Муррэй Гренвиль
Жена или вдова?

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Дѣло", No 1, 3, 4, 1878.

   

Жена или вдова?

Романъ

Гренвиля Муррея,
автора "Депутата города Парижа" и пр.

I.
Тюрьма.

   Было холодно, небо сѣрое, дождь колотилъ мелкой дробью по высокой, мрачной, каменной стѣнѣ женской тюрьмы. Передъ большими желѣзными воротами, въ которыя въѣзжали арестантскія кареты съ своимъ печальнымъ грузомъ, ходилъ взадъ и впередъ днемъ и ночью полицейскій. На противоположной сторонѣ узенькой улицы находился рядъ невзрачныхъ лавченокъ, среди которыхъ отличался сравнительной роскошью винный погребокъ. Тутъ обыкновенно собирались тюремные сторожа и друзья заключенныхъ въ дни, назначенные для посѣщенія арестантокъ или выпуска ихъ на свободу.
   Почти каждое утро въ девять часовъ вокругъ этого погребка можно было видѣть одиночныя фигуры или цѣлыя группы, дожилавшіяся съ нетерпѣніемъ, когда отворится калитка въ воротахъ тюрьмы. Наконецъ, изъ этой калитки появлялись двѣ или три женщины, блѣдныя, исхудалыя, ослѣпленныя дневнымъ свѣтомъ, и съ друзьями входили въ погребокъ, гдѣ на свободѣ цѣловались и плакали отъ радости. Иногда за освобождедными арестантками являлись не бѣдняки въ лохмотьяхъ, а роскошно одѣтые молодые люди пріѣзжали въ каретахъ и увозили матерей или сестеръ, съ которыми они долго были разлучены, такъ-какъ человѣческое правосудіе не скоро выпускаетъ попавшихъ въ его руки несчастныхъ.
   Но въ то утро, когда начинается нашъ разсказъ, улица была пустынна и содержатель погребка, видя, что уже пробило девять часовъ, громко произнесъ: "Сегодня, вѣрно, никого не выпустятъ".
   Но онъ ошибался. Въ это утро должна бала освободиться одна странная, таинственная женщина, бывшая загадкой для всѣхъ служащихъ въ тюрьмѣ. Она не хотѣла воспользоваться условной свободой арестантовъ, выпускаемыхъ изъ тюрьмы съ извѣстными ограниченіями, а также отказалась отъ поступленія въ пріютъ, гдѣ арестанты, ведущіе себя хорошо, проводятъ послѣдніе девять мѣсяцевъ своего срока. Другого такого примѣра никто не помнилъ. Въ тюремный списокъ она была внесена въ слѣдующихъ выраженіяхъ: ""No 3,291, Марта Риджвей, замужняя, двадцати одного года; приговорена на пять лѣтъ тюремнаго заключенія за сообщничество съ шайкой фальшивыхъ монетчиковъ". Ея поведеній въ тюрьмѣ было постоянно самое примѣрное и она легко могла-бы получить давно условную свободу, но узнавъ, что ей пришлось-бы въ опредѣленные дни являться въ полицію, она предпочла остаться въ тюрьмѣ до конца срока и никакія увѣщанія директора и пастора не могли поколебать ея рѣшимости. Еще замѣчательнѣе, что она никогда не выдавала себя за невиннопострадавшую жертву. На всѣ вопросы она отвѣчала съ смиреніемъ, нелишеннымъ, однако, гордаго достоинства, и что, вѣроятно, она была виновна, если ее приговорили къ тюремному заключенію. И болѣе отъ нея не могли добиться ни слова. Тюремныя власти недоумѣвали, дѣйствительно-ли она была невинной жертвой или ловкой лицемѣркой; вообще въ ней было что-то таинственное и всѣ ожидали съ любопытствомъ ея освобожденія изъ тюрьмы.
   Въ восемь часовъ раздался звонокъ къ завтраку, состоявшему изъ куска хлѣба и кашицы на водѣ, а въ восемь съ половиною главная смотрительница пошла въ келью Марты Риджвей, чтобъ объяснить ей о ея освобожденіи, а служанка понесла узелъ съ одеждой, въ которой Марта являлась въ судъ во время ея дѣла пять лѣтъ тому назадъ. Ключъ заскрипѣлъ въ замкѣ, дверь тяжело отворилась, затѣмъ отперли желѣзную рѣшетку и обѣ женщины вошли въ келью. Марта Риджвей встала и поклонилась. Она въ послѣдній разъ подмела свою келью и привела все въ порядокъ: тюфякъ, скатанный какъ слѣдуетъ, лежалъ въ углу, полъ, газовый рожокъ и некрашенный столъ блестѣли по обыкновенію, оловянная чашка съ ложкой стояла подлѣ нетронутаго куска хлѣба.
   -- Ну, Риджвей, вотъ вы и свободны, сказала смотрительница, стараясь придать своему голосу какъ можно болѣе мягкости.
   -- Благодарю васъ, отвѣчала арестантка, кланяясь.
   -- Вы зайдете къ директору прежде выхода изъ тюрьмы и онъ вамъ отдастъ заработанныя вами деньги. Я надѣюсь, ваши друзья позаботятся о васъ.
   -- Благодарю васъ, сударыня, повторила арестантка еще разъ, кланяясь.
   -- Если вамъ понадобится помощь, вы можете обратиться въ общество, основанное для попеченія объ освобождаемыхъ арестанткахъ.
   Марта ничего не отвѣчала и смотрительница прикусила губу. Она была не злая женщина, но привыкла, чтобы арестантки преклонялись передъ нею, и потому считала личнымъ оскорбленіемъ всякую попытку со стороны ихъ на самостоятельность. Сдержанность и гордость Марты Риджвей удивляли и даже возмущали ее. Впродолженіи пяти лѣтъ всѣ ея усилія были тщетны, чтобъ приподнять хоть уголъ завѣсы, скрывавшей прошедшее этой странной арестантки.
   -- Гдѣ вашъ мужъ? спросила она довольно рѣзко послѣ нѣкотораго молчанія.-- Маѣ помнится, вы замужняя.
   Марта поблѣднѣла; губы ея задрожали и нѣсколько минутъ она не могла произнести ни слова.
   -- Я была замужемъ, когда прибыла сюда, сказала она, наконецъ; -- но позвольте мнѣ спросить у васъ, что сталось съ моимъ мужемъ? Можетъ быть, его не допускали до свиданія со мною, и все это время я не имѣла отъ него никакихъ извѣстій. Не знаете-ли вы чего-нибудь о немъ? Я не смѣла васъ спрашивать объ этомъ до сихъ поръ, но теперь, при моемъ выходѣ, мой вопросъ не можетъ показаться вамъ неприличнымъ.
   -- Если-бъ ватъ мужъ желалъ васъ видѣть, ему не отказали бы въ свиданіи съ вами.
   -- Я этого не знала; въ тюрьмѣ есть очень странныя правила. Значитъ, никто не спрашивалъ обо мнѣ въ эти пять лѣтъ?
   -- Никто, на-сколько мнѣ извѣстно, отвѣчала смотрительница, видимо сожалѣя несчастное существо, которое въ самую критическую минуту не имѣло дружеской поддержки; -- но вы, вѣрно, знаете, гдѣ найти вашего мужа?
   -- Нѣтъ, произнесла Марта, грустно качая головой; -- я буду его искать и найду, если только онъ живъ.
   Смотрительница хотѣла замѣтить, что, быть можетъ, мужъ Марты также находился въ тюрьмѣ подъ какимъ-нибудь вымышленнымъ именемъ, но чувство деликатности удержало ее. Манеры и рѣчь Марты Риджвей обнаруживали въ ней образованную женщину, хотя трудно было предположить, чтобъ она принадлежала къ порядочному обществу, такъ-какъ ее задержали въ шайкѣ фальшивыхъ монетчиковъ, но по всему было видно, что она не всегда жила среди мошенниковъ. Смотрительница не продолжала болѣе начатаго разговора, а только сказала, что черезъ полчаса придетъ за Мартой, и указала на узелъ съ платьемъ, на которомъ лежало маленькое зеркальце, запрещенный предметъ въ тюрьмахъ.
   Марта естественно бросилась къ зеркалу, жаждая узнать, какую перемѣну произвели въ ней пяти-лѣтнія страданія. Съ перваго взгляда она отшатнулась. Ея глаза, повидимому, расширились; ея ротъ принялъ жесткое очертаніе отъ долгаго отсутствія улыбки; между глазами показались морщины отъ постоянно насупленныхъ бровей, а короткіе волосы начали отростать только въ послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Все это придало ея лицу дикій видъ. Нельзя не призвать чрезвычайно странной пенитенціарную систему, которая унижаетъ арестанта и обходится съ нимъ, какъ съ злѣйшимъ врагомъ, подъ предлогомъ убить въ немъ всякое суетное чувство. Однакожь, несмотря на все, Марта Риджвей имѣла пріятную наружность. Овалъ лица ея былъ замѣчательно правиленъ, глаза нѣжные, голубые, зубы мелкіе, бѣлые, волосы прекрасные, каштановые. Когда, снявъ арестантскою одежду, она надѣла черное шелковое платье, ее можно было назвать хорошенькой. Во всякомъ случаѣ, въ ней произошла до того поразительная перемѣна, что смотрительница, возвратясь въ келью, едва не назвала ее "м-съ Риджвей".
   Не подозрѣвая произведеннаго ею впечатлѣнія, Марта хладнокровно надѣла перчатки, лежавшія въ карманѣ платья, и спросила: можно-ли ей отправляться?
   -- Вамъ надо прежде пойти за деньгами къ директору, отвѣчала смотрительница и повела молодую женщину по длиннымъ коридорамъ мимо келій другихъ арестантокъ, для которыхъ часъ освобожденія еще не пробилъ.
   Директоръ былъ не менѣе изумленъ удивительной перемѣной въ Мартѣ Риджвей, но онъ слишкомъ сознавалъ всю важность своего положенія, чтобъ обнаружить какой-бы то ни было проблескъ чувства. Онъ произнесъ обычную маленькую проповѣдь, которую онъ повторялъ, впродолженіи двадцати лѣтъ, каждой выходящей арестанткѣ, отдалъ ей три фунта стерлинговъ и два шилинга, заработанные Мартой въ пять лѣтъ, и, торжественно протянувъ ей руку, проводилъ до двери, въ которую она могла выйти свободной ровно въ девять часовъ.
   -- Прощайте, Марта, сказала смотрительница, когда раздался бой часовъ.
   -- Прощайте, м-съ Гарди, отвѣчала молодая женщина, пожавъ протянутую руку.
   Пока привратникъ отыскалъ ключъ отъ калитки, Марта обернулась, чтобъ еще разъ проститься съ смотрительницей, которая торжественно указала ей издали на крупную надпись на стѣнѣ: "Иди и не грѣши болѣе".
   Иди и не грѣши болѣе! Очень полезно говорить это арестанту, освобожденному изъ тюрьмы, но кто протянетъ руку помощи бѣдной женщинѣ, выброшенной на улицу безъ родственниковъ и друзей, съ тремя фунтами стерлинговъ и двумя шилингами за душой?
   Дождь шелъ проливной; улица была пуста, только вдали проѣзжала телѣга, отъ шума которой Марта вздрогнула, -- такъ отвыкла она отъ всякаго внѣшняго звука. Она привыкла даже говорить вполголоса, точно сидѣлка, долго невыходившая изъ комнаты больного. Самые обыкновенные предметы принимали въ ея глазахъ чудовищные размѣры. Она едва могла идти отъ непривычки и подозвала первый попавшійся кэбъ.
   -- Куда прикажете? спросилъ извозчикъ, сходя съ козелъ.-- Вы совсѣмъ промокли и, вѣрно, спѣшите домой; хорошо, что моя лошаденка исправно бѣжитъ.
   Мирта такъ привыкла къ грубому, повелительному топу тюремныхъ властей, что слова извозчика имѣли для нея особую прелесть. Ужь давно съ нею никто такъ не говорилъ.
   -- Везите меня куда нибудь, гдѣ я могла-бы найти "Почтовый Указатель"; мнѣ надо отыскать адресъ, сказала она, садясь въ кэбъ.
   Извозчикъ отвѣчалъ, что "Указатель" можно найти въ каждой кофейной, и посовѣтовалъ ей вмѣстѣ съ тѣмъ выпить чего-нибудь горячаго. Она отказалась и, остановившись передъ кофейной, потребовала книгу въ экипажъ, перелистовала ее и, отдавъ слугѣ, приказала ѣхать въ Гросвеноръ-Скверъ.
   Этотъ аристократическій кварталъ находился далеко отъ тюрьмы и лошадь пошла мелкой рысью, какъ-бы предчувствуя, что ей надо исколесить пол-Лондона. Марта закрыла глаза и не смотрѣла ни на что. Цѣлую недѣлю она не спала въ ожиданіи великаго дня освобожденія, и теперь, когда желанная минута настала, съ нею сдѣлалось нѣчто вродѣ столбняка. Разстояніе до Гросвеноръ-Сквера и оказало. ь ей очень незначительнымъ. Остановившись передъ отыскиваемымъ долилъ, она какъ-бы очнулась отъ сна.
   Извозчикъ позвонилъ, но Марта сама выскочила на тротуаръ и спросила у вышедшаго лакея:
   -- Леди Брайерлей дома?
   -- Сейчасъ узнаю. Какъ прикажете доложить!
   -- М-съ Риджвей.
   Слуга провелъ Марту въ роскошно-убранную пріемную съ двумя большими портретами на стѣнахъ. Это были сэръ Титусъ Брайерлей и его жена; онъ -- маленькій, коренастый, неказистый человѣчекъ съ морщинистымъ лицомъ и сѣдой бородою, она -- красивая, изящная молодая женщина лѣсъ двадцати. Марта стала пристально разсматривать портретъ леди Брайерлей, но слуга почти тотчасъ вернулся.
   -- Миледи желаетъ знать, что вамъ нужно? сказалъ онъ.
   -- Она не хочетъ меня принять?
   -- Миледи еще одѣвается и ваша фамилія ей незнакома.
   -- Такъ скажите, что сестра желаетъ видѣть ее, сказала холодно Марта.
   

II.
Леди Брайерлей.

   Леди Брайерлей недавно кончилось тридцать лѣтъ и она начала уже сожалѣть, что года идутъ такъ быстро. Выйдя двадцати лѣтъ замужъ за сэра Титуса Брайеріея, богатаго фабриканта, получившаго титулъ баронета за пріемъ въ качествѣ мэра коронованной особы, она сначала была очень счастлива. Мужъ ея былъ очень богатъ и она позволяла себѣ самые безумные расходы, не встрѣчая ни въ чемъ отказа съ его стороны. Впродолженіи пяти лѣтъ все шло хорошо, но потомъ сэру Титусу надоѣло быть постояннымъ предметомъ насмѣшекъ жены, а леди Брайерлей начала сожалѣть, что не вышла замужъ за поэта, и приняла разочарованный видъ. По всей вѣроятности, она, коичила-бы бѣгствомъ, съ какимъ-нибудь искателемъ приключеній, если-бъ двое дѣтей не привязывали ее къ семейному очагу.
   Когда ея горничная Перкинсъ сообщила отвѣтъ Марты, леди Брайерлей, въ кружевномъ пеньюарѣ, пила шеколадъ послѣ ванны. Ея лицо, красивое и выразительное, несмотря на напускную томность, почти исчезало подъ густымъ слоемъ пудры; ея волосы были только-что художественно причесаны на весь день, и вообще она находилась въ томъ расположеніи духа, когда всякое безпокойство нестерпимо.
   -- Сестра? воскликнула она.-- Что вы, Перкинсъ? У меня только одна сестра и я думала, что она давно умерла. Не интригантка-ли это какая-нибудь?
   -- Взгляните на нее, миледи, и вы тотчасъ откроете обманъ.
   -- Почемъ знать! Мы такъ давно не видались. Позовите ее, Перкинсъ, но прежде опустите стору. Утренній свѣтъ очень вреденъ для глазъ.
   Марта Риджвей остановилась въ дверяхъ на минуту, чтобъ признать сестру, окруженную безконечными волнами кружевъ, а леди Брайерлей, прищуривъ глаза, протянула ей руку.
   -- Здравствуйте, Патти, сказала она,-- я не знала, что вы теперь называетесь Риджвей. Что вы дѣлали въ эти пять лѣтъ? Мы полагали, что вы умерли,
   -- Увы! нѣтъ, отвѣчала Марта, тяжело опускаясь въ кресло.
   -- О! пожалуйста, Патти, не говорите грустныхъ вещей, онѣ слишкомъ волнуютъ меня. Вашъ первый мужъ, вѣрно, умеръ, но вы скоро утѣшились, выйдя за другого.
   -- Я не выходила за другого.
   -- Такъ отчего-же вы носите фамилію Риджвей?
   -- Это до васъ не касается. Я пришла къ вамъ за извѣстіями о моемъ мужѣ, капитанѣ Сильвестрѣ, котораго я не видала уже пять лѣтъ.
   -- Какъ! онъ васъ бросилъ! вскричала леди Брайерлей скорѣе съ празднымъ любопытствомъ, чѣмъ съ родственнымъ сочувствіемъ;-- кто-бы могъ это подумать? Такой приличный, любезный человѣкъ! Впрочемъ, вы должны намъ отдать справедливость, что мы всѣ удерживали васъ отъ этого рака, и вы, убѣжавъ изъ дома, тайно обвѣнчались. Тетка предупреждала васъ, что онъ искатель приключеній, сэръ Титусъ не хотѣлъ съ нимъ знакомиться, а я принуждена была вамъ отказать отъ дома. Вы помните?
   -- Такія вещи не забываются, отвѣчала Марта съ горькой улыбкой.
   -- Такъ онъ васъ бросилъ, продолжала леди Брайерлей, очевидно заинтересованная разговоромъ,-- впрочемъ, такія приключенія пріятно нарушаютъ скучное однообразіе жизни. Искать любимаго мужа должно быть очень весело. Конечно, въ дѣлѣ замѣшана женщина. На вашемъ мѣстѣ я съ заряженнымъ пистолетомъ...
   -- Довольно болтать, Луиза, перебила ее Марта;-- кто вамъ сказалъ, что мужъ меня бросилъ? Лучше сообщите мнѣ, видѣли-ли вы его или слышали-ли что-нибудь о немъ въ эти пять лѣтъ?
   -- Господи! и вы только теперь вздумали безпокоиться объ его исчезновеніи! замѣтила иронически леди Брайерлей.
   -- Я не могла ранѣе; я была взаперти пять лѣтъ.
   -- Взаперти! воскликнула леди Брайерлей, широко раскрывая глаза отъ удивленія.
   -- Да, отвѣчала Марта послѣ минутнаго колебанія;-- когда исчезъ Толъ, я съ горя потеряла разсудокъ и меня посадили въ съумасшедшій домъ, откуда я вышла только сегодня. Даже любовь моего ребенка не можетъ меня утѣшить въ этомъ несчастьи: онъ умеръ во время моего заключенія.
   -- Вы были въ съумасшедшемъ домѣ? воскликнула леди Брайерлей, вскочивъ съ дивана въ испугѣ, блѣдная, дрожащая;-- въ какомъ? Кто васъ лечилъ? Увѣрены-ли вы, что совершенно выздоровѣли?
   -- Иначе меня не выпустили-бы, отвѣчала Марта съ грустной улыбкой.
   -- Правда, вы, повидимому, совершенно въ разумѣ, сказала леди Брайерлей, успокоенная хладнокровіемъ сестры;-- мнѣ васъ очень жаль, Патти. Не хотите-ли вы чашку шеколада или рюмку хереса, если вы не боитесь всего горячительнаго.
   -- Благодарю, я ничего не хочу. Только я попрошу у васъ немного денегъ взаймы; у меня за душой всего три фунта стерлинговъ.
   Лицо леди Брайерлей тотчасъ омрачилось; относительно денегъ она была очень прозаична, несмотря на всѣ свои романическія стремленія. Но подумавъ, что лучшее средство отдѣлаться отъ сестры -- дать ей небольшую сумму, она предложила десять фунтовъ стерлинговъ. Потомъ ей стало стыдно самой себя и она прибавила, что этимъ не ограничится и всегда ютова помочь сестрѣ, а сэръ Титусъ, конечно, окажетъ ей всякое содѣйствіе, если бъ, напримѣръ, она захотѣла эмигрировать въ Австралію. Взявъ банковый билетъ, Марта спрятала его въ карманъ и пробормотала что-то вродѣ благодарности.
   -- М-ръ Мередитъ желаетъ васъ видѣть, миледи, сказала Перкинсъ, входя въ комнату съ карточкой на серебряномъ подносѣ.
   -- А! М-ръ Мередитъ, сказала леди Брайерлей, очень довольная предлогомъ разстаться съ сестрою; -- попросите его подождать въ гостиной. Извините, Патти, но я должна одѣться и принять м-ра Мередита; онъ искренній другъ моего мужа. Оставьте мнѣ вашъ адресъ и пожалуйста увѣдомьте, если найдете мужа. До свиданія.
   И, подойдя къ сестрѣ, она поцѣловала ее въ лобъ.
   Слуга посадилъ Марту въ кэбъ, который дожидался ее, и спросилъ, куда она ѣдетъ. Она какъ-бы удивилась этому вопросу и черезъ минуту, къ величайшему изумленію слуги, назвала одинъ изъ отдаленнѣйшихъ и бѣднѣйшихъ кварталовъ Лондона. Извозчику также это, повидимому, не понравилось, но онъ молча стегнулъ лошадь и она снова побѣжала мелкой рысью.
   Въ узкой, темной улицѣ, съ грязными лавчонками съ старымъ платьемъ и желѣзомъ, кэбъ остановился передъ дверью, быть можетъ, самой маленькой и отвратительной лавки старьевщика.
   -- Здѣсь? спросилъ извозчикъ съ изумленіемъ.
   Марта молча кивнула головой и, выйдя изъ экипажа, подала ему золотой, прося сдачи.
   -- Молодая дама, какъ вы, не можетъ остаться одна въ этой трущобѣ, сказалъ извозчикъ; -- я подожду васъ, хоть даромъ.
   -- Благодарю, но я ничего не боюсь, отвѣчала Марта и вошла въ лавчонку такой твердой, рѣшительной поступью, что извозчикъ былъ сильно озадаченъ.
   Старикъ лѣтъ шестидесяти, съ больными глазами и растрепанной бородой, вѣшалъ за прилавкомъ большой узелъ съ тряпьемъ. Услыхавъ шумъ колесъ, онъ обернулъ голову и пристально посмотрѣлъ на вошедшую молодую женщину. Она поблѣднѣла, но сказала твердо:
   -- Вы меня узнаете, м-ръ Грумми?
   -- Какъ, это вы, м-съ Риджвей? отвѣчалъ старикъ, нагибаясь черезъ прилавокъ, чтобы лучше разсмотрѣть неожиданную посѣтительницу; -- дайте мнѣ вашу ручку. Ну, кажется, съ вами не очень дурно обходились въ тюрьмѣ?
   -- Я устала, позвольте мнѣ сѣсть.
   -- Вотъ табуретъ, милая м-съ Риджвей, отвѣчалъ Грумми съ искреннимъ сочувствіемъ.-- Не хотите-ли чего-нибудь? Горячій грогъ тотчасъ подкрѣпилъ-бы васъ. Грустно подумать, что вы, дитя мое, совершенно невинно просидѣли пять лѣтъ въ тюрьмѣ! Вы не могли знать, что деньги, которыя вамъ давали мѣнять, были фальшивыя.
   -- Гдѣ мужъ? спросила Марта, взволнованная тяжелыми воспоминаніями.
   -- Такъ вы ничего не знаете? воскликнулъ старикъ съ изумленіемъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала съ безпокойствомъ Марта.
   -- Бѣдное дитя мое! Томъ Риджвей умеръ вскорѣ послѣ вашего ареста.
   Молодая женщина упала безъ чувствъ на полъ.
   

III.
Мистрисъ Сильвестръ.

   Недѣлю спустя Марта поселилась подъ именемъ м-съ Сильвестръ въ одномъ изъ домовъ Винцертъ-Сквера, благодаря случаю и еще болѣе м-ру Грумми. Старикъ питалъ глубокое уваженіе къ молодой женщинѣ за то, что она отказалась на судѣ показать противъ мужа; когда она очнулась отъ обморока, онъ предложилъ ей свои услуги. Марта отвѣчала, что у нея не было ни друзей, ни денегъ, но что она постарается найти себѣ какую-нибудь работу. Грумми отвѣчалъ, что прежде чѣмъ искать работу, надо найти себѣ кровъ, а никто не отдастъ внаймы комнату человѣку, у котораго нѣтъ вещей, хотя-бы одного чемодана, и поэтому совѣтовалъ ей прежде всего купить маленькій гардеробъ. Послѣ этого разговора Грумми отправился къ своимъ сосѣдямъ, продавцамъ стараго платья, и собралъ за четыре фунта стерлинговъ и десять шилинговъ цѣлый чемоданъ необходимыхъ вещей, которыя онъ и продалъ Мартѣ за пять фунтовъ стерлинговъ, слѣдуя своей системѣ соединять доброе дѣло съ личнымъ интересомъ. Марта была рада, что имѣетъ возможность пользоваться практическими совѣтами стараго торговца, такъ-какъ она сама была очень неопытна и одна въ Лондонѣ чувствовала бы себя совершенно потерянной. Грумми долженъ былъ объяснить ей, что будетъ стоить комната, въ какомъ кварталѣ должна она поселиться, какъ устроиться со столомъ и пр. Но онъ отказался найти ей самъ квартиру, такъ-какъ, по его словамъ, онъ зналъ только дома, гдѣ жили его друзья, съ которыми онъ не желалъ ее знакомить.
   -- Вамъ лучше всего сѣсть въ кэбъ и сказать извозчику, что вамъ нужна комната. Вы на взглядъ очень порядочная женщина и онъ васъ прямо отвезетъ въ хорошія меблированныя комнаты. Когда вы тамъ поселитесь, пришлите мнѣ вашъ адресъ, и если вамъ понадобится что-нибудь, платье или пальто, не забудьте, что я могу вамъ все достать по фабричнымъ цѣнамъ.
   М-съ Риджвей послушалась его совѣта и извозчикъ отвезъ ее въ Винцентъ-Скверъ, въ скромный, но приличный домъ въ которомъ содержала меблированныя комнаты молодая вдова, м-съ Тиббетъ. Цѣна комнаты со столомъ была, опредѣлена въ тридцать шесть шилинговъ въ недѣлю и нѣкто Саймонъ Макойзекъ поручился за м-съ Сильвестръ, которая, какъ говорилось въ его письмѣ, была гувернанткой у его покойнаго брата. Этотъ Макойзекъ былъ торговцемъ стараго платья и большимъ пріятелемъ Грумми; онъ за извѣстное вознагражденіе ручался за лицъ, которыя по какимъ-бы то ни было причинамъ не могли представить поручителей, необходимыхъ при наймѣ квартиры.
   Комната Марты была просторная, свѣтлая и выходила на скверъ, гдѣ нѣсколько разъ въ день ученики Вестминстерскаго квартала ходили играть въ крокетъ. Впродолженіи недѣли она ни разу не выходила со двора и съ утра до ночи сидѣла у окна, смотря съ дѣтскимъ удивленіемъ на проходящихъ и проѣзжающихъ. Голубое небо, солнце, птицы, деревья -- все было для нея ново послѣ пяти лѣтняго тюремнаго заключенія. Увѣренность, что ея мужъ давно уже умеръ, повергла ее въ какое-то тихое меланхолическое состояніе. Впрочемъ, она ожидала этой грустной вѣсти и ее утѣшала мысль, что онъ не бросилъ ее по легкомыслію. Къ тому-же, сколько трудностей и лишеній пришлось-бы испытать ей, отыскивая его, если-бъ онъ былъ живъ; а теперь ей оставалось только найти его могилу и оросить ее слезами. Она уже спросила Грумми, гдѣ былъ похороненъ Томъ Риджвей, но онъ не имѣлъ объ этомъ никакихъ свѣденій.
   М-съ Тиббетъ, хозяйка Марты, была одна изъ тѣхъ женщинъ, которыя не безпокоитъ своихъ жилицъ пустыми разспросами, если только онѣ платятъ акуратво. Это была толстая, краснощекая женщина лѣтъ двадцати пяти, мать пятерыхъ дѣтей. Цѣлый день она бѣгала изъ этажа въ этажъ, смотря за порядкомъ во всѣхъ комнатахъ, такъ что у нея не доставало времени на сплетни о жильцахъ. Иногда она сама служила за столомъ Мартѣ и пользовалась этимъ случаемъ, чтобы говорить ей о своемъ братѣ, м-рѣ Гаркерѣ, жившемъ вмѣстѣ съ нею, ибо она боялась, чтобъ жильцы, видя ее вѣчно одну съ дѣтьми, не составили-бы себѣ о ней ложнаго мнѣнія.
   -- Мой братъ, м-ръ Гаркеръ, скоро возвратится, говорила она; -- онъ часто уѣзжаетъ по порученію торговыхъ домовъ и этимъ способомъ наживаетъ деньги, которыми помогаетъ мнѣ воспитывать моихъ дѣтей.
   Марта нисколько не интересовалась братомъ хозяйки, но, постоянно слыша разговоры о немъ, иногда спрашивала себя, что это за человѣкъ и почему м-съ Тиббетъ считала необходимымъ оправдывать передъ жильцами его отсутствіе.
   Однажды, передъ обѣдомъ, сидя у окна, Марта увидала, что по скверу шелъ, направляясь къ дому м-съ Тиббетъ, человѣкъ большого роста, здоровенный, съ рыжими волосами и бакенбардами. На видъ ему было лѣтъ тридцать; онъ шелъ бодро, держа въ рукахъ дорожный мѣшокъ. Поравнявшись съ дверью, онъ поднялъ голову съ довольнымъ видомъ человѣка, возвращающагося домой, и Марта могла хорошо разсмотрѣть его. Ода поняла, что это м-ръ Гаркеръ, но въ то-же время ой показалось, что она его гдѣ-то видѣла.
   Пока она ломала себѣ голову, стараясь припомнить прежнюю встрѣчу съ нимъ, онъ поспѣшно взбѣжалъ по лѣстницѣ. Это былъ веселый, всѣмъ довольный, вѣчно смѣющійся человѣкъ, совершенная противоположность сестрѣ. Онъ любилъ женщинъ, дѣтей, животныхъ, однимъ словомъ, все слабое, нуждающееся въ помощи и поддержкѣ, а потому день его возвращенія въ Лондонъ былъ праздникомъ для всѣхъ домашнихъ. Вбѣжавъ въ кухню, онъ расцѣловалъ м-съ Тиббетъ, а потомъ всѣхъ ея пятерыхъ дѣтей, не исключая и девяти-мѣсячнаго мальчугана, котораго обожалъ.
   -- Я надѣюсь, что ты, Надъ, теперь останешься надолго, сказала сестра;-- мои счеты пришли въ большой безпорядокъ.
   -- Я все улажу, отвѣчалъ Гаркеръ, весело смѣясь; -- тебѣ жаловаться нечего, я видѣлъ, что комната второго этажа занята.
   -- Да, ее наняла молодая вдова, м-съ Сильвестръ. Она гувернантка и теперь ищетъ мѣста.
   -- Она тебѣ представила хорошія рекомендаціи?
   -- М-ръ Макойзекъ, живущій въ Ламбетской улицѣ, поручился за нее. Вотъ его письмо.
   Гаркеръ вздрогнулъ, передалъ сестрѣ ребенка и бросился къ дверямъ.
   -- Что съ тобой? спросила и съ Тиббетъ.
   -- Я хочу узнать, что это за жиличка, которую тебѣ рекомендовалъ Макойзекъ, отвѣчалъ онъ, насупивъ брови;-- я такого плохого мнѣнія о немъ самомъ, что въ грошъ не ставлю его рекомендацію.
   И онъ поспѣшно выбѣжалъ на лѣстницу.
   

IV.
Эдуардъ Гаркеръ.

   Гаркеръ постучался въ дверь къ Мартѣ и вошелъ, не дожидаясь, чтобъ ему отворили. Она подняла голову отъ работы и съ безпокойствомъ посмотрѣла на него. Онъ, съ своей стороны, пристально разглядывалъ ее. Имъ обоимъ казалось, что они видѣли гдѣ-то другъ друга.
   -- Я Гаркеръ, братъ м-съ Тиббетъ, сказалъ онъ, кланяясь;-- я надѣюсь, что сестра хорошо ухаживаетъ за вами.
   -- Благодарю васъ, я всѣмъ довольна.
   -- Вы, кажется, знакомы съ моимъ старымъ другомъ, Макойзекомъ, сказалъ Гаркеръ, подходя ближе къ Мартѣ, чтобъ слѣдить за всѣми малѣйшими измѣненіями въ ея лицѣ.
   -- Да, промолвила Марта дрожащимъ голосомъ.
   -- Славный человѣкъ, не правда-ли? продолжалъ Гаркеръ ироническимъ тономъ; -- что, у него по-прежнему припадки подагры?
   -- Я давно его не видала, отвѣчала молодая женщина, догадываясь, что ей разставляютъ западню.
   -- Вы были гувернанткой у его брата?
   Марта молча кивнула головой и Гаркеръ улыбнулся странною улыбкою.
   -- У васъ есть другіе друзья въ Лондонѣ? продолжалъ онъ; -- обыкновенно принято, что каждый жилецъ меблированныхъ комнатъ представляетъ двухъ поручителей.
   -- У меня есть сестра, отвѣчала Марта въ смущеніи.
   -- А, у васъ есть сестра!
   -- Да, леди Брайерлей въ Гросвеноръ-Скверѣ.
   -- Жена сэра Титуса Брайерлея?
   -- Да.
   Эдуардъ Гаркеръ привыкъ скрывать свои чувства, но послѣдаія слова молодой женщины такъ удивили его, что онъ не могъ удержаться отъ страннаго жеста, и, пробормотавъ что-то, поспѣшно вышелъ изъ комнаты, но не успѣлъ онъ затворить за собою двери, какъ тихо опустился на колѣни и прильнулъ глазами къ замочной скважинѣ. Марта казалась очень взволнованною и безпокойно проводила рукой по лбу, какъ-бы желая что-то припомнить.
   "Чортъ возьми, что-бы все это значило? подумалъ Гаркеръ,-- клянусь небомъ, что я видѣлъ эту женщину на скамьѣ подсудимыхъ... и, однакожъ, у нея сестра -- леди. Хорошо, я, такъ или иначе, а открою ея тайну".
   Онъ тихонько спустился по лѣстницѣ, вошелъ въ кухню, взялъ со стѣны шляпу и, сказавъ сестрѣ, что идетъ по важному дѣлу, поспѣшно удалился съ письмомъ Макойзека въ карманѣ.
   Спустя полчаса онъ позвонилъ у дома сэра Титуса Брайерлея на Гросвеворъ-Скверѣ. Сэра Титуса онъ не засталъ, но леди Брайерлей только-что возвратилась съ прогулки.
   -- Подайте мою карточку, сказалъ Гаркеръ слугѣ,-- и скажите, что я жду отвѣта.
   На карточкѣ стояло:

Инспекторъ Гаркеръ.
Съискного отдѣленія.

   Внизу онъ приписалъ карандашемъ: "отъ мистрисъ Сильвестръ". Черезъ нѣсколько минутъ онъ быль въ гостиной леди Брайерлей.
   -- Что случилось? спросила она въ сильномъ волненіи.-- У м-съ Сильвестръ новый припадокъ?
   -- М-съ Сильвестръ наняла комнату у меня и сказала, что я могу навести справки у васъ, произнесъ съищикъ, нѣсколько озадаченный словами леди Брайерлей.
   -- Болѣе ничего? Ну, признаюсь, вы меня няпугали. Я думала, что вы пришли мнѣ объявить о необходимости снова посадить ее въ съумасшедигій домъ.
   -- Такъ вы дѣйствительно ея сестра? спросилъ Гаркеръ, совершенно оправившись отъ минутнаго волненія.
   -- Да. Мы не имѣли отъ нея никакихъ извѣстій втеченіи пяти лѣтъ и считали ее умершей. Но недавно она неожиданно явилась ко мнѣ и объявила, что сошла съума отъ горя, и сидѣла все это время въ съумасшедшемъ домѣ. Я очень рада, что она живетъ у васъ: вы, служа въ полиціи, можете легче другихъ слѣдить за ней.
   Гаркеръ видѣлъ, что тайна его жилицы не только не выясняется, но мракъ, окружавшій ее, все болѣе и болѣе усиливается. Однакожь, въ такихъ случаяхъ онъ никогда не терялъ присутствія духа и спокойно удалился, отказавшись съ большимъ достоинствомъ отъ предложенныхъ леди Брайерлей денегъ.
   -- Я видѣлъ м-съ Сильвестръ не въ съумасшедшемъ домѣ, сказалъ онъ себѣ, -- а на скамьѣ подсудимыхъ, я это навѣрно помню. Но какимъ образомъ у нея сестра въ такомъ блестящемъ положеніи? И какъ леди Брайерлей можетъ ничего не знать о случившемся съ нею?
   Онъ сѣлъ въ дилижансъ и отправился въ Ламбетскую улицу.
   Здѣсь кстати замѣтить, что Эдуардъ Гаркеръ былъ одинъ изъ извѣстнѣйшихъ съищиковъ въ лондонской полиціи. Онъ не отличался врожденною способностью инстинктивно узнавать самыя мрачныя тайны, но былъ одаренъ въ высшей степени энергіей, терпѣніемъ и строгой логикой. Никто лучше его не могъ прослѣдить злодѣя, укрывающагося одъ правосудія, и онъ вполнѣ честно исполнялъ обязанности съищика. Въ случаѣ ошибки онъ благородно сознавался въ ней, и хотя ему доставляло большое удовольствіе изловить дѣйствительнаго преступника, но онъ никогда не арестовалъ кого-бы то ни было безъ серьезнаго повода, какъ часто позволяли себѣ его товарищи по ремеслу.
   Выйдя изъ дилижанса, онъ остановился передъ лавкой старыхъ вещей, надъ дверью которой красовалась вывѣска: "Саймонъ Maкойзекъ, покупка золотыхъ и серебряныхъ вещей".
   Хозяинъ лавки, человѣкъ небольшого роста, лѣтъ двадцати восьми и съ умнымъ, хитрымъ выраженіемъ лица, теръ золотую цѣпочку пробирнымъ камнемъ.
   -- Вы кончите тѣмъ, что попадете въ бѣду, м-ръ Макойзекъ, сказалъ съищикъ прямо, безъ всякихъ вступленій:-- вы постоянно ручаетесь за нравственность людей, которыхъ не знаете. Во всякомъ случаѣ, я-бы совѣтовалъ вамъ, прежде, чѣмъ давать свидѣтельство молодой женщинѣ, что она была гувернанткой у вашего брата, хотя показаться ей, а то она можетъ разсказывать, что вы старикъ въ подагрѣ.
   -- О комъ вы говорите, м-ръ Гаркеръ? спросилъ Макойзекъ, морща брови.
   -- О м-съ Сильвестръ, которая живетъ въ моемъ домѣ.
   -- Ахъ, да. Какая-то м-съ Тиббетъ мнѣ писала, спрашивая свѣденій объ этой женщинѣ.
   -- Это моя сестра.
   -- Я не могъ этого знать, м-ръ Гаркеръ, отвѣчалъ Макойзекъ въ сильномъ смущеніи;-- ну, нечего дѣлать, я вамъ скажу всю правду. Молодая женщина, которую я рекомендовалъ вашей сестрѣ,-- Марта Риджвей; она просидѣла пять лѣтъ въ тюрьмѣ за соучастіе въ дѣлѣ о поддѣлкѣ монетъ.
   -- Я такъ и думалъ, сказалъ Гаркеръ. И потомъ прибавилъ съ негодованіемъ: -- вѣдь вы поступаете очень низко, рекомендуя такихъ людей въ честный, порядочный домъ. Если-бъ эта женщина обворовала или убила мою сестру, то вы были бы виноваты. Развѣ вы недостаточно наживаете денегъ покупкою краденыхъ вещей?
   -- Я это сдѣлаль изъ одолженія моему старому другу Рубену Грумми. Онъ клялся, что м-съ Риджвей невинная жертва судебной ошибки.
   -- И вы повѣрили?
   -- По словамъ Грумми, это необыкновенный случай, продолжалъ Макойзекъ вполголоса:-- она мѣняла фальшивые банковые билеты и золотыя монеты, не подозрѣвая ихъ поддѣлки; когда,-же ее арестовали, то она ничего не сказала въ свое оправданіе, боясь скомпрометировать мужа; конечно, судъ призналъ ее виновной. Былъ-ли ея мужъ сообщникомъ фальшивыхъ монетчиковъ или такой же невинной жертвой ихъ, какъ жена, я не могу вамъ сказать. Онъ потомъ пропалъ, и даже говорятъ, что его убилъ Дикъ, который также уже давно исчезъ.
   -- Дикъ, прозванный Ужомъ, потому что онъ всегда умѣлъ улизнуть изъ рукъ полиціи? отвѣчалъ съищикъ, поидимому, сильно заинтересованный словами Макойзека; -- его разыскиваютъ по другому дѣлу.
   -- Можетъ быть, но вы не скоро поймаете его, замѣтилъ Макойзекъ, не очень довѣрявшій ловкости полиціи; -- однакожь, относительно м-съ Риджвей вы можете быть совершенно спокойны; Грумми сказалъ правду, онъ меня ни за что не обманетъ.
   Гаркеръ ничего не отвѣчалъ. Онъ такъ часто во время своей службы видалъ добродѣтель рядомъ съ преступленіемъ, что готовъ былъ вѣрить самымъ необыкновеннымъ происшествіямъ. Но была-ли виновна Марта Риджвей или нѣтъ, она, во всякомъ случаѣ, сидѣла въ тюрьмѣ, а подобныя женщины не могли жить въ домѣ его, полицейскаго агента. Конечно, ея сестрой была леди Брайерлей; но почему эта леди вѣрила, что Марта Риджвей была въ съумасшедшемъ домѣ впродолженіи пяти лѣтъ... А, впрочемъ, какое ему до всего этого дѣло; того, что онъ узналъ, было достаточно для отказа въ квартирѣ его жилицѣ.
   Но отчего онъ былъ такъ задумчивъ? Отчего онъ шелъ такъ тихо, когда обыкновенно шагалъ очень быстро? Неужели онъ чувствовалъ сожалѣніе къ бывшей арестанткѣ? Нѣтъ. Всякій, приговоренный судомъ, былъ, по его мнѣнію, запечатлѣвъ неизгладимымъ клеймомъ и не заслуживалъ никакого состраданія. Но ему мерещилось грустное лицо Марты, ея большіе, мягкіе глаза. Тщетно старался онъ освободиться отъ преслѣдующаго его призрака, который не оставлялъ его ни на минуту. Однакожь, возвратясь домой, онъ, при видѣ сестры и ея дѣтей, почувствовалъ угрызеніе совѣсти и рѣшился исполнить свой долгъ.
   -- М-съ Сильвестръ, сказалъ онъ, войдя въ комнату Марты, -- вы поселились въ этомъ домѣ подъ ложнымъ именемъ. Васъ зовутъ Мартой Риджвей.
   -- Такъ вы все знаете, отвѣчала она дрожащимъ голосомъ,-- но я отбыла опредѣленное мнѣ наказаніе и ничего не сдѣлала дурного съ тѣхъ поръ, какъ живу здѣсь.
   -- Но все-же вы не можете оставаться у насъ въ домѣ.
   -- Отчего? спросила Марта, которую скорѣе изумилъ, чѣмъ оскорбилъ этотъ неожиданный отказъ отъ квартиры.
   Съищику было трудно отвѣтить. Онъ не могъ прямо сказать ей, что не желалъ жить подъ однимъ кровомъ съ преступницей. Ему стыдно было признаться, что онъ питаетъ сгрлхъ къ этой несчастной, безпомощной женщинѣ.
   -- Вы были виновны въ томъ, въ чемъ васъ обвиняли? сказалъ онъ вдругъ, смотря ей прямо въ глаза.
   -- Вы не имѣете права задавать мнѣ такого вопроса, сказала сна, гордо подымая голову; -- судъ приговорилъ меня къ тюрьмѣ и вы никогда не повѣрите моей невиновности.
   -- Если вы дѣйствительно невиновны, то скажите мнѣ, отвѣчалъ съищикъ въ сильномъ волненіи, непонятномъ для него самого.-- Развѣ у васъ нѣтъ ребенка, которому вы желали-бы передать свое имя очищеннымъ отъ безчестія?
   -- Мой ребенокъ умеръ, пока я была въ тюрьмѣ, отвѣчали Марта, дрожа всѣмъ тѣломъ;-- повторяю вамъ, я не могу отвѣтить на вашъ вопросъ; что-же касается моего выѣзда, я могу очистить вашу комнату, когда угодно.
   -- Это не къ спѣху... мы еще поговоримъ, пробормоталъ Гаркеръ и удалился изъ комнаты прежде, чѣмъ молодая женщина успѣла его поблагодарить, если она имѣла такое намѣреніе.
   

V.
Съищикъ въ затрудненіи.

   Впродолженіи всего слѣдующаго дня Гаркеръ не видалъ Марты, но мысль о молодой женщинѣ не покидала его. Со времени своего поступленія въ полицейскую службу онъ подписывался на одну изъ лондонскихъ газетъ и собиралъ всѣ нумера, въ которыхъ находились отчеты о судебныхъ дѣлахъ. По словамъ Макойзека, дѣло м-съ Риджвей разбиралось пять лѣтъ тому назадъ, и потому онъ, перебравъ свою колекцію газетъ, легко нашелъ слѣдующій отчетъ по этому дѣлу: "Дѣло Марты Риджвей, двадцати одного года, обвиняемой въ поддѣлкѣ монетъ и ихъ распространеніи".-- "Это дѣло не представляетъ большого интереса. Изъ судебныхъ преній выяснилось, что обвиняемая вошла въ булочную и дала въ уплату за купленный товаръ фальшивую золотую монету. Лавочникъ возъимѣлъ подозрѣніе, позвалъ полицейскаго и попросилъ его слѣдить за странной покупательницей. Она вошла въ нѣсколько другихъ лавокъ и во всѣхъ платила фальшивыми золотыми. Наконецъ, она дошла до лавки Рубена Грумми, торгующаго старымъ платьемъ, у котораго нанимала комнату подозрительная личность, извѣстная подъ прозвищемъ Дика-Ужа. Тутъ нашли колекцію инструментовъ для поддѣлки монетъ, а въ карманахъ Марты Риджвей оказалось много фальшивыхъ золотыхъ монетъ и банковыхъ билетовъ. Грумни былъ также арестованъ по обвиненію въ сообщничествѣ, но освобожденъ по недостатку уликъ. Обвиняемая отказалась отъ всякой защиты. Она на взглядъ очень прилична и прекрасно держала себя на судѣ. Присяжные отвѣчали отрицательно на вопросъ о виновности ея въ поддѣлкѣ монетъ и утвердительно по вопросу объ ихъ распространеніи. Приговаривая Марту Риджвей къ пятилѣтнему тюремному заключенію, судья заявилъ, что, по его убѣжденію, она не одна виновна въ этомъ дѣлѣ и что онъ очень сожалѣетъ, даже въ ея собственномъ интересѣ, что она не пожелала открыть имена ея сообщниковъ".
   Болѣе ничего не было сказано въ газетной статьѣ: ни слова о показаніяхъ свидѣтелей, ни слова о мужѣ Марты. Гаркеръ продолжалъ свои поиски въ другихъ газетахъ и нашелъ подробныя показанія Марты и Грумми, но въ нихъ не оказалось почти никакихъ новыхъ свѣденій. Рубенъ Грумми отдалъ внаймы свой чердакъ Дику, по прозванію Ужъ, который выдавалъ себя за гравера и часто работалъ въ домѣ старьевщика, хотя никогда не ночевалъ. По временамъ онъ приводилъ съ собою друзей, подъ тѣмъ предлогомъ, что они помогаютъ ему въ работѣ, а однажды онъ явился въ сопровожденіи дамы и господина, котораго онъ называлъ капитаномъ Томомъ Риджвеемъ. Вскорѣ послѣ этого м-съ Риджвей была арестована. Вотъ все, что объяснилъ продавецъ стараго платья. Его сосѣди показывали, что въ день ареста Марты Дикъ и капитанъ Риджвей пришли оба на чердакъ, а впослѣдствіи, узнавъ, что ихъ сообщница въ рукахъ полиціи, бѣжали безъ оглядки. Впрочемъ, одинъ изъ свидѣтелей утверждалъ, что Риджвей, повидимому, удалялся изъ дома неохотно и товарищъ угрозами заставлялъ его слѣдовать за собою.
   Вотъ всѣ свѣденія, по которымъ Эдуардъ Гаркеръ долженъ былъ возстановить исторію Марты. Онъ обратилъ особое вниманіе на то обстоятельство, что Дикъ угрозами увлекъ Тома Риджвея въ бѣгство, и вывелъ изъ этого, что Марта и ея мужъ были въ извѣстной степени жертвами этого негодяя. Узнавъ объ арестѣ жены, Томъ хотѣлъ спасти ее или раздѣлить ея судьбу, но Дикъ, боясь, что его товарищъ разоблачитъ всѣ его темная дѣла, задержалъ напитана, а впослѣдствіи, вѣроятно, убилъ его. Но почему онъ не опасался, что Марта откроетъ ихъ тайну? Это довѣріе къ молодой женщинѣ доказывало, какъ глубоко онъ уважалъ ее. Преступники по ремеслу уважаютъ только или полузвѣрское упорство опытнаго злодѣя, или нравственную силу невиннаго человѣка. Поэтому Марта Риджвей была или закоренѣлой преступницей, которая молчала на судѣ изъ боязни возбудить преслѣдованіе противъ себя за другія злодѣйства, или невинной жертвой, геройски пострадавшей изъ любви къ мужу. Такой опытный человѣкъ, какъ Гаркеръ, легко могъ-бы отклонить вторую гипотезу и придержаться только первой, но добродушный, наивный видъ Марты заставилъ его склониться въ пользу второй.
   Къ чему, однакожъ, могли привести съищика всѣ эти выводы? Онъ не могъ надѣяться доказать невиновность Марты, если-бъ даже этого и желалъ. Дикъ, который одинъ былъ въ состояніи объяснить роковую тайну, успѣшно скрывался уже давно отъ поисковъ полиціи, а разыскать всѣхъ свидѣтелей, показывавшихъ въ дѣлѣ Марты, было не по силамъ и не по средствамъ Эдуарда Гаркера. Но на всякій случай онъ отправился къ Грумми, который обыкновенно былъ очень молчаливъ, но съ удовольствіемъ разговорился о м-съ Риджвей. Онъ утверждалъ, что она была невиновна, и представилъ нѣсколько дополнительныхъ свѣденій объ ея мужѣ. По его словамъ, это былъ красивый, изящный и хорошо образованный человѣкъ, но безхарактерный и расточительный, хотя джентльменъ до корней волосъ. На вопросъ Гаркера, почему онъ зналъ, что Томъ Риджвей умеръ, Грумми отвѣчалъ, что слышалъ это отъ многихъ и повѣрилъ грустному извѣстію, такъ-какъ капитанъ никогда болѣе не возвращался. "Очень можетъ быть, прибавилъ онъ,-- что Дикъ спровадилъ его на тотъ свѣтъ".
   Такимъ образомъ, только сама Марта могла доставить свѣденія, которыя могли-бы разсѣять мракъ, окружавшій ея исторію, но она упорно молчала. Обдумавъ все это втеченіи двухъ дней, съищихъ кончилъ тѣмъ, что сталъ упрекать себя въ сантиментальной слабости, побудившей его оставить въ своемъ домѣ такую компрометирующую личность. Наивность молодой женщины, спрашивавшей съ недоумѣніемъ, за что ее выгоняютъ, растрогала его, но сердце -- часто дурной совѣтчикъ, сказалъ себѣ Гаркеръ, и рѣшился объявить Мартѣ, что не можетъ долѣе держать се въ домѣ, если она не разскажетъ откровенно всей своей исторіи.
   Пока, онъ, сидя въ кухнѣ, раздумывалъ, въ какихъ именно выраженіяхъ представить этотъ ультиматумъ, на лѣстницѣ раздался голосъ м-съ Сильвестръ:
   -- М-съ Тиббетъ!
   -- Иду, сударыня.
   -- Не безпокойтесь. Я хочу только предупредить васъ, что не буду сегодня обѣдать. М-ръ Гаркеръ дсма?
   -- Я къ вашимъ услугамъ, м-съ Сильвестръ, отвѣчалъ сыщикъ, поднимаясь по лѣстницѣ.
   Марта была уже одѣта. Погода была прекрасная и солнечные лучи, проникая черезъ окно, придавали особый блескъ лицу молодой женщины. Впрочемъ, со времени ея выхода изъ тюрьмы она очень похорошѣла. Свѣжій воздухъ, развлеченія и лучшая пища, однимъ словомъ, свобода, возвратили ей въ нѣкоторой степени свѣжесть и красоту. Поэтому неудивительно, что она показалась Гаркеру въ эту минуту очень хорошенькой. Особенно глаза ея были чрезвычайно блестящи и выразительны. Онъ догадался по ея тону, что она хотѣла переговорить съ нимъ, и провелъ ее въ свой кабинетъ, гдѣ имъ никто но могъ помѣшать.
   -- Изъ разговора съ вашей сестрой я вчера узнала, что вы съищикъ, сказала Марта, пристально смотря на него.
   Гаркеръ молча кивнулъ головой.
   -- Я очень этому рада, продолжала молодая женщина;-- во-первыхъ потому, что я буду вполнѣ обезпечена отъ преслѣдованій моихъ товарокъ по заключенію, а во-вторыхъ, я надѣюсь, что вы мнѣ поможете найти мужа.
   -- Но онъ умеръ.
   -- Я въ этомъ не увѣрена и во всякомъ случаѣ желала-бы отыскать его могилу.
   -- Но эти поиски будутъ стоить вамъ много денегъ и времени.
   -- Такъ что жъ?
   Марта впродолженіи этого разговора была очень спокойна и, говоря о своей безопасности въ домѣ съищика, казалось, не имѣла ни малѣйшаго сомнѣнія, что останется подъ его кровомъ. Это обстоятельство чрезвычайно смутило его и онъ не зналъ, какъ приступить къ своему ультиматуму.
   -- М-съ Сильвестръ, сказалъ онъ наконецъ, -- намъ надо съ вами откровенно объясниться. Вы, кажется, не понимаете, въ какое неловкое положеніе вы меня ставите. Я вѣрю, по крайней мѣрѣ готовъ вѣрить, что вы несправедливо осуждены, но всѣ не обязаны раздѣлять моего мнѣнія и ваше пребываніе въ моемъ домѣ можетъ сильно компрометировать меня, если вы не дадите мнѣ возможности доказать вашу невиновность.
   -- Вы боитесь, что ваши товарищи будутъ упрекать васъ за то, что вы держите меня въ своемъ домѣ? спросила Марта, которую, повидимому, очень удивили слова Гаркера.
   -- Не только товарищи, но и начальники, отвѣчалъ съищикъ, который, видя, что молодая женщина совершенно не понимаетъ своего положенія, сталъ сомнѣваться, не подѣйствовало-ли пятилѣтнее тюремное заключеніе на ея мозгъ. Эта мысль смутила его. Если Марта Риджвей потеряла разсудокъ и память, то ея странное настроеніе легко объяснялось. Онъ хотѣлъ тотчасъ убѣдиться въ справедливости своего подозрѣнія и сказалъ, какъ ни въ чемъ не бывало:
   -- Вы хотите знать, какъ умеръ вашъ мужъ и гдѣ онъ похороненъ, но наводили-ли вы справки тамъ, гдѣ вы жили во время вашего ареста? Вѣдь вы не жили у Грумми?
   -- Нѣтъ, мы жили въ гостинницѣ, но я забыла, въ какой.
   -- Забыли?
   -- Да, мы пріѣхали въ Лондонъ только за нѣсколько дней до моего ареста и я знаю одно, что мы перемѣняли два раза гостинницу. Послѣдняя находилась, кажется, въ Сити.
   -- Но вѣдь вы должны были оставить тамъ ваши вещи?
   -- У насъ ихъ было немного, отвѣчала Марта, очевидно, старавшаяся сосредоточить свои воспоминанія.-- Томъ, мой мужъ, потерялъ много денегъ на скачкахъ въ провинціи и большая часть нашихъ вещей была продана. Онъ обѣщалъ купить мнѣ новый гардеробъ, какъ только получитъ деньги, но не успѣлъ исполнить своего обѣщанія.
   -- Послушайте, м-съ Сильвестръ, зачѣмъ вы мнѣ разсказываете сказки? Будьте со мною откровенны и я тогда могу быть вамъ полезенъ.
   Марта насупила брови и послѣ нѣкотораго молчанія сказала:
   -- Я готова вамъ разсказать всю мою жизнь, то-есть насколько я помню ее.
   -- Когда, сейчасъ?
   -- Нѣтъ. Я теперь иду на кладбище, чтобъ посмотрѣть, не найду-ли на памятникахъ лицъ, похороненныхъ въ послѣднія шесть лѣтъ, имени моего мужа.
   "Это доказываетъ, что она въ полномъ разсудкѣ", подумалъ Гаркеръ и прибавилъ вслухъ: -- Позвольте мнѣ пойти съ вами. Мнѣ нечего дѣлать сегодня и вы могли-бы по дорогѣ разсказать мнѣ свою исторію.
   -- А вамъ не стыдно ходить по улицамъ со мяою? сказала саркастически молодая женщина.
   Она въ первый разъ позволила себѣ нѣчто вродѣ кокетства, и Эдуардъ Гаркеръ, отвѣчая, что будетъ очень счастливъ проводить ее, замѣтно покраснѣлъ.
   Спустя нѣсколько минутъ съищикъ и бывшая арестантка шли вмѣстѣ по Винцентъ-скверу. Небо было голубое, солнце ярко свѣтило и Эдуарду Гаркеру казалось, что воздухъ какъ-то особенно благоухалъ.
   

VI.
Лео Мередитъ.

   Въ то время, какъ Марта и Эдуардъ Гаркеръ шли на кладбище, ужасное происшествіе случилось въ Тамплѣ. Толпа адвокатовъ, стряпчихъ, писцовъ и проходящихъ зѣвакъ стояла у лѣстницы дома No 3, гдѣ наканунѣ ночью было совершено таинственное убійство. Жертвой его былъ Лео Мередитъ, молодой адвокатъ тридцати трехъ лѣтъ, очень способный и остроумный, по словамъ его товарищей, но плохой работникъ и интриганъ. Несмотря на это или, быть можетъ, по этой именно причинѣ, онъ пользовался въ обществѣ успѣхомъ и стоялъ на хорошей дорогѣ. Никто не зналъ, чтобъ у него были враги, и, однако, онъ лежалъ на своей постелѣ съ глубокой раной, нанесенной въ голову кочергой. Слуга, придя утромъ убирать комнату, нашелъ Мередита на полу безъ чувствъ. Доктора объявили, что онъ находился въ опасномъ положеніи, и полицейскій съищикъ уже началъ производить дознаніе о таинственномъ преступленіи.
   Прежде всѣхъ былъ спрошенъ привратникъ, но онъ зналъ немного. М-ръ Мередитъ наканунѣ отправился на вечеръ къ леди Брайерлей въ Гросвеноръ-Скверъ, судя по адресу, который онъ сказалъ, садясь въ кэбъ; около полуночи онъ возвратился пѣшкомъ, въ сопровожденіи джентльмена, который ушелъ только въ два часа. Привратникъ утверждалъ, что этотъ посѣтитель былъ дѣйствительно джентльменъ, а не человѣкъ простого происхожденія. Онъ не былъ во фракѣ, но по одеждѣ, манерамъ и голосу положительно принадлежалъ къ высшему обществу.
   Итакъ, первое важное обстоятельство заключалось въ томъ, что убійца не былъ у леди Брайерлей, а встрѣтилъ м-ра Мередита, возвращавшагося домой. Кромѣ того, убійство, очевидно, было не преднамѣреннымъ, такъ-какъ преступникъ воспользовался орудіемъ, которое нашелъ въ комнатѣ своей жертвы. Но онъ не оставилъ послѣ себя на мѣстѣ преступленія никакихъ слѣдовъ, по которымъ можно было-бы составить себѣ понятіе объ его личности. Поэтому надо было отложить дальнѣйшее слѣдствіе до выздоровленія раненаго, который одинъ могъ дать какія-нибудь свѣденія.
   Между тѣмъ полицейскій агентъ отправился къ леди Брайерлей, чтобы объявить ей о случившемся. Въ послѣднее время она была въ очень хорошихъ отношеніяхъ съ Мередитомъ: онъ носилъ ей книги, а она отдавала ему на просмотръ свои поэтическіе труды. Свѣтъ не видѣлъ въ этихъ отношеніяхъ ничего дурного и, быть можетъ, онъ былъ правъ. Но узнавъ о покушеніи на жизнь адвоката, леди Брайерлей поблѣднѣла и съ жаромъ объявила, что сама будетъ ухаживать за больнымъ; поэтому въ умѣ полицейскаго агента зародилось подозрѣніе и онъ тайно допросилъ горничную, которая сообщила ему, конечно, съ извѣстными преувеличеніями, такія интимныя подробности о жизни леди, что мы лучше пройдемъ ихъ молчаніемъ.
   Не совершилъ-ли убійство сэръ Титусъ Брайерлей?-- первый вопросъ, который естественно вошелъ въ голову полицейскому агенту послѣ допроса горничной. Но она объявила, что сэръ Титусъ игралъ въ карты въ желтой гостиной съ одинадцати часовъ до двухъ, а когда полицейскій, упорствуя въ своемъ подозрѣніи, отправился къ сэру Титусу въ его клубъ и разсказалъ ему драму, происшедшую наканунѣ въ Тамплѣ, баронетъ выказалъ такое хладнокровное спокойствіе, что подозрѣвать его было невозможно,
   -- Боже мой! сказалъ онъ, -- что вы говорите? Бѣдный Мередитъ раненъ! Какое ужасное происшествіе! Я надѣюсь, что онъ не умретъ.
   -- Доктора считаютъ возможнымъ его выздоровленіе.
   -- Очень радъ. Онъ премилый человѣкъ. Я поѣду его навѣстить.
   Полицейскій хотѣлъ просить сэра Титуса подъ какимъ-нибудь предлогомъ отложить посѣщеніе изъ боязни, чтобъ онъ не встрѣтился съ женою въ комнатѣ больного, но это было излишне: самъ баронетъ послѣ минутнаго размышленія прибавилъ:
   -- Я думаю, впрочемъ, что мой визитъ совершенно излишній, а потому лучше отложу его; я не могу принести никакой пользы бѣдному раненому.
   -- Не сообщите-ли вы намъ, есть у м-ра Мередита враги?
   -- Враги? У него ихъ, кажется, нѣтъ.
   -- Однакожь, не могъ-же пріятель нанести ему рану.
   -- Кто знаетъ? Меня однажды едва не убилъ школьный товарищъ. Молодые люди часто ссорятся между собою и дѣло доходитъ до драки изъ-за какой-нибудь лошади или женщины. На вашемъ мѣстѣ я подождалъ-бы спокойно, пока Мередитъ придетъ въ себя. Онъ откровенный человѣкъ и все вамъ разскажетъ.
   Возвратясь въ Тампль, сыщикъ засталъ Мередита въ полной памяти, но раненый упорно отказался назвать убійцу. Леди Брайерлей сидѣла у его постели; желая объяснить свое присутствіе въ комнатѣ больного, она сказала полицейскому съ явнымъ безпокойствомъ:
   -- Я считаю себя отвѣтственной въ этомъ несчастьи. Оно не случилось-бы, если-бъ у меня вчера не было вечера.
   -- Пожалуйста, миледи, успокоитесь и не мѣшайте мнѣ допросить больного, отвѣчалъ съищикъ.-- Въ интересахъ правосудія, скажите, кто нанесъ вамъ роковой ударъ?
   -- Мнѣ нечего вамъ сказать, отвѣчалъ адвокатъ слабымъ голосомъ:-- моя рана совершенно случайная.
   -- Вы хотите сказать, что вы упали отъ случайнаго, не намѣреннаго толчка?
   -- Да, я самъ во всемъ виноватъ. Прошу васъ болѣе объ этомъ не говорить.
   -- Но если вашъ пріятель случайно, ненамѣренно нанесъ вамъ рану, то отчего вы не хотите сказать его имени? Онъ самъ, вѣроятно, желалъ-бы оправдаться въ глазахъ правосудія.
   Лео Мередитъ ничего не отвѣчалъ, а знакомъ далъ понять, что желалъ-бы остаться одинъ. Но съищикъ, конечно, не повѣрилъ, чтобы человѣкъ могъ случайно уронить на полъ своего пріятеля и не оказать ему тотчасъ помощи, а потому продолжалъ допросъ, несмотря на повелительные жесты леди Брайерлей.
   -- Извините меня, сэръ, вы, кажется, сказали, что этотъ джентльменъ -- вашъ пріятель?
   -- Это вы сказали, а не я.
   -- Но если онъ не вашъ пріятель, то какъ-же вы увѣрены, что онъ ничего у васъ не укралъ?
   Больной вздрогнулъ и широко открылъ глаза. Вопросъ съищика, казалось, засталъ его врасплохъ и возбудилъ въ его головѣ цѣлый рядъ новыхъ мыслей. Онъ сдѣлалъ движеніе, какъ-бы желая встать съ постели, и спросилъ, гдѣ его нашли?
   -- Въ библіотекѣ, отвѣчалъ докторъ, находившійся также въ комнатѣ;-- но лежите спокойно, вашъ вредно всякое движеніе.
   -- Мнѣ необходимо пойти въ библіотеку, хотя-бы на минуту, сказалъ Мередитъ:-- мнѣ надо посмотрѣть, все-ли цѣло въ моемъ письменномъ столѣ. Боже мой! о чемъ я думалъ до сихъ поръ!
   По мнѣнію доктора, было лучше исполнить желаніе больного, чѣмъ оставить его въ тревожномъ положеніи. На него надѣли халатъ и осторожно провели въ библіотеку, поддерживая съ обѣихъ сторонъ. Онъ издали указалъ на большой дубовый письменный столъ и задрожалъ всѣмъ тѣломъ, увидавъ, что ключъ торчитъ въ замкѣ.
   -- Ключъ нашли въ замкѣ? промолвилъ онъ едва слышно.
   -- Да, отвѣчалъ съищикъ.
   Мередитъ подошелъ, шатаясь, къ столу и, выдвинувъ верхній ящикъ, остолбенѣлъ. Онъ былъ пустой.
   -- Васъ обокрали? спросилъ съищикъ.
   -- Все пропало, почти машинально произнесъ больной.
   -- И вы все-же отказываетесь сказать имя человѣка, который васъ обворовалъ и хотѣлъ убить?
   Наступило молчаніе. Съищикъ вынулъ изъ кармана записную книжку, чтобъ внести въ нее показаніе больного. Глаза всѣхъ присутствующихъ обратились на него и онъ, казалось, впродолженіи нѣсколькихъ минутъ собирался съ мыслями, но потомъ неожиданно произнесъ, качая головой:
   -- Увѣряю васъ, это происшествіе не стоитъ никакого вниманія. Тутъ нѣтъ ни преступленія, ни воровства, а просто несчастный случай.
   Всѣ дальнѣйшія попытки заставить его открыть тайну не привели ни къ чему. Онъ упорно молчалъ и докторъ просилъ съищика прекратить допросъ, боясь, чтобы больному не стало хуже. Полицейскій повиновался и тотчасъ поѣхалъ къ начальнику съискного отдѣленія съ докладомъ обо всемъ случившемся. Тотъ внимательно его выслушалъ и, послѣ минутнаго размышленія, позвонилъ:
   -- Пошлите за инспекторомъ Гаркеромъ, сказалъ онъ.
   

VII.
Исторія Марты.

   Идя рядомъ съ Эдуардомъ Гаркеромъ, Марта Сильвестръ разсказала ему свою жизнь.
   Марта и Луиза, ея старшая сестра, были дочери іоркширскаго пастора, м-ра Мильдвея, Послѣ смерти отца онѣ остались безъ всякихъ средствъ къ жизни и ихъ пріютила старая тетка, добрая, но капризная, болтливая и эксцентричная женщина, жившая въ маленькомъ провинціальномъ городкѣ. Луизѣ было тогда двадцать лѣтъ, а Мартѣ семнадцать. За хорошенькими, молоденькими дѣвушками ухаживало много поклонниковъ. Старшая изъ нихъ скоро вышла замужъ за богатаго фабриканта и предложила сестрѣ жить съ нею, но Марта, зная ея тираническій характеръ, предпочла остаться у тетки. Впродолженіи слѣдующихъ двухъ лѣтъ въ жизни Марты не произошло ничего замѣчательнаго. Ея тетка, гордясь блестящимъ замужествомъ Луизы, всѣмъ разсказывала, что сэръ Титусъ дастъ Мартѣ значительное приданое и что она завѣщаетъ ей нѣсколько тысячъ фунтовъ стерлинговъ, а потому многіе просили руки молодой дѣвушки. Но никто изъ жениховъ не имѣлъ успѣха; одни не нравились Мартѣ, а другіе теткѣ, которая, изъ гордости, не признала вы одного изъ претендентовъ достойнымъ получить руку ея племянницы. Что-же касается самой Марта, то она изъ боязни угрозъ тетки лишить ее наслѣдства и отослать къ сестрѣ, слѣпо ей повиновалась, хотя нѣкоторые изъ молодыхъ людей успѣли ей понравиться.
   Дѣло кончилось тѣмъ, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, что молодая дѣвушка влюбилась по уши въ капитана Сильвестра, неимѣвшаго ничего за душою, кромѣ своей физической красоты. Пріѣхавъ по случаю скачекъ въ городъ, гдѣ жила Марта, онъ познакомился съ молодой дѣвушкой на балѣ, представился ея теткѣ и вскорѣ сдѣлалъ предложеніе. Миссъ Мильдвей навела справки и оказалось, что въ англійской арміи не было никакого капитана Томаса Сильвестра, а также не существовало баронета этой фамиліи, и посовѣтовала Мартѣ отказать этому жениху по примѣру прежнихъ, но сердце молодой дѣвушки было теперь побѣждено, сна повѣрила красивому капитану, что справки, собранныя теткой, были несправедливы, и, въ виду упорнаго несогласія старухи на ея бракъ, бѣжала съ капитаномъ въ Лондонъ, гдѣ тайно обвѣнчалась съ нимъ.
   Быть можетъ, Сильвестръ женился на Мартѣ изъ-за ея приданаго, но впродолженіи всей краткой ихъ брачной жизни онъ окружалъ ее искреннею любовію и нѣжными попеченіями; по несчастью, у него не было денегъ, а на всѣ просьбы молодой женщины миссъ Мильдвей и сэръ Титусъ отвѣчали упорнымъ отказомъ, говоря, что они никогда не простятъ ей ея тайной сватьбы. За недостаткомъ средствъ, капитанъ Сильвестръ ввелъ Марту въ странный міръ. Онъ держалъ пари на скачкахъ, игралъ на биліярдѣ по пяти фунтовъ стерлинговъ за партію и барышничалъ лошадьми. Одинъ день онъ возвращался съ горстью золота въ карманѣ и накупалъ драгоцѣнныхъ подарковъ Мартѣ, а на другой закладывалъ ея платья. Она не понимала подобнаго существованія, но слишкомъ любила мужа, чтобъ осуждать его поступки. Ей никогда не приходила въ голову мысль, что онъ безчестно наживаетъ деньги, которыя онъ бросалъ такъ легкомысленно, и она вѣрила всѣмъ его разсказамъ о великолѣпномъ замкѣ и громадномъ состояніи, которые онъ получитъ послѣ смерти своего дяди-баронета. Ее только мучила дружба мужа съ человѣкомъ, къ которому она чувствовала какое-то инстинктивное отвращеніе; его звали Форестъ, но между пріятелями онъ былъ извѣстенъ подъ именемъ Дива-Ужа; онъ, повидимому, былъ школьнымъ товарищемъ Сильвестра, который питалъ къ нему какую-то странную смѣсь любви и страха. Вліяніе на него Дика было такъ сильно, что когда Марта по временамъ замѣчала мужу, что его другъ былъ слишкомъ грубъ и циниченъ, онъ восклицалъ съ ужасомъ: "какого бы ты ни была о немъ мнѣнія, ради Бога не дѣлай его своимъ врагомъ". По совѣту этого Дика, Томъ Сильвестръ отправился съ женой въ Лондонъ, увѣряя, что онъ тамъ наживетъ груду золота.
   -- Я предчувствовала, продолжала Марта, -- что намъ грозитъ какое-то несчастіе: мой мужъ балъ очень задумчивъ въ послѣднее время и постоянно вполголоса разсчитывалъ что-то съ м-ромъ Форестомъ. Впродолженіи полутора года нашей брачной жизни я никогда не видывала мужа такимъ озабоченнымъ.
   -- А онъ вамъ сказалъ, зачѣмъ собирался въ Лондонъ? спросилъ Гаркеръ, все болѣе и болѣе интересуясь разсказомъ молодой женщины.
   -- Нѣтъ. Мы вмѣстѣ съ Дикомъ пріѣхали въ Лондонъ и мужъ объявилъ мнѣ, что назовется Риджвеемъ для того, чтобы его родственники не узнали объ его пріѣздѣ. М-ръ Форестъ остановился не въ одной гостинницѣ съ нами, но мы его видали каждый день, прежде въ маленькой тавернѣ, а потомъ въ одной лавкѣ.
   -- У Рубена Грумми?
   -- Да. Дикъ встрѣчалъ насъ всегда въ лавкѣ, а потомъ уводилъ мужа на чердакъ подъ предлогомъ какихъ-то занятій. Однажды м-ръ Форестъ принесъ мнѣ пачку банковыхъ билетовъ и мѣшочекъ съ золотыми монетами, говоря, что надо ихъ размѣнять, но предупредилъ, чтобъ я недавала въ каждой лавкѣ болѣе одного билета или одной монеты...
   -- Этотъ совѣтъ не возбудилъ вашихъ подозрѣній? перебилъ ее Гаркеръ.
   -- Нѣтъ. Я вела послѣ своего замужества такую странную жизнь, и все, что мнѣ сначала казалось непонятнымъ, мужъ или Форестъ объясняли такъ просто, что я, наконецъ, перестала предлагать какіе-либо вопросы. Цѣлыхъ два дня я съ утра до вечера ходила по лавкамъ и мѣняла деньги, возвращаясь домой съ грудой серебряныхъ и золотыхъ монетъ. На третій день меня арестовали, обвиняя въ распространеніи фальшивыхъ денегъ.
   -- Но отчего вы не разсказали всего этого присяжнымъ! сказалъ Гаркеръ послѣ нѣкотораго молчанія, и въ дрожащемъ голосѣ его слышалась тѣнь упрека.-- Васъ непремѣнно оправдали-бы.
   -- А мой мужъ?
   -- О немъ нечего было безпокоиться, такъ-какъ онъ не находился подъ судомъ.
   -- Но его могли отыскать, продолжала Марта, и, подумавъ нѣсколько минутъ, прибавила:-- Я буду съ вами откровенна, м-ръ Гаркеръ. Когда я входила въ первый разъ въ комнату слѣдователя, то кто-то, совершенно мнѣ незнакомый, сунулъ въ мою руку записку, въ которой меня предупреждали, что если я скажу хоть слово противъ Дика или Тома, то моего мужа приговорятъ къ пожизненной каторгѣ, а въ противномъ случаѣ, меня оправдаютъ, такъ-какъ присяжные никогда не признаютъ виновной женщину, которая, подобно мнѣ, была жертвой мошенничества.
   -- Дѣйствительно, замѣтилъ Гаркеръ, -- присяжные обыкновенно не выносятъ обвинительнаго приговора, но, очевидно, васъ судили двѣнадцать дураковъ, а это, къ несчастью, нерѣдко бываетъ. Да кстати, скажите пожалуйста, вамъ былъ знакомъ почеркъ письма, которое вы получили подъ арестомъ?
   -- Да, это былъ почеркъ Фореста; я его узнаю и теперь.
   Такова была исторія Марты Риджвей, которая разсказала ее, идя по улицамъ и сидя въ вагонѣ конно-желѣзной дороги, ведущей къ одному изъ главныхъ лондонскихъ кладбищъ.
   Эдуардъ Гаркеръ теперь вполнѣ убѣдился въ невинности молодой женщины и готовъ былъ преклонить предъ нею колѣни, какъ передъ мученицей. Онъ не могъ понять, какъ въ такомъ маленькомъ, тщедушномъ существѣ могла заключаться такая сильная, мужественная душа. Впродолженіи пяти лѣтъ она перенесла позоръ судебнаго приговора, тюремное заключеніе, тысячу оскорбленій и душевныхъ страданій, и все-же не сказала нѣсколькихъ словъ, которыя могли спасти ее. Никогда въ своей долгой судебной практикѣ онъ не видывалъ такой энергичной женщины, и если-бъ теперь услыхалъ вторую подобную исторію, то потерялъ-бы всякую вѣру въ человѣческое правосудіе и охотно призналъ-бы, что всѣ англійскія тюрьмы переполнены невинными жертвами судебныхъ ошибокъ.
   Онъ вмѣстѣ съ Мартой обошелъ нѣсколько кладбищъ, но ихъ поиски ни къ чему не повели что нисколько не удивило съищика. Онъ былъ убѣжденъ, что если капитана Сильвестра убили, то его трупъ бросили въ рѣку или скрыли какимъ-нибудь другимъ образомъ. Конечно, онъ не сказалъ этого молодой женщинѣ, боясь слишкомъ огорчить ее. Напротивъ, онъ увѣрялъ, что ея мужъ, должно быть, уѣхалъ изъ Лондона послѣ ея ареста, и если онъ дѣйствительно умеръ, то въ провинціи, гдѣ и похороненъ.
   Эта прогулка взяла много времени, и Гаркеръ, полагая, что Марта очень устала, предложилъ ей отобѣдать въ маленькой гостинницѣ.
   Они усѣлись за отдѣльнымъ столикомъ, другъ противъ друга, какъ старые пріятели, и съищикъ могъ на свободѣ разсмотрѣть молодую женщину вблизи. Прежняя ея красота быстро возвращалась. Губы, стиснутыя горемъ, теперь сіяли улыбкой, глаза, грустные, вѣчно опущенные, теперь открыто сверкали. Она говорила свободно и искренно и ея умъ нисколько не пострадалъ отъ долгаго заключенія, но только какъ-бы покрылся ледяной корой, которая таяла отъ всякаго нѣжнаго, сочувственнаго слова.
   Гаркеръ былъ совершенно очарованъ своей новой знакомой, но намъ нечего распространяться о подробностяхъ этого обѣда, навѣки запечатлѣвшагося въ его памяти; достаточно сказать, что они возвратились домой въ семь часовъ и что ему этотъ длинный день показался одной счастливой минутой.
   -- М-съ Сильвестръ, сказалъ онъ почти нѣжно, отворяя дверь на лѣстницу, -- считайте меня вашимъ братомъ. Если можно найти мѣсто погребенія вашего мужа, я его найду. Если возможно возстановить ваше доброе имя, я докажу на судѣ вашу невинность.
   -- Благодарю васъ, м-ръ Гаркеръ, вы добрый человѣкъ, отвѣчала Марта съ чувствомъ.
   -- Вы позволите мнѣ пожать вамъ руку?
   -- Съ удовольствіемъ, сказала молодая женщина, протянувъ свою маленькую, бѣленькую ручку.
   Съищикъ крѣпко пожалъ ее своей крѣпкой, но дрожащей рукой, и они вошли въ домъ.
   -- Нэдъ, воскликнула м-съ Тиббетъ, выбѣгая изъ кухни, -- тебя требуютъ въ сыскное отдѣленіе.
   

VIII.
Пустой ящикъ.

   Чрезвычайно трудно было отыскать убійцу Лео Мередита противъ явнаго желанія жертвы преступленія. Такъ какъ въ Англіи не существуетъ прокурорскаго надзора, то разслѣдованіе не могло продолжаться по распоряженію правительства, а потому начальникъ полиціи, видя непреодолимую трудность дѣла, нашелъ всего удобнѣе прекратить его. Но такъ-какъ, кромѣ принципа невмѣшательства, англійское правительство и его представители любятъ неопредѣленность административныхъ отношеній, то онъ не сказалъ съищику Гаркеру, что считаетъ это дѣло безъисходнымъ, а, объяснивъ въ нѣсколькихъ словахъ случившееся, потребовалъ отъ него мнѣнія, вполнѣ убѣжденный, что оно будетъ тождественно съ его собственнымъ воззрѣніемъ. Но то обстоятельство, что въ дѣлѣ была замѣшана сестра Марты, сильно заинтересовало Гаркера. Онъ полагалъ, что, взявшись за это дѣло, онъ могъ имѣть случай допросить леди Брайерлей и собрать новыя свѣденія о Мартѣ; поэтому онъ отвѣчалъ, что полагаетъ возможнымъ при старательномъ допросѣ Лео Мередита добиться имени его убійцы. Къ тому-же товарищи Мередита, конечно, убѣдятъ его, что упорнымъ отказомъ назвать злодѣя онъ только компрометируетъ себя. Начальникъ согласился съ съищикомъ и поручилъ ему вести дѣло по своему усмотрѣнію.
   Гаркеръ прямо изъ полиціи отправился въ Тампль. Больному было хуже. Допросъ, которому подвергли его утромъ, изнурилъ его и онъ находился въ лихорадочномъ бреду. При немъ была сидѣлка и, по приказанію доктора, постоянно прикладывала холодные компресы. Леди Брайерлей по-прежнему оставалась въ комнатѣ больного, говоря, что дожидается кого-нибудь изъ его родственниковъ; прибытіе Эдуарда Гаркера сильно взволновало ее, но, узнавъ въ немъ домохозяина своей сестры, она успокоилась и тотчасъ вступила съ нимъ въ разговоръ.
   -- Какое несчастіе, м-ръ Гаркеръ, сказала она;-- да, кстати, вы, я надѣюсь, никому не сказали, что сестра была въ съумасшедшемъ домѣ'!
   -- Конечно, нѣтъ, миледи.
   -- Это дѣлаетъ вамъ честь; впрочемъ, всѣ служащіе въ полиціи умѣютъ молчать. Не-же я вамъ очень благодарна. Нѣкоторые изъ моихъ знакомыхъ могли-бы, пожалуй, подумать, что съумасшествіе наслѣдственно въ нашемъ семействѣ, и тогда надолго членамъ вашего семейства трудно будетъ жениться или выйти замужъ. Увѣряю васъ, что въ нашей семьѣ никогда не было съумасшедшихъ.
   -- Такъ, можетъ быть, дурное обращеніе родственниковъ свело съума м-съ Риджвей?
   -- Что вы хотите этимъ сказать? спросила леди Брайерлей, недопускавшая, чтобъ простой полицейскій могъ высказывать свое мнѣніе о дѣйствіяхъ такой важной особы, какъ она.-- Ахъ, да, я понимаю: вы говорите объ ея мужѣ, который бросилъ ее. Не правда-ли, это непростительная низость? Но нельзя было и ожидать другого отъ человѣка, женившагося подъ чужимъ именемъ.
   -- Вы полагаете, что Сильвестръ -- не настоящая фамилія мужа вашей сестры?
   -- Нѣтъ. Ни въ вестминстерскомъ училищѣ, ни въ арміи никогда не было никакого Сильвестра; а онъ такъ подробно зналъ жизнь школьную и офицерскую, что нельзя сомнѣваться, что онъ воспитывался въ Вестминстерѣ и служилъ въ арміи.
   -- Смѣю спросить, вы его лично знали?
   -- Я его видѣла два раза, когда онъ приходилъ просить денегъ у моего мужа. Но почему вы объ этомъ спрашиваете?
   -- Я интересуюсь м-съ Сильвестръ; ее увѣрили, что ея мужъ умеръ, но этотъ фактъ еще ничѣмъ не подтвержденъ, и она не потеряла надежды его увидѣть.
   -- Дай Богъ, чтобъ этого никогда не случилось. Бракъ сестры самый несчастный и теперь ей было-бы всего лучше эмигрировать въ Австралію; сэръ Титусъ готовъ оказать ой всякую помощь.
   Сказавъ это, леди Брайерлей встала и пошла на цыпочкахъ въ комнату больного, который, очевидно, интересовалъ ее болѣе, чѣмъ сестра.
   Гаркеръ не послѣдовалъ за нею. Во время разговора съ леди Брайерлей онъ пристально разсматривалъ комнату, а теперь, оставшись одинъ, поднялъ съ пола нѣсколько незначительныхъ предметовъ, которые не обратили-бы въ себя вниманія никого, кромѣ опытнаго съищика, именно окурокъ сигары, мѣдную пуговку отъ перчатки, кусочекъ слоновой кости и коричневую шелковинку съ приставшимъ къ ней едва замѣтнымъ комочкомъ высохшей грязи. Онъ держалъ все это въ рукѣ и смотрѣлъ задумчиво на эти вещественныя доказательства, какъ химикъ на вещества, подвергаемыя анализу, когда леди Брайерлей возвратилась въ комнату.
   -- Можете вы сказать, миледи, куритъ-ли м-ръ Мередитъ гаванскія сигары съ мундштукомъ?
   -- Онъ вовсе не курить.
   -- Носитъ онъ замшевыя перчатки?
   -- Я всегда видала на немъ лайковыя, черныя или сѣрыя. Но къ чему эти вопросы?
   -- У него есть шелковый зонтикъ коричневаго цвѣта?
   -- Нѣтъ. Онъ жаловался на-дняхъ, что потерялъ свой зонтикъ въ клубѣ, и долженъ былъ купить новый. Я хорошо помню, что онъ былъ черный.
   -- Еще одинъ вопросъ: носитъ онъ запонки изъ слоновой кости?
   -- Я всегда видала у него золотыя; онѣ теперь лежатъ на туалетномъ столѣ.
   -- Хорошо, сказалъ съищикъ послѣ минутнаго размышленія и какъ бы говоря самъ съ собою:-- дѣло немного выясняется. Убійца куритъ и употребляетъ мундштукъ, потому что у этого окурка сигары не смятъ кончикъ. Онъ носитъ замшевыя перчатки, потому что найденная мною пуговица, большая мѣдная, бываетъ только на замшевыхъ перчаткахъ; у него шелковый зонтикъ коричневаго цвѣта, потому что шелковинка, съ комочкомъ грязи, коричневая. Наконецъ, онъ носитъ запонки слоновой кости, потому что найденный мною кусочекъ не можетъ принадлежать ни къ чему другому, какъ къ запонкѣ.
   -- Вы меня пугаете, воскликнула леди Брайерлей.
   -- Убійца, должно быть, очень силенъ, продолжалъ съищикъ; -- они, вѣроятно, сидѣли другъ противъ друга у камина и убійца схватилъ кочергу прежде, чѣмъ м-ръ Мередитъ успѣлъ опомниться. Это доказываетъ его ловкость и силу. Онъ, кромѣ того, должно быть очень горячъ, такъ-какъ нанесъ два удара по креслу прежде, чѣмъ попалъ въ м-ра Мередита. Вотъ два слѣда этихъ ударовъ на ручкѣ кресла.
   -- Какъ вы проницательны! воскликнула леди Брайерлей.-- Вы, пожалуй, найдете убійцу.
   -- Я надѣюсь, отвѣчалъ Гаркеръ;-- видали-ли вы когда-нибудь человѣка, имѣющаго тѣ признаки, на которые я указалъ?
   -- Нѣтъ. Впрочемъ, у многихъ замшевыя перчатки, шелковые коричневые зонтики.
   Все это время леди Брайерлей была очень взволнованна и, вторично прекративъ разговоръ съ полицейскимъ, пошла въ комнату больного. Вѣроятно, ему было хуже, потому что она возвратилась еще въ большемъ смущеніи.
   -- Что вы дѣлаете, м-ръ Гаркеръ, воскликнула леди Брайерлей, видя, что съищикъ роется на столѣ адвоката,-- вы приведете всѣ дѣла м-ра Мередита въ безпорядокъ.
   -- Я отыскиваю все, что можетъ навести меня на слѣдъ убійцы.
   -- Къ чему это, когда м-ръ Мередитъ по хочетъ его преслѣдовать?
   -- Но, выздоровѣвъ, онъ можетъ перемѣнить свое мнѣніе. Онъ повредитъ себѣ предъ общественнымъ мнѣніемъ, если будетъ упорно противодѣйствовать аресту злодѣя.
   -- М-ръ Мередитъ не боится никакихъ толковъ и сплетенъ, гордо отвѣчала леди Брайерлей.
   -- Можетъ быть, но вы забываете, что убійца, оставшись на свободѣ, можетъ возобновить неудавшуюся попытку.
   Леди Брайерлей поблѣднѣла и прикусила губы.
   -- Вы правы, необходимо отыскать, какъ можно скорѣе, убійцу.
   -- Положитесь на меня, миледи; если у м-ра Мередита будетъ бредъ, то я останусь у его постели всю ночь. А теперь...
   Онъ не докончилъ фразы, взглядъ его остановился на письменномъ столѣ.
   -- Взглянувъ на этотъ столъ, больной вышелъ изъ себя, сказала леди Брайерлей;-- онъ выдвинулъ ящикъ и, замѣтивъ, что онъ пустой, задрожалъ.
   -- Который ящикъ, верхній? спросилъ съищикъ.
   -- Да.
   Гаркеръ выдвинулъ ящикъ; онъ былъ пустой. Съищикъ ударилъ кулакомъ по дну ящика и по сухому звуку убѣдился, что дно не было двойное. Онъ хотѣлъ задвинуть ящикъ, по что-то помѣшало задвинуть его до конца. Гаркеръ вынулъ весь ящикъ и, просунувъ руку въ отверстіе, выдернулъ измятую фотографическую карточку.
   -- Это портретъ, воскликнула леди Брайерлей.
   Дѣйствительно, это былъ портретъ Марты Сильвестръ, но моложе на пять или на шесть лѣтъ, чѣмъ въ настоящее время.
   

IX.
Следъ найденъ.

   Эдвардъ Гаркеръ никогда не обнаруживалъ удивленія, даже при самыхъ неожиданныхъ происшествіяхъ; напротивъ, зорко слѣдилъ за впечатлѣніемъ на другихъ каждаго малѣйшаго случая.
   -- Какъ! это моя сестра Патти! воскликнула леди Брайерлей, смотря съ удивленіемъ на портретъ.-- Я не знала, что м-ръ Мередитъ знакомъ съ нею.
   -- Онъ никогда не говорилъ съ вами о ней?
   -- Никогда, и я также не упоминала при немъ о сестрѣ. Со времени ея замужества мы съ сэромъ Титусомъ считали ее умершей; признаюсь, мнѣ было-бы непріятно узнать, что м-ру Мередиту было извѣстно о существованіи моей сестры.
   Она говорила совершенно искренно; для Гаркера-же было несомнѣнно или, по крайней мѣрѣ, онъ могъ предположить, что адвокатъ зналъ Марту передъ ея арестомъ. Имя фотографа на карточкѣ доказывало, что она была снята но въ томъ городѣ, гдѣ жила Марта до ея замужества. Къ тому-же леди Брайерлей утверждала, что такой карточки не существовало, пока Марта находилась у своей тетки, и въ этомъ нельзя было сомнѣваться въ виду того, что на портретѣ у нея на пальцѣ было обручальное кольцо.
   Для Гаркера стало теперь совершенно ясно, что исторія Марты и это таинственное убійство имѣли какую-то загадочную связь. Отчего м-ръ Мередитъ испугался, видя, что его обокрали, и всеже не хотѣлъ сказать имени злодѣя? Это странное поведеніе адвоката и присутствіе портрета Марты въ его столѣ наводили на мысль, что, вѣроятно, онъ имѣлъ какую-нибудь связь съ шайкой фальшивыхъ монетчиковъ, въ соучастіи съ которой была обвинена м-съ Риджвей.
   Съищикъ положилъ портретъ въ карманъ и первой его мыслью было тотчасъ возвратиться въ Винцентъ-Скверъ и допросить Марту; но въ эту минуту вошла въ комнату сидѣлка и объявила, что больной началъ бредить. Гаркеръ отложилъ свое намѣреніе и помѣстился у постели больного, надѣясь, что въ бреду Мередитъ выскажетъ что-нибудь такое, что можетъ навести на слѣдъ убійцы. Но его надежды не сбылись. Къ его радости, леди Брайерлей уѣхала домой изъ приличія; сидѣлка вскорѣ заснула и онъ остался одинъ въ комнатѣ больного. Но Лео Мередитъ говорилъ въ бреду только непонятныя, отрывочныя слова и на всѣ вопросы съищика отвѣчалъ фразами, неимѣвшими никакого смысла. Часовъ въ 8 утра больной успокоился и заснулъ. Гаркеръ уступилъ свое мѣсто другому полицейскому и отправился домой, сгорая нетерпѣніемъ увидать Марту.
   Молодая женщина спала очень хорошо и встала въ прекрасномъ расположеніи духа. Она чувствовала, что у нея теперь былъ другъ и что его сочувствіе связывало ее съ жизнью. Гаркеръ вошелъ въ ея комнату, когда она пила кофе, и прямо подалъ фотографическую карточку.
   -- Вы знаете эту особу, м-съ Сильвестръ? спросилъ онъ.
   -- Еще-бы, отвѣтила она, покраснѣвъ;-- это мой портретъ. Онъ снятъ въ Донкастерѣ по желанію Тома.
   -- Не помните-ли вы, сколько было тогда сдѣлано такихъ карточекъ?
   -- Дюжина.
   -- А сколько вы изъ нихъ роздали?
   -- Я помню, что одну Томъ взялъ себѣ, а другую я дала Дику Форесту. Мы тогда путешествовали.
   -- А гдѣ остальныя?
   -- Онѣ, вѣроятно, остались въ той гостинницѣ, гдѣ мы жили во время моего ареста.
   Лицо Эдварда Гаркера просіяло.
   -- Не угодно-ли вамъ послѣ вашего завтрака надѣть шляпку, м-съ Сильвестръ, сказалъ онъ,-- и отправиться со мною? Вы мнѣ нужны по важному дѣлу.
   -- По важному дѣлу?
   -- Очень важному.
   Черезъ часъ съищикъ и Марта выходили изъ кареты у квартиры Мередита. Гаркеръ попросилъ молодую женщину подождать его на подъѣздѣ, а самъ взбѣжалъ по лѣстницѣ, чтобъ узнать, возвратилась-ли къ больному леди Брайерлей. Ея еще не было и Гаркеръ съ верху позвалъ Марту.
   Пройдя библіотеку, съищикъ ввелъ ее въ спальню, прося шопотомъ идти какъ можно тише. Она задрожала всѣмъ тѣломъ и бросилась стремительно впередъ, протянувъ руки. Очевидно, она вообразила, что человѣкъ, лежащій на постели съ обвязанною головой, былъ ея мужъ, отысканный добрымъ Гаркеромъ. Съищикъ понялъ ея мысли и ему стало грустно, когда онъ увидѣлъ, какъ непріятно подѣйствовала на нее ея ошибка.
   Она повернулась къ съищику и посмотрѣла на него съ упрекомъ.
   -- Пожалуйста разсмотрите этого человѣка повнимательнѣе, сказалъ ей Гаркеръ полушопотомъ.-- Видѣли-ли вы его когда-нибудь?
   -- Нѣтъ, отвѣчала Марта, приблизясь къ постели больного.
   -- Вы увѣрены, что это не Дикъ Форестъ? продолжалъ съищикъ вполголоса.
   Марта не тотчасъ отвѣтила. Она нагнулась надъ кроватью больного и разсматривала его лицо очень внимательно.
   -- М-ръ Форестъ былъ смуглый и черноволосый, сказала она, выпрямившись.
   -- Развѣ вы не видите, что у этого голова обрита, возразилъ съищикъ; -- что-же касается цвѣта лица, то есть много средствъ для приданія ему бѣлизны! Лучше посмотрите на его глаза.
   -- М-ръ Форестъ носилъ очки, такъ что я не знаю его глазъ, отвѣчала Марта;-- впрочемъ, этотъ бѣднякъ едва-ли имѣетъ чтоотбудь общаго съ Дикомъ Форестомъ. Быть можетъ, если-бъ я услышала его голосъ...
   -- И это ни къ чему не послужило-бы, продолжалъ съищикъ:-- въ бреду голосъ всегда измѣняется; посмотрите еще на него хорошенько.
   Марта приблизилась къ больному, но по-прежнему утверждала, что онъ нисколько не напоминалъ ей Дика Фореста. Несмотря на это, Гаркеръ остался при своемъ первомъ впечатлѣніи. Возвращаясь съ м-съ Сильвестръ, онъ опять заговорилъ съ нею о фотографическихъ карточкахъ. Она повторила, что подарила только двѣ карточки; съищикъ вполнѣ убѣдился, что вторая карточка, которая была у него въ карманѣ, прошла черезъ руки Дика Фореста, если только -- что было невѣроятно -- десять карточекъ, оставленныхъ въ гостинницѣ, не были найдены хозяиномъ и розданы кому ни попало.
   Этотъ вопросъ требовалъ немедленнаго разрѣшенія. Возвратясь въ квартиру Мередита, съищикъ сѣлъ къ столу и написалъ слѣдующее объявленіе для напечатанія въ главныхъ лондонскихъ газетахъ:
   "Содержателямъ гостинницъ въ Сити. Лѣтъ пять тому назадъ, около марта мѣсяца 18... мужчина и дама, называвшіе себя капитаномъ Риджвеемъ и м-съ Риджвей, останавливались дня на два въ одной изъ гостинницъ Сити. Они неожиданно исчезли, оставивъ свои вещи, состоявшія изъ двухъ чемодановъ, дамскаго несесера и ковроваго мѣшка. Желаютъ знать названіе гостинницы въ которой останавливались эти лица, и просятъ адресовать свѣденія полицейскому агенту Гаркеру въ Шотландъ-ярдѣ, который уплатитъ, кому будетъ слѣдовать, пять фунт. ст. награжденія и должныя капитаномъ Риджвеемъ деньги за номеръ".
   Эдвардъ Гаркеръ только-что положилъ перо, какъ возвратилась леди Брайерлей. Ея привязанность къ Лео Мередиту, вѣроятно, была искренняя, потому что ея глаза покраснѣли отъ безсонницы и слезъ.
   -- Вы здѣсь, м-ръ Гаркеръ, сказала она, повидимому, недовольная тѣмъ, что онъ распоряжался, какъ дома, въ кабинетѣ адвоката;-- а я полагала, что вы пустились по горячимъ слѣдамъ за убійцей.
   -- Успокойтесь, сударыня, я этимъ именно занятъ, отвѣчалъ съищикъ,-- и надѣюсь, что объявленіе, которое я посылаю въ газеты, будетъ небезполезно.
   -- А! вы объявляете, что будетъ выдана награда за поимку убійцы. Довольно-ли она велика, смотрите?
   -- Я не могу на себя брать никакого обязательства.
   -- Если министръ внутреннихъ дѣлъ не согласится на этотъ расходъ, то я его сдѣлаю. Я охотно дамъ сто фунтовъ стерлинговъ за поимку злодѣя.
   -- Сто фунтовъ стерлинговъ? повторилъ Гаркеръ.
   -- Двадцать, возразила леди Брайерлей съ свойственной ей скупостью.
   -- Двадцать фунтовъ стерлинговъ будетъ достаточно, отвѣчалъ съищикъ.
   И, не теряя ни секунды, онъ написалъ:
   "Двадцать фунтовъ стерлинговъ награжденія тому, кто доставитъ свѣденія о злодѣѣ, покусившемся въ ночь на пятое число текущаго мѣсяца на убійство адвоката, живущаго въ Эльдонъ-Кортѣ, въ Темплѣ. Ростъ убійцы долженъ быть около пяти футовъ и шести дюймовъ, возрастъ между тридцатью и сорока годами. Шляпа на немъ высокая, пальто темное, а въ рукахъ коричневый зонтикъ. Онъ куритъ гаванскія сигары. Адресоваться къ полицейскому агенту Гаркеру въ Шотландъ-ярдѣ".
   -- Давно-ли вы знакомы съ м-ромъ Мередитомъ? спросилъ съищикъ, переписывая вышеприведенныя строки.
   -- Почти три года.
   -- А знаете-ли вы что-нибудь объ его прошедшемъ?
   -- Я знаю, что онъ принадлежитъ къ хорошему семейству, пользуется репутаціей способнаго адвоката и всеобщимъ уваженіемъ.
   -- Вы не знаете, гдѣ онъ воспитывался?
   -- Въ Вестминстерѣ. Черезъ него я узнала, что никогда не бывало Томаса Сильвестра въ этомъ училищѣ.
   -- Итакъ, м-ръ Мередитъ не зналъ ничего о капитанѣ Сильвестрѣ?
   -- Я никогда съ нимъ не говорила о капитанѣ, а только о Томасѣ Сильвестрѣ. Какіе странные вопросы вы мнѣ предлагаете.
   -- Я надѣюсь, что они къ чему-нибудь приведутъ, отвѣчалъ Эдвардъ Гаркеръ, вставая, чтобы отнести свои оба объявленія въ газеты. "Какъ-бы то ни было, подумалъ онъ, выходя на улицу, -- я готовъ биться объ закладъ, что напалъ на слѣдъ Дика-Ужа".
   

X.
Сердечное горе.

   Впродолженіи нѣсколькихъ дней не случилось ничего замѣчательнаго. Лео Мередитъ по-прежнему лежалъ въ постели и Гаркеръ находился при немъ почти постоянно, а немногія, свободныя минуты посвящалъ Мартѣ. Молодая женщина съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе уважала его и цѣнила добрыя заботы о ней, хотя не подозрѣвала настоящей ихъ причины. Ее удивляли его замѣчательная память и необыкновенное вниманіе, съ которымъ онъ запоминалъ каждое ея слово, каждое малѣйшее обстоятельство ея прошедшаго, такъ-что вскорѣ онъ зналъ всю ея жизнь едвали не лучше ея самой. Дѣйствительно, сердце Марты было-бы каменнымъ, если-бы преданность и доброта Гаркера не тронули ея. Онъ не отличался свѣтской любезностью и краснорѣчіемъ, даже часто былъ грубъ, но подъ этой сухой, далеко не изящной оболочкой скрывалось золотое сердце, и Марта, съ чисто-женскимъ инстинктомъ, вскорѣ въ этомъ убѣдилась. Теперь губы ея приняли спокойное выраженіе, румянецъ возвратился ея щекамъ и она снова стала улыбаться. Убѣдившись, что Эдвардъ вѣрилъ въ ея невинность, она стала обходиться съ нимъ непринужденнѣе и свободнѣе, даже шутила.
   Эдвардъ Гаркеръ заходилъ къ Мартѣ, какъ только у него было свободное время, и хотя говорилъ всегда, что не можетъ оставаться болѣе пяти минутъ, но просиживалъ по нѣсколько часовъ, разговаривая мало, но не сводя съ нея глазъ. Его интересовало все, что она дѣлала. Если она разливала чай, онъ слѣдилъ за всѣми ея жестами; если она шила, онъ любовался ея проворствомъ. Однажды она нечаянно оглянулась и увидала, какъ онъ поднялъ съ полу ленточку, выпавшую изъ ея волосъ, и спряталъ въ карманъ. Она улыбнулась и покраснѣла. Словомъ, Эдвардъ Гаркеръ находился въ неловкомъ положеніи влюбленнаго, несмѣющаго признаться въ своей любви.
   Подозрѣвала-ли Марта его привязанность? Обыкновенно женщины на этотъ счетъ очень догадливы; но м-съ Сильвестръ никогда ни однимъ словомъ не поощряла съищика. Если онъ и надѣялся, что воспоминаніе о мужѣ начинало изглаживаться изъ ея памяти, то эта надежда ни на чемъ по основывалась. Напротивъ, всякій разъ, какъ молодая женщина говорила о Томасѣ, она прибѣгала къ самымъ нѣжнымъ выраженіямъ, забывая все зло, которое онъ ей причинилъ, и помня только его добрыя качества; а когда однажды Эдвардъ Гаркеръ замѣтилъ, что ей не мѣшало-бы считать себя вдовою, она отвѣчала, что не сдѣлаетъ этого, пока не исчезнетъ послѣдняя надежда на розысканіе мужа.
   Бѣдный съищикъ жестоко страдалъ, видя, что она оставалась при прежнихъ своихъ мысляхъ. Не зная вовсе женскаго характера, онъ не понималъ, какъ такое честное, изящное существо, какъ Марта, могло любить какого-то искателя приключеній. Чтобы объяснить эту тайну, онъ однажды спросилъ, всегда-ли ея мужъ былъ добръ къ ней.
   -- Удивительно добръ, отвѣтила она съ чувствомъ; -- онъ никогда не сказалъ мнѣ ни одного непріятнаго слова.
   -- Какой онъ былъ человѣкъ? продолжалъ съищикъ.
   -- Красивый мужчина, стройный, немного повыше васъ, съ прекрасными, голубыми, дѣтски-нѣжными глазами, и какая у него была добрая улыбка! Я не знавала характера лучше, чѣмъ у него. Двадцать разъ я слыхала, какъ м-ръ Форестъ выражался такъ рѣзко о моемъ мужѣ и шутилъ такъ зло, что я не вынесла-бы. Но мужъ смѣялся, говоря, что пока я при немъ, его никто не можетъ взбѣсить.
   -- А все-же онъ васъ познакомилъ съ темными личностями и заставлялъ вести жизнь, по меньшей мѣрѣ, странную.
   -- Нѣтъ, отвѣчала Марта съ наивностью, поразившей съищика; -- мы много путешествовали и были-бы всегда счастливы, если-бъ онъ не проигрывалъ пари на скачкахъ; впрочемъ, и въ эти минуты хорошее расположеніе духа не покидало его. "Въ другой разъ будемъ счастливѣе", говорилъ онъ весело. Мало-помалу я начала интересоваться лошадьми, знала имена главныхъ жокеевъ и иногда помогала Томасу сводить балансъ въ его записной книжкѣ, куда онъ вносилъ свои выигрыши и проигрыши.
   -- Прекрасное занятіе для такой женщины, какъ вы.
   -- Это меня забавляло. Ахъ! вы не понимаете волненія, овладѣвающаго человѣкомъ при видѣ лошади, которая, какъ говорилъ Томъ, несетъ вашъ обѣдъ на своей спинѣ.
   -- Но отчего вашъ мужъ не предпочиталъ постоянныхъ занятій этой кочевой, необезпеченной жизни? спросилъ Гаркеръ, который, какъ полицейскій, естественно питалъ презрѣніе ко всѣмъ неправильнымъ существованіямъ.-- Люди, живущіе карточной игрой или держаніемъ пари на скачкахъ, нигдѣ не уважаются, въ особенности когда имѣютъ друзей въ родѣ Дика-Ужа.
   -- Ахъ, вы правы. М-ръ Форестъ былъ причиной всѣхъ несчастій моего мужа, отвѣчала Марта грустно.-- Но онъ не могъ вытолкнуть его за дверь. Они воспитывались вмѣстѣ. Томъ былъ такой довѣрчивый! Онъ всѣхъ считалъ хорошими людьми.
   Этотъ разговоръ пробудилъ въ Мартѣ печальныя воспоминанія. Она залилась слезами. Гаркеръ грустно взглянулъ на нее.
   -- Я вижу, вы очень любили вашего мужа, м-съ Сильвестръ, сказалъ онъ.
   -- Я его боготворила.
   -- Вы дали-бы дорого, чтобъ его увидать? Но если-бы вы нашли его въ тюрьмѣ и убѣдились въ его виновности, неужели вы продолжали-бы любить его?
   -- Еще болѣе, воскликнула Марта съ жаромъ; -- онъ былъ лучшій изъ людей, и если когда-нибудь совершилъ преступленіе, то развѣ по слабости характера или изъ преданности къ другу. Я передъ Богомъ дала ему слово любить его и въ горѣ, и въ счастьи, пока насъ не разлучитъ смерть, и я съ радостью возвращусь въ тюрьму, если этимъ могу осчастливить его.
   Когда любовь женщины достигаетъ до такой высоты, мужчинѣ остается только преклонить голову. Гаркеръ удалился съ истерзаннымъ сердцемъ, унылый, безнадежный. Самая его должность, которую.онъ прежде такъ любилъ, теперь была ему въ тягость. Онъ сердился на Марту и давалъ себѣ слово избѣгать ее, а при случайной встрѣчѣ быть съ нею какъ можно холоднѣе. Но на другой день онъ возвращался къ ней еще покорнѣе и влюбленнѣе прежняго.
   Онъ сталъ обращать вниманіе на свой туалетъ, чего прежде никогда не дѣлалъ, купилъ новую пару платья и нѣсколько галстуховъ, а также подстригъ бороду по модѣ. Марта платила тридцать шилинговъ въ недѣлю за свой столъ и квартиру, но Эдвардъ Гаркеръ просилъ сестру подавать ей каждый день мясо и сладкое блюдо, хотя-бы и себѣ въ убытокъ. По вечерамъ онъ приносилъ ей фруктовъ и каждое утро Марта находила свѣжій букетъ на своемъ столѣ.
   М-съ Тиббетъ вскорѣ догадалась, что ея братъ полюбилъ ихъ жилицу, какъ она называла Марту; это открытіе обрадовало ее. Марта снискала ея расположеніе, предложивъ присматривать за дѣтьми, когда она была слишкомъ обременена занятіями, и потому Эдварду Гаркеру не стоило много труда склонить сестру въ свою пользу.
   -- Библія гласитъ, м-съ Сильвестръ, сказала она однажды вечеромъ молодой женщинѣ,-- что мы созданы не для того, чтобъ жить въ одиночествѣ.
   -- Слѣдовательно, вы должны вторично выдти замужъ, м-съ Тиббетъ, отвѣчала Марта.
   -- О! Я... это... другое дѣло, воскликнула м-съ Тиббетъ съ изумленіемъ игрока, неожиданно потерявшаго свой главный козырь; -- у кого пятеро дѣтей, тому нельзя думать о замужествѣ, и, однакожь, еслибъ кто-нибудь подходящій пожелалъ на мнѣ жениться, я, конечно, не отказала-бы ему.
   -- Ну, такъ я желаю вамъ найти эту жемчужину, сказала Марта, улыбаясь.
   -- Но я думала не о себѣ, м-съ Сильвестръ, говоря, что вдова, молодая и хорошенькая, не должна жить одна, но о васъ.
   -- Я, можетъ быть, и вдова, но не имѣю права располагать собою, отвѣчала серьезно Марта.
   -- Не вѣчно-же вамъ горевать, возразила м-съ Тиббетъ;-- въ одинъ прекрасный день вы навѣрное снова выйдете замужъ.
   -- Никогда, никогда! воскликнула Марта съ жаромъ.
   Это "никогда" было тотчасъ передано Гаркеру, и онъ поспѣшно убѣжалъ въ свою комнату, гдѣ съ отчаяніемъ опустился въ кресло, закрывъ лицо обѣими руками. Какъ зло посмѣялись-бы воры и мошенники, которыхъ онъ ревностно преслѣдовалъ, если-бъ они увидали, какъ онъ отчаявался отъ несчастной любви къ арестанткѣ, просидѣвшей пять лѣтъ въ тюрьмѣ!
   

XI.
Дикъ-Ужъ.

   Публикація вызвала множество отвѣтовъ, большею частью пустыхъ. Эдвардъ Гаркеръ получалъ груды писемъ, содержавшихъ въ себѣ примѣты людей въ темномъ пальто и съ коричневымъ зонтикомъ, которые проходили вечеромъ передъ совершеніемъ преступленія въ окрестностяхъ Тампля; но наведенныя имъ на основаніи этихъ свѣденій справки только убѣждали съищика, что адвокатъ никуда не заходилъ по дорогѣ отъ леди Брайерлей, а слѣдовательно, встрѣтился съ убійцею на улицѣ.
   Естественно "таинственное дѣло Тампля" сдѣлалось любимымъ предметомъ всѣхъ разговоровъ, а неуспѣшныя старанія полиціи открыть убійцу вызвали нѣсколько грозныхъ газетныхъ статей. Начальникъ сыскного отдѣленія взволновался, потребовалъ къ себѣ Гаркера, забросалъ его вопросами и прямо объявилъ, что имя его было связано съ этимъ дѣломъ, что отъ поимки убійцы зависитъ вся его будущность. Начальникъ не подозрѣвалъ, какую ничтожную роль играла надежда на повышеніе въ желаніи Гаркера разъяснить дѣло Тампля, и употребилъ всѣ средства къ поощренію своего подчиненнаго. Что-же касается послѣдняго, то онъ все болѣе и болѣе убѣждался въ тѣсной связи между драмой Эльдонъ-Корта и исторіей Марты и въ важности открыть гостинницу, въ которой проживали м-ръ и м-съ Риджвей вовремя ареста молодой женщины. По несчастію, это открытіе казалось невозможнымъ. Многіе содержатели гостинницъ писали ему,-- лучше сказать, всѣ, у которыхъ впродолженіи послѣднихъ пяти лѣтъ путешественники уѣзжали не расплатившись, считали себя въ правѣ войти въ сношеніе съ съищикомъ. Но, отправившись на мѣсто, онъ всякій разъ убѣждался, что не попалъ на слѣдъ.
   Наконецъ, онъ получилъ слѣдующую записку: "Содержательница Калифорнской гостинницы въ Карменъ-Стритѣ имѣетъ честь увѣдомить полицейскаго инспектора Гаркера, что лѣтъ пять тому назадъ нѣкто капитанъ Томасъ и его жена останавливались у нея и провели двѣ ночи. Они исчезли, оставивъ чемоданы и мѣшки, по примѣтамъ сходные съ газетнымъ объявленіемъ; вещей въ нихъ было болѣе чѣмъ достаточно для покрытія счета этихъ жильцовъ, потому что онъ не превышалъ двухъ фунтовъ стерлинговъ и двухъ или трехъ шилинговъ. М-съ Бурлей всегда готова дополнить дальнѣйшими подробностями эти свѣденія".
   Эдвардъ Гаркеръ не усомнился ни на минуту, что лицо, о которомъ говорилось въ этомъ письмѣ, былъ именно мужъ Марты. Онъ, очевидно, назвалъ себя въ гостинницѣ Томасомъ, хотя обѣщалъ женѣ назваться Риджвеемъ; это было очень естественно со стороны человѣка, привыкшаго скрываться. Гаркеръ поѣхалъ тотчасъ по адресу и на этотъ разъ труды его увѣнчались успѣхомъ. Калифорнская гостинница была дѣйствительно той самой, въ которой останавливалась Марта. М-съ Бурлей продала пожитки бѣглецовъ, какъ она ихъ называла, чтобъ покрыть ихъ долгъ, но у нея все-же оставалось нѣсколько мелочей, въ числѣ которыхъ съищикъ нашелъ, въ футлярѣ, десять фотографическихъ карточекъ Марты, памятную книжку въ голубомъ переплетѣ и письмо, начинающееся словами: "Милый мой Томъ", и кончавшееся такъ: "Твой другъ Дикъ".
   Наконецъ тайна была открыта.
   Карточка, найденная у адвоката, была, очевидно, та, которая нѣкогда принадлежала Дику Форесту. Оставалось только сравнить почеркъ отысканнаго письма съ почеркомъ Лео Мередита. Если они были тождественны, то раненый въ Эльдонъ-Кортѣ и Дикъ-Ужъ были одно и то-же лицо.
   Полицейскіе чиновники всегда сіяютъ гордымъ самодовольствіемъ, напавъ на слѣдъ крупнаго преступника, и потому Гаркеръ, выходя изъ Сити, какъ-бы переродился; морщины разгладились на его лбу и будущее представлялось ему въ самомъ розовомъ свѣтѣ. Онъ считалъ лишнимъ возить Марту въ гостинницу; ея указанія были теперь не нужны, а вмѣстѣ съ тѣмъ онъ желалъ удалить отъ нея все. что могло ей напомнить прошедшее. Онъ отправился прямо къ Мередиту и, спустя пять минутъ, уже держалъ въ рукахъ самую важную изъ собранныхъ имъ уликъ. Почерки Мередита и Дика были совершенно тождественны.
   Гаркеръ хотѣлъ войти въ комнату больного, чтобъ насладиться зрѣлищемъ человѣка, котораго онъ долженъ былъ вскорѣ предать въ руки правосудія, но докторъ не впустилъ его. У раненаго только-что былъ роковой кризисъ; онъ теперь заснулъ тяжелымъ, лихорадочнымъ сномъ, отъ котораго могъ никогда не проснуться; надо было оставить его одного, въ совершеннѣйшей тишинѣ.
   "А если онъ умретъ?" подумалъ съищикъ. Прежде это не приходило ему въ голову. Предавшись всецѣло своему дѣлу, онъ забылъ о здоровьѣ Лео Мередита, считая его выздоровленіе несомнѣннымъ; теперь-же, когда онъ услыхалъ сомнѣніе на этотъ счетъ, передъ нимъ какъ-бы замкнулись желѣзныя ворота, преградившія дальнѣйшій путь. Дѣйствительно, смерть Мередита уносила съ собой всѣ плоды его трудовъ, всѣ его надежды на счастье, на доказательство невинности м-съ Сильвестръ. Онъ теперь боялся громко говорить, онъ даже сдерживалъ свое дыханіе, чтобъ не нарушить сна больного, и со страхомъ слѣдилъ за выраженіемъ лицъ докторовъ. Леди Брайерлей сидѣла вмѣстѣ съ нимъ и очень радовалась его смущенію, которое избавляло ее отъ дальнѣйшихъ разспросовъ.
   Да, онъ былъ смущенъ и озабоченъ. Что онъ нашелъ Дика-Ужа, въ этомъ не было сомнѣнія, а потомъ? Достаточно-ли будетъ сходства двухъ почерковъ, чтобъ оправдать арестъ адвоката, какъ фальшиваго монетчика или какъ убійцу капитана Томаса? Въ Англіи не арестуютъ людей безъ основательной причины. Призвать Рубена Грумми, неожиданно привести его въ комнату Мередита и спросить, Дикъ-ли это, прозванный Ужомъ, не послужило-бы ни къ чему. Грумми, вѣроятно, былъ однимъ изъ сообщниковъ Дика и въ его интересахъ было молчать. Единственнымъ выходомъ теперь было найти убійцу Мередита. Но Гаркеръ не имѣлъ на это никакихъ средствъ.
   Онъ ходилъ взадъ и впередъ цѣлыми часами, ни на минуту не спуская глазъ съ двери въ комнату больного. Время отъ времени онъ нетерпѣливо поглядывалъ на стѣнные часы. Онъ отдалъ-бы нѣсколько лѣтъ жизни для спасенія Лео Мередита.
   Наконецъ онъ успокоился. Одинъ изъ докторовъ вошелъ въ библіотеку и объявилъ, что больной внѣ опасности.
   -- Крѣпкій сонъ принесъ ему пользу, прибавилъ докторъ; -- м-ръ Мередитъ сейчасъ проснулся и ясно выговорилъ имя Тома. Есть у него другъ или братъ Томъ?
   Гаркеръ перевелъ дыханіе и въ два прыжка очутился у постели Мередита. Но его быстрота ни къ чему не привела, потому что больной молчалъ и блуждающій взоръ, которымъ онъ обводилъ комнату, доказывалъ, что онъ еще не совсѣмъ пришелъ въ себя.
   -- О! Лео... О! м-ръ Мередитъ! вы спасены! воскликнула леди Брайерлей, опускаясь на колѣни у его изголовья.
   -- Я очень боленъ? спросилъ адвокатъ.
   -- Вы насъ напугали, но теперь опасность миновала, сказалъ Гаркеръ.-- А кто же этотъ Томъ, котораго вы только-что звали? Мы за нимъ пошлемъ.
   -- Я не говорилъ "Томъ," отвѣчалъ адвокатъ въ смущеніи;-- вы меня не поняли!
   Докторъ вмѣшался въ разговоръ и запретилъ говорить съ больнымъ. Но Эдвардъ Гаркеръ уже зналъ, что ему было необходимо; возвратясь въ библіотеку, онъ собралъ бумаги адвоката. Убѣжденный, что человѣкъ, находившійся въ сосѣдней комнатѣ, былъ преступникъ, онъ пересталъ стѣсняться и хладнокровно открывалъ ящики стола, вынималъ изъ нихъ письма, помѣчалъ ихъ и пр.
   -- Что вы дѣлаете, м-ръ Гаркеръ! воскликнула съ изумленіемъ и негодованіемъ леди Брайерлей, проходя мимо:-- м-ръ Мередитъ очнулся и мы уже не имѣемъ права касаться его вещей безъ его позволенія.
   -- Быть можетъ, миледи, отвѣчалъ Гаркеръ, не смутясь,-- но все-же я долженъ вамъ воспретить входъ въ комнату м-ра Мередита.
   -- Вы съума сошли, сказала леди Брайерлей, пораженная дерзостью съищика.
   -- Полицейскій чиновникъ будетъ караулить день и ночь въ этой комнатѣ, продолжалъ Гаркеръ;-- послушайтесь моего совѣта, леди Брайерлей, говорите какъ можно менѣе о м-рѣ Мередитѣ съ вашими пріятелями, потому что близка минута, когда вы пожалѣете, что были съ нимъ знакомы.
   -- Онъ совсѣмъ рехнулся! воскликнула леди Брайерлей, поблѣднѣвъ отъ гнѣва и страха.
   Дѣйствительно, въ послѣднія минуты лицо Гаркера приняло странное выраженіе. Онъ не спускалъ глазъ съ маленькой записки, которую нашелъ въ письменномъ столѣ. Потомъ онъ вынулъ изъ кармана памятную книжку въ бархатномъ голубомъ переплетѣ, сравнилъ оба почерка и страшно поблѣднѣлъ, какъ человѣкъ, пораженный неожиданнымъ несчастьемъ.
   Памятная книжка принадлежала Тому и почеркъ сдѣланныхъ въ ней записей былъ одинаковъ съ почеркомъ записки. Мужъ Марты былъ живъ!...
   

XII.
Томъ Риджвей.

   Записка была такого содержанія: "Напишите мнѣ по старому адресу прямо, опредѣленно, разъ навсегда, какую-вы хотите сумму. Мнѣ надоѣло терять время въ перепискѣ и свиданіяхъ съ вами". Вотъ и все. На конвертѣ былъ штемпель почтоваго отдѣленія въ Черингъ-Кроссѣ, а отправлено оно было за два дня до рокового происшествія въ Тамплѣ.
   Если Томъ Сильвестръ писалъ адвокату, то, слѣдовательно, онъ покушался его убить, и Гаркеръ тотчасъ воспроизвелъ всѣ сцены драмы, разыгравшейся между ними. Вѣроятно, въ рукахъ Мередита находились документы, опасные для Тома Сильвестра, и онъ не хотѣлъ отдать ихъ иначе, какъ на вѣсъ золота. Тогда Томъ искалъ встрѣчи съ Мередитомъ, остановилъ его на улицѣ, довелъ до дома и послѣ жаркаго спора нанесъ ему ударъ кочергой, потомъ отыскалъ въ письменномъ столѣ нужныя ему бумаги, взялъ ихъ и бѣжалъ.
   Въ умѣ съищика произошла ужасная борьба. Продолжать-ли ему розыски или оставить дѣло на произволъ судьбы? Мужъ Марты былъ живъ и, очевидно, бросилъ ее самымъ низкимъ образомъ. Стоило-ли трудиться, чтобы возвратить ей такого мужа? Онъ былъ недостоинъ ея. Что-же касается покушенія на убійство, то правосудіе, говоря чистосердечно, могло и не преслѣдовать его за это, такъ-какъ Дикъ-Ужъ получилъ то, что заслужилъ. "Оставимъ этихъ двухъ подлецовъ расхлебывать кашу, какъ они знаютъ, думалъ Гаркеръ;-- по крайней мѣрѣ, Марта Сильвестръ будетъ покойна, полагая, что ея мужъ умеръ, и получитъ возможность, если ей вздумается, снова выйти замужъ"....
   Однако въ этомъ отношеніи онъ колебался. Онъ уважалъ законъ и содрогался при мысли, что женщина при жизни своего перваго мужа выйдетъ за другого. Какъ онъ ни былъ влюбленъ, онъ понималъ, что вѣчные укоры совѣсти будутъ преслѣдовать его, если онъ рѣшится на такое дѣло. Однакожъ, отказаться отъ Марты было свыше его силъ. Поэтому онъ рѣшилъ обдумать это все на досугѣ, а пока исполнять свой долгъ.
   Впрочемъ, надо сознаться, что не одна совѣсть заставляла его преслѣдовать виновника убійства въ Эльтовъ-Кортѣ; ему хотѣлось узнать, что за человѣкъ былъ этотъ Томъ Сильвестръ.
   Оставивъ полицейскаго въ квартирѣ Лео Мередита и приказавъ ему не спускать глазъ съ больного, Гаркеръ отправился къ Грумми. Слова "по старому адресу" наводили его на мысль, что старьевщикъ могъ ему многое разъяснить; во всякомъ случаѣ, ему было интересно разспросить его насчетъ Дика.
   Уже смерклось, когда онъ пришелъ въ лавку старьевщика. Въ полутемнотѣ она казалась еще отвратительнѣе, чѣмъ днемъ. Сидя за прилавкомъ, Грумми пилъ чай и, повидимому, былъ разстроенъ. Гаркеръ тотчасъ догадался, что произошло нѣчто новое.
   -- Ну, Грумми, сказалъ онъ безъ околичностей,-- вы имѣли извѣстія о Дикѣ и Томѣ Риджвеѣ. Разскажите мнѣ все, что вы знаете!
   -- Я ничего не знаю, м-ръ Гаркеръ, ничего, клянусь вамъ, отвѣчалъ старьевщикъ, мѣняясь поминутно въ лицѣ.
   -- Мнѣ лгать нельзя, дружище, возразилъ съищикъ, кладя руку на плечо Грумми;-- Дикъ, прозванный Ужомъ, четвертаго или пятаго числа прислалъ сюда письмо, за которымъ приходилъ Томъ Риджвей.
   -- Да нѣтъ-же, увѣряю васъ, повторилъ Грумми, смущаясь все болѣе и болѣе.
   -- Неужели вамъ хочется ночевать въ тюрьмѣ?
   -- Въ тюрьмѣ! а за что-же, мой добрѣйшій м-ръ Гаркеръ? Я честный человѣкъ; вы не можете меня арестовать за то, что я не отвѣчаю на ваши вопросы.
   -- Положимъ. Но я могу вамъ предложить пять фунтовъ стерлинговъ за отвѣтъ. Вотъ деньги; вы видите, я не злой человѣкъ, и, кромѣ того, я вамъ обѣщаю, что васъ не подвергнутъ никакой отвѣтственности.
   Грумми сдался. Онъ всталъ, заглянулъ на улицу, потомъ въ комнату за лавкой и, убѣдившись, что никто не могъ ихъ подслушать, подошелъ къ съищику.
   -- Вы все узнаете, м-ръ Гаркеръ, сказалъ онъ тихо,-- не ради вашихъ пяти фунтовъ стерлинговъ, но ради этой бѣдной Марты Риджвей, которая у васъ жила, какъ мнѣ сказалъ Макойзекъ.
   -- Да, она живетъ въ моемъ домѣ, отвѣчалъ съищикъ, отвертываясь, чтобъ скрыть выступившую на его щекахъ краску.
   -- А! она и теперь еще у васъ живетъ! воскликнулъ Грумми съ удивленіемъ;-- вы, полицейскій чиновникъ, не постыдились и не побоялись жить подъ одной кровлей съ арестанткой? Значитъ вы честный, хорошій человѣкъ!
   -- Хорошо, хорошо, перебилъ его съищикъ, котораго лесть старьевщика приводила въ смущеніе.-- Скорѣе къ дѣлу и будьте увѣрены, что данныя мнѣ свѣденія послужатъ на пользу м-съ Сильвестръ или Риджвей.
   -- Ну, такъ я вамъ скажу, началъ Грумми гробовымъ голосомъ,-- я видѣлъ Тома Риджвея, да, его самого, и очень испугался, точно при видѣ призрака.
   -- Онъ приходилъ за письмомъ отъ Дика-Ужа?
   -- Да. И это письмо меня очень встревожило, потому что я не хотѣлъ имѣть ничего общаго съ этлми подлецами. По ихъ милости я ужь разъ едва не отправился въ каторгу. Все-же я это письмо оставилъ у себя и Томъ лично пришелъ за нимъ. Онъ казался лордомъ въ своей прекрасной одеждѣ, свѣжихъ перчаткахъ и по своимъ великосвѣтскимъ манерамъ. "Здравствуйте, Грумми, сказалъ онъ,-- у васъ должно быть кое-что для меня; вотъ вамъ пять фунтовъ стерлинговъ за труды". Асигнація была совсѣмъ новенькая, и настоящая, увѣряю васъ.
   -- Онъ ничего не спросилъ о своей женѣ? сказалъ Гаркеръ, ожидая со страхомъ отвѣта старика.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Грумми, -- и я, съ своей стороны, былъ слишкомъ разстроенъ, чтобъ вспомнить о ней. Только уходя онъ нагнулся и сказалъ мнѣ на ухо: -- "а вы помните мою бѣдную Патти, добрый Рубенъ? Въ роковую минуту я привелъ ее сюда". Потомъ онъ прочелъ письмо, гнѣвно разорвалъ его на двѣ части и, бросивъ въ канаву, поспѣшно удалился.
   -- Вы не подобрали кусочковъ?
   -- Конечно, подобралъ, отвѣтилъ Грумми, смѣясь.
   -- И что-же вы прочли?
   -- Только три слова: двадцать тысячъ фунтовъ.
   Наступило молчаніе. Дѣти на улицѣ продолжали играть; собаки принялись лаять; Гаркеръ разсѣянно поглядывалъ на дверь. Онъ какъ-бы не рѣшался продолжать допросъ.
   -- Такъ вамъ не пришлось сказать Тому Риджвею, что его жена еще жива? сказалъ онъ, наконецъ.
   -- Нѣтъ; онъ, кажется, считаетъ ее умершей.
   -- Почему вы это думаете?
   -- Потому что онъ женится вторично.
   -- Это вы какъ знаете? спросилъ Гаркеръ голосомъ, дрожащимъ отъ волненія.
   -- А! м-ръ Гаркеръ, отвѣчалъ Грумми, -- я не дуракъ; увидавъ Тома Риджвея такимъ важнымъ господиномъ, я подумалъ, что онъ когда-нибудь можетъ мнѣ пригодиться, и пошелъ за нимъ слѣдомъ. Онъ сѣлъ въ прекрасную карету, ждавшую его на углу, а я взялъ кэбъ, приказавъ извозчику ѣхать за экипажемъ. Это было не легко, потому что карета мчалась во весь духъ; но всеже мы не упустили ее изъ виду. Томъ вышелъ у великолѣпнаго дома... Ну, бьюсь объ закладъ, что вы не отгадаете, кто онъ теперь!
   -- Безъ шутокъ пожалуйста, мнѣ время дорого, сказалъ сухо Гаркеръ.
   -- Томъ Риджвей теперь баронетъ. Его зовутъ сэръ Ричардъ Гэвстонъ; на-дняхъ онъ женится на дочери одного изъ богатыхъ торговцевъ Сити. Что, хорошо?
   

XIII.
Допросъ привратника.

   Грумми далъ Гаркеру адресъ сэра Ричарда Гэвстона; онъ жилъ въ Пель-Мелѣ, въ меблированныхъ комнатахъ.
   Полицейскіе чиновники всегда умѣютъ скрыть свое волненіе и принять приличную для даннаго случая физіономію; поэтому съищикъ Гаркеръ очень развязно и естественно спросилъ привратника нумеръ комнаты, занимаемой сэромъ Ричардомъ.
   -- No 2, на лѣстницѣ C, отвѣчалъ привратникъ;-- но вы его не застанете.
   -- Его нѣтъ дома?
   Дворникъ какъ-бы удивился этому вопросу.
   -- Дома нѣтъ? Да онъ женился сегодня утромъ.
   -- А! сегодня была его сватьба, замѣтилъ Гарнеръ равнодушно, хотя въ сущности это извѣстіе очень поразило его.-- Онъ вѣрно уѣхалъ изъ Лондона на время медоваго мѣсяца?
   -- На континентъ, кажется, отвѣтилъ привратникъ, который, быть можетъ, не сталъ-бы продолжать разговора, если-бъ съищикъ не сунулъ ему въ руку нѣсколькихъ монетъ; -- сэръ Ричардъ Гэвстонъ вѣнчался сегодня утромъ въ церкви св. Георгія на Гановерскомъ сквярѣ.
   -- Онъ женился на богатой?
   -- Да, на миссъ Кошфордъ, одной изъ богатѣйшихъ невѣстъ Сити, и очень хорошенькой.
   -- Въ такомъ случаѣ, они пара, сказалъ Эдвардъ Гаркеръ;-- сэръ Ричардъ богатъ и красивъ.
   -- Красивъ -- да, но чтобъ онъ былъ богатъ -- я сомнѣваюсь. Онъ недавно наслѣдовалъ свои помѣстья, но, говорятъ, на нихъ много долговъ. Потомъ сэръ Ричардъ очень расточителенъ. Въ полгода, которые онъ прожилъ здѣсь, не мало прошло денегъ у него сквозь пальцы и мнѣ кажется, что онъ очень нуждался въ богатой невѣстѣ.
   -- Онъ большой любитель скачекъ?
   -- Можетъ быть, не знаю.
   -- Его друзья какіе-то странные; я говорю не только о м-рѣ Мередитѣ, но и о другихъ.
   -- Фамилія Мередита мнѣ незнакома. Впрочемъ, у сэра Ричарда было очень мало пріятелей. Онъ велъ жизнь уединенную.
   -- Что-жь, онъ нелюдимъ?
   -- Богъ его знаетъ, но онъ очень серьезенъ и не любитъ общества.
   -- По вечерамъ онъ возвращался не поздно?
   -- Я думаю; впрочемъ, спросите объ этомъ ночного сторожа, отвѣчалъ привратникъ, не желая лишать дохода своего товарища;-- вы вѣрно не знаете сэра Ричарда, если дѣлаете мнѣ о немъ столько вопросовъ.
   -- О! нѣтъ, я его хорошо знаю, но мы давно не видались. Вы говорите, что онъ на континентѣ. Ужь не въ Парижѣ-ли?
   -- Нѣтъ, онъ должно быть поѣхалъ на Рейнъ, потому что я прочелъ на его чемоданахъ: "Кельнъ, черезъ Остенде".
   Съищику нечего было болѣе спрашивать. Онъ кивнулъ головою привратнику, какъ-бы говоря, что допросъ конченъ, и отправился въ Скотландъ-ярдъ.
   Въ Вестминстерѣ било пять часовъ и ему оставалось немного времени до отхода поѣзда дуврской желѣзной дороги. Было невѣроятно, чтобы сэръ Ричардъ нанялъ для себя отдѣльный пароходъ, и потому онъ съ женой долженъ былъ отправиться черезъ Ламаншъ съ вечернимъ пароходомъ, а слѣдовательно, съищикъ могъ догнать ихъ.
   Но долженъ-ли онъ былъ запастись исполнительнымъ листомъ объ арестѣ баронета? Если-бъ онъ его арестовалъ по своему усмотрѣнію, то подвергнулся-бы громадной отвѣтственности, а съ другой стороны, если бъ онъ сообщилъ свои подозрѣнія судьѣ или своему начальству, у него были-бы связаны руки, онъ былъ-бы обязанъ во что бы то ни стало арестовать сэра Ричарда и Марта въ одно и то-же время узнала-бы, что ея мужъ живъ и что онъ подвергнутъ тюремному заключенію.
   Выйти изъ этого затрудненія было такъ тяжело, что Эдвардъ Гаркеръ, достигнувъ Скотландъ-ярда, еще ни на что не рѣшился. Начальникъ полиціи уже уѣхалъ домой и, по всей вѣроятности, если-бъ съищикъ его увидалъ, то изъ преданности своей службѣ онъ все разсказалъ-бы ему. Но теперь онъ нашелъ только помощника начальника полиціи, человѣка съ узкими понятіями, низкопоклоннаго и дрожащаго передъ аристократами, и Гаркеръ предчувствовалъ, что если онъ отнесется къ нему, то услышитъ только длинное нравоученіе объ опасности вмѣшиваться въ дѣла высокопоставленныхъ лицъ. Поэтому онъ просто сказалъ одному изъ своихъ товарищей-съищиковъ, что ему надо уѣхать не надолго изъ Лондона по дѣлу Мередита, и просилъ его не спускать глазъ съ больного, но такъ, чтобъ тотъ не догадался о своемъ арестѣ.
   Употребивъ на все это не болѣе пяти минутъ, Гаркеръ вошелъ въ библіотеку полицейскаго управленія и поспѣшно просмотрѣлъ "Адресъ-календарь" и "Ежегодникъ аристократіи". Изъ одного онъ узналъ, что дѣйствительно въ Сити былъ банкиръ по имени Кошфордъ, а изъ другого нѣсколько свѣденій о сэрѣ Ричардѣ Гэвстонѣ. Баронетъ воспитывался въ Вестминстерѣ и три года служилъ въ арміи офицеромъ.
   Тогда онъ поспѣшно отправился въ Винцентъ-сквэръ. У входа въ домъ сестра его разговаривала съ молочницей, и онъ спросилъ, дома-ли м-съ Сильвестръ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала м-съ Тиббетъ; -- она ушла съ дѣтьми, Нэдъ; они ужь напились чаю и я ихъ жду не ранѣе ночи.
   Съищикъ пришелъ въ отчаяніе. Возвращаясь домой, онъ боялся застать Марту дома, а теперь ея отсутствіе казалось ему несчастьемъ. Если она не возвратится къ семи часамъ, ему придется ѣхать одному въ Дувръ, что нарушало всѣ его планы. Было шесть часовъ, а въ это время года до девяти свѣтло. На что рѣшиться? М-съ Тиббетъ не знала, куда пошла Марта; она видѣла только, что молодая женщина отправилась по сквэру къ мѣсту, гдѣ обыкновенно ученики Вестминстера играютъ въ крокетъ. Гаркеру пришло на мысль, что, можетъ быть, м-съ Сильвестръ съ дѣтьми и до сихъ поръ смотрятъ на играющихъ мальчиковъ. Такъ и было.
   Съищикъ скоро увидалъ ихъ на берегу Темзы. Но Марта его не замѣтила; ея взоры были устремлены на исправительный домъ, въ которомъ она провела пять лѣтъ. Даже крики дѣтей при видѣ дяди не заставили ее обернуться.
   -- М-съ Сильвестръ, сказалъ Гаркеръ, кланяясь, -- не поѣдете-ли вы со мною въ Дувръ съ вечернимъ поѣздомъ?
   

XIV.
Въ гостинницѣ "Лордъ-намѣстникъ".

   -- Въ Дувръ?
   -- Да. Мнѣ поручено изслѣдовать одно дѣло, въ которомъ вы можете быть полезны въ качествѣ свидѣтельницы. Не заботьтесь объ издержкахъ, мы поѣдемъ на казенный счетъ. Захватите съ собою необходимое бѣлье; я вамъ дамъ мѣшокъ.
   -- Въ пять минутъ я буду готова, отвѣчала удивленная Марта, и прибавила съ очень понятнымъ любопытствомъ:-- А вы можете мнѣ объяснить цѣль этого путешествія?
   -- Вы скоро узнаете ее. А теперь я васъ прошу, для вашей-же пользы, не дѣлать мнѣ никакихъ вопросовъ, сказалъ Гаркеръ, отирая потъ со лба.-- Имѣете вы ко мнѣ довѣріе, м-съ Сильвестръ?
   -- Конечно, отвѣчала Марта: -- полное довѣріе. Я за вами пойду куда хотите. Мы уѣзжаемъ на долго?
   -- Дня на два. Но на всякій случай возьмите бѣлья на недѣлю.
   Марта замѣтила лихорадочное волненіе съищика, его безпокойство и торопливость. Зачѣмъ везетъ онъ ее въ Дувръ? Онъ самъ не умѣлъ-бы на это отвѣтить, потому что не намѣревался поставить ее на очную ставку съ мужемъ. Онъ рѣшился дѣйствовать смотря по обстоятельствамъ, но считалъ нужнымъ имѣть подъ рукою жену сэра Ричарда. Онъ былъ очень доволенъ, что не взялъ исполнительнаго листа на арестъ капитана. Это связало-бы его, заставивъ во что-бы то ни стало арестовать мужа Марты и тѣмъ поразить въ самое сердце молодую женщину, которая шла рядомъ съ нимъ, прекрасная, кроткая, довѣрчивая, окруженная дѣтьми, любящими ее, какъ мать. Впервые неподкупный Гаркеръ, котораго ничто никогда не могло заставить свернуть съ прямой стези долга, почувствовалъ, что готовъ былъ ради своей любви пожертвовать интересами правосудія.
   По дорогѣ въ Винцентъ-сквэръ Марта не предлагала болѣе вопросовъ, но умъ ея работалъ тѣмъ сильнѣе. Гаркеръ обѣщалъ ей помочь въ розысканіи ея мужа и, вѣроятно, съ этой цѣлью онъ везъ ее теперь въ Дувръ. Она воображала, что съищику удалось найти старыхъ пріятелей Тома, и она съ лихорадочнымъ волненіемъ ждала минуты отъѣзда.
   Уложивъ дорожный мѣшокъ, она отправилась съ Гаркеромъ на станцію желѣзной дороги, гдѣ онъ взялъ два билета перваго класса. Одинъ онъ поѣхалъ-бы и во второмъ, но для Марты онъ ничего не жалѣлъ. Въ воксалѣ онъ купилъ ей плэдъ, каучуковое пальто, нѣсколько нумеровъ илюстрированныхъ журналовъ, нѣсколько бутербродовъ и бутылку хересу; новобрачную нельзя было окружать большимъ вниманіемъ и попеченіями. Она принимала все это просто, какъ балованная женщина; но ея любопытство было до того возбуждено, что какъ только поѣздъ тронулся, она всѣми силами старалась заставить Гаркера проговориться.
   -- Скажите пожалуйста, спросила она между прочимъ,-- почему пришло вамъ на умъ, что м-ръ Мередитъ никто другой, какъ Дикъ-Ужъ?
   Но Гаркеръ привыкъ уклоняться отъ отвѣтовъ на затруднительные вопросы и всѣ хитрости молодой женщины были безуспѣшны. Поѣздъ гремѣлъ, они были въ вагонѣ не одни и при такихъ условіяхъ откровенная бесѣда была немыслима. Она надула губы, прижалась въ уголъ, закрыла глаза и, вскорѣ заснувъ, проспала до самаго Дувра.
   Станція желѣзной дороги въ этомъ городѣ въ двухъ шагахъ отъ гостинницы "Лордъ-намѣстникъ", гдѣ съищикъ и Марта остановились. Гаркеръ спросилъ хорошій номеръ для молодой женщины и приказалъ подать ей чаю. Потомъ онъ пожелалъ ей покойной ночи, прибавляя, что завтра надѣется растолковать ей, зачѣмъ привезъ ее въ Дувръ. Она отвѣчала довольно холодно, потому что женщины не любятъ, чтобъ съ ними обходились, какъ съ дѣтьми, къ тому-же сдержанность друга казалась ей обиднымъ доказательствомъ его недовѣрія.
   Ничѣмъ несвязанный теперь въ своихъ дѣйствіяхъ, съищикъ пошелъ въ контору гостинницы и спросилъ, въ Дуврѣ-ли еще сэръ Ричардъ Гэвстонъ. Ему отвѣтили, что онъ не уѣхалъ и вмѣстѣ съ своей женой пробудетъ ночь въ гостинницѣ "Лордъ-намѣстникъ", а на слѣдующее утро отправится въ Калэ на яхтѣ, принадлежащей его пріятелю. Въ эту минуту пробило одинадцать часовъ; Эдвардъ Гаркеръ отвелъ въ сторону хозяина гостинницы и объявилъ, что онъ полицейскій съищикъ.
   -- Мнѣ немедленно нужно видѣть баронета, прибавилъ онъ,-- спитъ онъ или нѣтъ, все равно. Но устройте это дѣло безъ скандала.
   -- Вы съищикъ, сказалъ хозяинъ гостинницы, удивляясь, какъ смѣли ночью безпокоить аристократа;-- неужели...
   -- Сэръ Ричардъ просилъ у полиціи нѣкоторыхъ свѣденій, перебилъ его съищикъ,-- и я ихъ привезъ.
   -- Вы не можете подождать до завтрашняго утра? спросилъ хозяинъ гостинницы, нелишенный проницательности.
   -- Нѣтъ, я не могу ждать ни минуты, сказалъ Гаркеръ сухо;-- вы знаете, что съ начальствомъ разсуждать нельзя. Дайте мнѣ пожалуйста конвертъ.
   Съищикъ написалъ карандашемъ на своей карточкѣ: отъ начальника полиціи по важному дѣлу, положилъ ее въ конвертъ и хотѣлъ отдать слугѣ, какъ вдругъ ему пришла въ голову мысль, что лучше прежде узнать, одинъ-ли въ эту минуту сэръ Ричардъ.
   Онъ такъ и сдѣлалъ и черезъ нѣсколько минутъ ему принесли отвѣтъ, что леди Гэвстонъ удалилась въ свою комнату, а баронетъ находился еще въ гостиной. Гаркеръ только этого и желалъ. Онъ приказалъ слугѣ подать его карточку сэру Ричарду и самъ послѣдовалъ за нимъ, къ немалому удивленію хозяина гостинницы.
   -- Просите, послышался голосъ послѣ минутнаго молчанія.
   Гаркеръ вошелъ въ гостиную, отлично меблированную и освѣщенную газомъ. Онъ вошелъ съ гордо поднятой головой, хотя немного взволнованный. Передъ нимъ стоялъ мужчина лѣтъ тридцати пяти, красивый, приличный. Онъ былъ очень блѣденъ и смотрѣлъ на съищика блуждающимъ и умоляющимъ взоромъ.
   -- Вы съищикъ? спросилъ онъ, стараясь казаться спокойнымъ и указывая на кресло.
   -- Да, сэръ Ричардъ, и мнѣ поручено арестовать васъ по обвиненію въ покушеніи на убійство м-ра Мередита или, лучше, вашего сообщника Дика Фореста, въ то время, когда вы назывались капитаномъ Сильвестромъ или Риджвеемъ.
   Сэръ Ричардъ задрожалъ всѣмъ тѣломъ.
   -- Говорите тише, сказалъ онъ, указывая на дверь сосѣдней комнаты:-- тамъ моя жена.
   -- Развѣ она ничего не знаетъ о вашей прошлой жизни?
   -- Ничего.
   Сэръ Ричардъ сдѣлалъ движеніе, какъ-бы желая улизнуть въ сосѣднюю комнату и оттуда искать спасенія въ бѣгствѣ, но Гаркеръ отрѣзалъ ему дорогу. Тогда баронетъ поникъ головою въ отчаяніи.
   -- Я сейчасъ-же долженъ ѣхать съ вами въ Лондонъ? спросилъ онъ глухимъ голосомъ.
   -- Сегодня уже поздно, а чтобъ васъ избавить отъ заключенія въ полицейскомъ домѣ, я останусь здѣсь при васъ.
   -- Вы, конечно, имѣете исполнительный листъ объ арестѣ?
   -- Нѣтъ, но это все равно.
   Сэръ Ричардъ не раздѣлялъ этого мнѣнія; онъ приподнялъ голову и лучъ надежды сверкнулъ въ его глазахъ.
   -- Вы не имѣете права меня арестовать безъ законнаго уполномочія, возразилъ онъ рѣшительно.
   -- Въ вашемъ интересѣ я вамъ не совѣтую, сказалъ Гаркеръ, смотря на него пристально,-- оспаривать моихъ правъ. Мнѣ стоитъ только сказать хозяину гостинницы, что васъ подозрѣваютъ въ убійствѣ, и онъ васъ не выпуститъ, пока я сбѣгаю къ дуврскому судьѣ за исполнительнымъ листомъ.
   -- Я погибъ, произнесъ баронетъ въ смущеніи.
   -- Я окажу вамъ всевозможное снисхожденіе, сказалъ съищикъ, вѣроятно, вспомнивъ о Мартѣ.
   -- Позвольте мнѣ сказать женѣ нѣсколько словъ.
   -- Это невозможно, отвѣчалъ съищикъ; -- я не отпущу васъ отъ себя ни на минуту, пока вы мнѣ не разскажете всей вашей жизни втеченіи послѣднихъ пяти лѣтъ и не сознаетесь, почему вы покусились на убійство Дика, по прозванію Ужа.
   -- Вы требуете, чтобъ я показывалъ самъ противъ себя, сказалъ баронетъ;-- но все, что я теперь открою, будетъ приведено противъ меня на судѣ.
   -- Все, что вы мнѣ скажете, останется между нами.
   -- Кто мнѣ въ этомъ поручится?
   -- Я лишусь мѣста, если узнаютъ, что я осмѣлился васъ допрашивать, а не просто васъ арестовалъ. Впрочемъ, вы вольны мнѣ не отвѣчать, но я васъ предупреждаю, что вашъ интересъ долженъ заставить васъ быть со мною откровеннымъ.
   Было-ли въ тонѣ съищика что-нибудь внушающее довѣріе или баронетъ просто поддался потребности многихъ преступниковъ вылить свою душу, но послѣ минутнаго размышленія сэръ Ричардъ сказалъ, что онъ все разскажетъ.
   -- Садитесь, прибавилъ онъ, указывая съищику на стулъ.
   

XV.
Жены сэра Ричарда Гэвстона.

   Сэръ Ричардъ былъ высокаго роста и хорошо сложенъ. Его лицо отличалось тѣмъ выраженіемъ, которое принято называть "аристократическимъ", говоря о великихъ міра сего, и просто "смышленымъ", когда дѣло идетъ о простыхъ смертныхъ. Его лобъ былъ высокій, открытый; глаза умные, хорошо очерченные. Но нижняя часть его лица, особенно ротъ, выражала полную безхарактерность.
   Несмотря на нѣжный голосъ и на любезныя манеры баронета, Эдвардъ Гаркеръ не ощущалъ къ нему ни малѣйшаго состраданія, а потому сэръ Ричардъ, догадавшись объ этомъ, началъ говорить тономъ человѣка, сознающаго нерасположеніе своего собесѣдника. Онъ прислонился къ камину и, пристально смотря на съищика, сказалъ:
   -- Позвольте васъ спросить, по какому праву вы меня допрашиваете? Англійскій законъ запрещаетъ предлагать вопросы обвиняемому.
   -- Это правда, мнѣ слѣдовало-бы по закону отправить васъ въ полицію, холодно отвѣчалъ съищикъ,-- но я уже сказалъ вамъ, что въ вашемъ интересѣ, а не для своей пользы, даю вамъ возможность оправдаться прежде, чѣмъ офиціально арестую васъ.
   -- Понимаю, вамъ жаль моей бѣдной жены, сказалъ сэръ Ричардъ; -- но какъ мнѣ рѣшиться говорить откровенно, когда я знаю, что каждое мое слово можетъ послужить мнѣ во вредъ на судѣ?
   -- Повторяю, я не открою вашей тайны, сказалъ Гаркеръ торжественно; -- вы можете смѣло положиться на меня. Если я васъ арестую сегодня, то завтра-же выйду въ отставку. Жизнь въ Англіи сдѣлается мнѣ невыносимой.
   Сэръ Ричардъ посмотрѣлъ на съищика съ недоумѣніемъ.
   -- Что вы знаете обо мнѣ? спросилъ онъ.
   -- Многое, отвѣчалъ Гаркеръ съ презрѣніемъ;-- подружившись съ Лео Мередитомъ въ школѣ, вы сдѣлали его своимъ товарищемъ, такимъ-же искателемъ приключеній, какъ и вы сами, соучастникомъ вашихъ преступленій. Женившись подъ вымышленнымъ именемъ на миссъ Мартѣ Мильдвей, которую вы считали богатой невѣстой, вы возили ее по разнымъ городамъ, знакомили съ бродягами и, наконецъ, сдѣлали слѣпымъ орудіемъ шайки фальшивыхъ монетчиковъ, въ числѣ которыхъ вы занимали не послѣднее мѣсто. Наконецъ, вы увѣнчали всѣ свои гнусные поступки тѣмъ, что бросили несчастную жену, когда ее присудили къ тюремному заключенію на пять лѣтъ.
   Голосъ Гаркера дрожалъ отъ негодованія и онъ отвернулся, точно не могъ видѣть человѣка, сдѣлавшаго несчастіе Марты. Что-же касается сэра Ричарда, лицо его выражало страхъ, изумленіе, отчаяніе.
   -- Марта въ тюрьмѣ! сказалъ онъ глухимъ голосомъ; -- кто вамъ это сказалъ?
   -- Не хотите-ли вы меня увѣрить, что вы этого не знали? сказалъ Гаркеръ съ жаромъ; -- вамъ, однакожь, было извѣстно, что вашу жену арестовали за сбытъ фальшивыхъ денегъ и предали суду.
   -- Клянусь небомъ, я этого не зналъ! воскликнулъ сэръ Ричардъ; -- мнѣ сказали, что она была такъ потрясена арестомъ, что выкинула, и черезъ два часа послѣ пріѣзда въ тюрьму умерла.
   -- И вамъ не пришло въ голову самимъ убѣдиться, правда-ли это? спросилъ съищикъ, пожимая плечами.
   -- Это было невозможно, отвѣчалъ сэръ Ричардъ и лицо его судорожно подернулось, какъ-бы подъ гнетомъ тяжелыхъ воспоминаній;-- впродолженіи двухъ лѣтъ я былъ лишенъ свободы.
   Дѣйствительно, странная была судьба этого человѣка, проводившаго первую свою брачную ночь въ разговорѣ съ съищикомъ. А извнѣ шумѣло море и завывалъ вѣтеръ, составляя драматическій акомпаниментъ этой необыкновенной бесѣды баронета съ полицейскимъ чиновникомъ. Въ два часа произошло въ гостинницѣ движеніе; отходилъ остендскій пароходъ и въ коридорахъ послышались шаги отправлявшихся пасажировъ.
   -- Вы не объявили въ гостинницѣ, что пріѣхали арестовать меня? спросилъ сэръ Ричардъ.
   -- Никто ничего не знаетъ, отвѣчалъ Гаркеръ,-- но потрудитесь объяснить ваши послѣднія слова. Вы были въ съумасшедшемъ домѣ?
   -- Какая перемѣна! Какой контрастъ! сказалъ баронетъ, не обращая вниманія на вопросъ съищика и продолжая нить своихъ собственныхъ мыслей.-- Нѣсколько часовъ тому назадъ я вошелъ сюда подъ руку съ молодой женой; всѣ завидовали мнѣ, всѣ считали меня счастливымъ человѣкомъ. А теперь самый послѣдній изъ нищихъ не согласился-бы промѣнять свое положеніе на мое.
   -- Если-бъ въ васъ была совѣсть, то часъ тому назадъ вы не могли-бы быть счастливымъ, возразилъ съищикъ;-- вы понимали-бы, что всѣ ваши преступленія не могли оставаться безнаказанными. Но я пришелъ не для того, чтобъ читать вамъ нравоученія. Будьте со мной откровенны; это самое лучшее, что вы можете сдѣлать.
   Баронетъ сѣлъ на стулъ, закрылъ лицо руками, какъ-бы собираясь съ мыслями, и потомъ началъ говорить такъ скоро, какъ-будто онъ читалъ по книгѣ:
   -- Вы меня считаете подлецомъ, м-ръ Гаркеръ, и вы правы до нѣкоторой степени. Я много сдѣлалъ дурного, но, въ сущности, не дурной человѣкъ. Лео Мередитъ былъ злымъ геніемъ всей моей жизни! Мы воспитывались вмѣстѣ и я самъ не знаю, почему, онъ пріобрѣлъ на меня такое сильное вліяніе. Я имъ восхищался и вмѣстѣ съ тѣмъ боялся его. Онъ былъ умнѣе, сильнѣе и ловче меня. Онъ обладалъ въ высшей степени всѣми физическими качествами, которыя имѣютъ столь притягательную силу въ глазахъ дѣтей. Но даже и въ школѣ онъ былъ склоненъ къ расточительности, которая все увеличивалась съ годами и погубила насъ обоихъ. Мы разстались по выходѣ изъ вестминстерской школы; онъ сталъ готовиться въ адвокаты, а я поступилъ въ армію. Но мы были въ постоянной перепискѣ и, спустя два года, я получалъ отъ него письмо, въ которомъ онъ убѣдительно просилъ поставить бланкъ на векселѣ. Послѣ нѣкотораго колебанія я согласился.
   -- Несмотря на нелестное о немъ мнѣніе?
   -- Боже мой! Въ отношеніи его я былъ какъ младшій братъ въ отношеніи старшаго. Онъ изъ меня дѣлалъ все, что желалъ. Онъ говорилъ мнѣ постоянно, что стоитъ только захотѣть и можно легко нажить большое состояніе. Я зналъ его ловкость, вѣрилъ ему, мало того -- пошелъ къ нему въ товарищи. Но всѣ наши предпріятія лопнули и мало-по-малу я лишился всего, что имѣлъ. Векселя его не были уплачены, и я, какъ поручитель, долженъ былъ продать мой патентъ на чинъ, чтобъ расплатиться по всѣмъ его долгамъ.
   -- И несмотря на все это, вы остались друзьями?
   -- Одно время мы были въ ссорѣ, но обстоятельства насъ снова сблизили. Моя семья возстала на меня за то, что я бросилъ службу; среди тяжелыхъ заботъ и огорченій такой другъ, какъ Мередитъ, становится кладомъ. Онъ видѣлъ все въ розовомъ свѣтѣ, изъ всего умѣлъ вывернуться, а главное, не переставалъ увѣрять, что если я буду слѣдовать его совѣтамъ, онъ мнѣ уплатитъ весь свой долгъ; это еще болѣе сблизило меня съ нимъ. Мы стали держать пари на скачкахъ, конечно, подъ вымышленными именами, чтобъ насъ не узнали прежніе товарищи; сначала мы заработывали много денегъ и хотѣли основать компанію, но въ это время правительство запретило всѣ подобныя предпріятія и это толкнуло Мередита на ту дорогу, которая привела насъ всѣхъ къ погибели.
   -- Вы начали дѣлать фальшивыя деньги? спросилъ Гаркеръ.-- Но вы уже тогда были женаты на миссъ Мильдвей.
   -- Да, сказалъ сэръ Ричардъ со вздохомъ; -- бѣдная женщина! Сначала я за нею ухаживалъ, считая ее богатой невѣстой, но мало-по-малу я искренно полюбилъ ее и, клянусь вамъ, пока мы жили вмѣстѣ, я всегда окружалъ ее самымъ нѣжнымъ вниманіемъ.
   Эдвардъ Гаркеръ вспомнилъ, что Марта говорила то-же самое. Онъ не чувствовалъ отъ этого болѣе снисхожденія къ несчастному, по долженъ былъ сознаться, что другіе были еще хуже его.
   -- Если вы любили вашу жену, сказалъ онъ,-- то какъ-же вы рѣшились сдѣлать ее вашей сообщницей въ преступленіи?
   -- Вы мнѣ не повѣрите, продолжалъ сэръ Ричардъ, -- но увѣряю, что я ничего не зналъ о роли, которую играла Марта по настоянію Дика Фореста. Онъ примкнулъ къ шайкѣ фальшивыхъ монетчиковъ, которымъ нужно было кого-нибудь для сбыванія ихъ фальшивыхъ денегъ. Патти отличалась наивнымъ видомъ, приличными манерами, все въ ней внушало довѣріе; такая именно женщина имъ и была нужна. Но Дикъ зналъ, что я не соглашусь на явно-безчестное дѣло, и потому онъ меня увѣрилъ, что открываетъ контору для эмигрантовъ и что на чердакѣ одного бѣднаго дома печатались объявленія. Дѣйствительно, онъ мнѣ далъ нѣсколько экземпляровъ, чтобъ я ихъ раздавалъ по городу, и я вообразилъ, что Марта, съ своей стороны, занималась тѣмъ-же.
   -- Вы хотите меня увѣрить, что дозволяли вашей женѣ бѣгать по улицамъ цѣлый день, не спрашивая ее, что она дѣлала?
   -- Конечно, это можетъ вамъ казаться невѣроятнымъ, отвѣчалъ сэръ Ричардъ, улыбаясь,-- но Мередитъ меня просилъ не дѣлать ей вопросовъ и я такъ привыкъ слѣпо повиноваться ему, что мнѣ и въ голову не приходило ослушаться его. Онъ когда-нибудь мнѣ это объяснитъ, думалъ я. Марта ходила такъ два дня сряду. На второй день вечеромъ она жаловалась на усталость, но не объяснила ничего, и, вѣроятно, Дикъ увѣрилъ ее, что готовитъ мнѣ сюрпризъ. Однакожъ, на третій день я объяснилъ ему, что здоровье Марты не позволяетъ ей продолжать эту работу. Онъ отвѣчалъ, что скоро эта работа кончится, и я опять ее отпустилъ... Но увы! я уже болѣе никогда ее не видѣлъ.
   Сэръ Ричардъ залился слезами. Онъ не игралъ комедіи, эти слезы были чистосердечныя; въ первый разъ съ самаго начала ихъ разговора съищикъ почувствовалъ состраданіе къ мужу Марты.
   -- Продолжайте, сказалъ онъ менѣе суровымъ голосомъ.
   -- Все, что я помню объ этомъ ужасномъ днѣ, можно передать въ нѣсколькихъ словахъ, продолжалъ баронетъ; -- я ушелъ изъ дома по обыкновенію и, возвратясь вечеромъ въ домъ, гдѣ работалъ Дикъ, я узналъ, что Марта арестована. Дикъ отвелъ меня въ сторону и растолковалъ, въ чемъ дѣло. Узнавъ, что ее обвиняли въ поддѣлкѣ денегъ, я хотѣлъ бѣжать въ полицію и объяснить, что она ни въ чемъ невиновна. Но Дикъ меня удержалъ. Онъ опасался, чтобъ я не погубилъ его, оправдывая жену, и тогда-то онъ меня увѣрилъ, что она умерла отъ испуга. Я не хотѣлъ ему вѣрить; онъ предложилъ сводить меня въ ту больницу, куда перенесли ея тѣло. Что было потомъ... я ничего не помню. Впродолженіи двухъ лѣтъ я не приходилъ въ себя, и только ужь позже, когда память ко мнѣ возвратилась, я узналъ, что меня вытащили изъ Темзы съ большой раной на головѣ. Я не знаю, кто нанесъ мнѣ ударъ и кто толкнулъ меня въ воду, но мнѣ всегда казалось, что это было дѣло Дика, а теперь я въ этомъ убѣжденъ.
   -- Что вы дѣлали съ того времени, какъ вышли изъ больницы?
   -- Я поступилъ въ кавалерійскій полкъ. Я сталъ вести уединенную жизнь, не желая встрѣчаться съ Мередитомъ или съ кѣмъ-либо изъ моихъ старыхъ пріятелей.
   -- Вы и не думали о вашей женѣ?
   -- Какъ-же, я дѣлалъ объявленія въ газетахъ, но все напрасно. Впрочемъ, однажды я получилъ анонимное письмо, въ которомъ меня увѣдомляли, что она умерла въ тѣхъ самыхъ условіяхъ, какъ разсказывалъ Дикъ; тогда я повѣрилъ, что дѣйствительно горе убило ее.
   -- Долго-ли вы оставались въ арміи?
   -- Около года. Въ это время умеръ мой дядя, оставивъ мнѣ свое помѣстье и свой титулъ, несмотря на то, что собирался лишить меня наслѣдства.
   -- Тогда, вѣроятно, Лео Мередитъ возобновилъ свои домогательства?
   -- Да, отвѣчалъ сэръ Ричардъ и его глаза сверкнули ненавистью и мщеніемъ.-- Онъ очень уменъ и ухитрился скрыть, что онъ Дикъ Форестъ. Послѣ исторіи съ фальшивыми деньгами онъ нашелъ покровителей, которые помогли ему сдѣлаться адвокатомъ, и въ то время, какъ я наслѣдовалъ дядѣ, онъ, казалось, былъ въ хорошемъ положеніи. Несмотря на это, онъ сталъ письменно требовать у меня денегъ, а когда распространился слухъ о моей женитьбѣ, то у него хватило нахальства объявить мнѣ, что если я ему не дамъ двадцати тысячъ фунт. ст., онъ пошлетъ моему будущему тестю такіе документы, которые могли погубить меня.
   -- Поэтому вы и покусились убить его?
   -- Я хотѣлъ отъ него избавиться, какъ отъ опаснаго и вреднаго животнаго, отвѣчалъ баронетъ, сжимая кулаки.-- и если-бъ меня за это повѣсили, я все-же буду утверждать, что имѣлъ право такъ поступить. Если-бъ я выдалъ ему требуемую сумму, недѣли двѣ спустя онъ потребовалъ-бы еще. и такимъ образомъ сосалъ-бы меня всю жизнь. Я отправился къ нему, предложилъ пять тысячъ фунт. ст. за извѣстныя ему бумаги; обѣщанія, просьбы, мольбы -- все было тщетно. Моя женитьба была рѣшена; я хотѣлъ вести жизнь честную, достойную молодой дѣвушки, которая отдала мнѣ свое сердце; вдругъ гнусный Мередитъ становился преградой моему счастью; въ припадкѣ бѣшенства я схватилъ кочергу у камина и ударилъ его. Онъ упалъ; я побѣжалъ къ его письменному столу, нашелъ нужныя мнѣ бумаги и удалился, не заботясь о немъ, какъ о дохлой собакѣ. Мередитъ можетъ теперь выздоровѣть, но ему уже невозможно вредить мнѣ, не погубивъ себя; страшные для меня документы сожжены.
   Эти послѣднія слова, казалось, смутили съищика.
   -- Какъ могъ онъ прежде вредить вамъ, не погубивъ себя? Развѣ вы совершили какое-нибудь преступленіе безъ его соучастія?
   -- Господи! Я вамъ скажу всю правду. Я двоеженецъ.
   -- Что вы говорите?
   -- Выслушайте меня, продолжалъ баронетъ, ходя взадъ и впередъ по гостиной.-- Я уже упомянулъ, что когда я вышелъ въ отставку, на меня обрушилось много заботъ и огорченій. Дѣло въ томъ, что, еще находясь въ военной службѣ, я имѣлъ глупость влюбиться въ женщину старше меня и жениться на ней. Ея характеръ былъ ужасный, и мое разореніе окончательно сбило ее съ толку. Она начала пить,-- пить до чертиковъ; я былъ принужденъ удалить ее. Когда я женился на Мартѣ Мильдвей, подъ вымышленнымъ именемъ, то моя первая жена была еще жива; но я зналъ, что она проживетъ не долго, -- доктора мнѣ это говорили столько разъ,-- и клянусь вамъ, что если-бъ Марта осталась въ живыхъ, я заглади;іъ-бы все, женившись на ней вторично подъ своимъ настоящимъ именемъ.
   Эдвардъ Гаркеръ всталъ; онъ казался болѣе взволнованнымъ, чѣмъ его собесѣдникъ.
   -- Съ точки зрѣнія закона Марта никогда не была вашей женой? спросилъ онъ дрожащимъ голосомъ.
   -- Увы! никогда, отвѣчалъ баронетъ, поникнувъ головою.
   -- Если-бъ она была еще жива, то не имѣла-бы никакого права носить вашу фамилію, которая принадлежитъ только вашей новой женѣ.
   -- Сегодняшній мой бракъ вполнѣ законный, потому что моей первой жены нѣтъ въ живыхъ, отвѣчалъ сэръ Ричардъ Гэвстопъ;-- но почему вы думаете, что Марта жива? прибавилъ онъ съ испугомъ.
   -- Нѣтъ, сказалъ Гаркеръ совершенно спокойно,-- нѣтъ, Дикъ Форестъ сказалъ вамъ правду: Марта Мильдвей умерла пять лѣтъ тому назадъ.
   

XVI.
Встрѣча.

   На часахъ, стоявшихъ на каминѣ, пробило три съ половиною.
   Сэръ Ричардъ Гэвстонъ, поддаваясь, наконецъ, овладѣвавшему имъ отчаянію, опустился въ изнеможеніи на кресло. Въ сосѣдней комнатѣ спала молодая женщина, обѣщавшая ему въ будущемъ счастливую жизнь; здѣсь, противъ него, стоялъ сыщикъ, который готовъ былъ отправить его на скамью подсудимыхъ. Пока онъ говорилъ, нервы его были натянуты, а теперь, когда онъ кончилъ свою грустную исторію, будущность, мрачная будущность, возставала передъ нимъ и онъ, глухо застонавъ, поникъ головою.
   Эдвардъ Гаркеръ смотрѣлъ на свою жертву. Его холодное и строгое выраженіе лица смягчилось. Онъ чувствовалъ нѣкоторое участіе и большое состраданіе къ несчастному, исповѣдь котораго только-что выслушалъ.
   -- Желаю вамъ покойной ночи, сэръ Ричардъ, сказалъ онъ.
   -- А кого вы приставите меня караулить? спросилъ баронетъ, не поднимая головы.
   -- Вашу жену; этого совершенно достаточно, отвѣчалъ сыщикъ.-- Я прибылъ сюда съ намѣреніемъ васъ арестовать, сэръ Ричардъ, по своему собственному почину, но никому неизвѣстно, что я васъ подозрѣвалъ въ покушеніи на убійство въ Тамплѣ, и никогда никто этого не узнаетъ. Если-бъ м-ръ Мередитъ напалъ на васъ на улицѣ, или гдѣ бы то ни было, и вы убили-бы его, то законъ призналъ-бы за вами право самозащиты и васъ не арестовали-бы. А онъ поступилъ съ вами еще хуже: онъ развратилъ вашу юность; онъ сдѣлалъ васъ своимъ сообщникомъ и жертвой; за него не стоитъ мстить.
   Приговоренный къ смерти и неожиданно помилованный не выказалъ-бы болѣе радости и удивленія, какъ баронетъ, услыхавъ слова сыщика. Сначала онъ не вѣрилъ своимъ устамъ, а потомъ бросился на колѣни и Гаркеръ разобралъ, среди его рыданій, только слѣдующія слова:
   -- О! моя бѣдная Мира!
   -- Если вы дѣйствительно любите вашу жену, старайтесь загладить вашимъ поведеніемъ въ отношеніи ея вредъ, который вы причинили другимъ, сказалъ Гаркеръ торжественно и собирался выйдти, когда какое-то бѣлое видѣніе пріотворило дверь и вошло въ залу.
   Это была леди Гэвстопъ, которая, услыхавъ рыданіе своего мужа, пришла узнать что съ нимъ. Она была въ бѣломъ кашемировомъ пеньюарѣ и до того блѣдна отъ испуга и удивленія, что ея лицо почти не отличалось отъ бѣлой одежды. Сэръ Ричардъ не замѣтилъ ея появленія и продолжалъ рыдать; а она, посмотрѣвъ вопросительно на сыщика и не получивъ отвѣта, инстинктивно опустилась на колѣни около своего мужа и обвила его шею руками. Эдвардъ Гаркеръ удалился молча. Эта сцена примиряла его съ совѣстью. Сэръ Ричардъ и его жена любили другъ друга искренно и каковы-бы ни были проступки баронета, они были изъ числа тѣхъ, которые подлежатъ не людскому суду, а небесному.
   Гаркеръ сказалъ сэру Ричарду, что Марта умерла, и эта ложь радовала его сердце. Дѣйствительно, къ чему было хлопотать объ ихъ соединеніи, когда обстоятельства такъ сложились, что для каждаго изъ нихъ оно было-бы страшнымъ несчастьемъ? У Марты теперь не было другого покровителя на свѣтѣ, кромѣ сыщика. Тѣмъ хуже для нея, если-бъ она не согласилась сдѣлаться его женою; а онъ, во всякомъ случаѣ, останется преданнымъ ея слугою. Но если она, напротивъ, согласилась-бы выйдти за него замужъ, онъ сдѣлалъ-бы все возможное, чтобъ заставить ее забыть прежнее горе.
   Онъ пошелъ въ свою спальню, но тысячи разнородныхъ мыслей мѣшали ему сомкнуть глаза. Онъ собирался на другой день возвратиться съ Мартою въ Лондонъ и тотчасъ по прибытіи отправиться къ Мередиту. Фальшивый монетчикъ, вѣроятно, испугается, когда узнаетъ, что всѣ его продѣлки открыты, и покинетъ страну; лучше этого нельзя было ничего желать. Послѣ этого Гаркеръ выйдетъ въ отставку. Не арестовавъ сэра Ричарда, онъ поступилъ противъ своего долга; онъ дѣйствовалъ какъ судья, тогдакакъ долженъ былъ оставаться слѣпымъ орудіемъ. Несмотря на все благородство и великодушіе его цѣлей, онъ поступилъ не хорошо, и впослѣдствіи ему было-бы неловко передъ своимъ начальствомъ.
   Да, онъ подастъ въ отставку и, если Марта согласится, они уѣдутъ въ Америку. У него былъ небольшой капиталецъ; и въ Америкѣ, странѣ новой, гдѣ ничто не будетъ имъ напоминать о прошедшемъ, они, быть можетъ, найдутъ полное счастье.
   Наконецъ, Гаркеръ заснулъ и, утомленный какъ нравственно, такъ и физически, спалъ хорошо и долго. Что же касается Марты, то она не могла сомкнуть глазъ, все обдумывая странныя событія этого дня. Отчего Эдвардъ Гаркеръ отказался такъ настойчиво объяснить ей цѣль ихъ пріѣзда въ Дувръ? Не надѣялся-ли онъ, что эта поѣздка будетъ имѣть счастливый результатъ для нея, но, не вполнѣ увѣренный въ этомъ, онъ хотѣлъ избавить ее отъ грустнаго разочарованія и до времени молчалъ? Но онъ-ли долженъ былъ знать, что всѣ долгія испытанія, которымъ она подвергалась въ жизни, научили ее покорности и терпѣнію. А потомъ, дѣйствуя одинъ, онъ могъ пропустить доказательства и улики, которыя она ему указала-бы, если-бъ онъ пользовался ея помощью.
   Озабоченная этою мыслью, она встала чѣмъ свѣтъ и позвонила. Служанка, мгновенно постучала въ ея дверь. Марта сказала, что желаетъ тотчасъ видѣть джентльмена по имени Гаркера, съ которымъ она пріѣхала. Служанка принесла ей неутѣшительный отвѣтъ:
   -- М-ръ Гаркеръ занялъ 159, сударыня, но я не могла исполнить вашего порученія: онъ у сэра Гичарда Гэвстона.
   -- У сэра Ричарда Гэвстона? Кто это такой?
   -- Судя по его багажу, сударыня, онъ долженъ быть очень богатый джентльменъ. Онъ вчера женился въ Лондонѣ и ночуетъ здѣсь. Завтра молодые уѣзжаютъ на континентъ.
   Уже одно слово свадьба интересуетъ каждую женщину, а Мартѣ было еще необходимо развлеченіе послѣ утомительныхъ размышленій и потому она стала разспрашивать у горничной о леди Гэвстонъ, объ ея мужѣ, о слухахъ, которые ихъ сопровождаютъ, объ яхтѣ, долженствовавшей ихъ доставить въ Остенде, и пр. и пр.
   -- Если-бъ было свѣтлѣе, вы отсюда могли-бы видѣть эту яхту, сударыня, сказала служанка, подходя къ окну:-- она у самаго берега. но какъ море бушуетъ! Это путешествіе не обѣщаетъ молодымъ много удовольствія.
   Мартѣ хотѣлось взглянуть на молодую чету, о которой служанка такъ много разсказывала хорошаго. Оставшись одна, она сѣла у окошка и старалась разсмотрѣть въ темнотѣ окружающіе предметы. Вѣтеръ дулъ сильный, волны цѣнились. Марта вспомнила день, когда она тоже вышла замужъ, и протекшіе съ тѣхъ поръ грустные года пронеслись передъ ея глазами.
   Напрасно она старалась прогнать эти мрачныя воспоминанія. Совсѣмъ разсвѣло, а она все еще стояла у окна. Небо было покрыто тучами, вѣтеръ все усиливался. Она одѣлась и около девяти часовъ вышла въ столовую. Богатая мебель, большія зеркала по стѣнамъ, тонкое столовое бѣлье, -- все въ этой комнатѣ ей напоминало, когда она счастливо жила съ Томомъ, когда они, путешествуя, останавливались въ лучшихъ гостиницахъ, какъ теперь сэръ Гэвстонъ съ женою. Она послала узнать всталъ-ли Гаркеръ. Ей отвѣчали, что онъ легъ только въ четыре часа и вѣрно еще спитъ. Ей это очень не нравилось. Она хотѣла поскорѣе узнать, какое онъ имѣлъ дѣло съ сэромъ Ричардомъ и о чемъ они такъ долго разговаривали; но она слишкомъ любила своего друга, чтобъ нарушить его сонъ, особенно когда онъ такъ утомился наканунѣ.
   -- Какое ужасное море! сказалъ старикъ, сидѣвшій въ столовой въ дорожномъ платьѣ.-- Мы употребили девять часовъ на переходъ изъ Остенде. О! я не донимаю, какъ можно въ такое время пускаться въ путь безъ особой крайности, и когда имѣешь яхту въ своемъ распоряженіи.
   -- Вѣроятно, это фантазія молодой, возразилъ другой путешественникъ.
   -- Женщины часто храбрѣе мужчинъ, сказала пожилая дама, смотря въ лорнетъ; -- но погода, дѣйствительно, очень дурна и молодые должны были-бы переждать бурю здѣсь.
   -- Неужели сэръ Ричардъ Гэвстонъ собирается въ путь, несмотря на дождь и вѣтеръ? спросила Марта у старика, краснѣя, что осмѣлилась вступить въ разговоръ.
   -- Да, отвѣчала дама, обрадовавшись новой собесѣдницѣ: -- на ихъ яхтѣ уже разведены пары и она причалила къ берегу. Надо было-бы имъ посовѣтовать обождать бурю; въ такую погоду Ламаншъ всегда опасенъ. Смотрите, вотъ они выходятъ; рѣшительно они отправляются.
   Всѣ бросились къ окну; Марта стояла въ первомъ ряду. Нѣсколько слугъ вышло изъ гостиницы съ мѣшками въ рукахъ или съ чемоданами на плечахъ. За ними слѣдовали мужчина и молодая женщина въ дорожномъ костюмѣ.
   -- Вотъ сэръ Ричардъ, проговорилъ кто-то;-- какъ онъ блѣденъ!
   -- Гдѣ онъ? спросила Марта, которая, торопясь увидать человѣка, съ которымъ Гаркеръ провелъ почти всю ночь, смотрѣла въ противоположную сторону.
   Кто-то указалъ ей на него. Она задрожала всѣмъ тѣломъ, пронзительно вскрикнула и бросилась вонъ изъ залы.
   -- Это онъ! Это онъ! кричала она.-- Пропустите меня.
   Всѣ посторонились, принявъ ее за безумную.
   

ГЛАВА XVII.
Гроза.

   Около десяти часовъ Эдварда Гаркера вдругъ разбудилъ зловѣщій шумъ, потрясшій всю гостиницу.
   Онъ вскочилъ съ кровати, протеръ глаза и отворилъ ставни. Небо было сѣрое, вѣтеръ дулъ порывистый; море до того бушевало, что маленькая яхта, виднѣвшаяся въ трехъ миляхъ отъ мыса, прыгала на волнахъ, какъ пробка; громовые удары быстро слѣдовали одинъ за другимъ: они-то и пробудили Эдварда Гаркера.
   Въ коридорѣ послышались шаги, которые остановились у двери комнаты, занимаемой сыщикомъ.
   -- М-ръ Гаркеръ!
   -- Что случилось? спросилъ онъ, надѣвая сюртукъ,
   -- Вы пріѣхали съ дамой, занявшей No 135?
   -- Да. Что-же она занемогла? спросилъ сыщикъ, бросившись къ двери.
   -- Мы не знаемъ, что съ нею, отвѣтилъ дворецкій: -- она, кажется, очень нездорова и заговаривается. Въ девять часовъ она вышла въ столовую, надѣясь васъ увидѣть. Ей доложили, что вы легли спать очень поздно. Она отвѣтила, что будетъ васъ ждать, и сѣла у окна. Но когда сэръ Ричардъ Гэвстонъ прошелъ съ женою на пристань, она вскрикнула и бросилась на улицу безъ пальто и шляпы, говоря, что ея мужъ на яхтѣ и что она идетъ къ нему. Полицейскій ее остановилъ и привелъ въ гостиницу, несмотря на всѣ ея мольбы. Она не хотѣла ничего слушать, не переставала говорить объ яхтѣ, и когда ей сказали, что она уже отплыла, то бѣдная женщина упала въ обморокъ. Уже послали за докторомъ. Но, скажите, что все это значитъ?
   Теперь напрасно было спрашивать объясненій отъ сыщика. Онъ опрометью бросился съ лѣстницы и побѣжалъ въ комнату, гдѣ на время положили Марту. Она пришла въ себя и окружавшія ее лица держали несчастную за руки, боясь какой-нибудь бѣшеной выходки.
   -- М-ръ Гаркеръ! воскликнула она, увидя входящаго сыщика;-- мой мужъ живъ, я его только-что видѣла, и меня къ нему не пускаютъ.
   -- Вы ошиблись, отвѣчалъ полицейскій, сжимая ей руку.-- Есть удивительныя сходства!
   -- Ошиблась! прошептала молодая женщина съ отчаяніемъ;-- вы, также, какъ всѣ. думаете, что мдѣ это только показалось. Но я не съумасшедшая и жена, кажется, должна узнать своего мужа.
   -- Вы его видѣли близко? Онъ васъ замѣтилъ?
   -- Я его окликнула, но онъ, вѣроятно, не слыхалъ, потому что не обернулся, продолжала Марта съ возрастающимъ волненіемъ.-- Увидавъ его изъ окна, я бросилась на улицу за нимъ, но меня удержали. А это онъ, мой Томъ!.. я увѣрена... и вы меня привезли въ Дувръ потому, что вы знали, что онъ здѣсь. Ради Бога, м-ръ Гаркеръ, скажите мнѣ, что случилось?
   Быть можетъ, было-бы умнѣе скрыть отъ нея истину, но Гаркеръ счелъ своимъ долгомъ сказать ей все. Сыщикъ попросилъ всѣхъ присутствующихъ удалиться и, несмотря на общее любопытство, всѣ повиновались. Оставшись наединѣ съ молодой женщиной, Гаркеръ заперъ дверь на ключъ, сѣлъ подлѣ кровати и взялъ руку Марты.
   -- Да, м-съ Сильвестръ, вашъ мужъ живъ, сказалъ онъ, поборовъ свое волненіе;-- но, умоляю васъ, выслушайте спокойно мой разсказъ о всемъ случившемся со вчерашняго вечера.
   И самымъ нѣжнымъ голосомъ, стараясь смягчить всѣ подробности, онъ передалъ Мартѣ то, что уже извѣстно читателю.
   Нѣкоторыя сцены легче себѣ представить, чѣмъ описать. Поддерживая голову рукой, блѣдная и дрожащая всѣмъ тѣломъ, Марта грустно слушала повѣсть несчастій и проступковъ ея мужа. Между тѣмъ, буря свирѣпствовала, но ни порывы вѣтра, ни раскаты грома не могли привлечь ея вниманія. Неподвижные ея глаза и полуоткрытый ротъ доказывали, съ какою жадностью она ловила каждое слово Гаркера. Она сидѣла молча, неподвижно. Онъ не скрылъ отъ нея ничего, кромѣ незаконности ея брака съ сэромъ Ричардомъ Гэвстоношь.
   -- Итакъ, онъ, считая меня умершей, женился на другой! воскликнула Марта, когда сыщикъ умолкъ. Бѣдный, бѣдный Томъ! Онъ не виноватъ, если его обманули... Къ тому-же я увѣрена, что миссъ Кошфордъ его искренно любитъ. Но, нѣтъ, продолжала она послѣ минутнаго размышленія съ лихорадочной поспѣшностью,-- она никогда не съумѣетъ его любить такъ, какъ я его любила; онъ самъ увидитъ разницу, когда я буду съ нимъ... Баронетъ... Такъ я леди Гэвстонъ... О, м-ръ Гаркеръ! я всегда думала, что онъ принадлежитъ къ хорошему роду; у него были такія прекрасныя манеры, онъ былъ такъ великодушенъ, такой во всемъ джентльменъ... Я не удивляюсь, что онъ нравится всѣмъ женщинамъ... Я жалѣю молодую леди, но изъ-за нея я не могу отказаться отъ своего мужа... Она сама это пойметъ, когда узнаетъ истину... Мы вмѣстѣ, м-ръ Гаркеръ, объяснимъ ей это. Мы можемъ сегодня отправиться въ Остенде и завтра мнѣ будетъ возвращенъ мой бѣдный, мой милый Томъ.
   -- Подумайте о послѣдствіяхъ вашего шага для сэра Ричарда Гэвстона, сказалъ Гаркеръ.
   -- О какихъ послѣдствіяхъ?
   -- Если вы предъявите ваши права супруги, то родственники миссъ Кошфордъ обвинятъ сэра Ричарда Гэвстона въ двоеженствѣ. Они захотятъ узнать обстоятельства, при которыхъ онъ женился на васъ; а такъ-какъ эти обстоятельства находятся въ связи съ поступками, преслѣдуемыми закономъ, то вашего мужа могутъ арестовать и приговорить къ каторжной работѣ.
   Марта задрожала отъ ужаса. Въ сравненіи съ этимъ громовымъ ударомъ, поразившемъ ее въ самое сердце, что значила яростно свирѣпствовавшая буря въ двухъ шагахъ отъ нея.
   -- Къ каторжной работѣ! повторила она дрожащимъ голосомъ.-- Заставить его выстрадать тоже, что я перенесла: стыдъ, униженіе, насиліе! Нѣтъ... нѣтъ... никогда!
   Она откинулась назадъ, спрятала голову въ подушки и какъ-бы замерла. Гаркеръ испугался и сталъ упрекать себя, что зашелъ слишкомъ далеко. Онъ тихонько взялъ ее за плечи и старался успокоить. Она не отвѣчала, и только по сильному колебанію груди можно было заключить, что она жива.
   Этотъ припадокъ продолжался часъ; хотя она казалась безъ памяти, но въ ея головѣ происходила послѣдняя борьба между противоположными чувствами эгоизма и самопожертвованія. Но можно-ли винить ее въ томъ, что мысль о пожертвованіи была побѣждена?
   -- Чтобъ мой мужъ принадлежалъ другой, пока я жива! воскликнула она, какъ-бы возмущенная подобнымъ совѣтомъ Гаркера,-- это значило-бы требовать отъ меня невозможнаго. Вспомните, что я выстрадала изъ-за него. Я объ этомъ не жалѣю; я согласилась-бы на новыя испытанія ради него. Но возможно-ли отказаться отъ человѣка, котораго любишь?.. Нѣтъ, я этого не могу! Я люблю его страстно. Я готова умереть для него; но уступить его другой женщинѣ -- это выше моихъ силъ!.. И кто эта женщина? Если она дѣйствительно привязана къ нему, она не допуститъ своихъ родныхъ преслѣдовать его! Если она имъ не помѣшаетъ, значитъ, она его не любитъ, и въ такомъ случаѣ, разъединяя ихъ, я его спасу.
   -- Ея родные могутъ жаловаться въ судъ, даже вопреки ея желанію, возразилъ Гаркеръ,
   -- О! нѣтъ, они этого не сдѣлаютъ, если я имъ разскажу всю мою горькую жизнь, продолжала несчастная женщина, которая не могла преклониться передъ горькой дѣйствительностью; -- пять лѣтъ такихъ страданій, какія вынесла я, не могутъ не вызвать общаго сожалѣнія. Нѣтъ, семейство этой женщины найдетъ естественнымъ, что я требую своего мужа.
   Мучительное недоумѣніе терзало Эдварда Гаркера. Сказать-ли несчастной женщинѣ, что ея бракъ никогда не былъ законнымъ? Въ настоящемъ ея положеніи подобное открытіе могло свести ее съума. Но, съ другой стороны, хорошо-ли было дозволить ей тѣшить себя илюзіями, которымъ рано или поздно суждено было разлетѣться въ прахъ. Онъ поэтому рѣшился перемѣнить направленіе ея мыслей, не нанося удара ея бѣдному сердцу.
   -- Вы не думаете, возразилъ онъ вдругъ съ большимъ оживленіемъ,-- о томъ, что вы перевернете вверхъ дномъ всю жизнь вашего мужа. Онъ васъ любилъ, но, считая васъ умершей, женился на другой, не переставая боготворить вашу память и не сдѣлавъ въ отношеніи васъ никакой невѣрности. А кто вамъ поручится, что онъ теперь не любитъ своей второй жены такъ, какъ прежде любилъ васъ?
   Марта вздрогнула. Она ничего не отвѣтила и глубоко задумалась. Потомъ лицо ея мгновенно приняло выраженіе злобы и ненависти; она пристально посмотрѣла на сыщика и спросила грознымъ тономъ:
   -- Зачѣмъ вы это мнѣ говорите?
   -- Потому что я считаю своей обязанностью представить вамъ всѣ послѣдствія шага, на который вы рѣшаетесь, отвѣчалъ полицейскій умоляющимъ голосомъ; -- клянусь небомъ, я охотно отдалъ-бы свою жизнь, чтобъ вы нашли мужа и могли жить счастливо съ нимъ!
   -- Вы лжете! воскликнула злобно Марта.-- Вы его ненавидите и ревнуете меня къ нему. Вотъ тайна вашего противодѣйствія. Вотъ почему вы меня терзаете всѣми вашими намеками. Я думала, что вы мой лучшій другъ; я вамъ вѣрила, слушалась вашихъ совѣтовъ; впередъ я буду дѣйствовать по-своему. Сегодня вечеромъ я уѣду въ Остенде.
   Гаркеръ поникъ головою и глаза его наполнились слезами.
   -- Дѣйствительно, ваше расположеніе было-бы мнѣ дороже всего, м-съ Сильвестръ, отвѣчалъ онъ, -- но вы когда-нибудь узнаете, что я старался быть вамъ полезнымъ безъ всякой задней мысли. Вы хотите уѣхать; я васъ не удерживаю, я даже поѣду съ вами до Остенде. Но для вашей-же пользы исполните одну мою просьбу...
   -- Нѣтъ, довольно, возразила Марта; -- ничто не помѣшаетъ мнѣ увидѣть моего мужа.
   И она направилась къ двери, какъ-бы для того, чтобъ избавиться отъ дальнѣйшихъ совѣтовъ Эдварда Гаркера.
   -- Я только хотѣлъ васъ просить повидаться съ нимъ глазъ на глазъ, не говоря никому, что вы его жена, проговорилъ сыщикъ.
   -- Это зачѣмъ? спросила Марта съ недовѣріемъ.
   -- Для вашей пользы, еще разъ повторяю, отвѣчалъ сыщикъ;-- повидайтесь прежде всего съ вашимъ мужемъ, онъ рѣшитъ, что вамъ дѣлать.
   -- Я ничего не обѣщаю, возразила Марта.-- Я хочу только его видѣть, а потомъ я увѣрена, что онъ не позволитъ никому насъ разлучить. Нѣтъ... онъ никогда со мною не разстанется...
   Марта отворила дверь и вышла. Бѣдный Гаркеръ послѣдовалъ за нею, дрожа какъ въ лихорадкѣ. Всѣ его надежды разлетѣлись безвозвратно.
   

ГЛАВА XVIII.
Буря.

   Сэръ Ричардъ Гэвстонъ не узналъ Марты. Онъ шелъ очень скоро по дамбѣ, а очутившись на яхтѣ тотчасъ сошелъ въ каюту съ женою. Плескъ волнъ, шумъ машины, свистъ вѣтра и крика матросовъ помѣшали голосу Марты достигнуть до него, а никто изъ экипажа не счелъ нужнымъ разсказать ему, что какая-то женщина, въ слезахъ, бѣжала за нивъ въ погопю. Всѣ забыли объ этомъ и думать. Отплытіе судна въ бурю дѣло не легкое, и, начиная съ капитана до послѣдняго матроса, всѣ на яхтѣ были заняты и на своихъ мѣстахъ. Волны росли съ каждой минутой, вѣтеръ дулъ неистово; пускаться въ море въ такую погоду, безъ крайней необходимости, значило просто бросать перчатку провидѣнію. Иностранные матросы отказались бы сняться съ якоря, англіискіе-же моряки молча повиновались, но капитанъ былъ очень сосредоточенъ и отдавалъ приказанія отрывочнымъ, рѣзкимъ голосомъ, какъ человѣкъ, сознающій, что опасность близка. "Какъ сэръ Ричардъ, думалъ онъ,-- могъ отважиться на такую опасность? Хотя-бы для своей молодой жены ему слѣдовало обождать бурю".
   Но, именно, молодая лэди Гэвстонъ и настояла на отъѣздѣ въ этотъ день. Ночью, когда она застала своего мужа на колѣняхъ передъ сыщикомъ, когда она сама бросилась къ нему, чтобъ, защитить его отъ невидимой опасности, которая, казалось, ему угрожала, она услышала, что онъ тихо прошепталъ: "Отчего мы не далеко отъ Англіи?"
   Послѣ этого никакія просьбы не могли убѣдить ее остаться въ Дуврѣ еще хоть на одинъ день. Она теперь знала, что онъ желалъ быть далеко. Къ тому-же, чего ей бояться моря, когда она съ тѣмъ, кого любитъ. Она отправилась на яхту почти веселая; при видѣ этой молодой женщины, которая храбро шла навстрѣчу бурѣ, весь экипажъ пришелъ въ восторгъ, что не мало польстило сэру Гичарду.
   Дѣйствительно, сэръ Ричардъ Гэвстонъ могъ гордиться своей женою. Что-же скрывалось въ этомъ человѣкѣ? Что внушало къ нему такую преданную любовь обѣимъ его женамъ? Любовь -- тайна самая непроницаемая.
   Мира Кошфордъ, которая была достаточно богата, чтобы выйти замужъ за пэра, а по своей красотѣ, граціи и добротѣ могла побѣдить любое сердце, влюбилась въ бѣднаго, разореннаго баронета. О немъ говорили много дурного, или, по крайней мѣрѣ, очень мало хорошаго; но отъ этого онъ сдѣлался ей еще дороже и она ощущала неподдѣльную радость при мысли, что вскорѣ будетъ вправѣ защищать его открыто. Она была изъ числа тѣхъ прелестныхъ существъ, которыя кажутся олицетвореніемъ доброты, чистосердечія и преданности. Прелестная, изящная, благоразумная, какъ зрѣлая женщина, а въ тоже время веселая, какъ ребенокъ, она могла-бы, по справедливости, требовать отъ мужа такихъ-же добродѣтелей. Но судьба рѣшила иначе: ей угодно было, чтобъ Мира сдѣлалась ангеломъ искупителемъ и молодая дѣвушка вышла замужъ за сэра Ричарда Гэвстона.
   Сначала ея родители были противъ этого брака, но такъ-какъ, въ сущности, сэра Ричарда можно было упрекнуть только въ увлеченіяхъ молодости, то они, наконецъ, уступили ея просьбамъ и молодая дѣвушка беззавѣтно отдала любимому человѣку свою руку, сердце и громадное состояніе.
   Онъ. съ своей стороны, сдѣлалъ все возможное, чтобъ уничтожить преграды, которыя могли помѣшать этому браку, и не остановился ни передъ какими средствами, чтобъ отдѣлаться отъ своего стараго товарища, когда послѣдній хотѣлъ встать ему поперегъ дороги. И теперь, когда всѣ его желанія исполнились, онъ дрожалъ при мысли, что его прелестная жена рано или поздно узнаетъ тайну его прошедшей жизни.
   Хотя вѣтеръ гудѣлъ и волны клокотали, онъ любилъ эту бурю -- она уносила его далеко отъ Англіи. Въ туманѣ, застилавшемъ горизонтъ, его глаза уже видѣли отдаленную землю, гдѣ онъ будетъ жить свободный, счастливый, гдѣ заведетъ новыя знакомства, гдѣ никто не будетъ знать объ его прежнихъ приключеніяхъ. Даже если-бъ Лео Мередитъ осмѣлился снова его преслѣдовать, онъ могъ-бы съ нимъ скоро справиться въ странѣ, гдѣ терпима дуэль, и потому надѣялся, что Мира теперь никогда болѣе не узнаетъ роковой тайны.
   Но, размышляя такимъ образомъ, сэръ Ричардъ Гэвстонъ забывалъ, что женщины обладаютъ удивительнымъ инстинктомъ отгадывать то, что отъ нихъ скрываютъ. Ему и въ голову не входило, что Мира, замѣтивъ мучившую его тоску, поклялась вывѣдать у него эту роковую тайну не для удовлетворенія пустаго любопытства, по чтобъ его. утѣшить и успокоить
   -- Я боюсь, миледи, что наше путешествіе будетъ непріятное, сказалъ буфетчикъ, входя въ каюту, въ котсрую удалился сэръ Ричардъ съ своею женою, чтобъ не мѣшать на палубѣ сняться съ якоря.
   -- Слава Богу, мы отчалили, сказалъ сэръ Ричардъ, потирая руки.
   -- Да, но я боюсь, что мы долго не достигнемъ Остенде. Море такое бурное.
   -- Я не нахожу, чтобъ качка была слишкомъ сильная, сказала леди Гэвстонъ.
   -- Въ Ламаншѣ всегда волны, замѣтилъ сэръ Ричардъ.
   -- Это правда, и лично я не боюсь качки,-- я столько путешествовалъ въ мою жизнь. Не выйти-ли намъ на палубу?
   Въ эту минуту большая волна разбилась о бортъ яхты и вода проникла въ каюту. Послышалось приказаніе капитана рулевому перемѣнить направленіе и движеніе судна стало ровнѣе. Но вдругъ набѣжалъ новый валъ, покрылъ водою палубу съ носа до кормы и частью наполнилъ трюмъ. Леди Гэвстонъ одной рукой схватилась за плечо своего мужа, а другой за столъ. Она была блѣдна, но спокойна. Буфетчикъ казался болѣе встревоженнымъ; онъ хотѣлъ выбраться на палубу, но огромные валы, безпрестанно прибывающіе, не позволяли ему взобраться на лѣстницу, и онъ возвратился въ каюту.
   -- Дѣло дрянь, сказалъ онъ встревоженнымъ голосомъ:-- нѣтъ возможности взобраться на верхъ, а здѣсь мы захлебнемся, если не успѣемъ задреить всѣ отверстія.
   И онъ старался подушками и чахлами заткнуть всѣ скважины въ дверяхъ и окнахъ.
   -- Ты боишься, Мира? спросилъ сэръ Ричардъ.
   -- Нѣтъ, нисколько, отвѣчала она, нѣжно глядя на мужа.
   -- Я очень сожалѣю, что согласился выйти въ море въ такую погоду, воскликнулъ онъ.
   -- Буря скоро стихнетъ.
   Однако, вѣтеръ все усиливался и яхту перекидывало со стороны въ сторону. Изъ каюты невозможно было отгадать, повиновалось-ли еще судно капитану или уже оно носилось по волѣ урагана. Но выраженіе лица буфетчика ежеминутно становилось тревожнѣе.
   Сэръ Ричардъ, неспускавшій съ него глазъ, замѣтилъ вскорѣ, что онъ поблѣднѣлъ и задрожалъ всѣмъ тѣломъ: смерть предстала передъ его глазами.
   До сихъ поръ онъ никогда о ней не помышлялъ. Счастье любить и быть любимымъ, семейныя радости, спокойствіе домашняго очага,-- неужели онъ лишится всѣхъ этихъ благъ, не успѣвъ даже ими насладиться?
   -- Другъ мой, что я сдѣлалъ! воскликнулъ онъ, прижимая жену къ своему сердцу;-- страшно, если по моей винѣ мы погибнемъ на другой день нашей свадьбы!
   -- Богъ насъ спасетъ, отвѣчала она; -- онъ сжалится надъ нашей любовью.
   -- За что Ему меня спасти, проговорилъ баронетъ; -- онъ изъ состраданія избавитъ тебя, хотя и цѣлою твоей жизни, отъ такого мужа, какъ я. Но клянусь, Мира, я исправился-бы, живя съ тобою.
   -- Исправился! Отъ чего? произнесла она нѣжно;-- оставайся такимъ и ты будешь вѣчно возлюбленнымъ моего сердца.
   -- Увы! Мира, ты не знаешь, какую я велъ жизнь, промолвилъ Ричардъ, въ душѣ котораго угрызеніе совѣсти росло по мѣрѣ возростанія опасности.
   Этотъ человѣкъ, слабость воли котораго была, быть можетъ, главнымъ качествомъ, чарующимъ женщинъ, совершенно терялся въ опасности. Онъ лепеталъ безсвязныя слова, плакалъ, хваталъ за руки Миру, клялся, что загладитъ свои преступленія, если Господь его помилуетъ. А между тѣмъ, громовые удары все учащались и дождь колотилъ по палубѣ съ ужасающей силой. Среди этого шума и треска, сэръ Ричардъ едва слышалъ утѣшенія жены. Грохотъ бури заглушалъ все, придавая еще болѣе мрачный оттѣнокъ грустной сценѣ, происходившей въ этой каютѣ между слабымъ мужчиной и сильной женщиной.
   -- Чего намъ бояться? сказала Мира; -- если мы погибнемъ, то оба пойдемъ на небо и никогда не разстанемся.
   -- На небо... да... ты... а я! возразилъ сэръ Ричардъ.
   -- Что-бы ты ни сдѣлалъ, ты будешь прощенъ, если раскаешься.
   -- О, Мира! моя возлюбленная! Если-бъ ты все знала...
   -- Я еще больше любила-бы тебя, Ричардъ. Если мы останемся живы, то по говори мнѣ никогда о твоемъ прошломъ. Богъ самъ его забылъ ради коня. Если-же мы погибнемъ въ этой бурѣ, то я преклоню колѣни на порогѣ рая и переступлю его только съ тобою рука объ руку.
   Въ ту минуту, какъ Мира произнесла эти слова, надъ ея головою показалось что-то въ родѣ сіянія и яркій блескъ озарилъ каюту. Это продолжалось одно мгновеніе; потомъ молодая чета очутилась въ непроницаемомъ мракѣ, сѣрный запахъ распространился повсюду, и матросы на палубѣ закричали, что молнія упала на яхту. Доски трещали со всѣхъ сторонъ, вода заливала трюмъ. Сэръ Ричардъ схватилъ свою жену на руки и бросился на лѣстницу. Неизбѣжность погибели пробудила въ немъ физическую силу, и онъ несъ Миру, какъ перышко. Одинъ изъ матросовъ, видя его появленіе на палубѣ, съ развѣвающимися волосами и блуждающимъ взоромъ, принялъ его за привидѣніе.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Нѣсколько часовъ спустя этого самаго матроса подобралъ въ морѣ пароходъ и привезъ въ Дувръ. Весь городъ вскорѣ узнавъ ужасную вѣсть: сэръ Ричардъ и его жена погибли во время бури. Матросъ видѣлъ, какъ они, крѣпко обнявшись, исчезли въ волнахъ.
   Но хорошо-ли онъ видѣлъ?
   

ГЛАВА XIX.
Жертва.

   -- М-съ Сильвестръ, остендскій пароходъ отплываетъ черезъ часъ, сказалъ Гаркеръ.
   Изнемогая подъ гнетомъ волненія и усталости, Марта согласилась прилечь на постель, не раздѣваясь, а Эдвардъ Гаркеръ обѣщалъ сказать ей объ отходѣ перваго парохода въ Остенде. Къ вечеру, дѣйствительно, вѣтеръ стихъ и почтовый пароходъ собрался поднять якорь.
   Тяжело было сыщику разбудить Марту. Она спала такъ крѣпко, что его рука дрогнула, прежде чѣмъ онъ рѣшился коснуться до нея.
   Она тотчасъ открыла глаза, но въ первую минуту не могла понять въ чемъ дѣло.
   -- Вы приказали маѣ предупредить васъ за часъ до отплытія парохода, сказалъ сыщикъ.
   -- Это правда, я помню, отвѣчала Марта;-- я нашла Тома и ѣду къ нему. Но кто здѣсь былъ нѣсколько минутъ тому назадъ?
   -- Никто.
   -- Нѣтъ, нѣтъ; я видѣла женщину съ большими черными глазами и ангельскимъ выраженіемъ лица. Ахъ! какъ много хорошаго разсказала она мнѣ!
   Марта, казалось, не думала вставать. Глаза ея остановились на одной точкѣ, точно передъ нею было что-то, отъ чего она не могла оторвать взоровъ.
   -- Это леди Гэвстонъ, бормотала она:-- я ее видѣла вскользь, когда она шла на яхту; она сюда пришла, чтобъ поговорить со мною.
   -- Да вѣдь вы видѣли, что она уѣхала, замѣтилъ Эдвардъ Гаркеръ, котораго пугали ея безсмысленныя слова.
   -- Вы правы, это былъ сонъ, отвѣтила Марта, проводя рукою по глазамъ;-- ко, какой сонъ! Она была тутъ, молилась за меня и просила не отнимать у нея Тома... Она говорила, что я убью ихъ обоихъ, если разлучу... Увы! Я слишкомъ страдала, чтобъ заставлять страдать другихъ, и если вѣсть, что я жива, причинитъ горе моему мужу, то сто разъ лучше, чтобъ онъ считалъ меня умершей.
   Она встала и машинально надѣла шляпку и пальто. Гаркеръ ничего не сказалъ, но отгадалъ, что благородные инстинкты ея натуры готовы взять верхъ и молча ждалъ исхода страшной борьбы, клокотавшей въ ея сердцѣ.
   -- Да будетъ воля Божья! сказала вдругъ Марта, опускаясь въ кресло.-- Я вижу, мнѣ не суждено быть счастливой и покоряюсь судьбѣ. Я думала, что не въ силахъ отказаться отъ мужа, но теперь я понимаю, что должна принести себя въ жертву. Да, пусть онъ считаетъ меня умершей... Но, я все-же могу увидать его издали, не показываясь ему. Не правда-ли, м-ръ Гаркеръ, вѣдь это можно?.. Поѣдемте вмѣстѣ; моя сестра, я увѣрена, заплатитъ наши издержки, а вы устройте такъ, чтобъ я могла увидѣть его гдѣ-нибудь, на одну минуту только, чтобъ запечатлѣть въ своей памяти черты, которыя я такъ страстно любила. Послѣ я буду жить воспоминаніемъ и мыслью, что если онъ овдовѣетъ, то ничто не помѣшаетъ ему возвратиться ко мнѣ.
   Каждое слово Марты жгло его, какъ каленымъ желѣзомъ. Онъ пожертвовалъ-бы всѣмъ, чтобъ заслужить одно слово, одинъ взглядъ этой мужественной, благородной женщины, но онъ продолжалъ скрывать отъ нея единственное обстоятельство, которое могло-бы ихъ сблизить. Въ его сердцѣ долгъ говорилъ громче любви. Не колеблясь, онъ еще разъ далъ себѣ слово, что эта страшная тайна, которая должна была уязвить ея женское достоинство, никогда не будетъ открыта имъ, хотя это можетъ стоить ему счастья всей жизни.
   Эдвардъ Гаркеръ въ это время еще не зналъ о гибели яхты, но когда онъ вошелъ въ столовую, чтобъ приказать подать чай для м-съ Сильвестръ, онъ увидалъ матроса, который разсказывалъ о несчастномъ происшествіи. Всѣ жильцы гостиницы и слуги собрались вокругъ него и съ ужасомъ слушали трагическія подробности страшнаго случая. Сыщикъ наострилъ тоже уши.
   -- Яхта, казалось, была перерублена на двѣ части, говорилъ матросъ,-- и они исчезли вмѣстѣ. Я видѣлъ, какъ волна смыла ихъ съ палубы.
   -- Сэръ Ричардъ и его жена погибли? спросилъ Гаркеръ дрожащимъ голосомъ.
   -- Они и весь экипажъ. Одинъ я спасся.
   -- Ихъ также могли спасти.
   -- Спасительная бочка, за которую я уцѣпился, была единственная на яхтѣ.
   -- Отчего-же не спустили лодки?
   -- Не было времени, отвѣтилъ морякъ, качая головой;-- молнія, ударъ грома, страшный трескъ -- и все было кончено. По крайней мѣрѣ, я не видалъ ничего болѣе.
   Гаркеръ попросилъ матроса поити съ нимъ къ Мартѣ, отъ которой невозможно было скрыть роковой вѣсти. Къ тому-же, эта катастрофа, какъ-бы ужасна она ни была, казалась посланной провидѣніемъ на счастье Марты. Конечно, бѣдная женщина, узнавъ трагическую кончину своего мужа, будетъ очень горевать, но ей легче будетъ знать, что онъ умеръ, чѣмъ вѣчно представлять его себѣ въ объятіяхъ другой женщины. Когда матросъ, приведенный Гаркеромъ, окончилъ свой разсказъ, несчастная Марта не выговорила ни слова, не спросила ничего, а послѣ его ухода опустилась на колѣни и нѣсколько минутъ молча молилась.
   -- Вы помните, м-ръ Гаркеръ, сказала она вставая,-- что я дала себѣ слово никогда не нарушать спокойствія мужа?
   -- Да, отвѣчалъ сыщикъ.
   -- Онъ и я сошли-бы въ могилу, каждый въ свою очередь, разлученные въ смерти, какъ и въ жизни, прибавила она со вздохомъ;-- онъ жилъ-бы счастливо и покойно, а я въ горѣ и страданіяхъ. Да, клянусь, я такъ-бы поступила изъ любви къ нему и состраданія къ этой бѣдной женщинѣ...
   -- Къ леди Гэвстонъ?
   -- Да, м-ръ Гаркеръ; теперь, когда ея нѣтъ на свѣтѣ, мнѣ кажется, что я съумѣла-бы полюбить ее за ея привязанность къ Тому!
   -- Да воздастъ вамъ Богъ за все это! сказалъ сыщикъ съ умиленіемъ.
   

ГЛАВА XX.
Письма леди Брайерлей.

   Леди Брайерлей сидѣла грустная, задумчивая въ своемъ будуарѣ. Съ нѣкоторыхъ поръ дѣло Мередита приняло странный и угрожающій для нея оборотъ. Сначала ее очень удивляло, что въ квартирѣ Мередита вѣчно былъ сыщикъ, и что ей былъ воспрещенъ входъ въ комнату больнаго. Потомъ она съ безпокойствомъ стала замѣчать, что, въ кругу ея знакомыхъ, имя адвоката всегда упоминалось вмѣстѣ съ ея именемъ.
   Въ сущности свѣтъ имѣлъ много причинъ еще ранѣе злословить на-счетъ ихъ взаимныхъ отношеній; но свѣтскія женщины имѣютъ привилегію избѣгать толковъ, пока какой-либо скандалъ не принудитъ ихъ друзей заняться ими. Теперь, когда Лео Мередитъ едва не умеръ отъ руки убійцы, всѣ вспомнили, какъ онъ ухаживалъ за леди Брайерлей и начали предполагать въ этомъ дѣлѣ месть соперника. Самъ сэръ Титусъ обратилъ вниманіе на эти толки. Онъ былъ человѣкъ покладистый и миледи вертѣла имъ, какъ хотѣла. Но реакція въ подобныхъ натурахъ бываетъ чрезвычайно рѣзка. Сэръ Титусъ сталъ теперь строго упрекать жену за ея вѣтреность и забралъ въ свои руки всю власть въ домѣ. Онъ сталъ позволять себѣ различныя удовольствія, отъ которыхъ давно отказался: обѣды въ ресторанахъ, куреніе сигаръ, поѣздки на континентъ, въ качествѣ холостяка. Онъ сократилъ бюджетъ жены, отказалъ ея выѣздному лакею и запретилъ ей принимать съ дюжину молодыхъ поэтовъ, музыкантовъ и живописцевъ, общество которыхъ она особенно любила. Наконецъ, къ довершенію всего, онъ выкрасилъ себѣ волосы и принялъ торжествующій видъ побѣдителя.
   Для такой женщины, какъ леди Брайерлей, которая любила властвовать, все это казалось большимъ униженіемъ; но волей-неволей она должна была покориться. У Лео Мередита были ея письма, а судъ неумолимъ на этотъ счетъ! Она употребляла всѣ средства, чтобы добыть эти письма. Она знала, или ей казалось, что она знала, гдѣ адвокатъ сохранялъ ихъ и еслибъ ей позволили войти въ его комнату, она взломала-бы всѣ ящики, скорѣе чѣмъ оставить эту переписку на произволъ судьбы. Но полиція, нечувствительная къ ея мольбамъ и угрозамъ, строго воспрещала ей входъ въ комнату Мередита.
   Итакъ, леди Брайерлей начинала думать, что запрещенный плодъ не такъ сладокъ, какъ увѣряютъ, когда ей подали карточку Эдварда Гаркера.
   -- Просите, сказала она, радуясь всякому развлеченію и питая, кромѣ того, глубокое довѣріе къ сыщику.
   Эдвардъ Гаркеръ вошелъ. Она протянула ему руку. Онъ какъ-бы не замѣтилъ этого движенія и ограничился поклономъ. Леди Брайерлей покраснѣла до ушей отъ такой дерзости со стороны полицейскаго, но ссориться съ нимъ теперь было не выгодно.
   -- Ну, м-ръ Гаркеръ, вы изъ сыскнаго отдѣленія? спросила она вздыхая.
   -- Нѣтъ, миледи, я не служу болѣе въ полиціи.
   -- Какъ?
   -- Я вышелъ въ отставку.
   -- Но вамъ все-же извѣстно дѣло м-ра Мередита и вы мнѣ скажете, зачѣмъ его держатъ подъ арестомъ. Меня не допускаютъ къ нему.
   -- М-ръ Мередитъ вполнѣ заслуживаетъ не только ареста, но и каторги, отвѣчалъ холодно Гаркеръ: -- онъ мошенникъ самаго низшаго разряда и узнать это вамъ не мѣшаетъ.
   -- Что вы говорите! воскликнула леди Брайерлей блѣднѣя.-- Ради Бога объясните; развѣ м-ръ Мередитъ сдѣлалъ какое-нибудь преступленіе, развѣ его арестуютъ, придадутъ суду, и...
   -- Нѣтъ, перебилъ ее сыщикъ; -- но все-же я сомнѣваюсь, чтобъ вы его когда-нибудь увидѣли. Я сейчасъ съ нимъ объяснился и полагаю, что послѣ этого онъ сочтетъ благоразумнымъ уѣхать на-всегда изъ Англіи. Если-бъ я разсказалъ вамъ всю его жизнь, вы покраснѣли-бы, что имѣли какія-нибудь сношенія съ подобнымъ человѣкомъ.
   -- Такъ вы знаете, что у него мои письма? спросила леди Брайерлей въ смущеніи.
   -- У него ихъ нѣтъ: вотъ они, отвѣтилъ сыщикъ, вынимая изъ кармана пачку, перевязанную розовымъ снуркомъ.
   Леди Брайерлей просіяла и протянула руку, но Эдвардъ Гаркеръ снова положилъ письма въ карманъ.
   -- Вы ихъ даромъ не получите, возразилъ онъ.
   -- А! воскликнула она,-- вы желаете денегъ. Сколько?
   -- Двѣсти фунтовъ въ годъ, отвѣчалъ сыщикъ.
   -- Двѣсти фунтовъ стерлинговъ! повторила леди Брайерлей съ ужасомъ.
   -- Да, двѣсти фунтовъ, сказалъ Гаркеръ,-- но не для меня, леди Брайерлей. Вы будете акуратно выплачивать эти деньги вашей сестрѣ до ея вторичнаго замужества, если оно когда-нибудь случится. Вотъ мои условія.
   Леди Брайерлей прикусила губу. Смѣлость сыщика, его спокойствіе и дерзкій тонъ бѣсили ее; но зная, что она въ его рукахъ, она удержалась отъ гнѣва.
   -- Я всегда готова помочь сестрѣ, возразила она,-- и не понимаю, почему вы хотите принудить меня къ тому, что я рада сдѣлать добровольно.
   -- Ваша любовь къ м-съ Сильвестръ недостаточно горяча, чтобъ на нее надѣяться, продолжалъ Гаркеръ; -- мнѣ извѣстна исторія вашей сестры, и я знаю, что нѣкогда ваша дружба могла избавить ее отъ большихъ несчастій.
   -- Хорошо, я согласна, дайте мнѣ мои письма и я буду платить Мартѣ по пятидесяти фунтовъ стерлинговъ каждые три мѣсяца.
   -- Не угодно-ли вамъ выдать мнѣ письменное обязательство.
   -- Вы сомнѣваетесь въ моихъ словахъ? спросила леди Брайерлей, принимая гордый тонъ.
   -- Я вѣрилъ-бы вамъ, еслибъ могъ каждые три мѣсяца являться самъ за деньгами, но я вскорѣ уѣзжаю въ Америку.
   -- А что станется съ Патти?
   -- Я думаю, что м-съ Сильвестръ поѣдетъ со мной и моей сестрой въ Америку.
   -- Тѣмъ лучше, проговорила леди Брайерлей;это самое лучшее въ ея положеніи. Я велю своему стряпчему написать какую слѣдуетъ бумагу. Но надѣюсь, что вы ничего не скажете объ этомъ сэру Титусу; онъ сочтетъ эту сумму слишкомъ большою; мнѣ придется платить ее изъ своихъ экономій.
   -- Тѣмъ болѣе вамъ чести, отвѣтилъ сыщикъ иронически;-- м-съ Сильвестръ будетъ увѣрена, что это подарокъ съ вашей стороны.
   Такимъ образомъ, благодаря Эдварду Гаркеру, Марта была обезпечена. Со времени поѣздки въ Дувръ, ея здоровье такъ ослабло, что она не могла давать уроковъ или какимъ-либо другимъ способомъ заработывать деньги. Къ тому-же, онъ хотѣлъ, чтобъ она могла обойтись безъ него и была-бы совершенно независимой. Ему не стоило большаго труда уговорить ее отправиться въ Соединенные Штаты съ нимъ и съ м-съ Тиббетъ, но онъ понималъ, что ея самолюбіе пострадало-бы, еслибъ ей пришлось путешествовать на чужой счетъ, и вотъ чѣмъ объяснялось посѣщеніе его леди Брайерлей.
   Онъ возвращался домой довольный своимъ успѣхомъ. Погода была ясная, воздухъ чистый; онъ давно не чувствовалъ себя столь спокойнымъ. Теперь, послѣ смерти ея мужа, Марта могла взглянуть милостивѣе на него. Черезъ годъ или два ему удастся создать себѣ новое положеніе, и тогда она, убѣдившись въ его любви, быть можетъ, согласится выйдти за него замужъ.
   По крайней мѣрѣ, такова была его надежда; ему извинительно было предаваться ей, потому что его горизонтъ прояснился въ послѣдніе дни. Марта ужь не могла надѣяться найти своего мужа; ея будущее въ матеріальномъ отношеніи было обезпечено пенсіономъ, который будетъ выдавать ей леди Брайерлей. Итакъ, все, повидимому, сложилось въ пользу Эдварда Гаркера. Но нерѣдко самыя вѣрныя надежды улетучиваются въ одно мгновеніе,
   Утѣшаясь своими мечтами, Гаркеръ прошелъ мимо продавца газетъ. Онъ машинально купилъ первую попавшуюся газету, развернулъ ее и пробѣжалъ глазами. Вдругъ его лицо приняло странное выраженіе, глаза широко открылись, губы задрожали, и онъ побѣжалъ, какъ съумасшедшій, разрывая газету на мелкіе куски.
   -- Не знаешь-ли ты, читала м-съ Сильвестръ сегодняшнія газеты? спросилъ онъ м-съ Тиббетъ, вбѣгая въ кухню.
   -- Нѣтъ, Нэдъ; ужь болѣе недѣли ей не носятъ газетъ.
   -- Какое счастье! сказалъ Гаркеръ и поспѣшно прибавилъ:-- постарайся недопустить до нея ни одной газеты. Это вопросъ жизни или смерти.
   

ГЛАВА XXI.
Спасены.

   Сэръ Ричардъ Гэвстонъ и его жена не погибли, какъ разсказывалъ матросъ и какъ подумалъ-бы каждый на его мѣстѣ. Исторія кораблекрушеній изобилуетъ многими примѣрами удивительныхъ чудесныхъ спасеній. Вотъ что случилось:
   Яхта была снабжена спасительною лодкой, и въ ту минуту, какъ молнія ударила въ мачту, нѣсколько матросовъ бросились спускать ее въ море. Огромная волна смыла ихъ прежде, чѣмъ они успѣли это сдѣлать; во лодка повисла на толяхъ, которыя порвались, когда яхта пошла ко дну, и лодка поплыла по волѣ вѣтра.
   Сэръ Ричардъ Гэвстонъ хорошо плавалъ и потому, очутившись въ водѣ, не потерялъ присутствія духа, схватился одной рукой за спасительную лодку, а другой поддерживалъ жену на поверхности воды. Этотъ слабохарактерный человѣкъ былъ одаренъ необыкновенной физической силой. Онъ влѣзъ въ лодку, потомъ втащилъ въ нее свою жену и, спустя нѣсколько часовъ, норвежскій корабль подобралъ ихъ въ открытомъ морѣ. Остальное понятно. Норвежское судно было парусное и шло въ Швецію, куда и достигло лишь на десятый день; и когда сэръ Ричардъ Гэвстонъ телеграфироваль своему повѣренному, что онъ здравъ и невредимъ, то репортеры газетъ соперничали въ трагическихъ разсказахъ о смерти баронета и его молодой жены. Слѣдующая статья, присланная сэру Ричарду, появилась утромъ того-же дня въ газетѣ, кичившейся своими достовѣрными свѣдѣніями:
   "Мы приводимъ, однако-жь, не ручаясь за справедливость, слухи, распространенные въ публикѣ объ обстоятельствахъ, предшествовавшихъ отплытію яхты, на которой погибъ сэръ Ричардъ Гэвстонъ съ его женою. Говорятъ, что вечеромъ въ субботу, полицейскій сыщикъ Эдвардъ Гаркеръ пріѣхалъ въ Дувръ съ послѣднимъ поѣздомъ, потребовалъ немедленнаго свиданія съ сэромъ Ричардомъ и впродолженіи нѣсколькихъ часовъ оставался съ нимъ наединѣ. На слѣдующее утро, слуги гостиницы замѣтили, что баронетъ казался взволнованнымъ и почти не сопротивлялся настоятельнымъ просьбамъ жены отправиться въ море, несмотря на дурную погоду. Кромѣ того, увѣряютъ, что въ ту самую минуту, какъ яхта снималась съ якоря, молодая женщина, прилично одѣтая, бросилась на пристань, безумно крича, что ея мужъ на яхтѣ. Приведенная полицейскимъ въ гостиницу "Лордъ намѣстникъ", она объявила, что ее зовутъ м-съ Смитъ и что она пріѣхала въ Дувръ съ сыщикомъ м-ромъ Гаркеромъ. Послѣдній еще спалъ; его тотчасъ разбудили, но его присутствіе только увеличило раздраженіе молодой женщины, которая стала кричать, что она узнала своего мужа, что она хочетъ видѣть своего Тома, и пр. и пр. Кажется, между матросами на яхтѣ былъ нѣкто Томасъ Годжсонъ. Быть можетъ, онъ и есть мужъ м-съ Смитъ. Во всякомъ случаѣ, кажется достовѣрнымъ, что сыщикъ Гаркеръ пріѣзжалъ въ Дувръ, чтобъ предупредить сэра Ричарда о нахожденіи на яхтѣ человѣка, обвиняемаго въ двоеженствѣ, и что леди Гэвстонъ требовала немедленнаго отплытія, чтобъ спасти этого несчастнаго. Гаркеръ легъ спать спокойно, не предполагая, чтобъ можно было пускаться въ море въ такую бурю, и его досада не имѣла границъ, когда, проснувшись, онъ узналъ, что яхта уже отплыла. Мы передаемъ это извѣстіе, какъ слухъ, и согласны напечатать всѣ поправки, которыя вамъ доставятъ".
   Сэру Ричарду Гэвстону стоило большихъ усилій, чтобъ скрыть волненіе, овладѣвшее имъ при чтеніи этихъ строкъ. Онъ сложилъ газету, не показавъ ее женѣ, взялъ другую и прочелъ слѣдующее:
   "Полицейское управленіе проситъ насъ довести до всеобщаго свѣдѣнія, что путешествіе въ Дувръ сыщика Гаркера не имѣло никакой связи съ присутствіемъ на яхтѣ сэра Ричарда Гэвстона и матроса, по имени Томаса Годжсона".
   А далѣе было сказано:
   "Владѣлецъ "Лорда намѣстника" насъ извѣщаетъ, что сыщикъ Гаркеръ провелъ съ сэромъ Ричардомъ Гэвстономъ не часы, какъ увѣряли, а не болѣе нѣсколькихъ минутъ, и что м-съ Смитъ была въ болѣзненномъ разстройствѣ, когда увѣряла, что нашла своего мужа, М-съ Смитъ молодая вдова, мужъ которой нѣсколько лѣтъ тому назадъ погибъ въ морѣ, и она подвержена припадкамъ умопомѣшательства".
   Сэръ Ричардъ Гэвстонъ скрестилъ руки, поникъ головою и погрузился въ глубокую думу.
   

ГЛАВА XXII.
Опасенія сэра Ричарда.

   Кто могла быть женщина, которая кричала на пристани, что нашла своего мужа?
   Сэръ Ричардъ отгадывалъ, что это была Марта, но онъ считалъ ее умершей и не могъ объяснить себѣ ея пятилѣтняго исчезновенія.
   Съ точки зрѣнія законовъ, Ричарду нечего было бояться. Его бракъ съ Мартой былъ недѣйствительнымъ, а слѣдовательно Мира была теперь его единственная, законная жена. Но съ нравственной точки зрѣнія, его положеніе было запутаннѣе. Если Марта отыщетъ его, бросится въ его объятія, то могъ-ли онъ грубо оттолкнуть ее? Онъ прежде давалъ себѣ слово узаконить ихъ неправильный бракъ и хотя теперь это было невозможно, но онъ считалъ себя, по крайней мѣрѣ, обязаннымъ обезпечить бѣдную женщину и, насколько возможно, загладить причиненное ей горе. А что скажетъ Мира? Онъ вздохнулъ или, скорѣе, застоналъ. Какъ! онъ спасся отъ кораблекрушенія, чтобъ очутиться въ такомъ безъисходномъ положеніи! Не лучше-ли было погибнуть?
   Однако-жъ, къ страху, который возбуждала въ немъ мысль, что Марта жива, присоединялось еще непонятное, странное чувство. Онъ радовался, что она была жива. Онъ такъ былъ счастливъ съ нею! Она такъ любила его и, наконецъ, она, можетъ быть, была матерью его ребенка, потому что передъ ихъ разлукою она была беременна. Сэръ Ричардъ Гэвстонъ задрожалъ при этой мысли. Если и предположить, что Марта дѣйствительно умерла, то кто могъ поручиться, что онъ не отецъ брошеннаго на произволъ судьбы ребенка?
   -- Что съ тобою, другъ мой? спросила Мира, сидѣвшая рядомъ съ нимъ.
   -- Ничего, отвѣчалъ онъ, приходя въ себя; -- я думаю объ яхтѣ и о страшныхъ опасностяхъ, которыя мы испытали на другой день нашей свадьбы.
   -- Но теперь все кончено, Ричардъ, и мы будемъ наслаждаться нашимъ счастьемъ, котораго едва не лишились.
   Онъ молча сжалъ ея маленькую руку, на которой блестѣло обручальное кольцо; потомъ онъ взялъ газету.
   -- Хочешь, я прочту тебѣ газеты вслухъ? спросила Мира.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, воскликнулъ онъ, -- пожалуйста не читай. Онѣ полны ужасными подробностями о послѣднихъ минутахъ нашихъ несчастныхъ товарищей; это чтеніе разстроитъ тебя. Я и то упрекаю себя, что былъ косвенной причиной ихъ смерти, а...
   -- Не ты, а я хотѣла ѣхать, перебила его Мара.-- Ты такъ жаждалъ покинуть Англію, а я говорила себѣ, что Богъ не допуститъ нашей смерти на другой день нашей свадьбы.
   -- Да не пошлетъ Онъ намъ новыхъ испытаній, которыя заставили-бы насъ пожалѣть, что мы спаслись отъ кораблекрушенія, отвѣтилъ сэръ Ричардъ.
   Онъ поцѣловалъ жену и вышелъ, унося съ собою газеты. Онъ рѣшился немедленно узнать отъ Эдварда Гаркера, была-ли, м-съ Смитъ дѣйствительно бѣдная Марта, и отправилъ слѣдующую телеграму:
   "Ричардъ Гэвстонъ, "Королевскій отель", Стокгольмъ, Эдварду Гаркеру, сыскное отдѣленіе, Лондонъ.
   "Въ настоящую минуту вы должны знать, что моя жена и я живы. Убѣдительно прошу телеграфировать мнѣ имя особы, которая была съ вами. Не была-ли это Марта?"
   Ричардъ Гэвстонъ расчитывалъ, что получитъ отвѣтъ сыщика въ тотъ-же вечеръ; но прошло два дня безъ всякихъ извѣстій. Онъ отправилъ вторую телеграму, думая, что первая могла затеряться; то-же молчаніе. Время отъ времени онъ получалъ газеты изъ Англіи; въ нихъ еще говорили о погибели яхты и описывали, какъ баронету удалось спастись съ женою, но о м-съ Смитъ не упоминалось ни слова. Впрочемъ, одна газета говорила, что "молодая вдова исчезла неизвѣстно куда, но, вѣроятно, надняхъ опять появится по приказанію сэра Ричарда Гэвстона".
   Это исчезновеніе тревожило баронета и его опасенія возросли еще болѣе, когда онъ прочиталъ въ той-же газетѣ:
   "Мы съ сожалѣніемъ узнали, что сыщикъ Гаркеръ, который оказалъ столько неоцѣненныхъ услугъ правосудію и такъ ревностно исполнялъ свои обязанности, подалъ въ отставку".
   "Зачѣмъ онъ подалъ въ отставку? подумалъ сэръ Ричардъ.-- Ужь не узнало-ли начальство Гаркера о происшедшемъ въ Дуврѣ?" Не сдѣлалось-ли извѣстнымъ, что сыщикъ, вмѣсто того, чтобъ арестовать Ричарда, позволилъ ему спастись бѣгствомъ! Къ тому-же, можетъ-ли онъ быть увѣренъ, что одинъ Гаркеръ зналъ его исторію?
   Онъ забылъ спросить Гаркера, кто ему разсказалъ всю его жизнь; правда, сыщикъ увѣрялъ, что кромѣ него никто не зналъ его тайны, но. быть можетъ, онъ хотѣлъ только успокоить его.
   А Мередитъ? Ненависть заставляетъ молчать страхъ. Ричардъ Гэвстонъ такъ твердо рѣшился убить своего стараго товарища, если онъ когда-нибудь встрѣтитъ его, что ужь не боялся его. Къ тому-же, надо надѣяться, что ударъ кочергой послужитъ хорошимъ урокомъ Мередиту и сдѣлаетъ его впредь болѣе осторожнымъ. Такимъ образомъ, сэръ Ричардъ боялся не Мередита, а случайности, которая каждую минуту могла уничтожить его счастье.
   -- Войдите, сказалъ онъ однажды, услыхавъ, что стучатся въ дверь.
   Слуга подалъ письма на подносѣ.
   -- Письма изъ Англіи! воскликнула Мира, хлопая въ ладоши при мысли о радости, съ которой ея родные узнали объ ея спасеніи.
   

ГЛАВА XXIII.
Письма.

   Первое письмо, распечатанное сэромъ Ричардомъ Гэвстономъ, было отъ Джона Дрэка, матроса, спасшагося съ погибшей яхты.

"Сэръ Ричардъ!

   Надѣюсь, что это письмо застанетъ васъ въ добромъ здоровья. Повидимому, вы спаслись также, какъ и я; тѣмъ лучше. Меня доставили въ Дувръ, гдѣ одинъ сыщикъ, по имени Гаркеръ, заставилъ меня разсказать все, что со мною случилось, м-съ Смитъ, увѣрявшей, что ея мужъ былъ на яхтѣ. Потомъ сдѣлали подписку въ мою пользу, но такъ-какъ у меня большое семейство и все, что я имѣлъ, погибло съ яхтой, то я вамъ буду премного благодаренъ, если вы мнѣ поможете.

"Джонъ Дрэкъ, матросъ".

   "Гостиница "Пестрая собака" въ Дуврѣ".
   
   Первымъ движеніемъ сэра Ричарда было написать Джону Дрэку, чтобъ онъ пріѣхалъ къ нему въ Гамбургъ; но прежде онъ хотѣлъ прочесть всѣ полученныя письма. Между ними былъ и отвѣтъ Эдварда Гаркера:
   

"Сэръ Ричардъ!

   "Я получилъ депешу, въ которой вы спрашиваете меня, не одно-ли и тоже лицо м-съ Смитъ, о которой упоминаютъ въ газетахъ, и Марта Сильвестръ или Риджвей, и я спѣшу увѣдомить васъ, что личность, о которой идетъ рѣчь, дѣйствительно м-съ Смитъ, лишившаяся мужа четыре года тому назадъ во время кораблекрушенія и сошедшая съума отъ горя. Она заявляла полиціи, что ее бросилъ мужъ и что онъ находился на вашей яхтѣ, а такъ-какъ я ѣхалъ въ Дувръ для свиданія съ вами, то и взялъ ее съ собою.
   "Марта Сильвестръ или Риджвей умерла; на этотъ счетъ васъ не обманули. Но тревожьтесь болѣе и сожгите мое письмо.

Эдвардъ Гаркеръ".

   "P. S. Вамъ, быть можетъ, неизвѣстно, что я вышелъ въ отставку и потому не пишите мнѣ болѣе въ сыскное отдѣленіе".
   
   Эдвардъ Гаркеръ не говорилъ, куда ему можно впредь писать; слѣдовательно, онъ не хотѣлъ продолжать переписку съ нимъ. Но все-же его письмо прекратило всѣ опасенія баронета. Сыщику не было никакой выгоды скрывать отъ него правду относительно Марты. Даже если-бъ онъ узналъ, что она жива, то, вѣроятно, сталъ-бы преслѣдовать баронета за двоеженство, а если онъ считалъ ее умершей, то, конечно, въ этомъ нельзя было сомнѣваться.
   Мира, войдя въ комнату, нашла большую перемѣну въ мужѣ. Выраженіе его лица было спокойное, движенія перестали быть рѣзкими, нервными, какъ въ послѣднее время, и его радость была такъ велика, что вмѣсто того, чтобъ сжечь письмо сыщика, онъ оставилъ его на столѣ.
   -- ІІто эта Марта Сильвестръ? спросила Мира машинально, взявъ письмо и пробѣжавъ его глазами.
   -- Такъ ты прочла мое письмо? воскликнулъ сэръ Ричардъ, видимо недовольный.
   -- А развѣ нельзя было?
   -- О! нѣтъ, все равно.
   Очевидно, Мира ничего не подозрѣвала; не выразивъ теперь на своемъ лицѣ смущенія, онъ могъ окончательно выйти побѣдителемъ изъ своего затруднительнаго положенія.
   -- Марта Сильвестръ старая служанка нашего семейства, отвѣчалъ онъ развязно; -- узнавъ, что она въ бѣдности, я желалъ имѣть ея адресъ. Но оказывается, что это извѣстіе было ошибочное: она умерла шесть лѣтъ тому назадъ.
   -- Бѣдная! Но зачѣмъ-же говорятъ: Сильвестръ или Риджвей?
   -- Потому что въ дѣвицахъ она была Риджвей; Сильвестръ имя ея мужа.
   -- А! понимаю, сказала Мира съ улыбкой.
   Эта улыбка окончательно успокоила сэра Ричарда: Мира ничего не подозрѣвала.
   Послѣ этого не къ чему было видѣться съ Джономъ Дрэкомъ и сэръ Гэвстонъ только послалъ ему чекъ на довольно значительную сумму. Нѣсколько дней спустя онъ отправился съ женою, на континентъ. Въ началѣ ихъ путешествія иногда ему приходила въ голову мысль, правду-ли сказалъ ему Эдвардъ Гаркеръ о м-съ Сильвестръ; но такъ-какъ газеты перестали говорить объ этомъ происшествіи, то и онъ тоже пересталъ думать о немъ. "Если-бъ это была бѣдная Патти, говорилъ онъ самъ себѣ, -- она нашла-бы меня во что-бы то ни стало послѣ происшествія въ Дуврѣ. Къ тому-же, во всѣхъ газетахъ былъ мой адресъ, и такъ-какъ она не явилась, то значитъ ея нѣтъ въ живыхъ".
   Итакъ, въ мысляхъ сэра Ричарда, Марта заняла мѣсто любимаго умершаго существа и жизнь его потекла мирно, спокойно, счастливо.
   

ГЛАВА XXIV.
Судьба.

   -- Итакъ рѣшено; вы ѣдете съ нами въ Соединенные Штаты, м-съ Сильвестръ?
   -- Конечно, мой другъ; меня ничто не удерживаетъ въ Англіи.
   -- Да, вы здѣсь много страдали и жизнь въ новой странѣ успокоитъ васъ и заставитъ помолодѣть на десять лѣтъ.
   -- Я надѣюсь. Но зачѣмъ вы покидаете родину? Зачѣмъ вы вышли въ отставку? Вы этого никогда мнѣ не объясняли.
   -- Моя служба мнѣ наскучила и я усталъ, отвѣчалъ Гаркеръ.
   -- За множество полезныхъ услугъ, оказанныхъ вами, правительство всегда дало-бы вамъ другое мѣсто.
   -- Что сдѣлано, то сдѣлано, м-съ Сильвестръ. Быть можетъ, и мнѣ необходима перемѣна воздуха. Говорятъ, что въ Америкѣ скоро богатѣютъ.
   -- Такъ вы хотите разбогатѣть?
   -- Не мѣшало-бы, отвѣчалъ онъ со вздохомъ.
   Марта не знала, что сэръ Ричардъ Гэвстонъ былъ живъ. М-съ Тиббетъ такъ хорошо исполнила порученіе брата, что впродолженіи двухъ недѣль ни одна газета не проникла въ домъ. Зачѣмъ было открывать ей истину? Не довольно-ли у нея было горя и безъ этого? Ко всѣмъ ея несчастьямъ нужно-ли было еще прибавлять сознаніе, что ее обманулъ любимый человѣкъ? Зачѣмъ было омрачать свѣтлое воспоминаніе, которое она сохранила о "своемъ Томѣ", объявивъ ей, что она никогда не была его женою.
   Нѣсколько дней спустя изъ Ливерпуля отходилъ пароходъ въ Соединенные Штаты. Пасажиры медленно собирались; матросы спускали багажъ въ трюмъ. Стоя на палубѣ, Марта, Эдвардъ Гаркеръ и м-съ Тиббетъ съ дѣтьми, слѣдили за приготовленіями отплытія. Радуясь, что покидаетъ страну, въ которой вынесла столько жестокихъ испытаній, Марта съ нетерпѣніемъ ожидала послѣдняго свистка. Она казалась веселой, довольной и шутила съ Гаркеромъ надъ эксцентричностью дорожныхъ костюмовъ нѣкоторыхъ путешественниковъ.
   Вдругъ она замолчала, поблѣднѣла и, указывая Гаркеру на человѣка, который появился на набережной, среди слугъ, несшихъ его багажъ, воскликнула дрожащимъ голосомъ:
   -- Дикъ Форестъ!
   -- Лео Мередитъ, поправилъ ее Гаркеръ.-- Да, это онъ. Онъ, вѣроятно, отправляется вмѣстѣ съ нами.
   -- Уйдемте, ради Бога, прошептала Марта съ ужасомъ;-- онъ принесетъ намъ несчастье.
   Марта произнесла эти слова очень громко и Лео Мередитъ поднялъ голову. Онъ ужо занесъ ногу на трапъ, который соединялъ корабль съ набережной, но, увидавъ Эдварда Гаркера и Марту, отшатнулся. Вѣроятно, лицо сыщика приняло грозное выраженіе, потому что Мередитъ задрожалъ всѣмъ тѣломъ.
   -- Смотрите! закричали ему съ корабля.
   Лео Мередитъ, казалось, спрашивалъ себя, что ему дѣлать. Онъ былъ еще слабъ, слабъ умственно и физически послѣ болѣзни, и ноги его дрожали; онъ какъ-будто рѣшилъ возвратиться на берегъ, но потомъ перемѣнилъ это намѣреніе, какъ-бы устыдясь своего страха, и побѣжалъ зря по трапу.
   -- Не такъ скоро, сказалъ ему матросъ, и почти въ тоже мгновеніе закричалъ: упалъ! тонетъ!
   Лео Мередитъ упалъ въ воду между набережной и потокомъ и барахтался, какъ утопающій. Ему опускали богры, бросали канаты, но онъ не могъ поймать ихъ; матросы тщетно старались спасти его. Тогда Эдвардъ Гаркеръ бросился въ воду и нырнулъ.
   -- Ищите еще, закричали ему со всѣхъ сторонъ пасажиры, когда онъ показался изъ воды.
   -- Напрасно; онъ вѣрно попалъ подъ киль, сказали матросы.
   Однако-жъ Эдвардъ Гаркеръ нырнулъ еще разъ и вытащилъ Мередита, но тотъ черезъ полчаса умеръ.
   -- Я старался спасти его, сказалъ Гаркеръ,-- потому что вѣдь онъ тоже человѣкъ. Но все къ лучшему, и я счастливъ за Ричарда Гэвстона, что...
   Онъ замолчалъ, замѣтивъ, что Марта смотрѣла на него съ удивленіемъ.
   -- Что вы хотите сказать? спросила она.
   -- Что Ричардъ Гэвстонъ не долженъ бояться встрѣтить на томъ свѣтѣ этого злодѣя.
   -- Станемъ надѣяться, что онъ будетъ прощенъ, сказала Марта, поднявъ глаза къ небу.
   

ГЛАВА XXV.
Заключеніе.

   Прошло два года. Гаркеръ поступилъ въ одинъ изъ лучшихъ банкирскихъ домовъ Нью-Йорка и никто, видя, какъ онъ шелъ утромъ въ контору, весело разговаривая съ своими сослуживцами, не узналъ-бы въ немъ ретиваго лондонскаго сыщика. Его энергія, честность и распорядительность вскорѣ обратили на себя вниманіе его хозяевъ. Начавъ съ должности простаго прикащика, онъ теперь уже кассиръ и получаетъ три тысячи доларовъ въ годъ жалованья, а въ будущемъ, вѣроятно, его ожидаетъ еще болѣе выгодная должность.
   Понятно, онъ радуется не за себя своимъ успѣхамъ. Его сестра отдаетъ въ наймы комнаты американцамъ, какъ бывало англичанамъ, и зарабатываетъ денегъ достаточно, чтобы дать дѣтямъ приличное воспитаніе. Самъ-же онъ не тщеславенъ и не требователенъ. Но онъ все также любитъ Марту и если лично онъ всѣмъ доволенъ, то для нея, по его мнѣнію, все недостаточно хорошо.
   Марта все еще вдова и Гаркеръ ждетъ съ терпѣніемъ удобной минуты затронуть вопросъ, отъ котораго зависѣло все его счастье. Онъ по прежнему окружаетъ ее самымъ нѣжнымъ вниманіемъ и она выказываетъ къ нему глубокую привязанность. Мало-по малу, печаль Марты утихла, воспоминаніе о Томѣ, котораго она такъ любила, еще жило въ ея сердцѣ, но не было уже такъ жгуче и такъ страстно, чтобъ препятствовать преобладанію новой привязанности. Вмѣстѣ съ тѣмъ, она начала болѣе цѣнить все, что Гаркеръ сдѣлалъ для нея, и яснѣе замѣчать его преданную, безграничную любовь.
   Однажды вечеромъ, когда они были одни, она взяла его за руку и сказала, смотря на него со слезами на глазахъ:
   -- Въ силахъ-ли вы забыть когда-нибудь, что я была когда-то арестанткой?
   -- Не зачѣмъ мнѣ забывать, Марта, отвѣчалъ Гаркеръ съ чувствомъ; -- напротивъ, я хочу помнить, чтобы каждый день, уважать васъ болѣе.
   -- Такъ вы прощаете мнѣ мои слабости, вы прощаете мнѣ, что я не совершенно изгнала изъ моей памяти воспоминаніе о моемъ первомъ мужѣ?
   -- Я васъ не ревную къ нему, Марта; я прошу только позволить мнѣ надѣяться, что настанутъ и для насъ счастливые дни.
   -- Я въ этомъ увѣрена, отвѣчала она;-- къ тому-же, я вспоминаю о Томѣ только въ то время, когда молюсь за него, а думаю я всегда, и днемъ и ночью, лишь о васъ однихъ.
   Гаркеръ понялъ, что въ сердцѣ молодой женщины онъ не имѣлъ болѣе соперника, но онъ не хотѣлъ жениться на ней, скрывая обстоятельство, которое могло измѣнить ея намѣренія. Пришла минута полной откровенности.
   -- Марта, сказалъ онъ,-- отвѣтьте мнѣ чистосердечно, какое величайшее несчастье можетъ теперь постигнуть васъ?
   -- Разлука съ вами, отвѣчала она.
   -- А что могло бы разлучить насъ кромѣ смерти?
   -- Ничто.
   -- Но если-бъ кто-нибудь предсталъ-бы предъ вами?
   -- Кто-же... Томъ Сильвестръ?
   Она поблѣднѣла и задрожала.
   -- Выслушайте меня до конца, Марта; представьте себѣ, что Томъ и я, мы оба, были-бы здѣсь передъ вами; котораго-бы изъ насъ выбрали вы?
   -- Зачѣмъ вы спрашиваете объ этомъ? Томъ мой мужъ передъ Богомъ и передъ людьми и моя обязанность слѣдовать за нимъ всюду. Но, клянусь вамъ, что я не была-бы рада этому, зная, что вы будете несчастны.
   Гаркеръ чувствовалъ, что ему необходимо большое мужество, чтобъ открыть ей роковую тайну, но его честная, прямая натура всегда преклонялась передъ долгомъ. Марта вздрогнула и какъ-бы испугалась, когда услыхала впервые, что никогда не была женою сэра Ричарда; потомъ она вспыхнула и залилась слезами.
   Теперь оставалось объявить ей еще, что баронетъ былъ живъ.
   -- Помните, Марта, продолжалъ Гаркеръ,-- что, узнавъ о вторичномъ бракѣ сэра Ричарда и полагая, что вы законная жена его, вы рѣшились изъ любви къ нему пожертвовать собой?
   -- Помню, отвѣчала, она,-- и еслибъ онъ остался въ живыхъ, я никогда не измѣнила-бы этой рѣшимости.
   -- Вы не уступили-бы желанію нарушить счастье, которымъ онъ наслаждался съ другой?
   -- Нѣтъ... вѣдь онъ ее любитъ, продолжала Марта.-- Бѣдный! Сколько разъ я жалѣла, что Господь послалъ ему смерть въ ту минуту, когда новая жизнь обѣщала ему столько радостей.
   -- И которая, быть можетъ, дала-бы возможность искупить свое прошедшее, продолжалъ Гаркеръ; -- но что-бы вы сказали Марта, если онъ не умеръ, если онъ живъ?
   -- Онъ живъ! воскликнула Марта, схватывая Гаркера за руку, и тотчасъ прибавила, видя, что ея другъ ошибочно понялъ ея волненіе:-- скажите мнѣ, что онъ счастливъ, что онъ ведетъ себя хорошо, что онъ любимъ женою, и больше мнѣ ничего не нужно.
   -- Онъ счастливъ, живетъ честно и жена подарила ему двухъ дѣтей, отвѣчалъ Гаркеръ.-- Съ тѣхъ поръ, какъ мы оставили Европу, я имѣю, отъ времени до времени, о нихъ извѣстія. Прочтите это письмо.
   Марта взяла письмо, но черезъ минуту молча возвратила его, не читая.
   -- Вы сказали мнѣ однажды, продолжалъ Гаркеръ, смотря на нее нѣжно,-- что могли жить надеждою сдѣлаться снова женою сэра Ричарда, въ случаѣ смерти его второй жены. Предположите, что она вдругъ умретъ.
   -- Я останусь вамъ вѣрна, отвѣчала Марта.-- Теперь прошлое для меня только сонъ.

"Дѣло", No 1, 3, 4, 1878

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru