Король Карл IX в великолепнейшем настроении возвращался в Лувр из Сен-Жермена, где ему удалось затравить десятирогого оленя.
Королева Екатерина ехала рядом с ним, окруженная придворными. Король сиял, королева-мать улыбалась с довольным видом.
Для того чтобы король был в таком счастливом настроении, требовалось удачное сочетание трех обстоятельств. Во-первых, король должен был провести спокойную ночь без приступов мучившей его сердечной болезни. Во-вторых, нужен был такой удачный охотничий день, во время которого собаки ни разу не сбились со следа. И в-третьих (что было труднее всего), королева-мать должна была забыть излюбленные рассуждения о политике и религиозных разногласиях.
На этот раз все эти обстоятельства счастливо сочетались, а благодаря этому Карл IX из угрюмого, сумасбродного государя превратился в любезного, готового к всепрощению и снисхождению человека.
В тот момент, когда королевский кортеж подъезжал к дворцу, королева-мать склонилась к Карлу IX и сказала:
-- Благоугодно ли будет вашему величеству принять меня сегодня вечером?
-- С восторгом, ваше величество.
-- В таком случае я буду в вашем рабочем кабинете между восемью и девятью часами. Мне придется сделать вашему величеству важное сообщение.
Карл IX нахмурился и произнес:
-- Уж не собираетесь ли вы снова говорить со мной о политике?
-- Нет, ваше величество.
-- Ну так приходите, -- сказал король, облегченно переводя дух, -- мы поиграем в ломбр.
-- С удовольствием!
-- Жалко только, что этот бедняга Коарасс находится в печальном состоянии...
-- Что такое? -- спросила королева вздрагивая.
Рене был в Лувре этим утром, но по особым причинам не счел нужным рассказывать королеве о встрече с герцогом Гизом и проистекших из нее последствиях.
-- Сир де Коарасс играл очень хорошо в ломбр! -- продолжал король.
-- "Играл"? Но разве он умер?
-- Нет, хотя ему и немногим лучше этого. Вчера он поссорился с кем-то в кабачке и получил удар шпагой в грудь!
-- Вот как? -- сказала королева, глаза которой загорелись мрачной радостью.
-- Мне так жалко этого беднягу! -- продолжал король. -- Я очень любил его. Он был выдающимся охотником, отличным игроком и крайне приятным собеседником!
-- Вот именно о нем-то я и хотела поговорить с вашим величеством.
-- Неужели? Ах да, мне что-то говорили, что он занимался колдовством и даже сделал вашему величеству ряд удачных предсказаний. Это правда?
-- Сегодня вечером я подробно остановлюсь на этом! Сказав это, королева-мать соскочила с седла и быстро поднялась в свои апартаменты, тогда как король с трудом удерживал улыбку, словно напроказивший паж.
Принцесса Маргарита уже поджидала его в кабинете.
-- Ну что? -- спросил Карл IX.
-- Дело сделано! -- ответила Маргарита.
-- Он тут, рядом?
-- Да.
-- Как он выдержал перевозку?
-- Отлично.
-- Мирон видел его?
-- Мирон ручается, что через несколько дней сир будет здоров.
-- Великолепно!
-- И если вы, ваше величество, и впредь не откажете ему в своем покровительстве...
-- О Господи! -- сказал король. -- Это будет не так просто. -- Маргарита вздрогнула. -- И мне придется иметь дело с нашей доброй матушкой. Она улыбалась мне весь день, ну а ты знаешь, когда она улыбается...
-- В воздухе пахнет кинжалами и ядом! -- договорила принцесса.
-- Не волнуйся, милочка, мы будем сильными и хитрыми! Карл IX поцеловал сестру и направился к дверце, которая вела в маленькую комнатку, примыкавшую к его рабочему кабинету. В этой комнате лежал сир де Коарасс, у изголовья которого сидели Мирон и Ноэ.
-- Здравствуйте, дорогой сир! -- сказал король, приветливо кивая головой Генриху, а затем, присаживаясь около постели, продолжал: -- Ну-с, господин де Коарасс, как вы себя чувствуете?
-- Ваше величество так милостиво относится ко мне, что мне кажется, будто я никогда не чувствовал себя так хорошо, как теперь! -- ответил принц.
-- Вы льстец, господин де Коарасс, -- сказал король улыбаясь. -- Ну а ты, Мирон, что думаешь о ране господина де Коарасса?
-- На палец выше или ниже, левее или правее, ваше величество, -- ответил врач, -- и сир де Коарасс был бы мертвец! Но ему повезло, и теперь рана зарубцуется через несколько дней.
-- Значит, вы получите возможность опять играть в ломбр?
-- О, конечно, ваше величество!
-- Вот что, Мирон, -- сказал король, -- пройди-ка вместе с господином Ноэ ко мне в кабинет. Там вы найдете принцессу и можете поболтать с нею, а я должен поговорить с сиром де Коарассом по секрету.
Мирон и Ноэ поклонились и вышли.
Король встал, прикрыл дверь и уселся около изголовья Генриха, после чего произнес:
-- Господин де Коарасс, я в очень затруднительном положении.
-- Неужели, ваше величество?
-- Я похож на скалу, которой приходится выдерживать напор двух противоположных течений. Одно из этих течений -- королева -- мать, другое -- принцесса Маргарита!
Лицо принца слегка зарумянилось. Но он притворился удивленным и сказал:
-- Неужели, ваше величество, королева-мать и принцесса не состоят друг с другом в добром согласии?
-- Нет, по крайней мере с тех пор, как вы встали между ними!
-- Но... ваше величество...
-- Марго взяла вас под свое покровительство, а так как я очень люблю сестру и немного люблю и вас, то я сделал все, о чем она просила меня, но... -- На этом "но?] Карл IX остановился. Генрих ждал с некоторым волнением. Король продолжал: -- Но я не знал еще сегодня утром, что вы так обидели королеву Екатерину!
-- Я, ваше величество?
-- И обидели до такой степени, что она пришла в бешенство и, наверное, будет просить меня подвергнуть вас строгому наказанию. Вообще не желал бы я быть в вашей шкуре, сир де Коарасс!
-- В таком случае, ваше величество, как только я хоть немного оправлюсь...
-- Вы уедете обратно в Наварру? Но... Постойте, сначала вы должны ответить мне совершенно искренне на мой вопрос. Я знаю причину ненависти королевы-матери, но не знаю причины той симпатии, которой так воспылала к вам принцесса!
-- Принцесса очень добра! -- с наивным видом ответил Генрих.
-- О да, -- насмешливо согласился Карл IX, -- она так добра, что бросается ночью в кабачок Маликана... А знаете ли, господин де Коарасс, ведь это было довольно-таки дерзко с вашей стороны! Все-таки Марго -- принцесса крови!
-- Ваше величество, -- покорно сказал Генрих, -- если я заслуживаю наказания то смиренно подвергнусь ему!
-- Если бы я был принцем Наваррским, -- с улыбкой сказал Карл IX, -- я послал бы вас на Гревскую площадь, но французский король в такие дела не мешается.
Теперь улыбнулся уже Генрих.
Король продолжал:
-- Но нам приходится считаться с предстоящим супружеством принцессы Маргариты, хотя вам, быть может, этот план и не по вкусу... В очень скором времени наваррская королева Жанна д'Альбрэ приедет сюда вместе со своим сыном, и мне кажется, что к этому времени, если только ваша рана достаточно затянется, вам следует отправиться куда-нибудь... Можете проехаться в Наварру или в Лотарингию... Я думаю, что герцог Гиз примет вас с распростертыми объятиями. А?
-- Я вижу, что вашему величеству все известно!
-- Господи! Марго была сегодня в очень повышенном настроении и покаялась мне во всем. Таким образом, я действительно все знаю!
-- А я ручаюсь, что вашему величеству не все еще известно!
-- Еще бы, ваше величество, и та, которую я хочу рассказать вам, имеет прямое отношение к принцу Наваррскому.
-- Послушаем вашу легенду! -- сказал король, усаживаясь поудобнее и закрывая глаза.
-- В наших горах, по их испанскому скату, жил-был когда-то пастух по имени Антонио. Он был молод, решителен и достаточно красив, чтобы его можно было любить бескорыстно!
-- Ну, что вы мне рассказываете, -- перебил Генриха король, -- разве пастуха можно любить иначе как только совершенно бескорыстно?
-- Ах, ваше величество, Антонио был относительно богат, и девушки его села уже давно подсчитали количество голов в его стаде и количество экю, которые припрятывала его старуха-мать в чулке.
-- О, честолюбие! -- воскликнул король смеясь.
-- Уж так устроен свет, ваше величество! Так вот, однажды старуха-мать сказала ему:" Сын мой, тебе наступил двадцатый год, и следует подумать о женитьбе!" Я и то подумываю!" -- ответил Антонио." Среди нашей родни я нашла тебе в Наварре очень красивую девушку. Это -- твоя двоюродная сестра, и зовут ее Маргаритой!"
-- А, так ее звали... Маргаритой? -- спросил король.
-- Да, ваше величество, именно Маргаритой." Так вот, -- продолжала мать Антонио, -- отправляйся в Наварру и погости у твоих кузенов!" Ладно! -- ответил Антонио. -- Если она понравится мне, то я сделаю ее вашей снохой!" Но мало того, чтобы полюбить женщину, надо заставить ее полюбить себя!" -- продолжала старуха, которая была хитра и богата жизненным опытом.
-- Это очень умное замечание! -- заметил король.
-- Хитрая старуха посоветовала сыну отправиться в Наварру и попросить у родственников гостеприимства, не выдавая своего родства и намерений. Антонио так и сделал. Он прибыл на ферму двоюродных братьев, попросился переночевать, и так как у нас в Наварре люди отличаются широким гостеприимством, то его сейчас же впустили, накормили и обласкали. Так ему пришлось увидать Маргариту...
-- Она была красива? -- спросил король.
-- Ослепительно, государь!
-- И Антонио полюбил ее?
-- С первого взгляда!
-- Ну, а... она?
-- Вот тут-то и начинается моя история, государь! Брак Маргариты с Антонио был решен еще много лет тому назад родителями молодых людей, так что Маргарита выросла с сознанием быть женой Антонио.
-- Значит, она заранее любила его?
-- Нет, ваше величество, наоборот!
-- Но почему?
-- Да потому, государь, что ей наговорили, будто Антонио неотесанный мужлан, живущий в самой дикой, самой мрачной и самой бесплодной лощине испанской Наварры.
-- Достаточная причина, нечего сказать!
-- Была еще причина посерьезнее. У Маргариты был еще двоюродный братец, которого она... любила.
-- Почему же она не вышла за него замуж?
-- Да потому, что отец и братья уже дали слово матери Антонио, кроме того, тут было очень много причин, о которых слишком долго распространяться.
-- А как звали этого второго кузена?
-- Генрихом... и он жил во Франции.
-- Вот как? -- сказал король, приоткрывая один глаз. -- Узнав, что Антонио вскоре прибудет на смотрины, братья Маргариты поспешили выпроводить Генриха французского, угрожая ему смертью, если он еще раз появится на ферме. В тот день, когда Антонио явился просить приюта, Маргарита была очень грустна и заплаканна: только накануне уехал ее возлюбленный Генрих! Антонио назвался испанцем и сказал Маргарите, что очень хорошо знает того, за кого ей придется выйти замуж. Любопытство отодвинуло скорбь, и Маргарита стала расспрашивать путника о своем нареченном. Антонио принялся чернить самого себя как только мог." Красавица! -- сказал он. -- Антонио -- урод, Антонио зол, Антонио глуп, Антонио -- неотесанный мужлан!"Маргарите было приятно, что путник чернит и ругает того, к кому она сама питала дурные чувства, и так случилось, что беседа путника стала нравиться ей все больше и больше, пока, наконец, она не разглядела, что он молод, красив и неглуп...
При последних словах Карл IX открыл второй глаз и сказал, протягивая Генриху руку:
-- Видно, что Антонио был очень умен, братец! Но скажите, догадывается ли Маргарита, что сир де Коарасс может иметь другое имя?
-- Отнюдь нет!
-- В таком случае я советую вам оставаться как можно дольше сиром де Коарассом, потому что Марго девушка капризная и может разлюбить вас в тот день, когда узнает истину!
-- Но ведь я не могу скрывать свое настоящее имя очень долго, потому что через две недели прибудет моя матушка!
-- Так погодите с этим еще две недели!
-- Но возможно, что королева Екатерина и Рене заставят сира де Коарасса снять маску!
-- В этом вы правы, братец! Но погодите, мы что-нибудь придумаем!
Не успел король договорить эти слова, как в дверь тихонько постучались, и Мирон сказал:
-- Ваше величество! Ее величество королева идет сюда!
-- Ах, черт! -- сказал король и отпер дверь.
В кабинете был паж Рауль, явившийся от королевы с просьбой принять ее немедленно. Король велел сказать матери, что ждет ее, и жестом указал Ноэ на комнату, где лежал Генрих. Ноэ прошел к раненому, а следом за ним туда вошла и Маргарита.
-- Вовсе не нужно, чтобы королева застала меня здесь! -- сказала она брату-королю, после чего заперла дверь.
Вскоре в соседней комнате послышались шаги королевы-матери.
-- Она будет требовать моей головы! -- сказал Генрих улыбаясь.
-- Ну что же, -- сказала Маргарита, прикладывая сначала глаз, а потом ухо к замочной скважине, -- всякий, кто живет в Лувре, подслушивает у дверей. Будем делать, как делают все!
II
Когда Сарра выбежала из дома, Рене вспомнил, что они даже не решили с ней в деталях, как и когда будет совершена передача тайны сокровищ Самуила Лорьо. Ее обещание было слишком неопределенно и давало возможность ко всяким уверткам. Рене решил догнать женщину и попытаться заставить ее сформулировать условия более точно.
Но Сарра бежала очень быстро и имела достаточный выигрыш во времени. Поэтому, когда Рене дошел до кабачка Маликана, ее там уже не оказалось. Зато при виде Маликана у Рене блеснула в голове новая мысль.
-- Здравствуй, дорогой мой Маликан, -- ласково сказал он, отвечая на поклон кабатчика. -- А меня к тебе послала королева...
-- Королева?
-- Да! Ее величество узнала, что один из дворян, которого она очень любит и которого я тоже очень люблю, поссорился с кем -- то у тебя в кабачке...
-- Да, это сир де Коарасс.
-- И дрался на дуэли!
-- Да, с каким-то незнакомцем.
-- Который, как говорят, тяжело ранил его?
-- О нет, рана очень легкая!
-- Ах, -- сказал Рене, -- тем лучше! Я с облегчением перевожу дух!
-- Через неделю он будет на ногах.
-- Это очень хорошо. Он у тебя, надеюсь? Я хотел бы повидать бедного сира де Коарасса!
-- Нет, его у меня нет.
-- Но ведь не мог же он добраться, сам до своей гостиницы?
-- Сам -- нет, но его друг, господин Амори де Ноэ, послал за носилками и увез его куда-то, вероятно домой!
Это было так правдоподобно, что Рене поверил и направился в гостиницу Лестокада.
Последний тоже, как и Маликан, сидел на пороге своего заведения. Так как Рене пользовался огромной популярностью в Париже, то при приближении страшного парфюмера Лестокад встал и отвесил ему низкий поклон.
-- Как поживает сир де Коарасс? -- спросил Рене.
-- Неплохо, должно быть! -- ответил Лестокад.
-- То есть как это" неплохо "? Ты, вероятно, хотел сказать" лучше "?
-- Но ведь сир де Коарасс не болен, насколько мне известно. Правда, он не ночевал дома, но ведь он уже не раз оставался у своего кузена, господина Пибрака...
-- Да разве ты не знаешь, что он тяжело ранен на дуэли? -- спросил Рене.
-- Господи! Несчастный! -- с ужасом и сожалением крикнул Лестокад.
Рене было мало дела до чувств трактирщика." А, бандит Маликан! Ты посмеялся надо мной! Ну, погоди! -- подумал он и хотел сейчас же идти к Маликану и жестоко наказать его. К счастью и для Маликана, да и для Рене (потому что Маликан был способен всадить ему нож в сердце), парфюмер успел рассудить дело. -- Если этот нахал соврал мне, -- подумал он, -- значит, он знает или догадывается о моей ненависти к Ко-арассу. Но раз он знает об этой ненависти, значит, тем более он не станет держать раненого у себя. Куда же припрятали его?"
Рене зашел на минутку домой, а потом направился в Лувр, и королева Екатерина, вернувшись с охоты, застала его у себя в кабинете.
-- А, это ты! -- сказала она. -- Ты знаешь, что случилось с сиром де Коарассом?
-- Да, ваше величество.
-- Он дрался на дуэли и тяжело ранен.
-- Нет, он ранен легко.
-- Значит, он выздоровеет?
-- Еще бы, ведь за ним достаточно хорошо ухаживают, -- сказал Рене наобум.
-- Разве? Кто же именно?
-- Ваше величество, -- ответил Рене, -- я только что с большим трудом выкарабкался из когтей господина Кабоша и не имею ни малейшего желания попасть в них опять.
-- Да что ты мелешь, Рене? -- удивленно спросила королева.
-- Помилуйте, государыня, сир де Коарасс находится под большой протекцией. Король очень любит его...
-- Король сделает все, что я захочу.
-- Но ведь король не один; принцесса Маргарита тоже интересуется им!
Королева вздрогнула и внимательно посмотрела на Рене.
-- Ах, Господи, -- продолжал тот, -- он вполне заслужил это! Ведь он и дрался-то из-за нее, ваше величество! Королева от изумления даже привскочила.
-- Да что ты говоришь! -- крикнула она. -- Коарасс дрался на дуэли из-за принцессы Маргариты?
-- Да, ваше величество,
-- Но... с кем же?
-- С его высочеством Генрихом Лотарингским, герцогом Гизом! -- ответил Рене с жестоким хладнокровием.
Екатерина побледнела, и судорога бешенства так схватила ее за горло, что она могла с трудом прохрипеть лишь одно слово:
-- Говори!
По повелительному тону, которым было произнесено это слово, Рене понял, что отныне устойчивость его влияния всецело зависит от важности тех признаний, которые он сделает, и тотчас произнес:
-- Желая повидать принцессу Маргариту, герцог Гиз приехал инкогнито в Париж.
-- Ну, и ему удалось повидать ее?
-- Да.
-- Значит, он был в Лувре?
-- Да, государыня.
-- Вот как? -- с негодованием крикнула королева. -- Значит, мне служат очень, плохо! Герцог должен был быть в Бастилии теперь!
-- Я тоже так думаю, -- сказал Рене. -- Но... теперь герцог уже очень далеко от Парижа!
-- Значит, он видел Маргариту? Ну и...
-- Господи, но принцесса разлюбила его, потому что в течение этого времени успела полюбить...
-- Ну, Господи, герцог отлично сделал, что наградил этого дворянчика знатным ударом в грудь, потому что...
-- Рене! -- вне себя от бешенства крикнула королева. -- Если ты лжешь, берегись!
-- Но к чему же я стану лгать, государыня?
-- Значит, Маргарита...
-- Ее высочество взяла сира де Коарасса под свое покровительство, и недаром...
Королева позеленела от злости и воскликнула:
-- О, если это так, то Коарасс умрет!
Хотя час, который она сама назначила для разговора с королем, далеко еще не настал, она все же послала Рауля просить его величество немедленно принять ее и вошла в кабинет короля с мраморно-бледным лицом и взглядом, мечущим гром и молнию.
-- Ах, бедный Анри, -- пробормотала Маргарита, заметив через замочную скважину, в каком расстройстве чувств явилась королева -- мать. -- Чего только она добивается! Но не беспокойся, я здесь и... люблю тебя!
III
--Но помилуйте, ваше величество! -- воскликнул Карл ix, увидав бледное, искаженное лицо матери. -- Что случилось?
-- Об этом я могу сообщить вашему величеству лишь наедине! -- ответила Екатерина, бросая многозначительный взгляд на Мирона.
Король знаком приказал врачу уйти. Тогда Екатерина упала в кресло, словно отдаваясь приступу слабости.
-- Я слушаю вас, ваше величество, -- сказал король. -- Говорите!
-- Ваше величество, -- начала Екатерина, -- я только что просила вас уделить мне время для аудиенции и предупредила, что собираюсь говорить с вами о сире де Коарассе.
-- Да, да, -- сказал король, -- и я сразу догадался, о чем вы хотите говорить со мной. Я слышал, что сир де Коарасс очень умело предсказывает будущее, а так как вы, ваше величество, усиленно покровительствуете всяким шарлатанам, то я и решил, что вы пришли просить у меня какой-нибудь милости для этого бедного дворянчика.
-- Нет, ваше величество, -- с силой крикнула Екатерина, -- сир де Коарасс позволил себе посмеяться надо мной, и я пришла просить ваше величество наказать дерзкого, как он того заслуживает!
-- О, если он позволил себе посмеяться над вами, он будет жестоко наказан, -- ответил Карл IX. -- Но каким образом случилось это?
Королева с удовольствием умолчала бы о всей той комедии, в которой она играла такую жалкую роль, но король настаивал на деталях, и Екатерине пришлось подробно рассказать сыну обо всех перипетиях ее колдовских сеансов с сиром де Коарассом.
-- Черт возьми! -- воскликнул Карл. -- Я вполне согласен с вами! Сир де Коарасс заслуживает примерного наказания! Ну, если вы хотите, я пошлю его на недельку в Бастилию!
-- Вашему величеству угодно шутить! -- с бешенством крикнула королева.
-- Но почему же, ваше величество?
-- Я пришла требовать смерти этого негодяя, а вы...
-- Полно! Вы, наверное, говорите это не серьезно! Да знаете ли вы, что, для того чтобы повесить, сжечь или обезглавить сира де Коарасса, мне пришлось бы воскресить старый закон о колдунах!
-- Ну так воскресите этот закон, ваше величество!
-- Но тогда, ввиду того что сир де Коарасс не один занимается колдовством, мне пришлось бы отправить на казнь не только его, но и...
-- Кого же еще?
-- Во-первых, вашего милого Рене, а потом...
-- А потом?
-- А потом вас, ваше величество.
-- Вашему величеству угодно смеяться надо мной? -- сказала Екатерина, бледнея от злобы.
-- Да нисколько, поверьте! Закон карает не только тех, кто колдует, но и тех, кто прибегает к колдовству. И поверьте, это, в конце концов, просто смешно! Дочь славных Медичи, умелая политика которой поражает всю Европу, опускается до мещанской мстительности только потому, что маленькому провинциальному дворянчику пришло в голову бороться за влияние с негодяем вроде Рене!
Король сказал эту фразу с таким достоинством и величием, что королева сочла нужным пустить в ход самую тяжелую артиллерию своих доводов.
-- Вы правы, государь, -- сказала она, -- и, соглашаясь с вами, я готова простить этому шарлатану!
-- Очень хорошо, ваше величество!
-- Но я должна сообщить вам нечто другое, несравненно более важное, нечто такое, что способно перевернуть вверх дном все наши соображения и расчеты!
-- Вы пугаете меня, ваше величество!
-- Однако это" нечто ", или -- вернее -- такой человек, существует, ваше величество!
-- Уж не собираетесь ли вы говорить со мной о герцоге Гизе, тем более что вчера он был здесь?
-- Ваше величество, вы помните, что разрешили мне приказать прирезать герцога, если он еще раз появится здесь?
-- Однако это не помешало ему провести здесь несколько часов!
-- Да, он еще раз ускользнул от меня! Но соблаговолите вспомнить, при каких обстоятельствах вы дали мне это разрешение! Я должна вновь обратиться к вам за таким же!
-- Касательно герцога Гиза?
-- Да, его и... другого!
-- Именно?
-- Именно всякого, кто может расстроить брак принцессы Маргариты с принцем Наваррским!
-- А разве опять нашелся такой? Кто же это?
-- Мелкий дворянин!
-- Однако у Марго весьма демократические симпатии! Она обращает очень мало внимания на ранг и породу!
-- Государь, государь! -- сказала его мать. -- То, о чем я говорю ныне с вашим величеством, слишком важно, чтобы...
-- Важно главным образом для наваррского принца!
-- Нет, ваше величество, не только для него! И необходимо, чтобы вы, ваше величество, дали мне то же разрешение относительно этого дворянина, какое вы дали мне относительно герцога Гиза!
-- Полно! -- с пренебрежением сказал король. -- Я мог приказать убить герцога Гиза, покушающегося на трон французских королей, но применять это же средство к мелкому дворянину только за то, что он пленился черными волосами, алыми губами и голубыми глазами Марго! Полно, ваше величество!
-- Но, ваше величество, я серьезно предупреждаю вас: брак может не состояться!
-- Ах, черт возьми! -- вскрикнул король. -- Но я знаю теперь, о ком вы говорите! Это сир де Коарасс! Ну конечно, он встретился где-нибудь -- может быть, даже в комнате Марго -- с герцогом Гизом, и возлюбленный вчерашнего дня нанес возлюбленному сегодняшнего дня удар шпагой в грудь!
Королева ничего не ответила на догадку короля.
-- Я готов сделать вам одно предложение, ваше величество! -- сказал король.
-- Я слушаю вас, государь!
-- Сир де Коарасс очень виноват тем, что понравился Марго... Но он виноват еще более тем, что он не понравился вашему милому Рене... Ну так что же! Я готов закрыть глаза на убийство этого бедняги Коарасса, хотя он -- отличный игрок в ломбр и умный парень, но я сделаю это, если будут соблюдены два условия!
-- Я спешу узнать их, государь!
-- Первое условие: убийством сира де Коарасса имеет право заняться лишь сам Рене. Если чья-нибудь иная рука поразит Коарасса, то убийца будет немедленно казнен, а вам придется до скончания дней поселиться в Амбуазе...
-- Я принимаю это условие, государь.
-- А второе: Рене имеет право нанести удар сиру де Коарассу лишь в том случае, если застанет его у ног Марго...
-- Где бы это ни случилось?
-- Ну, хотя бы и так!
-- И вы, ваше величество, ручаетесь мне своим словом, что при соблюдении этих условий...
-- Даю вам свое королевское слово, что при этих условиях я разрешаю вам зарезать Коарасса!
-- Ваше величество, -- сказала королева вставая, -- благодарю вас от своего имени и от имени государства, интересы которого могли бы пострадать, если бы Коарасс остался ненаказанным!
Карл IX галантно поцеловал у матери руку, и королева пошла к дверям. В этот момент король окликнул ее:
-- Кстати, -- сказал он, -- у меня тоже имеется к вам просьба!
-- У вас? Ко мне? Но ведь вам стоит лишь приказать!
-- Я подумал, ваше величество, что вы могли бы сделать мне подарок с вашей стороны. Я подарил вам Коарасса, так подарите мне Крильона! Герцог мне очень нужен!
Екатерина была очень недовольна этой просьбой короля, но ей не оставалось ничего иного, как изобразить на своем лице улыбку и сказать:
-- Ваше величество сделает очень хорошо, если вновь призовет герцога к себе!
С этими словами она вышла.
Король, смеясь, вошел в соседнюю комнату, где принц, Ноэ и Маргарита слышали от слова до слова весь разговор. А королева вернулась к себе в кабинет, где ее ждал парфюмер.
-- Рене! -- сказала она. -- Король на нашей стороне! Он осудил сира де Коарасса на смерть!