Карамзин Николай Михайлович
О драгоценном элексире, которой весьма приятен для вкуса, веселит душу и сердце, и вообще производит в людях чудесные действия

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О драгоценном элексире, которой весьма приятен для вкуса, веселит душу и сердце, и вообще производит в людях чудесные действия.

   Итальянский доктор Ласкателини, который был в науке у почтенных иезуитов, открыл тайну составлять эликсир, весьма благотворный для публики. Многочисленные опыты уверили его в этой истине. Он медик, или лучше сказать, доктор безумцев; но сам не столь безумен, чтобы думать об их совершенном излечении, и производить в них одно приятное упоение, в котором находят они отраду и счастье.  Если философы говорят справедливо; что счастье и злополучие состоят по большей части в воображении, то не всего ли благодетельнее лекарство, которое своим действием мирит человека с самим собой, и заставляет его думать, что другие так же им довольны?
   Это лекарство есть род эликсира, называемого по-итальянски Sciroppo di Lufinga, а по-русски -- сиропом лести, или целебными каплями для всех человеческих слабостей. Оно приятно всякому вкусу и темпераменту; способствует во всяком человеке действию натуры: не производит никакой тоски, и может быть применяемо ежеминутно, не только дома, но и в гостях, на балах, во спектаклях; укрепляет слабую душу и выгоняет или поправляет все то, что было для нее горько в самом мнении о себе. Самый первый прием вливает какую-то неизъяснимо - сладостную теплоту в сердце, ускоряет обращение жизненных духов, оживляет мозг, все движения и лицо. Больной избавляется, вдруг, ото всех печальных мыслей и беспокойной недоверчивости к своему достоинству; радуется, пленяется собой. Под именем больного разумею отчаянного: лекарство мое исцеляет от самой мучительной тоски, и никакая твердая, упрямая мысль не устоит против его силы. Оно принимается в уши, и всякий может давать его: служанка, камердинер, умный и дурак. Я даже заметил, что простота и глупость, истинная или притворная, еще больше способствует его действию.
   Уведомляю, что некоторые подделывают мой эликсир и лечат им; но состав их так груб, что может вызвать тошноту; а мой весьма тонок. Я нашел рецепт, по которому стихотворец Буало составлял эликсир свой для Людовика XIV.
   Мое лекарство так славно, что я отправляю его ко многим европейским дворам, от которых ежедневно получаю новые требования.
   Я здесь еще не более двух недель, а помог уже бесчисленному множеству людей. Означу только важнейшие из моих лечений.
   Один чиновник вздумал о себе, что он глуп, не знающ в делах, не умеет ни о чем судить; повесил голову, вздыхал, плохо спал ночью, а в суде уже не смел разинуть рта, боясь сказать глупость. Некоторые люди, имея нужду в его покровительстве, дали ему несколько приемов моего лекарства, и сказали, что он Лекург, Солон, Демосон... Поверите ли, милостивые государи, что этот человек отдохнул в минуту, поднял вверх голову, кричит, спорит, и презирает уже мнение всех людей, с ним не согласных?
   Другой молодой невежда попал в общество умных людей, и слыша всякий день их приятные разговоры о важных предметах, занемог мучительной болезнью стыда; жалел о потерянном времени; жаловался на своих бывших учителей, которые всего менее думали учить его; перестал с утра до вечера скакать по городу; начал сидеть дома, заниматься  книгами, и выезжая в город, употреблять на свой туалет уже не более получаса; одним словом, стал совсем другой человек. Молодые дамы сжалились над его состоянием, и дали ему 10 или 20 капель моего эликсира: что же? Он вдруг ободрился, утешился, возгордился; бросил в огонь все книги; презирает уже все благоразумные упражнения; поет итальянские песни, не зная музыки; говорит громко, без всякого смысла; говорит даже каламбурами, и радуется своему остроумию; одним словом, стал опять счастливым невеждой.
   Три молодые девушки, приехав из деревни, были робки, застенчивы; боялись мужчин, как медведей; любили шить, рисовать, читать Массильновы проповеди и даже философские трактаты о женских добродетелях. Здешние франты, увидев их в концерте, подарили им маленькую скляночку моего Sciroppo di Lufinga, и на другой день, они, Слава Богу! совсем изменились; стали думать только о красоте, любезности своей; о средствах нравиться мужчинам, привлекать к себе молодых людей на балах, затмевать других женщин нарядами; одним словом, сделались примерными кокетками.
   Сорокалетняя богатая тетка их, выходя замуж за двадцати-летнего красавца, вздумала сомневаться в искренности любви его; начала тосковать, сомневаться, как Вергилева Дидона; вообразила себя обманутой, наконец презренною, оставленною... Тотчас за доктором Ласкателини! Я приехал, и с помощью жениха (которого заимодавцы стращали тюрьмою) влил ей в уши довольное количество моего эликсира; он в секунду подействовал (ибо ее корпус был в самом счастливом расположении для сего лекарства), и на другой день она с радостью обвенчалась. Только я, не любя обманов, счел за нужное объявить, что после свадьбы, через несколько лет, или через несколько дней, обожаемая супруга может снова занемочь подозрением, и что в таком случае будет сложно исцелить ее.
   Один автор сочинил драму, которую публика освистала. Это несчастие так поразило его, что он начал сохнуть и падал в обморок при каждом случае, при всяком звуке, который напоминал ему тиранство публики; например, когда в весеннюю ночь в саду его нежно свистел соловей, у бедного человека делалась в груди судорога. Я угадал причину болезни, и в минуту вылечил его сиропом. Теперь автор мой совершенно здоров, и пишет новую слезную драму в шесть актов, которую немедленно будут играть в вашем театре.
   Я мог бы занять еще 200 страниц описанием моих чудес; но довольно и сказанного. Больные! Вот лекарство!... Ко мне! Сюда!

Доктор Ласкателини. 

   П.П. Господа издатели журнала! Надеюсь, что вы поместите в листах ваших это объявление; а в знак моей благодарности примите несколько капель моего эликсира:
   
   Люди учен....с велик....талантами...писать мастер....слог....приятн....выбор....намер...похвальн...

Примечание издателей.

   Доктор Ласкателини облил эликсиром заключение письма своего; мы по скромности хотели смыть пятна, но никак не могли; ибо сие лекарство весьма прилипчиво, и не отстает совершенно.

Пер. с франц.

-----

   Объявление о драгоценном эликсире, которой весьма приятен для вкуса, веселит душу и сердце, и вообще производит в людях чудесныя действия / Пер. с фран. [Н.М.Карамзина] // Вестн. Европы. -- 1802. -- Ч.2, N 7. -- С.225-231.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru