Грей Зейн
В прериях Техаса

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман из жизни охотников на бизонов.
    The Thundering Herd
    Перевод Л. С. Савельева (1928)

Зейн Грей

В прериях Техаса

Роман из жизни охотников на бизонов

Глава I

   Когда Том Доон был еще юношей, в тревожную эпоху восстания южных штатов и еще до того, он постепенно все более поддавался тому влечению, благодаря которому столько молодых людей на юго-западе Северной Америки превратились в искателей приключений и в пионеров.
   Семья его была не из счастливых, но, пока жива была мать и сестры еще не были замужем, он оставался дома, учился тому, чему можно было научиться в школе маленькой деревни штата Канзас, и усердно работал на ферме. Когда в начале восстания Канзас отказался стать на сторону Юга, отец Тома присоединился к известному повстанческому отряду Квентрилла. Сестры Тома тоже сочувствовали Югу. Но Том и его мать открыто держали сторону Севера. В семье произошел раскол. Затем сестры вышли замуж и покинули родной дом. Мать Тома недолго пережила своего мужа, убитого в одной из стычек. Тяжелое, полное горечи и тоски детство наложило свою печать на него. Только привязанность к матери удерживала его дома, а бедность заставляла много и усердно работать. Но после войны он стал переходить с места на место, все дальше и дальше в глубь взбудораженной страны. В нем была кровь пионера, и он уже наметил свое будущее.
   Ему хотелось осесть на земле, заняться сельским хозяйством, ибо трудовая жизнь среди природы всегда была ему по душе. И вместе с тем в нем всегда жило стремление увидеть далекие края, погрузиться в самую гущу дикой, первобытной жизни, отыскать ту чудесную страну, которая удовлетворила бы его. Так что в душе Тома Доона слились воедино те два чувства, которыми были воодушевлены в то время тысячи людей и, благодаря которым цивилизация действительно проникла в западные штаты.
   Однако влечению своему он поддался только осенью 1874 года. Лето этого года на юго-западе было весьма примечательным. И рассказы, доходившие с границы, поражали воображение Тома.
   Отряд охотников на бизонов, соблазненный привольной жизнью и все возрастающим на рынке спросом на их шкуры, не обращая внимания на стоянки индейцев, погнался за большим стадом бизонов. Тогда племена киоваев и команчей взялись за оружие. Тысячи воинов этих племен окружили небольшой отряд охотников и сопровождавшую их военную охрану, но после неоднократных упорных атак были отбиты. Известие об этом дошло и до Тома Доона. Его особенно прельщала охота на бизонов. Не потому, что ему приходилось когда-нибудь охотиться на них, -- на самом деле он никогда и не видел бизонов. Но рассказы, слышанные им в детстве, навсегда запечатлелись в его памяти.
   Ранней весной Том Доон прибыл в пограничный форт, откуда целая армия охотников на бизонов готовилась отправиться в. долгий поход на юг.
   Атмосфера этого укрепленного торгового местечка была новой для Тома и произвела на него глубокое впечатление. Вновь ожили в нем те волнующие чувства, которые он испытывал, жадно слушая в детстве рассказы о привольной жизни. Почти сразу очутился он чуть ли не у самой границы. Большие повозки, некоторые запряженные шестью лошадьми, были нагружены кипами бизоньих шкур, свезенных сюда из прерий и равнин. По широкой главной улице города беспрерывной вереницей шли мужчины и женщины, большинство в грубых дорожных костюмах, и все они стремились к какой-то таинственной цели... Казалось, что-то загадочное было в самой окружающей атмосфере. Было там немало солдат, были картежники с бледными лицами, были женщины в вызывающих нарядах, со слишком ласковым взглядом, как подумал Том: Были там увеселительные места и танцевальные залы, но Том считал, что для него достаточно мельком заглянуть туда. Лошади, проезжая, непрестанно поднимали тучи пыли, которая покрывала улицы густым слоем в несколько дюймов.
   Вскоре внимание Тома привлекло предместье города. Там расположились лагерем отряды охотников на бизонов, готовые отправиться на юг. Том предполагал связать свою судьбу с одним из них, но рассказы, которые он слышал о некоторых из этих охотничьих отрядов, заставили его быть осторожным. По слухам, некоторые из них были не лучше команчей.
   Первый человек, к которому обратился Том, был высокий загорелый мужчина с небольшой рыжей бородкой на худощавом лице. Он расположился со своей большой повозкой с парусиновым навесом под тополем, только что начинавшим зеленеть, и в тот момент был занят тем, что поправлял и прилаживал заднее колесо.
   -- Я вам помогу, -- предложил Том и разом приподнял сзади повозку.
   -- Ух! -- вырвалось у высокого человека, и он быстро приладил колесо. -- Признаться, вы ловкий парень. Очень вам благодарен.
   Том помог ему смазать колеса повозки и затем спросил его, не охотник ли он на бизонов.
   . -- Да, я охотник, -- ответил тот. -- А вы кто?
   -- Я пришел сюда, чтобы присоединиться к одному из охотничьих отрядов. Действительно ли эта охота может дать хороший заработок?
   -- Ну, вы, видно, новичок, -- усмехнувшись, ответил тот. -- Первая охота дала мне пятьсот долларов. На следующей я заработал четыреста. А в эту зиму у меня получилось шестьсот восемьдесят долларов!
   Тома поразили и привели в восторг эти точные сведения, полученные прямо из первоисточника -- от самого охотника.
   -- Это замечательно! -- воскликнул он. -- Значит, можно заработать достаточно, чтобы затем осесть на земле и обзавестись необходимым инвентарем. Были ли у вас помощники?
   -- Да, у меня было два парня, и я платил им жалованье.
   -- Сколько? -- осведомился Том.
   -- Двадцать пять долларов в месяц. А вы ищете работу? -- спросил охотник, взглянув на широкие плечи Тома и как бы оценивая его силу.
   -- Да, но не на такое жалованье. Я предпочел бы охотиться на свой страх и риск.
   -- Так и следует сделать, если вы можете купить себе все снаряжение.
   Том навел справки и узнал, что снаряжение стоит слишком дорого, и со своими небольшими сбережениями он едва ли мог надеяться даже на частичную оплату покупки. Ему оставалось только наняться на службу на наилучших условиях и копить свое жалованье, чтобы впоследствии приобрести лошадей, повозку и вооружение. Однако и это казалось ему удачей. Том почувствовал подъем духа и новый прилив силы.
   В конце дороги, у самой черты города, Том наткнулся на небольшое тенистое место, усаженное тополями, и увидел еще несколько повозок с парусиновыми навесами. Три охотничьих отряда расположились там лагерем, отдельно один от другого, и самый большой состоял из нескольких повозок.
   Около него был разведен костер. Том с наслаждением втянул в себя запах дыма. Ему представились картины дикой, первобытной природы и жизни лагеря, раскинутого у одинокого ручья. Какая-то крупная женщина наклонилась над лоханью. Том заметил миловидное лицо девушки, выглядывавшей из одной повозки. Два молодых парня подковывали лошадь. Под тополем на куче грязного белья сидели двое мужчин.
   Когда Том подошел, один из мужчин встал. Фигура у него была величественная, сложен он был пропорционально. На вид средних лет, он хорошо сохранился, и выражение его бородатого лица было веселое и добродушное. Открытый взгляд его голубых глаз был устремлен на Тома. У другого мужчины черты лица были острые, резкие, суровые, как бы высеченные из камня. Худые, загоревшие щеки были изборождены морщинами, а глаза из-под морщинистых век казались узкими. Они были серые, блестящие и удивительно пронизывающие.
   Великан производил впечатление человека страшной силы. Том, быстро определявший свои симпатии и антипатии, не стал терять времени и представился.
   -- Мое имя Том Доон, -- сказал он. -- Я хочу вступить в какой-нибудь охотничий отряд.
   -- Рад видеть вас. Я Кларк Хэдиолл, а это мой друг Джюд Пилчэк, -- ответил великан.
   Оба они пожали Тому руку. Хэднолл откровенно рассматривал его сильную фигуру и безбородое лицо. Пилчэк смотрел пронизывающим взглядом, как бы вспоминая что-то.
   -- Доон, Билл Дооц, который был в отряде Квентрилла, -- это ваш отец? -- спросил он.
   -- Да, это мой отец, -- ответил Том, немного растерявшись при этом неожиданном вопросе.
   -- Я знал вашего отца. Вы похожи на него, только он был крупнее и крепче вас. Это был отличный наездник и отличный стрелок... Вы были мальчиком, когда он...
   -- Мне было пятнадцать лет, -- сказал Том, когда гот запнулся.
   -- Вы сочувствовали вашему отцу? -- с любопытством спросил Хэднолл.
   -- Нет. Я был за Север, -- ответил Том.
   -- Да, это было суровое время, -- вздохнул Хэднолл, как бы вспоминая свои собственные переживания. Затем он оживился и сказал: -- Нам нужен человек, и вы мне нравитесь. Есть ли у вас склонность к спиртным напиткам?
   -- Нет.
   -- Вы одинокий?
   -- Да.
   -- Никогда не охотились на бизонов?
   -- Никогда.
   -- Хорошо ли вы стреляете?
   -- Я всегда был хорошим стрелком. Много охотился за крупной и мелкой дичью.
   -- Что побуждает вас вступить в охотничий отряд?
   Том минуту колебался, прежде чем ответить на этот вопрос, затем откровенно и правдиво рассказал о своих довольно неясных и сложных стремлениях и целях.
   Хэднолл рассмеялся и был так растроган, что добродушно положил руку Тому на плечо.
   -- Молодой человек, я очень рад, что вы говорите мне это, -- сказал он. -- Что касается меня, то и я занялся этой опасной охотой только для того, чтобы осесть на земле и заняться сельским хозяйством. Так что у нас общая цель. Мы рады, что вы попытаете счастья вместе с нами. Вашу руку.
   И Том почувствовал могучее пожатие мозолистой руки, которой были знакомы и плуг, и топор. Пилчэк тоже обменялся рукопожатием с Томом и высказался менее выразительно, чем Хэднолл.
   -- Думаю, что это хорошая сделка для обеих сторон, -- сказал он. -- Настоящие люди редки. Я знаю охоту на бизонов. Это тяжелая работа. Если сдирать шкуры не тяжелее, чем копать уголь, то я никуда не годный охотник.
   Хэднолл подозвал двух молодых людей, которые подковывали лошадь. Оба были коренастые парни лет около тридцати, но на этом сходство их кончалось.
   -- Бэрн, пожми руку Тому Доону, -- радушно сказал Хэднолл. -- И ты тоже, Стронгхэрл... Доон отправляется на охоту вместе с нами.
   Оба парня приветствовали Тома любезно и с любопытством, естественным при таком важном для них событии. По сходству Бэрна с Хэдноллом было очевидно, что это его сын. У Стронгхэрла лицо было столь же оригинальное, как и его имя.
   -- Бэрн, ты возьмешь Доона в свою повозку, -- сказал Хэднолл. -- Теперь наш отряд в полном сборе, и мы завтра отправимся в Пэнхэндл... Эй, женщины. -- крикнул он, обернувшись к повозкам, -- идите сюда и познакомьтесь с нашим новым охотником!
   Крупная женщина бросила стирку и подошла, вытирая фартуком красные руки. Ее серьезное лицо осветилось улыбкой.
   -- Жена, это Том Доон, -- сказал Хэднолл и затем представил его жене Бэрна. И Том узнал в ней женщину, которую он заметил в повозке. Последней появилась высокая девушка лет восемнадцати, сестра Бэрна, которой, по-видимому, гордился Хэднолл. У нее было миловидное лицо и плутовские глаза, которые тотчас же внимательно уставились на Тома.
   И прежде чем Том мог сообразить, какая удача выпала на его долю, он очутился в кругу людей, близких ему по духу, которые с первого взгляда понравились ему. Хэднолл был одержим тем же пионерским стремлением, той же тягой к земле, как и Том. И особенно удачно было то, что сопровождать их в Техас будет такой старый, опытный охотник на бизонов, как Пилчэк. Правда, Том не договорился о жалованье, так как чувствовал, что может спокойно довериться Хэдноллу.
   -- Где ваш багаж? -- осведомился Бэрн. -- И какое снаряжение есть у вас?
   -- Багаж я оставил на станции, -- ответил Том.
   -- Снаряжение у меня небольшое. Мешок с одеждой и чемодан.
   -- Нет ни лошади, ни ружья? Есть ли у вас деньги? -- с живым интересом продолжал расспрашивать его Бэрн.
   -- Есть, двести долларов.
   -- Отлично. Сейчас мы подкуем эту лошадь, и я отправлюсь с вами в город.
   -- Я думаю, сын, -- вмешался Хэднолл, -- что лучше будет, если Том поручит Пилчэку купить и лошадь, и ружье, и все, что ему нужно.
   -- Насколько я знаю мужчин, -- сказала миссис Хэднолл, -- все вы считаете себя знатоками, когда речь идет о лошадях и ружьях.
   -- Мистер Доон, не хотите ли, чтобы и я помогла вам выбрать лошадь? -- насмешливо спросила сестра Берна.
   -- О да, хочу, -- смеясь, ответил Том. -- Мне хотелось бы, чтобы вы все помогли мне!
   Женщины вернулись к своим занятиям. Предоставленный самому себе, Том присоединился к Бэрну и Стронгхэрлу. Им было нелегко справиться с лошадью, которую они подковали. Она была с норовом.
   -- Доон, не приведете ли вы сюда вот ту гнедую? -- сказал Бэрн, указывая в сторону, где среди деревьев виднелось несколько повозок с парусиновыми навесами.
   Том отыскал недоуздок и пошел туда, погруженный в свои мысли и не обращая внимания на встречавшихся людей. Подойдя к лошади, он увидел, что ее кормит с руки какая-то девушка. Занятый лошадью, он не взглянул на нее, пока она не взглянул на нее, пока она не заговорила:
   -- Я два раза ловила сегодня вашу лошадь.
   -- Очень вам благодарен. Только она не моя, -- ответил Том и, набросив недоуздок на шею лошади, посмотрел на девушку.
   Взгляды их встретились. У нее были большие черные, как ночь, глаза, смуглая, как у индеанки, кожа и темные блестящие волосы. Они смотрели друг на друга пристально и изумленно, не отдавая в этом себе отчета. Затем Том отвел глаза и стал прилаживать недоуздок, но все еще видел ее. Она была молода, среднего роста и производила впечатление необычайно сильной и гибкой. Платье ее из домашней ткани казалось поношенным.
   -- Это хорошая лошадь, -- сказала она, поглаживая ее по мягкому носу.
   -- Да, лошадь хорошая. Надеюсь, что та, которую я собираюсь купить, будет не хуже, -- ответил Том.
   -- Вы тоже охотник на бизонов? -- живо спросила она.
   -- Только собираюсь стать им.
   -- Милли! -- крикнул грубый голос. -- Ты не конокрад, и тебе нечего болтать с посторонними.
   Том быстро обернулся и за костром увидел высокого человека. На нем был кожаный фартук, и в мускулистой руке он держал молоток. Редкая рыжая борода не могла скрыть грубого и сурового выражения лица этого человека. Голубые глаза его были блестящими и злыми. Невероятно, чтобы этот белокурый великан был отцом девушки!
   -- Простите меня, -- сдержанно сказал Том. -- Я пришел за лошадью мистера Хэднолла.
   Затем, обратившись к девушке, он поблагодарил ее. Глаза ее были опущены. Том быстро ушел, ведя за собой лошадь. Он не придал особого значения этому инциденту, разве что обратил внимание на раздражение в словах и жестах белокурого человека. Однако эта деталь ускользнула из его памяти, и осталось только приятное впечатление от девушки. А потом все затмила серьезная и волнующая забота -- о выборе лошади и ружья.
   Тот факт, что Хэднолл и его помощники бросили свою работу, а Пилчэк настоял на том, что он будет иметь решающий голос при покупках, говорил о том значении, которое они придавали этому делу. Хэднолл помирился с Пилчэком на том, что тот так же хорошо разбирается в лошадях, как он сам в ружьях.
   И они отправились в город. Шли по пыльной шумной улице, толкаясь среди индейцев, солдат, охотников, разведчиков, возниц, мужчин, на худые лица которых наложила печать порочная жизнь, и женщин с хищным взглядом. Пилчэк, по-видимому, знал всех.
   Магазин, в который Пилчэк привел Тома и других, был полон покупателей, и, если бы не отсутствие бутылок с напитками, он был бы похож на пограничный кабачок. Пахло табаком.
   Пилчэк подошел к прилавку, где лежали ружья и ножи.
   -- Нам нужно ружье крупного калибра, -- сказал он продавцу.
   -- Осталось только одно, и то не новое, -- ответил тот и отыскал большое, тяжелое ружье. Пилчэк осмотрел его и передал Тому.
   -- Я видел лучше, но и это годится пока... Нам нужен также пояс с патронами и два ножа -- сдирать и скоблить шкуру...
   У Тома теперь было почти все что нужно. Когда охотники сделали необходимые закупки и для отряда, Пилчэк повел всех на окраину города -- на базар, переполненный запыленными брыкающимися лошадьми. Пилчэку и Хэдноллу понадобился целый час, чтобы выбрать лошадь для Тома. Работая всю жизнь на ферме, Том умел обращаться с лошадьми, но лихим наездником не был. В конце концов выбрали лошадь, седло, узду и шпоры. Расплатившись за все, Том увидел, как мало у него денег осталось.
   -- Все стало дорого и не стоит таких денег, -- с сожалением заметил Пилчэк. -- Но у нас нет иного выбора. Это хорошая лошадь -- довольно молодая, сильная, у нее легкий ход, но она никогда не видела бизонов.
   -- Ну и что же? -- спросил Том, и его восторженное чувство несколько ослабело.
   -- Ничего. Только первый бизон, с которым она встретится, покажет, насколько удачна наша покупка.
   Это загадочное замечание произвело довольно тревожное впечатление на Тома, и он запомнил его.
   Со всеми покупками и с багажом, полученным на станции, компания вернулась в лагерь.
   Днем каждый был занят своим делом. Том надел простую грубую одежду и высокие сапоги, подходившие для жизни на открытом воздухе. В его душевном состоянии произошли большие перемены. Он уже был готов ко всем опасностям охоты и, как ни старался быть серьезным и сдержанным, не мог подавить восторженного волнения. Он попробовал свою лошадь, которую назвал Дести -- Запыленная, так как, только выкупав, ему удалось очистить ее от пыли. Дести показала себя с самой лучшей стороны и заслужила одобрение всех, кроме Пилчэка. Особенно понравилась она Хэдноллу и его дочери Сэлли.
   Потом он помогал Бэрну Хэдноллу приводить в порядок и грузить большую повозку, предназначенную для перевозки их драгоценного снаряжения, а после охоты -- шкур, которые они надеялись добыть.
   Перед закатом солнца Том услышал веселые голоса женщин, звавших ужинать, и вслед за Бэрном пошел к столу, который заменяла парусина, разостланная на земле. Все были голодны. Хэднолл, наложив себе еды на жестяную тарелку и наполнив кружку, вернулся к повозке и поставил свой ужин на сиденье. Ему удобнее было есть стоя. Он был слишком высок, чтобы сидеть на земле скорчившись и скрестив ноги по индейскому, обычаю. У Пилчэка была своя, особая манера. Он ставил тарелку на землю и ел, став на одно колено. Все, кроме Пилчэка, были возбуждены, и это способствовало радостному оживлению собравшихся. Том не один радовался тому, что оставляет надоевшую однообразную жизнь, не один мечтал о девственных краях, будущей работе на земле.
   После ужина он снова отправился в город, намеренно один. Том не старался понять, что побудило его к этому. Однако прогулка по главной улице не удовлетворила каких-то смутных его устремлений, и он повернул обратно к лагерю. Том шел, не обращая внимания на редких прохожих, пока не услышал женский голос, раздавшийся позади него. В нем слышалось раздражение и даже гнев. Голос мужчины, что-то тихо и хрипло ответивший, заставил Тома быстро обернуться.
   К нему подходила молодая женщина с тяжелым узлом в руке, а следом за ней в двух шагах шел мужчина. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять ее стремление отделаться от него. Том пошел ей навстречу и узнал девушку из соседнего лагеря, с которой утром обменялся несколькими словами.
   -- Этот парень пристает к вам? -- спросил Том.
   -- Он оскорбляет меня, -- ответила она.
   Том быстрыми шагами направился к человеку, преследовавшему девушку.
   -- Эй, вы, послушайте! -- решительно крикнул он. Но человек так поспешно пошел прочь, что пришлось бы бежать, чтобы догнать его.
   -- Оставьте его, -- с облегчением сказала девушка и засмеялась.
   -- Этот город полон грабителей. Вам не следовало приходить сюда одной, -- ответил Том.
   -- Знаю. Это случалось и раньше. Я не испугалась, я рада, что мы встретились.
   -- Узел у вас, наверное, очень тяжелый. Дайте я понесу его, -- предложил Том.
   -- Благодарю вас, я отлично справлюсь сама, -- ответила она.
   Том взял у нее узел и при этом дотронулся до руки. Это произвело на него такое неожиданно глубокое впечатление, что на мгновение он лишился присущей ему непринужденности.
   -- Ну... я... он слишком тяжел... для девушки, -- запинаясь, сказал он.
   -- О, я очень сильная, -- возразила она.
   Глаза их встретились снова, как тогда утром, когда Том пришел за лошадью. Только на этот раз, казалось, все было совершенно иначе. Она посмотрела вдаль, где в надвигающихся сумерках сверкали огни лагеря. Потом пошла вперед, а Том зашагал рядом.
   Он хотел заговорить с ней, расспросить, кто она, куда ходила, в каких отношениях с тем грубым человеком, который назвал ее Милли. Но не мог произнести ни слова. Эта встреча не была обыкновенной случайностью. И он пытался понять то смутное, неясное чувство, которое охватило его. Не успели они дойти до конца города, как она остановилась.
   -- Благодарю вас, -- мягко сказала она. -- Теперь я сама понесу узел.
   -- Нет, до вашей стоянки еще далеко.
   -- Да... вот именно поэтому, -- запинаясь, ответила она. -- Вам не следует идти со мной... Он мой отчим, вы слышали, как он со мной говорил. Я... больше я ничего не могу сказать вам.
   Том не отдавал узел.
   -- Может быть, я никогда не увижу вас! -- вырвалось у него.
   Она не ответила, но, взяв узел, прямо и пристально посмотрела ему в лицо. В ее завораживающих глазах он прочел те же слова, которые только что высказал вслух. Она пожелала ему спокойной ночи, повернулась и исчезла в сумерках.
   Только когда она ушла, Том понял, что эта встреча, такая естественная во время путешествия, когда двое незнакомых людей обмениваются любезностями, -- самое значительное и волнующее происшествие в его жизни. Почему он не удержал ее хотя бы еще на мгновение, чтобы попросить разрешения снова встретиться? А ведь он может увидеться с ней завтра!
   Он сел на краю дороги и задумался. Наступила ночь, темная и холодная. Засверкали звезды. Разлетались искры лагерных костров, слышались мужские голоса... Что-то странное произошло с ним. Но что именно? Девичий взгляд, несколько слов, прикосновение руки... Не они ли были причиной внезапной тоски и одновременно необъяснимой восторженности этого самоуглубления -- погружения в самого себя? Хотя Тому было уде двадцать четыре года, такого состояния он никогда не испытывал. Может быть, это радостное возбуждение было вызвано только открывавшимися перед ним перспективами, а не случайной встречей? Однако эта мысль показалась ему нелепой. Каждое мгновение он ощущал странную, мечтательную нежность, которую внушала ему эта девушка...

Глава II

   Когда на другое утро Том проснулся, разбуженный веселым криком Бэриа Хэднолла, он понял, что спал дольше, чем обычно. Том вскочил с шерстяного одеяла, на котором лежал под повозкой, надел сапоги, вымыл лицо и руки и был готов начать день, суливший столько событий. Солнце только что поднялось над горизонтом. В ярком утреннем сиянии зелено-золотистым цветом отливала прерия, простиравшаяся на запад и юго-запад. Поблизости паслись лошади и мелкий скот. А вдали на дороге белыми пятнами выделялись парусиновые навесы. Том минуту стоял, задумчиво глядя вдаль и глубоко вдыхая свежий воздух. Что бы ни ждало его там, за пурпурным горизонтом, -- приключения, лишения, удача, -- он готов ко всему.
   За утренним завтраком он вдруг вспомнил о своей встрече с Милли. При ярком свете дня он не испытывал того же, что накануне, в вечерних сумерках. Однако постепенно сладостное томление охватило его. Он взглянул сквозь тополя в ту сторону, где в первый раз встретился с ней, и не увидел белых повозок. Они уехали, и девушка вместе с ними. Том почувствовал пустоту в душе, а затем тоску и сожаление. Задумчиво принялся он за завтрак. Ничего не выйдет из этой встречи. Но ведь ее родные тоже охотники на буйволов, и, может быть, в этих диких краях он снова увидится с ней. Слабая надежда! И, лелея ее, он примирился с тем, что девушка уехала.
   После завтрака любопытство заставило его пойти к тому месту, где был ее лагерь. Он пошел по дороге по следам повозок и определил, что они ведут на юго-восток.
   -- Наши соседи рано отправились в путь, -- заметил он, остановившись около Пилчэка и Хэднолла, занятых сборами в дорогу.
   -- Задолго до восхода, -- ответил Хэднолл. -- Ты слышал, как они уехали, Джюд?
   -- Еще бы! Они мертвого разбудили бы, -- проворчал Пилчэк. -- Думаю, что у Рэндолла Джэтта были свои основания уехать.
   -- Джэтт? Это тот человек с рыжей бородой? Насколько я помню, он не отличался вежливостью.
   -- Я слыхан какие-то разговоры о Джэтте в городе, -- продолжал Пилчэк. -- Как будто я его встречал где-то, но не могу вспомнить, где. Он один из тех охотников, к которым относятся с подозрением. Говоря откровенно, только потому, что ничего определенного о нем никто не знает. Джэтт два раза возвращался из Пэнхэндла с тысячами шкур. Он зарабатывает большие деньги.
   -- Это интересно, -- заметил Хэднолл. -- Он только что женился. Моя жена беседовала вчера с одной женщиной -- это была, вероятно, миссис Джэтт. Она с Миссури, и у нее взрослая дочь. Она сказала, что замужем всего несколько недель. Моей жене показалось, что охота на бизонов не очень по душе этой женщине и ее дочери.
   -- Когда ты попадешь в Стэкед Плэнс, то поймешь миссис Джэтт, -- язвительно заметил Пилчэк.
   Том прислушивался к их разговору с большим интересом и запоминал то, что слышал. Затем он спросил, все ли охотники на бизонов следуют по одному и тому же пути.
   -- Думаю, что да, -- ответил Пилчэк. -- На расстоянии сотни миль есть только одна хорошая дорога. А дальше охотники разъезжаются каждый сам по себе.
   -- И все они рассеиваются по прериям? -- продолжал расспрашивать Том.
   -- Да, конечно, они держаться поближе к бизонам. Но их стада почти такие огромные, как и равнины Стекенд Плэнс.
   Том не имел и понятия об этой части Техаса, однако у него уже сложилось представление о ее необъятных просторах.
   -- Когда мы выезжаем? -- спросил он.
   -- Как только будем готовы.

* * *

   Не прошло и часа, как отряд Хэднолла с тремя хорошими повозками вереницей тронулся в путь. Женщины ехали вместе с возницами. На долю Тома выпала обязанность вести оседланных лошадей... Они не хотели идти, пустынные поля как будто пугали их. Однако, пройдя несколько миль, лошади успокоились и рысью побежали по дороге.
   Вскоре очертания города, деревья и столбы дыма исчезли за покатой возвышенностью. Кругом расстилалась беспредельная серо-зеленая равнина, перерезанная белой лентой дороги. Других повозок видно не было. Том нашел, что при таком ходе его лошади долгие поездки верхом будут терпимыми. К четырем часам дня отряд преодолел двадцать пять миль. Остановку предполагали сделать в небольшой рощице, которая давно привлекала к себе внимание Тома. Его забавлял дружеский спор между Пилчэком и Хэдноллом. Пилчэк, как все проводники и разведчики, давно привыкшие к кочевой жизни, хотел остановиться в первом подходящем месте, где уже побывали другие. А Хэднолл отыскал свежее, нетронутое место на некотором расстоянии от дороги -- чистую прогалину под раскинувшимися ветвями только что зазеленевших вязов. Тут же у высокого берега протекала мелкая речка.
   Работы было достаточно для каждого. Лошадей выпрягли, напоили и пустили пастись. Упряжь и хомуты повесели на передние колеса. Том отыскал сучья для костра, которых оказалось множество, и удары его топора гулко раздавались в тишине. Хэднолл с сыном вытащили из повозки походную печь и ящик с продуктами, кухонные принадлежности и складной стол. Расчистили ровное место, развели костер и растопили печь, и женщины принялись готовить пищу. Хэднолл раскинул палатку для себя и жены. Для Сэлли постель была устроена в повозке. Пилчэк помог Стронгхэрлу раскинуть палатку около их повозки, но себе устроил постель под деревьями, растянув брезент и покрыв его шерстяным одеялом. Бэрн Хэднолл тоже раскинул палатку для себя и жены, а Том решил расположиться под повозкой Бэрна.
   К закату солнца сели ужинать. Все были голодны и веселы. Если раньше и были какие-то страхи и опасения у женщин, то теперь они рассеялись. И даже беспокойный Пилчэк, казалось, чувствовал себя хорошо. Сэлли Хэднолл кокетничала с Томом, но, видя, что тот не замечает ее заигрываний, перенесла свое внимание на Стронгхэрла.
   После ужина Том нарубил и сложил дрова для костра на ночь и на следующее утро. Потом пошел вдоль речки к пасущимся лошадям. Он решил не привязывать Дести на ночь.
   В нескольких стах ярдах от их стоянки речка, бурля, впадала в глубокий пруд. Присев на пень, Том погрузился в мечты. Мысли его, казалось, неслись без всякой цели. Но, когда мелькнуло воспоминание о Милли, оно уже не оставляло его. Здесь, в одиночестве, оно было совсем живым... Перебирая в памяти все подробности их встреч, он пришел к выводу, что Милли, вероятно, несчастна и положение ее тяжелое. "Я... я не могу вам больше ничего сказать..." -- быстро проговорила она тоном, в котором, он теперь понял, слышался стыд и страх.
   Когда темнота стала сгущаться, Том пришел в себя, встряхнулся и направился к стоянке. Мало было надежды увидеться когда-нибудь с этой девушкой. Покорно, со смутной тоской в душе, он постарался не думать о ней.
   * * *
   Дни шли за днями, и отряд Хэднолла продвигался все дальше по прерии, иногда на запад, иногда на восток, но главным направлением всегда был юго-восток. Они делали от пятнадцати до двадцати пяти миль в день, в зависимости от состояния дороги и подходящих для остановки мест. Время от времени -- они встречали охотничьи отряды с повозками, доверху нагруженными бизоньими шкурами. Дни превращались в недели, и Том потерял им счет. На этих огромных равнинах уже началась весна. Все вокруг зазеленело.
   Однажды во время остановки, на закате солнца, Пилчэк, окончив свою обычную работу, поехал верхом на ближайший холм. Доехав до вершины, он слез с лошади, поднял короткую подзорную трубу и долго смотрел на юго-восток. Когда он вернулся в лагерь, все взгляды были устремлены на него, а Том почувствовал волнение.
   -- Видно что-нибудь? -- нетерпеливо спросил Хэднолл.
   Бизоны! -- возвестил Пилчэк.
   На минуту наступило молчание. Женщины раньше всех отозвались на хорошее известие. Хэднолл, казалось, еще туго соображал, в чем дело. Бэрн бросил полено, которое держал в руке.
   -- Бизоны! -- повторил он, и быстрый радостный взгляд, брошенный им на отца, говорил о том, что он считает себя ответственным за эту охоту.
   -- Сколько их? -- спросил Хэднолл, большими шагами подойдя к разведчику.
   -- Право, сразу не могу этого сказать, -- ответил Пилчэк.
   Сэлли Хэднолл прервала своего отца:
   -- О, мне безумно хочется увидеть стадо бизонов. Много ли их?
   -- Довольно много, -- ответил Пилчэк с профессиональной гордостью во взгляде. -- Думаю, что стадо растянулось миль на пятнадцать в длину и мили на три в ширину.
   И тут Хэднолл испустил громкий крик, что свидетельствовало о такой же искренней радости, какую испытывали все.

* * *

   На следующий день был самый долгий переезд. Было пыльно, солнце пекло, дорога казалась бесконечной, а впереди повсюду простиралась однообразная равнина. Наконец, к закату солнца, вдали показались раскачиваемые ветром деревья. Там, несомненно, должна была протекать речка, за которой, по-видимому, и начинались пастбища бизонов. Через некоторое время отряд остановился в диком живописном месте.
   В тот вечер Том быстро справился со своими лагерными обязанностями и поспешно взобрался на самый высокий холм. Дойдя до вершины и взглянув на восток, он вдруг замер от изумления и восторга. Заходящее солнце золотистыми лучами пронизывало обширное стадо крупных и странных на вид животных. Несомненно, это были бизоны. Какое изумительное зрелище! Это совсем не похоже на то, что он представлял себе по рассказам. Тысячи бизонов! Стадо растянулось так далеко, что терялось из виду. Он долго смотрел вдаль и почувствовал, что никогда не забудет той минуты, когда он впервые увидел бизонов.
   Вернувшись в лагерь, Том обнаружил, что не он один опоздал к ужину. Хэднолл с Пилчэком тоже уходили, и Бэрн только что вернулся с женой и сестрой, которые оживленно беседовали о том, что они увидели.
   --` Много ли вы их насчитали? -- спросил Хэднолл Тома.
   -- О, не имею никакого представления, тысяч пять, может быть, а конец стада я так и не увидел, -- ответил Том.
   -- А мы обнаружили тысяч десять, и это по другую сторону от вас, -- выразительно прибавил Хэднолл. Большие глаза его блестели, и взор был устремлен вдаль. Том понял, что Хэднолл не воспринимает всей дикой красоты открывшегося зрелища. Ему виделись только тысячи шкур для продажи.
   -- Это и есть то большое стадо, о котором вы говорили? -- осведомился Том.
   -- Нет. Это только часть его, -- ответил Пилчэк.
   Миссис Хэднолл прервала их разговор:
   -- Что вы все помешались на бизонах? Ужин стынет.
   -- Мэри, завтра вечером ты поджаришь мне кусок бизоньего мяса, -- весело заметил ее муж.
   После ужина Хэднолл отозвал мужчин в сторону для совещания.
   -- Пилчэк и я -- компаньоны в этом деле, -- сказал он. -- Мы будем платить по тридцать центов за шкуру -- за то, чтобы содрать ее и доставить в лагерь, независимо от того, кто убьет бизона.
   -- Это больше, чем вы получили бы в других отрядах, -- прибавил Пилчэк. Стронгхэрл и Бэрн согласились с этой ценой, а Том откровенно сказал, что тридцать центов за шкуру -- это высокая плата.
   -- Подождем, что вы скажете, когда сдерете шкуру с первого бизона, -- усмехнувшись, ответил разведчик. -- Вы будете клясться, что мало и тридцати долларов.
   -- Итак, моя доля участия в этом деле установлена. Я кормлю вас и плачу за шкуры, -- сказал Хэднолл. -- Джюд будет руководить охотой.
   -- Руководить тут особенно нечем, -- ответил тот. -- Мы находимся немного южнее тех мест, где я охотился. В последний раз я был здесь с военным отрядом и хорошо знаю местность. Это стадо бизонов пасется у реки. Думаю, оно растянулось на много миль. Бизоны будут держаться этого места, несмотря на то что слишком много отрядов преследует их. Хороший способ охоты -- подстеречь, когда они идут к водопою. Целиться надо так, чтобы попасть между лопатками, и стрелять до тех пор, пока животное не упадет. Иногда приходится выпустить две или три пули, а иногда пять, если бизон старый. Когда охотишься на открытом месте, нужно нестись во весь дух, гнать их и стрелять, пока не кончатся все пули.
   -- Это легко и, должно быть, интересно, -- сказал Бэрн.
   -- Пожалуй. Но не следует забывать. Настоящая тяжелая работа начинается, когда сдираешь и растягиваешь шкуру. Пока добьешься того, что будешь зарабатывать три доллара в день, надорвешься на этой работе!
   -- Три доллара! -- презрительно воскликнул Бэрн. -- Я надеюсь зарабатывать в пять раз больше.
   Та же самая надежда была и у Тома, но он не высказал се. У Пилчэка был достаточно насмешливый и загадочный вид, чтобы охладить его необоснованный пыл.
   -- Наконец, и к этому вы должны отнестись серьезно, -- продолжал Пилчэк, понижая голос, чтобы его не могли услышать женщины, -- мы можем наткнуться на индейцев.
   Это отрезвило слушателей.
   -- Прошлое лето было плохое, и охота была хуже, чем обычно, -- продолжал он. -- Не знаю, какие условия теперь и что делают индейцы. Думаю, мы встретим кого-нибудь, охотников или солдат, и они осведомят нас. Конечно, краснокожие не могут быть повсюду, а бизоны растянулись на большом пространстве. Может быть, нам повезет, и мы не увидим ни одного команча. Но нам следует зорко следить за обстановкой, и мы не должны слишком удаляться друг от друга. Если мы увидим индейцев или услышим о ни, то перенесем лагерь в другое место и ночью будем охраняться...
   -- Джюд, что за странный разговор ты повел? -- удивленно и встревоженно заметил Хэднолл.
   -- Меня это не беспокоит. Я только предупреждаю вас. Этим летом здесь будет много охотников. И, вероятно, солдаты позаботятся о том, чтобы укрыть женщин в пограничном форту или в каком-нибудь хорошо защищенном месте.
   Том вспомнил о темноокой девушке, о Милли. Он едва не забыл о ней. Какой далекой казалась ему та встреча. Где она теперь? Он убеждал себя, если предположение Пилчэка верно, то солдаты будут охранять всех женщин, принадлежащих к охотничьим отрядам. Больше ничего не говорили об индейцах. Интерес всецело сосредоточился на охоте, которую решили начать завтра.
   На другое утро Том поднялся первый, и на этот раз удары его топора и треск сучьев, подброшенных в костер, разбудили других. Когда Стронгхэрл отправился разыскивать лошадей, уже рассвело, а к восходу солнца был готов завтрак.
   Пилчэк, вернувшись с высокого холма, сообщил, что бизоны видны вдоль всей реки, насколько можно охватить глазом. Они расположились на порядочном расстоянии по прерии и еще не идут к водопою.
   -- Сегодня будет моя очередь сторожить лагерь, -- нерешительно сказал Хэднолл. -- Тут есть кое-какая работа, и кому-нибудь надо охранять женщин.
   -- Хорошо было бы, если бы вы каждые два часа поднимались на холм посмотреть, что делается кругом, -- посоветовал Пилчэк. -- Я оставлю вам свою подзорную трубу. Не упустите чего-нибудь.
   Мужчины оседлали лошадей и надели тяжелые патронные пояса. В карманы они положили добавочный запас патронов. Следом за Пилчэком они спустились к реке и переехали ее вброд в мелком месте, по которому лошадям пришлось пронестись вскачь, чтобы, не завязнуть в грязи.
   -- Как же мы переберемся здесь с повозками? -- спросил Бэрн Хэднолл.
   -- Право, у нас нет другого выхода, как доставлять шкуры в лагерь самим, -- ответил Пилчэк. -- Вы увидите, что гнаться за бизонами и убивать их не отнимет много времени. Настоящая работа начнется потом. Весь день и ночь придется сдирать шкуры, доставлять их в лагерь, скоблить и растягивать.
   Этот берег реки был более лесистый и не такой покатый, как противоположный. Видны были глубокие следы бизонов. Всадники остановились на вершине склона, который дальше переходил в гладкую равнину. На расстоянии мили иди больше выделялась среди травы длинная неровная темная полоса, похожая на стену.
   -- Это и есть бизоны, -- сказал разведчик. -- Теперь мы разойдемся и подождем около часа. Спрячьтесь где-нибудь в кустарнике или за пригорком, пока они не подойдут поближе. Тогда стреляйте! И не оставляйте бизона, в которого стреляете, пока он не свалится! Когда они побегут, гонитесь за ними и стреляйте. Охота не продлится долго, так как бизоны разбегутся.
   Пилчэк оставил Тома на этом месте и уехал с остальными на другой конец. Вскоре они исчезли из виду. В этом направлении Том не мог далеко видеть, так как поблизости начиналась возвышенность, а на юго-западе стадо растянулось так, что невозможно было отличить темную несметную массу бизонов от тусклого горизонта.
   Спешившись, Том остановился на краю леса и, держа лошадь, внимательно смотрел вокруг и прислушивался. Он старался быть спокойным, но это была невозможно. Ожило все то, что всегда таилось в нем, -- любовь к приключениям и свободе, стремление найти и то и другое в неведомых краях. И вот он стоит здесь, на лесистом берегу реки в Пэнхэндле, в Техасе, и вдали перед ним стадо бизонов. Ястребы парили в голубом небе. Внизу сквозь деревья он заметил у реки стадо диких индюков. Все то, что он видел, и резкий утренний холодок, который он ощущал, заставили его вспомнить предостережение разведчика относительно индейцев. Тому казалось, что он должен испытывать тревогу, даже страх, но он не чувствовал ни того ни другого.
   К его месту бизоны близко не подходили. Однако он заметил, что с восточной стороны они как будто заполнили прибрежные кустарники. Вдруг он услышал ружейные выстрелы. Бум... Бум... Бум-бум... Его товарищи начали охоту.
   "Что мне делать? -- недоумевал он, глядя то на реку, то вдаль, на стадо, где не видно было никаких перемен. -- Мне сказано, чтобы я стоял здесь. Но раз началась стрельба, то вряд ли бизоны теперь подойдут сюда".
   Вскоре снова раздался выстрел, гораздо ближе, несомненно, как раз за подъемом. Вдали, может быть на расстоянии двух миль, тоже прозвучал выстрел, слабый, но отчетливый в тихом утреннем воздухе. Еще и еще!
   Итак, все три его товарища принялись за дело. Том стал внимательнее всматриваться в стадо и заметил, что оно зашевелилось. Глухой топот копыт донесся до его ушей. Часть стада скрылась за тучей пыли. Бизоны, по-видимому, бежали обратно в глубь зеленеющей равнины. Вдруг Том обратил внимание на то, что ружейные выстрелы -- близкие, дальние и самые далекие -- раздаются непрестанно и сливаются в сплошной гул. Прислушавшись, он разобрал, что выстрелы становятся глуше. Его товарищи гнались за бизонами и отъехали дальше. Через некоторое время он уже ничего больше не слышал. И бизоны, находившиеся против него, скрытые тучами пыли, тоже исчезли. Острое разочарование охватило его.
   Но вот всадник показался на возвышенности, за которой происходила охота. Белая лошадь, несомненно, принадлежала Пилчэку. Том увидел, как всадник машет шляпой, и, приняв этот жесть за сигнал, вскочил на лошадь и галопом понесся к возвышенности. Здесь было открытое место, широко расстилалась серо-зеленая пустынная равнина, тусклая от пыли. Стада бизонов не было видно. Том поехал навстречу Пилчэку.
   -- Не повезло нам, -- сказал разведчик. -- Они направились сюда, к реке.
   -- Много вы убили? -- живо осведомился Том.
   -- Я уложил двадцать одного бизона, -- ответил Пилчэк. -- А на обратном пути я встретил Стронгхэрла. Он был огорчен, что застрелил только пять, А Бэрн истратил чуть ли не все свои патроны, но, насколько я мог заметить, убил он всего одного.
   -- Вот как! -- вырвалось у Тома. -- А он был уверен, что уложит несколько дюжин.
   -- Думаю, теперь он лучше поймет это дело, -- ответил Пилчэк. -- Спуститесь вниз и посмотрите, сколько шкур вы сможете содрать. Я вернусь в лагерь и постараюсь переправиться через реку на повозке.
   Разведчик уехал, а Том, повернув свою лошадь к востоку, рысью спустился к обширному покатому склону на равнину, где, осмотревшись, увидел пасущуюся лошадь, а дальше темную косматую громаду -- очевидно, это был убитый бизон. Том пришпорил коня, быстро покрыл это пространство и застал Бэрна за сдиранием шкуры с бизона.
   -- Поздравляю с удачей, -- крикнул, подъезжая, Том.
   -- Вот адская работа -- сдирать шкуру! -- завопил в ответ Бэрн, повернувшись красным и потным лицом к Тому. -- Эй! Берегись!
   Но предостерег он его слишком поздно. Лошадь Тома яростно захрипела, почуяв непривычный отвратительный запах, встала на дыбы, затем опустилась и с такой силой ринулась вперед, что Том полетел в одну сторону, а ружье его в другую.
   Том сильно ударился о землю и уткнулся лицом в траву. Падение на мгновение оглушило его. Затем он вскочил и почувствовал, что невредим. Неожиданная выходка лошади, осилившей его, унижение от такого падения взволновали Тома.
   -- Надеюсь, вы не ушиблись? -- тревожно крикнул Бэрн, отрываясь от работы.
   -- Нет, я просто ошалел, -- ответил Том.
   Бэрн откинулся назад и с громким хохотом покатился по траве. Том не обратил внимания на своего товарища. Дести отбежала на сотню шагов и шла теперь тихим ходом, влача за собою повод. Том окликнул ее, но она не остановилась. Тогда он побежал и поймал ее.
   -- Да, лошадь ты славная, -- сказал Том, садясь верхом. -- А теперь ты... пойдешь обратно... и уткнешься носом... в этого бизона.
   Дести казалась довольно спокойной и легко бежала обратно, пока снова не приблизилась к бизону. Том пришпорил ее и гневно прикрикнул. Дести, подойдя еще ближе, стала волноваться, но своего норова не показывала.
   -- Не погоняйте ее, -- остановил его Бэрн. -- Она просто боится.
   Но Том, еще не остыв от возбуждения, хотел, чтобы Дести подъехала прямо к бизону, и подгонял ее. Вдруг Дести наклонила голову, с невероятной силой подскочила вверх и опустилась на вытянутые ноги. Удар был так силен, что Тома перебросило на край седла. В отчаянии уцепился он за луку седла. И когда Дести снова взметнулась вверх, лука выскользнула у него из рук, он завертелся волчком на крупе лошади и соскользнул с нее. Дести перестала метаться и убежала от бизона.
   Том был смущен и растерян. Бэрн Хэднолл катался по траве и хохотал все сильнее. Том сидел на том месте, где упал, и постепенно начинал понимать, что должна была испытывать лошадь. Наконец Бэрн встал и, поймав Дести, медленно и спокойно подвел ее, ласково уговаривая, к бизону и остановился там.
   -- Теперь она успокоилась, -- сказал Бэрн.
   Том поднялся, подошел к лошади и погладил ее.
   -- Ты сбросила меня, а?
   -- Том, на вашем месте я подводил бы ее к убитому бизону до тех пор, пока она не перестанет его бояться, -- посоветовал Бэрн.
   -- Я так и сделаю, -- ответил Том и взглянул на косматую тушу, лежавшую на землю. -- О, какой огромный!
   -- Ростом со слона, не правда ли? Здоровенный самец, -- сказал Бэрн.
   -- Только его одного я и убил, а пострелять пришлось порядком. Понимаете, бизоны убежали, и мне казалось, что я не попаду ни в одного. Наконец попал в этого. А он продолжал бежать, пока я не изрешетил его всего.
   -- Где те, которых убил Пилчэк? -- спросил Том, желая скорее приняться за работу.
   -- Один лежит здесь, в стороне, немного левее. Можете приниматься за него. Это такой же старый самец, как и этот. Но если вы сегодня сдерете с него шкуру, то я готов съесть ее.
   -- Мне часто приходилось сдирать шкуру с животных -- с телят и с быков, -- ответил Том. -- Это не было трудно. Почему же я теперь не смогу этого сделать?
   -- Парень, это -- бизоны, и шкура у них толщиною с дюйм, грубее, чем подошвенная кожа, и с трудом поддается.
   -- Так должна быть особая сноровка для этой работы, -- ответил Том, вскакивая на Дести. -- Послушайте, я чуть не забыл свое ружье. Подайте мне его, пожалуйста... Бэрн, бьюсь об заклад, что до вечера сдеру шкуры с десятка бизонов и успею очистить и растянуть их до того, как лягу спать.
   -- Готов поспорить с вами, -- насмешливо сказал Бэрн. -- Если бы только у меня было время последить за вами! Это будет забавное зрелище. Постараюсь обогнать вас.
   -- Отлично. Я уверен, что выиграю, -- весело и решительно ответил Том и, пришпорив Дести, быстро поскакал к ближайшему убитому бизону.

Глава III

   Том трудился над тушами бизонов, переходя от одной к другой. Ветер стих, солнце поднялось высоко и ярко сверкало над равниной. Ему нестерпимо хотелось пить, и с часу на час жажда усиливалась. Рубашка была вся мокрая от пота, так что можно было бы выжать ее. Никогда еще жара так не мучила его. Постепенно вся одежда пропиталась потом, кровью, жиром и пылью. Это, а также все усиливающая боль в теле, особенно в руках, изнуряли его.
   Он не замечал, как проходит время. Иногда только оглядывал равнину, отыскивая своих товарищей. Об индейцах он совершенно забыл... Иногда он видел Бэрна и Стронгхэрла, появлялся на повозке и Пилчэк. Когда к концу дня он содрал последнюю шкуру, которая обеспечивала ему выигрыш, он торжествовал. В двух милях он заметил приближавшуюся повозку.
   -- Вы работаете со скоростью канзасского циклопа, -- с нескрываемым восхищением воскликнул разведчик. -- Семнадцать шкур в один день. Я никогда не видел ничего подобного!
   -- Я бился об заклад с Бэрном, -- ответил Том, вытирая с лица пот.
   -- Если вы сможете продолжать так дальше, молодой человек, то вы составите себе состояние, -- серьезно сказал Пилчэк.
   -- Подождите, мне надо еще поучиться! -- воскликнул Том, окрыленный этой похвалой и надеждами на будущее.
   Вскочив на лошадь, Том спросил, указывая вдаль:
   -- Не возвращается ли обратно стадо?
   -- Да, сюда они придут ночью на водопой. Мы найдем их здесь завтра утром. Слыхали ли вы выстрелы других охотников?
   -- Вы говорите об охотниках других отрядов? Нет, не слыхал.
   -- Дальше по берегу несколько отрядов. Но нам повезло. Вероятно, скоро повсюду здесь будут охотники. Правда, бизонов хватит на всех.
   Том ехал обратно в лагерь, глядя на заходящее солнце, которое окрашивало западные холмы в золото и пурпур. Несмотря на то, что он очень устал от необычайного напряжения, ему все-таки хотелось и смотреть, и чувствовать, и думать.
   В лагерь он приехал до наступления темноты. Товарищи и женщины его приветствовали и поздравляли. Бэрн великодушно похвалил его, но встревожил своим заключительным замечанием:
   -- Подождите, еще начните растягивать и скоблить шкуры.
   -- Ах! Я и забыл об этом. Значит, я еще не выиграл, -- уныло ответил он.
   Расседлав лошадь, Том нашел в себе силы только для того, чтобы жадно напиться и со стоном вытянуться под деревом. Никогда в жизни не было у него такого сердцебиения, никогда так мучительно не ныло и не горело все тело. Часовой отдых значительно подкрепил его. Затем он, как голодный волк, набросился на ужин. Если бы его товарищи не ели с такой же жадностью, ему стало бы стыдно. Еще не стемнело, когда Том увидел, как Пилчэк начал растягивать и скоблить шкуры. Вся операция продолжалась недолго и показалась нетрудной. Том попробовал сделать то же самое, но, как и сдирание шкуры, это оказалось значительно труднее, чем можно было предположить. Сэлли Хэднолл хотела помочь ему, но он с благодарностью отклонил ее предложение, объяснив, что он бился об заклад и хочет выиграть. Девушка вертелась около Тома и наблюдала за ним, к немалой его досаде. Он видел, что она над ним смеется.
   -- Разве это так забавно? -- раздраженно спросил он.
   -- Вы похожи на мальчика, играющего в чехарду, -- со смехом ответила она.
   Тому оставалось только добродушно рассмеяться на это, но затем он ловко перевел разговор на нее и сделал язвительное замечание о Стронгхэрле. Девушка вспыхнула, покраснела и оставила его одного справляться с тяжелой работой. Его усилия увенчались успехом. К полуночи работа была окончена. Крайне усталый, он добрался до постели, и едва лег, как глаза его тотчас сомкнулись.
   На следующее утро он с готовностью отозвался на зов Пилчэка. Но ноги его были не в состоянии быстро двигаться. Как искалеченный, поднялся он со своего шерстяного одеяла, служившего постелью. Однако постепенно мускулы разошлись, стихла боль при движениях, и он решил, что сможет с утра заняться чем-нибудь полезным.
   Снова, как выражался Пилчэк, каждый должен был постоять за себя. Том был доволен этим по двум причинам: во-первых, потому, что мог ехать куда хочет, а во-вторых, потому, что жаждал наконец встретиться с бизонами.
   Хэднолл опрокинул все планы Тома, поручив сторожить лагерь, пока мужчины будут на охоте. Однако затем он прибавил, что если какой-нибудь бизон приблизится к лагерю, то Том может поохотиться за ним.
   К восходу солнца окончили завтрак, и трое охотников, бодрые. и оживленные, уехали. Оставшийся Пилчэк сказал Тому:
   -- Мне хотелось бы знать, охотятся ли за этим стадом индейцы. Возьмите мою подзорную трубу и понаблюдайте с холма; если бизоны покажутся сегодня на том берегу реки, вы можете пострелять поблизости от лагеря.
   С этими словами Пилчэк сел верхом и уехал. Том не спеша занялся кое-какой мелкой работой. Он был доволен, что мог укрыться от внимательного взгляда Сэлли. Она, казалось, как-то неодобрительно посматривала на него. Покончив с хлопотами по лагерю, Том взял подзорную трубу и взобрался на холм. Бизонов было видно как будто больше, чем накануне, и собрались они почти на том же самом месте. Том оглядел всю окружающую местность и заметил, что в нескольких милях на берегу реки поднимается дым, несомненно указывающий на местопребывание другого лагеря. Только значительно позже внимательный взор Тома различил приближающихся бизонов. Затем он с волнением увидел на противоположном берегу несколько пасущихся самцов, так ему, по крайней мере, показалось. Поспешно спустившись с возвышенности, он схватил ружье и патроны и, переправившись через реку, стал взбираться на обрывистый лесистый берег несколько западнее того места, где он находился вчера. Немного времени понадобилось ему, чтобы достичь желанного пункта -- края леса и обрыва. Взглянув сквозь деревья, он ринулся вперед.
   В сотне ярдов, на открытой равнине, паслись девять бизонов, вожак которых казался больше, чем самый крупный бизон, с которого он сдирал шкуру вчера. Они не почуяли Тома и шли по направлению к нему, немного правее, по-видимому к реке.
   Трепетно и напряженно следил за ними Том. Он забыл о том, что в руках у него ружье, и был так взволнован, что вспомнил об этом только тогда, когда с берега донеслись глухие выстрелы. Странно было, что бизоны не обращают никакого внимания на выстрелы. Тогда он решил выждать подходящий момент, чтобы уложить вожака. Бизоны приближались так медленно, что у него было вполне достаточно времени, чтобы сдержать охватившую его дрожь, хотя полностью успокоиться он был не в состоянии.
   Несколько бизонов сгрудились на небольшой отмели и проходили в пятидесяти ярдах от Тома, остальные не спеша начали спускаться к реке, а огромный вожак медленно переваливался сзади. Ему с трудом удалось сдержать свое нетерпение. Затем один из бизонов стал топтать кустарники с таким шумом, как будто пробирался слон. Вдруг Том вздрогнул от тяжелого дыхания животного, находившегося поблизости от него. Он осторожно обернулся. За ним и ниже, под ним, ближе чем в пятидесяти ярдах, другие бизоны проходили в лес. Он ясно слышал скрежет их зубов. Это были настоящие чудовища. Том инстинктивно стал искать дерево, на которое мог бы влезть, или место где бы мог скрыться после того, как выстрелит. Что, если они бросятся в погоню за ним? У него едва ли хватит времени снова зарядить ружье, а если даже и хватит, что пользы в том? Вожак замотал своей огромной бородой прямо против Тома. Какая тупая морда} Глаза выпучены так, что он мог видеть и спереди и сзади. Густая борода волочилась по земле. Во всей косматой громаде Том мог различить только концы, рогов. Слышалось тяжелое шумное дыхание. Том чувствовал, что ему тяжело убивать это великолепное и страшное животное, но он не в силах был противиться своему лихорадочному, трепетному чувству. Упираясь тяжелым ружьем в ветку, он прицелился в промежуток между огромными косматыми плечами и, напрягая мускулы, выстрелил.
   Как пушка, загрохотало старое ружье. Раздались треск сучьев, топот тяжелых копыт. Бизоны обратились в бегство. Перед Томом мелькали широкие темные спины животных, несущихся, ломая кустарники, к речному спуску. Дрожащими руками он снова зарядил ружье. Сквозь рассеивающийся дым он тревожно искал бизона, в которого выстрелил, и сначала увидел только густо заросший травой спуск, а затем заметил и темную неподвижно лежащую громаду. Том вскочил, бросился из леса, испуская, как индеец, крики, и понесся вниз по спуску, восторженный и гордый. Однако он не настолько потерял голову, чтобы забыть о возможной опасности.

* * *

   Пилчэк вернулся в полдень и увидел, как Том растягивает и скоблит шкуру первого убитого им бизона.
   -- Уложил одного, а? -- воскликнул он, взглядом знатока осматривая большую косматую шкуру, -- Ваш первый бизон? Великолепное животное! Крупнее этого и не встретишь.
   Тому пришлось рассказать подробно о своем подвиге, и он был немного смущен замечанием разведчика, что ему следовало убить не одного, а нескольких бизонов.
   -- Не слишком ли рано вы вернулись? -- спросил Том, когда Пилчэк спешился.
   -- Патроны все вышли, -- лаконично ответил тот.
   -- Так скоро! -- удивленно воскликнул Том. -- Вероятно, вам попалось множество бизонов?
   -- Признаюсь, они густо шли сегодня, -- насмешливо ответил разведчик. -- И вдруг со всех сторон окружили меня. Я должен был, стреляя, прокладывать себе дорогу.
   -- Вот как!.. Сколько же штук вы убили?
   -- Двадцать. Думаю, день выдастся удачный. Бэрн работает лучше, чем вчера... Ну, мне хочется немного выпить и закусить. А затем я запрягу лошадей в повозку и поеду за шкурами.
   Утолив голод и жажду, Пилчэк привел лошадей и запряг их в большую повозку.
   -- Мне очень не хочется сдирать шкуры. Но придется возятся за это. Мы настреляем столько бизонов, что у нас не хватит времени содрать шкуры со всех.
   Вскоре после того, как он уехал, Том услыхал на берегу лошадиное ржанье, повторившееся несколько раз. Это заставило его выйти на разведку, и он увидел повозку, едущую по опушке леса. По-видимому, это была открытая повозка. В ней сидел мужчина, а другой ехал верхом, держа двух запасных лошадей. "Еще охотники, -- решил Том, направляясь навстречу им. -- Хотел бы я знать, как мне следует держать себя в подобном случае?"
   Когда возница увидел Тома, идущего навстречу с ружьем в руке, он сразу остановил лошадей.
   -- Охотничий отряд Дэнна, -- заявил он с такой тревожной поспешностью, как будто его спрашивали об имени и занятии. Это был низенький широкоплечий человек с ярко-красным лицом, заросшим густыми бакенбардами.
   -- Я Том Доон из отряда Хэднолл а, -- ответил Том. -- Мы расположились лагерем как раз здесь, внизу.
   -- Кларк Хэднолл? Вот так удача! -- воскликнул тот. -- Я знаю Хэднолла. Мы сговаривались с ним отправиться на охоту вместе. Но он не был еще готов, и я уехал раньше.
   Том протянул ему руку. Всадник, ехавший за повозкой, подскакал и остановился рядом. Это был откормленный молодой человек с очень веселым выражением на круглом лице. Его одежда поражала своим несоответствием с простотой жизни в прериях. Старая широкополая шляпа была слишком велика для большой головы, а из дыры на макушке торчал клок волос.
   -- Ори, познакомься с Томом Дооном из отряда Хэднолла, -- сказал Дэнн. -- Мой племянник Ори Тэск.
   -- Очень рад встретиться с вами, мистер Доон, -- с большим апломбом ответил тот.
   -- И я также, -- добродушно приветствовал его Том, внимательно всматриваясь в лицо новоприбывшего.
   Дэнн прервал его наблюдение:
   -- Хэднолл в лагере?
   -- Нет. Он охотится на бизонов. Я думаю, вам следовало бы подождать у нас в лагере, пока он вернется. Это будет к закату солнца.
   -- Отлично. Мне хотелось бы увидеть и услышать человека, с которым я знаком, -- многозначительно ответил Дэнн. -- Покажите нам дорогу, Доон. Мои лошади хотят пить.
   Когда путешественники прибыли в лагерь Хэднолла, Том помог им распрячь лошадей и распаковать необходимые для палатки принадлежности. Ори Тэск вдруг уронил узел с вещами.
   -- Ох! -- крикнул он, растирая ногу рукой и глядя по направлению к лагерю. Взгляд у него был изумленный и восхищенны. -- Что это? Я вижу прекрасную молодую женщину?
   При этом вопросе Том обернулся и увидел Сэлли, выглядывающую из-за белого полога повозки Хэднолла. Было слишком далеко, но у него составилось впечатление, что Сэлли уже делает глазки Ори Тэску.
   -- О! Эта? -- вырвалось у Тома, который с трудом сохранял серьезное выражение лица. -- Да, это молодая женщина, мисс Сэлли Хэднолл. Но я не могу разобрать, что она...
   -- Дядя Джек, -- испуганно прервал его Ори, -- в этом лагере есть девушка!
   -- С нами три женщины, -- сказал Том.
   -- Это неожиданно для нас, -- ответил Дэнн. -- Я не представлял себе, что Хэднолл возьмет сюда, в эту страну бизонов, всю свою семью. Интересно было бы знать... Том, есть с вами какой-нибудь опытный охотник на бизонов, человек, который знает эту местность?
   -- Да. Джюд Пилчэк.
   -- И он согласился взять с собой женщин?
   -- Думаю, у него не было другого выхода, -- ответил Том.
   -- Гм... Давно вы остановились на этом берегу?
   -- Два дня назад.
   -- Видели вы другие отряды?
   -- Нет. Но Пилчэк говорил, что несколько отрядов расположились вдоль реки.
   -- Вот как, -- сказал Дэнн, расчесывая бороду своей короткой сильной рукой. Он был, по-видимому, озабочен. -- Видите ли, Доон, нам не повезло, когда мы последний раз охотились в этом краю бизонов. Зимой мы перешли на индейскую территорию, не зная, что охотиться на бизонов там запрещено. Офицеры отняли у нас шкуры. А весенняя охота началась отлично! Милях в сорока на запад отсюда. Мы добыли пятьсот шкур. И их у нас украли.
   -- Что вы! -- воскликнул Том. -- Кто же мог позволить себе такую гнусность -- украсть шкуры?
   Кто? -- прохрипел Дэнн, и маленькие глазки его загорелись. -- Мы не знаем. Солдаты тоже не знают. Они говорят, что украли индейцы. Но я-то думаю, что воры -- белые.
   Том тотчас же понял всю серьезность этого сообщения. Трудностей и опасностей становилось все больше.
   -- Вы должны рассказать все это Хэдноллу и Пилчэку.
   В этот момент Сэлли ласково крикнула:
   -- Том!.. Том! Не хотят ли наши гости немного закусить?
   -- Хотят, мисс, благодарю вас, -- крикнул Дэнн, отвечая за себя.
   Что же касается Ори Тэска, то он, казалось, был совершенно поглощен не то мыслью о предстоящей еще, не то перспективой оказаться в присутствии прекрасной молодой женщины. Том заметил, что он сразу перестал помогать Дэнну и всецело занялся приведением в порядок своей внешности. Дэнн и Том уселись за стол раньше Ори, но, когда он присоединился к ним, было очевидно, что он готовится произвести большое впечатление.
   -- Мисс Хэднолл, мой племянник Ори Тэск, -- вежливо представил его Дэнн.
   -- Как имя? -- переспросила Сэлли недоверчиво, как будто не расслышала.
   -- Орвилл Тэск к вашим услугам, мисс Хэднолл, -- с изысканной любезностью ответил молодой человек. -- Очень рад встретиться с вами!
   Сэлли посмотрела на него внимательным, подозрительным взглядом и затем, убедившись, что он не шутит над ней, решила, очевидно, что одержала легкую победу. Том знал, что для Сэлли -- это самое приятное. Вероятно, впоследствии она начнет юмористически относится к этому молодому джентльмену.
   Вскоре Том оставил новоприбывших заниматься своими делами, а сам продолжал разведку вокруг лагеря. Отдаленный гул ружейных выстрелов скоро перестал нарушать сонную тишину. Часы проходили за часами, и, когда к закату солнца Том вернулся со своего последнего сторожевого обхода, он застал Хэднолла и остальных охотников в лагере. Пилчэк был в дороге с грузом в пятьдесят шесть шкур. Как только наступили сумерки, он закричал с противоположного берега, что ему понадобится помощь на крутом подъеме. Все взялись за повозку и помогли преодолеть препятствие. Тотчас после этого миссис Хэднолл стала весело звать всех к ужину.
   Том внимательнее, чем всегда, присматривался и слушал. Хэднолл ликовал День выдался удачный. Такого сильного и выносливого человека, как он, крайне утомительная работа не пугала. Он был похож на счастливца, нашедшего золотые россыпи. Настроение отца отражалось и на Бэрне Хэднолле. Пилчэк ел молча, не разделяя их откровенного восторга. Стронгхэрл, конечно, был бы доволен вниманием Сэлли, если бы не чувствовал соперника в Ори Тэске. Тот не спускал глаз с Сэлли. У Дэнна был довольно хмурый вид. Он, вероятно, еще не рассказал Хэдноллу о своих неудачах.
   После ужина мужчины в течение двух часов растягивали и скоблили шкуры. На всех подходящих местах в лагере разостлали шкуры бизонов, оставив узкие дорожки для прохода между ними. Работа еще не была окончена, когда женщины улеглись спать. Сидя у костра, в который Том подбросил поленьев, Дэнн рассказал Хэдноллу и Пилчэку те же новости, не высказывая только своего мнения о присутствии в лагере женщин.
   К удивлению Тома, Хэднолл отнесся к рассказу Дэнна спокойно. Он, по-видимому, не почувствовал здесь никакой серьезной угрозы и отозвался краткими словами:
   -- Не повезло вам! Но вы можете быстро вернуть потерянное. Присоединяйтесь ко мне. Чем больше участников, тем мы сильнее, тем меньше опасности.
   -- Как обстоит у вас дело со съестными припасами? -- осведомился Дэнн.
   -- Хватит на два месяца. Но мы еще до того нагрузим все повозки шкурами.
   -- Отлично, Кларк, я присоединяюсь к вашему отряду. И, конечно, буду охотиться для себя и платить свою долю расходов, -- ответил Дэнн медленно. -- Но надеюсь, что вы ничего не будете иметь против, если я откровенно выскажусь относительно ваших женщин?
   -- Нет, вы можете откровенно говорить со мной обо всем и обо всех.
   -- Вам следовало бы отправить ваших женщин обратно или отвезти их в форт Эллиот, -- решительно сказал Дэни.
   -- Дэнн, я не сделаю ни того ни другого, -- резко ответил Хэднолл.
   -- Ну так солдаты сделают это за вас, если они случайно окажутся здесь, -- так же резко сказал Дэнн. -- Это ваше дело. Я не пытаюсь вмешиваться в ваши дела. Но женщинам не следует принимать участия в такой охоте, которая, по-видимому, предстоит этим летом. Говоря откровенно, я считаю, что мистер Пилчэк должен был предупредить вас и посоветовать оставить их где-нибудь.
   -- Я намекал об этом Хэдноллу, но он не хотел слушать, -- заявил разведчик.
   -- Ничего подобного вы мне не говорили, -- раздраженно крикнул Хэднолл.
   Затем последовал горячий спор. И у Тома составилось мнение, что Пилчэк не сказал своевременно всего того, что знал.
   -- Как бы там ни было, это, право, не имеет для меня никакого значения, -- сказал в конце концов Хэднолл. -- Я хотел, чтобы жена и Сэлли были со мной. И раз я приехал сюда насовсем, они тоже приехали. Мы охотимся теперь на бизонов, пока это прибыльно. Но главное, чего мы ищем, -- это хорошее место для фермы.
   -- Теперь выслушай меня, Хэднолл, -- кратко сказал Дэнн. -- Я не намереваюсь командовать вашим отрядом. Я хочу сказать только одно... Я охочусь уже шесть месяцев и знаю, что говорю. Самое большое стадо бизонов находится южнее, на Красной реке, в Стэксд Плэнс. Вы думаете, что здешнее стадо большое? Это только незначительная оставшаяся часть. На Красной реке бизонов в тысячу раз больше. Основная часть охотников именно там. Команчи и киоваи тоже там. Я встречал охотников, которые рассчитывают, что главное стадо доберется сюда весной, приблизительно в мае. Но я уверен, что оно никогда не зайдет так далеко на север. Если вы хотите заработать охотой много денег, то должны отправиться на Красную реку.
   -- Так, клянусь, мы и отправимся туда! -- воскликнул Хэднолл.
   -- Хорошая охота у нас и здесь, пока это стадо бродит около реки, -- вмешался Пилчэк. -- Мы здесь почти одни.
   -- Это верно, -- сказал в заключении Дэнн. -- Я охотно остановлюсь здесь. Но когда мы отправимся в Стэкед Плэнс, нам надо быть готовым к тяжелым временам. Этим летом на Красной реке будет настоящий ад.

* * *

   Быстро проносились дни. И Том скоро превратился в охотника и мастера по сдиранию шкур с бизонов. Он никогда не был искусным стрелком, но своей верховой ездой и отвагой возмещал то, чего ему недоставало как стрелку. Если у человека крепкие нервы, то ему не надо особого умения стрелять. В сдирании же шкур Том превосходил всех участников отряда Хэднолла. Руки у него были большие и сильные, и эти качества в соединении с ловкостью обещали сделать из него первостепенного мастера.
   Отряд Хэднолла следовал за другими отрядами, никогда не нагоняя их, на юг, по течению реки, вслед за стадом бизонов. Ни Дэнн, ни Пилчэк не были уверены, что река эта впадает в Красную реку. Но по мере того как шло время, они все больше склонялись к этому мнению. Стадо двигалось медленно. Только преследуемое выстрелами, оно убегало на несколько миль южнее, а на другой день снова паслось у реки. Однако наступило утро, когда стада уже не было видно. Пилчэк безуспешно проскакал тридцать миль на юг. Он высказал мнение, и Дэнн согласился с ним, что бизоны наконец направились к Красной реке. В ту же ночь решили прекратить пока охоту и ехать на юг на поиски главного стада.
   Том благодаря своим успехам скопил немало денег и был крайне изумлен этим. Как быстро маленькие цифры превращались в большие!
   Он пробыл на охоте всего двадцать три дня. Триста шестьдесят бизонов было убито им. Но это не все. Платили ему и за содранные шкуры, а он сдирал их четыреста восемьдесят две -- в среднем по двадцать в день. И Хэднолл был должен ему сто сорок четыре доллара шестьдесят центов. Том охотно работал на ферме за двадцать долларов в месяц и был доволен. А такой огромный заработок казался ему невероятным. Том был поражен. А если он будет охотиться и сдирать шкуры с бизонов целый год! Эта перспектива совершенно ошеломила его. Кроме того, лагерная жизнь, открытый простор, верховая езда и увлекательная охота -- все это воздействовало на него. И хотя он этого еще не сознавал, в нем уже произошла большая перемена.

Глава IV

   Было уже настолько светло, что можно было различать окружающие предметы, когда Милли Фэйр выглянула из повозки, тщетно надеясь, что сможет подать прощальный приветственный знак тому молодому человеку -- Тому Доону. Ее отчим всегда почему-то чрезвычайно интересовался другими отрядами, хотя избегал какого бы то ни было общения с ними. Но в лагере Хэднолла все было тихо и никого не было видно. Вскоре серый утренний туман поглотил деревья и повозки. Милли снова улеглась и закрыла глаза. Соц не вернется снова. Скрип колес и топот копыт не только разгоняли дремоту, но и доказывали ей, что началось в действительности то путешествие по прерии, которого она так боялась.
   Путешествие это сулило только одну приятную перспективу -- снова встретить где-нибудь высокого красивого незнакомца, который так ласково беседовал с ней и так задумчиво смотрел на нее. Ни на что другое, кроме как просто на встречу с ним, она и не надеялась! Отчим запретил ей дружить и даже знакомиться с охотниками. Пять недель совместной жизни с ним многому научили, и она боялась его. Оскорбительное обращение с ней накануне вечером в присутствии Тома Доона возмутило ее. Она думала о том, что скоро, через год, наступит время, когда она будет совершеннолетней, и это даст ей свободу.
   Встреча с Томом Дооном произвела на Милли неизгладимое впечатление. Его взгляд преследовал девушку и даже в темноте вызвал краску на се лице. Сердце Милли трепетало от его слов, полных страха и упрека: "Я, может быть, никогда больше не увижу вас!" Не все ли равно, чем они были вызваны! Она не могла сомневаться в искренности этого молодого человека с такими ясными глазами и такой приятной речью. Он был серьезен. Он хотел сказать, что будет огорчен, если больше не увидится с ней. А как отнесется она к тому, что никогда не увидит его? Она этого не знала. Но, увидев его раз, почувствовала, что жить ей стало легче. Так в душе Милли Фэйр зародилась мечта.
   На долю девушки выпала тяжелая судьба. Она не помнила своего отца, который пропал без вести на войне. Трагедия наступила, когда мать ее вышла замуж за Рэндолла Джэтта и после этого прожила всего лишь несколько месяцев. Родственников у Милли не было. Облегчение она почувствовала только тогда, когда отчим уехал охотиться на бизонов. Однако вернулся он с другой женой -- женщиной резкой и бессмысленно ревнивой по отношению к Милли. Он продал свою маленькую ферму на берегу Миссури и увез жену и Милли на юг, увлеченный перспективой обогащения охотой на бизонов.
   С самого начала Милли боялась этого путешествия, но не могла противиться. Она была всецело во власти Рэндолла Джэтта. Кроме того, ей некуда было деться, она не знала никакой другой работы, кроме той, которая выпадает на долю дочери фермера. Она была апатична, мечтательна и немного болезненна. Такой оставалась она в течение всего путешествия, пока не наступил день, когда доброта, проявленная ею по отношению к лошади, не столкнула ее с Томом Дооном. Что отличало его от всех других людей?
   ...Повозка катилась по неровной дороге. По внезапно осветившейся парусине стало ясно, что взошло солнце. Милли слышала бренчание упряжи на лошадях. За ней следовала повозка, которой правил Джэтт. Движение и шум казались более сносными, когда она думала о той перемене, которая произошла в ней за один день. Хорошо, что она, как и другие охотники, едет по этой дороге. Ведь Том Доон тоже относится к их числу. С каждой мыслью усиливались ее неясные и глубокие переживания, в которых она не могла разобраться. Она вспоминала вчерашний день, случайную встречу, неожиданный странный взгляд... Вспоминала, как следила за лагерем Хэднолла, чтобы увидеть этого высокого молодого человека, как слушала болтовню Джэтта с товарищами о других отрядах, мечтала о новой встрече с Томом Дооном. И совсем не страх перед отчимом заставил ее убежать от Тома. Незнакомое волнение внезапно охватило ее от прикосновения его руки, взгляда, слов... Милли снова почувствовала, как забилось ее сердце, сильнее стала вздыматься грудь, как смутные сладостно-жуткие мысли перегоняли одна другую...
   Но минуту спустя Милли вспомнила о том, что находится в повозке, едет куда-то вдаль и не известно, что ждет ее впереди. Если она и радовалась чему-нибудь, то только тому, что могла наедине отдаваться своим мыслям. Эта повозка с парусиновым навесом была как бы ее домом. Джэтт никогда не мешал ей укрываться в своем уголке. И теперь пробудившимся женским чутьем она поняла, что причина этого в том, что ему не нравились обращенные на нее взгляды мужчин. Но сам он пристально смотрел на нее своими суровыми голубыми глазами. У Тома Доона были совсем другие глаза: такие внимательные и ласковые...
   Такой переход от трезвых размышлений к смутным чарующим мечтам был новостью для Милли. Сначала она противилась этому, но потом поддалась. Ведь это давало возможность забывать о действительности!

* * *

   Когда повозка остановилась, Милли откинула задний полог и, взяв сумку с зеркалом, щеткой, мылом и полотенцем, вышла. Остановку сделали под деревьями. Было жарко, и Милли решила надеть свою широкополую шляпу, как только вымоется и причешется.
   -- Доброе утро, мисс, -- протяжно сказал правивший ее повозкой Кэтли. Это был загорелый парень лет сорока, неуклюжий, со следами бурной жизни на изрезанном морщинами лице. Но Милли инстинктивно относилась к нему с доверием и не избегала, как других.
   -- Доброе утро, мистер Кэтли, -- ответила она.
   -- Не дадите ли вы мне немного воды?
   -- Конечно, мисс. Сейчас дам, -- охотно отозвался он и, порывшись под сиденьем, достал таз и поднес его к бочонку, привязанному сбоку к повозке.
   -- На этой остановке воды нет, Кэтли, -- произнес сзади грубый голос. -- Воду надо беречь.
   -- Хорошо, хозяин, буду беречь, -- ответил он, вынимая втулку из бочонка. Он подмигнул Милли и умышленно налил полный таз, затем поставил его на ящик в тени повозки и сказал: -- К вашим услугам, мисс.
   Милли поблагодарила его и не спеша стала умываться. Она знала, что внимательный взгляд Джэтта следит за каждым ее движением. И когда он грубо прикрикнул, это не застало ее врасплох.
   -- Поскорее, Милли. Принимайся за работу, незачем тебе прихорашиваться!
   Милли так мало заботилась о своей наружности, что едва взглянула в зеркало. Надев широкополую шляпу, которая одновременно и защищала глаза от яркого света, и скрывала ее лицо, она стала помогать по хозяйству.

* * *

   Миссис Джэтт, мачеха Милли, стояла на коленях перед миской с мукой и водой, в которой месила тесто для лепешек. Солнце, по-видимому, не мучило ее, ибо она была без шляпы. Это была еще молодая красивая женщина, смуглая, с правильными чертами полного лица, но угрюмая и озлобленная.
   Джэтт носился по лагерю, от повозки к костру, и своими сильными и ловкими руками сразу делал по два дела. Его суровые голубые глаза рыскали повсюду. Он внимательно и подозрительно присматривался ко всем окружающим его людям.
   Все работали быстро, но в этой работе не чувствовалось дружного единства людей, объединенных одной хотя и опасной, но заманчивой целью. Все как бы покорялись чьей-то воле. Вскоре завтрак был готов, и мужчины стали протягивать с зерном. Во время еды она внимательно наблюдала за окружающими из-под широких полей своей шляпы.
   Фоллонсби был давним знакомым Джэтта и, по-видимому, пользовался его доверием, так как они часто совещались вполголоса. Это был высокий худощавый человек с неприятным лицом, красным от пьянства и от постоянного пребывания на воздухе, и глазами, в которые Милли никогда не решалась взглянуть дважды. Позднее присоединившийся к маленькому отряду Пруайт был небольшого роста, хотя и крепкого телосложения, с изжелта-бледным лицом, замечательным тем, что острый подбородок его выдавался дальше, чем выпуклый лоб. Его внешность была еще более отталкивающей, чем у Фоллонсби. Это были охотники на бизонов, увлеченные надеждой на крупное обогащение от продажи шкур. Из этого немногого, что Милли могла узнать, она поняла, что все они, кроме Кэтли, в равных долях участвовали в прибыли от охоты. Милли несколько раз слышала совещания по этому поводу, которые всегда прекращались, когда она подходила ближе.
   Со вчерашнего дня Милли стала интересоваться своим отчимом и его компаньонами. Этот интерес появился после встречи с Томом Дооном и наблюдения за лагерем Хэднолла. Она ясно увидела, насколько отличаются друг от друга эти отряды. В лагере отчима не слышно было ни приветливых или ласковых слов, ни веселого смеха... Она никогда не относилась доброжелательно к Джэтту, но в последнее время он казался ей довольно сносным. Когда же появились его компаньоны и началось путешествие в страну бизонов, Милли почуяла в нем что-то зловещее.
   -- Ну, пошевеливайтесь, -- резко приказал Джэтт, окончив еду и поднимаясь.
   -- Остановимся ли мы сегодня на ночь в Уэд-Кроссинге? -- осведомился Фоллонсби.
   -- Нет. Мы запасаемся водой и дровами здесь и поедем дальше, -- отрывисто ответил Джэтт.
   Остальные мужчины ничего не сказали. Все встали и занялись своим делом. Мужчины запрягали лошадей, жевавших овес из подвязанных к мордам мешков, Милли вытирала посуду, которую молча и поспешно мыла миссис Джэтт.
   -- Мама, я... мне очень не хочется ехать на эту охоту, -- решилась наконец сказать Милли, потому что не в силах была больше выносить этого молчания.
   -- Я не твоя мать, -- резко ответила та. -- Зови меня Джэн, если тебе неприятно называть меня миссис Джэтт.
   -- Неприятно? Почему мне это неприятно? -- тихо и изумленно спросила Милли.
   -- Ты не состоишь в родстве ни с Джэттом, ни со мной... Что касается меня, то мне эта охота тоже не по душе. Я говорила об этом Джэтту, и он ответил: нравится это тебе или не нравится, но ты поедешь. По-моему, тебе следовало бы лучше молчать.
   Милли была в таких отношениях с отчимом, что не нуждалась в таком предостережении. С этого момента она решила внимательно присматриваться и прислушиваться ко всему. Возможно, что недовольство жены и молчаливость товарищей объяснялись властным характером Джэтта.
   Когда все было готово к дальнейшему путешествию, Милли спросила Джэтта, нельзя ли ей ехать рядом с возницей.
   -- Нет, нельзя, -- ответил Джэтт, усаживаясь на свое место.
   -- Но у меня устает спина. Я не могу лежать все время, -- запротестовала Милли.
   -- Джэн, ты поедешь с Кэтли, а Милли -- со мной, -- сказал Джэтт.
   -- Вот дурак! -- проворчала жена с внезапным злым огоньком в глазах, что поразило Милли. -- Уж не влюбился ли ты в эту красотку, Рэнд Джэтт?
   -- Молчи! -- ответил Джэтт, и в голове его чувствовалось раздражение и смущение.
   -- Ты страшно боишься, как бы какой-нибудь мужчина не загляделся на эту девицу, -- продолжала она, не обращая внимания на его нахмуренные брови. -- Как же тогда она найдет себе мужа?
   Джэтт грозно взглянул на нее и стиснул зубы.
   -- О, я знаю, -- продолжала миссис Джэтт, не понижая визгливого голоса. -- Она никогда и не найдет себе мужа, если это будет зависеть от тебя. Я давно догадывалась об этом.
   -- Замолчишь ты? -- яростно крикнул Джэтт.
   Когда жена его уселась рядом, Джэтт погнал лошадей на дорогу. За ними уехали в своей повозке Пруайт и Фоллонсби, а Милли осталась одна с Кэтли, который явно забавлялся всей этой историей и сочувствовал ей.
   -- Полезайте сюда, мисс, -- сказал он.
   Милли колебалась, но затем новое настроение пересилило ее старую привычку к послушанию, и она проворно поднялась на сиденье рядом с возницей.
   -- Конечно, здесь на солнце будет жарче, но зато есть ветерок, и вы можете смотреть по сторонам, -- сказал он.
   -- Здесь гораздо лучше.
   Кэтли щелкнул длинным кнутом, и лошади тронулись легкой рысью.
   -- Мы едем к индейской территории? -- спросила Милли возницу.
   -- Мисс, мы уже находимся на этой территории, -- ответил он. -- Не знаю точно когда, но во всяком случае через несколько дней мы будем в Пэнхэндле, в Техасе.
   -- Там и водятся бизоны?
   -- Точно не знаю, но Джэтт говорил, что главное стадо направляется на север и, по слухам, находится где-то около Красной реки.
   -- И все охотники собираются в одном месте?
   -- Да, конечно. Там, где водятся бизоны.
   Милли не стала задумываться, хотя смутная надежда зародилась в ее душе. Она была удивлена, что ей захотелось разговаривать и расспрашивать о разных вещах.
   -- Эта местность вам не знакома? -- спросила она.
   -- Нет, мисс. До этой поездки я никогда не бывал западнее Миссури. Думаю, что нам предстоят большие трудности. Вчера вечером я встретил несколько охотников. Они праздновали свое прибытие в город, и я не мог многого добиться от них. Но, насколько я понял, там, куда мы едем, будет скверно. Я опасаюсь, что это неподходящее место для такой девушки, как вы.
   -- Я тоже боюсь этого, -- сказала Милли.
   -- Джэтт не настоящий ваш отец? -- спросил Кэтли.
   -- Он мой отчим, -- ответила Милли и в нескольких словах рассказала Кэтли о себе с того времени, когда ее мать вышла замуж за Джэтта.
   -- Так, так, теперь все понятно, -- ответил Кэтли, несомненно, сочувственным тоном. Он не стал объяснять, что хотел этим сказать. Очевидно, ее простой рассказ заставил его замолчать. Однако симпатия к ней чувствовалась еще сильнее, чем раньше. Ее особенно поразило, что он как будто перестал опасаться сказать что-либо против ее отчима.
   В течение дня Милли только иногда перебрасывалась с ним несколькими словами, а остальное время всматривалась в неясный горизонт, всегда убегающий вдаль...
   Дни проходили за днями, бесконечно тянулось путешествие по широко раскинувшимся прериям, однообразная лагерная работа сменялась сном, приносившим отдых и забвение.
   Милли всегда наблюдала восход и закат солнца. И только эти два события доставляли ей удовольствие. Она исчерпала запас рассказов Кэтли и его ограниченные сведения о местности. Он был единственным человеком в их отряде, с кем она могла и хотела говорить. Фоллонсби был, очевидно, женоненавистником. Пруайт дважды подходил и заговаривал с ней. Но он был слишком назойлив, и она сразу прекратила его попытки к ухаживанию. Зоркий взгляд миссис Джэтт не пропускал ни одного движения мужа, когда он бывал с Милли. Это постоянное наблюдение заставило наконец Джэтта держаться в отдалении от нее.
   Однако в его взгляде было что-то такое, что заставляло Милли трепетать. По мере того как проходили дни и сменялись мили, характер Джэтта все больше изменялся. Здесь, в этой обстановке, грубость, резкость и затаенная злоба казались его природными свойствами.
   Теперь не проходило ни дня без того, чтобы Джэтт не обгонял какой-нибудь отряд в две-три повозки. Он объезжал их по дороге или проезжал мимо, когда они располагались лагерем. Когда же он встречал повозку, нагруженную шкурами бизонов, то всегда находил время остановиться и побеседовать с охотниками.
   Джэтт торопился вперед. Лошади у него были молодые и сильные. Он взял запас овса. И они не ослабевали, хотя он и загонял их до крайности. Серые широко простирающиеся прерии индейской территории сменились зеленым холмистым простором Пэнхэндла в Техасе. Десять дней тому назад они едва ли пересекали одну речку в день. Теперь же они попадались часто, правда все узкие и небольшие. Деревья вдоль этих речек были зеленые и пышные, составляли контраст с холмистой поверхностью равнин.
   У Милли создалось впечатление, что при других, более счастливых условиях она обрела бы новую радость и свободу, уносясь в этот простор.
   Однажды днем раньше обычного Джэтт круто свернул в сторону от дороги и, проехав несколько миль по лесистому берегу речки, остановился в густой рощице, откуда его повозки и палатки были почти не видны. Очевидно, он предполагал остановиться здесь не только на одну ночь. Вопреки обыкновению Джэтт ничем не занимался, помог только разгрузить повозки, а затем, оседлав лошадь, ускакал в лес. Было уже темно, когда он вернулся. Ужин отложили до его возвращения. Во всех словах и движениях его чувствовалось возбуждение и грубое самодовольство. И он возвестил своим громким голосом:
   -- Здесь, поблизости, бизоны прошли на водопой. Мы напали на отставших. Останемся здесь и будем охотиться. Подождем, не подойдет ли сюда и главное стадо.
   Это известие не произвело особого впечатления на его товарищей. Никто из них не разделял радостного чувства, которое Джэтт тщетно старался скрыть. После ужина он распорядился заточить ножи и проверить ружья.
   Джэтт не мог сдержать свою бьющую через край силу и жажду деятельности. По-видимому, окончание путешествия вызвало в нем такой подъем и расположило к обильной выпивке. Милли и раньше знала его приверженность к вину. Выпив, он становился менее резким и грубым, а иногда даже сентиментальным. Милли не раз приходилось уклоняться от его излияний. ну а сейчас ей нечего было беспокоиться об этом, так как ревнивая миссис Джэтт не спускала глаз со своего мужа.
   Однако Джэтт, воспользовавшись тем, что жена его находилась в повозке или где-то в другом месте, подошел к Милли, сидевшей у раскрытого полога своей повозки.
   -- Милли, я скоро разбогатею, -- сказал он тихим хриплым голосом.
   -- Да? Это будет хорошо, -- ответила она, отклонившись немного от его разгоряченного лица.
   -- Послушай, давай освободимся от этой старухи, -- прошептал он. При дрожащем свете костра в глазах его сверкнула дьявольская усмешка.
   -- От кого... от чего?.. -- запинаясь, пробормотала Милли.
   -- Ты знаешь! От жены.
   -- От миссис Джэтт? Освободиться от нее... Я... я не понимаю...
   -- Что-то ты стала непонятливая, -- смеясь, продолжал он. -- Подумай хорошенько.
   -- Спокойной ночи, -- пробормотала Милли, поспешно ускользнула в повозку и дрожащими пальцами стала завязывать края полога. Голова у нее кружилась. Был ли Джэтт только пьян? Обдумывая это происшествие, она старалась убедить себя, что в Джэтте говорило только раздражение против жены. И вдруг она услышала, что он произносит имя, которое заставило забиться ее сердце.
   -- Ну да, Хэднолл, говорю я вам, -- отчетливо произнес он. -- Его отряд где-то здесь, в лесу. Я видел следы его колес и лошадей.
   -- Но откуда же вы знаете, что это следы отряда Хэднолла?
   -- Гм! Это моя специальность -- распознавать следы, -- многозначительно ответил Джэтт. -- Тут расположились два отряда недалеко от нас. Я видел лошадей и дым.
   -- Рэнд, если бы я был главарем отряда, я не стал бы охотиться на бизонов рядом с Хэдноллом.
   -- А почему же нет? -- спросил Джэтт.
   -- Я знаю, что говорю. Компаньон Хэднолла, Пилчэк, -- старый, опытный охотник и разведчик...
   -- Гм! Какое мне дело, кто этот чертов Пилчэк, -- ответил Джэтт, резко оборвав разговор.

Глава V

   Джэтт не случайно выбрал это уединенное место для лагеря. Те, кто охотился вдоль реки и располагался там лагерем, могли его увидеть, но отряды, проезжавшие мимо, и не догадывались о нем.
   На следующее утро он поднял всех на рассвете. Никогда еще его властная натура не проявляла себя с такой силой.
   -- Кэтли, ты займешься лошадьми, -- кратко сказал он. -- Держи их на этом берегу реки, а дорога проходит по той стороне. Самую лучшую траву ты найдешь на этой поляне в лесу. Я буду приезжать иногда и помогать тебе грузить шкуры.
   Жене от отдал более многозначительное распоряжение:
   -- Джэн, я не хочу, чтобы ты разводила костер, когда меня и остальных мужчин не будет в лагере. Вы с Милли будьте настороже и, если увидите индейцев или еще кого-нибудь, спрячьтесь в лесу.
   С этими словами он уехал в сопровождении Фоллонсби и Пруайта. Охота, очевидно, началась. Милли, несмотря на опасность появления индейцев, была рада, что охотники уехали. Насколько она слышала, охота на бизонов и сдирание с них шкур было делом чрезвычайно утомительным, занимавшим весь день и половину ночи. Она примирилась с обществом своей надутой мачехи, державшейся особняком от нее. Порученную ей работу она выполнила быстро и тщательно, а затем с книгой и шитьем ушла из лагеря в густую чащу леса.
   Солнце стояло высоко. Зной майского дня заставил птиц умолкнуть. Только пчелы продолжали лениво жужжать. Ничто не мешало Милли то шить, то читать, то подолгу дремать. Проходили часы. Милли не слышала ни ржанья, ни топота лошадей, ни людского говора. И только когда день стал меркнуть, она собралась обратно в лагерь. Ей нелегко было найти дорогу, но наконец она выбралась из чащи на открытое место. Лагерь был пуст. Милли увидела только одну повозку. Через некоторое время она услышала людские голоса, топот копыт и скрип колес. При этих звуках знакомое подавленное состояние вернулось к ней. Сейчас явится Джэтт, мрачный и голодный. Милли поспешно спустилась с повозки.
   Охотники пришли пешком, пыльные, потные и, по-видимому, усталые. Кэтли нес четыре тяжелых ружья. Джэтт заглянул в свою палатку.
   -- Выходи, ты, ленивая кляча! -- грубо крикнул он, очевидно обращаясь к своей жене. -- Я голоден, как волк. -- Тут он увидел Милли, которая разводила костер.
   -- Отлично! Ты заменишь мне жену, Милли.
   -- Ха! ха! -- иронически засмеялся Фоллонсби, снимая шляпу, перчатки, куртку и вытягивая грязные руки. -- Нет воды. Ведро пустое. Будь у меня жена, в лагере была бы вода.
   -- Эх ты, уродливый янки! Нет женщины на свете, которая сходила бы за водой для тебя, -- насмешливо сказал Пруайт.
   -- Ну, если Фоллонсби думает, что может научить Джэн ходить за водой и заниматься хозяйством, то он ей очень понравится, -- ответил Джэтт.
   Эта пустая, веселая и дружеская болтовня указывала на перемену в отношениях между компаньонами. Кэтли не принимал участия в этом. Он работал в отряде Джэтта, но не был компаньоном.
   В этом момент вышла миссис Джэтт. Ее появление, вероятно, благодаря замечанию Джэтта, вызвало веселое оживление.
   -- Я слыхал, что ты сказал, Рэнд Джэтт, -- заявила она, сверкнув глазами. -- Ни один мужчина мне не понравится, как бы ты ни старался, особенно такой человек, как Фоллонсби, этот вор и грабитель.
   -- Молчи! -- крикнул Джэтт совсем другим тоном. -- Знай свое дело. Пошевеливайся!
   Готовая разразиться ссора приостановилась. Когда Фоллонсби принес воды, все с большим наслаждением стали мыться и полоскаться. Покончив с этим приятным занятием, они стали приводить в порядок свое снаряжение, точить ножи, чистить ружья, и при этом беседовали о сегодняшней охоте, о том, что полчаса стрельбы было для них развлечением, а настоящая работа заключалась в том, что восемь часов они сдирали шкуры. И прежде чем думать о сне, надо еще их растягивать и скоблить.
   Милли прислушивалась в надежде, что, может быть, кто-то проронит хоть слово об отряде Хэднолла, но ожидание ее было напрасно.
   Наконец миссис Джэтт крикнула:
   -- Идите ужинать!
   -- Или ты выльешь и выбросишь все, а? -- весело спросил Джэтт, быстро вставая.
   Ели они молча, поспешно и жадно. Каждый брал что хотел не спрашивая. Джэтт кончил первым.
   -- Насыщайтесь хорошенько, коршуны, -- сказал он своим товарищам, -- нам предстоит много работы. Джэн, вы с Милли уберете все и ложитесь спать. Мы будем тут недалеко, в лесу, растягивать и скоблить шкуры.
   Милли долго лежала без сна в ту ночь, но не слышала, как возвратились охотники. На следующий день они позавтракали до восхода солнца и поспешно уехали. На третий день она видела их только утром и вечером за едой. Джэтт и его помощники были, всецело поглощены охотой.
   На четвертый день они снялись с места и, проехав двадцать миль по той же стороне реки, остановились в небольшой рощице, которую Милли заметила еще издали. Утром Джэтт с товарищами опять отправились на охоту и вернулись поздно вечером. Милли уже легла спать, когда услышала их грубые голоса.
   Затем они снова снялись и двинулись дальше на юг. Милли заметила, что местность изменилась, хотя на первый взгляд казалась такой же. По мере того как они продвигались вперед, бдительность и возбуждение Джэтта усиливались со дня на день. Из разговоров у костра Милли узнала, что количество бизонов, как и число охотников, стало постепенно увеличиваться. Джэтт, по-видимому, установил правильно -- один день проводить в дороге, а другой охотиться. Чем дальше, тем больше было работы. На этой бесконечной равнине не было дороги, и поверхность была неровная, с подъемами и спусками, так что по временам приходилось выгружать и затем снова нагружать повозки.
   Май сменился июнем. Огромные прерии были покрыты сплошным зеленым ковром, и трава тихо колебалась при каждом дуновении ветра. Речки были окаймлены густой зеленью, деревья были в полном цвету. Стада бизонов начали появляться и на восточном берегу той реки, вдоль которой следовал Джэтт. Однако охотился он на западном берегу, где, по наблюдениям Милли, бизоны Паслись В большом числе.
   Джэтт два дня спускался к югу, а затем, переправившись через речку и проехав несколько дальше, остановился наконец у большой реки.
   -- Ну, ребята, вот она, Красная река, здесь мы и остановимся на лето, -- громкогласно провозгласил он.
   Для стоянки он выбрал место, куда трудно было пробраться и которое трудно было заметить со стороны. Это была чаща деревьев и кустарников. Джэтт посвятил остаток дня устройству постоянного лагеря. Фоллонсби, которого он отправил на разведку, вернулся а закату солнца.
   -- Мне кажется, стадо бизонов занимает около пятидесяти квадратных миль, -- радостно сообщил он, сидя на седле и глядя на Джэтта.
   -- Я был в этом уверен, -- ответил тот. -- Далеко ли ты был?
   -- Думаю, милях в пяти. Я взобрался на высокий холм над рекой. Оттуда открылся вид на многие мили. И я был поражен, Рэнд, я не видел конца стада, хотя у меня была подзорная труба.
   -- Интересно, сколько охотничьих отрядов ты смог заметить? -- нетерпеливо спросил Джэтт.
   -- Заметил я их немало, -- протяжно ответил тот.
   -- И разбросаны они повсюду. На запад от холма я видел дым от костров вдоль всей реки, насколько мог охватить глазом.
   -- Есть лагери поблизости от нас?
   -- Только два, между нашим лагерем и холмом, -- ответил Фоллонсби. -- Дальше еще один, а затем идет целый ряд их по берегу. Бизоны видны повсюду.
   -- Да, это главное стадо. Интересно было бы знать, двинется ли оно на север?
   -- Думаю, что да. Но в таком случае оно скоро повернет обратно.
   -- Ты предполагаешь, что ему перережут дорогу охотники, которые следуют за нами?
   -- Вот именно. Лучшего положения для нас и не может быть. Это стадо расположилось треугольником. На юге река, на западе -- Стэкед Плэнс, а с третьей стороны -- тысячи охотников.
   -- Да. По-видимому, это так. Пространство огромное, но получилась ловушка.
   -- А принимаешь ли ты в расчет индейцев?
   -- Нисколько. Если они будут мешать нам, то охотники соберутся вместе и сделают то, чего не могут сделать солдаты, -- прогонят их обратно в Стэкед Плэнс.
   -- Да, этим летом здесь будет настоящий ад, по-видимому?
   -- Да, думаю, что так оно и будет. Предстоит полное истребление бизонов, а потом мир с индейцами, все равно, захотят они этого или нет.
   -- Рэнд, это охотничьи земли команчей, киоваев и других индейских племен. Страна бизонов принадлежит им.
   -- Им? Как бы не так! -- презрительно фыркнул Джэтт.
   -- Конечно, я знаю твое отношение к этому вопросу, -- сухо ответил Фоллонсби. -- Как большинство охотников за бизонами, ты готов стереть краснокожих с лица земли. Мне это кажется подлостью. Я скорее готов обворовать белого, чем индейца... Но запомни мои слова: нам предстоит бой с индейцами.
   Джэтт как будто на минуту мрачно призадумался, расхаживая взад и вперед и размахивая коротким канатом; который он держал в руке.
   -- Если индейцы решили драться, как мы слышали, то не подождут ли они, пока эта группа охотников сделает большие запасы шкур, прежде чем вступить в бой?
   -- Думаю, что подождут, -- согласился Фоллонсби.
   -- А когда они начнут наступать, разве у нас не будет достаточно времени убраться? -- продолжал Джэтт.
   -- Конечно, мы в отличном положении. С запада и с востока от нас охотники, вокруг миллионы бизонов, и вряд ли нас можно застигнуть врасплох.
   -- Так чего же ты беспокоишься? -- проворчал Джэтт.
   -- Ничего. Я хотел только выяснить все подробности. По всем главным пунктам мы согласны, теперь сошлись еще на одном. Чем скорее мы сделаем большой запас шкур, тем лучше. Не правда ли?
   Джэтт многозначительно кивнул и занялся своим делом. Фоллонсби спешился и расседлал лошадь.

* * *

   На этой стоянке Милли, к великому своему неудовольствию, лишилась своей повозки в качестве жилища. В повозке, высоко над землей, она чувствовала себя если не удобнее, то в большей безопасности. Джэтт снял с повозки ободья и парусину и соорудил палатку на некотором расстоянии от главной стоянки. Милли с тревогой думала о причинах, заставивших его разбить ее палатку в стороне от других. Может быть, эту мысль подала миссис Джэтт? В таком случае Милли была бы довольна. Но она относилась с недоверием ко всему, что бы ни делал главарь их отряда.
   Войдя в эту наскоро разбитую палатку, Милли увидела, что не может вытянуться в ней во весь рост, но во всех других отношениях там было лучше. Она могла плотно связать оба полога при входе, что иногда было невозможно сделать в повозке. Она устроила себе постель, затем вынула, разгладила и развесила платья. Ее чемодан с различными вещами, который она считала таким жалким, теперь в этой дикой местности показался ей чем-то драгоценным. В первый раз ей пришло в голову, что она могла бы оказаться и в худшем положении. Без мыла, белья и платьев, без швейных принадлежностей, зеркала, нескольких книг и других подобных вещей лагерная жизнь в этой пустыне показалась бы ей чем-то ужасным.
   Когда она вышла из палатки, было еще совсем светло, и небо после заката было расцвечено яркими красками. Милли осмотрела все кругом. Оказалось, что между лагерем и рекой был густой лес. Джэтт со своими товарищами был поглощен серьезным и таинственным совещанием, и они на время забыли о ружьях и снаряжении. Миссис Джэтт одиноко сидела перед своей палаткой. Милли захотелось походить, погулять. И она стала бродить вокруг лагеря. Никто не обращал на нее никакого внимания. С тех пор как их отряд достиг страны бизонов, Милли перестала быть всеобщей приманкой, чему она от души радовалась.
   Лето уже наступило в этой северной части Техаса. Воздух был горячий. Она нашла несколько поздних цветов, распустившихся в тенистом месте. Перешагнула через журчащий ручей, и перед ней в воду прыгнула лягушка. Грустное воркование горлицы донеслось до нее... Милли нашла тропинку и, не без колебаний, пошла по ней. Джэтт не окликнул ее, и, ободренная этим, она решила идти дальше. Подъем был отлогий и покрыт густым лесом. Сердце ее забилось сильнее, и дыхание участилось. Все ее существо как бы неслось навстречу какому-то зову...
   Этот первый подъем на равнине был не так далек от лагеря. Ей захотелось увидеть огромное стадо бизонов. Она подошла к опушке леса и остановилась, глядя вдаль. Чудесная зеленая равнина расстилалась перед ней. Животных на ней не было. Яркие краски заката начали блекнуть. Что это там на горизонте -- пурпурно-серые гряды облаков или ряд горных вершин?
   Топот скачущей лошади заставил ее сильно вздрогнуть. Оглянувшись, она увидела всадника. Он появился из-за поворота на лесистом склоне. Милли отступила назад, думая скрыться из виду. Но всадник заметил ее. Он быстро ехал прямо к ней и, испустив изумленное восклицание, соскочил с лошади.
   Когда Милли смогла лучше рассмотреть его, она вся затрепетала от неожиданности. Неужели это тот молодой человек, к которому она стремилась в своих мечтах? Она смотрела на него широко открытыми глазами. Он шагнул вперед, его румяное лицо сияло, а глаза пронизывали ее. Он казался каким-то чужим, но она узнала его. Это был, несомненно, он!
   -- Милли! -- воскликнул юноша, не веря своим глазам. В его тоне было что-то столь же необычайное, как и во взгляде.
   -- О, это вы! -- вырвалось у Милли, сразу потерявшей голову. Она кинулась ему навстречу.
   -- Милли! Какое счастье! Я уже потерял надежду увидеть вас когда-нибудь, -- сказал он, стараясь взять ее за руки.
   -- Том Доон! -- как бы очнувшись, произнесла она. Она почувствовала, что лицо ее пылает. Смущенная и испуганная, но охваченная радостью, которую не могла скрыть, она отодвинулась от него. Его глаза, радостно сверкавшие, притягивали ее, хотя она и старалась отвести свой взгляд. Изменился ли он? Лицо его стало тоньше, смуглее, легкий загар сменился красновато-бронзовым.
   -- Конечно, я -- Том Доон, -- восторженно ответил он. -- Так вы помните меня?
   -- Помню ли я вас... -- заикаясь, ответила Милли. -- Я... я...
   Громкий окрик у подножия лесистого склона прервал ее. Это был голос Джэтта, который звал ее обратно в лагерь.
   -- Это Джэтт, -- быстро шепнула она. Не надо, чтобы он видел вас.
   -- Вы хотите уйти? У вас есть еще время. Он далеко, -- ответил Том.
   -- О да, я должна уйти.
   -- Послушайте... еще секунду, -- шептал он, следуя за ней и взяв ее за руку. -- Стоянка Хэднолла всего в нескольких милях отсюда. Я работаю у него, вы знаете. Приходите сюда сегодня ночью, когда взойдет луна. Я буду ждать вас. Будет еще рано.
   -- Сюда... ночью? -- с трепетом прошептала Милли. Предложение было волнующее и заманчивое.
   Да. Когда взойдет луна. Обещайте! -- настаивал он.
   -- Я приду.
   -- Не бойтесь. Я буду ждать вас как раз здесь... Теперь идите обратно в лагерь. Не выдайте себя.
   Он взглянул на нее глубоким взглядом и бесшумно ушел, ведя за собой лошадь.
   Милли повернулась и побежала по лесу. Она была так взволнована, что едва не заблудилась. До лагеря было дальше, чем она думала, и в спускавшихся сумерках надо было местами осторожно пробираться по тропинке. Через несколько минут Милли стала приходить в себя. Сквозь деревья блеснуло пламя лагерного костра, и если бы она заблудилась, то оно указало бы ей правильное направление. Она старалась отвлечься от мыслей и чувств, вызванных встречей с Томом Дооном. Ей нужно было спешить, чтобы рассеять сомнения и опасения, которые могли возникнуть у Джэтта. Было уже темно, когда она не спеша подошла к лагерю. Она застала Джэтта с товарищами у костра.
   -- Где ты была? -- резко спросил он.
   -- Гуляла в лесу, -- небрежно ответила она.
   -- Почему ты не ответила мне?
   -- Что же, я должна была орать, как вы? -- ответила она.
   -- Ха! ха! ха! -- захохотал Фоллонсби и толкнул Пруайта локтем в бок.
   -- Ну, -- продолжал Джэтт, по-видимому удовлетворенный, -- раз стемнело, тебе пора ложиться спать. А Джэн может сидеть всю ночь, если хочет.
   -- Потому что я не нуждаюсь во сне? -- насмешливо спросила та.
   -- Ну, такой красивой шельме, как ты, незачем спать, -- ответил Джэтт.
   Обстоятельства складывались благоприятно для Милли. Ей не хотелось вести себя сегодня иначе, чем всегда. Она постояла минуту около костра, глядя на огонь, а затем, подойдя к тому месту, где стояло ведро с водой, выпила глоток и медленно направилась к своей палатке. Как хорошо, что палатка ее стоит отдельно от других!
   Милли вошла к себе и упала на постель. Напряженное состояние, в котором она находилась, продолжалось еще мгновение, а затем вдруг прошло. В темноте палатки она почувствовала себя в безопасности. "Что случилось? Что я наделала? Что я собираюсь делать?" --, шептала она про себя.
   Могла ли она понять, почему такое изумление, радость и надежда охватили ее, когда она узнала Тома Доона? Что творилось у нее на душе все эти бесконечные дни? Тщетно она старалась понять себя. Ведь она чуть ли не бросилась ему в объятия! "Я не успела сообразить, не успела ни о чем подумать!" -- прошептала она, уткнувшись пылающим лицом в подушку.
   Ни ночь и темнота, ни тишина и одиночество не могли помочь теперь Милли. Она переживала сладостную муку первой любви. Незаметно подкрадывалась она к девушке, а когда судьба снова столкнула ее с Томом Дооном, застигла врасплох. Теперь Милли поняла это. Она лежала, страдая и трепеща, то тоскуя, то замирая от восторга. Это были мучительные переживания. Но они прошли и сменились другим настроением: ожиданием осуществления безрассудной мечты, стремлением познать это упоительное счастье. Она забыла о себе и стала думать о Томе.
   Она представляла его таким, каким видела при свете солнца. Затем перед ней всплыло его новое лицо, похудевшее, более возмужалое и серьезное, с короткой густой бородкой, такой же красивой и белокурой, как и волосы. Воздух широких равнин и жаркое солнце, напряженный физический труд сказались на нем так же, как на Джэтте и его товарищах.
   Только глаза и звук голоса, казалось, остались те же. И, вспоминая их, она поняла, как обрадовался он, встретив ее снова. Он был так же счастлив, как и она. В этом не было никакого сомнения! Отсутствие друзей, одиночество всегда порождали жажду любви. А эта суровая жизнь в стране бизонов в обществе грубых людей только усилила ее потребность в друге и защитнике. Все это Милли теперь понимала. Она могла найти оправдание для себя, но это не имело для нее никакого значения.
   Погрузившись в свои новые переживания, Милли не замечала, как летело время. Когда темнота в ее палатке рассеялась и на парусине появились колеблющиеся тени листьев, она поняла, что взошла луна. Вся дрожа, она прислушалась. Только шорохи насекомых и мягкий шелест листвы нарушали мертвую тишину. Она выглянула из палатки. Сквозь деревья был виден серебристый свет восходящей луны. Сердце Милли забилось сильнее, когда она увидела, как показался белый диск и, почти незаметно поднимаясь вверх, превратился в половину огромной яркой луны... "Время идти", -- прошептала она и почувствовала холодную дрожь. Она понимала, какая опасность грозит ей, но не боялась. Если бы ее застигли с возлюбленным, она была бы жестоко избита, может быть, даже убита. Но ничто не могло удержать Милли.
   Она осторожно поползла от палатки, держась в тени. Ярко горело одно полено в костре. Едва заметно белели палатки. Чутким слухом она уловила тяжелое дыхание спящих усталых людей. Наконец, поднявшись на ноги, она тихо пошла и скоро потеряла из виду весь лагерь, только пламя костра еще мелькало вдали. Затем она повернула к тропинке, проложенной по подъему. Милли уже не боялась, что ее поймают, она была только нервно возбуждена. Какие огромные темные деревья! Как густо лежат тени! Только изредка виднелись серебристые' лунные блики. Наконец она нашла тропинку, и сердце ее забилось сильнее. Он, должно быть, ждет ее. Что же сказать ему.
   Чем выше она поднималась, тем менее густой становилась тень от деревьев. Наконец Милли добралась до ровной поверхности. Деревья уже кончались, и вдали была видна огромная, залитая лунным светом равнина. Она шагнула дальше, точно гонимая какой-то силой, и бегом пронеслась еще несколько последних ярдов.
   Очутившись в ярком лунном свете, она остановилась в ожидании и почувствовала всю важность этого момента. Он был ее единственным другом? Где он? Не пришла ли она слишком рано? Если он не... В этот момент появилась высокая темная фигура.
   -- Милли! -- раздался тихий радостный голос. Том быстро подошел к ней и отвел в тень.
   Душевный подъем и напряжение, приведшие ее сюда, внезапно сменились слабостью. Его присутствие, его голос, его прикосновение произвели в ней непостижимую перемену. В отчаянии она вспомнила о своей решимости не вести себя так, как при первой встрече вечером.
   -- Я думал, что вы так и не придете, -- сказал он.
   -- Я... опоздала? -- прошептала она.
   -- Это ничего, теперь вы здесь, -- ответил он и обнял ее.
   -- О... не надо, -- умоляюще произнесла она, отклоняясь от него.
   -- Почему, разве это не хорошо? -- с внезапной тревогой спросил он.
   Молча, томимая сладостной мукой, стояла около него Милли, вся охваченная трепетом.
   Он взял ее за подбородок и заставил поднять голову, чтобы увидеть ее лицо.
   -- Взгляните на меня, -- настойчиво сказал он и слегка привлек к себе. -- Разве вы не знаете, что все это значит, не знаете, что я чувствую?
   Милли показалось, что она не выдержит и упадет. Последние остатки сил и мужества исчезли. Однако она заставила себя взглянуть на него и даже в тени деревьев увидела, как горят его глаза.
   -- Как могу я знать... Когда вы никогда не говорили... мне?.. -- задыхаясь, прошептала она.
   -- Я люблю тебя... вот что, -- вырвалось у него. -- Разве это нужно было сказать тебе словами?
   Она не могла его понять. Он совершенно лишил ее воли. Она склонилась головой к нему на грудь.
   -- Милли, может быть, я обидел тебя? -- спросил он.
   -- Чем же вы могли обидеть меня?
   -- Так ты должна показать мне, что я мил тебе.
   -- Разве для этого нужны слова?
   -- Нет, -- тихо ответил он и наклонился к ее губам. -- Но докажи мне это!
   Милли, может быть, уступила бы его настойчивости и поцеловала его, если бы под влиянием его пылкой страстности не иссякли все ее силы. Она смогла только склониться к нему и уцепиться за него слабыми руками, счастливая и измученная. Мгновение он молча обнимал ее.
   -- Как твое имя? -- вдруг спросил он.
   -- Милдрет Фэйр, -- еле слышным голосом ответила она.
   -- Сколько тебе лет?
   -- Семнадцать... скоро будет восемнадцать.
   -- Любила ли ты кого-нибудь до меня?
   -- О нет!
   -- А! Значит, ты любишь меня? -- спросил он и поцеловал ее в щеку.
   -- Разве ты не знаешь, что люблю?
   -- Хочешь быть моей женой? -- живо спросил он.
   -- Да, -- шепнула она.
   -- Когда?
   -- В день моего совершеннолетия... если ты захочешь так скоро жениться на мне.
   -- Захочу ли я! Меня так сразу повлекло к тебе, что я почувствовал себя растерянным и несчастным. И это чувство постепенно росло во мне. Но полюбил я тебя с того момента, когда сказал, что, может быть, никогда не увижу тебя. Помнишь?
   -- Да, Том Доон, я помню Это так же хорошо, как ты.
   -- О, ты помнишь? Когда же ты полюбила меня? Мне интересно знать это. Скажи, когда?
   -- С той минуты, как взглянула на тебя, когда ты остановился около лошади.
   -- Милли! -- Он не верил и, чтобы убедиться в своем счастье, стал ласкать и целовать ее.

* * *

   Некоторое время, спустя, когда они сидели, прислонившись к дереву, и он обнимал ее за талию, Милли рассказала ему историю своей жизни. О детстве с его бедностью и тяжелой работой на ферме, тщетных надеждах и стремлениях в свои школьные годы, о последних мрачных месяцах с их тяжелыми переживаниями.
   -- Бедная моя! Конечно, мы созданы друг для друга, -- проговорил он и тоже кратко рассказал ей о себе.
   Жизнь была тяжела и у него, он пережил много потерь, и лишь изредка выпадали на его долю короткие счастливые минуты.
   -- Я всегда работал на ферме, -- в заключение сказал он. -- И мечтаю опять вернуться к работе на земле. Я добьюсь этого. И ты будешь моей женой, Милли!
   Девушка разделяла его восторг. У нее не хватило духу сказать ему, что ей не по душе это истребление бизонов, и рассказать о своих опасениях относительно Джэтта. В первый раз она испытывала радость...
   Высоко в небе поднялась луна, полная, серебристо-белая, заливая светом всю равнину. Снизу, с реки, доносился глухой вой волка. Зловеще кричала сова. Вся эта дикая красота казалась неотделимой частью новой, необычайной жизни Милли.
   -- Ну, тебе нужно возвращаться обратно в лагерь, -- сказал наконец Том.
   -- О, разве уже пора? Может быть, я никогда больше не увижу тебя! -- вздохнула она.
   -- Ты терзаешь меня моими собственными словами, -- ответил он, и его поцелуи заставили ее замолчать. -- Хочешь, встретимся здесь завтра ночью, как только у вас в лагере все уснут?
   -- Да.
   -- А теперь идем. Уже поздно. Покажи мне дорогу, я провожу тебя до того места, где нам будет безопаснее разойтись.
   Когда вдали показались бледные пятна палаток, он пожелал ей спокойной ночи и неслышно скрылся в тени. Милли украдкой пробралась к своей палатке, легла в постель и долго не могла заснуть, думая о том, что теперь мир изменился для нее и что она никогда и ни за что не откажется от своего счастья.

Глава VI

   Пение диких канареек разбудило Милли, и это показалось ей хорошим предзнаменованием. Как приятно проснуться под такую музыку и с такой мыслью!
   Громкое лошадиное ржанье, донесшееся из лагеря, означало, что кто-то из охотников встал. Вскоре сильные удары топора разогнали канареек. Это Джэтт колол дрова. Лучи розоватого света, проникшие сквозь отверстия палатки, подтвердили, что наступил новый день. Милли почувствовала безграничную жажду жизни. Никогда еще не было у нее такого дня. Она лежала в постели долго после того, как треск костра и звяканье кастрюль возвестили о начавшихся приготовлениях к завтраку.
   -- Эй, Милли, что ты залежалась, как старуха? -- крикнул Джэтт, на этот раз в голосе его не было ни резкости, ни грубости. -- Что ты, умерла?
   -- Жива и не думаю умирать! -- ответила Милли, чуть ли не радостно, вкладывая в свои слова особый смысл.
   -- Так выходи скорей, -- прибавил Джэтт.
   Милли не стала торопиться, как обычно. Она чувствовала себя какой-то особенно смелой, и ей хотелось обмануть ожидания Джэтта. Когда она подошла к костру, охотники уже ушли. Ела она так мало, что миссис Джэтт заметила это необычайное у Милли отсутствие аппетита.
   -- Ты больна? -- почти сочувственно спросила она.
   -- Нет. Мне просто не хочется есть, -- ответила Милли.
   -- У тебя горит лицо. Вероятно, лихорадка, -- сказала та, испытующе глядя на Милли. -- Лучше я дам тебе лекарство.
   -- Нет, спасибо. Я чувствую себя хорошо, -- сказала в ответ Милли. Несмотря на это спокойное заявление, ей стало не по себе. Эту женщину не так легко обмануть! Вместе с тем Милли догадывалась, что миссис Джэтт, весьма вероятно, отнеслась бы с симпатией к Тому Доону. Однако Милли не решилась последовать своему внезапному побуждению рассказать ей о Томе. Она быстрее и тщательнее, чем всегда, выполнила свою обычную работу и ушла в палатку.
   Утро было тихое и теплое, не такое жаркое, как в другие дни, так как небо было покрыто облаками. Она прислушалась, отовсюду доносились ружейные выстрелы. В них не было какого-то ритма, были только редкие промежутки полной тишины. Вскоре она услышала глухой гул или слабый грохот, похожий на далекие раскаты грома. Сначала она подумала, что надвигается гроза. Но гром был почти непрерывным, и она удивленно напрягла слух. Долгий глухой гул! Что бы это могло быть? Она слышала о землетрясениях, и на мгновение ее охватил страх перед таинственной и неведомой подземной силой. И вдруг она поняла, что этот топот бизонов.
   -- Это бизоны! -- испуганно воскликнула Милли. -- Их топот похож на раскаты грома, как говорит Джэтт.
   Она прислушивалась до тех пор, пока гул не стал удаляться, ослабевать и наконец замер. Милли отправилась бродить вокруг лагеря, осматривая лес и сдерживая желание подняться по тропинке вверх. Наконец она поддалась своему желанию, дошла до последних деревьев на подъем и из-за них стала смотреть на зеленеющий простор. На равнине было, как всегда, пустынно. Милли захотелось подняться еще выше, откуда она могла бы увидеть всю окружающую местность.
   Вблизи стояло дерево незнакомой ей породы. Ветви его спускались низко и простирались под одним из высоких вязов. Милли решила, что ее труднее будет заметить, если она взберется на дерево. Она влезла на небольшое дерево, с него перебралась на вяз и устроилась на высоком разветвлении, до которого было нелегко добраться. Оттуда она осмотрела местность и была изумлена открывшейся панорамой. Ей даже пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на каком-нибудь отдельном ее элементе. Недолго оставалась она на своем наблюдательном пункте, а когда стала спускаться, то обнаружила, что это не так легко, как подниматься. Однако она благополучно миновала самые трудные места и облегченно вздохнула.
   Внезапный топот копыт внизу заставил ее остановиться. Где-то поблизости ехали всадники. Обхватив ствол рукой, она прислонилась к нему, чтобы удержать равновесие. Она была на высоте почти сорока футов от земли и скрыта густой листвой. Увидеть ее можно было, только встав прямо под ней и взглянув вверх. Естественно было предположить, что всадники -- это охотники на бизонов. Она следила за ними из-за сплетенных ветвей. Они ехали с севера, по-видимому направляясь к речке. К ужасу Милли, они остановили лошадей прямо под ней. И тут она увидела, что это солдаты. Ей нечего было бояться их, однако она не хотела, чтобы ее заметили.
   -- Капитан, -- сказал один из всадников, -- и здесь, внизу, где кончается тропинка, есть хороший источник. Хотелось бы выпить свежей воды. -- И он обратился к солдатам: -- Пусть кто-нибудь из вас возьмет несколько фляжек и наполнит их. Тропинка ведет к источнику.
   Один из солдат спешился и, взяв несколько фляжек у своих товарищей, скрылся из виду.
   -- Элсуорс, ты знаешь эту местность вдоль Красной реки? -- спросил другой солдат.
   -- Знаю, но не очень хорошо, -- последовал ответ. -- Это благословенный край по сравнению со Стэкед Плэнс. Ту местность я знаю отлично.
   Один из всадников, по-видимому офицер, слез с лошади и растянулся под деревом. Он снял свое сомбреро и открыл строгое обветренное лицо со слегка седеющими усами.
   -- Плохо, что мы никак не можем убедить этих охотников укрыться в форту от набегов индейцев.
   -- Это верно. Мы даже не можем убедить их. отправить женщин в безопасное место. Некоторые из этих сумасшедших привезли с собой жен и дочерей.
   Тут вернулся солдат с фляжками:
   -- Тут, внизу, лагерь, сэр, -- сказал солдат.
   -- Охотничий отряд, конечно?
   -- Да. Там три повозки.
   -- Спросили вы, чей это отряд?
   -- В лагере никого нет, сэр.
   Офицер встал и, вымыв разгоряченное лицо, подошел к лошади.
   -- Элсуорс, мы видели много охотничьих лагерей, все они были на открытых местах или на опушке леса. Что вы скажете об отряде, который располагается в таком скрытом месте? Ведь нагруженным повозкам туда трудно проехать.
   -- У охотников есть свои соображения, как и у всех других людей, -- ответил проводник. -- Может быть, этот парень хочет, насколько возможно, укрыться от грозы и пыли. А может, он предпочитает быть подальше от проезжей дороги.
   -- Полковник приказал найти воров, похищающих шкуры бизонов, -- в раздумье сказал офицер. -- Это очень беспокоит меня. Здесь сотни охотничьих отрядов, все они разъезжают, стреляют, сдирают шкуры, каким образом, черт возьми, можем мы выловить воров среди них?
   -- Вы этого не сможете, капитан, -- решительно ответил проводник. -- Охотники сами должны поймать их. Как я вам говорил, состав охотников самый смешанный! Преступники, бывшие солдаты, авантюристы, бродяги, профессиональные охотники, пионеры, ищущие новые земли, и фермеры в погоне за крупными заработками. Допускаю, что большинство из них честные люди. Эта охотна на бизонов напоминает отчасти золотую лихорадку при открытии новых приисков. Прошлым летом воры орудовали по всему Пэнхэндлу. Некоторых поймали и повесили. Этим летом им будет легче действовать, и добыча будет богаче. Они будут прикрываться набегами индейцев, все грабежи будут сваливать на них. И как их поймать, если только не застать их на месте преступления?
   -- Так, значит, вы думаете, что эти грабители подстерегают отряд, нападают на него, убивают охотников, похищают шкуры, сжигают лагерь и удирают, а затем во всех этих преступлениях обвиняют индейцев?
   -- Признаюсь, я придерживаюсь именно такого мнения, -- ответил Элсуорс.
   -- Я считаю, что немало злодейств, приписываемых индейцам, было совершено белыми.
   -- Говорили вы об этом полковнику?
   -- Да, но он с негодованием отвергает эту мысль. Он ненавидит индейцев. У него где-то застряла индейская пуля, и мне кажется, он предпочитает, чтобы на этих равнинах хозяйничали плохие белые люди, а не хорошие индейцы.
   -- Черт возьми! -- вырвалось у офицера. И, усевшись верхом, он повел солдат на запад вдоль опушки леса.
   Милли довольно долго ждала, пока решилась слезть с дерева. Спустившись на землю, она побежала в лагерь, укрылась в своей палатке, легла и задумалась. Ей было о чем подумать. Этот разговор между проводником и офицером вызвал тяжелые сомнения в ее душе. Может ли быть ее отчим один из таких воров и грабителей? Она вся похолодела от ужаса при этой мысли. Ей стало стыдно за себя, но подозрение не рассеивалось. У Джэтта были некоторые странности, которые, можно было, конечно, приписать его необщительному и неуживчивому характеру. Милли вспомнила, как он настаивал на том, чтобы она не показывалась мужчинам, и его объяснения по этому поводу. Но после подслушанного разговора все это вызывало сомнения. Если бы только Джэтт из личной ревности не хотел, чтобы мужчины видели ее! Раньше это пугало ее, а потом стало казаться чем-то чрезмерным и несообразным. Как ни тревожна была эта мысль, она все же предпочитала, чтобы именно эта причина заставляла Джэтта избегать охотников. Она не могла представить себе, что он вор и грабитель. Однако женский инстинкт всегда побуждал ее держаться вдали от него. Несомненно, в нем было что-то подозрительное. Теперь она будет прислушиваться и наблюдать и, когда представится случай, постарается убедиться, справедливо или нет ее отношение к отчиму.
   В эту ночь, по мнению Милли, луна не всходила непостижимо долго. Наконец она увидела мерцание света над рекой, а вскоре показался и золотистый круг.
   Выбраться незамеченной из лагеря на этот раз оказалось труднее, так как Джэтт с товарищами развели большой костер на широком открытом месте слева от лагеря и занимались растягиванием и очисткой шкур. Милли видела их темные фигуры, двигающиеся около костра, и слышала глухие голоса.
   На полдороге, на тропинке, она встретила своего возлюбленного, который медленно спускался вниз.
   -- Милли...
   -- Том.
   Они поцеловались, и Том привел ее под дерево. Они уселись в тени, держась за руки, счастливые и уверенные в будущем, хотя и не настолько, чтобы забыть обо всем остальном.
   -- Я не могу оставаться долго, -- сказал Том. -- Мне придется сегодня ночью два часа работать над шкурами. Будем встречаться здесь каждые три дня по вечерам, через полчаса после наступления темноты.
   -- Хорошо, -- прошептала Милли. -- Я всегда с наступлением темноты ухожу к себе в палатку. Хотя иногда, может быть, и опасно будет уйти как раз в это время. Если я не приду, жди меня по крайней мере час.
   Так они строили свои планы, стараясь все предвидеть и избежать опасностей, а потом заговорили о будущем. Несмотря на нежность Тома, Милли почувствовала, что он чем-то встревожен.
   -- Том, что так тревожит тебя? -- спросила она.
   -- Скажи мне, хорошо ли ты относишься к своему отчиму? -- живо ответил он.
   -- К Джэтту? Я ненавижу его... Может быть, это нехорошо с моей стороны. Он кормит меня, одевает, хотя я знаю, что отрабатываю все это. Почему ты спрашиваешь об этом?
   -- Если бы ты хорошо относилась к нему, то я держал бы язык за зубами. Но раз ты ненавидишь его, мои слова не могут задеть тебя... Милли, у Джэтта плохая репутация среди охотников.
   -- Меня это не удивляет. Расскажи мне об этом подробнее.
   -- Я часто слышал разные разговоры по поводу таких охотничьих отрядов, которые держатся особняком. Когда мы ехали сюда, один из охотников, который раньше нас встретил Джэтта, намекнул Пилчэку, чтобы он остерегался его. Когда я спросил Пилчэка, почему мы должны остерегаться таких отрядов, он только рассмеялся. А вот сегодня он застал Джэтта, когда тот сдирал шкуру с бизона, убитого пулей из старого большого ружья. Пилчэк помнил, что он убил этого бизона, а Джэтт уверял, что застрелил зверя он. Пилчэк возразил, что у Джэтта игольчатое ружье, а пуля из этого ружья никогда не носит такой раны, как у этого бизона. Джэтт, не обращая внимания на слова Пилчэка, продолжал сдирать шкуру. И тот оставил его в покое, чтобы не драться из-за одной шкуры. Однако все это взбесило его, и он рассказал Хэдноллу, что охотники, бывшие прошлым летом в Пэнхэндле, плохо отзывались о Джэтте.
   -- Вот за такие именно поступки? -- спросила Милли, когда Том замолчал.
   -- Дума, что да. Пилчэк определенных обвинений не выставил. Старые охотники не сразу обвиняют человека в том, чего они не могут доказать. Но он закончил словами: "Найдется охотник, который скоро расправится с Джэттом".
   -- Кто-нибудь его убьет? -- воскликнула Милли.
   -- Именно это и хотел сказать Пилчэк, -- серьезно ответил Том. -- Мне совершенно безразлично, что случится с Джэттом. Но ты в его власти. Если он плохой человек, то он может причинить и тебе какое-нибудь зло.
   -- Должна сознаться, что опасность есть, Том, -- прошептала Милли. -- Я боюсь Джэтта, но не так, как раньше. Сейчас он занят охотой и не думает обо мне.
   -- А если кто-нибудь узнает о наших свиданиях или он поймает нас? Что тогда? -- мрачно сказал Том.
   -- Это будет ужасно. Нам надо стараться, чтобы никто об этом не узнал.
   -- Не можешь ли ты переселиться в лагерь к Хэдноллу и жить там? Я знаю, что он примет тебя. И его жена, и дочь хорошо отнесутся к тебе.
   Милли серьезно задумалась над этим предложением. Оно показалось ей очень заманчивым, но неосуществимым.
   -- Том, я могла бы переселиться туда и очень хотела бы... Но это, конечно, повлечет за собой неприятности. Он может заставить меня вернуться, так как я несовершеннолетняя, и он изобьет меня.
   -- Я убью его тогда! -- страстно возразил Том.
   -- Он может убить тебя, -- прошептала Милли. -- что тогда будет со мной? Я умру, сердце мое будет разбито! Нет, подождем немного. Пока он занят этой охотой, мне нечего бояться. А кроме того, женщин, которые приехали сюда вместе с охотниками, отошлют в форт.
   -- Откуда ты знаешь это? -- изумленно спросил Том.
   Милли рассказала ему о том, как взобралась на дерево, как офицер с солдатами остановились под ним и какой разговор она подслушала. Рассказала она кратко, только суть того, о чем говорили офицер и проводник.
   -- Вот как? Это новость! Интересно, как отнесется к ней Хэднолл. Это очень хорошо, Милли. Надеюсь, что солдаты отвезут вас, женщин, в форт уже скоро. Я не смогу видеться с тобой, но примерюсь с этим, так как буду знать, что ты в безопасности.
   -- Мне тоже хотелось бы этого, Том! Я останусь там до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать лет.
   -- День твоего совершеннолетия будет днем нашей свадьбы!
   -- Будет ли это так? -- робко и недоверчиво спросила она.
   -- Разве ты не обещала? Уж не отказываешься ли ты от своих слов?
   Его тревога и упрек были приятны ей. Но она не хотела совсем отказаться от обретенной власти над ним.
   -- Разве я это говорила? Том, а если я попрошу, перестанешь ты ради меня охотиться и убивать бизонов?
   -- Что? -- изумленно вырвалось у него.
   -- Откажешься ли ты ради меня от этого охотничьего ремесла?
   -- Отказаться от охоты? Конечно, я готов отказаться. Но ведь бизоны обречены на гибель. А охота даст мне возможность уже зимой или уже наверняка в будущем году обосноваться на земле и заняться сельским хозяйством вместе с тобой, Милли!
   -- Том, ты не понимаешь меня. Но не будем больше говорить об этом...
   -- Хорошо. Только скажи, что ты никогда не откажешься от меня!
   -- Если бы ты только знал, как ты дорог мне и как я люблю тебя, то не задавал бы таких вопросов!
   Когда Милли тайком пробралась к лагерю, она заметила, что мужчины окончили свою работу и, сидя вокруг костра, едят и пьют. Должно быть, было уже поздно. Милли бесшумно опустилась на землю и присела, испуганная и почти уверенная, что сегодня она попадется. Ей оставалось только ждать, пока они улягутся. А вдруг Джэтт начнет бродить здесь? Однако ни он, ни его товарищи и не думали двигаться с места.
   -- Нет, нет! Подождем, когда у отряда Хэггинса будет больше шкур, -- глухим решительным голосом заявил Джэтт.
   -- Хорошо, хозяин, -- заметил Фоллонсби. -- Но по моему мнению, чем скорей, тем лучше.
   -- А, черт возьми эти бизоньи шкуры! -- сказал, зевнув Пруайт. -- Я смертельно устал. Теперь полночь, а ты разбудил нас на рассвете. Джэтт, я устал и телом, и душой. Если бы я знал, что ты заставишь нас так работать, я никогда не поехал бы с тобой.
   -- Но ведь чем тяжелее работа, тем больше шкур и тем меньше опасности...
   -- Не говори так громко, -- прервал его Фоллонсби.
   -- Захочу, так буду кричать, -- угрюмо ответил. Пруайт. -- Меня преследует мысль уйти из твоего отряда.
   Джэтт потряс своим загорелым кулаком перед лицом Пруайта, которое казалось красным при свете костра. -- А разве ты не клялся, что выдержишь? Не получил вперед деньги? -- свирепым шепотом спросил Джэтт.
   -- Да, это так. Я правдивый и прямой человек, не забывай этого, -- возразил Пруайт. -- Это ты нечестный человек и все перевираешь.
   -- Может быть, я немного и преувеличиваю на словах, -- согласился Джэтт. -- Но о деньгах, которые мы вместе заработаем, я говорил верно. Ты получишь свою долю. И больше я не желаю слушать о твоем уходе из отряда! Или я буду считать, что ты предатель.
   Вместо ответа Пруайт яростно бросил в костер палку, встал и, злобно взглянув на Джэтта и ни слова не сказав, направился к своей палатке.
   -- Плохо дело, -- сказал Фоллонсби, недовольно покачивая головой. -- Ты не умеешь обращаться с людьми, Рэнд. Ты добился бы большего, если бы был терпеливее и сговорчивее и считался с их мнением.
   -- Это верно, но я не в состоянии больше выносить этого проклятого парня, -- проворчал Джэтт. -- С ним труднее сговориться, чем с Кэтли, -- продолжал Джэтт. -- Он начинает понимать, какой чертовский риск в нашей работе. Я боюсь этих двух парней и открыто говорю это. Но нам нужны люди. Придется подождать и потерять целую неделю.
   -- Да, но лучше подождать и подольше, пока вы не сговоритесь с подходящими людьми.
   -- Теперь уже поздно. Постараюсь уладить это дело и сдерживать себя.
   -- Отлично. Пора расходиться, -- ответил Фоллонсби. Он встал и пошел к палаткам. Джэтт притушил костер и последовал за ним. Вскоре пустынный лагерь погрузился в темноту.
   Милли сидела под деревом, пока не убедилась, что Джэтт улегся спать, и тогда быстро и бесшумно добежала до своей палатки. Заинтересованная разговором между мужчинами, она забыла о страхе. Это был странный, по ее мнению, разговор для честных охотников. Однако у нее были только одни догадки и подозрения. Перебирая в памяти разнообразные происшествия дня, она заснула.
   Время шло, Милли следила за Охотниками по утрам, прислушивалась к их разговорам по вечерам, но доказательств того, чего она опасалась, у нее все еще не было.
   Свидания ее с Томом Дооном продолжались через каждые три дня без всяких препятствий Они говорили о своей любви, о женитьбе, о планах на будущее. Он рассказывал ей о бизонах, а она ему о поведении Джэтта и его товарищей. Милли всегда испытывала мучительное чувство, когда Том, забыв о ее любви к животным, рассказывал ей, сколько бизонов он убил и ободрал. Однажды она почувствовала кровь на своей руке, когда случайно дотронулась до его сапога. Это вызвало у нее такое отвращение, что она резко сказала ему об этом. Они едва не поссорились. Что же касается Джэтта, то, как ни наблюдала за ним Милли, как ни следила и ни расспрашивал Том, настоящей правды о нем они так и не могли узнать.

* * *

   Дни проходили. Наступила июльская жара. В лесах вдоль реки появилось еще больше охотников и, как это ни невероятно, еще больше бизонов.
   Однажды ночью необычный шум разбудил Милли. В лагере слышалось ржанье лошадей и топот копыт. Она выглянула. Повозка, в которую была впряжена пара лошадей, стояла как раз за гаснущим костром. На месте возницы сидел Джэтт, Фоллонсби с кнутом в руке усаживался рядом с ним. Пруайт стоял около повозки и, очевидно, слушал, что говорил ему Джэтт тихим голосом. Милли не могла разобрать слов. Повозка тронулась и исчезла среди темных деревьев. Куда они могли уехать в такой поздний час? Милли могла только предположить, что они уехали за грузом шкур. Может быть, Джэтт совершал такие поездки и раньше, но она не знала об этом?
   На следующий день выяснилось, что Джэтт почему-то не вернулся. Пруайт и Кэтли, по-видимому, охотились, как и раньше. В присутствии Милли они не говорили об охоте. К ужину Джэтта все еще не было. А на следующее утро Милли узнала, что он вернулся ночью и спит в своей палатке. Она оставалась у себя до полудня, когда увидела, что он снова уезжает. Днем Милли бродила, как всегда, около лагеря без всякой цели и как бы случайно подошла к прогалине, где Джэтт складывал шкуры. Ей не хотелось подходить слишком близко из-за неприятного запаха, бесчисленных мух и отвратительного зрелища скотобойни.
   Прогалина эта находилась в стороне, по направлению к речке, и была заполнена шкурами животных. Их было сотни и тысячи, одни, растянутые, сушились, другие были сложены в кучи. Милли раньше избегала этого места и теперь не могла" определить, увеличилось количество шкур за последнюю ночь или нет.
   На следующий день Джэтт загрузил две повозки, одной из которых правил Кэтли, и они отправились в ближайшее местечко продавать шкуры. Уехали они на пять дней. И Милли чувствовала себя сейчас спокойнее, чем за все время путешествия. Дважды она виделась с Томом. Миссис Джэтт в эти дни была почти ласковой, а Фоллонсби и Пруайт были по-прежнему заняты своим делом.

Глава VII

   В один из июльских дней в лагерь Хэднолла прискакал отряд солдат. Офицер, командовавший им, соскочил с коня. Это был высокий стройный человек лет сорока с загорелым лицом.
   -- Кто здесь главный охотник? -- спросил он.
   Хэднолл выступил вперед:
   -- Я. Мое имя Кларк Хэднолл.
   -- Рад видеть вас, -- ответил офицер. -- Я капитан Синглтон четвертого кавалерийского полка, расквартированного в форту Эллиот. Это мой проводник, Элсуорс. Мы назначены сопровождать охотников на бизонов в форт или к одному из ближайших постов. Индейцы уже выступили.
   -- Но я не хочу ехать в форт, -- решительно запротестовал Хэднолл.
   -- Тогда оставайтесь здесь на ваш страх и риск, -- предупредил Синглтон.
   -- Мы никогда ни на кого и не рассчитывали, -- откровенно ответил Хэднолл. -- Если хотите знать, вы первые солдаты, которых мы видим.
   -- Есть ли с вами женщины? -- осведомился офицер.
   -- Да. Моя жена и дочь и жена сына.
   -- И вы не нашли ничего лучшего, как привезти женщин сюда, на территорию индейцев? -- строго спросил Синглтон.
   -- До нас доходили плохие слухи, сэр, но мы не верили им. И могу сказать, что до сих пор никаких неприятностей у нас не было.
   -- Вам повезло. Вы знаете Хэггинса?
   -- Имя это как будто слышал, -- ответил, подумав, Хэднолл.
   -- Лагерь Хэггинса в нескольких милях отсюда. У него был один помощник, а может быть, их было и больше. На этот лагерь напали, сожгли его, а шкуры похитили. Никаких следов ни Хэггинса, ни его помощников.
   -- Индейцы? -- сурово спросил Хэднолл.
   -- По-видимому. Мы не нашли следов Хэггинса и его помощников. Может быть, они убежали и скрылись в другом лагере или в каком-нибудь местечке. Но это сомнительно. Милях в двадцати отсюда команчи напали на группу охотников и были отбиты. Если только охотничьи отряды не объединяться в группы, многих из вас перебьют.
   -- Мы будем сопротивляться, -- решительно сказал Хэднолл.
   -- Но вы должны отправить ваших женщин в безопасное место, -- настаивал офицер.
   Хэднолл позвал жену и дочь. Они вышли из своих палаток в сопровождении жены Бэрна Хэднолла, Очевидно, они слышали отрывки разговора, лица у них были испуганные.
   -- Пожалуйста, не пугайтесь, -- любезно сказал офицер. -- В настоящий момент никакой опасности нет. Мы приехали, чтобы отвезти вас в безопасное место, пока мужчины охотятся. А здесь небезопасно, в любой день индейцы могут напасть на вас, когда вы будете одни в лагере.
   Несмотря на любезность и ободрение Синглтона, женщины были встревожены и, собравшись вокруг Хэднолла, возбужденно разговаривали. Пилчэк и Том Донн, только что вернувшись с работы, стоял поблизости. Том обрадовался, увидев солдат, и решил сообщить капитану Синглтону о двух женщинах в лагере Джэтта.
   -- Послушайте, Элсуорс, -- сказал Пилчэк проводнику отряда, -- если бы Хэггинс и его помощники были убиты индейцами, то они не исчезли бы. Команчи не сжигают и не прячут белых, которых они убивают.
   Элсуорс наклонился к Пилчэку:
   -- Признаюсь, мне тоже кажется, что краснокожие здесь ни при чем.
   Пилчэк выругался сквозь зубы и уже готов был приступить к серьезному обсуждению этого вопроса с военным проводником, как его и Тома позвал Хэднолл. Они немного посовещались и решили, что Строигхэрл и Пилчэк вместе с Дэнном и Тэском останутся в лагере, а Хэднолл, Берн и Том вместе с женщинами поедут с солдатами. Хэднолл не видел необходимости отправляться всем в форт Эллиот. Ближайшее торговое местечко Спрэг, в трех днях пути, было достаточно безопасным, и Хэднолл предполагал воспользоваться случаем, чтобы продать шкуры, которых у него накопилось уже много.
   -- Право, это, в конце концов, и к лучшему, -- заявил он. -- Я не рискую лишиться шкур, и, кроме того, нам все равно скоро нужно закупать съестные припасы и патроны.
   -- Уложимся и выедем завтра рано утром, -- сообщил он Синглтону.
   -- Мы встретимся, может быть, раньше, чем вы доедете до военной дороги, -- сказал офицер.
   -- Я не знаю этой дороги, а так как Пилчэк остается здесь, могу сбиться с пути, -- тревожно ответил Хэднолл.
   -- Военная дорога идет от форта Эллиот до форта Додж. Вы пересечете ее приблизительно в восемнадцати милях на северо-запад.
   -- Я уверен, что вы найдете ее, -- прибавил Пилчэк. -- И воды там сколько угодно.
   Хэднолл пригласил капитана Синглтона и солдат поужинать, и приглашение, к большой радости Тома, было принято. Он уже обдумал, как ему получше рассказать капитану об отряде Джэтта. После ужина Том нашел случай подойти к офицеру.
   -- Капитан, могу я поговорить с вами об одном очень важном деле? -- откровенно сказал он, хотя и не мог побороть некоторого смущения.
   -- Конечно, молодой человек. Чем могу быть вам полезен? -- спросил он, устремив проницательный взгляд серых глаз на Тома.
   Когда они отошли немного в сторону, Том кратко рассказал, кто он, что делает в отряде Хэднолла, и затем быстро перешел к самому главному.
   -- Капитан, -- серьезно сказал он, -- позвольте мне быть с вами откровенным. Дело идет о девушке из отряда Джэтта. О его падчерице. Они расположились лагерем в нескольких милях отсюда.
   -- Отряд Джэтта... -- задумался офицер. -- Я слышал это имя. Знаю, что этот отряд укрылся в лесу.
   -- Да. И вот я люблю эту девушку, Милли Фэйр. Она моя невеста. Мы обвенчаемся, когда ей будет восемнадцать лет. И я боюсь за нее -- боюсь Джэтта больше, чем индейцев. И Милли тоже боится. Он не захочет отправлять своих женщин в форт или куда бы то ни было. Видите ли, он тоже привез с собой жену, и они с Милли заняты работой по лагерю. Он целые дни на охоте, при нем два отчаянных парня -- Фоллонсби и Пруайт. Отряд их не похож на ваш и на другие, расположенные вдоль реки. Откровенно говоря, я не могу определенно обвинить Джэтта в чем-то плохом, кроме того, что он грубое животное и преследует Милли. Ее нужно увезти в форт или куда-нибудь еще, где будут наши женщины. Я прошу вас, капитан, во что бы то ни стало увезти ее. Если вы спросите ее, то сразу поймете, что она считает это самым лучшим вариантом для себя.
   -- Вы можете поехать туда вместе с нами? -- предложил Синглтон.
   -- Я очень хотел бы, но лучше не надо, -- ответил Том. -- Джэтт пока ничего не знает обо мне. Милли находит, что ему лучше ничего и не знать, пока она не будет свободна и самостоятельна. Он может причинить ей много зла. А если он только коснется ее, то я убью его.
   -- Как, вы сказали, ваше имя? -- осведомился офицер.
   -- Том Доон.
   -- Отлично, Том, я буду на вашей стороне и на стороне Милли. Обещаю это вам.
   -- Так вы увезете ее? -- спросил Том, едва сдерживая радость.
   -- Если она еще там.
   -- Я видел ее вчера вечером. Мы встречаемся тайком. Она там.
   -- Так вы увидитесь с ней снова завтра, так как мы догоним вас на военной дороге, -- с улыбкой ответил офицер.
   После отъезда отряда Том трудился так усердно, как никогда раньше, и выполнил не только свою работу, но и помогал другим. Улеглись поздно и встали рано. Когда июльское солнце осветило равнину, три тяжело нагруженные повозки уже направлялись на северо-запад.
   К концу дня они свернули на военную дорогу, о которой говорил капитан Синглтон. Солдат не было видно. Том начал беспокоиться. Может быть, Джэтт узнал об их предстоящем приезде и перенес свою стоянку в другое место? А вдруг команчи совершили набег на лагерь Джэтта! Том переживал неприятные минуты, когда ехал по военной дороге.
   К закату солнца повозки Хэднолла тащились по краю спуска, который вел к равнине, густо покрытой травой. Тут же протекал ручей. И когда Хэднолл, ехавший теперь далеко впереди, свернул с дороги, Том внимательно всмотрелся вдаль. На траве паслись лошади. Белые палатки выделялись на фоне зеленых деревьев. Горел костер, и вокруг него стояли люди. Солдаты! Сердце у Тома вздрогнуло. Он погнал лошадей рысью и скоро нагнал Бэрна Хэднолла, который тоже сворачивал с главной дороги к стоянке. Том так близко следовал за ним, что повозка Бэрна закрывала ему дорогу, и это раздражало Тома. Раз или два ему удалось взглянуть на палатки и на костер. Но он не увидел ни одной женщины. Сердце у него упало. Если бы Милли была здесь, она следила бы за подъезжающими повозками. То радость, то печаль охватывала Тома. Он все еще не терял надежды и продолжал всматриваться всматриваться вдаль.
   -- Эй, Бэрн, не везите вонючие шкуры прямо к стоянке! -- крикнул Хэднолл. Том повернул лошадей, Бэрн тоже, продолжая загораживать дорогу. Остановились они одновременно ярдах в пятидесяти от стоянки. И Том увидел солдат, крупную фигуру Хэднолла, трех его женщин и затем девушку в сером платье, которая возбужденно махала ему рукой. Том смотрел во все глаза. Серое платье не могло изменить Милли! Он узнал ее раньше, чем увидел лицо.
   Том, взволнованный, соскочил с повозки и, опустив голову, пошел к группе людей, стоявшей вдали. Как в тумане видел он их лица, с любопытством обращенные к нему. Он ясно увидел только одну Милли, шедшую навстречу. Она была бледна. Ее большие, темные, как ночь, глаза сверкали. Чудесная улыбка преобразила ее. Том сделал сверхъестественное усилие, чтобы поздороваться с Милли, не выдавая их тайны.
   Но девушка не намеревалась ничего скрывать.
   -- Том! -- ликующе воскликнула она и кинулась ему прямо в объятия. Она забыла обо всех, кроме него, а он не мог забыть об окружающих. Она едва не поцеловала его первая... И тогда его мальчишеская растерянность сменилась великой радостью. Он стал рядом с Милли, обнял ее за талию и подвел к группе людей, с изумленной улыбкой смотревших на них.
   -- Миссис Хэднолл, это моя невеста, Милли Фэйр, -- сказал он.
   -- Том Доон! Ваша невеста? -- вырвалось у этой доброй женщины. -- Ну, Милли Фэйр, очень рада познакомиться с вами!
   Она горячо поцеловала девушку и познакомила ее с Сэлли и с миссис Бэрн Хэднолл. Этого было достаточно, чтобы познакомиться и со всеми остальными присутствующими.
   Хэднолл был чрезвычайно изумлен и, по-видимому, очень доволен.
   -- Ну, Милли, хозяин Тома Доона, конечно, рад познакомиться с вами, -- сказал он, с изысканной вежливостью пожимая ей руку. -- Не скажете ли вы мне, где этот проказник нашел такую милую девушку?
   -- Он нашел меня здесь, -- застенчиво ответила Милли.
   -- А! -- воскликнула Сэлли Хэднолл. -- Теперь я знаю, почему Том уходил из лагеря каждый вечер.
   -- И откладывал работу до рассвета, -- быстро прибавил Хэднолл. -- Меня это всегда удивляло.
   Долго еще продолжались шутки и смех. Когда Том увидел, что Милли освоилась среди новых людей, он пошел распрягать лошадей. Бэрн последовал за ним.
   -- Ах вы такой-сякой! -- воскликнул он. -- Она прелесть! Клянусь, вы счастливец! Видели вы, какое выражение было у Сэллй? Знаете, Том, она была почти влюблена в вас. Теперь мы знаем, почему вы так равнодушно относились к женщинам.
   Вернувшись к стоянке, Том встретил капитана Синглтона, который, улыбаясь, сердечно пожал ему руку.
   -- Ну, парень, я увез ее, но это было нелегко, -- сказал он. -- Она славная и красивая девушка. Вас можно поздравить.
   -- Трудно было уговорить Джэтта? -- с большим интересом спросил Том.
   -- Да, сначала у нас вышли неприятности. Тяжелый человек! Наконец он согласился отпустить ее в ближайшее укрепленное местечко, пока не уляжется паника, вызванная индейцами. Жену свою он не отпустил, да она и сама не хотела. У меня создалось впечатление, что она и сама может позаботиться о себе не хуже любого мужчины.
   На следующий день к полудню отряд Хэднолла с конвоем прибыл в укрепленное местечко Спрэг, расположенное на берегу живописной речки, в нескольких милях от форта Эллиот. Здесь солдаты оставили охотников и женщин и отправились дальше.
   Спрэг был один из тех пограничных постов, которые как грибы вырастали за одну ночь. Он состоял в основном из одного высокого одноэтажного деревянного строения, которое использовалось одновременно и как склад товаров, и для защиты людей от возможных нападений индейцев. Вдоль небольшой улицы местечка располагались шалаши и палатки, а к складу примыкала территория, где большими кучками были сложены бизоньи шкуры. Были здесь и наскоро сколоченные танцевальная зала, несколько парикмахерских, гостиница и ресторан. Местечко было достаточно оживленным, так как сюда прибывали многочисленные охотничьи отряды продавать шкуры и покупать необходимые товары. Спрэг был главным складским центром для всей северной части Техаса.
   Хэднолл нанял комнаты для женщин, в том числе и для Милли, которые после лагеря показались им роскошными: Сэли Хэднолл и Милли поселились в одной комнате с деревянными стенами и полом и с парусиновым навесом вместо потолка. А для жен Хэднолла и Бэрна были рядом еще две комнаты, из которых одна служила кухней. Хэдноллу пришлось только купить печь, съестные припасы и дрова, чтобы устроить женщин возможно лучше.
   Том был всем этим необыкновенно доволен и чувствовал, что всегда будет обязан Хэдноллу. Ему, конечно, посчастливилось, что он связал свою судьбу с этой семьей.
   Хэднолл продал свои шкуры в Спрэге, получив по три доллара за лучшие выделанные шкуры самок, по два с половиной за такие же шкуры самцов и по доллару семьдесят пять центов за остальные. Прибыль у него получилась большая. И он сказал Тому, что по справедливости будет платить ему больше за сдирание и обработку шкур. Полученная Томом пачка банкнот так поразила его, что он потерял дар речи. Он купил себе необходимую одежду и обувь, новое ружье и большой запас патронов, не забыв оставить миссис Хэднолл деньги на содержание Милли. Но девушке об этом ничего не сказал.
   -- Том, -- серьезно проговорила Хэднолл, когда они вывели лошадей за город, где росла изумрудная густая трава, -- я никогда не видел более подходящего места для ранчо. Не правда ли? Посмотри на эту землю.
   Том, конечно, был согласен с ним. Это была плодородная прерия, раскинувшаяся до самого горизонта и перерезанная несколькими извилистыми речками с зелеными берегами.
   -- Хотелось бы мне пройтись здесь с плугом, -- прибавил Хэднолл, поднимая кусок земли. -- Когда-нибудь, Том, все это будет засеяно пшеницей и рожью или превратится в пастбище для скота. Когда кончится охота, мы построим здесь хижину и будем зимовать. А будущей весной поговорим, что делать дальше.
   Том находил, что Спрэг -- самое интересное место из всех, где он бывал, и вместе с тем слишком пустынное даже днем. Танцевальная зала и игорный притон лишь немного развлекли его. Больше всего он заинтересовался конторой складов. Там он узнал много нового: что индейская территория управляется теперь по законам Соединенных Штатов Америки, что в Канзасе и Колорадо запрещена охота на бизонов и этим летом все охотники соберутся в Техасе. Значит, крупным стадам бизонов не удастся вернуться на север -- на индейскую территорию, в Канзас и Колорадо. Знаменитые охотничьи области опустеют. Для Штатов такие законы очень важны. Несомненно, что и Техас со временем осуществит то же самое.
   Том пришел к такому заключению еще до того, как пришло известие, что открылось законодательное собрание Техаса для обсуждения закона о покровительстве охоты на бизонов в этом штате. Том испытал при этом странное чувство. Ему, как и Хэдноллу, стало как будто жаль индейцев, а не бизонов. Когда он рассказал об этом Милли, она ответила:
   -- Том, тут весь вопрос в деньгах. Вы, мужчины, не можете этого понять. Мог бы ты украсть деньги у индейцев?
   -- Конечно, нет! -- тряхнув головой, сказал Том.
   -- А ты крадешь у них пищу, -- серьезно продолжала она. -- Вырываешь еду изо рта. Не потому, что голоден, а чтобы разбогатеть. Том, это несправедливо!
   В первый раз Том почувствовал смущение. Он не мог ответить на это шуткой и не мог найти довода в защиту своего дела.
   -- Том Доон, -- тихо и важно сказал Милли. -- Я должна буду тебе сказать кое-что относительно охоты на бизонов, когда ты придешь ко мне в день моего совершеннолетия.
   Он понял, и на следующее утро уехал с убеждением, что Милли не выйдет за него замуж, если он не пообещает ей бросить это занятие -- охоту на бизонов.

Глава VIII

   Том ехал на своей повозке вслед за Хэдноллами по гладкой военной дороге. Они возвращались на юг, Том думал о своей разлуке с Милли. В ее прощальных словах и взгляде было что-то похожее на каплю дегтя в бочке меда...
   Рано утром Милли и остальные женщины встали, чтобы приготовить завтрак и попрощаться с отъезжающими. Хэднолл и Бэрн были так взволнованы разлукой с женами, дочерью и сестрой, что не обращали внимания на Милли и Тома. Под конец она прильнула к Тому, уцепившись дрожащими руками за его охотничью куртку... Она взглянула ему прямо в глаза. Было в ней что-то необычное и странное.
   -- Том, все, что у меня есть на свете, -- это ты, -- сказала она.
   -- Да, дорогая, я весь твой, -- ответил он.
   -- Ты не должен уезжать надолго...
   -- Я приеду при первой возможности, -- обещал Том.
   -- Тебе бы совсем не следовало оставлять меня, -- тихо прошептала она.
   -- Почему, Милли? Ты здесь в безопасности, -- возразил он.
   -- Я никогда не буду в безопасности, пока завишу от Джэтта.
   -- Но он не приедет за тобой. Капитан Синглтон и все здесь говорят, что как раз теперь начались набеги индейцев.
   -- Том, я не буду в безопасности, пока тебя не будет со мной.
   -- Дорогая... -- начал он, но тут раздался громкий голос Хэднолла:
   -- Едем! Довольно, молодые люди!
   И они успели только в последний раз обнять друг друга и поцеловаться.

* * *

   Хэдноллу понадобилось всего два с половиной дня, чтобы вернуться в лагерь на Красной реке. Никаких изменений со времени их отъезда не произошло. Пилчэк и три его помощника за их отсутствие убили и содрали шкуры с трехсот двадцати пяти бизонов. Хэднолл был в восторге. И хотя было уже поздно, хотел тотчас отправиться на охоту.
   -- Потерпите немного, -- проворчал Пилчэк, -- нам хочется поесть чего-нибудь свежего и послушать новости.
   По-видимому, Пилчэк с товарищами ничего не варили со времени отъезда женщин.
   -- Черт возьми этих надоедливых краснокожих! -- пожаловался он Хэдноллу. -- Кто будет теперь готовить пищу?
   -- Будем варить по очереди, -- весело ответил Хэднолл.
   -- Получится компания хороших поваров, а не охотников, -- проворчал Пилчэк. -- Одно только утешение -- что недолго нам еще придется есть.
   -- Почему же? -- удивленно спросил Хэднолл. -- Я привез целую повозку съестных припасов.
   -- Да просто потому, что нас скоро скальпируют команчи.
   -- Вздор! -- почти сердито крикнул Хэднолл. -- Вы, охотники, раздражаете меня! Вы хуже солдат! Вся эта болтовня об индейцах -- чушь! Мы здесь больше двух месяцев и не видели ни одного индейца, ни ручного, ни дикого!
   Проводник пристально взглянул на Хэднолла, и в узких щелках его глаз сверкнул серовато-синий огонек, холодный, как блеск стали.
   -- Вот такие люди, как вы, которые не могут ничего понять и не хотят слушать, такие и попадаются в лапы к индейцам, таких они и скальпируют, -- отчеканил он.
   Хэднолл мгновение дулся, а затем свойственное ему добродушие взяло верх, и он забыл о резких словах Пилчэка, снова шутил и смеялся. Никакого страха он, по-видимому, не испытывал.
   На следующее утро Том вместе со всеми отправился на охоту, за которую они принялись с удвоенной энергией и решимостью. Золотые монеты и зеленые банкноты, полученные от Хэднолла, заставили их еще больше напрячь усилия.
   Том напряженно прислушивался ко всем разговорам с целью узнать что-нибудь об отряде Джэтта. Но пока все было бесполезно. Пилчэк и Хэднолл решили не менять стоянки до осени.
   -- Я хочу иметь четыре тысячи шкур к ноябрю, -- сказал, потирая свои большие руки, Хэднолл.
   -- Это нетрудно. Я покажу вам завтра, как убить сотню бизонов за три часа, -- ответил Пилчэк.
   -- Когда же мы опять поедем в Спрэг? -- тревожно осведомился Том.
   Все они таили эту мысль про себя.
   Пилчэк выполнил то, чем похвастался: в положенный срок убил сто восемьдесят бизонов. Подвиг исключительный! Конечно, у него была сильная, прекрасно тренированная лошадь, и сам он был смелый и искусный стрелок.
   С каждым днем Том Доон убивал все меньше бизонов и ничего не замечал, пока товарищи не обратили на это его внимание. Сверившись со своей записной книжкой, Том был изумлен и огорчен, увидев, что так оно и есть. Он постарался исправить свое упущение, но это привело к еще худшим результатам. Он колебался, делал промахи и многих бизонов только ранил, а не убивал. И это удручающе действовало на него. Причиной всему была Милли. Это она пробудила в нем мысли о жестокости его ремесла и алчности охотников. Все это и мешало ему хорошо стрелять.
   Хэднолл помог Тому разрешить трудную задачу:
   -- Том, у вас нервы не в порядке, как говорит Пилчэк. Но шкуры вы сдираете лучше всех нас. Вы напрасно теряете время на охоте. Мы убиваем за день почти столько же бизонов, со скольких вы можете содрать шкуру, и могли бы убивать больше. Во всяком случае, Пилчэк мог бы. Вам лучше заняться только сдиранием шкур. Мы будем платить вам по сорока пяти центов за шкуру.
   -- Согласен, -- радостно ответил Том. -- Не знаю, в порядке ли у меня нервы, но эта бойня опротивела мне, -- прибавил он.
   -- Говоря откровенно, я начинаю чувствовать то же самое, -- вздохнул Хэднолл. -- Я предпочел бы взяться за плуг.
   Всецело занявшись сдиранием шкур, Том стал чувствовать себя лучше и работал так усердно и успешно, что охотники не могли нахвалиться им.
   Если бы у Тома было немного больше свободного времени, то он нашел бы много развлечений в этом лагере. Вокруг была красивая лесистая местность.
   Недалеко протекала большая река. В девственной чаще леса водилось много диких зверей: медведей и пантер, огромных серых волков, диких оленей, а на равнение паслись антилопы.
   Охотники питались в основном бизоньим мясом, иногда олениной и мясом антилопы. А однажды они попробовали диких индюков, что плачевно окончилось для Тома. Когда наступил его черед готовить пищу, он убил несколько диких индюков, не зная, что мясо их чрезвычайно горькое из-за ягод, которыми они питались. Пилчэк, страдавший несварением желудка, делал насмешливые замечания по поводу поварского искусств Тома, остальные громко выражали свое неодобрение. К несчастью, Том не приготовил ничего другого.
   -- Том, вы очень ценный член нашего отряда, но готовите вы еще хуже, чем стреляете, -- сказал наконец Хэднолл. -- Мы освобождаем вас от этой обязанности. Не обижайтесь, друг мой! Вы просто не умеете готовить. А мы не можем умирать с голоду. Право, когда вы бросите охоту, наше счастье, что у вас будет эта хорошенькая голубоглазая Милли.
   -- Его счастье! -- воскликнул Бэрн Хэднолл, который был немного под башмаком своей жены. -- Скажи, что он уже теперь счастлив и не понимает, как ему повезло.
   -- Нам всем порядочно везет, -- язвительно заметил проводник. -- Мы уже столько дней находимся во враждебной стране, и нас еще никто не беспокоил.
   -- Вы опять об этом! -- запротестовал Хэднолл, которому надоели разговоры об индейцах.
   -- Кто я, проводник этого отряда или только простой охотник на бизонов? -- спросил Пилчэк.
   -- Конечно, проводник, и компаньон, и все что угодно, -- ответил Хэднолл. -- В разведке за бизонами вас никто не превзойдет, но ваша слежка за краснокожими не беспокоит меня.
   -- Подождите, Хэднолл, я еще не все рассказал вам, -- продолжал Пилчэк. -- Вчера в десяти милях отсюда я видел отряд киоваев. Краснокожие воины ехали с женами и детьми, с низкорослыми лошадьми, нагруженными поклажей. Вид у них был недружелюбный. А сегодня я видел, как отряд команчей пронесся по равнине. Или я прирожденный лжец? Я знаю, как скачут команчи.
   -- Джюд, не стараетесь ли вы убедить меня охотиться ближе к лагерю? -- спросил Хэднолл.
   -- Я не стараюсь и не уговариваю, -- ответил разведчик. -- Я только рассказываю вам. Мой совет вам всем не охотиться дальше пяти или шести миль отсюда. Тогда охотники всегда будут на виду друг у друга.
   -- Джюд, вы, Бэрн и я вчера убили сто девяносто восемь бизонов на пространстве не более пятидесяти акров. Но это было Далеко от лагеря.
   -- Знаю. Большинство охотников предпочитает убивать бизонов поближе к лагерю, потому что это сберегает время. Но только не в тех случаях, когда подальше они на такой же срок могут убить вдвое больше.
   -- Я буду убивать и сдирать шкуры, привозить их сюда так же, как и раньше! -- ответил Хэднолл.
   -- Ну что же, -- покорно ответил Пилчэк, -- давать вам советы совершенно напрасно.
   Однажды утром пара повозок из охотничьих отрядов Блэк и Старуэлла остановилась у лагеря Хэднолла, и возницы передали слух, который чрезвычайно всех заинтересовал. А заключался он в том, что будто бы фирма "Рэе и Райт" из Додж-Сити собирается послать агентов для скупки кожи на месте, в лагерях. Фирма предполагает платить хорошие деньги и взять на себя перевозку товара.
   У словоохотливых возниц были и другие новости, заинтересовавшие Хэднолла. Они сообщили, что канзасская фирма "Логенштейн и К", один из самых крупных скупщиков шкур на рынке, отправляет их в Европу, главным образом в Англию, где считают, что кожаные принадлежности военного обмундирования значительно легче и дешевле, когда они сделаны из кожи бизонов. А это вскоре может вызвать повышение цен на шкуры.
   Все эти сведения произвели сильное впечатление на Хэднолла. Он ходил большими шагами вокруг костра, видимо обдумывая свои решения. Наконец план его созрел.
   -- Я останусь в лагере и буду работать, -- сказал он, как бы отвечая на чей-то вопрос. -- Том, вы и Стронгхэрл отвезете все наши шкуры в Спрэг. Навестите наших женщин и узнаете, насколько точны эти новости. Поторопитесь, чтобы успеть отправиться вместе с возницами Старуэлла.

* * *

   Путешествие в Спрэг продолжалось восемь долгих знойных дней... Но так как каждый день и каждый час приближал Тома к Милли, он радостно выносил все.
   Проехав в последний день двадцать пять миль, Том и его спутники достигли Спрэга поздно ночью и остановились на окраине местечка, где виднелись палатки И повозки вновь прибывших охотников. Рано утром Тома и Стронгхэрла осадили будущие охотники, жаждущие услышать новости о стране бизонов. Первый вопрос всегда был о том, действительно ли на берегах Красной и других рек бизонов миллионы. А второй -- выступают ли против охотников индейцы? И Том с готовностью отвечал на эти вопросы новичков.
   Все эти расспросы, уход за лошадьми, завтрак удерживали Тома от того, чтобы скорее бежать к Милли. Стронгхэрл сказал, что он навестит семью Хэднолла позднее. Наконец Том поспешно вышел на почти пустынную улицу и только тогда понял, что еще слишком рано.
   Дрожащей рукой он постучал в обитую парусиной дверь шалаша Хэднолла. Послышались голоса. Дверь приоткрылась, и показалось настороженное и выжидающее лицо миссис Хэднолл.
   -- Ах! -- воскликнула она, и выражение лица ее изменилось как по волшебству. -- Это Том вернулся с охоты!
   -- Я очень рад вас видеть, -- ответил Том, едва удерживаясь от желания поцеловать миссис Хэднолл.
   -- Входите сюда, -- радостно сказала та и потащила его на кухню.
   -- Не обращайте внимания на Сэлли, она только что встала... Том, я вижу по вашему лицу, что у мужа моего все благополучно?
   -- Конечно. Он много работает и загребает деньги. Вот письмо от него. Стронгхэрл тоже приехал и придет попозже.
   Сэлли и миссис Бэрн столь же радостно приветствовали Тома, а привезенные им письма были приняты с восторженными восклицаниями. Том нетерпеливо смотрел на дверь, в которую вошла Сэлли, ожидая увидеть Милли. Но она не появилась.
   -- Где Милли? -- с радостным нетерпением спросил он. Вопрос его произвел на женщин такое впечатление, как будто они вспомнили о чем-то тяжелом и неприятном. Сердце у Тома замерло.
   -- Милли? Она уехала, Том! -- сказала миссис Хэднолл.
   -- Уехала? -- растерянно повторил он.
   -- Вчера. Вы должны были встретиться с ней на южной дороге.
   -- На южной дороге?.. Нет, нет, -- в отчаянии воскликнул Том. -- Джэтт? Это он увез ее?
   -- Да. Он приехал накануне ночью, но мы узнали об этом только утром, -- быстро продолжала миссис Хэднолл.
   -- С ним были его жена и два помощника. Джэтт продал три тысячи четыреста шкур и был пьян... Он напугал и меня, и бедную Милли.
   -- А я так боялся, что он приедет! -- вырвался у Тома мучительный крик. -- Милли говорила мне, чтобы я не оставлял ее. Зачем, зачем я не послушался?
   -- Странно, что вы не встретились с Джэттом, -- заметила миссис Хэднолл.
   -- Он уехал с тремя своими повозками вчера днем. Они направились прямо к военной дороге. Мы следили за ними. Милли долго махала нам своим шарфом... Она была такая стройная и прелестная в костюме мальчика.
   -- В костюме мальчика? -- недоумевающе проговорил Том. -- Что вы говорите?
   -- Джэтт пришел сюда утром, -- продолжала миссис Хэднолл. -- Он был трезв, и вид у него был решительный. Он сказал Милли, что она должна собираться, чтобы ехать с ними. Жены его рядом не было, но мы встретили ее потом в лавке. Она показалась нам подходящей подругой для Джэтта. Ну конечно, Милли была страшно огорчена. Она не хотела ехать, но сказала, что ей придется покориться. Ведь он мог бы увезти ее и силой. Говорила она мало. Сначала написала письмо, я вам передам его, а потом уложила свои платья и белье. В три часа пришел Джэтт и принес мужские брюки, рубашку, куртку и шляпу для Милли. Он сослался на то, что из-за наступления индейцев военные власти распорядились увезти всех женщин из охотничьей зоны. Джэтт и решил одеть своих женщин в мужскую одежду. Милли пришлось обрезать ее прекрасные волосы. Потом она переоделась в костюм мальчика и ушла с Джэттом. Держалась она мужественно. Мы все понимали, что опасность ей грозит не только от индейцев. И еще сильнее встревожились, когда узнали вчера вечером от лавочника, что миссис Джэтт -- эта бывшая жена какого-то бродяги и грабителя по имени Хэрдин, убитого прошлым летом в форту Додж. Вот и все.
   -- И этого достаточно, черт возьми! -- сурово сказал Том, охваченный тревогой за Милли и негодуя на самого себя. -- Что мне делать?.. Я мог бы догнать Джэтта. А дальше что?
   -- Я так и поступила бы! Постаралась бы найти ее скорей, -- посоветовала миссис Хэднолл. -- Вы должны вырвать ее из рук Джэтта, Расскажите об этом моему мужу, Он предпримет что-нибудь... Том, вот письмо Милли. Она плакала, когда передавала его мне.
   -- Благодарю вас, -- торопливо сказал Том, взял письмо и хотел уйти.
   -- Приходите еще перед отъездом, -- прибавила миссис Хэднолл. -- Мы хотим послать письма и еще кое-что с вами.
   -- И скажите Дэву Стронгхзрлу, Том, -- крикнула с порога Сэлли, -- что если он сейчас же не придет ко мне, то не увидит меня целый день.
   Оставшись один, Том поспешно открыл письмо Милли. Оно было написано чернилами на хорошей бумаге, и почерк был ровный и отчетливый.
   Спрэг, 19 июля.
   Дорогой Том!
   Я надеюсь, что ты скоро получишь это письмо. Во всяком случае, оно дойдет до тебя. Джэтт приехал за мной. Я должна уехать. Ничего другого я сделать не могу. Но если бы ты или мистер Хэднолл были здесь, я отказалась бы ехать, что бы Джэтт ни делал. Он, наверное, увезет меня обратно в лагерь. Но где бы мы ни были, ты будешь в тех же местах. Я знаю, что ты найдешь меня. Я очень встревожена и тоскую. Но я выдержу это и сделаю все возможное, чтобы уйти от Джэтта и спастись. Я купила маленький револьвер и спрятала его. Если мне придется прибегнуть к нему, чтобы защитить себя, то я это сделаю. Я люблю тебя. Ты все, что есть у меня в жизни. Не мучайся и не теряй надежды. Не переставай разыскивать меня. Когда будешь проезжать мимо незнакомого лагеря, посмотри, не развевается ли где-нибудь красный шарф. Это будет мой.
   Милли.
   Это письмо обрадовало и одновременно произвело угнетающее впечатление. Его мучило раскаяние, что он оставил ее одну. Это были худшие минуты в его жизни! Затем он второй раз прочитал письмо Милли, и мужество его окрепло. Эта смелая девушка взывает к нему! И он не обманет ее надежд, никогда не откажется от поисков, хотя и понимает, насколько они трудны.
   Том продал шкуры Хэднолла по более высокой цене, чем тот получил за первую партию. Владелец склада не только подтвердил распространившиеся слухи, но высказал и свое мнение по этому поводу: цены на шкуры еще не достигли своего высшего предела. Сам он предложил так много, что Том стал сомневаться, стоит ли Хэдноллу продавать шкуры агентам из Додж-Сити. Он понял, что между фирмами, скупающими шкуры, существует конкуренция, и это выгодно охотникам.
   -- Теперь относительно индейцев, -- тревожно сказал Том. -- Какого вы мнения? Серьезно ли это?
   -- Послушайте, Доон, -- внушительно ответил владелец склада. -- Верьте тому, что говорят разведчики и опытные охотники. Они знают. Половина Техаса наводнена бывшими фермерами, временно превратившимися в охотников. Они не знают Запада. И многие из них будут перебиты. Все вы должны быть готовы к этому.
   -- А насчет грабителей, похищающих шкуры? Что вы знаете о них? -- спросил Том.
   -- Почти ничего не знаю. Это не мое дело. Я покупаю шкуры у всех и каждого. Я не могу с подозрением относиться к охотникам.
   -- Знали вы молоденькую девушку, Милли Фэйр, которая жила здесь с миссис Хэднолл?
   -- Знал. Миссис Хэднолл сказала мне, что Джэтт -- ее отчим -- собирается переодеть ее мальчиком и увезти с собой. Костюм я ему продал, не зная, для кого он предназначен.
   -- Она моя невеста. Она ненавидит Джэтта и боится его.
   -- Вот в чем дело! -- вырвалось у владельца товарного склада, и он сделал понимающий жест. -- Донн, я не буду много говорить, но тут, по-видимому, дело неладное.
   -- Мне все это кажется ужасным! Что за человек Джэтт?
   -- Кем бы он ни был, это не имеет значения, -- тихо ответил тот. -- Но послушайте меня. Разыщите Джэтта и вырвите вашу невесту из его лап, даже если для этого вам придется убить его. Поняли?
   В глазах своего собеседника Том увидел такой же яркий, блестящий огонек, как у Пилчэка.
   -- Да, понял, -- твердо сказал Том.
   Час спустя он быстро рысью гнал своих лошадей, направляясь на юг по военной дороге. И Стронгхэрлу было трудно поспевать за ним.

Глава IX

   Находясь в пути с раннего утра и позднего вечера, Том Доон, не упуская из виду Стронгхэрла, возвращался обратно в охотничью область. Он всегда старался доехать к вечеру до какого-нибудь охотничьего лагеря. Каждый день начинался с надежды встретиться с Джэттом, а кончался горьким разочарованием.
   На девятый день в полдень Том нагнал повозку, запряженную четырьмя лошадьми. Он поехал рядом и обратился к вознице со своим обычным вопросом.
   -- Джэтт? -- переспросил крепкий старик, правивший лошадьми. -- Нет, не слыхал этого имени. А ты, Сэм?
   Его спутник тоже не мог припомнить такого имени.
   -- Мы встречали много охотничьих отрядов, но такого имени ни разу не слышали, -- прибавил первый.
   Тогда Том спросил, не видели ли они отряд из трех больших повозок с тремя мужчинами, женщиной и мальчиком.
   -- Большой отряд? Как будто да. У хозяина рыжая борода?
   -- Да, это Джэтт, -- живо ответил Том.
   -- Он обогнал нас сегодня утром. Помню отлично, так как мальчик посмотрел на нас и помахал красным платком. У него большие черные глаза.
   -- Милли! -- прошептал про себя Том. -- Благодарю вас. Этот отряд я и ищу.
   Надежда и решимость Тома усилились. Джэтт, очевидно, торопился к центру, где располагалось большинство лагерей и где его нетрудно будет найти, если Том не встретится с ним на дороге.
   Вскоре Том доехал до полосы, где начинались лагери, и миновал первый из них. Он утешал себя надеждой, что Милли должна быть где-нибудь в этих местах.
   Гремели выстрелы. Они были многочисленные и раздавались на обеих сторонах реки. Том переезжал из лагеря в лагерь. Некоторые были ему знакомы, большинство же были новыми. Ни на одной палатке и ни на одной повозке не увидел он красного шарфа. Перед закатом солнца подъехал он к лагерю Хэднолла.
   -- Не Том ли это? -- крикнул Бэрн, первый заметивший его.
   И Хэднолл тотчас вышел навстречу и чуть не расцеловал его, так он обрадовался.
   -- Вернулись так скоро? -- радушно и громко заговорил он. -- А мы много охотились. Трудно, но это настоящее золотое дно! Сколько вы получили за наши шкуры?
   -- На пятьдесят центов больше за каждую шкуру, -- ответил Том, вынимая огромную связку банкнот.
   -- Может быть, и не следовало их еще продавать. А вот письма. Тут газеты, журналы, а остальные вещи в корзине под сиденьем.
   -- Как поживают мои? -- спросил Хэднолл, пересчитывая деньги.
   -- Отлично. Лучшего и желать нельзя. Но моя... но Милли уехала, -- ответил Том.
   -- Милли? Кто это? Ах да, ваша невеста. Я и забыл... Послушайте, Доон, вы похудели, плохо выглядите. Дорога утомила вас?
   -- Нет. Я очень встревожен. Расскажу вам сейчас, в чем дело...
   -- Том, я забыл сказать, что мы заплатим вам за то, что вы отвезли шкуры. По пяти долларов за день. Довольно?
   -- Очень благодарен, -- устало ответил Том, усаживаясь, чтобы отдохнуть. -- Теперь я вижу, что очень устал. Видите ли, я старался нагнать Джэтта. Он уехал из Спрэга с Милли на день раньше меня.
   -- Черт возьми! -- вырвалось у Хэднолла. И довольное выражение вдруг сбежало с его лица. -- До нас дошли плохие слухи об этом отряде Джэтта. Вы должны увезти Милли от них.
   -- Пока я еще не мог напасть на след Джэтта, -- продолжал Том. -- Он ехал впереди меня, хотя я не видел его повозок. Он должен быть где-нибудь здесь.
   -- Ну, мы найдем его, не беспокойтесь. Здесь, в лагерях, не место для женщин. Я убедился в этом, Том.
   -- Что произошло со времени моего отъезда?
   -- Друг мой, если бы я верил всему, что говорят, я удрал бы в Спрэг, -- заявил Хэднолл. -- Хотя признаю, что кое-что и правда. Сам я видел несколько убитых киоваев на берегу реки. Они напали на лагерь и стали переправляться через реку, а в это время охотники с другого берега отогнали их и перестреляли всех вместе с лошадьми.
   -- Я ожидал услышать худшее, -- хладнокровно сказал Том.
   -- Вымойтесь и отдохните, -- посоветовал Хэднолл. -- Я займусь лошадьми. Думаю, что хорошо было бы нам поужинать. Но Пилчек запаздывает все эти дни. Он любит охотиться по вечерам. А что же не видно Стронгхэрла?
   -- Я видел Дэва, когда подъезжал к реке, -- сказал Том. -- А затем я замедлил ход. Так что очень отстать он не мог, если только повозка его не перевернулась.
   Через некоторое время Дэв Стронгхэрл подъехал к лагерю. Лошади его устали, и сам он был утомлен, но необычайно разговорчив и оживлен. Тому показалось, что у Дэва что-то на уме и он очень заинтересован этим. Хэднолл встретил его так же радушно, как и Тома, задал те же вопросы и рассказал о тех же новостях.
   Пока Стронгхэрл мылся, Дэнн и Ори Тэск приехали с дневной добычей в восемьдесят шесть шкур. Дэнн выгрузил сложенные шкуры на землю в нескольких шагах от лагеря, а Тэск распряг лошадей.
   Ори Тэск уже несколько недель занимался охотой, но нисколько не изменился, разве что не казался таким упитанным. Опасности не изменили и выражения его лица, оно осталось таким же жизнерадостным и самодовольным. Он так же франтовски носил старую шляпу с широкими полями, и, как всегда, клок волос торчал из дыры на макушке.
   Ори забросал Тома вопросами о Спрэге, но тот, проголодавшийся и задумчивый, отвечал ему кое-как. Тогда Ори в перерывах между едой стал обращаться к Стронгхэрлу, и вопросы его были теперь более настойчивы.
   -- Мистер Стронгсроу, -- начал он, как всегда искажая фамилию Дэва, -- видели ли вы мою... нашу... молодую спутницу в Спрэге?
   -- Нет, к сожалению, она уехала с Джэттом, -- ответил Дэв.
   -- Мисс Сэлли уехала? -- воскликнул Ори.
   -- Нет, я говорю о невесте Тома, Милли Фэйр, -- сухо ответил Дэв.
   -- А мисс Сэлли вы видели?
   -- Конечно.
   -- Нет ли у вас письма от нее для меня? -- с поразительной наивностью спросил Ори.
   -- Что? -- разинул рот Дэв, едва не выронив изо рта кусок сухаря.
   -- У вас есть письмо для меня от Сэлли? -- на этот раз уверенно повторил Ори.
   -- Что же, вы принимаете меня за гонца, развозящего почту?
   -- Вы долго были у нее? -- с подчеркнутой вежливостью спросил Ори.
   -- Нет, не особенно долго.
   -- Я вас спрашиваю об этом потому, что если бы вы виделись с нею даже короткое время, то она все равно дала бы вам письмо для меня.
   -- Видел я ее около получаса. А потом, так как Том очень торопился ехать обратно, мы с Сэлли поспешили обвенчаться, -- совершенно невозмутимо ответил Дэв.
   Ори, пораженный, замолчал. Он как-то весь съежился и пошатнулся. Том хотел засмеяться, но не решился на такую неделикатность. Хэднолл нахмурился.
   -- Дэв, не следует так дразнить Ори, -- строго сказал он. -- Ори имеет такое же право интересоваться Сэлли, как и вы. Если она послала ему письмо, отдайте ему.
   Дэв покраснел.
   -- Она не посылала никакого письма, -- заявил он.
   -- Верно ли это? -- подозрительно спросил Хэднолл. -- Я не очень доверяю вам, Дэв.
   -- Это вам только так кажется. Я не лгу.
   -- Отлично. И не говорите глупых слов о женитьбе на Сэлли, чтобы подразнить Ори. Это нехорошая шутка!
   -- Хозяин, я не дразню его и не шучу, -- решительно заявил Дэв.
   -- Что? -- воскликнул Хэднолл.
   -- Я и Сэлли повенчались.
   -- Вы повенчались? -- в гневе закричал Хэднолл.
   -- Да, сэр. В Спрэге был проездом пастор, и мы с Сэлли решили, что это удобный случай повенчаться. Так мы и сделали.
   -- Не спрашивая разрешения у меня, ее отца?
   -- Вас не было там. Сэлли согласилась, и мы подумали, что сможем сказать вам об этом потом.
   -- А у ее матери вы попросили разрешения? Она была там!
   -- Нет. Я хотел, но Сэлли сказала, что ее мать не считает меня подходящей парой.
   -- Так вы тайно повенчались с моей девочкой? -- завопил Хэднолл, вне себя от бешенства.
   -- С девочкой? Сэлли взрослая женщина. Видите ли, Хэднолл, я и не предполагал, что вы будете в восторге, но думал, что отнесетесь к этому благоразумно. Мы с Сэлли все равно поженились бы по окончании этой охоты. Я хотел только, чтобы кому-нибудь достались мои деньги, если меня убьют здесь. Что же плохого в моем поступке?
   -- Вы не спросили моего разрешения! -- громовым голосом крикнул Хэднолл. -- Вот в чем дело! И я намерен рассчитаться с вами и хорошенько поколотить вас!
   Эта угроза не произвела большого впечатления на Стронгхэрла.
   -- Если вам так хочется, пожалуйста, -- хладнокровно ответил он.
   Пилчэк молча забавлялся этим столкновением. Ори Тэск наслаждался отмщением. Бэрн был и смущен, и доволен, а старик Дэнн не мог скрыть своего удивления. Что же касается Тома, то он чувствовал, что может произойти драка, но не верил, что дело зайдет так далеко.
   -- Идем! -- громко крикнул Хэднолл, поднимаясь во весь рост. Он был вдвое выше Стронгхэрла и мог сразу свалить его. Стронгхэрл медленно встал наконец, встревоженный, но решительный и готовый постоять за себя.
   -- Признаю, что вы можете меня поколотить, Хэднолл, -- сказал он. -- Если это успокоит вас, то давайте драться.
   Такой ответ, по-видимому, изменил настроение Хэднолла. Закинув назад свою лохматую голову, он разразился громким Хохотом. Пилчэк тоже рассмеялся, и остальные, кроме Дэнна, присоединились к нему. Хэднолл окончательно пришел в себя и протянул свою загорелую руку Стронгхэрлу.
   -- Дэв, я рассвирепел, вспылил, но как вы, чудак, могли серьезно подумать, что я буду драться с вами из-за Сэлли! Черт с вами, я рад за Сэлли и за вас, хотя вы и не спросили моего разрешения. Желаю вам счастья и долголетия!
   И хладнокровный Стронгхэрл не устоял: по его внезапному смущению и растерянному ответу было видно, как глубоко он тронут таким искренним пожеланием. И поздравления остальных он принял не столь спокойно, как можно было от него ожидать. Ори Тэск показал себя с наилучшей стороны, искренне и мужественно выказав свое дружеское чувство.
   Этот инцидент и рассказы о новостях из Спрэга отняли столько времени, что отряд Хэднолла еще не скоро приступил к работе над добытыми шкурами и не скоро улегся спать, в чем все сильно нуждались.

* * *

   Хэднолл поручил охотникам своего отряда, когда они разъедутся на охоту, присматриваться к новым лагерям и расспрашивать повсюду о Рэндолле Джэтте.
   -- Том, мы не можем совсем бросить работу, но некоторое время будем уделять поискам, -- сказал он. -- Перевозить шкуры на повозке буду я, а вы пока можете объехать оба берега реки. Я уверен, что мы скоро найдем Милли.
   -- А что потом? -- спросил Том, взволнованный его уверенностью.
   -- Это уже предоставьте мне, -- сурово вставил Пилчэк. И Том почувствовал в словах разведчика что-то недоговоренное.
   Прошло несколько дней, но никаких следов отряда Джэтта обнаружить не удалось. Охотники проехали миль десять вверх и вниз по реке, по ее западному берегу, однако лагеря с тремя повозками не нашли.
   -- Я уверен, что Джэтт где-нибудь на берегу, -- утверждал Пилчэк. -- Тут повсюду разбросаны охотничьи отряды, и шкур для него предостаточно.
   -- Что же мне делать? -- настойчиво спрашивал Том.
   -- Вы можете заняться этим как следует, -- ответил разведчик. -- Это займет пару дней. Поезжайте вниз по реке миль около двадцати, затем переправьтесь через нее и возвращайтесь по другому берегу. Если никаких результатов не будет, поезжайте вверх по реке... Расспрашивайте обо всем, в том числе и об индейцах.
   Том оседлал Дести и, хорошо вооруженный, с небольшим запасом пищи и воды и с подзорной трубой, отправился в путь. Двое суток он ездил по берегам реки, но ничего не нашел. С тяжелым сердцем возвращался он в лагерь Хэднолла. День уже близился к концу, но было еще светло, и Том удивился, увидев своих товарищей в лагере. Там, по-видимому, были и другие охотники. Они стояли кучкой и оживленно беседовали. Том погнал свою лошадь рысью, а затем и вскачь. Что-то произошло в лагере... Он чувствовал это. В груди у него похолодело.
   Ори Тэск, ближе всех стоявший к спрыгнувшему с седла Тому, плакал. Дэнн, какой-то растерянный, сидел рядом с ним. Бэрн Хэднолл закрыл лицо руками. Стронгхэрл и Пилчэк беседовали с группой охотников в семь или восемь человек, среди которых Том узнал людей из соседних лагерей. И все они были с ружьями. Тома поразило лицо Пилчэка -- суровое, холодное, замкнутое, с тонкими сжатыми губами и с узкими прищуренными глазами.
   -- Что... случилось? -- задыхаясь, воскликнул Том.
   Бэрн Хэднолл поднял голову:
   -- Отец убит индейцами.
   -- О, не может быть! -- в отчаянии крикнул Том.
   -- Да... Я видел, как его убили... и едва спасся сам... -- ответил Бэрн, и в голосе его слышалось глубокое страдание.
   -- Как? Когда? Где? -- быстро спрашивал Том, потрясенный до глубины души.
   -- Это все неосторожность отца. О, если бы он слушался Пилчэка...
   -- Было это часа два тому назад. Я находился в четырех или в пяти милях на запад отсюда, когда увидел несколько индейцев. Они скакали прямо на нас. Я сдирал шкуру с бизона и укрылся за тушу. Отец был на расстоянии четверти мили, объезжал кругом небольшое стадо, непрерывно стреляя. И ничего не видел, как вдруг увидел, что уже слишком поздно. Индейцы неслись как вихрь. Они набросились на отца. Я увидел струйку дыма и услышал выстрелы. Отец свалился с лошади. Тогда индейцы окружили его, стреляя, вопили, скакали, как размалеванные дьяволы... Затем они бросились в лес. Некоторые спешились, другие подъехали к повозке и к лошадям. Заметив меня, они погнались за мной. Мне пришлось лететь вовсю. Они гнались за мной чуть ли не до самого лагеря... Том, я знаю теперь, что значит свист нуль...
   -- Он там... на равнине... убитый?.. -- спросил Том.
   -- Это так же несомненно, как смерть, -- торжественно ответил Бэрн. -- Кто расскажет об этом матери и Сэлли?
   -- Но мы... должны поехать... посмотреть... найти его...
   -- Об этом позаботится Пилчэк, Том, -- ответил Бэрн. -- Он говорит, что это были команчи и их было довольно много. Подождем до утра. Соберем несколько отрядов и тогда поедем и похороним отца.
   Том был потрясен. Катастрофа, которую так настойчиво предсказывал Пилчэк и от которой предостерегал его владелец склада в Спрэге, наконец разразилась. Умный, симпатичный, добродушный Хэднолл убит. Это было ужасно...
   -- Поторопитесь поужинать засветло, -- сказал подошедший Пилчэк. -- Не надо разводить костер сегодня ночью. Думаю, опасности нападения нет никакой, но мы должны выставить сторожевые посты, чтобы не подвергаться риску.
   Работы по лагерю должны были идти своим чередом, и Том помогал Дэнну и Ори Тэску. Остальные охотники разошлись, условившись, что будут охранять ночью свои лагеря и вернутся обратно утром.
   -- Старуэлл, мы составим план действий на завтра после того, как похороним Хэднолла, -- сказал разведчик.
   -- План может быть только один, -- ответил тот, худой и сильный на вид человек. -- Мы, охотники, должны собраться вместе и выследить этих команчей.
   -- Вы правы, Стар, -- сурово сказал Пилчэк. -- Но это не так просто. Уверяю вас, убийства Хэднолла вполне достаточно для этих краснокожих. Они удрали. И убегут в Стэкед Плэнс. А нам теперь надо хорошо подготовиться... Если есть адское место на земле, так это Стэкед Плэнс...
   Ужин без Хэднолла прошел тоскливо. То, что он лежал мертвый, убитый, наверное, изуродованный там, на равнине, казалось Тому чудовищным. Он не мог есть. Он бродил вокруг лагеря, и мало-помалу потрясение вызвало в нем мысли о непреложном выводе. Однако не следовало рассказывать Пилчэку о том, что творилось в его душе.
   На сторожевом посту Том стоял вместе с Стронгхэрлом. Протяжный вой степного волка среди ночи теперь произвел на них совсем другое впечатление... Дикий Запад впервые показывал им свои зубы...

Глава X

   Пилчэк поднял всех рано. Когда Том вышел, костер уже ярко пылал, а с востока доносился глухой раскат грома.
   -- Надвигается гроза, -- сказал он разведчику, приготовлявшему завтрак.
   -- Гроза может быть, но не с громом и молнией, -- ответил Пилчэк. -- Шум, который вы слышите, не знаком вам. Это бизоны бегут в панике.
   -- Вот как?.. Похоже на раскаты грома.
   -- Да, мы, старые охотники, говорим, что стадо бежит, как гром гремит. Но это убегает не главное стадо. Что-то напугало бизонов. Вероятнее всего, их вспугнули индейцы. Они уже целый час бегут на юг. Бизонов здесь, оказывается, больше, чем я предполагал.
   -- Да, когда я объезжал реку, видел, что бизоны рассеяны на громадном расстоянии, -- сказал Том.
   -- Я чувствую запах дыма и должен сказать, Доон, что все это мне не нравится. Если главное стадо побежит в панике, то беда! Я предпочел бы тогда забраться на верхушку горы в Стэкед Плэнс. Хотя все равно мы попадем туда.
   -- Вы хотите преследовать и нагнать команчей? -- спросил Том.
   -- Да. Это необходимо сделать, если мы хотим спокойно охотиться на бизонов.
   Бэрн Хэднолл подошел к костру с измученным, страдальческим лицом, но теперь он был спокоен. Как всегда, он позавтракал и принялся за обычную работу. Вскоре к лагерю подъехал Старуэлл со своими товарищами. Все они были хорошо вооружены, и вид у них был весьма воинственный.
   -- Джюд, что вы думаете об этом паническом бегстве бизонов? -- спросил он, поздоровавшись.
   -- Особенного значения я этому не придаю, но мне эта не нравится. После похорон Хэднолла мы посоветуемся, что нам делать, -- сказал Пилчэк. -- К этому времени, я думаю, здесь соберется много охотников.
   -- Харди проехал двадцать миль вниз по реке и вернулся сегодня поздно ночью. Он говорит, что все отряды вышлют сюда своих представителей.
   -- Отлично. Лошади у нас были всю ночь на привязи, и оседлаем мы их мгновенно.
   Берн поехал во главе группы всадников к месту вчерашней трагедии. Утро было жаркое. Равнина за рекой скрывалась за облаками пыли. Топот бегущего стада почти не доносился.
   Приблизительно через полчаса всадники увидели на равнине ряд темных точек. К ним и направился Бэрн Хэднолл. Это были убитые и неободранные бизоны. Бэрн остановился около первой туши полу-ободранного бизона.
   -- Я был здесь, когда индейцы показались из-за того хребта, -- сдавленным голосом сказал он. -- Отец, должно быть, лежит там. Он указал вдаль, где на траве валялись темные мохнатые туши убитых бизонов. Теперь впереди всех оказался Пилчэк. Своими зоркими глазами он, несомненно, увидел тело Хэднолла, ибо сказал Бэрну:
   -- Думаю, что будет благоразумнее для вас не смотреть на него.
   Бэрн, не ответив, продолжал скакать. Всадники рассыпались. Некоторые погнали своих лошадей, другие придержали их. Передние спешились.
   -- Пусть кто-нибудь задержит Бэрна! -- крикнул Пилчэк. Хотя несколько всадников, в том числе Том, и старались его удержать, но сделать этого не удалось. Бэрн не хотел последним увидеть останки отца.
   -- Да, это дело рук команчей, -- резко сказал Пилчэк, увидев огромное тело Хэднолла, полуобнаженное и обезображенное. Судя по многочисленным ранам, оно все было изрешечено пулями. С черепа была содрана кожа вместе с волосами, лицо изрублено, живот вспорот, а из глубокой раны торчал засунутый туда кусок бизоньего жира. Охотники, потрясенные этим зрелищем, стояли молча. У Бэрна Хэднолла вырвался страшный крик.
   -- Уведите его, -- распорядился Пилчэк. Когда несколько охотников отвели Бэрна в сторону, разведчик прибавил: -- Какой упрямый! Все-таки посмотрел... Полезно было бы показать такое зрелище всем новичкам! А теперь я послежу, не появится ли где-нибудь команчи, а вы похороните бедного Хэднолла. Поторопитесь! Я нисколько не удивлюсь, если краснокожие покажутся вон из-за того холма.
   Киркой и лопатой вырыли глубокую могилу и опустили туда закутанное в одеяло тело Хэднолла. Затем засыпали яму землей и сильно утрамбовали, так беспечный, веселый и добродушный Хэднолл нашел свое последнее пристанище в незаметной могиле в прерии, со всех сторон обвеваемой ветрами.
   Пилчэк обнаружил следы повозки и команчей в направлении к Стэкед Плэнсу.
   -- Так мы и предполагали, Стар, -- заявил разведчик.
   -- Да, -- ответил Старуэлл. -- Они украли повозку, лошадей, ружья, шкуры -- все, что было здесь у Хэднолла.
   -- Думаю, мы еще сегодня услышим кое-что об этой шайке. Индейцев было, вероятно, человек пятьдесят. И обыкновенно они совершают набеги в нескольких местах сразу.
   -- Джюд, а по-моему, они не должны были увозить с собою повозку, если намеревались совершить еще набег, -- сказал Старуэлл.
   -- Признаюсь, вы правы. Ну, нам надо торопиться обратно в лагерь.

* * *

   Больше тридцати охотников, представителей ближайших отрядов, собрались в лагере, когда всадники вернулись, выполнив свой печальный долг. Все жадно расспрашивали о последних событиях, а некоторые и сами делались новостями.
   Один из охотников, седой старик, решительно заявил:
   -- Клянусь, сейчас нам следует оставить в покое бизонов и заняться индейцами!
   Это мнение, несомненно, преобладало.
   -- Прежде чем говорить об организации наших действий, послушаем, что произошло за это время, -- сказал Пилчэк.
   Охотники сгруппировались в тени деревьев. Разведчик кратко рассказал, в каких условиях был убит Хэднолл, и добавил, что свои выводы и планы он изложит позже. Затем он стал по очереди расспрашивать всех приехавших охотников.
   Лагерь Рэсбона, в тридцати милях к западу, был сожжен команчами. Повозки и лошади были уведены, а люди едва спаслись. Это произошло третьего дня. Стоянка двух охотников, имена которых были неизвестны, также подверглась нападению индейцев, по-видимому из той же шайки. Люди были в это время на охоте. Вернувшись, они нашли все разрушенным и разбросанным. А повозки, шкуры, палатки, амуниция и упряжь были украдены.
   Один из приехавших с низовья реки сообщил, что группа всадников, по-видимому индейцев, подожгла траву в прерии в различных местах, на далеком расстоянии друг от друга, обратив в паническое бегство несколько стад бизонов.
   Большинство представителей с верховья реки не сообщило ничего особенного, кроме того, что замечено возбужденное состояние животных главного стада. Затем встал худощавый человек, не знакомый охотникам Пилчэка, и заявил:
   -- Я могу кое-что рассказать. Мое имя Робертс. Я принадлежу к отряду Сол Уайта по ту сторону реки. Сегодня утром началось паническое бегство бизонов на нашем берегу, и меня послали на разведку. Я переправился через реку в двух милях отсюда. Я не знаю эту реку и выбрал плохое место для переправы. И вдруг попал в лагерь, который был так замаскирован, что я даже не сразу заметил его. Но я почувствовал запах дыма и скоро увидел, что горят палатки, повозки и шкуры. Там валялись два обнаженных скальпированных трупа, из животов которых торчали воткнутые сучья. Я поспешил сюда, чтобы найти кого-нибудь и рассказать об этом.
   -- Я хотел бы посмотреть на этот лагерь, -- сказал, поднимаясь, Пилчэк. -- Кто хочет, поедемте со мной, остальные оставайтесь здесь. Стар, я хочу, чтобы вы поехали со мной. Робертс, поезжайте впереди и укажите нам дорогу.
   Том предпочел остаться в лагере. Он чувствовал, что с него довольно и того ужасного зрелища, которое он уже видел. Бэрн Хэднолл тоже отказался ехать. А Ори Тэск поехал вместе с Пилчэком. Том старался найти работу, чтобы отвлечь свои мысли от трагического конца Хэднолла и предстоящего преследования индейцев.
   Пилчэк со своими спутниками так долго не возвращался, что охотники разъехались по своим лагерям, обещав снова приехать завтра.
   К середине дня разведчик и сопровождавшие его вернулись. Пилчэк был весь мокрый и грязный, и настроение у него стало еще мрачнее и озлобленнее.
   -- Доон, я человек резкий и прямой, и поэтому соберитесь с духом и не нервничайте, -- сказал он, пронизывая Тома своими узкими глазами.
   -- Что... вы хотите сказать? -- спросил Том, чувствуя внезапный страх. Изумленный и растерянный, он не мог ни на чем сосредоточиться.
   -- Лагерь, в который привел меня Робертс, -- это лагерь Джэтта. Но я думаю, что Джэтт с девушкой спасся, -- сообщил Пилчэк.
   Земля, казалось, заколебалась под Томом. Ноги у него подкосились, и он опустился на пень.
   -- Не смотрите так, -- сурово сказал Пилчэк. -- Я говорю вам, что девушка убежала, Старуэлл думает, что индейцы увели ее с собой, но я уверен, что он ошибается.
   -- Джэтт! Милли! -- едва мог выговорить Том.
   -- Успокойтесь, держите себя как мужчина, -- сказал Пилчэк сочувственным тоном. -- Вы говорили, что ваша невеста вывесит красный шарф в том месте, где будет находиться, и это будет условным знаком для вас. Узнаете вы это?
   Он вытащил и показал ему испачканный красный шарф. Дрожащими руками Том взял его.
   -- Это шарф Милли, -- еле слышно произнес он.
   -- Я так и думал. Нам и не нужно было этого доказательства, чтобы узнать лагерь Джэтта. Я и так понял бы это. Люди, на трупы которых натолкнулся Робертс, принадлежат к отряду Джэтта. Я узнал маленького рыжего возницу, а другой был Фоллонсби. Имя его я слыха в Спрэге.
   Том наконец нашел в себе силы выслушать подробный рассказ Пилчэка.
   -- Да, тут дело запутанное, -- сказал разведчик, усаживаясь и вытирая потное лицо. -- Посмотрите на мои сапоги. Я чуть не потонул, черт возьми. Лагерь у Джэтта был в таком месте, куда никогда не попали бы ни индейцы, ни охотники, если бы только они не сделали того же самого, что сделал Робертс. Перейти реку в таком месте! Доон! Этот Джэтт -- вор и грабитель. Он похищал шкуры, и в отряде у него были подозрительные люди. Команчи уничтожили его лагерь, та же шайка, которая убила Хэднолла, это верно. Но я предполагаю, что Джэтт удрал в повозке еще до появления индейцев. Фоллонсби и другой парень были убиты до того, как туда попали индейцы. Они застрелены игольчатым ружьем. А я готов поспорить, что у команчей нет игольчатых ружей. Так или иначе, они были скальпированы и изуродованы и из вспоротых животов у них торчали сучья. Старуэлл согласен со мной, что эти люди были убиты до того, как туда попали индейцы.
   -- Так, значит... Джэтт... убежал? -- запинаясь, спросил Том.
   -- Думаю, что да. Я видел отчетливые следы колес и маленькие следы ног Милли на песке, как раз там, где она садилась в повозку. Следы колес вели на северо-восток, в сторону от реки, чтобы можно было объехать с востока охотничьи лагери. У Джэтта был тяжелый груз, так как следы колес врезались в землю глубоко. К повозке были привязаны оседланные лошади.
   -- Где вы нашли шарф Милли? -- вдруг спросил Том.
   -- Он был привязан сзади к навесу повозки. Часть парусины сгорела. Были там и другие вещи, например полотенце и передник, они так и висели, как их повесили после употребления.
   -- О, эти вещи Милли! -- воскликнул Том и весь затрепетал при мысли о том, какой страшный смысл мог заключаться в словах Пилчэка.
   -- Вот так обстоит дело. Об остальном, право, трудно догадаться, -- продолжал Пилчэк. -- Мне неприятно рассказывать вам это, Донн, потому что все очень подозрительно... Я нашел след окровавленного тела, а может быть, и не одного, которое тащили к берегу и спустили в реку. Тут я и вымок. Река там глубокая, и есть водоворот. Если бы у нас был багор и лодка, мы могли бы обыскать реку, а сейчас можем только выжидать. Через несколько дней тела всплывут. Я склоняюсь к мысли, что тот, кто убил Фоллонсби и другого, виноват и в кровавых следах, ведущих к реке. Но я не уверен в этом. Старуэлл в некоторых пунктах не согласен со мной. Признаю, что его мнение заслуживает внимания. Что же касается меня, то я уверен только в двух обстоятельствах: там произошла драка, может быть, убийство, и затем кто-то уехал вместе с девушкой. Потом явились команчи, уничтожили лагерь и скальпировали убитых.
   -- Послушайте, разведчик, -- прервал его Робертс, -- вы забыли одно важное обстоятельство. Индейцы попытались преследовать повозку по ее следам.
   -- Ах, я и забыл об этом, -- ответил разведчик, отводя глаза от Тома. -- Джэтт уехал вовремя, и если он ехал всю ночь...
   -- Но, по-видимому, он не предвидел набега индейцев, -- живо перебил его Том.
   -- Возможно. Как бы то ни было, Джэтт почему-то убежал и скрылся. Он далеко уедет, прежде чем остановится, -- закончил Пилчэк, готовый надеяться на лучшее.
   От Тома не укрылось угрюмое выражение худого лица Пилчэка, и он почувствовал мрачное отчаяние. Увезли ли девушку индейцы или Джэтт -- и то и другое казалось одинаково страшным. Том ушел к себе в палатку, бросился на постель и весь отдался мучительным переживаниям.

* * *

   Пилчэк с группой присоединившихся к нему охотников решил сразу же выступить против команчей. Они объехали все лагери в южном направлении и набрали еще двадцать семь добровольцев, готовых следовать за Пилчэком до конца. Среди них были и дружески настроенные проводники -- индеец по имени Медвежья Лапа и мексиканец, знавший каждую тропинку и каждый ручеек в дикой области Стэкед Плэнс.
   Однако вскоре, к огорчению Пилчэка, из ста охотников, согласившихся принять участие в походе, семьдесят пять отказались. Многие из них снова принялись за охоту на бизонов, не обращая внимания на опасность и руководствуясь только эгоистическими побуждениями.
   На последнем совещании охотников, где Пилчэку так и не удалось убедить большую часть собравшихся следовать за ним, он обратился к ним с язвительным упреком:
   -- Я могу сказать только, что вы будете прятаться и зарабатывать деньги в то время, когда мы будем драться и защищать вас...
   Один из отказавшихся был молодой парень, то имени Косгров, пьяница и крикун, с которым у Тома Доона вышла ссора по этому поводу.
   Том был верным и неутомимым последователем Пилчэка как из преданности самому делу, так и из желания нагнать команчей, которые, как он был теперь уверен, убили или увезли Милли Фэйр. Несомненных доказательств бегства или смерти Джэтта найдено не было, но различные неясные слухи по этому поводу и ряд разграбленных лагерей, расположенных в северном направлении, отняли у Тома последние остатки надежды. Поэтому он был нетерпим к той алчности и эгоизму, которые проявили некоторые охотники.
   Косгров громче, чем всегда, выражал свое мнение.
   -- К черту индейцев, -- сказал он. -- Я буду по-прежнему охотиться на бизонов. Какое мне дело до тех, кто погонится за дикарями.
   -- Косгров, вы-то там и не нужны, это точно, -- заметил Том.
   -- Что вы хотите этим сказать? -- спросил тот, и красное одутловатое лицо его исказилось. Он вызывающе посмотрел на Тома. Присутствующие никак не прореагировали на их слова.
   -- Я хочу сказать, что нам не нужны такие парни, как вы, -- ответил Том.
   -- А почему нет? Разве Пилчэк не звал меня сюда?
   -- Конечно, он созвал сюда около ста человек, но многие из них, как и вы, испугались!
   -- Что? -- яростно крикнул Косгров.
   -- Мы обойдемся без таких трусов, как вы, -- ответил Том, поднявшись, готовый ринуться вперед.
   -- Вы лжец! -- завопил Косгров, угрожающе шагнув к нему.
   Том сшиб его с ног. Тогда Косгров, отчаянно ругаясь, встал на колени и схватился за ружье. Все отхлынули в стороны, все, кроме Пилчэка, который вышиб наведенное ружье из рук Косгрова и далеко отбросил его.
   -- Эй, вы! -- сурово крикнул разведчик. -- Это рискованно -- хвататься так за ружье! Советую вам успокоиться!
   -- Зачем же? -- громким голосом заявил Том. -- Пусть берет свое ружье!
   Пилчэк обернулся и увидел, что Том стоит выпрямившись, с ружьем в руке.
   -- Ты, молодой петух! -- удивленно и недовольно крикнул Пилчэк. -- Оставь ружье и отправляйся живей в лагерь!
   Так дикая, жестокая атмосфера охоты на бизонов наложила в конце концов печать и на Тома Доона.

* * *

   Инцидент имел последствия, хотя на Тома Доона он не произвел большого впечатления.
   Один из ближайших помощников Пилчэка -- техасец по имени Харкэуэй -- был опасным человеком в ссоре. Он видел, как Том сшиб с ног молодого Косгрова. А затем счел себя обиженным словами некоего Хэрда, который принадлежал к тому же отряду, что и Косгров. Хэрд высказался против похода Пилчэка, что вызвало резкую отповедь Харкэуэя. Присутствующие разняли их. А потом они встретились снова в лагере Старуэлла. Хэрд был пьян, а Харкэуэй не уклонялся от ссоры. Хэрд снова заговорил о плане Пилчэка и грубо издевался над ним. В ответ Харкэуэй заклеймил тех охотников, которые были готовы возложить на отряд Пилчэка всю тяжесть борьбы с индейцами, и презрительно резко разговаривал с самим Хэрдом. Тогда тот выстрелил в Харкэуэя из-за кучки присутствующих. Затем последовала свалка, во время которой техасец убил Хэрда и ранил одного из его друзей.
   Эти столкновения, слух о которых распространился по всем лагерям, сильно обострили обстановку и разделили охотников этой местности на две партии. И оказалось, что большинство на стороне таких людей, как Хэрд и Косгров. В поход с Пилчэком решили отправиться немногим более пятидесяти человек, и почти столько же осталось для охраны лагерей. Они должны были продолжать охоту на бизонов, но только на определенном расстоянии от лагерей и всегда на виду у разведчиков, разъезжающих по прерии. Около двадцати отрядов численностью в семьдесят пять человек не решились ни выступить против индейцев, ни остаться в лагерях и уехали в форт Эллиот и в Спрэг.

Глава XI

   Отряд Пилчэка состоял из пятидесяти двух человек, большинство из которых было вооружено обычными охотничьими ружьями. У каждого было по крайней мере по двести патронов. Четыре повозки со съестными припасами, палатками, овсом для лошадей и необходимыми санитарными средствами были поручены заботам четырех лучших возниц.
   Отряд разделился на три группы. Одной -- в двадцать человек -- командовал Пилчэк, а двумя другими -- по шестнадцать человек -- старые, опытные охотники. Так удобнее было располагаться лагерем. Кроме того, всегда были наготове три боевые единицы.
   Том Доон был в группе Пилчэка вместе со Стронгхэрлом, Бэрном Хэдноллом, Ори Тэском, Старуэллом, Харкэуэем, индейцем по имени Медвежий Коготь, Робертсом и другими знакомыми Тому охотниками, опытными и бесстрашными в бою.
   Пилчэк, Медвежий Коготь, Старуэлл и Том составляли авангард, ехавший на две мили впереди остальных всадников. У обоих разведчиков и у Старуэлла были мощные подзорные трубы. В арьергарде были три отборных охотника под командой Харкэуэя. Отряд держал путь прямо на Стэкед Плэнс и делал по пятидесяти миль в день. На ночь выставлялся усиленный караул.
   На четвертый день экспедиция достигла восточной части Стэкед Плэнс. И разведчик-мексиканец повел ее прямо к тому месту, где еще недавно была обширная стоянка команчей. Они снялись с места несколько дней тому назад, несомненно проведав о походе против них. Тут же были найдены и следы повозки Хэднолла. Так как было уже поздно, решили устроить здесь стоянку для всех трех групп отряда. Когда поужинали, привязали лошадей и выставили караул. Пилчэк стал совещаться с разведчиками и наиболее опытными охотниками. Было решено остаться в этом лагере и завтра, а несколько человек выслать на разведку с целью найти местопребывание команчей.
   На следующий день мексиканец, который ходил на разведку один, вернулся с известием, что нашел главную стоянку команчей. По его сообщению, большой отряд индейцев расположился лагерем в тростниках, и их лазутчики, несомненно, заметили его.
   А на другой день они обнаружили, что индейцы, у которых было около ста лошадей, поспешно снялись со стоянки в тростниках, поднялись на равнину и рассыпались в разных направлениях. Их следы на равнине прерывались в нескольких местах. Медвежий Коготь и ехавший рядом с ним мексиканец внимательно всматривались в еле различимые следы на незаросшей травой почве, которые затем исчезли окончательно.
   Охотники перенесли свой лагерь на десять миль к западу, в пустынное место, недалеко от которого Медвежий Коготь прекратил накануне поиски следов команчей. Три для поисков на большом расстоянии не привели ни к чему. И лагерь пришлось перенести снова, на этот раз, по указанию индейца, в дикую скалистую местность.
   -- Думаю, что нам следует больше полагаться на наши подзорные трубы, чтобы увидеть их раньше, чем они заметят нас, -- сказал Пилчэк.
   Когда на следующее утро солнце только что поднялось и сумрак рассеялся, Пилчэк с обоими разведчиками и несколькими охотниками уже стоял на вершине голой скалы. Вокруг поднимались извилистые ряды серых скал, напоминавшие огромное взбаламученное море, пустынное и однообразное. То тут, то там виднелись чахлые верхушки кедров. Но на большой части этой оголенной местности никакой зелени не было. Белые охотники видели только волнующую красоту этого пейзажа, но не могли разобраться ни в расстояниях, ни в размерах того или иного объекта, ни в его окраске. Пилчэк долго глядел в свою подзорную трубу.
   -- Я уверен, что все эти извилистые проходы ведут вниз, к большой дороге в тростниках, -- сказал он, передавая трубу Старуэллу.
   -- Согласен с вами и бьюсь об заклад, что команчи там, -- ответил Старуэлл, в свою очередь передавая трубу ближайшему соседу.
   Том долго смотрел на это великолепное дикое нагромождение скал, и жуткий трепет охватил его. Рядом с Томом стоял индеец Медвежий Коготь. И так неподвижна, так напряженна была его поза, когда он смотрел своими темными, пронизывающими глазами вдаль, что Том со страхом почувствовал, как надвигается какое-то важное, потрясающее событие. Пилчэк тоже заметил это, ибо стоя за индейцем, он не сводил с него глаз.
   Медвежий Коготь, ростом шести футов, гибкий, худой и стройный, чем-то напоминал орла. На его бронзовом бесстрастном лице были видны следы краски. Вокруг шеи висело ожерелье из медвежьих когтей, откуда и произошло его прозвище. В закрученный клок волос на макушке были воткнуты перья из хвоста какой-то птицы. На руках блестели стальные браслеты. Он был весь обнажен, и только бедра были обмотаны куском материи, украшенной бусами.
   -- Мне! -- хрипло пробормотал он, протягивая руку к трубе Пилчэка и не отрывая глаз от того, что привлекло его внимание. Обеими руками поднес он трубу к глазам. -- Уу! -- тотчас воскликнул он.
   В этот момент напряженное возбуждение наблюдающих достигло высшего предела. Пилчэк едва сдерживал нетерпеливого Старуэлла. Том почувствовал, как холодная дрожь пробежала по его телу, а затем, когда индеец проговорил: "Команчи!", его бросило в жар. Он подумал о Милли Фэйр.
   Медвежий Коготь крепко держал трубу и, отодвинувшись от стекла, указал Пилчэку, на какое место ему встать. Он старался не сдвинуть с места трубу, чтобы увидеть как раз то, что привлекло его внимание.
   Пилчэк с волнением смотрел в трубу, которая сначала слегка дрожала, а потом замерла в его руке. Стоявшим рядом казалось, что он никогда от нее не оторвется. Наконец он сказал.
   -- Клянусь, он прав. Я различаю... Индейцы там, среди тростников... Старуэлл, посмотрите... Направьте сюда, на этот ближайший обломок скалы. Он на одной линии с тем высоким красноватым утесом. Ищите у самой его подошвы...
   Теперь и остальные взялись за подзорные трубы, и многим охотникам удалось заметить команчей раньше, чем они скрылись.
   Тут же устроили совещание. Расстояние равнялось приблизительно десяти милям, и казалось невероятным, что индеец смог что-то увидеть и взял трубу, чтобы проверить поразительную остроту своего зрения. Мексиканец, хорошо знавший топографию этой дикой скалистой местности, обещал к раннему утру следующего дня провести отряд Пилчэка к тому месту, где находились команчи. После этого охотники спустились с вершины и вернулись в лагерь.
   Позднее Пилчэк с разведчиками решили найти хорошо замаскированное место в тростниках, где можно было бы оставить повозки и лошадей под небольшой охраной. Такое место они нашли в нескольких милях по направлению к стоянке индейцев.
   В предрассветных сумерках сорок охотников выехали из лагеря, следуя за мексиканцем и Пилчэком. Все молчали. Глухой топот лошадей был неслышен даже на небольшом расстоянии. Ехали то шагом, то рысью, в зависимости от того, что было под ногами. Спешились в намеченном месте среди густых кустарников и привязали лошадей. Пилчэк оставил двух человек на страже, а остальных повел пешком вслед за мексиканцем.
   Не прошли они и четверти мили, как мексиканец шепнул что-то, опустился на колени и руки и очень медленно и не производя абсолютно никакого шума пополз. Пилчэк и остальные, по двое -- по трое в ряд, бесшумно следовали вплотную за ним. Нервы у всех были напряжены до предела. Том Доон еще никогда не испытывал такого напряжения. Прямо перед ним расстилалась неведомая земля, и она, неизвестно где, таила в себе опасность, с которой придется встретиться лицом к лицу... Том, считая, что слишком шуршит травой, напрягал мускулы, чтобы ползти неслышно. Он весь был погружен в это. Вдруг Пилчэк шепнул:
   -- Тсс!.. -- и все остановились.
   Том увидел перед собой отлогий спуск в какой-то овраг протяжением в несколько акров, заросший травой. Посредине оврага протекал ручей, и его тихое журчание было единственным звуком, нарушавшим тишину утра. Десятки индейских малорослых лошадей паслись, стояли или лежали на этом своеобразном лугу. Не было видно ни одного индейца. Но так как свет был еще серый и тусклый, полной уверенности в этом не было. Пилчэк приподнялся, выглянул из-за скалы и осмотрел расположение лагеря, узкие тропинки среди тростников и подступы к спуску со своей стороны. Затем он снова опустился на землю и обратился к охотникам.
   -- Если мы останемся здесь, наверху, то будем в наилучшем положении для боя, -- внушительно прошептал он. -- Старуэлл, возьмите человек десять и отползите немного назад, потом поверните вниз к тому месту, куда выходит этот тростник. Харкэуэй, отберите тоже десять человек и спуститесь тем же путем. Ползите медленно, без всякого шума и не вставайте. Тогда нам будут видны позиции друг друга, и мы сможем наблюдать за всей местностью, кроме отдаленной части этого тростника. Это большой лагерь, здесь человек двести индейцев, а может быть, и больше, если они с семьями. Думаю, что это так и есть. Потому индейцы будут сражаться особенно ожесточенно. Нам предстоит адский бой! Но старайтесь щадить женщин и детей. Вот и все.
   С еле слышным шумом, глубоко затаив дыхание, оба отряда под командой Старуэлла и Харкэуэя поползли обратно между камнями и скрылись из виду. И снова воцарилась абсолютная тишина.
   -- Уу! -- глухо прохрипел Медвежий Коготь, мускулистой рукой схватив Тома за плечо.
   Том приподнял голову на несколько дюймов и увидел высокого индейца, который стоял и смотрел на восток, где бледные розовые полосы возвещали о восходе солнца. Том почувствовал, как все его тело вздрогнуло. Этот индеец, возможно, один из убийц Хэднолла или один из нападавших на лагерь Джэтта, откуда исчезла Милли Фэйр. Потом появились еще два индейца и несколько женщин. И в короткое время весь лагерь ожил. Струи синего дыма лениво поднялись в тихом воздухе. Лошади задвигались кругом. Бесконечным казалось Тому время, пока группы Харкэуэя и Старуэлла занимали свои позиции. Он удивлялся, почему Пилчэк ждет так долго. В висках у него стучало, горло пересохло и в глазах ежеминутно темнело.
   -- Уу! -- воскликнул Медвежий Коготь и на этот раз тронул Пилчэка, повернув его лицом к определенному месту лагеря.
   В это мгновение раздался пронзительный дикий вой.
   -- Воинственный крик команчей! -- шепнул Пилчэк. -- Кто-то из них заметил наших. Подождите! Пусть начнут стрелять. Тогда, может быть, индейцы бросятся туда.
   Едва смолк быстрый шепот разведчика, как раскатилось гулкое эхо ружейного выстрела. Он донесся снизу, из отряда Старуэлла. В одно мгновение в индейском лагере началась невообразимая суматоха. Раздались оглушительные крики и одновременно резкие частые выстрелы. Ружейный залп из отряда Старуэлла послужил сигналом открыть стрельбу и для Харкэуэя. Струйки белого дыма указывали на местопребывание обоих отрядов. Залп из винчестеров показал, как поспешно взялись за оружие и индейцы.
   Несмотря на запрещение Пилчэка, некоторые из его отряда начали стрелять.
   -- Ну что же, если вы не в состоянии ждать... Но стреляйте метко! -- крикнул он.
   Двадцать выстрелов грянуло разом с этого скалистого спуска. Все охотники заряжали и стреляли, все вокруг грохотало. И, перекрывая этот грохот, снова раздался пронзительный воинственный крик команчей. Через несколько мгновений оглушительный ружейный треск и вой прекратились, а грохот стал тише. В лагере внизу царил переполох. Передняя линия палаток уже была объята пламенем, и оттуда поднимались клубы дыма. Сквозь него было видно, как женщины и дети бежали к противоположному склону. Несколько испуганных лошадей носились с горящими гривами и хвостами, но большая часть их была собрана в одном месте и находилась под наблюдением. Вскоре сквозь дым можно было различить, как несколько индейцев с женщинами и детьми тащили свои узлы и вели лошадей по противоположному склону.
   Команчи оправдали свою репутацию самых смелых и стремительных наездников прерии. Под огнем охотников некоторые из них, полуобнаженные, держа в руке ружье, с криком поскакали на неоседланных лошадях прямо к тропинке в тростниках. Том видел, как индейцы стремглав падали на землю, видел, как лошади оступались и далеко сбрасывали своих всадников. И он также видел, как индейцы вихрем проносились под залпами с подъема и исчезали в тростниках.
   Потом он заметил сквозь густой дым пламя внизу, в лагере, белые струйки ружейного дыма и за камнями, деревьями -- всюду, где можно спрятаться, притаившиеся лежащие ничком фигуры индейцев. Пули просвистели над головой Тома и ударились в скалу по обе стороны от него. Стреляли команчи, в большом количестве оставшиеся в лагере.
   -- Ребята, -- заявил Пилчэк, -- нам нужно выбираться отсюда и подняться наверх. Рассыпайтесь по сторонам, ползите на животе и старайтесь укрыться за камнями.
   Началось отступление, связанное с большим риском. Пули из винчестеров ударялись о скалы, и белая пыль носилась в воздухе. Том старался не отставать от Медвежьего Когтя, но это было трудно. Индеец полз, извиваясь как змея. Пилчэк тоже скользил по земле замечательно ловко при его крупном телосложении. Остальные ползли быстро или медленно, кто как мог. И отряд, до того державшийся компактно, постепенно распылился.
   От позиции, оставленной охотниками, до вершины подъема было около двухсот ярдов. Тому отступление ползком казалось бесконечным и невыносимым. Однако он понимал, насколько это было необходимо. Кто-то полз за Томом с большими усилиями, тяжело дыша. Это был Ори Тэск. Он был жирный и толстый, и длительное напряжение было ему почти не под силу. Он подвергался большой опасности. И Том подумал, не помочь ли ему Ори. Робертс полз немного слева от Тома, и тоже медленно. Справа от Пилчэка занял место старый, седой охотник по имени Кэлкинс. Остальные находились выше и быстро исчезали из виду.
   Из-за камня рядом с Томом вылетела пуля и прожужжала в воздухе. Другая ударилась в землю прямо перед ним, осыпав лицо пылью и песком. Пули со свистом проносились низко, прямо над камнями. Кэлкинс шепотом передал распоряжение Пилчэка поторопиться и ползти быстрее. Том полз, прижавшись к земле и таща за собой тяжелое ружье. Он не мог двигаться скорее. Он весь был покрыт горячим потом, но ледяной холод пронизывал его.
   -- Доон, -- вдруг окликнул его Робертс, -- парень сзади вас ранен.
   Том оглянулся. Ори Тэск лежал, уткнувшись лицом в землю. Жирное тело его вздрагивало.
   -- Ори! Ори! Вы ранены? -- шепнул Том.
   -- Это пустяки, -- простонал тот, поднимая бледное лицо. Он был все в той же широкополой шляпе, и клок волос торчал из дыры на макушке. -- Ничего.
   -- Робертс, помогите мне, -- позвал Том и пополз назад к Ори. Робертс сделал то же, и они одновременно доползли до раненого.
   -- Очень вам благодарен, -- произнес Ори, когда они взяли его под руки с обеих сторон.
   До этого момента Том был весь во власти совершенно нового для него ощущения. Он был близок к паническому страху, и ему трудно было удержаться и не броситься бежать. Но несчастье, случившееся с Ори, внезапно изменило его настроение. Он овладел собой, и страх под влиянием сочувствия к товарищу исчез.
   -- Потащим его, он сам не справится, -- шепнул Робертс.
   Тогда началось самое мучительное для них испытание. Им пришлось ползти и тащить за собой раненого Ори. Том, поддерживая левой рукой руку Ори, а в правой волоча за собой ружье, продвигался вперед толчками. Пули теперь стали свистеть и с другой, правой, стороны. Значит, команчи и справа заметили ползущих охотников. Вдруг над Томом грянул выстрел из тяжелого охотничьего ружья, затем последовали один за другим еще два выстрела.
   -- Отлично! Давно... пора... -- тяжело дыша, сказал Робертс.
   Том почувствовал, что страх оставил его окончательно. Бой разгорался. Пилчэк, Медвежий Коготь, мексиканец и несколько старых охотников добрались до вершины и открыли огонь по команчам. Это поощрило Тома если не к большим усилиям, что было невозможно, то к большому терпению. Робертс сопел и пыхтел и худое лицо его было покрыто потом. Ори Тэск мужественно старался сам продвигаться вперед, хотя было очевидно, что он испытывал страшные муки.
   Подъем стал менее крутым и был гуще усеян большими обломками скал. Том уже не слышал свиста пуль со стороны лагеря. Они летели теперь со всех сторон, и резкие залпы винчестеров смешивались с выстрелами из тяжелых охотничьих ружей. Вдали неизменно, хотя и не часто, слышалась стрельба отрядов Старуэлла и Харкэуэя.
   Том и Робертс как раз вовремя втащили Тэска на вершину подъема к большим обломкам скал, из-за которых отстреливались Пилчэк с охотниками. Ибо уже в последний момент Том услышал, как свинец глухо ударился о человеческое тело. Левая рука Робертса, с помощью которой он карабкался наверх, подвернулась под ним, и он упал ничком.
   -- Они... задели... меня -- быстро проговорил он, затем оставил Тэска и пополз на скалу.
   Том, собрав последние силы, потащил Ори дальше, за длинный низкий выступ, из-за которого стрелял один из охотников. И там он неожиданно лишился чувств, но успев услышать, как Ори прочувствованно сказал:
   -- Очень вам благодарен, Том!
   Несколько мгновений он не слышал и не видел боя. Затем грудь его стала вздыматься, и сердце забилось сильнее. Ему казалось, что он уже долго лежит распростертый, не в состоянии приподнять ни голову, ни руку. Но постепенно это ощущение прошло. К нему подполз Пилчэк, от которого пахло потом, пылью и порохом:
   -- Том, вы ранены? -- спросил он и потряс его.
   -- Нет... только... выбился из сил... -- тяжело дыша, прошептал Том. -- Нам пришлось... тащить Ори... сюда. Он ранен. И Робертс тоже.
   -- Я посмотрю, что с ними, -- сказал разведчик.
   -- Здесь позиция для нас лучше. Думаю, что нам удастся отбросить краснокожих. К счастью, Старуэлл и Харкэуэй в тылу у них с обеих сторон. Мы как будто в осаде... Пули летят и с запада, и с востока. Будьте осторожны и зорко следите за индейцами. Не стреляйте наугад!
   Том отполз немного влево за длинный плоский камень, откуда он мог выглядывать. Пока он выбирал момент, когда ему следует начать стрелять, он услышал, как Пилчэк хлопочет около раненых, и узнал, что у Робертса прострелена рука, но кость не задета, а у Ори Тэска пробило бедро. Том понял, насколько серьезна такая рана здесь, в пустыне.
   -- Я был бы очень благодарен, если бы вы дали мне глоток воды, -- были единственные слова Ори, которые услышал Том.
   Пилчэк уполз и не возвращался. Ори Тэск и Робертс лежали у подножки невысокого выступа, который защищал их от пуль. Но лежали они на солнце, на самом припеке. Повернув голову, Том увидел восемь или десять охотников из отряда Пилчэка, которые выглядывали из-за обломков скал, и услышали их ругательства и шутки. Ни мексиканца, ни индейца не было видно.
   Когда Том выглянул из-за своего укрытия, его быстрый взгляд уловил какое-то движение, как будто кролик проскочил в кустарник. Тотчас же над этим местом мелькнуло что-то красное и поднялось тонкое синевато-бледное облачко дыма. Пуля задела угол скалы и прожужжала дальше. Он неожиданности Том отпрянул в ужасе назад. Зоркий глаз индейца заметил его. Том отполз к другому концу длинного обломка. За ближайшей скалой лежал старый, седой охотник с непокрытой головой; грязным от пота и табака морщинистым лицом.
   -- Успокойтесь и не волнуйтесь, -- сочувственно посоветовал он Тому. -- Команчи не могут выдержать долгого боя. Они -- наездники. И все, что нам нужно, -- это терпение. В пешем бою мы их одолеем.
   Эта уверенность и равнодушие старого охотника казались неправдоподобным, но сильно ободрили Тома. Он нашел позицию, откуда мог видеть определенный участок скалистой местности без всякого риска для себя. Он как бы смотрел в дырочку, слишком маленькую для того, чтобы неприятель мог заметить его на расстоянии. С этого удобного пункта Том улавливал мелькавшие перед ними оттенки красок -- серые, бронзовые, иногда и красные. Но они исчезали, прежде чем он успевал выстрелить.
   -- Как что-нибудь шевельнется, сразу стреляйте, -- сказал старый охотник. -- Все равно в кого попадете.
   И Том принялся стрелять то как будто в птицу, пролетевшую невдалеке, то в блеснувшее где-то перо, то в ответ на ружейный выстрел. Но ни разу не увидел, попал он в индейца или нет. Однако было странно, что эти быстро мелькавшие движения никогда не повторялись в том же самом месте. У Тома создалась уверенность, что это мелькали перед ним увертливые команчи. И это вызвало у него такое же настроение, как у старого охотника. Это был, несомненно, бой, и он принимал в нем участие!
   Время шло быстро. Еще один раненый присоединился к Робертсу и Ори Тэску, и страдания их, вероятно, были ужасны. Солнце пылало, камни и ружья были раскалены, кругом ни ветерка. А бой продолжался, удачный для охотников ввиду занятой ими позиции и в то же время неблагоприятный, потому что слишком затягивался. Всех мучила жажда.
   Случайно или по недосмотру фляжки с водой остались в седлах и казались такой же драгоценностью, как порох. Старый охотник проклинал Стэкед Плэнс. У Тома рот был такой сухой, что он вынужден был сосать камешки, пока не почувствовал тошноту от них.
   Миновал полдень. И солнце, еще более раскаленное, стало склоняться к западу. А бой продолжался все ближе и ближе к лагерю индейцев. Опасность для обеих сторон все увеличивалась. Отряды Старуэлла и Харкэуэя усилили огонь в направлении лагеря, чтобы помешать находившимся там команчам присоединиться к своим людям на подъеме. Вдали в различных местах виднелись, очевидно, разбежавшиеся и заблудившиеся лошади.
   К Тому подполз Пилчэк, без ружья и без куртки. На плече у него была окровавленная тряпка.
   Том, я немного оцарапан, -- сказал он. Это не опасно, но чертовски много крови вытекает. Оторви рукав от моей рубашки и перевяжи мне потуже плечо. Обрати внимание, что пуля попала сзади, -- сказал Пилчэк. -- Тут, с вашей стороны, был краснокожий. Он ранил двоих наших, прежде чем я уложил его. Так... хорошо... А как остальные наши раненые?
   -- Не знаю. Право, я забыл о них, -- испуганно ответил Том.
   Ну, я посмотрю.
   Он подполз к раненым и заговорил с ними. Том услышал, как ответил Робертс, но Ори Тэск молчал. Это встревожило Тома. Затем разведчик вернулся к нему.
   -- Робертс сильно страдает, но он выдержит. А этот молодой парень, боюсь, умирает. Может быть...
   -- Пилчэк!.. Ори, кажется, ранен не опасно...
   -- Нет, опасно, и если мы не достанем воды, он не выдержит и умрет, -- энергично заявил разведчик. -- Все мы мучаемся без воды. Где у меня была голова, как я мог забыть фляжку!
   -- Я пойду за ними, -- живо ответил Том.
   -- Это неплохая мысль, -- сказал Пилчэк, подумав минуту. -- Это не более рискованно, чем оставаться здесь.
   -- Укажите мне дорогу. Где вы оставили лошадей?
   Разведчик повернулся лицом к югу и вытянул свою длинную руку.
   -- Посмотрите на этот невысокий утес, не так далеко отсюда. Он последний из тех, что спускаются к озеру. Лошади за ним. Заблудиться вы не можете. К счастью, обломки скал дальше будут все крупные.
   -- Я все сделаю, -- решительно заявил Том. -- Но как доставить воду сюда? Вот что меня беспокоит.
   -- Вы должны ползти медленно, выбирая надежные прикрытия. Тут как раз будет ряд небольших камней. Думаю, все команчи у нас с флангов. Но, может быть, они попытаются окружить нас.
   -- Больше ничего? -- отрывисто спросил Том.
   Разведчик, по-видимому, не представлял, насколько опасную миссию взял на себя Том. Он считал, что это естественный поступок каждого. Он сам сделал бы то же самое, если бы мог. Ни разу в жизни Том не получал такого важного поручения. И это вселило отвагу в его сердце. Он почувствовал какую-то легкость и силу.
   -- На обратном пути не торопитесь, -- продолжал Пилчэк. -- И не сомневайтесь в исходе сражения. Мы справимся с краснокожими. Я думаю, что Старуэлл и Харкэуэй действовали энергично. Команчи великие наездники, но они не выдержат такого боя. И если бросятся на нас, то мы выиграем, а если этого не сделают, то мы все равно покончим с ними до заката солнца.

Глава XII

   Милли Фэйр выехала из Спрэга, сидя между Джэттом и его женой на переднем сиденье повозки. Фоллонсби и Пруайт следовали за ними во второй повозке, а Кэтли -- в третьей. Пока Милли еще видела жену и дочь Хэднолла, она махала им на прощание красным шарфом. Когда же друзья скрылись из виду, Милли медленно повернулась лицом к беспредельной, пустынной прерии... Сердце ее заныло, и она поникла головой. То, чего она боялась, произошло. Мужество, воодушевлявшее ее, когда она писала письмо Тому Доону, было вызвано любовью, а не надеждой, как казалось ей теперь.
   -- Милли, ты ведешь себя не совсем по-мужски, хоть и в мужской одежде, -- сказал Джэтт, стараясь шутить. -- Убирайся в повозку и ложись там!
   Такое добродушие Джэтта было удивительным, и Милли была благодарна ему за это. Послушавшись его, она устроилась поудобнее в повозке на не разложенной еще постели. Но напускное добродушие Джэтта было только хитростью с целью удалить ее и начать тихую и серьезную беседу с женой. Милли могла бы услышать весь разговор или отрывки его, но ей это было неинтересно. Она была потрясена случившимся. Ведь она уже привыкла надеяться, что в будущем ее ждет счастье, и теперь не могла освоиться со своим новым и опасным положением.
   Проходил час за часом, и казалось, что глухой, тихий голос Джэтта никогда не затихнет. В полдень Джэтт не сделал остановки, как это было принято среди охотников, и ехал до самого заката.
   -- Сорок миль, черт возьми! -- с удовлетворением сказал он, наконец остановив лошадей.
   Хотела этого Милли или нет, ей пришлось снова окунуться в прежнюю лагерную жизнь с ее заботами. Дым костра ел ей глаза и воскрешал ненавистные воспоминания.
   Остальные повозки подъехали значительно позже. Милли снова увидела совиные глаза Фоллонсби и взгляд исподлобья уродливого Пруайта. Мужской костюм, подчеркивающий ее стройность и гибкость, очевидно, привлекал к ней взоры этих людей. Они, казалось, были загипнотизированы ею, как будто увидели в ней что-то новое. Ни тот, ни другой не заговаривали с ней, а Кэтли ласково кивнул головой.
   Он казался более озабоченным, чем она привыкла его видеть. Вообще у нее создалось впечатление, что произошла какая-то перемена и в Джэтте, и во всех других, и в окружающей атмосфере.
   Остановку сделали у одной из переправ через реку, где уже сотни охотников останавливались в этом году. И это заставило Джэтта ворчать и жаловаться на недостаток травы и сучьев для костра. Воды было сколько угодно, и она была холодная, чему путешественники были очень рады. У Джэтта появилась необычайная жажда, вероятно в результате его увлечения в Спрэге ромом.
   -- Принеси побольше воды для питья, -- приказал он Милли.
   Она взяла ведро и спустилась к берегу под высокие деревья, на которых шелестела зеленая листва. Кэтли поил лошадей у реки.
   -- Вижу, что вы идете, и думаю: кто этот мальчик? -- засмеялся он. -- Я и забыл о том, что вы переодеты.
   -- Я тоже забыла, -- нерешительно ответила она. -- Мне не нравится эти... эти штаны. Но я нахожу, Кэтли, что так мне удобнее ходить по лагерю.
   -- Нет ничего удивительного. Вам приходилось волочить за собой ваш подол... Давайте ваше ведро. Я наберу чистой воды.
   Он вошел в реку дальше того места, где стояли лошади, и наполнил ведро.
   -- Нет ничего лучше, как выпить холодной воды после езды в такой жаркий день.
   -- Джэтт выпил почти все, что я уже приносила, и опять послал меня.
   -- У него все горит внутри от рома, -- резко ответил Кэтли.
   Милли ничего не могла ответить на это. Она поблагодарила его, взял ведро и вылила немного воды, чтобы не разлить ее по дороге.
   -- Милли, мне очень жаль, что вам пришлось вернуться обратно к Джэтту, -- сказал Кэтли.
   Она остановилась и оглянулась, удивленная его тоном. Милли вспомнила, что всегда считала его непохожим на остальных своих спутников.
   -- Вам жаль? Почему? -- спросила она.
   -- Я знаком с лавочником в Спрэге. Он с Миссури. Он рассказал мне о вас и о вашем друге Томе Дооне.
   -- Он рассказал вам о... о... Томе! -- запинаясь и внезапно покраснев, сказала Милли. -- Откуда он знает это?
   -- От миссис Хэднолл, по его словам. Он, по-видимому, с интересом относится к вам. И его жена дружна с женой и дочерью Хэднолла. Как бы там ни было, он жалеет, что Джэтт увез вас. И я тоже жалею об этом.
   Хотя Милли смутилась и опечалилась, услышав имя Тома, но не осталась глуха к сочувственным словам этого человека. Она постаралась овладеть своим волнением и быстро сообразила, что этот на вид суровый и угрюмый человек может помочь ей. Милли сразу решила привлечь его на свою сторону.
   -- И я тоже огорчена, Кэтли, -- грустно сказала она, и искренние слезы покатились из ее глаз. -- Я... я невеста Тома Доона... Я была... так... счастлива. А раньше я и не знала, что такое счастье... Теперь меня увезли. Джэтт -- мой отчим. Я несовершеннолетняя и должна была ехать... Я очень боюсь его.
   -- Думаю, -- сумрачно ответил Кэтли, -- что у вас есть на то основания. Он поссорился с женой в Спрэге и хотел оставить ее там. Все они вчетвером много пили, ругались и дрались из-за денег, вырученных за шкуры.
   -- Умоляю вас, будьте моим другом! -- обратилась к нему Милли. Тот взглянул на нее как бы не понимая, но в то же время сочувственно.
   -- Кэтли, -- сказала она и, подойдя, тихо дотронулась до его руки, -- была у вас когда-нибудь сестра или возлюбленная?
   -- Не было, иначе я был бы другим человеком, -- горячо ответил он.
   -- Но вы не плохой человек, -- быстро продолжала она.
   -- Я не плохой человек? Вы с ума сошли! Никогда хорошим не был. А теперь я вор и грабитель.
   -- О, так это правда? Джэтт ворует шкуры? Я чувствовала, что тут что-то неладно.
   -- Не говорите Джэтту, что я сказал вам это, -- почти угрожающе проговорил он.
   -- Нет, я не скажу, обещаю вам. Вы можете верить мне, -- поспешно сказала она. -- И я верю вам. Я не считаю вас плохим человеком. Джэтт втянул вас в это дело. Он дурной человек! Я ненавижу его!
   -- Да, Джэтт очень плохой человек, и он замышляет против вас... Признаюсь, я думал, что вы знаете и не обращаете на это внимания.
   -- Не обращаю внимания? Если он дотронется до меня, я убью его и себя! -- страстно прошептала она.
   Кэтли, по-видимому, столкнулся тут с чем-то новым для него, и это рассеяло его равнодушие ко всем и ко всему.
   -- Вот как относятся к этому хорошие девушки! -- прошептал он.
   -- Да! И я прошу вас... быть моим другом...
   -- Вот идет Пруайт, -- прервал ее Кэтли, повернувшись к лошадям. -- Не надо, чтобы он или другие видели нас...
   Милли нагнулась к тяжелому ведру и, спасаясь от пыли, поднятой лошадьми Пруайта, поспешила обратно в лагерь. Между Джэттом и его женой происходил резкий разговор, но, увидев ее, они замолчали. Милли принялась за свою прерванную работу. Теперь она уже знала, что находится среди воров и грабителей. Выяснилось наконец, чем занимается Джэтт. А жена его, несомненно, была соучастницей. Когда Кэтли так откровенно подтвердил опасения Милли, мысль о возможности привлечь этого закаленного человека на свою сторону вдохнула в нее мужество и решимость. И она снова превратилась в ту девушку, которая написала то мужественное письмо Тому Доону.
   На другой день не успело взойти солнце, как три повозки снова быстро катились к югу. Милли попросила Кэтли устроить ей удобное место сзади, в повозке Джэтта. Он это сделал и приладил еще парусиновый навес от солнца. Она смотрела на Кэтли со своего места, ожидая, что он заговорит с ней или взглядом вдохнет надежду. Но он молчал и сидел опустив голову. Однако Милли не считала его молчание неблагоприятным признаком. Она не могла доказать, но чувствовала, что. этот человек поможет ей.
   Милли строила тысячи планов, как ей спастись, как передать хоть слово Тому Доону, сообщить охотнику, что ее держат как пленницу, и выдать вора и грабителя Джэтта. То новое, что она узнала о Джэтте, было страшным оружием в ее руках. И она им воспользуется, когда будет необходимость. Но если она случайно заикнется о том, что все знает и видит, Джэтт наверняка убьет ее.
   Было еще ранее утро, когда Джэтт отъехал в сторону, чтобы пропустить встречный охотничий отряд. Он свернул с главной дороги на более низкое место, по которому часто проезжали, чтобы укоротить путь. Четыре повозки, доверху нагруженные шкурами, проехали справа от них. Первые лошади были белые. Милли показалось, что она узнает лошадей Хэднолла. И сердце у нее было готово разорваться. Но она не раз уже встречала белых лошадей, и всегда это производило на нее такое же впечатление. Если она выскочит, побежит, а потом окажется, что ошиблась, то она потеряет все, на что надеялась. С глубоким вздохом Милли опустилась на свое место.
   Погруженная в воспоминания, она заснула и проснулась только тогда, когда подъезжали к новой остановке. И первое, что она услышала, были слова Джэтта, обращенные к Фоллонсби:
   -- Не отряд ли Хэднолла мы встретили?
   -- Первые две повозки были его, -- ответил Фоллонсби. -- Впереди ехал тот молодой парень, мастер по сдиранию шкур, а второй правил тот урод, работник Хэднолла. Остальных не знаю.
   Милли прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Волнение ее было так велико, что она затрепетала как лист. Была так близко от Тома и не взглянула на него! Это ужасно! Она лежала чуть ли не в обмороке. Голова у нее кружилась. Одна мысль настойчиво возвращалась: Том приедет завтра в Спраг и получит ее письмо. Не теряя ни минуты, он поедет вслед за ней и, может быть, нагонит Джэтта раньше, чем тот доедет до конца своего пути. Эта мысль ободрила ее. Растерянность прошла, но осталась какая-то слабость. Слезая с повозки, она едва не упала и так неловко принялась за работу, что вызвала окрик миссис Джэтт. Мужчины возились с лошадьми и вскоре вернулись голодные. Встреча с повозками, нагруженными шкурами, временно отвлекла Джэтта и его помощников от обычных перебранок.
   -- Много ли было шкур у них? -- осведомился Джэтт.
   -- Не особенно много, -- ответил Фоллонсби, -- Вполне достаточно, чтобы заставить нас свернуть с дороги, -- многозначительно заметил Пруайт.
   Джэтт, сверкнув глазами, взглянул на него. Тогда Кэтли протяжно сказал:
   -- Странно, что они не заметили нас. Мы всего немного спустились вниз. Первой повозкой правил этот парень Хэднолла, Том Доон.
   -- Ну а если бы и заметили? -- возразил Джэтт, смущенный замечанием обычно, молчаливого Кэтли.
   -- Ничего. Только я узнал его, -- уклончиво ответил Кэтли, опустив глаза.
   Когда мгновение спустя он поднял их и взглянул на Милли, глаза его странно блестели. Таких глаз она не видела у него никогда. Он хотел, чтобы она знала, что он видел Тома Доона. Милли тоже опустила глаза и пролила немного кофе из чашки. Она сомневалась, верно ли она истолковала взгляд этого человека. А затем он перестал обращать внимание как на нее, так и на остальных и, поужинав и нарубив дров, исчез куда-то.
   Джэтт и его компаньоны еще долго спорили и кричали, сидя вокруг костра.

* * *

   Следующий день не принес ничего нового, только Кэтли теперь старался избегать Милли и как будто не замечал ее. А она вывесила на повозке свой красный шарф в надежде, что он не останется незамеченным. Дни шли за днями, а путешествие все продолжалось. Через неделю им стали попадаться отдельные блуждающие стада бизонов. Милли тысячи раз оглядывалась на бесконечную дорогу, которую она оставляла за собой. Но на ней не было видно ни одной повозки.
   На девятый день в полдень Джэтт заметил вдали огромное, занявшее всю видимую территорию прерии, стадо бизонов. Он остановился и указал на него своим спутникам, ни на что не обращавшим внимания. Проехав немного, он опять придержал лошадей и на этот раз прислушался к доносившимся звукам.
   -- Ага! Слышите? -- крикнул он Фоллонсби.
   Милли услышала ружейные выстрелы вблизи и вдали. Это был сильный и непрестанный треск. И странно, впервые она была рада услышать его. Охотники направились к реке, извилистая линия которой, окаймленная зеленью деревьев, показалась теперь совсем близко. Милли в последний раз оглянулась на дорогу как раз в тот момент, когда Джэтт свернул в лес. Вдали, на горизонте, она увидела две точки -- белую и черную. Может быть, это были лошади и повозка Тома Доона? Он не мог очень отстать. Пожалуй, это лучше, что он не нагнал Джэтта. Они уже достигли охотничьей области, и скоро ее судьба изменится.
   Джэтт остановился на тенистой прогалине под тополями, как раз за рекой. И Милли увидела, что это место их прежней стоянки. Палатки, ящики и дрова, по-видимому, оставались нетронутыми за все время их отсутствия.
   -- Распрягите лошадей и разгрузите повозки, -- приказал он своим помощникам. -- А я посмотрю, что с моими верховыми лошадьми.
   -- Можно было спокойно оставить здесь лошадей попастись, за них бояться нечего, -- ответил Фоллонсби.
   -- Но здесь могли быть конокрады.
   -- Ха! ха! -- засмеялся своим гнусным смехом Пруайт. -- Ведь вы знаете, что все эти охотники -- честные люди.
   Джэтт углубился в зеленую чащу. Помощники его разгрузили повозки и перенесли ящики и мешки со съестными припасами под тополь. Миссис Джэтт разбила палатку около костра.
   -- Мисс, -- сказал Кэтли Милли, -- парусиновый навес повозки весь разорван, а другой палатки для вас нет, надо сначала починить эту парусину.
   -- Значит, я могу остаться в повозке? -- спросила она.
   -- Почему же нет? Мы вряд ли скоро двинемся отсюда или начнем перевозить шкуры.
   К концу дня жара спала. И Милли захотела немного подвигаться и погулять, -- она так долго сидела в повозке. Этот лагерь был самым уединенным из всех, которые когда-либо выбирал Джэтт. Он был далеко от прерии, в густой чаще деревьев на берегу, скрытый от глаз со всех сторон. Если бы это место не было своего рода тюрьмой для Милли, она наслаждалась бы его живописностью и царившей здесь тишиной. Она блуждала по зеленому берегу до тех пор, пока миссис Джэтт не позвала ее помочь готовить ужин. Как раз в это время вернулся Джэтт. Сапоги его были в грязи, а одежда покрыта колючками и обломками прутьев.
   -- Нашел всех лошадей, кроме гнедой кобылы, -- заявил он. -- Завтра мы сможем опять приняться за работу. Я намерен теперь работать как следует.
   -- Гм! Интересно знать, как вы называете то, что мы делали раньше, -- сказал Фоллонсби.
   -- Ну, Джэтт, никакой работы не будет, пока вы не рассчитаетесь с нами, -- хрипло прибавил Пруайт.
   Джэтт отпрянул от изумления и охватившего его бешенства.
   -- Вот как? -- грубо сказал он. -- Ну так ждите, пока не подохнете здесь!
   -- Подождем, хозяин, -- ответил Пруайт.
   Джэтт молча поужинал. Было очевидно, что этот жестокий удар был для него неожиданным и он едва ли знал, как отразить его. Ни слова не сказав своим товарищам, он отвел в сторону жену, и они оживленно беседовали, когда Милли стала засыпать. На следующий день Джэтт, не вступая в разговоры с охотниками, оседлал лошадь и уехал один. Жена его дулась. Фоллонсби и Пруайт, очевидно довольные, без конца играли в карты и иногда тихо о чем-то разговаривали. Кэтли кое-как смастерил себе удочку и отправился на берег реки, где нашел тенистое место, откуда был виден лагерь.
   Окончив утреннюю работу, Милли прежде всего вывесила на видном месте свой красный шарф. Затем, чтобы убить время, она пошла бродить около лагеря, и направилась к тому месту, где Кэтли с наслаждением курил трубку и удил рыбу. Она следила за ним и старалась набраться смелости, чтобы подойти и поговорить. Однако мысль, что мужчины и миссис Джэтт могут увидеть их и что-то заподозрить, заставила ее отказаться от своего намерения. Вдруг Кэтли как будто случайно оглянулся и посмотрел на нее и на лагерь, а затем подмигнул. Это снова вселило в Милли уверенность, что между нею и Кэтли существует молчаливое соглашение и что они понимают друг друга. Она не была уверена, что он поможет ей, но их связывала общая тайна. И теперь долгий день не казался ей уж таким невыносимым.

Глава XIII

   Когда Джэтт возвращался в лагерь из своих одиноких поездок и Милли слышала, как его лошадь пробирается по лесной тропинке, она была не в состоянии подавить в себе внезапную нелепую надежду: а может быть это Том? Но всегда оказывалось, что это Джэтт.
   Однажды он вернулся очень взволнованный и усталый. Лошадь его выглядела загнанной. Фоллонсби и Пруайт проявили к этому большой интерес, но Джэтт не удостоил их объяснениями. После этого случая и он, и его привычки изменились. Он стал оставаться в лагере. Охоту он забросил, вероятно временно, до тех пор, пока компаньоны не уступят. Но они не только не уступали, но и становились все упорнее. Согласие и единение в отряде Джэтта были нарушены.
   Милли слышал, как жена Джэтта говорила с ним об этом, после чего между ними произошла бурная сцена. Кроме того, выяснилось, что во всей этой игре главная, тайная роль принадлежала миссис Джэтт. Она была главной пружиной в тонко рассчитанных комбинациях Джэтта. Когда охотники поняли это, положение еще больше осложнилось. Фоллонсби и Пруайт открыто играли в затеянную игру, которая, несомненно, должна была кончиться для них выигрышем. Ведь без их помощи Джэтт не мог ни добывать шкур, ни воровать их. Все его одинокие поездки имели целью найти новых компаньонов, но Фоллонсби и Пруайт был уверены, что здесь, на месте, он таких людей не найдет.
   Милли слышала, как яростно ссорились Джэтт и его жена с Фоллонсби и Пруайтом. Кэтли всегда присутствовал при этом, но не вмешивался ни в разговоры, ни в ссоры. С ним не считались. А с ним-то, как думала Милли, и следовало бы больше всего считаться. Как и она сама, Кэтли был очень заинтересованным, хотя и молчаливым, участником драмы.
   А сущность ссоры была проста. Джэтт уклонялся от справедливого дележа выручки между компаньонами. Фоллонсби и Пруайт не хотели брать того, что он предлагал, а жена, самая упорная и расчетливая из всех, не позволила Джэтту уступить им хотя бы самую малость.
   Милли начала бояться исхода этой ссоры, хотя раскол в отряде был благоприятен для нее. Возможно, в один прекрасный день Том Доон с Хэдноллом и его помощниками попадут все-таки в лагерь Джэтта. Во всех случаях это было бы освобождением для нее, потому что если Джэтт откажется отпустить ее, то она его выдаст. И Милли старалась не падать духом.
   Однажды к концу дня, когда Фоллонсби и Пруайт где-то бродили вдвоем, Джэтт заснул под деревом, его жена возилась у себя в палатке, а Кэтли, глубоко задумавшись, сидел на пне на берегу реки, Милли осторожно подошла к нему.
   -- Кэтли, я должна поговорить с вами, -- прошептала она. -- Все, что я пережила, расстроило мне нервы. Я ждала и надеялась на Тома Доона... Он. не приехал... Я могла бы ждать и дольше, но эти ссоры очень пугают меня. Я боюсь, как бы не случилось чего-нибудь ужасного. Я не могу больше... Я знаю, вы мой друг... Скажите, как вы думаете: что делать? Эта ужасная женщина... Она так смотрит на меня... Кэтли, вы... не похожи на этих людей! Спасите меня, пока... пока...
   Голос Милли прервался. Она не находила больше слов.
   -- Вы сказали все что хотели? -- шепотом спросил Кэтли.
   -- Да... да... я могу только повторить это... -- прерывающимся голосом ответила Милли.
   Лицо Кэтли как бы озарилось внутренним волнением.
   -- Будьте всегда у меня на виду! -- сказал он таким строгим и многозначительным тоном, что она замерла и онемела. А затем отвернулся, и на лице его появилось, как всегда, невозмутимое выражение.
   Быть всегда у него на виду? Что он хотел сказать этим? Неужели катастрофа ближе и ужаснее, чем она в страхе предполагала? Значит, все это время, слушая и наблюдая, он знал, что должно случиться, и был ее другом?
   Милли вернулась в свою повозку. Сердце у нее сильно билось, а глаза были широко раскрыты. Через некоторое время миссис Джэтт медленно, переваливаясь с ноги на ногу, вышла из своей палатки. Лицо у нее было бледное, злое, глаза сузились, а углы рта опустились. Грузная и неряшливая, она подошла к Джэтту и разбудила его пинком ноги.
   -- Вставай, ты, бродяга, -- сказала она. -- Я решила, что мы уедем отсюда завтра утром, на рассвете... Раз у тебя не хватает духу убить этих людей, то как хочешь рассчитайся с ними сегодня вечером. Я забираю деньги, и мы завтра уедем.
   -- Ну, ну! -- решительно прохрипел Джэтт.
   За ужином царило непривычное молчание. Затишье перед бурей! После еды миссис Джэтт, тяжело ступая, направилась к своей палатке, многозначительно сказав:
   -- Я укладываюсь и хочу все кончить засветло.
   Из своей повозки Милли увидел, как Фоллонсби сделал знак Пруайту и Кэтли, чтобы они ушли. Когда они разошлись в разные стороны, Фоллонсби подошел к Джэтту.
   -- Рэнд, это последняя сдача, и карты выходят плохие, -- сказал он.
   -- Ну? -- произнес великан, не глядя на него.
   -- Ваша жена разозлилась на нас, -- незлобно продолжал Фоллонсби. -- Мы не виним вас за все эти неурядицы.
   -- Хэнк, я уже высказался, -- медленно ответил Джэтт.
   -- Вы слишком много пили, -- примирительно сказал тот. -- Но теперь вы трезвы, и я хочу сделать еде одну попытку. Вы слушаете меня?
   -- Я не глухой.
   -- Было бы лучше для вас, если бы вы были глухи... Теперь, Рэнд, поговорим начистоту. Вы подло поступили с нами. Но рассчитайтесь -- и все пойдет как раньше. Нам представился хороший случай: можно легко раздобыть четыре тысячи шкур. Подумайте! Вы изменились под влиянием этой жадной женщины. Заставьте ее облагоразумиться или выбросьте в реку!
   Я говорю теперь с вами, как мужчина с мужчиной. И, уверяю вас, этот гнусный Пруайт -- тоже настоящая гремучая змея. Он ужалит вас. Честно говорю! Если отложить это дело, будет слишком поздно... Мы очень рискуем здесь. Охотники в конце концов узнают, что мы не убиваем бизонов. Мы должны сняться и двинуться отсюда.
   -- Мы уезжаем завтра, -- мрачно ответил Джэтт.
   -- Кто "мы"?
   -- Тут все снаряжение мое, и я уезжаю. Если вы и Пруайт хотите остаться здесь, я поделю съестные припасы.
   -- Очень благодарен, -- насмешливо возразил Фоллонсби. -- Но я думаю, что вам следует поделить и деньги, и снаряжение, и все остальное.
   -- Так вот к чему клонится дело, -- проворчал Джэтт.
   -- Что у вас голова не в порядке, что ли? -- с досадой и изумлением спросил тот. -- Ведь иначе вы и не можете поступить!
   -- Ха! ха! -- захохотал Джэтт.
   Фоллонсби опустил голову и зашагал взад и вперед, заложив руки за спину. Вдруг он громко позвал Пруайта. Тот быстро подбежал.
   -- Энди, я говорил добром с Джэттом, но это бесполезно. Он с этой женщиной уезжает завтра.
   -- Рано утром? -- спросил Пруайт.
   -- Да. Он предлагает нам остаться здесь и отдает нам половину съестных припасов. Я сказал, что он должен поделить и деньги, и снаряжение, и все остальное.
   -- И что же он ответил?
   -- Что вот, значит, к чему клонится дело! Я сказал, что иначе и быть не может, а он расхохотался мне в лицо.
   -- Не говорите с ним больше, Хэнк! Я тоже говорил добром с Джэттом, и ничего не вышло. Если я опять заговорю с ним, то уже иначе. Дадим ему подумать до завтрашнего утра.
   -- Не хотите ли выпить со мной, ребята? -- с пренебрежительной гримасой спросил Джэтт.
   Они не ответили и ушли. Милли осмотрелась кругом. Кэтли, тесно прислонившись к дереву, прислушивался, и взгляд, который он бросил на Джэтта, был весьма красноречив.
   Темнота окутала лагерь и реку. Костер потух. Вскоре погас и тусклый свет в палатке Джэтта. Милли услышала осторожные шаги Кэтли. Он перенес свою постель поближе к ее повозке. Значит, он тайком охраняет ее! Это успокоило ее взбудораженные нервы, и скоро веки устало сомкнулись.
   ...Проснулась Милли внезапно. Звезды уже скрылись с побледневшего неба. Заново разведенный костер трещал. В воздухе пахло дымом. Повозка, в которой она лежала, раскачивалась. Потом она услышала топот копыт, позвякиванье упряжи, тихий, хриплый голос, который она тотчас узнала. Джэтт запрягал лошадей.
   Затаив дыхание, с бьющимся сердцем Милли приподнялась с постели и выглянула. В дрожащем свете костра она различала темную грузную фигуру миссис Джэтт. Другие, по-видимому, еще не показывались. Милли передвинулась к другой стороне повозки, взглянула вниз и заметила постель Кэтли под деревом... Темная фигура зашевелилась, и Милли с облегчением увидела, что Кэтли сидит на постели и надевает сапоги. Минуту спустя Джэтт подошел к повозке и перебросил что-то через край как раз в тот момент, когда Милли опять улеглась в постель. Дыхание у него было быстрое и тяжелое, как будто он сильно запыхался, и от него пахло ромом. Он исчез, но вскоре вернулся и положил в повозку что-то еще. И так он проделывал несколько раз. Затем вдали послышался его хриплый шепот, и женский голос ответил:
   -- Думаю, они выйдут провожать нас. Уехать нам будет нелегко, насколько я знаю этих людей. Ты лучше взял бы ружье в руку. Ешь и пей скорей! Мы не будем задерживаться, не будем мыть и брать эти вещи, я уже упаковала кое-какую посуду.
   Милли снова выглянула из повозки. Джэтт с женой ели молча и поспешно. Ружье его было прислонено к ящику, на котором они завтракали. Вдруг глухой шум, похожий на гром, нарушил утреннюю тишину. Долгий и далекий, он показался Милли раскатом грома. Но странно, как долго он продолжается! Джэтт, как вспуганный зверь, поднял свою большую голову и прислушался.
   -- Клянусь, что бегут бизоны! Первый раз за это лето. К счастью, бегут они через реку.
   -- Бизоны бегут! -- протяжно повторила женщина. -- Гм!.. А здесь, поблизости, много бизонов?
   -- Если они соберутся все вместе, получится порядочное стадо. Мне это не особенно нравится. Они могут загнать главное стадо в эту сторону. Мы поедем по прерии к Красной реке. И стадо, если оно побежит, может нагнать нас.
   -- Я не согласна с тобой, Джэтт, -- ответила женщина. -- Побегут бизоны или нет, мы во всяком случае едем.
   Незаметно серый рассвет пронизали лучи солнца. Джэтт кончил завтракать. Выглянув из повозки, Милли увидела, что Кэтли сидит на постели и следит за Джэттом из своего утла. Он заметил Милли и сделал ей знак, чтобы она скрылась. Она инстинктивно повиновалась и снова опустилась на постель. Но затем под влиянием какого-то непреодолимого чувства передвинулась к другой стороне повозки и выглянула из-под сиденья. В этот момент откуда-то появились Пруайт и Фоллонсби и подошли к Джэтту.
   -- Джэтт, неужели вы решитесь на это? -- кратко и сдержанно спросил Пруайт. -- Вы, конечно, не уедете, не поделившись с нами?
   -- Я оставляю вам две повозки, шесть лошадей и большую часть снаряжения, -- угрюмо ответил Джэтт. Он пристально посмотрел на Пруайта, как будто что-то соображая.
   -- Вы должны радоваться, что получите это, -- сдавленным голосом заметила женщина.
   -- Послушайте-ка, что она говорит! -- сказал Пруайт, обернувшись к Фоллонсби.
   -- Слышу и не желаю больше слушать! Это она все подстроила, -- резко ответил Фоллонсби. Только голос выдавал его волнение, а выглядел он сдержанным и спокойным.
   -- Говорите со мной! -- крикнул Джэтт, начиная отдавать себе отчет в серьезности положения. -- Оставьте в покое мою жену!
   -- Жену! Черт возьми, -- презрительно прервал его Пруайт, -- эта женщина такая же ваша жена, как и моя.
   Джэтт тихо выругался и, сдерживая бешенство, старался держаться спокойно. Но это ему не удалось.
   -- Ты рассказала им, что мы не женаты, а? -- яростно обратился он к женщине.
   -- Да, рассказала. Это было тогда, когда ты сходил с ума по своей черноглазой падчерице, -- неожиданно ответила она.
   Несомненно, Джэтт ударил и свалил бы ее с ног, если бы не присутствие Пруайта и Фоллонсби. Последний грубо захохотал. Пруайт шагнул вперед. Держал он себя как будто спокойно, но напряжение мускулов и движения свидетельствовали о другом.
   -- Джэтт, говорили вы этой женщине, что хотите отделаться от нее, чтобы сойтись с этой вашей черноглазой девицей? -- нагло и вызывающе спросил Пруайт.
   -- Нам вы это говорили, и были не особенно пьяны!
   Женщина выпрямилась. Лицо ее потемнело.
   -- Я этого не говорил! -- крикнул Джэтт.
   Молча и вопросительно повернулась она к обвинителям.
   -- Джэтт лжет, -- заявил Пруайт. -- Он все время хотел, чтобы эта девушка заняла ваше место. Потому-то он и не отдал ее мне или Хэнку.
   Эти слова убедили женщину, и она с неудержимой яростью набросилась на Джэтта. Он старался прервать ее, заставить замолчать, но она остановилась только тогда, когда он схватил ее и сильно встряхнул. Она с ненавистью взглянула на него и, тяжело дыша, сказала:
   -- Я прогоню... эту потаскушку. А ты, Рэнд Джэтт... ты никогда... не получишь ни доллара из этих денег.
   -- Замолчи! Или я тебе разобью физиономию! -- хрипло крикнул тот.
   -- Ха! ха! -- захохотал Фоллонсби, не двигаясь с места.
   -- Джэтт, я думаю, мы можем оставить вас с этой симпатичной женщиной, -- резко проговорил Пруайт, -- ибо вы заслуживаете этого. Но боюсь, что вы по глупости украдете и увезете и нашу долю... В последний раз, черт вас возьми, спрашиваю, поделите вы с нами деньги, снаряжение и съестные припасы, как мы условились?
   -- Нет, не поделю! -- свирепо крикнул Джэтт. Он был вне себя. И, как это ни странно, смотрел с ненавистью не на угрожающего ему человека, а на женщину.
   -- Тогда мы заберем все! -- громовым голосом крикнул Пруайт.
   Ошеломленный Джэтт повернулся лицом к Пруайту, поняв наконец, в чем дело. То, что он увидел, заставило его побледнеть. Его суровые голубые глаза вдруг дико уставились на Пруайта. Он задрожал и внезапно схватил ружье. Взгляд Милли был прикован к Джэтту. Она смутно видела Пруайта и не могла различить его движений. Оцепенение ее сменилось ужасом перед тем, что должно произойти. Быстро опустилась она на постель и закуталась с головой толстым одеялом... Ей показалось, что какие-то глухие удары отдаются у нее в мозгу. Потом повозка затряслась. Она прислушалась. Но под одеялом не могла уловить ни звука. Ей не хватало воздуха. Она сбросила одеяло и лежала, охваченная ужасом. Вокруг было тихо. Ни звука! Потом из-за реки донесся глухой топот бегущего стада бизонов. Лагерь казался опустевшим. Не убежали ли эти люди в лес? Всплеск в реке, у самого берега, как будто в воду что-то с силой бросили, наполнил ее холодным ужасом... Она лежала, дрожа от страха, и ждала...
   Вдруг она услышала тихие шаги у своей повозки. И над краем ее показались шляпа и лицо Кетли. Он взглянул на нее такими глазами, каких Милли никогда и ни у кого не видела.
   -- Половина дела сделана, но самое худшее впереди, -- шепнул он, глядя на нее темными и блестящими глазами, и исчез. Он не заметил ее отчаяния, не призывал мужественно переносить случившееся. Его взгляд, его шепот показывали, что он относится к ней как к товарищу, способному выдержать все. Это было также предупреждением, намеком, что и ему предстоит принять участие в страшном деле. Нервы Милли были на пределе. А что должна делать она? Как ей отнестись ко всему происходящему?
   Глухие голоса заставили ее отвлечься от своих мыслей. Милли приподнялась и выглянула из повозки. Несколько человек, по крайней мере двое, возвращались с берега реки. Это были Фоллонсби и Пруайт... Ни Джэтта, ни женщины не было видно. Милли это не поразило, она и не ожидала увидеть их. Пруайт был весь мокрый и в грязи.
   -- ... Можем теперь оставаться здесь и добывать шкуры так же, как и все другие охотники, -- говорил он.
   -- Я против того, чтобы оставаться здесь, -- ответил Фоллонсби.
   -- Ну, об этом спорить не будем. Мне все равно, поступим ли мы так или иначе, -- ответил Пруайт.
   Они подошли к костру, и Пруайт подтолкнул горящие поленья мокрым сапогом. Фоллонсби стал держать руки над огнем, хотя они не могли быть холодными: утро было теплое. Милли увидела, что руки у него слегка дрожат.
   -- Право, нам давно пора было покончить с этим, -- сказал Пруайт. -- Мой план такой, Хэнк: уедем отсюда, переправимся через реку и отправимся на Бразос. Там есть бизоны, и главное стадо тоже скоро попадет туда.
   -- Это дело подходящее, -- с облегчением ответил тот. -- А теперь выясним все. Мы поделим деньги, которые нашли у этой женщины. А как со всем имуществом отряда?
   -- Также поделим поровну.
   -- Правильно. По рукам, -- сказал Фоллонсби, протягивая руку.
   Пруайт протянул ему навстречу свою.
   -- Хэнк, мы работаем вместе около двух лет, и я нахожу, что мы с вами подходящая пара.
   -- Как быть с девушкой? -- вдруг спросил Фоллонсби.
   Они стояли, повернувшись спиной к Милли, которая, услышав этот вопрос, стала жадно прислушиваться. Настроение у нее было решительное: ее ободряло тайное присутствие Кэтли.
   -- А чуть не забыл о нашей черноглазой девчонке! -- крикнул Пруайт, ударив себя по ноге.
   -- Бросим жребий или разыграем в карты? -- спросил Фоллонсби, наклонив свою гладкую ястребиную голову.
   -- Нет, не надо! Вам слишком везет в игре... Мы поделим девушку, как поделили все остальное имущество.
   -- Отлично. Составим охотничий отряд из двух человек, все поделим пополам, даже девушку. Таким образом, нам не из-за чего будет ссориться. Но послушайте, мы забыли Кэтли. Куда он пропал, черт возьми?
   -- Вероятно, перепугался. Может быть, уже убежал.
   -- Не думаю. Говорю вам, Энди, ваша ненависть к северянам вводит вас в заблуждение относительно Кэтли, -- запротестовал Фоллонсби.
   -- Это самый обыкновенный фермерский работник, -- с бесконечным презрением ответил Пруайт.
   -- Это ничего, что он фермерский работник, -- резко возразил тот. -- Не знаю, что он собой представляет, но он беспокоит меня. Нам лучше было бы дать ему лошадь, снабдить припасами и вещами и отпустить.
   Пруайт на мгновение задумался и затем мрачно покачал головой. Это предложение не понравилось ему, ибо оно, очевидно, осложняло положение и вносило в него какой-то сомнительный элемент.
   Милли услышала сзади быстрое шарканье ног. Из-за повозки показался Кэтли, держа в правой руке слегка приподнятое ружье. Фоллонсби первый увидел его и испустил изумленное восклицание. Пруайт вскочил и замер.
   -- Здорово, ребята! -- крикнул Кэтли таким голосом, которого никто не слышал от него.
   Фоллонсби, пораженный, что предсказание его сбылось, воскликнул:
   -- Энди! Я говорил вам.
   У Пруайта ни один мускул не дрогнул на лице.
   -- Признаюсь, я бывал в самых отчаянных компаниях, -- язвительно проговорил Кэтли, -- но никогда мы не доходили до того, чтобы делить между собой невинную девушку.
   Теперь уже Пруайт ни на секунду не спускал разъяренного взгляда с Кэтли и с ружья, наведенного на них обоих. Он понял, что слова здесь бесполезны, и мускулы его напряглись. Со всей силой впился он взглядом в глаза Кэтли, чтобы прочесть в них его намерение. Выбрав момент, он с молниеносной быстротой схватился за ружье. Едва он приподнял его, как ружье Кэтли выстрелило. Пуля свалила Пруайта с ног.
   -- Живей, Хэнк! -- в бешенстве, диким голосом завопил он. И, бросив ружье, которое он забыл зарядить, как раненая пантера, пополз, чтобы схватить ружье Джэтта.
   Милли смотрела только на Пруайта, но вдруг услышала второй выстрел и глухой звук упавшего тела. То упал Фоллонсби. Он даже не вскрикнул. Движения Пруайта были так стремительны, что за ними трудно было уследить, и Кэтли не заметил, как он судорожно схватил ружье Джэтта, стоявшее у ящика. Он вскочил и успел разрядить ружье раньше, чем пуля Кэтли попала ему прямо в грудь. Отпрянув назад, он выронил ружье, руки его опустились, и казалось, он вот-вот упадает. Страшная бледность покрыла его искаженное бешенством лицо. Шаг за шагом отходил он назад, пока с громким всплеском не свалился с берега в реку.
   Все закружилось перед глазами Милли. Наступил тишина. Ей казалось, что дыхание у нее прерывается. Потом оцепенение внезапно исчезло, и она выглянула, чтобы узнать, что с Кэтли. Он лежал на земле рядом с костром. Милли выскочила из повозки и опустилась рядом с ним на колени. Шляпа с него свалилась, лицо изменилось, яркие глаза поблекли.
   -- О... о... Кэтли! -- раздирающим голосом крикнула она.
   -- Так лучше... -- прошептал он. Нижняя губа его опустилась, веки вздрогнули, все тело затрепетало и вытянулось. У него была прострелена грудь.
   -- Какой ужас!.. Он умер!.. Все они убиты... Но что же мне делать?
   Взволнованные восклицания Милли были прерваны сильным ржаньем одной из лошадей, запряженных в повозку. Это ржанье указывало на приближение лошади. Неистовый, резкий ответ донесся из-за реки.
   Милли вскочила и выглянула из-за деревьев, трепеща от радости. Но радость ее сразу сменилась ужасом, когда, вглядевшись повнимательнее, она увидела, как индейцы верхом въезжают в реку. На мгновение Милли растерялась и в отчаянии стала ломать руки. А потом, вскочив на сиденье повозки, натянула вожжи. Инстинктивно она обратилась в бегство. Ничего лучшего она придумать не успела. Ретивых лошадей, еще не вполне отправившихся от страха, не пришлось понукать. Они пустились рысью. Направо была река, а налево -- прерия, главное стадо бизонов и охотничьи лагери. Ей надо поскорее выбраться из леса на простор. Если индейцы не слышали, как она уехала, то пройдет немало времени, прежде чем они нападут на ее след в чаще леса.
   -- О, я забыла, -- воскликнула она, -- они слышали ржанье лошади. -- Мужество стало покидать ее, и она опустила вожжи. Лошади ускорили шаг, но во весь дух не поскакали.
   Вдруг впереди, в чаще, раздался треск веток и огромный темный бизон пронесся перед ней, направляясь налево. Милли едва пришла в себя от страха. Затем она опять услышала треск веток и впереди, и сбоку, и дальше... В лесу оказались бизоны. Потом она услышала глухой раскат грома, доносившийся, казалось, и слева и справа от нее.
   -- Они ведь говорили, что бизоны бегут в панике! -- испуганно вскрикнула она. Лошади тоже услышали этот глухой гул и пришли в волнение. А может быть, близость и запах бегущих бизонов заставили их ускорить ход. Милли попробовала повернуть их налево, но тщетно. По-видимому, там были какие-то препятствия, толкавшие лошадей в противоположную сторону. Затем совершенно неожиданно они вдруг выехали из леса на открытую равнину.
   Над ней стояла желтая пелена пыли. И ряды бегущих бизонов исчезали за ней. Раскаты грома теперь были сильнее. Лошади зафыркали не то от пыли, не то от близости бизонов и, проскакав милю, пошли шагом, а потом остановились. По всему горизонту спереди и справа бежали бизоны. Сзади была видна извилистая линия реки. Бизоны бежали с юга и переправлялись через реку. Милли понял, что она слишком удалилась от своего пути и должна круто повернуть налево, подняться вверх и ехать вдоль реки к охотничьим лагерям.
   Вдруг она заметила, что две оседланные лошади, отвязались от повозки и убежали во время быстрой езды. Милли оглянулась назад, на лес, на которого она выехала. Воздух там был более прозрачный. Она вгляделась и увидела, как из леса выскочили сухопарные малорослые лошади с всадниками, совершенно не похожие на лошадей белых охотников. Милли поняла, что ее преследуют индейцы...

Глава XIV

   Милли крикнула, хлестнула лошадей, и они понеслись галопом. Повозка подскакивала и тряслась на холмистой равнине, а девушку перебрасывало из стороны в сторону. Затем лошади побежали рысью и стали обгонять отдельные группы бизонов. Милли, охваченная ужасом, все-таки не совсем потеряла рассудок. Ветер, пропитанный пылью и запахом бизонов, бил ей в лицо и развевал волосы. Руки и плечи болели от напряжения, от натянутых вожжей. Но эта бешеная скачка по прерии с бегущими в панике бизонами впереди и команчами позади захватила ее и вернула ей присутствие духа.
   Милли оглянулась: команчи нагоняли ее. Они были в полумиле и скакали теперь, широко рассыпавшись, обнаженные, пестрые, разукрашенные перьями.
   "Лучше смерть среди бизонов!" -- мелькнуло у нее в голове. Она намотала обе вожжи вокруг левой кисти, хлестнула лошадей кнутом и прикрикнула на них. Бизоны неслись и перед ней, и по обеим сторонам, и сзади, все -- в одном направлении. Глухой гул сменился резким топотом. Он все усиливался, приближался и превращался в грохот, надвигающийся сзади. Она оглянулась и увидела огромную волнующуюся темную массу, казалось разлившуюся по всей прерии. Целое море бизонов! Они неслись вскачь тяжеловесными равномерными рядами и уже заполнили пространство между Милли и команчами. И девушка увидела, как индейцы повернули в сторону своих сухопарых лошадей. Она испустила дикий, радостный крик... А пелена пыли все сгущалась, и шум усиливался...
   Она правила парой обезумевших лошадей в самой гуще стада и понимала, что сейчас смерть угрожает ей в большей степени, чем в любой момент до этого. Однако, несмотря на то что волосы у нее стояли дыбом, а язык прилип к гортани, она не испытывала такого страха, как в лагере, когда Пруайт и Фоллонсби делили ее между собой или когда стройные команчи стремительно гнались за ней. Странно, но она как будто не боялась бизонов. Лошади ее бежали рысью, и, когда обгоняли ближайшие группы животных, они всегда отскакивали в сторону, освобождая дорогу.
   Однако с каждой минутой бизонов становилось все больше. Они уже стеной приближались к лошадям. Этого-то Милли и боялась больше всего. Лошади закусили удила и летели стремглав. Милли пришлось отпустить вожжи, чтобы не слететь с сиденья. Вдруг они стали брыкаться, и среди непрестанного топота и гула раздался пронзительный испуганный рев. Милли никогда раньше не слышала рева лошади. Одна из белых лошадей, любимица Джэтта, споткнулась и упала на колени. Увидев это, Милли едва не лишилась чувств. Другая лошадь тоже споткнулась, но потом сильно дернула и потащила за собой соседку. Они понеслись дальше. А сзади огромные опущенные вниз косматые головы почти натыкались на повозку...
   Милли слышала, что во время бегства бизоны сносят и ломают все препятствия на своем пути. И она, наверное, станет жертвой этого панического бегства. Лошади были окружены и стиснуты, бизоны их подталкивали и несли. Страх и ужас охватил их. Они спотыкались, ревели и даже пытались бросаться на бегущих бизонов. Было чудом, что они еще не переломали себе ног, не порвали упряжь и не свернули колес...
   Наконец, эти толчки, грохот, раскачивание повозки, эта страшная близость напирающих животных стала не по силам Милли. Она пала духом, и руки ее ослабели. Повозка задребезжала, наклонилась на сторону, подскочила и остановилась. И сплошное бурлящее море бизонов придвинулось к ней вплотную... Милли свалилась с сиденья назад и лишилась чувств...
   Когда Милли открыла глаза, у нее было ощущение, что она проснулась после кошмарного сна.
   Она лежала на спине и вдруг почувствовала, что повозка катится, а со всех сторон слышится топот копыт.
   -- О! Значит, что-то случилось?.. Лошади бегут... И повозка не перевернулась! -- воскликнула она. Но приподняться и посмотреть боялась.
   Повозка катилась ровно, без толчков и покачиваний, а топот копыт был не таким сильным, как прежде. Где она? Долго ли лежала без чувств? Чем закончится это ужасное бегство? Сейчас ей дышалось легче, и она не так сильно ощущала пыль и запах бизонов. Во рту у нее пересохло, а кожа была влажной и горячей. Милли села и выглянула из повозки. Она увидела серую прерию, испещренную темными пятнами бизонов. Насколько можно было охватить глазом, они виднелись повсюду, но уже не теснились сплошной массой и не бежали. А лошади их уже не боялись.
   -- Так это не было паническим бегством! -- внезапно закричала Милли. -- Они просто переходят на другое место. И не обращают внимания ни на повозку, ни на лошадей... О, я спасусь!
   Милли взобралась на сиденье и нашла вожжи. Лошади отозвались на ее понукание -- подняли головы и навострили уши. Казалось, они были довольны, что ими снова правят, и бежали так, как будто поблизости никого не было. Такая перемена изумила Милли. Судя по их покрытым толстым слоем пыли спинами, они долго бежали, прежде чем дойти до такого равнодушия.

* * *

   День склонялся к вечеру. Наступил момент, когда Милли увидела, как передние ряды бизонов стали скрываться за горизонтом, до которого, казалось, было теперь рукой подать. Когда повозка достигла того места, где исчезали из виду косматые спины, Милли обнаружила спуск, который кончался у извилистой зеленой полосы деревьев. Местами блестели пятна воды. А дальше шла бесконечная плоская равнина и на ней тысячи и тысячи бизонов...
   Лошади добрались до леска. И Милли решила, что здесь она может подождать, пока стадо пройдет. Она завернула за большую группу деревьев и остановилась под их зеленым навесом. Усталые лошади, тяжело дыша, даже не тянулись к траве. Со всех сторон группами и рядами шли бизоны и спускались, видимо, к реке, откуда доносился все усиливающийся плеск воды. Через некоторое время количество проходящих бизонов стало уменьшаться, и наконец топот копыт затих.
   Тишина! Это было невероятно! Целый день Милли терзал непрестанный грохот, и теперь она не могла привыкнуть к тишине и чувствовала себя растерянной. Ее охватило чувство одиночества. Она совсем одна в этой дикой и пустынной местности!
   -- Что мне делать теперь? -- воскликнула она. -- Но я не должна задумываться! Я должна действовать!
   Она слезла с повозки и распрягла лошадей, которые с ржаньем поскакали к реке. Милли вспомнила о своей собственной жажде и побежала к берегу, где, не обращая внимания на грязь, легла ничком и стала жадно пить прямо из реки. Вернувшись, она забралась в повозку и стала смотреть, что там есть. Она нашла мешок овса, ящики с едой и кухонной посудой, сверток одеял и, наконец, топор и лопату. В ящике с посудой лежали и спички, а среди съестных припасов она нашла каравай хлеба, мешок с сухарями, копченое мясо, соль и сахар, сушеные яблоки.
   -- С голоду я во всяком случае не умру, -- прошептала Милли.
   Она набрала сухих веток, развела костер, принесла в ведре воду и поела с таким аппетитом, как никогда в жизни. Спустились сумерки. И суровая действительность предстала перед ней еще обнаженнее. Она вся затрепетала. Ведь она совсем одна, а в лесу, на берегах реки -- пантеры, медведи, волки... У нее не было никакого оружия, кроме топора. Чем же она защитит себя?
   Прежде чем укрыться в повозке, она обошла "свою" территорию, вглядываясь в сумрак и прислушиваясь. Ночная темнота окутала реку, и на темно-синем небе замигали звезды. Близость пасущихся рядом лошадей немного приободрила ее. Она влезла в повозку и, не снимая даже сапог, закуталась в одеяла. Тело ее ныло от боли и усталости, сердце мучительно сжималось, в голове роились неясные мысли... Она не могла сразу улечься и успокоиться. Но постепенно она все меньше и меньше ворочалась в повозке и вдруг замерла неподвижно. У нее блеснула мысль о Томе Дооне, и она представила его себе. Милли заплакала. Слишком мучительно было воспоминание о нем, его любви, мечтах об их будущей совместной жизни. Может быть, она никогда не увидит его больше... Нет, она должна во что бы то ни стало выбраться отсюда! Обессиленная, она погрузилась в легкую дремоту.
   Пение птиц разбудило Милли. Взошло солнце, и тихо шелестели листья. Она расчесала свои растрепавшиеся короткие кудри. Лицо горело от ветра и солнца. Она вылезла из повозки, накормила лошадей овсом, поела сама и собралась ехать дальше. При мысли о том, что поедет по прерии одна, она едва не лишилась чувств. "Но я не могу оставаться здесь. Эго будет еще хуже, чем ехать но прерии, -- в отчаянии думала она. -- Я должна ехать! Но куда, как?"
   Милли приходилось видеть, как мужчины рисовали географические схемы на песке. Она опустилась на колени на небольшом песчаном участке и, напрягая все свои мысли, стала рассматривать его.
   -- Здесь запад, -- задумчиво проговорила она. -- Я видела, как здесь заходило солнце. Значит, север здесь. Я должна держаться северо-запада. От Красной реки до Спрэга мы ехали десять дней... Здесь река... -- Она провела черту на песке. -- Вчера я проехала, наверное, миль тридцать-сорок почти прямо па север, до этой реки. Значит, я нахожусь здесь. -- Она поставила точку на песке и провела другую черту. -- Я не должна ехать обратно к охотничьим лагерям, потому что могу натолкнуться на индейцев. Я не должна двигаться и вдоль этой реки на запад. Мне надо переправиться через нее и держаться северо-запада. Я должна переправляться через все встречающиеся реки и искать для этого удобные места...
   Она достаточно путешествовала по пустынной прерии, чтобы иметь некоторое представление о том, что ей предстоит. Мысль о встрече с охотниками вызывала в ней надежду, подбадривала ее... Наконец Милли решилась и выехала из леска направо, туда, где бизоны проложили широкую дорогу вниз, к реке. Лошади рысью преодолели ее -- она была неглубокой и легко въехали на низкий противоположный берег. Милли не успела опомниться, как очутилась на гладкой, ровной поверхности прерии.
   -- Как просто! -- восторженно воскликнула она. -- О Уайти и Спэкс! -- обратилась она к лошади. -- Как я люблю вас! -- Она стала искать свой красный шарф, чтобы вытереть лицо и волосы. Но он, как и ее маленький револьвер, пропал. Она потеряла его. Нет! Она вспомнила, что привязала его к верхушке повозки в лагере Джэтта и оставила там. Это воспоминание взволновало ее. Что, если Том Доон найдет наконец лагерь Джэтта и увидит ее красный шарф? Нет, этого не случится. Индейцы, конечно, сожгли весь лагерь.
   Милли определила по солнцу направление и поехала по прерии -- беспредельной равнине, густо поросшей травой. Ехала она с раннего утра до заката солнца и, когда впервые за весь день встретила реку, почти высохшую и превратившуюся в лужу, остановилась, распрягла лошадей и позаботилась обо всем необходимом для себя. Лошади напились из лужи и вернулись к повозке. Они проявляли необычайный интерес к Милли и даже ходили за ней следом. Она отсыпала им овса, приласкала и даже начала разговаривать с ними, ибо одиночество тяготило се. Вскоре темнота скрыла от взора пустынную безграничную даль. Стояла тишина, только слабый шорох и жужжание насекомых! Она легла, напуганная и темнотой, и тишиной, боясь уснуть... Однако долго лежать с открытыми глазами и бороться со сном она была не в состоянии...
   Когда солнечные лучи разбудили ее, она тотчас загорелась желанием ехать дальше. Лошади ждали ее и при приближении заржали. Кое-как выполнив обычные работы, она села в повозку. Ее тревожил вопрос, где она раздобудет воду, чтобы напоить лошадей. Милли закрыла глаза и дремала, держа в руке вожжи. Когда повозку встряхивало, она просыпалась. Вдруг загрохотал гром и тучи заволокли небо. Разразилась гроза -- с ветром, холодным дождем, белыми зигзагами молний... Милли насквозь промокла, и это необычайно освежило ее. А лошади шлепали по лужам и пили свежую дождевую воду.
   Гроза быстро пронеслась, снова показалось голубое небо, и засияло солнце. Прерия дымилась, от лошадей шел пар. Одежда на Милли постепенно высыхала. В тот день путешествие закончилось у реки. Переправы в этом месте не было, и Милли сделала остановку. Утром она чувствовала себя вялой и утомленной, но готова была ехать дальше. Река поворачивала на северо-запад, и весь день Милли следовала вдоль нее, иногда в тени деревьев. Вокруг ни следов, ни колеи, ни остатков лагерей -- сплошная пустыня.
   На следующий день она нашла заброшенную переправу со старыми следами бизонов. Это несколько оживило ее, пробудило заглохшую надежду. Она немного воспрянула духом. Если бы только можно было отпустить вожжи и дать отдохнуть рукам! Но неукротимыми лошадьми необходимо было править. Выедет ли она когда-нибудь на дорогу? Неужели никогда не кончится эта прерия, серая, однообразная, как мертвое море?
   Потом она попала в полосу, где валялось множество трупов бизонов. И надежда опять овладела ею. Где она? Может быть, в ста или пятидесяти милях от Стэкед Плэнс? А дорогу найти не может! Туши были уже черные и высохшие, никакого запаха от них не исходило. Десять миль проехала она по этой полосе смерти и разложения, но ее напряженно ищущие глаза не обнаружили ни лошади, ни повозки.
   Милли потеряла счет дням и часам. Солнечные закаты, остановки у реки, темные ночи с ненавистными звездами, бледные рассветы и раскаленное солнце -- и ужасная усталость, тоска...
   -- Что это? -- воскликнула Милли и широко открыла глаза. Она лежала в повозке. Солнце стояло уже высоко. Повозка качалась, скрипела, раскачивалась, и при этом слышался странный звук: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Лошади бежали по твердой дороге! Не сниться ли ей это? Она закрыла глаза, чтобы лучше слышать: тук-тук, тук-тук, тук-тук! Это не обман ее болезненно обостренного слуха...
   -- О, наконец-то! -- вздохнула Милли. -- Дорога!;. Дорога!.. -- И она приподнялась. Как всегда, серая беспредельная прерия, но теперь перерезанная до самого горизонта белой линией дороги, Милли, вне себя от радости, едва не упала в обморок. Она заставила себя попить и поесть, хотя мясо и хлеб так высохли, что их было трудно проглотить. Она должна собраться с силами! Много охотников, должно быть, проезжает по этой дороге. Наверное, скоро она увидит, как на горизонте забелеет повозка... Милли посмотрела вокруг. Прерия по-прежнему была пустынна, но в ней появилось и что-то новое... Милли почувствовала себя бодрее: надежда чудесным образом оживила ее. И она погнала лошадей.
   Наконец она доехала до одного из холмов, долго казавшегося недосягаемым. Речка, окаймленная зелеными вязами, протекала как раз у его подножия. Измученное сердце Милли забилось при внезапном воспоминании. Она здесь уже останавливалась, она узнала эти вязы... Лошади заржали, забили пыльными мохнатыми копытами и остановились. Милли взглянула вниз, на зеленый берег, где когда-то Кэтли говорил ей о своем сочувствии.
   Еще один солнечный закат... Золотистые, красные и пурпурные облака запылали над прерией. Постепенно сумерки опускались на равнину, и среди колышущейся травы появились тусклые пятна костров и клубящиеся столбы синего дыма. Повозка Милли, пробиралась теперь среди мелкого скота, который пасся по обеим берегам реки около Спрэга. На дорогу выбегали собаки и лаем встречали новую повозку. Любопытные охотники, направлявшиеся на юг, выходили из палаток, чтобы расспросить о новостях новоприбывшего из охотничьей области.
   -- Здравствуйте, сынок! -- приветствовал Милли седой старик, живыми голубыми глазами оглядывая усталых лошадей и повозку с единственным седоком. -- Вы один?
   -- Да, -- ответила Милли, с волнением услышав его хриплый голос.
   -- Откуда вы? -- спросил старик.
   -- С Красной реки, -- ответила Милли.
   -- Скажите-ка, сынок, вы... -- Он прервал вопрос, подошел ближе и положил руку на спину лошади, от которой шел пар. Грубые лица, одни загоревшие, другие бледные, еще не обвеянные ветром прерии, смотрели на Милли. Они казались ей прекрасными: столько жизни, радушия и интереса было в них!
   -- Да, с Красной реки, -- быстро и тихо ответила она. -- В моем отряде произошла ссора -- все перебили друг друга... Потом команчи переправились через реку... И я убежала из лагеря. Уайти и Спэкс вывезли меня из лесу на равнину... И тут я увидела гнавшихся за нами индейцев... Мы попали, в стадо бизонов, которые неслись в панике... Пыль и топот... Это было ужасно!.. Потом они побежали тише, но окружали нас весь день... сорок миль... Когда же наконец мы остались одни, мы день за днем ехали и останавливались, ехали и останавливались... Не знаю, сколько дней это продолжалось!
   После взволнованного рассказа Милли воцарилась тишина. Затем старик недоумевающе почесал бороду:
   -- Сынок, вы шутите над нами? Выдумываете все это? Правда, вид у вас усталый и замученный...
   -- Это истинная... правда, -- со вздохом ответила Милли.
   -- Ну, мальчик... -- более серьезным голосом начал добродушный старик и снова с любопытством оглядел изнуренных лошадей и поломанную повозку.
   -- Мальчик? -- живо, насколько позволяла усталость, воскликнула Милли. -- Я не мальчик!.. Я девушка... Милли Фэйр.

Глава XV

   Том приподнялся, чтобы осмотреть путь к скале, потом он дополз до конца камня и оттуда, лежа на левом боку и вытянув вперед левую руку, а правой таща ружье, пополз насколько мог быстро и бесшумно. Смотрел он только прямо перед собой. Страха не было. С самого начала он подумал, что человек умирает только раз, и если это суждено ему теперь, то умрет он за своих товарищей. Темные, манящие глаза Милли Фэйр мелькнули перед ним, и острая мучительная тоска сжала сердце... И ради спасения этой девушки он готов на любую опасность. Так или иначе, это команчи были причиной бегства Милли. Из-за них он потерял ее.
   Когда он прополз несколько десятков футов, он почувствовал облегчение, страшное напряжение ослабело. Его товарищи стреляли теперь как будто залпами. Он знал, что таким способом Пилчэк старается отвлечь от него внимание индейцев. Те тоже стреляли. Но он уже порядочно удалился от места перекрестного огня. Пули уже не визжали над его головой. Он выполз на более открытую местность и теперь, по-видимому, был недалеко от цели -- от красной скалы. Лежа у плоского камня -- высокого рядом не было, -- он выглянул. Большой скалы с этого места видно не было. Не в состоянии ползти дальше, утомленный и физически, и духовно, он приподнялся повыше, чтобы отыскать скалу. Опять не видно! Тогда он отполз несколько шагов к левому концу камня и снова приподнялся, чтобы выглянуть.
   Как будто резкий порыв ветра пронесся мимо него. Он услышал свист и почувствовал сильный неожиданный толчок, а затем острую, жгучую боль в спине. Почти в то же мгновение донесся резкий звук ружейного выстрела. И взгляд Тома сейчас же уловил впереди фигуру индейца, который стоял с дымящимся ружьем в руке. Том упал ничком за камнем, оглушенный и пораженный этой неожиданностью. А в следующую секунду, опомнившись, он крепко сжал ружье, вскочил и мгновенно выстрелил. Том увидел, как индеец широко открыл рот и зашатался. Кровь хлынула у него изо рта. Покачнувшись, он упал. Рана была смертельной.
   Скорчившись, Том огляделся и увидел нужную ему скалу. Тогда быстро, собрав последние силы, он бросился бежать и вскоре достиг цели. Но места, где были укрыты лошади, он найти не мог, пока Джэк Дивайн не окликнул его и не объяснил. Том, пошатываясь, обошел скалу и попал на лужайку, где стояли лошади. Дивайн с шумом скатился с выступа, где он наблюдал за обстановкой. Затем с другой стороны появился второй сторожевой -- Ол Сорндайк. Они подбежали к Тому.
   -- Смотрите, вы весь в крови! -- испуганно крикнул Джэк.
   -- Я ранен... Не знаю, насколько серьезно... -- тяжело дыша, сказал он. -- Я пришел за водой. Скорее, ребята, перевяжите меня. Мне надо торопиться обратно.
   -- Мы тоже пойдем с вами, -- сказал Дивайн. -- Принеси воды, Ол.
   Они обмыли Тому рану и перевязали ее платком.
   -- Я должен отнести туда несколько фляжек, -- заявил Том.
   -- Я пойду, а вы оставайтесь с Олом, -- ответил Дивайн.
   -- Нет, я не намерен оставаться. Я тоже хочу помочь нашим товарищам, -- решительно сказал Сорндайк.
   -- Мне не приказывали привести вас.
   -- Это не имеет значения. Какая польза от того, что мы здесь? Если команчи найдут нас, мы не сможем спасти лошадей. А если уйдем отсюда, то сможем присоединиться к остальным.
   Логика Дивайна была неопровержима. И Том не стал больше возражать. Они захватили по две фляжки каждый, взяли ружья и поспешно отправились в путь. Том указывал дорогу. Идти было легко, но, когда они добрались до того места, откуда, как он считал, нужно было ползти, начались трудности. Тяжелые фляги свисали с шеи и мешали передвигаться. Том лег на землю и полз как змея. Он был первым. За ним в десяти шагах полз Сорндайк, за которым на таком же расстоянии следовал Дивайн. Тому часто приходилось останавливаться и отдыхать: мускулы его ослабели. Однако он был уверен, что одолеет этот путь. Большими глотками он пил воду из фляги, и это оживляло его. Они уже довольно близко подползли к тому месту, где находились Пилчэк и его товарищи, как вдруг у самой головы Тома ударилась, подняв пыль, пуля. Его зашатало. Другая пуля задела верхушку его шляпы. Это заставило его судорожно проползти дальше и укрыться за большим камнем. Пули теперь жужжали и свистели над головой, отскакивали от обломков скал.
   Наконец Том с товарищами добрался до позиции Пилчэка.
   -- Сейчас будет самый опасный для нас момент, -- сказал Дивайн. -- Вдруг они примут нас за краснокожих.
   Но Пилчэк был слишком мудрым и опытным, чтобы допустить такую ошибку. Он был на страже, и его озабоченное, суровой лицо просветлело при виде Тома.
   -- Это ловко проделано, Том! -- сказал он. -- А здесь настоящий ад! Идите скорей к Ори и Робертсу.
   Том поспешил к молодому парню, лежавшему под навесом, который соорудил Робертс из своей рубашки и палки. Он хрипом приветствовал Тома. Лицо у Ори было бледное и потное. Когда Том поднял его голову, он открыл глаза, попытался что-то сказать, но не мог.
   -- Ори, вот вода, -- сказал Том и поднес фляжку к его бледным губам.
   Впервые в жизни он понял, как драгоценна простая вода! Он смотрел, как Ори пил, и был вполне вознагражден его слабой благодарной улыбкой.
   -- Очень благодарен, Том, -- прошептал Ори, откинувшись назад. Взгляд у него был какой-то странный. Затем он закрыл глаза и как будто успокоился. Тому не понравилось выражение его лица в тот момент, но в возбуждении он скоро забыл об этом.
   Робертс передал фляжку другому раненому и подождал, пока тот напьется. Затем сам утолил жажду.
   -- Вот все, что мне было нужно, -- с глубоким вздохом проговорил он.
   Старый, седой охотник подполз, чтобы отпить свою долю.
   -- Сын мой, такую фляжку вылизал бы и Ниггер Хоре, -- сказал он.
   -- Как! Мы сражаемся с этим вождем? -- удивленно спросил Том.
   -- Если верить Пилчэку, так оно и есть, -- весело ответил охотник. -- Старик Ниггер и около тысячи краснокожих с ним.
   Том отполз к удобному месту за обломком скалы, где он находился раньше, и стал следить за тем, чтобы не попасть под огонь индейцев. Рана причиняла ему мучительную боль. Он был почти без сил. Солнце адски палило. Ружье и камни как огонь обжигали руки. Но когда он снова вступил в бой и стал искать цель, он забыл и о своих страданиях, и обо всем остальном.
   Бой усиливался. Теперь яростно наступали команчи и отчаянно сопротивлялись осажденные. Опасность принимала угрожающий характер. Пуля попала Тому в плечо, но все возрастающая смелость индейцев заразила его. Он еще больше высунулся из укрытия и усилил огонь. Когда, страдая от второй раны, он вынужден был отползти в укрытие, он уже знал, как происходит наступление.
   Команчи подступали все ближе и ближе, почти совершенно скрытые пеленой дыма, застилавшей поле боя.
   -- Прекратите огонь! Ждите атаки! -- громовым голосом крикнул Пилчэк.
   Грохот тяжелых охотничьих ружей прекратился, и это позволило отчетливее различить стрельбу индейцев. Их винчестеры трещали непрестанно, залп за залпом, и свинцовый град осыпал каменистые позиции осажденных.
   Очевидно, индейцы сосредоточились на западной стороне, между позициями Старуэлла и Пилчэка. Это побудило разведчика отвести своих людей в сторону, где укрывался Том. Все ближе и жарче становился огонь индейцев. Сквозь синюю завесу дыма Том видел быстро мелькавшие фигуры, похожие на призраки. То команчи перебегали от скалы к скале. Сердце у Тома готово было разорваться. Если у индейцев достаточно сил, то они смогут перебить весь отряд Пилчэка! И вдруг, когда Том уже готовился к худшему, огонь прекратился. Наступила напряженная тишина, странная после такой оглушительной стрельбы.
   -- Это хитрость. Следите внимательно! -- предупредил Пилчэк своих людей.
   Едва он произнес эти слова, как индейцы открыли сильный огонь с очень близкого расстояния. Пилчэк выкрикнул какое-то приказание. И хотя его невозможно было разобрать среди ружейного треска, в ответ грянули залпы тяжелых охотничьих ружей. В следующий момент стрельба стала такой интенсивной, что Тому казалось, будто он слышит непрерывный раскат грома. Сквозь дым он увидел, как с невероятной быстротой ринулись вперед индейцы, и среди ружейного грохота услышал их странный оглушительный крик. Однако охотничьи ружья по-прежнему непрерывно грохотали, и, вероятно, это подействовало на отчаянно смелых команчей. Может быть, они не рассчитывали на такое могучее сопротивление? Их воинственный крик стал более пронзительным и тонким и наконец замер. А затем прекратились и раскатистые залпы. Тогда и Пилчэк приказал прекратить стрельбу.
   Старый, седой охотник встал, оглядел окутанную дымом местность и сказал:
   -- Ребята, они подбирают своих убитых и раненых. Они разбиты! И мы должны отогнать их совсем, к их лошадям.
   -- Правильно, -- мрачно ответил Пилчэк, -- но подождем и посмотрим, верно ли это.
   Если отступление и было, то Том не мог увидеть его из за дымовой завесы. Он вышел из своего укрытия. Рубашка у него была вся мокрая от крови. Его вторая рана оказалась легкой, но очень болезненной. Он попросил Дивайна перевязать ее платком. В этот момент поспешно вернулся Пилчэк.
   -- Ребята, дело идет к тому, что мы выиграем! -- сказал он, и серые глаза его заблестели. -- Если мы разобьем и обратим в бегство Ниггера Хорса, то это будет первая победа охотников в этой войне из-за бизонов... Харкэуэй, оставайтесь здесь с двумя людьми, чтобы охранять раненых. Остальные забирайте запасные патроны и следуйте за мной.
   Том из последних сил опустил руку в мешок с патронами и последовал за разведчиками. Пилчэк продвигался вперед осторожно. По мере того как становилось ясно, что засада маловероятна, он проявлял все большую смелость и решительность и наконец бросился бегом.
   -- Живей, за мной! -- крикнул он, обернувшись назад.
   Том старался преодолеть тяжелую дорогу и не глядел перед собой, пока не достиг края подъема. Команчи отступали. В этом не было никакого сомнения. Отступали в полном порядке, с линией воинов, охраняющих тыл. Том увидел, что одни индейцы подбирают и уносят своих раненых и убитых, другие столпились около лошадей, но главная масса собралась в середине лагеря, где была суматоха и спешка.
   -- Вперед, ребята! -- крикнул Пилчэк и бросился вниз по спуску.
   Охотники Пилчэка с криками, потрясая оружием, рассыпались по спуску. Внизу, в лагере, внезапно показался дым и грянул залп из винчестеров. Тогда Пилчэк остановился, встал на одно колено и приподнял ружье. Его примеру сейчас же последовали другие. Он выстрелил, за ним Дивайн и старый охотник, а затем дали залп остальные. Если бы команчи в этот момент, несмотря на залпы охотничьих ружей, ринулись вперед, то охотникам Пилчэка пришел бы конец. Они были бы сметены. Но индейцы не способны были на такой маневр. Они стреляли так же, как скакали верхом, -- бешено, неистово, но без определенного плана. Что же касается белых, то они продолжали наступать, испуская громкие крики и стреляя. Дым и грохот окружали Тома. Ружье жгло руки, и лицо было опалено порохом. Вдруг что-то ударило его и сшибло с ног. И он погрузился во мрак...
   Когда Том пришел в себя, он почувствовал тупую боль и никак не мог понять, где находится и что с ним произошло. Его куда-то несли, слышались людские голоса, а дневной свет казался красноватым и туманным... Том опять лишился сознания, а когда очнулся, почувствовал головокружение. Он лежал на спине, а над ним возвышалась темная скала. Затем в лицо ему брызнули холодной водой, и он услышал знакомый голос.
   -- Том не опасно ранен, -- говорил Джэк Дивайн. -- Последняя пуля только оцарапала ему кожу. Он парень крепкий.
   -- Да? Я очень рад, -- ответил Пилчэк. -- Мне казалось, будто он уже готов...
   -- Нет! Он скоро поправится... Назови меня как угодно, если он не очнется сейчас. Эй, Том!
   -- Я чувствую себя хорошо, спасибо, -- слабым голосом сказал Том. -- Как наши дела?
   Тут Дивайн начал красноречивый рассказ о том, как они заставили отступить Ниггера Хорса с его сотнями воинов, преследовали их и наконец окончательно разбили и обратили в бегство. Но Дивайн не упомянул о том, как пострадал отряд Пилчэка. Хотя Том и сильно мучился и был очень слаб из-за потери крови, но он все-таки поел и утомленный уснул.
   Дневной свет вернул ему сознание. И первый же взгляд на лежащих вокруг раненых и перевязанных товарищей дал ему представление о том, чего стоила победа над Ниггером Хорсом. Никто не избежал хотя бы одного ранения. Том не увидел многих знакомых лиц, но не стал задавать вопросов. Он испытывал постоянную боль, поэтому был рад, что может лежать спокойно, с закрытыми глазами.
   Однако позднее в то же утро у него хватило сил сесть верхом на лошадь и присоединиться к отряду, медленно возвращавшемуся в постоянный лагерь. Тенистый и прохладный, с проточной водой, он был самым желанным местом отдыха. Всех раненых устроили как можно удобнее. И тут Том узнал, что семь человек из отряда Пилчэка убито. Ори Тэск погиб первым.

Глава XVI

   Когда весной 1877 года, по донесениям разведчиков, сопротивление кочевых племен на юго-западе было сломлено, Том распрощался с Бэрном Хэдноллом, своим давним другом и товарищем. Дэв Стронгхэрл уже несколько месяцев как уехал в Спрэг к своей жене, и Бэрн тоже хотел повидаться с женой и родными.
   -- Что вы будете делать теперь, Том? -- спросил Бэрн.
   Доон опустил голову:
   -- Мне было бы слишком тяжело вернуться в Спрэг как раз теперь. Видите ли, Бэрн, я не могу забыть Милли. Конечно, она уже давно умерла. Но иногда я вижу ее во сне, и она кажется мне живой. Мне хотелось бы узнать правду о ее судьбе. Когда- нибудь мне это удастся. Я отправлюсь с Пилчэком на Бразос. Крупная охота теперь там.
   -- Я собираюсь основаться около Спрэга, бросить ружье и взяться за плут, -- сказал Бэрн. -- Отец всегда говорил, что наступит день, когда Спрэг будет центром скотоводческого и фермерского района.
   -- Да, я помню. Это была раньше и моя мечта. Но я изменился. Вероятно, это бродячая жизнь подействовала на меня. Пока меня еще манит простор. Когда-нибудь я вернусь обратно.
   -- Том, у вас есть сбережения, -- задумчиво ответил Бэрн. -- Разве не рискованно возить с собой все деньги! Теперь в охотничьих областях есть люди опаснее, чем команчи.
   -- Я уже думал об этом, -- сказал Том. -- Это действительно рискованно. И я попрошу вас взять большую часть моих денег и положить их в банк.
   -- Это хорошая идея. Но представьте себе, что вы не вернетесь. Вы ведь знаете, что нам приходилось переживать, сколько сильных и способных людей погибло.
   -- Я думал и об этом, -- многозначительно сказал Том. -- Если я не приеду в течение пяти дней, то переведите деньги на имя ваших детей. Деньги теперь не имеют для меня большого значения... Но, по всей вероятности, я вернусь.
   Этот разговор происходил в апреле в лагере, расположенном в верховьях Красной реки. В тот день уезжало множество охотников, их повозки были доверху нагружены шкурами бизонов. С одним из таких охотничьих караванов и отправлялся на север Бэрн Хэднолла. А Том и Пилчэк готовились к большой охоте в окрестностях реки Бразос. Ходили слухи, что там -- золотое дно. Когда они собирали отряд, к ним пришел смуглый человек небольшого роста с очень оригинальным лицом, на котором была печать чего-то возвышенного и в то же время комичного.
   -- Я хотел бы присоединиться к вам, -- заявил он Пилчэку.
   Разведчик, привыкший оценивать людей с первого взгляда, увидел, что это услужливый и способный парень.
   -- Да, человек нам нужен, но имеющий опыт, -- ответил Пилчэк.
   -- К глупым новичкам я не принадлежу, -- ухмыльнулся тот. -- Я убил и ободрал более четырех тысяч бизонов. А кроме того, я кузнец и повар.
   -- Ну, я вижу, что вы один -- целый отряд! -- широко улыбаясь, что с ним бывало редко, ответил Пилчэк. -- на каких условиях хотите присоединиться к нам?
   -- Расходы, работа, прибыль -- все поровну.
   -- Нет ничего лучшего. Думаю, мы будем рады принять вас. Как ваше имя?
   -- Джонс, -- ответил новоприбывший.
   -- Том Доон, -- добродушно сказал разведчик, -- познакомьтесь с Джонсом.

* * *

   Вместе с другим отрядом новоприбывшего охотника Хэултона, с которым были сын пятнадцати лет и еще два мальчика немного постарше, отряд Пилчэка отправился к реке Бразос. После благополучного путешествия, большей частью по проезжим дорогам, они достигли одного из притоков Бразоса, где им навстречу стали попадаться отдельные небольшие стада бизонов.
   -- Остановимся здесь на пару дней, прежде чем доберемся до главного стада, -- сказал Пилчэк. -- Мне очень хотелось бы поохотиться одному. Думаю, что у главной реки охотники теснятся, как пчелы в улье. Пока есть возможность, побудем подальше от вони и насекомых.

* * *

   Отряды раскинули свои лагеря на близком расстоянии один от другого. Место здесь было самое живописное из всех, встречавшихся Тому в его путешествиях по западному Техасу. Пилчэк сказал, что главное стадо, преследуемое охотниками, прошло в нескольких милях к востоку от этого места. Поэтому воздух здесь был чистый, вода не загрязнена, а трава не измята. Бой с индейцами так закалил Тома Доона, что истребительная охота на бизонов теперь не вызывала в нем таких чувств, как раньше, а бродячая жизнь на открытом воздухе превратилась в привычку и притягивала к себе. Кроме того, Том постоянно испытывал тоску и недовольство, которые могли смягчить только работа и движение.
   Он очень привязался к сыну Хэултона -- Черри. Это был стройный мальчик с рыжими волосами и с веснушчатым лицом. Как это и подобало мальчику из западных штатов, он преклонялся перед разведчиком и Томом -- опытными охотниками на бизонов. Он и его братья Дэн и Джо пользовались каждой свободной минутой, чтобы побыть с Пилчэком и Томом, послушать их рассказы.
   Оба отряда решили двигаться вдоль притока по направлению к слиянию его с Бразосом. По мере того как количество бизонов увеличивалось, они встречали и все большее число охотников. В начале мая подошли к окрестности, где находилось главное стадо и густо расположились охотничьи лагери. Среди охотников теперь было немало воров и грабителей, поэтому лагери приходилось охранять -- всегда оставлять одного или двух человек на страже. Тому и Черри часто приходилось по целым дням оставаться в лагере. Это было приятным разнообразием в жизни, хотя работы всегда было много. Их лагери были расположены как раз в том месте, где Бразос пересекала старинная испанская дорога на Стэкед Плэнс, по которой непрерывным потоком двигались охотничьи повозки. И редко выдавался день, когда никто из путешественников не останавливался хотя бы на час около их лагерей.
   Однажды проездом в форт Уорс на дороге остановился старый знакомый Тома.
   -- Робертс! -- радостно воскликнул Том.
   -- Я только что из форта Силла, -- сказал Робертс, тоже обрадованный. -- И у меня есть новости для вас. Помните Ниггера Хорса, вождя команчей, с которым мы сражались?
   -- Вряд ли я когда-нибудь его забуду! -- ответил Том.
   -- Ну, так команчи, оставшиеся в живых, понемногу стали являться в форт Силли и сдаваться. И от них мы узнали, что солдаты выдержали долгий бой с Ниггером Хорсом и какой-то сержант убил старого вождя и его жену.
   -- А слыхали вы что-нибудь о ружье Хэднолла?
   -- Слыхал. Вы, вероятно, помните, что у Хэднолла было замечательное ружье. Как раз такое, о каком мечтал каждый краснокожий. Интересно, что обладание этим ружьем оказалось роковым для всех индейцев, которые им владели. Первым получил его сын Ниггера Хорса. Это он повел на нас атаку, попал под наш огонь и был убит. Затем оно перешло к индейцу по имени Пять Перьев, который тоже был убит нами. И после этого каждый краснокожий, к которому попадало ружье Хэднолла, погибал. В конце концов они перестали стрелять из него, считая, что оно приносит несчастье. А дело-то было просто в том, что владевшие ружьем Хэднолла становились безрассудно смелым и лезли прямо под наш огонь...

Глава XVII

   Середина июля застала Тома Доона и Пилчэка далеко в низовьях Бразоса, в самой гуще бойни. На расстоянии тридцати миль охотники день за днем истребляли последнее огромное стадо бизонов. Стояла невыносимая жара. Однако ранним утром охота была сравнительно легкой. Напряженно работая более двух месяцев, Том Доон, Пилчэк и Джонс убили три тысячи девятьсот двадцать бизонов и потеряли совсем небольшой процент шкур. Им теперь не надо было отвозить шкуры в город: они продавали их на месте.
   Вокруг был настоящий ад. Том не мог проехать нескольких шагов, чтобы не натолкнуться на кучу костей, прогнившую тушу или труп только что ободранного бизона. Бывали дни, когда сотни ободранных, окровавленных туш валялись ка протяжении многих миль. Хищные птицы носились над ними густыми стаями, а запах разложения был невыносим. Прерия как будто превратилась в какой-то чудовищный мясной рынок, а охотники -- в мясников. И все это неизбежно отразилось на их душевном состоянии. Целыми днями треск ружейных выстрелов наполнял раскаленный воздух. Ради наживы все отряды работали день и ночь: носились верхом за бизонами, стреляли, сдирали шкуры, растягивали их -- как будто жизнь каждого охотника зависела от этой непрерывной охоты. Это была настоящая бойня.
   Том Доон теперь снова испытывал то мучительное чувство, против которого одно время боролся, -- самообличения и осознания того, что эта бойня окончательно унизит и обесчестит его как человека, если он немедленно все не бросит. Когда-то у него был чудесный повод отказаться от охоты -- желание Милли Фэйр. Иногда взгляд ее темных глаз еще преследовал его. Если бы она так неожиданно не пропала, он уже давно покончил бы с этим кровавым развлечением. Любовь к Милли продолжала жить в нем и спасала от окончательного падения в этих суровых и жестоких условиях жизни.

* * *

   Наступил август. Бизоны сгрудились в одно колоссальное стадо. Пришла пора случки. И самцы, и самки, покорные чудесному инстинкту, стали более медлительными и менее осторожными, не обращали внимания на человеческий запах, приносимый ветром. От стада доносились глухие и рокочущие звуки. Это было мычание самцов. Со дня на день эти звуки становились все громче и сильнее. Их было слышно уже за несколько миль. Постепенно все больше и больше бизонов присоединялось к этому мычанию, и оно стало непрерывным, заглушающим грохот стрельбы и не прекращающимся ни днем, ни ночью.
   Лагерь Тома Доона находился в это время в десяти милях от главного стада. На таком расстоянии мычание было похоже на отдаленный гром. Но оно мешало Тому спать, а когда он засыпал, навевало кошмарные сны. В темноте ночи ему начинало казаться, что он слышит голос, умоляющий о пощаде, о жизни... жизни... жизни... И он не мог отделаться от этого наваждения. Эти великолепные животные погибают и истребляются ради обогащения небольшой кучки охотников, развращенных этой жестокой бойней. Тщетная мольба природы слышалась Тому в этом мычании...

* * *

   Том Доон и Пилчэк остановили лошадей на вершине холма, всматриваясь вдаль. К их изумлению, бесконечной черной полосы -- стада бизонов -- на горизонте не было. Не слышно было и ружейных выстрелов...
   -- Вчера мы целый, день занимались обработкой шкур в лагере и не спросили у Джона, не тронулось ли стадо, -- в раздумье заметил Пилчэк. -- Сезон случки кончился, и стада здесь нет, это факт... Что это, не лошади ли там видны?
   Том оглядел прерию в подзорную трубу:
   -- Да. Это охотники. Дальше их еще больше. Они спускаются вниз по реке.
   -- Кстати, я вспоминаю, что не слышал сильной стрельбы вчера. А вы?
   -- Слышал немного, и то рано утром и издалека.
   -- Часть бизонов и несколько отрядов, видимо, направились на север. Река в десяти милях отсюда делает поворот и течет на восток. Готов биться об заклад, что главное стадо не пошло за этот поворот.
   -- Почему?
   -- Потому что оно никогда больше не пойдет на север. Два месяца изо дня в день оно держало направление на юг, что неестественно для середины лета. Оно должно было идти на север. А дело в том, что на юг бизонов загоняла толпа охотников.
   -- Но что же случилось сегодня?
   -- Право, не могу объяснить! Но чувствую, что все эти охотники, отправляющиеся на север, только даром тратят время.
   -- А что же мы будем делать?
   -- Я хотел бы проехать на запад и посмотреть, какова ближайшая переправа, -- сказал разведчик. -- Мы скоро двинемся на юг. Нам нужно перебраться на тот берег реки.
   Они повернули на запад с намерением миль через пять выехать к реке. Время от времени Пилчэк поворачивался и смотрел на пустынную прерию и скопившиеся тучи. Казалось, он присматривается и прислушивается к чему-то.
   -- Чего вы ждете? -- с любопытством спросил Том. -- Грозы?
   -- Я и сам не знаю, -- воскликнул Пилчэк. -- Я и не думал о грозе. Совсем не думал! Это у меня привычка такая, должно быть... Но раз вы спрашиваете, признаюсь, что меня беспокоит, куда делось главное стадо.
   Пилчэк проехал на запад дальше, чем предполагал, и подъехал к реке в том месте, где прерия постепенно спускалась к мелкой воде. Бизоны ежегодно переходили здесь реку в брод. Деревьев не было, а кустарники и трава не разрослись так густо, как обычно по берегам реки. Место это показалось Тому мрачным и пустынным, когда он, сидя верхом на лошади, ждал Пилчэка, переезжавшего через реку. Наконец разведчик вернулся.
   -- Ну, я не побоюсь гнать лошадей с повозкой по такому песку, -- сказал он. -- Дайте мне вашу подзорную трубу.
   Он окинул взглядом горизонт и остановился на какой-то точке в западном направлении на некотором расстоянии от реки.
   -- Видите несколько маленьких стад бизонов? -- сказал он. -- Едем к ним! Поохотимся, снимем шкуры с убитых, а подберем их завтра, по дороге на юг.
   Они проскакали по прерии несколько миль. Бизоны были уже ясно видны. Тем временем с севера поднялся легкий ветер.
   -- Черт возьми! -- с досадой воскликнул Пилчэк. -- Ветер снова меняется. Если он окрепнет, то нам не видать этих бизонов!
   Когда они проехали еще милю, ветер усилился, и осторожные бизоны, почуяв запах охотников, пустились вскачь по прерии. Пилчэк пренебрежительно посмотрел им вслед:
   -- Скачите, дурачье, скачите!.. Том, я думаю, что все мы испорчены былой легкой охотой. Такой она уже никогда больше не будет. И я отчасти даже рад этому. Повернем обратно!
   Они повернули и поехали против ветра, уже сильно окрепшего и прохладного, приносившего тяжелый запах разлагающихся бизоньих туш.
   -- Тьфу! -- воскликнул разведчик. -- Я предпочел бы вдыхать дым от костра, пусть бы лучше он разъедал мне глаза.
   Том своим чутким слухом уловил глухой громовой раскат. Он повернул голову, но звук исчез. Доносился он только при сильном порыве ветра.
   -- Что вы услышали? -- осведомился разведчик, всегда все замечавший.
   -- Гром.
   -- Да, как будто приближается гроза. Но я никогда не доверяю грому в этих краях, -- многозначительно ответил он.
   Они остановили лошадей и посмотрели на север. Темные свинцовые облака надвигались не быстро, но неуклонно, и очертания их постепенно изменялись. Они превращались в темно-багровую груду, края которой прорезали тонкие зигзаги молний.
   -- Действительно, гроза, -- заметил Пилчэк и слез с лошади.
   -- Слезайте, Том! И отойдите от лошадей. А теперь слушайте.
   Том услышал глухой отдаленный гул.
   -- Слышу.
   -- Это настоящий гром. И он предвещает дождь на этой вонючей, пыльной, раскаленной равнине... Прислушайтесь еще, Том.
   Они стояли далеко друг от друга. Пилчэк прислушивался правым ухом, а Том -- левым. Несколько раз раскат грома, который теперь Том слышал ясно, заставлял разведчика кивать головой.
   -- Ну, это не то, что я думал, -- мрачно сказал он. -- И у нас нет времени целый день оставаться здесь... Прислушайтесь получше, Том. Вы моложе меня.
   Том, обычно спокойный, немного заволновался. Два года провел он вместе с этим человеком, и у него была масса возможностей убедиться в его здравом уме, проницательности и замечательной житейской опытности. Пилчэк был озабочен судьбой стада бизонов. Том наклонился пониже и затаил дыхание, изо всех сил напряг слух. Снова услышал он долгий, раскатистый гул. Опять гром. Он выпрямился:
   -- Ничего не слышу, кроме грозы!
   -- Я знаю, слух у меня не такой, как в молодости. Но мне все кажется, что я слышу что-то особенное, -- ответил разведчик. -- Но минуту тому назад... Попробуйте послушать опять. Я хочу знать наверняка.
   Заинтересованный, Том стал прислушиваться еще напряженнее. На этот раз ему показалось, что гром немного усилился, и одновременно он услышал другой звук, более слабый, -- непрерывный глухой шум, который замирал при раскатах грома и снова усиливался, когда они кончались. Том выпрямился и рассказал Пилчэку о том, что слышал. Надо было видеть, как засверкали серые глаза разведчика! Он ничего не ответил, только поднял свою загоревшую руку и застыл в позе прислушивающегося индейца.
   Том снова склонил голову. И порыв ветра донес до него раскат грома, а потом долгий глухой, все усиливающийся шум, затем снова гром, и опять шум... Том сделал свои собственные выводы, но ждал, что скажет разведчик. Долго стоял Пилчэк в напряженной позе с поднятой рукой. По-видимому, определял расстояние, силу и направление этого тревожного звука, а не его происхождение. Наконец, опустив руку и ударив ею по ладони другой руки, он посмотрел на Тома блестящими глазами.
   -- Паническое бегство... Бежит все стадо! -- крикнул он. -- Я ждал этого все дни.
   Разведчик оглядел весь северный горизонт прерии.
   -- Вы говорите, что видите только на расстоянии четырех или пяти миль, -- сказал он. -- Приблизительно на таком расстоянии прерия поднимается вверх, а затем спускается вниз. Потому и звук заглушается, и не видно никакого движения. Я не уверен, что это стадо далеко. Думаю, нам лучше поскорей уехать!
   Они сели верхом и поскакали. У Тома уже не было быстрой и преданной Дести. Теперь он ехал на сильной и тоже довольно быстрой лошади, которая, однако, не могла тягаться с лошадью Пилчэка. И Том стал постепенно отставать. Пока он видел Пилчэка, он не боялся, что они разъедутся. Том был уверен, что, если он и натолкнется на бизонов, он сам справится с положением. Казалось странным убегать от невидимой опасности. Во время езды он ничего не слышал, кроме равномерного стука копыт и завывания ветра.
   Вскоре он увидел, что Пилчэк остановил свою лошадь, соскочил с седла, пробежал несколько шагов и ничком лег на землю. Том понял, что Пилчэк приложил ухо к земле и слушает. Видимо, положение становилось серьезным. Пилчэк минуту лежал, а затем поднялся, постоял и внезапно вскочил на лошадь. Но вместо того чтобы ехать дальше, он стоял на месте и смотрел на север. Том быстро подъехал к нему и остановил лошадь.
   -- Джюд, что случилось? -- живо крикнул он.
   -- Я не уверен, но, кажется, положение чертовски опасное, -- ответил разведчик.
   -- Почему? Я ничего не вижу и не слышу.
   -- Посмотрите на эту желтую пыльную полосу вправо от темного клочка неба. Видите, она движется! Я боюсь, что если мы поедем так дальше, то окажемся отрезанными рекой. Мы, конечно, сможем переправиться через нее, но это потребует времени и, кроме того, вынудит ехать на север. А этого мы не должны делать ни в коем случае! Надо держаться запада или востока.
   -- Джюд, я слышу шум, -- сказал Том.
   -- И я тоже. Но меня тревожит эта пыль... Если я еще кое-что понимаю, мы в опаснейшем положении. Надо решать, что делать, и скорее!
   Том стал рассматривать низкое желтое облако пыли. Оно передвигалось, по-видимому, медленно и распространялось в основном вправо. Но Том заметил, что постепенно, не так быстро, оно росло и слева. Смутный отдаленный гул, хотя и негромкий, был слышен непрестанно. Вдруг этот гул стал громким и отчетливым. Том оглянулся на Пилчэка. Разведчик остановил свою испуганную лошадь, вытянул шею и поднял голову. Вдруг он откинулся назад, как будто его ударили.
   -- Доон, глядите! -- крикнул он голосом, которого Том никогда не слышал у него. И этот крик был заглушен громовым раскатом...
   Том оглянулся. Вдоль всего горизонта показалась темная колеблющаяся линия и над ней поднималась желтая пыль. А сзади надвигалась багровая грозовая туча. Передние ряды бизонов, широкие и темные, казалось, появились из-за возвышения. Они росли и распространялись, как стелющийся по земле дым, передвигаясь, по-видимому, не прямо, а загибая справа. Минуту Том смотрел, пораженный и взволнованный. Огромное стадо, охваченное паникой, неслось на них и находилось на расстоянии не более пяти миль.
   -- Черт возьми, мы попали в ловушку! -- сдавленным голосом крикнул Пилчэк. -- У нас есть только одна возможность спастись. Поезжайте за мной!
   Он повернул свою лошадь и погнал ее во весь дух по направлению к речной переправе. Том понесся за ним с такой быстротой, с какой он еще никогда не ездил по прерии. Ему показалось, что сзади шум утихает, но справа усиливается. Лошадь Пилчэка стрелой летела вперед. Том вспомнил, как боялись панического бегства бизонов старые охотники. Это наводило на них ужас и было страшнее пожара в прерии. С команчами можно было вступить в бой, огонь преградить, но бегущие в панике обезумевшие животные, как ураган, все сметали на своем пути. Ногами, руками и криком погонял Том свою лошадь, стараясь не отстать от Пилчэка. Он не мог различить спуска к реке, но уже давно заметил вершину каменистого холма, находившегося у переправы.
   Сначала Том думал, что разведчик намерен перебраться через реку раньше стада. Но теперь было очевидно, что он стремится спастись на вершине холма. Это рассеяло все сомнения Тома. Если лошади не падут, то они смогут своевременно добраться до убежища.
   Серый массивный холм казался совсем близко, но как медленно сокращалось до него расстояние! Том увидел, как Пилчэк оглянулся и помахал рукой. Призыв и одобрение! Опасность еще не миновала, но спасение было уже близко. Неожиданно разведчик вдруг остановил лошадь. И через его голову Том увидел сверкающую полосу воды. Река! Том стал сдерживать свою обезумевшую лошадь, но не мог остановить ее. Пилчэк стоял в нескольких шагах -- над берегом. Он в ужасе поднял руки. Том соскочил с лошади как раз в том момент, когда она замедлила шаг у подножия холма. Таща ее за собой, Том вскарабкался к Пилчэку, который как будто что-то кричал ему. Каменистый холм занимал не более чем пол-акра, но был достаточно высок, и стадо вынуждено было огибать его. Том опустил повод и обернулся... Испуганный и пораженный, он не мог оторваться от страшного зрелища...
   С ошеломляющей скоростью проносились под ним мохнатые головы, спины, копыта. А над движущейся пыльной завесой вспыхивали белые полосы молний. Но грома сверху слышно не было. "А вдруг бизоны не обогнут этого возвышения и понесутся через холм?" -- мелькнуло у него в голове. Быть раздавленным, превращенным в месиво и пыль под копытами бегущего стада -- какое справедливое возмездие, отмщение природы! Жестокие убийцы, истребляющие бизонов ради наживы, не заслуживали сожаления! Он не чувствовал никакой жалости даже к себе.
   Пилчэк потащил Тома к самому краю холма. Весь спуск к реке был покрыт сплошной массой бизонов. Поднимаемая ими пыль, клубясь, подобно желтым столбам дыма, неслась через реку, над спуском к ней и дальше по прерии. Том и Пилчэк находились на такой высоте, что пыль проносилась над ними, а бизоны были под ними. Вскоре вся прерия позади них, откуда бежали животные, скрылась в пыли. И передние ряды бизонов, перебравшихся на противоположную сторону, исчезали за такой же завесой. Но река пока была хорошо видна.
   Вдруг показалось, будто наступила ночь. Ветер унес всю пыль за реку, и желтые клубящиеся столбы ее сменились серой косой пеленой дождя. В наступившей темноте сверкали молнии. Пилчэк затащил Тома под узкий каменистый выступ, защищавший их от ливня. Им казалось, что прошло много часов, а колоссальному стаду все не было конца. Когда дождь прекратился и небо просветлело, снова стали хорошо видны и прерия, и река. И охотники увидели, что все вокруг по-прежнему заполнено бизонами. Только небо и бизоны... Солнце выглянуло из-за туч. Пыль рассеялась. А бизоны все бежали...
   Наконец наступил момент, когда бегущая масса стала казаться не такой плотной, а шум уменьшился настолько, что перестал оглушать охотников. Громоподобные раскаты, от которых кровь стыла в жилах, утихали по мере того, как последние ряды бизонов сбегали к берегу и переправлялись через реку.

* * *

   Когда все стадо скрылось из виду, Пилчэк выпрямился во весь свой огромный рост и взглянул за реку, в серо-багровую туманную даль, поглотившую бизонов. У него был вид человека, пережившего нечто ужасное.
   -- Последнее стадо! -- прочувствованно сказал он. -- Они переправились через Бразос и никогда не вернутся обратно...
   Том, пошатываясь, тоже выпрямился и посмотрел на юг. Он не мог высказать того, что пережил в последние часы. Он избежал смерти, которую, по его мнению, заслуживал, и увидел величественное зрелище, оставившее неизгладимое впечатление. Том почувствовал могучую жизненную силу этих животных, их страстную привязанность к жизни. И глубокая тоска охватила его. Больше никогда он не убьет ни одного бизона!
   Пока он стоял и смотрел вдаль, огромный старый бизон-самец, застрявший в грязи при переправе, тяжело ступая и переваливаясь, выбрался на противоположный берег. Глупо оглядываясь вокруг, стоял он, растерянный и одинокий, -- символ того стада, которое ушло без него... А затем повернул на юг и исчез в серой дали прерии.
   -- Джюд! Я... отправлюсь... на север! -- прерывающимся голосом воскликнул Том. В голове у него теснились слова, которых он не мог выговорить.
   -- Жму вашу руку, -- тихо ответил старый разведчик, протягивая ему свою.

Глава XVIII

   С вершины длинного спуска, начинавшего приобретать под лучами сентябрьского солнца золотистую окраску, Том Доон смотрел на Спрэг. Он так разросся, что стал почти неузнаваем. Прекрасная плодородная местность была усеяна фермами. Недалеко извивалась река, то скрываясь в зелени, то сверкая под солнечными лучами.
   Несмотря на острую тоску, томившую его, и нежелание возвращаться к работе на земле. Том испытывал радость. Конечно, дикая, первобытная жизнь охотника рассеяла его былые юношеские надежды и давнее стремление работать на земле. Но разве он не может найти для себя что-нибудь взамен?
   Длинный караван охотничьих повозок и лошадей, направлявшихся в Спрэг, остановился на зеленой поляне между городом и рекой, где теперь вместо палаток стояли домики и хижины. Были и новые повозки, принадлежащие охотникам, впервые едущим на охоту. И Тому хотелось рассказать им о том, сколько мучений и разочарований ждет каждого из них там, куда они так радостно собираются ехать.
   Такие большие охотничьи караваны, как этот, постоянно приезжали в Спрэг. Охотники обычно привозили много новостей, поэтому на поляне их всегда встречала толпа людей. Впереди Тома ехало с полдюжины повозок, и последней из них правил Пилчэк. Высокого худого разведчика сразу окружили охотники, жаждущие узнать, что нового в охотничьих областях.
   Среди встречавших Том заметил Бэрна Хэднолла и Дэва Стронгэрла. Как хорошо они выглядели! Лица у них были белые и не такие обветренные, как раньше в прерии. Они показались ему веселыми и оживленными. Том быстрым и решительным движением отбросил вожжи и соскочил с повозки.
   -- Здравствуйте, ребята! Как я рад видеть вас! -- сердечно сказал он.
   Оба крепко обняли его и потом уже не отходили.
   -- Послушайте, ребята, вы не принесли с собой выпивку? -- спросил Том, стараясь скрыть, как тронут он теплой встречей. -- Я еще не совсем пришел в себя после тряски по прерии.
   -- Том... я... все мы боялись, что вы никогда не вернетесь, -- вырвалось у Бэрна. -- Вы отлично выглядите! Похудели, а может быть, и закалились... Право, я очень рад.
   -- Том... у меня ребенок... мальчик! -- сообщил Дэв, и его мужественное лицо просветлело.
   -- Вот как! Поздравляю вас... Очень рад. Как идет время! Кажется, еще недавно...
   -- У нас есть и другие новости, но мы расскажем их по дороге домой, -- прервал его Бэрн. -- Том, я купил те пятьсот акров, которые так нравились отцу. Помните? Вы можете приобрести участок по соседству со мной, на берегу реки. Дэв устроился там же. Город растет. У нас есть и банк, и школа. Вот подождите, увидите учительницу...
   Он запнулся: взгляд Дэва заставил его замолчать. Тогда Дэв, человек более практичный, тут же взял у Тома сумку с вещами, ружье и сверток одеял.
   -- Вы поедете с нами сейчас же, -- решительно заявил он, когда Том стал извиняться и отказываться. -- Эти лошади и повозки принадлежат Пилчэку, вероятно?
   -- Да, это его повозка, -- ответил Том.
   -- Ну а теперь пошли, охотник, -- сказал Дэв.
   Они вытащили Тома из толпы, усадили в повозку, и, пока Бэрн укладывал его багаж сзади, Дэв уселся рядом и погнал пару лошадей по дороге вдоль реки.
   Если приветливая встреча Бэрна и Дэва тронула Тома, то прием, оказанный ему женщинами, глубоко его взволновал. Все они стояли на пороге красивого деревенского дома Бэрна. Его жена от радости расплакалась. Сэлли Хэднолл звонко поцеловала Тома, к его большому смущению. Миссис Хэднолл, на лице которой были видны следы горя, встретила его так сердечно, что Тому стало стыдно, как мог он забыть этих славных людей! Она первая вошла в дом вместе с ним. Том увидел большую, освещенную солнцем комнату. Он собрался заговорить, но взволнованное лицо миссис Хэднолл, ее глаза заставили его замолчать. И все остальные казались каким-то возбужденными, как будто-то что-то скрывали.
   -- Том, вы изменились, -- быстро начала она. -- Вы уже не мальчик! Я вижу, как вам тяжело возвращаться к нам.
   -- Да, из-за... Милли, -- просто ответил он. -- Но не думайте, что я не рад видеть всех вас. Я очень рад! Вы мои добрые друзья. Мне совестно, что я никогда не ценил этого так, как следовало бы. Но эта суровая жизнь там...
   -- Не говорите, -- сдержанно прервал миссис Хэднолл. -- Вы знаете, как это мучает меня... Но, Том, не будем вспоминать прошлого. Подумаем о настоящем!
   -- Мое сердце живет только прошлым. Это, кажется, было так давно. Я...
   -- А вы не думали о том, что Милли, может быть, и не пропала? -- спросила она.
   -- Да, вначале я думала так. Но потом всякая надежда у меня исчезла, -- тихо ответил Том.
   -- Дорогой мой! А мы слышали, что она не убита и не попала в плен и что с ней ничего не случилось, -- мягко сказала миссис Хэднолл.
   -- Вы слышали, что с ней ничего не случилось?! -- взволнованно спросил Том. Он был потрясен. Эти люди что-то скрывают от него?
   -- Том, мы точно знаем, что она не погибла! -- воскликнула миссис Хэднолл.
   Пораженный, он отпрянул назад. Он начинал понимать, почему они так странно ведут себя. Он почуял правду! Милли Фэйр не умерла! На мгновение он закрыл глаза и собрал все свои физические и душевные силы, чтобы справиться с нахлынувшей на него радостью. Он должен овладеть собой и не пропустить ни слова из рассказа этой женщины, вернувшей ему любовь и жизнь. Сердце его бешено забилось в сладостной муке...
   -- Милли здесь, -- сказала миссис Хэднолл. -- Мы не раз пытались сообщить вам об этом, но никак не могли разыскать вас. Милли жила здесь... с тех пор, как спаслась от Джэтта и от индейцев. Она преподает теперь в школе. Милли все время ждала вас... Она так любит вас!
   Том прошептал:
   -- Я вижу по вашему лицу, что это правда, но я не могу поверить... Я хочу видеть ее!
   Миссис Хэднолл открыла дверь и вышла. Кто-то неслышно проскользнул в комнату -- девушка или женщина с горящим лицом и блестящими черными глазами! Неужели это Милли Фэйр?
   -- О... Том! -- тихим, прерывающимся голосом воскликнула она. Девушка сделала шаг вперед, протянула руки, но потом отступила назад и прислонилась к двери. -- Ты... не узнаешь меня?
   -- Я потерял всякую надежду, -- прошептал Том как бы про себя. -- Это слишком неожиданно! Мне не верится... Это ты, это твои глаза, которые я так любил!..
   -- Я -- твоя Милли, живая... живая!.. -- крикнула она и бросилась к нему в объятия.
   Некоторое время спустя они стояли у открытого окна и смотрели на золотистый закат солнца. Она рассказала ему свою историю. Том мог только поражаться и восхищаться ею: она расцвела и была прекрасна, но осталась такой же простой, как в былые времена.
   -- Ты никогда не должен уезжать от меня. Не будешь и охотиться на бизонов! -- сказала она, и в тоне ее слышались и требование, и мольба.
   -- Нет, Милли! -- ответил он и рассказал о том, как в паническом страхе убегало стадо.
   -- О, это страшно! -- заметила она. -- Я всегда любила бизонов.
   Миссис Хэднолл весело окликнула их с порога:
   -- Том... Милли! Одной любовью не проживешь. Ужин готов.
   -- Мы не голодны, -- мечтательно ответила Милли.
   -- Нет, голодны, -- энергично возразил Том. -- Мы идем... Милли, я очень проголодался. Полтора года на бизоньем мясе!
   -- Я пошутила, -- шепнула она и, опустив свои черные, как ночь, глаза, прильнула к нему. -- Ты помнишь, когда день моего рождения?
   -- Я никогда этого не знал, -- улыбаясь, ответил он.
   -- Завтра.
   -- Что ты! Ну, значит, я вернулся как раз вовремя. Ведь тебе восемнадцать лет?
   -- Ах, так ты забыл? Девятнадцать! Ты опоздал на целый год!
   -- Я никогда не забывал о том, что должно было произойти в день, когда тебе исполнится восемнадцать лет, хотя точной даты и не знал.
   -- А что должно было произойти? -- лукаво спросила она, слегка вспыхнув.
   -- Ты должна была выйти за меня замуж.
   -- Разве я это обещала? -- с деланным изумлением спросила она.
   -- Да.
   -- Ну, так я имела в виду тот день, когда мне исполнится восемнадцать! Ты никогда не увлекался мною так, как бизонами! Ты только о них и думал и не искал меня. Я могла бы уже давно быть твоей. А теперь подожди, пока... пока мне не исполнится двадцать!
   -- Милли, я искал тебя все лето, осень и зиму. И сердце мое разрывалось на части.
   -- Но... но раз я обещала выйти за тебя замуж в день моего рождения, так это и будет! -- сказала она, и темные глаза ее выразительно взглянули на него.
   -- Дорогая, я так счастлив, что нашел тебя, что ты жива и превратилась в необыкновенную красавицу и что ты любишь меня! Но зачем заставлять меня ждать? В прерии я вел такую одинокую и тяжелую жизнь! Я должен вернуться к тому, о чем мечтал, -- бросить охоту и начать обрабатывать землю. Разве ты забыла, какие планы мы строили, когда встречались тайком под вязами? Забыла эти лунные ночи?
   -- Нет, я никогда ничего не забывала, -- прошептала она.
   -- Ну так если завтра день твоего рождения, а я напрасно потерял целый бесконечный год, то выходи за меня замуж завтра! Хочешь?
   -- Да. Хочу...
  

------------------------------------------------------------------

   Первая публикация перевода: В прериях Техаса. Роман из жизни охотников на бизонов / Зэн Грей; Пер. с англ. Л. С. Савельева. -- Ленинград--Москва: Книга, 1928 (Ленинград : Центр тип. Наркомвоенмора). -- 237 с.
   OCR Library of the Huron: gurongl@rambler.ru, 2006.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Саморегулирующийся греющий кабель в интернет-магазине МК Электро по отличной цене!
Рейтинг@Mail.ru