Карамзин Николай Михайлович
Жизнь Туссеня Лувертюра

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Жизнь Туссеня Лувертюра

   Сен-Домингские африканцы покорились французам. Славный Туссень сдался; однако на условиях: генерал Леклер именем республики дал ему слово забыть все прошедшее и оставить его в покое. Следующие верные известия о жизни сего человека (которого одни называют Спартаком, другие разбойником) кажутся нам достойными примечания.
   Туссень Лувертюр родился в 1743 году в северной части Сен-Домингской колонии, недалеко от Капа. Осужденный со всеми неграми на вечное рабство, он должен был в молодых летах своих пасти стадо. Имея довольно свободного времени и деятельный от природы ум, Туссень вздумал учиться грамоте, и с книгою в руке сиживал на берегу реки, в лесу и на лугах. Другие негры, видя успехи его, гордились им, и радовались, что хотя один из них может равняться в знаниях с белыми. Господин Баю, бредский прокуратор, взял его к себе в кучера; и хотя вообще со всеми неграми обходился жестоко, однако полюбил Туссеня, и скоро сделал его надзирателем над другими невольниками.
   Тогда началась революция. Туссень долго не брал никакого участия в бунте негров, и не обагрил рук своих в крови белых, варварски умерщвленных в 1791 году. Дружеская связь, которую он имел с главными бунтовщиками: Букманом, Биассу и Жаном Франсуа, не заставила его быть неблагодарным против господина; он даже явно осуждал их за варварство, и называл злодеями. Итак не мудрено, что господин, который в несчастном состоянии колонии мог сам быть жертвою свирепых негров, сердечно привязался к Туссеню, и зная, что они с радостью выбрали бы его в начальники, если бы он захотел соединиться с ними, удивлялся добродетели своего невольника.
   Но вдруг открылось, что сия добродетель была только хитрым лицемерием и происходила от боязни, что негры не успеют в своем предприятии. Видя их удачу, и полагая, что время действовать для него настало, Туссень оставил господина и пришел в лагерь к Биассу, который ему обрадовался как надежному другу, и сделал его секретарем своим.
   Тогда открылись воинские способности и природная свирепость Туссеня. Биассу употреблял его во всех опасных случаях, и в награду за храбрость назвал капитаном своей армии. В это время произошло несогласие между главными бунтовщиками: Туссень решился им воспользоваться, и желая быть первым, соединился с Жаном Франсуа, врагом негра Биассу, чтобы погубить своего благодетеля и заступить его место.
   Однажды, когда Биассу отдыхал в своей палатке, пришли сказать, ему, что Жан Франсуа окружил его лагерь с 8000 негров и хочет взять его в плен. Биассу схватил свое оружие, выбежал из палатки, велел ударить сбор и приказал своему капитану поставить войско в ружье. Туссень исполнил приказание; но вместо того, чтобы отразить Жана Франсуа, схватил генерала своего и выдал его неприятелю. Биассу был разжалован и отведен пленником во внутренность острова, а Туссень сделался начальником дивизии, и следовал во всем примеру жестокосердого Биассу, пока другие обстоятельства не заставили его играть другой роли.
   Война, которая началась в Европе между французскою республикою и монархами, скоро запылала и в колониях американских. Верные французы в Сен-Доминго, сражаясь с неграми, приставшими к эмигрантам и роялистам, еще должны были воевать с англичанами, которые беспокоили их берега, и с испанскими селениями, которые торжественно объявили им войну.
   Когда испанцы в 1793 году старались умножить силы свои всеми врагами французской республики, тогда они призвали к себе в Сен-Доминго Жана Франсуа и Туссеня, назвав первого генерал-поручиком испанских войск, а второго фельдмаршалом; и таким образом сии два негра явились в лентах, с звездами и со всеми знаками благородного рыцарства. Гордясь таким лестным преимуществом, они ревностно старались заслужить милость испанского правления, и вели с республиканцами свирепую войну, достойную африканских варваров. Всякий француз, который попадался им в руки, был мучеником. Окруженные эмигрантами и священниками, сии негры считали себя законными мстителями королей и религии; яростный фанатизм их требовал крови и жертв. Едва ли в самом Вандейском междоусобии можно найти примеры той лютости, которая была характером Сен-Домингской, почти двухлетней войны. Напрасно французские комиссары, Польверель и Сантпонакс, хотели усовестить бесчеловечных, и предлагали им мир, свободу и защиту. Туссень отвечал комиссарам следующим, примечания достойным письмом от 28 августа 1793: "Мы не можем признать республики, и с начала мира повиновались только царям. У нас отняли короля французского; но король испанский любит нас, награждает за верность и помогает нам. Мы не признаем и вас, комиссаров; а если хотите дружбы нашей, то восстановите трон во Франции". -- Это письмо было сочинено испанским священником, который назывался Туссеневым духовником. Сей африканский генерал написал еще другое письмо к брату своему в Капе такого же содержания.
   Между тем начались счастливые успехи французов, и испанцы потеряли доверенность к геройству негров. Туссень Лувертюр, предвидя конец службы своей, и боясь даже быть жертвою мира, решился пристать к другой стороне. Обстоятельства новой измены были столь же ужасны, как и первой. Руки его дымились кровью французов, когда он передался к испанцам; вздумав опять возвратиться под знамена республики, он обагрил свой гнусный лавр кровью испанцев.
   Губернатор испанских владений в Сен-Доминго, Дон Иоахим Гарсиа, велел Туссеню, стоявшему в Мармеладе, быть под командою маркиза Гормоны, искусного и храброго офицера. Там, 25 июня 1794, после обедни, причастия и всех наружных знаков великой набожности, Туссень вышел из церкви, сел на лошадь, окружил своими войсками испанский лагерь, и хладнокровно велел резать всех, не только солдат, но и женщин, младенцев, стариков. Негры его разграбили дома частных людей, казну государственную и церкви во всех селениях, которые были тогда заняты испанскими войсками. За три часа перед тем Туссень снова дал клятву, в присутствии дона Гарсии и маркиза Гермоны, служить верно испанскому королю. Опустошив большую часть колонии, он спешил в Пор-де-Пе к генералу Лаво, тогдашнему французскому начальнику, и присягнул республике.
   Сему генералу, знавшему все дела Туссеневы, трудно было поверить такому человеку, у него отняли начальство, со всех сторон примечали за ним, казалось, что сей негр уже сошел с политического театра; но бедственный случай опять вывел его на сцену, открыв ему новый путь честолюбия.
   В вантозе месяце четвертого республиканского лета жители Капа взбунтовались против генерала Лаво и взяли его под стражу. Туссень воспользовался сим мятежом, собрал 10,000 войска и со всех сторон окружил Кап. Жители, страшась осады, отворили ему ворота. Победитель Туссень немедленно освободил генерала, и возвратил ему прежнюю законную власть. Лаво, в первом жару благодарности, объявил его торжественно мстителем законов и спасителем французов; он называл его "Спартаком, которого предвозвестил Реналь, и который должен отмстить за все бедствия негров". Лаво сделал его дивизионным генералом и поручиком Сен-Домингского правления, дав слово требовать во всем его советов. Таким образом сей африканец сделался важным человеком в колонии, и мог приготовить будущую роль свою, еще важнейшую. Он распускал слухи о совершенной независимости острова, и друзьям своим доказывал возможность ее. В сие время приехали новые комиссары директории, чтобы обнародовать конституцию третьего лета,  и еще более возвысили Туссеня изъявив ему именем республики благодарность за освобождение генерала Лаво и за усмирение острова. В то же время они предложили ему употребить все силы для изгнания из колонии англичан, которые завоевали разные места в Сен-Доминго. Ободренный доверенностью комиссаров и пользуясь советом благоразумнейших людей колонии, Туссень отнял у англичан Мирбале, Гран-Буа и другие большие селения, доказав в разных случаях ревность свою, большие воинские таланты и чрезвычайную храбрость. В течение всей войны он поступал вообще как должно усердному французу, и сия эпоха была бы конечно лучшим временем его жизни, если бы она не соединялась уже с тайными видами его властолюбия. Еще не пришло то время, в которое Туссень мог подружиться с англичанами; ему хотелось заслужить прежде доверенность французского правления. Чего ждал, то и случилось. Комиссары, в жерминале пятого лета, сделали его главнокомандующим на острове. Это еще не все: слава Туссенева отдалась на берегах Сены; везде, особливо на кафедре в совете старейшин, превозносили дела африканского героя; называли его спасителем колонии, жарким республиканцем; забыли его прежние злодейства, и верили лицемерной добродетели, которой он хвалился тогда во всех речах своих и прокламациях.
   В то самое время, когда по-видимому все утверждало согласие французских Комиссаров с Туссенем, и жители острова начинали отдыхать после ужасных смятений, сей негр приехал вдруг с эскадроном конницы в Кап, и явился в доме Сантонакса. Не зная его намерения, Сантонакс обошелся с ним ласково, искренно и почтительно, как с главным чиновником острова. Прошел целый день в дружеских разговорах. В следующее утро Туссень велел ударить сбор, осмотрел войско, бывшее в Капе, пригласил к себе на обед всех воинских и гражданских чиновников, и вдруг, без всяких околичностей, предложил им выслать из колонии Сантонакса. Это случилось в самое то время, когда Веблан и другие депутаты, исключенные 18 фрюктидора из совета, на кафедре обвиняли сего комиссара злоупотреблением власти. Бремя и обстоятельства доказали, что не Сантонакс, а Туссень был врагом республики.
   Этьен Мантор, тогдашний генерал адъютант, не хотел согласиться на предложение Туссенево, собрал подчиненных ему офицеров и заставил их клясться, что они умрут верными французами, и застрелят того, кто вздумает в Сен-Доминго отложиться от республики. Туссень, узнав о том, озлобился как тигр, и дал повеление Кристофу (самому тому извергу, который ныне выжег город Кап) взять Мантора под стражу; опять собрал офицеров, которые были для него подозрительны, и спросил у них с грозным видом, хотят ли они ему повиноваться? "Готовы (отвечали генерал Лавель, батальонный начальник Клуар и полковник Гасонвиль), готовы во всем, что ты велишь нам сделать для блага республики; но никогда не согласимся на изгнание комиссара". Сии верные республиканцы хотели даже взять под стражу Туссеня, который, видя их решительность, и в тоже время узнав, что городское начальство несогласно с его мнением, ушел из дома и собрал войско, чтобы открыть новые сцены кровопролития. Сантонакс, не желая быть причиною междоусобной войны, решился выехать из колонии и сел на корабль 1 фрюктидора пятого лета.
   Товарищи его уехали еще прежде. Остался один мулат Ремон, преданный Туссеню, который, чтобы некоторым образом закрыть свое беззаконное самовластие, поручил ему гражданское начальство в колонии. Однако, предвидя, что насильственный его поступок может открыть глаза директорам, Туссень немедленно отправил комиссаров в Париж, уведомляя директорию, будто Сантонакс хотел сделать колонию независимою и быть ее главою.
   Известно, с каким легковерием приняли сей донос. Туссень победил; его снова начали хвалить и величать спасителем острова. Директория, желая изъявить свою благодарность, послала ему богатый шитый мундир, драгоценную саблю и пистолеты версальской фабрики.
   Между тем африканский генерал разжаловал комиссара Ремона. Сей агент вздумал играть роль независимого, и потребовал у него отчета в суммах, оставленных Сантонаксом в казне. Туссень велел солдатам приступить к Ремону и с угрозами потребовать жалованья, которого они долго не получали. Испуганный Ремон бросился к нему с просьбою, чтобы он избавил его от власти, несоразмерной с его способностями. Туссень был тем доволен, и желая изъявить свою милость бедному Ремону, отправил его в Париж, с титулом депутата колонии, для заседания в законодательном совете шестого лета.

(Окончание впредь).

-----

   Жизнь Туссеня Лувертюра: Пер. с фр. / [Пер. Н.М.Карамзина из Politisches Journal. 1801. Т.2] // Вестн. Европы. -- 1802. -- Ч.4, N 13. -- С.57-68.
   

Жизнь Туссеня Лувертюра

(Окончание).

   Однако Директория, оправдав Туссеня, выбрала нового комиссара на место Сантонакса; а именно, генерала Эдувиля (который ныне послом в России), храброго офицера, человека кроткого и благоразумного. Такие свойства могли обещать мир и спокойствие колонии; но вероломный Туссень, думая единственно о том, как присвоить себе самовластие, не мог ужиться с добродетельным чиновником, который любил отечество, хотел служить ему и знал человеческое сердце и верные признаки лицемерия. Эдувиль не нашел его в Капе: он был занят военными действиями, которых обстоятельства тем примечательнее, что они, изъясняя негодование Директории на Эдувиля, служат доказательством особенного Туссенева вероломства.
   Чем более сей властолюбивый негр приближался к цели своей, тем более искал он дружбы врагов Франции, особливо Великобритании. Английский генерал Меланд хотел вывести войско свое из Сен-Марка, Порт-о-Пренса, Жеремии, Моля и других мест, которые оно еще занимало на острове.
   Эдувиль, узнав о сем предложении английского генерала, охотно согласился на то, но с некоторыми особенными условиями, сообразными с достоинством и пользою республики. Сен-Домингские эмигранты, жившие в Сен-Марке, Порт-о-Пренсе и других занятых англичанами местах, испугались Эдувилевых условий, изодрали его прокламацию, и торжественно объявили, что они хотят иметь дело с одним Туссенем. Меланд послушался их и заключил капитуляцию с сим негром, не дав знать о том генералу Эдувилю.
   Туссень, явно нарушив свою обязанность, с великим торжеством вступил в Моль. Его встретили у главных ворот под великолепным балдахином, и с радостными восклицаниями, с военною музыкою, с пушечною стрельбою, повели в городской дом обедать; после того английские войска маневрировали в его присутствии, и генерал Меланд от имени английского короля подарил ему медную пушку.
   Между тем французское правление было оскорблено в лице своего агента и все истинные друзья республики явно на то роптали. Чтобы прекратить их неудовольствие и отослать Эдувиля назад в Европу, Туссень распустил слух, что сей генерал есть враг негров и хочет снова оковать их цепями рабства; а чтобы дать более вероятности такому злословию, он уговорил французского комиссара обнародовать устав земледелия, написанный по совету самого же Туссеня. Как скоро он вышел, друзья африканского деспота Моиз, Кристоф и другие закричали, что это насилие, противное свободе негров и несогласное с правами человека. Два Эдувилевы адъютанта были зарезаны в окрестностях Капа. Негры хотели убить его самого. Туссень шел с армиею и грозился истребить всех белых в колонии. Эдувиль, не имея способа усмирить мятежников, видя дурные намерения их начальника и в три месяца претерпев множество неудовольствий, решился в нивозе седьмого лета возвратиться во Францию.
   Кто не удивится предубеждениям Директории в пользу Туссеня! Он немедленно отправил во Францию полковника Венсана, усердного своего агента, который осмелился описать Эдувиля гордым тираном, хотевшим уничтожить свободу негров, и даже грабителем. Сим бесстыдным доносом удалось ему отвлечь внимание правительства от истинной вины, и вооружить его против гражданина, который возвратился из С. Доминго с чувством добродетели своей и жестоких оскорблений.
   Между тем Сантонакс, а еще более генерал Эдувиль, оставили в колонии многих друзей, которые во время их правления имели смелость противиться Туссеневу самовластию и намерению его выгнать комиссаров. Жестокий негр заметил их и ждал случая отмстить сим добродетельным гражданам. Как скоро Эдувиль уехал, он взял многих из них под стражу, заключил в темницу, и некоторых расстрелял как изменников: например бригадного начальника Бартелеми, генерала Мишеля, Бижу, Молина, Колло. Другие были утоплены ночью, из которых всего более сожалеют о храбром полковнике Левелье, усердном патриоте и республиканце. Солдаты обожали его и жаловались на такое злодейство: Туссень распустил за то весь полк. Число жертв еще бы умножилось, если бы некоторые заблаговременно не спаслись бегством, оставив дома свои и все имение.
   Туссень перестал уже таить свои намерения, и наказывая смертно друзей Франции, искал союза врагов ее. В английских ведомостях напечатана была следующая статья, которая служит ясным того доказательством: "Генерал Меланд, прибывший из Ямайки, заключил с Туссенем условия, весьма выгодные для нашей торговли с Сен-Домингской колонией". И сей лицемер, входя в дружественные переговоры с Англиею, все еще уверял французское правительство в своей республиканской верности!
   После Эдувиля был комиссаром в С. Доминго гражданин Рум. Сей новый агент, который не мог ожидать для себя ничего благоприятного, несколько месяцев жил спокойно в Капе, и Туссень всячески старался поддерживать его власть, будучи тогда занят войною с мулатским генералом Риго, войной кровопролитною и бедственною для колонии. Побежденный Риго спасся бегством, и с семейством своим уехал во Францию; но друзья его, которые положились на Туссенево слово, были расстреляны, вместе с большею частью всех мулатов на острове, и даже со многими нeграми, преданными Франции.
   Не имея уже никаких других совместников в колонии, Туссень обратил свое внимание на комиссара Рума. Вдруг сделался бунт в Капе: агента Французской республики берут под стражу и ведут как пленника в Бредский лагерь. Исполнитель сего насилия был генерал Моиз, Туссенев племянник и тогдашний верный друг.
   Рум восемь дней сидел под стражею и терпел всякие оскорбления от негров. Туссень был сам в лагере, и следственно все делалось по его воле. Ему хотелось испугать французского комиссара и сделать его своим орудием.
   В девятый день пришел к Руму генерал Моиз и требовал, чтобы он дал Туссеню письменное повеление занять войском испанскую часть Сен-Доминга. Рум не хотел на то согласиться, несмотря на угрозы Моиза расстрелять его вместе с женою и с детьми. Это решительное сопротивление раздражило Туссеня. Он велел делать приготовления к его казни. Рум все еще не колебался; но услышав наконец от злобных негров, что они умертвят всех белых в колонии, если он не исполнить требований их начальника, сей несчастный комиссар пришел в ужас и дал слово повиноваться.
   Окруженный яростными варварами, Рум дрожащею рукою написал к дону Гарсии, чтобы он дозволил Туссеню вступить с войском в испанские селения, отданные по мирному трактату Франции. Дон Гарсиа не хотел сперва и слышать о том; но узнав, что Туссень готовится к нападению, требовал сроку на три месяца, желая уведомить испанского короля о сем деле. Африканский генерал согласился подождать; но между тем, как дон Гарсиа, в надежде на его слово, ожидал спокойно ответа из Мадрида, брат Туссенев вступил в испанские владения с 10000 войска. Изумленные испанцы не могли долго противиться; оставили Сен Доминго и спаслись на кораблях в Кубу и в Порто-Рико. Туссень, завладев всем островом, взял опять под стражу французского комиссара, и скованного отправил в Дондон, маленькое местечко внутри колонии, где Рум страдал в неволе семь месяцев, и наконец ушел в северную Америку, чтобы оттуда возвратиться во Францию.
   С сего времени Туссень сделался неограниченным властелином колонии и тиранствовал ужасным образом. Кроме шестисот белых, убитых в северной части острова, он расстрелял даже собственного племянника своего генерала Моиза, за то единственно, что негры любили его, и что он боялся Моизовой власти над ними. Ему оставалось только объявить себя торжественно главою острова, что он и сделал 13 мессидора, в девятое лето республики, издав особенную конституцию для Сен-Доминго, утверждавшую независимость сей колонии от Франции и сочиненную подлыми его рабами. Напрасно Бонапарте хотел усовестить сего варвара, и несколько раз писал к нему дружелюбно, чтобы он признал власть республики: Туссень думал, что сей язык кротости означает слабость, и не хотел отвечать. Даже при самом отправлении флота и многочисленной армии консул обещал Туссеню благоволение республики, если он не будет мятежником, и возвратил ему детей, воспитанных во Франции. Ничто не могло тронуть сего жестокого человека, привыкшего к самовластию и тиранству. Надлежало сразиться с ним как с неприятелем. Он побежден; но Сен-Домингская колония, некогда цветущая, представляешь теперь горестную картину опустошения -- вот дело свирепого Туссеня!

(С француз.)

-----

   Жизнь Туссеня Лувертюра: (С франц.); (Окончание) / [Пер. Н.М.Карамзина] // Вестн. Европы. -- 1802. -- Ч.4, N 15. -- С.232-240.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru