Лебедев Владимир Петрович
Избранные поэтические переводы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Людвиг Генрих Гёльти. Адельстан и Роза
    Йохан Людвиг Рунеберг. Брат тучи (Из "Рассказов прапорщика Столя".)

   Владимир Лебедев
   1869, Москва - 1939, Ленинград

Избранные поэтические переводы

  
   Оставшись сиротой, воспитывался в доме дяди - прозаика Н. К. Лебедева (1846-1888). Первые публикации относятся к 1888-1889 годам. Много печатался в периодике, был участником "пятниц" К. К. Случевского. Издал поэтические сборники: "Тихие песни: стихотворения 1889-1900", СПб, 1901, "Стихотворения", Гельсингфорс, 1913; а также поэму "Сказание о княгине Ольге", СПб, 1913, помимо этого - ряд прозаических произведений, в основном на темы русской истории. В 1900-1910-е годы - ближайший сотрудник "Финляндской газеты" (Гельсингфорс), где, помимо прочего, регулярно публиковал переводы финских и шведских писателей (предлагаемый вниманию читателей перевод из основного классика шведскоязычной литературы Финляндии, И. Л. Рунеберга, впрочем, найден на страницах "Вестника Европы"). После октябрьского переворота жил в Ленинграде, писал драматические произведения и оперные либретто; с 1925 года - член Ленинградского общества драматических и музыкальных писателей.
   (Евгений Витковский).
  
  
   Людвиг Генрих Гёльти
   (1748-1776)
  

Адельстан и Роза

  
   Покинул рыцарь Адельстан
   Придворный, шумный круг;
   Пред ним - село, простор полян,
   Река и свежий луг.
  
   В селеньи мирном он живет,
   И часто вечерком
   Пред ним смуглянок хоровод
   Сплетается кружком...
  
   Его мечту одна из них
   Влечет своей красой -
   С горячим взором глаз живых,
   С тяжелою косой.
  
   Красавец знатный Розе мил;
   В нем -страсть вскипела вновь...
   Их поцелуй соединил,
   Венчала их любовь!..
  
   Но скучно рыцарю в селе!
   Где шум и блеск двора?
   И конь пред ним, и он - в седле...
   Прости, любви пора!
  
   Слабеет Роза с каждым днем:
   Ей - вечность каждый день...
   Глаза горят больным огнем,
   Она бледна, как тень!
  
   И вот над ней - могильный крест!
   Куда ж,спеша, спеша,
   Из этих мест, родимых мест
   Летит ея душа?
  
   На пышном ложе Адельстан
   Не спит, тоской томим...
   Чей милый лик, знакомый стан -
   Чей призрак перед ним!?..
  
   Он понял все!.. Скорей коня!..
   Летит в полночной мгле...
   И вот еще, до блеска дня,
   В знакомом он селе!
  
   Стоит у той могилы он,
   Где Розы бренный прах;
   И рыцарь бледен и смущен, -
   Кинжал в его руках...
  
   Кругом ползет сырой туман,
   И мрак - среди могил...
   И в сердце рыцарь Адельстан
   Кинжал себе вонзил!..
  
  
   Йохан Людвиг Рунеберг
   (1804-1877)
  
  

Брат тучи

(Из "Рассказов прапорщика Столя")

  
   В чаще леса хижина ютилась,
   В стороне от той большой дороги,
   По которой шли войска на битву;
   И враги туда не проникали,
   И тропа, виясь лесной трущобой,
   Не была никем чужим открыта.
   Только ворон с карканьем зловещим,
   Только цапля, прячась в хвойной чаще,
   Только волк с добычею кровавой,
   Пробегая по глухим оврагам,
   Весть сюда несли о битвах грозных...
  
   Здесь, в каморке, за столом убогим,
   Молча под вечер сидел хозяин,
   Отдыхая от дневной работы,
   В тихой думе голову склонивши,
   Опершись рукой на стол дощатый...
   Хмурый взор его блуждал тревожно,
   Ничего кругом не замечая.
   Тут же сын его сидел приемный,
   Тут же дочь его была родная;
   Но старик вниманьем не дарил их.
   И рука с рукой, в глубокой думе,
   Близко, близко прислонясь друг к другу,
   В стороне они сидели оба...
  
   Наконец старик прервал молчанье.
   Про себя, но всё ж довольно ясно,
   Словно думам тайным отвечая,
   Он запел... Неслось за словом слово...
  
   "Королем лесов зовут медведя,
   Красят лес раскидистые сосны;
   В чем же, в чем цель жизни человека?
   Кто игру судьбы предугадает?..
   В зимний вечер в хижину лесную
   Ты, дитя, пришел искать приюта -
   Непогодой загнанная пташка;
   Из-под шапки вился светлый локон,
   Таял снег на обуви дырявой,
   Из-под куртки рваной грудь сквозила.
   Кто он был - пришельца не спросили,
   Не имел он ни родных, ни крова;
   Зимний вихрь примчал его случайно,
   Был он братом тучи многоснежной...
   Занесен сюда как снег, налипший
   На ногах прохожего усталых...
   Но тот снег наутро не растаял,
   Тучи брат, он не умчался с тучей -
   Мальчик вырос юношею сильным.
   Первый год он ничего не делал;
   На второй рубил дрова прилежно,
   А на третий - уж сразил медведя,
   Что сквозь чащу подобрался к стаду.
   Где ж теперь его отвага, удаль,
   О которой шли в лесах рассказы?
   Что отцу приемному он скажет?.."
  
   Сумрачно сидит старик в каморке,
   О войне он думает, о битвах...
   Спасена ли родина - не знает;
   Крик орлиный, карканье воронье
   Ничего ему не открывают;
   В глушь лесную не доходят вести,
   А отважный юноша теряет
   День за днем, лишь о любви мечтая...
  
   Словно ветер пробежал по чаще,
   В тишине вечерней, молчаливой,
   Дуновеньем острым и холодным
   Гладь лесного озера волнуя -
   В час, когда не дрогнет лист заснувший
   И цветы молчат в траве прибрежной,
   Отражаясь в глубине озерной, -
   Так, суровой речью уязвленный,
   Чутко вздрогнул юноша... смутился,
   В сердце с болью скрыл упрек отцовский...
   Вечер весь он просидел с невестой,
   На покой ушел он и, казалось,
   Раньше всех заснул в своей каморке.
   Но едва заря зажглась на небе,
   Прежде чем все в доме пробудились,
   Он ушел из-под родимой кровли.
  
   День настал и солнце засияло, -
   Но в лесном жилище только двое,
   Только двое за столом сидели
   В комнатке уютной за обедом,
   Третьего не видно было с ними.
   Не грустил еще старик-хозяин,
   Дочь его не проливала слезы,
   Но пропал для них покой воскресный,
   Праздник светлый был уже не праздник...
   И потом, когда ревела буря,
   Клочья туч пересыпая градом,
   Ласково сказал старик, вздыхая:
   "Дочь моя, неблизко до селенья;
   На пути ручьи, холмы, овраги,
   Нет мостов, всё залито водою...
   Кто пошел туда на ранней зорьке,
   Тот наверно к ночи лишь вернется"...
   Так он молвил; но, в себе замкнувшись,
   Как цветок, что в сумраке вечернем
   Лепестки пугливо закрывает,
   Дочь его молчала в грустной думе.
  
   Но недолго так она сидела;
   Как листок засохнувший - с зарею
   Блещет свежей капелькой росистой,
   Так в очах ее сверкнули слезы;
   Голову склонив, она запела:
   "Если сердце отвечает сердцу,
   Всё вокруг становится им чуждо -
   Небо, солнце, родина, родные...
   Мир для них особый возникает,
   Очи их иное видят небо!
   Каждый вздох взаимный им дороже,
   Чем слова родных, знакомых, близких...
   Неземная власть в любви таится
   И ее оковы неразрывны...
   Для влюбленных нет пучины моря,
   Нет вершин и гор неодолимых...
   Он вернется, он вернется раньше,
   Хоть его и ждешь ты поздней ночью"...
  
   И старик сперва ее не понял,
   Но потом, тревожась и тоскуя,
   За ушедшим в поиски он вышел.
   Он оставил домик свой и тихо
   По тропе лесной побрел навстречу.
   Лишь к полудню сквозь лесные дебри
   До жилья ближайшего дошел он.
  
   Но печальна, как лесная чаща,
   Молнией спаленная, - лежала
   Перед ним соседняя усадьба.
   Над младенцем, спящим в колыбели,
   Одинокой он нашел хозяйку.
  
   Словно птица в трепетном испуге,
   Услыхав внезапный гулкий выстрел,
   Крыльями взмахнет и встрепенется -
   Так хозяйка, задрожав, вскочила,
   Чуть лишь дверью стукнул он; но вскоре
   Успокоилась, узнав соседа,
   Подошла и протянула руку,
   Проливая горестные слезы.
   "Ты пришел? - воскликнула. - Спасибо!
   И еще за то тебе спасибо,
   Что прислал к нам юношу на помощь,
   К нам, в обитель ужаса и горя.
   Сядь, отец мой, отдохни немного...
   Всё тебе поведаю я, слушай...
  
   Знаешь ты, война уж долго длится.
   Грабят край и наши, и чужие;
   Пощажен лишь тот, кто безоружен.
   Наш отряд - мужья, отцы и братья -
   Двинулся на днях врагам навстречу,
   Весь приход - все села и деревни...
   Только счастье нашим изменило,
   Разметало их, как листья бурей,
   И немногие спаслись от смерти.
   И враги нахлынули потоком,
   Избивая слабых, безоружных,
   В гневе не щадя ни жен, ни старцев.
   И сюда пришли они с зарею;
   Чуть в селеньи колокол ударил -
   Разразилась ярость их повсюду...
   Нет, всего я рассказать не в силах!
   Муж был брошен связанный на землю,
   Кровь текла, неистовство царило...
   Помощи мы даже и не ждали...
   Билась я в руках врага жестоких
   Как добыча, схваченная зверем.
   И тогда явился вдруг "Брат тучи",
   Ринулся он смело к нам на помощь -
   И его злодеи устрашились...
   И теперь сижу я - одинока -
   Посреди ограбленной усадьбы...
   Жду теперь я с радостью, с тревогой
   Юношу-спасителя и мужа,
   Но они не скоро возвратятся,
   Далеко они врагов прогнали"...
  
   И поспешно выслушав хозяйку,
   Встал старик, дрожа от нетерпенья;
   Влек его невольно страх и ужас.
   Не внимая просьбам, увещаньям,
   Дальше он отправился - к селенью.
  
   За деревья уж спускалось солнце,
   Как пришел он к домику пастора,
   Полный то надеждою, то страхом.
   Двор широкий пуст был и безлюден,
   Словно дикий остров в море льдистом.
   Одного лишь старого знакомца
   Он увидел: у стены высокой
   Прислонясь, сидел старик-причетник.
  
   Тот, шаги услышав, обернулся
   И, признавши друга дней давнишних,
   Поднялся, хоть кровь текла из раны.
   "Нет, не всё еще для нас пропало!
   Молодежь приходит к нам на смену,
   Мужество и доблесть не иссякли.
   Нынче здесь свершен великий подвиг,
   О котором внуки наших внуков
   Сохранят еще живую память.
   Диким волком, алчущим лишь крови,
   Враг пришел, победой опьяненный,
   Принося с собою смерть и гибель...
   О, чего, чего тут не случилось!
   Враг вполне насытился злодейством,
   Все границы перешла свирепость,
   Было всё разграблено, разбито.
   Наш пастор, наш благородный старец,
   Был привязан к двум коням горячим,
   Чтоб влачиться за толпою дикой.
   Были скручены худые руки
   И волос серебряные пряди
   Падали на пыль и грязь дороги;
   И беспомощен он поднял к небу
   Скорбный взор, как смотрят в тьму ночную,
   Ожидая проблеска дневного.
   Бог услышал! Помощь подоспела!
   Он - взращенный в темной чаще леса,
   Он - брат тучи - молниею грянул -
   И злодеев, словно вихрь, рассеял...
   Я уж стар и в тягость всем на свете,
   У других из милости живу я,
   Я как ствол, вконец грозой разбитый,
   Но еще хочу я жить, чтоб видеть,
   Как сюда герой вернется юный,
   Отразив врага в кровавой схватке".
  
   Пораженный вестью, задыхаясь,
   Поспешил старик опять, как прежде...
   Уж с зарей вечерней добежал он
   До села до самого, до церкви.
   Всё село в золе, в обломках черных
   Перед ним лежало; словно тучей,
   Черной тучей небеса покрыло...
   Только церковь на холме соседнем
   Посреди развалин возвышалась,
   Свет луны играл на ней и скорбно
   Озарял кругом опустошенье.
  
   И на месте схватки между трупов
   Стал блуждать старик, ища кого-то.
   Смерть кругом царила полновластно
   И ни вздох, ни стон не раздавались.
   На краю сожженного селенья,
   Где вилась пустынная дорога,
   Там, вдали, лежал боец отважный.
   Был он ранен, истекал он кровью,
   Но отвагой взор его светился,
   Ярким пламенем горели щеки,
   И улыбкой старика он встретил.
   "Слава Богу! - молвил он. - Спокойно
   Я умру теперь от ран кровавых,
   Одержавши над врагом победу.
   Слава, слава нашему герою,
   И тебе - отцу героя - слава!
   Он один всех доблестней и выше!
   Наш отряд перед врагом смешался,
   Как овец испуганное стадо;
   Впереди грозил позор и гибель!
   Ни вождей и ни бойцов не стало,
   Воцарился страх неодолимый...
   И тогда он вышел к нам из чащи -
   И призвал смущенных к новой битве
   Мощный голос юного героя!
   И отвага нас воспламенила,
   И за ним мы бросились послушно,
   И ряды врагов мы разорвали,
   Словно буря, что тростник ломает.
   Там враги, вокруг родимой церкви,
   Полегли, как спелые колосья,
   Срезанные острыми серпами.
   Там, вон там - кровавый путь героя,
   За которым я следил очами,
   Раненый, поверженный на землю!"
   Так сказав, он испустил дыханье...
  
   Между тем и день совсем померкнул,
   Яркий месяц - это солнце ночи -
   Освещал дорогу к дальней церкви.
   И, войдя в ворота за ограду,
   Увидал старик толпу большую,
   Что стояла молча на кладбище.
   И никто его не встретил взглядом,
   И никто ему не молвил слова,
   И никто не двинулся навстречу.
   В их кружок вошел старик - и видит:
   Юноша лежит в кровавых ранах,
   Юноша - кого искал он - мертвый!
   Меж врагов сраженных выделяясь
   Мощью тела, облитого кровью,
   Он лежал, как дуб, грозой разбитый...
  
   И без слов, до боли стиснув руки,
   Бледен, нем, стоял старик над телом,
   Словно грозной молнией сраженный.
   Наконец он молвил в скорби тяжкой:
   "Ты погиб, погибли все надежды,
   Словно градом сгубленная нива...
   Ничего мне в мире не осталось!
   Мой защитник, жизнь моя и сила,
   Горе мне: тебя я вижу трупом!
   Ты мне был на радость послан небом,
   И теперь лежишь ты бездыханен!"
   И едва прервался голос старца,
   Как явилась дочь его родная,
   Молвила, вступая в круг печальный:
   "Я его любила; всех на свете
   Был он мне дороже и милее.
   Но вдвойне он дорог мне сегодня -
   Бездыханный, кровью обагренный...
   Жизнь - ничто в сравнении с любовью,
   А любовь - ничто пред славной смертью!"
   Так сказала - и без слез, без жалоб
   Подошла к убитому герою,
   Наклонилась и платком закрыла
   Лик его израненный, холодный.
   Скорбно, мрачно воины стояли,
   Словно лес, не дрогнувший ветвями;
   Жены их стояли тоже молча,
   Удручаясь зрелищем печальным.
   И невеста юноши сказала:
   "Принесите мне воды скорее!
   Я омою кровь с лица героя,
   Я оправлю кудри золотые,
   В очи я взгляну ему, прощаясь.
   Полюбуйтесь на него еще раз,
   На него, героя, "Брата тучи",
   Что нас спас своею славной смертью!"
  
   И старик, услышав голос тихий
   Дочери, склонившейся над телом,
   Отвечал с неизреченной скорбью:
   "Горе, горе, дочь моя родная!
   Вся любовь и вся твоя надежда,
   Твой защитник, брат, супруг любимый -
   Всё с прекрасным юношей исчезло...
   И ничто, ничто не возвратится!"
  
   Все кругом рыдали вместе с ними;
   Не было холодных, безучастных...
   Но невеста слезы осушила,
   За руку взяла она героя:
   "Смолкни, скорбь, над этим юным телом!
   Дорогая память, будь священна!
   Родина тебя, герой, оплачет
   Свежею росой, кристально-чистой,
   Полной мира, тишины, покоя,
   Блещущей предутренней зарею!"
  
  
   Оригинал здесь: "Век перевода"
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru