Кармен Лазарь Осипович
На пятом этаже

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Л. О. Кармен

На пятом этаже.

  
   Источник текста: Л.О. Кармен - "К солнцу". -- Издательство "Красная новь", Москва, 1923 г.
   OCR и проверка орфографии: Оскар Уайльд
  
   Ровно десять дней, как Иван Чубар, бывший молотобоец, блаженствует на новой барской квартире.
   С утра выходит он на каменный кружевной балкон, усаживается в пружинистое кожаное кресло и пьет всем существом радость июньского дня. Над головой -- синий шатер, горячее брызжущее солнце, а внизу, под домом, широко, до самого моря, разбросался зеленый парк, звенящий птичьим щебетом и детскими голосами.
   И сейчас нежится он в кресле, жадно вбирая в старые кости горячие солнечные лучи и вдыхая соленый морской воздух, разбавленный ароматами высоких трав и акации парка.
   -- Благодать... Господи...
   Подле, навалившись грудью на перила балкона, смотрит, как в глубокий, светлый колодезь, на чистую и опрятную улицу Ирина -- жена Чубаря, в крапчатой косынке. И ее не узнать, одинаково посвежела. Там, внизу, мчатся с треском штабные моторы, пролетки.
   -- А ведь дурень ты, -- говорит Ирина, повернув к мужу круглое чуть загорелое лицо. -- Уперся... хоть ты что... не перееду на новую квартиру... Моя хоть и сырая, и в подвале, да я тридцать лет живу в ней. Тут мне и умереть. Куда нам со свиным рылом, да в калашный ряд. Если бы не насела Анюта, -- девочке давно нужен другой воздух -- до смерти гнили бы в той яме, на Провианской... Спасибо советским... Пожалуйте, ничего, что барские хоромы, -- приспособитесь... Ишь, зелени сколько кругом... птички... Никак музыка...
   Из-за угла показалась рота красноармейцев, пестревших красными бантами. Все одеты были по-походному, и сзади колыхались телеги, нагруженные сундучками.
   -- На фронт, видно... Господи, помилуй! -- Ирина перекрестилась...
   -- Мир хижинам, война дворцам... Эк, взметнулись, в самое поднебесье, на пятый этаж, -- раздался неожиданно близко сипливый смешливый голос.
   Чубар и Ирина обернулись. В дверях стоял, улыбаясь рыжебородый захудалый Ефрем -- кум Чубаря, каменоломщик. Сбитые и скривленные сапоги на нем были запылены, и знакомый клетчатый пиджак, поверх синей голландки без опояски висел мешком.
   -- Здорово, гренадер, -- сказал весело Чубар.
   -- Гость-то какой!.. Неушто пехтурой со Слободки? -- спросила Ирина.
   -- Как видишь... А и "ховира" же у вас. Три комнаты, кухня, паровое отопление, электричество. А дом самый. На две улицы. Из хорошего четверика сложен. Такого сейчас за тыщи не найти, не режут... Фу-у... Упарился, поднимаясь.
   -- Садись, -- Ирина подвинула ему круглую из малинового бархата скамеечку. Ефрем усмехнулся.
   -- Гриб-то какой. Не раздавлю? -- Он осторожно опустился на скамеечку; -- ничего... первый раз на таком мягком сижу, а то, все на "четверенках". Ай да буржуи. Мастера на выдумки.
   Ефрем говорил через силу, -- его трепала застарелая одышка, нажитая им в каменоломнях. Отдышавшись, он обвел рукой вокруг и блаженно улыбнулся.
   -- Н-да... можно сказать -- божье благословение. Не воздух, а мед липовый... Это какая же пташка разливается. Не соловей ли. Ишь ты... Чивит-чивит. Фьюить, тр-тр-тр-тр... Он вдруг скривил лицо, заморгал глазами и шмыгнул носом.
   -- Чего ты, -- спросил Чубар.
   -- Как же, -- ответил плаксиво Ефрем. -- Двадцать семь лет, как крот живу, копаюсь в минах. Ни света божьего, ни солнца.
   -- Все темнота наша, -- мрачно отрубил Чубар.
   -- Правильно.
   -- Переезжай к нам, места достаточно. А то в другую квартиру, -- тут рядом. Весь дом рабочим предоставлен.
   -- Хорошо бы, -- вздохнул Ефрем, -- да как раскачаться? Уж как-нибудь на Слободке у себя проживем...
   -- Чаю пить -- послышалось из комнаты приглашение Ирины.
   Мужчины поднялись.
   Ефрем с любопытством оглядывал золоченые обои барской гостиной, лепной потолок, бронзовую люстру, тронул робко пальцами клавиш рояля, провел рукой по ореховому буфету. Он знал толк не только в камне, но и в дереве.
   -- Хорошая фанера...
   За спиной его вдруг что-то со звоном и резким криком заворошилось. Ефрем повернулся. Из медной проволочной клетку нахохлившись, глядел на него красно-зеленый попугай и шипел и бил крепким клювом по проволоке, как по струнам.
   -- Это наш попочка, -- ласково сказала Ирина. -- Он нам достался вместе с квартирой. Все "славься" пел, прежние хозяева, пароходчик научил, но Митька, -- тут у нас красноармеец, паренек жил -- он сейчас на фронте -- хохол надрал ему и выучил "Интернационал" петь. Погоди, услышишь, как он скрипит: "Слезами залит мир безбрежный"...
   Был девятый час, но солнце еще припекало, и Чубар не оставлял своего любимого места на балконе, пил последние тающие лучи, как остатки дорогого вина из бокала.
   -- Чего, Анютки нет и газет не несет. Портится дочка, -- думал он.
   Что-то зашуршало близко и на балкон влетела Анютка, розовая, с огромным букетом сирени.
   -- Сердишься, прощебетала она. -- Я не виновата, проходила по Новосельской, вижу -- Ваня на лошадях с товарищем к себе в часть на французский Бульвар. Подхватил меня и повез... Завтра снимается на фронт...
   -- Газету! -- нетерпеливо сказал отец. Она достала изза пояса газету и передала отцу. Чубар рванул из её рук.
   С первых же прочитанных строк лицо его стало гневным.
   -- Св... скрипнул он зубами. -- Ишь, что выдумали измором взять. Со всех сторон навалились, как псы... Шалишь...
   Он вдруг повысил голос до крика и стукнул кулаком о край кресла.
   -- Все... до единого пойдем на фронт.
   На балкон выбежала перепуганная Ирина.
   -- Ты чего разорался.
   -- Цыц... опять назад в прежную яму на Провианскую хочешь. Вышибут отсюда, обязательно вышибут, когда верх возьмут... Думаешь, буржуй постесняется. Коленом в спину... отвечай, старая, хочешь опять на Провианскую.
   -- Авось, бог помилует.
   -- По-о-милует... На фронт пойдем, вот и помилует...
   На другой день Чубар, чисто одетый и выбритый, с красным лоскутом на борту пиджака стоял среди обширного двора Сабанских Казарм. По всему двору маршировали отдельные взводы, и воздух дрожал от звонкой команды. Рядом с Чубаром стояла угрюмая Ирина.
   Чубар остановил мальчика во френче, шпорах и с хлыстом в руке.
   -- Товарищ, где записаться можно. На фронт.
   Товарищ с изумлением поглядел на седого морщинистого старика и спросил.
   -- Сколько вам лет?
   -- Пя... Пятьдесят четвертый... шестой...
   -- Ишь, -- чуть не подскочила Ирина. -- И не стыдно тебе на старости лет... Шестьдесят четыре стукнуло ему, товарищ. Вот крест. Тоже воевода выискался.
   -- Молчать -- рассвирепел Чубар -- может быть, я и ошибся годом, но стою троих... Недаром молотобоец... Отчаливай старая. -- Он круто повернул жену к воротам и слегка толкнул ее в спину.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru