Грант Чарльз
Пеппиньелло

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Peppiniello. Twenty-Four Hours with a Neapolitan Street-Boy.
    Перевод А. Кузнецовой.
    Текст издания: журнал "Міръ Божій", No 9, 1898

   

ПЕППИНЬЕЛЛО.

Разсказъ Чарльза Гранта.

Переводъ съ англійскаго А. Кузнецовой.

I.

   Если вамъ когда-нибудь случалось бродить по Strada del Molo въ Неаполѣ, вы не могли не замѣтить такъ называемыхъ mozzonari, которыхъ собирается здѣсь гораздо больше, чѣмъ въ какой-нибудь другой части города. Правда, вы часто могли видѣть одного изъ mozzonari и въ другихъ мѣстахъ -- улегшагося на церковныхъ ступеняхъ или же грѣющагося на солнцѣ на углу площади; здѣсь же находится центръ торговли окурками старыхъ сигаръ и здѣсь же помѣщаются "продавцы всякихъ остатковъ",-- въ лохмотьяхъ, грязные и всклокоченные, имѣющіе видъ маленькихъ нищихъ, какихъ можно видѣть въ любомъ европейскомъ городѣ. Передъ каждымъ разложенъ его товаръ на лоткѣ изъ старой газеты, и старательно раздѣленъ на маленькія кучки въ восемь или девять окурковъ. Каждая кучка тщательно отобрана, сообразно съ качествомъ составляющихъ ее сягаръ, и каждая стоитъ одно soldo; что касается mozzonari, то они почти единственные изъ неаполитанскихъ продавцовъ, цѣны которыхъ дѣйствительно точно установлены и съ которыми напрасно торговаться: однако, даже и они снисходятъ къ человѣческой слабости и имѣютъ отдѣльную кучку, изъ которой каждому покупателю дозволяется выбрать себѣ окурокъ.
   Васъ, безъ сомнѣнія, удивляетъ что находятся, люди, покупающіе такую гадость. Подождите одну или двѣ минуты, и вы увидите.
   Но сначала обратите вниманіе на мальчика, который бродить вдоль по улицамъ, ведущимъ къ таможнѣ и гавани.
   Имя его Пеппиньелло и ему около двѣнадцати лѣтъ. Судя по его лицу, которое по временамъ имѣетъ проницательное и самоувѣренное выраженіе, онъ выглядитъ старше своихъ лѣтъ; если же вы посмотрите на его фигурку, онъ покажется вамъ годомъ или двумя моложе, такъ какъ скудное питаніе остановило его ростъ. Впрочемъ, онъ сложенъ недурно. Если вы будете наблюдать за нимъ въ то время, когда онъ купается въ грязной водѣ гавани, вы удивитесь его гибкости и подвижности, какъ и его худобѣ. Онъ кажется состоящимъ изъ однѣхъ костей и кожи. "Удивительно,-- какъ однажды замѣтилъ мнѣ одинъ итальянскій продавецъ,-- что такъ много жизни заключается въ такомъ маленькомъ тѣлѣ". Вся его кожа сплошь темно-коричневаго цвѣта; въ его жилахъ недостаточно крови, чтобы придать ей тотъ яркій оттѣнокъ, который такъ любятъ венеціанскіе художники. Верхняя часть лица имѣетъ красивыя формы, въ глазахъ свѣтится умъ; ротъ между тѣмъ не только великъ, но и отличается какой-то чертой, не соотвѣтствующей возрасту ребенка; въ общемъ она свидѣтельствуетъ только о юморѣ, но по временамъ выглядитъ какъ-то непріятно и граничитъ съ хитростью. Въ худшемъ даже случаѣ лицо кажется подвижнымъ, веселымъ и ласковымъ, и выглядѣло бы еще лучше, если-бы волосы не были такъ коротко острижены. По одеждѣ -- Пеппиньелло не очень много отличается отъ своихъ товарищей. Рубашка его открыта спереди и разорвана сзади, панталоны до того покрыты дырами, что васъ удивляетъ, какъ онъ можетъ думать, что ихъ стоитъ еще надѣвать, особенно въ томъ городѣ, гдѣ отсутствіе ихъ у мальчика его лѣтъ, проходитъ совершенно незамѣченнымъ. Однако, онъ опытнѣе васъ и знаетъ, что въ Неаполѣ только дѣти, не имѣющія родителей, могутъ бѣгать въ однѣхъ рубашкахъ. Онъ смотритъ на нижнюю принадлежность своего костюма -- по крайней мѣрѣ, въ теченіе лѣтнихъ мѣсяцевъ -- не какъ на средства удобства или приличія, а просто какъ на отличительный признакъ того соціальнаго положенія, которое онъ желалъ бы занимать. Точно также онъ смотритъ и на маленькую круглую шапочку, которая по цвѣту походитъ на его кожу и кажется сдѣланной изъ валеной шерсти. Никогда я не могъ разсмотрѣть ее достаточно близко. Она очень рѣдко на его головѣ и ея хозяину кажется удобнымъ употреблять ее въ видѣ подушки для локтей.
   Въ настоящее время Пеппиньелло имѣетъ довольно лѣнивый видъ. Онъ растянулся во всю длину на землѣ, наблюдая за игрою въ круглые камешки, естественную замѣну мраморныхъ шариковъ, которая происходить между двумя другими мальчиками; но у него зоркіе глаза относительно всего, что касается его торговли, и онъ зарабатываетъ больше, чѣмъ кто либо изъ ихъ братіи. Это обстоятельство товарищи приписываютъ его счастью; на самомъ же дѣлѣ это результатъ многихъ мелкихъ наблюденій. Такимъ образомъ болѣе полуторыхъ лѣтъ тому назадъ онъ замѣтилъ,-- когда четверо или пятеро торговцевъ размѣстятся полукругомъ, то сидящіе на обоихъ концахъ могутъ быть увѣренными, что живо распродадутъ свой товаръ, такъ какъ если покупатель спѣшитъ,-- онъ беретъ у перваго, который ему попадается, и идетъ дальше; если же онъ свободенъ, -- вѣроятно, осмотритъ всѣ кучки и, найдя ихъ одинаковыми по качеству, захочетъ купить табакъ у послѣдняго по порядку, чтобы не возвращаться снова назадъ. Нѣсколько мѣсяцевъ прошло, прежде чѣмъ онъ сдѣлалъ свое второе открытіе, а именно, что мѣсто, которое онъ занимаетъ -- лучшее для его занятія во всемъ Неаполѣ, потому что рабочіе, проходящіе по Strada del Molo, обыкновенно торопятся идти возможно скорѣе сперва на свою работу, а затѣмъ домой, и потому что лодочники, возвращающіеся изъ гавани обыкновенно по окончаніи своей работы, больше уже не имѣютъ никакихъ опредѣленныхъ занятій. Едва только онъ замѣтилъ это, какъ рѣшилъ занять уголъ раньше, чѣмъ встанутъ товарищи, и такимъ образомъ получилъ законное право на это мѣсто. Нѣкоторая доля его успѣховъ должна быть приписана также и его неизмѣнно хорошему расположенію духа. Когда весь его товаръ истощается или нельзя уже больше надѣяться на покупателей, онъ всегда готовъ исполнить порученіе кого-нибудь изъ мужчинъ, работающихъ по близости. Въ благодарность онъ иногда получаетъ за это корку хлѣба, кусокъ капусты или полныя пригоршни фруктовъ и гораздо рѣже одно или два centesimo; но въ такихъ случаяхъ онъ никогда ничего не проситъ и тѣ, кому онъ услуживаетъ такимъ образомъ, естественно отплачиваютъ ему тѣмъ, что являются его кліентами и рекомендуютъ его своимъ друзьямъ. Въ результатѣ онъ является любимцемъ большинства рабочихъ, занимающихся по сосѣдству, и это полезно ему не въ одномъ только отношеніи.
   Въ числѣ другихъ наблюденій Пеппиньелло есть еще и такое: въ продолженіе утреннихъ часовъ безполезно суетиться и расхваливать свой товаръ. Тотъ, кому нужны окурки сигаръ, придетъ и купитъ ихъ самъ, но каждый изъ нихъ слишкомъ занятъ, чтобы обращать вниманіе на его крики и его болтовню. Позже, днемъ совсѣмъ иное дѣло: его шутка обезпечиваетъ ему покупателя, а его ужимки и дурачества вытягиваютъ soldo изъ кармановъ иностранныхъ господъ, и Пеппиньелло совершенно одинаково относится какъ къ одному, такъ и къ другому способу заработка. Но всему свое время, и сейчасъ самое блестящее проявленіе его талантовъ производитъ впечатлѣніе только на его товарищей, одобренію которыхъ онъ не придаетъ большого значенія; такъ стоитъ онъ на своемъ мѣстѣ довольный и увѣренный, что его товаръ лучшій на утреннемъ рынкѣ.
   Онъ состоитъ изъ одиннадцати кучекъ и еще одной маленькой изъ окурковъ иностранныхъ сигаръ, которые служатъ источникомъ великой радости и гордости для ихъ владѣльца, хотя онъ и не вполнѣ увѣренъ въ ихъ дѣйствительной рыночной стоимости. Если случится проходить мимо матросу съ утонченнымъ вкусомъ, но скудными средствами, онъу вѣроятно, предложитъ за нихъ хорошую цѣну, но сейчасъ мальчикъ и не заботится о томъ, чтобы продать ихъ,-- онъ знаетъ, что они самымъ видомъ своимъ привлекутъ покупателей къ другимъ его товарамъ. Эта особенная кучка является результатомъ смѣлаго похода въ "Grand Café", который онъ совершилъ надняхъ утромъ и отступленіе изъ котораго произошло подъ прикрытіемъ нѣсколькихъ добродушныхъ иностранцевъ. Когда онъ очутился въ безопасности и знаками выражалъ имъ свою признательность со средины улицы, они бросили ему одно или два soldo, а одинъ изъ нихъ, предполагая, что чисто дѣтское стремленіе вкусить отъ запрещеннаго плода, было причиной его смѣлости, бросилъ ему сигару, которую только что зажегъ. И вотъ она лежитъ на бумажномъ лоткѣ на самомъ верху. Пеппиньелло рѣшилъ разстаться съ ней не иначе, какъ за восемь centesimo. Онъ предполагаетъ, что она навѣрное стоитъ десять centesimo, но, къ несчастью, тѣ, которые готовы заплатить такую цѣну за сигару, обыкновенно предпочитаютъ купить ее въ лавочкѣ.
   Но вотъ одинъ рабочій въ своемъ будничномъ платьѣ останавливается на мгновеніе, даетъ ему два soldo, беретъ двѣ кучки, завертываетъ ихъ въ кусокъ бумаги и, уходя, кладетъ себѣ въ карманъ. Все это дѣло пяти секундъ и не стоитъ ни одного слова. Слѣдующій покупатель совершенно иной типъ: это рыбакъ пришедшій изъ гавани набить свою утреннюю трубку. Онъ чувствуетъ глубочайшее презрѣніе и вражду къ рабочему за самое его призваніе, но въ то же время твердо убѣжденъ, что послѣдній принадлежитъ къ такому классу людей, которые умѣютъ обманывать чорта, и, слѣдовательно, доброму, простому христіанскому рыбаку не худо поучиться у нихъ, какъ поступать въ различныхъ житейскихъ случаяхъ. Вслѣдствіе этого ему заранѣе до приближенія къ mozzonari хочется выяснить, которому изъ нихъ онъ будетъ покровительствовать, что не мѣшаетъ ему осматривать и другіе лотки съ нерѣшительнымъ и критическимъ видомъ. Подходя къ Пеппиньелло, онъ смотритъ на его товаръ съ выраженіемъ замѣтнаго презрѣнія, пріостанавливается на полъминуты и затѣмъ начинаетъ жестикулировать. На всѣ его знаки Пеппиньелло отвѣчаетъ лишь особымъ небрежнымъ кивкомъ головы, который каждый не-неаполитанецъ принялъ бы за знакъ окончательнаго отказа. Въ дѣйствительности же между ними произошелъ оживленный споръ, хотя ни одного слова не было произнесено; простой народъ въ Неаполѣ, всегда достаточно бойкій на языкъ, любитъ "разговаривать молча" другъ съ другомъ -- не такъ, какъ это дѣлаютъ влюбленные, но въ смыслѣ настоящаго языка знаковъ. Рыбакъ предлагалъ сперва три, затѣмъ четыре centesimo за одну кучку и девять centesimo за двѣ. Эти предложенія были поочередно отвергнуты. Онъ съ самаго начала зналъ, что это такъ и будетъ, такъ какъ каждый mozzonari, замѣченный въ томъ, что дѣлаетъ свои кучки большихъ размѣровъ или даже заподогрѣнный въ томъ, что продаетъ ихъ ниже установленной цѣны, будетъ не только исключенъ изъ этой касты, но и подвергнется постоянному преслѣдованію со стороны своихъ товарищей; тѣмъ не менѣе, какъ рыбакъ, онъ сознаетъ, что оскорбитъ всякое чувство приличія, если купить какую бы те ни было вещь, не сдѣлавъ попытки поторговаться. Это будетъ имѣть такой видъ, какъ будто бы онъ хочетъ, чтобы его приняли за господина. Въ концѣ концовъ онъ со вздохомъ кладетъ на бумагу деньги, которыя слѣдуютъ за одну кучку и которыя онъ все время держалъ наготовѣ, и потомъ съ самымъ невиннымъ выраженіемъ протягиваетъ руку къ иностранному табаку, лежащему сверху. Онъ знаетъ, что его цѣна ему не по карману и вовсе не хочетъ покупать его,-- онъ предпочитаетъ итальянскій табакъ: ему только хочется показать, что и онъ не совсѣмъ глупъ. Пеппиньелло ласково отталкиваетъ его руку, проводитъ своими пальцами черту между нижними и верхними кучками и указываетъ на послѣднія. Онъ, однако, остерегается трогать деньги, потому что это можетъ повести къ непріятному разговору относительно точной суммы. Тогда рыбакъ дѣлаетъ видъ, что имѣетъ намѣреніе взять ихъ назадъ и купить товаръ у слѣдующаго продавца; когда же онъ видитъ, что Пеппиньелло остается тѣмъ не менѣе неподвижнымъ, то схватываетъ, вмѣсто той кучки, къ которой съ самаго начала лежало его сердце, большой окурокъ сигары изъ общей горки, и медленно удаляется до тѣхъ поръ, пока не находитъ свободнаго мѣста у баррьера набережной, гдѣ и усаживается. Почувствовавъ себя вполнѣ уютно, онъ не спѣша снимаетъ свой особенный головной уборъ, который молодые художники и восторженные антикваріи любятъ называть фригійскимъ, но который непосвященному глазу обыкновенныхъ смертныхъ кажется скорѣе смѣсью между слишкомъ большимъ ночнымъ колпакомъ и чулкомъ для людей, одержимыхъ подагрой; порывшись въ немъ нѣкоторое время, онъ вынимаетъ красной глины трубку съ чубукомъ изъ камыша и складной ножъ и принимается за приготовленіе утренняго угощенія. Если бы вы могли подойти достаточно близко и видѣть, что заключается въ фригійскомъ головномъ уборѣ, когда онъ лежитъ тутъ рядомъ, вы, вѣроятно, нашли бы, что онъ содержитъ въ себѣ еще ломоть хлѣба, половину луковой головки, яблоко, два персика, нѣсколько маленькихъ рыбокъ, завернутыхъ въ водоросли, и картинку съ изображеніемъ св. Антонія; что касается вообще до головнаго убора рыбака, то онъ служитъ не только кошелькомъ и кисетомъ для табака, но и вообще вмѣстилищемъ самыхъ разнообразныхъ предметовъ его личной собственности. Справедливость во всякомъ случаѣ требуетъ прибавить, что рыба, которую онъ носитъ такимъ образомъ, предназначается только для его собственнаго потребленія.
   

II.

   Въ десять часовъ Пеппиньелло успѣлъ уже распродать весь свой товаръ. Становится жарко, и онъ чувствуетъ потребность выкупаться въ гавани; но онъ не видитъ вблизи никого, у кого можно было бы безопасно оставить одинадцать soldo, вырученные за утреннюю продажу, и, кромѣ того, онъ голоденъ, какъ это и должно быть съ тѣмъ, кто съ самаго разсвѣта на ногахъ и до сихъ поръ еще ничего не ѣлъ. Гдѣ достать обѣдъ?-- вотъ въ чемъ вопросъ; ему въ голову даже не приходитъ мысль израсходовать часть тяжелымъ трудомъ заработанныхъ имъ денегъ на пищу, развѣ въ хорошія времени онъ позволяетъ себѣ купить на нихъ кусокъ арбуза. Завертывая еще непроданный имъ иностранный табакъ въ старую газету и укладывая его за пазуху, которая всѣмъ неаполитанцамъ его класса служитъ вмѣстительнымъ карманомъ, онъ мысленно обдумываетъ всѣ открывающіяся передъ нимъ перспективы. Онъ знаетъ, что можетъ получить все ему нужное, отправившись въ узкую улицу, находящуюся недалеко отъ Капуанскихъ Воротъ, гдѣ имѣлъ обыкновеніе жить его отецъ; тамъ есть еще и теперь нѣсколько женщинъ сосѣдокъ, которыя помнили его семью и которыя дали бы ему корку хлѣба, кусокъ сырой капусты или же часть того, что было приготовлено для ихъ собственнаго обѣда. Но онъ замѣтилъ, что чѣмъ рѣже бывалъ его приходъ, тѣмъ теплѣе бывалъ и пріемъ, и ему хочется приберечь этихъ друзей въ качествѣ послѣдняго прибѣжища въ случаѣ крайней нужды. Хотя теперь и не то время, въ теченіе котораго иностранцы любятъ совершать свои прогулки, но все-таки лучше будетъ пока побродить около Santa Lucia, такъ какъ относительно иностранца нельзя предположить навѣрное, что именно онъ будетъ дѣлать; если же онъ вышелъ изъ дому то здѣсь удобнѣе всего найти его. Но дѣти тѣхъ кварталовъ захватили ихъ сообща и наблюдаютъ за тѣмъ, чтобы никто самозванно не проникалъ въ принадлежащій имъ по праву районъ промысла. Если имъ только удастся, они запрутъ его въ кругъ, помѣшаютъ его кривлянью и даже отнимутъ soldo изъ рукъ. Всего нѣсколько недѣль тому назадъ, когда онъ укралъ кошелекъ у англійскаго господина, они почти готовы были выдать его, вмѣсто того, чтобы помочь его отступленію. Правда, въ концѣ концовъ ихъ инстинктивная ненависть къ суду и полиціи одержала верхъ надъ законной ревностью и они помогли ему убѣжать. Черезъ полчаса, когда его добыча была уже отнесена въ безопасное мѣсто, онъ вернулся и позвалъ помогавшихъ ему мальчиковъ въ сосѣднюю таверну, гдѣ поставилъ имъ четыре литра вина. Справедливость требовала такъ поступить и онъ это сдѣлалъ, и такъ какъ кошелекъ содержалъ въ себѣ около двадцати лиръ -- хотя въ этомъ онъ никому не признался, то онъ прибавилъ къ столу еще kilo хлѣба. Съ тѣхъ поръ онъ заслужилъ наполовину нежеланное уваженіе въ этомъ кварталѣ. Но Пеппиньелло не таковъ, чтобы забыть объ ихъ нерѣшительности, которая кажется ему низкой измѣной. Кромѣ того, самыя ихъ манеры внушаютъ ему отвращеніе. Только мальчикамъ идетъ кувыркаться, дѣлать гримасы, просить милостыню и воровать, но дѣвочкамъ одиннадцати или двѣнадцати лѣтъ неприлично дѣлать то же самое. Если онъ къ чему-нибудь на свѣтѣ и чувствуетъ презрѣніе, то именно къ такимъ дѣвочкамъ и ихъ родственникамъ. Нѣтъ, онъ не пойдетъ на Santa Lucia.
   Онъ поворачиваетъ въ одну изъ темныхъ узкихъ улицъ, которая ведетъ отъ Porto, внимательно заглядывая въ каждую таверну, мимо которой проходитъ. Многія изъ нихъ пусты. Въ нѣкоторыхъ же сидитъ всего по одному рабочему съ небольшимъ кускомъ хлѣба и стаканомъ вина или же человѣкъ шесть рабочихъ, собравшихся вмѣстѣ сообща купить цѣлый хлѣбъ и бутылку вина. Пеппиньелло, знаетъ, что обращаться къ нимъ напрасно,-- имъ едва хватаетъ, чтобы удовлетворить свой собственный аппетитъ. "А, -- думаетъ онъ, будучи, какъ и всѣ люди его класса, злѣйшимъ врагомъ современнаго правительства, можетъ быть, потому только, что оно правительство,-- совсѣмъ иначе было при добромъ королѣ Фердинандѣ, когда хлѣбъ стоилъ только четыре soldo за kilo и вино семь centesimo за литръ. Говорятъ, что если въ тѣ времена голодный нищій мальчикъ находилъ рабочаго за обѣдомъ, то могъ быть увѣреннымъ, что получитъ хлѣбную корку и супа, но развѣ они могутъ дать что-нибудь теперь, когда хлѣбъ стоитъ десять, а вино двѣнадцать soldo?" Въ концѣ концовъ онъ видитъ человѣка, кажущагося ему хорошо одѣтымъ, сидящаго въ дальнемъ концѣ низкой и темной комнаты. Въ одно мгновеніе онъ пробирается туда и останавливается передъ нимъ, дѣлая около рта тотъ жестъ большимъ и указательнымъ пальцами, который выражаетъ у неаполитанскихъ нищихъ голодъ. Человѣкъ отрѣзаетъ небольшой кусокъ отъ своего хлѣба и даетъ ему. Подойдя ближе, Пеппиньелло по изможденному лицу и горящимъ глазамъ человѣка видитъ, что у него самого нѣтъ ничего лишняго. Ему почти стыдно, что онъ просилъ у него, но онъ все-таки жуетъ хлѣбъ и проходитъ дальше. Это такой маленькій кусокъ, что онъ сдѣлалъ его еще болѣе голоднымъ. Онъ совсѣмъ не знаетъ, что дѣлать, и въ раздумьи садится на приступокъ у двери.
   Ему извѣстно, что прошлой ночью въ портъ пришелъ англійскій пароходъ. Хорошо, если нѣкоторые изъ матросовъ уже на берегу. Если бы онъ нашелъ ихъ, они охотно дали бы ему что-нибудь; ему кажется даже, что онъ почти догадывается, гдѣ они должны быть, но тогда, говоря правду, ему становится страшно. Дѣйствительно, нѣкоторые изъ матросовъ всегда относились къ нему доброжелательно, но кто знаетъ, что они могутъ сдѣлать? Они такіе сильные и грубые и ничего не уважаютъ. Онъ смотритъ на нихъ такъ же, какъ смотритъ на силы природы, т. е. какъ на нѣчто совершенно своенравное, безграничное и неукротимое. Недавно они бросили ему цѣлыя пригоршни soldo, но можетъ быть сегодня они выбросятъ его самого за окошко. Народъ говоритъ, что они даже не христіане. Кто можетъ сказать? Конечно, Мадонна имѣетъ власть и надъ ними, а онъ очень голоденъ. Итакъ, онъ встаетъ и снова поворачиваетъ по направленію къ Porto, произнося шепотомъ "Отче нашъ" и "Богородицу", глаза же его раскрыты и наблюдаютъ за тѣмъ, не пошлетъ ли чего Провиденіе.
   Онъ входить въ одинъ, другой, третій изъ домовъ, куда они предпочтительно заходятъ, и самолично убѣждается, что матросовъ тамъ нѣтъ. Наконецъ, онъ слышитъ ихъ голоса въ передней комнатѣ перваго этажа четвертаго дома. По его мнѣнію, это худшая таверна, которую они могли выбрать; что же касается хозяйки, то она очень... я не знаю ни одного слова, которое бы не было унижено въ примѣненіи къ ней. Она смотритъ на деньги, находящіяся въ карманахъ своихъ верхнихъ посѣтителей, какъ уже на свои собственныя, и естественно отклоняетъ всякую претензію на нихъ со стороны, какъ бы мала она ни была. Пеппиньелло хорошо ее знаетъ, но онъ пришелъ сюда вовсе не за тѣмъ, чтобы вернуться, испугавшись старой хрычовки. Съ беззаботнымъ и какъ бы скучающимъ видомъ онъ бродитъ по улицѣ, садится на приступокъ двери, расположенной противъ входа въ таверну, кладетъ голову на руки и въ концѣ концовъ вытягивается во всю длину. Прохожій можетъ принять его за спящаго, на самомъ же дѣлѣ онъ весь вниманіе. Онъ знаетъ, что единственный удачный исходъ для него -- дождаться, пока нижняя комната, а, если можно, и кухня позади нея опустѣютъ, и тогда быстро подняться вверхъ по лѣстницѣ. Онъ лежитъ такъ самое большее полчаса. Въ концѣ концовъ поваръ отсылается за чѣмъ-то, насколько это можно видѣть на разстояніи, потому что беретъ свою куртку и шляпу. Хозяйка стоитъ у стола спиною къ передней комнатѣ и держитъ передъ собой подносъ со стаканами грога, на половину налитыми спиртомъ. Черезъ нѣсколько времени приходитъ поваренокъ съ ведромъ кипятку, который онъ наливаетъ въ стаканы, пока хозяйка размѣшиваетъ ихъ. По несчастью, одна или двѣ капли падаютъ на ея руку; она ничего не говоритъ и только вытираетъ ихъ тряпкой, которая лежитъ рядомъ. Когда же послѣдній стаканъ наполненъ и поваренокъ дѣлаетъ два шага отъ стола, она даетъ ему такой подзатыльникъ, что поваренокъ кубаремъ летитъ на другой конецъ кухни и проливаетъ весь кипятокъ себѣ на ноги. Конечно, поднимается крикъ. Но Пеппиньелло не въ такомъ настроеніи, чтобы обращать вниманіе на что бы то ни было. Хозяйка спокойно беретъ подносъ, принимаетъ пріятно улыбающійся видъ и начинаетъ подниматься по лѣстницѣ. Это на счастье Пеппиньелло. Онъ перескакиваетъ черезъ три или четыре ступени лѣстницы и, наконецъ, послѣ прыжка, сдѣланнаго по кошачьи, украдкой, идетъ слѣдомъ за хозяйкой. Его голыя ноги ступаютъ безъ шума, и онъ крадется такъ близко позади нея, что ей невозможно увидать его, даже если бы она повернулась, а сдѣлать это она можетъ лишь съ трудомъ, такъ какъ лѣстница узка и у нея въ рукахъ подносъ. Дойдя до площадки, она останавливается и ставитъ свою ношу на столъ, чтобы отворить дверь; Пеппиньелло же дѣлаетъ быстрый прыжокъ впередъ и входитъ незамѣченнымъ, очень довольный своимъ успѣхомъ; онъ, впрочемъ, не вполнѣ увѣренъ, не попалъ ли изъ огня да въ полымя.
   Вокругъ стола, покрытаго остатками того, что было, повидимому, роскошнымъ, хотя довольно грубымъ пиршествомъ, сидятъ шесть матросовъ среди не особенно почтеннаго общества. Пеппиньелло знаетъ, что отвага теперь его единственная надежда -- схвати его хозяйка прежде, чѣмъ онъ успѣетъ привлечь вниманіе мужчинъ, онъ навѣрное полетитъ внизъ по лѣстницѣ гораздо скорѣе, чѣмъ поднялся по ней. Онъ подходитъ съ низкими прклонами и ужимками, указывающими на его голодъ.
   -- Чего надо этому маленькому чертенку?-- спрашиваетъ одинъ изъ мужчинъ на очень несовершенномъ итальянскомъ языкѣ.
   -- Онъ проситъ хлѣба, -- отвѣчаетъ одна изъ дѣвушекъ, бросая ему половину хлѣба. Пеппиньелло подпрыгиваетъ вверхъ, ловитъ его на половинѣ дороги, дѣлаетъ жестъ безумной радости и затѣмъ съ физіономіей, выражающей чрезвычайную важность, кланяется въ знакъ благодарности и вытягивается, какъ солдатъ на парадѣ. Это очень забавляетъ мужчинъ, и скоро весь хлѣбъ со стола оказывается запрятаннымъ за его рубашку. Это придаетъ ему странную внѣшность, тонкія руки и ноги составляютъ поразительный контрастъ съ громаднымъ туловищемъ. Онъ замѣчаетъ это преимущество и продолжаетъ ломаться, его лицо и тѣло кажутся совершенно нечеловѣческими. За этимъ слѣдуютъ взрывы смѣха и одна изъ дѣвушекъ подаетъ ему стаканъ вина. Между тѣмъ, грогъ поставленъ на столъ и мужчины закурили трубки. Одинъ изъ нихъ вынимаетъ итальянскую сигару, но послѣ первой же затяжки, бросаетъ ее съ проклятіемъ, заявляя, что она приготовлена изъ смѣси листьевъ красной капусты и индійской резины. Пеппиньелло схватываетъ ее на лету, садится въ уголъ и начинаетъ курить ее съ выраженіемъ самой безграничной радости.
   -- Какъ, и ты умѣешь курить, дьяволенокъ! возьми ужъ всю пачку; будь я проклятъ, если хоть одно человѣческое существо въ состояніи ихъ курить.
   Эти слова произносятся по англійски и Пеппиньелло едва вѣритъ глазамъ, когда пачка сигаръ летитъ черезъ всю комнату на его колѣни,
   -- Спроси у него, знаетъ ли его мать, гдѣ онъ шатается {Слова уличной англійской пѣсни, сдѣлавшіяся ходячимъ выраженіемъ.},-- говоритъ одинъ изъ мужчинъ. Его товарищъ, какъ умѣетъ, передаетъ вопросъ по итальянски. Одна изъ дѣвушекъ повторяетъ его на неаполитанскомъ діалектѣ и передаетъ отвѣтъ Пеппиньелло, который переводится на англійскій языкъ для мужской половины компаніи.
   -- У меня нѣтъ матери.
   -- А твой отецъ?
   -- У меня нѣтъ отца.
   -- Какъ же ты живешь тогда?
   -- Какъ могу.
   -- Спроси у него, не хочетъ хи онъ уѣхать съ нами на кораблѣ, и скажи ему, что мы сдѣлаемъ изъ него человѣка.
   -- Что же будетъ тогда съ моими сестрами?
   -- Сколько у тебя сестеръ?
   -- Четыре.
   -- Какихъ лѣтъ?
   -- Одна годомъ старше и три моложе меня, и у нихъ нѣтъ никого на свѣтѣ, кромѣ меня, кто бы могъ о нихъ позаботиться.
   Самая мысль о томъ, что эта маленькая обезьяна -- отецъ семейства, слишкомъ комична, чтобы не возбудить смѣха, но въ ней есть нѣчто патетическое. Ни одна изъ дѣвушекъ не вѣритъ этому разсказу, но на вопросы своихъ спутниковъ всѣ онѣ выражаютъ полную увѣренность въ его правдивости. Кромѣ того, одна или двѣ заявляютъ, что онѣ сами знакомы со всѣми подробностями его жизни.
   -- Все это, конечно, чистѣйшая ложь,-- говоритъ другой изъ мужчинъ,-- но не въ этомъ дѣло,-- и бросаетъ мальчику монету въ два soldo. Остальные матросы слѣдуютъ его примѣру.
   Пеппиньелло собираетъ всѣ свои богатства. Онъ чувствуетъ, что ему уже пора удалиться, но въ то же время знаетъ, что хозяйка поджидаетъ его внизу съ палкой; сначала она безпощадно поколотитъ его, затѣмъ отниметъ у него все, что онъ здѣсь получилъ, и въ концѣ концовъ выброситъ на улицу. Его пугаетъ, что и утренній его заработокъ можетъ исчезнуть со всей остальной выручкой. А это далеко не пріятная перспектива. Къ счастью, дѣвушки, сидящія за столомъ, знаютъ это не хуже его самого. Одна изъ нихъ шепчетъ одно или два слова на ухо своему сосѣду, встаетъ изъ-за стола, слегка киваетъ мальчику головой и спускается внизъ по лѣстницѣ. Онъ отвѣшиваетъ молчаливый поклонъ всей компаніи и пробирается слѣдомъ за ней; когда же они достигаютъ нижней комнаты, она беретъ его за руку и доводитъ до уличной двери среди цѣлой бури ругательствъ хозяйки, которая тѣмъ не менѣе не отваживается выказывать другихъ, болѣе энергичныхъ, выраженій своего бѣшенства.
   -- А теперь бѣги скорѣй, маленькій чертенокъ!..
   Пеппиньелло останавливается только на одно мгновеніе, чтобы учтиво поднести руку дѣвушки къ губамъ, и, прежде чѣмъ проходитъ полминуты, успѣваетъ пробѣжать цѣлую дюжину угловъ отъ арены своего приключенія.
   Тогда дѣвушка поворачивается и смотритъ прямо въ лицо разъ яренной хозяйки
   -- Что сдѣлалъ вамъ мальчикъ?-- спрашиваетъ она спокойно.-- Если бы еще господа, сидящіе наверху, были сердиты, я бы поняла васъ, но имъ самимъ было забавно. Что же онъ вамъ сдѣлалъ?
   Хозяйка немного испугана видомъ молодой дѣвушки и отвѣчаетъ ей почти плаксивымъ голосомъ:
   -- А развѣ для меня ничего не значитъ весь тотъ хлѣбъ, что онъ сейчасъ стащилъ?
   -- На что же вамъ остатки хлѣба?
   -- Я продаю его бѣднымъ.
   Вся фигура дѣвушки сразу принимаетъ видъ, исполненный достоинства; она чувствуетъ, насколько эта женщина упала ниже ея, и ея голосъ дѣлается очень глухимъ и вмѣстѣ съ тѣмъ колкимъ, когда она говоритъ:
   -- Донна Эстере, вы черствы и порочны, какъ піэмонтезка. Если вы скажете еще одно слово, я никогда больше не вернусь въ вашъ домъ и уведу всѣхъ моихъ друзей вонъ туда,-- и она дѣлаетъ небольшое движеніе головой, по направленію къ конкуррирующей тавернѣ.
   Донна Эстере не въ состояніи пренебрегать этой угрозой, но тѣмъ не менѣе она слишкомъ возбуждена, чтобы быть въ силахъ низкопоклонничать передъ дѣвушкой и льстить ей, какъ она будетъ это дѣлать черезъ полчаса. Она молчаливо удаляется за кухню и тамъ даетъ полную волю своему бѣшенству, которое выражается сперва въ ругательствахъ, а затѣмъ въ побояхъ, наносимыхъ поваренку.
   

III.

   Какъ только Пеппивьелло чувствуетъ себя вполнѣ въ безопасности, онъ вытаскиваетъ кусокъ хлѣба и съ жадностью принимается ѣсть его, медленно подвигаясь по направленію къ прежнему жилищу отца. Онъ едва успѣваетъ пройти нѣсколько шаговъ, какъ замѣчаетъ другого мальчика его же класса, который сидитъ въ подъѣздѣ и обѣдаетъ кочаномъ сырой капусты и двумя луковицами. Пеппиньелло садится потурецки напротивъ него и, съ намѣреніемъ начать разговоръ, замѣчаетъ дружелюбнымъ тономъ, что капуста кажется ему не совсѣмъ свѣжей. Хозяинъ оклеветаннаго овоща отвѣчаетъ, что онъ снялъ его только сегодняшнемъ утромъ въ саду своего дяди, и добавляетъ къ этому, что ему жаль мальчика, который вынужденъ обѣдать однимъ черствымъ хлѣбомъ. Это служитъ началомъ оживленнаго разговора, который черезъ пять минутъ приводитъ къ обмѣну толстаго куска капусты и половины луковицы на кусокъ хлѣба. Каждый изъ нихъ находитъ. что онъ обѣдаетъ роскошно, и, чтобы загладить непріятное впечатлѣніе, которое могло остаться у его сосѣда, расхваливаетъ полученную провизію такъ же горячо, какъ прежде порицалъ ев. Незнакомецъ даетъ яркое описаніе сада своего дяди; этотъ садъ, по его мнѣнію, является самой замѣчательной собственностью, когда-либо принадлежавшей свирѣпому и эксцентричному старому господину, единственную слабость котораго составляетъ горячая привязанноетъ и любовь къ своему племяннику. У Пеппиньелло есть сильныя сомнѣнія относительно существованія подобнаго земного рая, но изъ вѣжливости онъ ихъ не высказываетъ. Въ свою очередь, онъ разсказываетъ, что его отецъ ушелъ въ море полтора года тому назадъ, что они предполагали его окончательно погибшимъ и что сегодня утромъ его тетка получила письмо, извѣщающее о томъ, что онъ женился въ Палермо на какой-то богатой наслѣдницѣ и черезъ нѣсколько недѣль намѣренъ вернуться въ Неаполь.
   -- Твоя мачиха будетъ бить тебя!-- говоритъ незнакомецъ такимъ тономъ, который обнаруживаетъ близкое знакомство съ этой операціей.
   -- Да, но ты не знаешь самаго лучшаго,-- отвѣтилъ Пеппиньелло.-- У нея всего только одна нога, другая же сдѣлана изъ дерева, но, говорятъ, вся она наполнена хорошими французскими золотыми деньгами.
   Покончивъ съ ѣдой, онъ продолжаетъ свой путь, погруженный въ мысли о томъ, что дѣлать со счастливой судьбою, такъ неожиданно придуманной для себя. Незнакомецъ же, удаляясь въ противоположномъ направленіи, обсуждаетъ серьезный вопросъ, кого изъ двухъ воображаемаго ли жестокаго дядю, который ни въ чемъ не отказываетъ своему любимцу, или такую же мачиху съ деревянной, наполненной золотыми монетами ногой, предпочелъ бы имѣть маленькій уличный мальчикъ со скудными средствами къ жизни.
   Въ концѣ концовъ Пеппиньелло подходитъ къ небольшой табачной лавкѣ на углу узкой улицы.
   -- Доброе утро, донна Амалія,-- говоритъ онъ, входя.
   -- А, Пеппиньелло! ты снова здѣсь, а обѣдъ уже кончился и я не знаю, остался ли хоть одинъ кусокъ въ цѣломъ домѣ.
   Тонъ ея грубоватъ, но, тѣмъ не менѣе, она повертывается съ очевиднымъ намѣреніемъ поискать въ кладовой.
   -- Благодарю васъ; я уже ѣлъ сегодня. Я пришелъ попросить васъ сохранить вотъ это для меня до вечера,-- и онъ выкладываетъ свой хлѣбъ на прилавокъ.
   -- Какъ! цѣлыхъ десять хлѣбовъ; да тебѣ повезло сегодня!
   -- А вотъ еще нѣсколько сигаръ. Можете ли вы продать ихъ для меня? Конечно, я не жду за нихъ полной цѣны.
   Отказываться отъ какой бы то ни было законной прибыли, противъ убѣжденій донны Амаліи, но она вспоминаетъ, что мальчикъ -- сирота и что Пресвятая Дѣва вознаграждаетъ тѣхъ, кто бываетъ сострадателенъ къ ближнимъ.
   -- Хорошо, покажи ихъ мнѣ. Да онѣ совершенно цѣлы. Я думаю, онѣ стоютъ девять centesimo за штуку; это составитъ четырнадцать soldo и два centesimo. Вотъ они,-- и она выплачиваетъ ему сполна всю сумму. Она не сомнѣвается въ душѣ, что принимаетъ ворованное добро, но кто же можетъ узнать сигару, да это и не ея дѣло, и она не задаетъ никакихъ вопросовъ. Пеппиньелло кладетъ деньги рядомъ съ остальной выручкой и поручаетъ все это ея попеченіямъ. Она тщательно вмѣстѣ съ нимъ пересчитываетъ деньги, завертываетъ ихъ въ кусокъ бумаги и кладетъ на полку въ сосѣдней комнатѣ вмѣстѣ съ хлѣбомъ. Онъ прощается и уходитъ уже изъ лавочки, когда она зоветъ его обратно.
   -- Ты вѣдь не въ состояніи съѣсть всего этого хлѣба, пока онъ будетъ свѣжимъ.
   -- Онъ вполнѣ къ вашимъ услугамъ, донна Амалія,-- но въ его глазахъ есть что-то, что противорѣчить и тону, и словамъ.
   -- Нѣтъ, мальчикъ, мнѣ не нуженъ твой хлѣбъ; посмотри ка сюда: эти три хлѣба такъ хороши, какъ будто они только что получены отъ булочника. Если ты хочешь, я возьму ихъ сегодня и вмѣсто нихъ завтра дамъ тебѣ свѣжіе хлѣбы.
   -- Тысячу спасибо, но пусть это будетъ послѣ-завтра.
   -- Отлично.
   Онъ искренно признателенъ грубоватой доброй женщинѣ, но не цѣлуетъ ея руки. Онъ дѣлаетъ это людямъ болѣе высокаго соціальнаго положенія; что же касается до донны Амаліи, онъ чувствуетъ себя не такъ уже много ниже ея.
   Теперь какъ разъ время для послѣообѣденнаго сна и Пеопиньелло удаляется въ подъѣздъ, гдѣ плиты ровнѣе и гдѣ не угрожаетъ опасность, что солнечные лучи проникнутъ и разбудятъ его. Онъ не торопится спать, какъ всегда это дѣлаетъ, можетъ быть, потому, что лучше пообѣдалъ; когда же онъ припоминаетъ всѣ утреннія событія, то приходитъ къ заключенію, что долженъ на слѣдующее утро пойти къ обѣднѣ и поблагодарить за освобожденіе себя отъ опасности. Онъ не сомнѣвается въ томъ, что именно Мадонна спасла его отъ донны Эстере, но никогда еще не случалось, чтобы она избирала такого страннаго посланника. Затѣмъ онъ начинаетъ раздумывать о томъ, какія числа лучше всего будетъ поставить на lotto на этой недѣлѣ. Онъ скорѣе сомнѣвается въ своемъ счастьи, потому что потерялъ уже тѣ шесть франковъ, которые нашелъ въ кошелькѣ на дорогѣ. Ему очень хочется увидать требуемыя числа во снѣ, но это никогда ему не удается. Священники, конечно, знаютъ ихъ всѣ, потому что они учились, но ихъ связываетъ обѣщаніе не дѣлиться этимъ знаніемъ съ кѣмъ бы то ни было: говорятъ однако, что нѣкоторые монахи сообщаютъ этотъ священный секретъ на ухо своимъ друзьямъ. Безъ всякаго сомнѣнія они должны такъ поступать, единственно для того, чтобы отомстить за себя правительству, которое удалило ихъ въ монастыри. Пеппиньелло рѣшаетъ на будущее время быть очень вѣжливымъ со всѣми монахами. Если бы онъ умѣлъ читать, то непремѣнно бы досталъ одну изъ этихъ чудесныхъ книгъ, которыя такъ хорошо объясняютъ каждую вещь, что едва успѣешь подумать о чемъ нибудь, какъ находишь заключающееся въ немъ число. На этотъ разъ онъ поставитъ 32, номеръ дома донны Эстере, и 12, потому что у нея было двѣнадцать посѣтителей за столомъ. Судьба, безъ сомнѣнія, укажетъ ему на другія числа къ тому времени, когда ему придется снова играть. Онъ засыпаетъ, раздумывая объ этихъ вешахъ.
   Просыпается онъ позже обыкновеннаго и съ нѣкоторымъ смущеніемъ видитъ, насколько уже низко склонилось солнце. Онъ пропустилъ уже первое лучшее время сбора окурковъ, находящееся въ своемъ зенитѣ въ два часа, когда господа, позавтракавъ и покуривъ, возвращаются къ своимъ занятіямъ. Онъ долженъ торопиться, иначе, у него ничего не будетъ для вечерней продажи и онъ пропуститъ самую продажу. Онъ спѣшитъ на станцію желѣзной дороги, по пути подбирая здѣсь и тамъ свой товаръ. Ему нѣтъ удачи и теперь, хотя добродушный привратникъ позволяетъ ему пробраться въ пассажирскій залъ, который пустъ въ настоящее время. Онъ направляется къ Porto, выбирая узкія улицы и малолюдныя мѣста, и идетъ медленно, какъ бы сомнѣваясь въ чемъ то. Въ концѣ концовъ онъ садится на землю и пересчитываетъ весь свой скудный сборъ съ видомъ, говорящимъ достаточно ясно: "мнѣ не везетъ". Затѣмъ онъ поворачиваетъ отъ Porto и, поднявшись по двумъ и тремъ улицамъ быстрыми, торопливыми шагами, достигаетъ угла, на которомъ расположилось бѣдно-высматривающее café. Здѣсь его манеры совершенно мѣняются; онъ принимаетъ веселый и безпечный видъ и начинаетъ напѣвать неаполитанскую пѣсню. Гарсонъ въ сильно потертой одеждѣ, сидящій у двери café, громко и шутливо привѣтствуетъ его и потомъ спрашиваетъ, понижая голосъ: "Нужны ли тебѣ сегодня окурки сигаръ?"
   -- Еще и самъ не знаю. У меня большой запасъ, а я такъ мало продаю. Впрочемъ, покажи.,
   Они вмѣстѣ входятъ въ пустое café и сокровище выставляется на показъ.
   -- Сколько ты хочешь за нихъ?
   -- А что ты дашь -- четыре soldo?
   -- Нѣтъ, даже двухъ много за такое количество,-- съ пренебреженіемъ говоритъ мальчикъ.
   Конечно, вслѣдъ за этимъ возникаетъ споръ и Пенпиньелло въ концѣ концовъ соглашается дать два soldo, но только для того, чтобы не потерять дружбы и покровительства гарсона. Табакъ, продолжаетъ онъ настаивать, не стоитъ такой цѣны.
   -- Когда ты мнѣ заплатишь?
   -- Нынче вечеромъ, если успѣю достаточно продать.
   Онъ снова принимаетъ безпечный видъ и продолжаетъ пѣсню до тѣхъ поръ, пока не доходитъ до конца улицы, гдѣ ускоряетъ шаги и перестаетъ пѣть. Обѣ стороны скорѣе совѣстятся этой сдѣлки. Гарсонъ сознаетъ, что поступилъ дурно, а мальчикъ, который смотритъ на всѣ окурки сигаръ, какъ на законную собственность mozzonari, чувствуетъ, что его обманули. И только въ такихъ исключительныхъ случаяхъ, какъ сегодня, онъ переноситъ это. На самомъ дѣлѣ эта совершенно законная покупка, которая принесетъ ему большія выгоды, угнетаетъ его совѣсть гораздо болѣе, чѣмъ любая изъ кражъ. Поэтому, каждый изъ нихъ увѣренъ въ скромности другого.
   Поворачивая снова къ Porto, Пеппиньелло предполагаетъ, что его навѣрное въ скоромъ времени настигнетъ какое-нибудь несчастіе, и чувствуетъ, что заслуживаетъ наказанія; онъ надѣется только на то, что мстительныя силы поразятъ его легкой рукой. Когда же онъ видитъ, что незнакомый всему кружку mozzonari, мальчикъ -- большой, нескладный юноша лѣтъ пятнадцати -- завладѣлъ его мѣстомъ, то смотритъ на это, какъ на результатъ ихъ немедленнаго вмѣшательства, но тѣмъ не менѣе не чувствуетъ себя способнымъ терпѣливо выносить это. Кромѣ того, онъ знаетъ, что если теперь уступить, то его излюбленное мѣсто навсегда для него погибнетъ. Поэтому онъ выражаетъ негодующій протестъ, который влечетъ за собой соотвѣтствующій отвѣтъ. Затѣмъ возникаетъ ожесточенный споръ, во время котораго обѣими сторонами употребляются довольно сильныя выраженія. Лодочникъ, проходящій мимо изъ гавани, прекращаетъ споръ, сперва отталкиваетъ юношу на разстояніе въ нѣсколько ярдовъ, а затѣмъ бросаетъ за нимъ и его товаръ. Сдѣлавъ это, онъ уходитъ вполнѣ удовлетворенный совершеннымъ актомъ справедливости,-- ему извѣстно, что это обычное мѣсто Пеппиньелло, а противникъ его достаточно великовозрастенъ, чтобы зарабатывать на свое пропитаніе другимъ путемъ. Торговля окурками сигаръ -- дѣтское занятіе и его нужно предоставить только дѣтямъ.
   Пеппиньелло спокойно занимаетъ свое старое мѣсто, съ котораго вновь пришедшій не долженъ пытаться изгнать его силой -- очевидно, у него есть слишкомъ могущественный союзникъ; изгнанный юноша садится на землю на разстояніи нѣсколькихъ ярдовъ передъ Пеппиньелло и осыпаетъ его всевозможными бранными словами. До сихъ поръ ихъ хотя и энергичный разговоръ заключается въ широкихъ границахъ того, что низшіе неаполитанскіе классы считаютъ приличнымъ или, по меньшей мѣрѣ, терпимымъ, теперь же наиболѣе скверные и оскорбительные эпитеты, которыми снабжаетъ ихъ необыкновенно выразительный языкъ, свободно пущены въ ходъ. Сначала мальчикъ возвращаетъ эпитетъ за эпитетъ, но затѣмъ притихаетъ, его глаза расширились, губы сжались, правая рука заложена за рубашку и мнетъ ее.
   -- Ахъ ты, поповскій сынъ!
   Едва только эти слова произнесены, какъ ножъ мальчика уже раскрытъ и онъ, неожиданнымъ и внезапнымъ, какъ у кошки, прыжкомъ подскакиваетъ къ горлу своего врага.
   Къ счастью для нихъ обоихъ, хорошо одѣтый господинъ, молчаливо наблюдавшій за всей сценой, такимъ же быстрымъ движеніемъ, какъ и движеніе Пеппиньелло, схватываетъ мальчика, обхвативъ его туловище правой рукой и завладѣвъ ножомъ лѣвой. Еще одинъ моментъ и толчокъ ногой, посланный отъ добраго сердца, опрокидываетъ распростертаго самозванца на мостовую. Послѣдній сначала поднимается самъ, затѣмъ собираетъ свой товаръ и уходитъ, бормоча угрозы и проклятія. Одного взгляда на его лицо однако достаточно, чтобы увидать, что никогда болѣе онъ не отважится снова соперничать съ Пеппиньелло.
   Пеппиньелло растягивается на землѣ во всю свою длину. Лицо обращено внизъ и закрыто обѣими руками, тѣло продолжаетъ еще дрожать; его покровитель, бросивъ на него быстрый взглядъ, видитъ, что все это лишь утихающій гнѣвъ, и проходитъ мимо, какъ будто не случилось ничего особеннаго. Когда черезъ часъ онъ возвращается обратно, мальчикъ весело шутитъ со своими товарищами; но его живые глаза замѣчаютъ приближающуюся фигуру, онъ отходитъ къ своему углу и шепчетъ, низко наклонивъ голову: "Благодарю васъ, донъ Антоніо".
   Донъ Антоніо, если таково его имя, не обращаетъ на это вниманія, и, проходя мимо, не бросаетъ ни одного взгляда на арену недавняго конфликта.
   

IV.

   Около восьми часовъ Пеппиньелло рѣшаетъ отправиться на промыселъ для сегодняшняго вечера. Правда, торговля теперь въ самомъ зенитѣ, и онъ продалъ еще не болѣе половины товара, но ему хочется сдѣлать новый запасъ на завтра, а лучшее время для сбора только что началось. Сегодня вечеромъ онъ долженъ хорошо распорядиться своимъ временемъ, потому что хочетъ вернуться домой раньше обыкновеннаго, а донна Амалія ложится спать между одиннадцатью и двѣнадцатью часами. Онъ сворачиваетъ по направленію къ San Carlo и медленно проходитъ мимо маленькихъ театровъ, поднимая все, что находитъ на своемъ пути, пока не доходитъ до воротъ дворцоваго сада, чрезъ которыя, едва замѣтнымъ движеніемъ руки и не поворачивая головы, бросаетъ монету въ два centesimo. Съ обѣихъ сторонъ стоятъ по колоссальной бронзовой статуѣ, изображающей человѣка, управляющаго непокорнымъ конемъ. Ихъ послалъ русскій императоръ Николай въ подарокъ королю Фердинанду послѣ своего возвращенія изъ Италіи, и современные итальянскіе либералы предполагаютъ,-- что въ нихъ заключается тонкій намекъ на то, какъ смотрѣлъ сѣверный Самодержецъ на истинные принципы самоуправленія. Всего этого Пеппиньелло, безъ сомнѣнія, не знаетъ, но сильныя, могучія формы произвели глубокое впечатлѣніе на его воображеніе и онъ придумалъ этотъ странный способъ, чтобы отплатить имъ за свое поклоненіе. Онъ не причисляетъ ихъ къ святымъ и до сихъ поръ менѣе всего имѣетъ намѣреніе оказывать имъ божескія почести. То, что онъ имъ приписываеть, есть большая, но не безграничная сила и такая же сама по себѣ своенравная воля, какую часто проявляютъ рыбаки. Онъ не производитъ анализа и не видитъ противорѣчія между этимъ поклоненіемъ и остальной своей религіозной вѣрой, бронзовыя статуи въ дѣйствительности занимаютъ мѣсто, которое, иначе, осталось бы незанятымъ въ его Пантеонѣ. Ему кажется, онѣ ведутъ собственную самостоятельную жизнь и очень мало заботятся о людскихъ дѣлахъ, хотя онъ думаетъ, что имъ до нѣкоторой степени пріятно искреннее обожаніе. Въ лучшемъ случаѣ онѣ только добродушны, но не добры, и потому стоятъ не измѣримо ниже святыхъ, у которыхъ все время уходитъ на дѣла милосердія и состраданія. Но бываютъ случаи, когда нельзя призывать святыхъ на помощь въ тѣхъ дѣлахъ, которыя церковью считаются грѣхомъ, хотя, безъ сомнѣнія, они часто спасаютъ отъ его послѣдствій. Его обожаніе двухъ бронзовыхъ статуй не заключаетъ въ себѣ подобныхъ сомнѣній; онъ убѣжденъ, что ихъ нравственный кодексъ не строже его собственнаго. Ихъ-то призывалъ онъ, когда дѣти изъ Santa Lucia были готовы отдать его въ руки полиціи, и намъ извѣстно уже, насколько удачно онъ вышелъ изъ этого затрудненія. Тѣмъ не менѣе онъ держитъ въ секретѣ свою нечестивую вѣру, частью изъ боязни показаться смѣшнымъ, частью изъ опасенія, какъ бы предметы его вѣры не стали менѣе склонными выслушивать его молитвы, если число ихъ почитателей не будетъ тѣсно ограничено.
   Затѣмъ Пеппиньелло принимается съ большой настойчивостью за работу и къ двѣнадцати часамъ собираетъ большое количество товара, уплачиваетъ гарсону два soldo, которыя былъ долженъ ему, и получаетъ свой хлѣбъ и деньги отъ донны Амаліи. Въ концѣ концовъ онъ направляется домой. Это длинный путь и онъ останавливается только для того, чтобы купить у разносчика два куска арбуза, которые и несетъ въ рукѣ, пока не достигаетъ небольшого открытаго двора при входѣ въ очень непривлекательное жилище, гдѣ сидитъ множество женщинъ, наслаждаясь свѣжестью ночи, насколько это позволяютъ высокія стѣны сосѣднихъ домовъ. Онъ громко свиститъ и тотчасъ же на этотъ свистъ къ нему торопливо выходить дѣвочка. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать въ ней сестру Пеппиньелло. Имя ея Кончетта, ей около тринадцати лѣтъ, но сѣверянинъ подумалъ бы, что ей полуторымя годами больше. Цвѣтъ ея кожи блѣднѣе, чѣмъ у брата, глаза очень блестятъ и ея черные волосы, закрученные грубыми прядями вокругъ головы, выгорѣли и посвѣтлѣли отъ солнца, и первый слой ихъ совершенно коричневаго цвѣта. При самомъ незначительномъ уходѣ они могли бы выглядѣть гораздо лучше, но со времени смерти матери они совсѣмъ не чистились и расчесываются не болѣе раза въ недѣлю. Ея платье еще прилично, хотя и починено во многихъ мѣстахъ различными матеріями, за то вся она гораздо грязнѣе, чѣмъ Пеппиньелло, которому мѣстный обычай дозволяетъ роскошь морского купанья. Тѣмъ не менѣе, въ ней замѣтна большая доля ума, нѣкоторая доброта и много заботливости во взглядѣ. По временамъ однако она можетъ отдаться необузданному порыву веселья и танцовать тарантеллу со всей дикой страстью вакханки. Во всякомъ случаѣ она рѣдко дѣлаетъ это въ присутствія брата или какого-нибудь мужчины; сегодня же она послушно идетъ за Пеппиньелло по узкой улицѣ къ маленькому открытому мѣсту и садится тамъ на ступени двери рядомъ съ нимъ. Она такъ же глубоко убѣждена, какъ и онъ, что занять мѣсто среди женщинъ, собравшихся во дворѣ при входѣ, будетъ ниже ихъ достоинства.
   -- Что, дѣти уже спятъ?-- спрашиваетъ Пеппиньелло, передавая сестрѣ кусокъ хлѣба и одинъ изъ кусковъ арбуза.
   -- Да, и донна Лючіа обѣщала присмотрѣть за ними, пока я не вернусь.
   Затѣмъ Пеппиньелло даетъ дѣвочкѣ четыре soldo для хозяйственныхъ расходовъ на завтрашнее утро, а когда онъ, сверхъ того, прибавляетъ восемь centesimo, чтобы каждой изъ сестеръ купить по куску арбуза, она догадывается, что сегодня ему была удача; въ трудныя времена и она сама, и сестры бываютъ вынуждены жить на одно soldo каждая, а также на то, что могутъ собрать или сберечь отъ заработковъ. Хлѣбъ является новой и пріятной неожиданностью, заставляющей блестѣть ея глаза; завтра утромъ заботы по хозяйству будутъ совсѣмъ легкимъ дѣломъ.
   Окончивъ всѣ дѣловые разговоры, оба съ усерднымъ аппетитомъ набрасываются на ужинъ и Пеппиньелло въ то же самое время разсказываетъ про всѣ свои дневныя приключенія, за исключеніемъ лишь сдѣлки съ гарсономъ и жертвоприношенія статуямъ. Манеры ихъ обоихъ совершенно измѣнились; они теперь просто дѣти, весело болтающія другъ съ другомъ, какъ будто они никогда не знавали ни нужды, ни заботъ. Окончивъ разсказъ, онъ кладетъ деньги въ ея руку, всѣ, за исключеніемъ одного, заранѣе спрятаннаго имъ soldo. Она заботливо пересчитываетъ ихъ и затѣмъ радостно восклицаетъ: "Тебѣ очень повезло сегодня. Съ прежними это составляетъ семь съ половиною лиръ: еще десять soldo, и деньги для мѣсячнаго расхода будутъ всѣ на лицо, а завтра еще только тринадцатое число!"
   Пеппиньелло отвѣчаетъ тономъ, принявшимъ нѣкоторую долю прежней серьезной дѣловитости: "Да, но это не удастся сдѣлать раньше, чѣмъ мы не израсходуемъ чего-нибудь".
   Кончетта тотчасъ же соглашается съ этимъ и затѣмъ предлагаетъ, когда весь мѣсячный бюджетъ будетъ заработанъ, продолжать копить свои заработки до тѣхъ поръ, пока ихъ не будетъ достаточно, чтобы купить одной изъ дѣвочекъ хорошенькое платье, въ которомъ бы можно было посылать ее по вечерамъ на виллы продавать цвѣты барынямъ и господамъ. "Вотъ чѣмъ можно заработать деньги"! Но Пеппиньелло очень рѣшительно отвергаетъ этотъ проектъ и дѣвочка, имѣющая, подобно всѣмъ любящимъ, не испорченнымъ еще культурою женщинамъ, привычку повиноваться даже неразумнымъ желаніямъ тѣхъ, кого любитъ, сразу уступаетъ, и каждый, болѣе чѣмъ она знакомый съ неаполитанскою жизнью, почувствуетъ, что въ данномъ случаѣ братъ ея правъ. Она не сердится на него за это и не ссорится съ нимъ, но тѣмъ не менѣе видно, насколько она огорчена, что ея планъ отвергнутъ; она становится молчаливѣе обыкновеннаго. Она очень довѣряетъ брату, любитъ его и восхищается имъ; они никогда не ссорятся, можетъ быть, отчасти потому, что слишкомъ мало бываютъ вмѣстѣ, и еще больше потому, что у нея никогда не бываетъ секретовъ отъ него. Онъ же, какъ мы видѣли, не такъ откровененъ. Онъ никогда ничего не разсказывалъ ей относительно кошелька, но на это у него есть нѣсколько основательныхъ причинъ. Ему не хочется, чтобы она знала, что онъ воруетъ, потому что и она можетъ послѣдовать его примѣру, а это, будетъ неженственно. Не бѣда, если мальчики дѣлаютъ множество такихъ вещей, которыхъ дѣвочки не должны дѣлать, и онъ былъ бы точно также шокировавъ, услыхавъ, что Кончетта воруетъ, какъ если бы увидалъ ее плавающей въ водахъ гавани. Но у него есть еще и другое основаніе держать это въ секретѣ. Онъ хорошо знаетъ, какъ нужно поступить съ деньгами. Самымъ гнетущимъ въ его жизни является страхъ, что онъ не сможетъ когда-нибудь заработать на мѣсячный расходъ и что, вслѣдствіе этого, всѣ они будутъ выброшены на улицу. Для него самого это неудобство не будетъ особенно значительнымъ, въ худую погоду онъ въ крайнемъ случаѣ такъ же удобно можетъ спать и на ступеняхъ подъѣзда, какъ и въ постели; но онъ боится за дѣтей и еще болѣе за Кончетту. Поэтому какъ только деньги попадаютъ въ его руки, онъ принимаетъ рѣшеніе постоянно имѣть восемь лиръ въ запасѣ, какъ пособіе въ случаѣ крайней нужды; онъ ничего не говоритъ объ этомъ, чтобы ни онъ самъ, ни Кончетта не могли впасть въ соблазнъ и каждый со своей стороны быть менѣе заботливымъ относительно пріобрѣтенія необходимыхъ для мѣсячнаго расхода денегъ. Около трехъ лиръ было израсходовано имъ на угощеніе, устроенное своимъ не вполнѣ чистосердечнымъ соучастникамъ. Три лиры онъ пока оставилъ въ запасѣ, но онѣ навѣрное, какъ и шесть остальныхъ, пойдутъ на lotto. Съ этою же цѣлью онъ приберегаетъ и soldo, которое ежедневно отдѣляетъ отъ своего заработка. Это единственный извѣстный ему способъ помѣщенія своихъ сбереженій, но онъ опасается возбудить надежду въ душѣ сестры, такъ какъ печальный опытъ очень часто убѣждалъ его въ тщетности подобной надежды. Тѣмъ не менѣе онъ ощущаетъ укоры совѣсти по поводу этого самаго soldo и старается успокоить себя мыслью, что онъ предоставляетъ каждой изъ сестеръ расходовать точно такую же сумму на свои дневныя нужды. Вообще онъ въ высшей степени добросовѣстно дѣлитъ съ ними все, что ни зарабатываетъ. Если же иногда и покупаетъ немного фруктовъ, то это единственная его трата на себя лично, и онъ всегда приноситъ имъ чего-нибудь или же даетъ денегъ, чтобы купить то же самое. Все, что могутъ заработать или собрать Кончетта и дѣти, онѣ тратятъ по собственному желанію и, несмотря на то, что у нея на рукахъ семейный кошелекъ, куда стекаются всѣ его заработки, ей никогда не приходитъ на мысль взять хотя бы одно centesimo безъ его предварительнаго согласія.
   Но вотъ Пеппиньелло и его сестра окончили ужинъ и возвращаются въ свое жилище. Больше двадцати семей спитъ въ этой мрачной дырѣ, раздѣленныя одна отъ другой перегородкой въ видѣ черты, проведенной по полу. Стѣны влажны и спертый воздухъ пропитанъ тысячью зловонныхъ испареній, хотя и двери, и крыша достаточно высоки. Въ это время ночи крыша совершенно не видна; надъ головою виднѣется только густая беззвѣздная темнота, внизу же здѣсь и тамъ слабо мерцаютъ крошечныя масляныя лампы передъ иконами святыхъ. Одна изъ нихъ горитъ въ ногахъ кровати Пеппиньелло, которая занимаетъ худое, но не самое еще худшее дальнее отъ входа мѣсто; когда они достигаютъ ея, обмѣнявшись нѣсколькими дружескими словами съ донной Лючіей, одинъ изъ занимающихъ сосѣднюю кровать наполняетъ лампу масломъ изъ маленькой фляги и затѣмъ склоняется на колѣни передъ грубымъ изображеніемъ Дѣвы Маріи, произнося "Отче нашъ" и "Богородицу".
   Сама по себѣ кровать достаточно велика не только для всей семьи, но и для того, чтобы иногда дать пріютъ какому-нибудь незнакомцу, если Пеппиньелло случится найти въ бурную ночь бездомнаго мальчика, дрожащаго у двери и ничѣмъ не защищеннаго отъ дождя. Сейчасъ трое дѣтей спятъ на ней довольно спокойно. Старшая изъ нихъ, девяти лѣтъ, имѣетъ большое фамильное сходство съ Кончеттой, также какъ и одна изъ младшихъ дѣвочекъ, которой вы дали бы шесть лѣтъ, но третья дѣвочка, повидимому, тѣхъ же лѣтъ, имѣетъ совершенно другое лицо и фигуру. Она гораздо болѣе слабаго сложенія, съ маленькимъ розовымъ ртомъ и маленькими руками и ногами. Ея кожа, не смотря на бронзовый загаръ, гораздо красивѣе, чѣмъ у дѣвочекъ, спящихъ съ ней на одной постели; у нея тонкіе каштановаго цвѣта волосы, которые выглядѣли бы шелковистыми, если бы содержались въ необходимомъ порядкѣ. Имя ея -- Марьяннина и въ дѣйствительности она не сестра Пеппиньелло. Вотъ ея исторія.
   Однажды ночью, около года тому назадъ, возвращаясь домой, мальчикъ увидалъ ее совершенно одну, спящую на церковномъ портикѣ. Если бы на ея мѣстѣ былъ мальчикъ, онъ прошелъ бы мимо, не обративъ на него вниманія, но, по его мнѣнію, было совсѣмъ неподходящее мѣсто спать здѣсь маленькой дѣвочкѣ, поэтому онъ разбудилъ ее, спросилъ, гдѣ находится ея домъ, и сказалъ, что можетъ проводить ее туда. "Это очень далеко", отвѣчала она, она не знаетъ, гдѣ именно, но очень, очень далеко. Онъ задалъ ей нѣсколько вопросовъ и долго съ ласковой настойчивостью разспрашивалъ, пока она не разсказала ему, что жила вдвоемъ со своей матерью, которая обыкновенно по окончаніи завтрака давала ей кусокъ хлѣба, выводила на улицу, затворяла за собой дверь и уходила на свою работу, откуда возвращалась уже вечеромъ. Однажды утромъ нѣсколько времени тому назадъ -- Марьяннина точно не знаетъ, какъ давно, но ей кажется, что очень давно, ея мать залѣнилась и не захотѣла уходить на работу. Ребенку нечего было ѣсть весь этотъ день, но вечеромъ мать дала ей ключи отъ комода, гдѣ лежалъ хлѣбъ, и указала, гдѣ найти немного денегъ. Нѣсколько дней для Марьяннины продолжалось хорошее время, въ теченіе котораго ея мать не обращала на нее никакого вниманія и ничего не хотѣла ѣсть; когда же всѣ деньги были истрачены, она сказала ей, что у нея больше ничего нѣтъ и что она должна доставать себѣ завтракъ, гдѣ можетъ. Дѣвочка ушла и по обыкновенію провела все время въ играхъ, а потомъ одна изъ сосѣдокъ накормила ее. Когда же она вернулась домой, мать ея говорила съ кѣмъ-то очень громко, хотя въ комнатѣ никого не было, и ребенокъ не могъ понять, что именно она говорила. Это продолжалось довольно долго, но въ концѣ концовъ она какъ-то странно вскрикнула и послѣ этого сдѣлалась совершенно спокойной. Потомъ лампа передъ изображеніемъ св. Дѣвы погасла и у нихъ не было больше масла, чтобы ее снова наполнить. На слѣдующее утро, когда Марьяннина проснулась, мать все еще спала. Марьяннина прикоснулась къ ней, она была совершенно холодной. Сначала она пыталась разбудить ее, но мать не хотѣла ни говорить, ни двигаться, такъ что ребенокъ испугался и ушелъ изъ дому. Всѣ эти дни она старалась уйти какъ можно дальше. Ей не хотѣлось идти домой, ей хотѣлось идти съ Пеппиньелло и она была очень голодна.
   Самымъ лучшимъ и самымъ подходящимъ дѣломъ, безъ сомнѣнія, было бы отдать маленькую сироту въ воспитательный домъ, но Пеппиньелло и не подумалъ объ этомъ. Онъ былъ убѣжденъ, что св. Дѣва нарочно послала ему этого ребенка, чтобы онъ заботился о немъ и противъ его взглядовъ было отказываться отъ подобной обязанности. Кончетта была того же мнѣнія и съ тѣхъ самыхъ поръ Марьяннина сдѣлалась членомъ семьи. Она очень спокойный ребенокъ съ мягкими, ласковыми манерами и у нея никогда не бываетъ тѣхъ шумныхъ порывовъ веселья, которые бываютъ у другихъ, но зато у нея также меньше выносливости, при наступленіи тяжелыхъ временъ и, когда запасъ пищи бываетъ скуднымъ, она способна упасть духомъ и выглядитъ печальной. Сестры обращаются съ ней совершенно такъ же, какъ и другъ съ другомъ, но есть какой-то оттѣнокъ нѣжности въ отношеніяхъ между нею и ея покровителемъ, который происходитъ отъ сознанія того, что ихъ узы возникли по свободному выбору каждаго изъ нихъ или, можетъ быть, отъ ихъ одинаковой увѣренности въ томъ, что сама Бдагодатная Дѣва соединила ихъ вмѣстѣ.
   Какъ только Пеппиньелло и Кончетта оканчиваютъ свои молитвы, они вооружаются двумя длинными палками. Къ концу той, которую дѣвочка прислоняетъ къ своему краю кровати, крѣпко привязана старая, заржавленная вилка, а конецъ палки ея брата оканчивается лезвіемъ стараго, тщательно отточеннаго ножа. Какъ только Пепаиньелло забирается на свое мѣсто, Марьяннина обхватываетъ его шею руками и снова засыпаетъ. Скоро назначеніе страннаго оружія дѣлается вполнѣ яснымъ. Едва только дѣти успѣваютъ устроиться спокойно, какъ полъ покрывается буквально сотнями крысъ. Кончетта дѣлаетъ нѣсколько не имѣющихъ никакихъ послѣдствій ударовъ, прежде чѣмъ Пеппиньелло поднимаетъ руку; при первомъ же его ударѣ ему удается ранить одну изъ крысъ, которая издаетъ пронзительный пискъ и исчезаетъ. Въ концѣ концовъ палка падаетъ изъ рукъ Пеппиньелло и онъ погружается въ крѣпкій сонъ.
   

V.

   Просыпаясь, Пеппиньелло инстинктивно чувствуетъ, что уже свѣтаетъ, хотя ни одинъ лучъ не проникъ еще даже во входъ жилища; затѣмъ онъ будитъ Кончетту. Она устала и охотно проспала бы еще одинъ или два часа, какъ обыкновенно это дѣлаетъ, но въ такомъ случаѣ ей не удастся пойти съ братомъ къ обѣднѣ, она поднимается и они идутъ въ сосѣднюю церковь.
   Еще почти совершенно темно, большія звѣзды не успѣли угаснуть на небѣ и свѣжесть утренняго воздуха чувствуется даже въ тѣхъ узкихъ улицахъ, по которымъ лежитъ ихъ путь. Здѣсь всюду царитъ тишина и непривычное освѣщеніе на самыхъ обыкновенныхъ предметахъ, что производитъ сильное впечатлѣніе на обоихъ дѣтей, главнымъ образомъ на Кончетту, которая никогда не встаетъ такъ рано, за исключеніемъ только тѣхъ случаевъ, когда идетъ къ обѣднѣ. Они проходятъ мимо главнаго входа въ церковь и имъ кажется, что сіяніе свѣчей надъ алтаремъ, блескъ полированнаго мрамора и яркіе цвѣта занавѣсей составляютъ странный контрастъ не только съ тишиной окружающей темноты, но также и съ ихъ обычной обстановкой. Для васъ и для меня церковь выглядитъ пестро и безвкусно; для нихъ же она является проблескомъ роскоши, которую они чувствуютъ особенно живо, такъ какъ она слишкомъ различна со всѣмъ остальнымъ, окружающимъ въ ихъ повседневной жизни. Они находятся здѣсь въ полной безопасности. Какъ бы ни были къ нимъ суровы люди, никто не запретитъ имъ входить сюда и не столкнетъ со ступеней алтаря, гдѣ они встали на колѣни. Это не человѣческій дворецъ, но домъ, принадлежащій Богу и Мадоннѣ, и даже за отверженными дѣтьми признается право занимать въ немъ мѣсто.
   Обѣдня начинается и Пеппиньелло припоминаетъ о множествѣ бездѣлицъ и проситъ за нихъ прощенія. Онъ раздумываетъ о томъ solde, которое ежедневно утаиваетъ отъ сестры, но только на половину склоняется прекратить это, такъ какъ не вполнѣ убѣжденъ, грѣхъ ли это, затѣмъ благодаритъ Бога и Мадонну, что они такъ часто заботились о немъ, въ особенности вчера, и проситъ ихъ быть всегда такими же добрыми къ нему, къ сестрамъ, къ Марьяннинѣ и къ той дѣвушкѣ, которая такъ ласково помогала ему вчера. За остальныхъ своихъ друзей и благодѣтелей онъ молится въ общихъ словахъ и по обычной формѣ; онъ не упоминаетъ особо даже о доннѣ Амаліи или донѣ Антоніо (хотя, конечно, помолится за нихъ, если они попросятъ объ этомъ) и еще меньше объ англійскихъ матросахъ: когда же онъ повторяетъ заученное имъ прошеніе о своихъ врагахъ, я сомнѣваюсь, мелькаетъ ли у него какое бы то ни было воспоминаніе о доннѣ Эстере. Послѣ того, какъ совершено вознесеніе св. даровъ и наступаетъ время поминовенія усопшихъ, Кончетта тихо пожимаетъ его руку и начинаетъ молиться о душахъ своихъ родителей, о матери Марьяннины и "о всѣхъ, покоющихея во Христѣ". Она больше помнитъ ихъ старый домъ и чаще думаетъ о немъ, чѣмъ Пеппиньелло, и настоящая часть службы, о которой онъ иногда совсѣмъ забываетъ, трогаетъ ее гораздо больше.
   Раскаявается ли онъ въ своихъ настоящихъ грѣхахъ -- въ своей лжи и воровствѣ? Боюсь, что нѣтъ. Нѣсколько времени тому назадъ онъ повелъ сестру посмотрѣть на чудо св. Януарія, и когда раствореніе крови слишкомъ замедлилось, онъ не приписалъ это кому-нибудь изъ остальныхъ, наполнявшихъ церковь посѣтителей, а заключилъ, что какой-то его собственный грѣхъ оскорбилъ святого. Вслѣдствіе этого онъ началъ перебирать грѣхи и припомнилъ, что за нѣсколько времени передъ этимъ отказался удѣлить часть своего скуднаго обѣда одной бѣдной женщинѣ, хотя она просила объ этомъ во имя Мадонны, и что грубо говорилъ съ матерью донны Лючіи нѣсколько дней тому назадъ, и далъ себѣ слово быть на будущее время добрѣе и ласковѣе со всѣми пожилыми и немощными людьми. Въ это время чудо свершилось и онъ до сихъ поръ держитъ свое обѣщаніе. Что же касается до лганья и воровства, то онъ ихъ совсѣмъ не помнитъ. Когда онъ будетъ готовиться въ слѣдующій разъ къ исповѣди, они будутъ, вѣроятно, самыми послѣдними грѣхами, о которыхъ онъ вспомнитъ. Между тѣмъ, когда священникъ утверждаетъ, что это безнравственно, мальчикъ искренно трогается, чувствуетъ полное раскаяніе, рѣшаетъ окончательно исправиться и впродолженіе одного или двухъ дней бываетъ дѣйствительно настойчивымъ; затѣмъ ему приходитъ желаніе взглянуть на дѣло съ житейской точки зрѣнія. Священникъ, безъ сомнѣнія, правъ. Самъ Пеппиньелло съ трудомъ можетъ представить себѣ, чтобы какой-нибудь святой воровалъ изъ чужихъ кармановъ, но для него и нѣтъ никакой надежды сдѣлаться святымъ, а святые хорошо знаютъ, какъ тяжела жизнь бѣднаго mozzonare, и не осудятъ его слишкомъ строго. Въ концѣ концовъ, разсуждая такимъ образомъ, онъ, вѣроятно, придетъ къ тому заключенію, что абсолютная честность слишкомъ большая роскошь, настолько же недоступная его силамъ, какъ трубянки и приморскія башеньки {Морскія раковины.}, которыя грудами лежатъ на лоткахъ разносчиковъ и лакомый запахъ которыхъ такъ часто напрасно возбуждаетъ его аппетитъ.
   Между тѣмъ обѣдня оканчивается и Пеппиньелло съ Кончеттой выходятъ изъ церкви; все кругомъ позолочено лучами утренняго солнца, и дѣти расходятся въ разныя стороны, гдѣ каждый изъ нихъ начинаетъ свой трудовой и богатый приключеніями день.

"Міръ Божій", No 9, 1898

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru