Хелм Элизабет
Алберт, или Стратнавернская пустыня. Часть первая

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Albert, or The Wilds of Strathnavern.
    Перевел с Французского Яков Лизогуб (1820).

   

АЛБЕРТЪ,
или
СТРАТНАВЕРНСКАЯ
ПУСТЫНЯ.

Сочиненіе Г-жи Гельмъ.

Перевелъ съ Французскаго
Яковъ Лизогубъ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   

ОРЕЛЪ.
Въ Губернской Типографіи.
1820.

   
   Печатать позволяется съ тѣмъ, чтобъ по напечатаніи, до выпуска изъ Типографіи, представлены были въ Цензурный Комитетъ: одинъ экземпляръ сей книги для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства Просвѣщенія, два экземпляра для Императорской Публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Москва, 1821 года, Ноября 24 дня. Сію рукопись разсматривалъ О. Профессоръ Статскій Совѣтникъ и Кавалеръ

Левъ Цвѣтаевъ.

   

АЛБЕРТЪ.

ГЛАBА I.

Очень обыкновенная.

   Господинъ Жонъ Сентъ-Остенъ имѣлъ обыкновенное свое пребываніе въ старомъ своемъ замкѣ въ Іорскомъ Герцогствѣ; жена, дочь и сынъ составляли все его семейство. Обладая довольно богатымъ имѣніемъ, которое получилъ послѣ своего отца, онъ старался сохранить его въ цѣлости, не умножая и не расточая его. Утро дня посвящено было охотѣ и посѣщеніямъ сосѣдей; и до обѣда можно было надѣяться видѣть его трезвымъ, но послѣ того разумъ его помрачался, винныя пары препятствовали ему заниматься дѣлами и даже забавами; и въ такихъ случаяхъ обыкновенное дѣло его камердинера было отводить его на постѣль.
   Госпожа Сентъ-Остенъ, происходящая отъ древней и знатной фамиліи, была внутренно увѣрена, что нельзя довольно похвалиться таковымъ преимуществомъ; и въ сей надменности, свойственной ограниченнымъ умамъ, женщина сія присоединяла и скупость. Выдана бывши замужъ за человѣка, которой былъ ею предпочтенъ, потому только, что былъ знатенъ и богатъ; и поселившись въ провинціи, удалена отъ обществъ и забавъ, единственной цѣли ея жизни, Г-жа Сентъ-Остенъ не умѣла найти средствъ здѣлать уединеніе свое спокойнымъ и пріятнымъ. Чтеніе романовъ было единственнымъ и любимымъ ея упражненіемъ. Чрезвычайная чувствительность ее, говорила она, составляла нещастіе ея жизни, хотя она однако не унижалась до того, чтобъ сострадать о нещастныхъ стенящихъ предъ ея глазами: нѣтъ, для нее надобно былъ благороднѣйшихъ горестей. Храбрый и влюбленный Рыцарь, молодая, прекрасная и нещастная Героиня -- вотъ что особливо ее занимало: она всегда находила въ ихъ нещастіяхъ сходство съ своимъ положеніемъ, воображая себя нещастною жертвою, заключенною въ пустынѣ и исторгнутою отъ удовольствій свѣта, которому она служила украшеніемъ.
   Родители съ такими характерами не могли дать дѣтямъ своимъ приличнаго воспитанія. Фридерикъ Сентъ-Остенъ и Гертруда сестра ею, хотя одарены были природою наилучшими свойствами, необходимо должны были лишиться всего плода ихъ съ такими путеводителями.
   У Г-жи Сентъ-Остенъ была еще сестра, которая проживши нѣсколько лѣтъ съ больнымъ своимъ мужемъ въ Италіи и Франціи, лишилась его въ Монтелье, и возвратилась въ Англію, когда Фридерику было четырнадцать, а Гертрудѣ одиннадцать лѣтъ.
   Госпожа Стангопъ (такъ называлась эта сестра) на двадцать пятомъ году своей жизни вышла за мужъ за единственнаго сына одного богатаго купца. Сей неравный бракъ совершенно разстроилъ ее съ ея фамиліею, и Г-жа Сентъ-Остенъ не только не старалась примирить ее съ своими родными, но еще больше ихъ поссорила. Сей поступокъ ея, происшедшій отъ одной жадности къ богатству, получилъ желаемый ею успѣхъ: сестра ее была лишена наслѣдства -- и она воспользовалась сею несправедливостію.
   Однакожъ коль скоро узнала она, что Г-жа Стангопъ возвратилась вдовою, бездѣтною и единственною наслѣдницею своего мужа, то начала думать о средствахъ примириться съ нею. Ей очень не хотѣлось начинать первой, но сіи важныя причины наконецъ ее рѣшили.
   Гордость и низость часто бываютъ неразлучны у людей скупыхъ: Г-жа Сентъ-Остенъ служитъ тому доказательствомъ. Сестра ея легко отгадала цѣли ея стараній о примиреніи; она пожалѣла о томъ, и однакожъ не отвергла ихъ. На противъ того въ своемъ отвѣтѣ изъявила желаніе жить съ нею въ согласіи, и просила ея пріѣхать къ ней съ мужемъ своимъ и дѣтьми.
   Г-жа Сентъ-Остенъ была въ восхищеніи отъ щастливаго успѣха своего поступка и намѣревалась соотвѣтствовать приглашенію своей сестры; но супругъ ея никакъ не могъ рѣшиться пожертвовать своею охотою -- тогда былъ Октябрь мѣсяцъ. И такъ она поѣхала только съ дѣтьми и чрезъ нѣсколько дней прибыла въ деревню своей сестры въ Дорсетскомъ Графствѣ.
   Г-жа Стангопъ приняла ее очень учтиво и была столь благородна, что вовсе не упоминала о прошедшемъ; отъ чего и Г-жа Сентъ-Остенъ, которая сперва боялась сего свиданія, скоро и сама перестала думать о проступкахъ, которыя казалось были совсѣмъ позабыты. Г-жа Стангопъ старалась узнать характеръ Фридерика и Гертруды. Наружность ихъ ей понравилась; но она съ сожалѣніемъ замѣтила, сколъ воспитаніе ихъ было пренебрежено. Фридерикъ едва умѣлъ читать, а Гертруда, не смотря на кротость своего нрава, показывала уже большую склонность къ кокетству, необходимое послѣдствіе примѣра, которое она имѣла передъ глазами, и вздорнаго чтенія, къ которому мать ее пріучила.
   Госпожа Стангопъ также любила чтеніе книгъ, но такихъ, которыя могли распространить ея познанія, или утвердить благородныя и великодушныя правила, на которыхъ было основано ея поведеніе. Таковыя расположенія были совершенно противоположны склонностямъ ея сестры; и Г-жа Сентъ-Остенъ, соскучившись быть съ нею еще больше чѣмъ съ своимъ мужемъ, скоро начала приготовляться къ своему возвращенію въ Іорское Герцогство, довольна что достигла своей цѣли и примирилась съ сестрою. Г-жа Стангопъ съ свойственною сердцу ея откровенностію объявила ей, что она совершенно охуждаетъ образъ воспитанія ея дѣтей; но Г-жа Сентъ-Остенъ удивилась, что находитъ недостатки въ Гертрудѣ, о которой она такъ пеклась, и которая, но ея мнѣнію, предвѣщала быть женщиною совершенною.
   Сестра ея сожалѣла о ней, и не противорѣча открыто материнскому ея ослѣпленію, нѣсколько разъ заводила съ ней разговоръ о семъ важномъ предметъ, требуя, что бы по крайней мѣрѣ отдали Фридерика въ школу, или бы дали ему учителя. Въ разсужденіи сего мать согласилась съ Г-жею Стангопъ, ибо и сама начинала видѣть, что сынъ ея скоро здѣлается такимъ же грубымъ и неотесаннымъ какъ и отецъ его, естьли не займутся его воспитаніемъ.
   

ГЛАВА II.

Щастливыя способности безъ пользы.

   Мы видѣли, что занятія и удовольствія Г-жи Стангопъ совсѣмъ не нравились сестрѣ ея. Напримѣръ: сія послѣдняя была слишкомъ слабаго и нѣжнаго сложенія, чтобъ сопутствовать ей въ утреннихъ ея прогулкахъ, ходить къ бѣднымъ поселянамъ, которыхъ лѣта и немощи требовали ея помощи. Нервы ея были столь нѣжны, что жалобы бѣдныхъ больше вселяли въ нее гнѣва, нежели состраданія. "Какъ! говорила она очень часто, ужели эти люди думаютъ, что мы должны заниматься ихъ дѣлами? Развѣ мы не доставляемъ имъ работы? Не платимъ ли за ихъ труды? И я щитаю ихъ очень дерзкими, требовать отъ насъ больше этаго."
   Рисованье, и музыка составляли любимое упражненіе Г-жи Стангопъ. Сестра же ея не имѣла способности ни къ тому, ни къ другому; и естьли бы даже захотѣла она заняться чтеніемъ, то не нашла бы въ библіотекѣ ея ничего для себя занимательнаго.
   Чтожъ касается до Фридерика и Гертруды, то они столько были тронуты милостями своей тетки, что легко бы согласились дѣлать все ей угодное. Потому-то она еще больше сожалѣла предвидя, что эти щастливыя расположенія останутся совершенно безполезными чрезъ пагубные примѣры и недостатокъ воспитанія. По прошествіи четырехъ недѣль, которыя показались Г-жѣ Сентъ-Остенъ цѣлымъ вѣкомъ, она оставила свою сестру, получивъ отъ нее обѣщаніе посѣтить ихъ замокъ слѣдующимъ лѣтомъ.
   Во всю дорогу дѣти не переставали говорить о своей теткѣ. Мать ихъ молчала и казалось не принимала ни малѣйшаго участія въ ихъ разговорахъ. Но нѣкоторыя замѣчанія Фридерика объ обыкновенныхъ занятіяхъ госпожи Стангопъ исторгли ее изъ ея размышленій. "Да, конечно, сказала она, это очень странная женщина, и странности ея.... одной ей приличны: но она очень богата и я должна угождать ей для нашей пользы."
   -- "Право, матушка, сказала Гертруда, я начинала любить ее; она такъ добра, такъ великодушна...!" -- "Скажи лучше слаба, смѣшна и обманута всѣми ее окружающими. Въ прочемъ это, меня не удивляетъ, она съ самыхъ малыхъ лѣтъ была такова, какъ вы ее теперь видѣли. Вмѣсто того, чтобъ наслаждаться великимъ своимъ богатствомъ, бѣдная сестра моя находитъ удовольствіе жить самымъ низкимъ и неприличнымъ ея состоянію образомъ." -- А я не вижу, отвѣчалъ Фридерикъ, чтобъ тетушка была смѣшна, или слаба. Всѣ ее любятъ: старики, дѣти никогда не видятъ ее безъ того, чтобъ не осыпать ее своими благословеніями, и не изъявить знаковъ своего восхищенія. Право, матушка, вы должны бы также поступать какъ она съ нашими бѣдными сосѣдями. Вы бы отъ того были щастливѣе. -- "Боже меня сохрани!" Бѣдные и безъ меня находятъ много пособій. Я благодарю Бога, что вы не долго прожили съ вашею теткою, а то бы она скоро и вамъ внушила свои склонности.-- Право это бы хорошо было, отвѣчалъ Фридерикъ: ея склонности не дѣлаютъ ей вреда. Вы сами говорите, что она очень богата, а она увѣряла меня, что до смерти Г. Стангопа была щастливѣйшею, женщиною." -- А хорошъ ли былъ собою Г. Стангопъ, спросила Гертруда? Вы намъ нѣсколько разъ сказывали, что тетушка вышла за него противъ воли всей своей фамиліи. Такъ они повѣнчались въ Шотландіи? -- О! нѣтъ, отвѣчала Г-жа Сентъ-Остенъ, она даже и не скрывала своего замужства; и оно совершено было со всѣми обрядами. Чтожъ касается до Г. Стангопа, то я никогда на находила въ немъ ничего, что бы могло оправдать поступокъ моей сестры. Когда онъ на ней женился, то ему было за тридцать лѣтъ, и никогда онъ не былъ хорошъ собою. A склонности его и достоинства, я думаю, были сходны съ сестрициными." -- Ахъ, Боже мой! вскричала съ удивленіемъ Гертруда, да какъ же тетушка могла полюбить человѣка, которой былъ не молодъ и не хорошъ собою?" -- И сверхъ того былъ купецъ, прибавила Г-жа Сентъ-Остенъ. Знатная дѣвушка, вступающая въ такой союзъ, поступаетъ непростительно." -- Что до этаго касается, сказалъ Фридерикъ, то я этого не знаю; а только увѣренъ, что Г-жа Стангопъ женщина очень разсудительная. Всякой разъ, когда я при ней читалъ, она такъ пріятно, такъ хорошо всѣ мнѣ объясняла, что естьли бы я все жилъ съ нею, то вѣрно бы очень полюбилъ чтеніе." -- "Правда, она всегда очень любила чтеніе, продолжала Г-жа Сентъ-Остенъ. Я и сама люблю заниматься книгами, съ тою только разностію, что важныя книги меня утомляютъ и очень мнѣ скучны, а она это-то и любитъ, и пренебрегаетъ сіи милыя произведенія Литтературы, которыя такъ пріятно занимаютъ воображеніе женщинъ. Всѣ привычки ея подобны этому расположенію ума ее: какъ бы дурно время ни было, но никогда ее не удержишь, когда ей захочется гулять. Я помню, какъ одинъ разъ насъ обѣихъ нарядили на балъ; но она увидя на прудѣ утку, которую собака давила, забыла все, опрометью бросилась въ воду, вырвала у собаки утку и съ торжествомъ ее выпустила. Въ другой разъ одинъ изъ нашихъ лакеевъ застрѣлилъ нѣсколько птицъ, которыхъ она пріучила прилетать подъ ея окошки клевать кормъ, и она такъ на него за это разсердилась, что осмѣлилась даже ударить его въ присутствіи матушки. Словомъ, всякой день были съ нею подобныя исторіи; и сколько ее ни бранили -- она не исправлялась. У насъ была мадамъ, Француженка, которую она отъ утра до вечера дразнила. Эта мадамъ одинъ разъ дала намъ читать романъ Клеопатру, чтобъ насъ позабавить; чтожь сестра моя здѣлада? не довольно того, что на всѣхъ страницахъ понаписала разныя свои замѣчанія и надѣлала каррикатуръ, но еще стала всегда звать нашу мадамъ Клеопатрою; и матушка принуждена сама ей то запретить. Это еще не все. Она замѣтила, что всѣ порядочныя женщины старались имѣть хорошенькихъ маленькихъ собачекъ; и самыя дурныя собаки здѣлались ея любимцами не рѣдко бывало ходитъ она въ сопровожденіи пяти или шести запачканыхъ собакъ, одна другой сквернѣе." -- "Ho зачѣмъ же, матушка, имѣла она сихъ дурныхъ собакъ, спросила Гертруда, не лучше ли было ей достать себѣ хорошихъ болоночекъ." -- "Для того, говорила она, что хорошенькихъ собачекъ всѣ любятъ и ласкаютъ, а дурными никто не занимается. Наконецъ, чтобъ окончить портретъ ея, я скажу вамъ еще, что одинъ разъ ея очень больно укусила за руку свинья, которая завязла было въ дверяхъ, а она хотѣла ее освободить. Въ этомъ-то случаѣ и Г. Стангопъ ее узналъ. Надобно признаться, что безъ него она дорого бы заплатила, за свою дерзость."
   "Я не понимаю, вскричала Гертруда, какъ осмѣлилась она дотронуться до такаго мерзсеаго животнаго? Я бы убѣжала, хотя и сожалѣла бы объ немъ. Естьлибъ я видѣла въ такомъ положеніи ягненка или козу, то тотчасъ бы помогла имъ: я читала, что многія прекрасныя дѣвушки это дѣлали. -- A развѣ свинья не такъ же можетъ чувствовать боль, какъ и ягненокъ? сказалъ Фридерикъ. A я такъ хвалю тетушку, что она помогла сему животному, именно потому, что оно не такъ занимательно. -- Ну, хорошо, прервала Г-жа Сентъ-Остенъ; однако женщинѣ знатной не надобно забывать благопристойности, и убѣгать всего, что можетъ удалить отъ нея благородныхъ людей."
   Изъ сихъ разговоровъ Фридерика и Гертруды съ своей матерію, можно видѣть, что скоро ложная разборчивость и не натуральная чувствительность возьмутъ верьхъ надъ природною мнѣ добротою. По крайней мѣрѣ не возможно, чтобъ они могли совершенно избѣжать могущественнаго вліянія примѣра: щастливы еще будутъ, естьли пагубны впечатлѣнія остановятъ лишь развитіе врожденныхъ ихъ склонностей, и благопріятны обстоятельства будутъ довольно могущественны, чтобъ истребить послѣдствія дурнаго воспитанія.
   

ГЛАВА III.

Манторъ, которыхъ есть много.

   Возвратившись домой, Г-жа Сентъ-Остенъ расказала своему мужу объ успѣхѣ своего путешествія. Ему пріятно было слышать о примиреніи съ сестрою, ибо онъ не былъ нечувствителенъ въ надеждъ богатаго наслѣдства; но чрезмѣрно удивился, что Г-жа Стангопъ не довольна была воспитаніемъ Фридерика. "Чегожъ ей надобно? вскричалъ онъ, вѣть мы не хотимъ здѣлать его ни пасторомъ, ни школьнымъ учителемъ. Я воспитываю его, какъ самъ былъ воспитанъ; а я кажется знаю все, что надобно."
   Г-жа Сентъ-Остенъ не совершенно была согласна съ мнѣніемъ своего мужа. Не противорѣча ему прямо, она представила, что не здѣлать въ этомъ удовольствія сестрѣ, значитъ опять съ нею поссориться; что издержка для найма учителя не очень велика; и что очень вѣроятно, что естьли Г-жа Стангонъ будетъ довольна воспитаніемъ Фридерика, то много здѣлаетъ въ его пользу.
   Господинъ Сентъ-Остенъ не могъ ничего отвѣчать на столь сильныя возраженія. "Ну, такъ и быть, здѣлаемъ, что она хочетъ, сказалъ онъ. Завтра я поѣду на охоту съ Томасомъ Бигглемъ, и поговорю съ нимъ объ этомъ; можетъ быть онъ и найдетъ намъ кого нибудь на это мѣсто."
   Въ самомъ дѣлъ онъ на другой не день совѣтовался о семъ съ своимъ другомъ, которой и рекомендовалъ ему сына Пасторова, молодаго человѣка съ познаніями и совершенно способнаго быть Менторомъ Фридерика.
   "Чортъ меня возьми! вскричалъ Г. Сентъ-Остенъ, я его знаю; такого точно человѣка намъ и надобно; молодецъ не дуренъ собою, славно ѣздитъ вѣрхомъ и лучшій охотникъ во всемъ краю."
   Съ такими достоинствами человѣкъ долженъ быть прекрасный наставникъ. Для того-то Г. Сентъ-Остенъ не медля нимало поѣхалъ въ отцу молодаго человѣка и объявилъ ему свои намѣренія. Предложенія его приняты были съ благодарностію, и уговорились, чтобы въ концѣ той же недѣли учитель вступилъ въ свою должность.
   Г-жа Сенть-Остенъ очень была довольна распоряженіемъ своего мужа. Она знала, что Карлъ Бернерсъ (такъ звали Ментора:) былъ молодой человѣкъ, очень любезной и имѣлъ самое пріятное обхожденіе. Она льстила себя надеждою, что сынъ ея постарается подражать ему, и чрезъ наставленія его здѣлается однимъ изъ тѣхъ привлекательныхъ людей, которыми воображеніе ея всегда было занято.
   Карлу Бернерсу минуло двадцать лѣтъ; онъ былъ очень строенъ и имѣлъ довольно пріятное лицо; былъ уменъ и вкрадчивъ; впрочемъ безъ всякой религіи, съ самыми дурными мыслями о всемъ священномъ, и искусствамъ защищать опасныя свои правила Софизмами, украшенными всѣми прелестями краснорѣчія и наукъ.
   Человѣкъ дальновиднѣе Г-на Сентъ-Остена и женщина разсудительнѣе его жены, въ одной лишь молодости. Карла Бернерса нашли бы достаточную причину не ввѣрить ему воспитаніе своего сына. Но для нихъ обстоятельство сіе ничего не значило. Наружность молодаго человѣка прельстила ихъ и они больше ничего въ немъ не искали.
   Таковъ былъ Мэнторъ, выбранный для Фридерика Сентъ-Остена. Одаренъ будучи отъ Природы проницательнымъ умомъ, и чувствительнымъ сердцемъ, но до сихъ поръ еще не образованъ, этотъ молодой человѣкъ похожъ былъ на плодоносную землю, на которой отъ нерадѣнія растетъ одно только терніе.
   Сказать, что Карлъ Бернepсъ понравился ему, очень мало; онъ былъ имъ восхищенъ и видѣлъ въ немъ образецъ совершенства, которому подражать, надобно было употребить всѣ силы. Бернерсъ почти въ одинъ день здѣлался любимцомъ всей фамиліи. Г. Сентъ-Остенъ поклялся, что онъ человѣкъ прелестной. Гертруда сравнивала его съ многими героями, которыхъ читала чудесныя похожденія; а Г-жа Сентъ-Остенъ въ тайнѣ сожалѣла, что не могла быть женою столь совершеннаго человѣка.
   Бернерсу не многихъ заботъ стоило заслужить привязанность всей этой фамиліи. Онъ ѣздилъ на охоту и пилъ съ мужемъ, игралъ чувствительнаго съ женою и осыпалъ ее ласкательствами. Съ Гертрудою былъ веселъ, рѣзовъ и исполнялъ всѣ дѣтскія ея желанія. Словомъ, онъ имѣлъ даръ подлаживать характерамъ всѣхъ, кромѣ Фридерика, съ которымъ онъ на щиталъ за нужное притворяться. Чрезвычайная привязанность въ нему этаго молодаго человѣка ласкала его, и онъ занялся стараніемъ внушить ему свои правила, которыя одни почиталъ способными здѣлать человѣка щастливымъ.
   Г-жа Стангопъ исполнила свое обѣщаніе и пріѣхала посѣтить сестру. Бернерсъ такъ осторожно велъ себя, что не смотря на предубѣжденіе, которое молодость его внушила ей, она не могла ни въ чемъ опорочить его поведенія, и только представила своей сестръ, что для Фридерика приличнѣе бы было имѣть наставникомъ человѣка пожилаго и опытнаго. Но Гертрудою Г-жа Стангопъ. была совсѣмъ не довольна. Она съ сожалѣніемъ видѣла, что природная ея кротость и простота мило по малу исчезали и уступали мѣсто ложной разборчивости и притворной чувствительности, столь же различнымъ отъ истинной доброты, какъ ложь отъ правды.
   Послѣ смерти своего мужа Г-жа Стангопъ была очень слаба здоровьемъ, и желаніе укрѣпить его внушило ей намѣреніе ѣхать года на два въ чужія краи. Она сообщила о томъ сестрѣ своей и просила ея ввѣрить ей на это время Гертруду. Но Г-жа Сентъ-Остенъ представила ей, что одно только присутствіе ея дочери облегчало ей скуку, которая ее обременяла въ семъ ужасномъ заточеніи; и Г-жа Стангопъ перестала о томъ говорить.
   Фридерику и Гертрудѣ общество ихъ тетки не такъ было пріятно, какъ годъ тому назадъ. Первый слѣдуя правиламъ, которыя внушалъ ему Бернерсъ, имѣлъ уже довольно дурное мнѣніе о женщинахъ; а Гертруда съ своей стороны боялась строгихъ замѣчаній Г-жи Стангопъ въ разсужденіи чтенія любимыхъ ея книгъ и получаемыхъ ею отъ того впечатлѣній. Однакожъ она невольно почитала тетку свою больше, нежели кого либо.
   Г-жа Стангопъ, возвратившись въ Дорсетское Графство, учредила свои дѣла и, при наступленіи осени, отправилась въ Италію.
   

ГЛАВА IV.
Послѣдствія дурнаго воспитанія. Благородный театръ.

   Подъ руководствомъ Бернерса Фридерикъ здѣдалъ столь большіе успѣхи, что отецъ почиталъ его чудомъ. Въ три года онъ выучился Латинскому и Французскому языкамъ, и получилъ большія познанія въ Исторіи и Литтературѣ. Грубое деревенское его обращеніе уступило мѣсто пріятному обхожденію человѣка свѣтскаго. Но въ замѣну сихъ выгодъ, онъ въ тоже время научился смѣяться надъ Религію, и почитать ее установленіемъ, хорошимъ только для черни. Мнѣнія его о женщинахъ были также смѣлы. Онъ почиталъ ихъ рожденными для удовольствія мущинъ, слабыми, не способными чувствовамъ никакой привязанности; и по причинѣ непостоянства ихъ характеровъ и дурнаго воспитанія не могущими ничего понимать кромѣ обыкновенныхъ ихъ занятій. Внушивъ ему таковыя мысли, хитрый Бернерсъ научилъ его также и искуству скрывать ихъ, и осыпать женщинъ ласкательствами и угожденіями, которыя ихъ прельщаютъ. Фридерикъ велъ съ своею теткою исправную переписку; пріятной слогъ и разсужденія, которыми наполнены были его письма, показывали Г-жъ Стангопъ, что онъ здѣлалъ большіе успѣхи; и онъ никогда непропускалъ случая присылать ему и сестрѣ его какихъ нибудь подарковъ.
   Гертрудѣ минуло шестнадцать лѣтъ; и получивъ другое воспитаніе, она была бы совершенно любезна; но занята будучи безпрестанно романическими приключеніями, она нетерпѣливо желала поскорѣе видѣть себя Героинею какого нибудь необыкновеннаго произшествія. До сихъ поръ она не видала еще мущины лучше Бернерса. Натуральное впечатлѣніе, которое онъ на нее здѣлалъ, почла она любовію, этою непобѣдимою, вѣчною любовію, о которой начиталась въ романахъ.
   Хотя Бернерсъ и не имѣлъ точно намѣренія обольстить ее, но въ его лѣта, съ его правилами и жадностію въ удовольствіямъ, трудно было жить въ одномъ домѣ, быть всегда вмѣстѣ съ прекрасною дѣвушкою, и остаться нечувствительнымъ. Неосторожность госпожи Сентъ-Остенъ дѣлала положеніе ея дочери еще больше затруднительнымъ. Бернерсъ училъ ее рисовать и французскому языку; и какъ будто частыя свиданія наединѣ, которыя даваемыя уроки Бернерсу доставляли, были еще не довольно опасны для Гертруды, безразсудная мать сама приготовила ей другое искушеніе. Она вдругъ вздумала завести у себя благородной спектакль, не потому что бы сама хотѣла играть, но для того, чтобъ при семъ случаѣ имѣть у себя большое общество. Это ее восхищало, хота она и утверждала, что дѣлаетъ это только въ удовольствіе своихъ дѣтей.
   Довольно трудно было найти достаточное число актеровъ, однакожъ наконецъ кое какъ успѣли въ томъ, и трагедія Ромео и Юлія въ короткое время была выучена. Фридерикъ взялъ роль Меркуція, Гертруда Юліи, а Бернерсъ роль Ромео, которой никто другой не могъ съиграть.
   До сей поры Бернерсъ еще не открывался; и хотя нѣжныя его попеченія и угожденія очень ясно показывали его намѣренія, но не довольно были понятны для неопытной и невинной дѣвушки. Но при этомъ случаѣ онъ пересталъ скрываться, и открыто объявилъ страсть свою Гертрудѣ, которая удивилась, пришла въ смущеніе и однакожъ была тому чрезмѣрно рада, почитая первою славою женщины имѣть любовника. Это произшествіе осталось тайною для всей фамиліи. Г-жа Сентъ-Остенъ хотя сама была сему причиною и однакожъ вѣрно не одобрила бы сей слабости своей дочери. Для видовъ Бернерса тайна была необходима, она равно нравилась и Гертрудѣ, которая думала, что любовное приключеніе ни къ чему и не годится, естьли никакія препятствія и прелести тайны не придаютъ ему цѣны.
   Надобно сказать однакожъ, что невинность Гертруды скрывала отъ нее опасность, которой она по неосторожности и неопытности подвергалась. Сердце ея было чисто и непорочно. Ложныя понятія, недостатокъ твердыхъ правилъ противъ воли увлекали ее, и безразсудность ея поведенія была послѣдствіемъ ея незнанія. Съ своей стороны Берверсъ не хотѣлъ ее обманывать, но онъ иногда думалъ, что бракъ съ Гертрудою можетъ для него быть довольно выгоденъ какъ со стороны состоянія, такъ и со стороны тщеславія.-- Хотя она и не внушала ему сильной страсти, но онъ находилъ ее однакожъ пріятною и любезною; а больше этаго онъ и не желалъ для своей жены.
   

ГЛАВА V.
Иные люди такъ живутъ, то послѣ ихъ смерти едва ли воспоминаютъ, что они когда либо существовали.

   Фридерикъ достигъ двадцатаго года своей жизни, а Геpтрудѣ окончилось шестнадцать, какъ въ одинъ вечеръ Г. Сентъ-Остенъ по обѣдавши, по своему обыкновенію очень порядочно и выпивши еще больше того, получилъ апоплексическій ударъ. Вся помощь осталась безполезна, и чрезъ нѣсколько минутъ онъ умеръ.-- Смерть его огорчила однихъ его дѣтей. Г-жа Сентъ-Остенъ плакала, потому что того требовала благопристойность; но внутренно радовалась произшествію, которое разорвала давно уже тягостные ей узы.
   На другой день послѣ похоронъ прочли духовную умершаго. Въ ней было сказано, что Гертруда должна остаться совершенно зависимою отъ своей матери, которая, въ силу свадебнаго своего контракта, имѣла полное право располагать своимъ имѣніемъ, Фридерикъ же послѣ своего совершеннолѣтія могъ вступить во владѣніе отцовскаго имѣнія, а до тѣхъ поръ назначенъ ему былъ пансіонъ по пяти сотъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ въ томъ предположеніи, что онъ будетъ продолжать жить съ матерью.
   Фридерикъ не очень былъ доволенъ этими распоряженіями: ему давно уже хотѣлось пуститься въ свѣтъ, а такой малой доходъ слишкомъ былъ для того не достаточенъ. Бернерсъ успокоилъ его, представляя, что долженствуя нѣкогда быть совершеннымъ властелиномъ богатаго имѣнія, ему не трудно будетъ занять столько денегъ, сколько ему потребно будетъ. Чтожъ касается до Гертруды, то она совершенно была довольна распоряженіями своею отца. Любя нѣжно мять свою, ей нимало не было прискорбно жить въ ея зависимости; но Берверсъ думалъ иначе. Эта зависимость не позволяла ему больше помышлять о союзѣ съ ней: онъ не довольно былъ въ нее влюбленъ, чтобъ жениться на ней безъ имѣнія, и кончить свой романъ съ нею тѣмъ, чтобъ проводить жизнь свою въ бѣдной хижинѣ. Однакожъ онъ нимало не перемѣнилъ своего съ нею обхожденія; старанія его угождать ей были тѣже, онъ до того даже просторъ свое лицемѣрство, что не одинъ разъ повторялъ нѣжныя клятвы свои, которыя были теперь одна шутка съ его стороны; между тѣмъ какъ Гертруда видѣла въ нихъ самую нѣжнѣйшую любовь, которой ничто не могло перемѣнить.
   Фридерикъ немедленно увѣдомилъ свою тетку о смерти отца. Г-жа Стангопъ, въ отвѣтѣ своемъ къ сестрѣ, послѣ обыкновенныхъ въ семъ случаѣ утѣшеній, приглашала ее для разсѣянія своей печали перемѣнить мѣсто пребыванія и переѣхать жить въ ея деревню; и прибавляла, что и сама въ непродолжительномъ времени возвратится въ Англію.
   Г-жа Сентъ-Остенъ вовсе не намѣрена была принять предложенія сестры своей, ибо напередъ уже рѣшилась, по прошествіи трехъ мѣсяцовъ траура, ѣхать въ Лондонъ, что равно было пріятно и дѣтямъ ея, и самому Бернерсу.
   

ГЛАВА VI.
Интересная незнакомка.

   Едва Г-жа Сентъ-Остенъ поселилась въ домъ, которой приготовили ей въ Лондонѣ, какъ сестра ея пріѣхала. Здоровье ея поправилось, и странности ея, какъ говорила Г-жа Сентъ-Остенъ, были тѣже, что и передъ ея отъѣздомъ. Она съ удовольствіемъ приняла поздравленія своей сестры и ея дѣтей, согласилась по ихъ прозбѣ провести съ ними нѣсколько времени въ Лондонѣ, и какъ характеръ ея не позволилъ ей жить въ одномъ домъ съ Г-жею Сентъ-Остенъ, не бывъ одна другой въ тягость, то она наняла себѣ домъ по сосѣдству отъ нихъ. Г-жа Стангопъ гораздо довольнѣе была Фридерикомъ нежели Гертрудою, потому что онъ умѣлъ лучше притворяться; но такъ какъ она равно любила ихъ обоихъ, то и рѣшилась употребить всѣ способы, чтобъ исправить погрѣшности ихъ воспитанія и дать имъ обо всемъ справедливыя понятія.
   Г-жа Сентъ-Остенъ нетерпѣливо ожидала времени, когда обыкновеніе позволитъ ей явиться въ публичныхъ празднествахъ. Желая показаться въ нихъ съ блескомъ, она поручила своей модной торговкѣ отыскать для нее молодую и проворную дѣвушку, которая могла бы быть ея горнишною и идѣти смотрѣть за ея гардеробомъ. Однимъ утромъ, когда она завтракала съ своею сестрою и дѣтьми, пришли доложить ей, что одна молодая дѣвушка, присланная госпожею Мовели, просила позволенія войти.-- "Скажи ей притти въ другое время, теперь я занята. Это горнишная, продолжала она оборотясь въ сестрѣ своей, которую мнѣ очень рекомендовала Мозели. Я обѣщала посмотрѣть эту дѣвушку, хотя напередъ увѣрена, что она мнѣ не годится: она одна изъ тѣхъ тварей, которыя ни въ чему неспособны.... Дочь раззорившагося дворянина... -- Но посмотрите ее, отвѣчала Г-жа Стангопъ, можеть быть вы ея очень строю судите."
   Г-жа Сентъ-Остенъ приказала позвать молодую дѣвушку. Она вошла; и какъ она думала найти одну только Г-жу Сентъ-Остенъ, то увидя такое собраніе немного смутилась. Многіе говорятъ, что прекрасное лицо есть самая лучшая рекомендація. Естьли это правда, то молодая незнакомка не могла бы не понравиться всѣмъ. Черты лица ея прекрасны, а станъ ея, тотъ, которой живописцы и поэты даютъ своимъ нимфамъ, не можетъ быть стройнѣе. -- "Васъ рекомендовала мнѣ Мозели, спросила ее Г-жа Стангопъ, осматривая ее съ ногъ до головы. Я не думала, чтобъ вы были такъ молоды. Сколько вамъ лѣтъ? -- Осьмнадцать, сударыня. -- Едва можно вамъ дать столько. Я думаю вы не были еще въ услугахъ, и много кой-чему должны еще выучиться. -- "Въ самомъ дѣлѣ, сударыня, мнѣ многому еще надобно учиться, отвѣчала незнакомка покраснѣвъ, но я еще молода, и могу въ томъ успѣть." Умѣете ли причесывать? Мозели сказала мнѣ, что вы очень хорошо дѣлаете шляпки. -- Мистрисъ Мозели находила довольно хорошимъ все, что я для нее дѣлала, и, я думаю, сказывала вамъ о моихъ знаніяхъ. По нещастію я не умѣю причесывать. Естьли вамъ необходимо это искуство, то я думаю, сударыня, что я для васъ не угодна.-- Конечно это досадно; мнѣ необходимо нужно, чтобъ моя горничная умѣла меня причесывать.... Да, я вспомнила теперь, что мнѣ объ васъ сказывали... Вы сирота: васъ воспитали какъ знатную дѣвушку; то есть, я увѣрена, что вы ничего не знаете. Право я не знаю объ чемъ думаютъ родители, давая своимъ дѣтямъ блестящее воспитаніе, когда не могутъ оставить имъ никакого состоянія. -- Сестрица, сказала съ жаромъ Г-жа Стангопъ, эта молодая дѣвушка пришла предложить намъ свои услуги, а не слушать ваши сужденія о ея родителяхъ. -- Извините, сестрица, отвѣчала Г-жа Сентъ-Остенъ, и обращаясь къ незнакомкѣ начала опять свои вопросы: Какъ васъ зовутъ? И откуда вы? -- Имя мое Маріянна Монгомери: я Шотландка.-- Это мнѣ скрытно; всѣ Шотландцы чрезмѣрно горды. И не видала ни одного изъ нихъ, которой бы не хвастался древностію своего происхожденія. Вы вѣрно можете мнѣ сказать, какъ далеко простирается родословная нашихъ предковъ." Она произнесла эти послѣднія слова съ презрительною надменностію. -- "Меня, сударыня, не учили хвастаться благородствомъ моей фамиліи, вы судите по предкамъ о моихъ достоинствахъ. Я могу похвалиться: только тѣмъ, что предки мои оставили по себѣ безпорочную память. -- A мы этаго не можемъ сказать, подхватила Г-же Стангопъ съ насмѣшкою. Наша прабабка на шестидесятомъ году вышла замужъ за своего кучера; а дѣдъ вашъ, Перъ Англіи, женился на кухаркѣ. -- Что вы хотите сказать, сударыня, вскричала Г-жа Сентъ-Остенъ, прервавъ свою сестру. Могла ли я отъ васъ ожидать этаго?... Поди теперь, сказала она незнакомкѣ, ты можешь притти завтра узнать мои намѣренія.-- Мнѣ кажется, сударыня, безполезно будетъ больше васъ безпокоить: я вижу, что не могу быть вамъ угодна.
   Сказавъ это она скромно и пріятно всѣмъ поклонилась и ушла. Фридерикъ и Бернерсъ не спускали съ нее глазъ. Въ продолженіи разговора, и отдали ей поклонъ, также какъ и Гертруда. -- "Мозели раскается, что прислала мнѣ ету дерзкую дѣвчонку, сказала съ гнѣвомъ Г-жа Сентъ-Остенъ. Какъ скоро я ее увидѣла, то тотчасъ угадала." Что она самое гордое твореніе." -- Естьли кто въ етомъ случаѣ показалъ обидную гордость, то ето вы, отвѣчала Г-жа Стангопъ; и какъ я никогда не привыкну въ етому тому, то я васъ оставляю; надѣюсь найти васъ разсудительнѣе послѣ обѣда. -- Позвольте, сестрица, одно слово. Не ужь ли вы находите благопристойнымъ разказывать глупости нашихъ родныхъ такой твари, которая вѣрно поспѣшитъ расказать о томъ всѣмъ своимъ знакомымъ служанкамъ? -- Съ тѣхъ поръ, какъ я стала себя чувствовать, отвѣчала Г-жа Стангопъ, я не могла хладнокровно видѣть, чтобъ обижали слабаго и невиннаго. Я также спрошу васъ, кто далъ вамъ право такъ грубо и обидно поступать съ дѣвушкою, искавшею вашего покровительства. Стыдно! сударыня, стыдно! не ужъ ли ваши богатства могутъ оправдать безчеловѣчные ваши поступки съ нещастными? Вы одно ето преимущество и имѣете надъ етою дѣвушкою, и очень стыдно, что вы имъ величаетесь. Она молода, прекрасна, и судя по ея физіономіи, я смѣю увѣритъ, что имѣетъ сердце чувствительное.... Сердце, которое умѣло бы цѣнить ваши милости, естьли бы вы хотѣли воспользоваться случаемъ привязать ее къ себѣ. Чтожъ касается до того, что я сказала о дурачествахъ нашей фамиліи, можетъ быть я не права; но ваши поступки показались мнѣ столь жестоки, что я хотѣла заставитъ васъ замолчать. Впрочемъ, я думаю, лучше говорить дурную правду объ умершемъ Королѣ, чѣмъ обвинять самаго послѣдняго человѣка, когда онъ того не заслужилъ. -- Хорошо, сударыня, хорошо. Я должна вамъ сказать, что мнѣнія ваши всегда были странны и неприличны женщинѣ вашего состоянія. -- Я не буду ихъ оправдывать: вы меня не поймете... станемъ лучше говорить о другомъ... Я хочу здѣлать нѣкоторые покупки; позволите ли вы Гертрудѣ ѣхать со мною?"
   Хотя Г-жа Сентъ-Остенъ очень была сердита на свою сестру, однакожъ чувствовала, что не надобно ее огорчать; и потому позволила Гертрудѣ ѣхать съ нею, а сама отправилась прогуляться въ Гайдъ-Паркъ.
   

ГЛАВА ѴІІ.
Совѣты наставника. Странной долгъ.

   По отъѣздъ дамъ Фридерикъ и Берверсъ, оставшись одни въ комнатѣ, наблюдали нѣкоторое время молчаніе. Наконецъ Фридерикъ прервалъ его. -- "Ну, Бернерсъ, сказалъ онъ, что ты думаешь о сей прелестной дѣвушкѣ? Какъ дурно матушка съ нею обошлась: никто другой етаго бы не здѣлалъ. -- Вы, напримѣръ, отвѣчалъ Бернерсъ, вы бы вѣрно лучше ее приняли?.. Ну! чтожъ, она ищетъ мѣста; возьмите ее къ себѣ, она очень способна смотрѣть за домомъ холостаго мущины. -- Эта шутка совсѣмъ не кстати. Мнѣ кажется я не могу иначе подойти къ этой дѣвушкѣ, какъ съ почтеніемъ, каковое внушаетъ къ себѣ божество. -- Въ такомъ случаѣ, мой милой, она бы поступила съ вами, какъ съ смертнымъ. Нѣтъ, Фридерикъ, эти почтительныя чувства могли бы понравиться вашей прабабушкѣ: наши женщины требуютъ чувствъ другаго рода. Естьли вы хотите съ блескомъ вступить на поприще свѣта, то случай вамъ очень благопріятствуетъ. -- Надѣюсь, сказалъ Фридерикъ съ важностію, ты недумаешь, чтобъ я захотѣлъ обольстить ее? -- Ее обольстить! вскричалъ съ смѣхомъ Бернерсъ; Ахъ! Другъ мой, да развѣ она не женщина? Чтожъ она будетъ дѣлать, естьли ее не обольстить?... Этотъ сантиментальной тонъ очень хорошъ; но къ нещастію теперь не въ модѣ. -- Оставь свои насмѣшки, Бернерсъ. Я бы все на свѣтѣ отдалъ, чтобъ имѣть эту прекрасную дѣвушку; но когда думаю о ея невинности, (не возможно, чтобъ лице ея было обманчиво) то мнѣ кажется ужасно осквернить ее. -- Предразсудки! Не ужь ли вы думаете, что ета чудесная невинность такъ драгоцѣнна, чтобъ молодая дѣвушка не захотѣла промѣнять ее на что нибудь повыгоднѣе? Дайте ей только способъ -- и она же останется вамъ благодарна. Любимый Фридерикъ, когда чего очень желаютъ, то эти холодныя разсужденія не остановятъ. Но вы очень похожи на знатока, которой восхищается передъ хорошею картиною -- и оставляетъ ее купить своему сосѣду. -- Ты ошибаешься: прелести этой дѣвушки здѣлали на меня величайшее впечатлѣніе; и естьлибъ я могъ почитать ее таковою, какъ ты ее описываешь, то не пожалѣлъ бы ничего, чтобъ получить ее. -- Естьли такъ, то вы будете ее имѣть, я въ томъ не сомнѣваюсь. она молода, прекрасна и бѣдна; вы хороши, любезны и великодушны -- и я почитаю это дѣло совсѣмъ слаженнымъ. Естьли и найдутся кaкія нибудь препятствія, то твердость ихъ преодолѣетъ. Нѣтъ крѣпости, которою бы не возможно было овладѣть, какъ бы хорошо ее ни защищали; а это только маленькой редутъ безъ всякой защиты -- и мы въ мигъ можемъ ее взять.
   Фридерикъ хотѣлъ было еще дѣлать возраженія, но приходъ нѣкоторыхъ молодыхъ людей, съ которыми онъ по пріѣздѣ своемъ въ Лондонъ познакомился, перемѣнилъ сей разговоръ. Однакожъ изъ него довольно можно видѣть, что воспитаннику Бернерса не должно было бояться строгой его нравственности; что сей наставникъ вмѣсто того, чтобъ отвращать его отъ порочныхъ удовольствій, облегчалъ еще ему путь къ онымъ; и что Фридерикъ, хотя имѣлъ отъ природы характеръ склонный къ добру, съ такимъ наставникомъ долженъ былъ вдаться въ заблужденія и здѣлается со временемъ совершенно развратнымъ.
   Между тѣмъ Гертруда была съ своею теткою, которая говорила ей совсѣмъ другимъ образомъ. Г-жа Стангопъ между прочимъ спросила ее, какихъ она мыслей о молодой дѣвушкѣ, предлагавшей свои услуги ея матери?
   "На мѣстѣ матушки я бы тотчасъ ее приняла, отвѣчала Гертруда; и въ жизни моей не видѣла такого пріятнаго лица? -- Одна красота, любезная Гертруда, рекомендація недостаточная; но я раздѣляю благопріятное впечатлѣніе, которое здѣлала на тебя эта молодая дѣвушка; и какъ я давно уже хочу имѣть возлѣ себя кого нибудь достойнаго моей довѣренности и моего общества; то я намѣрена распросить ее и постараюсь узнать ея нравъ; а естьли я найду ее таковою, какъ желаю, то возьму къ себѣ."
   Карета Г-жи Стангопъ остановилась у лавки Мистрисъ Мозели. Они вошли, и эта добрая женщина объявила имъ свое сожалѣніе о томъ, что молодая дѣвушка, которую она рекомендовала, Г-жѣ Сентъ-Остенъ не понравилась; прибавя къ тому, что она не видала никогда дѣвушки, любезнѣе и интереснѣе ее, и что всегда была довольна ея трудами, когда ихъ употребляла. -- Какова ея фамилія? Отъ кого она теперь зависить? спросила Г-жа Стангопъ. -- Она ни отъ кого не зависитъ, сударыня, у ней одинъ только братъ, но и тотъ по нещастію не можетъ ни въ чемъ быть ей полезенъ.... Позвольте мнѣ привесть ее. Ваши объ ней вопросы конечно имѣютъ цѣль; и она сама лучше можетъ вамъ отвѣчать." -- Она пошла за Маріянною. -- "Я люблю ету женщину, сказала Г-жа Стангопъ своей племянницѣ, кажется тебѣ надобна шляпка: закажи ее здѣсь." Мистрисъ Мозели вошла ведя за руку Маріянну, которой покраснѣвшія глаза ясно показывали, что она недавно проливала много слезъ.
   Мнѣ кажется вы и сестра моя не можете быть угодны одна другой, сказала ей Г-жа Стангопъ съ дружескимъ видомъ; я хочу быть на ея мѣстъ: какія ваши требованія моя милая? Вы конечно имѣете кого нибудь за себя порукою? -- Мои условія, сударыня, отвѣчала Маріяннна, будутъ тѣ, каковыя вы сами изволите назначить. Я только желаю имѣть убѣжище, гдѣ могла бы избѣжать опасностей, которыя въ мои лѣта насъ окружаютъ. Чтожъ касается до поручителей, прибавила она покраснѣвъ, то я не могу представить вамъ ни кого кромѣ Мистрисъ Мозели, -- она съ нѣкотораго времени меня знаетъ. -- Естьли я въ чемъ твердо увѣрена, сказала съ жаромъ Мистрисъ Мозели, то это въ невинности и въ достоинствахъ етой молодой нещастливицы. -- Этаго для меня довольно, отвѣчала Г-жа Стангопъ; но у васъ есть братъ. Какое его состояніе? -- Братъ мой, сударыня, не имѣетъ никакого состоянія. -- Мнѣ этаго очень жаль.... Вы найдете меня слишкомъ любопытною. Но такъ какъ намъ должно жить вмѣстѣ, то вы меня въ томъ извините. Чѣмъ же занимается вашъ братъ? Чѣмъ онъ живетъ? -- Мой братъ, сударыня... Маріянна блѣднѣетъ -- и слезы орошаютъ лице ея. Мой братъ въ тюрьмъ въ Нингсъ-Бенчи за долги. -- Въ тюрьмѣ за долги! -- вскричала Г-жа Стангопъ. Онъ женатъ? -- Нѣтъ, сударыня. -- Долги молодыхъ людей, не имѣющихъ чѣмъ ихъ заплатить, непростительны. Но можетъ быть особливой случай?... -- Долги моего брата дѣлаютъ ему честь, сударыня. Что онъ здѣлалъ, то и теперь бы еще здѣлалъ, не смотря на то, что онъ чрезъ то лишенъ свободы.-- Могу ли знать причину? -- Ахъ, сударыня, вскричала Маріянна заливаясь слезами, онъ здѣлалъ это для того, чтобъ не препятствовали погребсти тѣло обожаемой нашей матери. {Въ Англіи, когда кто умретъ не заплативши долговъ, то не позволяютъ погребать его тѣла, пока родственники его или друзья, за него не заплатятъ.} Хотя она не могла уже чувствовать несправедливости людей, однакожъ дѣти ея не могли потерпѣть, чтобъ ей отказали въ послѣднемъ убѣжищѣ нещастныхъ. Братъ мой взялъ на себя долгъ, которой она принуждена была здѣлать; онъ схоронилъ ее -- и отправился въ тюрьму. -- Извините мое любопытство, сказала Г-жа Стангопъ, пожимая дружески руку Маріянны, ето послѣдній разъ, что я позволила себѣ огорчить васъ. Думаете ли вы, моя милая, что можете привыкнуть въ моему нраву?
   Всѣ слова Г-жи Стангопъ и тонъ, съ каковымъ они были произнесены, являли въ себѣ трогательную доброту, и тотчасъ пріобрѣли ей довѣренность Маріянны. --"Къ нему привыкнуть! сударыня, сказала она ей, ахъ! а должна лишь бояться, что не буду въ состояніи заслужить вашихъ милостей, -- Ну, такъ мы попробуемъ обѣ. Приготовьтесь со иною ѣхать; я скоро оставлю Лондонъ. Мнѣ надобно кой о чемъ поговорить съ Мистрисъ Мозели, а вы помогите моей племянницѣ выбрать себѣ шляпку."
   Мистрисъ Моаели подтвердила все, что говорила Маріянна Г-жѣ Стангопъ; и прибавила еще нѣкоторыя подробности, совершенно удостовѣрившія ее въ достоинствахъ этой молодой дѣвицы: она пригласила ее въ себѣ обѣдать. Маріянна приняла это приглашеніе съ почтительнымъ удовольствіемъ, и попросила только позволенія написать къ своему брату.
   

ГЛАВА VIII.
Великодушный посткпокъ. Отвергнутыя внушенія добродѣтели.

   Естьли Маріянна понравилась Г-же Стангопъ и ея племянницѣ съ перваго взгляду; то въ теченіи этаго дня совершенно пріобрѣла ихъ благосклонность. Г-жа Стангопъ тотчасъ почла ее достойною быть подругою, которой она давно искала; я чѣмъ болѣе узнавала ее, тѣмъ большее чувствовала удовольствіе, что съ нею познакомилась. Маріянна получила очень хорошее воспитаніе, и съ прелестою простотою соединяла рѣдкія познанія. Она, казалось, отъ природы была веселаго характера; но положеніе ея брата дѣлало ее задумчивою, и естьли иногда и показывалась на устахъ ея улыбка, то невольные вздохи почти въ ту же минуту ея помрачали. Робость ея не могла однакожъ противостать искреннимъ ласкамъ ея покровительницы, и она почла себя обязанною употребить всѣ свои способности, чтобъ здѣлаться ей угодною. Исполняя просьбу Гертруды она пропѣла, аккомпанируя себѣ на Арфѣ, слѣдующій романсъ:
   
   Страна! гдѣ въ юности моей,
   Я дни щастливы провождала,
   Страна! всегда любезная!
   Ужель тебя не зрѣть мнѣ болѣ?

* * *

   Тамъ жизнь спокойну для меня
   Родители уготовляли;
   Но ихъ ужъ нѣтъ!... Нещастная!
   Увы! что будетъ впредь со мною?

* * *

   На бурномъ морѣ жизни сей,
   Мнѣ кто укажетъ путь надежный?
   Кто помощь въ злополучьи дастъ?....
   Друзеи нсщастны не имѣютъ!

* * *

   Но нѣтъ!... Се дружеска рука
   Теперь уже ко мнѣ простерта!
   Я слезы лить перестаю --
   Судьбу мою благословляю!
   
   Когда Маріянна перестала пѣть, госпожа Стангопъ нѣсколько разъ ее обняла, и повторила ей увѣренія въ непремѣнной своей дружбѣ. Гертруда предложила ей также свою, и осыпала ее ласками: Маріянна не могла ничего имъ отвѣчать, такъ она была растрогана. Ввечеру пріѣхалъ и Фридерикъ съ Бернерсомъ. Пообѣдавши вмѣстѣ въ трактирѣ, они рѣшились побывать у Г-жи Стангопъ, пока будетъ время ѣхать въ театръ. Присутствіе Маріянны равно изумило ихъ обоихъ. Фридерикъ забылъ свое обѣщаніе Бернерсу не долго оставаться у своей тетки. Г-жа Стангопъ любила своего племянника, и думая здѣлать ему тѣмъ удовольствіе, предложила Гертрудѣ и Маріяннѣ поиграть что нибудь на фортопіанѣ, и сама показала имъ къ тому примѣръ. Фридерикъ былъ въ совершенномъ изумленіи видя въ молодой дѣвицъ, которая въ тоже утро хотѣла занять мѣсто горнишной у его матери, столько рѣдкихъ талантовъ, показывающихъ прекрасное воспитаніе. Самъ Бернерсъ внутренно признавался, что такая женщина не похожа была, какъ онъ утверждалъ, на маленькую беззащитную крѣпостцу, которую въ мигъ можно было взять. Фридерикъ былъ въ восхищеніи и не думалъ уходить; и тетка его принуждена была дать ему почувствовать, чтобъ онъ ихъ оставилъ. "Я всегда рада васъ видѣть, сказала она ему съ обыкновенною своею откровенностію; но теперь позвольте съ вами проститься. Я буду занята весь вечеръ нѣкоторыми дѣлами, а вы знаете, что у меня дѣла идутъ всегда впереди удовольствій."
   И такъ Фридерикъ и Бернерсъ удалились. Не много спустя потомъ Г-жа Стангопъ сѣла въ карету, завезла свою племянницу домой, а Маріянну къ Мистрисъ Мозели; и оставшись съ нею одна, сказала ей: "Я надѣюсь, моя милая, что вы уже почитаете меня лучшимъ своимъ другомъ, и потому позвольте мнѣ говорить съ вами откровенно. Я увѣрена, что вы теперь безъ денегъ, требую, чтобъ вы приняли отъ меня ваше жалованье за годъ впередъ. Вы можете имѣть въ томъ нужду, и естьли вамъ надобно и больше... -- Ахъ, сударыня, вскричала Maріянна, видя, что Г-жа Стангопъ подавала ей ассигнацію въ 60 фунтовъ стерлинговъ, ето больше чѣмъ я могу заслужить живучи у васъ; и я не согласилась бы принять столь великодушной помощи, естьли бы бѣдной мой братъ... -- Ну, такъ етимъ вы доставите свободу вашему брату. Ободритесь, моя милая, и приготовтесь переѣхать ко мнѣ какъ можно скорѣе."
   Сказавъ это Г-жа Стангопъ, чтобъ избѣжать изъясненій благодарности признательной Маріянны, поспѣшила сѣсть въ свою карету, сказавъ ей, что надѣется и завтра съ нею увидѣться.
   Фридерикъ вышедъ отъ своей тетки тотчасъ вступилъ въ разговоръ съ Бернерсомъ, говора ему: "Надѣюсь, что ты получилъ теперь лучшее мнѣніе о женщинахъ? Признайся, что рѣдкая красота етой прелестной дѣвушки не главное ея достоинство. Я очень благодаренъ тетушкѣ, что она взяла ее подъ свое покровительство. -- Я не вижу, за что вамъ ее благодарить, отвѣчалъ Бернерсъ, естьли вы еще не перемѣнили своихъ намѣреній: Г-жа Стангопъ будетъ вамъ величайшимъ препятствіемъ. Намъ гораздо труднѣе и дороже будетъ стоить побѣда, потому что эта дѣвушка очень знаетъ себѣ цѣну, -- безъ сомнѣнія; и мнѣ надобно имѣть гораздо больше дерзости, чѣмъ во мнѣ оной есть, чтобъ предложить ей что другое, какъ не руку мою, имя и состояніе. Сверхъ того сколь она ни прекрасна, но для меня не довольно будетъ владѣть ею, естьли не буду имѣть щастія покорить ея сердце. -- Получите только ее, любезный другъ, и вы будете потомъ владычествовать и ея сердцемъ: одно послѣдуетъ за другимъ. Чтожъ касается до женитьбы, а особенно въ этомъ родѣ, то естьли вы хотите отказаться отъ всѣхъ блестящихъ надеждъ, на которыя имѣете право, и такъ сказать погребсти себя при самомъ вступленіи вашемъ въ свѣтъ, то изберите это средство. Но я не думаю однакожъ, чтобъ таково было ваше намѣреніе, и потому вы ничего лучше здѣлать не можете, какъ взять на содержаніе пpeкрасную любовницу, которая предохранитъ васъ отъ всякихъ дурныхъ связей, и здѣлаетъ достойнымъ зависти мущинъ и любви женщинъ. -- Этотъ планъ былъ бы прелестенъ, естьлибъ Маріянна могла думать такъ какъ ты; но могу ли я этаго надѣяться? -- Я расположенъ все для васъ здѣлать съ тѣмъ только условіемъ, чтобъ вы перестали думать о женитьбѣ. Вы не владѣете еще своимъ имѣніемъ, но скоро достигнете совершеннолѣтія, и легко найдете людей, которые ссудять васъ деньгами. Воспользуйтесь етимъ. Здѣлайте ваши предложенія красавицѣ, и потомъ уѣдемъ съ нею во Францію. Не ужъ ли вы думаете, что она не предпочтетъ угожденій молодаго, любезнаго человѣка, и удовольствія, которыми вы будеете окружать ее, скучному сообществу старой философки? -- Я желаю, но никогда не осмѣлюсь предложить ей этаго. -- Въ такомъ случаѣ я беру ето на себя; къ тому же вы очень влюблены, и она могла бы завести васъ дальше чѣмъ нужно. Но я довольно знаю свѣтъ и женщинъ, и увѣренъ, что употребивъ не много искуства, соглашу ее принять наши условія. -- Ненадобножъ терять времени... Я предвижу, что она скоро здѣлается любимицею госпожи Стангопъ; надобно это предупредить.
   И такъ уговорились, что Бернерсъ тотъ же часъ постарается найти одного изъ честныхъ ростовщиковъ, которые за нѣкоторую плату даютъ молодымъ людямъ въ займы деньги, а завтрешній же день пойдетъ въ Маріяннѣ предложить ей сердце и имѣніе своего воспитанника.
   Фридерикъ однакожъ съ неудовольствіемъ согласился на предложеніе своего наставника; и невольное его почтеніе къ Маріяннѣ заставляло его даже желать, чтобъ онъ не успѣлъ. Чѣмъ больше онъ разсуждалъ, тѣмъ недовольнѣе былъ собою; но привыкнувъ слѣдовать совѣтамъ Бернерса, которой имѣлъ на него большее вліяніе, онъ старался ослѣпить себя, щиталъ свою разборчивость послѣдствіемъ неопытности; и предполагалъ, что поведеніе Маріянны оправдаетъ то, что будетъ обиднаго въ его противъ все поступкѣ.
   

ГЛАВА IX.
Честныя предложенія.

   Братъ Маріянны былъ свободенъ; онъ сидѣлъ съ своею сестрою и оба радовались и благословляли великодушную Г-жу Стангопъ, какъ служанка Мистрисъ Мозели пришла сказать Маріяннѣ, что какой-то господинъ ее спрашиваетъ, это былъ Бернерсъ. Когда Маріянна, оставя своего брата, вышла въ нему, то какъ онъ ни былъ дерзокъ, однакожъ смутился увидя ее. Благородность ея поступи, радость, начертанная на лицъ ея, и самая пріятная простота ея одежды, все придавало ей нѣчто привлекательное и внушало къ ней почтеніе, такъ что Бернерсъ невольно почувствовалъ, что роль его не такъ была легка, какъ онъ воображалъ. -- Извините, сударь, что я заставила васъ дожидаться, сказала ему Маріянна, думая, что онъ присланъ отъ Г-жи Стангопъ. Воазращеніе брата, съ которымъ я жестоко была разлучена, тому причиною.
   Бернерсъ, которой въ первой разъ еще слышалъ о семъ братѣ, смутился и не зналъ что отвѣчать, однакожъ скоро пришелъ въ себя и сказалъ ей: "Это извиненіе слишкомъ любезно, чтобъ не принять его; но вы въ немъ и нужды не имѣли, въ разсужденіи того, за чѣмъ я въ вамъ пришелъ, хотя ето и касается до благополучія очень любезной мнѣ особы.-- Я думаю, сударь, что вы присланы ко мнѣ отъ Госпожи Стангопъ? -- Не отъ нее самой, но отъ ея родни."
   Маріянна, думая что это было отъ Гертруды, отвѣчала: "Что имъ угодно отъ меня? Не ужь ли я столь щастлива, что буду въ состояніи здѣлать что нибудь имъ угодное и доказать мою признательность за то, что они для меня здѣлали?"
   Причина сей признательности также была неизвѣстна Бернерсу, и еще больше его смѣшала?" "Я вижу, сказалъ онъ заикаясь, что вы ошибаетесь. Кто бы ни былъ тотъ, чьи услуги вы изволите принимать, онъ долженъ почитать себя щастливымъ. Я присланъ отъ господина Сентъ-Остена, которой видѣлъ васъ вчера у своей тетки. -- Отъ господина Сентъ-Остена! повторила Маріянна съ удивленіемъ. Что я могу для него здѣлать? -- Составить его благополучія. Прелестная Маріянна! вы не сотворены для зависимости. Скажите одно слово -- самое блестящее состояніе васъ ожидаетъ. Г-нъ Сентъ-Остенъ горитъ желаніемъ раздѣлить съ вами свое богатство, и жить единственно для исполненія всѣхъ нашихъ желаній."
   Объявленіе такого рода неминуемо должно было возбудить негодованіе Маріянны. Она имѣла однакожъ духъ притвориться; и съ величайшимъ хладнокровіемъ и презрительною усмѣшкою отвѣчала Бернерсу:
   "Таковое униженіе со стороны Г-на Сентъ-Остена можетъ быть наконецъ мнѣ наскучитъ, и подастъ мнѣ желаніе здѣлать что нибудь и для него обидное, ибо видно, что онъ привыкъ такъ поступать съ людьми, которыхъ почитаетъ зависимыми.
   Здѣсь, сударыня, нѣтъ никакой обиды: напротивъ Г-на Сентъ-Остенъ, сожалѣя, что видятъ васъ въ непріятномъ положеніи, предлагаетъ вамъ другое, приличное вашимъ прелестямъ и достоинствамъ. -- Я не привыкла слышать такія рѣчи. Прелести мои и достоинства, какъ вамъ угодно ихъ называть, очень до"ольны своимъ состояніемъ: оно только тѣмъ мнѣ непріятно, что подвергаетъ меня наглости нѣкоторыхъ людей. -- Это очень грубо сказано, сударыня! Г-нъ Сентъ-Остенъ заслуживаетъ больше уваженія. Онъ предлагаетъ вамъ свое сердце и все имѣніе. -- Это слишкомъ великодушно -- и онъ позволитъ мнѣ отказаться отъ его предложенія со всею благодарностію, каковую оно заслуживаетъ. Меня удивляетъ то, что онъ на васъ возложилъ такое постыдное ходатайство."
   Краска стыда покрыла лице Бернерса. "Я оказываю ему услугу какъ другъ, а что дѣлаютъ для друга, въ томъ нѣтъ ничего постыднаго. -- Вы прервали, сударь, пріятнѣйшую для меня бесѣду. Позвольте мнѣ возвратиться къ ней. -- Нѣтъ, вы меня такъ не оставите, сударыня. Могу ли я принесть моему другу отвѣтъ, которой приведетъ его въ отчаяніе? -- Я оставляю васъ, и когда вамъ угодно будетъ уйти... -- Одно слово, одно только слово, вскричалъ Бернерсъ, удерживая ее за платье. Подумайте о томъ, что вы отказываете. Г-нъ Сентъ-Остенъ молодъ, хорошъ, вы будете совершенно обладать его имѣніемъ, и сверхъ того онъ назначитъ вамъ 200 фунтовъ стерлинговъ ежегоднаго дохода. -- Это ужь больше, чѣмъ я могла надѣяться. Естьли вы не довольны моимъ отвѣтомъ, я непремѣнно хотите имѣть другой, то я посовѣтуюсь съ братомъ. -- Благополучіе Г-на Сентъ-Остена должно зависѣть отъ какъ одной, отвѣчалъ Бернерсъ, думая что она поколебалась и готова была здаться. -- Нѣтъ, нѣтъ; надобно, чтобъ братъ это рѣшилъ." Говоря ето Маріянна позвонила.
   Бернерсъ такъ былъ удивленъ, что не могъ даже спросить у ней о причинѣ сего страннаго поступка.
   "Попроси отъ меня Алберта, чтобъ пришелъ сюда на минуту, сказала Маріянна вошедшей служанкѣ. -- Что ето значитъ, сударыня? сказалъ наконецъ Бернерсъ въ смущеніи. -- Мнѣ надобно поговорить съ братомъ о вашемъ предложеніи, и дать Г-ну Сентъ-Остену удовлетворительный отвѣтъ."
   

ГЛАВА X.
Коротко, но ясно.

   Албертъ, вошедъ, поклонился Бернерсу и хотѣлъ было вступить съ нимъ въ разговоръ; но Маріянна не дала ему начать, говоря: "Братецъ, этотъ господинъ, принимая участіе въ нашихъ нещастіяхъ, пришелъ предложить мнѣ отъ имени своего друга Г-на Сентъ-Остена, обладаніе всѣмъ его имѣніемъ и 200 фунтовъ стерлинговъ годоваго дохода. Кажется, сударь, таково ваше предложеніе? Не правда ли? прибавила она смотря пристально на Бернерса, которой внѣ себя отъ смущенія не могъ произнести ни одного слова. Негодованіе и презрѣніе, изобразились на лицъ Алберта; но послѣднее взяло верьхъ; и онъ сказалъ Бернерсу съ пренебреженіемъ:
   "Позвольте, сударь, проводишь васъ до двери; и естьли вы хотите избѣжать опасности, то не совѣтую вамъ впередъ сюда являться."
   Съ сими словами онъ показывалъ ему дверь, и значительно помахивалъ палкою, которую держалъ въ рукахъ.
   "Я не стерплю обиды! вскричалъ Бернерсъ съ бѣшенствомъ. -- Не ужъ ли вы думаете, сударь, что васъ можно обидѣть, отвѣчалъ съ насмѣшкою Албертъ. Такіе люди какъ вы ничѣмъ не обижаются. Прощайте, сударь!" прибавилъ онъ отворяя дверь и продолжая помахивать палкою.
   Нещастный посланникъ, задыхаясь отъ досады, поспѣшно бѣжалъ по лѣстницѣ говоря почти невнятнымъ голосомъ: "Я вамъ покажу себя! сударь." -- "Я уже довольно васъ видѣлъ, отвѣчалъ Албертъ."
   Бернерсъ въ такомъ былъ бѣшенствѣ, что готовъ былъ возвратиться и напасть на него, но онъ не имѣлъ оружія; а Албертъ былъ гораздо его плотнѣе; къ тому же надобно прибавить и стыдъ, которымъ покрывалъ его не благопристойный его поступокъ; а стыдъ всегда отнимаетъ духъ у человѣка чувствующаго, что онъ не правъ. И такъ онъ удалился произнося ругательства. Албертъ дѣлая видъ, что ничего не слышитъ, проводилъ его до самой улицы, предоставя ему самому отворить себѣ ворота.
   Маріянна начала безпокоиться о послѣдствіяхъ сего спора. "Ахъ, любезный Албертъ, сказала она ему, не смотря на увѣренность мою въ твоей умѣренности, я боюсь, чтобъ этотъ негодяй на заставилъ тебя драться, что со мною будетъ, когда я лишусь единственнаго друга у котораго имѣю? -- Не безпокойся, милая Маріянна. Мнѣ надобно жить, чтобъ защищать тебя, и я не дамъ этому недостойному человѣку удовлетворенія, какого онъ отъ меня ожидаетъ. -- Такъ ты обѣщаешь мнѣ не принимать его вызова?" -- Да, въ томъ смыслъ какъ ты понимаешь. Однакожъ мнѣ не надобно показывать вида, будто я убѣгаю етаго негодяя; но будь спокойна: презрѣніе, которое онъ мнѣ внушаетъ, беретъ верхъ надъ моимъ негодованіемъ. Мнѣ досадно только то, что послѣ всего произшедшаго тебѣ надобно будетъ отказаться отъ Г-жи Стангопъ: ты у ней не будешь въ безопасности... Но какъ возвратить ей то, что она дала тебѣ? -- Я увѣрена, отвѣчала Маріянна, что Г-жа Стангопъ первая будетъ осуждать своего племянника, и мнѣ кажется я у ней въ большей буду безопасности, чѣмъ гдѣ либо. -- Любезная сестра, ты мнѣ описывала сего дня етаго племянника очень любезнымъ. Можешь ли ты отвѣчать за свое сердце, когда будешь безпрестанно съ нимъ видѣться? Я не сомнѣваюсь въ твоемъ благоразуміи; но ты должна извинить нѣкоторыя безпокойства моему желанію отвратить отъ тебя всякія горести. -- Я было очень разсердилась, сказала Маріянна усмѣхаясь, естьлибъ ты не отдалъ справедливости моему благоразумію. Я признаюсь, что нахожу Г-на Сентъ-Остена довольно любезнымъ; но какъ въ моихъ мысляхъ любовь не разлучна съ почтеніемъ, то человѣкъ, который могъ меня такъ жестоко обидѣть, не можетъ быть для меня опасенъ. -- Нещастные тѣмъ больше должны быть осторожны, что обыкновенно съ ними не очень разборчиво обращаются. Намъ остается одна честь, моя милая! и я лучше бы хотѣлъ умереть, чѣмъ видѣть тебя жертвою клеветы. Все, что Мистрисъ Мозели расказывала мнє о характерѣ Г-жи Стангопъ, все успокоиваетъ меня, однакожь я хочу еще о ней провѣдать. -- Всѣ сомнѣнія твои исчезнутъ, когда ты ее увидишь; и хотя я не давно ее знаю, но утвердительно могу сказать, что кромѣ матушки, не видала женщины, которую бы больше ее почитала."
   Въ ту минуту служанка мистрисъ Мозели пришла сказать имъ, что Г-жа Стангопъ пріѣхала.
   Сказать ли ей о теперешнемъ посѣщеніи? спросила она у своего брата.-- Нѣтъ еще, но попроси у ней для меня позволенія засвидѣтельствовать ей мою благодарность."
   Маріянна нашла ея одну. "Я пріѣхала узнать, сказала ей Г-жа Стангопъ, кончено ли дѣло вашего братца. Есть ли еще не кончено, то употребите къ нему моего повѣреннаго. Жаль, что я вчера объ этомъ не вздумала. -- Братъ мой здѣсь, сударыня. Ахъ, я не могу изобразить вамъ, какъ я щастлива видя его свободнымъ, благодаря вашимъ милостямъ. -- Можно ли его видѣть? -- Онъ самъ проситъ позволенія выразить вамъ свое почтеніе. Я бѣгу позвать его."
   Aлбеpтъ нашелъ Г-жу Стангопъ такою, какъ сестра его описала ее; онъ изъявилъ ей свою благодарность съ жаромъ, но безъ низости. "Оставимъ ето, сказала Г-жа Стангопъ. Вы одной вашей сестрицѣ обязаны благодарностію. Я цѣлой вечеръ буду дома, и надѣюсь обоихъ васъ видѣть у себя.''
   Это приглашеніе было принято съ удовольствіемъ -- и Г-жа Стангопъ удалилась.
   "Ну, что? спросила Маріянна у своего брата, какихъ ты мыслей о новой моей покровительницѣ? -- Естьли можно судить по первому взгляду, то я думаю, что она имѣетъ очень доброе сердце и прекрасный характеръ. -- Такъ я не обманулась: ты увидишь сегодня и Миссъ Сентъ-Остенъ, которую я нахожу очень любезною. Съ прекраснымъ лицемъ она соединяетъ и самыя щастливыя расположенія."
   Албертъ оставилъ свою сестру, говоря, что ему надобно было окончать одно дѣло, прежде чѣмъ ѣхать къ Г-жѣ Стангопъ; но обѣщалъ скоро возвратиться.
   

ГЛАВА XI.
Гнѣвъ. Неожидаемое посѣщеніе.

   Бернерсъ, въ бѣшенствѣ отъ пріема Алберта, вошелъ въ Фридерику и бросился на софу, изрыгая ужасныя ругательства.
   "Что съ тобою здѣдалось? спросилъ Фридерикъ, что значитъ ето чрезмѣрное смущеніе? Я зналъ, что ты не успѣешь, успокойся, и признайся по крайней мѣрѣ, что ты нашелъ одну добродѣтельную женщину.-- Добродѣтельную! вскричалъ Бернерсъ, едва дыша отъ ярости: кокетку!.... Самую хитрую женщину, защищаемую какимъ то!... Но я отомщу за себя. Смерть его должна изгладить мое поношеніе! -- Я тебя не понимаю, Карлъ! здѣлай милость, объясни мнѣ это!"
   Хотя съ трудомъ, однакожъ наконецъ успѣлъ Фридерикъ получить отъ Бернерса изъясненіе того, что съ нимъ случилось.
   Сентъ-Остенъ до сихъ поръ также не зналъ, что у Maріянны былъ братъ. Онъ внутренно не ногъ не оправдать его поведенія; и хотя досадовалъ за поруганіе своего друга, но не могъ не признаться, что онъ то заслужилъ. Однакожъ почитая себя причиною етаго непріятнаго произшествія, онъ сказалъ Бернерсу, что беретъ на себя остмстить за нанесенное ему безчестіе. -- Нѣтъ, чортъ меня возьми! я не потерплю, чтобъ кто нибудь въ етомъ случаѣ за меня отмстилъ! Я сей часъ напишу къ нему -- и онъ принужденъ будетъ со мною драться. Естьли вы хотите быть моимъ свидѣтелемъ, то на это я согласенъ.-- Конечно я буду имъ; но не ужь то необходимо надобно драться? Мнѣ очень жаль, что я причиною сего непріятнаго произшествія, и хотѣлъ бы, во что бы то ни стало предупредить его послѣдствія."
   Въ прочемъ примиреніе было невозможно. Фридерикъ это чувствовалъ, и упрямство друга его въ намѣреніи мстить до себя его не удивляло. Бернерсъ скоро его оставилъ подъ предлогомъ, что ему надобно было не много прогуляться, чтобъ успокоиться.
   Сентъ-Остенъ оставшись одинъ погруженъ былъ въ непріятныя размышленія по случаю сего произшествія, какъ лакей вошелъ доложить ему, что кто-то въ нему пріѣхалъ.
   "Я никого не принимаю, сказалъ Фридерикъ. -- Этотъ чужестранецъ увѣряетъ, что имѣеть переговорить съ вами о важномъ дѣлѣ. -- Нужды нѣтъ; скажи ему, что я занятъ, или что меня нѣтъ дома. Я не хочу принять его. -- Но я, сударь, уже сказалъ ему, что вы дома.-- Скотина!... Ну, пусть войдетъ."
   Фридерикъ, видя вошедшаго къ нему человѣка совсѣмъ ему незнакомаго, спросилъ его холодно: какъ его зовутъ, и что ему надобно. -- Имя мое, сударь, отвѣчалъ Албертъ, не снимая шляпы, Албертъ Монгомери. Теперь вы угадаете за чѣмъ я пришелъ. Я хотѣлъ бы иначе познакомиться съ вами, имѣя по нещастію обязанности вашей фамиліи."
   Фридерикъ былъ храбръ; однакожъ имя Алберта Монгомери привело его въ большое смущеніе. Но будучи слишкомъ великодушенъ, чтобъ сложить на друга своего весь стыдъ поступка, которой онъ здѣлалъ для него, Фридерикъ отвѣчалъ спокойно: "Я не знаю, сударь, обязанностей, о которыхъ вы говорите. Естьли это относится до Г-жи Стангопъ, то мнѣ непристойно стараться узнавать, что ей угодно дѣлать; но я знаю, что вы мною оскорблены, я готовъ дать вамъ удовольствія. -- Это не къ спѣху, сударь, когда дѣло идетъ о чести и жизни, то позволено хорошенько разсудить о томъ, что должно дѣлать. Естьли бы вы такъ поступили, то вѣрно не захотѣли бы обидѣть бѣдной, беззащитной дѣвушки, которой все богатство состоитъ въ одной добродѣтели. Правда, она много обязана вашей фамиліи. Тетушка ваша обѣщала взять ее подъ свое покровительство, и дала ей средства возвратить свободу ея брату. Для человѣка великодушнаго все это должно бы быть еще большимъ побужденіемъ въ благороднымъ, осторожнымъ и внимательнымъ поступкамъ. Вамъ показалось лучше поступать иначе; и чтобъ загладить обиду, вы предлагаете мнѣ теперь удовлетвореніе, то есть, что я долженъ или здѣлаться неблагодарнымъ извергомъ, лишивъ жизни племянника моей благодѣтельницы, или смертно моею оставить сестру мою безъ защиты на жертву людей развратныхъ, которымъ она будетъ имѣть нещастіе понравиться! -- Какимъ же образомъ мнѣ загладить мой проступокъ? сказалъ Фридерикъ съ великимъ смущеніемъ. Я чувствую всю великость обиды, здѣланной мною вашей сестрицѣ, и думаю, что не покажу робости, когда скажу вамъ, что я уже въ томъ раскаялся. Чтожъ касается до обязанностей, которыя вы думаете имѣть Г-жѣ Стангопъ, то я клянусь честію, что ничего о нихъ не зналъ. -- Мнѣ пріятно этому вѣрить. Я требую одного только удовлетворенія отъ васъ: не заниматься больше Маріянною. Съ симъ условіемъ я согласенъ позабыть прошедшее."
   Фридерикъ вздохнулъ и молчалъ.
   "Этаго обѣщанія для меня будетъ довольно. Я увѣренъ въ благоразуміи сестры моей; но хочу, чтобъ впередъ она не была подвержена никакой обидѣ. -- Я никогда не имѣлъ намѣренія обижать Миссъ Монгомери, и увѣряю васъ, что естьли бы я могъ совершенно располагать собою, то предложилъ бы ей такія условія, которыя ни вамъ, ни ей не стыдно бы было принять.-- Я не могу думать, чтобъ предлагая дѣвушкѣ такія условія, каковыя были дѣланы моей сестрѣ, не имѣли о ней дурнаго и обиднаго мнѣнія... Въ прочемъ, что касается до предложеній, каковыхъ бы, по словамъ вашимъ, намъ не стыдно было принять, то можетъ быть Маріянна имѣла бы какія нибудь особыя причины отказаться отъ нихъ. -- Развѣ она имѣетъ уже другія обязанности? сказалъ Фридерикъ, терзаясь ревностію. Имя брата часто бываетъ выгодно... -- Гнъ Сентъ-Остенъ, отвѣчалъ Албертъ съ гордостію и негодованіемъ, я пришелъ сюда съ твердымъ намѣреніемъ не горячиться, и исполню его. Вы, сударь молоды, я также; но думаю, воспитаніе ваше было не одинаково. Примѣры и нещастія научили меня побѣждать страсти. Вы въ въ числѣ щастливцовъ міра, и слѣдственно не имѣли случаевъ получить таковыхъ уроковъ. Маріянна мнѣ сестра, я это повторяю; и не смотря на то, что нужда заставляетъ ее быть въ зависимости, она можетъ отказаться отъ предложеній Г-на Сентъ-Остена.-- Я думаю, что предложеніе руки моей не оскорбило бы Миссъ Монгомери. Одни только фамильныя обстоятельства препятствовали мнѣ это здѣлать.-- Сестра моя вамъ благодарна, сударь. Но я долженъ вамъ сказать, что Маріянна отказала бы и самому знатному вельможѣ, естьли бы фамилія его не почла себѣ за честь принять ее. -- По крайней мѣръ я думаю, что Миссъ Монгомери властна собою располагать. -- Я увѣренъ, что въ семъ случаѣ она однихъ со мною мыслей. Но я не знаю, за чѣмъ мы удалились отъ предмета моего посѣщенія. Я повторяю, сударь, мое требованіе: обѣщаете ли вы мнѣ не заниматься больше Маріянною?"
   Фридерикъ внутренно доволенъ былъ Албертомъ, и отвѣчалъ ему; "Забудьте прошедшее, естьли можно. Я даю вамъ честное мое слово, что не буду впередъ стараться пріобрѣсти благосклонность вашей сестрицы, какъ только съ намѣреніемъ предложить ей мою руку. Я не могу больше ничего обѣщать, чего бы то ни стоило. -- Я хотѣлъ бы обѣщанія яснѣе, однакожъ благодарю васъ и за то. Я долженъ предупредить васъ, что естьли Маріянна будетъ жить съ Госпожею Стангопъ, то не будетъ ничего отъ нее скрывать, кромѣ случившагося сего дня. Ей стыдно будетъ въ томъ признаться; развѣ уже обстоятельства ее къ тому принудятъ."
   Это увѣреніе успокоило Фридерика. "Я вамъ очень благодаренъ, сказалъ онъ Алберту; впрочемъ стыдъ былъ бы на моей сторонѣ. Теперь, когда мы уже примирились, мнѣ хотѣлось бы окончить дружески все, что касается до сего непріятнаго произшествія. Человѣкъ, который былъ у сестрицы вашей, я съ стыдомъ признаюсь, ходилъ въ ней съ моего согласія. Онъ мнѣ другъ, мнѣ кажется, что онъ былъ тамъ оскорбленъ: немного снисхожденія прекратило бы совершенно послѣдствія, могущія отъ того произойти. -- Для него я ничего не здѣлаю, отвѣчалъ гордо Албертъ. Мнѣ очень жаль, что такой человѣкъ, какъ вы, имѣетъ подобнаго друга.... Но я васъ задержалъ. Прощайте, сударь."
   И Албертъ ушолъ.
   

ГЛАВА XII.
Новое лѣкарство для запальчивыхъ.

   Албертъ сообщилъ сестрѣ своей все, что происходило во время свиданія его съ господиномъ Сентъ-Остенъ, и просилъ ее, чтобъ она ничего не скрывала отъ Госпожи Стангопъ, что впередъ сей молодой человѣкъ будетъ дѣлать, чтобъ пріобрѣсть ея благосклонность. Маріянна сама чувствовала всю пользу этой предосторожности, и обѣщала послѣдовать его совѣту. Они собирались уже ѣхать къ Госпожѣ Стангопъ, какъ служанка вошла сказать Алберту, что какой-то мальчикъ принесъ ему записку, требующую скораго отвѣта.
   Албертъ вышелъ и спросилъ посланнаго: отъ кого онъ пришелъ?
   "Меня послалъ Г. Бернерсъ, сударь.-- Я его не знаю: ты вѣрно ошибся.-- Нѣтъ васъ, сударь, зовутъ Монгомери.-- Это точно мое имя.-- Такъ и письмо ето къ вамъ. Мой господинъ приходилъ сюда сего дня поутру. -- Отнеси же письмо назадъ: я не имѣю ни какого дѣла съ тѣмъ, кто его писалъ.-- Я не осмѣлюсь этаго здѣлать, сударь. Господинъ мой разгнѣвается.... о! онъ страшной человѣкъ. -- Тѣмъ хуже для него, я не лѣкарь, и на знаю лѣкарства отъ сей болѣзни. Но мнѣ кажется небольшая діета, кровопусканіе и нѣкоторыя легкіе успокоивающія лѣкарства могутъ быть употреблены не безъ пользы.-- Вы шутите, сударь.... Однакожъ вамъ надобно прочесть это письмо.-- Нѣтъ, я его не возьму. Прощай, другъ мой!" Албертъ оставилъ коммисіонера въ сѣняхъ и возвратился къ сестрѣ, которая подозрѣвая къ чему клонилось это посланіе, была очень безпокойна.
   "Ну что, Алберть, сказала она увидя его, что это за письмо?' -- Не знаю, я его не читалъ. Пожалуйста, сестрица, не бойся ничего. Развѣ я не обѣщалъ тебѣ? а когда ты видѣла, чтобъ я не здержалъ своего слова? -- Конечно я въ немъ увѣрена, отвѣчала Маріянна стараясь усмѣхнуться; но подумай, другъ мой, что ты одинъ мнѣ остаешься."
   Въ назначенный часъ они поѣхали къ госпожѣ Стангопъ.
   Бернерсъ, оставя Фридерика, вошелъ въ ближайшій кофейной домъ и оттуда писалъ къ Алберту, чтобъ онъ назначилъ мѣсто для поединка, и потомъ возвратился къ Фридерику, которой расказалъ ему все произшедшее въ свиданіи его съ братомъ Маріянны.
   Очень хорошо, сударь, сказалъ ему Бернерсъ съ досадою, я найду себѣ другаго свидѣтеля. -- "Какъ ты мало меня знаешь, Бернерсъ. Твоя обида есть моя собственная, и я очень бы хотѣлъ, чтобъ ни кто кромѣ меня не былъ замѣшанъ въ этомъ дѣлѣ. "
   Въ эту минуту вошелъ коммисіонеръ, которой не нашедъ своего господина въ кофейномъ домѣ, пришелъ въ г-ну Сентъ-Остену, чтобъ отдать его письмо, котораго Албертъ не принялъ.
   "Подай скорѣе отвѣть, вскричалъ Бернерсъ, увидя его.-- Отвѣта нѣтъ никакого: етотъ господинъ не захотѣлъ прочесть вашего письма, говоря, что не имѣетъ съ вами никакого дѣла. -- Безмозглая скотина! развѣ я не говорилъ тебѣ, что это очень важное письмо и требуетъ отвѣта? -- Я ето говорилъ ему, сударь; но вмѣсто того, чтобъ отвѣчать мнѣ порядочно, онъ все шутилъ. Я сказалъ ему, что вы будете гнѣваться, и даже, что вы страшной человѣкъ."
   Бернерсъ скрежеталъ зубами отъ бѣшенства.
   -- И все ето ни къ чему не послужило; онъ отвѣчалъ мнѣ, что ему до того нѣтъ нужды; что онъ не лѣкарь; и что вы хорошо бы здѣлали, естьлибъ велѣли себѣ пустить кровь, привали бы лѣкарство и наблюдали діету."
   Бернерсъ внѣ себя отъ ярости бросился на Коммисіонера, который дорого бы заплатилъ за вѣрность отвѣтовъ Албертовыхъ, естьли бы Фридерикъ не удержалъ своего друга, и не попрепятствовалъ ему обременить его ударами.
   Бѣшенство Бернерса не имѣло больше предѣловъ, и онъ изрыгая безполезныя ругательства, удалился въ свою комнату, и оставилъ Фридерика заниматься не весьма пріятными размышленіями.
   

ГЛАВА XIIL
Нѣкоторые люди могутъ почесть Алберта не очень храбрымъ.

   Около девяти часовъ вечера Фридерикъ вышелъ изъ дому, самъ не зная куда итти. Но разсудя, что госпожа Стангопъ не знала ничего о произшедшемъ поутру, отправился къ ней. Онъ не ожидалъ найти тамъ Маріянны, и пришелъ въ величайшее смущеніе увидя ее и съ братомъ: смятеніе его не избѣжало отъ взоровъ ихъ, но не было замѣчено ни Гертрудою, ни госпожою Стангопъ, которая думала, что племянникъ ея и Алберть видятся въ первой разъ. "Я очень рада, что ты сегодня пришелъ, сказала она Фридерику; и хочу, чтобъ ты познакомился съ господиномъ Монгомери."
   Фридерикъ вмѣсто отвѣта поклонился и Албертъ здѣлалъ тоже; но Маріянна то краснѣла, то блѣднѣла, и была въ величайшемъ замѣшательствѣ, и чтобъ скрыть свое смятеніе, стала разсматривать на фортопіянъ разныя ноты. Чрезъ минуту она взглянула, и глаза ея по случаю или по симпатіи встрѣтились со взорами Фридерика и еще больше умножили смущеніе ихъ обоихъ.
   Исполняя однакожъ желаніе Гертруды, Маріянна сыграла нѣсколько піесъ на фортопьянѣ; и потомъ госпожа Стангопъ продолжала свой разговоръ, прерванный приходомъ Фридерика:
   "Я желаю, сказала она обращаясь къ Алберту и сестрѣ его, чтобъ вы почитали мою племянницу и брата ея въ числѣ друзей вашихъ. И такъ Г. Монгомери, вы позволите мнѣ говорить съ вами откровенно: какія ваши намѣренія? Естьли я могу въ чемъ нибудь быть вамъ полезна, то вы здѣлаете мнѣ удовольствіе давъ мнѣ къ тому случай. -- Вы столько уже для васъ здѣлали, сударыня, что я никогда не буду въ состояніи достойно васъ возблагодарить. Я признаюсь, что прежде всего заключенія, хотѣлъ искать себѣ мѣста у какого нибудь банкира; мнѣ кажется я къ тому довольно способенъ, зная три или четыре языка."
   Фридерикъ, котораго самое большое желаніе было пріобрѣсть почтеніе Маріянны, обращаясь къ своей тетѣ сказалъ: "Естьли мнѣ позволено сказать мое мнѣніе, то я совѣтовалъ бы господину Монгомери вступить въ военную службу. Мнѣ кажется она для него выгоднѣе другихъ. -- Я не имѣю охоты къ военной службѣ, сказалъ Албертъ. -- A почему это? спросила госпожа Стангопъ. -- Я не имѣю нужныхъ къ тому способностей. Естьли бы непріятель напалъ на наше отечество, я безъ сомнѣнія пролилъ бы всю кровь мою для защищенія его; но никогда нс оставлю его, чтобъ итти сражаться въ чужія земли. -- Можетъ быть вы даете преимущество морской службѣ? спросила еще госпожа Стангопъ. -- Батюшка мой былъ Капитанъ корабля; и я почитаю морскую службу оградою Великобританіи, но признаюсь, что характеръ мой не сроденъ къ состоянію, подверженному толикимъ перемѣнамъ. Торговля для меня приличнѣе, и я всего охотнѣе ею замнусь."
   Сіе объявленіе Алберта очень уменьшило высокое о немъ мнѣніе Фридерика; и Гертруда, которая находила его естьли не красавцомъ, то покрайней мѣрѣ человѣкомъ любезнымъ, почла его трусомъ: а ея герои были воины, всегда сражающіяся и никогда не побѣжденные.
   Госпожа Стангопъ напротивъ одобрила выборъ Алберта и обѣщала ему въ томъ помочь. Разговоръ обратился на другой предметъ, и стали говорить о различіи странъ и климатовъ и о вліяніи ихъ на благополучіи людей. "Я думаю, сказалъ Албертъ, что нѣтъ никакого положенія въ жизни, котораго бы нельзя было здѣлать пріятнымъ, естьли имѣетъ вѣрное состояніе и окруженъ милыми сердцу людьми. Я самъ ето испыталъ. Я провелъ щастливѣйшее время моей жизни въ гоpахъ Шотландскихъ, въ дикой и почти не населенной странѣ. -- Маріянна родилась въ Шотлавдіи? спросила госпожа Стангопъ. -- Мы оба тамъ родились, сударыня. Одно нещастное произшествіе привело насъ въ Лондонъ, Естьли вамъ угодно знать его подробности, то я раскажу вамъ: мнѣ нѣтъ никакой причины таиться.
   Госпожа Стангопъ объявя желаніе свое узнать о томъ, Албертъ началъ разсказывать свою исторію.
   

ГЛАВА XIV.
Исторія Монгомери.

   "Отецъ мой, прежде вступленія въ морскую службу, влюбился въ одну молодую Ирландку. Фамилія сей дѣвицы не хотѣла согласиться на бракъ ихъ -- они обвѣнчались тайно. По прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, онъ оставилъ службу и удалился въ небольшое помѣстье, которое имѣлъ возлѣ Мелнеса въ Стратнавераской провинціи, и приносившее ему не болѣе сорока фунтовъ Стерлинговъ годоваго доходу. Тамъ то родился я и Маріянна. Отецъ мой былъ человѣкъ очень знающій; мать моя не меньше его имѣла познаній и воспитаніе наше здѣлалосъ не только предметомъ ихъ занятія, но еще самымъ большимъ ихъ удовольствіемъ. Имѣя очень мало сосѣдей мы жили уединенно, и однакожъ такъ пріятно были всегда заняты, что никогда не знали скуки. Музыка, чтеніе и рисованье были нашими упражненіями и забавами зимою. Садоводство и земледѣліе занимали насъ лѣтомъ.
   "Такъ мирно текли дни наши: не завидуя никому, мы ни въ чемъ не имѣли нужды. Мнѣ было двадцать одинъ годъ, когда Маріянна имѣя только лишь шестнадцать лѣтъ отъ роду, сдѣлалась злою -- Злою! сказала улыбаясь госпожа Стангопъ. -- Да, сударыня. Внушить любовь пятидесятилѣтнему дураку, отказаться отъ руки его и еще насмѣхаться надъ нимъ -- не злость ли это? Это былъ однакожъ одинъ изъ первѣйшихъ Лордовъ нашей провинціи, имѣлъ большой достатокъ, и къ тому былъ ревностнѣйшійй протестантъ. Родители наши, отступя отъ правилъ предусмотрительныхъ фамилій, имѣли слабость думать также какъ и дочь ихъ; и жениху, не смотря на выгодныя его предложенія, было учтивымъ образомъ отказано.
   "Съ сего времени Лордъ Карнежи, здѣлавшись непримиримымъ врагомъ нашимъ, искалъ всякаго случая вредить намъ. Въ одно Воскресенье, идучи вечеромъ мимо нашего дому, онъ услышалъ музыку. Сестра и я пѣли, а матушка и батюшка акомпанировали намъ на фортопіянѣ и флейтѣ. Лордъ тотъ же часъ пошелъ къ священнику и привелъ его въ нашему дому, чтобъ онъ самъ былъ свидѣтелемъ ужаснаго оскверненія Воскреснаго дня, и беззаконія родителей, которые позволчли намъ пѣть діавольскія пѣсни.
   "Насъ призвали предъ старшинъ нашего прихода, и осудили публично просить прощенія за наше преступленіе въ слѣдующее Воскресеніе въ присутствіи всѣхъ прихожанъ. -- Батюшка смѣялся сему приговору; и мы исключены были изъ числа прихожанъ. Это странное приключеніе не причинило намъ нималѣйшаго безпокойства.
   "Зима въ семъ году была чрезмѣрно жестока. Простуда, которой батюшка давно уже страдалъ, до того увеличилась, что ему совѣтовали ѣхать въ Бристоль къ теплымъ водамъ, которые одни могли помочь ему. Малое состояніе наше дѣлало это путешествіе для насъ очень затруднительнымъ, однакожъ мы имѣли въ Эдимбургѣ у одного Банкира капиталъ изъ восьми сотъ фунтовъ стерлинговъ состояній; и батюшка, взявши отъ туда 200 фунтовъ для первыхъ нашихъ нуждъ, рѣшился на время нашего отсутствія отдать въ наймы нашъ домъ и принадлежащія къ нему земли. Но никто не являлся нанимать ихъ, не желая заступить мѣста проклятаго, несущаго уже наказаніе Божеское, послѣдовавшее по силѣ проклятія, которому онъ преданъ.
   "Мы поручили домъ нашъ лѣкарю Гому, живущему въ Мелнесѣ, съ тѣмъ, что онъ могъ отдавать его въ наймы, естьли кто захочетъ имѣть его; а сами отправились въ Бристоль. По прошествіи трехъ мѣсяцовъ совѣтовали батюшкѣ, которой не получилъ тамъ нималѣйшаго облегченія, ѣхать въ Лондонъ. Мы пріѣхали сюда и поселились въ предмѣстіи; и тамъ то отецъ мой, по шести мѣсячномъ пребываніи, скончался.
   Эта потеря была для васъ очень тягостна; и матушка, не могши перенесть ее, сама занемогла. Чувствуя приближеніе смерти своей, она не хотѣла больше видѣть Шотландіи, и умерла здѣсь спустя годъ послѣ кончины своего супруга.
   "Еще во время ея болѣзни всѣ доходы наши истощились; я писалъ въ Эдимбургъ; требуя оставленнаго нами тамъ капитала; но вскорѣ чрезъ публичныя вѣдомости узналъ; что банкиръ, у котораго онъ находился, здѣлался банкротомъ. Это извѣстіе привело меня въ отчаяніе, однакожъ я скрылъ его отъ матушки и она умерла не зная, что оставляетъ насъ безъ всякаго состоянія. Малое число драгоцѣнныхъ вещей, которыя мы имѣли, были проданы во время ея болѣзни. Намъ невозможно было заплатить за квартиру, гдѣ мы жили; и какъ долгъ этотъ былъ здѣланъ уже послѣ смерти батюшки, то хозяинъ и велѣлъ остановить тѣло моей матери.
   "Позвольте мнѣ не распространяться о непріятныхъ послѣдствіяхъ сего произшествія, и скажу вамъ только, что матушка погребена была возлѣ своего супруга, Маріянна поселилась у Мистрисъ Мозели, а я отведенъ былъ въ тюрьму, откуда освобожденъ великодушною вашею помощію. -- Вашъ домъ въ Стратнавернской провинціи все еще не нанятъ, спросила его Г-жа Стангопъ? -- Нѣтъ еще, сударыня. Я забылъ сказать вамъ, что ето имѣніе родовое, и я не могъ располагать имъ. Я также не хотѣлъ продавать и мебелей, хотя во время моего заключенія Mapіянна меня къ тому и уговаривала, какъ потому, что хотя они были и не дорогой цѣны, но для меня безцѣнны; такъ и для того, чтобъ на всякой случаи сестра моя могла имѣть пристойное убѣжище. Къ тому же меня увѣряли, что банкиръ, имѣвшій нашъ капиталъ; скоро опять исправитъ дѣла свои, и я намѣренъ былъ дождаться сего времяни въ тюрьмѣ, и тогда заплатить долгъ мой съ надлежащими процентами, дабы заимодевацъ мой ничего не потерялъ отъ медленности платежа моего."
   Госпожа Стангопъ поблагодарила Алберета за его снисхожденіе; и откровенность сего молодаго человѣка умножила еще то почтеніе, которое она почувствовала къ нему когда въ первой paзъ его увидѣла. Наконецъ Албертъ и Маріянна возвратились домой, условившись съ госпожею Стангопъ, чтобъ Маріянна завтра же переѣхать къ нея жить.
   Гертруда и Фридерикъ возвращались домой въ каретѣ своей тетки. Давно уже не были они одни, и Гертруда не упустила случая жаловаться на то своему брату. "Отъ чего же, сказала она, что ты и Г. Бернерсъ, всякой день куда нибудъ званы, и васъ обоихъ совсѣмъ почти не видно?"
   Фридерикъ отвѣчалъ ей, что они были заняты дѣлами; но въ глазахъ Гертруды Бернерса никакое дѣло не могло извинить. Не долженъ ли онъ былъ изъискивать случая видѣть ее, стараться вручить ей письмо, или покрайней мѣрѣ подкупить горнишную ея дѣвушку, чтобъ положить письмо на ея уборной столикъ? Вотъ что она видѣла въ романахъ, которыя читала отъ утра до вечера. Спокойствіе ея рыцаря было для нее непостижимо.
   Возвратясь домой Фридерикъ нашелъ, что Бернерсъ былъ немного спокойнѣе, однакожъ не оставилъ намѣренія мстить Алберту и принудить его драться, хотя бы для того долженъ онъ былъ публично обидить его.
   Стыдясь, что участвуетъ въ столь дурномъ дѣлъ, Фридерикъ только что повторилъ ему обѣщаніе быть его свидѣтелемъ и удалился потомъ въ свою комнату, недоволенъ самимъ собою, желая пріобресть дружбу Алберта и отъ часу влюбленнѣе въ Маріянну.
   

ГЛАВА XV.
Любовникъ и жестоко оскорбленный въ присутствіи своей любовницы.

   Бернерсъ съ согласія своего воспитанника отравился искать ростовщиковъ, и нашелъ наконецъ одного честнаго жида, которой согласился дать пять тысячь фунтовъ стерлинговъ, съ тѣмъ условіемъ, чтобъ Фридерикъ достигши своего совершеннолѣтія заплатилъ ему шесть тысячъ.
   Какъ ни безразсуденъ былъ Сентъ-Остенъ, однакожъ ужаснулся такого раззорительнаго предложенія; но побѣжденъ будучи представленіями Бернерса и удовольствіемъ располагать столь великою суммою, -- подписалъ условіе.
   Тогда оба друзья нетерпѣливо желая предаться всѣмъ забавамъ, которыя столица могла имъ доставитъ, и не находя себя довольно свободными у госпожи Сентъ-Остенъ, начали заниматься тѣмъ, какъ бы имъ переѣхать жить въ другое мѣсто. Фридерикъ легко получилъ на то согласіе своей матери, которая будучи безразсудна, вѣтренна, занимаясь одними забавами, и сама рада была не имѣть сына своего свидѣтелемъ неблагопристойнаго своего поведенія.
   Бернерсъ и Фридерикъ наняли себѣ довольно богато убранный покой въ Найтсбриджской улицѣ въ домѣ одной вдовы, которая только и жила наймомъ части своего дома. Съ сего времени они были вездѣ, въ спектакляхъ, въ трактирахъ, въ домахъ гдѣ была игра; Бернерсъ потому, что страстно любилъ всякаго рода забавы, а Фридерикъ желая разсѣянною жизнію избѣжать прелестнаго образа Маріянны, вездѣ его преслѣдующаго.
   Прежде отъѣзда своего изъ Лондона госпожа Стангопъ хотѣла посовѣтоваться съ однимъ Банкиромъ о мѣстѣ, которое хотѣла доставить брату Маріянны. Гертруда была у нее -- и она не желая взять ее съ собою, предложила ей прогуляться въ Сент-Жемскомъ паркѣ съ новою ея подругою.
   И такъ Гертруда и Mapіянна, взявши съ собой лакея, пошли въ паркъ и при входъ его встрѣтили Алберта. Погулявши немного съ ними, онъ хотѣлъ было уже оставить ихъ, какъ невольное восклицаніе Гертруды заставило его оборотиться -- и онъ увидѣлъ передъ собою Бернерса, которой, привлеченъ будучи голосомъ Гертруды, и пылая гнѣвомъ, что видитъ съ нею ненавистнаго ему человѣка, тотчасъ рѣшился какъ нибудь оскорбить его, чтобъ заставить драться съ нимъ.
   Мерзкой трусъ, сказалъ онъ возвыся голосъ и становясь передъ Албертомъ, естьли ты не примешь моего вызова, а буду поступать съ тобою какъ съ трусомъ вездѣ гдѣ тебя найду."
   Албертъ, не давши себѣ времени подумать, схватилъ его за воротникъ и такъ сильно бросилъ отъ себя, что онъ упалъ шагахъ въ десяти подъ дерево почти безъ чувствъ.-- "Прочь отъ меня, негодяй! вскричалъ онъ, ищи людей подобныхъ тебѣ; а я поступлю съ тобою такъ всякой paзъ, когда ты осмѣлишься заступать мнѣ дорогу."
   Гертруда громко вскричала; а Маріянна блѣдна и трепещуща принуждева была сѣсть на скамейку, не могши произнести ни одного слова. "Извините меня, сударыня, сказалъ онъ Гертрудѣ, видя ея въ большомъ смущеніи, я не причиною произшедшаго. -- Есть обстоятельства, въ которыхъ никакъ нельзя сохранить хладнокровія, какъ бы недостоинъ ни былъ обидчикъ."
   Въ эту самую минуту явился Фридерикъ, котораго дожидался здѣсь Бернерсъ, и въ мигъ отгадалъ все произшедшее. Онъ поклонился Маріяннѣ съ недовольнымъ видомъ, и подошелъ къ своему другу, которой не могъ еще притти въ себя, ни выговорить ни одного слова.
   Маріянна, немного успокоившись, предложила Гертрудѣ возвратиться домой, на что она и согласилась; но сердясь на Алберта не приняла его руки, а взяла Маріянну, и всѣ трое не говоря ни слова вышли изъ парка. --
   Албертъ проводилъ ихъ до самой квартиры госпожи Стангопъ, и самъ возвратился къ себѣ.
   Госпожа Стангопъ, не нашедъ дома банкира, съ которымъ хотѣла видѣться, пріѣхала уже домой. Смятеніе Маріянны и Гертруды было столь замѣтно, что она тотчасъ спросила ихъ о причинъ его. Племянница ея молчала: сердце ея брало сторону Бернерса; но онъ былъ зачинщикъ ссоры и вина казалось была съ его стороны.
   Маріянна также медлила отвѣтомъ; однакожъ боясь, чтобъ госпожа Стангопъ и Гертруда не судили дурно о ея братѣ, превозмогла свою застѣнчивость, и не упоминая ничего о Сентъ-Остенѣ, разсказала, что Бернерсъ, узнавъ о ея жительствъ у Мистрисъ Мозели, однажды приходилъ къ ней съ нѣкоторыми обидными предложеніями, о которыхъ она сказала своему брату, что и было причиною поступка его въ паркѣ.
   Какъ Маріянна не изъяснила всего, то Гертруда и воообразила, что Бернерсъ дѣлалъ ей предложеніе отъ себя -- и любовь и гордость ея равно тѣмъ были оскорблены: Она бы желала подробнѣе узнать о томъ, но не смѣла спросить.
   "Когда вы видѣли въ первый ранъ етаго Бернерса, спросила госпожа Стангопъ у Mapіянны? -- Я никогда не видала его кромѣ въ вашемъ присутствіи, и тогда какъ онъ приходилъ къ Мистрисъ Мозели въ тотъ самой день, когда по милости вашей братъ мой получилъ свободу.''
   Госпожа Стангопъ больше не стала ее распрашивать; но видѣла однакожъ, что Маріянна не все сказала, и отложила до другаго времени удовлетворить свое любопытство.
   День показался очень дологъ Гертрудѣ, которая никогда еще не была въ столь непріятномъ положеніи; она жаловалась на головную боль и очень рано уѣхала домой.
   Госпожа Стангопъ, оставшись одна съ Маріянною, обратила разговоръ на утрешнее произшествіе. Признятельность сей милой дѣвицы къ своей покровительницѣ, привязанность къ брату и ненависть къ Бернерсу, принудили ее ничего не скрыть стараясь однакожъ извинитъ Фридерика, и хваля поведеніе его съ Албертомъ. Она присовокупила еще, что вѣрно бы онъ и не подумалъ о такомъ поступкѣ, естьлибъ не подвелъ его къ тому развращенный другъ его.
   Это открытіе очень огорчило госпожу Стапнгопъ, которая до сихъ поръ почитала своего племянника только вѣтреннымъ, а не порочнымъ.
   

ГЛАВА XVI.
Отъѣздъ въ деревню.

   Со времени произшедшей въ Паркѣ сцены, Г-нъ Сентъ-Остенъ, почитая тетку свою знающую все, нѣсколько уже дней у ней не былъ, какъ вдругъ получилъ отъ нее записку, которою она звала его къ себѣ на завтрешнее утро.
   Разговоръ ихъ былъ очень жарокъ. Г-жа Стангопъ изъявила ему свое неудовольствіе въ самыхъ строгихъ выраженіяхъ, и объявила, что тогда только съ нимъ примирится, когда онъ навсегда разстанется съ Бернерсомъ.
   Хотя Фридерикъ и признавалъ себя виновнымъ, однакожъ очень дорожилъ своею независимостью; и отвѣчалъ теткѣ, что ему очень больно было лишиться ея привязанности, но что не почиталъ себя обязаннымъ жертвовать своими связями новымъ ея любимцамъ; и что естьли онъ и долженъ былъ здѣлать все для Миссъ Монгомери, то ни чѣмъ не обязанъ былъ ея брату, котораго поведеніе было гораздо обиднѣе Бернерсова.
   "Онъ здѣлалъ, сударь, то что должно, отвѣчала Г-жа Стангопъ; впрочемъ съ этой минуты всякая связь между нами прервана. Прощайте." Съ сими словами она его оставила и удалилась въ свою спальню.
   Сентъ-Остенъ возвратился домой очень печаленъ. Не смотря на правила своего Ментора онъ уважалъ Г-жу Стангопъ; и къ тому же навсегда терялъ случай видѣться съ Маріянною.
   Г-жа Стангопъ представила Алберта своему банкиру, который по ея рекомендаціи тотчасъ предложилъ ему у себя мѣсто и квартиру. Тогда ничто больше не препятствовало ея отъѣзду -- и она начала съ Маріянною къ нему приготовляться.
   Албертъ пришелъ проститься съ ними и сообщилъ имъ письмо, которое получилъ въ тоже утро. Оно было отъ Господина Гома, повѣреннаго его въ Меднесѣ; въ Стратнавернскомъ его имѣніи, которой писалъ къ нему, что нѣкто изъ Абердена, по имени Маклеосъ, нанялъ для одного изъ друзей своихъ домъ его со всѣми принадлежностями и съ мебелями на три года.
   "Поздравляю васъ съ етою пріятною новостію, сказала ему Госпожа Станпогъ. Но мы теперь одни, такъ позвольте мнѣ предложить вамъ эту ассигнацію въ тридцать фунтовъ стерлинговъ. Не обижайтесь, любезный другъ мой, вѣть вамъ нужны будутъ деньги, пока вы получите свое жалованье, или наемъ за домъ. За чѣмъ же бы вамъ лишить меня удовольствія помочь вамъ?.... Я даю вамъ это въ займы, и вы возвратите мнѣ когда захотите."
   Съ симъ условіемъ Албертъ принялъ, что предлагала ему Г-жа Стангопъ, изъявляя ей чувствительную свою признательность за ея великодушные поступки. Она оставила его у себя обѣдать, и послѣ стола объявила, что имѣетъ крайнюю нужду повидаться съ своею сестрою и уѣхала въ ней, предполагая, что на канунѣ своей разлуки брату и сестрѣ надобно было кой о чемъ другъ съ другомъ поговорить безъ свидѣтелей.
   Маріянна выпросила у Алберта подтвержденіе обѣщанія его не имѣть дѣла съ Бернерсомъ; а съ своей стороны обѣщала ему имѣть совершенную довѣренность къ Г-жѣ Стангопъ, а особливо въ разсужденіи всего относящагося до будущаго поведенія Г на Сентъ-Остена въ отношеніи къ ней.
   Г-жа Стангопъ прощаясь съ своею сестрою не могла умолчать, сколько тонъ и поступки молодой вѣтреннцы не приличны были сорока пятилѣтней женщинѣ; особливо же много говорила съ ней о шалостяхъ Фридерика, и умоляла ее разлучить его съ Бернерсомъ, котораго описала ей человѣкомъ очень опаснымъ, не сказавъ ей однакожъ ничего о поступкѣ его съ Маріянною отъ имени ея сына. Г-жа Сентъ-Остенъ обѣщала послѣдовать ея совѣтамъ, и увѣрила ее также, что пришлетъ въ ней Гертруду; но Г-жа Стангопъ не успѣла еще выѣхать изъ Лондона, какъ все было уже забыто.
   

ГЛАВА XVII.
Легковѣріе любовниковъ. Доброй совѣтъ безъ успѣха.

   Госпожа Сентъ-Остенъ съ жадностію предавалась страсти своей къ разсѣяніямъ и забавамъ; но такая жизнь, столь различная отъ той, какую она вела такъ долго, необходимо должна была разстроивать ея здоровье, и въ самомъ дѣлѣ. она часъ отчасу становилась слабѣе. Фридерикъ и Бернерсъ очень рѣдко съ ней видались. Больше мѣсяца уже прошло, какъ сей послѣдній не могъ имѣть случая говорить съ Гертрудою, а замѣтилъ однакожъ, что она очень холодно съ нимъ обращалась. Гордость его (ибо онъ не имѣлъ въ ней любви) оскорблялась сею перемѣною, которую приписывалъ онъ Алберту. Однимъ днемъ онъ нашелъ ее одну, и сталъ ей на то жаловаться; она заговорила ему о Маріяннѣ, и изъ того произошло между ними изъясненіе, которымъ лицемѣрный Бернерсъ, употребя ложь, умѣлъ совершенно оправдаться. Онъ согласился, что былъ у Маріянны; но что дѣлалъ ето отъ имени Фридерика, которой, зная нещастное ея положеніе, поручилъ ему предложить ей помощь самымъ учтивымъ образомъ; что однакожъ или отъ недоразумѣнія, или чтобъ очернить его и Фридерика въ мнѣніи Госпожи Стангопъ, братъ и сестра обошлись съ нимъ, Бернерсомъ, очень обидно, и перетолковали самымъ низкимъ образомъ великодушныя намѣренія его друга.
   Гертруда не имѣла довольно опытности, чтобъ различить истинну отъ лжи въ семъ хитромъ изъясненіи; и привыкши съ самаго дѣтства своего предпочитала Бернерса всѣмъ людямъ, она легко повѣрила, что его оклеветали.
   Г-нъ Сентъ-Остенъ предавался всѣмъ забавамъ, и когда разсѣевалъ свою скуку, но никогда не ощущалъ удовольствія -- и образъ Маріянны вездѣ его преслѣдовалъ. Однажды поутру, вставши рано, ему вздумалось посѣтить Алберта. Мистрисъ Мозели, у которой онъ прежде жилъ, показала ему новое его жилище -- и онъ пошелъ къ нему.
   Албертъ принялъ его съ холодною учтивостію, и просилъ объявить ему причину его посѣщенія. Помолчавъ не много, Фридерикъ сказалъ ему: "Вамъ извѣстно, сударь, сколь мнѣ было больно и стыдно все, что произошло. Сестрица ваша необходима для моего благополучія. Съ вашею помощію я надѣюсь, что она не отвергнетъ моихъ предложеній. Мнѣ скоро исполнится двадцать одинъ годъ и тогда я предложу ей мою руку и мое богатство. -- Я благодарю васъ за мою сестру, отвѣчалъ Албертъ, но увѣренъ, что она не намѣрена еще перемѣнить своего состоянія. Вы же столь мало знаете другъ друга, что не можете судить сходны ли ваши нравы, o чемъ я очень сомнѣваюсь. Маріянна любитъ жизнь уединенную и невинныя забавы -- а мнѣ кажется вы любите совсѣмъ противное; къ тому же она никогда не согласится вступить въ родство съ какою нибудь фамиліею противъ ея воли. Теперь она зависитъ отъ вашей, и прежде всего надобно бы узнать ея о томъ мысли. Вѣрьте мнѣ, Господинъ Сентъ-Остенъ, эта страсть есть только пылкость молодости, минутное желаніе, которое время и новые предметы скоро изгладятъ изъ вашаго воображенія. Не доказали ли вы моей сестрѣ, что не имѣете въ ней ни привязанности, ни почтенія? -- Не оправдывая моего поведенія въ отношеніи къ ней, могу васъ увѣрить однакожъ, что она всегда была предметомъ моего уваженія, и когда я согласился здѣлать ей обидныя предложеніе, разсудокъ и сердце мое въ томъ не участвовали. -- Я и не сомнѣваюсь въ томъ, отвѣчалъ Албертъ съ видомъ участія; всякой разъ, когда вы будете поступать по внушенію вашего сердца, вы себя ни въ чемъ упрекать не будете; но для чего вы останавливаетесь на половинѣ дороги? Для чего не хотите искренно быть добродѣтельнымъ? -- Критика ваша, сударь, очень смѣла и строга, сказалъ Фридерикъ съ досадою. Это дѣло совсѣмъ постороннѣе, и не идетъ къ предмету моего предложенія. -- Въ разсужденіи сего отвѣтъ мой вамъ уже извѣстенъ. Я признаюсь, что въ критикѣ моей есть много дерзости, но меньше строгости, чѣмъ желанія вамъ добра; я не могу забыть, что вы племянникъ моей благотворительницы, и что отъ васъ зависитъ быть вмѣстѣ наслѣдникомъ ея добродѣтелей и ея имѣнія.-- Благодарю васъ за совѣты, сударь; мнѣ они не нужны, естьли вы отказываете мнѣ въ пособіи вашемъ тому, отъ чего зависитъ все блаженство моей жизни."
   Съ сими словами Фридерикъ холодно поклонился Алберту и ушелъ.
   

ГЛАВА XVIII.
Безъуспѣшное свamoвcmвo.

   Уже прошло около шести недѣль, какъ Госпожа Стангопъ жила съ Маріянною въ деревнѣ, какъ сія получила съ почты вдругъ два письма, одно отъ Алберта, а другое отъ Господина Сентъ-Остена. Братъ увѣдомлялъ ее только o послѣднемъ своеиъ свиданіи съ Фридерикомъ, прося ее сообщить то Госпожѣ Станroпъ. A Фридерикъ изъявлялъ ей свое раскаяніе, жаловался на холодной пріемъ брата и предлагалъ ей свою руку; онъ представлялъ ей, что чрезъ нѣсколько мѣсяцовъ будетъ совершенный властелинъ своего имѣнія и можетъ жениться безъ всякаго отъ кого либо препятствія; и просилъ у нее благосклоннаго на то отвѣта.
   Маріянна читала оба письма эти не безъ смущенія. Прежде, чѣмъ Фридерикъ чрезъ Бернерса такъ ее обидѣлъ, онъ привлекъ на себя ея вниманіе своею ловкостію и любезностію; а теперь, видя чистосердечное его раскаяніе, она чувствовала, что гнѣвъ ея смягчался; но долгъ одержалъ верхъ, и она отнесши оба письма Г-жѣ Стангопъ, удалилась въ свою комнату, чтобъ дать ей время прочесть ихъ.
   Госпожа Стангопъ совершенно одобрила поведеніе Алберта. Въ поступкахъ же своего племянника видѣла одно упрямство молодаго человѣка порабощеннаго своимъ страстямъ, который хотѣлъ удовлетворить ихъ какимъ бы то способомъ ни было.
   "Я очень довольна вашимъ и братца вашего поведеніемъ въ семъ случаѣ, сказала она, пришедшей Маріяннѣ, чтожь вы будете отвѣчать Фридерику? -- Брать мой, сударыня, уже ему на то отвѣчалъ. Естьли бы я и могла когда либо забыть разстояніе насъ раздѣляющее, то никогда не позабуду того, чѣмъ я вамъ обязана, и развратность его поведенія. --
   Такъ вы отказываетесь отъ руки Фридерика? -- Безъ сомнѣнія. Признаюсь, что Господинъ Сентъ-Остенъ мнѣ кажется очень любезенъ, и естьли бы не столько знала его характеръ, то можетъ быть, не безъ труда бы отказалась отъ его предложенія; но въ теперешнемъ положеніи вещей, мнѣ очень было легко отказаться отъ союза, которой могъ бы здѣлать меня нещастною на всю жизнь мою. Продолженіе вашихъ ко мнѣ милостей -- вотъ теперь единственное мое желаніе, и я постараюсь всегда быть достойною васъ. -- Милое дитя, отвѣчала госпожа Стангопъ, еще очень недавно живемъ мы вмѣстѣ, а я уже чувствую, что безъ великаго труда не могла бы съ вами разстаться, и естьли рѣшусь здѣлать таковое пожертвованіe, то это только для вашего благополучія. Отвѣчайте на письмо какъ вамъ угодно, я увѣрена, что вашего поведенія никогда не можно будетъ охуждать."
   И такъ Маріянна написала въ Господину Сентъ-Остену, благодаря его за предложеніе, и прося прекратить впредь всякую переписку съ нею, не упоминая однакожъ ничего о прошедшемъ.
   Сей отвѣтъ, съ нетерпѣніемъ ожидаемый Фридерикомъ, разрушилъ всю его надежду. Онъ призвалъ къ себѣ на помощь самолюбіе, рѣшившись забыть эту нечувствительную женщину, еще болѣе прежняго предался разсѣяніемъ и распутной жизни. Почитая Бернерса лучшимъ своимъ другомъ, онъ не скрылъ отъ него послѣдней и безуспѣшной своей попытки у Маріянны.
   "Я бы не посовѣтовалъ вамъ этаго дѣлать, сказалъ ему Бернерсъ, поступокъ сей лишь умножитъ дерзость сестры и брата, котораго я не забылъ, и во что бы то не стало заставлю расплатиться въ обидѣ мнѣ имъ нанесенной. Вамъ остается одно только средство, другъ мой, оставте прозьбы и увезите свою красавицу; будьте увѣрены, что чѣмъ вы виновнѣе предъ нею будете, тѣмъ скорѣе получите прощеніе.-- Хотя бы и можно было это здѣлать, но я не захочу. Я далъ ея брату честное слово, не искать ее иначе какъ съ честными намѣреніями. -- И! полно: что значить пустое обѣщаніе? -- Нѣтъ, и никогда на это не рѣшусь. -- Такъ вы женитесь на ней? -- И конечно; естьлибъ только она согласилась -- въ чемъ я очень сомнѣваюсь."
   Разговоръ сей былъ прерванъ приходомъ двухъ новыхъ друзей Бернерса, которые увели его съ собою на карточную игру. Фридерикъ послѣдовали за ними болѣе изъ угожденія, чѣмъ по охотѣ, что конечно для сихъ господъ было равно, лишь бы имъ было кого обыграть.
   

ГЛАВА XIX.
Безразсудное обѣщаніе, хитростію исторгнутое.

   На другой день Фридерикъ утомясь отъ вчерашняго ночнаго бдѣнія, не послѣдовалъ за Бернерсомъ и провелъ цѣлое утро въ своей комнатѣ. Вдругъ онъ слышитъ въ нижнемъ этажѣ жалобныя вопли, поспѣшно сходитъ въ низъ, и находитъ свою хозяйку безъ чувствъ лежащую на pyкахъ молодой дѣвушки, которая предавалась отчаянію не могши подать ея никакой помощи.
   "О Боже мой! Боже мой! восклицала она обливаясь слезами, она умретъ!... бѣдная мать моя умретъ за недостаткомъ помощи!... A служанка сей часъ лишь отлучилась.'*
   Фридерикъ не отвѣчая ни слова, и не смотря на проливной дождь, безъ шляпы и шинели побѣжалъ за сосѣднимъ лѣкаремъ и привелъ его. Больной бросили кровь, а вскорѣ ей здѣлалось лучше. Бернерсъ возвратился домой и вошелъ въ комнату въ ту самую минуту, когда Мистpисъ Сутернъ, поддерживаемая Фридерикомъ и своею дочерью, начинала приходить въ себя и произносить нѣкоторыя слова. Молодая дѣвушка услыша голосъ матери своей пришла въ восхищеніе, и цѣлуя руки Фридерика повторяла: "Ахъ! сударь, сколько я вамъ обязана! безъ васъ я бы уже не имѣла матери!"
   Оба друга возвратились въ свои покои, и Бернерсъ началъ говорить Фридерику: "по чести, любезный другъ, ты очень щастливъ. И я бы остался дома, естьлибъ могъ предвидѣть ето приключеніе. -- Что ты хочешь сказать? Конечно для хозяйки нашей очень щастливо, что припадокъ ея не имѣлъ важнѣйшихъ послѣдствій. -- Да, она она въ опаснѣйшемъ положеніи, но молодая дѣвушка меня болѣе занимаетъ. Не правда ли, что ты не видалъ прелестнѣйшаго творенія? -- Право я едва могъ замѣтимъ ее... Я былъ занятъ только матерью ея. -- Это уже слишкомъ иного; и естьлибъ, подобно тебѣ, прелестныя губы ея коснулись моей руки, то я бы не вытерпѣлъ и прижалъ бы ее къ моему сердцу. -- Развѣ ты забылъ, любезный мой Бернерсъ, что ты объявилъ себя врагомъ любви? Чувство, которое, кажется, внушаетъ тебѣ эта молодая дѣвушка, совсѣмъ противно твоимъ правиламъ. -- Признаюсь, что никогда еще ни одна женщина не производила надо мною такаго впечатлѣнія и въ столь короткое время; но я не меньше того твердъ въ моихъ правилахъ, Напримѣръ, продолжалъ онъ съ критическою улыбкою, я ни довольно молодъ, ни довольно старъ для того, чтобъ жениться. Естьли бы ета дѣвушка согласилась презрѣть нѣкоторыя предразсудки, то бы взялъ на себя трудъ ее воспитать. Но какъ это мы ее до сего дня не видали? гдѣ она скрывалась? -- Изъ разговора ея съ лѣкаремъ видно, что она только вчера ввечеру пріѣхала изъ деревни. Надѣюсь, Бернерсъ, что это одна шутка, и что ты не выдешь изъ границъ должнаго почтенія къ невинности, и не заплатишь неблагодарностію за гостепріимство. -- Въ такомъ случаѣ ты не много найдешь молодыхъ людей, которые бы не преступили законовъ сего рода гостепріимства. Естьли я люблю эту дѣвушку и буду ею любимъ, то тутъ никто не будетъ имѣть причины жаловаться. -- A какъ долго можетъ продолжаться любовь? -- Прекрасной вопросъ! Спроси лучше природу: за чѣмъ она поселила въ сердцахъ нашихъ непреодолимую склонность въ непостоянству. Можно ли всегда любить одни кушанья, одни спектакли, одни книги? такъ для чегожъ бы любить и одну женщину? Склонность повелѣваетъ -- и должно ей слѣдовать. -- Положимъ, что разсужденіе твое и справедливо, въ такомъ случаѣ, естьли кому нибудь понравится твоя жена, или твое имѣніе, и онъ захочетъ у тебя ихъ отнять, то ты не можешь и жаловаться; онъ представитъ тебѣ въ свое оправданіе собственныя твои правила; что ты тогда будешь отвѣчать? Мы соглашаемся, что между мущинами можетъ быть продолжительная дружеская связь; то почемужъ она не можетъ существовать между мущиною и женщиною? Я согласенъ, что пылкость любви проходитъ, но увѣренъ, что взаимное уваженіе и продолжительная привязанность остаются -- и это служить опроверженіемъ твоихъ правилъ. -- Ахъ, другъ мой, какъ мало знаешь ты самолюбіе женщинъ. Перестань быть страстнымъ обожателемъ ихъ прелестей -- и они здѣлаются непримиримыми твоими врагами. Видѣлъ ли ты хоть одну изъ нихъ, которая бы не щитала себя обиженною, когда любовникъ ея оказывалъ ей одно только почтеніе, а любилъ другую? Всѣ они одинаковы."
   "Да, кстати, продолжалъ Бернерсъ, я сего дня поутру нечаянно зашелъ къ Госпожъ Сентъ-Остенъ; ее не было дома, и она возвратилась, когда я уходилъ, мнѣ показалось, что она обошлась со мною гораздо холоднѣе обыкновеннаго. Впрочемъ здоровье ея не очень хорошо, естьли вѣрить твоей сестрѣ. -- Мнѣ очень жаль этаго. Жизнь въ Лондонѣ ей совсѣмъ нейдетъ, мнѣ бы хотѣлось, чтобъ она возвратилась въ деревню."
   Фридерикъ рѣшился итти обѣдать въ своей матери, но Бернерсъ не захотѣлъ ему послѣдовать, и они назначили себѣ мѣсто свиданія ввечеру въ одномъ кофейномъ домѣ.
   Бернерсъ совсѣмъ не по случаю былъ у Госпожи Сентъ-Остенъ, какъ онъ сказалъ Фридерику, а проходя мимо ея дому онъ видѣлъ какъ она оттуда выѣхала, и предполагая, что застанетъ Гертруду одну, онъ къ ней вошелъ.
   Заставъ ее всю въ слезахъ, онъ съ притворнымъ сожалѣніемъ спросилъ ее о причинѣ ея горести. "Матушка очень нездорова, отвѣчала она; и я знаю, что она уже совѣтовалась съ лучшими докторами, хота мнѣ того и не сказывала, не желая меня огорчить. Ей больше всего совѣтовали оставить Лондонъ, что я думаю, мы скоро и здѣлаемъ."
   Между тѣмъ, какъ Гертруда это говорила, Бернерсъ имѣлъ время разсудить, что госпожа Сентъ-Остенъ будучи больна чахоткою можетъ скоро умереть, и любя чрезмѣрно дочь свою вѣрно оставитъ ея большое состояніе. Въ семъ предложеній для него необходимо было увѣриться въ сей молодой дѣвицъ посредствомъ такого обѣщанія, которое бы она по неопытности своей почитала ненарушимымъ. И такъ употребя все свое искуство, чтобъ успокоить ее, онъ сталъ говорить ей о любви своей, о своемъ постоянствѣ; бросился къ ногамъ ея, и умолялъ ее, въ случаѣ нещастной потери матери ея, принять его себѣ защитникомъ и покровителемъ.
   Гертруда очень мало знала свѣтъ; она съ дѣтства привыкла имѣть наилучшее мнѣніе о Бернерсѣ и никогда на могла подозрѣвать его намѣреній; однакожъ требованіе такого обѣщанія привело ее въ замѣшательство и недоумѣніе.
   "Любовь привела меня въ заблужденіе, сказалъ тогда хитрый Бернерсъ. О! нѣтъ, не присоединяйте себя къ жребію нещастнаго... мнѣ, мнѣ одному должно обязаться жить и умереть для однихъ васъ. "
   Съ сими словами взялъ онъ лоскутокъ бумаги, а написалъ слѣдующую записку:
   "Я клянусъ чесьію жениться на Гертрудѣ Сентъ-Остенъ; а естьли она откажетъ мнѣ въ своей рукѣ, то остаться на всю жизнь мою холостымъ.

Карлъ Бернерсъ.

   "Не угодно ли вамъ сохранить эту записочку, сказалъ онъ, подавая ее Гертрудѣ. Она будетъ иногда напоминать вамъ о человѣкъ, которой не могъ ничего другаго предложить вамъ кромѣ любви своей, но пожертвовалъ бы вамъ короною, естьли бы имѣлъ ее."
   Эти слова имѣли желаемое имъ дѣйствіе надъ романическимъ умомъ Гертруды; и она не желая уступить въ великодушіи своему любовнику, подписала такое же обязательство, какъ и отъ него получила; и Бернерсъ едва успѣлъ спрятать его, какъ госпожа Сентъ-Остенъ вошла.
   Бернерсъ сказывалъ Фридерику, что мать его обошлась съ нимъ очень холодно -- и не солгалъ. Представленія госпожи Стангопъ, не привлекавшія прежде нимало ея вниманія, теперь чѣмъ больше здоровье ея ослабѣвало, тѣмъ болѣе впечатлѣвались въ ея умѣ, мнѣнія, каковыя имѣетъ о вещахъ человѣкъ здоровый, часто совершенно перемѣняются, когда онъ дѣлается нездоровъ. -- Госпожа Сентъ-Остенъ жаловалась Бернерсу на неуваженіе къ ней Фридерика, и даже сказала, что долгъ наставника былъ здѣлать ему своя представленія и заставить его краснѣть отъ дурнаго своего поведенія, а не ободрять его къ тому своимъ примѣромъ. Бернерсъ ничего на то не отвѣчалъ и удалился, внутренно обѣщавъ себѣ не повторять своихъ посѣщеній.
   Гертруда, зная суровой характеръ матери своей, съ тѣхъ поръ какъ она здѣлалась больна, ни мало не удивилась ея поступку въ семъ случаѣ; и какъ скоро Бернерсъ удалился, то просила ее сообщить ей мнѣніе медиковъ о ея здоровьѣ. -- Они утверждаютъ, сказала госпожа Сентъ-Остенъ, что я никакъ не могу оправиться въ Лондонѣ. И такъ намъ должно ѣхать въ деревню. -- Ахъ! поѣдемъ туда скорѣе, вскричала Гертруда обнимая свою мать. Но скажите мнѣ, маминька, поѣдемъ ли мы къ госпожѣ Стангопъ, или въ Іоркскую нашу деревню? -- Сестра моя предсказала мнѣ, что упрямство мое жить въ Лондонѣ разстроитъ мое здоровье; и я не хочу ѣхать къ ней, чтобъ слушать скучные ея проповѣди, и жить тамъ въ сообществѣ съ этою тварью.... Этою Mиссъ Монгомери... Кажется такъ ея зовутъ?"
   Хотя Гертруда и любила свою тетку и чувствовала большую пріязнь къ Маріяннѣ, однакожъ она не забыла того, что Бернерсъ говорилъ ей въ свое оправданіе, и не досадовала, что ѣдетъ въ Іоркское Герцогство.
   "Напиши къ сестрѣ, что мы ѣдемъ въ деревню, продолжала госпожа Сентъ-Остенъ; но не говори ей ничего о моей болѣзни. Я надѣюсь, что на чистомъ воздухъ скоро оправлюсь."
   Фридеришъ пришелъ къ обѣду, и нашелъ мать свою чрезмѣрно похудѣвшую; однакожъ, какъ она притворно казалась веселою, то и не почиталъ ея опасно больною; онъ обѣщалъ пріѣхать къ ней чрезъ мѣсяцъ, и въ восемь часовъ въ вечеру пошелъ въ назначенный кофейный домъ къ Бернерсу.
   

ГЛАВА IX.
Карточной столъ. Ссора. Драка.

   Сентъ-Остенъ нашелъ Бернерса за игрою, стараясь отъиграться. Его самаго приглашали принять участіе въ игрѣ, онъ изъ снисхожденія то здѣлалъ, и изъ снисхожденія проигралъ пятьдесятъ гинеи. Этотъ урокъ показался ему достаточнымъ, и не смотря на просьбы любезныхъ друзей своихъ, онъ хотѣлъ уйти. Бернерсъ послѣдовалъ за нимъ, хотя не охотно.
   Проходя черезъ залу, они увидѣли Алберта сидящаго за столикомъ и читающаго газеты, между тѣмъ какъ одинъ пожилой Офицеръ сидѣлъ не подалеку отъ него и пристально его разсматривалъ.
   Бернерсъ, разгоряченный виномъ и раздосадованный своимъ проигрышемъ, едва увидѣлъ Алберта, какъ подбѣжалъ въ нему, схватилъ стоявшій на столѣ стаканъ съ пуншемъ и вылилъ его весь въ лице Алберта, говоря: "вотъ тебѣ, Монгомери, естьли ты не имѣешь смѣлости о мною драться."
   Такой жестокой обиды нельзя было хладновровно снести. Быстрѣе молніи Aлбертъ опрокинулъ стоавшій передъ нимъ столъ, и бросился на Бернерса, которой выхватилъ свою шпагу, чтобъ ей защититься; но эта препона не останавливаетъ Алберта; онъ схватываетъ оружіе своего противника, ломаетъ его и оставшимся въ рукѣ отломкомъ и ефесомъ обременяетъ бѣднаго Бернерса ужасными ударами. "Мерзкой бездѣльникъ! вскричалъ онъ дѣлая ему это страшное поученіе, такъ ты всегда будешь принуждать меня такимъ образамъ тебя наказывать; естьли я не хочу унизить себя до того, чтобы съ тобою драться, то будь увѣренъ, что всегда воздамъ тебѣ чего ты стоишь.
   "Негодуя на недостойный поступокъ съ его другомъ, Фридерикъ сказалъ Алберту. "Вы забылись, государь мой, и я публично называю васъ трусомъ,, естьли вы не дадите мнѣ за это удовлетворенія."
   Албертъ, котораго гнѣвъ еще не утишился, съ удовольствіемъ принялъ вызовъ; и они назначили потихоньку другъ другу мѣсто сраженія на завтрешнее утро.
   Старой Офицеръ, бывшій свидѣтелемъ этой сцены, вмѣшался тогда въ разговоръ, и обращаясь къ Фридерику, сказалъ ему нарѣчіемъ своего отечества (онъ былъ Ирландецъ) "Молодой человѣкъ, я васъ хвалю; вы имѣете нужду въ урокѣ, и чѣмъ скорѣе вы его получите, тѣмъ лучше для васъ будетъ. Я въ первой разъ въ жизни вижу этаго почтеннаго человѣка, однакожъ хочу быть его свидѣтелемъ, естьли то ему угодно; другъ вашъ получилъ то, что заслужилъ. Обнажатъ шпагу на безоружнаго! Чортъ меня возьми! Это подлость! это дѣло совершеннаго злодѣя, разбойника!"
   Сентъ-Остенъ въ бѣшенствѣ отвѣчалъ ему угрозами, но старой воинъ только тому смѣялся. Наконецъ Бернерсъ, покрытый стыдомъ вышелъ, и Фридерикъ послѣдовалъ за нимъ.
   Какъ скоро они удалились, старой Офицеръ подошелъ къ Алберту: "мнѣ очень пріятно будетъ, сударь, познакомиться съ вами покороче, сказалъ онъ ему; смѣю ли спросить ваша имя? -- Меня зовутъ Албертъ Монгомери. -- Въ самомъ дѣлъ теперь я вспомнилъ, что бездѣльникъ, котораго вы такъ хороши отпотчивали, васъ симъ именемъ назыалъ. Господинъ Монгомери, вы достойный человѣкъ. Я пью за ваше здоровье."
   Старой воинъ продолжалъ свои вопросы съ великимъ участіемъ, и съ такимъ оригинальнымъ и вмѣстѣ усерднымъ видомъ, что Албертъ не скрылъ отъ него истинной причины ссоры своей съ Бернерсомъ.
   "Господинъ Монгомери! сказалъ ему незнакомецъ, разставаясь съ нимъ, я старой воинъ, и потому прошу васъ позволить мнѣ быть вашимъ свидѣтелемъ въ завтрешнемъ поединкѣ."
   Албертъ принялъ это предложеніе съ благодарностію и просилъ его дать ему записку о своемъ жительствѣ, чтобъ завтра въ семъ часовъ утра зайти за нимъ.
   "Нѣтъ, нѣтъ, отвѣчалъ незнакомецъ. Я обыкновенно встаю очень рано, и лучше самъ приду къ вамъ. Будьте спокойны, я не опоздаю."
   Тогда Албертъ далъ ему записку о домѣ банкира, у котораго жилъ -- и они разстались.

КОНЕЦЪ І-й ЧАСТИ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru