Херасков Михаил Матвеевич
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прошедшее ("Где прошедшее девалось?..")
    Сельская муза
    Просвещение
    "Искусные врачи хвалимы должны быть..."
    "Искусный медик ты, мы все о том слыхали..."
    "Поветрие, война опустошают свет..."
    "Пив много, пьяница в велику немощь впал..."
    "На что науки знать? - невежда говорит..."
    "Украл мужик коня. Допрашивать в вине..."
    Эпитафия подьячему
    Эпитафия ленивцу
    "Ты, муж, мне говоришь, винна я будто в этом..."


   

Прошедшее

             Где прошедшее девалось?
             Все как сон -- как сон прошло;
             Только в памяти осталось
             Прежнее добро и зло.
             Будущего ожидаем;
             Что сулит оно, не знаем
             Будущее настает:
             Где ж оно? -- его уж нет!
   
             Все, что в жизни нам ласкает
             Что сердца ни веселит,
             Все как молния мелькает,
             Будто на крылах летит, --
             Ах! летит невозвратимо;
             Как река проходит мимо,
             И реке возврата нет, --
             К вечности она течет.
   
             Я не тот, кто дней во цвете
             На земле существовал;
             И не тот, кто жизни в лете
             Время числить забывал;
             Зимнему подобно хладу,
             Старость наших дней отраду
             И веселости мертвит;
             Уж не тот мой нрав, ни вид.
   
             Те, которы восхищали
             Взор мой женски красоты,
             Жизни вечером увяли!
             Будто утренни цветы;
             Те, со мною что родились,
             Возрастали, веселились, --
             Как трава тех век пожат,
             И в земле они лежат.
   
             В юности моей чинами
             Мысли я мои прельщал;
             Но покрытый сединами,
             Суетность чинов познал.
   
             Во цветущи дни приятства
             Обещало мне богатство:
             Вижу в зрелые лета,
             Что на свете все тщета!
   
             Все тщета в подлунном мире,
             Исключенья смертным нет;
             В лаврах, в рубище, в порфире
             Всем оставить должно свет.
             Жизнь как ветерок провеет;
             Все разрушится, истлеет,
             Что ни видим, бренно то;
             А прошедшее -- ничто.
   
             Солнце тоже надо мною,
             Та же светит мне луна;
             Те ж цветы цветут весною,
             Но скучает мне весна.
             Что меня ни утешало,
             Время, время все умчало;
             Жизни сей кратка стезя
             И продлить ее нельзя.
   
             Что такое есть -- родиться?
             Что есть наше житие?
             Шаг ступить -- и возвратиться
             В прежнее небытие.
             Нет! -- когда мы век скончаем,
             Жизни будущей встречаем
             Наши прежние дела
             В книге и добра и зла.
                                                     М. X-в.

-----

   [Херасков М.М.] Прошедшее ("Где прошедшее девалось?..") / М.Х-в // Вестн. Европы. -- 1806. -- Ч.26, N 6. -- С.104-106.
   

-----

Михайла Матвеевич Херасков

Сельская муза

             О ты, во сладостях житейских утопленный,
             От нег и красоты Природы удаленный!
             Когда для глаз твоих не дик зеленый лес,
             Приятна красота лазоревых небес,
             Не скучен чистый луг, усыпанный цветами,
             И хочешь сельскими прельщаться красотами;
             Когда, укрыв себя из градских пышных стен,
             Ты можешь целый день пробыть уединен:
             Отважься, и прийди ко мне под тень древесну,
             Взирать на красоту, земную и небесну;
             Прийди со мной мое спокойство разделить,
             Не пышностию дух -- Природой веселить.
             Коль можешь ты прервать твоих пристрастий узы,
             Прийди, и пения послушай сельской Музы.
             Того не повторю, что сладкий пел Марон:
             Открыл сокровища всея Природы он,
             Любимца своего Природа просветила,
             И в таинственный храм как друга допустила.
             Не смею заиграть в Маронову свирель,
             Для песни моея беру другую цель.
             Не тайну скрытую Природы открываю,
             Но то, что чувствую, когда в полях бываю.
             Мне кажется тогда, что травка, что цветы
             Не для одной лугов родятся красоты;
             Встречаю на полях разсыпанную пищу
             И птице, и скоту, богатому и нищу.
             На пышном троне Царь, порфирою покрыт,
             Страдает, коль земля плодов не подарит;
             Богатый бы сребром и златом не гордился,
             О пашне естьли бы крестянин не трудился;
             Царя и нищего питает всех равно
             Былинка тленная и тленное зерно.
             Оставь гражданское свое увеселенье
             И слушай, что меня приводит в удивленье!
             В восторге я моем, Природы по стопам
             Вступая на луга, вхожу как в некий храм;
             Натура, мнится, там раскинула порфиру
             И пиршество всему приготовляет мiру.
             Не блеском занят я престолов и корон,
             Зеленый холмик мне Природы зрится трон;
             У ней небесный свод сияет над главою,
             Цветками устлан пол и мягкою травою;
             Церера там пришед на мягкую траву,
             Имеет класами венчанную главу;
             Держаща серп одной и сноп другой рукою,
             Являет жатву мне картиною такою.
             Сия сотрудница премудра Естества
             Изображает мне щедроты Божества,
             Которы Он лиет со отдаленна неба
             Для размножения питательного хлеба.
             К убранствам данный нам встречаю здесь пример:
             Из былий и цветков там Флора вьет ковер;
             Обширныя поля богиня покрывает,
             Из разных свойства трав покров она свивает.
             Премудрая везде мне зрится простота;
             Но травка близь другой уж видами не та.
             Не смертный, кажется, художник здесь трудится,
             Который приманить едины очи льстится;
             Но каждый былия трепещущий листок
             Являет мне, что в нем течет отличный сок.
             Толь свойствы разныя и виды их наружны
             Вещают, что сии несходствы мiру нужны:
             В растениях хотя Природа неравна,
             Но действует равно во всех вещах она.
             Трава, как человек, рождается на свете:
             Бывает в юности, бывает в лутчем цвете;
             Ко старости она, равно как мы, прийдет,
             Лишится сил своих, увянет и умрет.
             Всему творению закон сей дан Судьбою.
             О бедный человек! все сходствует с тобою.
             Но только на лугах покажется весна,
             Былинкам прежня жизнь бывает отдана:
             О тленности своей тужити мы ли станем?
             Трава получит жизнь, так мы ль совсем увянем?
             Страшится, человек, безбожной мысли сей!
             Природу чти, ты сын возлюбленный у ней.
             Мне травка из земли всходящая являет,
             Что Бог другую жизнь и мне приготовляет;
             А в круге сем, где я поставлен от Него,
             Велит достойну быть творения Его,
             Чтоб я, привыкнув здесь внимать Его уставы,
             Свидетель после был Его небесной славы. --
             Во храме что-нибудь разсмотрим Естества;
             Но где внимание займется наше боле,
             Как зренью нашему во предлежащем поле?
             Там, кажется, куда мой взор ни поглядит --
             Природа каждый шаг приемлет новый вид.
             Протея хитраго она изображает,
             Который каждый миг себя преображает;
             И только я коснусь рукою до него,
             Уже не в том лице почувствую его;
             Так в таинствах своих сокрытая Природа
             От проницания уходит смертных рода.
             Во граде пышности -- Натуры здесь труды;
             Там роскоши одне, Природы здесь следы.
             Куда я ни пойду стопами сей Царицы,
             Вниманья моего теряются границы,
             И целая душа заемлется моя,
             На что ни погляжу в хранилищах ея.
             Художникам простым приписывая славу,
             Дивимся их трудам, их вымыслам, составу;
             Однако на цветок простый сперва воззри,
             Внимательно в листке все члены разбери:
             Перебегающи сквозь тонкость трубок соки
             Питающи цветок, млечные в стебле токи,
             Приятный вид его, и запах наконец,
             Все скажет -- вещи сей художник Сам Творец!
             Мне разширенное в полях Натуры царство
             Являет во травах и пищу и лекарство;
             "Врачуйте недуги! -- она вещает нам, --
             Я всем помощница на свете племенам";
             Не зданья для того поставлены высоки,
             Но в корнях и листках сии хранятся соки.
             Возможно ль нам на луг с презрением взирать,
             И наше здравие ногами попирать!
             О смертный! потеряв к былинке уваженье,
             От смерти, может быть, твое попрал спасенье.
             Не для того пишу, чтоб травку зря у ног,
             Ты неким божеством ее поставить мог;
             Но для того, чтоб ты внимателен казался:
             Натуру разбирал, и Богу удивлялся. --
             Взгляни, когда в полях пчела цветок сосет,
             Узнаешь, где лежал твой сладкий спрятан мед:
             Во травке и цветках его Природа скрыла,
             И меда таинство пчелам лишь подарила;
             Сосуды разны там с напитками стоят,
             Которые хранит во гроздях виноград.
             Там разны сладости она разсыпав в поле,
             Животных множеству пожертвовала воле.
             Помона  там велит плоды рождать древам,
             И с ветвей брать велит приятну пищу нам;
             Как Флорины труды в цветах многообразны,
             Помонины дары толико вкусом разны.
             Заемлют зрение отверзты небеса:
             Все чувства ловят здесь цветы и древеса.
             Нельзя внимательным к Природе не явиться,
             Нельзя ступить шага, и вновь не удивиться!
             Там влага тонкая, когда в цветках течет,
             Благоухание из недр ея влечет;
             Куда ни кинется  внимание вперенно,
             Все жизни нашея к подпоре сотворенно.
             Пчела, слепляюща из вязкой мазти сот,
             Снимает со листков растущих в поле тот;
             Чрез малое сие животное Природа
             Дарует свет, питье и пищу для народа.
             Натура, кажется, трудится каждый час
             Питать и веселить, обогащати нас:
             Одежду, яству нам в полях приготовляет,
             Нам ризы тонкие из травок составляет.
             О смертный! для твоих убранств и для пелен
             Натура щедрая произращает лен;
             Там, в поле, для твоей прекрасной багряницы
             Рождаются листки у ног сея Царицы:
             Чем в жизни красишься и чем гордишься ты,
             Разсыпаны в полях даруют то цветы.
             Одеждой светлою ты очи удивляешь;
             Но ты забыл, что в ней Природе подражаешь.
             Сей нищий, коего ты хочешь удивить,
             И выше смертного пред ним себя явить,
             Сей нищий зрел давно такие розы в поле,
             Лежащия всегда Натуры на престоле.
             О жены, пышностью прельщенныя одежд!
             Познайте, что оне лишь дивны для невежд.
             И травки и цветки на них изображенны
             Искусством хитрых рук на шелк переложенны,
             В очах у пастуха цвели уже давно;
             Он ими убирал возлюбленну равно;
             Но та, живущая среди лугов, в свободе,
             Казалася в венках подобною Природе.
             Природа вами та ж во град преселена:
             В цветах, мне кажется, и в вас умерщвлена;
             Притворство с мудрою Натурою не сходно,
             А подражати ей всем смертным обще сродно.
             Но я когда во храм Царицы сей явлюсь,
             Я восхищаюся, пленяюсь и дивлюсь!
             Там гласы слышу птиц; те гласы слаще лиры;
             Благоухание разносят там зефиры;
             Очам мечтаются различны красоты,
             Составленны цветов из нежной пестроты,
             Биющие ключи мой разум пробуждают;
             Они уста и слух, и взор мой услаждают.
             Там скрыв от глаз моих едину часть небес,
             Приятну в зелени являет мрачность лес;
             Там чудно кажется мне всякое растенье,
             Сугубит все мое вниманье и почтенье;
             Что я ни слушаю, куда ни кину взор,
             Везде представится мне дивностей собор,
             Непостижимыя и чудныя работы,
             Неизчераемы источники щедроты!
             О дщерь небесная! о матерь всех времен!
             Для всех трудишься ты растений и племен;
             Стезями равными в своем творенье ходишь,
             Былинку или кедр высокий производишь.
             Из недр земли всему во свет единый путь;
             Питает всех равно ея отверзта грудь;
             Что дышет, что цветет, что движется и зреет,
             В объятиях своих равно она имеет,
             И безпристрастная сия во свете мать
             Печется всех детей с любовию питать.
             Степень имеем ли от тварей мы далеку?
             Равно ей червячку дать жизнь, иль человеку,
             И равен наш в ея утробе оборот:
             Истлеет червячок, разрушится и тот;
             С ползущей тварию одну судьбу имеем:
             Равно рождаемся, равно по смерти тлеем:
             Так тлением своим гордиться можно ль нам?
             Где будет червь, и мы конечно будем там.
             Не вид от червяка нас тленный отличает;
             Но то, что душу в нас безсмертие венчает.
             Но чтоб венец такой Натура нам дала,
             Едины добрыя потребны нам дела.
             Не злато путь к тому, чем смертные прельщенны;
             Бывают и враги у нас обогащенны.
             Коль вечной жизни ты желаешь человек,
             То благочестием укрась текущий век;
             Ногами попирай обманчивыя сети,
             И помни, что мы все одной утробы дети;
             Будь кроток, милосерд, смирен, благочестив;
             Разрушится весь мiр, но дух твой будет жив;
             Увидишь Бога ты душевными очами,
             И будешь озарен безсмертия лучами.
             На разпещренныя взираючи поля,
             Подумай, сколь щедра для тварей всех земля;
             Она детей своих ни в чем не различает,
             Но с пищей каждое животное встречает;
             Как сына Крезова встречает со млеком,
             Заемлется она подобно червяком,
             Подобное о нем рачение имеет:
             Того во пеленах, сего во травке греет.
             Природа тысящи являет нам отрад,
             Которых никогда не знает скучный град;
             Там все приятности Природы усыпленны,
             А здесь они ея присутством оживленны.
             Что око Естества в хранилище ни зрит,
             По свойству каждому творенью то дарит.
             Источники ея щедрот неистощимы,
             Но мы во прихотях своих ненасытимы;
             Для многих что дано, считаем за свое,
             Как будто в нас одних двойное бытие.
             О смертный! естьли бы ты прихоти оставил,
             И данных Естеством не убегал от правил:
             Доволен был бы ты, других не обижал,
             И матери твоей, Натуре, подражал:
             Она пасущихся овец увеселяет,
             Во стаде ни одной из них не оделяет,
             Для всех, равно для всех, трава в лугу цветет,
             Ни тяжбы у овец, ни ссор за паству нет.
             А ты, премудростью и славой одаренный,
             Для утешения Природы сотворенный,
             Ея любезный сын -- о гордый человек!
             О благе собственном печешься целый век;
             Ты гласу матери и щедрости не внемлешь,
             Последний шаг земли у ближнего отъемлешь;
             Когда с избытками уже обогащен,
             Еще ты чаешь быть, еще не насыщен!
             Ты средства разныя к стяжанью вымышляешь,
             С ущербом честности именье прибавляешь;
             Ты мучишься в душе, зря брата твоего,
             Что ты сокровищем не превзошел его;
             И сердце у тебя страдает и томится,
             Воображая то, что ближний богатится.
             Оставя верные ко истинне пути,
             Богатством хочешь ты другова превзойти.
             Нещастный! превзойди других любленьем чести;
             Не соблазняйся ты, не слушай гласа лести,
             И сребролюбием души не отравляй;
             Во мнениях пустой мечты не составляй;
             Не буди роскошей приятностьми разстроен:
             То будешь предпочтен и более спокоен.
             Но гласа лирнаго не слушает дракон,
             И стихословию уже смеется он:
             Какой бы Гарпагон хотел внимать Парнассу,
             Когда не слушает естественному гласу?
             Ко злату он душой и сердцем пригвожден,
             Моим ли пением быть может убежден?
             Его ни сирых плачь, ни вопль вдовы не тронет;
             Он спит на берегу, а друг у брега тонет!
             Ко стону горькому людей нещастных тверд;
             Кто слез не может лить, так тот немилосерд.
             Закон, вещает он, быть слабу запрещает;
             А Тот, Кто дал закон, всех любит и прощает.
             Жестокий человек! помысли: естьли Бог
             За каждый твой порок к отмщенью будет строг,
             Куда от стрел Его ты можешь укрываться?
             Иль добр будь, иль не смей ты Божьим чадом зваться.
             Когда при злых делах твой щастлив в мiре путь,
             То Бога мстящаго и смерти не забудь.
             Не для сердечнаго пишу я оскорбленья;
             Пишу для сельскаго в полях увеселенья.
             Свобода каждому на свете жить дана,
             И Муза никого печалить не должна;
             Когда ты пение мое, мой друг, возлюбишь,
             Спокойство ты мое и радость усугубишь.
             Что нужды, прав ли кто, иль кто несправедлив?
             Мiрския суеты среди полей забыв,
             Неизреченныя веселости вкушаю,
             И душу милою Натурой утешаю.
             В зеленой ризе мне является земля,
             Усыпав разными цветочками поля,
             В убранстве таковом торжественно ликует;
             Живущим всем она сокровища дарует;
             Как будто призваны на общий пир туда,
             Различных птичек к ней слетаются стада;
             Там агнцы во траве питаемы играют,
             Волы под тению древесной отдыхают;
             Согреты солнечной животны теплотой,
             Кишат на воздухе, насясь как пар густой;
             От стебля, кажется, цветочек отделился,
             Он ожил, встрепенул и в воздухе развился.
             Дивлюсь, и ближе я на лилию гляжу,
             Седящу бабочку на оной нахожу;
             Мой взор обманут был сей твари пестротою,
             И сходной в бабочках с цветочком красотою;
             Пчела, несуща мед, весь воздух сквозь сечет;
             Былинку муравей в гнездо свое влечет;
             И, словом, кажется, что все животных роды
             Сбираются на пир раскошныя Природы:
             В веселье плавает там каждо бытие,
             И возхищается внимание мое.
             Вся тварь желает жить и все ликует в поле,
             Единый человек во град бежит оттоле.
             Пристрастия сего причиной быть должна
             Безпечность, суета и пышность лишь одна.
             Давно уже, давно Природой веселились;
             Мы в наши дни от ней далеко удалились,
             Заснули во тщете на лоне суеты.
             Проснися, человек! Натуры чадо ты.
             Когда же сам к себе ты стал безчеловечен,
             Жизнь кончишь в суетах, и будет сон твой вечен.
             
   Творения М. Хераскова, вновь исправленные и дополненные. Часть VII. М., в Университетской тип., 1801. С. 399-412.
   
   Литература
   Сиповский В.В. Херасков // Русский биографический словарь. Фабер-Павловский. СПб., 1901. - С. 309-318.
   Кулакова Л.И. Херасков // История русской литературы. Том IV. Литература XVIII века / Часть вторая. М.-Л., 1947. - С.320-341
   Давыдов Г.А. Поэзия М.М.Хераскова и религиозные изыскания русских масонов // Масонство и русская литература XVIII - начала XIX вв. Отв. Ред. В.И.Сахаров. М., УРСС, 2000. - С. 130-143.

Цевница. Усадебная лира. 1790 - 1820

-----

Михайла Матвеевич Херасков

(1733-1807)

Просвещение

             Царям народ свой просвещать,
             Науками обогащать --
             Есть первое благотворенье.
             Отсель спокойства, правый суд,
             Как тихи воды изтекут,
             Проникнет дале наше зренье.
             Что ныне темно понимаем,
             Мы то постигнем и познаем...
             Невежество для смертных тма,
             Учение -- корысть ума.
             Коль хощет кто обогатиться,
             Сыщи к Наукам верный путь,
             И празден в юности не будь,
             Старайся мыслить и учиться!
             Бежа, как нищий, от врагов --
             Сказал какой-то философ,
             С одним жезлом, с пустой сумою:
             Моё богатство -- всё со мною! --
             Но к знаниям детей привесть
             Две разные дороги есть:
             Одна Прельщает блеском ложным,
             Мелькающий являя свет;
             Цветами юношей ведет --
             Ведет ко мнениям безбожным;
             Другая дружеской рукой
             В храм Истины ведёт святой,
             Где, став Отечеству полезны,
             Цветут его сыны любезны.
             Науки тщательно любя,
             Познаете самих себя,
             Течение светил небесных,
             Закон и тайны естества,
             Премудрость, славу Божества
             В его творениях чудесных. --
             Достигнут ваши имена
             В позднейши самы времена; --
             Имея мысли просвещенны,
             Любимы будете, почтенны.
             Но да не будут вам в пример
             Сии противоборцы вер,
             Которы святостью шутили.
             Воздвигнул Александр для вас
             В России не един Парнас!
             Науки Север осветили.
             Как Царь, как мудрый человек,
             Он Августов восставил век;
             Блаженство общее сугубит,
             Учёность и таланты любит.
   
             1804

Патриот. Журнал воспитания, издаваемый Владимиром Измайловым. Т. I (январь-март). М., в Университетской тип., у Любия, Гария и Попова, 1804. С. 138-141.

   

-----

Русская эпиграмма второй половины XVII -- начала XX в

   

М. М. Херасков

   

149. "Искусные врачи хвалимы должны быть..."

             Искусные врачи хвалимы должны быть,
             Что могут в крайностях они нам пособить.
             Ты хочешь, и тебя чтоб также похвалили,
             Что многим пользою твои рецепты были.
                     Хвалю. Кому ж явил ты пользу ону?
             Себе, аптекарям, церковникам, Харону.
   
             <1756>
   

150. "Искусный медик ты, мы все о том слыхали..."

             Искусный медик ты, мы все о том слыхали.
             Которые в твоих руках ни побывали,
             Те после никогда в болезни не впадали
             Затем, что уж они с постели не вставали.
   
             <1760>
   

151. "Поветрие, война опустошают свет..."

             Поветрие, война опустошают свет,
             А более всего рецепты да ланцет.
   
             <1760>
   

152. "Пив много, пьяница в велику немощь впал..."

             Пив много, пьяница в велику немощь впал.
             Чтоб боль свою прервать, он медика призвал
             И говорит ему: "Я лихорадкой стражду,
             Причем безмерную всегда имею жажду".
             Чтоб медику болезнь по правилам лечить,
             Хотел он наперед в нем жажду утолить.
             Больной ему на то: "Лечи мое ты тело,
             А жажду утолять мое то будет дело".
   
             <1760>
   

153. "На что науки знать? -- невежда говорит..."

             "На что науки знать? -- невежда говорит.--
             Добьюсь хорошего и без наук я чина".
             Но чин тебе, мой друг, ума не подарит:
             Ты будешь и в чести скотина как скотина.
   
             <1760>
   

154. "Украл мужик коня. Допрашивать в вине..."

             Украл мужик коня. Допрашивать в вине
             Судья приехал в суд на краденом коне.
             Кому теперь решить челобитье и ссору --
                           Тому или другому вору?
   
             <1760>
   

155. ЭПИТАФИЯ ПОДЬЯЧЕМУ

             За взятки и грабеж подьячий здесь повис.
             Вверх тело поднялось, душа спустилась вниз.
   
             <1760>
   

156. ЭПИТАФИЯ ЛЕНИВЦУ

             Под камнем сим лежит умерший человек:
             Он здесь спокойно спит; то ж делал весь свой век.
   
             <1760>
   

157. "Ты, муж, мне говоришь, винна я будто в этом..."

             Ты, муж, мне говоришь, винна я будто в этом,
                             Со всем люблюсь что светом;
             Покойся, мой дружок, вины моей в том нет:
             Весь свет я чту тобой, в тебе я чту весь свет.
   
             <1760>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Михаил Матвеевич Херасков -- видный представитель русского классицизма, автор монументальной поэмы "Россияда". Многие из эп-м поэта разбросаны в периодических изданиях XVIII в. Лучшие из них собраны здесь впервые. О Хераскове см.: А. В. Западов, Творчество Хераскова. -- В кн.: М. М. Херасков, Избр. произв., БП, 1961, с. 5--56. Авторство Хераскова в NoNo 153--157 установлено по Указателю Неустроева.
   149. ЕС, 1756, с. 287, подпись: М. X. Харон (греч. миф.) -- перевозчик душ умерших в Аид через реки подземного царства.
   150--151. ПУ, 1760, No 1, с. 64, подпись: М. X. 151. Поветрие -- здесь: эпидемия.
   152. ПУ, 1760, No 5, с. 213, подпись: М. X. Перевод с французского. Этот пуант встречается у многих эпиграмматистов. Ср. анонимную эп-му "Un bon vieux Biberon, ayant un jour traité...", эп-му Антуана Бодрона де Сенесе (1643--1737) "De fièvre et de soif tourmenté..." и наиболее известную Жана-Батиста Руссо (1671--1741) "Certain ivrogne, après maint long repas...". Ср. др. перевод, No 895.
   153--155. ПУ, 1760, No 11, с. 169 и 171, без подписи.
   156. ПУ, 1760, No 11, с. 171, без подписи. Перевод анонимной французской эп-мы: "Ci-dessous Antoine repose; Il ne fit jamais autre chose". См. также ИКЭ, c. 131.
   157. ПУ, 1760, No 11, c. 171, без подписи. Ср. сходную игру в эп-ме А. П. Сумарокова, в реплике неверной жены (ПСВС, ч. 9, с. 127).
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Протезирование зубов в Китае - надежная стоматология. Информация тут.
Рейтинг@Mail.ru