Аннотация: Le Mystère des XV.
Русский перевод 1911 г. (без указания переводчика).
Жан де Ла Ир
Тайна XV
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Сэнт-Клер-ле-Никталоп
I Прибытие на остров Аржир
Проснувшись, Ксаверия Сизэра оставалась некоторое время в оцепенении. Но вдруг страшный, безумный ужас охватил ее. Она хотела кричать, но из горла вырывались только отрывистые, хриплые звуки. Она смутно сознавала, что сейчас потеряет сознание, или сойдет с ума. Отчаянным усилием воли молодая девушка победила свое трепещущее сердце, разбитые нервы, поборола ужас, охвативший ее сознание, и в одну секунду снова вернула свое всегдашнее хладнокровие и то мужество, которым наделила ее природа.
Первым следствием этой победы разума над телом было то, что Ксаверия смогла говорить:
-- Где я? -- закричала она.
Звук ее голоса укрепил еще больше желание жить и узнать все. Туман, заволакивавший ее глаза, рассеялся и Ксаверия могла осмотреться вокруг. Прежде всего, молодая девушка увидела, что туловище ее, руки и ноги привязаны к спинке, ручкам и ножкам какого-то странного кресла из блестящего металла, на котором она сидела. Перед ней, сквозь выпуклое стекло, виднелось бесконечное ночное небо... Блистали бесчисленные звезды; а впереди, как раз напротив, огромная красная звезда, все увеличиваясь, приближалась с головокружительной быстротой...
Был ли это кошмар?.. Но нет!..
И снова Ксаверия почувствовала себя охваченной мучительным, смертельным страхом.
-- Ах! Нет! Нет! Я не хочу! -- крикнула она.
Это была новая борьба духа со слабостью материи, из которой создано человеческое существо, начиная с частей тела, которые движутся, и до мозга, который мыслит. И из этой борьбы Ксаверия вышла разбитой, но снова победительницей.
Она опять взглянула на красную звезду. Звезда еще увеличилась и стала ближе. Вокруг нее простиралось бесконечное звездное небо...
Ксаверия повернула слегка голову налево и увидела человека, -- настоящего человека, одетого в белое, с каской, какую носят в колониях, на голове, обутого в мягкие сапоги из бурой кожи. Этот человек сидел неподвижно в металлическом кресле, придвинутом к креслу Ксаверии и, казалось, спал...
Молодая девушка с изумлением его рассматривала. Потом инстинктивно она повернула голову вправо и увидела другого человека, одетого совершенно так же, как и первый, с той только разницей, что рукав его куртки украшал обшлаг, цвета которого нельзя было определить при кровавом отблеске звезды. Этот человек не спал. Его широко открытые глаза с неослабным вниманием наблюдали за компасом, прикрепленным к тонкому металлическому стержню, привешенному к стеклянному своду; а его нервные, длинные руки сжимали колесо, похожее на автомобильный руль...
Ни шума, ни сотрясения... А, между тем, это колесо вызывало представление о каком-то направлении, а следовательно, и о движении. Несмотря на это, у Ксаверии было впечатление полной неподвижности. Придвигалась ли красная звезда к ним, или они к ней?
Мысли бешеным вихрем носились в уме молодой девушки. В ее измученном мозгу царил беспорядочный хаос.
-- Боже мой! -- прошептала она. -- Успокоения, покоя! Я хочу знать, что это?
И она продолжала смотреть на человека направо, который, казалось, не слышал ее, не подозревал ее присутствия.
-- Это очевидно безумие! -- произнесла она еще раз. -- Если это сон -- надо проснуться.
Машинально она хотела сделать движение, тронуть человека... Но рука ее была привязана ремнем с блестящими пряжками.
-- Нет! Я не сплю!
Затем обратившись решительно к человеку направо, она сказала:
-- Милостивый государь, скажите мне: где я? И кто вы такой?
Быть может, она ожидала, что этот человек, как это бывает во сне, исчезнет, как только к нему обратятся, и была сильно поражена, заметив, что он повернул к ней свое спокойное лицо и сказал твердым и вежливым тоном:
-- Вы на радиоплане VI, который движется по направлению к планете Марс. Я -- Коинос, предводитель XV-ти...
В продолжение двух минут Ксаверия представляла живую статую изумления. Радиоплан, планета Марс, предводитель XV-ти... Что все это значит?..
Но, ведь, она же не спит, не умерла!.. Она живет!.. Сколько часов протекло с тех пор, как она уснула у себя в комнате, после того как ее поцеловал в лоб, как и каждый вечер, ее отец, морской министр, адмирал Сизэра?..
Как ясно она теперь вспомнила все это!.. У них был большой обед, после которого был прием... Она танцевала, потом гуляла в саду, в этот чудный сентябрьский вечер, со своим женихом Сэнт-Клером, сыном умершего 10 лет тому назад капитана Сэнт-Клера-ле-Никталоп, как его называли в среде моряков, за его необыкновенную способность видеть ночью лучше, чем среди белого дня.
Все это было реально, до того реально, что при мысли о своем столь любимом женихе, этом Лео Сэнт-Клер, Ксаверия почувствовала, что ее сердце бьется быстрее.
Она заснула в своей кокетливой комнате, выходившей в сад (потому что морское министерство находилось уже не на улице Рояль; его недавно перевели в древнюю семинарию святого Сульпиция), она заснула счастливая от сознания, что она молода, прекрасна и любима... И вот она просыпается в неизвестном месте, несомненно, пленницей двух людей, из которых один сказал:
-- Вы на радиоплане VI, который направляется к планете Марс... Я Коинос, предводитель XV-ти.
Ведь от этого можно сойти с ума, можно умереть от отчаяния и ужаса...
Как выразить те мысли и те беспорядочные впечатления, которые толпились в голове Ксаверии?
Однако старшая дочь адмирала Сизэра хотя и была очаровательно женственна, наследовала от отца стойкость духа. Энергичным усилием воли она прогнала беспорядочные мысли, нежные воспоминания и сожаления и, сразу окунувшись в настоящее положение, она сказала уверенным тоном:
-- Сударь, скажите мне сейчас же, должна ли я страдать и приходить в отчаяние, лишена ли я той жизни, которая была моею и в которой я находила счастье. Отвечайте мне, я хочу знать, я буду задавать вам вопросы постепенно. Очевидно, я нахожусь у вас в плену; способом, который я узнаю позднее, меня похитили из моей постели одетою, похитили так, что я этого и не заметила... Мой сон был так глубок?
Коинос просто ответил:
-- Оранжад, который вы пили в конце вечера, содержал сильное наркотическое.
-- Хорошо! Зачем меня похитили?
Последовал сухой ответ:
-- Вы это потом узнаете.
-- Куда вы меня везете?
-- Я вам уже сказал: мы двигаемся по направлению к Марсу.
-- Но это безумие! -- воскликнула Ксаверия. -- Со мною играют комедию! Я читала Фламмариона, как и все, и я уж не знаю, сколько миллионов миль отделяет землю от...
Коинос улыбнулся. Он прервал молодую девушку:
-- Ровно четырнадцать миллионов миль, сударыня... Радиоплан, на котором мы находимся, движется вперед, благодаря безостановочному распространению волн Герца, со скоростью трехсот тысяч километров в час. Продолжительность путешествия между землей и Марсом составляет таким образом с точностью до нескольких минут, семь дней, семь часов, семь минут. Мы в данный момент находимся на сорок восьмом часу нашего путешествия... Между тем вот уже четыре дня, как вас похитили из вашей комнаты.
-- Четыре дня! Я спала четыре дня?!
-- Да, сударыня. Потому что мне нужно было два дня, чтобы перенести вас из Парижа в центральную Африку, где находится радиодвигательная станция, сообщающаяся с островом Аржир.
-- Остров Аржир! Где он?
-- На планете Марс.
Наступило молчание. Снова Ксаверия почувствовала в мозгу водоворот беспорядочных мыслей. Она решила шаг за шагом проследить эти головокружительный события.
-- Сударь, -- сказала она, -- это вы...
Но с внезапным ужасом руки ее сжали ручки кресла, все тело ее оцепенело.
-- Помогите! -- закричала она инстинктивно.
Что же она увидела?
Там, направо, горящая масса катилась с невообразимой быстротой на встречу радиоплану... Ксаверия почувствовала себя объятой, смятой, захваченной огненной бурей.
-- Успокойтесь, сударыня, -- сказал невозмутимо Коинос. -- Это болид.
Он проследил за раскаленной массой, вычислил ее траекторию, повернул руль и исправил направление радиоплана... Огненный болид прошел очень далеко, окруженный ярким блеском... И снова настала тишина в междупланетном пространстве.
Ксаверия несколько минут чувствовала себя подавленной. Потом силы и хладнокровие, мало помалу вернулись к ней.
Она поймала нить своих мыслей, овладела своими чувствами и сказала, возвращаясь к прерванному вопросу:
-- Это вы меня похитили?
-- Да, сударыня.
Это было сказано просто, без иронии, без резкости, без хвастовства -- это было корректное "да", как будто дело шло о самом банальном вопросе. Но молодая девушка вздрогнула и взглянула на своего похитителя.
Высокого роста, широкоплечий, он производил впечатление человека, обладающего большой физической силой; а его бритое лицо, с квадратным подбородком, с выдающимися скулами, с орлиным носом и большими черными, властными глазами, свидетельствовало о могучей энергии.
Коинос был красив. Но Ксаверия чувствовала к нему ужас и глубокую, все возрастающую ненависть, в которой не было, тем не менее, никакого отвращения. Между похитителем и пленницей началась борьба, и Ксаверия выразила это в словах, полных бессильной ярости:
-- Каков бы ни был повод, по которому вы меня похитили, я вас презираю и ненавижу.
Коинос не отвечал ни слова.
Молодая девушка подумала о своем отце, о своей младшей сестре Ивонне, о своем женихе Лео Сэнт-Клер, о всем том счастливом существовании, отныне потерянном... Будущее представлялось ее сердцу и уму как нечто ужасное... Эта планета Марс... Но нет! Это безумие!.. Она хотела бороться с действительностью, выйти из этого ужасающего кошмара. Но она была привязана к креслу из белого металла, в хрустальном колпаке, движущемся с головокружительной быстротой в междупланетном пространстве, и красное светило там, впереди, все увеличивалось и увеличивалось... Это была действительность, от которой ей некуда было уйти!
Невыразимая тоска сжала ей сердце, схватила за горло; нервная дрожь потрясла ее всю, и она опять потеряла сознание, опрокинув свою восхитительную головку на спинку кресла...
-- Альфа, -- сказал спокойно Коинос: -- дай ей эликсиру... пусть она спит до момента спуска... Ты будешь ее питать прописанными вспрыскиваниями каждые четыре часа.
Человек налево нагнулся, открыл ящик, взял небольшой флакон; потом, раздвинув тихонько лопаточкой зубы Ксаверии, он влил на язык бывшей в обмороке девушки несколько капель эликсира. Затем он вытащил из ящика тампон из ваты, пропитанной спиртом, которым сильно потер руки молодой девушки.
Под кожу, сделавшуюся таким образом нечувствительной, он вспрыснул посредством шприца Праваца несколько центиграммов новой жидкости. Несколько минут спустя, краска жизни и молодости вернулась на лицо Ксаверии, и ее прелестные, полуоткрытая губки пропустили легкое, правильное дыхание.
И так протекали часы и дни. Три раза на радиоплане VI помощник Альфа заменял у руля Коиноса. Вместо питания они делали себе каждые четыре часа подкожные вспрыскивания. И в то время, как один спал, другой бодрствовал.
Движимый вперед волнами Герца, беспрерывно посылаемыми радиодвигательной станцией, расположенной в центре Африки, радиоплан VI приближался к планете Марс. За ним один за другим скользили в эфире четырнадцать других радиопланов. И каждый, кроме двух человек экипажа, нес еще спящую молодую девушку. Такие события переходят границы всякого воображения и можно подумать, что они плод пылкой фантазии романиста. А между тем нет ничего реальнее, как эти из ряда вон выходящие факты. Они произошли в течение двадцать пятого года, следовавшего за тем, в котором славный памяти "Иктанэр" взволновал весь цивилизованный мир.
Беспроволочные телеграф и телефон, управляли на расстоянии автоматическими торпедами Габэ, опыты с которыми увенчались полным успехом на Сене в Мезон Ляфит, близ Парижа, 31 августа 1909 года, все это было только началом радиотехнических изобретений, самым логическим выводом из которых являлся радиоплан таинственного общества XV-ти. С другой стороны, никто в цивилизованном Мире не сомневался в открытиях астрономов, касающихся планеты Марс и условий ее населяемости, которые были изложены и объяснены французским ученым Камиллом Фраммарионом. Вся земля была еще взволнована марсовским нашествием, ареной и жертвой которого стала Англия, и которое подробно передал английский ученый Х. Г. Уэллс в своем произведении The War of the World (Борьба миров), вследствие чего американский астроном W. H. Pickering (В. Г. Пикеринг) пытался, но безуспешно, сообщаться помощью системы оптического телеграфа, с жителями Марса.
И вот 25 лет спустя, в году, названном в истории человечества годом Иктанэра, таинственное никому неизвестное общество XV-ти использовало вышепоименованные исторические события и научные открытия.
Как бы ни казалось невероятным положение, в котором находилась Ксаверия, но через четыре дня после своего загадочного похищения, она, так же как и прочие четырнадцать молодых девушек, была перенесена новоизобретенным таинственным радиопланом через междупланетное пространство в страну этих чудесных, но вполне жизненных Марсиан, которых так точно описал ученый историк и физиолог Х. Г. Уэлльс (H. D. Wells). Описание это, между прочим, вполне соответствует образчику марсовской расы, хранящемуся в Естественно-историческом музее в Лондоне.
Как сказал Ксаверии Коинос, перелет с земли на планету Марс должен был продолжаться семь дней, семь часов и семь минут.
На шестом часу седьмого дня Коинос прекратил употребление эликсира, и Ксаверия проснулась. Потребовалось несколько минут, прежде чем к ней вернулось сознание окружающей среды. На этот раз, благодаря этим воспоминаниям и тождественности впечатлений и ощущений, она не сомневалась более в действительности. Несмотря на стойкость души, она жестоко страдала от разлуки, как она думала вечной, с сестрой Ивонной, с женихом Лео и со всем тем, что она любила и что составляло на земле ее счастье и радости. Около нее Коинос и Альфа оставались безучастными, первый у руля, а второй со скрещенными на груди руками, неподвижный, как хорошо выученный выездной лакей.
Наконец, источник слез иссяк, и бедное дитя мало помалу вернуло свою жизненную энергию. Что касается физических сил, то к ее удивлению они остались нетронутыми и даже увеличились: она не знала о подкожных вспрыскиваниях XV-ти, этой удивительной поддержке и могучем возбудителе животного здоровья.
Ум ее был полон скорбных мыслей и отчаянных сожалений, но спокойно овладев собой и своими чувствами, она прежде всего посмотрела вперед.
Случалось ли вам быть на воздушном шаре в час, когда солнце поднимается над землей?
Она как будто была в лодке воздушного шара, парящего на высоте 3000 метров. Она увидела золотистые огни, которые зажигались на востоке неизвестного Мира. Небо было ясное, голубое, без единого облачка. Под небом, почти сливаясь с ним, расстилалось серебристо-голубое море, среди которого вырисовывалась красноватая земля, обширный остров почти круглой формы. Внезапно, на краю горизонта брызнул луч, за ним другой, потом еще один и появился самый диск солнца, зажигая небо и море, окрашивая в ярко красный цвет равнины на уединенном острове, окружая мир раскаленным сиянием.
Ксаверия не могла удержать крики восторга. И тогда важный голос направо от нее проговорил:
-- Сударыня, через час мы приедем. В настоящее время мы находимся на расстоянии трех тысяч метров над планетой Марс. Я постепенно уменьшаю ход радиоплана, чтобы мягко опуститься. Остров, который вы видите там -- это остров Аржир, который XV завоевали у Марсиан. Море, которое его окружает -- это Астральное море. Если вы читали Фламмариона, то должны помнить им опубликованную карту Марса, карту очень неточную для нас, но во всяком случае удивительную, принимая во внимание слабость способов, которыми обладают земные астрономы для исследования планет.
Ксаверия дрожала от волнения. И так, это правда! Мечтания, которыми поддерживались полу-научные, полу-шутливые разговоры в салоне ее отца, эти мечтания становились действительностью. Она будет попирать ногами почву планеты Марс!.. Увы! Зачем это должно случиться при обстоятельствах столь прискорбных, благодаря похищению, оторвавшему ее от семьи, от глубокой и нежной любви, которую она носила в сердце.
-- Monsieur, monsieur!.. -- пробормотала она.
Нет! она его ненавидит, этого человека! Она не станет с ним говорить!
Между тем Коинос смотрел на молодую девушку и по ее челу и глазам следил за смутным развитием ее мыслей. Она удивилась странной мягкости его голоса, когда он произнес:
-- Сударыня, не восставайте против того, что есть. Новая жизнь начинается для вас, жизнь могущественная, властная, в волшебном Мире, который мы завоюем, и который передадим земле через пространство... Вы примите участие в этой славе...
Какой мягкий и вместе с тем торжественный голос! Кто был этот странный человек, этот похититель молодых девушек, говоривший с такой царственной простотой о завоевании планеты?
Она попробовала подшутить:
-- Завоевать Марс! -- сказала она. -- Марсиане значит принадлежат к той же породе, что и те, которые заполонили Англию десять лет тому назад? В таком случае...
-- Сударыня, -- прервал спокойно Коинос, -- марсиане страшные существа, гораздо более обширного ума, чем мы. Но то нашествие, о котором вы говорите, открыв нам отчасти их силы, позволило нам поднять наше сознание и нашу ученость до одного уровня с ними... Победа не обойдется без ужасных опасностей для XV-ти... Эти опасности вы часто будете разделять с нами... Но у вас, я знаю, возвышенная душа...
Он не шутил! Он уже перестал говорить, а она, казалось, все еще слушала его, таким убеждением, таким внутренним могуществом звучал его голос.
Но когда она поняла, что он перестал говорить, у нее явилась мысль: почему она, Ксаверия, здесь, около этого человека?
Она увидела, что ее отвязали, что она свободно владеет всеми членами. Резко повернувшись к Коиносу, она сказала страстным голосом:
-- Почему я? Почему не какая-нибудь другая? Почему вы меня увезли, меня, Ксаверию Сизэра, а не кого-либо из моих подруг? Эту новую жизнь, о которой вы говорите, зачем вы мне ее навязываете вместо той жизни, которую я создала себе с моей семьей и женихом?
Она забыла об удивительном путешествии, о планете Марс, столь близкой. В ней возмущена была ее человеческая личность, гордая своей свободой, правотой своего существования, живого и деятельного в той среде, куда поставило ее происхождение. Она восставала, как женщина, которую отняли у человека, который ее любит.
Прежде чем ответить, Коинос взглянул на молодую девушку.
Ах! Как прекрасна была Ксаверия! Во всем блеске своих двадцати лет, просто одетая, в белое для тенниса платье, которое она сняла после полудня 21 сентября, чтобы переодеться в парадный туалет, и в которое ее одели, прежде чем похитить. Она была в одно и то же время изящна и сильна; мускулистая, среднего роста, брюнетка с чудными волосами, которые еле скрывала белая косынка; с громадными черными глазами, полными огня, с губами, удивительными по окраске и рисунку, с длинной, полной, но гибкой шеей, с кожей удивительной тонкости...
Как прекрасна была Ксаверия! Коинос любовался ею, потом, вперив свой властный взор в страстные глаза девушки, он медленно произнес:
-- Вы, а не кто другой здесь со мной, потому что вас одну я заметил.
Она почувствовала, что задыхается. Прерывающимся голосом она спросила:
-- Вы меня заметили?..
-- Да; вспомните 14 июля, во время парада... Американский офицер, находившейся за вами в официальной трибуне, передавший вам лорнет, который вы уронили...
-- Это были вы, вы!?..
-- Это был я!..
Наступила продолжительная тишина, скрывавшая бурю. Несмотря на это, Ксаверия была спокойна, даже холодна, когда сказала:
-- В самом деле, я теперь вас узнаю... Я вас так мало видела... Я вас даже не разглядела...
Но Коинос принадлежал к могучей породе, так же как и Ксаверия. Он мягко улыбнулся:
-- Сударыня, вы чувствуете, я вижу, некоторое удушье; чтобы постепенно приучить ваши легкие к атмосфере Марса, я открыл отдушину, через которую почти земной воздух, которым мы дышим, мало помалу заменился воздухом исключительно марсовским. Но спросили ли вы себя, каким образом мы могли дышать во время перелета по огромным междупланетным пространствам, где воздух до того разрежен, что там невозможно жить?
-- Нет! -- сказала она, как во сне.
-- Поверните слегка голову... Видите ли вы позади два маленьких аппарата?.. Один высасыватель углерода, другой производитель кислорода. Они поставляли нам воздух, необходимый для дыхания, и поглощали углекислоту от выдыхания... А не задавали ли вы себе вопросы о том, каким образом мы могли перенести смертельный холод эфирных областей?..
-- Нет! -- сказала она еще раз.
-- Дело в том, что у нас под ногами специальный электрический лучеиспускатель, который превращает в теплоту бесконечно малую часть волн Герца, по которым мы движемся вперед...
Коинос наклонился, повернул маленький кран, приделанный к металлической коробке, помещавшейся между двумя стойками его кресла и, выпрямившись, сказал:
-- Там вы еще более почувствуете разницу в воздухе... Немного стеснения в груди, которое, впрочем, вскоре пройдет, так как атмосфера Марса, хотя и отличается в некотором отношении от земной, почти тождественна с ней с точки зрения человеческого дыхания...
Он умолк, взглянул на молодую девушку и несколько минут не произнес ни слова. Затем, переменив тон, сказал серьезным, несколько взволнованным голосом:
-- Вы только что сказали, что вы даже не посмотрели на меня...
Она вздрогнула и направила на него вопросительный взгляд.
Несколько стесненное дыхание заставляло ее часто переводить дух.
-- Уверяю вас, -- продолжал он, -- я не надеялся тогда на такую честь. Но время и обстоятельства не позволили мне добиваться этого. Я вас увидел, и с тех пор я охотнее отказался бы от моей завидной судьбы, чем от возможности разделить ее с вами. Добровольно я этого сделать не мог, время и обстоятельства противились этому... Я сделал это насильно: благоволите простить меня, и не осуждайте за прошлое, чем измерите глубину будущего...
Это было великолепно. Ксаверия не нашла ничего возразить. Еще раз воцарилось молчание. Потом, слегка побледнев, снова брошенная в водоворот своих мыслей, она сухо сказала:
-- Хорошо!..
Теперь она чувствовала себя сильной. Бросившись на кресло, она стала наблюдать землю, на которую ее уносил Коинос. И в тайнике сердца, настойчивый голос надежды шептал ей:
-- Жди! Борись! Не ослабевай! Эти таинственные XV -- люди. Но есть и другие люди, такие же умные, сильные и такие же храбрые. Твой жених отдал бы за тебя жизнь, твой отец могуществен и богат. Они тебя будут искать. Они откроют в центре Африки радиодвигательную станцию, откуда отправляются междупланетные радиопланы. И ты можешь победить Коиноса, как ты победила уже свое сердце.
И в то время, как слова эти в глубине ее души звучали на тысячи вариаций, глаза ее и разум поддавались очарованию чудесного зрелища, которое представляли виды планеты Марса для ее земных глаз и ума.
Она слегка задыхалась, но без всякого страдания, и зрелище, которое ей представлялось, сделало ее вскоре нечувствительной к этому неудобству.
Солнце все еще стояло над горизонтом. Прищурив глаза, Ксаверия могла прямо смотреть на него. Оно показалось ей меньше, чем если смотреть на него с земли. Воздух был удивительно чист, без облачка, без тумана. Астральное море казалось теперь цвета блестящего серебра, а остров Аржир, песчаный и низменный у берегов, представлял из себя большое, ярко-красное пятно, выделявшееся посередине неровностями почвы.
Вскоре они оказались не более, как на высоте пяти-шести сот метров над планетой. Спуск радиоплана сильно замедлился. Коинос повернул руль, радиоплан полетел по косому направлению и тогда Ксаверия заметила, что неровности были не что иное, как что-то вроде укрепленного лагеря, построенного как раз в центре острова, в середине которого нагромождены были постройки. Красная окраска остальной части острова происходила от фантастических растений неизвестной породы.
Пять минут спустя, радиоплан, без толчков и без сотрясений, пристал к обширной террасе одного из зданий.
Альфа нажал коммутатор и в хрустальной оболочке радиоплана, почти на уровне террасы, открылась невидимая до тех пор дверь.
Коинос поднялся. Один шаг, и он был на террасе. Подавая левую руку Ксаверии, он сказал:
-- Добро пожаловать на планету Марс!
С бьющимся от тысячи противоречивых волнений сердцем, Ксаверия оперлась решительно правой рукой на руку Коиноса и соскочила на террасу. Она почувствовала себя легкой, как стрекоза. Легкий прыжок, который она сделала, отнес бы ее гораздо дальше вперед, если бы Коинос не удержал ее. Это поразило ее. Он улыбался.
-- Вы привыкнете к этой легкости вашего тела и к этой удивительной легкости движений, -- сказал он. -- Простите, если я прибавлю несколько цифр к моим словам. Вы должны знать, что на Марсе тела весят в три раза меньше, чем на земле. Мускульная сила, которую вы развиваете при движении, таким образом в три раза сильнее... Один ваш шаг отодвинет вас на расстояние трех шагов и вы сделаете без усилия прыжок в несколько метров. Все эти аномалии вскоре станут для вас обыденными...
Он остановился. Ксаверия не слушала его, потому что зрелище, в одно и то же время изумительное и причиняющее страдание, предстало перед ее глазами.
Вокруг дома, к которому пристали они, были расположены другие, также с террасами. Ксаверия видела, как у каждой из террас остановился радиоплан с хрустальным колпаком, снабженный двумя крылами, с натянутыми на них металлическими нитями. Кроме того, над колпаком возвышалась мачта, оттянутая к крыльям металлическими веревками.
Ксаверия насчитала пятнадцать радиопланов...
Она видела, как постепенно из каждого выходило два человека и одна молодая девушка. Мужчины везде поддерживали шатавшихся или даже выносили на руках девушек, бывших в обмороке.
-- А! -- воскликнула она. -- Так, значит, я не одна!..
Но тут же она воскликнула, всплеснув руками:
-- Ивонна! Ивонна!..
В одной из бесчувственных девушек она узнала свою сестру Ивонну. Это было на соседней террасе, отделявшейся от террасы Коиноса только широкой улицей. Ксаверия хотела броситься туда, но Коинос удержал ее.
-- Сударыня, -- сказал он, -- через несколько минут ваша сестра будет в ваших объятиях...
Между тем, в эту минуту Ивонна и ее стража спустились по лестнице с террасы и скрылись из глаз.
-- Скорей! Скорей! -- воскликнула Ксаверия, охваченная и инстинктивной радостью, и мучительным страхом. -- Моя сестра в обмороке... Я хочу ее видеть сейчас же. О, Боже мой! Она может умереть!..
Слезы брызнули из ее глаз. Коинос повел ее. Легко и быстро сошли они с лестницы, прошли обширные комнаты; потом очутились на улице и тотчас же вошли в дом, расположенный напротив.
Тут Ксаверия увидела Ивонну, лежавшую на широком диване.
Она сейчас же заметила розовый цвет лица сестры, улыбку, спокойствие ее положения и правильность дыхания.
У дивана стоял человек, одетый, как и Коинос.
-- Сударыня, -- сказал он гортанным голосом, -- ваша сестра уснула вследствие действия эликсира... Она проснется через несколько минут... Коинос, оставим на минуту дам одних.
-- Очень хорошо, Алкеус.
И спрашивая себя еще раз, не безумный ли это сон, Ксаверия увидела, как оба человека, почтительно поклонившись ей, вышли каждый в противоположную дверь.
Она упала на колени перед своей спящей сестрой и долго смотрела на Ивонну сквозь слезы, заволакивавшие ее глаза.
Но вдруг голос металлического тембра, выходивший, казалось, из стен, произнес:
-- На юге показались гидропланы Марсиан. Космополис, вниз!
В испуге Ксаверия искала смысла этих слов, как вдруг ей показалось, что дом задрожал.
Ужасный раскат грома поразил ее слух. Ее охватило чувство беспокойства, которое испытываешь в подъемной машине, падающей слишком быстро... Стеклянные просветы, через которые проходил дневной свет, были внезапно чем-то заслонены, а на потолке обширной комнаты зажегся электрический фонарь, внезапно бросивший яркий свет на мертвенно-бледное, безумное лицо несчастной Ивонны, которая очнулась в порыве ужаса.
II Разъяснения
Выйдя из комнаты, где оставались обе девушки, Коинос прошел несколько шагов по улице и вошел в уединенный дом на маленькой площади, которая составляла центр укрепленного лагеря XV-ти.
Едва лишь успела автоматически захлопнуться за ним дверь, как послышался вибрирующий звон и голос металлического тембра раздался в трубке фонографа, скрытой в толще стены.
-- Появились гидропланы, -- произнес голос, -- сигнализовано на юге. Космополис, вниз!
Вдруг дом задрожал, послышался раскат грома. Стеклянные просветы, пропускавшие дневной свет, были чем-то неожиданно заслонены; на потолке совершенно пустой комнаты, в которой находился Коинос, внезапно зажегся электрический фонарь.
Коинос, казалось, не обратил никакого внимания на эти явления. Он прошел к противоположной стене и нажал большим пальцем торчавшую кнопку слоновой кости.
Тридцать секунд спустя, перед Коиносом открылась вторая дверь и он прошел в нее.
Перед ним появился карлик-негр.
-- Мой господин вас ждет! -- сказал гном.
Коинос, не отвечая, последовал за карликом, который мелкой рысцой побежал вперед. Пройдя третью дверь, Коинос вошел в обширную, круглую комнату, с обстановкой роскошной библиотеки. Две электрические люстры освещали ее. Глубокие диваны, над которыми висели полки, уставленные книгами, стояли у стен. Посередине, между подвижными на осях глобусами Марса и Земли, стоял длинный и широкий стол, занятый почти целиком развернутой картой неба. За этим столом, у желтого металлического кресла, стоял человек.
Это был Оксус! Тот самый, который двадцать лет тому назад, при содействии монаха Фульберта, теперь уже умершего, наводил ужас на землю своим гениальным изобретением Иктанэра.
Время покрыло сединой его волосы и его длинные галльские усы, но хотя ему было уже шестьдесят лет, а жизнь его была полна борьбы, лишений, жестоких волнений и трудов, глаза его светились блеском энергичной молодости, и он держался прямо, как крепкий, молодой дуб.
В ответ на поклон Коиноса, он спросил:
-- Все исполнено?
-- Исполнено, начальник. Пятнадцать молодых девушек находятся в Космополисе, на руках у братьев. Большинство еще под влиянием эликсира и находятся в забытьи.
-- Хорошо! Ты отправишься назад на землю. Распорядись, чтобы радиодвигательная станция в Конго была разрушена в назначенное время. Чтобы не осталось ни одной нетронутой рейки.
-- Что сделать с механиками, которые останутся после моего отъезда?
-- Ты их предупредишь, чтобы они явились в назначенный день и час во Французский банк, где они получат каждый обещанные два миллиона... Впрочем, я уверен в их верности.
-- А Бастьен?
-- Ты отправишься в Париж и там увидишь его; предложи ему следовать за тобой. Если он согласится, он будет нашим братом. Если же откажется, заколи его кинжалом... И убедись, как следует, в его смерти!
Коинос поклонился.
-- Сигнализировано приближение жителей Марса, -- продолжал Оксус, -- но они еще так далеко, что ты можешь безопасно отправиться... Иди!
Коинос почтительно поцеловал руку, которую ему протянул Оксус, и пять минут спустя, входил в комнату, в которой оставил Ксаверию.
Она сидела на диване; глаза ее были сухи. Ивонна, полуоблокотившись на сестру и положив голову ей на плечо, тихо плакала. Дрожа, молодые девушки сжимали друг другу руки.
Коинос подошел и сказал без предисловий:
-- Сударыня, я уезжаю на землю и буду в отсутствии около двадцати дней; я назначаю этот срок для вас, так же, как и для себя, так как дни на Марсе продолжительнее земных дней всего на сорок минут... Во все это время вас не разлучат с сестрой. Постараются заставить вас принять и полюбить вашу новую жизнь...
Наступило молчание. Коинос поклонился и хотел удалиться, когда Ксаверия произнесла уже с меньшей холодностью:
-- Могу я вас просить об одном одолжении?
-- Слушаю...
-- Можете ли вы, не изменяя вашему долгу, дать знать моему отцу об этом невероятном происшествии, о том, что мы находимся на планете Марс и доказать ему это?
Коинос колебался. Наконец, понизив голос, он ответил:
-- Не нарушив моих обязанностей, я не могу этого сделать. Но...
Он замолчал. Ксаверия вздрогнула.
Коинос посмотрел на нее. Она устремила на него свои большие, чарующие глаза и, также понизив голос, сказала:
-- Я вас прошу...
Он побледнел и опустил голову. Ужасная борьба происходила в его душе.
-- Я вам даю слово, -- пробормотал он, наконец... -- Я исполню это...
И капли пота выступили у него на лбу.
-- Вот, -- прибавил он, протягивая Ксаверии записную книжку и стилограф, который он вынул из кармана, -- напишите сами вашему отцу. Одно ваше слово будет лучшим и единственно возможным доказательством того, что вы на планете Марс.
Сильно взволнованная, Ксаверия встала. Она все поняла, все поняла. И она согласилась! Согласилась на то, чтобы Коинос, ради нее, по ее просьбе, "нарушил свой долг".
Она схватила записную книжку, открыла ее на чистой странице, набросала несколько строк и возвратила ее Коиносу.
Слезы застилали ее глаза, пока она писала.
Наступило продолжительное молчание... Сидя на диване, Ивонна более не плакала. Она смотрела на сестру и покраснела, когда Ксаверия, протянув руку Коиносу, просто сказала:
-- Благодарю вас... Идите!..
Он схватил протянутую ему руку, слегка коснулся ее губами и быстро направился к выходу; но голос ее опять остановил его:
-- Сударь! -- сказала она еще раз.
Он обернулся, спрашивая ее глазами.
-- Увидим ли мы других пленниц? -- спросила молодая девушка.
-- До моего возвращения вы будете жить вместе, сколько вам угодно. Вам довольно только будет сказать, и ваши желания будут исполнены...
И резко повернувшись, он вышел.
Несколько минут спустя, Коинос, в сопровождении механика Альфа, вышел на террасу. Радиоплан был тут же. Но сама терраса опустилась до уровня земли. Улицы между домами были тоже на одном уровне с террасами. По-видимому, Коинос и Альфа сжились с этими аномалиями, потому что они, казалось, не замечали их. Альфа заставил радиоплан описать полукруг на салазках, а в это время Коинос нажимал ногой коммутаторы...
Альфа был уже на радиоплане. Коинос последовал за ним; хрустальный свод герметически закрылся. Предводитель схватил руль, в то время, как механик наклонил малый рычаг. Тогда радиоплан стал чувствительным к волнам Герца, исходившим от радиатора, возвышавшегося на востоке острова. Радиоплан поднялся, заколебался на минуту, затем вдруг поднялся вверх... Затем он начал удаляться от Марса со своей обычной скоростью 300,000 километров в час.
Пролетая сквозь лучезарный свет солнца и звездные очарования ночи, он походил на огненную стрелу в бесконечности... И ровно через семь дней, семь часов и семь минут после того, как он покинул Аржир, радиоплан тихо спускался в атмосферные слои земли над Африкой, в стране Бельгийского Конго, в пункте, отмеченном пересечением первого градуса южной широты и двадцатого -- восточной долготы.
Радиоплан спустился на обширную эспланаду, среди которой возвышался радиатор, подобный тому, что был на острове Аржир. Пятнадцать жилых помещений с террасами, окруженные непроходимыми девственными лесами, которые покрывают центральные области независимого государства Конго, вытянулись в линию вокруг эспланады.
В ту минуту, как Коинос и Альфа выходили из радиоплана, на пороге домика, построенного у подножия радиатора, показался человек и побежал на встречу Коиносу.
-- Ничего нового? -- сказал без всякого предисловия предводитель, как будто он возвращался с обыкновенной экскурсии по окрестностям, а не с планеты Марс.
Впрочем, человек, казалось, привык к этому обращению, потому что он просто ответил:
-- Вчера прибыла обыкновенным путем телеграмма из Парижа в Браззавиль.
И он протянул лист бумаги, сложенный и запечатанный.
Коинос сорвал печать, развернул и стал читать.
Окончив, Коинос поднял голову; ни один мускул не дрогнул на его лице.
-- Это Бастьен, -- сказал он. -- Я должен быть послезавтра в Бордо... Расстояние 5,400 километров. Это займет часов тридцать. Мой моноплан готов?
-- Да, начальник.
-- Вели его подвести. Мы едем.
-- Надолго?
-- Туда и назад, конечно... Четыре дня самое большое... но если бы я опоздал, будьте осторожны! Где Норман?
-- Он спит... Теперь моя очередь сторожить!
-- Хорошо! Убери радиатор, опусти дома под землю. Мы не одни на свете пользуемся аэропланами, у них на службе тоже дирижабль Бордо-Тимбукту... А я опасаюсь Никталопа!..
-- Как? -- воскликнул его собеседник, не будучи в состоянии скрыть изумления. -- Г-н Сэнт-Клер знает что-нибудь?
-- Он все отгадал! Неосторожность Гамма принесла свои плоды. И он вполне заслужил двенадцать пуль, которые пронзили его грудь... Ну, иди, скорее моноплан!..
Коинос продолжал говорить сам с собою:
-- Я этого боялся! Никталоп силен, я его знаю! Он один достаточно исследовал эти края, чтобы открыть пункт радиомотора. Все должно быть уничтожено, прежде чем он будет здесь... Потому что он может сесть на дирижабль Бордо-Тимбукту, который выходит из Бордо 9-го и 20-го числа каждого месяца, и продолжить путь из Тимбукту на аэроплане. Ах, если бы я мог возвратиться на Марс сейчас же... Но надо слушаться Оксуса, необходимо повидать Бастьена... Кроме того, по правде говоря, я рад, что могу помериться силами с Никтолопом. Он меня некогда победил на почве географических исследований. Я буду гордиться перед самим собой тем, что, в свою очередь, могу победить его на более опасном поприще... Я взял уже у него Ксаверию. Дело идет о том, чтобы ее сохранить, потому что этот дьявольский человек способен придти оспаривать ее у меня даже на Марсе. По счастью, кроме этих двух механиков, никто в Мире не знает об изобретении радиопланов. На этот раз, благодаря Оксусу, я буду сильнее. Все дело в том, чтобы помешать Никталопу прибыть сюда прежде, чем я сам окончательно не буду на острове Аржире.
Этот монолог Коиноса был прерван появлением на террасе чего-то вроде белой птицы, которая грациозно опустилась в нескольких шагах от Коиноса. Это был аэроплан, похожий на Блерио, на котором этот знаменитый авиатор перелетел Ла-Манш. Но мотор был совершенно иной, потому что XV изобрели электрический мотор малого веса, который поглощал электричество из окружающего воздуха.
Человек, встретивший предводителя, соскочил с сидения. Сидение было двойное. Альфа, который до тех пор не произнес ни слова, молча уселся; Коинос сел около него, взялся одной рукой за руль, другой за рычаг поворота.
-- Уведи радиоплан и сейчас же исполни мои приказания.
-- Будьте спокойны, начальник. До вашего возвращения на эспланаде ничего не будет; Норман и я выйдем только на ваш зов.
-- Хорошо!
Коинос нажал ногой педаль... Аэроплан покатился на трех колесиках, его подвижные крылья затрепетали, он поднялся на воздух и понесся вперед... Через две минуты он исчез за деревьями девственных лесов, по направлению к северо-западу.
8 октября, в четыре часа утра, буфет на вокзале в Бордо, пустой с полуночи, наполнился вдруг путешественниками, прибывшими к поезду на Баионну. Громкие голоса путешественников, шум и свист локомотивов, скрип багажных тележек -- все это сливалось в один однообразный гул. Сутолока у касс была страшная...
В то время, когда волна путешественников начала прибывать, в зал вошел человек, в фуражке туриста, надвинутой на глаза, с поднятым воротником. Он уселся в самый темный угол к маленькому столику, на котором дымился стакан кофе. Нервно мешая ложечкой в стакане, он внимательно осматривал всех входивших. Вдруг его маленькие, быстрые глаза заблестели, он перестал мешать кофе и сделал быстрый жест левой рукой.
В ту же минуту какой-то путешественник отделился от толпы и пошел прямо к уединенному столику.
Человек, который ждал, встал, протянул руку подошедшему и тихо сказал:
-- Да хранит вас Бог, начальник. Здравствуйте, Коинос!
-- Начальник силен! Здравствуйте, Бастьен! Я совсем промерз. Дайте мне немного вашего кофе и идем. Мы переговорим на тротуаре.
-- Пейте!
Коинос взял стакан из рук того, кого называл Бастьеном и кто в Париже был секретарем г. Санглие, начальника полиции. Он быстро сделал несколько глотков и отдал стакан Бастьену, который опорожнил его до конца. За кофе было заплачено заранее, что позволило обоим сообщникам сейчас же выйти.
Выйдя на тротуар, они прошли в тень, остановились в амбразуре наглухо забитой двери и здесь, убедившись, что никто не мог их услышать, сказали в одно слово:
-- Здесь нам будет хорошо.
-- Бастьен, -- сказал путешественник, -- ваша телеграмма меня обеспокоила. Я ее получил третьего дня из Леопольдвилля по беспроволочному телеграфу. Я сейчас же прибыл, сделав в 27 часов 5400 километров, разделяющих Космополис от Бордо.
-- Вы прибыли на Эклере?
-- Да, он планирует в настоящую минуту на высоте трех тысяч метров над бассейном Аркашона: я должен быть на следующую ночь, ровно в двенадцать, на назначенном месте берега между Аркашоном и Тестом. Аэроплан прилетит туда за мной.
-- Кто его ведет?
-- Альфа. Но говорите, ваша телеграмма больше пугает, чем объясняет. В чем дело?
-- Ну, так вот, -- сказал Бастьен, -- Сэнт-Клер открыл...
-- Сэнт-Клер Никталоп, исследователь центральной Африки?
-- Да. Он знает, что похищения совершены при помощи пятнадцати аэропланов... Этот кинжал в сердце Жоливе был совершеннейшей глупостью. Он навел на след проницательный ум Сэнт-Клера.
-- Глупость наказана. Гамма, который оставил кинжал в сердце Жоливе, расстрелян.