Гейне Генрих
Стихотворения
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Гейне Генрих
(
yes@lib.ru
)
Год: 1872
Обновлено: 28/11/2023. 28k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Стихотворения
Скачать
FB2
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
Тамбур-мажор
Сон (Средневековая легенда)
Перевод
Л. Н. Трефолева
.
Л. H. ТРЕФОЛEВ
СТИХОТВОРЕНИЯ
Библиотека Поэта.
Л., "Советский Писатель", 1958
Г. Гейне
Тамбур-мажор
Сон
(Средневековая легенда)
ТАМБУР-МАЖОР
Смотрите, вот старый служивый...
Как нынче, бедняжка, он пал!
Во время Империи славно
Он пожил, везде погулял.
Бывало, он с длинною палкой
Идет молодец-молодцом,
Смеется... Нашивки мундира
На солнце сверкают огнем.
При громе родных барабанов,
Когда он входил в города,--
У девушек бились сердечки,
Все дамы твердили: "Беда"!
Летели в забавах чудесных
Часы, да какие часы!
И капали немочек слезы
Тогда на лихие усы...
Нам выпала грустная доля,
А счастье служило врагам:
Мужчин побеждал император,
Усач -- наших миленьких дам.
Сносили мы всё терпеливо,
Как дубы отчизны родной,
Пока не велело начальство
Вступить нам с тиранами в бой.
Как бык на кровавой арене,
Подняли мы наши рога;
Мы Кернера песни запели
И свергнули иго врага.
Ужасные песни смутили
Тиранов, узнавших позор;
Бежал император в испуге,
Бежал и красавец мажор...
Судьба их казнила жестоко, --
Сам кесарь в неволю попал.
В руках англичан, на утесе,
Он долго и много страдал.
Он умер от рака в желудке...
Но бедный солдат не угас:
Забытый своими, он служит
Истопником в доме у нас.
Он печи нам топит, таскает
По лестницам воду, дрова,
И дышит с трудом, и трясется
Седая его голова...
А Фриц инвалида всё дразнит,--
Ему он достался на смех.
Эх, Фриц! Над минувшею славой
Смеяться великий ведь грех.
С такими людьми, как служивый,
Повежливей будь, молодец:
По матери -- этот несчастный
Тебе, может статься, отец!
<1859>
СОН
(Средневековая легенда)
Мне снилася летняя ночь, и луна
Светила с небесной вершины;
Лежали в ее серебристых лучах
Времен Возрожденья руины.
В далекое небо обломки колонн
Смотрели -- и горды, и смелы,
Как будто они вызывали на бой
Громовые страшные стрелы.
Валялись остатки разбитых фигур --
Центавры, сатиры, химеры;
Там зверь с человеком был смешан давно
В издельях языческой веры.
Средь жалких развалин стоял саркофаг,
Весь целый, работы искусной,
И в мраморном гробе мертвец почивал
С улыбкой болезненно-грустной.
И, шею согнувши, казалось, с трудом
Тот гроб карьятиды держали;
Чудесной резьбой барельефы его
С обеих сторон украшали.
Тут были представлены: пышный Олимп
И боги в утехах любовных,
И первые люди -- прикрылись они
Повязкой из листьев смоковных.
Вот -- взятие Трои, Елена, Парис;
Вот Гектор убитый, несчастный;
А там -- Моисей с Аароном, Юдифь
И с ней Олоферн сладострастный.
Вот -- дама Венера, и Феб, и Амур,
Вулкан и угрюмый бог Ада
С женой Прозерпиной, Меркурий, Приап
И Бахус среди винограда.
За ним -- Валаама ослица стоит...
Я мог бы еще любоваться
На древнего Лота и дщерей его,
Любивших с отцом наслаждаться.
Пред Иродом тут же плясала жена
С главою Крестителя. Рядом
Святой Петр-апостол со связкой ключей
Стоял над бунтующим Адом.
Вот мчится Диана-охотница в лес;
Ей следуют нимфы. Вот жалкий
Влюбленный герой-полубог Геркулес
Сидит в женской юбке за прялкой.
И тут же виднелся Синай; у горы
Израиль с своими шатрами;
А вот и младенец беседу ведет
С толпой фарисеев во храме.
Изящество греков и строгая мысль
Евреев здесь странно смешались,
И, как арабесками, диким плющом
Фигуры богов украшались.
На них я задумчиво, тихо смотрел,
И вдруг мне представилось что же?..
Представилось, будто я -- сам тот мертвец,
Лежащий на мраморном ложе.
В глазах у меня находился цветок;
Он вырос злодейства уликой;
Как желтая сера, листочки его
Исполнены прелести дикой.
В народе зовется он "цветом страстей";
Он взрос на Голгофе в ту пору,
Когда для спасения мира текла
Кровь бога на страшную гору.
Народ говорит, что он вырос затем,
Чтоб быть постоянной уликой
Для тех палачей, от которых погиб
Невинно страдалец великий.
И все отразились в головке цветка
Орудия пытки Христовой:
И молот, и гвозди, и крест, и венец
Колючий из ветки терновой...
Такой-то цветок надо мною стоял,
И, к трупу склонившись, средь ночи,
Как женщина, страстно меня он лобзал
В уста и в закрытые очи.
О, сон мой волшебный! Увидел я вдруг,
Вкушая покой безмятежный,
Что желтый, как сера, "цветочек страстей"
Стал женщиной милой и нежной.
Дитя дорогое! Тебя я узнал
По ласкам, по страсти могучей:
Так нежно не может цветок целовать,
Так слезы цветочка не жгучи!
Глаза мои были закрыты, но я
Душою смотрел со вниманьем, --
И ты мне смотрела с восторгом в лицо,
Одетая лунным сияньем.
Мы оба молчали; лишь сердцем одним
С тобой говорил я сквозь слезы:
Оно понимало, малютка, твои
Безмолвные, тайные грезы!
Немая беседа! Как время летит
В беседе столь нежной и странной,
Во сне летней ночи прозрачной, святой,
Из неги и страсти сотканной!
О чем мы тогда говорили? Молчи,
Не спрашивай, друг мой, об этом!
Спроси светляка, что он светит в траве?
К волнам обратись за ответом:
Зачем эти волны в потоке бегут?
Зачем ветерок всё порхает?
Зачем он весною шумит на заре
И будто о чем-то вздыхает?
Спроси у алмаза: зачем он блестит?
Зачем льют цветы ароматы?
Но что говорили мертвец и цветок,
Не спрашивай, друг, никогда ты!
Не знаю, как долго лежал я -- мертвец --
И грезил в гробнице прохладной.
Увы! Улетел от меня наконец
Покой безмятежно-отрадный.
О смерть! только ты нам отраду даришь!
В могиле нет бурь и ненастья;
Нам грубая, пошлая жизнь выдает
За благо -- порыв сладострастья.
Навеки исчезло блаженство мое:
Внезапно шум страшный раздался.
Услышал я брань и неистовый крик,
И шума цветок испугался.
Снаружи кипел дикий, бешеный спор;
В нем слышалась злая отвага.
Я в звуках нестройных узнал голоса
Фигур моего саркофага.
Увы! Заблуждения древних веков
И в самых камнях сохранились:
Фигуры из мрамора споры вели
И грозно друг с другом бранились...
Тот спор бесконечен: борьба
красоты
И
истины
вечно продлится;
На лагерь Эллады и варварский стан
Весь мир будет вечно делиться.
Казалось, что спору не будет конца;
Кричали все в бешенстве диком;
Но шум заглушила ослица своим
Противным и яростным криком.
И этот жестокий, пронзительный крик
Был страшен. Я весь содрогнулся,
И ужас смертельный мне в сердце проник,
Я сам закричал... и проснулся.
<1872>