Фарну-Рено Люсьен
Господин Мейерхольд

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра XX века / Вып. 4. М.: Индрик, 2009.
   

Люсьен Фарну-Рено. Господин Мейерхольд

Paris Soir. 3 juillet 1930

   Труппа г-на Мейерхольда недавно покинула Париж, дав несколько представлений в театре Монпарнас. Жаль, что из-за организационных трудностей она не смогла показать "Великодушного рогоносца". Помимо удовольствия снова увидеть главное произведение г. Кроммелинка, мы смогли бы, на французской и известной нам драматургии, лучше оценить режиссуру г-на Мейерхольда.
   Не стану отрицать, что принадлежу к тем театральным деятелям, которые до сих пор считают литературное произведение единственно значимым и уважают поэта, а потому предпочитают человека пишущего всем пикантным "соусам" самых знаменитых режиссеров. Более того, назло модернистам, я считаю, что, хотя пьеса пишется не для чтения, а для представления на сцене, она должна хорошо читаться, доставлять удовольствие читателю, сидящему с ней в кресле один на один. Нечитабельная пьеса -- это скверная пьеса. Кривлянье комедианта, ловкость режиссера могут скрыть ее посредственность, но ненадолго. Это искусство умащивать леща, как шутливо выразился г-н Люнье-По, а именно он был автором начинаний, поистине направленных в будущее, тогда как многие современные режиссеры коверкают пьесы ради собственной популярности.
   Без сомнения, к этой категории и следует отнести г-на Мейерхольда. Не зная по-русски, я не смог оценить очевидное насилие, которое он учинил над текстом и над мыслью. Но и те вольности, которые я видел и о которых могу говорить, кажутся мне непозволительными. Между тем сам факт, что, как сообщалось в афишах, спектакль создан по мотивам комедий Гоголя, обнаруживает нарочитую претензию на комизм, нелепее которой только выход актеров к публике в каждом антракте. Остается лишь повторить недавнее блистательное суждение господина Жака Копо: "Боюсь, что многие современные режиссеры, по праву и успешно боровшиеся с комедиантством актера, сами постепенно превращаются в опасных комедиантов. Со все возрастающими притязаниями, дерзостью, тщеславием они стремятся сделать режиссуру самодостаточным искусством, а тогда ему без надувательства не обойтись".
   Нас уверяют, что г. Мейерхольд вовсе не устраняет автора, а, напротив, раскрывает его намерения, все то, что нравы того времени и цензура запрещали, к примеру, Гоголю. Подобный аргумент обнаруживает поразительное незнание истории искусства и его философии, что довольно прискорбно для так называемого гения. Можно ли отрицать, что всякое художественное выражение нуждается в ограничениях, в дисциплине. Правило трех единств принудило Расина писать шедевры, и только во времена гнета появляются великие сатирики и возвышенные памфлеты. Без британской строгости, без пуританского достоинства не было бы Бернарда Шоу. Честно говоря, все это заставляет думать, что личности, подобные г-ну Мейерхольду, грозят катастрофой искусству театра.
   Но даже тот, кто противится общим представлениям, кто ненавидит разум, не может не признавать некоторых требований формы. Мы с нетерпением ждем новых представлений государственного московского театра под руководством господина Мейерхольда, ведь это один из официальных советских театров, и кое-кто считает его руководителя предтечей будущих времен, первооткрывателем. Дело в том, что концепция драматургии, складывающаяся в определенную эпоху, порождена самим укладом жизни и отражает его. Таким образом, мы сможем одновременно оценить, в каком именно направлении развиваются Советы и какова сущность драматургии, которую выдают за новаторскую. На эти два вопроса ответ один. Тем хуже!
   Эта режиссура не несет в себе ни тотального обновления, как было с русскими балетами в 1909 г., ни того очарования, что подарили нам интуитивные, но точно выстроенные постановки Станиславского. Господин Мейерхольд хочет быть общедоступным, а потому впадает в пошлость, если не сказать в низость. Это, как ни парадоксально, буржуазный предрассудок -- считать, что народной душе не присущи ни стыдливая деликатность, ни естественное благородство. Народ судит просто, но верно. К большим чувствам он подходит сдержанно и взволнованно. Ибо он ясно, без трусливой иронии различает, что за ними стоит нечто важное, что в них заключен источник подлинной радости или глубокого страдания.
   Только одно может оправдать режиссера, безжалостно расправляющегося с драматургом, -- изобретательность. Тут можно услышать несколько новых мыслей, развлекательных или трогательных, они убивают текст, зато веселят зрителей. Г-н Мейерхольд абсолютно лишен изобретательности. Темноту вместо закрывания занавеса уж много лет как использовали в Шатле, и там же слаженная группа рабочих сцены делала перемены на глазах у зрителя. Привозить на тележке актеров, словно марионеток, и декорации, схематичные, но не обобщающие, не образные, -- не более чем способ заигрывания с публикой. Декорации "Леса" напоминают строительные леса, и кажется, что сидишь на репетиции. Во всем спектакле ни одной находки -- разве что объяснение в любви на турникете: влюбленные крутятся друг за другом... Но эти кульбиты, пинки... насвистывания... Все это так узнаваемо, это напоминает парады гистрионов времен конца Римской империи, заката Византии, крушения Медичи. Симптом упадка, попытка отыскать живую связь, лишенная однако как вдохновения простонародья, так и воображения аристократии -- но с напыщенностью и претенциозностью, неотделимыми от примитивной чепухи.
   Добавлю, что все эти старания не выходят за рамки реализма, -- они строятся только на жестах, позах. Они с упорством, неумело и карикатурно, подражают жизни, а между тем театр действительно новый с великим трудом освобождается от ошибок реализма и стремится вернуться к тому, чем ему всегда следовало оставаться: обманом чувств и плодом воображения.
   Может, эти актеры были бы не так плохи, играй они что-нибудь кроме скетчей. Все сцены выстроены изолированно, с большим или меньшим успехом, хотя, следует признать, с большой точностью. Эта мозаика не поддается никаким правилам, ни прошлым, ни будущим. Она рассеивает, попросту уничтожает интерес, который вызывает у зрителя вымысел драматурга. Неразбериха, уродство, банальность, интеллектуальная нищета -- вот что нам предлагает, что нам выдает режиссура государственного Театра Мейерхольда, вот почему я говорю: тем хуже! Дело тут не в политике. Дерево судят по плодам, а плод безвкусен и перезрел. Урок русских оказался бесполезным. Наши режиссеры сами многого достигли: у господина Бати больше чувства, у господина Дюллена -- ритма, а у господина Жуве -- куда больше ума.

Перевод Т. В. Михайловой

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru