Аннотация: A Chance Acquaintance. Перевод Э. Каменцевой. Текст издания: журнал "Русское Богатство", NoNo 7-11, 1898.
Въ мірѣ случайностей.
Романъ Вилліама Д. Гоуэльса.
Перев. съ англійскаго Э. Каменцевой.
I.
Изъ клуба, гдѣ въ его честь былъ устроенъ прощальный обѣдъ, Рэй вмѣстѣ со своимъ другомъ отправился на вокзалъ. Они прохаживались по платформѣ, разговаривая о своей жизни, привязанностяхъ, пока оба какъ-то сразу не почувствовали себя очень сонными. Но они старались скрыть это. Другъ Рея дѣлалъ видъ, что не намѣренъ оставить его раньше двухъ часовъ, когда долженъ прибыть курьерскій поѣздъ, къ которому прицѣпятъ спальный вагонъ, ожидавшій на запасномъ пути, а Рэй, съ своей стороны, силился показать, что онъ охотно продолжалъ бы разговоръ.
Наконецъ, они отдѣлались другъ отъ друга. Рей поспѣшилъ въ спальный вагонъ и вскочилъ на свою койку, торопливо сбросивъ сюртукъ и сапоги. Но оказалось, что сонъ у него пропалъ. Первое опьяняющее дѣйствіе шампанскаго прошло, но кровь все еще стучала въ вискахъ и шумѣла въ ушахъ, когда онъ лежалъ, съ улыбкой вспоминая объ оказанной ему чести и томъ расположеніи, которое выразили ему сограждане. Въ отраженномъ свѣтѣ этихъ воспоминаній ему рисовалось и блестящее будущее. Теперь ему уже не казалась непріятной необходимость оставить Мидлэндъ, потому что онъ лишился мѣста при газетѣ "Эхо", и онъ вовсе не завидовалъ своему другу, съ которымъ только что простился и который остался въ газетѣ. Но, помимо своей воли, Рэй все-таки питалъ какое-то непріязненное чувство къ этимъ братьямъ Гэнксъ, которые, пріобрѣтя газету, сочли нужнымъ сократить составъ редакціи ради полученія дохода. Онъ не могъ пожаловаться на ихъ отношеніе къ нему; они были съ нимъ очень откровенны и приняли во вниманіе его интересы; но онъ не могъ не думать, что если бы они дѣйствительно цѣнили его, то поняли бы, что имъ гораздо выгоднѣе было оставить его членомъ редакціи. Онъ придавалъ своему отдѣлу извѣстный престижъ и авторитетность; онъ это зналъ и съ улыбкой думалъ о Джоу Гэнксѣ, къ которому перешелъ теперь его отдѣлъ. Онъ надѣялся, что сегодня, когда такъ ясно обнаружилось уваженіе, которое питаютъ къ нему его сограждане, эти Гэнксы поняли свою ошибку; они всѣ трое были на обѣдѣ и Мартинъ Гэнксъ даже произнесъ спичъ, въ которомъ звучало и сожалѣніе, и уваженіе, но который, впрочемъ, не примирилъ его съ ними. Вспоминая не разъ слышанныя слова, что онъ губитъ свой талантъ, работая въ ежедневной газетѣ, Рэй охотно склонялся къ признанію, что Гэнксы во всякомъ случаѣ не причинили ему вреда. Онъ и самъ часто чувствовалъ своего рода несообразность въ томъ, что умственныя способности человѣка, поэмы котораго помѣщались въ "Century Bric à Вгас" и въ "Ящикѣ Гарнера", разсказъ котораго нѣсколько лѣтъ тому назадъ былъ принятъ,-- хотя еще не напечатанъ,-- въ журналѣ "Atlantic",-- что эти способности растрачиваются на мелкія газетныя замѣтки или даже на передовыя статьи. Имѣя въ портфелѣ рукопись повѣсти и около 400--500 долларовъ, которые ему удалось скопить изъ жалованья, онъ не считалъ нужнымъ тотчасъ-же приступить къ газетной работѣ. Онъ долженъ раньше потерпѣть окончательное фіаско въ литературѣ, и уже тогда прибѣгнуть къ журналистикѣ, куда доступъ для него всегда будетъ открытъ.
Въ минуты радужнаго настроенія Рэй сильно разсчитывалъ на свою повѣсть. Онъ не отрицалъ, что въ ней много слабыхъ мѣстъ, которыя не поддавались передѣлкѣ, потому что онъ мало зналъ жизнь, въ чемъ очень неохотно сознавался, но она имѣла и свои достоинства, и онъ вѣрилъ, что она будетъ имѣть успѣхъ, если ему удастся найти издателя.
Онъ читалъ отрывки изъ нея своему другу, Сандерсону, и тотъ ихъ одобрилъ. Конечно, Сандерсонъ не могъ быть компетентнымъ судьей: онъ созданъ исключительно для газетной работы, хотя съ тѣхъ поръ, какъ Рэй покинулъ "Эхо", и онъ заговорилъ о намѣреніи тоже бросить газету и посвятить себя литературѣ. Рэй боялся, что его другъ встрѣтитъ неудачу въ Нью-Іоркѣ, но все-таки поощрялъ его, потому что былъ очень привязанъ къ нему. Онъ теперь думалъ о томъ, какой Сандерсонъ добрый, преданный парень: Сандерсонъ похвалилъ повѣсть не только ея автору, но и своимъ знакомымъ. Теперь всѣ знали, что Рэй написалъ повѣсть, и многія изъ дѣвицъ говорили, что умираютъ отъ нетерпѣнія увидѣть ее. Одной изъ нихъ онъ далъ прочесть. Его нѣсколько покоробило, когда она сказала, что повѣсть немного напоминаетъ ей Тэккерея; онъ дѣйствительно подражалъ Тэккерею, но притворялся, что этого не замѣчаетъ, и надѣялся, что и никто другой не замѣтитъ. Она узнала нѣкоторыя черты, срисованныя имъ съ самого себя, и это ему не понравилось; онъ также старался скрыть, что описалъ въ повѣсти самого себя. Но, въ общемъ, ея слова придали ему много вѣры и въ свои силы, и въ успѣхъ повѣсти. Ему казалось, что если оттѣнки мысли и красоты слога понравились такой дѣвушкѣ, какъ она, а человѣкъ, подобный Сандерсону, увлекся замысломъ, то въ повѣсти есть два главныхъ элемента, обезпечивающихъ успѣхъ. Онъ думалъ, какъ изящна и очаровательна эта дѣвушка и вмѣстѣ съ тѣмъ сознавалъ, что не влюбленъ въ нее. Онъ вообще думалъ о томъ, какъ милы дѣвушки; въ Мидлэндѣ было много красивыхъ и, вѣроятно, онъ давно бы влюбился, если бы не старая юношеская страсть, которая, казалось, лишила его способности влюбляться еще раньше, чѣмъ онъ пріѣхалъ въ Мидлэндъ. Онъ даже нѣсколько гордился этимъ.
Ничто не связывало его и ничто не мѣшало ему въ жизни. Въ поискахъ за счастьемъ ему не приходилось заботиться ни о комъ. Послѣ долгихъ лѣтъ упорныхъ усилій отцу его удалось, наконецъ, очень хорошо устроиться въ томъ маленькомъ захолустномъ городкѣ, изъ котораго Рэй пріѣхалъ въ Мидлэндъ; его братья отправились далеко на западъ, одна изъ его сестеръ выходила замужъ, другая еще училась. Никто изъ нихъ не нуждался въ его помощи. Раздумывая обо всемъ, снъ пришелъ къ заключенію, что онъ большой счастливецъ, и съ увѣренностью рѣшилъ, что достигнетъ своего, если будетъ настойчиво добиваться. Онъ лежалъ съ улыбкой надежды и самодовольства и прислушивался къ разнообразнымъ звукамъ на станціи: къ шуму шаговъ на платформѣ, къ голосамъ, къ звону колоколовъ на локомотивахъ {Въ Америкѣ, при приближеніи поѣзда къ станціи, вмѣсто свистковъ, даютъ сигналъ ударомъ въ колоколъ, прикрѣпленный къ локомотиву. Пер. }, къ стуку, дребезжанію и грохоту поѣздовъ, которые прибывали и отбывали, а его вагонъ все еще стоялъ на запасномъ пути. Рэй испытывалъ чувство легкаго равнодушія къ городу, который онъ собирался покинуть, но въ тоже время и нѣкоторую нѣжность, потому что, хотя городъ и не былъ Нью-Іоркомъ, но ему тамъ жилось хорошо, его тамъ цѣнили, а Рэй не былъ неблагодаренъ. Въ общемъ онъ былъ доволенъ, что согласился писать письма для "Эхо", о чемъ братья Гэнксъ попросили его на прощаніе. Онъ зналъ, что они это сдѣлали подъ давленіемъ общественнаго мнѣнія и потому, что другіе считали его отъѣздъ значительной потерей для газеты. Ему улыбалась мысль, что онъ будетъ напоминать о себѣ читателямъ "Эхо"; если ему не удастся устроиться въ Нью-Іоркѣ, онъ можетъ вернуться въ Мидлэндъ. Хотя Рэй надѣялся, что его повѣсть будетъ имѣть успѣхъ, но до тѣхъ поръ, не смотря на незначительность пяти долларовъ въ недѣлю, которые братья Гэнксъ предложили ему за письма, они будутъ далеко не лишними. Къ тому же онъ вправѣ отказаться отъ этой работы, когда ему вздумается. Правда, онъ мечталъ о славѣ и богатствѣ, но это пока только мечты; зачѣмъ же выпускать синицу изъ рукъ изъ-за журавля въ небѣ.
Яркій лучъ электрическаго фонаря изъ-подъ черной крыши вокзала проникъ въ его окно, не совсѣмъ плотно задернутое занавѣской, и онъ почувствовалъ, что вагонъ толкнуло назадъ. Онъ, вѣроятно, задремалъ, такъ какъ не замѣтилъ прибытія курьерскаго поѣзда, къ которому уже прицѣпляли спальный вагонъ. Его охватила легкая тоска, когда изъ освѣщеннаго города поѣздъ двинулся въ темную даль. Онъ приподнялъ занавѣску, чтобы взглянуть на послѣдніе огни: Мидлэндъ медленно отступалъ назадъ въ безвозвратное прошлое.
II.
Къ вечеру слѣдующаго дня поѣздъ приближался къ Нью-Іорку по длинному, низкому мосту, перекинутому черезъ устье рѣки возлѣ Нью-Джерси.
Чтобы сократить расходы, Рэй послѣ завтрака перешелъ изъ спальнаго вагона въ обыкновенный. Хотя онъ вообще охотно тратилъ свои доллары, пока они были ему не особенно нужны, но теперь считалъ безуміемъ выбросить даже одинъ на то, чтобы имѣть спальный вагонъ на всю дорогу. Удовольствіе, испытанное при мысли, что долларъ остался въ карманѣ, послужило ему наградой за добродѣтель. Онъ развлекался сочиненіемъ романовъ о пассажирахъ, которые входили и выходили; прочелъ большую часть книги, взятой съ собою, и мысленно составилъ рецензію на нее. По временамъ онъ разговаривалъ со своими случайными сосѣдями. Онъ съ жадностью поѣлъ на станціи, гдѣ поѣздъ остановился на двадцать минутъ для обѣда, и въ теченіе дня нѣсколько разъ, засыпалъ, вознаграждая себя такимъ образомъ за недостаточный сонъ ночью. Въ послѣдній разъ онъ проснулся съ чувствомъ какой-то безотчетной тревоги, которую онъ потомъ объяснилъ себѣ естественнымъ безпокойствомъ при мысли о приближеніи къ большому чужому городу, гдѣ должна была рѣшиться его судьба. Теперь онъ уже не былъ такъ полонъ надеждъ, какъ при прощаніи съ Мидлэндомъ, хотя зналъ, что рѣшительно нѣтъ основаній терять ихъ именно въ эту минуту.
Поѣздъ стоялъ на какой-то станціи. Раньше, чѣмъ онъ тронулся, въ вагонъ вошелъ кондукторъ и заявилъ:
-- Поѣздъ идетъ въ Джерси-Сити. Пересадка для желающихъ остановиться на пригородныхъ станціяхъ. Поѣздъ идетъ въ Джерси-Сити безъ остановокъ.
Кондукторъ вышелъ, заперевъ за собою дверь.
-- Ахъ, Боже мой, что онъ сказалъ?-- воскликнула какая-то женщина съ ребенкомъ на рукахъ и вскочила съ своего мѣста.
Другая, тоже съ ребенкомъ на рукахъ, встала и молча оглянулась вокругъ. Она сидѣла напротивъ первой, видно было, что онѣ ѣхали вмѣстѣ. Наблюдая ихъ съ тѣмъ интересомъ, какой возбуждали въ немъ всѣ молодыя женщины, какъ необходимый элементъ въ романѣ, Рэй замѣтилъ, что онѣ очень похожи другъ на друга. Волненіе первой, казалось, передалось ея золотисто-каштановымъ волосамъ: одна прядь ихъ выбилась изъ прически и повисла сбоку. Ребенокъ капризничалъ, и она неустанно качала его, качала даже въ моментъ испуга, который поднялъ ее на ноги. Ея вопросъ былъ брошенъ какъ бы всему вагону, но одинъ старый господинъ отвѣтилъ за всѣхъ:
-- Онъ сказалъ, что этотъ поѣздъ не остановится до Джерси-Сити.
Молодая женщина опять сѣла и попробовала открыть окно вагона. Ребенокъ мѣшалъ ей, и господинъ, отвѣтившій на ея вопросъ, поспѣшилъ къ ней на помощь. Поблагодаривъ его, она откинулась назадъ, а ея спутница нагнулась къ ней и шепнула что-то. Та подняла руку и поправила выбившуюся прядь волосъ. Пока она занималась этимъ, ребенокъ овладѣлъ ея кошелькомъ и пересталъ капризничать; онъ дергалъ его, стараясь открыть; ударялъ имъ то въ спинку скамейки, то по лицу матери; дитя все болѣе и болѣе увлекалось забавой и начало смѣяться. Вдругъ, когда поѣздъ былъ уже на половинѣ моста, ребенокъ повернулся къ окошку и, потянувшись за парусомъ проходившей мимо шлюпки, выронилъ кошелекъ. Мать опять вскочила съ воплемъ, раздавшимся на весь вагонъ:
-- О, что мнѣ теперь дѣлать? Онъ выбросилъ мой кошелекъ... тамъ всѣ мои деньги до послѣдняго цента. О, нельзя-ли остановить поѣздъ?
Ребенокъ снова заплакалъ. Всѣ пассажиры выглянули въ онно. Рэй видѣлъ, какъ кошелекъ погрузился въ воду, и какъ затѣмъ прислужникъ, явившійся на крикъ, прошелъ по вагону и, насмѣшливо улыблясь, заговорилъ съ кондукторомъ, вошедшимъ съ другого конца; Кондукторъ покачалъ головой. Поѣздъ продолжалъ двигаться, и, конечно, было невозможно и безполезно останавливать его. Обѣ женщины наклонились другъ къ другу и возбужденно шептались. Онѣ отдали кондуктору свои билеты и разсказали, какъ все случилось. Тотъ опять покачалъ головой.
Когда онъ подошелъ къ Рэю за билетомъ, молодой человѣкъ сталъ разспрашивать о происшествіи.
-- Да, я думаю, она говоритъ правду,-- сказалъ кондукторъ.-- Въ кошелькѣ были всѣ ея деньги, десять долларовъ и немного мелочи, и, конечно, она сама дала его ребенку поиграть... какъ разъ возлѣ открытаго окна. Совсѣмъ по-женски! Онѣ обращаются съ деньгами, какъ дѣти! Было бы иначе, если бы имъ самимъ приходилось добывать ихъ. Я увѣренъ, что тамъ былъ недѣльный заработокъ какого нибудь бѣдняги. Судя по виду, онѣ не принадлежатъ къ тѣмъ людямъ, которые могутъ выбрасывать деньги за окна.
-- Не знаете-ли, куда онѣ направляются?-- спросилъ Рэй.-- Ѣдутъ дальше отсюда?
-- О, нѣтъ! Онѣ живутъ въ Нью-Іоркѣ, гдѣ-то далеко въ восточной части.
-- Какъ же онѣ доберутся туда съ малютками? Не могутъ же онѣ идти пѣшкомъ.
Кондукторъ пожалъ плечами.
-- Я думаю, придется попробовать!
-- Послушайте,-- сказалъ Рэй.-- Онъ вынулъ долларъ и далъ его кондуктору.-- Узнайте, осталось-ли у нихъ что нибудь; если нѣтъ, скажите, что одинъ изъ пассажировъ просилъ ихъ принять это на конку. Не говорите только,-- кто именно.
-- Ладно,-- сказалъ кондукторъ и направился въ слѣдующій вагонъ. Только вернувшись оттуда, онъ остановился и заговорилъ съ молодыми женщинами. Прежде чѣмъ подойти къ Рэю, онъ нарочно опять прошелъ черезъ весь вагонъ и потомъ уже какъ бы случайно наклонился къ нему и съ разсѣяннымъ видомъ проговорилъ:
-- Всѣ ихъ деньги, до послѣдняго цента, были въ кошелькѣ. Удивительно, какъ еще билеты не были тамъ. Онѣ сперва не хотѣли брать вашего доллара, но, видно, нужда заставила. Онѣ живутъ наверху Третьей и Сто первой улицы; та, которая дала ребенку деньги, глядитъ совсѣмъ измученной. Онѣ не могли бы дойти туда пѣшкомъ. Я имъ сказалъ, что деньги дала пассажирка. Кажется, имъ такъ легче было принять.
Когда поѣздъ остановился въ Джерси-Сити, Рэй поспѣшно вышелъ изъ вагона, чтобы не потерять изъ виду своихъ незнакомокъ и быть поближе къ нимъ во время переправы на паромѣ. Онѣ сидѣли сперва въ каютѣ, потомъ стали у носа чтобы сойти на берегъ первыми. Онѣ держали на рукахъ дѣтей и молчаливо любовались нью-іоркскимъ берегомъ, изрѣдка обмѣниваясь словами.
Рэй тоже любовался своеобразной красотою берега, сложившейся страннымъ образомъ изъ самыхъ грубыхъ деталей Двигавшіеся туда и назадъ паромы; громадныя баржи, перевозившія товарные поѣзда; катеры на буксирѣ рѣчныхъ пароходовъ; снующія мимо жалкія шлюпки, съ легко надутыми слабымъ вѣтеркомъ парусами; стоящія на якорѣ суда, наполняющія весь берегъ лѣсомъ своихъ мачтъ, сквозь который прибрежные пароходы кажутся какими-то фантастическими виллами на колесахъ; безобразныя крыши и фасады домовъ, огромныя неуклюжія массы десяти-этажныхъ зданій, удобныхъ для торговли, но приводящихъ въ отчаяніе артиста,-- все это вмѣстѣ было нелѣпо, чудовищно и въ то же время невѣроятно живописно. Рэй ни въ чемъ не замѣчалъ недостатковъ. Его не отталкивала эта дисгармонія формъ, выражавшая въ слабой степени борьбу внутреннихъ интересовъ. Его ничто не пугало. Онъ только крѣпко сжималъ ручку своего дорожнаго мѣшка въ которомъ лежала рукопись, какъ бы не желая разставаться съ нею ни на минуту, пока она не очутится подъ покровительствомъ какого нибудь издателя. Онъ не рѣшился оставить ее въ сундукѣ, сданномъ въ багажъ, и теперь, увидавъ этотъ сундукъ нагруженнымъ на возъ вмѣстѣ съ другими вещами, невольно пощупалъ мѣшокъ, какъ бы желая лишній разъ убѣдиться въ цѣлости рукописи. Все время онъ не упускалъ изъ виду женщинъ, которыя всячески старались занять своихъ дѣтей, то обращая ихъ вниманіе на воду, то на суда, то на лошадей, находившихся въ отгороженномъ для возовъ мѣстѣ парома. Но дѣти капризничали, теребили женщинъ за волосы, вцѣплялись въ ихъ шляпы, вызывая неодобрительные взгляды пассажировъ. Отъ времени до времени женщины уныло обмѣнивались словами. Та, ребенокъ которой выбросилъ кошелекъ съ видомъ безнадежнаго отчаянія раскачивалась всѣмъ тѣломъ взадъ и впередъ, чтобы хоть какъ нибудь успокоить ребенка. Обѣ были хороши собою, но на одной лежалъ отпечатокъ блѣдности и худобы, свойственный молодымъ матерямъ; другая, тоже худощавая, по свѣжести и по сложенію, могла быть скорѣе принята за дѣвушку; она была менѣе печальна, и вмѣстѣ съ тѣмъ и болѣе серьезна. Замѣтивъ, что Рэй смотритъ на нее, она скромно отвернулась, успѣвши, безъ сомнѣнія, сразу разглядѣть его изящную фигуру, правильное лицо съ темными глазами и рѣзко очерченными бровями, его пробивающіеся черные усы и темный цвѣтъ лица съ небольшимъ количествомъ веснушекъ.
Рэй принадлежалъ къ числу тѣхъ мужчинъ, которые не обращаютъ вниманія на свою наружность; онъ зналъ, что красивъ, но мало этимъ интересовался; его занимали другіе вопросы. Конечно, когда эти мягкіе женскіе глаза остановились на немъ на секунду, онъ желалъ понравиться ихъ обладательницѣ, но при этомъ не думалъ о своей внѣшности и о томъ, какое впечатлѣніе онъ производитъ на нее. Онъ ужъ вообразилъ себѣ, что они на столько близко знакомы, что онъ ей декламируетъ стихи или читаетъ вслухъ любимаго автора, и она раздѣляетъ его восхищенье. Не смотря на предположеніе, что она замужемъ, Рэй могъ, конечно, позволить своей фантазіи эту вольность, такъ какъ ихъ воображаемая интимность была столь же далека отъ дѣйствительности, какъ царство сна отъ реальной жизни. Онѣ обѣ имѣли изящный видъ, хотя были бѣдно одѣты и, казалось, никогда не одѣвались лучше. Онѣ не походили на столичныхъ жительницъ, но не походили и на женщинъ простого класса; на нихъ не было того отпечатка щегольства, который Рэй замѣчалъ на другихъ независимо отъ стоимости костюма; ихъ шляпы отзывались домашнимъ издѣльемъ, фасонъ ихъ простыхъ платьевъ былъ, казалось, придуманъ и сдѣланъ ими самими, безъ подражанія господствующей модѣ, по ихъ личному вкусу, который ему очень понравился. Онъ началъ мысленно описывать ихъ и придалъ имъ что-то трогательно-идиллическое. Фраза вышла нѣсколько неопредѣленная, но достаточно ясная для него. Ребенокъ, выбросившій кошелекъ, дошелъ до полнаго недовольства всѣмъ окружающимъ, и мать его разсѣянно повернулась, отыскивая ему новое развлеченіе. Въ этотъ моментъ изъ дамской каюты послышался мягкій свистъ, похожій на щебетаніе птицы, такой низкій и полный, что онъ, казалось, вытѣснилъ всѣ другіе звуки. Нѣкоторые изъ толпы направились въ каюту, другіе стояли и съ удовольствіемъ прислушивались къ безхитростному мотиву. Рэй послѣдовалъ за своими "идиллическими сестрами" въ каюту и увидѣлъ тамъ негра, сидѣвшаго на полу, со шляпой въ одной рукѣ; его толстыя губы извлекали пріятные звуки, поразительно напоминавшіе пѣніе дроздовъ въ густомъ лѣсу. Когда эта лѣсная музыка прекратилась и старый негръ, тряхнувъ своей большой головой, началъ ковылять вокругъ образовавшейся группы слушателей, каждый бросилъ что нибудь въ его шляпу. Рэй замѣтилъ, что сестры, стоявшія напротивъ него, о чемъ-то совѣщались. Младшая держала въ рукахъ его долларъ. Она что-то сказала негру, и онъ, вынувъ часть серебра изъ своей шляпы, размѣнялъ ей бумажку. Тогда она дала ему какую-то монету. Онъ низко поклонился и, сказавъ: "благодарю васъ, барышня", пошелъ дальше.
Эта своеобразная сдѣлка разсмѣшила нѣкоторыхъ пассажировъ, и Рэй слышалъ, какъ кто-то замѣтилъ:
-- Н-да, я въ первый разъ вижу подобную штуку. Я бы скорѣе ужъ осмѣлился попросить сдачи у сторожа, когда онъ обходитъ съ тарелкой въ церкви. Да, разные бываютъ люди!
Говорившаго можно было принять за провинціальнаго купца, который въ первый разъ пріѣхалъ по дѣламъ въ столицу: его спутникъ, имѣвшій спокойный и самоувѣренный видъ бывалаго человѣка, сказалъ:
-- Много всякихъ людей въ Нью-Іоркѣ. Вы увидите здѣсь еще болѣе странныя вещи. Я окажусь плохимъ знатокомъ человѣческой природы, если допущу, что тотъ черный выигралъ отъ этой сдѣлки.
-- Какъ, неужели вы думаете, что онъ получилъ фальшивую бумажку?
Говорившіе потерялись въ толпѣ, которая теперь тѣснилась у дверей каюты. Паромъ приближался къ пристани. Толкаясь то носомъ, то бокомъ, онъ, наконецъ, остановился. Послышался лязгъ тяжелой цѣпи, которой его причаливали; толпа хлынула и раздался глухой топотъ копытъ и шумъ колесъ съѣзжающихъ фургоновъ. Рэй оглянулся, чтобы въ послѣдній разъ посмотрѣть на женщинъ съ дѣтьми; но онѣ уже исчезли изъ виду.
IV.
Сойдя съ высокой насыпи, Рэй самъ понесъ свой мѣшокъ, отказавшись отъ услугъ маленькаго итальянца, который терся у его локтя, предлагая теперь донести его вещи послѣ неудавшейся попытки вычистить ему сапоги. Молодой человѣкъ остался доволенъ своей бережливостью въ ущербъ мальчику, у котораго босыя ноги выглядывали изъ рваныхъ башмаковъ; онъ глядѣлъ на его лохмотья съ безучастіемъ, внушаемымъ неопытностью: провинціальное воспитаніе пріучило его считать бережливость добродѣтелью. Грязь улицъ, по которымъ онъ шелъ, не оскорбляла его глазъ, такъ же какъ страшный грохотъ и шумъ не дѣйствовали непріятно на его слухъ; его крѣпкіе, молодые нервы были въ силахъ вынести всѣ невзгоды, какія ему готовила столичная жизнь, а сердце было переполнено лишь сладостными надеждами. По рекомендаціи, онъ направился въ гостиницу, гдѣ можно устроиться по европейски, т. е. нанять комнату за семьдесятъ пять центовъ въ сутки, а ѣсть гдѣ угодно. Когда онъ въ первый разъ былъ въ Нью-Іоркѣ, онъ жилъ въ американскомъ отелѣ, теперь же рѣшилъ устроиться экономнѣе. Зданіе гостиницы было красиво снаружи, но внутренность ея не соотвѣтствовала наружному великолѣпію и, когда клеркъ потребовалъ деньги впередъ, гордость Рэя была даже возмущена. Клеркъ сказалъ, что на эту ночь онъ не можетъ дать ему номера съ окнами на улицу, но завтра постарается перемѣнить его. Распорядившись заранѣе, чтобъ сундукъ доставили въ этотъ отель, Рэй волей-неволей попросилъ показать ему комнату. Она оказалась большимъ шкафомъ въ стѣнѣ корридора; но въ ней было окно около кровати, комодъ, умывальный столикъ -- и Рэй не видѣлъ, почему бы онъ не могъ здѣсь выспаться. Все же онъ былъ радъ, что мидлэндскіе друзья не могутъ увидѣть его въ этой конурѣ, и рѣшилъ завтра же покинуть эту гостиницу. Это было не подходящее мѣсто для человѣка, которому въ Мидлэндѣ были оказаны самыя высокія почести, какія только могутъ быть оказаны молодому человѣку. Отправляясь ужинать, онъ поспѣшно прошелъ черезъ контору, чтобы не быть замѣченнымъ какимъ нибудь мидлэндцемъ, если бы таковой случайно оказался тамъ, и спустился въ нижній этажъ, гдѣ, по словамъ клерка, находился ресторанъ. Покончивъ со своимъ супомъ изъ устрицъ, онъ направился было къ двери, ведущей на улицу, но былъ остановленъ на порогѣ лакеемъ, догнавшимъ его словами:
-- Господинъ! вы не заплатили за ужинъ.
-- Ахъ, я забылъ объ этомъ!-- воскликнулъ Рэй и, взявъ со стола счетъ, расплатился у кассы. Многочисленными извиненіями онъ старался доказать свою честность, но тщетно: въ этомъ ресторанѣ слишкомъ привыкли къ подобнымъ продѣлкамъ. Кассиръ, конечно, ничего не сказалъ, но имѣлъ такой видъ, какъ будто не вѣрилъ, и Рэй, смущенно прокравшись въ свой номеръ, чтобы забыть непріятность, принялся за чтеніе своей повѣсти. Онъ то и дѣло исправлялъ ее; переписывалъ и перекраивалъ предложенія, стараясь довести слогъ до совершенства своего идеала; его идеалъ нѣсколько колебался между Тэккереемъ и Hamthorne'омъ. Просматривая теперь эти давно знакомыя страницы, онъ почувствовалъ тоску по родинѣ: страницы воскресили въ его памяти Мидлэндъ и жителей этого милаго города. Отъ нихъ еще вѣяло то легкимъ запахомъ сигары Сандерсона, то нѣжнымъ ароматомъ духовъ той дѣвушки, которая узнала его самого въ этой повѣсти... вѣдь онъ былъ принятъ въ лучшемъ мидлэндскомъ обществѣ... какая разница между гостиными, гдѣ онъ навѣщалъ этихъ милыхъ дѣвушекъ, и жалкой каморкой въ дешевомъ нью-іоркскомъ отелѣ! Его повѣсть какъ бы раздѣляла съ нимъ его униженіе: она ему показалась слабой и негодной; онъ теперь не надѣялся найти издателя для нея. Ему стало совѣстно при мысли, съ какимъ пренебреженіемъ онъ думалъ ночью о предложеніи братьевъ Гэнксъ, и теперь радовался, что у него есть, на что опереться... Какъ бы узнать, можно ли прожить въ Нью-Іоркѣ на пять долларовъ въ недѣлю? Онъ не можетъ позволить себѣ тратить изъ накопленныхъ денегъ, а между тѣмъ, пожалуй, придется. Въ Мидлэндѣ прекрасный столъ и квартира стоятъ пять долларовъ въ недѣлю.
Онъ рѣшилъ сейчасъ же приняться за письмо въ "Эхо". Но предварительно, чтобы подышать свѣжимъ воздухомъ, онъ попробовалъ открыть окно; оказалось,-- оно не открывается. Тогда, чтобы не задохнуться въ этой духотѣ и жарѣ, онъ открылъ окошечко надъ дверью,-- и вдругъ какіе-то голоса, которые раньше едва были слышны, донеслись къ нему совсѣмъ явственно, и ему пришлось невольно подслушать происходившій тамъ разговоръ.
Разговаривало двое, одинъ говорилъ съ безнадежнымъ отчаніемъ, а другой дѣлалъ по временамъ безуспѣшныя попытки пріободрить перваго. Утѣшитель говорилъ глубокимъ низкимъ голосомъ и его словъ часто нельзя было разобрать; упавшій духомъ человѣкъ говорилъ нервно высокимъ фальцетомъ, который звучалъ, какъ надтреснутый колокольчикъ.
-- Нѣтъ,-- сказалъ онъ,-- ужъ лучше объявить себя банкротомъ, Безполезно тянуть такимъ образомъ. У меня довольно хорошія условія: меня всѣ знаютъ и всѣмъ извѣстно, что я сдѣлалъ все, что могъ. Я заплачу около пятидесяти центовъ за долларъ; наврядъ ли кто-нибудь изъ купцовъ платитъ больше, при ликвидаціи; если я когда нибудь опять стану на ноги, я заплачу долларъ за долларъ,-- они это знаютъ.
Человѣкъ съ низкимъ голосомъ возразилъ что-то, чего Рэй не могъ разобрать. Его собесѣдникъ, очевидно, тоже не разслышалъ и спросилъ:-- "Что вы сказали?". Послѣ того, какъ тотъ повторилъ свои слова, купецъ отвѣтилъ:
-- О, да! я знаю. До сихъ поръ у насъ былъ и просторъ, и раздолье, а теперь приходится мельче плавать, и я думаю, что мнѣ лучше всего убраться. Мы, дѣйствительно, преуспѣвали нѣкоторое время, и наше мѣстечко съ проведеніемъ желѣзной дороги собиралось уже стать большимъ городомъ. Но когда она прошла, она не оправдала нашихъ ожиданій. Казалось, намъ теперь гораздо легче выплыть на свѣтъ Божій, мы получали всѣ удобства транспортировки, какихъ только могли желать. И что же? Большинство потребителей стали ѣздить для закупокъ въ большіе города, и легкость перевозки подорвала наши промыслы. Судьба была противъ насъ. Мы поставили очень высокую ставку, въ разсчетѣ на то, что для насъ должна была сдѣлать желѣзная дорога, и проиграли. Мы потратили всѣ наши средства, чтобъ добиться проведенія дороги, а она пришла и убила насъ. Мы разобрали ея акціи и все сидимъ съ ними -- видно, никто за ними не гонится; мы бы теперь уступили ихъ безъ борьбы. Одно время мы хлопотали, чтобы вагонныя мастерскія построили у насъ, но ихъ построили дальше по линіи, и мы даже не пикнули! Что-жъ такое? Да, но видите ли, я вѣдь часть нашего города. Я всю свою жизнь работалъ и не разъ бывали времена, когда мнѣ грозило разореніе; я кое-какъ изворачивался, но, кажется, мнѣ не извернуться теперь. Да и для чего? Почти каждый изъ торговцевъ, которыхъ я знаю, раньше или позже объявлялъ себя несостоятельнымъ; нѣкоторые продѣлывали это по три-по четыре раза, а затѣмъ, собравъ кое-какія крохи, опять принимались за дѣла. Я думаю, что мнѣ остается только поступить такимъ же образомъ. Мою жену и меня удерживала отъ этого какая-то гордость, но, видно, и намъ не миновать. Иногда мнѣ кажется, будто кто-то нарочно это подстроилъ. Я потерпѣлъ большіе убытки,-- для такого мелкаго торговца, какъ я,-- на матеріи "Веселые глазки" -- у меня на рукахъ остался огромный запасъ ея. Она была въ модѣ. Женщины постоянно спрашивали "Веселые глазки", точно каждая изъ нихъ собиралась и жить, и быть похороненной въ этой матеріи. Вдругъ -- никто изъ нихъ и притронуться не хочетъ!.. Вотъ съ этого, да съ масла все и началось. Вы знаете, провинціальный купецъ принужденъ принимать все масло, которое къ нему приносятъ, и ему большей частью приходится платить за него, какъ за сливочное, а продавать по цѣнѣ сала. Вы скорѣе можете осмѣлиться предупредить женщину насчетъ поведенія ея дочери, чѣмъ сказать ей, что она приготовляетъ дурное масло; скажите -- и будьте увѣрены, что видите эту покупательницу въ послѣдній разъ. Но въ конецъ убило меня паденіе цѣнъ на bric-à-brac. Если бы не это, я, пожалуй бы, еще какъ нибудь пробился. Тогда былъ большой спросъ на японскія бездѣлушки и держался съ такимъ постоянствомъ, что я накупилъ ихъ массу во время своего послѣдняго пребыванія въ Нью-Іоркѣ; а теперь ихъ никто и въ руки на беретъ: хоть даромъ отдавай... Да, все это не больше, какъ игра, и нельзя угадать, на чью сторону выпадете счастье. Тутъ нельзя съ большей увѣренностью держать пари, чѣмъ на скачкахъ. Охъ-хо-хо! какъ бы я хотѣлъ умереть.
Человѣкъ съ низкимъ голосомъ опять что-то пробормоталъ.
-- Что вы сказали? О, да! проповѣдывать легко; я давно слышалъ про законъ спроса и предложенія. Но во всемъ этомъ такъ же мало закона, какъ и въ азартной карточной игрѣ. Если-бъ не моя бѣдная жена, я бы наложилъ на себя руки. Право!
Человѣкъ съ низкимъ голосомъ, очевидно, поднялся; послышалось шарканье ногъ и вслѣдъ затѣмъ разговоръ у дверей объ обыденныхъ вещахъ; оба собесѣдника обмѣнялись прощальными привѣтствіями, и все стихло. Рэю жаль было своего несчастнаго сосѣда, но онъ не нашелъ ничего особеннаго въ томъ, что услышалъ. Разсказъ не возбудилъ его любопытства: обыденное явленіе и, съ точки зрѣнія драматизма, оно ни въ какомъ случаѣ не могло сравниться, напримѣръ, съ разочарованіемъ первой любви, которое онъ такъ тщательно изучалъ для своей повѣсти на основаніи своего личнаго горькаго опыта. Все-таки разсказецъ могъ пригодиться для начала перваго письма изъ Нью-Іорка для мидлэндскаго "Эхо". Рэй воспользовался имъ, чтобы иллюстрировать огромность Нью-Іорка и показать, изъ какихъ странныхъ случайностей и столкновеній складывается тамъ жизнь. Онъ нѣсколько юмористически описалъ предстоящее банкротство лавочника, вызванное излишнимъ запасомъ японскихъ издѣлій: вѣдь это было не настоящее, не сердечное горе, и причина его, казалось, находилась въ странномъ несоотвѣтствіи съ результатомъ. Описывая этотъ случай, какъ нѣчто подслушанное въ отелѣ, онъ постарался нѣсколькими штрихами придать отелю больше великолѣпія, чѣмъ то было въ дѣйствительности.
Начало письма вышло очень удачно и, когда онъ улегся спать, торчавшіе изъ тонкаго тюфяка волосы не помѣшали ему крѣпко заснуть.
V.
Утромъ Рэй рѣшилъ не завтракать въ ресторанѣ отеля, отчасти потому, что ему непріятно было встрѣчаться съ тѣми, которые вчера заподозрили его въ намѣреніи улизнуть, не заплативъ за ужинъ, а отчасти потому, что ресторанъ посѣщался, повидимому, больше всего купцами изъ провинціи, а ему хотѣлось увидѣть настоящій Нью-Іоркъ. Онъ давно слышалъ объ иностранныхъ ресторанахъ, гдѣ за дешевую цѣну подается завтракъ въ нѣсколько блюдъ, и отправился на поиски. Въ одной изъ боковыхъ улицъ онъ замѣтилъ отель съ дугообразной вывѣской надъ дверями, на которой золотыми буквами было написано: "Restaurant Franèais". По обѣ стороны входа стояли живыя растенія въ большихъ кадкахъ; отъ этихъ кадокъ къ косякамъ двери тянулись шнурки и проволоки, по которымъ подымались вьющіяся растенія, образуя нѣчто вродѣ бесѣдки; мальтійскій котъ, въ позѣ сфинкса, дремалъ въ густой зелени. Сердце Рэя забилось сильнѣе при видѣ этой обстановки, давно знакомой по книгамъ его воображенію. Несходство предметовъ возбуждало лишь поэтическое настроеніе, и онъ заглянулъ въ окно съ такимъ чувствомъ, какъ-будто находился, въ самомъ дѣлѣ, у входа въ парижскій ресторанъ: рисовались даже веселыя, легкомысленныя сценки. Въ то время, когда онъ мысленно уже сидѣлъ тамъ у одного изъ и аленькихъ столиковъ, vis-à-vis съ хорошенькой актрисой, только что сочиненной имъ для этого случая, онъ стоялъ на тротуарѣ и раздумывалъ, получитъ ли завтракъ такъ рано, въ восемь часовъ утра, и не обнаружитъ ли такимъ раннимъ появленіемъ свой провинціализмъ. Въ ресторанѣ Рэй не нашелъ никого, кромѣ кельнера, снимавшаго стулья со стола, которые онъ туда поставилъ, пока подметалъ полъ. Кельнеръ сейчасъ же подошелъ къ столику Рэя, съ салфеткой, ножомъ и вилкой и, привѣтливо пожелавъ ему добраго утра, накрылъ для него столъ. Затѣмъ онъ принесъ съ полъярда длиннаго французскаго хлѣба, маленькій кружокъ свѣжаго американскаго масла и спросилъ, что желаетъ онъ къ своему кофе: котлету или бифштексъ? Бифштексъ былъ убранъ вѣточкой креса, а кофе поданъ въ котелкѣ. Кельнеръ, одинъ глазъ котораго былъ устремленъ на Рэя, а другой имѣлъ неопредѣленное направленіе, налилъ кофе въ чашку и сталъ не вдалекѣ съ выраженіемъ сочувствія къ аппетиту молодого человѣка. Въ эту минуту изящная dame de comptoir,-- Рэй сразу узналъ, что это именно dame de comptoir, хотя онъ до сихъ поръ еще не видѣлъ ни одной,-- заняла свое мѣсто за маленькой конторкой, и дѣловой день во французскомъ ресторанѣ начался.
Рэй чувствовалъ, что тутъ настоящая жизнь, и нарочно сидѣлъ дольше за завтракомъ, медленно допивая вторую чашку кофе. Хорошо бы и Сандерсону показать, какова дѣйствительно жизнь въ Нью-Іоркѣ. Сандерсонъ обѣдалъ въ ресторанѣ того отеля, который Рэй намѣревался немедленно покинуть. Если бы кто-нибудь изъ участвовавшихъ въ прощальномъ обѣдѣ увидѣлъ его здѣсь, ему не было бы стыдно. Онъ уже чувствовалъ себя гражданиномъ огромной богемы, о которой слышалъ и читалъ такъ много. Онъ былъ увѣренъ, что сюда непремѣнно приходятъ артисты и актеры, но, конечно, гораздо позже. Онъ боялся лишь одного, не превышаютъ-ли здѣшнія цѣны его платежную способность, и нѣсколько тревожно спросилъ счетъ у кельнера. Съ него слѣдовало всего сорокъ центовъ, и его честолюбивыя мечты вдругъ поднялись до того, что онъ рѣшилъ постоянно тутъ обѣдать. Воспользовавшись тѣмъ, что онъ оставилъ косоглазому кельнеру сдачу съ половины доллара, Рэй рискнулъ спросить, можно ли у нихъ пользоваться столомъ понедѣльно. Кельнеръ отвѣтилъ утвердительно и сообщилъ, что это будетъ стоить 6 долларовъ: въ полдень подается то же, что къ завтраку, только съ прибавленіемъ супа и вина, а къ обѣду -- рыба, два мясныхъ блюда, овощи, сласти и кофе.
-- По воскресеньямъ у насъ великолѣпные обѣды. У насъ есть и комнаты: вѣдь это отель,-- добавилъ кельнеръ.
-- Да, я знаю, что это отель,-- сказалъ Рэй.
Расходъ въ шесть долларовъ не показался ему слишкомъ большимъ; но онъ рѣшилъ, что не долженъ тратить больше десяти долларовъ въ недѣлю, чтобы его денегъ хватило на продолжительный экспериментъ въ Нью-Іоркѣ, или до тѣхъ поръ, пока онъ не пріищетъ себѣ какое-нибудь выгодное занятіе. Въ немъ какъ-то уживались осмотрительность и любовь къ поэзіи; ему невыносима была мысль о безполезной тратѣ денегъ даже на самого себя, не смотря на то, что онъ сильно любилъ свою особу и очень желалъ доставить себѣ всевозможныя развлеченія. Онъ намѣревался такъ устроиться, чтобы ему надолго хватило его денегъ; на свои 500 долларовъ онъ могъ прожить цѣлый годъ въ Нью-Іоркѣ, если издержки на одежду и случайные расходы будутъ покрываться изъ гонорара за корреспонденціи въ "Мидлэндское Эхо". Онъ сейчасъ посмотрѣлъ бы комнату въ отелѣ, но боялся, что еще слишкомъ рано, и рѣшился сдѣлать это, когда вернется сюда къ обѣду. На обратномъ пути къ себѣ домой онъ быстро сосчиталъ предстоящіе расходы и рѣшилъ испробовать новую обстановку хоть на короткое время. Запершись въ своей каморкѣ, онъ принялся въ послѣдній разъ пересматривать нѣкоторыя страницы рукописи съ тѣмъ спокойствіемъ, какое обыкновенно является послѣ принятаго рѣшенія, будь оно даже неправильное.
Идти къ какому-нибудь издателю было еще рано, и онъ могъ цѣлый часъ поработать надъ рукописью. Онъ накладывалъ послѣдніе штрихи и, сознавая, что это дѣйствительно въ послѣдній разъ, жалѣлъ, что заглянулъ въ нее. Она подверглась какой-то дезинтеграціи въ его умѣ. Она разбилась на безсмысленные, отвратительные осколки, и потерявъ всю красоту и связность, такъ что ему становилось и страшно, и стыдно за нее, и онъ никакъ не могъ вспомнить, каковъ былъ ея первоначальный смыслъ, когда-то представлявшійся ему такимъ яснымъ. Онъ боялся, что ни одинъ издатель не дотронется до рукописи съ серьезными намѣреніями, даже сомнѣвался, захочетъ-ли кто нибудь ее прочесть или хоть просмотрѣть. Ему казалось почти безумнымъ предлагать ее кому-нибудь, и онъ долженъ былъ призвать на помощь дерзко-циничное мужество, чтобы заставить себя это сдѣлать. Конечно, было бы лучше сначала напечатать эту повѣсть въ одномъ изъ журналовъ, которые отнеслись благосклонно къ его мелкимъ литературнымъ опытамъ: но Рэй это уже испробовалъ. Рукопись побывала во многихъ редакціяхъ, и каждый разъ, возвращалась послѣ болѣе или менѣе продолжительныхъ скитаній, нося на поляхъ разные гіероглифическіе значки или цифры, свидѣтельствовавшіе, что рукопись прошла черезъ руки чтеца. Рэй въ своей невинности воображалъ, что, срѣзывая ножницами эти значки, ему удается скрыть это обстоятельство отъ другихъ; но теперь даже и онъ не могъ обмануться на этотъ счетъ, когда осматривалъ рукопись: она имѣла ужасно поношенный и истрепанный видъ; всѣ углы были загнуты, измяты... Все-таки оставалась еще надежда какъ-нибудь пристроить ее, такъ какъ изъ всѣхъ отказовъ явствовало, что каждый редакторъ дѣйствительно дочелъ ее до конца: если такъ, то, вѣроятно, повѣсть занимательна или обладаетъ какимъ-нибудь качествомъ, которое привлечетъ средняго читателя, если она когда-нибудь появится въ печати.
Отчасти это была правда: повѣсть дышала свѣжестью и новизной и, не смотря на безсознательное подражаніе слогу и замыслу чужихъ разсказовъ, въ ней была душа первой любви. Онъ думалъ, что ему удалось скрыть это обстоятельство непроницаемымъ покровомъ, но ошибался: всякій, кто умѣетъ читать между строкъ, могъ узнать правду и опредѣлить мѣсто дѣйствія,-- что именно Рэй и старался прикрыть заимствованными пріемами и въ манерѣ, и въ конструкціи. Теперь, при послѣднемъ просмотрѣ рукописи, ему показалось, что если бы удалось искоренить въ повѣсти все, что было въ ней отечественнаго, самобытнаго, онъ могъ бы сдѣлать изъ нея сильное и совершенное произведеніе. Ему пришло въ голову написать ее съизнова, измѣнить при этомъ цвѣтъ волосъ героини, придать характеру героя другой оттѣнокъ и измѣнить мѣсто дѣйствія; но онъ уже столько разъ переписывалъ и передѣлывалъ ее, что ему все это надоѣло; къ тому же, крупнымъ передѣлкамъ она какъ то и не поддавалась. Онъ рѣшилъ, что какъ только ему удастся собрать матеріалъ, онъ напишетъ новую повѣсть изъ нью-іоркской жизни. Герой пріѣзжаетъ изъ Мидлэнда и привозитъ съ собой только что оконченную драму. Планъ новой повѣсти началъ уже складываться, но прежде нужно было освободиться отъ старой, т. е. представить ее на судъ публики.
VI.
Онъ взялъ рукопись подъ мышку и вышелъ. Нѣтъ, надо попробовать счастья у всѣхъ издателей и не терять мужества, пока останется хоть одинъ, у котораго онъ еще не былъ. Изъ сношеній съ редакторами журналовъ, Рэй зналъ, что такія дѣла требуютъ очень много времени и что слѣдуетъ вооружиться терпѣніемъ. Нѣкоторые, если и не заглядывали въ рукопись, все-таки держали ее цѣлые дни или даже недѣли, намѣреваясь или дѣлая видъ, что намѣреваются прочесть, а если дѣйствительно читали, то, конечно, нуждались въ болѣе или менѣе опредѣленномъ срокѣ. Онъ и не ожидалъ, что раньше шести мѣсяцевъ его рукопись обойдетъ всѣхъ нью-іорскихъ издателей. При возможности, онъ постарается поторопить, для чего даже намѣренъ воспользоваться своими связями въ журнальномъ мірѣ. Онъ готовъ былъ отдать все, кромѣ чести, чтобы сдѣлать извѣстнымъ свое имя въ "Harper'ѣ" и "Century". Но онъ увѣрялъ себя, что не желаетъ, чтобы его повѣсти было оказано предпочтеніе лишь потому, что онъ писалъ для этихъ журналовъ, за то былъ бы не прочь, чтобы участіе въ мидлэндскомъ "Эхо" содѣйствовало болѣе быстрому разсмотрѣнію его рукописи. Въ концѣ концовъ, онъ рѣшилъ записаться въ журналисты раньше, чѣмъ въ беллетристы.
Мысленно придумывая выраженія, въ которыхъ онъ представится въ качествѣ газетнаго сотрудника, онъ шелъ вверхъ по Броадвэю съ тѣмъ трепетомъ сердца, какое испытываетъ молодой человѣкъ, идя по этой улицѣ въ ясное октябрьское утро. Солнце весело освѣщало фасады зданій, испещренные разными вывѣсками, изображеніями, эмблемами всевозможныхъ видовъ и цвѣтовъ, отъ карниза до самаго основанія; выставка товаровъ заняла даже тротуаръ, оттѣсняя публику къ мостовой или заставляя ее держаться вдоль стѣнъ, гдѣ, впрочемъ, тоже было немного свободнаго мѣста, такъ какъ магазины, находившіеся въ подвальныхъ помѣщеніяхъ, запрудили тротуары своими товарами. Это неистовое, крикливое стремленіе вызвать любопытство и обратить на себя вниманіе публики смѣшивалось въ нѣчто цѣлое, образуя гармонію калейдоскопа. Разнообразные звуки отъ лошадиныхъ копытъ, колесъ, людскихъ шаговъ и говора сталкивались и скрещивались между собою, отдаваясь сплошнымъ ревомъ въ ушахъ. Нашъ герой не чувствовалъ себя смущеннымъ среди всей этой сутолоки. Онъ тоже поставилъ ставку въ этой огромной игрѣ, въ которой всѣ принимали участіе, играя, кто честно, кто безчестно, и заявляя о своей ставкѣ пронзительнымъ крикомъ; онъ былъ такъ увѣренъ въ выигрышѣ, что не боялся риска. Яркое утреннее солнце глядѣло внизъ съ безоблачнаго синяго неба на шумную людную улицу, обрисовывая съ необыкновенной ясностью всѣ детали; Рэй не замѣчалъ дисгармоніи. Неправильность зданій то низкихъ, то высокихъ, какъ части зубчатой стѣны, производила на него такое же впечатлѣніе, какъ прекрасная остроконечная колокольня церкви Милосердія, возносившаяся кверху.
Онъ шелъ впередъ, думая, не встрѣтитъ ли тѣхъ женщинъ, которыя его такъ заинтересовали вчера. Онъ когда-то слышалъ, что стоитъ только выйти на Броадвэй, какъ непремѣнно встрѣтишь знакомаго, и началъ рисовать себѣ встрѣчу съ ними. Онъ рѣшилъ вставить ихъ въ свою повѣсть изъ ньюіоркской жизни и старался вообразить, какую роль онъ назначитъ имъ, или, вѣрнѣе, той, которая дала монету старому негру. Рэй не зналъ только, что сдѣлать съ ребенкомъ; будь онъ постарше, имъ можно было бы воспользоваться, но съ такимъ малюткой очень трудно справиться въ повѣсти, какую онъ задумалъ. Онъ еще не зналъ, выйдетъ ли удачно, если онъ представитъ ее въ видѣ молодой женщины, брошенной мужемъ, въ которую влюбляется герой, молодой литераторъ, вовсе не похожій на него самого; они затѣмъ оба умрутъ, когда на сцену явится ея мужъ, негодяй, какъ разъ во время, чтобы предупредитъ ихъ бракъ. Такой замыселъ давалъ большой просторъ для описанія сильныхъ страданій; Рэй представилъ себѣ сцену разлуки, когда они отказываютъ себѣ даже въ прощальномъ поцѣлуѣ, и почувствовалъ, какъ что-то сжало ему горло. Это можно было бы изобразить очень сильно.
На томъ основаніи, что она проявила щедрость на паромѣ, онъ приписалъ ея характеру черты большого великодушія. Подъ спокойной, холодной наружностью онъ заставилъ ее скрывать страстную, увлекающуюся натуру. Онъ не зналъ, заставить ли супруга умереть подъ конецъ, а влюбленныхъ жениться, или устроить такъ, чтобы они были убиты по несчастному случаю., Въ послѣднемъ случаѣ эффектъ былъ бы сильнѣе; счастливая свадьба слишкомъ ужъ обыкновенна, но читатель любитъ романъ, который хорошо кончается. Если бы удался побѣгъ, то вышло бы и сильно, и соотвѣтствовало бы вкусу публики. Можетъ быть, въ самомъ дѣлѣ лучше всего заставить ихъ бѣжать? Было нѣчто очаровательное въ этой преступной мысли, онъ могъ бы очень увлекательно изобразить побѣгъ; но чувствовавъ, что не долженъ этого дѣлать по той же причинѣ, почему самъ не захотѣлъ бы бѣжать съ чужой женой.
Пока все это проходило въ его умѣ, онъ продолжалъ идти по Броадвэю, держа крѣпко подъ мышкой свою рукопись, которую уже затмѣвала другая... Въ то время, какъ онъ внутреннимъ окомъ созерцалъ лицо женщины, такъ запечатлѣвшееся въ его памяти, глаза его внимательно разсматривали проходившихъ мимо женщинъ. Онъ дѣлалъ выборъ между ними, и его фантазія сплетала романы относительно, тѣхъ изъ нихъ, чьи лица были хороши или достаточно интересны, чтобы привлечь его вниманіе. Большею частью они носили то глупое и жадное выраженіе, какое бываетъ у женщинъ, когда онѣ идутъ за покупками; на нихъ отражались чувства, вызываемыя погоней за лентой извѣстнаго оттѣнка или желаніемъ получить какую-нибудь дорогую, модную вещь за безцѣнокъ. Но молодость или не вдается въ тонкости, или глазъ ея болѣе проницателенъ, только Рэй видѣлъ много прекрасныхъ, изящно одѣтыхъ дѣвушекъ тамъ, гдѣ наблюдатель средняго возраста не увидѣлъ бы ничего, кромѣ заурядныхъ молодыхъ женщинъ. Онъ восхищался ихъ нью-іоркскимъ тикомъ. Онѣ отличались и наружностью, и манерами отъ дѣвушекъ Мидлэнда; ему хотѣлось знать, какими онѣ показались бы ему, будь онъ съ ними знакомъ. Онъ чувствовалъ свое одиночество, но утѣшался тѣмъ, что скоро заведетъ знакомства. Онъ мысленно видѣлъ себя уже принятымъ въ блестящемъ обществѣ, и вдругъ -- осложненіе, котораго онъ не предвидѣлъ за минуту до этого: ему предстояло выбрать между блестящей женитьбой на богатой дѣвушкѣ хорошаго происхожденія и вѣрностью къ героинѣ своей новой повѣсти. Эта неожиданность внушила ему мысль о другомъ концѣ: Мужъ умеръ, а влюбленные, только-что собравшіеся жениться, узнаютъ, что богатая дѣвушка влюблена въ героя. Они отказываются другъ отъ друга, онъ женится на богатой дѣвушкѣ, а героиня умираетъ.
Рэй очутился въ толпѣ, внезапно собравшейся на углу, къ которому онъ приближался. Толпа смотрѣла на что-то черезъ дорогу и Рэй тоже посмотрѣлъ туда. Сундуки, чемоданы и саквояжи изъ подвальнаго помѣщенія перебрались на тротуаръ и заняли часть стѣны; на этомъ фонѣ выдѣлялись двѣ мужскія фигуры. Одинъ былъ прилично одѣтый молодой человѣкъ въ круглой шляпѣ и въ очкахъ, которыя придавали ему ученый видъ. Онъ оставался совершенно спокоенъ въ рукахъ второго, вѣроятно, продавца, блѣднаго отъ волненія, который крѣпко вцѣпился ему въ плечо, какъ будто плѣнникъ дѣлалъ невѣроятныя усилія убѣжать. Высокій молодой полисменъ пробрался черезъ толпу и выслушалъ жалобу купца, поминутно указывавшаго на свои товары. Затѣмъ онъ повернулся къ молодому человѣку, и Рэй услышалъ звяканіе наручниковъ; полисмэнъ взялъ арестованнаго за руку и повелъ за собою...
Вторженіе грубаго факта дѣйствительности въ трагическую атмосферу грезъ подѣйствовало непріятно на молодого поэта, за то молодой журналистъ жадно ухватился за него. Поэту и не снилось бы воспользоваться подобнымъ инцидентомъ, но журналистъ сейчасъ же увидѣлъ необходимость вплести это въ общій планъ письма, которое готовилось въ "Эхо", и гдѣ описывались внѣшніе контрасты нью-іоркской жизни, какъ они представлялись новоприбывшему. Имъ овладѣло радостное изумленіе передъ обиліемъ матеріала; если такъ будетъ продолжаться, онъ не будетъ имѣть никакихъ затрудненій; онъ сдѣлаетъ свои письма просто необходимыми для газеты; ихъ будутъ цитировать, перепечатывать, и онъ станетъ получать болѣе высокую плату за нихъ отъ братьевъ Гэнксъ.
Рэй перешелъ на другой уголъ, гдѣ въ центрѣ постепенно уменьшавшейся толпы находился продавецъ сундуковъ, бывшій, очевидно, не прочь остаться подольше предметомъ общаго вниманія.
Онъ разсказывалъ, что воръ прицѣнивался ко многимъ саквояжамъ въ магазинѣ внизу и, взбираясь наверхъ, схватилъ одинъ и хотѣлъ убѣжать; но онъ налетѣлъ на него съ быстротой молніи. Торговецъ показывалъ Рэю мѣшокъ, поворачивая его во всѣ стороны, и какъ бы переживалъ снова нравственное удовлетвореніе, связанное съ возвращеніемъ своего саквояжа. Онъ сказалъ, что ему придется представить его въ судъ и отложить поэтому въ сторону, чтобы не смѣшать съ другими.
-- Я полагаю,-- сказалъ высокій пожилой господинъ, прислушивавшійся къ разговору Рэя съ продавцемъ,-- вы не захотите продать этотъ мѣшокъ?-- Онъ говорилъ медленно, густымъ мягкимъ голосомъ.
-- Никакія деньги не купятъ этого саквояжа, нѣтъ!-- отвѣтилъ продавецъ какъ-то тревожно.
-- На судѣ,-- продолжалъ господинъ,-- вы могли бы показать другой такой же мѣшокъ.
-- Тогда я не могъ бы дать присягу, что это тотъ саквояжъ,-- сказалъ продавецъ, видимо успокаиваясь.
-- Это вѣрно,-- замѣтилъ незнакомецъ,-- но вы могли бы поклясться, что это точно такой же. Впрочемъ, я долженъ признаться, вы совершенно правы: гораздо лучше представить corpus delicti, если возможно.
Онъ взглянулъ на Рэя, какъ бы ища подтвержденія. Рэй улыбнулся и они ушли вмѣстѣ, оставивъ продавца, который продолжалъ разсматривалъ свой саквояжъ. Онъ зачѣмъ-то открылъ его и что-то внимательно разглядывалъ внутри.
VII.
Незнакомецъ быстро шагалъ рядомъ съ Рэемъ, чего, казалось, нельзя было ожидать отъ человѣка его возраста. Изъ-подъ мягкой поярковой шляпы падали шелковистые серебристаго цвѣта волосы, настолько длинные, что они касались его прекрасной бѣлой бороды. Онъ не стригъ ее, какъ бы съ преднамѣреннымъ желаніемъ показать, что если она не соотвѣтствуетъ нью-іоркской модѣ, за то вполнѣ гармонируетъ съ его вкусомъ, и онъ предоставляетъ каждому примирить это несоотвѣтствіе, какъ угодно. Очевидно, по той же причинѣ, его хорошо сидѣвшій сюртукъ сдѣланъ былъ изъ старомоднаго тонкаго сукна; черный шелковый платокъ, повязанный свободнымъ узломъ вокругъ шеи, высовывался изъ-подъ бороды, такой же волнистой, какъ и волосы; на немъ были черные брюки, пестрые гамаши и широкіе, низкіе башмаки. Въ рукахъ его, закинутыхъ за спину, болталась трость; его манеры отличались непринужденностью, которая нѣсколько увеличивалась, благодаря тому, что ему приходилось наклоняться къ молодому человѣку, ниже его ростомъ, и тому, что онъ, повидимому, не желалъ повышать голоса, каковъ бы ни былъ шумъ на улицѣ. Рэй почти выкрикивалъ, незнакомецъ же говорилъ своимъ обычнымъ тономъ, предоставляя Рэю улавливать слова.
-- Я бы не принялъ этого человѣка за вора,-- нерѣшительно началъ Рэй, минуту спустя, не зная, слѣдуетъ ли поддержать разговоръ съ незнакомцемъ.
-- Вы развѣ вѣрите въ физіогномику?-- спросилъ незнакомецъ съ философской серьезностью. У него самого былъ прекрасный цвѣтъ лица и веселые глаза; губы, вѣроятно, когда-то красивыя, складывались въ капризную улыбку подъ его густыми, длинными усами.
-- Нѣтъ,-- сказалъ Рэй.-- Я его видѣлъ не достаточно близко, чтобы разглядѣть лицо. Но онъ имѣлъ такой спокойный и приличный видъ и держался съ такимъ достоинствомъ. Можетъ быть, ему придавали такой видъ очки.
-- Очки могутъ многое сдѣлать для измѣненія наружности,-- сказалъ незнакомецъ,-- даже, если портретъ человѣка находится въ галлереѣ мошенниковъ. Я не говорю, что вы неправы; я только боюсь, что вы никогда не удостовѣритесь въ этомъ. Я бы предпочелъ разсмотрѣть эти факты съ другой стороны. Какъ вы замѣтили, онъ имѣетъ благородную наружность; я это тоже замѣтилъ; онъ похожъ -- какъ бы это сказать?-- на деревенскаго простака съ учеными склонностями. Допустимъ, что это какой нибудь юноша съ фермы, живущій своимъ трудомъ, учился въ коллэджѣ и обладаетъ даромъ, который обезпечилъ бы ему широкую газетную славу въ качествѣ злостнаго банкрота въ его дальнѣйшей жизни. Онъ въ первый разъ очутился въ большомъ городѣ и былъ пораженъ выставкой товаровъ. Ему показалось, что представился благопріятный случай для пріобрѣтенія изящнаго дорожнаго мѣшка; вѣроятно, онъ никогда не обладалъ такимъ, или просто желалъ преподнести его предмету своей страсти или своей больной матери. Онъ могъ имѣть самыя благородныя намѣренія, но его понятія такъ ограничены, что онъ не можетъ разобраться въ разницѣ между кражей дорожнаго мѣшка и захватомъ, скажемъ, чужой земли. Я думаю, напримѣръ, что мистеръ Шарпъ купилъ Броадвэй именно у тѣхъ, кому онъ не принадлежалъ и которые поэтому продали его по низкой цѣнѣ. Это вамъ можетъ служить иллюстраціей моей мысли. Если бы молодой человѣкъ захватилъ улицу, его бы не арестовали и не отвели въ тюрьму полицейскаго участка Джефферсонъ-Маркезъ,-- я полагаю, что это ближайшая тюрьма отсюда, хотя и не совсѣмъ увѣренъ,-- онъ долго бы фигурировалъ въ газетахъ, имѣлъ бы адвоката, и его дѣло переходило бы изъ одной инстанціи въ другую, пока онъ, наконецъ, и самъ бы не могъ рѣшить: что онъ такое -- уголовный преступникъ или благодѣтель общества? Все его горе въ томъ, что онъ не былъ достаточно осмотрителенъ.
Философствующій незнакомецъ поднялъ голову и поглядѣлъ поверхъ головы Рэя; онъ остановился одновременно съ молодымъ человѣкомъ.
-- Итакъ, сударь,-- проговорилъ онъ торжественно и вмѣстѣ съ тѣмъ мягко,-- я долженъ пожелать вамъ добраго утра. Наши пути теперь расходятся; запомнимъ же сегодняшній урокъ, и если уже красть, такъ будемъ красть большими кушами.
Онъ протянулъ руку, и Рэй охотно пожалъ ее, не зная, какъ иначе выразить свое удовольствіе отъ бесѣды съ нимъ. Онъ чувствовалъ, что долженъ сказать ему что нибудь умное, но не могъ ничего придумать.
-- Я увѣренъ, что не забуду вашихъ комментаріевъ по этому поводу,-- было все, что онъ могъ сказать.
-- Ну, положимъ, не слѣдуйте этому уроку безъ предварительнаго размышленія,-- сказалъ незнакомецъ и многозначительно еще разъ пожалъ руку Рэя.-- Боже мой!-- прибавилъ онъ, замѣтивъ, что. Рэй не двигается впередъ.-- Неужели мы оба направляемся сюда -- два паука въ убѣжище ничего не подозрѣвающей мухи? Но, можетъ быть, вы только покупатель, а не авторъ книгъ? Я за вами, сударь.
У подъѣзда между ними завязался вѣжливый споръ: одинъ уступалъ дорогу другому. Незнакомецъ положилъ ему конецъ, взявъ молодого человѣка подъ руку и отворивъ дверь, у которой они оба остановились. Съ обѣихъ сторонъ у входа были круглыя металлическія досчечки съ надписью: "Г. С. Чапли и Комп. Издатели". Войдя туда, онъ съ вѣжливымъ поклономъ предоставилъ Рэя самому себѣ. Онъ отошелъ къ прилавку обширнаго помѣщенія магазина съ низкимъ потолкомъ и занялся книгами; Рэй пошелъ впередъ и заговорилъ съ приказчикомъ, вышедшимъ къ нему на встрѣчу. Онъ спросилъ, можно-ли видѣть мистера Чапли, и приказчикъ отвѣтилъ, что тотъ еще не явился -- онъ очень рѣдко приходитъ такъ рано,-- но что они ожидаютъ мистера Брандрета съ минуты на минуту. Когда Рэй сказалъ, что у него есть письмо къ хозяину и что онъ желалъ бы подождать, клеркъ предложилъ ему посидѣть въ кабинетѣ мистера Брандрета.
Рэй невольно подумалъ, что эта вѣжливость оказывается воображаемому покупателю, а не скрытому автору, но воспользовался ею, усѣвшись въ ему комнатѣ и заглядывая оттуда въ помѣщеніе магазина съ его прилавками, загроможденными книгами, и полками вдоль стѣнъ. "Чапли и Комп." принадлежали къ небольшому числу тѣхъ издателей, которые еще занимались и продажей книгъ. Большинство же издательскихъ фирмъ принимали заказы лишь отъ частныхъ и общественныхъ библіотекъ, или отъ иногородныхъ покупателей, полагавшихся на ихъ совѣты. Въ небольшихъ городахъ было много книгопродавцевъ, получавшихъ книги черезъ ихъ посредство. Книгопродавецъ въ Мидлэндѣ, который торговалъ также писчебумажными и музыкальными принадлежностями, тоже былъ ихъ постояннымъ покупателемъ и далъ Рэю письмо къ этой фирмѣ.
-- Если вы когда-нибудь пожелаете издать книгу,-- сказалъ онъ, задѣвая чувствительную струнку автора,-- они самые подходящіе для васъ люди.
Эта фирма и ея значеніе были гораздо лучше извѣстны Рэю, чѣмъ мидлэндскому книгопродавцу; и теперь, когда онъ сидѣлъ въ изящномъ маленькомъ кабинетѣ младшаго компаніона, мысль о томъ, чтобы предложить ей свою книжку для изданія, показалась ему до того сумасбродной, что онъ рѣшилъ не упоминать объ этомъ, а представиться лишь въ качествѣ газетнаго сотрудника, каковымъ былъ отрекомендованъ въ письмѣ. Въ ожиданіи прихода мистера Брандрета, у него оказалось достаточно времени, чтобы нѣсколько разъ принять и перемѣнить это рѣшеніе. Часы показывали нѣсколько минутъ десятаго и прошло еще около четверти часа, а никто не являлся. Приказчики собрались кружкомъ и толковали между собою. Бухгалтеры за своими высокими рѣшетками открыли книги и работали при свѣтѣ газовыхъ рожковъ, защищенныхъ абажурами, такъ какъ въ магазинѣ былъ полумракъ. Рэй видѣлъ, какъ его новый знакомый внимательно разсматривалъ книги на верхнихъ полкахъ, покачиваясь изъ стороны въ сторону, причемъ ряды книгъ то подымались, то опускались, какъ-будто онъ напѣвалъ какой-то мотивъ и размахивалъ ими въ тактъ.
VIII.
Наконецъ, дверь, съ улицы отворилась, и вошелъ хозяинъ. Его появленіе вызвало между приказчиками движеніе, обычное при встрѣчѣ патрона. Новый знакомый Рэя обернулся.
-- А, здравствуйте, здравствуйте,-- не отходя отъ полокъ, воскликнулъ онъ, на что вошедшій отвѣтилъ: "Здравствуйте, мистеръ Кэйнъ" и направился къ двери, которая вела въ комнату, смежную съ той, гдѣ сидѣлъ Рэй. Приказчикъ остановилъ его, и послѣ короткаго разговора онъ подошелъ къ молодому человѣку. Ему было около пятидесяти лѣтъ, борода то слегка серебрилась, а вокругъ висковъ и угловъ рта были складки и морщинки; увядшій румянецъ на щекахъ напомнилъ тѣ плотныя, годныя къ сохраненію яблоки, которыя называютъ зимними. Теперь это былъ худощавый человѣкъ, съ благородной осанкой и съ нѣсколько озабоченнымъ видомъ.
-- Мистеръ Брандретъ?-- спросилъ Рэй, вставая.
-- Нѣтъ,-- отвѣтилъ вошедшій,-- я мистеръ Чапли.
-- Простите, -- сказалъ Рэй,-- меня ввели въ комнату мистера Брандрета, и я подумалъ...
-- О, это ничего, ничего,-- успокоилъ его мистеръ Чапли.-- Мистеръ Брандретъ долженъ придти очень скоро, если вы желаете видѣть его лично.-- И мистеръ Чапли взглянулъ на пакетъ въ рукахъ Рэя.
-- О, нѣтъ; я имѣю письмо на имя фирмы.-- Рэй подалъ его мистеру Чапли. Послѣдній прочелъ письмо и пожалъ руку Рэя, сказавъ, что радъ съ нимъ познакомиться. Онъ предложилъ нѣсколько обычныхъ дружескихъ вопросовъ относительно автора письма и проговорилъ съ свойственной, казалось, ему грустью:
-- Итакъ, вы пріѣхали, чтобы принять участіе въ огромной игрѣ, которая тутъ происходитъ. Если я чѣмъ-нибудь могу вамъ услужить, я буду очень радъ.
Рэй поспѣшно отвѣтилъ согласно своему плану:
-- Вы очень любезны, мистеръ Чапли. Я собираюсь писать корреспонденціи въ газету, въ которой работалъ въ Мидлэндѣ, и желалъ-бы придать имъ, главнымъ образомъ, характеръ литературныхъ обозрѣній. Я вамъ буду очень обязанъ за сообщеніе новостей изъ литературнаго міра.
Казалось, мистеръ Чапли освободился отъ тайнаго страха. Маленькая складка безпокойства вокругъ его глазъ изгладилась; хотя онъ еще не рѣшился снять пальто, но положилъ шляпу на письменный столъ Брандрета и поставилъ трость, которую до сихъ поръ крѣпко сжималъ въ рукѣ.
-- Съ удовольствіемъ, съ удовольствіемъ, но мистеръ Брандретъ больше занимается этой стороной дѣла. По правдѣ сказать, онъ гораздо чаще сталкивается съ молодыми людьми и со всѣмъ, что происходитъ, чѣмъ я. Онъ можетъ разсказать вамъ все, что касается нашихъ небольшихъ дѣлъ, и поможетъ мъ войти въ сношенія съ другими издателями.
-- Весьма благодаренъ,-- началъ, было, Рэй.
-- О, не стоитъ, я увѣренъ, что это для нашей же пользы. Мы были бы рады сдѣлать гораздо болѣе для друга нашихъ друзей (мистеру Чапли пришлось взглянуть на заголовокъ письма раньше, чѣмъ онъ могъ вспомнить имена своихъ старыхъ друзей)... Шмуккеръ и Вильсъ. Я надѣюсь, что они преуспѣваютъ, не смотря на трудныя времена?
Рэй отвѣтилъ, что, какъ ему кажется, дѣла ихъ идутъ хорошо.
-- Многіе изъ здѣшнихъ книгопродавцевъ,-- продолжалъ мистеръ Чапли,-- страдаютъ отъ конкурренціи большихъ магазиновъ-базаровъ, которые теперь стали торговать книгами наряду со всякими товарами, какіе только можно вообразить. Насколько мнѣ извѣстно, они внесли полный хаосъ въ книжную торговлю небольшихъ городовъ,-- да, полный хаосъ! забираютъ въ руки какую-нибудь книгу,-- "Робертъ Эльсмеръ" напримѣръ,-- какъ будто бы это кусокъ шелку извѣстнаго рисунка, выдѣлку котораго они контролируютъ, и продаютъ по цѣнѣ положительно разорительной; кромѣ того, они ведутъ торговлю разными книгами вообще, доводя ихъ цѣны до те что совершенно устраняютъ конкурренцію настоящихъ книгопродавцевъ. Но, можетъ быть, вы въ Мидлэндѣ еще не страдаете отъ этихъ чудовищъ торговаго міра?
-- Мы имѣемъ своихъ мѣстныхъ Стюартовъ и Мэйси, сказалъ Рэй,-- каковы бы ни были ихъ имена; и я думаю, что Шмуккеръ и Вильсъ терпятъ отъ нихъ, особенно во время праздниковъ.
Ему никогда не приходилось самому покупать книги, потому что ему всегда присылали ихъ въ "Эхо" для рецензіи и теперь, изъ уваженія къ мистеру Чапли, онъ былъ радъ, что самъ не принималъ участія въ этой деморализаціи книжной торговли.
-- Но я думаю,-- прибавилъ Рей весело,-- что они очень хорошо выдерживаютъ борьбу.
-- Я очень радъ, дѣйствительно очень радъ слышать это, сказалъ мистеръ Чапли.-- Если бы намъ только удалось провести международный законъ о литературной собственности и пріостановить у самаго источника это движеніе въ пользу дешевыхъ изданій, которое такъ подрываетъ книжную торговлю, мы могли бы надѣяться, что намъ удастся поставить ее на прежнюю высоту. Но пока дѣла продолжаются такимъ образомъ, мы всячески стараемся ограничить наши издательскія предпріятія. Мы теперь почти не помышляемъ о томъ, чтобы заглянуть въ рукопись неизвѣстнаго автора.
Мистеръ Чапли посмотрѣлъ на рукопись неизвѣстнаго автора, какъ будто догадался о ея присутствіи, не смотря на то, что она была завернута въ толстую бумагу. Рэй не имѣлъ никакого основанія предполагать, что, говоря это, мистеръ Чапли намекалъ на него, но, конечно, это заставило прекратить дальнѣйшіе разспросы насчетъ конкурренціи большихъ магазиновъ-базаровъ. Онъ видѣлъ возможность составить изъ этого цѣлое письмо въ "Эхо", но разговора уже не не продолжалъ. Онъ сидѣлъ смущенный, устремивъ пристальный взглядъ на ласковое, задумчивое лицо мистера Чапли, не зная, убраться ли ему сейчасъ же, не повидавшись съ мистеромъ Брандретомъ, или дождаться и, обмѣнявшись холодными и формальными выраженіями почтенія, разъ навсегда отряхнуть съ ногъ своихъ прахъ издательской фирмы "Чапли и К", когда дверь съ улицы опять отворилась, и въ магазинъ быстро вошелъ человѣкъ небольшого роста съ стройной фигурой, напомнившей Рэю его собственную. Услышавъ его шаги, мистеръ Кэйнъ такъ же весело привѣтствовалъ его появленіе, какъ и раньше приходъ Чапли:
-- А, здравствуйте, здравствуйте!
-- Здравствуйте, мистеръ Кэйнъ! Великолѣпная погода,-- сказалъ господинъ въ блестящемъ цилиндрѣ, съ лучезарной улыбкой на лицѣ, быстро подходя къ Рэю и мистеру Чапли. Его пальто висѣло на рукѣ; у него былъ свѣжій видъ, вѣроятно, отъ продолжительной прогулки.-- А, здравствуйте,-- проговорилъ онъ, обращаясь къ мистеру Чапли.-- Какъ вы себя сегодня чувствуете?-- Онъ вопросительно поклонился въ сторонy Рэя, пока мистеръ Чапли успѣлъ познакомить:
-- Это мистеръ... гм... Рэй, который привезъ съ собою письмо отъ нашихъ старыхъ друзей... Шмуккеръ и Вильсъ изъ Мидлэнда.
-- О, Мидлэндъ, да,-- воскликнулъ мистеръ Брандретъ. Рэй догадался, что это именно онъ.-- Очень радъ видѣть васъ, мистеръ Рэй. Когда вы уѣхали изъ Мидлэнда? Не угодно ли вамъ сѣсть? А вы, мистеръ Чапли?
-- Нѣтъ, нѣтъ,-- нервно сказалъ мистеръ Чапли:-- я собирался пойти въ свою комнату. Какъ себя чувствуетъ бѣдная Бэлла?
-- Замѣчательно хорошо, замѣчательно! Я нарочно дождался прихода доктора, чтобы дать достовѣрный отчетъ; по его словамъ, все идетъ какъ нельзя лучше. Онъ обѣщаетъ, позволить ей выйти недѣли черезъ двѣ или около того, если будетъ хорошая погода.
-- Вы должны быть очень осторожны, главное, не спѣшите!-- предостерегъ мистеръ Чапли,-- А ребенокъ?
-- Великолѣпный! Онъ спалъ, какъ убитый, всю ночь, и мы его съ трудомъ разбудили къ завтраку.
-- Бѣдненькій!-- сказалъ мистеръ Чапли, подавая руку Рэю и выражая надежду видѣть его часто.-- Заглядывайте къ намъ, когда будете проходить мимо. Мистеръ Рэй,-- объяснилъ онъ,-- пріѣхалъ поселиться здѣсь, въ Нью-Іоркѣ. Онъ сотрудникъ одной изъ газетъ въ Мидлэндѣ; я ему посовѣтовалъ обратиться къ вамъ за литературными новостями и тому подобнымъ. .
-- Хорошо, хорошо,-- перебилъ мистеръ Брандретъ. Онъ разсмѣялся послѣ ухода мистера Чапли и сказалъ:-- Извините, мистеръ Рэй. Не обращайте вниманія на то, что я улыбаюсь такъ не кстати. На этой недѣлѣ въ моемъ домѣ совершилось великое событіе, а именно, у меня родился мальчикъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ!-- сказалъ Рэй. Онъ смотрѣлъ на это съ тѣмъ пренебреженіемъ, какое питаютъ молодые люди къ событіямъ домашняго характера, но скрылъ это отъ счастливаго отца, который по виду былъ едва ли старше его.
-- Восьми-фунтовый,-- снова заговорилъ мистеръ Брандретъ -- Я довольно таки безпокоился послѣднія недѣли. Вы женаты или нѣтъ, мистеръ Рэй?
-- Нѣтъ.
-- Ну, такъ вы не поймете.-- Рэю показалось, что мистеръ Брандретъ неохотно прерываетъ свои изліянія.-- Но вы когда-нибудь поймете, когда нибудь поймете,-- прибавилъ онъ весело,-- и тогда вы будете знать, что значитъ, когда подобная исторія сходитъ благополучно. Все является въ новомъ свѣтѣ...
Вошелъ приказчикъ съ кипой писемъ и положилъ ихъ на письменный столъ Брандрета; нѣкоторыя изъ нихъ были еще нераспечатаны; Рэй опять поднялся.
-- Нѣтъ, не уходите. Вы, надѣюсь, не будете имѣть ничего противъ того, чтобы я ихъ просмотрѣлъ, пока мы разговариваемъ. Я не знаю, что сообщилъ вамъ мистеръ Чапли,-- онъ, знаете, мой тесть.
Рэю это было неизвѣстно.
-- Я присоединился къ фирмѣ и сталъ членомъ этого семейства нѣсколько болѣе года тому назадъ. Но если я вамъ могу быть полезнымъ, я весь къ вашимъ услугамъ.
Мистеръ Брандретъ разрѣзалъ тонкимъ ножомъ конвертъ и быстро пробѣжалъ письмо.
-- Да, это маленькій вопросъ, въ которомъ мы расходимся съ мистеромъ Чапли. Конечно, я понимаю, что онъ долженъ чувствовать, будучи воспитанъ въ старыхъ традиціяхъ. Ему кажется, что мы непремѣнно должны разориться оттого, что наши книги будутъ продаваться за прилавкомъ, бокъ-о-бокъ съ жестяными товарами, духами и разными эссенціями или bric-à brae. Я другого мнѣнія. Я думаю, что самое главное -- продавать; я бы желалъ предоставить какому-нибудь изъ этихъ крупныхъ магазиновъ книгу нашего изданія и былъ бы радъ такому случаю. Намъ пришлось бы сдѣлать крупную уступку, но поглядите, сколько мы должны уступать и теперь! Сорокъ процентовъ и десять центовъ сверхъ того, при уплатѣ чистоганомъ, такъ что книга въ полтора доллара, изданіе которой обходится въ двадцать пять или тридцать центовъ, приноситъ намъ всего около семидесяти центовъ. Затѣмъ, если вы платите автору десять процентовъ за его авторское право, сколько останется, принимая во вниманіе расходы на объявленія, наемъ помѣщенія, приказчиковъ и разныя разности? Если же вы хотите продавать черезъ газетныя компаніи, то вы должны имъ сдѣлать уступку въ шестьдесятъ процентовъ при уплатѣ наличными.
-- Неужели это возможно?-- спросилъ Рэй.-- Я понятія не имѣлъ объ этомъ!
-- Никто себѣ этого не представляетъ. Думаютъ, что издатели утопаютъ въ барышахъ и богатѣютъ насчетъ автора и читателя. И даже многіе издатели-книгопродавцы воображаютъ, что если бы имъ удалось удержать за собою львиную долю при системѣ долгосрочнаго кредита,, то ихъ благополучіе было бы обезпечено. Я съ этимъ не согласенъ. Получи мы хорошую, свѣжую, захватывающую повѣсть, я бы съ удовольствіемъ попробовалъ на ней счастья при посредствѣ какого-нибудь магазина-базара.
Сердце Рэя затрепетало. Его повѣсть ему часто казалась и хорошей, и захватывающей; была ли она оригинальна или нѣтъ,-- онъ никогда не думалъ объ этомъ. Ему бы хотѣлось знать, что именно мистеръ Брандретъ подразумѣваетъ подъ этимъ терминомъ. Его рука нервно теребила рукопись, лежавшую у него на колѣняхъ, и онъ робко спросилъ:
-- Не будетъ-ли неудобно, если я воспользуюсь нѣкоторыми изъ этихъ фактовъ -- они мало извѣстны -- въ моихъ корреспонденціяхъ? Не упоминая именъ, конечно.
-- О, вовсе нѣтъ! Я буду радъ, если они станутъ достояніемъ печати,-- сказалъ Брандретъ.
-- А каковы виды на дѣла зимою, мистеръ Брандретъ?
-- Какъ нельзя лучше. Я ожидаю, что мы будемъ имѣть хорошія дѣла. Нашъ списокъ нынче такъ длиненъ, какъ не былъ уже многіе годы. Дѣло въ томъ,-- сказалъ Брандретъ, взглянувъ на Рэя съ тѣмъ довѣріемъ, какое онъ внушалъ большинству людей, юношеской серьезностью своего лица,-- дѣло въ томъ, что Чапли и Комп.-- начали уже слишкомъ исчезать изъ виду въ качествѣ издателей, и я чувствую,-- пора какъ слѣдуетъ напомнить публикѣ, что мы не только книгопродавцы и коммиссіонеры. Я хочу, чтобы наша фирма заняла свое прежнее мѣсто. Я не думаю этимъ сказать, что она когда-нибудь дѣйствительно спускалась со своей высоты, или что она потеряла то значеніе, какое имѣла лѣтъ двадцать назадъ. Я вамъ сейчасъ покажу нашъ списокъ, если вы можете подождать минутку.
Мистеръ Брандретъ пожалъ кнопку въ видѣ клюва, лежавшую на его столѣ; гдѣ-то вдали раздался электрическій звонокъ, и на зовъ явился мальчикъ.
-- Пойдите къ миссъ Хюзъ и спросите ее, готовъ ли у нея списокъ новыхъ изданій.
Мальчикъ вышелъ, а мистеръ Брандретъ взялъ одну изъ карточекъ фирмы.
-- Если вы пожелаете навѣстить какія-либо другія фирмы, мистеръ Рэй, я дамѣ вамъ нашу карточку,-- и, написавъ на ней: "Симъ рекомендую мистера Рэя, сотрудника мидлэндскаго "Эхо". П. Б.", подалъ ему: -- Не Петръ, а Перси,-- сказалъ онъ, улыбаясь своей собственной шуткѣ.-- Но въ дѣловыхъ сношеніяхъ лучше, чтобы принимали за Петра.
Рэй со смѣхомъ замѣтилъ, что онъ и самъ часто испытывалъ неудобство носить имя Шелли: слишкомъ долго подписываться: П. Б. Ш. Рэй, и приходится ставить просто: Ш. Рэй.
-- Какъ? въ такомъ случаѣ мы носимъ одно и тоже имя,-- промолвилъ мистеръ Брандретъ.-- Къ тому же это очень рѣдкое имя. Я очень радъ быть вашимъ тезкой, мистеръ Рэй.
Казалось, это обстоятельство какъ бы еще усилило ихъ взаимную симпатію, вызванную отчасти тѣмъ, что они оба были молоды.-- Мнѣ хотѣлось-бы,-- снова заговорилъ издатель,-- имѣть возможность пригласить васъ къ себѣ, но, знаете-ли, теперь мой домъ превратился въ настоящую дѣтскую.
-- Вы очень любезны,-- сказалъ Рэй,-- я бы не смѣлъ и думать о томъ, чтобы обезпокоить васъ теперь.
Этотъ обмѣнъ любезностей былъ остановленъ приходомъ мальчика, который заявилъ, что миссъ Хюзъ приготовитъ списокъ черезъ нѣсколько минутъ.
-- Такъ попросите ее принести его сюда, слышите?-- окликнулъ Брандретъ.-- Я хочу поговорить съ нею по поводу нѣкоторыхъ изъ этихъ писемъ.
-- Я отнимаю у васъ слишкомъ много времени?-- замѣтилъ Рэй.
-- Вовсе нѣтъ, вовсе нѣтъ. Я устроилъ себѣ нѣчто вродѣ праздника на этой недѣлѣ. Я сильно взволнованъ.-- И мистеръ Брандретъ такъ добродушно улыбнулся, что Рэй не могъ удержаться, чтобы не воспользоваться его хорошимъ настроеніемъ.
Желаніе сообщить о своей повѣсти такъ сильно овладѣло имъ, что онъ и самъ не замѣтилъ, какъ привелъ его въ исполненіе; ему казалось, что онъ успѣлъ подавить его, но въ то же время проговорилъ сухимъ неестественнымъ голосомъ:
-- Я принесъ свою повѣсть, которую желалъ бы предложить вашему усмотрѣнію.
IX.
-- Я принесъ свою повѣсть, которую желалъ бы предложить вамъ,-- повторилъ Рэй.
-- О, въ самомъ дѣлѣ,-- произнесъ мистеръ Брандретъ такимъ тономъ, который возбудилъ въ Рэѣ разочарованіе и обиду.-- Дѣла въ настоящее время, знаете, очень вялы, мистеръ Рэй.
-- Да, я знаю,-- проговорилъ Рэй, думая про себя, что ему только что сказали обратное. Ему стало противно, онъ почувствовалъ себя виноватымъ, кровь ударила ему въ голову, лицо горѣло.
-- Нашъ списокъ для осени уже заполненъ, какъ я вамъ говорилъ, и мы положительно не можемъ ни къ чему прикоснуться до весны.
-- Я и не думалъ, чтобы повѣсть вышла къ осеннему сезону,-- сказалъ Рэй, чувствуя, какъ установившаяся, было, между ними симпатія внезапно исчезла; онъ не былъ въ состояніи больше настаивать.
Вѣроятно, и мистеръ Брандретъ замѣтилъ это охлажденіе, потому что сказалъ, какъ бы извиняясь:
-- Конечно, мы всегда беремся разсматривать рукописи для изданій, и я надѣюсь, что мы будемъ издавать все больше и больше; но американская повѣсть неизвѣстнаго автора, въ то время, когда намъ приходится конкуррировать съ даровыми перепечатками англійскихъ... О! если бы намъ только удалось провести законъ объ авторскомъ правѣ -- все было бы ладно.
Рэй молчалъ, обвиняя себя въ томъ, что злоупотребилъ любезностью мистера Брандрета.
-- Каковъ характеръ вашей повѣсти?-- спросилъ Брандретъ скорѣе для того, чтобы положить конецъ тяжелому молчанію, чѣмъ изъ желанія получить отвѣтъ.
-- Обычный характеръ: исторія любви,-- отвѣтилъ Рэй съ безучастіемъ, которое молодой издатель могъ принять за небрежную самоувѣренность и которое тѣмъ не менѣе возбудило его любопытство.
-- Ну, разумѣется. А каковъ конецъ? Успѣхъ такъ часто отъ него зависитъ.
-- Я полагаю, что конецъ скверный, скверный, насколько лишь возможно,-- сказалъ авторъ, чувствуя, какъ онъ увлекается.-- Это непрерывная трагедія.
-- Иногда это не такъ дурно,-- сказалъ мистеръ Брандретъ,-- т. е., если трагедія достаточно сильная. Публикѣ нравится, если любовь описана хорошо и сильно. Рукопись съ вами?
-- Мнѣ приходило въ голову много заглавій, напримѣръ, назвать именемъ героя или героини. Затѣмъ я подумалъ, что лучше всего подошло бы: "Современный Ромео". Она во многомъ напоминаетъ драму.
-- Въ самомъ, дѣлѣ?-- воскликнулъ Брандретъ съ живымъ интересомъ, воскресившимъ надежды Рэя.-- Это очень любопытно. Я однажды принималъ участіе въ любительскомъ спектаклѣ, мы давали "Ромео". Сцена была на открытомъ воздухѣ и производила очень хорошее впечатлѣніе.
-- О, я думаю,-- сказалъ Рэй и поспѣшилъ прибавить:-- Въ моей повѣсти описывается, конечно, американская жизнь, и дѣйствіе происходитъ въ деревушкѣ, въ которой я выросъ!
-- Нашъ спектакль, былъ устроенъ въ дачной мѣстности въ Массачусетсѣ -- продолжалъ мистеръ Брандретъ.-- Одна изъ дамъ уступила свою площадку для игры въ теннисъ и кулисами служилъ намъ росшій вокругъ кустарникъ. Вы себѣ представить не можете, какъ красиво выглядѣла средневѣковая одежда при электрическомъ освѣщеніи.
-- Воображаю, какъ это красиво!-- поспѣшилъ согласиться Рэй.-- Моя Юлія -- дочь деревенскаго врача, а мой Ромео -- молодой адвокатъ, который едва не убиваетъ ея кузена послѣ одного столкновенія.
-- Это хорошо,-- одобрилъ мистеръ Брандретъ.-- Я самъ исполнялъ роль Ромео, а миссисъ Брандретъ -- тогда еще миссъ Чапли -- была предоставлена роль Юліи, но другая дѣвушка, которая раньше отказалась отъ этой роли, вдругъ измѣнила свое рѣшеніе и потребовала ее для себя. Намъ съ большимъ трудомъ удалось все это уладить. Виноватъ, я васъ перебилъ.
-- О, нѣтъ,-- сказалъ Рэй.-- Должно быть, было очень трудно уладить... Въ моей повѣсти оба семейства враждуютъ изъ-за земельныхъ границъ, и оба стараются разлучить влюбленныхъ.
-- Какъ это ни странно,-- снова перебилъ Брандретъ,-- но изъ-за этого спектакля едва не прекратилось наше знакомство съ миссисъ Брандретъ. Конечно, она была разсержена -- всякій на ея мѣстѣ разсердился бы -- ей пришлось отказаться отъ роли послѣ того, какъ она такъ много работала надъ ней. Но когда она увидѣла, сколько мнѣ пришлось мучиться съ ея замѣстительницей, которая не знала и половины роли, исполняя ее, какъ деревянная кукла, она мнѣ простила. "Ромео" моя любимая пьеса. Видѣли-ли вы когда нибудь Юлію Марину въ ней?
-- Нѣтъ.
-- Значитъ, вы никогда не видѣли настоящей Юліи. Я раньше считалъ Маргаретъ Мазеръ приличной Юліей, и въ ней дѣйствительно много страсти...
-- Моя Юлія,-- перебилъ Рэй,-- представляетъ одну изъ такихъ страстныхъ натуръ. Убѣдившись въ томъ, что старики неумолимы, она хватается за предложеніе обвѣнчаться тайно. Молодые уѣзжаютъ, вѣнчаются, потомъ возвращаются и живутъ врозь. Вскорѣ они встрѣчаются на пикникѣ, куда Юлія приходитъ со своимъ двоюроднымъ братомъ; послѣдній ищетъ ссоры съ молодымъ мужемъ и, наконецъ, оскорбляетъ его. Случайно они оказываются одни на берегу рѣки, и мужъ, человѣкъ тихій, но страшный въ гнѣвѣ, внезапно сбрасываетъ кузена съ утеса. Остальные танцуютъ.
-- Мы тоже ввели менуэтъ въ наше представленіе,-- вмѣшался мистеръ Брандретъ,-- и всѣмъ это очень понравилось... Виноватъ...
-- Пожалуйста! Вѣроятно, это было очень живописно... Кузена считаютъ безнадежнымъ, а молодой скрывается, пока не выяснится состояніе пострадавшаго. Мужа ищутъ повсюду, и отцу дѣвушки, который увлекался гипнотизмомъ и иногда продѣлывалъ опыты надъ своей дочерью, приходитъ въ голову подвергнуть ее гипнотическому сну и такимъ образомъ вывѣдать, гдѣ онъ находится. Опытъ не вполнѣ удается и, вслѣдствіе того, что дѣвушка сохраняетъ слабое сознаніе, она страшно страдаетъ отъ борьбы, которая въ ней происходитъ. Въ это время сообщаютъ, что больной при смерти. Отецъ уходитъ къ нему, оставляя дочь, которая впадаетъ въ каталептическое состояніе. Мужъ въ это время бродитъ вокругъ дома, намѣреваясь явиться, въ случаѣ дурного конца. Онъ подкрадывается къ открытому окну,-- я забылъ сказать, что опытъ съ гипнотизмомъ происходитъ въ кабинетѣ, конечно, въ первомъ этажѣ,-- и видитъ, что она лежитъ, вся вытянувшись, неподвижная; онъ думаетъ, что она умерла.
Мистеръ Брандретъ разразился смѣхомъ.
-- Я вспомнилъ, что сказалъ нашъ Меркуціо -- это очень остроумный парень, тамошній адвокатъ, мѣстный уроженецъ и превосходный Меркуціо. Онъ сказалъ, что наша Юлія была великолѣпна въ гробу и, если бы она могла все время исполнять свою роль въ качествѣ мертвой, она превзошла бы всѣхъ насъ!
-- Итакъ... мужъ влѣзаетъ въ окошко, бросается къ ней на грудь и старается привести ее въ чувство. Она не обнаруживаетъ никакихъ признаковъ жизни, хотя все время сознаетъ, что происходитъ вокругъ, и дѣлаетъ усилія заговорить и успокоить его. Но она приходитъ въ себя въ ту минуту, когда онъ вынимаетъ пистолетъ и стрѣляетъ себѣ въ самое сердце. Выстрѣлъ заставляетъ отца кинуться въ кабинетъ и, когда онъ входитъ туда, дочь подымается, дико оглядывается и падаетъ мертвая на тѣло мужа.
-- Очень сильная сцена,-- сказалъ мистеръ Брандретъ.
-- Вы находите?-- спросилъ Рэй, покраснѣвъ и нѣсколько польщенный.-- Иногда мнѣ казалось, что это невѣроятно и слабо. Это, въ сущности говоря, не повѣсть, и скорѣе можетъ быть отнесено къ области романтизма.
-- Тѣмъ лучше. Я думаю, что всѣмъ пріѣлись обыкновенныя фотографическія описанія. Публикѣ хочется чего-нибудь фантастическаго,-- замѣтилъ мистеръ Брандретъ.
-- Можно сказать, что разсказъ построенъ на психологической почвѣ. Я вамъ далъ только самую грубую схему его, отчего онъ, понятно, много проигралъ.
-- Да, говорятъ, что во Франціи психологическій романъ вытѣсняетъ теперь реалистическій. Вы позволите?
-- Вотъ что мы сдѣлаемъ, мистеръ Рэй. Вы это оставьте у насъ, наши чтецы просмотрятъ, дадутъ намъ отчетъ о ней, и мы васъ извѣстимъ. Вашъ адресъ?
-- У меня еще нѣтъ,-- но я зайду сюда и сообщу, какъ только устроюсь.-- Рей всталъ.
-- Загляните когда-нибудь,-- сказалъ издатель.-- Мы всегда будемъ рады васъ видѣть. Конечно, я не могу обѣщать, что мы дадимъ вамъ немедленно отвѣтъ.
-- О нѣтъ, я этого и не жду. Я не тороплю. Не могу выразить, какъ я цѣню вашу любезность.
-- Очень радъ.
Вошелъ мальчикъ, неся въ рукахъ исписанный листъ бумаги. Мистеръ Брандретъ взялъ листъ и подалъ его Рэю.
-- Вотъ вы можете получить представленіе о томъ, что мы собираемся издавать. У насъ много экземпляровъ, возьмите этотъ съ собою. Загляните къ намъ, когда будете проходить мимо.
Они пожали другъ другу руки. Мистеръ Брандретъ проводилъ Рэя въ магазинъ и предложилъ ему нѣсколько экземпляровъ новыхъ изданій. Распорядившись, чтобы приказчикъ завернулъ книги, онъ сказалъ:
-- Я бы хотѣлъ познакомить васъ съ однимъ изъ нашихъ авторовъ. Мистеръ Кэйнъ!-- обратился онъ къ кому-то, и Рэй узналъ господина, съ которымъ встрѣтился на улицѣ.
Мистеръ Кэйнъ обернулся и пошелъ къ нимъ на встрѣчу.-- Я хочу васъ познакомить съ мистеромъ Рэемъ.
-- Фортуна уже сблизила насъ,-- проговорилъ мистеръ Кэйнъ, видимо, наслаждаясь звукомъ своего собственнаго голоса,-- мы приняли участіе въ одномъ заблудшемся ближнемъ, хотѣвшемъ украсть дорожный мѣшокъ. До вашего прихода мы уже пять минутъ были друзьями на улицѣ и вмѣстѣ пришли въ вашъ храмъ музъ. Но я очень радъ познакомиться вторично съ моимъ дорогимъ другомъ и узнать его имя.-- Онъ пожалъ руку Рэя мягкой, холодной рукой.-- Мое, безъ сомнѣнія, знакомо вамъ, мистеръ Рэй, хотя правописаніе его мы нѣсколько измѣнили со времени несчастнаго происшествія съ Авелемъ {Каинъ по-англійски произносится Кэйнъ. Прим. Перев.}; но несомнѣнно это то же имя и, слѣдовательно, я принадлежу къ очень древнему роду. Не правда ли?-- Онъ все еще жалъ руку молодого человѣка, иронически поглядывая на мистера Брандрета, какъ бы ожидая, что тотъ возразитъ.-- Полагаю, мистеръ Рэй писатель? Я былъ увѣренъ въ этомъ съ перваго момента,-- прибавилъ Кэйнъ, отпуская, наконецъ, руку Рэя,-- признаки благороднаго званія литератора на лицо.
-- Мистеръ Рэй,-- пояснилъ Брандретъ,-- намѣренъ поселиться теперь въ Нью-Іоркѣ; онъ состоитъ сотрудникомъ одной изъ мидлэндскихъ газетъ.
-- Въ такомъ случаѣ онъ опасный человѣкъ: его слѣдуетъ уважать, но избѣгать. Однако не говорите мнѣ, что у него нѣтъ болѣе священныхъ и нѣжныхъ узъ съ литературой, кромѣ грѣховной газетной связи.
-- Это мы увидимъ,-- весело проговорилъ молодой издатель.
-- Да, пріятно наблюдать возрожденіе старыхъ литературныхъ традицій во всей ихъ свѣжести: молодой геній изъ провинцій является въ Нью-Іоркъ съ рукописью подъ мышкой, какъ онъ приходилъ въ Лондонъ и, безъ сомнѣнія, нѣкогда въ Мемфисъ и Ниневію. Впрочемъ, черепки, на которыхъ тогда писали, были довольно тяжеловѣсны и ихъ доставляли, вѣроятно, на волахъ, а не подъ мышкой. А не сказалъ вамъ мистеръ Брандретъ, когда вы предложили ему свою рукопись, что книжныя дѣла очень вялы?
-- Нѣчто въ этомъ родѣ,-- отвѣтилъ Рэй со смѣхомъ. Мистеръ Брандретъ тоже разсмѣялся.
-- Меня это радуетъ,-- продолжалъ мистеръ Кэйнъ,-- безъ этого было бы какъ-то странно. Они всегда такъ говорятъ. Я убѣжденъ, что мемфискіе и ниневійскіе издатели въ свое время говорили то же самое -- обычный пріемъ по отношенію къ авторамъ, заставляющій считать за огромное счастіе, что нашелся издатель на какихъ бы то ни было условіяхъ. Оно, пожалуй, вполнѣ правильно. Итакъ, вы спущены на воду, мой дорогой другъ, и вамъ остается только двигаться. Можетъ быть, изъ васъ выйдетъ быстроходный океанскій пароходъ... въ началѣ мы никогда не ожидаемъ меньшаго. Въ такомъ случаѣ позвольте мнѣ, старому заброшенному судну, носящемуся по волѣ волнъ, привѣтствовать васъ и пожелать вамъ благополучнаго пути къ Островамъ Счастья.-- Мистеръ Кэйнъ мягко улыбнулся и протянулъ руку, какъ бы благословляя.
-- О, ваша книжка еще пойдетъ, мистеръ Кэйнъ,-- поспѣшно сказалъ Брандретъ, желая его утѣшить.-- Вкусы публики измѣнятся, и настанетъ очередь для серьезной литературы.
-- Будемъ надѣяться,-- благоговѣйно произнесъ мистеръ Кэйнъ,-- будемъ молиться, чтобы средній читатель оставилъ свой ложный путь, отказался отъ романовъ и возлюбилъ бы размышленія о морали... но не раньше, конечно, чѣмъ будетъ имѣть успѣхъ повѣсть нашего дорогого друга.-- Онъ опять поклонился въ сторону Рэя.-- Впрочемъ, можетъ быть, она съ тенденціей?-- предположилъ онъ почему-то.
-- Едва ли...-- началъ, было, Рэй, но мистеръ Брандретъ уже пришелъ къ нему на помощь.
-- Психологическій романъ... и, какъ мнѣ кажется, вполнѣ въ духѣ времени.
-- Въ самомъ дѣлѣ?-- сказалъ мистеръ Кэйнъ.-- Я начинаю думать, что вы, мистеръ Рэй, попали къ нашему другу въ такую минуту, когда онъ, въ качествѣ молодого отца, весь растаялъ отъ счастья, и воспользовались его благоволеніемъ ко всему человѣчеству исключительно въ свою пользу.
-- Нѣтъ, нѣтъ! ничего подобнаго, увѣряю васъ,-- весело запротестовалъ мистеръ Брандретъ.-- У меня все ведется на строго дѣловыхъ основаніяхъ. Всегда!.. Но я желалъ бы, чтобы вы видѣли моего мальчугана, мистеръ Кэйнъ. Конечно, смѣшно говорить это о ребенкѣ, которому всего восемь дней, но, увѣряю васъ, онъ начинаетъ уже кое что замѣчать.
-- Обратите его вниманіе на ваши книги, и особенно на мои произведенія. Онъ рано начинаетъ, но, можетъ быть, не слишкомъ рано для критика,-- проговорилъ мистеръ Кэйнъ и, круто повернувшись, ушелъ. Мистеръ Брандретъ добродушно разсмѣялся шуткѣ на свой счетъ.
-- Это одинъ изъ самыхъ странныхъ чудаковъ,-- сказалъ онъ послѣ ухода Кэйна.-- Если бы онъ могъ вложить въ свои произведенія самого себя, они бы дали ему цѣлое состояніе. Никто не знаетъ, чѣмъ онъ живетъ, но, вѣроятно, у него есть небольшія средства: мы продаемъ не больше пятидесяти экземпляровъ его книги въ годъ. Что такое упоминалъ онъ о саквояжѣ?
Рэй разсказалъ.
-- Это на него похоже. Вы, разумѣется, бросились ему въ глаза. Онъ ничего не дѣлаетъ и бродитъ по улицамъ цѣлыми днями. По его словамъ, Нью-Іоркъ для него та книга, которую онъ читаетъ и перечитываетъ безъ конца. Если бы онъ только могъ разработать эту мысль. Вѣдь, дѣйствительно, такая вещь пошла бы на-расхватъ. Это одинъ изъ тѣхъ, чей разговоръ заставляетъ думать, что человѣкъ мастеръ писать, но его книжка до невозможности суха. Она вамъ попадалась когда-нибудь? "Афоризмы". Итакъ, до свиданія! Какъ бы мнѣ хотѣлось пригласить васъ къ себѣ, но вы видите, какъ сложились обстоятельства.
-- О, да! я вижу,-- сказалъ Рэй,-- вы и такъ слишкомъ добры.
X.
Голосъ Рэя дрогнулъ, но онъ надѣялся, что мистеръ Брандретъ этого не замѣтилъ; ему хотѣлось остаться наединѣ со своими ощущеніями, и онъ торопливо вышелъ на улицу. У него кружилась голова: наконецъ-то къ нему повернулось колесо фортуны! Онъ былъ уже далеко отъ магазина, когда очнулся. Онъ никогда и не мечталъ, чтобъ такъ скоро просмотрѣли его рукопись, какъ обѣщалъ мистеръ Брандретъ. Вѣдь онъ разсчитывалъ, что ему придется таскаться съ ней отъ издателя къ издателю, ждать отвѣта недѣлями, а, можетъ быть, и цѣлыми мѣсяцами! Вѣдь онъ представлялъ себѣ, какъ многіе вовсе отказываются заглянуть въ рукопись и приготовился къ холоднымъ пріемамъ! Нельзя, разумѣется, не отдать тутъ должное личной добротѣ мистера Брандрета и его семейной радости. Конечно, онъ нѣсколько смѣшонъ со своими разговорами о ребенкѣ. Рэй рѣшилъ, что если это даже и естественно, онъ не позволитъ себѣ, когда будетъ самъ отцомъ, изливаться такимъ образомъ передъ первымъ встрѣчнымъ. Ему не понравилось, что мистеръ Брандретъ разсказомъ о любительскомъ спектаклѣ прерывалъ изложеніе содержанія его повѣсти; но вѣдь, въ сущности, это показываетъ, что онъ былъ заинтересованъ. Если бы не это случайное обстоятельство, исполненіе роли Ромео, онъ, можетъ быть, и не обратилъ бы особеннаго вниманіи на "Современнаго Ромео". Мысль о томъ, не было ли глупо съ его стороны такъ подробно передавать сюжетъ повѣсти, помогла ему простить слабости мистера Брандрета, которыя совершенно не гармонировали съ серьезнымъ отношеніемъ къ дѣлу. Все, что молодой издатель говорилъ о книжной торговлѣ и новыхъ условіяхъ для нея, было очень разумно: въ томъ, что касается его интересовъ, онъ, вѣроятно, не глупый человѣкъ. Рэю было непріятно подшучиванье Кэйна надъ счастливымъ отцомъ, но онъ былъ въ восторгѣ отъ его манеры выражаться. Его можно превосходно описать; но къ его насмѣшливости нужно прибавить что-нибудь трагическое, напр., неудачную любовь въ ранней молодости: женщина, которую онъ любилъ, умерла или разбила его сердце. Онъ можетъ явиться въ качествѣ друга героя въ какой нибудь важный моментъ, напримѣръ, въ ту минуту, когда герой хочетъ разрушить свое счастье собственными руками: мистеръ Кэйнъ спасаетъ его отъ необдуманнаго шага, разсказавъ исторію своей жизни. Мысли Рэя вернулись къ рукописи, оставленной у Брандрета: самъ ли онъ будетъ ее читать, узнаетъ ли портретъ автора? По временамъ ему становилось неловко за сцену съ гипнотизмомъ, но разъ она понравится публикѣ -- будетъ большое счастье. Рэй лично уже настроился въ ея пользу: если "Чапли и К°" примутъ повѣсть, онъ перепишетъ всю эту часть вновь, усиливъ краски.
Но отъ этой неожиданной удачи онъ не долженъ терять головы или воображать себѣ счастье большимъ, чѣмъ оно есть въ дѣйствительности: вѣдь, въ концѣ концовъ, ему только удалось быть выслушаннымъ. Онъ инстинктивно старался остановить колесо фортуны, которое поднимало его вверхъ, но съ котораго онъ неминуемо долженъ свалиться, если залетитъ слишкомъ высоко. Съ чувствомъ суевѣрія, свойственнымъ каждому изъ насъ, Рэй обѣщалъ своему богу быть благодарнымъ и покорнымъ за чудо, если онъ удержится на достигнутой имъ высотѣ. Въ своемъ эгоизмѣ онъ воображалъ, что достаточно сдѣлать надъ собой сознательное усиліе, чтобъ получить награду свыше: тяжело, напр., трудиться, непріятно себѣ въ чемъ нибудь отказывать, но онъ откажется. И онъ спѣшилъ избавиться отъ своего радостнаго настроенія, какъ будто оно могло вызвать какое-нибудь неудовольствіе и повести за собой наказаніе.
Онъ зашелъ въ ресторанъ, гдѣ завтракалъ, чтобъ условиться насчетъ квартиры и стола. Оказалось, что это обойдется вовсе не такъ дешево. Уступчивый съ виду хозяинъ настаивалъ на долларѣ въ недѣлю за комнату, и, такимъ образомъ, Рэй нарушалъ свою смѣту: вмѣсто десяти долларовъ въ недѣлю долженъ будетъ платить двѣнадцать. Онъ все-таки попробовалъ рискнуть -- въ разсчетѣ какъ нибудь пополнить дефицитъ. Его комната помѣщалась въ четвертомъ, самомъ верхнемъ этажѣ. Напротивъ возвышался десятиэтажный домъ, но такъ какъ окна были на югъ, то солнце ухитрялось въ нихъ заглянуть на одинъ часокъ, прокравшись невѣдомыми путями между высокими зданіями и башней съ часами. Когда Рей стоялъ у окна, ему была видна только остроконечная крыша желѣзнодорожнаго вокзала, но стоило высунуться подальше -- и передъ нимъ открывалась, правда, съ птичьяго полета, часть улицы: онъ видѣлъ головы, кареты, повозки. Вмѣстѣ съ нимъ любовались этой картиной только воробьи, которые вели свои безконечные споры на карнизѣ окна, да кошка, изъ-за трубы слѣдившая за ними жадными глазами.
Потолокъ внутри, параллельный откосу крыши, одной стороной устремлялся въ высоту. Меблировка въ американскомъ вкусѣ: на полочкѣ у стѣны часы, по внѣшности французскаго издѣлія. Они, къ сожалѣнію, были испорчены и опредѣлить ихъ акцентъ по тиканью не удалось. Въ углу, вблизи окна, стоялъ маленькій письменный столъ краснаго дерева. Рэй разложилъ свои книги на полку, рядомъ съ часами. Все это мало напоминало его квартирку въ Мидлэндѣ, гдѣ онъ за меньшую плату имѣлъ прекрасную гостиную и спальню въ лучшемъ boarding housed городка. Но здѣсь все-таки не стыдно принять даже и мидлэндскихъ знакомыхъ: это типичная нью-іоркская комнатка, особенно для космополитической фазы, въ которую онъ вступилъ. Рэй попробовалъ присѣсть къ столику и нашелъ, что за нимъ очень удобно. Отчасти потому, что считалъ себя обязаннымъ, а отчасти для того, чтобы доказать, какъ можно владѣть собой при всякихъ настроеніяхъ, онъ докончилъ корреспонденцію въ "Эхо" и остался ею очень доволенъ. Она была написана живо, легко и вмѣстѣ съ тѣмъ носила мѣстами поэтическій колоритъ; въ описаніяхъ, какъ ему казалось, передалась даже свѣжесть и прозрачность воздуха, вся прелесть яснаго дня, которую онъ ощущалъ. Онъ представилъ себѣ, какъ мидлендскіе друзья, развертывая утромъ газету, ищутъ его подпись, вспомнилъ, какъ добры были къ нему тѣ, кого онъ оставилъ, и опять почувствовалъ тоску по родинѣ.
XI.
Рэю хотѣлось въ тотъ же день и лично отнести свой адресъ мистеру Брандрету, но онъ побоялся, какъ бы это не показалось слишкомъ большой поспѣшностью и дурно не повліяло на успѣхъ дѣла. Ему удалось настолько овладѣть собою, что онъ не пошелъ и на слѣдующій день, а послалъ записку. Но это его уже испугало: какъ бы не подумали, что онъ совершенно равнодушенъ. Онъ старался увѣрить себя, что можетъ получиться такое впечатлѣніе, хотя въ дѣйствительности жалѣлъ лишь о томъ, что упустилъ случай повидаться съ мистеромъ Брандретомъ. Но не бѣжать же ему вслѣдъ за запиской. И Рэй принялъ геройское рѣшеніе: до извѣстнаго срока не подходить къ дому "Чапли и К°". Но, протомившись нѣсколько времени, онъ сталъ разгуливать по Броадвэй; сначала -- какъ можно дальше отъ магазина, потомъ -- все ближе и ближе, и, наконецъ, уже медленно прохаживался мимо, заглядывая въ окна. Его надежды увидѣть или встрѣтить издателей не осуществились, и онъ началъ предчувствовать тяжелое разочарованіе. Вѣдь точно также и съ такими же результатами, обманывая себя надеждами, ходилъ онъ мимо дома своей первой страсти. Ему оставалось единственное утѣшеніе -- придумывать разговоры то съ мистеромъ Чапли, то съ мистеромъ Брандретомъ: издатели пришли въ восторгъ отъ его повѣсти и предлагаютъ ему невѣроятно выгодныя условія. Голосъ добраго старичка, мистера Чапли, дрожитъ отъ волненія, когда онъ называетъ его вторымъ Готорномъ; мистеръ Брандретъ зоветъ его на обѣдъ и знакомитъ съ женой; его приглашаютъ въ крестные отцы... Но ничего подобнаго не было, и Рэю дѣлалось все тоскливѣе. Онъ ежедневно выигрывалъ у самого себя пари, что не получитъ сегодня письма отъ мистера Чапли или Брандрета. Наконецъ, онъ вспомнилъ о сожалѣніяхъ, которыя высказывалъ мистеръ Брандретъ, говоря о семейномъ событіи, препятствующемъ приглашенію гостей. Не зная точно, сколько должно пройти времени, чтобы миссисъ Брандретъ, принесшая такое счастье своему супругу, могла вернуться къ обязанностямъ гостепріимной хозяйки, Рэй утѣшалъ себя, что онъ можетъ быть слишкомъ нетерпѣливъ. Во всякомъ случаѣ, онъ благодаренъ за эти сожалѣнія -- безъ нихъ угасли бы послѣднія его надежды.
Чтобы какъ нибудь сократить томительное ожиданіе, Рээ съ рекомендательной карточкой мистера Брандрета сдѣлалъ визиты къ нѣсколькимъ издателямъ. Ему казалось, что онъ иногда замѣчалъ тѣнь безпокойства на ихъ лицахъ, не смотря на любезность пріема. Но тѣнь пропадала, какъ только онъ произносилъ слово "журналистъ". Увидя, что имъ не грозить предложеніе рукописи, они сразу успокаивались. Они охотно говорили о положеніи книжной торговли въ настоящемъ, предугадывали его въ будущемъ, и Рэй ничего не имѣлъ противъ оцѣнки, въ качествѣ ходкаго или неходкаго товара, произведеній литературы. Издательство разсматривалось, какъ ставка въ игрѣ, какъ извѣстный рискъ, какъ какое нибудь пари, гдѣ успѣхъ зависитъ отъ случайностей.
-- Знаете ли, это именно такъ,-- объяснялъ одинъ,-- никто не можетъ сказать, пойдетъ ли книга. У насъ были вещи, которыя мнѣ очень нравились, для которыхъ я особенно охотно дѣлалъ все, чтобъ обезпечить ихъ распространеніе. О нихъ были даны самые лучшіе отзывы самыми извѣстными критиками отъ Атлантическаго до Тихаго океановъ; на нихъ обратили вниманіе образованнѣйшіе люди, а мы не продали и полуторы тысячи экземпляровъ. Тогда мы попробовали выпустить дешевый лубочный романъ -- приличный, конечно: мы всегда помнимъ о стыдливомъ румянцѣ юности. Мы были увѣрены, что издаемъ ходкую книжку, которая будетъ продаваться десятками тысячъ. И что же? дѣтище наще оказалось мертворожденнымъ. Мы не можемъ найти причины: почему однѣ книги имѣютъ успѣхъ, другія -- нѣтъ. По моимъ наблюденіямъ, тутъ какая-то счастливая или несчастная случайность. Десять книгъ осуждены на гибель, двадцать -- едва покрываютъ расходы, и одна -- выдерживаетъ безконечное число изданій. И никто не скажетъ -- почему. Не послать ли вамъ по экземплярчику нашихъ новыхъ книгъ?
Книги лежали грудами на столѣ, возлѣ котораго сидѣлъ Рэй, и, пока шелъ разговоръ, приказчикъ приготовилъ связку. Новыми изданіями его надѣляли вообще столь щедро, что если бъ онъ вздумалъ посвятить свои корреспонденціи въ "Эхо" одной литературѣ, матеріала хватило бы на нѣсколько недѣль.
За послѣдніе дни пришли письма изъ Мидлэнда: отъ матери, заботливое и нѣжное. Она разспрашивала о нью-іоркской жизни, объ удобствахъ, просила беречься простуды. Отъ отца -- дѣловито-серьезное, рекомендующее откладывать еженедѣльно хоть маленькую сумму "про черный день". Отъ Сандерсона -- веселое, съ перечисленіемъ всѣхъ событій; онъ, конечно, жалѣлъ объ отсутствіи друга и ничего не упоминалъ о планахъ переѣзда въ Нью-Іоркъ. Подъ впечатлѣніемъ прочитаннаго Рэя охватила тоска: ему такъ не доставало здѣсь общества женщинъ, которое онъ считалъ самымъ пріятнымъ и которымъ дорожилъ больше всего на свѣтѣ послѣ литературы. Если бы еще осуществились его мечты объ успѣхѣ, онъ могъ бы примириться съ потерей преимуществъ, которыми пользовался въ Мидлэндѣ. Тамъ онъ могъ каждый вечеръ проводить у какой-нибудь милой дѣвушки, засиживаясь сколько угодно. Сообщеніе Сандерсона о нѣсколькихъ помолвкахъ заставило Рэя еще сильнѣе почувствовать свою оторванность и отчужденность: неужели ему одному суждено прожить всю жизнь безъ любви, безъ подруги?
Женщинъ онъ встрѣчалъ пока только въ отелѣ. Но когда прошло романтическое любопытство и первое впечатлѣніе, вызванное ихъ свободнымъ разговоромъ на своихъ языкахъ, онъ не могъ понять -- какой представляютъ интересъ эти южныя блондинки съ матовыми лицами, говорящія по-французски, или тѣ брюнетки съ большими подведенными глазами; онѣ словно выкашливали свои испанскіе гортанные звуки и нѣсколько напоминали бѣлокъ. Рэю, какъ пансіонеру, обѣдъ подавали въ столовой, и онъ съ любопытствомъ заглядывалъ въ ресторанъ, минутами готовый просить, чтобы его перевели туда, хотя ему нравились порой завистливые взоры, которые бросались на него изъ ресторана. Въ столовой было нѣкоторое неудобство -- лакей, съ черной лоснящейся кожей, едва понимавшій по-англійски. Женщины въ ресторанъ не заходили, но за то Рэй видѣлъ тамъ молодыхъ людей, съ которыми ему хотѣлось иногда поговорить. До него доносились споры объ искусствѣ, литературѣ, или, вѣрнѣе, отрывочныя фразы, по которымъ онъ догадывался, о чемъ идетъ рѣчь. Собирались и цѣлыми компаніями поздно, часовъ въ семь, когда онъ допивалъ свой кофе. Разъ, позже обыкновеннаго, пришло очень много молодежи: они заняли большой столъ у окна, которое выходило въ садикъ, и, усаживаясь, осыпали другъ друга вопросами. Изъ нихъ Рэй могъ заключить, что они нѣкоторое время не видѣлись другъ съ другомъ. Въ ожиданіи обѣда, всѣ жадно набросились на закуску -- редиску, маслины, анчоусы. За столомъ оставалось только одно свободное мѣсто -- предсѣдательское. Нѣкоторые уже выражали неудовольствіе, что до сихъ поръ не подаютъ обѣда. Между двумя собесѣдниками загорѣлся яростный споръ, въ которомъ скоро приняли участіе и остальные. Изъ нападокъ и возраженій, отдѣльныхъ словъ и восклицаній Рэй понялъ, что разбираются вопросы эстетики и морали. Въ пылу увлеченія противники говорили разомъ, перебивая и стараясь перекричать другъ друга; но вдругъ всѣ смолкли и успокоились: обѣ стороны сдѣлали неожиданное открытіе, что они, въ сущности, одного и того же мнѣнія. Во время наступившаго затишья кто-то вошелъ и занялъ свободный стулъ.
То былъ мистеръ Кэйнъ. Сердце Рэя забилось: у него мелькнула надежда, что его увидятъ и узнаютъ. Самъ онъ -- изъ гордости -- сдѣлалъ видъ, что не замѣчаетъ вошедшаго. Теперь все стало ясно: это товарищескій обѣдъ литераторовъ. Рэй не могъ не желать -- быть между ними, но именно поэтому съ безпощадною жестокостью подавлялъ свое желаніе. Онъ глядѣлъ въ свою тарелку, избѣгая проницательныхъ взглядовъ мистера Кэйна, которые, какъ воображалъ Рэй, долженъ тотъ кидать въ столовую. Онъ старался заставить себя устыдиться этого подслушиванія разговоровъ, происходившихъ въ ресторанѣ. Въ своемъ одиночествѣ Рэй озлоблялся все больше и началъ рисовать себѣ, какъ высокомѣрно будетъ третировать Кэйна, когда "Современный Ромео" надѣлаетъ шума. Ему не былоникакой надобности проходить мимо обѣдавшихъ, но онъ, не смотря на это и на предстоящее униженіе мистера Кэйна, прошелъ такъ близко отъ него, что тотъ невольно поднялъ голову и воскликнулъ:
-- А, добрый вечеръ, добрый вечеръ!-- Они обмѣнялись рукопожатіями, Кэйнъ спросилъ: какъ онъ сюда попалъ? Узнавъ, что онъ здѣсь живетъ, Кэйнъ удивился, сказавъ, что это совсѣмъ "chic". Затѣмъ онъ представилъ товарищамъ своего молодого друга, мистера Рэя изъ Мидлэнда, пріѣхавшаго искать счастья и раздѣлить съ ними ихъ судьбу. Съ тѣми, которые сидѣли ближе, онъ познакомилъ лично. Это были молодые люди, имена которыхъ Рэй зналъ: для начинающаго автора они блистали, какъ яркія звѣзды, для болѣе же опытныхъ глазъ -- были простыя туманныя пятна. Мистеръ Кэйнъ предложилъ Рэю кофе, но тотъ отказался, сказавъ, что пилъ уже. Всѣ стали доказывать, что это ничему не мѣшаетъ -- можно выпить и еще. Онъ стоялъ между ними и, чуть не скрежеща зубами, мысленно называлъ себя дуракомъ. Онъ бормоталъ о какихъ-то неотложныхъ дѣлахъ и, наконецъ, откланялся, когда ему такъ хотѣлось остаться. Расхаживая по улицамъ, Рэй старался убѣдить себя, что, поступивъ такимъ образомъ, онъ произвелъ гораздо лучшее впечатлѣніе. Ему стало томительно скучно, когда, возвращаясь обратно, онъ услышалъ оживленные голоса: его тянуло туда, онъ едва удерживался, чтобъ не пойти и не попросить позволенія посидѣть.
Войдя въ свою комнату, онъ чуть не заплакалъ. Ему теперь хотѣлось вернуться домой, какъ бы это ни отразилось на его судьбѣ, и даже не домой, а въ ту маленькую деревушку, откуда онъ когда-то такъ рвался и гдѣ былъ такъ несчастенъ, пока не уѣхалъ. Всякое мѣсто казалось ему лучше, чѣмъ Нью-Іоркъ, среди сотенъ и тысячъ жителей котораго для него не нашлось ни друга, ни даже врага.
XII.
На слѣдующій день Рэй проснулся съ твердой рѣшимостью сбросить апатію, охватившую его съ того дня, какъ онъ отдалъ рукопись мистеру Брандрету. Сегодня онъ пойдетъ знакомиться съ друзьями своихъ мидлэндскихъ друзей, которые снабдили его и карточками, и рекомендательными письмами. По крайней мѣрѣ, онъ не будетъ страдать отъ одиночества. Его смущало только,-- удобно ли идти въ воскресенье. Онъ обдумывалъ этотъ вопросъ все время за завтракомъ. Но только что онъ вернулся къ себѣ, на верхъ, какъ кто-то постучалъ въ дверь.
-- Войдите,-- окликнулъ Рэй. Дверь осторожно отворилась, и на порогѣ показался мистеръ Кэйнъ.
-- Я полагаю, вы знаете,-- сказалъ онъ, не отвѣчая на привѣтствіе Рэя,-- или, если не выходили еще, не знаете, что сегодня воскресенье, тотъ день, который благословенъ и освященъ больше другихъ дней недѣли. Впрочемъ,-- прибавилъ онъ, уже входя,-- магометане чувствуютъ то же самое, особенно въ хорошую погоду, и по пятницамъ.
Онъ оглядѣлъ комнату и попросилъ позволенія заглянуть въ окно.
-- А, воробьи!-- обратился онъ къ птицамъ на карнизѣ, какъ будто они были его старые знакомые; затѣмъ похвалилъ открывавшійся видъ. Стоя спиной къ Рэю, Кэйнъ вслухъ восхищался игрой свѣтовыхъ тѣней на зданіяхъ. Солнце освѣщало его волосы, и они сверкали, какъ серебро. Онъ обернулся и спросилъ: