Марков Евгений Львович
Деревенские приюты Христа

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из книги "Путешествие по Святой Земле. (Иерусалим и Палестина, Самария, Галилея и берега Малой Азии)".

   

ЕВГЕНИЙ МАРКОВ

ДЕРЕВЕНСКИЕ ПРИЮТЫ ХРИСТА

(Глава 7 из "ПУТЕШЕСТВИЯ ПО СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ")

Нелюбовь Христа к Иерусалиму. -- Малая Галилея. -- Исторические масличины Гефсиманского сада. -- Храм кровавого пота. -- Художник реалист и художник идеалист. -- Гробница Пресвятой Девы. -- Вифагия. -- Евангельский пейзаж и евангельские воспоминания. -- Селение Вифания. -- Могила Лазаря. -- Монастырь св. Лазаря.

   Масличная гора, любимый приют Христа, сделалась для меня самым дорогим местом Иерусалимских окрестностей. Христос не любил Иерусалима, как вообще не любил больших городов, с суетой их торговой корысти, с теснотой их душных улиц...
   Зеленые холмы Галилеи и молчаливые берега моря Тивериадского, полные тихой деревенской поэзии, населенные мирными народами рыбарей, воспитали Его детство...
   Ежедневно уходил Он ночевать из мрачного иудейского города в тенистые кущи Гефсиманского сада, в укромные пещеры Масличной горы, в безмятежную деревеньку Вифанию, к своим простодушным деревенским друзьям, Лазарю, Марфе с Марией, Симону прокаженному...
   Среди этих простых сердцами людей, в трудовой обстановке их бедного быта, отдыхал Он от зрелища праздной роскоши, бездушного лицемерия, безжалостного себялюбия, которыми была переполнена шумная городская жизнь...
   Иерусалим не связан ни с одним радостными воспоминанием в жизни Спасителя. Это город Его отвержения, Его преследования, Его страданий и казни...
   В проповедях Христа не найдется ни одного сочувственного слова, ни одного теплого поэтического образа об этом городе неправд и суемудрия... С первых шагов своих в этом очаге истого иудеизма Христос уже провидит в нем своего заклятого врага.
   "Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его!" -- говорит Христос своим ученикам; "когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и следуя за Ним были в страхе"...
   Таково было первое впечатление галилейских богомольцев у ворот иудейской столицы. Иерусалим вызывает все время в кротком Иисусе одни только грозные обличения древних пророков, так мало напоминающие умилительные поучения на Генисаретском озере. На улицах Иерусалима Христос всенародно громит "книжников, любящих ходить в длинных одеждах", поедающих домы вдов и на показ долго молящихся. Он говорит в глаза фарисеям, окружающим Его: "На моисеевом седалище сели книжники и фарисеи", которые "все дела свои делают с тем, чтобы видели их люди"; "Горе Вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам: ибо сами не входите и хотящих войти не пускаете!". -- "Вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри наполнены лицемерия и беззакония!".
   Масличная гора и ее тенистые оливы, -- вот истинный дом Христа, во дни его иерусалимского пребывания... Сюда уходит Он молиться и поучать свое смиренное малолюдное стадо...
   "И вышедши, пошел по обыкновению на гору Елеонскую", -- говорится в Евангелии. Отсюда Он созерцает пророческим оком судьбу греховного города, что тянется у ног Его своими дряхлыми стенами, и посылает Ему свои горькие предостережения...
   "Иерусалим, Иерусалим! Избивающий пророков, и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, а вы не захотели!... Се оставляется вам дом ваш пуст!".
   На Масличной горе Христос был взят стражами, повлекшими Его на казнь, и на этой же горе последний раз стояла нога Его, когда Он, по сказанию Евангельскому, покидал исполненную грехов землю...
   Масличная гора и соседние с нею деревушки были вообще обычным становищем бедных галилейских богомольцев. Оттого часть горы, где теперь находится русский храм, издревле носила название: "Малой Галилеи". Оттого же так полна теперь евангельскими памятниками Масличная гора... Мы посетили, конечно, все эти священные уголки ее.

*

   Теперешний Гефсиманский сад заключает в своей белой каменной ограде только небольшую часть обширного сада евангельских времен...
   "Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его, -- свидетельствует Иоанн Богослов. -- Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками своими".
   Теперь во всем саду только восемь одряхлевших маслин тысячелетней древности с рассевшимися неохватными стволами и тощею седою листвой. Эти ветхозаветные старцы действительно могли быть свидетелями евангельских событий...
   Мы видели потом в Палестине и Галилее много масличных деревьев, с которыми связаны легенды глубочайшей древности, но масличин такой исполинской толщины и такой очевидной древности, -- не встречалось нам нигде. Это какие-то нерукотворные башни, сплетенные из несокрушимых растительных жгутов, будто из железных канатов. Средневековые столпники могли бы обитать в их громадных дуплах. Впрочем, есть и исторические основания, подтверждающие глубокую древность гефсиманских масличин. При Шатобриане они платили Туркам подати всего по медину от корня, между тем как все другие маслины Палестины были обложены половиною своего сбора... Такою льготою по турецкому закону пользовались только те масличины, которые захватил халиф Омар при своем первом завоевании Иерусалима. Стало быть, масличины эти уже давали плоды по крайней мере с VII века по Рождестве Христовом.
   Маститые великаны растительного мира исполнены особенной меланхолической поэзии... Словно последние уцелевшие ветераны двадцати-вековой истории, они стоят здесь дремлющими стражами ее священных теней...
   Хотя был яркий солнечный день, но мне невольно вспомнились и будто нарисовались сами собою знакомые картины художников, изобразивших талантливою кистью знаменательную ночь, когда под безмолвною тенью этих уединенных древесных старцев совершилась величайшая драма христианства...
   "И взял с собою Петра, Иакова и Иоанна, и начал ужасаться и тосковать", и сказал им: "Душа моя скорбит смертельно!"... -- описывает немногословный Марк эти минуты последней внутренней борьбы Христа на рубеже великого подвига...
   "Отец Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты!"...
   "И находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю"...
   Наш известный художник Ге воссоздал своею известною картиною не только молящегося Христа, но и старый масличный сад Гефсимании, в котором Он молился...
   Таинственный свет луны перепалзывает целою сетью мигающих кружков, сквозь просветы листьев, по одеждам и лику Спасителя. По скатам горы стоят, утопая в свете южной лунной ночи, вековые стволы масличин... Христос один на коленях, лицом от месячного света, весь темный и мрачный, бросающий от себя темную и мрачную тень...
   Тут все реально: и свет луны, и сад, и черты Еврея в лице Христа, и подавленное настроение духа, ужаснувшегося перед грядущим подвигом... Все человеческое, слабое, оробевшее, истекающее кровавым потом, -- здесь на лицо... Тут нет только одного божественного вдохновения, которым было побеждено минутное слабодушие плоти, -- нет, стало быть, главного, внутреннего смысла таинственной ночи Гефсиманского сада...
   Я вспомнил, стоя в этом саду, и другую, тоже известную, картину, украшающую Императорский Эрмитаж Петербурга...
   На старой картине профессора Бруни уже нет реальных подробностей художника шестидесятых годов... Черная ночь кругом, и ничего не видно, кроме ярко освещенного молящегося лика Христа и Его молитвенно-сложенных рук... Среди тьмы ночи сияет перед Ним в воздухе роковая чаша, о которой молится Он... Чаша эта, конечно, не реальна, не правдоподобна, ибо всякий ребенок знает, что Христос только иносказательно называл чашею предстоявший Ему крестный подвиг...
   Но удивительное дело: на реальной картине художника натуралиста вы видите только лунный свет в саду, да мрачную фигуру Иудейского заговорщика, обдумывающего свой решительный шаг, и ничего больше. А на неестественной картине классика-профессора вы вдруг действительно видите вдохновенную и скорбную молитву Христа, готового совершить величайший подвиг любви, видите живую страницу Евангелия, воплощенную в полотно художника...

*

   Теперь сплошные ковры заботливо взлелеянных цветов устилают камни у корней старых маслин, на которые капали когда-то кровавые капли Христа.
   Италианцы-Минориты обратили всю почву евангельского сада в один цветник и зорко охраняют от истребления малейшую веточку исторических деревьев, отделив их даже от остального сада особою проволочною решеткою. С трудом дали нам, за изрядное вознаграждение, крошечную веточку священной маслины. За то цветами, выросшими в их тени, монахи награждают обильно сколько-нибудь щедрых богомольцев.
   Кругом проволочной решетки, преграждающей толпе доступ к этим маститым евангельским памятникам, идет дорожка, с правой стороны которой, в особых шкафчиках за стеклом, помещены в последовательном порядке, с подобающими надписями, рельефные изображения всех страданий Христовых... Богомольцы-простолюдины не отрывают глаз от этой популярной и наглядной священной истории. Посредине круговой аллеи в особой нише из деревьев и цветов, стоит прекрасная беломраморная статуя во весь рост Христа молящегося о чаше, -- вполне уместная в тени Гефсиманских маслин...
   Но, странная вещь, душе моей хотелось видеть совсем не то, что я видел здесь... Все эти изящные цветнички, раскрашенные галерейки, мраморные статуи невольно отгоняют мысль далеко от того пустынного черного сада, в чащах которого когда-то укрывались по ночам нищенствующее галилейские рыбаки...
   Запустелый угол горы Масличной, покрытый вековыми деревьями, заросший бурьянами, обнаживший знойному солнцу свои бесплодные камни, -- гораздо полнее перенес бы мое воображение во времена и обстановку евангельских событий, чем этот цветник-часовня, на-свежо отделанный, замкнутый под ключ и тщательно охраняемый монахами, собирающими с него доход...

*

   Самое место молитвы Христа, куда Он удалился от апостолов "на вержение камня", предполагается в глубокой пещере, выделенной теперь из ограды Гефсиманского сада... В пещере этой храм, украшенный мраморами и позолотой и тоже принадлежащий италианским монахам. Там все проникнуто воспоминаниями о горчайшем часе; везде изображения чаши и Спасителя, изнемогающего в молитве; на полу храма показывают место, где капли крови кровавого пота Христа растопили холодный камень и прошли насквозь, как капли огня сквозь кусок воска...
   В нескольких шагах от этой пещеры, три камня, на которых, по преданию, спали три Апостола...

*

   В ближайшем соседстве с Гефсиманией, -- гробница Пресвятой Девы...
   Мария, Матерь Христа, вместе с другими Галилеянами, часто посещала гору Масличную и Малую Галилею. В долине, отделяющей Иерусалим от соседних гор, у подножия Сиона, до сих пор существует "колодезь Марии", куда Святая Дева ходила черпать воду. Точно так же и гробница ее у подножия Масличной горы.
   Великолепный и громадный подземный храм в недрах скал над гробом Св. Девы воздвигнут еще царицей Еленою. В него спускаются, как в склеп, по широкой мраморной лестнице поразительного эффекта, с 50-ю ступенями...
   На половине пути, в полутемных нишах серединной площадки, -- помещены гробы родителей Пресвятой Девы, -- Свв. Иоакима и Анны, и обручника Ее Иосифа...
   В храме Успения Богородицы, как в храме Гроба Господня, алтари и часовни всех христианских исповеданий: Греков и католиков, Коптов и Сирийцев... Это самая почитаемая Святыня Иерусалима после храма Гроба Господня. Даже Турки имеют в нем свою молельню, у южной стены Гроба, и никто ревнивее мусульманок не дорожит ватою и маслом из Гроба Святой Марии для врачевания детских недугов...
   Глубокий мрак высоких сводов освещается огнями громадных разукрашенных свечей, толпящихся у алтарей, да бесчисленными драгоценными лампадами, которыми кишит темнота храма, как ночь своими сверкающими звездами...
   Самый Гроб Богоматери почти во всех подробностях напоминает Гроб Христов. Среди обширных стен храма стоит, отделанный в небольшую часовню, одинокий утес каменный, в котором вырублена могильная пещерка Богоматери. Снаружи он покрыт таким же плоским куполочком, как часовня Гроба Христова, внутри его почти все то же. Та же мраморная плита поверх дикого камня скалы, отесанного в виде ложа, те же тесные ряды неугасаемых лампад, тот же низкий вход в каменный вертеп, обращенный теперь в Святая Святых Храма, и горящий издали своими священными огнями, будто очаг раскаленной печи... Против главного алтаря, на другом конце храма, колодезь, полный воды... Богомольцы всех стран черпают воду из этого святого ключа, и благоговейно уносят ее с собою.

*

   Мы выше, и выше забираемся на Малую Галилею, этот северный отрог горы Масличной, тою самою тропою, которую 2000 лет тому назад попирали ноги Христа и Его галилейских учеников... Почти ежедневно Христос ходил по этой дороге из Иерусалима в Вифанию, и из Вифании в Иepycaлим...
   Гефсимания была всегда по пути Его, и ее тенистые сады стали Его приютом... В них приходилось отдыхать после спуска с одной горы, перед подъемом на другую.
   Мы переехали гребень Малой Галилеи и стали спускаться по обрывистой, крутой тропинке на ту сторону Горы Масличной, где на вершине прилегающего холма, за узенькою долинкой, уже виднелись жалкие бескрышие домики Вифании, тесно насыпанные друг на друга, с немногими тощими пальмами, одиноко торчащими из серой безжизненной кучи...
   Широкая перспектива открывалась нам с высоты горы. Знойная голубизна Мертвого моря резко выделялась теперь сквозь прорывы горных громад, загораживающих его от Иерусалима, и сверкающая полоска Иордана, казалась, вонзалась, будто клинок кинжала, в эти неуклюжие толщи, досадно укрывавшие от нашего глаза его быстрые струи... За Иорданом, за Мертвым морем млели в неподвижном зное воздуха слева и справа по всей длине горизонта, на сколько хватал взгляд, лиловые силуэты далеких гор Моавитских...

*

   Раньше Вифании, у подножия спуска, миновали мы другой Евангельский уголок, -- Вифагию, куда Христос посылал учеников своих отвязать осла для Своего торжественного въезда в Иерусалим... "Когда приближались к Иерусалиму, и пришли в Вифагию, к горе Елеонской", -- с точностию географа передает это обстоятельство евангелист Матвей.
   Селения Вифагии теперь не существует. Но в память евангельского события католики построили на его месте новенькую часовеньку и при ней домик для сторожа...

*

   Мы двигались вниз, между обрывами горы по скверной тропинке, охваченные давно неиспытанным чувством. Шум разноязычной толпы и неуместные сооружения новых времен, чуждых наивному духу дней евангельских, не отвлекали теперь нашей растроганной фантазии от священных воспоминаний...
   Вокруг нас стоял тот же самый безмолвный, исполненный кроткой печали библейский пейзаж, те же самые пустынные вершины гор, на которых отдыхал с любовию и грустию задумчивый взор Христа, в которых Его сердце отыскивало знойные краски и поэтические образы своих вдохновенных притчей... Te же одинокие пастухи, как и при Нем, неподвижно торчат в тени утесов, окруженные спящими стадами... Te же тихо двигающиеся фигуры странников, в длинных библейских одеждах, на библейских осликах, с библейскими посохами... Голова нечувствительно переносится в мир евангельских событий, в тихую жизнь Лазарей и Марий.
   Кажется, что перед тобою двигается по этой каменной дорожке, освященной святыми стопами, давно знакомый сердцу, простой и величественный образ... С кроткой задумчивостию смотрят на Божий мир Его глаза, глубокие, как тихое озеро, и из Его спокойных уст струится безмятежным ключом мудрая речь... В благоговейном молчании, в неведомом жаре сердца, внимает словам братства и любви теснящаяся вокруг Него простодушная босоногая толпа...
   "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим!"... Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя! На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки", -- вещает этому труженнику и страдальцу в дни насилия и неправд божественный голос Учителя.
   Вот остатки "бесплодной смоковницы", не накормившей Христа и апостолов Его, когда Он "взалкал, возвращаясь поутру из Вифании в город"...
   Пророческое заклятие Христа:
   "Да не будет же впредь от тебя плода во веки!", кажется, осуществилось не на одном этом иссохшем дереве, а на всей печальной окрестности, видимой теперь нашему глазу.

*

   В Вифании уцелело мало исторических памятников. Но за то она сохранила до наших дней тот скромный деревенский характер глухого уголка, который привлекал к ней простое сердце Его и учеников...
   "И оставив их, вышел вон из города в Вифанию, и провел там ночь".
   "И вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и осмотрел все, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью", -- постоянно встречается в Евангелиях...
   Теперешняя Вифания -- это гнездо глиняных арабских лачужек, обсыпавших довольно крутой и обширный холм... Все тут серо, грязно и тесно, как в любой цыганской деревне... Вершину холма очень эффектно занимают развалины какого-то большого каменного строения... Они только и сообщают Вифании сколько-нибудь типичный вид древнего библейского местечка... Предание называет эти обрушенные своды домом Симона Прокаженного, где в Евангельские дни благочестивая жена умащала драгоценным миром ноги Спасителя... Другие развалины пониже, -- дом Лазаря, друга Господня... Эти предания, впрочем, ничем не подтверждаются, и даже мало правдоподобны... Нет повода думать, чтобы Лазарь и Симон занимали в своем селении особенно выдающееся положение, и чтобы дома их господствовали над соседними жилищами, как замок барона над хижинами его крестьян... Гораздо вероятнее показания старых путешественников, что это развалины монастырей и храмов, воздвигнутых в честь воскресшего Лазаря царицею Еленою и иерусалимскими королями.
   Во дни крестоносцев на вершине холма Вифании был построен женский монастырь во имя св. Лазаря... Конечно, теперешние развалины ничто иное как стены этого разрушенного аббатства... От того они и смотрят до сих пор настоящим средневековым замком, да и у туземцев носят название замка Симона.
   Известный наш русский паломник, игумен Даниил, посетивший Палестину при первых королях-крестоносцах в XII веке, еще видел над гробом Лазаря "церковь великую", но теперь этой церкви, устроенной царицей Еленою, уже и следов нет; уцелели только развалины другой церкви, на месте дома его... Но гроб Христова друга, по счастью, сохранился в совершенной целости... Он находится у самого подножия скалистого холма, невдалеке от развалин аббатства, как раз у Иерихонской дороги, по которой мы спускались.
   Никакое благочестивое украшение не осеняет его и не отличает от остальных каменных выступов скалы. Черная дыра, пробитая в горе, когда-то прикрытая камнями, а теперь заделанная дверочкой, ведет вас в узкий и глубокий погреб; с факелами в руках спустились мы по 26 обломанным и скользким ступеням, среди совершенной темноты, в маленькую пещерку. Там нет ничего, кроме каменного стола в углу. Тут богомольцы служат обыкновенно обедни в Лазареву субботу, и каменный выступ служит им тогда престолом... Но это еще не самый Гроб Лазаря... Это только место, где стоял Христос, и откуда Он воззвал к Лазарю: "Лазаре! Гряди вон"... Нужно спуститься еще несколько ступеней, чтобы очутиться в погребальном склепе Христова друга. Туда уже не достигает ни малейшего луча света, и там действительно черно, как черно в могиле. Небольшое углубление вырублено в стене, образуя собою узкое каменное ложе; на ложе это, по обычаю Востока, возлагалось тело умершего, обвитое пеленами... Это собственно и составляло гроб Иудеев.
   Поклонники имеют обыкновение зажигать свечи в углублении Гроба, читают там главу Евангелия о воскресении Лазаря и тропари Вербной недели...
   Нужно изумляться, как до сих пор христианам не удалось устроить храма над таким драгоценным памятником евангельской истории, в таком ближайшем соседстве с Иерусалимом...

*

   Мы медленно продвигаемся верхами через грязные рытвины крутой деревенской улицы, невольно созерцая с своих седел все подробности бездомного и неопрятного арабского хозяйства...
   Вместо этого запустения и грязи воображению рисуется мирный ландшафт цветущей евангельской деревеньки, тот любимый Христом сельский домик, где хлопотала гостеприимная хозяйка Марфа, где Мария, позабыв себя и весь мир, восхищенная сидела у ног Спасителя, внимая Его глаголам...

*

   В евангельское время Вифания, как и все вообще окрестности Иерусалима, была далеко не тою выжженною пустыней с голыми черными домами, какою мы видим теперь... Нет, это был сплошной сад финиковых пальм, масличин и смоковниц, снабжавший плодами столицу Евреев... По окрестным полям были разбросаны тенистые загородные дачи Иерусалимских жителей... А на зеленых лугах Вифагии, принадлежащей Левитам, паслись обыкновенно овцы, назначаемые для всесожжения в храме Иерусалимском.
   Самое имя "Вифания" по-еврейски значит "дом фиников"; понятно поэтому, откуда взяла свои пальмовые вайи многочисленная толпа, сопровождавшая Христа в день торжественного входа Его в Иерусалим от Вифагии до золотых ворот, и кричавшая Ему: "Осанна сыну Давидову!". Глядя же на теперешнюю местность Вифании, горы Елеонской и Кедронской долины, -- путешественник невольно готов усумниться в справедливости Евангельского рассказа о пальмовых ветках, не находя нигде по пути ни малейшего следа пальм. Ясно после этого почему и Галилейский Учитель, привыкший к цветущим берегам Генисаретского озера, с особенною любовию ищет Себе приюта в Вифании, в тени ее плодоносных садов...
   Конечно, не привлекли бы к себе Его сердце нынешние безотрадные кучи глиняных мазанок, беззащитно накаляемые пеклом южного солнца...

*

   В некотором расстоянии от селения Вифании стоит недавно основанный православный монастырь св. Лазаря... Он основан на том самом месте, где по сказанию евангельскому, Марфа и Мария встретили Спасителя и сообщили Ему горькую весть о смерти Лазаря. Круглый камень, так называемый "камень беседы", свято почитаемый окрестными Арабами, мусульманами, точно так же, как и христианами, издревле обозначал то место, где Спаситель беседовал с благочестивыми сестрами...
   Теперь этот исторический камень очутился внутри воздвигнутых кругом его монастырских стен.
   Монастырь совсем с иголочки, сверкает новою живописью, новою позолотою, новыми мраморами...
   Строил его архимандрит Спиридон, теперешний Фаворский епископ, большой строитель и ревнитель евангельских святынь; вся постройка и отделка монастыря почти исключительно сделана на русские жертвы; от того, может быть, и церковь св. Лазаря производит впечатление настоящей русской, а не греческой церкви...
   Мы осмотрели вместе с игуменом постройки и хозяйство монастыря, его чистенькую гостинницу для поклонников, его вишневые и всякие другие плантации... Игумен угостил нас арабским кофе и прохладительным питьем, но, к большому нашему сожалению, ни он, ни один из монахов этой обители, основанной на русские деньги, не знают ни слова по-русски, а потому и не могли передать нам ничего интересного о своем монастыре. Нужно по истине удивляться практической несообразительности и беспечности греческого духовенства Палестины. Сами они живут и обители их существуют главным образом на средства русских богомольцев, а между тем, всякий встречный Араб яффских и иерусалимских улиц во сто раз знакомее с русским поклонником, чем эти византийские святые отцы, прямые хозяева тех палестинских святынь, к которым приливает из году в год многими десятками тысяч, волна русского православного люда... Даже некоторые высшие сановники Иерусалимской церкви, архиереи, уже давно занимающие свои престолы, архимандриты посещаемых монастырей, -- зачастую не умеют ни слова по-русски, и не в состоянии войти ни в какое живое общение с толпами русских поклонников, к большему горю и неудобству наших богомольцев, и к большему ущербу для святынь Палестины.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru