Гольцев Виктор Александрович
Историческая эволюция и психологические законы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Историческая эволюція и психологическіе законы*).

*) Русская Мысль, кн. VIII.

II.

   Лакомбъ въ своей книгѣ Объ исторіи какъ наукѣ говоритъ, что въ современномъ обществѣ народилась новая сила, "это -- сила ассоціаціи, свободная и добровольная группировка людей для достиженія всевозможныхъ цѣлей, личныхъ и безкорыстныхъ; таковы, напримѣръ, общества взаимопомощи и трезвости, общества распространенія просвѣщенія въ народѣ, общества археологическія и т. д. Что такое, въ сущности, всѣ эти общества? Маленькія правительства безъ полномочій или, вѣрнѣе, сами присвоившія себѣ полномочія" {Привожу по русскому переводу (Соціологическія основы исторіи, стр. 351).}. Оставляя въ сторонѣ юридическую неточность этого опредѣленія (въ современномъ государствѣ всякое общество возникаетъ съ прямо выраженнаго или безмолвнаго согласія государства, кромѣ, разумѣется, обществъ тайныхъ, съ которыми государство борется), мысль Лакомба нельзя не признать вѣрною и, въ то же время, старою. Но многія и многія старыя мысли не мѣшаетъ повторять почаще, потому что нерѣдко вновь подымаются и распространяются и старыя заблужденія. Возростаніе роли сознанія и переходъ отъ стихійныхъ соединеній въ свободныя общества характеризуютъ историческій процессъ человѣчества; по многими отрицается и творческая роль сознанія, и добровольная организація общественнаго строя. Для нѣкоторыхъ мыслителей исторія заключена въ неизбѣжный круговоротъ, въ которомъ необходимо повторяются ступени развитія и паденія народовъ; для другихъ государство есть организмъ, клѣточки котораго не имѣютъ самостоятельнаго значенія, подчинены цѣлому. Наивныя формы уподобленія и отождествленія организма съ государствомъ (обществомъ) отжили свой вѣкъ, но этого далеко нельзя сказать про органическія теоріи вообще. Въ ряду новыхъ работъ въ этомъ направленіи заслуживаетъ вниманія книга Піоже: Соціальная жизнь, мораль и прогрессъ {Julien Pioger: "La vie sociale, la morale et le progrès". Paris, 1894.}.
   Авторъ проводитъ параллель между организаціей индивидуумовъ, которые составляютъ общество, и организаціей анатомическихъ элементовъ, составляющихъ живой организмъ. Когда мы говоримъ объ обществѣ пчелъ или муравьевъ, мы не отдѣляемъ пчелъ отъ меда и улья, муравьевъ отъ муравейника. Между ульемъ и пчелами, между муравьями и построенными ими жилищами существуетъ тѣсная связь, истинная инкорпорація. То же самое происходитъ и въ человѣческомъ обществѣ. Его исторію нельзя понять внѣ связи съ географическими условіями, съ качествами почвы, со всѣми обстоятельствами, облегчающими или дѣлающими болѣе трудною борьбу человѣка съ природою за существованіе.
   Переходя къ опредѣленію общества, Піоже замѣчаетъ, что не слѣдуетъ смѣшивать, прежде всего, органа, организма и жизни: существуютъ живыя существа безъ органовъ (протесты), органы безъ жизни (машины). Организмъ есть равнодѣйствующая взаимныхъ вліяній, уподобленій, солидаризаціи анатомическихъ элементовъ. Организмъ представляетъ изъ себя нѣчто большее, чѣмъ простая совокупность его элементовъ; это абсолютно вѣрно,-- говоритъ Піоже,-- и по отношенію къ обществу и его организаціи. Общественная жизнь различается отъ физіологической и общество, вслѣдствіе большой сложности его отправленій и устройства, правильно называютъ надъ-организмомъ (super-organisme) или высшимъ организмомъ. Это названіе кажется автору особенно удобнымъ потому, что, заключая въ себѣ признаніе біологическихъ и психологическихъ началъ въ общественномъ организмѣ, оно подчеркиваетъ и его различіе, не даетъ терять изъ виду важныхъ особенностей, которыя существуютъ между обществомъ и живымъ организмомъ въ тѣсномъ смыслѣ слова. При этомъ Піоже предостерегаетъ противъ черезъ-чуръ отвлеченнаго и искусственнаго отношенія къ человѣческому обществу, которое мыслилось часто безъ необходимыхъ для его существованія условій, безъ среды, къ которой оно приспособляется или съ которой онъ борется.
   Человѣка въ обществѣ французскій ученый уподобляетъ кровяному шарику въ живомъ организмѣ. Эти шарики представляютъ, физіологически, живой элементъ по преимуществу. Они повсюду двигаются, возбуждаютъ дѣятельность, силу. Такъ и человѣкъ: онъ двигается по всѣмъ общественнымъ тканямъ, работаетъ, производитъ разнообразныя приспособленія вещества и силъ природы, устанавливаетъ усовершенствованные пути сообщенія, вступаетъ въ обмѣнъ и т. д.
   Въ первобытныхъ обществахъ, какъ въ простѣйшихъ организмахъ, индивидуумы исполняютъ или способны исполнять однѣ и тѣ же функціи. По мѣрѣ развитія организма, происходитъ дифференціація функцій и органовъ. То же самое (раздѣленіе труда, учрежденія) происходитъ и въ прогрессирующемъ обществѣ. По мѣрѣ того, какъ увеличиваются и улучшаются средства сообщенія между людьми, въ матеріальномъ и духовномъ отношеніи, исчезаетъ индивидуалистическій, анархическій строй, совершенствуется общественная солидарность, развивается соціальная функція -- трудъ. И здѣсь, какъ и повсюду въ живомъ мірѣ, функція вліяетъ на органъ, въ данномъ случаѣ на общественный строй и порядки. Трудъ соціализируетъ людей.
   Книга Піоже принадлежитъ къ числу "экспериментальныхъ" изслѣдованій, и ея авторъ изгоняетъ поэтому метафизическую игру словами и онтологическія олицетворенія. Тѣмъ не менѣе, общая воля,-- народа, представительнаго собранія, союза,-- есть фактъ. Она не можетъ быть признана простымъ подсчетомъ отдѣльныхъ воль, а является результатомъ ихъ взаимодѣйствія. Это замѣчаніе Піоже мнѣ представляется очень важнымъ. Когда говорятъ о грубомъ большинствѣ, о механическомъ (ариѳметическомъ) рѣшеніи вопросовъ общественно-нравственнаго значенія, то упускаютъ изъ виду, что такое рѣшеніе бываетъ результатомъ взаимныхъ уступокъ, соглашеній, отказовъ отъ притязаній, оказавшихся несправедливыми, и т. д. Рѣшенія подобнаго рода съ полнымъ правомъ должны поэтому называться общею волей даннаго народа, собранія и т. п. Общественная жизнь -- унификація людей въ соціальномъ тѣлѣ,-- говорить Піоже,-- соціализація ихъ, подобно тому, какъ физіологическая жизнь есть унификація въ живомъ организмѣ его анатомическихъ элементовъ. Искать поэтому принципъ общественной жизни слѣдуетъ не въ соперничествѣ (Дарвинъ), не въ соглашеніи на борьбу (Ланессанъ), не въ ассоціаціи для борьбы (Поль Комбъ) или въ подражаніи (Тардъ): мы должны помѣстить его въ соціализаціи, которая играетъ въ данномъ случаѣ такую же роль, какую организація играетъ въ жизни индивидуальной. При этомъ, обсуждая современныя общества, не слѣдуетъ забывать, что они, представляя болѣе сложный организмъ, обладаютъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, гораздо менѣе развитою организаціей, чѣмъ наше тѣло. Въ успѣхахъ общественной организаціи и будетъ заключаться, въ значительной мѣрѣ,-- даже главнымъ образомъ,-- историческій прогрессъ.
   Піоже останавливается на параллели между кровью въ организмѣ и богатствомъ въ обществѣ. Эта параллель приводитъ его къ заключенію о существованіи важныхъ неправильностей въ обращеніи и распредѣленіи "общественной крови", вслѣдствіе чего страдаетъ организмъ, какъ цѣлое. Соглашаясь съ теоретиками экономическаго матеріализма въ томъ, что экономическія потребности суть потребности основныя, какъ потребность питанія для организма въ обычномъ смыслѣ, Піоже прибавляетъ: это -- извѣстное здоровый духъ въ здоровомъ тѣлѣ, но отсюда не слѣдуетъ выводить тѣла безъ духа.
   Соціализацію (socialisation), которая имѣетъ мѣсто во всемъ мірѣ, являясь, наравнѣ съ закономъ приспособленія, основнымъ біологическимъ закономъ, Піоже различаетъ отъ общежительности (socialibité,-- я затрудняюсь точно передать по-русски этотъ терминъ). Эта послѣдняя играетъ въ обществѣ такую же роль, какую въ физіологической жизни играетъ органическая чувствительность (sensibilité organique on coenesthésie). Ея развитіе пропорціонально общественному дифференцированію и организаціи. Общежительность, по выраженію Прудона, есть взаимное тяготѣніе чувствующихъ существъ. При своемъ зарожденіи общежительность нераздѣлима съ жизненностью вообще и можетъ быть разсматриваема какъ выраженіе сходства органическихъ потребностей у членовъ одного и того же общества. Послѣдовательно развиваются затѣмъ интеллектуальная и нравственная потребности, сходство въ которыхъ приводитъ къ общежительности въ гуманномъ смыслѣ этого слова. Она является коллективною чувствительностью общественнаго тѣла, источникомъ и объясненіемъ многихъ явленій въ общественной жизни, непонятныхъ съ перваго взгляда {Въ другомъ мѣстѣ Піоже называетъ sociabilité совокупностью способовъ взаимныхъ дѣйствій и воздѣйствій между членами общества ("... l'ensemble des modes d'actions et de réactions entre les membres d'une même société", p. 118).}.
   Переходя къ вопросу о нравственности (moralité), Піоже замѣчаетъ, что въ этой области, какъ и повсюду въ мірѣ явленій, существуютъ факты и ихъ истолкованіе. Когда мы анализируемъ нравственное значеніе какого-либо дѣйствія, т.-е. когда мы называемъ его добрымъ или злымъ, мы но можемъ устранить мысли объ его дѣйствительныхъ или возможныхъ послѣдствіяхъ для общества. Нравственность, какова бы ни была наша теорія, непремѣнно включаетъ въ себѣ общественную точку зрѣнія. Истинная нравственность начинается, конечно, съ того момента, когда наше поведеніе становится сознательнымъ, когда нами руководитъ и наши поступки внушаетъ намъ желаніе общаго блага. Нравственность есть способъ, которымъ совершаются взаимныя отношенія въ обществѣ, нормальныя, правильныя, подобно тому, какъ здоровье есть гармонія органическихъ функцій. Въ нравственности, какъ и въ здоровья, есть степени, и безнравственность есть болѣзнь общественнаго тѣла {Необходимо упомянуть, что французское moralité, въ отличіе отъ morale, имѣетъ болѣе узкій и опредѣленный смыслъ, чѣмъ русское слово нравственность, означая поведеніе.}. Являясь результатомъ умственной и общественной эволюціи человѣка, нравственность сводится на вопросъ солидарности, взаимности и обоюдной зависимости.
   Повтореніе, привычка обращаютъ наши нравственныя дѣйствія въ автоматичныя. Это не отымаетъ отъ нихъ цѣпы: нельзя сказать, что умственная операція у человѣка, привыкшаго къ мышленію, менѣе интеллектуальна, чѣмъ та же операція, съ трудомъ производимая непривыкшимъ къ правильному мышленію человѣкомъ. Усилія, борьбу ради совершенія опредѣленнаго поступка не должно смѣшивать съ нравственностью: мы имѣемъ тутъ дѣло съ заслугой, подвигомъ. Исторія показываетъ намъ, что нравственность развивается съ успѣхами общественной организаціи, и многія дѣйствія, бывшія прежде заслугою, становятся обычными, не теряя отъ этого своего нравственнаго достоинства.
   Для Піоже приведенное нами сравненіе нравственности съ здоровьемъ не простое сближеніе, а настоящее объясненіе: нравственность точно такъ же отвѣчаетъ нашему родовому инстинкту самосохраненія, какъ гигіена инстинкту личнаго самосохраненія. Невозможно представить себѣ общество, гдѣ господствовали бы необузданные эгоисты, членами котораго были бы люди, неспособные говорить истину, и т. д. Значительная часть нервныхъ разстройствъ, которыя наблюдаются въ современномъ обществѣ, объясняется хаосомъ въ нравственныхъ идеяхъ. Все тѣсно связывается и переплетается въ развитіи цивилизаціи, и невозможно понять эволюціи экономической безъ эволюціи нравственной, той и другой безъ эволюціи умственной.
   Но каково отношеніе эволюціи, по мнѣнію Піоже, къ прогрессу? Что такое прогрессъ? Отношеніе цѣлаго къ части, потому что авторъ говоритъ о неправильности и смутномъ пониманіи прогресса до тѣхъ поръ, пока не выяснится истинный органическій характеръ общественной эволюціи человѣчества. Прогрессъ есть улучшеніе въ положеніи человѣка. Все, что прямо или косвенно облегчаетъ соціальную жизнь, есть прогрессъ. Онъ означаетъ развитіе человѣка, его способностей, чувствъ, идей, развитіе гражданской жизни, общественныхъ отношеній. Идея прогресса всегда включаетъ въ себя общественный идеалъ. Правильное ученіе о прогрессѣ Піоже впервые находитъ у Сенъ-Симона, который въ основу общественнаго совершенствованія положилъ способности и трудъ. Можно сказать,-- замѣчаетъ Піоже,-- что прогрессъ есть законъ общественной жизни, какъ подборъ есть законъ жизни органической. Изъ этого не слѣдуетъ, что каждое общество необходимо прогрессируетъ: общество, какъ индивидуумъ, подвергается послѣдствіямъ его строенія, наслѣдственнаго или пріобрѣтеннаго.
   Какова же въ этомъ прогрессѣ роль личности, сознанія, идей? Піоже вынужденъ признать ихъ огромное значеніе.
   Онъ отмѣчаетъ, прежде всего, тотъ фактъ, что въ современномъ европейскомъ обществѣ каждый стремится принимать все болѣе и болѣе сознательное участіе въ общественныхъ дѣлахъ, будучи побуждаемъ къ этому и личными интересами, и ростомъ общественной солидарности и справедливости. Здѣсь видитъ онъ источникъ непреодолимаго движенія. Высшею формой сознательной дѣятельности человѣка является наука, которая указываетъ ему мѣсто въ природѣ, даетъ вѣрное понятіе объ отвѣтственности, о справедливости, въ личномъ и общественномъ смыслѣ слова. Опытъ и наука освѣщаютъ человѣчеству дорогу, даютъ средства къ тому, что служитъ его совершенствованію въ физическомъ и духовномъ отношеніи.
   Соціальная жизнь или эволюція характеризуется у французскаго мыслителя, какъ результатъ индивидуальныхъ свободныхъ дѣятельностей, которыя сталкиваются, поддерживаютъ другъ друга, стремятся установить равновѣсіе. Соціальная дѣятельность обусловливается соціальною организаціей, какъ наша физіологическая дѣятельность -- анатомическимъ строеніемъ нашего тѣла. Но, замѣтимъ мы, Піоже слишкомъ уже настаиваетъ на абсолютномъ сходствѣ общества съ организмомъ. Допустимъ, что человѣка въ серьезномъ смыслѣ слова можно уподобить кровяному шарику, но только этотъ шарикъ надѣленъ сознаніемъ, ставитъ для своей дѣятельности цѣли, можетъ вступать въ планомѣрные договоры съ другими шариками и, такимъ образомъ, преобразовывать тотъ организмъ, въ которомъ онъ
   Историческая эволюція и психологическіе законы. 83 заключается. Самъ Піоже говоритъ: "Но странно ли, что понадобилось столько вѣковъ страданій и бѣдствій для пониманія такой истины: человѣкъ есть источникъ по преимуществу жизненности общества, и первое условіе для крѣпости цивилизаціи состоитъ въ томъ, чтобъ обезпечить для человѣка цѣлостное развитіе (développement intégral)" {La vie sociale, 186. Ту же самую мысль мы встрѣчаемъ на стр. 21 ("...c'est l'activité humaine qui est le fond, le moteur, l'âme de la société"). На стр. 36, 37, 39, 40 и др. находятся выраженія, въ значительной мѣрѣ противорѣчащія такому утвержденію, въ которыхъ сказывается увлеченіе автора органическою теоріей общества. На стр. 51 человѣкъ называется "le facteur social par excellence" и т.д. Всѣ общественныя перемѣны,-- по крайней мѣрѣ, въ современномъ обществѣ,-- Піоже сводитъ къ психологическимъ пріобрѣтеніямъ личности, какъ къ источнику (стр.64--65).}.
   Исторія показываетъ намъ, что цивилизаціи, по скольку дѣло касается сознательнаго вмѣшательства человѣка въ общественную дѣятельность, всегда были отраженіемъ общаго міропониманія эпохи, представленія о той роли, какую человѣкъ долженъ и можетъ играть въ общественной машинѣ. Чувства, страсти, идеи являются великими двигателями человѣчества. Одною изъ такихъ идей Піоже признаетъ идею труда, какъ общественной функціи, какъ продолженія, какъ внѣшняго выраженія физіологической и психической функціи (travail-fonction-sociale). Совершенствованіе этой функціи зависитъ отъ совершенствованія органа-общества (и наоборотъ), поэтому по мѣрѣ развитія историческаго сознанія все болѣе и болѣе выдвигается въ обществѣ договорное начало. Въ этомъ Піоже видитъ источникъ истиннаго прогресса.
   Таковы, въ общихъ чертахъ, главныя мысли, развиваемыя въ книгѣ Піоже. Новѣйшіе успѣхи психологіи постоянно подкрѣпляютъ ученіе о возростающей въ исторіи роли сознанія, идей-силъ, по терминологіи Фуллье {Ср. Гольцевъ: "Психологія идей-силъ" (Вопросы философіи и Психологіи, сентябрь 1894 г.).}. Интересно въ этомъ отношеніи новое сочиненіе Фуллье: Темпераментъ и характеръ {Alfred Fouillée: "Tempérament et caractère selon les individus, les sexes et les races". 1895.}.
   Онъ замѣчаетъ, что одною изъ причинъ, по которымъ долгое время пренебрегали теоріей характера, было ошибочное предположеніе о первоначальномъ тождествѣ (духовномъ) всѣхъ людей. Но многія психологическія особенности индивидуума глубоко коренятся въ организмѣ, и отвлеченная, общая психологія, которая разлагаетъ людей на ихъ общіе элементы, не въ состояніи объяснить именно индивидуальнаго въ ихъ характерѣ, подобно тому, какъ разложить картину Рафаэля на ея составныя части совсѣмъ не значитъ объяснить самую картину {Довольно интересныя работы въ этомъ направленіи представляютъ книги Арреа (Lucien Arréat): Psychologie du peintre (1892) и Mémoire et imagition (peintres, musiciens, poètes et orateurs) 1895.}.
   Характеръ,-- показатель индивидуума, его отличительная особенность,-- есть его относительно единственный и постоянный способъ чувствовать, мыслить, желать. Одинъ и тотъ же мотивъ или двигатель,-- наприм., видъ опасности, мысль о безчестіи и т. д.,-- возбуждаетъ, какъ извѣстно, въ людяхъ разныя реакціи. Идея владычества, которая поведетъ Бонапарта по всему міру, не въ состояніи сдвинуть съ мѣста Лапласа. Характеръ, это -- общее направленіе, принятое волею, вслѣдствіе чего реагированія на внѣшнія воздѣйствія принимаютъ постоянство и устойчивость. Нашъ врожденный характеръ, это -- организмъ, разсматриваемый извнутри, а нашъ организмъ, это -- нашъ врожденный характеръ, разсматриваемый извнѣ. Наша индивидуальность есть совокупность элементовъ. "Я" составляетъ ихъ ассоціацію. Наша личная природа, какъ сложное цѣлое, уже является соціальною природой, результатомъ отношеній составныхъ органическихъ частей. Нашъ характеръ образуется постоянными наслоеніями, онъ проходитъ эволюцію, какъ все въ органическомъ мірѣ и въ области исторіи. Но характеръ въ тѣсномъ смыслѣ слова вырабатывается сознательнымъ воздѣйствіемъ воли и разума на его естественныя данныя, на темпераментъ. Мы свободны, раціонально говоря, по стольку, по скольку подлежимъ измѣненіямъ сознательнымъ, планомѣрнымъ. Человѣкъ въ значительной степени самъ себя дѣлаетъ: его природѣ свойственно всегда прибавлять къ своей природѣ. И поэтому воспитаніе и идеи имѣютъ великое значеніе.
   Въ планъ этихъ очерковъ не входятъ подробности чисто-психологическихъ изслѣдованій и поэтому я не буду говорить о тѣхъ главахъ книги Фуллье, которыя посвящены темпераменту и его особенностямъ у мужчинъ и женщинъ. Укажу только, что въ послѣднемъ отношеніи Фуллье приходитъ къ слѣдующимъ выводамъ: цивилизація народа,-- это несомнѣнно,-- измѣряется степенью гуманности и справедливости, оказываемыхъ женщинамъ. Функціи женщины и мужчины неодинаковы, но необходимы въ одинаковой степени, и поэтому права и обязанности мужчины и женщины, не будучи тождественными, должны быть равномѣрными. Одною изъ величайшихъ задачъ будущаго Фуллье и считаетъ разрѣшеніе этого вопроса.
   Возвращаюсь къ вопросу о роли сознанія, Фуллье противупоставляетъ печальному фатализму Спинозы, Шопенгауэра, Тэна и родственныхъ имъ мыслителей могущество сознанія. Нашему разуму принадлежитъ сила реакціи, онъ -- одинъ изъ первоначальныхъ дѣятелей, образующихъ характеръ, отличающій его отъ темперамента. Идеямъ и идеаламъ французскій психологъ отводитъ высокое мѣсто. Идеалъ не только освѣщаетъ,-- говоритъ онъ,-- но и притягиваетъ, какъ тотъ, который заставлялъ Данта подниматься къ Біатрисѣ. Въ другихъ людяхъ мы должны любить не механизмъ или организмъ, безсознательные, а именно сознательное существо, которое мыслитъ, чувствуетъ, желаетъ. Можно сказать, что истинная основа нашего характера есть наша любовь, ея форма и содержаніе. Когда слѣпыя побужденія и инстинктивные вкусы входятъ въ область сознанія, темпераментъ уже превращается въ характеръ, разрозненныя стремленія сводятся къ единству, формулируется "я". А сказать "я" не значитъ только
   Историческая эволюція и психологическіе законы. 85 констатировать фактъ, а начать дѣйствовать: "я" становится центромъ притяженія, возникаетъ и укрѣпляется наша личность съ прочными особенностями. Дѣятельность этой личности, по силѣ и продолжительности ея воздѣйствій на внѣшній міръ (въ широкомъ смыслѣ слова), и сравнивать нельзя съ разрозненными безсознательными реакціями нашего организма. Дарвинизмъ доказываетъ намъ,-- говоритъ Фуллье,-- что въ борьбѣ за существованіе разумъ давалъ постоянно перевѣсъ. Само собою разумѣется, что, являясь произведеніемъ эволюціи, онъ пріобрѣтаетъ возростающее значеніе по мѣрѣ хода этой эволюціи. Такимъ образомъ, чтобы возвысить нашъ характеръ, надо возвысить наши мысли.
   Разсматривая роль характера въ расахъ, Фуллье, руководствуясь болѣе точными пріемами изслѣдованія, чѣмъ Лебонъ, приходитъ, конечно, и къ инымъ результатамъ. Раса имѣетъ господствующее, нивеллирующее вліяніе на первоначальныхъ ступеняхъ исторической жизни. Индивидуальныя различія у полудикихъ народовъ ничтожны. Такъ, напримѣръ, объемъ череповъ у нихъ почти равенъ, у современныхъ же французовъ разница между черепами достигаетъ 600 кубич. сантиметровъ, у нѣмцевъ до 700. Вайцъ указываетъ, что физическое сходство людей мало развитыхъ расъ параллельно большему сходству въ психическомъ отношеніи.
   Во второй періодъ развитія различія въ физическомъ строеніи и въ нравственномъ характерѣ между различными племенами уменьшаются, а въ предѣлахъ каждаго отдѣльнаго племени увеличиваются. Раса менѣе тяготѣетъ надъ индивидуумомъ. Фуллье полагаетъ, что человѣчество приближается теперь къ третьему періоду, синтезу двухъ предшествующихъ, въ которомъ возростающія сходства не будутъ мѣшать возростающимъ различіямъ. Усиленіе коллективнаго вліянія не воспрепятствуетъ усиленію индивидуальной дѣятельности. Благодаря разуму, своимъ изобрѣтеніямъ, чувствамъ и волѣ, личность будетъ съ вѣками все усиливать значеніе своей роли.

В. Гольцевъ.

"Русская Мысль", кн.X, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru