Милюков Павел Николаевич
Памяти мудрого

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   П. Н. Милюков: "русский европеец". Публицистика 20--30-х гг. XX в.
   М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. -- (Люди России).
   

ПАМЯТИ МУДРОГО

   Только что дошла до меня скорбная весть о кончине дорогого Ивана Ильича Петрункевича. Не могу не откликнуться хотя и запоздалым словом у свежей могилы учителя и вождя нескольких поколений русского левого либерализма, патриарха конституционной борьбы с самодержавием и самого близкого мне духовно человека. Молодое поколение знает о покойном только понаслышке. Имя Ивана Ильича ярко сияло в 70-х и 80-х годах прошлого века, окруженное блестящим созвездием друзей-земцев, вместе с ним боровшихся и получавших первые почетные раны. Начиная с 90-х годов около И.И. начинают объединяться новые имена тогдашнего молодого поколения: около него и под его руководством создается и первый печатный орган, и первая политическая организация "Союз освобождения". Само собой выходит, что Ивану Ильичу принадлежит и первое слово в первом заседании первого народного представительного учреждения -- Государственной Думе. Увы, эта самая Дума, которая при нормальном ходе вещей должна была бы стать началом публичной политической деятельности И.И. -- и, может быть, при его руководстве, символом примирения,-- похоронила под своими развалинами и идею внутреннего мира и политическую карьеру вождя. Настоящим местом Петрункевича при "обновленном строе" было бы место премьера в первом ответственном министерстве. Подле Николая II это имя тоже звучало, как символ. В открытом и твердом взгляде борца он прочел безоговорочный приговор абсолютной монархии. И, вместо председательского кресла, Иван Ильич очутился в тюрьме по обвинению в распространении Выборгского воззвания.
   Он пошел на этот исход, он захотел участвовать лично в катастрофе первого народного представительства -- вполне сознательно. На заре того дня, когда была распущена Дума, кружок друзей в его кабинете обсуждал эти последствия. Я напомнил друзьям, что Выборгский манифест грозит им потерей избирательных прав, и политический результат может получиться тот же, как при благородном отказе депутатов Учредительного собрания 1789 года идти в законодательное собрание: понижение уровня народных избранников. Это соображение целесообразности было решительно отстранено, и... цвет русской общественности попал в столыпинскую ловушку. Для Ивана Ильича, как и для других выборгских сидельцев, наступила полоса вынужденного молчания. Правда, для политических единомышленников голос И. И. еще долго звучал в учреждениях партии. Но для России он замолк. И наш долг теперь, когда это молчание запечатлено смертью, рассказать нашим преемникам о том, кого потеряла Россия. По несчастью так сложилась наша история, что лучшие наши силы вычеркивались из рядов практических деятелей -- и самые могучие политические таланты лишались возможности развернуться. Я особенно сильно чувствую этот роковой наш дефект, находясь в стране, где малейшие способности находят себе применение и признание, где лучшие люди одним удельным весом своей личности продвигаются на первые места.
   Мы потеряли в лице И.И. человека, какие родятся не в каждом поколении. Мне, по крайней мере, не приходилось встречать другого такого счастливого сочетания качеств, делающих политического вождя. Мало сказать, что это было сочетание ясного, строго логического ума с твердой волей,-- идейной убежденности с знанием жизни. Ум И.И. был отмечен какой-то особой прозорливостью, способностью интуитивно угадать действие сил, которые сегодня незаметны, но завтра будут решающими. С реалистическим чутьем часто соединяется скептицизм, удушающий веру в положительную цель действия; проницательность превращается в цинизм. У И.И. знание людей не мешало вере в идею, и воля к действию усиливалась при ясном сознании препятствий. Под холодным расчетом у него скрывалась настоящая политическая страсть. Разум владел у него темпераментом: но в его словах,-- всегда чуждых ораторских украшений,-- чувствовалась сила убеждения; в глазах вспыхивали искры, и ровная поверхность строго логической речи прерывалась всплесками кипящей лавы. Эта эмоциональная сторона, неизменно согласованная с доводами рассудка, покоряла людей и направляла к согласованному действию. Я несколько раз употребил это слово,-- и на самом деле действие было настоящей стихией этого борца по природе, осужденного на долгие годы бездеятельности.
   Как переносил он эту личную трагедию? Я никогда не слышал из его уст жалобы. До конца дней, прикованный к своей комнате, почти к своему креслу, И.И. оставался все тем же, горячо преданным жизни, зорко следящим за ее зигзагами и за ее улучшениями. Во время наших редких, но долгих бесед мне приходилось удивляться полноте его осведомленности, силе, широте, свежести и разнообразию его интереса. И, смею ли внести личную ноту,-- я никогда не встречал в нем противника. Эти беседы были для меня своего рода экзаменом и проверкой, и я всегда выходил от И.И. поощренный и ободренный. С жадностью он выспрашивал у меня малейшие подробности событий в политическом мире и с удивительной чуткостью прислушивался к самым слабым симптомам грядущих перемен в России. А в результате -- мне всегда казалось, что я гораздо больше получил от него, чем дал...
   Теперь навсегда прекратились эти беседы и встречи; замолк и для близких голос мудрого старца. Но мы, которые слышали его, не можем не чувствовать, что на нас лег новый долг по отношению к его памяти. И.И. один из тех деятелей, "вечная память" о которых живет не только в сердцах друзей и почитателей. Живой И.И. мог скрыть себя в тишине своего добровольного уединения, которое мы не смели нарушить. Покойный -- он принадлежит всем, незамеченной тенью прошел он при громе последних событий. Но его живая и глубокая мысль продолжала работать. Покойный любил запечатлеть на письме то, чего не мог уже проводить в жизнь,-- и от него осталась обильная корреспонденция. Ряд таких оценок и проницательных суждений сохранился для нас в этом общении Н.Н. с близкими. Я надеюсь, что сохранились и неоконченные его мемуары, которые он, по свойственной ему необычайной скромности, чуть не хотел уничтожить перед смертью. По-видимому, масштаб событий, участником которых Н.Н. был в старые годы, казался ему чересчур малым сравнительно со всем тем, через что потом прошла Россия. Но из русской истории нельзя выкинуть звена, знаменуемого именем нашего патриарха. Ему в этой истории принадлежит непререкаемое место. Наши преемники в борьбе за торжество русской демократии -- борьбе, не только не закончившейся, но теперь вступающей в новую фазу -- не должны быть лишены законного наследия, которое устанавливает и их собственное место в связи с русской культурной и политической традицией. Лицом к лицу с глашатаями иных традиций мы должны помнить, что у нас есть своя почетная традиция. И эту традицию мы обязаны свято хранить. В лице Н.Н. эта традиционная нить русских политических стремлений особенно ценна именно тем, что, начинаясь в том прошлом, когда борьба только что приняла современный вид, она упирается в современность и связывает прошлое с настоящим. Эта связь дает нам и проекцию в будущее: наша традиция жива и жизнеспособна. Горько думать, что среди тех, кто доживет до, быть может, уже близкого возрождения России, не будет нашего старого вождя. Но не умерли его слова и мысли; не может умереть и накопленная его жизненным опытом политическая мудрость. То и другое, в дополнение к историческим актам Н.Н., мы должны теперь передать продолжателям того незавершенного дела, за которое он боролся.
   
   Последние новости. 1928, 8 июля
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru