Во многих демократических изданиях 60-х годов -- в "Современнике", "Искре", "Будильнике", "Гудке" -- сотрудничал Дмитрий Дмитриевич Минаев (1835--1889), талантливый поэт, сатирик и публицист. Ему принадлежат многочисленные стихотворные фельетоны, в которых он откликался на острые темы действительности. Для фельетонов Минаева характерно использование ритмического строя какого-нибудь популярного стихотворения. Это позволяет автору найти новые выразительные средства: содержание его фельетона или соотносится или контрастирует с текстом уже известного стихотворения, что приводит к своеобразному комическому эффекту. Таково, например, "Академическое предание", построенное на ритмической основе баллады Жуковского "Иванов вечер", что подчеркивает ироническое отношение Минаева к академической рутине, заставившей покинуть стены Академии ее лучших учеников, которые организовали затем артель передвижников.
Д. Д. Минаев вел в журнале "Русское слово" фельетонное обозрение "Дневник темного человека", получившее широкую известность в 60-е годы. "Дневник темного человека" -- это подробная сатирическая летопись российской действительности, написанная с демократических позиций.
После закрытия журнала "Русское слово" Минаев продолжил свое фельетонное обозрение в журнале "Дело" под названием "С невского берега". В это время становятся весьма заметными его либеральные тенденции, появление которых еще в 60-х годах отметил Н. А. Добролюбов.
ДНЕВНИК ТЕМНОГО ЧЕЛОВЕКА {*}
{* Фельетон печатается с сокращениями.}
[Июнь 1863]
Мы перенесемся теперь в провинциальный мир. Первая наша встреча в этом мире -- с пензенским мировым посредником 1). Несмотря на важную роль, какую занимают мировые посредники в деле крестьянского вопроса, нам очень часто случается встречать между ними людей с нравами и замашками крутогорских чиновников. Несколько времени тому назад мировые посредники только тем и отличались у нас от членов городской или земской полиции, что даром получали от г. Калиновского "Светоч" 2); теперь же, когда "Светоч" угас, и это последнее различие угасло.
Какого сорта люди попадают часто в мировые посредники, я узнал из следующего случая.
Знаю я одного молодого чиновничка, который принадлежит к типу тех полуотупевших канцелярских писцов, для которых высшая задача существования состоит в том, чтоб на службе переписать доклад без подчистки, а вовне службы сшить себе новую пару панталон и обсчитать извозчика или хозяйку. Чиновничек, о котором я говорю, был именно такой; тупость его только тем и была выносима, что молчалива и добродушна. Он постоянно всюду молчал или ухмылялся во все свое глупое лицо. Он жил очень бедно, потому что, имея семью, служил где-то в департаменте с жалованьем 12 рублей в месяц.
Недавно я его встретил каким-то сияющим; он, видимо, еще более даже, чем прежде, отупел от своей радости.
-- Что такое с вами случилось? -- спросил я.
-- Место получил-с.
-- Какое же?
-- Мирового посредника в В-ой губернии.
Я просто онемел от удивления и в первую минуту не поверил его словам. Но он был прав; он действительно получил это место, хотя я очень сомневаюсь, чтоб этот будущий мировой посредник знал о том, что в России последовало уничтожение крепостного состояния.
Можете себе представить, какой мировой посредник выйдет из этого идиотика?
Возвращусь теперь к пензенскому мировому посреднику и к некоторым его распоряжениям. Письмо г. N из Пензы, помещенное в "Голосе" {"Голос", No 152.} 3), дает нам для этого материалы.
В одной из волостей Керенского уезда волостной старшина отличался удивительной способностью никогда не быть трезвым; его художественная способность заразила также волостного писаря, который считал тот день потерянным, когда он не был пьян. Одно из сельских обществ несколько раз объясняло мировому посреднику, что для них весьма неудобны эти волостные поклонники Бахуса. Мировой посредник на жалобу эту не обратил никакого внимания. Так прошло почти два года. Однажды, когда крестьянам нужно было обратиться по делам к волостному старосте и писарю, они, как и всегда, нашли их занимающимися спиртовыми возлияниями и совершенно неспособными ни на какую работу.
Это окончательно возмутило поселян, и они тотчас же решили написать жалобу к мировому посреднику с просьбой дать им другого старшину и писаря. И вот общими силами было написано прошение и за подписью тридцати человек с тремя выборными было отправлено к мировому посреднику. Посредник встретил их словами Фамусова:
А, бунт! Я так и жду содома!..
и объявил, что для разбора их жалобы он пожалует к ним сам... Через несколько дней он, действительно, приехал в селение. Все село, узнав об его приезде, сошлось около той избы, где он остановился.
И вот тут начинается домашняя расправа посредника. Прежде всего он крикнул зычным голосом:
-- К чему собралось сюда целое село? Идите по домам!.. Мне нужны только те тридцать человек, которые подписали прошение.
Мужики возразили на это, что просьба подана от лица всего мира, а под просьбой только потому подписались тридцать человек, что они считали достаточным число этих подписей.
Посредник возвысил голос до начальнической ноты.
-- Повторяю, что все должны идти по домам. Я буду только говорить с этими тридцатью крестьянами. Остальные марш по избам!..
Удивленная, растерявшаяся толпа не двинулась с места. Посредник быстро обратился к становому с трагическим восклицанием:
-- Теперь уже ваше дело принять свои меры!..
Судя по восклицанию посредника, вы, пожалуй, подумаете, что случилось нечто вроде демонстрации, волнения?.. Ничуть не бывало. Становой пристав вошел в толпу, и она через минуту разбрелась в разные стороны, говоря: "Мы тебе, батюшка, верим - ты по правде живешь".
Все разошлись. Перед посредником осталось только тридцать рукоприкладчиков к прошению. Тут новейший Соломон рассудил так: уж если я мировой посредник, то должен мирить между собою враждующие стороны; а потому потребовал, чтоб рукоприкладчики тотчас же, в его присутствии, покаялись (в чем?) и просил и прощенья у волостного старшины (в чем? не в том ли, что он пьяница?).
-- Если же,-- заключил он свою речь,-- вы не хотите этого, то должны внести по три целковых штрафу.
Как вам нравится такое решение?
Мужики по общему невольному побуждению объявили, что они лучше внесут штраф. Деньги были собраны, и те из крестьян, у которых не было наличных денег, подверглись описи своих имуществ для уплаты штрафа, придуманного мировым посредником.
Суд был кончен. Волостные старшины и писарь продолжали по-прежнему предаваться своим возлияниям.