Аннотация: L'héritage d'Arthur.
Текст издания "Библиотека для чтения", август, 1875 г.
БИБЛІОТЕКА ДЛЯ ЧТЕНІЯ. Августъ 1875 года.
Гекторъ Мало. Наслѣдство маркиза.
Романъ.
I.
Замокъ Рюдмонъ, нѣкогда такой шумный и оживленный, былъ почти необитаемъ; окна были заколочены, трубы не дымились.
Будетъ-ли онъ когда-нибудь обитаемъ, увидитъ-ли снова въ своихъ стѣнахъ маркиза де-Рюдмонъ, и въ лѣсахъ его повторятся-ли большія охоты, сопровождаемыя завтраками или обѣдами, о которыхъ столь многіе сохранили пріятное воспоминаніе? Это было обыкновеннымъ предметомъ разговора по всей окрестности.
Разсужденія и догадки объ этомъ шли своимъ чередомъ, принимая фантастическіе размѣры, если только у собесѣдниковъ было хотя немного воображенія.
Управляющій англійскаго проволочнаго завода въ Ганнебо, Робертсонъ, разсказывалъ, что онъ видѣлъ въ Лондонѣ, въ Langham-Hotel, маркиза съ молодой женщиной въ изящнѣйшемъ костюмѣ, которая была никто другая какъ Клементина Божонье, которой нѣкогда такъ занимались въ то время, какъ она прибыла въ замокъ, въ качествѣ гувернантки воспитанницы маркиза.
Этотъ разсказъ, разнесшійся немного спустя послѣ отъѣзда маркиза, объяснилъ исчезновеніе его и гувернантки, которое, своимъ совпаденіемъ, уже возбудило подозрѣнія.
-- Маркизъ дѣлаетъ успѣхи!
-- Въ его лѣта это очень натурально.
-- Но сколько-же ему лѣтъ?
-- Пятьдесятъ, это самое удобное время, чтобы подпасть подъ власть женщины.
-- Говорятъ, что она умна и ловка.
-- Во всякомъ случаѣ, она очаровательна.
-- Она миніатюрна и нѣжна, маркизъ-же, напротивъ, гигантъ; они нисколько не походятъ другъ на Друга.
-- Можетъ быть эта-то противоположность и увлекла маркиза.
-- Совсѣмъ не то; кажется, что она его околдовала.
-- Старый Каркбю разсказываетъ объ этомъ удивительныя вещи.
-- Онъ взбѣшенъ; говорятъ, что онъ хотѣлъ себѣ маленькую гувернантку.
-- Старое чудовище!
-- Для женщинъ нѣтъ чудовищъ. Въ самомъ обиженномъ природою существѣ онѣ найдутъ какое-нибудь достоинство, которое, правда, онѣ одни только могутъ оцѣнить, но которое для нихъ достаточно, чтобы объяснить и оправдать (въ ихъ собственныхъ глазахъ) ихъ капризы.
-- И у Каркбю оно было?...
-- Это меня нисколько не удивило-бъц. во всякомъ случаѣ, есть люди, которые это предполагаютъ.
-- Извѣстно только то, что онъ не перестаетъ гремѣть противъ нея и маркиза.
-- Это понятно, потому что это бѣгство стоитъ ему очень дорого: во-первыхъ, онъ потерялъ любовницу, конечно если эти слухи основательны, и во-вторыхъ, его надежды подвергаются серьезной опасности.
Вся его жизнь была направлена сообразно съ идеей, которая въ немъ была чистѣйшимъ съумасшествіемъ, что онъ, рано или поздно, но будетъ наслѣдникомъ маркиза, своего двоюроднаго брата.
Шестидесяти-лѣтній старикъ, наслѣдникъ человѣка, которому нѣтъ еще и пятидесяти! Это можетъ показаться смѣшнымъ, но для Каркбю ничего не было естественнѣе'и законнѣе этого: онъ ближайшій родственникъ маркиза, онъ и долженъ ему наслѣдовать.
Онъ поселился въ замкѣ какъ хозяинъ и велъ себя такъ, какъ будто онъ уже принадлежалъ ему.
Этотъ отъѣздъ совершенно разстроивалъ его проэкты.
-- Маркизъ не можетъ жениться на этой женщинѣ потому что она замужемъ.
-- Конечно, но маркизъ можетъ раззориться для нея. Такъ, напримѣръ, Робертсонъ разсказываетъ, что въ Langham Hotel они вели блестящую жизнь. Онъ видѣлъ ихъ однажды въ ковентгарденскомъ театрѣ, и маленькая гувернантка, которая была здѣсь такъ скромна, была покрыта брилліантами.
Сидя въ ложѣ, рядомъ съ маркизомъ, привлекавшимъ на себя вниманіе своею осанкою, она производила сильное впечатлѣніе; всѣ лорнеты были направлены на эту француженку, которую зналъ одинъ только Робертсонъ. Въ антрактѣ онъ поклонился маркизу, но тотъ не отвѣтилъ на его поклонъ. Очевидно, что они скрывались.
-- Отъ мужа, безъ сомнѣнія?
-- О! Со стороны капитана Божонье нечего бояться мщенія; мнѣ разсказывалъ одинъ знакомый, который зналъ его еще ремонтеромъ въ Сен-Ло, что за деньги отъ него можно добиться чего угодно.
-- Тогда зачѣмъ-же они скрываются?
-- Можетъ быть маркизъ не хочетъ платить!
-- Это не вѣроятно, онъ щедръ и деньги проходятъ черезъ его руки съ необыкновенной быстротой.
-- Это-то и безпокоитъ кузена Артемія.
-- Поэтому-то и старается старый Каркбю спасти всѣ, какіе только возможно, обломки отъ этого крушенія. Мнѣ разсказывали, что онъ продалъ охотничьихъ лошадей маркиза.
-- Не только лошадей, но и лучшихъ собакъ. Въ лѣсу тоже сдѣланы большія порубки. Въ одинъ прекрасный день онъ продастъ свинецъ съ крыши замка. Онъ изъ всего извлекаетъ пользу.
-- Это его способъ утѣшиться.
-- Или отомстить. Все-таки надо сказать, что, не смотря на свой гнѣвъ, онъ не скучаетъ. Онъ ругается цѣлые дни, но въ часы обѣда и ужина ищетъ утѣшеній за столомъ. У него всегда есть кто-нибудь: барышники, лѣсные торговцы, съ которыми онъ заключаетъ сдѣлки со стаканомъ въ рукѣ. Иногда столъ бываетъ накрытъ съ утра до вечера или даже съ вечера до утра. Приносятъ карты, домино, кости,-- для него всѣ игры одинаково хороши -- и онъ играетъ до тѣхъ поръ, пока есть сколько-нибудь силы въ головѣ и въ пальцахъ. Иногда, конечно, и ссорятся; такъ напримѣръ, на прошлой недѣлѣ, Каркбю ходилъ съ подбитымъ глазомъ, который, вѣроятно, почернѣлъ не безъ посторонней помощи. Но все это происходитъ въ тихомолку и замокъ отъ этого не кажется оживленнѣе. Каркбю отпустилъ всѣхъ слугъ, чтобы не платить имъ, и оставилъ одну только кухарку. Всѣ ставни заперты и открыта одна только столовая, но и та больше походитъ на хлѣвъ; ее, кажется, никогда не метутъ и повсюду разбросаны пустыя и полныя бутылки.
-- Да, погребъ маркиза трещитъ; счастье, что онъ хорошо снабженъ.
-- Не только погребъ, но и все. Мнѣ разсказывалъ одинъ купецъ изъ Конде, что Каркбю продалъ за ничто старый фаянсъ, который маркизъ цѣнилъ очень дорого.
-- Но вѣдь это ужь воровство.
-- Скажите это ему и я увѣренъ, онъ вамъ отвѣтитъ, что спасаетъ то, что только можетъ. Этотъ фаянсъ принадлежалъ его дѣду, старому Фабю, а все что было у этого стараго разбойника принадлежитъ и ему. Вотъ какъ онъ понимаетъ законъ наслѣдства.
-- Мнѣ нравится больше какъ понимаетъ его госпожа Меро.
-- О! братъ и сестра нисколько не походятъ другъ на друга. Изъ того, что они стремятся къ одной и той-же цѣли, т. е. къ наслѣдству маркиза, еще не слѣдуетъ, чтобы они были одинаковы.
-- Она съ достоинствомъ оставила замокъ, гдѣ могла жить точно также какъ и ея братъ.
-- Не надо слишкомъ хвалить ее, это сынъ принудилъ ее къ такой жертвѣ; что-же касается до нея, то я думаю, она гораздо охотнѣе осталась-бы въ замкѣ; она такъ привыкла считать его своей собственностью.
-- Однако, у нея хватило здраваго смысла послушаться сына, и теперь они вмѣстѣ.
-- Они живутъ въ маленькомъ домикѣ въ Конде.
-- А есть-ли у нихъ чѣмъ жить?
-- Жалованье товарища прокурора, вотъ и все.
-- Для него это значительная перемѣна, онъ вѣдь тоже будущій наслѣдникъ маркиза и, кромѣ того, если-бы онъ женился на его воспитанницѣ, то получилъ-бы хорошее приданое.
-- Говорятъ, что молодые люди любили другъ друга.
-- Очень можетъ быть, потому-что эта маленькая Денизъ очень хороша; я однажды обѣдалъ съ ней вѣзамкѣ.
-- Это настоящее варварство запереть ее въ монастырь.
-- Маркизъ имѣлъ на это право какъ опекунъ, и кромѣ того, не могъ же онъ взять ее путешествовать вмѣстѣ съ своей любовницей.
-- Какъ это аббатъ Гилльсмитъ принялъ въ свой монастырь Святой Рутиліи дѣвушку, мать которой актриса и отецъ неизвѣстенъ?
-- А! здѣсь навѣрно есть какая-нибудь интрига или въ настоящемъ или въ будущемъ.
-- Мнѣ жаль дѣвушку. Когда въ сердцѣ любовь, въ монастырѣ не очень весело.
-- Положеніе Людовика Меро не лучше; кажется, онъ страстно ее любитъ.
-- Они видятся?
-- Что за вопросъ! Какъ хотите вы, чтобы пустили въ монастырь двадцатишестилѣтняго юношу для свиданія съ дѣвушкой, которую онъ любитъ? Скажите-ка объ этомъ матери Алисѣ. Моя племянница, подруга Денизъ, говорила мнѣ, что ея печаль дѣйствительно трогательна, и вмѣстѣ съ тѣмъ она кротка и покорна. Думаютъ, что она пострижется.
-- Зачѣмъ? Когда она достигнетъ совершеннолѣтія, ей можно будетъ уйти изъ монастыря и выйдти замужъ за Меро.
-- Будьте увѣрены, если аббатъ Гилльсмитъ предвидитъ возможность получить хорошій вкладъ, онъ съумѣетъ сдѣлать ее монахиней. Онъ дѣлалъ дѣла и потруднѣе этого.
-- Къ тому-же, если она незаконная дочь маркиза, а не только воспитанница, то инымъ можетъ быть выгодно запереть ее: женщина за стѣнами монастыря не очень-то опасна.
-- Это не госпожу-ли Божонье вы подразумѣваете подъ этими "иными"?
-- Чортъ возьми! неужели вы думаете, что она увезла маркиза въ Англію только изъ-за его красоты. Она навѣрно хочетъ получить отъ него кое-что получше тѣхъ брилліантовъ, которыми онъ ее осыпаетъ. Она не изъ тѣхъ, которыя довольствуются тѣмъ, что онѣ могутъ выманить у минутнаго любовника, чтобы затѣмъ перейти къ другому. Это честная женщина.
-- Вы не взыскательны.
-- Я хотѣлъ сказать, что у ней есть мужъ.
-- Хорошъ этотъ мужъ!
-- Все-таки онъ существуетъ. Сверхъ того, она не дѣлаетъ изъ любви ремесла. Когда такая женщина бросается на кого-нибудь, она уже не выпускаетъ его больше. При такихъ условіяхъ для нея невыгодно, чтобы Денизъ вышла замужъ за Меро. Этотъ союзъ образуетъ двойную силу, противъ которой госпожа Божонье должна будетъ бороться, потому-что маркизъ найдетъ тогда соединенными вмѣстѣ, свою дочь съ одной стороны и молодого племянника, къ которому онъ всегда чувствовалъ привязанность, съ другой. Если-же, кромѣ того, отъ этого брака будутъ дѣти, тогда маркизъ привяжется къ нимъ, и прощай вліяніе любовницы.
-- Знаете, что я сдѣлалъ-бы на мѣстѣ Меро? Я отправился-бы къ мужу и предложилъ-бы ему большую сумму, чтобы только онъ потребовалъ-бы къ себѣ жену или возбудилъ-бы дѣло о прелюбодѣяніи. Шесть мѣсяцевъ тюремнаго заключенія совершенно охладили-бы маркиза.
-- Меро слишкомъ деликатенъ, чтобы употребить подобное средство; да и кромѣ того, маркизъ теперь заграницей, и не такъ-то было-бы легко разъединить ихъ.
-- Скроются-ли они за-границею на столько хорошо, чтобы капитанъ Божонье не могъ заявить свои супружескія права?
-- Денизъ будетъ-ли монахиней?
-- Распродастъ-ли Каркбю весь замокъ по частямъ?
Каждый имѣлъ свои предположенія, которыя строилъ и защищалъ сообразно внушеніямъ своего характера.
-- На мѣстѣ маркиза я бы поступилъ такъ.
-- Я дѣйствовалъ бы такимъ образомъ.
Эти вопросы занимали не однихъ только болтуновъ и любопытныхъ, занимавшихся ими изъ любви къ разговорамъ; отъѣздъ маркиза и его возможное раззоренье возбудили различныя надежды.
До этой минуты Рюдмонъ считался во всей окрестности нераздѣльною собственностью, которая по смерти маркиза перешла бы въ руки, которыя также ревностно сохранили-бы ея цѣлость.
Конечно, эта мысль была очень печальна для наленькихъ капиталистовъ и разбогатѣвшихъ крестьянъ, которыми овладѣла лихорадка пріобрѣтенья, но это была судьба и ей покорялись, довольствуясь глядѣть съ завистью на эти поля и лѣса, которыя, будучи раздѣлены, составили-бы счастье столькихъ людей.
Но отъѣздъ маркиза положилъ конецъ этой покорности.
Желанія, до сихъ поръ платоническія, точно опредѣлились, принимая практическій оборотъ.
Каждый сдѣлалъ свой выборъ; этотъ хотѣлъ такую-то ферму, тотъ -- такой-то кусокъ земли.
Во избѣжаніе конкуренціи, стали сговариваться, и такъ какъ было невозможно каждому получить желаемое, то рѣшили раздѣлить: жребій, обмѣнъ съ придачей и безъ нея, всѣ способы, допущенные закономъ при раздѣлѣ недвижимостей, были пущены въ ходъ.
Черезъ годъ, любопытство, утомившееся было перебирать одно и тоже, получило новую пищу въ видѣ разсказа одного молодаго адвоката изъ Конде, только-что возвратившагося изъ Италіи.
Восходя на Везувій онъ встрѣтилъ маркиза и госпожу Божонье.
Хотя онъ отлично зналъ маркиза, такъ какъ нѣсколько разъ бывалъ въ замкѣ со своимъ другомъ Меро, но тѣмъ не менѣе онъ изъ скромности счелъ своимъ долгомъ не кланяться имъ.
Но маркизъ самъ подошелъ и, тономъ не допускающимъ отказа, пригласилъ его провести съ ними день на ихъ виллѣ въ Сорренто, гдѣ они жили уже три мѣсяца.
Онъ провелъ этотъ день въ дружескихъ разговорахъ съ маркизомъ и госпожею Божонье, которую слуги называли маркизой.
Она и маркизъ много говорили о Рюдмонѣ и Конде, особенно маркизъ, который чрезвычайно безпокоился о Людовикѣ Меро, его настоящемъ положеніи и его будущности.
Они не выражали ни малѣйшаго намѣренія возвратиться во Францію, и ихъ пребываніе въ Сорренто, казалось, показывало, что они хотятъ пробыть долго въ Италіи.
Маркизъ былъ страстно влюбленъ въ эксъ-гувернантку; его любовь выказывалась во всемъ, во взглядахъ, въ словахъ и во всемъ его обращеніи съ ней, въ которомъ покорность смѣшивалась съ уваженіемъ.
Госпожа Божонье очень похброшѣла.
Что-же касается до маркиза, то онъ чрезвычайно постарѣлъ: волосы посѣдѣли, самъ онъ потолстѣлъ, но это была вялая опухлость. Онъ, нѣкогда такой прямой, теперь совершенно согнулся.
Послѣ обѣда онъ заснулъ за столомъ какимъ-то тяжелымъ сномъ, лицо его покраснѣло, какъ будто съ нимъ готовъ былъ сдѣлаться ударъ.
Понятно, что эти новости возбудили вновь вниманіе. Скоро узнали изъ газетъ, почему маркизъ не принималъ болѣе предосторожностей, которыя были необходимы въ Англіи. Подъ рубрикой судебныхъ извѣстій былъ напечатанъ однажды отчетъ о процессѣ возбужденномъ противъ директора "Fortune publique" по обвиненію въ мошенничествѣ.
Капитанъ Божонье, управляющій этого дома, который въ продолженіи цѣлаго года наполнялъ страницы журналовъ своими пышными объявленіями, защищался очень храбро.
Какъ безстрашный солдатъ, съ красной ленточкой въ петлицѣ, онъ защищался противъ прокурора, пытаясь доказать, что онъ игралъ въ этомъ предпріятіи только второстепенную роль, что ловкіе и хитрые люди употребили во зло его военную откровенность и его довѣріе и обманули его, человѣка простаго и честнаго.
Онъ былъ первой жертвой мошенничества, изъ-за котораго онъ имѣлъ позоръ попасть на скамью исправительной полиціи.
Къ несчастью, эта система защиты не подѣйствовала на судей, и у этихъ Презрѣнныхъ крючковъ хватило духу присудить къ тюремному заключенію этого храбраго воина, виновнаго болѣе всего въ небрежности..
Это обстоятельство и позволило маркизу признать открыто свою связь съ госпожею Божонье.
Пока капитанъ будетъ сидѣть въ Мелёнѣ или Пуасси, имъ нечего бояться этого мужа, мало совѣстливаго, но еще менѣе ловкаго.
Послѣ будетъ время объ этомъ подумать.
Это "послѣ" было душемъ холодной воды для надеждъ тѣхъ, которые уже видѣли прибитыя по стѣнамъ большія желтыя афиши, возвѣщавшія о продажѣ замка Рюдмонъ съ лѣсами, полями и службами.
-- Если эта госпожа Божонье открыто пристроилась къ маркизу,-- говорили крѣпкія головы,-- ей нечего раззорять его; достаточно заставить сдѣлать себя наслѣдницей и затѣмъ спокойно ожидать наслѣдства.
Но что затемняло его еще болѣе, такъ это то, что маркизъ ничего не заложилъ.
Справлялись въ ипотечномъ бюро и это только доказало, что маркизъ не надѣлалъ долговъ. Онъ жилъ доходами.
-- Какое мѣщанство!
Тогда тѣ философы, которые одобряли цивилизаторскую миссію госпожи Божонье, перемѣнили свое мнѣніе.
-- Какъ! она жила съ маркизомъ самымъ мѣщанскимъ образомъ, она не раззорила его?
Вся поэзія погибла.
-- Какъ! Рюдмонъ не будетъ разрѣзанъ, раздробленъ, распроданъ съ аукціона?
-- Онъ перейдетъ цѣликомъ въ руки этой авантюристки?
-- Это скандалъ!
Законы нравственности, точно также какъ и политической экономіи противились этому. Для счастія страны было важно, чтобы Рюдмонъ не остался непроизводительнымъ въ слабыхъ рукахъ.
Нѣсколько мѣсяцевъ обсуждали дѣло съ этой точки зрѣнія.
Объ этомъ говорили безъ, большой надежды на какое-нибудь движеніе впередъ, какъ вдругъ, хозяинъ "Коронованнаго быка", который вмѣстѣ съ тѣмъ отдавалъ въ наемъ лошадей, получилъ телеграмму, которая черезъ нѣсколько минутъ была извѣстна всему Конде.
Въ этой телеграммѣ, посланной изъ Парижа, маркизъ приказывалъ прислать коляску къ приходу вечерняго поѣзда, чтобы везти его въ замокъ.
-- Маркизъ возвратился-таки!
-- Одинъ?
-- Или съ любовницей?
Рѣшили дожидаться на станціи прихода поѣзда, чтобы знать о чемъ говорить.
Къ счастью, докторъ жилье, прибывшій съ этимъ поѣздомъ, могъ удовлетворить ихъ возбужденному любопытству. Собравшись въ кружокъ, любопытные разсуждали о маркизѣ и не могли согласиться между собойодни говорили, что онъ возвратится съ любовницей, другіе-же, напротивъ, увѣряли, подтверждая убѣдительными доводами, что невозможно, чтобы такой здравомыслящій человѣкъ, какъ маркизъ, подалъ провинціи примѣръ подобнаго скандала.
Докторъ жилье прибылъ въ то время, когда споръ уже разгорѣлся и прервалъ его, чтобы разрѣшить сомнѣнія.
-- Я путешествовалъ вмѣстѣ съ маркизомъ, сказалъ онъ, улыбаясь.
При этихъ словахъ мгновенно водворилось молчаніе, прерываемое только нѣсколькими энергическими "штъ! штъ!"
-- Не мучьте насъ, сказала какая-то нервная натура.
-- Онъ одинъ? спросилъ другой.
-- Съ нимъ двое слугъ: его лакей Валерій и одинъ итальянецъ.
-- А!
-- И кромѣ того, продолжалъ докторъ, -- съ нимъ... госпожа Божонье.
-- Я вамъ говорилъ это!
-- Это невозможно!
Это былъ перекрестный огонь восклицаній.
Молчаніе возобновилось только тогда, когда докторъ прибавилъ, что, по его мнѣнію, здоровье маркиза можетъ внушать опасенія.
-- У него апоплексическій видъ, спина согнулась, руки трясутся, глаза мутны. Онъ можетъ ходить только опираясь на слугу, который время отъ времени его поддерживаетъ. У него уже былъ ударъ въ Италіи, какъ я понялъ изъ запутанныхъ словъ этой дамы. Для меня онъ уже мертвъ; это не болѣе, какъ вопросъ времени.
И, обращаясь къ слушателямъ, онъ прибавилъ:
-- Вы, молодые люди, и вы, люди зрѣлыхъ лѣтъ, пусть это послужитъ вамъ урокомъ:
Nocet empta dolore voluptas.
III.
Когда маркизъ прибылъ въ замокъ, Каркбю не было дома. Онъ вернулся только поздно вечеромъ, немного навеселѣ, такъ какъ онъ обѣдалъ съ друзьями.
Узнавъ отъ ожидавшей его служанки, что маркизъ и госпожа Божонье вернулись, онъ мгновенно протрезвился.
-- Маркизъ! госпожа Клементина!
-- И Валерій тоже.
-- Вернулись, не увѣдомивъ меня! что это, они плюютъ на меня, что-ли? Не увѣдомить меня, тысяча громовъ!
Но если у него прежде всего вырвался крикъ оскорбленнаго достоинства, то и сознаніе отвѣтственности не замедлило къ нему вернуться.
-- Что-же они сказали? спросилъ онъ.
Госпожа Клементина спросила дома-ли вы.
-- Госпожа Клементина, а не маркизъ?-- О! бѣдный маркизъ не въ состояніи пошевелить пальцемъ.
-- А! да, такъ худо; а! да, но тогда...
Каркбю не окончилъ, но было очевидно, что положеніе его измѣнялось. Если маркизъ не въ состояніи пошевелить пальцемъ, то нечего было заботиться о томъ, что онъ можетъ сказать.
-- Когда я услышала, что у подъѣзда остановился экипажъ, продолжала служанка, счастливая тѣмъ, что у ней было, что разсказывать, -- я была на кухнѣ и готовила обѣдъ.
"Го! сказалъ чей-то голосъ, котораго я не знала, и экипажъ остановился,
"Это меня такъ и ошеломило. Боже мой! вскричала я, говоря сама съ собой, навѣрно, случилось какое-нибудь несчастіе; навѣрно, это привезли барина.... Конечно, я думала о васъ. Я выхожу -- и что-же вижу?
"Госпожа Клементина стоитъ на подъѣздѣ, а Валерій помогаетъ господину маркизу выйти изъ коляски. Онъ поддерживалъ его подъ мышки какъ ребенка.
"Я отвѣчала, что вы на базарѣ въ Ганнебо и что вы не вернетесь раньше вечера.
"Хорошо, сказала она,^--впрочемъ, это все равно.
-- Какъ! это все равно?
"Она это сказалаэто также вѣрно, какъ и то, что я васъ теперь вижу. Но я вамъ передаю только слова и не могу передать того тона, какимъ онѣ были сказаны: сурово, такъ что можно испугаться.
"Ахъ, она возвращается не такой снисходительной, эта госпожа Клементина, которая была прежде такъ вѣжлива съ прислугой. Потомъ она сказала, что надо приготовить чего нибудь холоднаго на ужинъ для маркиза и спросила, что у меня есть. Я была въ большомъ затрудненіи, потому что у меня была только одна индѣйка, которую я зажарила для васъ, на случай если вы, вернувшись, захотѣли-бы поѣсть...
-- Я надѣюсь, что вы не отдали мою индѣйку?
-- Но, Боже мой! да, господинъ; я не могла сдѣлать иначе.
-- Тысяча громовъ! вскричалъ де-Каркбю; -- они съѣли мою индѣйку!
-- Если вы голодны, я для васъ сберегла грудинку.
-- Я не голоденъ; но это значитъ плевать на меня? Дотронуться до моей индѣйки, индѣйки, сваренной для меня!
-- Я думала, что вы будете недовольны; но что-же было дѣлать? Валерій отправился на кухню и не поцеремонился разрѣзать индѣйку, онъ хотѣлъ оставить мнѣ однѣ только кости, такъ что я едва спасла грудинку.
-- Еще одинъ, котораго я усмирю.
-- Что касается до него, то ему это будетъ подѣломъ, потому-что онъ еще болѣе гордъ и заносчивъ со всѣми. Если-бы вы знали, какъ онъ кричалъ, когда не нашелъ серебряннаго подноса, чтобы нести кушанье и тарелки. Можно подумать, что онъ можетъ касаться только серебра и золота.
"Потомъ онъ подалъ маркизу и госпожѣ Клементинѣ въ комнату маркиза.
-- Они ужинали вмѣстѣ?
-- Да; потомъ маркиза уложили спать, потому что онъ уже не можетъ сдѣлать это самъ, онъ, который два года назадъ еще великолѣпно ѣздилъ верхомъ. Надо-же такъ измѣниться!
"Когда маркизъ легъ, госпожа Клементина велѣла позвать меня въ столовую.
"Что это за хлѣвъ, сказала она, указывая на бутылки, разставленныя повсюду.
"Я отвѣчала, что это вы хотѣли, чтобы бутылки были такъ разставлены, потому-что это было для васъ удобнѣе, если-бы вы захотѣли выпить утромъ бѣлаго вина или освѣжиться днемъ. Въ то время когда я это говорила, Валерій взглянулъ на госпожу Клементину и разсмѣялся.
-- А! онъ разсмѣялся? Онъ мнѣ за это поплатится.
-- Но госпожа Клементина не смѣялась. Когда я кончила мои объясненія, она сказала, не глядя на меня, какъ будто-бы говорила стѣнѣ: Выбросьте все это вонъ.
"Вонъ! полынную господина Артемія? его коньякъ?
"Но она, не слушая меня, сказала Валерію, который, кажется, дѣлаетъ все, что она хочетъ: Подите въ деревню и велите столяру быть завтра утромъ къ пяти часамъ съ рабочими, чтобы поправить этотъ паркетъ; скажите также полотеру, чтобы онъ пришелъ натереть его,
"Надо, чтобы въ одиннадцать часовъ маркизъ могъ придти обѣдать въ эту столовую, которая теперь грязнѣе свинаго хлѣва.
-- Она сказала "свинаго хлѣва"?
-- Да, она эта сказала и потомъ ушла.
"Едва только она вышла за дверь, какъ этотъ проклятый Валерій принялся хохотать, глядя на меня и грозя пальцемъ.
"Мнѣ кажется, сказалъ онъ, что эта дама заставитъ васъ ходить по стрункѣ, васъ и...
-- И кого?
-- Боже мой! сударь, я не смѣю сказать.
-- Я хочу этого.,
-- И... и вашу старую высохшую мумію!
-- Старую высохшую мумію! Кто эта старая высохшая мумія?
-- Боже мой! сударь, я не знаю.
Де-Каркбю колебался нѣкоторое время, но. какъ кажется, онъ нашелъ несообразнымъ съ своимъ достоинствомъ понимать, къ кому это относилось.
-- Гдѣ-же теперь госпожа Клементина? спросилъ онъ.
-- Спитъ, я думаю.
-- Гдѣ-же это?
-- Не знаю. До одиннадцати часовъ я слышала какъ она ходила по замку и мнѣ пришло въ голову посмотрѣть, что она тамъ дѣлала.
-- Отличная мысль!
-- И я увидѣла, что она отпирала всѣ шкапы и буфеты, считала въ нихъ вещи и записывала.
При этихъ словахъ де-Каркбю не могъ болѣе сдерживать своего гнѣва и въ нѣсколько минутъ онъ истощилъ весь свой репертуаръ проклятій.
Потомъ, схвативъ свѣчу, онъ бросился въ первый этажъ; онъ хотѣлъ видѣть ее, эту Клементину.
Онъ хотѣлъ говорить съ ней. Но напрасно стучался онъ въ ту комнату, которую она занимала, будучи гувернанткой Денизъ: дверь была заперта. Удары кулакомъ и ногами раздавались подъ сводами корридора, но въ комнатѣ все было тихо.
Гдѣ-же была она?
Этотъ вопросъ возбудилъ еще болѣе ярость де-Каркбю и онъ былъ такъ взбѣшенъ, что, возвратившись въ свою комнату, онъ угостилъ пинками все, что только ему попалось подъ руку. Отчего онъ не могъ поступить также съ этой проклятой гувернанткой!
Какъ! она имѣла безстыдство бѣжать за границу съ этимъ дуракомъ маркизомъ, когда онъ, Артемій, любилъ ее и обѣщалъ на ней жениться! Она ему измѣнила, она его бросила! И теперь она смѣла возвратиться въ замокъ и распоряжаться въ немъ какъ хозяйка!
Первымъ ея дѣломъ было съѣсть индѣйку, приготовленную для него, для Артемія, и она съѣла ее съ Артуромъ.
Если-бы Клементина была тутъ, онъ задушилъ-бы ее. Ноукъ счастью для нея, она догадалась спрятаться.
Но гдѣ-же она спряталась?
Безъ сомнѣнія, у Артура.
Послѣдняя обида была самая оскорбительная, потому-что она была прямая.
Клементина была гдѣ нибудь тамъ, въ двухъ шагахъ отъ него.
Неподжечь-ли ему замокъ, не сжечь-ли ему ихъ обоихъ? Вѣтеръ дуетъ, какъ ураганъ; случайно подожженный занавѣсъ, и замокъ запылаетъ. Но они могутъ спастись и сожженный замокъ будетъ не что иное какъ развалина. А онъ не хотѣлъ наслѣдовать развалину онъ хотѣлъ Рюдмонъ такимъ, какимъ онъ зналъ и любилъ его съ дѣтства, какимъ онъ считалъ его всегда своей собственностью, и въ послѣднее время болѣе чѣмъ когда-либо, потому-что маркизу угрожала близкая смерть.
Онъ поговоритъ съ Клементиной, онъ объяснится съ ней, она узнаетъ, что значитъ гнѣвъ человѣка такого какъ онъ. А! какъ онъ съ ней обойдется! Онъ хотѣлъ-бы видѣть ее, лежащую у его ногъ.
Всю ночь онъ придумывалъ слова, съ которыми-бы онъ къ ней обратился, приготовлялъ цѣлыя фразы, презрительные жесты. Къ утру его одолѣлъ сонъ и онъ проснулся только отъ стука въ дверь. Это былъ Валерій.
Она будетъ говорить съ нимъ! Она велѣла его позвать! И онъ будетъ безпокоиться для нея, онъ!
Первою его мыслью было отвѣчать, что онъ самъ ожидаетъ госпожу Клементину и что скорѣе она должна придти къ нему.
Но она могла не придти, а онъ торопился употребить въ дѣло свою рѣчь.
Поэтому онъ обратился къ Валерію и сказалъ голосомъ, полнымъ достоинства: Скажите, что я сейчасъ приду; что-же касается до васъ, мой милый, будьте спокойны, при первомъ случаѣ, я васъ отпущу.
Странная вещь, лакей, казалось, нисколько не испугался этой угрозы, а когда онъ уходилъ, на его губахъ играла таже улыбка, съ которою онъ вошелъ -- улыбка самодовольствія и насмѣшки.
Черезъ четверть часа де-Каркбю былъ уже готовъ, и когда онъ входилъ въ кабинетъ, гдѣ его ожидала Клементина, приличная фраза была уже у него на языкѣ; онъ гордо поднялъ голову, взглядъ его былъ внушителенъ, жесты угрожающіе.
Она ожидала его, сидя въ большомъ креслѣ, въ томъ самомъ, въ которомъ сидѣлъ нѣкогда маркизъ. Передъ ней на бюро были нагромождены толстыя кипы бумагъ, контрактовъ, облигацій. Пачки банковыхъ билетовъ лежали полуприкрытые прессъ-папье. Всѣ ящики бюро были открыты и желѣзная дверца кассы была полупритворена.
Клементина сводила счетъ на бумагѣ покрытой цифрами.
Когда она увидѣла входящаго Каркбю, она, полуприподнявшись, сказала, указывая перомъ на кресло:
-- Извините, что я потревожила васъ такъ рано утромъ, но мнѣ нужно поговорить съ вами о важныхъ дѣлахъ, которыя не терпятъ отлагательства. Присядьте.
Услыша эти слова, которыхъ онъ вовсе не ожидалъ, де-Каркбю оглядѣлся вокругъ, желая видѣть нѣтъ-ли тутъ и маркиза, но больше не было никого, они были одни и дверь, ведущая изъ кабинета въ комнату маркиза была заперта. Тогда онъ скорѣе упалъ чѣмъ сѣлъ, такъ велико было его волненіе.
IV.
Клементина молча продолжала свое занятіе, такъ что де-Каркбю могъ ее разсмотрѣть.
Какъ! эта женщина, которую онъ видѣлъ передъ собой въ этомъ большомъ креслѣ, холодная, занятая, съ твердымъ взглядомъ, была та самая, которую онъ видѣлъ когда-то такой любезной? А! маленькая богиня уже не была болѣе снисходительна. Однако, эта минута спокойствія позволила ему припомнить первую фразу его рѣчи.
Онъ поднялся и, откинувъ назадъ голову и протянувъ впередъ руку, только что открылъ ротъ, какъ Клементина жестомъ заставила его замолчать.
-- Я знаю, что вы хотите сказать, тогда какъ вы не знаете зачѣмъ я васъ позвала; значитъ, вы меня должны выслушать. Не будемъ терять времени; это утро у меня не свободно.
-- А! но, а! но...
-- Позвольте, все, что вы хотите сказать я выслушаю, и даже отвѣчу, но не теперь; въ эту минуту у насъ есть болѣе нужныя дѣла.
-- А я утверждаю...
-- Изъ различныхъ документовъ, находящихся у меня, сказала она, положивъ передъ собой связку бумагъ,-- слѣдуетъ, что вы продали на срубъ три участка лѣса: одинъ за 32,000 франковъ, другой за 24,000 и третій за 17,000. Правда-ли это?
-- Вы смѣетесь надо мной? вскричалъ пораженный де-Каркбю.
-- Кромѣ того, продолжала она, дѣлая видъ, что не слышала этого восклицанія, -- вы продали трехъ охотничьихъ лошадей, пять упряжныхъ, восемь заводскихъ, четырехъ рабочихъ и четырнадцать собакъ.
Она перемѣнила бумагу и взяла другую, исписанную карандашемъ.
-- Еще вы продали столовое серебро, вѣсомъ около двадцати-двухъ килограммовъ и стоящее 4,400 или 4,600 франковъ, фаянсъ; еще вы продали...
Но онъ не далъ ей продолжать. Какъ только прошла первая минута изумленія, къ нему возвратилась его увѣренность, а вмѣстѣ съ ней и его обыкновенная наглость.
-- А! моя милая, сказалъ онъ, ударивъ кулакомъ но бюро,-- такъ вы серьезно воображаете, что я позволю вамъ водить меня за носъ цѣлыхъ два часа? Вы меня спрашиваете, вы?
-- Я имѣю эту честь.
-- Можетъ-быть я ошибаюсь, сказалъ онъ насмѣшливымъ тономъ,-- но я до сихъ поръ не зналъ, что вы сдѣлались владѣтельницей Рюдмона.
-- Простите мнѣ эту разсѣянность, сказала она вѣжливо, -- я должна была предупредить васъ, въ качествѣ кого я дѣлаю вамъ эти вопросы. Здоровье маркиза де-Рюдмонъ, какъ вы конечно знаете, въ настоящее время такъ слабо, что дѣла его утомляютъ.
Онъ поручилъ мнѣ замѣнить его и я говорю вамъ отъ его имени.
-- У васъ есть довѣренность?
-- Боже мой! нѣтъ. У насъ не было времени принять всѣ необходимыя мѣры, чтобы узаконить мою власть.