Крюков Федор Дмитриевич
Войсковой круг

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Федор Крюков. Накануне. В час предрассветный. Статьи и очерки.
   М.: "АИРО-XXI". 2021 г.
   

Войсковой круг

   Полоса чаяний и ожиданий, которую недавно пережил весь русский народ, не прошла бесследно и для донских казаков. Донцы выставили для усмирения народных масс, алкавших земли, 21 полк и 6 отдельных сотен. В то же самое время, -- как ни странным это может показаться,-- мысль этого воинства, -- трудовой его части, -- настойчиво кружилась, как и мысль мужицкая, около земли. И, сказать правду, казацкие мечтания отличались даже более фантастическим и несбыточным колоритом, чем упования крестьянские, хотя фундамент для этих мечтаний был как будто более реальный: заслуги старинные -- на поле внешней брани и современные -- на поле брани внутренней.
   В конце 1905 года, когда по станицам было разослано распоряжение выслать депутатов для встречи Высочайше пожалованной донскому Войску грамоты, побежал слух по хуторам и станицам, что царский посланец кн. Голицын везет казакам вместе с грамотой и земли. Какими-то особыми путями казацкая фантазия разыскала и ухватилась за таинственную "землю мордовскую", которая значится в титуле Российского Императора, и быстро распорядилась с этой землей: в ожидаемой царской грамоте, по уверениям осведомленных станичников, именно эта самая мордовская земля жалуется донцам за верную службу и усердие. Было даже высчитано и количество ее, -- по 30 десятин на казачий пай.
   -- А мордву выселять на японскую грань -- пужать японцев...
   Ожидания не оправдались. Но мысль о земле, о прирезке не угасла. Она громко звучала не только на выборах в Государственные Думы и в тех общественных приговорах, заявлениях и письмах, которые посылались первым депутатам, -- ее настойчиво стали повторять в устных заявлениях различным представителям власти в генеральских чинах, начиная с того же кн. Голицына, который привозил на Дон царскую грамоту.
   В прежние годы генералы только грозили очами, но к этому времени вдруг обмякли, стали ласковы, словоохотливы, жали руки станичникам и даже не скупились на обещания. Обещания были, конечно, туманные, неуловимые, но никому не возбранялось вкладывать в них какое угодно заманчивое содержание. И до самых последних дней многие малоземельные станицы, помня эти обещания, жили своими особыми, смутными ожиданиями какой-то земельной надбавки.
   Преувеличенные чаяния велись и вокруг происходившего в декабре минувшего года "особого совещания" по разделу войсковых запасных земель, или "войскового круга", как не без оттенка легкой иронии называли его на Дону люди, имевшие некоторое представление о старинном казацком укладе и самоуправлении. Самая идея возникновения этого совещания находится опять-таки в связи с теми самыми причинами, которые в свое время сделали особенно мягким суровых начальствующих сановников и заставили их оглаживать и ласкать казаков. Народные волнения 1905-1906 гг. показали правительству степень нужды в казачестве. А нужда в казачестве позволила напомнить о нужде казачества, о том самом казацком оскудении и вырождении, которое было для всех очевидно, но которого не хотели замечать. Теперь обойти этот вопрос представлялось уже рискованным.
   Осенью 1906 года военный совет рассматривает проект главного управления казачьих войск о дополнительном наделении нуждающихся станиц землей из войскового запаса и дополняет его также вопросом о станичном коневодстве, которое на Дону имеет (в целях военного снаряжения) принудительный характер и лежит значительным бременем на казачьем населении. Высочайшее утверждение получил только первый пункт выработанного военным советом Положения: предоставить войсковому наказному атаману Войска Донского право по окончании подготовительных работ в областном правлении вызвать в г. Новочеркасск представителей от всех станичных обществ для участия их в особом совещании по выработке общего плана распределения запасных войсковых земель, под председательством войскового наказного атамана в составе членов общего присутствия областного правления и сведущих лиц по избранию председателя. Выработанный проект распределения земель вместе с заключением войскового начальства представить на утверждение военного совета.
   Высочайшая отметка на "мемории" совета гласила: "По примеру Кубанской рады".
   По примеру Кубанской рады, на Дону "особое совещание" стали именовать по старинному "общевойсковым кругом", и были оптимисты, склонные, -- может быть, и не совсем искренно, -- видеть в этом кратковременном учреждении намек на возвращение к демократическим началам казацкой старины. В своей сущности этот взгляд оказался столь же основательным, как и мечты станичников получить за верную службу "мордовскую землю".
   Кубанская рада, собиравшаяся в декабре 1906 года, тоже в свое время возбуждала оптимистические упования в умах не одних кубанцев. Самый намек на возможность вернуть утерянные блага самоуправления, право думать и говорить о своих делах, сообща починить расползающуюся жизнь, "человеко-конское", солдатское бытие облегчить хотя некоторым подобием гражданственности, память о которой еще не угасла в старых преданиях, -- не мог не волновать всех казацких сердец. Судьба "рады" (в поставленных ей рамках ей не удалось внести никаких существенных облегчений в казацкую жизнь, и она отцвела, не успевши расцвесть) показала, что для этих надежд нет никаких оснований...
   "Войсковой круг" на Дону еще менее обещал, чем Кубанская рада. Некоторые заранее определившиеся признаки давали возможность понять, как далек он от начал самоуправления даже в очень скромных размерах. Помимо того, что область его обсуждения, сведенная к одному только пункту, была крайне сужена, военный совет принял ограничительные меры и касательно выборных от станиц. Выбирать можно было только "из числа домохозяев, имеющих постоянное жительство и усадебную оседлость в пределах станичного юрта и ведущих там собственное хозяйство или занимающих какие-либо должности по общественному управлению". Цель ясна: в возможно меньшем количестве пропустить в совещание интеллигентных и независимых лиц, от которых трудно было ожидать достаточной сговорчивости и готовности следовать указке начальства. Есть немало указаний, что даже по отношению к выбору "домохозяев, имеющих постоянное жительство в пределах станичного юрта и ведущих собственное хозяйство", окружными властями были приняты тщательные профилактические средства. Казаки, зарекомендовавшие себя оппозиционным настроением (например, некоторые выборщики в Государственную Думу), не утверждались окружными атаманами в качестве уполномоченных от своих станичных обществ. В некоторых станицах выборы пришлось произвести раз до трех, чтобы добиться подходящего представителя.
   Избранные уполномоченные собирались предварительно по округам окружными атаманами, -- не то, чтобы для дрессировки, -- нет! -- а для предварительного осведомления, какие способы намечены для решения предстоящего земельного вопроса. На совещании некоторые представители станиц с наивным простодушием и упоминали об этом.
   -- По распоряжению окружного генерала собрались мы в окружной станице, -- говорил представитель Кременской станицы. -- Излагал мне окружный генерал отдать в арендное содержание половину или все... Земельную фонту, дескать... Что же, ничего... Изложил я на сходе мнение. Обчество не отрицает фонты, но... просило поделить землю... Фонты за капитал не отрицает, а так как мы нуждаемся и ревнители служить Царю-батюшке, то и просим изложить о наделении землей...
   В общем, как по составу, так и по условиям обсуждения "войсковой круг" 1909 г. был столь же похож на старинный казацкий крут, сколько теперешняя выпаханная, истощенная, изрезанная оврагами донская степь похожа на "Старое поле" XVII века: убожество и мерзость запустения, картина безудержного расхищения в недавнем прошлом, вырождение и оскудение в будущем. И заячья боязнь сказать вслух о том, что очевидно для всех, но ограждено запретом упоминания.
   Войсковой администрацией было заранее выработано "предположение о распределении между станицами Войска Донского свободных войсковых земель и о порядке заведования ими". Все намеченное в этом "предположении" и было принято совещанием станичных представителей. Гвоздем "предположения" было образование из войсковых земель "фонда", т. е. отчисление большей части войскового запаса на образование капитала, исключительным назначением которого должна быть покупка частновладельческих земель. Остальную часть войсковых земель проектировалось разбить на новые станичные юрты, каковые и предоставить для заселения малоземельным казакам. Между тем большинство уполномоченных имело, по-видимому, определенные мандаты от станиц: получить всю землю "на руки", пропорционально нуждаемости каждой станицы, -- "кому сколько не хватает". По крайней мере в этом смысле высказывались почти все ораторы первых трех заседаний. Не находя смелости возражать против земельного фонда, идея которого особенно поддерживалась начальством, некоторые станичные представители говорили в жалобно-просительном тоне, обращаясь не к собранию, а к председателю.
   -- Ваше п-ство! Дайте хоть немножко земли, чтобы запорошить глаза обчеству... А то и показаться к нему со трудом...
   Урядник Шашурин так передал мнение своего станичного сбора.
   -- Если ты там об отдаче в аренду, то мы не согласны в тех обстоятельствах... Мы желаем, чтобы вся земля была отдана на руки. Не согласны и покупать: обидно покупать свою же землю...
   -- Терпим нужду невыносимую, -- говорил представитель Калитвенской станицы, -- так как мы -- ревнители разрабатывать землю, то не желаем сдавать в аренду...
   Перед собранием прошел довольно длинный ряд ораторов, но, как видно из протоколов, в совещании было не столько обсуждение поставленных вопросов, сколько непрерывная цепь заявлений о нужде станиц в земле. Почти каждый из ораторов, соглашаясь, что земельный фонд -- хорошее, конечно, дело, выставлял затем кучу резоннейших доводов в пользу того, что представляемой им станице неизбежно надо прирезать вот столько-то и столько десятин.
   Проект, выработанный войсковой администрацией, заранее возражал на такие домогательства ссылкой на неизбежные неудобства черезполосного владения и невозможность с полной справедливостью распределить землю между станицами, так как за недостаточной полнотой обследования сравнительную нуждаемость станиц установить с точностью трудно.
   Возражения были вполне резонные, в особенности в той части, которая говорит о недостаточной полноте обследования станичных юртов. Обследование, произведенное наспех кавалерийским, так сказать способом, дало не вполне достоверные сведения и вызвало многочисленные жалобы. Уполномоченный Бурацкой станицы рисовал такую, например, картину почвенного исследования в своем юрту:
   -- В конце ноября приехал обследователь, инженер. Старый... чуть живой... Потребовал себе лошадь и человека. Явился я. Садимся в сани, едем. Поле покрыто снегом; ни горки, ни ярку не видать. Вырубили в трех местах глыбы земли, привезли на хутор, поставили к грубке. А потом набрали три банки грязной масции и надписали: "Почвы станицы Бурацкой".
   Если принять в соображение и такое, например, обстоятельство, что в смете расходов одной станицы оказалась статья: "на угощение обследователю -- 400 рублей", то вполне понятно, почему войсковая администрация не рисковала положиться на свое обследование и уклонялась от распределения войсковых земель между станицами. В итоге, как уже сказано, был принят тот способ решения земельного вопроса, который был в общих чертах рекомендован административным предположением: полмиллиона десятин отчислены для образования земельного фонда, а 400 тыс. десятин назначены для новых станичных юртов, из них в первую очередь открываются для заселения четыре юрта.
   В тех рамках, в которых был поставлен "войсковой круг", иного исхода и быть не могло. Чувствовалось что-то неуловимое, что по одному ничтожному намеку заставляло угадывать тропу, по которой надлежало шагать, не причиняя досады начальству, а себе неприятности. Поэтому даже желание закрытой баллотировки казалось если не крамольным, то во всяком случае неуместным. Председатель Правоторовской станицы и заявил было:
   -- Желаю пройтиться по закрытым шарам!
   Но тотчас же по недоумевающему выражению наиболее заметных лиц понял всю опрометчивость своего заявления и спохватился.
   -- А больше ваше п-ство, не желаю говорить... По болезни животом... -- прибавил он.
   Председатель совещания за себя и за окружных атаманов отказался от права решающего голоса, приняв на себя лишь разъяснения и указания. Окружные атаманы присутствовали в зале заседаний тоже, по-видимому, лишь в целях "разъяснений". Когда, например, при баллотировке какого-то вопроса (все баллотировки были, конечно, открытые), представители станиц одного округа не встали, т. е. выразили отрицательное мнение, окружной атаман не без смущения заявил председателю:
   -- Они не поняли, ваше п-ство. Я сейчас разъясню им...
   Пошел, разъяснил. Станичники поняли. И, хотя согласие или несогласие их не имело особенного значения при данной баллотировке, все баллотировки проходили если не единогласно, то подавляющим большинством голосов; все-таки они уже более не нарушали общего единомыслия.
   Таким образом "войсковой круг" не поколебал доверия начальства. В какой мере он оправдал те смутные надежды, которые соединяло с ним казачье население Дона, мы сейчас увидим.
   По данным обследования земель, средний душевой надел (казачий) по области приближается к 11-ти десятинам. Но есть станицы многоземельные (некоторые с 20-ти десятинным наделом на душу) и есть малоземельные. Последних больше. Первоначальной задачей "войскового круга" и предполагалось довести душевой надел малоземельных станиц до 11-ти десятинной нормы, -- количество свободной войсковой земли давало к этому возможность. Но со второго же заседания эта задача была осложнена новым вопросом: как и какое количество свободных войсковых земель использовать для приобретения частновладельческих земель?
   Одно прикосновение к земельному вопросу на Дону всякий раз влечет и должно влечь за собою воспоминание о недавнем, происходившем почти на глазах современников расхищении казачьих земель. Эпопея эта легендарными чертами своими едва ли превосходит эпопею башкирского земельного расхищения: около трех миллионов десятин казачьей земли перешло в течение каких-нибудь трех десятилетий прошлого столетия в руки частных владельцев, -- дворян и чиновников, -- на праве вечной, священной и неприкосновенной собственности, чуть не по мановению волшебного жезла, хотя одновременно с этим ряд Высочайших грамот подтверждал незыблемость "прав и привилегий" казачества. Вопиющее нарушение самой элементарной справедливости по отношению к рядовой казачьей массе, на которой лежали и лежат все тягости службы государству, настолько очевидно даже для темных и приученных к молчанию станичников, что вопрос о дворянских и чиновничьих участках всегда выдвигается даже людьми отнюдь не крамольного образа мыслей. Известно, что в январе 1906 г. станичный атаман Федосеевской станицы урядник Васильев по уполномочию тогдашних представителей от станиц Войска обратился с выражением общего желания казаков, чтобы частновладельческие земли были выкуплены на средства казны (очевидно государственной) и возвращены казакам. Затем из той же казачьей среды выходил ряд проектов об образовании земельного фонда на предмет выкупа частных владений, но не путем сдачи в аренду свободных войсковых земель, а путем повышения обложения частновладельческих земель в пользу Войска (обложение это установлено еще при отчуждении этих земель, но оно крайне ничтожно: по 2 коп. с десятины, -- в свое время это составляло 1/4 часть арендной платы за десятину), путем обращения доходов от продажи питей в доход войска (согласно Высочайше дарованными неоднократно подтвержденным "привилегиям", желание, вполне основанное на законе, -- Донская же область, кстати сказать, в 1908 году пропила 19 милл. руб.) и другими более или менее основательными способами.
   Вероятно, это настойчивое кружение казацкой мысли около щекотливого вопроса о частновладельческих землях и было причиной того сугубого внимания, которое войсковой наказный атаман уделял на совещании вопросу о земельном фонде. Разумеется, те проекты, о которых было упомянуто выше, по нынешнему времени были совершенно неприемлемы и не подлежали даже упоминанию (попытки и в эту сторону все-таки были сделаны). А вот обратить на этот предмет полмиллиона десятин из войскового запаса, это -- способ вполне допустимый. Если при этом первоначальная задача, -- довести душевой казачий надел до 11-ти десятин, -- и не могла уже быть разрешенной, -- зато обеспечивались (будто бы) достаточным наделом будущие поколения казаков.
   -- Чтобы уяснить себе, что нас ожидает в будущем, -- отстаивая "фонд", говорил ген. Таубе, -- я взялся за карандаш и сделал вычисление ожидаемого прироста населения через 25 лет, т. е. в 1935 году, и картина получилась неутешительная, а затем прибавил еще 15 лет, и к 1950 году, оказалось, нам совсем будет трудно. Перед нами встает вопрос: надо искать где-то на стороне новые земли. И выходит: казаку надо переселяться, а крестьянин останется. Вот это-то и надо иметь в виду. У вас есть дети, внуки, -- надо подумать и о них.
   Подумать давно бы надо. Но тот способ, какой намечен ныне войсковой администрацией и принят "войсковым кругом", чрезвычайно далек от серьезных намерений разрешить земельный и экономический кризис казачества: невелико море Азовское, а ложкой вычерпать его мудрено. Представитель Вешенской станицы войсковой старшина совершенно резонно возражал сторонникам земельного фонда за счет войскового запаса.
   -- Настоящее совещание собралось для раздела войскового запаса с целью доведения до 11-ти десятин душевого надела во всех малоземельных станицах. Воспользовавшись собранными материалами, это дело можно было бы скоро разрешить. Но здесь нашему вниманию предложен новый вопрос об увеличении земельной площади казаков. Чтобы окупить 1 миллион десятин частновладельческих земель потребуется 200 милл. руб. Этих денег у нас нет. Если сдадим 500 тыс. десятин в аренду, хотя бы по 5-ти руб. за десятину, то будем иметь только 2 1/2 милл. руб. в год. за эти деньги можно купить только 10 тыс. десятин. Следовательно, 1 милл. десятин возможно будет приобрести лишь в 100 лет. По справедливости всю свободную войсковую землю следует раздать малоземельным станицам, а для образования земельного фонда есть другие источники... Председатель остановил оратора.
   -- Такой вопрос не может подлежать обсуждению настоящего собрания...
   Не будет подлежать он, по-видимому, обсуждению и будущих подобных же собраний, о периодическом созыве которых предположено ходатайствовать. Войсковые власти ничего, по-видимому, не имеют против того, чтобы раз в три года собирались уполномоченные от станиц выслушать отчет об употреблении арендных сумм, имеющих поступить за земли войскового запаса. Не усматривают даже ничего опасного в присвоении этим периодическим променажам станичных представителей наименования "войскового круга" с маленькой только прибавкой "земельного". Но...
   -- Войсковой круг должен обсуждать только земельные дела, -- предупредил наказный атаман.
   Для всех было очевидно, что обсуждению одних земельных дел и в тех ограниченных пределах, которые очерчены были вопросом о сдаче 533 687 дес. в аренду и об использовании арендных денег драпироваться, хотя бы по названию, в славный зипун демократической старины, как будто несколько и конфузно: ведь не в одной земельной недохватке лежат причины растущего казацкого оскудения и вырождения... Их так много, и они так остры и животрепещущи, что не нынче, так завтра будут громко вопиять и требовать к себе неотложного внимания...
   Но из всего "войскового круга" лишь у одного представителя Семикаракорской станицы хватило мужества спросить.
   -- Почему войсковой круг следует созывать только для дел земельных, а не для обсуждения разных других вопросов, касающихся бытовых условий казачества?
   Председатель остановил оратора.
   -- Обсуждение других вопросов, помимо земельных дел, в настоящем собрании недопустимо.
   Этим основным аккордом, с особою отчетливостью прозвучавшим уже на открытии войскового круга, закончилось и последнее его заседание.
   Тем не менее все участники этого собрания остались довольны собственной работой и усердно хвалили друг друга. Только в станицах (малоземельных) звучит несомненное разочарование.
   -- Галуны лишь огреб, а дела никакого не сделал -- бранят станичники своего представителя, свежеиспеченного урядника: -- хочь бы горсть песку привез. Одной чистейшей брехней норовит отделаться: "переселяйтесь", дескать. Да ведь переселение -- не нажива, а разора!..

Ив. Гордеев

"Русские ведомости". No 20. 26 янв. 1910

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru