Отт Адольф
Путешествие в Дагомею

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Durch Dahome.
    Текст издания: журнал "Юный Читатель", No 3, 1900.

   

Путешествіе въ Дагомею.

По Флодатто.

Съ нѣмецкаго.

0x01 graphic

Оглавленіе.

   ГЛАВА I. Исключеніе.-- Какъ и почему это произошло -- Дѣтство Карла.-- Любимцы.-- Друзья.-- Война и миръ.-- Исходъ найденъ
   ГЛАВА IШ. Крестный.-- Его прошлое.-- Затруднительное положеніе.-- Пріѣздъ Карла.-- Новая жизнь
   ГЛАВА III. Прогулки,-- Лордъ и лосось,-- Два чудака.-- Неожиданное предложеніеЪ
   ГЛАВА IV. Первый день на морѣ.-- Старый капитанъ Штурмъ.-- Знакомство съ "Ласточкой".-- Въ ожиданіи бури.-- Страшный сонъ и неожиданное пробужденіе.-- Болѣзнь, отъ которой не умираютъ
   ГЛАВА V. Въ Ламаншѣ.-- Планъ путешествія.-- Въ виду Мадейры.-- Новыя впечатлѣнія.-- Высадка съ препятствіями.-- Фунхалъ.-- Неудачное катанье
   ГЛАВА VI. У Тенерифа.-- Прогулка.-- Тропическій костюмъ.-- Свѣченіе моря и свѣтящіяся рыбы.-- Въ Гвинейскомъ заливѣ.-- Уженіе рыбы.-- Купанье.-- Подвигъ Карла
   ГЛАВА VII. Научныя экскурсіи.-- Ловля морскихъ животныхъ.-- Жизнь моря.-- Сюрпризъ.-- Прогулка по морскому дну
   ГЛАВА VIII. Послы короля Гецо.-- Королевство Дагомея.-- Вейда.-- Опасное приключеніе.-- Храмъ, посвященный змѣямъ.-- Прибытіе ракадера.-- Торжественный пріемъ.-- Караванъ снаряжается въ путь.-- Первый день и первая ночь въ пути
   ГЛАВА IX. Снова въ путь.-- Деревья съ летучими мышами вмѣсто листьевъ.-- Черезъ болото.-- Тропическая гроза.-- Жертвенныя капища.-- Король Гецо.-- Опасный экзаменъ.-- Праздникъ съ человѣческими жертвоприношеніями
   ГЛАВА X. Ловля крысъ,-- Остроумная выдумка Ганса.-- Дагомейцы.-- Амазонки
   ГЛАВА XI. Лордъ вмѣстѣ съ Карломъ собираютъ коллекціи.-- Посѣщеніе Мегу.-- Нюхательный табакъ, приправленный перцемъ.-- Приглашеніе на большое празднество.-- Воинственное представленіе и балетъ чернокожихъ.-- Человѣческія жертвоприношенія.-- Что происходитъ, если портится мечъ
   ГЛАВА XII. Аудіенція у короля и осмотръ его сокровищницъ.-- Отъѣздъ съ охотничьимъ караваномъ.-- Фрицъ Мейеръ.-- Карлъ начинаетъ испытывать тоску по родинѣ.-- Разочарованіе.-- Крокодилъ.-- Результаты охоты, превзошедшіе всѣ ожиданія Карла
   ГЛАВА XIII. Облава на жирафовъ.-- Неспокойная ночь и визитъ льва.-- Левъ похищаетъ человѣка.-- Отвѣтъ на посѣщеніе льва.-- Охота на львовъ.-- Храбрость Фрица Майера
   ГЛАВА XIV. Въ болотистой низменности.-- Слѣды носороговъ.-- Негры не любятъ охоты на этихъ звѣрей.-- Храбрый маленькій Гансъ.-- Трусливые негры обращаются въ бѣгство
   ГЛАВА XV. Въ африканскомъ дѣвственномъ лѣсу.-- Родина сыновъ.-- Слоны въ болотѣ.-- Трудная охота.-- Счастливое избавленіе.-- Слоновое жаркое
   ГЛАВА XVI. Болотная лихорадка.-- Лордъ придумываетъ новый планъ.-- Воздушный шаръ въ центрѣ Африки.-- Суевѣріе негровъ.-- Приготовленіе къ воздушному путешествію,-- Съ высоты птичьяго полета.-- Все выше и выше.-- Смертельная опасность.-- Паденіе съ высоты 12,000 метровъ
   ГЛАВА XVII. Очнулись!-- Мученія жажды.-- Небо посылаетъ спасеніе.-- Странный костюмъ.-- Обѣдъ изъ муравьевъ.-- Ужасныя страданія.-- Карлъ приходитъ въ отчаяніе
   ГЛАВА XVIII. Маленькій Гансъ принуждаетъ большого ракадера къ послушанію.-- Совѣщаніе въ пустынѣ.-- Знакомый голосъ.-- Возвращеніе къ жизни.-- Совѣтъ ракадера.-- Перемѣна отношеній.-- Лордъ не имѣетъ ни малѣйшаго желанія превратиться въ жаркое.-- Убѣжище въ королевскихъ гробницахъ
   ГЛАВА XIX. Удаленіе мертваго тѣла.-- Ужасная обстановка.-- Лазейка для гіенъ.-- Могила короля варваровъ.-- Фрицъ Майеръ удаляется,-- Безконечный день и безконечная ночь.-- Хорошее извѣстіе.-- Побѣгъ.-- На пути въ Вейду.-- Врагъ настигаетъ.-- Борьба за честь.-- Неожиданная помощь.-- Мертвый раісадеръ.-- Письмо короля Гецо.-- Возвращеніе на родину
   

ГЛАВА I.

Исключеніе.-- Какъ и почему это произошло.-- Дѣтство Карла. Любимцы.-- Друзья.-- Война и миръ.-- Исходъ найденъ.

   Надъ домомъ совѣтника. Вольфа нависла гроза. Дѣти притихли, прислуга ходила на цыпочкахъ, сама хозяйка дома не рѣшалась войти въ кабинетъ мужа, гдѣ по временамъ раздавались быстрые, тяжелые шаги и отрывистые, гнѣвные возгласы. Въ чемъ было дѣло -- никто не зналъ. Знали только, что отецъ получилъ какое-то письмо и "сердится"; это было вовсе не въ порядкѣ вещей и потому дѣйствовало еще болѣе угнетающимъ образомъ.
   А письмо было, дѣйствительно, непріятное. Директоръ гимназіи, гдѣ учился старшій сынъ господина Вольфа, Карлъ, очень учтиво предлагалъ отцу взять его изъ гимназіи, находя, что онъ своимъ легкомысленнымъ поведеніемъ и шалостями подаетъ дурной примѣръ товарищамъ.
   Примириться съ этимъ было трудно.
   Совѣтникъ, пожилой добродушный толстякъ, то раздраженно бѣгалъ по комнатѣ, комкая въ рукахъ злополучпое письмо, то бросался въ кресло, весь багровый отъ гнѣва и волненія, бормоча:
   -- Негодяй! Позоръ всей семьи!... Что скажутъ родные, знакомые? Ну, погоди же, вернись только домой! Я тебя на глаза не пущу, я тебя про...
   Онъ не успѣлъ договорить. Дверь распахнулась, и на порогѣ появилась статная, рослая фигура юноши лѣтъ пятнадцати, съ ружьемъ въ одной рукѣ и только что убитымъ ястребомъ въ другой. Лицо его разгорѣлось, глаза сверкали.
   -- Смотри, отецъ!-- крикнулъ онъ взволнованнымъ голосомъ.-- Вотъ онъ, разбойникъ! Теперь не будетъ больше душить нашихъ куръ. Онъ только что хотѣлъ броситься на бѣлую утку, а я его... на лету..
   И онъ ловко бросилъ убитую птицу прямо къ ногамъ отца. Трудно было въ эту минуту де залюбоваться красавцемъ-юношей. Даже въ уязвленномъ сердцѣ совѣтника на мигъ шевельнулась отцовская гордость, но тотчасъ же уступила мѣсто гнѣву.
   -- Замолчи!-- воскликнулъ онъ, поднося къ самому носу Карла письмо директора и разражаясь цѣлымъ потокомъ укоровъ и брани.
   Юноша заглянулъ въ письмо и поблѣднѣлъ.
   -- Прости, отецъ!-- началъ было онъ, но отецъ круто повернулся, схватилъ его за плечи и вытолкалъ изъ комнаты, крича:
   -- Вонъ, вонъ изъ моего дома! не смѣть показываться мнѣ на глаза! Вонъ!
   Только вечеромъ, послѣ того какъ маленькіе братья и сестры Карла вдоволь наплакались объ его горькой участи, послѣ долгой и трогательной бесѣды съ матерью, закончившейся тѣмъ, что Карлъ далъ торжественное обѣщаніе исправиться,-- отецъ немного смягчился. Однако, нельзя же было позволить Карлу закончить ученіе въ 15 лѣтъ, тѣмъ болѣе, что родители возлагали на него большія надежды. Отецъ, мелкій чиновникъ въ Р., одномъ изъ маленькихъ городковъ въ Баваріи, въ юности слушалъ лекціи въ университетѣ и мечталъ для сына о блестящей карьерѣ адвоката. Мать, худенькая, блѣдная женщина, съ ласковымъ, кроткимъ лицомъ, безконечно добрая и набожная, лелѣяла надежду когда-нибудь увидать его проповѣдникомъ слова Божія. Самъ же Карлъ бредилъ подвигами, опасностями, путешествіями, охотой на дикихъ звѣрей и, при всемъ желаніи угодить отцу и матери, часто не успѣвалъ попасть во время въ гимназію или выучить уроки, такъ какъ у него было слишкомъ много интересныхъ занятій внѣ класса.
   Комната Карла представляла настоящій музей и въ то же время звѣринецъ. Чего-чего только здѣсь не было! Засушенныя растенія, коллекціи, жуковъ и бабочекъ въ ящикахъ изъ подъ сигаръ, головастики, лягушки, вьюны и ящерицы въ банкахъ изъ-подъ варенья, даже два ужа и мѣдяница, помѣщавшіеся въ стеклянномъ ящикѣ, сдѣланномъ Карломъ собственноручно изъ оконныхъ стеколъ "случайно" разбитыхъ. По стѣнамъ висѣли клѣтки съ разными пѣвчими птицами; въ одной, побольше, воспитывался цѣлый выводокъ канареекъ; въ другой жила крошечная ручная бѣлка, которую Карлъ нерѣдко носилъ съ собою въ гимназію во внутреннемъ боковомъ карманѣ.
   Одно время онъ держалъ у себя даже молоденькую лисицу подъ печкой въ огромной клѣткѣ, вмѣстѣ съ морскими свинками и кроликами. Но отъ нея шелъ чрезвычайно непріятный запахъ; мать Карла нашла это вреднымъ для здоровья, и, къ великому огорченію мальчика, лисица была переведена въ конюшню.
   Любимымъ занятіемъ Карла было наблюдать жизнь и нравы животныхъ, приручать ихъ и производить надъ ними различные опыты. Однажды ему пришла блестящая мысль. Прочитавъ гдѣ-то объ искусственномъ высиживаніи цыплятъ, онъ задумалъ самъ сдѣлать то-же и кстати устроить пріятный сюрпризъ матери. Задумано -- сдѣлано. Карлъ посвятилъ въ свою тайну младшаго братишку, Отто; мальчики подсмотрѣли, гдѣ несутся куры, и понемногу накопили въ потайномъ уголкѣ цѣлую корзину яицъ. А фрау Вольфъ изо-дня въ день то дивилась, почему это куры не несутся, то винила въ пропажѣ яицъ кошку или хорька.
   Желанный день, наконецъ, наступилъ. Братья забрались въ кладовую, гдѣ былъ сваленъ всякій хламъ, устлали корзину сверху свѣжимъ сѣномъ, чтобы не раздавить яицъ, и по очереди садились на нее, въ полной увѣренности, что разъ всѣ необходимыя условія,-- т. е. теплота и яйца,-- налицо, цыплята непремѣнно должны вывестись. Они не разсчитали одного -- срока. Такъ прошло цѣлое утро. Мать была очень занята по хозяйству и вначалѣ даже радовалась, что мальчики не мѣшаютъ ей, но потомъ встревожилась, пошла искать и нашла обоихъ сыновей въ кладовой, въ очень странныхъ позахъ: Отто, важный и сосредоточенный, сидѣлъ на корзинѣ, или вѣрнѣе, надъ корзиной, едва касаясь ея. Карлъ стоялъ на четверенькахъ тутъ же и, приложивъ ухо къ корзинѣ, прислушивался, не шевелится-ли что-нибудь тамъ внутри. Ни одинъ изъ нихъ не замѣтилъ прихода матери.
   -- Дѣти, что вы здѣсь дѣлаете?
   При этомъ возгласѣ перепуганный Отто всей тяжестью опрокинулся на корзину; потоки бѣлка и желтка потекли во всѣ стороны сквозь прутья корзины; Карлъ поднялся съ перепачканной рожицей, что же касается Отто... Но лучше умолчимъ о томъ, что было дальше.
   Послѣ этого неудачнаго опыта Карлъ на время присмирѣлъ и началъ учиться усерднѣе, но не надолго. Очень ужъ тянули его къ себѣ лѣсъ и поле. А кругомъ, какъ нарочно, соблазновъ не перечесть: возлѣ самаго дома рѣка, съ зарослями тростниковъ по берегамъ, гдѣ такъ удобно было прятаться и играть въ разбойниковъ. За рѣкой лѣсъ, кишащій всякаго рода мелкимъ звѣрьемъ. За нимъ болото, лугъ и вдали, на горизонтѣ, высокія чудныя горы. Самый городъ цѣликомъ сохранилъ свой средневѣковой обликъ -- крѣпостые рвы, стѣны, бойницы, островерхія башенки, крытые и подземные ходы.
   Карлъ не любилъ учить исторіи. Но для него не было большаго наслажденія, какъ разсматривать старинное оружіе, хранившееся во многихъ домахъ, отыскивать потайные ходы и, съ замираніемъ сердца, во главѣ храбрецовъ, проникать въ сырыя и темныя подземелья. Когда же онъ случайно нашелъ гдѣ-то старинную лѣтопись и вычиталъ въ ней, какъ вооружались и воевали наши предки, то все юное мужское населеніе города Р. прониклось воинственнымъ духомъ и единодушно признало его своимъ вождемъ. Надо отдать справедливость Карлу -- онъ съ достоинствомъ несъ это званіе. Все оружіе изъ частныхъ домовъ мало-по-малу перешло на чердакъ его отцовскаго дома, получившій громкое имя цейхгауза {Зданіе, гдѣ хранится оружіе и амуниція, т. е. одежда солдатъ.}. Для младшихъ по готовымъ образцамъ соорудили самодѣльные деревянные мечи, стрѣлы и картонные доспѣхи. Образовалась цѣлая армія, маршировавшая подъ звуки дудокъ и барабановъ. Какъ водится, она скоро распалась на два лагеря и -- пошла потѣха! Сколько тутъ было безкровныхъ битвъ въ лѣсу и въ полѣ, сколько блестящихъ побѣдъ и тяжкихъ пораженій, какой просторъ для проявленія отваги, находчивости и стойкости! Нерѣдко сраженія происходили на водѣ; лодки брали одна другую на абордажъ, и воображаемые пираты набрасывались на воображаемыхъ купцовъ. Страдали отъ этого обувь и платье; страдали иногда и физіономіи юныхъ воиновъ, но въ общемъ все какъ-то обходилось благополучно -- ни съ кѣмъ не случалось серьезной бѣды и, лишь только наступало перемиріе, ярые враги превращались въ закадычныхъ друзей.
   Не все же, однако, воевать! Карлъ охотно предавался и болѣе мирнымъ забавамъ: удилъ рыбу, катался на лодкѣ, охотился, а зимой, когда рѣка затягивалась гладкимъ блестящимъ льдомъ, катался на конькахъ вмѣстѣ съ товарищами. Это искусство онъ постигъ въ совершенствѣ.
   Кромъ товарищей-сверстниковъ, у Карла было много друзей среди мастеровыхъ и рабочихъ -- плотниковъ, столяровъ, слесарей, кузнецовъ, канатчиковъ -- и отъ каждаго изъ нихъ онъ перенялъ кое-какія свѣдѣнія о его мастерствѣ, такъ что, случись нашему герою очутиться на необитаемомъ островѣ, онъ нашелся бы, пожалуй, не хуже Робинзона Крузо. Но, по мѣрѣ того какъ запасъ его свѣдѣній росъ, а звѣринецъ и коллекціи разростались, отмѣтки его за успѣхи и поведеніе становились все хуже и хуже, и въ результатѣ получилось достопамятное письмо.
   Что теперь было дѣлать? Думали, думали совѣтникъ съ женой и придумали, наконецъ, написать въ Мюнхенъ крестному. Крестный Карла былъ въ своемъ родѣ очень замѣчательный человѣкъ... Но о немъ мы скажемъ въ особой главѣ.

ГЛАВА II.

Крестный.-- Его прошлое.-- Затруднительное положеніе.-- Пріѣздъ Карла.-- Новая жизнь.

   Незадолго до начала нашего разсказа столица Баваріи, Мюнхенъ, обогатилась достопримѣчательностью, какой не видно было до тѣхъ поръ ни на улицахъ, ни въ музеяхъ ея, хотя въ нихъ собрано не мало диковинокъ, не мало чудныхъ произведеній рѣзца и кисти. То былъ человѣкъ огромнаго роста и могучаго тѣлосложенія, съ львиной головой на широкихъ плечахъ, съ краснымъ лицомъ, безъ бороды, но въ усахъ, и съ необычайно густыми нависшими бровями, почти закрывавшими глаза. Одѣтъ онъ былъ лѣтомъ и зимой одинаково, по модѣ начала сороковыхъ годовъ, въ длинный сюртукъ и короткій жилетъ, въ цилиндръ какой-то необычайной формы, надвинутый на самыя брови. Рубашка съ отложнымъ воротникомъ, безъ всякаго признака галстуха, открывала мускулистую, загорѣлую шею. Въ рукѣ онъ имѣлъ черный ластиковый дождевой зонтикъ, и то носилъ его на плечѣ, какъ офицеръ вынутую изъ ноженъ шашку, то выдѣлывалъ имъ всевозможные фехтовальные пріемы. По внѣшности -- это былъ чудакъ, по выраженію лица -- человѣкъ крутого и тяжелаго нрава; но, вглядѣвшись пристальнѣе въ его свѣтлоголубые глаза, легко было убѣдиться, что у этого человѣка добрѣйшее сердце, и грозный видъ его -- не больше, какъ маска, надѣтая шутки ради.
   Таковъ былъ крестный отецъ Карла, Гансъ Шмеллеръ, до переселенія въ Мюнхенъ, жившій много лѣтъ подрядъ въ Р.
   Жилъ онъ очень замкнуто и знался только съ друзьями юности, въ числѣ которыхъ былъ и совѣтникъ Вольфъ. Своей семьи у него не было, и всѣ чувства своего любвеобильнаго сердца онъ перенесъ на дѣтей. Въ рѣдкой знакомой семьѣ у него не было крестника или крестницы. Карманы его были вѣчно полны пряниками, кусочками сахара, сливами, яблоками и всякими гостинцами. Стоило ему показаться на улицѣ, какъ его гурьбой окружали ребятишки, и начинался дѣлежъ.
   Любимѣйшимъ изъ его крестниковъ былъ нашъ герой, Карлъ -- и потому, что его связывала съ отцомъ Карла давнишняя дружба и общія воспоминанія, и потому, что самъ мальчикъ, пылкій и любознательный, пришелся ему по душѣ. Поэтому, когда судьба неожиданно послала Шмеллеру повышеніе, и ему пришлось переселиться въ столицу -- труднѣе всего ему было разстаться съ семьей совѣтника Вольфа.
   Въ Мюнхенѣ ему сначала жилось очень трудно: онъ тосковалъ по своему милому Р., по сложившимся въ теченіе пятнадцати лѣтъ привычкамъ жизни, и больше всего по своей обширной и разнообразной семьѣ. Здѣсь все ему было ново и чуждо. Онъ не умѣлъ скоро сближаться съ людьми, а старыхъ друзей не находилъ.
   Но время шло, и мало-по-малу у него составился кружокъ добрыхъ пріятелей, съ которыми онъ отводилъ душу въ бесѣдѣ. Словомъ, жизнь его постепенно вошла въ колею.
   И вдругъ мирное теченіе ея было нарушено письмомъ отъ совѣтника Вольфа. Вольфъ подробно разсказывалъ объ исключеніи сына и умолялъ крестнаго пріискать въ столицѣ закрытое заведеніе, гдѣ бы Карлъ могъ провести послѣдній годъ гимназическаго ученья и гдѣ бы его хорошенько подтянули, такъ чтобы онъ выдержалъ выпускные экзамены. Много хлопотъ и волненій доставило Шмеллеру это письмо. Онъ долго наводилъ справки и, наконецъ, отвѣтилъ, что ничего подходящаго въ Мюнхенѣ не имѣется, но что, если родители согласны отдать Карла на его попеченіе, то онъ возьметъ его къ себѣ и помѣститъ приходящимъ въ гимназію.
   Вольфъ съ женой подумали, поплакали, благословили сына, и черезъ двѣ недѣли Карлъ, съ грустью въ душѣ и головой, полной родительскихъ наставленій, водворился въ небольшой, но уютной квартиркѣ крестнаго.
   Между юношей и старикомъ сразу установились самыя сердечныя, почти товарищескія отношенія.
   ПІмеллеръ ожилъ душой; глядя на крестника, онъ самъ точно переживалъ вторую молодость. Новыя свѣдѣнія, знакомства, впечатлѣнія, -- все, что переживалъ Карлъ, живо интересовало и крестнаго. Самъ страстный курильщикъ, онъ подарилъ Карлу двѣ лучшія трубки изъ своей коллекціи, предпочитая, чтобы тотъ курилъ на его глазахъ, безъ обмана, а не украдкой, по уголкамъ. Нерѣдко въ свободные вечера два друга просиживали вдвоемъ далеко за полночь, и старикъ разсказывалъ Карлу о своей молодости, о студенческихъ годахъ.
   Незамѣтно прошелъ цѣлый годъ, и наступило время выпускныхъ экзаменовъ. Они сошли очень недурно, къ великому счастью Карла. Онъ мечталъ теперь о студенческой жизни, рвался на родину и ждалъ только крестнаго, который хотѣлъ ѣхать вмѣстѣ съ нимъ и хлопоталъ объ отпускѣ. Въ ожиданіи его пришлось отложить отъѣздъ на нѣсколько дней, а въ это время произошло событіе, которое имѣло огромное вліяніе на всю послѣдующую жизнь Карла.

ГЛАВА III.

Прогулки.-- Лордъ и лосось.-- Два чудака.-- Неожиданное предложеніе.

   Карлъ и въ Мюнхенѣ не измѣнилъ своей любви къ природѣ и часто предпринималъ прогулки по окрестностямъ. Однимъ изъ его любимыхъ уголковъ былъ размытый берегъ Изара, къ югу отъ города, гдѣ рѣка, сжатая между холмами, катитъ въ долину свои бурныя, зеленоватыя волны. Мѣсто здѣсь пустынное; рѣдко, рѣдко встрѣтишь прохожаго; зато птицъ здѣсь кишитъ видимо-невидимо: тонконогіе аисты, цапли, дикія утки, а въ камышахъ тьма мелкой дичи, надъ которой кружитъ соколъ или ястребъ высматривая добычу. А высмотритъ -- камнемъ слетитъ внизъ и схватитъ намѣченную жертву. Перепуганныя утки, бекасы, водяныя курочки съ крикомъ и пискомъ шарахнутся врозь, и только аисты, да цапли спокойно продолжаютъ шагать по берегу, не удостаивая вниманіемъ хищника. Они знаютъ, что на землѣ они въ безопасности, да и въ воздухѣ могутъ помѣряться съ врагомъ. Нерѣдко соколъ, напавшій на цаплю, съ размаху натыкается на острый клювъ ея и самъ падаетъ жертвой своей дерзости. Тогда цапля съ побѣднымъ крикомъ поднимается высоко-высоко, вороны тучами усядутся на верхушкахъ сосенъ и надрываются -- каркаютъ отъ радости, и много времени пройдетъ, прежде чѣмъ въ рѣчной долинѣ воцарится тишина.
   Карлъ любилъ видѣть вокругъ себя эту кипучую жизнь, любилъ наблюдать эти сцены борьбы за существованіе и потому часто приходилъ сюда.
   Однажды вечеромъ, гуляя по берегу, онъ обогнулъ выступъ скалы и вдругъ остановился въ изумленіи.
   Невдалекѣ отъ него сидѣлъ и очень ловко закидывалъ удочку высокій, широкоплечій мужчина, съ длинными свѣтлыми бакенбардами, въ какомъ-то необыкновенномъ костюмѣ.-- На немъ былъ бѣлый головной уборъ, -- не то шлемъ, не то шапка -- къ которому было прикрѣплено сзади тонкое полотенце, защищавшее отъ солнца шею и спину. Одѣтъ онъ былъ въ шерстяную фуфайку и резиновую куртку, со множествомъ кармановъ. Широкіе шаровары изъ той же матеріи были заткнуты въ сапоги. За спиной у незнакомца висѣла плетеная плоская корзинка для рыбы и небольшая, тщательно сложенная сѣть; а на правомъ боку, на кожанной перевязи, болталась огромная сумка со всевозможными рыболовными принадлежностями.
   Опытный глазъ сразу призналъ бы въ этомъ рыбакѣ англичанина. Незнакомецъ былъ, видимо, искусный рыболовъ, умѣлъ не только закинуть удочку, но и вытащить ее во время, и Карлъ съ большимъ интересомъ слѣдилъ за нимъ, какъ вдругъ замѣтилъ въ водѣ какой-то темный предметъ, вродѣ бревна, плававшій неподалеку отъ поплавка. Англичанинъ, казалось, не видѣлъ его и сосредоточилъ все свое вниманіе на поплавкѣ,-- онъ шевелился и за нимъ мелькало что-то серебристое. Рыболовъ дернулъ удочку къ себѣ, и тотчасъ же леса стала быстро развиваться -- рыба уходила вглубь и тащила ее за собой. Онъ наклонился впередъ, но вдругъ пошатнулся, взмахнулъ лѣвой рукой, точно ища, за что ухватиться,и стремглавъ полетѣлъ въ воду, головой внизъ.
   Размытый берегъ обрушился, не выдержавъ его тяжести.
   Рѣка въ этомъ мѣстѣ глубока, и теченіе быстрое. Карлъ мигомъ сообразилъ опасность, сбросилъ сюртукъ, сапоги и, не долго думая, самъ прыгнулъ въ воду.
   Въ нѣсколько мгновеній онъ очутился возлѣ англичанина. Схвативъ его за волосы и гребя одной рукой, Карлъ поплылъ противъ теченія.
   Незнакомецъ былъ страшно тяжелъ, и Карлъ съ ужасомъ чувствовалъ, что силы оставляютъ его; онъ уже боялся, что не доплыветъ до берега, какъ вдругъ ощутилъ землю у себя подъ ногами. То была одна изъ безчисленныхъ мелей, которыми изобилуетъ рѣка Изаръ.
   Отдохнувъ немного, Карлъ поспѣшилъ раздѣть безчувственнаго англичанина, принялся растирать его и приводить въ чувство всѣми извѣстными ему способами. Его усилія долго оставались безуспѣшными, но мало-помалу краска выступила на блѣдныхъ щекахъ утопленника, посинѣвшія губы зашевелились, дрожь пробѣжала по тѣлу, грудь поднялась, сначала слабо, потомъ чаще и ровнѣе. Незнакомецъ открылъ глаза, повелъ вокругъ себя удивленнымъ взглядомъ и остановилъ его на своемъ спасителѣ. Первыя его слова были:
   -- Какая невкусная вода въ вашемъ Изарѣ!
   Карлъ невольно усмѣхнулся, но не могъ не согласиться съ справедливостью этого замѣчанія: онъ самъ наглотался ея достаточно. Англичанинъ на ломаномъ нѣмецкимъ языкѣ принялся благодарить Карла, и вотъ что тотъ узналъ отъ него.
   Лордъ Кэстль (такъ звали незнакомца), страстный рыболовъ, держалъ большое пари съ друзьями, что поймаетъ лосося въ сентябрѣ. Друзья же увѣряли, что лосось въ этомъ мѣсяцѣ совсѣмъ не клюетъ.
   Послѣ многихъ безуспѣшныхъ попытокъ счастье, наконецъ, улыбнулось ему: онъ самъ видѣлъ сегодня, какъ рыбку, служившую приманкой, схватилъ огромный лосось, фунтовъ въ пятьдесятъ вѣсомъ, и вдругъ -- такая неудача.
   Англичанинъ, повидимому, не столько радовался своему спасенію, сколько былъ огорченъ неудачей. Карлу показалось это нѣсколько страннымъ, но въ то же время ему было жаль англичанина и хотѣлось утѣшить его. Вдругъ у него мелькнула блестящая мысль: онъ вспомнилъ чурбанъ, плававшій неподалеку отъ приманки,-- не зацѣпилась-ли удочка за этотъ чурбанъ? Не оттого-ли произошелъ толчекъ, сбросившій лорда въ рѣку? Можетъ быть, рыба и до сихъ поръ не сорвалась?
   Не говоря ни слова англичанину, Карлъ бросился къ мѣсту катастрофы, еще разъ прыгнулъ въ воду и поплылъ къ чурбану.
   Такъ и есть -- огромный лосось бьется на крючкѣ! А удочка обвилась вокругъ толстой вѣтки плавающаго на водѣ, сгнившаго древеснаго ствола и держится крѣпко. Придерживаясь за чурбанъ, Карлъ кое-какъ сдѣлалъ на лесѣ петлю, накинулъ ее себѣ на плечо, остатокъ намоталъ себѣ на лѣвую руку, перочиннымъ ножемъ перерѣзалъ лесу въ томъ мѣстѣ, гдѣ она зацѣпилась за вѣтку, и съ торжествомъ поплылъ къ берегу, таща за собою добычу. Рыба металась и билась, но должно быть крючекъ впился ей въ языкъ -- самое чувствительное мѣсто -- потому что она скоро обезсилѣла. Почувствовавъ подъ брюхомъ песокъ, лосось снова было забился, но Карлъ ловко оглушилъ его ударомъ по головѣ и вытащилъ на берегъ. Рыба была, дѣйствительно, огромная, около метра длины, и вѣсила, навѣрное, фунтовъ пятьдесятъ, если не больше.
   Увидавъ своего спасителя и лежавшаго на пескѣ мертваго лосося, англичанинъ страшно обрадовался, принялся горячо благодарить Карла и такъ крѣпко сжалъ его въ своихъ объятіяхъ, что чуть не задушилъ. Успокоившись немного, лордъ Кэстль замѣтилъ, что Карлъ весь промокъ и дрожитъ. Онъ ужаснулся.
   -- О, какой же я эгоистъ! Молодой человѣкъ, я всю жизнь буду вамъ благодаренъ, но объ этомъ послѣ. Идемте скорѣе! Мой экипажъ ожидаетъ меня въ Ментершвейге. Помогите мнѣ снести рыбу. Идемте.
   Они съ трудомъ втащили тяжелаго лосося на гору, добыли себѣ въ харчевнѣ сухое платье, переодѣлись и покатили въ городъ. Тѣмъ временемъ совсѣмъ стемнѣло.

* * *

   Кому никогда не случалось ждать друга и тревожиться за него, тотъ не знаетъ, какое это непріятное чувство. Шмеллеръ мѣста себѣ не находилъ въ ожиданіи крестника; онъ не могъ понять, куда запропастился Карлъ. Ему мерещились всякіе ужасы. Онъ метался по комнатѣ, натыкаясь на столы и стулья, опрокинулъ чернильницу и въ отчаяніи бросился вытирать пролитыя чернила чистой крахмальной сорочкой, только что принесенной изъ прачешной,-- словомъ, натворилъ кучу бѣдъ и уже готовъ былъ бѣжать въ полицію, чтобы розыскивать Карла, какъ вдругъ его окликнула служанка: "письмо отъ молодого барина. Экипажъ ждетъ у подъѣзда".
   -- Что? Какъ? Что это значитъ? Почему Карлъ прислалъ письмо, вмѣсто того чтобы вернуться домой?
   Шмеллеръ до того растерялся, что не сразу даже догадался распечатать письмо, наконецъ, вскрылъ его и прочелъ слѣдующее:

Милый, добрый крестный!

   Во время прогулки со мной случилась большая неожиданность. Я вытащилъ изъ воды знатнаго англичанина и лосося. Англичанинъ смѣшной, но очень добрый. Онъ немножко простудился, лежитъ въ постели, называетъ меня своимъ спасителемъ, хотя я, право, ничего особеннаго не сдѣлалъ, и ни за что не отпускаетъ отъ себя. Я ему много разсказывалъ про васъ. Онъ непремѣнно хочетъ познакомиться съ вами и посылаетъ за вами коляску. Пріѣзжайте, милый, дорогой крестный! Лордъ Кэстль отличный человѣкъ, и я увѣренъ, что онъ вамъ понравится.

"Вашъ признательный крестникъ, Карлъ".

   Мюнхенъ. Отель "Четырехъ Временъ Года"
   1-й этажъ, комната No 4.
   
   -- Что за чепуха! Вытащилъ изъ воды англичанина -- значитъ, тотъ тонулъ. Но при чемъ же лосось? И съ какой стати мнѣ туда ѣхать?
   Шмеллеръ перепугался.
   Что, если все это неправда, и тонулъ не англичанинъ, а самъ Карлъ, его милый мальчикъ? Что, если это онъ лежитъ въ постели?.. Нѣтъ, надо ѣхать! Сейчасъ же... Скорѣй, скорѣй! Кети!
   Старая служанка вбѣжала и застыла на мѣстѣ отъ ужаса.
   -- Господи Іисусе! Милый баринъ, что это съ вами?
   Господинъ Шмеллеръ вертѣлся посрединѣ комнаты, тщетно стараясь надѣть сюртукъ. Онъ попалъ правой рукой въ лѣвый рукавъ и не находилъ, куда ему сунуть лѣвую руку. Кое-какъ, съ помощью Кети, онъ одѣлся, наконецъ, и убѣжалъ, второпяхъ наказавъ Кети купить полпуда льду, бутылку 5% раствора карболовой кислоты и бинтовъ для перевязокъ, на всякій случай. Услыхавъ такой приказъ, старая служанка, искренно привязавшаяся къ юношѣ, даже заплакала отъ жалости) порѣшивъ, что "молодой баринъ" опасно боленъ.
   Увидавъ Карла живымъ и невредимымъ, Шмеллеръ чуть не заплакалъ отъ радости. Карлъ бросился ему на шею и тотчасъ же подвелъ его къ постели лорда, который приподнялся и протянулъ обѣ руки гостю.
   Черезъ полчаса они уже бесѣдовали, какъ будто были сто лѣтъ знакомы, и разстались совсѣмъ друзьями.
   По дорогѣ домой, идя подъ руку съ Карломъ и слегка покачиваясь отъ выпитаго грога, крестный съ воодушевленіемъ говорилъ:
   -- Карлъ! Твой лордъ старый чудакъ, но умный и благородный человѣкъ. А ты -- тобой я тоже доволенъ.
   Лордъ же, натягивая одѣяло на уши, думалъ:
   -- Смѣшной этотъ Шмеллеръ, но благородной души человѣкъ; такихъ немного на свѣтѣ. А Карлъ -- о, Карлъ -- это герой; я всю жизнь буду ему благодаренъ.
   Такъ окончился этотъ знаменательный день.
   На другое утро, лишь только Шмеллеръ вернулся со службы, какъ передъ домомъ его остановилась карета, и оттуда вышелъ лордъ Кэстль, чинный и важный, въ парадномъ визитномъ костюмѣ, сшитомъ по послѣдней модѣ. Эта церемонность сильно смутила простодушнаго хозяина, но еще больше смутился онъ, когда гость вытащилъ изъ кармана объемистый портфель и началъ предъявлять ему разные документы, удостовѣряющіе его личность и богатство. Шмеллеръ началъ было отнѣкиваться, но англичанинъ остановилъ его строгимъ голосомъ:
   -- Вѣдь вы не знаете, для чего я это дѣлаю.
   И точно, трудно было предвидѣть, что послѣдуетъ дальше. Лордъ Кэстль предлагалъ ни больше, ни меньше, какъ взять Карла съ собой въ далекое путешествіе, которое можетъ продлиться годъ и даже болѣе, и просилъ крестнаго похлопотать о согласіи родителей.
   Лордъ Кэстль происходилъ изъ знатной семьи, получилъ прекрасное образованіе и посвятилъ себя изученію естественныхъ наукъ. Онъ былъ еще не старъ, бездѣтенъ, рано потерялъ жену, и странностей имѣлъ ровно столько, сколько и полагается имѣть англійскому лорду.
   Нашъ юный герой не только спасъ ему жизнь, но и помогъ выиграть пари. Кромѣ того, юноша полюбился ему съ перваго взгляда; такого молодца онъ съ гордостью назвалъ бы своимъ сыномъ. И вотъ, чтобы отблагодарить Карла, онъ рѣшилъ осуществить его завѣтную мечту и взять его съ собой въ дальнія страны, обѣщаясь любить и беречь его, какъ родного сына.
   Все это лордъ изложилъ весьма пространно и обстоятельно, страшно растягивая слова, чтобы лучше выговаривать ихъ. Результатомъ ихъ долгой бесѣды было то, что Шмеллеръ взялъ отпускъ и въ тотъ же день уѣхалъ съ Карломъ въ Р.
   Долго пришлось уговаривать мать и еще дольше отца. Только, когда крестный далъ честное слово, что, будь Карлъ его сыномъ, онъ, не задумываясь, отпустилъ бы его съ лордомъ Кэстель, фрау Вольфъ перешла на его сторону и употребила все свое вліяніе на мужа, чтобы заставить его согласиться.
   Объявили, наконецъ, и Карлу объ ожидавшемъ его путешествіи. Радости его не было границъ. Его дѣтскія грезы сбывались на яву. Сколько разъ онъ мечталъ о непроходимыхъ лѣсахъ, о безбрежныхъ пустыняхъ, гдѣ не ступала нога бѣлаго человѣка, и вотъ ему предстояло увидѣть все это.
   Огорчала его предстоящая разлука съ родными и крестнымъ, но въ юности грустятъ недолго.
   Черезъ два дня крестный съ Карломъ вернулись въ Мюнхенъ, а еще черезъ нѣсколько дней послѣ, трогательныхъ проводовъ, нашъ герой уже плылъ по морю, направляясь въ дальнія страны.

ГЛАВА IV.

Первый день на морѣ.-- Старый капитанъ Штурмъ.-- Знакомство съ "Ласточкой".-- Въ ожиданіи бури.-- Страшный сонъ и неожиданное пробужденіе.-- Болѣзнь, отъ которой не умираютъ.

   Нашъ герой плылъ по морю и не сознавалъ этого, потому что спалъ крѣпкимъ сномъ въ своей каютѣ. Ему снилось, что онъ совсѣмъ маленькій, и мать качаетъ его въ колыбели, напѣвая пѣсенку.
   Внезапно онъ вскочилъ, пробужденный страшнымъ шумомъ. Надъ головой его какъ будто перекатывали огромныя тяжести, грозившія придавить его.
   Въ одно мгновеніе Карлъ былъ на ногахъ, но тотчасъ же зашатался и долженъ былъ ухватиться за столъ, чтобы не упасть. Тутъ только онъ окончательно пришелъ въ себя, сообразилъ, гдѣ находится, и съ улыбкой оглядѣлся вокругъ.
   Наканунѣ онъ даже не успѣлъ разсмотрѣть своей каюты. Они пріѣхали въ Киль по желѣзной дорогѣ ночью, потомъ на извощикѣ поѣхали на пристань, сѣли въ лодку и поплыли къ огромнѣйшему, какъ показалось Карлу, кораблю. Онъ помнилъ еще, какъ подымался по длинной и узкой качающейся лѣстницѣ, помнилъ, какъ лордъ привелъ его въ маленькую комнатку и велѣлъ раздѣваться, но совершенно не помнилъ какъ уснулъ.
   Зато теперь, выспавшись, онъ чувствовалъ себя здоровымъ и бодрымъ. При мысли, что онъ находится на морѣ, на настоящемъ кораблѣ и плыветъ куда то въ невѣдомыя страны, ему вдругъ стало жутко, но это настроеніе скоро прошло. Юноша въ нѣсколько минутъ одѣлся и поспѣшилъ на палубу.
   Въ первое мгновеніе онъ остановился, какъ вкопанный, пораженный открывшимся передъ нимъ зрѣлищемъ. Волна за волной катились передъ нимъ въ безграничномъ просторѣ, на нихъ играли яркіе лучи солнца, высоко стоявшаго на небѣ,-- такіе яркіе, что глазъ съ, трудомъ могъ переносить ихъ ослѣпительный блескъ.
   -- Море! море!..-- шепталъ Карлъ, въ первый разъ въ жизни испытывая чувство, знакомое только моряку -- чувство человѣка, сознающаго себя господиномъ и вмѣстѣ съ тѣмъ рабомъ окружающей его стихіи, сознаніе близости Божества и собственной силы, смѣло идущей навстрѣчу опасностямъ.
   Когда онъ обернулся къ лорду Кэстль, въ глазахъ его стояли слезы. Тотъ ласково протянулъ ему руку.
   -- Не стыдись этихъ слезъ, милый Карлъ! Мнѣ знакомо это чувство. Каждый разъ, какъ я бываю на морѣ, я испытываю то-же. Точно передъ тобой раскрывается одна изъ страницъ великой книги природы. Ну, а теперь,-- весело прибавилъ онъ, -- надо тебя познакомить съ нашимъ капитаномъ -- лучшимъ изъ всѣхъ капитановъ въ мірѣ.
   Вѣтеръ былъ попутный. Отдавъ нужныя приказанія, капитанъ Штурмъ сошелъ съ своего мостика и, подойдя къ нимъ съ фуражкой въ рукѣ, доложилъ, что лоцманъ уѣхалъ, и что они находятся въ открытомъ морѣ.
   Лордъ Кэстль крѣпко пожалъ его руку, представилъ ему своего юнаго спутника и попросилъ, "не въ службу, а въ дружбу", взять его подъ свое покровительство. При этомъ онъ объявилъ, что Карлъ спасъ ему жизнь и тѣмъ заставилъ покраснѣть юношу, вовсе не придававшаго своему поступку такого важнаго значенія.
   Капитанъ оглядѣлъ его съ ногъ до головы и, повидимому, остался доволенъ. Онъ протянулъ юношѣ свою широкую ладонь и грубовато, но добродушно спросилъ:
   -- Молодой человѣкъ уже бывалъ на морѣ?
   -- Нѣтъ.
   -- Гмъ. Это жаль,-- сказалъ капитанъ,-- и погладилъ себя по бритому подбородку.-- Въ ваши годы можно было бы совершить уже нѣсколько плаваній; ну, да мы это наверстаемъ!
   Капитанъ Штурмъ не могъ себѣ представить, чтобы иная жизнь, кромѣ жизни на морѣ, могла дать человѣку полное нравственное удовлетвореніе. Онъ жалѣлъ всякаго, кто избиралъ себѣ иную профессію, въ особенности, если это былъ неглупый и здоровый молодой человѣкъ, изъ котораго могъ бы выйти хорошій морякъ.
   Когда же Карлъ признался ему, что, къ стыду своему, онъ не можетъ на кораблѣ отличить носа отъ кормы, добрый капитанъ положительно огорчился. Онъ тотчасъ же попросилъ у лорда позволенія пополнить образованіе юноши необходимыми свѣдѣніями. А лорду только того и нужно было, чтобы капитанъ подружился съ Карломъ.
   Капитанъ Штурмъ раньше служилъ въ нѣмецкомъ военномъ флотѣ, но повредилъ себѣ ногу и вынужденъ былъ выйти въ отставку.
   Въ немъ и теперь замѣтна была "военная косточка". Команда у него была вымуштрована образцово; тѣмъ не менѣе матросы уважали и любили его, такъ какъ онъ былъ знатокомъ, не только своего дѣла, но и людей, и умѣлъ обходиться съ ними.
   А поддерживать дисциплину на кораблѣ не легко, такъ какъ жизнь на морѣ имѣетъ не мало тяжелыхъ сторонъ, полна опасностей и лишеній. Оттого-то на всѣхъ морякахъ есть особый отпечатокъ. Трудно опредѣлить его словами, но онъ замѣтенъ во всемъ: и въ смѣломъ открытомъ взорѣ, и въ обвѣтренномъ, загорѣломъ лицѣ, полномъ мужества и рѣшимости, и въ серьезномъ и вмѣстѣ безпечномъ выраженіи этого лица. Внутреннія качества обыкновенно соотвѣтствуютъ внѣшнимъ. Истый морякъ религіозенъ, добръ, прямодушенъ; лукавство и лицемѣріе чужды ему; живя на лонѣ величественной природы, онъ всю жизнь остается неиспорченнымъ, какъ ребенокъ.
   Именно таковъ былъ капитанъ Штурмъ. Это былъ человѣкъ нѣсколько выше средняго роста, на видъ лѣтъ 50, но на самомъ дѣлѣ, вѣроятно, моложе, такъ какъ моряки рано старѣются. На загорѣломъ лицѣ, обрамленномъ густой сѣдой бородой, свѣтились умные, проницательные голубые глаза, глубоко сидящіе подъ густыми бровями.
   Уроки капитана показались Карлу чрезвычайно интересными. Прежде всего онъ узналъ, что "Ласточка" отличается очень быстрымъ ходомъ и можетъ дѣлать до 20 узловъ въ часъ, благодаря особаго устройства гидравлической машинѣ.
   Карлъ и Штурмъ спустились въ отдѣленіе, гдѣ помѣщалась машина и топка и гдѣ полуобнаженные негры-истопники поминутно загребали каменный уголь и бросали его въ раскаленную пасть печи.
   Они обошли все судно и все осмотрѣли подробно. Капитанъ показалъ Карлу, какъ укрѣплены въ трюмѣ большія мачты, показалъ, какъ къ нимъ прикрѣплены паруса, и объяснилъ, почему они могутъ выдерживать напоръ вѣтра. У Карла даже голова закружилась отъ множества незнакомыхъ словъ и названій, но скоро онъ замѣтилъ, что названіе обыкновенно соотвѣтствуетъ назначенію или дѣйствію предмета и потому, при обращеніи съ нимъ, запоминается легко.
   Такъ какъ "Ласточка" не предназначалась для перевозки товаровъ, на ней было отведено много мѣста подъ жилыя помѣщенія. Кромѣ двухъ большихъ палубныхъ каютъ, занимаемыхъ лордомъ и капитаномъ, и маленькой внизу, отданной Карлу, на суднѣ было еще нѣсколько каютъ, гдѣ помѣщались фотографическій аппаратъ, разные приборы, инструменты и должны были помѣститься будущія коллекціи.
   Одинъ изъ приборовъ особенно заинтересовалъ Карла. Въ немъ морская вода очень скоро превращалась въ пригодную для питья. Аппаратъ этотъ состоитъ изъ котла и холодильника. Вода въ котлѣ, нагрѣваясь, превращается въ паръ, затѣмъ паръ поступаетъ въ конденсаторъ или холодильникъ, гдѣ онъ, охлаждаясь, сгущается и снова превращается въ воду, но уже свободную отъ соли. А такъ какъ дистиллированная вода невкусна, ибо въ ней нѣтъ углекислаго газа, то въ холодильникъ или конденсаторъ впускаютъ наружный воздухъ, смѣшиваясь съ которымъ перегнанная вода и насыщается газомъ. Затѣмъ ее пропускаютъ еще черезъ фильтръ, чтобъ устранить всякій непріятный привкусъ.
   Польза этого аппарата очевидна. На судахъ нерѣдко ощущается недостатокъ въ прѣсной водѣ для питья. Морская же вода не только непріятна на вкусъ, но и крайне вредна для здоровья. Поэтому подобный очиститель ея неоцѣнимъ, и теперь ни одно судно не отправляется въ дальній путь, не захвативъ съ собой подобнаго аппарата.

0x01 graphic

* * *

   День прошелъ такимъ образомъ незамѣтно. За ужиномъ было очень весело; капитанъ разсказалъ нѣсколько необычайныхъ происшествій изъ своей жизни и заставилъ Карла выпить стаканчикъ очень крѣпкаго грога, послѣ котораго тотъ, улегшись на свою койку, мгновенно уснулъ. Капитанъ же занялъ свое обычное мѣсто на мостикѣ и сталъ внимательно вглядываться въ море и небо, по всѣмъ направленіямъ
   Осмотръ, повидимому, не удовлетворялъ его. Онъ что-то бормоталъ себѣ въ бороду и все чаще поглядывалъ на мачты, гдѣ между снастями гудѣлъ и свисталъ усиливавшійся вѣтеръ.
   -- Вестъ-Нордъ-Вестъ -- скомандовалъ капитанъ рулевому, и тотъ отвѣтилъ: Вестъ-Нордъ-Вестъ, въ знакъ того, что онъ вѣрно понялъ приказаніе, означавшее, что держать надо на сѣверо-западъ, больше къ западу.
   А вѣтеръ и шумъ въ снастяхъ все усиливались. По поверхности моря забѣгали мелкія волны съ бѣлыми гребешками, мѣтко прозванныя моряками "кошачьими лапками". Гребни большихъ валовъ становились все выше, и корабль стоналъ и кряхтѣлъ подъ напоромъ вѣтра, какъ живое существо.
   Небо, прежде ясное, потемнѣло, и пѣнистые гребни волнъ засвѣтились зеленоватымъ фосфорическимъ свѣтомъ. На юго-западѣ повисла огромная черная туча съ лохматыми краями, но временамъ озаряемыми призрачнымъ сіяніемъ блѣдныхъ лучей мѣсяца.
   Все это предвѣщало бурю. На открытомъ мѣстѣ, въ океанѣ, она не такъ ужъ страшна, но здѣсь, въ небольшомъ морѣ съ узкимъ фарватеромъ, при большомъ движеніи судовъ, да еще ночью, налетавшій шквалъ каждую минуту грозилъ гибельнымъ столкновеніемъ. Къ тому же Балтійское море отличается сильнымъ теченіемъ, изобилуетъ подводными скалами и мелями. Сознавая опасность, почти весь экипажъ безъ зова собрался на палубѣ. Смѣха и шутокъ не было слышно. Матросы, разбившись на группы, разсказывали другъ другу страшныя исторіи о погибшихъ, затонувшихъ корабляхъ, о "Летучемъ голландцѣ", призракъ котораго носится по морямъ, предвѣщая гибель встрѣчному судну.
   Надо замѣтить, что моряки, вообще, очень суевѣрны. И это не удивительно. Живя среди величественныхъ явленій природы, смыслъ которыхъ не вполнѣ ему ясенъ, ежеминутно рискуя жизнью, человѣкъ ищетъ объясненія непонятному въ сверхъестественномъ, богатая фантазія его создаетъ ему образы добрыхъ и злыхъ духовъ моря, до такой степени яркіе, что въ концѣ концовъ онъ видитъ ихъ передъ собой.
   Итакъ, храбрый капитанъ Штурмъ и его команда были на-сторожѣ, готовые принять всѣ мѣры, предупреждающія опасность.
   Но что же дѣлалъ въ это время нашъ герой?
   Подъ вліяніемъ усталости, морского воздуха и крѣпкаго грога, онъ спалъ, какъ убитый, не подозрѣвая о томъ, что надъ головой его собираются тучи, крѣпнетъ вѣтеръ и бѣлые завитки пѣны, какъ разсердившіеся кобольды, прыгаютъ по волнамъ. Вскорѣ однако же перемѣна погоды отразилась и на немъ,-- отразилась, прежде всего, въ страшныхъ видѣніяхъ.
   Карлу снилось, что онъ умеръ, послѣ долгихъ страданій, умеръ потому, что желудокъ его страшно увеличился и сталъ давить на сердце. Онъ лежалъ дома, у себя на постели, мертвый, неподвижный, со стеклянными глазами, а душа его, какимъ-то непонятнымъ образомъ освободившаяся изъ тѣла, стояла возлѣ и съ ужасомъ смотрѣла на него. Душа его имѣла совершенно такой же. видъ, какъ самъ Карлъ, когда былъ въ живыхъ. И вдругъ -- ее подхватили безобразные черти и начали играть ею, словно мячикомъ. У чертей были рожки цвѣта морской воды, большіе выпученные рыбьи глаза и челюсти, какъ у акулы. Они съ адскимъ хохотомъ швыряли другъ другу душу Карла, бросали ее то вверхъ, то внизъ, причемъ она испытывала невообразимыя мученія.
   Наконецъ, душа Карла какъ-то выскользнула изъ цѣпкихъ лапъ чорта, полетѣла и... Карлъ, съ размаху выброшенный изъ койки, ошеломленный и разбитый паденіемъ, очутился на полу, въ непріятномъ сосѣдствѣ съ прыгающими сундуками, опрокинутыми стульями и другими, столь же твердыми и угловатыми предметами.
   А вой чертей продолжалъ раздаваться вокругъ и надъ его головой совершенно явственно.
   Сколько именно времени пролежалъ такъ Карлъ, сказать трудно, но, почувствовавъ, что въ рукѣ его, вмѣсто страшной чортовой лапы, ножка стула, только-что угодившая ему въ бокъ, онъ сообразилъ, въ чемъ дѣло, и попробовалъ подняться. Не тутъ-то было! Словно чьи-то невидимыя руки опрокидывали его на полъ, швырали то въ одинъ, то въ другой уголъ каюты, причемъ онъ каждый разъ натыкался на что-нибудь твердое.
   Онъ чувствовалъ себя невообразимо скверно, былъ увѣренъ, что умираетъ, и готовъ былъ отдать все на свѣтѣ за глотокъ чистаго воздуха. Воздухъ въ маленькой каюткѣ былъ, дѣйствительно, спертый.
   Читатель, конечно, уже догадался, что Карлъ былъ сброшенъ съ койки начавшейся качкой, и притомъ страдалъ первыми приступами морской болѣзни -- этимъ и объясняются его тяжелыя грезы; но самъ-то Карлъ не сразу сообразилъ, въ чемъ дѣло. Онъ ощупью искалъ окошко, чтобы отворить его, и не находилъ. Въ каютѣ было темно. Съ вечера Карлъ не послушался капитана и погасилъ лампу, а теперь не могъ найти спичекъ.
   Наконецъ, съ большимъ трудомъ, шаря по стѣнѣ рукой, онъ нащупалъ круглое окошечко и отворилъ его. Но тутъ произошло нѣчто непредвидѣнное... Въ каюту, вмѣстѣ съ свѣжимъ воздухомъ, ворвалась ледяная Струя воды и обдала съ ногъ до головы нашего героя, и безъ того дрожавшаго отъ холода въ одной рубашкѣ. Напоръ воды и вѣтра былъ такъ силенъ, что Карлъ опять свалился на полъ, однако же эта новая напасть имѣла свою хорошую сторону. Освѣженный нежданной холодной ванной, юноша быстро поднялся на ноги и поспѣшилъ закрыть окно. И пора было, иначе каюту залило бы водой.
   Зубы юноши стучали отъ холода; онъ хотѣлъ одѣться, выйти, но ничего не находилъ -- ни спичекъ, ни платья, ни даже своей койки. Въ полномъ отчаяніи онъ прислонился, какъ ему казалось, къ стѣнѣ, и вдругъ почувствовалъ подъ рукой что-то мягкое. О радость! то были его костюмы, которые онъ бросилъ на койку, вмѣсто того, чтобы убрать ихъ въ шкафъ. Карлъ благословилъ себя за эту неаккуратность и, живо сбросивъ рубашку, принялся одѣваться. Куртки подъ рукой не оказалось, зато панталонъ было нѣсколько паръ, и всѣ сухія. Долго не раздумывая, Карлъ натянулъ однѣ на ноги, другія на руки и только хотѣлъ идти искать дверь, какъ вдругъ корабль накренился, и нашъ герой очутился опять на полу, въ водѣ, плескавшейся вокругъ его только-что обсохшаго тѣла. Это было уже слишкомъ! Въ полномъ изнеможеніи онъ закрылъ глаза, близкій къ обмороку, но тотчасъ же вскочилъ, съ крикомъ испуга.
   Передъ нимъ стояла блестящая черная фигура, испускавшая лучи свѣта,-- ни дать, ни взять, одинъ изъ чертей, игравшихъ его душой. Но въ это время раздался знакомый смѣхъ, и Карлъ узналъ Штурма, съ фонаремъ въ рукѣ.
   -- Чортъ возьми! Что это вы тутъ дѣлаете? Путешествуете?-- наблюдаете? Эге! такъ и есть: люкъ открывали! Море не шоссе, молодой человѣкъ, и вы не въ каретѣ. Оконъ здѣсь открывать не полагается... Ну, да ничего, мы васъ выучимъ... А теперь, маршъ на палубу, на свѣжій воздухъ! Тамъ вамъ полегчаетъ. Погода немножко испортилась. Но это все пустое. Скоро пройдетъ.-- Обопритесь на меня и не конфузьтесь. Такія вещи случались и съ великими людьми.
   Съ этими словами, капитанъ втащилъ его по лѣстницѣ на палубу и привязалъ веревкой къ парапету -- что было нелишнее, такъ какъ небо и волны кружились передъ глазами Карла. И здѣсь... здѣсь юный путешественникъ заплатилъ морскому богу неизбѣжную дань.

ГЛАВА V.

Въ Ламаншѣ.-- Планъ путешествія.-- Въ виду Мадейры.-- Новыя впечатлѣнія.-- Высадка съ препятствіями.-- Фунхалъ.-- Неудачное катанье.

   На третій день послѣ отплытія, когда "Ласточка" уже приближалась къ Ламаншу, съ моря сталъ подниматься туманъ, который съ каждой минутой становился все гуще. Впереди ничего не было видно. Кругомъ поминутно раздавались тревожные, предупредительные свистки другихъ судовъ -- въ туманѣ такъ летко столкнуться, не замѣтивъ другъ друга. "Ласточка" наполовину убавила ходъ и зажгла всѣ свои сигнальные фонари: красный на бакбордѣ, {Лѣвая сторона судна.} зеленый на штирбордѣ {Правая сторона.} и кромѣ того еще бѣлый на фокъ-мачтѣ. Но въ туманѣ огни сигнальныхъ фонарей нерѣдко бываютъ видимы только за 1/4 мили, такъ что иногда никакая рѣшительность и быстрота дѣйствій не можетъ спасти два встрѣчныхъ судна отъ столкновенія и гибели.
   Не удивительно поэтому, что капитанъ Штурмъ всю ночь провелъ на мостикѣ, держа возлѣ себя Карла, которому тоже не спалось, и разсказывалъ ему всякія страшныя исторіи.
   Къ счастью на утро, съ первыми лучами солнца, туманъ разсѣялся, и вдали забѣлѣли мѣловые утесы англійскаго берега. Съ другой стороны рисовались едва замѣтно очертанія береговъ Франція, и у Карла шибко билось сердце при мысли, что можетъ быть ему когда-нибудь удастся посѣтить и эти двѣ незнакомыхъ, но обаятельныхъ для него страны.
   До сихъ поръ лордъ Кэстль не разсказывалъ Карлу о своихъ намѣреніяхъ, но въ этотъ день за завтракомъ сообщилъ ему, что первый привалъ ихъ будетъ у острова Мадейры, а затѣмъ "Ласточка" пойдетъ къ западному берегу Африки. Тамъ они остановятся окончательно въ портѣ Вейда, высадятся и предпримутъ путешествіе въ столицу Дагомеи. Дагомейское королевство мало изслѣдовано, и познакомиться съ нимъ весьма интересно, какъ для ученаго, такъ и для путешественника, но вмѣстѣ съ тѣмъ путешествіе это грозитъ большими опасностями, такъ какъ дагомейскіе негры славятся своей свирѣпостью и жестокостью нравовъ. А потому, если Карлъ...
   Юноша не далъ лорду договорить и принялся увѣрять, что онъ будетъ радъ и счастливъ увидать Дагомею.
   Нѣсколько дней спустя, подъ вечеръ, "Ласточка" очутилась въ виду Мадейры. Еще не разсвѣтало, когда мягкій ароматный вѣтерокъ возвѣстилъ близость земли. Карлъ отъ волненія не могъ спать и въ первый разъ въ жизни любовался великолѣпными красками солнечнаго восхода на морѣ. Первые лучи солнца озарили мрачныя разорванныя стѣны утесовъ, темную зелень лѣсовъ, и, за выступомъ берега, Фунхалъ съ его красивымъ дворцомъ, виллами, башнями и легкими изящными мостами, напоминающими хорошенькія игрушки.
   "Ласточка" бросила якорь въ открытомъ морѣ, такъ какъ большія суда не могутъ входить въ здѣшній рейдъ, и ее тотчасъ же окружила цѣлая флотилія лодокъ съ грузомъ золотистыхъ банановъ, фигъ, изюму, апельсиновъ и другихъ незнакомыхъ Карлу плодовъ, болѣе привлекательныхъ на видъ, чѣмъ на вкусъ. Скоро вся палуба была усыпана корками, кожей и косточками плодовъ.
   Лордъ Кэстль предложилъ Карлу и капитану отправиться вмѣстѣ съ нимъ на берегъ. Карлъ очень обрадовался и поспѣшилъ нарядиться въ свой самый парадный костюмъ, Ему совѣтовали запастись непромокаемымъ плащемъ въ виду сильнаго прибоя у береговъ, но онъ не послушался и зато вышелъ изъ лодки совсѣмъ мокрый, такъ какъ волна нѣсколько разъ окатила его съ ногъ до головы. Онъ былъ очень огорченъ, но лордъ и капитанъ утѣшили его, говоря, что платье на солнцѣ скоро высохнетъ.
   Съ первыхъ же шаговъ нашимъ путникамъ загородила дорогу толпа нищихъ, дѣтей, носильщиковъ и всякаго сброда. Они положительно не пропускали ихъ впередъ и разбѣжались только тогда, когда лордъ съ грознымъ видомъ направилъ на нихъ фотографическій аппаратъ. Фунхалъ съ моря гораздо красивѣе и живописнѣе, чѣмъ вблизи. Кромѣ главной, остальныя улицы узки и вымощены острыми камнями, по которымъ двигаются, на окованныхъ желѣзомъ полозьяхъ, экипажи, запряженные неуклюжими тяжелыми быками.
   Эта особенность улицъ Фунхала чрезвычайно поразила Карла. Ему гораздо больше понравился другой мѣстный способъ передвиженія -- въ бѣлыхъ легкихъ носилкахъ, снабженныхъ небольшимъ зонтикомъ для защиты отъ солнца и длинными палками, которыя кладутъ себѣ на плечи одѣтые въ бѣлое же носильщики.
   По краямъ улицъ растетъ трава; дома низкіе, маленькіе, во многихъ окна прячутся за желѣзными рѣшетками; за то всякія мастерскія открыты прямо на улицу. Всего живописнѣе въ Фунхалѣ рынокъ. Вокругъ бьющаго посрединѣ площади фонтана -- толпа черноволосыхъ, черноглазыхъ мужчинъ, по большей части оборванныхъ и грязныхъ, въ большихъ соломенныхъ шляпахъ, и женщинъ въ легкихъ пестрыхъ платьяхъ, съ свѣтлыми платочками на плечахъ и на головѣ. Все смѣется, кричитъ, жестикулируетъ. На землѣ груды плодовъ, овощей, деревянной и глиняной посуды. Тутъ же въ толпѣ увидишь и хорошо одѣтую даму, или изящнаго всадника, или патера въ черной рясѣ и красныхъ чулкахъ, направо и налѣво благословляющаго народъ, на пути черезъ площадь. Еще больше пестроты придаютъ картинѣ яркіе мундиры военныхъ, быки и ослы, которые тащатъ за собой тяжелыя доски и цѣлые древесные стволы. И надъ всѣмъ этимъ раскинулось яркое, безоблачно голубое небо юга.
   На рыночной площади наши герои разстались. Лорду нужно было побывать по дѣламъ у губернатора. Капитанъ же повелъ Карла въ ближайшую гостиницу попробовать мѣстнаго вина. Карлъ предлагалъ лучше пойти гулять, но капитанъ стоялъ на своемъ.
   Вино привело его въ такое хорошее расположеніе духа, что онъ рѣшилъ исполнить желаніе Карла и отправиться смотрѣть окрестности, но только не пѣшкомъ, а верхомъ, увѣряя, что онъ отличный наѣздникъ, что ему случалось покорять самыхъ необузданныхъ коней, и американскихъ мустанговъ, и чистокровныхъ арабскихъ жеребцовъ. Карлъ всего раза два садился на лошадь въ дѣтствѣ, и то безъ сѣдла, когда лошадей гнали на водопой, но поперечить онъ не посмѣлъ и не подумалъ даже усумниться въ правдивости словъ капитана. Онъ не зналъ, что старые моряки, какъ и охотники, не прочь прихвастнуть, и что капитанъ Штурмъ тоже не свободенъ отъ этого недостатка, Капитанъ не былъ лживъ, но ему пришлось столько видѣть и пережить на своемъ вѣку необычайнаго, что иной разъ, вспоминая пережитое, онъ самъ съ трудомъ отличалъ правду отъ вымысла.
   Привели трехъ лошадокъ, маленькихъ, плотныхъ, съ виду довольно надежныхъ. Ихъ держали подъ уздцы трое чумазыхъ молодцовъ, изъ которыхъ одинъ намѣревался служить проводникомъ, но капитанъ надменно отклонилъ его услуги.
   -- Я не нуждаюсь въ провожатыхъ.
   Однако, на первыхъ же порахъ возникли сомнѣнія, съ которой стороны садиться на лошадь -- "съ подвѣтренной или съ навѣтренной", иначе говоря, съ лѣвой, или съ правой. Карлъ не имѣлъ объ этомъ понятія, тѣмъ не менѣе рѣшительно заявилъ, что надо садиться съ лѣвой стороны. Онъ такъ и сдѣлалъ, но капитанъ изъ упрямства взгромоздился на лошадь справа, и то съ превеликимъ трудомъ, при громкомъ смѣхѣ всѣхъ, кто видѣлъ эту сцену.
   Каково было начало, таково и продолженіе. Оба всадника не умѣли даже сидѣть, съѣзжали то на крупъ, то на шею, хватались за гриву, чтобы не упасть, или натягивали поводья, держа ихъ въ правой рукѣ, по совѣту капитана. Все это сходило имъ съ рукъ только потому, что лошади были смирныя и шли, не спѣша, мелкой рысцой. Зато всѣ встрѣчные безцеремонно заливались смѣхомъ при видѣ этихъ двухъ комическихъ фигуръ, скорѣе лежавшихъ, чѣмъ сидѣвшихъ на лошади, безпомощно болтая ногами въ высоко вздернутыхъ панталонахъ.
   Выѣхавъ за городъ, друзья предоставили лошадямъ полную свободу, и тѣ пошли гуськомъ по узенькой тропинкѣ, бѣгущей вдоль крутого склона, поросшаго лиліями. Они миновали ущелье, въ глубинѣ котораго тихо шелестилъ колеблемый вѣтромъ бамбукъ, переѣхали пересохшее русло рѣки, усѣянное обломками скалъ, и стали подыматься въ гору, между виноградниковъ, обсаженныхъ пизангами {Райская смоковница.}, съ огромными зелеными листьями, которыя образовали надъ ихъ головами прохладный зеленый сводъ. Съ горы въ долину сбѣгали ручейки и ручьи, по берегамъ которыхъ цвѣли роскошныя фуксіи и гигантскіе олеандры -- цѣлое море цвѣтовъ и благоуханія!
   Карлъ такъ заглядѣлся на всю эту роскошь, что и не замѣтилъ, какъ его спутникъ пришпорилъ своего коня, намѣреваясь пустить его въ галопъ. Но результатъ получился неожиданный. Смирный до тѣхъ поръ конь завертѣлся на мѣстѣ, началъ бить задомъ и не успокоился до тѣхъ поръ, пока не сбросилъ своего всадника. Совершенно тоже самое, должно быть изъ чувства солидарности, продѣлала и рыжая лошадь Карла. Черезъ минуту капитанъ лежалъ въ травѣ, растянувшись на животѣ и дѣлая видъ, что принялъ эту позу добровольно; Карлъ же сидѣлъ на землѣ безъ шапки, растерянно озираясь вокругъ.
   -- Карлуша, что вы здѣсь дѣлаете?-- удивленно спросилъ его капитанъ, приподымаясь на локтяхъ.
   -- Я могъ бы предложить вамъ тотъ же вопросъ.
   -- О, я немножко отдыхаю.
   Тѣмъ не менѣе они рѣшили изловить своихъ лошадей и вернуться назадъ въ городъ. Но не тутъ-то было: лошади не давались въ руки, какъ заколдованныя. Гоняясь за ними, наши ѣздоки выбились изъ силъ, заблудились и, наконецъ, увязли въ болотѣ, изъ котораго едва выбрались. Карлъ увязъ по колѣни, а капитанъ такъ даже по поясъ; вылѣзая, онъ не замѣтилъ, что оставилъ въ грязи сапогъ, а потомъ, сколько ни искалъ, не могъ найти его.
   Въ этихъ странахъ переходъ отъ дня къ ночи почти незамѣтенъ, и не успѣли, наши герои оглянуться, какъ очутились во тьмѣ, озаренной лишь свѣтомъ нѣсколькихъ звѣздочекъ.

* * *

   Между тѣмъ лордъ Кэстль, вернувшись отъ губернатора и узнавъ, что его спутники поѣхали кататься по окрестностямъ, не на шутку встревожился. Онъ зналъ пристрастіе капитана къ верховой ѣздѣ, зналъ и то, что еще ни одна его затѣя въ этомъ родѣ добромъ не кончалась. Поэтому лордъ Кэстль поспѣшилъ собрать людей, захватилъ лошадей, фонари, носилки, перевязочныя средства и отправился на поиски.
   Къ счастью, слѣды и разспросы скоро привели ихъ къ цѣли. Въ глубокомъ оврагѣ, среди камней, покрывавшихъ пересохшее русло рѣки, лежали въ самомъ печальномъ видѣ двѣ человѣческихъ фигуры, т. е. одна лежала, а другая шевелилась и усердно махала платкомъ. Едва-едва удалось встащить ихъ наверхъ. У капитана до того распухла нога, что онъ не могъ ходить, и его пришлось положить на носилки. Карла усадили на лошадь, и онъ кое-какъ самъ добрался домой, разсказавъ по дорогѣ всѣ свои приключенія лорду. Онъ былъ очень смущенъ, но лордъ сказалъ:
   -- Ничего, мой другъ, это послужитъ тебѣ хорошимъ урокомъ. Когда человѣкъ берется за то, чего онъ не умѣетъ, изъ этого ничего не можетъ выйти, кромѣ глупости или несчастья.
   Капитанъ долго послѣ того ходилъ сумрачный, въ зеленыхъ туфляхъ, такъ какъ распухшая нога не позволяла ему надѣть сапогъ, и сторонился отъ лорда, ожидая хорошей головомойки. Но лордъ молчалъ, зная, что укоры совѣсти тяжелѣе всякихъ упрековъ.

ГЛАВА VI.

У Тенерифа.-- Прогулка.-- Тропическій костюмъ.-- Свѣченіе моря и свѣтящіяся рыбы,-- Въ Гвинейскомъ заливѣ.-- Первое знакомство съ туземцами.-- Уженіе рыбы.-- Купапье.-- Подвигъ Карла.

   Съ самаго выхода своего въ Атлантическій океанъ "Ласточка" шла безъ паровъ, подгоняемая сильнымъ, сѣвернымъ вѣтромъ. Потомъ вѣтеръ стихъ, судно развело пары, и послѣ нѣсколькихъ дней, пріятныхъ, но ничѣмъ не замѣчательныхъ и посвященныхъ Карломъ изученію испанскаго языка, "Ласточка" въ одно прекрасное утро бросила якорь въ гавани Санто-Круцъ, столицы изобилующаго вулканами острова Тенерифа, съ его великолѣпнымъ Пико де Тейде, ушедшимъ вершиною въ облака.
   Островъ, покрытый роскошной растительностью, чрезвычайно красивъ въ своей рамкѣ изъ бѣлой пѣны прибоя, безсильно разбивающагося объ острые камни. Карлу очень захотѣлось съѣхать на берегъ, и лордъ поѣхалъ вмѣстѣ съ нимъ. Они взяли лошадей и верхомъ отправились осматривать Лагуну, прежнюю столицу острова; но развалины домовъ и заросшія травою улицы не представляли веселаго зрѣлища. Болѣе красивою показалась имъ лежащая нѣсколько выше и утопающая въ чудныхъ садахъ Оротава, сжатая между двумя рядами бурыхъ скалъ, изъ которыхъ на многихъ виднѣются потухшіе кратеры. Такими же кратерами покрыта вся южная сторона Тенерифа, и нерѣдко иные изъ нихъ напоминаютъ о себѣ землетрясеніями.
   Карлъ вернулся съ прогулки очень довольный. Подъ руководствомъ лорда верховая ѣзда шла гораздо успѣшнѣе, чѣмъ въ первый разъ, и онъ хотѣлъ было похвастаться своими успѣхами предъ капитаномъ, но тотъ поспѣшилъ перемѣнить предметъ разговора.
   Еще нѣсколько дней, и "Ласточка" вошла въ. область сѣверо-восточныхъ пассатовъ. Надъ палубой раскинули широкій парусинный навѣсъ для защиты отъ солнца. Матросы ходили босые, въ холщевыхъ сорочкахъ, такихъ же панталонахъ и широкополыхъ соломенныхъ шляпахъ. Лордъ, Карлъ и капитанъ надѣли бѣлые костюмы изъ легкой матеріи. Вся яхта приняла необычный, точно праздничный видъ, вполнѣ гармонировавшій съ окружающей обстановкой. Небо было безоблачно синее; ни вѣтеръ, ни туманъ не замедляли хода корабля; паруса по недѣлямъ оставались въ томъ видѣ, какъ ихъ поставили; жара была сильная, но не непріятная,-- ее умѣряла близость воды. Время проходило однообразно, но не скучно для тѣхъ, кто любитъ наблюдать жизнь животныхъ,-- вся поверхность моря въ этихъ широтахъ кишитъ существами самаго разнообразнаго вида и формъ.

0x01 graphic

   Въ особенности заинтересовали Карла летучія рыбы, маленькія, хищныя, съ передними плавниками, напоминающими крылья ласточки. При ихъ помощи эти обитательницы моря съ разбѣга могутъ подняться довольно высоко надъ водой и пролетѣть около 30--40 метровъ по воздуху. Долго оставаться въ воздухѣ летучая рыба не можетъ: плавники и жабры ея быстро высыхаютъ, она начинаетъ задыхаться и должна вернуться въ родную стихію, но и во время своего краткаго полета она нерѣдко становится добычей пернатыхъ хищниковъ или же падаетъ, вмѣсто воды, на палубу мимо идущаго судна. А такъ какъ летучія рыбы обыкновенно передвигаются цѣлыми стаями, то экипажу "Ласточки" не разъ удавалось безъ труда получать вкусное добавленіе къ своему обѣду.
   Кромѣ летучихъ рыбъ, "Ласточку" сопровождали иногда цѣлыя стада дельфиновъ, макрелей, креветокъ; изрѣдка показывались и акулы, жадно хватавшія все, что ни выбрасывалось за бортъ -- и объѣдки, и старые сапоги, и черепки битой посуды.
   Чрезвычайно нравились Карлу медузы, цѣлыми милліонами подымавшіяся изъ глубины, чтобы своими вѣчно подвижными щупальцами втянуть въ себя пищу, состоящую изъ микроскопическихъ, невидимыхъ глазу животныхъ. Въ водѣ онѣ чрезвычайно красивы и переливаются всѣми цвѣтами радуги, по стоитъ вынуть ихъ изъ воды, какъ онѣ уже черезъ нѣсколько часовъ расплываются въ безформенную, темноватую, студенистую массу.
   По ночамъ Карлъ любовался другимъ зрѣлищемъ, прекраснымъ и величественнымъ,-- свѣченіемъ моря. Оно наблюдается и въ сѣверныхъ моряхъ, но тамъ оно гораздо слабѣе и не даетъ понятія о чудной красотѣ этого зрѣлища подъ тропиками. Причина его -- прозрачныя, какъ вода, животныя, густо населяющія верхніе слои моря, настолько маленькія, что ихъ невозможно различить простымъ глазомъ. Въ тропическихъ моряхъ водятся и другіе, болѣе крупные виды животныхъ, а также и рыбы, обладающіе способностью свѣтиться во мракѣ.
   Въ темную тропическую ночь корабль, тихо качаясь, скользитъ по волнамъ, оставляя за собой широкій свѣтящійся слѣдъ. Впереди, передъ носомъ корабля вспыхиваютъ миріады сверкающихъ искръ; волны разбиваются о борты зеленоватой, искрящейся пѣной или взлетаютъ кверху снопами радужныхъ брызгъ. Это значитъ, какое нибудь морское животное, изъ болѣе крупныхъ, показалось на мигъ надъ водой и снова исчезло. Каждый гребень волны искрится и сверкаетъ зеленоватымъ свѣтомъ. Летучія рыбы кажутся стаями огненныхъ птицъ, носящихся надъ моремъ. Надъ свѣтящимся моремъ -- глубокое, глубокое синее небо съ яркими звѣздами; блѣдные лучи мѣсяца скользятъ по волнамъ и, касаясь воды, превращаютъ ее въ живое текучее серебро. Это, поистинѣ, волшебное зрѣлище!
   Не удивительно, что Карлъ, за время своего путешествія, всей душой привязался къ морю. Его любознательность находила себѣ здѣсь постоянно новую пищу. Подъ руководствомъ лорда онъ цѣлыми часами изучалъ обитателей моря, читалъ книги по естественной исторіи, или работалъ съ микроскопомъ, причемъ коллекціи его каждый день обогащались новыми сокровищами.
   "Ласточка" благополучно обогнула западную оконечность Азіи, мысъ Зеленый и, послѣ мѣсячнаго плаванія, бросила якорь въ Гвинейскомъ заливѣ, въ гавани Вейда.
   Остановиться пришлось вдали отъ берега, такъ какъ не только большія суда, но даже и большія лодки къ берегу здѣсь приставать не могутъ.
   Здѣсь девять мѣсяцевъ въ году дуетъ юго-западный вѣтеръ, и гонимыя имъ волны, достигающія нерѣдко высоты 10 м. (больше 3 саженъ), съ страшной силой разбиваются о плоскій песчаный берегъ. Для каждаго судна, построеннаго изъ дерева и желѣза, попытка причалить здѣсь къ берегу кончилась-бы неминуемо крушеніемъ. Здѣсь можно ѣздить лишь на утлыхъ, но легкихъ туземныхъ челнахъ, выдолбленныхъ изъ цѣльныхъ стволовъ.
   Эти челны, или пироги,-- какъ ихъ иначе называютъ,-- очень узки, но длинны, отъ 8--10 метровъ, и помѣститься въ нихъ можетъ до 12 человѣкъ, по два въ рядъ. Носъ и корма у нихъ совершенно одинаковые; рулевой стоитъ сзади и правитъ длиннымъ весломъ, замѣняющимъ ему руль. Обнаженные гребцы чрезвычайно быстро, но въ тактъ, работаютъ коротенькими веслами, имѣющими форму листа.
   Лишь только "Ласточка" бросила якорь, пироги тучей окружили ее, и начались переговоры на необычайномъ смѣшеніи языковъ нѣмецкаго, португальскаго, англійскаго и разныхъ негритянскихъ нарѣчій.
   Въ результатѣ переговоровъ, половина черныхъ, съ разрѣшенія лорда, очутилась на палубѣ, притащивъ съ собой груду свѣжей рыбы, раковъ, устрицъ, рѣзныхъ палочекъ, грубыхъ изображеній божковъ, клѣтку съ какими-то яркокрылыми птицами и даже маленькую, насквозь промокшую и дрожащую отъ испуга обезьянку. Все это негры охотно вымѣнивали на табакъ, спиртные напитки и старое платье; денегъ же совсѣмъ не брали.
   Всѣ негры отличались прекраснымъ сложеніемъ; кожа у нихъ была темно-коричневая и очень мягкая, отъ натиранья пальмовымъ масломъ, но за то она издавала непріятный запахъ. Кто въ первый разъ видитъ раздѣтаго негра, тому не кажется, что передъ нимъ нагій человѣкъ,-- темный цвѣтъ кожи какъ-бы замѣняетъ одежду. Это впечатлѣніе еще усиливается тѣмъ, что у негровъ въ обычаѣ татуировать тѣло.
   Черные очень скоро освоились съ европейцами и вымѣняли всѣ свои товары. Они нарядились въ старые матросскіе штаны и куртки, и лица ихъ сіяли отъ удовольствія. Неподдѣльная веселость ихъ проявлялась чрезвычайно забавно, и Карлъ, всецѣло поглощенный впечатлѣніями своего перваго знакомства съ обитателями чернаго материка, долго потомъ толковалъ о нихъ съ лордомъ Кэстль.

* * *

   Лордъ Кэстль рѣшилъ съѣхать на берегъ, чтобы повидаться съ губернаторомъ и отправить пословъ къ властителю Дагомеи за разрѣшеніемъ проникнуть вглубь страны. Кромѣ того нужно было закупить все необходимое для путешествія, и лордъ находилъ, что лучше всего предоставить это ему. Карлу же онъ посовѣтовалъ воспользоваться тѣмъ, что корабль стоитъ на якорѣ, и заняться уженіемъ рыбы.
   Не одинъ Карлъ, а весь экипажъ "Ласточки" принялся за уженье, и скоро на палубѣ красовалась цѣлая груда крупной и мелкой рыбы съ блестящей серебристой чешуей. Матросы вообще не охотники до кухонной работы, но тутъ всѣ принялись потрошить и чистить рыбу съ необычайнымъ усердіемъ, въ надеждѣ на вкусный обѣдъ.
   Дѣйствительно, обѣдъ вышелъ на славу. Отдохнувъ хорошенько, экипажъ выдумалъ себѣ новое развлеченіе -- купанье. Спустили лодку и между нею и судномъ натянули и укрѣпили огромный развернутый парусъ, тотчасъ же наполнившійся водой.
   Карлъ, выкупавшись, сѣлъ въ лодку и съ интересомъ слѣдилъ за тѣмъ, какъ плескались и забавлялись въ водѣ матросы. Выплывать за предѣлы паруса было строго воспрещено, чтобы не попасть на зубъ акулѣ.
   Надо замѣтить, что моряки, вообще, рѣдко умѣютъ плавать и даже не считаютъ нужнымъ учиться этому. "Упалъ за бортъ, все равно пропалъ!" -- говорятъ они, и въ этомъ разсужденіи есть доля правды. Остановить судно мгновенно -- невозможно. Пока крикнутъ: "Человѣкъ за бортомъ!" пока спустятъ лодку, пройдетъ въ лучшемъ случаѣ 3--5 минутъ. А въ бурную погоду, когда несчастные случаи особенно часты, сильное волненіе сплошь и рядомъ не даетъ лодкѣ подойти къ утопающему. Слѣдовательно, надежды на спасеніе очень мало, и чѣмъ дольше кто борется со смертью, тѣмъ сильнѣе страдаетъ. Лучше ужъ прямо камнемъ пойти ко дну.
   Но, насколько истый морякъ не боится смерти, настолько же онъ боится быть съѣденнымъ акулой. Поэтому, когда съ "Ласточки" вдругъ раздался крикъ: "Акула!" то купающіяся перепугались. Каждый спѣшилъ поскорѣе попасть на корабль, даже не справляясь о причинѣ тревоги.
   Карлъ, сидѣвшій съ двумя матросами въ спущенной на всякій случай лодкѣ, тоже не сразу замѣтилъ, что одинъ смѣлый подростокъ -- юнга, хорошій пловецъ, выплылъ на край паруса и плещется въ водѣ неподалеку. Но юнга, еще раньше, чѣмъ съ корабля раздался тревожно крикъ -- замѣтилъ вблизи акулу, или, вѣрнѣе, ея трехугольные задніе плавники, торчавшіе изъ воды, и, совершенно растерявшись отъ ужаса, вмѣсто того, чтобы поспѣшить къ спасительному парусу, поплылъ въ открытое море. Акула за нимъ, не торопясь, шагахъ въ десяти. Мальчикъ то и дѣло поворачивалъ къ ней искаженное смертельнымъ страхомъ лицо и все чаще, все усерднѣе работалъ руками.
   Карлъ въ одно мгновеніе сообразилъ, что надо дѣлать, кивнулъ своимъ товарищамъ, схватилъ весла, и лодка, какъ стрѣла, понеслась за пловцомъ. Тотъ уже выбивался изъ силъ; голова его то и дѣло скрывалась подъ водой. Акула между тѣмъ настигала его. Еще 5--6 секундъ, и острые зубы впились бы въ тѣло несчастнаго мальчика, но въ это мгновеніе Карлъ бросился въ воду возлѣ хищницы, занесъ руку, тѣло акулы содрогнулось, и затѣмъ все -- человѣкъ и рыба -- исчезло въ облакѣ кровавой пѣны, поднятой судорожно бьющимъ по водѣ хвостомъ акулы. Еще мигъ, и подоспѣвшій во время капитанъ Штурмъ выудилъ багромъ изъ воды, повидимому, безжизненное тѣло Карла.
   Въ глубокомъ обморокѣ, оглушенный ударомъ хвоста бившагося въ предсмертныхъ судорогахъ животнаго, юноша лежалъ на рукахъ капитана, который и бранился и осыпалъ его похвалами, не замѣчая, что слезы катятся но его загорѣлымъ щекамъ.
   -- Проклятая разбойница! И мальчишку выдрать бы надо! Всѣ вы, вмѣстѣ взятые, не стоите моего голубчика! Господи! что только скажетъ лордъ Кэстль!..
   Карлъ открылъ глаза и спросилъ:
   -- Что мальчикъ, спасенъ?
   Капитанъ, смѣясь и плача, бросился обнимать его.
   Въ эту минуту онъ ни въ чемъ не могъ бы отказать "своему голубчику", а Карлъ началъ съ того, что выпросилъ у него прощеніе неосторожному юнгѣ.
   Лордъ вернулся только поздно вечеромъ, Карлъ ни слова не сказалъ ему о случившемся.
   За то капитанъ Штурмъ, оставшись наединѣ съ лордомъ, повѣдалъ ему все, какъ было. Выйдя изъ каюты, лордъ подошелъ къ Карлу, обнялъ его и глубоко растроганнымъ голосомъ выговорилъ:
   -- Другого такого, какъ мой Карлъ, нѣтъ на свѣтѣ!
   Мертвую акулу встащили на палубу,-- это было большое животное въ 6 аршинъ длины отъ пасти до конца хвоста,-- сняли съ нея кожу, а печень повѣсили на солнцѣ, подставивъ большой сосудъ, куда стекалъ капля по каплѣ таявшій жиръ. Этимъ жиромъ весь экипажъ потомъ мазалъ себѣ сапоги. Моряки увѣряютъ, что отъ жира акулы кожа становится непроницаемой для воды.
   На память о подвигѣ Карла, лордъ попросилъ корабельнаго врача сдѣлать изъ акулы скелетъ, а трехугольные задніе плавники суевѣрные матросы привязали къ бугшприту, въ полной увѣренности, что это принесетъ имъ счастье и попутный вѣтеръ.

0x01 graphic

ГЛАВА VII.

Научныя экскурсіи.-- Ловля морскихъ животныхъ. Жизнь моря.-- Сюрпризъ.-- Прогулка по морскому дну.

   Въ ожиданіи возвращенія пословъ отъ дагомейскаго короля, лордъ и Карлъ усердно занимались ловлею морскихъ животныхъ. На ловлю они выѣзжали обыкновенно на катерѣ, съ надежными гребцами, захвативъ съ собой сѣти и большіе стеклянные сосуды, куда они складывали добычу. Мѣстомъ охоты служила небольшая бухта, лежащая къ югу отъ Вейды и хорошо защищенная отъ вѣтра и прибоя, съ берегомъ, усѣяннымъ камнями и обломками скалъ.
   Уже на пути лордъ спускалъ на воду сѣть съ мелкими петлями, слегка погружалъ ее и затѣмъ осторожно выбрасывалъ захваченную добычу въ стеклянный сосудъ съ водою, который мгновенно наполнялся сотнями крошечныхъ животныхъ, по большей части, прозрачныхъ, какъ вода.
   Еще интереснѣе было разсматривать отдѣльныя капли воды подъ микроскопомъ. Самое богатое воображеніе не можетъ создать такого разнообразія формъ, такой сложной жизни, какую увидишь подъ микроскопомъ въ одной каплѣ морской воды.
   Въ сѣть съ металлической рамой, заброшенную на глубину 4--5 метровъ попадали болѣе круппыя животныя -- всевозможные моллюски, желтые и розоватые морскіе ежи, змѣи, червяки, крабы, морскія звѣзды, всякія раковины и т. д. Особенно заинтересовали Карла раки-отшельники, живущіе въ закрытыхъ раковинахъ, совершенно пустыхъ на видъ. Карлъ хотѣлъ было выбросить нѣсколько такихъ пустыхъ раковинъ въ море, по лордъ посовѣтовалъ ему положить ихъ въ пустую банку, и черезъ нѣсколько времени изъ раковины высунулся одинъ рожокъ, потомъ другой, потомъ тоненькіе, какъ ниточки, шупальцы и, наконецъ, крошечныя ножки. Такъ мало-по-малу раскрылись всѣ раковины, но стоило коснуться края банки, и обитатели мгновенно прятались назадъ, въ свои домики.
   Еще больше добычи доставалось нашимъ охотникамъ, когда они спускали въ море особеннаго устройства сѣти, предназначенныя для вылавливанія со дна морского животныхъ и растеній. Медленно волоча такую сѣть по дпу, они захватывали въ нее, вмѣстѣ съ камнями и пескомъ, разнообразныхъ обитателей моря и извлекали ихъ на свѣтъ Божій.
   Эти занятія доставляли Карлу много удовольствія, но впереди его ждалъ еще болѣе пріятный сюрпризъ. Уже давно Карлъ замѣтилъ на суднѣ довольно большой ящикъ, который возбуждалъ его любопытство, и вотъ въ одно прекрасное утро лордъ велѣлъ открыть таинственный ящикъ. Тамъ оказался небольшой насосъ и два водолазныхъ костюма. Каждый состоялъ изъ металлическаго шлема съ окошечкомъ для лица, защищеннымъ рѣшеткой, и платья изъ непромокаемой кожи. Воротникъ замѣняло металлическое кольцо, которое плотно привинчивалось къ шлему. На плечи надѣвался желѣзный ранецъ, въ который посредствомъ насоса накачивался воздухъ, необходимый для дыханія; по резиновой трубкѣ этотъ воздухъ проходилъ въ ротъ водолаза.

0x01 graphic

   Карлъ очень скоро выучился обращаться съ аппаратомъ, и на другой же день они съ лордомъ по небольшой лѣсенкѣ спустились изъ лодки на дно моря, Подымающіеся на поверхность пузыри въ точности обозначали мѣсто, гдѣ находились водолазы, и лодка слѣдовала за ними.
   Вначалѣ Карлъ чувствовалъ нѣкоторую робость при мысли, что онъ находится на днѣ морскомъ, на глубинѣ какихъ-нибудь 30 саженъ, но это чувство скоро прошло, и онъ съ любопытствомъ началъ разсматривать чудеса подводнаго міра. Свѣта на днѣ морскомъ не больше, чѣмъ въ густомъ лѣсу, когда солнце стоитъ надъ головой. Все тонетъ въ зеленомъ сумракѣ, но тамъ, гдѣ солнечные лучи, преломляясь въ водѣ, падаютъ на какой-нибудь предметъ, края его свѣтятся какимъ-то волшебнымъ желтовато-зеленымъ свѣтомъ. Каждый предметъ, движущійся въ водѣ, оставляетъ за собой длинный свѣтящійся слѣдъ.

0x01 graphic

   Шумъ и движеніе волнъ не достигаютъ до такой глубины. Кругомъ была такая тишина, что Карлу казалось, что онъ слышитъ біеніе своего сердца. На томъ мѣстѣ, гдѣ онъ спустился, не было почти никакой растительности, но передъ нимъ высился цѣлый подводный лѣсъ съ вѣтвями и листьями, между которыми безшумно скользили пестрыя рыбы, то играючи преслѣдуя другъ друга, то спасаясь отъ какого-нибудь крупнаго хищника.
   Рыбы эти, повидимому; нисколько не пугались нежданныхъ пришельцевъ и не уплывали отъ нихъ. Зато Карлъ спугнулъ, проходя, нѣсколькихъ крупныхъ омаровъ, которые, притаившись подъ водорослями, сторожили добычу, высоко поднявъ острыя клешни.
   Огромная рыба подплыла къ Карлу и остановилась передъ нимъ, едва замѣтно двигая плавниками. Нашъ герой невольно тоже остановился и сжалъ въ рукѣ острый ножъ съ двухстороннимъ лезвіемъ. Но рыба, должно быть, рѣшила, что не стоитъ трогать его, и поплыла дальше.

0x01 graphic

   Жестяные ящики, захваченные съ собой нашими водолазами, быстро наполнялись всякими морскими сокровищами. Въ одномъ мѣстѣ они наткнулись, какъ показалось Карлу, на сжатое маисовое поле. Лордъ сдѣлалъ ему знакъ выкопать нѣсколько стеблей, но когда Карлъ схватился за нихъ, они ушли въ землю. Это были такъ называемыя морскія перья или пернатки съ тонкимъ мясистымъ стволомъ и отростками-полипами по сторонамъ.
   Тамъ же въ ящикахъ очутилось не мало актиній, морскихъ розъ, или анемоновъ -- желтыхъ, зеленыхъ, бѣлыхъ и красныхъ. Эти полурастенія -- полуживотныя, похожія на цвѣты, красивыя и прожорливыя, безпрестанно сотнями щупальцовъ втягивали въ себя крошечныхъ рыбокъ, рачковъ и мягкотѣлыхъ, которыя служатъ имъ пищей.
   У ногъ своихъ Карлъ видѣлъ много блестящихъ и яркихъ бусинокъ, но когда наклонился поднять ихъ, оказалось, что это не бусинки, а глаза камбалъ, совершенно распластавшихся на пескѣ.
   Пройдя еще два шага, Карлъ невольно схватилъ за руку лорда. Передъ нимъ было самое интересное, но и самое страшное морское диво. На подводной скалѣ, наполовину забившись въ расщелину, сидѣлъ осьминогъ. Сѣрый цвѣтъ его тѣла, при видѣ водолазовъ, постепенно перешелъ въ коричневый, красный и желтый, и кожа его вся покрылась узловатыми бородавками. Лукаво и злобно блестѣли его выпуклые глаза, а щупальца -- ноги, снабженныя множествомъ присосковъ, какъ змѣи, потянулись всѣ сразу къ неосторожной добычѣ. Мигъ -- и одна изъ этихъ змѣй обвилась вокругъ лѣвой руки юноши. Другія уже дотрагивались до его ногъ, но онъ успѣлъ отдѣлить ножемъ сжимавшее его щупальце отъ туловища и отскочилъ въ сторону, весь дрожа отъ страха.

0x01 graphic

0x01 graphic

   Лордъ подалъ знакъ, и черезъ минуту они очутились наверху.
   Никогда еще видъ голубого неба и яркаго солнца не радовалъ Карла такъ, какъ въ эту минуту.

0x01 graphic

ГЛАВА VIII.

Послы короля Гецо.-- Королевство Дагомея.-- Вейда.-- Опасное приключеніе.-- Храмъ, посвященный змѣямъ.-- Прибытіе ракадера.-- Торжественный пріемъ.-- Караванъ снаряжается въ путь.-- Первый день и первая ночь въ пути.

   Въ одно прекрасное утро гонецъ принесъ вѣсть, что на другой день въ Вейду прибудутъ послы короля Гецо съ жезломъ короля, т. е. съ разрѣшеніемъ посѣтить его страну.
   Ни одинъ иностранецъ не смѣетъ проникнуть въ Дагомею безъ разрѣшенія короля. Въ знакъ дозволенія король посылаетъ свой "жезлъ", символъ власти, внушающій священный трепетъ туземцамъ.
   Дагомея частью находится во владѣніи французовъ. Послѣ королевства Ашанти это самое могущественное государство на западномъ берегу Африки -- не потому могущественное, что оно велико и обильно людьми -- населенія въ немъ всего 200,000 человѣкъ,-- но потому, что дагомейскій король имѣетъ въ своемъ распоряженіи грозную армію амазонокъ, нагоняющихъ страхъ на всѣ окрестныя страны. Эта пятитысячная армія состоитъ изъ 16--20-ти-лѣтнихъ дѣвушекъ, дикостью и свирѣпостью значительно превосходящихъ мужчинъ.
   Рѣшено было, что внутрь страны отправятся только лордъ Кэстль и Карлъ, а въ качествѣ слуги они возьмутъ съ собой маленькаго юнгу Ганса, недавно спасеннаго Карломъ отъ акулы. Всѣ трое въ челнокѣ съѣхали на берегъ, и Карлъ въ первый разъ въ жизни ступилъ на африканскую почву.
   Городъ Вейда занимаетъ довольно большое пространство, главнымъ образомъ потому, что въ немъ много садовъ. Въ то время, когда еще процвѣтала торговля неграми, онъ считался однимъ изъ важныхъ торговыхъ пунктовъ на побережьѣ, теперь-же значеніе его упало.
   Обширная рыночная площадь окружена хижинами, построенными изъ битой глины. Негры слишкомъ лѣнивы даже для того, чтобы дѣлать кирпичи, и довольствуются самымъ простымъ матеріаломъ для постройки. Величина мазанокъ зависитъ отъ зажиточности хозяевъ, по видомъ онѣ почти не отличаются одна отъ другой. Оконъ нѣтъ, и единственное отверстіе -- входное. Крыша изъ сухой травы выступаетъ со всѣхъ сторонъ, образуя навѣсъ, поддерживаемый столбами. Подъ этимъ навѣсомъ хозяинъ принимаетъ гостей. Внутрь хижины не дойускается ни одинъ посторонній. Убранство ея очень просто: длинная и широкая скамья изъ пальмоваго дерева, нѣсколько тыквъ и глиняныхъ кувшиновъ и -- у зажиточныхъ -- два низкихъ стула, сдѣланныхъ изъ цѣльнаго дерева и украшенныхъ болѣе или менѣе искусной рѣзьбой.
   Рынокъ представляетъ очень оживленное зрѣлище. Торговцы и торговки сидятъ прямо на землѣ или подъ убогимъ тростниковымъ навѣсомъ, разложивъ передъ собою свои товары: кувшины съ пальмовымъ масломъ, рисъ, соль, маисъ, сухіе сучки, замѣняющіе дрова, маніоку, иногда слоновую кость, или золотой песокъ въ мѣшечкѣ, подвѣшенномъ на шеѣ. Ходячей монетой служитъ раковина улитки каури; 2400 штукъ цѣнятся приблизительно въ нашъ рубль.
   Всѣ разговоры и движенія негровъ отличаются большой живостью; они легко переходятъ отъ смѣха къ угрозамъ и обратно; но въ тоже время они далеко не такъ безобидны, какъ это можетъ показаться съ перваго взгляда, и нашимъ путешественникамъ скоро пришлось убѣдиться въ этомъ на собственномъ опытѣ.
   Едва они успѣли отойти отъ самой толкучки, какъ Карлъ увидалъ въ тѣни куста лежавшую на пескѣ большую змѣю. Обрадовавшись возможности въ первый же день пребыванія въ Африкѣ совершить подвигъ -- убить змѣю, онъ выхватилъ револьверъ и прицѣлился; но въ то-же мгновеніе кто-то толкнулъ его руку, и пуля пролетѣла мимо.
   Онъ оглянулся; за спиной его стоялъ лордъ Кэстль.
   -- Что вы дѣлаете? Вы хотите, чтобы негры убили насъ на мѣстѣ? Вѣдь это священная змѣя. Бѣжимъ скорѣе!
   Но было уже поздно. Негры бѣжали къ нимъ со всѣхъ сторонъ, съ грозными криками, не предвѣщавшими ничего хорошаго.
   Къ счастію, они успѣли во время добѣжать до факторіи. Сторожъ впустилъ ихъ и заперъ ворота въ самую пору: разъяренная толпа уже настигала ихъ. Хозяинъ факторіи успокоилъ нежданныхъ гостей и предложилъ вступить съ неграми въ переговоры. Черезъ отверстіе, въ чердакѣ онъ вылѣзъ на крышу. Толпа, не перестававшая шумѣть, увидя его, еще больше заволновалась, но мгновенно затихла, когда онъ приложилъ одну руку къ сердцу, а другую ко лбу, въ знакъ того, что хочетъ говорить. Старики и жрецы выдѣлились изъ толпы и заняли мѣста впереди.
   Долго длились переговоры. Французъ-хозяинъ, отлично объяснявшійся на туземномъ нарѣчіи, подробно разсказалъ неграмъ, какъ было дѣло, но они стояли на своемъ и требовали выдачи чужеземца, чтобы казнить его для умилостивленія разгнѣваннаго божества, т. е. змѣи. Тогда французъ предложилъ разыскать змѣю и осмотрѣть ее, чтобы убѣдиться, что она жива и невредима.
   Сказано -- сдѣлано. Змѣю отыскали и принесли въ корзинкѣ; она оказалась совершенно невредимою и, послѣ осмотра, сама залѣзла въ корзинку, что почему-то было истолковано въ пользу европейцевъ. Послѣ этого негры смягчились и согласились принять вмѣсто головы чужеземца выкупъ, состоявшій изъ водки и матерій въ довольно большомъ количествѣ. За то они потребовали, чтобы путешественники отправились вмѣстѣ съ ними на поклоненіе въ храмъ, посвященный змѣямъ.
   Храмъ этотъ находился неподалеку отъ факторіи, посреди группы деревьевъ. Змѣи могли свободно выползать изъ него и вползать снова черезъ одно изъ отверстій въ стѣнахъ.
   Карлъ не могъ отдѣлаться отъ непріятнаго чувства при видѣ нѣсколькихъ сотъ гадовъ, извивавшихся передъ нимъ, ползавшихъ по стѣнамъ, свѣшивавшихся съ крыши и качавшихся въ воздухѣ. Змѣи вертѣли головами, таращили на гостей удивленные глаза и грозно шипѣли, высовывая раздвоенные языки. Иныя, напротивъ, спокойно спали, свернувшись клубкомъ и не обращая вниманія на посѣтителей. Карлъ и лордъ знали, что большинство змѣй здѣсь не ядовиты, тѣмъ не менѣе они были очень довольны, когда ихъ, наконецъ, отпустили.
   На другое утро высланные впередъ скороходы, а затѣмъ ружейные выстрѣлы возвѣстили о приближеніи посольства короля Гецо. Шествіе открывали 50 воиновъ. Они шли въ припрыжку и распѣвали какую-то монотонную воинственную пѣсню.
   Воины были совершенно нагіе, если не считать коротенькаго передника, позволявшаго любоваться ихъ стройными членами и сильными мускулами. На головахъ у нихъ были надѣты голубыя шапочки съ искусно вышитыми на нихъ изображеніями крокодила. За поясомъ у каждаго висѣло по два кожаныхъ патронташа и по два широкихъ, кривыхъ, острыхъ ножа.
   За воинами шли рабы, несшіе въ плоскихъ корзинахъ подарки отъ короля Гецо, заключавшіеся въ съѣстныхъ припасахъ, обезьяньихъ шкурахъ и туземномъ оружіи. Надо замѣтить, что негръ, даря чѣмъ-нибудь европейца, всегда разсчитываетъ получить взамѣнъ больше того, и подарки не безъ умысла отличались обиліемъ. Вслѣдъ за подарками появился самъ посолъ-ракадеръ, еще не старый человѣкъ, съ хитрымъ и непріятнымъ выраженіемъ лица. Его несли въ носилкахъ. Подлѣ него лежалъ королевскій "жезлъ", искусно выточенный изъ дерева и украшенный набалдашникомъ изъ слоновой кости съ грубымъ изображеніемъ человѣческаго лица. Его сопровождала свита изъ трехсотъ человѣкъ, въ числѣ которыхъ были и женщины.
   Лордъ и Карлъ, въ сопровожденіи всего экипажа, ожидали ракадера на невысокомъ холмѣ, невдалекѣ отъ города. Африканскій этикетъ требовалъ, чтобы для пріема столь важныхъ гостей, они одѣлись какъ можно ярче и пышнѣе. Это довольно трудно было сдѣлать, такъ какъ никакой формы у лорда и Карла не было, но лордъ и тутъ нашелся. Корабельный портной обшилъ воротники и фалды фраковъ краснымъ сукномъ и тѣмъ же сукномъ обтянулъ пуговицы. На цилиндры накололи англійскіе гербы, вырѣзанные изъ коробокъ съ консервами. Кромѣ того украсили ихъ перьями изъ хвоста тетерева -- трофея охоты лорда въ Баваріи. На панталоны также нашили широкія красныя полосы. Все это, вмѣстѣ взятое, выглядѣло въ достаточной степени пестро. Въ довершеніе всего лордъ, Карлъ и капитанъ повязали вокругъ таліи красные фланелевые набрюшники, а къ поясамъ привѣсили вычищенныя и горѣвшія, какъ жаръ, кавалерійскія сабли. Наконецъ, чтобы окончательно поразить туземцевъ, лордъ надѣлъ черезъ плечо подзорную трубку на вышитой перевязи отъ гитары, а Карлъ фотографическій аппаратъ на лакированномъ ремнѣ.
   Въ Европѣ не мало смѣялись бы надъ такимъ маскараднымъ костюмомъ; здѣсь, въ Африкѣ, онъ вызывалъ удивленіе и восторгъ туземцевъ. Больше всего былъ пораженъ самъ ракадеръ перьями невѣдомой птицы, совершенно неизвѣстной въ Африкѣ. Онъ рѣшилъ, что это "талисманы", привезенные чужеземцами изъ дальнихъ странъ, и не могъ отвести отъ нихъ глазъ, свѣтившихся алчностью.
   Церемонія пріема вышла очень торжественная. У подножія холма ракадеръ вылѣзъ изъ носилокъ, высоко держа въ поднятыхъ рукахъ королевскій жезлъ. Онъ подошелъ къ лорду шаговъ на двадцать, сталъ на колѣни и трижды слегка коснулся лбомъ земли, затѣмъ вручилъ ему жезлъ, послѣ чего они обмѣнялись рукопожатіемъ.
   Черезъ нѣсколько времени послѣ того къ лорду Кэстль явились послы отъ ракадера для переговоровъ о покупкѣ драгоцѣннаго "талисмана" -- перьевъ, развѣвавшихся на шляпѣ лорда. Переговоры подобнаго рода требуютъ большаго терпѣнія состороны европейца. "Какъ поживаетъ твоя бабушка"? начинаетъ, напримѣръ, туземецъ. Получивъ отвѣтъ, онъ умолкаетъ. Затѣмъ начинаются разспросы о здоровья дѣдушки. Снова молчаніе. Затѣмъ разговоръ переходитъ, на овецъ, коровъ, лошадей, свиней. Каждая фраза прерывается продолжительными паузами. Эти предварительные разговоры могутъ длиться цѣлыми часами, пока, наконецъ, не приступаютъ собственно къ предмету переговоровъ.
   Время не имѣетъ никакой цѣны въ Африкѣ. Если европеецъ потеряетъ терпѣніе, то переговоры обрываются, и ему предстоитъ удовольствіе въ слѣдующій разъ начать ихъ сначала. Лорду Кэстль тоже пришлось выслушать всѣ эти вопросы. Но когда онъ увидѣлъ, что рѣчь идетъ о перьяхъ, то онъ круто оборвалъ разговоръ, сказавъ, чтобы ракадеръ явился самъ, если, желаетъ вступить съ нимъ въ переговоры. Ракадеръ не заставилъ себя долго ждать и черезъ часъ явился, горя нетерпѣніемъ заполучить драгоцѣнный "талисманъ".
   Эти перья такъ понравились ему, что онъ предлагалъ отдать за нихъ что угодно -- даже свою любимую жену и дѣтей. Но лордъ рѣшительно отказался продать черные талисманы, за то пообѣщалъ подарить ихъ ракадеру, если они благополучно вернутся въ столицу, и тотъ ушелъ очень довольный.
   Получивъ разрѣшеніе отъ короля, караванъ сталъ снаряжаться въ путь. Прежде всего надо было упаковать всѣ вещи въ тюки, въ 70--90 ф. каждый. Для негра носильщика такая тяжесть -- дѣло привычное. Женщины -- и тѣ могугь нести до 70 ф. въ продолженіе 9--10 часовъ въ день.
   Дорогъ, въ европейскомъ смыслѣ слова, въ Африкѣ нѣтъ. Идутъ прямикомъ по полю, или по тропинкамъ, протоптаннымъ отъ одной деревни къ другой. Никакого маршрута составить нельзя; приходится идти почти на удачу, полагаясь на собственное знаніе мѣстности или же на проводниковъ.
   Кромѣ съѣстныхъ припасовъ лордъ Кэстль захватилъ съ собой оружіе, боевые запасы, подарки и множество предметовъ для мѣновой торговли -- шелковыя и шерстяныя матеріи, непромокаемыя палатки, кухонную посуду, лекарства, носилки, инструменты для научныхъ изслѣдованій и т. д.
   Карлу поручено было смотрѣть за носильщиками чтобы они не отставали и не выбрасывали украдкой для облегченія маленькихъ, а иной разъ и большихъ тюковъ.
   Наконецъ караванъ выступилъ въ путь. Впереди шелъ знаменоносецъ съ англійскимъ флагомъ на коротенькомъ древкѣ; за нимъ музыканты съ рожками и барабанами, усердствовавшіе такъ, что никакая полковая музыка не могла бы съ ними сравниться. За музыкантами несли ракадера въ носилкахъ и еще дальше -- лорда, вслѣдъ за которымъ гуськомъ шли носильщики. Шествіе замыкали Карлъ съ юнгой и отрядъ дагомейскихъ воиновъ. Полгорода провожало ихъ,-- негры страстные охотники до всякихъ зрѣлищъ.
   Дорога шла сначала полями, потомъ черезъ пальмовую рощу, въ которой стоялъ храмъ священнаго змѣя. Жрицы этого храма кормятся приношеніями вѣрующихъ и увеселяютъ посѣтителей танцами. Ракадеръ не преминулъ угостить чужеземцевъ зрѣлищемъ жертвенной пляски, за которой Карлъ слѣдилъ съ живѣйшимъ интересомъ.
   Много хлопотъ было Карлу съ носильщиками: то приходилось перевязывать плохо увязанный тюкъ, то смотрѣть, чтобы кто-нибудь изъ нихъ не вздумалъ украсть вещей и сбѣжать съ ними. Поэтому онъ былъ радъ радешенекъ, когда пришли на ночлегъ.
   Зажгли костры, разбили палатки и подъ монотонное пѣніе негровъ нашъ герой уснулъ крѣпкимъ сномъ.
   Это была первая ночь, проведенная имъ подъ небомъ Африки.

ГЛАВА IX.

Снова въ путь.-- Деревья съ летучими мышами вмѣсто листьевъ.-- Черезъ болото.-- Тропическая гроза.-- Жертвенныя капища.-- Король Гецо.-- Опасный экзаменъ.-- Праздникъ съ человѣческими жертвоприношеніями.

   Было еще темно, когда рогъ ракадера пробудилъ караванъ отъ сна. Негры даже не успѣли выспаться. Съ вечера они долго плясали, и пѣли пѣсни, позабывъ о томъ, что на другой день имъ предстоитъ утомительный путь. Въ этомъ отношеніи негры настоящія дѣти: они живутъ минутой, не думая о томъ, что ждетъ ихъ впереди.
   Послѣ довольно долгаго и труднаго перехода караванъ прибылъ въ Алладу, городъ съ 10,000 жителей.
   Кабесеръ (чиновникъ, управляющій областью) вышелъ имъ на встрѣчу съ цѣлымъ оркестромъ музыкантовъ и предложилъ остановиться въ "королевскомъ дворцѣ".
   Такіе дворцы имѣются въ каждой большой деревнѣ, куда случайно можетъ заѣхать во время путешествія властитель Дагомеи. Отъ хижинъ туземцевъ они отличаются только величиной и опрятностью. Почтеніе дагомейцевъ къ своему властелину доходитъ до того, что каждый негръ, проходя даже мимо пустого дворца, непремѣнно станетъ на колѣни, поклонится въ землю и посыплетъ голову прахомъ.
   По прибытіи на мѣсто произошелъ обычный обмѣнъ подарковъ. Затѣмъ вечеромъ негры устроили пляску съ факелами, подъ раздирающую уши музыку, и опять пѣли пѣсни вплоть до утра.
   Утромъ лордъ Кэстль и Карлъ совершили прогулку съ цѣлью ознакомиться съ мѣстностью и натолкнулись на интересное зрѣлище. Они увидали деревья, стоявшія на открытомъ мѣстѣ, поодаль другъ отъ друга. Тяжелыя, неподвижныя листья этихъ деревьевъ поражали своимъ страннымъ видомъ и формой. Подойдя ближе, наши путешественники, къ удивленію своему, увидѣли, что то, что они принимали за листья, были на самомъ дѣлѣ летучія мыши, повисшія на стволѣ и вѣтвяхъ. Они стали стрѣлять дробью и уложили немалое количество этихъ животныхъ; остальныя поднялись и улетѣли большой стаей. Эти странныя животныя походили на европейскихъ летучихъ мышей, только окраска у нихъ была иная, ржаво-коричневая, а длина ихъ съ распростертыми крыльями, доходила до полуаршина.
   Нѣкоторыя изъ упавшихъ на землю летучихъ мышей были только ранены и пребольно кусались, когда ихъ брали руками.
   Путешественники отобрали нѣсколько экземпляровъ убитыхъ для коллекціи, а затѣмъ Карлъ взялъ съ собой три штуки раненыхъ. Онъ помѣстилъ ихъ въ ящикѣ изъ подъ сигаръ, и онѣ скоро стали совсѣмъ ручными. Два такихъ экземпляра Карлъ привезъ потомъ съ собой въ Европу, какъ образчикъ рѣдкой понятливости и ума этой породы летучихъ мышей.
   Караванъ продолжатъ путь черезъ необитаемую, болотистую мѣстность. Мягкая почва уходила изъ подъ ногъ, и носильщики то и дѣло скользили и падали вмѣстѣ съ носилками. Это было не особенно пріятно, и Карлъ предпочелъ выйти изъ носилокъ и идти пѣшкомъ. Другое неудобство представляла высокая жесткая трава, больно рѣзавшая ноги. Впрочемъ, негры, хотя и босые, оставались совершенно равнодушными къ этому. Надо замѣтить, что негры вообще мало чувствительны къ физической боли, и всякаго рода пораненія и поврежденія заживаютъ у нихъ необыкновенно быстро.
   Европеецъ съ трудомъ переноситъ всѣ трудности пути по африканской почвѣ, и Карлъ не безъ грусти вспоминалъ европейскіе экипажи и желѣзныя дороги. Но въ то же время пріятно было сознавать, что здѣсь, въ Африкѣ, человѣкъ обязанъ всѣмъ самому себѣ, своей энергіи и силѣ воли.
   Выбравшись изъ болота, путешественники вступили въ темный лѣсъ. Облака между тѣмъ сгущались на западѣ въ сплошныя черныя тучи. Внезапно стало темно, такъ что караванъ съ трудомъ подвигался впередъ. Кругомъ царила мертвая тишина. Не слышно было ни звѣринаго голоса, ни птичьяго крика; даже насѣкомыя смолкли; листья не шевелились на деревьяхъ. Эта тишина производила удручающее впечатлѣніе. Но она продолжалась недолго. Надъ деревьями пронеслось словно дуновеніе вѣтра, вершины ихъ дрогнули, зашумѣли, и сразу разразился ужасающій ураганъ. Деревья гнулись и трещали. Огромныя вѣтви, сломанныя вѣтромъ, носились по воздуху. Поминутно сверкала молнія, и громъ гремѣлъ не переставая.
   Вслѣдъ затѣмъ точно хляби небесныя разверзлись, и на землю хлынули потоки дождя.
   Караванъ разсыпался во всѣ стороны; каждый старался укрыться подъ сваленнымъ бурей деревомъ или подъ обломками скалъ.
   Скоро, однако, ливень прекратился, и люди стали показываться одинъ за другимъ -- негры веселые и болтливые, какъ всегда, европейцы, хмурые и недовольные. Дѣла предстояло много. Прежде всего необходимо было собрать разбросанные тюки и оружіе. Къ тому же наши путешественники насквозь промокли и озябли, а обсушиться было негдѣ. Негры имѣли передъ ними то преимущество, что на нихъ не было одежды, а собственная кожа ихъ быстро высохла, такъ что скоро на нихъ не осталось никакихъ слѣдовъ принятой такъ неожиданно ванны.
   Потребовалось не мало времени, энергіи и труда, чтобы все разыскать, возстановить порядокъ въ караванѣ и продолжать путь.
   Отъ времени до времени по дорогѣ встрѣчались жилища, никѣмъ не обитаемыя и предназначенныя исключительно для остановокъ короля во время его путешествій по странѣ, и другого рода строенія -- храмы, гдѣ приносились человѣческія жертвы.
   Жертвоприношенія имѣютъ въ этой странѣ не одно только религіозное, но и политическое значеніе. Повелитель страны, желая избавиться отъ того или другого изъ своихъ подданныхъ, неугодныхъ ему или пользующихся слишкомъ большимъ вліяніемъ среди народа, указываетъ на него жрецамъ, а тѣ въ свою очередь объявляютъ народу, что злые духи требуютъ головы этого человѣка.
   Обреченный на смерть покоряется своей участи и самъ подставляетъ голову палачу; не было случая, чтобы кто-нибудь попытался бѣжать въ чужую страну и такимъ образомъ избѣгнуть смерти.
   Еще чаще въ жертву приносятся военно-плѣнные и рабы,-- ихъ убиваютъ прямо сотнями и даже тысячами. Дагомейцы не видятъ въ этихъ избіеніяхъ никакой особенной жестоко;ты, а лишь простую необходимость.
   Жертвенные храмы -- тѣ-же мазанки, только выбѣленныя и щестро расписанныя снаружи, и уже издали бросаются путешественнику въ глаза грубыя изображенія на стѣнахъ огромныхъ удавовъ, проглатывающихъ цѣликомъ человѣка, или же палача съ занесеннымъ ножемъ. Внутри капища на стѣнахъ висятъ отрубленныя головы. Наиболѣе ужасныя картины этого рода наши путешественники встрѣтили въ Канѣ, резиденціи верховныхъ жрецовъ Дагомеи. Здѣсь находится храмъ злыхъ духовъ, передъ которымъ даже самъ король сходитъ съ носилокъ и идетъ пѣшкомъ.
   Лордъ Кэстль и его спутники должны были также выказать почтеніе къ этому святилищу, такъ какъ малѣйшее уклоненіе отъ принятыхъ обычаевъ могло грозить имъ смертью.
   Послѣ нѣсколькикъ дней пути караванъ подошелъ къ Абоме, столицѣ Дагомеи и резиденціи короля Гецо.
   Король выслалъ на встрѣчу гонцовъ, которые должны были передать чужеземцамъ его привѣтствіе и разрѣшеніе явиться къ нему на поклонъ.
   Путешественниковъ усадили подъ развѣсистымъ деревомъ и предложили имъ выпить за здоровье короля. Затѣмъ явились знатнѣйшіе изъ приближенныхъ короля, въ сопровожденіи большого отряда вооруженныхъ воиновъ.
   Отрядъ этотъ въ полномъ порядкѣ промаршировалъ передъ гостями, а затѣмъ воипы пустились въ дикую пляску, служившую выраженіемъ ихъ радости по случаю прибытія европейцевъ.
   Послѣ того нашихъ путешественниковъ понесли въ носилкахъ на дворцовую площадь. За ними шла многочисленная толпа, издавая дикіе возгласы.
   Король Гецо сидѣлъ на тронѣ, сложенномъ изъ человѣческихъ костей и череповъ. Его окружали жены, а по обѣимъ сторонамъ трона шпалерами стояла гвардія амазонокъ,-- все молодыя дѣвушки, въ возрастѣ отъ 16 до 20 лѣтъ.
   По правую руку короля сидѣли на корточкахъ храбрѣйшія амазонки,-- охотницы за слонами.
   Спереди, у трона, стояли на колѣняхъ сынъ короля и его первый министръ -- онъ же исполнитель королевскихъ приговоровъ; когда король приговариваетъ кого-нибудь къ смерти, его казнятъ тутъ же безъ промедленія, на глазахъ повелителя. У министра за поясомъ виситъ короткій и широкій мечъ, его неизмѣнный спутникъ. Послѣ наслѣдника престола это первый человѣкъ въ Дагомеѣ.
   Позади министра стоялъ такъ называемый Камбодехъ. Это также очень важное лицо,-- нѣчто вродѣ нашего гофмаршала, камергера и церемоніймейстера. Въ знакъ своего достоинства онъ имѣетъ въ рукахъ палку съ серебрянымъ ключемъ.
   Въ Дагомеѣ существуетъ еще другое оригинальное должностное лицо -- Толну. Это "языкъ короля" -- черезъ него король отдаетъ приказанія, но у него есть и другія важныя обязанности. Онъ пробуетъ въ присутствіи короля всѣ приготовленныя для этого послѣдняго яства и питья. Дѣло въ томъ, что въ Африкѣ нерѣдко прибѣгаютъ къ яду, чтобы отдѣлаться отъ враговъ, и король постоянно можетъ опасаться отравы. Если Толну самъ падетъ жертвой своего долга, это никого не удивитъ, и король тотчасъ замѣняетъ его другимъ.
   Въ Дагомеѣ никто не долженъ видѣть, какъ король ѣстъ и пьетъ, поэтому во время трапезъ Толну держитъ платокъ передъ лицемъ повелителя. На его обязанности лежитъ также отгонять мухъ, словомъ, обязанности его довольно хлопотливыя и отвѣтственныя.
   Лордъ и его спутники явились предъ королемъ въ уже описанной нами необычайной и пестрой одеждѣ. Костюмы ихъ произвели на короля такое же сильное впечатлѣніе, какъ и на его пословъ. Король Гецо всталъ съ трона и пошелъ навстрѣчу европейцамъ, приближавшимся къ нему съ шляпами въ рукахъ. Онъ крѣпко пожалъ имъ руки, затѣмъ неожиданно схватилъ цилиндръ лорда и надѣлъ его себѣ на голову, предварительно снявъ съ себя и нахлобучивъ на голову лорда свой собственный головной уборъ.
   Все это произошло съ такой быстротой, что лордъ Кэстль не успѣлъ опомниться и невольно разсмѣялся, увидя уморительную фигуру чернокожаго короля въ европейскомъ цилиндрѣ.
   Король Гецо не только не обидѣлся, но, напротивъ, почувствовалъ себя, видимо, польщеннымъ. Онъ въ свою очередь разразился громкимъ смѣхомъ, похожимъ на лошадиное ржаніе. Въ знакъ своей благосклонности онъ снялъ съ головы Карла шляпу и надѣлъ ее на своего сына, который пришелъ въ неописанный восторгъ.
   Веселость короля и его гостей мгновенно сообщилась толпѣ и вызвала общій дикій смѣхъ, о которомъ можно составить себѣ нѣкоторое представленіе только тотъ, кто былъ свидѣтелемъ подобныхъ сценъ въ Африкѣ.
   Насмѣявшись вдоволь, король сдѣлалъ знакъ камбадеху. Тотъ позвонилъ въ колокольчикъ, и толпа мгновенно стихла.
   Король опустился на свой тронъ и принялъ торжественный видъ, соотвѣтствующій его сану.
   Затѣмъ началась бесѣда. Лордъ говорилъ по португальски, а переводчикъ переводилъ его слова королю и обратно.
   Лордъ Кэстль началъ съ того, что слава великаго короля Дагомеи привлекла сюда его и его спутниковъ, но что дѣйствительность превзошла всѣ ихъ ожиданія.
   Слова эти произвели на короля очень выгодное впечатлѣніе. Онъ милостиво кивнулъ головой въ знакъ того, что готовъ слушать дальше.
   Лордъ продолжалъ въ томъ-же духѣ и выразилъ надежду, что король даетъ ему позволеніе посѣтить внутренность страны и поохотиться.
   Гецо, повидимому, не имѣлъ ничего противъ такого желанія и замѣтилъ только, что путешествовать по его владѣніямъ затруднительно и что имъ придется совершить очень утомительное, странствованіе, пока они доберутся до мѣстъ, богатыхъ дичью. Въ отвѣтъ на это лордъ замѣтилъ, что хотя не былъ въ Дагомеѣ, но имѣетъ понятіе о его владѣніяхъ и показалъ королю большую карту Европы и Африки.
   Король былъ изумленъ,-- больше всего понравилось ему то, что границы его владѣній были обведены красивой зеленой краской.
   -- Это мнѣ нравится,-- сказалъ онъ, водя пальцемъ по картѣ.-- Король Гецо великій король и достоинъ того, чтобъ другіе короли присылали къ нему своихъ рабовъ.
   Для поддержанія собственнаго достоинства, лордъ заявилъ, что хотя король Гецо одинъ изъ могущественнѣйшихъ монарховъ міра, но что онъ и самъ въ своей странѣ занимаетъ не менѣе высокое положеніе.
   Король состроилъ хитрую гримасу и приказалъ спросить, сколько у него быковъ и коровъ.
   Хотя лордъ Кэстль былъ очень богатъ и въ помѣстьяхъ его было не мало рогатаго скота, но все же онъ понималъ, что но африканскимъ понятіямъ это ничтожное количество. Лордъ рѣшилъ поэтому прибѣгнуть къ маленькой хитрости. Онъ мысленно подсчиталъ, сколько быковъ можно было бы купить въ Дагомеѣ на ту сумму, въ которую онъ оцѣнивалъ свои помѣстья -- цифра получилась огромная.
   Гецо былъ пораженъ, когда онъ назвалъ ее, и переспросилъ, правда ли это.
   Въ отвѣтъ на это лордъ и Карлъ съ серьезнымъ видомъ, молча, кивнули головой.
   Но экзаменъ этимъ не кончился. Послѣдовалъ дальнѣйшій вопросъ: "сколько у лорда женъ?"
   Отвѣтить на этотъ вопросъ было очень затруднительно. У лорда не было ни одной жены; солгать ему не хотѣлось, а между тѣмъ успѣхъ дальнѣйшаго предпріятія зависѣлъ отъ того, какое впечатлѣніе произведутъ его отвѣты на короля, и онъ рѣшился продолжать въ томъ же духѣ. Принимая во вниманіе, что цѣна дѣвушки въ Дагомеѣ равняется приблизительно стоимости восьми быковъ, лордъ раздѣлилъ названное имъ количество скота на 8 и не совсѣмъ увѣреннымъ голосомъ выговорилъ цифру.
   Король хлопнулъ себя отъ удивленія обѣими руками по животу, и весь дворъ его продѣлалъ то-же самое. Дагомея никогда еще не видѣла въ своихъ предѣлахъ такого богатаго и знатнаго человѣка! Такое богатство никому изъ нихъ и во снѣ не снилось.
   -- Правду-ли ты говоришь?-- переспросилъ онъ опять.
   Лордъ серьезно наклонилъ голову и прибавилъ:
   -- Развѣ я не показалъ тебѣ твое королевство на моей картѣ?
   На это король не нашелся, что возразить.
   Съ этой минуты лорду стали оказывать почти королевскія почести.
   Гецо милостиво отпустилъ гостей и велѣлъ отвести имъ лучшія жилища въ столицѣ. Онъ извинился, что не ждалъ такъ скоро гостей и потому не успѣлъ приготовить дюжину рабовъ для жертвоприношенія въ честь ихъ прибытія. Онъ обѣщалъ, однако, загладить эту вину. Лордъ былъ очень непрочь отклонить эту милость, но король не далъ ему договорить, подтвердивъ, что долженъ непремѣнно доставить удовольствіе своимъ друзьямъ. На этомъ аудіенція кончилась.

ГЛАВА X.

Ловля крысъ.-- Остроумная выдумка Ганса.-- Дагомейцы.-- Амазонки.

   Въ слѣдующіе дни наши друзья заняты были преимущественно истребленіемъ крысъ и насѣкомыхъ въ отведенномъ имъ помѣщеніи, не отличавшемся, вообще, удобствами, къ которымъ привыкъ европеецъ.
   Въ ловлѣ крысъ Гансъ обнаружилъ необычайное искусство и придумалъ для этой цѣли остроумное приспособленіе, испытанное имъ еще на кораблѣ. Онъ наполнилъ на половину водой боченокъ изъ подъ вина. Верхнее дно онъ уменьшилъ немного и укрѣпилъ его на двухъ гвоздяхъ такъ, что оно держалось въ спокойномъ состояніи въ равновѣсіи, но при малѣйшемъ толчкѣ мгновенно перевертывалось. На середину этой доски онъ положилъ приманку -- кусочекъ мяса, посыпанный сахаромъ. Затѣмъ онъ сдѣлалъ изъ двухъ древесныхъ вѣтокъ лѣсенку, верхній конецъ которой приходился нѣсколько сбоку приманки. Взобравшись наверхъ, крыса дѣлала прыжокъ и попадала на край доски которая мгновенно переворачивалась, сбрасывая крысу въ воду. Наловленныхъ такимъ образомъ крысъ онъ натыкалъ на заборъ и, устроивъ здѣсь лавочку, продавалъ этихъ животныхъ неграмъ въ обмѣнъ на разные припасы: сахарный тростникъ, бананы, молоко и т. д.
   Негры охотно покупали крысъ и съ наслажденіемъ лакомились ихъ жирнымъ мясомъ. Сами они были слишкомъ лѣнивы, чтобъ заняться чѣмъ-нибудь и рады были, если случай дарилъ имъ вкусное блюдо безъ всякой затраты труда съ ихъ сторонъ.
   Дагомейцы, вообще, не охотники работать. Ложатся они поздно, развлекаясь пляской и пѣніемъ, въ особенности въ лунныя ночи, -- встаютъ съ восходомъ солнца и почти весь день проводятъ въ праздности. Они очень словоохотливы и готовы болтать съ утра до вечера. Скученность построекъ въ африканской деревнѣ облегчаетъ имъ возможность переговариваться по всѣмъ направленіямъ съ сосѣдями. Почти всѣ домашнія работы исполняютъ женщины, и можно сказать, что весь трудъ ложится на нихъ, а всѣ развлеченія выпадаютъ на долю мужчинъ.
   Какъ мы уже видѣли, даже войну здѣсь ведутъ женщины,-- и войско состоитъ, главнымъ образомъ, изъ амазонокъ.
   Пять тысячъ амазонокъ дѣлятся на полки и отряды. Королевская стража также состоитъ изъ дѣвушекъ, принадлежащихъ къ лучшимъ семействамъ.
   Служба въ войскѣ продолжается два года. Въ теченіе этого времени амазонки не имѣютъ права выходить замужъ, и живутъ въ общемъ помѣщеніи, вродѣ казармъ, подъ строгимъ надзоромъ.
   По окончаніи срока службы, амазонка, если выходитъ замужъ, имѣетъ то преимущество передъ другими женщинами, что мужъ не смѣетъ ей противорѣчить. Она можетъ жаловаться на его непослушаніе, и въ такомъ случаѣ его подвергаютъ тѣлесному наказанію.
   Вооруженіе амазонокъ состоитъ изъ кремневыхъ ружей и сабель. Королевская стража кромѣ того вооружена лукомъ и стрѣлами.
   Женщины-воины превосходятъ мужествомъ своихъ собратьевъ мужчинъ и нерѣдко склоняютъ побѣду на свою сторону уже послѣ того, какъ мужчины отступили.
   Амазонки имѣютъ свое знамя съ изображеніемъ краснаго крокодила на голубомъ полѣ.
   Все воспитаніе дѣвушекъ, предназначенныхъ для военной службы клонится къ тому, чтобы искоренить въ нихъ всякое чувство нѣжности и состраданія и замѣнить эти чувства кровожадной жестокостью и безстрашіемъ.
   Негры, подобно другимъ дикимъ племенамъ, представляютъ необыкновенную смѣсь хорошихъ и дурныхъ качествъ. Въ отличіе отъ цивилизованныхъ народовъ, руководствующихся въ своихъ поступкахъ разсудкомъ и размышленіемъ, негры подчиняются только своимъ инстинктамъ и страстямъ. Умъ проявляется у нихъ преимущественно хитростью и лукавствомъ, въ особенности тамъ, гдѣ дѣло идетъ о выгодѣ и возможность поживиться на счетъ ближняго.
   Негръ не лишенъ чувства благодарности за сдѣланное ему добро, но необузданное себялюбіе беретъ у него верхъ надъ всѣмъ другимъ.
   Религіозныя вѣрованія негровъ допускаютъ существованіе боговъ добрыхъ и злыхъ. Первые находятся въ нѣкоторомъ пренебреженіи, такъ какъ ихъ нечего бояться. Злымъ, напротивъ, надо угождать, чтобъ задобрить ихъ и не пострадать отъ ихъ мести.
   Господство такихъ вѣрованій сильно затрудняетъ распространеніе христіанства въ Дагомеѣ. Король Гецо, не допускаетъ миссіонеровъ въ свои владѣнія.
   Тѣмъ не менѣе дагомейцы способны къ культурѣ и можно надѣяться, что при болѣе частыхъ соприкосновеніяхъ съ европейцами ихъ нравы и обычаи измѣнятся къ лучшему.

ГЛАВА XI.

Лордъ вмѣстѣ съ Карломъ собираютъ коллекціи.-- Посѣщеніе Mery.-- Нюхательный табаісъ, приправленный перцемъ.-- Приглашеніе на большое празднество.-- Воинственное представленіе и балетъ чернокожихъ.-- Человѣческія жертвоприношенія.-- Что происходитъ, если портится мечъ.

   Наши пріятели провели нѣсколько дней въ Абоме и воспользовались этимъ временемъ, чтобы лучше ознакомиться съ жизнью и обычаями чернокожихъ обитателей страны, а также сдѣлать нѣсколько прогулокъ въ окрестностяхъ, съ цѣлью набрать не возможныхъ растеній и животныхъ для своихъ коллекцій. Гецо предоставилъ для этого въ ихъ распоряженіе нѣсколькихъ юношей. Правда, молодые дагомейцы не сразу поняли, что отъ нихъ требуется, и прошло не мало времени, прежде чѣмъ они научились ловить красивыхъ бабочекъ такимъ образомъ, чтобы не портить ихъ блестящихъ крыльевъ и приносить жуковъ, не обломавъ имъ предварительно щупальцевъ и ногъ. Вообще, молодымъ дагомейцамъ поведеніе европейцевъ казалось очень страннымъ. Они никакъ не могли понять, зачѣмъ эти чужеземцы собираютъ такія растенія и животныхъ, которыхъ они даже ѣсть не могутъ. Но за то эти молодцы оказались очень искусными въ ловлѣ змѣй, конечно, такихъ, которыя не принадлежали къ священной породѣ.
   Однако, по мѣрѣ того какъ коллекціи обогащались новыми образцами, дагомейцы стали входить во вкусъ этихъ занятій и даже начали гордиться тѣмъ, что ихъ родина представляетъ такое разнообразіе животнаго и растительнаго міра. Разсказы ихъ возбудили любопытство и другихъ жителей. По вечерамъ, когда лордъ вмѣстѣ съ Карломъ принимались приводить въ порядокъ свою дневную добычу, домъ ихъ окружали любопытные, которые съ изумленіемъ смотрѣли на странныя занятія европейцевъ и рѣшили, что это, должно быть, опасные колдуны.
   Король Гецо заботился о томъ, чтобы его гости ни въ чемъ не терпѣли недостатка, и имъ ежедневно доставляли большія количества свѣжаго мяса, маиса, маніока, банановъ, пальмоваго масла и вина. Однажды утромъ къ нимъ явился его первый министръ Мегу съ порученіемъ передать имъ приглашеніе на праздникъ, устраиваемый ежегодно по случаю наступленія осени.
   Мегу явился въ сопровожденіи большой свиты и держалъ себя очень гордо. Лордъ Кэстль освѣдомился у него, будутъ-ли человѣческія жертвоприношенія на этомъ праздникѣ, но получилъ уклончивый отвѣтъ. Согласно обычаю, надо было сдѣлать какой-нибудь подарокъ Мегу, который соотвѣтствовалъ бы его высокому сану, и лордъ Кэстль былъ въ большомъ затрудненіи, чтобы ему выбрать. Къ счастію онъ замѣтилъ, что Мегу съ завистью посматривалъ на красную куртку, въ которую облачился Карлъ по случаю посѣщенія министра. Это навело его на мысль, что онъ можетъ доставить Мегу огромное удовольствіе, если подаритъ ему такую же точно новую красную куртку. Къ ней онъ присоединилъ пенснэ съ простыми стеклами, пару бѣлыхъ бумажныхъ перчатокъ, хорошенькій охотничій ножъ, коробку шведскихъ спичекъ, пачку курительнаго и коробку нюхательнаго табаку, приправленнаго для большей крѣпости небольшимъ количествомъ перца,
   Мысль оказалась удачной. Мегу былъ въ восторгѣ; онъ немедленно нарядился въ красную куртку и защемилъ свой плоскій носъ въ пенсне. Затѣмъ онъ взялъ табаку и, за неимѣніемъ трубки, затолкалъ его въ ротъ и принялся жевать. Онъ не преминулъ также понюхать табаку и былъ чрезвычайно доволенъ, что онъ оказался такимъ крѣпкимъ.
   Министръ, наконецъ, удалился, очень довольный полученными подарками. Но еще долго слышалось его чиханіе и возгласы удивленія и восторга его свиты. По добротѣ сердца онъ не могъ, конечно, наслаждаться одинъ и поэтому угостилъ табакомъ свою свиту, такъ что вскорѣ всѣ его окружающіе разразились чиханіемъ, что, повидимому, доставляло имъ большое удовольствіе. Извѣстіе объ этомъ, а, быть можетъ, и самое чиханіе донеслось до священной особы короля, и на другой день къ чужеземцамъ явился посланный отъ него, который передалъ имъ поклонъ и напоминаніе, чтобы они непремѣнно явились на праздникъ и захватили бы свой прекрасный нюхательный табакъ.
   Что касается праздника, то путешественники наши были въ нѣкоторомъ затрудненіи. Съ одной стороны имъ хотѣлось, конечно, воспользоваться такимъ случаемъ поближе познакомиться съ дагомейцами; съ другой же они опасались, что этотъ праздникъ будетъ сопровождаться обычными у нихъ человѣческими жертвоприношеніями.
   -- Милый Карлъ,-- сказалъ лордъ.-- Вѣдь мы отправились путешествовать, чтобы посмотрѣть свѣтъ и дикихъ черныхъ дагомейцевъ. Это народъ очень интересный, но у него есть дурная привычка приносить въ жертву людей и все равно мы ихъ не можемъ отучить отъ этаго. Праздникъ вѣдь состоится, независимо отъ того, будемъ-ли мы тамъ или нѣтъ. А, быть можетъ, намъ удастся уломать этого дикаря Гецо и избавить кого-нибудь изъ несчастныхъ отъ путешествія на тотъ свѣтъ... Во всякомъ случаѣ для этого надо обладать крѣпкими нервами и хладнокровіемъ, и я не знаю, хватитъ-ли у васъ силы перенести это ужасное зрѣлище. Если у васъ нѣтъ охоты идти туда, то оставайтесь, и я пойду одинъ.
   Карлъ содрогался при одной мысли объ этомъ, но онъ сознавалъ, что при существующихъ условіяхъ не слѣдовало пускать лорда одного.
   "Авось,-- думалъ онъ,-- праздникъ обойдется безъ этихъ ужасовъ!"
   На другой день рано утромъ раздались звуки призывнаго рога. Эти звуки разнеслись по всему городу, и тотчасъ же всѣ зрители попрятались въ своихъ хижинахъ. Только воины и амазонки выѣхали изъ казармъ и направились къ большой хижинѣ, которая служила дворцомъ короля. Они ѣхали шагомъ, распѣвая дикія воинственныя пѣсни. Проѣзжая по городу, они сдѣлали нѣсколько выстрѣловъ холостыми зарядами, и это уже съ самаго начала придало празднику зловѣщій характеръ.
   Площадь передъ королевскимъ дворцомъ быстро наполнилась воинами амазонками, только узенькій проходъ былъ оставленъ для европейцевъ. Отрядъ амазонокъ, составляющихъ королевскую стражу, проводилъ ихъ внутрь дворца. Это была особенная честь, которую король Гецо хотѣлъ оказать своимъ гостямъ, и, по всей вѣроятности, они были обязаны этимъ своему нюхательному табаку, очень понравившемуся королю. Онъ рано утромъ прислалъ за этимъ табакомъ своего посланнаго и получилъ большую порцію.
   Для короля былъ, по обыкновенію, устроенъ тронъ изъ череповъ и костей на внутреннемъ дворѣ. Справа отъ этого трона были приготовлены для европейцевъ сидѣнія; для лорда было устроено самое высокое сидѣніе, а для корабельнаго юнги Ганса -- самое низкое. Свита короля и почетныя лица расположились въ такомъ же точно порядкѣ, какъ было уже описано нами раньше. Король, въ виду торжественности праздника, не пошелъ самъ навстрѣчу своимъ гостямъ, а только сдѣлалъ имъ дружественный знакъ рукой, на который они отвѣтили низкимъ поклономъ.
   Дворъ, или вѣрнѣе, свободное пространство, куда всѣ собрались, былъ съ трехъ сторонъ заполненъ густыми рядами амазонокъ. Посрединѣ этого пространства находился жертвенный храмъ и возлѣ него большой мѣдный сосудъ. Внутри храма стояли скорчившись 36 мужчинъ и женщинъ, со связанными на спинѣ руками, и съ тупою покорностью ожидали своей участи.
   Можно себѣ представить, съ какими чувствами лордъ и его спутники смотрѣли на этихъ несчастныхъ. Но они ничего не могли сдѣлать и должны были предоставить ихъ собственной судьбѣ, выжидая только, не представится-ли имъ случай вымолить пощаду или же выкупить нѣкоторыхъ изъ обреченныхъ жертвъ.
   Праздникъ начался тѣмъ, что Толну, по знаку короля, зазвонилъ въ серебрянный колокольчикъ, призывая всѣхъ къ молчанію. Вслѣдъ за тѣмъ съ правой стороны выбѣжали 300 амазонокъ, которыя тотчасъ же принялись исполнять воинственный танецъ, изображающій нападеніе и оборону. Онѣ раздѣлились на группы, и, вынувъ сабли изъ ноженъ, размахивали ими въ воздухѣ, такъ что блестящіе стальные клинки образовывали сверкающіе круги. Нѣкоторыя изъ нихъ падали на землю, словно сраженныя, и побѣдительницы съ яростью кидались на нихъ, дѣлая видъ, что добиваютъ побѣжденныхъ.
   Воинственный танецъ сопровождался дикой музыкой, которая раздавалась изъ группы сидящихъ на корточкахъ музыкантовъ. Они держали въ рукахъ камышевыя дудки, и еще какіе-то инструменты, сдѣланные изъ кокосовой скорлупы, съ натянутыми на ней струнами изъ овечьихъ кишекъ. Нѣкоторые изъ этихъ музыкантовъ держали въ рукахъ маленькіе барабаны, по которымъ они выбивали трель съ баснословною быстротой. Чѣмъ болѣе дикимъ становился танецъ, тѣмъ больше старались музыканты; они съ яростью ударяли по струнамъ, били въ барабаны и свистѣли. Подъ конецъ, какъ танцующіе, такъ и музыканты пришли въ такое состояніе возбужденія, что изо рта у нихъ показалась пѣна.
   Но картина внезапно измѣнилась. Раздался пронзительный возгласъ предводительницы танцующихъ, и музыка сразу оборвалась. Всѣ группы остановились, словно окаменѣли на мѣстѣ. Второй такой же рѣзкій крикъ прекратилъ это оцѣпенѣніе, и всѣ, точно по командѣ, выстроились рядами и, размахивая надъ головою оружіемъ, направились къ своимъ прежнимъ мѣстамъ.
   Это былъ такой своеобразный балетъ, что наши путешественники не знали, во снѣ или наяву они видятъ все это.
   Съ облегченіемъ вздохнули они, когда представленіе кончилось, но не успѣли прежнія танцовщицы удалиться, какъ на ихъ мѣсто явились новыя триста амазонокъ, и снова началась та же пляска, но еще болѣе необузданная и дикая.
   Послѣ того какъ и онѣ кончили свои танцы и, тяжело дыша, присѣли на корточки на своихъ мѣстахъ, наступила очередь охотницъ за слонами. Полкъ этихъ охотницъ считается самымъ избраннымъ войскомъ послѣ отряда тѣлохранительницъ короля. Онѣ должны были изображать своими тѣлодвиженіями охоту на слона и такъ превосходно выполнили свою задачу, что увлекли не только чернокожихъ жителей, но даже европейцевъ, которые также пришли въ неописанный восторгъ.
   Послѣ танца охотницъ наступилъ короткій отдыхъ, и въ это время черные рабы перенесли мѣдный сосудъ на середину площадки. Лордъ и Карлъ догадались, что сейчасъ начнется ужасная бойня, и поднялись со своихъ мѣстъ, чтобы удалиться. Но король, замѣтившій это, велѣлъ имъ тотчасъ же передать черезъ переводчика, что онъ сочтетъ за величайшее оскорбленіе и себѣ, и богамъ, которымъ приносится жертва, если они вздумаютъ теперь удалиться. При этомъ онъ велѣлъ имъ тихонько намекнуть, что послѣ такого оскорбленія онъ не въ состояніи будетъ защитить ихъ отъ свирѣпаго гнѣва своихъ амазонокъ.
   Нечего дѣлать, пришлось покориться и опять сѣсть на свое мѣсто.
   Первый министръ Мегу вышелъ на середину площадки и обнажилъ свой короткій, остроконечный мечъ. Тотчасъ же одинъ изъ группы стоявшихъ въ жертвенномъ храмѣ людей отдѣлился отъ нея и спокойнымъ шагомъ подошелъ къ своему палачу; это былъ негръ, лѣтъ сорока. Онъ сталъ на колѣни и склонилъ голову; Мегу подошелъ къ нему съ лѣвой стороны, мечъ блеснулъ въ воздухѣ, и отрубленная голова покатилась на песокъ.
   Одна жертва слѣдовала за другой. Европейцы опустили глаза, чтобы не видѣть этого зрѣлища, и только каждый разъ, когда раздавался громко торжествующій крикъ амазонокъ, они узнавали, что скатилась еще одна голова.
   Вдругъ раздался какой-то испуганный, рѣзкій крикъ. Даже Гецо, равнодушно взиравшій на то, какъ скатывались головы несчастныхъ и спокойно понюхивавшій табакъ, вскочилъ со своего мѣста и съ тревогою всматривался въ группу людей, толпившихся на площадкѣ. Оказалось, что отъ меча, которымъ Мегу рубилъ головы жертвамъ, отскочилъ кусокъ стали, и мечъ такимъ образомъ сталъ негоденъ къ употребленію. Такого случая еще никогда не бывало, и очень естественно, что Гецо и всѣ его совѣтники увидѣли въ этомъ вмѣшательство боговъ. Лордъ и Карлъ не замедлили, конечно, воспользоваться такимъ настроеніемъ и велѣли передать королю, что, по ихъ мнѣнію, боги этимъ ясно дали понять, что они удовлетворены жертвами и больше ихъ не желаютъ. Если же будутъ поступать наперекоръ ихъ желаніямъ, то боги, конечно, не замедлятъ строго наказать за это.
   Гецо пристально посмотрѣлъ на чужеземцевъ, словно желая проникнуть въ ихъ мысли, и потомъ въ нерѣшительности обратился къ своимъ совѣтникамъ. Тѣ, однако, не соглашались прекратить жертвоприношенія. Но когда былъ принесенъ новый мечъ, и на немъ также оказались зазубрины, то сомнѣнія его, повидимому, исчезли, и онъ сдѣлалъ знакъ рукой, чтобы положить конецъ жертвоприношеніямъ.
   По законамъ страны уцѣлѣвшія жертвы становились свободными людьми. Когда съ нихъ сняли цѣпи и предоставили имъ свободу, то на ихъ черныхъ лицахъ даже не выразилось почти никакой радости. Они давно уже покорились своей судьбѣ и примирились съ мыслью о смерти.
   Снова начались воинственные танцы, и лордъ воспользовался этимъ, чтобы удалиться вмѣстѣ со своими спутниками. Король Гецо на этотъ разъ не противился ихъ уходу и даже отрядилъ часть своихъ тѣлохранительницъ, чтобы проводить чужеземцевъ до ихъ жилища.
   Нечего и говорить, что наши путешественники свободно вздохнули, когда, наконецъ, вся эта бѣснующаяся толпа осталась позади. Благополучно добравшись до своей хижины, они тотчасъ же улеглись, измученные кровавымъ зрѣлищемъ.
   Зная, что празднества еще будутъ продолжаться и что имъ, пожалуй, снова придется быть свидѣтелями человѣческой бойни, если они дольше останутся въ городѣ, лордъ Кэстль рѣшилъ просить короля исполнить свое обѣщаніе и устроить охоту.
   

ГЛАВА XII.

Аудіенція у короля и осмотръ его сокровищницъ.-- Отъѣздъ съ охотничьимъ караваномъ.-- Фрицъ Майеръ.-- Карлъ начинаетъ испытывать тоску по родинѣ.-- Крокодилъ.-- Результаты охоты, превзошедшіе всѣ ожиданія Карла.

   Чужеземцамъ не такъ-то легко было проникнуть къ королю. Въ этой недоступности выражалось его высокое положеніе. Но при помощи подарковъ, поднесенныхъ Мегу и Толну, европейцамъ удалось въ сравнительно короткое время получить желаемую аудіенцію, и наконецъ-то они были милостиво приняты его чернокожимъ величествомъ.
   Король согласился исполнить просьбу лорда и дать ему носильщиковъ и проводниковъ, но при этомъ выразилъ свое глубокое сожалѣніе, что ему такъ скоро и такъ надолго приходится разставаться со своимъ новымъ другомъ. Отъѣздъ назначенъ былъ черезъ четыре дня. Чтобы доказать свое особенное расположеніе европейцамъ, король пригласилъ лорда и Карла посмотрѣть свою сокровищницу, что они исполнили съ величайшимъ удовольствіемъ.
   Сокровищница короля помѣщалась въ очень обширной хижинѣ, толстыя дощатыя стѣны которой были обмазаны глиной. Тамъ были навалены цѣлыя кучи раковинъ замѣняющихъ дагомейцамъ деньги. По африканскимъ понятіямъ это было несмѣтное богатство. Кромѣ раковинъ тамъ же хранилось очень цѣнное оружіе. Лордъ замѣтилъ, что тутъ были сабли и мечи европейской работы и притомъ очень древніе, что указывало на давнишнія сношенія съ европейцами. Большое количество охотничьихъ ружей было свалено въ углу. Патроновъ для этихъ ружей не имѣлось, и они, значитъ, были совершенно безполезны для африканцевъ. На стѣнахъ, въ золотыхъ рамкахъ висѣли картины, большею частью изображавшія коронованныхъ особъ. Но всѣ онѣ были въ очень плохомъ состояніи, испорчены плѣсенью или перевозкой, что не мѣшало, впрочемъ, королю очень гордиться ихъ обладаніемъ. Онъ указалъ лорду на эти портреты, сказавъ: "друзья короля Гецо", и лордъ кивнулъ головой въ знакъ согласія.
   Рядомъ съ цѣнными предметами, тутъ же хранилась масса вещей, встрѣчающихся во множествѣ въ нашихъ игрушечныхъ лавкахъ: лягушки, ящички съ оловяными и деревянными солдатиками и т. д. Игрушечные солдатики, повидимому, особенно нравились королю. Онъ открылъ одну коробку и началъ разставлять солдатъ, изображавшихъ французовъ, воюющихъ съ нѣмцами. Онъ сказалъ при этомъ, что эта "игра" ему нравится больше всего, больше чѣмъ золоченые часы и другія игрушки, но онъ находитъ только неправильнымъ, что у упавшихъ на полѣ битвы головы оставались на плечахъ.
   Съ точки зрѣнія европейцевъ настоящимъ сокровищемъ въ этомъ хранилищѣ были громадныя массы слоновой кости, наваленныя грудой, словно дрова. Замѣтивъ, что его гости съ большимъ вниманіемъ разсматриваютъ эту груду, Гецо вытащилъ изъ нея два самыхъ большихъ клыка и подарилъ ихъ лорду и Карлу. Взамѣнъ онъ попросилъ у нихъ войлочныя шляпы, которыя они носили на головѣ. Разумѣется, онъ немедленно получилъ ихъ. Но желая, чтобы его гости не ушли съ непокрытою головой, король вѣжливо предложилъ имъ два очень дорогихъ вышитыхъ шелковыхъ платка, которые и должны были временно замѣнить имъ шляпы.
   Полюбовавшись еще большимъ запасами тяжелыхъ шелковыхъ и бархатныхъ матерій, гости, наконецъ, распрощались съ королемъ, который отпустилъ ихъ съ миромъ.
   Какъ ни было интересно европейцамъ наблюдать и изучать дагомейскую жизнь, но все же ихъ тянуло поскорѣе уѣхать, такъ какъ мысль о новыхъ кровавыхъ жертвахъ приводила ихъ въ содроганіе. Король Гецо до сихъ поръ безукоризненно велъ себя въ отношеніи чужеземныхъ гостей. Онъ ежедневно навѣщалъ ихъ и по долгу засиживался у нихъ, причемъ оказалось, что онъ нѣсколько владѣетъ французскимъ языкомъ, но во время аудіенцій онъ иначе не говорилъ, какъ по дагомейски, и всегда объяснялся съ европейцами черезъ переводчика.
   Во время этихъ посѣщеній наши путешественники имѣли случай, между прочимъ, убѣдиться, что король вовсе не былъ такимъ варваромъ, какимъ онъ казался. Онъ сказалъ лорду, что пролитіе крови вовсе не доставляетъ ему удовольствія, а напротивъ, причиняетъ ему даже огорченіе. Но онъ не можетъ поступать иначе, такъ какъ религіозныя воззрѣнія его подданныхъ и единоплеменниковъ требуютъ человѣческихъ жертвоприношеній. Если бы онъ вздумалъ отмѣнить ихъ или даже ограничить, то за это навѣрное поплатился бы собственною головой.
   Однако, печаль его исходила вовсе не изъ одного чувства состраданія; онъ жалѣлъ о томъ, что въ каждомъ убитомъ лишался либо воина, либо плательщика податей.
   Внушить этому негритянскому королю болѣе благородныя человѣческія чувства, повидимому, было невозможно.
   Рано утромъ, въ день, назначенный для отъѣзда, передъ домомъ европейцевъ собрались носильщики подъ начальствомъ извѣстнаго уже нашимъ читателямъ ракадера, а также около 200 охотницъ на слоновъ, которыя должны были сопровождать европейцевъ.
   Среди носильщиковъ находились и десять освобожденныхъ негровъ, уцѣлѣвшихъ отъ жертвоприношенія. Король объявилъ, что онъ даритъ ихъ лорду. Отклонить такой подарокъ было невозможно,-- это считалось бы оскорбленіемъ, и поэтому лордъ Кэстль волей-неволей принялъ ихъ подъ свое покровительство. Впрочемъ, эти чернокожіе, за исключеніемъ только одного, относились совершенно безразлично къ тому, кто будетъ ихъ кормить. Но одинъ изъ нихъ съ такою благодарностью смотрѣлъ на лорда, что возбудилъ его интересъ, и онъ велѣлъ разспросить негра, какимъ образомъ онъ попалъ въ руки дагомейцевъ. Тутъ произошло нѣчто неожиданное. Негръ, услышавъ это, упалъ на колѣни и на довольно чистомъ нѣмецкомъ языкѣ объяснилъ лорду, что онъ долго служилъ матросомъ и поваромъ на одномъ нѣмецкомъ торговомъ суднѣ. Но тоска по родинѣ заставила его вернуться на Либерійскій берегъ, гдѣ находилось его отечество, и вотъ тамъ онъ попалъ въ руки дагомейцевъ во время одного нападенія, произведеннаго ими съ цѣлью раздобыть плѣнныхъ для человѣческихъ жертвоприношеній.
   Можно себѣ представить удивленіе Карла, когда онъ услышалъ звуки родного языка. Онъ чуть не бросился на шею негру и готовъ былъ расцѣловать его. Слезы навернулись у него на глазахъ; ему живо представилась его дорогая родина и всѣ близкіе его сердцу люди, которыхъ онъ тамъ оставилъ. О, что бы онъ далъ, чтобы хоть на нѣсколько минутъ снова очутиться въ кругу своихъ близкихъ! Но это было невозможно: безбрежный океанъ отдѣлялъ его отъ родныхъ. Впрочемъ, онъ самъ добровольно покинулъ ее, увлекаемый жаждою увидать новыя страны. Какъ ни хорошо было ему подъ отеческимъ покровительствомъ лорда Кэстль, исполнявшаго всѣ его желанія и ежедневно открывавшаго передъ нимъ все новыя чудеса природы, Карлъ все-таки почувствовалъ, что съ родиной его связываютъ тысячи неразрывныхъ нитей, и ничто не замѣнитъ ее.
   Фрицъ Майеръ -- такъ звали на нѣмецкомъ суднѣ негра, по счастливой случайности уцѣлѣвшаго отъ жертвоприношенія, оказался хорошимъ поваромъ и поэтому былъ очень полезенъ европейцамъ. Если ему удавалось какое-нибудь кушанье и его хвалили, то все лицо его лоснилось не только отъ жира, которымъ оно было вымазано, но и отъ внутренняго удовольствія, выражавшагося въ широкой улыбкѣ, показывавшей два ряда безукоризненно бѣлыхъ-зубовъ. "Да, да,-- говорилъ онъ при этомъ, самодовольно кивая головой.-- Такъ умѣетъ готовить только Фрицъ Майеръ".
   Пока караванъ странствовалъ по населенной мѣстности, пропитаніе его не представляло никакихъ затрудненій, такъ какъ оно производилось по дагомейскому способу, т. е. жители деревень должны были доставлять всѣ нужные припасы безвозмездно. Но по мѣрѣ того какъ селенія попадались рѣже, и продовольствіе каравана становилось труднѣе, такъ что приходилось прибѣгать къ охотѣ, чтобы добыть пропитаніе.
   На третій день своего путешествія караванъ достигъ болотистой мѣстности, черезъ которую пробирался съ трудомъ подъ знойными лучами солнца. Наконецъ, къ вечеру, измученные путники выбрались изъ болота и расположились на отдыхъ.
   Мѣстность, гдѣ остановился караванъ, представляла большія пространства, поросшія камышемъ, среди котораго мѣстами возвышались каменистые холмы. Ракадеръ сказалъ, что въ этихъ камышахъ должна водиться не только мелкая, но и крупная дичь, и поэтому лордъ рѣшилъ доставить Карлу случай поохотиться.
   Сильно билось сердце Карла, когда онъ, въ сопровожденіи Фрица Майера и двадцати охотницъ, выбранныхъ лордомъ, направился къ камышамъ, повторяя въ умѣ всѣ правила обращенія съ ружьемъ, которыя сообщилъ ему лордъ.
   Прежде чѣмъ достигнуть камышей, надо было пройти огромное пространство, поросшее высокою травой. Не успѣлъ Карлъ сдѣлать нѣсколько шаговъ, какъ прямо изъ подъ его ногъ вспорхнули двѣ довольно большія птицы. Это было такъ неожиданно, что Карлъ даже не успѣлъ выстрѣлить.
   -- Что это такое?-- вскричалъ онъ.
   -- Куропатки,-- отвѣтилъ лордъ.
   -- Развѣ въ Африкѣ водятся куропатки?-- спросилъ съ удивленіемъ Карлъ.
   -- Даже очень много. Но смотрите, не зѣвайте, мой милый Карлъ, вы можете подстрѣлить ихъ здѣсь множество.
   Но сказать это было легче, чѣмъ сдѣлать. Снова возлѣ Карла вспорхнули куропатки, но онъ не успѣлъ взяться за ружье. Эта неудача раздражала его, и онъ далъ себѣ слово быть внимательнѣе. Дѣйствительно, въ слѣдующій разъ онъ успѣлъ выстрѣлить, хотя и далъ промахъ, но такъ какъ куропатки нисколько не были пугливы, то, въ концѣ-концовъ, охотникамъ все-таки удалось настрѣлять ихъ не мало.
   При дальнѣйшемъ слѣдованіи по травѣ охотники спугнули цѣлую массу перепеловъ.-- "О, даже перепела здѣсь водятся," -- воскликнулъ Карлъ, но тутъ же вспомнилъ съ нѣкоторымъ разочарованіемъ, что теперь время перелета перепеловъ, которые направляются въ Африку. Выстрѣлы потревожили также дикихъ утокъ пріютившихся въ камышахъ; онѣ поднялись и начали кружиться надъ головою охотниковъ. Но въ камышахъ оказалось еще больше дичи. Когда охотницы окружили часть пространства, поросшаго камышемъ и, дѣйствуя какъ загонщики, начали съ громкими криками подвигаться впередъ, то цѣлыя тучи птицъ самыхъ разнообразныхъ породъ взвились на воздухъ. Тутъ были утки, дикіе гуси, пеликаны, бѣлыя, черныя и красныя цапли, фламинго, ибисы и т. д.
   Стая слѣдовала за стаей, и, конечно, наши стрѣлки не замедлили воспользоваться этой богатою добычей и настрѣляли такую массу птицъ, что амазонки съ трудомъ тащили ихъ.
   Въ камышахъ было много болотъ, довольно глубокихъ. Въ нихъ искали убѣжища утки, гуси и другія болотныя птицы, спасавшіяся отъ охотницъ, но чернокожія воительницы настигали ихъ и тамъ.
   Карлъ тоже послѣдовалъ ихъ примѣру и бросился ловить раненаго фламинго, перья котораго были чудеснаго розоваго цвѣта. Карлъ боялся испортить ихъ неловкимъ выстрѣломъ и поэтому хотѣлъ изловить раненую птицу руками. Онъ пробирался сквозь густую чащу камыша, но ему никакъ не удавалось настигнуть фламинго.
   -- Если фламинго перебрался черезъ это болото, то и я переберусь,-- рѣшилъ мысленно Карлъ и пустился вслѣдъ за нимъ бѣгомъ, не обращая вниманія на брызги воды, обдававшія его при каждомъ прыжкѣ. Почти у самаго берега онъ замѣтилъ какое-то бревно и, обрадовавшись, что ему легче будетъ перебраться съ него на берегъ, только что собрался вскочить на него, какъ вдругъ бревно зашевелилось. Карлъ къ своему ужасу увидалъ, что это былъ огромный крокодилъ.
   Надо было видѣть, какъ Карлъ отскочилъ назадъ! Но въ немъ проснулся охотникъ, онъ быстро поднялъ ружье, прицѣлился и выстрѣлилъ прямо въ голову чудовища.
   Въ первый моментъ онъ не могъ различить ничего, такъ какъ густой дымъ заволокъ все пространство, и онъ слышалъ только страшное сопѣніе и плесканіе, изъ чего и заключилъ, что звѣрь смертельно раненъ. Когда дымъ, наконецъ, разсѣялся, онъ увидалъ передъ собою въ нѣсколькихъ шагахъ громаднаго крокодила, который въ бѣшенствѣ хлопалъ челюстями и страшно билъ хвостомъ по сторонамъ, обдавая Карла съ ногъ до головы громадными комьями грязи. Карлъ уже собирался второй разъ выстрѣлить, какъ прибѣжали охотницы и съ яростными криками бросились на крокодила. Что тутъ произошло, не поддается описанію. Крокодилъ бѣшено извивался, кусался и бился, охотницы же съ неменьшею яростью наносили ему удары саблями, ножами и мечами; пока не добили въ конецъ. Съ торжествующими криками: "Ю! Ю!" онѣ втащили крокодила на берегъ. Пуля Карла пробила ему черепъ и проникла въ мозгъ, такъ что крокодилъ, вѣроятно, и безъ вмѣшательства чернокожихъ охотницъ прекратилъ бы скоро свое земное существованіе.
   Карлъ былъ въ восторгѣ,-- это была дѣйствительно настоящая африканская охота. Онъ никогда не воображалъ, что можетъ застрѣлить настоящаго живого крокодила, словно какого нибудь зайца. Лордъ Кэстль поздравилъ Карла съ этою удачей.
   Въ болотахъ и рѣкахъ западной Африки водится не мало крокодиловъ, и туземцы чувствуютъ къ нимъ почтительный страхъ, вслѣдствіе чего въ нѣкоторыхъ мѣстахъ они поклоняются крокодиламъ какъ божеству. Это, однако, не мѣшаетъ неграмъ убивать крокодиловъ и ѣсть ихъ.
   Убитаго крокодила разрѣзали на части, чтобы легче было тащить въ лагерь, и охотники двинулись назадъ. Охота оказалась необыкновенно удачной, и всѣ шли тяжело нагруженные самою разнообразною дичью. Въ лагерѣ возликовали, увидя такую массу добычи. Лордъ Кэстль думалъ, что запасовъ хватитъ по крайней мѣрѣ дня на два, но онъ ошибся.
   Цѣлую ночь негры варили и жарили. Когда на другое утро Францъ Майеръ отправился за дичью, чтобы приготовить завтракъ своему господину, то лишь съ трудомъ нашелъ одну куропатку -- все было уже съѣдено. Крокодилъ, цапли, утки, фламинго, гуси, куропатки -- все это исчезло въ ненасытныхъ желудкахъ чернокожихъ.
   

ГЛАВА XIII.

Облава на жирафовъ.-- Неспокойная ночь и посѣщеніе льва.-- Левъ похищаетъ человѣка.-- Отвѣтъ на посѣщеніе льва.-- Охота на львовъ.-- Храбрость Фрица Майера.

   Черезъ нѣсколько часовъ караванъ охотниковъ пустился въ дальнѣйшій путь.
   Мѣстность совершенно измѣнилась. Холмы мало-помалу исчезли и перешли въ плоскую возвышенность, покрытую кустарникомъ и низкорослыми деревьями.
   -- Что это такое?-- вдругъ вскрикнулъ Карлъ, въ сильномъ волненіи, указывая на громадные слѣды, виднѣвшіеся на сырой травѣ, смоченной утренней росой. Лордъ подошелъ къ нему и съ перваго же взгляда увидалъ, что это были слѣды жирафы. Карлъ задрожалъ отъ восторга. Вчера онъ убилъ фламинго и крокодила, сегодня будетъ охотиться на жирафовъ. Это ужъ совсѣмъ по-африкански!
   Между тѣмъ подошелъ ракадеръ и подтвердилъ слова лорда. Приглядываясь къ свѣжимъ слѣдамъ, онъ даже опредѣлилъ, что "гигантскія газели" -- какъ онъ называлъ жирафовъ -- въ количествѣ пяти штукъ прошли по этому мѣсту не далѣе какъ часъ тому назадъ и, вѣроятно, находятся гдѣ-нибудь по близости.
   Каравану отданъ былъ приказъ остановиться и держаться какъ можно смирнѣе, такъ какъ животныя могли находиться по близости въ кустахъ. Ракадеръ сѣлъ на лошадь и осторожно поѣхалъ по слѣдамъ, пользуясь кустарникомъ, какъ прикрытіемъ. Спустя часъ, онъ вернулся и объявилъ, что жирафы пасутся вблизи лагеря, въ кустахъ колючей акаціи.
   Рѣшено было обойти жирафовъ, принявъ всевозможныя предосторожности, такъ какъ эти животныя очень пугливы. Караванъ расположился лагеремъ за кустами, а затѣмъ носильщики и охотницы оцѣпили все пространство, на которомъ паслись жирафы, постепенно съуживая кругъ все больше и больше. Чернокожіе выполнили свою задачу очень быстро и искусно, и охота кончилась безъ особенныхъ приключеній.
   Въ лагерѣ обычнымъ порядкомъ принялись варить и жарить мясо жирафы. Негры поглощали его съ жадностью, но европейцамъ оно не понравилось, и они съ трудомъ заставили себя проглотить нѣсколько кусочковъ, вспомнивъ, что они находятся въ Африкѣ и что другого мяса у нихъ пока не имѣется. "Во всякомъ случаѣ, вѣдь, не часто приходится ѣсть мясо жирафы" думалъ Карлъ, принимаясь за ѣду.
   Карлу не спалось въ эту ночь. Лишь только онъ закрывалъ глаза, ему тотчасъ же представлялось, что онъ скачетъ на спинѣ огромнаго жирафа по африканской пустынѣ, онъ вскрикивалъ и просыпался, покрытый холоднымъ потомъ и съ сильно бьющимся сердцемъ. Только къ утру кошмаръ этотъ прекратился, и онъ заснулъ крѣпкимъ здоровымъ сномъ. Во снѣ ему казалось, что онъ слышитъ отдаленные раскаты грома. Раскаты все приближались. Карлъ проснулся совсѣмъ и, приподнявшись, началъ прислушиваться. Онъ явственно слышалъ грохотъ, но это не былъ громъ, а рыканіе льва, царя пустыни. Легкая дрожь пробѣжала но спинѣ Карла, когда онъ подумалъ, что страшный звѣрь находится по близости, тогда какъ онъ, Карлъ, лежитъ въ палаткѣ раздѣтый и безъ всякаго оружія.
   Въ лагерѣ, однако, все было спокойно. Въ сумракѣ ночи мерцали потухавшіе огни костровъ. Рыканіе льва, повидимому, никого не обезпокоило, кромѣ лошадей, которыя обнаруживали сильную тревогу.
   Въ мѣстностяхъ, которыя часто посѣщаются львами, караваны, располагаясь на ночлегъ, обыкновенно устраиваютъ вокругъ своего лагеря ограду изъ колючаго кустарника, такъ какъ иначе они подвергаются опасности, что левъ ночью похититъ какое-нибудь вьючное животное или даже человѣка, дремлющаго у костра. Но то мѣсто, гдѣ находился теперь караванъ охотниковъ, не было богато антилопами, составляющими главную добычу царя звѣрей, и поэтому львы заходили сюда рѣдко, такъ что негры сочли лишнимъ принять какія-либо предосторожности и устроить загородку, чтобы защитить себя отъ нечаяннаго нападенія.
   Рыканіе смолкло, и Карлъ подумалъ уже, что левъ удалился. Костеръ погасъ. Негры, наѣвшись до отвала, не позаботились набросать въ него сучьевъ, прежде чѣмъ улечься.
   Вдругъ изъ темнаго лагеря донесся такой страшный, раздирающій душу крикъ, что Карлъ и лордъ моментально вскочили на ноги и схватились за оружіе. Вслѣдъ затѣмъ раздались другіе крики и нѣсколько выстрѣловъ, и опять все смолкло, какъ будто ничего особеннаго не произошло. Европейцы, однако, не могли успокоиться и отправились въ лагерь узнать, что случилось. На встрѣчу имъ попался ракадеръ, который спокойно сообщилъ имъ, что левъ напалъ на лагерь и похитилъ одного изъ носильщиковъ, лежавшаго у огня.
   -- Почему же не отбили его у льва?-- вскричалъ Карлъ въ сильнѣйшемъ волненіи.
   Негръ покачалъ головой и такъ же спокойно возразилъ:
   -- Ночь черная, человѣкъ черный и левъ ночью также кажется чернымъ. Какъ же ты отыщешь его и какъ увидишь, куда надо цѣлить, чтобы убить его? Подожди, пока левъ насытится и уснетъ. У насъ завтра еще цѣлый день.
   Онъ былъ правъ. Рѣшено было отмстить льву за его дерзкій набѣгъ. Какъ только разсвѣло, ракадеръ отправился вмѣстѣ съ нашими пріятелями отыскивать слѣды льва. Найти ихъ было не трудно, такъ какъ широкая полоса крови указывала дорогу, по которой отправился звѣрь, унесшій свою жертву. По всей вѣроятности, онъ схватилъ негра поперекъ туловища и несчастный отбивался, что есть силы, такъ какъ въ разныхъ мѣстахъ валялись клочки черно-желтой шерсти, по которымъ ракадеръ опредѣлилъ, что левъ должно быть очень старый.
   Шагахъ въ 600 отъ лагеря, у куста акаціи найдены были обрывки мяса и нѣсколько костей; это все, что осталось отъ львинаго обѣда. Тутъ же виднѣлся второй слѣдъ, очевидно, принадлежавшій львицѣ. По всей вѣроятности, звѣри, насытившись, удалились отдыхать въ чащу тамариска, куда велъ двойной слѣдъ. Замѣтивъ это, ракадеръ ухмыльнулся, оскаливъ свои бѣлые зубы, и сказалъ:
   -- Львы уже съѣдены!
   Онъ хотѣлъ этимъ сказать, что львы не уйдутъ отъ нихъ теперь. Охотники, такъ-же тихо и осторожно, какъ они шли по слѣду, удалились назадъ въ лагерь и тотчасъ же занялись приготовленіями къ облавѣ. Чернокожіе оцѣпили кустарники, гдѣ находилось логовище львовъ, и подняли такой адскій шумъ, что львы, казалось, должны были немедленно обратиться въ бѣгство. Но не тутъ-то было. Въ сознаніи своей силы они не двинулись съ мѣста и только, поднявшись на ноги, присоединили свое громкое рыканіе къ шуму, производимому неграми.
   Между тѣмъ негры становились все возбужденнѣе. Они ругали львовъ трусливыми негодяями, не рѣшающимися выйти изъ за кустовъ, потрясали съ крикомъ и визгомъ саблями и ножами и даже стрѣляли въ кусты, но все безуспѣшно, львы не трогались съ мѣста. Очевидно, такимъ путемъ ихъ нельзя было выгнать изъ за кустовъ. Тогда ракадеръ предложилъ поджечь траву.
   Но трава долго не загоралась; такъ что ракадеру пришлось не мало повозиться, прежде чѣмъ удалось поджечь траву на большомъ пространствѣ. Львамъ это, очевидно, не понравилось, и они гнѣвно зарычали. Должно быть они перешли на другое мѣсто, но все таки ни одинъ изъ нихъ не показался изъ за кустовъ. Лордъ и Карлъ съ напряженнымъ вниманіемъ смотрѣли на кустарники и нѣсколько разъ имъ казалось, что тамъ что-то шевелится, но чаща была такая густая, что ничего нельзя было разглядѣть.
   Чѣмъ сильнѣе разгоралась трава и чѣмъ больше дымъ проникалъ въ кустарникъ, тѣмъ сердитѣе рыкали львы и тѣмъ громче кричали чернокожіе загонщики.
   Рыканіе все приближалось. Львы, гонимые огнемъ и дымомъ, подвигались къ тому краю чащи, гдѣ находились европейцы. Сквозь листву Карлъ увидѣлъ желтое движущееся пятно. Онъ поднялъ ружье, но руки его такъ дрожали, что онъ не могъ держать его. Зубы у него стучали, словно въ лихорадкѣ, и во рту пересохло отъ сильнаго волненія. Конечно, это не шутка видѣть передъ собою льва первый разъ въ жизни. Однако, онъ скоро овладѣлъ собой. Поднявъ во второй разъ ружье, онъ прицѣлился въ желтое пятно и выстрѣлилъ. Пятно исчезло.
   Карлъ быстро снова зарядилъ свое ружье, но едва успѣлъ разсѣяться дымъ отъ выстрѣла, какъ онъ увидалъ громаднаго льва, выскочившаго изъ кустовъ прямо на лорда, стоявшаго по близости. Но тутъ словно изъ земли выросъ Фрицъ Майеръ, и то, что произошло дальше, не поддается описанію. Въ одно мгновеніе лордъ вмѣстѣ съ негромъ покатились на землю, между тѣмъ какъ левъ въ нѣсколько прыжковъ очутился въ кустахъ и исчезъ за ними.
   Все это произошло такъ быстро, что ни Карлъ, ни лордъ не успѣли бы выстрѣлить въ догонку убѣгающему льву. Но Карлъ и не думалъ стрѣлять. Увидѣвъ, что его другъ и покровитель упалъ, онъ бросилъ ружье и побѣжалъ къ нему. Къ своей великой радости онъ увидѣлъ, что оба упавшіе нисколько не пострадали. Они немедленно вскочили на ноги, и на лицѣ ихъ выразилась сильнѣйшая досада.
   -- Чортъ возьми!-- воскликнулъ лордъ сердито,-- Проклятый звѣрь! Онъ повалилъ меня словно кеглю. Что не сдѣлалъ онъ тебѣ дыры въ твоемъ черномъ тѣлѣ?-- спросилъ онъ негра.-- Вѣдь если бы ты не удержалъ льва своимъ копьемъ, то быть бы мнѣ мертвымъ. Я этого никогда не забуду; ты храбрый парень!
   При этихъ словахъ лордъ протянулъ негру свою правую руку, которую тотъ потрясъ съ видимымъ удовольствіемъ. Улыбнувшись во весь ротъ и оскаливъ при этомъ свои бѣлоснѣжные зубы, Фрицъ Майеръ замѣтилъ, показывая свое обломанное копье:
   -- А кончикъ-то копья левъ скушалъ!
   -- Чортъ возьми! если онъ проглотилъ твое копье, Фрицъ, то ему не сдобровать, потому что этого даже желудокъ льва не переваритъ. Ну-ка, посмотримъ теперь, что застрѣлилъ мой славный Карлъ. Мнѣ кажется, что онъ убилъ львицу.
   Такъ и было. Выстрѣлъ Карла попалъ львицѣ въ голову и уложилъ ее на мѣстѣ. Можно себѣ представить, какую гордость почувствовалъ онъ при видѣ этой добычи.
   

ГЛАВА XIV.

Въ болотистой низменности.-- Слѣды носороговъ.-- Негры не любятъ охоты на этихъ звѣрей.-- Храбрый маленькій Гансъ.-- Трусливые негры обращаются въ бѣгство.

   Караванъ постепенно вступалъ въ такія области, гдѣ путникамъ приходилось страдатъ отъ обычной непріятности, съ которою сопряжено большинство путешествій по Африкѣ, т. е. отъ недостатка воды для питья. Но передъ тѣмъ они миновали большую болотистую низменность, гдѣ имъ представился случай поохотиться на носороговъ.
   Амазонки, посланныя впередъ, чтобы разыскать удобное мѣсто для стоянки, вернулись съ извѣстіемъ, что въ тростникахъ находятся носороги. Чернокожіе, однако, не очень охотно согласились участвовать въ охотѣ на этихъ звѣрей, такъ какъ носороги внушали имъ большой страхъ, но подарки, сдѣланные лордомъ, подѣйствовали, и загонщики отправились. Болото, поросшее тростникомъ, было не очень велико, и поэтому окружить его было не трудно. По краямъ болота росли нѣсколько высокихъ деревьевъ. Носороги не обладаютъ особенно тонкимъ чутьемъ и поэтому они не замѣтили облавы и продолжали спокойно пастись. Притомъ же носорогъ, если онъ не раненъ и ничѣмъ не раздраженъ, рѣдко нападаетъ самъ, но онъ становится чрезвычайно опаснымъ, когда его ранятъ или когда онъ защищаетъ своего дѣтеныша. Къ счастью, онъ можетъ быстро двигаться только по прямой линіи, и поэтому охотникъ, преслѣдуемый носорогомъ, можетъ спастись,дѣлая постоянные скачки въ сторону во время бѣгства. Неуклюжее животное не можетъ такъ быстро измѣнять направленіе, и это даетъ охотнику большой перевѣсъ. Шкура у носорога такая толстая, что обыкновенной пулей ее не пробьешь. Туземцы, со своимъ плохимъ оружіемъ, рѣдко могутъ одолѣть носорога, поэтому они такъ и боятся его. Отравленныя стрѣлы, пущенныя въ носорога на близкомъ разстояніи въ наиболѣе чувствительныя мѣста, оказываютъ свое дѣйствіе лишь черезъ нѣсколько часовъ, а въ это время раздраженный носорогъ успѣваетъ натворить не мало бѣдъ. Но у европейцевъ, имѣвшихъ хорошія ружья и запасу разрывныхъ пуль, не было такихъ причинъ избѣгать встрѣчи съ носорогомъ.
   Когда загонщики-негры, съ обычными криками, стали подвигаться къ носорогамъ, то эти послѣдніе сначала не обратили на ихъ крики никакого вниманія. лордъ, въ сопровожденіи Карла, Фрица Майера и корабельнаго юнги Ганса, съ трудомъ пробрался сквозь густую чащу тростника и увидѣлъ передъ собою трехъ носороговъ: самку съ дѣтенышемъ, величиною съ порядочнаго бычка, и самца. Лордъ знакомъ указалъ Карлу, что онъ долженъ стрѣлять въ самку, а для себя оставилъ самца или дѣтеныша.
   Звѣри стояли спокойно и потому можно было хорошо прицѣлиться. "Разъ, два, три!" скомандовалъ лордъ. Раздались два выстрѣла, но прежде чѣмъ разсѣялся дымъ, что-то громадное, словно пыхтящій локомотивъ, наскочило на охотниковъ и разбросало ихъ въ разныя стороны. Все это произошло такъ быстро, что они сразу не могли сообразить, что случилось. А произошло вотъ что! Тяжело раненый носорогъ бросился бѣжать по привычной тропинкѣ, гдѣ стояли охотники. Но къ счастью для нихъ, пороховой дымъ, скрылъ ихъ отъ взоровъ раненаго звѣря, который только самымъ безцеремоннымъ образомъ растолкалъ ихъ, пробиваясь впередъ, и они попадали въ болото и тростникъ. Впрочемъ, никто не поплатился серьезно. Всего хуже пришлось Гансу, такъ какъ онъ попалъ внизъ головою въ болото и чуть не задохнулся въ лягдкомъ илѣ. Лордъ съ трудомъ вытащилъ его оттуда. Ружья также упали въ воду и грязь, и пришлось не мало повозиться съ ихъ чисткой.
   Когда прошла первая минута изумленія, то охотники, взглянувъ другъ на друга, разсмѣялись. Дѣйствительно, видъ у нихъ забавный,-- они съ головы до могъ были облѣплены липкой грязью. Бѣдный Гансъ вдоволь наглотался этой грязи и. долго не могъ откашляться.
   Какъ только ружья были вычищены, лордъ и Карлъ отправились на развѣдки. О неграхъ-загонщикахъ не было ни слуху, ни духу. Видъ бѣгущаго носорога нагналъ на нихъ такого страху, что они обратились въ бѣгство.
   Посреди болота лежалъ громадный мертвый носорогъ, а возлѣ него стоялъ дѣтенышъ. Повидимому, онъ не могъ хорошенько понять, что случилось, но все-таки очень безпокоился, топтался на одномъ мѣстѣ и боязливо поглядывалъ на лежащаго носорога. Должно быть Карлъ только ранилъ слегка самку, но ее нигдѣ не было видно. Вдругъ маленькій носорогъ издалъ громкое пронзительное хрюканіе; вслѣдъ за тѣмъ раздался трескъ ломающагося тростника и громкій крикъ Фрица Майера:
   -- Скорѣе! Скорѣе на деревья! А то намъ не сдобровать!
   Это была хорошая мысль, и охотники со всѣхъ ногъ бросились бѣжать вслѣдъ за Фрицемъ по направленію къ деревьямъ. Проворный Гансъ, словно кошка, быстро взобрался на верхушку дерева. Но лорду пришлось плохо. Во время паденія онъ ушибъ себѣ лѣвое плечо, и ему трудно было двигать рукой. Фрицъ и Карлъ помогали ему и изо всѣхъ силъ тащили его наверхъ. Наконецъ, онъ кое-какъ вскарабкался. Фрицъ едва-едва успѣлъ самъ взобраться на дерево и спасти свою спину отъ страшнаго рога носорога, который съ такой силой ударилъ въ стволъ дерева, что оно задрожало и щепки полетѣли во всѣ стороны. Сидящіе на вѣтвяхъ съ трудомъ удержались за нихъ, чтобы не свалиться внизъ, Такъ какъ все дерево тряслось отъ страшныхъ ударовъ свирѣпаго животнаго.
   -- Дайте мнѣ ружье, я застрѣлю носорога,-- спокойно сказалъ лордъ. Но въ томъ-то и бѣда, что, взбираясь на дерево, впопыхахъ, охотники оставили свои ружья внизу. Они не подвергались немедленной опасности, но все-таки положеніе ихъ было не изъ пріятныхъ. Впрочемъ, они надѣялись все-таки, что чернокожіе явятся къ нимъ на выручку.
   Носорогъ былъ лишь легко раненъ, и пуля чуть задѣла его толстый черепъ. Какъ только раздавался жалобный крикъ дѣтеныша, то онъ бросался къ болоту, но, отбѣжавъ нѣсколько шаговъ, снова возвращался къ дереву, вспомнивъ, что тамъ сидятъ его враги.
   Фрицъ Майеръ нѣсколько разъ пробовалъ спуститься съ дерева и схватить ружье, но лишь только носорогъ замѣчалъ какое-нибудь движеніе врага, то немедленно съ яростью бросался къ дереву и наносилъ ему страшные удары своимъ рогомъ.
   Спасителемъ всѣхъ явился Гансъ. Онъ сидѣлъ на верхушкѣ другого дерева, отстоящаго по крайней мѣрѣ шаговъ на 80 отъ того дерева, на которое взобрались остальные.
   -- Лордъ Кэстль!-- закричалъ онъ.-- Я буду дразнить звѣря, чтобы онъ напалъ на мое дерево, а вы въ это время достаньте ружье.
   Прежде чѣмъ ему успѣли отвѣтить, Гансъ, съ ловкостью настоящаго корабельнаго юнги, соскользнулъ внизъ и, набравъ сухихъ сучьевъ, принялся кидать ихъ въ носорога.
   Носорогъ тотчасъ же отбѣжалъ отъ дерева и началъ оглядываться, гдѣ находится врагъ. Гансъ изловчился и угодилъ ему сукомъ прямо въ носъ, самую чувствительную часть тѣла животнаго. Тутъ носорогъ замѣтилъ новаго врага и тотчасъ же бросился къ нему. Но Гансъ былъ ловкій парень. Прежде чѣмъ носорогъ подбѣжалъ къ дереву, онъ уже сидѣлъ на верхушкѣ, въ полной безопасности.
   Хитрость удалась, и Фрицъ Майеръ имѣлъ достаточно времени, чтобъ слазить за ружьемъ. Дальніе уже дѣло пошло какъ по маслу. Лордъ выбралъ минуту, когда носорогъ стоялъ спокойно, прицѣлился и всадилъ ему пулю прямо въ затылокъ. Носорогъ свалился, словно подкошенный.
   Тутъ только показались чернокожіе. Они въ отдаленіи поджидали окончанія охоты; но за то выразили живѣйшую радость при видѣ огромнаго количества мяса, которымъ они могли теперь наполнить свои желудки.

0x01 graphic

ГЛАВА XV.

Въ африканскомъ дѣвственномъ лѣсу.-- Родина слоновъ.-- Слоны въ болотѣ.-- Трудная охота.-- Счастливое избавленіе. Слоновье жаркое.

   Караванъ на своемъ пути описалъ большой кругъ. Сначала онъ отправился на сѣверовостокъ, затѣмъ повернулъ къ востоку, а теперь принялъ югозападное направленіе, гдѣ находятся дѣвственные лѣса Дагомеи -- родина слоновъ.
   Лорду удалось, наконецъ, уговорить ракадера позаботиться о томъ, чтобы чернокожіе не истребили сразу весь запасъ мяса, пріобрѣтенный охотами. Чтобы сохранить мясо отъ порчи, его высушили на солнцѣ и затѣмъ растерли въ порошокъ между двумя плоскими камнями. Въ такомъ видѣ мясо, съ небольшой приправой соли, могло сохраняться долго и служить пищею каравану, вступившему теперь въ такія области, гдѣ не всегда можно было разсчитывать на изобиліе дичи.
   Когда путешественники приблизились къ дѣвственному лѣсу, который, словно непроницаемая зеленая стѣна, внезапно преградилъ имъ путь, то имъ показалось въ первую минуту, что они не въ состояніи будутъ пробраться сквозь эту густую чащу всевозможныхъ вьющихся растеній, ліанъ, переплетающихъ деревья, и колючаго кустарника. Но привычный глазъ туземца замѣтилъ, проходъ -- узкую, извилистую тропу, которой, вѣроятно, одинаково пользовались и слоны, и люди, когда они хотѣли проникнуть въ лѣсъ.
   Путешественники, вступившіе на эту тропу, очень скоро убѣдились, что малѣйшее отступленіе въ сторону возможно не иначе, какъ при помощи ножа и топора.
   Карлъ, совершенно иначе представлявшій себѣ величіе дѣвственнаго лѣса, началъ испытывать нѣкоторое разочарованіе. Какъ онъ мечталъ попасть въ такой лѣсъ, увидѣть великаны-деревья, въ вѣтвяхъ которыхъ скрываются чудныя, сверкающія роскошными окраской своихъ перьевъ, тропическія птицы! Какою заманчивою казалась ему прогулка по дѣвственному лѣсу, гдѣ человѣкъ невольно проникается мыслью о величіи природы! И вотъ теперь Карлъ находился въ подобномъ лѣсу. Надъ головою его разстилался такой густой покровъ изъ зеленыхъ листьевъ, что солнечные лучи едва проникали сквозь него. Кругомъ царилъ какой-то зеленоватый сумракъ, такъ что даже на небольшомъ разстояніи очертанія предметовъ совершенно сливались между собою, и непривычный глазъ ничего не могъ различить. Внизу нога утопала въ топкой почвѣ или попадала въ яму, наполненную тиной. А гдѣ же были пѣвцы лѣсовъ? Все молчало кругомъ, и только изрѣдка въ густой листвѣ верхушекъ слышался шорохъ и шелестъ, указывавшій на присутствіе живыхъ существъ; а если и раздавался по временамъ крикъ какой-нибудь птицы, то онъ звучалъ непріятно и тревожно для уха прислушивающихся людей, предупреждая ихъ, что подъ этимъ обманчивымъ спокойствіемъ кроется опасность.
   Растительность африканскаго дѣвственнаго лѣса не представляетъ для глаза пріятнаго разнообразія, такъ какъ онъ обыкновенно состоитъ изъ деревьевъ болѣе или менѣе одинаковой породы. Подъ этими высокими деревьями, зеленая крона которыхъ образуетъ верхній покровъ лѣса, разрастается масса такихъ деревьевъ или древовидныхъ кустарниковъ, которымъ суждено вѣчно пресмыкаться у подножія великановъ. Не всѣ изъ нихъ сохраняютъ свое вѣчно зеленое украшеніе, и нѣкоторые теряютъ его къ концу жаркаго времени года. Безчисленное множество ползучихъ и чужеядныхъ растеній переплетаетъ все свободное пространство между кустами и деревьями, образуя самую прихотливую и непроницаемую сѣть, черезъ которую можно проложить себѣ дорогу только при помощи топора. Если ползучія растенія начнутъ обвивать какого нибудь лѣсного великана, то онъ постепенно погибаетъ. Они высасываютъ его соки, и дерево слабѣетъ и засыхаетъ. Проходятъ годы; умирающій великанъ, сжимаемый въ тискахъ ліанъ и другихъ ползучихъ растеній, продолжаетъ стоять, но, наконецъ, наступаетъ моментъ, когда онъ склоняетъ свою гордую голову и падаетъ. Словно ураганъ проносится тогда по лѣсу, раздается страшный грохотъ и трескъ и затѣмъ снова все смолкаетъ. Это мертвый великанъ свалился на землю!
   Тогда выступаютъ на сцену маленькія, едва замѣтныя для глаза, животныя дѣвственнаго лѣса, словно призванныя хоронить лѣсного великана, и усердно принимаются за дѣло. Время проходитъ, одно поколѣніе смѣняется другимъ, но маленькіе могильщики продолжаютъ свою работу; родители какъ бы завѣщаютъ ее своимъ дѣтямъ, и, въ концѣ концовъ, источенная и проѣденная ими древесина распадается на свои составныя части; бывшій великанъ, гордо возвышавшійся надъ землей, возвращается въ нее и служитъ въ свою очередь почвою для новаго дерева, которое развивается на его могилѣ и, извлекая изъ него питательные соки, растетъ въ вышину, пока не превращается въ такого же лѣсного великана, какимъ былъ его предшественникъ.
   Первая ночь, которую путешественникамъ пришлось провести въ дѣвственномъ лѣсу, произвела на Карла особенно сильное впечатлѣніе. Безмолвіе, царившее днемъ въ этомъ лѣсу, съ наступленіемъ ночи смѣнилось какимъ-то зловѣщимъ шумомъ. Лѣсъ проснулся для ночной жизни. Тысячи самыхъ разнообразныхъ звуковъ разносились по лѣсу, образуя какой-то ужасный концертъ, въ которомъ голоса дикихъ звѣрей смѣшивались съ шумомъ и трескомъ вѣтвей, стрекотаніемъ и жужжаніемъ насѣкомыхъ. Иногда въ этомъ хаосѣ звуковъ, нарушившихъ однообразное безмолвіе дѣвственнаго лѣса, можно было различить ревъ леопарда и вой гіены.
   Карлъ не могъ сомкнуть глазъ во всю ночь, прислушиваясь ко всѣмъ этимъ звукамъ. Въ лѣсу нельзя было видѣть ни заката, ни восхода солнца. О томъ, что солнце уже закатилось, можно было судить только по быстро увеличивавшейся темнотѣ въ лѣсу. Утромъ же, когда, по всей вѣроятности, окрестности дѣвственнаго лѣса были уже залиты яркими лучами солнца, въ лѣсу продолжалъ царить сумракъ, лишь мало-по-малу уступавшій дѣйствію свѣта, слабо проникавшаго сквозь густую зеленую листву.
   Вода встрѣчалась въ скудномъ количествѣ, отдѣльными лужами и притомъ весьма плохого качества. Въ нѣкоторыхъ же мѣстахъ почва была болотистая, и растительность тутъ достигала особенной роскоши и великолѣпія. Трава у края болотъ доходила до сажени въ вышину, а всевозможныя породы тростника, камыша и болотистыя пальмы съ вѣерными листьями образовывали почти непроходимую чащу.
   Это все такія мѣста, куда лишь рѣдко или никогда не ступаетъ нога человѣка, но за то слоны чувствуютъ себя здѣсь очень хорошо. Пищу онъ находитъ здѣсь въ изобиліи, а болото служитъ ему для того, чтобы спасаться отъ невыносимаго дневного зноя. Но слонъ никогда не остается долго на одномъ мѣстѣ и совершаетъ большія путешествія въ дѣвственномъ лѣсу. Путешествія эти вызываются необходимостью. Уничтоживъ всѣ листья и молодыя вѣтки растеній, слонъ отправляется искать себѣ пищу въ другое мѣсто. Вредъ, который его присутствіе наноситъ дѣвственному лѣсу, проходитъ совершенно незамѣтно, или вѣрнѣе, слонъ даже приноситъ пользу, точно садовникъ, который обрѣзываетъ лишнія зеленыя вѣтви деревьевъ и содѣйствуетъ такимъ образомъ росту и развитію ихъ.
   Караванъ уже нѣсколько дней путешествовалъ по дѣвственному лѣсу, но еще ни разу не встрѣтилъ слоновъ, хотя слѣды ихъ виднѣлись въ разныхъ направленіяхъ. Карлъ уже началъ терять терпѣніе, и лордъ даже сдѣлалъ ему замѣчаніе по этому поводу. "Вы что же думали,-- сказалъ онъ ему,-- что слоны тутъ бѣгаютъ по лѣсу, какъ зайцы по полю на вашей родинѣ?" Слова эти подѣйствовали, и Карлъ опять началъ терпѣливо высматривать слѣды слоновъ. Наконецъ, ихъ поиски увѣнчались успѣхомъ. Однажды утромъ ракадеръ вдругъ остановился передъ слѣдомъ слона, виднѣвшимся на низменной болотистой почвѣ, и, улыбнувшись во весь свой широкій ротъ, сказалъ: "Вотъ тутъ онъ былъ сегодня утромъ. Его жены и дѣти были вмѣстѣ съ нимъ".
   Карлъ, понявшій, про кого говоритъ ракадеръ, пришелъ въ восторгъ и хотѣлъ тотчасъ же устремиться по слѣдамъ, но негръ удержалъ его.
   Рѣшено было, что-лордъ, Карлъ и Гансъ отправятся по ихъ слѣдамъ. Охотницы должны были перерѣзать дорогу слонамъ и погнать ихъ назадъ, а также преслѣдовать раненыхъ слоновъ. Но для исполненія этого плана понадобилось не менѣе двухъ часовъ, и пока охотницы не добрались до назначеннаго мѣста, до тѣхъ поръ европейцы не смѣли двинуться впередъ. Впрочемъ, они воспользовались этимъ временемъ, чтобы приготовиться къ опасной охотѣ. Лордъ имѣлъ въ запасѣ три тяжелыхъ ружья, которыя онъ употреблялъ во время своихъ охотъ въ Индіи. Для этихъ ружей у него были приготовлены большія разрывныя пули. Кромѣ этихъ ружей и большихъ ножей охотники не взяли съ собою никакого другого оружія. Юному Гансу показали, какъ надо обращаться съ ружьемъ, но онъ, слушая эти наставленія, имѣлъ такой видъ, какъ будто хотѣлъ сказать: "Не трудитесь: я вѣдь достаточно опытный охотникъ, чтобы сообразить все это".
   Наконецъ прошли назначенные два часа, и охотники пустились въ путь. Находить слѣды слоновъ не трудно, такъ какъ эти громадныя животныя не только оставляютъ на землѣ отпечатки своихъ громадныхъ копытъ, но даже высоко на деревьяхъ оставляютъ слѣды своего пребыванія, въ видѣ обломанныхъ вѣтвей и листьевъ. Но идти по слѣдамъ слона составляетъ во всякомъ случаѣ задачу нелегкую, такъ какъ дорога, удобная для слона, можетъ оказаться весьма неудобной для человѣка. Благодаря своей величинѣ и тяжести, слонъ пробивается сквозь чащу поросли, ломая вѣтви или сгибая ихъ. Но согнутыя вѣтви потомъ выпрямляются и закрываютъ проходъ. Лужи или трясины, не представляющія особенныхъ препятствій для слона, непроходимы для человѣка. Слонъ даже нарочно отыскиваетъ такія мѣста, такъ какъ набирая воду въ хоботъ, онъ обрызгиваетъ себя и спасается этимъ отъ насѣкомыхъ, безпокоящихъ его.
   Всѣ эти непріятности и неудобства наши охотники испытали въ полной мѣрѣ, когда пробирались по слѣдамъ слона. Въ одномъ мѣстѣ лужа оказалась такою глубокой, что имъ пришлось переплыть ее. Но, увлеченные охотничьимъ рвеніемъ, они не обращали никакого вниманія на препятствія и на то, что черная тина покрывала ихъ съ ногъ до головы. Перебравшись на другой берегъ, они сняли съ себя платье и выжали его, а затѣмъ почистили отъ вязкой грязи свои башмаки и опять пустились въ путь.
   Вдругъ лордъ остановился и далъ знакъ рукой, чтобы всѣ остановились. Ему почудился какой-то шумъ. Очевидно, слоны были недалеко. Надо было подвигаться съ еще большею осторожностью, и охотники пошли на цыпочкахъ, тихо раздвигая вѣтви и прислушиваясь, не раздастся ли трескъ ломающихся сучьевъ, указывающій, что слоны обратились въ бѣгство.
   Но ничего не было слышно.
   Дойдя до мѣста, гдѣ тростникъ росъ не такъ густо, охотники остановились и стали смотрѣть сквозь него. То, что они увидѣли, заставило сильнѣе забиться ихъ сердца.
   На разстояніи шаговъ 30 отъ охотниковъ, въ болотной трясинѣ стояли три слона, самецъ съ длинными клыками, самка и дѣтенышъ. Всѣ трое забавлялись тѣмъ, что обрызгивали другъ друга водой изъ хобота, а дѣтенышъ дѣлалъ неуклюжіе прыжки и толкалъ головою въ бокъ своего родителя. На берегу, на разстояніи по крайней мѣрѣ 45 шаговъ отъ этихъ слоновъ, стоялъ еще одинъ слонъ необыкновенной величины. Онъ прислонился къ баобабу и, повидимому, собирался вздремнуть послѣ только что взятой ванны.
   Лордъ сдѣлалъ знакъ Карлу и тихонько шепнулъ, чтобы онъ прицѣлился въ большого слона, который стоялъ очень удобно для выстрѣла. Выстрѣлъ надо, было направить въ голову, но срединѣ между глазами. Гансъ долженъ былъ стрѣлять въ молодого самца, а лордъ взялъ на свою долю самку.
   Тихо и незамѣтно выставились три ружейныхъ ствола изъ чащи вѣтвей. "Разъ -- два -- три"! сосчиталъ лордъ, и тотчасъ же раздались три выстрѣла.
   Въ сыромъ воздухѣ лѣса дымъ разсѣялся не скоро и сначала образовалъ совершенно непроницаемую завѣсу, скрывшую отъ глазъ охотниковъ крупную дичь, по которой они стрѣляли. Разглядѣть ничего нельзя было, но охотники слышали страшный трескъ и плескъ воды. Притаивъ дыханіе, ждали они, пока разсѣется дымъ. Наконецъ они увидѣли огромную черную массу у подножія баобаба. Карлъ, какъ видно, не далъ промаха.
   Молодой слонъ исчезъ; очевидно, если онъ даже и былъ раненъ, то не настолько, чтобы не имѣть силы бѣжать. На противоположной сторонѣ болота самка тщетно старалась взобраться на берегъ, издавая пронзительные трубные звуки.
   Охотники на минуту задумались. Чтобы сдѣлать удачный выстрѣлъ въ раненую самку, надо было обойти болото, но на это потребовалось бы слишкомъ много времени. Карлу, однако, пришла счастливая мысль:
   -- Что вы скажете, еслибъ мы попробовали перебраться на другой берегъ прямо черезъ болото? предложилъ онъ лорду.-- Въ глубокихъ мѣстахъ мы будемъ плавать.
   -- Это хорошій совѣтъ, -- замѣтиль лордъ.-- Попробуемъ.
   Сказано -- сдѣлано. Приблизившись къ противоположному берегу, у котораго находился слонъ, охотники рѣшили выстрѣлить въ него. Но первый выстрѣлъ былъ сдѣланъ неудачно; второй только ранилъ слона. Собравъ послѣднія силы и высоко поднявъ хоботъ, изъ котораго струилась кровь, онъ бросился на охотниковъ. Раздался пронзительный крикъ, вслѣдъ за которымъ послышался всплескъ воды. Карлъ, успѣвшій выскочить на берегъ, спрятался за дерево, но лордъ не двинулся съ мѣста. Вдругъ блеснулъ выстрѣлъ, и все исчезло въ густомъ дымѣ; слышался только страшный трескъ вѣтвей, ужасный крикъ и тяжелое паденіе какого-то тѣла.
   Карлъ выскочилъ изъ-за своего прикрытія, и бросившись къ упавшему слону, еще разъ выстрѣлилъ въ него.
   Ни лорда, ни Ганса не было видно; они точно исчезли съ лица земли. Карлъ въ страшномъ волненіи бросился въ лѣсъ и началъ кричать:
   -- Лордъ! Гансъ! О Боже мой! Куда же они дѣвались?
   Онъ испытывалъ смертельный ужасъ, какъ вдругъ, къ его величайшей радости, вблизи него раздался голосъ лорда.
   -- Не кричите такъ. Я вовсе не былъ далеко, а только немного выкупался въ болотѣ, куда меня бросилъ слонъ въ послѣднюю минуту своей жизни.
   Карлъ не могъ сдержать себя отъ радости. Онъ бросился лорду на шею и началъ цѣловать его покрытое грязью и тиной лицо. Но лордъ прервалъ эти изъявленія радости словами:
   -- Ну, теперь надо извлечь Ганса изъ болота, а не то онъ превратится въ лягушку.
   Въ то же время раздался голосъ Ганса, который звалъ къ себѣ на помощь. Со смѣхомъ и шутками вытащили его на берегъ, и Гансъ, очень недовольный сидѣніемъ въ болотѣ, объявилъ, что онъ ни-за-что больше не станетъ охотиться на слоновъ.
   "Что это за проклятыя животныя! Въ нихъ стрѣляютъ, а они преспокойно убѣгаютъ!"
   Гансъ, однако, успокоился, когда его увѣрили, что молодой самецъ, въ котораго онъ стрѣлялъ, навѣрное не ушелъ далеко, такъ какъ онъ былъ раненъ.
   Выбравшись изъ болота, охотники отправились по слѣду раненаго слона.
   Въ это время они услышали громкіе крики дагомейскихъ охотницъ и поспѣшили туда, откуда они раздавались. Вотъ что они увидали. На небольшой прогалинѣ стоялъ раненый слонъ, окруженный охотницами, которыя, раздѣлившись на нѣсколько группъ, съ разныхъ сторонъ пускали въ него стрѣлы. Онъ весь былъ утыканъ ими и яростно бросался то въ одну сторону, то въ другую. Дагомейскія охотницы выказывали во время этой удивительной охоты такое мужество и проворство, что европейцы невольно съ изумленіемъ смотрѣли на нихъ.
   Наконецъ слонъ упалъ, охотницы бросились къ нему и закололи его копьями.
   Путешественники были очень довольны результатами охоты, такъ какъ слоновые клыки составляютъ цѣнную добычу. Обыкновенно дагомейскіе охотники не имѣютъ права брать ихъ себѣ подъ страхомъ смертной казни и обязаны доставлять эти клыки королю, но Гецо на этотъ разъ былъ такъ великодушенъ, что отказался отъ своего права въ пользу своихъ друзей европейцевъ.
   Вечеромъ у дагомейцевъ былъ пиръ; они лакомились жаркимъ изъ слоновьяго мяса. Европейцы оставили для себя хоботную часть и нижнія части ноги слона, изъ которыхъ искусный Фрицъ Майеръ приготовилъ довольно сносное кушанье. У лорда нашлась бутылка рейнскаго вина, и европейцы также устроили пиршество. Какъ странно было пить это вино, привезенное съ береговъ Рейна, въ глубинѣ дѣвственнаго лѣса! Лордъ налилъ стаканъ и провозгласилъ тостъ за далекую родину и близкихъ людей. Громкое "ура" нарушило безмолвіе африканскаго дѣвственнаго лѣса.
   Ракадеръ, который былъ приглашенъ на пиршество, съ большимъ удовольствіемъ ѣлъ жаркое, приготовленное Фрицемъ, и выпилъ стаканъ рейнскаго вина. Лордъ старался ему объяснить, что это вино приготовляется изъ ягодъ, растущихъ по берегамъ нѣмецкой рѣки, но онъ понялъ такъ, что это вода изъ нѣмецкой рѣки и объявилъ, что съ восторгомъ поѣхалъ бы туда, гдѣ течетъ такая рѣка, и всю жизнь не сталъ бы пить другой воды, кромѣ этой.
   Долго еще раздавались въ лѣсу нѣмецкія пѣсни, которыя распѣвали Гансъ и Карлъ, а дагомейскія охотницы и носильщики, усѣвшись кругомъ, съ удивленіемъ слушали ихъ.

0x01 graphic

ГЛАВА XVI.

Болотная лихорадка.-- Лордъ придумываетъ новый планъ.-- Воздушный шаръ въ центрѣ Африки.-- Суевѣріе негровъ.-- Приготовленія къ воздушному путешествію,-- Съ высоты птичьяго полета.-- Все выше и выше.-- Смертельная опасность.-- Паденіе съ высоты 12,000 метровъ.

   Время, назначенное лордомъ для охотничьей экскурсіи, приближалось къ концу, и пора было возвращаться. Караванъ направился прямо на западъ и послѣ недѣльнаго странствованія, сопряженнаго со всевозможными затрудненіями, достигъ края лѣса. Во время пути многіе изъ туземцевъ и всѣ европейцы переболѣли болотною лихорадкой. Особенно трудно пришлось Гансу и Карлу, которые такъ ослабѣли, что не могли идти, и ихъ пришлось нести на носилкахъ. Болѣзнь совершенно лишила ихъ энергіи, и если бы не лордъ Кэстль, который старался всячески ободрять ихъ, то молодые путешественники навѣрное окончательно впали бы въ уныніе. Когда караванъ миновалъ лихорадочную мѣстность, то всѣ больные почувствовали облегченіе, пароксизмы стали рѣже, и болѣзнь, въ концѣ-концовъ, прошла.
   Карлъ и Гансъ очень похудѣли и пожелтѣли послѣ лихорадки, но мало-по-малу силы возвращались къ нимъ и на щекахъ появился прежній здоровый румянецъ. Они испытывали блаженное чувство выздоравливающихъ, для которыхъ начинается какъ будто новая жизнь.
   Наконецъ-то странствованіе по безконечному дѣвственному лѣсу кончилось. Съ какимъ восторгомъ Гансъ и Карлъ увидѣли снова заходящее солнце и полною грудью вдохнули свѣжій, живительный воздухъ равнины, послѣ тяжелаго, переполненнаго вредными болотными испареніями воздуха дѣвственнаго лѣса, которымъ они дышали въ теченіе столькихъ недѣль! Глаза ихъ съ удовольствіемъ отдыхали на широкомъ просторѣ, который открывался передъ ними; а позади нихъ темная стѣна дѣвственнаго лѣса постепенно утопала въ сумракѣ, пока не исчезла совсѣмъ на горизонтѣ.
   Лордъ Кэстль намѣревался достигнуть Абоме обходнымъ путемъ, но передъ тѣмъ онъ отправилъ часть каравана, вмѣстѣ со своими коллекціями и лишнимъ багажомъ, прямо въ Вейду. Караванъ такимъ образомъ уменьшившись до одной трети своего прежняго состава, сдѣлался подвижнѣе. Лордъ направилъ его къ горамъ, лежащимъ между Абоме и дѣвственнымъ лѣсомъ, такъ какъ ему хотѣлось произвести тамъ кой-какія геологическія изслѣдованія.
   Путешествіе къ горамъ совершилось безъ приключеній. Лордъ, вооружившись молоточкомъ, усердно отбивалъ кусочки скалъ, а Карлъ, вмѣстѣ съ Гансомъ, собиралъ въ это время растенія и насѣкомыхъ. Но лордъ не позволялъ имъ слишкомъ утомляться, такъ какъ они оба еще не вполнѣ оправились послѣ перенесенной болѣзни.
   Однажды утромъ лордъ позвалъ Карла и сказалъ, что онъ готовитъ ему сюрпризъ: онъ затѣялъ очень интересную экспедицію, но, разумѣется, Карлу предоставляется полная свобода принимать въ ней участіе или нѣтъ, такъ какъ экспедиція эта не лишена опасностей. Но Карлъ, даже не зная, въ чемъ дѣло, объявилъ, что съ радостью приметъ въ ней участіе. Для него не существовало никакихъ сомнѣній въ томъ, что онъ долженъ всюду слѣдовать за лордомъ. Но тѣмъ не менѣе онъ очень удивился, когда лордъ сказалъ ему, что, по предложенію лондонскаго географическаго общества, онъ намѣренъ подняться на воздушномъ шарѣ и взять пробы воздуха съ различныхъ высотъ надъ африканскимъ материкомъ. Лордъ объяснилъ Карлу, что для научныхъ изслѣдованій такія пробы воздуха имѣютъ громадное значеніе, такъ какъ по нимъ можно узнать составъ воздуха и содержаніе кислорода въ высокихъ слояхъ земной атмосферы.
   Лордъ Кэстль до сихъ поръ молчалъ о своемъ планѣ, частью потому, что не хотѣлъ тревожить понапрасну своихъ спутниковъ, а частью вслѣдствіе желанія избѣжать любопытства негровъ и не давать имъ повода къ суевѣрнымъ толкованіямъ. Если бы они знали, что затѣвается, то ни за что не захотѣли бы имѣть дѣло съ опаснымъ колдуномъ. Все, что нужно для воздушнаго путешествія, было разложено по тюкамъ, и негры несли ихъ, не зная, что въ нихъ заключается. Всѣ отдѣльныя части воздушнаго шара были на лицо, и приготовить шаръ не представляло большихъ затрудненій. Но гдѣ же взять газъ, чтобы наполнить его? Обыкновенно шаръ наполняютъ свѣтильнымъ газомъ или же водороднымъ, который въ 14 1/2 разъ легче воздуха. Лордъ Кэстль разрѣшилъ этотъ вопросъ очень остроумнымъ образомъ. Онъ наполнилъ стальные цилиндры сгущеннымъ водородомъ, который въ такомъ состояніи занималъ гораздо меньше мѣста, чѣмъ при обыкновенныхъ условіяхъ. Такимъ образомъ ему не стоило особеннаго труда привести съ собою сравнительно большія количества этого газа, предварительно вычисливъ сколько его нужно для наполненія шара извѣстнаго объема и подъема груза, состоящаго изъ людей и инструментовъ.
   Конечно, этотъ шаръ не могъ быть очень великъ. Впрочемъ, лордъ и не разсчитывалъ совершить на немъ какое-либо далекое воздушное путешествіе. Воздушный шаръ изготовляется изъ двойной шелковой матеріи, и лордъ захватилъ съ собою даже двѣ швейныя машинки, чтобы сшить отдѣльныя части воздушнаго шара. Не теряя времени, они оба съ Карломъ принялись за работу, къ великому удивленію чернокожихъ, которые никакъ не могли понять, для какой цѣли они сшиваютъ громадные куски матеріи. Маленькія швейныя машины казались имъ чѣмъ-то сверхъестественнымъ. "Они жрутъ нитки и выплевываютъ швы", говорили негры, со страхомъ указывая на швейныя машины и не рѣшаясь даже приближаться къ нимъ. Только, когда нужно было привести въ порядокъ сѣтку, негры оказались полезными, потому что они были искусны въ плетеніи всякаго рода. Сѣтка воздушнаго шара приводила ихъ въ изумленіе. Они находили, что въ такую тонкую сѣтку нельзя поймать большого звѣря, а маленькій проскользнетъ въ широкія отверстія ея. Недовѣрчиво и со страхомъ поглядывали негры на всѣ эти приготовленія. Ихъ изумленіе еще возрасло, когда путешественники принялись приготовлять лакъ изъ варенаго льняного масла и каучука, которымъ покрываются швы воздушнаго шара, чтобы сдѣлать ихъ непроницаемыми для газа. Негры часто подходили къ горшку, гдѣ варилась эта смѣсь и пробовали ее, но находили ее невкусной.
   Дней черезъ десять шаръ былъ готовъ, и его уже можно было подвѣсить для наполненія газомъ. Лордъ велѣлъ отнести его на заранѣе выбранное мѣсто между тремя большими пальмами, образовавшими треугольникъ. Шаръ былъ подвѣшенъ между ними и удерживался тяжелыми мѣшками съ землей, привязанными къ нему. Наполненіе шара производилось такимъ образомъ, что къ нижнему закрытому концу его, снабженному трубкой, привинчивался стальной цилиндръ съ водороднымъ газомъ, который вгонялся въ шаръ посредствомъ особеннаго аппарата. По мѣрѣ того какъ шаръ наполнялся водородомъ, онъ растягивался и округлялся, а вмѣстѣ съ этимъ возрастало и недовѣріе негровъ, которые утверждали, что лордъ впускаетъ чорта, привезеннаго въ стальномъ цилиндрѣ изъ Европы, въ желтый шаръ, который отъ этого становится толще.
   Наконецъ все было готово. Ракадеръ угрюмо и недоброжелательно посматривалъ на всѣ эти приготовленія, и ни онъ, ни его люди не принимали въ нихъ никакого участія. Они столпились въ кучу и смотрѣли съ ужасомъ и изумленіемъ на огромный воздушный шаръ, который качался въ воздухѣ.
   Лордъ бралъ съ собою только немного припасовъ, разные инструменты для научныхь наблюденій,-- барометръ, термометръ и нѣсколько жестянокъ, изъ которыхъ предварительно былъ выкачанъ весь воздухъ. Эти жестянки онъ предполагалъ наполнить воздухомъ на различныхъ высотахъ и потомъ плотно закупорить.
   Кромѣ этого въ корзинѣ воздушнаго шара находился запасъ сгущеннаго кислорода, необходимаго для дыханія, и нѣсколько мѣшковъ съ пескомъ для баласта.
   Гансъ и Фрицъ Майеръ очень желали бы подняться тоже на воздушномъ шарѣ, но онъ не могъ вмѣстить больше двухъ человѣкъ.
   Лордъ и Карлъ влѣзли въ корзину и, крѣпко пожавъ руки своимъ вѣрнымъ товарищамъ, велѣли имъ освободить шаръ. Шаръ рванулся и началъ величественно подниматься. Люди внизу, деревья, скалы становились все меньше и меньше. Глубокая тишина окружала воздухоплавателей, и чѣмъ выше они поднимались, тѣмъ болѣе странный видъ принимала поверхность земли. Человѣческій глазъ не привыкъ смотрѣть на землю съ высоты птичьяго полета, и Карлъ съ удивленіемъ взиралъ на разстилавшійся внизу ландшафтъ, тогда какъ лордъ, не разъ уже поднимавшійся на воздушномъ шарѣ, не находилъ въ этой картинѣ ничего особеннаго.
   Въ нѣсколько минутъ шаръ достигъ высоты 2,000 метровъ и попалъ въ густой слой облаковъ.
   -- Что это такое?-- воскликнулъ Карлъ. Это были первыя слова, произнесенныя имъ со времени поднятія. До сихъ поръ онъ молчалъ, подавленный новизной впечатлѣній. Лордъ объяснилъ ему, что шаръ попалъ въ одно изъ тѣхъ бѣлыхъ легкихъ облаковъ, которые онъ часто наблюдалъ съ земли.
   Шаръ поднялся еще выше. Послышался свистъ и ревъ, словно отъ урагана.
   -- О, это не хорошо,-- сказалъ лордъ.-- Надо поскорѣе выбраться изъ этого облака, а не то насъ отнесетъ слишкомъ.далеко къ востоку.
   -- Бросьте мѣшокъ съ пескомъ, чтобы облегчить нашъ шаръ!-- крикнулъ онъ Карлу.
   Карлъ исполнилъ приказаніе, и шаръ снова началъ быстро подниматься. Скоро онъ выбрался изъ тучи, въ которой находился. По голубому небосклону слѣва и справа отъ шара плыли бѣлыя облака, самой причудливой формы, ярко освѣщенныя заходящимъ солнцемъ. Внизу на глубинѣ, подъ воздушнымъ шаромъ, открывался чудный видъ. Сквозь щель, образовавшуюся между двумя рядами облаковъ, можно было видѣть землю, сверкавшую на солнцѣ самыми разнообразными красками.
   -- Смотрите!-- вскричалъ Карлъ въ величайшемъ волненіи.-- Мы не одни тутъ. Вонъ тамъ также плыветъ воздушный шаръ.
   -- Пошлемъ ему привѣтствіе,-- сказалъ смѣясь, лордъ и, ставъ на край корзины, началъ махать платкомъ.
   Въ тотъ же моментъ и на другомъ шарѣ продѣлали тоже самое.
   -- Видите, Карлъ, тамъ находятся, повидимому, очень любезные люди,-- замѣтилъ лордъ.
   Карлъ все съ большимъ удивленіемъ посматривалъ на второй шаръ, но, наконецъ, онъ громко расхохотался и сказалъ:
   -- И какъ это я могъ такъ ошибиться! Вѣдь это нашъ шаръ и мы сами. Не будь мы на такой высотѣ надъ землей, я бы подумалъ, что это миражъ.
   -- Да это и есть миражъ особаго рода,-- замѣтилъ лордъ.-- Это нашъ воздушный корабль отражается въ облакахъ. Однако, надо намъ подкрѣпить свои силы, неправда-ли?
   Лордъ откупорилъ взятую съ собою бутылку бѣлаго вина, которое начало пѣниться, точно шампанское. Онъ объяснилъ Карлу, что это происходитъ вслѣдствіе выдѣленія пузырьковъ угольной кислоты, не сдерживаемой болѣе давленіемъ воздуха, разрѣженнаго въ верхнихъ слояхъ атмосферы.
   Лордъ предложилъ Карлу стаканъ вина, но онъ отказался.
   -- Нѣтъ, не хочу. Мнѣ трудно дышать,-- сказалъ Карлъ.-- Вѣрно это происходитъ отъ разрѣженнаго воздуха.
   Лордъ кивнулъ головой и замѣтилъ:
   -- Мы теперь находимся на высотѣ 8,000 метровъ, и въ воздухѣ уже мало кислорода, который намъ нуженъ для дыханія.
   Съ этими словами онъ взялъ аппаратъ, въ которомъ заключался сгущенный кислородъ. Аппаратъ состоялъ изъ жестяного ящика съ двумя отдѣленіями. Въ нижнемъ находился газъ, который посредствомъ клапана впускался въ верхнее отдѣленіе. Къ верхнему отдѣленію были придѣланы двѣ каучуковыя трубки съ большими мунштуками. Одну изъ этихъ трубокъ лордъ протянулъ Карлу и показалъ ему, какъ надо съ нею обращаться.
   -- Чтожъ, вамъ теперь лучше?-- спросилъ лордъ.
   Карлъ кивнулъ головой.
   Лордъ бралъ пробы воздуха черезъ каждую тысячу метровъ. Онъ отвинчивалъ крышку жестянки, и воздухъ немедленно съ силою устремлялся въ нее. Тогда лордъ снова закупоривалъ жестянку и на ярлыкѣ, приклеенномъ къ ней, обозначалъ высоту, температуру и время дня. Выбрасывая баластъ, лордъ достигъ высоты 11,000 метровъ. Температура упала на 12 градусовъ ниже нуля, снасти воздушнаго шара покрылись слоемъ льда, и наши воздухоплаватели почувствовали страшный холодъ, несмотря на то, что кутались въ одѣяла.
   Тѣмъ временемъ стемнѣло. Изъ-за облаковъ выплыла луна, и освѣщенный ея серебристымъ свѣтомъ воздушный шаръ продолжалъ подниматься все выше и выше.
   Оба наши воздухоплавателя дышали съ трудомъ, чувствовали тяжесть въ головѣ, а у Карла показалась кровь изъ носа и ушей. Шаръ несся на сѣверо-западъ съ стремительною быстротой.
   -- Боже мой, какъ все это кончится?-- думалъ бѣдный Карлъ. Глаза его застилалъ какой-то кровавый туманъ, и онъ уже съ трудомъ различалъ предметы.
   Но лордъ хотѣлъ подняться еще выше. На высотѣ 11,000 метровъ бывали и другіе воздухоплаватели, а онъ хотѣлъ превзойти ихъ всѣхъ. Хриплымъ и почти беззвучнымъ голосомъ, такъ какъ въ такомъ разрѣженномъ воздухѣ звуки распространяются слабо, лордъ сказалъ Карлу:
   -- Мы должны подняться еще на тысячу метровъ, иначе не стоило и подвергать себя опасности, и наука ничего не выиграетъ. Вы согласны? Если нѣтъ, то мы начнемъ спускаться, но я тогда буду очень несчастенъ.
   Что оставалось Карлу отвѣтить на это? Онъ съ трудомъ понималъ, что ему говорилъ лордъ, и только молча кивнулъ головой. Лордъ выбросилъ послѣдній мѣшокъ. Карлу показалось, что онъ задыхается, все закружилось у него передъ глазами, и онъ безсильно повалился на дно корзины. Лордъ, крѣпившійся до сихъ поръ, также чувствовалъ себя скверно. Онъ былъ совсѣмъ синій, глаза налились кровью, кровь текла изъ ушей и носа. 11,500 метровъ! Это такая высота, которой еще никто не достигалъ! Дрожащими, безсильными руками онъ началъ выбрасывать вещи, находившіяся въ корзинѣ, чтобы облегчить шаръ и заставить его подняться еще выше. Шаръ поднялся сразу еще на 300 метровъ. Лордъ выбросилъ даже свою куртку и всѣ инструменты, кромѣ самыхъ необходимыхъ. Карлъ, сидѣвшій въ изнеможеніи въ углу корзины, не пошевелился даже, когда лордъ снялъ съ него одѣяло, чтобы и его также бросить внизъ. Хотя смутно, но онъ все-таки сознавалъ, что происходитъ. Вдругъ онъ услышалъ какое-то странное шипѣніе; это лопнулъ аппаратъ, содержащій кислородъ.
   Карлъ понялъ страшную опасность, грозившую имъ, и это вывело его изъ оцѣпенѣнія. Онъ посмотрѣлъ на лорда, лежашаго безъ движенія, съ совершенно потемнѣвшимъ лицомъ чи руками, свѣсившимися черезъ край корзины. Изъ ушей, носа, глазъ и рта у него текла кровь.
   У Карла была одна только мысль въ головѣ: "Спуститься! Спуститься во что бы то ни стало!" Онъ посмотрѣлъ на анероидъ,-- инструментъ, показывающій высоту, и увидалъ, что шаръ находится на высотѣ 12,300 метровъ надъ поверхностью земли. Карлъ открылъ послѣднюю жестянку для пробы воздуха и хотѣлъ схватить веревку клапана, но увы!-- она оказалась оборванной. Что дѣлать! Карлъ никакъ не могъ достать конца веревки, онъ былъ слишкомъ высоко, а иначе онъ не могъ открыть клапанъ, чтобы выпустить газъ изъ шара.
   -- Если я не открою клапана, мы не вернемся живыми на землю,-- подумалъ Карлъ и съ мужествомъ, которое ему придавало отчаяніе, онъ влѣзъ на край корзины и уцѣпился за сѣтку, стараясь достать рукою веревку, совершенно забывая о томъ, что виситъ на высотѣ 12,000 метровъ надъ землей. Но вотъ ему удалось ухватить конецъ веревки, онъ замоталъ ее рукой и дернулъ, но тутъ силы его оставили, и онъ свалился безъ движенія -- по счастью, на дно корзины.
   Шаръ полетѣлъ внизъ со стремительною быстротой. Но черезъ нѣсколько времени скорость паденія начала уменьшаться. Спавшійся шаръ, покрывши сѣтку, дѣйствовалъ какъ парашютъ и замедлялъ движеніе, такъ что подъ конецъ шаръ совсѣмъ уже медленно и тихо спускался на землю, не встрѣтивъ никакихъ препятствій. Но люди, лежавшіе на днѣ корзины съ закрытыми глазами и съ кровавою пѣною у рта, ничего этого не замѣчали. Казалось, какъ будто дневной свѣтъ и ночная тьма уже перестали для нихъ существовать, и они распростились съ жизнью, со всѣми ея тревогами и радостями.

ГЛАВА XVII.

Очнулись!-- Мученія жажды.-- Небо посылаетъ спасеніе.-- Обѣдъ изъ муравьевъ.-- Ужасныя страданія.-- Карлъ приходитъ въ отчаяніе.

   Луна уже скрылась, и только звѣзды ярко блестѣли на небѣ, когда, Карлъ открылъ, наконецъ, глаза. Въ первую минуту онъ совершенно ничего не помнилъ и только чувствовалъ сильную боль въ головѣ и во всѣхъ членахъ. Нѣсколько времени онъ лежалъ такъ, не шевелясь, устремивъ взоры въ небо. Онъ попробовалъ было поднять руку, но даже это ничтожное усиліе причиняло ему такую сильную боль, что онъ продолжалъ лежать, не двигаясь. Онъ не могъ бы сказать, сколько времени длилось такое состояніе. Вдругъ ему послышался слабый стонъ, и этотъ звукъ, напомнившій ему о мірѣ, окончательно привелъ его въ себя. Въ одно мгновеніе онъ припомнилъ все, что произошло: головокружительный полетъ на воздушномъ шарѣ, приключеніе съ кислородомъ и болтающійся въ воздухѣ конецъ веревки отъ клапана. Что было дальше -- онъ не могъ вспомнить.
   Но гдѣ же лордъ? Карлъ попробовалъ привстать и оглянулся. Лордъ лежалъ въ корзинѣ воздушнаго шара и стоналъ. Значитъ, онъ былъ еще живъ! Вскочить на ноги было для Карла дѣломъ одной минуты; къ нему вернулись вся его прежняя юношеская живость и бодрость. Онъ вытащилъ своего безчувственнаго спутника изъ корзины и, уложивъ на мягкую подстилку изъ оболочки воздушнаго шара, принялся энергично растирать ему грудь и производить такія движенія его руками, которыя обыкновенно дѣлаются для возстановленія правильнаго дыханія.
   Усилія его увѣнчались успѣхомъ: лордъ, наконецъ, открылъ глаза и проговорилъ дрожащимъ голосомъ: "воды! О, дайте мнѣ воды!"
   У Карла выступилъ холодный потъ. Одно это слово: "вода", имѣющее такое роковое значеніе въ африканской пустынѣ, сразу открыло ему весь ужасъ ихъ положенія.
   Карлъ нашелъ въ коробкѣ пустой жестяной сосудъ. Сосудъ этотъ можно было бы наполнить водой, но гдѣ ее взять?
   -- Сейчасъ, сейчасъ, подождите!-- сказалъ Карлъ, чтобы успокоить страдальца.-- Я принесу вамъ воды.
   Онъ въ отчаяніи озирался кругомъ. Гдѣ найти воду? Если не совершится чуда, то ихъ обоихъ ждетъ неминуемая смерть отъ жажды въ африканской пустынѣ.
   Кругомъ разстилалась мертвая пустыня, и лишь кое-гдѣ расли какіе то низкіе кусты. Трудно было разсчитывать найти тутъ воду. Въ отчаяніи Карлъ обратилъ свои взоры на небо, усѣянное звѣздами, словно ожидая оттуда спасенія. Но звѣзды мерцали и сверкали въ далекой вышинѣ, нигдѣ не видать было ни одной тучки. Погибнуть въ этой ужасной пустынѣ! Никогда не увидѣть больше ни родины, ни близкихъ! Эти мысли словно тисками давили голову Карла.
   Вдругъ сердце его радостно забилось, и онъ невольно вскрикнулъ. Его взглядъ упалъ на маленькій невзрачный кустикъ. Это было одно изъ немногочисленныхъ растеній пустыни, въ кувшинообразныхъ цвѣтахъ котораго скопляется ночная роса. Карлъ видѣлъ ясно, какъ сверкали при свѣтѣ звѣздъ капли воды въ этомъ природномъ резервуарѣ. Къ счастью, такихъ цвѣтовъ было тутъ довольно много, и Карлъ надѣялся набрать изъ нихъ хоть сколько-нибудь воды. Онъ осторожно опорожнялъ содержимое цвѣтовъ въ жестянку и къ своей великой радости увидалъ, что дно ея покрывается водой. Природа щедрою рукой разсыпала тутъ эти цвѣты, которые должны были служить спасеніемъ погибающимъ путешественникамъ. Но собирая воду, Карлъ истощилъ свои послѣднія силы. Онъ самъ томился отъ жажды, но помнилъ, что эту драгоцѣнную влагу онъ долженъ принести лорду Кэстль, жалобный стонъ котораго опять донесся до него.
   -- Карлъ! Карлъ! сжальтесь надо мной! Я умираю! дайте мнѣ воды!-- стоналъ несчастный лордъ, очевидно, не сознававшій всего ужаса ихъ положенія среди безводной африканской пустыни. Карлъ подошелъ къ нему и поднесъ къ его губамъ сосудъ съ собранной водой. Лордъ съ жадностью выпилъ все до послѣдней капли.
   -- Благодарю! Ты вторично спасъ мнѣ жизнь,-- проговорилъ онъ и въ изнеможеніи опять повалился на землю. Карлъ заботливо прикрылъ его оболочкою воздушнаго шара, и лордъ вскорѣ заснулъ.
   Но бѣднаго Карла все такъ же мучила жажда, и онъ снова отправился на поиски воды. Къ счастью, онъ нашелъ еще нѣсколько кустиковъ съ цвѣтами, содержавшими воду, и могъ утолить свою жажду. Вернувшись къ спящему лорду, онъ также закутался въ оболочку шара, точно въ одѣяло, и заснулъ крѣпкимъ сномъ.
   Когда онъ проснулся, солнце стояло уже высоко. Сонъ окончательно возстановилъ его силы, и онъ чувствовалъ только небольшую жажду и порядочный голодъ. Лордъ еще спалъ; дыханіе его было ровное и спокойное, какъ у здороваго человѣка. Карлъ рѣшилъ воспользоваться этимъ временемъ и поскорѣе набрать росы, которая еще не успѣла высохнуть. Въ цвѣтахъ оказалось еще больше воды, чѣмъ ночью, когда онъ собиралъ ее. Это было довольно кропотливое занятіе. Но вооружившись терпѣніемъ, Карлъ переходилъ отъ цвѣтка къ цвѣтку и осторожно выливалъ ихъ драгоцѣнное содержимое въ жестянку. Когда онъ, наконецъ, вернулся, то засталъ лорда сидящимъ и совершенно бодрымъ. Онъ держалъ въ рукахъ жестянку, на ярлычкѣ которой была сдѣлана Карломъ отмѣтка: "12,300 метровъ". Въ этой жестянкѣ заключалась проба воздуха, взятая съ этой огромной высоты.
   -- О Карлъ!-- вскричалъ лордъ, увидя его -- Простите, что я подвергнулъ васъ такой опасности. За то мы сдѣлаемся съ вами знаменитыми людьми. Что-то скажутъ члены Лондонскаго географическаго общества, когда мы поднесемъ имъ такой подарокъ -- пробу воздуха изъ такихъ высокихъ слоевъ атмосферы, куда еще никто не поднимался!
   Карлъ кивнулъ головой, но въ данную минуту его вовсе не прельщалъ такой важный научный успѣхъ, и онъ склоненъ былъ разсматривать положеніе съ болѣе практической стороны.
   -- Да, да, лордъ Кэстль, сказалъ онъ.-- Разумѣется, географическое общество въ Лондонѣ будетъ въ восторгѣ, если мы привеземъ имъ свою пробу воздуха. Но удается-ли намъ это?..
   Лордъ только тутъ сообразилъ, въ какомъ ужасномъ положеніи они очутились.
   -- О! воскликнулъ онъ -- Вы правы, мой милый Карлъ, отсюда далеко до старой Англіи! Но мы, вѣрятно, не особенно удалились отъ берега. Будемъ надѣяться, что ракадеръ и наши друзья явятся намъ на помощь. Но во всякомъ случаѣ мы должны отсюда убраться, а то здѣсь у насъ нѣтъ даже глотка воды, а это было бы совсѣмъ не лишнее въ данную минуту.
   Карлъ, вмѣсто отвѣта, протянулъ ему сосудъ съ водой. Лордъ съ благодарностью взглянулъ на юношу и, отпивъ нѣсколько глотковъ, потребовалъ, чтобы Карлъ выпилъ остальное.
   Изъ научныхъ инструментовъ у путешественниковъ остался только анероидъ, да маленькій компасъ, который Карлъ носилъ на цѣпочкѣ часовъ. Все остальное, всѣ запасы были выброшены лордомъ въ припадкѣ безумія. Кромѣ карманныхъ ножей у путешественниковъ не оставалось никакого оружія.
   Къ счастью, уцѣлѣли драгоцѣнныя жестянки, заключавшія въ себѣ различныя пробы воздуха, а изъ оболочки шара наши путешественники сдѣлали довольно своеобразное употребленіе: они выкроили изъ него нѣчто вродѣ покрывалъ, которыя могли бы служить имъ защитою отъ ночной росы и холода. Кромѣ того лордъ, бросившій свою куртку, чтобы облегчить шаръ, сдѣлалъ себѣ изъ его оболочки нѣчто вродѣ плаща.
   Между тѣмъ солнце поднялось еще выше, и роса уже вся высохла. Утоливъ свою жажду, путешественники снова почувствовали бодрость и съ проснувшимися надеждами отправились въ путь, держась западнаго направленія. Правду сказать, они совсѣмъ не были похожи теперь на африканскихъ путешественниковъ, въ особенности лордъ въ своемъ странномъ одѣяніи.
   Кругомъ ничего не было видно, кромѣ песка и скалъ, да мѣстами очень скудной растительности. Солнце жгло немилосердно, и усталость постепенно давала себя чувствовать; путешественники съ трудомъ передвигали ноги. Карлъ съ тревогою поглядывалъ на лорда, который видимо изнемогалъ; но на всѣ его уговоры отдохнуть, лордъ неизмѣнно отвѣчалъ: "О намъ еще далеко до Абоме или Вейды!" Однако, Карломъ овладѣвало изнеможеніе; жара, сильная жажда и голодъ давали себя чувствовать. Уже около 36 часовъ они ничего не ѣли. Лордъ останавливался отъ времени до времени, чтобы перевести духъ, а затѣмъ, подшучивая надъ своею собственною слабостью, продолжалъ путь. Но эти шутки звучали въ ушахъ Карла хуже всякой жалобы и больно отзывались у него въ душѣ. Такъ шли они до четырехъ часовъ дня, но тутъ оба почувствовали, что дальше идти не въ состояніи, и почти повалились на землю у подножія низкаго кустарника, который росъ въ небольшомъ углубленіи. Лица ихъ выражали сильное страданіе, но оба молчали. Передъ глазами каждаго изъ нихъ носился страшный призракъ смерти отъ голода и жажды въ африканской пустынѣ. Воды нигдѣ не было видно, и даже признаки, обыкновенно предшествующіе появленію росы, въ видѣ легкаго тумана, стелющагося надъ долиною, на этотъ разъ отсутствовали. На небѣ не видно было ни одного облачка, и солнце, словно яркій огненный шаръ, сверкало, спускаясь къ западу. Однако, несмотря на страшную усталость и слабость, Карлъ все-таки отправился на поиски за пищей и водой. Нельзя же было умирать, не сдѣлавъ никакой попытки къ спасенію. Карлъ, шатаясь, обошелъ кругомъ то мѣсто, гдѣ они остановились, напрасно ища взорами какое-нибудь съѣдобное растеніе. Но ничего, ничего не было видно! Въ отчаяніи присѣлъ онъ на камень, тупо глядя на разстилавшуюся передъ нимъ пустыню. Вдругъ ему показалось, что онъ видитъ какую-то свѣжую зелень въ небольшой впадинѣ. Сердце его сильно забилось.
   Онъ подбѣжалъ и увидѣлъ нѣчто, что заставило его вскрикнуть отъ радости. Тамъ, во впадинѣ, росъ кустъ дикаго арбуза -- "Сама", какъ называютъ его въ западной Африкѣ, гдѣ плоды этого растенія употребляются въ пищу людьми и животными и считаются очень полезными для здоровья. Но какъ попалъ сюда этотъ кустикъ, вѣроятно, единственный на большомъ пространствѣ? Быть можетъ, благодѣтельный вѣтеръ занесъ сюда сѣмячко или какая-нибудь птица принесла его? Впрочемъ, Карлу было не до размышленій въ эту минуту. Онъ съ восторгомъ сорвалъ сладкій и сочный плодъ, величиною съ кулакъ, и съ жадностью впился въ него зубами. Но не успѣлъ онъ проглотить кусокъ, какъ почувствовалъ угрызенія совѣсти. Онъ забылъ о своемъ спутникѣ!
   Сорвать остальные три плода было дѣломъ одной минуты, и Карлъ бросился бѣгомъ къ лорду.
   Нечего и говорить, съ какимъ восторгомъ онъ подалъ лорду сочные плоды. Взглядъ, который тотъ бросилъ на своего молодого спутника, былъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ и изъявленій благодарности.
   Ночь прошла довольно спокойно, и путешественники не подверглись никакому нападенію, хотя нѣсколько разъ имъ казалось, что они слышатъ рыканіе льва вдали. Воды не выпало ни капли.
   Утромъ они продолжали свой путь. Къ счастью, они набрели на муравьиную кучу и, вспомнивъ, что имъ не разъ приходилось видѣть, какъ туземцы лакомятся поджаренными муравьями, они наловили этихъ животныхъ и, передавивъ ихъ руками, попробовали утолить ими свой голодъ. Увы!-- муки голода были такъ сильны, что подобное кушанье даже не внушило имъ отвращенія. Но за то вслѣдствіе ѣдкой кислоты, заключавшейся въ муравьяхъ, мучившая ихъ жажда сдѣлалась еще нестерпимѣе.
   День склонялся къ вечеру; путники съ трудомъ подвигались, и чтобы пройти около версты имъ понадобилось два часа. Вдругъ лордъ какъ-то странно взмахнулъ руками надъ головой и тяжело рухнулъ на землю. Карлъ сначала не понялъ, что случилось; онъ бросился къ лежащему безъ движенія лорду и, громко рыдая, началъ звать его.
   Лордъ открылъ глаза и приподнялся. Дико озираясь, онъ проговорилъ:
   -- Воды! дайте мнѣ воды! О, какъ пріятенъ холодный напитокъ!.. Карлъ, что вы дѣлаете? вѣдь это не вода, а огонь! У меня горитъ въ горлѣ и все тѣло въ огнѣ, зачѣмъ вы хотите погубить меня? Вѣдь я такъ любилъ васъ!.. Воды!.. воды!..-- жалобно простоналъ онъ и снова повалился на землю.
   Карлъ понялъ, что онъ бредитъ, и ужасъ все сильнѣе охватывалъ юношу. Гдѣ взять воды? въ ней ихъ единственное спасеніе! Но воды нѣтъ, и они должны умереть!
   Картины изъ прошедшаго и настоящаго, мечты о будущемъ -- все это въ какомъ-то хаосѣ проносилось у него въ головѣ и усиливало его тоску и страданія. О, какъ тяжело умирать! Въ изнеможеніи повалился онъ на землю и погрузился въ лихорадочный полусонъ. Ему снились рѣки и источники, онъ ясно слышалъ ихъ журчаніе, но въ тотъ моментъ, когда онъ приближалъ къ нимъ свои пересохшія губы, вода убѣгала отъ него, и въ этой мучительной воображаемой погонѣ за водой онъ терялъ свои послѣднія силы.
   Ночная прохлада разбудила его. Онъ привсталъ, посмотрѣлъ кругомъ какимъ-то дикимъ, безумнымъ взоромъ и крикнулъ: "Воды! Воды! Скорѣе, я умираю отъ жажды".
   Но никто не отвѣчалъ на его отчаянный крикъ. Кругомъ было такъ-же тихо, какъ прежде. Онъ нѣсколько времени прислушивался, словно ожидая откуда-то помощи, потомъ какъ-то странно улыбнулся и, точно усталое дитя, прилегъ на землю, бормоча: "Это начало конца. Прощайте всѣ, всѣ кого я люблю... Я буду спать теперь!"
   Скоро и онъ лишился чувствъ, такъ-же какъ и лордъ.

ГЛАВА XVIII.

Маленькій Гансъ принуждаетъ большого ракадера къ послушанію.-- Совѣщаніе въ пустынѣ.-- Знакомый голосъ..-- Возвращеніе къ жизни.-- Совѣтъ ракадера.-- Перемѣна отношеній.-- Лордъ не имѣетъ ни малѣйшаго желанія превратиться въ жаркое.-- Убѣжище въ королевскихъ гробницахъ.

   Но что же происходило въ это время въ караванѣ? Увидѣвъ полетъ воздушнаго шара, негры пришли въ сильнѣйшее волненіе. Они считали это колдовствомъ и поэтому рѣшили немедленно вернуться въ Абоме, не желая имѣть никакого дѣла съ опасными колдунами и ихъ спутниками. Ракадеръ приготовился уже къ выступленію и даже рѣшилъ не брать съ собою ничего изъ багажа европейцевъ, а оставить все это въ пустынѣ, вмѣстѣ съ Майеромъ и Гансомъ. Конечно, Гансъ и Фрицъ Майеръ сильно встревожились, увидя приготовленія каравана. Во первыхъ, они твердо надѣялись, что лордъ вернется, а во вторыхъ, они понимали, что оставаться тутъ однимъ въ пустынѣ -- это значило бы обречь себя на вѣрную смерть. Но никакія увѣщанія и просьбы не дѣйствовали на ракадера, и караванъ продолжалъ готовиться къ выступленію. Вдругъ Фрица осѣнила счастливая мысль. Въ волненіи онъ схватилъ Ганса за руку и спросилъ, находится ли въ оставленномъ багажѣ жезлъ короля. Гансъ только молча кивнулъ головой,-- онъ не могъ говорить отъ слезъ.
   -- Берешься-ли ты поколотить ракадера?-- спросилъ Фрицъ.
   Гансъ, плача, заявилъ, что онъ сдѣлалъ бы это съ удовольствіемъ, но ракадеръ, вѣдь, сильнѣе его!
   -- Дурачокъ!-- сказалъ Фрицъ Майеръ.-- Точно я этого не знаю! Конечно, если ты возьмешь обыкновенную палку, онъ тебя убьетъ. Но если у тебя будетъ въ рукахъ королевскій жезлъ, то ракадеръ не посмѣетъ поднять на тебя руку и навѣрное, если ты съ жезломъ въ рукахъ отдашь ему приказаніе отъ имени лорда, то онъ исполнитъ ихъ. Ну, смѣлѣй!
   Гансу понравилась эта мысль. Онъ быстро вытеръ полою своей куртки заплаканные глаза и тотчасъ же побѣжалъ въ палатку. Вооружившись драгоцѣннымъ королевскимъ жезломъ, онъ съ рѣшительнымъ видомъ подошелъ къ ракадеру.
   -- Ракадеръ, ты знаешь эту палку?-- крикнулъ ему юный храбрецъ, грозно помахивая ею.
   Негръ не ожидалъ этого нападенія и испугался.
   -- Отдай мнѣ жезлъ!-- закричалъ онъ въ отвѣтъ. Но Гансъ и не думалъ повиноваться. Онъ бросился на негра и, прежде чѣмъ тотъ успѣлъ опомниться, удары градомъ посыпались на курчавую голову ракадера.
   -- Собака! Рабъ!-- кричалъ маленькій Гансъ неистовымъ голосомъ.-- Такъ то ты обращаешься съ другомъ своего короля? Король далъ лорду свой жезлъ и вмѣстѣ съ нимъ власть надъ тобою и другими, ты хочешь лишиться головы, что-ли? Стоитъ мнѣ сказать слово, и великій колдунъ прилетитъ изъ воздуха, куда онъ улетѣлъ, и съѣстъ тебя и всѣхъ твоихъ. Ахъ, негодяй! становись на колѣни и цѣлуй мнѣ ноги, чтобы я пощадилъ тебя. Посмѣй только не повиноваться мнѣ! Я топну ногой, и тотчасъ же явятся бѣлые дьяволы и разорвутъ тебя на клочки!
   Ракадеръ испугался не на шутку. Онъ повѣрилъ всему, что ему говорилъ Гансъ про сверхъестественную силу европейцевъ и, повалившись въ ноги маленькому смѣльчаку, обѣщалъ ему повиноваться. Онъ сдѣлался смирнымъ и кроткимъ, по въ душѣ его кипѣла ненависть и жажда мести.
   Съ этой минуты, если между нимъ и Гансомъ возникали какія нибудь разногласія, то стоило Гансу сдѣлать видъ, что онъ берется за жезлъ или же, что онъ намѣревается вызвать бѣлыхъ дьяволовъ изъ-подъ земли, чтобы ракадеръ снова становился послушенъ и смиренъ, какъ ягненокъ.
   Фрицъ Майеръ запомнилъ, какое направленіе принялъ воздушный шаръ, изъ томъ-же направленіи онъ повелъ караванъ. Прошли двое сутокъ, но не видно было и слѣда воздухоплавателей. Въ души Фрица Майера и Карла начала прокрадываться тревога, но они оба сознавали, что не должны показывать своихъ чувствъ неграмъ.
   Мужество ихъ падало. На третій день пути они наткнулись на нѣкоторыя вещи, выброшенныя лордомъ изъ воздушнаго шара во время полета. Это показало имъ, что караванъ находился на правильномъ пути. Гансъ и Францъ все таки обрадовались, найдя эти вещи, и не замедлили показать ихъ неграмъ съ торжествующимъ видомъ.
   Въ эту ночь имъ не спалось. Выйдя изъ палатки, они тихонько разговаривали другъ съ другомъ, обсуждая положеніе. Гансъ въ душѣ надѣялся, что они скоро найдутъ своихъ товарищей цѣлыми и невредимыми. Фрицъ Майеръ, однако, не такъ былъ увѣренъ въ этомъ и замѣтилъ Гансу, что они находятся въ безводной пустынѣ, путешествіе по которой немыслимо иначе, какъ большими караванами; одинокіе же странники неминуемо осуждены здѣсь на гибель.
   Во время этого разговора Фрицу Майеру вдругъ показалось, что онъ слышитъ вдали какой-то крикъ. Гансъ ничего не слышалъ и съ удивленіемъ взглянулъ на негра, видя, что тотъ напряженно къ чему-то прислушивается. Но крикъ повторился, и на этотъ разъ Гансъ тоже услышалъ его.
   -- Боже!-- воскликнулъ онъ.-- Это, кажется, голосъ Карла.
   Оба со всѣхъ ногъ бросились бѣжать въ томъ паправленіи, откуда слышался голосъ. Они бѣжали нѣкоторое время, потомъ остановились и снова стали прислушиваться, но въ пустынѣ царила мертвая тишина.
   Фрицъ Майеръ, точно ищейка, обѣгалъ и обшарилъ всю близьлежащую мѣстность. "Гансъ, сюда! скорѣе! Они тутъ лежатъ!" -- внезапно раздался его голосъ.
   Гансъ, какъ безумный, бросился на его призывъ и, подбѣжавъ, упалъ на колѣни возлѣ безчувственныхъ путешественниковъ. Онъ едва переводилъ духъ отъ быстраго бѣга.
   -- Они умерли, умерли!-- вскричалъ онъ и горько зарыдалъ.
   Фрицъ Майеръ между тѣмъ внимательно осматривалъ лежащихъ людей. Онъ приподнялся и сказалъ;
   -- Нѣтъ, Гансъ! Они не умерли, а только лишились чувствъ отъ жажды. Они у насъ оживутъ.
   Гансъ въ одно мгновеніе вскочилъ на ноги и запрыгалъ отъ радости.
   -- О да! да! оживутъ! оживутъ!-- закричалъ онъ и, быстро откупоривъ свою дорожную фляжку, въ которой находился холодный чай, началъ осторожно вливать его въ ротъ безчувственнаго лорда. Сначала лордъ не дѣлалъ никакихъ глотательныхъ движеній, но жидкость постепенно производила свое дѣйствіе; онъ сдѣлалъ одинъ глотокъ, затѣмъ другой и, наконецъ, открылъ глаза. Фрицъ Майеръ продѣлалъ то-же самое съ Карломъ и съ такимъ же результатомъ.
   Какъ только Карлъ пришелъ въ себя, то первыя его слова были: "Что лордъ? Живъ ли онъ?"
   Фрицъ Майеръ успокоилъ его.-- "Хорошо, что вы подоспѣли во время,--прибавилъ Карлъ слабымъ голосомъ.-- Умирать вовсе не пріятно, я думалъ, что все уже кончено".
   Онъ замолчалъ, потому что не могъ говорить отъ слабости.
   Гансъ хотѣлъ побѣжать въ лагерь за помощью, но Фрицъ остановилъ его, замѣтивъ, что если ракадеръ увидитъ европейцевъ въ такомъ печальномъ положеніи, то все ихъ обаяніе исчезнетъ. Онъ велѣлъ Гансу незамѣтно проскользнуть въ лагерь и принести оттуда какой-нибудь ѣды и питья. Когда путешественники достаточно оправятся, то они попробуютъ такъ же незамѣтно пробраться въ лагерь, прямо въ свою палатку.
   Совѣтъ былъ хорошъ, и Гансъ выполнилъ его очень искусно. Не прошло и получаса, какъ онъ уже вернулся съ бутылкою вина и коробкою подогрѣтыхъ консервовъ. Его никто не замѣтилъ,-- всѣ негры спали крѣпкимъ сномъ, не исключая и стражи.
   Подкрѣпивъ свои силы небольшимъ количествомъ пищи, такъ какъ сразу много ѣсть было опасно послѣ такого долгаго голоданія, путешественники рѣшили добраться до лагеря съ помощью своихъ вѣрныхъ друзей.
   Нечего и говорить, какъ сладко они уснули въ своей палаткѣ, на мягкихъ тюфякахъ.
   Изумленію ракадера не было границъ, когда утромъ, проходя мимо палатки европейцевъ, онъ услышалъ голосъ лорда, звавшій его. Лордъ объявилъ ему, что сегодня караванъ останется на мѣстѣ и будетъ отдыхать.
   Европейцы не выходили изъ своей палатки цѣлый день и воспользовались отдыхомъ, чтобы оправиться отъ перенесенныхъ тяжкихъ испытаній.
   Черезъ три дня лордъ и Карлъ настолько оправились, что могли уже продолжать путь.
   Спустя двѣ недѣли они уже были въ Абоме, до которой добрались безъ всякихъ приключеній. Очевидно, ракадеръ въ первый же день своими разсказами успѣлъ возстановить противъ европейцевъ все населеніе Абоме, такъ какъ они ясно видѣли, что негры ихъ избѣгаютъ и со страхомъ и недовѣріемъ посматриваютъ на нихъ.
   Лордъ хотѣлъ немедленно сдѣлать визитъ королю, чтобы выразить ему благодарность за доставленную возможность поохотиться на слоновъ, но король уклонился отъ этого посѣщенія, приславъ сказать лорду, что онъ очень занятъ государственными дѣлами и поэтому долженъ лишить себя удовольствія видѣть своихъ европейскихъ друзей.
   Разумѣется, это былъ только предлогъ, и лордъ отлично понялъ это. Такое поведеніе короля не могло не внушать серьезныхъ опасеній, поэтому лордъ рѣшилъ не мѣшкать болѣе и готовиться къ отъѣзду. Онъ послалъ сказать королю, что желаетъ уѣхать и просилъ носильщиковъ, обѣщая щедро наградить ихъ.
   Отвѣтъ былъ краткій. Гецо приказалъ передать, что онъ самъ назначитъ день отъѣзда.
   Лордъ ясно понялъ, что отношенія короля къ нему измѣнились. Да это можно было видѣть уже изъ того, что европейцамъ больше не доставляли по приказанію короля ни пищи, ни питья, какъ это дѣлалось прежде.
   Противъ европейцевъ собиралась гроза. Главный жрецъ, очень кровожадный человѣкъ, и первый министръ, наслушавшись разсказовъ ракадера, считавшаго европейцевъ за страшныхъ колдуновъ, объявили королю, что оставить ихъ въ живыхъ въ высшей степени опасно для государства. Необходимо умертвить бѣлыхъ колдуновъ, а трупы ихъ, вмѣстѣ со всѣмъ ихъ имуществомъ, предать сожженію.
   Однако самъ Гецо и нѣкоторые изъ приближенныхъ все еще колебались, убивать-ли ихъ, или просто изгнать за предѣлы государства. До сихъ поръ они никому не причинили никакого зла и поэтому казнить ихъ было не за что. При этомъ же Гецо нѣсколько побаивался, что ему придется отвѣчать за гибель экспедиціи передъ французами.
   Дни и ночи продолжался споръ насчетъ участи бѣлыхъ, и негры никакъ не могли придти къ соглашеніго. Ракадеръ больше всѣхъ настаивалъ на необходимости казнить бѣлыхъ колдуновъ.
   Онъ разсказывалъ про нихъ, что вначалѣ бѣлые вели себя, какъ всѣ люди. Правда, они каждый день умывались, но, говорятъ, что у всѣхъ бѣлыхъ такая дурная привычка. Подозрительнымъ показалось то. что они всегда удачно стрѣляли на охотѣ, навѣрное тутъ дѣло не обходилось безъ помощи дьявола. Но самое ужасное было то, что посредствомъ волшебства лордъ и его спутники сдѣлали полосатую луну, которая сначала была совсѣмъ худая. Но у европейцевъ былъ съ собою цѣлый запасъ злыхъ духовъ, которыхъ они посадили въ луну. Они выпускали ихъ изъ желѣзныхъ ящиковъ, и всѣ слышали, какъ черти, выходя изъ своей желѣзной тюрьмы, жалобно выли и визжали.
   Дѣло въ томъ, что водородный газъ при выпусканіи изъ жестянокъ, въ которыхъ онъ находился, дѣйствительно производилъ шумъ, похожій на свистъ и вызывалъ въ умѣ негровъ представленіе о чертяхъ, заключенныхъ въ желѣзные ящики.
   "Черти должно быть были очень сильные,-- говорилъ далѣе ракадеръ,-- потому что они дергали за веревки, къ которымъ была привязана луна. А однажды они понесли лорда и его молодого друга къ звѣздамъ, куда они отправились, вѣроятно, за какимъ нибудь сильнымъ волшебнымъ средствомъ. Въ одно мгновеніе все исчезло въ воздухѣ и лишь нѣсколько дней спустя, бѣлые колдуны оказались опять въ своей палаткѣ, а полосатая луна исчезла.
   Король Гецо, въ концѣ-концовъ, долженъ былъ уступить настояніямъ своихъ приближенныхъ. Онъ далъ согласіе на то, чтобы европейцы схватили ночью,-- ночью ихъ считали почему-то менѣе опасными -- и утромъ торжественно предали сожженію въ присутствіи всего народа.
   Наши путешественники даже не подозрѣвали, что готовится, и въ эту ночь такъ же спокойно улеглись спать какъ всегда. Еслибъ не Фрицъ Майеръ, хорошо знакомый со страной и ея обычаями, то, вѣроятно, они бы не избѣжали страшной участи. Но негръ замѣтилъ, что готовится нѣчто необычайное и рѣшилъ хорошенько разузнать, въ чемъ дѣло. Ничего не говоря остальнымъ, чтобъ не пугать ихъ раньше времени, онъ переодѣлся туземцемъ,-- или вѣрнѣе -- раздѣлся, такъ какъ вся одежда дагомейцевъ состояла изъ передника вокругъ бедеръ,-- и пробрался поближе къ королевскому дворцу, возлѣ котораго замѣтилъ кучки людей, о чемъ-то оживленно разговаривавшихъ.
   Тутъ онъ узналъ, какая страшная опасность грозитъ его друзьямъ. Бѣжать нельзя было, потому что кругомъ Абоме была разставлена стража. Фрицъ, никѣмъ не замѣченный, поспѣшилъ назадъ въ жилище бѣлыхъ и, разбудивъ лорда, разсказалъ ему все, что узналъ. Лордъ нисколько не растерялся и велѣлъ разбудить Карла и Ганса.
   -- Мы должны какъ-нибудь удрать,-- сказалъ онъ спокойно.-- Я вовсе не имѣю охоты дать себя изжарить. Я вижу, что вы что-то придумали, милый Фрицъ?
   -- Да, придумалъ. Положитесь во всемъ на меня. Я поведу васъ въ одно мѣсто, правда, очень страшное, но зато вы тамъ будете въ безопасности.
   Фрицъ уложилъ съѣстные припасы, взялъ мѣшокъ съ патронами, одѣяла, свѣчи и разныя другія вещи, а также оружіе и, раздѣливъ ношу между своими спутниками, велѣлъ имъ слѣдовать за собою.
   Прежде чѣмъ покинуть свое жилище, лордъ окинулъ его взоромъ и сказалъ:
   -- Что дѣлать! Намъ приходится выбирать одно изъ двухъ: или бѣжать безъ всякаго имущества, или же оставаться здѣсь, но зато превратиться въ жаркое. Я предпочитаю первое. Но пока эти глупцы не завладѣли нами, мы можемъ избѣжать ихъ костра и натянуть носъ королю Гецо со всею его свитой.
   Карлъ и Гансъ были страшно перепуганы, но спокойствіе и хладнокровіе лорда подѣйствовало на нихъ и къ нимъ вернулось прежнее мужество. Они молча послѣдовали за Фрицемъ.
   Фрицъ провелъ ихъ обходнымъ путемъ. Такъ какъ почти все мужское населеніе Абоме собралось около дворца, въ ожиданіи, когда приведутъ туда плѣнныхъ европейцевъ, то Фрицъ надѣялся, что на улицахъ города онъ никого не встрѣтитъ. Такъ и случилось. Европейцы пролѣзли сквозь отверстіе, продѣланное Фрицемъ въ оградѣ, окружавшей ихъ домъ, и очутились на совершенно пустынныхъ улицахъ. Онъ повелъ ихъ въ ту сторону, гдѣ находились жилища, жрецовъ.
   Лордъ сначала колебался идти за нимъ, когда узналъ дорогу, по Фрицъ Майеръ настаивалъ, чтобы они шли скорѣе, и поклялся имъ, что то мѣсто, куда онъ ихъ ведетъ, единственное безопасное убѣжище.
   Чтожъ было дѣлать? Оставалось только повѣрить ему и послушно слѣдовать за нимъ.
   Соблюдая всѣ предосторожности, бѣглецы пробрались мимо храмовъ и жилищъ жрецовъ и очутились передъ темными холмами. Позади холма возвышался лѣсъ.
   -- Куда ты ведешь насъ? Вѣдь тамъ гробницы королей?-- замѣтилъ съ ужасомъ Карлъ. Фрицъ молча кивнулъ головой и указалъ имъ на стоящаго передъ хижиной человѣка, мимо котораго они должны были пройти.
   -- Мы или онъ!-- шепнулъ ему лордъ. Фрицъ ничего не отвѣтилъ, только сложилъ свою ношу на землю и подъ покровомъ темноты незамѣтно прокрался къ хижинѣ. Европейцы ничего больше не видали. Прошло нѣсколько минутъ мучительнаго ожиданія, и они услышали глухой ударъ и паденіе какого-то тѣла. Затѣмъ опять наступила мертвая тишина.
   Вскорѣ изъ темноты вынырнула фигура Фрица. Самымъ спокойнымъ образомъ, точно ничего не случилось, Фрицъ Майеръ поднялъ свою ношу и поманилъ за собою своихъ спутниковъ.
   Сбоку отъ главнаго входа гробницы находилась дверца, которую онъ отворилъ съ небольшимъ усиліемъ. Изнутри гробницы пахнуло на европейцевъ воздухомъ, пропитаннымъ гнилью и плѣсенью. Фрицъ вошелъ туда со своими спутниками, закрылъ за собою дверь, и они очутились среди непроницаемаго мрака.
   Это было, дѣйствительно, единственное мѣсто, гдѣ бѣглецы могли считать себя въ безопасности и быть увѣренными, что ихъ не придутъ сюда искать. Не говоря уже о томъ, что приближеніе къ королевскимъ гробницамъ наказывалось смертью, но онѣ кромѣ того, внушало такой суевѣрный страхъ, что даже жрецы не рѣшались бы войти сюда.

ГЛАВА XIX.

Удаленіе мертнаго тѣла.-- Ужасная обстановка.-- Лазейка для гіенъ.-- Могила короля варваровъ.-- Фрицъ Майеръ удаляется. Безконечный день и безконечная ночь.-- Хорошее извѣстіе.-- Побѣгъ.-- На пути въ Вейду.-- Врагъ настигаетъ.-- Борьба за честь.-- Неожиданная помощь,-- Письмо короля Гецо.-- Возвращеніе на родину.

   Это была смѣлая мысль провести бѣглецовъ на кладбище, гдѣ они могли выждать, пока негры успокоятся и прекратятъ свои поиски. Кромѣ того внезапное и необъяснимое исчезновеніе европейцевъ должно было увеличить ихъ обаяніе въ глазахъ чернокожихъ. Фрицъ Майеръ все это принялъ во вниманіе. Но теперь ему нужно было прежде всего позаботиться объ удаленіи трупа убитаго имъ негра, чтобы ничто не могло навести на слѣдъ европейцевъ. Исполнивъ эту задачу, Фрицъ Майеръ могъ надѣяться, что, если не произойдетъ какой-нибудь несчастной случайности, бѣглецы не будутъ открыты.
   Оттащивъ трупъ убитаго въ укромное мѣсто, Фрицъ вернулся въ гробницу и зажегъ принесенный съ собою смоляной факелъ, который онъ воткнулъ въ щель между камнями. Внутренность гробницы освѣтилась дрожащимъ желтоватымъ свѣтомъ, и окружающіе предметы начали вырисовываться съ ужасающею ясностью. Куда европейцы ни обращали свои взоры, всюду они видѣли черепа мертвецовъ. Но кромѣ мертвецовъ, тутъ было не мало и живыхъ существъ, для которыхъ эта пещера служила падежнымъ убѣжищемъ. Множество крысъ испуганно разбѣжались во всѣ стороны, ослѣпленныя блескомъ факела. Цѣлыя стаи летучихъ мышей летали подъ сводами пещеры, устремляясь къ свѣту и задѣвая своими крыльями лица незваныхъ пришельцевъ. Пришлось перебить десятки этихъ животныхъ, такъ какъ иначе нельзя было отъ нихъ избавиться. Въ глубинѣ, повидимому, пріютилась цѣлая семейка гіенъ, оттуда слышалось сердитое ворчаніе и сверкали хищные глаза.
   Трудно вообразить себѣ болѣе ужасное убѣжище, но только здѣсь бѣглецы могли укрыться отъ ярости чернокожихъ.
   Впрочемъ, человѣкъ привыкаетъ ко всему, даже къ такой ужасной обстановкѣ. Мало по малу къ бѣглецамъ вернулось ихъ самообладаніе и спокойствіе. Прежде всего они рѣшили хорошенько осмотрѣть свое убѣжище при помощи свѣчей и факела. Повидимому, пещера имѣла только два входа, но въ глубинѣ, тамъ, гдѣ сводъ сильно понижался, они увидѣли отверстіе, которое выходило наружу и вело прямо въ лѣсъ. Очевидно, это отверстіе служило лазейкой-гіенамъ и было ими продѣлано.
   Это было очень важное открытіе. Если немного расширить это отверстіе, то человѣкъ могъ смѣло пролѣзть въ него. Надо было, слѣдовательно, обезпечить себѣ этотъ путь къ побѣгу. Сдѣлать это оказалось не трудно, такъ какъ камень былъ рыхлый и легко крошился. Гіены, испугавшись людей, бѣжали черезъ это отверстіе назадъ въ лѣсъ и, чтобы обезпечить себя отъ ихъ вторичнаго нежелательнаго появленія, бѣглецы завалили отверстіе большимъ камнемъ, лежавшимъ въ пещерѣ. Такимъ образомъ, они могли считать себя съ этой стороны въ безопасности отъ всякихъ непрошеныхъ гостей, но кто знаетъ, что ждало ихъ у входа!
   Посрединѣ пещеры, тамъ, гдѣ сводъ поднимался всего выше, находился родъ желѣзной подставки, на которой стояла царская гробница и въ ней покоились смертные останки послѣдняго дагомейскаго короля, отца Гецо. Голова мертвеца, въ глазныхъ впадинахъ котораго сверкали вставленные разноцвѣтные кристаллы, покоились на грудѣ совершенно высохшихъ череповъ. Такія же кучи череповъ окружали гробъ и даже пустое пространство подъ гробницей было наполнено костями и черепами. Фрицъ Майеръ объяснилъ европейцамъ, что всѣ эти черепа и кости принадлежали убитымъ на войнѣ вождямъ. Но среди этой массы череповъ европейцы увидѣли нѣсколько головъ съ остаткомъ бѣлокурыхъ волосъ, безъ сомнѣнія, европейскаго происхожденія. Должно быть, эти головы красовались нѣкогда на плечахъ какихъ-нибудь простодушныхъ путешественниковъ или миссіонеровъ, сдѣлавшихся жертвою кровожадныхъ дагомейцевъ.
   Гробница была выкрашена въ какую-то странную черновато-коричневую краску. Фрицъ Майеръ объяснилъ путешественникамъ происхожденіе этого страннаго цвѣта. Оказалось, что глина, изъ которой сдѣлана гробница, была смѣшана съ кровью военноплѣнныхъ, казненныхъ спеціально для этой цѣли. Дѣйствительно, эта гробница представляла настоящее ложе смерти и могла служить наилучшимъ доказательствомъ кровожадныхъ обычаевъ дагомейскаго народа.
   Кругомъ царской гробницы, и даже въ самыхъ отдаленныхъ углахъ пещеры лежали цѣлыя массы череповъ, костей, мужскихъ и женскихъ скелетовъ, принадлежавшихъ несчастнымъ, погребеннымъ заживо вмѣстѣ съ умершими королями воинамъ и танцовщицамъ. У дагомейцевъ существовалъ ужасный обычай каждый разъ, когда умиралъ король, хоронить заживо вмѣстѣ съ нимъ восемь придворныхъ танцовщицъ и 50 воиновъ. Погребальная пещера, куда несчастныя жертвы обыкновенно вступали добровольно, оставалась открытой въ теченіе трехъ дней, а затѣмъ входъ въ нее закрывался, и заключенные въ ней погибали отъ мучительной голодной смерти.
   Какъ долго бѣглецамъ придется скрываться въ этомъ страшномъ мѣстѣ, конечно, нельзя было опредѣлить заранѣе. Рѣшено было, что Фрицъ Майеръ выйдетъ изъ пещеры, узнаетъ, что происходитъ въ Абоме и позаботится о томъ, чтобы раздобыть съѣстныхъ припасовъ для заключенныхъ. Фрицъ Майеръ подвергалъ себя при этомъ не малой опасности и не скрывалъ этого отъ себя.
   Сопровождаемый благословеніями и пожеланіями оставшихся, Фрицъ Майеръ вылѣзъ изъ пещеры черезъ лазейку гіенъ, чтобы ночью, черезъ лѣсокъ, пробраться въ городъ. На слѣдующую ночь онъ обѣщалъ непремѣнно вернуться, конечно, если останется въ живыхъ.
   Съ замираніемъ сердца смотрѣли бѣглецы, какъ онъ исчезъ въ отверстіи пещеры. Они остались одни въ своей ужасной тюрьмѣ, гдѣ должны были провести долгіе мучительные часы ожиданія. Двадцать четыре часа въ такомъ страшномъ мѣстѣ -- это была настоящая пытка! Но дѣлать было нечего, приходилось покориться судьбѣ.
   Сутки тянулись безконечно. Они боялись зажигать свѣчу, чтобы свѣтъ въ пещерѣ не привлекъ чье-нибудь вниманіе, и старались коротать время въ разговорахъ, воспоминаніяхъ и въ разсужденіяхъ о томъ, удастсяли имъ бѣжать. Они рѣшили, что ни въ какомъ случаѣ не отдадутся живыми въ руки врага. Такое рѣшеніе вполнѣ оправдывалось обстоятельствами, такъ какъ они знали, что ихъ ожидаетъ мучительная смерть, если они попадутъ въ руки дагомейцевъ.
   День прошелъ, и наступила ночь. Узники, заключенные въ пещерѣ, узнали объ этомъ только потому, что дневной свѣтъ, мѣстами проникавшій въ пещеру сквозь щели, исчезъ. Времени они не знали, потому что забыли захватить съ собою часы. Наконецъ, приблизительно около полуночи, когда они погрузились въ полудремоту, ихъ вывелъ изъ этого состоянія какой то стукъ. Это былъ заранѣе условленный знакъ, и бѣглецы поняли, что Фрицъ возвращается. Съ радостно бьющимся сердцемъ бросились они къ лазейкѣ и отвалили камепь, закрывавшій отверстіе, въ которомъ тотчасъ же показалась черная курчавая голова. Негръ пролѣзъ въ дыру и втащилъ въ пещеру большой мѣшокъ съ съѣстными припасами, оружіемъ и т. п. Онъ притащилъ также и цѣлый кожаный мѣхъ воды, что было особенно необходимо. Со слезами радости благодарили европейцы своего вѣрнаго друга, заботившагося о нихъ. Фрицъ разсказалъ, что въ Абоме всѣ были поражены исчезновеніемъ европейцевъ и приписали это ихъ колдовству. Король Гецо отправилъ отряды своего войска въ разныя мѣста искать пропавшихъ европейцевъ. Нѣкоторые изъ этихъ отрядовъ уже вернулись, конечно, безъ всякихъ результатовъ; возвращенія другихъ ожидаютъ завтра. Никому и въ голову не приходитъ, что европейцы могутъ скрываться въ Абоме, гдѣ обшарили всѣ уголки. Имущество европейцевъ до сихъ поръ не тронуто, такъ какъ туземцы боятся прикасаться къ нему.
   Это все были хорошія вѣсти. Фрицъ Майеръ дѣйствовалъ такъ ловко, что не навлекъ на себя вниманія дагомейскихъ властей, и никто не примѣтилъ его. Рѣшено было бѣжать въ слѣдующую ночь.
   Обсудивъ хорошенько всѣ подробности побѣга со своими друзьями, Фрицъ вторично отправился на развѣдки и опять ушелъ черезъ лазейку.
   Ночь прошла, наступилъ день. Но мученія заключенныхъ усилились, оттого что отравленный воздухъ пещеры вызвалъ у нихъ лихорадку. Всѣ кости у нихъ ныли и, дрожа въ ознобѣ, лежали они у дверей, съ тоскою и нетерпѣніемъ поджидая возвращенія Фрица и предаваясь мрачнымъ мыслямъ.
   Снова, какъ и наканунѣ, раздались три условныхъ удара. Радость подѣйствовала на больныхъ оживляющимъ образомъ, и они вскочили на ноги, какъ будто лихорадки и не бывало.
   Все случилось такъ, какъ предполагалъ Фрицъ Майеръ. Послѣдніе отряды, посланные на розыски, вернулись ни съ чѣмъ, и дагомейцы отказались отъ всякой надежды найти европейцевъ. Да и что же можно было подѣлать съ такими ужасными колдунами!
   Одинъ за другимъ пролѣзли европейцы въ лазейку. Когда они выбрались изъ пещеры, то всѣ бросились обнимать другъ друга. Свѣжій воздухъ, котораго они были лишены столько времени, подѣйствовалъ на нихъ живительнымъ образомъ. Лихорадка исчезла, и къ нимъ опять вернулось мужество.
   Путешественники скрывались днемъ въ густомъ кустарникѣ или тростникахъ, а ночью пускались въ путь. Захваченныхъ съ ними съѣстныхъ припасовъ хватило лишь на первые дни, а потомъ пришлось питаться полузрѣлыми бананами, сахарнымъ тростникомъ и кое-какими съѣдобными кореньями. Конечно, они и думать не смѣли о томъ, чтобы развести огонь или стрѣлять.
   Такимъ образомъ они прошли большое разстояніе. До Вейды оставалось не больше дня пути. Путешественники были веселы и бодры духомъ; они теперь уже вполнѣ надѣялись на счастливый исходъ своего предпріятія. Еще одна ночь усиленнаго странствованія, и снова надъ ихъ головами будетъ развѣваться вымпелъ {Узкій длинный флагъ, поднимаемый на главной мачтѣ судна. чтобы обозначить, какой національности принадлежитъ судно.} "Ласточки". Въ такомъ радужномъ настроеніи продолжали они путь, перебрасываясь шутками и веселыми замѣчаніями. Въ послѣдній день путешествія они устроили свой лагерь на холмѣ, вершина котораго была покрыта деревьями. На нѣкоторомъ разстояніи отъ этого холма находился густой лѣсъ.
   Было около полудня, когда Фрицъ Майеръ, отправившійся на развѣдки, въ сильномъ волненіи прибѣжалъ назадъ и, разбудивъ европейцевъ, предававшихся сладкому отдыху, сказалъ:
   -- Они идутъ! Они на краю лѣса позади насъ! Мы окружены, все кончено!..
   Съ этими словами утомленный необыкновенно быстрымъ бѣгомъ негръ упалъ почти безъ чувствъ на землю.
   Извѣстіе это обрушилось, словно ударъ грома, на головы отдыхавшихъ европейцевъ. Они вскочили на ноги съ твердымъ рѣшеніемъ продать какъ можно дороже свою жизнь.
   Расположившись по четыремъ сторонамъ холма, они стали поджидать врага. У противоположнаго края лѣса уже показались нѣсколько черныхъ фигуръ, и вскорѣ 50 наиболѣе смѣлыхъ воиновъ начали взбираться на холмъ.
   -- Не спѣшите! Стрѣляйте только тогда, когда они подойдутъ на сто шаговъ!-- скомандовалъ лордъ.
   Дагомейцы первые начали стрѣлять, но лордъ не велѣлъ отвѣчать имъ на такомъ далекомъ разстояніи. Съ величайшимъ хладнокровіемъ онъ подпустилъ непріятеля на болѣе близкое разстояніе и затѣмъ скомандовалъ. Послышались одинъ за другимъ четыре выстрѣла.
   Выстрѣлы европейцевъ попали въ цѣль -- ни одна пуля не пропала даромъ. Нѣсколько дагомейцевъ уже валялись мертвыми у подножія холма, а остальные обратились въ бѣгство, ища спасенія въ лѣсу. Нѣкоторое время европейцы могли быть спокойны, но тѣмъ не менѣе они должны были приготовиться къ тому, что дагомейцы возобновятъ свое нападеніе, такъ какъ имъ слишкомъ хорошо было извѣстно, съ какимъ числомъ противниковъ они имѣютъ дѣло. Очевидно, обаяніе европейскихъ колдуновъ и страхъ передъ ними уже успѣли нѣсколько разсѣяться.
   Сознавая страшную опасность и не имѣя больше никакой надежды на спасеніе, бѣглецы простились другъ съ другомъ, приготовившись мужественно встрѣтить смерть. Они не сомнѣвались въ исходѣ борьбы.
   -- Они идутъ со всѣхъ сторонъ!-- крикнулъ Фрицъ Майеръ и тотчасъ же бросился на свое мѣсто. Вслѣдъ затѣмъ раздались выстрѣлы. Фрицъ Майеръ не могъ удержаться, чтобы не послать пули своимъ чернокожимъ родичамъ. Лордъ, Гансъ и Карлъ также поспѣшили на свои мѣста.
   Словно черная волна надвигалась на холмъ со всѣхъ сторонъ! Слышенъ былъ глухой бой барабановъ, звукъ роговъ и военный кличъ дагомейцевъ. Все это вмѣстѣ составляло какой-то адскій концертъ.
   Черное кольцо смыкалось все больше и больше, и, казалось, близилась минута, когда дагомейцы приступомъ возьмутъ холмъ. Вдругъ они почему-то остановились, какъ-будто въ нерѣшительности, и видно было, какъ нѣкоторые изъ нихъ указывали на лѣсъ, растущій въ сторонѣ. Дѣйствительно, оттуда послышались звуки трубы и грянулъ залпъ, а вслѣдъ затѣмъ показались англійскіе и французскіе солдаты.
   "Да здравствуютъ Франція и Англія!" раздался могучій крикъ, загремѣли ружья, и уцѣлѣвшіе отъ погрома чернокожіе бросились со всѣхъ ногъ въ лѣсъ, ища въ немъ спасенія. Все это произошло такъ быстро, что въ первый моментъ осажденные, находившіеся на верхушкѣ холма, не могли сообразить, что случилось. А случилось то, что-къ нимъ на выручку явился храбрый капитанъ Штурмъ со своими матросами и отрядомъ французскихъ солдатъ, которые къ нимъ присоединились.
   Обливаясь потомъ отъ непривычнаго напряженія, капитанъ Штурмъ взобрался, наконецъ, на вершину холма и поспѣшилъ къ европейцамъ.
   -- Развѣ я вамъ не говорилъ,-- вскричалъ онъ громче обыкновеннаго, такъ какъ не могъ сдержать своего волненія.-- Развѣ я вамъ не говорилъ, что съ этими проклятыми дагомейцами шутки плохи! Ну, мы имъ дали себя знать, будутъ они помнить это. Весла-то мы имъ пообломали, какъ-то они домой поплывутъ!
   Лордъ и Карлъ съ восторгомъ кинулись на шею своему спасителю. Капитанъ ласково потрепалъ Ганса по щекѣ, что привело мальчугана въ восторгъ. Конечно, на стараго капитана такъ и посыпались вопросы и онъ долженъ былъ объяснить, какъ это случилось, что онъ такъ во время подоспѣлъ на помощь.
   Капитанъ разсказалъ слѣдующее: онъ уже давно тревожился, такъ какъ лордъ оставался въ Дагомеѣ гораздо дольше, чѣмъ это было условлено. Дни проходили за днями, недѣли за недѣлями, и, наконецъ, тревога его превратилась въ серьезныя опасенія, что было вполнѣ понятно, принимая во вниманіе свирѣпый и кровожадный характеръ туземцевъ, который былъ ему хорошо извѣстенъ. Тогда онъ пошелъ къ начальнику французскаго отряда и сообщилъ ему свои опасенія. Однако, тотъ сначала не рѣшался снаряжать вооруженную экспедицію для поисковъ за путешественниками. Но вотъ два дня тому назадъ въ Вейду явились купцы изъ Абоме и разсказали, что Гецо намѣревается убить европейцевъ. Конечно, это вызвало сильное волненіе. Капитанъ объявилъ тогда губернатору, что, съ его помощью или безъ нея, но онъ твердо рѣшилъ немедленно отправиться въ Абоме, чтобы спасти лорда и его спутниковъ. Это рѣшительное заявленіе подѣйствовало. Хотя французы не желали затѣвать распрю съ дагомейцами, но они не могли-все-таки допустить, чтобы чернокожіе позволяли себѣ такъ поступать съ европейцами. На помощь капитану Штурму и его матросамъ былъ данъ отрядъ французскихъ солдатъ, и экспедиція пемедленно выступила. Но капитанъ избралъ обходный путь, не желая, чтобы вѣсть о приближеніи вооруженнаго отряда слишкомъ рано достигла до Абоме; поэтому онъ повелъ отрядъ по лѣсистой мѣстности, гдѣ было лучше скрываться. Это была та-же дорога, которую избрали наши бѣглецы.
   Приближаясь къ тому мѣсту, гдѣ дагомейцы осаждали европейцевъ, солдаты издали разслышали выстрѣлы. Хотя никто не думалъ, что лордъ Кэстль находится такъ близко отъ нихъ, но тѣмъ не менѣе такая учащенная перестрѣлка возбудила подозрѣнія, и отрядъ тотчасъ же двинулся, въ томъ направленіи, откуда слы шались выстрѣлы.
   Такимъ образомъ мирная экспедиція лорда Кэстль силою вещей превратилась въ военную. Впрочемъ, капитанъ Штурмъ не былъ на это въ претензіи, такъ какъ, ему давно хотѣлось проучить зазнавшихся дагомейцевъ.
   Въ числѣ убитыхъ находился и ракадеръ. Лордъ подошелъ къ его трупу и, глядя на него, съ нѣкоторымъ чувствомъ жалости, сказалъ:
   -- Въ сущности это былъ человѣкъ хорошій, только совершенно невѣжественный. Онъ причинилъ намъ не мало бѣдъ, но вѣдь это былъ необразованный дагомеецъ! Онъ думалъ, что исполняетъ свой долгъ. Миръ праху его!
   Лордъ нагнулся, взялъ горсть земли и бросилъ ее на умершаго, шепча молитву.
   -- Черный негодяй!-- проворчалъ сквозь зубы капитанъ, но лордъ съ укоромъ взглянулъ на него и покачалъ головой. Капитанъ замолчалъ и также бросилъ горсть земли на мертваго.
   Населеніе Вейды привѣтствовало возвращеніе экспедиціи съ великою радостью и ликованіемъ. Приблизительно черезъ недѣлю явилось въ Вейду посольство короля Гецо, доставившее въ цѣлости все имущество европейцевъ, оставленное ими въ Абоме. Король Гецо кромѣ того прислалъ письмо слѣдующаго содержанія:
   "Мой дорогой великій лордъ, мой дорогой сынъ лорда и мои милые рабы лорда!
   Какъ поживаешь ты и всѣ твои спутники? Какъ поживаютъ твои жены, твой скотъ и твои рабы? Надѣюсь, что хорошо. Мнѣ доставляютъ много заботъ дурныя привычки моего народа, надъ которымъ я долженъ былъ бы господствовать, но въ дѣйствительности я его рабъ. Мы съ тобою повздорили немного, но я надѣюсь, что это не причинило вреда ни тебѣ, ни твоему сыну, ни твоимъ рабамъ. Но я не могу сказать этого про себя. Я вѣдь невѣжественный негръ и передъ тобой совершенный младенецъ. Ты можешь полетѣть, когда захочешь, и я бы также хотѣлъ полетѣть. Не сердись на наши дурные обычаи. Я буду стараться убѣдить въ этомъ мой народъ, но этого нельзя сдѣлать сразу, а то моя голова падетъ, но мнѣ это принесетъ мало удовольствія, а имъ мало пользы.
   Я тебя не забуду, не забывай и ты меня, потому что я твой вѣрный другъ.

Гецо".

   Приписка: "Я узналъ, что ты скрывался въ королевской гробницѣ, значитъ, ты вовсе не такой великій колдунъ, какъ мы думали, и ты можешь, если захочешь, вернуться ко мнѣ во всякое время. Ты не будешь сожженъ".
   
   Что же можно было возразить на такое извиненіе? Разумѣется, только время и благопріятныя обстоятельства въ состояніи измѣнить варварскіе взгляды и обычаи дагомейцевъ и превратить ихъ въ образованный народъ, но несомнѣнно все-таки, что несмотря на свою дикость, дагомейцы обладаютъ многими хорошими качествами и способны къ развитію, такъ что могутъ достигнуть болѣе высокой степени, чѣмъ та, на которой они находятся теперь.
   Обратное путешествіе на "Ласточкѣ" совершилось безъ всякихъ приключеній, и черезъ нѣсколько недѣль судно входило уже въ Гамбургскую гавань.
   Можно себѣ представить, съ какими чувствами Карлъ возвратился на родину послѣ годичнаго отсутствія и съ какимъ восторгомъ нашъ юныя герой былъ встрѣченъ родителями и старикомъ-крестнымъ.
   Сколько тутъ было разсказовъ, смѣха и радости!
   Мать Карла долго не могла заснуть въ эту ночь.
   Вся подушка ея была смочена слезами, но слезами радости, что сынъ ея вернулся цѣлымъ и невредимымъ изъ опаснаго путешествія.

"Юный Читатель", No 3, 1900

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru