Грюн Анастасий
Три стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Старый комедиант ("Вот занавес подняли с шумом...") -- Перевод Алексея Плещеева (1859).
    Наше время ("На столе зеленом свечи пред распятием горят...") -- Перевод Г. Кансона.
    "Не странно ль? В муках и в страданье ..." --Перевод Платона Краснова (1901).

   
                  Старый комедиант
   
   Вот занавес подняли с шумом.
   Явился фигляр на подмостках;
   Лицо нарумянено густо,
   И пестрый костюм его в блестках.
   
   Старик с головой поседевшей,
   Достоин он слез, а не смеху!
   В могилу глядишь ты, а должен
   Ломаться толпе на потеху!
   
   И хохот ее - это хохот
   Над близким концом человека,
   Над бедной его сединою -
   Награда печального века.
   
   Всё - даже и милое сердцу -
   С летами старик забывает;
   А бедный фигляр всяким вздором,
   Кряхтя, себе мозг набивает.
   
   В прощальный лишь миг приподымет
   Старик одряхлевшие руки,
   Когда вкруг него, на коленях,
   Стоят его дети и внуки.
   
   Без устали руки фигляра
   Бьют в такт пустозвонным куплетам,
   И сколько усилий, чтоб вызвать
   У зрителей хохот при этом!
   
   Болят твои старые кости,
   И тело кривляться устало,
   Не прочь ты заплакать, пожалуй,
   Лишь только б толпа хохотала!
   
   Старик опускается в кресло.
   "Ага! Это лени поблажка! -
   В толпе восклицают со смехом. -
   Знать, любит покой старикашка!"
   
   И голосом слабым, беззвучным
   Он свой монолог начинает;
   Ворчанье кругом: "Видно, роли
   Фигляр хорошенько не знает!"
   
   Он тише и тише бормочет;
   Нет связи в речах и значенья,
   И вдруг, не докончивши слова,
   Замолк и сидит без движенья.
   
   Звенит колокольчик за сценой:
   То слышится звон погребальный!
   Толпа недовольная свищет:
   То плач над умершим прощальный!
   
   Душа старика отлетела -
   И только густые румяна
   По-прежнему лгали; но тщетно:
   Никто уж не верил обману.
   
   Как надпись на камне могильном,
   Они на лице говорили,
   Что ложь и притворство уделом
   Фигляра несчастного были.
   
   Дерев намалеванных ветки
   Не будут шуметь над могилой,
   И месяц, напитанный маслом,
   Над ней не засветит уныло.
   
   Когда старика обступили,
   Из труппы вдруг голос раздался:
   "Тот честный боец, кто с оружьем
   На поле сраженья остался!"
   
   Лавровый венок из бумаги,
   Измятый, засаленный, старый,
   Как древняя муза, служанка
   Кладет на седины фигляра.
   
   Снести бедняка на кладбище
   Носильщиков двух подрядили;
   Никто не смеялся, не плакал,
   Когда его в землю зарыли.
   
   Перевод Алексея Плещеева (1859).
   
   
                  Наше время.
   
   На столе зеленом свечи пред распятием горят;
   За столом -- одеты в черном -- судьи строгие сидят.
   Осуждают наше время: отчего-де так оно
   Бесприветно, нечестиво и смятеньями полно?
   
   Но у времени седого нету времени и нет:
   Постоять оно не может, чтобы судьям дать ответ.
   Сколько ждут они, настолько же впереди оно бежит;
   Но пришел его защитник -- так он судьям говорит:
   
   "Время чисто; не с презреньем говорить бы вам о нем!
   Я его сравнил бы с белым, не исписанным листом!
   Лист без пятен; вы же надпись! Кто ж бумагу обвинит
   Оттого, что эта надпись только глупость говорит?
   
   Время то же, что прозрачный ковш стеклянный!
   Чья-ж вина, Если вы помои льете вместо сладкого вина?
   Время то же, что жилище: хорошо, уютно в нем.
   Это вы, его наполнив -- превратили в желтый дом!
   
   Время то же; только вами лишь волчец посеян был!
   Что ж дивиться, если взор ваш роз на нем не находил?
   Мог на нем бессмертный Цезарь ряд бессмертных битв давать,
   И на нем, широком, может трус далеко убежать.
   
   Время арфа: неискусной проведи по ней рукой
   И в соседстве псы и кошки в миг подымут визг и вой.
   Но пусть в руки вдохновенный, как Орфей, ее возьмет,
   Лес заслушается, море, мертвый камень оживет. --
   
   Перевод Г. Кансона.
   Источник текста: Братская помощь пострадавшим в Турции армянам. Литературно-научный сборник. 2-е вновь обработанное и дополненное издание. Москва. Типо-литография Высочайше утвержденнаго Т-ва И. Н. Кушнерев и Ко, Пименовская улица, собственный дом. 1898.
   
   
                  * * *
   
   Не странно ль? В муках и в страданье
   Любовь и счастье я пою,
   И только радости сиянье
   Живит больную грудь мою.
   
   Так лебедь, гордый и небрежный,
   По серебристой глади вод
   В своей одежде белоснежной
   В немом восторге плыл вперед.
   
   Луна ли, солнце ли сияли,
   Он плыл, в молчанье погруженье
   Вкруг роз кусты благоухали;
   Но проплывал их молча он.
   
   И только перед смертью, в муках,
   Свое молчанье он прервал,
   И то излил в волшебных звуках,
   О чем он в счастии молчал.
   
   Перевод Платона Краснова.
   Источник текста: Пл. Красной. "Из западных лириков". -- Санкт-Петербург, издание книжного магазина "Новостей", 1901. С. 76.
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru