Милль Пьер
Бар

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод А. С. Полоцкой.
    Текст издания: журнал "Русское Богатство", No 8, 1912.

РАЗСКАЗЫ
Пьера Милля.

Переводъ съ французскаго А. Полоцкой.

IV.
Баръ.

   На одномъ изъ угловъ Севрской улицы, возлѣ Института слѣпыхъ, находится старенькое, бѣлое, уютное и гостепріимное Вогезское кафе. Тамъ я встрѣтилъ Барнаво за столикомъ на террассѣ, въ обществѣ толстаго бѣлокураго человѣка, одѣтаго во все бѣлое: колоніальный костюмъ во всей его чистотѣ, недоставало только каски. Это меня нисколько не удивило: колоніальные служащіе высшаго разряда посѣщаютъ бульварные кафе. Съ тѣхъ поръ, какъ управленіе колоніями перенесли на улицу Удино, остальнымъ кафе пришлось уступить своихъ кліентовъ этому старенькому Вогезскому кафе, гдѣ они встрѣчаютъ чиновниковъ министерства,-- людей, по ихъ мнѣнію, могущественныхъ, внушающихъ имъ зависть и уваженіе. Поэтому я подумалъ, что передо мной находится маленькій колоніальный чиновникъ,-- служащій въ таможнѣ, который въ эту жару воспользовался своимъ старымъ костюмомъ, за что его можно было только одобрить. Но Барнаво вывелъ меня изъ этого заблужденія.
   -- Онъ?-- сказалъ Барнаво.-- Онъ -- поваръ въ ресторанѣ, здѣсь, рядомъ!
   И, въ самомъ дѣлѣ, никого нельзя такъ легко принять за колоніальнаго чиновника, какъ повара или кондитера въ офиціальномъ облаченіи его профессіи. Я извинился. Но бѣлокурый, бѣлый человѣкъ сказалъ:
   -- Тутъ нѣтъ ничего обиднаго. Я и въ самомъ дѣлѣ ношу теперь свои старыя вещи, которыя носилъ тамъ, въ колоніяхъ. Развѣ я зналъ бы Барнаво, если бы не былъ тамъ? Но все-таки я всегда былъ только поваромъ: сначала въ полку, потомъ на пароходахъ "Грузового Общества", а потомъ у господина Лареша, консула въ Ріо-Негро.
   Съ запада, гдѣ заходило солнце, лѣтнее парижское небо, неумолимо чистое, окрашивалось въ зеленый и розовый тона. Небо Сахары, рѣзкое, дымчатое, великолѣпное! Но вотъ съ сѣвера подулъ немного болѣе свѣжій вѣтерокъ, и газетчики начали предлагать вечернія газеты. По привычкѣ я взялъ одну. Въ ней опять говорилось о недоразумѣніяхъ съ Германіей по поводу Марокко.
   -- Мы, конечно, уступимъ,-- сказалъ Барнаво.-- Вѣдь мы всегда уступаемъ пруссакамъ.
   У Барнаво есть большой недостатокъ: онъ говоритъ обо всемъ. Когда онъ начинаетъ разсуждать о дипломатическихъ вопросахъ, я дѣлаю все, что могу, чтобы не слушать: его мнѣнія всегда самаго крайняго характера, а его аргументы недостаточно убѣдительны. Но толстаго человѣка было интересно послушать.
   -- Это глупости,-- сказалъ онъ,-- все, что они дѣлаютъ, глупости! Это все люди, которые торопятся. Никогда не слѣдуетъ торопиться. Вотъ это и есть дипломатія: не торопиться.
   Барнаво принялся развивать обширный планъ европейской войны. Онъ былъ невыносимъ. Толстякъ опять прервалъ его.
   -- Нужно послужить въ дипломатіи, чтобы говорить,-- сказалъ онъ.-- Я-то служилъ у консула. Потому я и знаю. Такая исторія уже была когда-то, въ Ріо-Негро. Это то-же самое.
   Дѣло, о которомъ онъ говорилъ, произошло давно. Оно оставило въ моемъ умѣ только смутное воспоминаніе. Я попросилъ его разсказать.
   -- Ріо-Негро,-- началъ поваръ,-- маленькій портъ въ африканскихъ владѣніяхъ Португаліи, на берегу Тихаго океана; онъ со всѣхъ сторонъ окруженъ нашими владѣніями. Тѣмъ не менѣе туда посадили консула. Я вамъ скажу, почему. Онъ каждый день повторялъ:
   -- "Вотъ, что значитъ быть морякомъ и изслѣдователемъ. Эти господа съ набережной Орсэ {Министерство Иностранныхъ Дѣлъ въ Парижѣ. Прим. перев.} все время даютъ мнѣ гнусныя мѣста: человѣкъ, который что-нибудь умѣетъ дѣлать, никогда не сдѣлаетъ карьеры. Что мнѣ остается дѣлать здѣсь? Писать доклады о торговлѣ? Не могу же я твердить до полусмерти, что португальцы не торгуютъ ничѣмъ, кромѣ своихъ почтовыхъ марокъ".
   "Кажется, португальцы сами находили, что этого недостаточно. Они вступили въ переговоры съ нами, предлагая обмѣнить эту колонію на что-нибудь другое или продать ее. Но все это разбиралось въ Парижѣ. Господина Лареша послали сюда только для того, чтобы показать интересъ, съ которымъ Франція относится къ Ріо-Негро. Но ему не говорили ничего, его не держали въ курсѣ дѣла, и ему нечего было дѣлать, абсолютно нечего. Иногда, во время солнечнаго заката, онъ ходилъ на берегъ рѣки охотиться за ящерицами. Тамъ водятся такія большія ящерицы, которыя очень вкусны. Я приготовлялъ ему ихъ соусъ-тартаръ, но Сараи, его маленькая муссо,-- тамошняя, такъ сказать, жена,-- отказывалась ѣсть ихъ подъ тѣмъ предлогомъ, что она происходитъ отъ этого животнаго, и что ея принципы не позволяютъ ей ѣсть своего предка безъ крайней необходимости. Въ концѣ концовъ ему опротивѣло приносить дичь и видѣть, что его женщина не хочетъ ея, и онъ далъ мнѣ свое ружье, приказавъ обернуть замокъ жирной тряпкой, заткнуть стволы и положить въ футляръ. Затѣмъ онъ началъ писать романъ, въ которомъ говорилъ, что муссо -- маленькая дикарка, что онъ ея не понимаетъ, что никто ея никогда не пойметъ, и что она обманываетъ его съ неграми. Но черезъ двѣ недѣли онъ бросилъ его подъ предлогомъ, что очень жарко, что все это написано другими мореплавателями, и что, слѣдовательно, онъ не имѣетъ права заниматься этимъ, потому что онъ больше не морякъ.
   "Вѣроятно, это навело его на мысль о его прежней профессіи. Я уже думалъ, что онъ сойдетъ съ ума отъ скуки, какъ вдругъ у него явилась новая фантазія: онъ сталъ развлекаться катаньемъ по морю въ дрянной мѣстной лодкѣ съ восемью туземцами въ качествъ гребцовъ. Онъ называлъ это "заниматься гидрографіей бара", и, дѣйствительно, онъ цѣлый день дѣлалъ измѣренія глубины, дѣлалъ замѣтки, а, вернувшись домой, строилъ множество плановъ. Иногда это, конечно, стоило ему хорошей ванны. Вы знаете, что такое баръ? Это такая мель въ устьѣ рѣки".
   Мы оба утвердительно кивнули головой.
   -- "Я не знаю, отчего это происходитъ. Говорятъ, что это дѣлается отъ встрѣчи въ устьѣ водъ рѣки съ волнами открытаго моря. Но бары бываютъ и тамъ, гдѣ нѣтъ рѣки, -- просто въ морѣ у берега. Переплывать баръ умѣютъ только туземцы. Они дотрогиваются до своихъ амулетовъ, выжидаютъ моментъ, когда вода перестаетъ бурлить и бросаютъ лодку на гребень одного изъ этихъ валовъ... О! ла! О!-- секунда, и одинъ валъ позади. О! ла! О!-- еще одинъ, и такъ все время. Стоитъ одинъ разъ промахнуться, и дно барки можетъ треснуть, какъ орѣхъ, да и головы человѣческія, хотя народъ тамъ хитрый... Да, тамъ бываетъ скверно съ выгрузкой: гребцы только негры... И вотъ иногда проходятъ дни, недѣли, мѣсяцы, когда они ни за что не берутся за перевозку. Сиди и жди.
   "Господинъ консулъ объявилъ, что намѣренъ найти законъ движенія баронъ, разспрашивалъ туземцевъ, бесѣдовалъ со старымъ Уильсономъ, начальникомъ факторіи Вербекъ, который раньше былъ лоцманомъ, и дѣлалъ у себя въ тетрадкѣ какія-то вычисленія. Но вотъ, въ одинъ прекрасный день приносятъ шифрованную депешу. Онъ расшифровываетъ ее самъ, потому что у него не было секретаря, и раскрываетъ глаза отъ удивленія. Это все изъ-за этого обмѣна съ португальцами, о которомъ говорили уже цѣлые годы и могли говорить еще сто лѣтъ. Какъ видно, нѣмцы вдругъ рѣшили, что имъ это не нравится. Или же имъ за это тоже нужно было что-нибудь получить: Шампань, Бургундію, обелискъ съ площади Согласія или разрѣшеніе свободнаго проѣзда въ трамваяхъ. И, чтобы показать свою рѣшимость, они посылаютъ въ Ріо-Негро канонерку Фафнеръ.
   "Если бы вы видѣли господина консула! Несомнѣнно, что онъ не радовался такъ со времени своего перваго причастія. Военное судно, въ Ріо-Негре прибудетъ военное судно! Какъ моряку, ему сначала было безразлично, что это нѣмецкій корабль. Онъ сейчасъ же взялся за свой... какъ называется та штука, въ которой моряки находятъ имена всѣхъ военныхъ судовъ всего свѣта, съ описаніемъ ихъ, ихъ изображеніемъ и всякой всячиной?"
   -- "Морской Еженедѣльникъ" Брассея,-- подсказалъ я.
   -- "Да, оно самое. И когда онъ кончилъ читать, сначала онъ былъ разочарованъ.
   -- "Да вѣдь это баржа,-- сказалъ онъ.-- Кастрюля, дрянная маленькая кастрюля!
   "Затѣмъ выраженіе его лица измѣнилось. Я никогда не видѣлъ Наполеона. Это было не въ мое время. Но мнѣ никогда не выбьютъ изъ головы, что у Наполеона должно было быть такое выраженіе лица, когда онъ предвидѣлъ побѣду. Онъ потянулъ свою муссо Сараи за утиный хвостикъ, который торчалъ у нея сзади на головѣ -- такъ причесываютъ волосы тамошнія женщины -- и сказалъ ей:
   -- "Будетъ большой. Будетъ консулъ, будетъ консулъ перваго класса и главный консулъ. Будетъ посланникъ!
   "Хотя онъ приспособлялся къ языку Сараи, она, конечно, не поняла ни слова, но отвѣтила:
   -- "Будетъ хорошій!
   "Я тоже не понималъ, но хозяинъ былъ доволенъ, и это доставляло мнѣ удовольствіе, потому что онъ былъ покладистый человѣкъ и не гордъ. Онъ сейчасъ же отправилъ длинную шифрованную депешу и началъ съ нетерпѣніемъ ждать Фафнера. Ему пришлось ждать недолго. Три дня спустя нѣмецкая канонерка была передъ Ріо-Негро. Она салютовала пушечными выстрѣлами, на которые португальцы отвѣтили залпами изъ чего-то вродѣ бомбарды; за этимъ послѣдовалъ визитъ португальскаго губернатора съ его почтовыми марками -- никогда не слѣдуетъ терять случая,-- визитъ командира господина Фонъ-деръ-не-знаю-какъ губернатору: словомъ, безконечная исторія! Но что это была за кастрюля, этотъ Фафнеръ! Господинъ консулъ сказалъ правду: кастрюля, въ которой я не согласился бы варить даже горошекъ.
   "Однако, я не знаю, что французское правительство отвѣтило консулу. Онъ былъ въ отчаяніи. Онъ кричалъ:
   -- "Они идіоты тамъ, въ Парижѣ, настоящіе идіоты! Это невообразимо, это чудовищно! Послѣ того, что я имъ сказалъ... Мнѣ уйти... они "полагали бы", что мнѣ слѣдуетъ убраться! Я уйду въ январѣ, если я ошибся. И пусть они мнѣ тогда даютъ отставку, пусть отзовутъ меня. Ослы! Идіоты!
   "Нѣмцы получили приказаніе не сходить на землю. Они все таки сходили, но инкогнито, маленькими партіями, чтобы, какъ это полагается, познакомиться поближе съ женскимъ населеніемъ Ріо-Негро. Они напивались до безчувствія, тоже какъ полагается. Старикъ Вильсонъ, бывшій англійскій лоцманъ, довольно часто приходившій вечеромъ съ докладомъ, по причинѣ "дружескаго согласія", говорилъ только, резюмируя:
   -- "Uneventual, sir!
   "Послѣ этихъ визитовъ старика Вильсона господинъ консулъ снова принимался за свои разсчеты съ маленькими буквами вмѣсто цифръ, и я слышалъ, какъ онъ громко повторялъ:
   -- "Какіе идіоты, какіе непроходимые идіоты! Пусть они ждутъ, пусть тянутъ до конца года. Я увѣренъ...
   "Какъ-то разъ онъ обронилъ клочки депешъ. И однажды утромъ я прочелъ:
   "Такъ называемый, усиленный приливъ... господинъ министръ, я считаю своимъ долгомъ напомнить вамъ, это представляетъ собой рядъ громадныхъ волнъ, въ теченіе нѣсколькихъ дней упорно и непрерывно разбивающихся о берегъ. Это очень частое явленіе на западномъ берегу Африки такъ же, какъ на протяженіи всей атлантической части Марокко. Однако, особенно часто эти волненія происходятъ въ зимніе мѣсяцы, отъ ноября до мая, и случается, что они продолжаются безпрерывно въ теченіе лѣтнихъ и осеннихъ мѣсяцевъ вплоть до января.
   "Во время этихъ усиленныхъ приливовъ баръ переносится болѣе или менѣе далеко къ открытому морю, причемъ точно опредѣлить его новое расположеніе невозможно: и тогда, если судно стоитъ на якорѣ недалеко отъ берега, волны размываютъ песчаный грунтъ, отрываютъ якорь, и судно не можетъ держаться и можетъ быть легко унесено въ открытое море. Если якори не поддаются, то во всякомъ случаѣ держаться очень тяжело, и надо, чтобы они были сдѣланы изъ великолѣпнаго матеріала. Единственное спасеніе это -- бѣжать въ открытое море... Единственные предвѣстники этихъ приливовъ -- это очень сильное охлажденіе воздуха, которое проходитъ незамѣченнымъ, если не знать его причины, и необычайная, предшествующая явленію, тишина.
   "Вотъ какова была дипломатическая корреспонденція господина консула. Я въ этомъ ничего не понимаю, но она меня удивляла. Октябрь былъ очень хорошъ, что какъ будто злило господина консула. Несомнѣнно, онъ находилъ, что жара продолжается слишкомъ долго. Но въ ноябрѣ погода перемѣнилась, и вѣтеръ, дувшій съ моря, сильно посвѣжѣлъ. Тогда лицо господина консула порозовѣло, какъ у молодой дѣвушки. Однажды утромъ онъ отправился къ туземцамъ.
   -- "Надо переѣхать баръ,-- сказалъ онъ.
   "Но негры не хотѣли и слышать объ этомъ. Господинъ консулъ вернулся домой, потирая руки, и весь день провелъ на балконѣ, глядя на море. Вода вся, сколько видѣлъ глазъ, была перемѣшана съ пескомъ, и Фафнеръ каждую минуту клевалъ носомъ, точно утка, вылавливающая изъ тины червяка.
   -- "Лишь бы только онъ оставался вѣренъ своему долгу, чортъ побери!-- сказалъ господинъ консулъ.-- Лишь бы только онъ не удралъ. Сюда, старое корыто, сюда послало тебя твое отечество, сюда, а не въ открытое море!
   "Вечеромъ, послѣ обѣда, онъ не хотѣлъ ложиться спать. Онъ вышелъ и привелъ съ собой старика Вильсона. Онъ сидѣлъ и курилъ трубку, а господинъ консулъ взялъ книгу и принялся декламировать:
   -- "О, сколько моряковъ, сколько капитановъ...
   "Вильсонъ, знавшій по французски только нѣсколько словъ, слушалъ, не говоря ни слова. Теперь онъ уже не только курилъ трубку, но и пилъ виски. Я легъ спать. Часа въ два утра я услышалъ пушечный выстрѣлъ, за нимъ другой, третій. Я живо одѣлся. Господинъ консулъ говорилъ:
   -- "Вотъ оно. Я такъ и зналъ! Фафнеръ не могъ выдержать, когда къ бару присоединился еще приливъ. Фафнеръ въ опасности. Онъ пойдетъ ко дну!
   -- "Shis leaky,-- сказалъ Вильсонъ.
   -- "Да, дружище. Вильсонъ, leaky. Ахъ, баръ Ріо-Негро славный баръ! Я былъ увѣренъ, я былъ увѣренъ, что это будетъ такъ!
   "Онъ прервалъ себя и вскричалъ: Это еще не все, надо отправиться туда!
   "Вильсонъ былъ того-же мнѣнія. Видны были огни корабля, и отъ времени до времени, зовя на помощь, гремѣла пушка. Негры не проявляли никакого желанія спустить лодку на воду.
   -- "Двадцать піастровъ на человѣка,-- сказалъ господинъ консулъ:-- сто франковъ! Куча верблюдовъ!
   "Они сдались. Вильсонъ подталкивалъ ихъ кулакомъ въ спину, и они отправились всѣ восьмеро, съ господиномъ консуломъ и лоцманомъ. Ну, и ночь-же была! Какъ они не утонули? Это -- чудо! Черезъ полтора часа они вернулись. Они бросили на канонерку конецъ, устроили переправу, и весь экипажъ Фафнера былъ спасенъ, включая господина Фонъ-деръ-не-знаю-какъ. Господинъ консулъ вымокъ, какъ губка. Но онъ очень вѣжливо сказалъ командиру Фафнера:
   -- "Мой домъ открытъ для васъ, сударь.
   "Тотъ держалъ себя молодцомъ. Онъ отвѣтилъ на превосходномъ французскомъ языкѣ;
   -- "Я не имѣю права ни въ чемъ вамъ отказать, сударь!
   "Они выпили еще по доброй порціи виски съ теплой водой и съ сахаромъ, и я приготовилъ нѣмецкому командиру постель.
   "Но, лично убѣдившись, приготовлено ли для гостя все, какъ слѣдуетъ, господинъ консулъ спустился опять въ свой кабинетъ и послалъ послѣднюю депешу:
   "...Какъ я и предсказывалъ Вашему Превосходительству, было невозможно, чтобы канонерка возраста и вмѣстимости Фафнера устояла передъ усиленнымъ приливомъ, который дѣлаетъ опаснымъ рѣчной баръ. Я счастливъ довести до свѣдѣнія Вашего Превосходительства, что экипажъ удалось спасти..."
   -- Ну,-- спросилъ я,-- и это все?
   -- Разумѣется все,-- отвѣтилъ поваръ.-- Событія показали, что, какъ портъ, Ріо-Негро не стоитъ Марсели, а Фафнеръ покоится на днѣ моря. Никто не говорилъ больше ни о чемъ.
   -- Скажите,-- спросилъ я,-- а въ Агадирѣ нѣтъ бара?
   -- Никуда негодный. Я проѣхалъ черезъ него въ угольщикѣ, обслуживавшемъ мѣстные порты...

"Русское Богатство", No 8, 1912

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru