Готфрид Страсбургский
Из поэмы "Тристам и Изольда"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

ГОТФРИДЪ СТРАСБУРГСКІЙ.

  
   Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
   OCR Бычков М. Н.
  
   Готфридъ Страсбургскій, прозванный такъ по городу, въ которомъ онъ родился, жилъ въ концѣ двѣнадцатаго и началѣ тринадцатаго вѣка и потому былъ современникомъ Гартмана, Фогельвейде и Вольфрама Эшенбаха. Впрочемъ, какъ кажется, Готфридъ не былъ въ интимныхъ отношеніяхъ съ этими аристократическими поэтами, блиставшими при дворахъ современныхъ государей, а, напротивъ, бывъ незнатнаго рода, никогда не отдѣлялся въ житейскомъ отношеніи отъ народа, изъ среды котораго вышелъ. Равно онъ не дѣлалъ изъ своего искусства средства къ существованію, не заставлялъ платить за свои пѣсни, подобно своимъ товарищамъ, и оставался всю жизнь независимымъ, свободнымъ пѣвцомъ, повиновавшимся только своему вдохновенію. Что онъ не принадлежалъ къ знатному роду, явствуетъ изъ его собственныхъ сочиненій, a равно изъ прозванія meister, которое онъ носилъ и которое, какъ извѣстно, было аттрибутомъ лицъ исключительно мѣщанскаго сословія. Есть много основаній предполагать, что Готфридъ принадлежалъ къ духовному сословію и такимъ образомъ его отчуждённостъ отъ того образа жизни, который вели современные поэты, становится ещё понятнѣй. На это же намекаетъ и глубокая нравственность его произведеній, изъ которыхъ можно заключить, что любовь съ ея страстными наслажденіями была неизвѣстна Готфриду. Онъ умеръ, вѣроятно, не достигнувъ старости, если судить по его же произведеніямъ, въ которыхъ почти не замѣтно ни малѣйшаго измѣненія въ характерѣ и воззрѣніяхъ поэта на жизнь, которыхъ не избѣжалъ ни одинъ писатель, писавшій въ теченіи долгихъ лѣтъ. Уцѣлѣвшіе портреты Готфрида, на которыхъ онъ изображонъ безбородымъ юношей, также не противорѣчатъ предположенію, что вѣроятно онъ умеръ въ молодыхъ лѣтахъ.
   Замѣчательнѣйшимъ произведеніемъ Готфрида считается его эпическая поэма "Тристанъ и Изольда", написанная на сюжетъ, не одинъ разъ разработанный въ литературахъ нѣмецкой, французской и англійской. Содержаніе ея состоитъ въ слѣдующемъ:
   Король Ривалинъ, убитый въ сраженьи, оставляетъ вдову, которая черезъ нѣсколько времени родитъ сына. Придворные распускаютъ слухъ, что ребёнокъ родился мёртвымъ, и отдаютъ его, чтобъ скрыть отъ нападенія короля Моргана, въ семейство маршала, жена котораго притворно ложится въ постель и выдаётъ новорождённаго за своё дитя. Имя этого мальчика -- Тристанъ. Наречённые родители даютъ ему прекрасное воспитаніе, такъ-что по четырнадцатому году онъ уже знаетъ нѣсколько языковъ, умѣетъ играть на лютнѣ и пріобрѣтаетъ ловкость во всѣхъ рыцарскихъ упражненіяхъ. Затѣмъ, украденный норвежскими купцами, онъ, во время сильной бури, разбившей корабль, попадаетъ на берегъ и, встрѣтивъ егерей короля Марка, попадаетъ къ его двору, гдѣ, скрывъ своё званіе, дѣлается скоро любимцемъ короля. Между-тѣмъ его вѣрный вассалъ Руалъ тщетно отыскиваетъ въ теченіи трёхъ лѣтъ украденнаго ребёнка и наконецъ, напавъ на его слѣдъ, узнаётся имъ, не смотря на нищенское платье, въ которое былъ одѣтъ для поисковъ. Онъ разсказываетъ королю исторію Тристана, изъ которой оказывается, что онъ сынъ сестры короля Марка. Горя желаніемъ отмстить похитителю своего престола, королю Моргану, Тристанъ съ помощью дяди отправляется на него войною, побѣждаетъ его и, оставивъ намѣстникомъ королевства вѣрнаго Руала, возвращается ко двору Марка, гдѣ находитъ новаго врага въ лицѣ короля Морольта, напавшаго на Марка. Морольтъ ранитъ Тристана въ единоборствѣ и восклицаетъ: "Твоя рана нанесена отравленнымъ мечёмъ и вылечить тебя можетъ только моя сестра Изольда, королева Ирландіи." Но Тристанъ, собравъ послѣднія силы, убиваетъ Морольта, надъ трупомъ котораго Изольда и ея мужъ Гурмунъ даютъ клятву, что всякій, прибывшій изъ отечества Тристана въ Ирландію, будетъ казнёнъ. Между-тѣмъ рана Тристана ухудшается и онъ рѣшается искать изцѣленія у Изольды, прибывъ туда подъ чужимъ именемъ, какъ странствующій менестрель. Изольда, плѣнённая его игрой на лютнѣ, обѣщаетъ ему изцѣленіе, а дочь королевы, по имени также Изольда, влюбляется въ Тристана, рана котораго между-тѣхъ заживаетъ и онъ возвращается въ отечество, гдѣ находитъ дворъ короля Марка раздираемымъ придворными интригами по вопросу о томъ, кому быть наслѣдникомъ бездѣтнаго короля. Тристанъ даётъ дядѣ совѣтъ жениться на красавицѣ Изольдѣ. Маркъ соглашается и посылаетъ Тристана сватать принцессу. Высадившись въ Ирландіи, Тристанъ узнаётъ, что король обѣщалъ отдать Изольду въ супружество тому, кто убьётъ дракона, опустошающаго Ирландію. Тристанъ берется за этотъ подвигъ и убиваетъ чудовище, но, утомлённый битвой, завязаетъ безъ чувствъ въ болотѣ. Битву эту между-тѣмъ видѣлъ одинъ изъ рыцарей, побоявшійся самъ вступить въ борьбу съ дракономъ. Увидѣвъ змѣя мёртвымъ, онъ разрубаетъ его на куски и, возвратившись ко двору, выдаётъ подвигъ Тристана за свой. Изольда не вѣритъ его словамъ, сама отправляется на мѣсто битвы и, найдя Тристана всё ещё въ безчувственномъ состояніи, привозитъ его обратно во дворецъ, гдѣ обнаруживаетъ наконецъ его настоящее имя, а вмѣстѣ съ тѣмъ и то, что онъ былъ убійцей дяди принцессы, Морольта. Король и королева, узнавъ цѣль его пріѣзда, соглашаются простить ему убійство брата, а равно отдать руку Изольды Марку. Тристанъ съ торжествомъ увозитъ принцессу, но на кораблѣ оба случайно выпиваютъ любовное зелье, приготовленное матерью Изольды для будущихъ молодыхъ, и влюбляются другъ въ друга. Далѣе слѣдуетъ рядъ превосходныхъ сценъ, въ которыхъ описывается борьба чувства долга со страстью, кипѣвшею въ молодыхъ сердцахъ. Прибывъ на берегъ, они не могутъ воздерживать своихъ чувствъ даже при дворѣ короля, за что Маркъ, убѣдясь въ невѣрности Изольды, изгоняетъ обоихъ изъ предѣловъ государства. Любовники поселяются въ пустынѣ, гдѣ проживаютъ счастливо многіе годы. Разъ Маркъ случайно попадаетъ на охотѣ въ ихъ убѣжище и, простивъ обоихъ, возвращаетъ ко двору. Тамъ, заподозрѣнные вновь въ преступной любви, они рѣшаются разстаться, причёмъ Тристапъ обрекаетъ себя на скитальческую жизнь, но нигдѣ не находитъ покоя. Описаніемъ его приключеній заключается поэиа, которая въ сущности всё-таки осталась неоконченной.
   Изъ этого крайне-короткаго обзора видно, что по содержанію поэма Готфрида совершенно подобна "Парцивалю" и другимъ рыцарскимъ легендамъ, гдѣ, повидимому, всё вниманіе сочинителей обращалось на то, чтобъ нагромоздить какъ можно болѣе необыкновенныхъ фактовъ, имѣющихъ часто всего одну внѣшнюю связь. Но, однако, нельзя не замѣтить, что въ "Тристанѣ"факты всё-таки болѣе между собою связаны, чѣмъ въ произведеніяхъ его товарищей по ремеслу, Вольфрама и Гартмана. Равно въ поэмѣ Готфрида замѣчается большее стремленіе развить характеры отдѣльныхъ лицъ, такъ-что авторъ уже не довольствуется изображеніемъ мгновенныхъ лирическихъ порывовъ, какъ это мы видѣли въ поэмахъ Вольфрама. Тристанъ не просто странствующій рыцарь, ищущій приключеній, но человѣкъ, имѣющій опредѣлённое стремленіе съ самаго начала поэмы и выдерживающій его до конца. Прочія лица поэмы имѣютъ также опредѣлённыя черты. Конечно, факты поэмы дышутъ дѣтской наивностью среднихъ вѣковъ, хотя бы, напримѣръ, любовь Тристана и Изольды, возникающая изъ того, что оба выпили приворотное зелье; но это обстоятельство нельзя ставить въ вину поэту, бывшему сыномъ своего вѣка. Напротивъ, умѣнье поэтически выразить эту любовь, не смотря на нелѣпость ея мотивировки, служитъ въ похвалу его таланту. На ряду съ умѣньемъ Готфрида поэтически излагать отдѣльныя сцены поэмы, слѣдуетъ отдать справедливость языку, которымъ поэма написана. Въ этомъ отношеніи Готфридъ далеко опередилъ своихъ современниковъ. Стихи его музыкальны и плавны, что очень много для того времени. Какъ высоко цѣнили "Тристана и Изольду" современники, служитъ доказательствомъ то, что многіе пытались окончить поэму. Болѣе извѣстнымъ продолжателемъ поэмы былъ Ульрихъ Тюргейнскій, но трудъ его вышелъ сухъ и крайне далёкъ по красотѣ отъ оригинала. То же слѣдуетъ сказать и о другихъ продолжателяхъ, доказавшихъ ещё въ тринадцатомъ вѣкѣ, что надо довольствоваться тѣмъ, что оставилъ поэтъ, не занося руку на произведенія истиннаго таланта, которыя насъ плѣняютъ именно своей неподдающейся подражанью оригинальностью.
  
   ИЗЪ ПОЭМЫ
   "ТРИСТАНЪ И ИЗОЛЬДА".
  
   Окончивъ совѣщанье,
   Король съ князьями вышли изъ собранья;
   Изольда все осталася одна,
   Заботѣ и страданью предана,
   Которыя терзали и давили
   Её своею тяжестью и были
   Невыносимы. Честь свою спасти
   Она должна во что бы то ни стало:
   Ей нужно средство смѣлое найдти,
   Чтобъ оправдать себя -- и обращала
   Она всѣ помышленія свои
   Къ Создателю, къ источнику любви
   И милости, и повѣряла Богу
   Своей души волненье и тревогу.
   Утомлена молитвой и постомъ,
   Она просила Господа о томъ,
   Чтобъ онъ далъ силы ей для испытанья.
   На Бога не теряя упованья,
   Прибѣгла къ женской хитрости она,
   Причёмъ свой планъ таить была должна.
   Она письмо Тристану написала,
   Въ которомъ слёзно друга умоляла,
   Чтобъ въ Карліунъ явился утромъ онъ,
   Желаньемъ быть полезнымъ окрилёнъ,
   И ждалъ бы тамъ Изолъды появленья.
   Тристанъ исполнилъ въ точности велѣнье
   Изольды и, одѣтъ какъ пилигримъ,
   Но виду и лицу неузнаваемъ
   И, словно чудомъ, ставъ совсѣмъ другимъ,
   Пришолъ туда, желаніемъ сгораемъ
   Изольдѣ угодить по мѣрѣ силъ.
   На кораблѣ въ то время подплывали
   Маркъ и Изольда, стоя у перилъ.
   Глаза Изольды странника узнали;
   Когда жь корабль свой бѣгъ остановилъ
   Близь берега, то королева смѣло
   Невѣдомаго странника велѣла
   Просить -- когда согласенъ будетъ онъ
   И ежели на столько онъ силёнъ --
   Перенести её чрезъ воду смѣло.
   Хотя съ ней были рыцари, другимъ
   Она себя дать несть не захотѣла --
   И потону былъ избранъ пилигримъ.
   "Эй! крикнулъ Маркъ: что медлишь? подойди же!
   Спустись безъ опасенія поближе
   И, съ корабля принявъ мою жену,
   Перенеси на пристань." И въ одну
   Минуту тотъ спѣшитъ повиноваться
   И, королеву бережно поднявъ,
   Спѣшитъ на берегъ съ нею перебраться,
   Изольды шопотъ чутко услыхавъ:
   "Со мной упасть ты долженъ непремѣнно
   Чрезъ нѣсколько шаговъ на берегу.
   Моей ты волѣ слѣдуй неизмѣнно --
   И будь покоенъ." На второмъ шагу
   Ея приказъ исполнить онъ рѣшился --
   И на землѣ едва онъ очутился,
   Какъ на песокъ съ Изодьдою упалъ,
   Причемъ въ своихъ объятьяхъ удержалъ,
   Паденьемъ увлечённый, королеву.
   Тогда, давъ волю бѣшеному гнѣву
   И потрясая палками, напалъ
   Придворный людъ на странника. Пропалъ,
   Казалось, онъ! "Глупцы, остановитесь!"
   Воскликнула Изольда. "Устыдитесь:
   Вѣдь онъ старикъ безсильный и больной,
   И здѣсь упалъ нечаянно со мной."
   И трубный звукъ торжественно раздался
   Въ Изольды честь -- и каждый изумлялся,
   Что бѣдняку не хочетъ мстить она,
   Хотя бъ ему отмстить была должна.
   Изольда же сказала, улыбаясь:
   "Я, право, не была бъ возмущена,
   Когда бъ, моимъ испугомъ потѣшаясь,
   Меня нарочно странникъ уронилъ."
   Смыслъ рѣчи королевской понятъ былъ,
   Какъ доброты сердечной выраженье --
   И вызвалъ гулъ похвалъ и одобренья.
   А Маркъ молчалъ и слушалъ. Между-тѣмъ,
   Изольда продолжала: "Вѣрно, всѣмъ
   Теперь одно вамъ будетъ очень ясно:
   Доказывать мнѣ было бы опасно,
   Что я въ чужихъ объятьяхъ никогда
   Быть не могла и что со мною рядомъ
   Одинъ король лежать могъ, господа."
   Такъ продолжали путь. Насмѣшки градомъ
   Посыпались на странника въ пути,
   Гдѣ всадники на шутки не скупились --
   И странникъ молча долженъ былъ идти
   До Карліуна. Здѣсь остановились.
   Сюда стеклись со всѣхъ сторонъ толпы:
   Бароны, и монахи, и попы;
   Блистали всюду рыцарскія латы;
   Сюда сошлись епископы, прелаты,
   Чтобъ совершить обрядъ священный свой
   И датъ суду свое благословенье.
   Сливаясь въ гулъ неясный, но живой,
   Народъ шумѣлъ, какъ море въ отдаленьи,
   То приливалъ, то снова отливалъ
   И торжества неслыханнаго ждалъ,
   Которое народу было ново.
   Межь-тѣмъ, желѣзо было ужь готово.
   Всё золото своё и серебро,
   Наряды, драгоцѣнные каменья,
   Всё ей принадлежащее добро,
   Изольда раздала безъ сожалѣнья,
   Моля Творца ей милость оказать.
   Изольда одного могла желать,
   Чтобъ, испытанье выдержавъ со славой,
   Остаться ей невинною и правой.
   Такъ прибыла Изодьда на соборъ
   И выслушала тамъ свой приговоръ,
   Рѣшимости и силы не теряя,
   И красотой, и юностью сіяя.
   Склонивъ своё чело, погружена
   Въ мольбу благоговѣйную, она
   Лежала на землѣ недвижно, въ тяжкой
   И грубой власяницѣ подъ рубашкой,
   Не доходившей до полу едва
   И на которой были рукава
   Поддёрнутые: руки оставались
   Открытыми всё время до локтей.
   Сердца у иногихъ жалостью сжимались
   И слёзы выбѣгали изъ очей
   При видѣ королевы, принуждённой
   Лежать предъ ними полуобнажонной.
   Явилась и святыня, гдѣ должна
   Передъ народомъ клятву дать она,
   Чтобъ снять съ себя всю тяжесть обвиненья,
   Не совершивши клятвопреступленья:
   Исполнить нужно было приговоръ ---
   Иль доказать невинность, иль позоръ
   Нести до гроба. Богу поручая
   И жизнь, и честь, и дорогой покой,
   Почти ни въ конъ участья не встрѣчая,
   Готовая мученьемъ и рукой,
   На испытанье отданной, открыто
   Съ себя вину и грѣхъ тяжолый снять,
   Изольда молча стала ожидать
   Судебной пытки. Мрачно и сердито
   Въ толпѣ смотрѣли многіе, когда,
   Прекрасна, беззащитна, молода,
   Изольда ожидала испытанья.
   Ея волненье, трепетъ и страданье
   Ей ставили завистники въ вину,
   Какъ вѣрную улику преступленья.
   Всѣхъ злѣе и безъ искры сожалѣнья
   Смотрѣлъ на королевскую жену
   Съ улыбкой гадкой кравчій Маріодо
   И осыпалъ её среди народа
   Обидными насмѣшками. Нашлись,
   Однако, люди, бывшіе другого
   О королевѣ мнѣнія -- и слова
   Обиднаго о ней остереглись.
   Межь-тѣмъ, среди всеобщаго движенья,
   О формѣ клятвы шумныя шли пренья
   И въ брань переходилъ нерѣдко споръ.
   Такъ споры всѣ ведутся съ давнихъ поръ!
   Одни за королеву заступались,
   Другіе же озлобленно старались
   Ей повредить. Тогда она сама,
   Съ находчивостью женскаго ума,
   Для прекращенья споровъ всѣхъ и крика,
   Сказала королю: "Король-владыка!
   Къ чему теперь напрасный споръ вести?
   Вѣдь коятву я должна произнести,
   А потому ногу сказать я смѣло --
   До споровъ мнѣ нѣтъ никакого дѣла
   И васъ самихъ прошу прослушать я,
   Въ чёмъ клятва заключается моя.
   Я вотъ какую клятву дать желаю:
   Клянусь и предъ святыней утверждаю,
   Что мужу я, какъ честная жена,
   Была и въ помышленіяхъ вѣрна,
   Что своего супружескаго ложа
   Не забывала я, что для меня дороже
   Всего на этомъ свѣтѣ -- честь моя,
   И никогда чужихъ объятій я,
   За исключеньемъ странника, не знала:
   Вы видѣли сегодня, что упала
   Я на землю случайно вмѣстѣ съ нимъ --
   И только этотъ бѣдный пилигримъ
   Держалъ въ своихъ объятьяхъ королеву,
   А я молю теперь Святую Дѣву,
   И Господа, и всѣхъ его святыхъ
   Помочь мнѣ, дабы правдѣ словъ моихъ
   Вы вѣрили, король! А если мало
   Вамъ и того, что я сейчасъ сказала,
   Я поклянусь, какъ вы велите мнѣ."
   Маркъ отвѣчалъ тогда своей женѣ:
   "Довольно! Обсуждая дѣло строго,
   Произнесла передъ лицомъ ты Бога
   Достаточную клятву. Подтверди
   Свои слова, желѣзо взявши въ руку
   И, приговоръ исполнивши, иди.
   Да будетъ Богъ судьёй тебѣ, коль муку
   Перенесёшь.-- "Аминь!" произнесла
   Прекрасная Изольда и взяла
   Желѣзо раскалённое свободно,
   Но имъ руки своей не обожгла,
   Чѣмъ доказала явно, всенародно,
   Что, имя милосердаго Христа
   Произнося, нечистыя уста
   Рѣшаются на клятвопреступленье,
   Что безконечно кротко Провидѣнье
   Для добрыхъ и испорченныхъ сердецъ:
   Не разъ одинъ божественный Творецъ
   Внималъ преступнымъ клятвамъ и обѣтамъ
   И не каралъ преступниковъ при этомъ,
   Великій только милостью одной.
   Такъ было и съ коварною женой:
   Разъ въ жизни сдѣлавъ шагъ неосторожный,
   Она не устрашилась клятвы ложной,
   Но снятъ съ неё былъ тяжкій приговоръ
   И стала королева съ-этихъ-поръ
   Избавлена отъ всякаго упрёка
   И королёмъ, обманутымъ жестоко,
   Любима, уважаема опять.
   Старался ей онъ ласки расточать,
   Оказывалъ своё благоволенье,
   Дарилъ ей дорогія украшенья,
   Чтобъ воротить себѣ ея любовь
   И нѣжность чувствъ прямыхъ и непритворныхъ,
   И дни тоски и подозрѣній чорныхъ
   Обоихъ ихъ не возмущали вновь.
  
   Д. Минаевъ.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru