Марков Евгений Львович
Крестный путь

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из книги "Путешествие по Святой Земле. (Иерусалим и Палестина, Самария, Галилея и берега Малой Азии)".

ЕВГЕНИЙ МАРКОВ

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ

(Глава 8 из "ПУТЕШЕСТВИЯ ПО СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ")

"Купель Овчая". -- Бани Св. Девы. -- Дом Иоакима и Анны, родителей Богородицы. -- Претория Пилата. -- Арка "Се человек"! -- Улица скорбного пути. -- Судные ворота. -- Служба у Гроба Господня. -- Воспоминанье о Готфриде, первом короле Иерусалима. -- Развалины замка Иоаннитов.

   В Иерусалиме чувствуешь неодолимую потребность пройти последовательно весь путь страданий Христа, от сада Гефсиманского, где Он был связан стражами, до высот Голгофы.
   Из Гефсиманского сада нужно перейти иссохшее русло Кедрона и подняться крутою тропою к древним воротам Св. Стефана (они же Гефсиманские). Ворота эти еще известны под другим именем, ворот Св. Марии, так как в ближайшем соседстве с ними находился дом родителей Богоматери Иоакима и Анны, и сама Богоматерь имела обыкновение выходить этими воротами на Масличную гору и к Кедронскому ручью.
   Ворота эти и идущая от них узкая, длинная улица Иерусалима -- в прежнее время ограничивали с севера пределы Соломонова Храма. Сейчас же около ворот, к стороне Храма, находится знаменитая Вифезда, или купель Овчая, которая тоже принадлежала к составу великого Храма, и в которой левиты мыли обыкновенно овец, приносимых в жертву Иегове. Теперь некогда многоводный бассейн почти совсем высох... Вода чуть виднеется кое-где на каменном дне глубокой купели, футов в 150 длины... Она со всех сторон выложена гладко притесанными друг к другу огромными камнями, которых не могли расшатать тысячелетия... Две каменные арки чернеются внизу, теперь полузасыпанные, а в былое время снабжавшие купель свежею водою водопровода.
   Чем-то колоссальным, напоминающим работы древних египтян, смотрит это опустевшее водохранилище.
   Целое население кактусов, алойника и разных южных деревьев густо засело теперь на трещинах его стен и в сырых углах его, и целые горы мусору свалены в него.
   Недалеко от Вифезды, правее улицы, виднеются характерные, глиняные куполочки другой исторической купели своего рода; эти бани Св. Девы, именем которой вообще полна эта местность. Бани были, очевидно, устроены в старину на том же водопроводе, который снабжал водою Овчую купель. Теперь его следа нет.
   Дом Св. Иоакима и Анны на самой улице. Развалины его принадлежат теперь католикам, и они основали на его месте отлично устроенное благотворительное учреждение для бедных христианских детей; тут и школа, и монастырек своего рода... Основания древнего исторического дома уцелели довольно хорошо и искусно вделаны строителем в новые стены; все прежнее расположение нижних подземных покойчиков, низеньких сводов, узеньких переходцев, сохранено в точности и представляет много интереса. В одной из этих комнаток-пещер показывают каменную плиту, вделанную в угол, и украшенную свечами и иконами. Это место рождения Св. Девы.
   На обширном, очень чистом дворе, вполне удобном для детских игр, воздвигнута большая совсем еще новая церковь готического стиля... В ней есть предметы древности, добытые при раскопке старых развалин. Большая часть этих археологических находок, между прочим одна замечательная мраморная колонна, помещены прямо на дворе недалеко от церкви.
   Шатобриан в 1806 году нашел еще мечеть на месте разрушенного монастыря Св. Иоакима и Анны, но 23 года спустя при Муравьеве тут уже не было мечети; наш путешественник беспрепятственно сходил в подземелья монастыря и видел хорошо сохранившиеся его развалины.
   Собственно скорбный или Крестный Путь начинается только от дома Пилата...
   Лет 50 тому назад дом Пилата еще был занимаем помещением Иерусалимского губернатора. Турецкий паша стал естественным наследником римского претора. Христианские церкви, основанные крестоносцами на месте первых страданий Спасителя, Его оплевания и заушения, и на месте апостольской темницы, напротив претории, -- были разрушены мусульманами, обращены в казармы для часовых Мусселима и в конюшни для его лошадей.
   Теперь этот исторический дом вновь отвоеван христианами, и католики обратили его в женский монастырь... Нижняя ступень мраморного крыльца уцелела еще от Иудейской претории. Мы отворили массивную дверь входа и невольно остановились у порога, любуясь величественным эффектом храма. Высокие своды его частями включили в себя остатки превосходных скульптурных украшений стен, арок и колонн древнего дворца игемона Иудейского. Самый помост судилища Пилатова и ступени крыльца его были еще в древнее время перенесены в Рим. Длинное светлое помещение храма, украшенное художественными иконами, заканчивается в глубине высоко поднятого алтаря темною нишею, осеняющею сверху окруженный свечами престол. На черном фоне этой арки вырезается беломраморная статуя Спасителя во весь рост, в терновом венке, с связанными руками, с вложенною тростию вместо царского скипетра.
   -- Ессе Homo!... -- большими золотыми буквами подписано под ним. Несколько дальше, но также от древнего дворца Пилата, аркою перекинута через улицу крытая галлерейка с окнами, откуда преторы объявляли народу свои указы. Предание говорит, что именно с этого воздушного перехода, издалека видного толпе, Пилат показывал вопившему о казни народу еврейскому осужденного Христа... Галлерея так и называется теперь аркою "Се Человек"!.. За нею вьется длинная улица Крестного Пути.
   В прежнее время, при царице Елене, при Иерусалимских королях, улица эта была рядом церквей, часовень, монастырей. Всякий шаг Божественного Страдальца, отмеченный в евангельском рассказе, всякая развалина дома, принадлежавшего кому-нибудь из евангельских мужей, -- были увековечены какою-нибудь благочестивою постройкою. На местах, где, по преданию, останавливался и падал удрученный ношею Христос, где встречала его матерь Божия, Симон Киринейский и Св. Вероника, везде были положены мраморные колонны. Но теперь скорбный путь представляет зрелище возмутительное для христианского чувства. Это тесная, грязная улица, вьющаяся большею частью между голых стен и развалин, не украшенная никакою святынею и не защищенная ни от какой профанации.
   Христианские народы должны бы были ценою золота выкупить у турок эту историческую стезю Христовых страданий и обратить ее в сплошную галлерею святынь, изъяв ее из числа улиц Иерусалимских и прекратив это осквернение ослиным и лошадиным пометом священной почвы, по которой мучительно двигался к месту своей казни Незлобивый Страдалец за мир.
   По улице "Крестного Пути" идешь подавленный грёзами... Здесь среди мусульманской толпы, в шуме азиатского базара, переживаешь вдруг те минуты детского умиления, жалости, негодования, с которыми, бывало, слушал, десятки лет тому назад, под сводами деревенской церкви, в фантастическом сиянии свечей и лампад, в дыму кадильном, трогательные евангельские повествования в памятные ночи "Страстей Господних"... Никто не умел изобразить так евангельски-верно и так евангельски-просто картину Христовых Страстей, как поэт-живописец Франции Поль-де-Ларош.
   Сама собою нарисовалась вдруг в моих глазах низенькая мансарда бедного еврейского дома с старинными седалищами по стенам, и в ней испуганная группа учеников Христа, прячущихся в темноте от шумно продвигающейся мимо толпы, звенящей оружием, сверкающей фонарями...
   Рыдающая Мария Магдалина упала на каменные плиты пола, а Пресвятая Дева, с выражением смерти в молящемся лице, стоит коленопреклоненная посреди этой мрачной комнаты, чуть освещенная отблеском уличных огней, олицетворяя в своих судорожно-стиснутых руках -- всю безъисходную глубину материнского горя... Это воистину Mater dolorosa с сердцем, истекающим кровью.
   Простое деревенское сердце Симона Киринейского, случайно попавшегося навстречу скорбному шествию, растрогивается как сердце женщины, и он принимает на свои плеча непосильную тяжесть креста... Вероника выходит плачущая из ворот своего дома, чтобы отереть кровавый пот, струящийся с лика Праведника, и этот чудный лик остался ей на память ее сострадания, в Нерукотворенном Образе Спасителя, отпечатлевшемся на полотне... Целые толпы Иерусалимских жен встречают Праведника и рыдают о Нем.
   "Дщери Иерусалимские! не плачьте о Мне, но о себе плачьте и о детях ваших!" -- говорит им Учитель.
   Места этих трогательных встреч до сих пор сохраняются в памяти христиан и указываются богомольцу по улице "Крестного Пути".
   "Судные ворота" -- его последний заметный предел. Камни их еще сохранились доныне. Во дни Пилата Голгофа была за городом, вне пределов городских стен, и преступников выводили на это "Лобное место" сквозь "Судные ворота". Тут же около Голгофы раскинуты были сады зажиточных евреев, в их числе и сад Иосифа Аримафейского, который похоронил распятого Спасителя в приготовленной для себя гробнице, в скале сада, у подножия той же Голгофы. Теперь вместо смоковниц и маслин Аримафейского Иосифа, окружают Голгофу тесные своды каменных домов и полутемные лавчонки левантинцев, торгующих оптом и в розницу Иерусалимскими священными предметами.
   Мы чувствовали необходимость завершить Крестный Путь молитвою на Голгофе у Гроба Господня... Пришлось обращаться за предварительными справками к жирным, важно восседающим турецким сторожам, охраняющим вход во храм. Стражи раздобылись где-то монаха, монах провел нас по темной лесенке в комнатку с диванами, служащую чем-то в роде конторы храма... Скоро явился туда настоятель храма, сановитый архимандрит, умевший хотя немного объясняться по-русски. Вместе с ним появился неизбежный во всех подобных случаях мальчишка с подносом кофе и вареньем с водой. Архимандрит перевел и переписал на греческий язык привезенные нами многочисленные поминальные записки, которыми снабдили нас на этот случай при отъезде соотечественники всяких чинов и званий, и распорядился, кому и как служить. Храм был полон молящихся, везде раздавались разноязычные звуки, горели свечи, везде тихо двигались, стояли на коленях, лежали простертые богомольцы всяких стран и одежд, не обращая никакого внимания друг на друга, всецело преданные своей молитве.
   В часовне Гроба то и дело чередовались молебны. Мы дождались своей очереди и тоже вошли под ее мраморный купол, протискиваясь между коленопреклоненною толпою. Молебен служился по-гречески, и довольно небрежно. Только некоторые возгласы делались, ради нас, по-русски. Но величие святыни бесследно покрывало человеческую распущенность... Монах окропил нас розовою водою и вручил нам вместе с горстью цветов, снятых с плиты Гроба, большие росписные свечи, наполовину уже сгоревшие у Гроба Господня. Это обычное воспоминание о Святом Гробе, которое уносит с собою каждый паломник...
   Но так как мы получили еще разные заказы от богомольных людей, воспользовавшихся нашею поездкою в Иерусалим, то пришлось обратиться в лавочки своего рода, который бесцеремонные монахи Св. Гроба открывают "ни что же сумняся" чуть не в самой часовне Св. Гроба, по крайней мере, не далее 10-ти шагов от нее, в пределах главной ротонды. Там вы найдете целую розничную или, лучше сказать, разливную торговлю деревянным маслом из лампад Св. Гроба, и можете приобресть себе какой хотите транспорт больших и маленьких пузырьков и жестяных фляжек с этим священным маслом, которым очень дорожит наш народ. Тут же можете запастись свечами со Св. Гроба, кусочками камней Гроба и Голгофы и всякими другими местными святостями, за которые простосердечные русские мужички и бабы расплачиваются с непривычною для них щедростью.
   Мы еще раз обошли этот Храм-Храмов, "le plus venerable de la terre", как выразился о нем французский путешественник, еще внимательнее осмотрели все уголки его и поклонились всем его реликвиям...
   Гробниц Готфрида и Балдуина, которыми со столь понятною патриотическою гордостию любовался Шатобриан в начале нашего века, мы уже не нашли у подножия Голгофы.
   Первый король Иерусалима "qui totam istam terram acquisivit cultui christiano", как говорила надпись его гробницы, и герой брат его, "Iudas alter Machabeus, spes patriae, vigor ecclesiae" -- оба были выброшены варварскими греками вместе с художественными гробницами своими из стен Св. храма после пожара, разрушившего храм Гроба Господня в 1808-м году, и никто не мог найти потом их следов.
   "Ces cendres sont des cendres franсaises!" -- восторженно говорил об останках королей-крестоносцев французский путешественник, и вот за то именно, что единственные останки, заслужившие себе честь погребения у пoднoжия Голгофы, были "останки французов", враждебная католицизму рука не упустила случая отделаться от этих исторических реликвий, слишком нечестивых и обидных в глазах грека...
   Впрочем громадный заржавленный меч Готфрида с кедровою рукояткой в форме креста и грубые железные шпоры его еще хранятся в латинской ризнице храма, и несколько десятков лет тому назад этим мечом еще посвящали в рыцари Св. Гроба знатных иностранцев, щедрых к Палестинским Святыням. Сохранился и другой, еще более эффектный памятник древних рыцарских орденов Иерусалимских.
   Мы посетили живописные развалины громадного готического замка, почти примыкающие к задней стене храма Господня, с той стороны, где находится и темница Св. Петра. Это старое гнездо иоаннитов, рыцарей Странноприимного ордена, которые возложили на себя обязанность охранять и давать приют Палестинским паломникам... В конце своей блестящей и кровавой истории иоанниты нашли приют в Пруссии, и прусские короли стали их верховными покровителями. Поэтому, когда наследный принц Прусский и Германский посетил несколько лет тому назад Иерусалим, турецкий султан оказал ему самую подходящую любезность, подарив Германии прекрасно уцелевшие развалины иоаннитского замка.
   Хотя целые стены этого колоссального здания, охватывающего обширный двор, уже откололись и низвергнулись во прах, как станки карточного домика, но все-таки можно еще хорошо понять общий вид и характерный стиль этих бесконечных зал, галлерей и многоэтажных подземелий, опасно зияющих своими черными пропастями под вероломными осыпями камней... Поле для археологических находок здесь беспредельное, и раскопки начаты, по-видимому, не шуточные, хотя нужно много лет и много денег и еще больше энергии, чтобы на этом месте безнадежного запустения воздвигнуть что-нибудь живое, обновленное...
   Можно бродить часы по этим развалинам, изумляясь гению средневекового человечества, который раньше нашей строительной науки умел создавать такие геометрически правильные архитектурные формы, умел изобресть эту в высшей степени сложную и искусную систему арок, взаимно поддерживающих и распирающих друг друга, которые, при всей кажущейся легкости и воздушности своей, не могли быть сокрушены целыми столетиями...
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru