Ла-Порт Жозеф
Всемирный путешествователь, или Познание Стараго и Новаго света... Том десятый

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Le voyageur françois, ou la connoissance de l`ancien et du nouveau monde.
    Перевод Якова Булгакова.
    111--116. Островъ Сен-Домингъ.
    117--120. Антильскіе Острова.
    121--124. Гвіана.

   

ВСЕМИРНЫЙ
ПУТЕШЕСТВОВАТЕЛЬ,
или
ПОЗНАНІЕ
СТАРАГО и НОВАГО СВѢТА,
то есть:

ОПИСАНІЕ
всѣхъ по сіе время извѣстныхъ земель въ четырехъ частяхъ свѣта,
содержащее:
каждыя страны краткую исторію, положеніе, города, рѣки, горы, правленіе, законы, военную силу, доходы вѣру, ея жителей, нравы, обычаи, обряды, науки, художествы, рукодѣлія, торговлю, одежду, обхожденіе, народныя увеселенія, доможитіе, произрастенія, отмѣнныхъ животныхъ, звѣрей, птицъ, и рыбъ, древности, знатныя зданіи, всякія особливости примѣчанія достойныя, и пр.

изданное
Господиномъ Аббатомъ де да Портъ,

и
на Россійскій языкъ
переведенное съ Французскаго.

ТОМЪ ДЕСЯТЫЙ.

Изданіе третіе.

Въ Санктпетербургѣ.
Съ дозволенія Ценсуры печатано въ типографіи Шпора иждивеніемъ Ивана Глазунова.
1802 года.

   

ОГЛАВЛЕНІЕ

Писемъ содержащихся въ семъ десятомъ Томъ.

   111. Островъ Сен-Домингъ.
   112. Продолженіе.
   113. Продолженіе.
   114. Продолженіе,
   115. Продолженіе.
   116. Конецъ.
   117. Антильскіе Острова.
   118. Продолженіе.
   119. Продолженіе.
   120. Конецъ.
   121. Гвіана.
   122. Продолженіе.
   123. Продолженіе.
   124. Конецъ.
   

ВСЕМІРНЫЙ ПУТЕШЕСТВОВАТЕЛЬ.

ПИСЬМО СХІ.

Островъ Сен-Домингъ.

   Едва оставили мы Панамской перешеекъ, отправясь въ Сент-Домингъ, какъ поднялись противные плаванію нашему вѣтры. Путь учинился отъ того длиннѣе, но по счастію имѣлъ я съ собою исторію сего острова, коей чтеніе принесло мнѣ полезное упражненіе; я успѣлъ даже и выписку изъ нея выбрать, которую къ вамъ посылаю. Въ ней увидите вы, что былъ островъ Сент-Домингъ называемый Гаити, когда присталъ къ нему Христофоръ Коломбъ. Онъ назвалъ его Гиспаніола, или малая Испанія, находя въ ней, по мнѣнію своему, нѣкоторое сходство съ симъ королевствомъ, какъ по береговымъ деревьямъ и произрастеніямъ, такъ и по рыбамъ ловимымъ въ сосѣднихъ моряхъ. Теперь къ стати дать вамъ познать, Государыня моя, сего перваго завоевателя новаго свѣта, говоря о землѣ имъ найденной. Первые его поиски имѣли слѣдствія" столь важныя, что заслуживаютъ ваше любопытство.
   Сей славной мореходецъ до того такъ мало былъ знаемъ, что не могли согласиться ни о происхожденіи его, ни о мѣстѣ, гдѣ родился. Вообще думаютъ, что онъ изъ Генуи, и многіе утверждаютъ, что Сшецъ его былъ изъ самой подлой черни. Другіе приписываютъ ему старинное дворянство, и почитаютъ уроженцемъ изъ Плезанціи. Вѣрно только то, что большую часть младости своей проводилъ онъ на морѣ, и что по разбитіи корабля выплылъ на доскѣ къ Португальскимъ берегамъ. Въ Лиссабонѣ женился онъ на дочери одного славнаго мореходца, принесшей ему нѣсколько имѣнія; но наипаче польстило его въ семь союзѣ то, что онъ нашелъ въ бумагахъ тестя своего карты, рукописи и одно повѣствованіе о путешествіи, коего чтеніе возпалило въ немъ неукротимое желаніе искать неизвѣстныхъ до того земель. И такъ обрѣтеніемъ новаго свѣта одолжены мы изысканіямъ Португальцевъ въ старомъ, естьли можно почесть одолженіемъ завоеваніе Америки, столь пагубное ея жителямъ, и можетъ быть самимъ побѣдителямъ. но какъ бы то ни было, сіе новое, такъ сказать, сотвореніе, есть наивеличайшее произшествіе на нашемъ шарѣ, коего одна половина всегда была незнаема отъ другой.
   Думаютъ, чте древніе уже имѣли нѣкоторое понятіе о бытіи новаго полушара. Въ свидѣтельство приводятъ Платона, которой говоритъ о нѣкакомъ островѣ Атлантидѣ, лежащемъ за Геркулесовыми столпами, близь коего находится обширная матерая земля. Приводятъ также одну Аристотелеву книгу, которой Аристотель можетъ быть самъ не зналъ, и въ которой сказано, что одинъ Карѳагенской корабль, принявъ путь между западомъ и полуднемъ, прошелъ въ незнаемое море; что нашелъ тамъ землю весьма пространную, орошаемую великими рѣками и покрытую безконечными лѣсами; Шло часть мореходцевъ на ней поселилася; что, когда-достальные возвратились въ Карѳагенъ, Сенатъ почелъ за нужное предать забвенію такое произшествіе, коего слѣдствій надлежало опасаться; что онъ повелѣлъ тайно умертвить возвратившихся на кораблѣ, и что о первыхъ, то есть объ оставшихся, никакаго по томъ слуху не было.
   Нѣкоторые сочинители писали, что Океанъ содержитъ плодоносныя и пространныя земли, гдѣ люди и животныя гораздо больше, и живутъ долѣе нашихъ; что имѣютъ законы и обычаи противные другимъ народамъ, и невѣроятное количество золота и серебра, менше между ими уважаемаго, нежели желѣзо въ Европѣ. Иные утверждали, что Ноевы дѣти поселились въ Сибири, перешли оттуда по льду. въ Канаду, и что послѣ того потомки ихъ родившіеся въ Америкѣ населили Перу. По мнѣнію другихъ посыланы были въ новой свѣтъ селенія отъ Китайцевъ и Японцовъ. Всегда такъ ученые мудрецы разсуждаютъ о томъ, что изобрѣли разумные люди.
   Коломбъ не столь сими догадками, сколь предприятіями Португальцевъ возмущенный, представилъ себѣ въ мысли, что можно сдѣлать что нибудь еще величайшаго; и смотря только по картѣ на нашъ міръ, судилъ, что долженъ быть другой подобной; что найти его можно, плывучи прямо къ западу, и что большая половина шара, которая не была еще извѣстна, не долженствовала быть покрыта одними только морями. Отвага его сравнивалась съ силою его разума, и тѣмъ была больше, что надлежало преодолѣть предразсужденія своихъ современниковъ и подвергнуться отказу всѣхъ Государей.
   Онъ почелъ за долгъ сообщить намѣренія свои сперва отечеству; но Генуезцьт охладившіеся къ морскимъ путешествіямъ убыткомъ, которой Португальскія обрѣтенія наносили ихъ торговлѣ, отринули предложеніе его, яко басни, почли его за сумасброда, и лишились тѣмъ послѣдняго случая представившагося къ ихъ увеличенію; ибо слѣдствіе показало, что съ меншимъ числомъ людей и кораблей, нежели употребили на Корсику, могли бы они завоевать превеличайшія Имперіи.
   Коломбъ прибѣгнулъ къ Дону-Жуану королю Португальскому. Таковое представленіе принято было при Лиссабонскомъ дворѣ тѣмъ лучше, что достоинство его было уже при омомъ извѣстно. Сей государь ласкалъ его нѣкоторое время, и когда точно понялъ его мысли, повелѣлъ приготовить корабль, надъ коимъ власть поручилъ другому капитану. Сей безполезно плавалъ по морю, и возвратился съ полнымъ удостовѣреніемъ, что все было только сонныя грезы. Коломбъ съ негодованіемъ увидя, что обманутъ, рѣшился оставить Португаллію и посвятить свои услуги другой державѣ.
   Онъ не могъ предложить ихъ Франціи, гдѣ дѣла были запутаны, и мореплаваніе пренебрежено въ малолѣтство Карла VIII. Аглинской король не принялъ предложенія, вводящаго въ великія, но не дѣйствительныя издержки, и представлявшаго одну неизвѣстную и невѣрную надежду. Императоръ Максимиліанъ не имѣлъ ни порта, ни флота, ни денегъ на оный. И такъ Христофоръ всю надежду положилъ на Испанской дворъ. Онъ представилъ расположеніе свое Фердинанду и Изабеллѣ, но долженъ былъ бороться со всемъ тѣмъ, что невѣжество, упрямство и зависть могли поднять противъ его. По осмилѣтнихъ прозьбахъ терпѣніе его дошло до крайности. Онъ откланялся уже Кастильской королевѣ, намѣреваясь искать счастія во Франціи, какъ Изабелла повелѣла ему возвратиться и согласилась принять добро, которое Генуезской гражданинъ искалъ ей сдѣлать. Она доведена къ тому была отцемъ своимъ духовнымъ, учинившимъ ей наисильнѣйшія представленія о неотриновеніи прозьбы чужестранца. Сей дворъ былъ бѣденъ, а великія предприятія не удаются почти всегда по недостатку денегъ. Духовникъ нашелся принужденнымъ дать часть своихъ; два купца называемые Пинзоны дополнили сумму нужную на произведеніе дѣла, и Христофоръ Коломбъ объявленъ Адмираломъ Океана со всѣми преимуществами, привилегіями и жалованьемъ привязаннымъ къ Испанскому флагу.
   Новой Адмиралъ поспѣшалъ вооруженіемъ своего флота, состоявшаго изъ трехъ кораблей, и пустился въ море въ мѣсяцѣ Августѣ 1492 г. По шестинедѣльномъ плаваніи многіе изъ находившихся на корабляхъ его предались горькому плачу, воображая, что можетъ быть не увидятъ уже земли. Коломбъ опасаясь не безъ причины, чтобъ ихъ уныніе не вселилось и въ достальныхъ, ободрялъ обѣщаніемъ всѣхъ могущихъ быть въ свѣтѣ сокровищъ. Въ сей день переплылъ онъ девяносто верстъ, а щиталъ только семьдесять, намѣреваясь сокращать нарочно разстояніе во все время путешествія, дабы они почитали себя менше отдаленными отъ Испаніи.
   Таковыя небольшія хитрости были нужны для успокоенія ихъ духа, но не были достаточны; ибо страхъ погибнуть на морѣ, ища земли, которой можетъ быть никогда не найдутъ, произвелъ больше роптанія между его людьми, нежели видѣлъ онъ отказовъ отъ Европейскихъ государей. Одни наполнены были боязнію, что находились посреди бездны, не имѣющей дна и краевъ и всегда готовой ихъ поглотить. Другіе начали бунтовать про-у шивъ своего начальнику, Которой слѣдуя воображенію родившемуся отъ сумасшествія, вздумалъ, говорили они, обогатиться ихъ трудами и жертвованіемъ самой ихъ жизни. Они толковали другъ другу, что довольно уже доказали свою отвагу и терпѣніе, и что время возвратишься въ домы. Наконецъ ужасъ и отчаяніе довели ихъ до такаго бѣшенства, что иные предлагали бросить Адмирала въ море и сказать, что самъ онъ случайно упалъ. Коломбъ объялъ всю обширность опасности; но притворяясь, что того не знаетъ, употреблялъ то ласку и представленія для смягченія ихъ, то власть и угрозы для устраненія. Наконецъ бунтъ столь явно оказался, что не полагая надежды ни на строгость, ни на смиреніе, избралъ онъ средство учинишь зачинщикамъ предложеніе, кое воздержало ихъ бѣшенство. Обѣщался предать себя ихъ мщенію, ежели чрезъ три дня не увидятъ земли. Сіе объявленіе ихъ тронуло; но они клялися поворотить въ Европу, ежели ничего вѣрнаго не примѣтятъ.
   Ихъ Католическія Величества обѣщали тридцать золотыхъ талеровъ пенсіи тому, кто первой увидитъ землю; но дабы предупредить безпорядочные крики, повелѣли, что тотъ, кто закричитъ три раза прежде, нежели видна будетъ земля, не допустится къ награжденію, хотя бы и дѣйствительно по гномъ оная оказалась. Коломбъ будучи удостовѣренъ о близости земли по летанію птицъ, по сучьямъ деревьевъ и нѣкоторыхъ плодовъ плававшихъ около корабля, увѣщавалъ людей не спать ночью, ибо предусматривалъ, что землю увидятъ на завтрее. Около десяти часовъ вечера находясь въ каютѣ, примѣтилъ онъ подобіе огня, и указалъ другимъ, кои всѣ почли его за свѣчу горящую въ шалашѣ какаго нибудь рыбака. Сіе видѣніе умножило въ нихъ предосторожности, и наконецъ обозрѣли они берегъ въ десяти только верстахъ. Пенсія присуждена Адмиралу, и платилась ему во всю его жизнь изъ доходовъ Севильской скотобойни.
   Первые лучи свѣта обнажили островъ длиною верстъ во сто, плоской и травою покрытой. Тогда корабельные служители, бросясь на колѣна предъ Коломбомъ, заплатили ему возхищеніями радости, удивленія и почтенія нанесенную ими печаль; оныя наконецъ дошли почти до обожанія его особы. Продолжая приближаться, увидѣли берегъ покрытой нагими дикими, оказывавшими великое удовольствіе, ибо принимали они Испанскіе корабли за живыхъ тварей. Сами они были для Кастильцовъ также новой родъ людей; ибо ни одинъ бороды не имѣлъ. Лице Европейцевъ приводило ихъ въ неменшее удивленіе, какъ и съ корабли артиллерія, и они сихъ новыхъ гостей почли сперва за чудовищъ, или за боговъ сошедшихъ съ неба, или явившихся изъ океана.
   Адмиралъ переѣхалъ на берегъ въ вооруженной шлюпкѣ, имѣя въ рукѣ шпагу и флагъ распущенной. Каждой торопился сойти, становился на колѣна для воздаянія благодарности Богу, и цѣловалъ землю, проливая отъ радости слезы. Коломбъ возставъ отъ молитвы, назвалъ сей островъ Сан-Салвадоръ (св. Спаситель), и взялъ его во владѣніе Кастильской короны съ обрядами и пышностію приличною побѣдителю вступающему въ завоеванную землю. Островитяне видя, что пишутъ, вздумали, что чужестранцы дѣлаютъ очарованія, и всѣ разбѣжались. Нѣкоторые изъ нихъ остановлены, ласково приняты, одарены и отпущены къ товарищамъ; сіе учинило ихъ столь обходительными, что пришли они назадъ во многомъ числѣ, приближились къ Испанцамъ, одни держа попугаевъ, другіе пряденую бумагу, которую мѣняли на бисеръ, на колокольчики и на другія подобныя мѣлочи. Они столь мало понятія имѣли о Европейскомъ оружіи, что брали сабли за острое, не подозрѣвая, что онымъ ранить себя могутъ, и столь падки были получить что нибудь отъ Кастильцевъ, что собирали даже черепки битыхъ горшковъ, не потому, что привязывали къ онымъ какую либо дорогую цѣпу, но только по той причинѣ, что оные принадлежали людямъ, коихъ они почитали сошедшими съ небесъ.
   Адмиралъ видя, что сей островъ не та была земля, которой искалъ, удержалъ шестерыхъ или семерыхъ Индѣйцевъ вмѣсто переводчиковъ, и отправился далѣе продолжать обрѣтенія свои, надѣясь найти страну и богатѣе и обширнѣе. Наѣзжалъ онъ на многіе небольшіе острова, коимъ далъ разныя имена, каковы были на примѣръ: островъ зачатія, Фердинандовъ, Изабеллинъ и пр. Остановился на островѣ Кубѣ, взялъ его во владѣніе на имя своихъ государей, и прибылъ наконецъ на островъ Таити, нынѣ Сен-Доминѣ именуемой.
   Испанцы не менше удивились обширности, какъ и многочислію жителей. Въ окружности имѣлъ оной около тысячи семи сотъ пятидесяти верстъ и весьма выгодное положеніе; находясь же посреди множества другихъ острововъ, казалось, что давалъ прочимъ законы. Онъ былъ раздѣленъ тогда на пять королевствъ и на нѣсколько другихъ державъ, менше сильныхъ, коихъ владѣтели носили имя Кациковъ. Сіе достоинство. которое Кастильцы нашли въ обыкновеніи въ Сен-Домингѣ, значило князя или господина. Они продолжали употреблять его въ томъ же смыслѣ для всѣхъ монарховъ и особенныхъ владѣльцовъ новыхъ своихъ завоеваній, изключая однихъ Мексиканскихъ Императоровъ и Перуанскихъ Инковъ. Число жителей въ Гаити простиралось до двухъ миліоновъ; и въ войнахъ, кои вели они по томъ съ Кастильцами, представляютъ намъ сихъ послѣднихъ борющихся съ войсками составленными изо ста тысячъ человѣкъ и предводимыми единымъ начальникомъ.
   Вообще сіи островитяне были средняго роста. но довольно стройны, цвѣтъ имѣли смуглой, черты лица грубыя и безобразныя, широкія ноздри, долгіе-волосы на головѣ,-- на тѣлѣ же оныхъ нигдѣ совсѣмъ не было. Они за красоту почитали давать тотъ видъ головѣ, когда почти не бываетъ лба. Для достиженія сей. цѣли едва раждался ребенокъ, матери связывали голову между двумя досками, и симъ способомъ стиснувъ черепъ, чинили его столь твердымъ, что Испанцы ломали иногда шпаги, бія по головамъ сихъ несчастныхъ. Мущины ходили нагіе, и не старались покрывать даже и поясницы. Женщины носили родъ юбки по колѣна; дѣвицы были совсѣмъ открыты.
   Жизнь провождали сіи Индѣйцы въ совершенной праздности: а естьли нужда и извлекала ихъ изъ таковаго состоянія, то было для одной только звѣриной и рыбной ловли. Въ первой употребляли родъ большихъ нѣмыхъ собакъ, коихъ проворство столъ много выхваляли Испанцы; но чаще сіи варвары зажигали съ четырехъ угловъ лугъ, на коемъ трава, изсохшая отъ солнечныхъ лучей, скоро загаралась, и они находили множество дичи полуизжареной.
   Сей народъ ѣлъ мало. Обыкновенная его пища состояла, въ кореньяхъ и раковинахъ. Половину дня провождалъ въ пляскѣ, другую во снѣ. Былъ тихъ, простъ и человѣколюбивъ, не оказывалъ ни разума, ни памяти, равно какъ ни злости, ни гнѣва. Ничего не зналъ и не являлъ охоты чему либо научишься. Нѣсколько пѣсенъ занимали у него мѣсто книгъ, и заключали въ себѣ всѣ историческія познанія. Когда производилась съ оными пляска, одинъ дѣйствующій управлялъ и пѣніемъ и выступкою, мужчины находились на одной, женщины на другой сторонѣ, или оба пола были смѣшаны. Каждой бралъ дудочку, похожую на Греческую букву V, клалъ въ ноздри концами, и тянулъ носомъ дымъ табашныхъ листьевъ, разкладенныхъ на жаровнѣ, не совсѣмъ раздутой, отъ чего дѣлались они пьяны, и спали гдѣ кто упалъ. Сны почиталися тогда предувѣдомленіемъ съ неба. Примѣтьте мимоходомъ, государыня моя, что орудіе употребляемое ими для куренія называлося табако: нужно ли искать гдѣ индѣ начало слова табакъ?
   Сіи островитяне, не зная никакихъ границъ въ своихъ распутствахъ, были всѣ почти заражены тою злою и нечистою болѣзнію, которую получили отъ нихъ Кастильцы, и пустили во весь свѣтъ. Таю., сей страшный и изтребляющій ядъ, которой заражаетъ источники жизни, портитъ всѣ соки вообще и вдругъ, подъѣдаетъ основаніе всѣхъ членовъ, похищаетъ неизчислимое количество смертныхъ, изтощаетъ родъ человѣческій, и переходитъ какъ пагубное наслѣдство даже и въ потомственныя поколѣнія; сія болѣзнь нынѣ столь общая не между нами родилася, и не весьма древняя. Она свойственна Америкѣ и особливо Сен-Домингу, какъ моровая язва и оспа взяли свое начало изъ Нумидіи. Она не есть такая болѣзнь, которая бы естественнымъ образомъ оказывалась въ которомъ нибудь изъ двухъ половъ, или которая бы могла произойти отъ сожитія мужчины и женщины ею не зараженныхъ. Самыя частыя и безпрерывныя сообщенія не несутъ съ собою опасности, когда и тотъ и другая здоровы, а по тому и не можно ее почесть за слѣдствіе излишества въ утѣхахъ. Сіе излишество никогда не было природою наказано таковымъ образомъ въ старомъ свѣтѣ; а нынѣ, когда человѣкъ на минуту только забудется, наичистѣйшее сообщеніе подвергаетъ его найжесточайшему, наисрамнѣйшему, наисильнѣйшему и долговременному наказанію, какое только родъ человѣческій претерпѣвать можетъ. Азіатцы, у коихъ климатъ чрезмѣрно горячъ, и кои не могутъ довольно насытить похоти, не были заражены симъ ядомъ. И такъ весьма вѣрно, что мы товарищамъ Христофора Коломба, и слѣдовательно обрѣтенію новаго свѣта обязаны сею страшною болѣзнію, которая есть одна изъ главнѣйшихъ причинъ опустошенія стараго. До сего времени не было объ ней понятія на нашей землѣ: Иппокрашъ, Цельсъ, Галленъ. Плиній, словомъ всѣ врачи, всѣ испытатели природы, всѣ историки, всѣ стихотворцы древніе и новѣйшіе до конца пятаго надесяшь вѣка ничего не говорили о сей ужасной и обезображивающей болѣзни, которая вливая ядъ и смерть въ нѣдра побѣдителей Америки, и донынѣ отмщеваетъ столь жестокимъ образомъ за зло нанесенное ей Европою Сперва оказалась она въ Неаполитанскомъ королевствѣ, ворвалась во Французское войско, и перешла ко всѣмъ Европейскимъ народамъ. Италіянцы ее назвали и называютъ Французскаго болѣзнію, ибо думали, что мы ее къ нимъ принесли, когда король Карлъ VIII осадилъ Неаполь. Французы напротивъ именуютъ ее съ большимъ основаніемъ Неаполитанскою отъ мѣста, въ которомъ въ первой разъ ее познали. Она такъ сильно и скоро разилодилась, что менѣе трехъ лѣтъ весь вашъ полушарь почувствовалъ ея бытіе; ибо главнѣйшее ея свойство было, сказываютъ, то, что тогда еще удобнѣе она сообщалась, нежели нынѣ. увѣряютъ, что для полученія дѣйствій сего Американскаго зла, которое по нещастію съ лишкомъ Французскимъ учинилось, довольно было дотронуться только до зараженнаго онымъ. Неосторожной любовникъ цѣлуя свою красавицу, взявъ за столомъ кусокъ каснувшійся ея устъ, или допивая стаканъ ею начатой, не помышлялъ, что наслаждался зараженными утѣхами.
   Врачи изумленные и веселящіеся симъ страннымъ и скорымъ дѣйствіемъ природы, поздравляли себя взаимно съ столъ изобильнымъ источникомъ богатствъ для ихъ науки. Правда, что лишились они той славной проказы, которая отъ древности загладилась, а отъ времени и совсѣмъ изчезла, но съ избыткомъ награждены приобрѣтеніемъ другой болѣзни быстрѣе въ своемъ теченіи, страшнѣе въ своихъ дѣйствіяхъ, перемѣнчивѣе въ своихъ знакахъ, удобнѣе въ сообщеніи и труднѣе для излѣченія. Бытіе сего новаго врага роду человѣческому умножило способы ихъ ремесла, разпросигранило границы ихъ власти, увеличило число ихъ подданныхъ и жертвъ. Вотъ, что съ золотомъ и лѣкарствами новаго свѣта принесло имъ его обрѣтеніе!
   Падкость къ невоздержанію на островѣ Гаити не была умѣриваема никакимъ закономъ опредѣляющимъ число женъ. Никто не имѣлъ инаго обузданія, кромѣ своихъ способностей, и единой только первой степень родства природа заставляла почитать. Между женами одного мужа находилась одна пользующаяся нѣкоторою отличностію, но не имѣющая при всемъ томъ поверхности надъ своими содругинями. По смерти супруга иныя погребались съ нимъ живыя въ одной могилѣ; но таковые примѣры были рѣдки и произвольны.
   Хотя жители Гаити не знали, какъ мы, цѣны золоту, потому что не присвоили ему той же доброты, но собирали оное однако съ раченіемъ. Кажется они почитали его и за вещь священную, ибо не инако ходили его искать, какъ приготовясь постомъ и воздержаніемъ. Коломбъ предприялъ было заставить Испанцевъ подражать сему примѣру, принуждая ихъ исповѣдываться и причащаться прежде, нежели отправятся къ рудникамъ; но. не могъ завести между ими сего обряда.
   Образъ правленія сихъ Индѣйцевъ былъ самовластный, но государи ихъ не употребляли онаго во зло. Самой строжайшій ихъ законъ касался до воровства; преступника сажали на колъ, и не позволялось за него просить. Сія суровости произвела великую довѣренность въ общежитіи.
   Жрецы Испанскаго острова отправляли должность врачей, и съ великими обманами лѣчили немощныхъ. По разныхъ обрядахъ сосали больное мѣсто, и спрятавъ напередъ въ руку деревянную иглу, выдавали не за причину болѣзни. Многіе изъ нихъ по злости приписывали немощь какому частному человѣку, и тѣмъ принуждали его прибѣгать къ ихъ покровительству.
   Вѣра на островѣ замыкалась въ безобразномъ смѣшеніи самаго грубаго суевѣрія. Боги изображались подъ разными видами, представлявшими вдругъ нѣчто и странное и уродливое. Сноснѣйшіе были животныя, какъ то жабы, черепахи, змѣи и крокодилы. Ежели съ одной стороны таковое различіе идоловъ увѣряло жителей о множествѣ боговъ; то съ другой свойственно имъ было по безобразію оныхъ почитать ихъ за опасныя существа; по чему и богослуженіе замыкалось въ одномъ только умилостивленіи боговъ. Не имѣя капищъ, ставили они ихъ по угламъ жилища, украшали ими свои домовые уборы, и печатали образъ ихъ у себя на тѣлѣ. Неудивительно, что всегда имѣя ихъ предъ глазами, часто во снѣ объ нихъ бредили, а сіе и заставило легковѣрныхъ Испанцевъ сказать, что діаволъ имъ показывался и давалъ отвѣты. Одно изъ таковыхъ предвѣщаній предсказало, что нѣкогда придущъ чужестранцы съ востока, и опустошатъ ихъ землю. Сіе преданіе положенное на голосъ возпѣваемо было въ нѣкоторые дни опредѣленные на печальные обряды.
   Ежели мы простремъ взоръ нашъ на разныя страны Америки; то найдемъ, что народы сей обширной части свѣта были всѣ обмануты подобными пророчествами, и послужили онымъ жертвою. Вы видѣли, какъ нелюдимые Мексиканцы поддались безъ сопротивленія побѣдителямъ, кои еще нелюдимѣе ихъ были. Монтезумина Имперія учинилась добычею Испанцевъ, въ коихъ представила себѣ завоевателей, предсказанныхъ своими оракулами и множествомъ явленій мечтаемыхъ на небѣ. Тоже самое видѣли въ жителяхъ новаго Албіона. Европейцы приняты тамъ за боговъ, приносились имъ жертвы явно доказывающія, что почитали ихъ за боговъ кровожаждущихъ, пришедшихъ для искорененія жителей. Французы признаны отъ Мессипійскихъ жителей послами, солнца. Вы увидите предразсужденія Перуанцовъ, такъ же питаемое суевѣріемъ и боготворящее станицу ищущихъ крови и золота Кастильцевъ, и вскорѣ учинившихся мучителями, палачами и искоренителями такаго народа, которой государи его чинили наиблаженнѣйшимъ въ свѣтѣ. Сіи самые государи позволяютъ въ тишинѣ себя рѣзать по Одному только слѣпому повиновенію къ мнимымъ опредѣленіямъ промысла Божія и неизвѣстно по какому то пророчеству, коего мыслятъ видѣть исполненіе. Недостойные хищники пользуются таковымъ расположеніемъ для порабощенія и принесенія ихъ въ жертву своему сребролюбію. Сіи нещастные предаютъ себя безъ сопротивленія своимъ гонителямъ, и прощаютъ имъ безъ роптанія ихъ суровости по тому только, что оныя предсказаны были оракулами.
   Старавшіеся изыскать начало сего всеобщаго мнѣнія Американскихъ народовъ думаютъ, что нашли оное въ преданіи всемірно разсѣянномъ о пришествіи Бога на землю при концѣ вѣковъ. Сіе ученіе вѣры развратилося въ сей части свѣта, какъ почти и вездѣ, и премѣнялось въ неопредѣленное ожиданіе, кое учинилось источникомъ всѣхъ напастей несчастныхъ ея жителей. Сіи мнимые послы неба, пророками обѣщанные, долженствовали притти съ востока, не потому, что извѣстны имъ были наши край, или что они почитали ихъ обитаемыми, но потому, что солнце оттуда начинаетъ свое теченіе и воскрешаетъ, кажется, природу; нужно ли искать другой причины почтенія, воздаваемаго всѣми народами къ сей примѣчанія достойной точкѣ свѣта? Свѣтило, образъ божества, протекая небо, означало, казалось, путь сихъ пословъ Божіихъ; можно ли удивляться, что востокъ для здѣшнихъ народовъ былъ полюсъ надежды и страха и начало великихъ произшествій?
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО CXII.

Продолженіе о Сен-Домингѣ.

   Вы теперь видѣли, Государыня моя, каковы были жители острова Гаити во время прибытія Кастильцовъ. Коломбъ присталъ въ порту, которой названъ Сенъ-Никола, но Индѣйцы разбѣжались, его увидя. Не могши завести съ ними никакаго сообщенія, продолжалъ онъ путь, слѣдуя по берегу къ сѣверу, и приплылъ въ другое мѣсто, кое назвалъ Зачатіе. Островитяне не больше первыхъ оказали разположенія сближиться съ Испанцами. Тревога пошла по всему острову; повсюду представлялись только оставленные жителями берега пустыя деревни. Нѣсколько матросовъ пустились въ лѣсъ, нашли тамъ и привели на корабль одну молодую женщину. Одѣли ее чисто, и не дѣлая ей ни малѣйшаго принужденія, отвели въ ея станицу со многими подарками. Наутріе усмотрѣли множество жителей, идущихъ добровольно къ порту. Они несли на плечахъ помянутую женщину, а за нею слѣдовалъ ея мужъ для принесенія благодарности адмиралу. Коломбъ отъ нихъ свѣдалъ, что далѣе къ востоку найдешь онъ страну изобилующую золотомъ; того то Испанцы и искали.
   Нѣсколько дней спустя, прибылъ къ нимъ одинъ Кацикъ, несомой въ паланкинѣ особливаго рода, и препровождаемой двумя стами человѣками, также нагими какъ и онъ. Онъ безъ всякаго сумнѣнія взошелъ на адмиральскій корабль, вступилъ въ каюту безъ отговорокъ съ двумя главными своими чиновниками, и сѣлъ у ногъ Коломба. Принятъ былъ съ почтеніемъ, поднесли ему вина, и онъ, какъ скоро отвѣдалъ, послалъ оное къ людямъ своимъ, оставшимся на палубѣ. Адмиралу подарилъ поясъ изрядно выработанной, и два кусочка золота; получилъ въ благодарность другіе подарки, которыми казался быть доволенъ, и далъ выразумѣть Испанскому предводителю, что весь островъ отдаетъ въ его повелѣнія. Въ вечеру отвезенъ онъ на берегъ по его желанію, и поздравленъ выстрѣломъ изъ пушекъ, коихъ звукъ произвелъ въ немъ, какъ и въ его проводникахъ больше страха, нежели удовольствія. Былъ онъ однакожъ столь прельщенъ приемомъ, что велѣлъ своимъ угощать чужестранцевъ, и возвратился въ столицу, приказавъ нести предъ собою подарки съ великимъ оказаніемъ пышности.
   Всѣ жители сей части острова вошли въ мысли своего государя, и видя жадность Кастильцовъ къ золоту, принесли все, сколько имѣли сего металла. По истиннѣ они сами не менше были жадны ко всѣмъ даваемымъ себѣ бездѣлицамъ, а особливо къ колольчикамъ, коихъ звонъ весьма ихъ веселилъ. Они на перерывъ торопились къ кораблю, держа на гололовѣ золотыя бляхи, и изъявляя боязнь, чтобъ приношеніе не было отринуто. Одинъ имѣя въ рукѣ кусокъ вѣсомъ фунта въ полтора, протянулъ другую руку для принятія колокольчика, отдалъ золото, и изо всей силы по бѣжалъ, опасаясь, чтобъ Кастильцы почетши себя обманутыми, не кликнули его назадъ, или бы за нимъ не погналися.
   Приятность, которую Испанцы нашли въ природѣ и произрастеніяхъ острова, равно какъ и въ свойствѣ нрава жителей, и дружество оказываемое Кацикомъ (которой назывался Гвасанарикъ) обязало ихъ тутъ поселиться. Они къ тому тѣмъ больше ободрены были, что сей послѣдній не только не возымѣлъ подозрѣнія, но напротивъ сильно ихъ къ тому склонялъ, почитая за полезныхъ союзниковъ, такихъ людей, кои имѣя въ рукахъ небесной огонь, могутъ ему служишь противъ неприятелей. Адмиралъ притворяясь, что только для угодности ему соглашается на предложеніе, построилъ крѣпостцу, снабдилъ ее пропитаніемъ, военными припасами, ружьемъ и пушками, и оставилъ тридцать шесть человѣкъ гарнизона, препоруча ихъ въ милость Кацику. Онъ вознамѣрился по томъ возвратишься въ Европу для донесенія ихъ Католическимъ Величествамъ о своихъ обрѣтеніяхъ, и о земляхъ присоединенныхъ къ ихъ владѣніямъ.
   Въ самомъ дѣлѣ отправился онъ нѣсколько времени спустя; но на пути застигла его такая буря, что погибель была неизбѣжная. Писатель, котораго я сокращаю, приводитъ одно письмо, въ коемъ Коломбъ отдаетъ отчетъ Испанскому Королю о нѣкоторыхъ обстоятельствахъ сего произшествія. "Были такія минуты, говоритъ онъ, въ кои я помышлялъ, что въ наказаніе за грѣхи мои Божіе правосудіе не хотѣло позволить мнѣ пользоваться моею славою. Не могъ я однако подумать то"го, чтобъ обрѣтенія мои не дошли когда нибудь до вашего свѣдѣнія; и дабы самому о томъ вамъ донести, написалъ во время бури нѣсколько строкъ на паргаминѣ, изъясняя имена земель присоединенныхъ мною къ нашей коронѣ, дорогу, которой надлежало держаться, чтобъ туда доѣхать, и время, кое самъ я употребилъ на путь. Я доносилъ Вашему Величеству объ обычаяхъ жителей, о свойствѣ земли, и о селеніи оставленномъ мною для сохраненія острова въ вашемъ владѣніи. Запечаталъ паргаменъ моею печатью, обернулъ его въ клеенку, и положилъ въ боченокъ, крѣпко закупоренной, съ надписью къ Вашему Величеству. Я его бросилъ въ море, надѣясь, что ежели мы всѣ погибнемъ въ волнахъ, оной попадется какому нибудь мореходцу, и къ вамъ привезенъ будетъ."
   По счастію буря не произвела худыхъ слѣдствій, и Коломбъ прибылъ въ Лиссабонъ. Вельможи сего двора имѣли повелѣніе итти къ нему на встрѣчу и провожать до дворца, гдѣ Король принялъ его со всѣми почестями; но сей приемъ, сколь ни лестенъ для него былъ, не можетъ сравниться съ учиненнымъ ему въ Испаніи, гдѣ возвращеніе его торжествовано всеобщимъ восхищеніемъ радости. Безъ всякаго на то повелѣнія лавки были заперты въ Палосѣ, звонили во всѣ колокола, дороги усыпаны были людьми всякаго состоянія, собравшимися воздать похвалу его успѣхамъ, и съ почтеніемъ смотрѣть на сего чрезвычайнаго человѣка, которой отворилъ себѣ путями до того невѣдомыми входъ въ новой свѣтъ, удвоилъ такъ сказать дѣла творенія. Адмиралу при сходѣ съ корабля оказаны почести, однимъ только коронованнымъ главамъ отдаваемыя. Индѣйцы, съ нимъ приѣхавшіе, рѣдкости Американскія, и особливо золото, котораго не упустилъ онъ показать взору жителей, много содѣйствовали къ произведенію въ нихъ похвальныхъ криковъ. Таковое множество иностранныхъ предметовъ, коимъ воображеніе и тщеславіе давало цѣну выше настоящей, переносило ихъ казалось въ сіи новыя страны, откуда льстились они получишь неистощимыя богатства, ліющіяся въ нѣдра отечества. Восклицанія ежеминутно удвоились, никогда человѣкъ не видалъ дня славнѣе, ни торжества невиннѣе. Коломбъ не истребилъ народы, а возвращался напротивъ того, обрѣтши новые.
   Ихъ Величества приняли его весьма отличнымъ образомъ. Они сидѣли на богатыхъ коврахъ подъ златотканнымъ балдахиновъ во время данной ему нарочной аудіенціи. Когда онъ подошелъ для цѣлованія руки, они встали, велѣли ему сѣсть въ своемъ присутствіи, и чтили его какъ вельможу перваго степени, учинившаго наиважнѣйшую услугу Испаніи, и содѣйствовавшаго въ приумноженіи величества ихъ царствованія. Дабы дашь видъ твердой всѣмъ симъ знакамъ чести, пожалована Коломбо новая грамота, которою всѣ данныя ему уже привиллегіи умножались, объяснялись и подтверждались. Въ силу оной вицеройство и адмиральство его распространялось на всѣ земли, кои онъ обрѣлъ и кои впредь найдетъ. Данъ также ему, братьямъ его и дѣтямъ титулъ Дона. Ко всѣмъ симъ достоинствамъ могъ онъ присовокупить имя благодѣтеля Фердинанда и Изабеллы.
   Всѣ вельможи по примѣру государей честили его всячески. Въ пирахъ ему даваемыхъ не только уступали первое мѣсто, но было повелѣніе не подносить ему ничего, прежде нежели отвѣдаютъ. Наконецъ Коломбъ признавался въ Европѣ, равно какъ было то въ Америкѣ, за человѣка единственнаго въ своемъ родѣ, посланнаго съ неба для соединенія двухъ полушарій, кои безконечное разстояніе и безпредѣльныя моря содержали въ раздѣленіи отъ самаго сотворенія. На перерывъ рвались участвовать въ его предприятіяхъ, садиться на корабли подъ его повелѣніями; ибо принято намѣреніе вновь его туда отправишь съ сильнымъ вооруженіемъ для поддержанія селенія имъ основаннаго и для учиненія новыхъ обрѣтеній.
   Въ сіе то самое время Папа, дабы предупредить ссоры, могущія родиться между Испанскою и Португальскою коронами, сдѣлалъ тотъ славной раздѣлъ, называемой Черта разграниченія, которою означилъ онъ взаимныя ихъ границы, и отдалъ имъ самовластно земли, коихъ не только не имѣлъ въ своемъ владѣніи, но ниже зналъ. Такимъ образомъ рѣшена была однимъ почеркомъ пера на географической картѣ наивеличайшая тяжба въ свѣтѣ. Сія мысленная черта, протянутая отъ одного полюса до другаго, разрѣзывала на двѣ равныя части пространство, замыкающееся между островами Зеленаго мыса и Асорскими. Что лежало на западъ, дано Испаніи, а Португаллія оставалась во владѣніи всѣхъ земель, кои впредь найдены быть могутъ на востокъ. Правда, что въ послѣдующія времена путешествіе Maгеллана покривило папину черту; Маріанины, Филиппинскіе и Молюкскіе острова лежатъ на востокъ Португальскихъ владѣній; и тамъ надлежало провесть новую черту. Вы знаете шутку Франциска I. "Испанской и Португальской" короли, говаривалъ сей государь, "раздѣлили между собою новой свѣтъ, и не оставили мнѣ части; я бы желалъ, чтобъ они мнѣ показали Адамову духовную, чрезъ которую дается имъ сіе право." Всѣ сіи черты вновь были изпорчены, когда Португальцы прибыли въ Брезилію; не больше оныя такожъ уважены были и Французами, Агличанами, Голландцами. Датчанами, кои поселились одни въ восточной Индіи, другіе въ Америкѣ.
   Папскія грамоты, означающія взаимныя границы обѣихъ державъ, прибыли въ самое то время, какъ Коломбъ сбирался ко второму походу. Онъ все исправилъ такъ скоро, что въ весьма короткое время семнадцать кораблей разной величины были готовы поднять парусы. Приговорено немалое число художниковъ и земледѣльцевъ для службы селенія; жадность къ золоту и успѣхъ перваго предприятія привлекли столько охотниковъ, что принуждены были многимъ отказывать. Адмиралъ удовольствовался тысячью пятью стами человѣками, между коими находилось много дворянства въ противность случающемуся при таковыхъ вывозахъ, почти всегда составляемыхъ изъ сволочи и воровъ, отъ коихъ стараются очистить государство и тюрмы, или изъ людей негодныхъ, коихъ ищутъ сбыть съ рукъ. Взяли такожъ на корабли лошадей, ословъ и другихъ животныхъ, кои такъ разплодились, что отъ сихъ первыхъ породъ произошли всѣ тѣ, которыми по томъ населился новой свѣтъ.
   Снабдясь такимъ образомъ всемъ, что могло служить къ пользѣ новаго селенія, Коломбъ отправился изъ Кадикса въ 1493 г. и направилъ путь свой на юго-востокъ.. Онъ обрѣлъ новые острова, кои назвалъ Доминика, ибо присталъ къ нему въ воскресенье; Марія Таланта или щеголиха по имени своего собственнаго корабля, и Гвадалупа, въ честь одного въ Испаніи монастыря, въ которомъ зналъ многихъ старцевъ.
   Прибывъ въ Сен-Домингъ, нашелъ онъ селеніе въ жалостномъ состояніи. Все было раззорено и опустошено, крѣпость сожжена, никто на берегу не являлся. По нѣсколькихъ изысканіяхъ найдены тѣла многихъ Испанцевъ, недавно умершихъ, и свѣдано, что прочіе были побиты или разогнаны. Сіе нещастіе приключилось отъ удаленія адмирала, распря ввела безпорядокъ; распутство довершило погибель. Будучи равно сребролюбивы и похотливы, разсѣялись они по мѣстамъ сосѣднимъ съ жадностію на золото и на женъ Индѣйцевъ, коихъ безчеловѣчіемъ и насиліемъ учинили себѣ непримиримыми неприятелями. Одинъ.Кацикъ засталъ нѣсколькихъ Испанцевъ похищающихъ его женъ, и предалъ ихъ смерти. Сіе было знакомъ ко всеобщему волнованію; никого не пощадили, кого только найти могли, успѣхъ возгордилъ Островитянъ, увидѣвшихъ наконецъ, что сіи люДи, почитаемые ими столь непобѣдимыми, не были не неуязвляемы, ни безсмертны.
   Получа отвращеніе въ мѣсту, на которомъ совершились толикіе ужасы, и находя въ сосѣдствѣ другое выгоднѣйшее, Коломбъ построилъ на ономъ городъ, и назвалъ его Изабелла по имени королевы. Былъ при ономъ весьма хорошій портъ, а на верженіе лука текла рѣка, которую способно было провести чрезъ средину города. Съ другой стороны находилась пространная ровнина, отъ коей недалеко лежали золотые Цибейскіе рудники. Въ новомъ селеніи сдѣланы прямыя улицы, и оставлено мѣсто для рынку. Адмиралъ привелъ на оное воду способомъ канала, на которомъ построена мельница.
   Коломбъ нетерпѣливо желалъ распространить новыми обрѣтеніями владѣнія и славу ихъ Католическихъ Величествъ. Таковое предприятіе требовало долговременнаго отсутствія. учредилъ онъ въ селеніи совѣтъ, въ которомъ предсѣдателемъ былъ избранъ одинъ изъ его братьевъ, а самъ приуготовился къ новымъ путешествіямъ. Подошелъ онъ къ одному большому острову, котораго прекраснѣе еще не видывалъ на семъ морѣ, а безчисленное множество приближившихся къ нему лодокъ утвердило его во мнѣніи, что оной весьма населенъ. Назвалъ онъ его Сант-яго, откуда, какъ я уже сказалъ въ другомъ мѣстѣ, произошло по томъ имя Ямайки.
   Послѣ того возвратился онъ на Испанской островъ, гдѣ нашелъ Индѣйцевъ волнующихся и собравшихся, сказываютъ, въ числѣ ста тысячъ человѣкъ. Двѣсти Кастильцевъ съ двадцатью лошадьми и двадцатью собаками разбили сію толпу варваровъ, кои не имѣя для защиты инаго оружія, кромѣ своихъ рукъ, крайне изумились, видя цѣлые ряды падающихъ между собою отъ скораго дѣйствія нашего огнестрѣльнаго оружія. Испанцы сажали ихъ по три и по четыре вдругъ на долгія свои шпаги, другихъ топтали лошадьми, или травили собаками, кои бросаясь на горло съ ужаснымъ воемъ, давили ихъ, опрокидывали и терзали на куски. Вскорѣ мѣсто сраженія покрылось мертвыми тѣлами. Прочіе предались бѣгству, и сей побѣгъ въ такой страхъ привелъ жителей, что скорѣе года островъ совсѣмъ покорился Кастильской державѣ. Адмиралъ наложилъ на него подать, сбираемую всякіе шри мѣсяца; каждой житель поселившійся близь рудниковъ обложенъ небольшою мѣркою золота, а прочіе двадцатью пятью фунтами хлопчатой бумаги. Кто заплатилъ свою подать, тому давался оловянной или мѣдной значекъ съ повелѣніемъ носить оной на шеѣ для различенія съ незаплатившими. Сіе учрежденіе установлено было съ согласіемъ всѣхъ, и по тому народъ сталъ столь тихъ, столь миролюбивъ, что Испанцы могли въ безопасности ходить по всей землѣ, и повсюду принимались съ доказательствами дружбы и уваженія.
   Коломбъ воспользовался таковымъ состояніемъ повиновенія, чтобъ возвратиться въ Европу отдать отчетъ во всемъ, что сдѣлалъ, и оправдаться во многихъ злостныхъ на себя доносахъ; ибо, ежели сумнѣніе обратилось для него въ удивленіе при первомъ путешествіи, то при второмъ удивленіе уступило мѣсто зависти, а при третьемъ зависть гнала его до самыхъ оковъ. Не могъ онъ приносишь жалобъ на короля и на королеву, кои не преставали награждать его честію и имѣніемъ; они ему давали на Испанскомъ островѣ земли на двѣсти пять десять верстъ, какую самъ изберетъ, съ достоинствомъ Герцога или Маркиза; но онъ не принялъ сей милости, дабы не возбудить зависти въ вельможахъ, кои уже и безъ того искали его погибели. Отправился онъ съ двоякимъ намѣреніемъ доставить новую помощь своему селенію и завоевать новыя земли.
   Въ семъ третьемъ путешествіи открылъ онъ матерую землю, и видѣлъ берегъ, гдѣ построили по томъ Карѳагену. Онъ выгрузился съ начала на островѣ, которой назвалъ Троица по причинѣ примѣченныхъ имъ издали трехъ горъ. Индѣйцы ему сказали, что земля близь лежащая отъ острова называется Парія, и великое желаніе оказали подружиться съ Кастильцами. Сіе обрѣтеніе учинено прежде, нежели Америкъ Веспуцій Флоренской купецъ началъ путешествовать въ качествѣ землеописателя подъ повелѣніями адмирала Оіеды; но сей Америкъ писалъ къ своимъ приятелямь, что онъ первой увидѣлъ новой полушаръ, и ему въ томъ повѣрили. Онъ пользуется безъ всякой заслуги тою славою, что далъ свое имя наибольшей части нашего шара, то есть такою славою, которая безъ прекословія принадлежитъ тому, которой имѣвъ разумъ и отвагу для предприятія перваго путешествія, показалъ путь всему свѣту.
   Коломбъ возхищаясь, что каснулся твердой земли, обратился къ Гиспаніолѣ, и вошедъ въ портъ Сен-Доминга, гдѣ братъ его построилъ городъ сего имени; одни говорятъ въ честь своего отца, называвшагося Доминикомъ, другіе по тому, ѣшо главная въ немъ церьковь посвящена во имя сего святаго: Французы назвали его именемъ весь островъ.
   Здѣсь къ стати примѣтить вамъ, Госурыня моя, что Сен-Домингъ обязанъ своимъ началомъ любовной волокитѣ. Михаилъ Діасъ, молодой Аррагонецъ, бился съ однимъ Кастильцомъ, и ранилъ его опасно. Боясь наказанія, ушелъ онъ въ полуденнюю часть, гдѣ царствовала одна княжна, принявшая по томъ имя Каталины. Увидѣвъ молодаго Испанца, такую къ нему почувствовала склонность, что вознамѣрилась привязать его къ себѣ ласкою и благодѣяніями. Сіе было первой, столь часто по томъ случавшійся примѣръ женщины, коей любовь учинила счастіе Европейскаго въ Сент-Домингѣ бродяги. Живя съ нимъ нѣкоторое время, какъ любовница, предложила она ему склонить Кастильцевъ поселиться на ея землѣ, изобилующей золотомъ. Страна въ прочемъ была приятна и плодоносна, и Діасъ не упустилъ употребишь случая себѣ въ пользу, и помиришься съ земляками. Онъ донесъ о томъ предсѣдателю, брату адмирала, которой предложеніе его принялъ съ радостію, и построилъ городъ, учинившійся по томъ столицею острова и первоначальнымъ всѣхъ селеній, заведенныхъ Испанцами въ новомъ свѣтѣ.
   Коломбъ по возвращеніи своемъ нашелъ Кастильцовъ недовольными, ссорящимися, въ готовности къ бунту. Враги его въ селеніи были вспомоществуемы при дворѣ тѣми, коихъ произвели тамъ достоинство его и возвышеніе; и тѣ и другіе искали только причины погубишь его. Немалое число бунтующихъ требовали позволенія возвратиться въ Испанію; оное было дано, и они предуспѣли привести его въ ненависть въ (народѣ и въ подозрѣніе у ихъ Величествъ. Жаловались, что Коломбы привели ихъ въ крайнюю нищету, не платя за тягостныя работы въ рудникахъ. Когда встрѣчали короля ѣдущаго по улицѣ, не давали ему покоя, слѣдуя за нимъ, прося и требуя заплаты; а когда видѣли двухъ сыновъ адмирала, бывшихъ тогда пажами у королевы, "вотъ, кричали они, дѣти того измѣнника, которой нашелъ новыя земли на то только, чтобъ губить тамъ Кастильское дворянство." Наконецъ представляли его безчеловѣчнымъ, скупымъ, наглымъ чужестранцемъ, которой по незнанію законовъ и обычаевъ народныхъ, не имѣлъ ни достоинства, ни скромности нужной для удержанія чина, коимъ былъ почтенъ. Король не столь его любя какъ королева, не могъ укрѣпиться противъ сего всеобщаго волнованія, да и сама королева, хотя и больше противилась оному, наконецъ была совращена съ истиннаго пути.
   Въ слѣдствіе того рѣшились ихъ Величестны отправить въ Гиспаніолу надзирателя, давъ ему власть слѣдовать и прислать адмирала въ Испанію, ежели найдетъ его виноватымъ. Для сего дѣла избранъ былъ Францискъ Бовадилла съ наименованіемъ Генералъ-Губернатора, и запрещено было ему объявлять свой чинъ прежде, нежели примется въ Сент-Домингѣ. Прибывъ туда въ такое время, когда Коломбъ упражнялся въ успокоеніи замѣшательствъ по другимъ мѣстамъ, и не находя никого, кто бы могъ воспротивиться его поведенію, вступилъ онъ во владѣніе адмиральскаго дома, и все его имѣніе обратилъ себѣ въ пользу. Велѣлъ Коломбу быть къ себѣ немедленно, а дабы придать больше силы повелѣнію, послалъ къ нему Королевскую грамоту слѣдующаго содержанія: "Мы повелѣли Дону Франциску Бовадиллѣ, показателю сего, объяснить вамъ наши намѣренія; а вамъ повелѣваемъ подать ему вѣру, и исполнить все, что онъ вамъ скажетъ нашимъ именемъ."
   Адмиралъ отправился тотчасъ, и сколь скоро недовольные увидѣли его въ зависимости новаго Губернатора, пришли на него доносить. Ихъ обвиненія показывали, что при строеніи новыхъ городовъ и крѣпостей принуждалъ онъ ихъ къ подлымъ работамъ, отъ коихъ погибло немалое число людей; что не давая имъ самыхъ нужныхъ для жизни вещей, налагалъ на нихъ за малыя погрѣшности тяжкія, а часто несправедливыя, и иногда безчестныя наказанія: что не хотѣлъ согласиться на крещеніе островитянъ, желая лучше видѣть ихъ невольниками, нежели христіанами; наконецъ что велъ съ Индѣйцами войну подъ тщетными предлогами, дабы имѣть случай привести ихъ подъ иго рабства.
   Бовадилла, желая слушать все, что могло служишь къ пагубѣ обвиняемаго, принималъ за доказательство самые ложные доносы, и преврати несправедливость вы тиранство, посадилъ его въ оковы, приставилъ къ нему караулъ, и запретилъ ему говоришь съ кѣмъ бы то ни было. Онъ не дерзнулъ поступить далѣе, и не смѣлъ предать казни великаго короннаго чиновника; но довольствуясь приговоромъ къ смерти, отправилъ его въ Испанію со всѣми бумагами до суда касающимися, надѣясь, что во уваженіе многочисленныхъ доносовъ рѣшеніе его подтвердится. Капитанъ корабля, на которомъ ѣхалъ Адмиралъ, тронутой его состояніемъ, достоинствомъ и старостію, предложилъ ему снять цѣпи; но Коломбъ того не принялъ, увѣряя, что онъ хранишь ихъ будетъ при себѣ во вѣки, какъ залогъ благодарности отъ людей и награжденія получаемаго отъ Государей за службу. Дѣйствительно берегъ онъ ихъ во всю свою жизнь, и велѣлъ по смерти своей положить ихъ съ собою во гробъ.
   Народъ услыша о прибытіи Коломба, сбѣжался на берегъ смотрѣть сего благотворительнаго ангела Испаніи. Свели его съ корабля, но онъ имѣлъ цѣпи на рукахъ и на ногахъ. Неблагодарность столь же была велика, какъ и услуги. Всѣ тѣмъ огорчились, Изабелла устыдилась. Она не безъ негодованія увидѣла, что во зло употребили ея власть, и поступили на насильствіе, которымъ почитала себя обезславленною. Она исправила обиду сколько могла, повелѣвъ Адмиралу возвратить вольность, и тотчасъ къ нему написала письмо съ изъявленіемъ, сколь была недовольна претерпѣніемъ его и ненавистнымъ поведеніемъ Бовадиллы. Призывала Коломба ко двору, обѣщая скорое и совершенное дать ему удовольствіе.
   Онъ тамъ принятъ былъ съ чрезвычайными доказательствами почтенія, сожалѣнія и милости. но какъ больше полагался на Королеву, нежели на Короля; то испросилъ у нея тайную аудіенцію, въ которой бросясь къ ея ногамъ, пребылъ нѣсколько времени, залившись слезами и не имѣя силы вымолвить слова отъ рыданія. Государьція повелѣла ему встать. Коломбъ говорилъ въ весьма трогающихъ выраженіяхъ о невинности своихъ намѣреній, о ревности, съ каковою служилъ ея Величеству, и о злости своихъ неприятелей, кои по зависти къ его возвышенію старались искать преступленій въ его поступкахъ.
   Королева смягченная рѣчію отвѣтствовала ему весьма милостиво: "Я крайне сожалѣю о томъ, что вы претерпѣли, и не упущу ничего, что можетъ привести вамъ оное въ забвеніе. Мнѣ извѣстны оказанныя вами услуги, и я намѣрена всегда васъ за оныя награждать. Я знаю вашихъ неприятелей, и проникала хитрости, употребленныя ими на вашу пагубу, но надѣйтесь на меня. А дабы ничего отъ васъ не скрыть, не могу я увѣриться, чтобы вы совсѣмъ не подали причины къ нѣкоторымъ жалобамъ. Онѣ столь велики, что не могутъ быть не основательны. Народный гласъ укоряетъ васъ въ новозаводящемся селеніи въ излишней суровости, могущей произвести бунтъ, отъ котораго легко можно поколебаться основанію, еще худо утвержденному. Но менѣе всего я вамъ прощаю то, что вы не смотря на мое запрещеніе, отняли вольность у великаго множества Индѣйцевъ. Къ вашему нещастію, когда я свѣдала о вашемъ ослушаніи, весь свѣтъ уже на васъ жаловался, и ни одинъ человѣкъ за васъ не говорилъ. И такъ не можно было мнѣ не послать коммисара для развѣданія; но я дала повелѣніе съ умѣренностію употреблять власть, въ обращеніи которой во зло васъ самихъ укоряли. Признаюсь, что ошиблась въ выборѣ Бовадиллы; я сіе исправлю, и покажу надъ нимъ примѣръ, которой научитъ другихъ не преступать моихъ повелѣній. Не могу я однакожъ обѣщать возстановить васъ скоро въ Губерніи вашей; духи тамъ надмѣру огорчены; надобно имъ дать время успокоиться и, возвратиться къ прежнимъ объ васъ мыслямъ. Что принадлежитъ до Адмиральскаго вашего чина, не имѣла я никогда намѣренія лишить васъ онаго, ни отнять у васъ должности; оставьте времени докончать прочее, и положитесь на меня."
   Когда сіе дѣло было съ прилѣжаніемъ изслѣдовано, то злость докащиковъ обнажилася, и Коломбъ признанъ невиннымъ, но удержанъ еще четыре года въ Испаніи по опасности можетъ быть, чтобъ не присвоилъ себѣ всего, что обрѣлъ, какъ то внушали его неприятели, или по тому, что хотѣли имѣть время навѣдаться основательнѣе о его поведеніи. Назначили новаго Губернатора на Испанской островъ, и дали ему повелѣніе исправить все претерпѣнное Коломбами, принудить Бовадиллу возвратить имъ взятое неправедно и отослать его немедленно въ Европу. Сіе поручено было Дону Николаю Овандѣ, командору ордена Алкантары; и было положено послать Адмирала чинить новыя изысканія.
   Овандо сѣлъ на корабль для отъѣзда въ Гиспаніолу, а Коломбъ на твердую землю Америки. Сей послѣдній бывъ уже близь берега Паріи, примѣтилъ, что корабль его не могъ выдержать парусовъ; по чему и рѣшился пристать къ Испанскому острову; но Овандо не имѣвъ еще времени отправить Бовадиллу, послалъ сказать Коломбу, что не можетъ позволить ему войти въ портъ, опасаясь, чтобъ присутствіе его не произвело какихъ замѣшательствъ. Вы можете привесть себѣ на память, что подобное ругательство претерпѣлъ Кортецъ; онъ испыталъ, какъ Коломбъ, огорченіе и униженіе, найдя запертымъ для себя входъ въ такую землю, которую самъ завоевалъ.
   Отказъ Губернатора огорчилъ Адмирала, но свѣдавъ, что корабли имѣющіе везти Бовадиллу и прочихъ его неприятелей въ Испанію готовы были къ выступленію, пожертвовалъ печалію своею всеобщему благу, и слѣдуя образу мыслей достойному его души, далъ знать Овандѣ, что (естьли онъ хочетъ только повѣрить его опытности) угрожаетъ имъ, ющая вскорѣ вознослѣдовать буря, для которой надлежало бы ему отложить отправленіе флота. Совѣтъ презрѣнъ, и корабли пустились въ путь.
   Едва обошли они восточной мысъ острова, какъ наивеличайшая буря, какая только видана на сихъ моряхъ, погребла подъ волнами двадцать одинъ корабль нагруженный золотомъ, такъ что не спасся ни одинъ человѣкъ. Никогда Океанъ не поглощалъ толикихъ богатствъ. Въ семъ то плачевномъ случаѣ пропалъ тотъ славной кусокъ самороднаго золота, которой вѣсилъ больше пяти сотъ марокъ, и которой найденъ былъ случайно. Два Испанца сдѣлали складчину для разработыванія, рудниковъ; одинъ изъ ихъ невольниковъ, завтракая на берегу рѣки, ударилъ неумышленно палкою по землѣ, и почувствовалъ, что было тутъ нѣчто твердое; онъ разгребъ землю и нашелъ кусокъ, золота, отъ чего сильно вскричалъ. Хозяева его прибѣжали и равнымъ образомъ удивились. Въ восторгъ радости велѣли тотчасъ убить свинью, и подчивали своихъ друзей на семъ драгоцѣнномъ кускѣ, которой такъ былъ великъ, что вся свинья на немъ умѣстилась; они похвалялись быть богатѣе столовою посудою, нежели самые сильнѣйшіе Государи въ свѣтѣ. Губернаторъ Сен-Доминга купилъ его для ихъ Католическихъ Величествъ. Онъ вѣсилъ три тысячи шесть сотъ золотыхъ талеровъ; и золотари разсуждали, что въ переплавкѣ не потерялъ бы онъ больше трехъ сотъ.
   Корабль, на которомъ ѣхалъ Бовадилла и всѣ наиболѣе пристрастія и ненависти показавшіе противъ Адмирала, погибъ изъ первыхъ. Судите о уныніи и печали, произведенныхъ симъ пагубнымъ случаемъ въ томъ и другомъ свѣтѣ, а особливо когда узнали, что Коломбъ, которой умѣлъ предостеречься отъ бури, предупреждалъ о томъ Губернатора. Не преминули почесть сего произшествія наказаніемъ съ неба за несправедливость учиненную сему великому человѣку. Въ семъ мнѣніи еще болѣе утвердились, свѣдавъ, что корабль, на коемъ нагружены были остатки имѣнія Коломбова, хотя и всѣхъ слабѣе, одинъ почти дошелъ до Европы.
   Ежели могло что уменшить горесть причиненную Адмиралу невпущеніемъ его въ портъ, то была надежда найти новыя земли, и составить себѣ, такъ сказать, новое владѣніе. Онъ ѣздилъ близь береговъ, и. покорилъ Кастильской державѣ восточныя провинціи Мексики, гдѣ положилъ основанія многихъ селеній. Онъ предприялъ завести также-одно и въ Верагуѣ, но морскими бѣдствіями, оружіемъ Индѣйцевъ и частыми возмущеніями своихъ людей отвращенъ отъ сего намѣренія. Въ таковыхъ обстоятельствахъ писалъ онъ къ Фердинанду письмо, наполненное горести, въ коемъ начислялъ сему монарху земли собою найденныя, бѣдствія претерпѣнныя, услуги ему оказанныя, разореніе имъ понесенное и нещастія, коимъ былъ подверженъ. Представлялъ ему живо плачевное свое состояніе, призывая небо и землю сжалиться о его несчастіяхъ. "Понынѣ, говорилъ онъ, не имѣлъ я кромѣ причинъ къ слезамъ, и не преставалъ оныя проливать. Да удостоятъ тѣ, въ коихъ есть милосердіе, вѣра и справедливость, соединить свои слезы съ моими. По двадцатилѣтней службѣ, по неслыханныхъ трудахъ не знаю я, есть ли у меня вершокъ земли; нѣтъ у меня собственнаго дома во всемъ пространствѣ владѣнія вашего Величества; единственно мое убѣжище для пищи и сна, то есть самыхъ первыхъ естественныхъ нуждъ, будутъ впредь трактиры. Отягченъ будучи лѣтами и болѣзнями, богомъ свидѣтельствуюсь, что не желаніе пріобрѣсть богатство понудило меня предприять послѣднее мое путешествіе, но единая невинность, и искреннее желаніе служить вашему Величеству до совершеннаго истощенія моихъ силъ."
   Такимъ образомъ писалъ къ Испанскому Королю человѣкъ наиболѣе содѣйствовавшій въ увеличеніи его монархіи и наиболѣе давшій блеска славному царствованію Фердинанда и Изабеллы.
   Рокъ стремящійся гнать его до послѣдней минуты, дабы не оставишь ни мало времени въ жизни его безъ огорченія, принудилъ его стать на якорѣ въ Сен-Домингѣ, учинившемся мѣстомъ его посрамленія, хотя оно и служило до того театромъ его славы. Тутъ онъ изпыталъ новыя неприятности отъ Губернатора, послѣ чего рѣшился возвратиться въ Испанію, гдѣ какъ бы нарочно ожидала его новость, имѣющая запечатлѣть всѣ его нещастія, то есть смерть Королевы. Онъ чувствовалъ, что лишась покровительницы, безполезно уже стараться о возстановленіи своемъ, на Вицеройство; однакожъ Фердинандъучинилъ ему ласковой приемъ, но отлагалъ возвратишь старыя достоинства до самыхъ тѣхъ поръ, когда Коломбъ, отягченъ будучи болѣзнями и печалію, окончилъ славную и ни безчеловѣчіемъ, ни грабежемъ неоскверненную жизнь. Умеръ онъ въ Валладолидѣ въ 1606 году и не имѣлъ инаго возмездія за долговременную службу, кромѣ великолѣпныхъ похоронъ, учиненныхъ ему по Королевскому указу. Поставленъ въ честь ему памятникъ, на которомъ вырѣзаны были два Испанскіе стиха значащіе, что сей знаменитой мореходецъ имѣлъ славу присоединить новой міръ къ Кастильскому и Леонскому Королевствамъ. Въ самомъ дѣлѣ дворъ ничего почти своего не положилъ, кромѣ притязаній и жалованныхъ грамотъ.
   Въ сей славѣ долго съ Коломбомъ спорили въ теченіе его жизни. Вамъ извѣстно, что когда онъ предсказывалъ о новомъ полушарѣ, старались ему доказать, что того быть не можешь; а когда онъ его нашелъ, то начали говорить, что найденъ оной былъ гораздо прежде его. Тѣ самые, кои не отрицали обрѣтенія, искали уменшить важность онаго, представляя то удобнымъ. Весьма славенъ отвѣтъ на то Коломбовъ. Онъ предложилъ завистникамъ своимъ поставишь яйцо на тарелкѣ. Когда никто изъ нихъ того не умѣлъ сдѣлать; то онъ ударивъ яйцо объ тарелку, поставилъ его. "Сіе очень легко, вскричали зрители; такъ "для чегожь вы не сдѣлали, отвѣчалъ Адмижизнь сего безподобнаго человѣка протекла посреди всѣхъ величествъ и всѣхъ оскорбленій, коими счастіе можетъ только повелѣвать. Мало онъ наслаждался своею славою, естьли почесть лишеніемъ оной, когда къ знатнымъ успѣхамъ присоединится твердость въ нещастіяхъ.
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО CXIII.

Островъ Сен-Доминѣ.

   Смерть Изабеллы и Коломба наполнили мѣру нещастій для жителей Испанскаго острова. Не зависѣло отъ сей Королевы учинить обрѣтеніе новаго свѣта источникомъ толикихъ же благъ для народовъ сихъ обширныхъ странъ, великихъ золъ были они бездною. Покоряя подъ свою державу, ничего она столь рачительно не повелѣвала посылаемымъ къ нимъ начальникамъ, какъ то, чтобъ поступали съ ними, яко съ самыми Кастильцами. Никогда не сказывала она большей строгости, какъ при случаѣ нарушенія сей части ея повелѣній. Вы видите, чѣмъ заплатилъ Коломбъ за отѣятіе вольности у нѣсколькихъ Индѣйцевъ, хотя его любила, знала его добрыя качества, и истинную заслугамъ его присвоила цѣну. Въ Испаніи никто не сумнѣвался, что смерть его спасетъ Ованду отъ примѣрнаго наказанія за насильствія, кои онъ,-слѣдуя грубости своего нрава, чинилъ въ Сен-Домингѣ. Сей островъ страдалъ отъ безпрестанныхъ войнъ, кои по правиламъ помянутаго Губернатора кончались всегда побіеніемъ островитянъ и казнію ихъ начальниковъ.
   По смерти Королевы сей кровожаждущій человѣкъ устремился лишить и остальныхъ Индѣйцевъ, хотя и малой уже, но до того оставленной еще имъ вольности. Онъ предложилъ Испанскому совѣту привести ихъ въ состояніе невольниковъ, и раздѣлить между Кастильцами для употребленія подъ ихъ надзираніемъ въ рудокопныя работы. Политика уважила такое представленіе, чрезъ которое отнимался у нихъ способъ что либо предприять, и вырывался корень всякихъ возмущеній. Тогда то совершилася мѣра ихъ злополучій и наступилъ послѣдній часъ ихъ погибели. Не можно безъ ужаса слышать, что начали сіи нещастные терпѣть отъ безчеловѣчныхъ завоевателей. Связывали ихъ по два вмѣстѣ для работы, какъ скотовъ, и измучивъ излишествомъ оной, погоняли безъ милосердія кнутомъ. Естьли падали они подъ тяжестію ношъ, удвоялось принужденіе, и до тѣхъ поръ не преставали ихъ бить, пока они не поднимались'. Разлучали женъ съ мужьями; мущины загнаны были въ бездны, изъ коихъ никогда не выходили; женщины употреблялись къ земледѣлію. Въ сихъ мучительныхъ трудахъ и тѣ и другія питались одною травою и кореньями. Ничего чаще не представлялось взору, какъ Индѣецъ умирающій отъ побей или отъ усталости. Матери, въ коихъ осушался источникъ млека отъ недостатка пищи, изпускали духъ отъ слабости и отчаянія, зря на дѣтей своихъ, лишенныхъ жизни, или еще томящяхся. Нѣкоторое число Индѣйцовъ, спасаясь отъ мучительства, сокрылись въ горы; тотчасъ посланъ былъ нарочной офицеръ со сворами собакъ для преслѣдованія бѣглецовъ. Сіи несчастные нагіе и безоружные гоняемы были по лѣсамъ, какъ серны, пожираемы псами, побиваемы изъ ружей, или пожигаемы, когда заставали ихъ въ жилищахъ. Иногда призывали ихъ миссіонеры принять Христіанскую вѣру и покориться Испанскому Королю; но по таковомъ обрядѣ, которой умножалъ только число несправедливостей, рѣзали ихъ безъ жалости и безъ угрызенія совѣсти. Одни, предупреждая столь плачевной конецъ, принимали ядъ, другіе вѣшались на деревьяхъ, воздавъ напередъ подобной же долгъ дѣтямъ своимъ и женамъ. Сіи утушая чувствованія, вліянныя природою, другими чувствованіями равноестественными, принуждали себя выкидывать дѣтей, боясь отродіе свое подвергнуть повелителямъ столь немилосерднымъ. Наконецъ сіи народы до толикой доведены крайности, что будучи ранены смертельно, вбивали себѣ стрѣлы въ тѣло изъ отчаянія, вынимали ихъ, брали въ зубы, ломали на куски и бросали въ Кастильцовъ, мысля, что подобнымъ надъ ними ругательствомъ отмщеваютъ за ихъ варварство.
   Такимъ образомъ основывали Испанцы свое господствованіе. Когда не доставало силы, прибѣгали они къ вѣроломству. Я упомяну объ одномъ только примѣрѣ, дабы не задержать васъ при столь ужасныхъ предметахъ, умеръ одинъ изъ первыхъ Кациковъ острова.; наслѣдовала по немъ сестра его Анакоана. Сія княжна любила Кастильцовъ, и хотя всегда съ ними поступала дружелюбно, но всегда неблагодарностію была платима. Они вздумали, что она уже престала ихъ любишь, по тому что дѣйствительно сами подали ей тысячи побужденій возымѣть къ нимъ омерзѣніе, и опасаясь, чтобъ не предприяла какихъ вредныхъ имъ намѣреній, почли за долгъ въ томъ ее предупредить. Губернаторъ Овандо, взявъ съ собою четыреста человѣкъ, вступилъ во владѣніе Анакоаны подъ предлогомъ принятія дани отъ королевы Испанскому королю, и дабы, какъ онъ говорилъ, отдать почтеніе такой Государынѣ, которая всегда была благосклонна къ его народу. Она приняла сіе извѣстіе съ доказательствами радости и ни о чемъ больше не помышляла, какъ сдѣлать приемъ достойной и себя и гостя. Собрала всѣхъ данниковъ для увеличенія своего двора и для поданія высокихъ мыслей о своемъ могуществѣ. При приближеніи Ованда выступила навстрѣчу, и въ семь случаѣ съ обѣихъ сторонъ оказываны были знаки наиискреннѣйшей дружбы. Губернаторъ препровожденной во дворецъ, нашелъ великолѣпной пиръ. Празднество продолжалось нѣсколько дней. Овандо съ своей стороны предложилъ Государынѣ угостить ее въ слѣдующее воскресенье, внуша, что дабы присутствовать на ономъ съ большимъ величествомъ, пристойно ей имѣть при себѣ все дворянство. Таковой отвѣтъ польстилъ тщеславію Анакаоны, не вселяя въ нее недовѣренности. И такъ весь дворъ собрался въ пространную залу, лежащую на площади, гдѣ имѣло отправляться варварское празднество. Испанцы предстали въ боевомъ порядкѣ. Пѣхота, идущая спереди, нечувствительно заняла всѣ входы; по томъ прибылъ Губернаторъ съ конницею, и приближась къ залѣ, окружилъ ее со всѣхъ сторонъ, и повелѣлъ обнажишь палаши. Отъ сего зрѣлища Королева и всѣ гости содрогнулись, но не давъ времени опамятоваться, пѣхота по данному знаку начала рубить народъ, а коння да спѣшась, вступила въ самое мѣсто пира. Всѣ вельможи были привязаны къ столбамъ, и тотчасъ подложенъ огонь подъ залу, гдѣ сіи несчастныя жертвы превращены въ пепелъ. Королева опредѣленная на позорнѣйшія муки закована въ цѣпи и напустила духъ на висѣлицѣ.
   Повѣрите ли вы, Государыня моя! что побужденіе вѣры возпаляло Испанцевъ къ таковому звѣрству? Сіи набожные и кровожаждущіе изтребители рода человѣческаго думали, что для надежнѣйшаго успѣха въ распространеніи закона вѣра даетъ исповѣдующимъ ее право, гнать немилосердо всѣхъ ей не слѣдующихъ; въ таковомъ предувѣреніи сіи разбойники и вкупѣ Христіане поступали столь мучительски съ Американскими народами! Но какіе Христіане, о великій Боже! какіе проповѣдники слова твоего быть могутъ свирѣпые солдаты, кои рѣжутъ и терзаютъ цѣлые народы, преисполненные человѣколюбія и правоты сердца, кои предаютъ позорнѣйшимъ и ужаснѣйшимъ казнямъ Государей, Королей, Императоровъ чинящихъ блаженными своихъ подданныхъ! Правда, что Испанія не хотѣла признать свои ужасы, и старалась по томъ, сколько могла, загладить оные тихостію своего правленія, но увы! какъ могла она положиться на толпу бродягъ не имѣющихъ ни имени, ни состоянія, ни нравовъ, коихъ бѣдность, своевольная жизнь, склонность къ новости, надежда пріобрѣсть сокровища, влекла по стезямъ начальниковъ сего предприятія, хотя въ прочемъ и не могла она предвидѣть, чтобы люди Христіане попустились на таковыя безчеловѣчія для удовольствованія сребролюбія? Крестовые походы, сіи брани столь святыя, не подавали ли ей отъ давныхъ временъ безчисленныхъ примѣровъ подобнаго безчеловѣчія, разпутства и разбойничества? Завоеваніе святаго Гроба и новаго свѣта представляются подъ одинаковыми чертами, съ тою только разностію, что Саррацины по счастію ихъ для защищенія имѣли равные съ ними способы и слѣдовательно больше средства, нежели несчастные Американцы, кои не знали насъ, не знали нашихъ нравовъ, не знали нашихъ обычаевъ, вѣры, одежды, лошадей, оружія; не знали нашихъ громовъ, кораблей, военной науки, языка, и ниже причинъ приведшихъ насъ въ ихъ землю. Должно признаться, хотя бы и одна ревность къ вѣрѣ возбудила Испанцевъ стремишься къ сему завоеванію, но оная вскорѣ употреблена во зло; и жадность злата заставила частныхъ людей поступить на дѣла совсѣмъ противныя намѣреніямъ народа.
   Сіе нареканіе, какъ вы видѣли, не касается до Христофора Коломба; но не все общество новыхъ Аргонавтовъ, послѣдовавшихъ за симъ нашихъ временъ Язономъ, было составлено изъ героевъ. Люди, коихъ большая часть выѣхала изъ Испаніи но не имѣнію куска хлѣба, думали, что тѣмъ приобрѣли право тучнѣть имуществомъ народа рожденнаго столь же вольнымъ, какъ и они, и разпоряжать жизнію сихъ нещастныхъ, какъ собственностію имъ принадлежащею. Изъ двухъ миліоновъ Индѣйцевъ, населявшихъ островъ Гаити во время прибытія Испанцевъ, не осталось пятнадцати тысячъ, спустя шесть лѣтъ по смерти Коломба. Менѣе двадцати лѣтъ сіе множество людей погибло подъ мучительною властію немилосердныхъ завоевателей.
   Человѣколюбіе и вѣра возбудила Доминикановъ поселившихся въ Сен-Домингѣ вооружиться всемъ Апостольскимъ жаромъ противъ таковаго позорнаго опустошенія. Одинъ изъ сихъ монаховъ взошелъ на каѳедру въ присутствіи всѣхъ главныхъ селенія и самаго Губернатора, и порицалъ ихъ съ отважностію въ несправедливости и мучительствѣ оказываемомъ надъ остатками жителей. Таковое ревностное рвеніе произвело въ слушателяхъ роптаніе. Губернаторъ желающій учинить выговоръ проповѣднику нашелъ всѣхъ его собратій готовыми къ отпору. Питомцы св. Франциска возстали противъ послѣдователей св. Доминика, и оба чина отправили депутатовъ къ Испанскому двору стараться въ пользу Индѣйцевъ и Кастильцовъ. Тамъ держанъ чрезвычайной совѣтъ, въ которомъ сіе великое, дѣло разсматривано съ той и другой стороны рачительно, и заключено признать право Индѣйцовъ на вольность, но содержать ихъ въ невольничествѣ. Поставлены въ пользу ихъ многіе уставы, кои однакожъ не были наблюдаемы. Вотъ все, что Король могъ учинить въ уваженіе завѣщанія Изабеллы, которая умирая, просила поступать милосерднѣе съ симъ народомъ, и обязала дѣтей и мужа исполнить послѣднюю свою волю.
   Другіе миссіонеры (и сіи были такожъ Доминиканы) учинили новое покушеніе, возставъ противъ ненаблюденія насланныхъ указовъ. Славной Бартелемм де Ласъ Казасъ бывшій по томъ Хіайскимъ Епископомъ, коего имя и донынѣ столь много почитаемо въ лѣтописяхъ новаго свѣта, отличился наиболѣе при семъ случаѣ. Онъ принесъ жалобы предъ самымъ трономъ, былъ принятъ по приѣздѣ своемъ отлично при дворѣ, ибо при дворахъ любятъ видѣть людей чрезвычайныхъ; но какъ имѣлъ на своей сторонѣ только справедливость и однихъ добродѣтельныхъ людей, то число сомыслящихъ ему нащлося невелико и слабо. Главной его противоборникъ былъ Дарійской Епископъ, которой прилѣпляясь болѣе къ своему нажитку, нежели бдя о блаженствѣ стада, наибольшее имѣлъ участіе въ раздачѣ Индѣйцовъ, кои учинясь чрезъ сей раздѣлъ его невольниками, составляли главное его богатство. Онъ отправился въ Европу, дабы возпротивиться успѣхамъ Ласъ-Казаса и привесть въ уваженіе право своего епископства. Странность сего дѣла и знатность обѣихъ соперниковъ возбудили любопытство въ Королѣ. Тогда царствовалъ новоизбранной въ Императоры Карлъ пятый. Онъ созвалъ собраніе, на коемъ каждой сотязатай въ его присутствіи предъявилъ свои доказательства.
   Епископъ говорилъ первой, представляя, что рѣшенось поступать съ толикою суровостію съ Индѣйцами по точномъ вызнаніи ихъ качества и нравовъ; что никогда бы не предуспѣли покорить ихъ безъ насидьствія, что они на всѣ средства покушались къ изкорененію побѣдителей и къ уничтоженію Испанскаго господствованія; что должно было отказаться отъ завоеванія ихъ земли и отъ выгодъ получаемыхъ изъ новаго свѣта, естьли бы оставили симъ варварамъ вольность, которая бы учинилась пагубною ихъ повелителямъ; что они тѣмъ паче не были въ состояніи сдѣлать изъ нея добраго употребленія, что въ пятьдесятъ лѣтъ разумъ имѣли менше зрѣлый, нежели Европейцы въ десять; что съ такою дѣтскою неспособностію соединялись мерзкіе пороки, что уподобляясь скотамъ, предавались они безъ всякаго стыда всѣмъ родамъ безчестнаго разпутства; что одно принужденіе къ трудамъ могло ихъ удержать въ должности; а что принадлежитъ до вѣры, то не было инаго способа привести ихъ къ оной, какъ порабощеніемъ; что по причинѣ пороковъ никогда бы не вліяли въ нихъ нужныхъ понятій, но держа ихъ въ безпрестанномъ принужденіи; что они такую холодность оказывали къ Христіанскому ученію, что хотя бы малую имъ дали свободу, они бы тотчасъ по крещеніи предались прежнимъ своимъ суевѣріямъ; и что напослѣдокъ вѣра могла бы обойтися и безъ сихъ Христіанъ, коихъ едва назвать можно людями.
   Когда Архіерей Божій окончилъ рѣчь, канцлеръ повелѣлъ отвѣтствовать монаху, и оной началъ говорить слѣдующимъ образомъ: "Я былъ одинъ изъ первыхъ отъѣхавшихъ въ Индію, когда оная обрѣтена. Не любопытство, не корыстолюбіе обязали меня пуститься въ сей путь. Спасеніе невѣрныхъ былъ мой единый предметъ и единое мое побужденіе. Для чего не могъ я искупить собственною моею кровію погибель толикихъ миліоновъ душъ, по несчастію на жертву принесенныхъ сребролюбію и невоздержности Испанцевъ! Хотятъ насъ увѣрить, что сіи варварскія мученія были нужны для насказанія или для возпрепятствованія бунта въ Индѣйцахъ; но пускай намъ скажуть, чѣмъ и кѣмъ начатъ сей бунтъ? Не принялиль сіи народы первыхъ Кастильцовъ съ миромъ и человѣколюбіемъ? Не оказалили они столько же радости, отдавая имъ свои сокровища, сколько Испанцы изъявили жадности, принимая оныя? Они оставили намъ свои земли, жилища, богатства, но любостяжаніе наше не было тѣмъ насыщено; мы захотѣли похитить у нихъ женъ, дѣтей, вольность и жизнь. Развѣ могли мы думать, что они за сіе на насъ не возымѣютъ злобы?
   "Силяся ихъ опорочить, хотятъ втолковать намъ, что они не люди; да постыдимся быть менѣе людьми, нежели они, и да не покажемъ себя ихъ безчеловѣчнѣе! Что они сдѣлали? Защищались только противъ неправеднаго нападенія! Они глупые скоты, народъ преданной всѣмъ порокамъ! Можно ли надѣяться найти другіе нравы въ народѣ лишенномъ свѣта евангелія? Станемъ объ нихъ соболѣзновать, но не отягчимъ ихъ. Постараемся ихъ наставить, просвѣтить, привести подъ начальство, но не ввергнемъ ихъ въ отчаяніе. Какъ! ужъ ли цѣпи и оковы будутъ первые плоды, кои сіи несчастные соберутъ отъ Христіанскаго закона? Какъ можно заставить вкусить святость его сердца напоенныя ненавистію, раздраженныя потерею вольности? Апостолы носили оковы; но они не налагали ихъ на народы, которыхъ обращали. Должно проповѣдовать вѣру толкованіемъ, смиреніемъ, разумомъ; насильствіе чинитъ лицемѣровъ, а не истинныхъ Христіанъ. Вопрошу я, показалиль они больше желанія къ принятію нашей вѣры съ того времени, какъ учинены невольниками? Старались ли учители въ оной ихъ наставить? Не ненавистнѣе ли напротивъ того учинилось имъ исповѣдуемое богослуженіе съ того времени, какъ вкоренилась въ нихъ ненависть къ своимъ мираннамъ".
   Почтенный старецъ кончилъ рѣчь, испрашивая милосердія у Императора къ подданнымъ столь неправедно утѣсненнымъ, и далъ ему выразумѣть, что Богъ потребуетъ у него въ свое время отчета въ толикихъ несправедливостяхъ, коихъ остановить теченіе зависитъ отъ его воли. Карлъ похвалилъ ревность миссіонера и обѣщался подать скорую помощь къ отвращенію изъявленнаго имъ зла; но не имѣлъ онъ времени ниже помыслить о томъ, а когда за оное принялся, тогда уже было поздо, по крайней мѣрѣ для Сен-Доминга; ибо ненависть жителей учинилась не безъ основанія неукротимою и погибель ихъ по нещастію необходимою. Пятьнадцать тысячъ, кои оставались на островѣ въ то время, какъ ЛасъКазасъ ходайствовалъ за нихъ съ толикою ревностію, изтреблены, изключая весьма малое число сокрывшихся отъ злости Испанской. Нѣкоторые убѣжали въ мѣста необитаемыя, и тѣмъ спаслись отъ гоненія своихъ господъ почитающихъ весь ихъ родъ истребленнымъ. Тамъ они найдены охотниками; поступлено съ ними тихо, и сіи несчастные соотвѣтствовали оказываемой себѣ дружбѣ, приняли Христіанской законъ, и привыкая мало по малу къ обычаямъ Кастильцовъ, вступили съ ними въ союзы. Малое ихъ число не производило подозрѣнія, по чему и позволено имъ жить по своей привычкѣ. Нынѣ они такъ перемѣшались съ прочими жителями, что трудно ихъ разпознать, и вообще не находится на всемъ островѣ ни одного человѣка, которой бы произходилъ прямо отъ прежнихъ природныхъ жителей безъ смѣшенія съ Европейцами.
   По изтребленіи Кастильцами Индѣйцевъ и большей чести ихъ жилищъ построили они множество городовъ, кои были подвержены разнымъ перемѣнамъ. Сен-Доминго, о началѣ котораго я упомянулъ, опроверженъ тою же самою бурею, когда погибли славной кусокъ золота выше мною упомянутой и двадцать одинъ корабль изъ Гишпанскаго флота. Сей городъ лежалъ тогда на востокъ рѣки Озамы. Овандо строя его вновь, перенесъ на другой берегъ. Сіе новое положеніе не было похвалено, ибо лишило его источника хорошей воды, коею пользовался онъ на прежнемъ мѣстѣ. Колодезная и рѣчная нездоровы, и недостатокъ награждается водохранилищами.
   Городъ лежитъ на совершенно равномъ грунтѣ, и тянется съ сѣвера на югъ вдоль рѣки, коей берега украшены великолѣпными садами. Съ полдня взоръ упирается въ море, а съ другихъ сторонъ въ прекрасныя поля. Земля нехороша; по крайней мѣрѣ около города шероховата, неровна, усѣяна холмами и наполнена глиною. По сей причинѣ Гишпанцы дѣлаютъ много кирпича и хорошей горшечной посуды, въ коей вода сохраняетъ холодъ.
   Сен-Домингъ нынѣ весьма упалъ, естьли учинить сравненіе съ прежнимъ его состояніемъ. Тѣ, кои тогда его видѣли, увѣряютъ, что могъ онъ почесться за наипрекраснѣйшій городъ новаго свѣта. Дворецъ построенной Овандою для его жилища былъ весьма огроменъ; онъ также построилъ крѣпость, которая и донынѣ въ цѣлости. Главное ея защищеніе состоитъ во многихъ покрытыхъ батереяхъ на море и на рѣку; поставлены же оныя на утесистыхъ каменныхъ горахъ вышиною въ семнадцать футовъ, и подъ нихъ Шлюпки подъѣхать не могутъ, потому что волны ударяютъ съ великою силою.
   Улицы въ городѣ были широки, домы построены ровно такъ, что не убоялись сказать Нарлу пятому, что его императорское величество живетъ во дворцахъ не имѣющихъ ни такихъ выгодъ, ни пространства, ни богатства. Большая часть оныхъ здѣлана изъ нѣкотораго рода мрамора, а прочіе изъ земли глинистой, которая твердѣетъ на воздухѣ, и столько же прочна, какъ кирпичъ.
   Стѣны города омываются моремъ, и основаніе ихъ составляетъ родъ плотины охраняющей его отъ волненій. Сто шестьдесять пушекъ защищаютъ его отъ всякихъ нападеній. Рейда довольно безопасна отъ 1 Октября до Іюля; ибо въ достальные мѣсяцы бываютъ на семъ берегу бури чрезвычайно жестокія. Разлитія рѣки Озамы не часты и неопасны по причинѣ высокихъ ея береговъ. Ей приписывается, равно какъ близости моря и нѣкоторымъ вѣтрамъ, хладность умѣряющая жаръ климата.
   Хотя землетрясенія бываютъ часто въ сей чисти острова, но примѣчено, что мало причиняютъ вреда. Испанцы подвержены здѣсь особливой болѣзни, которую называютъ они лизано; отъ нея крѣпчаютъ и сжимаются сухія жилы; кровь густѣетъ, и больной по долгомъ претерпѣніи одышки обыкновенно умираешь, но увѣряютъ, что ни одинъ французъ зараженъ ею не былъ.
   Нѣсколько времени спустя по основаніи Сен-Доминга учрежденъ Епископъ, которой по томъ сдѣланъ Митрополитомъ. Часть острова покоренная Испаніи принадлежитъ всей епархіи, и Архіепископъ есть Примасъ всей Испанской Индіи. Духовенство ея составлено изъ одного Архидіакона, четырнадцати Канониковъ и великаго числа другихъ поповъ служащихъ въ соборѣ. Въ городѣ нѣтъ больше одного прихода; во всемъ же селеніи считается оныхъ семнадцать. Францисканы, Доминиканы, Іезуиты и отцы искупленія имѣютъ монастыри. Церкви прекрасны, особливо митрополитанская, въ коей архитектура огромна, и отличается богатствомъ своихъ украшеній. Есть также университетъ, двѣ больницы, монетной дворъ и нѣсколько дѣвичьихъ монастырей. Въ семъ городѣ пребываетъ королевская аудіенція или парламентъ составленной изъ предсѣдателя, которой есть также и генералъ капитанъ, изъ четырехъ совѣтниковъ, изъ прокурора и другихъ судебныхъ чиновниковъ. Всѣ Испанскіе Антильскіе острова и часть твердой Америки зависятъ отъ него по гражданскимъ, дѣламъ; но въ качествѣ генералъ капитана власть предсѣдателя ограничивается на одномъ островѣ Сан-Домингѣ. Онъ имѣетъ ниже себя военнаго правителя, маіора, восемь адъютантовъ, четыре роты войска, каждая по пятидесяти человѣкъ на содержаніи двора и артиллерійскую роту изъ сорока пушкарей. Сверхъ двухъ сотъ городскихъ солдатъ есть также мѣщанское войско, состоящее изъ шести ротъ Индѣйцевъ, Мулатровъ, и вольныхъ Негровъ; а всѣхъ сихъ войскъ въ столицѣ и въ окружностяхъ наберется до полуторы тысячи.
   Прежде нежели большія побѣды привели Испанію въ состояніе избрать другое сѣдалище величеству и силамъ своимъ, имѣла сія держава на островѣ многіе нарочитые города, нынѣ стыми деревнями учинившіеся. Саняго есть открытое село безъ укрѣпленія и безъ окоповъ состоящее изъ трехъ или четырехъ сотъ хижинъ и тридцати кирпичныхъ домовъ. Воздухъ въ немъ превосходной, и приѣзжаютъ въ него множество больныхъ изъ всѣхъ селеній Испанскихъ для поправленія здоровья. Есть также много Французовъ изгнанныхъ изъ ихъ селеній, и избравшихъ по причинѣ чистаго воздуха сіе убѣжище.
   Въ семъ округѣ сѣется хлѣбъ и всякой годъ собирается на шестьдесять тысячъ рублей табаку, которой привозится въ столицу. Жители кормятъ много скота и торгуютъ онымъ съ Французами, равно какъ кожами и солониною. Отъ сихъ почти однихъ получаетъ Французское селеніе все мясо, доставляя имъ прочія нужныя вещи; ибо ничего не привозится изъ Испаніи, а лѣность лишаетъ ихъ всего того, что достать можно трудами и работою. Земля будучи способна къ произращенію индиго, какао, року и сахара, была бы источникомъ богатствъ, естьли бы населили ее больше, и естьли бы природа была въ ней трудолюбивѣе.
   Въ рѣкѣ Якѣ орошающей сей округъ находится золотой песокъ, и попадаются зерна съ булавочную расплюснутую головку, или съ весьма тонкую чечевицу. упражняющіеся въ исканіи онаго собираютъ всякой день гривенъ на восемь и на рубль; но лѣность и принужденіе имѣть безпрестанно ноги въ водѣ отвращаютъ жителей отъ полученія сей выгоды.
   Зачатіе де ла Вега городъ населенной Карломъ пятымъ Былъ одинъ изъ главнѣйшихъ на Испанскомъ островѣ, а имя получалъ отъ одного замка построеннаго Христоф: Коломбомъ на долинѣ называемой Вега-Реалъ. Считалось въ немъ до пятнадцати тысячъ душъ, когда онъ былъ опрокинутъ землетрясеніемъ; изъ остатковъ его составилось село Вега, которое Французы назвали Лебегю (заика). Оное отъ Сан-Яго лежитъ верстахъ въ сорокѣ, и примѣтны въ немъ, какъ почти во ясѣхъ городахъ Кастильскаго господствованія, малые домы и большія церкви. Естьли изключить столицу, гдѣ разныя части строеній сохранили еще старинную свою отличность, всѣ прочіе города не представляютъ иныхъ жилищъ, хромѣ шалашей, въ коихъ едва можно укрыться отъ непогоды, да и въ самой столицѣ, когда старинные домы обваливаются отъ ветхостей или отъ инаго какаго случая, другихъ на ихъ мѣста не строятъ.
   Пища соотвѣтствуетъ простотѣ жилищъ. "Обыватели здѣшніе дешевле всѣхъ живутъ на свѣтѣ, говорилъ мнѣ одинъ французъ препроводившій между ими нѣсколько лѣтъ; столъ ихъ состоитъ изъ плодовъ, молока и кореньевъ, а шеколадъ дополняетъ, чего не достаетъ въ семъ деревенскомъ пропитаніи. Днемъ они ни въ чемъ не упражняются, да и невольниковъ работою не отягощаютъ. Время ихъ проходитъ въ игрѣ и въ качаньѣ въ койкахъ. Когда устанутъ спать, начинаютъ пѣть, и не прежде изъ постель вылѣзаютъ, пока не выгонитъ голодъ. За водою ѣздятъ они верхомъ, хотя бы до рѣки не больше было двадцати шаговъ, и для сего употребленія держатъ всегда осѣдланную лошадь. Большая часть въ нихъ презираетъ золото, по коему ходятъ, и смѣются надъ Французами, видя, съ какимъ раченіемъ собираютъ они богатство, коимъ пользоваться и времени имъ не достаетъ. Не у себя только оказываютъ они сію скромность; часто приѣзжаютъ въ нашу сторону со Множествомъ лошадей и рѣдко увидишь, чтобъ въѣзжали на постоялые дворы, а становятся вдоль по дорогѣ, лошадей пускаютъ въ поле, строятъ себѣ наскоро шалаши, и живутъ копченымъ мясомъ, баранами, коихъ вездѣ много, и своимъ шеколатомъ."
   "Попеченіе о украшеніи разума не больше ихъ безпокоитъ. Они въ крайнемъ невѣжествѣ; едва знаютъ имя стариннаго своего отечества, съ коимъ не имѣютъ почти сообщенія. Какъ сперва перемѣшались съ островитянами, по томъ съ Неграми, то нынѣ они всѣхъ цвѣтовъ; поелику кто больше имѣетъ крови Европейской, Африканской или Американской: да и свойство ихъ нрава заимствуетъ отъ сихъ народовъ, то есть, что они заражены пороками всѣхъ трехъ. Приписываютъ имъ однакожъ нѣкоторыя добродѣтели, особливо великое почтеніе къ вѣрѣ, которое умѣютъ они соединять съ крайнимъ разпутствомъ и милосердіе возбуждающее сердце къ поданію помощи нуждающимся. На границахъ шатается множество праздныхъ Французовъ живущихъ милостынею и не смотря на старинную неприязнь между сими двумя народами, поступаютъ съ нимъ хорошо въ Испанской части, гдѣ скорѣе лишатъ себя сами нужнаго, нежели попустятъ терпѣть недостатокъ просящихъ вспоможенія."
   Гишпанцы повелители большей части острова Сен-Доминга владѣютъ наилучшею на немъ землею вдоль береговъ; но мало отъ того получаютъ пользы, какъ вы видѣли, потому что не радятъ о земледѣліи. Средина острова раздѣленная хребтомъ горъ почти пуста. Выходитъ оттуда множество рѣкъ, но большая оныхъ часть можетъ почитаться только за ручьи. Вода въ нихъ приятна и здорова, но такъ холодна, что съ осторожностію должно ее пить и купаться въ нихъ опасно. Нѣкоторыя изъ помянутыхъ рѣкъ нарочито широки, и многія несутъ съ пескомъ золотыя зерна.
   Путешествователи выхваляютъ два озера, о коихъ разсказываютъ разныя диковинки. Озеро Ксауагуа имѣетъ девяносто верстъ въ длину, десять или пятнадцать въ ширину: вода въ немъ солона какъ въ морѣ, рыба ловится весьма крупная и таже, что въ океанѣ, кромѣ китовъ и другихъ подобныхъ. Второе озеро прославляемое Кастильцами лежитъ на вершинѣ превысокой горы. Губернаторъ Овандо слыша объ немъ разныя чудесныя сказки, послалъ осмотрѣть его двухъ отважныхъ офицеровъ. Гора такъ высока и кругла, что они насилу могли не нее взойти. Сверхъ усталости остановились они, изпужавшись великаго шума. Холодъ былъ безмѣрной, а чѣмъ выше поднимались, тѣмъ шумъ чинился сильнѣе. Наконецъ достигли до самой макушки, и увидѣли помянутое озеро, но не смѣли приближиться. Шумъ отъчасу умножаясь, такъ ихъ устрашилъ, что помышляли они, какъ бы только здоровымъ возвратиться. Вотъ все, что извѣстно о семъ славномъ озерѣ, о коемъ легковѣрные и суевѣрные Кастильцы разсказывали множество басень.
   Въ сію минуту слышу я крикъ земля. Одинъ матросъ увидѣлъ берега Сен-Доминга; любопытство вызываетъ меня на палубу-я возвратясь, окончу письмо---Какой прелестной видъ представляетъ взору сей островъ. Пространная ровнина, обширные луга, обработанныя селенія, сады порядочно насажденные, одни индигомъ, другіе сахарными тросшями; горизонтъ ограничиваемой или моремъ, или горами одѣтыми лѣсомъ, кои возвышаясь амфитеатромъ, составляютъ разнообразные виды; прямыя дороги осаженныя померанцевыми и лимонными деревьями; тысячи цвѣтовъ наполняющихъ благовоніемъ воздухъ и увеселяющихъ глаза. Вотъ, государыня моя, прелестные предметы представляющіеся на островѣ Сен-Доминга, гдѣ я тотчасъ буду.
   Я есмь и пр.
   

ПИСЬМО СXIV.

Продолженіе Сен-Доминго.

   Вы видѣли, что Кастильцы, обрѣтши сей островъ, завладѣли страною, опустошили ее, умертвили жителей, завели селеніе, построили города и основали державу, которую время, важнѣйшія завоеванія и чрезмѣрная лѣность Испанцевъ почти совсѣмъ истребили.
   Новое зрѣлище открывается предъ вашими очами: теперь представятся онымъ французы, Примѣчайте, какъ они возвышаются на развалинахъ Кастильцовъ, и основываютъ въ сѣверной части наибогатѣйшее и наицвѣтущее селеніе новаго свѣта. Оное обязано, началомъ своимъ отчаянной отвагѣ новаго народа случайно составленнаго изъ Агличанъ, изъ Бретонцевъ и особливо изъ Нормандцевъ. Союзъ ихъ и произхожденіе подобно союзу древнихъ Римлянъ; но отвага ихъ была страшнѣе и дерзостнѣе.
   Вы догадаетесь что рѣчь идетъ о тѣхъ Флибустіерахъ, о коихъ говорилъ я столько въ письмѣ моемъ о Ямайкѣ. Они поселились на полуночномъ берегѣ Испанскаго острова. Одни продолжали ѣздить по морю, другіе ограничили упражненія свои въ охотѣ, иные принялись за земледѣліе; но ничто такъ не пособствовало успѣхамъ сего заведенія, какъ помощь отъ французскихъ кораблей, начавшихъ ихъ посѣщать. Нормандцы особливо прибыли туда точно такъ, какъ ѣздили въ десятомъ вѣкѣ воевать въ Англію, а въ двенадцатомъ въ-Пуллію. Они привозили наемниковъ, коихъ продавали на три года, и отъ коихъ получалась глаже услуга, что отъ Негровъ. Въ случаѣ употребляли ихъ на войну, а между ими попадались весьма отважные и столь проворные, что иные предуспѣли собрать великія богатства, освободясь отъ рабства. Что принадлежитъ до охотниковъ или промышленниковъ, не имѣли они инаго жилища, кромѣ такъ называемыхъ своихъ букамъ, гдѣ были у нихъ небольшія поля, разчищенныя и обнесенныя плетнемъ, на которомъ коптили мясо, мѣсто для разостланія кожъ и шалаши, въ коихъ вся выгода въ томъ состояла, что могли укрыться отъ дождя и солнечнаго вара. Не имѣя ни женъ, ни дѣтей, имѣли они обычаи товарищиться по двое, жить вмѣстѣ и другъ другу взаимно служишь. Имѣніе было между ими общее, и оставалось тому изъ двухъ, которой переживалъ. Вѣрность и искренность спюль сильно дѣйствовали не только между ими, но и между разными сообществами, что чего кто не находилъ дома, пошелъ и бралъ у сосѣдей, изирося только на то позволеніе; не было другихъ законовъ, кромѣ страннаго смѣшенія условій, коимъ привычка давала всю силу.
   Буканеры, или промышленики почитали себя освобожденными отъ всякаго прежняго обязательства чрезъ морское крещеніе, получаемое ими при проходѣ тропика. Самая вѣра такъ надъ ними мало имѣла власти, что едва помнили они о богѣ своихъ отцовъ. Можно предвидѣть, что ежелибъ пребыли они въ таковомъ состояніи до втораго или третьяго колѣна, то менѣе бы имѣли понятія о небѣ, нежели Готтентоты и Караибы. Они оставили даже до именъ своихъ фамилій, и на мѣсто оныхъ надавали себѣ прозвищъ перенесенныхъ и на ихъ потомковъ. Тѣ однакожъ, кои по томъ женились, подписались своими точными именами, что и дало мѣсто въ семъ краю пословицѣ: "что многихъ знаютъ только отъ свадьбы."
   Одежда ихъ состояла въ рубашкѣ измаранной кровію звѣрей ими побитыхъ, въ портахъ, еще и оной замараннѣе, въ ремнѣ служащемъ вмѣсто кушака, на которомъ висѣлъ большой ножъ въ широкихъ ножнахъ. Шляпа была безъ краевъ, кромѣ передъ на которомъ оставляли кусокъ, чтобъ, ее снимать было можно. Чулковъ не носили башмаки дѣлали изъ свиной кожи, а оружіе ихъ было пищаль, изъ которой стрѣляли пулями по шестнадцати въ фунтѣ.
   Каждой имѣлъ съ собою нѣсколько наемниковъ и свору изъ двадцати и тридцати собакъ, между коими находилась одна, которая всегда шла впередъ и вела прочихъ. Сколь скоро послышана добыча, собаки бросались и останавливали ее лаяніемъ, пока Буканеръ не приготовится стрѣлять. Звѣря тотчасъ обдирали, и начальникъ бралъ самую большую кость, разбивалъ и сосалъ мозгъ, что было обыкновеннымъ у нихъ завтракомъ. Прочія кости оставляли наемникамъ. Охота продолжалась до тѣхъ поръ, пока побьютъ столько звѣрей, сколько было людей. Они не знали другой пищи, я приправляли ее перцомъ и лимоннымъ сокомъ. Вмѣсто стола служилъ камень, или пень, вмѣсто питія вода; хлѣба совсѣмъ не было. упражненіе одного дня походило на прочіе дни, пока не набрали того числа кожъ, которое обязались поставить купцамъ. Таковы были Сен-Домингскіе Буканеры, которые вмѣстѣ съ Флибустіерами, поселенцами и наемниками основали новое селеніе. Изъ смѣшенія сихъ четырехъ родовъ жителей составился новой родъ подъ именемъ бродягъ.
   Нужда защищаться противъ Испанцовъ встревоженныхъ таковымъ сосѣдствомъ заставила ихъ помышлять о выборѣ себѣ начальника. Они поручили правленіе одному протестанту называемому не Вассеръ человѣку храброму и искусному во всѣхъ частяхъ инженерства. Онъ сохранилъ сію славу при защищеніи какъ черепахина острова, такъ и Сен-Доминга. Счастливъ бы онъ былъ, естли бы управлялъ селеніемъ съ толикою увѣренностію, сколько показалъ отваги и порядка! Но едва увидѣлъ себя внѣ опасностей снаружи, то за ничто поставилъ любовь подчиненныхъ и вскорѣ заслужилъ ихъ ненависть. Онъ тѣмъ началъ, что Католикамъ запретилъ отправленіе вѣры, сожегъ ихъ часовню и выгналъ двухъ поповъ. Не лучше поступилъ и съ Протестантами, коихъ обременилъ податьми и работами, наложилъ платежъ на всѣ припасы, и наконецъ учинился истиннымъ тиранномъ: за самыя мѣлкія погрѣшности наказывалъ съ излишкомъ. Сдѣлалъ желѣзную клѣтку, въ которой не можно было ни стоять, ни лежать, и которую называлъ своимъ адомъ; запиралъ въ нее людей за то только, что ему не полюбились. Не спокойнѣе было также сидѣть въ одной башнѣ прозванной отъ него чистилищемъ. Не смотря однакожъ на суровость его правленія, онъ гнавъ хитро умѣлъ оборачивать разумъ подчиненныхъ, предоставляя имъ сію небольшую республику убѣжищемъ для всѣхъ Гугенотовъ, желающихъ имѣть свободное отправленіе сей секты, что они согласились признать его своимъ Государемъ. Симъ мнимымъ достоинствомъ пользовался онъ нѣсколько лѣтъ, и убитъ напослѣдокъ рукою человѣка, у котораго отнялъ любовницу.
   Французской дворъ притворялся долгое время въ незнаніи предпріятій сихъ бродягъ противъ Испанцовъ, и не призналъ ихъ поведенія, не почитая за благо ссориться съ Испаніею за землю, которую самъ не надѣялся за собою удержать. Но когда увидѣлъ, что они такъ многочисленны, сильны и богаты, что могутъ стоять противъ неприятелей, призналъ ихъ своими подданными и отправилъ къ нимъ вспомогательной корпусъ войска для чиненія завоеваній. Мальтійскій кавалеръ Фонтене опредѣленъ отъ двора править симъ небольшимъ государствомъ въ качествѣ губернатора острова Черепахи и Сен-Домингскаго берега. Онъ былъ первой Французъ получившій сей чинъ.
   Посредственныя достоинства не могли вселить склонности къ порядку въ людей столь чуднаго нрава и составить доброе селеніе. Ожеронъ заступившій мѣсто кавалера Фонтене имѣлъ въ вышшей степени всѣ качества нужныя въ таковому предприятію. Память его и донынѣ въ почтеніи въ Сен-Домингѣ, гдѣ признается онъ за истиннаго основателя селенія. Народъ не быль въ состояніи похищать женъ, какъ то повѣствуется о Ромуловыхъ сотоварищахъ; что видя, вывезъ онъ изъ Франціи сто дѣвокъ для выданія за жителей. Сего не довольно было для подкрѣпленія общества учинившагося люднымъ; двое метали жеребей объ дѣвкѣ, выигравшій на ней женился, а проигравшій имѣлъ право жить съ нею тогда, когда первой занятъ былъ дѣломъ въ другомъ мѣстѣ.
   Хотя сей привозъ не былъ Знатенъ, но вскорѣ примѣчена великая перемѣна; женщины вселили въ мужьевъ, хотя и сами мало имѣли, добродѣтели свойственныя своему полу, а сіи заимственно произвели въ нихъ склонность къ тѣмъ, коими отличаются мущины, и увѣряютъ, что онѣ дали опыты великой храбрости. Способность находить мужей привлекла другихъ женщинъ; и естьли бы министерство содѣйствовало видамъ и соотвѣтствовало требованіямъ губернатора, селеніе было бы еще многочисленнѣе. Ему оно своимъ увеличеніемъ было обязано; по смерти его нашлось отъ семи до осми тысячъ человѣкъ, изъ коихъ половина могла употреблена быть въ самые трудные походы. Страхъ отъ Испанцевъ держалъ ихъ во всегдашней осторожности; ибо сіи не преставали ихъ почитать за морскихъ разбойниковъ. Франція не уважала ихъ грабительствъ, ибо тѣмъ умножали они обширность своей земли, и наконецъ приобрѣла законное право на часть острова Сен-Доминга посредствомъ уступки учиненной ей Испаніею при Резвигскомъ примиреніи.
   Послужило также къ увеличенію сего селенія взятіе въ 1690 году Агличанами св. Христофора. Часть Французскихъ онаго жителей перевезенная на другіе острова и особливо въ Сен-Домингъ привезла туда, сказываютъ, учтивость, честь, чувствіе и начала вѣры, до того тамъ незнаемыя, и утверждаютъ, что изъ всѣхъ нашихъ заведеній на Американскихъ островахъ селеніе св. Христофора было болѣе просвѣщено, а на Антильскихъ островахъ вошло въ пословицу, что дворянство живетъ въ Сен-Христофѣ, мѣщанство въ Гваделупѣ, солдаты въ Мартиникѣ, а мужики въ Гренадѣ.
   За нѣсколько лѣтъ до сего произшествія помышляли о поправленіи правосудія въ Сен-Домингѣ. До того времени чинилось оное военными офицерами понятія о законахъ не имѣвшими. Сдѣланъ вышній совѣтъ и судебныя мѣста. Что касается до духовнаго правленія, вы видѣли, въ какомъ состояніи находилась вѣра у Буканеровъ. Когда начали они отставать отъ варварства по мѣрѣ составленія прихода, то въ священники взимаемъ былъ первой желающій принять сію должность. Многіе приходы достались Капуцинамъ; но воздухъ столь противенъ нашелся ихъ одѣянію и роду жизни, что они всѣ помирали; по чему и потребовали позволенія выѣхать, а Іезуиты не презрѣли заступить ихъ мѣсто, и раздѣлили наслѣдство съ Доминиканами получившими приходы лежащіе на югъ и западъ. Осталось однакожъ нѣсколько Капуциновъ вмѣстѣ съ Яковитянами.
   Всеобщее спокойствіе возвращенное Европѣ и Америкѣ утрехтскимъ миромъ привело Французское заведеніе на Сен-Домингѣ въ состояніе населиться и окорениться тверже прежняго. Тогда Флибустіеры, видя себя праздными, разбрелися. Англія и Франція перестали давать имъ покровительство, когда не видали больше въ нихъ нужды, и они причини почти столько же зла Испанцамъ, сколько сіи Американцамъ, одни возвратились въ отечество наслаждаться своими сокровищами, другіе померли отъ распутства, въ которое вовлекло ихъ излишнее богатство; большая же часть разсѣялась по селеніямъ и учинились полезнѣе трудами, рукъ своихъ, нежели долговременными разъѣздами и походами, кои всегда потомство въ удивленіе приводить будутъ.
   Вскорѣ по томъ сія земля сдѣлана губерніею, а правящій ею названъ губернаторомъ Острововъ подъ вѣтромъ. Послѣ учрежденъ интендантъ, и они оба обыкновенно живутъ въ Кап-франсѣ (Французскомъ мысѣ), столицѣ селенія. Въ сихъ двухъ чиновникахъ заключается расправа, называемая Приказъ Общаго Присвоенія. Оной разсматриваетъ всѣ споры, произходящіе по причинѣ дачъ королевскихъ, составляющихъ первое основаніе всякой собственности въ селеніи. Можно понять злоупотребленіе приказа составленнаго изъ двухъ судей, кои, когда найдутся несогласны во мнѣніяхъ, не имѣютъ способа рѣшить дѣла, ни законовъ, на чемъ утвердить судъ.
   Капъ въ началѣ бывшій случайною громадою хижинъ нынѣ есть довольно великой городъ, построенной на полуночномъ берегу при подошвѣ хребта горъ частію его окружающихъ. Оныя или обработаны жителями, или покрыты лѣсомъ, и составляютъ приятной и разновидной амфитеатръ. Одна сторона города тянется вдоль по рейдѣ, могущей имѣть около пятнадцати верстъ въ окружности, похожей на заливъ, отверзтой одному сѣверному вѣтру, а входъ ея защищавшее крѣпостиею, изсѣченною въ каменной горѣ. Крѣпость снабженная артиллеріею выдается въ море и составляетъ мысъ, отъ коего городъ получилъ имя. Портъ наполненъ судами всякаго рода; каждой годъ приѣзжаетъ ихъ неменѣе пяти сотъ; а находясь въ безпрестанномъ движеніи, даютъ они ему видъ весьма оживленной, улицы прямы и пресѣкаются на перекресткахъ прямыми же углами, имѣя больше тридцати футовъ въ ширину. Посреди находится изрядная площадь, противъ которой построена приходская церковь; на самой же площади сдѣланъ водометъ, а по краямъ саженыя дороги, доставляющія тѣнь и прохлажденіе. Домы низки и строены для выгоды торговли. Главныя зданія суть казармы и большой магазейнъ на морскомъ берегу, гдѣ верхній совѣтъ и обыкновенная расправа держатъ свои засѣданія. Гарнизонъ, приказные, адмиралтейство, офицерство, купцы, Креолы и Негры составляютъ около десяти тысячъ жителей. Въ двухъ верстахъ отъ города построена больница, въ коей служатъ братья милосердія, королевской докторъ, штабъ-лѣкарь, и пр.
   Французскія владѣнія на островѣ Сен-Домингѣ раздѣлены на разныя части. Земля принадлежащая мысу занимаетъ долину около ста верстъ длины и на двадцать ширины; на сѣверъ ограничивается моремъ, на полдень кряжемъ горъ, между коими находятся плодородныя и приятиныя долины. Сіи горы не имѣютъ ничего страшнаго; большая часть изъ нихъ средней высоты; многія обитаемы и могутъ до вершины быть обработаны. Долина имѣетъ пять или шесть приходовъ называемыхъ, Малая губа, Моринъ околотокъ, Лимонадъ, Дира, Акуль, Красной бугоръ и пр. Есть другія близко или далеко отъ мыса лежащія мѣста именуемыя: Дондокъ, Марго, Кривое, Пилатъ, Печъ, Чортовъ бугоръ, Мармелада, Жакмель, Побоище, и другія подобныя прозвища, кои пахнутъ почти всѣ подлымъ грубіянствомъ первыхъ жителей. Есть однакожъ и отличныя, но рѣдки, и произходятъ отъ Испанцевъ, каково напримѣръ; Коридонъ, Артибонитъ, Гванаминта, Тибуронъ и пр.
   Много похваляется доброта грунта, превосходство произрастеній, изобиліе воды, красота дорогъ, разныя фабрики, сахарныя, хлопчатой бумаги, индиго, кофе, табаку и наконецъ число и обширность садовъ покрывающихъ всю долину. Сія часть населена была прежде прочихъ; земля въ ней удивительнымъ образомъ плодоносна, большее число хозяевъ живетъ во Франціи, а земли ихъ управляются прикащиками и повѣренными.
   Вся ровнина мыса пресѣкается прямыми дорогами въ сорокъ футовъ ширины, усаженными лимонными деревьями съ плодомъ, и столь толстыми, что онѣ служатъ оградою отъ скотины. Многіе насадили деревьями предлинныя дороги къ своимъ домамъ. Ручьи падающіе съ горъ извиваясь, текутъ съ весьма холодною водою; жители не имѣютъ надежнѣйшаго средства противъ дѣйствій чрезвычайнаго жара, какъ вытти на воздухъ и пить воду съ горъ. Они почти безъ всякаго убытка могутъ превращать ее въ лимонадъ; по всѣмъ дорогамъ есть лимоны и сахару также вездѣ много.
   Сверьхъ великаго плодородія сія долина имѣетъ, сказываютъ, разныя руды;но для земледѣльцевъ и для государства самаго сахаръ и индиго полезнѣе золотыхъ и серебреныхъ заводовъ. Одинъ сахаръ приноситъ больше миліона двухъ сотъ тысячъ рублей дохода, а индиго половину прошивъ онаго. Прибыли отъ табаку было бы больше, ежелибъ не запретили во Франціи продажу вывозимаго изъ Сен-Доминга. Кофе также есть плодъ, которымъ отправляется великой торгъ.
   Городъ Леоганъ лежащій въ полуденной части селенія почитается не безъ причины загладнѣйшій на острову. Онъ началомъ своимъ обязанъ Испанцамъ, которые построили его подъ именемъ св. Маріи Веролацкой: но названіе Ягуана даемое дикими самому мѣсту взяло верьхъ въ употребленіи, а Французы сдѣлали изъ него Леогана. Онъ занимаетъ край залива, гдѣ есть нарочитой портъ и крѣпостца. Положеніе его не признается выгоднымъ, окружности болотны, отъ чего воздухъ нездоровъ, особливо для Европейцевъ. Чрезвычайной жаръ, соединяясь съ невоздержаніемъ всякаго рода, производитъ опасныя болѣзни, пожирающія ежегодно множество людей. Въ немъ однакожъ живутъ довольно часто губернаторъ и Интендантъ, и держится для полуденной части верхній, совѣтъ, которой до заведенія въ Напѣ совѣта былъ одинъ во всемъ селеніи. Интендантъ есть предсѣдатель обѣихъ верьховныхъ судовъ, кои соединяются для народныхъ дѣлъ, и второй призывается отъ перваго къ сему соединенію чрезъ депутацію. Во всякое время избранное число самыхъ богатыхъ, справедливыхъ и просвѣщенныхъ жителей оставляли на немалое время въ году домашнія свои-дѣла и собирались изъ отдаленныхъ мѣстъ дѣлать правосудіе народу на своемъ собственномъ иждивеніи. Въ мѣстѣ ихъ пребыванія часто случалось видѣть, что они предупреждали тяжбы, мирили, и занимались благотвореніемъ, къ коему приобыкли. Нравы ихъ стольже благородны, но миролюбивѣе, нежели военнослужащихъ, укротили нравы округовъ, въ коихъ сами они жили.
   Верьхній совѣтъ и простая разправа вздумали было именовать Короля Княземъ Леоганскимъ, и всегда ему давали въ своихъ опредѣленіяхъ сіе имя послѣ словъ Французской и Наваррской Короли. Дворъ поблагодари за сей даръ, запретилъ прибавлять новыя имена къ титулу его величества.
   Какъ судныя мѣста безпрерывно отворены, то неполезнѣе ли бы было завести войско и оставишь его здѣсь навсегда, не находясь въ принужденіи присылать сюда всякіе два или три года новые баталіоны? Симъ, отворили бы дорогу молодымъ Креоламъ, коихъ природная склонность влечетъ къ дѣйствованію оружіемъ. Земля перемѣнившая образъ послѣ своего начала представляетъ, изъ чего сдѣлать хорошій выборъ, когда въ томъ положатся на народной голосъ, и не дадутъ преимущества богатству надъ достоинствомъ. Испанской Король присылаетъ во время войны цѣлые полки въ Сен-Домингъ; но есть войска привязанныя къ селенію и въ немъ остающаяся; сіе поведеніе тѣмъ разумнѣе, что одни болѣзни причиняемыя перемѣнною воздуха стоятъ жизни шестой части солдатъ сюда привозимыхъ. Новоприѣзжіе не прежде привыкаютъ къ здѣшней пищѣ, какъ по долговременномъ пребываніи на островѣ. Сія пища причиняетъ имъ боль въ желудкѣ, превращающуюся въ водяную болѣзнь, и отнимаетъ у нихъ способность къ понесенію трудовъ. Самые Креолы не безъ труда къ оной привыкаютъ, и по синеватому цвѣту можно узнать, кто ее употребляетъ. Разсудите, чего стоитъ принудить къ ней въ настояніи необходимости людей еще не привыкшихъ. Сіе значитъ сдѣлать ходячую больницу, отъ которой не льзя ожидать пользы. Да хотя бы и возможно было ихъ къ тому приучить, земля не приноситъ довольно пропитанія и для тѣхъ самихъ, кому она принадлежитъ; а частыя засухи произвели бы голодъ въ жителяхъ, ежелибъ Европа къ нимъ хлѣба не присылала. Отъ сего недостатка все съѣстное дорого, а дороговизна умножаетъ неприятность войска въ такой землѣ, гдѣ бѣдности солдатъ противоположена столь унижающимъ образомъ изобилію, богатству и роскоши прочихъ жителей.
   Увѣряютъ, что земли, на коихъ построена Леогана, въ старину были названы княжествомъ, и отданы одной побочной дочери Филиппа III Испанскаго Короля, окончившей здѣсь свою жизнь. За нѣсколько лѣтъ видны были остатки замка, гдѣ, сказываютъ, жила сія княжна; жители разломали ихъ, дабы кирпичъ употребишь на строеніе. Замокъ стоялъ на мѣстѣ называемомъ Большной буканъ, потому что Буканеры собирались тутъ на возвратномъ пути съ охоты, и свѣжевали мясо побитыхъ звѣрей.
   Земля собственно называемая здѣсь Леоганскою долиною менѣе пространства имѣетъ Капской или мысовой, ровна, по причинѣ рѣкъ ее орошающихъ изобильна сахаромъ, индигомъ, кофеемъ, плодами, овощами и другими произрастеніями почитаемыми за наилучшія на островѣ. Жаръ такъ великъ, что пожегъ бы всѣ огороды, ежели бы надъ досками, на коихъ сѣмена садятъ, не дѣлали кровель изъ вѣтвей, которыя не отнимая у нихъ воздуха, защищаютъ отъ лучей солнечныхъ.
   Я упомянулъ о двухъ городахъ Французскаго селенія въ Сен-Домингѣ, могущихъ почесться столицами, одинъ въ сѣверной, а другой въ южной части. Есть другіе не столь примѣчательные въ сихъ мѣстахъ, какъ: Портъ Платъ, Портъ-Марго, Сен-Маркъ, Мирной портъ, Носъ Сен-Луи на полночи; большой и малой Буавъ, Принцовъ портъ, мысы Монгонъ, Дама-Марія Тибуронъ, Коровій Островъ, Ла-ке-СенЛуи, Крѣпостца Дофинъ, Естерра, Закаулонъ и пр. на полдень. Я не говорю ничего о мѣлкихъ Французскихъ и Испанскихъ островахъ, окружающихъ Сен-Домингъ, и отъ него зависящихъ. Главные суть: Соана Беата, Сентъ Катерина, Алтавела, Авашъ, Гуава и Черепаха. Вы видѣли, что послѣдній былъ первымъ жилищемъ Французовъ, и такъ сказать, колыбелью ихъ селенія. Имя его произошло отъ того, что издали походитъ на черепаху. Въ длину имѣетъ онъ отъ востока на западъ тридцать пять верстъ, ширины отъ юга на сѣверъ десять. Сѣверная часть крута, и окружена выдавшимися изъ воды каменьями, по чему и неприступна. Полуденная сторона ровнѣе. Посреди острова стоитъ гора, раздѣляющая его во всей длинѣ, нечувствительно уменшающаяся, и оставляющая нѣсколько земли годной къ хлѣбопашеству. Есть на немъ преизрядные лѣса и множество плодоносныхъ деревьевъ, какъ померанцевыхъ, лимонныхъ, банановыхъ и пр. Рѣки не видно, а ручьи не могли бы продовольствовать, естьлибъ островъ былъ еще населенъ. По чему и принуждены были употреблять дождевую воду, сберегаемую въ водохранилищахъ. Коровій островъ часто посѣщался Флибустіерами, кои собираясь, дѣлили на немъ свою добычу.
   Жители Французскихъ городовъ Сенъ-Доминга, и особливо въ столицахъ, богаты, учтивы, ласковы, щедры, милосерды, искренни и приятнаго обхожденія. Многіе живутъ такъ великолѣпно, что не уступаютъ нашимъ большимъ господамъ; но сколь ни велико ихъ имѣніе, умѣютъ они укрыться отъ зависти добрымъ онаго употребленіемъ и угощеніемъ новоприѣзжающихъ, кои не имѣя ни о чемъ свѣдѣній, принуждены къ нимъ прибѣгать. Сія добродѣтель есть наслѣдство во всей цѣлости сохраненное ими послѣ тѣхъ старинныхъ бродягъ, коимъ они большею частію обязаны своимъ произхожденіемъ. Кажется, что получаютъ оную съ воздухомъ въ Сен-Домингѣ. Индѣйцы простирали ее весьма далеко прежде завоеванія; Испанцы слѣдовали ихъ примѣру, а Французы не уступаютъ ни тѣмъ, ни другимъ. Нѣтъ даже Негра, которой бы ею не отличался въ разужденіи невольниковъ, коимъ едва дается нужное для жизни. Чужестранецъ можетъ ѣздить по острову. Довольно того, чтобы имѣлъ онъ пристойную наружность и видъ показывающій честность, дабы вездѣ въ селеніяхъ быть приняту дружески. Ежели въ нуждѣ, даютъ ему щедро, чѣмъ путь окончить; ежели знатной породы, но въ нещастіи, всѣ рвутся, чтобъ отвесть ему покойное жилище, не допускаютъ разсказывать о нещастіи, каждой его предупреждаетъ. Онъ не долженъ опасаться, что долгимъ пребываніемъ наскучитъ, всегда съ удовольствіемъ его видятъ. Негры, лошади, кареты, все отъ него зависитъ; а когда отправится, принуждаютъ его дать обѣщаніе, что возвратится, коль скоро свободенъ будетъ. Мнѣ называли честныхъ людей, кои, коль скоро появлялся корабль изъ Франціи, ходили на берегъ, брали приѣхавшихъ въ свои домы, и держали ихъ до тѣхъ поръ, пока время, ихъ совѣты, попеченія и помочь не доставятъ гостямъ выгоднаго состоянія.
   Тоже милосердіе простирается и на сиротъ. Общество никогда оными не обременяется; ближнимъ сродникамъ дается преимущество; а когда сродниковъ нѣтъ, крестные отцы и матери берутъ ихъ на свое попеченіе. Ежели же и сего способа лишенъ какой нещастной ребенокъ, то первой, которому удастся достать его въ руки, почитаетъ за щастіе служить ему отцомъ.
   Женщины въ Сен-Домингѣ вообще пригожи и бѣлы, стройны и приятны. Укоряютъ ихъ въ любовныхъ проискахъ, но симъ мстятъ онѣ, сказываютъ, мужьямъ за склонность ихъ съ лишкомъ сильную къ чернымъ женщинамъ. Впрочемъ онѣ очень непостоянны и подвержены частымъ своенравіямъ, отъ которыхъ бы всякой любовникъ, кромѣ Француза, умеръ съ ревности; но сія страсть по счастію мало знаема въ землѣ, гдѣ всегда есть тысячи средствъ отплатить за невѣрность.
   Трудолюбіе и поворотливость жителей Французскихъ въ Сен-Домингѣ доставили имъ всѣ возможныя пользы изъ сего селенія, и въ скоромъ времени чрезвычайно ихъ обогатили. Повсюду видно довольствіе удивляющее чужестранцовъ. Они имѣютъ больше полуторы тысячи сахарныхъ фабрикъ. Сія торговля безпредѣльна и составляетъ ежегодно грузъ четырехъ Сотъ кораблей, возвращающихся изъ Франціи съ товарами. Сверьхъ другихъ произрастеній, о коихъ я упоминалъ, удобно завести новыя, могущія умножить торговлю, каковы суть на примѣръ: Индѣйскія и Американскія, кои конечно бы здѣсь удалися. Но обыкновенно начинаютъ индигомъ и табакомъ; потому что сіи фабрики не требуютъ большихъ прнуготовленій, ни великаго числа Негровъ, и приводятъ частныхъ людей въ состояніе заводить сахарныя, на которыя всѣ они цѣлятъ не только по причинѣ великаго барыша, но и потому, что чрезъ нихъ достаютъ имя почтенныхъ или старшинъ, а индиго и табакъ держатъ ихъ въ состояніи мѣлкихъ жителей.
   Строеваго лѣса много во всѣхъ частяхъ острова; оной свойствомъ своимъ плотенъ, крѣпокъ и тяжелъ, но теряетъ вѣсъ, коіуа сохнетъ, и сказываютъ, что червоточинѣ не подверженъ. Изъ коры деревца называемаго Maготъ можно лучшіе канаты дѣлать для кораблей, нежели въ Европѣ. А изъ многихъ деревьевъ получается Г онъ, употребляемая вмѣсто смолы. Сверьхъ золотыхъ и серебреныхъ рудниковъ есть немало желѣзныхъ, стальныхъ и мѣдныхъ; но оныхъ не разрабошываютъ, судя, что прибыльнѣе ходить за драгоцѣнными произрастеніями, на кои расходъ бываетъ и скорой и выигрышной, нежели хлопотать съ металлами. Сія страна кажется нарочно одарена отъ природы не только свойственными ей произрастеніями, но и легкостію, съ каковою удаются всѣ пересаживаемыя изъ другихъ краевъ.
   Моря и рѣки доставляютъ превосходную рыбу, но наполнены крокодилами называемыми здѣсь какъ и во всей Америкѣ Кайманы, увѣряютъ, что они духъ имѣютъ весьма чуткой для исканія добычи по лѣсамъ, гдѣ ловятъ звѣрей обманомъ; природа ихъ научаетъ хватать ихъ за морду для отнятія дыханія, и по томъ тащатъ оныхъ на дно воды. Когда дикая лошадь идетъ въ рѣку, то ржетъ и бьетъ нога ч и какъ бы для устрашенія неприятеля и для принужденія его поворотиться и тѣмъ себя выдать. Собаки также останавливаются на берегу, лаютъ изо всей силы, и естьли примѣтятъ какое движеніе, то скорѣе не станутъ пить и оставятъ хозяина, нежели подвергнутся быть пожраны.
   Ламентинъ (плакса) есть другое животное ловящееся въ рѣкахъ и моряхъ Сен-Доминга. Христофоръ Коломбъ, которой любилъ вѣрить чудесному, желая придать обрѣтеніямъ своимъ знатности, принялъ его за сирену древнихъ. Ламентинъ никогда не пѣвалъ; онъ плачетъ и жалуется, когда тащатъ его на берегъ, отъ чего и имя его произошло. Испанцы увидя у него два пера на плечахъ нѣсколько похожія на руки, кои употребляетъ онъ для плаванія и для держанія своихъ дѣтей, назвали его Манати (рукастой). Ежели имъ повѣрить, то попадались Ламентины столь ручные, что приходили, когда ихъ позовешь. Вьючили ихъ, какъ верблюдовъ, и они спокойно плыли съ ношею до другаго берега; ѣли, что дадутъ рукою, и ходили даже въ домы тѣхъ, кто ихъ кормилъ, играли съ ребятами, и любили, казалось, музыку, пускали садиться къ себѣ на спину, и перевозили до десяти человѣкъ вдругъ съ одного берега озера на другой. Легковѣріе Испанское должно чинить сумнительными таковыя повѣствованія.
   Самка Ламентина родитъ и кормитъ дѣтей, какъ корова; по чему отъ нѣкоторыхъ и названа она Морскою коровою. Голова ея впрочемъ похожа на бычачью; но морда больше впала, подбородокъ щѣлистѣе и глаза менше. Сія рыба имѣетъ отъ пятнадцати до двадцати футовъ въ длину, отъ четырехъ до шести въ ширину по меншей мѣрѣ къ плечамъ, ибо толщина ея идетъ уменшаясь къ хвосту. Соленое мясо Ламентина имѣетъ вкусъ телятины, но приятнѣе, и сберегается долѣе. Жиръ вынимаемый изъ него хорошъ и не портится; кожа годится въ работу, а въ головѣ зараждаешся родъ Безоара, коему приписываются удивительныя свойства.
   Послѣ бурь извѣстныхъ здѣсь подъ именемъ Урагановъ берега острова бываютъ покрыты раковинами чрезвычайнаго лоска и красоты; попадаются также тысячи разныхъ естественныхъ вещей удивленія и сохраненія достойныхъ. Воздухъ населенъ множествомъ птицъ примѣтныхъ по различію перьевъ; но хотя нравятся они глазамъ больше нашихъ, не льстятъ ушамъ, и вообще голосъ ихъ не умножаетъ здѣсь какъ въ Европѣ приятностей лѣса и деревень. Попугаи суть природные жители сего острова, и бываютъ всякихъ цвѣтовъ.
   Между здѣшними животными четвероногіе не заслуживаютъ быть именованы. Нашли оныхъ только три или четыре рода, изъ коихъ большіе величиною съ нашихъ кроликовъ. Были маленькія нѣмыя собаки, служившія увеселеніемъ женщинамъ, кои носили ихъ на рукахъ. употреблялись онѣ также на охоту для исканія звѣрей, а какъ были хороши и для пищи, то великою щомощію служили Испанцамъ. Раздѣляли ихъ на многіе роды, одни имѣли кожу совсѣмъ гладкую; другіе покрыты были мягкою шерстью, а большая часть рѣдкимъ и нѣжнымъ пухомъ. Цвѣтъ шерсти столь же былъ различенъ, какъ и на нашихъ собакахъ, но гораздо живѣе.
   Нынѣ пасутся великія стада на лугахъ, коими покрытъ Сен-Домингъ, и онъ еще и то преймущество имѣетъ, что нѣтъ на немъ такихъ ядовитыхъ и опасныхъ гадинъ, какъ на Антильскихъ островахъ. Вода чиста, здорова и изобильна, а во многихъ мѣстахъ есть и минеральная. Нлиматъ, коему приписываются болѣзни новопріѣзжихъ, нестолько можетъ быть тому причиною, какъ излишество и невоздержаніе, коимъ предаются они, находя по нещастію всѣ къ тому способности.
   Но сколь ни великія представляетъ пріятности здѣшнее пребываніе, одно только сильное желаніе къ обогащенію можетъ удержать на островѣ Европейца. Чрезвычайной жаръ есть одна изъ главнѣйшихъ невыгодъ, хотя и умѣряется двумя вѣтрами дующими порядочно каждой день. Одинъ называется Brise, начинаетъ вѣять около десяти часовъ по утру и продолжается отъ востока на западъ до четырехъ и пяти часовъ вечера, другой земной вѣтръ поднимается съ запада, спустя два часа, и продолжается до осьми часовъ утра. но какъ ихъ дѣйствіе часто останавливается или прерывается отъ различныхъ причинъ; то и бываетъ еще столько жара, чтобъ въ чрезвычайную приводить слабость тѣхъ, кого дѣла принуждаютъ выходить изъ дому. Въ сіе время подвержены тѣмъ ударамъ солнца, кои причиняютъ горячки, бредъ и непонятную боль въ головѣ, приводя кровь въ чрезвычайное движеніе. Съ Апрѣля по Ноябрь почти всякой день бываетъ гроза послѣ обѣда; утромъ солнечные лучи вытягиваютъ изъ земли пары, и составляютъ къ вечеру бурю съ молніею, громомъ и сильнымъ вѣтромъ. Дождь тогда такъ сильно льетъ, что трудно дать о томъ понятіе.
   Хотя жары умѣреннѣе въ домахъ, но терпятъ отъ нихъ однакожъ много. Они изнуряютъ, отнимаютъ силу и охоту къ пищѣ, а для умноженія неприятностей мучатъ васъ цѣлые рои мухъ. Надобно всегда въ рукѣ держать платокъ для сгонянія ихъ съ лица и отиранія пота. Не менше тягостно бываетъ и при концѣ дня; вѣтръ совсѣмъ опадаетъ, оставляя воспаленной воздухъ, котораго бризъ уже не разбиваетъ. Ежели вы захотите вышній на минуту возпользовашься вечернимъ хладомъ, нападаютъ на васъ тучами марингуины или комары, и принуждаютъ тотчасъ возвратиться домой. Есть времена, въ кои, какія бы ни были взяты предосторожности, сіи комары вкрадываются въ домы, и своимъ жужжаньемъ нагоняютъ на васъ безсонницу. Около полуночи время перемѣняется, и земной вѣтеръ начиная сильнѣе дуть, наноситъ холодъ; тогда бы надлежало кажется имъ возпользоваться, но должно весьма остерегаться и окутаться, ежели не хочешь подвергнуться опаснымъ болѣзнямъ.
   Жары не всегда въ одинаковой силѣ стоятъ круглой годъ; примѣчающіе съ раченіемъ теченіе природы полагаютъ начало зимы въ Ноябрѣ, а конецъ въ февралѣ. Тогда ночи и утры не только холодноваты, но и совсѣмъ студены. Произрастенія идутъ тихо, травы мало берутъ питанія, хотя падаютъ въ сіе время и сильные дожди. Оные какъ я уже сказалъ, такъ изобильны, что иногда въ недѣлю больше нальетъ здѣсь воды, нежели чрезъ цѣлой годъ во Франціи. Охлаждая воздухъ, дожди причиняютъ сырость, отъ которой мясо портится скорѣе сутокъ, плоды гніютъ, лишь только сорвутся съ дерева, и мертвыхъ должно хоронить тотчасъ послѣ послѣдняго издыханія, Хлѣбъ, ежели онъ не такъ сухъ, какъ морскіе сухари, плеснѣетъ въ два и три дня. Вино свертывается и киснетъ; желѣзо ржавѣетъ въ одинъ день, и съ трудомъ сохраняется пшено, бобы и другія сѣмена для посѣву на будущій годъ.
   За симъ временемъ слѣдуетъ весна, и продолжается до мѣсяца Маія. Тогда природа, кажется, перерождается; луга покрываются новою травою, сокъ поднимается въ деревьяхъ, кусты цвѣтутъ, воздухъ наполненъ благоуханіемъ. Всѣ сіи приятности изчезаютъ отъ слѣдующей по томъ и лѣто представляющей суши: и сего то лѣта въ жаркомъ поясѣ Европейцы перенести не могутъ. Многіе по нѣскольколѣтней жизни примѣчаютъ уменшеніе въ своихъ силахъ; жаръ подрываетъ нечувствительно и самыхъ здоровыхъ, и они начинаютъ старѣться прежде, нежели достигли до зрѣлаго возраста.
   Тѣ, кои приѣзжають сюда наживаться, могутъ требовать дачи земли, у которой нѣтъ еще хозяина. Они просятъ о томъ губернатора или Интенданта, подавъ ему челобитную съ объясненіемъ своего качества, состоянія своей семьи и своего имѣнія и съ наименованіемъ земли, которую желаютъ получить, прилагая къ челобитной свидѣтельство королевскаго землемѣра въ доказательство, что земля еще никому не отдана. Ежели оная отдается, то тотъ же самой землемѣръ учреждаетъ пространство оной по нуждѣ и силамъ просителя съ тѣмъ условіемъ, что сей послѣдній долженъ приглашать ближайшихъ сосѣдей быть при принятіи имъ оной во владѣніе, чтобъ они объявили на письмѣ, что никакаго на нее притязанія не имѣютъ, и что чрезъ три года онъ разработаетъ по меншей мѣрѣ третью часть подъ лишеніемъ въ противномъ случаѣ всей дачи. Сожалѣтельно, что сіи обязательства худо наблюдаются. Есть люди получившіе дачи во многихъ мѣстахъ острова, гдѣ они отъ нѣсколькихъ лѣтъ не больше разработали, какъ сколько надобно было для показанія, что земля имъ принадлежитъ. Губернаторы присоединяютъ иногда таковыя земли къ королевскимъ маетностямъ; но сіе часто служитъ только для показу, или по крайней мѣрѣ упадаетъ на бѣдныхъ, неимущихъ покровительства, и слѣдовательно не могущихъ отвратить Строгости закона.
   Сей самой законъ запрещаетъ частнымъ людямъ продавать и сбывать земли имъ уступленныя прежде, нежели разработаютъ двѣ трети; ибо несправедливо бы было, получа ихъ за ничто, имѣть отъ нихъ прибыль, не заработай напередъ. Для избѣжанія подобныхъ злоупотребленій заказано давать земли имѣющія больше тысячи шаговъ во всѣ четыре стороны подъ лишеніемъ всего лишняго; ибо сей обширности довольно въ Америкѣ и для самыхъ сильныхъ усадебъ. Большія дороги должны имѣть шестьдесять футовъ въ ширину, а проселочныя тридцать. Дабы не было недостатка въ лѣсѣ для дровъ и строенія, каждой житель обязанъ содержать на сто шаговъ лѣсу на своей дачѣ, и сажать новой на мѣсто вырубаемаго для употребленія. Обязанъ онъ также садить по меншей мѣрѣ на сто шаговъ такаго лѣсу, которымъ можно торговать, какъ бумажнаго, гаяку, брезилета, фустеля, кедра, фіолетоваго, акажу и пр. Наконецъ предписано ему имѣть двадцать коровъ и пятдесять овецъ съ приличнымъ числомъ быковъ и барановъ.
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО CXV.

Продолженіе Сен-Дjминга.

   Я препроводилъ восемь дней въ одной изъ наипрекраснѣйшихъ усадебъ сего острова у самаго богатаго жителя Французскаго мыса. Разговоръ съ нимъ и съ другими Свѣдущими людьми привелъ меня въ состояніе, равно какъ и то, что я самъ могъ видѣть, описать вамъ два существенные предмета въ Сен-Домингѣ, сахарныя фабрики и Негровъ.
   Сахаръ Грекамъ и Римлянамъ не былъ извѣстенъ; употребленію его научили насъ Китайцы. Португальцы начали ростить его первые въ Америкѣ и ввели въ Европу. Не извѣстно, свойственно ли новому свѣту произрастеніе, изъ котораго его достаютъ, или тѣже самые Португальцы привезли его туда изъ Индіи и съ Африканскихъ береговъ.
   Называется сахарною тростью или каннамелемъ тростникъ, произращающій сію драгоцѣнную и превосходную вещь. Поднимается онъ въ вышину на семь, восемь, девять и десять футовъ, включая листья и отпрыски, выходящіе изъ макушки. Стебель имѣетъ колѣна въ трехъ или четырехъ дюймахъ одно отъ другаго, и покрытъ листьями, кои опадаютъ по мѣрѣ созрѣванія трости. Произрастеніе вообще бываетъ толщиною въ палецъ. Цвѣтъ зрѣлаго желтоватъ, а листья свѣтлозеленые. Кора твердая и гладкая содержитъ внутри губковатое вещество, наполненное сокомъ самымъ приятнымъ, сладкимъ, здоровымъ и наиболѣе питательнымъ во всей можетъ быть природѣ. Можно онаго много ѣсть безъ всякаго себѣ вреда; очистивъ кору, сосутъ губковатыя части, и достаютъ изъ нихъ сокъ удобнѣе, нежели медъ изъ сотовъ. Онъ очень походитъ на яблошной сокъ, но гуще, и послѣ во рту имъ не отзывается.
   Сажаніе сахарныхъ тростей продолжается отъ мѣсяца Августа до Декабря, въ которые въ нашихъ островахъ стоитъ самое дождливое время. Вскопавъ и разбивъ землю, берутъ трость о шести и о семи колѣнахъ, кладутъ ее горизонтально по бороздѣ въ полфута глубины, покрываютъ землею, и продолжаютъ такимъ образомъ усаживать все поле рядами въ одинакомъ между собою разстояніи. Вскорѣ по томъ изъ каждаго колѣна показывается отпрыскъ, которой чрезъ двенадцать или пятнадцать дней становится твердъ и крѣпокъ; но трости приходятъ въ состояніе быть срѣзаны не прежде осьмаго и десятаго мѣсяца. Чѣмъ долѣе остаются онѣ въ землѣ по созрѣніи, меньше даютъ соку; но сахаръ бываетъ отъ таковыхъ лучше. Листья на макушкѣ и выходящіе изъ колѣнъ хранятся для корму скотины или для связанія въ пучки тростей, какъ вяжутся у насъ снопы.
   Сіи пучки выносятся на дорогу, и тутъ приѣзжаютъ за ними телѣги для перевозу въ мельницу. Никогда не срѣзываютъ ихъ больше того, сколько успѣютъ употребить въ сутки, иначе слежались бы онѣ и окисли. Сахарная мѣльница состоитъ изъ трехъ толстыхъ валовъ или барабановъ окованныхъ жеѣлзомъ и поставленныхъ вертикально одинъ подлѣ другаго. Когда вода ихъ не движетъ, то употребляютъ лошадей, быковъ и лошаковъ, которые ворочаютъ ихъ на осяхъ рычагами называемыми руки мельницы. Арапка кладетъ трость концемъ между двумя первыми валами, которые ее жмутъ и давятъ во всей ея длинѣ; другая принимаетъ ее, и кладетъ между вторымъ и третьимъ валомъ другимъ концомъ для вытисненія достальнаго соку. Для сей работы необходимо должно имѣшь пять бабъ; ибо четыре не могутъ управишься. Сверьхъ того, что безпрестанно кладутъ трости между валами, надобно имъ имѣть время мыть мельницу, отдѣлять негодныя трости и вязать въ пучки для жженія. Сія работа безчеститъ, ежели мущину къ ней опредѣлить; иногда симъ образомъ наказываютъ лѣнивцовъ и бездѣльниковъ, и они такъ бываютъ огорчены, что на колѣнахъ просятъ объ отосланіи къ прежней своей работѣ.
   Сокъ давленыхъ валами тростей называется Везу. Течетъ оной сквозь одну диру въ нарочно поставленную кадку. А какъ можетъ скоро окиснуть, ежелибъ его долго въ ней оставили, то спускаютъ чрезъ свинцовую трубу въ большой котелъ и варятъ, снимая безпрестанно пѣну; гуща на верьху плавающая бережется для скотины, которая ее очень любитъ. Такимъ образомъ помощію трубъ переходитъ сокъ въ пять или шесть котловъ одинъ другаго менѣе, и густѣетъ въ послѣднемъ; но какъ сіи часто повторяемыя варенія не даютъ ему надлежащей твердости, то льютъ туда на помощь немного известной воды, отъ которой въ минуту оной чрезвычайно закипитъ; а чтобы его не выбросило, кладутъ кусокъ коровьяго масла съ Грецкой орехъ, отъ чего кипѣніе тотчасъ перестаетъ. По томъ холодятъ его, и переливаютъ въ горшки, или глиняные колпаки. Чѣмъ и кончится сія работа, коей цѣль есть очистить сахаръ отъ медоваго соку; которой отнялъ бы у него бѣлизну, твердость, мѣлкость и блескъ.
   Помянутые горшки сдѣланы на подобіе конуса вверхъ дномъ обороченнаго, съ тупаго конца открытаго, а съ остраго проколотаго. Льютъ въ нихъ сокъ, когда еще онъ не сгустился, заткнувъ дыру: по томъ оттыкаютъ оную, что бы вытекла изъ горшка жидкость не могущая никогда быть тверже меда; по чему и называютъ ее сахарнымъ медомъ или употребительнѣе еще мелассъ. Онъ отдѣляется и вытекаетъ чрезъ дыру. Изъ сей жидкости дѣлается Румъ родъ сахарной водки, которая предъ Французскою имѣетъ то преимущество, что дешевле и здоровѣе. Слышанъ въ немъ нѣсколько духъ трости довольно неприятный, но не трудно бы было оной отнять, потому что Барбадская водка сего духа не имѣетъ, а составляется изъ того же рума. Агличане дѣлаютъ изъ него свой поншъ, мѣшая множество другихъ вещей; ибо можно его составлять различно.
   Сахаръ очищенный отъ сей, такъ сказать, грязи, получаетъ первой только степень чистоты. Дабы больше его очистить, покрываютъ горшки бѣлою землею на водѣ разведенною. Оная проходитъ сквозь всю голову сахару, промываетъ, отнимаетъ у него рыжій цвѣтъ; и сіе называется сырой сахаръ или кассонада, лучшій бываетъ бѣлъ, сухъ и пахнетъ фіалкою. Сей первой сахаръ по томъ очищается помощію бычачьей крови, яишнаго бѣлка, или такимъ же средствомъ какъ поступлено съ везу, и становится бѣлымъ. Королевскимъ называется доведенной до самаго послѣдняго совершенства, и сей уже не можетъ быть ни чище, ни бѣлѣе. Естьли ударить объ него пальцомъ, испускаетъ звонъ особаго рода; а ежели въ темнотѣ потрешь ножемъ, бросаетъ искры. Надобно двѣсти фунтовъ чистаго сахара для сдѣланія ста фунтовъ королевскаго. Леденецъ есть не что иное, какъ сахаръ нѣсколько разъ разтопленной.
   Прежде въ Сен-Домингѣ не очищали сахару; возили его простой во Францію, и выдѣлывали въ Діеппѣ и Орлеанѣ. Нынѣ заведены здѣсь фабрики, и сахаръ столь-же хорошъ какъ очищаемой въ Европѣ; но Орлеанская фабрика однакожъ за лучшую почитается,
   Когда вещи дѣлаются съ бережливостію, то румъ и мелласъ довольны для содержанія всей плантаціи, а сахаръ есть сущая и чистая прибыль; но въ такомъ случаѣ хозяинъ не долженъ терять минуты, и жизнь его весьма трудна. Онъ во всякое время обязанъ смотрѣть за надзирателями, и часто самъ отправлять ихъ должность. Когда время дѣланія сахару наступитъ, надлежитъ удвоить трудъ и работу, и нѣтъ упражненія заботливѣе и вреднѣе здоровью. Должно проводить день и ночь въ жару климата умноженномъ огнемъ печей. Прибавьте къ сему убытки, причиняемыя бурями, худымъ временемъ, войною или морскими несчастіями, не смотря на кои однакожъ можно сказать, что нѣтъ мѣста въ свѣтѣ, гдѣ бы скорѣе обогащались Сен-Доминга. Одинъ или два добрые сбора все награждаютъ по причинѣ скорой продажи и чрезмѣрной прибыли, получаемой отъ сего товара.
   Бывши неоднократно самовидцемъ и саженія и дѣланія сахара, посылаю я къ вамъ мои собственныя по симъ двумъ предметамъ наблюденія. Что касается до Негровъ, безъ коихъ помощи ни то ни другое не могло бы имѣть мѣста, говорить объ нихъ я буду по словамъ моего хозяина или его прикащика, и стану употреблять точныя ихъ выраженія.
   "Я бы желалъ, говорилъ мнѣ первой, изъ уваженія къ нѣкоторымъ извѣстнымъ мнѣ на Антильскихъ островахъ хозяевамъ скрыть отъ васъ ужасное мученіе, кое заставляютъ они терпѣть сихъ бѣдныхъ невольниковъ. Ничего жалостнѣе нѣтъ ихъ состоянія; они жертвуютъ своею вольностію, трудами и жизнію надобностямъ, страстямъ и роскошамъ своихъ тиранновъ. Ежели, спасался отъ мучительства сихъ безчеловѣчныхъ повелителей, рѣшатся уйти, то законъ еще безчеловѣчнѣйшій осуждаетъ ихъ на лишеніе ноги, и когда вставятъ на мѣсто потерянной деревянную, принуждены они вертѣть мельницу руками. Послѣ сего мы смѣемъ говорить о правѣ народовъ,
   "Судя по тому, что сей несчастной народъ не производитъ въ насъ никакой жалости, кажется, что мы его почитаемъ за изверговъ природы, за срамоту людей, за существо подлѣйшаго рода, нежели скоты. Раковины составляютъ его пищу; одежда его есть лоскутья; домовыя снадобья нѣсколько глиняныхъ плошекъ; домы медвѣжья берлога, носителя прутяная решетка больше способная переломать кости, нежели доставишь покой. Работа его безпрерывна, сонъ воротной, никакой награды за наивеличайшія услуги; за малую погрѣшность сто ударовъ плетью: вотъ до чего доведены люди осужденные навсегда служить другимъ, а себѣ не находя никогда въ томъ пользы, всегда упражненные льстить новымъ нашимъ прихотямъ, исполняя новыя наши нужды! Часто содрогался я отъ ужаса, видя человѣческія твари подверженныя толикому безчеловѣчію. Я видалъ тѣла ихъ покрытыя, кровію, хребты изорванные, мясо висящее кусками. Здѣсь не забыли еще страшнаго Шаперона, того звѣрскаго жителя Сен-Домингскаго, которой уморилъ одного своего невольника въ горящей печи. Какъ челюсти сего несчастнаго свело жаромъ, кровожаждущій Шаперонъ сказалъ: я думаю, что онъ еще и смѣется, и вилами его началъ колоть. Съ того времени учинился онъ страшилищемъ Негровъ, и когда они должности не исполнятъ, грозятъ имъ, что продадутъ Шаперону".
   "Должно однакожъ признаться, что между Французами таковые, примѣры рѣдки. Вы знаете, что Лудовику XIII совсѣмъ не хотѣлось имѣть невольниковъ въ селеніяхъ, и онъ не прежде согласился на оное, какъ попустивъ себя увѣрить, что единой способъ обратишь черныхъ есть тотъ, чтобы привлечь ихъ въ рабство. Сей государь и наслѣдники его точно запретили своимъ подданнымъ предавать своею властію, и подъ какимъ бы то предлогомъ ни было, смерти или пыткѣ своихъ невольниковъ, ниже ихъ увѣчить подъ карою суда, какъ бы за уголовное дѣло, и наказанія, смотря на суровость при томъ употребленную. Позволяется имъ въ самой крайности ковать ихъ и сѣчь лозами. Теперь признано, что изъ всѣхъ Европейцевъ поселившихся въ Америкѣ Французы, кои съ природы склонны къ сожалѣнію, вообще наибольшіе снисходительны въ разсужденіи невольниковъ. Они не хотятъ даже чинить осмотровъ противныхъ благопристойности; ибо хотя благоразуміе не позволяетъ покупать черныхъ, не узнавъ напередъ, не имѣютъ ли они какой скрытной болѣзни, какаго тѣлеснаго недостатка, какаго несовершенства, дѣлающаго ихъ неспособными къ работѣ; но мы того сами не чинимъ, а полагаемся на лѣкарей. Португалцы, Агличане, Голландцы ведутъ себя въ семъ случаѣ не столь скромно; но менѣе и обмануты бываютъ въ покупкахъ. Они осматриваютъ и мущинъ и женщинъ сами, и ставятъ ихъ во всѣ возможныя положенія, заставляютъ бѣгать, кричать, и не мерзятъ лизать ихъ кожу, дабы по вкусу пота судить, нѣтъ ли въ нихъ нѣкоторыхъ извѣстныхъ болѣзней; и примѣчаютъ по волосамъ на бородѣ, не показываютъ ли оные своею твердостію больше лѣтъ, нежели оныхъ предъявлено,.
   "Мы въ селеніяхъ нашихъ получаемъ Негровъ съ западнаго берега Африки чрезъ Индѣйскую компанію, которой выговорена продажа ихъ изъ Сенегала, или на корабляхъ разныхъ Французскихъ корсеровъ, коимъ позволенъ сей торгъ. Онъ столь прибыленъ, что черной человѣкъ, стоящій въ своей землѣ двадцать четыре, или двумя третями дешевле разкормленнаго быка, продается здѣсь по двѣсти и подвѣсти двадцати рублей. Прежде плачивалось за него въ Гвинеѣ не больше семи рублей, но Европейцы стали передавать одинъ предъ другимъ, а Африканцы умѣли тѣмъ возпользоваться, и наложили цѣну на свой товаръ".
   "Сіи неволники получаются различнымъ образомъ, и составляютъ разныя степени. Они бываютъ или преступники заслужившіе смерть, или военноплѣнные, или точные невольники владѣльцовъ, или напослѣдокъ краденые Негры. Для различенія сихъ четырехъ родовъ должно знать, что у нихъ большая часть преступленій наказывается пенями, и что въ случаѣ неплатежа законъ осуждаетъ виноватаго на невольничество. Должники не могущіе заплатить подвержены тому же жребію, естьли приятели ихъ не выкупятъ. До установленія торговли нашей съ Африканцами убивали они часть военноплѣнныхъ, опасаясь, чтобъ сіи послѣдніе, усилясь по многолюдству своему, не причинили въ краю замѣшательствъ; нынѣ всѣхъ взятыхъ на войнѣ дѣлаютъ невольниками. Другіе избѣгая голоду и бѣдности, отдаютъ себя и семьи свои королямъ и чернымъ владѣльцамъ, у коихъ есть чѣмъ ихъ прокормить. Иные продаютъ дѣтей безъ всякой нужды. Часто мать отдаетъ чужестранцу" дочь за нѣсколько раковинъ, изъ которыхъ дѣлаетъ себѣ зарукавья и ожерелье. Есть черные, кои другъ друга хватаютъ, покамѣстъ Европейскіе корабли стоятъ на якорѣ, приводятъ пойманныхъ, продаютъ и силою тащатъ на корабль. Виданы были беззаконныя дѣти связывающія отцовъ и мѣняющія ихъ на нѣсколько бутылокъ водки. Ежели отъ подобняго торга содрогается природа, то какъ Христіане могутъ быть при такихъ проклятыхъ продажахъ! Наконецъ что должно думать о тѣхъ, кои сами ходятъ красть невольниковъ иногда съ согласія тамошнихъ владѣльцовъ, иногда забирая силою или обманомъ? Сіи украденные составляютъ не самую малую часть привозимыхъ въ наши селенія".
   "Въ Сорбонѣ были предложены на разсужденіе слѣдующіе случаи: "могутъ ли купцы, "ѣздящіе на торжище Негровъ, или прикащи"ки живущіе въ Африканскихъ конторахъ покупать невольниковъ сего послѣдняго рода? "Могутъ ли Американскіе жители, коимъ сіи "самые купцы привозятъ ихъ продавать, принимать ихъ безъ различія, не спрося, не украдены ли они"? Рѣшеніе не было полезно ни купцу, ни продавцу; но любящіе шутить отвѣчали, что видно ясно, что Сорбонскіе учители по меншей мѣрѣ тѣ, коихъ вопрошали, не имѣютъ на островахъ ни усадебъ, ни садовъ, ни сахарныхъ фабрикъ. Въ самомъ дѣлѣ, продолжали они, Европейскіе народы по искорененіи Американскихъ не должны ли были привесть Африканцевъ въ невольничество, дабы имѣть кѣмъ разчищать толикое пространство земли? Сахаръ бы былъ дорогъ, естьли бы затростями не заставляли ходишь работниковъ сего рода. Впрочемъ можно ли думать, чтобъ люди черные съ головы до ногъ и съ раздавленнымъ носомъ были въ состояніи возбудить сожалѣніе"?
   "Старающіеся извинить сію торговлю говорятъ, что получаемыя отъ нея выгоды, даже и самими Неграми, служатъ имъ въ оправданіе. Сверьхъ того, что спасаетъ она множество людей полезныхъ, жизнь черныхъ и въ самомъ рабствѣ предпочтительнѣе препровождаемой ими въ собственномъ ихъ отечествѣ. Конечно не одолжили бы ихъ выведеніемъ изъ таковаго состоянія, въ коемъ не смотря на униженіе, наслаждаются они совершеннымъ здоровьемъ въ самое то время, когда ихъ господа, кои тучнѣютъ богатствомъ и не лишены ни малѣйшей выгоды, подвержены множеству болѣзней".
   "Сверьхъ великой пользы получаемой отъ черныхъ въ работахъ селеній нашихъ думаютъ также, что большая часть изъ нихъ могли бы быть хорошіе солдаты, естьлибъ ихъ обучали. Негръ находящійся въ сраженіи подлѣ своего господина конечно бы исполнилъ свою должность, естьлибъ не обходились съ нимъ сурово безъ всякой причины; подкрѣпляемъ будучи присутствіемъ его, презрѣлъ бы онъ при его глазахъ всѣ опасности".
   "Конечно неразумно бы было, говорилъ мнѣ одинъ Офицеръ, приучать сей родъ людей къ дѣйствованію огнестрѣльнымъ оружіемъ. Число ихъ несравненно превосходящее бѣлыхъ чинитъ ихъ уже и безъ того съ лишкомъ опасными. Но не можно ли получить отъ нихъ пользы въ случаѣ нападенія, употребляя тѣхъ кои похуже, для земляныхъ работъ, а прочихъ съ саблями или копьями? За всякимъ отрядомъ пѣхоты поставилъ бы я отрядъ Негровъ такимъ образомъ вооруженныхъ, и далъ бы имъ волю сражаться по обычаю ихъ земли, то есть кучею и безъ всякаго порядка. Во время наступленія по данному знаку прошли бы они въ промежуткахъ, бросились бы въ пустыя мѣста у неприятеля, и напали бы на него съ боковъ, Ежели ихъ прогонятъ, то возвратились бы назадъ и собрались опять позади баталіона, къ коему причислены. Сеи единственной поворотъ, коему учить ихъ должно, не даешь имъ ни малѣйшаго понятія предосудительнаго безопасности селенія".
   "Какъ во всѣхъ усадьбахъ есть Негры великіе стрѣлки, я бы составилъ изъ нихъ особой корпусъ, соединилъ бы его. съ свободными Мулашрами, употребилъ бы ихъ для стереженія утесистыхъ мѣстъ, для защиты окоповъ, въ отряды назначенные безпокоить неприятеля, словомъ въ тотъ родъ войны, которой не требуетъ точнаго, и всегдашняго устройства, и къ которому я ихъ почитаю способными. Я бы заставилъ управлять ими ихъ же земляковъ, кои поумнѣе, и кои зная свойство ихъ, больше отъ нихъ получили бы пользы; подкрѣплялъ бы ихъ настоящимъ войскомъ, и возбудилъ бы въ нихъ охоту и подражаніе почетными знаками, какъ крестами, медалями и прочимъ, давая ихъ вольнымъ, а отличившимся невольникамъ свободу, употребляя ихъ въ такое только время, когда селеніе угрожавшей, и слѣдовательно работа останавливается, не произошло бы отъ того великаго убытка для для хозяина, но справедливо бы было и наградить его. Ежели Негръ его убитъ, или заслужилъ вольность, то должно ему заплатить по справедливой оцѣнкѣ, чего онъ стоитъ".
   "Но довольно уже о семъ; я возвращаюсь къ невольникамъ, коихъ сажаютъ на корабли для отвоза въ наши селенія. Они представляютъ себѣ рабство, какъ вещь наиужаснѣйшую въ свѣтѣ, и ищутъ всѣ способы отъ онаго освободиться: одна сила и страхъ можетъ удержать ихъ въ цѣпяхъ. Первая недовѣренность сихъ несчастныхъ есть ша, что они почитаютъ себя купленными для употребленія въ пищу. И такъ съ начала обнадѣживаютъ ихъ, чтобъ они ничего не боялись по поводу своей жизни, что куплены они для спокойнаго дѣланія земли и другихъ упражненій, не превосходящихъ ихъ силъ; что ежели кто сурово съ ними поступитъ, они справедливость получить могутъ, принеся жалобу переводчику; но ежели сами учинятъ какой безпорядокъ, то строго наказаны будутъ,.
   "Сколь скоро ведутъ ихъ въ корабль, мущинъ куютъ по два вмѣстѣ; женщины и ребята имѣютъ свободу вездѣ ходить, а особливо, когда уже потеряютъ изъ виду Африканскіе берега. Изъ опытовъ свѣдано, что доводѣ сіи несчастные видятъ свое отечество, предаются печали и отчаянію. Одна причиняетъ имъ болѣзни, отъ коихъ много ихъ умираетъ во время переѣзда; другое заставляетъ покушаться на жизнь свою, или не принимая пищи, или прерывая дыханіе, что исполняютъ они заворотивъ языкъ въ горло, отъ чего тотчасъ душатся, или бія голову о корабельную мачту, или наконецъ бросаясь къ море".
   Сія горячая любовь къ своей землѣ уменшается, кажется, по мѣрѣ удаленія отъ оной. За печалію слѣдуетъ веселость; и вѣрной почти способъ сберечь ихъ до мѣста есть тотъ, что заставляютъ предъ ними играть на какомъ внесть инструментѣ, хотя бы то было на волынкѣ,.
   "Пищу они получаютъ по два раза на день. Въ хорошую погоду позволяется имъ быть на декѣ отъ семи часовъ утра до самой ночи. Всякой понедѣльникъ даются имъ трубки и табакъ, и по радости ихъ судить можно, что сія милость есть для нихъ наивеличайшее въ бѣдности утѣшеніе. Мущины и женщины живутъ розно, и съ помощію таковыхъ постоянно наблюдаемыхъ уваженій удобно довозятъ самое большое число черныхъ въ наши селенія. Вѣрными щетами доказано, что въ нѣкоторые годы вывезено ихъ было изъ Гвинеи больше шестидесяти тысячъ".
   "Сколь скоро корабль съ Неграми придетъ на рейду, вводятъ ихъ въ большой сарай, и тутъ всякой, какъ на конномъ торгу, ходитъ выбирать, какихъ ему надобно. У насъ скупымъ и безчеловѣчнымъ назовутъ того, кто ихъ заставитъ тотчасъ работать, не давъ нѣсколько дней на отдохновеніе. Сіи бѣдные люди такъ устаютъ отъ пути, въ продолженіе котораго были скованы, такъ истощены отъ голода и жажды, такъ печальны объ отечествѣ, въ которое не имѣютъ надежды возвратиться, что наполнилась бы мѣра ихъ несчастія, ежелибъ тотчасъ заставили ихъ работать".
   "Когда приведутъ ихъ въ усадьбы, мы тотчасъ даемъ имъ ѣсть, и позволяемъ спать нѣсколько часовъ. По томъ брѣемъ имъ головы, и намазываемъ тѣло масломъ, отъ котораго расправляются составы, отвращается цынготная болѣзнь, и они становятся поворотливѣе. Въ слѣдующіе дни посылаемъ ихъ мыться, давая часто пищу, но по малому вдругъ количеству. За симъ воздержаніемъ слѣдуетъ пущаніе крови и легкое слабительное, и не позволяется имъ ни воды пить много, ни употреблять крѣпкихъ напитковъ. Сіи старанія не только спасаютъ ихъ отъ неизбѣжимыхъ болѣзней; но ласковое обхожденіе и даемое имъ платье приводятъ у нихъ въ забвеніе свою родину и нещастіе рабства. Спустя семь или восемь дней, употребляемъ ихъ въ какую легкую работу, дабы по малу ихъ къ тому приучить. Большая изъ нихъ часть не ждутъ наряда, и идутъ за другими, когда увидятъ, что зоветъ ихъ начальникъ".
   "Вообще для приуготовленія ихъ къ роду жизни въ усадьбахъ раздѣляютъ ихъ по домамъ старшихъ. Сіи принимаютъ ихъ съ радостію и за честь поставляютъ, чтобъ ввѣряемой Негръ скорѣе всему обучился и былъ здоровѣе, нежели отданные его сосѣдямъ; но они его не сажаютъ за свой столъ, не кладутъ спать въ своей избѣ; и когда новой невольникъ станетъ тому дивиться, говорятъ ему, что онъ, не будучи христіянинъ, гораздо ихъ ниже, и не можетъ на ровнѣ съ ними быть. Сіе поведеніе подающее ему высокую мысль о нашей вѣрѣ вселяетъ въ него великое нетерпѣніе принять нашъ законъ".
   "Не смотря на желаніе Негровъ окреститься, не крестятъ ихъ прежде двухъ или трехъ лѣтъ, въ кои обучаютъ ихъ вѣрѣ; такъ трудно вложитъ имъ въ голову первыя начала Христіанскаго исповѣданія. Правило, коему слѣдуютъ въ семъ случаѣ миссіонеры, не всегда бываетъ одинаково; всѣ они согласны, что черные привозимые въ наши селенія моложе десяти лѣтъ должны тотчасъ быть окрещены; а ежели старѣе (и о семъ судятъ они по лицу), то требуется, чтобъ по меншей мѣрѣ имѣли какое, хотя малое понятіе о на тихъ таинствахъ прежде, нежели допустятся въ оныхъ участвовать. Но когда Негры, коимъ отказано крещеніе, случаются при смерти многіе изъ нашихъ поповъ думаютъ, что должно ихъ окрестить, несмотря на незнаніе ими вѣры; другіе утверждаютъ противное, приводя въ доказательство, что сіе было бы унижать таинство. Такимъ образомъ одинъ житель, сообразуясь рѣшенію священника своего прихода, попущаетъ умирать новымъ невольникамъ безъ крещенія, а сосѣдъ его въ другомъ приходѣ поступаетъ противнымъ образомъ. Равное вездѣ поведеніе и правило точнѣе опредѣленное конечно приличнѣе бы было достоинству вѣры, и въ служителяхъ ея доказали бы ревность больше безпристрастную и просвѣщенную. Почто лишать однихъ крещенія, естьли оно спасти ихъ можетъ; а ежели не можетъ, почто другихъ удостоивать онаго при смертномъ часѣ".
   "Когда миссіонеръ свѣдаетъ о прибытіи новыхъ Негровъ въ его околотокъ, идетъ къ нимъ, заставляетъ креститься, водя ихъ рукою, и по обыкновенныхъ словахъ говоритъ: Злый духъ, я тебѣ запрещаю именемъ Іисуса Христа нарушать сей святой знакъ, напечатлѣнной на сей твари искупленной его кровію". Негръ не понимая ничего въ семъ обрядѣ и въ словахъ, отворяетъ глаза и кажется неподвиженъ. Тогда попъ въ ободреніе толкуетъ ему чрезъ переводчика. Ты теперь не знаешь, что я дѣлаю, но будешь знать послѣ".
   "Въ порядочныхъ усадьбахъ толкуется чернымъ катихизисъ по утру и въ вечеру; а тѣхъ, кои другихъ поумнѣе и знаютъ уже больше, заставляютъ обучать оному вновь прибывшихъ. Когда сіи послѣдніе достигнутъ до крещенія, старые служатъ имъ крестными отцами. Вы съ трудомъ повѣрите, сколь далеко простирается почтеніе, повиновеніе и благодарность, доставляемая имъ симъ качествомъ. Негры вновь обращенные почитаютъ ихъ за отцовъ, и сіе продолжается во всю ихъ жизнь. Въ селеніи Сен-Доминга за законъ принято, что всѣ жители даже и невольники должны исповѣдывать Католицкую Римскую вѣру подъ наказаніемъ отнятія невольниковъ".
   "Агличане не столь ревностны обращать невѣрныхъ, мысля, что надежда милосерднѣйшаго поведенія заставляетъ многихъ наружно слѣдовать вѣрѣ, которой въ сердцѣ не имѣютъ; но склонныхъ принять свѣтъ вѣры ободряютъ, когда сами о томъ станутъ говорить и потомъ поступаютъ съ ними снисходительнѣе. То правда, что сіи бѣдняки великую привязанность имѣютъ къ идолослуженію, что не оказываютъ ни малѣйшей склонности къ Христіанской вѣрѣ. Британское правленіе позволяетъ имъ имѣть многихъ женъ, дабы разположеніемъ умножить богатства селенія. Можетъ быть многоженство есть препятствіе таковому намѣренію; ибо неумѣренное употребленіе утѣхъ можетъ ихъ ослабить, и дѣти отъ нихъ родящіяся не имѣютъ столько силы. Жены прилѣпляются вѣрно къ мужьямъ; а по сему прелюбодѣйство рѣже у нихъ, нежели у народовъ не имѣющихъ больше одной жены,.
   Мысли ихъ о вѣрѣ различествуютъ по разности земель, гдѣ они родились: но въ жертвоприношеніяхъ у всѣхъ примѣчается сходность. Они вообще вѣрятъ двумъ божествамъ: доброму, которое любитъ людей, и обучилб предковъ ихъ земледѣлію. Второе почитаютъ творцемъ всѣхъ золь, удручающимъ человѣчество. О небесномъ блаженствѣ не имѣютъ инаго понятія, кромѣ удовольствія увидѣть свое отечество, въ которое вѣрятъ, что всякой Негръ возвратится по смерти. Сія мысль ихъ утѣшаетъ и дѣлаетъ нещастіе сноснымъ. Нѣтъ ничего достойнѣе удивленія той неустрашимости, которую оказываютъ они при послѣднемъ концѣ жизни. Они восхищаются отъ радости, надѣясь вскорѣ увидѣть старыхъ своихъ друзей и счастливые берега, на коихъ родились. Когда уже кто изъ нихъ томится, товарищи его обнимаютъ, желаютъ добраго пути, и приказываютъ поклоны къ знакомымъ своимъ въ Гвинеѣ. Всѣ они преданы суевѣрію, вѣрятъ очарованіямъ, и боятся колдуновъ, какъ людей опасныхъ и могущихъ сдѣлать то, что любовницы не станутъ ихъ любить. Сей страхъ больше всего ихъ мучитъ; ибо любовь или сіе начало жизни, которому природа ввѣрила свое собственное сохраненіе, возбуждаетъ всѣ ихъ мысли, одушевляетъ всѣ ихъ дѣла. Одна она смягчаетъ бремя ихъ неволи. Не холодѣютъ они ни отъ опасностей, ни отъ наказаній, уходятъ ночью отъ хозяевъ своихъ, протекаютъ лѣса, не боятся быть пойманы какъ бѣглецы, лишь бы увидѣть женщину, которую любятъ. Жилища ихъ бываютъ иногда такъ далеки одно отъ другаго, что дорога одна занимаетъ все время опредѣленное на любовь и на сонъ."
   "Сіи бѣдные люди имѣютъ разумъ столь ограниченной, что не могутъ трехъ перечесть. Нѣтъ въ нихъ твердаго понятія; прошедшее имъ столько же незнакомо, какъ будущее; подобны они машинамъ, кои должно накручать, когда хочешь привести въ движеніе, и въ однихъ только вещахъ сильно трогающихъ сердце примѣчается въ нихъ нѣкоторое разумѣніе. Они видятъ однако, что есть въ насъ смѣшнаго, и въ шуткахъ своихъ остры, удивительно хранятъ тайны имъ нужныя; мученіемъ не принудишь оныя открыть; въ уголовныхъ дѣлахъ пытаютъ, ихъ, но безъ всякой пользы. Они скорѣе умрутъ, нежели что либо объявятъ. Боятся правды да; въ вещахъ мало значущихъ. Заставляютъ повторять вопросъ, которой имъ учинишь, какъ бы его не поняли, дабы имѣть время приготовиться къ отвѣту. Иногда показываютъ видъ удивленія столь непритворной, когда ихъ спрашиваешь, что часто бываешь тѣмъ обманутъ".
   "Къ воровству крайне склонны, и всѣ свои чувства и члены къ тому приучаютъ. Негръ видящій на землѣ серебреную монету и хотящій украсть ее такъ, чтобы никто не видалъ, хватаетъ ее ножными пальцами, поднимаетъ ногу съ зади до поясницы, потомъ беретъ рукою, и кладетъ въ ротъ служащій ему за неимѣніемъ платья вмѣсто кармана. Никогда Негръ не испужается, хотя бы пойманъ былъ въ самомъ воровствѣ. Это не я, говорятъ они; это чертъ хотѣлъ мнѣ сдѣлать зло, и положилъ въ ротъ или въ руку, что ты видишь".
   "Они проворны, хитры, иногда весьма остры въ своихъ обманахъ. Я видѣлъ одного невольника окованнаго, которой сбилъ съ себя желѣзы, перепиля ихъ ножемъ. Онъ сдѣлалъ его подобнымъ пилѣ, изломавъ лезвее, и покрывалъ камбуемъ тѣ мѣста цѣпи, кои уже перепилилъ. Когда все окончилъ, ушелъ. За нимъ погнались и пустили въ слѣдъ большихъ собакъ, кои приучены останавливать бѣглыхъ Негровъ. Дабы укрыться отъ поиска среди бѣлаго дня, бросился онъ въ рѣку, и стоя въ водѣ по шею, покрылся листомъ съ дерева. Сія хитрость помогла уйти, и спасла ему жизнь".
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО СXVI.

Конецъ Острова Сен-Доминга.

   Я доносилъ вамъ, Государыня моя, о порокахъ Негровъ; но не должно скрыть отъ васъ и добрыхъ ихъ качествъ; разсказывать, я буду какъ и прежде слова другихъ. "Они съ природы тихи, говорилъ мнѣ прикащикъ, не знаютъ ни зависти, ни злословія и оказываютъ безконечное почтеніе къ старикамъ. Никогда не назовутъ ихъ по имени, не прибавя слова батюшка. Помогаютъ имъ во всякомъ случаѣ, и всегда имъ повинуются. Между собою соединены столь нелицемѣрною дружбою, что не только взаимное въ нуждахъ чинятъ вспоможеніе, но ежели одинъ провинится, то часто всѣ вмѣстѣ приходятъ просить ему прощенія, или снять на себя часть его наказанія. Я думаю также, что они очень вѣрны своему слову, а особливо когда обяжутся, свидѣтельствуясь вѣрою, что чинятъ, положа не много земли на языкъ, и прося Бога обратить ихъ въ прахъ, естьли измѣнятъ обѣщанію, или нарушатъ правду,.
   "Горячее сложеніе дѣлаетъ ихъ столь страстными къ женщинамъ, что независимо отъ пользы распложенія принуждены женить ихъ заблаговременно но бѣлымъ обоего пола запрещено вступать съ ними въ супружество, и заказано попамъ способствовать таковымъ союзамъ. Всякой вольной человѣкъ живущій въ наложничествѣ съ невольницею и имѣющій отъ нея дѣтей подвергается штрафу; а ежели онъ хозяинъ невольницы, то сверьхъ штрафа лишается ея и дѣтей съ нею прижитыхъ, и ни она, ни дѣти никогда свободы получить не могутъ. Запрещено чернымъ жениться безъ позволенія господъ, а еще менѣе позволяется симъ послѣднимъ принуждать ихъ къ женитьбѣ противъ воли. Дѣти родящіяся въ невольничествѣ суть невольники и принадлежатъ господину матери, а не отца. Ежели одинъ изъ нихъ воленъ, а другая не вольна, дѣти всегда идутъ за состояніемъ матери".
   "Большая часть Негровъ почитаютъ женъ своихъ за существо сотворенное только для ихъ утѣхи, услуги и повиновенія. Выключая молодыхъ людей, кои въ первой нѣжности брака, позволяютъ имъ ѣсть съ собою, жены почти всегда лишены сей чести. Я часто любуюсь, смотря на обѣдъ нашего стараго столяра: жена и дѣти стоятъ около его, и служатъ ему съ почтеніемъ, какъ самой лучшій слуга. Въ праздничные дни приходятъ къ нему дочери, и зятья, принося небольшіе подарки. Онѣ становятся въ кружекъ около него, и разговариваютъ во все время, пока сидитъ онъ за столомъ. Когда перестанетъ ѣсть, подаютъ ему трубку; а онъ оборотясь говоритъ имъ съ важнымъ видомъ ступайте вы теперь обѣдать, Я бранилъ его иногда за сію суровость, и приводилъ въ примѣръ бѣлыхъ, которые обѣдаютъ и ужинаютъ съ своими женами. Старикъ мнѣ отвѣчалъ, что онѣ отъ того не умнѣе, и что ежели посмотрѣть, какъ онѣ спесивы и непослушны мужьямъ, то должно признаться, что черные держа своихъ въ грозѣ, имѣютъ на своей сторонѣ причину, справедливость и здравой разсудокъ".
   "Негрянки, кои весьма плодущи въ Африкѣ, менѣе родятъ дѣтей въ нашихъ селеніяхъ, а еще менше въ Аглинскихъ, гдѣ горесть состоянія принуждаетъ ихъ освобождаться съ охотою отъ тягости причиняющей радость въ другихъ матеряхъ. Нѣсколько побольше человѣчества отъ сихъ немилосердыхъ господъ предупредило бы великія несчастія. Вы затрясетесь отъ ужаса, услышавъ, что въ Ямайкѣ за забаву почитаютъ ѣздить на охоту Негровъ въ горы, какъ за волками и собаками. Говорятъ имъ, что они такіе же люди какъ и мы, что искуплены кровію Бога пострадавшаго за нихъ, а поступаютъ съ ними, какъ съ дикими звѣрями. Заставляютъ бѣгать нагихъ и босыхъ предъ лошадьми, кои всегда скачутъ. Молодой Негръ, котораго обучаютъ скороходству, послѣдуемъ бываетъ другимъ старѣе себя, которой бьетъ его кнутомъ по лядвѣямъ, коль скоро нагонитъ. Въ семъ варварскомъ мученіи многіе умираютъ, но Агличане мало о томъ заботятся".
   "Черные чувствительны къ благодѣянію и благодарны, но любятъ, чтобы обязывали ихъ съ ласкою. Когда просятъ о какой милости, умѣютъ представлять свои добрыя качества, прилѣжность къ работѣ, труды, число дѣтей и воспитаніе имъ данное. По томъ исчисляютъ все добро ими полученное, благодарятъ за оное съ почтеніемъ, и кончатъ прошеніемъ, чего желаютъ. Ежели имъ отказываютъ, надобно сказать тому какую причину, и милостиво отпустить. Симъ образомъ привяжешь ихъ къ себѣ, ибо они вообще весьма поводливы".
   "Ежели зачнется между ими ссора, они соглашаются притти предъ господина, и говорятъ о дѣлѣ, не прерывая другъ друга. Начинаетъ обиженной, а когда все изъяснитъ, объявляетъ противной сторонѣ, что она можетъ отвѣчать, умѣренность равна въ обѣихъ, а какъ обыкновенно дѣло идетъ о бездѣлицѣ, то тяжбы скоро кончатся. Ежели они подерутся, или обличатся въ воровствѣ, должно ихъ строго наказывать; ибо съ ними не менше надлежитъ употреблять суровости, какъ и снисхожденія. Они терпѣливо сносятъ заслуженное наказаніе, но готовы попуститься на крайность, ежели поступаютъ съ ними худо безъ вины. Когда сбираются въ кучи, во время бунтовъ, то способъ тотчасъ ихъ разогнать есть палки; ежели сіе отложить, то иногда доходитъ до оружія, и въ таковыхъ случаяхъ защищаются они, какъ сумасшедшіе. Сколь скоро возмути въ голову, что должно умереть, нужды имъ нѣтъ, какимъ образомъ лишатся жизни, и наималѣйшій успѣхъ чинитъ ихъ непобѣдимыми,.
   "Общее правило предписываемое благоразуміемъ есть то, чтобъ никогда имъ не грозить. Наказанія откладывать не должно, ибо часто отъ страха уходятъ они въ горы; и сіе называемъ мы здѣсь итти маррономъ. Слово марронъ, коего произведеніе не весьма старо даже и на островахъ, происходитъ отъ Испанскаго Симарронъ, которое значитъ обезьяну. Извѣстно, что сіи звѣри уходятъ въ лѣса, и не показываются инако какъ для нападенія воровскимъ образомъ на плоды въ мѣстахъ ближнихъ къ ихъ убѣжищу. Для отвращенія безпорядковъ причиняемыхъ марроножствомъ, (ибо сіи бѣглые Негры становятся разбойниками), Король повелѣлъ невольнику ушедшему въ первой разъ, ежели хозяинъ о томъ объявитъ, рѣзать уши и класть клеймо Французскимъ гербомъ. Естьли же погрѣшитъ онъ въ другорядь, подрѣзываютъ ему подколѣнки, а въ третій вѣшаютъ. Негры марроны будучи преслѣдуемы въ лѣсахъ, роютъ ямы, покрываютъ ихъ листьями, и ставятъ въ нихъ острые колья, на кои обрушиваются падающіе въ яму".
   "Не нашли лучшаго средства для возпрепятствованія побѣговъ сихъ невольниковъ, какъ дать имъ въ нѣкоторомъ разстояніи отъ усадьбы участокъ земли для сажанія табаку, пататовъ, игнамовъ и всего, что можно ростить на оной, позволя все продавать и употреблять на свое содержаніе. Позволяется имъ работать тамъ въ праздничные дни послѣ церковной службы, а въ прочіе только во время даваемое имъ на обѣды и ужины. Многіе кормятѣ живность и скотину, и водятъ ее продавать на рынокъ съ согласія своихъ господъ; но тогда должно имъ имѣть позволеніе на письмѣ, или другой какой знакъ подъ наказаніемъ взятія назадъ проданной вещи и денежнаго штрафа съ покупщика. Сіи знаки, или ерлыки должны разсматриваться чиновникомъ приставленнымъ къ продажѣ въ торговые дни. Жалуются на неисправленіе сего указа; и здѣсь какъ въ Европѣ есть купцы безъ чести и вѣры покупающіе, что ни принесешь, лишь бы получить отъ того барышъ. Какъ бы то ни было, иные Негры трудами своими и торгомъ достаютъ изрядной доходъ, почитаютъ себя тогда счастливыми, и привязанность ихъ къ господину умножается по мѣрѣ ихъ обогащенія. Ежели, не смотря на сіи выгоды, уйдутъ они и чрезъ сутки сами не явятся, или не приведетъ ихъ какой покровитель, просящій имъ отпущенія вины, забираютъ у нихъ имущество, и сія потеря чувствительнѣе имъ, нежели всякое другое наказаніе. Самой малой примѣръ таковой конфискаціи бываетъ долгое время причиною страха между всѣми черными той усадьбы".
   "Говоря о марронажствѣ, продолжалъ нашъ прикащикъ, пришло мнѣ на память, что, когда я еще былъ ребенкомъ, привелъ въ Капъ одинъ миссіонеръ больше пятидесяти бѣглыхъ Негровъ. Трудно вамъ описать, съ какою радостію принятъ сей попъ, улицы наполнены были народомъ, которой сбѣжался ихъ смотрѣть, хозяева поздравляли другъ друга, что достали своихъ невольниковъ; а Негры служащіе къ городѣ веселились, что одинъ нашелъ отца, или мать, другой сына или дочь. Шли нарочно тихо, чтобы дать имъ время обняться съ роднею и приятелями при безчисленныхъ крикахъ. Наиболѣе примѣтна была станица молодыхъ мальчиковъ и дѣвочекъ, которые родясь въ лѣсу, никогда не видывали ни бѣлыхъ людей, ни домовъ Французскихъ. Они не могли устать, смотря на нихъ, и оказывали по своему обычаю удивленіе,.
   "Здѣсь имѣютъ обыкновеніе клеймитъ чер. ныхъ, когда ихъ покупаютъ, употребляется на оное серебреная весьма тонкая дощечка составляющая имя. Нѣтъ нужды ее калить, а только разогрѣть надобно. Мѣсто, гдѣ клеймятъ, намазываютъ не много жиромъ, кладутъ на него бумагу омоченную въ масло, и на нее оную дощечку. Сперва тѣло пухнетъ, а сколь скоро дѣйствіе ожоги минуется, знакъ остается, и никогда не сходитъ. Какъ одинаковой знакъ можетъ находиться на многихъ невольникахъ, то при каждой продажѣ прикладываютъ дощечку на другомъ мѣстѣ, такъ, что Негръ проданной нѣсколько разъ не менѣе изпещренъ сими знаками древняго обелиска".
   "Сему обычаю не слѣдуютъ на малыхъ Антильскихъ островахъ, гдѣ черные пришли бы въ отчаяніе, увидя себя заклеймеными, какъ быки, или лошади. Предосторожность сія почтена нужною на однихъ большихъ островахъ, гдѣ способнѣе имъ уходитъ и скрываться въ непреступныя мѣста. Хозяинъ бѣглыхъ невольниковъ долженъ платишь тому, кто поймаетъ ихъ внѣ Французскаго округа, четырнадцать рублей за человѣка, а три рубля, ежели схватятъ его не за границею, но въ другой только усадьбѣ".
   "Отпущенники, или свободные Негры, дающіе пристанище таковымъ бѣглецамъ, осуждаются платить хозяину шесть рублей за каждой день, которой продержатъ его у себя; а бѣлые только два рубля. Ежели отпущенники не въ состояніи отдать сего числа денегъ, самихъ ихъ дѣлаютъ невольниками, продаютъ, и цѣна превышающая штрафъ отдается въ больницу".
   "Хотя число Негровъ превосходитъ бѣлыхъ; но мы не смотря на то, живемъ посреди ихъ въ совершенной безопасности, и вотъ что насъ обезпечиваетъ. Сіи невольники привозятся изъ разныхъ округовъ Африки, гдѣ языки различны, и они другъ друга не разумѣютъ. Ежели же и говорятъ однимъ языкомъ, то ненависть между ими такъ сильна, что предпочтутъ лучше умереть отъ руки бѣлаго, нежели соединиться съ черными другаго округа для сверженія ига рабства общаго ихъ господина. Въ прочемъ не могутъ они ни коснуться до какаго либо оружія, ни вытти изъ границы усадьбы, въ которой посажены. Запрещено имъ подъ наказаніемъ плети даже носить палку; а во многихъ случаяхъ назначена смерть для тѣхъ, кои собираются ночью. Самое малое зло могущее имъ случиться есть плеть и клейменіе. Наконецъ содержатъ ихъ въ такомъ порабощеніи, что не смѣютъ они оказать ни малѣйшаго желанія о приобрѣтеніи вольности. Чтобы было, естьлибъ кто изъ нихъ отважился поднять руку на господина? Скорая и безчеловѣчная смерть послужила бы ему наказаніемъ. Что касается до покушеній на свободныхъ людей; наказываются они съ крайнею жестокостію. Грубое ихъ сложеніе требуетъ , чтобъ не оказывали къ нимъ ни большаго снисхожденія, ни крайней суровости; ибо какъ умѣренное наказаніе чинитъ ихъ гибкими и возбуждаетъ къ работѣ; такъ съ лишкомъ суровое отнимаетъ желаніе трудиться, и склоняетъ къ побѣгу".
   "Другая вещь, о которой помышлять надлежитъ, есть попеченіе о ихъ здоровьѣ. Сверхъ болѣзней свойственныхъ бѣлымъ имѣютъ они особыя произходящія отъ крайняго ихъ неопрятства. Наиболѣе, терпятъ причиняемую нѣкоторымъ опаснымъ на Антильскихъ островахъ насѣкомымъ, называемымъ Шика. Сіе животное, которое съ начала бываетъ не больше гниды, поселяется въ ногахъ подъ ногтемъ, и причиняетъ болѣзненную и несносную сверботу; мало по малу ростетъ, и дѣлается наконецъ величиною съ горошину. Тогда кладетъ яйца, порождающія малыхъ дѣтей, кои жмутся около матери, питаются и такъ портятъ ноги, что причиняютъ болячки и иногда антоновъ огонь. Животное легко можно увидѣть по чернотѣ его цвѣта; булавкою или остроконечнымъ ножемъ расковыриваютъ тѣло, и когда оно обнажится, вытаскиваютъ, а дыру наполняютъ саломъ или табачнымъ пепломъ. Ежели пренебрежешь избыть сего опаснаго гостя или оставишь въ ранѣ часть его, подвергнешься иногда страшнымъ припадкамъ. Чтобъ отъ него избавиться, надлежитъ шерсть ноги истолченными шабашными листьями, или другою какою горькою и кислою травою. Року есть ядъ для сего насѣкомаго пагубнаго Неграмъ, и вообще всѣмъ тѣмъ, кои себя не держатъ въ чистотѣ. Кто моется часто, тотъ мало его боится,.
   "Двѣ другія болѣзни свойственныя Неграмъ суть такъ называемая ими боль желудка и Піаны, Первая есть изнуреніе и разслабленіе всего тѣла. Хочется имъ всегда лежать; должно ихъ бить, чтобъ встали и ходили. Иные до того опускаются, что скорѣе дадутъ прибить себя палками до смерти, нежели сдѣлаютъ какое либо движеніе. Здоровая и приятная пища ихъ не прельщаетъ, хотя голодъ снѣдаетъ, а падки они только къ соленой и начиненной пряными кореньями. По нѣсколькомѣсячномъ изнеможеніи начинаютъ у нихъ пухнуть ноги, потомъ лядвеи, брюхо и грудь, и они задыхаются и умираютъ. Сія болѣзнь можетъ произходить отъ разныхъ причинъ, или отъ худой пищи въ переѣздѣ изъ Гвинеи въ Америку, во время котораго кормятъ ихъ одними бобами, коихъ въ своей землѣ они не знали; или отъ пищи получаемой на островахъ нашихъ отъ немилосердныхъ и скупыхъ хозяевъ. Приходитъ она также съ печали, видя себя увозимыми изъ отечества, заключенными, стрегомыми въ корабляхъ какъ преступники, не зная ничего о будущемъ своемъ жребіи, оставляя родину безъ надежды возвратиться на оную, покидая женъ, дѣтей, друзей, утѣхи, привычки, и переселяясь къ людямъ совсѣмъ незнакомымъ. Сіе ужасное состояніе долженствуетъ безъ всякаго сумнѣнія вселять въ сердце нудность и отчаяніе: всѣ Негры по приѣздѣ своемъ имѣютъ видъ печальной, больной и изумленной. Другая причина, еще больше общая всѣмъ имъ, есть та, что многіе изъ нихъ ѣдятъ землю, похожую какъ имъ кажется на ту, которую ѣдали въ Африкѣ, не причиняя себѣ вреда. Она на нашихъ островахъ красна съ прожелтью. Продаютъ ее на рынкахъ тайно, не смотря на запрещеніе подъ именемъ Куака. Употребляющіе такъ къ ней жадны, что никакое наказаніе удержать ихъ отъ того не можетъ".
   "Во Франціи думаютъ вообще, что Піаны суть ничто иное, какъ Французская болѣзнь, оказывающаяся пупырьями. Правда, что лѣчатъ отъ нихъ такимъ же образомъ и тѣми же лѣкарствами; но находятъ несходства, по коимъ въ существѣ различествуютъ сіи двѣ болѣзни".
   "Должно тѣмъ наипаче пещись о сохраненіи Негровъ, что они суть руки у жителей, и что кто больше ихъ имѣетъ, тотъ скорѣе обогащается. Жаръ климата, перемѣна пищи, слабость сложенія, не позволяютъ Европейцамъ предпринимать трудныхъ работъ; по чему земли въ селеніяхъ нашихъ не были бы дѣланы безъ помощи сихъ Африканскихъ невольниковъ. Будучи рождены сильны, и припривыкнувъ къ грубой пищѣ, находятъ они въ Америкѣ приятности, коихъ не знали въ своей землѣ; и сія перемѣна на добро приводитъ ихъ въ состояніе сносить труды. Поля произрастающія сахаръ, индиго, кофе, хлопчатую бумагу, табакъ, маніокъ, року, требуютъ числа людей соравнительнаго съ своимъ пространствомъ. Ежели есть теперь тридцать тысячъ бѣлыхъ на Французскомъ Сен-Домингѣ; то должно считать сто тысячъ Негровъ и Мулагировъ, работающихъ въ садахъ и сахарныхъ фабрикахъ. Ихъ обучаютъ работѣ, дающей симъ произрастеніямъ цѣну. Всѣ они подчинены надзиранію одного бѣлаго или чернаго, которой самъ въ большихъ усадьбахъ зависитъ отъ прикащика".
   "На нашихъ островахъ мало согласны о выборѣ сего начальника. Одни предпочитаютъ для сей должности бѣлаго; другіе напротивъ того даютъ преимущество Негру постоянному, вѣрному, привязанному, хорошо разумѣющему работу, а еще больше умѣющему заставить себѣ повиноваться. Сіе послѣднее качество не изъ самыхъ трудныхъ, ибо никто такъ самовластно не умѣетъ повелѣвать, какъ Негры. Должность помянутаго начальника въ томъ состоитъ, чтобъ быть всегда съ работниками, не спускать ихъ съ глазъ, предупреждать и останавливать безпорядки, утишать ссоры, осматривать работниковъ, раздавать имъ работу, быть съ ними на молитвѣ, наставлять ихъ, водить въ церковь и пр. Онъ также смотритъ за чистотою въ ихъ домахъ, за одеждою, за здоровьемъ. Наконецъ долженъ онъ доносить хозяину, или прикащику о всемъ производящемъ, принимать отъ ийхъ приказы, понимать оные, и приводишь къ исполненію безъ опущенія. Разумной хозяинъ, зная сколь нужно, чтобъ власть его была уважаема, оказываетъ къ нему отмѣнности, избѣгаетъ бранить его при людяхъ, а еще больше остерегается бить его при невольникахъ. Ежели найдетъ его виноватымъ и заслужившимъ явное наказаніе, лишаетъ его сперьва должности; но пока онъ отправляетъ ее, то не упуститъ никогда наказывать сурово тѣхъ, кои его ослушаются. Не должно избирать къ сему съ лишкомъ молодаго человѣка, дабы онъ не употребилъ во зло власти своей съ Негрянками, ни весьма стараго, дабы собою овладѣть не попустилъ. Вы сами догадаетесь, что получаетъ онъ больше пищи и платья, нежели простой невольникъ; а часто дѣлаютъ ему и награжденія".
   "Негры служащіе въ домахъ не зависятъ отъ сихъ невольниковъ, удивительно, что не смотря на превосходство ихъ состоянія, то есть, что они лучше одѣты, лучше питаются, лучше съ ними поступаютъ, нежели съ другими, многіе изъ нихъ предпочитаютъ работать, или мастерствамъ учиться. Они такъ гордятся каменщичьимъ и столярнымъ художествами, что никогда не увидишь ихъ безъ передника и безъ линѣйки. Иные успѣваютъ въ сихъ ремеслахъ, и въ семъ случаѣ почитаются сущимъ кладомъ для хозяевъ. Невольники употребляемые для дѣланія сахара называются чистильщики. Они не безъ труда при обрѣтаютъ искуство въ семъ ремеслѣ; работа ихъ тѣмъ труднѣе, что безпрестанно подвержены жару котловъ и печей. Плотники починиваютъ мельницы. Нужны также колесники и обручники, а въ большой усадьбѣ кузнецъ никогда безъ дѣла не бываетъ. Прочіе употребляются для обработыванія земли, для содержанія въ порядкѣ огородовъ, для рѣзанія сахарныхъ тростей, кои тележники перевозятъ въ мельницу, а Негрянки жмутъ валами. Люди неспособные къ тяжелой работѣ разводятъ огонь, ходятъ за больными, стерегутъ скотъ на паствахъ. Дѣтей употребляютъ въ работы, сходныя съ ихъ лѣтами и силою, даже самые престарѣлые съ пользою служатъ въ усадьбахъ порядочно учрежденныхъ. Хозяева обязаны снабжать невольниковъ извѣстнымъ количествомъ пищи всякую недѣлю и платьемъ всякой годъ. Запрещено имъ давать водку въ замѣнъ пищи, равно какъ и позволеніе работать на себя въ свободные дни. Тѣ, коимъ немилосердые хозяева не дадутъ пищи и содержанія, могутъ приносить жалобы урядникамъ совѣта, или другимъ полицейскимъ чиновникамъ, коимъ повелѣно ихъ выслушивать и чинить справедливость. Таковое учрежденіе сдѣлано для немощныхъ и стариковъ, о коихъ хозяинъ обязанъ имѣть попеченіе, а естьли по жестокосердію своему оставитъ, то переносятся они и содержатся на его иждивеніе въ больницѣ сосѣдней усадьбы. Вы видите, что въ селеніяхъ нашихъ все способствуетъ ко всевозможному услажденію участи сихъ нещастныхъ".
   "Главная ихъ пища состоитъ въ маніоковой мукѣ, во многихъ родахъ коренья, въ пшенѣ, въ бананахъ и въ соленомъ мясѣ. Рыба, морскіе раки, лягушки, большія ящерицы, крысы и другія подобнаго рода животныя, служатъ имъ также въ прокормленіи. Быкъ, свинья и всякая скотина случайно умирающая составляетъ для сихъ людей великой пиръ. Страсть приписываемая имъ къ скоту на дающему отъ болѣзней столь далеко простирается, что дабы они отъ того не занемогли, принуждены бываютъ зарывать падаль, и не смотря на сіе стараніе, они разрываютъ ее иногда ночью. Мнѣ сказывали, что у одного жителя пала корова, отъ коей опасались заразы для другой скотины, и онъ бросилъ ее въ старой колодезь совсѣмъ изсохшей глубиною въ сорокъ футовъ. Черные, думая, что также легко туда спуститься, какъ и мертвой коровѣ, пошли ее доставать. Одинъ прыгнулъ, за нимъ другой, и по томъ третій, да и всѣ бы бросились, ежели бы не увидѣли ихъ, когда уже шестой опускался".
   "Негры дѣлаютъ питье изъ плодовъ, кореньевъ, лимоновъ, сахарнаго сыропа и воды. Есть одно изъ оныхъ на Аглинскихъ Антильскихъ островахъ, которое не видалъ я, что бы употребляли въ нашихъ селеніяхъ. Дѣлается оное изъ корня сахарной трости слѣдующимъ образомъ: жуютъ его старыя бабы, и бросаютъ въ сосудъ наполненной водою, чрезъ три или четыре часа теряетъ оной дурное качество и дѣлается, чего вы надѣяться не можете отъ столь неприятнаго приуготовленія, приятнымъ и хорошимъ питьемъ".
   "Наши Негры угощаютъ себя взаимно въ праздничные дни, а особливо на свадьбахъ бываетъ много народа; всякаго тогда пускаютъ и принимаютъ ласково, лишь бы принесъ онъ, чѣмъ заплатить, что съѣстъ и выпьетъ. Сіи безпокойные праздники, при которыхъ начальники присутствуютъ для предупрежденія безпорядковъ, состоятъ изъ пляски, которую Негры чрезвычайно любятъ".
   "Всѣ собираются и пляшутъ по обычаю своей земли, по звуку барабана, по голосу громкихъ пѣсней, и бія въ ладоши. Они сотворены для особой музыки. Пѣсни ихъ всѣ почти въ два темпа; ни одна не возбуждаетъ надменности; любовныя вселяютъ печаль и уныніе. Самыя веселыя заставляютъ задумываться. Одна пѣсня, хотя ни что иное, какъ повтореніе однихъ тоновъ, занимаетъ ихъ, понуждаетъ къ работѣ и къ пляскѣ по цѣлымъ часамъ, и не причиняетъ повтореніемъ скуки ни въ нихъ, ни въ бѣлыхъ. Видно, что жаръ и израженіе въ пѣніи производитъ сію склонность".
   "Можно ихъ почесть стихотворцами и музыкантами вмѣстѣ. Правила ихъ стихотворенія не строги, и всегда сообразуются музыкѣ. Слова тянутъ они и сокращаютъ какъ хотятъ, лишь бы привести въ голосъ, на которой дѣлаются. Поражаетъ Негра какой предметъ или произшествіе, онъ тотчасъ дѣлаетъ изъ него содержаніе пѣсни. Три и четыре слова, повторяемыя одно за другимъ пѣвцами и сочинителемъ, составляютъ иногда всю поему, а шесть или семь мѣръ весь голосъ пѣсни,.
   "Не предпринимаютъ они никакаго дѣла, требующаго работы, безъ пѣнія, которое ихъ возбуждаетъ, и мѣра служитъ имъ правиломъ, принуждающимъ лѣнивыхъ итти за прочими,.
   "Вамъ бы полюбились ихъ праздники. Я видѣлъ отъ семи до осми сотъ негровъ, идущихъ за свадьбою при пѣніи пѣсенъ. Они поднимались вдругъ и опускались всѣ вмѣстѣ. Сіе движеніе было такъ порядочно и точно, что ступаніе ихъ состояло одинъ звукъ. Отъ недостатка одежды всѣ мышцы были на ружѣ, и я видѣлъ, что не было ни одной части тѣла, которая бы не трогалась такъ сказать пѣніемъ, и не изъявляла движенія имъ производимаго".
   "Но говоря о свойственной имъ пляскѣ, не льзя не упомянуть здѣсь объ одной называемой Календа, которую они весьма любятъ. Оная такъ непристойна, что многими хозяевами запрещена для предохраненія честности и для возпрепятствованія съ лишкомъ многочисленныхъ сборищъ; толпа негровъ развеселившихся и часто разгоряченныхъ пьянымъ питьемъ можетъ попуститься на всякія насильства; но здѣсь, какъ и вездѣ, рѣдко законъ беретъ верьхъ надъ утѣхами".
   "Плясуны становятся въ два ряда, одинъ предъ другимъ, мущины противъ женщинъ; зрители ихъ окружаютъ; самой проворной затягиваетъ пѣсню тогда же имъ сочиняемую, а прочіе повторяютъ припѣвъ. Они держатъ руки нѣсколько въ верьхъ, прыгаютъ, оборачиваются, приближаются другъ къ другу, и возвращаются, пока звукъ инструментовъ, будучи удвоенъ, не дастъ имъ знать, что время соединишься и цѣловаться въ весьма сладострастномъ положеніи и съ подобными же движеніями. Они такъ страстно любятъ сію пляску, что ежели оная запрещена въ ихъ усадьбѣ, ходятъ верстъ по тридцати по субботамъ, окончивъ работу, въ другую, гдѣ про нее услышатъ. Календа нравится также Американскимъ Испанцамъ, и во всѣхъ ихъ селеніяхъ въ употребленіи, да входитъ даже и въ церковные обряды. Монахини никогда не пропустятъ плясать ее въ ночи на рождество на театрѣ строимомъ на хорахъ противъ решетки, которая тогда отворяется, дабы и міряне видѣли позорище. Нѣтъ нужды сказывать вамъ, что мущинъ они въ пляску не допускаютъ".
   "Начальникъ, которому поручены жилища невольниковъ, долженъ въ нихъ наблюдать соразмѣріе, порядокъ и сходство. Всѣ хижины одной мѣры и лежатъ рядомъ. Во всякой дверь и окно, а покрыты тростникомъ и обмазаны глиною".
   "Мужъ и жена имѣютъ особыя постели. Вы знаете уже, въ чемъ оныя состоятъ. Хозяева нѣсколько щедрые даютъ невольникамъ толстую холстину, или старыя ткани на одѣяло; но начальникъ не долженъ позабывать принуждать ихъ мыть оныя чисто. Ребята до семи лѣтъ спятъ, не смотря на полъ, на одной пострлѣ; но по томъ вскорѣ ихъ разлучаютъ, ибо по склонности народа къ утѣхамъ чувствъ не можно положиться на цѣломудріе возраста. Изключая невольниковъ употребляемыхъ для лакейской службы, всѣ прочіе босы. Платье ихъ состоитъ въ камзолѣ и въ порткахъ; но въ праздничные дни щеголи носятъ рубашку и родъ юбки изъ цвѣтной холстины, или ткани называемой Кандалъ, которая не идетъ ниже колѣнъ. Вверху подобрана она поясомъ, на лядвѣяхъ разрѣзана и зашнурована лѣнтами, носятъ они также душегрейку, между которою и юбкою оставлено пальца на три пустаго мѣста, дабы рубашка топырилась. Ежели богатство позволитъ имѣть пуговицы серебреные или изъ цвѣтныхъ каменьевъ, и ежели при семъ убранствѣ есть на головѣ шляпа, то находятъ ихъ пригожими. Предъ свадьбою носятъ они двѣ серги, какъ женщины, но послѣ надѣваютъ только одну",.
   "Негрянки по праздникамъ имѣютъ двѣ юбки, нижнюю цвѣтную, а верхнюю бѣлую полотняную, или кисѣйную. Сверхъ того носятъ корсеть съ борами и лѣнтами, прочее же убранство состоитъ въ кружевахъ, сергахъ, перстняхъ, зарукавьяхъ, ожерельяхъ, и пр. Но опрятность примѣчается только въ Неграхъ и Негрянкахъ, кои трудами своими нажили подобные уборы; ибо изключая служащихъ лакеями и горничными по домамъ, никто не измышляетъ безполезно издерживаться на убранство невольниковъ".
   "Все, что ни имѣютъ сіи послѣдніе, принадлежитъ хозяевамъ, хотя приобрѣли они трудами, или въ подарокъ получили отъ щедрыхъ постороннихъ людей. Не могутъ они наслѣдовать, разпоряжать самопроизвольно своимъ мнѣніемъ, а еще менѣе имѣть должности, править дѣлами, выбираться для судовъ и въ свидѣтели какъ въ гражданскихъ, такъ уголовныхъ дѣлахъ, естьли не случатся по неволѣ очевидцами, и когда другихъ нѣтъ; но ни въ какомъ случаѣ противъ хозяевъ свидѣтельства дать не могутъ,.
   "Законъ запрещаетъ давать имъ волю за деньги, дабы не пустились они для приобрѣтенія оной на воровство и разбойничество. По сей причинѣ не можно имъ учиниться свободными безъ позволенія верховнаго совѣта; а оное дается только для законныхъ причинъ; безъ него отпущеніе на волю бываетъ неважно, и хозяева теряютъ невольниковъ".
   "Европейцы обманываются, думая, что мы полагаемъ красоту Негра въ раздавленномъ носѣ и въ толстыхъ губахъ; мы напротивъ того ищемъ порядочныхъ чертъ. Испанцы еще насъ разборчивѣе, они не жалѣютъ прибавить пятидесяти піастровъ за пригожую Негрянку, и ищутъ, чтобъ съ правильными чертами была она стройна, имѣла тонкую кожу и лоснящуюся черноту. Развращенной вкусъ Европцовъ къ женщинамъ сего цвѣта не менѣе удивителенъ, сколько всеобщъ на нашихъ островахъ. Одни вовлекаются въ него случаемъ, вѣтреностію, примѣромъ, а можетъ быть и климатомъ; другіе нерадѣніемъ, гордостію бѣлыхъ, и малымъ ихъ стараніемъ о гномъ, что бы нравиться; иные любопытствомъ и другими причинами, о коихъ легко догадаться. Вотъ, что безъ сумнѣнія чинитъ столь всемѣстнымъ чувствованіе, отвергаемое нѣжнымъ вкусомъ и унижаемое омерзѣніемъ, кое природа ему противоставитъ. По нещастію (что однакожъ есть сущая истинна) селенія получаютъ великую прибыль отъ сего развращенія нравовъ, отъ сего испорченнаго вкуса, Негрянки живущія съ бѣлыми прилѣжнѣе отправляютъ свою должность и спасаютъ господъ своихъ, или любовниковъ отъ заговоровъ чинимыхъ невольниками. Правленіе обязано имъ открытіемъ не одного бунша черныхъ. Вообще сіи женщины больше склонности имѣютъ къ мущинамъ ихъ цвѣта; но онѣ понимаютъ, что не столько бы были счастливы, естьли бы были имъ послушны. Тщеславіе бываетъ обыкновенно камнемъ претыканія ихъ цѣломудрію; онѣ не могутъ почти устоять противъ обѣщаній чинимыхъ бѣлыми".
   "Привозятъ къ намъ изъ нѣкоторыхъ Африканскихъ краевъ Негровъ, кои думаютъ, что по смерти возвратятся въ отечество. Естьли недовольны хозяевами, или получаютъ омерзѣніе къ жизни, тотчасъ лишаютъ себя оной. Для воспрепятствованія поднять на себя руки должно ихъ, когда заслужатъ, наказывать сурово; ибо побоятся они тогда показаться въ землѣ своей съ признаками плеши, которою ихъ били. Я зналъ одного Негра, которой стращалъ, что умертвитъ себя, ежели станутъ его бить. Изранивъ его, пустили на волю, дали ему веревку и другія орудія для пресѣченія жизни, и даже совѣтовали себя умертвишь. Насмѣшки взяли верхъ надъ отчаяніемъ, и онъ не отважился рѣшишься на погубленіе себя. Сей самой невольникъ, перешедъ къ другому хозяину, которой поступалъ съ нимъ снисходительно, кончилъ жизнь тѣмъ, что задавилъ себя языкомъ за то только, что погрозили его наказать".
   "Одинъ Агличанинъ съ острова св. Христофора употребилъ весьма щастливо хитрость для сбереженія Негровъ, кои безпрестанно давились. Онъ поставилъ на телеги сахарные котлы и всѣ снадобья своей фабрики., и велѣлъ всѣмъ чернымъ слѣдовать за собою въ лѣсъ. Тамъ далъ каждому по веревкѣ, взялъ для себя также одну, и сказалъ имъ, что свѣдавъ о намѣреніи ихъ возвратишься въ Гвинею, хочетъ съ ними ѣхать; что купилъ тамъ большую усадьбу, и намѣренъ завести сахарную фабрику; что почитаетъ ихъ способнѣйшими къ работѣ, нежели земляковъ ихъ, въ оной не упражнявшихся; что не опасаясь ихъ побѣгу, принудитъ ихъ работать день и ночь, не давая и обыкновеннаго времени на отдохновеніе по воскресеньямъ; что по его приказанію пойманы уже въ Африкѣ всѣ тѣ, кои передавилисъ, и что онъ заставитъ ихъ работать въ цѣпяхъ. Видъ телѣгъ подтверждалъ содержаніе сей страшной рѣчи. Негры повѣрили словамъ хозяина, особливо когда понукая ихъ давиться, притворился онъ, что ожидаетъ, пока они кончатъ, дабы и самому имъ послѣдовать и отправиться съ ними. Онъ уже и дерево для себя выбралъ, и привязалъ къ нему веревку. Тогда держали они совѣтъ между собою; бѣдное состояніе ихъ товарищей и страхъ быть еще нещастнѣе заставили ихъ перемѣнить намѣреніе. Они бросились къ ногамъ хозяина, прося простить умершимъ ихъ товарищамъ, и обѣщались никогда его не покидать. Онъ долго не соглашался, но наконецъ все кончилось съ тѣмъ условіемъ, что ежели услышитъ о смерти котораго нибудь изъ нихъ,-- умертвитъ всѣхъ прочихъ для отправленія на фабрику свою въ Гвинею".
   "Другой житель вздумалъ отрубить головы и руки невольникамъ своимъ, кои задавились, и держать члены ихъ за ключемъ въ желѣзной клѣткѣ повѣшенной посреди его двора. Какъ Негры думаютъ, что мертвые уносятъ тѣла свои въ Африку, то говорилъ онъ имъ. "Вы вольны умертвить себя, когда захотите, но въ моей власти сдѣлать васъ всегда несчастливыми; ибо не имѣя ни головы, ни рукъ, вы fie можете ни смотрѣть, ни слышать, ни говорить, ни работать... Они сперва смѣялись сей мысли, ибо ничто не могло ихъ увѣрить, чтобъ мертвые не забрали своихъ членовъ; но когда увидѣли оные всѣ на томъ же мѣстѣ, то заключили, что хозяинъ сильнѣе, нежели они думали, и страхъ подвергнуться таковому несчастію отучилъ ихъ давиться. Сіи страшныя лѣкарства соравнительны съ ихъ слабымъ понятіемъ, и оправдываютъ по видимому суровость, съ каковою съ ними поступается."
   "Есть Негры изъ разныхъ народовъ, одни переимчивѣе и разумнѣе, нежели другіе; но сіе преимущество истребляется страшнымъ порокомъ. Тѣ, кои отличаются разсудкомъ, умѣютъ составлять ядъ, и часто на нашихъ островахъ употребляютъ сей вѣроломной способъ при ненависти для отмщенія. Когда хо" тятъ причинить зло хозяину, отравляютъ его невольниковъ, и умерщвляютъ тѣмъ же способомъ быковъ, лошаковъ, лошадей и всю скотину въ усадьбѣ. Дабы не подашь на себя подозрѣнія, начинаютъ съ своей семьи и губятъ собственныхъ дѣтей своихъ, женъ и даже любовницъ., Не однимъ мщеніемъ возбуждаются они на сіе зло; часто таковой злодѣй бываетъ тотъ самой Негръ, съ которымъ наилучше поступаютъ въ усадьбѣ. Въ семъ случаѣ безчеловѣчіе его управляется варварскимъ удовольствіемъ унизить хозяина, приводя его, сколь можно больше, въ тоже бѣдное состояніе, въ коемъ самъ находится. Странно покажется то, что не даютъ они яда бѣлымъ, бывъ увѣрены, что дѣйствіе онаго зависитъ единственно отъ силы ихъ боговъ, кои, по ихъ мнѣнію, не имѣютъ никакой власти надъ Европейцами. Сія мысль спасаетъ насъ отъ ихъ покушеній; безъ чего были бы мы ихъ жертвою. Негрянки, хотя столь же стремительны въ страстяхъ своихъ, не предаются сей крайности, или потому, что мужья имъ не объявляютъ тайны составлять ядъ, или потому, что боязливость, слабость и смиреніе пола отдаляютъ ихъ отъ подобныхъ предприятій."
   "Черты видимыя нами въ Неграхъ живущихъ въ нашихъ селеніяхъ не природою впечатлѣны, и не гаѣ, кои бы отъ вольности, отъ воспитанія и отъ вліянія климата произошли, естьли бы остались они въ своей землѣ; но уподленіе ихъ на нашихъ островахъ совсѣмъ ихъ перемѣнило. Что касается до нрава, не можно почти онаго познать въ людяхъ утѣсненныхъ, зрящихъ безпрерывно орудія наказанія, висящія надъ головою, и насильствіе подкрѣпляемое и требуемое политикою, любостяжаніемъ и народною безопасностію. Какъ можно судить о разумѣ народа въ оковахъ заключеннаго, въ коемъ даже и желанія быть вольнымъ поставляется за преступленіе! Европейцы взятые въ неволю въ Тунисѣ признавались, что въ семъ состояніи они были столь злы, и служили бы также худо своимъ хозяевамъ, какъ невольники нашихъ острововъ. Таковы суть однакожъ люди, съ которыми обязаны мы жить; вотъ чрезъ кого достаемъ мы богатства, ослѣпляющія Европейцевъ, и скрывающія отъ нихъ безпокойствія съ собою сопряженныя
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО CXVII.

Антильскіе острова.

   Уже тому три мѣсяца, какъ объѣзжаю я въ новомъ свѣтѣ Архипелагъ менѣе прославляемой стихотворцами, но больше извѣстной въ исторіи торговли, и чаще нынѣ посѣщаемой, нежели Греческой. Всякой день отправляются изъ одного Антильскаго острова на другой многіе корабли, чинящіе сообщеніе между всѣми ими столь легкимъ, что я тѣмъ пользуясь, вознамѣрился удовольствовать любопытство, и вошь дорога, которой держался я, осматривая оные. Изъ Сен-Доминга поѣхалъ я въ Порторико, изъ Порторика въ Гваделупу, изъ Гваделупы въ Мартинику, изъ Мартиники въ Сент-Люцію Сен-Винцентъ, Барбаду, Табако, Гренаду и Суринамъ, гдѣ теперь нахожусь. Я былъ у Испанцевъ, у Французовъ, у Агличанъ, у Голландцевъ, у Датчанъ; видѣлъ многія земли, покрытыя стадами невольниковъ, и три части жителей превращенныхъ въ скотовъ для службы четвертой. Видѣлъ, не смотря на вліяніе и власть климатовъ, Европейскіе нравы преселенные въ Америку; видѣлъ гордаго и нерачительнаго Испанца, приобрѣтающаго помощію злата роскошь, до которой лѣность его не допускала; видѣлъ Агличанина, врага покоя и принужденія, столь же попечительнаго о вольности, какъ о разпространеніи торговли; видѣлъ вѣтренаго, скораго, предприимчиваго Француза, повинующагося законамъ своей земли, водимаго мудростію правленія. Датчане и Голландцы едва достойны быть положены въ число Американскихъ хозяевъ; они владѣютъ одною или двумя каменными горами, на коихъ оказываютъ чудеса своей воздержности и трудолюбія, любимыхъ сими народами добродѣтелей.
   "Сен-Жуанъ де Порторико столица острова сего имени лежитъ верстахъ во стѣ отъ Сеи Доминга. Сія страна обрѣтена Христофоромъ Коломбомъ; Испанцы назвали ее Порторико (богатой портъ) по причинѣ превосходной гавани, а Французы Порторикъ. При входѣ лежитъ островокъ, которой прежде соединялся съ большимъ момощію плотины сдѣланной чрезъ проливъ. Первое селеніе завелъ на немъ Попцій Ле опекой, построилъ село, и хотѣлъ поработить Индѣйцевъ, какъ въ Сен-Домингѣ; но позналъ, что всуѣ льстился распоряжать островитянами, какъ народомъ завоеваннымъ. Едва почувствовали они тяжесть Кастильскаго ига # какъ начали помышлять о средствахъ свергнуть оное. Собрались и первой предметъ совѣта ихъ былъ о томъ, чтобъ увѣриться, подлинно ли Испанцы безсмертны, какъ слухъ носился. Случай извѣдать дѣло толикой важности вскорѣ представился. Одинъ Кастилецъ, взявъ нѣсколько Индѣйцевъ, для помощи въ одномъ узкомъ проходѣ, прибылъ къ рѣкѣ, чрезъ которую надлежало переправляться. Проводникъ посадилъ его на плеча; и когда былъ посреди рѣки, упалъ нарочно съ ношею. Прочіе Индѣйцы къ нему поспѣшили и держали Испанца долго подъ водою; наконецъ видя тѣло безъ дыханія, вытащили на б" ретъ. Не смѣя однакожъ увѣриться, что онъ умеръ, извинялись предъ нимъ, что заставили пить много воды, и клялись, что паденіе его весьма ихъ опечалило. Слова сопровождаемы (|-и доказательствами горести, а между тѣмъ тѣло не преставали они оборачивать и примѣчать, не дышетъ ли еще оно. Сія комедія продолжалась три дни, то есть, пока не увѣрились они о смерти Испанца чрезъ изходящую изъ него вонь.
   Нашедъ, что безсмертіе мучителей ихъ была только сказка, островитяне приняли намѣреніе сбывать ихъ съ рукъ всѣми возможными способами. Предприятіе ихъ совершалось съ великою тайною; Кастильцы подозрѣнія на нихъ не имѣли, и многіе были побиты прежде, нежели прочіе отворили глаза и увидѣли опасность. Понтій, безпоко ь самъ о себѣ, собралъ всѣхъ своихъ людей, и стѣсня дикихъ въ ихъ убѣжищахъ, отмстилъ имъ такъ, что лишилъ ихъ и надежды когда либо возвратить себѣ вольность. Ему много помогла собака, коей имя и подвиги сохранила намъ исторія. Брезерилло (такъ она называлась) дѣлала удивительныя дѣла, и умѣла, сказываютъ, различать Индѣйцевъ, неприятелей отъ живущихъ въ дружбѣ съ Испанцами; по чему и была одна она опаснѣе девяноста Кастильцовъ. Давали ей ту же часть, что стрѣлку, не только припасами, но золотомъ, невольниками и добычею, что все получалъ за нее хозяинъ. Испанцы, любя набивать голову чудесными произшествіями, разсказываютъ, что хотя затравить одну Индѣйскую старуху, которую не любили, дали ей письмо для отнесенія въ одно недалекое мѣсто. Когда она отправилась, пустили они собаку, которая побѣжала за нею, какъ бѣшеная. Женщина изпужавшись, стала предъ нею на колѣна, и показывая письмо говорила: "Письмо, которое я несу, госпожа собака, написано къ Христіанамъ вашей братьѣ; они меня послали; не дѣлай мнѣ зла; я у нихъ въ службѣ". Собака утишилась, обнюхала, подняла ногу, обосцала и оставила старуху.
   Островъ Порторико во всей своей длинѣ не имѣетъ больше двухъ сотъ верстъ, въ ширинѣ около семидесяти пяти, а въ окружности шесть сотъ, наполненъ горами, изъ коихъ нѣкоторыя покрыты лѣсомъ и зеленью. Равнинъ на немъ мало, но много долинъ и рѣкъ, способствующихъ къ плодородію. Изобилуетъ сахаромъ, хлопчатою бумагою, ванилью, кассіею, пшеномъ и маніокомъ. Дикіе коровы и быки водятся стадами, и кожа ихъ составляетъ непослѣдній товаръ въ торговлѣ. Ростешъ также много плодоносныхъ деревьевъ и другаго лѣса для разныхъ работъ. Есть много дичины, морская рыба превосходнаго вкуса. Столица не имѣетъ ни стѣнъ, ни окоповъ, но портъ защищается замкомъ; малой островокъ, о которомъ я упомянулъ, непроходимъ по причинѣ лѣса; двѣ крѣпостцы не дозволяютъ къ нему приближаться.
   Улицы въ городѣ довольно широки, но коротки; домы изрядно построены, но безъ украшеній. Мало оконъ, а двери превеликія, дабы вѣтеръ могъ свободно проходить и охлаждать воздухъ. Въ оконницахъ вставливаютъ здѣсь, какъ и на многихъ другихъ Антильскихъ островахъ, тонкую сѣтку, ибо стекло бы не устояло во время бурь. Соборная церковь, посвященная св. Іоанну крестителю, построена красиво, и имѣетъ два ряда столбовъ. Епископъ есть викарій Сен-Домингскаго архіепископа. Губернаторъ живетъ въ столицѣ, близь которой лежитъ игуменство Бенедиктинцевъ. Прочія отличныя мѣста суть крѣпости: Кваданилла и Санжермано, одна на полдень, другая въ западъ острова.
   Во время пребыванія нашего въ Порторикѣ корабль нашъ промѣнялъ свои товары на слитки серебра, на золотой песокъ, и на піастры. Вы не можете себѣ представить. сколь трудно чужестраннымъ производить тамъ торговлю, равно какъ и по всѣмъ берегамъ подвластнымъ Испанскому господствованію. Должно прибѣгать ко всякому роду предосторожностей и хитростей для предохраненія себя отъ насильствъ, чинимыхъ симъ народомъ со всѣми судами, кои можетъ залучить въ свои руки. Корабль, желающій войти въ пристань, показываетъ, что ему нужда въ водѣ, въ дровахъ или съѣстныхъ припасахъ, и подаетъ губернатору челобитную съ изъясненіемъ своихъ недостатковъ и опасностей. Иногда служитъ къ тому предлогомъ мачта угрожающая паденіемъ, и которую не можно починить, не очистивъ корабля, и слѣдовательно не выгрузивъ товаровъ. Губернаторъ даетъ себя увѣрить съ помощію подарковъ, противъ чего и другіе чиновники устоять не въ состояніи. Получается позволеніе войти въ портъ; ни одного обряда не пропускаютъ; запираютъ рачительно весь грузъ; печатаютъ двери анбара, въ которой снесены товары; но не забываютъ оставить безъ печати другихъ, чрезъ кои ночью оные выносятъ, а на ихъ мѣсто кладутъ новые, въ промѣнъ полученные. Сколь скоро сей торгъ кончится, мачта вдругъ очутится починена, и корабль поднимаетъ парусы.
   Симъ образомъ сбываютъ съ рукъ большіе грузы. Что касается до малыхъ обыкновенно привозимыхъ на чужестранныхъ баркахъ, ведутъ оныя къ устью рѣкъ, не сходя съ нихъ. Жителямъ окольныхъ мѣстъ дается знакъ пушкою, и Испанцы желающіе торговать приѣзжаютъ туда съ своими товарами на лодкахъ. Сія торговля чинится обыкновенно ночью; но должно весьма быть осторожну, и особливо не пускать на судно много людей вдругъ, дабы не быть обижену. Надлежитъ также хорошенько вооружиться и прилѣжно присматривать за Испанцами; ибо они великіе воры. Ежели примѣтишь покражу, должно учтиво о томъ сказать, притворяясь, что будто почитаешь то за ошибку; иначе же подвергнется неприятнымъ ссорамъ.
   Сей торгъ, въ которомъ совсѣмъ не знаютъ давать въ долгъ, называется продавать на аршины. Обыкновенно предъ шкипорскою каютою ставится столъ, на которомъ кладутся образчики всего продажнаго. Купецъ, или его приказчики; съ вооруженными людьми становятся за столомъ, достальные бываютъ на декѣ для угощенія приѣзжающихъ. Ежели найдутся между ими какіе знатные, кои купятъ много товаровъ, то при отъѣздѣ салютуютъ ихъ нѣсколькими выстрѣлами изъ пушекъ; но никогда не надлежитъ пренебрегать предосторожностей и не допускать, чтобъ приѣхавшіе превзошли число корабельныхъ: ибо ежели Испанцы могутъ завладѣть баркою, рѣдко тѣмъ не пользуются. Они ограбивъ ее топятъ. Правда, что по наималѣйшей сего рода жалобѣ, принуждены бываютъ возвратить все похищенное; но сіе достается не хозяевамъ, а тѣмъ, кто судитъ. Сверьхъ того, сей образъ барышничанья надѣжнѣе, дешевлѣ и употребительнѣе, нежели притворяться, что терпятъ недостатокъ въ водѣ, въ дровахъ или пищѣ для полученія позволенія войти въ портъ. Сей послѣдній способъ подверженъ множеству неудобствъ и замѣшательствъ.
   Торгъ съ Испанцами имѣетъ другія трудности, произходящія отъ страннаго ихъ нрава. Ежели не умѣешь ихъ обмануть, они никогда не хотятъ платить товаровъ инако, какъ ниже его цѣны. Надобно тогда знать уступать къ стати; а какъ они чванятся благородными мыслями, то на вѣрно потерю свою наградишь, льстя ихъ тщеславію. Когда Испанецъ, покупающій холста на одну или на двѣ рубашки, упрямится дать настоящую цѣну, уступаютъ ему холстину; но показываютъ по томъ кружева, за которыя дерутъ съ него въ десятеро больше, нежели они стоятъ, увѣряя, что Испанскіе вельможи лучше оныхъ не носятъ.
   Между Порторикомъ и Гваделупою ѣхали мы мимо многихъ острововъ, на коихъ не разсудили за благо останавливаться. Я стану однако объ нихъ говорить, утверждаясь на словахъ одного Датскаго испытателя природы, бывшаго на нашихъ корабляхъ и странствовавшаго по повелѣнію своего двора. Не одна естественная исторія Антильскихъ острововъ была предметомъ его наблюденій, но простирались оныя и до исторической, гражданской и политической ихъ части. Онъ всѣхъ ихъ намъ вычислилъ, слѣдуя ихъ положенію. Имена ихъ суть: Сен-Тома, Дѣвы, Анегада, Св. крестъ, Сомбрера, Ангвилла, Сен-Мартынъ, Сен-Бартелеми, Саба, Св. Евстафій, Св. Христофъ, Барбуда, Ніева, Ангвила, Монтферратъ, Дезирада, Марія щеголиха, и святые; и они составляютъ видъ четверти круга въ Мексиканскомъ заливѣ. Первой принадлежитъ Датскому королю, подъ покровительствомъ котораго Прусаки и Бранленбурщы имѣютъ на немъ селенія, но всю почти коммерцію ведутъ подъ именемъ Датчанъ Голландцы. Есть тамъ также нѣсколько Французовъ, оставившихъ отечество по причинѣ вѣры, и небольшое число Католиковъ. "Странно вамъ покажется, говорилъ нашъ ученой (съ сего мѣста начинается его повѣствованіе), что всѣ сіи разныя вѣры не имѣютъ еще никакаго храма. Господствующія суть Лютерская и Кальвинская".
   "Сей островъ св. Фомы знатенъ природною выгодою своего порта, которой идетъ между двумя горами, довольно высокими съ сухаго пути, но нечувствительно снижающимися къ морю, и составляющими двѣ гладкія площадки. На нихъ можно поставить батареи для защищенія острова, имѣющаго около тридцати верстъ въ окружности. Въ концѣ порта видна крѣпость съ весьма малыми бастіонами, безъ рвовъ и наружныхъ работъ".
   "Городъ представляется въ пятидесяти шагахъ отъ крѣпости, и тянется по кривизнѣ берега. Въ немъ находится только одна долгая улица, которая кончится при канторѣ Датской компаніи, большомъ и хорошемъ зданіи, состоящемъ изъ многихъ жилыхъ мѣстъ и выгодныхъ анбаровъ какъ для товаровъ, такъ для запиранія Негровъ, коими помянутая компанія отправляетъ немалой торгъ. Домы, кои прежде были только воткнутые въ землю шесты, покрытые тростникомъ, построены изъ кирпича послѣ пожара, въ которой всѣ они выгорѣли. Теперь они низки, но чисты, вымощены, цѣнинными плитами, и выбѣлены по Голландскому обычаю".
   "Какъ Данія пребываетъ почти всегда неутральною въ Европейскихъ войнахъ; то сей портъ открытъ для всѣхъ народовъ, и служитъ складомъ во время мира для торговъ, кои Французы, Агличане, Испанцы, и Голландцы не смѣютъ явно производишь на своихъ островахъ; во время же войны есть убѣжище для купеческихъ корсерами предслѣдуемыхъ кораблей. Съ другой стороны въ него же приводятъ и продаютъ добычи свои морскіе разбойники. И такъ жители св. Ѳомы пользуются несчастіемъ побѣягденныхъ, не участвуя въ ихъ гибели, и дѣлятъ съ побѣдителями плоды побѣды, которая, имъ ничего не стоила. Изъ ихъ же порта отправляется великое число барокъ съ Неграми на берега твердой земли, откуда привозятъ они много серебра деньгами и въ слиткахъ. Отъ толикихъ выгодъ царствуетъ на островѣ изобиліе въ богатствѣ и пропитаніи всякаго рода".
   "Мы обязаны достойному нашему монарху, говорилъ Датчанинъ, благоденствіемъ процвѣтающимъ на островѣ св. Фомы. Наиглавнѣйшія приращенія торговли нашей суть плоды его щедрости; всему свѣту должно быть извѣстно величество души такаго государя, которой далъ многіе миліоны компаніи западной Индіи, дабы отворить всѣмъ своимъ подданнымъ новые источники богатства. Не осуждайте сего восторга, продолжалъ онъ, возбуждаемаго во мнѣ воспоминовеніемъ о его добродѣтеляхъ и о безпрерывномъ попеченіи, которое прилагалъ онъ обо всемъ могущемъ касаться до благоденствія Богомъ ввѣреннаго ему народа. Будучи въ такомъ возрастѣ, когда страсти и утѣхи умножаютъ желанія въ государяхъ, умѣлъ онъ заключить нужды свои въ наитеснѣйшихъ предѣлахъ. Симъ образомъ пришелъ въ состояніе чинить благодѣянія, производящія изобиліе во всемъ королевствѣ. Старинныя фабрики процвѣли; щедрая его рука отворила новыя; а дабы оныя не могли никогда прерваться, основалъ онъ училище трудолюбія, въ которомъ дѣти бѣдныхъ приуготовляются служить подпорами оному. Многія академіи, обязанныя ему своимъ началомъ и украшающія столицу и ботанической садъ, возвѣстятъ потомству отличное его покровительство наукамъ и знаніямъ. Больница имъ построенная есть дѣло человѣколюбія. Благодарность заставляетъ меня упомянуть также о пенсіяхъ данныхъ ученымъ, дабы обязать ихъ предприять путешествія, о награжденіяхъ художникамъ, и фабрикантамъ и всѣмъ отличающимся какими либо особливыми дорованіями людямъ. Сіи доводы щедрости открываютъ величество его мыслей и чувствованій, и доказываютъ, что мудрая бережливость доставляетъ государямъ неизчерпаемой источникъ благодѣяній".
   "Изъ острова св. Ѳомы ѣхалъ я между островами называемыми Дѣвы. Сей путь весьма приятенъ; кажется, что находится на лугу, прерываемомъ со всѣхъ сторонъ множествомъ рощей. Иные изъ нихъ населены, но увѣряютъ, что большая часть пусты. Главнѣйшій по величинѣ называется Толстая дѣва, и занятъ Агличанами, которые едва, удостоиваютъ считать его въ числѣ прочихъ своихъ селеній. Жители на немъ очень бѣдны; собираютъ малое количество пшена, табаку и хлопчатой бумаги. Обыкновенная ихъ пища рыба, по тому что ловля изобильна. Прѣсной воды не имѣютъ, кромѣ той, которую небо пошлетъ, и которую берегутъ въ бочкахъ. Когда она изойдетъ, или испортится, то спасеніе ихъ дождевая вода, находящаяся въ ущелинахъ и впадинахъ горъ, покрытая зеленою и толстою коркою, которую остерегаются совсѣмъ изломить, а напротивъ сохраняютъ, ибо она умѣряетъ солнечной жаръ, и пробиваютъ на ней только дыру, чтобъ пройти могъ сосудъ, коимъ черпаютъ воду,.
   "Мы приближились къ Анегадѣ, или потопленному острову, такъ названному потому, что онъ плоской, низкой, и часто покрывается морскою водою въ мѣстахъ мало возвышенныхъ. Сказываютъ, что одинъ Испанской галіонъ однажды тутъ погибъ, и что серебро везенное имъ закопано въ землю, гдѣ и понынѣ лежитъ. Надежда получить столь важную добычу покушала неоднократно жителей сосѣднихъ острововъ и Флибустеровъ. Многіе изъ нихъ пропустили слухъ, что нашли нѣкоторую часть клада; но что самой кладъ еще не дается".
   "Сомбрера есть островъ необитаемой по причинѣ малаго количества доброй земли, покрывающей его поверхность. Испанцы такъ его назвали потому, что будучи плоской и круглой, и имѣя по срединѣ высокую гору, представляетъ видъ шляпы. Около половины прошедшаго вѣка Французы оставили островъ св. Креста по повелѣнію правленія, и переселились въ Сен-Домингъ. Они продали его по томъ Датской компаніи, которая построила на немъ крѣпость. На Ангвиллѣ живутъ Агличане. Имя свое получилъ онъ отъ подобія угря. Въ самомъ широкомъ мѣстѣ находится болото, около котораго построили они нѣсколько хижинъ, но по крайней лѣности живутъ въ нуждѣ, хотя земля хороша и могла бы принести пользу, естьли бы жители были трудолюбивѣе. Сіе селеніе не имѣетъ ни священниковъ, ни правленія, ни властелиновъ, и отъ сего недостатка почитаетъ себя еще щастливѣе другихъ".
   "Говоря о попахъ, пришло мнѣ на мысль, что когда Французы и Голландцы поселились на маломъ островѣ Сен-Мартинѣ, первые выбрали начальникомъ лѣкаря, которой отправлялъ также и должность священника. Онъ собиралъ людей въ церковь, говорилъ проповѣди, читалъ молитвы, давалъ знать о праздникахъ и постахъ. Къ лѣкарскому, пастырскому и начальникову знанію присовокуплялъ онъ также судейское съ пособіемъ школьнаго мастера и помощника, изъ которыхъ первой занималъ мѣсто Ассессора, другой подъячаго. Сей приказъ судилъ самодержавно и рѣшительно всѣ споры случающіеся въ селеніи. Нынѣ считается тамъ не болѣе двухъ сотъ Французовъ, живущихъ въ двадцати или тридцати домахъ, составляющихъ городъ св. Мартина. Голландцы имѣютъ въ немъ свой околотокъ отдѣленной отъ Французскаго горою. Они живутъ согласно на островѣ, едва семдесять верстъ въ окружности имѣющемъ. Нѣтъ на немъ ни рѣкъ, ни пристаней, а вода получается изъ нѣсколькихъ ручьевъ, и то въ дождливое время; въ сухое оные изчезаютъ. Въ семъ случаѣ прибѣгаютъ къ водохранилищамъ. На островѣ собирается много соли изъ природныхъ ямъ, изъ коихъ достаютъ ее безъ издержекъ и трудной работы. Прочіе произрастенія суть: табакъ, индиго, року и маніокъ. Испанцы жили первые на семъ островѣ и оставили крѣпостцу въ томъ только намѣреніи построенную, чтобъ воспрепятствовать Европейцамъ поселиться на сосѣднихъ островахъ; но не бывъ въ состояніи отвратишь предприятія Французовъ и Агличанъ, рѣшились напослѣдокъ его оставить,.
   "Островокъ Сен Бартелеми (св. Варѳоломея) принадлежитъ Франціи. Она его бережетъ только для изряднаго порта, въ которомъ безопасно стоять могутъ болѣе корабли на довольной глубинѣ; ибо въ прочемъ земля годна подъ одинъ табакъ. Саба населена нѣсколькими Голландскими семьями, коихъ главной торгъ состоитъ въ башмакахъ. Онѣ ставятъ ихъ на всѣ Антильскіе острова, и нигдѣ не увидишь столько сапожниковъ. Съ симъ товаромъ и малымъ количествомъ индига и хлопчатой бумаги живутъ они въ нѣкоторомъ изобиліи, имѣютъ покойные домы, чистые уборы, деньги и невольниковъ; согласіе царствуетъ между ими, и часто ѣдятъ они другъ у друга. Нѣтъ у нихъ мяснаго ряда, но бьютъ скотину по очереди, и сколько нужно для употребленія околотка. Всякой беретъ часть, какую захочетъ, и отдаетъ оную назадъ, когда придетъ очередь убить свою скотину. Сей островъ имѣетъ ту особливость, что сперва кажется дикимъ и со всѣхъ сторонъ утесистымъ камнемъ. На вершину его ведетъ дорога крюковатая, изсѣченная въ горѣ, а тамъ земля гладка, хороша и плодоносна. И такъ почесть его можно за природную крѣпость, въ которой никакъ принудишь не льзя жителей, ежели они снабдѣны съѣстными припасами. По бокамъ дороги подѣлали они доски и наклали ихъ каменьемъ такъ, что вдругъ помощію веревки опрокинуть оные могутъ на неприятеля, которой бы задумалъ на нихъ напасть,.
   "Св. Евстафій есть Голландской островъ, но болѣе и люднѣе прежде упомянутаго. Онъ отъ св. Христофа раздѣляется каналомъ верстъ въ пятнадцать ширины. Сей послѣдній обязанъ именемъ своимъ Адмиралу Коломбу, которой такъ его Назвалъ по причинѣ вида его горъ: есть одна весьма высокая, а на ней сидитъ другая небольшая, какъ отрокъ Іисусъ на плечахъ Исполина. Другіе думаютъ, что онъ далъ ему свое имя, увидя его въ день своихъ имянинъ. Хотя Испанцы и доказывали, что утвердили за собою владѣніе сего острова, но никогда селенія на немъ не заводили. Островъ населенъ былъ Караибами, природными его жителями, когда случай привелъ къ нему въ одинъ день два корабля, одинъ Французской, другой Аглинской. Оные тотчасъ почувствовали пользу, которую могли получить отъ сего мѣста противъ Кастильцовъ, съ коими были въ войнѣ, и не споря, кто приѣхалъ первой, согласились раздѣлить его между собою для заведенія селеній: жили въ добромъ согласіи, и выгнавъ Караибовъ, которые хотѣли напасть на нихъ измѣннически, оставили каждой съ своей стороны по нѣскольку людей, и возвратились въ отечество для набору охотниковъ. Дворы Аглинской и Французской похвалили сіе поведеніе, и отправили ихъ туда, спустя нѣсколько времени, снабдивъ припасами и нѣкоторымъ числомъ людей для основанія прочаго селенія. Его можно почесть колыбелью всѣхъ селеній, кои Французы и Агличане имѣли на Антильскихъ островахъ. Они описали и утвердили взаимныя границы: рыбная ловля, охота, соленыя болота, лѣсъ, рудники, гавани остались общими."
   "Изъ сего наиглавнѣйше острова вышли тѣ бродяги обѣихъ народовъ, кои подъ именемъ Флибустіеровъ и Буканеровъ завладѣли Черепахою и сѣвернымъ берегомъ Сен-Доминга. Первые переселенцы принялись за разведеніе табаку, и сіе произрастеніе составляло чрезъ долгое время товаръ довольной для ихъ содержанія; но какъ собиралось его съ лишкомъ много, то цѣна спала, и они начали ходишь за сахарными тростями, инбиремъ, индигомъ и хлопчатою бумагою. Богатства, полученныя на островѣ отъ сихъ произращеній, привели его вскорѣ въ цвѣтущее состояніе. По многихъ перемѣнахъ, причиненныхъ войнами между Англіею и Франціею, согласились наконецъ обѣ державы, чтобъ св. Христофъ весь принадлежалъ Великобританской державѣ."
   "Пребываніе на семъ островѣ приятно, и хотя бури часты, воздухъ не лишается своей чистоты. Помянутыя бури дѣйствуютъ въ дождливое время, и могутъ почесться за наивеличайшее зло, какимъ только климатъ можетъ землю подвергнуть. Французы и Агличане св. Христофора имѣли обыкновеніе посылать каждой годъ къ Караибамъ спрашивать, не близко ли Ураганъ или буря, и увѣряютъ, что сіи дикіе никогда не ошибались въ своихъ предсказаніяхъ. Вотъ примѣты, по коимъ Индѣйцы ихъ узнаютъ: воздухъ мутится, солнце краснѣетъ, время становится тихо, вершины горъ очищаются. Въ колодезяхъ и въ ращелинахъ слышанъ глухой звукъ, похожій на запертой вѣтръ; звѣзды кажутся темны и больше обыкновеннаго; небо черно и страшно; изъ моря изходитъ запахъ непринятой, и оно поднимается, хотя въ прочемъ кажется спокойно; вскорѣ вѣтръ дуть начинаетъ съ довольнымъ стремленіемъ, и сіе продолжается нѣсколько разъ."
   "Тогда даетъ себя чувствовать престрашная буря съ дождемъ, молніею, громомъ, а иногда и трясеніемъ земли, словомъ со всеми обстоятельствами разрушенія, кое могутъ только стихіи произвесть. Въ началѣ видны, какъ предвозвѣстники нещастій имѣющихъ послѣдовать, цѣлыя поля сахарныхъ тростей плящущихъ по воздуху и бросаемыхъ по всему пространству земли. Деревья древностію сравнивающіяся съ міромъ, и кои по чрезмѣрной своей толстотѣ до того боролись со всеми усиліями бури, вырываются съ корнемъ, поднимаются съ земли и носятся какъ солома; тѣ, кои устоятъ, разбиваются и колются на подобіе тростника; всѣ сады и поля изтребляются и преобращаются вверхъ дномъ; домы, сараи, мельницы опрокидываются однимъ дхновеніемъ вѣтра; трава стелется и осыхаетъ какъ бы была вызжена; а вода поднимаясь на пять и на шесть футовъ, уноситъ все, что устояло отъ перваго порыва бури."
   "Опустошеніе и смерть слѣдуютъ по стопамъ урагана. Слѣды его суть слѣды огня, все изчезаетъ при его шествіи; и сія перемѣна столь же скоро исполняется, сколь ужасна, во мгновеніе ока истребляетъ онъ работы многихъ лѣтъ, и разрушаетъ надежду земледѣлателя въ то время, какъ онъ считаетъ себя достигшимъ до совершеннаго счастія. Кто не содрогнется, зря мѣста всегда зеленью покрытыя обнаженными въ единое мгновеніе невидимою рукою, и представляющими только лѣсъ подобной корабельнымъ мачтамъ! За приянтостію весны наступаютъ мразы зимы. День почти погибшій повсюду представляетъ образъ устрашающей ночи. Изумленныя животныя ищутъ покрова; устрашенная природа кажется ожидаетъ послѣдняго часа. Необычайная тишина вселяетъ повсюду уныніе и ужасъ; одинъ вѣтръ даетъ себя слышать съ грознымъ звукомъ. Море представляетъ плачевное позорище опустошеній причиненныхъ бурею; вода и берега покрываются обломками сокрушенныхъ кораблей; суда изломанныя и біемыя валами носятся повсюду съ членами и трупами нещастныхъ послужившихъ имъ жертвою,.
   "Удовольствіе жить посреди своихъ усадебъ отвращаетъ Агличанъ отъ желанія завести городъ. Домы ихъ разсѣянные по полямъ составляютъ съ рощицами и сажеными дорогами къ нимъ ведущими наиприятнѣйшее зрѣлище. Въ то время, какъ Французы раздѣляли съ ними островъ, построили они тамъ село подъ пушками крѣпости низкоземской (de basse terre,) которое одно и можно почесть за мѣстечко. Агличане построили также многія крѣпостцы въ разныхъ мѣстахъ по берегу, гдѣ можно выгружаться."
   "Хотя Французы не менѣе прочихъ Европейцевъ помогли выгнать изъ св: Христофа Караибовъ, но дикіе менѣе ихъ ненавидятъ, а проклинаютъ Агличанъ и Испанцовъ. Они говорятъ, что Голландцы стоятъ отъ пальцевъ до локтя, а Французы отъ одной руки до другой; и сіе изъясняютъ протягивая руки для означенія, сколь любятъ Французовъ,.
   "Качество сахара и другихъ прозябеній острова Сен-Христофа доказываетъ крайнее его плодородіе; но средина представляетъ кучу утесистыхъ горъ и непроходимыхъ лѣсовъ. Правда, что помянутый горы, возвышаясь одна надъ другою амфитеатромъ, производятъ прелестной видъ надъ усадьбами разсыпанными кругомъ до самаго моря. Есть также на немъ страшные камни, бездны, дремучіе лѣса, теплыя и сѣрныя бани и многія рѣки, довольствующія островъ преизрядною водою; Каіонна изъ нихъ есть первая и служила границею у Французовъ съ Агличанами. На морскомъ берегу есть варница, изъ которой получается много соли."
   "Чистой воздухъ помогаетъ здоровью. Женщины имѣютъ прекрасную тѣнь и черты весьма порядочныя. Одѣваются большею частію по Французски съ такимъ великолѣпіемь, что не было бы никакаго недостатка, ежели бы онѣ, желая насъ перещеголять, не прибавляли украшеній, кои ихъ обезображиваютъ. Вы нигдѣ не видывали столько золотой, серебреной и шелковой бахрамы. За столомъ хозяйки усадебъ, не взирая на сей уборъ, рѣжутъ и раздаютъ мясо, и чинятъ сіе чисто и съ приятностію; пьютъ же обыкновенно не скупясь, дабы дать примѣръ гостямъ. Острота и живость свойственны обѣимъ поламъ. Жители совершенно стройны; преимущество общее всѣмъ Креоламъ Французской и Аглинской Америки, гдѣ столь же рѣдко увидишь горбатаго, слѣпаго и хромаго, сколь часто попадаются оные въ Европѣ".
   "Домы повсюду деревянные, убраны внутри панельною работою, снаружи выкрашены, то есть вымазаны краскою на маслѣ для предохраненія отъ гнилости, производимой жаромъ и влажностію климата. Сія краска придаетъ имъ блескъ и приятность. Покои разположены выгодно, повсюду чисто, и уборы великолѣпны; дворъ и входъ въ домъ усажены тамариновыми и померанцевыми деревьями, кои наполняютъ благовоніемъ всѣ покои".
   "Выхваляютъ плодородіе другаго острова, Принадлежащаго Агличанамъ, называемаго Барбуда, котораго не должно смѣшивать съ Барбудою, отъ нихъ же зависящею. Жители упражняются въ скотоводствѣ, и имѣютъ онаго много, не пренебрегая другихъ частей деревенской жизни. Главной ихъ торгъ состоитъ въ хлѣбѣ и съѣстныхъ припасахъ, кои продаютъ они сосѣдямъ. Ограничиваясь въ семъ попеченіи, смотрятъ безъ зависти на богатства, приносимыя по другимъ островамъ хожденіемъ за сахарными тростями, и инаго въ оныхъ участія не принимаютъ, какъ доставая его променомъ на свои товары".
   "Ніева или Невисъ, недалеко лежащій отъ св. Христофа, обрѣтенъ, кажется, въ одно съ нимъ время. Хотя онъ и менѣе всѣхъ прочихъ, но былъ цвѣтущимъ селеніемъ. Сорокъ лѣтъ послѣ поселенія Агличанъ считалось на немъ десять тысямъ бѣлыхъ и больше двадтцати тысячъ черныхъ, что покажется невѣроятно на пространствѣ земли, имѣющей только тридцать верстъ въ окружности, ежели не упомянуть о чрезмѣрно обширной тогдашней торговлѣ сахаромъ, которой отправлялся на стѣ корабляхъ въ Европу, или виномъ, которымъ онъ почти одинъ снабжалъ всѣ Антильскіе острова., Въ сіе благополучное время основался на немъ городъ Чарло-товнъ съ нѣкоторыми крѣпостями нынѣ запущенными. Войны у Англіи съ фракціею, страшной падежъ, и еще страшнѣе того ураганъ, которымъ снесло домы, деревья, сады, всѣ сіи нещастія случившіяся одно за другимъ въ короткое время оставили островъ въ бѣдственномъ положеніи, отъ котораго не могъ уже онъ оправиться. Собственно говоря, онъ ничто иное есть, какъ высокая гора съ вершиною покрытою лѣсомъ. Сады идутъ около, начиная отъ морскаго берега, и продолжаются по умѣренной отлогости до самой вершины. Ключи біющіе изъ оной съ разныхъ сторонъ составляютъ ручьи, изъ коихъ иные заслуживаютъ имя рѣкъ. Есть также теплицы, въ кои собирались для тѣхъ же болѣзней какъ въ Бадъ въ Англіи и къ Бурбонскимъ водамъ во Франціи. Невисъ произрастеніями и торгомъ походитъ на другіе Антильскіе острова. Сахаръ въ немъ главной товаръ и служитъ закладомъ мѣны во всѣхъ торговыхъ дѣлахъ. Считаютъ фунтами сахара вмѣсто фунтовъ стерлинговъ. Жители также легко заключаютъ симъ образомъ договоры свои, какъ бы считали наличными деньгами,.
   "Антигоя имѣетъ одинъ только ручей прѣсной воды, и ключи на немъ такъ рѣдки, что онъ былъ необитаемъ долгое время; но нынѣ сберегаютъ дождь въ водохранилищахъ, и рѣдко въ водѣ недостатокъ терпятъ. Онъ не имѣетъ впрочемъ ничего отличнаго предъ другими Аглинскими Антильскими островами".
   "Испанцы никогда не жили на островѣ Мон-Серратъ; но дали ему сіе имя. Показалось имъ, когда увидѣли его въ первой разъ, что онъ походишь на одну Паталонскую гору носящую сіе наименованіе и славную по двумъ обстоятельствамъ. Первое есть часовня пресвятыя Богородицы, столь же почти чудотворная и столь же молельщиками посѣщаемая, какъ Лоретская. Второе была она гнѣздомъ или колыбелью Іезуитскаго чина; на ней основатель ихъ Игнатій принялъ на себя имя Богородицына рыцаря. Обѣ сіи причины не воспрепятствовали Агличанамъ, кои завладѣли островомъ, оставишь его подъ прежнимъ названіемъ. Сверхъ произращеній, свойственныхъ другимъ Антильскимъ островамъ, претерпѣла она тѣ же перемѣны, подвержена тѣмъ же ураганамъ, торгуетъ тѣми же товарами, подвластна тому же правленію, управляется тѣми же законами, кои существуютъ въ Англіи".
   "Мѣлкіе острова Дезирада, Марія-Щеголиха и Святые не стоятъ того, чтобъ Французы ихъ берегли, на нихъ жили, и ихъ обработывали. Всѣ острова, о коихъ говорилъ Датчанинъ, представлялись одинъ за другимъ взору, по мѣрѣ приближенія нашего къ Гваделупѣ. Я собралъ точныя его слова и составилъ изъ нихъ сіе письмо, не дѣлая нималой перемѣны.
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО СXVIII.

Продолженіе Антильскихъ острововъ.

   Каналъ произведенной морскою водою, текущій на пятнадцать верстъ, шириною въ пятнадцать саженъ, и называемой соленая рѣка, раздѣляетъ на двѣ части почти равныя Гваделупу, которою владѣютъ Французы уже около цѣлаго вѣка. Западная часть, дающая имя всему острову, наилучше населена. Въ срединѣ ея находятся многія утесистыя горы, изъ коихъ бьютъ воды, напаяющія весь островъ. Есть также на немъ не только теплые, но и кипящіе ключи, сѣрницы и множество кабановъ, коихъ называютъ на Французскихъ островахъ свиньи мароны. Съ вершинъ горъ видны сосѣдніе острова, и нѣтъ въ свѣтѣ приятнѣйшаго зрѣлища. Главное селеніе лежитъ близъ крѣпостцы св. Петра. Въ ней верховной совѣтъ и комендантъ. Крѣпость Луи находится въ восточной части называемой большая земля. Въ приходахъ отправляютъ службу Доминиканы, Іезуиты, Кармелиты и Капуцины. Вотъ, Государыня моя, все, что могу я сказать о землѣ, гдѣ произрастенія, обычаи, правы, торговля, законы, правленіе точно тѣ же, что и на прочихъ Французскихъ островахъ.
   Доминика, лежащая между Мартиникою и Гваделупою, представляетъ намъ совсѣмъ другіе предметы. Она находится во власти Караибовъ славнаго отродія Индѣйцовъ, коихъ Европейцы нашли поселенными на Антильскихъ островахъ, и коихъ можно почесть природными оныхъ жителями. Агличане хотѣли завладѣть сею землею, дабы прервать сообщеніе между нашими островами; но мы тому всегда сильно воспротивлялись. Они присвояютъ себѣ подъ рукою самодержавіе надъ нею; но сіе смѣха достойное и пустое присвоеніе заставляетъ ругаться надъ ними и самихъ Караибовъ, кои проклинаютъ ихъ за измѣны и насильствія. Нынѣ опасно Агличанину появиться на островѣ, и тѣ, кои были выброшены къ нимъ бурею, дорого заплатили за вѣроломство своихъ земляковъ. Мы съ сими дикими имѣемъ старинные трактаты, коихъ они никогда не нарушали, и на кои полагаясь, живемъ мы и торгуемъ съ ними свободно и спокойно.
   О началѣ сего народа не соглашаются. Одни производятъ его изъ острова Кубы, другіе съ твердой земли; но никто не можетъ за точно утвердить, изъ полуденной ли или изъ сѣверной части Америки они вышли. Время и причины ихъ преселенія также весьма невѣрны, а можно объ ономъ чинить догадки сумнѣнію подверженныя. Всего вѣроятнѣе, что всѣ они произходятъ отъ одного народа; сходство въ образѣ, въ языкѣ, въ обычаяхъ по всѣмъ островамъ имъ принадлежавшимъ, равно какъ и въ тѣхъ коими нынѣ они владѣютъ, наймется доказываетъ оное безъ ошибки. Вообще имѣютъ они станъ посредственной, крѣпкой и жиловатой, ноги полныя и стройныя, волосы черные и лоснящіеся, глаза большіе и нѣсколько выпуклые, взглядъ глупой и заблужденной, носъ плоской, чело вдавленное, зубы бѣлые и ровные, видъ печальной, запахъ крѣпкой и неприятной. Бороды не имѣютъ, или бывъ отъ природы оной лишены, или потому, что не-допускаютъ рости, выдергивая волосы. Нѣтъ также у нихъ волосовъ ни на рукахъ, ни на ногахъ, ни на груди. Трудно судить о ихъ кожѣ и о цвѣтѣ тѣла, потому что намазываются ежедневно разведеннымъ на маслѣ руку. Сверьхъ приятства въ томъ полагаемаго, сохраняетъ онъ ихъ отъ солнечнаго зноя и отъ укушенія шмелей, не могущихъ терпѣть сего духа. Когда идутъ на войну, или хотятъ показать себя во всей пышности, жены ихъ употребляютъ нѣкоторой черной сокъ для дѣланія имъ усовъ, кои не линяютъ по нѣскольку дней. Онѣ также чернятся какъ мужья, кромѣ усовъ, которыхъ не позволяется имъ носить. Черной блескъ на волосахъ дѣлается также отъ особливаго состава, производящаго сіе дѣйствіе. Странной видъ лба не есть порокъ, съ коимъ они родятся; а обыкновеніе имѣютъ прикладывать къ нему у младенцевъ небольшую дощечку и стягивать ее крѣпко веревочкою на затылкѣ, оставляя до тѣхъ поръ, noket лобъ не будетъ такъ плоекъ, что не заворачивая головы, видятъ они почти перпендикулярно надъ собою.
   Не цвѣтомъ однимъ и странными чертами Караибы непохожи на Европейцевъ; они еще болѣе различествуютъ слабостію понятія и крайнею простотою. Сколь далеко отъ ограниченнаго разумѣнія сихъ безтолковыхъ людей до тѣхъ проницательныхъ разумовъ, кои намъ начертали вѣрной путь на водахъ для познанія сего новаго народа! Сіе разсужденіе, которое можетъ, кажется, относиться ко всѣмъ дикимъ вообще, касается наипаче до описываемыхъ теперь мною. Ихъ разумъ не болѣе просвѣщенъ и неболѣе предвидятъ, какъ чутье въ животныхъ. Должно однакожъ признаться, что разсужденіе ихъ при видѣ первыхъ Испанцевъ приставшихъ къ ихъ островамъ не совсѣмъ доказываетъ недостатокъ въ здравомъ разсудкѣ, удивляясь дальнему разстоянію, которое сіи чужестранцы переѣхали, "надлежитъ, говорили они имъ, или землѣ быть у васъ очень худой, или мало вы оной имѣете, что приѣхали искать ее такъ издалека и съ толикими опасностями. Да они и уступили намъ безъ всякаго затрудненія землю, на которой сами жили, и по мѣрѣ разработыванія оной въ селеніяхъ нашихъ сіи дикіе удалялись и переносили свои рубежи. Ежели и сопротивлялись иногда нѣсколько, то чинили оное не для того, чтобы спорить о собственности, которой они не уважаютъ; но хотѣли симъ способомъ получить подарки, за которые тотчасъ уступаютъ свои поля. Ежели поднимали когда на насъ оружіе, то не для отпору похищеній чинимыхъ нами, на кои и сами они подавались, но для защищенія вольности, на которую по превосходству оружія нашего думали мы имѣть право. Неприятно имъ также наше корыстолюбіе, и они не престаютъ дивиться, что мы предпочитаемъ золото стеклу и хрусталю.
   Сіи простые люди не умножаютъ, какъ мы, предметовъ благополучія, и слѣдовательно препятствій къ достиженію онаго. Желанія ихъ ограничены; нужды, будучи въ маломъ числѣ, легко удовлетворяются. Есть однакожъ вещь, которая ихъ трогаетъ, то есть склонность къ мщенію. Я не знаю другаго народа простирающаго далѣе сію безчеловѣчную страсть, вліянную отъ природы во всѣ одушевленныя существа. Она кажется одна можетъ въ движеніе привести сердце людей, называемыхъ отъ насъ варварами, потому что они не одними съ нами заражены пороками. Посреди утѣхъ Караибъ, увидя другаго Караиба, отъ котораго получилъ прежде какую обиду, возстаетъ съ холодностію, идетъ, становится позади его, разбиваетъ ему голову дубиною, или поражаетъ тѣло ножемъ. Ежели убьетъ неприятеля, и сей не имѣетъ сродниковъ, которые бы за него отомстили, то дѣло и кончено. Но ежели язвы не смертельны, или остались мстители; то убійца увѣренъ будучи, что также поступлено будетъ и съ нимъ при первомъ случаѣ, тотчасъ перемѣняетъ жилище.
   Сіи Индѣйцы провождаютъ жизнь, или сидя на цыпкахъ, или лежа въ койкахъ, во снѣ и въ куреніи табаку; никогда не помышляютъ о часѣ, имѣющемъ наступить послѣ настоящаго часа. Когда голодъ принудитъ искать пищи въ охотѣ или въ рыбной ловлѣ, приносятъ добычу, и жены оную готовятъ. Столъ ихъ открытъ для всякаго; нѣтъ нужды быть звану, ниже знаему, чтобы имѣть за нимъ мѣсто. Они не просятъ никого, но никому не препятствуютъ ѣсть съ собою. Любимой ихъ соусъ есть лиментада или перешникъ; дѣлаютъ его изъ маніоковаго и лимоннаго сока, раздави въ нихъ немалое количество перцу. Соль рѣдко употребляютъ не потому, что бы былъ въ оной недостатокъ, ибо по всему острову есть соляные колодези, но потому, что не любятъ. Рѣдко варятъ мясо, а жарятъ или коптятъ; пекутъ же, сажая кусками на деревянную спицу, которую втыкаютъ въ землю предъ жаровнею, и когда запечется съ одной стороны, переворачиваютъ къ огню другою. Ежели случится шпица нѣсколько велика, какъ курица, голубь или попугай, бросаютъ ее въ огонь, не общипавъ и не выпотрошивъ. Сколь скоро перья сгорятъ, покрываютъ ее пепломъ и угольями, и даютъ ей изпечися. Вынимаютъ, потомъ очищаютъ корку сдѣлавшуюся изъ перьевъ и кожи, вычищаютъ кишки и зобъ, и ѣдятъ мясо безъ всякой другой приправы. Птица симъ образомъ приуготовленная бываетъ сочна, нѣжна и весьма вкусна.
   На охотѣ обыкновенное оружіе у Караибовъ лукъ, стрѣлы и ножъ. Они весьма радуются, когда могутъ достать ружье; но какъ бы ни хорошо оное было, дѣлаютъ его скоро безполезнымъ, разрывая большими зарядами, или теряя шурупы и другія части; ибо какъ дѣла никакаго не имѣютъ, то цѣлой день разбираютъ и собираютъ его, и забывъ положить каждую вещь на свое мѣсто, приходятъ въ сердце, бросаютъ ружье, и не думаютъ объ немъ болѣе.
   Стрѣлы употребляемыя Индѣйцами почти всегда напоены ядомъ. Они надрѣзываютъ ядоносную траву, кладутъ въ нее копьецо, и держатъ, покамѣстъ не напьется оное густымъ и клейкимъ молокомъ. Сей ядъ такъ проницающъ, что для отъятія силы должно класть конецъ стрѣлы въ огонь, употребляемыя на охотѣ стрѣлы ядомъ не напаяются, и не имѣютъ копьеца, когда стрѣляютъ ими по птицамъ, а только круглую головку, какъ у рапиръ, которая убиваетъ, не раня птицы. Дѣти начинаютъ съ малыхъ лѣтъ обращаться въ семь упражненіи, и становятся такъ искусны, что никогда промаха не даютъ.
   Караибы имѣютъ способъ довольно остроумной ловить попугаевъ. Примѣчаютъ при наступленіи ночи деревья, на которыхъ они садятся и въ темнотѣ кладутъ внизу раздутые уголья, на кои посыпаютъ соль и перецъ. Густой дымъ оть того вскорѣ подымающійся кружить голову птицамъ такъ, что они падаютъ, какъ мертвыя. Тогда подбираютъ, связываютъ ноги и крылья, и приводятъ ихъ въ себя, кропя имъ голову водою. Послѣ чего, дабы приучить, не даютъ имъ ѣсть нѣсколько времени, и какъ довольно проголодаются, то ихъ кормятъ. Ежели же найдутъ ихъ еще не совсѣмъ послушными, дуютъ имъ въ носъ табашной дымъ, отъ котораго они угараютъ до тѣхъ поръ, пока не покинутъ совсѣмъ своей дикости. Сіи птицы не только становятся очень ручны, но учатся говорить также легко, какъ и молодыя.
   Индѣйцы привозятъ ихъ на наши острова вмѣстѣ съ произрастеніями своихъ земель, съ добычею полученною на охотѣ и съ разными вещами своей работы. Покупаютъ же сабли, ножи и особливо водку, ибо любятъ ее страстно. Часто пускаются они въ путь въ опасное время, дабы достать какую бездѣлицу, которой имъ захочется, даютъ за нее все, что ни привезутъ; а за цѣлую лавку товаровъ, въ коихъ нѣтъ имъ тогда нужды, не дадутъ ни самой малой части того, что имѣютъ.
   Въ счетахъ съ ними должно платить имъ мѣлкими деньгами, а золота и серебра не давать. Луидоръ для чихъ хуже двукопѣешника, ибо они прилѣпляются болѣе къ числу, нежели къ качеству. Надлежитъ также деньги раскласть по одной монетѣ въ одинъ рядъ въ нѣкоторомъ между собою разстояніи, а не въ два, то есть кладя одну монету на другую. Сей порядокъ не удовольствуетъ ихъ зрѣнія, и дѣла съ нимъ не кончить. Но когда видятъ они долгой рядъ копѣекъ, смѣются и радуются, какъ ребята. Другое примѣчаніе не меньше нужное, что надлежитъ тотчасъ унести купленное у нихъ, дабы не пришло имъ мысли назадъ взять и не отдать полученныхъ денегъ. Правда, что не трудно ихъ къ тому принудить, особливо ежели торговать приѣдутъ на наши острова; но всегда должно уважать, чтобъ не завести съ ними ссоры.
   Отправляютъ они таковые переѣзды въ лодкахъ, гдѣ все ими привозимое такъ привязано, что хотя бы пирогъ и опрокинулся отъ погоды, они бросаются въ воду и переворачиваютъ его, ничего не теряя. Ежели перевозятъ Европейца не умѣющаго плавать, приставливаютъ къ нему всегда одного товарища, которой печется о его сохраненіи. Я не знаю пловцовъ искуснѣе ихъ, ни зрѣлища забавнѣе, когда они плаваютъ по бурному морю и посреди ужасныхъ волнъ. Они столь проворны, что въ сіе время защищаются также противъ рекиновъ и другихъ пожирающихъ рыбъ, держа ножъ въ рукѣ, и къ сему приучаютъ дѣтей съ малыхъ лѣтъ.
   Простота Караибовъ видна также въ жилищахъ ихъ, въ уборахъ и въ одеждѣ. Представьте себѣ самую простую избу, покрытую соломою, обнесенную тыномъ, и вы будете имѣть понятіе о ихъ архитектурѣ. Посгаеля ихъ есть койка изъ толстаго бумаяшаго холста, которая, какъ вамъ извѣстно, имѣетъ ту выгоду, что можно ее носить повсюду Съ собою, что спать въ ней холоднѣе, что нѣтъ нужды ни въ одѣялѣ, ни въ простынѣ, ни въ подушкахъ и что она не загораживаетъ горницы, когда нѣтъ въ ней нужды. Сія постеля и нѣсколько кузововъ сдѣланныхъ изъ тростника составляютъ все убранство ихъ домовъ. Въ помянутыхъ кузовахъ кладутъ они все нужное для своего употребленія, а сплетены оные чисто, легко и уютно. Искуство состоитъ въ томъ, чтобъ какъ можно дѣлать ихъ чаще, чтобъ дождь ихъ не пробилъ, вода не протекла, и чтобъ вещь положенная не вымочилась. Островскіе Европейцы употребляютъ ихъ не менѣе Караибовъ; никогда не ходятъ изъ усадьбы въ другую безъ подобнаго кузова, въ которой кладутъ платье и пр. а несетъ его Негръ на головѣ.
   Шапка изъ перьевъ, ожерелье изъ костей или раковинъ, бисерныя или каменныя цвѣтныя запястья, нѣкоторой родъ сапожковъ и полотнище холстины для закрытія части ихъ наготы, вотъ, Государыня моя, все ихъ одѣяніе. Можно ихъ малевать, мущинъ и женщинъ, какъ купидоновъ, то есть нагихъ, вооруженныхъ стрѣлами, съ калчаномъ на спинѣ и съ лукомъ въ рукѣ. Остается только перемѣнить повязку и перенести на глаза ту, которую носятъ около поясницы. Въ семъ легкомъ убранствѣ приѣзжаютъ они къ намъ на острова, да и покрывало употребляютъ только для того, что бы понравиться Европейцамъ; ибо кажется имъ дома они Довольно одѣты тѣмъ краснымъ цвѣтомъ, тѣмъ сокомъ изъ руку, коимъ натираютъ себѣ тѣло. Женщины покрытыя единою своею невинностію безъ стыда предстаютъ предъ глаза мущины, а мущины не желаютъ того, чего отъ нихъ скрыть ни мало не стараются.
   Любовь для Караибовъ есть тоже, что голодъ и жажда. Никогда они объ ней не прилагаютъ старанія, никогда не чинятъ ничего доказывающаго горячность или дружбу къ сему полу, столь обожаемому просвѣщенными народами, и столь унижаемому слѣдующими единой только природѣ. Взаимная склонность совершаетъ ихъ браки; они женятся и разстаются по мѣрѣ помянутой же склонности, но рѣдко разводятся. Не имѣютъ причины взаимно жаловаться на невѣрность; женщины, незнающія кокетства, ни тщеславія, не должны находить утѣхи въ непостоянствѣ, и едва находятъ ли оную въ любопытствѣ. Онѣ чувствуютъ, что рождены для повиновенія, и за тѣмъ идутъ, кому хотятъ отдать сердце; перемѣняя любовника, перемѣнили бы въ такомъ случаѣ только повелителя. Мужья ихъ однакожъ ревнивы даже до бѣшенства, но ревность сія безъ любви. Они къ женамъ своимъ имѣютъ тпуже привязанность, какъ и ко всѣмъ принадлежащимъ себѣ вещамъ; не могутъ вытерпѣть, чтобы кто ихъ отнялъ, и дѣлиться ни съ кѣмъ не хотятъ.
   Караибы берутъ женъ обыкновенно изъ своей семьи. Изключая сестеръ, вольно имъ жениться на самыхъ ближнихъ сродницахъ, племянницахъ, теткахъ, двоюродныхъ сестрахъ, и брать многихъ вдругъ. Одинъ мущина женится на четырехъ сестрахъ, будучи увѣренъ, что молодыя дѣвицы вмѣстѣ воспитанныя станутъ лучше любиться, согласнѣе жить, охотнѣе другъ другу помогать, болѣе угождать сродникамъ и болѣе прилѣпляться къ мужу. Обыкновеніе мужей ложиться въ постелю, когда жена родила, обыкновеніе, которое видѣли вы уже у другихъ дикихъ, также введено у Караибовъ. Жена встаетъ, исправляетъ должности хозяйки, а мужъ принимаетъ привѣтствія и посѣщенія приятелей и родни. Онъ лежитъ въ койкѣ четыре и пять недѣль, отдыхая отъ трудовъ понесенныхъ въ произведеніи новаго существа.
   Трудно понять и описать вѣру сего народа. Кажется, что признаетъ онъ добраго и злаго духа. Вамъ извѣстно, что учили сему древніе Манихепцъь. Кто повѣритъ, что система, Изострившая перо св. Августина, могла помѣститься въ головѣ Караибовъ. Они дѣлаютъ приношенія злотворящему духу, а сопернику его не воздаютъ никакаго служенія; ибо легче побудить человѣка страхомъ, нежели благодарностію.
   Есть въ семъ грубомъ народѣ важные люди, кои суть вмѣстѣ врачи и служители боговь, присвояющіе себѣ двоякую власть убивать тѣло и душу. Съ подобнымъ оружіемъ до какой не дойдешь власти надъ равными себѣ даже и не у Караибовъ? Сіи жрецы, носящіе имя Боссовъ, имѣютъ каждой особое божество, коего выхваляютъ силу и отъ коего обѣщаютъ помощь противъ насильствіи злотворящихъ духовъ. Каждой человѣкъ, говорятъ они, имѣетъ въ тѣлѣ столько душъ, сколько біеній въ жилыхъ. Главная въ сердцѣ, откуда отлетаетъ она на небо по смерти, для провожденія блаженной жизни. Прочія скитаясь по воздуху, странствуютъ по землѣ и причиняютъ всякое возможное зло на сухомъ пути и на морѣ. Боязнь сихъ духовъ разрушителей и искуство врачей еще больше все разрушающее суть двѣ пружины, коими Боесы дѣйствуютъ для покоренія легковѣрнаго и глупаго народа.
   Миссіонеры всевозможное стараніе прилагали о втолкованіи Караибамъ истинной нашей вѣры; но сіи варвары, крестясь для подарковъ, даемыхъ обыкновенно въ подобныхъ случаяхъ, возвращаются вскорѣ къ прежнему своему роду жизни. Иные для сей причины и неоднократно крестились. Наиболѣе вселило въ нихъ отвращеніе къ Евангелію свойство проповѣдывавшихъ оное въ первыя времена. Люди жаждущіе ихъ имѣнія толковали имъ о безкорыстіи, и предай ихъ на жертву мщенію своему, совѣтывали имъ прощать обиды. Что мнѣ сказать о ссорахъ часто воспалявшихся между миссіонерами разныхъ чиновъ, о каверзахъ ихъ, о сплетняхъ, о ненавистяхъ, всегда производимыхъ гордостію, любостяжаніемъ и самолюбіемъ? Караибы болѣе прочихъ оказываютъ почтенія къ Капуцинамъ. Они имъ кажутся менѣе привязанными къ свѣту, вѣрнѣйшими наблюдателями нравоученія ими проповѣдуемаго. Не нужны сему безтолковому народу ни глубокіе богословы, ни, славные краснорѣчивцы, ни тонкіе философы; но нужны люди простые, терпѣливые, трудолюбивые и доброй вѣры, да и при всемъ семъ не лучше еще онъ слѣдуетъ ихъ наставленіямъ.
   Привязанность Караибовъ къ роду простой жизни и малое ихъ проницаніе представляютъ другія препятствія въ убѣжденіи ихъ о нашихъ истиннахъ. Какъ растолковать сему грубому народу бытіе Бога? Метафизическія начала, кои принуждаютъ насъ признавать, что начало свѣта и состроеніе тѣла, не могутъ быть дѣйствіемъ случайности, преходятъ границы ихъ разумѣнія. Какъ они ни о чемъ не разсуждаютъ; то зрѣлище естества, составъ тварей, не производишь въ нихъ никакаго удивленія; а вещи, коимъ не удивляется, не вселяютъ желанія о познаніи ихъ творца. Спросите у нихъ, отъ кого они получили жизнь? отвѣчаютъ отъ отца, а сей отъ дѣда; да можетъ быть и не пойдутъ далѣе прадѣда. Тѣмъ паче не растолкуете вы имъ, что должно дойти до причины, не имѣющей начала, и которой всѣ сотворенныя существа обязаны своимъ происхожденіемъ.
   Природной языкъ сихъ Индѣйцевъ совсѣмъ особой, довольно приятной и не имѣющей словъ горломъ произносимыхъ, какъ у большой части дикихъ народовъ. Но когда говорятъ они съ чужестранными, составляютъ новой языкъ, перемѣшанной съ Европейскими словами. Къ Аглинскому имѣютъ они отвращеніе, можетъ быть потому, что свистъ его противенъ ихъ ушамъ, или что ненависть къ народу проклинаемому ими простирается даже до языка. Примѣтить можно, сколь имъ досадно, когда предъ ними говорятъ по Аглински. Въ собственномъ языкѣ имѣютъ разныя между собою несходныя нарѣчія. Оба пола употребляютъ выраженія различныя для означенія одинакихъ предметовъ; а старики еще особыя, каковыхъ молодые не употребляютъ. На конецъ имѣютъ они особой языкъ для совѣтовъ, котораго женщины не разумѣютъ; и изо всѣхъ сихъ языковъ ни одному не хотятъ обучать чужестранцевъ. Они болѣе прилагаютъ попеченія о сокрытіи ихъ, нежели о сбереженіи своего имѣнія. Прежде прибытія Испанцевъ не имѣли они слова для изъясненія угнетенія и мучительства; сіи два слова сдѣлались по томъ имъ очень знакомы; но не знаютъ они еще и понынѣ слово благодѣтель.
   Въ слѣдствіе ихъ обычаевъ должно всѣмъ сродникамъ вновь умершаго Караиба видѣть его, дабы увѣриться, не насильственная ли съ нимъ приключилась смерть. Ежели одного только изъ нихъ при осмотрѣ не будетъ, свидѣтельство всѣхъ прочихъ недостаточно; а напротивъ судя, что всѣ прочіе были причиною его смерти, обязанъ онъ убить изъ нихъ кого нибудь для отмщенія за покойника; почему на похороны всѣ они собираются. Яма, въ которую кладутъ мертвеца, походитъ на колодезь фута въ четыре поперешника и въ шесть или въ семь глубины. Тѣло сажается въ оной на цыпочкахъ; локтями облокачивается на колѣна, а ладоньми подпираются щеки, росписано оно бываетъ красною краскою съ усами, и волосы завязаны на затылкѣ. Подлѣ его лежатъ лукъ, стрѣлы, дубина и ножъ. Землею покрывается по колѣна, то есть столько, чтобъ могъ держаться въ семъ положеніи; ибо до краевъ ямы онъ не касается. Такимъ образомъ подвергается онъ зрѣнію всѣхъ, дабы всякой могъ его осматривать. Когда точно доказано, что умеръ своею смертію, и всѣ сродники сошлись, засыпаютъ трупъ землею, и присутствующіе разходятся.
   Правленіе сихъ островитянъ мало разнствуетъ отъ правленія прочихъ дикихъ. Имѣютъ они капитановъ, кои суть по большой части начальники многочисленныхъ семей, и коихъ власть признается только во время войны. Воинскія заслуги часто также возводятъ ихъ въ сіе достоинство. За каждаго неприятеля, котораго убьетъ сражающійся, или сдѣлаетъ неспособнымъ къ битвѣ, повелѣваетъ онъ дѣлать нарубку на его дубинѣ и оная называется буктонъ; а когда наступаетъ новая война, и дѣло идетъ о полководцѣ, выбирается всегда тотъ, у кого болѣе буктоновъ; а буктонъ есть кусокъ весьма крѣпкаго дерева длиною въ двадцать шесть дюймовъ толщины, и провернутой на одномъ концѣ для пропущенія веревки, которая надѣвается на руку.
   Индѣйцы здѣшніе имѣютъ обыкновеніе ѣсть плѣнниковъ, но сіе случается въ первомъ жару торжества и на самомъ полѣ побѣды. Они человѣколюбиво поступаютъ не только съ чужестранными къ нимъ приѣзжающими, но даже и съ плѣнными отдающимися безъ сопротивленія; а особливо жалостливы къ женщинамъ и ребятамъ. Ежели судить о судьбѣ ихъ по поведенію и по темному преданію о произходившемъ у нихъ до прибытія Испанцовъ: то исторія ихъ не представляетъ, какъ наша, долгихъ и кровопролитныхъ войнъ, плачевныхъ произшествій, великихъ перемѣнъ, столь часто у насъ повторяемыхъ. Невѣрности, предательства, вѣроломства, воровство, смертоубивства, столь частыя у просвѣщенныхъ народовъ, почти у нихъ неизвѣстны. И такъ нравоученіе, законы, лобныя мѣста, казни безполезны между людьми слѣдующими единой природѣ, и приходящими въ ужасъ, когда слышатъ о нашихъ преступленіяхъ.
   Нынѣ на островахъ едва находятся остатки Караибскаго народа. Можетъ быть перевелся оной отъ частой съ нами войны, или можетъ быть большее число, наскуча сосѣдствомъ Европейцевъ, удалилось на матерую землю Америки. Нѣкоторые живутъ еще, сказываютъ, разсѣявшись въ Гваделупѣ, но многочисленны они только въ Доминикѣ и въ св. Винцентѣ, гдѣ можно назвать ихъ народомъ.
   Первой изъ сихъ двухъ островові, длиною не менѣе шестидесяти, а шириною сорока пяти верстъ, въ срединѣ имѣетъ горы, почитаемыя неприступными. Видны на нихъ наипрекраснѣйшія деревья всякаго рода. Маніокъ родится легко, равно какъ пшено, пататы и хлопчатая бумага. Жители оставляютъ живность на волѣ около своихъ шалашей, гдѣ птицы несутся и высиживаютъ безъ всякаго присмотра и приводятъ дѣтей домой искать пищи. Островъ орошается множествомъ рѣкъ; вода хороша и рыба превосходная. увѣряютъ, что при Серницѣ, горѣ такъ названной, потому что даетъ она много горючей сѣры, находится золотой рудникъ, къ которому Караибы никого не допускаютъ. По видимому для удаленія оттуда чужестранныхъ выдумали они сказку о чудовищѣ стрегущемъ помянутое сокровище.
   Сіи дикіе боясь, чтобъ не напали на нихъ незапно Европейцы, разставили по берегамъ небольшіе караулы для примѣчанія за приближающимися барками. Они тотчасъ мечутся въ лодки для осмотрѣнія оныхъ; и ежели почтутъ за неприятельскія, собираются всѣ для защищенія своихъ имѣній, но не чинятъ того никогда явною силою; дѣлаютъ засѣки, откуда бросаются съ яростію и пускаютъ тучу стрѣлъ; по томъ употребляютъ дубины, и естьли найдутъ сопротивленіе, отступаютъ, скрываются въ лѣса, и не прежде появляются, какъ удвоивъ свое число, дабы ничего не отважить по напрасну.
   Между сими народами есть другое племя принявшее его обычаи, живущее вмѣстѣ съ нимъ, но совсѣмъ чужестранное, то есть Негры. Начало сихъ послѣднихъ хотя и недавнее, не лучше знаемо, какъ и тѣхъ, къ коимъ они прнобщились. Одни говорятъ, что корабль нагруженной черными для перевоза въ Америку разбился при берегахъ св. Винцента, и что спасшіеся приняты Караибами. Другіе думаютъ, что сіи люди суть Негры, ушедшіе съ нашихъ острововъ или взятые у Испанцевъ въ первыхъ войнахъ сихъ самыхъ Караибовъ съ Кастильцами. Какъ бы то ни было, черные пришедшіе на островъ св. Винцента приняли нравы и обычаи своихъ хозяевъ. Они сплющили лобъ у своихъ дѣтей, связывая между двумя досками, и сіе безобразіе препятствующее Европейцамъ смѣшивать ихъ съ неграми нашихъ селеній есть знакъ ихъ вольности. Ростомъ они высоки, стройны, сильны, здоровы и ничего варварскаго въ лицѣ не имѣютъ. Волосы на нихъ, какъ шерсть глаза и ротъ большіе, носъ долгой, губы толстыя и зубы чрезвычайно бѣлые. Называютъ ихъ черными Караибами, и они во всегдашнемъ несогласіи съ тѣми, кои ихъ присвоили. У чинясь многочисленнѣе разиложеніемъ, хотятъ они господствовать надъ природными жителями, а сіи будучи угнѣтаемы числомъ, принуждены иногда просить помощи у губернатора Мартиники. Но Негры берутъ надъ нами верхъ тѣмъ, что суть похитители, отважны и храбры, сверхъ того они проворнѣе и трудолюбивѣе. Наиболѣе огорчаетъ настоящихъ Караибовъ то, что черные часто, когда имѣютъ нужду, хватаютъ у нихъ женъ и дочерей, и непрежде отдаютъ назадъ, какъ наскучивъ ими.
   Малой островъ св. Винцентія, которой можно почесть срединою сей республики, не имѣетъ ничего дикаго и неприятнаго. Повсюду между высокими горами, покрытыми лѣсомъ, видны небольшія обработанныя при рѣкахъ долины. Находится на немъ много Аглинскихъ и Французскихъ семей, предпочитающихъ свободную жизнь сихъ варваровъ выгодамъ, представляющимся въ ихъ собственныхъ селеніяхъ. Островъ имѣетъ около сорока верстъ въ длину и тридцати пяти въ ширину; родится на немъ табакъ Сен-Венсанъ, наилучшій въ Америкѣ. Во Франціи нѣтъ его почти немѣшаннаго, хотя и продаютъ подъ симъ именемъ дѣлаемой въ Нидерландахъ, Островитяне думаютъ,что табакъ есть запрещенной плодъ земнаго рая, и что листьями его покрыли наготу наши праотцы, когда ихъ отвѣдали. Но дабы не прервать порядка въ моемъ путешествіи, долженъ я говорить о Мартиникѣ.
   Денамбукъ Нормандской дворянинъ завладѣлъ ею въ 1638 году, и населя на своемъ иждивеніи, пользовался какъ своею собственностію. Онъ вскорѣ умеръ, оставя все имѣніе и право на сей островъ племяннику своему Паркету. Съ того времени, какъ Французы учинились на немъ повелителями, не было никакихъ другихъ тамъ жителей. Первые приѣхали изъ Сен-Христофа, бывшаго, какъ я сказалъ, колыбелью всѣхъ нашихъ селеній на Антильскихъ островахъ.
   Мартиникѣ даютъ девяносто верстъ длины и двѣсти двадцать пять окружности. Она пресѣкается повсюду холмами, или какъ говорятъ, въ Америкѣ марками, весьма высокими; но примѣчанія достойныхъ горъ имѣетъ только три. Главная, лежащая къ западному краю, оказываетъ всѣ свойства старинной огнедышущей горы; земля въ окружностяхъ по нѣскольку верстъ составлена изъ пемзы и въ пепелъ обращенныхъ остатковъ. Большая часть горъ покрыта лѣсомъ; облака безпрестанно надъ нею останавливаются, отъ чего окрестности ея нездоровы. Называютъ ее облупленная гора. Вершина ея есть родъ площадки средней величины. Рѣдко можно найти гладкой грунтъ на верхахъ горъ сего острова; макушки ихъ остроконечны или шпицемъ.
   Вторая въ восточной части называется Вокленъ отъ прихода, въ которомъ лежитъ. Она ниже и отложистѣе первой, и почти вся покрыта кофью. Третья еще и сей ниже, есть куча холмовъ похожихъ на сахарную голову. Отъ первой лежитъ она бъ седми верстахъ, и называется какъ вторая по приходу своему Питонъ дю Карбе. Хотя крута и пряма, начинаютъ на ней также разводить кофь. Сомнѣнія нѣтъ, чтобъ всѣ сіи горы не были покрыты водою, потому что находятъ на нихъ и даже на самой макушкѣ окаменѣлыя раковины.
   Рѣки Мартиники, собственно говоря, ни что иное, какъ ручьи, кои въ обыкновенное время не глубже осьми дюймовъ; но дождь нѣсколько часовъ падающій чинитъ ихъ стремительными рѣками. Большая часть сихъ ручьевъ течетъ съ облупленной горы по Кабестеру. Сіе имя дается на островахъ мѣстамъ, кои безпосредственно подвержены порядочнымъ вѣтрамъ. Самыя чистыя, легкія и здоровыя воды суть тѣ, которыя текутъ по землѣ, изъ пемзы составленной. Вода изъ рѣки крѣпости св. Петра производитъ надъ приѣзжими тоже дѣйствіе, что Сена въ Парижѣ надъ тѣми, кто еще не привыкъ ее пить.
   Городъ, или мѣстечко св. Петра, получившее имя отъ крѣпости, лежитъ на западъ. Половина онаго построена вдоль по морю на самомъ берегу. Въ семъ то мѣстѣ корабли становятся на якорь, и складываютъ свои товары въ амбары. Другая половина занимаетъ небольшую высоту, на которой построена крѣпость, защищающая рейду. Сіи двѣ части мѣстечка раздѣлены рѣкою, о которой я упомянулъ. Первая примыкается къ холму срытому въ утесъ, которой окружаетъ ее почти отвсюду, перехватываетъ воздухъ, и отбиваетъ на городъ жаръ лучей, днемъ въ него отъ солнца ударяющихся. Лучи отбиваемые какъ моремъ, такъ набережнымъ пескомъ, производятъ несносной въ семъ мѣстѣ зной, отъ котораго воздухъ нездоровъ и опасенъ; но не смотря ни на что, живутъ тутъ всѣ морскіе и чужестранцы, приѣзжающіе въ Мартинику. Пребываютъ также частной Губернаторъ и Интендантъ. Въ приходахъ службу отправляютъ Доминиканы и Іезуиты; есть также монахини и монахи милосердія; послѣднія содержатъ больницу.
   Прочія мѣста острова суть крѣпости: Королевская, Троицкая, Мариго и Соленой рѣки. Первая лучше другихъ положеніемъ и портомъ. Въ городѣ пребываетъ Генералъ-Губернаторъ и верховной совѣтъ, которой собирается всякіе два мѣсяца, и судитъ рѣшительно. Засѣданіе составляется изъ двухъ Губернаторовъ, Интенданта, двенадцати совѣтниковъ и королевскаго Прокурора. Предсѣдатель въ немъ Генералъ-Губернаторъ, но голоса собираетъ и рѣшенія объявляетъ Интендантъ, а въ его отсутствіе старшій Совѣтникъ. Совѣтничьи чины не покупаются, а даются достойнымъ; но чаще еще по прозьбѣ и заступленію. Патенты на оные подписываетъ министръ адмиралтейства. Сіи чиновники жалованья не получаютъ; нажитокъ ихъ замыкается въ неплаченіи поголовныхъ денегъ съ двенадцати Негровъ и въ другихъ малыхъ доходахъ. Справедливость отдается просящимъ безденежно; но и здѣсь, какъ вездѣ, тяжбы требуютъ великихъ издержекъ. Я не осмѣлюсь увѣрить, чтобъ сіи должности, хотя и для чести объ нихъ домогаются, приносили дворянство, какъ чинъ въ нашихъ парламентахъ.
   Троицкая крѣпость есть главное мѣсто въ полуночной части: крѣпость соленой рѣки занимаетъ полуденную. Во всѣхъ почти сихъ мѣлкихъ крѣпостцахъ гарнизонъ составленъ изъ нѣсколькихъ Французскихъ ротъ, или земскаго войска, то есть Креоловъ. Нѣсколько тому лѣтъ, какъ посылали туда деташаменты изъ Швейцарскаго полку, стоящаго гарнизономъ въ Рошфортѣ. Каждой городъ имѣетъ свой штабъ, больше или менше числомъ, смотря по важности мѣста.
   Духовное правленіе всего острова ввѣрено Яковитянамъ, Капуцинамъ и Іезуитамъ. Послѣдніе прочихъ богатѣе, и отправляютъ столь знатной торгъ, что оной можетъ погубить со временемъ весь ихъ чинъ. Говорятъ здѣсь объ отцѣ де ла Валеттѣ, которой наиболѣе беретъ коммисій, и почитается знающѣе въ дѣлахъ всѣхъ Антильскихъ купцовъ. Вексели его на Лиссабонъ, на Кадиксъ, на Лондонъ, на Гамбургъ, на Амстердамъ, на Марсель, на Нантъ, на Бурдо, на Парижъ приводятъ его въ связь со всѣми Европейскими банкирами; но ежели позволено отгадывать будущее, опасаюсь я, чтобъ распространяя такимъ образомъ границы торговли, не сузилъ онъ предѣловъ своего общества {Чинъ Іезуитовъ, установленной Игнатіемъ Лоилою около 1521 года, претерпѣлъ разныя перемѣны и наконецъ повсюду весьма усилился. Въ самое цвѣтущее его состояніе воспослѣдовало банкрутство отца де ла Валета, участвующіе въ ономъ не могши получить удовлетворенія отъ Іезуитовъ, прибѣгли къ правосудію. Іезуиты вмѣсто того, чтобъ ихъ успокоить, вступили въ тяжбы. Парижской парламентѣ, остерегаясь торговли и великихъ предприятій Іезуитскаго общества производимыхъ подъ именемъ отца ла Валета, возпользовался симъ случаемъ, дабы разсмотрѣть учрежденіе самаго ихъ чина и изслѣдовать его. Вышелъ тотъ славной указъ 6 Августа 1762 года, которымъ объявляется помянутой чинъ неприемлемымъ ни въ какомъ просвѣщенномъ государствѣ противнымъ ни въ какомъ противнымъ естественному праву, вреднымъ всякой духовной и гражданской власти, и стремящимся ввести въ церкви и въ государствѣ новой политической корпусъ, утверждаемой на томъ основаніи, что бы неусыпно дѣйствуя и употребляя всѣ способы достигнуть сперва до совершенной независимости, а по томѣ до похищенія всякой власти. Въ слѣдствіе чего сей чинъ и уничтоженъ сперва во Франціи, а потомъ и во всѣхъ Католицкихъ земляхъ.}.
   Король даетъ содержаніе всѣмъ приходскимъ попамъ въ Мартиникѣ, и жалованье имъ платится сахаромъ изъ казны. Новые приходы получаютъ въ годъ девять тысячъ фунтовъ, а старые двенадцать. Я не говорюо временныхъ прибыткахъ, кои здѣсь, какъ и вездѣ, перемѣняются, смотря по мѣсту и по прихожанамъ.
   Гражданское и военное правленіе тоже, что въ Сен-Домингѣ и во всѣхъ Французскихъ Антильскихъ островахъ; вездѣ піѣже нравы у жителей, Негровъ и Креоловъ. Чужестранцы принимаются съ тою щедростію, великодушіемъ и горячностію, о каковыхъ и исторія представляетъ намъ только древнія преданія первыхъ вѣковъ міра. Гостеприимство доставляетъ селенію двоякую пользу, то есть, что нѣтъ въ немъ ни воровъ, ни нищихъ, просящихъ милостыни.
   Укоряютъ жителей сего острова въ нетерпѣливости, въ скоропостижности, въ привязанности къ своей волѣ, и приписываютъ сіи пороки слабости родителей привычкѣ повелѣвать съ ребячества невольниками, и вольности вселяемой тамошними нравами. Что принадлежитъ до женщинъ, сердце ихъ воспаляется удобно, и сильно привязывается къ тому, съ кѣмъ онѣ соединены. Однакожъ смерть его скоро рѣшитъ счастіе другаго. Нѣтъ почти вдовы, которая бы, не взирая на горячность къ дѣтямъ и любовь къ супругу, не загладила вскорѣ вторымъ бракомъ имени и памяти человѣка, въ котораго казалась смертельно влюбленною. Занимаясь тѣмъ, чѣмъ владѣютъ, рѣдко бываютъ онѣ невѣрны мужьямъ; но сія непорочность нравовъ не столь добродѣтелію поддерживается, какъ нерачивостію ихъ свойства, недостаткомъ покушеній и развращеннымъ вкусомъ мущинъ къ Негрянкамъ.
   Сіи самыя женщины съ холодностію слушаютъ безпрестанно разсказываемое имъ о приятносшяхъ и выгодахъ Франціи. Ничто не можетъ возбудить въ нихъ любопытства, ни желанія переѣхать жить во Францію. Привыкнувъ къ своему климату, не имѣютъ они силы къ преодолѣнію таковой привычки. Многіе предпочитаютъ отпустить мужа одного въ Европу. Сіе произшествіе, которому частые бываютъ примѣры, и которое кажется пропіиворѣчитъ привязанности ихъ и ревности, имѣетъ можетъ быть начало свое въ ихъ гордости: они страшатся подвергнуть себя сравненію, которое конечно не упустили бы сдѣлать между воспитаніемъ ихъ и Парижскихъ женщинъ.
   Мущины напротивъ того ничего больше не желаютъ, какъ жить во Франціи, и почти терпѣть не могутъ своего отечества. Сія склонность столь естественная, столь общая въ мѣстамъ родины нашей, сіе чувствованіе вліянное во всѣ почти сердца не имѣетъ прелести для Американцевъ нашихъ селеній, и земля ихъ есть почти одна въ свѣтѣ, изъ которой бы хотѣли они бѣжать. Сіе отвращеніе тѣмъ труднѣе понять, что островъ ихъ одаренъ благотворительнымъ небомъ, поля всегда покрыты зеленью; годичныя времена единообразны; и земля едва тронутая руками даетъ, такъ сказать, сама, собою требующему отъ нея богатыя произрастенія.
   Сверхъ того есть много болѣзней въ Европѣ, которыхъ не знаютъ въ Мартиникѣ. Подагра, камень, апоплексіи, простуды, и всѣ приключаемыя долготою зимы немощи, едва извѣстны въ сей странѣ; но есть другія свойственныя климату: одни мучатъ особливо бѣлыхъ, другія черныхъ, а иные и черныхъ и Креоловъ. Одна изъ тѣхъ, коими страдаютъ только бѣлые, называется матрозская болѣзнь, потому что помираетъ отъ нея ежегодно великое число матросовъ, не могущихъ привыкнуть къ воздуху. Именуютъ ее такъ же Сіамскою болѣзнію почему заключаютъ, что привезена она на кораблѣ Индѣйскомъ, приставшемъ къ Мартиникѣ. Состоитъ оная въ сильной горячкѣ, коей родъ познается по теченію крови изъ носа и глазъ, и иногда изо всѣхъ скважинокъ кожи. Тихая и сладкая кровь въ Европейцахъ, приѣзжающихъ въ сей горячій климатъ, подвержена тому же дѣйствію, какъ молоко на огнѣ; она тотчасъ начинаетъ кипѣть, и ничто не можетъ удержать, чтобъ не выбросило ее вонъ. Когда кто отъѣзжаетъ подъ жаркой поясъ, благоразумно бы кажется было для непривыкшихъ къ тамошнему воздуху пустить себѣ кровь и принять слабительное, начавъ дорогою чувствовать въ воздухѣ умноженіе жара и повторить сіи предосторожности, приѣхавъ на острова. Сіе есть единственной способъ предохранить себя отъ болѣзни, но и того еще не всегда бываетъ довольно.
   Не смотря на чрезвычайной жаръ климата, размноженіе людей въ Мартиникѣ всегда было многочисленно, и вышло изъ нея не мало переселенцевъ въ другія мѣста. Не рѣдко увидишь въ одномъ домѣ по десяти и по двенадцати дѣтей, удивительно, что женщины, начиная быть матерями ранѣе, нежели во Франціи, перестаютъ родить позже. По сему случаю разсказываютъ невѣроятныя дѣла: была, говорятъ столѣтняя Индіянка, которая имѣла дочь пятилѣтнюю.
   Изключая кобръ, которую начинаютъ хвалить съ нѣкотораго времени, естественная здѣшняя исторія не представляетъ ничего различнаго съ произрастеніями другихъ Антильскихъ острововъ. Родится оная наибольше въ округѣ называемомъ Аристовъ мысъ, какъ въ Макубѣ ростетъ наилучшій Американскій табакъ. Оной съ природы имѣетъ слабой розовой запахъ, иногда фіалковой, и въ Европѣ знаемъ подъ именемъ округа, гдѣ сбирается.
   Великой разходъ на кофь заставилъ пренебречь всякое другое произрастеніе. Большая часть жителей оставили какао и хлопчатую бумагу, а многіе повырыли сахарныя трости, чтобъ засадить землю кофейнымъ деревцомъ, которое въ Мартинику привезено изъ Франціи. Я узналъ сіе обстоятельство отъ одного человѣка, искавшаго весьма основательно о произрастеніяхъ сего острова. "Было время, говорилъ онъ мнѣ, что не смѣли разводить кофь въ нашихъ селеніяхъ, а какъ получаемыя нами сѣмена не могли рости, вздумали, что Голландцы присылающіе оныя, клали ихъ въ печь, дабы отнять у нихъ способность всходить. Сами они имѣли плантаціи въ Суринамѣ, и мы удивлялись ихъ счастію, но не помышляли раздѣлять онаго съ ними. Королевской садъ доставилъ намъ сію выгоду, учинившуюся источникомъ богатствъ для государства. Королевство, торговля и Американцы обязаны симъ нѣкоторому Г. Декліе, о коемъ разсказываютъ слѣдующее: воды такъ стало мало на кораблѣ, которой везъ его въ Америку, что раздавали уже ее съ великою бережливостію. Онъ былъ обязанъ дѣлить свою часть съ кофейными деревцами, кои съ собою везъ, дабы сберечь драгоцѣнной залогъ, ввѣренной его попеченію. Въ самомъ дѣлѣ содержалъ онъ ихъ въ сырости до самой Мартиники, гдѣ они развелись непонятно скоро.
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО СХІХ.

Продолженіе Антильскихъ острововъ.

   Небольшой островъ Сент Люци (св. Люціи) или Сентъ-Луизу есть предметъ давно продолжающейся ссоры между Французами и Агличанами. Послѣдніе неоднократно покушались имъ завладѣть, и за законное на него право поставляли сіе свое желаніе. Они неоднократно изъявляли свои притязанія, но рѣшеніе дѣла всегда было отлагаемо и наконецъ послѣ мира въ 1746 году состоявшагося Французской король согласился назначить Комиcapовъ не для разобранія взаимныхъ правъ обѣихъ державъ, ибо нималѣйшаго Англіи не признавалъ, но для показаніи свѣту законныхъ правъ Франціи.
   Съ того времени, какъ Испанцы нашли Сентъ-Люцію, не извѣстно, что бы какая Европейская держава посылала туда переселенцевъ до 1639 года, когда Агличане ею завладѣли. Правда, что Европейцы приставали иногда временно къ сему острову, но мимоходные проѣзды, и даже самые выгруженія, разныхъ частныхъ людей, которые по томъ оттуда уѣхали, не можно почесть заведеніями. Приставали люди неизвѣстно какіе, жили какъ дикіе Индѣйцы безъ всякаго правленія, не призная ни Великобританіи, ни Франціи, ни другой какой власти. Правда также, что въ концѣ шестнадцатаго вѣка три корабля, отправясь изъ Англіи, приплыли къ Антильскимъ островамъ и пристали въ Сент-Люцію для запасенія водою и пр. но сіе вооруженіе не имѣло другаго предмета, кромѣ поиска надъ Испанцами и грабленія ихъ селеній.
   Спустя десять или двадцать лѣтъ послѣ того, еще одинъ Аглинской корабль, назначенной въ Гвіану, принужденъ былъ бросишь часть своихъ людей на семъ островѣ, не имѣя довольнаго на всѣхъ пропитанія для возвратнаго пути въ Европу. Оставленные шестдесять семь человѣкъ нашли тутъ дикихъ говорящихъ по Французски и по Испански; но ни одинъ изъ нихъ не разумѣлъ Аглинскаго языка. Они пробыли нѣсколько дней, и въ сіе короткое время число ихъ уменшилось до девятнадцати, но и гаѣ спасли жизнь убѣжавъ ночью, ибо прочіе сорокъ восемь побиты Караибами.
   Ежели бы поѣздки частныхъ каперовъ или купцовъ могли быть приняты за право владѣнія, всякой Антильской островъ принадлежалъ бы вдругъ всѣмъ Европейскимъ державамъ; ибо подданные всѣхъ оныхъ на нихъ бывали проѣздомъ или для торгу Негровъ. Сверхъ того, когда шестдесять семь человѣкъ оставленные на Сент-Люціи не могли выразумѣны инако быть отъ жителей, какъ посредствомъ Французскаго языка; слѣдовательно Французы бывали на немъ прежде Агличанъ, и слѣдовательно болѣе имѣютъ права почитать себя первыми острова хозяевами.
   Съ вышеозначеннаго времени до 1639 года неизвѣстно, чтобы чинены были какія на оной покушенія, а только то правда, что Агличане въ сей самой годъ поселились было, но не могли удержаться по причинѣ дикихъ природныхъ жителей. Сіи Индѣйцы напали на селеніе, и совсѣмъ его раззорили, восемь мѣсяцовъ спустя по его заведеніи. Помянутое нападеніе въ такой страхъ привело Агличанъ, что они уже и не помышляли болѣе возвратиться на островъ.
   Десять лѣтъ прошло такъ, что никто не предпринималъ дѣлать на немъ заведеній. Дюларкеть Денамбуковь племянникъ и губернаторъ Мартиники, видя острова, впустѣ лежащій, завоевалъ его силою оружія не у подданныхъ великой Британіи, но у Караибовъ, единыхъ тогда владѣтелей, и ежедневно на насъ нападавшихъ. Французы, вступая во владѣніе, оправдались тѣмъ народнымъ правомъ, "что земля, хотя бы была найдена и владѣема какимъ либо народамъ, но ежели по томъ оставлена, чинится пустою землею, и въ семъ качествѣ принадлежитъ тому, кто ее займетъ. Оставленіе предполагается уже, естьли прежній владѣлецъ, принужденъ будучи бросить ее, не дѣлаешь никакаго покушенія туда возвратиться, и не протестуетъ самъ на свои силы, беретъ ее явнымъ образомъ и въ ней окореняется. Вотъ точно то положеніе, въ которомъ находятся Французы.
   Караибы не преставали чинить препятствій Европейскимъ переселенцамъ, приѣзжавшимъ на ихъ острова. Не трудно понять, сколь важно было соединиться противъ сихъ общихъ неприятелей; и сіе самое произвело трактатъ между Франціею и Англіею, которымъ соглашенось дѣйствовать противъ ихъ во время войны совокупленными силами; а въ такомъ случаѣ, ежелибъ они хотѣли жить въ мирѣ, оставить имъ однимъ Сен Винцентія и Домипику. Караибы чувствуя, что не они будутъ сильнѣе, приступили къ трактату, и онымъ признали право обѣихъ Европейскихъ народовъ на острова владѣемые ими въ Америкѣ. Они также взаимно утвердили другъ другу спокойное владѣніе земель, тогда ими занятыхъ; а въ то время владѣли мы СентЛюціею, и изъятія никакаго объ ней сдѣлано не было.
   Не смотря на столь явное доказательство, Агличане начинали въ разныя времена многія предприятія на сей островъ. Въ 1664 году выгрузились они и принудили насъ удалиться; но вскорѣ дикіе ихъ начали безпокоитъ, а болѣзни и недостатокъ въ пропитаніи такъ умножились, что бросили его въ другой разъ. Мы вновь на немъ поселились, и чрезъ двадцать лѣтъ никто намъ препятствовать не помышлялъ.
   Въ 1686 году Губернаторъ Барбады послалъ учинить нападеніе на наше селеніе; жителей разграбили, частію выгнали, домы ихъ сожгли, и поступили такъ неприятельски, какъ бы настояла подлинная война, хотя были въ мирѣ, и въ самое то время, какъ Англія возобновляла Лудовику XIV торжественнымъ трактомъ увѣренія не причинять подданнымъ его никакаго вреда и убытковъ въ Америкѣ. Сей государь повелѣлъ принести жалобы Лондонскому двору; назначены Комисары съ той и другой стороны для рѣшительнаго окончанія ссоры; между тѣмъ Французы вступили въ старинное свое владѣніе, котораго никогда совсѣмъ не оставляли.
   Произшедшіе въ Англіи внутренніе раздоры и война возгорѣвшаясь въ большой половинѣ Европы прервали переговоры, но не нарушили мира относительно до Сен-Люціи; ибо хотя и не воспослѣдовало рѣшенія, но на островѣ продолжали жить Французы, и Агличане не помышляли въ томъ имъ препятствовать.
   Въ 1722 году возобновились ихъ притязанія; обнародовали они повелѣніе всѣмъ жителямъ, или покориться Британскому правленію или выбраться тотчасъ изъ острова. Таковаго насилія не могъ снести спокойно Французской дворъ: кавалеру Фекіеру Генералъ-Губернатору нашихъ острововъ приказано объявишь подданнымъ Короля Аглинскаго выбраться чрезъ двѣ недѣли, а ежели того не учинятъ, принудить ихъ силою оружія. Они поступили на оное при самой крайности. По возпослѣдованіи новыхъ ссоръ между обѣими державами условились обѣ оставить Сент-Люцію въ ожиданіи окончательнаго рѣшенія.
   Дѣло пребыло въ семъ положеніи до самой войны 1741 года; тогда Его величество велѣлъ послать туда гарнизонъ для сохраненія острова въ своемъ владѣніи и подкрѣпленія селеній своихъ подданныхъ. По окончаніи войны Аглинской Король опять требовалъ вытти изъ острова. Лудовикъ XV на то согласился, объявя однакожъ, что тѣмъ не думаетъ нанести какаго либо предосужденія своему праву, и что назначая Комисаровъ, не имѣетъ инаго вида, какъ изъявить искреннее свое намѣреніе и чистосердечное желаніе сохранить согласіе между обѣими державами.
   Изъ сего историческаго повѣствованія, которое вамъ, государыня моя, показалось можетъ быть длинно, явствуетъ, что Сент-Люція принадлежитъ безспорно Франціи; и сіе законное право основано, какъ вы видите, на десятилѣтнемъ времени, между тѣмъ какъ Агличане вышли и мы поселились; на двадцати шести годахъ, въ кои Англія молчала, на мирѣ заключенномъ съ Караибами, къ которому она приступила, и въ которомъ не спорила о нашемъ селеніи, на вторичномъ отъ нея оставленіи и спокойномъ нами владѣніи чрезъ другіе двадцать лѣтъ. Ежели всего сего не довольно, то чѣмъ оправдить почти всѣ нынѣшнія Американскія владѣнія. Исторія Антильскихъ острововъ наполнена примѣрами земель оставленныхъ однимъ народомъ и законно присвоенныхъ другимъ. Антигоа и Монт-Серратъ брошены были Французами прежде, нежели Агличане завели на нихъ селеніе. Островъ св. Евстафія принадлежитъ Голландцамъ, потому что мы его оставили, и онъ въ разсужденіи Голландіи точно въ томъ же положеніи, что Сент Люція въ разсужденіи Франціи. Къ сему можно прибавить примѣръ св. Креста, которой заняли мы послѣ Испанцовъ, Голландцевъ и Агличанъ. Наконецъ самое возстановленіе сихъ послѣднихъ на островѣ св. Христофа есть новое доказательство права владѣть тѣмъ, что другіе бросили. Ежелибъ притязанія ихъ на Сент-Люцію были основательны, то опровергли бы всѣ начала собственности, изтребили бы всѣ понятія права народовъ, коснулись бы основанія всѣхъ владѣній Европейскихъ державъ и особливо Аглинскихъ въ Америкѣ.
   Не удивительно, что островъ столь одаренной природою, какъ сей произвелъ толикую зависть! Воздухъ въ немъ чистъ и здоровъ; ибо не будучи широкъ, и горы его не столь высоки, чтобъ прерывать восточной вѣтръ безпрестанно на немъ дующій, жаръ почти никогда не бываетъ несноснымъ. Даютъ ему сорокъ верстъ въ длину и около ста въ окружности. Хотя гористъ въ разныхъ мѣстахъ, но земля большею частію плодоносна, и орошается многими рѣками и другими водами. Ростутъ на немъ превеликія деревья годныя къ строенію. Порты и заливы весьма выгодны. Мѣсто такъ называемое мѣлкая починка почитается за наилучшее на всѣхъ Антильскихъ островахъ, и получило имя отъ способности чинить на немъ суда. Агличане построили крѣпость, которую г. Фекіеръ принудилъ оставить.
   Барбада лежитъ на востокъ отъ Сент-Люціи во стѣ двадцати верстахъ. Португальцы были первые ея жители; ибо положеніе доставляло имъ способное мѣсто для отдыху въ мореплаваніи ихъ въ Брезилію. у нихъ отняли ее Агличане, и Іаковъ I отдалъ ее въ наслѣдственное владѣніе графу Карлилю. Сей продавалъ земли всѣмъ, кто хотѣлъ туда ѣхать, а приятность острова привлекла такое множество людей, что нѣтъ примѣра селенія столь скоро заведеннаго. По Ямайкѣ Агличане не имѣютъ мѣста сильнѣе Барбады на Антильскихъ островахъ.
   Съ начала жители принялись только за разведеніе инбиря, хлопчатой бумаги, индига и табаку. Сахарныя трости долго имъ по были извѣстны; но нѣкоторые переселенцы, нашедъ способъ получить оныхъ изъ Брезиліи, крайне скоро развели. но какъ не знали ни времени ихъ зрѣлости, ни способа приготовленія, то безполезно старались дѣлать сахаръ; едва доставали негодной пѣсокъ; и не прежде достигли до приведенія въ совершенство фабрикъ, какъ по многимъ попыткамъ и разнымъ путешествіямъ частныхъ людей, нарочно ѣздившихъ тому обучаться.
   Сіе познаніе привело селеніе въ состояніе еще больше цвѣтущее. Многіе дворянскія фамиліи въ Англіи, разоренныя во время замѣшательствъ гражданской войны, и привлекаемыя надеждою обогащенія, оставили отечество и поселились въ Барбадѣ. Онѣ нашли тамъ такіе пособія, что одинъ называемой Драксъ будучи прошенъ роднею возвратиться въ Лондонъ, обѣщалъ исполнить ихъ желаніе, когда наживетъ пятьдесятъ тысячъ рублей доходу, и сдержалъ свое слово.
   Подобные примѣры привлекли столько народа, что по нѣсколькихъ годахъ считали на острову Зге менѣе пятидесяти тысячъ бѣлыхъ, изъ коихъ многіе въ награжденіе за трудолюбіе оказанное въ работахъ и торгахъ заслужили наименованіе кавалеровъ Баронетовъ. На островѣ есть усадьбы, раздѣленныя на многія большія улицы съ прекрасными домами, и могущія назваться городами, да и весь острова, походитъ на города,; такъ на немъ близки между собою строенія; а въ строеніи и въ обычаяхъ старались подражать Лондону. Были установлены ярмонки и торжища съ лавками, наполненными всѣмъ, что можетъ удовольствовать любопытство, утѣхи, нужды и роскошь, и ничто не причиняетъ толикаго удивленія, какъ успѣхи сего селенія въ первыя двадцать лѣтъ. Правда и то, что основано оно, не такъ какъ другіе, на бѣдности, печали и нищетѣ первыхъ жителей. Для раздѣленія плантацій въ Барбадѣ надлежало имѣть немалыя деньги; ѣздили туда не начинать собирать имѣніе, но оканчивать обогащаться.
   Какъ островъ былъ безъ защиты, то наскорую руку на берегахъ подѣланы редуты, въ мѣстахъ неукрѣпленныхъ природою. По большой части окружаютъ его бездны и каменья; мало мѣстъ, гдѣ бы можно кораблю пристать; но и въ сихъ подѣланы линіи, защищаемыя крѣпостцами, снабдѣнными довольнымъ числомъ пушекъ.
   Весь островъ раздѣленъ на одиннадцать приходовъ, изъ коихъ многіе носятъ имена городовъ и пригородковъ. Столица лежащая на лолдені, острова называется Бриджъ-товнъ или Сен-Мишель по Архангелѣ Михаилѣ, но имя коего посвящена главная церковь. Она занимаетъ конецъ Карлильскаго залива, и въ выборѣ земли кажется менѣе смотрѣли на здоровье, нежели на выгоду жителей. Будучи расположена ниже берега, подвергается она наводненіямъ, отъ которыхъ производятъ весьма вредные пары. Правда, что безпрестанно работая, дошли до того, что осушили болотныя мѣста, и заперли проходы морской воды, а осталось только тиноватое болото на востокъ города, учинившееся отъ чрезвычайныхъ наводненій, противъ которыхъ не могли еще найти отпора. Сія столица велика, богата, людна и хорошо выстроена. Ратуша преизрядная, а портъ защищается столь надѣжными крѣпостями, что нѣчего бы было городу бояться, ежелибъ они получше были содержаны и рачительнѣе снабдѣны. Церковь величиною съ наши обыкновенные соборы. Колокольня величественна; хвалятъ также много органы, и особливо часы съ семью колоколами нынѣшней работы. Въ Бриджьтовнѣ пребываютъ Губернаторъ, совѣтъ и всеобщее собраніе, и всѣ дѣла острова отправляются. Прочіе города почти всѣ носятъ имя какаго святаго, и особливо Апостоловъ какъ ее. Петръ, св. Іаковъ, св. Ѳома, на западъ; св. Андрей въ полуночной части, а на востокъ св. Іоаннъ и св. Филиппъ.
   Сіе селеніе содержитъ для защищенія своего около осьми тысячъ человѣкъ. Что касается до политическаго, гражданскаго и духовнаго правленія, оное учреждено по примѣру великой Британіи, такъ какъ и на дру. гихъ островахъ, коихъ подробности можете вы привесть себѣ на память. Торговля почти ша же; но особаго на островѣ есть тотъ прелестной напитокъ, знаемой въ Европѣ подъ именемъ Барбадской воды, перегоняемой изъ лимонной корки. Дѣлаютъ также изъ сей корки превосходныя заѣдки, коихъ продается немалое количество. Что принадлежитъ до самаго плода, возятъ его въ Лондонъ по нѣскольку тысячъ ящиковъ всякой годъ съ того времени, какъ поншъ вошелъ въ употребленіе.
   Сахаръ, очищаемой на семъ островѣ, несравненно бѣлѣе дѣлаемаго въ Англіи; можетъ быть сіе превосходство должно приписать здѣсь удобности бѣлить его на солнцѣ. Для сего употребляютъ машину вышиною въ три, или четыре фута со многими ящиками, въ коихъ кладется сахаръ. Когда солнце дѣйствуетъ во всей своей силѣ, выдвигаютъ ящики, и при малѣйшемъ видѣ дурной погоды опять ихъ запираютъ. Сего сахару немного привозятъ въ Великобританію по причинѣ великой на него наложенной пошлины; да и малое количество привозимаго не продается совсѣмъ чистое, или по меншей мѣрѣ трудно найти цѣльнаго. Аглинскіе фабриканты портятъ сей сахаръ, какъ Парижскіе шинкари поддѣлываютъ Бургонское вино. Чистой Барбадской сахаръ бѣлосиневатъ и блестящъ при первомъ взглядѣ; но когда станешь разсматривать, теряетъ свою цѣну.
   Богатства, кои сей малой островокъ доставилъ Агличанамъ въ цвѣтущее время своей торговли, стоятъ имъ лучшаго золотаго завода. Онъ кормилъ великое множество людей, давалъ упражненіе многочисленнымъ флотамъ, обучилъ невѣроятное число матросовъ, и нарочито умножилъ народной капиталъ Британскихъ острововъ. Во время Карла II Барбада содержала четыреста кораблей, что составляло грузъ болѣе шестидесяти тысячъ бочекъ; одного сахару отправлялось тогда до тридцати тысячъ бочекъ. Половина изходила въ Англіи, другая развозилась изъ нея въ разныя государства. Цѣна сего сахара могла простираться до милліона рублей: прочихъ же произведеній острова болѣе трехъ сотъ тысячъ; и обѣ сіи суммы платились почти одними произращеніями королевства, или товарами сдѣланными на его фабрикахъ.
   Можно сказать, не увеличивая, что сія торговля кормила немалое время шестдесятъ тысячъ человѣкъ въ великой Британіи и пятдесятъ тысячъ въ Барбадѣ, не считая великаго числа Негровъ. По весьма вѣрнымъ счетамъ, сочиненнымъ для показанія прибыли доставленной симъ селеніемъ столицѣ, видно, что чрезъ сто лѣтъ умножила она на сорокъ восемь миліоновъ рублей капиталъ Аглинскаго народа.
   Сей островъ имѣетъ двухъ повѣренныхъ въ Лондонѣ, коимъ платитъ жалованье, для хожденія у двора и парламента за дѣлами селенія. Обвиняютъ ихъ иногда въ нерадѣніи; но иногда имѣютъ они столь много приятелей между купцами и въ нижней каморѣ, что принуждаютъ министерство прилагать всевозможное попеченіе о семъ заведеніи. Видѣли сего плоды въ 1721 и слѣдующихъ годахъ по поводу сахарнаго торга, которой было начали пренебрегать. Они разбудили своихъ законодавцевъ, наставили ихъ и побѣдили предразсужденія, по коимъ оной торгъ унижали, предполагая безъ основанія, что земли острова ослабѣли отъ произрастеній, и что всякое объ нихъ стараніе чинилось безполезнымъ.
   Мнѣніе, что земли могутъ выродиться, есть весьма древнее; жаловались о семъ уже тому болѣе ста лѣтъ. Сіи жалобы тѣмъ не основательнѣе были, что произрастенія нынѣ родятся въ большемъ изобиліи, нежели въ началѣ сего вѣка, и что могутъ быть еще лучше, естьлибъ переселенцы имѣли болѣе людей для работы. Когда бы захотѣли датъ себѣ трудъ разсмотрѣть вывозъ сахара отъ того времени; то бы нашли въ умноженіи онаго сильныя доказательства противъ мнѣнія тѣхъ, кои утверждаютъ таковое изтощеніе земли. Правда, что помянутые вывозы уменшались отъ года въ годъ; но причиною тому было не ослабленіе земли, а угнетеніе земледѣльца. Чрезмѣрныя пошлины воспрепятствовали сахару разходиться, и селеніе не могло онаго продавать, сколько продавало прежде. Прибавьте къ сему заповѣдные торги у Агличанъ матерой земли въ Америкѣ съ Французскими островами. Одна новая Англія брала у насъ ежегодно болѣе двадцати тысячъ бочекъ мелассу на дѣланіе у себя рума или тафіи, которую называютъ чертобоемъ. Учрежденія, запрещающія ввозить сей напитокъ во Францію, и приращеніе нашихъ селеній унизило такъ ихъ цѣну, что Агличане не могши доставить его за тѣ же деньги въ своихъ островахъ, покупали у насъ не только румъ и мелласъ, но даже и сахаръ, въ которомъ имъ была нужда.
   Намѣреніе наше, оставляя островъ Барбаду, было ѣхать прямо въ Суринамъ, но буря принесла насъ въ Табако и по томъ въ Гренаду, ближайшій изъ всѣхъ Антильскихъ острововъ къ матерой землѣ. Первой изъ нихъ прежде бывъ обитаемъ, нынѣ почти пустъ. Французы и Агличане имѣютъ на него притязанія, и спорятъ еще объ немъ между собою.
   Гренада принадлежитъ намъ съ 1750 года, въ которой купили мы ее у Караибовъ. Досталъ ее также Дюпаркетъ тогдашній помѣщикъ Мартиники, а стоила она пьсколько щепегаинныхъ товаровъ и водки. Въ промѣнъ дикіе уступили ему свое право на сей островъ, выговоря для себя одни свои усадьбы. Онъ сперва отправилъ туда двѣсти переселенцовъ, и основалъ жилище ихъ въ западной части, гдѣ находится портъ. Построена небольшая крѣпостца для укрощенія Караибовъ, кои не укоснили раскаяться о продажѣ. Не смѣли они напасть явно; но разбредшись побили всѣхъ Французовъ ходившихъ на охоту. Дюпаркетъ послалъ на островъ триста человѣкъ вооруженныхъ, кои истребили часть сихъ варваровъ, а прочихъ принудили разбѣжаться. Сказываютъ, что станица дикихъ будучи взогнана на весьма крутой камень, предпочла лучше сброситься съ верьху, нежели покориться побѣдителямъ. Сему мѣсту дано имя бугра скакуновъ, которое и донынѣ сохранило.
   Дюпаркетъ продалъ новое селеніе Графу Серильяку. Сей послалъ принять во владѣніе одного столь сердитаго офицера, что большая часть жителей, не стерпя его мучительства, бросили домы, и переѣхали въ Мартинику; оставшіеся же схватили, его осудили надлежащимъ порядкомъ и приговорили на висѣлицу; но какъ, онъ представилъ, что былъ дворянинъ, то удовольствовались отрубить ему голову. Изъ всего сего суда одинъ только человѣкъ умѣлъ читать и писать, сего заставили сдѣлать опредѣленіе. Допрашивалъ его кузнецъ. Онъ взялъ вмѣсто знака подкову и донынѣ хранящуюся въ Гренадской канцелляріи съ сею надписью: знакъ г. де ла Буи совѣтника. Французской дворъ хотѣлъ наказать сихъ своевольновъ за поступокъ учиненной съ офицеромъ, коего по истиннѣ не похвалилъ онъ насильствій, но которой однакожъ власть получилъ отъ него. Онъ отправилъ военной корабль и войска для изслѣдованія; но когда узнали, что виновники зла была сущая каналія и всѣ почти разбѣжались; то отложены изысканія, и никто наказанъ не былъ. Даже секретарь, писавшій опредѣленіе, отдѣлался однимъ только изгнаніемъ. Онъ поѣхалъ на островъ Марьи Щеголихи, гдѣ, когда хотѣлъ измѣнить Французамъ, одинъ Аглинской генералъ человѣкъ честной и раздраженной таковымъ вѣроломствомъ велѣлъ его повѣсить съ двумя сыновьями при церковныхъ дверяхъ.
   Донынѣ мало мы имѣемъ прибыли отъ Гренады. Островъ бѣденъ, малолюденъ, и отправляетъ скудной торгъ. Домы построены худо, а еще хуже убраны и почти въ томъ же состояніи, въ которомъ были въ началѣ сего вѣка. Жители, хотя и неубоги, походятъ на мужиковъ, и кажется не ищутъ поправиться, что чинитъ островъ неприятнымъ и не влечетъ никого на немъ селишься. Не льзя сказать, чтобъ онъ не былъ плодороденъ, ежелибъ лучше былъ населенъ и обработыванъ. Земля на немъ хороша, орошается многими рѣками, и чѣмъ далѣе отъ крѣпости, тѣмъ прекраснѣе: съ небольшимъ трудомъ можно бы дороги сдѣлать спокойными для всякаго рода возовъ. Вода и пища здоровы, живность жирна, нѣжна и вкусна; дичины, черепахъ, плакуновъ, и вообще всей рыбы изобильно. Есть прекрасныя деревья годныя для краски и столярной работы.
   Входомъ въ портъ служишь великой заливъ, дающій острову видъ неправильнаго полумѣсяца, котораго рогъ съ стороны сѣвера толще, нежели полуденной. Портъ безопасенъ, безъ каменья, и можетъ вмѣстить не малое число кораблей, съ тою еще выгодою, что они зацѣпляясь крючьями, не имѣютъ нужды бросать якорей. Въ небольшомъ разстояніи находится прудъ, отдѣленной отъ него только пѣсочнымъ перешейкомъ. Можно его прокопать съ малымъ трудомъ" и тогда бы срсшавилъ онъ другой портъ не менѣе перваго. Сей же окруженъ не высокими горами, но столь близкими одна подлѣ другой, что раздѣляются только весьма узкими лощинками.
   Гренада отъ матерой земли лежитъ верстахъ въ полуторастѣ. Длина его отъ сѣвера на полдень пятдесять, ширина двадцать или двадцать пять, а окружность сто или сто десять верстъ. Окруженъ множествомъ небольшихъ островковъ, прозванныхъ Гренадины, гдѣ навѣрно найдешь не мало вещей, коихъ на большомъ нѣтъ. Главнѣйшему изъ оныхъ даютъ имя малой Мартиники, потому что есть на немъ, какъ и въ Мартиникѣ, множество ужей, и что во всѣхъ Антильскихъ островахъ на сихъ только двухъ, прибавя къ нимъ Сент-Люцію, оные водятся. Между прочимъ есть пять или шесть островковъ, не имѣющихъ болѣе пяти верстъ величины: на иныхъ нѣтъ лѣсу, и они покрыты травою похожею на морской тростникъ.
   Я есмь и проч.
   

ПИСЬМО CXX.

Конецъ Антильскихъ острововъ.

   Я, кажется, описалъ уже большую часть произведеній тѣхъ странъ, которыя проѣхалъ. Есть изъ оныхъ общія всѣмъ Антильскимъ островамъ, какъ на пр: сахаръ, кофь и индиго, табакъ, хлопчатая бумага, соль, перецъ какао, руку, просо, пататы, маніокъ, инбирь и пр. о коихъ говорено въ другихъ моихъ письмахъ. Упомянулъ я кратко объ одномъ только табакѣ; а оной есть можетъ быть наиболѣе разводимое Американское произрастеніе на сихъ островахъ. Раздѣляется оное на три главные рода, большое, среднее и малое, кои узнаются по качеству и виду листьевъ.
   Первое, которое есть настоящій табакъ мужескаго пола, имѣетъ корень бѣловатой и остраго вкуса. Стебель его поднимается на пять и на шесть футовъ, толще пальца, круглъ и мохнатъ, наполненъ бѣлымъ сокомъ; листья широки, пуховаты, жилисты, гибки, цвѣтомъ блѣднозелены, нѣсколько желтоваты, клейки, когда дотронется, безъ стебля, и запахъ имѣютъ весьма пронзительной. Макушка произрастенія раздѣляется на многіе отростки, выпускающіе цвѣты чашечками, разрѣзанные на пять частей и пурпуроваго цвѣта. Плоды изъ оныхъ выходятъ продолговатые, перепонковаты, раздѣлены на двѣ чашечки, и содержатъ множество зеренъ мѣлкихъ и красноватыхъ, кои могутъ сбережены быть по осми и по десяти лѣтъ, не теряя способности къ произрастенію, а листья по пяти и по шести лѣтъ, не лишаясь своей силы. Табакъ есть хотя лѣтнее произрастеніе въ Европѣ, иногда выноситъ однако и умѣренную зиму въ садахъ; но болѣе года не держится, а въ теплыхъ краяхъ напротивъ того, какъ въ Бразиліи, на Антильскихъ островахъ и пр. цвѣтетъ безпрестанно, и одно произрастеніе живешь по десяти и по двенадцаши лѣтъ.
   Первой родъ называется зеленой тетюнъ, или инако большой папушъ, и рознится со вторымъ только листьями, кои у послѣдняго уже, остроконечнѣе и привязаны къ стеблю долгимъ хвостикомъ. Прозвали его языковымъ табакомъ потому, что листья похожи на коровій языкъ, Они менѣе сочны, нежели большой тетюнъ, отъ чего произходитъ, что не столь уменшаютося на вывѣсѣ, то есть, когда вѣшаютъ ихъ на жердяхъ для сушенія.
   Мѣлкой табакъ или малаго рода часто имѣетъ только простой корень какъ морковь; а часто оной раздѣленъ бываетъ на бѣловатыя, нѣжныя и стелющіяся на волокна. Исходящій изъ него стебель не поднимается выше двухъ футовъ, круглъ, крѣпокъ, мохнатъ, вѣтвистъ и клеекъ; листья разбросанные, продолговаты, жирны и темнозеленые. Сіе произрастеніе, вывезенное изъ Америки почти во всей Европѣ учинилось природнымъ. Лишь только посадишь его, оно взходитъ изобильно всякой годъ. Въ Португалліи и Испаніи бываетъ всегда зелено, какъ лимонное дерево; но въ холодныхъ земляхъ погибаетъ отъ перваго мороза, и зимою весьма трудно сберечь его въ парникахъ.
   Листья всѣхъ трехъ родовъ употребляются безъ разбора для дѣланія табаку папушнаго, рульнаго и порошкомъ, и разность производится въ нихъ однимъ только прнуготовленіемъ. Иногда мѣшаютъ въ него сахарной чіли сливной сыропъ, иногда воду фіолетоваго или розоваго цвѣта. Свойство климата, время собиранія, родъ щолока, въ коемъ его мочатъ, смѣшеніе табаку изъ разныхъ земель, все способствуетъ къ приданію ему цвѣта, духа и приятности. Табакъ Гаванской и Севильской, просто называемой Шпанскимъ, приуготовляется безъ всякой благовонной примѣси. Веронской, называемой по имени небольшой деревни лежащей близь Куманы на твердой землѣ, откуда утверждаютъ, что и сѣмя его привезено на острова, почитается за наилучшій въ свѣтѣ. Запахъ его приятецъ, благовоненъ, нѣсколько походитъ на мусковой, которой сохраняется, хотя его куришь, хотя нюхаешь, и сообщаетъ столь легко другимъ родамъ, что положивъ онаго третью или четвертую долю въ другой табакъ, всякой превращается въ Веринской.
   Прозябеніе сего произрастенія различно, смотря по грунту. Вообще требуетъ оно земли жирной, посредственно крѣпкой, чтобы не была она ни съ лишкомъ влажна, ни съ лишкомъ суха, ни чрезвычайно подвержена большимъ вѣтрамъ и солнцу. Холодъ ему еще и того вреднѣе; но на островахъ ростетъ оной на однихъ только высокихъ горахъ. Обыкновенно сѣютъ тамъ табакъ осенью. Мѣшаютъ сѣмена съ шестью частями золы, или пѣску. Сколь скоро покажется изъ земли, покрываютъ его листьями для предохраненія отъ излишняго жара. Покамѣстъ ростетъ, приготовляютъ землю, куда его пересадить. Раздѣляютъ оную на ровныя гряды фута три одна отъ другой, и втыкаютъ на нихъ колья. Подлѣ каждаго вола дѣлаютъ ямочку, сажаютъ въ нее траву или россаду, выбирая прямыя, и разширяя корень. Втыкаютъ же по то мѣсто, гдѣ начинаются листья, и землю вокругъ уминаютъ, наблюдая, чтобъ не раздавить, но что бы только россада держалась. Она принимается чрезъ сутки такъ, что листья хотя и очень нѣжны, ни мало отъ того не терпятъ.
   Когда стебель взбѣжитъ на два или на три фута, срѣзываютъ съ него макушку, дабы укрѣпился, и выдергиваютъ на точеные черьвями или начинающіе гнить, узнаютъ зрѣлость листьевъ, когда они легко отъ стебля отстаютъ, когда ломаются, и когда измяты будучи, испускаютъ крѣпкой запахъ. Тогда должно срывать самыя лучшія, низать ихъ черешками и сушить. Произрастеніе оставляютъ всегда въ землѣ, чтобы дать время созрѣть прочимъ листьямъ.
   Есть разные способы приуготовлять табакъ. Вяжутъ его кишками, свертками и пучками. Кишками называютъ нѣкоторой родъ веретена обрѣзаннаго по концамъ, а дѣлаются оные, разстилая листья одинъ на другой, по томъ свертывая ихъ и покрывая кускомъ полотна, намоченнаго въ морской водѣ, и крѣпко связывая веревочкою. Въ семъ состояніи оставляютъ ихъ до тѣхъ поръ, какъ они слежатся; и сей способъ въ великомъ употребленіи въ Сен-Домингѣ. Свертки почти также дѣлаются съ тою разностію, что не столь сбиты и длиннѣе. Пучками называютъ двадцать пять или тридцать листовъ табаку, связанныхъ вмѣстѣ за стебельками для отвозу въ Европу, гдѣ онѣ приуготовляются. Въ семъ случаѣ не подвержены оные никакому обману; ибо можно видѣть ихъ со всѣхъ сторонъ, и слѣдовательно примѣтить дурные.
   Табакъ есть произрастеніе столь свойственное Америкѣ, что сколь ни старались объ немъ въ другихъ странахъ, не могли имѣть нигдѣ столь добраго. Во Франціи съ начала называли его Никоціаною, потому что чрезъ г. Никота Французскаго въ Лиссабонѣ посла узнали мы его въ первой разъ. Кардиналъ де Сенироа, бывшій Нунціусомъ въ Португалліи, ввелъ его въ Италіи, а капитанъ Дракъ въ Англіи. Но не соглашаются о мѣстѣ, гдѣ Испанцы увидѣли его съ начала, ни о точности имени, которое носитъ онъ нынѣ въ Европѣ. Одни производятъ оное отъ Табако Мексиканской провинціи, гдѣ Кастильцы нашли уже его въ употребленіи; другіе отъ небольшаго острова Табако, инные наконецъ, какъ я уже сказалъ въ другомъ мѣстѣ, отъ инструмента, коимъ курили его древніе жители Испанскаго острова.
   Природа никогда не производила прозябенія, котораго бы употребленіе столь скоро и столь повсемѣстно распространилось, какъ табакъ; но имѣло оно также противниковъ, какъ и покровителей. Одинъ Турецкой Императоръ и одинъ Персидской Шахъ запретили его своимъ подданнымъ подъ наказаніемъ отрѣзанія носа и даже лишенія жизни, Урбанъ VIII предалъ буллою проклятію тѣхъ, кои нюхали табакъ въ церкви. Іаковъ I Аглинскій Король удовольствовался сочинишь претолстую книгу для доказательства опасности употреблять табакъ, а медицинскій факультетъ учинилъ преніе въ Парижѣ о худыхъ дѣйствіяхъ сего произрастенія, принимаемаго порошкомъ или дымомъ. Разсказываютъ, какъ вещь смѣшную, что начальствующій на ономъ докторъ держалъ въ рукѣ табакерку, и не преставалъ нюхать табакъ во все время спора.
   Въ Европѣ, въ Турціи, въ Персіи и даніе въ Китаѣ употребляютъ для куренія трубки; но Караибы Антильскихъ острововъ, а иногда также Негры и Креолы завертываютъ табакъ въ древесную кору, тонкую и гибкую какъ бумага, дѣлаютъ изъ нея свертокъ, зажигаютъ оной, тянутъ дымъ въ ротъ, сжимаютъ губы, и ударяя языкомъ въ небо, пропускаютъ его въ нозри. Въ Италіи употребляютъ табашное семя для укрощенія Пріапизма, и по сей причинѣ, сказываютъ, назвали табакъ Пріапеею.
   Винограду привезенному изъ Франціи на наши острова не столь полюбился Американской климатъ, какъ табаку Европейской. Тамъ рѣдко виноградныя ягоды созрѣваютъ. Причиною тому конечно не недостатокъ жара, или питательныхъ соковъ; но ростутъ онѣ такъ не равно, что въ одной кисти попадаются ягоды зрѣлыя, другія зеленыя, а иныя еще въ цвѣту. Мушкатной виноградъ, привезенной изъ Мадеры или Канарскихъ острововъ, не подверженъ сему пороку; и примѣчено, что лозы поправляются, чѣмъ болѣе старѣются. Достойно примѣчанія еще и то, что плодъ приносятъ по два раза въ годъ.
   Запрещено жителямъ острововъ Кубы, Сен-Доминга, Порторика и другихъ сосѣднихъ мѣстъ, подвластныхъ Испаніи, разводить виноградъ и оливки; ибо масло и вино столь изобильно въ Испаніи родящееся было бы тамъ безполезно, и галіоны не имѣли бы изъ чего составлять свой грузъ. На Французскихъ островахъ таковое запрещеніе не нужно; малое пространство земли чинитъ сіе разведеніе невозможнымъ, и на нихъ съ большею пользою занимаются хожденіемъ за сахаромъ, кофью, индигомъ и пр. Мѣсто на которомъ родится вина для десяти человѣкъ, прокормитъ пятдесять, ежели употребить его на домашнія растенія. Въ прочемъ за чѣмъ бы было приходить сюда Европейскимъ кораблямъ, ежелибъ островитяне всѣ наши товары имѣли въ своей землѣ?
   Изъ огородныхъ овощей привезенныхъ изъ Франціи на Антильскіе Острова одни удались, а другіе такъ ослабѣли, что совсѣмъ перородились. Лукъ привозится изъ Европы, и не можно имѣть онаго, садя здѣсь; онъ не цвѣтетъ, и не приноситъ луковицъ, а.только перья.
   Не стараются здѣсь приводить въ совершенство плоды; большая оныхъ чаешь дикіе, или лѣсные, кои могли бы учиниться лучшими, ежели бы за ними болѣе ходили. Цвѣты также въ пренебреженіи. Вообще мало ими занимаются, потому что они не пахучи, а краски въ нихъ просты и обыкновенны безъ всякихъ оттѣней.
   Большіе лѣса гуще и темнѣе, нежели во Франціи. Множество деревъ дѣлаетъ ихъ почти непроходимыми. Впрочемъ на всякомъ шагу остановляютъ васъ безчисленныя травы, вой стелются, переплетаются между собою и перевиваютъ деревья. Здѣсь они извѣстны подъ именемъ Ліаны, и похожи на веревки, развѣшенныя по лѣсу.
   Наималѣйшій звукъ отдается въ сихъ дремучихъ лѣсахъ, какъ въ подземной пещерѣ; но обыкновенно царствуетъ глубокая тишина. Птицы живутъ только по краямъ, и какъ я уже, кажется, о томъ сказывалъ, большая часть не поютъ. Природа истощила свои дарованія только на то, чтобы ихъ украсить. Слѣдовательно все въ сихъ пустыняхъ вселяетъ тайной ужасъ; темнота, пустота, тишина, безпрерывное безпокойствіе причиняемое ядовитыми гадами и пр.
   На Антильскихъ островахъ родятся различные змѣи; на нѣкоторыхъ жаленіе оныхъ смертельно, на другихъ менѣе вредно. Ехидны раздѣляются на желтыхъ, сѣрыхъ и рыжихъ, коихъ ядъ содержится въ небольшихъ около зубовъ пузыркахъ величиною съ горошину. Первые имѣютъ его желтой, нѣсколько густоватой, и сей менѣе другихъ опасенъ; у сѣрыхъ ядъ походитъ на мутную воду; у третьихъ чистъ, какъ вода біющая изъ камня и крайне вреденъ.
   И тѣ и другія привлекаются въ селенія къ домамъ мышами и живностію. Ежели они найдутъ курицу, сидящую на яйцахъ, вползаютъ въ гнѣздо, лежатъ подъ курицею, пока не высидитъ цыплятъ, глотаютъ ихъ цѣлкомъ, и угрызаютъ мать, которая тотчасъ отъ раны умираетъ.
   Сіи гады наиболѣе опасны во время ихъ любви. Но какая любовь! престрашная, и вы не прочтете безъ ужаса, что мнѣ разсказывали о ихъ совокупленіи. "Они свистятъ, зовутъ другъ друга, отвѣтствуютъ, и сближаются. По томъ тотчасъ перевиваются такъ, что походятъ на канатъ. Становятся прямо, опираясь на двухъ третяхъ своего тѣла въ длину, смотрятъ одинъ на другаго, какъ бы хотѣли себя пожрать. Послѣ стыкаются головами, шипятъ, выпускаютъ слюны, и цѣнятся ужаснымъ образомъ,.
   Четвероногихъ иныхъ почти не знаютъ здѣсь, кромѣ тѣхъ, коихъ для нуждъ и пищи людской или для работъ привезли изъ Европы, какъ собакъ, кошекъ, быковъ, ословъ, лошаковъ, лошадей, овецъ, свиней и кроликовъ. Крысы и мыши приѣхали также на нашихъ корабляхъ, и вообразить себѣ не льзя, какой они причиняютъ вредъ въ сихъ странахъ. Поядаютъ кофь, когда кожица сего произрастенія еще нѣжна, грызутъ сахарныя трости, и въ иныхъ усадьбахъ лишаютъ трети доходовъ.
   Лягушки такъ велики на нѣкоторыхъ островахъ, что готовятся на столъ, какъ цыплята, и часто приѣзжіе ихъ не разпознаютъ. Рыбы не всѣ хороши для пищи; отъ иныхъ такъ не могутъ, что почитаютъ ихъ за родъ яда. Природа также изпестрила Американскихъ рыбъ, какъ птицъ, яркими цвѣтами; но въ разсужденіи вкуса не походятъ онѣ ни мало на Европейскихъ. Нѣкоторыя хороши и нѣжны; а всѣ вообще смакомъ между собою похожи. Всѣхъ многочисленнѣе на Антильскихъ островахъ такъ называемыя Титири, или выговаривая сокращенно тритри. Онѣ такъ малы, что ѣдятъ ихъ ложкою какъ снятки, и ловятъ ихъ милліонами.
   Пища, которою природа также щедро снабжаетъ сіи острова, и которая составляетъ обыкновенную помощь Неграмъ, едва часть нужнаго пропитанія отъ безчеловѣчныхъ и скупыхъ господъ получающимъ суть земные, морскіе и рѣчные крабы, или раки, знаемые здѣсь подъ именемъ Цериковъ и Турлуру. Караибы почти и не знаютъ другой пищи; да и Креолы не пренебрегаютъ сего кушанья, подаваемаго на всѣхъ столахъ.
   Турлуру суть раки земноводные. Гладкой и тонкой на брюхѣ и на спинѣ черепъ бываетъ у нихъ болѣе или менѣе красенъ, смотря по мѣсту, гдѣ водятся. Церики суть другой родъ, ловящійся въ рѣкахъ и въ морѣ. Обыкновенно величиною они съ кулакъ, имѣютъ по четыре ноги на сторонѣ, и употребляютъ ихъ для хожденія и для скребанія земли. Имѣютъ также по двѣ клешни, концами которыхъ сильно щиплютъ, и перерываютъ коренья и листья, коими питаются. Когда схватишь его за клешню, или за ногу, онъ ее оставляетъ въ рукѣ, и самъ уходить. Сіи члены такъ легко отрываются, что кажется только приклеены; на будущей годъ новые у нихъ росшутъ на мѣсто потерянныхъ.
   Кребы ежегодно отходятъ въ море для перемѣненія черепа и бросанія икры, "удивительное зрѣлище, сказывалъ мнѣ одинъ испытатель естества, не однократно дѣлавшій надъ ними наблюденія, видѣть, когда раки при первыхъ дождяхъ спускаются съ горъ. Тогда они оставляютъ дупла, гнилыя колоды, ямы подъ каменьями, и дыры подѣланныя ими въ землѣ. Въ сіе время поля бываютъ такъ покрыты сими животными, что должно разгонять ихъ предъ собою, дабы ступя не раздавить ихъ ногою. Онѣ по большой части поселяются вдоль рѣкъ и влажныхъ рвовъ, избѣгая жаровъ. На сей путь употребляютъ около шести недѣль, и раздѣляются обыкновенно на три станицы. Первая, какъ передняя стража, составлена изъ самцовъ, кои крупнѣе и сильнѣе самокъ. Часто останавливаетъ ихъ недостатокъ воды, и всякая перемѣна въ воздухѣ: но большее число войска держится въ горахъ до большихъ доягдей. Тогда оно выступаетъ, составляя отряды тянущіеся верстъ на десять, шириною въ сорокъ и пятьдесятъ шаговъ, и такъ стѣсненные, что едва земля сквозь ихъ видна. Три или четыре дня послѣ показывается задняя стража въ томъ же порядкѣ, и столь-же многочисленна, какъ первыя два отдѣленія. Независимо отъ сихъ порядочно учрежденныхъ отрядовъ, которые идутъ вдоль рѣкъ и ущелинъ, лѣса наполнены бываютъ бродягами".
   "Сіи животныя идутъ тихо, и выбираютъ почти всегда ночное время, или дождливые дни, дабы не подвергнуться солнечному жару. Сколь скоро увидятъ, что небо прочищается, останавливаются на краю лѣса, и ждутъ дождя, чтобъ итти далѣе. Ежели кто потревожитъ войско, они уходятъ въ безпорядкѣ, пятясь задомъ, выставливая всегда впередъ свое оружіе, я разумѣю, опасныя клешни, кои на двое перерѣзываютъ, что въ нихъ ни попадается. Они часто ударяютъ ими одною объ другую, какъ бы угрожая неприятелю, и производятъ такую стукотню черепами, что оная походитъ на звукъ полка, обучающагося ружьемъ".
   "Ежели во время сего пути дождь совсѣмъ перемежится, всѣ они вообще останавливаются и каждой избираетъ себѣ жилище, гдѣ можетъ; одни подъ кореньями; другіе въ дуплахъ, а кои не найдутъ готоваго жилья, сами работаютъ, роютъ землю, и дѣлаютъ себѣ убѣжище. Бываютъ годы, въ которые отъ недостатка дождей употребляютъ они мѣсяца по три на путь, но иногда не надобно имъ пробыть въ водѣ больше осми или десяти дней для выброшенія всей икры".
   "Сіе тѣмъ менше трудно, что икра будучи менѣе, нежели въ карпахъ, и легко привязана къ хвосту, какъ у раковъ, требуетъ только потрясенія хвостомъ, дабы отвалилась. Коль скоро дѣти высидятся, приближаются къ камнямъ и немедленно выходятъ изъ воды, прячутся подъ первую траву, и готовятся итти съ матерями на гору, наблюдая тотже порядокъ, какъ оныя съ горы шли. Не должно думать, что матери ихъ ведутъ, какъ курицы цыплятъ; они кажется ихъ и не знаютъ".
   "Сраженія у сихъ животныхъ немилосердны, а особливо во время любви. Они дерутся, бьются лбами какъ бараны, а когда хотятъ соединиться, самецъ опрокидываетъ самку на спину. Впиваются другъ въ друга, брюхо противъ брюха, хвостъ противъ хвоста, а по окончаніи любовнаго дѣла самецъ помогаетъ любовницѣ своей переворотиться и стать на ноги,.
   "Крабы, какъ всѣ черепашные и змѣи, имѣютъ странное свойство бросать весною свою старую одежду; и тогда прячутся они въ пѣсокъ, пока не наживутъ новаго платья, которое сохраняя ихъ отъ непогодъ, позволитъ притти въ прожигою силу и отвагу. Иные стоятъ всегда на отводномъ караулѣ на морскомъ берегу, и примѣчаютъ устрицъ и другія двучастныя раковины, выбрасываемыя приливомъ. Крабъ ожидаетъ, чтобъ она отговорилась, и бросаетъ туда небольшой камешекъ, которой держалъ наготовѣ въ лапахъ, дабы помѣшать ей сжаться: симъ способомъ достаетъ онъ ее удобно, и себя насыщаетъ".
   Крабы суть сущая манна для острововъ. Ловятъ ихъ, ходя ночью съ факеломъ около тростей, или въ лѣсу. Въ сіе время оставляютъ они свои норы, и ищутъ пищи; а при свѣтѣ тотчасъ ихъ увидишь. Сколь скоро нанесешь руку, они опрокидываются и устанавливаютъ клешни для защищенія, но тогда оборачиваютъ ихъ на брюхо, и берутъ за спину. Надобно скорѣе ихъ хватать, ибо они не отходятъ далеко отъ норъ, и тотчасъ прячутся въ первую, до которой успѣютъ доползти. Надлежитъ прежде, нежели понесешь, связать ихъ крѣпко клешнями вмѣстѣ, безъ чего они другъ другу перерѣжутъ ноги, и перебьются до смерти.
   Готовятъ ихъ особливымъ образомъ, отъ чего они весьма не дурны, но тѣло, хотя приятнаго вкуса, худо въ желудкѣ варится. Икра нѣжнѣе его, равно какъ томалинъ т.е. зернистое и зеленоватое вещество, находящееся подъ черепомъ на спинѣ, съ которымъ ихъ приправляютъ, мѣшая воды и лимоннаго соку, разведенныхъ съ солью и перцомъ. Икра крабовъ связана между собою, какъ виноградная кисть, и въ вареньѣ краснѣетъ.
   Я есмь и пр.
   

ПИСЬМО CXXI.

Гвіана.

   Полагаясь на разсказы нѣсколькихъ Испанцевъ, наяву бредящихъ, имѣли въ Европѣ наивеличайшія мысли о сей обширной странѣ. Говорили объ озерѣ, въ которомъ песокъ золотой, о городѣ, въ которомъ кровли кованыя изъ золота, и въ которомъ царствовало наипышнѣйшее великолѣпіе. Къ сему прибавляли, что золотой песокъ находился въ такомъ изобиліи, что жители въ нѣкоторые праздники покрывали имъ все тѣло, намазавшись нѣкакимъ клейкимъ бальсамомъ, къ коему оной приставалъ; и что въ императорскомъ дворцѣ Столовая посуда, уборы, столы, стулья, кровати, шкапы были сдѣланы изъ самыхъ драгоцѣнныхъ вещей. Сіи мысли, сколь ни пусты должны казаться, возбудили всѣ державы. Королева Елисавета послала въ 1596 году флотъ подъ повелѣніями ученаго и несчастнаго Ралеига спорить съ Испанцами о сей новой добычѣ. Вы будете, надѣюсь, довольны, государыня моя, естьли узнаете упоминаемаго мною славнаго мореходца, которой, какъ безъ сумнѣнія сами заключите, не нашелъ ни озера, ни города, ни дворца наполненнаго толикими сокровищами.
   Валтеръ Ралеигъ славной Великобританской адмиралъ родился въ 1552 году отъ благородныхъ родителей въ Графствѣ Девонширскомъ въ Англіи. Вышедъ изъ Оксфортскаго училища, служилъ онъ противъ Франціи въ Гугенотскомъ войскѣ подъ повелѣніями адмирала Колиньи, а по томъ волонтеромь во Фландрской войнѣ при князѣ Оранжевомъ, откуда возвратясь въ Лондонъ, учинился по нѣкоторому случаю извѣстнымъ королевѣ. Однажды встрѣтивъ ее въ узкомъ и нечистомъ проходѣ, снялъ онъ съ себя кафтанъ и послалъ на мѣстѣ, гдѣ королева хотѣла ступить. Елисавета довольна была его учтивостію, и никогда оной не забыла. Въ другой день написалъ онъ на окнѣ во дворцѣ алмазомъ: "я бы желалъ подняться, "но боюсь упасть, Королева къ симъ словамъ прибавила слѣдующее: "Ежели отваги нѣтъ, не должно предпринимать вверьхъ итти".
   Ралеигъ былъ сотворенъ на то, чтобъ произойти при дворѣ. Имѣлъ благородной видъ, приятное лице и способность вкрадываться у людей въ дружбу; онъ обратилъ однако виды свои къ морской Службѣ, бывъ къ тому ободренъ надеждою, питавшею почти всѣхъ мореходцевъ его вѣка, то есть исканіемъ новыхъ земель. Я предаю молчанію первые его походы и путешествіе въ сѣверную часть Америки, гдѣ онъ, какъ я уже сказалъ въ другомъ мѣстѣ, завелъ селеніе въ Виргиніи. По возвращеніи королева пожаловала его капитаномъ гвардіи, и онъ весьма тѣсно подружился съ одного изъ ея фрелинъ. Любовь ихъ имѣла слѣдствія весьма явныя. Елисавета прогнѣвавшись, повелѣла посадить его въ тюрьму, изъ которой хотя и освободила по томъ, но запретила являться при дворѣ, не смотря на то, что онъ исправилъ погрѣшность свою, женясь на любовницѣ.
   Во время сего нещастія отправился онъ въ Гвіану, судя по чинимымъ тогда объ ней чудеснымъ извѣстіямъ, что заведеніе Ачинскаго селенія въ сей прекрасной землѣ послужитъ перевѣсомъ умноженію могущества приносимаго Гишпаній завоеваніемъ Мексики и Перу. По шестинедѣльномъ плаваніи, присталъ онъ къ острову св. Троицы, коимъ владѣли Кастильцы. Губернаторъ былъ человѣкъ отважной, но не милосердной, и въ десять лѣтъ своего тамъ правленія произвелъ во всѣхъ Индѣйцахъ ненависть къ своему народу. Ралеигъ надѣялся, выдавъ себя Гишпанскимъ неприятелемъ, приобрѣсть довѣренность жителей, и тѣмъ имѣть успѣхъ на островѣ. Онъ напалъ на самаго губернатора въ крѣпости, взялъ его въ плѣнъ, и далъ свободу многимъ невольникамъ, коихъ Кастильцы держали въ оковахъ. Между оными нашлось пять Кациковъ, скованныхъ одною цѣпью и заключенныхъ въ такомъ мѣстѣ, гдѣ окропя ихъ зазженнымъ ветчиннымъ саломъ, морили съ голоду. Ежели вѣрить словамъ, то вѣшали сихъ бѣдныхъ людей по двенадцати вдругъ въ честь святыхъ Апостолъ.
   Ралеигъ дабы тѣмъ больше привязать къ собь дикихъ, собралъ ихъ начальниковъ, и особливо тѣхъ, коихъ почиталъ врагами Испанцамъ (и число сихъ было самое большее.) и говорилъ, что онъ подданной одной сильной королевы дѣвицы, имѣющей во владѣніи своемъ больше Кациковъ, нежели видятъ они на острову своемъ деревьевъ; что сія государыня ненавидитъ Кастильцовъ за ихъ безчеловѣчіе; что она избавила отъ нихъ всѣ земли сосѣднія съ своимъ государствомъ и сѣверную часть свѣта; что онъ присланъ отъ нея къ нимъ на островъ освободить ихъ отъ рабства и защитить отечество ихъ отъ сихъ безчеловѣчныхъ похитителей. Наконецъ показалъ онъ имъ портретъ королевы, которой осматривали они съ удивленіемъ и съ трудомъ можно было ихъ унять отъ воздаянія ему божескихъ почестей.
   Таковыя и подобныя во многихъ случаяхъ говоренныя Ралеигомъ рѣчи приучили жителей по имени и къ добродѣтелямъ Елисаветы, и связали ихъ съ Агличанами узами тѣсной дружбы. Онъ подвинулся къ устью Оренока; но не могши пристать къ Гвіанѣ, предалъ огню городъ Нуману, которой отказалъ снабдить его съѣстными припасами, и возвратился въ Англію, гдѣ пришелъ въ великое почтеніе у королевы.
   Смерть сей Государыни, вскорѣ воспослѣдовавшая, лишила его сильной покровительницы. Графъ Эссексъ очернилъ его у Шотландскаго короля, съ коимъ велъ переписку. Сей Государь, вступя на Ачинской престолъ подъ именемъ Іакова I, возненавидѣлъ Ралеига и отдалъ его на жертву мщенію Испанцовъ, Онъ былъ осужденъ лишиться головы по доносамъ не ясно доказаннымъ; но король удовольствовался заключеніемъ его въ тюрму, въ которой сидѣлъ онъ тринадцать лѣтъ, и пользуясь уединеніемъ, сочинилъ свою исторію свѣта. Выпустили его съ уговоромъ, чтобы онъ ѣхалъ на Гвіанскіе берега; но какъ предприятіе не имѣло успѣха, то снова начали его судить; первое рѣшеніе подтвердили, и отрубили ему голову по прозьбѣ Испанскаго посла. Сіе дѣло есть не одно пятно царствованія Іакова I.
   Не одни Агличане ослѣпились пышными повѣствованіями Испанцовъ и искали проникнуть въ Гвіану. Вскорѣ послѣ обрѣтенія новаго свѣта Французы нѣсколько разъ туда ѣздили. Вилъганіонъ Мальтійскій кавалеръ и Бретанскій Вице-адмиралъ, слѣдуя мнѣніямъ Кальвина, и претерпя нѣкакое огорченіе по должности своей, принялъ намѣреніе завести тамъ селеніе изъ Протестантовъ. Скрывая оное отъ двора, и предлагая просто основать по примѣру Испанцевъ и Португальцевъ Французское селеніе въ Америкѣ, получилъ онъ отъ Генриха II два или три корабля, достаточно всемъ снабдѣнные; насажалъ въ нихъ Кальвинистовъ и прибылъ къ Брезильскимъ берегамъ.
   Адмиралъ Колиньи, желая утвердить свою секту, вступился въ сіе предприяпне, и Кальвинъ воспользовался случаемъ распространить свое ученіе въ такой землѣ, гдѣ всѣ наружности обѣщали послѣдователямъ его полную свободу. По нещастію послалъ онъ туда больше проповѣдниковъ, нежели послушныхъ жителей; и сіи пастыри желая господствовать, какъ то въ обычаѣ, имѣли сильныя ссоры съ начальникомъ, и возбудили бунты раздѣлившіе селеніе. Португальцы воспользовались онымъ и его истребили. Вильганіонъ отступилъ отъ Кальвина, называлъ его поповъ возмутителями, а они именовали его безбожникомъ, и симъ образомъ изчезли всѣ оныя пышныя предприятія.
   Отрекшіеся отечества Французы, будучи принуждены оставить Брезилію, удалились въ Гвіану; но селенія признанныя правленіемъ заведены тамо нѣсколько лѣтъ спустя. Руанскіе купцы отправили туда двадцать шесть переселенцевъ, кои оставались одни на берегахъ Синамари, другіе на рѣкѣ Конамаракѣ, и число ихъ умножено было новымъ привозомъ люди и припасовъ. Наконецъ составилась компанія, получа привиллегію отправлять исключительной торгъ въ Гвіанѣ, коей границы были положены между рѣками Оренокомъ и Амазонскою.
   Сія компанія учинилась славна позволеніемъ даннымъ отъ двора многимъ знатнымъ людямъ съ новыми преимуществами. Она называлась кампанія равноденственной Франціи; ибо такъ тогда именовали Гвіану, хотя Французы и дали ей имя Каіеннъ. Аббатъ Мариво докторъ Сорбонскій, Роавилль Нормандскій дворянинъ, и Лабулей интендантъ адмиралтейской, хотя и различными подвизаемые побужденіями, соединились для сего предприятія. Аббатъ Мариво воспалялся единою ревностію къ обращенію Американцовъ; Роавилль имѣлъ, сказываютъ, желаніе составить для себя самодержавное государство; Лабулей помышлялъ только о приведеніи въ цвѣтущее состояніе торговли и Французскаго флота, коимъ правилъ подъ повелѣніями г. Вандома.
   Сіи три человѣка, предводительствуя другими шестью стами, нанятыми въ службу компаніями, сѣли на суда въ Парижѣ противъ Тюльерійскаго сада, и поплыли въ низъ по Сенѣ до Гонфлера; но съ самаго начала успѣхъ былъ злополучной. Мариво, которой былъ душа предприятія, и которой самъ отправился въ Каіеннь въ качествѣ главнаго директора, упалъ въ рѣку, дая повелѣнія, и утонулъ у воротъ, такъ называемыхъ Конференціи. Роавилль быль заколотъ во время случившагося дорогою бунта, и изъ всѣхъ сихъ людей, спустя щесть мѣсяцевъ остались только трупы пяти или шести сотъ человѣкъ, помершихъ отъ болѣзней, или отъ оружія дикихъ. Другая компанія подъ тѣмъ же названіемъ и подъ смотрѣніемъ г. де ла Барра рекетмейстера возстановила народъ въ сей части Америки, которою Голландцы уже завладѣли; и сіе новое селеній вскорѣ пришло до цвѣтущаго состоянія.
   Голландцы заступившіе наше мѣсто въ Гвіанѣ завели тамо великолѣпное селеніе. Будучи принуждены, какъ и мы, Португальцами оставить Брезилію, гдѣ они учинили было знатныя завоеванія, думали они наградитъ свои потери, основавъ селеніе на рѣкѣ Суринамѣ. Съ 1640 года Французы завладѣли сею страною; но какъ земли тамо болотныя и нездоровыя, то вскорѣ оное оставили, и Агличане, кои взяли его для себя, такожъ не почли важнымъ. Голландцы, коихъ и отечество есть болото, могли въ ней ужиться, и Англія. имъ уступила безъ труда. Земля тогда была нездорова по причинѣ множества дремучихъ лѣсовъ, кои препятствовали солнцу и вѣтрамъ ее осушать. но какъ увидѣли, что можно доставать много сахару, то лѣсъ вырубили, и вскорѣ воздухъ перемѣнился.
   Голландскій народъ, опредѣленной работать въ болотахъ, и дѣлать плодоносные поля изъ мѣстъ, кои другіе народы находятъ безплодными, ввелъ въ Суринамѣ обычай своей страны, повелѣвающій рыть вездѣ каналы, и произвелъ какъ въ Батавіи новой Амстердамъ. На влажномъ и грязномъ грунтѣ построилъ онъ крѣпость называемую Зеландія близь города Парамарибо; и сіе селеніе, возрасти отъ бѣглыхъ Французовъ, распространилось отъ сѣвера на югъ вдоль рѣки, коей носитъ имя. Нѣкоторые частные люди начали также заводить усадьбы на Бербисѣ на западъ Суринама; но сіи самыя селенія, не столь ободряемыя, никакаго не имѣли еще успѣха, когда первые посылали уже въ Европу великое количество сахара. Съ недавняго времени сдѣлали они опытъ разводить кофь, которая изрядно удалась, и будетъ еще лучше, ежели поправятъ образъ хожденія за нею.
   Изъ всего мною сказаннаго вы поймете, государыня моя, что Гвіана можетъ раздѣлиться на двѣ части: на Французскую называемую Каіеннъ, и на Голландскую инако именуемую Суринамскою провинціею, гдѣ я надѣюсь пробыть еще нѣсколько времени. Г. Мавриціусъ здѣшній губернаторъ, у котораго живу, доставилъ мнѣ способы, коихъ бы индѣ я не нашелъ, съѣздить на берега Твердой земли. Между тѣмъ стану я говорить о сихъ двухъ или справедливѣе о трехъ и о четырехъ частяхъ Гвіаны; ибо Португальцы и Испанцы имѣютъ въ ней также владѣнія. Я начинаю Суринамомъ.
   Первыя Голландскія заведенія основаны были нѣсколькими жителями Зеландіи подъ покровительствомъ штатовъ сей провинціи. Штаты отдали оные компаніи западной Индіи, которая не будучи въ состояніи посылать туда нужную помощь, уступила одну треть Амстердамскому магистрату, другую одному частному человѣку, а достальное оставила для себя. По причинѣ сего раздѣла селеніе прозвано Суринамскимъ обществомъ, и съ того времени находилось подъ смотрѣніемъ помянутыхъ трехъ властей.
   Рѣка, отъ которой оно беретъ имя, есть одна изъ главнѣйшихъ въ сей странѣ. Въ десяти верстахь отъ устья сдѣланы на каждомъ берегу редуты со многими пушками и довольнымъ числомъ людей для защищенія проѣзда во время войны. Редуты стоятъ такъ, что корабли, желающіе итти вверхъ по рѣкѣ, плывутъ прямо противъ нихъ, и изъ нихъ дается вѣсть крѣпости, находящейся верстахъ въ десяти выше, чтобы была въ осторожности. Называютъ ее Амстердамскою крѣпостію, а лежитъ она на стеченіи двухъ проливовъ рѣки и прямо противъ помянутыхъ двухъ редутовъ. Въ ней нѣтъ недостатка въ магазейнахъ для всякихъ припасовъ, и построены даже вѣтреныя мельницы для молотья муки на гарнизонъ. Въ мирное время содержится въ ней небольше ста человѣкъ при артиллерійскомъ капитанѣ, которой называется комендантомъ.
   Ежелибъ захотѣлось кому, хотя мало, пройдя редуты, насильно дойти до крѣпости, тотъ бы подвергся великой опасности между сими тремя огнями. Корабль, входящій въ рѣку, долженъ послать свой пашпортъ и просить позволенія итти далѣе. Ежели онъ не наблюдетъ сего обряда, стрѣляютъ въ него ядромъ, за которое долженъ онъ заплатить десять рублей. Ежели не исправится, посылаютъ къ нему другое, и платежъ удвояется; за третье платитъ въ трое. Когда далѣе станетъ упрямиться, то его совсѣмъ затопятъ. Получа же позволеніе, долженъ тотчасъ поздравишь крѣпость девятью выстрѣлами, а она благодаритъ корабль тремя.
   На протокѣ рѣки, гдѣ стоитъ крѣпость находятся съ одной стороны кофейные сады, съ другой рощи до самаго города Парамарибо близь крѣпости Зеландіи. Выше видно множество каналовъ, коихъ берега на нѣсколько верстъ украшены зеленѣющимися деревьями. Въ промежуткахъ наслаждаются здравымъ воздухомъ, наполненнымъ наиприятнѣйшими благовоніями. Еще выше видно село, а за нимъ деревня, въ коихъ живутъ одни жиды. Наконецъ въ тридцати оттуда верстахъ видна большая гора, гдѣ солдаты всегда вооруженные смотрятъ за поведеніемъ Индѣйцовъ. Я не ѣздилъ по другимъ рѣкамъ, каковы суть Колемана, Сарамека, Комовинай, Котика, Марта, и пр. но знаю, что повсюду находятся обработанныя земли, изобильные сады, богатыя усадьбы и прекрасные виды.
   Городъ Парамарибо столица всей области былъ въ старину простая обитаемая Индѣйцами деревня. Онъ лежитъ, равно какъ и крѣпость, на рѣкѣ Суринамѣ, верстахъ въ шестидесяти отъ моря, и имѣетъ около осми сотъ домовъ съ садомъ при каждомъ. Изключая губернаторской и комендантской, прочіе построены изъ дерева, но съ немалою правильностію, хотя и безъ оконъ, по причинѣ великихъ жаровъ. Становятся они отъ трехъ до пятнадцати тысячъ рублей, какъ по чрезмѣрной дороговизнѣ бревенъ, такъ и по нуждѣ выписывать всѣ матеріалы изъ Европы. Камень здѣсь еще рѣже и дороже, а извести и совсѣмъ нѣтъ.
   Правительство занимаетъ бокъ параднаго мѣста близь пристани, гдѣ чужестранцы выгружаются. Позади онаго находится изрядной садъ, чрезъ которой губернаторъ можетъ проходить въ крѣпость Зеландію, недалеко, какъ я уже сказалъ, лежащую отъ города. По всѣмъ почти улицамъ посажены померанцовые деревья, цвѣтущія по два раза на годъ, и наполняющія ихъ во всякое время благовоніемъ. Рейда есть изъ наилучшихъ въ Америкѣ. Теперь стоитъ въ ней около шестидесяти кораблей сверьхъ множества другихъ судовъ, кои сему мѣсту даютъ видъ весьма оживленной.
   Не можно не признаться, что Суринамъ есть мѣсто опасное для здоровья. Терпятъ въ немъ по перемѣнкамъ четыре годичныя времени, отъ коихъ воздухъ чинится нездоровъ, то есть двѣ части года сухихъ и двѣ дожливыхъ. Безпрестанно царствуетъ въ немъ равноденствіе; ночи пагубны тѣмъ, кто подвергается сырости послѣ большихъ жаровъ. Когда солнце взойдетъ на самой вышшій степень, пто распаленная атмосфера разводитъ столь сильно мокроты, и тѣло такъ потѣетъ, что въ минуту вода выпитая выходитъ изъ него, какъ изъ губки, которую давишь. Матросы на корабляхъ живутъ въ воздухѣ еще меньше чистомъ. Жаръ на оныхъ душитъ, а особливо когда нагрузятъ ихъ сахаромъ, коего пары почти горящіе отнимаютъ дыханіе. Прибавьте къ сему непостоянство климата, которой такъ перемѣнчивъ, что иногда въ одинъ день перебываютъ всѣ четыре части года. Вѣтры часты и свирѣпы, громы ужасные, нерѣдко въ самой ясной день всѣ метеоры, соединяся вмѣстѣ, кажется, стремятся истребить селеніе.
   Здѣсь, равно какъ на Антильскихъ островахъ, и во всѣхъ почти краяхъ полуденной Америки, считаютъ три рода жителей, бѣлыхъ, черныхъ и коренныхъ. Послѣдніе мало разнятся отъ другихъ дикихъ, а особливо отъ Караибовъ, коихъ носятъ имя, и съ коими кажется имѣютъ одно происхожденіе, тѣже черты, тотъ же цвѣтъ, тотъ же ростъ, тоже убранство. Что принадлежитъ до нравовъ, тѣже имѣютъ добродѣтели и тѣже пороки, тоже почтеніе къ старикамъ, туже простоту, нерадѣніе, безчеловѣчіе къ плѣнникамъ, любовь къ вольности и отвращеніе къ Христіанскому закону. Тѣже у нихъ обычаи, увеселенія, обряды, оружіе, пища, жилища, упражненія; однимъ словомъ, все, что сказалъ я объ Антильскихъ дикихъ, свойственно Гвіанцамъ. Они живутъ въ мирѣ съ Голландцами; ибо прилагается попеченіе чинить имъ справедливость и не допущать, чтобъ ихъ безпокоили. Впрочемъ не малая отъ нихъ получается помощь, а во многихъ Случаяхъ и совсѣмъ безъ нихъ обойтися не льзя.
   Негры составляютъ большую часть Суринамскихъ жителей. Какъ всѣхъ ихъ достаютъ изъ тѣхъ же краевъ, что и на нашихъ островахъ; то и нѣтъ между ими иной разности, кромѣ произходящей отъ правленія, подъ коимъ они пребываютъ. Здѣсь на примѣръ ежели хозяинъ хочетъ дать свободу невольнику, сверхъ потери заплаченныхъ за него денегъ, обязанъ купить ему очень дорого вольную или отпускную грамату, безъ которой не можно Негра ни обратить въ Христіанскую вѣру, ни окрестить. Надлежитъ сверхъ того, чтобъ невольникъ обучился какому ремеслу, и былъ въ состояніи вырабатывать себѣ пропитаніе, безъ чего хозяинъ долженъ его кормить, дабы не былъ онъ въ тягость селенію. По сему вы можете судить, что мало здѣсь черныхъ, исповѣдающихъ нашъ законъ. Вѣра ихъ состоитъ въ томъ, что есть Богъ; но не могутъ они удержаться отъ идолопоклонническихъ суевѣрій. Избираютъ животное и обожаютъ его; каждая семья имѣетъ своего; ибо сынъ не знаетъ другаго кромѣ того, которое почитается отъ отца. Сіе гнусное богослуженіе не уменшается; покидаютъ его только тѣ, кои просвѣтясь свѣтомъ вѣры, просятъ и принимаются въ Христіанской законъ. Число ихъ мало, ибо трудно преодолѣть имъ всѣ препятствія противящіяся, какъ вы уже видѣли, полученію вольности.
   Когда у Негра родится сынъ, онъ проситъ хозяина дать ему имя; а ежели дочь, проситъ хозяйку. Первыя слова, кои учатъ произносить дѣтей, суть: здраствуй хозяинъ; первая должность, которую втолковываютъ имъ, есть почтеніе къ вышшимъ. Оное такъ идетъ далеко, что сколь Негры ни ревнивы къ женамъ, ставятъ за славу ихъ невѣрность, ежели къ оной доведены онѣ хозяевами; но напротивъ окармливаютъ ядомъ ихъ и любовниковъ, естьли примѣтятъ у нихъ дружбу съ какимъ Индѣйцемъ или чернымъ.
   Говоря прежде о Негрянкахъ, не помню, государыня моя, упомянулъ ли я, сколь легко беременныя освобождаются отъ тяжести причиняющей смертельной страхъ, и бывающей иногда столь пагубною другимъ женщинамъ? Хотя заставляютъ ихъ отправлять весьма тягостныя работы, даже въ самое время родинъ; онѣ никогда отъ того не страдаютъ, и не бываетъ съ ними припадковъ, столь свойственныхъ Европейкамъ. Я видѣлъ невольницу, которой за немалую вину дали часовъ за пять до родинъ больше пятидесяти ударовъ плетью по бедрамъ; но она родила весьма благополучно.
   Изъ изчисленія сдѣланнаго Суринамскимъ жителямъ оказалось, что черныхъ было больше девяноста тысячъ, не включая Негровъ Мароновъ или каштановатыхъ. Послѣдніе составляютъ опасной народъ, и неоднажды безпокоили селеніе. Правленіе всѣ силы употребило для приведенія ихъ къ послушанію, назначило цѣну головамъ ихъ; но они отомстились, раззоряя плантанціи ночью, уговаривая невольниковъ рѣзать хозяевъ, обѣщали имъ у себя убѣжище; заметали дороги идущимъ напасть на нихъ, возпользовались всѣми выгодами земли для умноженія препятствій и трудностей за собою гнаться. Сіе понудило заключить съ ними трактатъ, и послать къ нимъ приличные дары съ отрядомъ Парамарибонскаго гарнизона.
   "Наряжены шесть совѣтниковъ и секретарь; а съ стороны Мароновъ уполномочены шестнадцать начальниковъ, изъ коихъ шестеро присланы жить въ столицу въ залогъ ихъ вѣрности съ женами и дѣтьми. Обѣщано не безпокоить ихъ болѣе, а напротивъ позволить селиться, гдѣ захотятъ. Но они обязались не умножать своего числа, возвращать бѣглецовъ къ нимъ приходящихъ и давать помощь селенію въ военное время. Позволено имъ торговать съ бѣлыми, и они признаны за народъ сосѣдній и вольной, съ коимъ желаютъ жить въ дружбѣ, Считается сихъ Негровъ Мароновъ до двадцати пяти тысячъ; но они еще болѣе могутъ усилиться, потому что почти всѣ женаты; а въ недостаткѣ черныхъ и Индѣянки ими не пренебрегаютъ.
   Европейцы перелившіеся въ Суринамѣ, или тамо рожденные отъ родителей Европейцевъ составляютъ третью степень жителей. Между ими царствуетъ вольность, которой мы совсѣмъ въ нашихъ странахъ не знаемъ. Въ городѣ, въ деревнѣ, въ гостяхъ, дома, одежда всегда одинакова, и состоитъ, изключая праздничныя посѣщенія, въ бѣломъ камзолѣ, въ бумажномъ колпакѣ и въ шляпѣ сверьхъ онаго. Есть однако случаи, въ коихъ щеголяютъ и наряжаются, какъ вездѣ. Моды наши вводятся здѣсь скоро по изобрѣтеніи ихъ въ Европѣ; и женщины, кои любя нравиться, не позабываютъ употреблять способовъ къ тому ведущихъ, не однѣ и не первыя за оные хватаются. По чему въ городѣ есть множество лавокъ, наполненныхъ всякими товарами. Сукно, бархатъ, штофы, серебреные и золотые галуны. всего тамъ изобильно, но все чрезмѣрно дорого; ибо все привозное, и ничего здѣсь не дѣлается. Вы бы удивились особливо крайней бѣлизнѣ столоваго и всякаго другаго бѣлья; моютъ его и гладятъ Негрянки. Въ Америкѣ выхваляются башмашники Сабскіе, кожевники Ямаиканскіе и прачки Суринамскія.
   Столы изобильны, хотя съѣстные припасы и дороги. Говядины, баранины и пр. фунтъ продается по десяти копѣекъ, а хлѣба по пяти. Живность не можно почесть самою цѣнною вещію. Заживные имѣютъ въ плантаціяхъ своихъ Негровъ, охотниковъ и рыбаковъ, кои доставляютъ имъ довольно рыбы и дичины; и хотя не дѣлаютъ сдѣсь вина, но не менѣе другихъ селеній пьютъ хорошаго. Изобиліе и нѣжность столовъ увеличивается прислугою многихъ невольниковъ, кои даютъ симъ толстымъ Голландцамъ видъ богатства и пышности, котораго не прощаютъ и большимъ господамъ.
   Хотите ли вы вѣдать образъ жизни, какую ведетъ Суринамецъ? Онъ встаетъ съ солнцемъ, то есть въ шесть часовъ: едва проснется, пьетъ чай или кофь, а между тѣмъ Негры накрываютъ столъ для завтрака, состоящаго во всѣхъ домахъ изъ вотчины и другаго соленаго мяса, коровьяго масла, сыра, крѣпкаго пива и Мадерскаго вина. Столъ стоитъ покрытъ до десяти часовъ для всѣхъ приходящихъ друзей. Послѣ сего втораго завтрака упражняется онъ дома въ разныхъ дѣлахъ до одинадцати часовъ, и идетъ на биржу, которая есть родъ кабака; пьетъ тамъ пуншъ вино или пиво до втораго часа, и возвращается домой обѣдать. За обѣдомъ вскорѣ слѣдуетъ полдничаніе. Въ четыре часа подаютъ чай; въ пять идетъ онъ опять на биржу, забавляется разными играми, или проханіивается до ужина. Рѣдко ѣздитъ въ каретѣ, ибо оныхъ мало въ Суринамѣ: надобно ихъ выписывать изъ Европы; а провозъ и покупка лошадей съ содержаніемъ весьма убыточны. Я знаю только губернатора и пять или шесть главныхъ обывателей въ городѣ, кои имѣютъ екипажи. У иныхъ есть коляски единственно для деревни; но по улицамъ никто не ходитъ безъ Негра несущаго подсолнечникъ. Женщины сверхъ того водятъ съ собою нѣсколькихъ служанокъ. Говоря о Батавскихъ барыняхъ, описалъ я почти здѣшнихъ; онѣ столь же пышны, спесивы, глупы, безчеловѣчны къ невольницамъ и пр.
   Торговать въ области позволено только зависящимъ отъ Суринамскаго общества. Никакой корабль, изъ какой бы земли ни былъ, и ниже изъ другихъ Голландскихъ владѣній, не можетъ для торгу войти въ портъ. Агличане привозятъ мясо, соленую рыбу, табакъ въ листьяхъ, сосновыя доски, муку, сальныя свѣчи и пр. Въ промѣнъ получаютъ сахарной пѣсокъ для дѣланія руму; его одного позволяютъ имъ вывозить, а инако запретили бы имъ и входъ въ гавань.)
   Голландцы, зависящіе отъ общества, ставятъ сюда вина, пиво, крѣпкіе напитки, масло коровье, сыръ, пряные коренья, чулки, башмаки, шляпы, полотно и платье; вещи тѣмъ болѣе нужныя, что сдѣсь есть только два башмашника, двое портныхъ, два хлѣбника два плотника, одинъ каменщикъ, и одинъ кузнецъ; но въ награжденіе докторовъ, лѣкарей и аптекарей предовольно. Правда, что невольниковъ обучаютъ всякимъ ремесламъ; но какъ не позволяется имъ работать на сторону, то прочіе и обязаны употреблять вышесказанное малое число мастеровыхъ. Не трудно понять, что оныхъ недовольно для четырехъ тысячъ жителей Европейцевъ и Креоловъ въ городѣ и въ плантаціяхъ, не считая тысячи ста или двухъ сотъ солдатъ живущихъ на содержаніи селенія.
   Сіе войско, находящееся въ командѣ у губернатора, которой отъ общества сдѣланъ главнымъ полковникомъ, и имѣетъ патентъ отъ ихъ высокомочій, раздѣлено на два баталіона. Въ каждомъ по два подполковника, по четыре капитана, по стольку же порутчиковъ и другихъ подчиненныхъ офицеровъ на жалованьѣ получаемомъ отъ Голландіи и отъ Суринамскаго общества. Независимо отъ сихъ устроенныхъ войскъ жители города составляютъ между собою три роты земскаго войска, кои въ случаѣ нужды обязаны быть готовы къ сраженію, и всегда снабдѣны оружіемъ, свинцомъ и порохомъ для защищенія провинціи. О чемъ капитаны должны прилагать попеченіе, чиня смотры по дважды въ годъ по повелѣнію губернаторскому. Тоже самое разумѣется и о рѣкахъ, гдѣ есть плантаціи; каждая имѣетъ свои дивизіи, составляющія небольшіе особые корпусы, кои должны собираться въ свои мѣста, по первому пушечному выстрѣлу въ случаѣ тревоги.
   При началѣ селенія губернаторъ и нѣсколько членовъ совѣта судили всѣ дѣла рѣшительно и безъ переноса; но когда число переведенцовъ умножилось, то тяжбы учинились важнѣе, дѣла разилодились, споры стали чаще. Новопріѣзжіе привезли съ собою изъ за моря ябеду, которая понудила завести разные приказы, кудабъ можно было переносить вершеныя дѣла изъ нижнихъ расправъ. Хотя члены сихъ разныхъ судовъ и не весьма тонки въ знаніи законовъ, но люди благоразумные честные и справедливые, и судятъ, слѣдуя правотѣ сердца своего и просвѣщенію здраваго разсудка.
   Губернаторъ есть предсѣдатель всѣхъ судебныхъ мѣстъ. Первое называемое полицейской и уголовной приказъ составленъ изъ двенадцати человѣкъ, избранныхъ самими жителями изъ главныхъ обывателей. Не можно домогаться сихъ мѣстъ, не имѣя недвижимаго имѣнія въ провинціи. Они даются по смерть, и ничего кромѣ чести не приносятъ. Второе носящее имя гражданской расправы состоитъ изъ двенадцати человѣкъ, выбранныхъ членами перваго приказа. Дѣла изъ него переносятся въ Европу въ совѣтъ ихъ высокомочій; по чему они и не зависятъ отъ первыхъ, и называются, какъ и тѣ, верьховнымъ приказомъ. Третье наконецъ есть небольшая разврава, въ которой бьютъ челомъ о мѣлкихъ дѣлахъ. Губернаторъ имѣетъ также право предсѣдательствовать въ сихъ двухъ послѣднихъ; а судей можно перемѣнять всякіе четыре года. Хотя и не столько здѣсь стряпчихъ и прокуроровъ, какъ во Франціи, гдѣ они поѣдаютъ имѣніе челобитчиковъ, но довольно однакожъ для удовольствованія страсти къ ябѣдѣ.
   Деньги въ Суринамѣ ходятъ одни только Голландскія, да введенные Португальцами трекопѣешники; мѣльче ихъ нѣтъ, да и купить нѣчего ниже сей цѣны. Обѣды въ трактирахъ установлены по сороку копѣекъ съ человѣка безъ вина; а бутылка стоитъ тридцать. Наемъ домовъ не дорогъ, потому что спятъ въ койкахъ.
   Плоды, овощи и невольники продаются предъ ратушею въ большей площади, усаженной померанцами. Верьхній ярусъ опредѣленъ для службы Божіей, которая отправляется въ воскресенье по утру на Голландскомъ, а послѣ полудни на Французскомъ языкахъ. Попы содержатся изъ той и другой земли, и дается имъ хорошее жалованье. Лютеране имѣютъ великолѣпную кирху, а Нѣмецкіе и Португальскіе Жиды двѣ синагоги. Заведена также больница, гдѣ принимаютъ престарѣлыхъ и бѣдныхъ сирота,; управляема же съ такимъ порядкомъ, что нѣтъ нищихъ, нарушающихъ покой почти во всѣхъ Европейскихъ городахъ. Надзирателямъ поручено также смотрѣть за умирающими безъ духовныхъ: они извѣщаютъ наслѣдниковъ, и отдаютъ ихъ имѣніе, вычтя за труды себѣ по десяти на сто.
   Доходы Суринамскаго общества состоятъ изъ разныхъ поборовъ, платимыхъ жителями въ разныя конторы. Въ одной сбираются всякія пошлины, полоягенныя на товары, на корабли, на вывозимыя произрастенія, на строевой лѣсъ, употребляемой въ селеніи. Изъ оныхъ берутъ сперва, что надобно на содержаніе гарнизона, а достальное отдается участникамъ.
   Вторая контора принимаетъ поголовной сборъ со всѣхъ жителей. Съ чернаго и бѣлаго., отъ трехъ до двенадцати лѣтъ, берутъ на годъ по двадцати по пяти копѣекъ" а отъ двенадцати до шестидесяти по пятидесяти копѣекъ. Бѣлые не въ Суринамѣ родившіеся освобождаются отъ подати первые десять лѣтъ по приѣздѣ въ провинцію. Сія подашь сбирается деньгами или сахаромъ, считая фунтъ по копѣйкѣ; въ чемъ кантора отчетъ даетъ участникамъ; другихъ произрастеній никакихъ не принимаютъ. Губернаторъ можетъ разпоряжать симъ поборомъ по своей волѣ, и отвѣтствуетъ въ томъ только обществу.
   Прочія конторы имѣютъ въ вѣдомствѣ покупку, продажу, привозъ вина, крѣпкихъ напитковъ, подать на домы, на екипажи, на скотину и пр. Всякой продавецъ обязанъ заплатить извѣстную пошлину, а покупающій покопѣйкѣ на двѣ гривны. Всякой житель долженъ заявишь подъ присягою барышъ полученной имъ въ теченіе года, и дать изъ онаго часть на содержаніе войска отряжаемаго прошивъ Негровъ Мароновъ. Собираемыя деньги съ домовъ и скота опредѣлены на содержаніе дорогъ и площадей. Изъ пошлины на вино, водку, пиво и другіе пьяные напитки платится жалованье духовенству.
   Я есмь и проч.

-----

   P. S. Завтре отправляюся я, Государыня моя, въ Каеннь, и буду въ отлучкѣ около мѣсяца. Отгадайте, съ кѣмъ, и какъ я пущаюсь въ путь? Съ собакою, Негромъ, Караибомъ, пѣшкомъ, нагой какъ они, или по крайней мѣрѣ въ одномъ камзолѣ. Пойдемъ мы, питаясь охотою, и по той дорогѣ, которая намъ взглянется, убитыхъ звѣрей станетъ готовить Негръ; онъ будетъ у меня поваромъ; собака товарищемъ, а дикой толмачемъ.
   

ПИСЬМО СХХІІ.

Продолженіе Гвіаны.

   Не смотря на странствованія Европейцевъ и нѣсколькихъ Іезуитовъ Миссіонеровъ, страна сія внутри еще несовершенно вызнана. Ни одинъ государь не покушался по сіе время завоевать ее. Чѣмъ болѣе удалялись мы отъ берега, тѣмъземля казалась возвышеннѣе, и находили мы между деревьями ровнины, а иногда и луга болотные, служащіе убѣжищемъ Каймакамъ. Скачки, прерывающіе теченіе рѣкъ, составляютъ зрѣлище для путешествующихъ. Симъ именемъ называются преогромные каменья, запружающіе дно рѣкъ, и производящіе паденіе воды болѣе или менѣе сильное, смотря на возвышеніе земли. Иногда тянутся оные на версту, и принуждаютъ Индѣйцевъ выходить изъ лодокъ, вытаскивать оныя изъ воды, и переносить чрезъ все занимаемое ими разстояніе. Случаются между дикими столь отважные, что для избѣжанія труда пускаются по таковымъ спадамъ, коихъ одно стремленіе наводитъ ужасъ. Европейцы часто жизнію платятъ, когда захотятъ имъ подражать.
   По нѣсколькодневномъ пути пришли мы въ одну усадьбу дикихъ, гдѣ начальникъ, имѣющій сто лѣтъ отъ роду, при долговременной опытности наслаждался совершеннымъ здоровьемъ. и удивительнымъ разсудкомъ. Въ молодости бывалъ онъ на островѣ Каеннѣ, гдѣ чрезъ торговлю съ Французами научился различать народы и людей. Говорилъ языкомъ нашимъ довольно свободно, а качество Француза доставило мнѣ то, что принялъ меня весьма ласково. "Я всегда любилъ вашъ народъ говорилъ онъ мнѣ; вы пришли въ сіи отдаленныя страны не съ тѣмъ, чтобъ насъ искоренить, какъ то дѣлали другіе Европейцы. Вы не покушались отнять у насъ вольности, и учинясь нашими сосѣдями, не предприяли подвергнуть насъ игу рабства. Вы поступили съ нами, какъ съ человѣками, и за то мы васъ почитаемъ нашими друзьями и братьями".
   Я воспользовался его благосклонностію и старался притти въ милость у сего престарѣлаго мужа. Вѣкъ его, разумъ и превосходная память подали мнѣ надежду къ полученію объясненій о внутренности сей страны, и особливо о славномъ городѣ Ел-дорадѣ, о коемъ Испанцы разсказывали толико чудесъ. "Ты не первой Французъ, отвѣчалъ онъ, отъ котораго слышу я о сей баснословной странѣ, а чтобъ удовольствовать желаніе твое, разскажу я тебѣ, что самъ не одинъ разъ слыхалъ въ малолѣтствѣ отъ одной старухи, которая почиталась за колдунью, и которую называли мы дурою, "Бѣдной мой Уако (мужъ ея) былъ взятъ людьми съ долгими бородами (Испанцами), пришедшими съ востока, и служилъ имъ толмачемъ и проводникомъ для исканія города совсѣмъ золотаго. Сперва пришли они въ землю, гдѣ у жителей глаза были на плечахъ, ротъ на груди, а волосы на спинѣ. Сей народъ былъ опаснѣе всѣхъ народовъ на свѣтѣ. Оружіе его луки и стрѣлы въ три раза были болѣе нашихъ. Ядъ, въ которой омакиваютъ они ихъ, всегда смертоносенъ и причиняешь престрашную боль, въ которомъ раненые лишаются ума, чернѣютъ, и вонь отъ нихъ произходящая несносна. Я не принуждаю никого мнѣ вѣрить".
   "Сей народъ не причинилъ никакаго зла Испанцамъ на своей землѣ: но далѣе нашли они людей гораздо злѣе, кои изтребили многихъ изъ нихъ безъ всякаго труда, а только окружа ихъ въ долинѣ и зажегши траву, которая дымомъ и огнемъ ихъ передушила. Я не принуждаю никого мнѣ вѣрить".
   "Сія долина лежитъ на границѣ золотаго города; и жители въ томъ только упражняются, чтобъ не допустить туда чужестранныхъ. Ежели сіи послѣдніе идутъ не вмѣстѣ какъ войско, и покажутъ только любопытство тамъ побывать, или желаніе набогатиться; то поступаютъ съ ними безъ суровости, довольствуются залѣпить имъ глаза, даютъ сторожей для препровожденія ихъ, и отпускаютъ нагрузивъ золотомъ; ибо его такъ тамъ много, что цѣлыя горы имъ покрыты. Испанцы увидѣли издалека одну такую гору, блистающую алмазами и каменьями. Я не принуждаю никого мнѣ вѣрить".
   "Сіе зрѣніе возобновило въ нихъ отвагу. Они пошли спѣшно, и боясь, чтобъ другіе Европейцы не вздумали дѣлить съ ними сокровищъ, Генералъ ихъ поставилъ въ боевой порядокъ и взялъ землю во владѣніе на имя великаго Испанскаго Кацика. Друзья, говорилъ онъ солдатамъ, вы знаете, какіе я понесъ труды, ища сильнаго государства Гвіанскаго, богатаго королевства Елдорадскаго: теперь наступилъ часъ пользоваться плодами оныхъ. И такъ тебѣ, Донъ Францискъ Нарилло, мой товарищъ, повелѣваю поднять сей крестъ, лежащій на землѣ, и обратить его къ востоку. Карилло повиновался, все войско стало на колѣна и молилось. Генералъ взялъ чашу съ водою и выпилъ. Подали ему другую; онъ бросилъ воду на землю, какъ могъ далѣе, вынялъ шпагу, и рубя около себя траву, сказалъ: во имя божіе беру я сію землю моему народу и на короля моего государя. Послѣ чего всѣ стали опять на колѣна, отвѣчали, что станутъ защищать сіе приобрѣтеніе до послѣдней капли крови".
   "Генералъ ходилъ десять верстъ далѣе въ деревню; а какъ былъ сильнѣе жителей, то Кацикъ поступилъ съ ними дружески, и надарилъ ему множество золота, Уаку велѣно спросить, откуда онъ его достаетъ. Отвѣчалъ онъ, изъ одной сосѣдней области, гдѣ вырывая траву съ корнемъ и съ землею къ нему приставшею, бросаютъ все въ большіе сосуды, а вымывъ достаютъ самое чистое золото. Я не принуждаю никого мнѣ вѣрить".
   "Всѣ жители носили на груди золотыя бляхи и серьги. Кацикъ прибавилъ, что ежели принесутъ ему топоровъ, сабель или ножей, онъ дастъ за нихъ золотые слитки, тотчасъ велѣли оныхъ подать, и за каждое желѣзное оружіе давалъ по куску золота толщиною въ руку. Генералъ скрылъ свою радость; и войско его не показывало ни малой жадности при зрѣніи толикихъ сокровищъ. Я не принуждаю никого мнѣ вѣрить".
   "Испанцы были спокойны, льстясь наиприятнѣйшею надеждою, какъ однажды въ полночь пришли имъ сказать, что годные жители въ движеніи, и хотятъ на нихъ напасть..... ". Въ семъ мѣстѣ колдунья, какъ бы ни о чемъ не помышляя кромѣ жребія своего любезнаго Уака, начинала крикъ и вой, которой не позволялъ ей окончить повѣсти.
   "Вѣроятно, продолжалъ старикъ, что сопротивленіе горныхъ народовъ остановило Кастильцовъ, или всего разумнѣе; примолвилъ онъ, совсѣмъ не вѣришь симъ бреднямъ старыхъ бабъ. Испанцы однакожъ того не учинили; ибо увѣряютъ, что въ Карѳагенѣ тогда ни о чемъ болѣе не говорили, кромѣ обрѣтенія Елдорада. Одинъ изъ нихъ писалъ къ своему приятелю, что фрегатъ туда прибывшій привезъ статую чрезмѣрной величины всю золотую вѣсомъ въ сорокъ семь квинталовъ (сто семдесять пудъ). Оная представляла, сказываютъ, бога обширной области, коей жители, вознамѣрясь принять Христіанскую вѣру, тѣмъ начали, что сбыли съ рукъ своего идола".
   "Но всего удивительнѣе покажется знающимъ разумъ Европейскихъ народовъ, что и самые Агличане дались въ обманъ симъ вымышленнымъ бреднямъ. Ралеигъ, славной Ралеигъ, никогда не хотѣлъ оставить сего безразсуднаго заблужденія. Онъ столь былъ въ томъ упрямъ, что не преставалъ докучать двору и всѣмъ торговымъ обществамъ, склоняя ихъ послѣднія учинить усилія, дабы окорениться въ сей богатой и мнимой странѣ. Онъ клялся часто, что на сіе предприятіе посвятитъ охотно остатокъ своей жизни и имѣнія, и въ обнародованной отъ себя въ Лондонѣ запискѣ начислялъ прибытокъ отъ маркасситовъ и другихъ Гвіанскихъ минераловъ, кои показывалъ, сказываютъ, маловѣрнымъ".
   Въ разныхъ со столѣтнимъ старикомъ разговорахъ часто рѣчь у насъ доходила до дикихъ сей области. Вы съ удивленіемъ станете читать, Государыня моя, что онъ мнѣ разсказывалъ объ образѣ выбиранія у нихъ капитановъ и лѣкарей. "Первые говорилъ онъ, суть начальники усадебъ и генералы нашихъ войскъ. Желающій получить сіе достоинство покрываетъ голову щитомъ, смотритъ въ землю, наблюдаетъ глубокое молчаніе; садится въ углу своей хижины, огораживается такъ тѣсно, что едва пошевелиться можетъ, и не выходитъ изъ сего мѣста, какъ для исправленія естественныхъ нуждъ и для чиненія страшныхъ искушеній, коимъ прочіе капитаны его подвергаютъ одному послѣ другаго. Наблюдаетъ онъ престрогой постъ цѣлые сорокъ дней, и во все сіе время приходятъ къ нему по утру и въ вечеру говорить предолгую рѣчь, которую выслушиваетъ онъ терпѣливо. Стоитъ тогда положа на голову руки, и всякой капитанъ даетъ ему безъ пощады три удара плетью; а бьютъ по тремъ разнымъ частямъ тѣла по грудямъ, по брюху и по лядвеямъ; и сіе чинится по два раза на день. Сколь бы ни больно ему было, не долженъ онъ ниже пошевелиться, и не показать ни малѣйшаго тому знака".
   "По окончаніи сего искушенія обязанъ онъ приступить къ другому, начинающемуся также рѣчью. Бросаютъ около его кучи вонючихъ и крѣпкихъ травъ, и зажигаютъ оныя, но такъ, что пламень до него коснуться не можетъ. Дымъ, объемлющій его кругомъ, заставляетъ терпѣть ужасное мученіе. Онъ становится почти сумасшедшимъ, и падаетъ на, столь сильные обмороки, что почитаютъ его за мертваго, даютъ крѣпкіе напитки для возвращенія силъ; но коль скоро въ себя придетъ, удвояютъ огонь и дѣлаютъ новое поученіе".
   "Между тѣмъ, какъ мучатъ его таковымъ образомъ, всѣ прочіе капитаны провождаютъ время въ пьянствѣ около его. Наконецъ, когда увидятъ его въ послѣднемъ степени изнуренія, дѣлаютъ ему ожерелье и поясъ изъ листьевъ, и сажаютъ въ оные крупныхъ муравьевъ, коихъ кусаніе тотчасъ его приводитъ въ память, причиняя новое страданіе. Тогда онъ встаетъ; льютъ ему на голову изъ решета. крѣпкую водку. Идетъ онъ мыться въ ближнюю рѣку, и возвращается отдыхать въ свою хижину, гдѣ вновь принуждаютъ его поститься, но не столь уже сурово, какъ прежде, и когда придетъ въ прежнюю свою силу, обнародывается капитаномъ, и получаетъ оружіе приличное сему достоинству,.
   Не менѣе суровости наблюдается и при принятіи врача. Когда время искушенія наступитъ, заставляютъ его говѣть еще строжѣе, нежели капитана; но вмѣсто того, чтобъ сѣчь плетью, принуждаютъ его плясать до тѣхъ поръ, пока отъ усталости не упадетъ безъ чувствія. Скоро приводятъ его на, память помощію ожерельевъ и поясовъ съ муравьями; по томъ, дабы приучить къ самымъ сильнымъ лѣкарствамъ, ставятъ ему въ ротъ воронку, и льютъ въ глотку превеликой сосудъ табашнаго соку. Отъ сего лѣкарства рветъ и чиститъ его до крови чрезъ нѣсколько дней. Тогда именуютъ его врачемъ, и даютъ ему силу и власть изцѣлять отъ всѣхъ болѣзней. Дабы сохранитъ оную, обязанъ онъ поститься еще три года; и позвать его къ больному не можно прежде окончанія сего долговременнаго искушенія".
   Хотя всѣ сіи повѣствованія чинены были престарѣлымъ Гвіанцомъ по Французски: нокакъ онъ съ давнихъ лѣтъ не употреблялъ сего языка, то часто прибѣгалъ къ выраженіямъ и слогу своей земли. На примѣръ: въ сей части Гвіаны жители имѣютъ какъ и мы, существительныя и прилагательныя имена, но безъ различенія числа и падежей. Ежели хотятъ сказать: сія хижина принадлежитъ ихъ отцу; говорятъ хижина отецъ. Вмѣсто множественнаго употребляютъ слово папо, значащее все. И такъ для изъясненія многихъ мущинъ, многихъ женщинъ, говорится у нихъ все мущина; все женщина. Ежели дойдетъ выразить большое число, указываютъ на свои волосы произнося слово много. Для всѣхъ родовъ имѣютъ одно окончаніе. Когда хотятъ выразить качество противное качеству прилагательнаго, прибавляютъ нѣтъ, на пр: Агличане нѣтъ добры, вмѣсто Агличане злы. Что принадлежишь до чиселъ, считаютъ только до четырехъ; для означенія пяти показываютъ пять пальцевъ на рукѣ, для десяти обѣ руки; для двадцати руки и ноги.
   Прочими обычаями дикіе Гвіанцы почти не разнствуютъ съ Караибами. Когда умретъ престарѣлый человѣкъ, погребаютъ его въ хижинѣ, гдѣ жилъ, безъ всякаго обряда, кромѣ того, что перепьются въ честь его, думая воздашь ему тѣмъ наивеличайшее почтеніе. Но когда считаютъ, что мясо уже сгнило, собираютъ сосѣдей, вырываютъ кости, жмутъ ихъ, и кладутъ пепелъ въ напитокъ, которой выпиваютъ въ праздники,
   Оставя нашего старика, отправились мы далѣе, и находили множество дичины. Пробираясь чрезъ лѣса, видѣли оленей и кабановъ, по коимъ не стрѣляли, ибо трудно бы было ихъ щести, а довольствовались бить агутивовъ; небольшихъ животныхъ, живущихъ въ норахъ, какъ наши кролики. Величиною они съ зайца, цвѣтомъ похоят на оленя, морду имѣютъ острую, уши малые, ноги тонкія и короткія, утки, сарсели, лѣсные голуби, горлицы, куропатки, фазаны, попугаи всѣхъ родовъ около насъ летали, и намъ одинъ только выборъ причинялъ затрудненіе; могли бы мы сладко ѣсть, ежелибъ было способно готовить всѣ сіи мяса. Въ рѣкахъ находили также множество различной рыбы. Мой Негръ кормилъ меня часто лакою, рыбою весьма нѣжною, которую можно уподобить Прованскому кузнецу. Водится она въ самыхъ быстринахъ, и обыкновенно такъ любитъ сосать родъ мха, растущаго на каменьяхъ, что можно къ ней подойти близко, и она того не слышитъ. Другой мой товарищъ ѣдалъ иногда змѣй, и увѣрялъ, что онѣ очень вкусны. Попадались оныя намъ, длиною отъ осьми до двадцати футовъ, а толщиною въ человѣчью бедру.
   Проходили мы чрезъ земли пятнадцати разныхъ народовъ, изъ коихъ иные исповѣдуютъ Христіанской законъ подъ предводительствомъ Миссіонеровъ. Народъ называемой Долгоухимъ имѣетъ уши лежащія на плечахъ, и сею странною красою обязанъ не природѣ, но искуству. Дѣтямъ просверливаютъ уши, продѣваютъ въ нихъ деревянныя палочки, да, бы дыры не заросли, вкладывая оныя отчасу толще до тѣхъ поръ, пока дыра не будетъ имѣть двухъ или трехъ дюймовъ въ поперешникѣ. На палочкѣ вырѣзываютъ страшныя изображенія, чернятъ ее или красятъ, а оная вися изъ уха, даетъ весьма смѣшной видъ носящему; но по ихъ мнѣнію ничего прелестнѣе быть не можетъ. Вы видѣли, что не одни дикіе держатся сего вкуса: многіе Азіатскіе народы за красоту почитаютъ имѣть долгіе уши, какъ во Франціи нѣкогда съ ума сходили по большимъ ногамъ, и нарочно для увеличенія ступени выдумали особливые башмаки, называемые Алапуленъ.
   Негръ мой, занемогши въ одну ночь, хотѣлъ по утру повидаться съ лѣкаремъ, живущимъ въ нѣкоторомъ разстояніи отъ усадьбы, гдѣ мы находились; но сказали ему, что сей человѣкъ моритъ приходящихъ къ нему лѣчиться, и предлагаетъ женамъ ихъ за себя выходить. Въ самомъ дѣлѣ досталъ онъ симъ способомъ трехъ женъ.
   Начальникъ сей самой усадьбы получилъ отъ Каеньскаго губернатора офицерской чинъ и палку. Оная есть трость съ серебренымъ набалдашникомъ, даемая дикимъ капитанамъ отъ имени королевскаго. Онъ видя, что я мучусь отъ комаровъ, предложилъ вести меня въ такъ называемую у нихъ токаю, то есть хижину въ лѣсу, похожую на наши ледники. Индѣйцы, избѣгая докуки отъ сихъ насѣкомыхъ, ходятъ туда около осьмаго часа въ вечеру весьма тихо, чтобъ они за ними не летѣли; ибо обыкновенно комары стремятся туда, гдѣ слышатъ шумъ. Въ токаѣ собирается иногда по тридцати и по сороку человѣкъ, и бываетъ жаръ несносной. Комары здѣшніе крупнѣе нашихъ и иногда въ такомъ множествѣ, что должно прятаться въ темной уголъ для яденія, или ѣсть ходя. Раздѣляются оные на два рода, знаемые подъ именемъ Мустыковъ и Марингуиновъ. Послѣдніе безпрестанно жужжатъ, а первые кусаютъ безъ шуму. Одни не даютъ пѣніемъ своимъ спать, и увѣдомляютъ, что должно остерегаться, а другіе.нечаянно нападаютъ, и слѣдовательно труднѣе отъ сихъ охраниться. Не смотря на сіе однакожъ, можетъ быть потому что жужжаніе наводитъ скуку, или что не мило всегда быть угрожаему, Марингуиновъ вообще болѣе не любятъ, нежели Мустиковъ.
   Мы поспѣшно приближались къ высотѣ рѣки Уіалока, и пришли въ средину трехъ многолюдныхъ народовъ, то есть Пиріусовъ, Аковкасовъ и Паликуровъ. У послѣднихъ обычай нарѣзывать на лицѣ полосы или рубцы чрезъ подбородокъ отъ одного уха до другаго, и называютъ сіе Жуларатъ, а Французы дали имъ имя Паликурской бороды. У сихъ Индѣйцовъ дѣти мужеска пола ходятъ нагіе до юношества, и тогда получаютъ Камизу. Я, помнится, доносилъ вамъ, что камиза у дикихъ есть лоскутъ полотна, продѣваемаго между ногами, и висящаго сзади и спереди черезъ веревку, служащую вмѣсто пояса. Предъ полученіемъ оной дѣти подвержены суровымъ искушеніямъ. Заставляютъ ихъ говѣть по нѣскольку дней и лежать въ койкахъ какъ бы были больны. Часто ихъ сѣкутъ; а сіи небольшіе обряды служатъ по мнѣнію Паликуровъ ко всѣянію въ нихъ отваги. Сколь скоро оные окончены, дѣти становятся совершенными людьми.
   Есть другое у сихъ народовъ обыкновеніе болѣе странное. Всѣ замужнія жены ходятъ совершенно наги. Въ дѣвкахъ же носятъ родъ передника въ футъ шириною и длиною. Но сколь скоро достанутъ мужа, то бросаютъ оной, думая, что прелести ихъ будучи однажды показаны мущинѣ, могутъ быть представляемы взору всѣхъ прочихъ безъ разбора.
   До сихъ мѣстъ вычислялъ я только тѣ Индѣйскіе народы, кои извѣстны Французамъ и живутъ близь береговъ. Тѣ же, которые населяютъ землю вглубь, должны быть многочисленнѣе; но разстояніе между ими и трудность пробраться въ столь обширную страну чрезъ ужасныя степи, чрезъ лѣса верстъ по семи сотъ и по рѣкамъ, чрезъ кои переправиться не льзя, не позволяютъ достать нужныхъ извѣстій, а еще менѣе покуситься завести тамъ торговлю. Прибавьте къ сему незнаніе языковъ, и особливо звѣрство жителей, кои, не видавъ никогда Европейцевъ, убили бы чужестранца для снятія съ него платья и для съѣденія его самаго; ибо то вѣрно, что они людей ѣдятъ. Что принадлежитъ до Индѣйцовъ называемыхъ Береговыми, число ихъ не превышаетъ двенадцати или пятнадцати тысячъ. Цѣлой уже тому вѣкъ, какъ стараются вселить въ нихъ мысли человѣколюбія и вѣры. Іезуиты собрали нѣкоторую часть оныхъ въ порядочныя селенія, и не ослабѣваютъ въ ревности своей къ ихъ обращенію.
   Паликуры друзья Французовъ дали намъ лодку съѣхать въ низъ по Уіапоку. Оная была пень дерева съ острыми концами, и могла поднять пять или шесть человѣкъ. Мы наѣхали на многіе скачки, причинившіе намъ не мало труда: но по томъ плаваніе было легко. Встрѣтили мы станицу Акоквасовъ, которые поили рѣку; такъ называютъ сіи дикіе искуство ловить рыбу, бросая въ воду нѣкоторое дерево, до котораго она падка, и отъ котораго на время засыпаетъ.
   Дабы не скучать вамъ долго сими мѣлкими подробностями, умолчу я о прочихъ обстоятельствахъ пути нашего до Уіалокской крѣпости. Комендантъ оной принялъ меня столь ласково, что я довольно нахвалиться не могу. Сія крѣпость находилась въ жалостномъ состояніи претерпѣнномъ въ послѣднюю войну. Чувствительность, съ каковою одинъ бывшій при томъ Миссіонеръ разсказывалъ объ ономъ, не позволяетъ мнѣ перемѣнять его словъ.
   "Едва война была объявлена между фракціею и Великобританіей), какъ Аглинскіе корсеры начали разъѣзжать около острововъ подъ вѣтромъ Каенны, надѣясь брать корабли и раззорять селенія. Какъ не достало у нихъ воды, приплыли они къ рѣкѣ Уіапокѣ. Тутъ получили свѣдѣніе отъ нѣсколькихъ Индѣйцевъ о здѣшнемъ селеніи, про которое до того и не слыхали. Другіе взялись ихъ проводить; и все вооружилось на погибель нашу".
   "Агличане бросили якорь при Серебреной горѣ, такъ называется внутренней мысъ залива Уіапокскаго. Осмотря положеніе, силу, и вообще все касающееся до крѣпости, вышли они ночью на берегъ въ пятидесяти саженяхъ отъ полисадника. Часовой, стоявшій у воротъ, думалъ, что то были Индѣйцы, или черные служители, кои часто ходятъ ночью, и закричалъ. Ему не отвѣтствовано; онъ ударилъ тревогу, и всѣ въ крѣпости вскочили; но Агличане были уже въ ней, и при ужасномъ крикѣ съ помощію ружейной стрѣльбы такой произвели страхъ, что никто, зная слабое состояніе крѣпости, не надѣялся въ первомъ движеніи обрѣсти спасенія инако, какъ въ бѣгу. Комендантъ выстрѣлилъ однако, и ранилъ въ руку Аглинскаго капитана, которой съ обѣихъ сторонъ одинъ и былъ раненой. Все отдано на грабежъ, и я самъ, продолжалъ Миссіонеръ, былъ взятъ въ полонъ: а когда хотѣлъ дѣлать представленія, то отвѣтствовано мнѣ, что войну объявилъ Король Французской первой; что въ слѣдствіе того Французы сами учинили уже на Бретонскомъ мысѣ то, что теперь произходитъ въ Уіапокѣ, съ тою разностію, говорили корсеры, что Французы зажгли нашу крѣпость, и въ пожаръ не мало людей, а особливо дѣтей пого"Лишь день наступилъ, грабежъ опять начался съ такимъ же безпорядкомъ и сумотохоіо, какъ и прежде; всякой приносилъ и бросалъ въ кучу, что ему въ руки попадалось. Одинъ приходилъ въ моей рясѣ, другой въ юбкѣ или передникѣ, третій въ четвероугольной шапкѣ. Тоже произходило и съ стрегущими добычу; они рылись въ кучѣ, и когда находили вещь по вкусу, какъ парикъ, шляпу съ камзоломъ, кафтанъ, надѣвали на себя, ходили по горницѣ любуясь, и по томъ убирались опять въ свои лоскутья. Они похожи были на обезьянъ, или на дикихъ, кои въ первой разъ вышли изъ дремучихъ лѣсовъ".
   Миссіи учрежденныя въ Уіапокѣ подъ смотрѣніемъ Іезуитовъ простираются наразные народы. Судя по слышанному мирю, управляются они также, какъ въ Парагуѣ, и Христіане подвержены отправленію многихъ духовныхъ обрядовъ подъ смотрѣніемъ Миссіонеровъ. Сіи составляютъ благоденствіе варваровъ; ибо утверждаютъ между ими миръ и союзъ, доставляютъ имъ всякія выгоды, и охраняютъ отъ болѣзней и бѣдности. Но симъ и кончатся нынѣ всѣ ихъ попеченія; исчезло то похвальное любопытство, которое столь искусно умѣли они совокуплять съ должностями своего ремесла, и чрезъ которое столько же принесли услуги человѣческимъ знаніемъ, сколько вѣрѣ. Теперь думаютъ они, что довольно сказано въ повѣствованіи, ежели упомянуто о построеніи ими нѣсколькихъ церквей, не обращая взора на другіе предметы.
   Не смотря на сильное стараніе удержать насъ въ Уіапокѣ, отправились мы въ Каеннъ. Подъ симъ именемъ можно разумѣть островъ, губернію и городъ. Губернія простирается верстъ на пять сотъ по матерой землѣ, ограничивается на западъ рѣкою Мароны, которая отдѣляетъ ее отъ Суринамскаго селенія, а на полдень сѣвернымъ берегомъ рѣки Амазонской, гдѣ Португальцы имѣютъ крѣпости. Голландцы, не смотря на границы полагаемыя Мароною, спорятъ еще съ нами о нѣсколькихъ земляхъ по сю сторону рѣки; а Португальцы съ своей стороны нечувствительно захватываютъ намъ принадлежащее. Около тридцати лѣтъ назадъ они до того довели свою дерзость, что сдѣлали засѣку на Уіапокѣ и поставили столпъ съ Португальскимъ гербомъ.
   Островъ дающій имя губерніи едва составляетъ пятую часть оной. Дѣлается онъ рѣкою Каеньто, которая раздѣляется на два пролива, и главной изъ нихъ, сохраняя имя, впадаетъ въ море на западъ. Второй течетъ на востокъ и называется Магури, отъ одного мыса, гдѣ течетъ въ Океанъ. Островъ, которому даютъ около семидесяти верстъ въ окружности, почти весь пѣсчанъ и наполненъ пригорками, на коихъ садятъ сахарныя трости, руку, индиго, какао, кофь, пшено, маніокъ и проч. Достальное есть грунтъ низкой и столь болотной въ иныхъ мѣстахъ, что не можно пробраться съ одного конца острова на другой. Почему въ плантаціяхъ принуждены бываютъ дѣлать объѣзды весьма долги. Есть однако округи къ морю, гдѣ болота покрыты столь густыми мангліерами, что оные переплетясь, составляютъ родъ плотины, по которой можно итти нѣсколько верстъ, какъ по твердой землѣ. Мангліеръ называется деревцо похожее на иву, растущее даже въ морѣ, расположеніемъ корней своихъ препятствующее кораблямъ приставать и доставляющее рыбамъ вѣрное убѣжище отъ рыбаковъ.
   Воздухъ въ Каеннѣ прежде былъ весьма вреденъ и причинялъ частыя болѣзни; младенцы помирали, сколь скоро видѣли свѣтъ; но съ того времени, какъ земля разчищена, начинаютъ жить на немъ здоровѣе. Неизвѣстна здѣсь даже и та страшная Сіамская болѣзнь, причинящая толикое опустошеніе въ Мартиникѣ и въ Сеи Домингѣ; горячка и оспа рѣдки; жары, отъ коихъ столь много терпятъ на другихъ островахъ, умѣренны. Восточной вѣтръ, ежедневно въ восемь часовъ по утру поднимающійся, охлаждаетъ воздухъ.
   Торговля острова состоитъ наиглавнѣйше въ сахарѣ и въ руку; да и оныхъ мало дѣлается по недостатку работниковъ. По сей причинѣ корабли ждутъ иногда по цѣлому году Своихъ грузовъ. Товары привозимые сюда суть: вино, водка, мука, соленое мясо, щепетинной и желѣзной товаръ для торгу съ Индѣйцами. Быки очень рѣдки; запрещено ихъ бить безъ точнаго позволенія, ибо хотятъ дать имъ время расплодиться. Есть множество лошадей съ того времени, какъ Агличане изъ Бостона и новаго Іорка зачали торговать съ селеніемъ. Водятъ также овецъ и козъ, не прилагая объ оныхъ другаго попеченія, какъ только зажигать траву на паствахъ. Сіи земли будучи пожжены предъ наступленіемъ мокраго времени, производятъ превосходную траву. Почему говядина и баранина въ Каеннѣ вкуснѣе, нежели на другихъ островахъ, гдѣ мяса ѣсть не льзя.
   Наибольшее препятствіе къ размноженію скота произходитъ отъ тигровъ, особливо отъ тѣхъ, коихъ здѣсь называютъ красными, и кои переплываютъ искать добычи съ матерой земли. Часто принуждены бываютъ собирать Негровъ и Индѣйцевъ для ловли сихъ свирѣпыхъ звѣрей. Имѣютъ обыкновеніе носить по селеніямъ съ торжествомъ челюсти тигра, и каждой даритъ того, кто его убилъ.
   Дождливое время, которое во всей полуденной Америкѣ называется зимою, начинаетъ оказываться на здѣшнемъ островѣ въ Октябрѣ. Называютъ его также дождями Акажунскими, потому что тогда зрѣютъ сіи плоды, и вскорѣ слѣдуютъ за ними дожди столь безпрерывные, столь сильные, что едва можно уберечь въ домахъ уборы, такую причиняютъ они влажность! Но въ сіе время скотина находитъ себѣ вездѣ кормъ; а лѣтомъ напротивъ того луга бываютъ столь сухи, что лошади, быки и пр. падаютъ отъ голоду и жажды. Мустики, Марингуины, комары лѣсные, вши, муравьи, жуки, лягушки числомъ своимъ и прожорствомъ приносили бы другую бѣду, ежелибъ сами другъ друга не искореняли. Ничто не можетъ быть столь смертоносно, какъ прохожіе муравьи называемые потаскушами. Сколь скоро приходятъ они въ какой округъ, то убиваютъ, что ни попадается; мухъ, слѣпней, пауковъ и даже мышей, у коихъ, сколь бы онѣ ни велики были, оставляютъ одни только кости.
   Городъ Каеннъ лежитъ на западѣ острова; природа и искуство соединились для укрѣпленія его. Представляетъ онъ неправильно шестиугольникъ, защищаемой крѣпостію, повелѣвающею на всѣ стороны, и разными башереями составленными изъ многихъ пушекъ. Считаютъ въ немъ отъ двухъ до трехъ сотъ домовъ, земляныхъ и деревянныхъ, изъ коихъ наивиднѣйшіе и выгоднѣйшіе губернаторской и Іезуитской. Послѣдніе отправляютъ службу въ приходѣ, въ которомъ церковь, хотя и довольно малая, есть лучшее во всей области зданіе. Гарнизонъ состоитъ изъ двухъ сотъ человѣкъ; но хотятъ его умножить. Сверьхъ штатовъ установленъ верховной совѣтъ, въ которомъ главной коммисаръ предсѣдаетъ въ отсутствіи губернатора и интенданта.
   Нужда получать прибытокъ отъ земли обязываетъ хозяевъ жить въ плантаціяхъ, въ коихъ пребываніе предпочитаютъ они городскому. Царствуетъ тамъ изобиліе, а особливо во время прибытія кораблей. Ѣдятъ хорошо, и нѣтъ ни одного заживнаго обывателя, которой бы не водилъ дворовыхъ птицъ. Островъ изобилуетъ дичиною всякаго рода, находящеюся на матерой землѣ; а рыба превосходнаго вкуса въ рѣкахъ и на морскомъ берегу. Каждая плантація имѣетъ свой садъ, довольствующей всякими овощами; и хотя Европейскимъ плодамъ климатъ не весьма благоприятствуетъ, но родятся однако изрядныя фигуры, равно какъ и виноградъ, хотя и трудно сберечь его отъ птицъ, а особливо отъ муравьевъ. Приятность вкушаемая въ деревенской жизни чинитъ городъ пустымъ. Въ одни только большіе праздники или во время смотра бываетъ онъ люденъ. Тогда народъ стекается со всѣхъ сторонъ, одни въ лодкахъ, другіе въ койкахъ со множествомъ Негровъ и Негрянокъ, несущихъ припасы.
   Французское Каенское селеніе претерпѣло въ разныя времена да и въ нашу бытность упадки и приращеніе. Въ началѣ жители старались приводить въ состояніе свои плантаціи. Прибытокъ получаемой отъ нашихъ кораблей возбудилъ зависть въ Голландцахъ, продававшихъ до того намъ свои произрастенія. Они послали корабли для завладѣнія островомъ и предуспѣвъ въ томъ, умножили укрѣпленія и артиллерію. Ескадра подъ командою г. д-Етре ихъ оттуда выгнала", и Французы вступили въ свое владѣніе, прнумножась новыми поселиться приѣхавшими семьями. Все, что могло только почесться предметомъ торговли, вновь съ раченіемъ дѣлалось. Флибустіеры привезли богатства полуденнаго моря, и наконецъ провинція начинала приходить въ цвѣтущее состояніе, когда подъ видомъ нападенія на Суринамъ жители вплелись въ предприятіе противъ Голландцевъ. Походъ былъ несчастливъ, Каенцы взяты въ полонъ, и отвезены на Французскіе острова, гдѣ новая надежда обязала ихъ поселиться.
   Сіе нещастіе привело селеніе въ такое слабое состояніе, что трудно уже ему подняться. Говорятъ однакожъ о его возобновленіи, обѣщевая прислать новую помощь изъ Франціи, и особливо множество Нѣмецкихъ семей, успѣхъ зависѣть будетъ отъ способовъ, какіе употребитъ министерство для ихъ пропитанія, равно какъ и отъ выбора начальниковъ сему предприятію. Ежели не будетъ въ нихъ проворства, благоразумія и радѣнія, ежели они болѣе заниматься станутъ своими собственными ссорами, нежели общимъ благомъ и дѣйствовать по корыстолюбивымъ видамъ; то селеніе опять упадетъ; и миліоны, опредѣленные къ налюдненію сей страны, послужатъ напротивъ къ ея опустошенію.
   Я есмь и пр.
   

ПИСЬМО CXXIII.

Продолженіе Гвіаны.

   Я обѣщался возвратился въ Суринамъ, и окончилъ сей путь вдоль по морю, дабы всегда быть между Французами. Они занимаютъ становище Куру въ семидесяти верстахъ отъ Каенны и далѣе Синамарскаго, кои оба защищены крѣпостцами и пушками. Миссіонеры по многихъ трудахъ и стараніяхъ къ обученію языка разныхъ варварскихъ, населяющихъ сію страну народовъ, обратили изъ нихъ немалое число и уговорили поселиться близь себя, построй деревню и церковь. Странно въ заведеніи Куру то, что не имѣя денегъ, чѣмъ заплатить подрядчику за строеніе, убѣдили они краснорѣчіемъ своимъ новыхъ Христіанъ сдѣлать пять пироговъ, человѣкъ на пятьдесятъ каждой, и отдали оные въ уплату. Женщины съ своей стороны напряли хлопчатой бумаги на восемь коекъ, чѣмъ подрядчикъ и удовольствовался. Сіе селеніе лежитъ въ прекрасной долинѣ, орошаемой рѣкою Куру, и укрѣплено частоколомъ, небольшими редутами и нѣкоторымъ родомъ бастіоновъ. Всѣ улицы прямы и ведутъ на пощадь, по срединѣ которой построена церковь, гдѣ дикіе Калиби собираются по два раза въ день на молитву.
   Сія часть Гвіаны безъ противорѣчія есть лучшая, плодороднѣйшая и изобильнѣйшая въ вещахъ нужныхъ для жизни. Чужестранцы принимаются хорошо, женщины разумны, и чистота, которая имъ свойственна, способствуетъ много къ ихъ здоровью. Можетъ быть съ лишкомъ онѣ рядятся; ибо здѣсь, какъ и во всѣхъ селеніяхъ, мужья обязаны для нихъ крайне издерживаться при прибытіи каждаго корабля. Естьлибъ установили законъ запрещающій роскошь частнымъ людямъ; то отъ онаго бы вся провинція разбогатѣла.
   Не смотря на множество произрастеній, не думаю я, чтобы она могла обойтись безъ Европейской помощи, и особливо безъ нашей муки для пропитанія переселенцевъ, солдатъ и невольниковъ. Для умноженія припасовъ, доставляемыхъ самою областію, дворъ повелѣваетъ начальникамъ ободрять земледѣліе; но какъ успѣхи можетъ быть не всегда соотвѣтствуютъ ихъ попеченію, то не безъ важности бы было приложить особое объ ономъ раченіе. Припасы вообще здѣсь трехъ родовъ: хлѣбъ, плоды и коренья. Между прочими первое мѣсто занимаетъ Маніокъ. Во всей почти полуденной Америкѣ раздѣляется оной на красной и бѣлой. Послѣдній, хотя рѣже, ростетъ скорѣе, менѣе прибыточенъ, и легко согниваетъ въ землѣ. Нѣтъ нужды тереть его и выжимать для яденія какъ первой, но можно печь его въ золѣ.
   Красной Маніокъ сажается во всякое время, выдерживаетъ перемѣны климата; любитъ легкую землю и худо родится въ жирной. Изъ хорошей земли вырываютъ его чрезъ годъ, а въ посредственой надобно давать ему болѣе времени, и приноситъ онъ менѣе. Отъ излишняго дождя гніетъ; сухое время сохраняетъ его въ землѣ нѣсколько мѣсяцевъ по собраніи.
   Приуготовляется сей корень двумя различными образами, мукою и лепешками. Въ обѣихъ должно его выщелушить, вымыть, изтереть и положишь въ мѣшки, нарочно сдѣланные, дабы выжать весь сокъ, которой есть самой тонкой ядъ. Послѣ чего, ежели захотятъ дѣлать муку, сушатъ на огнѣ стертой Маніокъ, безпрестанно-мѣшая, дабы части его не слѣпились. Ежели напротивъ желаютъ имѣть лепешками, разгребаютъ изтертой толщиною въ палецъ на желѣзномъ листѣ; огонь вскорѣ соединяетъ его части; тогда ворочаютъ его, и тотчасъ поспѣваетъ лепешка, тонкая, широкая и круглая, которую называютъ Кассава или блинъ. Мука изъ Маніока имѣетъ то предъ ними превосходство, что легче ее укладывать въ анбарахъ, перевозить и сберегать.
   Многія невыгоды препятствуютъ имѣть въ Маніокѣ надежную пищу, особливо во время войны, а именно: ростешъ онъ тихо; приготовляется долго; трудно сохранить его отъ влажности, какъ мукою такъ и лепешками; отвращеніе, кое имѣютъ къ нему Европейцы, и наконецъ свойство его; ибо будучи холодно, ослабляетъ желудокъ.
   Я упомянулъ, что сокъ Маніока есть ядъ: вотъ что я о томъ слышалъ отъ одного Суринамскаго доктора. Налилъ онъ сону въ чашку; и едва кошка его лизнула, то начала силиться выблевать, но безполезно. Двѣ минуты спустя, ворочалась она съ боку на бокъ съ превеликою тоскою, за которою послѣдовало корченье, и она въ двадцать двѣ минуты издохла. Тотъ же докторъ далъ полторы унціи сего соку собакѣ. Оная сперва ужасно выла, и также издохла чрезъ полчаса.
   При вскрытіи и той и другой найдено въ желудкѣ у обѣихъ тоже количество соку, которое они проглотили безъ всякой перемѣны въ цвѣтѣ, безъ всякаго запаленія и сгущенія въ крови, изъ чего докторъ заключаетъ, что ядъ дѣйствуетъ только надъ сухими жилами, и что дошедъ до желудка, приключаетъ неминуемую смерть, развѣ успѣютъ дать лѣкарство испытанное въ слѣдующемъ случаѣ. Далъ онъ соку Маніока кошкѣ, и когда она начала валяться и стараться блевать, влилъ онъ ей въ горло теплаго рѣпнаго масла, которое кошка тотчасъ выблевала съ частію яда. Получа облегченіе, отдыхала она двѣ минуты, стала вновь блевать, при чемъ въ оба прохода ее несло; когда же ее развязали, ударилась бѣжать изо всей силы. Сей опытъ доказываетъ, что можно равнымъ образомъ спасти и человѣка, которой наѣстся Маніокова корня.
   Но вотъ, Государыня моя, опытъ важнѣе предъидущихъ, и которой опишу я не для доказательства о силѣ яда; ибо оная по несчастію довольно извѣстна, но до чего можетъ довести доктора удовольствіе морить людей. "Одинъ мой приятель, говорилъ онъ, ввѣрился мнѣ, что хочетъ смертію наказать сильно провинившагося невольника. Какъ мнѣ хотѣлось совершенно вызнать дѣйствіе сего яда, то я приговорилъ ему употребить оной для Негра, обѣщая сохранить тайну, быть при исполненіи и вскрыть по томъ тѣло. Я ему далъ тридцать пять капель соку, и лишь онъ проглотилъ, какъ началъ ломаться и кричать страшнымъ образомъ. За симъ слѣдовали изиражненіе и конвульсіи, и въ шесть минутъ отправили мы Негра на тотъ свѣтъ. Я вскрылъ его чрезъ три часа, и не нашелъ ни одной части поврежденной, ниже запаленія, кромѣ желудка, которой съежился и учинился въ половину менѣе обыкновеннаго. Послѣ того повторялъ я неоднократно сіи опыты, и всегда они мнѣ удавались по моему желанію,.
   Дабы оправдать и извинить сіи убивства столь самопроизвольныя и законопреступныя, Суринамской врачъ прибавилъ: "ни одинъ хозяинъ не можетъ умертвить своего невольника, подъ какимъ бы то предлогомъ ни было: но какъ между сими несчастными бываютъ многіе, кои другихъ стравливаютъ, то естьли поймаютъ одного изъ нихъ, должно отвести въ судъ. Часто случается, что виноватой не признается; а доказательства не довольно достаточны, чтобы осудить его на смерть. Въ такомъ случаѣ судьи приговариваютъ его къ обыкновенному наказанію, то есть къ плетямъ, и отдаютъ невольника хозяину, содравъ съ него за производство дѣла Рублевъ до ста. Можно ли подумать, чтобы обыватель, которому Негръ стоитъ рублей до трехъ сотъ, захотѣлъ его лишиться безъ важныхъ причинъ? Для чегожъ не вѣрить его слову, когда онъ доноситъ на него въ уголовномъ преступленіи? Для предупрежденія такового злоупотребленія, продолжалъ докторъ, введено въ обычай, что хозяинъ, у котораго по нещастію случится такой бездѣльникъ, самъ себѣ судъ даетъ и рубитъ ему голову. Правда, что должно исполнить оное въ тайнѣ, и чтобы ни одинъ бѣлой того не видалъ, ибо въ противномъ случаѣ подверженъ будетъ наказующій вѣчному изысканію: а по сей причинѣ и чинится оное при черныхъ, которые ни въ какомъ случаѣ не могутъ доносить на бѣлаго. Хозяинъ собираетъ своихъ невольниковъ и улича преступника, приказываетъ первому изъ нихъ срубить ему голову. По томъ загребаютъ его тотчасъ въ землю, и никто не вступается за преступника. И такъ можно мнѣ было, не боясь слѣдствія отъ суда (что какъ вамъ извѣстно составляетъ преимущества нашего ремесла) пособить отправить на тотъ свѣтъ сего злодѣя.
   Примѣтьте, Государыня моя, что сокъ маніока, сіе оружіе смерти въ рукахъ врачей, чинится стараніемъ Креоловъ здоровою и приятною въ пищѣ. Выгнавъ изъ него самыя тонкія части помощію варенія на огнѣ, оставите приуготовляется съ солью и перцомъ и называется кабіу. Сей сокъ, когда его только выжмутъ, походитъ бѣлизною и запахомъ на миндальное молоко. Давъ ему постоять, обращается онъ въ питательное тѣсто, которое опускается на дно сосуда, походитъ на крухмалъ, употребляется на тоже самое, но волосы отъ него сѣкутся, ежели станешь долго имъ пудриться. Дѣлается изъ него также родъ киселя съ сахаромъ, и оной называется ципипа. Лангу именуется кассава, размоченная въ кипяткѣ; а когда смѣшаютъ ее съ сахаромъ или сыропомъ, то она получаетъ имя матете.
   Перегнавъ на огнѣ пятьдесятъ фунтовъ свѣжаго соку маніока, сила яда выходитъ въ трехъ или четырехъ первыхъ унціяхъ спирту, изъ него получаемаго. Духъ его несносенъ, и Суринамской докторъ употребилъ сей спиртъ для отправленія бѣднаго невольника на тотъ свѣтъ, увѣряютъ, что лѣкарствомъ противъ его служитъ сокъ изъ руку, но должно онаго принять тотчасъ; ибо ежели опоздаешь, ни мало не подѣйствуетъ.
   Патата, о которой писалъ я уже къ вамъ, есть также корень знаемой въ Гвіанѣ, какъ и во всѣхъ областяхъ полуденной Америки. Ее не сбираютъ въ житницы, а вырываютъ, когда понадобится; ибо будучи изъ земли вынята, начинаетъ чрезъ нѣсколько дней распускаться и совсѣмъ портишься.
   Игнамъ другой корень употребляемой Неграми лучше пататы тѣмъ, что долѣе сберегается: онъ же и легче для варенія въ желудкѣ, хотя и не менѣе питателенъ. Росшетъ одинъ разъ въ году, и изобиленъ бываетъ въ землѣ вновь разчищенной. Поклавъ его въ житницу, должно остерегаться, чтобъ влажность его не хватила, ибо въ семъ случаѣ распускается, какъ луковица. Игнамъ есть родъ свеклы съ толстою, не ровною, крѣпкою и мочальною кожею. Нутръ у сыраго и у варенаго бываетъ цвѣта тѣлеснаго. Бдятъ его съ мясомъ, или испекши на угольяхъ. Съ симъ корнемъ и пататою можно совсѣмъ обойтися безъ хлѣба.
   Въ Каіеннѣ мало пашутъ хлѣба, какъ и во всей Гвіанѣ. Заживные ѣдятъ муку, привозимую изъ заграницы; бѣлые и невольники питаются кореньями, овощами и плодами. Одни только голубятни и птичные дворы требуютъ конечно зеренъ. Наилучше бы удались въ семъ селеніи пшено, просо и горохъ. Безполезно заботиться о пшеницѣ; ибо работа надъ нею велика. Здѣсь не пашутъ землй, не навозятъ, не даютъ ей отдыхать; а все земледѣліе въ томъ состоитъ, что царапаютъ ее; да и сіе чинится граблями, чтобъ сбить только слегка траву. Ибо изобильные дожди снесли бы всю землю сохою отдѣленную, и поля бы скоро пропали. Здѣсь не употребляютъ никогда слова сѣять: въ самомъ дѣлѣ сѣютъ только, собственно говоря, огородныя зерна. Всѣ прочіе садятъ, сдѣлавъ ямку, какъ то горохъ, кофь, просо и пр.
   Просо раздѣляется на простое и мѣлкое. Послѣднее разнствуетъ отъ Европейскаго колосомъ, малостію зерна и качествомъ, которое вкусу приятнѣе. Невыгода сего хлѣба есть хожденіе за нимъ и при уготовленіе. Надобно выбирать для него способное время; цвѣтъ подверженъ теченію; птицы обиваютъ колосъ, когда поспѣваетъ. Въ приуготовленіи по неимѣнію жернововъ давятъ его между двумя камнями; а сею работою не льзя наготовиться, когда идущихъ много, и надлежало бы употребить половину людей для запасенія пищи для другой.
   Банана есть главной плодъ, которымъ питаются Каенскіе жители. Дерево приносящее его бываетъ толщиною въ бедру и покрыто многими чешуйчатыми корами. Пень поднимается до двенадцати футовъ, и умираетъ произведши плодъ. Листья его длиннѣе всѣхъ намъ извѣстныхъ; а по сей причинѣ думаютъ, что ими покрывали наготу свою наши первые праотцы. Изъ макушки дерева выходитъ толстой стебель, на которомъ родятся красноватые цвѣты, а сіи мѣсто уступаютъ плодамъ величиною съ наши огурцы. Тѣло въ нихъ нежестко, наполнено смягчительнымъ сокомъ приятнаго вкуса. Въ Каеннѣ ѣдятъ ихъ сырые съ водою, съ виномъ или солью, или печеные въ печи, въ золѣ, на рѣшеткѣ, на солнцѣ, или жареные на сковородѣ. Иные дѣлаютъ изъ нихъ тѣсто, которое называется Амбаніонъ.
   То, что называютъ сдѣсь бананачная фига, есть особый ея родъ, и сіи плоды мѣлче и нѣжнѣе. Дикіе, дабы принудить оные скорѣе поспѣвать, обвертываютъ ихъ въ листья съ того же дерева, и кладутъ въ углу своей хижины, гдѣ чрезъ нѣсколько дней онѣ поспѣваютъ и бываютъ желтаго цвѣта. Каенцы подаютъ ихъ на столъ между кушаньемъ и съ заѣдками.
   Банановое дерево распложается, какъ ананасъ, чрезъ отрасли идущіе отъ корня. Садятъ его во всякое время и во всякой землѣ, а наибольше при рѣчкахъ и оврагахъ; ибо оно любитъ мокрыя мѣста. Плодъ приноситъ чрезъ годъ и требуетъ мало хожденія; надлежитъ только разгрести землю и не давать ее окружать ліанѣ. Медленность въ растеніи и невозможность сберечь банану препятствуютъ учинить ее надѣжною на случай войны пищею.
   Послѣ всего сего какъ обойтись безъ Европейской помощи для прокормленія войскъ и жителей селенія, когда собственныхъ ея произрастеній не достаетъ и на однихъ невольниковъ? Они ѣдятъ ежегодно великое количество крупной муки, и почти все соленое мясо, треску, рыбу, привозимую на корабляхъ. употребленіе соленаго нужно для ихъ здоровья: оно исправляетъ худыя качества домашнихъ съѣстныхъ припасовъ.
   Какъ Кассава служитъ имъ обыкновеннымъ хлѣбомъ, такъ уику есть ихъ всегдашнее питье, а выучились они дѣлать его у Индѣйцевъ. употребляютъ на оное большіе глиняные горшки, называемые Канари, наполняютъ ихъ водою отъ пяти до шести дюймовъ до края. Кладутъ въ нихъ, изломавъ двѣ большія кассавы и съ дюжину пататъ, на четверо разрѣзанныхъ, столько же раздавленныхъ бананъ и три или четыре горшка тростянаго сыропа. Замазываютъ горло у канари, дабы сія смѣсь бродила два или три дня; по томъ снимаютъ пѣнку, ссѣвшуюся по верху. Напитокъ оставшійся въ корчагѣ походитъ на крѣпкое пиво, цвѣтомъ красновато, хладительно и пьяно. Караибы упиваясь имъ, вспоминаютъ о наималѣйшей учиненной себѣ обидѣ, и бьютъ безъ пощады своихъ неприятелей.
   Маби есть другой напитокъ, не менѣе употребляемой. Кладутъ въ канари двадцать или тридцать кружекъ воды, двѣ крутки цѣжонаго сыропа, двенадцать красныхъ пататъ и столько же кислыхъ померанцовъ, разрѣзанныхъ на четверо. Все сіе начинаетъ бродить часовъ чрезъ тридцать и дѣлается виномъ не уступающимъ лучшему Нормандскому сидру.
   Подъѣзжая къ Суринаму новою дорогою, не могъ я довольно надивиться, съ какимъ трудомъ, съ какимъ раченіемъ Голландцы предуспѣли сдѣлать обитаемыми и плодородными мѣста болотныя и покрытыя дремучимъ лѣсомъ. Дабы дать вамъ понятіе, какимъ образомъ учинилась сія перемѣна, войду я въ подробности о новой усадьбѣ, изъясню, какъ ее разчищаютъ, и опишу все, что служитъ къ ея заведенію.
   Сколь скоро получена земля, начинаютъ строить домъ для помѣщика. Выбираютъ высокое мѣсто, дабы воздухъ ходилъ свободно, и можнобъ было видѣть работы невольниковъ. Ставится оной недалеко отъ рѣки, чтобы вода была подъ руками. По томъ строятъ нѣсколько избъ для Негровъ изъ лѣса ими вырубленнаго, котораго часть сберегается на другія строенія, а достальной подсушивается и зажигается. Чрезъ сіе земля очищается; а когда придутъ дожди, садятъ бананы, иньямы, пататы, пшено и вообще все служащее въ пищу невольникамъ. Симъ всегда начинать надлежитъ; инако можно ихъ лишиться, ибо перемрутъ или разбѣгутся. Вы не можете повѣрить, какой въ нихъ возбуждаетъ голодъ таковая работа; и весьма нужно стараться, чтобъ они ни въ чемъ не терпѣли недостатка до собранія новыхъ плодовъ.
   По самонужныхъ припасахъ надлежитъ помышлять о томъ, что составляетъ предметы торговли селенія, какъ то сахаръ, кофь, табакъ, индиго, какао и хлопчатая бумага. Я писалъ къ вамъ о всѣхъ сихъ произрастеніяхъ, для которыхъ должно выбирать способныя земли и прилагать нужное попеченіе: но сіи работы суть только начальныя прнуготовленія для заведенія богатой усадьбы. Въ ней нужно множество другихъ строеній; ибо до сего времени хозяинъ живетъ еще худо: надобенъ ему другой домъ съ садомъ, со службами и различными выгодами. Оной долженъ быть поставленъ такъ, чтобы обыкновенные вѣтры дули только въ бокъ; ибо они несно'сны, когда дуютъ прямо въ окна, принуждая ихъ всегда запирать. Сказываютъ, что деревянные домы здоровѣе каменныхъ, но сіи послѣдніе надѣжнѣе, прочнѣе, требуюни менѣе починокъ и менѣе подвержены пожарамъ; ураганы или бури не столько имъ наносятъ вреда; и наконецъ толщина стѣнъ болѣе защищаетъ отъ пронзительной стужи бывающей къ утру. Правда, что во время землетрясеній болѣе они подвержены деревянныхъ. Впрочемъ всѣ почти домы построены здѣсь на каменномъ основаніи вышиною въ три фута, дабы подклады не гнили въ землѣ.
   Въ пятнадцати или двадцати шагахъ отъ дома строится поварня, въ коей должна быть хлѣбная печь. Анбары стоятъ напротивъ, какъ для припасовъ хозяина и невольниковъ, такъ и для орудій потребныхъ къ земледѣлію. Въ нѣкоторомъ разстояніи видны клевы для крупнаго и мѣлкаго скота, курятники, больница, мельница и чистильница для дѣланія сахара. Далѣе ставятъ избы для Негровъ, кои всегда должны быть подъ вѣтромъ главныхъ строеній, дабы не было опасности въ случаѣ пожара. Хотя оныя строятся изъ самыхъ негодныхъ матеріаловъ, но не надлежитъ въ нихъ пренебрегать порядка, а напротивъ раздѣлять ихъ между собою, выбирать подъ нимъ мѣста сухія и смотрѣть за чистотою. Иногда тянутся они рядомъ шаговъ на сто; и ежели число невольниковъ превосходитъ четыреста, то строятъ другой рядъ противъ перваго; но одни только богачи имѣютъ подобныя усадьбы.
   Загорода, въ которую запирается на ночь скотина, дѣлается подлѣ оныхъ избъ. Невольники стерегутъ ее и за ней отвѣчаютъ. Чѣмъ ближе мельница отъ тростянаго поля, тѣмъ менѣе труда въ перевозѣ. По мѣрѣ рубленія лѣса на дрова употребляется земля на новыя насажденія. Ежели она способна для какао, то не пренебрегаютъ сего произрастенія; ибо оной есть товаръ драгоцѣнной какъ по легкости хожденія за нимъ, такъ и по получаемой отъ него прибыли. Хозяинъ, не причиняя себѣ инаго убытка, какъ только умножа пятнадцатью или двадцатью человѣками число своихъ Негровъ, можетъ ростить сто тысячъ какаосовыхъ деревъ, и тѣмъ себѣ прибавить тысячъ шесть дохода.
   Земля не употребляемая подъ плантаціи можетъ запущена быть подъ саваны, или паствы. Въ большой усадьбѣ никогда нѣтъ лишнихъ луговъ; ибо быки нужны подъ возы, а коровы для телятъ, кои занимаютъ мѣста убывающихъ быковъ. Ежели есть мельницы, дѣйствуемыя лошадьми, то и сихъ также должно кормить. Равнымъ образомъ не льзя обойтись безъ стада овецъ и козъ; безъ чего издержки на столъ умножаются, а ѣдятъ всегда дурно.
   Какъ всѣ усадьбы въ здѣшней землѣ лежатъ на рѣкахъ, то нужно имѣть судно съ пятью или шестью черными гребцами для воженія хозяина въ городъ и изъ города домой, когда не можетъ онъ ѣхать сухимъ путемъ. Другія надобно для припасовъ, не считая нѣсколькихъ малыхъ пироговъ для невольниковъ ѣздящихъ на рыбную ловлю, или посылаемыхъ за какимъ дѣломъ.
   Вы видите, Государыня моя, что заведеніе усадьбы не бездѣлица; но когда посчастливится хозяину и усадьба удастся, то не трудно получить отъ нея отъ пятнадцати и до осмнадцати на сто процентовъ съ положеннаго на нее капитала. Не присовѣтовалъ бы я однакожъ никому начинать самому усадьбу, смотря на лишеніе здоровья и убытокъ, наносимой потерею Негровъ. Я бы предпочелъ купить совсѣмъ готовую, дабы получать спокойно доходы, не подвергаясь опасностямъ и ежедневнымъ огорченіямъ прежде, нежели плантаціи приведутся въ состояніе платить проценты на капиталъ.
   Кофъ нынѣ есть главное богатство Гвіанскихъ селеній. Въ первые годы въ Суринамѣ сѣяли зерна, дабы получить розсаду. Сперва мочили ихъ въ водѣ цѣлые сутки; по игомъ сажали въ ящикахъ отборной земли на два пальца одно отъ другаго, и въ недостаткѣ дождя рачительно поливали. Чрезъ пятнадцать дней зерна пускали отростки; а когда появлялись листья, то выбирали дождливое время и пересаживали въ землю, нарочно приготовленную. Сему способу и понынѣ бы еще слѣдовали, ежелибъ настояла въ томъ нужда; но старыя деревья даютъ много отпрысковъ, коими содержатся или возобновляются насажденія.
   Въ Каіеннѣ начали разводить кофь въ 1721 году. Многіе Французскіе бѣглецы, бывшіе въ Суринамѣ, льстились получить прощеніе за привозъ туда кофейныхъ бобовъ. Оные посажены были въ землю; пущенные ими отростки раздѣлены по жителямъ, и въ короткое время весь островъ былъ ими снабженъ. Сіе дерево ростетъ очень скоро, но не прежде третьяго года приноситъ столько плода, чтобы заплатить годовыя на него издержки. Оно пропадаетъ отъ большой суши; сильные дожди препятствуютъ бобамъ созрѣвать, сверхъ того много труда въ сбереженіи молодыхъ деревьевъ отъ муравьевъ и другихъ насѣкомыхъ, кои ихъ пожираютъ.
   Къ издержкамъ требуемымъ всѣмъ онымъ надлежитъ прибавить строеніе, гдѣ кофь прнуготовляется, кладется въ бочки, и отсылается въ Европу. Оные есть превеликой сарай въ восемдесять футовъ длины, въ тридцать и сорокъ ширины, съ чердакомъ на верху такой же величины. На каждой сторонѣ подѣланы ящики на колесахъ для вывезенія кофи изъ анбара, когда день красной, и для ввезенія, ежели пойдетъ дождь. Оные ящики насыпаны кофью, а въ чердакѣ подѣланы большія окна для прохожденія воздуха и для препятствованія бобамъ согрѣваться и росши. Чистятъ ихъ въ деревянныхъ корытахъ; вѣютъ какъ хлѣбъ; ворочаютъ часто лопатою; кладутъ въ кузовы для перенесенія; разгребаютъ предъ анбаромъ, на четвероугольномъ шокѣ выстланномъ кирпичемъ, гдѣ они сохнутъ на солнцѣ. Имѣются вѣсы и разныя гиры для вѣшанія пустыхъ бочекъ и когда онѣ насыпаны кофью. Ни одному Суринамскому хозяину не позволено продавать кофь свою въ Америкѣ. Сей товаръ долженъ быть непремѣнно отданъ Голландскимъ прикащикамъ.
   Какъ всякая земля имѣетъ свои особенныя произрастенія; то хотя здѣсь и нѣтъ Европейскихъ плодовъ, но сей недостатокъ награждается другими, коимъ бы вы дали преимущество. Таковые суть особливо: ананасы, ммисы и пр. Дерево приносящее сіи послѣдніе довольно велико; вѣтви его имѣютъ долгіе и толстые листья, и производятъ густую тѣнь. Плодъ походитъ на пушечное ядро отъ шести до осьми дюймовъ въ поперечникѣ, покрытъ рыжеватою шелухою, толщиною въ полпальца, гибкою какъ кожа, и которая лупится какъ на персикѣ. Рѣжутъ его ломтями. Приятенъ онъ вкусу и обонянію. Дѣлаютъ изъ него заѣдки, пироги превосходящіе приятностію все вамъ извѣстное въ семъ родѣ. Различные арбузы, въ Гвіанѣ также лучше нашихъ величиною, вкусомъ и запахомъ.
   Калбасникъ есть дерево, безъ котораго не можно обойтись въ плантаціяхъ. Походитъ онъ на наши большія яблони, а плодъ его на тыквы. Вычищаютъ ихъ, наливъ кипятку, дабы развести тѣло, и вынимаютъ оное палкою. Негры дѣлаютъ изъ нихъ бутылки, блюда, чашки и всякую другую домашнюю посуду. Иные вырѣзываютъ на нихъ разныя смѣшныя изображенія, и хотя не употребляютъ къ тому ни линейки, ни циркуля; но рисунки ихъ бываютъ иногда довольно порядочны.
   Я сказалъ уже въ другомъ мѣстѣ, что Ліана есть произрастеніе повсемѣстное въ Гвіанѣ. Раздѣляютъ ее на многіе роды. Одна служитъ жителямъ для витья веревокъ, другая для утоленія жажды путешествующимъ и охотникамъ. Первая обвивается змѣйкою около деревьевъ, и дошедъ до самыхъ верхнихъ сучьевъ, бросаетъ отрасли прямо на землю, кои въ нее уходятъ, принимаются, вновь поднимаются, и опять упадаютъ. Иныя же отрасли, будучи отвѣваемы вѣтромъ, зацѣпляютъ вкось за деревца близь стоящія, и переплетаются между собою на подобіе корабельныхъ веревочныхъ снастей. Сіи ліаны бываютъ толщиною въ руку, и задушаютъ дерево, сплетаясь около его. Случается иногда, что дерево сохнетъ на корню, гніетъ и пропадаетъ, а остается одна ліана, представляя родъ столба излучистаго и прозрачнаго, каковой трудно сдѣлать и самому мастеру.
   Есть другой родъ ліаны, которая будучи срѣзана, даетъ чистую и свѣтлую воду, часто въ нуждѣ употребляемую, удивительно въ ней то, что, какъ бы ни висѣла отрасль на солнцѣ или въ тѣни, днемъ или ночью вода всегда холодна. Путешествующіе подставляютъ шляпу, перерѣзавъ отрасль. Изъ одной могутъ утолить жажду многіе. Я часто прибѣгалъ къ сему средству въ продолжительныхъ моихъ странствованіяхъ и надѣюсь, что не лишусь сей помощи и въ тѣхъ, кои предприять мнѣ осталось, ѣдучи изъ Суринама въ провинцію Твердой земли. Я думаю отправиться съ двумя Голландцами, которыхъ губернаторъ посылаетъ въ Карѳагену, и ему обязанъ я буду приятностію въ пути. Пробираясь чрезъ сей. конецъ Гвіаны до устья Оренока, прилѣплюсь я наиболѣе къ тому, чтобы описать вамъ различныхъ народовъ, населяющихъ берега сей рѣки: а во ожиданіи упомяну о ловлѣ попугаевъ, на которой вчерась былъ со многочисленнымъ обществомъ. Мы оныхъ побили больше двухъ сотъ, и ихъ здѣсь ѣдятъ какъ перепелокъ. За ужиномъ разсуждали, какъ ихъ приготовишь на завтрее и положили въ началѣ изъ языковъ сдѣлать пирогъ. Онъ, правду сказать, былъ очень дуренъ; но по крайней мѣрѣ можемъ мы похвастать, что отвѣдывали кушанье, котораго въ Европѣ не можно имѣть инако, какъ за превеликія деньги. Двадцать попугаевъ положено въ котелъ, и супъ изъ нихъ былъ изрядной. Прочіе, приуготовленные въ соусѣ, нашлись нарочито нѣжны; но жареные такъ высохли, что не имѣли никакаго вкуса. Что до того нужды! Я могу сказать, что ѣлъ въ моей жизни пирогъ изъ попугаичьихъ языковъ, и попугая приготовленнаго четырью различными образами.
   Ежели искать разула и просвѣщенія отъ Суринама до Карѳагены; то конечно не найдешь онаго, какъ въ головахъ нѣсколькихъ Миссіонеровъ. См. ними одними можно говоришь, а по меншей мѣрѣ отъ нихъ однихъ можно приобрѣсть свѣденія о землѣ и о жителяхъ ее населяющихъ. Отъ нихъ только видѣлъ я помощь у дикихъ; тамо, какъ въ Европейскихъ деревняхъ, ни съ кѣмъ не совѣтуютъ, никого не слушаютъ, кромѣ поповъ.
   Теперь пишу я къ вамъ, Государыня моя, не иначе, какъ по словамъ одного Испанскаго Іезуита. Онъ управляетъ отъ пятнадцати уже лѣтъ одною Индѣйскою усадьбою по правой сторонѣ Оренока, и чинилъ разныя изысканія, кои мнѣ сообщилъ. Оныя дѣланы съ немалою подробностію какъ о народахъ уже обращенныхъ имъ въ христіанскую вѣру, такъ и о пародахъ, коихъ обратить еще не могъ. Я выбралъ предметы, любопытство заслуживающіе, или наиболѣе странные, и здѣсь ихъ перевожу.
   Отецъ Мугилла (такъ называется сей Миссіонеръ) начинаетъ свое повѣствованіе обрѣтеніемъ Оренока, приписываемымъ отъ него Христофору Коломбу; но сей мореплаватель только ее, такъ сказать, увидѣлъ. Тридцать шесть лѣтъ спустя, Діего де Ордацъ подошелъ къ ея устью, и потерялъ часть своихъ людей и кораблей. Сіе приключеніе не привело его въ уныніе; онъ пришелъ туда съ новою помощію, и основалъ городъ, извѣстной нынѣ подъ именемъ Сен-Тома (Гвіанской св. Ѳома). Французскіе, Аглинскіе, Голландскіе мореплаватели старались тамъ поселиться: но всегда.Испанія оставалась повелительницею. Она отправила туда монаховъ для проповѣданія Евангелія; Миссіи поручены были Капуцинамъ, Кармелитамъ и Іезуитамъ; и сіи послѣдніе захватили наибольшее пространство.
   Оренокъ впадаетъ въ море разными устьями, и составляетъ такой лавиринѳъ острововъ, что не льзя положить имъ числа. Сами жители теряютъ иногда путь въ семъ водяномъ Дедалѣ, и принуждены выѣзжать въ заливъ, дабы найти дорогу. Она смѣшавшись съ Океаномъ, на нѣсколько верстъ не теряетъ прѣсности воды, стремится около береговъ, и принуждаетъ море удаляться отъ оныхъ. Вотъ еще другая чрезвычайность: пять мѣсяцевъ она возрастаетъ, тридцать дней пребываетъ въ одномъ положеніи, пять мѣсяцевъ убываетъ, и тридцать дней стоитъ въ семъ состояніи. Симъ образомъ годъ проходитъ въ приумноженіи и въ уменшеніи ея, и вода означаетъ перемѣну свою на камняхъ и деревахъ, находящихся по берегу.
   Ѣдучи въ верхъ по Ореноку, находится рѣка Кароны, впадающая въ нее съ такимъ стремленіемъ, что отбиваетъ теченіе рѣки шаговъ на триста вверхъ. Можно различать ея воду далеко; рѣчная черна, ибо течетъ по черному песку: но когда нальешь ее въ чашку, она такъ свѣтла какъ хрусталь; Оренока напротивъ того всегда мутна. Она имѣетъ болѣе шестидесяти саженъ въ глубину, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ болѣе осмидесяти, когда вода находится въ самомъ болтомъ возвышеніи. Видя ея пространство, ширину, глубину, почитаю я за наивеличайшую рѣку въ свѣтѣ. Протекаетъ она четыре тысячи пять сотъ верстъ, и принимаетъ множество другихъ рѣкъ, коихъ берега населены Индѣйцами разныхъ поколѣній.
   Гваравнянами называются живущіе на островахъ составляемыхъ устьемъ Оренока. Сіе тѣмъ удивительнѣе, что рѣка наполняетъ ихъ обиталища чрезъ цѣлые шесть мѣсяцевъ и сверхъ того два раза всякой день въ году. Языкъ ихъ не имѣетъ ничего грубаго, и чужестранные легко ему обучаются. Они ласковы, привѣтливы и весьма привязаны къ Испанцамъ. Сколь скоро увидятъ корабль, бѣгутъ на берегъ съ оказаніемъ радости, и съ сего часа всякой день отличается у насъ какимъ ни есть новымъ празднованіемъ. Европейцы не могутъ жить на ихъ островахъ по причинѣ великаго множества слѣпней, чинящихъ оные несносными. Жители съ своей стороны не хотятъ оставишь своего пребыванія, какое бы о томъ ни было прилагаемо стараніе. Домы ихъ возвышены такъ, что рѣка не можетъ ихъ потопить въ самое большое свое приращеніе, и столь крѣпки, что стремленіе воды имъ не вредитъ. Набивъ сваи и связавъ ихъ поперечинами, дѣлаютъ они помостъ изъ пальмоваго дерева, и на ономъ каждой строитъ свою избу.
   Сіе самое дерево, единое растущее на сихъ островахъ, доставляетъ имъ все нужное для жизни. Приведите себѣ на память то, что доносилъ я вамъ о кокосѣ Малабарскаго берега. Пальма есть для сей части Америки то самое, что кокосъ для восточной Индіи. Пень служитъ для дѣланія половъ; сучья для стѣнъ; листья для веревокъ, постелей, парусовъ, сѣтей, одежды и опахалъ для отгонянія слѣпней. Гваравняне не прежде обдираютъ пальму, какъ доставъ изъ нея хлѣбъ, вино, мясо. Когда дерево совершенно созрѣло, нарубаютъ его топоромъ. Сокъ, изобильно изтекающей, густъ и сладокъ, какъ сыропъ, а по томъ получаетъ силу вина, спустя же еще нѣкоторое время, становится киселъ, какъ уксусъ. Тогда употребляютъ его для варенія нѣкотораго рода червей, родящихся въ Пальмѣ, когда не остается въ немъ уже соку. Сія пища весьма хороша, хотя съ начала кажется и отвратительна. Хлѣбъ дѣлается изъ тѣла находящагося въ сердцѣ дерева. Будучи вымыто и высушено на солнцѣ, превращается оное въ преизрядную муку. Наконецъ Индѣйцы собираютъ плодъ, состоящій въ кистяхъ круглыхъ финиковъ величиною съ яйцо, цвѣта желтокрасновашаго. Они его толкутъ, выжимаютъ сокъ, и дѣлаютъ весьма здоровой и приятной напитокъ. Напослѣдокъ, дабы ничто не пропало изъ сего чудеснаго дерева, бьютъ косточки плодовъ и достаютъ изъ нихъ родъ миндаля, похожаго на ядра простыхъ орѣховъ.
   Сверхъ Гваравнянъ, живущихъ близь устья Оренока, находятся вверхъ по рѣкѣ Маму и Гуамосы, Саливасы, Отомакосы, Ахаусасы, Карибы, Ауагуасы и пр. "Трудно знать происхожденіе всѣхъ сихъ народовъ, говорилъ отецъ Мугилла, которому теперь дамъ я волю чинить повѣствованіе. Есть такіе между оными, кои себя почитаютъ выше прочихъ, и кои дѣйствительно превосходятъ другихъ образомъ, видомъ, ростомъ и приятностію нарѣчія. Карибы напримѣръ, всѣ стройны, велики и видны; съ чужестранцемъ говорятъ въ первой разъ увидясь, какъ бы вѣкъ съ ними жили. Не видно у нихъ ни живописи, ни гіероглифовъ, никакаго рода памятниковъ, могущихъ подать свѣтъ о ихъ исторіи. Когда захочешь о ней узнать, дѣлая имъ вопросы; они отвѣчаютъ гордо: "мы одни люди, прочіе всѣ невольники. Спесь не дозволяетъ имъ чинить другихъ объясненій. Преданія ихъ утверждаютъ, что вышнее существо послало сына своего съ неба убить страшнаго змѣя, и что, когда онъ его побѣдилъ, во внутренностяхъ животнаго зародились черви, изъ коихъ каждой произвелъ Кариба съ женою; а какъ помянутое чудовище безчеловѣчно истребляло сосѣдніе народы, то Карибы обязанные ему жизнію почитаютъ ихъ всѣхъ за неприятелей".
   "Саливасы даютъ себѣ начало не менѣе безрасудное. Они вѣрятъ, что прежде земля родила мущинъ и женщинъ, какъ нынѣ произрастаютъ травы и цвѣты, и что нѣкоторыя деревья вмѣсто плода приносили человѣческія твари. Мысли ихъ не восходятъ выше земли, на коей они живутъ, и другаго понятія не имѣютъ, какъ только свойственныя прочимъ животнымъ, узнаютъ, что есть люди одѣтые, только тогда, когда придетъ къ нимъ въ первой разъ Миссіонеръ. Они его пужаются, и бѣгутъ прятаться въ лѣсъ, производя ужасной вой. Отцы наши, продолжаетъ Іезуитъ, весьма негодуютъ на наготу женъ и дѣвицъ, кои не покрываютъ совсѣмъ своихъ прелестей, и отъ того не краснѣютъ; а когда раздаютъ имъ платки на таковое употребленіе, то бросаютъ ихъ въ рѣку, дабы не быть обязанными въ нихъ кутаться. Ежели спросишь у нихъ тому причину, отвѣтствуютъ, что стыдно надѣть сіе одѣяніе, какъ бы чувствовали, что дѣйствительно сокрытыя прелести болѣе имѣютъ силы къ возбужденію похоти, нежели тѣло совсѣмъ нагое. По сему же самому побужденію стыдливости у прочихъ Индѣйскихъ народовъ никто не носитъ платья кромѣ прелюбодѣйницъ, кои по состоянію своему должны забыть стыдъ и возжигать похотливыя желанія. Оренокскія женщины, будучи наставлены въ таинствахъ нашей вѣры, и ставъ просвѣщеннѣе, признаютъ свою наготу, что принимаютъ одежду, которую мы дать имъ можемъ. Онѣ сами просятъ оной еще болѣе, нежели что имъ нужно, и мы съ трудомъ отъ нихъ отдѣлываемся".
   "Уборъ сихъ народовъ въ будни состоитъ изъ многихъ ожерельевъ, изъ зубовъ мертвыхъ; что здѣсь почитается за знакъ великой храбрости. Въ праздники покрываютъ очи нѣкакимъ клеемъ или смолою небольшія тонкія и разноцвѣтныя рогожки, и лѣпятъ ихъ узорами на тѣлѣ такъ, что издали кто сего не видалъ, почтетъ ихъ одѣтыми въ лоснящіяся ткани. Другіе наклеиваютъ на себя перья разныхъ цвѣтовъ, и дѣлаютъ изъ нихъ парики, кои носятъ и во время деревенской работы; ибо сверхъ украшенія защищаются оными отъ солнца и дождя. Ничего нѣтъ смѣшнѣе сихъ дикихъ, кои будучи наги, спѣсивятся своимъ уборомъ, и работаютъ землю въ превеликихъ парикахъ".
   "Сколь скоро родится дѣвочка, стягиваютъ ей ноги пониже колѣнъ и выше щиколотковь широкими и толстыми перевязками; отъ чего икры сильно толстѣютъ; что мы почитаемъ уродливымъ порокомъ въ женщинѣ, то въ ихъ глазахъ идетъ за безпримѣрную красоту".
   "Нѣтъ муравейника, которой бы не управлялся съ лучшимъ порядкомъ, нежели сіи народы: наблюдаютъ однако они нѣкоторые законы, и особливо касательные до прелюбодѣйства. Они преступившихъ умерщвляютъ на народныхъ площадяхъ, у другихъ обиженной мужъ довольствуется за все переспать столько разъ съ женою прелюбодѣйца, сколько онъ согрѣшилъ съ его супругою, и симъ образомъ обѣ стороны бываютъ удовлетворены. Иные мѣняются женами на извѣстное время, по прошествій котораго каждая жена возращается къ своему мужу; онъ еще ее болѣе тогда любитъ, и она кажется ему милѣе: иногда по взаимному согласію мѣняющіеся нарушаютъ уговоръ прежде истеченія срока".
   "Отцы ничему дѣтей не учатъ; а сіи не обязаны ни въ чемъ ихъ слушаться. Покамѣстъ малолѣтни, бываютъ отъ родителей любимы съ горячностію, но возрастая, кажется совсѣмъ другъ друга никогда не знали. Не безъ примѣра, что дѣти поднимали руки на виновниковъ своей жизни. Однажды многіе Индѣйцы строили церковь, одинъ молодой работникъ сказалъ своему отцу: "мѣсто, на которомъ ты работаешь, принадлежитъ мнѣ; мнѣ отдана была сія работа. Ты ошибаешся, отвѣчалъ отецъ; она на меня наложена, Сынъ тотчасъ разсердился и далъ старику пощечину, которую слышали всѣ работники: но онъ отдѣлался нѣсколькими ударами кошекъ, коими миссіонеры велѣли его наказать".
   "Сіи народы прежде выдаванія за мужъ дѣвокъ принуждаютъ ихъ говѣть цѣлыя шесть недѣль столь сурово, что въ день свадьбы онѣ походятъ болѣе на мертвыхъ, нежели на новобрачныхъ. Въ оправданіе сему приводятъ то, что онѣ, когда находятся во дни извѣстной ихъ болѣзни, заражаютъ все, до чего касаются; что ежели мущина ступитъ на мѣсто, гдѣ они прошли, ноги у него страшнымъ образомъ распухнутъ, и что часто онъ отъ того умираетъ. Для избѣжанія подобной опасности и для врученія будущему мужу невѣсты совсѣмъ чистой, запираютъ ихъ, и даютъ имъ на день только по три финика, по три унціи коссавы и воду".
   "Ночь предъ свадьбою употребляется на малеваніе и лѣпленіе перьями сихъ мумій. Сколь скоро взойдетъ солнце, станица музыкантовъ и плясуновъ обходитъ нѣсколько разъ домъ съ музыкою. Подносятъ имъ блюдо мяса; они его берутъ, убѣгаютъ въ лѣсъ и бросаютъ на землю крича. "Вотъ, возьми, "демонъ собака, и оставь насъ въ покоѣ на сей день. По томъ возвращаются, сдѣлавъ себѣ на головы вѣнки, держа въ одной рукѣ пучокъ цвѣтовъ, а въ другой колокольчики".
   "Тогда является невѣста, но въ состояніи жалости достойномъ, препроводя сорокъ дней въ постѣ, а послѣднюю ночь не сомкнувъ глазъ. Подлѣ ея идутъ двѣ старухи, плача, смѣясь, и поя по перемѣнкамъ, "Увы! дочь моя, говоритъ плачущая, ежели бы ты знала боль во время родовъ, ты бы конечно не пошла за мужъ. Ахъ! прерываетъ другая, какое тебѣ будетъ веселіе въ замужствѣ, когда ты вкусить утѣху предслѣдующую боль родинъ".
   "Сколько, увы! причиняетъ горести и печали нещастной женѣ, продолжаетъ плакунья, худое обхожденіе мужа! Какъ скоро, отвѣчаетъ другая, лобызанія и объятія молодаго мужа приводятъ въ забвеніе печали и худое обхожденіе"!
   "Увы! дочь моя, начинаетъ опять первая, какъ долги покажутся тебѣ дни подъ тяжестію бремени, которое заставятъ тебя носить! Не слушай, мое дитя, говоритъ вторая, ночи тебѣ покажутся коротки съ молодымъ мужемъ, которой будетъ съ тобою спать".
   "Симъ образомъ, пока однѣ плачутъ, другія смѣются, музыканты дѣлаютъ страшной шумъ, ребята кричатъ изо всей силы, молодые не знаютъ, что дѣлать въ такой суматохѣ, садятся всѣ за столъ наваленной рыбою и черепахами, ѣдятъ, перепиваются, поютъ пляшутъ и продолжаютъ шумъ до другаго дня".
   "Хотя живутъ они и въ одномъ краю, но разные имѣютъ обычаи. Наистраннѣе есть тотъ, коимъ обязываются холостые жениться на самыхъ старыхъ вдовахъ, а дѣвки выходить за дряхлыхъ стариковъ. Симъ способомъ, говорятъ они, всякой исполняетъ долгъ супружества. Молодые мущины возбуждаются къ оному своимъ сложеніемъ, а старики прелестьми молодыхъ дѣвокъ. Они утѣхи любви находятъ столь приятными, что хотятъ наслаждаться оными до самой могилы. Другая причина, приводимая ими во утвержденіе сего обычая, есть та, что женя молодаго мущину на молодой дѣвкѣ, соединяютъ двухъ глупыхъ, кои не знаютъ, какъ себя вести; а престарѣлая жена напротивъ того обучаетъ молодаго мужа домоводству, и даетъ ему наставленія, основанныя на долговременной опытности. Сей обычай весьма не нравится молодымъ людямъ; но они находятъ способъ мститься и крушить стариковъ. Сіи ревностію своею приводятъ себя въ ненависть, а молодыя жены тѣмъ больше получаютъ охоты ихъ обманывать. Многоженство причиняетъ иногда между ими кровавыя войны. Ссора начинается у женъ, кои принуждены будучи жить вмѣстѣ, ненавидятъ другъ друга отъ всего сердца, что случается и у насъ. Потомъ вмѣшиваются мущины и вскорѣ домашняя ссора вооружаетъ цѣлые и многіе народы, кои не перестаютъ драться до тѣхъ поръ, пока одна изъ двухъ сторонъ совсѣмъ не будетъ истреблена".
   "Многіе изъ сихъ Индѣйцовъ почитаютъ великимъ безчестіемъ для мужа, ежели жена родитъ двойни. Сіе дурачество до того простирается, что прочія женщины не помышляя, что и съ ними тоже случиться можетъ, ходятъ надъ родильницею ругаться. Говорятъ ей, что она родня мышамъ, которые видаютъ по четвернѣ. Жалости достойно то, что мать, родившая одного ребенка и ожидающая родить другаго, тотчасъ погребаетъ перваго, дабы не подвергнуться насмѣшкамъ сосѣдокъ и укоризнамъ мужа, котораго нельзя увѣришь, что онъ обѣимъ отецъ. Онъ одного признаетъ за своего, а другаго почитаетъ плодомъ женниной невѣрности; а сколь скоро она обможется, выводитъ ее предъ двери своей хижины, и разругавъ предъ всѣми за худое поведеніе, беретъ вѣникъ лозъ, и сѣчетъ до крови, увѣщавая всѣхъ мужей слѣдовать своему примѣру въ подобномъ случаѣ,.
   "Когда время земледѣлія наступитъ, ставятъ рядомъ молодыхъ людей, а старики взявъ плети, стегаютъ ихъ по голымъ плечамъ до того, что иногда сбиваютъ кожу. Увидя въ первой разъ сіе побоище, спросилъ я, въ чемъ они провинились? "Ни въ чемъ, отвѣчалъ мнѣ старикъ; но какъ пришло время поливать и чистить землю для сѣянія пшена, то мы снимаемъ плетью лѣнь съ молодыхъ людей, кои безъ того ни за что бы не принялися".
   "Любовь къ дѣтямъ заставляетъ ихъ думать, что наивеличайшее добро, какое мать можетъ сдѣлать дочери, есть то, чтобы лишить ее жизни при самомъ рожденіи. Послушайте отвѣта учиненнаго мнѣ одною Индіанкою, которую укорялъ я въ семъ безчеловѣчіи. Она сперва слушала меня, потупя глаза, а какъ я кончилъ рѣчь, то мнѣ сказала: "батюшка, ежели ты позволишь, я тебѣ открою, что у меня на сердцѣ: благодарила бы я Бога, ежели бы мать моя, родя меня, имѣла столько ко мнѣ любви и сожалѣнія, чтобы избавила меня отъ печали и трудовъ, кои я претерпѣла донынѣ, и кои терпѣть мнѣ должно до конца дней моихъ! Ежелибъ она меня погребла при рожденіи, не чувствовала бы я смерти и она бы освободила меня отъ той, коей я непремѣнно подвержена, равно какъ и работѣ, которая мнѣ тяжелѣе и самой смерти. Ахъ! кто перечтетъ всѣ печали, кои мнѣ осталось перенесть прежде, нежели она придетъ! Представь себѣ батюшка нещастія, коимъ подвержена женщина въ нашей землѣ. Мужья наши ходятъ на охоту съ луками и стрѣлами, въ чемъ и замыкается вся ихъ тягость; а мы напротивъ того ходимъ туда съ кузовомъ со младенцемъ при груди, съ другимъ лежащимъ въ кузовѣ. Мужья наши ходятъ бить птицъ или рыбъ; а мы копаемъ землю, и отправляемъ всѣ домашнія работы. Ввечеру они возвращаются безъ всякой тягости, а мы сверхъ дѣтей несемъ для нихъ коренья и пшено. Пришедъ домой, ходятъ они разговаривать съ приятелями, а мы таскаемся за дровами и за водою. Ежели наѣлись, ложатся спать, а мы всю ночь упражняемся въ дѣланіи для нихъ питья; и что за польза намъ отъ безсоницы? Они напиваются, и потерявъ разумъ, катаютъ насъ палками, таскаютъ за волосы и топчутъ ногами".
   "Ахъ! батюшка, ежелибъ Богу угодно было, чтобы мать меня при рожденіи погребла! Ты самъ знаешь, что мы не безъ причины жалуемся, потому что видишь всякой день правду моихъ словъ, но не знаешь еще ты нашей большой печали! Какъ горестно быть бѣдною Индіянкою, служить мужу какъ невольницею, на полѣ работать въ поту, дома лишаться сна, а онъ брезгая первою женою, беретъ, проживъ съ нею двадцать лѣтъ, молодую, которая бьетъ нашихъ дѣтей, да и самимъ намъ не спускаетъ! А ежели мы отважимся пожаловаться, заставляютъ насъ молчать плетью. Можетъ ли мать сдѣлать дочери болѣе добра, какъ избавить ее отъ всѣхъ сихъ нещастій, и спасти отъ рабства, кое хуже смерти? Я бы благодарила Бога, батюшка, и не одинъ разъ то говорю, я бы его благодарила, ежелибъ давшая мнѣ жизнь доказала мнѣ свою любовь, лиша меня оной при самомъ рожденіи! Сердце бы мое менѣе терпѣло, и глаза бы мои менѣе плакали".
   "Когда ребенокъ занеможетъ, мать прокалываетъ себѣ языкъ рыбьею костью, и натекающею изъ раны кровію кропитъ его всякое утро, пока онъ не умретъ, или не выздоровѣетъ. Ежели заразительная болѣзнь заведется въ куренѣ, начальникъ ея обязанъ тѣмъ же образомъ помогать каждому жителю. Онъ имъ натираетъ брюхо, проколовъ себѣ тѣло. Однажды попался мнѣ на встрѣчу одинъ изъ сихъ капитановъ. Видя его блѣдна, суха и изнемогша, спросилъ я у него о здоровьѣ. "Я бы довольно былъ здоровъ, отвѣчалъ онъ, но больные меня губятъ, Сія должность, часто смерть причиняющая, не препятствуетъ домогаться о пагубной чести повелѣвать народомъ".
   "Начальникъ каждой усадьбы раздаетъ народу работы. По утру однихъ посылаетъ онъ на рыбную ловлю, другихъ на охоту, третьихъ на поле для дѣланія земли, ибо здѣсь все общее. Женщины исправляютъ разныя домовыя работы, а въ полдень ходятъ играть въ мячи. Ракетку держатъ обѣими руками, и посылаютъ мячъ такъ сильно, что нѣтъ Индѣйца, которой бы отважился его отбыть, не подвергаясь вывихнуть себѣ плеча. Сіе иногда случается и веселитъ играющихъ женщинъ. Партіи бываютъ по двенадцати и по двадцати четыре противъ такагожъ числа. Мужья смотрятъ только и бьются о закладъ за своихъ женъ. Когда же сами играютъ, не употребляютъ лопатокъ, а должны отбивать мячъ правымъ плечомъ, а ежели оной попадетъ въ другую какую часть тѣла, считается за проигрышъ. Не можно надивиться проворству, съ какимъ отбиваютъ они по десяти и по двенадцати разъ сряду мячъ, не давая ему упасть; но и того еще удивительнѣе, что когда мячъ коснется до пѣску, бросаются они брюхомъ на землю и взбрасываютъ его плечомъ съ крайнею поворотливостію. Будучи распалены игрою и солнечнымъ жаромъ, нарѣзываютъ они себѣ лядвеи, ноги, руки, и выпустя кровь, бросаются въ рѣку, или катаются по пѣску. Между тѣмъ держа въ горсти землю, лижутъ ее и сосутъ, мущины и женщины съ великимъ удовольствіемъ; ибо она будучи напоена жиромъ черепахи или каймана, ихъ питаетъ. Матери даютъ для утѣшенія ребятамъ кусокъ сей земли, которую они сосутъ, какъ сахаръ.
   "Въ четыре часа возвращаются рыбаки, и каждой идетъ въ свою хижину. Женщины и ребята ходятъ забирать рыбу или дичину, и несутъ къ капитану, которой дѣлитъ оную поровну всѣмъ семьямъ. Ужинаютъ, вновь идутъ купаться, и пляшутъ до самыхъ тѣхъ поръ, какъ придетъ спать. Мужчины держатся за руку и составляютъ кругъ. Женщины дѣлаютъ другой, а дѣти захватываютъ оба оные въ третій,.
   "Постеля многихъ здѣшнихъ народовъ состоитъ въ кучѣ пѣску, которой приносятъ они съ берегу, и въ которомъ загребаются мужъ, жена, дѣти до половины тѣла, какъ свиньи. Обычай имѣютъ оплакивать на разсвѣтѣ до восхожденія солнца смерть покойныхъ сродниковъ. Сколь скоро запоетъ пѣтухъ, то вдругъ слышанъ бываетъ глухой шумъ произходящій отъ вздоховъ и стенанія смѣшеннаго со слезами и оказаніемъ печали".
   "Оренокскіе Индѣйцы почитаютъ за великое несчастіе лунное затменіе. Одни вѣрятъ, что сіе свѣтило умираетъ, и тогда бываетъ при послѣднемъ часѣ издыханія; другіе, что оно осердилось на нихъ и уходитъ, дабы ихъ не освѣщать; и всѣ въ таковомъ случаѣ предаются безчисленнымъ дурачествамъ. Одни выходятъ изъ хижины и кричатъ нелѣпымъ образомъ; другіе бѣгаютъ, плачутъ, держа въ рукѣ головню, которую зарываютъ въ пѣсокъ, или въ землю въ томъ предувѣреніи, что ежели луна умретъ, не останется инаго огня, кромѣ спрятаннаго. Одни собираются при звукѣ барабана и другихъ военныхъ инструментовъ, становятся рядомъ, отдаютъ честь больному свѣтилу, предлагаютъ защищать его противъ неприятелеля, а дѣти между тѣмъ становятся въ два ряда, и старики бьютъ ихъ ремнями. Другіе берутъ земледѣльныя орудія, и разчищаютъ полосу земли, сѣютъ пшено для употребленія луны, дабы обязать ее не оставлять ихъ. Видя, что всѣ сіи усилія безполезны, и что она мало по малу лишается свѣта, возвращаются въ хижины и бранятъ женъ, что онѣ не оказываютъ себя чувствительными къ ея болѣзни. Сіи притворяются, что ихъ не разумѣютъ, и ничего не отвѣчаютъ. Тогда смягчаютъ голосъ, просятъ ихъ плакать и молиться, чтобъ она выздоровѣла и не умирала. Прозьбы ихъ также мало производятъ дѣйствія, какъ и угрозы. Мужья для преодолѣнія таковаго упорства начинаютъ ихъ ласкать и дарить. Когда жены выманятъ, чего имъ хотѣлось, приносятъ лунѣ бисерныя запястья, ожерелья изъ обезьяниныхъ зубовъ и пр. выходятъ, кланяются ей, поютъ молитвы унывнымъ голосомъ. Какъ за сей обрядъ принимаются уже въ такое время, когда свѣтило начинаетъ выходить изъ затменія, и вскорѣ получаетъ весь свой блескъ; то мужья благодарятъ женъ за упрошеніе луны о сохраненіи ея жизни".
   "Погребательные обряды не одинаковы у всѣхъ Оренокскихъ народовъ: вотъ тѣ, кои почитаются за наиболѣе почетные. Сколь скоро умретъ начальникъ, кладутъ тѣло его въ бумажную койку, повѣшенную за оба конца. Жены покойника становятся кругомъ и смѣняются. Какъ климатъ весьма горячъ, то не проходитъ сутокъ, чтобъ тѣло не испортилось, и не привлекло безчисленнаго множества мухъ. Сіи нещастныя жены должны отгонять ихъ цѣлые сорокъ дней, не позволяя ни одной сѣсть на тѣлѣ. Старшій сынъ вступаетъ въ отцовское наслѣдство, и беретъ за себя всѣхъ его женъ, кромѣ своей матери, которая по особливой милости хоронится вмѣстѣ съ мужемъ".
   "Сказывая о обычаяхъ сихъ разныхъ народовъ, говорю я только о тѣхъ, кои не приняли еще Христіанской вѣры; ибо не должно полагать, чтобъ окрестясь держались они прежнихъ. Правда, что прилѣжно смотрѣть за ними надлежитъ, потому что трудно отучить ихъ отъ первыхъ привычекъ. Нѣкоторой миссіонеръ обратилъ одного дикаго, при смерти находившагося, назвалъ его Игнатіемъ, и говорилъ ему въ утѣшеніе. "Ободрись, мой другъ, ты скоро пойдешь покоиться на небо. Въ слѣдствіе сего сродники выкопали яму подлѣ его постели, и хотѣли по согласію его погребсти. Іезуитъ пришедъ туда въ сіе время, спросилъ: что вы тутъ дѣлаете? Ты сказалъ, отвѣчали дикіе, что Игнатій идетъ на небо, мы хотимъ его похоронить, чтобы онъ скорѣе туда дошелъ." Подите, говорилъ монахъ, когда онъ умретъ, мы его погребемъ подъ крестомъ съ прочими Христіанами. "Того то мы и не сдѣлаемъ, закричали сродники, ежели тамъ его положить, гдѣ ты говоришь, бѣднаго Игнатія замочитъ, по"тому что мѣсто еще не покрыто".
   "Одинъ старикъ, лежавшій въ постели долгое время, просилъ дѣтей, чтобъ отнесли его въ поле на чистой воздухъ. Прибывъ туда, сказалъ онъ сыновьямъ: "Дѣти мои! я вамъ только тягость наношу на семъ свѣтѣ. Я жилъ какъ доброй Христіанинъ, и хочу покоиться въ небѣ; выройте мнѣ могилу, Дѣти повиновались, сдѣлали яму и положили больнаго, которой приказалъ себя заметать землею, оставя одно лице на ружѣ. Они набросали уже не мало земли, какъ онъ имъ сказалъ: "постойте, земля сія тяжела; дайте мнѣ духъ перевесть." Отдохнувъ нѣсколько, говорилъ онъ: "прощайте дѣти, будьте добрые Христіане, какъ былъ вашъ отецъ и засыпте меня совсѣмъ." Повелѣніе его тотчасъ исполнено, и по нещастію Іезуитъ не подоспѣлъ для отвращенія сего благочестиваго отцеубивства".
   Миссіонеръ, желающій обратить дикихъ, долженъ рачительно развѣдать о нравахъ и о свойствѣ разума тѣхъ, къ коимъ отправляется. Сперва посылаетъ къ нимъ подарки съ новокрещеными; но не надлежитъ никогда сказывать, что приѣдетъ къ нимъ черной отецъ, а только увѣрять, что имъ другъ. Сіе посольство часто повторяется; говорятъ имъ, что ежели бы Іезуиту было время, онъ бы ихъ посѣтилъ. Тогда оказываютъ они великое нетерпѣніе его принять, и назначаютъ, въ которую луну желаютъ его прибытія. Миссіонеръ того только и ожидая, пускается въ путь, беретъ съ собою разныя мѣлочи для подарковъ и нѣсколько солдатъ въ провожатые. На канунѣ его прибытія извѣщаютъ о томъ начальника народа, которой приуготовляетъ ему жилище, то есть хижину открытую со всѣхъ сторонъ. Іезуитъ вѣшаетъ тамъ свою койку на двухъ столбахъ и ложится въ нее. Спустя нѣкоторое время приходитъ Кацикъ и кричитъ: "Такъ ты здѣсь, батюшка; такъ ты уже прибылъ. Такъ, отвѣчаетъ Іезуитъ, я пришелъ съ тобою увидѣться, какъ ты того желалъ". Начальникъ выступаетъ изъ хижины и садится. Прочіе жители приходятъ также по очереди, дѣлаютъ ему тотъ же вопросъ, получаютъ тотъ же отвѣтъ, и также садятся. Потомъ являются женщины, каждая несетъ блюдо мяса, хлѣбъ и бутылку хики, или пива здѣшняго, и ставитъ подлѣ миссіонера, не произнеся ни слова. Онъ велитъ подать блюдо, которое болѣе полюбится, ѣстъ оное, и отвѣдываетъ всѣ бутылки. Провожатые его принимаются за прочіе, поѣдаютъ все, и пьютъ до тѣхъ поръ, пока хмѣль не одолѣетъ".
   "Когда все поѣдено и выпито, встаетъ Кацикъ и говоритъ рѣчь, въ которую вмѣшиваетъ разныя приключенія своихъ предковъ, разсказывая оныя плачевнымъ образомъ; а капитаны прерывая его, всѣ повторяютъ; "это "правда братъ, это правда, По окончаніи рѣчи витія садится, миссіонеръ приподнимается въ койкѣ, и начинаетъ свое слово. Говоритъ о всемъ приключившемся съ нимъ въ пути, о дичинѣ, которую убилъ, о звѣряхъ, на которыхъ нападалъ, объ опасностяхъ, которымъ подвергался. Говоритъ, что оставилъ отечество отдаленное отъ нихъ тысячъ на двадцать верстъ, и пришелъ освободить ихъ отъ неволи демонской. Сіе великодушіе ихъ трогаетъ, и заставляетъ его любить. По томъ раздаетъ онъ подарки, и тѣмъ кончится первое свиданіе".
   "Когда всѣ уйдутъ, миссіонеръ посѣщаетъ больныхъ, изъ сихъ случаяхъ всегда удается ему окрестить какаго либо умирающаго. Для снисканія дружбы дикихъ долженъ онъ приласкивать дѣтей за нимъ слѣдующихъ, брать ихъ на руки, давать имъ стеклянныя игрушки и пр. Женщины на перерывъ подносятъ ему своихъ дѣтей. Но опасное обстоятельство для миссіонера есть обычай у дикихъ подчивать ихъ своими женами Они думаютъ тѣмъ ему угодишь, и онъ не долженъ на отрѣзъ отказывать, дабы ихъ не обидѣть, но отговариваться честнымъ и скромнымъ образомъ,.
   "Самой тягостной трудъ сихъ Апостолскихъ посланниковъ безъ прекословія есть тотъ, что надлежитъ имъ обучиться разнымъ Индѣйскимъ языкамъ, изъ коихъ иные говорятся горломъ, другіе носомъ, иные губами, иные на конецъ произносятся съ такою поворотливостію, что выговариваютъ десятисложныя слова скорѣе, нежели мы изъ трехъ или четырехъ буквъ. Надлежитъ однако непремѣнно привыкать къ произношенію, дабы дикіе насъ разумѣли".
   "Когда разсматриваешь различность, силу и правильность сихъ разныхъ языковъ, приходитъ покушеніе добираться до смѣшенія, случившагося при Вавилонскомъ столпотвореніи для изысканія начала оныхъ; ибо какъ полагать, чтобъ люди столь грубые, столь глупые, столь варвары были въ состояніи изобрѣсти ихъ? Я не менѣе удивляюсь, видя сіи самые народы упражняющіеся въ составленіи ядовъ, коихъ сила, проницательность, и долговременность въ изумленіе приведетъ нанискуснѣйшаго химиста, Каверской народъ, которой свирѣпѣе, безчеловѣчнѣе и мучительнѣе всѣхъ прочихъ Орепокойцовъ, знаетъ дѣлать ужасной ядъ, и никому того не открываетъ, продавая его другимъ дикимъ, и получая отъ того немалую прибыль. Сей ядъ, называемой Кураре, раздается въ небольшихъ глиняныхъ горшечкахъ, и цвѣтомъ походитъ на сыропъ. Онъ не имѣетъ никакой особливой кислости: можно его взять въ ротъ, и даже проглотить безъ всякой опасности, лишь бы не было раны на небѣ и на деснахъ; ибо дѣйствуетъ онъ только надъ кровью. Но довольно ежели коснется до капли оной; тотчасъ сгущаетъ ее во всемъ тѣлѣ. Ежели ранятъ человѣка стрѣлою намазанною кураромъ, хотя бы только оцарапнула она не болѣе булавки, въ минуту кровь замерзаетъ, и раненой умираетъ, не успѣя произнести четырехъ словъ,.
   "Первой примѣръ дѣйствія сего яда видѣлъ я надъ обезьяною. Стояла она на пальмовомъ суку, и держала въ лѣвой рукѣ листъ, висящій надъ головою. Стрѣла попала ей въ брюхо. Она подняла правую лапу и хотѣла ее вытащишь, но лишь только нанесла. упала съ дерева мертвая. Я пошелъ тотчасъ, чтобъ ее взять; но не находя теплоты въ крайностяхъ тѣла, велѣлъ взрѣзать, и съ удивленіемъ увидѣлъ, что нутръ былъ холоденъ и кровь около сердца сгустилась".
   "Кураре дѣйствуетъ съ равною силою надъ тиграми, буйволами, львами и другими свирѣпыми звѣрями. Индѣецъ увѣренъ въ ихъ смерти, лишь бы удалось ранить, или только оцарапнуть до крови. Найдено, что сей ядъ не дѣлаетъ вреда тѣмъ, кто держитъ соль во рту, но почти всегда производитъ свое дѣйствіе прежде, нежели успѣютъ сдѣлать употребленіе лѣкарства".
   Кураре достаютъ изъ одного корня, которой какъ труфль не имѣетъ ни листьевъ, ни отпрысковъ. Не видно никогда онаго, какъ бы онъ боялся показать свое злое свойство. Не растетъ на подобіе другихъ произрастеній въ обыкновенной землѣ, но въ гниломъ илѣ озеръ и болотъ. Индѣйцы собираютъ его, моютъ, рѣжутъ, на куски, и варятъ въ большихъ горшкахъ. но какъ сія работа весьма опасна и даже смертельна, заставляютъ они отправлять оную старыхъ бабъ, не приносящихъ уже никакой пользы въ свѣтѣ. Рѣдко остаются онѣ живы послѣ работы, а еще рѣже отъ нея отговариваются, хотя и знаютъ, что должны лишиться жизни. Никогда болѣе одной къ горшку не пускаютъ, когда первая задохнется отъ паровъ, ставятъ на ея мѣсто другую, которая томуже подвергается жребію, не сердясь за то ни мало; да и родня,и сосѣди тому не противорѣчатъ, зная, что таковъ жребій престарѣлыхъ женщинъ, а сіи за честь себѣ ставятъ, что умирая, могли еще быть полезны народу".
   "Когда вода простынетъ, выжимается весь сокъ изъ корня, и старухи вновь его варятъ, пока онъ не придетъ до густоты и цвѣта сыропа. При первой работѣ становится имъ тошно; а при второй умираютъ, не доживъ до конца. Не менѣе трехъ и четырехъ нещастныхъ поварихъ погибаетъ, что бы дать курару степень совершенства нужный въ вареніи. Когда жидкость убудетъ третью, старуха умирая, даетъ о томъ знать крикомъ. Тогда главные начальники приходятъ дѣлать опытъ. Мочатъ въ немъ конецъ прутика; дѣлаютъ младенцу не большую рану на рукѣ или на ногѣ, и когда кровь выступитъ, подносятъ къ ней прутикъ, не чиня однако прикосновенія. Ежели кровь, которой надлежало капать, спрячется опять въ тѣло, то заключается, что кураре имѣетъ надлежащее совершенство; но ежели потечетъ, какъ то естественно произойти должно, то надлежитъ его еще варить; и дается повелѣніе новой старухѣ отправить сію работу, не смотря на опасность жизни. Ежели бы искусные химисты по многихъ размышленіяхъ и опытахъ изобрѣли сей пагубной и чудесной составъ, нѣчему бы было дивится; но кто себѣ представитъ, что оной есть дѣло народа самаго слѣпаго и грубаго по всему Ореноку".
   "Однажды разговаривая о семъ съ нѣкоторымъ миссіонеромъ, приѣхавшимъ съ Молукскихъ острововъ, узналъ я отъ него объ одномъ Макасарскомъ деревѣ, коего пары столь вредны, что лишь только кто дотронется до него, падаешь мертвъ. Островитяне выжимаютъ изъ него ядовитой сокъ, и натираютъ онымъ стрѣлы. Для доставленія соку употребляютъ преступниковъ, осужденныхъ на смерть, и ежели оные перенесутъ, дается имъ жизнь и свобода. Почему сіи люди употребляютъ всѣ возможныя предосторожности для защищенія себя отъ заразительныхъ паровъ; надѣваютъ многія платья, замазываютъ ноздри и глаза, и хотя сія работа въ томъ только состоитъ, чтобы провернуть дыру на деревѣ буравомъ и воткнуть туда трубочку, а подъ нею поставить сосудъ; но рѣдко остаются они живы. Сей ядъ никогда не теряетъ своей силы, и оружіе имъ намазанное чрезъ двадцать лѣтъ сохраняетъ дѣйствіе ядовитаго сока".
   "Оренокскіе народы не удовольствовались тѣмъ, что обрѣли на свою пагубу кураре; они искали даже и въ животныхъ другихъ ядовъ, кои природа старалась отъ нихъ скрыть. Я свѣдалъ по случаю объ одномъ, котораго самое малое количество лишаетъ жизни. Вотъ какъ я то узналъ: прогуливаясь по берегу рѣки, хотѣлъ я сѣсть на пень и смотрѣть, какъ ловятъ черепахъ: но увидѣлъ идущихъ ко мнѣ муравьевъ чрезвычайной величины, которыхъ палкою отогналъ, дабы не оставить мѣста. Въ сію минуту подошелъ ко мнѣ Индѣецъ, и закричалъ съ превеликимъ страхомъ: "что ты дѣлаешь батюшка? Сіи животныя наполнены ядомъ. Хотя одинъ тебя укуситъ, ты будешь немочь горячкою цѣлые сутки. Ежели укусятъ двое, боль въ твоя умножится; а ежели многіе вдругъ, ты конечно умрешь. Хотя сіи муравейники немногочисленны, какъ ты видишь, ибо нѣтъ въ нихъ болѣе тридцати или сорока муравьевъ, но они столько имѣютъ яда, что многихъ людей могутъ умертвить. Что принадлежитъ до приуготовленія онаго, продолжалъ дикой, берутъ ихъ хлопчатою бумагою одного подлѣ другаго; кладутъ на край сосуда, налитаго водою, рѣжутъ ихъ пополамъ и сбрасываютъ въ воду нижнюю часть насѣкомаго. Варя оные чрезъ нѣсколько времени на небольшомъ огнѣ, снимаютъ,-- и на верху воды, когда простынетъ, накапливается густой жиръ, которой составляетъ ядъ".
   "Умѣешь ли ты, спросилъ я Индѣйца, употреблять ядъ? Конечно, отвѣчалъ онъ, но пожалуй никому о томъ не сказывай; товарищи меня убьютъ, ежели узнаютъ, что я тебѣ открылся. Не бойся ничего, сказалъ я ему, и говори съ довѣренностію. Ты знаешь, что когда мы собираемся вмѣстѣ, есть у насъ обычай подавать стаканъ другъ другу. Тотъ, кто хочетъ погубить недруга, держитъ подъ ногтемъ большаго пальца нѣсколько сего жиру, и когда очередь до него дойдетъ; то обмакиваетъ, не показывая того ни мало, палецъ въ напитокъ. А какъ подноситъ всѣмъ и всѣ чинятъ тоже, то виноватаго никакъ не узнаешь, а неприятель его умираетъ".
   "Къ стати описать теперь одного змія, достойнаго примѣчанія по различности цвѣта и по скорости хода, а еще болѣе по хохлу шерсти, растущему у него на головѣ, когда онъ старѣется. Кто могъ научить Оренокцовъ, что сія шерсть есть ужасной ядъ, котораго дѣйствія ничто въ свѣтѣ отвратить не можетъ? Лишь только проглотишь одинъ волосокъ цѣлой, или изрѣзанной въ пищѣ, или въ напиткѣ, то бросится горломъ кровь, и до тѣхъ поръ не перестанетъ, пока не умрешь".
   "Есть другой Змій еще чрезвычайнѣе, называемой Буіо, животное уродливое, похожее на старую колоду дерева. Онъ обростаешъ мхомъ; въ длинѣ имѣетъ аршинъ двенадцать и движеніе его почти непримѣтно. На землѣ оставляетъ слѣды, какъ бы тащили корабельную мачту, или толстое дерево. Когда послышитъ шумъ, поднимаетъ голову, протягиваетъ ее на три или четыре фута, обращается на льва, на тигра, или на человѣка, котораго хочетъ схватить, и оттворя пасть испускаетъ дыханіе столь ядовитое, что у животнаго, или человѣка завертится голова, и онъ самъ къ нему идетъ. Способъ отвратить дѣйствіе сего яда разорвать шляпою или другимъ чѣмъ столбъ воздуха зараженной дыханіемъ ядовитаго чудовища. Тогда уничтожается, такъ сказать, его очарованіе, и человѣкъ становится вольнымъ. Дабы не быть подвергнуту сему опасному пресмыкающемуся, Индѣйцы никогда не ходятъ по одиначкѣ".
   "Не столько было въ Египтѣ язвъ, сколько на берегахъ Оренока бѣдствій, коимъ подвержены жители сея страны. Называемой здѣсь зеленой москитъ есть родъ мухи, которая кладетъ въ тѣлѣ яйцо почти невидимое, а отъ него распаляется и нарываетъ мѣсто, гдѣ оно лежитъ и причиняетъ сильную горячку. Шерсть на немъ столь жестка, что лишь пошевелится, производитъ ужасную боль. Чрезъ восемь дней родитъ онъ десять и двенадцать москитовъ, кои въ короткое время производятъ другихъ. Великое множество людей отъ того помираетъ".
   "Летучія мыши суть также бичъ наказанія. Есть ихъ два рода; однѣ величиною съ Европейскихъ; другія отъ крыла до крыла имѣютъ аршина полтора. Онѣ таскаются по ночамъ и сосутъ кровь у людей и у животныхъ. Ежели не возмешь предосторожности и не закутаешся съ ногъ до головы, то конечно будешь укушенъ; а ежели по нещастію попадутъ они на жилу, что часто случается, то со сномъ и жизнь окончишь. Сія язва такъ бываетъ мала, что не примѣтна, я многихъ видалъ, съ коими сіе случилось, и они меня увѣряли, что ежели бы хотя нѣсколько позже проснулись, тобы спали вѣчно. Они уже такъ много крови потеряли, что не были въ силахъ остановить текущую чрезъ дырочку. Неудивительно, что не чувствуешь укушенія; ибо сверхъ его малости птица охлаждаетъ спящаго, махая крыльями, и тѣмъ принуждаетъ его еще крѣпче спать. Сказываютъ, что одинъ Испанецъ, у котораго не могли дощупаться жилы, чтобъ кровь пустить, былъ уколотъ ночью летучею мышью. Крови вышло такъ много, что онъ избавился отъ колотья которое жизнь его приводило въ опасность,.
   "На Оренокѣ водятся большія рыбы, кои любятъ ѣсть тѣла людей и нападаютъ только на раненыхъ. Человѣкъ совсѣмъ здоровой и не имѣющій никакой на тѣлѣ раны можетъ безопасно между ими плавать, лишь бы только старался отбивать отъ себя сардинъ. Сія небольшая рыбка плаваетъ за человѣкомъ, и сколь скоро его укуситъ и выпуститъ хотя каплю крови, то оныя рыбы тотчасъ его пожираютъ".
   "Обезьяны также опасны: всегда должно быть отъ нихъ въ осторожности. Приходятъ онѣ во множествѣ и тихо на поля насѣянныя пшеномъ, смотря съ деревьевъ, нѣтъ ли кого вблизи, оставляютъ одну часовымъ на пригоркѣ; разсыпаются по полю, и каждая уноситъ по пяти колосовъ одинъ во рту, два подъ плечами и по одному въ каждой лапѣ. Ежели въ сіе время появится человѣкъ, часовой кричитъ, и прочіе всѣ убѣгаютъ, но никогда покражи не бросятъ, и скорѣе дадутъ себя убить, нежели выпустятъ добычу. Сіе побудило выдумать странной способъ ихъ ловить. Ставятъ на полѣ кувшины съ пшеномъ, у коихъ горла узки. Обезьяны приходятъ, осматриваютъ оные, кладутъ въ нихъ лапу, и захватя пшена, не могутъ оную вытащить, усиливаются, кричатъ съ отчаянія, но добычи оставить имъ не хочется. На крикъ Индѣйцы приходятъ съ палками, и сіи жадныя животныя попускаютъ себя бить, а лапы не разожмутъ, дабы не упустить добычи".
   "Я не долженъ позабыть о другомъ нечистомъ животномъ, то есть о небольшой собакѣ, которая востра, зла, отважна и не боится никакаго звѣря, какъ бы оной великъ и свирѣпъ ни былъ. Она надѣется на свое оружіе, коего дѣйствіе самъ я однажды испыталъ такъ, что чуть не задохся и не потерялъ памяти. Когда видитъ человѣка, тигра, льва и пр. нажидаетъ его на себя отважно; а сколь скоро неприятель приближится на надлежащее разстояніе, оборачивается задомъ къ нему и испускаетъ такой заразительной вѣтръ, что нѣтъ возможности устоять. Потомъ продолжаетъ спокойно свой путь, будучи увѣрена, что никто не покусится за нею гнаться".
   "Между прочими чрезвычайными животными на Оренокѣ отличается Кусикуси, родъ безхвостой кошки, на которой шерсть похожа на бобровую. Она спитъ весь день; а ночью ходитъ за птицами и змѣями. Весьма тиха, и когда принесешь въ домъ, днемъ мѣста своего не оставитъ, но лишь вечеръ наступитъ, то отправляется въ походъ. Запускаетъ свой языкъ, которой дологъ и тонокъ, во всѣ дыры; и ежели вскочитъ на постелю, гдѣ спитъ кто, роззиня ротъ, конечно не преминетъ его посѣтишь,.
   "Анта, которую называютъ большимъ звѣремъ, и которая никакаго сходства не имѣетъ съ четвероногими извѣстными въ Европѣ, величиною съ лошака. Ноги у нея коротки и кончатся четырью ногтями. Между бровями имѣетъ кость, и оною ломаетъ все, что ни попадается въ лѣсу. Воюетъ безконечно съ тигромъ, которой ждетъ ее въ засадѣ, и прыгаетъ на спину, или наголову. Ежели сраженіе произходитъ на полѣ, или на свободномъ мѣстѣ, тигръ остается побѣдителемъ, но ежели случатся деревья, или кустарникъ, анта бросается такъ сильно въ самое густое мѣсто, что неприятеля тотчасъ сучьями раздираетъ".
   "По великому расходу черепахъ можно судить о безчисленномъ оныхъ множествѣ на Оренокѣ. Всѣ близь живущіе народы, даже и отдаленные, сходятся на Оренокъ со всѣми семьями брать ихъ. Не только вовремя ловли ими питаются, но сушатъ и съ собою уносятъ, наполняя при томъ кузовы яицами, сваря ихъ напередъ. Сколь скоро рѣка начнетъ опадать, черепахи кладутъ яйца на мѣстахъ, гдѣ сбыла вода. Оныя не имѣютъ скорлупы; но покрыты двумя перепонками, изъ коихъ одна тонкая, а другая толще,.
   "Большія черепахи вѣсятъ до пятидесяти фунтовъ по третьему году, и несутъ обыкновенно до шестидесяти четырехъ яицъ. Одной довольно для прокормленія цѣлой семьи, какъ бы она ни людна была; а мясо ее лучше телятины. Есть родъ черепахъ гораздо мѣлче, которыя несутъ не болѣе двадцати или двадцати четырехъ яицъ каждой разъ. Между оными всегда бываетъ одно другихъ больше. Изъ сего выходитъ самецъ; а изъ малыхъ родятся самки. Какъ черепахи отъ солнечнаго жару умираютъ, то дожидаются ночи для несенія яицъ; но выходятъ иногда въ такомъ множествѣ, что взаимно мѣшаютъ себѣ итти, и часто случается видѣть ихъ высунувшихъ голову изъ воды и ожидающихъ, чтобъ передніе опорожнили имъ мѣсто".
   "Индѣйцы, набравъ множество яицъ, моютъ, пока не останется на нихъ ни пѣску, ни земли; бросаютъ въ лодки, гдѣ налита вода; топчутъ ногами какъ у насъ виноградъ, и когда солнце нагрѣетъ ихъ нѣсколько, то по верху показывается жидкость, которая есть масло доставаемое изъ яицъ. По мѣрѣ всплыванія онаго отъ дѣйствія жара Индѣйцы сбираютъ его весьма тонкими раковинками, и кладутъ въ котлы, поставленные на огнѣ. Оно тамъ кипя, очищается и становится чище и свѣтлѣе деревяннаго масла".
   "Черепахи съ великимъ трудомъ роютъ ямы, гдѣ бы положить яйца, и закрываютъ ихъ такъ, чтобъ узнать не можно было. Для сего сравниваютъ ихъ съ прочею землею, боясь, чтобъ по слѣдамъ на пескѣ не узнали оныхъ: но сія предосторожность безполезна; ибо пѣсокъ не будучи твердъ, показываетъ яму съ лицами".
   "Молодыя черепахи вылупясь изъ яйца, ожидаютъ ночи, чтобъ оставить яму и перейти въ рѣку. Идутъ самою кратчайшею дорогою и никогда имъ не случается въ ней обманутся. Я иногда занашивалъ ихъ далеко отъ рѣки въ покрытомъ кузовѣ и походя кругами, выпускалъ на волю. Онѣ тотчасъ поползли прямо къ рѣкѣ, не сбиваясь ни мало съ дороги. Ничто такъ меня не удивило, какъ великое множество яицъ въ ихъ тѣлѣ; ибо сверхъ тѣхъ, кои должны онѣ снести въ году, наполнены другими, кои мѣлче: самые малыя похожи на зерно проса: посему и можно заключать, что сіи животныя имѣютъ въ себѣ сѣмена всѣхъ черепахъ, кои должны отъ нихъ родиться чрезъ многіе годы".
   "Отецъ Мугилла, коего до сихъ поръ повторялъ я слова, могъ прибавить къ своему повѣствованію и то, что я случайно свѣдалъ о нѣкоторыхъ Оренокскихъ муравьяхъ. Когда они хотятъ итти въ такое мѣсто, въ которое дорога пресѣкается рѣкою, то дѣлаютъ изъ себя мостъ. Первой муравей становится на берегу, на кусочкѣ дерева и держитъ оное зубами, второй ухватывается за перваго, третій за втораго, четвертой за третьяго, и такъ далѣе, пока послѣдній не перейдетъ на другой берегъ, гдѣ также за что нибудь хватается; и сія цѣпь служитъ мостомъ для всѣхъ прочихъ.
   Я окончу сіе письмо описаніемъ большихъ ЯІсны-хъ крысъ, водящихся въ Гвіанѣ, коихъ нигдѣ въ другихъ мѣстахъ не видалъ. Когда онѣ ходятъ за пищею, берутъ за собою своихъ дѣтей; но при малѣйшемъ шумѣ оныя скачутъ на спину матери, обвиваются хвостомъ объ ея хвостъ, и такъ бываютъ переносимы до своего убѣжища.
   Я есмь и пр.

Конецъ Десятаго Тома.

   

РЕЕСТРЪ
Собственныхъ именъ и вещей примѣчанія достойныхъ, содержащихся въ семъ десятомъ томѣ.

   Авашъ, крѣпость
   Areнада
   Агутивъ, звѣрь
   Акажуйскіе дожди
   Акажъ
   Аковкасы, народъ
   Акуль
   Аляпулень, родѣ обуви
   Аллибамойцы
   Алтавелла, крѣпосца
   Амбаньонъ
   Америка, см. Новой свѣтъ
   Амстердамская крѣпость
   Анакоана, Королев. Индѣйское
   Андрея св. островъ
   Ангвила, островѣ
   Анегада, островѣ
             Кладъ
   Анта, звѣрь
   Антигоя, островъ
   Антильскіе острова
             Бури
             Звѣри
             Змѣи
             Имена
             Лѣса
             Плоды
             Произрастенія
             Птицы
             Рыбы
             Арагуасы, народъ
             Арлетовъ мысъ
   Артибонитъ
   Атлантида, островъ
   Ахаусасы, народъ
   Бализа
   Банана, плодъ
   Бананочная фига
   Барбада, островъ
             Богатство
             Города
             Исторія
             Населеніе
             Правленіе
             Произрастенія
             Раздѣленіе
             Селенія
             Столица
             Торговля
   Барбадская вода
   Барбуда, островъ
   Бартелемія островъ
   Беата, островъ
   Безоаръ, камень
   Бербиса, рѣка7
   Бовадилла, Испанецъ
   Боесы, жрецы
   Бриджъ-товнъ, городъ
   Буіо, змѣй
   Буканеры
   Буктонъ, дубина
   Валтеръ Ралеизъ
   Везу
   Верагуа
   Вернацкая Марія
   Волоксъ
   Винцентія св. островъ
             Описаніе
   Воклень, гора
   Воспа
             Начало ея
   Гаити, островъ
   Галанта Марія
   Гаякъ
   Гвадалупа
             Кабаны
   Гваниминта
   Гваравняне, народъ
             Гвіана
             Басни
             Жители
             Имена
             Населеніе
             Обрѣтеніе
             Провинціи
             Раздѣленіе
             Правленіе
   Гиспаніола, островъ
   Испанія малая, ост.
   Испанцы
             Безчеловѣчіе
             Вѣроломство
             Сравненіе съ крыжаками
             Гомь
   Голландцы
   Гренада островъ
   Гренадины острова
   Гуавъ, городъ
   Гуамосы, народъ
   Дама-марія, городъ
   Дезирада, островъ
   Декліе
   Де ла Валетѣ Іезуитъ
   Дельфиновъ остр.
   Денамбукѣ, Франц.
   Дерево ядовитое
             Бутылочное
   Діасъ, Исп.
   Діего де-Ордацъ
   Долгоухіе, народъ
   Доминика, ост.
   Доминиканы
   Дофинъ, крѣпостца
   Драксъ Аглич.
   Дѣвы, острова
   Евстафія св. остр.
   Ел-дорадо, городъ
             Басни
             Описаніе
   Естерра, крѣпостца
   Жакмель
   Жупаратъ
   Закаулонъ
   Заливъ Карпильской
   Зачатіе де ла Веги Город.
             Жители
   Зачатіе, островъ
   Зеландія, крѣп.
   Зеленой москитъ
   Земной вѣтръ
   Змѣи
             Совокупленіе
   Золота большой кусокъ
   Игнамъ, плодъ
   Изабелла, Королева
             Островъ
   Илликойцы
   Іезуиты
   Кабестеръ
   Кабіу
   Каверской народъ
   Казасъ де Ласъ Бартелемій
   Кайманъ, звѣрь
   Каіень, городъ
   Каіень, острова
   Каіеннь, провин.
   Каіона, рѣка
   Калбасникъ, дерево
   Календа, пляска
   Калиби, народъ
   Камиза
   Кампанія равноденственной Франціи
   Канари
   Кандаль
   Каннамель
   Капъ, городъ
   Кап-Франсе
   Караибы, народъ
   Караибы, Негры
   Караибы черные
   Карибы, народъ
   Карлильской заливъ
   Кароли, рѣка
   Карѳагена, городъ
   Кассава
   Кассонада
   Кацики
   Кваданилла, крѣпост.
   Княжна Анакоана
   Коломбъ Христофоръ
   Комары
   Комовина, рѣка
   Копемана
   Коровей островъ
   Королевская крѣпость
             Правленіе
   Котика, рѣка
   Кофь
   Крабы, раки
   Крысы лѣсные
   Куака, земля
   Куба, островъ
   Кумана, городъ
   Кураре, ядъ
   Кусикуси, звѣрь
   Лаке, городъ
   Ламентинъ, звѣрь
   Лангу
   Ласъ-казасъ, Епископъ
   Лебегю
   Лавассеръ, Франц.
   Леденецъ, сахаръ
   Леованъ, городъ
   Ліана, трава
   Луи, крѣпость
   Лѣсныя крысы
   Лѣтучія мыши
   Лягушки
   Maби, напитокъ
   Маготъ, дерево
   Макуба
   Магури, рѣка
   Малая Испанія остр.
   Мамисъ, дерево
   Манати, звѣрь
   Мангліеръ, дерево
   Манихейцы, секта
   Маніокъ
   Мапуи, народъ
   Маривина
   Мариго
   Марингуины
   Маріа Веропоцкая, городъ
   Марроны негры
   Мартиника, ост.
   Марона рѣка
   Марья Шеголиха, островъ
   Матете
   Матрозская болѣзнь
   Мелласъ
   Мирной портъ
   Миссіонеры
   Монгонъ, городъ
   Монсератъ, островъ
   Морнъ, холмъ
   Моровой язвы начало
   Морская корова
   Москитъ зеленой
   Мугилла, Миссіон:
   Муравьи
             Потаскуши
   Мустики
   Мысъ Сент-Луи
   Арлетовъ
   Мыши летучія
   Невисъ, городъ
             Островъ
   Негрянки
   Негры Караибы
   Негры Марроны
   Негрянки
   Низкоземская крѣпо.
   Никоціана, названіе табаку
   Ніева островъ
   Новой свѣтъ
   Обезьяны
   Облупленная гора
   Ованда, Гишпанская
   Ожеронъ, Франц.
   Оренокъ, рѣка
   Острова подъ вѣтро.
   Островъ св. креста
             Изабеллинъ
   Отомакосы, народъ
   Пака, рыба
   Паликурская борода
   Паликуры, народъ
   Пальмовое дерево
   Параморибо, город.
   Патата, плодъ
   Петра св. городъ
   Пизано, болѣзнь
   Пимектада, ѣства
   Пинзоны, купцы
   Пиріусы, народъ
   Питонъ дю Карбе, гор.
   Піана, болѣзнь
   Плантація
   Платонъ
   Понцій Леонскій
   Попугаи
   Портъ Марго, городъ
   Порторикко, ост.
   Портъ платъ, город.
   Потаскуши, родъ Мурльевъ
   Потопленной остро. см. Анегада
   Причтовъ портъ
   Равноденственная Франція
   Ралеигъ, Аглин. Адмир.
   Реалъ Вега
   Румъ, напитокъ
   Саба островъ
   Саваны
   Саливасы, народъ
   Сен-доминго, городъ
   Сан-жуанъ, городъ
   Сен-жермано, крѣпос.
   Сан-салвадоръ, остров.
   Сан-яго, село
   Сант-яго, островъ
   Сарамека, рѣка
   Сахаръ
             бѣленіе
             дѣланіе
             медъ сахарной
             мельницы
             сажаніе
             собираніе
             чищеніе
   Св. креста, остров.
   Св. Евстафій
   Св. Винцентъ
   Св. Петра, городъ
   Свиньи марроны
   Св. Марія веропацкая, городъ
   Святые, островъ
   Сент-бартелеми, островъ
   Сен-венсанъ, табакъ
   Сентъ-домингъ, островъ
   Сен-жуанъ де порторико город.
   Сен-луи, городъ
   Сен-маркъ
   Сен-мартинъ
   Сен-мишель, городъ
   Сен-никола, портъ
   Сен-тома, остров.
   Сентъ-алузія, остр.
   Сент-катерина
   Сент-люція, остр.
   Серебреная гора
   Серница, гора
   Синамара, рѣка
   Синамаръ, селеніе
   Сіамская болѣзнь
   Соана, островъ
   Собаки
   Соленая рѣка
   Сомбера, островъ
   Суринамская провинц.
   Суринамъ, рѣка
   Табако, островъ
   Тебако, орудіе курительн.
   Табакъ
   Тетюнъ
             Веринской
             Гаванской
             Севильской
             Сен-Венсанъ
             Шпанской
   Томалинъ
   Тибуронъ, городъ
   Тигры красные
   Тишири, рыба
   Токаю
   Три-три, рыба
   Троица, островъ
   Троицкая крѣпость
   Турлуру, раки
   Удары солнца
   Унапока, рѣка
             Исторія
             Заливъ
             Крѣпость
   Уику, напитокъ
   Ураганы, бури
   Флибустіеры
   Фонтене, Франц.
   Фердинандъ
   Фердинандовъ остров.
   Французская болѣзнь
             Имя
             Исторія
             Начало
   Христофора св. ост.
   Цибайскіе рудники
   Церики, раки
   Ципипа
   Чарло-товнъ, городъ
   Черепахи
   Черепахинъ островъ
   Черные Караибы
   Черта граниченія
   Разграниченія
   Чертобой, питье
   Чистильщики, сахара
   Шика, насѣкомое
   Эссексъ
   Ягуана, городъ
   Ядовитое дерево
   Ядовитые муравьи
   Яды
   Яке, рѣка
   Ямайки обрѣтеніе
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru