Моннье Анри
Страсть к альбомам

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ В. Г. БѢЛИНСКАГО.

ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ

ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ И СЪ ПРИМѢЧАНІЯМИ С. А. Венгерова.

ТОМЪ I.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія М. М. Стасюлевича. Bac. Остр., 5 лин., 28
1900.

Страсть къ альбомамъ.
(Генриха Монье).

"Молва" 1833 г., No 71 отъ 15 іюня, No 72 отъ 17 іюня, No 73 отъ 20 іюня.

Переводъ нигдѣ не указанъ, но принадлежность его Бѣлинскому доказывается подписью.

  
   Происхожденіе альбомовъ теряется въ самыхъ отдаленныхъ временахъ; они начались въ Германіи. Когда кто-нибудь предпринималъ продолжительное путешествіе, то было въ обыкновеніи, чтобы онъ отсылалъ къ своимъ друзьямъ книгу, которая должна была заключать въ себѣ рисунки, стихи или музыку; къ сему присовокуплялись еще семейныя письма. Въ отдаленіи отъ родной стороны эта книга дѣлалась товарищемъ путешествія, другомъ. Въ тѣ минуты тоски, когда душа такъ нуждается, чтобъ вылиться наружу, когда вы сами мечтаете о душѣ, которая могла бы васъ понимать, раскрывая подобный альбомъ, вы съ удовольствіемъ находите своихъ друзей, совѣты матери, нѣжныя попеченія милой сестры или письма женщины, которую любили въ первый разъ. Это была нѣкоторымъ образомъ книга сердца, заключавшая въ себѣ воспоминанія о всѣхъ драгоцѣннѣйшихъ склонностяхъ и связяхъ нашихъ.
   Но мысль первыхъ учредителей альбомовъ мало-по-малу затерялась: они сдѣлались сборниками дружескихъ рисунковъ и вскорѣ потомъ сборниками очерковъ, купленныхъ въ лавкахъ, а всего чаще вымученныхъ докучливостію у небрежной щедрости артистовъ.
   Потомъ наступило время любителей, сей ужасной касты, которая большую часть своей жизни употребляетъ на финансовыя продѣлки; которая часа два забавляется какимъ-нибудь предметомъ искусства, какъ ребенокъ игрушкою, которую разбиваетъ или бросаетъ, увидя другую. Это классъ людей во сто разъ нестерпимѣйшій класса продавцевъ мелкихъ картинъ: они обращаются съ вами какъ будто съ равными себѣ, считаютъ себѣ дозволеннымъ право гражданства съ вами, потому что заказали вамъ картину, вездѣ какъ у себя дома, обо всемъ судятъ и рядятъ, и Богъ знаетъ, какъ судятъ! Они приходятъ утромъ въ вашу мастерскую, какъ коммиссіонеры въ купеческую контору, и уходятъ не прежде обѣда. Веселые, нескромные, безпечные, они объявляютъ вамъ о цѣнѣ лошадей, экипажей и другихъ модныхъ бездѣлушекъ, опрокидываютъ вашъ станокъ, надписываютъ свои имена на гипсѣ и безпрестанно утомляютъ васъ своимъ ничтожествомъ. Такова, съ небольшими исключеніями, секта мнимыхъ любителей {Нѣкоторые истинные друзья искусства и художниковъ, которыхъ число впрочемъ весьма ограниченно, умѣютъ ободрять молодыхъ артистовъ, спасать ихъ отъ холодности къ своему искусству, отъ бѣдности имъ угрожающей, и руководствовать въ первыхъ робкихъ опытахъ. При началѣ поприща, слишкомъ рано для меня закрытаго, я всегда отдавалъ должную справедливость одному изъ сихъ просвѣщенныхъ друзей искусства, коего скромность препятствуетъ мнѣ объявить моимъ стариннымъ товарищамъ о его имени и которому я обязанъ вѣчною признательностію. Соч.}.
   Этотъ продолжительный и безконечный рядъ скитальцевъ возникъ внезапно, назадъ тому пять или шесть лѣтъ, въ то время, когда занятіе искусствомъ доставляло средства жить тому, кто посвящалъ себя оному. Любители сіи забрали себѣ въ голову торговать между собою рисунками: и если кто нибудь изъ нихъ покупалъ себѣ рисунокъ, то дня черезъ два продавалъ его за цѣну вчетверо большую той, за которую онъ пріобрѣлъ его отъ своего собрата. Другіе менѣе оборотливые теряли здѣсь значительныя суммы.
   Сей родъ контрабанды былъ терпимъ артистами, которые каждый день изъ устъ самихъ барышниковъ, какъ будто на биржѣ, узнавали объ успѣхѣ своихъ произведеній. Въ самомъ же дѣлѣ сіи послѣдніе весело рѣшались поступать такъ, какъ имъ было выгодно, и очень хорошо обработывали свои дѣла, строя себѣ домики, покупая лошадей и своры собакъ, мечтая о богатыхъ наслѣдницахъ, на которыхъ никогда не женились, и такимъ образомъ приготовляя себѣ въ будущемъ горесть сложить съ себѣ весь сей прекрасный блескъ и снова освѣдомляться у своего портного, подобно донъ-Жуану" въ Праздникѣ Петра (Festin de Pierre) o г-жѣ Диманшъ.
   Однакожъ вскорѣ сіи посѣтители мастерскихъ перестали находить въ томъ свои выгоды; горячка альбомовъ продолжала пожирать ихъ, но требованія артистовъ возвышались вмѣстѣ съ модою по мѣрѣ ихъ нуждъ: надлежало прибѣгнуть къ помощи пронырства. Тогда они начали давать обѣды, на которые приглашали только тѣхъ живописцевъ, кои рисунки еще не блистали въ ихъ альбомѣ. За десертомъ, какъ будто за общимъ столомъ въ трактирѣ, хозяйка дома принималась собирать свои недоимки; она обводила взорами вокругъ стола и тѣмъ какъ будто бы давала знать своимъ гостямъ о платѣ, которая слѣдовала за предложенный имъ обѣдъ.
   Въ то время, когда всѣ уходили въ гостиную, гдѣ подавался кофе, столовая превращалась въ рабочій кабинетъ: и, по одному условленному знаку, артисты находили на кругломъ, широкомъ. хорошо освѣщенномъ столѣ, готовые картоны, карандаши, кисти, ящики съ красками и прочія принадлежности рисованія.
   Ничего не можетъ быть любопытнѣе и смѣшнѣе этихъ собраній, этого маленькаго соперничества налицо, этихъ заранѣе придуманныхъ экспромптовъ, этихъ ложныхъ и надутыхъ комплиментовъ, кои такъ рѣдко бываютъ искренни и дѣлаются какъ будто бы поневолѣ. За всѣмъ этимъ слѣдуютъ заказы даромъ, разумѣется, отъ хозяина дома для альбома г-жи П***, для альбома г. Б***, для альбомовъ господъ музыкантовъ, ибо здѣсь также бываетъ и музыка.

(До слѣдующаго листка).

  

Страсть къ альбомамъ.
(Продолженіе).

   Женщины и мужчины садились въ одной изъ гостиныхъ, слишкомъ тѣсной, чтобы вмѣщать въ себѣ и осьмую часть изъ нихъ: остальные находились позади рисовальщиковъ въ сосѣднихъ комнатахъ. Потомъ приближался съ смѣлою походкою и самодовольнымъ видомъ какой-нибудь толстый, широкоплечій господинъ, съ чудовищными бакенбардами, съ геркулесовскими икрами, и, извиняясь внезапною хриплостію, затягивалъ громкимъ и пронзительнымъ голосомъ: Non, non, Colin n'aura pas mon ruban!-- пѣсню, которой и слова и музыка принадлежатъ тому же самому толстому господину, посвятившему ихъ своему другу М***, также неизвѣстному, какъ и ихъ авторъ. Потомъ, среди волнъ ничтожества, громоздящихся въ дверяхъ зубоскальства приходящихъ и уходящихъ, аккомпанимента, производимаго отворяющимися и затворяющимися дверьми и голосомъ лакея, докладывающаго о прибытіи г-жи Д***, онъ завываетъ въ сотый разъ, безъ всякой просьбы со стороны любезнаго общества, каватину изъ Севильскаго Цирюльника, И вотъ г-жа Д***, дурная, покрытая морщинами, съ головою, разубранною въ перьяхъ, съ черными, сухими и открытыми плечами, пробивается сквозь прочихъ женщинъ, чтобы дойти до своего мѣста, оставленнаго ей подлѣ хозяйки дома, покинувъ своего благороднаго супруга въ сосѣдней комнатѣ, расцѣнивать отъ всей души и изъ всей гортани засѣданія палаты, публичныя дѣла или курсъ биржи. Его умъ все умѣетъ обнять; онъ будетъ говорить вамъ и объ изящныхъ искусствахъ и о политической экономіи, не обращая вниманія на толстаго виртуоза, который съ непоколебимымъ хладнокровіемъ обращаетъ къ небу свои глаза въ положеніи блаженнаго, пришедшаго въ энтузіазмъ, и оканчиваетъ свою длинную пѣсню при рукоплесканіи всего собранія, восхищеннаго тѣмъ, что съ ней все кончилось.
   Въ антрактахъ музыкальныхъ пьесъ дамы входили по временамъ къ рисовальщикамъ.-- "Ахъ! вотъ безъ сомнѣнія профиль г. де Лаброссера!" -- "Это, дерево, маменька!" говоритъ маленькая дѣвочка.-- "Это г. Дефельи".-- "Внутренность фермы".-- Затѣмъ слѣдовали общія мѣста. "Вы, сударь, быстры, какъ молнія. Я также рисовала въ пансіонѣ. Еслибъ я только захотѣла заняться, а то у меня были чрезвычайно большія способности".-- "Я прошу позволенія показать вамъ рисунки моей дочери и моего Анатоля, дитяти шести лѣтъ: это истинно удивительно!"
   Вотъ блѣдный и бѣлокурый молодой человѣкъ, съ лорнетомъ въ рукѣ, чтобы сказать что-нибудь плѣнительной молодой женщинѣ, которую ведетъ подъ руку, находитъ, что живопись есть пріятное развлеченіе. Немного далѣе, членъ торговаго общества, агентъ биржи, который своею правою рукою держится за выемку своего бѣлаго жилета, а лѣвою потряхиваетъ своими широкими подвѣсками, дабы вмѣшаться въ разговоръ, увѣряетъ, что охотно бы отдалъ палецъ одной изъ своихъ безполезныхъ рукъ, чтобъ быть въ состояніи также хорошо рисовать; но это одна вѣжливость съ его стороны, ибо на другой же день послѣ того онъ спрашивалъ у Тортони, говоря о произведеніяхъ Шарле и Белянже: кто могъ купить всѣ эти глупости?

(До слѣдующаго листка).

  

Страсть къ альбомамъ.
(Окончаніе).

   Послѣ всѣхъ подобныхъ мнѣній, высказанныхъ объ искусствѣ, слѣдовали заказы. Сколько разъ видалъ я, что бѣдные артисты кусали въ досадѣ губы, видя, какъ иная красавица складывала въ четверо прекраснѣйшіе рисунки, клала ихъ въ ридикюль и завязывала въ конецъ платка! Слишкомъ счастливы тѣ, которые не находили ихъ, изрѣзанныхъ дѣтьми, валяющихся въ прихожихъ!
   Такимъ же точно образомъ дѣлались приглашенія въ деревню, въ окрестности, въ департаментъ, въ чужіе края. Артистъ, восхищенный поѣздкою съ своими хозяевами, узнавалъ наканунѣ, часто даже въ самый день отъѣзда, что дилижансъ будетъ проѣзжать миляхъ въ трехъ отъ помѣстья. Въ три часа утра онъ оставлялъ коляску, въ пять прибывалъ къ воротамъ замка съ своей поклажей и принужденъ былъ скучать, ожидая пробужденія благородныхъ хозяевъ. Тамъ проживалъ онъ по два или по три мѣсяца, срисовывалъ древній замокъ со всѣхъ сторонъ, снималъ виды окрестностей, и въ заключеніе предпринималъ обратный путь въ столицу съ пустымъ портфелемъ и кошелькомъ, грузъ коего доставался лакеямъ.
   Мода на альбомы прошла, какъ нѣкогда мода на панталоны à canons, на фижмы; любители пустились сами заниматься рисунками, которые, по ихъ мнѣнію, гораздо лучше рисунковъ ихъ учителей. Короче, теперь не покупаютъ болѣе ни картинъ, ни рисунковъ.
   Я знаю одного почтеннаго любителя, ученаго критика, разборчиваго собирателя драгоцѣнныхъ произведеній искусства всѣхъ временъ, который одинъ увѣковѣчилъ преданіе объ альбомахъ. Не съ мелочными идеями, противъ коихъ я возставалъ невольно въ сей статьѣ, составилъ онъ свое собраніе рисунковъ; въ его коллекціи видна разборчивость, по несчастію, слишкомъ рѣдко встрѣчаемая достойными художниками, кои часто находятся въ сообществѣ не совсѣмъ завидномъ. Отличающіеся талантами, артисты всѣхъ націй обогатили его альбомъ, достойный остаться единственнымъ памятникомъ въ своемъ родѣ. Сверхъ того, какой предметъ изученія для тѣхъ, кои одарены чувствомъ изящнаго! Какъ усладительны должны быть часы, проводимые въ разсматриваніи сихъ опытовъ генія! Альбомъ, о которомъ я говорю, есть сборникъ рисунковъ, приложенный къ единственному существующему экземпляру полнаго собранія твореній Лафонтеня. Любитель, коему принадлежитъ сей альбомъ, есть г. Феллье; онъ и самъ занимался литературой, подписывая статьи своимъ анонимомъ: Leaves de Couches.
   Одинъ человѣкъ, именно содержатель рестораціи въ улицѣ Валуа, господинъ Руже, воспользовался переворотомъ, произведеннымъ въ искусствахъ нашими политическими перемѣнами и внутренними раздорами. Онъ обозрѣлъ въ послѣдовательномъ порядкѣ всѣхъ своихъ прежнихъ кліентовъ. Всѣ замѣчательныя современныя лица ходятъ къ нему, съ пяти часовъ вечера до семи, забывать свои мечты о славѣ и богатствѣ, приглашенія къ обѣду и покровительство любителей альбомовъ.

Съ Франц. В. Б.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru