Кюхельбекер Вильгельм Карлович
Агасвер
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Кюхельбекер Вильгельм Карлович
(
bmn@lib.ru
)
Год: 1846
Обновлено: 10/06/2017. 136k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
Поэмы
Скачать
FB2
Оценка:
8.00*3
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
Поэма в отрывках
Вильгельм Кюхельбекер
А Г А С В Е Р
Поэма в отрывках
Оригинал здесь:
"Друзья и Партнеры"
.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Напечатанные здесь вместе отрывки поэмы "Агасвер", собственно,
не иное что, как разрозненные звенья бесконечной цепи, которую
можно протянуть через всю область истории Римской империи,
средних веков и новых до наших дней. Это, собственно, не
поэма, а план, а рама и вместе образчик для поэмы всемирной;
автор представленных здесь отрывков счел бы себя счастливым,
если бы мог быть просто редактором, по крайней мере между своими
соотечественниками, хоть малой части столь огромного создания.
Агасвер путешествует из века в век, как Байронов Чайльд
Гарольд из одного государства в другое; перед ним рисуются
события, и неумирающий странник на них смотрит, не беспристрастно,
не с упованием на радостную развязку чудесной драмы, которую видит,
но как близорукий сын земли, ибо он с того начал свое поприще, что
предпочел земное - небесному. Небо, разумеется, всегда и везде
право; промыслу нечего перед нами оправдываться; но не забудем же и
мы, что, если не прострем взора
об он пол гроба
в область света,
истины, духа, - мы никогда лучше Агасвера не постигнем святую правду
божию, и жребий наш при последнем часе нашей жизни непременно
отчаяние, как скорбный жребий последнего человека, умирающего в
окончательном отрывке нашей поэмы в объятиях нетленного, страшного
странника.
ВЕЛЬТМАНУ
Милостивый государь!
Лично ни вы меня, ни я вас не знаем и, вероятно, никогда не
узнаем. Но столько вы мне известны, как человек и
оригинальный
писатель, что я счел бы просто глупостью, если бы перед словами:
Милостивый Государь
(за которыми даже нет вашего святого имени
и отчества, потому что я их никогда не слыхал) я написал Господину
Вельтману. Вы так же мало Господин, как Апулей или Лукиан, как
Сервантес или Гофман, как между нашими земляками, хотя и в другом
совершенно роде, Державин, Жуковский, Пушкин. Вы этого, может быть,
по своей скромности еще не хотите знать: так позвольте же, чтоб
человек, который вам ни друг, ни брат, ни сват, вам об этом объявил.
Вместе примите, милостивый государь, мои отрывки: я вам их посвящаю,
потому что не знаю, чем иным отблагодарить вас за удовольствие
высокое и живое, какое доставили мне ваши сочинения. В них мысли,
а мысли...* нашей многословной литературы - дело [не посл]еднее.
Ваш покорный слуга
Неизвестный
________
* Угол листа оборван. - Ред.
I
Видал ли ты, как ветер пред собою
По небу гонит стадо легких туч?
Одна несется быстро за другою
И солнечный перенимает луч,
И кроет поле мимолетной тенью;
За тенью тень найдет на горы вдруг,-
Вдруг нет ее, вновь ясно все вокруг,
Светило дня, послушное веленью
Создателя, над облачной грядой
Парит, на землю жар свой благодатный
Льет с высоты лазури необъятной
И, блеща, продолжает подвиг свой.
За племенем так точно мчится племя
И жизнь за жизнью и за веком век:
Не тень ли та же гордый человек?
Людей с лица земли стирает время,
Вот как ладонь бы стерла со стекла
Пар от дыханья; годы их дела
Уносят, как струя тот след уносит,
Который рябит воду, если бросит
Дитя, резвясь, с размаху всей руки
Скользящий, гладкий камень в ток реки.
Взгляни: стоит хозяйка молодая
И вот, любимцев с кровель созывая,
Им сыплет щедрой горстью корм она;
На зов ее, на шумный дождь пшена,
Подъемлются, друг друга упреждая,
Спешат, и в миг к владычице своей
Зеленых, белых, сизых голубей
Слетается воркующая стая...
Подобно им мечты слетают в ум,
Подобно им толпятся в нем картины,
Когда склоню пугливый слух на шум
Огромных крыльев Ангела Кончины.
В душе моей всплывает образ тех,
Которых я любил, к которым ныне
Уж не дойдет ни скорбь моя, ни смех:
Они сокрылись,- я один в пустыне.
И вдруг мою печаль сменяет страх,
Вступает в мозг костей студеный трепет,
Дрожащих уст невнятный, слабый лепет
Едва промолвить может: "Тот же прах,
Такой же гость ничтожный и мгновенный
За трапезой земного бытия,
Такой же червь, как все окрест, и я.
Часы несутся: вскоре во вселенной
Не обретут и следа моего;
И я исчезну в лоне Ничего,
Из коего для бед и на истленье
Я вызван роком на одно мгновенье".
Увы, единой вере власть дана
В виду глухого, гробового сна
Спокоить, укрепить, утешить душу:
Блажен, чей вождь в селенье звезд она!
"Нет! Своего подобья не разрушу,-
Так страху наших трепетных сердец
Ее устами говорит творец.-
Потухнут солнца, сонмы рати звездной,
Как листья с древа, так падут с небес,
И бег прервется мировых колес,
Земля поглотится, как капля, бездной,
И, будто риза, обветшает твердь.
Но мысль мой образ: мысли ли нетленной
Млеть и дрожать? Ей что такое смерть?
Над пеплом догорающей вселенной,
Над прахом всех распавшихся миров,
Она полет направит дерзновенный
В мой дом, в страну родимых ей духов".
Бессмертья светлого наследник, я ли
Пребуду сердцем прилеплен к земле?
К ее обманам, призракам и мгле,
К утехам лживым, к суетной печали
И к той ничтожной, горестной мечте,
Напитанной убийственной отравой,
Которую в безумной слепоте
Мы называем счастьем или славой?
Смежу ли очи я, когда прозрел?
Надежд моих, желаний всех предел
Ужель и ныне только то, что может
Мне дать юдоль страданья и сует?
Или души плененной не тревожит
Тоска по том, чего под солнцем нет?
_______
Не пышен, но пространен и спокоен,
Дом Агасвера при пути построен,
Который вьется, будто длинный змей,
Из стен сионских на тот Холм Костей,
1
Куда, толпою зверской окруженный,
В последний день своих несчастных дней,
Идет, бывало, казни обреченный.
С писаний Маккавеев Агасвер
Подъемлет взоры: вечер; дня светило
Свой рдяный лик на миг опять явило;
Но черный облак быстрый ход простер
И преждевременною тьмою нощи
Грозит задернуть холм, и дол, и рощи,
И град, то погасающий, то вдруг
Златимый беглым блеском. Мрачен юг,
Восток и север мраком покровенны,
И нити мрака, ветром окрыленны,
По тверди тянутся; вот и закат,
Мгновенье каждое затканный боле,
Темнеет, тускнет; потемнело поле;
Весь мир бесцветной ризой мглы объят.
Вдруг молния,- протяжный гром грохочет,
Отзывом повторился перекат;
Иной сказал бы: это бес хохочет
Над ужасом трепещущей земли.
Не умирает гул в глухой дали:
Им, возрожденным беспрестанно снова,
Трясется беспрестанно гор основа.
Склонил чело на жилистую длань
И молча смотрит иудей на брань
И внемлет крику бешенства мятежных
Стихий, бойцов в полях небес безбрежных.
С какой-то томной радостию слух
Печального впивает речи грома:
Из персей рвется жизнь его, влекома
Призывом их; ненасытимый дух
Дрожит и алчет сочетаться с ними
И вдаль стремится, в беспредельный путь,
И крыльями разверстыми своими
Теснит его стенающую грудь.
Но он не понял, чадо ослепленья,
Души своей святого вожделенья,-
На все вопросы сердца там ответ,
Единственный, отрадный, непреложный;
Его зовет и манит вечный свет,
А взоры он вперяет в прах ничтожный.
К земле уныние гнетет его;
Он так вещает: "Солнце дня сего!
Подобье ты минувшей нашей славы:
Как ночь простерлась над лицом твоим,
Так на лицо Давидовой державы
Всепожирающий, ужасный Рим
Набросил ночь орлов своих крылами!
Взойдешь и заблестишь заутра ты,
Сразишь победоносными лучами,
Разгонишь светом рати темноты...
Но мы, мы позабыты небесами!
Нам дня не будет... Строгий Иоанн
Лишь обличал неправды жизни нашей,
Лишь гром метал на злобу, на обман,
Нам лишь грозил господня гнева чашей;
Вотще мы вопрошали: "Или ты
Обетованный царствия наследник?"
От имени пророка проповедник
Отрекся даже. Тут из темноты,
Из Галилеи, области презренной,
Смешением с кровью чуждой помраченной,
2
Великий гром за молнией своей,
За Иоанном
он
, непостижимый,
Превознесенный, славимый, гонимый,
Исшел - и поразил сердца людей!
И ныне третий год,- и вот немые
Приемлют речь, приемлют свет слепые,
Глухие паки обретают слух,
И удержать заклепы гробовые
Не могут мертвых, и нечистый дух
Неодолимым Словом изгоняем...
Сомнением я долго был смущаем,
Но наконец, благоговея, рек:
"Нет! Он не нам подобный человек;
Он тот, кого от бога ожидаем!-
Почто же медлит? Скоро ль, скоро ль он
Венец Давида на себя возложит,
Шагнет - и власть языков уничтожит
И свободит поруганный Сион?"
И встал и пред усиленной грозою
Отходит в храмину, но не к покою,
А да питает в лоне тишины
Обманчивые, дерзостные сны.
Кто там, путем потопленным и поздным,
Точа с развитых кудрей и брады,
Напитанной дождем, ручьи воды,
Идет, спешит под завываньем грозным
Свистящих ветров, яростных громов?
Под Агасверов неприютный кров
До возрожденья сладостной лазури