Карлейль Томас
Наше время

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

T. Карлейль

ПАМФЛЕТЫ ПОСЛѢДНЯГО ДНЯ.

СЪ АНГЛІЙСКАГО ПЕРЕВОДЪ
А. М. Бѣлова.

Изданіе Ѳ. Булгакова.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія инженера Г. А. Бернштейна, 3-я Рождественская, 7-а.
1907.

   

НАШЕ ВРЕМЯ.

(1850 г.).

   Наше время, самый младшій потомокъ вѣчности, дитя и наслѣдникъ всѣхъ прошедшихъ временъ со всѣмъ ихъ добромъ и зломъ, и въ то же время родитель всѣхъ временъ будущихъ, представляется для мыслящаго человѣка совершенно "Новой Эрой", Оно идетъ съ новыми запросами, съ новыми понятіями, которыя иногда впрочемъ кажутся избитыми.
   Познать его, уразумѣть, чего оно отъ насъ требуетъ, это высшее знаніе для всѣхъ насъ. Новый день, посланный намъ небомъ, имѣетъ въ себѣ и небесныя знаменія: если среди пошлой тривіальности и громкаго, но безсодержательнаго шума, мы не сумѣемъ прочесть и исполнить его молчаливыя требованія то горе намъ! Нѣтъ грѣха, за который люди и народы платились бы сильнѣе, чѣмъ тотъ, который предполагаетъ и включаетъ въ себя всѣ роды грѣховъ, грѣхъ, который наши предки называли слѣпотой сужденія, а мы, съ нашимъ легкомысліемъ, именуемъ непониманіемъ духа времени, тупымъ къ нему пренебреженіемъ и измѣной его смыслу и требованіямъ, слѣпой привязанностью -- активной или пассивной къ ихъ фальсификаціи и одной лишь ихъ видимости. Это вѣрно относительно всѣхъ временъ и дней.
   По во дни, которые теперь проходятъ надъ нами, даже глупцы останавливаются и спрашиваютъ себя о ихъ значеніи. Рѣдко когда людское поколѣніе видѣло болѣе важные дни. Дни безконечнаго бѣдствія, разложенія, смѣщенія всего съ своего мѣста и самой злой путаницы -- если это не дни безконечной надежды, то они дни крайняго отчаянія. Разрушеніе, судя по современности и по перспективамъ, становится всеобщимъ -- и тутъ мало однихъ крошечныхъ надеждъ. Долженъ быть новый міръ, если вообще долженъ быть какой-нибудь міръ! Человѣческія дѣла въ нашей старой Европѣ могутъ вернуться къ прежней скучной рутинѣ и продолжаться Въ прежнемъ духѣ и въ наше время. За крошечныя надежды уже нѣтъ возможности держаться. Дни всеобщей смерти должны быть и днями всеобщаго возрожденія, если только разрушеніе не коснется всего и всѣхъ. Такое время заставитъ размышлять и самаго тупого человѣка, и онъ невольно спроситъ себя: "откуда оно? Къ чему оно идетъ?" Воистину "Новая Эра", какъ для мудреца, такъ и для глупца!
   Словно отъ какого-то подземнаго электрическаго тока во всей Европѣ произошелъ взрывъ безграничный, не поддающійся учету. Явился 1848 г., одинъ, изъ самыхъ своеобразныхъ, страшныхъ, изумительныхъ и въ общемъ унизительныхъ годовъ, какіе только приходилось видѣть европейскому міру. Со временъ вторженія сѣверныхъ варваровъ не было ничего подобнаго. Повсюду поднялась неизмѣримая демократія, чудовищная, шумная, нечленораздѣльная, какъ голоса Хаоса. Повсюду офиціальное святое святыхъ скандально обнажено для псовъ и профановъ: входи весь міръ, смотри, что такое эта оффиціальная святыня! овсюду короли и правители поражены внезапнымъ ужасомъ -- голоса всего міра вопили имъ прямо въ уши: "Прочь безсмысленные лицемѣры, шуты, а не герои! Прочь!-- и что еще болѣе замѣчательно и что приходится впервые отмѣчать въ этомъ году -- короли дѣйствительно поспѣшили убраться, какъ бы восклицая: "Мы, конечно, жалкіе комедіанты, это мы знаемъ. А вамъ нужны герои. Не убивайте же насъ. Мы не въ силахъ удовлетворить васъ".
   Ни одинъ изъ нихъ не вернулся назадъ и не занялъ опять своего королевства, какъ будто бы онъ по праву могъ уклониться отъ смерти за него или отъ риска за него своей шкурой. Это, говорю я, и есть тревожная особенность настоящаго. При такомъ небываломъ случаѣ, демократія находитъ, что короли сознаютъ, что они только комедіанты. Пока эти жалкіе смертные, поддерживаемые вѣрою лишь въ то, чего вселенная, можетъ" быть, только призракъ и видимость, разыгрываютъ комедію своей высокой жизни, внезапно входитъ неумолимый Констэбль Судебъ".
   "Скандальные призраки, что дѣлаете вы здѣсь? Неужели стали уже королями людей шуты, торжественно дающіе конституцію? Неужели вы думаете, что человѣческая жизнь не что иное, какъ уродливый танецъ обезьянъ"? Неужели нужно идти подъ визгливые звуки вашей жалкой скрипки? О несчастные! Вселенная не театръ разряженныхъ маріонетокъ, но страшный Божій фактъ. Не лучше ли вамъ отойти прочь?"
   И они поспѣшно бѣжали -- нѣкоторые съ изысканною подлостью -- во мракъ каторги или даже хуже. И вездѣ народъ или населеніе сами взяли правленіе надъ ними, и открытое "безкоролевье", называемое анархіей,-- какъ было бы хорошо, еслибы это было анархіей плюсъ городовой -- стало теперь повсемѣстнымъ порядкомъ дня.
   Такъ шла исторія отъ Балтійскаго моря до Средиземнаго, въ Италіи, Франціи, Пруссіи, Австріи, отъ одного конца Европы до другого въ эти мартовскіе дни 1848 г. Со времени разрушенія Римской Имперіи сѣверными варварами я по знаю ничего подобнаго.
   Итакъ въ Европѣ не осталось королей. Ни одного короля, кромѣ уличнаго оратора, разглагольствующаго на подмосткахъ и въ передовицахъ или идущаго въ толпѣ разглагольствовать въ національный парламентъ. Почти втеченіе четырехъ мѣсяцевъ вся Франція и въ значительной степени вся Европа, охваченная всякаго рода бредомъ, за исключеніемъ, къ счастью, бреда убійствъ, представлялась волнующейся толпой подъ" предсѣдательствомъ въ Hôtel de ville -- Ламартина, въ высшей степени краснорѣчиваго мужчины, котораго неумѣющіе мыслить люди принимаютъ за пророка, первосвященника и ниспосланнаго небомъ евангелиста, и котораго одинъ остроумный янки назвалъ первымъ уличнымъ ораторомъ въ мірѣ, забравшимся на слишкомъ высокія по нынѣшнимъ временамъ подмостки. Печальное зрѣлище для мыслящихъ людей этотъ господинъ Ламартинъ! Въ немъ нѣтъ ничего, кромѣ мелодичнаго вѣтерка, который принимается за что-то божественное, а не дьявольское. Это довольно печально: краснорѣчивое модное воплощеніе грядущаго Хаоса, способное говорить за себя и убѣдительно доказывать, что оно есть Космосъ! Однако въ такихъ случаяхъ нужно немного подождать: всякіе воздушные шары теряютъ и должны терять свой газъ подъ давленіемъ вещей и скоро сплющиваются самымъ жалкимъ образомъ".
   И вотъ въ городахъ, въ одномъ за другимъ, нагромождаются уличныя баррикады и начинается шумный болѣе или менѣе смертоубійственный бунтъ: населеніе возстаетъ за населеніемъ, короли одинъ за другимъ капитулируютъ или скрываются и во всѣхъ концахъ Европы, Демократія производитъ взрывъ, наиболѣе сокрушительный и наименѣе сокрушаемый, чѣмъ когда-либо. Слишкомъ печальное доказательство того, на какомъ бездонномъ вулканѣ и повсемѣстно заложенной минѣ, заряженной самыми горючими мятежными хаотическими элементами, которые отдѣляются отъ насъ только топкой земной корой, покоится въ наше время общество со всѣми своими установленіями и порядками! Лица, которыя поднимаютъ или даютъ сигналъ къ подобнымъ революціямъ -- студенты, молодые литераторы, адвокаты, журналисты, разгоряченные энтузіасты и одичавшіе справедливо потерпѣвшіе крушеніе неудачники, всюду играющіе на недовольствѣ милліонныхъ массъ и раздувающіе пламя -- заставляютъ подумать о характерѣ пашой эпохи.
   До нашего времени молодежь, почти дѣти, никогда но занимала столь командующаго положенія въ человѣческихъ дѣлахъ. Въ теченіе вѣковъ слово senior прежде всего выражало понятіе "старшій" и существовало во всѣхъ языкахъ. Въ тѣ эпохи, когда люди уважаютъ житейскую мудрость, старый человѣкъ пользуется почтеніемъ и авторитетомъ. Въ эпохи, которымъ нужна не эта Мудрость, а нѣчто другое, и когда этой мудростью не обладаютъ и не считаются съ любовью, человѣкъ болѣе стараго возраста теряетъ уваженіе. Присмотрѣвшись пристальнѣе, вы увидите, что и въ самомъ дѣлѣ, онъ утрачиваетъ уваженіе и навлекаетъ на себя презрѣніе. Въ такіе дни, когда авторитетъ старшинства нужно еще создать, это должна сдѣлать молодежь, а не люди зрѣлаго возраста. Зрѣлый человѣкъ, закоренѣвшій въ скептическомъ эгоизмѣ, не знаетъ иныхъ побужденій, кромѣ своей собственной холодной осторожности, жадности, низкой пугливости. Онъ не можетъ привести къ цѣли, которая кажется благородной.
   Но вернемся къ предыдущему.
   Это безумное положеніе вещей, конечно, скоро разрѣшится само собою, что и началось уже повсюду. Обычныя потребности повседневной человѣческой жизни не могутъ примириться съ нимъ. Кое-какой ремонтъ, ремонтъ на время, старой машины подъ новымъ названіемъ, но съ прежней конструкціей, по всей вѣроятности, придется ввести въ большинствѣ странъ. Опять вернутся прежніе шутовскіе короли, но при новыхъ условіяхъ: съ конституціей и съ народными парламентами. И повсюду прежняя повседневная жизнь попробуетъ опять начать свое теченіе, но теперь уже нѣтъ надежды, чтобы подобныя учрежденія оказались вѣчными. Они только жалкія временныя ухищренія, которыя, преврати ихъ въ постоянныя, будутъ сброшены новыми взрывомъ, который случится быстрѣе, чѣмъ было въ послѣднее время. Къ такомъ-то бѣдственномъ колебаніи, носясь среди яростныхъ бездонныхъ потоковъ, сталкиваясь съ противоположными теченіями, безъ всякой твердой точки опоры, должно мотаться европейское Общество, то плачевно спотыкаясь, то съ болью выпрямляясь при каждомъ короткомъ перегонѣ, пока не явится на свѣтъ новое гранитное основаніе и не прекратится волнующійся потокъ мятежа и не исчезнетъ самая необходимость мятежа.
   Демократія, чтобы мы ни думали о ней, повсемѣстно заявила о себѣ, какъ о неизбѣжномъ фактѣ нашего времени. И всякій, кому выпадетъ на долю служить просвѣщенію или быть руководителемъ въ эти дни, долженъ начать съ признанія этого факта. Уличныя баррикады, новыя выходки анархизма, чѣмъ безкровнѣе, тѣмъ скандальнѣе, должны повторяться опять и опять, пока правящія лица знаютъ и допускаютъ этотъ фактъ. Демократія здѣсь, и это можно сказать вездѣ: ибо теперь уже шестьдесять лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ Великая или Первая французская революція грозно заявила объ этомъ фактѣ всему міру, однимъ посланіемъ за другимъ, причемъ нѣкоторыя были донолі.но страшны.
   Теперь ужо весь міръ можетъ вѣрить въ наличность этого факта. И міръ въ него вѣритъ. Вѣрятъ въ него и короли. Они знаютъ или прозрѣваютъ съ понятнымъ страхомъ, что они только временные призраки, Актеры, а Демократія -- великая, тревожная, нависшая надъ грозой и неоспоримая дѣйствительность. Среди позорныхъ явленій, свидѣтелями которыхъ мы были за эти два года -- это явленіе, внушающее больше всего надеждъ. Это признакъ того, что мы все ближе и ближе подходимъ къ самой проблемѣ, которую намъ необходимо разрѣшить, или умереть. Всякая борьба, всякій походъ противъ сущности этой проблемы, отнынѣ безнадеженъ и ненуженъ. Такъ боги предопредѣлили; никакой Питтъ, никакое собраніе Питтовъ или другихъ смертныхъ но можетъ этого измѣнить. Демократія, несомнѣнно, здѣсь. Неизвѣстно, какъ долго продержится она въ скрытой подпольной формѣ даже въ Россіи. Въ Англіи, хотя мы и противимся энергично ея проявленіямъ въ видѣ уличныхъ баррикадъ и революціонныхъ палисадовъ и категорически отказываемся принять ее въ такой формѣ, тѣмъ не менѣе слѣды милліоновъ ея ногъ на всѣхъ улицахъ и перекресткахъ, гулъ ея оглушающаго тысячекратнаго голоса во всѣхъ рѣчахъ и писаніяхъ, во всѣхъ мысляхъ, модахъ и поступкахъ людей. Если чья-либо душа не можетъ замѣтить ее -- съ надеждою или ужасомъ -- то не къ ней мы обращаемся.
   Что такое Демократія, этотъ огромный неизбѣжный результатъ судебъ, который повсемѣстно составляетъ въ наши дни часть Европы? Вотъ въ чемъ для насъ вопросъ. Откуда идетъ она, эта повсемѣстная, густая, черпая Демократія? Куда она направляется и каковъ ея смыслъ? Долженъ же быть въ ней смыслъ, иначе бы ея не было. Если мы найдемъ истинный ея смыслъ, то сознательно уступая или сопротивляясь, мы еще можемъ надѣяться ужиться съ пою. Если же мы не найдемъ этого смысла, если мы поймемъ значеніе Демократіи неправильно или вовсе не поймемъ его, жить станетъ невозможно! Требуется теперь вся соціальная мудрость, во имя давшаго намъ эту мудрость, чтобы выяснить себѣ и заложить себѣ глубоко въ сердце смыслъ всеобщаго возстанія европейскихъ народовъ, которое зоветъ себя Демократіей и собирается стать, можетъ быть, постояннымъ. Безъ сомнѣнія, это сильная драма, гдѣ дѣйствіе идетъ за дѣйствіемъ, здѣсь безконечное поле для любопытства, здѣсь такая ставка, которая способна захватить вниманіе всѣхъ людей мудрыхъ и глупыхъ. Тупая толпа поднимаетъ свой голосъ, славословя и благословляя до небесъ: Въ болѣе чѣмъ жалкихъ стихахъ и прозѣ возвѣщается, что теперь настала Новая Эра и давно жданное время полнаго человѣческаго счастья. Славный и безсмертный народъ, возвышенные граждане Франціи, геройскія баррикады, тріумфъ гражданской и религіозной свободы -- и о, небо! одно изъ самыхъ частыхъ неизбѣжныхъ въ подобныхъ обстоятельствахъ для серьезнаго человѣка несчастій -- потоки уличнаго краснорѣчія, льющагося изъ коллективной глотки глупаго человѣчества!
   Этотъ потокъ на время заглушаетъ всѣ мысли, кромѣ одной весьма печальной, что вы вернулись къ бѣдственному, тяжело нагруженному вѣку съ длинными ушами, и должны покорно существовать въ немъ. Фронтальная стѣна вашего прежняго жалкаго жилища, которое вы давно уже безрезультатно бранили, въ концѣ концевъ цѣликомъ обрушилась и упала на улицу. Потолки еще, можетъ быть, висятъ на своихъ балкахъ, еще держатся старыя деревянныя части постройки, хотя и перекошенныя, на ржавыхъ гвоздяхъ, по изъѣденныя червями скрѣпы расходятся все болѣе и болѣе. Все-таки радостно въ подобныхъ обстоятельствахъ то, что вся семья бурно ликуетъ въ честь будущаго освѣщенія и вентиляціи, простора и будущихъ красивыхъ видовъ. Слава Богу, если они пріобрѣтутъ жилища себѣ по вкусу!
   Мои дорогіе квартиранты! Полно вамъ пѣть и псалмословить. Отложите цимбалы, а возьмите-ка ваши рабочіе инструменты, если они у васъ есть. Могу вамъ сказать по секрету, что законы тяготенія еще существуютъ, и ржавые гвозди, изъѣденныя червями скрѣпы и необъяснимо равновѣсіе всей постройки -- далеко но лучшій фундаментъ для новаго дома. Слыхалъ я, что въ закоулкахъ ирландскихъ городовъ бѣдняки живутъ и не безъ опасности варятъ себѣ картофель на такомъ колеблющемся полу. По не приходилось слышать, чтобы они пѣли гимны такимъ жилищамъ. Нѣтъ, они ходятъ потихоньку, присаживаются около задней стѣны и съ опасностью для себя варятъ картофель въ большинствѣ случаевъ въ полномъ молчаніи.
   Громкіе крики экзальтаціи на всѣхъ діалектахъ при каждой грохочущей, какъ колесница, рѣчи или писанной статьи, несутся издалека и поблизости по поводу этого послѣдняго божественнаго воплощенія Демократіи въ 1848 г. И тѣмъ не менѣе, для умныхъ людей, съ перваго же взгляда на него представляется скорѣе зрѣлище безграничной жалости и печали. Что можетъ быть печальнѣе этой повсемѣстной травли высшихъ сановниковъ, важныхъ чиновниковъ, могучихъ и серьезныхъ сеньоровъ міра, этого повсемѣстнаго возстанія нечленораздѣльныхъ нѣмыхъ массъ противъ тѣхъ, кто думалъ говорить за нихъ и руководить ими? Стало быть, эти люди были попросту слѣпыми, которые только притворялись, что видятъ? Стало быть, эти правители въ сущности вовсе не правили, а только присвоили себѣ атрибутъ и одежду правителей, а къ работѣ и не притрогивались? Короли были тѣнью королей, и разыгрывали комедію на Друриленской улицѣ. Что же это былъ за народъ, который принималъ ихъ за реальную дѣйствительность?
   Очевидно, въ человѣческихъ дѣлахъ обнаружили самую колоссальную фальшь, которая когда-либо вы ходила наружу. Стало быть, эти почтенные носители сана, что сидѣли съ своими далеко сіяющими и символическими знаками достоинства и широкозвучащими старинными притязаніями, были только обманщиками?
   Несомнѣнно, они дѣлали, но дѣлали не то дѣло. Исторія, которую они разсказывали людямъ, была хитро придуманной басней, евангеліе, которое они проповѣдывали, было не объясненіемъ дѣйствительнаго положенія людей въ этомъ мірѣ, по безсвязной фабрикаціей мертвыхъ привидѣній и неродившихся еще тѣней, традицій, лицемѣрія, безпечности, трусости -- ложью лжей, которыя въ концѣ концовъ перестали цѣпляться одна за другую. Противъ своего желанія, эти высшія единицы человѣческаго рода были, стало быть, введены въ обманъ, а милліоны низшихъ, которые вѣрили въ нихъ, были одурачены -- взаимный обманъ, иначе они не вѣрили бы въ нихъ такъ долго. Повсемѣстное банкротство обмана -- вотъ какъ это можно назвать короче. Повсемѣстно было заявлено, что обманъ и природа противны другъ другу. Никогда не омрачала лика солнца болѣе отвратительное явленіе, столь же широкое, какъ Европа! Банкротство вездѣ, грязный позоръ и отвратительное отчаяніе въ высшихъ кругахъ. На все это противно смотрѣть, какъ на мѣсто вчерашней рѣзни. Нельзя даже назвать избіеніемъ младенцевъ это повсемѣстное выбрасываніе на улицу обманщиковъ и обмановъ!
   Можно ли назвать такое зрѣлище веселымъ? Для умнаго человѣка въ немъ есть кое-что н веселое. По это веселое полно ужаса. Оно печальнѣе всякаго огорченія--подобно зрѣлищу безсмертія, которое достигается только черезъ смерть и могилу! И у кого, въ глубинѣ сердца не шевельнется чувство благочестивой благодарности за то, что обманъ потерпѣлъ наконецъ крушеніе? Конечно, предоставьте ему показать свою несостоятельность, сдѣлайте это во имя самого Бога. Обманъ, если онъ открытъ, а онъ долженъ быть и будетъ открытъ,--ненавистенъ, нетерпимъ и Богомъ и людьми. Убѣдите въ этомъ всѣхъ и быстро приготовьтесь разстаться съ нимъ, гдѣ еще къ этому но приготовились, и сумѣйте сдѣлать такъ, чтобы онъ, если возможно, больше не возвращался. Вѣчные голоса, которые хорошо слышны, говорятъ о необходимости такой мѣры отъ одного конца свѣта до другого. Невеселая мѣра, но тѣмъ не менѣе необходимая.
   Увы! Довольно грустно, что анархія здѣсь съ нами, хотя намъ и но позволяютъ жалѣть объ этомъ. Можетъ ли всякій, кто смотритъ на вселенную человѣческимъ взглядомъ, желать, чтобы продолжали существовать эти всякаго рода призраки, въ особенности призраки -- короли? Нѣтъ, изъ всѣхъ силъ нужно молиться, чтобы исчезли эти призраки. Въ какую бездну мы свалились, если это многимъ покажется ненужнымъ! Это дѣйствительно покажется ненужнымъ для многихъ, а не для одного солиднаго англичанина изъ такъ называемыхъ культурныхъ классовъ, прекрасно переваривающаго свой пуддингъ, которому это по кажется ненужнымъ пожалуй даже въ высшей степени. За всю свою жизнь онъ привыкъ относиться съ уваженіемъ къ приличнымъ формамъ задолго до того,какъ они лишились своего смысла, ко всему, что мы, на нашемъ иконоборческомъ языкѣ, называемъ призраками. Ему по приходилось слышать, что они чѣмъ-нибудь вредны, что можно идти впередъ и безъ нихъ. Развѣ хлопокъ, мясо и колоніальные товары не могутъ приходить съ востока и запада и при существованіи этихъ призраковъ? Короли царствуютъ, называя это царствованіемъ, адвокаты ведутъ судебныя дѣла, епископы проповѣдуютъ, достопочтенные члены парламента ораторствуютъ. Къ довершенію всего, какъ будто призраковъ и не было, развѣ процентныя бумаги уже не котируются, а банкиры но расплачиваются слитками золота или бумагами, обезпеченными металлическимъ фондомъ? Величайшій призракъ, котораго я только могъ себѣ представить, есть тотъ, который самъ разрушитъ все эти призраки.
   Въ такую бездну попалъ и я, бѣдный человѣкъ, знающій нашу эпоху, стоящую ниже уровня самаго низкаго человѣческаго вѣка и стремящуюся ко временамъ обезьянъ. Никогда вплоть до позднѣйшихъ поколѣній не было среди сыновъ Адама такого гнуснаго богохульства, никогда твореніе, называемое человѣкомъ, не носило въ сердцѣ своемъ такой вѣры, что ложь правила по всей землѣ, что въ сознательной, издавна установленной лжи -- помощь и спасеніе для него, а по помѣха и гибель. О, другъ мой, Тяжкодумъ! Въ этомъ-то и печаль изъ печалей: что сталось бы съ нами на землѣ, пока выбросили бы изъ сердца это проклятое навожденіе, хранилище и святилище всѣхъ заблужденій! Оно будетъ выброшено; такъ, должно быть, или мы всѣ каждую минуту летимъ -- не хочется говоритъ куда. А обратный подъемъ, на какія бы высоты оно насъ ни повело въ этомъ печальномъ мірѣ величайшей лжи, обмановъ и пустыхъ призраковъ (ставшихъ теперь страшными), среди которыхъ, словно среди своей домашней обстановки, мы прожили послѣднія два столѣтія! На высоты или въ глубину соціальнаго и индивидуальнаго разрыва съ иллюзіями -- къ священной и важнѣйшей реформѣ права, необходимыхъ улучшеній и къ суровымъ ограниченіямъ -- къ такимъ, что теперь о нихъ" и говорить нельзя, нельзя даже осмѣлиться и подумать. Поистинѣ, намъ предстоитъ тяжелая работа. Повелительно требуется приступить къ ней, прежде чѣмъ она сама спустится до темныхъ массъ, гдѣ побудетъ работы, а лишь страданіи и безнадежная гибель!
   Или, можетъ быть, демократія, пришествіе которой теперь возвѣщаютъ, сама управится съ нею? Демократія, однажды отлитая во всеобщее голосованіе, снабженная баллотировочными ящиками и т. н., сама произведетъ всеобщую спасительную перемѣну отъ мнимаго къ дѣйствительному и мало-по-малу сдѣлаетъ изъ насъ міръ благословенный. Для громадной массы людей дѣло, несомнѣнно, представляется именно съ этой обнадеживающей стороны. Демократія, разсуждаютъ они, есть родъ правительства. Старая модель, отлитая уже давно и доведенная до совершенства въ Англіи два столѣтія тому назадъ, была рекомендована всѣмъ націямъ въ качествѣ цѣлительнаго средства противъ всѣхъ золъ: "учреждайте парламентъ!" заговорили вездѣ народы, когда стало ясно, что бывшіе до того короли -- только короли -- призраки. "Давайте намъ всеобщее голосованіе, и сразу или въ должной постепенности явится правда и наступитъ золотой вѣкъ".
   Такъ представляютъ они себѣ дѣло.
   Но, къ несчастью, не таково мое пониманіе дѣла. Если бы это было такъ, то я былъ бы счастливъ и оставался бы въ безмолвіи, и но было бы мнѣ повода говорить здѣсь. По мнѣ совершенно ясна обратная сторона всего этого. Она, повидимому, забывается огромнымъ большинствомъ моихъ современниковъ и мнѣ приходится обратиться къ нимъ съ своимъ словомъ. Обратная сторона всего этого! Я заглянулъ въ корень всего этого. Разобраться въ томъ, годенъ ли парламентъ для управленія народами, насколько онъ можетъ быть годенъ теперь въ наши новыя времена, даже въ Англіи, гдѣ мы такъ давно къ нему привыкли,-- вотъ тревожный вопросъ, къ которому мы теперь торжественно приглашаемъ всѣхъ мыслящихъ людей, добрыхъ гражданъ своей страны, имѣющихъ уши, которыя среди преходящихъ криковъ и бурныхъ громкихъ заявленій способны улавливать и тихіе голоса, и указанія Вѣчности. Приглашаемъ ихъ во имя самаго суроваго факта, который въ одинъ прекрасный день и, можетъ быть, очень скоро потребуетъ отъ насъ практическаго рѣшенія и перерѣшенія подъ страшной отвѣтственностью, если мы рѣшимъ дѣло по такъ! Я полагаю, что мы всѣ обязаны вдуматься въ этотъ вопросъ и лучше теперь, чѣмъ тогда, когда времени для этого будетъ меньше. Если парламентъ, съ подачей голосовъ всеобщей или какой-нибудь другой, есть методъ, тогда давайте думать о способахъ подачи голосовъ, думать безъ устали, до тѣхъ поръ, пока мы не остановимся на одномъ изъ нихъ. По, можетъ быть, парламентъ и не есть методъ. Возможно, что прежнія поколѣнія англійскаго народа установили его какъ методъ, а Вѣчные Законы Природа установили его вовсе не какъ методъ! Если парламентъ съ точки зрѣнія этихъ послѣднихъ. законовъ вовсе не методъ, то это обстоятельство. повелительно требуетъ отъ насъ обратить вниманіе на этотъ фактъ и отказаться отъ этого метода: какъ бы единодушны мы ни были на этотъ счетъ, но съ точки зрѣнія Вѣчныхъ Законовъ вещей каждый шагъ въ этомъ направленіи будетъ шагомъ не къ улучшенію, а отъ него.
   Единогласный вотумъ, не поможетъ намъ ничуть, если это такъ. Вашъ корабль но можетъ обогнуть мысъ Горнъ при помощи лишь великолѣпныхъ методовъ голосованія. Корабль можетъ голосовать за то или другое, на палубѣ и въ трюмѣ, самымъ гармоничнымъ и конституціоннымъ образомъ. Корабль, чтобы обогнуть мысъ Горнъ, найдетъ рядъ условій, уже принятыхъ голосованіемъ и закрѣпленныхъ съ твердостью брилліанта древними стихійными властями, которымъ совершенно нѣтъ дѣла, какъ вы голосуете. Если вы можете, голосуя или не голосуя, поддержать эти условія и мужественно приспособиться къ нимъ, вы обогнете мысъ Горнъ. Если же вы этого не можете -- порывистые вѣтры отнесутъ васъ назадъ. Неумолимыя ледяныя горы, безмолвные помощники хаоса, толкнутъ васъ и дадутъ вамъ это понять наиболѣе свойственнымъ хаосу образомъ. Вы будете выброшены въ полузамерзшемъ состояніи на скалы Патагоніи или получите отъ ледяныхъ помощниковъ урокъ подъ проливнымъ дождемъ и никогда не обогнете мыса Горна. На палубѣ полное единомысліе. Экипажъ можетъ быть вполнѣ солидаренъ между собою, что, конечно, до поры до времени очень полезно для него и для его призрака-капитала, если онъ у него есть. Но если галсъ, который они дѣлаютъ съ полнымъ единодушіемъ, ведетъ ихъ прямо на дно пропасти, то это единодушіе не послужитъ экипажу на пользу!
   Кораблямъ, стало быть, не нужны баллотировочные ящики. Не нужны имъ и призраки-капитаны. Тутъ нужно другое и это другое должно показать и мудрость и чувство самосохраненія, эту первозданную заповѣдь Природы. Призрачные капитаны и единодушіе въ голосованіи -- вотъ что теперь считается закономъ и пророками!
   Если бы человѣкъ теперешняго или слѣдующихъ одного -- двухъ, поколѣній могъ заглушить въ своей душѣ повсемѣстный гомонъ докторовъ, политики и обдумать дѣло самостоятельно, разсматривая его искренно и своимъ собственнымъ умомъ, то, смѣю сказать, онъ сообразилъ бы, что такой способъ плаванія нелѣпъ какъ въ Магелановомъ проливѣ, такъ и въ неоткрытыхъ еще моряхъ Времени. Чтобы добиться въ. этомъ, мірѣ благополучія, счастья, побѣды и улучшеній для отдѣльнаго ли человѣка или для цѣлаго народа, нужна только одна вещь: чтобы человѣкъ или народъ, могъ знать, въ чемъ состоитъ, правильный порядокъ Вселенной относительно его и его дѣлъ и вѣрно и неуклонно слѣдовать ему. Это приведетъ ее къ побѣдѣ, что бы ни давало ему такой порядокъ -- русское ли самодержавіе, чартистскій ли парламентъ, великій ли Лама, сила ли общественнаго мнѣнія, архіепископъ ли кентерберійскій или серафическій докторъ, съ. его послѣднимъ евангеліемъ политической экономіи. Этотъ порядокъ ставитъ его на вѣрный путь къ благоволенію Творца Вселенной и будетъ для него другомъ, изъ друзей. Наоборотъ, все, что противорѣчитъ этому порядку, по тѣмъ же причинамъ, будетъ для него врагомъ изъ враговъ. И это нужно признать, какъ твердо установленный фактъ.
   Теперь, какимъ же образомъ, усвоить себѣ внушеніе боговъ насчетъ нашихъ дѣлъ? Какъ дешифрировать съ точностью и вѣрностью вѣчный порядокъ Вселенной? Какъ прочесть, среди взрывовъ человѣческихъ голосовъ и безумія, въ чемъ заключается для насъ. Божественное Предназначеніе? Божественное Лродназначоніе или вѣчный порядокъ Вселенной, конечно, существуетъ и во всѣхъ, разумныхъ человѣческихъ дѣлахъ. Если слѣдовать ему съ вѣрностью, то дѣла эти будутъ процвѣтать и вся Вселенная будетъ поддерживать ихъ. и поведетъ, ихъ., несмотря на измѣнчивыя противорѣчія, къ побѣдѣ. Если же не слѣдовать ему, не понять ого, пренебречь имъ,-- гибель и крушеніе будутъ обезпечены для всякаго дѣла.
   Какъ понять его? Весь міръ отвѣчаетъ мнѣ: считайте голоса, требуйте всеобщаго голосованія, и баллотировочные ящики отвѣтятъ на вашъ вопросъ. Я убѣждаюсь, что мы достигли странныхъ духовныхъ широтъ. Въ теченіе приблизительно половины столѣтія либо Вселенная, либо человѣческія головы претерпѣли сильную перемѣну. Со временъ праотца Адама и до половины нашего столѣтія Вселенная, насколько я знаю, вовсе не была мертвой матеріей, у которой будто бы не было никакихъ тайнъ, ибо всякій грамотный прохожій могъ ихъ читать на ея ликѣ. Наоборотъ, отъ людей недалекихъ, рабскаго характера, нравственно испорченныхъ и неискреннихъ эти тайны были тщательно скрыты. Лишь частично открывались онѣ мудрымъ и благородно мыслящимъ умамъ, которые въ мое время не составляли большинства. Можетъ быть, въ нашу усовершенствованную эпоху, когда главной цѣлью людей стало наживать и тратить деньги, ихъ интересъ ко Вселенной получилъ поразительно упрощенный характеръ, такъ что всякій въ этомъ случаѣ можетъ съ успѣхомъ подавать свой голосъ. "Покупать какъ можно дешевле и продавать какъ можно дороже". Если въ этомъ и заключается сумма всѣхъ соціальныхъ обязанностей, конечная точка божественныхъ велѣній, то намъ только и остается дать людямъ самыя широкія полномочія на голосованіе.
   По что, если это не такъ, что, если этого никогда не было, да и быть не могло? Что, если Вселенная, продолжая еще оставаться Храмомъ Провидѣнія, а но только ткацкой фабрикой или скотнымъ дворомъ, по захочетъ принять на свое божественное лоно какую-нибудь республику смертныхъ, у которыхъ нѣтъ иной высшей цѣли? Если неизмѣримая на аршинъ Вселенная рѣшила отвергнуть этихъ бобровъ въ человѣческомъ видѣ, претендующихъ на достоинство человѣка? Что, сели она уничтожитъ, и можетъ быть довольно скоро, и ихъ самихъ и ихъ рынки въ потокахъ грязи, прежде чѣмъ они успѣютъ догадаться объ этомъ? На этотъ случай лучше было бы подумать объ этомъ заранѣе. Тогда Демократія и всеобщее голосованіе сами собой потребовали бы поправокъ!
   Говоря исторически, я увѣренъ, что ни одна нація не можетъ существовать при Демократіи. Мы много наслышаны объ античныхъ республикахъ о Demos'ѣ и Populus. Но теперь вполнѣ соглашаются, что они не годятся для насъ. Въ древнія времена не было на свѣтѣ, не было даже и мысли о всеобщемъ голосованіи или какомъ-нибудь другомъ, хотя бы сильно ограниченномъ голосованіи. Когда народныя массы находились въ рабскомъ состояніи, а голосующіе являлись королями своего рода, т. е. людьми отъ рожденія предназначенными для управленія другими, когда избиратели были настоящими "аристократами" или ихъ послушными слугами, тогда дѣйствительно могла быть ясно выраженная голосованіемъ воля и самое пестрое столкновеніе мнѣній и интригъ не вело къ немедленной гибели и вмѣшательству Вавеньяка съ его пушками и разгономъ. Рядомъ съ этимъ могло идти и прекрасное развитіе человѣчества, на извѣстное время, конечно. Рядомъ съ этимъ! А, пожалуй, и благодаря этому, вслѣдствіе этого, хотя это еще далеко не такъ достовѣрно, какъ привыкли предполагать. По конституціонному мыслящему уму представляются свои сомнѣнія относительно происхожденія знати у древнихъ грековъ и римлянъ.
   Такой умъ не знаетъ, какимъ образомъ, при помощи ли голосованія или безъ него, могла возникнуть въ этомъ мірѣ эта или другая человѣческая знать, если только она не возникла милостью Божію. Онъ припоминаетъ со вздохомъ, что изъ Семи Мудрецовъ, по крайней мѣрѣ, трое были отчасти такъ называемыми Тиранами, а остальные трое очень далеки отъ Красныхъ Республиканцевъ, если не отъ всякаго вообще политическаго вѣроисповѣданія. Въ наши дни мы можемъ сдать въ архива" дѣло классической древности и предоставить разсуждать о нихъ ученымъ клубамъ и кружкамъ для саморазвитія.
   О французскихъ республикахъ, которыя дѣлали опыты демократіи и до сихъ поръ еще продолжаютъ ихъ, не стоитъ и говорить. Но существуетъ новѣйшій образецъ Демократіи, почти достигшій совершенства -- это Республика Соединенныхъ Штатовъ, которая, какъ утверждаютъ, существуетъ съ огромнымъ успѣхомъ лѣтъ уже шестьдесятъ. къ ней, какъ къ символу надежды для всѣхъ народовъ, какъ къ Образцовой Республикѣ, до сихъ поръ обращены всѣ взоры. Развѣ въ самомъ дѣлѣ Америка не примѣръ? Почему бы и другимъ націямъ не существовать и не процвѣтать подъ Демократіей, какъ Америка?
   Англичанамъ, и мнѣ въ томъ числѣ, не къ лицу дурно отзываться объ Америкѣ. Несомнѣнно Америка велика и въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ представляетъ благодатное и чреватое надеждами явленіе. Несомнѣнно, что одни эти милліоны англосаксовъ показали себя достойными ихъ генеалогіи. Съ топоромъ, плугомъ и молоткомъ, а иногда я съ болѣе усовершенствованными орудіями въ рукахъ, они расчищаютъ огромныя пространства, подготовляя посѣвы для содержанія людей и арену для будущей исторіи міра, дѣлая въ подсолнечной, въ теченіе всей своей жизни, почтенную и веселую работу. Но что касается образцовой республики или вообще чего нибудь образцоваго, то люди не глупые знаютъ, что объ этомъ здѣсь говорить не приходится. Титулъ "Республика" или вообще Нація, строго говоря, до сихъ поръ въ Америкѣ остается вещью, къ которой еще только стремятся и еще очень далеки отъ того, чтобы ею овладѣть. Ихъ Конституція была создана здѣсь, а не тамъ. Она въ готовомъ видѣ перешла за ними изъ англійской, старопуританской мастерской. Вычтите и еще кое что, что они унесли съ собой изъ Англіи въ готовомъ видѣ -- ихъ общій англійскій языкъ, и эту самую Конституцію или скорѣе элексиръ конституціи, ихъ застарѣлое и теперь какъ бы врожденное уваженіе къ полицейскому участку, два одинаково огромныхъ пріобрѣтенія, которыя стоили Англіи много крови страшной работы мозга въ теченіе столѣтій. Что же новаго дала теперь Америка, какіе новые элементы въ политикѣ и въ національномъ самознаніи, какую новую фазу въ человѣческихъ дѣлахъ или соціальное новшество, достойное Про- или Эпиметея? Она дала хлопчатую бумагу, хлѣбъ, -- доллары и полміра необработанной земли, гдѣ населеніе, уважающее Констэбля, можетъ жить въ настоящее время вовсе безъ правительства. Вотъ что явилось тамъ. И всякое болѣе благородное сердце чувствуетъ глубокую скорбь, выражающуюся въ молчаливой невыразимо терпѣливой тоскѣ, что кромѣ этого здѣсь ничего и не оказалось. "Анархія плюсъ городовой"! Для меня это то же нѣчто анархическое и притомъ вовсе но упоительное!
   Я предвижу, что прежде чѣмъ наполнятся пустыри, именно этотъ городовой, въ его теперешнемъ видѣ, сдѣлается невозможнымъ. Безъ пустырей, какъ у насъ въ Европѣ, я по могу понять, какимъ образомъ онъ будетъ продолжать свое существованіе хотя нѣсколько недѣль. Перестаньте же расхваливать мнѣ Америку съ ея учрежденіями и конституціями. Для спящихъ людей тутъ нѣтъ никакого доказательства, никакого или почти никакого для тѣхъ, кто лѣниво наслаждается митингами и баллотировочными ящиками на могилахъ ихъ предковъ героевъ и приговариваетъ: "Отлично, отлично". Очевидны только хлѣбъ и ветчина: не очень-то завидный удѣлъ. Америка слишкомъ сильно напрягаетъ свои усилія въ совершенно иномъ направленіи: она рветъ себѣ жилы и почти разрываетъ себѣ сердце, какъ и мы разрывали свое сердце тысячами мученій, пиѳонами и черными демонами, прежде чѣмъ оно стало жилищемъ боговъ. Американцамъ еще предстоитъ выиграть свое сраженіе и мы, хотя опечаленные, но ни мало не сомнѣвающіеся, пожелаемъ имъ силы для этого. Новые духовные Пиѳоны, множество такихъ Пиѳоновъ, огромныя чудовища, такія же отвратительныя, какими они были рождены нѣкогда изъ грязи, гигантскіе и страшные образы мелькаютъ въ полусвѣтѣ будущаго Америки. Ей предстоитъ еще своя агонія и своя побѣда, но другими, чѣмъ она думаетъ, способами. До сихъ поръ сна только работаетъ плугомъ и молоткомъ и работаетъ довольно успѣшно и до сихъ поръ, несмотря на своего "гуся съ яблоками", она представляетъ не много. "Гусь съ яблоками для рабочаго человѣка" -- это, конечно, уже нѣчто, и это нѣчто обязано своей наличностью вашему почтенію къ городовому и вашему запасу необработанной плодородной земли. Но этого, если дѣло остановится на этомъ, еще по достаточно. Это даже по первый взносъ того, что потребуется отъ васъ. Другъ мой, не хвастайся своими американскими родственниками! Я вѣрю, что ихъ запасъ хлопка, долларовъ и средствъ почти неисчислимъ. Но никоимъ образомъ не могу я преклоняться передъ всѣмъ этимъ.
   Какую великую душу, великую мысль, дали они, какое благородное дѣло, передъ которымъ я (могъ бы безъ униженія преклониться, (Совершили они? Ни одного. Американскіе родственники еще не блеснули ничѣмъ подобнымъ. "Что они дѣлали, ворчитъ въ раздраженіи отъ этого вопроса Смелфунгусъ. Они удваивали свое поселеніе черезъ каждые двадцать лѣтъ. Съ неимовѣрной быстротой они произвели на свѣтъ восемьнадцать милліоновъ величайшихъ въ свѣтѣ посредственностей -- вотъ ихъ подвигъ въ Исторіи"! Поэтому мы оставляемъ ихъ въ данную минуту въ сторонѣ и не рѣшаемся, судя по ихъ дѣйствительности, предсказывать счастливую судьбу Демократіи по ту сторону океана.
   Увы! И по сю и по ту сторону Атлантическаго океана, Демократія, думаемъ мы, невозможна навсегда. Это можно предвидѣть и утверждать, несмотря на выраженія громкаго изумленія и возраженія со стороны всякаго рода людей, если только имѣть въ виду законы природы и вѣчно прочные факты. Сама Вселенная есть Монархія и Іерархія, здѣсь широкая свобода голосованія, всѣ способы выборовъ полнѣйшая свобода воли, но проявленіе ея связано съ неумолимыми и неизмѣримыми условіями. Самая свободная республика избирателей, но подъ ней есть Вѣчная Справедливость, уполномоченная Всемогущей Силою! Вотъ образецъ конституціи. Онъ здѣсь, а не въ какомъ. либо народѣ, гдѣ вѣчная божественная обязанность руководить и контролировать незнатныхъ еще не перенесена на знатнѣйшаго съ его избранной ратью знатныхъ. Мои христіанскіе, лжехристіанскіе и антихристіанскіе друзья приглашаются поразмыслить объ этомъ. Они убѣдятся, что въ этомъ-то и заключается истина. Знатное на первомъ, незнатное на второмъ планѣ -- вотъ въ чемъ вездѣ и всегда первѣйшій Законъ Всемогущаго Создателя.
   Возвышать Мнимо-Благородное и освящать его, какимъ бы то ни было образомъ, или рабски примыкать къ нему по застарѣвшей привычкѣ -- это, какъ бы ни казалось незначительнымъ, на мой взглядъ вездѣ и всегда является фактическимъ богохульствомъ и Природа никоимъ образомъ не прощаетъ этого. Увы! Въ" этомъ-то и лежитъ происхожденіе и роковая неизбѣжность новѣйшей Демократіи! Нужно возвышать истинно, а но мнимо Благородное, Благородное отъ Всемогущаго Бога, а не отъ придворнаго портнаго. Только такое, а не иное Благородное -- и это подъ страхомъ уголовной отвѣтственности, наказанія огромнаго, какъ смерть, страшнаго, какъ самъ адъ на землѣ.
   Что баллотировочный ящикъ способенъ поднять это Самое Благородное на первое мѣсто, можетъ ли этому повѣрить любой здравомыслящій человѣкъ? И тѣмъ не менѣе это неизбѣжный результатъ, къ которому мы всячески приходимъ. Если это допустимо, то допустимо все. Если недопустимо, то ничего не постигается. Тотъ, кто не вѣритъ, что баллотировочный ящикъ, постигаетъ это, тотъ будетъ относительно равнодушенъ къ нему. Превосходный способъ держать въ. спокойствіи экипажъ корабля съ его призрачнымъ капитаномъ, но совершенно негодный, чтобы обогнуть мысъ Горнъ. Увы! Въ наше время находятся человѣческія существа, которымъ это еще нужно доказывать.
   Вѣчная привиллегія глупца въ томъ, что имъ руководитъ мудрый, что его ведутъ по настоящей дорогѣ, которая ему не такъ хорошо извѣстна. Вотъ первое изъ "правъ человѣка". Въ сравненіи съ нимъ ничто всѣ другія права, всѣ они нѣчто совершенно лишнее,-- заключеніе, само собою вытекающее изъ нихъ. О, еслибы это право было инымъ и даже меньшимъ, чѣмъ простое ничто. Для мудреца это не привиллегія и даже совершенно напротивъ. Несомнѣнно, заключая въ себѣ средство къ спасенію каждой страны, оно заключаетъ въ себѣ и спасеніе самихъ мудрецовъ. Но въ сущности это тяжелая обязанность мудраго человѣка, если только онъ дѣйствительно мудръ. Обязанность, отъ которой онъ охотно бы уклонился! И дѣйствительно въ наши печальные дни сомнѣнія и трусливой медленности онъ ужо давно и повсемѣстно старается свести эту обязанность къ минимуму, а въ большинствѣ случаевъ и совсѣмъ отъ нея уклоняется. Міръ не имѣетъ правительства, міръ, которымъ мы льстимъ себя, отнынѣ не будетъ имѣть нужды въ правительствѣ. На прахѣ нашихъ предковъ-героевъ мы устанавливаемъ баллотировочные ящики, приговаривая: "отлично, превосходно"! Унаслѣдовавъ благородныя дѣла, за которыя они бились, мы заручились теперь разрѣшеніемъ лѣниво топтаться на одномъ мѣстѣ. Орудіями, свойственными благороднымъ людямъ, а не мелкимъ высмѣиваніемъ и пустой болтовней, они вывели англійскую жизнь изъ дикихъ лѣсовъ на разработанное поле, а мы, лѣниво мечтая о томъ, что впредь жатвы будутъ выростать сами собою, находимъ теперь, что еще большой вопросъ. дѣйствительно ли отъ насъ требуется настоящій трудъ и земледѣльческая работа. Настоящее земледѣліе-то не очень пріятно. Гораздо пріятнѣе жать и вѣять (при помощи баллотировочнаго ящика или какъ-нибудь иначе), чѣмъ пахать!
   Развѣ тотъ, кто управляетъ, можетъ уклоняться отъ управленія? Тотъ, кто болѣе всего годенъ па это, менѣе всего расположенъ къ этому, и его нужно даже принуждать. Многоразличными способами стараемся мы покончить съ управленіемъ и разными поверхностными формулами въ родѣ laissez faire, спроса" и предложеніе и т, и. убѣдить себя, что такъ будетъ лучше всего. Настоящій Капитанъ, если только есть Капитанъ въ механической Промышленности, на служба у Маммоны,-- гдѣ онъ въ наше время, по всей вѣроятности, обрѣтается въ глубокомъ молчаніи, въ печальномъ одиночествѣ, въ невѣдомомъ мракѣ, думая тяжкую думу, можетъ ли онъ, въ наше несклонное къ управленію время, управлять, по крайней мѣрѣ, самимъ собою? Его не откроешь, этого настоящаго Капитана, призрачные же Капитаны лѣзутъ въ глаза. Въ концѣ концовъ начинаешь думать, что они то и представляютъ при помощи баллотировочныхъ ящиковъ настоящее средство. Такимъ образомъ въ любой области нашихъ дѣлъ руководитъ не Dux-герцогъ, руководитъ всѣмъ управитель герцога, узенькое руководство котораго необходимо для наживанія ренты. А герцогъ только разъѣзжаетъ въ государственной каретѣ. Такъ происходитъ вездѣ; и теперь мы видимъ, что весь міръ ринулся къ этому ужасному концу, потому что въ сущности такъ дѣлалось уже давно.
   Я не думаю, чтобы мои читатели и вообще многіе изъ англичанъ, твердо вѣрили въ братство, равенство и революціонный рай, о которомъ проповѣдывали французскіе пророки конца XVIII вѣка. Но есть много побужденій, которыя неизбѣжно толкаютъ насъ по этому направленію. Милѣйшіе люди, которые останавливаются въ ужасѣ при видѣ красной республики и ея присныхъ, по моему, на всѣхъ парахъ несутся къ этой или въ родѣ этой цѣли! Безъ сомнѣнія среди насъ преобладаетъ мнѣніе, проповѣдуемое на всѣхъ языкахъ и не встрѣчающее, насколько я знаю, противорѣчія, мнѣніе, что "великая панацея отъ всѣхъ золъ, заключается въ освобожденіи, въ эманципаціи, или переводя это на практическій языкъ, въ разсѣченіи человѣческихъ отношеній, поскольку они становятся обременительными. Освободимся другъ отъ друга, и тогда мы будемъ счастливы. Свободные, безъ всякихъ связей и точекъ соприкосновенія, кромѣ взносовъ въ кассу, со справедливой платой за справедливую дневную работу, нанимаясь только по добровольному контракту, зависимому только отъ закона спроса и предложенія -- вотъ представленіе объ истинномъ разрѣшеніи всѣхъ затрудненій и несправедливостей, которыя случаются между людьми.
   Но развѣ нѣтъ другого способа исправить отношенія, существующія между двумя людьми, кромѣ этого? Прежнія отношенія выдохлись, стали невозможными, даже несправедливыми. Они повелительно требуюсь улучшенія. А лѣкарство состоитъ въ томъ, чтобы ихъ совсѣмъ уничтожить, пусть отнынѣ не будетъ никакихъ отношеній. Со времени установленія таинства брака до нашего времени, человѣческія существа обыкновенно стояли другъ къ другу и каждый ко всѣмъ другимъ въ разнообразныхъ отношеніяхъ, и не было такихъ человѣческихъ отношеній, справедливыхъ или несправедливыхъ, въ которыхъ не чувствовалось бы имъ присущей тяготы, необходимости для обѣихъ сторонъ терпѣть и переносить. Но съ этого времени -- да будетъ это извѣстно, мы, съ благословенія небесъ, измѣнили все это. "Настало время принципа добровольности, который и сдѣлаетъ за насъ эту перемѣну. Пусть будетъ отнынѣ новое таинство -- разводъ, который мы зовемъ эмансипаціей, а словоизверженія на митингахъ да будутъ теперь порядкомъ дня! Соображаютъ ли люди, куда все это ведетъ и что все это означаетъ? Разрубите совсѣмъ человѣческія отношенія, которыя въ чемъ-нибудь стали неподходящи, сведите все принудительное на добровольное, другими словами, настойчиво развинчивайте скрѣпы всей фабрики и соціальной жизни, отваливайте камень за камнемъ, пока наконецъ все достаточно по развинтится и не будетъ опрокинуто взрывомъ революціонной бури, какъ мы ужей видѣли это въ большой части странъ. Когда все будетъ валяться въ видѣ простой кучи анархическихъ обломковъ, старайтесь тогда распѣвать о братствѣ и прочемъ и насладиться новой замѣчательной эрой человѣческаго прогресса, до которой мы дожили!
   Безъ сомнѣнія, эманципація идетъ среди насъ впередъ быстрыми скачками: она получила уже такую широту, что вызываетъ людей серьезнаго склада ума на размышленія. Негры въ Вестъ-Индіи повидимому уже отказываются работать. Бѣлые въ Ирландіи уже давно достигли полной эманципаціи и никто но требуетъ отъ лихъ работы и не даетъ имъ работы, за исключеніемъ отысканія себѣ картофеля, который, несомнѣнно, есть вещь необходимая.
   Среди людей, склонныхъ къ размышленію, иногда возникалъ вопросъ: въ прогрессѣ эмансипаціи должны ли мы предвидѣть и такой моментъ, когда будутъ эманципированы и подчинены закону спроса-предложенія и всѣ лошади? Лошади тоже имѣютъ для этого свои "основанія": голодъ, страхъ, надежда, любовь къ овсу, ужасъ передъ ременнымъ кнутомъ дѣйствуютъ на нихъ. У нихъ тоже есть тщеславіе, претенціозность, соревнованіе, чувство благодарности, мстительность, грубые задатки всѣхъ нашихъ человѣческихъ чувствованій -- въ этомъ грубомъ нашемъ подобіи, въ смыслѣ ума и духовной дѣятельности. Лошадь, бѣдное безгласное четвероногое твореніе, имѣетъ также свои личныя чувства, привязанности, склонности. Ни одинъ хозяинъ по можетъ, не совершая преступленія, обращаться съ нею несправедливо, беззаботно дѣйствуя кнутомъ тамъ, гдѣ онъ не нуженъ. Я убѣжденъ, что еслибы я могъ сдѣлать ее "счастливой" я даровалъ бы ей для этого право голоса (въ придачу къ теперешнимъ двадцати милліонамъ).
   Вѣдь но временамъ вы тиранствуете и надъ пою и притомъ ко вреду для самихъ себя, тиранически пуская въ ходъ безъ нужды ремень, не давая ей овса или давая ей лишь въ скудномъ количествѣ и едва провѣтривая конюшню. Грубые объѣздчики иногда бываютъ для нихъ настоящими маленькими тиранами. Чтобы поправить въ этомъ случаѣ дѣло, если только его возможно поправить, вообразите, что всѣ лошади добились эманципаціи и что возстановлено ихъ исконное право на траву всего земного тара.
   Поверните затѣмъ дѣло и взгляните на него съ точки зрѣнія спроса-предложенія. Пока трава еще имѣется въ наличности, можно сказать, что они очень счастливы или, по крайней мѣрѣ, воображаютъ себя счастливыми. А фермеръ, проводящій борозду въ сухое весеннее утро съ ситомъ овса въ рукѣ и трепетомъ ожиданія въ сердцѣ -- счастливъ ли онъ?
   "Помоги мнѣ пахать, Гнѣдко. Полная тебѣ мѣра овса за это".
   "Нѣтъ-съ. Благодарю" ржетъ въ отвѣтъ Гнѣдко, препочитающій видѣть славную свободу въ потребленіи травы". Сѣрко, моя прелестная широкогрудая кобылка! "Но, увы! И она отвѣчаетъ насмѣшкой. Ни одно изъ четвероногихъ не хочетъ помочь мнѣ. Жатва исчезла въ этомъ мірѣ. Если не ради фермера, то ради его лошадей начинаются мольбы о прекращеніи такого благодѣтельнаго порядка и о введеніи новаго лучшаго. Не велика честь для лошадей фермера добиться эманципаціи! Судьба всѣхъ эманципироваиныхъ лошадей, рано или поздно, одна и та же -- не имѣть на обитаемой землѣ травы для пищи, блуждать безъ цѣли, опустошая посѣвы и быть приведеннымъ домой, къ хаосу, сторожевыми и адскими псами при невиданныхъ до селѣ ужасахъ нищеты. Это не шутки. Это страшно вѣрно для нашей страны и для нашего времени.
   Отъ нашей черной Вестъ-Индіи и до нашей бѣлой Ирландіи, между этими двумя крайними точками лѣниваго отказа отъ труда и голодающей неспособности найти себѣ работу, чѣмъ сдѣлали мы міръ благодаря его пылкому обожанію Мамоны, нашему заигрыванію съ милосердіемъ и безбожнымъ нелѣпостямъ всякаго рода! Спросомъ -- предложеніемъ, laissez faire, принципомъ добровольности, формулой "Время поправитъ" и т. д. давить до тѣхъ поръ, пока существованіе британской промышленности но сдѣлается огромнымъ" ядовитымъ болотомъ, въ которомъ кипитъ физическая и нравственная зараза, отвратительной живой Голгоѳой душъ и тѣлъ, заживо схороненныхъ.
   Тридцать тысячъ несчастныхъ женщинъ попало въ этотъ гніющій колодезь преступленій, какъ илъ, онѣ осѣли въ Лондонѣ отъ Стикскихъ трясинъ британской промышленной жизни. Британская благотворительность поражена въ самое сердце, когда выплыло наружу такое зрѣлище. Она со страстью принялась, при помощи жертвуемыхъ по подпискѣ денегъ и другихъ, огромныхъ усилій, за устраненіе этого ужаса. Но что же дальше? Этотъ всеобщій колодезь и бездонная вычищенная сегодня трясина завтра же начнетъ наполняться снова. Всеобщая Стикская трясина, вѣдь еще здѣсь, съ богатымъ. запасомъ мужчинъ и женщинъ, стоящихъ на краю гибели. Какъ и прежде, обширный человѣческій потокъ, словно грязь, движется къ той же самой печальной бездонной лужѣ. Нѣтъ другого средства, кромѣ какъ осушить это міровое болото.
   "Что же для этого нужно?" закричатъ на меня сердитые голоса. Имъ я прежде всего отвѣчу: "Не эманципація, друзья мои. Не ослабленіе человѣческихъ связей, а нѣчто совершенно другое".
   Не мало писано о шитьѣ рубашекъ. Но можетъ быть я знаю самую печальную вещь, о которой не было писано. Рубашки изготовляются 30 тысячами женщинъ за 2 съ половиной пенса. Я между тѣмъ ни одна изъ этихъ, швей, находящихся въ нищетѣ, не могла получить ни отъ одной Лондонской хозяйки надлежащей платы за надлежащей трудъ. Спросите объ этомъ любую бережливую мать семейства., и она вамъ скажетъ.
   Въ аристократическомъ и въ поаристократическомъ домѣ отвѣтъ будетъ одинъ и тотъ" же: ни въ" одномъ, изъ домовъ, въ которыхъ я былъ, нельзя было встрѣтить реальной швеи въ нищетѣ, но о воображаемыхъ швеяхъ, которыя требуютъ значительной платы и обладаютъ величайшимъ аппетитомъ, къ пиву и мясу, можно было слышать повсюду; но ихъ шитье слишкомъ часто подходитъ на разсѣянное ковырянье иглой. Не шитье, а только обманчивый видъ шитья -- вотъ фактическая картина. Хорошую портниху можно нанять въ каждой деревнѣ, а въ Лондонѣ съ его 30 тысячами голодающихъ женщинъ нельзя или только съ трудомъ! Развѣ управленіе въ самомъ дѣлѣ не блещетъ отсутствіемъ въ человѣческихъ дѣлахъ? Вотъ до чего въ этомъ дѣлѣ съ рубашками доводитъ принципъ laissez faire! Будемъ надѣяться, что этотъ принципъ достигъ своего апогея и что онъ направится теперь въ высшія, чѣмъ, наши, страны, чтобы проявиться въ болѣе подходящемъ, къ" нему разрядѣ дѣлъ.
   Читатель, слышалъ-ли ты когда-нибудь о "конституціонной анархіи"? Анархіи, этомъ удушливомъ, мертвомъ и убивающемъ законѣ беззаконія, освященіи похоти, объ этой ревущей по ослиному глупости, омрачающей подлости и низости въ человѣческихъ дѣлахъ? Дрянныя рубахи дѣлаются дешевле на полъ-пенса: цѣлая гибель живого тѣла и безсмертной души! Торжественные епископы и высшіе іерархи, эти наши божественные "огненные столпы въ нощи" будутъ, въ это время въ парикахъ и съ торжественнымъ видомъ расуждать о томъ, что они именуютъ "предупреждающей благодатью"? Увы! Наши благородные геніи, истинные посланники Небесъ, съ теченіемъ времени стали также тщеславны. Они натасканы упорнымъ трудомъ своихъ педагоговъ выдвигаться въ парламентѣ, произносить рѣчи, писать книги, короче, говорить слова вызывающія одобреніе журналистовъ, вмѣсто того, чтобы, какъ свойственно королямъ, дѣлать реальныя дѣла, вызывающія одобреніе боговъ! Наше "правительство" въ высшей степени "отвѣтственно", но оно отвѣтственно не передъ Богомъ, а передъ 27 милліонами боговъ изъ театральнаго райка. Правительство, носящееся по водоворотамъ и потокамъ грязи съ помпой плывущее по поверхности, неизвѣстно куда -- словно туша утонувшаго осла! Въ этомъ озаренномъ свѣтомъ космосѣ снова наступаетъ подлинный хаосъ, и всѣ поютъ ему: "Слава вышнихъ".
   Въ вѣчномъ и преходящемъ, въ поляхъ и въ лавкахъ, вездѣ отъ Манчестера до Дорсетшира, отъ дворцовъ до закоулковъ Уайтчапеля, вездѣ, гдѣ только собираются, работаютъ и пируютъ люди -- вездѣ Анархія и Анархія. Одинъ только городовой, да и то все съ возрастающей трудностью, держится еще посреди нея, такъ что благословенный обмѣнъ рыночныхъ рубахъ на женскія души можетъ совершаться мирнымъ трудомъ. Я на вѣки объявляю себя противникомъ этого, предвидя, что всеобщая гибель закружитъ насъ въ своемъ вихрѣ, если мы не избудемъ этого.
   Довольно любопытно, что образцомъ для современнаго міра служитъ Англія и ея Конституція. Всѣ націи рвутся къ ней. Бѣдная Франція вотъ уже 60 лѣтъ плаваетъ въ морѣ страшной распущенности и путаницы, рѣшившись или достичь благословенной свободы голосованія, или умереть въ погонѣ за пей. Пруссія, даже солидная Горманія,-- всѣ оглашаются трескомъ ружейныхъ залповъ, громомъ памфлетовъ, шумомъ франкфуртскаго парламентарничанья и переливанія изъ пустого въ порожнее. Германія тоже жаждетъ забраться на священную гору, какъ бы крута она ни была, и поселиться при помощи баллотировочнаго ящика въ Елисейскихъ поляхъ. Всѣ націи дышутъ одной этой надеждой. Достопримѣчательно и довольно грустію для того, кто не потерялъ способность глядѣть со стороны!
   Ибо является печальное открытіе, что всѣ націи, работая надъ чѣмъ-то, не понимаютъ ни Англіи, ни причинъ ея свободы, ни могущества ея хлопчатобумажнаго производства, что онѣ начитались вздору о характерѣ ея парламента и о результатахъ баллотировочнаго ящика и всеобщей подачѣ голосовъ.
   Что, если все это отъ того, что англійскій парламентъ первоначально былъ (а теперь перестаетъ быть) совѣтомъ дѣйствительныхъ правителей, настоящихъ правящихъ лицъ (называемыхъ пэрами, аббатами, лордами или какъ-нибудь иначе), которые дѣйствительно правили каждый своимъ отдѣломъ страны и были въ массѣ (это непремѣнно нужно замѣтить) надѣлены необыкновеннымъ терпѣніемъ, набожностью, честностью, скромностью, -- что, сели отъ этого-то парламентъ и пріобрѣлъ такъ много значенія? Въ этомъ случаѣ не такъ-то легко подражать англійскому парламенту и баллотировочный ящикъ и всеобщее голосованіе -- не больше, какъ лукъ Робини Гуда, который разрѣшено натягивать всѣмъ. И если теперь пэры превратились въ жирныхъ капиталистовъ, желѣзнодорожныхъ директоровъ, въ гигантскихъ торгашей, королей денежной чумы, утративъ качества лордовъ и другія способности, кромѣ кассовыхъ, а аббаты, щеголяющіе въ митрахъ, въ простыхъ мастеровъ парламентскаго краснорѣчія, докторовъ политической экономіи и т. п. и всѣхъ ихъ избираютъ при помощи баллотировочныхъ ящиковъ и всеобщаго голосованія, то я не вижу, какимъ образомъ самъ англійскій парламентъ можетъ сохранять свою годность къ службѣ въ качествѣ рулевого. Я нахожу, что Англія въ своемъ ожирѣвшемъ безмолвномъ сердцѣ, какъ только вы застанете ее въ часы молчаливаго раздумья, начинаетъ съ ужасомъ догадываться объ этомъ.
   Итакъ, образецъ для всего міра недосягаемъ для міра! А, пожалуй, его и достигать-то не стоитъ? Англію теперь во второй разъ призываютъ показать міру, какъ націямъ нужно жить. Въ этомъ я вижу зловѣщій знакъ, ибо по долго будетъ она образцомъ для міра съ своимъ парламентомъ, этимъ главнымъ первомъ всего управленія. Старые методы ужо совершенно износились, и въ наши курьезныя времена бѣдной Англіи самой приходится переучиваться "какъ жить". Вотъ въ чемъ теперь страшная задача для Англіи, да и для другихъ народовъ. Пока только она одна не впала еще въ Анархію. Ей есть еще время покаяться и исправиться. Имѣя богатѣйшій запасъ матеріальныхъ средствъ, нравственной энергіи, древняго уваженія къ закону и качествъ, которыя это уваженіе питаетъ, она, можетъ быть, одна изъ всѣхъ будетъ въ состояніи, съ огромнымъ трудомъ и могучимъ напряженіемъ всѣхъ силъ, добиться какого-нибудь рѣшенія. Она, конечно, попробуетъ сдѣлать это, ой даже необходима теперь эта проба. Она должна это сдѣлать или она будетъ стерта съ лица земли!
   Въ Англіи -- и я увѣренъ въ этомъ -- еще найдется не мало вождей; въ ней, какъ въ древнемъ Римѣ, есть еще не мало людей, которые для своей власти по нуждаются въ "избраніи": они извѣка избраны въ ней Создателемъ. Въ нихъ-то вся надежда Англіи. Они пребываютъ въ безмолвіи, большею частью вдали отъ митинговъ и политиканства. Они но распространяются въ словесныхъ изліяніяхъ о своемъ благородствѣ, но отпечатываютъ его, каждый въ своемъ клочкѣ міра, на своихъ поступкахъ, хотя они и остаются неизвѣстными, на скромныхъ дѣяніяхъ, которыя пребудутъ во вѣки.
   Они не должны больше безмолвствовать. оли обязаны объявиться, дѣйствовать, внятно заявить о своихъ правахъ, прямо въ лицо воющей толпѣ, что міръ по дѣломъ впалъ въ безуміе, истерично выкрикивая на разные голоса; обязаны заявить, что они получили частицу мудрости отъ Господа. Англія и голоса Вѣчности зовутъ ихъ. Бѣдная Англія никогда нечувствовала въ нихъ такой нужды, какъ теперь. Возстаньте же вездѣ. Часъ кризиса воистину наступаетъ. Во всѣхъ областяхъ англійской жизни необходимъ, настоятельно необходимъ богоданный король; нѣкоторыя изъ нихъ даже не могутъ больше оставаться безъ него безъ риска гибели. Гдѣ бы онъ ни объявился, онъ можетъ сказать: "Я нуженъ и здѣсь. Здѣсь мое царство, которое я долженъ покорить и ввести въ него божескій законъ. Законъ Бога, а не Мамоны или старой Анархіи! Здѣсь моя работа, здѣсь или нигдѣ!" Многіе ли могутъ сказать такъ въ Англіи? Дѣло идетъ о томъ, повергнется ли въ пропасть, подобно своимъ сосѣдямъ, и Англія, быстро идущая въ эти послѣдніе годы и мѣсяцы къ разрушенію, или же она воскреснетъ съ болѣе великой судьбой, не нарушая непрерывности своей исторіи? Вотъ главный міровой вопросъ въ настоящее время.
   Рѣдокъ, знаю я, истинный руководитель и король, тотъ, который знаетъ Божественное Назначеніе вселенной, вѣчные законы Создателя, въ приближеніи къ которымъ заключается побѣда и счастье, а въ удаленіи -- скорбь и пораженіе для каждаго потомка Адамова вездѣ и во всѣ времена, тотъ, который далъ клятву вѣрности имъ и имѣетъ мужество признавать ихъ передъ лицомъ всего міра. Трудно найти его. И не найти его при помощи баллотировочныхъ ящиковъ и дешифрированія выкриковъ толпы согласно самому усовершенствованному методу. Онъ не продастся въ лавкахъ, хотя на вывѣскахъ баллотировочнаго ящика иногда встрѣчаются публикаціи о его продажѣ. Трудно обнаружить его. Не встрѣчая ни помощи, ни поддержки въ наше время, еще труднѣе обнаружиться ему самому. Какъ ему помочь? Его поощряютъ и даже болѣе -- ему приказываютъ скрываться и уступать мѣсто своей легкомысленной поддѣлкѣ.
   Слышали ли вы духовнымъ ухомъ крикъ евреевъ, который я считаю самымъ роковымъ, когда-либо раздававшимся на улицѣ: Распни Его! Народъ съ громкими воплями голосовали" огромнымъ большинствомъ: "Не Его! Варавву! Не Его! Мы знаемъ хорошо, Кто Онъ и чего Онъ достоинъ. Это защитникъ духовныхъ князей и проклятыхъ канцелярскихъ крысъ, бунтовщикъ, еретикъ, насильникъ -чартистъ, врагъ страны и всего человѣческаго рода. На каторгу Его, распять Его. Дай намъ Варавву!"
   Они получили Варавву. Хорошо ли вы сообразили, что подобное голосованіе выдаетъ грозную и огромную наличность близорукой тупости и беззастѣнчиваго хамства. Оно указываетъ на бутонъ всякаго шарлатанства и гибель исконнаго благородства, на позорную приверженность къ кажущемуся благополучію и измѣну Высшему факту. Странный народъ, который могъ выдѣлять изъ себя божественныхъ людей и вмѣстѣ съ тѣмъ побивать ихъ камнями и распинать ихъ на крестѣ: народъ, страшный съ самаго начала! Они получили Варавву, а съ нимъ и такое руководительство, которое могли имъ дать Варавва и подобные ему, и, конечно, пошатнулись въ сторону зла на своемъ страшномъ, жестоковыйномъ пути. И теперь послѣ 18 столѣтій жалкой судьбы своей они, какъ пророки, все еще по всѣмъ городамъ земли восклицаютъ: Распни, распни! О, если бы міръ хоть въ этотъ часъ вникъ въ ихъ душу и могъ понять ихъ пѣснь!
   Да, конечно, есть вещи, которыя можно рѣшить всеобщимъ голосованіемъ и относительно которыхъ въ высшей степени полезно спросить всеобщее голосованіе. Но для правильности рѣшенія большинства дѣлъ огромной важности, въ особенности относительно подбора людей, у всеобщаго голосованія почти нѣтъ никакихъ средствъ. Приглашаю подумать объ этомъ всякаго искренняго человѣка, хотя бы онъ совсѣмъ не обладалъ оригинальностью ума или обладалъ имъ въ самой скромной дозѣ. Всеобщее голосованіе влечетъ за собою такую перемѣну въ нашихъ современныхъ способахъ вести дѣла, которая наполняетъ меня изумленіемъ и тревогой. Если голосованіе народное не даетъ средства познать, въ чемъ состоятъ законы Вселенной и кто лучше всего можетъ насъ къ нимъ привести, то горе намъ, если мы не примемъ другого метода. Надежда на Британскую Конституцію не спасетъ насъ, а Парки будутъ глухи и къ голосованію палатъ, и къ передовымъ статьямъ, и къ философіи конституціи. Теперь беретъ верхъ быстро другой методъ -- увы! онъ требуетъ остановки на полномъ ходу, существеннаго измѣненія направленія, отказа отъ побѣдоноснаго шествія Европы, оглашаемой криками до небесъ и который -- будь, что будетъ -- для многихъ изъ насъ, по всей вѣроятности, покажется изумительнымъ!
   Я знаю и могу съ достаточной увѣренностью утверждать только одно и это одно подтверждаетъ, вся Вселенная и двѣсти поколѣній людей, оставившихъ намъ память о себѣ, а именно, что нѣсколько мудрыхъ, тѣмъ или инымъ способомъ, возьмутъ на себя управленіе безчисленными неразумными; они должны это сдѣлать и могутъ это сдѣлать, такъ какъ мудрость, которая равносильна силѣ и геройскому благородству, достаточно сильна и сама по себѣ въ этомъ мірѣ и одинъ мудрый сильнѣе всѣхъ неразумныхъ. Они должны взять это на себя, а взявъ на себя, исполнить свое, данное Богомъ назначеніе и защищать его съ опасностью для жизни, отъ всѣхъ людей и духовъ зла. Это, по глубокому моему убѣжденію, дастъ твердый остовъ обществу будущаго, какъ это было и прежде. Безъ этого же но можетъ быть никакого общества. Я хорошо вижу, въ чемъ будетъ заключаться это дѣло, прежде чѣмъ оно приведетъ къ побѣдѣ, и знаю, приближается, или еще не приближается время для криковъ труда и бурныхъ его привѣтствій. Дѣло, которое мы должны сдѣлать, очень серьезно. Дѣло это предстоитъ исполнить только благородной части человѣчества, людямъ, питающимъ всеосмѣливающуюся и всепретерпѣвающую вѣрность небесамъ, которыя дремлютъ, но еще не умерли въ настоящее время, если только боги не осудили на смерть нашъ міръ. Дѣло, требовавшее въ продолженіе столѣтій отъ всѣхъ благородныхъ, родившихся среди насъ людей, самоотверженнаго труда и героической борьбы, но остановится. Для насъ, въ нашу бурно ликующую эпоху, было бы настоящимъ благословеніемъ неба видѣть его успѣшное начало. Оно должно начаться тѣмъ или инымъ путемъ, если между нами остался еще хоть одинъ мудрый государственный человѣкъ и мы надѣемся дожить до его начала, хотя неизвѣстно, будетъ ли оно удачно или потерпитъ неудачу.
   
   По всей Европѣ, а въ особенности въ Англіи, уже развился до извѣстной степени одинъ классъ или вождей-людей, который можно признать за начало новой, дѣйствительной, а не кажущейся только, аристократіи. Это вожди промышленности, классъ, на который больше всего или, по крайней мѣрѣ, прежде всего, есть спросъ въ наше время. Въ области матеріальнаго труда среди насъ уже есть люди, которые могутъ управлять тѣлами людей. И, конечно, съ другой стороны нѣтъ недостатка въ людяхъ, которые нуждаются въ такомъ управленіи. Развился во всѣхъ странахъ и жалкій классъ людей, которыхъ мы изобразили въ образѣ эманципированныхъ лошадей, доведенныхъ голодомъ до кочеванія. Онъ развивается фатально въ геометрической прогрессіи, съ быстротой, которая внушаетъ тревогу всякому. На этомъ основаніи, если не на всѣхъ другихъ, можно сказать, что организація труда которой нельзя достигнуть безумнымъ, прилагавшимся до сихъ поръ, способомъ составляетъ теперь самую жизненную задачу на всемъ земномъ шарѣ.
   Какъ привести къ должному подчиненію эти орды лишенныхъ вождей солдатъ -- вотъ вопросъ изъ вопросовъ. Отъ отвѣта на него зависитъ, между прочимъ, и судьба всѣхъ правительствъ, конституціонныхъ и иныхъ другихъ,-- зависитъ возможность или невозможность ихъ дальнѣйшаго существованія. Лишенные офицеровъ, не слыша команды, эти жалкіе отбросы, съ тѣхъ поръ, какъ они но могутъ ужо умирать съ голоду, должны (сдѣлаться бандитами, героями уличныхъ баррикадъ, врагами всякаго правительства, которое не въ состояніи дать имъ вождя, занять ихъ дѣломъ и обставить ихъ жизнь по-человѣчески. У насъ въ Англіи устройство призрѣнія бѣдныхъ, которымъ мы когда-то такъ хвастались, очевидно, потерпѣло неудачу. Ирландія, допущенная теперь въ Рабочій Домъ, быстро превратила его въ щепки. По вѣдь онъ никогда но предназначался въ качествѣ человѣческой судьбы для сыновъ Адама, наконецъ, нигдѣ, кромѣ Англіи, онъ и существовать не могъ. И теперь, когда Ирландія сдѣлалась поставщикомъ для Рабочаго Дома и исполнилась полнота временъ, дѣло его кончено. Здѣсь, въ Коннаутѣ, далъ течь вашъ ветхій Государственный Корабль, многія скрѣпы котораго сильно уже расшатались. Несмотря на всю работу рукъ и помпъ, вода въ немъ прибываетъ. Корабль потонетъ, если вы не задѣлаете течь!
   Какъ привести этихъ людей, лишенныхъ командировъ, къ должному послушанію? Вокругъ этого вопроса вертятся тревожныя думы всѣхъ мыслящихъ людей. Среди самыхъ разнообразныхъ препятствій и затменій, сюда именно направляются всѣ ихъ усилія, пока еще не вполнѣ сознательныя и нерѣдко ни къ чему не ведущія. Отдѣльные люди и ихъ разрозненныя усилія ничего но могутъ подѣлать тутъ. Повсюду, а въ Англіи особенно, иниціатива должна итти отъ правительства. Новая небывалая задача этой покой эпохи, и ни одно правительство не можетъ уклониться отъ нея. Ибо она -- неизмѣнное условіе существованія самаго общества. За нее необходимо приняться и помочь ея разрѣшенію, иначе произойдетъ нѣчто еще худшее, что мы уже и видѣли въ Коннаутѣ?
   Что бы ни называлось словомъ "правительство", въ виду этой крайней необходимости всѣ, естественно, придутъ ему на помощь и укажутъ, что надо дѣлать. Если по будетъ помощи и указаній, если такъ называемое правительство только безпомощно будетъ метаться туда и сюда, носясь по народнымъ водоворотамъ, словно трупъ утонувшаго осла, народное негодованіе обрушится на его голову. Въ одинъ прекрасный день народная молнія, грозно блеснувъ въ почернѣвшемъ воздухѣ, уничтожитъ этотъ трупъ, разбивъ его на куски грязной земли, изъ котораго онъ созданъ.
   Ваши сіятельства, это слишкомъ вѣрно, хотя и непочтительно сказано или, можетъ быть, намъ и въ этомъ случаѣ поможетъ здѣсь принципъ добровольности? Или можетъ быть, ирландская течь въ гниломъ, расшатанномъ кораблѣ, экипажа, котораго въ страхѣ и смятеніи, будетъ столь милостива и остановится сама собой?
   Оставьте эту надежду, ваши сіятельства. Пусть всѣ настоящіе и воображаемые правители Англіи разстанутся теперь, когда мы достигли такой точки, съ этимъ обманчивымъ, роковымъ утѣшеніемъ въ ихъ ничего недѣланіи: сама собою течь, понятно, но остановится. Ее нужно остановить человѣческимъ умѣньемъ и энергіей, или иначе насъ ждетъ бездонная пропасть. Долженъ же понятъ свое призваніе верховный правитель Англіи, долженъ же понять, что не дѣлая ничего и только мечась туда и сюда, хотя бы самымъ конституціоннымъ образомъ, онъ только расточаетъ драгоцѣнное, можетъ быть, даже безцѣнное время! Несомнѣнно, что только для верховнаго правителя Англіи, достойнаго этого высокаго имени, возможно сдѣлать что-нибудь. Неужели нѣтъ другого образа дѣйствій, какъ стоять въ безмолвіи со скрещенными руками, пока мы не потонемъ. Какъ ни сложно его положеніе, для него, одного изъ всѣхъ еще существующихъ правителей мечущихся народовъ, представляется возможность великихъ дѣлъ. У него найдутся дѣйствительные или пока еще будущіе командиры и милліоны людей, ищущихъ командира. Ни у кого нѣтъ такихъ средствъ сплотить ихъ всѣхъ. Неужели этому верховному правителю нечего сказать его не состоящимъ въ полкахъ солдатамъ, которые теперь бродятъ, какъ бандиты, и безработнымъ арестантамъ рабочихъ домовъ, которые, пожалуй, еще хуже бандитовъ, всѣмъ этимъ потокамъ нищихъ изъ Ирландіи, трудоспособнымъ нищимъ, кочующимъ босякамъ, которые стонутъ повсюду, превращая лицо земли въ необитаемое болото и Стиксову трясину? Ничего, кромѣ "современемъ будетъ улучшено" "неотложное дѣло сессіи" и "послѣ насъ хоть потопъ"? Верховный правитель, который встрѣтитъ лицомъ къ лицу бѣдствія ирландцевъ и будетъ твердо созерцать въ гороскопъ ирландской и англійской нищеты, куда она ведетъ и его и всѣхъ насъ, долженъ быть... Какъ назвать такого правителя? Увы, вопреки древнему обычаю и значенію, съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе распускается нѣчто немногимъ большее, чѣмъ сносный солецизмъ!

------------------------------------------------------------

   Текст издания: Памфлеты последнего дня / Т. Карлейль; С англ. пер. А.М. Белова. -- Санкт-Петербург: Ф. И. Булгаков, 1907. -- 131 с.; 25 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru