Конвей Хью
Галлюцинат

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Русскій Вѣстникъ", NoNo 1-2, 1893.

   

ГАЛЛЮЦИНАТЪ.

Повѣсть Г. Конвея.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,
РАЗСКАЗАННАЯ ДОКТОРОМЪ ФИЛИППОМЪ БРАНДЪ.

I.

   Хотѣлось бы мнѣ начать этотъ разсказъ выпискою изъ дневника, который я веду о своихъ больныхъ въ теченіе двадцати лѣтъ. Содержаніе его за любой мѣсяцъ послужило бы доказательствомъ и примѣромъ моихъ ежедневныхъ обязанностей и занятій. Печальная эта выписка познакомила бы читателей съ жизнью -- смѣю сказать -- довольно извѣстнаго и очень занятаго врача, практикующаго въ бѣдномъ, многолюдномъ кварталѣ Лондона. Какъ ни грустно такое начало, оно ослабило бы то недовѣріе, которое безъ сомнѣнія возбудитъ мой разсказъ; оно бы доказало, какъ мало мѣста остается фантазіи въ призваніи, подобномъ моему, когда ежечасно приходится сталкиваться съ нищетою, горемъ и заботами, то-есть съ самой жестокой дѣйствительностью. И тогда, вѣроятно, немногимъ пришло бы въ голову, что у меня остается еще время выдумывать романы и записывать ихъ.
   Когда человѣкъ въ моемъ призваніи усиленно занятъ съ девяти часовъ утра до девяти часовъ вечера, онъ очень дорожитъ своимъ отдыхомъ, тѣмъ болѣе, что каждую минуту можетъ быть потревоженъ.
   Упомянувъ вкратцѣ объ этомъ бѣлкиномъ колесѣ, въ которомъ я верчусь ежедневно, начинаю свой разсказъ поѣздкой на каникулы.
   Это было осенью 1864 года. Я покинулъ Лондонъ съ его улицами, больницами и больными и запасся билетомъ на курьерскій поѣздъ сѣверной желѣзной дороги. Первый оборотъ колесъ наполнилъ все мое существо чувствомъ неизъяснимаго блаженства и успокоенія, и меня охватило дивное сознаніе свободы. Я уѣзжалъ, дѣйствительно уѣзжалъ, и самое главное -- не оставилъ своего адреса! Въ моемъ распоряженіи было цѣлыхъ три недѣли, въ теченіе которыхъ я могу жить самъ для себя! Конечно, три недѣли, въ сравненіи съ пятьюдесятью двумя -- очень немного; но я не могъ разрѣшить себѣ болѣе продолжительнаго отпуска. Практика моя, хотя и не очень прибыльная, была довольно значительная и постоянно увеличивалась. Между тѣмъ, проработавъ усиленно двѣнадцать мѣсяцевъ, я сознавалъ, что никто во всѣхъ соединенныхъ трехъ королевствахъ не можетъ съ болѣе спокойною совѣстью, чѣмъ я, пользоваться отдыхомъ. И вотъ я удобно откинулся на спинку дивана, заранѣе предвкушая пріятное ничего недѣланье.
   Каникулы можно проводить различнымъ способомъ и въ различныхъ мѣстахъ, но если кто хочетъ провести ихъ съ дѣйствительною пользою, долженъ помнить одно правило: ѣхать туда, куда нравится, и дѣлать исключительно то, что любишь. Такимъ только образомъ можно чувствовать себя счастливымъ, можно дѣйствительно отдохнуть и освѣжиться и снова бодро начать борьбу за существованіе. Одинъ изъ моихъ знакомыхъ, служившій бухгалтеромъ въ большомъ торговомъ домѣ, до такой степени любилъ литературу, что свой ежегодный двухнедѣльный отпускъ проводилъ въ пыли среди самыхъ заплѣсневелыхъ книгъ Британскаго музея и утверждалъ, что тутъ онъ больше запасается здоровьемъ, чѣмъ вдыхая чистѣйшій морской воздухъ. Я думаю, что онъ правъ.
   Любимымъ моимъ занятіемъ во время каникулъ было рисованіе съ натуры. И хотя эскизы мои не отличались особенно высокими достоинствами, мнѣ доставляло удовольствіе привозить съ собою домой наглядныя воспоминанія живописныхъ мѣстъ, счастливыхъ дней и пріятнаго общества.
   Въ этомъ годуя отправился въ сѣверный Валлисъ, избралъ главной своей квартирой Бетьюсъ-и-Седъ и поселился въ "Королевскомъ Дубѣ", небольшой, пріятной по воспоминаніямъ сердцу каждаго художника, гостинницѣ, въ которой останавливалось въ теченіе года не мало знаменитыхъ людей. Тутъ я познакомился съ человѣкомъ, изъ жизни котораго хочу сообщить нѣчто особенное.
   Это было въ самый день моего пріѣзда въ Бетьюсъ. Сознаніе свободы и жажда насладиться красотами природы и видомъ чудныхъ окрестностей были такъ велики, что я шелъ все далѣе и далѣе, и когда наконецъ вернулся въ гостинницу, уже наступилъ вечеръ и всѣ давно отобѣдали. Заказавъ себѣ обѣдъ, я сидѣлъ одинъ въ столовой. Но вотъ является молодой человѣкъ, который тоже пожелалъ обѣдать. Нѣтъ сомнѣнія, что лакей угадывалъ влеченіе, существующее между всѣми любителями искусства, и накрылъ ему на моемъ столѣ. Новоприбывшій сѣлъ, привѣтливо мнѣ поклонился, а спустя минутъ пять, между нами завязался оживленный разговоръ.
   При первомъ взглядѣ на молодаго человѣка, я уже замѣтилъ, что онъ очень красивъ. Чарльзу Карристону -- имя его я узналъ впослѣдствіи -- было не болѣе двадцати лѣтъ. Онъ былъ высокъ ростомъ и имѣлъ изящный аристократическій видъ. Его поразительно красивое съ тонкими чертами лицо отличалось блѣдностью; лобъ указывалъ на выдающійся умъ и имѣлъ надъ бровями выпуклости, которыя признаются френологами вмѣстилищемъ сильной фантазіи. Въ общемъ, лицо его съ темными кроткими, задумчивыми глазами имѣло меланхолическое выраженіе.
   Судя по платью, я принялъ его за художника -- художника по призванію -- и высказалъ ему это въ разговорѣ. Онъ улыбнулся.
   -- Я художникъ-любитель, сказалъ онъ,-- человѣкъ, рисующій отъ нечего дѣлать. А вы?
   -- Я докторъ.
   -- Тогда намъ не придется упрекать себя нашими преступленіями въ живописи.
   Такъ разговаривали мы, пока не отобѣдали. Затѣмъ намъ захотѣлось закурить свою послѣобѣденную сигару.
   -- Не покурить ли намъ на воздухѣ? спросилъ Карристонъ.-- Вечеръ восхитительный.
   Мы вышли и усѣлись на деревянной скамейкѣ передъ домомъ. Дѣйствительно, погода была чудная. Воздухъ не шелохнулся; звѣзды ярко сіяли, и всплески близкой рѣки доносились до насъ, какъ успокоительное журчаніе. Невдалекѣ сидѣло три, или четыре молодыхъ художника, которые повидимому были очень весело настроены. Одинъ изъ нихъ продалъ въ этотъ день свою картину туристу. Мы слышали ихъ веселую болтовню, пока они не скрылись въ подъѣздѣ.
   Съ тѣхъ поръ какъ мы усѣлись на скамейкѣ, Карристонъ говорилъ мало. Онъ спокойно курилъ свою сигару, поглядывая на звѣздное небо. Свѣтъ падалъ на его красивое лицо и, въ принятой имъ позѣ, онъ казался мнѣ воплощеніемъ поэзіи. Онъ повидимому не обращалъ вниманія на интересовавшій меня разговоръ молодыхъ художниковъ. Я сомнѣвался даже, слышалъ ли онъ ихъ голоса.
   Однако онъ слышалъ, потому что, когда молодые люди ушли, онъ пробудился отъ своей задумчивости.
   -- Какъ должно быть хорошо посвятить всю свою жизнь искусству, жить имъ, сказалъ онъ.
   -- Да, кто это можетъ, отвѣтилъ я.
   -- Можетъ каждый, кто работаетъ. Время непризнанныхъ геніевъ давно миновало.
   -- Если вы такъ въ этомъ убѣждены, почему бы вамъ не испытать счастья на этомъ поприщѣ?
   -- Это бы я и сдѣлалъ, еслибы, къ сожалѣнію, не явился на свѣтъ богатымъ человѣкомъ.
   Я расхохотался при этомъ удивительномъ сожалѣніи, и Карристонъ очень просто разсказалъ мнѣ свою жизнь и положеніе. Онъ былъ сиротой, единственнымъ ребенкомъ въ семьѣ и богатымъ отъ рожденія. Кромѣ того, его ожидало большое наслѣдство и титулъ барона послѣ смерти пожилаго дяди. Простой его разсказъ -- онъ ни мало не желалъ увеличить въ моихъ глазахъ свое значеніе -- произвелъ на меня очень пріятное впечатлѣніе, и когда мы пожелали другъ другу покойной ночи, я очень заинтересовался моимъ новымъ знакомымъ и, скажу откровенно, позавидовалъ ему. Онъ былъ молодъ, красивъ, богатъ, могъ уѣзжать куда угодно, работать или жить для своихъ прихотей. Счастливый Карристонъ!
   

II.

   Рѣдко серьезная дружба заключается такъ скоро, какъ эта вышло между Карристономъ и мною. Теперь я не помню, сошлись ли мы на слѣдующее утро случайно или по уговору, но только мы провели день вмѣстѣ и не разставались въ послѣдующіе затѣмъ дни. Каждое утро мы вмѣстѣ уходили, срисовывали тѣ же мѣста и виды, и вмѣстѣ же возвращались вечеромъ къ обѣду, послѣ котораго выкуривали сигару въ домѣ или на воздухѣ, смотря по погодѣ и желанію.
   Мы не разставались все время моихъ каникулъ. Быть можетъ, было пріятно работать въ обществѣ дилеттанта одинаковаго настроенія. Каждый изъ насъ могъ спрашивать у другаго мнѣніе о своей работѣ и бывалъ доволенъ одобреніемъ другаго. Точка зрѣнія художника по призванію слишкомъ высока для дилеттанта. Если художникъ хвалитъ произведенія дилеттанта, то хвалитъ какъ попытку человѣка, стоящаго внѣ художественнаго круга. Чувствуешь, что похвала эта похожа скорѣе на пренебреженіе, и теряешь энергію.
   Но еслибы Карристонъ пожелалъ представить свои произведенія на судъ компетентный, онъ могъ бы это сдѣлать безъ опасенія. Его рисунки были гораздо художественнѣе моихъ. У него былъ несомнѣнный талантъ, и я съ удивленіемъ замѣчалъ, что онъ рисуетъ фигуры и портреты даже лучше пейзажей. Нѣсколькими смѣлыми штрихами онъ придавалъ поразительное сходство, и многіе его этюды были такъ прекрасны, что я безъ всякой лести могъ совѣтовать ему серьезно заняться живописью. До сихъ поръ у меня сохранилось еще нѣсколько нарисованныхъ имъ головокъ, изъ которыхъ иныя сдѣланы по памяти, но всѣ онѣ отличаются такимъ сходствомъ, что оригиналы ихъ ясно встаютъ передо мною.
   Какъ уже сказано, я заинтересовался молодымъ человѣкомъ съ перваго взгляда; но чѣмъ болѣе я узнавалъ его характеръ и особенности, тѣмъ больше меня влекло къ нему. Я считаю себя опытнымъ наблюдателемъ и нахожу, что обладаю талантомъ узнавать характеры людей. И опредѣленіе моего новаго друга не представляло для меня никакихъ трудностей до того момента, когда я задался мыслью описать отдѣльныя стороны его характера. Теперь, однако, задача эта кажется мнѣ не легкой, и я не знаю, какъ выразить ясно мой взглядъ на душевныя особенности Чарльза Карристона.
   Я вскорѣ замѣтилъ, что его впечатлительная натура причиняла ему не мало страданій. Несмотря на силу и повидимому полное здоровье, перемѣна погоды дѣйствовала на него, какъ на цвѣтокъ, и его обыкновенно кроткій, пріятный характеръ, милое обхожденіе, способъ мышленія и разговоръ зачастую измѣнялись подъ вліяніемъ погоды. Карристонъ былъ одаренъ богатой фантазіей, но его всегда живое воображеніе выходило иногда изъ границъ и походило на помѣшательство. Тогда онъ не сомнѣвался ни минуты ни въ возможности проведенія своихъ дикихъ теорій, ни въ осуществленіи своихъ фантазій. Далѣе, къ его поэтическимъ ошибкамъ и слабостямъ принадлежало и то, что часто онъ дѣйствовалъ поспѣшно и подъ вліяніемъ минуты; но также однимъ изъ самыхъ привлекательныхъ его качествъ было то, что всякое слово шло у него отъ сердца.
   Насколько я могъ судить,-- все его духовное существо было слишкомъ нѣжно и слишкомъ высоко настроено для ежедневнаго обихода. Каждый звукъ радости, горя, даже сочувствія вредно волновалъ его. До сихъ поръ онъ не испыталъ еще любви и не былъ религіознымъ человѣкомъ въ обыкновенномъ смыслѣ слова. Будь онъ религіозенъ, я бы думалъ, что онъ сдѣлается жертвою извѣстнаго въ медицинской практикѣ крайняго религіознаго мистицизма и станетъ нервно больнымъ. Очень возможно, что онъ вообразилъ бы себя посланникомъ неба для возрожденія человѣчества на землѣ, или тому подобное.
   Въ общемъ, я долженъ признаться, что, изучая натуру моего друга, я сталъ опасаться за его будущность. Но къ опасеніямъ этимъ примѣшивалось и любопытство доктора. Несмотря на то, что онъ смѣялся часто и охотно, въ немъ замѣчалась сильная склонность къ меланхоліи. Онъ часто бывалъ грустенъ, хотя жизнь улыбалась ему, какъ немногимъ.
   Шутя, я упомянулъ однажды о его будущемъ титулѣ и связанной съ нимъ отвѣтственности.
   -- Вы будете такъ богаты, что станете тяготиться этимъ, сказалъ я.
   Карристонъ вздохнулъ.
   -- Да, если я проживу долго; но я этого не думаю, отвѣтилъ онъ мрачно.
   -- Почему вы такъ думаете? спросилъ я.-- Вы блѣдны, правда, но вы вполнѣ здоровы. Мы ходили сегодня шесть часовъ, и въ васъ не замѣтно утомленія.
   Карристонъ ничего не отвѣтилъ. Онъ, казалось, глубоко задумался.
   -- Ваши друзья и родственники должны побольше думать объ васъ и позаботиться, чтобы вы женились, продолжалъ я.
   -- У меня нѣтъ друзей, сказалъ онъ печально,-- нѣтъ также и родственниковъ, кромѣ двоюроднаго брата, немного старше меня, который считаетъ меня человѣкомъ, явившимся на свѣтъ, чтобы ограбить его.
   -- Но онъ долженъ знать, что по закону, строго соблюдаемому аристократіей, вы настоящій наслѣдникъ.
   -- Да, конечно; но я столько лѣтъ былъ слабымъ ребенкомъ, смерти котораго ждали со дня на день. Вдругъ я выздоровѣлъ. Съ этого времени на меня стали смотрѣть, какъ на самозванца, да я и самъ кажусь себѣ иногда самозванцемъ.
   -- Очень должно быть непріятно, если кто-либо ждетъ нашей смерти. Но въ такомъ случаѣ еще болѣе основанія жениться и имѣть дѣтей, которыя стали бы между двоюроднымъ братомъ и наслѣдствомъ.
   -- Я, кажется, никогда не женюсь, возразилъ Карристонъ, задумчиво смотря на меня своими кроткими глазами.-- Человѣкъ, стоявшій годы на краю могилы, смерти котораго ждали каждый часъ, не похожъ на другихъ. Не думаю, чтобы я встрѣтилъ женщину, на которой могъ бы жениться, и убѣжденъ, что Ральфъ все же будетъ баронетомъ.
   Я пытался обратить все это въ шутку,
   -- Посмотримъ! сказалъ я.-- Обѣщайте только пригласить меня на свадьбу, а поселившись въ Лондонѣ, возьмите меня домашнимъ врачемъ. Быть можетъ, это положитъ начало моей практики въ Есть-Эндѣ -- этой мечтѣ каждаго доктора.
   Я уже говорилъ, что темные глаза Карристона были необыкновенно красивы. Находясь съ нимъ неразлучно, глаза эти, вслѣдствіе особаго, появлявшагося въ нихъ иногда выраженія, привлекали еще мое вниманіе съ научной цѣлью. По временамъ они смотрѣли такъ, какъ смотрятъ только глаза ясновидящихъ. Они пристально устремлялись на предметъ, невидимый глазамъ другихъ смертныхъ, и въ теченіе первыхъ двухъ или трехъ дней нашей дружбы свойство это просто поразило меня. Поворачиваясь внезапно къ нему и видя, что онъ съ напряженнымъ вниманіемъ смотритъ въ одну точку, я невольно устремлялъ взглядъ по направленію его глазъ, отыскивая предметъ его вниманія, такъ какъ въ началѣ не могъ допустить, чтобы такъ пристально можно было смотрѣть въ пространство. Наконецъ, при ближайшемъ съ нимъ знакомствѣ, я объяснилъ эту загадку тѣмъ, что мой молодой другъ занимается стихотворствомъ. Быть можетъ, онъ былъ больше поэтомъ, чѣмъ художникомъ, и когда я видѣлъ устремленными въ даль его глаза, я приписывалъ это его поэтическому настроенію.
   Въ одно утро мы сидѣли въ такъ называемомъ "Ущельи фей" и старались срисовать пѣнящуюся воду, сѣрыя скалы и нависшія надъ ними деревья, пестро окрашенныя солнцемъ и осенью. Я долго сидѣлъ молча, то прилежно работая, то мечтая, и наконецъ повернулся къ Карристону, сидѣвшему въ нѣкоторомъ отъ меня отдаленіи, чтобы посмотрѣть, насколько подвинулась его работа. Очевидно, онъ снова погрузился въ свои мечты, но на этотъ разъ состояніе его было серьезнѣе обыкновеннаго. Кисть выпала у него изъ рукъ, лицо застыло и стало неподвижнымъ, а темные глаза съ ихъ своеобразнымъ выраженіемъ устремились такъ пристально на отдаленныя скалы, точно онъ старался пронзить ихъ взглядомъ и отъ этого зависѣло его спасеніе.
   Онъ, казалось, не слышалъ и не видѣлъ ничего, что происходило вокругъ него. Цѣлая группа веселыхъ, смѣющихся молодыхъ дѣвушекъ появилась на уступѣ скалы, спускаясь въ "Ущелье феи". Одна за другою онѣ прошли мимо Карристона, вопросительно посматривая на его окаменѣлое лицо, но не вывели его изъ оцѣпенѣнія. Былъ моментъ, когда я подумалъ, не куритъ ли мой другъ втайнѣ опіумъ или другое какое-нибудь притупляющее чувства снадобье, и подъ вліяніемъ этой мысли всталъ, подошелъ къ нему и положилъ ему на плечо руку. При моемъ прикосновеніи онъ вышелъ изъ своей задумчивости и посмотрѣлъ на меня полуудивленно и полувопросительно.
   -- Вамъ слѣдовало бы грезить на яву въ другое время, когда мы обезпечены отъ нашествія туристовъ, сказалъ я смѣясь,-- А то можетъ случиться, что васъ примутъ за помѣшаннаго или по меньшей мѣрѣ -- за поэта.
   Онъ ничего не отвѣтилъ, но отвернулся съ нетерпѣніемъ, почти съ неудовольствіемъ, поднялъ кисть и началъ работать. Спустя нѣкоторое время онъ повидимому поборолъ себя, и остальное время дня мы провели пріятно по обыкновенію.
   Возвращаясь въ сумерки домой, онъ сказалъ извиняясь почти умоляющимъ голосомъ:-- "Надѣюсь, я не былъ съ вами невѣжливъ?"
   -- Какъ, когда? спросилъ я, забывъ уже этотъ маленькій эпизодъ.
   -- Когда вы прервали мои грезы, какъ вы ихъ называете.
   -- Конечно, нѣтъ. Если же вы выказали нетерпѣніе, то это я считаю заслуженнымъ мною наказаніемъ. Къ полету генія слѣдуетъ относиться съ почтеніемъ и не останавливать его.
   -- Пустяки! Я вовсе не геній, и вы должны простить мнѣ мое невѣжество, сказалъ онъ просто.
   И, пройдя нѣкоторое время въ молчаніи, онъ началъ снова: -- Какъ бы я желалъ, чтобы вы не давали мнѣ впадать въ такое состояніе, когда я съ вами. Это мнѣ вредно.
   Видя, что онъ говоритъ серьезно, я далъ ему слово исполнить его желаніе, но не могъ не полюбопытствовать, гдѣ блуждаютъ его мысли въ такія минуты.
   -- Не съумѣю сказать, отвѣтилъ онъ. Затѣмъ съ видимымъ, колебаніемъ продолжалъ.-- Знаете ли вы, что при нѣкоторыхъ обстоятельствахъ,-- обстоятельствахъ, не поддающихся объясненію -- можно видѣть вещи, невидимыя для другихъ?
   -- Видѣть вещи? Какія вещи?
   -- Вещи, которыхъ не видитъ никто. Вы, конечно, знаете, что нѣкоторые люди обладаютъ этою способностью.
   -- Конечно, знаю, что есть люди, утверждающіе, что они обладаютъ такъ называемымъ ими вторымъ зрѣніемъ; но утвержденіе это слишкомъ странно и не стоитъ даже труда оспаривать его.
   -- Между тѣмъ я знаю, что если бы я не противился, я бы обладалъ именно этою способностью, проговорилъ Карристонъ задумчиво.
   -- Не говорите смѣшныхъ вещей, сказалъ я.-- Есть люди, видящіе больше другихъ, потому что они дальнозорки. Помощью воображенія можно также живо представить себѣ отдаленные предметы, но что касается вашихъ осязаемыхъ глазъ, говоря мимоходомъ, глазъ очень красивыхъ, то они состоятъ изъ нѣсколькихъ частей, называемыхъ зрачкомъ, сѣтчатой оболочкой и т. п., и помощью ихъ вы видите...
   -- Знаю, знаю, что вы скажете, прервалъ Карристонъ.-- Я, знаете, не люблю этихъ научныхъ терминовъ. Что можно знать? Вы -- человѣкъ положительныхъ наукъ, и находите смѣшнымъ все, что идетъ въ разрѣзъ съ законами природы. Однако, прослѣдите всѣ странныя и необъяснимыя исторіи, которыя разсказываютъ. Изъ тысячи -- девятьсотъ девяносто девять могутъ быть и сомнительны. Но тысячная исторія основывается на фактахъ, которыхъ нельзя ни отрицать, ни оспаривать, и эта одна тысячная доказываетъ возможность и остальныхъ.
   -- Но нисколько!... воскликнулъ я, дивясь одушевленію, съ какимъ онъ говорилъ.
   -- Вы, доктора, слишкомъ многое уже объясняете болѣзненной фантазіей, продолжалъ онъ тѣмъ тономъ какъ бы превосходства, съ какимъ зачастую обращаются къ докторамъ.люди до тѣхъ, однако, поръ, пока не заболѣютъ сами.
   -- Конечно, сказалъ я,-- это прекрасный щитъ, за которымъ можно укрыться, при рѣшеніи трудныхъ вопросовъ. Но, продолжайте.
   -- Тѣло -- это ваша область, между тѣмъ можете ли вы объяснить, напримѣръ, какъ это происходитъ, что человѣкъ, лежащій въ столбнякѣ, слышитъ ходъ часовъ, если приложить ему часы къ ногѣ.
   -- Объяснить это не можете и вы, да и никто не можетъ, отвѣтилъ я.-- Но, чтобы выбраться изъ теоретическихъ нагроможденій, я могъ бы вамъ возразить, что состояніе столбняка, о которомъ вы говорите, не есть какая-нибудь болѣзнь, намъ неизвѣстная -- она не существуетъ вовсе.
   При этихъ моихъ словахъ Карристонъ, казалось, свалился съ неба.
   -- Но что собственно хотите вы доказать? спросилъ я.-- Что видѣли вы сами?
   -- Ничего. И я молю Бога никогда ничего и не видѣть.
   Онъ видимо хотѣлъ прекратить разговоръ: но я не уступалъ ему. Мнѣ хотѣлось узнать его воззрѣнія. Ловко поставленными вопросами, относящимися къ предмету нашего разговора, я заставилъ его разговориться. Карристонъ выказалъ столько страннаго суевѣрія, не подходящаго къ его образованію и развитію, что въ концѣ мнѣ не хотѣлось больше его убѣждать.
   Между тѣмъ разговоръ этотъ -- далеко не былъ веселый разговоръ. Странные доводы и еще болѣе странныя воззрѣнія молодаго человѣка заставляли меня опасаться, что голова его не въ порядкѣ. Я съ ужасомъ думалъ, что онъ сойдетъ когда-нибудь съ ума. Мысль эта опечалила меня, потому что, внѣ упомянутыхъ странностей, Карристонъ былъ самымъ милымъ человѣкомъ. Пріятное его обращеніе, красивая внѣшность и хорошее воспитаніе, -- все это влекло меня къ нему, влекло такъ сильно, что я твердо рѣшился повліять на него и разубѣдить его въ тѣхъ несообразностяхъ, которымъ онъ такъ слѣпо вѣрилъ.
   Старанія мои были напрасны. Я зорко слѣдилъ за Карристономъ, чтобы не допускать его впадать въ его таинственныя грезы, но странная мысль о томъ, что онъ обладаетъ сверхъестественною способностью видѣть, или по крайней мѣрѣ, можетъ обладать ею, до того вкоренилась въ немъ, что ее нельзя было уничтожить. Обо всемъ остальномъ онъ судилъ очень здраво и сдавался на разумные доводы. Въ одномъ этомъ пунктѣ онъ былъ непоколебимъ, и на всѣ мои убѣжденія отвѣчалъ: "Вы, доктора, заняты только тѣломъ. Въ физіологіи же вы отстали, по крайней мѣрѣ, на триста лѣтъ".
   Когда наконецъ мнѣ пришлось уложить свои кисти и палитру и снова надѣть на себя ярмо обыденной жизни, я съ нескрываемымъ сожалѣніемъ разстался съ Карристономъ. Мы обмѣнялись искреннимъ, и такъ часто нарушаемымъ, обѣщаніемъ предпринять на будущій годъ поѣздку сообща, затѣмъ я вернулся въ Лондонъ, и хотя въ теченіе послѣдующихъ мѣсяцевъ не имѣлъ извѣстій о своемъ молодомъ другѣ, все же часто вспоминалъ о немъ и о времени, съ нимъ проведенномъ.
   

III.

   Весною 1865 г. я ѣхалъ въ Бурнемоутъ навѣстить въ послѣдній разъ одного своего стараго друга, умиравшаго отъ чахотки. Большую часть дороги спутникомъ моимъ былъ очень хорошо одѣтый, приличнаго вида, сорокалѣтній господинъ. Мы были одни въ купэ и, обмѣнявшись нѣсколькими вѣжливостями, въ родѣ предложенія газеты, начали разговоръ. Спутникъ мой былъ человѣкъ образованный и хорошо знакомый съ текущими событіями. Онъ легко и свободно говорилъ о различныхъ предметахъ и, судя по способу его выраженій, принадлежалъ къ хорошему обществу, хотя лицо его и носило слѣды сильныхъ страстей и безпорядочной жизни. Тонкія губы и слишкомъ близко поставленные глаза придавали непріятное выраженіе его лицу. При мимолетномъ знакомствѣ особенности эти не имѣютъ значенія, но я никогда не рѣшился бы близко сойтись съ такимъ человѣкомъ, прежде чѣмъ не узналъ бы его основательно.
   Въ обществѣ живо интересовались въ то время назначеннымъ къ разбирательству судебнымъ дѣломъ, касавшимся завѣщанія. Поднятъ былъ именно вопросъ, находился ли завѣщатель въ полномъ умѣ, распредѣляя громадное свое состояніе.. Я и мой спутникъ также заговорили объ этомъ дѣлѣ, и вѣроятно, по нѣкоторымъ моимъ замѣчаніямъ, онъ заключилъ, что я докторъ. Тогда онъ задалъ мнѣ много вопросовъ, желая знать мое мнѣніе, какъ врача, и я привелъ ему нѣсколько случаевъ болѣзненной маніи, какіе мнѣ приходилось наблюдать. Повидимому, вопросъ этотъ сильно занималъ его.
   -- Зачастую очень трудно опредѣлить, когда именно умъ перестаетъ здраво работать и когда начинается болѣзнь, замѣтилъ онъ въ раздумьи.
   -- Да, очень трудно бываетъ найти эту границу, отвѣтилъ я. И чтобы судить правильно въ такихъ сомнительныхъ случаяхъ, необходимо знать больнаго въ то время, когда онъ считался совершенно здоровымъ.
   -- Чтобы опредѣлить разницу?
   -- Да, и чтобы правильно судить объ его характерѣ и наклонностяхъ. Такъ напр. у меня есть другъ, котораго я оставилъ вполнѣ здоровымъ умственно, но который теперь, очень возможно, уже далеко двинулся по ту сторону уклона.
   И не называя имени, мѣста и времени, я описалъ состояніе Карристона. Спутникъ мой съ напряженнымъ вниманіемъ прислушивался къ разсказу.
   -- Вы думаете, что онъ сойдетъ съ ума въ одинъ прекрасный день? спросилъ онъ.
   -- Не скажу этого. Напротивъ, если не случится ничего непредвидѣннаго, онъ по всей вѣроятности проживетъ въ здравомъ умѣ и умретъ, какъ вы и я.
   -- Почему же вы безпокоитесь объ немъ? спросилъ меня спутникъ.
   -- Боюсь, что какое-нибудь внезапное потрясеніе, сильное горе, напримѣръ, или неожиданное несчастье можетъ вредно повліять на него. При спокойной жизни бояться за него нечего.
   Спутникъ мой помолчалъ.
   -- Вы не назвали мнѣ вашего друга, сказалъ онъ.
   -- Доктора никогда не называютъ именъ, приводя единичные случаи, отвѣтилъ я смѣясь.
   На слѣдующей станціи спутникъ мой вышелъ. Онъ вѣжливо простился и поблагодарилъ меня за удовольствіе, которое я доставилъ ему своимъ разговоромъ. Нѣкоторое время я думалъ объ немъ, угадывая его общественное положеніе; затѣмъ онъ вышелъ у меня изъ памяти, какъ и многіе люди, которыхъ встрѣчаешь на пути и которыхъ затѣмъ никогда не видишь больше.
   Я не видѣлся также и съ Чарльзомъ Карристономъ, но въ теченіе года получилъ отъ него нѣсколько писемъ. Онъ не забылъ нашего уговора провести слѣдующія каникулы вмѣстѣ и въ началѣ осени, въ то именно время, когда я сталъ сильно стремиться на свѣжій воздухъ и къ голубому небу, я получилъ отъ него письмо. Онъ "нацарапалъ",-- такъ писалъ онъ,-- строки эти въ западной Шотландіи и напоминалъ мое обѣщаніе. Не могу ли я теперь освободиться отъ занятій и пріѣхать къ нему? спрашивалъ онъ. Или, если мнѣ не нравится Шотландія, не назначу ли я другое мѣсто, гдѣ мы можемъ пожить? Но мѣстность, въ которой онъ поселился,-- дивно хороша, а квартира, хотя не роскошна, но такъ удобна, что нельзя найти ничего лучшаго. Затѣмъ въ припискѣ, онъ просилъ адресовать ему письмо на имя Сесиля Карра, вмѣсто Чарльза Карристона. У него есть основаніе перемѣнить свою фамилію, основаніе, которое безъ сомнѣнія я сочту очень нелѣпымъ, но которое онъ сообщитъ мнѣ только при свиданіи.
   Получивъ это письмо, я тотчасъ рѣшился ѣхать къ нему. Въ теченіе недѣли я устроилъ всѣ свои дѣла, запасся всѣмъ необходимымъ для моихъ любимыхъ занятій и уже катилъ на сѣверъ, съ удовольствіемъ думая о совмѣстной жизни съ Карристономъ. Онъ ждалъ меня въ Килиндерѣ, и такъ какъ дилижансъ не проѣзжалъ мимо того отдаленнаго мѣста, гдѣ мы намѣревались разбить свои палатки, то другъ мой добылъ какую-то легкую телѣжку, запряженную мохнатымъ пони, который и доставилъ насъ къ мѣсту назначенія.
   Послѣ первыхъ задушевныхъ привѣтствій я съ удовольствіемъ замѣтилъ въ Карристонѣ перемѣну къ лучшему. Онъ казался здоровѣе, счастливѣе, веселѣе -- однимъ словомъ походилъ болѣе на остальныхъ обыкновенныхъ людей. Онъ не только весело поздоровался со мною, но во всю дорогу по живописной мѣстности былъ въ прекрасномъ расположеніи духа, шутилъ и разсказывалъ забавные анекдоты. Я искренно поздравилъ его съ видимымъ улучшеніемъ какъ нравственнымъ, такъ и тѣлеснымъ.
   -- Да, я чувствую себя лучше, сказалъ онъ.-- Я слѣдовалъ вашимъ совѣтамъ; не предавался размышленіямъ, часто мѣнялъ мѣстопребываніе, всѣмъ интересовался,-- однимъ словомъ, сталъ совершенно другимъ человѣкомъ.
   -- И у васъ нѣтъ больше сверхъестественныхъ видѣній? спросилъ я, желая узнать, излѣчился ли онъ и въ этомъ отношеніи.
   Онъ сталъ серьезенъ и подумалъ немного, прежде чѣмъ отвѣтить.
   -- Теперь нѣтъ, сказалъ онъ наконецъ. Я противился этому странному искушенію и поборолъ его.... такъ мнѣ кажется, прибавилъ онъ.
   Мы болѣе не говорили объ этомъ. Карристонъ углубился въ очень оживленное, полумимическое описаніе шотландскихъ характеровъ и своеобразностей, которыя онъ успѣлъ подмѣтить, и разсказъ его до того былъ комиченъ, что я отъ души смѣялся.
   -- А зачѣмъ вы перемѣнили фамилію? спросилъ я, когда онъ прекратилъ наконецъ свою веселую болтовню.
   Онъ покраснѣлъ и смутился.
   -- Мнѣ бы не хотѣлось говорить вамъ объ этомъ, началъ онъ.-- Мои доводы покажутся вамъ странными и смѣшными.
   -- Кто знаетъ. Я не мѣряю васъ по обыкновенному масштабу.
   -- Ну, такъ слушайте. Мой двоюродный братъ находится теперь также въ Шотландіи, и я боюсь, что, если я внесу мою настоящую фамилію въ списокъ пріѣзжихъ, онъ можетъ прочесть ее и отыщетъ меня здѣсь въ уединеніи.
   -- Ну, такъ что же, если бы онъ дѣйствительно и навѣстилъ васъ?
   -- Не могу вамъ хорошенько объяснить. Мнѣ самому досадно мое къ нему чувство, но я всегда, можетъ быть и безъ всякаго основанія, боялся его. Мѣсто тутъ такое уединенное...
   Когда я сталъ понимать смыслъ его словъ, я подумалъ вначалѣ, что онъ шутитъ; но его серьезное лицо убѣдило меня въ противоположномъ.
   -- Относительно вашего родственника вы, право, странный, Карристонъ, воскликнулъ я улыбаясь.-- Не думаете же вы, что онъ... можетъ посягнуть на вашу жизнь.
   -- Я и самъ хорошо не знаю, что я думаю, и всего этого не слѣдовало бы вамъ и говорить; но всякій разъ, когда я съ нимъ встрѣчаюсь, я чувствую, что онъ ненавидитъ меня и желаетъ, чтобы меня не было на свѣтѣ.
   -- Но между желаніемъ и дѣломъ -- цѣлая пропасть, замѣтилъ я.-- Я сотовъ утверждать, что все это одна ваша фантазія.
   -- Можетъ быть. Но Сесиль Карръ также хорошо, какъ и Чарльзъ Карристонъ. Посмѣйтесь надъ моей фантазіей и не будемъ больше говорить объ этомъ.
   Такъ какъ мнѣ было безразлично, какимъ бы именемъ онъ ни назывался, я прекратилъ разговоръ. Я зналъ уже, что у него много странностей и что его трудно уговорить.
   Между тѣмъ мы достигли нашей временной квартиры. Это былъ низенькій, прочно выстроенный домикъ, принадлежавшій пожилой вдовѣ, которая, судя по разсказамъ сосѣдей, принимала къ себѣ не всякаго туриста. Помѣщеніе было вполнѣ достаточно для двухъ одинокихъ человѣкъ. Столъ былъ превосходный, и наша комнатка -- настоящій образецъ чистоты. Послѣ бѣглаго осмотра, я уже убѣдился, что въ теченіе нѣсколькихъ недѣль мнѣ будетъ здѣсь хорошо и удобно.
   Не прошло еще и сутокъ, какъ я уже открылъ причину благопріятной перемѣны въ Чарльзѣ Карристонѣ. Я узналъ, почему походка его легче, глаза болѣе блестятъ, голосъ веселѣе, чѣмъ прежде, почему вообще характеръ его такъ явно измѣнился къ лучшему.
   Молодой мой другъ влюбился,-- влюбился такъ, какъ только можетъ влюбиться такая страстная романическая натура, и только одинъ разъ въ жизни. Безъ разсужденій, беззавѣтно слѣдуя только своему влеченію, онъ сердцемъ и душою предался -- женщинѣ.
   

IV.

   Большинству людей покажется невѣроятнымъ, чтобы судьба человѣка съ положеніемъ Карристона, его образованіемъ и воспитаніемъ, рѣшилась въ стѣнахъ шотландской фермы. Никому не пришло бы въ голову искать въ такой скромной обстановкѣ жены для человѣка, ему подобнаго. Между тѣмъ когда я увидѣлъ существо, завладѣвшее сердцемъ Карристона, я не удивлялся болѣе и не могъ порицать его.
   Великое открытіе сдѣлано было мною утромъ на другой день послѣ прибытія. Жаждая насладиться утреннею свѣжестью, я всталъ спозаранку, чтобы прогуляться. Возвратившись, я остановился на минуту въ дверяхъ и увидѣлъ входящую молодую дѣвушку, красота которой меня просто поразила. Казалось, она жила въ этомъ домѣ, но не была той краснощекой грубой сельской красавицей, какія обыкновенно рождаются на почвѣ Шотландіи,-- это было изящное, прелестное существо, съ тонкими классическими чертами. Головка ея украшена была массивною свѣтлорусою косою, которая составляла рѣзкую противоположность съ темными глазами, бровями и рѣсницами, и эта противоположность придавала молодой дѣвушкѣ своеобразную, неотразимую прелесть. Овалъ лица былъ чудно правильный, а черты безукоризненны. Дѣвушка была блѣдна, но не болѣзненной блѣдностью; напротивъ, видъ у нея былъ здоровый. Говоря коротко, я не помнилъ, чтобы въ жизни когда-либо встрѣчалъ болѣе красивое созданіе, чѣмъ она.
   Платье ея было очень просто, но никто, конечно, не принялъ бы ее за слугу, и какъ я ни люблю веселыхъ шотландскихъ дѣвушекъ, я ни мало не сомнѣвался, что такая эѳирная красота не могла родиться въ этихъ горахъ. Когда она проходила, я невольно снялъ шляпу. Дѣвушка наклонила свою золотоволосую головку спокойно, безъ замѣшательства. Я слѣдилъ за нею глазами, пока она не скрылась въ концѣ темнаго корридора, который велъ въ другую часть дома.
   Во время мимолетной встрѣчи съ красивой незнакомкой, мнѣ бросилось въ глаза поразительное сходство ея съ Карристономъ. Обстоятельство это еще болѣе заинтересовало меня.
   Нетерпѣливый и голодный, поджидалъ я своего друга и завтрака.
   Наконецъ Карристонъ появился. Обыкновенно онъ вставалъ раньше меня, но въ это утро порядокъ былъ нарушенъ. Какъ только появился Карристонъ, я закричалъ ему:
   -- Скажите мнѣ, кто та прелестная дѣвушка, которую я недавно встрѣтилъ? Ангелъ съ темными глазами и золотыми волосами. Она живетъ здѣсь въ домѣ?
   Глаза его загорѣлись радостью и сказали мнѣ все. Несмотря на это, онъ пытался отвѣтить на мой вопросъ равнодушно, точно такія красивыя дѣвушки попадались здѣсь въ горахъ такъ часто, какъ грибы въ лѣсу.
   -- Навѣрное вы говорите о миссъ Рованъ, племянницѣ нашей хозяйки, живущей тутъ у своей тетки.
   -- Но она не шотландка! Съ такимъ лицомъ и такими глазами...
   -- Она только на половину шотландка, отвѣтилъ онъ.-- Отецъ ея считалъ себя англичаниномъ, но былъ, кажется, французскаго происхожденія. Первоначальная фамилія его была Роганъ.
   Судя по этимъ подробностямъ, Карристонъ, должно быть, собралъ точныя свѣдѣнія о семьѣ миссъ Рованъ.
   -- Что дѣлаетъ она здѣсь? спросилъ я.
   -- У нея нѣтъ другаго пристанища. Рованъ былъ художникъ. Онъ женился на сестрѣ нашей хозяйки и увезъ ее изъ родныхъ мѣстъ. Спустя нѣсколько лѣтъ, жена его умерла, оставивъ ему единственную дочь. Въ прошломъ году умеръ и отецъ, не оставивъ никакого состоянія, и съ тѣхъ поръ дѣвушка живетъ у тетки, единственной своей родственницы.
   -- Вы такъ знаете все, что касается миссъ Рованъ, не можете ли представить меня ей?
   -- Съ большимъ удовольствіемъ, съ позволенія миссъ Рованъ, отвѣтилъ Карристонъ. Мнѣ очень понравился его почтительный тонъ по отношенію къ ней.
   Затѣмъ, по праву друга, я взялъ папку, полагая, что она наполнена эскизами окрестностей, и хотѣлъ посмотрѣть ея содержаніе. Къ моему удивленію, Карристонъ вскочилъ и выхватилъ у меня папку, изъ рукъ.-- Тутъ слишкомъ неудачныя вещи! сказалъ онъ.
   Я пытался завладѣть папкой. При этомъ развязались ленточки папки, и въ мигъ полъ покрылся рисунками, на которыхъ, вмѣсто ожидаемыхъ скалъ, озеръ и водопадовъ, я увидѣлъ только эскизы прекрасной, молодой дѣвушки, которую встрѣтилъ нѣсколько минутъ тому назадъ. Голова была срисована со всѣхъ сторонъ и во всѣхъ положеніяхъ, и каждый этюдъ выполненъ превосходно.
   Я бросился на стулъ и сталъ громко смѣяться, между тѣмъ какъ другъ мой покраснѣлъ и сталъ быстро подбирать листки, складывая ихъ въ папку. Онъ только-что привелъ все въ порядокъ, какъ вошла чистокровная шотландка и принесла обильный и жданный мною завтракъ.
   Въ теченіе цѣлаго дня Карристонъ не разставался со мною, но день этотъ, по весьма уважительнымъ причинамъ, былъ единственнымъ, въ теченіе котораго я исключительно и нераздѣльно пользовался его обществомъ.
   Понятно, что я шутилъ надъ его приключеніемъ съ папкой. Онъ выслушивалъ спокойно, слегка пытался защищаться, но до наступленія вечера въ пылкихъ выраженіяхъ разсказалъ мнѣ, что онъ полюбилъ Маделену Рованъ съ перваго взгляда, что, несмотря на недавнее знакомство, онъ признался уже ей въ любви и увѣренъ въ ея взаимности. Онъ сказалъ мнѣ, какъ она мила и привѣтлива, что онъ ее боготворитъ, что чувствуетъ себя счастливымъ и что когда я буду уѣзжать, поѣдетъ со мною въ Лондонъ сдѣлать необходимыя приготовленія, а затѣмъ вернется и обвѣнчается съ ней.
   Я выслушалъ его и поздравилъ. Хотя и старше его, я не имѣлъ права вмѣшиваться и давать совѣты за или противъ женитьбы. Карристонъ могъ поступать по своему усмотрѣнію, и если бы дѣйствовалъ поспѣшно, то самъ и несъ послѣдствія этого шага. И, наконецъ, какъ могъ я удерживать его, я -- который, спустя дня два, самъ завидовалъ его счастью.
   Я часто бывалъ съ Маделеной Рованъ. Какую странную противоположность составляло ея имя, и ея фигура со всѣмъ, что насъ окружало! Вначалѣ она была немного застѣнчива и сдержанна, но вскорѣ стала смотрѣть на меня, какъ на друга, высказывалась откровенно, и я нашелъ, что ея внутреннія достоинства не уступаютъ ея красотѣ. Дѣвушка до того очаровала меня, что я вскорѣ пришелъ къ убѣжденію, что Карристонъ поступилъ правильно и можетъ быть вполнѣ счастливъ, если женится на Маделенѣ, не обращая вниманія на ея скромное общественное и матеріальное положеніе. Ставъ его женой, она своей красотой и обаятельностью скоро завоюетъ себѣ мѣста въ обществѣ, а судя по значительному, нравственному и физическому улучшенію Карристона, я не сомнѣвался ни минуты, что бракъ этотъ продолжитъ его жизнь и сдѣлаетъ его спокойнѣе и счастливѣе.
   Одно меня смущало,-- это необыкновенное сходство Чарльза Карристона и Маделены Рованъ. Они походили другъ на друга, какъ только можетъ походить мужчина на женщину, и чѣмъ болѣе я видѣлъ ихъ вмѣстѣ, тѣмъ ярче выступало это сходство. Посторонній человѣкъ принялъ бы ихъ за близнецовъ. У нихъ были одинаковыя, точно выточенныя по одному образцу, черты, одинаковые темные, кроткіе, задумчивые глаза, даже голова была у нихъ одинаковой формы, и не нужно было быть ни френологомъ, ни физіономистомъ, чтобы, при сравненіи ихъ, увидѣть сразу, что прекрасныя качества одного присущи были и другому, точно такъ же, какъ недостатки и слабости одной натуры соотвѣтствовали другой. Еслибы мнѣ предоставили избрать жену для моего друга, я бы постарался выбрать такую, характеръ которой рѣзко бы отличался отъ него: существо веселое, подвижное, полное энергіи, со здравымъ умомъ, дѣвушку, которая расшевелила бы его, а не эту кроткую мечтательницу, величайшимъ счастіемъ которой было по цѣлымъ часамъ сидѣть молча съ своимъ возлюбленнымъ. Тѣмъ не менѣе это была прекрасная парочка, и я никогда не встрѣчалъ болѣе согласныхъ людей.
   Вскорѣ я убѣдился и во внутреннемъ ихъ сходствѣ. Втроемъ, Карристонъ, Маделена и я, однажды мы сидѣли вечеромъ передъ домомъ и смотрѣли на туманъ, разстилавшійся подъ нашими ногами въ долинѣ. Не знаю, какимъ образомъ разговоръ коснулся предмета, о которомъ я избѣгалъ говорить съ Карристономъ. Вѣроятно рѣчь перешла на глупые предразсудки, распространенные въ уединенныхъ, глухихъ долинахъ горъ, и со словъ Маделены я заключилъ, что она -- вѣроятно вслѣдствіе присутствія шотландской крови въ ея жилахъ -- также вѣритъ въ видѣнія и сверхъестественныя вещи, какъ и Карристонъ. Какъ только явилась возможность, я прекратилъ этотъ разговоръ. На слѣдующій день, улучивъ минуту поговорить наединѣ съ дѣвушкой, я высказалъ ей, что въ разговорахъ съ ея будущимъ мужемъ слѣдовало бы избѣгать подобныхъ предметовъ. Съ задумчивыми глазами, готовыми также смотрѣть въ неопредѣленную даль и созерцать тамъ видѣнія, какъ Карристонъ, она обѣщала слѣдовать моему совѣту.
   Тутъ я спросилъ ее, говорилъ ли ей Карристонъ, что онъ можетъ видѣть вещи невидимыя для другихъ.
   -- Да, онъ говорилъ это.
   -- И вы этому вѣрите?
   -- Конечно, разъ онъ это говоритъ!
   На это я не нашелся отвѣтить.
   -- Вотъ будетъ прелестная парочка, подумалъ я, когда Маделена отошла отъ меня поздороваться со своимъ милымъ, подходившимъ къ намъ.-- Въ каждомъ темномъ углу они будутъ видѣть духовъ и за каждымъ кустомъ домоваго.
   Молодые людине сомнѣвались въ своемъ будущемъ счастьи.
   Все слагалось удачно. Карристонъ объяснился съ теткой Маделены и получилъ согласіе на бракъ. Однако я былъ недоволенъ, что онъ не отказывается отъ своей странной фантазіи и не объявляетъ ей своей настоящей фамиліи. Онъ полагалъ, что это напугаетъ тетку, если она узнаетъ, что онъ вошелъ къ нимъ не подъ своимъ именемъ; Маделенѣ же не хотѣлъ открывать причины, не желая обезпокоить ее. Кромѣ того, у него составился романическій планъ жениться на ней, не говоря ей, въ какія блестящія условія онъ ее ставитъ. Онъ хотѣлъ сдѣлать ей сюрпризъ и былъ очень доволенъ своей выдумкой.
   Наступилъ послѣдній день моихъ каникулъ. Я простился съ озерами и горами, и въ сопровожденіи Карристона пустился въ обратный путь. Я не присутствовалъ при прощаніи влюбленныхъ. Это было слишкомъ интимно и свято, и свидѣтели были излишни. Но и въ послѣднюю минуту они не могли разстаться. Пожимая руки, они повторяли безъ конца:-- "шесть недѣль, цѣлыхъ шесть недѣль!" Наконецъ Маделена выпустила его руку, и Карристонъ усѣлся въ экипажѣ, который и отвезъ насъ на станцію.
   Изъ Эдинбурга мы сѣли въ ночной поѣздъ и большую часть пути оставались одни. Карристонъ, какъ и всякій бы влюбленный сдѣлалъ на его мѣстѣ, говорилъ только о своемъ счастьи и о будущихъ предположеніяхъ. Однообразіе предмета нѣсколько утомило меня; я началъ дремать и наконецъ уснулъ. Рѣзкій свистокъ, извѣщавшій, что мы приближаемся къ туннелю, разбудилъ меня. Мой спутникъ сидѣлъ противъ меня, и вниманіе мое было привлечено тѣмъ страннымъ, устремленнымъ вдаль его взглядомъ, который я замѣтилъ у него въ прошломъ году. Та же неподвижность глазъ, такъ же не видѣлъ онъ предметовъ, дѣйствительно его окружавшихъ. Вспомнивъ его настоятельную просьбу, я довольно рѣзко встряхнулъ его, желая привести въ сознаніе.
   Онъ посмотрѣлъ на меня, точно во снѣ, и приговорилъ:-- Теперь я нашелъ, чего недоставало къ той способности, тому дару, о которомъ я говорилъ вамъ. Теперь я могу ее видѣть, если захочу.
   -- Конечно, можете. Вы можете видѣть свою милую духовными очами. Этою способностью обладаетъ всякій влюбленный.
   -- Если я захочу, я могу видѣть ее тѣлесно, могу знать, что она дѣлаетъ въ настоящую минуту, сказалъ онъ съ убѣжденіемъ.
   -- О, пожалуйста, не пытайтесь дѣлать это хоть просто изъ чувства приличія. Подумайте, теперь три часа утра, и она вѣроятно спитъ.
   Я говорилъ шутливымъ тономъ, полагая, что такимъ образомъ лучше удастся отвлечь его отъ его маніи. Но онъ не замѣчалъ этого.
   -- Нѣтъ, я не стану пытаться, отвѣтилъ онъ спокойно.-- Но я знаю теперь, чего мнѣ недоставало. Любви -- любви такой, какъ моя и ея, любви, которая связываетъ насъ. Такая любовь сообщаетъ глазу и другимъ органамъ чувствъ силу перелетать пространство и проникать чрезъ всѣ препятствія.
   -- Послушайте, Карристонъ, сказалъ я серьезно.-- Вы говорите право, какъ человѣкъ, у котораго не все въ порядкѣ. Не хочу пугать васъ, но, какъ докторъ и какъ другъ вашъ, считаю долгомъ предупредить васъ, что если вы не поборете вашихъ фантазіи, онѣ пріобрѣтутъ надъ вами власть и примутъ новыя угрожающія формы. Послѣдствія будутъ дурныя. Остатокъ вашихъ дней вы проведете подъ строгимъ надзоромъ. Спросите каждаго доктора, и онъ вамъ скажетъ то же.
   -- Да, доктора очень умные люди, но они не знаютъ всего, возразилъ мои странный другъ.
   Тутъ онъ закрылъ глаза и, казалось, уснулъ.
   Въ Лондонѣ мы разстались, обмѣнявшись искренними пожеланіями, причемъ я счелъ необходимымъ еще разъ предостеречь его. Онъ уѣхалъ къ своему дядѣ, баронету, хотѣлъ повидаться со своимъ повѣреннымъ, устроить дѣла, а главное выбрать и отдѣлать помѣщеніе для своей жены. Во всякомъ случаѣ ему необходимо пробыть нѣкоторое время въ Лондонѣ, и если будетъ возможность, онъ обѣщалъ посѣтить меня. Но что бы ни случилось, онъ обѣщалъ писать и увѣдомить о днѣ свадьбы. Если мнѣ удастся быть на свадьбѣ -- тѣмъ лучше. Если же нѣтъ, то, проѣзжая чрезъ Лондонъ, онъ навѣститъ меня уже съ женою.
   Онъ разстался со мною въ самомъ радужномъ настроеніи, а я вернулся къ своимъ паціентамъ. Меня ожидала усиленная работа, надо было вновь завоевать утраченную въ мое отсутствіе область и исправить нѣкоторыя погрѣшности моего замѣстителя.
   Спустя недѣль шесть, уже глубокой ночью, я сидѣлъ у себя, погрузившись въ чтеніе очень для меня занимательнаго медицинскаго сочиненія, какъ вдругъ небритый, растрепанный человѣкъ, отстранивъ моего перепуганнаго слугу, ворвался ко мнѣ въ комнату. Онъ упалъ на стулъ, и я съ ужасомъ узналъ въ немъ моего друга Чарльза Карристона.
   

V.

   -- Конецъ наступилъ прежде, чѣмъ я ожидалъ! подумалъ я, давъ знакъ испуганному слугѣ выйти, закрывъ дверь и очутившись лицомъ къ лицу съ человѣкомъ, котораго считалъ помѣшаннымъ. Онъ вскочилъ, молча пожалъ мнѣ руку, затѣмъ кинулся снова на стулъ и закрылъ руками лицо. Все тѣло его конвульсивно вздрагивало. Глубоко потрясенный, я отнялъ его руки отъ лица.
   -- Взгляните на меня, Карристонъ, сказалъ я настойчиво.-- Взгляните на меня и разскажите, что случилось.
   Онъ поднялъ глаза и посмотрѣлъ на меня. На губахъ его блуждала странная улыбка. Со свойственною ему сообразительностью онъ угадалъ мои опасенія и прямо и спокойно устремилъ на меня глаза.
   -- Нѣтъ, сказалъ онъ,-- это не то, чего вы боитесь. Но убѣдитесь въ этомъ. Спрашивайте меня, испытайте, и вы увидите, что я не сумасшедшій, что умственно я такъ же здоровъ, какъ и вы.
   Онъ говорилъ такъ разумно, глаза его такъ твердо выдерживали мой взглядъ, что я тотчасъ увидѣлъ свою ошибку. Повидимому, онъ былъ сильно возбужденъ, но нельзя было усумниться въ томъ, что онъ такъ же здоровъ умственно, какъ и я.
   -- Слава Богу, вы можете такъ смотрѣть на меня и такъ говорить со мною! воскликнулъ я съ чувствомъ облегченія.
   -- И такъ, вы убѣдились? спросилъ онъ,
   -- Скажите, что случилось?
   Когда онъ разсѣялъ мои опасенія, его возбужденіе и разстройство снова усилились. Въ волненіи онъ схватилъ меня за руку. -- Маделена! зашепталъ онъ,-- Маделена, мое счастье.,.ушла!
   -- Ушла? повторилъ я.-- Куда?
   -- Какой-то негодяй похитилъ ее, увезъ... быть можетъ, навсегда!
   -- Но, Карристонъ, это невозможно, чтобы въ такое короткое время другой завладѣлъ ея сердцемъ! Но если это такъ, то конечно...
   -- Какъ! воскликнулъ онъ, прерывая меня.-- Вы, который знали ее, можете напасть на такую безумную мысль, что Маделена Рованъ покинула меня добровольно! Нѣтъ -- ее похитили, заманили, увели насильно и не пускаютъ! Но я найду ее, или убью негодяя, кто сдѣлалъ это!
   Тутъ онъ вскочилъ и заходилъ по комнатѣ. Лицо его исказилось злобой и отчаяніемъ, руки сжались въ кулаки.
   -- Дорогой другъ, вы говорите загадками! сказалъ я.-- Садитесь и разскажите спокойно, что произошло. Но прежде всего я позову кого-нибудь. Вы совершенно обезсилены; вамъ необходимо поѣсть и выпить.
   -- Нѣтъ, мнѣ ничего не нужно, возразилъ онъ.-- Я только усталъ, я ѣздилъ въ Шотландію такъ быстро, какъ только это возможно. Я только-что вернулся въ Лондонъ, повидался лишь съ однимъ человѣкомъ и поспѣшилъ къ вамъ, моему другу, чтобы просить вашей помощи -- и быть можетъ защиты. Я уже ѣлъ и пилъ; я знаю, что мнѣ нужно быть здоровымъ и не терять силъ.
   Но я все-таки настоялъ, чтобы принесли бутылку вина. Онъ выпилъ стаканъ, затѣмъ принудилъ себя быть спокойнѣе и разсказалъ мнѣ слѣдующее:
   Послѣ того какъ мы разстались, возвратясь изъ Шотландіи, Карристонъ уѣхалъ въ родовое помѣстье въ Оксфордшайрѣ, чтобы сообщить своему дядѣ о предстоящей свадьбѣ. Старый баронетъ, перешедшій почти въ дѣтство, мало заинтересовался рѣшеніемъ своего племянника. И хотя громадное состояніе старика было уже окончательно распредѣлено, такъ что его согласіе или несогласіе не могло повліять на рѣшеніе племянника, тѣмъ не менѣе, старикъ былъ главою семьи, и Карристонъ считалъ своей обязанностью извѣстить его о предстоящей перемѣнѣ въ жизни. Вообще, молодой человѣкъ не дѣлалъ изъ этого тайны, и вскорѣ каждый членъ семьи зналъ, что наслѣдникъ титула и помѣстій намѣренъ жениться на никому неизвѣстной, бѣдной дѣвушкѣ. Не имѣя понятія о красотѣ и рѣдкой привлекательности Маделены Рованъ, родственники жениха воздержались отъ поздравленій, а Ральфъ Карристонъ, двоюродной братъ, къ которому Чарльзъ питалъ такое странное недовѣріе, написалъ рѣзкое письмо, полное насмѣшекъ и глумленій. Письмо это и отвѣтъ на него Чарльза Карристона еще болѣе обострили отношенія двоюродныхъ братьевъ. Кромѣ того, другъ мой узналъ, что въ сосѣдствѣ, гдѣ жила Маделена, собирали справки о происхожденіи молодой дѣвушки. Твердо убѣжденный, что это дѣлалось по порученію Ральфа, Карристонъ написалъ ему, благодаря за участіе, которое тотъ принималъ въ его будущемъ счастьи, и просилъ его за дальнѣйшими свѣдѣніями обращаться прямо къ нему. Естественно, что это вызвало окончательный разрывъ.
   Впрочемъ, Чарльзъ Карристонъ мало заботился о томъ, нравится ли его родственникамъ его выборъ. Онъ страстно любилъ невѣсту и тотчасъ началъ приготовленія къ свадьбѣ. Хотя Маделена вовсе не знала о томъ выдающемся положеніи, какое занималъ ея женихъ, и хотя она не приносила ему ни пенни, онъ желалъ предоставить ей всѣ матеріальныя преимущества, какія бы предоставилъ самой знатной молодой дѣвушкѣ на ея мѣстѣ. Для того, чтобы перевести на ея имя часть имѣнія, нужны были законныя формальности, требовавшія времени. Послѣ окончанія этихъ дѣлъ онъ намѣревался немедленно ѣхать въ Шотландію, откуда предполагалъ возвратиться уже съ женою. Онъ пріискивалъ и подходящую квартиру.
   При своихъ артистическихъ наклонностяхъ, Карристонъ не хотѣлъ еще поселиться надолго въ Англіи и начинать жизнь, какую обыкновенно ведутъ богатые англичане. Онъ хотѣлъ уѣхать съ Маделеной на нѣсколько мѣсяцевъ заграницу и провести зиму въ Каннѣ. Наскучивъ однако жить въ гостинницахъ, онъ желалъ нанять меблированный домъ, и повѣренный, которому онъ поручилъ это дѣло, извѣстилъ его, что нашелъ подходящее помѣщеніе. Требовалось однако скорое рѣшеніе, и другъ мой счелъ самымъ лучшимъ съѣздить самому на югъ Франціи, чтобы убѣдиться, насколько рекомендованный ему домъ достоинъ прелестной женщины, которая временно будетъ здѣсь хозяйкой.
   Онъ написалъ Маделенѣ, что намѣренъ уѣхать на нѣсколько дней, и прибавилъ, что такъ какъ будетъ все время въ разъѣздахъ, чтобы она не писала ему до возвращенія.. Но цѣли своего путешествія онъ не сообщилъ ей. Она узнала бы тогда о его намѣреніи провести зиму въ Каннѣ. Это, конечно, удивило бы ее, и весь его прекрасный замыселъ сдѣлать ей сюрпризъ былъ бы испорченъ.
   Въ день отъѣзда во Францію онъ получилъ отъ Маделены извѣщеніе о нездоровьи ея тетки. Впрочемъ, она не выказывала особыхъ опасеній, и Карристонъ, который быть можетъ думалъ о старой шотландкѣ меньше, чѣмъ она этого заслуживала за свою доброту къ племянницѣ, уѣхалъ, не предчувствуя никакого несчастія.
   Онъ съѣздилъ туда и обратно съ возможною скоростью. Въ Каннѣ ему пришлось однако пробыть два дня, пока ему удалось окончательно уговориться какъ съ собственникомъ виллы, такъ и съ ея настоящимъ жильцомъ. Готовясь уѣхать каждый часъ, онъ не писалъ Маделенѣ, разсчитывая, что письмо, отправленное имъ въ Англіи, придетъ не позже письма, отправленнаго изъ Канна.
   По прибытіи въ Оксфордъ, гдѣ Карристонъ жилъ въ послѣднее время, онъ засталъ два письма. Одно отъ Маделены, написанное въ день отъѣзда изъ Англіи. Она сообщала, что болѣзнь тетки приняла неожиданно опасный оборотъ, и она умерла въ тотъ же день.
   Второе письмо было анонимное, написанное женскимъ почеркомъ. Въ немъ совѣтывали мистеру Карристону немножко присматривать за невѣстой, иначе можетъ случиться, что она его обманетъ. Пишущая не удивилась бы, услышавъ, что миссъ Рованъ сбѣжала съ однимъ молодымъ человѣкомъ, фамиліи котораго она назвать не хочетъ. Съ прекраснымъ этимъ посланіемъ, вызваннымъ вѣроятно женскою завистью, Карристонъ поступилъ, какъ и надлежало. Онъ изорвалъ его въ клочки и бросилъ въ каминъ. Однако мысль о томъ, что Маделена одна въ домѣ, пугала его. Покойная не имѣла дѣтей, а потому всѣ распоряженія и отвѣтственность за нихъ падала теперь на молодую дѣвушку. На слѣдующее утро Карристонъ уѣхалъ въ Шотландію.
   Прибывъ въ домъ невѣсты, онъ нашелъ въ немъ только слугъ. Они очень удивились его пріѣзду и стали спрашивать о Маделенѣ. Отъ этихъ вопросовъ у него сжалось сердце. Онъ отвѣтилъ встрѣчными вопросами и вскорѣ узналъ то, что было извѣстно людямъ.
   Это было немного. На другой день послѣ похоронъ Маделена отправилась въ Килиндеръ, чтобы посовѣтываться съ давнишнимъ другомъ тетки о своихъ дѣлахъ. Однако она не была у этого друга, и не вернулась домой, но извѣстила, что должна немедленно отправиться въ Лондонъ, откуда обѣщала писать. Это все, что объ ней знали.
   Это сообщеніе до того перепугало и взволновало Карристона, что честные слуги съ удивленіемъ на него посматривали. Миссъ Рованъ уѣхала -- это правда, но она сообщила, куда уѣхала. Правда и то, что они не знали причины этого внезапнаго отъѣзда, даже безъ вещей, правда и то, что Маделена еще не писала, но вѣроятно письмо придетъ завтра. Но Карристонъ думалъ иначе. Не говоря имъ о своихъ опасеніяхъ, онъ поторопился уѣхать обратно въ Килиндеръ.
   Изъ разспросовъ на станціи желѣзной дороги узналъ онъ, что молодая дѣвушка взяла билетъ въ Лондонъ, но никто не могъ сказать, достигла ли она предполагаемой цѣли своего путешествія; точно также не было надежды найти здѣсь какіе-нибудь слѣды. Оставаться въ Шотландіи не было цѣли. Онъ не могъ заснуть, совершенно разстроенный, и возвратился въ Лондонъ и все время ломалъ голову, гдѣ ему найти свою невѣсту.
   -- Ее заманили подъ какимъ-нибудь предлогомъ! воскликнулъ онъ, окончивъ свой разсказъ.-- Ее спрятали, не выпускаютъ, и я знаю, кто это сдѣлалъ! Въ этомъ я такъ ясно вижу проклятую руку Ральфа Карристона, точно онъ самъ сообщилъ мнѣ это.
   Я снова искоса посмотрѣлъ на него. Болѣзненное это недовѣріе къ родственнику превращалось у него въ какую-то манію. Все предъидущее онъ разсказалъ ясно и понятно, но теперь, перейдя къ предположеніямъ, онъ высказывалъ нѣчто несообразное. Какъ ни основательно могло быть подозрѣніе, что Ральфъ желалъ занять его мѣсто, я не могъ подыскать причины, зачѣмъ ему было увозить Маделену..
   -- Но зачѣмъ ему дѣлать это? спросилъ я,-- Чтобы помѣшать вашей свадьбѣ? Вы еще молоды, и онъ вѣроятно ожидалъ, что вы когда-нибудь женитесь.
   Карристонъ наклонился ко мнѣ и понизилъ свой голосъ до шопота.
   -- Я скажу вамъ побудительную причину; она-то и привела меня къ вамъ, сказалъ онъ.-- Не вы одни неправильно судите обо мнѣ и полагаете, что я расположенъ къ душевной болѣзни. Я, конечно, знаю, что вы и другіе ошибаетесь, но я также знаю, что Ральфъ увезъ мою невѣсту потому, что онъ думаетъ и надѣется, что утрата ея доведетъ меня до сумасшествія и быть можетъ до самоубійства. Поэтому я отправился къ нему,-- я прямо оттуда -- и могу сказать вамъ, Брандъ, что когда я обвинялъ его въ преступленіи, размахивалъ въ бѣшенствѣ руками, угрожалъ ему мщеніемъ, его отвратительные глаза зажглись радостью. Я слышалъ, какъ онъ проговорилъ сквозь зубы: "И не такимъ людямъ надѣвали смирительную куртку" -- и тогда мнѣ стало ясно, зачѣмъ онъ это сдѣлалъ. Тогда я постарался успокоиться и ушелъ, но онъ, безъ сомнѣнія, постарается засадить меня въ сумасшедшій домъ. Вотъ почему я разсчитываю на вашу защиту и помощь, и надѣюсь также, что вы поможете мнѣ отыскать Маделену.
   Такъ ловко и искусно задуманное преступленіе, въ которомъ онъ обвинялъ своего родственника, хотя и было возможно, не успокоило меня относительно состоянія здоровья моего друга. Я охотно обѣщалъ ему свою помощь.
   -- А теперь, дорогой Карристонъ, ни слова болѣе о дѣлѣ, прибавилъ я.-- Раньше завтрашняго дня мы ничего не можемъ предпринять, и тогда мы обсудимъ, что дѣлать. Теперь примите эти успокоительныя капли и ложитесь спать. Я вѣрю, что умственно вы такъ же здоровы, какъ я, но, вы знаете, лишеніе сна дѣйствуетъ вредно даже на самаго сильнаго человѣка.
   Я приготовилъ успокоительныя капли. Онъ принялъ ихъ безъ возраженія, и я не отходилъ отъ него, пока онъ не уснулъ глубокимъ, тяжелымъ сномъ.
   

VI.

   Человѣкъ, описывающій дѣйствительное приключеніе, передъ писателемъ, изобрѣтающимъ исторію, имѣетъ то преимущество, что не связанъ никакими художественными соображеніями. Ему не нужно увеличивать интересъ разными таинственностями и интересами, приберегая объясненія ихъ къ концу. Я пользуюсь своимъ преимуществомъ и тотчасъ опишу, что дѣлала въ послѣднее время миссъ Рованъ. Все это я слышалъ впослѣдствіи отъ нея самой.
   Послѣ похоронъ старой шотландки, когда друзья, отдавшіе послѣдній долгъ усопшей, разошлись, Маделена осталась одна въ домѣ съ двумя служанками. Нѣсколько добрыхъ людей предложили ей побыть съ нею, но она отклонила это. Ей хотѣлось быть одной; при томъ врядъ ли бы она нашла утѣшеніе въ обществѣ этихъ честныхъ, но необразованныхъ и мало имѣющихъ съ ней общаго людей. И такъ она осталась одна со своимъ горемъ, которое смягчалось мыслью о предстоящемъ счастьи. День пріѣзда жениха близился все болѣе; ей не долго оставалось быть одной. Она не сомнѣвалась, что какъ только Карристонъ узнаетъ о смерти ея тетки, онъ тотчасъ пріѣдетъ; кромѣ того ей нечего бояться среди мирныхъ сосѣдей. Положеніе ея въ домѣ не было сомнительно. Старуха была бездѣтна и все завѣщала племянницѣ. Маделена рѣшилась спокойно ждать возвращенія жениха.
   Между тѣмъ нужно было привести въ порядокъ нѣкоторыя дѣла, и душеприкащикъ, мистеръ Дугласъ, жившій въ Килиндерѣ, сообщилъ ей во время погребенія, что ему нужно переговорить съ нею. Онъ хотѣлъ самъ прійти къ ней на ферму на слѣдующій день, но миссъ Рованъ, которой нужно было кое-что закупить, отклонила его предложеніе, сказавъ, что не желаетъ его безпокоить и сама пріѣдетъ въ городъ.
   Несмотря на свое суевѣріе, Маделена была отважная дѣвушка, и при всей нѣжности своей красоты -- здорова и сильна. Обыкновенно она вставала очень рано и уже въ семь часовъ утра собралась въ путь. Вначалѣ она думала взять съ собою кучера, но именно въ этотъ день у него была спѣшная работа. При томъ онъ любилъ болтать, и Маделена знала, что онъ будетъ разговаривать всю дорогу, между тѣмъ какъ она чувствовала потребность остаться одной со своими мыслями, и грустными, и счастливыми. Дорогу она знала превосходно, ничего не боялась, предполагая вернуться домой до солнечнаго заката; при томъ пони ея былъ силенъ и спокоенъ. И вотъ молодая дѣвушка отправилась одна въ городъ, отстоявшій въ шести часахъ пути.
   Кромѣ нѣсколькихъ туристовъ, наслаждавшихся утреннею свѣжестью, молодая дѣвушка встрѣтила только двухъ или трехъ человѣкъ. Она уже почти достигла Килиндера, какъ на встрѣчу ей попался мальчикъ верхомъ на пони. Мальчикъ вѣроятно зналъ ее, онъ остановилъ лошадку и передалъ Маделенѣ телеграмму. Получивъ нѣсколько шиллинговъ, мальчикъ ускакалъ, радуясь вѣроятно, что ему не пришлось ѣхать на ферму, а Маделена вскрыла депешу.
   Вотъ ея содержаніе:
   "Мистеръ Карръ опасно боленъ. Пріѣзжайте тотчасъ. Васъ ждутъ въ Лондонѣ".
   Молодая дѣвушка не вскрикнула и не упала въ обморокъ. Она только болѣзненно застонала, закусила губы и погнала пони. Прибывъ въ Килиндеръ, она проѣхала прямо на станцію желѣзной дороги.
   Къ счастью, или вѣрнѣе къ несчастью, при ней было столько денегъ, что ей не потребовалось заѣзжать къ мистеру Дугласъ. Страшное горе не лишило ее сообразительности. Поѣздъ отходилъ черезъ десять минутъ. Она купила билетъ, отыскала человѣка, который могъ доставить телѣжку и пони на ферму и съ нимъ же сообщила то, что передали Карристону.
   Она ѣхала точно во снѣ. Она думала только о женихѣ, котораго боялась увидѣть больнымъ, умирающимъ, быть можетъ, мертвымъ... Часъ проходилъ за часомъ, наступили сумерки, въ вагонѣ стемнѣло, но наконенъ достигли Лондона! Не зная, куда обратиться, и что дѣлать, молодая дѣвушка выпрыгнула изъ вагона на платформу, гдѣ ее съ поклономъ встрѣтилъ прилично одѣтый джентльменъ и назвалъ по имени. И такъ ее ожидали!
   Миссъ Рованъ умоляюще сложила руки.
   -- О, скажите, что... онъ живъ? воскликнула она, глубоко взволнованная.
   -- Мистеръ Карръ живъ. Онъ только очень боленъ. У него горячка, онъ все зоветъ васъ, отвѣтили ей.
   -- Гдѣ же онъ? Отведите меня къ нему.
   -- Онъ въ домѣ одного своего друга, далеко отсюда. Я посланъ встрѣтить и проводить васъ, если вы въ силахъ пуститься немедленно въ дорогу.
   -- Пойдемте; ѣдемъ тотчасъ! воскликнула Маделена.
   -- Гдѣ ваши вещи? спросилъ ее провожатый.
   -- У меня нѣтъ вещей. Идемте!
   -- Но вамъ необходимо прежде подкрѣпить срои силы.
   -- Мнѣ ничего не нужно; не будемъ терять времени.
   Джентльменъ посмотрѣлъ на свои часы.
   -- Мы еще поспѣемъ, сказалъ онъ, подозвалъ извощика и приказалъ какъ можно скорѣе ѣхать на Паддингтонскій вокзалъ, гдѣ они застали еще почтовый поѣздъ.
   Во время переѣзда по Лондону, Маделена забросала своего спутника вопросами и вотъ что узнала: Мистеръ Карръ остановился на нѣсколько дней у своего друга въ западной части Англіи. Вчера онъ упалъ съ лошади и такъ серьезно расшибся, что жизнь его въ опасности. Онъ постоянно зоветъ Маделену. Адресъ ея нашли въ одномъ изъ писемъ, и тотчасъ ей телеграфировали, и за эту доброту миссъ Рованъ поблагодарила своего спутника со слезами на глазахъ.
   Господинъ этотъ мало говорилъ самъ, но очень вѣжливо отвѣчалъ на всѣ ея вопросы. На взволнованную и убитую горемъ миссъ Рованъ онъ произвелъ впечатлѣніе врача, который видѣлъ больнаго и принималъ участіе въ уходѣ за нимъ. Она не спрашивала его фамиліи, а самъ онъ ей не назвался.
   Въ Паддингтонѣ онъ помѣстилъ ее въ дамское отдѣленіе и оставилъ одну, сказавъ, что онъ куритъ. Маделена удивилась немного, что онъ оставляетъ ее одну, но поѣздъ скоро двинулся, а на всѣхъ большихъ станціяхъ господинъ являлся къ ней въ вагонъ съ предложеніемъ разныхъ услугъ. Она не была голодна, но разъ или два напилась чаю, и наконецъ горе, утомленіе и слабость, вызванныя тѣмъ, что она долго ничего не ѣла, произвели свое дѣйствіе. Она задремала съ необсохшими еще слезами и проспала долго, не просыпаясь даже во время остановокъ.
   Наконецъ ее разбудилъ спутникъ. Онъ стоялъ въ дверяхъ вагона.
   -- Намъ нужно выходить, сказалъ онъ. Забытое во снѣ горе съ новою силою нахлынуло на дѣвушку, въ то время, когда она стояла со своимъ спутникомъ на пустой платформѣ.
   -- Это непріятно, но я долженъ сказать вамъ, что намъ еще предстоитъ путь и не близкій. Не хотите ли прежде отдохнуть?
   -- Нѣтъ, нѣтъ, поѣдемте тотчасъ, воскликнула она въ лихорадочномъ волненіи,
   Господинъ поклонился.-- Въ такомъ случаѣ идемте, экипажъ ждетъ, сказалъ онъ.
   У крыльца станціи они нашли экипажъ, запряженный одной лошадью съ кучеромъ, закутаннымъ такъ, что только виднѣлись одни его глаза. Было еще очень темно, но разсвѣтъ былъ недалекъ. Спутникъ ея открылъ дверцу экипажа, приглашая ее сѣсть.
   Она медлила.
   -- Спросите человѣка, въ какомъ положеніи больной, сказала она,-- Онъ долженъ это знать.
   -- Простите мое невниманіе, отвѣтилъ господинъ. Затѣмъ подошелъ къ кучеру, обмѣнялся съ нимъ нѣсколькими словами, вернулся къ Маделенѣ и сообщалъ, что мистеръ Карръ живъ, въ полной памяти и съ нетерпѣніемъ ожидаетъ ее.
   -- О, пожалуйста, поѣдемте скорѣе, воскликнула бѣдная дѣвушка, садясь въ экипажъ. Господинъ сѣлъ рядомъ съ нею, и они ѣхали долго и молча. Наконецъ они остановились. Начинало свѣтать, и Маделена увидѣла, что они находятся передъ домомъ, дверь котораго открыта. Она поспѣшно вошла.
   -- Гдѣ онъ? Гдѣ? спрашивала она въ такомъ безпокойствѣ, что не обратила вниманія на окружающую обстановку. Она думала только объ одномъ -- поскорѣе увидѣть своего больнаго.
   -- Позвольте, я покажу вамъ дорогу, сказалъ ея спутникъ.-- Слѣдуйте за мною. Съ этими словами онъ поднялся по лѣстницѣ, остановился наверху и осторожно отворилъ дверь. Затѣмъ онъ отступилъ въ сторону, давая дорогу дѣвушкѣ. Комната была слабо освѣщена; у задней стѣны стояла кровать съ опущеннымъ пологомъ. Маделена проскользнула мимо своего спутника и бросилась на колѣни передъ постелью, на которой она ожидала увидѣть своего больнаго жениха. Въ эту минуту она услышала или ей показалось, что замокъ двери щелкнулъ.
   

VII.

   На слѣдующій день Карристонъ спалъ очень долго. Считая каждый мигъ физическаго и душевнаго покоя великимъ для него благодѣяніемъ, я не будилъ его. Онъ крѣпко еще спалъ, когда около полудня какой-то господинъ пожелалъ меня видѣть. Онъ не подалъ своей карточки, и я полагалъ, что пришли ко мнѣ за докторскимъ совѣтомъ.
   Въ ту минуту, когда господинъ этотъ появился на порогѣ комнаты, я узналъ его. Это былъ мой спутникъ съ тонкими губами, съ которымъ я познакомился весною по дорогѣ въ Борнемоутъ; тотъ самый человѣкъ, который такъ интересовался моими воззрѣніями на душевныя болѣзни и который такъ внимательно слушалъ меня, когда я, не называя имени, описывалъ ему состояніе моего друга Карристона.
   Я уже хотѣлъ привѣтствовать вошедшаго, какъ знакомаго, но онъ, не давъ мнѣ даже открыть рта, началъ извиняться за свой приходъ.
   -- Вы, конечно, простите мою назойливость, когда узнаете мое имя. Я Ральфъ Карристонъ.
   Какъ молнія сверкнула у меня мысль при воспоминаніи о моемъ давнишнемъ разговорѣ: не правъ ли Чарльзъ Карристонъ со своими безумными подозрѣніями. Я могъ только надѣяться, что мистеръ Ральфъ Карристонъ не запомнилъ такъ хорошо моего лица, какъ я запомнилъ его. Я поклонился холодно и молча.
   -- Полагаю, что одинъ изъ моихъ родственниковъ находится теперь у васъ, докторъ, началъ онъ.
   -- Да, мистеръ Карристонъ гоститъ у меня, отвѣтилъ я.-- Мы старые друзья!
   -- А,-- я не зналъ этого. Я не слыхалъ, что вы считаетесь его другомъ, проговорилъ онъ. Но если вы съ нимъ дружны, то вамъ тѣмъ легче засвидѣтельствовать состояніе его здоровья. Каковъ онъ сегодня -- очень бушуетъ?
   Я сдѣлалъ видъ, что не понимаю смысла его словъ.
   -- Бушуетъ! Этого всего менѣе я могу ожидать отъ него, отвѣтилъ я съ улыбкой.-- Онъ очень утомленъ дорогой и очень огорченъ.
   -- Да, да, бѣдняжка! Его возлюбленная сбѣжала, или что-то въ этомъ родѣ. но какъ доктору, вамъ, конечно, извѣстно, что умъ его не въ порядкѣ. Друзья его и родственники очень безпокоятся объ немъ. Мы думаемъ, что быть можетъ даже необходимо отдать его подъ медицинскій надзоръ, конечно, только временно, съ цѣлью болѣе правильнаго надъ нимъ наблюденія. И вотъ я пришелъ узнать ваше мнѣніе и, въ случаѣ необходимости, просить вашей помощи.
   -- Моей помощи, въ чемъ, мистеръ Карристонъ?
   -- Нельзя же оставлять на свободѣ молодаго человѣка, который угрожаетъ смертью своимъ родственникамъ. Поэтому я привезъ доктора Дэлей, котораго вы, конечно, знаете. Онъ ждетъ внизу, въ моемъ экипажѣ, и съ вашего разрѣшенія я попрошу его сюда. Онъ изслѣдуетъ бѣднаго Чарльза, а затѣмъ свидѣтельство о разстройствѣ умственныхъ его способностей вы составите уже вдвоемъ.
   -- Мистеръ Карристонъ, отвѣтилъ я съ особеннымъ рѣзкимъ удареніемъ,-- позвольте мнѣ сказать вамъ прямо и рѣшительно, что въ настоящее время родственникъ вашъ такъ же здоровъ умственно, какъ и вы. Докторъ Дэлей -- кто бы онъ ни былъ -- не засвидѣтельствуетъ противнаго, и никакая больница душевно-больныхъ не приметъ мистера Карристона.
   Непріятное, злобное выраженіе промелькнуло на лицѣ человѣка, но голосъ его остался по-прежнему мягкимъ и вѣжливымъ.
   -- Непріятно, что мы такъ расходимся въ этомъ отношеніи съ вами, сказалъ онъ.-- Но своего родственника я знаю лучше васъ, докторъ. Я видѣлъ его такимъ, какимъ вѣроятно онъ не показывался вамъ. Еще вчера одъ былъ у меня въ такомъ разъяренномъ состояніи, что я каждую минуту ожидалъ, что онъ кинется на меня съ ножомъ.
   -- Быть можетъ, у него были основанія для такого гнѣва, отвѣтилъ я.
   Ральфъ Карристонъ посмотрѣлъ на меня тѣмъ холоднымъ взглядомъ, о которомъ упоминалъ его родственникъ.
   -- Если двоюродный братъ мой сумѣлъ убѣдить васъ въ истинѣ своихъ фантазій, то я могу только сказать, что доктора гораздо легковѣрнѣе, чѣмъ я предполагалъ, сказалъ онъ.-- Но спорить объ этомъ вопросѣ не стоитъ. Вы не хотите поддержать меня -- придется обойтись и безъ васъ. Прощайте, докторъ.
   И онъ покинулъ комнату съ тѣмъ же любезнымъ лицомъ, съ какимъ и вошелъ, а я остался со своими сомнѣніями. Было странно, что Ральфъ Карристонъ оказался тѣмъ именно человѣкомъ, котораго я встрѣтилъ на желѣзной дорогѣ, но эта встрѣча не доказывала еще его замысла привести своего родственника къ сумасшествію увозомъ Маделены Рованъ. Между тѣмъ, если онъ былъ невиновенъ въ исчезновеніи дѣвушки, то запальчивость родственника не могла не показаться ему помѣшательствомъ. Несмотря на отвращеніе, которое возбуждалъ во мнѣ этотъ человѣкъ, я не зналъ въ данную минуту, на чемъ остановиться.
   Карристонъ продолжалъ спать и, уходя на практику, я оставилъ ему записку, настоятельно прося его не выходить до моего возвращенія. Придя домой, я засталъ его уже одѣтымъ и гораздо болѣе похожимъ на себя, нежели вчера. Но такъ какъ послѣ моего возвращенія подали тотчасъ обѣдать, то поговорить безъ стѣсненія о занимавшемъ васъ предметѣ мы могли только позже.
   Какъ только мы остались одни, я обратился къ нему.
   -- Теперь намъ нужно обсудить, что дѣлать. Мнѣ кажется, что намъ открытъ только одинъ путь. У васъ денегъ въ избыткѣ, и потому лучше всего обратиться къ помощи полиціи. Молодая дѣвушка не можетъ безслѣдно пропасть, не зарыта же она въ землю.
   Къ моему удивленію, Карристонъ отклонилъ этотъ планъ.
   -- Нѣтъ, сказалъ онъ,-- человѣкъ, который увезъ Маделену, помѣстилъ ее, безъ сомнѣнія, въ такомъ мѣстѣ, гдѣ ее полиція не найдетъ. Я долженъ выслѣдить ее самъ.
   -- Выслѣдить вамъ самому! Пока вамъ это удастся, могутъ пройти мѣсяцы, даже годы. Въ это время ее могутъ убить, или поступить съ нею еще хуже...
   -- Я всегда буду знать, что съ нею, и Ральфъ заплатитъ мнѣ жизнью, если...
   -- Но какой у васъ слѣдъ, какія указанія? Окажите мнѣ все.
   Карристонъ слабо улыбнулся.
   -- Никакого слѣда, который могъ бы вамъ показаться стоющимъ и которому вы могли бы повѣрить, сказалъ онъ.-- Но мнѣ извѣстно, что ее держатъ взаперти. Она очень несчастна, но пока съ нею не обращаются дурно. Неужели вы думаете, что я не лишился бы разсудка, еслибы не зналъ этого!
   -- Но какъ вы можете это знать?
   -- Благодаря той моей способности видѣть на разстояніяхъ второму зрѣнію, тому именно свойству, надъ которымъ вы смѣетесь. Я зналъ, что буду обладать этимъ даромъ, но я не подозрѣвалъ, какъ онъ мнѣ пригодится. Уже три раза я видѣлъ Маделену и увижу ее опять, какъ только наступитъ это удивительное состояніе.
   Весь этотъ фантастическій бредъ онъ высказывалъ такъ просто и убѣдительно, что у меня снова пробудились подозрѣнія относительно цѣлости его ума, чуть не приходилось сознаться, что Чарльзъ не въ здравомъ умѣ.
   -- Скажите мнѣ, что вы подозрѣваете подъ этимъ "удивительнымъ состояніемъ"? спросилъ я, съ намѣреніемъ добраться до сути.-- Родъ ли это восторженнаго состоянія?
   Казалось, ему трудно было объяснить это, но я настойчиво требовалъ отвѣта.
   -- Да, сказалъ онъ наконецъ,-- это должно быть родъ экстаза. Мною овладѣваетъ необъяснимое чувство. Я знаю только, что глаза мои устремляются на какой-нибудь предметъ,-- онъ вдругъ исчезаетъ, и я вижу Маделену.
   -- Какъ она является вамъ?
   -- Она является мнѣ въ тускломъ кругѣ свѣта, какъ кругъ волшебнаго фонаря. Иначе я не могу это описать. Но я вижу ее такъ ясно, точно она стоитъ передо мною. Я вижу коверъ, на которомъ она стоитъ, стулъ, на которомъ она сидитъ, столъ, на который она положила руку, однимъ словомъ, я вижу то, къ чему она прикасается, но только одно это. Такъ, напримѣръ, я видѣлъ, что она съ кѣмъ-то говорила, обращалась съ мольбою, но этотъ нѣкто оставался невидимымъ. Еслибы она дотронулась до этого человѣка, я увидѣлъ бы и его.
   Насколько я могъ судить о состояніи Карристона, оно, по моему мнѣнію, происходило отъ крайняго возбужденія нервовъ или же отъ избытка фантазіи. Сила его воображенія всегда казалась мнѣ необычной, и теперь, при мучившихъ его опасеніяхъ и томительной неизвѣстности, въ какой онъ находился, у него являлись галлюцинаціи, какъ у другихъ людей -- сны. Я молчалъ, обдумывалъ, какъ лучше побороть и разсѣять эти поразительныя видѣнія, но, не придя еще ни къ какому заключенію, былъ. отозванъ къ больному. Я пробылъ у него не долго и возвратился домой, чтобы продолжать разговоръ съ Карристономъ.
   Войдя въ комнату, я засталъ его на томъ самомъ мѣстѣ, на которомъ я его оставилъ. Онъ сидѣлъ лицомъ къ двери, и при видѣ его я весь похолодѣлъ. Онъ нагнулся впередъ, положивъ руки на столъ, и все его тѣло застыло и было неподвижно. Глаза пристально устремились въ одну точку, не видя, вѣроятно, ничего, что могъ бы видѣть я. Онъ не слышалъ ни моего прихода, ни того, какъ я притворялъ дверь. Онъ находился, очевидно, въ томъ состояніи, которое передъ тѣмъ мнѣ описывалъ.
   Первымъ моимъ движеніемъ было разбудить его. Однако, я воздержался, подумавъ, что это случай изучить характеръ болѣзни, и что имъ необходимо воспользоваться. Я не могъ смотрѣть на это иначе, какъ на болѣзнь, и рѣшилъ прослѣдить странное явленіе во всей его послѣдовательности.
   Я приблизился къ столу и въ разстояніи одного фута отъ Карристона сталъ пристально смотрѣть ему въ глаза. Онъ не подалъ признака, что узнаетъ меня или видитъ, и я долженъ сознаться, что у меня явилось такое ощущеніе, точно онъ смотритъ сквозь меня. Зрачки его были расширены, глаза широко раскрыты. Я зажегъ спичку и даже поднесъ къ его глазамъ, но онъ даже не моргнулъ.
   Признаюсь, случай этотъ выходилъ изъ области моего пониманія, я не имѣлъ никакихъ научныхъ данныхъ и не зналъ, какъ поступить лучше. Я рѣшилъ сидѣть смирно и внимательно наблюдать.
   Еслибы Карристонъ не дышалъ правильно и еслибы въ его пальцахъ не замѣчалось конвульсивной дрожи, его можно было бы принять за статую или за мертвеца. Лицо его не было блѣднѣе, чѣмъ до припадка, тѣмъ не менѣе этотъ неподвижный человѣкъ, не видящій предметовъ, окружающихъ его, и, напротивъ, видящій вдали то, что недоступно глазамъ другихъ смертныхъ, производилъ гнетущее впечатлѣніе. Я глубоко вздохнулъ, наблюдая за нимъ. Конецъ, къ которому должно было привести такое состояніе, не подлежалъ никакому сомнѣнію. Желая разбудить его, я все же рѣшился предоставить настоящій припадокъ своему теченію, чтобы узнать, когда и какимъ способомъ вернется сознаніе.
   Такъ прошло около десяти минутъ, показавшихся мнѣ безконечными, пока наступила перемѣна. Я увидѣлъ, какъ губы его дрогнули, вѣки шевельнулись нѣсколько разъ и, наконецъ, точно въ изнеможеніи, закрылись. Неестественное напряженіе мускуловъ прекратилось, онъ громко вздохнулъ, откинулся на спинку стула, и лобъ его покрылся крупными каплями пота. Припадокъ кончился.
   Вмигъ я очутился около него и принудилъ его выпить рюмку вина. Тутъ онъ посмотрѣлъ на меня и началъ говорить. Голосъ его былъ слабъ, но слова понятны.
   -- Я видѣлъ ее, сказалъ онъ.-- Она здорова, но очень, очень несчастна. Она стояла на колѣняхъ, молилась и протягивала свои прелестныя руки. А я все не знаю, гдѣ искать ее, мою бѣдную, дорогую невѣсту.
   Я подождалъ, пока онъ настолько оправится, чтобы говорить безъ вреда для его здоровья. Тогда я началъ:
   -- Скажите мнѣ, Карристонъ, видѣнія эти наступаютъ помимо вашей воли, или вы сами вызываете ихъ?
   Онъ подумалъ нѣсколько минутъ.
   -- Съ точностью не могу сказать, отвѣтилъ онъ.-- Не думаю, чтобы я могъ произвольно располагать этою способностью, но я чувствую, что когда наступаетъ припадокъ, я могу отклонить его при нѣкоторомъ усиліи воли.
   -- Въ такомъ случаѣ, обѣщайте мнѣ по мѣрѣ силъ бороться противъ этихъ искушеній. Если вы не послѣдуете моему совѣту, вы помѣшаетесь черезъ нѣсколько мѣсяцевъ.
   -- Этого я не могу обѣщать, отвѣтилъ Карристонъ.-- Отъ времени до времени я долженъ ее видѣть, иначе я умру. Но обѣщаю поддаваться этому по возможности рѣже. Я знаю хорошо, что слѣдующее за тѣмъ истощеніе очень опасно.
   Дѣйствительно, видъ у него былъ истомленный, и я не удовольствовался его обѣщаніемъ. Но за невозможностью добиться ничего болѣе, счелъ за лучшее уложить его въ постель. Сонъ, если только онъ могъ уснуть, было самое лучшее средство для успокоенія нервовъ.
   

VIII.

   Хотя Карристонъ постоянно увѣрялъ, что поселился у меня, чтобы воспользоваться моей помощью и, въ случаѣ надобности, стать подъ мою защиту, то упорство, съ какимъ онъ отказывался слѣдовать моимъ совѣтамъ, и нежеланіе обратиться къ содѣйствію полиціи серьезно безпокоили меня. Я не сомнѣвался, что Маделена Рованъ исчезла; очень возможно, что ее гдѣ-нибудь удерживали противъ воли, но въ этомъ случаѣ слѣдовало дѣйствовать, чтобы отыскать ее. Нельзя было ставить ея судьбу въ зависимость отъ галлюцинацій и болѣзненныхъ фантазій человѣка, который отъ горя почти лишился разсудка. Поэтому я рѣшился принять на себя отвѣтственность и передать дѣло въ руки полиціи даже подъ опасеніемъ потерять дружбу Карристона.
   Замѣчательно, что, отказываясь слѣдовать моимъ совѣтамъ, самъ онъ ничего не могъ предложить. Боязнь и неизвѣстность были для него настоящей пыткой, между тѣмъ онъ не зналъ, что предпринять, и ждалъ въ бездѣйствіи. Казалось, онъ предоставляетъ случаю рѣшить тѣ затрудненія, для устраненія которыхъ готовъ былъ двинуть небо и землю.
   Такъ прошло нѣсколько дней, пока я добился отъ него разрѣшенія начать дѣло, и то онъ не позволилъ обратиться прямо къ полиціи, но просилъ воспользоваться услугами частнаго сыщика. Человѣкъ этотъ по нашему приглашенію пришелъ ко мнѣ на квартиру. Хотя и неохотно, но Карристонъ далъ ему фотографію Маделены и сказалъ, что только усиленнымъ наблюденіемъ за Ральфомъ Карристономъ можно напасть на слѣдъ исчезнувшей. Мнѣ не понравился этотъ способъ дѣйствія, точно такъ же, какъ и самая личность сыщика. Но во всякомъ случаѣ начало было сдѣлано.
   Прошла недѣля, пока мы получили извѣстіе отъ нашего агента. Карристонъ вообще не ждалъ отъ него никакихъ свѣдѣній; онъ поручилъ этому человѣку заняться дѣломъ только, чтобы исполнить мое желаніе. Безутѣшный, бродилъ онъ по дому. Я не говорилъ ему о свиданіи съ его двоюроднымъ братомъ, но предостерегъ, чтобы онъ не разговаривалъ ни съ кѣмъ изъ постороннихъ, когда выходилъ, что случалось очень рѣдко: слуги же мои получили строжайшее приказаніе не допускать къ нему никого въ мое отсутствіе.
   Между тѣмъ, въ это время, я тоже собиралъ свѣдѣнія. Мнѣ хотѣлось знать ближе мистера Ральфа Карристона, и я просилъ хорошаго своего знакомаго, постоянно вращавшагося въ обществѣ, собрать объ немъ подробныя справки.
   Знакомый сообщилъ мнѣ, что Ральфъ Карристонъ -- личность извѣстная въ Лондонѣ. Онъ женатъ, имѣетъ домъ въ Дорсетшайрѣ, но большую часть года проводитъ въ Лондонѣ. Прежде его считали богатымъ, теперь же извѣстно, что каждая десятина его земли заложена и обременена долгами и что онъ часто нуждается въ деньгахъ.-- Но, прибавилъ мой знакомый,-- онъ еще будетъ богатъ. Между имъ и большимъ наслѣдствомъ стоитъ только одинъ человѣкъ, и то такой, жизнь и здоровье котораго очень ненадежны. Поговариваютъ даже, что двоюродный этотъ братъ -- душевно больной, и если это подтвердится, то управленіе имѣніями перейдетъ въ руки Ральфа Карристона.
   Послѣ этого извѣстія я счелъ необходимымъ вдвойнѣ слѣдить за своимъ другомъ. Насколько мнѣ было извѣстно, болѣзненный припадокъ болѣе не повторялся, и я начиналъ надѣяться, что, при надлежащемъ уходѣ, Карристона можно вполнѣ вылѣчить. Вдругъ въ одинъ изъ дней, безъ всякой видимой причины, онъ, къ ужасу моему, впалъ въ описанное мною состояніе. Въ этотъ разъ онъ сидѣлъ на другомъ мѣстѣ, но въ той же комнатѣ. Послѣ нѣсколькихъ минутъ, я хотѣлъ уже разбудить его и хорошенько выбранить, какъ вдругъ онъ вскочилъ на ноги.
   -- Пустите ее! Пустите! закричалъ онъ и такъ поспѣшно бросился впередъ, что я едва успѣлъ стать между нимъ и стѣною и удержалъ его, чтобы онъ не расшибся.
   Придя въ сознаніе, онъ, сильно взволнованный, сказалъ мнѣ, что снова видѣлъ Маделену, но на этотъ разъ съ нею былъ человѣкъ, который схватилъ ее за руку и котораго онъ поэтому увидѣлъ. Далѣе онъ разсказалъ, что нѣсколько мгновеній онъ смотрѣлъ на обоихъ, пока человѣкъ не схватилъ ее крѣпче, стараясь увести. Тутъ онъ вскочилъ, чтобы защитить ее, и пришелъ въ себя.
   Затѣмъ онъ сказалъ, что прекрасно запомнилъ черты и наружность человѣка. И все это онъ говорилъ, какъ и послѣ прежнихъ припадковъ, такъ просто, точно говорилъ о вещахъ самыхъ обыкновенныхъ, не подлежащихъ никакому сомнѣнію.
   Это было слишкомъ странно, слишкомъ безумно! Для меня было ясно, что между галлюцинаціями Карристона, его снами и видѣніями, или какъ ихъ ни назовите, и настоящимъ помѣшательствомъ стояла только слабая преграда. Но прежде чѣмъ считать его неизлѣчимо больнымъ, я рѣшился еще разъ обратиться къ его разсудку. Поэтому я сообщилъ ему о посѣщеніи его двоюроднаго брата, объ его предположеніяхъ и планахъ и просилъ подумать, къ какимъ ужаснымъ послѣдствіямъ приведетъ его странное поведеніе и еще болѣе странныя утвержденія. Онъ выслушалъ меня спокойно и внимательно и сказалъ:-- Видите, какъ я правъ, приписывая все Ральфу Карристону, и какъ хорошо я сдѣлалъ, ставъ подъ защиту извѣстнаго здѣсь врача, могущаго поручиться за мое здоровье.
   -- Поручиться за ваше здоровье! Какъ могу я это, слыша, какъ вы говорите такія вещи и стараетесь убѣдить меня въ нихъ? Вы вскакиваете со стула и бросаетесь на невидимаго врага! Какъ бы вы ни были здоровы, свидѣтельство мое не будетъ имѣть никакого значенія, если кто-либо узнаетъ, что здѣсь происходило. Нѣтъ, Карристонъ, будьте разсудительнѣе и докажите, что вы здоровы, прибѣгнувъ къ обычнымъ средствамъ въ вашихъ поискахъ миссъ Рованъ.
   Карристонъ не отвѣчалъ, расхаживая по комнатѣ въ глубокой задумчивости. Мои слова повидимому не произвели на него никакого впечатлѣнія. Наконецъ, онъ сѣлъ, взялъ первую попавшуюся съ этажерки книгу и, не желая вѣроятно продолжать объ этомъ предметѣ разговора, началъ читать. Онъ открылъ книгу на удачу, но едва прочелъ нѣсколько строкъ, какъ глаза его,-- я это ясно видѣлъ -- со вниманіемъ остановились на заинтересовавшемъ его мѣстѣ, и черезъ минуту онъ весь погрузился въ чтеніе. Я заглянулъ въ книгу, чтобы узнать, что могло такъ сильно увлечь его, и замѣтилъ, что по несчастью онъ схватилъ сочиненіе, менѣе всего подходящее къ его настоящему состоянію. Это было недавно вышедшее жизнеописаніе Уильяма Блека, мастерски написанныя воспоминанія человѣка, который во многомъ походилъ на Карристона. Я хотѣлъ прервать его чтеніе, какъ другъ мой положилъ книгу и обратился ко мнѣ.
   -- И такъ, художникъ Барлей вѣрилъ въ видѣнія Блека?
   -- Барлей былъ еще глупѣе самого Блека, отвѣтилъ я.-- Подумайте только, человѣкъ этотъ видѣлъ, какъ его талантливый, но сумасшедшій другъ рисовалъ фантастическія головы и вполнѣ вѣрилъ, что это настоящіе портреты умершихъ королей, приходившихъ съ того свѣта, чтобы показаться Блеку.
   При этихъ словахъ Карристона озарила новая мысль.-- Дайте мнѣ бумаги и карандашъ, сказалъ онъ, и когда я исполнилъ его просьбу, онъ сѣлъ за столъ и со свойственной ему быстротою сталъ что-то чертить на бумагѣ. Онъ отложилъ по крайней мѣрѣ эскизовъ десять, которыми повидимому оставался недоволенъ, и снова принимался рисовать. Наконецъ попытка его удалась. Радостно взволнованный, онъ воскликнулъ:
   -- Вотъ онъ наконецъ! и поправивъ еще немного эскизъ, подалъ мнѣ листъ.
   -- Вотъ человѣкъ, котораго я видѣлъ съ Маделеной, сказалъ онъ.-- Если я найду его, я найду и Маделену! Слова эти онъ проговорилъ тономъ полнѣйшаго убѣжденія. Я взялъ бумагу съ большимъ любопытствомъ.
   Изображеніе, нарисованное Карристономъ, несмотря на то, что происхожденіемъ своимъ обязано было фантастическому видѣнію, отличалось замѣчательною естественностью и жизненностью. Я уже упоминалъ объ удивительномъ талантѣ Карристона рисовать портреты по памяти. Поэтому я готовъ былъ думать, что онъ передалъ очертанія лица, привлекшаго когда-нибудь его вниманіе. Но предположить это было трудно. Эскизъ представлялъ совершенно обыкновенное лицо совершенно обыкновеннаго человѣка, въ возрастѣ отъ сорока до пятидесяти лѣтъ -- лицо грубое, некрасивое съ всклокоченною бородою. Это не было лицо образованнаго человѣка, ни даже человѣка, живущаго въ хорошихъ условіяхъ. Мрачный взглядъ исподлобья прекрасно былъ переданъ Карристономъ нѣсколькими смѣлыми штрихами. Пока я это пишу, эскизъ лежитъ передо мною, и въ этомъ случаѣ мнѣ не къ чему обращаться къ своей памяти.
   Есть портреты, при взглядѣ на которые невольно говоришь:-- Какъ это должно быть похоже! Нарисованный Карристономъ принадлежалъ къ этому именно разряду. При взглядѣ на него, чувствовалось, что онъ поразительно похожъ на оригиналъ, мнѣ, имѣвшему нѣкоторое понятіе о живописи, было трудно предполагать, что предо мною находится лишь произведеніе болѣзненно возбужденной фантазіи.
   И теперь еще, глядя на рисунокъ, я не удивлюсь, что у меня зародился вопросъ: "Неужели возможно? Не обладаютъ ли дѣйствительно нѣкоторые люди силою и свойствами, которыя еще совсѣмъ не изслѣдованы?"
   Мысли эти подтверждены были Карристономъ, который съ такой увѣренностью, точно физическое существованіе этого человѣка не подлежало никакому сомнѣнію, продолжалъ:
   -- Онъ казался сельскимъ жителемъ, въ родѣ англійскаго крестьянина, и теперь я по крайней мѣрѣ знаю, что долженъ искать Маделену въ деревнѣ. Человѣка этого легко будетъ узнать, потому что на среднемъ пальцѣ правой руки у него недостаетъ верхняго сустава. Я замѣтилъ это, когда онъ держалъ Маделену за руку.
   Я ничего не отвѣтилъ, потому что чувствовалъ, что буду говорить на вѣтеръ.
   

IX.

   Спустя день или два послѣ этого происшествія появился сыщикъ, которому мы поручили разыскать Маделену. Занявшись нашимъ дѣломъ, онъ не являлся къ намъ еще ни разу и теперь пришелъ, чтобы лично сообщить о своемъ успѣхѣ. Карристонъ вовсе не интересовался знать, кто такой этотъ человѣкъ и что онъ сдѣлалъ. Онъ видимо привлекъ его къ дѣлу для того только, чтобы успокоить мою тревогу. Онъ твердо былъ увѣренъ, что найдетъ Маделену только помощью своей способности -- втораго зрѣнія -- и когда я выражалъ удивленіе, что агентъ нашъ не даетъ о себѣ никакого извѣстія, онъ пожималъ плечами и говорилъ, что зналъ заранѣе, что старанія его не принесутъ пользы. Наконецъ агентъ появился, и вѣроятно съ хорошими вѣстями.
   Докладчикъ нашъ обладалъ даромъ слова и говорилъ дѣловымъ, убѣдительнымъ тономъ. Увидя насъ, онъ радостно потеръ руки, точно съ успѣхомъ окончилъ порученіе и ждетъ теперь не только похвалы и благодарности, но и вознагражденія. Онъ держалъ себя такъ, точно сдѣлалъ важное открытіе, и я попросилъ его сѣсть и начать свои сообщенія.
   Карристонъ равнодушно взглянулъ на него и сталъ въ нѣкоторомъ отдаленіи. Казалось, онъ считалъ за лишній трудъ слушать этого человѣка, и можно было подумать, что изъ насъ троихъ онъ менѣе всего заинтересованъ въ этомъ дѣлѣ. Онъ даже предоставилъ мнѣ задавать агенту вопросы.
   -- Ну, мистеръ Шерпъ, посмотримъ, удалось ли вамъ заслужить назначенное вознагражденіе, началъ я.
   -- Надѣюсь, сэръ, сказалъ тотъ, съ удивленіемъ посматривая на Карристона, который оставался вполнѣ невозмутимымъ при этомъ отвѣтѣ.
   -- Вполнѣ надѣюсь, что заслужилъ, продолжалъ Шерпъ.-- То-есть, это зависитъ отъ того, признаетъ ли господинъ предметы, которые находятся у меня, принадлежащими молодой дамѣ.
   При этомъ онъ вынулъ изъ толстаго конверта ленту съ серебряной застежкой, украшенную шотландскими камнями -- вещь, которую я ежедневно видѣлъ на Маделенѣ. Мистеръ Шерпъ, передалъ ленту Карристону, который внимательно осмотрѣлъ ее. Щеки его зардѣлись, а въ глазахъ зажегся радостный огонь.
   -- Какъ вы получили эту вещь? спросилъ онъ взволнованно.
   -- Тотчасъ скажу. Вы узнаёте ее?
   -- Я самъ подарилъ это миссъ Рованъ.
   -- Тогда мы на настоящей дорогѣ, воскликнулъ я радостно.-- Продолжайте, прошу васъ, мистеръ Шерпъ.
   -- Да, господа, мы на настоящей дорогѣ -- но не моя вина, если она ведетъ не къ желанной цѣли. Знаете ли, господа, когда я услышалъ объ исчезновеніи молодой дѣвушки, у меня сложилось собственное мнѣніе. Я подумалъ, если молодая, красивая дѣвушка...
   -- Къ чорту ваше собственное мнѣніе! воскликнулъ сердито Карристонъ.-- Продолжайте лучше разсказъ!
   Человѣкъ кинулъ на Карристона злобный взглядъ.
   -- Хорошо, сказалъ онъ.-- Вы поручили мнѣ зорко слѣдить за извѣстнымъ господиномъ, и я строго исполнялъ это,. хотя зналъ, что это потерянный трудъ.
   -- Пожалуйста, скорѣе къ цѣли! замѣтилъ Карристонъ.-- Если вы знаете, гдѣ находится миссъ Рованъ, то деньги будутъ выплачены вамъ тотчасъ, какъ только я найду ее.
   -- Не могу съ точностью утверждать, гдѣ въ настоящее время находится молодая дама; но если вы пожелаете, могу скоро это узнать.
   -- Разсказывайте вашу исторію, какъ хотите, но только по, короче, сказалъ я, замѣтивъ, что мои раздражительный другъ готовъ былъ снова разсердиться.
   -- Убѣдившись, что ничего не выйдетъ изъ моихъ выслѣживаній извѣстнаго господина,-- продолжалъ дальше агентъ,-- я поѣхалъ въ Шотландію и началъ поиски оттуда. Какъ только я сталъ дѣйствовать по своему усмотрѣнію, я тотчасъ напалъ на слѣдъ. Дама поѣхала изъ Килиндера въ Эдинбургъ, изъ Эдинбурга въ Лондонъ, изъ Лондона въ Фолькстонъ, а изъ Фолькстона въ Булонь.
   Я посмотрѣлъ на Карристона. Онъ, казалось, совершенно успокоился, облокотился на каминъ, и сообщенія мистера Шерпъ о пути, по которому проѣхала Маделена, не производили на него никакого впечатлѣнія.
   -- Конечно, продолжалъ мистеръ Шерпъ, -- хотя описаніе и портретъ совершенно подходили, я все же не былъ увѣренъ, что напалъ на слѣдъ настоящаго лица, но если вы признаете вещи собственностью сказанной дамы, то сомнѣнія исчезаютъ.
   -- Гдѣ вы нашли эти вещи? спросилъ я, видя, что Карристонъ не намѣренъ говорить.
   -- Онѣ остались въ спальнѣ самой большой гостиницы въ Фолькстонѣ. Затѣмъ я слѣдилъ еще до Булони, но, предполагая, что развѣдалъ все, что вамъ необходимо знать,-- возвратился обратно.
   Что-то необъяснимое въ этомъ человѣкѣ заставило меня испугаться его дальнѣйшихъ разоблаченій. Я снова посмотрѣлъ на Карристона. Губы его сложились презрительно, но онъ продолжалъ молчать.
   -- Почему же вы не продолжали вашихъ поисковъ изъ Булони? спросилъ я.
   -- Потому что я зналъ достаточно, отвѣтилъ агентъ.-- Предположеніе мое вполнѣ оправдалось. Дама поѣхала въ Эдинбургъ одна, но не одна уѣхала оттуда. Точно также не одна была она въ Лондонѣ и Фолькстонѣ, гдѣ я нашелъ ленту, и не одна уѣхала въ Булонь. Ее сопровождалъ молодой человѣкъ, по фамиліи Шмитъ, она сама также называла себя мистриссъ Шмитъ, и, быть можетъ, дѣйствительно они были тѣмъ, за что себя выдавали, то-есть молодыми супругами.
   Правду или нѣтъ говорилъ этотъ человѣкъ, но это объясненіе исчезновенія молодой дѣвушки подѣйствовало на меня, какъ ударъ по лицу. Пораженный, я молча смотрѣлъ на сыщика. Если исторія, которую онъ разсказывалъ такъ обстоятельно, основывалась на дѣйствительныхъ фактахъ, то я никогда болѣе не повѣрю въ любовь и чистоту женщины. Маделена Рованъ, это воплощеніе мечты поэта, наканунѣ свадьбы съ Чарльзомъ Карристономъ, сбѣжала съ другимъ человѣкомъ -- все равно обвѣнчавшись съ нимъ или нѣтъ! Этому невозможно повѣрить! А между тѣмъ она была женщиной! Она считала Карристона или Карра человѣкомъ бѣднымъ, и кто знаетъ, не прельстилъ ли ее другой своимъ богатствомъ. Случаи такіе бывали...
   Эти непріятныя мысли, мгновенно пронесшіяся у меня въ головѣ, были прерваны самымъ неожиданнымъ образомъ. Я увидѣлъ, какъ мистеръ Шерпъ былъ сорванъ со стула, брошенъ на полъ, и какъ по немъ заходила его палка, -- оружіе, точно нарочно созданное для этой цѣли. И Карристонъ, казалось, сознавалъ это, потому что въ мигъ отсчиталъ ему восемь или десять хорошихъ ударовъ.
   Какъ уважаемый врачъ и мирный человѣкъ, я счелъ своею обязанностію вступиться, и схватилъ Карристона за руку. Шерпъ поднялся на ноги и, захвативъ съ полу свою шляпу и палку и потирая избитую спину, съ ненавистью смотрѣлъ на своего противника.
   -- Вы мнѣ поплатитесь! Я прибѣгну къ защитѣ закона! Мнѣ не заплатили за то, чтобы я подвергался побоямъ съумасшедшаго! воскликнулъ въ бѣшенствѣ сыщикъ.
   -- Я заплатилъ, чтобы вы служили мнѣ, а не другому, сказалъ Карристонъ.-- Идите къ тому, кто далъ вамъ больше и научилъ мнѣ лгать, и скажите ему, что онъ не достигъ своей цѣли. А теперь убирайтесь прочь! Долой съ глазъ моихъ!
   Видя угрожающій жестъ Карристона, сыщикъ поспѣшно направился къ двери. Здѣсь, чувствуя себя въ безопасности, онъ обернулся съ злобнымъ взглядомъ.
   -- Вы мнѣ поплатитесь! воскликнулъ онъ еще разъ.-- Когда.васъ засадятъ въ сумасшедшій домъ, я попрошусь къ вамъ въ надсмотрщики.
   Я былъ доволенъ, что Карристонъ не обратилъ вниманія на эту прощальную отравленную стрѣлу. Онъ презрительно повернулся къ сыщику, и этотъ ушелъ изъ комнаты.
   -- Вы убѣждены теперь? спросилъ Карристонъ, обращаясь ко мнѣ.
   -- Въ чемъ? Въ томъ, что онъ лжетъ, или въ томъ, что онъ шелъ по ложному слѣду? Да, вполнѣ убѣжденъ!
   -- О, объ этомъ не стоитъ говорить! Но развѣ вы не видите, что все это дѣло Ральфа? Я нанялъ человѣка слѣдить за нимъ; онъ это замѣтилъ и подкупилъ моего или, вѣрнѣе, вашего агента разсказать мнѣ эти небылицы. Конечно, еслибы я повѣрилъ, что Маделена покинула меня добровольно, я лишился бы разсудка. Но мой двоюродный братъ -- все же глупецъ.
   -- Не имѣя доводовъ, я все же не могу думать, что подозрѣніе ваше основательно, отвѣтилъ я не совсѣмъ увѣренно.
   -- Доводы! Для такого человѣка, какъ вы, не требуется другихъ доводовъ какъ то, что негодяй этотъ два раза назвалъ меня съумасшедшимъ. Человѣка этого до сегодняшняго дня я видѣлъ только одинъ разъ, ивы сами можете судить, подалъ ли я ему тогда поводъ для такого заключенія. Кто же могъ сказать ему это, если не Ральфъ Карристонъ?
   Признаюсь, чтобы удержать за собою названіе человѣка разсудительнаго, мнѣ нужно было сознаться, что пунктъ этотъ вызвалъ и во мнѣ сомнѣніе. Но если Ральфъ Карристонъ такъ хитро старался добиться, чего желалъ, тѣмъ осторожнѣе намъ слѣдовало быть.
   -- Жалѣю, что вы побили его, сказалъ я.-- Онъ готовъ теперь поклясться чѣмъ угодно, что вы не въ здравомъ умѣ.
   -- Конечно, онъ готовъ на все. Но что же изъ этого?
   -- Не забывайте, что въ домъ умалишенныхъ легче попасть, чѣмъ выйти оттуда.
   -- Но также не легко засадить туда такого здороваго человѣка, какъ я, тѣмъ болѣе, если человѣкъ этотъ остороженъ, отвѣтилъ Карристонъ.-- Я изучилъ всѣ, относящіяся до этого, статьи закона. Для этого требуется свидѣтельство двухъ докторовъ, хирурговъ или даже аптекарей, которые должны изслѣдовать предполагаемаго съумасшедшаго порознь и вмѣстѣ. Слѣдовательно, мнѣ остается избѣгать всякаго разговора съ другимъ докторомъ и не встрѣчаться съ хирургами и аптекарями.
   Я радовался, слушая, какъ здраво разсуждаетъ Карристонъ, но тѣмъ не менѣе совѣтовалъ ему крайнюю осторожность. Хотя я не допускалъ еще, чтобы двоюродный его братъ увезъ Маделену, но, послѣ свиданія съ сыщикомъ, мнѣ уже не казались неправдоподобными увѣренія Карристона, что Ральфъ хочетъ непремѣнно засадить его въ домъ душевно-больныхъ.
   Между тѣмъ мы ничего еще не узнали, гдѣ находится Маделена, и ничего не сдѣлали, чтобы узнать это. Напрасно я уговаривалъ Чарльза передать дѣло въ руки полиціи. Онъ отклонялъ это предложеніе, повторяя, что не довольно для этого подготовленъ.-- Какъ, не довольно подготовленъ? спрашивалъ я себя съ удивленіемъ.
   

X.

   Несмотря на всю мою любовь къ Карристону, я долженъ сознаться, что начиналъ уже тяготиться оборотомъ, какой принимали дѣла. Прозаическій, практическій докторъ, я привыкъ жить дѣйствительностью, выполнять по мѣрѣ силъ свои обязанности и въ немногіе часы отдыха избѣгать всякихъ волненій. Съ поселеніемъ же у меня Карристона я не переставалъ тревожиться.
   Если Ральфъ Карристонъ и былъ непричастенъ исчезновенію дѣвушки, не было никакого сомнѣнія, что онъ старался завладѣть своимъ мнимо больнымъ родственникомъ, и этой цѣли онъ достигалъ, доказавъ его сумасшествіе. И хотя я зналъ, что не представится особеннаго труда освободить Карристона изъ дома душевно больныхъ, если только здоровье его останется въ томъ же положеніи, какъ теперь, и если я, уважаемый врачъ, засвидѣтельствую состояніе его ума, но меня не покидали прежнія опасенія, что новыя потрясенія могутъ серьезно повліять на впечатлительную натуру Карристона. Такимъ образомъ, въ тѣ часы, когда я не видѣлъ своего друга, я находился въ постоянномъ страхѣ.
   Если Ральфъ дѣйствительно былъ такимъ безсовѣстнымъ человѣкомъ, за какого считалъ его Чарльзъ, если онъ, что очень возможно, подкупилъ нашего агента, то онъ хитростью могъ добыть медицинское свидѣтельство, и я, возвращаясь въ одинъ прекрасный день домой, могъ узнать, что друга моего увезли. Въ послѣднемъ случаѣ мнѣ предстояло много огорченія, заботъ и безпокойства.
   Кромѣ того, послѣ всего, что случилось, я и такъ насильно заставилъ себя вѣрить въ умственное здоровье Карристона. Всякій другой врачъ на моемъ мѣстѣ давно бы далъ свидѣтельство не въ его пользу.
   Затѣмъ, оставляя въ сторонѣ всѣ видѣнія и фантазіи, не доказывалъ ли сумасшествія Карристона тотъ фактъ, что человѣкъ, страстно влюбленный въ дѣвушку, знающій, что дѣвушка эта увезена, теряетъ дорогое время и не дѣлаетъ ничего, чтобы найти ее. Человѣкъ, здоровый умственно, придумалъ бы тысячу способовъ, какъ дѣйствовать, и открылъ бы,. гдѣ она находится.
   Далѣе я понималъ, что, завладѣвъ родственникомъ, Ральфъ съумѣетъ этимъ воспользоваться. Противъ Чарльза будетъ масса фактовъ. Его предполагаемая женитьба на дѣвушкѣ бѣдной, принятіе чужой фамиліи, смѣшныя, или, по крайней мѣрѣ кажущіяся смѣшными, обвиненія Ральфа, точно такъ же, какъ и угрозы ему -- все это будетъ доказательствомъ умственнаго разстройства Карристона. Далѣе, избіеніе агента покажется также подозрительнымъ людямъ, не знающимъ Маделены Рованъ. Однимъ словомъ, въ рукахъ Ральфа окажется достаточно доводовъ для доказательства ненормальнаго состоянія Карристона. Всѣ эти соображенія пугали и безпокоили меня, точно такъ же, какъ пугала и безпокоила судьба Маделены.
   Предполагая даже,-- какъ утверждалъ Карристонъ -- что ей не причинили никакого вреда, все же она вѣроятно очень страдала отъ разлуки съ милымъ. Иногда я старался легче взглянуть на дѣло. Я говорилъ себѣ, что въ наши дни молодая дѣвушка не можетъ исчезнуть безслѣдно, что она ушла добровольно, что тутъ замѣшанъ мущина, заставившій ее въ послѣднюю минуту измѣнить Карристону. Но я не могъ этому вѣрить и не зналъ, какъ рѣшить трудный вопросъ.
   Если Маделена ушла не по своей волѣ,-- то ее увезли. Въ послѣднемъ случаѣ разсказъ сыщика былъ измышленъ, а если былъ измышленъ, то тутъ замѣшанъ Ральфъ Карристонъ. Онъ былъ виновникомъ всего таинственнаго происшествія.
   Въ иныя, трезвыя минуты выводъ этотъ казался мнѣ смѣшнымъ.
   Сказавъ, однако, что Карристонъ ничего не предпринималъ для выясненія дѣла, я былъ неправъ. Онъ неустанно дѣйствовалъ своимъ способомъ, но только своимъ способомъ! Я начиналъ терять съ нимъ всякое терпѣніе.
   Онъ заперся у себя въ комнатѣ, но почти не появлялся три дня и въ это время сдѣлалъ прекрасный рисунокъ человѣка, котораго видѣлъ во время припадка. Рисунокъ этотъ онъ снесъ къ знакомому фотографу и заказалъ нѣсколько сотенъ маленькихъ фотографическихъ карточекъ. Точная примѣта человѣка его фантазіи была напечатана внизу каждой карточки.
   Получивъ первую пачку этихъ карточекъ, другъ мой сдѣлалъ то, что слѣдовало сдѣлать уже давно, то-есть уступилъ моимъ настояніямъ и передалъ дѣло въ руки полиціи.
   Къ моему удовольствію, сообщая властямъ подробности этого случая, онъ не упоминалъ, что считаетъ необходимымъ слѣдить за Ральфомъ Карристономъ, но назначилъ очень высокое вознагражденіе за отысканіе Маделены. Передавая чиновнику пачку фотографій, Карристонъ очень серьезно увѣрялъ того, что оригиналъ карточки причастенъ къ исчезновенію дѣвушки. Чиновникъ, полагавшій, конечно, что у него карточки живаго человѣка, выслушалъ сообщеніе внимательно, хотя немного удивился, что Карристонъ не знаетъ ни фамиліи, ни занятій этого человѣка и не можетъ сообщить объ немъ никакихъ свѣдѣній, Но узнавъ отъ Карристона, что за отысканіе этого человѣка будетъ заплачено столько же, какъ и за отысканіе миссъ Рованъ, чиновникъ выказалъ готовность соединить обѣ задачи, не подозрѣвая, конечно, что это будетъ напрасная трата времени.
   Спустя два дня, Карристонъ сказалъ мнѣ: -- Завтра я отъ васъ уѣду.
   -- Куда? Зачѣмъ вы уѣзжаете? спросилъ я.
   -- Я хочу немного попутешествовать. Не хочу попасться въ руки Ральфа. Я стану переѣзжать съ мѣста на мѣсто, пока не найду Маделены.
   -- Берегитесь! замѣтилъ я.
   -- Не безпокойтесь, отвѣтилъ онъ.-- Я буду избѣгать встрѣчи съ докторами и буду постоянно переѣзжать съ мѣста на мѣсто. Но такъ какъ я самъ не буду знать, куда попаду на слѣдующій день, то и противнику моему трудно будетъ узнать, гдѣотыскать меня.
   Это было не дурно. Если онъ дѣйствительно будетъ путешествовать, это самое лучшее средство разстроить враждебные ему планы. Удастся ли ему такимъ образомъ найти Маделену -- это другой вопросъ.
   Его не покидала мысль, что рано или поздно счастливый случай сведетъ его съ человѣкомъ, котораго онъ видѣлъ въ своихъ грезахъ,-- на яву. Послѣ того какъ дѣло находилось теперь въ надлежащихъ рукахъ, можно было не мѣшать Карристону предаваться своимъ фантазіямъ. Я только совѣтовалъ ему быть осторожнымъ, не терять самообладанія и спокойствія, не разговаривать съ незнакомыми и тотчасъ увѣдомить меня, если онъ только замѣтитъ, что за нимъ слѣдятъ или наблюдаютъ. Но болѣе всего я просилъ его остерегаться раздражать свои нервы. Мнѣ показалось, что онъ и самъ пришелъ къ сознанію, насколько неблагоразумно поддаваться болѣзненнымъ припадкамъ.
   -- Я стану допускать это только по необходимости; я долженъ видѣть ее по временамъ, иначе умру! былъ его отвѣтъ, и я отказался бороться дольше съ его болѣзненнымъ воображеніемъ. Искренно поблагодаривъ меня, онъ уѣхалъ.
   Во время своего отсутствія Карристонъ писалъ мнѣ почти ежедневно, сообщая свой адресъ, на случай, еслибы мнѣ нужно было извѣстить его о чемъ-нибудь важномъ. Къ сожалѣнію, у меня не было никакихъ свѣдѣній. Полиція не находила ни малѣйшаго слѣда. Чиновникъ, которому поручено было вести дѣло, приходилъ ко мнѣ съ разспросами, и я воспользовался случаемъ и сказалъ, что не стоитъ разыскивать человѣка, существованіе котораго подлежитъ большому сомнѣнію. Боюсь, что эти мои слова возбудили въ чиновникѣ сомнѣніе въ правдоподобности всей исторіи, и рвеніе его значительно ослабѣло.
   Разъ или два Карристонъ былъ вблизи Лондона, навѣщалъ меня и ночевалъ у меня. У него также не было никакихъ свѣдѣній, но онъ по-прежнему не терялъ надежды найти Маделену.
   Такъ прошло нѣсколько недѣль. Миновало Рождество, начался новый годъ, миссъ Рованъ не была найдена. "Я видѣлъ ее нѣсколько разъ", -- писалъ Карристонъ. "Она все еще въ томъ самомъ мѣстѣ, очень несчастлива, но съ нею не обращаются дурно".

* * *

   Хотя вначалѣ я хотѣлъ написать самъ всю эту исторію, однако, дойдя до этого мѣста, убѣдился, что дальнѣйшій разсказъ лучше предоставить лицу, игравшему важную роль въ дальнѣйшихъ событіяхъ. Поэтому я написалъ моему другу Даку Фентону, въ Френчей (въ Глочестершайрѣ) и просилъ его изложить одно приключеніе 1866 года, -- приключеніе, въ которомъ участвовалъ и я съ Карристономъ. Онъ исполнилъ мою просьбу, и вотъ помѣщаю его разсказъ.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
РАЗСКАЗЪ МИСТЕРА РИЧАРДА ФЕНТОНА ИЗЪ ФРЕНЧЕЙ ВЪ ГЛОЧЕСТЕРШАЙРѢ.

XI.

   Въ виду того, что просьба разсказать приключеніе исходитъ отъ стараго друга Филиппа Бранда, мнѣ приходится исполнить его желаніе. Брандъ прекрасный и умный человѣкъ, но имѣетъ свои странности и слабости. Между прочимъ онъ любитъ, чтобы всѣ дѣлали то, что ему нравится, и если ему противорѣчатъ, становится очень упрямъ. Я всегда плясалъ по его дудкѣ -- привычка, начавшаяся еще въ школѣ, но отъ которой, къ сожалѣнію, я никогда не могъ отстать. Вотъ и теперь онъ, кажется, задался цѣлью испытать мои стилистическія способности. Я же, говоря откровенно, чувствую себя болѣе дома въ лѣсу и на полѣ, чѣмъ за письменнымъ столомъ, и руки мои лучше справляются съ вожжами и ружьемъ, чѣмъ съ перомъ и бумагой. Тѣмъ не менѣе исполняю просьбу друга, надѣясь, что онъ не будетъ слишкомъ требовательнымъ и не подвергнетъ большимъ измѣненіямъ мое изложеніе.

* * *

   Умолчу о томъ, что привело меня среди зимы въ маленькую, заброшенную деревеньку Мидкомбъ. Причины, побудившія меня поселиться здѣсь въ эту пору года, ни мало не относятся къ приключенію, о которомъ здѣсь идетъ рѣчь, и поэтому не могутъ интересовать читателя. Скажу только, что теперь я не сдѣлалъ бы этого ни для чьихъ прекрасныхъ глазъ, потому что теперь я гораздо старше, тяжелѣе на два пуда и уже давно женатъ. Тѣмъ не менѣе, возвращаясь мыслію къ тѣмъ милымъ днямъ юности, я нахожу извиненіе, если молодой человѣкъ, въ надеждѣ случайно встрѣтить одинъ или два раза красивѣйшую въ мірѣ дѣвушку, переноситъ въ теченіе двухъ недѣль всѣ неудобства, какія сопряжены съ пребываніемъ въ деревенской харчевнѣ.
   Но молодой человѣкъ, рѣшающійся провести двѣ недѣли въ такомъ логовищѣ, какъ Мидкомбъ, не можетъ это сдѣлать безъ надлежащихъ объясненій, и потому я поѣхалъ туда подъ предлогомъ охоты. Предлогъ этотъ могъ показаться очень правдоподобнымъ. Со мною была лошадь, а въ сосѣдствѣ можно было достать довольно сносныхъ собакъ. Но еслибы я дѣйствительно пріѣхалъ съ цѣлью охоты, я мало бы вывезъ добычи. Черезъ нѣсколько дней послѣ моего пріѣзда наступили страшные холода. Но я не трогался изъ Мидкомба.
   Я узналъ, что въ сосѣдствѣ предполагаютъ устроить бѣгъ на конькахъ на прекрасномъ озерѣ Лильмеръ, и что доступъ туда свободенъ для каждаго конькобѣжца. Надѣясь увидѣть тамъ ту, съ которой мнѣ такъ хотѣлось встрѣтиться, я рѣшилъ побывать на озерѣ. Я нанялъ лошадь и въ десять часовъ утра пустился къ озеру Лильмеръ, отстоявшему въ шести миляхъ. Я не взялъ съ собою ни кучера, ни проводника, такъ какъ бывалъ здѣсь лѣтомъ и полагалъ, что хорошо знаю дорогу.
   При моемъ отъѣздѣ небо заволокло тучами, и вѣтеръ дулъ со всѣхъ сторонъ. Старый слуга предсказывалъ перемѣну погоды и былъ правъ. Едва я отъѣхалъ съ полмили, какъ начался снѣгъ, а когда я достигъ небольшой харчевни, въ получасѣ разстоянія отъ Лильмера, толстый слой снѣга покрывалъ уже землю. Оставивъ въ харчевнѣ лошадь и захвативъ коньки, я отправился къ озеру.
   Ошибся ли я днемъ или помѣшалъ снѣгъ, но только, къ великому неудовольствію, я никого не засталъ на льду, и нетронутая цѣлина льда свидѣтельствовала, что и сегодня утромъ тутъ не было никого. Въ надеждѣ, однако, что общество можетъ еще появиться, я подвязалъ коньки и сталъ кататься. Но такъ какъ не было никого, особенно той, которая бы могла полюбоваться моей ловкостью, то вскорѣ мнѣ это наскучило. Но я все еще ждалъ, пока все усиливающійся снѣгъ не убѣдилъ меня, что я напрасно проѣхался.
   Я вернулся въ харчевню въ такомъ расположеніи духа, что съ радостью поссорился бы съ кѣмъ-нибудь. Благоразумный человѣкъ приказалъ бы запречь лошадь и поѣхалъ бы домой. Но я никогда не былъ благоразумнымъ человѣкомъ (это подтвердитъ и Брандъ), и хотя удобства харчевни далеко не были заманчивы, все же тутъ былъ разведенъ огонь и имѣлся недурной эль. И то и другое благотворно подѣйствовали на мои нервы. Я сидѣлъ у огня, пока не проголодался. Хозяйка обѣщала приготовить мнѣ яичницу, и я рѣшилъ переждать здѣсь разыгравшуюся теперь метель.
   Но снѣгъ не переставалъ, и когда около трехъ часовъ я сталъ серьезно думать о возвращеніи домой, снѣгъ пошелъ еще съ большею силою. Тѣмъ не менѣе я велѣлъ запречь лошадь, посмѣялся надъ предсказаніемъ старухи-хозяйки, что въ такую погоду я не попаду въ Мидкомбъ, ударилъ вожжами и тронулся.
   Мнѣ казалось, что я хорошо знаю дорогу. Притомъ побывавъ въ какой-нибудь мѣстности, я такъ запоминалъ ее, чтомогъ оріентироваться потомъ и днемъ и ночью. Толстый слой снѣга совершенно измѣняетъ мѣстность и скрываетъ всѣ знакомыя примѣты. Снѣгу было очень много, и метель, ударяя полосами въ лицо, почти ослѣпляла меня. Не теряя бодрости, я смѣло подвигался впередъ. Вдругъ на меня напало сомнѣніе.
   Какая изъ двухъ, лежащихъ передо мною дорогъ -- настоящая? Эта,-- нѣтъ, кажется, та! Вблизи не было жилья, гдѣ бы я могъ справиться, и мнѣ никто не попадался на пути. Я былъ предоставленъ самъ себѣ -- преимущество, отъ котораго я бы охотно отказался въ эту минуту. Поколебавшись немного, я выбралъ дорогу и проѣхалъ по ней нѣкоторое разстояніе. За тѣмъ на меня напало вновь сомнѣніе, и я рѣшилъ вернуться. Теперь я походилъ на гипсовую фигуру, и въ телѣжкѣ было столько снѣгу, что вѣсъ ея увеличился по крайней мѣрѣ на нѣсколько пудовъ.
   Наконецъ я снова добрался до того развѣтвленія дороги, откуда начались всѣ мои невзгоды. Между тѣмъ совершенно стемнѣло и бѣлые, пушистые хлопья сыпались еще гуще. Я сильно упрекалъ себя въ своей непроходимой глупости. Мнѣ вовсе не слѣдовало ѣздить и во всякомъ случаѣ выѣхать въ обратный путь нѣсколькими часами раньше. Мой разсудительный другъ Брандъ, конечно, не сдѣлалъ бы ничего подобнаго.
   Мнѣ оставалось только поѣхать теперь по другой дорогѣ, что я и сдѣлалъ. Я доѣхалъ до какого-то заворота, по которому, какъ мнѣ казалось, проѣзжалъ утромъ, и не безъ нѣкотораго сомнѣнія продолжалъ путь. Сомнѣніе это усилилось, когда я замѣтилъ, что дорога въ выбоинахъ и прорѣзана глубокими колеями, въ которыя постоянно проваливалась телѣжка. Не было сомнѣнія, что я ѣду не тою дорогою, и я собирался уже повернуть снова, какъ произошло нѣчто совершенно неожиданное. Уставшая лошадь споткнулась и упала, телѣжка опрокинулась, и я самъ вылетѣлъ.
   По счастью, я не ушибся, упавъ на мягкій снѣгъ. Поднявшись быстро на ноги, я не безъ труда помогъ лошади встать и хотѣлъ поднять телѣжку. Но что это? Старая оглобля сломалась, и вотъ предстояло провести нѣсколько часовъ въ полѣ; вдали отъ всякаго жилья, въ бурю, съ усталой лошадью и сломаннымъ экипажемъ. Положеніе затруднительное.
   Нѣсколько минутъ я постоялъ, раздумывая, что бы мнѣ предпринять. Это не совсѣмъ легкая задача въ такую погоду. Долженъ однако сознаться, что размышленія мои были довольно здравы, и я пришелъ къ заключенію, что дорога эта, какъ дорога частная, ведетъ по всей вѣроятности къ какому-нибудь жилью. Поэтому я взялъ лошадь за поводъ и, спотыкаясь на каждомъ шагу, побрелъ дальше пѣшкомъ.
   Вотъ-то было путешествіе! Думаю, что я употребилъ три четверти часа на то разстояніе, которое можно пройти въ десять минутъ. Я положительно началъ отчаяваться, какъ вдругъ предо мною мелькнулъ огонекъ. Въ надеждѣ, что мученія мои скоро окончатся, я направился къ нему. Огонекъ проникалъ сквозь щели въ ставняхъ дома, показавшагося мнѣ въ. темнотѣ фермой. Привязавъ лошадь у воротъ, я прошелъ дворъ и, постучавшись въ дверь, въ изнеможеніи прислонился къ стѣнѣ. До этой минуты я не имѣлъ никакого представленія о томъ, какъ я усталъ. Теперь же я зналъ, что жизнь моя въ опасности, если я не укроюсь отъ непогоды. Я весь обледенѣлъ и въ шапкѣ, глубоко надвинутой на уши, походилъ конечно на рыцаря весьма печальнаго образа.
   На мой стукъ никто не отозвался. Тогда я пустилъ въ ходъ свои каблуки, и наконецъ дверь пріоткрылась чуточку, и женскій голосъ спросилъ, кто тамъ?
   -- Впустите меня, просилъ я.-- Я сбился съ пути въ Мидкомбъ, лошадь моя свалилась. Прошу васъ, пустите меня переночевать. Откройте, пожалуйста!
   -- Переночевать! Тутъ нѣтъ никакого ночлега, вмѣшался грубый голосъ мужчины.-- Тутъ не гостиница. Проходите!
   -- Но я не могу идти дальше! воскликнулъ я, удивленный такимъ негостепріимствомъ.-- Я не сдѣлаю ни шагу дальше. Впустите меня!
   -- Убирайтесь къ чорту! закричалъ мущина.-- Это мой домъ, и вамъ нечего здѣсь дѣлать.
   -- Но я хорошо заплачу вамъ за труды. Я умру, если вы меня не впустите. Откройте дверь!
   -- Не пущу! раздался грубый, бездушный отвѣтъ, и дверь закрылась.
   Понятно, что такая грубость сильно меня разсердила, кромѣ того, я положительно боялся умереть здѣсь отъ холода. Я рѣшилъ попасть въ домъ, черезъ дверь или чрезъ окно, -- это безразлично,-- рѣшилъ попасть во что бы ни стало. Поэтому я со всей силы уперся въ дверь, и натискъ мой былъ такъ удаченъ, что скоба отскочила, и дверь съ трескомъ подалась. Я влетѣлъ въ домъ, твердо рѣшивъ остаться тутъ даже непрошеннымъ гостемъ.
   

XII.

   Дверь, въ которую я влетѣлъ, какъ таранъ, вела непосредственно въ кухню, и хотя появленіе мое здѣсь произошло далеко не надлежащимъ образомъ, то-есть на рукахъ и колѣняхъ, я поднялся на ноги прежде, чѣмъ мужчина и женщина вышли изъ-за двери, куда ихъ отбросилъ мои успѣшный натискъ. Оба были обыкновенные, чисто одѣтые крестьяне. Мужчина,-- грубо скроенный, съ толстымъ затылкомъ парень,-- подошелъ ко мнѣ съ мрачнымъ взглядомъ, и я счелъ необходимымъ тотчасъ выяснить положеніе вещей.
   -- Добрые люди, вы выказали страшное безсердечіе, сказалъ я.-- Развѣ вы не поняли, что я готовъ въ избыткѣ вознаградить васъ за труды? Но удобно ли вамъ это или нѣтъ, а я не тронусь съ мѣста. Выгнать меня теперь будетъ убійствомъ съ вашей стороны.
   Тутъ я снялъ плащъ и сталъ отряхать снѣгъ съ бороды и волосъ.
   Мое рѣшительное заявленіе, точно такъ же, какъ приличная наружность и, быть можетъ, выказанная мною мускульная сила,-- произвели нѣкоторое впечатлѣніе на моего невольнаго хозяина. Безъ дальнѣйшихъ противорѣчій, онъ покорился неизбѣжности, и пока жена запирала дверь, чрезъ которую врывался снѣгъ, мужъ мрачно проворчалъ:
   -- Ночь вамъ придется провести на стулѣ. У насъ нѣтъ кроватей для чужихъ, особенно для такихъ, которые врываются противъ желанія.
   -- Хорошо, другъ мой! Но разъ это случилось, вы можете же быть немного и любезнѣе. Будьте добры, поставьте мою лошадь въ конюшню и дайте ей поѣсть.
   Мужъ кинулъ на свою жену быстрый, безпокойный взглядъ, зажегъ фонарь и вышелъ исполнить, вѣроятно, мое порученіе. Я опустился на стулъ и сталъ отогрѣвать свои окоченѣвшіе члены у пылающаго очага. Провести ночь на стулѣ не было особенно заманчиво, но по крайней мѣрѣ я былъ подъ кровлей.
   Опытъ показываетъ, что самые грубые люди бываютъ въ то же время самыми жадными и скупыми. Поэтому обѣщаніе мое щедро заплатить возъимѣло дѣйствіе на странную парочку, отказъ которой принять меня на ночь могъ стоить мнѣ жизни. Жена подала мнѣ немного чаю и холоднаго мяса, и когда я все съѣлъ, мужъ принесъ даже бутылку водки и наполнилъ стаканы. Затѣмъ я набилъ трубку и съ помощью ея приготовился провести ночь на стулѣ.
   Много путешествуя, мнѣ приходилось встрѣчать своеобразныхъ людей, но долженъ сознаться, что мой настоящій хозяинъ оказался человѣкомъ самымъ грубымъ, непривѣтливымъ и несообщительнымъ. Несмотря на его странный пріемъ, я готовъ былъ любезно отнестись къ нему, пытался съ нимъ разговаривать, но или не получалъ вовсе отвѣта, или слышалъ только односложныя слова. Поэтому и мнѣ пришлось замолчать и, покуривая, я смотрѣлъ на огонь, между тѣмъ какъ мысли мои были заняты той, которую я могъ бы встрѣтить сегодня на льду, не наступи такая убійственная погода.
   Наконецъ большіе стѣнные часы, занимающіе обыкновенно уголъ кухни на каждой англійской фермѣ, пробили девять. Женщина встала и утла. Зная, что она ляжетъ въ кровать, я позавидовалъ ей. Мужчина же не думалъ уходить, а неподвижно сидѣлъ передъ огнемъ напротивъ меня. Я страшно усталъ. Каждая косточка въ моемъ тѣлѣ ныла. Твердый стулъ, который такъ недавно составлялъ еще предметъ всѣхъ моихъ желаній, не соотвѣтствовалъ теперь моимъ понятіямъ объ удобствахъ, пользоваться которыми я считалъ себя въ правѣ. Мой мрачный сосѣдъ продолжалъ спокойно, но неустанно потягивать водочку, и я рѣшился испытать, не настроила ли его эта жидкость дружелюбнѣе и не будетъ-ли онъ податливѣе на мои просьбы.
   -- Дорогой хозяинъ, сказалъ я, стулья ваши, въ своемъ родѣ, прекрасные стулья, но чертовски неудобны. Я ужасно усталъ, и если у васъ нѣтъ лишней кровати, то, быть можетъ, найдется матрасъ или что-нибудь подобное, чтобы постлать для меня здѣсь передъ огнемъ?
   -- Не могу дать вамъ болѣе того, что вы имѣете, отвѣтилъ онъ коротко, выколачивая свою трубку.
   -- Но если я говорю вамъ...
   -- Тогда я вамъ скажу: если вамъ это не нравится, идите своей дорогой. Я не просилъ васъ зайти.
   -- Животное! подумалъ я про себя, и еслибы не моя усталость, я бы свалилъ этого негодяя на полъ и научилъ бы его любезности.
   -- Хорошо! сказалъ я.-- Но подумайте, дружище, что вѣжливость ничего не стоитъ и зачастую хорошо вознаграждается. Впрочемъ, если вы хотите спать, не стѣсняйтесь и уходите. Не церемоньтесь со мною. Оставьте мнѣ только дровъ, и я справлюсь самъ до утра.
   -- Гдѣ остаетесь вы, тамъ останусь и я, проворчалъ человѣкъ. Затѣмъ набилъ новую трубку и погрузился снова въ прежнее молчаніе.
   Я потерялъ всякую надежду добиться отъ него чего бы ни было. Я засыпалъ на минуту, просыпался и снова засыпалъ. Это былъ родъ какого-то непріятнаго полусна, родъ прерываемаго странными видѣніями забытья, которое прерывалось по временамъ, и я съ удивленіемъ припоминалъ, какимъ образомъ я попалъ сюда. Постепенно нервы мои разыгрывались. Мнѣ приходили въ голову всевозможныя страшныя исторіи. Въ такихъ мѣстахъ, такими людьми, каковъ былъ мой хозяинъ, совершено не мало преступленій. Однимъ словомъ, ночь тянулась самымъ ужаснымъ образомъ.
   А въ довершеніе всего, буря, не переставая, завывала на дворѣ. Вѣтеръ перемѣнился, и по ударамъ въ ставни я узналъ, что снѣгъ смѣнился сильнымъ дождемъ. Большія капли попадали даже въ широкую старомодную трубу, и огонь шипѣлъ, какъ бѣшеная кошка. Все, казалось, соединилось, чтобы ухудшить и безъ того непріятное мое положеніе и прогнать и ту каплю полусна, которой я могъ бы добиться настойчивыми попытками уснуть.
   Я испробовалъ всѣ положенія, какія только человѣкъ, не будучи акробатомъ, можетъ принять на деревянномъ стулѣ. Затѣмъ я легъ на полъ, попробовалъ растянуться на столѣ, прислонился спиною къ стѣнѣ,-- но ни въ какомъ положеніи не находилъ желаннаго покоя. Наконецъ, я отказался отъ всякой мысли о снѣ, встрепенулся и утѣшалъ себя сознаніемъ, что такое непріятное положеніе только временное, и что самая длинная ночь должна же непремѣнно окончиться.
   Товарищъ мой, благодаря соединенному дѣйствію усталости и можжевеловой водки, крѣпко заснулъ. Голова его свѣсилась на бокъ, и онъ сидѣлъ въ самомъ неудобномъ положеніи. Я смотрѣлъ на него, злорадно улыбаясь. Если тюлень этотъ могъ видѣть сны, то въ эту ночь они были еще непріятнѣе моихъ. Я набилъ свою трубку, поправилъ головни, придвинулся къ огню и сталъ развлекаться подробнымъ разсматриваніемъ грубіяна, благодаря въ душѣ Бога, что я не похожъ на него. Вдругъ меня поразила одна мысль.
   Я уже видѣлъ этого человѣка, но гдѣ и когда -- не могъ никакъ припомнить. Черты его лица, которое я разсматривалъ теперь съ возраставшимъ интересомъ, показались мнѣ положительно знакомыми. Гдѣ я встрѣчался съ нимъ? Я не сомнѣвался, что встрѣчалъ его, но гдѣ и при какихъ обстоятельствахъ? Я ломалъ себѣ голову, припоминая это. По наружности онъ походилъ на обыкновеннаго крестьянина, какихъ встрѣчаетъ десятками, выѣзжая за городъ, и отличался только непріятнымъ выраженіемъ лица. Тѣмъ не менѣе я былъ увѣренъ, что мы старые знакомые. Я еще болѣе убѣдился въ этомъ, когда онъ проснулся на минуту, чтобы перемѣнить положеніе. но какъ я ни вдумывался, не могъ никакъ вспомнить, гдѣ мы встрѣчались, и наконецъ рѣшилъ, что это просто игра воображенія.
   Выкуривъ нѣсколько трубокъ, я, для разнообразія, хотѣлъ закурить сигару. Для этого я вынулъ портсигаръ и сталъ разсматривать его содержимое.
   Одна изъ сигаръ была свѣтлѣе остальныхъ, и когда я бралъ ее, я вспомнилъ, что получилъ ее въ послѣдній разъ отъ доктора Бранда. Страннымъ образомъ, но это послужило къ отысканію недостающаго звена въ цѣпи моихъ воспоминаніи. Я зналъ теперь, почему противное лицо моего хозяина показалось мнѣ знакомымъ.
   Будучи недѣли двѣ тому назадъ въ Лондонѣ, я провелъ одинъ вечеръ у доктора Бранда и познакомился тамъ съ высокимъ, блѣднымъ молодымъ человѣкомъ, по фамиліи Карристонъ, жившимъ у него. Это очень пріятный молодой человѣкъ, котораго я въ началѣ принялъ за поэта. Но такъ какъ въ теченіе вечера докторъ Брандъ говорилъ съ нимъ много объ искусствѣ, то я заключилъ, что это знакомый художникъ моего друга.
   Прежде чѣмъ я ушелъ, молодой человѣкъ повелъ меня въ другую комнату въ то время, когда Брандъ зачѣмъ-то вышелъ, и показалъ мнѣ портретъ мущины. Онъ былъ превосходно нарисованъ и, думая, что желаютъ знать мое объ немъ мнѣніе, я сказалъ:-- въ такихъ дѣлахъ я плохой судья.
   -- Я не спрашиваю вашего мнѣнія, но хочу обратиться къ вамъ съ просьбой,-- хотя съ моей стороны это слишкомъ смѣло послѣ такого недавняго знакомства, прибавилъ онъ.
   Молодой человѣкъ говорилъ скромно, и, повидимому, дѣло шло не о деньгахъ, поэтому я просилъ его высказаться.
   -- Вы сказали, что намѣрены съѣздить въ деревню, и вотъ я хочу просить васъ, въ случаѣ если вы встрѣтитесь съ оригиналомъ этого портрета, немедленно телеграфировать объ этомъ доктору Бранду.
   Такова была его просьба.
   -- Гдѣ живетъ этотъ человѣкъ? спросилъ я.
   -- Этого я не знаю. Но очень возможно, что вы случайно съ нимъ встрѣтитесь, и тогда исполните мою просьбу, продолжалъ онъ.
   -- Охотно обѣщаю это, отвѣтилъ я, видя, что тотъ говоритъ совершенно серьезно.
   Онъ поблагодарилъ меня и далъ небольшую фотографическую карточку, прося положить ее въ бумажникъ, чтобы имѣть ее подъ рукою на случай встрѣчи съ человѣкомъ. Я исполнилъ его просьбу, вскорѣ затѣмъ распрощался и долженъ сознаться, что съ тѣхъ поръ совершенно забылъ объ этомъ. И еслибы не сигара, очень возможно, что никогда бы не вспомнилъ. Но случаю было угодно, чтобы я провелъ всю ночь съ человѣкомъ, портретъ котораго видѣлъ въ домѣ Бранда.
   -- Фотографія со мною, подумалъ я, вынимая бумажникъ. И дѣйствительно, она оказалась тамъ. Я сравнилъ ее со спящимъ.
   Сомнѣнія не могло быть никакого. Насколько можно было судить по фотографіи, сдѣланной по рисунку, это былъ оригиналъ ея. Та же растрепанная борода, тѣ же грубыя черты, тотъ же мрачный взглядъ. Молодой Карристонъ, повидимому, обладалъ замѣчательнымъ талантомъ улавливать сходство. И если бы у меня оставалось еще сомнѣніе, его бы устранило примѣчаніе на фотографіи. У того человѣка недоставало сустава на одномъ пальцѣ правой руки. У фермера, сидѣвшаго противъ меня, тоже недоставало сустава на пальцѣ,
   Открытіе это привело меня въ восторгъ, и я засмѣялся такъ громко, что почти разбудилъ спящаго. Я чувствовалъ, что могу блистательно отомстить за все, что я вынесъ отъ него въ эту ночь. Я не сомнѣвался, что такого милаго человѣка отыскиваютъ не за тѣмъ, чтобы доставить ему какое-нибудь удовольствіе. Мысль подставить ногу такому чудовищу привела меня въ восторгъ и такъ заняла меня остальную часть ночи, что я не замѣтилъ, какъ она прошла.
   Какъ только вернусь въ Мидкомбъ, тотчасъ пошлю Бранду депешу, и стану ждать результата, подумалъ я.
   

XIII.

   Наконецъ ужасная ночь миновала. Когда наступило столь нетерпѣливо ожидаемое мною утро, я увидѣлъ большую перемѣну на дворѣ. Снѣгъ сошелъ, и всюду стояли лужи грязи. Мнѣ удалось выпросить у своихъ хозяевъ завтракъ и, заплативъ имъ, согласно моему обѣщанію, но несообразно съ ихъ заслугами, на неосѣдланной своей лошади я отправился въ Мидкомбъ, который, послѣ испытанія этой ночи, показался мнѣ мѣстомъ очень пріятнымъ и удобнымъ.
   Уѣзжая изъ негостепріимнаго дома, я замѣтилъ, что онъ гораздо лучше и больше, чѣмъ показался мнѣ ночью. Хозяинъ провелъ меня до проѣзжей дороги, на которой я не могъ уже заблудиться, и былъ такъ любезенъ, что обѣщалъ помочь людямъ, которые должны были пріѣхать за ломанной телѣжкой. Мы разстались, причемъ я сердечно пожелалъ себѣ никогда не встрѣчаться съ подобными ему людьми.
   Безъ дальнѣйшихъ приключеній я достигъ Мидкомба, раздѣлся, основательно вымылся и, какъ благоразумный человѣкъ, легъ въ постель. Но я не забылъ отправить работника на ближайшую телеграфную станцію съ депешей къ Бранду:
   "Скажи своему юному другу, что найденъ человѣкъ, котораго онъ ищетъ".
   Исполнивъ это и не заботясь о дальнѣйшихъ послѣдствіяхъ, я постарался вознаградить себя за проведенную безъ сна ночь.
   Къ удивленію, въ этотъ же день вечеромъ я получилъ отъ Бранда отвѣтъ:
   "Пріѣзжаемъ завтра. Встрѣть насъ".
   Изъ этого отвѣта я заключилъ, что дѣло серьезно. Тѣмъ лучше! Изъ расписанія я узналъ, что поѣздъ приходитъ на завтра въ три часа дня, и въ то же время мнѣ сказали, что сломанная телѣжка привезена. Я распорядился, чтобы ее исправили и приготовили къ поѣздкѣ завтра на станцію.
   Докторъ Брандъ и его другъ пріѣхали въ назначенное время и были встрѣчены мною. Карристонъ схватилъ обѣ мои руки и такъ тепло пожималъ ихъ, что я началъ бояться, что любезный мой хозяинъ окажется его пропавшимъ отцомъ. Но что это? Забылъ ли я наружность молодаго человѣка, или онъ такъ перемѣнился? Тогда онъ былъ блѣдный, мечтательный юноша, теперь же предо мною стоялъ полный жизни, энергичный человѣкъ. Напротивъ, мой старый другъ, Брандъ, имѣлъ видъ самый унылый, точно онъ возвращался съ похоронъ своей матери.
   Карристонъ тотчасъ хотѣлъ начать разспросы, но Брандъ прервалъ его: -- Вы обѣщали предоставить мнѣ спрашивать первому, сказалъ онъ, и обратился ко мнѣ.
   -- Полагаю, дорогой Ричардъ, началъ онъ, -- Брандъ называлъ меня Ричардомъ только въ очень важныхъ случаяхъ,-- полагаю, дорогой Ричардъ, что ты насъ напрасно потревожилъ. Но нѣтъ ли здѣсь мѣста, чтобы поговорить безъ помѣхи?
   Я отвелъ обоихъ въ буфетъ, занялъ свободную комнату, велѣлъ подать кое-что закусить и приказалъ лакею запереть дверь. Брандъ походилъ на слѣдователя, готовящагося снять допросъ, и я ожидалъ, что вотъ онъ вынетъ изъ кармана евангеліе и заставитъ меня присягнуть на немъ.
   -- Ну, Ричардъ, началъ онъ,-- прежде чѣмъ ѣхать дальше, хотѣлъ бы я знать, на какомъ основаніи ты полагаешь, что человѣкъ, о которомъ ты телеграфировалъ, и тотъ, котораго ищетъ мистеръ Карристонъ, одно и то же лицо.
   -- На какомъ основаніи? Это онъ, онъ! Карристонъ далъ мнѣ фотографію, и сходство поразительное, не говоря уже о недостающемъ суставѣ пальца.
   Тутъ Карристонъ бросилъ на нашего судью торжествующій взглядъ, значеніе котораго я не понялъ и не понимаю до сихъ поръ. Но я засмѣялся, такъ какъ видѣлъ, что мой старый другъ не правъ и что это ему доказываютъ.
   Карристонъ снова порывался говорить, но докторъ сдѣлалъ ему знакъ молчать.
   -- Подумай хорошенько, Ричардъ, продолжалъ онъ.-- Ты говоришь о недостающемъ суставѣ пальца. Намъ, докторамъ, извѣстно, насколько нѣкоторые люди умѣютъ убѣдить себя. Скажи мнѣ, замѣтилъ ли ты сходство, прежде чѣмъ увидѣлъ изуродованный палецъ, или этотъ палецъ навелъ тебя на сходство?
   -- Право, ты, кажется, думаешь, что у меня нѣтъ глазъ! воскликнулъ я.-- Говорю тебѣ, нѣтъ сомнѣнія, что это тотъ человѣкъ, съ котораго снята фотографія.
   -- Тѣмъ не менѣе я прошу тебя отвѣтить на мой вопросъ подробно.
   -- Ну, хорошо. Къ стыду своему, я долженъ сознаться, что я положилъ карточку въ карманъ и забылъ объ ней, пока не узналъ парня. Тогда только я вынулъ фотографію, чтобы сравнить и убѣдиться. Я даже не зналъ, что подъ карточкой находится печатное примѣчаніе, и не имѣлъ никакого понятія объ изуродованномъ пальцѣ. Довольно съ тебя этого, старый дружище? Я не такъ глупъ, какъ ты, можетъ быть, думаешь.
   Брандъ ничего мнѣ не отвѣтилъ, но обратился къ Карристону и проговорилъ серьезно: "Все это необъяснимо! Но предоставляю вамъ свободу; я это обѣщалъ". Затѣмъ онъ сѣлъ, мнѣ показалось, раздосадованный.
   Теперь наступила очередь Карристона спрашивать, и я разсказалъ ему все подробно.
   Затѣмъ онъ задалъ еще массу вопросовъ, именно объ устройствѣ дома и, казалось, считалъ очень важнымъ, что человѣкъ ни минуты не оставлялъ меня одного.
   Снова торжествующій взглядъ въ сторону Бранда, который сидѣлъ, не говоря ни слова.
   -- Далеко ли отсюда до этого дома? спросилъ Карристонъ.-- Найдете вы туда дорогу ночью?
   При этомъ вопросѣ докторъ вышелъ изъ своей задумчивости.
   -- Что вы хотите дѣлать? опросилъ онъ своего друга.-- Не поступайте необдуманно! До сихъ поръ я твердо убѣжденъ, что Фентонъ просто ошибся...
   -- Погоди, погоди, прервалъ я его.
   -- Какъ бы ни было, нужна осторожность, продолжалъ онъ.-- Нужно обратиться къ полиціи, записать въ протоколъ свидѣтельство Фентона и получить приказъ объ арестованіи. Дѣло въ томъ, прибавилъ онъ, обращаясь ко мнѣ,-- что у насъ есть основаніе предполагать,-- то-есть Карристонъ воображаетъ,-- что тотъ негодяй, котораго ты будто-бы узналъ, держитъ у себя силой одного его друга.
   -- Какъ это на него похоже! воскликнулъ я.-- Этого человѣка можно заподозрить во всемъ, даже въ убійствѣ.
   -- Но все же мы не должны дѣйствовать беззаконно, сказалъ Брандъ.
   -- Законно или беззаконно! воскликнулъ Карристонъ,-- объ этомъ я мало забочусь. Я ее нашелъ и возьму ее немедленно. Вы можете мнѣ помочь въ этомъ, дорогой докторъ, или, если предпочитаете, оставайтесь здѣсь, но другъ вашъ долженъ свезти меня сегодня же ночью въ тотъ домъ.
   Побуждаемый врожденной жаждою къ приключеніямъ и смѣлымъ выходкамъ, я предоставилъ себя въ полное распоряженіе Карристона. Онъ поблагодарилъ меня и просилъ тотчасъ же ѣхать. Мы были готовы черезъ нѣсколько минутъ и сѣли въ повозку. Еще разъ высказавъ свое порицаніе всему предпріятію, Брандъ послѣдовалъ нашему примѣру. Свертокъ, привезенный Карристономъ, былъ также положенъ въ телѣжку.
   Между тѣмъ стемнѣло, и дождь лилъ безустанно; но я зажегъ фонари, и мы подвигались безъ особенныхъ затрудненій. Грязь была ужасная, но снѣгъ всюду сошелъ, и такъ какъ я два раза не легко ошибаюсь на одномъ и томъ же пути, то черезъ нѣкоторое время мы счастливо добрались до того мѣста, гдѣ два дня тому назадъ со мною приключилась невзгода.
   -- Домъ лежитъ въ тысячѣ шаговъ отсюда за изгородью, сказалъ я Карристону.-- Я полагаю, намъ лучше всего выйти здѣсь.
   -- А что намъ дѣлать съ лошадью и телѣжкой? спросилъ Брандъ.
   -- Нужно предположить, что въ этакую погоду никто тутъ не поѣдетъ. Поэтому достаточно потушить фонари и привязать лошадь
   Такъ мы и сдѣлали. Затѣмъ побрели, спотыкаясь, дальше, пока не замѣтили огонекъ, который позавчера ночью я привѣтствовалъ такъ радостно.
   Было страшно темно, но, идя на огонекъ, мы достигли дома, гдѣ сухая изгородь и. высокая насыпь могли насъ скрыть, и тогда, еслибы присутствіе наше было замѣчено.
   -- Что вы хотите теперь дѣлать? спросилъ Брандъ сердитымъ шепотомъ.
   -- Нельзя же безъ всякой причины врываться въ чужой домъ.
   Карристонъ помолчалъ немного, потомъ положилъ мнѣ руку на плечо.
   -- Есть у этихъ людей лошади или коровы? спросилъ онъ.
   Я сказалъ ему, что, кажется, у моего фермера была и лошадь и корова.
   -- Тогда намъ нужно подождать. Ранѣе чѣмъ лечь, хозяинъ заглянетъ въ сарай, замѣтилъ Карристонъ, съ такою увѣренностію, точно генералъ, раздающій приказанія предъ началомъ битвы.
   Съ какимъ лицомъ Брандъ выслушалъ это распоряженіе, я не могъ видѣть; я же пожалъ плечами, и если ничего не говорилъ, то все же у меня сложилось объ этомъ свое мнѣніе. Положеніе наше для главнаго, заинтересованнаго въ дѣлѣ лица, то-есть для Карристона, быть можетъ, не было непріятно, для насъ же, которымъ, вѣроятно, придется простоять нѣсколько часовъ за изгородью, положеніе не представляло ничего привлекательнаго. Мы уже промокли до нитки, и хотя мнѣ хотѣлось посмотрѣть конецъ предпріятія и отомстить моему бывшему хозяину, но распоряженіе Карристона не соотвѣтствовало ни моимъ желаніямъ, ни моимъ ожиданіямъ бурной сцены. Бранду, не одобрявшему всей этой исторіи, все же было лучше, чѣмъ мнѣ. Если онъ и не простудится самъ смертельно, то можетъ надѣяться получить двухъ новыхъ паціентовъ въ лицѣ моемъ и Карристона, надъ которыми можетъ показать свое искусство. Тѣмъ не менѣе, мы не дѣлали никакихъ возраженій, но ожидали, какъ сложатся дальнѣйшія обстоятельства.
   

XIV.

   Въ такомъ ожиданіи прошло болѣе получаса. Я сильно усталъ, весь закоченѣлъ и уже началъ размышлять, не ослы ли мы въ самомъ дѣлѣ, что ждемъ здѣсь напрасно, какъ услышалъ звяканье дверной цѣпи и почувствовалъ на своемъ плечѣ руку Карристона. Безъ сомнѣнія, крестьянинъ устроилъ лучшіе запоры, чѣмъ тѣ, какіе были при моемъ недавнемъ вторженіи, и мы хорошо сдѣлали, что не брали крѣпости приступомъ.
   Дверь открыли и снова заперли. Я видѣлъ, какъ свѣтъ фонаря двигался въ направленіи сарая, гдѣ третьяго дня стояла моя лошадь. Затѣмъ я услышалъ возлѣ себя легкій шумъ у изгороди и, протянувъ руку, замѣтилъ, что Карристона нѣтъ. Онъ не далъ мнѣ никакихъ указаній, и я не зналъ, что дѣлать, поэтому не двигался съ мѣста и продолжалъ ждать.
   Послѣ нѣсколькихъ минутъ фонарь показался снова, и несшій его очутился на порогѣ дома. Гдѣ былъ Карристонъ? Но вотъ, когда дверь открылась, чтобы пропустить человѣка, темная фигура бросилась на него сзади. Проклятія, крикъ удивленія, фонарь вылетѣлъ изъ рукъ человѣка, и оба борющіеся вкатились черезъ дверь.
   -- Урра! дверь взята! закричалъ я, прыгая черезъ изгородь и поспѣшая къ мѣсту схватки. Докторъ слѣдовалъ за мною по пятамъ.
   Хотя вѣрно разсчитанное, неожиданное нападеніе Карристона было такъ удачно, что противникъ тотчасъ очутился подъ нимъ и хотя нападающій, пользуясь этимъ преимуществомъ, чувствительно прижималъ толстую башку къ каменнымъ плитамъ пола, исходъ битвы былъ бы сомнителенъ безъ нашей помощи. Карристонъ былъ высокій, худощавый человѣкъ, а противникъ его былъ очень силенъ. Наше прибытіе положило конецъ всякимъ колебаніямъ.
   -- Вяжите его! Веревка у меня въ карманѣ! кричалъ Карристонъ, запасшійся всѣмъ. И въ то время, какъ онъ крѣпко сжималъ непріятеля, а Брандъ для облегченія задачи надавилъ колѣномъ его плечо, я вытащилъ изъ кармана Карристона крѣпкую веревку, съ наслажденіемъ, и по всѣмъ правиламъ связалъ ноги и руки бѣснующагося негодяя, и такъ крѣпко, что слѣды веревки вѣроятно остались у него надолго. Теперь мы могли подняться, между тѣмъ какъ связанный лежалъ на полу. Признаюсь, мнѣ стоило большихъ усилій, чтобы не отвѣтить на его проклятія и брань, которыми онъ облегчалъ свое сердце, нѣсколькими добрыми пинками.
   Справляясь съ мужемъ, мы едва обратили вниманіе на жену. Она пыталась было убѣжать, но Брандъ, ловкости котораго въ этомъ случаѣ я и теперь удивляюсь, поймалъ ее, заперъ дверь и ключъ спряталъ себѣ въ карманъ. И вотъ женщина сидѣла теперь, не зная, что дѣлать, и въ отчаяніи поглядывая на насъ.
   Нѣсколько мгновеній Карристонъ стоялъ, стараясь отдышаться, причемъ глаза его буквально пронизывали противника. Наконецъ онъ заговорилъ.
   -- Гдѣ она? Гдѣ ключъ, негодяй! закричалъ онъ, наклоняясь и встряхивая лежавшаго такъ сильно, что я возрадовался. Но получая въ отвѣтъ только брань и проклятія, мы обшарили его карманы, гдѣ и нашли ключъ, который Карристонъ схватилъ тотчасъ.
   -- Маделена, Маделена! я тутъ! воскликнулъ онъ и точно полоумный выбѣжалъ въ другую дверь, оставивъ меня и Бранда возлѣ нашего плѣнника.
   Я спокойно набилъ трубку, закурилъ и подошелъ къ побѣжденному непріятелю.
   -- Вотъ вамъ наука, старина! сказалъ я, дотрогиваясь до него.-- Не говорилъ ли я вамъ, что вѣжливость и любезность не стоятъ ничего. Вмѣсто того, чтобы мучить меня на жесткомъ стулѣ, если бы вы дали мнѣ постель, ваши мошенничества не такъ скоро вышли бы на свѣтъ. По крайней мѣрѣ не я открылъ бы ихъ.
   Связанный тяжело дышалъ и свирѣпо смотрѣлъ на насъ.
   Черезъ минуту появился Карристонъ и съ нимъ вмѣстѣ прелестнѣйшее созданіе, какое я когда-либо видѣлъ. Хотя молодая дѣвушка была блѣдна и на ней отразились слѣды горя и страданій,-- она была удивительно хороша. "Слишкомъ хороша для этого міра", подумалъ я, увидя ее. Полустыдливо, полудовѣрчиво опиралась она на руку Карристона, а онъ, счастливецъ, покрывалъ ея руки поцѣлуями, не стѣсняясь нашимъ присутствіемъ. Вспоминая этихъ влюбленныхъ, я и теперь чувствую еще поэтическое настроеніе.
   Карристонъ былъ дѣйствительно замѣчательный человѣкъ! Входя подъ руку съ дѣвушкой, онъ былъ уже спокоенъ, и съ лица его исчезли слѣды недавняго возбужденія.
   -- А теперь пойдемте, проговорилъ онъ также спокойно, точно приглашая на прогулку. Затѣмъ обратился ко мнѣ.
   -- Нельзя ли будетъ, мистеръ Фентонъ, подвезти телѣжку сюда? спросилъ онъ.
   Я обѣщалъ попробовать.
   -- Но что мы будемъ дѣлать съ этими людьми? замѣтилъ Брандъ.
   Карристонъ смѣрилъ мужа и жену презрительнымъ взглядомъ.
   -- Оставимъ ихъ тутъ, отвѣтилъ онъ.-- Они -- орудіе въ рукахъ другаго. Уйдемте.
   -- Сейчасъ, сейчасъ. Но не хотите ли воспользоваться случаемъ и убѣдиться, основательны ли ваши подозрѣнія?
   Какъ это похоже на Бранда! Ему всегда необходимы подписи и печати!
   Отыскивая ключъ въ карманахъ нашего плѣннаго, мы нашли нѣсколько бумагъ, которыя Брандъ разсматривалъ теперь внимательно. Онъ вручилъ Карристону конвертъ, въ которомъ было нѣсколько денегъ.
   Карристонъ бѣгло взглянулъ на него.
   -- Почеркъ, конечно, измѣненъ, сказалъ онъ равнодушно,-- но почтовый штемпель показываетъ, откуда это письмо. Такъ оно и есть, какъ я говорилъ вамъ. Надѣюсь, теперь вы мнѣ повѣрите?
   -- Долженъ вѣрить, отвѣтилъ скромно Брандъ.-- Но все же нельзя такъ оставить этого человѣка, продолжалъ онъ.
   -- Слушайте меня, негодяй, обратился Карристонъ къ связанному.-- Я васъ не трону, если вы обѣщаете, въ теченіе двухъ недѣль, не извѣщать о случившемся того, по приказанію котораго дѣйствовали. Но если онъ узнаетъ это ранѣе назначеннаго срока, клянусь, я васъ запрячу въ тюрьму. Выбирайте, что для васъ лучше!
   Я вынулъ платокъ изъ рта нашего плѣннаго, и излишне говорить, что онъ принялъ это условіе.
   Затѣмъ я пошелъ къ мѣсту, гдѣ мы оставили лошадь, зажегъ фонари и хотя съ трудомъ, но подвелъ повозку къ дому. Карристонъ дѣйствительно вѣрно предвидѣлъ все. Въ привезенномъ имъ съ собою сверткѣ оказалась дамская шляпа и толстый плащъ, который онъ надѣлъ на прелестную дѣвушку. Мы уѣхали, предоставивъ фермершѣ развязать своего супруга, когда ей вздумается.
   Мы могли попасть еще сегодня на ночной поѣздъ и во избѣжаніе всякихъ разспросовъ, я рѣшилъ такъ же уѣхать со своими друзьями. Проѣздомъ, мы остановились въ Мидкомбѣ, гдѣ я заплатилъ по счету и распорядился, куда выслать мои вещи, а въ шесть часовъ утра слѣдующаго дня мы были уже въ Лондонѣ.
   

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.
РАЗСКАЗЪ ДОКТОРА БРАНДА.

   Прося Дика Фентона описать изложенное приключеніе, я не думалъ, что онъ сдѣлаетъ это такъ обстоятельно. Однако, я не счелъ нужнымъ что-либо измѣнить въ его рукописи.
   Когда Маделена Рованъ, бросившаяся въ горѣ на колѣни у кровати, нашла ее пустою, она тотчасъ сообразила, что ее обманули. Не зная, однако, общественнаго положенія Карристона, она не могла догадаться о причинахъ заговора, вслѣдствіе котораго ее увезли такъ далеко отъ дома.
   Она находилась въ заключеніи. За нею не только заперли дверь, но на кровати она нашла листъ бумаги съ надписью: "Вамъ не сдѣлаютъ ничего дурнаго и когда будетъ можно, васъ освободятъ снова. Не спрашивайте ни о чемъ, не пытайтесь бѣжать, и съ вами будутъ обращаться хорошо".
   Прочитавъ эти строки, Маделена вздохнула свободно. Она знала теперь, что паденіе съ лошади ея милаго было только выдумкой. Нѣтъ сомнѣнія, что Карристонъ здоровъ и невредимъ? и это сознаніе облегчило ея положеніе.
   Съ той минуты, когда она вошла въ комнату идо минуты, когда мы ее освободили, Маделену стерегли такъ строго, какъ въ самой лучшей тюрьмѣ. Угрозы, просьбы, обѣщанія не дѣйствовали на ея тюремщиковъ. Съ нею не обращались дурно, доставляли ей книги, матеріалъ для рукодѣлій, но она не видѣла ни одного человѣка, за исключеніемъ женщины, прислуживавшей ей, и два раза мужчины, который являлся Карристону во время его страннаго состоянія. Она очень страдала, но была увѣрена, что ее освободитъ Карристонъ. Зная, что онъ живъ, она не чувствовала себя несчастной.
   Я не разспрашивалъ, какъ дошла она до этого убѣжденія, не желая еще болѣе углубляться въ тотъ загадочный и необъяснимый міръ, существованіе котораго -- говоря правду -- смутило меня болѣе, чѣмъ я могъ предполагать. Но я спросилъ, трогалъ ли ее тюремщикъ?
   Она отвѣтила, что вскорѣ послѣ ея заключенія, въ домѣ появился посторонній человѣкъ, и тогда къ ней пришелъ тюремщикъ, схватилъ ее за руку и страшно грозилъ, если она осмѣлится подать голосъ, стараясь привлечь вниманіе пришельца.
   Карристонъ и Маделена обвѣнчались немедля и тотчасъ же покинули на нѣкоторое время Англію. Спустя недѣлю послѣ ихъ отъѣзда, по порученію Карристона, я послалъ его двоюродному брату Ральфу найденный въ карманѣ тюремщика Маделены конвертъ и въ нѣсколькихъ строкахъ объяснилъ, какимъ образомъ онъ попалъ въ наши руки. Я не получилъ никакого отвѣта и наконецъ сталъ соглашаться съ мнѣніемъ Карристона, что, увозя Маделену, ничего не имѣлъ лично противъ нея, но исчезновеніемъ этимъ хотѣлъ вредно подѣйствовать на нервную, впечатлительную натуру ея жениха. Я твердо убѣжденъ, что жестокій этотъ замыселъ непремѣнно бы удался, и Чарльзъ Карристонъ провелъ бы остатокъ своихъ дней въ домѣ душевно-больныхъ, если бы онъ не почерпнулъ изъ какого-то таинственнаго источника непоколебимаго убѣжденія, что Маделена жива и неизмѣнно его любитъ.
   Сэръ Чарльзъ Карристонъ -- вскорѣ послѣ свадьбы онъ наслѣдовалъ титулъ и родовыя помѣстья -- и жена его, лэди Карристонъ, теперь уже умерли. Въ теченіе двѣнадцати лѣтъ они пользовались самымъ полнымъ счастьемъ. Лэди Карристонъ умерла отъ лихорадки въ Римѣ, и вскорѣ за нею умеръ и ея мужъ, не будучи -- насколько мнѣ извѣстно -- больнымъ.
   Во все время ихъ жизни они считали меня своимъ другомъ и сэръ Чарльзъ назначилъ меня единственнымъ опекуномъ и воспитателемъ своихъ трехъ сыновей. Такимъ образомъ, между Ральфомъ Карристономъ и наслѣдствомъ, которымъ онъ старался завладѣть, стоятъ три прелестныхъ мальчика. Я люблю ихъ, какъ собственныхъ дѣтей, и радуюсь, что до настоящаго времени они не обнаруживаютъ никакихъ сверхъестественныхъ свойствъ, выходящихъ за предѣлы человѣческаго пониманія.
   Знаю, разсказъ мой навлечетъ на меня нападки съ двухъ сторонъ. Практическіе, здравомыслящіе люди станутъ утверждать, что въ наши дни невозможно увезти и спрятать дѣвушку, между тѣмъ какъ ученые не повѣрятъ, чтобы Чарльзъ Карристонъ могъ нарисовать заочно изображеніе человѣка съ такою точностью, чтобы его можно было узнать немедленно. Я не спорю, что все это кажется мнѣ самому нелѣпымъ и загадочнымъ, и я не пытаюсь объяснять это естественнымъ образомъ. Такого объясненія я добиться не могъ, и мнѣ остается только повторить сказанное мною въ началѣ, именно, что я описалъ то, что дѣйствительно испыталъ самъ.

Конецъ.

"Русскій Вѣстникъ", NoNo 1--2, 1893

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru