Баллады и фантазіи. Эдгара По. Переводъ съ англійскаго К. Бальмонта. Изданіе книжнаго магазина Ѳ. А. Богданова. Москва, 1895 г. Цѣна 1 р. 25 к. Эдгаръ По,-- или Эдгаръ Поэ, какъ его называли у насъ въ старые годы,-- родился въ январѣ 1809 г. въ Бостонѣ, умеръ въ октябрѣ 1849 года въ Бальтиморѣ. Въ предисловіи къ своимъ переводамъ произведеній этого удивительнаго американскаго писателя г. Бальмонтъ даетъ о немъ достаточныя біографическія свѣдѣнія, причемъ надо, однако, съ нѣкоторою осторожностью относиться къ утвержденію г. Бальмонта, будто Эдгаръ По "умеръ замученный подлою человѣческою толпой (курсивъ автора предисловія), которая никогда не уставала гнать исключительную личность"... Нѣсколькими строками выше авторъ предисловія говоритъ, что "нельзя не упомянуть объ одномъ обстоятельствѣ изъ жизни Эдгара По, благодаря которому въ него швыряли каменьями и продолжаютъ швырять до сихъ поръ. Онъ пилъ"... Не имѣя ни малѣйшаго желанія "швырять каменьями" и унижать память необычайно талантливаго поэта, мы считаемъ нужнымъ возстановить тотъ фактъ, что Эдгаръ По "измученъ" былъ собственнымъ страннымъ характеромъ, безпокойнымъ и неуживчивымъ. Никто его не преслѣдовалъ, и толпа тутъ не причемъ. Въ 1835 г. онъ былъ редакторомъ Southern literary Messenger въ Бальтиморѣ, оставивъ это дѣло въ 1837 г.; въ 1839 г. короткое время редактировалъ журналъ Gentlemans Magasine въ Филадельфіи; въ 1844 году былъ сотрудникомъ журнала Mirror въ Нью-Йоркѣ. Но въ 1846 году Эдгаръ По оказался въ такомъ несчастномъ положеніи, что былъ вынужденъ обращаться къ помощи благотворителей. Чрезмѣрное употребленіе спиртныхъ напитковъ довело его до нищеты, потомъ до бѣлой горячки, и онъ умеръ сорока лѣтъ жертвою своей несчастной слабости. Огромный талантъ Эдгара По настолько своеобразенъ, что въ произведеніяхъ его трудно разграничить, гдѣ кончается вымыселъ поэта и гдѣ начинаются галлюцинаціи, бредъ человѣка, умъ котораго возбужденъ дѣйствіемъ алкоголя до приступовъ delirium tremens. Самъ авторъ нерѣдко говоритъ въ своихъ разсказахъ о томъ, что подъ вліяніемъ принятаго опіума онъ утрачиваетъ ясное сознаніе происходящаго передъ нимъ въ дѣйствительности. Это отнюдь не умаляетъ силы его произведеній, ни того впечатлѣнія, какое получается отъ нихъ читателемъ, которому никакого дѣла нѣтъ до того, какъ и чѣмъ возбуждено творчество поэта, уносящаго васъ въ міръ фантастическихъ ужасовъ, переживаемыхъ и передаваемыхъ авторомъ до того реально, что ужасы эти захватываютъ смущенную душу читателя. И это дѣлается не пуганіемъ читателя привидѣніями или какою-нибудь "чертовщиной", которой уже никого не обморочишь и не испугаешь. Ужасъ охватываетъ отъ того, что передаетъ авторъ о своемъ нравственномъ состояніи въ тѣ послѣдовательно наростающіе моменты, когда все болѣе и болѣе смутною становится для него дѣйствительность и на смѣну ей подступаютъ смутные "страхи", заволакиваютъ разсудокъ какимъ-то неотразимо сгущающимся туманомъ, превращающимся въ чудовищные образы, способные свести съ ума наиболѣе крѣпкихъ духомъ людей. Мы, признаемся, не можемъ читать разсказы Эдгара Но въ большихъ дозахъ и никому не совѣтуемъ дѣлать это. Впечатлѣніе получается слишкомъ тяжелое, подавляющее, вредное. Восхищеніе ихъ художественностью, внутреннею и внѣшнею (стилистическою), переходитъ въ такое состояніе психической напряженности, что за собственный разсудокъ становится порою страшно... Надо отдать справедливость г. Бальмонту, въ своемъ переводѣ онъ передалъ ближе всѣхъ къ подлиннику "духъ", "настроеніе" знаменитаго писателя и блестящую форму, въ которую съ такимъ мастерствомъ облекалъ Эдгаръ По свои фантазіи. Стихотворные переводы знаменитаго Ворона, Колокольчиковъ мы считаемъ образцовыми. Въ переводахъ прозаическихъ мы отмѣтили нѣсколько,-- очень не много,-- погрѣшностей въ такомъ родѣ: "я наполнилъ чубукъ табакомъ" (стр. 79), вмѣсто "набилъ трубку"... "срубъ корабля", вмѣсто "кузовъ корабля" (стр. 126) -- "свинецъ Сатурна"... Книжка издана прекрасно.