Гюго Виктор
"Великий Карл! -- Великий, незабвенный..."

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Пигарев К. Перевод Ф. И. Тютчева из В. Гюго // Мурановский сборник. -- Мураново: Изд. Музея им. поэта Ф. И. Тютчева, 1928. -- Вып. 1. -- С. 36--42. -- Из содерж.: Тютчев Ф. И. [Из Виктора Гюго]: ("Великий Карл! -- Великий, незабвенный..."). -- С. 36--40.
   http://feb-web.ru/feb/tyutchev/critics/ms1/ms1-036-.htm
  

ПЕРЕВОД ТЮТЧЕВА ИЗ В. ГЮГО.

  
                                           I.
  
                       Великій Карлъ, прости! -- Великій, незабвенный
                       Не симъ бы голосомъ тревожить эти стѣны --
                       И твой безсмертный прахъ смущать, о исполинъ,
                       Жужжаніемъ страстей живущихъ мигъ одинъ!
  
                       Сей Европейскій міръ, руки твоей созданье,
                       Какъ онъ великъ, сей міръ!.. Какое обладанье!..
                       Съ двумя избранными вождями надъ собой --
                       И весь багрянородный сонмъ -- подъ ихъ стопой!..
                       Всѣ прочія державы, власти и владѣнья
                       Дары наслѣдія, случайности рожденья --
                       Но Папу, Кесаря, Самъ Богъ землѣ даетъ
                       И Промыслъ черезъ нихъ насъ случаемъ блюдетъ --
                       Такъ соглашаетъ онъ устройство и свободу!
                       Вы всѣ позорищемъ служащіе народу
                       Вы курфюрсты, вы кардиналы, сеймъ, синклитъ,
                       Вы всѣ ничто! Господь рѣшитъ, Господь велитъ!..
                       Родись въ народѣ мысль, зачатая вѣками,
                       Сперва растетъ въ тѣни и шевелитъ сердцами --
                       Вдругъ воплотилася и увлекла народъ!..
                       Князья куютъ ей цѣпь и зажимаютъ ротъ --
                       Но день ея насталъ -- и смѣло, величаво
                       Она вступила въ сеймъ, явилась средь конклава --
                       И съ скипетромъ въ рукахъ, иль митрой на челѣ
                       Пригнула всѣ главы вѣнчанныя къ землѣ --
                       Такъ Папа съ Кесаремъ всесильны -- все земное
                       Лишь ими и для нихъ. Какъ таинство живое
                       Явило небо ихъ землѣ -- и цѣлой міръ
                       Народы и цари -- имъ отданъ былъ на пиръ!..
                       Ихъ воля строитъ міръ и зданье замыкаетъ,
                       Творитъ и рушитъ. -- Сей рѣшитъ -- тотъ разсѣкаетъ,
                       Сей Истинна, тотъ Сила -- въ нихъ самихъ
                       Верьховный ихъ законъ, другаго нѣтъ для нихъ!..
                       Когда изъ олтаря они исходятъ оба
                       Тотъ въ пурпурѣ a сей въ одеждѣ бѣлой гроба
                       Міръ цѣпенѣя зритъ въ сіяньи торжества
                       Сію чету, сіи двѣ полы Божества!..
                       И быть однимъ изъ нихъ, однимъ! о посрамленье
                       Не быть имъ! и въ груди питать сіе стремленье!
                       О какъ, какъ счастливъ былъ почившій въ семъ гробу
                       Герой! Какую Богъ послалъ ему судьбу!
                       Какой удѣлъ! и чтожь! его сія могила.
                       Такъ вотъ куда идетъ, увы! все то что было
                       Законодатель, вождь, правитель и герой,
                       Гигантъ всѣ времена превысившій главой
                       Какъ тотъ кто въ жизни былъ Эвропы всей владыкой,
                       Чье титло было Кесарь, имя Карлъ Великой,
                       Изъ славимыхъ именъ славнѣйшее поднесь,
                       Великъ -- великъ какъ міръ -- а все вмѣстилось здѣсь.
                       Ищи жь владычества -- и взвѣсь пригоршню пыли
                       Что въ мірѣ нѣкогда его владыкой слыли --
                       Наполни грохотомъ всю землю и возвысь
                       До облакъ власть твою -- все выше, высь на высь --
                       Хотя бъ до вѣчныхъ звѣздъ твоя коснулась слава
                       Но вотъ ея предѣлъ -- о царство, о держава!
                       Что нужды? Власть мила -- она передо мной
                       Мнѣ тайной гласъ сулитъ: тебѣ вѣнецъ -- онъ мой
                       Онъ будетъ мой --
                                           --------
  
   Автограф чернилами на листе бумаги среднего формата с водяными знаками: "Wathman. Turkey. Mill. 1828".
   Укажем зачеркнутые варианты:
   Строка 27: Лишь ими и для нихъ -- [ничтожно все иное...]
   Строка 28: [Они какъ таинство живое] и цѣлой міръ
   Строка 31: [Сей вяжетъ и рѣшитъ -- тотъ разсѣкаетъ]
   Строка 45: Гигантъ превысившій [весь міръ своей] главой
   Строка 54: [Пускай подъ облака твоя (нрзб) слава]
   Строка 60: Что нужды? Власть мила -- [и я ее ищу] [я царствовать хочу!]
   Строка 61: [Мнѣ сердце говоритъ: получишь -- получу].
   Начальные строки второго отрывка представляют переработку последних девяти стихов первого. Оба отрывка печатаются с сохранением главнейших особенностей орфографии и пунктуации подлинника.
  
                                           II.
  
                       Ищижь владычества и взвѣсь пригоршню пыли
                       Того, кто все имѣлъ, чью власть какъ вождя чтили.
                       Наполни грохотомъ всю землю, строй, возвысь
                       Свой столбъ до облаковъ, все выше, высь на высь --
                       Хотя бъ безсмертныхъ звѣздъ твоя коснулась слава
                       Но вотъ ея предѣлъ -- о царство, о держава,
                       О что вы? все равно -- не власти ль жажду я?
                       Мнѣ тайной гласъ сулитъ: твоя она -- моя --
                       О если бы моя! Свершится ль предвѣщанье
                       Стоять на высотѣ и замыкать созданье,
                       На высотѣ -- одинъ -- межъ небомъ и землей
                       И видѣть цѣлый міръ въ уступахъ подъ собой --
                       Сперва цари, потомъ -- на степеняхъ различныхъ
                       Старѣйшины Домовъ удѣльныхъ и владычныхъ,
                       Тамъ доги, герцоги, церковные князья,
                       Тамъ рыцарскихъ чиновъ священная семья --
                       Тамъ духовенство, рать -- а тамъ въ дали туманной
                       На самомъ днѣ -- народъ нещетной, [нрзб.]
                       Пучина, валъ морской, терзающій свой брегъ,
                       Стозвучный гулъ, крикъ, вопль, порою горькій смѣх,
                       Таинственная жизнь безъ смерти и движенья,
                       Гдѣ что ни брось во глубь и всѣ они въ движеньѣ --
                       Зерцало грозное для совѣсти царей,
                       Жерло гдѣ гибнетъ тронъ, всплываетъ мавзолей!
                       О сколько тайнъ для насъ въ твоихъ предѣлахъ темныхъ!
                       О сколько царствъ на днѣ -- какъ остовы огромныхъ
                       Судовъ, свободную тѣснившихъ глубину
                       Но ты дохнулъ на нихъ -- и грузъ пошелъ ко дну
                       И мы весь этотъ міръ, и я схвачу безъ страха
                       Міроправленья жезлъ! Кто я! изчадье праха!
  
                                           --------
  
   Подлинник написан карандашом на листке сероватой бумаги. Над первой строчкой -- рукой поэта: "изъ Hernani".
   Настоящие отрывки Тютчевского перевода из Виктора Гюго [1802--1885] полностью появляются в печати впервые. Т. к. второй отрывок непосредственно продолжает первый, -- вместе они составляют один большой перевод. Это -- часть монолога дон-Карлоса из драмы "Hernani" [Эрнани. Акт IV, сцена II]. Отрывок из этого перевода, кончая 24-ой строкой [пригнула все главы венчанные к земле], был помешен в издании 1900 г., откуда перепечатан в издании Маркса. В печатном тексте нет никаких разночтений с автографом. Что касается датировки перевода, то ввиду того, что "Эрнани" впервые был напечатан в 1830 г. и того, что второй отрывок написан на одном листе с стихотворением "О рьяный конь, о конь морской" [1830-ые годы], -- мы предположительно относим его к середине 1830 г.г.
   Монолог дон-Карлоса одно из наиболее сильных мест во всей драме Виктора Гюго. Дон-Карлос произносит его перед своим избранием на престол священной римской империи, у гробницы Карла Великого в Аахене. Он обращается к праху основателя империи "с двумя избранными вождями над собой", т.-е. папой -- главой духовной власти, и императором -- светской. По идее власть их была равна, что впоследствии, как известно, послужило поводом многочисленных распрей.
   Тютчевский перевод довольно близок к подлиннику. Как почти все переводы французских драматических произведений, он написан ямбом [шестистопным]. Вот начало монолога в подлиннике:
  
                       Charlemagne, pardon! ces voûtes solitaires
                       Ne devraient rêpêter que paroles austères.
                       Tu t'indignes sans doute à ce bourdonnement
                       Que nos ambitions font sur ton monument.
  
   Перевод Тютчева начинается также с обращения:
  
                       Великий Карл, прости! -- Великий, незабвенный
                       Не сим бы голосом тревожить эти стены
                       И твой безсмертный прах смущать, о исполин,
                       Жужжанием страстей живущих миг один!
  
   Удачно выражение "жужжание страстей", притом дословно передающее подлинник [ce bourdonnement que font nos ambitions]. Далее следуют четыре стиха, в переводе выпущенные. Тютчев сразу переходит к рассуждению, которое существует и у В. Гюго и занимает большую часть монолога.
  
   Начало второго отрывка в оригинале звучит так:
  
                       Ah! briguez donc l'empire et voyez la poussière
                       Que fait un empereur!.. и т. д.
  
   Хорошо переданы у Тютчева следующие строки, выражающие внутреннюю борьбу дон-Карлоса между желанием "схватить мироправленья жезл" и страхом, что власть достанется не ему.
  
                       Quelque chose me dit: Tu l'auras! -- Je l'aurai. --
                       Si je l'avais!..
  
                       Мне тайный глас сулит: твоя она -- моя --
                       О если бы моя!
  
   Хотя оба отрывка конечно не могут считаться вполне законченными, -- они отличаются однако многими достоинствами, именно как переводы. Тютчев сохраняет общий тон оригинала, а также многие особенности его формы: рифмовку (смежные мужские и женские рифмы), эпитеты [избранные вожди -- chefs êlus], сравнения [велик как мир -- grand comme le monde], метафоры [народ -- пучина, вал морской, зерцало грозное для совести царей, жерло где гибнет трон, всплывает мавзолей, -- une mer, flots vivants, vague qui broie un trône et qui berce un tombeau, miroir où rarement un roi se voit en beau], параллелизмы [сей решит, тот рассекает, -- l'un dêlie et l'autre coupe, сей истина -- тот сила, -- l'un est la veritê, l'autre est la force]. Заметим, что Тютчевский перевод гораздо короче подлинника; целый ряд стихов пропущен и не заменен ничем, в других местах вставлены собственные стихи поэта; так заключительные строки:
  
                       И мы весь этот мир, и я схвачу без страха
                       Мироправленья жезл! Кто я! исчадье праха!
  
   у Виктора Гюго вовсе отсутствуют, если не считать, что выражение "исчадье праха" навеяно словами "On n'est qu'un homme".
   Прибавим, что настоящий перевод не случайный в Тютчевском творчестве. Он доказывает, что поэту была не чужда французская романтика XIX в. [в числе его переводов с французского есть один из Ламартина], а также то, что уже тогда Тютчев интересовался отношениями между папством и империей. В 1850 г., он напечатал во французском журнале "Revue des deux Mondes" целую статью "La papautê et la question romaine" [папство и римский вопрос]. Насколько римский вопрос занимал и волновал поэта мы можем судить по его неизданным письмам к зятю, И. С. Аксакову [Мурановский Архив]; он нашел также отражение в стихах Тютчева: Encyclica, Свершается заслуженная кара, Ватиканская годовщина. И на смертном одре не переставал поэт интересоваться римским вопросом, читая только что появившуюся книгу Вильмена "Histoire de Grêgoire VII. Paris. 1873" [История Григория VII. Париж. 1873] *. В Мурановской библиотеке хранится экземпляр этой книги, с надписью, сделанной рукой Э. Ф. Тютчевой: "Mars 1873. Dernière lecture" [Март 1873. Последнее чтение].

К. Пигарев.

   * Григорий VII, папа римский [1073--1085], самый яркий представитель идеи светской власти папства.
  
   ----------------------------------------------------------------------------
   Ф.И.Тютчев. Лирика. В 2-х томах. Т.2
   Издание подготовил К.В. Пигарев
   Серия "Литературные памятники"
   М., "Наука", 1966
   ----------------------------------------------------------------------------
  
    "Великий Карл, прости! - Великий, незабвенный..."
        (Из "Эрнани" В. Гюго)
  
   26 Лишь ими и чрез них - [ничтожно все иное]
   27 [Они как таинство живое...]
   30 [Сей вяжет и решит - тот рассекает.]
   44 Гигант, превысивший [весь мир своей] главой.
   50-53 Что в мире некогда его владыкой слыли -
   Наполни грохотом всю землю и возвысь
   До облак власть твою - все выше - высь на высь -
   [Хотя б до вечных звезд твоя коснулась слава]
   Пускай до вечных звезд твоя коснулась слава,
   55 Что нужды! Власть мила [и я ее ищу!
   Что нужды! Власть мила - [я царствовать хочу!]
   Что нужды! Власть мила - она передо мной!
   56 [Мне сердце говорит: получишь - получу!]
   Мне тайный глас сулит: тебе венец - он мой.
   Он будет мой...
  
              Автограф ЦГАЛИ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru