Гаскелл Элизабет
Жены и дочери

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Wives and Daughters.
    Текст издания: журнал "Отечественныя Записки", NoNo 4-12, 1867.

   

ЖЕНЫ И ДОЧЕРИ.

(Wives and Daughters).

РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ М-СЪ ГАСКЕЛЬ.

Часть первая.

I.
Заря торжественнаго дня.

   Начну старымъ дѣтскимъ припѣвомъ. Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ былъ городъ, въ городѣ былъ домъ, въ домѣ комната, въ комнатѣ постелька, а въ постелькѣ лежала маленькая дѣвочка. Она уже давно не спала и томилась желаніемъ встать, но не смѣла, страшась невидимой силы въ сосѣдней комнатѣ. То была нѣкая Бетти, сонъ которой не слѣдовало нарушать, пока часы не пробьютъ шесть; а тогда она, съ неизмѣнной точностью, просыпалась сама, и никого въ цѣломъ домѣ не оставляла въ покоѣ. Настало іюньское утро и, несмотря на раннюю пору, комната была полна солнечнаго свѣта и тепла.
   На комодѣ, противъ маленькой канифасной постельки, на которой покоилась Молли Гибсонъ, висѣла на какой-то подстановкѣ шляпка, тщательно прикрытая отъ пыли большимъ бумажнымъ платкомъ. И изъ такой плотной и тяжелой ткани былъ этотъ платокъ, что вещица, находившаяся подъ нимъ, будь она сдѣлана изъ легкаго газа, кружева и цвѣтовъ, непремѣнно "расплюснулась бы", употребляя выраженіе Бетти. Но шляпа была изъ прочной соломы и все украшеніе ея состояло въ простой, бѣлой лентѣ, положенной вокругъ донышка и спускавшейся по обѣимъ сторонамъ въ видѣ завязокъ. Но за то изъ-подъ полей виднѣлась изящная рюшка, каждая складочка которой была хорошо знакома Молли, такъ-какъ наканунѣ она съ большимъ трудомъ ее сама складывала. Изъ рюшки выглядывалъ маленькій голубой бантикъ -- первый, который предстояло носить Молли.
   Но вотъ и шесть часовъ! О томъ возвѣстилъ серебристый, мѣрный звукъ колокола, призывавшаго всѣхъ и каждаго къ дневному труду, подобно тому, какъ онъ это дѣлалъ уже въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій. Молли быстро вскочила съ постельки, босикомъ подбѣжала къ комоду, приподняла платокъ и еще разъ взглянула на шляпку. Затѣмъ она подошла къ окну, послѣ нѣкоторыхъ усилій открыла его и въ комнату пахнулъ свѣжій утренній воздухъ. Роса уже, высохла на цвѣтахъ въ саду, но еще сверкала вдали, на высокой травѣ, въ полѣ. На первомъ планѣ лежалъ небольшой городокъ Голлингфордъ, на одну изъ улицъ котораго выходила парадная дверь домика мистера Гибсона. Тонкія струйки дыма начинали вылетать изъ трубъ коттеджей, гдѣ хозяйки уже хлопотали, приготовляя завтракъ.
   Молли Гибсонъ видѣла все это; но думала только объ однохмъ: "Погода будетъ хорошая! А я такъ боялась, что сегодняшній день никогда не настанетъ; а если и настанетъ, то непремѣнно будетъ дождливый!" Сорокъ-пять лѣтъ тому назадъ удовольствія дѣтей въ провинціальномъ городкѣ были очень ограничены и незатѣйливы. Молли достигла двѣнадцатилѣтняго возраста, а въ жизни ея еще не было ни одного событія, которое могло бы сравниться съ тѣмъ, что ее ожидало въ настоящій день. Бѣдняжка, правда, лишилась матери. Это было великимъ бѣдствіемъ ея жизни, но не составляло событія въ томъ смыслѣ, о какомъ мы говоримъ. Да кромѣ того, она въ это время была слишкомъ мала и не сознавала многаго изъ того, что вокругъ нея происходило. Удовольствіе же, ожидавшее ее теперь, заключалось въ томъ, что ей предстояло впервые участвовать въ годичномъ голлингфордскомъ празднествѣ.
   Маленькій, въ безпорядкѣ разбросанный городокъ, сливаясь съ окрестными полями, съ одной стороны примыкалъ къ большому парку, гдѣ жили лордъ и леди Комноръ -- "графъ" и "графиня" -- какъ называли ихъ обыкновенно горожане, въ сердцахъ которыхъ еще жило чувство феодальной преданности. Чувство это выражалось нерѣдко весьма наивными способами, смѣшными, если смотрѣть на нихъ издалека, но весьма знаменательными для того времени. Это было еще до утвержденія билля о реформѣ, но тѣмъ не менѣе, между двумя-тремя наипросвѣщеннѣйшими изъ голлингфордскихъ жителей нерѣдко происходили разговоры весьма либеральнаго свойства. Кромѣ того, въ графствѣ проживало одно знакомое семейство виговъ, время отъ времени выступавшее впередъ для того, чтобъ состязаться на выборахъ съ Комнорами, которые были тори. Читатель могъ бы предположить, что вышеупомянутые, свободно-разговаривающіе граждане, по крайней мѣрѣ допускали возможность подачи голосовъ въ пользу Гели-Гаррисоновъ, представителей ихъ собственныхъ политическихъ мнѣній. Ни чуть не бывало. "Графъ" владѣлъ замкомъ, и большая часть земли, на которой возвышается Голлингфордъ, принадлежала ему. Онъ и его домашніе кормились, лечились и до нѣкоторой степени одѣвались съ помощью добраго городскаго населенія. Отцы и дѣды голлингфордцевъ всегда подавали голоса въ пользу старшаго сына изъ Комноръ-Тоуэрса и, слѣдуя примѣру предковъ, каждый продолжалъ подавать голосъ въ пользу владѣтельнаго лорда, ни мало не заботясь о такихъ пустякахъ, какъ политическія убѣжденія.
   Подобнаго рода вліяніе богатыхъ землевладѣльцевъ на ихъ болѣе смиренныхъ сосѣдей не было рѣдкимъ явленіемъ въ тѣ дни, когда еще не существовали желѣзныя дороги. И счастливо было мѣстечко, въ которомъ покровительствующее ему семейство отличалось столь почтенными качествами, какъ семейство Комноровъ. Графъ и графиня требовали покорности и повиновенія; простодушное поклоненіе горожанъ принималось ими, какъ нѣчто, принадлежащее имъ по праву. А еслибы кто изъ голлингфордцевъ осмѣлился выразить мнѣніе или убѣжденіе, несогласное съ ихъ желаніями, они бы въ изумленіи остановились, пораженные ужаснымъ воспоминаніемъ о французскихъ санкюлотахъ, которые были страшилищемъ ихъ молодыхъ лѣтъ. Но затѣмъ графъ и графиня дѣлали городу много добра; они милостиво обращались съ своими вассалами и до нѣкоторой степени заботились о ихъ благосостояніи. Лордъ Комноръ былъ весьма снисходительный землевладѣлецъ. Онъ нерѣдко бралъ бразды правленія въ собственныя руки и отстранялъ отъ дѣла своего управляющаго. Это не совсѣмъ-то нравилось послѣднему, который, впрочемъ, былъ слишкомъ богатъ и независимъ для того, чтобы черезчуръ заботиться о сохраненіи мѣста, гдѣ его распоряженія могли подвергаться измѣненіямъ всякій разъ, что милорду "вздумается сунуть носъ туда, гдѣ его не спрашиваютъ". Столь непочтительное выраженіе обыкновенно произносилось управляющимъ въ святилищѣ его собственнаго дома и означало привычку графа -- самому обращаться съ разспросами къ арендаторамъ, и собственными глазами и ушами слѣдить за ходомъ вещей въ имѣніи. Но арендаторы его за то особенно любили. Лордъ Комноръ, правда, иногда высказывалъ ужь слишкомъ большую склонность къ болтовнѣ, но графиня своей неприступностью вполнѣ искупала слабость мужа. Она бывала снисходительна только разъ въ годъ. Вмѣстѣ съ молоденькими леди, своими дочерьми, она основала школу, которая, между прочимъ, нисколько не походила на тѣ изъ нынѣшнихъ школъ, гдѣ дѣти поселянъ и ремесленниковъ получаютъ болѣе широкое умственное развитіе, нежели то, какое нерѣдко выпадаетъ на долю членовъ семействъ, занимающихъ болѣе высокое положеніе въ свѣтѣ. Нѣтъ, школа леди Комноръ была иного разряда: въ ней дѣвочекъ приготовляли быть искусными швеями, ловкими горничными и хорошими кухарками. Ихъ пріучали опрятно одѣваться въ форменное платье, изобрѣтенное самими леди изъ Комнор-Тоуэрса и состоявшее изъ бѣлаго чепчика, бѣлой пелеринки, клѣтчатаго холщевого передника и голубой юбки. При этомъ частые книксены и безпрестанно повторяемые: "слушаю-съ Ма'амъ", были, что-называется, de rigueur.
   Графиня проводила въ Тоуэрсѣ только нѣсколько мѣсяцевъ въ году, и поэтому рада была завербовать для своей школы сочувствіе и помощь голлингфордскихъ дамъ. Она желала, чтобъ онѣ въ ея отсутствіе занимались ею. Многія изъ благородныхъ обитательницъ города, имѣя въ распоряженіи достаточное количество свободнаго времени, являлись на зовъ миледи и приносили въ даръ требуемыя отъ нихъ услуги, а также и шопотомъ, торопливо произносимыя восклицанія: "Ахъ, какъ это мило со стороны графини! Какъ это похоже на дорогую графиню: она всегда думаетъ о другихъ!" и т. д. Каждому новому посѣтителю Голлингфорда, въ числѣ достопримѣчательностей города, прежде всего показывалась школа графини, гдѣ съ особенной настойчивостью старались обратить его вниманіе на опрятныхъ маленькихъ дѣвочекъ и ихъ изящныя работы. Взамѣнъ всего этого леди Комноръ и ея дочери каждое лѣто, въ нарочно назначенный для того день, оказывали голлингфордскимъ дамамъ пышное гостепріимство, принимая ихъ въ великолѣпномъ тоуэрскомъ фамильномъ замкѣ, стоявшемъ въ аристократическомъ уединеніи посреди огромнаго парка, одни изъ воротъ котораго выходили почти въ самый городъ. Это годичное торжество совершалось обыкновенно въ слѣдующемъ порядкѣ. Около десяти часовъ одинъ изъ тоуэрскихъ экипажей выѣзжалъ изъ парка и по очереди останавливался у различныхъ домовъ, гдѣ жили дамы, удостоенныя приглашенія. Собравъ ихъ -- гдѣ по одной, гдѣ по двѣ -- нагруженный экипажъ возвращался, катился по гладкой, осѣненной тѣнистыми деревьями дорогѣ и останавливался у главнаго входа. Здѣсь изъ него вылетала стая нарядныхъ леди, которыя по широкимъ ступенямъ парадной лѣстницы поднимались къ тяжелой двери, ведущей въ замокъ. Затѣмъ экипажъ снова удалялся въ городъ, опять нагружался расфранчеными женщинами, и опять возвращался. И это повторялось до тѣхъ поръ, пока все общество не собиралось на лицо или внутри замка, или въ окружавшихъ его прекрасныхъ садахъ. Тогда начинали, съ одной стороны, показывать разныя достопримѣчательности, а съ другой -- сыпать изъявленія восторга и удивленія. Затѣмъ гостей угощали завтракомъ, вели въ домъ и показывали имъ собранныя тамъ рѣдкости и сокровища, а они опять ахали и восхищались. Въ четыре часа подавали кофе, и это служило сигналомъ къ разъѣзду. Появлялся экипажъ и развозилъ приглашенныхъ леди по домамъ, куда онѣ возвращались съ пріятнымъ сознаніемъ хорошо-проведеннаго дня, но въ то же время и съ ощущеніемъ усталости, вслѣдствіе усилій, какія дѣлали, чтобъ въ теченіе нѣсколькихъ часовъ держать себя прилично и точно ходить на ходуляхъ. Леди Комноръ и ея дочери тоже чувствовали нѣчто подобное: онѣ бывали довольны собой и до крайности утомлены. Послѣднее неизбѣжно при сознательномъ стремленіи сдѣлать себя пріятнымъ обществу, съ которымъ имѣешь весьма мало общаго.
   Въ первый разъ въ жизни Молли Гибсонъ попала въ число приглашенныхъ въ Тоуэрсъ гостей. Она была слишкомъ молода, чтобъ участвовать въ занятіяхъ по школѣ, и ея приглашеніе состоялось на совершенно исключительномъ основаніи. Лордъ Комноръ случайно встрѣтилъ доктора, мистера Гибсона, въ то время, какъ тотъ выходилъ изъ фермы, въ которую милордъ направлялъ свои шаги. Графъ обратился къ доктору съ какимъ-то незначительнымъ вопросомъ (лордъ Комноръ рѣдко проходилъ мимо своихъ знакомыхъ безъ того, чтобъ не сдѣлать имъ какого либо вопроса; правда, онъ не всегда ожидалъ на него отвѣта, но таковъ ужь былъ его способъ вести разговоръ), и пошелъ съ нимъ вмѣстѣ къ стѣнѣ, гдѣ стояла привязанная къ кольцу лошадь мистера Гибсона. Молли тоже была тамъ. Она уютно сидѣла на своемъ мохнатомъ маленькомъ пони и ожидала отца. Ея серьёзные, задумчивые глазки широко раскрылись при несомнѣнномъ фактѣ приближенія "графа". Въ ея воображеніи этотъ сѣдоватый, краснолицый, нѣсколько неуклюжій мужчина былъ чѣмъ-то среднимъ между царемъ и архангеломъ.
   -- Это ваша дочь, Гибсонъ, а? Миленькая дѣвочка. Сколько ей лѣтъ? Пони нуждается въ чисткѣ, говорилъ онъ, поглаживая лошадку.-- Какъ васъ зовутъ, душенька? Онъ очень отсталъ въ платежѣ, какъ я уже вамъ говорилъ, но онъ дѣйствительно боленъ. Мнѣ надо, однако, присматривать за Шипшенксомъ: онъ слишкомъ строгъ. Чѣмъ онъ боленъ? Вы пріѣдете къ намъ въ четвергъ на наше школьное празднество, маленькая дѣвочка, какъ васъ зовутъ? Смотрите, Гибсонъ, пришлите ее или привезите сами. Да не забудьте приказать вашему груму почистить пони: я увѣренъ, его не чистили съ прошлаго года,-- неправда ли? Не забудьте четверга, маленькая дѣвочка, какъ васъ зовутъ? Это уже рѣшенное дѣло,-- такъ ли?-- И графъ пошелъ прочь, завидѣвъ на другомъ концѣ двора старшаго сына фермера.
   Мистеръ Гибсонъ вскочилъ на лошадь и поѣхалъ рядомъ съ Молли. Они нѣсколько времени молчали, потомъ она спросила тихимъ, слегка взволнованнымъ голоскомъ:
   -- Папа, мнѣ можно будетъ поѣхать?
   -- Куда, моя милая? спросилъ онъ, внезапно пробуждаясь отъ своихъ мыслей.
   -- Въ Тоуэрсъ, въ четвергъ, вы знаете. Этотъ джентльменъ (она изъ робости не рѣшалась назвать его графомъ) пригласилъ меня.
   -- А ты бы хотѣла поѣхать? Мнѣ этотъ день всегда кажется такимъ скучнымъ и длиннымъ. Празднество начинается рано, въ самую жару.
   -- О, папа! проговорила Молли съ упрекомъ.
   -- Такъ тебѣ хочется ѣхать?
   -- Да,-- если можно. Онъ вѣдь пригласилъ меня. Какъ вы думаете, можно будетъ? Онъ два раза повторилъ приглашеніе.
   -- Хорошо! Мы посмотримъ. Я думаю, это можно устроить, если ты очень желаешь, Молли.
   Они снова замолчали, потомъ Молли сказала:
   -- Папа, я желаю ѣхать, а впрочемъ, мнѣ все равно.
   -- Вотъ странная рѣчь! Но я полагаю, тебѣ все равно въ случаѣ, если это будетъ стоить много хлопотъ. По моему мнѣнію, дѣло можно устроить, считай же его рѣшеннымъ. Только, помни, тебѣ понадобится бѣлое платье. Ты скажи Бетти, что ѣдешь, а она ужь позаботится о твоемъ нарядѣ.
   Мистеру Гибсону предстояло, однако, отстранить два или три препятствія прежде, чѣмъ вполнѣ успокоиться насчетъ поѣздки Молли въ Тоуэрсъ. Это потребовало съ его стороны нѣсколькихъ усилій, но ему очень хотѣлось доставить удовольствіе своей маленькой дѣвочкѣ. На другой же день онъ отправился въ Тоуэрсъ, повидимому, для того, чтобы навѣстить больную служанку, но въ сущности съ тайной цѣлью встрѣтиться съ миледи и заставить ее подтвердить приглашеніе лорда Комнора. Онъ постарался выбрать для этого самое удобное время. Въ его сношеніяхъ съ знатнымъ семействомъ ему нерѣдко приходилось прибѣгать къ дипломатическимъ хитростямъ. Онъ въѣхалъ во дворъ замка около двѣнадцати часовъ, за нѣсколько времени до второго завтрака и послѣ открытія почтовой сумки, когда полученныя письма уже прочитаны, и всѣ успѣли вдоволь наговориться о ихъ содержаній. Поставивъ въ конюшню лошадь, мистеръ Гибсонъ вошелъ въ домъ съ задняго крыльца, навѣстилъ больную, далъ ключницѣ нужныя предписанія и вышелъ въ садъ. Тамъ онъ вскорѣ, согласно съ своими ожиданіями, набрелъ на леди Комноръ. Она толковала съ дочерью о содержаніи письма, которое держала раскрытымъ въ рукѣ, и въ то же время давала садовнику наставленія насчетъ одной цвѣточной клумбы.
   -- Я пріѣхалъ взглянуть на Нанни, и воспользовался случаемъ, чтобъ доставить леди Агнесѣ растеніе, которое, я ей говорилъ, растетъ на Комнор-Моссѣ.
   -- Очень вамъ благодарна, мистеръ Гибсонъ! Мама, посмотрите: это -- Drosera rotundifolia. Я такъ давно желала ее имѣть.
   -- Ахъ, да: она очень красива; только я мало смыслю въ ботаникѣ. Я надѣюсь, Нанни лучше; къ слѣдующей недѣлѣ всѣ въ домѣ должны быть здоровы: у насъ будетъ много гостей. А тутъ еще и Данби собираются пріѣхать! Мы являемся сюда недѣли на двѣ отдохнуть, оставляемъ половину прислуги въ городѣ; а между тѣмъ, лишь только разносится молва о нашемъ пріѣздѣ въ замокъ, какъ насъ начинаютъ закидывать письмами, въ которыхъ то и дѣло говорится о свѣжемъ деревенскомъ воздухѣ и о томъ, какъ Тоуэрсъ долженъ быть красивъ весной. Въ этомъ, признаюсь, немало виноватъ лордъ Комноръ: какъ только мы сюда пріѣзжаемъ, онъ отправляется къ сосѣдямъ и зазываетъ ихъ провести у насъ нѣсколько дней.
   -- Мы возвращаемся въ Лондонъ въ пятницу 18-го числа, утѣшала леди Агнеса.
   -- О, да! Лишь только мы покончимъ наши дѣла со школой. Но до этого счастливаго дня еще цѣлая недѣля!
   -- Кстати! сказалъ мистеръ Гибсонъ.-- Я встрѣтилъ вчера милорда на фермѣ Кроссъ-тризъ, и онъ былъ такъ добръ, что пригласилъ на четвергъ мою маленькую дочку, которая тогда была со мной. Я полагаю, это доставило бы дѣвочкѣ большое удовольствіе! Онъ остановился и ждалъ отвѣта леди Комноръ.
   -- Очень хорошо. Если милордъ ее пригласилъ, она должна пріѣхать, только я желала бы, чтобъ онъ не былъ до такой степени гостепріименъ. Рѣчь не о вашей дочери: мы ей рады; но онъ на дняхъ встрѣтилъ и тоже позвалъ младшую мисъ Броунингъ, о существованіи которой я не имѣла понятія.
   -- Она одна изъ дамъ посѣтительницъ школы, мама, сказала леди Агнеса.
   -- Весьма вѣроятно, я не спорю. Я знала, что есть какая-то мисъ Броунингъ, но и не подозрѣвала, что ихъ двѣ; а милордъ, лишь только объ этомъ провѣдалъ, тотчасъ же счелъ нужнымъ пригласить и другую. Теперь экипажу придется ѣздить взадъ и впередъ четыре раза, пока онъ привезетъ ихъ всѣхъ. Слѣдовательно, ваша дочь можетъ свободно пріѣхать; я, ради васъ, ее охотно приму. Ее Броунниги могутъ взять съ собой. Устроите это съ ними, да смотрите вылечите Нанни поскорѣй: на слѣдующей недѣлѣ ей надо приняться ужь и за работу.
   Мистеръ Гибсонъ повернулся, собираясь уйдти, но леди Конноръ его снова позвала:
   -- А, кстати, Клеръ здѣсь. Вы помните Клеръ? Она когда-то была вашей паціенткой.
   -- Клеръ? повторилъ онъ съ изумленіемъ.
   -- Неужели вы ее забыли? Мисъ Клеръ, наша бывшая гувернантка, сказала леди Агнеса.-- Она жила у насъ лѣтъ двѣнадцать-четырнадцать тому назадъ, когда леди Коксгевенъ еще не была замужемъ.
   -- Ахъ, да! вспомнилъ онъ: -- мисъ Клеръ, у которой была скарлатина; хорошенькая, но слабаго сложенія дѣвушка. Я думалъ она вышла замужъ.
   -- Да, сказала леди Комноръ.-- Она была маленькое, глупенькое созданьице и сама не знала, что для нея хорошо, что дурно. Мы всѣ ее очень любили, но она насъ оставила, вышла замужъ за бѣднаго пастора и превратилась въ нелѣпѣйшую мистрисъ Киркпатрикъ. Мы же продолжали ее звать по прежнему: "Клеръ". Мужъ ея умеръ, и въ настоящую минуту она гоститъ у насъ. Всячески мы стараемся придумать для нея что-нибудь такое, что бы дало ей возможность существовать, не разлучаясь съ дочерью. Она теперь гдѣ-то гуляетъ въ паркѣ: можетъ быть, вы пожелаете возобновить съ ней знакомство?
   -- Благодарю васъ, миледи, но я не могу долѣе оставаться. У меня много больныхъ, а я и то здѣсь замѣшкался.
   Но какъ ни много было у доктора больныхъ, онъ все-таки улучилъ вечеромъ свободную минутку, чтобъ завернуть къ мисъ Броунингъ и попросить ихъ взять Молли на свое попеченіе для поѣздки въ Тоуэрсъ. Двѣ мисъ Броунингъ, высокія, красивыя, уже не первой молодости женщины, всегда были очень любезны и предупредительны съ вдовцомъ-докторомъ.
   -- Помилуйте, мистеръ Гибсонъ, да мы будемъ въ восторгѣ! Вамъ нечего было насъ объ этомъ и просить, сказала старшая мисъ Броунингъ.
   -- Я не могу спать по ночамъ, все думаю о предстоящемъ праздникѣ, сказала мисъ Фёбе.-- Вы знаете, я прежде никогда тамъ не бывала. Сестра уже не разъ ѣздила, а меня, хотя мое имя и записано въ числѣ дамъ, посѣтительницъ школы, графиня никогда не приглашала. Не могла же я сама имъ навязаться и явиться, непрошенная,-- въ такой важный домъ!
   -- Я въ прошломъ году говорила Фёбе, вмѣшалась ея сестра; -- что это не болѣе, какъ недоразумѣніе со стороны графини, и что ея сіятельство, конечно, будетъ очень сожалѣть, не видя Фёбе въ числѣ гостей. Но у Фёбе очень деликатныя чувства, мистеръ Гибсонъ, и, несмотря на всѣ мои доводы, она осталась дома. Для меня день былъ тоже потерянъ: я все думала о Фёбе и не могла забыть, съ какимъ печальнымъ лицомъ стояла она у окна, когда я садилась въ карету. Вы не повѣрите, у нея были слезы на глазахъ.
   -- Ну, ужь и поплакала же я, послѣ твоего отъѣзда, Салли! сказала мисъ Фёбе.-- Но тѣмъ не менѣе, я увѣрена, что хорошо сдѣлала, не поѣхавъ туда, куда меня не звали. Неправда ли, мистеръ Гибсонъ?
   -- Совершенно справедливо, отвѣчалъ онъ.-- Но ныньче вы ѣдете; къ тому же въ прошломъ году шелъ дождь.
   -- Да, да, я помню... Чтобъ нѣсколько забыться, я принялась чистить и убирать ящики, и вдругъ была испугана стукомъ дождевыхъ капель объ оконныя стекла. Боже мой! подумала я: что станется съ бѣлыми атласными ботинками сестры, если ей прійдется идти по мокрой травѣ послѣ такого сильнаго дождя? Я, видите ли, очень хлопотала о томъ, чтобъ у нея были нарядныя ботинки, и вотъ въ нынѣшнемъ году она подарила мнѣ точно такія же.
   -- Пусть Молли надѣнетъ все, что у нея есть лучшаго, сказала мисъ Броунингъ.-- Если она захочетъ, мы можемъ ей одолжить наши бусы или цвѣты.
   -- Молли поѣдетъ въ простомъ бѣломъ платьѣ, поспѣшилъ объявить мистеръ Гибсонъ.
   Онъ не слишкомъ-то довѣрялъ вкусу мисъ Броунингъ и не хотѣлъ, чтобъ онѣ наряжали его дочь. Онъ гораздо болѣе полагался на старую Бетти, зная ея любовь къ простотѣ. Мисъ Броунингъ съ достоинствомъ выпрямилась и сказала съ легкимъ оттѣнкомъ неудовольствія въ голосѣ:
   -- О, хорошо: вы, безъ сомнѣнія, правы.
   Но мисъ Фёбе прибавила:
   -- Молли будетъ мила во всемъ, что ни надѣнетъ.
   

II.
Первый шагъ въ большомъ свѣтѣ.

   Въ четвергъ, въ десять часовъ утра, тоуэрскій экипажъ началъ свои дѣйствія. Молли была готова задолго до его перваго появленія, хотя и было рѣшено, что она и мисъ Броунингъ отправятся только съ послѣднимъ или четвертымъ разомъ. Ея личико было вымыто чисто на чисто; ея платьице, оборки на немъ и ленты сіяли снѣжной бѣлизной. Сверху на дѣвочку набросили тяжелый черный бурнусъ, убранный дорогими кружевами и нѣкогда принадлежавшій ея матери, что придавало ей нѣсколько старообразный видъ. Въ первый разъ въ жизни Молли надѣла лайковыя перчатки: до сихъ поръ она носила однѣ бумажныя. Перчатки эти были слишкомъ велики для ея маленькихъ, кругленькихъ пальчиковъ, но Бетти сказала въ утѣшеніе, что онѣ ей должны служить еще на многіе годы. Молли слегка дрожала отъ ожиданія и разъ, даже, ей сдѣлалось дурно. Напрасно Бетти толковала о какомъ-то горшкѣ, въ которомъ вода не хотѣла кипѣть: Молли ей не внимала и не отводила глазокъ отъ извилистой дороги. Наконецъ, послѣ двухчасоваго ожиданія, экипажъ появился. Молли пришлось сидѣть на самомъ кончикѣ передней скамьи. Съ одной стороны ей надо было остерегаться, чтобъ не измять новыя платья мисъ Броунингъ, а съ другой жаться, чтобъ не безпокоить толстую мистрисъ Гуденофъ съ племянницей. Такимъ образомъ Молли скорѣе стояла нежели сидѣла, и своимъ возвышеннымъ положеніемъ въ центрѣ экипажа привлекала на себя взоры голлингфордскихъ жителей. День этотъ имѣлъ такое большое значеніе въ глазахъ всѣхъ горожанъ, что ихъ обычныя будничныя занятія не могли не подвергнуться нѣкоторымъ упущеніямъ. Служанки выглядывали изъ верхнихъ оконъ домовъ; жоны торговцевъ стояли на порогѣ своихъ лавокъ; жительницы коттеджей высыпали со всѣхъ сторонъ съ дѣтьми на рукахъ. Ребятишки, еще слишкомъ юныя для того, чтобъ съ должнымъ уваженіемъ смотрѣть на графскую карегу, сопровождали ее громкими криками. Женщина, отворявшая ворота парка, низко присѣла передъ ливрейными лакеями. Экипажи вскорѣ очутился въ виду Тоуэрса. Между дамами царствовало глубокое молчаніе, некстати прерванное неудачнымъ замѣчаніемъ племянницы мистрисъ Гуденофъ, недавно пріѣхавшей въ Голлингфордъ и потому еще незнакомой съ его нравами и обычаями. Когда онѣ подъѣхали къ двойному полукругу лѣстницы, ведущей въ замокъ, она спросила:
   -- Это называется у нихъ крыльцомъ, неправда ли?
   Дружное "тсъ" было единственнымъ ей отвѣтомъ. Молли сдѣлалось страшно, и она почти желала снова очутиться дома. Но она не замедлила оправиться, и вскорѣ совсѣмъ забылась, когда общество разсѣялось по парку, которому она никогда не видала ничего подобнаго. Зеленыя бархатныя лужайки, облатыя солнечнымъ свѣтомъ, разстилались по обѣимъ сторонамъ, и терялись въ густой чащѣ деревьевъ. Близь самаго дома возвышались стѣны и заборы, но они были сверху до низу покрыты дикими розами, козьей жимолостью и разными вьющимися растеніями въ полномъ цвѣту. Здѣсь были также клумбы, покрытыя пунцовыми, желтыми, алыми, голубыми цвѣтами; на дернѣ кучками лежалъ обвалившійся съ деревьевъ цвѣтъ. Молли крѣпко держалась за руку одной изъ мисъ Броунингъ. Онѣ ходили по саду въ обществѣ нѣсколькихъ другихъ дамъ, подъ предводительствомъ одной изъ графскихъ дочерей, которую, повидимому, очень забавлялъ неудержимый потокъ восторженныхъ восклицаній, вызываемыхъ каждымъ новымъ видомъ, каждымъ новымъ предметомъ. Молли ничего не говорила, какъ то и было, впрочемъ, прилично ея возрасту и положенію; она только время отъ времени облегчала себя глубокимъ вздохомъ. Вскорѣ онѣ подошли къ блестящему ряду стеклянныхъ строеній, гдѣ помѣщались теплицы. Стоявшій у входа садовникъ встрѣтилъ общество и ввелъ его въ оранжереи. Тепличныя растенія и въ половину не такъ понравились Молли, какъ цвѣты на открытомъ воздухѣ; за то лэди Агнеса имѣла болѣе развитый и ученый вкусъ. Она распространялась о рѣдкости того или другаго растенія, указывала на различные способы ухода за тѣмъ или другимъ цвѣткомъ, и этими подробностями до такой степени утомила Молли, что у той закружилась голова. Сначала она старалась пересилить овладѣвшую ею дурноту, но потомъ, боясь упасть или громко расплакаться и тѣмъ произвести суматоху, она схватила за руку мисъ Броунингъ и проговорила:
   -- Можно мнѣ пойдти въ садъ? Я здѣсь едва дышу.
   -- Конечно можно, моя милая. Я думаю, вы ничего не понимаете; а вѣдь все это очень поучительно и заключаетъ въ себѣ много латыни.
   И она быстро отвернулась отъ нея, какъ-бы опасаясь проронить слово изъ того, что говорила лэди Агнеса. Молли же поспѣшила удалиться изъ душной оранжерейной атмосферы. На свѣжемъ воздухѣ она нѣсколько оправилась и, никѣмъ незамѣчаемая, пошла себѣ бродить по парку. Она переходила съ одного прелестнаго мѣста на другое, то выходила на открытую поляну, то вступала въ отгороженный и усѣянный цвѣтами палисадникъ, гдѣ пѣніе птицъ и шумъ падающей изъ фонтана воды были единственными звуками, касавшимися ея слуха, а вершины деревьевъ составляли какъ-бы граціозный вѣнокъ на яркомъ іюньскомъ небѣ. Молли шла, нисколько не заботясь о томъ, гдѣ она находится, подобно бабочкѣ, порхающей съ цвѣтка на цвѣтокъ. Наконецъ она устала, хотѣла вернуться и тогда только замѣтила, что заблудилась. Къ тому же она боялась встрѣтиться съ незнакомыми лицами, не имѣя около себя мисъ Броунингъ, которая прикрыла бы ее своимъ покровительствомъ. Отъ жары у нея разболѣлась голова. Внезапно она набрела на широко раскинувшееся, тѣнистое кедровое дерево, густыя вѣтви котораго представляли надежное убѣжище отъ палящихъ лучей солнца. Въ тѣни стояла скамейка; Молли присѣла и заснула.
   Черезъ нѣсколько времени она открыла глаза и быстро вскочила на ноги: передъ ней стояли двѣ незнакомыя дамы. Отъ смутнаго сознанія какой-то вины, а также отъ усталости и голода Молли заплакала.
   -- Бѣдняжка! Она заблудилась! Вѣроятно, она пріѣхала сюда съ кѣмъ-нибудь изъ голлингфордскихъ дамъ, сказала та изъ незнакомокъ, которая казалась старшей. На видъ ей было лѣтъ сорокъ, а въ дѣйствительности всего тридцать. Ея некрасивыя черты лица имѣли серьёзное, нѣсколько строгое выраженіе. Одѣта она была въ богатый утренній туалетъ. Ея густой, рѣзкій голосъ, еслибъ она занимала болѣе низкое положеніе въ свѣтѣ, могъ бы быть названъ грубымъ, но подобное слово никакъ нельзя было примѣнить къ леди Коксгевенъ, старшей дочери графа и графини. Другая дама имѣла болѣе моложавый видъ, хотя и была нѣсколькими годами старше первой Она показалась Молли очень красивой, а слѣдовательно и очень доброй. Отвѣчая на замѣчаніе леди Коксгевенъ, она заговорила мягкимъ, нѣжнымъ голосомъ.
   -- Бѣдное маленькое созданіе! жара ее совсѣмъ истомила, къ тому же у нея такая тяжелая соломенная шляпка.-- Позвольте, душенька, я вамъ ее развяжу.
   Молли съ трудомъ наконецъ удалось проговорить:
   -- Я Молли Гибсонъ и пріѣхала сюда съ двумя мисъ Броунингъ.
   Она очень боялась, чтобъ не подумали, будто она явилась на празднество непрошенная, и безъ всякаго на то права.
   -- Мисъ Броунингъ? вопросительно повторила леди Коксгевенъ.-- Это должны быть тѣ двѣ высокія молодыя женщины, съ которыми говорила леди Агнеса.
   -- Весьма вѣроятно: я видѣла, за ней ходила цѣлая вереница дамъ. Потомъ, взглянувъ на Молли, она продолжала: -- ѣли ли вы что-нибудь, мое дитя? Вы очень блѣдны, или это отъ жару?
   -- Я еще ничего не ѣла, жалобно проговорила Молли. И дѣйствительно, она очень хотѣла ѣсть, пока не заснула.
   Дамы о чемъ-то пошептались, затѣмъ леди Коксгевенъ заговорила повелительнымъ тономъ, съ какимъ, впрочемъ, обращалась къ Молли съ самаго начала:
   -- Подождите здѣсь: мы пойдемъ домой и Клеръ вамъ принесетъ чего-нибудь поѣсть, а до тѣхъ поръ не двигайтесь съ мѣста. Отсюда до дому, по крайней-мѣрѣ, четверть мили.
   Онѣ ушли, а Молли осталась сидѣть, въ ожиданіи обѣщанныхъ благъ. Она не знала, кто это такая Клеръ; аппетитъ ея отчасти прошелъ, но она чувствовала, что безъ посторонней помощи не можетъ стоять на ногахъ. Хорошенькая леди не замедлила вернуться, а за ней шелъ лакей съ небольшимъ подносомъ въ рукахъ.
   -- Посмотрите, какъ добра леди Коксгевенъ. сказала та, которую звали Клеръ.-- Она сама приготовила вамъ завтракъ. Попробуйте что-нибудь съѣсть и, я увѣрена, вы совсѣмъ оправитесь.
   -- Эдуардъ, вы можете идти: я сама принесу подносъ.
   Завтракъ состоялъ изъ хлѣба, холоднаго цыпленка, желе, стакана вина, графина свѣжей воды и большой кисти винограда. Молли протянула дрожащую ручку за водой, но не была въ состояніи сдержать стаканъ. Клеръ поднесла еи его къ губамъ. Дѣвочка съ жадностью выпила нѣсколько глотковъ и немного освѣжилась. Но ѣсть она рѣшительно не могла, несмотря на всѣ усилія; у нея сильно болѣла голова. Клеръ захлопотала:
   -- Возьмите винограду, это будетъ вамъ всего полезнѣе. Постарайтесь что-нибудь съѣсть, а то я не знаю, какъ мы съ вами доберемся до дому.
   -- У меня очень болитъ голова, сказала Молли, съ трудомъ поднимая отяжелѣвшія вѣки.
   -- Какъ это непріятно! проговорила Клеръ все тѣмъ же мягкимъ голосомъ безъ малѣйшей досады, какъ-бы произнося только неопровержимую истину. Молли чувствовала себя очень виноватой и совсѣмъ несчастной. Клеръ продолжала уже не такъ терпѣливо:-- что я буду съ вами дѣлать, если вы не подкрѣпите себя пищею на столько, чтобы быть въ состояніи дойдти до дому? Я уже цѣлые три часа топчусь по саду: я устала и пропустила завтракъ. Потомъ, какъ-бы пораженная счастливой мыслію, она прибавила: -- прилягте немного и постарайтесь съѣсть хоть винограду, а я подожду васъ и сама закушу что-нибудь. Вы увѣрены, что не захотите цыпленка?
   Молли повиновалась и, прислонясь къ спинкѣ скамьи, медленно общипывала виноградную кисть и смотрѣла, съ какимъ аппетитомъ Клеръ уписывала цыпленка и желе и запивала ихъ виномъ. Она была очень мила въ своемъ траурномъ платьѣ и, несмотря на поспѣшность, съ какою она глотала пищу, какъ-бы опасаясь быть застигнутой въ расплохъ, Молли не могла не любоваться ею.
   -- Ну, готовы ли вы теперь, душенька? спросила она, когда на подносѣ ничего болѣе не осталось.-- Вы съѣли почти весь виноградъ; пойдемте, вотъ такъ хорошо. Мы войдемъ съ бокового входа, я проведу васъ въ мою комнату, вы ляжете на мою постель, соснете часокъ другой, и ваша головная боль совсѣмъ пройдетъ.
   Онѣ пошли. Клеръ несла пустой подносъ, къ великому стыду Молли. Но бѣдняжка едва передвигала ноги и не была въ состояніи предложить свои услуги. "Боковой входъ" состоялъ изъ крыльца, ведущаго изъ маленькаго, наполненнаго цвѣтами палисадника въ прихожую, устланную циновками и въ которую отворялось нѣсколько дверей. Въ углу стояли легкія садовничьи орудія, стрѣлы и луки молодыxъ дѣвицъ. Леди Коксгевенъ, вѣроятно, поджидала Клеръ съ Молли, потому что встрѣтила ихъ въ прихожей.
   -- Какъ она теперь себя чувствуетъ? спросила она; но взглянувъ на пустые тарелки и стаканы, прибавила: -- э, да тутъ, какъ я вижу, нѣтъ ничего серьёзнаго. Вы, добрая, старая Клеръ, къ чему вы сами несли подносъ, а не велѣли за нимъ придти лакею? Въ такую жару и себя-то съ трудомъ таскаешь.
   Молли очень хотѣлось, чтобъ ея хорошенькая сопутница сказала леди Коксгевенъ, кто преимущественно очистилъ обильный завтракъ, но подобная мысль, повидимому, не приходила въ голову Клеръ. Она только сказала:
   -- Бѣдняжечка еще не совсѣмъ оправилась и жалуется на головную боль. Я хочу положить ее на мою постель: она, можетъ быть, уснетъ.
   Молли видѣла, какъ леди Коксгевенъ съ улыбкой что-то шепнула "Клеръ". Ей даже, къ великому ея смущенію, послышались слѣдующія слова: "я подозрѣваю, она, просто, объѣлась". Но бѣдная дѣвочка была слишкомъ слаба, чтобъ о чемъ либо долго думать. Бѣлая постель въ прохладной комнатѣ имѣла весьма привлекательный видъ для ея больной головки. Кисейная занавѣски слегка раздувались душистымъ вѣтеркомъ, врывавшимся въ открытое окно. Клеръ прикрыла дѣвочку легкой шалью и спустила сюры. Когда она уходила, Молли приподнялась и сказала:
   -- Прошу васъ, ма'амъ, не дайте имъ уѣхать безъ меня. Прикажите кому-нибудь меня разбудить, если я усну. Я должна ѣхать вмѣстѣ съ мисъ Броунингъ.
   -- Не безпокойтесь, душенька: я позабочусь о васъ, сказала Клеръ, стоя у дверей и посылая маленькой Молли воздушный поцалуи. Затѣмъ она скрылась и все позабыла. Въ половинѣ четвертаго экипажъ былъ поданъ нѣсколько ранѣе обыкновеннаго по приказанію леди Комноръ, которая внезаино соскучилась занимать своихъ гостей и устала отъ ихъ восторженныхъ восклицаній.
   -- Отчего бы не приказать заложить двухъ экипажей, мама, и такимъ образомъ заразъ отдѣлаться отъ всѣхъ гостей? посовѣтовала леди Коксгевенъ.-- Нѣтъ ничего несноснѣе этого медленнаго разъѣзда по очереди!
   Совѣтъ пришелся по вкусу, и гостей поспѣшили отравить по домамъ всѣхъ за одинъ пріемъ. Мисъ Броунингъ поѣхала въ каретѣ, а мисъ Фёбе, вмѣстѣ со многими другими дамами, втолкнули въ какой-то огромный семейный экипажъ, похожій на нынѣшніе омнибусы. Каждая изъ сестеръ думала, что Молли Гибсонъ находится съ другой, тогда какъ на дѣлѣ -- она покоилась крѣпкимъ сномъ на постели мистрисъ Киркпатрикъ, урожденной Клеръ.
   Подъ вечеръ служанки вошли въ комнату для того, чтобы прибрать ее. Ихъ болтовня разбудила Молли. Дѣвочка приподнялась, откинула назадъ волосы и старалась припомнить, гдѣ она. Черезъ минуту она была на ногахъ, къ великому изумленію служанокъ, и спрашивала у нихъ:
   -- Скажите, пожалуйста, скоро мы отсюда поѣдемъ?
   -- Господи благослови и помилуй! Кто бы подумалъ, что здѣсь кто-нибудь есть? Кто вы, душенька? Вѣрно, одна изъ голлингфордскихъ леди? Онѣ всѣ уже съ часъ тому назадъ уѣхали.
   -- Какъ уѣхали? Что же со мной будетъ? Леди, которую зовугъ Клеръ, обѣщалась мнѣ разбудить меня во время. Папа будетъ обо мнѣ безпокоиться, а что скажетъ Бетти, я и не знаю!
   Дѣвочка заплакала; а служанки съ изумленіемъ и сожалѣніемъ на нее смотрѣли. Въ ту же минуту, послышались шаги мистрисъ Киркпатрикъ. Она вполголоса напѣвала какую-то итальянскую арію и шла въ свою комнату одѣваться къ обѣду. Служанки переглянулись, шепнули одна другой: "предоставимъ это ей", и обѣ исчезли въ сосѣднюю комнату.
   Мистрисъ Киркпатрикъ отворила дверь и при видѣ Молли остолбенѣла на порогѣ.
   -- Я совсѣмъ объ васъ позабыла, сказала она наконецъ.-- Но не плачьте, а то вамъ никуда нельзя показаться. Конечно, я должна буду взять на себя послѣдствія вашего неумѣстнаго сна, и если мнѣ не удастся сегодня же вечеромъ отправить васъ въ Голлингфордъ, то вы проведете ночь у меня въ комнатѣ, а завтра мы постараемся васъ отослать пораньше.
   -- Но папа! всхлипывая проговорила Молли:-- онъ привыкъ, чтобъ я ему наливала чай, да и со мной нѣтъ ничего необходимаго для ночи.
   -- Нечего толковать о томъ, чему нельзя помочь Я вамъ дамъ все, что нужно на ночь, а вашъ папа обойдется и безъ васъ. Но въ другой разъ не засыпайте въ чужомъ домѣ: вы не вездѣ встрѣтите такихъ гостепріимныхъ хозяевъ, какъ здѣсь. Если вы перестанете плакать и обѣщаетесь быть умницей, то я попрошу, чтобъ вамъ позволили придти къ десерту вмѣстѣ съ мистеромъ Смитомъ и маленькими леди. А теперь я васъ отошлю въ дѣтскую, гдѣ вы напьетесь чаю, потомъ возвратитесь сюда причесать волосы и прибраться. Я полагаю, вамъ должно быть очень пріятно, что вы попали въ такой знатный домъ. Многія маленькія дѣвочки хотѣли бы быть на вашемъ мѣстѣ.
   Говоря это, она дѣлала свой туалетъ. Она сняла свое черное траурное платье и накинула на себя блузу; затѣмъ распустила свои длинные, шелковистые, каштановаго цвѣта волосы и начала ходить по комнатѣ, собирая различныя туалетныя принадлежности. Между тѣмъ она ни на минуту не умолкала.
   -- У меня у самой есть маленькая дочка, и чего бы она не дала, чтобъ вмѣстѣ со мной погостить у лорда Комнора! Но она должна проводить каникулы въ школѣ. Вамъ же предстоитъ поспать здѣсь всего одну ночь, и вы принимаете такой плачевный видъ! Я была занята съ этими несносными -- этими добрыми, хочу я сказать -- дамами изъ Голлингфорда -- и очень устала. Нельзя же одновременно обо всемъ думать.
   Молли, услышавъ, что у мистрисъ Киркпатрикъ есть дочь, утерла слезы и осмѣлилась спросить:
   -- Вы замужемъ, ма'амъ? Мнѣ казалось, что васъ звали Клеръ.
   Мистрисъ Киркпатрикъ добродушно отвѣчала:
   -- Я не похожа на замужнюю, неправдали? Всѣ удивляются, не вы одна. Семь мѣсяцевъ тому назадъ я овдовѣла; у меня нѣтъ ни одного сѣдого волоса на головѣ, тогда какъ у леди Коксгевенъ, которая моложе меня, ихъ уже очень много.
   -- Почему онѣ зовутъ васъ "Клеръ"? продолжала Молли, ободренная привѣтливостію и сообщительностію своей собесѣдницы.
   -- Потому что я жила у нихъ. когда была мисъ Клеръ. Не правдали, какое хорошенькое имя? Я вышла замужъ за мистера Киркпатрика; онъ, бѣдный, былъ только пасторъ, но изъ хорошей фамиліи, и еслибъ трое изъ его родственниковъ умерли бездѣтными, я могла бы быть женой баронета Но провидѣніе рѣшило иначе; а мы должны покоряться его волѣ. Два кузена его женились и обзавелись семействами: а бѣдный, дорогой Киркпатрикъ умеръ и оставилъ меня вдовой.
   -- У васъ есть маленькая дѣвочка? спросила Молли.
   -- Да,-- моя милая Синція! Я желала бы, чтобъ вы ее видѣли; она мое единственное утѣшеніе. Если у меня будетъ время, я вамъ покажу ея портретъ, когда мы прійдемъ ложиться спать, а теперь мнѣ надо идти. Леди Комноръ не слѣдуетъ заставлять ждать ни минуты; а она просила меня сойдти внизъ пораньше. Я позвоню, и когда пріидетъ служанка, попросите ее отвести васъ въ дѣтскую, и сказать нянькѣ леди Коксгевенъ, кто вы такая. Вы напьетесь чаю съ маленькими леди, и вмѣстѣ съ ними явитесь къ десерту. Вотъ такъ! Мнѣ очень жаль, что вы заспались и остались здѣсь; но, поцалуйте меня и не плачьте -- вы довольно миленькая дѣвочка, хотя у васъ и не такой свѣжій цвѣтъ лица, какъ у Синціи!-- А, Нанни,-- будьте такъ добры, проведите эту молоденькую леди (какъ васъ зовутъ, душенька,-- Гибсонъ, да?) -- мисъ Гибсонъ, въ дѣтскую къ мистрисъ Дайсонъ, и попросите ее позволить ей напиться чаю съ ея воспитанницами; а потомъ пусть она вмѣстѣ съ ними отправитъ ее къ десерту. Я все объясню миледи.
   Лицо Нанни озарилось улыбкой, когда она услышала имя Гибсона. Удостовѣрившись, что Молли, дѣйствительно, дочь "доктора", она охотно взялась исполнить порученіе мистрисъ Киркпатрикъ.
   Молли была очень услужливая дѣвочка и къ тому же любила дѣтей. Она вскорѣ пріобрѣла всеобщее расположеніе въ дѣтской, вопервыхъ, безпрекословнымъ повиновеніемъ высшей тамъ власти, а вовторыхъ, тѣмъ, что оказала мистрисъ Дайсонъ большую услугу, забавляя крошечную дѣвочку, между тѣмъ какъ нянька наряжала старшихъ братьевъ и сестеръ, облекая ихъ въ кисею, кружева, бархатъ и широкія, блестящія ленты.
   -- Ну, мисъ, сказала мистрисъ Дайсонъ, покончивъ съ своими питомцами: -- что я могу для васъ сдѣлать? Съ вами вѣдь нѣтъ другого платья?
   Нѣтъ, съ Молли не было другого платья, а еслибъ и было, то это ни къ чему бы не повело, такъ-какъ во всемъ ея гардеробѣ нельзя было найдти ничего наряднѣе толстаго, бѣлаго платьица, которое было на ней надѣто. Ей оставалось только вымыть лицо и руки; а нянька причесала и напомадила ей волосы. Молли думала, что она гораздо охотнѣе провела бы ночь въ паркѣ подъ кедровымъ деревомъ, и предпочла бы не идти къ "десерту", что, повидимому, въ глазахъ дѣтей и няньки, составляло важнѣйшее событіе дня. Наконецъ, явился лакей, объявилъ, что пора идти внизъ, и мистрисъ Дайсонъ въ шумящемъ шелковомъ платьѣ повела своихъ питомцевъ въ столовую.
   Въ ярко-освѣщенной комнатѣ, за накрытымъ столомъ, сидѣло большое общество мужчинъ и женщинъ. Каждый изъ дѣтей немедленно по приходѣ побѣжалъ къ матери, тёткѣ или кому-нибудь изъ знакомыхъ. У одной Молли никого тамъ не было.
   -- Кто эта высокая дѣвочка, въ простомъ бѣломъ платьѣ? Она не здѣшняя, я полагаю?
   Леди, къ которой были обращены эти слова, поднесла къ глазамъ лорнетъ, взглянула на Молли, и тотчасъ же опять его опустила.
   -- Это, должно быть, маленькая француженка. Я знаю, леди Коксгевенъ искала француженку для своихъ дѣтей, чтобы они съизмала привыкли къ хорошему произношенію. Бѣдняжка, какой у нея сконфуженный видъ! Говоря это, дама, ближайшая сосѣдка лорда Комнора, сдѣлала знакъ Молли, чтобы она приблизилась. Молли робко подошла, съ нѣкоторымъ чувствомъ облегченія. Но когда леди заговорила съ ней пофранцузски, она вся вспыхнула и едва слышнымъ голосомъ проговорила:
   -- Я не понимаю пофранцузски... Я только Молли Гибсонъ, ма'мъ!
   -- Молли Гибсонъ! громко повторила дама, какъ-бы не находя это изъясненіе удовлетворительнымъ.
   Лордъ Комноръ услышалъ восклицаніе и тонъ, какимъ оно было произнесено.
   -- О, о! сказалъ онъ: -- такъ вы та маленькая дѣвочка, которая спала у меня на постели?
   И онъ заговорилъ басомъ, подражая голосу сказочнаго медвѣдя, который обращается съ этимъ вопросомъ къ маленькой дѣвочкѣ. Но Молли не читала сказки "О Трехъ Медвѣдяхъ", и вообразила себѣ, что графъ на самомъ дѣлѣ сердится. Она задрожала и прижалась къ ласковой дамѣ, которая ее подозвала къ себѣ. Лордъ Комноръ, когда ему приходила въ голову какая-нибудь шутка, любилъ переворачивать ее на всѣ лады и повторять несметное количество разъ. Такъ и теперь, пока дамы оставались за столомъ, онъ не переставалъ преслѣдовать Молли намеками на "Спящую Красавицу", на "Семь спящихъ дѣвъ" и проч. Онъ и не подозрѣвалъ, что его шутки заставляли страдать бѣдную дѣвочку, которая и безъ того считала себя очень виноватой за то, что уснула, тогда какъ ей слѣдовало бодрствовать. Еслибъ Молли была посмѣлѣе, она могла бы сказать, что просила мистрисъ Киркпатрикъ разбудить ее, когда настанетъ время отъѣзда. Но всѣ ея мысли въ настоящую минуту были устремлены на неловкость ея положенія въ этомъ богатомъ и знатномъ домѣ, гдѣ она была лишняя и никому до нея не было дѣла. Раза два она вспоминала объ отцѣ, спрашивала себя, гдѣ онъ, и безпокоится ли о ней? Но при этомъ воспоминаніи у нея сжималось горло, слезы подступали къ глазамъ, и она спѣшила перенести свои мысли на другой предметъ, чтобъ не расплакаться. Она инстинктивно сознавала, что чѣмъ менѣе будетъ обращать на себя вниманія, тѣмъ лучше для нея.
   Она послѣдовала за дамами, когда тѣ вышли изъ столовой, и почти надѣялась, что ее никто не замѣтить. Но надежда ея не сбылась, и она немедленно сдѣлалась предметомъ разговора между дамой, оказавшей ей покровительство за обѣдомъ, и страшной леди Комноръ.
   -- Знаете, я приняла эту дѣвочку за француженку! У нея черные волосы, темныя рѣсницы, острые глаза и блѣдный цвѣтъ лица, какой встрѣчается нерѣдко во Франціи. Къ тому же, я слышала, леди Коксгевенъ искала хорошо воспитанную дѣвочку, которая могла бы быть пріятной собесѣдницей для ея дочери.
   -- Нѣтъ, отвѣчала леди Комноръ съ весьма суровымъ видомъ; такъ, по крайней-мѣрѣ, показалось Молли.-- Она дочь здѣшняго доктора, и пріѣхала сюда сегодня утромъ съ голлингфордскими дамами. Она устала, прилегла въ комнатѣ Клеръ и до такой степени заспалась, что даже не слышала, какъ всѣ разъѣхались. Завтра утромъ мы ее отошлемъ домой; но сегодняшнюю ночь она должна провести здѣсь. Клеръ была такъ добра, что позволила ей спать у себя въ комнатѣ.
   Въ этихъ словахъ слышался скрытый упрекъ, и Молли показалось, будто ее кто укололъ булавкой въ самое сердце. Но въ эту минуту къ ней подошла леди Коксгевенъ. Ея голосъ былъ рѣзокъ, манеры повелительны, какъ и у матери; но Молли чувствовала, что подъ ними скрывалась болѣе мягкая натура.
   -- Какъ вы себя теперь чувствуете, моя милая? Вы на видъ гораздо свѣжѣе. Такъ вы останетесь у насъ на ночь? Клеръ, нѣтъ ли здѣсь книгъ съ картинками, которыя могли бы позабавить мисъ Гибсонъ?
   Мистрисъ Киркпатрикъ подошла къ тему мѣсту, гдѣ стояла Молли, и начала осыпать ее ласками. А леди Коксгевенъ перебирала толстыя книги, отыскивая между ними что-нибудь для Молли.
   -- Бѣдненькая! Вы вошли въ столовую такая сконфуженная; мнѣ хотѣлось подозвать васъ къ себѣ, но я не могла, потому что слушала въ то время разсказы лорда Коксгевена объ его путешествіяхъ. А, вотъ интересная книга: Lodge's Portraits. Я сяду возлѣ васъ и разскажу вамъ все, что знаю объ этихъ картинкахъ. Не безпокойтесь болѣе, милая леди Коксгевенъ; я позабочусь о ней, оставьте ее со мной!
   Молли сильно покраснѣла, когда послѣднія слова коснулись ея слуха. Еслибы онѣ только согласились оставить ее въ покоѣ и "не безпокоиться о ней!" Эти слова мистрисъ Киркпатрикъ весьма умѣрили благодарность, какую Молли начинала чувствовать къ лэди Коксгевенъ. Но, конечно, она ихъ безпокоила; ей не слѣдовало тамъ быть.
   Вскорѣ мистрисъ Киркпатрикъ позвали акомпанировать на фортепьяно пѣніе леди Агнесы, и тогда для Молли настало и нѣсколько минутъ истиннаго наслажденія. Никѣмъ незамѣчаемая, она могла свободно разсматривать окружающіе ее предметы и, конечно, она никогда въ жизни не видѣла ничего столь прекраснаго и великолѣпнаго. Огромныя зеркала, бархатныя занавѣсы, картины въ золоченныхъ рамахъ, безчисленное множество зажженныхъ свѣчей наполняли и украшали большое зало, въ которой живописными группами размѣщалось множество нарядныхъ дамъ и мужчинъ. Внезапно Молли вспомнила о дѣтяхъ, съ которыми вошла въ столовую -- гдѣ они были? Съ часъ тому назадъ, они, по знаку матери, отправились спать Молли спрашивала себя, нельзя ли и ей уйдти, и раздумывала о томъ, какъ найдти дорогу въ комнату мистрисъ Киркпатрикъ. Но она сидѣла въ небольшомъ разстояніи отъ дверей и очень далеко отъ мистрисъ Киркпатрикъ, которую считала своей покровительницей. Не близко также была и леди Коксгевенъ, суровая лэди Комноръ и ея шутливый добродушный супругъ. И потому Молли продолжала сидѣть, перевертывая картинки, на которыя даже и не смотрѣла, а на сердечкѣ у нея становилось все тяжелѣе и тяжелѣе. Черезъ нѣсколько времени въ залу вошелъ лакей; онъ осмотрѣлся вокругъ себя, а затѣмъ подошелъ къ мистрисъ Киркпатрикъ, которая сидѣла за фортепьяно, окруженная музыкальной частью общества. Пріятная улыбка играла у нея на губахъ и она любезно подчинялась всѣмъ требованіямъ, съ какими къ ней обращались. По приходѣ лакея, она встала и подошла къ Молли въ ея уголку.
   -- Знаете ли, душенька, что вашъ папа пріѣхалъ за вами и привелъ съ собой вашего пони. И такъ я лишаюсь на ночь моей маленькой гостьи: я полагаю, вамъ надо ѣхать.
   Надо ѣхать! Точно Молли въ этомъ сомнѣвалась! Она вся просіяла и чуть не заплакала отъ радости. Но слѣдующія слова мистрисъ Киркпатрикъ привели ее въ себя.
   -- Вы должны пойдти проститься съ леди Комноръ, моя душа, и поблагодарить ее за ея доброту къ вамъ. Вонъ она тамъ стоитъ, возлѣ статуи, и разговариваетъ съ мистеромъ Куртене.
   Да! Она тамъ стояла въ сорока шагахъ -- за тысячу верстъ! И надо было пройдти это пустое пространство и произнести благодарственную рѣчь!
   -- Развѣ надо? спросила Молли самымъ жалобнымъ и умоляющимъ голосомъ.
   -- Да, и поторопитесь, въ этомъ нѣтъ ничего ужаснаго -- отвѣчала мистрисъ Киркпатрикъ, уже не столь нѣжнымъ голосомъ. Она знала, что ее ждутъ у фортепьяно, и ей хотѣлось какъ можно скорѣй покончить съ Молли.
   Милли съ минуту постояла въ нерѣшимости, потомъ робко промолвила:
   -- Вамъ не трудно будетъ со мной пойдти?
   -- Мнѣ! Нисколько! сказала мистрисъ Киркпатрикъ, видя, что такимъ образомъ она всего скорѣе отдѣлается отъ Молли. Она взяла ее за руку и, проходя мимо фортепьяно, сказала съ очаровательной улыбкой:
   -- Мой маленькій другъ очень скроменъ и застѣнчивъ и проситъ меня пойдти съ нимъ проститься съ леди Комноръ. Отецъ дѣвочки пріѣхалъ за ней и она уѣзжаетъ.
   Молли потомъ сама не знала, какъ это случилось, но услышавъ слова, произносимыя мистрисъ Киркпатрикъ, она вырвала у нея руку и одна подошла къ леди Комноръ, которая имѣла весьма величественный видъ въ малиновомъ бархатномъ илатьѣ. Молли сдѣлала книксенъ на подобіе пансіонерки и сказала:
   -- Миледи, папа пріѣхалъ за мной, и я съ нимъ уѣзжаю; и миледи, я желаю вамъ доброй ночи и благодарю васъ за вашу доброту... ваше сіятельство -- поспѣшила она прибавить, вспомнивъ наставленіе мисъ Броунингъ на счетъ этикета, котораго слѣдовало строго придерживаться, разговаривая съ графами и графинями.
   Наконецъ, ей кое-какъ удалось выбраться изъ залы. Она послѣ вспомнила, что не простилась ни съ леди Коксгевенъ, ни съ мистрисъ Киркпатрикъ, ни съ кѣмъ "изъ нихъ", какъ она непочтительно ихъ называла въ своихъ мысляхъ.
   Мистеръ Гибсонъ былъ въ комнатѣ ключницы, когда Молли влетѣла туда какъ ураганъ, къ великому смущенію, величественной мистрисъ Броунъ. Она бросилась на шею къ отцу: "О, папа, папа, папа! Какъ я рада, что вы пріѣхали!" восклицала она и наконецъ громко, почти истерически заплакала, прижимаясь къ нему, какъ-бы желая удостовѣриться, что онъ дѣйствительно тутъ.
   -- Какая ты глупенькая, Молли! Или ты думала, что я навсегда оставлю въ Тоуэрсѣ мою маленькую дѣвочку? Ты такъ радуешься моему пріѣзду, какъ будто не надѣялась меня болѣе видѣть. Но теперь поспѣшимъ, надѣвай шляпку. Мистрисъ Броунъ, одолжите ей, прошу васъ, шаль или пледъ, или что нибудь въ этомъ родѣ, во что бы ее можно было закутать.
   Но онъ умолчалъ о томъ, какъ, съ полчаса тому назадъ, пріѣхавъ домой и услыхавъ, что Молли еще не возвращалась, онъ, голодный и усталый, немедленно отправился къ миссъ Броунингъ. Онъ засталъ ихъ въ слезахъ, смущенныхъ и испуганныхъ, и не выслушавши даже ихъ извиненій, быстро возвратился домой, перемѣнилъ лошадь, велѣлъ осѣдлать пони и поскакалъ въ Тоуэрсъ. Напрасно Бетти кричала ему въ слѣдъ, чтобы онъ взялъ съ собой плащъ для Молли; онъ не хотѣлъ вернуться и продолжалъ путь, "что-то бормоча про себя", какъ послѣ разсказывалъ конюхъ Дикъ.
   Мистрисъ Броунъ достала бутылку вина и тарелку съ пирожками для доктора, между тѣмъ, какъ Молли отправилась въ комнату мистрисъ Киркпатрикъ за своими вещами, теперь потерявшими для нея всю прелесть новизны. Комната эта, говорила ключница въ утѣшеніе отцу, нетерпѣливо ожидавшему возвращенія дѣвочки, отстояла на четверть мили, по крайней-мѣрѣ, отъ ея собственной. Мистеръ Гибсонъ, по обыкновенію всѣхъ домашнихъ докторовъ, пользовался всеобщею любовью въ Тоуэрсѣ; онъ всегда приносилъ съ собою утѣшеніе въ печали и облегченіе въ болѣзни. Мистрисъ Броунъ, страдавшая подагрой, особенно была къ нему предупредительна. Она и теперь вышла на дворъ укутать Молли въ шаль, когда та усаживалась на своего мохнатаго пони, и произнесла имъ вслѣдъ слѣдующее мудрое замѣчаніе:
   -- Ей будетъ гораздо лучше дома, мистеръ Гибсонъ.
   Выѣхавъ въ паркъ, Молли ударила пони и погнала его во весь опоръ. Наконецъ, мистеръ Гибсонъ принужденъ былъ закричать:
   -- Молли, мы подъѣзжаемъ къ кроличьимъ норкамъ; тамъ опасно ѣхать такимъ скорымъ шагомъ. Остановись.
   Она затянула поводья, и онъ поровнялся съ ней.
   -- Мы въѣзжаемъ подъ тѣнь деревьевъ, гдѣ не годится такъ скакать.
   -- О, папа! Я никогда въ жизни не чувствовала такой радости. Я была точно зажженная свѣча, когда на нее надѣваютъ гасильникъ.
   -- Вотъ какъ! А ты почему знаешь, что тогда чувствуетъ свѣча?
   -- Почему -- не знаю, но только я себя чувствовала точно такъ. И послѣ минутнаго молчанія она опять сказала:-- о, я такъ рада, что нахожусь здѣсь! Такъ пріятно ѣхать на открытомъ свѣжемъ воздухѣ и вдыхать въ себя запахъ росистой травы! Папа, гдѣ вы? Я васъ не вижу.
   Онъ поѣхалъ съ ней рядомъ, и полагая, что ей страшно въ темнотѣ, положилъ свою руку на ея.
   -- О, папа, какъ мнѣ пріятно чувствовать, что вы со мной, воскликнула она, крѣпко сжимая его руку -- я хотѣла бы имѣть длинную, длинную цѣпь, такую длинную, какъ вашъ самый отдаленный визитъ. Я прицѣпила бы васъ къ одному концу, а себя къ другому, и когда мнѣ оказалась бы надобность въ васъ, я дернула бы за цѣпь; еслибъ вы не могли прійдти, вы дернули бы ее назадъ; во всякомъ случаѣ, мы знали бы, гдѣ каждый изъ насъ находится и не могли бы потерять одинъ другого.
   -- Я не вполнѣ отдаю себѣ отчетъ въ твоемъ планѣ; его подробности какъ-то черезчуръ сложны. Но если я хорошо понялъ, мнѣ предстоитъ играть роль осла, у котораго къ задней ногѣ прицѣплена колода.
   -- Я бы не сердилась даже и на названіе колоды, лишь бы намъ быть привязанными одинъ къ другому.
   -- Но я бы сердился за названіе осла, отвѣчалъ онъ.
   -- Я васъ никогда такъ не называла, но крайней-мѣрѣ, не имѣла этого въ виду. Ахъ, какъ хорошо чувствовать, что можешь опять говорить всякій вздоръ, какой взбредетъ на умъ.
   -- Такъ вотъ чему ты научилась въ знатномъ обществѣ, въ которомъ провела сегодняшній день. А я ожидалъ тебя найдти очень учтивой и церемонной, и даже прочелъ нѣсколько страницъ изъ "сэра Чарльза Грандисона", изъ желанія не отставать отъ тебя.
   -- О, я надѣюсь, что никогда не буду ни лордомъ, ни леди.
   -- Въ утѣшеніе я могу тебѣ сказать только одно: ты, безъ сомнѣнія, никогда не будешь лордомъ, и тысяча случайностей противъ одной, что касается возможности тебѣ сдѣлаться леди въ томъ смыслѣ, въ какомъ ты говоришь.
   -- Всякій разъ, что я ходила бы за шляпкой, я сбивалась бы съ дороги; а длинные корридоры и высокія лѣстницы утомляли бы меня прежде, чѣмъ я успѣла бы выдти на воздухъ.
   -- Но тогда у тебя была бы горничная дѣвушка.
   -- О, папа, горничная дѣвушка хуже всякой леди. Я предпочла бы быть ключницей.
   -- Конечно! Разныя лакомства и вкусныя кушанья у тебя тогда были бы всегда подъ рукой, отвѣчалъ отецъ съ важнымъ видомъ.-- Но мистрисъ Броунъ мнѣ говорила, что мысль объ обѣдѣ нерѣдко лишаетъ ее сна: надо принять въ соображеніе заботы и отвѣтственность, которыя встрѣчаются во всякомъ положеніи.
   -- Да, это правда, подтвердила Молли:-- Бетти говоритъ, что я отравляю ея жизнь зелеными пятнами, которыя остаются на моемъ платьѣ послѣ того, какъ я посижу въ дуплѣ вишневаго дерева.
   -- А у мисъ Броунингъ разболѣлась голова отъ раскаянія въ томъ, что онѣ могли тебя позабыть въ Тоуэрсѣ. Но, скажи, гусенокъ, какъ это случилось?
   -- Я одна пошла въ паркъ -- о, какъ онъ хорошъ! Тамъ я заблудилась и сѣла отдохнуть подъ большое дерево. Вдругъ пришли леди Коксгевенъ и мистрисъ Киркпатрикъ. Мистрисъ Киркпатрикъ принесла мнѣ позавтракать, а потомъ уложила меня спать на свою постель. Я думала, она меня разбудитъ во время; но она позабыла, а между тѣмъ всѣ уѣхали. Она хотѣла меня оставить въ замкѣ до завтра; я уже не смѣла сказать, какъ мнѣ хотѣлось домой. Я такъ боялась, что вы будете безпокоиться!
   -- Такъ ты провела не слишкомъ-то пріятный день?
   -- Нѣтъ, утро было препріятное -- я никогда не забуду утра въ паркѣ! Но за то я въ жизнь не чувствовала себя такой несчастной, какъ въ этотъ безконечно-длинный вечеръ.
   Мистеръ Гибсонъ счелъ своей обязанностью побывать въ Тоуэрсѣ до отъѣзда Комноровъ въ Лондонъ, извиниться передъ ними и поблагодарить ихъ за хлопоты съ Молли. Онъ засталъ ихъ на отлетѣ, когда всѣ были такъ заняты, что не могли принять его. Одна мистрисъ Киркпатрикъ, хотя ей было не менѣе другихъ дѣла, такъ-какъ она приготовлялась сопровождать леди Коксгевенъ, нашла возможность выдти къ доктору. Она съ обворожительной улыбкой выслушала его благодарность и -- съ своей стороны -- замѣтила, что никогда не забудетъ заботливости, съ какою онъ за ней ухаживалъ во время ея болѣзни.
   

III.
Дѣтство Молли Гибсонъ.

   Шестнадцать лѣтъ тому назадъ, весь Голлингфордъ былъ взволнованъ вѣстью, что мистеръ Галь, искусный докторъ, къ которому въ теченіе столькихъ лѣтъ всѣ привыкли обращаться за совѣтами въ своихъ недугахъ, собирается взять себѣ партнера. Напрасно мистеръ Броунингъ (викаріи), мистеръ Шипшенксъ (управляющій лорда Комнора) и самъ мистеръ Галь, какъ наиблагоразумнѣйшіе члены маленькаго общества, старались успокоить взволновавшееся народонаселеніе. Видя, что попытки ихъ не достигаютъ цѣли, они, наконецъ, рѣшились предоставить все времени. А между тѣмъ мистеръ Галь объявилъ своимъ паціентамъ, что глазамъ его, даже и вооруженнымъ сильными стеклами, нельзя безусловно вѣрить. Сами паціенты тоже начинали замѣчать, что ему измѣняетъ слухъ, хотя въ этомъ докторъ съ ними и не соглашался, а только въ свою очередь нападалъ на больныхъ за то, что они говорятъ слишкомъ тихо и даютъ ему о себѣ неточныя свѣдѣнія. "Они говорятъ", упрекалъ онъ ихъ, "точно пишутъ на промокающей бумагѣ: у нихъ всѣ слова сливаются." Кромѣ того, съ нимъ уже не разъ случались припадки подозрительнаго свойства. Онъ ихъ, хотя и называлъ "ревматическими", но прописывалъ себѣ отъ нихъ лекарство, какъ отъ подагры. Въ такихъ случаяхъ ему иногда приходилось откладывать свои посѣщенія даже и къ такимъ больнымъ, которые требовали немедленной помощи. Но, какъ бы то ни было, глухой, слѣпой, подверженный ревматизму мистеръ Галь все-таки былъ ихъ докторомъ; онъ ихъ вылечивалъ, исключая, впрочемъ, тѣхъ случаевъ, когда они умирали; слѣдовательно, онъ не имѣлъ права ни говорить, что старѣется, ни обзаводиться партнеромъ. И дѣйствительно, онъ продолжалъ работать не меньше прежняго: голлингфордскія старыя дѣвы успокоились, думая, что успѣли убѣдить своего современника въ томъ, будто онъ и молодъ и свѣжъ, какъ вдругъ онъ изумилъ ихъ самымъ непріятнымъ образомъ. Въ одинъ прекрасный день онъ представилъ имъ своего партнера въ лицѣ мистера Гибсона и началъ "самымъ хитрымъ образомъ" передавать ему свою практику.-- "Но кто этотъ мистеръ Гибсонъ?" спрашивали онѣ -- вопросъ, на который могло отвѣчать развѣ только одно эхо. Никому и впослѣдствіи не удалось ничего узнать о его предъидущей жизни, исключая того, что сдѣлалось ясно само собой, съ перваго же дня его прибытія въ Голлингфордъ. Онъ былъ высокій, серьёзный, довольно красивый мужчина. Его стройная, нѣсколько худощавая фигура придавала ему "аристократическій видъ"; а это весьма нравилось въ то время, когда сильно развитые мускулы еще не вошли въ моду. Онъ говорилъ съ шотландскимъ акцентомъ; разговоръ же его отличался легкимъ саркастическимъ оттѣнкомъ. Что касается его происхожденія, родства и воспитанія, то за неимѣніемъ положительныхъ свѣдѣніи, голлингфордское общество пустилось въ догадки. Наиболѣе распространенное предположеніе заключалось въ томъ, что мистеръ Гибсонъ незаконный сынъ одного шотландскаго герцога и какой-то француженки. Эти толки основывались на слѣдующихъ данныхъ: онъ говоритъ съ шотландскимъ акцентомъ; слѣдовательно, онъ шотландецъ. У него изящная наружность, благородная осанка и онъ любитъ, говорили его недоброжелатели -- задавать тонъ; слѣдовательно, его отецъ непремѣнно долженъ быть человѣкъ знатный. Отсюда начинали перебирать всѣ степени перства: баронетъ, баронъ, виконтъ, графъ, маркизъ, герцогъ -- далѣе никто не осмѣливался идти. Впрочемъ, одна старая дама, изучавшая англійскую исторію, однажды робко замѣтила, что "нѣкоторые изъ Стюартовъ -- кхе, кхе, не всегда отличались, кхе, кхе, безупречной нравственностью и это кхе, кхе, осталось наслѣдственнымъ въ семействѣ". Но въ общемъ мнѣніи отецъ мистера Гибсона продолжалъ оставаться только герцогомъ.
   Мать же его, въ томъ нѣтъ сомнѣнія, была француженка: не даромъ у него черные волосы и такой смуглый цвѣтъ лица; къ тому же онъ бывалъ и въ Парижѣ. Все это могло быть и не быть правдой, но никому не удалось ничего болѣе разузнать, и всѣмъ пришлось удовлетвориться свѣдѣніями, доставленными о новомъ докторѣ мистеромъ Галемъ. Между прочимъ, онъ ручался за его искуство и нравственность, и называлъ его человѣкомъ далеко не дюжиннымъ. Популярность и слава, какъ извѣстно, вещи весьма непрочныя; мистеру Галю суждено было въ томъ убѣдиться на опытѣ еще до истеченія перваго года послѣ того, какъ онъ обзавелся партнеромъ. Теперь онъ болѣе не могъ жаловаться на недостатокъ времени и на свободѣ ухаживалъ за своей подагрой и за глазами. Младшій докторъ рѣшительно отодвинулъ его на задній планъ: почти всѣ обыватели Голлингфорда обращались за медицинскимъ пособіемъ къ мистеру Гибсону. Даже и въ знатныхъ домахъ, не исключая и Тоуэрса, куда мистеръ Галь ввелъ своего партнера со страхомъ и трепетомъ, безпокоясь о томъ, какое онъ произведетъ впечатлѣніе на милорда графа и на миледи графиню, даже и въ Тоуэрсѣ принимали мистера Гибсона съ такимъ же точно уваженіемъ, какое въ былое время оказывалось его почтенному предшественнику. Болѣе того -- и это уже превзошло всякую мѣру въ глазахъ добродушнаго старика -- мистера Гибсона однажды пригласили въ Тоуэрсъ отобѣдать вмѣстѣ съ знаменитымъ сэромъ Астлеемъ, звѣздой первой величины въ медицинскомъ мірѣ. Конечно, мистеръ Галь былъ тоже приглашенъ; но, какъ нарочно случившійся съ нимъ въ то время припадокъ подагры (съ тѣхъ поръ, какъ онъ обзавелся партнеромъ, ревматизмъ его развился въ сильной степени) уложилъ его въ постель, и онъ принужденъ былъ остаться дома. Бѣдный мистеръ Галь никакъ не могъ позабыть этой неудачи, и отнынѣ позволилъ своимъ глазамъ не видѣть, ушамъ не слышать, и впродолженіе двухъ послѣднихъ лѣтъ своей жизни почти никуда не показывался. Онъ пригласилъ къ себѣ жить сиротку родственницу съ тѣмъ, чтобы она за нимъ ухаживала. Такимъ образомъ, старый холостякъ, брюзга, ненавистникъ женщинъ, долженъ былъ считать себя весьма счастливымъ, имѣя при себѣ хорошенькую, веселую Мери Пирсонъ, которая была кротка и добра къ нему, но ничего болѣе. Она подружилась съ дочерьми викарія, мистера Броунинга, а мистеръ Гибсонъ вскорѣ сошелся съ ними со всѣми тремя. Голлингфордцы много толковали о томъ, которой изъ молодыхъ дѣвушекъ суждено сдѣлаться мистрисъ Гибсонъ и нѣсколько разочаровались, когда красивый докторъ положилъ конецъ толкамъ и сплетнямъ, женясь на племянницѣ своего предшественника. Ни одна изъ мисъ Броунингъ, какъ зорко за ними ни наблюдали, не выказала при этомъ расположенія къ чахоткѣ. Напротивъ, онѣ даже немного черезчуръ шумно веселились на свадьбѣ. За то бѣдная мистрисъ Гибсонъ умерла отъ этой болѣзни черезъ четыре или пять лѣтъ послѣ своего замужества и три года спустя послѣ смерти своего дяди; Молли тогда пошелъ четвертый годъ.
   Мистеръ Гибсонъ мало говорилъ о посѣтившемъ его горѣ; но всѣ подозрѣвали, что оно глубоко и сильно потрясло его. Онъ избѣгалъ изъявленій участія, и когда мисъ Фёбе Броунингъ, свидясь съ нимъ въ первый разъ послѣ того, залилась слезами, угрожавшими превратиться въ истерическій припадокъ, онъ быстро вышелъ изъ комнаты. Мисъ Броунингъ нашла этотъ поступокъ жестокимъ, что не помѣшало ей недѣли двѣ спустя придти въ сильное негодованіе отъ того, что старая мистрисъ Гуденофъ осмѣлилась усомниться въ глубинѣ чувствъ мистера Гибсона. Добрая старушка соразмѣряла его печаль съ шириною крепа на шляпѣ, который вмѣсто того, чтобы обтягивать ее всю, оставлялъ почти три дюйма ея непокрытыми. Итакъ, вопреки всему, мисъ Броунингъ продолжали считать себя лучшими друзьями мистера Гибсона въ силу привязанности, какую питали къ его покойной женѣ. Онѣ весьма охотно взялись бы за воспитаніе Молли и, безъ сомнѣнія, окружили бы ее почти материнскими попеченіями, еслибъ дѣвочку не охранялъ бдительный драконъ въ лицѣ ея няньки, Бетти, ревниво смотрѣвшей на всякое постороннее вмѣшательство въ дѣла ея питомицы. Она съ особеннымъ недоброжелательствомъ смотрѣла на тѣхъ дамъ, которыя, по своему положенію, по лѣтамъ или по характеру, были способны "дѣлать глазки" ея господину.
   Положеніе мистера Гибсона, какъ доктора и какъ члена общества, вполнѣ опредѣлилось уже за нѣсколько лѣтъ до начала нашего разсказа. Онъ былъ вдовецъ и, повидимому, намѣревался остаться таковымъ до конца жизни. Вся его любовь сосредоточивалась на Молли; но даже и съ ней, въ минуты наиболѣе нѣжнаго настроенія духа, онъ рѣдко и мало высказывался. Самымъ его ласковымъ для нея названіемъ было -- гусенокъ; онъ очень любилъ съ нею шутить и надъ нею подтрунивать. Къ людямъ, дающимъ слишкомъ много воли своимъ чувствамъ, онъ питалъ нѣкотораго рода презрѣніе, вѣроятно основанное на чисто медицинскомъ взглядѣ на вредныя для здоровья послѣдствія всякаго необузданнаго движенія души. Имѣя привычку говорить о предметахъ только умственныхъ, не касаясь сердечной стороны своей жизни, онъ думалъ о самомъ себѣ, что постоянно и во всемъ слушается только голоса разсудка; но въ этомъ онъ жестоко ошибался. Молли, какъ-то инстинктивно, умѣла разгадать его. Пусть папа надъ нею насмѣхался и подшучивалъ, пусть онъ ее мучилъ "самымъ жестокимъ образомъ," какъ говаривали другъ другу наединѣ миссъ Броунингъ -- Молли тѣмъ не менѣе повѣряла ему на ушко всѣ свои радости и печали, и даже охотнѣе, нежели дѣлилась ими съ Бетти, этой ворчливой, но добрѣйшей изъ женщинъ. Дѣвочка, мало по малу, научилась вполнѣ понимать отца. Ихъ взаимныя отошенія были самаго пріятнаго свойства: полушутливыя, полусерьёзныя, они имѣли характеръ довѣрчивой дружбы. Мистеръ Гибсонъ держалъ трехъ служанокъ: Бетти, кухарку и молоденькую дѣвушку, которая носила названіе горничной, но въ сущности находилась подъ командой двухъ первыхъ: можно себѣ представить, каково ей жилось! Трехъ служанокъ было бы слишкомъ много для мистера Гибсона, еслибъ онъ не имѣлъ обыкновенія, по примѣру своего предшественника, содержать двухъ "учениковъ", которые, внеся ему значительную сумму денегъ, жили у него по контракту и учились его профессіи. Они занимали въ домѣ какое-то неловкое, двусмысленное положеніе: "точь въ точь амфибіи", не безъ основанія, говорила мисъ Броунингъ. Они обѣдали вмѣстѣ съ мистеромъ Гибсономъ и съ Молли, причемъ служили имъ только помѣхой. Мистеръ Гибсонъ не умѣлъ и не любилъ поддерживать легкій пустой разговоръ, и усилія, какія онъ для этого дѣлалъ, были ему ненавистны. Но когда, ежедневно, по снятіи со стола скатерти, два неуклюжіе мальчугана съ радостной поспѣшностью вскакивали со своихъ стульевъ, отвѣшивали ему по поклону и, толкая другъ друга, быстро исчезали изъ столовой -- имъ овладѣвало чувство недовольства, какъ послѣ дурно выполненной обязанности. Онъ могъ слышать ихъ топотъ, когда они бѣжали по коридору, задыхаясь отъ сдержаннаго смѣху. Но это недовольство только еще болѣе ожесточало его и заставляло еще нетерпѣливѣе смотрѣть на неловкость и нелѣпыя выходки его питомцевъ.
   За исключеніемъ чисто научныхъ занятій съ ними, мистеръ Гибсонъ рѣшительно не зналъ, что ему дѣлать съ этими мальчиками, которые постоянно смѣнялись одни другими. Ихъ взаимныя отношенія, повидимому, заключались въ томъ, чтобы какъ можно болѣе досаждать другъ другу: онъ -- сознательно, они -- безсознательно. Разъ или два мистеръ Гибсонъ заявлялъ о своемъ намѣреніи не принимать болѣе новыхъ учениковъ и назначалъ для пріема ихъ непомѣрныя цѣны, надѣясь этимъ способомъ избавиться отъ тяжкаго для него бремени. Но его репутація, какъ искуснаго доктора, приняла такіе размѣры, что всякій охотно вносилъ требуемую сумму, лишь бы доставить своему сыну возможность начать карьеру подъ руководствомъ Гибсона изъ Голлингфорда. Когда Молли минуло восемь лѣтъ, ея отецъ замѣтилъ, что дѣвочку ея возраста весьма неловко оставлять одну завтракать и обѣдать съ двумя мальчиками: ему самому занятія невсегда позволяли при этомъ присутствовать. Не столько для воспитанія Молли, сколько для устраненія этого неудобства, онъ пригласилъ къ себѣ въ домъ пожилую дѣвицу, дочь одного недавно умершаго лавочника, оставившаго свою семью въ весьма стѣсненныхъ обстоятельствахъ. Эта дѣвица приходила къ Молли каждое утро передъ завтракомъ, и оставалась съ нею до возвращенія ея отца, или, если его что нибудь долго задерживало, до той минуты, какъ она ложилась въ постель.
   -- Ну, миссъ Эйръ, говорилъ докторъ наставницѣ наканунѣ дня, когда ей надлежало вступить въ отправленіе ея новыхъ обязанностей: -- вы должны дѣлать хорошій чай и присматривать за обѣдомъ, за молодыми людьми. Вамъ вѣдь тридцать-пять лѣтъ, не правда ли? Постарайтесь же заставить ихъ говорить -- если не разумно, что, кажется, свыше человѣческихъ силъ, то, по крайней мѣрѣ, безъ заиканій и хихиканій. Не учите Молли слишкомъ многому: пусть она шьетъ, читаетъ, пишетъ и считаетъ; я хочу, чтобъ она какъ можно долѣе оставалась ребенкомъ. Если же я замѣчу, что ее учатъ болѣе, чѣмъ я того желаю, то я самъ примусь за ея воспитаніе. Я даже не увѣренъ, нужно ли чтеніе и письмо. Многія весьма добрыя и хорошія женщины выходятъ замужъ, не умѣя написать своего имени и замѣняя его крестомъ. Но намъ слѣдуетъ сдѣлать маленькую уступку общественнымъ предразсудкамъ, и потому, мисъ Эйръ, вы можете учить ее читать.
   Мисъ Эйръ слушала съ изумленіемъ и въ глубокомъ молчаніи, но въ то же время съ твердою рѣшимостью повиноваться доктору, который былъ такъ добръ къ ея семейству. И такъ она заваривала крѣпкій чай; за обѣдомъ, какъ въ присутствіи такъ и въ отсутствіи хозяина, она надѣляла мальчугановъ большими порціями кушаньевъ и даже съумѣла развязать имъ языки, что особенно ей удавалось, когда мистера Гибсона не бывало дома. Она учила Молли читать и писать, а затѣмъ, честно выполняя свое обѣщаніе, старалась оставлять ее въ полномъ невѣдѣніи на счетъ другихъ наукъ. Только послѣ продолжительной и упорной борьбы удалось Молли выпросить себѣ у отца уроки французскаго языка и рисованія. Онъ все боялся, чтобъ она не научилась слишкомъ многому, хотя ему рѣшительно нечего было этого бояться: учителя, сорокъ лѣтъ тому назадъ посѣщавшіе маленькіе городки, въ родѣ Голлингфорда, не отличались сами большими познаніями въ преподаваемыхъ ими предметахъ. Разъ въ недѣлю Молли посѣщала танцовальный классъ въ залѣ главной гостинницы подъ вывѣской: "Комморскій гербъ". Останавливаемая отцомъ въ каждой новой попыткѣ пріобрѣсти какое либо познаніе, она читала всякую попадавшуюся ей въ руки книгу украдкой и съ наслажденіемъ, какое чувствуется при вкушеніи запретнаго плода. Для своего положенія въ свѣтѣ мистеръ Гибсонъ имѣлъ весьма хорошую библіотеку. Медицинскія книги хранились въ кабинетѣ отца, и потому были недоступны Молли; но всѣ другія книги она или прочла или пробовала прочесть. Лѣтомъ она любила заниматься, сидя въ дуплѣ вишневаго дерева, гдѣ и пачкала платья зелеными пятнами, которыя отравляли жизнь Бетти. Но несмотря на этого "червя, сокрытаго въ цвѣткѣ", Бетти отличалась крѣпкимъ здоровьемъ, проворствомъ и въ полномъ смыслѣ слова процвѣтала. Она была единственнымъ темнымъ пятномъ въ жизни мисъ Эйръ, которая во всѣхъ другихъ отношеніяхъ чувствовала себя вполнѣ счастливой. Она очень радовалась тому, что нашла себѣ приличное занятіе и хорошее вознагражденіе въ то время, какъ наиболѣе въ томъ нуждалась. Но Бетти, въ теоріи совершенно согласная съ мнѣніемъ мистера Гибсона на счетъ необходимости взять для Молли гувернантку, на практикѣ страшно возставала противъ всякого раздѣленія власти во всемъ, что касалось дѣвочки, которая со дня смерти мистрисъ Гибсонъ была ея питомицей, мучительницей и любимицей. Она съ самаго начала стала въ позицію строгаго судьи всѣхъ словъ и поступковъ мисъ Эйръ, и никогда не скрывала своего неодобренія. Впрочемъ, она не могла не чувствовать уваженія къ терпѣнію и добросовѣстности доброй леди -- мисъ Эйръ была въ полномъ и наилучшемъ значеніи слова, настоящая "леди", хотя и занимала въ Голлингфордѣ скромное мѣсто дочери лавочника. Однако, это не мѣшало Бетти жужжать около нея съ неотвязчивостью комара и быть всегда на готовѣ, если не кусаться, то, по крайней-мѣрѣ, колоть изъявленіемъ своего неудовольствія. Мисъ Эйръ совершенно неожиданно нашла себѣ защитницу въ Молли, и это было тѣмъ удивительнѣе, что Бетти, обыкновенно, начиная свои нападки, какъ-бы имѣла въ виду оградить дѣвочку отъ какихъ-то мнимыхъ притѣсненій. Но Молли, возмущенная несправедливостью подобнаго образа дѣйствій, день ото дня все болѣе и болѣе привязывалась къ мисъ Эйръ и уважала ее за исполненное достоинства терпѣніе, съ какимъ она переносила оскорбленія, доставлявшія ей гораздо болѣе печали, нежели даже думала Бетти. Мистеръ Гибсонъ помогъ ея семейству въ нуждѣ, и она не хотѣла тревожить его своими жалобами, боясь доставить ему хотя бы минутное неудовольствіе. И она была за то вполнѣ вознаграждена. Бетти искушала Молли разнаго рода болѣе или менѣе соблазнительными внушеніями, но дѣвочка мужественно сопротивлялась и вопреки всему продолжала прилежно заниматься шитьемъ или трудиться надъ ариѳметической задачей. Бетти отпускала на счетъ мисъ Эйръ грубыя шутки, Молли оставалась невозмутимо серьёзной, какъ-бы ожидая объясненія непонятныхъ для нея словъ, а, какъ извѣстно, для шутниковъ нѣтъ ничего непріятнѣе необходимости переводить свои остроты на удобопонятный языкъ и указывать, гдѣ въ нихъ скрывается жало. Иногда Бетти случалось совершенно забываться и говорить дерзости мисъ Эйръ въ глаза. Но, когда это дѣлалось подъ мнимымъ предлогомъ защиты Молли, дѣвочка приходила въ неописанное негодованіе, и съ такой силой вступалась за свою гувернантку, что сама Бетти смущалась. Въ такихъ случаяхъ, она всегда обращала гнѣвъ Молли въ шутку и старалась къ тому склонить мисъ Эпръ
   -- Господи благослови и помилуй ребёнка! говорила она: -- можно подумать, что я злая калѣка, а она воробушекъ съ растопыренными крылушками, сверкающими глазками и носикомъ, готовымъ заклевать меня за то, что я осмѣлилась заглянуть въ его гнѣздышко. Полно, дитя! Если тебѣ пріятнѣе сидѣть въ душной комнатѣ и твердить уроки, чѣмъ ѣздить на возу съ сѣномъ или кататься съ Джобомъ Донкинымъ -- то это твое дѣло, а не мое. Она маленькая злючка, не правдали? и въ заключеніе Бетти улыбалась и подмигивала мисъ Эйръ. Но бѣдной гувернанткѣ было не до смѣху, и сравненіе Молли съ воробушкомъ пропало для нея даромъ. Она была добра и въ высшей степени совѣстлива, но зная изъ опыта своей семейной жизни, какіе горькіе плоды приноситъ неумѣнье владѣть собою, спѣшила сдѣлать Молли выговоръ. Дѣвочка печалилась, находя весьма жестокимъ, что ее порицаютъ за то, что въ ея глазахъ было справедливымъ негодованіемъ, вызваннымъ дурнымъ поступкомъ Бетти. Но это были только маленькія горести весьма счастливаго дѣтства.
   

IV.
Сосѣди мистера Гибсона.

   Такимъ образомъ дни Молли текли спокойно и однообразно въ кругу добрыхъ, любящихъ ее людей. Въ жизни ея не было событія важнѣе того, что ее позабыли въ Тоуэрсѣ. Ей пошелъ семнадцатый годъ, она сама сдѣлалась посѣтительницей въ школѣ графини, но никогда болѣе не присутствовала на годичномъ праздникѣ, даваемомъ знатнымъ семействомъ. Не трудно было найдти предлогъ, чтобы не ѣхать въ замокъ, къ тому же воспоминаніе проведеннаго тамъ дня, было не слишкомъ-то пріятно, хотя Молли не разъ приходило на умъ, что она не прочь была бы снова взглянуть на сады.
   Лэди Агнеса вышла замужъ; дома оставалась одна лэди Гарріета. Лордъ Голлингфордъ, старшій сынъ, лишился жены и съ тѣхъ поръ, какъ овдовѣлъ, гораздо чаще бывалъ въ Тоуэрсѣ. Онъ былъ высокъ ростомъ, некрасивъ собой и его считали столь же гордымъ, какъ и графиню, его мать; но въ сущности онъ былъ только робокъ и не умѣлъ вести пошлыхъ, но нерѣдко необходимыхъ въ общежитіи разговоровъ. Онъ затруднялся что сказать людямъ, которыхъ привычки и интересы были другіе. Онъ былъ бы очень благодаренъ тому, кто подарилъ бы ему книгу, заключающую въ себѣ образчики разговоровъ, и прилежно затвердилъ бы ее наизусть. Онъ нерѣдко завидовалъ разговорной способности своего отца, который любилъ говорить со всякимъ, кто ему попадался на глаза, и не замѣчалъ несообразности въ его рѣчахъ. Вслѣдствіе природной сосредоточенности и робости, лордъ Голлингфордъ не пользовался популярностью, несмотря на свою доброту, простосердечіе и серьёзное образованіе, которое упрочило за нимъ почетное мѣсто въ кругу европейскихъ ученыхъ. Въ этомъ отношеніи голлингфордцы имъ гордились. Они знали, что этотъ высокій, серьёзный, нѣсколько неуклюжій наслѣдникъ Тоуэрса пользовался большимъ уваженіемъ за свой умъ и что онъ сдѣлалъ два или три открытія, хотя никто изъ нихъ не умѣлъ сказать, въ какой отрасли науки. Но тѣмъ не менѣе весьма пріятно было указывать на него иностранцамъ, посѣщавшимъ маленькій городокъ, и говорить: "это лордъ Голлингфордъ -- знаменитый лордъ Голлингфордъ, знаете? Вы, конечно, о немъ слышали, онъ такой ученый!" Если посѣтитель зналъ его имя, то ему, конечно, были извѣстны и права его на знаменитость. Если же онъ о немъ никогда не слыхалъ, то изъ десяти случайностей возможна была развѣ только одна, чтобы онъ не постарался скрыть своего невѣжества и не сдѣлалъ вида, будто знаетъ лорда и настоящій источникъ его славы.
   Онъ остался вдовцомъ съ двумя или тремя мальчиками. Они были въ училищѣ, и потому, по смерти жены, домъ лорда совершенно опустѣлъ, и онъ началъ проводить большую часть своего времени въ Тоуэрсѣ. Мать имъ гордилась, отецъ очень любилъ его, хотя нѣсколько боялся. Его друзья всегда встрѣчали хорошій пріемъ у лорда и леди Комноръ. Первый, впрочемъ, всегда и всѣхъ хорошо принималъ, но со стороны леди Комноръ было истиннымъ доказательствомъ ея привязанности къ сыну то, что она позволяла ему приглашать въ Тоуэрсъ "всякаго сорта людей". Подъ названіемъ "всякаго сорта людей" подразумѣвались люди, извѣстные своей ученостью, но которые не могли похвастаться высокими происхожденіемъ и, надо признаться, не всегда отличалось изящными манерами.
   Мистеръ Галь, предшественникъ мистера Гибсона, былъ принимаемъ миледи всегда съ дружеской снисходительностью; онъ былъ уже домашнимъ врачомъ Комноровъ, когда она въ первый разъ послѣ своего замужества пріѣхала въ Тоуэрсъ. Но ей никогда и въ голову не приходило воспротивиться тому, чтобъ онъ, въ случаѣ нужды, подкрѣплялъ себя пищею въ комнатѣ ключницы, хотя, конечно, не вмѣстѣ съ ключницей, bien entendu. Умный, добродушный, краснолицый докторъ, даже еслибъ ему и представился случай выбирать, предпочелъ бы это и самъ "закускѣ" съ милордомъ и миледи въ великолѣпной столовой. Конечно, когда изъ Лондона призывалась какая либо знаменитость, въ родѣ сэра Астлея, то изъ уваженія къ ней, а также и къ мѣстному доктору, мистеръ Галь получалъ церемонное формальное приглашеніе откушать въ замкѣ. Въ такихъ случаяхъ мистеръ Галь погребалъ свой подбородокъ въ широкихъ складкахъ бѣлой кисеи, надѣвалъ короткіе панталоны, оканчивавшіеся на колѣняхъ бантами изъ лентъ, шелковые чулки и башмаки съ пряжками, однимъ словомъ -- онъ наряжался такъ, чтобъ ему было какъ можно неудобнѣе. Затѣмъ онъ бралъ экипажъ въ "Комнорскомъ гербѣ" и ѣхалъ въ Тоуэрсъ, утѣшая себя мыслью, что разсказъ объ этомъ на другой день весьма эфектно будетъ звучать въ ушахъ сквайровъ, которыхъ онъ имѣлъ обыкновеніе посѣщать: "Вчера за обѣдомъ графъ говорилъ то-то", или "графиня замѣтила", или "я съ удивленіемъ услышалъ вчера, обѣдая въ Тоуэрсѣ", повторялъ онъ безпрестанно въ такихъ случаяхъ. Но все это какъ-то измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ мистеръ Гибсонъ сдѣлался голлингфордскимъ "докторомъ" по преимуществу. Мисъ Броунингъ полагала, что это вслѣдствіе его благородной наружности и изящныхъ манеръ; мистрисъ Гуденофъ -- "вслѣдствіе его аристократическаго происхожденія" -- "сынъ шотландскаго герцога, моя милая, съ какой бы то ни было стороны, но это несомнѣнный фактъ". Хотя онъ нерѣдко просилъ мистрисъ Броунъ дать ему закусить въ ея комнатѣ -- у него не хватало времени на церемонные завтраки съ миледи -- тѣмъ не менѣе его всегда любезно принимали въ обществѣ самыхъ избранныхъ гостей. Онъ могъ бы въ любой день позавтракать съ герцогомъ, еслибъ таковой явился въ Тоуэрсѣ. Акцентъ его былъ шотландскій, но не провинціальный. На костяхъ его не было ни одной унціи лишняго мяса, а стройный станъ имѣлъ весьма аристократическій видъ. Лицо его было смуглое, а волосы черные; но въ то время, когда только что окончилась большая континентальная война, смуглый цвѣтъ лица и черные волосы были уже сами по себѣ явными признаками благороднаго происхожденія. Онъ не былъ ни черезчуръ веселъ (замѣчалъ со вздохомъ милордъ, но приглашенія подписывалось рукою миледи), ни болтливъ, но говорилъ умно и съ легкимъ оттѣнкомъ сарказма; слѣдовательно, могъ быть безъ опасенія допущенъ въ любое общество.
   Его шотландская кровь (онъ былъ шотландецъ, въ томъ никто не могъ сомнѣваться) придавала ему видъ какого-то угрожающаго достоинства, которое заставляло всѣхъ и каждаго обращаться съ нимъ съ уваженіемъ. Впродолженіе многихъ лѣтъ приглашенія отобѣдать въ Тоуэрсѣ доставляли ему весьма сомнительное удовольствіе; но это былъ обрядъ, неразлучный съ его професіей, и онъ ему подчинялся безъ малѣйшаго внутренняго удовлетворенія.
   Но когда лордъ Голлингфордъ возвратился въ Тоуэрсъ, вещи приняли другой оборотъ. Мистеръ Гибсонъ любилъ читать и слушать разговоры объ интересовавшихъ его предметахъ. Онъ время отъ времени встрѣчался съ знаменитостями ученаго свѣта, странными, простодушными людьми, весьма преданными исключительно занимавшимъ ихъ предметамъ, но совершенно несвѣдущими во всемъ остальномъ. Мистеръ Гибсонъ былъ въ состояніи понять и оцѣнить подобныхъ людей; онъ видѣлъ также, что оцѣнка его была имъ пріятна, такъ-какъ всегда носила на себѣ печать ума и искренности. Онъ началъ писать статьи въ одномъ изъ самыхъ уважаемыхъ медицинскихъ журналовъ, изъ этомъ обмѣнѣ свѣдѣній и мыслей съ своими учеными собратьями находилъ особенный интересъ. Онъ рѣдко видѣлся съ лордомъ Голлингфордомъ; одинъ былъ слишкомъ робокъ, другой слишкомъ занятъ для того, чтобы терять время на уничтоженіе препятствія къ ихъ сближенію -- препятствія, заключавшагося въ различіи ихъ положенія въ свѣтѣ. Но какъ тотъ, такъ и другой всегда встрѣчались съ особеннымъ удовольствіемъ. Каждый полагался на уваженіе и симпатію другого съ довѣріемъ, какое рѣдко встрѣчается между людьми, носящими названіе друзей. Это было источникомъ счастья для обоихъ, особенно для мистера Гибсона, такъ-какъ ему рѣже приходилось имѣть столкновеніе съ личностями, выходящими изъ ряда обыкновенныхъ. Дѣйствительно, въ кругу, гдѣ онъ вращался, не было ни одного человѣка ему равнаго, и это служило источникомъ того недовольства, которое онъ по временамъ ощущалъ, не отдавая себѣ отчета, откуда оно происходило. Здѣсь былъ мистеръ Аштонъ, викарій, замѣнившій мистера Броунинга, вполнѣ добродѣтельный человѣкъ, но безъ одной оригинальной мысли въ головѣ. Онъ былъ до такой степени безпеченъ и миролюбивъ, что соглашался со всякимъ, не слишкомъ еретическимъ мнѣніемъ, и произносилъ самыя пошлыя рѣчи безукоризненнымъ тономъ истаго джентльмена. Мистеръ Гибсонъ раза два позабавился-было на его счетъ и довелъ постоянно и любезно со всѣмъ соглашающагося викарія до того, что онъ совершенно растерялся и завязнулъ въ болотѣ самыхъ еретическихъ понятій. Но мистеръ Аштонъ, увидя себя въ безвыходномъ положеніи, до такой степени смутился, и такъ жестоко себя упрекалъ за свою снисходительность къ чужимъ мнѣніямъ, что мистеръ Гибсонъ потерялъ вкусъ къ своей шуткѣ, и поспѣшилъ возвратиться къ тридцати-девяти правиламъ, какъ къ единственному способу успокоить растревоженнаго викарія. Во всякомъ другомъ вопросѣ, исключая православія, мистеръ Гибсонъ могъ вовлекать его въ самыя дикія несообразности, но таково было невѣжество викарія на счетъ большей части, даже самыхъ обыкновенныхъ предметовъ, что его уступчивость въ этихъ случаяхъ, доколѣ бы она ни простиралась, не приводила ни къ какому забавному результату. Викарій имѣлъ порядочное состояніе; онъ не былъ женатъ, и велъ жизнь лѣниваго, съ утонченными вкусами холостяка. Онъ не былъ дѣятельнымъ посѣтителемъ своихъ бѣдныхъ прихожанъ, но тѣмъ не менѣе оказывалъ имъ щедрую помощь, и даже нерѣдко самымъ самоотверженнымъ образомъ; это случалось всякій разъ, что мистеръ Гибсонъ или кто либо другой наводилъ его на мысль.
   -- Распоряжайтесь моимъ кошелькомъ, какъ своимъ собственнымъ, Гибсонъ, имѣлъ онъ обыкновеніе говорить.-- Я не умѣю ходить по бѣднымъ людямъ и заставлять ихъ говорить: я знаю, что слишкомъ мало дѣлаю въ этомъ отношеніи, но я охотно дамъ всякому, кто, по вашему мнѣнію, терпитъ нужду.
   -- Благодарю васъ; я и то часто къ вамъ обращаюсь безъ малѣйшаго зазрѣнія совѣсти. Но, если мнѣ будетъ позволено сказать правду, я осмѣлюсь замѣтить, что вамъ не слѣдъ заставлять говорить другихъ; напротивъ, вамъ не мѣшало бы говорить самому.
   -- Это все одно и то же, жалобно возражалъ викарій.-- Впрочемъ, я полагаю, тугъ есть нѣкоторая разница, и я нисколько не сомнѣваюсь въ справедливости вашихъ словъ. Но то и другое для меня одинаково трудно, и потому позвольте мнѣ купить право молчанія этой десятифунтовой бумажкой.
   -- Благодарю васъ. Это мало меня удовлетворяетъ, да и васъ тоже, я думаю. Но, вѣроятно, Грины и Джонсы предпочтутъ это.
   Мистеръ Аштонъ послѣ подобной рѣчи всегда плачевно смотрѣлъ въ глаза мистера Гибсона, какъ-бы желая удостовѣриться, не заключается ли въ его словахъ насмѣшки. Вообще они были большими друзьями; но, за исключеніемъ чувства, которое заставляетъ большинство людей искать общества себѣ подобныхъ, они находили мало удовольствія въ сношеніяхъ другъ съ другомъ. Личность, къ которой мистеръ Гибсонъ выказывалъ наиболѣе расположенія, по крайней-мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока не поселился въ сосѣдствѣ лордъ Голлингфордъ -- была личность нѣкоего сквайра Гамлея. Онъ и его предки назывались сквайрами съ незапамятныхъ временъ. Въ графствѣ было много болѣе значительныхъ землевладѣльцевъ, такъ-какъ владѣнія сквайра Гамлея простирались всего на восемьсотъ акровъ или около того. Но его семейство владѣло ими задолго до того времени, когда впервые сдѣлалось извѣстнымъ имя графовъ Комноръ, и когда Гели-Гаррисоны купили Колдсмонъ-паркъ; никто въ Голлингфордѣ не подозрѣвалъ о существованіи эпохи, въ которую бы Гамлеи не жили въ Гамлеѣ. "Они здѣсь со временъ "гептархіи", говорилъ викарій. "Нѣтъ", возражала мисъ Броунингъ, "я слышала, что Гамлеи изъ Гамлея жили еще до римлянъ". Викарій приготовлялся любезно съ ней согласиться, но мистрисъ Гуденофъ произнесла еще болѣе удивительное замѣчаніе: "Я всегда слышала", сказала она съ самоувѣренностью самой старой изъ голлингфордскихъ обывательницъ, "что Гамлеи изъ Гамлея существовали прежде язычниковъ". Мистеръ Аштонъ могъ только съ поклономъ отвѣчать: "Весьма вѣроятно, сударыня, весьма вѣроятно". Но онъ произнесъ эти слова съ такой почтительной вѣжливостью, что мистрисъ Гуденофъ почувствовала себя въ высшей степени польщенною. Она окинула общество самодовольнымъ взглядомъ, какъ-бы желая сказать: "Сама церковь подтверждаетъ мои слова; кто теперь осмѣлится ихъ оспаривать?" Но какъ бы то на было, семейство Гамлеевъ было весьма древняго рода. Они уже въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій не увеличивали своихъ владѣній, а въ послѣднее столѣтіе не продали съ нихъ ни пучка руты, хотя имъ это нелегко обходилось. Они никогда не отличались предпріимчивостью, не торговали, не пускались въ обороты и не предпринимали никакихъ нововведеній. У нихъ не было капиталовъ ни въ одномъ изъ банковъ. Они жили скорѣе какъ мелкіе помѣщики, нежели какъ зажиточные сквайры. И дѣйствительно, сквайръ Гамлей, придерживаясь обычаевъ и привычекъ своихъ предковъ, сквайровъ восемнадцатаго столѣтія, имѣлъ мало общаго съ сквайрами современнаго ему поколѣнія. Въ этомъ спокойномъ консерватизмѣ было какое-то особеннаго рода достоинство, которое внушало безграничное къ нему уваженіе какъ въ высшихъ, такъ и въ низшихъ классахъ, и, еслибъ онъ захотѣлъ, передъ нимъ раскрылись бы двери всѣхъ домовъ въ графствѣ. Но общество съ его удовольствіями имѣло для него мало привлекательности, и это, можетъ быть, происходило оттого, что сквайръ Роджеръ Гамлей получилъ далеко не такое воспитаніе, какое ему слѣдовало бы получить. Его отецъ, сквайръ Стефенъ, оборвался на экзаменѣ въ Оксфордѣ, и съ тѣхъ поръ съ неслыханнымъ упорствомъ отказывался туда возратиться. Мало того, онъ поклялся страшной клятвой, что никто изъ его будущихъ дѣтей никогда не сдѣлается членомъ какого бы то ни было университета.
   У него былъ единственный сынъ, нынѣшній сквайръ, и онъ его воспиталъ согласно данной клятвѣ. Мальчикъ былъ помѣщенъ въ провинціальную школу низшаго разряда, гдѣ научился многое ненавидѣть, а затѣмъ занялъ въ помѣстьи свое мѣсто наслѣдника. Такое воспитаніе принесло ему много вреда. Свѣдѣнія его въ наукахъ были въ высшей степени ничтожны; онъ сознавалъ этотъ недостатокъ образованія и сокрушался о немъ, по крайней мѣрѣ, въ теоріи. Онъ былъ неловокъ въ обществѣ и, по мѣрѣ возможности, держался отъ него въ сторонѣ; онъ былъ упрямъ, вспыльчивъ и повелителенъ съ близкими, но въ то же время великодушенъ правдивъ и честенъ до крайности. Онъ обладалъ достаточнымъ количествомъ природнаго ума, и разговоръ его всегда былъ поучителенъ, хотя онъ нерѣдко основывалъ свои выводы на совершенно фальшивыхъ началахъ, которыя считалъ неопровержимыми, какъ математическая истина. Но затѣмъ никто не могъ быть остроумнѣе его въ доводахъ, какіе онъ приводилъ въ доказательство своихъ мнѣній. Онъ женился на модной, деликатно образованной лондонской леди, и женидьба его принадлежала къ числу тѣхъ странныхъ браковъ, причины которыхъ никому непонятны. Но, тѣмъ не менѣе, супруги были очень счастливы, хотя мистрисъ Гамлей, можетъ быть, и не впала бы въ то болѣзненное состояніе, въ какомъ находилась, еслибъ мужъ ея нѣсколько болѣе заботился объ удовлетвореніи ея вкусовъ или окружилъ ее обществомъ болѣе ей сроднымъ. Послѣ свадьбы онъ нерѣдко говаривалъ, что взялъ изъ Лондона все, что тамъ было лучшаго, и онъ не переставалъ повторять женѣ этотъ комплиментъ до послѣдняго года ея жизни, который сначала приводилъ ее въ восторгъ, а потомъ всегда пріятно звучалъ въ ея ушахъ. Но, тѣмъ не менѣе, она иногда очень желала, чтобъ мужъ ея призналъ за Лондономъ еще и нѣкоторыя другія достоинства. Онъ самъ никогда болѣе тамъ небывалъ, ей же не запрещалъ повременамъ туда ѣздить; но когда она, возвращаясь, передавала ему свои впечатлѣнія, онъ такъ мало выказывать ей сочувствія, что эти поѣздки потеряли для нея почти всю цѣну. Впрочемъ, онъ всегда охотно давалъ на нихъ свое согласіе и щедро надѣлялъ ее деньгами. "На, на, тебѣ, моя голубушка, возьми! Не отставай отъ другихъ въ нарядахъ и покупай все, что тебѣ вздумается, только не урони чести Гамлеевъ изъ Гамлея. Посѣщай паркъ и театры, показывайся всюду. Я буду радъ, когда ты возвратишься, но пока веселись тамъ сколько душѣ угодно". А по возвращеніи онъ говорилъ: "хорошо, хорошо; я полагаю, ты довольна; слѣдовательно, все въ порядкѣ. Но меня утомляетъ говорить объ этомъ и я рѣшительно не понимаю, какъ ты могла все это вынести. Пойдемъ лучше, посмотримъ, какіе прелестные цвѣты растутъ въ южномъ саду. Я посѣялъ сѣмена всѣхъ наиболѣе любимыхъ тобою сортовъ; я ѣздилъ также въ голлингфордскій разсадникъ и купилъ тамъ отростки растеній, которыя тебѣ такъ понравилось въ прошломъ году. Свѣжій воздухъ разсѣетъ нѣсколько въ моей головѣ туманъ отъ твоихъ разсказовъ о вихрѣ лондонскихъ удовольствій".
   Мистрисъ Гамлей много читала и имѣла весьма развитой литературный вкусъ. Она была кротка и чувствительна, нѣжна и добра. Она отказалась отъ поѣздокъ въ Лондонъ и отъ общенія съ людьми, равными ей по развитію и положенію въ свѣтѣ. Ея мужъ, вслѣдствіе недостаточности своего образованія, чуждался общества, къ кругу котораго принадлежалъ по праву рожденія; но въ то же время онъ былъ слишкомъ гордъ для того, чтобъ сближаться съ низшими себя. Онъ еще нѣжнѣе полюбилъ жену за ея пожертвованія; но не находя удовлетворенія своимъ утонченномъ вкусамъ и влеченіямъ, она впала въ болѣзненное состояніе. Трудно было опредѣлить, въ чемъ состояло ея нездоровье, только она никогда не чувствовала себя хорошо. Будь у нея дочь, все, можетъ быть, пошло бы иначе; ни у нея было только два сына, и отецъ, желая доставить имъ преимущества, которыхъ самъ былъ лишенъ, очень рано отослалъ мальчика въ приготовительную школу. Затѣмъ имъ надлежало поступить въ Регби и Кембриджъ; Оксфордъ въ семействѣ Гамлеевъ пользовался наслѣдственной нелюбовью. Старшій сынъ, Осборнъ -- такъ названный въ память имени, которое мать носила въ дѣвицахъ, былъ способный и талантливый мальчикъ. Наружность его имѣла утонченную грацію матери. Онъ имѣлъ кроткій, милый нравъ, ласковый и нѣжный какъ у дѣвочки. Онъ хорошо учился въ школѣ, получалъ награды, однимъ словомъ -- росъ на радость и гордость отца и матери; послѣдняя, за неимѣніемъ друзей, избрала его повѣреннымъ своихъ мыслей и чувствованій. Роджеръ былъ двумя годами моложе Осборна; онъ походилъ на отца неуклюжимъ и плотнымъ сложеніемъ; лицо его имѣло угловатое очертаніе съ выраженіемъ серьёзнымъ и почти неподвижнымъ. Онъ былъ добръ, но тупъ, говорили о немъ школьные учителя. И дѣйствительно, онъ никогда не получалъ наградъ, но, возвращаясь домой, всегда привозилъ съ собой благопріятные отзывы о своемъ поведеніи. Когда онъ ласкалъ мать, та со смѣхомъ любила вспоминать извѣстную басню о болонкѣ и ослѣ, вслѣдствіе чего онъ сталъ удерживаться отъ всякаго изъявленія чувствъ. Послѣ того, какъ они вышли изъ Регби, много говорилось о томъ, послать Роджера вмѣстѣ съ Осборномъ въ университетъ, или нѣтъ? Мистрисъ Гамлей полагала, что это будетъ безполезная трата денегъ: нечего было надѣяться на его успѣхи въ наукахъ; что-нибудь болѣе практичное, напримѣръ, званіе гражданскаго инженера, пришлось бы ему гораздо болѣе по плечу. Кромѣ того, если его отправить въ одинъ университетъ съ братомъ, его самолюбіе будетъ постоянно страдать; Осборнъ, безъ сомнѣнія, получитъ много отличій, и всякая неудача будетъ вдвойнѣ непріятна бѣдному Роджеру. Но отецъ упорно стоялъ на своемъ намѣреніи дать обоимъ сыновьямъ совершенно одинаковое образованіе. Если Роджеръ не воспользуется своимъ пребываніемъ въ Кембриджѣ, онъ самъ будетъ въ томъ виноватъ. Если же отецъ его туда не пошлетъ, онъ, пожалуй, будетъ впослѣдствіи объ этомъ сожалѣть, подобно тому, какъ въ теченіе многихъ лѣтъ сожалѣлъ сквайръ Стефенъ. Такимъ образомъ, Роджеръ послѣдовалъ за Осборномъ въ Trinity College, а мистрисъ Гамлей, по истеченіи года, прошедшаго въ нерѣшимости насчетъ назначенія Роджера, снова осталась одна. Она уже впродолженіе многихъ лѣтъ не была въ состояніи ходить далѣе своего сада; большую часть жизни она проводила на софѣ, которую лѣтомъ обыкновенно придвигали къ окну, а зимой къ камину. Комната ея была просторна и имѣла веселый видъ. Четыре большихъ окна выходили на поляну, испещренную цвѣточными клумбами и примыкающую къ рощѣ, посреди которой находился прудъ, покрытый водяными лиліями. Лежа на своемъ диванѣ, мистрисъ Гамлей написала нѣсколько стихотвореній, гдѣ воспѣвала этотъ прудъ, сокрытый въ лѣсной чащѣ. Она то читала, то писала. Возлѣ нея стоялъ маленькій столикъ; на немъ лежали новѣйшіе романы и поэтическія произведенія, карандашъ и листы чистой бумаги. Тутъ же стояла ваза съ цвѣтами, нарванными ея мужемъ; и зимой и лѣтомъ у нея ежедневно бывали свѣжіе букеты. Каждые три часа служанка приносила ей лекарство и стаканъ чистой воды съ бисквитомъ. Мужъ навѣщалъ ее такъ часто, какъ ему то позволяли его занятія на открытомъ воздухѣ и любовь къ нимъ. Но главное событіе дня, во время отсутствія мальчиковъ, составляло посѣщеніе мистера Гибсона.
   Онъ зналъ, что она дѣйствительно страдала, хотя посторонніе о ней обыкновенно говорили, какъ о мнимой больной, а нѣкоторые даже упрекали его въ томъ, что онъ потворствуетъ ея капризамъ. Въ отвѣтъ на подобное обвиненіе онъ только улыбался. Онъ сознавалъ, что своими посѣщеніями доставляетъ ей истинное удовольствіе и приноситъ облегченіе ея неизъяснимой болѣзни. Онъ зналъ также, что сквайръ Гамлей былъ бы радъ видѣть его каждый день, и что тщательнымъ наблюденіемъ надъ больной, онъ могъ нѣсколько облегчать ея физическія страданія. Но за исключеніемъ всего этого, онъ находилъ большое удовольствіе въ обществѣ сквайра. Его вспышки, своеобразіе, консервативныя понятія насчетъ религіи, политики и нравственности, забавляли мистера Гибсона. Иногда мистрисъ Гамлей, какъ-бы извиняясь за него, старалась смягчать выраженія, по ея мнѣнію, оскорбительныя для доктора, или сглаживать слишкомъ рѣзкія противорѣчія. Но въ такихъ случаяхъ ея мужъ почти съ ласкою бралъ за плечи мистера Гибсона и успокоивалъ жену слѣдующими словами:
   -- Оставь насъ, моя голубушка: мы понимаемъ другъ друга; не такъ ли, докторъ? Онъ мнѣ подъ часъ задаетъ жару не хуже, чѣмъ я ему; только онъ приправляетъ свои колкости сахаромъ и говоритъ ихъ съ учтивымъ и смиреннымъ видомъ; но я всегда знаю, когда онъ закатываетъ мнѣ пилюлю.
   Мистрисъ Гамлей весьма часто изъявляла желаніе видѣть у себя Молли. Мистеръ Гибсонъ постоянно отвѣчалъ ей отказомъ, хотя едва ли и самъ могъ найдти достаточную къ тому причину. Онъ просто, просто не хотѣлъ разлучаться съ Молли, но, не сознаваясь въ этомъ, утверждалъ, что отлучка изъ дому прервала бы ея занятія и помѣшала урокамъ. Жизнь въ жаркой, пропитанной ароматомъ атмосферѣ комнаты мистрисъ Гамлей не могла быть полезна для дѣвочки. Иногда онъ находилъ, что Осборнъ и Роджеръ Гамлей должны были скоро возвратиться домой, и онъ не хотѣлъ, чтобы Молли находилась слишкомъ часто въ ихъ обществѣ. Или, наоборотъ, мальчиковъ не было дома, и онъ боялся, что его дѣвочка соскучится, приводя цѣлые дни съ глазу на глазъ съ больной леди.
   Но наконецъ насталъ день, когда мистеръ Гибсонъ самъ выразилъ желаніе привезти Молли въ Гамлей и водворить ее тамъ на неопредѣленное время. Мистрисъ Гамлей приняла это предложеніе съ восторгомъ. Причиною же внезапнаго измѣненія въ образѣ мыслей мистера Гибсона, было слѣдующее происшествіе. Мы уже говорили, что мистеръ Гибсонъ имѣлъ у себя воспитанниковъ, которыхъ, впрочемъ, принималъ весьма неохотно. Но, какъ бы то ни было, а таковые обрѣтались у него въ домѣ; они назывались мистеръ Уиннъ и мистеръ Коксъ -- "молодые джентльмены" -- какъ ихъ величали домашніе, "молодые джентльмены мистера Гибсона" -- какъ ихъ звали въ городѣ. Мистеръ Уиннъ былъ старшій и болѣе опытный; онъ иногда заступалъ мѣсто своего учителя и набивалъ себѣ руку, занимаясь бѣдными больными и "хроническими случаями". Мистеръ Гибсонъ имѣлъ обыкновеніе разсуждать съ мистеромъ Уинномъ о своей практикѣ, въ надеждѣ когда-либо вытянуть изъ мистера Уинна хоть одну оригинальную мысль. Молодой человѣкъ былъ тупъ и остороженъ; онъ никогда не причинялъ вреда своей поспѣшностью, но за то всегда опаздывалъ. Однако, мистеръ Гибсонъ помнилъ, что ему случалось имѣть дѣло съ гораздо худшими "молодыми джентльменами", и онъ былъ радъ даже и такому старшему ученику, какъ мистеръ Уиннъ. Мистеру Коксу пошолъ девятнадцатый годъ или около того; онъ имѣлъ рыжіе, съ краснымъ отливомъ волоса и красное лицо; ему хорошо были извѣстны эти особенности его физіономіи, и онъ очень ихъ стыдился. Отецъ его, старый знакомый мистера Гибсона, служилъ офицеромъ въ Индіи. Мистеръ Коксъ въ настоящее время находился на какой-то съ непроизносимымъ именемъ стоянкѣ въ Пёнджубѣ; но въ предыдущемъ году онъ былъ въ Англіи, и не разъ выражалъ свое удовольствіе по поводу того, что ему удалось помѣстить своего единственнаго сына къ старому другу. Онъ нетолько поручилъ мистеру Гибсону заботу о его воспитаніи, но еще почти сдѣлалъ его опекуномъ мальчика. При этомъ случаѣ онъ не преминулъ надавать доктору кучу совѣтовъ и указаній, на которые мистеръ Гибсонъ отвѣчалъ съ неудовольствіемъ, что каждый изъ его воспитанниковъ и безъ того пользуется всѣмъ тѣмъ, о чемъ майоръ считалъ нужнымъ столько говорить. Но когда бѣдный мистеръ Коксъ осмѣлился заявить свое желаніе на счетъ того, чтобъ его сынъ былъ принятъ въ число членовъ семейства и проводилъ вечера въ гостиной, а не въ классной комнатѣ, мистеръ Гибсонъ отказалъ ему наотрѣзъ.
   -- Онъ долженъ вести образъ жизни, одинаковый съ другими. Я не хочу, чтобъ въ мою гостиную приносили пестикъ и ступку и наполняли ее запахомъ алея.
   -- Но развѣ мой мальчикъ самъ долженъ дѣлать пилюли?
   -- Конечно. Младшій ученикъ всегда ихъ приготовляетъ. Это не трудная работа. Онъ будетъ утѣшаться мыслью, что не ему прійдется ихъ глотать. Къ тому же, у него будутъ всегда подъ рукой мятныя лепешки и вареныя въ сахарѣ ягоды шиповника, а по воскресеньямъ, въ награду за дѣланье пилюль въ теченіе цѣлой недѣли, онъ можетъ лакомиться тамариндами.
   Майоръ Коксъ ни чуть не былъ увѣренъ въ томъ, что мистеръ Гибсонъ не подсмѣивался надъ нимъ. Но дѣло уже было улажено, и представляло столько выгодъ, что онъ счелъ за лучшее пропустить насмѣшку мимо ушеи и даже покориться необходимости приготовленія пилюль. За всѣ эти непріятности онъ былъ вполнѣ вознагражденъ мистеромъ Гибсономъ въ минуту своего отъѣзда. Докторъ говорилъ мало, но въ манерѣ его было столько добродушія и искренняго чувства, что бѣдный отецъ былъ тронутъ до глубины души. Въ послѣднихъ прощальныхъ словахъ мистера Гибсона ясно звучало: "Вы мнѣ поручили вашего сына, и я вполнѣ принялъ на себя отвѣтственность за его благосостояніе".
   Мистеръ Гибсонъ слишкомъ хорошо сознавалъ свои обязанности и зналъ человѣческое сердце для того, чтобы какимъ либо наружнымъ образомъ выказывать свое предпочтеніе къ юному Коксу. Но онъ изрѣдка, такъ или иначе, давалъ ему чувствовать, что смотритъ на него съ особенной заботливостью, какъ на сына одного изъ своихъ друзей. Кромѣ того, въ самомъ мальчикѣ было что-то такое, что нравилось мистеру Гибсону. Живой и опрометчивый, онъ любилъ поговорить; иногда очень мѣтко попадалъ въ цѣль, а въ другой разъ дѣлалъ и грубыя ошибки. Мистеръ Гибсонъ говаривалъ, что его девизомъ, безъ сомнѣнія, будетъ: "убивать или вылечивать", на что однажды мистеръ Коксъ отвѣчалъ, что по его мнѣнію это самый лучшій девизъ для доктора. Если онъ не можетъ вылечить больного, то, конечно, ему лучше всего поскорѣй избавить его отъ страданій. Мистеръ Уиннъ съ изумленіемъ на него поглядѣлъ и замѣтилъ, что нѣкоторые могутъ столь рѣшительный образъ дѣйствій принять за убійство. Мистеръ Гибсонъ на это сухо отвѣчалъ, что онъ совершенно равнодушенъ къ упреку объ убійствѣ, но что онъ находитъ неблагоразумнымъ только скоро раздѣлываться съ прибыльными больными. Пока они въ состояніи платить доктору два шиллинга и шесть пенсовъ за визитъ, его прямая обязанность поддерживать въ нихъ жизнь; если они обѣднѣютъ -- тогда другое дѣло. Мистеръ Уиннъ погрузился въ глубокое раздумье, а мистеръ Коксъ только засмѣялся. Наконецъ, мистеръ Уиннъ сказалъ:
   -- Но, сэръ, вы каждое утро, передъ завтракомъ, навѣщаете старую Нанси Грантъ, и вы прописали ей, сэръ, одно изъ самыхъ дорогихъ лекарствъ.
   -- А вы до сихъ поръ не знали, что людямъ всего труднѣе слѣдовать своимъ собственнымъ правиламъ? Вамъ еще многому слѣдуетъ научиться, мистеръ Уиннъ, сказалъ докторъ, выходя изъ комнаты.
   -- Я никакъ не могу раскусить доктора, съ отчаяніемъ въ голосѣ произнесъ мистеръ Уиннъ.-- Чему вы смѣетесь, Коксъ?
   -- Я думаю о томъ, какъ это счастливо для васъ, что ваши родители успѣли начертать въ вашемъ юномъ сердцѣ правила нравственности. Еслибъ ваша мать вамъ не сказала, что убійство -- преступленіе, вы, пожалуй, преспокойно стали бы отравлять всѣхъ бѣдныхъ людей. Вы дѣлали бы это въ увѣренности, что поступаете согласно съ даннымъ вамъ приказаніемъ, а въ судѣ, куда васъ призвали бы, вы, безъ сомнѣнія, привели бы слова стараго Гибсона: -- извините, милордъ судья, они не были въ состояніи мнѣ платить за визиты; я примѣнилъ къ дѣлу уроки, преподанные мнѣ мистеромъ Гибсономъ, знаменитымъ голлингфордскимъ врачомъ, и началъ отравлять нищихъ.
   -- Я терпѣть не могу его насмѣшливый видъ.
   -- А я его очень люблю. Еслибъ не остроуміе доктора, не тамаринды и еще кое-что, мнѣ одному извѣстное, то я давно бы удралъ въ Индію. Терпѣть не могу душныхъ городовъ, больныхъ людей, запаха лекарствъ и вони отъ пилюль на моихъ рукахъ;-- фуй!
   

V.
Юношеская любовь.

   Однажды мистеръ Гибсонъ, но какому-то непредвидѣнному обстоятельству, возвратился домой гораздо ранѣе обыкновеннаго. Онъ вошелъ чрезъ садовую калитку -- садъ примыкалъ къ двору, гдѣ онъ оставилъ свою лошадь -- и проходилъ черезъ переднюю, когда внезапно отворилась кухонная дверь и на порогѣ показалась молодая дѣвушка, помощница Бетти и кухарка. Она держала въ рукахъ письмо, которое какъ будто намѣревалась нести наверхъ; но, увидѣвъ доктора, вздрогнула и поспѣшно скрылась въ кухнѣ. Еслибъ не это движеніе, то мистеръ Гибсонъ, нисколько неотличавшійся подозрительностью, не обратилъ бы на нее ни малѣйшаго вниманія. Теперь же, онъ быстро отворилъ дверь въ кухню и такъ строго крикнулъ "Беттія", что ей ничего болѣе не оставалось, какъ немедленно явиться на его зовъ.
   -- Дай мнѣ письмо, сказалъ онъ. Она замялась.
   -- Это къ мисъ Молли, запинаясь проговорила она.
   -- Дай его мнѣ! повторилъ онъ энергичнѣе прежняго. Она чуть не плакала, но продолжала держать письмо за спиной.
   -- Онъ мнѣ сказалъ, чтобъ я его отдала ей въ собственныя руки, и я обѣщалась съ точностью выполнить его приказаніе.
   -- Кухарка, пойдите, отыщите мисъ Молли. Скажите ей, чтобъ она сейчасъ же шла сюда.
   Онъ не спускалъ глазъ съ Беттіи. Всякая попытка къ бѣгству оказалась бы безполезной; она, правда, могла бы бросить письмо въ огонь, но у нея не хватило на то присутствія духа. Она стояла неподвижно, и только старалась не смотрѣть на своего господина.
   -- Молли, моя милая!
   -- Папа! Я не знала, что вы дома! сказала Молли съ удивленіемъ.
   -- Беттія, сдержите ваше слово: мисъ Молли здѣсь, отдайте ей письмо.
   -- Право, мисъ, я не могла поступить иначе!
   Молли взяла письмо и не успѣла еще открыть его, какъ отецъ сказалъ.
   -- Вотъ и все, моя милая; тебѣ не зачѣмъ его читать. Дай мнѣ его. А вы, Беттія, скажите тому, кто васъ послалъ, что всѣ письма, адресованныя на имя мисъ Молли, должны проходить чрезъ мои руки. Ну, гусенокъ, отправляйся, откуда пришла.
   -- Папа, я васъ попрошу мнѣ сказать, отъ кого это письмо.
   -- Хорошо, мы это увидимъ.
   Она неохотно, съ неудовлетвореннымъ чувствомъ любопытства, пошла вверхъ по лѣстницѣ къ мисъ Эйръ, которая продолжала быть, если не гувернанткой ея, то компаньонкой. Онъ уже вошелъ въ пустую столовую, заперъ дверь, распечаталъ письмо и началъ читать. Это было пламенное признаніе въ любви мистера Кокса. Онъ объявлялъ, что не можетъ ежедневно видѣть Молли и долѣе хранить молчаніе о страсти. Неужели она не подаритъ ему ни одного ласковаго взгляда? Неужели никогда не станетъ думать о немъ, единственной мыслью котораго была она? И такъ далѣе, примѣшивая ко всему этому приличную дозу самыхъ отчаянныхъ комплиментовъ на счетъ ея красоты. Цвѣтъ ея лица былъ нѣженъ, но не блѣденъ; ея глаза свѣтились, какъ двѣ полярныя звѣзды; ямочки на щечкахъ были слѣдами купидонова перста и проч.
   Мистеръ Гибсонъ прочелъ письмо и задумался. "Кто бы подумалъ, что въ мальчикѣ столько поэзіи? Вѣроятно въ библіотеку попалъ томъ Шекспира; я возьму его прочь и замѣню Джонсоновымъ словаремъ. Одно меня утѣшаетъ -- это ея невинность, или лучше сказать, невѣденіе, въ которомъ она пребываетъ. Ясно, что это его первое "признаніе въ любви". Тѣмъ не менѣе это предосадная исторія! Слишкомъ рано приходится начинать дѣло съ поклонниками. Ей всего семнадцать лѣтъ, да нѣтъ, еще даже менѣе: ей минетъ семнадцать только въ іюлѣ. Шестнадцать и три четверти. Она совершенный ребёнокъ. Конечно, бѣдная Джени была не старѣе... а какъ я ее любилъ!" Мистрисъ Гибсонъ звали Мери, слѣдовательно, онъ не о ней говорилъ. Затѣмъ мысли его унеслись въ далекое прошлое, а письмо оставалось открытымъ въ рукѣ. Взоръ его нечаянно снова упалъ на него и мысли опять обратились къ настоящему. "Я не буду съ нимъ слишкомъ строгъ. Я только сдѣлаю ему намёкъ, а онъ достаточно востеръ и самъ все пойметъ. Бѣдный мальчуганъ! Самое благоразумное -- было бы отослать его прочь, но, я полагаю, ему некуда будетъ идти".
   Подумавъ еще немного, мистеръ Гибсонъ сѣлъ къ письменному столу и написалъ:

Мастеръ Коксъ.

   (Наименованіе "мастеръ" его сильно оскорбитъ, подумалъ онъ, написавъ это слово).

Rp. Verecumliae 3і.
Fidelitatis Domesticae 3i.
Reticentiae gr. iij.
M. Capiat hanc dosim ter d'e in aquâ purâ.

R. Gibson, Ch.

   Мистеръ Гибсонъ печально улыбнулся, перечитывая эти слова. "Бѣдная Дженни", сказалъ онъ громко; затѣмъ взялъ конвертъ и положилъ туда пламенное любовное посланіе и вышеприведенный рецептъ. Онъ запечаталъ это своей печатью съ отчетливо вырѣзанными готическими буквами: R. G. и задумался надъ адресомъ.
   "Ему непонравится, если я и снаружи поставлю "мастеръ Коксъ" -- незачѣмъ причинять ему безполезную боль". И онъ написалъ на конвертѣ:

Эдуардъ Коксъ Эск.

   Затѣмъ мистеръ Гибсонъ занялся дѣломъ, такъ неожиданно приведшимъ его домой; а потомъ пошелъ на дворъ къ своей лошади. Вскочивъ въ сѣдло, онъ, какъ бы невзначай, сказалъ конюху: "А кстати вотъ письмо къ мистеру Коксу. Не посылайте его къ нему черезъ служанокъ, а сами отдайте ему въ руки. Да сдѣлайте это сейчасъ же".
   Когда онъ выѣхалъ изъ воротъ и очутился въ уединеніи тѣнистыхъ аллей, легкая улыбка исчезла съ его лица. Онъ умѣрилъ шагъ своей лошади и погрузился въ размышленіе. Весьма неловко положеніе отца, думалъ онъ, имѣющаго сиротку дочь, уже вышедшую изъ дѣтства и поставленную въ необходимость жить въ одномъ домѣ съ двумя молодыми людьми, хотя бы она и встрѣчалась съ ними только за обѣдами и завтраками, и хотя бы ихъ разговоръ состоялъ только изъ слѣдующихъ словъ: "позвольте вамъ передать картофель", или, какъ съ необыкновеннымъ постоянствомъ, ежедневно, повторялъ мистеръ Уиннъ: "не могу ли я вамъ помочь съ картофелемъ?" -- оборотъ рѣчи, выводившій изъ себя мистера Гибсона. А между тѣмъ, мистеру Коксу, виновнику настоящихъ размышленій, еще надлежало пробыть три года въ ученьи у мистера Гибсона. Онъ уже, безъ всякаго сомнѣнія, будетъ послѣднимъ изъ породы. Но, оставалось еще три года времени и что если эта нелѣпая страсть вздумаетъ длиться, что тогда дѣлать? Рано или поздно, а Молли о ней узнаетъ. Эта послѣдняя возможность до такой степени волновала мистера Гибсона, что онъ поспѣшилъ сдѣлать усиліе и стряхнуть съ себя непріятную, неотвязчивую мысль. Онъ поскакалъ галопомъ и нашелъ, что быстрая ѣзда по тряской дорогѣ, вымощенной круглыми и отъ времени повыскакавшими изъ своихъ мѣстъ камнями, была весьма хорошимъ средствомъ для того, чтобъ возвратить бодрость духу, если не тѣлу. У него въ этотъ день было много больныхъ и онъ возвратился домой поздно, полагая, что худшее уже прошло, и что мистеръ Коксъ понялъ намекъ, заключавшійся въ рецептѣ. Оставалось только позаботиться о пріисканіи хорошаго мѣста для несчастной Беттіи, выказавшей такія удивительныя способности къ интригѣ. Но мистеръ Гибсонъ поторопился радоваться. Молодые люди имѣли обыкновеніе пить чай со всѣмъ семействомъ въ столовой. Они являлись, проглатывали по двѣ чашки чаю, съѣдали приличное количество хлѣба, и исчезали. Въ этотъ вечеръ мистеръ Гибсонъ изподтишка наблюдалъ за ихъ физіономіями и въ то же время, вопреки своей привычкѣ, старался развязно поддерживать разговоръ объ обыкновенныхъ предметахъ. Онъ замѣтилъ, что мистеръ Уиннъ съ трудомъ удерживался, чтобъ не фыркнуть со смѣху, а что рыжеволосый, краснолицый мистеръ Коксъ былъ краснѣе и яростнѣе обыкновеннаго и выказывалъ явные признаки негодованія и гнѣва.
   "Онъ, какъ будто, не хочетъ покончить дѣло втихомолку", думалъ про себя мистеръ Гибсонъ и приготовлялся къ борьбѣ. Онъ не послѣдовалъ -- какъ то обыкновенно дѣлалъ -- за Молли и мисъ Эйръ въ гостиную, но остался на своемъ мѣстѣ, подъ предлогомъ чтенія газеты. Беттія, съ лицомъ опухшимъ отъ слезъ и смущеннымъ видомъ, прибирала чашки. Не прошло и пати минутъ, послѣ ухода всѣхъ изъ столовой, какъ въ дверь послышался ожидаемый стукъ.
   -- Могу я съ вами поговорить, сэръ? сказалъ изъ-за двери невидимый мистеръ Коксъ.
   -- Конечно. Войдите, мистеръ Коксъ. Я самъ хотѣлъ съ вами поговорить объ аптекарскомъ счетѣ. Садитесь, пожалуйста.
   -- Я не объ этомъ... сэръ... пришелъ -- хотѣлъ -- нѣтъ, благодарю васъ... а лучше не сяду. И онъ стоялъ передъ докторомъ съ видомъ оскорбленнаго достоинства.-- "Я пришелъ говорить съ вами о письмѣ, сэръ... о письмѣ съ оскорбительнымъ рецептомъ, сэръ".
   -- Съ оскорбительнымъ рецептомъ! Я не привыкъ слышать подобные отзывы о моихъ предписаніяхъ. Конечно, больные иногда сердятся, когда имъ называютъ ихъ болѣзнь по имени; они, я полагаю, также ненавидятъ и лекарства, которыя имъ даютъ.
   -- Я не просилъ васъ мнѣ прописывать лекарства.
   -- О, нѣтъ! Такъ это вы тотъ мистеръ Коксъ, который послалъ письмо съ Беттіей? Позвольте васъ увѣдомить, что это ей стоило мѣста, а, вдобавокъ, письмо было въ высшей степени нелѣпо.
   -- Вы поступили не такъ, джентльменъ, сэръ, перехвативъ его, распечатавъ и прочитавъ слова, которыя не вамъ были адресованы.
   -- Будто! сказалъ мистеръ Гибсонъ, и въ глазахъ его блеснулъ лукавый свѣтъ, а на губахъ мелькнула усмѣшка. Меня нѣкогда считали довольно красивымъ молодцомъ, и въ двадцать лѣтъ я былъ щеголемъ не хуже другихъ; но не думаю, чтобъ и тогда даже я принялъ на свой счетъ милые комплименты, заключающіеся въ письмѣ.
   -- Вы поступили не по джентльменски, сэръ, повторилъ мистеръ Коксъ, запинаясь на каждомъ словѣ. Онъ собирался еще что-то сказать, но мистеръ Гибсонъ предупредилъ его.
   -- А мнѣ позвольте замѣтить вамъ, молодой человѣкъ, заговорилъ онъ съ внезапной строгостью въ голосѣ: -- что вашъ поступокъ могутъ извинить только развѣ ваша молодость и крайнее невѣжество на счетъ того, что называется законами домашней честности. Я принялъ васъ въ мой домъ, какъ члена семейства, вы же склонили одну изъ моихъ служанокъ, безъ сомнѣнія, подкупивъ ее...
   -- Право, нѣтъ, сэръ: я въ жизнь не далъ ей ни одного пенни.
   -- Такъ вамъ слѣдовало бы дать. Всегда должно платить тѣмъ, кто исполняетъ за васъ грязную работу.
   -- Но, сэръ, вы, кажется, только что меня упрекали за подкупъ, пробормоталъ мистеръ Коксъ.
   Мистеръ Гибсонъ, не обративъ вниманія на эти слова, продолжалъ: "Вы склонили одну изъ моихъ служанокъ на дурное дѣло. Она изъ-за васъ рисковала своимъ мѣстомъ, а вы даже не предложили ей за то приличнаго вознагражденія. Вы подослали ее съ письмомъ къ моей дочери -- еще ребёнку"...
   -- Мисъ Гибсонъ, сэръ, почти семнадцать лѣтъ! Вы сами это на дняхъ говорили, сказалъ двадцатилѣтій мистеръ Коксъ. Но мистеръ Гибсонъ и это замѣчаніе пропустилъ мимо ушей.
   -- Съ письмомъ, продолжалъ онъ, которое вы хотѣли скрыть отъ ея отца, принявшаго васъ въ свой домъ съ полнымъ довѣріемъ къ вашей чести. Сыну вашего отца -- я хорошо знаю майора Кокса -- слѣдовало прійдти ко мнѣ и сказать открыто: мистеръ Гибсонъ, я люблю...-- или лучше... я воображаю, что люблю вашу дочь. Я полагаю, нечестно отъ васъ это скрывать, хотя я не въ состояніи заработать ни одного пенни. Не имѣя возможности еще въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ содержать даже самого себя безъ посторонней помощи, я ей ни слова не скажу о моихъ чувствахъ...-- или лучше воображаемыхъ чувствахъ... Вотъ, какъ слѣдовало бы поступить сыну вашего отца, если только скромное молчаніе во всякомъ случаѣ не было бы лучше.
   -- А еслибъ я это сказалъ, сэръ -- можетъ быть мнѣ и дѣйствительно слѣдовало такъ поступить, сказалъ мистеръ Коксъ въ несказанномъ безпокойствѣ:-- что бы вы мнѣ отвѣтили?.. Одобрили бы вы мою страсть, сэръ?
   -- Весьма вѣроятно; я сказалъ бы вамъ -- я не могу знать съ достовѣрностью, что я сдѣлалъ бы въ предполагаемомъ случаѣ -- но весьма вѣроятно, я сказалъ бы вамъ, что вы молодой, но не безчестный, безумецъ, и посовѣтывалъ бы вамъ поменѣе думать о вашемъ чувствѣ и не раздувать его въ страсть. Затѣмъ, въ вознагражденіе за эту обиду, я предписалъ бы вамъ сдѣлаться членомъ голлингфордскаго крикетскаго клуба и давалъ бы вамъ полную свободу каждое воскресенье послѣ обѣда. Теперь же, я долженъ написать въ Лондонъ, къ агенту вашего отца и просить его взять васъ отсюда. При этомъ я, конечно, выплачу ему внесенную за васъ сумму денегъ, которая поможетъ вамъ поступить въ домъ какого либо другого доктора.
   -- Это очень огорчитъ моего отца, сказалъ мистеръ Коксъ съ испугомъ, если не съ раскаяніемъ.
   -- Я не вижу передъ собой другой дороги. Это доставитъ новые хлопоты майору Коксу (я позабочусь о томъ, чтобъ это ему не обошлось слишкомъ дорого), но его болѣе всего опечалитъ то, что вы могли обмануть оказанное вамъ довѣріе: я вѣрилъ вамъ, Робертъ, какъ собственному своему сыну!-- Когда мистеръ Гибсонъ говорилъ серьёзно, и особенно въ тѣхъ рѣдкихъ случаяхъ, когда онъ намекалъ на свои чувства, въ его голосѣ было что-то такое, чему многіе рѣшительно не могли противостоять: переходъ отъ шутки и сарказма къ нѣжной задумчивости невольно трогалъ до глубины души.
   Мистеръ Коксъ опустилъ голову и, повидимому, размышлялъ.
   -- Я люблю мисъ Гибсонъ, произнесъ онъ наконецъ.-- Да и кто можетъ не любить ее?
   -- Мистеръ Уиннъ, я надѣюсь! сказалъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Его сердце уже не принадлежало ему, когда онъ ее увидѣлъ, отвѣчалъ мистеръ Коксъ.-- Мое же было свободно, какъ вѣтеръ.
   -- Помогло ли бы вамъ исцѣлиться -- такъ и быть, скажу -- отъ вашей страсти, еслибъ она являлась къ обѣду въ синихъ очкахъ? Я замѣтилъ, вы особенно напираете на красоту ея глазъ.
   -- Вы смѣетесь надъ моимъ чувствомъ, мистеръ Гибсонъ. Вы точно забыли, что сами когда-то были молоды.
   -- Бѣдная Дженни! поднялось въ сердцѣ мистера Гибсона, и онъ почувствовалъ упрекъ.
   -- Ну, мистеръ Коксъ, посмотримъ, не удастся ли намъ съ вами сторговаться, сказалъ онъ послѣ минутнаго молчанія.-- Вы дурно поступили и, я надѣюсь, сами въ этомъ убѣждены, или убѣдитесь, когда пройдетъ первый пылъ и вы спокойно обо всемъ поразмыслите. Но я не хочу потерять всякое уваженіе къ сыну вашего отца. Дайте мнѣ честное слово, что доколѣ вы останетесь въ кругу моего семейства -- въ качествѣ ученика, помощника, чего хотите -- вы не сдѣлаете новой попытки открыться въ вашей страсти -- вы видите, я стараюсь смотрѣть съ вашей точки зрѣнія на дѣло, которое въ моихъ глазахъ чистый пустякъ -- вы не сдѣлаете новой попытки открыться письменно или словесно, или какимъ бы то ни было способомъ моей дочери, или кому либо другому. Подъ этимъ условіемъ, вы можете у меня жить. Если вы не въ состояніи дать мнѣ слово, я принужденъ буду обратиться къ вышеупомянутому средству и написать агенту вашего отца.
   Мистеръ Коксъ стоялъ въ нерѣшимости.
   -- Мистеру Уинну извѣстны мои чувства къ мисъ Гибсонъ, сэръ. Мы не имѣемъ другъ отъ друга секретовъ.
   -- Я полагаю, онъ игралъ роль тростника. Вамъ знакома повѣсть о цирюльникѣ короля Мидаса, который узналъ, что подъ кудрями его царственнаго господина скрываются ослиныя уши. Цирюльникъ, за неимѣніемъ мистера Уинна, пошелъ на берегъ сосѣдняго озера и тамъ безпрестанно шепталъ тростинку: "У короля Мидаса ослиные уши". Но онъ такъ часто повторялъ эти слова, что тростникъ выучилъ ихъ, и тоже началъ повторять; секретъ его, такимъ образомъ, пересталъ быть секретомъ. Если вы не перестанете говорить мистеру Уинну о вашей любви, увѣрены ли вы, что и онъ въ свою очередь не будетъ о ней говорить?
   -- Если я вамъ даю за себя честное слово джентльмена, сэръ, то въ то же время ручаюсь и за мистера Уинна.
   -- Я полагаю, что могу рискнуть. Но не забывайте, какъ мало надо для того, чтобъ затмить добрую славу дѣвушки. У Молли нѣтъ матери, и поэтому вы должны уважать ее еще болѣе.
   -- Мистеръ Гибсонъ! если вы желаете, я поклянусь вамъ библіей... воскликнулъ легко воспламеняющійся юноша.
   -- Пустяки. Какъ будто недостаточно вашего слова, если оно только чего-нибудь стоитъ.
   Мистеръ Коксъ быстро подошелъ, и почти вдавилъ мистеру Гибсону кольцо въ палецъ пожатіемъ его руки.
   Выходя изъ комнаты онъ сказалъ нерѣшительно:
   -- Могу я дать крону Беттіи?
   -- Ни подъ какимъ видомъ. Предоставьте Беттію мнѣ. Я надѣюсь, вы ей не скажете ни слова, пока она еще здѣсь. Я постараюсь доставить ей хорошее мѣсто.
   Затѣмъ мистеръ Гибсонъ поѣхалъ доканчивать свои визиты. Онъ высчиталъ, что въ теченіе года совершаетъ кругосвѣтное путешествіе. Во всемъ графствѣ не было другого доктора съ столь обширной практикой. Онъ посѣщалъ уединенные коттеджи по окраинамъ большихъ селеній, фермы, къ которымъ вели узкія проселочныя дороги, осѣненныя вязовыми и буковыми деревьями. Онъ лечилъ всю знать на пятнадцать миль въ окружности отъ Голлингфорда, и былъ домашнимъ врачомъ аристократическихъ семействъ, которыя, слѣдуя модѣ, уѣзжали въ Лондонъ каждый февраль, и возвращались въ свои помѣстья въ началѣ іюля. Онъ, по необходимости, долженъ былъ часто отлучаться изъ дому, но никогда не чувствовалъ до какой степени это неудобно, и даже вредно, какъ въ настоящій лѣтній вечеръ. Его поразило открытіе, что его маленькая дѣвочка начинаетъ превращаться въ женщину, и что она уже сдѣлалась пассивнымъ предметомъ одного изъ самыхъ важныхъ интересовъ въ жизни женщины. А онъ, ея отецъ, и въ то же время заступающій ей мать, не можетъ за ней наблюдать такъ, какъ бы желалъ того. Его безпокойство разрѣшилось поѣздкой на слѣдующее утро въ Гамлей, гдѣ онъ и просилъ мистрисъ Гамлей позволить его дочери воспользоваться ея послѣднимъ приглашеніемъ -- приглашеніемъ, которое въ свое время не было принято.
   -- Вы можете обратить противъ меня слѣдующее изреченіе: "Тотъ, кто не хочетъ, когда можетъ, когда захочетъ, получаетъ отказъ. И я не буду вправѣ роптать", сказалъ онъ.
   Но мистрисъ Гамлей несказанно обрадовалась надеждѣ имѣть у себя въ гостяхъ молодую дѣвушку, которую не трудно будетъ занимать, которую, если больная устанетъ разговаривать, можно безъ церемоніи послать въ садъ, или заставить, читать, но которой молодость и свѣжесть должны были, подобно нѣжному дыханію лѣтняго вѣтерка, внести новый элементъ въ ея однообразную, скучную жизнь. Ничто не могло доставить ей большаго удовольствія, и такимъ образомъ было рѣшено, что Молли пріѣдетъ погостить въ Гамлей.
   -- Я только сожалѣю о томъ, что Осборна и Роджера нѣтъ дома, сказала мистрисъ Гамлей своимъ тихомъ, нѣжнымъ голосомъ: -- она можетъ соскучиться, съ утра до вечера имѣя дѣло только со стариками, подобными сквайру и мнѣ. Когда она можетъ пріѣхать, моя голубушка? Я ужь начинаю ее любить.
   Мистеръ Гибсонъ въ глубинѣ души былъ очень радъ, что молодые Гамлей находились въ отсутствіи; онъ ни чуть не хотѣлъ, чтобъ его маленькая Молли попала изъ Сциллы въ Харибду. А онъ, какъ впослѣдствіи самъ шутливо сознавался, началъ смотрѣть на всѣхъ молодыхъ людей, какъ на волковъ, гоняющихся за его дорогой овечкой.
   -- Она ничего не знаетъ объ ожидающемъ ее удовольствіи, отвѣчалъ онъ: -- я полагаю, встрѣтятся надобность въ какихъ-нибудь приготовленіяхъ, но сколько времени онѣ продлятся, мнѣ рѣшительно неизвѣстно. Не забывайте, что она маленькая невѣжа, и не была воспитана... въ правилахъ этикета. Нашъ домашній образъ жизни, я боюсь, не совсѣмъ-то пригоденъ для молодой дѣвушки. Но я знаю, что нигдѣ ей не будетъ такъ хорошо, какъ здѣсь.
   Когда мистрисъ Гамлей передала сквайру предложеніе мистера Гибсона, онъ остался не менѣе ея доволенъ предполагаемымъ посѣщеніемъ молоденькой дѣвушки. Онъ былъ очень гостепріименъ, когда ничто не затрогивало его гордости, и съ восторгомъ думалъ, что для его больной жены будетъ пріятная собесѣдница. Немного погодя онъ сказалъ: "А хорошо, что мальчики-то въ Кембриджѣ: будь они дома, у насъ, пожалуй, завязалась бы любовная исторія."
   -- Такъ что-жь, еслибы и такъ? спросила его болѣе романическая супруга.
   -- "Это негодится", рѣшительно произнесъ сквайръ.
   -- Осборнъ получилъ высокое образованіе, не хуже любого мужчины въ графствѣ; онъ наслѣдникъ помѣстья; онъ Гамлей изъ Гамлея. Во всемъ графствѣ нѣтъ болѣе древней фамиліи, чѣмъ наша. Осборнъ можетъ жениться когда захочетъ. Еслибъ у лорда Голлингфорда была дочь, Осборнъ какъ разъ пришелся бы ей подъ пару. Совсѣмъ не кстати бы ему было влюбиться въ дочь Гибсона -- да я этого и не допустилъ бы. Нѣтъ, лучше, что его здѣсь нѣтъ.
   -- Правда, Осборну, можетъ быть, приличнѣе метить повыше.
   -- Можетъ быть! Я говорю: онъ долженъ. И сквайръ стукнулъ кулакомъ по столу, вслѣдствіе чего у его жены сильно забилось сердце. "А что касается до Роджера", продолжалъ онъ, не подозрѣвая трепета, въ какой повергъ свою собесѣдницу, "онъ самъ долженъ проложить себѣ дорогу; ему предстоитъ трудомъ заработывать свой хлѣбъ. Но, я боюсь, онъ не слишкомъ-то отличится въ Кембриджѣ, и ему впродолженіе многихъ лѣтъ еще нечего и думать о женитьбѣ."
   -- Исключая развѣ того случая, если онъ женится на-богатствѣ, сказала мистрисъ Гамлей, имѣя въ виду скрыть свое біеніе сердца, а не чуть не высказать настоящее свое мнѣніе: она была до крайности неразсчетлива и романична.
   -- Ни одинъ изъ моихъ сыновей никогда не возьметъ съ моего согласія жены, у которой больше денегъ, чѣмъ у него, сказалъ сквайръ выразительно, но уже безъ удара кулакомъ.
   -- Конечно, если Роджеръ, достигнувъ тридцатилѣтнаго возраста, будетъ заработывать до пятисотъ фунтовъ въ годъ, то онъ можетъ взять за женою капиталъ до десяти тысячъ. Но я нашелъ бы непростительнымъ, еслибы мой сынъ, имѣя всего двѣсти фунтовъ въ годъ, а Роджеръ будетъ получать отъ насъ не болѣе этого -- женился на женщинѣ съ пятидесятью тысячами. Я бы отрекся отъ него.
   -- Но еслибы они любили другъ друга и все счастіе ихъ жизни зависѣло бы отъ ихъ соединенія? мягко спросила мистрисъ Гамлей.
   -- Вздоръ! Пустяки! Мы съ тобою, моя милая, горячо любили другъ друга и не могли бы быть счастливы ни съ кѣмъ кромѣ самихъ себя; но это иное дѣло. Теперь люди не похожи на то, чѣмъ были во-дни нашей молодости. Нынѣшняя любовь чистый вздоръ, на сколько я понимаю -- это не что иное, какъ сентиментальная чепуха.
   Мистеръ Гибсонъ полагалъ, что къ отъѣзду Молли въ Гамлей не могутъ встрѣтиться никакія препятствія, и потому онъ умолчалъ о своемъ планѣ до утра того самого дня, коіда мистрисъ Гамлей уже ожидала его къ себѣ. Онъ сказалъ: "кстати, Молли! Сегодня послѣ полудня ты ѣдешь въ Гамлей. Мистрисъ Гамлей пригласила тебя на одну или на двѣ недѣли, и мнѣ очень хочется, чтобы ты приняла это приглашеніе."
   -- Ѣхать въ Гамлей! Сегодня послѣ полудня! Зачѣмъ? Тутъ есть какая-нибудь тайна; пожалуйста, скажите мнѣ, папа, въ чемъ дѣло. Ѣхать въ Гамлей за недѣлю или на двѣ! Я до сихъ поръ никогда нигдѣ не бывала безъ васъ.
   -- Можетъ быть, и нѣтъ. Я полагаю, ты никогда не ходила, пока не поставила ногъ на землю. Всякая вещь должна имѣть начало.
   -- Это непремѣнно имѣетъ что-нибудь общее съ тѣмъ письмомъ, которое было ко мнѣ адресовано, но которое вы взяли у меня изъ рукъ прежде, чѣмъ я успѣла взглянуть на почеркъ адреса.
   Она устремила свои острые глаза на отца, какъ-бы желая проникнуть тайну.
   Онъ усмѣхнулся: "ты колдунья, гусенокъ".
   -- Такъ это правда! Но если письмо было отъ мистрисъ Гамлей, почему же я не могла на него взглянуть? Мнѣ съ тѣхъ поръ не разъ приходило въ голову, что вы что-нибудь да затѣваете. Это было въ четвергъ, не правдали? Вы ходили, повеся носъ, въ глубокой задумчивости, точь въ точь заговорщикъ. Скажите мнѣ папа -- и она подошла къ нему съ умоляющимъ видомъ -- почему я не могла видѣть письма и почему я должна немедленно ѣхать въ Гамлей?
   -- Развѣ тебѣ не хочется ѣхать? Ты предпочла бы остаться дома? Еслибы она отвѣтила на его вопросъ утвердительно, онъ остался бы очень доволенъ, несмотря на то, что изъ этого возникло бы новое затрудненіе; ему было тяжело разстаться съ ней даже на такое короткое время. Она немедленно отвѣчала.
   -- Я не знаю. Я полагаю, что захочу, когда свыкнусь съ этой мыслію. Теперь же я такъ удивлена неожиданностью, что и сама не знаю: чего хочу, чего нѣтъ. Вы знаете, мнѣ грустно разставаться съ вами. Зачѣмъ я должна ѣхать, папа?
   -- Въ эту самую минуту три старыя леди сидятъ и думаютъ о тебѣ; у одной изъ нихъ въ рукахъ прялка, и она прядетъ нитку; у нея завязался узелъ и она не знаетъ, что ей съ нимъ дѣлать. Сестра ея держитъ ножницы и хочетъ, какъ всегда въ затруднительныхъ случаяхъ, перерѣзать нитку. Но третья, самая умная, думаетъ, какъ-бы ей развязать узелъ, и она-то и порѣшила, что тебѣ слѣдуетъ ѣхать въ Гамлей. Обѣ другія убѣждены ея доводами. Сама судьба назначила этой поѣздкѣ совершиться, и мнѣ ничего болѣе не остается, какъ покориться.
   -- Все это пустяки, папа, и вы только подстрекаете мое любопытство.
   Мистеръ Гибсонъ перемѣнилъ тонъ и заговорилъ серьёзно.
   -- У меня есть причина, Молли, но я нехочу тебѣ сказать ее. Говоря это, я полагаюсь на твою честность; не думай объ этомъ и не старайся выводить заключеній, которыя могли бы навести тебя на истину и открыть тебѣ то, что я желаю сохранить въ тайнѣ.
   -- Папа, я не буду болѣе объ этомъ думать. Но я хочу обезпокоить васъ еще вопросомъ. Я въ этомъ году не дѣлала себѣ новыхъ платьевъ, а изъ прошлогоднихъ совсѣмъ выросла, такъ что у меня имѣется въ наличности всего три такихъ платья, которыя я еще кое-какъ могу надѣть. Не далѣе, какъ вчера, Бетти говорила, что мнѣ необходимо имѣть новыя.
   -- А то, что на тебѣ, развѣ негодится? Оно хорошенькаго цвѣта.
   -- Да; но, папа, и она подобрала платье, какъ бы собираясь танцовать: -- оно изъ шерстяной матеріи; въ немъ жарко и тяжело, а теперь съ каждымъ днемъ становится все теплѣе и теплѣе.
   -- Зачѣмъ это, право, дѣвочки не одѣваются такъ, какъ мальчики, сказалъ мистеръ Гибсонъ съ досадой: -- ну какъ знать человѣку, какія его дочери нужны платья и что ему дѣлать въ случаѣ, если онъ это узнаетъ въ ту минуту, когда они ей всего нужнѣе.
   -- Да, вотъ вопросъ! сказала Молли.
   -- Нельзя ли тебѣ побывать у мисъ Розы? Вѣдь у нея, кажется, есть готовыя платья для дѣвушекъ твоихъ лѣтъ?
   -- Мисъ Роза! Я въ жизнь никогда у нея ничего не покупала, отвѣчала Молли съ удивленіемъ.
   Мисъ Роза содержала первый модный магазинъ въ городѣ, но до сихъ поръ Бетти шила всѣ платья Молли.
   -- На тебя начинаютъ смотрѣть, какъ на женщину, а я полагаю, ты, какъ и другія, должна имѣть счеты въ модныхъ магазинахъ. Это, впрочемъ, не значитъ, чтобъ ты не могла платить чистыми деньгами за все, что покупаешь. Вотъ тебѣ десятифунтовый билетъ; отправляйся къ мисъ Розѣ или къ какой хочешь другой мисъ, и возьми все, что тебѣ нужно. Гамлейскій экипажъ пріѣдетъ за тобой въ два часа; если что-нибудь не поспѣетъ во-время, тебѣ можно будетъ переслать это въ субботу, когда изъ Гамлея непремѣнно кто-нибудь да пріидетъ на рынокъ. Не надо, не благодари меня! Я ни чуть не желаю ни тратить деньги, на съ тобой разлучаться: мнѣ безъ тебя будетъ скучно. Только крайняя необходимость принуждаетъ меня отпустить тебя и истратить десять фунтовъ на твои наряды. Ну, уходи, ты мнѣ надоѣла, и я постараюсь какъ можно скорѣе разлюбить тебя.
   -- Папа! И она подняла пальчикъ въ видѣ угрозы: вы снова дѣлаетесь таинственнымъ, и хотя я очень крѣпка въ своемъ словѣ, но все же не поручусь за себя, если вы не перестанете намекать на секреты.
   -- Иди, иди скорѣе прочь, да позаймись своими десятью фунтами. На что жъ я тебѣ и далъ ихъ, какъ не для того, чтобъ отъ тебя отдѣлаться.
   Но запасы мисъ Розы въ соединеніи со вкусомъ Молли не привели почти ни къ какому удовлетворительному результату. Она купила лиловую набивную матерію, которая хорошо стиралась, была не тяжела и прохладна для утра. Сшить же изъ нея платье могла и Бетти къ субботѣ. А для праздниковъ -- подъ этимъ подразумѣвались воскресные дни и обѣденное время -- мисъ Роза уговорила ее заказать себѣ платье изъ легкой шелковой, ярко-клѣтчатой матеріи, которая, увѣряла она, въ большой модѣ въ Лондонѣ, и которая, думала Молли, польститъ шотландскому вкусу отца. Но мистеръ Гибсонъ, увидя принесенный ею образчикъ, такъ и ахнулъ: въ немъ не было ничего шотландскаго, объявилъ онъ, и Молли слѣдовало бы знать это по инстинкту. Идти мѣнять матерію -- было слишкомъ поздно, да къ тому же мисъ Роза обѣщалась приняться за кройку платья немедленно послѣ ухода Молли изъ ея магазина.
   Въ этотъ день мистеръ Гибсонъ не сдѣлалъ ни одного отдаленнаго визита; онъ не хотѣлъ уѣзжать изъ города. Раза два онъ встрѣтилъ на улицѣ Молли, но не останавливался съ ней, а только бѣгло на нее взглядывалъ и посылалъ ей легкій поклонъ, все время упрекая себя за слабость, вслѣдствіе которой печалился при одной мысли о двухнедѣльной разлукѣ съ дочерью.
   Къ тому же, думалъ онъ, я ничего не выигрываю. Къ ея возвращенію ничто не измѣнится, развѣ только мальчуганъ рѣшится покончить со своей воображаемой страстью. Она должна же будетъ возвратиться домой и чортъ знаетъ, что изъ этого выйдетъ, если глупецъ вздумаетъ быть постояннымъ. И онъ началъ насвистывать арію:
   
   I wonder any man alive
   Should ever rear а daughter.
   (Я удивляюсь, къ чему это только люди ростятъ и воспитываютъ дочерей).
   

VI.
Молли въ Гамлеѣ.

   Вѣсть объ отъѣздѣ Молли быстро разнеслась по всему дому. Выраженіе отчаянія, появившееся при этомъ на лицѣ мистера Кокса, дѣйствовало въ высшей степени раздражительно на мистера Гибсона, который не переставалъ бросать на юношу строгіе взгляды, въ видѣ упрека за его печальную физіономію и за недостатокъ аппетита во время обѣда. Мистеръ Коксъ нѣсколько рисовался своей грустью, но труды его пропали даромъ: Молли ничего не замѣчала. Она была слишкомъ погружена въ самоё себя, чтобъ наблюдать за другими. Только разъ или два, она подумала, сколько времени пройдетъ до тѣхъ поръ, пока она снова будетъ обѣдать за однимъ столомъ съ отцомъ. Она даже сказала ему это, когда они вдвоемъ сидѣли въ гостиной, ожидая карету. Онъ засмѣялся и отвѣтилъ:
   -- Я завтра буду у мистрисъ Гамлей и полагаю, что пообѣдаю за ея завтракомъ. Слѣдовательно, ты недолго будешь лишена удовольствія присутствовать при кормленіи дикаго звѣря.
   Послышался стукъ приближающагося экипажа.
   -- О, папа! воскликнула Молли:-- теперь, когда настала рѣшительная минута, чего бы я не дала, чтобъ остаться съ вами!
   -- Вздоръ! Полно сентиментальничать! Гдѣ твои ключи? Это больше относится къ дѣлу.
   Ключи были при ней и кошелекъ съ деньгами тоже. Кучеръ взвалилъ на козлы ея чемоданчикъ, а отецъ посадилъ ее самоё въ карету. Дверцы захлопнулись, лошади тронулись, а Молли все смотрѣла назадъ и посылала воздушные поцалуи отцу, который, несмотря на все свое презрѣніе къ "сентиментальничанью", стоялъ у воротъ, пока экипажъ не скрылся изъ виду. Затѣмъ онъ зашелъ въ аптеку и засталъ мистера Кокса у окна. Онъ тоже смотрѣлъ на отъѣздъ Молли и теперь стоялъ, какъ окаменѣлый, съ глазами, неподвижно устремленными на пустую улицу, на которой исчезла молодая дѣвушка. Мистеръ Гибсонъ вывелъ его изъ задумчивости рѣзкимъ, почти ядовитымъ замѣчаніемъ насчетъ какого-то упущенія въ его обязанностяхъ, случившагося день или два тому назадъ. Эту ночь мистеръ Гибсонъ провелъ у постели одной бѣдной, больной дѣвушки, родители которой были измучены продолжительнымъ бдѣніемъ, тѣмъ болѣе утомительнымъ, что оно наступало вслѣдъ за тяжкимъ дневнымъ трудомъ.
   Молли немного поплакала, но, вспомнивъ, какъ отецъ былъ бы недоволенъ ея слезами, поспѣшила отереть глазки. Къ тому же весьма пріятно было сидѣть въ мягкомъ покойномъ экипажѣ и быстро катиться по тѣнистымъ алеямъ, окаймленнымъ живою изгородью, гдѣ пестрѣли цвѣты шиповника и козьей жимолости. Ей не разъ приходило желаніе остановить кучера и нарвать букетъ. Она хотѣла бы какъ можно долѣе продлить свое семимильное путешествіе, единственными непріятными ощущеніями котораго были: воспоминаніе о томъ, что ея шелковое платье не изъ настоящей шотландской матеріи, да еще неизвѣстность, въ какой она находилась насчетъ акуратности мисъ Розы. Наконецъ они въѣхали въ какое-то селеніе; вдоль дороги были разбросаны котеджи; старая церковь стояла посреди зелени, неподалеку отъ трактира, а между ними возвышалось большое дерево, съ скамьей вокругъ ствола. Молли уже давно переѣхала за черту своихъ обычныхъ прогулокъ, и догадывалась, что селеніе это должно быть Гамлей, и что она весьма недалеко отъ мѣста своего назначенія.
   И дѣйствительно, черезъ нѣсколько минутъ они уже оставили за собой ворота парка и ѣхали между лугами, покрытыми высокой, сочной травой, предназначенной для покоса. Паркъ не отличался особенно аристократическимъ видомъ, а домъ -- старое, красное, кирпичное зданіе -- стоялъ всего въ трехстахъ ярдахъ отъ большой дороги. При каретѣ за Молли не было послано лакея, но въ дверяхъ теперь стоялъ почтенной наружности слуга, который принялъ нетерпѣливо ожидаемую гостью и проводилъ ее въ гостиную къ своей госпожѣ.
   Мистрисъ Гамлей встала съ дивана, чтобъ привѣтствовать Молли. Она долго не выпускала руку молодой дѣвушки изъ своей, пристально смотрѣла на нее, какъ-бы изучая ея лицо и, повидимому, не замѣчала легкаго румянца, вызваннаго ея взглядомъ на обыкновенно блѣдныя щоки.
   -- Я думаю, мы будемъ друзьями, сказала она наконецъ.-- Ваше личико мнѣ нравится, а мое первое впечатлѣніе никогда меня не обманываетъ. Поцалуйте меня, моя милая.
   Гораздо легче было играть дѣятельную, нежели пассивную роль во время этого процеса "произнесенія клятвы въ вѣчной дружбѣ", и Молли весьма охотно поцаловала обращенное къ ней кроткое, блѣдное лицо.
   -- Я хотѣла сама за вами съѣздить, но жара меня очень утомляетъ и я чувствовала себя недостаточно сильной. Надѣюсь, однако, что ваша поѣздка была пріятна.
   -- Очень, съ застѣнчивой кротостью проговорила Молли.
   -- А теперь я васъ провожу въ вашу комнату: она возлѣ моей. Я думаю, вы останетесь довольны подобнымъ распоряженіемъ, хотя эта комната и не такъ велика, какъ другія.
   Она медленно встала, плотнѣе закуталась въ шаль, при чемъ обрисовалась ея еще стройная, изящная талія, и пошла наверхъ. Комнатка, предназначенная для Молли, выходила въ собственную гостиную мистрисъ Гамлей, которая, съ другой стороны, примыкала къ ея спальнѣ. Она обратила вниманіе Молли на то, какъ имъ легко будетъ сообщаться другъ съ другомъ, сказала, что теперь пойдетъ ожидать ее въ гостиной и, заперевъ дверь, оставила свою гостью на досугѣ знакомиться съ окружающими ее предметами.
   Предже всего Молли подошла къ окну. Внизу пестрѣлъ цвѣтникъ, а за нимъ разстилался обширный лугъ, высокая трава котораго, склоняясь полосами подъ легкимъ дуновеніемъ вѣтра, представляла различные переливы и оттѣнки зелени. Нѣсколько въ бокъ стояли высокія деревья; а еще далѣе, въ сторонѣ, такъ что можно было видѣть только высунувшись изъ окна, серебристая, дрожащая поверхность пруда, отстоявшаго по крайней-мѣрѣ на четверть мили отъ дома. Противъ деревьевъ и пруда, видъ скрывался старыми стѣнами и остроконечными крышами обширныхъ фермерскихъ строеній. Восхитительная тишина лѣтняго воздуха нарушалась только щебетаньемъ нтицъ, да жужжаньемъ пчелъ. Вслушиваясь въ эти звуки, которые, такъ-сказать, оттѣняли повсюду царствовавшее спокойствіе, и всматриваясь въ предметы, подернутые синеватымъ туманомъ дали, Молли забылась. Она очнулась только, когда услышала голоса въ сосѣдней комнатѣ; то мистрисъ Гамлей разговаривала съ однимъ изъ слугъ. Молли быстро разобрала чемоданъ и принялась укладывать свой небогатый запасъ нарядовъ въ красивый, старомодный комодъ, который въ то же время долженъ былъ служить ей туалетнымъ столомъ. Вся мебель въ комнатѣ была старомодная, но прекрасно сохраненная. Занавѣси изъ набивной матеріи принадлежали еще прошлому столѣтію; цвѣты на нихъ полиняли, но за то сами онѣ сіяли чистотой. У кровати лежала только узкая полоска ковра; но деревянный, такимъ образомъ обнаженный полъ, состоялъ изъ хорошо полированныхъ, дубовыхъ досокъ, столь плотно соединенныхъ между собой, что на нихъ негдѣ было сѣсть пылинкѣ. Въ комнатѣ не видать было ни роскошныхъ украшеній, ни новѣйшихъ бездѣлушекъ; тамъ не было ни письменнаго столика, ни софы, ни большаго зеркала. Въ углу на столбикѣ стояла индѣйская ваза съ букетомъ разнородныхъ цвѣтовъ, которые, вмѣстѣ съ жимолостью, вившейся по наружной стѣнѣ и посылавшей въ открытое окно клубы аромата, наполняли комнату благоуханіемъ, не хуже самыхъ тонкихъ духовъ. Молли разложила на кровати свое бѣлое платье (прошлогодняго покроя и нѣсколько короткое), намѣреваясь надѣть его къ обѣду, поправила волосы и съ работой въ рукахъ осторожно отворила дверь. Мистрисъ Гамлей лежала на диванѣ.
   -- Не остаться ли намъ наверху? сказала она:-- здѣсь какъ-то уютнѣе, чѣмъ внизу, да къ тому же намъ и не надо будетъ возвращаться сюда, когда настанетъ время одѣваться къ обѣду.
   -- Очень хорошо, согласилась Молли,
   -- А, да вы, какъ я вижу, и съ работой; впрочемъ, такъ и слѣдуетъ прилежной дѣвицѣ, сказала мистрисъ Гамлей.-- Что до меня касается, то я рѣдко шью. Мнѣ часто приходится оставаться одной. Мои сыновья въ Кембриджѣ, а сквайръ цѣлые дни проводитъ на открытомъ воздухѣ: я вотъ почти и разучилась шить. За то я много читаю. А вы любите читать?
   -- Это зависитъ отъ книги, сказала Молли.-- Я боюсь, однако, что не слишкомъ-то люблю серьёзное чтеніе, какъ его называетъ папа.
   -- Но вы любите стихи? почти перебила ее мистрисъ Гамлей.-- Я увѣрена, что вы ихъ любите, я это угадала по вашему лицу. Читали вы послѣднее произведеніе мистрисъ Гименсъ? Прочесть вамъ его вслухъ?
   И она начала читать. Молли не до такой степени была поглощена этимъ чтеніемъ, чтобъ не быть въ состояніи разсматривать комнату, въ которой находилась. Мебель въ ней была ничти такая, какъ и въ ея комнаткѣ: старомодная, изъ прекраснаго матеріала и блестящая отъ чистоты. Ея древность, въ соединеніи съ какимъ-то иностраннымъ видомъ, придавала комнатѣ особенную живописность и уютность. На стѣнѣ висѣло нѣсколько карандашныхъ эскизовъ -- портретовъ. Молли показалось, что въ одномъ изъ нихъ она узнаетъ изображеніе мистрисъ Гамлей, такою, какъ она должна была быть во дни цвѣтущей молодости. Затѣмъ ее начало интересовать чтеніе; работа выпала у нея изъ рукъ и она слушала со вниманіемъ, которое пришлось какъ нельзя болѣе по сердцу мистрисъ Гамлей. Когда стихотвореніе пришло къ концу и Молли выразила свой восторгъ, мистрисъ Гамлей сказала ей въ отвѣтъ:
   -- Я вамъ прочту когда-нибудь произведенія Осборна, конечно, по секрету: не забывайте этого. Онъ пишетъ почти такъ же хорошо, какъ мистрисъ Гименсъ.
   Сказать въ то время, что кто нибудь пишетъ такъ же хорошо, какъ мистрисъ Гименсъ, равнялось тому, какъ еслибы нынѣ чьи либо произведенія сравнили съ теннисоновыми. Молли слушала съ величайшимъ интересомъ.
   -- Мистеръ Осборнъ Гамлей? Вашъ сынъ пишетъ стихи?
   -- Да. Его дѣйствительно можно назвать поэтомъ. Онъ очень умный, блестящій молодой человѣкъ, и надѣется получить ученую степень въ Trinity College. Онъ говоритъ, что непремѣнно займетъ мѣсто между первыми учениками и получитъ одну изъ канцлерскихъ медалей. Это его портретъ, тотъ, что виситъ позади васъ.
   Молли оберпулась и увидѣла эскизъ, изображавшій двухъ мальчиковъ въ панталончикахъ и дѣтскихъ курточкахъ и съ откидными воротничками. Старшій сидѣлъ и внимательно читалъ. Младшій, стоя возлѣ него, какъ будто старался отвлечь его вниманіе отъ книги и обратить на какой-то предметъ, виднѣвшійся изъ окна -- той самой комнаты, гдѣ онѣ теперь находились, узнала Молли, когда разсмотрѣла аксесуарныя принадлежности, только слегка обозначенныя на картинѣ.
   -- Мнѣ нравятся ихъ физіономіи! сказала Молли.-- Я думаю, съ тѣхъ поръ, какъ сдѣланы эти портреты, прошло уже немало времени, и потому я могу говорить съ вами о нихъ такъ, какъ еслибы они изображали не вашихъ сыновей, а кого-нибудь другого; не правдали?
   -- Конечно, отвѣчала мистрисъ Гамлей, когда ей удалось схватить смыслъ словъ Молли.-- Скажите, что вы о нихъ думаете, моя милая? Мнѣ интересно будетъ сравнить ваше впечатлѣніе съ дѣйствительностью.
   -- О, я не беру на себя опредѣлить ихъ характеры. Этого я не могу, а еслибъ и могла, то это было бы черезчуръ смѣло съ моей стороны. Я могу только разсуждать объ ихъ физіономіяхъ, такъ какъ вижу ихъ на портретѣ.
   -- Такъ скажите же мнѣ, что вы о нихъ думаете?
   -- Старшій, читающій мальчикъ, очень хорошъ собой, но я не могу составить себѣ полнаго о немъ понятія, такъ-какъ у него опущена голова и я не вижу его глазъ. Это мистеръ Осборнъ Гамлей, который пишетъ стихи.
   -- Да. Онъ теперь нѣсколько подурнѣлъ, но онъ былъ очень красивый мальчикъ. Роджера никогда нельзя было сравнивать съ нимъ.
   -- Нѣтъ, онъ не хорошъ собой, но мнѣ нравится. Я могу видѣть его глаза: они серьёзны и задумчивы, тогда какъ остальная часть лица скорѣе весела. Только у него слишкомъ честное и осмысленное выраженіе для того, чтобы стараться отвлечь брата отъ урока.
   -- Это не урокъ. Я помню, художникъ, мистеръ Гринъ, видѣлъ однажды, какъ Осборнъ читалъ стихи, а Роджеръ убѣждалъ его оставить книгу и прокатиться съ нимъ на возѣ съ сѣномъ. Это послужило "мотивомъ" картины, говоря на языкѣ художниковъ. Роджеръ не такой охотникъ до чтенія, по крайней-мѣрѣ, стиховъ и романовъ. Онъ очень любитъ естественныя науки, вслѣдствіе чего, также какъ и сквайръ, много бываетъ на открытомъ воздухѣ. А когда онъ сидитъ дома, то всегда читаетъ ученыя книги. Какъ бы то ни было, онъ все-таки добрый, честный малый и доставляетъ намъ много радости; только врядъ ли ему удастся составить себѣ такую же блестящую карьеру, какъ Осборну.
   Молли усиливалась по портретамъ составить себѣ о характерахъ мальчиковъ понятіе, согласное съ тѣмъ, что говорила о нихъ мать. Въ разсматриваніи другихъ картинъ, и въ разговорѣ о нихъ прошло время до звонка, который увѣдомлялъ, что скоро шесть часовъ и пора одѣваться къ обѣду.
   Молли нѣсколько смутило появленіе горничной, присланной къ ней мистрисъ Гамлей съ предложеніемъ своихъ услугъ. "Они, какъ будто, ожидаютъ видѣть меня очень нарядной", думала она. "Въ такомъ случаѣ имъ предстоитъ разочароваться -- вотъ и все. А я очень желала бы, чтобъ мое шелковое, клѣтчатое платье было уже готово".
   Въ первый разъ въ жизни она посмотрѣлась въ зеркало съ озабоченнымъ видомъ, и не безъ нѣкотораго безпокойства. Она увидѣла тамъ маленькую худощавую фигуру, обѣщавшую современемъ сдѣлаться высокой и стройной, смуглое личико, массу черныхъ кудрей, перевязанныхъ сзади розовой лентой, и сѣрые продолговатые, съ мягкимъ блескомъ глаза, сверху и снизу окаймленные длинными, черными рѣсницами.
   -- Я не должна быть хороша собой, подумала Молли, отходя отъ зеркала: -- а впрочемъ, не знаю навѣрное. Ея сомнѣнія на этотъ счетъ быстро разсѣялось бы, еслибъ, вмѣсто того, чтобъ смотрѣть на себя съ такимъ торжественнымъ видомъ, она улыбнулась своей милой, веселой улыбкой, показала рядъ блестящихъ зубовъ и вызвала ямочки на щочкахъ.
   Она рано сошла внизъ и успѣла до обѣда нѣсколько осмотрѣться и освоиться съ окружающими ее предметами. Комната, въ которой она находилась, имѣла около сорока футовъ длины, была обита желтымъ атласомъ и изобиловала высокими стульями съ тонкими рѣзными ножками и маленькими столами. Коверъ, равно какъ и занавѣси, были мѣстами потерты. Жардиньерки съ зеленью, большія вазы съ цвѣтами, старинный фарфоръ, разные баульчики и шкатулки придавали комнатѣ веселый видъ, чему не мало способствовали пять большихъ оконъ, выходившихъ въ прелестный цвѣтникъ съ геометрически расположенными грядками, посреди которыхъ возвышались солнечные часы. Совершенно неожиданно въ комнату вошелъ сквайръ, въ утреннемъ костюмѣ, и съ изумленіемъ, остановился въ дверяхъ при видѣ незнакомки въ бѣломъ платьѣ. Потомъ, какъ-бы внезапно что-то вспомнивъ, не прежде, однако, чѣмъ Молли успѣла сильно покраснѣть, онъ воскликнулъ:
   -- Господи помилуй, а я было совсѣмъ о васъ позабылъ! Вы мисъ Гибсонъ, дочь Гибсона, не правда ли? Вы пріѣхали къ намъ погостить? Я очень, очень радъ васъ видѣть, моя милая!
   И онъ крѣпко, дружески пожималъ ей руку, какъ-бы желая загладить свою разсѣянность и заставить забыть свою неловкость.
   -- Теперь мнѣ надо пойдти одѣться, сказалъ онъ, смотря на свои грязные штиблеты.-- Жена моя любитъ, чтобъ одѣвались къ обѣду. Это одна изъ ихъ лондонскихъ затѣй, къ которой она меня пріучила А впрочемъ, это хорошій обычай: онъ заставляетъ насъ являться въ общество дамъ въ приличномъ видѣ. Вашъ отецъ одѣвается къ обѣду, мисъ Гибсонъ? И не дожидаясь отвѣта, онъ поспѣшно ушелъ совершать свой туалетъ.
   Они обѣдали за маленькимъ столомъ въ очень большой комнатѣ, которая заключала въ себѣ весьма малое количество мебели, имѣла неуютный видъ и заставляла Молли съ сожалѣніемъ вспоминать о маленькой столовой въ домѣ ея отца. Торжественный обѣдъ въ Гамлеѣ еще не успѣлъ прійдти къ концу, какъ она ужь начала вздыхать по тѣснотѣ домашняго помѣщенія, по поспѣшности, съ какой тамъ подавались кушанья, по нецеремонности, съ которой каждый торопился ѣсть, чтобъ поскорѣе возвратиться къ своимъ занятіямъ. Ей, правда, пришло въ голову, что въ шесть часовъ вечера всѣ дневныя занятія уже оканчиваются, и потому всякій можетъ, не стѣсняясь, сидѣть за столомъ, сколько ему вздумается. Она измѣряла глазами пространство между буфетомъ и столомъ, и разсчитывала, сколько времени должны употреблять слуги на хожденіе взадъ и впередъ съ посудой и съ кушаньями. Вообще обѣдъ показался ей весьма скучнымъ дѣломъ, которое, повидимому, тянулось такъ долго единственно изъ угожденія сквайру, такъ-какъ мистрисъ Гамлей имѣла утомленный видъ. Она ѣла даже еще меньше Молли, велѣла принести себѣ вѣеръ и флаконъ, и забавлялась ими, пока не сняли скатерть и на полированномъ, краснаго дерева столѣ не появился дессертъ.
   Сквайръ во время обѣда былъ слишкомъ занятъ ѣдой, для того, чтобъ вести и поддерживать разговоръ. Онъ говорилъ только о предметахъ, исключительно касавшихся стола, да упомянулъ о двухъ незначительныхъ событіяхъ, въ теченіе утра нарушившихъ однообразіе, съ какимъ обыкновенно проходили его дни. Однообразіе это ему въ высшей степени нравилось, но нѣсколько утомляло его жену. Когда подали дессертъ, сквайръ взялъ апельсинъ и начавъ его чистить, сказалъ Молли:
   -- Мисъ Гибсонъ, завтра вы это для меня сдѣлаете.
   -- Очень хорошо. Но я и сегодня охотно это сдѣлаю, если вы позволите, сэръ.
   -- Нѣтъ. Сегодня я съ вами обращаюсь, какъ съ гостьей, учтиво и церемонно, а завтра я начну давать вамъ порученія и стану называть васъ вашимъ маленькимъ именемъ.
   -- Это доставитъ мнѣ большое удовольствіе, сказала Молли.
   -- Мнѣ самой хочется звать васъ какъ нибудь иначе, вмѣсто мисъ Гибсонъ, вмѣшалась мистрисъ Гамлей.
   -- Меня зовутъ Молли. Это нѣсколько устарѣлое имя. При крещеніи меня назвали Мери, но папа предпочитаетъ Молли.
   -- И хорошо дѣлаетъ. Придерживайтесь добрыхъ, старыхъ привычекъ, моя милая.
   -- А я нахожу, что Мери благозвучнѣе Молли и ни чуть не менѣе старо, замѣтила мистрисъ Гамлей.
   -- Мнѣ кажется, сказала Молли тихимъ голосомъ и съ опущенными глазами:-- меня начали звать Молли въ отличіе отъ мама, которая тоже была Мери.
   -- Ахъ, да, бѣдняжка! сказалъ сквайръ, не замѣчая знаковъ, которые ему дѣлала жена, чтобъ онъ перемѣнилъ предметъ разговора.-- Я помню, какъ ее всѣ сожалѣли, когда она умерла. Никто не считалъ ее больной; у нея былъ такой свѣжій цвѣтъ лица. Она, можно сказать, вдругъ зачахла.
   -- Это было жестокимъ ударомъ для вашего отца, сказала мистрисъ Гамлей, видя, что Молли не знаетъ, что ей отвѣчать.
   -- Да, да. Это случилось такъ внезапно, такъ скоро послѣ ихъ свадьбы!
   -- Мнѣ казалось, что это случилось четыре года спустя, сказала Молли.
   -- Четыре года -- очень короткій срокъ для людей, которые намѣревались прожить вмѣстѣ цѣлую жизнь. Всѣ полагали, что Гибсонъ снова женится.
   -- Тс! поспѣшила сказать мистрисъ Гамлей, увидя по измѣнившемуся лицу Молли и но выраженію ея глазъ, что эта мысль была для нея совершенно новая. Но сквайра не такъ-то легко было остановить.
   -- Ну, мнѣ, можетъ быть, и не слѣдовало бы этого говорить; но, не я одинъ, всѣ такъ думали. Теперь онъ, безъ сомнѣнія, уже не женится, и потому нечего стѣсняться. Вѣдь ему за сорокъ, неправда ли?
   -- Ему сорокъ-три года. Я не думаю, чтобы онъ когда либо намѣревался вторично жениться, сказала Молли, возвращаясь къ прежней мысли, указывавшей ей на опасность, мимо которой она прошла безсознательно.
   -- Нѣтъ, и я тоже не думаю, моя милая. Онъ мнѣ кажется именно такимъ человѣкомъ, который способенъ всю свою жизнь остаться вѣренъ памяти умершей жены. Не обращайте вниманія на слова сквайра.
   -- Вотъ какъ! Ну, если вы намѣрены внушать мисъ Гибсонъ неуваженіе къ хозяину дома, то лучше вамъ отсюда уйдти.
   Молли послѣдовала за мистрисъ Гамлей въ гостиную, но съ перемѣной мѣста мысли ея не измѣнились. Онѣ невольно останавливались на опасности, которая была и миновала, невѣдомо для нея. Въ то же время она удивлялась своей недальновидности и не понимала, какимъ образомъ ей никогда не приходило на умъ, что отецъ ея можетъ вторично жениться. Она сама чувствовала, какъ невпопадъ отвѣчала на замѣчанія мистрисъ Гамлей.
   -- Вонъ папа идетъ съ сквайромъ! внезапно воскликнула она. И дѣйствительно, они шли по цвѣтнику; отецъ ея стряхивалъ хлыстомъ пыль съ сапоговъ для того, чтобы явиться въ гостиную мистрисъ Гамлей въ приличномъ видѣ. Его появленіе въ минуту разсѣяло запавшія въ душу дочери опасенія на счетъ мнимой возможности для него второго брака. Къ тому же ей была очень пріятна мысль, что онъ не могъ успокоиться, пока не увидѣлъ собственными глазами, какъ она устроилась въ своемъ новомъ жилищѣ. Его визитъ вообще ободрилъ ее, хотя онъ весьма немного съ ней говорилъ, да и то все въ шутливомъ тонѣ. Когда онъ уѣхалъ, сквайръ принялся учить ее какой-то игрѣ въ карты, а у нея къ тому же времени сдѣлалось такъ легко на душѣ, что она могла посвятить ему все свое вниманіе. Сквайръ говорилъ безъ умолку о разныхъ предметахъ, которые, по его мнѣнію, могли ее интересовать.
   -- Такъ вы даже и по виду не знаете моихъ сыновей? А я былъ увѣренъ, что вы ихъ видѣли: они любятъ время отъ времени ѣздить въ Голлингфордъ, а Роджеръ, сколько мнѣ извѣстно, не разъ бралъ книги у вашего отца. Роджеръ малый ученый, а Осборнъ уменъ и талантливъ, какъ его мать. Я нисколько не буду удивленъ, если онъ въ одинъ прекрасный день напечатаетъ книгу. Мисъ Гибсонъ, вы невѣрно считаете. Еслибъ я захотѣлъ, я могъ бы отличнымъ образомъ обыграть васъ.
   И такъ продолжалось до тѣхъ поръ, пока не явился дворецкій, который съ торжественнымъ видомъ положилъ передъ своимъ господиномъ большой молитвенникъ. Сквайръ поспѣшно бросилъ карты, какъ-бы застигнутый за какимъ либо неприличнымъ дѣломъ. Комната наполнилась слугами и служанками, окна были открыты; печальный крикъ совы и стрекотанье кузнечиковъ сливались съ словами молитвы. Затѣмъ всѣ разошлись по своимъ комнатамъ. Такимъ образомъ окончился первый день пребыванія Молли въ Гамлеѣ.
   Молли подошла къ окну своей спальни и, облокотясь о подоконникъ, вдыхала въ себя свѣжій ночной воздухъ, пропитанный запахомъ жимолости. Бархатистый мракъ скрывалъ отъ нея всѣ предметы на нѣкоторомъ разстояніи, но она чувствовала ихъ присутствіе съ такою же ясностью, какъ еслибы ихъ видѣла.
   -- Мнѣ кажется, я буду здѣсь счастлива, думала Молли, отходя отъ окна и приготовляясь ко сну. Но вдругъ слова сквайра о возможности второго брака для ея отца промелькнули у ней въ памяти, и смутили миръ, наполнявшій ея сердце.-- На комъ бы онъ могъ жениться? спрашивала она у самой себя.-- На мисъ Эйръ? На мисъ Броунингъ? На мисъ Фёбе? На мисъ Гуденофъ? Но по той или другой причинѣ, каждая изъ этихъ личностей оказывалась неподходящей къ дѣлу. А между тѣмъ неудовлетворенный вопросъ лежалъ у нея на сердцѣ тяжелымъ камнемъ и не давалъ ей спокойно заснуть.
   На слѣдующее утро мистрисъ Гамлей не сошла внизъ, и Молли со страхомъ увидѣла, что ей придется завтракать съ глазу на глазъ съ сквайромъ. Онъ же, изъ уваженія къ своей гостьѣ, отложилъ въ сторону газеты. Одна изъ нихъ, старый, пользовавшійся большой популярностью органъ торіевъ, заключала въ себѣ всѣ мѣстныя новости -- самыя интересныя для сквайра. Другая -- Morning Chronicle, которую онъ называлъ горькимъ лекарствомъ, обыкновенно вызывала у него выраженія сильнаго неудовольствія, а нерѣдко даже и крѣпкія словца. Но нынѣшній день онъ хотѣлъ "держаться правилъ приличія", какъ онъ самъ послѣ объяснилъ Молли. Съ этою цѣлью онъ завелъ съ ней разговоръ и всячески старался его поддерживать. Онъ говорилъ о своей женѣ, о дѣтяхъ, объ имѣніи, о разныхъ хозяйственныхъ распоряженіяхъ, объ арендаторахъ и о послѣднихъ выборахъ. Интересы Молли вертѣлись около ея отца, мисъ Эйръ, ея сада и поля и, въ нѣсколько меньшей мѣрѣ, около мисъ Броунингъ, около комнорской школы и новаго платья, которое мисъ Роза должна была прислать. Но, несмотря на все это, одинъ вопросъ неотвязчиво ее преслѣдовалъ, вопросъ о томъ: "на комъ бы могъ папа вторично жениться?" И она съ трудомъ удерживалась, чтобъ не произнести его вслухъ. Пока длился завтракъ, сквайръ и Молли были очень учтивы другъ съ другомъ, и это ихъ обоихъ нѣсколько утомило. За тѣмъ сквайръ пошелъ въ свой кабинетъ читать еще нетронутыя газеты. Въ домѣ всѣ имѣли обыкновеніе называть "кабинетомъ" комнату, въ которой сквайръ Гамлей держалъ свои платья, сапоги, штиблеты, палки, любимый садовый ножъ, ружье и удочки. Здѣсь, между прочимъ, стояли бюро и покойное кресло, но не было ни одной книги, которыя по большей части хранились въ обширной, пропитанной запахомъ плѣсени комнатѣ, въ отдаленной части дома, столь отдаленной, что слуги нерѣдко забывали открывать тамъ ставни. Окна этой комнаты выходили на часть парка, густо поросшую кустарникомъ. На кухнѣ даже существовало преданіе, что покойный сквайръ -- тотъ самый, который "провалился на экзаменѣ" въ Оксфордѣ, приказалъ задѣлать въ библіотекѣ окна, съ цѣлью избавиться отъ оконной пошлины. Но когда "молодые джентльмены" бывали дома, то слуги сами по себѣ, безъ всякаго приказанія со стороны господъ, убирали и чистили библіотеку, открывали ставни, зажигали огонь въ каминѣ и сметали пыль съ прекрасно переплетенныхъ книгъ, которыя представляли богатое собраніе лучшихъ произведеній литературы второй половины прошлаго столѣтія. Новѣйшія сочиненія хранились въ небольшихъ шкапикахъ, помѣщавшихся въ гостиной между окнами, и на верху въ собственной комнатѣ мистрисъ Гамлей. Этого запаса было болѣе нежели достаточно для Молли. Она такъ погрузилась въ чтеніе одного изъ романовъ Вальтеръ-Скотта, что, когда часъ спустя послѣ завтрака, сквайръ подошелъ по усыпанной пескомъ дорожкѣ къ окну гостиной и позвалъ ее съ собой гулять, она вскочила въ испугѣ, какъ будто въ ушахъ ея раздался выстрѣлъ.
   -- Вамъ, моя милая, я думаю, немножко скучно сидѣть тутъ одной съ книгами. Но моя жена любитъ, чтобъ ее не безпокоили по утрамъ. Она, правда, предупредила объ этомъ вашего отца, и я тоже, но тѣмъ не менѣе мнѣ стало васъ жаль, когда я увидѣлъ васъ, сидящую на полу гостиной въ совершенномъ одиночествѣ.
   Молли читала "Ламермурскую невѣсту", и охотно осталась бы дома за своей книгой; но доброта сквайра ее тронула. Они прошли сквозь оранжереи, по тщательно содержимымъ лугамъ, къ огороду, обнесенному высокой стѣной. Сквайръ отворилъ калитку и, продолжая свой путь, отдавалъ приказанія садовникамъ. Молли за нимъ слѣдовала, какъ маленькая собачка, а головка ея была полна "Ревенсвудомъ" и "Люси Аштонъ". Наконецъ, сквайръ покончилъ съ садовниками и всякаго рода работниками, и могъ заняться исключительно своей спутницей. Они вошли въ рощу, отдѣлявшую сады отъ полей. Молли съ своей стороны постаралась оторваться отъ семнадцатаго столѣтія, куда перенесло ее чтеніе романа. Мысли ея снова обратились на тотъ вопросъ, который такъ упорно ее преслѣдовалъ со вчерашняго дня. Она не успѣла опомниться, какъ онъ совершенно невольно сорвался у нея съ языка.
   -- На комъ, думали, папа снова женится, знаете тогда, послѣ смерти мама?
   На послѣднихъ словахъ голосъ, ея задрижалъ. Сквайръ быстро къ ней обернулся. Она была очень серьёзна, немного блѣдна, а глаза ея смотрѣли почти повелительно, какъ-бы требуя немедленнаго отвѣта.
   Онъ засвисталъ, чтобъ выиграть время. Да ему, собственно говоря, нечего было и отвѣчать. Мистеръ Гибсонъ никогда не подавалъ повода соединять его имя съ именемъ какой бы то ни было женщины. Слухи о его второмъ бракѣ были не болѣе, какъ предположенія, основанныя на вѣроятіи: молодой вдовецъ остался съ маленькой дѣвочкой на рукахъ; самое лучшее, что онъ могъ сдѣлать, это снова жениться.
   -- Я не слышалъ, чтобъ кого нибудь по преимуществу прочили ему въ жены. Онъ никогда никому не оказывалъ предпочтенія, но еслибъ вздумалъ вторично жениться, то это было бы только въ порядкѣ вещей и, право, недурно. Я такъ ему и сказалъ, когда онъ здѣсь былъ въ послѣдній разъ.
   -- А что онъ отвѣчалъ? съ безпокойствомъ спросила Молли.
   -- Ничего, а только улыбнулся. Вамъ не слѣдуетъ такъ принимать къ сердцу каждое слово, моя милая. Онъ, весьма вѣроятно, болѣе не женится, а если женится, то это будетъ очень хорошо, какъ для него, такъ и для васъ!
   Молли что-то пробормотала, что сквайръ, еслибъ захотѣлъ, могъ бы разслышать; но онъ счелъ за лучшее перемѣнить разговоръ.
   -- Посмотрите сюда! сказалъ онъ, когда они внезапно очутились въ виду большого пруда. На его гладкой, блестящей поверхности возвышался маленькій островокъ, на которомъ росли по серединѣ высокія темныя сосны, а по краямъ серебристыя ивы, касавшіяся вѣтками воды.-- Мы съ вами надняхъ тамъ побываемъ. Я не люблю употреблять лодку въ это время года, пока молоденькія птички еще покоятся въ своихъ гнѣздышкахъ посреди тростника и другихъ водяныхъ растеній, но мы все-таки съѣздимъ на островокъ. Тамъ много лысухъ и гагары.
   -- Посмотрите, посмотрите: лебедь!
   -- Да, у насъ ихъ двѣ пары. А вонъ тамъ, въ деревьяхъ, водятся вороны и цапли. Странно, что я этотъ годъ не видѣлъ еще ни одной цапли! Имъ пора бы быть здѣсь: въ августѣ онѣ ужь снова улетаютъ за моря. Тс, тише! Вонъ на камнѣ стоитъ птица съ длинной шеей: не цапля ли это?
   -- Кажется. Я до сихъ поръ видѣла ихъ только на картинкахъ.
   -- Онѣ и вороны находятся въ постоянной враждѣ другъ съ другомъ, что вовсе не пристало такимъ близкимъ сосѣдямъ. Если цапли, самецъ и самка, одновременно отлучатся изъ гнѣзда, вороны непремѣнно его расклюютъ и растащутъ. Однажды, мнѣ Роджеръ указалъ на стаю воронъ, которая преслѣдовала одинокую цаплю, повидимому -- съ весьма недружелюбнымъ намѣреніемъ. Роджеръ много занимается естественными науками и иногда открываетъ престранныя вещи. Еслибъ онъ теперь съ нами гулялъ, то, безъ сомнѣнія, ужь разъ десять оставлялъ бы насъ для своихъ наблюденій: его глаза постоянно за чѣмъ нибудь слѣдятъ и видятъ двадцать предметовъ тамъ, гдѣ я вижу всего только одинъ. Ему случается иногда стремглавъ бросаться въ кусты, завидѣвъ тамъ какое нибудь растеніе, по его словамъ; очень рѣдкое, но которое, мнѣ казалось, я на каждомъ шагу встрѣчалъ въ лѣсу. А еслибъ онъ теперь видѣлъ вотъ это -- и сквайръ коснулся палкой легкой ткани паутины, покрывавшей листокъ -- то немедленно опредѣлилъ бы, чье это произведеніе: паука или какого другого насѣкомаго, и сказалъ бы, гдѣ оно живетъ: въ изгнившихъ ли еловыхъ пняхъ, въ расщелинахъ ли крѣпкаго здороваго дерева, въ землѣ или въ воздухѣ, или въ какомъ бы то мы было мѣстѣ. Жаль, что въ Кембриджѣ не даютъ ученыхъ степеней по части естественныхъ наукъ! Роджеръ непремѣнно удостоился бы одной изъ нихъ.
   -- А мистеръ Осборнъ Гамлей очень уменъ и талантливъ? робко спросила Молли.
   -- О, да! Осборнъ нѣчто въ родѣ генія. Его мать возлагаетъ на него большія надежды, да и я самъ не мало имъ горжусь. Онъ непремѣнно получитъ степень въ Trinity College. Вчера еще я говорилъ въ собраніи судей: "У меня есть сынъ, который надѣлаетъ шуму въ Кембриджѣ, или я жестоко ошибаюсь". Ну, не странная ли это игра природы -- продолжалъ сквайръ, обративъ свое честное лицо къ Молли и какъ-бы намѣреваясь подѣлиться съ ней новой мыслью: -- не странная ли это игра природы, что я Гамлей изъ Гамлея, предки котораго жили богъ-знаетъ когда, во времена гептархіи говорятъ... Когда это была гептархія?
   -- Не знаю, отвѣчала Молли, смущенная внезапнымъ вопросомъ.
   -- Вѣроятно, до вступленія на престолъ короля Альфреда, который, какъ вамъ извѣстно, былъ королемъ цѣлой Англіи. Ну, такъ я говорилъ: вотъ я, потомокъ весьма древняго рода, а между тѣмъ, кто, незнающій меня лично, согласится признать во мнѣ просто джентльмена, увидя мое красное лицо, большія руки и ноги и толстый станъ? И вотъ Осборнъ, похожій на мать, которая едва ли знаетъ, кто былъ ея дѣдъ. И что же? у Осборна лицо нѣжное, какъ у дѣвушки, маленькія рука и ноги и стройный станъ. Онъ пошелъ въ мать, какъ я уже говорилъ. За то Роджеръ похожъ на меня; онъ Гамлей изъ Гамлея, и никому, встрѣтившему его на улицѣ, не прійдетъ въ голову, что въ жилахъ этого смуглаго, широкоплечаго, неуклюжаго молодца течетъ благородная кровь. А весь этотъ комнорскій людъ, который играетъ такую важную роль въ Голлингфордѣ? Онъ не болѣе, какъ произведеніе вчерашняго дня. Еще на дняхъ я говорилъ женѣ, что Осборна слѣдовало бы женить на дочери лорда Голлингфорда, то-есть, еслибы у него была дочь; къ сожалѣнію, у него одни мальчики. А впрочемъ, я не знаю еще, согласился бы я, право, не знаю. Осборнъ получитъ высокое образованіе, родъ его ведется отъ времени гептархіи, тогда какъ кто можетъ сказать, гдѣ были Комноры въ царствованіе королевы Анны?-- И онъ погрузился въ размышленіе о томъ, могъ ли бы онъ дать свое согласіе на столь неравный бракъ. Молли уже успѣла забыть, о чемъ они говорили, какъ вдругъ онъ испугалъ ее громкимъ восклицаніемъ: Нѣтъ! Мнѣ слѣдуетъ искать выше. Итакъ, это, можетъ быть, еще къ лучшему, что у лорда Голлингфорда только сыновья.
   Черезъ нѣсколько времени онъ съ низкимъ поклономъ и изысканной любезностью поблагодарилъ Молли за ея сообщество, и сказалъ, что леди Гамлей, безъ сомнѣнія, теперь уже встала и желаетъ видѣть свою молоденькую гостью. Онъ показалъ ей красный домъ, выглядывавшій изъ-за зелени, растолковалъ, какъ къ нему пройдти, и покровительственно слѣдилъ за ней взоромъ, пока она шла но тропинкѣ, проложенной черезъ поля.
   -- А славная дѣвочка, дочь Гибсона! сказалъ онъ про себя: -- да какъ же она всполошилась при мысли о возможности для него второго брака! Съ ней надо держать ухо востро. Но странно, что она сама никогда объ этомъ еще не думала. А впрочемъ, и то правда: мачиха для молодой дѣвушки, и вторая жена для мужчины -- двѣ совершенно различныя вещи.
   

VII.
Предчувствіе опасности.

   Если сквайръ Гамлей не былъ въ состояніи отвѣчать на вопросъ Молли о томъ, на кого общественное мнѣніе когда-либо указывало, какъ на будущую вторую жену ея отца, за то судьба въ это время готовила ей отвѣтъ, да еще самаго положительнаго свойства. Но вѣдь судьба хитрая плутовка: она созидаетъ свои планы такъ же незамѣтно, какъ птица гнѣздо, и изъ такихъ же ничтожныхъ матеріаловъ, изъ такихъ же бездѣлицъ. Первой бездѣлицей въ этомъ случаѣ была тревога, поднятая Дженни, кухаркой мистера Гибсона, по случаю отказа отъ мѣста Бетіи. Бетія была дальняя родственница Дженни, и находилась подъ покровительствомъ этой особы, которая, вслѣдствіе этого, не переставала утверждать, что изъ дому "слѣдовало бы выпроводить соблазнителя, мистера Кокса, а не Бетію, бѣдную, соблазненную имъ жертву". Она забрала себѣ въ голову дать почувствовать мистеру Гибсону его несправедливость. Онъ, правда, постарался доставить Бетіи другое мѣсто, не хуже того, какое она занимала въ его домѣ; но, тѣмъ не менѣе, Дженни объявила ему о своемъ намѣреніи тоже отойдти отъ него. Изъ прежнихъ опытовъ мистеръ Гибсонъ зналъ, что все это только одни слова; но ему было непріятно находиться въ неизвѣстности и подвергаться непріятнымъ столкновеніямъ съ женщиной, которая носила на своемъ лицѣ явные признаки обиды и негодованія.
   Къ этимъ мелочнымъ домашнимъ хлопотамъ присоединилось еще одно, и болѣе серьёзное обстоятельство. Мисъ Эйръ, со своей старухой-матерью и сиротами племянниками и племянницами, уѣхала къ морю, гдѣ и намѣревалась провести все время отсутствія Молли, которое, какъ первоначально предполагалось, продлится не болѣе двухъ недѣль. Но не прошло и десяти дней, какъ мистеръ Гибсонъ получилъ красиво-написанное, прекрасно-составленное и акуратно сложенное и запечатанное письмо отъ мисъ Эйръ. Ея старшій племянникъ заболѣлъ скарлатиной, и слѣдовало ожидать, что младшія дѣти не замедлятъ отъ него заразиться. Это было въ высшей степени непріятно и даже тяжело для бѣдной мисъ Эйръ, потому что увеличивало ея расходы, причиняло ей новыя заботы, и, вдобавокъ, приковывало ее къ дому, который такъ внезапно посѣтила страшная болѣзнь. Но она даже и не упоминала о собственныхъ затрудненіяхъ, а только кротко извинялась въ томъ, что не будетъ въ состояніи возвратиться къ сроку въ семейство мистера Гибсона. Въ заключеніе говорилось, что у Молли никогда не было скарлатины, и потому, даже еслибъ мисъ Эйръ и могла оставить племянниковъ и возвратиться къ своимъ занятіямъ, врядъ-ли бы это было благоразумно и безопасно.
   -- Конечно, нѣтъ, сказалъ Гибсонъ, разрывая письмо на двое, и бросая его въ каминъ, гдѣ оно немедленно превратилось въ пепелъ: -- желалъ бы я жить гдѣ-нибудь въ уединеніи, такъ, чтобъ вокругъ меня на десять миль не было ни одной женщины: авось, я тогда обрелъ бы спокойствіе. Вѣроятно, онъ забылъ о способности досаждать мистера Кокса, или и тутъ все зло приписывалъ бѣдной Молли. Но въ комнату вошла прибирать завтракъ мученица-кухарка, и возвѣстила свое присутствіе глубокимъ вздохомъ, который вывелъ мистера Гибсона изъ задумчивости и напомнилъ ему, что надо дѣйствовать.
   -- Молли должна подольше остаться въ Гамлеѣ, рѣшилъ онъ: -- они часто звали ее къ себѣ, пусть же теперь вдоволь насладятся ея присутствіемъ. Ей никакъ нельзя въ настоящее время возвратиться домой, и самое лучшее, что я могу сдѣлать, это оставить ее тамъ, гдѣ она находится. Мистрисъ Гамлей, кажется, полюбила ее, а сама она имѣетъ довольный и счастливый видъ и даже, какъ будто, пополнѣла. Во всякомъ случаѣ, я завтра побываю въ Гамлеѣ, и посмотрю, какъ тамъ идутъ дѣла.
   Онъ засталъ мистрисъ Гамлей лежащею на софѣ подъ тѣнью кедроваго дерева, на лужайкѣ. Молли вертѣлась вокругъ нея, и подъ ея руководствомъ подвязывала цвѣты и очищала ихъ отъ сухихъ листьевъ.
   -- Папа пріѣхалъ! радостно вскрикнула она, когда онъ подъѣзжалъ къ изгороди, отдѣлявшей тщательно содержимую лужайку и цвѣтникъ отъ болѣе дикой части парка, противъ самаго дома.
   -- Войдите въ домъ, а за тѣмъ приходите сюда, сквозь большое окно въ гостиной, сказала мистрисъ Гамлей, приподнимаясь на локтѣ: -- мы хотимъ показать вамъ розовое дерево, которое Молли сама привила, чѣмъ мы обѣ не мало гордимся.
   Мистеръ Гибсонъ проѣхалъ на конюшню, оставилъ тамъ свою лошадь и вскорѣ очутился на лужайкѣ, подъ кедровымъ деревомъ, гдѣ стояли столъ и стулья и были разбросаны книги и спутанная работа. Ему непріятно было просить о томъ, чтобъ Молли позволили продлить ея визитъ, и потому онъ рѣшился поскорѣй съ этимъ покончить, а затѣмъ, уже безмятежно отдаться наслажденію прелестнымъ днемъ, нокоемъ и ароматнымъ воздухомъ. Молли стояла возлѣ него, положивъ ему на плечо руку.
   -- Сегодня я пріѣхалъ къ вамъ съ просьбой, началъ онъ.
   -- Она исполнена, прежде нежели произнесена вами. Не храбрая ли я послѣ этого женщина?
   Онъ улыбнулся, поклонился и продолжалъ:
   -- Мисъ Эйръ, бывшая гувернантка Молли, увѣдомила меня сегодня о болѣзни одного изъ своихъ маленькихъ племянниковъ, съ которыми поѣхала въ Ньюпортъ, на время отсутствія Молли. У него открылась скарлатина.
   -- Я угадываю, въ чемъ заключается ваша просьба, и спѣшу предупредить ее. Это я прошу и умоляю васъ, оставить у меня мою дорогую, маленькую Молли. Конечно, мисъ Эйръ не должна возвращаться, а Молли необходимо остаться здѣсь!
   -- Очень, очень благодарю васъ.-- Да, въ этомъ и состояла моя просьба.
   Ручка Молли скользнула въ его большую, сильную и угнѣздилась тамъ.
   -- Папа! Мистрисъ Гамлей! Я знаю, вы поймете меня... нельзя ли мнѣ поѣхать домой? Я очень счастлива здѣсь, но папа, милый папа! я предпочитаю быть дома съ вами.
   Непріятное подозрѣніе промелькнуло у него въ головѣ. Онъ притянулъ ее къ себѣ и пристально взглянулъ въ ея невинное личико. Она покраснѣла отъ этого неожиданнаго движенія, но глаза ея выражали скорѣе изумленіе, нежели то чувство, которое онъ опасался въ нихъ найдти. На минуту онъ подумалъ, что любовь юнаго рыжеволосаго мистера Кокса встрѣтила отвѣтъ въ сердцѣ Молли, но теперь онъ совсѣмъ успокоился.
   -- Молли, прежде всего замѣчу тебѣ, что ты неучтива. Я не знаю, какъ ты теперь помиришься съ мистрисъ Гамлей. Затѣмъ ты, кажется, себя считаешь умнѣе меня. Я не хочу имѣть тебя дома: оставайся же, гдѣ ты есть и будь благодарна.
   Молли поняла, что вопросъ о ея дальнѣйшемъ пребываніи въ Гамлеѣ рѣшенъ у него безвозвратно. Въ ней пробудилось чувство недовольства, она оставила отца, подошла къ мистрисъ Гамлей и поцаловала ее, не говоря ни слова. Мистрисъ Гамлей взяла ее за руку и очистила для нея мѣсто возлѣ себя на софѣ.
   -- Я въ слѣдующій же вашъ пріѣздъ хотѣла васъ просить, мистеръ Гибсонъ, оставить у меня еще Молли. Мы съ ней прекрасные друзья, неправда ли, Молли? А теперь, когда милый маленькій племянникъ миссъ Эйръ...
   -- Я желалъ бы его высѣчь, перебилъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Далъ намъ къ тому поводъ, продолжала мистрисъ Гамлей: -- я нескоро отпущу Молли. Вы же должны пріѣзжать съ намъ такъ часто, какъ только можете. У насъ найдется для васъ комната и я не вижу, почему бы вамъ каждое утро не начинать вашихъ визитовъ къ больнымъ съ Гамлея, вмѣсто Голлингфорда?
   -- Благодарю васъ. Еслибъ вы не были такъ добры къ Молли, то я не удержался бы и отвѣтилъ вамъ дерзостью.
   -- Какою, скажите пожалуйста? Я знаю, вы не успокоитесь, пока не выпустите ее.
   -- Мистрисъ Гамлей, по крайней-мѣрѣ, теперь будетъ знать, у кого я научилась быть дерзкой, съ торжествомъ произнесла Молли.-- Это у насъ наслѣдственное.
   -- Я хотѣлъ сказать, что ваше предложеніе мнѣ -- проводить ночи въ Гамлеѣ чисто женская мысль: въ ней много доброты, и ни капли здраваго смысла. Какъ бы больные отыскивали меня за семь миль отъ моего обыкновеннаго мѣста жительства? Они бы стали посылать за другимъ докторомъ, и я черезъ мѣсяцъ совершенно разорился бы.
   -- Развѣ они не могли бы посылать за вами сюда? Это не дорого бы стоило.
   -- Представьте себя стараго Гуди Генбёри, съ трудомъ пробирающагося въ мой домъ и стонущаго на каждомъ шагу. Каково было бы его положеніе, еслибъ ему сказали, что онъ долженъ идти меня отыскивать еще за семь миль! Или возьмемъ другой примѣръ. Вы думаете франтъ, грумъ леди Комноръ, поблагодарилъ бы меня за то, что ему пришлось бы ѣздить въ Гамлей всякій разъ, какъ я понадобился бы его госпожѣ?
   -- Хорошо, хорошо, я покоряюсь! Я женщина. Молли, вы тоже женщина! Подите же, прикажите подать вашему отцу земляники со сливками: подобныя скромныя распоряженія входатъ въ область женскихъ занятій. Къ тому же, угостивъ его земляникой со сливками, мы сдѣлаемъ очень доброе, но лишенное здраваго смысла дѣло: это доставитъ ему отличное разстройство желудка.
   -- Говорите, пожалуйста, только за себя, мистрисъ Гамлей, весело возразила Молли.-- Я вчера съѣла огромную порцію; когда сквайръ увидѣлъ, съ какимъ аппетитомъ я ее уплетала, онъ самъ пошелъ въ молочную и принесъ мнѣ большую крынку сливокъ. А сегодня, несмотря на это, я здоровехонька и какъ ни въ чемъ ни бывала.
   -- Хорошая она у меня дѣвочка, сказалъ ея отецъ, когда она скрылась изъ виду. Слова эти были произнесены скорѣе утвердительнымъ, нежели вопросительнымъ тономъ, какъ будто онъ не сомнѣвался въ отвѣтѣ. Въ глазахъ виднѣлась смѣсь нѣжности и довѣрія, а подтвержденіе, которое онъ ожидалъ, не замедлило явиться.
   -- Она прелестное созданье! Не умѣю вамъ сказать, какъ сквайръ и я ее сильно полюбили. Я такъ рада, что она у насъ еще останется! Сегодня утромъ я съ тоской думала, что мнѣ скоро придется съ ней разстаться; но теперь она пробудетъ здѣсь, по крайней-мѣрѣ, еще два мѣсяца.
   Сквайръ дѣйствительно очень полюбилъ Молли. Ему весьма пріятно было имѣть у себя молоденькую дѣвочку, которая прыгала и распѣвала въ саду и оживляла домъ своей рѣзвостью. Къ тому же Молли была очень умна и услужлива; она умѣла кстати говорить и кстати молчать и слушать. Мистрисъ Гамлей не ошибалась, когда утверждала, что Молли пріобрѣла расположеніе сквайра. Но, или она дурно выбрала время, чтобъ объявить ему о продолженіи пребыванія Молли въ Гамлеѣ, или на него нашелъ одинъ изъ тѣхъ припадковъ дурнаго расположенія духа, которые, надо сказать правду, онъ всегда старался сдерживать въ присутствіи жены, какъ бы то ни было, онъ принялъ это извѣстіе далеко не любезнымъ образомъ.
   -- Останется здѣсь еще на нѣсколько времени! Самъ Гибсонъ объ этомъ просилъ?
   -- Да! Иначе ей некуда дѣваться. Миссъ Эйръ въ отсутствіи, а ей, молоденькой дѣвушкѣ, безъ матери весьма неудобно стоять во главѣ хозяйства, которое заключаетъ въ себѣ двухъ молодыхъ людей.
   -- Вольно же Гибсону принимать къ себѣ воспитанниковъ, учениковъ или помощниковъ, какъ бы они тамъ ни назывались! Ему слѣдовало объ этомъ прежде подумать.
   -- Мой милый сквайръ, я была увѣрена, что ты не менѣе меня обрадуешься случаю, который позволяетъ намъ удержать у себя Молли. Я просила ее остаться на неопредѣленное время, мѣсяца на два по крайней-мѣрѣ.
   -- Да, и жить подъ одной кровлей съ Осборномъ! Роджеръ тоже будетъ дома!
   Мистрисъ Гамлей поняла, въ чемъ дѣло.
   -- О, она не такого рода дѣвушка, какія плѣняютъ молодыхъ мальчиковъ въ ихъ годы. Мы ее любимъ за ея милыя качества, за то, что она есть, въ дѣйствительности; но для молодыхъ людей двадцати-одного, двадцати-двухъ лѣтъ нужно еще кое что...
   -- Что такое?-- проворчалъ сквайръ.
   -- Нарядныя платья и особеннаго рода манеры. Они даже не замѣтятъ, что она хорошенькая; ихъ идеи о красотѣ вертятся на яркихъ краскахъ, бросающихся въ глаза.
   -- Все это, можетъ быть, очень умно, но мнѣ рѣшительно непонятно. Я знаю только то, что весьма опасно запирать въ уединенномъ деревенскомъ домѣ двухъ молодыхъ людей двадцати-одного и двадцати-трехъ лѣтъ съ молоденькой семнадцатилѣтней дѣвушкой, въ чемъ бы она ни была одѣта и какого бы цвѣта ни были ея глаза и волосы. Я тебѣ говорилъ, какъ не желаю, чтобъ Осборнъ или его братъ влюбились въ нее. Мнѣ это очень непріятно.
   Лицо мистрисъ Гамлей омрачилось; она даже немного поблѣднѣла.
   -- Въ такомъ случаѣ не сдѣлать ли намъ какихъ либо распоряженій, пока она у насъ будетъ? Пусть мальчики останутся въ Кембриджѣ или мѣсяца на два поѣдутъ за-границу.
   -- Ни подъ какимъ видомъ: ты слишкомъ сильно желала ихъ возвращенія. Я видѣлъ замѣтки, которыя ты дѣлала въ альманахѣ, считая дни. Нѣтъ, я лучше поговорю съ Гибсономъ, скажу ему, чтобъ онъ взялъ дочь, что намъ неудобно .
   -- Мой милый Роджеръ! Прошу тебя, не дѣлай ничего подобнаго! Это будетъ очень грубо, особенно послѣ того, что я ему вчера говорила. Прошу тебя, не дѣлай этого. Ради меня, не говори ничего мистеру Гибсону.
   -- Ну, ну, хорошо, не волнуйся, поспѣшилъ онъ сказать, замѣтя нервное волненіе, въ какое она пришла.-- Я поговорю съ Осборномъ, когда онъ пріѣдетъ и объясню ему, какъ было бы непріятно нѣчто подобное.
   -- А Роджеръ слишкомъ занятъ своей естественной исторіей и сравнительной анатоміею. Онъ такъ углубленъ въ нихъ, что неспособенъ влюбиться даже и въ самоё Венеру. У него нѣтъ ни той чувствительности, ни того воображенія, какъ у Осборна.
   -- Ты этого не знаешь. Никогда не слѣдуетъ слишкомъ разсчитывать на благоразуміе молодыхъ людей. Но съ Роджеромъ это было бы не такъ, важно. Онъ знаетъ, что ему еще впродолженіе многихъ лѣтъ нельзя жениться.
   Все это утро сквайръ тщательно избѣгалъ Молли, передъ которой чувствовалъ себя какъ-бы виноватымъ. Но она ничего не замѣчала, была по обыкновенію весела, мила и свободна, какъ гостья, увѣренная въ расположеніи къ себѣ хозяевъ. Какъ бы сквайръ ни былъ съ ней угрюмъ и сдержанъ, она ни минуты въ немъ не сомнѣвалась, и своимъ ласковымъ обращеніемъ успѣла побѣдить его предубѣжденіе. На другое утро они снова были, попрежнему, друзьями. Когда они всѣ сидѣли за завтракомъ, пришло письмо, которое сквайръ, прочитавъ, передалъ женѣ, и потомъ взялъ его отъ нея обратно. Они ни слова не сказали о его содержаніи, а только обмѣнялись слѣдующими замѣчаніями:
   -- Какъ это кстати!
   -- Да! Очень!
   Молли и въ голову не пришло примѣнить эти восклицанія къ извѣстію, которое ей сообщила мистрисъ Гамлей въ теченіе дня. Ея сынъ, Осборнъ, получилъ приглашеніе провести нѣсколько времени въ окрестностяхъ Кембриджа у одного изъ своихъ друзей, а можетъ быть, даже и сопровождать его на континентъ, гдѣ тотъ намѣревался совершить небольшое путешествіе. Вслѣдствіе этого Роджеръ пріѣдетъ домой одинъ.
   Молли съ жаромъ выразила свое сожалѣніе:
   -- О, какъ мнѣ жаль!
   Мистрисъ Гамлей была очень рада, что мужъ не слышалъ этого восклицанія и пыла, съ какимъ оно было произнесено.
   -- Вы такъ много думали о его пріѣздѣ, такъ ожидали его, а теперь!... это должно васъ очень огорчать!
   Мистрисъ Гамлей улыбнулась съ чувствомъ облегченія.
   -- Конечно, это меня огорчаетъ, но я не должна забывать объ удовольствіи Осборна. А со своей впечатлительной, поэтической душой, онъ намъ будетъ писать такія прелестныя письма! Бѣдняжка! Ему предстоитъ на дняхъ трудный экзаменъ, въ благопріятномъ исходѣ котораго, впрочемъ, ни я, ни его отецъ, нисколько не сомнѣваемся. Какъ мнѣ хотѣлось бы видѣть моего дорогого мальчика! Но все къ лучшему...
   Молли была нѣсколько удивлена противорѣчіемъ звучавшимъ въ послѣднихъ словахъ. Для нея это тоже было маленькимъ разочарованіемъ: ей сильно хотѣлось видѣть красиваго, блестящаго юношу, героя своей матери. Она не разъ старалась представить его себѣ въ своихъ дѣвичьихъ мечтахъ, и спрашивала себя, какія перемѣны могли, по прошествіи десяти лѣтъ, произойдти въ миловидныхъ чертахъ мальчика, портретъ котораго висѣлъ въ комнатѣ мистрисъ Гамлей. Будетъ ли онъ читать вслухъ стихи? думала она. Прочтетъ ли онъ ей когда нибудь свои собственныя произведенія? Но посреди многочисленныхъ дневныхъ занятій она недолго помнила объ этой обманутой надеждѣ. Впервые она пришла ей на умъ только на слѣдующее утро, когда она проснулась съ неопредѣленнымъ сознаніемъ, что произошло нѣчто не совсѣмъ пріятное; но и это ощущеніе вскорѣ исчезло. Ея дни въ Гамлеѣ были наполнены обязанностями, которыя принадлежали бы дочери семейства, еслибы таковая существовала. Она приготовляла завтракъ сквайру, и охотно относила бы наверхъ порцію мистрисъ Гамлей; но сквайръ самъ исполнялъ это каждое утро, и никому не хотѣлъ уступить свое право. Она читала ему вслухъ тѣ части газеты, которыя печатаются мелкимъ шрифтомъ: биржевыя извѣстія, включая денежный курсъ и таксу на хлѣбъ. Она гуляла съ нимъ по саду и рвала цвѣты для гостиной мистрисъ Гамлей. Съ послѣдней она ежедневно каталась въ каретѣ и читала съ ней стихи и разныя другія произведенія легкой литературы въ ея маленькой гостиной на верху. Она отлично выучилась играть въ карты, такъ что успѣвала даже обыгрывать сквайра. Кромѣ того, у Молли, независимо отъ всего этого, были еще ея собственныя занятія и личные интересы. Она каждый день посвящала часъ времени игрѣ на фортепьяно, потому что обѣщала это мисъ Эйръ. Она узнала о существованіи библіотеки, часто посѣщала ее и имѣла обыкновеніе сама открывать тяжелыя ставни, если служанка забывала это сдѣлать. Затѣмъ она влѣзала на лѣстницу и, угнѣздившись на одной изъ ступенекъ, проводила часъ или два за чтеніемъ старыхъ англійскихъ классиковъ. Лѣтніе дни казались очень короткими этой счастливой семнадцатилѣтней дѣвушкѣ.
   

VIII.
Опасность увеличивается.

   Въ четвергъ, обыкновенно спокойный гамлейскій домъ былъ взволнованъ ожиданіемъ Роджера. Послѣдніе два или три дня мистрисъ Гамлей не совсѣмъ хорошо себя чувствовала, и какъ будто о чемъ-то тревожилась; самъ сквайръ, безъ видимой на то причины, тоже былъ точно не въ своей тарелкѣ. Они не сочли нужнымъ сообщить Молли о томъ, что имя Осборна по послѣднимъ экзаменамъ стало весьма низко въ математикѣ. Ихъ гостья только догадывалась, что въ домѣ что-то неладно, но надѣялась на пріѣздъ Роджера, который, думала она, все приведетъ въ надлежащій порядокъ. Ея же собственныя усилія и ухищренія не имѣли никакого результата.
   Въ четвергъ служанка извинилась передъ ней по случаю какой-то неисправности, говоря, что была занята приготовленіемъ комнатъ мистера Роджера. "Онѣ и безъ того всегда въ порядкѣ, говорила она:-- но мистрисъ Гамлей приказываетъ еще провѣтривать и чистить ихъ передъ самымъ пріѣздомъ молодыхъ джентльменовъ. Еслибъ ожидали мистера Осборна, то весь домъ былъ бы на ногахъ; на то онъ и старшій сынъ". Молли забавляли эти доказательства исключительности и неотъемлемости правъ наслѣдника имѣнія. Но она и сама до нѣкоторой степени успѣла заразиться семейнымъ предразсудкомъ насчетъ того, что не было вещи, слишкомъ хорошей тамъ, гдѣ дѣло шло о "старшемъ сынѣ". Въ глазахъ отца Осборнъ бытъ представитель древняго рода Гамлеевъ изъ Гамлея, будущій владѣтель земли, которая цѣлыя тысячелѣтія принадлежала имъ. Его мать особенно любила его за сходство съ ней: они были точно вылиты въ одну форму умственно и физически; онъ даже носилъ ея дѣвичье имя. Она внушила и Молли довѣріе къ его качествамъ, и, несмотря на улыбку, съ какой молодая дѣвушка слушала болтовню служанки, она тоже всячески старалась бы выказать свое уваженіе и преданность къ "наслѣднику", еслибъ ожидали его, а не его брата. Послѣ завтрака мистрисъ Гамлей пошла отдохнуть и приготовиться къ пріему Роджера. Молли удалилась въ свою комнатку съ намѣреніемъ остаться тамъ до обѣда: она не хотѣла мѣшать встрѣчѣ отца и матери съ сыномъ. Она захватила съ собой наверхъ тетрадь съ стихотвореніями Осборна Гамлея: его мать не разъ читала ихъ вслухъ ей. Молли попросила позволенія списать тѣ изъ нихъ, которыя ей особенно нравились. Она усѣлась съ этимъ занятіемъ у открытаго окна; взоръ ея нерѣдко устремлялся вдаль и покоился на садахъ и лѣсахъ, облитыхъ полуденнымъ жаромъ и дрожащихъ подъ легкимъ дуновеніемъ вѣтерка. Невозмутимая тишина царствовала въ домѣ, гдѣ самымъ выдающимся звукомъ было жужжанье синихъ мухъ на большомъ окнѣ на лѣстницѣ. На открытомъ воздухѣ тоже все вкушало миръ и покой. Пчелы заботливо увивались вокругъ цвѣточныхъ клумбъ; издали съ луговъ доносились голоса косарей; порывъ вѣтра время отъ времени приносилъ струю воздуха, пропитаннаго запахомъ свѣжаго сѣна, а вблизи розы и жимолость разливали упоительное благоуханіе. Молли испытывала на себѣ чарующее вліяніе этого тихаго лѣтняго дня. Она перестала писать; рука ея, утомленная непривычнымъ занятіемъ, тяжело опустилась на колѣно, и она лѣниво начала заучивать наизусть одно изъ стихотвореній:
   
   I asked of the wind, but answer made it none,
   Save its accustomed sad and solitary moan --
   
   (Я вопрошалъ вѣтеръ, но не получалъ въ отвѣтъ ничего, кромѣ его обычныхъ, заунывныхъ стоновъ) твердила она, потерявъ сознаніе значенія словъ и повторяя ихъ чисто механически. Вдругъ слухъ ея былъ поражонъ стукомъ затворяющейся калитки, шумомъ колесъ, катившихся по сухому песку, и лошадинымъ топотомъ. Затѣмъ въ домѣ раздался громкій веселый голосъ, который съ необыкновенной полнотой и округленностью топовъ прозвучалъ въ проходахъ, корридорахъ и по лѣстницамъ. Прихожая внизу была вымощена пластинками чорнаго и бѣлаго мрамора; низкая, широкая лѣстница, расположенная вокругъ передней, вела наверхъ. Ея ступеньки были такъ низки и отлоги, что позволяли уже снизу видѣть мраморный полъ слѣдующаго этажа. Сквайръ слишкомъ гордился прекрасной дубовой панелью этой лѣстницы, чтобы безъ нужды покрывать ея коврами; къ тому же въ домѣ никогда не водилось лишнихъ денегъ, которыя можно бы было употреблять на безполезныя украшенія. Вслѣдствіе обнажонности стѣнъ и половъ всякій звукъ съ необыкновенной отчетливостью разносился но всему дому и достигалъ самыхъ отдаленныхъ комнагъ. Молли, поэтому, могла ясно разслышать радостное восклицаніе сквайра: "Гало! вотъ и онъ!" затѣмъ, болѣе нѣжное, тихое привѣтствіе, произнесенное мистрисъ Гамлей нѣсколько жалобнымъ тономъ, наконецъ, полные, сильные звуки молодого, незнакомаго ей голоса, который, она полагала, долженъ принадлежать Роджеру. Затѣмъ стукнули дверью, и все слилось въ одно неопредѣленное жужжанье. Молли снова начала твердить:
   
   I asked of the wind, but answer made it none.
   
   Ей почти удалось выучить все стихотвореніе, когда она вдругъ услышала въ сосѣдней комнатѣ шаги мистрисъ Гамлей и какъ-бы истерическое, съ трудомъ сдерживаемое рыданіе. Молли была слишкомъ молода, чтобы ее могли остановить какія либо соображенія въ первомъ движеніи пойдти на помощь къ мистрисъ Гамлей. Черезъ минуту она стояла передъ ней на колѣняхъ, держала ея руки въ своихъ и, осыпая ихъ поцалуями, произносила нѣжныя ласкательныя слова. Эта безсвязная рѣчь, выражавшая, однако, полное сочувствіе къ невысказанному горю, принесла мистрисъ Гамлей пользу.
   Она сдѣлала надъ собой усиліе, и печально улыбнулась Молли, несмотря на частыя, отрывистыя рыданія, вырывавшіяся еще у нея изъ груди.
   -- Это ничего, говорила она.-- Это только Осборнъ... Роджеръ намъ о немъ говорилъ.
   -- Что такое? поспѣшно произнесла Молли.
   -- Я знала это уже въ понедѣльникъ. Мы получили письмо, въ которомъ онъ писалъ намъ, что ему экзамены удались хуже, чѣмъ мы надѣялись -- хуже, чѣмъ онъ самъ надѣялся, бѣдняжка! Онъ говорилъ, что только что ихъ сдалъ и на студенческомъ спискѣ попалъ въ число junior optimis. Сквайръ никогда не былъ въ университетѣ и не понималъ, что это значитъ. Но теперь онъ присталъ къ Роджеру съ разспросами; Роджеръ ему все объяснилъ, и онъ пришелъ въ страшный гнѣвъ. Сквайръ, вы знаете, нигдѣ не учился и полагаетъ, что Осборнъ принялъ свою неудачу слишкомъ легко. Онъ все выпытывалъ у Роджера, и Роджеръ...
   Рыданія участились и слезы снова полились обильнѣе. Молли въ негодованіи воскликнула:
   -- Очень нужно было мистеру Роджеру говорить! Какъ будто онъ не могъ нѣсколько подождать съ своими разсказами о неудачахъ брата. Еще и часу нѣтъ, какъ онъ пріѣхалъ!
   -- Тс, тише, моя милая! остановила ее мистрисъ Гамлей.-- Роджеръ очень добръ. Вы не знаете, въ чемъ дѣло. Сквайръ закидалъ его вопросами, прежде чѣмъ онъ успѣлъ позавтракать, едва мы вошли въ столовую. Онъ сказалъ только, по крайней-мѣрѣ, при мнѣ, что Осборнъ сдѣлался очень нервенъ; еслибъ онъ захотѣлъ еще разъ попытаться и держать экзаменъ на медаль, онъ, безъ сомнѣнія, съ честью вышелъ бы изъ этого испытанія. Но первая неудача до такой степени его разстроила, что онъ болѣе не надѣется получить ученую степень. А сквайръ такъ на это разсчитывалъ! Самъ Осборнъ, повидимому, нисколько не сомнѣвался въ успѣхѣ. Сквайръ не понимаетъ, что съ нимъ сдѣлалось, и чѣмъ болѣе объ этомъ толкуетъ, тѣмъ болѣе сердится. Онъ два или три дня крѣпился и сдерживалъ свой гнѣвъ, а это ему никогда не идетъ въ прокъ. Онъ всегда чувствуетъ себя лучше и спокойнѣе, когда съ самаго начала разразится, а не таитъ неудовольствія въ душѣ. Бѣдный, бѣдный Осборнъ! Я такъ сожалѣла, что онъ не возвратился прямо домой, а поѣхалъ къ своимъ друзьмъ! Я думала тогда, что съумѣла бы его утѣшить. Но теперь я рада этому: пусть лучше первый порывъ гнѣва сквайра пройдетъ безъ него.
   Высказавъ, что у нея было на душѣ, мистрисъ Гамлей успокоилась. Отсылая Молли одѣваться къ обѣду, она ее поцаловала, говоря:
   -- Вы настоящее сокровище для матерей, мое дитя! Вы принимаете участіе въ ихъ радостяхъ и печаляхъ, и умѣете одинаково сочувствовать ихъ гордости (недѣлю тому назадъ, я очень имъ гордилась) и ихъ обманутымъ надеждамъ. А сегодня ваше присутствіе за обѣдомъ отдалитъ отъ насъ непріятный предметъ разговора. Бываютъ случаи, когда постороннее лицо въ домѣ приноситъ большое облегченіе.
   Одѣваясь къ обѣду, Молли перебирала въ умѣ событія дня. Въ честь новоприбывшаго она нарядилась въ свое черезчуръ пестрое шелковое платье. Ея безсознательное поклоненіе Осборну нисколько не уменьшилось, вслѣдствіе его неудачи въ Кембриджѣ. Только она почему-то сильно вознегодовала на Роджера, который привезъ дурныя извѣстія.
   Она сошла внизъ съ чувствомъ недоброжелательства къ молодому человѣку. Онъ стоялъ возлѣ матери и, какъ показалось Молли, держалъ ее за руку. Сквайра тамъ еще не было. Мистрисъ Гамлей пошла къ ней на встрѣчу и представила ее своему сыну въ такихъ теплыхъ, дружескихъ выраженіяхъ, что простодушная Молли, незнакомая съ обычаями свѣта, привыкшая къ патріархальнымъ голлингфордскимъ нравамъ, приготовилась подать ему руку: она такъ много о немъ слышала, онъ былъ сынъ такихъ добрыхъ друзей! Но онъ ей отвѣчалъ однимъ поклономъ, и Молли только оставалось надѣяться, что онъ не замѣтилъ ея движенія.
   Роджеръ былъ молодой человѣкъ крѣпкаго сложенія, и производилъ впечатлѣніе скорѣе силы, нежели изящества. Его угловатое лицо имѣло красноватый оттѣнокъ; волосы были каштановые, а глаза каріе, глубоко всаженные и съ густыми бровями. Онъ имѣлъ привычку нѣсколько прищуриваться, когда что-нибудь внимательно разсматривалъ, и тогда глаза его казались еще меньше. У него былъ большой ротъ съ очень подвижными губами. Когда при немъ говорилось что либо смѣшное, онъ обыкновенно страннымъ образомъ сжималъ ротъ, какъ-бы удерживаясь отъ смѣха. И это продолжалось до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, вполнѣ проникнувшись забавнымъ смысломъ рѣчи, онъ давалъ волю своей веселости; лицо его тогда разглаживалось и освѣщалось открытой, ясной улыбкой; изъ полураскрытыхъ красныхъ губъ сверкали прекрасные, ослѣпительной бѣлизны зубы -- единственная красивая черта въ его лицѣ. Прищуриванье глазъ, употребляемое имъ при стараніяхъ сосредоточить всю силу зрѣнія на одномъ какомъ либо предметѣ, придавало ему строгій, задумчивый видъ. Странное сжиманіе губъ, предшествовавшее улыбкѣ, вызывало на его лицо въ высшей степени забавное, веселое выраженіе. Вслѣдствіе этихъ двухъ особенностей, физіономія его получала необыкновенную подвижность и могла передавать наималѣйшіе оттѣнки перехода отъ веселья къ задумчивости, отъ строгаго къ шутливому расположенію духа. Но Молли, предубѣжденной противъ него, и потому не слишкомъ-то проницательной въ этотъ первый вечеръ ихъ знакомства, онъ показался просто "неуклюжимъ, неловкимъ малымъ, съ которымъ, она была увѣрена, ей несуждено сблизиться". Онъ со своей стороны, повидимому, нисколько не заботился о томъ, какое произведетъ впечатлѣніе на молоденькую гостью своей матери. Онъ былъ въ тѣхъ лѣтахъ, когда мужчины гораздо болѣе склонны восхищаться уже вполнѣ развившейся красотой, нежели обѣщаніями на будущее время, какъ бы они ни были прекрасны. Къ тому же онъ сознавалъ свое неумѣнье вести разговоръ съ молодыми дѣвушками, уже вышедшими изъ дѣтства, но недостигшими еще зрѣлаго возраста женщины. Кромѣ того, онъ въ этотъ вечеръ былъ поглощенъ другими предметами, о которыхъ не хотѣлъ говорить въ настоящую минуту, но въ то же время, сознавалъ необходимость разсѣять недовольнаго, гнѣвнаго отца и опечаленную, испуганную мать. Онъ видѣлъ въ Молли только дурно одѣтую, неловкую дѣвочку, съ черными волосами и умненькимъ личикомъ, которая могла бы помочь ему поддерживать общій разговоръ, могла бы, еслибъ хотѣла, но она не хотѣла. Его неумолкаемый говоръ раздражалъ ее, а нескончаемыя рѣчи о самыхъ ничтожныхъ, пустыхъ предметахъ возбуждали удивленіе, и даже негодованіе. Онъ ей казался въ высшей степени безчувственнымъ. Какъ былъ онъ въ состояніи смѣяться, когда мать его не могла ничего ѣсть отъ душившихъ ее слезъ, а отецъ сидѣлъ съ нахмуреннымъ лицомъ, и повидимому, не обращалъ ни малѣйшаго вниманія, по крайней-мѣрѣ, въ началѣ, на его болтовню? Или у Роджера Гамлея нѣтъ сердца? Въ такомъ случаѣ, она докажетъ ему, что она умѣетъ сочувствовать чужому горю. Поэтому она отклонила отъ себя всякое участіе въ разговорѣ и обманула ожиданія Роджера, который надѣялся въ ней найдти дѣятельную помощницу. Такимъ образомъ его задача становилась все тяжелѣе и тяжелѣе: онъ походилъ на человѣка, идущаго по вязкой, болотистой почвѣ. Одинъ разъ только сквайръ заговорилъ, обращаясь къ дворецкому. Онъ чувствовалъ необходимость въ возбужденіи, какое могло доставить вино -- лучшее, чѣмъ онъ употреблялъ ежедневно.
   -- Подайте бутылку бургонскаго съ жолтой печатью, сказалъ онъ, тихимъ голосомъ; у него не хватало духу говорить громко, какъ всегда.
   Дворецкій отвѣчалъ ему въ томъ же тонѣ, но Молли сидѣла такъ близко, что могла слышать приказаніе сквайра и возраженіе его слуги.
   -- У насъ осталось всего шесть бутылокъ съ жолтой печатью, сэръ. Это любимое вино мистера Осборна.
   Сквайръ повернулся ему съ гнѣвнымъ восклицаніемъ:
   -- Подайте бутылку бургонскаго съ жолтой печатью, какъ я уже сказалъ!
   Дворецкій съ изумленіемъ повиновался. Привычки "мистера Осборна" доселѣ имѣли всю силу закона въ домѣ. Если онъ выказывалъ предпочтеніе къ какому либо кушанью или питью, къ извѣстному мѣсту -- его вкусы всѣми уважались, а желанія немедленно приводились въ исполненіе. Развѣ онъ не былъ наслѣдникъ и не отличался блестящими дарованіями? Всѣ работники по имѣнію были того же образа мыслей. Хотѣлъ ли онъ срубить дерево, сдѣлать то или другое распоряженіе на счетъ лошади или дичи -- приказаніямъ его безпрекословно повиновались. Но въ этотъ день понадобилось бургонское съ жолтой печатью, и оно было принесено. Молли не преминула дать почувствовать свое неодобреніе молчаливымъ, но выразительнымъ поступкомъ. Она никогда не пила вина, и потому ей нечего было опасаться, что ей нальютъ его въ рюмку. Тѣмъ не менѣе, въ знакъ своей вѣрности къ отсутствующему Осборну, мало заботясь о томъ, будетъ или нѣтъ понято ея движеніе, она прикрыла края стоявшей передъ ней рюмки своей маленькой смуглой ручкой и держала ее такъ, пока наливалось вино, а Роджеръ и сквайръ съ наслажденіемъ его пили.
   Послѣ обѣда джентльмены долго еще оставались за столомъ, и до слуха Молли долеталъ ихъ смѣхъ. Нѣсколько позже, въ сумерки, она видѣла, какъ они вышли изъ дому. Роджеръ безъ шляпы, съ руками, небрежно засунутыми въ карманы, шелъ возлѣ отца, который, забывъ Осборна, громко и весело разговаривалъ. Vae victis!
   И такъ Молли съ молчаливой оппозиціей, Роджеръ съ учтивымъ равнодушіемъ, стали избѣгать другъ друга. У него было много такихъ занятій, въ которыхъ онъ не нуждался ни въ чьемъ сообществѣ. Ей особенно непріятно было открытіе, что онъ по утрамъ, до появленія внизу мистрисъ Гамлей, имѣлъ обыкновеніе сидѣть въ библіотекѣ, ея любимомъ убѣжищѣ. День или два спустя послѣ его пріѣзда, она отворила полузакрытую дверь и застала его убирающимъ книги и бумаги, которыя были разбросаны на большомъ, покрытомъ клеенкой столѣ. Она быстро отошла прежде, чѣмъ онъ ее успѣлъ узнать. Онъ каждый день объѣзжалъ поля, иногда въ обществѣ отца, а иногда одинъ; въ послѣднемъ случаѣ онъ нерѣдко скакалъ галопомъ, и прогулка его длилась гораздо долѣе. Молли доставило бы большое удовольствіе, еслибъ она могла сопровождать его: она была охотница до верховой ѣзды. Когда она только-что пріѣхала въ Гамлей, тамъ подняли вопросъ о томъ, не послать ли за ея пони и амазонкой? Но по нѣкоторомъ размышленіи, сквайръ замѣтилъ, что ей скучно было бы разъѣзжать съ нимъ по полямъ медленнымъ шагомъ, дѣлать частыя и продолжительныя остановки и выслушивать его приказанія и наставленія работникамъ. Теперь же, еслибъ ея пони былъ въ Гамлеѣ, она могла бы ѣздить съ Роджеромъ, нисколько не утруждая и не безпокоя его. Но никому не приходило въ голову возобновить предложеніе.
   Однимъ словомъ, все шло гораздо лучше до его пріѣзда.
   Отецъ Молли посѣщалъ ее довольно часто. Правда, иногда случались довольно продолжительные и ничѣмъ неизъяснимые промежутки между его визитами; тогда она начинала безпокоиться и спрашивать себя, что бы это означало? Но съ его появленіемъ исчезали всѣ сомнѣнія; онъ тѣмъ или другимъ способомъ всегда умѣлъ объяснить причину своего отсутствія. Права, какія Молли признавала за собой на его любовь и ласки; тактъ, съ какимъ она безошибочно угадывала настоящее значеніе его словъ и молчанія, придавали ихъ мимолетнымъ свиданіямъ какую-то особенную прелесть. Въ послѣднее время она безпрестанно обращалась къ нему съ вопросомъ: "Папа, когда мнѣ можно будетъ возвратиться домой?" Не то, чтобы она чувствовала себя несчастной или была чѣмъ недовольна. Нѣтъ, она почти страстно привязалась къ мистрисъ Гамлей, пользовалась несомнѣннымъ расположеніемъ сквайра и рѣшительно не могла понять, почему такъ многіе его боялись. А что касается до Роджера, то если онъ ничего не прибавлялъ къ ея благосостоянію, за то ничего и не отнималъ. Тѣмъ не менѣе ея сильно тянуло домой -- почему, она сама не могла дать себѣ вполнѣ въ томъ отчета, а только ясно сознавала свое желаніе. Мистеръ Гибсонъ всячески старался убѣдить ее въ необходимости и благоразуміи ея дальнѣйшаго пребыванія въ Гамлеѣ. Наконецъ, утомленная однообразіемъ его доводовъ, видя, что просьбы ея ни къ чему не ведутъ, а только тревожатъ отца, Молли перестала ихъ повторять.
   Между тѣмъ, мистеръ Гибсонъ все это время шелъ быстрыми шагами по дорогѣ къ супружеству. Онъ дѣлалъ это отчасти сознательно, отчасти какъ-бы невольно увлекаемый легкимъ движеніемъ какой-то сверхъестественной волны. Онъ при этомъ игралъ скорѣе пассивную, нежели дѣятельную роль; однако, еслибъ его разсудокъ не одобрялъ вполнѣ шага, который онъ предпринималъ; еслибъ онъ не былъ увѣренъ въ томъ, что вступленіе его во второй бракъ есть лучшее средство развязать гордіевъ узелъ домашней неурядицы, онъ могъ бы легко, безъ особенной боли и безъ большихъ хлопотъ, дать всему иной оборотъ. Вотъ какъ это случилось.
   Леди Комноръ, выдавъ замужъ двухъ старшихъ дочерей, нашла, что благодаря ихъ содѣйствію, ея заботы по случаю вывоза въ свѣтъ ея младшей дочери, леди Гаріеты, значительно уменьшились. Она могла наконецъ позволить себѣ нѣкоторый отдыхъ и обратить должное вниманіе на свое разстроенное здоровье. Впрочемъ, она была слишкомъ энергична для того, чтобъ вполнѣ отдаться своимъ недугамъ и дозволяла себѣ расхварываться только послѣ длиннаго ряда обѣдовъ и баловъ въ душной лондонской атмосферѣ. Тогда, оставляя леди Гаріету на попеченіе леди Коксгевенъ или леди Агнесы Маннерсъ, она удалялась въ сравнительно тихій и уединенный Тоуэрсъ и занималась тамъ оказываніемъ покровительства. Въ это лѣто она почувствовала слабость и утомленіе ранѣе обыкновеннаго, и ею овладѣло непреодолимое желаніе подышать свѣжимъ воздухомъ. Ей казалось, что болѣзнь ея принимаетъ болѣе серьёзный оборотъ, чѣмъ въ началѣ, и ей хотѣлось посовѣтоваться съ мистеромъ Гибсономъ. Отъ мужа и дочерей она скрывала свое нездоровье, полагая, что оно еще можетъ оказаться и не столь важнымъ, какъ она опасалась. Леди Гаріету она не намѣревалась взять съ собой, не желая увозить ее отъ городскихъ удовольствій, которыми она вполнѣ наслаждалась; но въ то же время ей непріятна была мысль провести три недѣли, или даже цѣлый мѣсяцъ, въ совершенномъ одиночествѣ. Ея семейство должно было послѣдовать за ней въ Тоуэрсъ только по истеченіи этого времени. А тутъ ей еще угрожало ежегодное школьное празднество, потерявшее уже всю прелесть новизны.
   -- Въ четвергъ 19-е число, Гаріета, говорила леди Комноръ въ раздумьи:-- что ты скажешь, если я предложу тебѣ пріѣхать въ Тоуэрсъ 18 и провести со мной этотъ несносный день? Ты можешь остаться тамъ до понедѣльника, отдохнуть и подышать чистымъ воздухомъ, а затѣмъ возвратиться къ удовольствіямъ, освѣженной и съ новыми силами. Твой отецъ тебя проводилъ бы.
   -- О, мама! воскликнула леди Гаріета, младшая дочь, самая хорошенькая и самая балованная: -- я не могу уѣхать; на 20-е назначена наша прогулка по водѣ въ Меденгедъ, и мнѣ было бы очень жаль ее пропустить. Затѣмъ на очереди балъ мистрисъ Дунканъ и концертъ Гризи; пожалуйста, не требуйте отъ меня этого! Кромѣ того, я буду вамъ совершенно безполезна. Я не умѣю вести разговора съ провинціалами и ничего не смыслю въ голлингфордской политикѣ. Я только испорчу все дѣло, право, испорчу!
   -- Хорошо, моя милая, сказала леди Комноръ со вздохомъ.-- Я совсѣмъ забыла о прогулкѣ въ Меденгедъ, а то и не просила бы тебя ѣхать со мной.
   -- Какъ жаль, что въ Итонѣ еще не настали каникулы! Голлингфордскіе мальчики помогли бы вамъ принимать гостей, мама. Они славные ребятишки. Такъ забавно было смотрѣть на нихъ, когда они въ прошломъ году принимали въ домъ сэра Эдуарда, ихъ дѣда, такое же собраніе смиренныхъ поклонниковъ, какъ вы принимаете въ Тоуэрсѣ. Никогда не забуду, съ какой серьёзной миной Эдгаръ увивался около одной старой леди въ неслыханной черной шляпѣ и посвящалъ ее въ таинства грамматики.
   -- Я очень люблю этихъ мальчиковъ, сказала леди Коксгевенъ: -- они обѣщаютъ сдѣлаться настоящими джентльменами. Но, мама, отчего бы вамъ не пригласить къ себѣ на это время Клеръ? Вы ее довольно любите, и она лучше всякой другой съумѣетъ избавить васъ отъ хлопотъ съ голлингфордскими дамами. Да и намъ было бы поспокойнѣе, еслибъ мы знали, что она съ вами.
   -- Я не прочь взять съ собой Клеръ! сказала леди Комноръ: -- только у нея теперь, кажется, классное время. Мы не должны прерывать ея занятій, а не то еще, пожалуй, нанесемъ ей ущербъ. Ея дѣла и безъ того не въ цвѣтущемъ положеніи. Съ тѣхъ поръ, какъ она насъ оставила, ей ничто не удается: сначала умеръ ея мужъ, потомъ она лишилась одного за другимъ, двухъ мѣстъ у мистрисъ Девисъ и у мистрисъ Модъ. А теперь мистеръ Престонъ пишетъ вашему отцу, что она въ Ашкомбѣ едва-едва сводитъ концы съ концами, хотя лордъ Комноръ даетъ ей даровую квартиру.
   -- Я ничего тутъ не могу понять! сказала леди Гаріета.-- Она, правда, не очень умна, но за то умѣетъ быть полезной и обращеніе ея въ высшей степени пріятно. Я полагала, что она должна бы быть настоящей находкой для всякаго, кто не слиткомъ заботится объ образованіи своихъ дѣтей.
   -- Что ты хочешь этимъ сказать? Всякій, берущій къ себѣ въ домъ гувернантку, безъ сомнѣнія, заботится объ образованіи своихъ дѣтей.
   -- Да, многіе такъ о себѣ думаютъ; но это еще ничего не доказываетъ. Ты, Мери, конечно, очень заботишься, но мама, но моему мнѣнію, нисколько не заботилась, хотя и воображала себѣ, что заботится.
   -- Я тебя не понимаю, Гаріета! сказала леди Комноръ, недовольная словами своей умной, беззаботной младшей дочери.
   -- О, мама, вы дѣлали для насъ все, что только могли придумать, но у васъ было еще много и другихъ интересовъ, кромѣ насъ. Мери же всю свою жизнь отдала дѣтямъ и едва сохранила частицу ея для мужа. Вы приглашали для насъ самыхъ лучшихъ учителей, а на Клеръ возложили обязанность наблюдать за приготовленіемъ нашихъ уроковъ. Но, знали вы о томъ или нѣтъ, не берусь рѣшать, только многіе изъ учителей восхищались нашей хорошенькой гувернанткой и ухаживали за ней, конечно, самымъ невиннымъ образомъ. Затѣмъ вы были такъ заняты вашимъ положеніемъ въ свѣтѣ! Въ качествѣ важной леди вамъ приходилось слѣдовать модѣ, оказывать покровительство и прочее. Вы нерѣдко, и, какъ нарочно, въ самыя критическія минуты нашихъ уроковъ призывали къ себѣ Клеръ и заставляли ее писать записки. Слѣдствіемъ всего этого то, что я самая невѣжественная дѣвушка въ Лондонѣ. Къ счастью, Мери была прекрасно воспитана строгой, неуклюжей миссъ Бенсонъ; она всегда умѣетъ сказать что нибудь умное и ученое, и ея слава отражается на мнѣ.
   -- Какъ ты полагаешь, Мери, правду говоритъ Гаріета? спросила леди Комноръ съ нѣкоторымъ безпокойствомъ.
   -- Я такъ мало бывала съ Клеръ въ классахъ, что не знаю, что и сказать. Я читала съ нею пофранцузски, у нея былъ прекрасный выговоръ. Агнеса и Гаріета очень любили ее, но я ревновала ее изъ-за миссъ Бенсонъ и это, можетъ быть..." леди Когсгевенъ на минуту остановилась -- "заставляло меня думать, что она имъ льститъ и слишкомъ многое спускаетъ -- однимъ словомъ, я считала ее не совсѣмъ добросовѣстной. Но вѣдь, вы знаете, молодыя дѣвушки бываютъ иногда черезчуръ строги въ своихъ приговорахъ; я увѣрена, ей тоже нелегко приходилось. Я всегда рада, когда она бываетъ съ нами и мы можемъ доставить ей какое нибудь удовольствіе. Одно только мнѣ не совсѣмъ въ ней нравится; это то, что она такъ мало живетъ съ своей дочерью. Мы никакъ не можемъ уговорить ее привезти съ собой Цинцію, когда она у насъ бываетъ въ гостяхъ.
   -- Ну, теперь я назову тебя "недоброй", сказала леди Гаріета.-- Бѣдная женщина, отыскивая средства къ существованію, идетъ въ гувернантки; что-жь ей остается сдѣлать съ дочерью, какъ не помѣстить ее въ пансіонъ? Затѣмъ мы приглашаемъ къ себѣ Клеръ погостить. Она изъ скромности не беретъ съ собой дѣвочку,-- не говоря уже о лишнихъ расходахъ во время путешествія и о туалетѣ. А Мери ничего лучшаго не находитъ, какъ упрекать ее за скромность и бережливость.
   -- Полно, полно, дѣло не въ качествахъ и недостаткахъ Клеръ, а въ томъ, чтобы придумать что нибудь удобное для мама. Я полагаю, всего лучше пригласить въ Хоуорсъ мистрисъ Киркпатрикъ, лишь только у нея начнутся каникулы.
   -- Вотъ ея послѣднее письмо, сказала леди Комноръ, вынимая его изъ пюпитра. Она поднесла къ глазамъ лорнетку и начала читать: "Мое обычное несчастіе преслѣдуетъ меня и въ Ашкомбѣ"... гы, гм; нѣтъ, это не то... "Мистеръ Престонъ, согласно приказанію добрѣйшаго лорда Комнора, присылаетъ мнѣ изъ замка цвѣты и плоды"... А, вотъ оно тутъ: "Каникулы у меня, какъ и во всѣхъ школахъ въ Ашкомбѣ, начинаются 11-го. Мнѣ необходима перемѣна воздуха и мѣста для того, чтобъ 10-го августа съ новыми силами приняться за дѣло". Видите, дѣти, она свободна, и если еще не сдѣлала никакого другаго распоряженія, то можетъ провести каникулы у насъ. Сегодня 15-е.
   -- Я сейчасъ же напишу, мама. Клеръ и я, мы всегда были большими друзьями. Я была повѣренной ея любви къ бѣдному мистеру Киркпатрику, и съ тѣхъ поръ наши дружескія отношенія не измѣнились. Мнѣ извѣстно также, что ей были сдѣланы три другія предложенія.
   -- Отъ всей души надѣюсь, что миссъ Бодесъ не разговариваетъ о своихъ любовныхъ дѣлахъ съ Гресъ и Лили. Ты была не старше ихъ, Гаріета, когда Клеръ вышла замужъ! сказала леди Коксгевенъ съ безпокойствомъ, внушеннымъ ей материнскимъ чувствомъ.
   -- Нѣтъ. Но вѣдь я, благодаря романамъ, была очень хорошо посвящена въ тайны нѣжной страсти. Надѣюсь, Мери, ты не допускаешь романовъ въ классную комнату, и твои дочери не будутъ въ состояніи оказывать скромное сочувствіе своей гувернанткѣ, если она вдругъ сдѣлается героиней какой нибудь любовной исторіи.
   -- Моя милая Гаріета, не говори такимъ образомъ о любви; это нехорошо. Любовь серьёзная вещь.
   -- Моя милая мама, ваши увѣщанія опоздали ровно восемнадцатью годами. Я такъ много слышала толковъ о любви, что она утратила для меня всю свою свѣжесть, вотъ почему мнѣ такъ я надоѣла она.
   Эти послѣднія слова относились къ недавнему отказу леди Гаріеты на одно предложеніе, отказу, возбудившему неудовольствіе леди Комноръ и немного разсердившему милорда, такъ-какъ ни та, ни другой не видѣли достаточной къ тому причины. Леди Коксгевенъ, желая замять непріятный разговоръ, поспѣшила сказать:
   -- Пусть она привезетъ съ собой свою маленькую дочку. Маленькую! Ей теперь должно быть семнадцать лѣтъ, если не болѣе, и она въ случаѣ нужды могла бы быть для васъ собесѣдницей, мама.
   -- Мнѣ едва минуло десять лѣтъ, когда Клеръ вышла замужъ, а теперь мнѣ почти двадцать-девять, прибавила леди Гаріета.
   -- Не говори объ этомъ, Гаріета. Во всякомъ случаѣ тебѣ еще только двадцать-восемь лѣтъ, а на видъ ты гораздо моложе. Не къ чему безпрестанно, кстати и не кстати упоминать о своихъ лѣтахъ.
   -- Теперь это было кстати, мама. Я хотѣла разсчитать, какъ стара можетъ быть Цинція Киркпатрикъ. Я думаю, ей около осьмнадцати.
   -- Она еще учится въ какомъ-то пансіонѣ, въ Булонѣ, и потому ей не можетъ быть столько. Клеръ упоминаетъ о ней въ своемъ письмѣ: "При подобныхъ обстоятельствахъ (она говоритъ о неудачѣ со школой) мнѣ нечего думать объ удовольствій взять къ себѣ на каникулы мою милую Цинцію. Къ тому же французскіе каникулы не совпадаютъ съ англійскими. Они начинаются 8-го августа, ровно за два дня до окончанія моихъ. Вслѣдствіе этого, пребываніе милой Цинціи въ Ашкомбѣ могло бы только повредить мнѣ, такъ-какъ отвлекало бы меня отъ моихъ занятій". И такъ вы видите, ничто не мѣшаетъ Клеръ пріѣхать ко мнѣ, а для нея, смѣю сказать, это будетъ весьма пріятной перемѣной.
   -- А затѣмъ, Голлингфордъ безпрестанно ѣздитъ въ Тоуэрсъ наблюдать надъ своей новой лабораторіей. Агнеса жаждетъ перемѣны воздуха, и присоединится къ вамъ, лишь только пройдетъ время ея заключенія послѣ родовъ. А тамъ и я, мое милое, ненасытное я найдетъ, что достаточно для него городскихъ увеселеній, и явится къ вамъ недѣли черезъ двѣ, черезъ три, если жары не уменьшатся.
   -- Если вы позволите, мама, то я думаю, и мнѣ можно будетъ пріѣхать къ вамъ на нѣсколько дней. Я привезу съ собой Гресъ; она что-то блѣднѣетъ и худѣетъ, вѣрно отъ слишкомъ быстраго роста. Такимъ образомъ вамъ не будетъ скучно.
   -- Моя милая, возразила леди Комноръ, съ достоинствомъ выпрямляясь:-- я стыдилась бы скучать съ моими средствами; мнѣ это воспрещаютъ мои обязанности къ другимъ и къ самой себѣ.
   Весь этотъ планъ, въ настоящемъ его составѣ, былъ представленъ на разсмотрѣніе лорда Комнора, который его вполнѣ одобрилъ, какъ онъ, впрочемъ, всегда дѣлалъ со всѣми планами своей жены. Характеръ леди Комноръ былъ таки немного тяжеловатъ для него; но онъ всегда восхищался всѣми ея рѣчами и поступками и въ ея отсутствіе имѣлъ обыкновеніе хвастаться ея умомъ, благосклонностью, энергіей и достоинствомъ, какъ-бы находя въ этихъ качествахъ своей супруги опору для собственной, болѣе слабой натуры.
   -- Очень хорошо! Право слово, хорошо! Клеръ поѣдетъ съ вами въ Тоуэрсъ! Превосходно! Я самъ не могъ бы придумать ничего лучшаго! Я пріѣду къ вамъ въ среду, прямо наканунѣ праздника. Я очень люблю этотъ день: голлингфордскія дамы такія милыя, любезныя и пріятныя. Затѣмъ я повидаюсь съ Шипшенксомъ, а можетъ быть съѣзжу и въ Ашкомбъ къ Престону. Рыжая Джесъ можетъ доставить меня туда въ одинъ день -- всего осьмнадцать миль. Но тамъ еще обратный путь въ Тоуэрсъ! Сколько составляетъ два раза восемнадцать -- тридцать, что ли?
   -- Тридцать-шесть, сухо подсказала леди Комноръ.
   -- Да, такъ. Вы всегда и во всемъ бываете правы, миледи. А Престонъ-то вѣдь умный, распорядительный малый!
   -- Онъ мнѣ не нравится, возразила миледи.
   -- Онъ привыкаетъ къ дѣлу. Къ тому же онъ такой красавецъ; не понимаю, почему онъ вамъ не нравится.
   -- Мнѣ нѣтъ дѣла до красоты моихъ управляющихъ Они не принадлежатъ къ тому классу людей, на наружность которыхъ я обращаю вниманіе.
   -- Конечно, нѣтъ. Но тѣмъ не менѣе онъ очень хорошъ собой. Васъ должна бы была привлечь къ нему заботливость, какую онъ выказываетъ къ Клеръ. Онъ постоянно предлагаетъ улучшенія въ домѣ и посылаетъ ей плоды, цвѣты и дичь съ такой акуратностію, какъ еслибъ мы сами жили въ Ашкомбѣ и за нимъ наблюдали.
   -- Сколько ему лѣтъ? спросила леди Комноръ съ легкимъ оттѣнкомъ подозрѣнія въ голосѣ, какъ будто она догадывалась о причинахъ, побуждавшихъ его такъ дѣйствовать.
   -- Около двадцати-семи, кажется. А, я вижу, что пришло на умъ вашему сіятельству. Нѣтъ, нѣтъ! Онъ слишкомъ для нея молодъ. Если вы хотите выдать Клеръ замужъ, то пріищите для нея какого нибудь мужчину среднихъ лѣтъ, а Престонъ не годится.
   -- Я не сваха, сколько вамъ извѣстно. Я никогда не искала мужей для моихъ дочерей и не намѣрена искать для Клеръ, сказала она, небрежно откидываясь на спинку кресла.
   -- А это, право, было бы недурно. Я начинаю думать, что она не будетъ имѣть успѣха въ качествѣ содержательницы школы, хотя рѣшительно не понимаю, почему. Она необыкновенно красивая женщина, особенно для своихъ лѣтъ; она долго жила у насъ въ домѣ, гдѣ и теперь часто бываетъ: все это, казалось бы, должно обезпечить ея успѣхъ. А какого вы мнѣнія о Гибсонѣ, миледи? Онъ среднихъ лѣтъ, вдовъ и живетъ по сосѣдству съ Тоуэрсомъ.
   -- Я только что вамъ докладывала, милордъ, что я не сваха.-- Я думаю, намъ лучше будетъ ѣхать по старой дорогѣ: тамъ въ гостиницахъ насъ всѣ знаютъ.
   И они перешли къ другимъ предметамъ, оставивъ въ покоѣ мистрисъ Киркпатрикъ и ея школьные и супружескіе интересы.
   

IX.
Вдовецъ и вдова.

   Мистрисъ Киркпатрикъ приняла приглашеніе леди Комноръ съ великой радостію. Это было именно то, чего она желала, но на что не смѣла надѣяться, такъ-какъ думала, что Комноры на нѣсколько времени поселились въ Лондонѣ. Тоуэрсъ былъ прекрасное, богатое жилище, въ которомъ можно было съ большимъ удовольствіемъ провести каникулярное время. Къ тому же Клеръ, хотя она и не отличалась особенной предусмотрительностію, однако, сознавала, какую, выгоду могла принести ея школѣ и на сколько должна была возвысить ее въ глазахъ многихъ добрыхъ людей возможность сказать: "я гостила въ Тоуэрсѣ, у милой леди Комноръ". Итакъ она съ восторгомъ начала собираться въ дорогу, чтобъ 17-го числа уже присоединиться къ ея сіятельству. Ея гардеробъ не требовалъ большихъ хлопотъ, а еслибъ и требовалъ, то это все-равно ни къ чему не повело бы, такъ-какъ у бѣдной леди не водилось лишнихъ денегъ. Она была очень хороша и граціозна, а это, какъ извѣстно, придаетъ приличный видъ даже самой истасканной одеждѣ. Не столько изъ глубины чувства, сколько по внушенію своего вкуса, она отдавала предпочтеніе не слишкомъ яркимъ цвѣтамъ, лиловому и сѣрому, которые, въ соединеніи съ чернымъ, составляютъ полутрауръ. Всѣ полагали, что она это дѣлала изъ уваженія къ памяти мистера Киркпатрика; на дѣлѣ же это къ ней шло и было дешевле. Ея густые волосы имѣли тотъ каштановый оттѣнокъ, который никогда, или рѣдко, сѣдѣетъ и, частью изъ сознанія ихъ красоты, частью отъ того, что мытье чепчиковъ дорого стоитъ, она никогда ничего не носила на головѣ. У нея былъ блестящій цвѣтъ лица, какой часто сопровождаетъ волосы, нѣкогда бывшіе рыжими, и единственная перемѣна, какую произвело въ немъ время, заключалась въ томъ, что румянецъ ея сталъ менѣе нѣженъ и болѣе ярокъ и не такъ быстро, какъ прежде, исчезалъ и появлялся на ея лицѣ. Она болѣе не умѣла краснѣть, тогда какъ въ восемнадцать лѣтъ эта способность составляла ея гордость. Ея блѣдноголубые, большіе глаза имѣли мягкій взглядъ, но не отличались особенной выразительностію, что, можетъ быть, отчасти происходило отъ блѣднаго цвѣта рѣсницъ. Станъ ея съ лѣтами сдѣлался нѣсколько полнѣе, но въ движеніяхъ ея было еще много граціи. Вообще она имѣла видъ гораздо моложавѣе своихъ лѣтъ. Голосъ у нея былъ въ высшей степени пріятный и она хорошо, внятно читала, что весьма нравилось леди Комноръ. Какъ это ни странно покажется, она, по какой-то неизъяснимой причинѣ, была любимицей леди Комноръ болѣе, нежели другихъ членовъ семейства, которые, однако, всѣ оказывали ей большее или меньшее расположеніе. Весьма пріятно было имѣть у себя въ домѣ особу, такъ хорошо знакомую со всѣми его привычками, всегда готовую вести живой разговоръ или слушать чужія рѣчи, если предметомъ ихъ были не слишкомъ серьёзные вопросы литературы, науки, политики и общественной экономіи. О новыхъ произведеніяхъ легкой литературы, о событіяхъ дня, объ извѣстныхъ личностяхъ она могла говорить на столько, чтобы прослыть пріятной собесѣдницей. Если же разговоръ касался предметовъ, ей не вполнѣ доступныхъ, она ограничивалась коротенькими восклицаніями удивленія, восторга или одобренія, которыя могутъ значить много или ничего.
   Для бѣдной, преслѣдуемой неудачей содержательницы школы предстоявшая перемѣна обѣщала много удовольствія. Съ какою радостью покинула она свое бѣдное и некрасиво меблированное жилище (ея предшественница вмѣстѣ со школой передала ей и свою мебель), стоявшее посреди мрачной, убогой обстановки, какою нерѣдко отличаются маленькія улички провинціальныхъ городовъ! И какъ пріятно было катиться по тоуэрскому парку въ мягкомъ экипажѣ, высланномъ къ ней на встрѣчу. По выходѣ ея изъ кареты, учтивые слуги взяли ея мѣшки, зонтикъ и бурнусъ. Ей не надо было тащить ихъ самой, какъ утромъ, въ Ашкомбѣ, когда она шла въ почтовую контору. По мягкимъ коврамъ поднялась она на лѣстницу и вступила въ собственную комнату миледи, прохладную, несмотря на знойный день, и наполненную тонкимъ ароматомъ розъ всевозможныхъ цвѣтовъ и оттѣнковъ и разставленныхъ въ большомъ количествѣ вазъ. На столѣ лежало три новыхъ неразрѣзанныхъ романа, газеты, журналы. Повсюду стояли мягкія, удобныя кресла и кушетки, покрытыя ситцемъ съ узоромъ, изображавшимъ цвѣты не менѣе яркіе, чѣмъ тѣ, которые пестрѣли внизу въ саду. Черезъ нѣсколько времени горничная леди Комноръ провела ее въ комнату, носившую названіе ея спальной. Въ ней мистрисъ Киркпатрикъ чувствовала себя гораздо болѣе дома, чѣмъ въ скучномъ, неуютномъ мѣстѣ, которое она только что покинула. Она питала большую слабость къ красивымъ занавѣсямъ, къ хорошо подобраннымъ цвѣтамъ, къ тонкому бѣлью и вообще къ изящной обстановки. Она опустилась въ кресло, около постели, и погрузилась въ размышленія, въ родѣ слѣдующихъ:
   -- Казалось-бы чего легче, какъ вонъ тамъ убрать туалетъ кисеей и розовыми лентами. Но никто не знаетъ, пока самъ не испробуетъ, какъ трудно поддерживать ихъ въ надлежащей свѣжести. Когда я впервые поселилась въ Ашкомбѣ, я не хуже этого убрала свое зеркало. Но что же? Кисея загрязнилась, ленты полиняли, а денегъ нѣтъ, чтобы возобновить ихъ. Если же и удастся иногда заработать достаточную для того сумму, то не хватаетъ духу разомъ истратить ее. Думаешь, да передумываешь, какъ бы извлечь изъ нея побольше пользы? Купишь себѣ новое платье, или оранжерейный плодъ, или какую нибудь изящную вещицу для гостиной, и поневолѣ придется сказать прощай нарядно убранному зеркалу. Здѣсь иное дѣло: деньги для нихъ все равно, что воздухъ, которымъ они дышатъ. Никто не заботится о цѣнѣ стирки кисеи или о томъ, что стоитъ ярдъ розовыхъ лентъ. Вотъ кабы имъ пришлось, подобно мнѣ, заработывать каждый пенни, что онѣ тратятъ, тогда онѣ разсчитывали бы такъ же, какъ и я. Неужто мнѣ придется всю жизнь такъ трудиться и маяться? Это не въ порядкѣ вещей. Замужество, вотъ настоящее благо: тамъ мужъ исполняетъ черную работу, а жена сидитъ въ гостиной, какъ важная леди. И я такъ сиживала, когда бѣдный Киркпатрикъ былъ живъ. Увы! грустно быть вдовой.
   А еще какая рззница въ столѣ! Въ Ашкомбѣ она обѣдала съ своими воспитанницами, и ѣла битое мясо, жареную баранину, картофель и пудинги изъ тяжелаго мѣста. Въ Тоуэрсѣ она, вмѣстѣ съ графомъ и графиней, вкушала только самыя тонкія яства, подаваемыя на старинномъ, дорогомъ фарфорѣ. Она страшилась окончанія каникулъ не менѣе той изъ своихъ воспитанницъ, которая наиболѣе была привязана къ дому. Но теперь у нея оставалось въ распоряженіи еще нѣсколько недѣль, и Клеръ, не думая о будущемъ, вполнѣ наслаждалась настоящимъ. Спокойствіе прекрасныхъ лѣтнихъ дней было нарушаемо только нездоровьемъ леди Комноръ. Мужъ ея возвратился въ Лондонъ, а она и мистрисъ Киркпатрикъ отдались мирному теченію уединенной жизни, которая въ настоящую минуту приходилась какъ нельзя болѣе по вкусу миледи. Несмотря на свою болѣзнь, она, однако, по обыкновенію, съ достоинствомъ принимала въ Тоуэрсѣ голлингфордскихъ дамъ, сама всѣмъ распоряжалась, назначала часы прогулокъ, завтрака и отъѣзда. Она оставалась въ комнатахъ съ двумя дамами, которыя осмѣлились не пойдти въ садъ, опасаясь жары и утомленія. Нѣкоторымъ изъ гостей лордъ Комноръ показывалъ новыя постройки при фермѣ, а остальныя гуляли съ мистрисъ Киркпатрикъ. Дамы, остававшіяся съ леди Комноръ, разсказывали послѣ, что она "съ величайшей снисходительностью" передавала имъ разныя подробности о хозяйствѣ своихъ дочерей, о ихъ занятіяхъ и о ихъ системѣ воспитанія дѣтей. Но все это очень утомило ее, и когда гости разъѣхались, она, по всѣмъ вѣроятностямъ, прилегла бы отдохнуть, еслибъ лордъ Комноръ, движимый, впрочемъ, добрымъ намѣреніемъ, не испортилъ дѣла весьма неловкимъ замѣчаніемъ. Онъ подошелъ къ ней, и съ лаской положивъ ей на плечо руку, сказалъ:
   -- Я боюсь, вы очень устали, миледи?
   Она сдѣлала надъ собой усиліе, мгновенно выпрямилась и холодно отвѣчала:
   -- Когда я устану, то сама вамъ о томъ скажу, лордъ Комноръ. И весь вечеръ она сидѣла прямѣе обыкновеннаго, упорно отказывалась отъ подушекъ и скамеекъ, и съ негодованіемъ отвергла предложеніе пораньше лечь спать. И такъ продолжалось до тѣхъ поръ, пока лордъ Комноръ оставался въ Тоуэрсѣ. Мистрисъ Киркпатрикъ была этимъ вполнѣ обманута, и не переставала увѣрять лорда Комнора, что никогда не видѣла миледи такою бодрой и свѣжей. Но если его голова была нѣсколько слаба, зато сердце его отличалось многими качествами. Самъ не зная почему, онъ теперь былъ увѣренъ, что его жена нездорова. Однако, онъ такъ ее боялся, что безъ ея разрѣшенія не осмѣливался послать за мистеромъ Гибсономъ. Уѣзжая въ Лондонъ, онъ сказалъ Клеръ:
   -- Я такъ радъ, что оставляю миледи на вашихъ рукахъ! Только, прошу насъ, не обманывайтесь наружностью. Доколѣ она будетъ въ силахъ скрывать, она и виду не подастъ, что больна. Посовѣтуйтесь съ Брадлей (горничной леди Комноръ); я, на вашемъ мѣстѣ, подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ, послалъ бы за Гибсономъ. И тутъ ему опять пришла мысль, уже разъ посѣтившая его въ Лондонѣ, о томъ, какъ было бы выгодно для Клеръ замужество съ докторомъ. Онъ не могъ удержаться, чтобъ не прибавить: пригласите его къ себѣ: онъ весьма пріятный человѣкъ. Лордъ Голлингфордъ говоритъ, что здѣсь во всемъ околоткѣ нѣтъ другого ему равнаго. Разговаривая со всѣми, онъ можетъ наблюдать за миледи, и узнать, дѣйствительно ли она больна. Напишите мнѣ, что онъ о ней скажетъ.
   Но Клеръ не менѣе лорда Комнора боялась сдѣлать что-либо такое, на что не получила приказанія отъ самой леди Комноръ. Она знала, что пославъ за мистеромъ Гибсономъ, предварительно не испросивъ на то согласія миледи, она можетъ лишиться ея расположенія, а вмѣстѣ съ тѣмъ и приглашеній въ Тоуэрсъ, тогда какъ тамошняя жизнь, несмотря на свое однообразіе, приходилась ей вполнѣ по сердцу. Она въ свою очередь попробовала свалить на Брадлей обязанность, которую возложилъ на нее лордъ Комноръ.
   -- Мистрисъ Брадлей, сказала она однажды: -- васъ нисколько не безпокоитъ здоровье миледи? Лордъ Комноръ вообразилъ себѣ, что она больна.
   -- Право, мистрисъ Киркпатрикъ, мнѣ кажется, что миледи не по себѣ. Не знаю только, что съ ней, и допрашивайте меня хоть до ночи, я не съумѣю вамъ сказать ничего болѣе.
   -- Нельзя ли вамъ зачѣмъ-нибудь побывать въ Голлингфордѣ? Тамъ вы можете повидаться съ мистеромъ Гибсономъ и попросить его заѣхать навѣстить леди Комноръ.
   -- И затѣмъ лишиться мѣста, мистрисъ Киркпатрикъ. Миледи до послѣдняго дня своей жизни, если Провидѣнію угодно будетъ сохранить ее въ здравомъ разсудкѣ, не перестанетъ дѣлать все по своему. Только одна леди Гаріета умѣетъ справляться съ ней, да и то не всегда.
   -- Въ такомъ случаѣ, будемъ надѣяться, что болѣзнь ея неопасна, я даже увѣрена въ этомъ. Она сама говоритъ, что здорова, а кому же знать лучше ея?
   Но дня два спустя, леди Комноръ обратилась къ мистрисъ Киркпатрикъ съ слѣдующими словами, которыя ее не мало изумили и встревожили:
   -- Клеръ, напишите записку мистеру Гибсону, и попросите его отъ моего имени пріѣхать сюда сегодня послѣ полудня. Я все думала, что онъ самъ заѣдетъ. И право, ему слѣдовало бы ужъ давно явиться къ намъ, и засвидѣтельствовать свое почтеніе.
   Мистеръ Гибсонъ былъ слишкомъ занятъ для того, чтобъ тратить время на церемонные визиты, хотя и зналъ, что поступаетъ вопреки принятому обычаю. Въ городѣ и его окрестностяхъ свирѣпствовала злокачественная лихорадка; онъ не имѣлъ ни минуты отдыха, не разъ изъявляя свое удовольствіе по поводу того, что Молли была не съ нимъ, а подъ гостепріимной сѣнью Гамлея.
   Его домашнія дѣла за это время нисколько не улучшились, но въ настоящую минуту его отвлекали отъ нихъ другія заботы. Послѣдней каплею въ чашѣ, послѣдней соломенкой на вѣсахъ было неожиданное посѣщеніе лорда Голлингфорда, который, находясь въ городѣ, зашелъ къ нему. Имъ многое надо было сообщить другъ другу о какомъ-то новомъ открытіи въ области науки. Лорду Голлингфорду были хорошо извѣстны малѣйшія подробности этого открытія, которымъ мистеръ Гибсонъ сильно интересовался, но о которомъ онъ зналъ весьма мало. Вдругъ лордъ Голлингфордъ сказалъ:
   -- Гибсонъ, не можете ли вы мнѣ дать закусить? Я завтракалъ сегодня очень рано, въ семь часовъ; съ тѣхъ поръ много ходилъ и сильно проголодался.
   Мистеръ Гибсонъ былъ очень радъ оказать гостепріимство человѣку, котораго такъ цѣнилъ и уважалъ, какъ лорда Голлингфорда, и пригласилъ его къ своему раннему обѣду. Но это случилось именно въ то время, когда кухарка сердилась за отказъ отъ мѣста Бетіи, и ей вздумалось быть безпечной и неакуратной. Къ тому же, Бетію еще никто не замѣнилъ, и некому было прислуживать за столомъ. Мистеръ Гибсонъ зналъ, что его обыкновенный, незатѣйливый обѣдъ, или даже просто хлѣбъ съ сыромъ и холодная говядина, показались бы на этотъ разъ весьма вкусными проголодавшемуся лорду. Но онъ не могъ ничего добиться, хотя безпрестанно прибѣгалъ къ звонку и выказывалъ сильный гнѣвъ. Наконецъ, обѣдъ былъ готовъ, но поданъ въ высшей степени небрежно, почти неопрятно. Грязныя тарелки, тусклые стаканы, смятая, нечистая скатерть, представляли весьма непривлекательное зрѣлище, особенно для гостя, который въ собственномъ домѣ привыкъ къ совершенно иному. Тамъ кусокъ чернаго хлѣба, и тотъ -- подавался такъ, что возбуждалъ невольный апетитъ. Мистеръ Гибсонъ, не извиняясь открыто, однако, сказалъ при прощаньи:
   -- Вы здѣсь, у вдовца, дочь котораго не можетъ всегда бывать дома, и который самъ такъ занятъ, что не имѣетъ времени наблюдать за хозяйствомъ.
   Онъ ни однимъ словомъ болѣе не намекнулъ на неудачный, только-что съѣденный ими обѣдъ, но думалъ о немъ, равно какъ и лордъ Голлингфордъ, который отвѣчалъ:
   -- Да, это правда. Человѣкъ, столь занятой, какъ вы, непремѣнно долженъ быть свободенъ отъ хозяйственныхъ заботъ. Вамъ слѣдовало бы взять къ себѣ кого-нибудь для присмотра за домомъ. Сколько лѣтъ мисъ Гибсонъ?
   -- Семнадцать, самый опасный возрастъ для дѣвушки, у которой нѣтъ матери.
   -- Да, и хотя у меня самаго только сыновья, но я, тѣмъ не менѣе, понимаю васъ. Извините меня, Гибсонъ, и позвольте мнѣ говорить съ вами, какъ съ другомъ. Вамъ никогда не приходила къ голову мысль вторично жениться? Конечно, второй бракъ не то, что первый. Но еслибъ вамъ удалось встрѣтиться съ доброй, красивой женщиной лѣтъ тридцати, отчего бы вамъ не жениться на ней? Это избавило бы васъ отъ многихъ хлопотъ и затрудненій, и доставило бы вашей дочери необходимыя въ ея лѣта попеченія и покровительство. Я знаю, это предметъ весьма щекотливаго свойства, но вы, безъ сомнѣнія, не станете сердиться на мою откровенность.
   Съ тѣхъ поръ, какъ этотъ совѣтъ былъ данъ, мистеръ Гибсонъ не разъ о немъ думалъ. Но прежде надо было "поймать зайца". Гдѣ слѣдовало ему искать "доброй, красивой, тридцатилѣтней женщины?" Не въ лицѣ же мисъ Броунингъ, или мисъ Фёбе, или мисъ Гуденофъ. Въ числѣ его паціентовъ было два класса совершенно различныхъ людей: къ одному принадлежали фермеры, дѣти которыхъ отличались грубостью, неразвитостью; къ другому -- сквайры, дочери которыхъ подумали бы, что свѣтъ перевернулся, еслибъ имъ пришлись выдти замужъ за провинціальнаго доктора.
   Но послѣ своего перваго посѣщенія леди Комноръ, мистеръ Гибсонъ сталъ подозрѣвать, что мистрисъ Киркпатрикъ могла бы быть именно тѣмъ "зайцемъ", котораго онъ ловилъ. Возвращаясь изъ Тоуэрса, онъ опустилъ поводья своей лошади и перебиралъ въ умѣ всѣ подробности, какія ему были извѣстны о ней. Онъ думалъ о нихъ гораздо болѣе, нежели о томъ, куда ѣхалъ и что ему слѣдовало прописать своимъ больнымъ. Онъ помнилъ ее хорошенькою мисъ Клеръ, у которой была скарлатина. Но это воспоминаніе относилось еще ко времени жизни его первой жены, слѣдовательно это было очень давно, такъ давно, что моложавость мистрисъ Киркпатрикъ казалась ему просто невѣроятной. Затѣмъ до него дошло извѣстіе о ея бракѣ съ викаріемъ, а на слѣдующій день (или около того; промежутокъ времени между первымъ и вторымъ слухомъ какъ-то сгладился въ его памяти) онъ услышалъ о смерти послѣдняго. Онъ зналъ, что съ тѣхъ поръ она жила гувернанткой въ разныхъ семействахъ и постоянно пользовалась расположеніемъ Комноровъ, которыхъ онъ, независимо отъ ихъ высокаго положенія въ свѣтѣ, искренно уважалъ. Годъ или два тому назадъ, онъ слышалъ, она завела школу въ Ашкомбѣ, городкѣ, сосѣднемъ съ другимъ имѣніемъ лорда Комнора въ томъ же графствѣ. Ашкомбское владѣніе было гораздо больше того, которое находилось близь Голлингфорда, но старый замокъ Маноргаузъ далеко не представлялъ тѣхъ удобствъ для житья, какъ Тоуэрсъ. Управленіе имъ, по этому случаю, было ввѣрено мистеру Престону; исключая нѣсколькихъ комнатъ, въ которыхъ жило семейство во время своихъ случайныхъ посѣщеній, весь Маноргаузъ былъ отданъ въ полное распоряженіе мистера Престона, красиваго холостяка. Мистеръ Гибсонъ зналъ еще, что у мистрисъ Киркпатрикъ есть дочь однихъ лѣтъ съ Молли. Состоянія у нея, по всѣмъ вѣроятностямъ, не было никакого, но онъ до сихъ поръ жилъ весьма разсчетливо и имѣлъ нѣсколько тысячъ, хорошо помѣщенныхъ на проценты. Кромѣ того, его практика доставляла ему порядочный доходъ, который годъ отъ году увеличивался. Съ этой послѣдней мыслью онъ остановился у дома одного изъ своихъ паціентовъ и на время отложилъ всякое попеченіе о супружествѣ и о мистрисъ Киркпатрикъ. Втеченіе дня она ему однако еще разъ пришла на память, и онъ не безъ удовольствія припоминалъ нѣкоторыя подробности несчастнаго задержанія Молли въ Тоуэрсѣ, когда, согласно съ мнѣніемъ, какое онъ себѣ составилъ изъ разсказовъ маленькой дѣвочки, мистрисъ Киркпатрикъ такъ ласково съ ней обошлась. На этомъ онъ пока остановился, по крайней мѣрѣ въ томъ, что касалось его лично.
   Здоровье леди Комноръ было разстроено, но не до такой степени, какъ она опасалась. Для нея было большимъ облегченіемъ то, что мистеръ Гибсонъ теперь рѣшалъ за нее, что ей дѣлать, что ѣсть и пить и чего остерегаться. Подобная подчиненность чужой волѣ иногда имѣетъ своего рода привлекательность для людей, которые долгое время находились въ необходимости произносить рѣшенія нетолько за себя, но и за другихъ. Это случайное, временное послабленіе нравственныхъ силъ въ человѣкѣ, привыкшемъ постоянно ихъ напрягать, немало содѣйствуетъ его выздоровленію. Мистрисъ Киркпатрикъ въ глубинѣ души думала, что ей никогда не жилось такъ легко съ леди Комноръ, и заодно съ Брадлей восхваляла мистера Гибсона, "который такъ великолѣпно всегда умѣлъ справляться съ миледи").
   Милорду акуратно посылались свѣдѣнія о состояніи больной, но ему и дочерямъ былъ строго запрещенъ въѣздъ въ Тоуэрсъ. Леди Комноръ соглашалась быть слабой тѣломъ и духомъ, но только не иначе, какъ вдали отъ глазъ семейства. Она въ настоящую минуту совсѣмъ не походила на свое обычное я, и безсознательно боялась потерять часть своей власти, еслибъ кто изъ домашнихъ видѣлъ ее въ теперешнемъ безсознательномъ состояніи. Иногда она сама писала ежедневные бюллетени, иногда поручала это Клеръ, но въ послѣднемъ случаѣ всегда ихъ просматривала. Отвѣты дочерей она читала сама и часть ихъ содержанія передавала "этой доброй Клеръ". Что же касается до привѣтливыхъ, но чрезвычайно безсвязныхъ писемъ милорда, то ихъ всѣ могли читать: въ нихъ нечего было опасаться открытія какой либо семейной тайны. Однако, однажды читая вслухъ одно изъ его посланій, мистрисъ Киркпатрикъ встрѣтила нѣчто такое, что охотно оставила бы про себя, еслибъ миледи не оказалась для нея слишкомъ проницательной. Въ ея глазахъ "Клеръ была доброе, но не очень-то умное существо". На дѣлѣ же мистрисъ Киркпатрикъ просто не отличалась находчивостью, хотя и не была разборчива на средства, какія могли привести ее къ желанной цѣли.
   -- Читайте. Отчего вы остановились? Или тамъ дурныя вѣсти? Не объ Агнесѣ ли? Дайте сюда письмо.
   Леди Комноръ прочла вполголоса: "Что подѣлываютъ Клеръ и Гибсонъ? Вы тогда съ презрѣньемъ отвергли мой совѣтъ принять участіе въ этомъ дѣлѣ, но, право, я думаю, сватовство доставило бы вамъ пріятное развлеченіе теперь, когда вы не можете выходить. По моему мнѣнію, это былъ бы самый приличный бракъ".
   -- О, сказала леди Комноръ: -- конечно, вамъ неловко было это прочесть, и я понимаю, почему вы остановились. Тѣмъ не менѣе, вы меня очень напугали.
   -- Лордъ Комноръ большой охотникъ до шутокъ, сназала мистрисъ Киркпатрикъ съ легкимъ смущеніемъ, но вполнѣ согласная съ его послѣдними словами: "Это былъ бы самый приличный бракъ". Ей очень хотѣлось знать мнѣніе леди Комноръ. Милордъ писалъ объ этомъ, какъ о вещи весьма возможной. Подобная мысль заключала въ себѣ немалую долю пріятности, и мистрисъ Киркпатрикъ не переставала улыбаться все время, пока сидѣла возлѣ леди Комноръ, которая предавалась своему обычному, полуденному сну.
   

X.

   Мистрисъ Киркпатрикъ читала вслухъ, пока леди Комноръ не заснула. Книга лежала у неа на колѣняхъ; она едва придерживала ее, и разсѣянно смотрѣла въ окно. Ни высокія деревья парка, ни туманныя очертанія холмовъ вдали, не привлекали ея взоровъ. Она размышляла о томъ, какъ пріятно было бы снова имѣть мужа, который работалъ бы за нее, между тѣмъ, какъ она въ нѣгѣ, въ довольствѣ и въ полномъ бездѣйствіи возсѣдала бы въ красивой, изящно-меблированной гостиной. Мужъ этотъ въ мысляхъ ея принималъ образъ провинціальнаго доктора. Вдругъ послышался легкій стукъ въ дверь, и предметъ ея мечтаній очутился предъ ней прежде, чѣмъ она успѣла встать съ мѣста. Она пошла къ нему на встрѣчу, знаками давая знать о снѣ ея сіятельства.
   -- Очень хорошо, сказалъ онъ шопотомъ, бросивъ взглядъ на спящую.-- Могу я попросить васъ на два слова въ библіотеку?
   "Ужь не намѣренъ ли онъ сдѣлать предложеніе?" подумала она съ легкимъ трепетомъ, и тутъ же порѣшила дать свое согласіе человѣку, на котораго за часъ передъ тѣмъ смотрѣла равнодушно, причисляя его только къ разряду мужчинъ, могущихъ еще жениться.
   Онъ звалъ ее затѣмъ, чтобъ сдѣлать ей два-три чисто медицинскихъ вопроса, въ чемъ и она сама скоро убѣдилась, находя это весьма скучнымъ для себя, хотя, можетъ быть, полезнымъ для него. И все-таки ей хотѣлось думать, что онъ именно въ теченіе этого разговора окончательно рѣшился сдѣлать ей предложеніе. Она давала на его вопросы весьма сложные отвѣты, но онъ привыкъ отличать мякину отъ зерна. Мягкіе нѣжные звуки ея голоса, однако, пріятно поразили его слухъ, особенно послѣ грубаго и рѣзкаго говора, какой онъ безпрестанно слышалъ. Хорошо подобранные цвѣта ея одежды, плавныя, граціозныя движенія производили на него впечатлѣніе, подобное тому, какое на иныхъ производитъ кошачье мурлыканье. Онъ началъ думать, что для него дѣйствительно было бы счастьемъ пріобрѣсти ее. Вчера онъ смотрѣлъ на нее почти исключительно какъ на мачиху Молли, сегодня ему хотѣлось имѣть ее для себя. Воспоминаніе о письмѣ лорда Комнора принесло ей какую-то сознательную прелесть: она желала нравиться, и надѣялась, что достигаетъ этого.
   Но разговоръ ихъ долго вертѣлся только на болѣзни графини. Вдругъ пошелъ сильный дождь. Мистеръ Гибсонъ не боялся никакого ливня, но на этотъ разъ воспользовался случаемъ нѣсколько замедлить свой уходъ.
   -- Какая бурная погода, сказалъ онъ.
   -- Да, очень. Моя дочь пишетъ мнѣ, что на послѣдней недѣли въ теченіе двухъ дней ни одно судно не могло выйдти изъ Булони.
   -- Мисъ Киркпатрикъ въ Булони, не правда ли?
   -- Да, бѣдненькая. Она въ пансіонѣ, старается усовершенствоваться во французскомъ языкѣ. Но, мистеръ Гибсонъ, вамъ не слѣдуетъ называть ее мисъ Киркпатрикъ. Цинція всегда вспоминала о васъ съ такою -- право, я не могу сказать -- съ такою любовью. Четыре года тому назадъ она была больна корью, и вы лечили ее. Пожалуйста, зовите ее просто Цинція. Еслибъ она васъ слышала, то непремѣнно обидѣлась бы церемоннымъ названіемъ мисъ Киркпатрикъ.
   -- Цинція такое необыкновенное имя. Оно скорѣе годится для романа, нежели для ежедневнаго употребленія.
   -- Это мое имя, сказала мистрисъ Киркпатрикъ съ нѣжнымъ упрекомъ.-- Меня при крещеніи назвали Гіацинтой, и ея бѣдный отецъ непремѣнно хотѣлъ назвать ее моимъ именемъ. Мнѣ очень жаль, что оно вамъ не нравится.
   Мистеръ Гибсонъ затруднялся, что ему сказать. Онъ не приготовился перенести разговоръ лично на себя. Пока онъ находился въ нерѣшимости, она продолжала:
   -- Гіацинта Клеръ! Въ былое время я просто гордилась своимъ именемъ, другіе тоже находили его хорошенькимъ.
   -- Безъ сомнѣнія, началъ мистеръ Гибсонъ, и остановился.
   -- Можетъ быть, я дурно сдѣлала, уступивъ желанію мужа и назвавъ ее столь романическимъ именемъ. Это можетъ предубѣдить противъ нея нѣкоторыхъ людей, а ей, бѣдняжкѣ, и безъ того есть съ чѣмъ бороться. Взрослая дочь налагаетъ огромную отвѣтственность, мистеръ Гибсонъ, особенно, если у нея остался только одинъ изъ родителей.
   -- Вы совершенно правы, сказалъ онъ, вспомнивъ о Молли.-- Но я полагаю, что дѣвушка, у которой есть мать, но умеръ отецъ, не можетъ такъ сильно чувствовать свою потерю, какъ та, которая лишилась матери и сохранила отца.
   -- Вы, конечно, думаете о вашей дочери. Какъ дурно было съ моей стороны начать этотъ разговоръ! Милое дитя! Какъ хорошо я помню ея кроткое, миленькое личико, когда она спала у меня на постели! Я полагаю, она теперь уже совсѣмъ взрослая дѣвица. Она, должно быть, однихъ лѣтъ съ моей Цинціей. Какъ бы я желала ее видѣть!
   -- Я надѣюсь, вы ее увидите, я самъ этого желаю. Мнѣ очень хотѣлось бы, чтобъ вы полюбили мою бѣдную, маленькую Молли, какъ вашу собственную... Онъ съ усиліемъ проглотилъ что-то стоявшее у него поперегъ горла и душившее его.
   "Сдѣлаетъ ли онъ предложеніе? Сдѣлаетъ ли?" думала она, и начала дрожать, въ ожиданіи того, что онъ еще скажетъ.
   -- Можете ли вы полюбить ее, какъ вашу дочь? Не дадите ли вы мнѣ права представить васъ ей, какъ ея будущую мать, какъ мою жену?
   Вотъ оно! Наконецъ сдѣлано, умно или глупо, но сдѣлано! А между тѣмъ, лишь только слова эти были произнесены, у него въ головѣ мелькнулъ вопросъ насчетъ благоразумія совершоннаго имъ шага.
   Она закрыла лицо руками.
   -- О, мистеръ Гибсонъ! сказала она, и къ его удивленію, а еще болѣе къ своему собственному, истерически зарыдала: но вѣдь какое облегченіе было наконецъ знать, что болѣе не прійдется самой добывать свой хлѣбъ!
   -- Моя милая... моя дорогая, утѣшалъ онъ ее словами и ласками, но въ то же время былъ въ нерѣшимости, какое ей дать имя. Она, успокоившись немного, поспѣшила сама вывести его изъ затрудненія:
   -- Зовите меня Гіацинтой -- вашей Гіацинтой. Я ненавижу имя "Клеръ". Оно напоминаетъ мнѣ мое званіе гувернантки, и прошлое время, которое теперь не должно болѣе возвращаться.
   -- Такъ. Но васъ въ этомъ семействѣ очень любили и цѣнили.
   -- Да, они были добры ко мнѣ, но все же я не могла забыть своего положенія.
   -- Намъ надо увѣдомить леди Комноръ, замѣтилъ онъ, повидимому, думая не столько о томъ, что говорила его невѣста, сколько о многочисленныхъ обязанностяхъ, ожидавшихъ его впереди.
   -- Вы возьмете это на себя, не правда ли? сказала она, смотря на него съ умоляющимъ видомъ: -- я предпочитаю, чтобъ извѣстія доходили до нея черезъ другихъ, тогда я лучше могу наблюдать, какое впечатлѣніе они на нее производятъ.
   -- Конечно, я сдѣлаю все, что вы ни пожелаете.-- Не пойдти ли намъ посмотрѣть: она, можетъ быть, проснулась?
   -- Нѣтъ! Я лучше сначала приготовлю ее, а вы пріѣдете завтра -- вѣдь вы пріѣдете?-- и скажете ей.
   -- Дѣйствительно, такъ будетъ лучше. Къ тому же, мнѣ слѣдуетъ прежде увѣдомить Молли: она имѣетъ на то право. Я надѣюсь, вы съ ней сойдетесь.
   -- О, конечно! Я въ этомъ увѣрена. Такъ вы завтра пріѣдете и скажете леди Комноръ? А я подготовлю ее.
   -- Я не вижу никакой надобности въ подготовленіи, но вамъ лучше знать. Когда мы устроимъ ваше первое свиданіе съ Молли?
   Въ эту минуту вошелъ слуга и сказалъ:
   -- Ея сіятельство проснулись и желаютъ видѣть мистера Гибсона.
   Они послѣдовали за лакеемъ наверхъ. Мистрисъ Киркпатрикъ старалась принять развязный видъ. Ей очень хотѣлось сначала "подготовить" леди Комноръ, то-есть заставить ее думать, что только неотступныя просьбы мистера Гибсона заставили ее согласиться на его предложеніе и одержали верхъ надъ ея робостью и стыдливостью.
   Но леди Комноръ въ болѣзни не утратила свойственной ей проницательности. Она заснула съ мыслью о письмѣ своего мужа, и это, можетъ быть, еще скорѣе навело ее на слѣдъ того, что случилось.
   -- Я очень рада, что вы еще не уѣхали, мистеръ Гибсонъ... Но что съ вами обоими? Что вы говорили, Клеръ? Я увѣрена, тутъ что-нибудь да кроется.
   По мнѣнію мистера Гибсона, ничего болѣе не оставалось, какъ прямо все разсказать миледи.
   -- Я просилъ мистрисъ Киркпатрикъ быть моей женой, сказать онъ: -- и матерью моей дочери; она изъявила свое согласіе. Я не нахожу словъ, чтобы достаточно выразить ей мою благодарность.
   -- Вотъ какъ! Ну, я съ своей стороны не вижу препятствій. Я надѣюсь, вы будете счастливы, а что до меня касается, то я очень, очень рада! Дайте мнѣ ваши руки. Затѣмъ, она со смѣхомъ прибавила: -- съ моей стороны, какъ я вижу, не требовалось большихъ трудовъ.
   Мистеръ Гибсонъ казался удивленнымъ. Мистрисъ Киркпатрикъ покраснѣла.
   -- Какъ, она вамъ не разсказала? Въ такомъ случаѣ, я разскажу. Слушайте же; было бы жаль, чтобъ такая забавная шутка пропала даромъ, особенно послѣ того, какъ она окончилась такъ хорошо. Когда сегодня утромъ пришло письмо отъ лорда Комнора, я попросила Клеръ прочесть мнѣ его. Вдругъ она остановилось. Я испугалась, думая, что это что-нибудь объ Агнесѣ, и взяла письмо... Да вотъ я вамъ прочту это мѣсто. Гдѣ письмо, Клеръ?.. Не безпокойтесь, вотъ оно. "Что подѣлываютъ Клеръ и Гибсонъ? Вы тогда съ презрѣніемъ отвергли мои совѣтъ принять участіе въ этомъ дѣлѣ; но, право, я думаю, сватовство доставило бы вамъ пріятное развлеченіе теперь, когда вы не можете выходить. По моему мнѣнію, это былъ бы самый приличный бракъ". Вы видите, милордъ вполнѣ одобряетъ ваше намѣреніе. А надо ему написать, какъ вы сами все уладили, безъ всякаго съ моей стороны вмѣшательства. Теперь, мистеръ Гибсонъ, посвятите мнѣ нѣсколько минутъ, а затѣмъ ступайте кончать вашъ tête-à-tête съ Клеръ.
   Но по прочтеніи отрывка изъ письма лорда Комнора, ни тотъ, ни другая уже не выказывали прежняго желанія возобновить прерванную бесѣду. Мистеръ Гибсонъ старался поменьше объ этомъ думать. Онъ боялся, чтобъ размышленіе не навело его на какое либо новое открытіе и не возбудило въ немъ непріятныхъ подозрѣній на счетъ разговора, окончившагося съ его стороны предложеніемъ. Но леди Комноръ по обыкновенію требовала, чтобъ ей повиновались.
   -- Полноте, не дѣлайте глупостей! Я всегда заставляла моихъ дочерей разговаривать наединѣ съ ихъ будущими мужьями, хотѣли онѣ того или нѣтъ. Передъ свадьбой мало ли о чемъ есть поговорить, а вы оба, кажется, въ такихъ лѣтахъ, что излишнія церемоніи были бы не у мѣста. Уходите же отсюда.
   И такъ имъ пришлось возвратиться въ библіотеку. Мистрисъ Киркпатрикъ немного дулась, а къ мистеру Гибсону тѣмъ временемъ возвратились его обычное хладнокровіе и нѣсколько насмѣшливое обращеніе.
   Она начала, почти плача:
   -- Что бы сказалъ бѣдный Киркпатрикъ, еслибъ онъ зналъ о моемъ теперешпемъ поступкѣ? Онъ всегда былъ противъ вторыхъ браковъ.
   -- Въ такомъ случаѣ будемъ надѣяться, что онъ ничего не знаетъ, а если знаетъ, что онъ теперь поумнѣлъ, т.-е. видитъ, какъ иногда вторые браки -- бываютъ полезны и необходимы.
   Какъ бы то ни было, этотъ-второй tête-à-tête оказался далеко не такимъ удовлетворительнымъ, какъ первый. Къ тому же мистеръ Гибсонъ сознавалъ необходимость поскорѣй отправиться къ своимъ больнымъ.
   "Мы скоро собьемся на будничную, однообразную колею", думалъ онъ, уѣзжая изъ Тоуэрса. "Нельзя же ожидать, чтобъ мы съ самаго начала мыслили и чувствовали заодно. Да это и не понравилось бы мнѣ", прибавилъ онъ. "Это было бы скучно: что за веселье находить въ женѣ только отголосокъ собственныхъ мнѣній! Надо обо всемъ разсказать Молли. Какъ-то она приметъ это, моя голубушка? Вѣдь это сдѣлано, большею частью, въ видахъ ея пользы". И онъ принялся пересчитывать достоинства мистрисъ Киркпатрикъ и выгоды, какія изъ всего этого можетъ извлечь Молли.
   Въ этотъ день было уже слишкомъ поздно для поѣздки въ Гамлей. Тоуэрсъ и его окрестности лежали въ сторонѣ, совершенно противоположной отъ Гамлея. Мистеръ Гибсонъ явился туда на другое утро, за нѣсколько времени до прихода мистрисъ Гамлей въ гостиную. Онъ распорядился такъ, чтобъ имѣть возможность поговорить съ Молли полчаса наединѣ.
   Было прекрасное, знойное, лѣтнее утро. Поселяне въ однихъ жилетахъ занимались въ поляхъ косьбою овса. Онъ могъ ихъ видѣть черезъ высокую живую изгородь и даже слышать свистъ длинныхъ косъ, когда ими взмахивали по воздуху. Работникамъ было такъ жарко, что они, повидимому, чувствовали себя не въ силахъ говорить. Собака, охранявшая ихъ палки и верхнюю одежду, тяжело переводила духъ, лежа по другую сторону вяза, около котораго остановился мистеръ Гибсонъ, чтобъ окинуть взоромъ разстилавшуюся передъ нимъ картину и хоть на сколько нибудь отсрочить ожидавшее его свиданіе. Но въ слѣдующую за тѣмъ минуту, онъ упрекалъ себя въ слабости и, пришпоривъ лошадь, быстро очутился у цѣли своего путешествія. Онъ пріѣхалъ ранѣе обыкновеннаго, и никто его не ожидалъ. Конюхи всѣ до одного были въ поляхъ; но это ничего не значило для мистера Гибсона. Онъ самъ отпустилъ постромки своей лошади и поставилъ ее въ конюшню, гдѣ разсматривалъ ее съ нѣсколько излишнимъ вниманіемъ. Онъ вошелъ въ домъ черезъ маленькую дверь и направилъ свои шаги въ гостиную, гдѣ, однако, не думалъ найдти Молли, полагая, что она гуляетъ въ саду. И дѣйствительно, она была тамъ, пока жара не прогнала ее назадъ въ домъ. Утомленная и разгоряченная, она сѣла въ кресло и заснула. Шляпка и открытая книга лежали у нея на колѣняхъ, а одна рука свѣсилась. Она имѣла такой ребяческій видъ, казалась такой слабой и нѣжной. Сильный, почти неудержимый, порывъ любви поднялся въ сердцѣ отца, когда онъ смотрѣлъ на нее.
   "Молли!" сказалъ онъ, нѣжно приподнявъ свѣсившуюся смуглую ручку и удерживая ее въ своей. "Молли!"
   Она открыла глаза, которые въ первую минуту пробужденія смотрѣли какъ-то безсознательно. Затѣмъ они сверкнули радостнымъ блескомъ; она бистро вскочила, обвила руками шею отца и воскликнула:
   -- О, папа, милый, милый, милый папа! Какъ это вы пришли сюда во время моего сна? Вы этимъ отняли у меня удовольствіе ожиданія.
   Мистеръ Гибсонъ поблѣднѣлъ. Онъ все держалъ ее за руку и молча привлекъ къ дивану; она же продолжала болтать.
   -- Я сегодня очень рано встала. Такъ пріятно дышать свѣжимъ, утреннимъ воздухомъ! Онъ-то, я думаю, и навелъ на меня дремоту. Но не правда ли, какой великолѣпный, знойный день? Желала бы я знать, бываетъ ли столь прославленное итальянское небо когда нибудь ярче вонъ хоть бы этого клочка, что теперь выглядываетъ изъ-за зелени дубовъ!
   Она выдернула свою руку и повернула голову отца такъ, чтобъ онъ могъ видѣть ту часть неба, о которой она говорила. Его необыкновенная молчаливость наконецъ поразила ее.
   -- Имѣете ли вы извѣстія о мисъ Эйръ, папа? Какъ они всѣ тамъ поживаютъ? А что лихорадка? Знаете ли, папа, что у васъ совсѣмъ нездоровый видъ. Мнѣ надо поскорѣй вернуться домой и приняться ухаживать за вами. Когда это можно будетъ сдѣлать?
   -- У меня нездоровый видъ? Ты это себѣ вообразила, гусенокъ. Напротивъ, я необыкновенно здоровъ и долженъ имѣть хорошій видъ, такъ-какъ имѣю сообщить тебѣ нѣчто... (Онъ чувствовалъ, что приступилъ къ дѣлу весьма неловко, но уже рѣшился во что бы то ни стало поскорѣй его окончить). Ты не угадываешь что?
   -- Какъ же я могу угадать? сказала она измѣнившимся тономъ и какъ-бы съ предчувствіемъ чего-то недобраго.
   -- Моя милая, сказалъ онъ и снова взялъ ее за руку:-- ты находишься въ очень неловкомъ положеніи: взрослая дѣвушка въ семействѣ, какъ мое... одна... молодые люди это непростительная глупость съ моей стороны... и я такъ часто долженъ отлучаться...
   -- Но у меня есть мисъ Эйръ, сказала она съ увеличивающимся страхомъ:-- милая мисъ Эйръ! Мнѣ никого не надо, кромѣ васъ и ея.
   -- Да, но вѣдь бываютъ случаи, когда миссъ Эйръ нельзя съ тобой оставаться, вотъ какъ теперь напримѣръ. Нашъ домъ не ея домъ; у нея есть другія обязанности. Я долгое время находился въ большомъ безпокойствѣ, но наконецъ принялъ рѣшимость, которая, я надѣюсь, сдѣлаетъ насъ обоихъ счастливѣе.
   -- Вы собираетесь вторично жениться, помогла она ему, говоря спокойнымъ, сухимъ тономъ и потихонько отняла у него свою руку.
   -- Да, на мистрисъ Киркпатрикъ -- ты помнишь ее? Въ Тоуэрсѣ ее всѣ называютъ Клеръ. Она еще была такъ добра къ тебѣ, когда тебя позабыли въ замкѣ.
   Она молчала, не находя словъ. Она боялась говорить, чтобъ въ порывѣ гнѣва, отвращенія, негодованія, всего, что кипѣло у нея въ душѣ, не разразиться криками, слезами или, что еще хуже, не наговорить такихъ словъ, которыя впослѣдствіи никогда не могли бы быть забыты. Точно кусокъ твердой земли, на которомъ она стояла, оторвался отъ берега и она понеслась, одна, далеко по безконечному морю.
   Мистеръ Гибсонъ былъ пораженъ ея молчаніемъ, какъ чѣмъ-то неестественнымъ, хотя почти угадывалъ его причину. Но онъ понималъ необходимость дать ей время нѣсколько освоиться съ новой для нея мыслью. Самъ же онъ все еще полагалъ, что это дѣлается для ея счастія, и высказавъ наконецъ тайну, которая тяготила его послѣдніе двадцать-четыре часа, чувствовалъ значительное облегченіе. Онъ началъ высчитывать всѣ выгоды этого брака: онъ уже успѣлъ затвердить ихъ въ своей памяти.
   -- Она вполнѣ подходитъ ко мнѣ годами. Я не знаю, сколько ей именно лѣтъ, но должно быть около сорока. Я не желалъ бы жениться на комъ нибудь моложе. Лордъ и леди Комноръ и вся ихъ семья очень уважаютъ ее, а это одно уже служитъ ей прекрасной рекомендаціей. У ней изящныя манеры -- она, конечно пріобрѣла ихъ въ обществѣ, въ которомъ столько лѣтъ вращалась, а ты, гусенокъ, иногда бываешь черезчуръ рѣзка. Теперь намъ слѣдуетъ измѣнить наши нравы и обычаи.
   Никакого отвѣта не воспослѣдовало и на эту попытку къ шуткѣ. Онъ продолжалъ:
   -- Она привыкла вести хозяйство и быть бережливой. Послѣднее время она содержала школу въ Ашкомбѣ и, поэтому, должна была заботиться о большой семьѣ. А наконецъ, и это не самое маловажное, у ней есть дочь твоихъ лѣтъ, Молли. Она, конечно, пріѣдетъ жить съ нами и будетъ тебѣ подругой, сестрой.
   Она все молчала, наконецъ проговорила:
   -- Итакъ, я была выслана изъ дому для того, чтобъ въ мое отсутствіе все могло лучше устроиться?
   Она сказала это съ горечью, не будучи въ силахъ совладать съ собою; но впечатлѣніе, произведенное ея словами, было таково, что немедленно вывело ее изъ оцѣнѣненія, въ какое она было-впала. Отецъ ея вздрогнулъ и быстро вышелъ изъ комнаты, говоря что-то про себя, что именно -- она не могла разслышать, хотя и побѣжала за нимъ слѣдомъ по темнымъ, каменнымъ переходамъ къ солнечному блеску и сіянью.
   -- О, папа, папа! Я сама не своя!... Я рѣшительно не знаю, что мнѣ сказать объ этомъ ужасномъ, ненавистномъ...
   Онъ вывелъ изъ конюшни лошадь. Молли не знала, слышалъ онъ или нѣтъ ея воззваніе. Вскочивъ въ сѣдло, онъ обратилъ къ ней блѣдное угрюмое лицо и сказалъ:
   -- Для насъ обоихъ лучше, если я немедленно уѣду. Мы можемъ наговорить другъ другу такихъ вещей, которыя нелегко забываются: и ты, и я, мы слишкомъ взволнованы. Къ завтрашнему дню мы поостынемъ. Ты успѣешь обсудить дѣло и увидишь, что во всемъ этомъ прежде всего имѣлась въ виду твоя польза. Ты можешь сказать мистрисъ Гамлей; я самъ намѣревался это сдѣлать. Завтра я опять пріѣду. Прощай, Молли.
   Онъ скрылся изъ виду. Стукъ лошадиныхъ копытъ по круглымъ камнямъ мощеной аллеи давно умолкъ, а Молли все еще стояла, защищая рукой глаза отъ солнечныхъ лучей, и продолжала смотрѣть въ пустое пространство, гдѣ исчезла фигура ея отца. У нея сперло дыханіе въ груди; только разъ или два она попробовала вздохнуть, но вздохъ ея окончился рыданіемъ. Она не хотѣла вернуться въ домъ, боялась встрѣтиться съ мистрисъ Гамлей и не могла забыть ни послѣдняго взгляда, ни послѣднихъ словъ отца.
   Она вышла въ боковую калитку, черезъ которую садовники обыкновенно вносили въ садъ свои орудія и которая вела въ уединенную аллею, сокрытую отъ глазъ массой кустарника, ползучими растепілми и высокими деревьями съ переплетенными вѣтвями. Никто не будетъ знать, гдѣ она, да и некому ея хватиться, прибавила она мысленно съ неблагодарностью, свойственной сильному горю. У мистрисъ Гамлей есть мужъ, дѣти, свои домашніе интересы. Она, правда, очень добра и привѣтлива, но въ настоящую минуту сердце Молли было преисполнено печали, которую она не хотѣла повѣрять постороннему лицу. Она быстрыми шагами направилась къ скамьѣ, окруженной почти со всѣхъ сторонъ гибкими вѣтвями плакучей ивы и поставленной на площадкѣ въ концѣ аллеи по другую сторону лѣса, который здѣсь оканчивался, а за нимъ начиналась легкая покатость луговъ и полей. Аллея эта, повидимому, для того и была проложена, чтобъ открывать видъ на мирный, облитый солнечнымъ свѣтомъ ландшафтъ, состоявшій изъ деревьевъ, церковнаго шпица, двухъ-трехъ коттеджей съ красными крышами и возвышавшагося вдали холма. Можетъ быть, въ былое время, когда въ замкѣ жило большое семейство Гамлеевъ, по этой самой террасѣ прогуливались леди въ фижмахъ и джентльмены въ парикахъ и со шпагою на боку. Но теперь никто здѣсь не гулялъ, и эта аллея почти никѣмъ не посѣщалась. Иногда только сквайръ и его сыновья проходили по ней, направляясь къ калиткѣ, открывавшейся прямо въ поле. Молли даже сомнѣвалась, чтобъ кто либо, кромѣ нея, зналъ о существованіи скамьи подъ плакучей ивой. Число работавшихъ въ паркѣ садовниковъ было весьма ограниченно, и обязанность ихъ состояла исключительно въ томъ, чтобъ поддерживать въ чистотѣ и надлежащемъ порядкѣ огородъ, да ту часть сада, которая посѣщалась семействомъ и была расположена но близости къ дому.
   Дойдя до скамьи, Молли неудержимо отдалась своей печали. Она не искала анализировать причину душившихъ ее слезъ и рыданій. Ея отецъ хотѣлъ вторично жениться; ея отецъ на нее сердился; она поступила дурно, и онъ уѣхалъ недовольный; она лишилась его любви; онъ собирался жениться вдали отъ нея, его дочери; онъ позабылъ ея милую-милую мать. Всѣ эти мысли въ безпорядкѣ толпились у нея въ головѣ. Она страшно устала отъ слезъ и рыданій и на минуту умолкла, чтобъ отдохнуть; но затѣмъ насталъ новый пароксизмъ отчаянія. Она бросилась на землю и прислонилась къ старой, поросшей мхомъ скамьѣ. Она то закрывала лицо руками, то крѣпко, крѣпко сжимала ихъ, какъ-бы думая физической болью заглушить нѣсколько нравственное страданіе.
   Она не примѣтила Роджера Гамлея, возвращавшагося съ полей, и не слышала, какъ онъ стукнулъ маленькой, бѣлой калиткой. Онъ ходилъ отыскивать насѣкомыхъ въ пруду и канавахъ съ водой, и теперь возвращался съ мокрой сѣткой, въ которой заключались найденныя имъ сокровища. Онъ шелъ домой завтракать, всегда чувствуя къ этому времени сильный апетитъ, хотя по теоріи и презиралъ завтраки. Но мать любила, чтобъ онъ на нихъ присутствовалъ. Она до завтрака обыкновенно оставалась наверху и рѣдко показывалась кому либо изъ домашнихъ. Итакъ, ради нея онъ жертвовалъ своей теоріей, вопреки которой всегда съѣдалъ завтракъ съ большимъ удовольствіемъ.
   Проходя по площадкѣ на возвратномъ пути, онъ не замѣтилъ Молли и уже сдѣлалъ шаговъ двадцать далѣе, какъ вдругъ увидѣлъ въ травѣ одно рѣдкое растеніе, цвѣтокъ котораго давно желалъ имѣть, но до сихъ поръ еще не находилъ. Немедленно положилъ онъ на землю сѣтку, искусно свернувъ ее такъ, чтобъ изъ нея ничто не могло выпасть, и легкими шагами отправился за своей находкой. Онъ такъ любилъ природу, что безсознательно, но уже въ силу привычки, всегда избѣгалъ безъ нужды топтать растенія: кто могъ знать, какія заключались въ нихъ семена или насѣкомыя, которыя могли оказаться впослѣдствіи весьма рѣдкими и замѣчательными явленіями?
   Такимъ образомъ онъ по обходной тропинкѣ добрался до плакучей ивы и до скамейки, которая съ этой стороны была гораздо болѣе на виду. Онъ остановился, примѣтивъ на землѣ чье-то свѣтлое платье. Кто-то лежалъ на скамьѣ, но такъ спокойно, совершенно неподвижно, точно въ обморкѣ. Онъ выжидалъ. Черезъ минуту послышалось рыданіе и затѣмъ слова. Мисъ Гибсонъ восклицала сквозь слезы:
   -- О папа, папа! Еслибъ онъ только воротился!
   Сначала Роджеръ подумалъ, что лучше ему уидти, не давъ ей замѣтить своего присутствія, и сдѣлалъ уже нѣсколько шаговъ назадъ на цыпочкахъ. Но рыданія становились сильнѣе. Мать его не могла идти такъ далеко, а не то было бы ея прямой обязанностью утѣшить свою гостью, въ чемъ бы ни состояла причина ея горести. Однако, услышавъ снова печальные звуки голоса, выражавшаго такое безграничное отчаяніе, онъ, не размышляя, хорошо то или дурно, деликатно или навязчиво, пошелъ къ скамьѣ подъ зеленымъ сводомъ плакучей ивы. Молли съ испугомъ при его приближеніи, стараясь сдерживать рыданія, инстинктивно обѣими руками принялась приглаживать свои растрепанные волосы.
   Онъ бросилъ на нее добрый, исполненный участія взглядъ, но рѣшительно не зналъ, что сказать.
   -- Развѣ уже время завтракать? спросила она, стараясь думать, что онъ не замѣтилъ на ея лицѣ слѣдовъ слезъ и огорченія и не видѣлъ, какъ она лежала на скамьѣ и рыдала.
   -- Не знаю. Я шелъ домой къ завтраку, но не могъ уйдти отсюда, когда увидѣлъ васъ въ слезахъ. Что случилось? Не могу ли я вамъ помочь, хотя, конечно, я знаю, что не имѣю права разспрашивать васъ.
   Она очень устала и ослабла отъ слезъ и не могла ни продолжать стоять, ни идти. Она съ глубокимъ вздохомъ опустилась на скамью и до такой степени поблѣднѣла, что онъ подумалъ, что ей сдѣлалось дурно.
   -- Подождите минутку, сказалъ онъ, впрочемъ совершенно безполезно, такъ-какъ она была не въ силахъ двинуться съ мѣста. Онъ со всѣхъ ногъ бросился къ находившемуся по близости источнику и черезъ минуту воротился, медленно выступая и осторожно неся большой зеленый листъ, искусно свернутый и наполненный водой. Это освѣжило ее.
   -- Благодарю васъ! сказала она.-- Теперь я скоро буду въ состояніи вернуться домой. Не ждите меня.
   -- Позвольте мнѣ остаться, отвѣчалъ онъ.-- Матушка была бы очень недовольна, еслибъ я покинулъ васъ здѣсь одну, когда вамъ дурно.
   Они нѣсколько времени молчали. Онъ сорвалъ два странной формы ивовые листка и разсматривалъ ихъ частью по привычкѣ, частью дяя того, чтобъ дать ей время оправиться.
   -- Папа собирается снова жениться, произнесла она наконецъ.
   Она сама не знала, къ чему это сказала; за минуту передъ тѣмъ, она даже и не намѣревалась говорить. Онъ выронилъ изъ рукъ листъ, который держалъ, обернулся къ ней и взглянулъ на нее. Бѣдные, печальные глазки ея наполнились слезами и посмотрѣли на него съ нѣмой мольбой о сочувствіи. Взглядъ ея былъ краснорѣчивѣе словъ. Онъ съ минуту помолчалъ, а затѣмъ спросилъ, не столько потому, чтобы въ томъ могло быть хоть малѣйшее сомнѣніе, сколько изъ сознанія необходимости что либо сказать:
   -- Васъ это печалитъ?
   Она, не отводя отъ него глазъ, дрожащими губами старалась произнести: "да", но голосъ не повиновался ей. Онъ снова замолчалъ и, опустивъ глаза въ землю, концомъ ноги игралъ съ маленькимъ камешкомъ. Его мысли обыкновенно съ трудомъ облекались въ слова и онъ не умѣлъ утѣшать до тѣхъ поръ, пока не узнавалъ съ достовѣрностью, изъ какого источника должно происходить утѣшеніе. Наконецъ онъ заговорилъ, но какъ-бы разсуждая самъ съ собой:
   -- Бываютъ случаи, когда, оставивъ въ сторонѣ всякій вопросъ о любви, старанія найдти дѣтямъ вторую мать становятся необходимостью и почти обращаются въ обязанность... Я думаю, прибавилъ онъ, перемѣнивъ тонъ и опять взглянувъ на Молли:-- я думаю, этотъ шагъ можетъ много содѣйствовать къ счастью вашего отца; онъ избавитъ его отъ многихъ хлопотъ и доставитъ ему подругу.
   -- Онъ имѣлъ меня. Вы не знаете, чѣмъ мы были другъ для друга, по крайней мѣрѣ, чѣмъ онъ былъ для меня, скромно поправилась она.
   -- Тѣмъ не менѣе онъ считаетъ это нужнымъ и справедливымъ, иначе ничего бы не предпринялъ. Можетъ быть, даже все это дѣлается гораздо болѣе въ видахъ вашей пользы, нежели его собственной.
   -- Онъ старался меня въ этомъ убѣдить.
   Роджеръ снова занялся камешкомъ. Онъ еще не совсѣмъ ясно понималъ, въ чемъ дѣло. Вдругъ онъ поднялъ голову.
   -- Я вамъ кое-что разскажу про одну молодую дѣвушку. Она лишилась матери, когда ей было шестнадцать лѣтъ и осталась послѣ нея старшею въ семьѣ. Съ этой минуты она всю свою жизнь посвятила отцу и была сначала его утѣшительницей, потомъ товарищемъ, другомъ, секретаремъ, всѣмъ, чѣмъ хотите. Онъ былъ человѣкъ очень занятой и часто возвращался домой только для того, чтобы приготовиться къ завтрашнему труду. Гарріета всегда весело встрѣчала его, помогала ему, говорила съ нимъ или молчала, смотря по тому, что было ему пріятнѣе и полезнѣе. Такъ продолжалось восемь или десять лѣтъ, а затѣмъ отецъ ея женился на женщинѣ немногимъ старше Гарріеты. И что же? Они счастливѣйшіе люди въ свѣтѣ. Вы, конечно, не ожидали этого?
   Она слушала, но не имѣла духу отвѣчать. Ее интересовалъ разсказъ о Гарріетѣ, молодой дѣвушкѣ, которая такъ много дѣлала для отца, гораздо болѣе, чѣмъ она, Молли, могла сдѣлать для своего, лишившись матери въ столь раннемъ возрастѣ.
   -- Но какъ же это? спросила она наконецъ.
   -- Гарріета думала о счастьѣ своего отца болѣе, нежели о своемъ собственномъ, отвѣчалъ Роджеръ нѣсколько строго. Слезы опять навернулись у нея на глазахъ.
   -- Еслибъ того требовало счастье папа...
   -- Онъ, безъ сомнѣнія, такъ думаетъ. Какого бы вы ни были мнѣнія на этотъ счетъ, сдѣлайте съ вашей стороны все, что отъ васъ зависитъ. Я полагаю, ему было бы очень тяжело видѣть вашу печаль и недовольство, особенно, если, судя по вашимъ словамъ, вы ему такъ дороги. Мачиха Гарріеты съ своей стороны не была ни самолюбива, ни эгоистична; она не стремилась исключительно къ удовлетворенію своихъ только желаній, но заботилась о благосостояніи Гарріеты столько же, сколько та хлопотала о счастьи отца. Можетъ быть, будущая жена мистера Гибсона принадлежитъ къ тому же разряду женщинъ, хотя онѣ рѣдки.
   -- Ну, я не думаю, прошептала Молли, подъ вліяніемъ воспоминаній о днѣ, который много лѣтъ тому назадъ провела въ Тоуэрсѣ.
   Роджеръ не желалъ допытываться причины подобнаго сомнѣнія. Онъ чувствовалъ, что не имѣетъ права далѣе проникать въ тайны семейной жизни мистера Гибсона. Онъ желалъ знать не болѣе, какъ сколько то было необходимо для поданія помощи и утѣшенія бѣдной, плачущей дѣвушкѣ, съ которой случайно столкнулся. Кромѣ того онъ спѣшилъ домой къ матери, чтобъ не опоздать къ ея завтраку, но въ то же время не хотѣлъ оставить Молли одну.
   -- Всегда лучше надѣяться на хорошее, чѣмъ на дурное. Это очень смахиваетъ на пошлую истину, которая, однако, нерѣдко бывала для меня источникомъ утѣшенія; современемъ и вы это испытаете. Надо стараться думать о другихъ людяхъ больше, нежели о самихъ себѣ, и не предубѣждаться противъ нихъ безъ достаточныхъ на то причинъ. Надѣюсь, моя проповѣдь не показалась вамъ длинной? Не придала ли она вамъ аппетиту къ завтраку? Во мнѣ проповѣди всегда возбуждаютъ голодъ.
   Онъ повидимому ожидалъ, чтобъ она встала и пошла съ нимъ. Она медленно приподнялась со скамьи, такъ медленно, какъ-бы хотѣла сказать, что предпочла бы остаться одна; еслибъ онъ только согласился уидти безъ нея. Она была очень слаба и запнулась о корень одного дерева. Онъ, молча, не переставалъ наблюдать за ней и видя, какъ она пошатнулась, поспѣшилъ поддержать ее и не далъ ей упасть. Опасность миновала, но онъ не выпускалъ ея руки изъ своей: эта маленькая, чисто-физическая несостоятельность глубоко тронула его, показавъ, какъ она была еще молода и безпомощна. Онъ почувствовалъ непреодолимое желаніе сказать ей что-нибудь доброе и теплое, такое, что могло бы дѣйствительно ее облегчить и утѣшить прежде, чѣмъ они разстанутся и все снова войдетъ въ обычную колею. Но онъ не находилъ словъ.
   -- Вы, безъ сомнѣнія, сочтете меня жестокимъ, внезапно заговорилъ онъ, когда они уже подходили къ дому.-- Я не умѣю выражать своихъ чувствованій и какъ-то всегда впадаю въ философскія разсужденія, но право, право, мнѣ очень жаль васъ. Я не въ силахъ помочь вамъ, потому что не могу измѣнить факты, но вполнѣ сочувствую вамъ, хотя и нахожу, что лучше объ этомъ меньше говорить. Но помните, что я вамъ искренно, глубоко сочувствую! Я часто буду о васъ думать, хотя, повторяю, лучше не возвращаться болѣе къ этому предмету.
   Она отвѣчала: я знаю, что вы мнѣ сочувствуете, и не въ силахъ долѣе себя сдерживать, убѣжала отъ него въ домъ, наверхъ, въ уединепіе собственной комнаты. А онъ пошелъ прямо къ матери, которая сидѣла передъ нетронутымъ завтракомъ, недовольная странной неаккуратностью своей гостьи, на сколько могла быть чѣмъ бы то ни было недовольна. Ей уже было извѣстно, что мистеръ Гибсонъ пріѣзжалъ и уѣхалъ, но она не могла ни отъ кого добиться, не поручилъ ли онъ ей что либо передать. Ея заботливость о собственномъ здоровьи, въ глазахъ многихъ слывшая за преувеличенную, всегда заставляла ее съ особеннымъ нетерпѣніемъ ожидать посѣщеній и совѣтовъ доктора.
   -- Гдѣ ты былъ, Роджеръ? гдѣ Молли? мисъ Гибсонъ, хочу я сказать? Она старалась поддерживать церемонныя отношенія между молодымъ человѣкомъ и молодой дѣвушкой, которымъ приходилось жить подъ одной кровлей и находиться въ частыхъ столкновеніяхъ другъ съ другомъ.
   -- Я ходилъ ловить насѣкомыхъ въ пруду. (Ахъ, кстати, я забылъ сѣтку на площадкѣ, около поля). Я встрѣтилъ мисъ Гибсонъ въ страшномъ горѣ и всю въ слезахъ. Ея отецъ собирается снова жениться.
   -- Снова жениться! Быть не можетъ!
   -- Да, и она, бѣдняжка, очень принимаетъ это къ сердцу. Маменька, пошлите ей рюмку вина, или чего нибудь въ этомъ родѣ, съ ней чуть не сдѣлался обморокъ...
   -- Я сама къ ней пойду, бѣдное дитя, сказала мистрисъ Гамлей, вставая.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ онъ, удерживая ее за руку.-- Мы и то васъ слишкомъ долго заставили ждать; вы очень блѣдны. Гаммондъ можетъ отнести ей все, что нужно, прибавилъ онъ и позвонилъ. Она опустилась на стулъ и не могла прійдти въ себя отъ изумленія.
   -- На комъ онъ женится?
   -- Не знаю. Я не спросилъ, а она мнѣ не сказала.
   -- Какъ это похоже на мужчину! Но половина дѣла заключается именно въ вопросѣ, на комъ онъ женится.
   -- Конечно, мнѣ слѣдовало бы спросить. Но я никуда не гожусь въ подобныхъ случаяхъ. Я выказалъ ей на сколько могъ участія, но рѣшительно не зналъ, что ей сказать.
   -- Однако, что жь ты сказалъ?
   -- Я далъ ей лучшій совѣтъ, какой только могъ прійдти мнѣ въ голову.
   -- Совѣтъ! Тебѣ слѣдовало бы утѣшать ее. Бѣдная, маленькая Молли!
   -- Я полагаю, хорошій совѣтъ есть лучшее утѣшеніе. Тише, вотъ она.
   Къ ихъ удивленію Молли вошла, стараясь принять на себя свой обычный видъ. Она умылась и причесалась и дѣлала большія усилія, чтобъ удержать слезы и настроить голосъ на приличный ладъ. Она не хотѣла печалить мистрисъ Гамлей видомъ своего горя и, такимъ образомъ, сама того не замѣчая, уже начинала слѣдовать совѣту Роджера и думать о другихъ болѣе, чѣмъ о себѣ. Мистрисъ Гамлей не знала, благоразумно ли будетъ заговорить съ ней о только что слышанномъ отъ сына извѣстіи, но она такъ была заинтересована, что не выдержала и спросила:
   -- Я слышала, моя милая, что вашъ отецъ собирается жениться? Могу я узнать, на комъ?
   -- На мистрисъ Киркпатрикъ. Она, кажется, много лѣтъ тому назадъ, была гувернанткой у графини Комноръ. Она и теперь очень часто бываетъ у нихъ. Они зовутъ ее Клеръ, и повидимому, очень любятъ.-- Молли старалась выставить свою будущую мачиху въ наилучшемъ свѣтѣ.
   -- Сколько мнѣ помнится, я о ней слышала. Такъ она ужь немолода? Это хорошо. И вдова также. Есть у нея семейство?
   -- Одна дочь, кажется. Но я такъ мало о ней знаю!
   Молли едва, едва не плакала.
   -- Ничего, моя милая. Все это пріидетъ современемъ. Роджеръ, ты почти ничего не ѣлъ; куда ты идешь?
   -- За сѣткой. Въ ней много такого, что я не желалъ бы потерять. А ѣмъ я всегда мало.-- Онъ сказалъ только часть истины, но не всю. Онъ полагалъ, что имъ лучше остаться вдвоемъ. Его мать обладала такой добротой и была такъ полна участія, что, безъ сомнѣнія, съумѣетъ въ бесѣдѣ наединѣ смягчить печаль бѣдной дѣвушки. Лишь только онъ вышелъ, Молли подняла свои опухшіе глазки и, смотря на мистрисъ Гамлей, сказала:
   -- Онъ былъ такъ добръ ко мнѣ. Я постараюсь всегда помнить его слова.
   -- Я очень рада это слышать, моя дорогая, очень рада. Изъ того, что онъ мнѣ сказалъ, я боялась ужь не обошелся ли онъ съ вами слишкомъ сурово. У него доброе сердце, но не столь нѣжное обращеніе, какъ у Осборна: Роджеръ бываетъ иногда рѣзокъ.
   -- Въ такомъ случаѣ я люблю рѣзкость. Это принесло мнѣ пользу и дало мнѣ почувствовать, какъ дурно -- о, мистрисъ Гамлей, какъ дурно я обошлась съ папа сегодня утромъ!
   Она бросилась на шею къ мистрисъ Гамлей и горько зарыдала. Она плакала теперь уже не о томъ, что ея отецъ собирался жениться, а о своемъ собственномъ дурномъ поступкѣ.
   Если Роджеръ былъ рѣзокъ на словахъ, за то онъ былъ нѣженъ на дѣлѣ. Какъ ни преувеличена и неблагоразумна казалась ему печаль Молли, для нея она была настоящимъ страданіемъ и онъ взялъ на себя трудъ облегчить его весьма оригинальнымъ и характеристическимъ способомъ. Въ вечеру онъ принесъ микроскопъ и собранныя поутру сокровища, разложилъ ихъ на маленькомъ столикѣ и позвалъ мать полюбоваться ими. Молли, конечно, тоже пришла, а этого-то именно онъ и хотѣлъ. Онъ постарался возбудить въ ней сначала любопытство, а потомъ и желаніе пріобрѣсти болѣе точныя и подробныя свѣдѣнія. Тогда онъ принесъ нѣсколько книгъ и принялся изъяснять ей техническій, нѣсколько напыщенный языкъ, какимъ онѣ были написаны. Сходя внизъ къ обѣду, Молли съ ужасомъ думала, какъ пройдутъ эти длинные вечерніе часы, въ которые она не должна говорить объ единственномъ занимавшемъ ее предметѣ. Она боялась, что и то уже утомила мистрисъ Гамлей длиннымъ tête-à-tête послѣ завтрака. Но часъ молитвы и сна пришелъ совершенно незамѣтно. Новый потокъ мыслей освѣжилъ ея умъ и она была очень благодарна Роджеру. Теперь ей оставалось только ожидать завтрашняго дня и принести покаяніе передъ отцомъ.
   Но мистеръ Гибсонъ не требовалъ этого. Онъ ни въ какое время не любилъ изліяній чувствъ, а теперь вдобавокъ еще сознавалъ, что чѣмъ меньше будетъ говориться о предметѣ, на которомъ онъ и его дочь расходятся въ мнѣніяхъ, тѣмъ лучше. Онъ прочелъ раскаяніе въ ея глазахъ, увидѣлъ, какъ она много страдала, и у него самаго защемило на сердцѣ. Онъ остановилъ ее на первомъ же словѣ и сказалъ:
   -- Хорошо, хорошо, я знаю все, что ты мнѣ хочешь сказать. Я знаю мою маленькую Молли -- моего глупепькаго гусенка -- лучше нежели она сама себя знаетъ. Я привезъ тебѣ приглашеніе. Леди Комноръ желаетъ, чтобъ ты пріѣхала въ Тоуэрсъ въ четвергъ на цѣлый день!
   -- А вы желаете, чтобъ я поѣхала? спросила она съ замираньемъ сердца.
   -- Я желаю, чтобъ ты и Гіацинта поближе познакомились и научились другъ друга любить.
   -- Гіацинта! воскликнула Молли въ изумленіи.
   -- Да, Гіацинта! Это самое глупое имя, какое мнѣ когда либо приходилось слышать, но это ея имя и я долженъ ее такъ звать. "Клеръ" мнѣ еще менѣе по сердцу: миледи и всѣ въ Тоуэрсѣ ее зовутъ Клеръ. "Мистрисъ Киркпатрикъ" слишкомъ церемонно, да къ тому же и не имѣетъ смысла, такъ-какъ она скоро перемѣнитъ это имя.
   -- Когда, папа? спросила Молли, чувствуя, что она точно перенеслась въ новый, чуждый ей міръ и живетъ тамъ странной, невѣдомой ей жизнью.
   -- Не прежде Михайлова дня. А затѣмъ онъ прибавилъ, какъ-бы отвѣчая на собственную мысль: -- а что всего хуже, такъ это то, что ея черезчуръ изысканное, вычурное имя перешло и къ дочери. Цинція! Какъ я радъ, мое дитя, что ты просто на просто Молли!
   -- Сколько ей лѣтъ, то-есть, Цинціи, хотѣла я сказать?
   -- Да, пріучайся къ этому имени. Я думаю, Цинція Киркпатрикъ однихъ лѣтъ съ тобой. Она въ пансіонѣ, во Франціи, учится хорошимъ манерамъ и любезности. Она пріѣдетъ на свадьбу, и ты будешь имѣть случай съ ней познакомиться. А потомъ она, кажется, опять уѣдетъ еще на полгода или около того.
   

XI.
Сближеніе.

   Мистеръ Гибсонъ полагалъ, что Цинція Киркпатрикъ возвратится въ Англію и будетъ присутствовать на свадьбѣ матери. Но это не входило въ планы мистрисъ Киркпатрикъ. Она не была тѣмъ, что обыкновенно называется рѣшительной женщиной, но тѣмъ или другимъ способомъ всегда умѣла избѣгать того, что ей не нравилось, и достигать того, что ей приходилось по вкусу. И хотя она спокойно выслушала предложеніе мистера Гибсона на счетъ выбора Молли и Цинціи въ подруги невѣсты, она, однако, была этимъ недовольна. Она боялась, чтобъ свѣжая красота дочери не затмила уже увядающія прелести матери, и съ каждымъ днемъ находила все болѣе и болѣе причинъ къ тому, чтобъ Цинціи спокойно оставалась въ своемъ булонскомъ пансіонѣ.
   Въ первый вечеръ послѣ предложенія, сдѣланнаго ей мистеромъ Гибсономъ, мистрисъ Киркпатрикъ легла спать въ надеждѣ на весьма скорый бракъ. Она смотрѣла на него, какъ на избавленіе отъ рабства, какъ на возможность не содержать болѣе пансіона съ такимъ ограниченнымъ числомъ ученицъ, что вносимой за нихъ суммы денегъ едва хватало на уплату податей, на столъ, на стирку бѣлья и на жалованье учителямъ. Она не видѣла нужды даже возвращаться въ Ашкомбъ, развѣ только для того, чтобъ покончить тамъ съ дѣлами, да захватить оттуда свои пожитки. Она надѣялась, что мистеръ Гибсонъ будетъ торопиться свадьбой и станетъ убѣждать ее теперь же навсегда распроститься съ пансіономъ. Она даже по этому поводу приготовила для него маленькую, но весьма страстную рѣчь, именно достаточно сильную для того, чтобъ одержать верхъ надъ ея мнимой совѣстливостью. Она сознавала необходимость выказать нѣкоторое сомнѣніе на счетъ того, справедливо ли будетъ вдругъ отказать родителямъ своихъ воспитанницъ, и на послѣдней недѣлѣ лѣтнихъ каникулъ заставить ихъ искать для своихъ дочерей другой пансіонъ?
   Ее точно обдало холодной водой, когда на слѣдующее утро за завтракомъ леди Комноръ принялась устроивать дѣла и распредѣлять обязанности пожилыхъ любовниковъ.
   -- Конечно, вы не можете вдругъ бросить школу, Клеръ. Свадьбу должно отложить до Рождества. Мы всѣ тогда пріѣдемъ въ Тоуэрсъ и для дѣтей будетъ пріятнымъ развлеченіемъ и забавой поѣздка въ Ашкомбъ, гдѣ совершится ваша свадьба.
   -- Я думаю... я боюсь... я полагаю, мистеръ Гибсонъ не согласится такъ долго ждать. Мужчины очень нетерпѣливы въ подобныхъ случаяхъ.
   -- Вздоръ! Лордъ Комноръ рекомендовалъ васъ своимъ арендаторамъ, и конечно, не захочетъ, чтобы они подвергались какимъ либо неудобствамъ. Мистеръ Гибсонъ тотчасъ это пойметъ. Онъ человѣкъ разсудительный и иначе не былъ бы нашимъ домашнимъ докторомъ. А что вы намѣрены сдѣлать съ вашей дочерью? Рѣшили вы что нибудь, или нѣтъ?
   -- Нѣтъ. Вчера мы имѣли такъ мало времени, и къ тому же, когда бываешь взволнованъ, то ни о чемъ не можешь думать. Цинціи около восьмнадцати лѣтъ; она ужь не ребёнокъ и можетъ идти въ гувернантки, если того пожелаетъ, чего, впрочемъ, я не предполагаю.
   -- Хорошо, сегодня я вамъ предоставляю свободу рѣшить нѣкоторыя изъ вашихъ дѣлъ. Не теряйте только времени на сентиментальный вздоръ: вы уже для этого слишкомъ стары. Постарайтесь просто на просто придти къ ясному уразумѣнію другъ друга; это, въ концѣ концовъ, можетъ привести васъ къ настоящему счастію.
   И они дѣйствительно въ этотъ день кое что уразумѣли и порѣшили. Къ великому ужасу мистрисъ Киркпатрикъ, она не замедлила убѣдиться въ томъ, что мистеръ Гибсонъ ни чуть не болѣе леди Комноръ желалъ нарушенія договора съ родителями ея ученицъ. Онъ, правда, очень затруднялся насчетъ Молли, не зная, куда ему дѣвать ее до тѣхъ поръ, какъ ей можно будетъ возвратиться домой и жить тамъ подъ покровительствомъ его новой жены. Домашнія дрязги тоже съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе тяготили его, но чувство чести не позволяло ему уговаривать мистрисъ Киркпатрикъ, ради него, оставить школу прежде, чѣмъ то было справедливо. Онъ даже не замѣтилъ, какъ ему при этомъ было бы легко достигнуть цѣли; всѣ ея лукавые намеки едва-едва успѣли внушить ему желаніе назначить свадьбу около Михайлова дня.
   -- Не могу вамъ сказать, какимъ облегченіемъ будетъ для меня, Гіацинта, видѣть васъ наконецъ моей женой, хозяйкой моего дома, матерью и покровительницей бѣдной Молли. Но тѣмъ не менѣе я ни за что на свѣтѣ не соглашусь своимъ вмѣшательствомъ отвлекать васъ отъ выполненія прежде принятыхъ на себя обязательствъ. Это было бы нечестно.
   -- Благодарю васъ, мой дорогой другъ. Какъ вы добры! Мужчины обыкновенно думаютъ только о самихъ себѣ и заботятся объ удовлетвореніи только своихъ собственныхъ желаній. Я увѣрена, что родители моихъ ученицъ изумятся вашей заботливости о сохраненіи ихъ интересовъ и придутъ въ восторгъ.
   -- Въ такомъ случаѣ не говорите имъ ничего. Я терпѣть не могу, когда мною восхищаются. Отчего бы вамъ не сказать, что это ваше личное желаніе не оставлять школы, пока они не найдутъ возможности пристроитъ своихъ дѣтей иначе?
   -- Потому что это неправда, сказала она, смѣло рискуя всѣмъ.-- Я жажду сдѣлать васъ счастливымъ и преобразить вашъ домъ въ мѣсто отдыха и покоя для васъ. Я хочу поскорѣй окружить вашу милую Молли нѣжными попеченіями и заботливостію. Не могу же я взять на себя чужую заслугу. Еслибъ мнѣ пришлось говорить отъ своего имени, то я безъ церемоніи сказала бы имъ: "Добрые люди, найдите для вашихъ дочерей другую школу къ Михайлову дню, послѣ этого времени я ѣду составлять счастіе другихъ". О, я не могу равнодушно думать о вашихъ длинныхъ поѣздкахъ въ ноябрскіе вечера, когда вы возвращаетесь домой промокшіе, и некому о васъ позаботиться. Если вы мнѣ предоставите рѣшеніе, то я посовѣтую родителямъ взять ихъ дочерей прочь отъ особы, сердце которой несвободно. Я, конечно, не соглашусь все покончить до Михайлова дня: это было бы нехорошо и нечестно. Да и вы сами не захотите настаивать: вы слишкомъ добры.
   -- Если вы полагаете, что ихъ можно удовлетворить этимъ срокомъ, то я, съ своей стороны, очень радъ назначить Михайловъ день. Но что скажетъ леди Комноръ?
   -- Я говорила ей, что вамъ будетъ непріятно долго ждать по причинѣ хлопотъ съ слугами, и еще потому, что вы желаете какъ можно скорѣе доставить Молли новыя родственныя связи.
   -- Конечно, конечно. Бѣдное дитя! Извѣстіе о моей предстоящей женитьбѣ ее жестоко встревожило.
   -- Цинція тоже будетъ сильно поражена, сказала мистрисъ Киркпатрикъ, не желая, чтобъ ея дочь оказалась не столь чувствительной, какъ дочь мистера Гибсона.
   -- Мы ее заставимъ пріѣхать на сватьбу. Она и Молли должны провожать невѣсту къ вѣнцу! воскликнулъ мистеръ Гибсонъ, неосторожно уступая влеченію своего сердца.
   Этотъ планъ пришелся не слишкомъ-то по вкусу мистрисъ Киркпатрикъ. Но она сочла за лучшее не возражать, а подождать, пока изъ стеченія различныхъ обстоятельствъ само собой не возникнетъ препятствіе къ пріѣзду Цинціи на сватьбу. Теперь же она только улыбнулась и пожала руку, которую держала въ своей.
   Трудно рѣшить, кто болѣе желалъ, мистрисъ Киркпатрикъ или Молли, чтобъ поскорѣй прошелъ день, который имъ надлежало вмѣстѣ провести въ Тоуэрсѣ. Возня съ молодыми дѣвушками до крайности надоѣла мистрисъ Киркпатрикъ. Всѣ трудныя минуты ея жизни имѣли большую или меньшую съ ними связь. Она была очень молода, когда впервые пошла въ гувернантки и поступила на такое мѣсто, гдѣ ея воспитанницы съ самаго начала одержали надъ нею верхъ. Ея красота, изящныя манеры и даровитость болѣе, нежели дѣйствительныя познанія и нравственныя качества, открывали ей, легче чѣмъ многимъ другимъ, входъ въ хорошіе дома. Въ нѣкоторыхъ изъ нихъ ее даже, въ полномъ смыслѣ слова, баловали, но это не мѣшало ей встрѣчать капризныхъ, упрямыхъ, самонадѣянныхъ, нетерпѣливыхъ, любопытныхъ или черезчуръ наблюдательныхъ дѣвочекъ. Затѣмъ передъ рожденіемъ Цинціи ей очень хотѣлось имѣть сына. Она надѣялась, что, въ случаѣ смерти трехъ или четырехъ родственниковъ, онъ могъ сдѣлаться баронетомъ. И вотъ, вмѣсто сына, у ней родилась дочь! Но несмотря на это отвращеніе къ молодымъ дѣвушкамъ въ массѣ (а отвращеніе это ничуть не уменьшилось вслѣдствіе того, что она содержала школу для "молодыхъ леди" въ Ашкомбѣ), она дѣйствительно намѣревалась быть доброй мачихой. Ея будущая падчерица представлялась ей въ памяти въ видѣ черноволосой, сонливой дѣвочки, въ глазахъ которой она прочла восторгъ къ своей особѣ. Мистрисъ Кирипатрикъ приняла предложеніе мистера Гибсона прежде всего потому, что устала сама добывать себѣ хлѣбъ. Но кромѣ того онъ ей нравился, она даже любила его его по своему, пассивно, и намѣревалась быть доброй къ его дочери, хотя чувствовала, что гораздо легче могла бы быть доброю къ его сыну.
   Молли съ своей стороны тоже старалась пробудить въ себѣ и поддержать хорошія намѣренія. "Я хочу походить на Гарріету". Я буду думать о другихъ. Я не стану заботиться о себѣ", не переставала она повторять, ѣдучи въ Тоуэрсъ. Но вѣдь не было же эгоизмомъ -- желать, чтобъ день поскорѣй прошелъ, и она желала этого отъ всего сердца. Мистрисъ Гамлей дала ей экипажъ, который долженъ былъ ее ожидать въ Тоуэрсѣ и привезти назадъ вечеромъ. Добрая леди хотѣла, чтобъ Молли произвела благопріятное впечатлѣніе, и потому сама наблюдала за ея туалетомъ.
   -- Только не надѣвайте вашего шелковаго платья, моя милая; бѣлое кисейное гораздо милѣе.
   -- Не надѣвать шелковаго платья? Но оно совсѣмъ новое! Я сдѣлала его, когда сюда ѣхала.
   -- Все-таки бѣлое кисейное вамъ больше пристало.
   "Всякое платье будетъ лучше этого тряпья" думала про себя мистрисъ Гамлей. Благодаря ей, Молли отправилась въ Тоуэрсъ нѣсколько странно, но весьма прилично одѣтая и имѣла видъ настоящей леди. Ея отецъ хотѣлъ быть тамъ, чтобъ встрѣтить ее, но его задержали и ей пришлось самой рекомендоваться мистрисъ Киркпатрикъ. Бѣдняжка такъ живо помнила несчастный день, уже однажды проведенный ею въ Тоуэрсѣ, какъ будто это было вчера. Мистрисъ Киркпатрикъ расточала нѣжности и ласки. Послѣ первыхъ привѣтствій, онѣ отправились въ библіотеку и тамъ сѣли. Мистрисъ Киркпатрикъ взяла ручку Молли въ свои руки и повременамъ гладила ее. Она нѣжно смотрѣла въ раскраснѣвшееся личико и не переставала изъявлять свою радость неясными звуками и восклицаніями.
   -- Что за глаза! Совершенно отцовскіе! Какъ мы будемъ другъ друга любить! не правда ли, моя милочка? Ради его!
   -- Я постараюсь, храбро начала Молли, но не могла продолжать.
   -- У васъ точно такіе же, какъ у него, прекрасные, черные, вьющіеся волосы! сказала мистрисъ Киркпатрикъ, слегка касаясь одного изъ локоновъ Молли и откидывая его съ виска.
   -- У папа волосы съ просѣдью, возразила Молли.
   -- Будто бы? Я этого не замѣтила, да никогда и не замѣчу. Онъ всегда будетъ для меня самымъ красивымъ изъ мужчинъ.
   Мистеръ Гибсонъ дѣйствительно былъ очень хорошъ собою; комплиментъ понравился Молли, но она все-таки не могла удержаться, чтобъ не сказать:
   -- Тѣмъ не менѣе онъ состарѣется, а волосы его посѣдѣютъ. Я полагаю, онъ всегда будетъ хорошъ, но не такъ, какъ молодой человѣкъ.
   -- Вы правы, моя милая. Онъ всегда будетъ хорошъ; нѣкоторые люди никогда не утрачиваютъ своей красоты. А ужь какъ онъ васъ любитъ, моя дорогая! Молли вспыхнула. Она не нуждалась въ увѣреніяхъ посторонней женщины насчетъ любви къ ней отца. Не въ силахъ пересилить досады, она едва принудила себя смолчать.-- Вы и не воображаете, какъ онъ о васъ говоритъ; "мое маленькое сокровище" называетъ онъ васъ постоянно. Я иногда просто ревную.
   Молли выдернула руку, а сердечко ея начало снова ожесточаться. Эти рѣчи такъ не гармонировали съ ея чувствами! Но она стиснула зубы и постаралась "быть доброй".
   -- Мы непремѣнно сдѣлаемъ его счастливымъ. Я боюсь, онъ до сихъ поръ всегда имѣлъ много непріятностей по домашнимъ дѣламъ; намъ слѣдуетъ отстранить ихъ отъ него. Вы должны мнѣ сказать, продолжала она, увидя въ глазахъ Молли облако печали: -- что онъ любитъ и что не любитъ. Вы, безъ сомнѣнія, это знаете.
   Личико Молли немного просвѣтлѣло; конечно, она знала. Она такъ давно его любила и къ нему присматривалась, что совершенно естественно полагала, будто понимаетъ его лучше всѣхъ. Одно только оставалось для нея неразрѣшимой загадкой, которую она и не бралась рѣшать -- это то, какимъ образомъ онъ могъ полюбить мистрисъ Киркпатрикъ и дойдти до желанія на ней жениться. Мистрисъ Киркпатрикъ продолжала:
   -- Всѣ мужчины, даже самые умные, имѣютъ свои привычки и свои антипатіи. Я знала джентльменовъ, которые выходили изъ себя отъ совершенныхъ бездѣлицъ: незапертая дверь, чай выплеснувшійся изъ чашки на блюдечко, криво надѣтая шаль ихъ страшно раздражали. Я знаю домъ, продолжала она, понизивъ голосъ: -- куда лордъ Голлингфордъ никогда не приглашается, потому что не обтираетъ ногъ о половикъ въ прихожей. Скажите же мнѣ, какія изъ подобныхъ бездѣлицъ не нравятся вашему отцу, и я постараюсь ихъ избѣгать. Вы должны быть моимъ маленькимъ другомъ и помощницей въ этомъ дѣлѣ. Мнѣ такъ пріятно будетъ исполнять малѣйшія его прихоти! А насчетъ моего туалета тоже -- какіе цвѣта онъ предпочитаетъ? Я стану дѣлать все, что могу, лишь бы заслужить его одобреніе.
   Молли чувствовала себя польщенной и начала думать, что бракъ ея отца, дѣйствительно, можетъ оказаться для него выгоднымъ въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ. Она, со своей стороны, готова была по мѣрѣ силъ содѣйствовать устройству его новаго счастья. Теперь она самымъ добросовѣстнымъ образомъ принялась перебирать въ своемъ умѣ привычки мистера Гибсона и доискиваться, какія упущенія въ хозяйствѣ наиболѣе раздражаютъ его.
   -- Папа, мнѣ кажется, сказала она: -- ко многому равнодушенъ, но если обѣдъ не бываетъ во время готовъ, то-есть къ тому времени, когда онъ возвращается домой, то это его очень сердитъ. Онъ, видите ли, много и далеко ѣздитъ, и заглядываетъ домой только на полчаса, иногда на четверть часа, чтобъ отобѣдать.
   -- Благодарю, моя милая. Онъ любитъ точность. Да, это важная вещь въ хозяйствѣ, и именно то, къ чему я болѣе всего старалась пріучать моихъ молоденькихъ леди въ Ашкомбѣ. Нисколько не удивительно, если бѣдный мистеръ Гибсонъ досадуетъ на неготовый обѣдъ; онъ же такъ трудится!
   -- Для папа все равно, что ему подадутъ, лишь бы было подано во время. Онъ удовольствовался бы и хлѣбомъ съ сыромъ, еслибъ кухарка вздумала ему прислать это вмѣсто обѣда.
   -- Хлѣбомъ съ сыромъ! Мистеръ Гибсонъ ѣстъ сыръ?
   -- Да, и очень его любитъ, невинно сказала Молли: -- я не разъ видала, какъ онъ ѣлъ поджаренный сыръ, когда бывалъ слишкомъ утомленъ для того, чтобы желать чего бы то ни было, повидимому, гораздо болѣе вкуснаго.
   -- О, мы это непремѣнно измѣнимъ. Уже одна мысль, что вашъ отецъ можетъ ѣсть сыръ, мнѣ въ высшей степени непріятна; это такая грубая пища, и распространяетъ такой сильный запахъ! Мы найдемъ кухарку, которая съумѣетъ ему выпустить яичницу, или приготовить что-нибудь другое, поизящнѣе. Сыръ годится только для кухни.
   -- Папа очень любитъ его, настаивала Молли.
   -- Мы отучимъ отъ этого папа. Я не выношу запаха сыра и увѣрена, что онъ не захочетъ дѣлать мнѣ непріятное.
   Молли замолчала. Она уже успѣла убѣдиться въ томъ, что лучше не распространяться слишкомъ много о вкусахъ отца, а предоставить мистрисъ Гибсонъ самой ихъ изучать. Настало неловкое молчаніе; каждая изъ собесѣдницъ искала сказать что-нибудь пріятное. Наконецъ, Молли проговорила:
   -- Я такъ желала бы узнать что-нибудь о Цинціи -- о вашей дочери.
   -- Да, зовите ее Цинція. Это хорошенькое имя, не правда-ли? Цинція Киркпатрикъ, хотя и не столь хорошенькое, какъ мое дѣвичье прозванье: Гіацинта Клеръ. Всѣ обыкновенно находятъ, что оно ко мнѣ очень идетъ. Я вамъ когда-нибудь покажу акростихъ, написанный въ мою честь однимъ джентльменомъ, лейтенантомъ 53-го полка. О, намъ будетъ о чемъ говорить съ вами, я это предвижу!
   -- Но Цинція?
   -- Ахъ, да, Цинція! Что вы хотите о ней знать, моя милаа?
   -- Папа говоритъ, что она съ нами будетъ жить. Когда она пріѣдетъ?
   -- Да, это было такъ мило со стороны вашего добраго отца! Я думала, лишь только Цинція окончитъ свое воспитаніе, помѣстить ее въ гувернантки. Она къ тому готовилась, имѣла хорошіе уроки. Но добрый, дорогой мистеръ Гибсонъ и слышать этого не хотѣлъ. Онъ сказалъ вчера, что по выходѣ изъ пансіона, она должна пріѣхать сюда и жить съ нами.
   -- Когда она оставляетъ пансіонъ?
   -- Она поступила туда на два года, и, я думаю, выйдетъ не прежде будущаго лѣта. Она сама учится пофранцузски, и учитъ другихъ поанглійски. На слѣдующее лѣто она возвратится домой, и мы тогда составимъ самый счастливый маленькій квартетъ. Не правда ли?
   -- Я надѣюсь, отвѣчала Молли: -- но вѣдь она пріѣдетъ же на свадьбу? робко продолжала она, не зная насколько понравится мистрисъ Киркпатрикъ намекъ на ея скорый бракъ.
   -- Вашъ отецъ приглашаетъ ее, но прежде чѣмъ это окончательно рѣшить, надо еще подумать. Переѣздъ такъ дорого стоитъ!
   -- Похожа она на васъ? Мнѣ очень хочется видѣть ее.
   -- Ее находятъ красавицей. Она блондинка, съ яркимъ цвѣтомъ лица -- въ родѣ того, чѣмъ я была. Но въ настоящее время, я предпочитаю иностранную красоту, смуглую и черноволосую, прибавила она, касаясь волосъ Молли, и сентиментально на нее смотря.
   -- А что, Цинція очень умна и образована? спросила Молли съ безпокойствомъ. Она боялась услышать, что между нею и мисъ Киркпатрикъ существуетъ большая разница.
   -- Она должна бы быть такою. Я не мало переплатила за нее денегъ, стараясь ей доставить лучшихъ учителей. Но вы скоро сами увидите ее, а теперь намъ надо идти къ леди Комноръ. Мнѣ такъ пріятно было имѣть васъ нѣсколько времени исключительно въ моемъ распоряженіи, но теперь леди Комноръ ждетъ насъ. Она очень желала видѣть васъ -- мою будущую дочь, какъ она васъ зоветъ.
   Молли послѣдовала за мистрисъ Киркпатрикъ въ комнату, гдѣ обыкновенно сидѣла по утрамъ леди Комноръ. Ея сіятельство была не въ духѣ. Она окончила туалетъ ранѣе обыкновеннаго, и досадовала на Клеръ за то, что та не догадалась привести Молли Гибсонъ для осмотра четвертью часомъ раньше. Каждая бездѣлица въ глазахъ выздоравливающаго человѣка принимаетъ размѣръ событія, и тамъ, гдѣ Молли за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ могла встрѣтить снисходительную оцѣнку, теперь должна была подвергнуться строгому критическому обсужденію. Она ничего не знала о личномъ характерѣ леди Комноръ; ей было только извѣстно, что она сейчасъ увидитъ живую графиню, нѣтъ, болѣе того, самоё графиню голлингфордскую.
   Мистрисъ Киркпатрикъ ввела ее въ присутствіе леди Комноръ, держа за руку и представила ее, говоря:
   -- Моя любезная, маленькая дочка, леди Комноръ!
   -- Не говорите пустяковъ, Клеръ! Она еще не ваша дочь, и можетъ, пожалуй, никогда не быть ею. По крайней-мѣрѣ, треть мнѣ извѣстныхъ, предполагаемыхъ браковъ, оканчивалась ничѣмъ. Мисъ Гибсонъ, я очень рада видѣть васъ, ради вашего отца; когда я съ вами поближе познакомлюсь, то, надѣюсь, это будетъ уже ради васъ самихъ.
   Но Молли въ глубинѣ души надѣялась, что ей никогда не прійдется поближе познакомиться съ суровой дамой, которая такъ прямо сидѣла въ креслѣ, и съ такимъ любопытствомъ ее разсматривала. Къ счастью, леди Комноръ припала молчаніе Молли за выраженіе покорныхъ чувствъ, и продолжала послѣ бѣглаго обзора молодой дѣвушки:
   -- Ничего, она мнѣ нравится, Клеръ. Вамъ, можетъ быть, и удастся изъ нея что-нибудь сдѣлать. Знаете ли, моя милая, это истинное для васъ счастье, что вамъ суждено въ такое время, когда вы еще развиваетесь, имѣть дѣло съ особой, окончившей воспитаніе нѣсколькихъ знатныхъ дѣвицъ. Слушайте, Клеръ, продолжала она, какъ-бы внезапно пораженная какимъ-то соображеніемъ: -- вы и она должны поближе познакомиться: вѣдь вы совсѣмъ не знаете другъ друга. Ваша свадьба будетъ о Рождествѣ, отчего бы ей до тѣхъ поръ не пожить съ вами въ Ашкомбѣ? Она постоянно находилась бы при васъ и пользовалась бы обществомъ вашихъ воспитанницъ, что, безъ сомнѣнія, было бы ей полезно, такъ-какъ она до сихъ поръ росла въ одиночествѣ. Это превосходный планъ, и я очень рада, что онъ пришелъ мнѣ въ голову.
   Трудно сказать, которая изъ двухъ собесѣдницъ леди Комноръ болѣе испугалась мысли, повидимому, такъ поправившейся ея сіятельству. Мистрисъ Киркпатрикъ ни чуть не была намѣрена преждевременно обременять себя падчерицей. Еслибъ Молли дѣйствительно у нея поселилась, то ей поневолѣ пришлось бы кое-что измѣнить въ своей хозяйственной экономіи и отказаться отъ нѣкоторыхъ льготъ, въ сущности весьма невинныхъ, но которыя предъидущій образъ жизни мистрисъ Киркпатрикъ пріучилъ ее скрывать, какъ нѣчто дурное и непозволительное. Она нерѣдко съ наслажденіемъ предавалась чтенію взятыхъ на прокатъ въ Ашкомбской летучей библіотекѣ романовъ, съ загнутыми и до такой степени засаленными листками, что она ихъ переворачивала съ помощью ножницъ. Какъ ни прямо она теперь держалась въ присутствіи леди Комноръ, у нея въ собственномъ домѣ, въ ея комнатѣ стояло мягкое удобное кресло, на которомъ она любила отдыхать. За одинокимъ ея ужиномъ часто появлялись отборные, лакомые кусочки, и она угощалась ими украдкой. Со всѣмъ этимъ и еще многимъ другимъ она неизбѣжно должна была бы распроститься, еслибъ, согласно распоряженію леди Комноръ, Молли пріѣхала къ ней гостить. Двѣ вещи Клеръ рѣшилась во что бы ни стало исполнить: выдти замужъ около Михайлова дня и не оставить Молли въ Голлингфордѣ. Тѣмъ не менѣе она сладко улыбнулась, какъ-бы находя планъ миледи въ высшей степени для себя пріятнымъ. Но за то какую работу она въ то же время задавала своему мозгу, отыскивая способъ впослѣдствіи какъ нибудь увернуться отъ угрожавшей ей опасности. Молли поспѣшила вывести ее изъ затрудненія. Она сама не менѣе другихъ была удивлена смѣлости, съ какою слѣдующія слова сорвались у неа съ языка. Она совсѣмъ не намѣревалась говорить, но сердце ея было такъ переполнено различными ощущеніями, что она и сама не замѣтила, какъ высказала свою мысль.
   -- Этотъ планъ никуда не годится. То-есть, я хочу сказать, миледи, что онъ мнѣ вовсе не нравится, такъ-какъ разлучилъ бы меня съ папа на послѣдніе мѣсяцы, которые намъ остается провести вдвоемъ. Я буду любить васъ, обратилась она къ мистрисъ Киркпатрикъ съ навернувшимися на глазахъ слезами и положила свою руку въ ея съ движеніемъ, исполненнымъ прелести и трогательнаго довѣрія: -- я буду любить васъ и постараюсь сдѣлать все, что могу для вашего счастія, но не берите меня отъ папа: недолго ему остается принадлежать мнѣ исключительно.
   Мистрисъ Киркпатрикъ нѣжно погладила поданную ей ручку; она была благодарна Молли за ея рѣшительную оппозицію желаніямъ леди Комноръ. Клеръ однако не хотѣла ни однимъ словомъ поддержать Молли, пока не услышитъ дальнѣйшаго мнѣнія объ этомъ миледи. Но смѣлая рѣчь Молли и ея открытыя манеры вмѣсто того, чтобъ разсердить леди Конноръ, напротивъ начинали ее забавлять. Можетъ быть, она нѣсколько устала отъ постоянной уступчивости и мягкости обращенія особы, съ которой имѣла дѣло въ это послѣднее время.
   Она надѣла очки, посмотрѣла на мистрисъ Киркпатрикъ и на Молли, а потомъ сказала:
   -- Вотъ какъ молодая леди! Ого, Клеръ, да вамъ, какъ я вижу, предстоитъ нелегкая задача! А вѣдь въ ея словахъ есть своя доля правды. Для молодой дѣвушки ея лѣтъ должно быть очень непріятно вмѣшательство мачихи въ ея отношенія съ отцомъ, какая бы польза изъ этого ни вышла впослѣдствіи.
   Молли почти готова была полюбить старую, неприступную графиню за проницательность, съ какою та поняла, что происходило у нея въ сердцѣ. Но, вѣрная своей рѣшимости думать о другихъ болѣе, нежели о себѣ, она встревожилась при мысли, что мистрисъ Киркпатрикъ можетъ обидѣться. Однако опасенія оказались излишними, по крайней мѣрѣ судя по внѣшнимъ признакамъ: пріятная улыбка не сходила съ розовыхъ губокъ Клеръ и она продолжала гладить руку, которую не выпускала изъ своей. Чѣмъ болѣе леди Комноръ смотрѣла на Молли, тѣмъ живѣе начинала интересоваться ею. Она устремила на нее сквозь золотые очки пристальный взглядъ и приступила къ ней съ вопросами, которые показались бы неумѣстными въ устахъ всякой другой леди, одной степенью ниже званія графини. Но она сдѣлала это безъ дурнаго намѣренія.
   -- Вамъ шестнадцать лѣтъ, не правда ли?
   -- Нѣтъ, семнадцать. Мое рожденіе было три недѣли тому назадъ.
   -- Разница невелика. Вы были когда нибудь въ пансіонѣ?
   -- Нѣтъ, никогда! Мисъ Эйръ научила меня всему, что я знаю.
   -- Ого! Мисъ Эйръ, это ваша гувернантка, я полагаю? Я не думала, что вашъ отецъ въ состояніи держать гувернантку. Но, конечно, онъ лучше знаетъ свои дѣла.
   -- Безъ сомнѣнія, миледи, отвѣчала Молли, нѣсколько щекотливая на счетъ всего, что касалось ея отца.
   -- Вы говорите "безъ сомнѣнія!" какъ будто бы въ порядкѣ вещей, что всякій самъ лучше другихъ знаетъ свои собственныя дѣла. Вы очень молоды, мисъ Гибсонъ, и даже очень. Когда вы поживете съ мое, то сдѣлаетесь опытнѣе. И такъ, васъ учили музыкѣ, употребленію глобусовъ, французскому языку и всему остальному, какъ скоро у васъ была гувернантка? Я никогда не слышала ничего подобнаго! продолжала она, увлекаясь.-- И вы единственная дочь! Еще еслибъ васъ было съ полдюжины, то въ этомъ, пожалуй, былъ бы нѣкоторый смыслъ.
   Молли молчала, но это стоило ей большихъ усилій. Мистрисъ Киркпатрикъ съ большимъ рвеніемъ, нежели когда либо, гладила ея руку, надѣясь выказать этимъ свое сочувствіе и удержать отъ неблагоразумной вспышки. Но ласка подъ конецъ утомила Молли, раздражительно дѣйствуя на ея нервы. Она съ нетерпѣливымъ движеніемъ отдернула руку.
   Общій миръ былъ поддержанъ, можетъ быть, единственно своевременнымъ появленіемъ мистера Гибсона. Странно, какъ приходъ особы другого пола въ общество мужчинъ или женщинъ способствуетъ къ сглаживанію маленькихъ недоразумѣній и къ прекращенію споровъ. Такъ случилось и теперь. При входѣ мистера Гибсона миледи сняла очки, и морщины на ея лбу мгновенно разгладились; мистрисъ Киркпатрикъ очень мило покраснѣла, а что касается до Молли, то личико ея вспыхнуло и засіяло радостью, а бѣлые зубы и прелестныя ямочки на щечкахъ сверкнули, какъ-лучъ солнца въ ландшафтѣ.
   Послѣ первыхъ привѣтствій, миледи пожелала имѣть съ докторомъ совѣщаніе наединѣ. Молли и ея будущая мачиха вышли въ садъ и прогуливались тамъ, обнявшись и рука въ руку, точно два младенца въ лѣсу. Мистрисъ Киркпатрикъ во всѣхъ подобныхъ нѣжностяхъ играла главную роль, а Молли оставалась пассивной. Ей было неловко, странно и, вслѣдствіе врожденной стыдливости чувства, какъ-то совѣстно принимать ласки отъ особы, къ которой она сама не чувствовала ни малѣйшаго влеченія.
   Настало время обѣда. Леди Комноръ обѣдала одна въ своей комнатѣ, изъ которой ее еще не выпускали. Разъ или два за столомъ Молли показалось, что отцу ея приходились очень не понутру попытки мистрисъ Киркпатрикъ сдѣлать слишкомъ явнымъ въ глазахъ слугъ его положеніе уже не молодого любовника. Онъ старался изгнать изъ разговора все, что хоть сколько нибудь смахивало на сентиментальность, и постоянно обращалъ его на самые обыкновенные предметы. Мистрисъ Киркпатрикъ безпрестанно дѣлала намёки на ихъ будущія родственныя отношенія, и онъ всякій разъ саѣшилъ придать имъ самый прозаическій характеръ. Такъ продолжалось и послѣ ухода слугъ изъ столовой. У Молли не выходила изъ головы поговорка, которую она часто слышала отъ Бетти, и воспоминаніе о которой въ настоящую минуту ее сильно смущало:
   
   Two is company,
   Three is trumpery.
   (Гдѣ двое -- тамъ общество, гдѣ трое -- тамъ скука).
   
   Но куда могла она уйдти въ чужомъ домѣ? Что слѣдовало ей дѣлать? Она была выведена изъ недоумѣнія и отвлечена отъ этихъ мыслей словами отца: "А какого вы мнѣнія о планѣ, предложенномъ леди Комноръ? Она говоритъ, что совѣтовала вамъ взять Молли съ собой въ Ашкомбъ до свадьбы".
   Лицо мистрисъ Киркпатрикъ омрачилось. Еслибъ только Молли захотѣла снова высказать свои чувства, какъ давича при леди Комноръ! Но предложеніе, сдѣланное отцомъ, имѣло для дочери совершенно иное значеніе, чѣмъ то, которое навязывалось ей посторонней леди, будь она хоть самая знатная особа въ мірѣ. Вслѣдствіе этого Молли молчала; она только очень поблѣднѣла, и на лицѣ ея появилось безпокойное, испуганное выраженіе. Мистрисъ Киркпатрикъ пришлось самой себя отстаивать.
   -- Это восхитительный планъ, только... Хорошо! Мы знаемъ, почему онъ не годится, неправда ли, моя милочка? Но мы не скажемъ папа, а то онъ, пожалуй, станетъ чваниться. Нѣтъ, дорогой мистеръ Гибсонъ, я полагаю, вамъ слѣдуетъ провести вмѣстѣ эти послѣднія недѣли. Было бы жестоко увезти ее отъ васъ.
   -- Но, моя милая, я вамъ объяснялъ причину, по которой мнѣ теперь неудобно взять Молли домой, поспѣшилъ сказать мистеръ Гибсонъ. Чѣмъ ближе онъ знакомился со своей будущей женой, тѣмъ болѣе чувствовалъ необходимость помнить, что со всѣми своими слабостями она все-таки будетъ въ состояніи ограждать Молли отъ случайностей въ родѣ той, героемъ которой былъ мистеръ Коксъ. Такимъ образомъ, одна изъ главныхъ причинъ, побудившихъ его къ этому браку, постоянно была у него въ памяти, тогда какъ она совершенно исчезла съ гладкой, точно зеркальной, поверхности души мистрисъ Киркпатрикъ, которая вообще недолго сохраняла воспринимаемыя ею впечатлѣнія. Однако, увидя озабоченную физіономію мистера Гибсона, она вспомнила все, что между ними было говорено по этому поводу.
   Но какія ощущенія поднялись въ сердцѣ Молли при послѣднихъ словахъ ея отца? И такъ ее отослали изъ дому по какой-то причинѣ, которую отъ нея скрыли и въ то же время объяснили этой посторонней женщинѣ. Неужели между нею и ея отцомъ уже успѣло водвориться полное довѣріе, изъ котораго ей, Молли, предстоитъ быть исключенной? А въ будущемъ они тоже всегда будутъ за нее рѣшать ея участь и оставлять ее въ полномъ певѣдѣніи насчетъ всего ей близкаго и дорогого? Острое жало ревности вонзилось въ сердце Молли. Теперь ей было все равно ѣхать въ Ашкомбъ или въ какое другое мѣсто. Думать о другихъ болѣе, нежели о себѣ, конечно, прекрасное правило, но неужели оно предписывало ей совершенно отречься отъ собственной личности, погасить въ себѣ пламя любви и заглушить въ сердцѣ всякое личное желаніе? Въ этомъ, такъ-сказать, умерщвленіи самой себя, по мнѣнію Молли, заключался единственный путь къ достиженію спокойствія. Погруженная въ подобнаго рода размышленія, она едва замѣчала, о чемъ около нея говорили. Ей было очень неловко и тяжело между этими двумя личностями, повидимому, вполнѣ довѣрявшими другъ другу. Она чувствовала себя въ высшей степени несчастной, а отецъ какъ будто бы этого не замѣчалъ: онъ, казалось, весь отдался своимъ новымъ планамъ и своей новой женѣ. Но Молли ошибалась: онъ видѣлъ, какъ она страдала и глубоко о томъ скорбѣлъ. Ему не хотѣлось только допустить, чтобъ мысли ея и чувствованія, будучи переведены на слова, получили въ ея собственныхъ глазахъ болѣе опредѣленную и осязательную форму. Онъ надѣялся, такимъ образомъ, легче обезпечить будущіе миръ и согласіе своей семьи, да къ тому же, у него было принятымъ правиломъ укрощать душевныя волненія, не выказывая къ нимъ ни малѣйшаго съ своей стороны сочувствія. Однако, прощаясь съ Молли, онъ удержалъ ея ручку совершенно иначе, чѣмъ то дѣлала мистрисъ Киркпатрикъ; а голосъ его звучалъ непривычной нѣжностью, когда онъ произносилъ необыкновенныя въ его устахъ слова: "Господь съ тобой, дитя!"
   Молли весь день храбро выдержала; она не выказала ни гнѣва, ни отвращенія, ни скуки, ни сожалѣнія, но, очутясь снова одна въ каретѣ, она разразилась горькими слезами и не переставала плакать, пока не въѣхала въ Гамлейское селеніе. Тамъ она тщетно старалась вызвать на свое личико улыбку и согнать съ него всѣ признаки печали. Она надѣялась, что ей удастся пробраться, никѣмъ незамѣченной, на верхъ и тамъ умыться прежде, чѣмъ она кому либо покажется. Но у самыхъ дверей она была встрѣчена сквайромъ и Роджеромъ, вышедшимъ въ садъ побродить послѣ обѣда. Они оба подошли, чтобъ высадить ее изъ кареты. Роджеръ тотчасъ примѣтилъ, въ какомъ положеніи находились дѣла.
   -- Матушка ожидаетъ васъ съ нетерпѣніемъ, сказалъ онъ и повелъ ее въ гостиную.
   Но мистрисъ Гамлей тамъ не было, а сквайръ остановился поговорить съ кучеромъ объ одной изъ лошадей. Молодые люди очутились одни. Роджеръ сказалъ:
   -- Я боюсь, вы провели непріятный и тяжелый день. Я не разъ вспоминалъ о васъ, зная, какъ трудно завязываются эти новыя отношенія.
   -- Благодарю васъ, сказала она дрожащими губами и едва сдерживая слезы.-- Я старалась не забывать вашего совѣта и думать о другихъ болѣе, нежели о себѣ, но это не всегда легко; вы знаете, вы испробовали это?
   -- Да, отвѣчалъ онъ серьёзно. Его польстило это наивное признаніе въ томъ, что слова его не были ею забыты, и что она старалась поступать согласно съ совѣтомъ, который они въ себѣ заключали. Онъ былъ еще очень молодъ и въ немъ заговорило чувство удовлетворенной, но честной и благородной гордости, и это, можетъ быть, побудило его предложить ей дальнѣйшую помощь, на этотъ разъ согрѣтую сердечнымъ участіемъ. Онъ не хотѣлъ насильно втереться въ ея довѣріе, что было бы весьма нетрудно съ столь простодушной дѣвушкой, а только желалъ подѣлиться съ ней небольшимъ запасомъ опытности и тѣхъ правилъ, которыми самъ привыкъ руководствоваться.-- Это нелегко, продолжалъ онъ:-- но мало-по-малу приводитъ къ счастью.
   -- Не меня только! воскликнула Молли и покачала головой.-- Мнѣ будетъ очень скучно, когда я, такъ-сказать, убью себя, стараясь жить и поступать, какъ нравится другимъ. Я не вижу этому конца, и право нахожу, что лучше бы мнѣ вовсе не жить. А что касается до счастья, то я болѣе никогда не буду счастлива.
   Въ ея словахъ была безсознательная глубина, и Роджеръ не нашелся вдругъ, что ему на нихъ отвѣчать. Гораздо легче было опровергнуть увѣренія семнадцатилѣтней дѣвушки въ томъ, что будто бы для нея миновала пора счастья, и онъ ухватился за эту мысль.
   -- Пустяки; лѣтъ черезъ десять вамъ это испытаніе, можетъ быть, покажется весьма ничтожнымъ. Кто знаетъ?
   -- Весьма вѣроятно; можетъ быть, черезъ нѣсколько времени и всѣ наши земныя испытанія намъ покажутся ничтожными; можетъ быть, они и теперь кажутся таковыми ангеламъ. Но мы не можемъ не быть сами собой, и настоящее есть настоящее, а не далекое, очень далекое будущее. Къ тому же, мы и не ангелы, чтобъ намъ утѣшаться мыслью о цѣляхъ, съ какими намъ все посылается.
   Ей никогда прежде не случалось такъ рѣзко высказывать передъ нимъ свое мнѣніе. Окончивъ, она не отвела отъ него взора, прямо устремленнаго въ его глаза, но только немного покраснѣла; почему -- и сама не знала. Онъ, съ своей стороны, врядъ-ли бы тоже могъ сказать, почему внезапная радость охватила его сердце, когда онъ стоялъ и смотрѣлъ въ милое, выразительное личико. Онъ даже на мгновеніе какъ-бы потерялъ сознаніе того, о чемъ говорилось, и весь отдался сожалѣнію о ней. Но черезъ минуту онъ оправился. Даже самому скромному и благоразумному юношѣ двадцати-одного года весьма пріятно сознавать себя менторомъ семнадцатилѣтней дѣвушки.
   -- Я знаю, я понимаю. Да, мы имѣемъ дѣло съ настоящимъ. Но не станемъ пускаться въ метафизическія разсужденія.-- Молли широко раскрыла глаза. Какъ же это, неужто она пустилась въ метафизику, сама того не подозрѣвая?-- Впереди мы ожидаемъ массу испытаній, но намъ приходится имѣть съ ними дѣло въ одиночку и мало-по-малу. А, вотъ и матушка! Она вамъ лучше объяснитъ.
   И tête-à-tête ихъ превратился въ тріо. Мистрисъ Гамлей прилегла. Она весь день нехорошо себя чувствовала, ей не доставало Молли, говорила она, и теперь ей хотѣлось какъ можно скорѣй услышать разсказъ обо всемъ, что съ ней случилось въ Тоуэрсѣ. Молли сѣла на стулъ возлѣ самаго дивана, а Роджеръ было-вооружился книгой съ цѣлью имъ не мѣшать, но вскорѣ бросилъ всякую претензію на чтеніе. Молли такъ мило и интересно разсказывала, а онъ развѣ не намѣревался служить ей впослѣдствіи совѣтомъ? Въ такомъ случаѣ, не слѣдовало ли ему хорошенько познакомиться со всѣми обстоятельствами ея положенія!
   И такъ продолжалось во все остальное время пребыванія Молли въ Гамлеѣ. Мистрисъ Гамлей неутомимо выказывала самое искреннее и теплое участіе къ ея горю и любила входить въ подробности дѣла. Она, такъ-сказать, отдавала свое сочувствіе по мелочамъ, а сквайръ оптомъ. Онъ дѣйствительно очень сожалѣлъ бѣдную дѣвушку, въ горѣ которой какъ-бы считалъ себя отчасти виновнымъ тѣмъ, что въ первый день пріѣзда Молли въ Гамлей, упомянулъ о возможности для мистера Гибсона второго брака. Онъ не разъ повторялъ своей женѣ:
   -- Клянусь, я желалъ бы лучше не говорить этихъ несчастныхъ словъ за обѣдомъ въ первый день ея пріѣзда! Ты помнишь, какъ она ихъ горячо приняла къ сердцу? Это было точно пророчество, неправда-ли? Она съ тѣхъ поръ поблѣднѣла и ни разу не обѣдала съ аппетитомъ. Впередъ мнѣ надо быть осторожнѣе. А все-таки Гибсонъ дѣлаетъ самое лучшее, что только могъ сдѣлать для себя и для нея. Я такъ и сказалъ ему не далѣе, какъ вчера. Но тѣмъ не менѣе мнѣ очень жаль дѣвочку, и право, а теперь былъ бы очень радъ, еслибы первоначально на это не намекалъ... Ну, точь въ точь напророчилъ, неправда-ли?
   Роджеръ прилежно искалъ средства, съ помощью котораго могъ бы нѣсколько умѣрить печаль Молли. Онъ тоже по своему глубоко сожалѣлъ молодую дѣвушку, которая такъ мужественно боролась съ своимъ горемъ и старалась быть веселой, ради его матери. Онъ желалъ бы, чтобы добрыя намѣренія и благіе совѣты немедленно приносили плоды. Къ сожалѣнію, это невозможно. Въ каждомъ человѣкѣ есть извѣстная доля личныхъ, ему исключительно свойственныхъ ощущеній и побужденій, которыя, невидимо для посторонняго глаза, представляютъ упорное сопротивленіе всякому хорошему началу и доброму совѣту. Но связь между Менторомъ и Телемакомъ становилась день-ото-дня тѣснѣе и тѣснѣе. Онъ старался отвлечь мысли Молли отъ больнаго мѣста и обратить ихъ на что-нибудь другое. При этомъ онъ совершенно естественно останавливался на предметѣ, наиболѣе интересовавшемъ его самого. Она чувствовала, что онъ ей приноситъ пользу, хотя и не могла себѣ объяснить, какъ и почему. Но послѣ всякаго разговора съ нимъ, она находила въ себѣ новыя силы къ добру и начинала надѣяться, наконецъ, на возможность достигнуть спокойствія духа.
   

XII.
Приготовленія къ свадьбѣ.

   Между тѣмъ, любовныя дѣла пожилой четы шли своимъ чередомъ вполнѣ удовлетворительно для нея, хотя болѣе молодымъ людямъ все это и могло бы показаться весьма прозаическимъ и скучнымъ. Лордъ Комноръ пріѣхалъ въ Тоуэрсъ въ великой радости, лишь только узналъ о помолвкѣ изъ письма своей супруги. Онъ когда-то сказалъ нѣсколько словъ о возможности предстоящаго брака, и вслѣдствіе этого вообразилъ себѣ, что самъ игралъ въ устройствѣ его не послѣднюю роль. Его первыя слова при встрѣчѣ съ леди Комноръ были:
   -- Я говорилъ вамъ, что это превосходная вещь для Гибсона и для Клеръ. Я давно ничѣмъ не былъ такъ доволенъ, какъ теперь. Вы можете, миледи, сколько душѣ угодно, презирать ремесло свахи, а я горжусь имъ. Отнынѣ я стану всюду высматривать, не удастся ли мнѣ еще устроить свадьбы между пожилыми людьми. Въ дѣла молодыхъ я не хочу вмѣшиваться: ихъ не разберешь, они такіе странные. Настоящая удача сильно подстрекаетъ меня продолжать.
   -- Продолжать что? сухо спросила леди Компоръ.-- Составлять планы?
   -- Однако, вы не можете опровергнуть, что я первый составилъ планъ этого брака?
   -- Не думаю, чтобъ ваше составленіе плановъ могло принести много пользы или вреда, отвѣчала она съ своимъ неумолимымъ здравымъ смысломъ.
   -- Но, моя милая, это наводитъ людей на мысль.
   -- Да, когда имъ говорятъ о своихъ планахъ; но въ этомъ случаѣ, вѣдь вы ни слова не сказали ни Гибсону, ни Клеръ.
   Вдругъ она вспомнила о томъ, какъ Клеръ прочла извѣстное мѣсто въ письмѣ лорда Комнора. Но миледи предпочла объ этомъ умолчать и оставила своего мужа выпутываться, какъ онъ лучше знаетъ.
   -- Нѣтъ! Я никогда ни о чемъ подобномъ съ ними не говорилъ!
   -- Въ такомъ случаѣ въ васъ, безъ сомнѣнія, очень много животнаго магнетизма, и они безсознательно подчинились вашей сильной волѣ, продолжала безжалостная супруга.
   -- Право, не знаю. Но оставимъ въ сторонѣ, что я говорилъ, и что дѣлалъ. Я очень радъ, и этого достаточно. Мое удовольствіе, конечно, отразится и на нихъ. Я дамъ что-нибудь Клеръ на приданое, и пусть имъ приготовятъ завтракъ въ Ашкомбскомъ Манор-гаузѣ. Я напишу объ этомъ Престону. Когда, вы говорите, назначена ихъ свадьба?
   -- Я думаю, что имъ лучше подождать до рождества; я уже сказала имъ это. Поѣздка въ Ашкомбъ и присутствіе на свадьбѣ доставили бы удовольствіе дѣтямъ. Когда на праздникахъ выдается дурная погода, я всегда боюсь, что они скучаютъ въ Тоуэрсѣ. Другое дѣло, если бываетъ морозъ, тогда они могутъ кататься на конькахъ и въ саняхъ по парку. Но въ эти два послѣдніе года бѣдняжкамъ не посчастливилось: на дворѣ все стояла оттепель.
   -- А согласятся ли другіе бѣдняжки ждать до рождества, чтобъ доставить развлеченіе и устроить праздникъ вашимъ внукамъ? "Устроить римскій праздникъ", сказалъ въ одномъ изъ своихъ стихотвореній Попъ или кто-то другой:-- "устроить римскій праздникъ", повторилъ онъ, обрадованный тѣмъ, что ему, противъ обыкновенія, удалось украсить свою рѣчь цитатой.
   -- Эти слова сказаны Байрономъ, и не имѣютъ рѣшительно ничего общаго съ настоящимъ предметомъ нашего разговора. Меня удивляетъ, милордъ, что вы цитируете Байрона: онъ въ высшей степени безнравственный поэтъ.
   -- Я былъ свидѣтелемъ его присяги въ верхней палатѣ, извинился лордъ Комноръ.
   -- Хорошо! Чѣмъ менѣе о немъ говорится, тѣмъ лучше! возразила леди Комноръ.-- Я сказала Клеръ, чтобъ она и не думала выходить замужъ до рождества. Къ тому же, она не можетъ такъ вдругъ бросить школу!
   Но Клеръ ничуть не намѣревалась ждать до рождества, и на этотъ разъ одержала верхъ надъ графиней, не тратя много словъ и не вступая съ ней въ безполезныя пренія. Ей гораздо труднѣе было преодолѣть желаніе мистера Гибсона пасчетъ Цинціи. Онъ непремѣнно хотѣлъ, чтобъ молодая дѣвушка присутствовала на свадьбѣ, хотя бы ей пришлось немедленно послѣ того снова возвратиться въ свой булонскій пансіонъ. Сначала мистрисъ Киркпатрикъ находила этотъ планъ восхитительнымъ, и только выражала опасеніе, что едвали не придется ей отказаться отъ удовольствія имѣть при себѣ дочь въ столь важную минуту своей жизни, потому что она не въ состояніи заплатить за ея проѣздъ въ Англію и обратно.
   Но мистеръ Гибсонъ, несмотря на всю свою разсчетливость, былъ въ сущности очень добръ и щедръ. Онъ уже доказалъ безкорыстіе, отказавшись въ пользу Цинціи отъ крохотнаго дохода, оставленнаго покойнымъ мистеромъ Киркпатрикомъ его вдовѣ. Онъ сдѣлалъ это, когда предлагалъ, чтобъ Цинція по выходѣ изъ пансіона поселилась у него въ домѣ въ качествѣ дочери. Доходъ этотъ не превышалъ тридцати фунтовъ въ годъ. Теперь же онъ далъ мистрисъ Киркпатрикъ три пятифунтовыхъ билета, изъявляя надежду, что они отстранятъ всѣ препятствія къ пріѣзду Цинціи на свадьбу. Въ первую минуту мистрисъ Киркпатрикъ была того же мнѣнія; его сильное желаніе отразилось и на ней, и она на минуту приняла его за свое собственное. Еслибъ письмо было немедленно написано и деньги отосланы въ тотъ же день, пока еще длилось нѣжное настроеніе духа, Цинція непремѣнно присутствовала бы на свадьбѣ. Но сотни маленькихъ препятствій замедлили процесъ писанья письма, а цѣнность назначенной на поѣздку сумму все возрастала. Въ деньгахъ обыкновенно чувствовался такой недостатокъ, и мистрисъ Киркпатрикъ до сихъ поръ съ такимъ трудомъ добывала ихъ, а между тѣмъ, можетъ быть, дѣйствительно необходимая разлука матери съ дочерью значительно уменьшила любовь, какою могла располагать теперь мать. Она снова убѣдила себя въ томъ, что было бы весьма неблагоразумно отвлекать Цинцію отъ занятій, особенно въ самомъ началѣ новаго семестра. Она написала Madame Lefevre письмо, до такой степени проникнутое этимъ убѣжденіемъ, что та сочла долгомъ отвѣчать ей въ томъ же духѣ. Смыслъ отвѣта былъ переданъ мистеру Гибсону, который не отличался знаніемъ французскаго языка, и спорный вопросъ былъ рѣшенъ такъ, что возбудилъ въ немъ, хотя умѣренное, но искреннее сожалѣніе. Что касается пятнадцати фунтовъ, то они никогда не были возвращены. Эта сумма и большая часть ста фунтовъ, подаренныхъ Клеръ на приданое лордомъ Комноромъ, ушли на уплату долговъ въ Ашкомбѣ, такъ-какъ школа далеко не процвѣтала съ тѣхъ поръ, какъ ею занималась мистрисъ Киркпатрикъ. Конечно, чувство, побудившее ее предпочесть уплату долговъ покупкѣ нарядовъ, говорило въ ея пользу. Но одною изъ немногихъ особенностей мистрисъ Киркпатрикъ, внушавшихъ къ себѣ уваженіе, было именно то, что она всегда тщательно платила въ лавкахъ, гдѣ забирала товаръ; ее къ тому побуждало смутное сознаніе долга. Въ какіе бы проступки ни вовлекало ее легкомысліе, она никогда не бывала покойна, пока находилась въ долгу. Это, однако, не помѣшало ей присвоить себѣ деньги ея будущаго мужа и сдѣлать изъ нихъ иное употребленіе, чѣмъ какое онъ имѣлъ въ виду. Изъ новыхъ вещей она покупала себѣ только такія, которыя, по ея мнѣнію, должны были произвести впечатлѣніе на голлингфордскихъ дамъ. Она разсудила, что никто не увидитъ ея бѣлья, тогда какъ каждое изъ ея платьевъ непремѣнно подвергнется толкамъ и пересудамъ маленькаго городка.
   Вслѣдствіе этого ея запасъ бѣлья былъ очень ограниченъ, и не заключалъ въ себѣ почти ничего новаго, хотя каждая вещь въ немъ была сдѣлана изъ хорошаго матеріала и искусно сшита или заштопана ея ловкими пальцами; на это она употребила не одну ночь, когда ея воспитанницы уже покоились глубокимъ сномъ. Но, сидя за шитьемъ, она не переставала внутренно утѣшать себя мыслью, что впослѣдствіи другіе будутъ дѣлать за нее эту работу. Въ теченіе тихихъ часовъ, проводимыхъ ею за штопаньемъ, ей не разъ приходили на память разные случаи, когда она должна была подчиняться волѣ другихъ; но теперь она думала объ этомъ, какъ о минувшемъ бѣдствіи, которое никогда болѣе не постигнетъ ея. Вообще люди склонны смотрѣть на новую открывающуюся передъ ними жизнь, отличную отъ той, какую они вели дотолѣ, какъ на совершенно чуждую всякихъ заботъ и тревогъ. Не далѣе еще, какъ это лѣто, послѣ ея помолвки съ мистеромъ Гибсономъ, съ ней случилось слѣдующее непріятное обстоятельство. Она, однажды, цѣлый часъ употребила на уборку своей головы по послѣдней модѣ, которую тщательно изучила въ модномъ журналѣ мистрисъ Брадлей. Она сошла внизъ, довольная собой и готовая принять жениха, какъ вдругъ леди Комноръ отослала ее, точно маленькаго ребёнка, назадъ въ ея комнату, съ приказаніемъ перемѣнить прическу и не дѣлать изъ себя посмѣшища. Другой разъ ее послали перемѣнять платье на другое, гораздо менѣе приличное случаю, думала она, но которое болѣе приходилось по вкусу леди Комноръ. Все это были мелочи, но въ то же время свѣжіе образчики того, что она переносила въ теченіе многихъ лѣтъ. Ея любовь къ мистеру Гибсону росла по мѣрѣ того, какъ она проникалась сознаніемъ зла, отъ котораго онъ избавлялъ ее. Какъ бы то ни было, этотъ промежутокъ времени, посвященный шитью и мечтамъ, хотя и съ примѣсью классныхъ занятій, не былъ лишенъ пріятности. Ей нечего было заботиться о подвѣнечномъ платьѣ. Ей намѣревались поднести его прежнія воспитанницы въ Тоуэрсѣ; въ день свадьбы онѣ же хотѣли одѣть ее съ головы до ногъ. Лордъ Комноръ, какъ уже было сказано, далъ ей сто фунтовъ на приданое и приказалъ мистеру Престону приготовить свадебный завтракъ въ Ашкомбскомъ Манор-гаузѣ. Леди Комноръ, хотя и недовольная тѣмъ, что свадьба не была отложена до рождества, когда на ней могли бы присутствовать ея внуки, тѣмъ не менѣе подарила мистрисъ Киркпатрикъ превосходные англійскаго издѣлія часы и цѣпочку; они были нѣсколько неуклюжѣе, но за то гораздо прочнѣе и полезнѣе маленькой иностранной игрушки, которая такъ долго висѣла у нея на поясѣ и такъ часто вводила ее въ заблужденіе.
   Такимъ образомъ съ ея стороны приготовленія къ свадьбѣ уже очень подвинулись впередъ, тогда какъ мистеръ Гибсонъ еще не предпринялъ никакихъ измѣненій или украшеній въ домѣ для пріема своей нареченной невѣсты. Онъ зналъ, что ему слѣдуетъ кое-что сдѣлать. Но что? Съ чего начать, когда все было въ такомъ безпорядкѣ и у него было такъ мало времени для присмотра за работами? Наконецъ, онъ пришелъ къ мудрому рѣшенью, а именно, вздумалъ обратиться къ двумъ мисъ Броунингъ съ просьбою, ради ихъ старой дружбы, взять на себя трудъ сдѣлать самыя необходимыя приготовленія. Что касается до украшеній, какія онъ намѣревался сдѣлать въ домѣ, онъ предоставлялъ ихъ вкусу своей будущей жены. Но прежде, чѣмъ обратиться съ просьбой, ему надлежало объявить о своей помолвкѣ, которую онъ до сихъ поръ держалъ въ секретѣ отъ городскихъ жителей, объяснявшихъ его частыя посѣщенія въ Тоуэрсѣ болѣзнію графини. Онъ чувствовалъ, какъ онъ самъ изподтишка посмѣялся бы надъ пожилыхъ лѣтъ вдовцомъ, который вздумалъ бы явиться къ нему съ признаніемъ въ родѣ того, какое онъ; намѣревался теперь сдѣлать мисъ Броунингъ. Ему была непріятна самая мысль о предстоящемъ посѣщеніи, но оно было неизбѣжно, и потому онъ въ одинъ прекрасный вечеръ зашелъ къ нимъ и разсказалъ свою повѣсть. Въ концѣ первой главы, то-есть, послѣ описанія любви мистера Кокса, мисъ Броунингъ въ удивленіи всплеснула руками.
   -- Какъ, у Молли, которую я носила на рукахъ въ длинныхъ платьицахъ, есть поклонникъ! Вотъ тебѣ и на! Сестра Фёбе (та въ эту минуту входила въ комнату), какая новость! У Молли Гибсонъ есть поклонникъ! Можно почти сказать, что она имѣла предложеніе, неправда-ли, мистеръ Гибсонъ? А ей всего шестнадцать лѣтъ!
   -- Семнадцать, сестра, поправила мисъ Фёбе, хваставшаяся тѣмъ, что знаетъ всѣ подробности семейныхъ дѣлъ дорогого мистера Гибсона.-- Ей минуло семнадцать 22-го іюня.
   -- Хорошо, пусть будетъ по твоему. Семнадцать, если ты этого желаешь! сказала мисъ Броунингъ нетерпѣливо.-- Фактъ остается все тотъ же: у нея есть поклонникъ; а мнѣ кажется, что она не далѣе еще, какъ вчера носила длинныя платьица.
   -- Я надѣюсь, что теченіе ея любви будетъ гладко и спокойно, сказала мисъ Фёбе.
   Мистеръ Гибсонъ поспѣшилъ ихъ перебить. Его повѣсть не была разсказана и до половины; къ тому же ему не хотѣлось, чтобы онѣ придавали слишкомъ большое значеніе любовному дѣлу Молли.
   -- Молли ничего не знаетъ. Кромѣ васъ, да еще одной мнѣ близкой особы, я никому объ этомъ не говорилъ. Я приструнилъ Кокса и сдѣлалъ все, что могъ, для того, чтобъ удержать въ границахъ его любовь, какъ онъ ее называетъ. Но я очень безпокоился на счетъ Молли и рѣшительно не зналъ, что мнѣ съ ней дѣлать. Мисъ Эйръ была въ отсутствіи, а между тѣмъ, не могъ же я оставить ихъ однихъ въ домѣ безъ опытной и пожилой женщины.
   -- О, мистеръ Гибсонъ, зачѣмъ вы не прислали ее къ намъ? перебила мисъ Броунингъ.-- Мы бы сдѣлали все, что только въ нашихъ силахъ, ради васъ и ради ея милой, бѣдной матери.
   -- Благодарю васъ. Я это знаю, но нехорошо было оставлять ее въ Голлингфордѣ, пока у Кокса еще не прошелъ первый пылъ. Теперь ему гораздо лучше. Его аппетитъ возвратился къ нему удвоенный послѣ поста, который онъ счелъ нужнымъ наложить на себя. Онъ вчера съѣлъ три порціи торта изъ яблокъ и черной смородины.
   -- Какъ вы щедры, мистеръ Гибсонъ! Три порціи! И конечно соразмѣрно этому и жаркого?
   -- О, я упомянулъ объ этомъ только потому, что у такихъ юношей всегда аппетитъ борется съ любовью: кто кого побѣдитъ. Въ настоящемъ случаѣ третья порція показалась мнѣ весьма хорошимъ признакомъ. Но вѣдь, знаете, что случилось разъ, то можетъ повториться снова.
   -- Не знаю. Фёбе имѣла однажды предложеніе... сказала мисъ Броунингъ.
   -- Тс! сестра. Онъ можетъ огорчиться, если мы будемъ объ этомъ говорить.
   -- Вздоръ, дитя! Тому уже прошло двадцать-пять лѣтъ, и его старшая дочь сама замужемъ.
   -- Да, онъ оказался непостояннымъ, проговорила масъ Фёбе тонкимъ, нѣжнымъ голоскомъ.-- Не всѣ мужчины, подобно вамъ, мистеръ Гиббонъ, остаются вѣрными памяти ихъ первой любви.
   Мистера Гибсона покоробило. Дженни была его первой любовью, но ея имя никогда не произносилось въ Голлингфордѣ. Его жена, добрая, хорошенькая, нѣжная и очень имъ любимая, не была однако ни второй, ни даже его третьей любовью. Къ тому же онъ собирался объявить о своемъ намѣреніи вторично жениться.
   -- Хорошо, хорошо, сказалъ онъ.-- Во всякомъ случаѣ я полагаю, что мнѣ слѣдуетъ оградить Молли отъ подобныхъ исторій, пока она еще такъ молода и пока я не далъ ей своего согласія. Маленькій племянникъ мисъ Эйръ заболѣлъ скарлатиной...
   -- Кстати, я и не подумала спросить о немъ. Какъ онъ себя чувствуетъ, бѣдняжка?
   -- Хуже... лучше. Не въ этомъ дѣло, а въ томъ, что мисъ Эйръ не можетъ возвратиться домой, а мнѣ нельзя же такъ долго оставлять Молли въ Гамлеѣ.
   -- А, теперь я понимаю, почему вы ее такъ внезапно отправили въ Гамлей. Это настоящій романъ, право слово!
   -- Я люблю слушать разсказы о любовныхъ дѣлахъ, прошептала мисъ Фёбе.
   -- Въ такомъ случаѣ, позвольте мнѣ продолжать и вы услышите подобный разсказъ о моихъ дѣлахъ, сказалъ мистеръ Гибсонъ, выведенный изъ терпѣнія постоянными перерывами.
   -- О вашихъ! томно проговорила мисъ Фёбе.
   -- Господи благослови и помилуй! сказала мисъ Броунингъ съ меньшимъ чувствомъ въ тонѣ и голосѣ: -- а затѣмъ что?
   -- Моя свадьба, я надѣюсь, отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ, дѣлая видъ, что принимаетъ за чистую монету слова, долженствовавшія только служить выраженіемъ крайняго изумленія.-- И я пришелъ къ вамъ именно затѣмъ, чтобъ вамъ это объявить.
   Въ груди мисъ Фёбе зашевелилась надежда. Она не разъ признавалась сестрѣ во время завивки волосъ (дамы тогда носили локоны), что единственный человѣкъ, который могъ заставить ее думать о замужествѣ, былъ мистеръ Гибсонъ, и еслибъ онъ ей сдѣлалъ предложеніе, она сочла бы своей обязанностью принять его ради бѣдной, дорогой Мери. Какого рода удовольствіе она надѣялась доставить умершей подругѣ, выйдя замужъ за ея бывшаго супруга, она никогда не объясняла. Теперь мисъ Фёбе съ нервной дрожью въ пальцахъ начала играть завязками своего чернаго шелковаго передника. Подобно калифу въ восточной сказкѣ, она въ одно мгновеніе передумала о цѣломъ мірѣ возможностей, изъ которыхъ ее особенно занялъ вопросъ: можетъ ли она разстаться съ сестрой или нѣтъ? Обрати свое вниманіе на настоящую минуту, Фёбе, послушай, что скажутъ еще, прежде чѣмъ мучить себя мыслью о трудностяхъ, которыя никогда не представятся.
   -- Конечно, мнѣ нелегко было рѣшить, къ кому я обращусь съ просьбой сдѣлаться хозяйкой моего дома и матерью моей дочери. Но наконецъ я сдѣлалъ выборъ и, полагаю, хорошій. Избранная мною лэди...
   -- Говорите скорѣй, кто она, сказала прямодушная мисъ Броуннигъ.
   -- Мистрисъ Киркпатрикъ, отвѣчалъ нареченный женихъ.
   -- Какъ! Тоуэрская гувернантка, которую такъ любитъ графиня?
   -- Да. Они тамъ очень цѣнятъ ее и по заслугамъ. Теперь она содержитъ пансіонъ въ Ашкомбѣ и привыкла вести хозяйство. Она воспитала молодыхъ тоуэрскихъ лэди, сама имѣетъ дочь и потому, безъ сомнѣнія, будетъ доброй матерью для Молли.
   -- У нея очень изящный видъ, сказала мисъ Фёбе, чувствуя необходимость сказать что-нибудь пріятное, чтобы скрыть мысли, только что пробѣжавшія у нея въ головѣ.-- Я видѣла ее въ каретѣ съ графиней: она мнѣ показалась очень красивой женщиной.
   -- Вздоръ, сестра, сказала мисъ Броунингъ.-- Что общаго имѣетъ съ дѣломъ ея красота и изящество? Развѣ ты когда-нибудь слышала, чтобъ вдовцы снова вступали въ бракъ изъ-за такихъ пустяковъ? Они всегда женятся по чувству долга, не правда ли, мистеръ Гибсонъ? Имъ или нужна хозяйка и мать для дѣтей, или они это дѣлаютъ изъ уваженія къ желаніямъ покойной жены.
   Можетъ быть, старшая сестра думала, что выборъ его точно такъ же могъ бы пасть и на Фёбе, по крайней мѣрѣ въ голосѣ ея звучала досада, хорошо знакомая мистеру Гибсону, но на которую онъ въ настоящую минуту счелъ за лучшее не обращать вниманія.
   -- Пусть будетъ по вашему, мисъ Броунингъ. Я предоставляю вамъ рѣшить за меня, какія причины побудили меня къ этому шагу. Врядъ-ли я и самъ вполнѣ отдаю себѣ отчетъ въ нихъ. Но я за то ясно сознаю свое желаніе сохранить старыхъ друзей, и отъ всего сердца хочу, чтобъ они, ради меня, полюбили мою будущую жену. Нѣтъ въ мірѣ женщины, исключая Молли и мистрисъ Киркпатрикъ, которую бы я уважалъ болѣе васъ. Кромѣ того, мнѣ нужно попросить васъ взять къ себѣ Молли и оставить ее у себя до тѣхъ поръ, пока я женюсь.
   -- Вы могли бы попросить насъ прежде, чѣмъ обратились къ мистрисъ Гамлей, сказала мисъ Броунингъ, только на половину смягченная.-- Мы ваши самые старинные друзья; мы были подругами ея матери, но, конечно, мы не знатные люди.
   -- Это ужь несправедливо, возразилъ мистеръ Гибсонъ:-- и вы сами это знаете.
   -- Я ничего не знаю. Вы бываете съ лордомъ Голлингфордомъ всякій разъ, когда можете поймать его, и гораздо чаще, чѣмъ съ мистеромъ Гуденофомъ или съ мистеромъ Смитомъ. И вы то и дѣло ѣздите въ Гамлей.
   Мисъ Броунингъ никогда не сдавалась съ разу.
   -- Я ищу общества лорда Голлингфорда такъ, какъ искалъ бы общества всякаго другого, подобнаго ему человѣка, какого бы онъ ни былъ званія. Школьный учитель, плотникъ, сапожникъ, для меня все равно, лишь бы они были столь же развиты и возвышены умомъ и сердцемъ, какъ лордъ Голлингфордъ. Мистеръ Гуденофъ очень дѣльный стряпчій, хорошо знакомый съ мѣстными обычаями, но у него нѣтъ ни одной мысли, которая выходила бы за границы его ежедневныхъ занятій.
   -- Хорошо, хорошо, не пускайтесь въ длинныя разсужденія, это всегда причиняетъ мнѣ головную боль, какъ то извѣстно Фёбе! Я сказала, не подумавъ, и полагаю, что этого съ васъ достаточно, не такъ ли? Я готова отказаться отъ всѣхъ своихъ словъ, лишь бы не вступать въ пренія. О чемъ, бишь, мы говорили прежде, чѣмъ вы пустились въ разсужденія?
   -- О томъ, что наша милочка Молли собирается къ намъ погостить, сказала мисъ Фёбе.
   -- Я и первоначально думалъ обратиться къ вамъ, только Коксъ меня сильно напугалъ. Я считалъ его на все способнымъ и опасался, что онъ будетъ надоѣдать Молли и вамъ. Но теперь онъ образумился. Отсутствіе Молли подѣйствовало на него очень успокоительно, и я думаю, она теперь можетъ оставаться въ городѣ, не подвергаясь никакимъ непріятнымъ послѣдствіямъ, исключая развѣ того, что онъ станетъ вздыхать всякій разъ, когда встрѣча съ нею напомнитъ ему о ея существованіи. Но я долженъ васъ просить еще объ одной милости, и было бы весьма неблагоразумно съ моей стороны вступать съ вами въ пренія, мисъ Броунингъ, тогда какъ я являюсь къ вамъ въ качествѣ смиреннаго просителя. Въ домѣ необходимо сдѣлать кое-какія перемѣны для пріема будущей мистрисъ Гибсонъ. Онъ требуетъ чистки, краски и новыхъ обоевъ, а также и новой мёбели, я полагаю, но рѣшительно не знаю какой. Не согласитесь ли вы осмотрѣть домъ и прикинуть, сколько на него потребуется фунтовъ? Стѣны столовой должны быть окрашены. Что касается до обоевъ гостиной, мы предоставимъ ея хозяйкѣ самой ихъ выбрать: у меня на убранство этой комнаты уже отложены деньги. Но всю остальную часть дома я отдаю въ ваше полное распоряженіе, если только вы будете такъ добры и согласитесь помочь старому другу.
   Это было порученіе такого рода, которое какъ нельзя болѣе льстило властолюбивымъ наклонностямъ мисъ Броунингъ. Имѣя въ своемъ распоряженіи значительную сумму денегъ, она могла оказывать покровительство ремесленникамъ и купцамъ, какъ то дѣлала при жизни отца, но что ей весьма рѣдко удавалось послѣ его смерти. Это доказательство довѣрія въ ея вкусу и умѣнью вести разсчеты возвратило ей ея обычное добродушіе, а воображеніе мисъ Фёбе съ особеннымъ удовольствіемъ останавливалось на предстоящемъ посѣщеніи Молли.
   

XIII.
Новые друзья Молли Гибсонъ.

   Время шло очень быстро. Настала половина августа; если въ домѣ намѣревались дѣлать перемѣны, то слѣдовало немедленно къ нимъ приступить. Вообще нельзя сказать, чтобъ мистеръ Гибсонъ слишкомъ поторопился устроить свои дѣла съ мисъ Броунингъ. Сквайръ получилъ извѣстіе о томъ, что Осборнъ, передъ отъѣздомъ за границу, намѣревается провести нѣсколько дней дома. Хотя постоянно возрастающая короткость между Роджеромъ и Молли нисколько его не тревожила, имъ овладѣвалъ паническій страхъ при одной мысли, что его наслѣдникъ можетъ влюбиться въ дочь доктора. Онъ находился въ страшномъ безпокойствѣ и отъ всего сердца желалъ, чтобъ Молли оставила Гамлей до пріѣзда Осборна. Мистрисъ Гамлей, со своей стороны, находилась въ постоянной тревогѣ изъ опасенія, чтобъ это желаніе ея мужа не сдѣлалось слишкомъ замѣтнымъ ихъ гостьѣ.
   Всякая, сколько нибудь мыслящая, семнадцатилѣтняя дѣвушка готова считать непогрѣшимымъ, какъ папа, человѣка, который впервые откроетъ ей новый и болѣе широкій кругъ обязанностей, нежели тотъ, въ какомъ она дотолѣ безсознательно вращалась. Такимъ папой былъ Роджеръ для Молли. Она во всемъ спрашивала его мнѣнія; она почти во всемъ считала его авторитетомъ, а между тѣмъ онъ всего сказалъ ей двѣ-три истины рѣзкимъ тономъ, который придалъ имъ особенную силу. Она эти истины возвела въ правила, которыми стала руководствоваться при всякомъ удобномъ случаѣ. Онъ такимъ образокъ показалъ ей свое превосходство и ту разницу, которая совершенно естественно существуетъ между очень умнымъ и высоко-образованнымъ юношей и весьма молоденькой, ничего незнающей дѣвушкой, но способной понимать и оцѣнить все прекрасное. Несмотря, однако, на эти близкія и дружественныя отношенія, каждый изъ нихъ представлялъ себѣ въ совершенно иномъ видѣ особу, которой впослѣдствіи должна была принадлежать ихъ полнѣйшая и совершеннѣйшая любовь. Роджеръ намѣревался искать необыкновенную женщину, ему равную, красавицу, мудрую, готовую при случаѣ подать совѣтъ, однимъ словомъ истую Эгерію. Дѣвичье воображеньице Молли останавливалось на незнакомомъ ей Осборнѣ, который казался ей то трубадуромъ, то рыцаремъ въ родѣ того, какого онъ самъ изобразилъ въ одной изъ своихъ поэмъ. Она, впрочемъ, мечтала скорѣе о комъ нибудь похожемъ на Осборна, нежели о самомъ Осборнѣ, и тщательно избѣгала облекать будущаго героя въ осязательную форму и давать ему дѣйствительное имя. И сквайръ ничуть не былъ такъ благоразуменъ, какъ казалось, когда желалъ, чтобъ она оставила его домъ до пріѣзда Осборна, если только онъ принималъ въ соображеніе ея душевное спокойствіе. Однако, когда она уѣхала, онъ скучалъ и грустилъ по ней. Такъ пріятно было пользоваться ея маленькими дочерними услугами; она такъ оживляла завтраки и обѣды своими наивными вопросами, живымъ участіемъ въ разговорѣ и забавными отвѣтами на его шутки.
   Роджеру тоже было жаль ея. Ея замѣчанія нерѣдко западали въ душу и наводили его на размышленія, въ которыя онъ очень любилъ вдаваться. Иногда же онъ чувствовалъ, что служитъ ей утѣшеніемъ въ минуты горя или приноситъ ей пользу, обращая ея мысли на серьёзныя книги, тогда какъ до тѣхъ поръ она читала только романы да стихи. Онъ походилъ на учителя, котораго внезапно лишили самаго много-обѣщающаго изъ его учениковъ. Онъ спрашивалъ себя, что она станетъ дѣлать безъ него? Не покажутся ли ей слишкомъ трудными книги, которыя онъ далъ ей для прочтенія? А какъ-то она сойдется съ мачихой? Въ первые дни ея отъѣзда, мысли его безпрестанно обращались къ ней. Но больше и дольше всѣхъ по ней тосковала мистрисъ Гамлей. Молли заняла въ ея сердцѣ мѣсто дочери, и доброй леди, съ отъѣздомъ молодой дѣвушки, стало недоставать милаго женскаго общества, нѣжныхъ ласкъ, заботливаго вниманія и сочувствія, которое Молли такъ открыто не разъ высказывала къ ея горю. Все это заставило мистрисъ Гамлей искренно къ ней привязаться.
   Молли съ своей стороны испытывала тяжелое ощущеніе вслѣдствіе перемѣны атмосферы, и сильно себя за то упрекала. Въ ней была врожденная склонность ко всему изящному, и утонченность во вкусахъ и нравахъ, какую она встрѣтила въ Гамлеѣ, невольно ее очаровывала. Ея добрые, старые друзья, мисъ Броунингъ, ухаживали за ней до нельзя, баловали и ласкали ее ли того, что она принималась серьёзно на себя сердиться за то, что замѣчаетъ ихъ рѣзкій тонъ, ихъ провинціальный выговоръ, равнодушіе ко всѣмъ сколько-нибудь возвышеннымъ интересамъ и жадность къ сплетнямъ. Онѣ закидали ее вопросами о ея будущей мачихѣ, на которые она затруднялась отвѣчать. Ея преданность отцу не допускала ее откровенно высказывать свое мнѣніе. За то она всегда бывала рада, когда ихъ любопытство обращалось на Гамлей. Тамъ она была очень счастлива, всѣхъ любила, не исключая собакъ, и ей нетрудно было отвѣчать на самые подробные разспросы. Она описывала туалетъ мистрисъ Гамлей и называла вино, какое сквайръ предпочиталъ пить за обѣдомъ. Подобные разговоры доставляли ей даже удовольствіе, такъ-какъ относились къ самому пріятному времени ея жизни. Однажды вечеромъ, послѣ чаю, онѣ всѣ сидѣли въ маленькой гостиной наверху. Молли, по обыкновенію, разсказывала о своемъ гамлейскомъ житьѣ-бытьѣ, и особенно распространялась объ удивительныхъ свѣдѣніяхъ Роджера по части естественныхъ наукъ и объ интересныхъ вещахъ, какія онъ ей показывалъ. Внезапно она была непріятно поражена слѣдующими словами:
   -- А вы частенько бывали съ мистеромъ Роджеромъ, Молли! замѣтила мисъ Броунингъ съ особеннымъ удареніемъ, которое, она полагала, должно было многое сказать ея сестрѣ, и рѣшительно ничего Молли. Но вышло на оборотъ. Молли тотчасъ замѣтила тонъ, хотя сначала и не поняла, что онъ означалъ. Мисъ Фёбе, напротивъ, погруженная въ вязанье пятки у чулка, не обратила ни малѣйшаго вниманія ни на слова своей сестры, ни на удареніе, съ какими они были произнесены.
   -- Да; онъ былъ очень добръ ко мнѣ, проговорила Молли, медленно отыскивая смыслъ того, что сказала мисъ Броунингъ, и не желая продолжать, пока не узнаетъ, къ чему клонилось озадачившее ее восклицаніе.
   -- Я думаю, вы скоро снова поѣдете въ гамлейскій замокъ? Онъ вѣдь не старшій сынъ, ты это знаешь, Фёбе? У меня голова разболѣлась отъ твоихъ безконечныхъ "восемнадцать, девятнадцать!" Перестань, пожалуйста, и обрати вниманіе на нашъ разговоръ. Молли говоритъ, что она часто бывала съ мистеромъ Роджеромъ, который былъ къ ней очень добръ. Я всегда о немъ слышала, какъ о прекрасномъ молодомъ человѣкѣ, моя милая. Разскажите намъ о немъ поболѣе! Въ чемъ выражалась его доброта къ вамъ, Молли?
   -- Онъ совѣтывалъ мнѣ, какія книги читать, а одинъ разъ обратилъ мое вниманіе на множество пчелъ...
   -- На пчелъ, дитя! Что вы хотите этимъ сказать? Или онъ, или вы сошли съ ума!
   -- Нисколько. Въ Англіи находится болѣе двухсотъ различныхъ породъ пчелъ, и онъ хотѣлъ объяснить мнѣ различіе между ними и мухами. Мисъ Броунингъ, я не могла не замѣтить того, что вамъ пришло въ голову, сказала Молли, вся вспыхнувъ: -- но это очень дурно и совершенно несправедливо. Я болѣе ни слова не скажу ни о мистерѣ Роджерѣ, ни вообще о Гамлеѣ, если это васъ наводитъ на такія глупыя мысли.
   -- Та, та, та, та! Вотъ какъ! Молоденькая леди читаетъ нравоученіе старшимъ! Глупыя мысли! Онѣ сидятъ, кажется, въ вашей головѣ. А позвольте мнѣ вамъ сказать, Молли, вы еще слишкомъ молоды, для того, чтобы думать о поклонникахъ и о любви.
   Молли не разъ называли неучтивой и черезчуръ рѣзкой, и въ слѣдующемъ ея отвѣтѣ, конечно, проглядывала нѣкоторая доля того и другого.
   -- Я развѣ сказала, какія это такія глупыя мысли, мисъ Броунингъ? Развѣ я сказала, мисъ Фёбе? Вы видите, милая мисъ Фёбе, это она сама все истолковываетъ и выдумываетъ разныя нелѣпости о какихъ-то поклонникахъ.
   Молли пылала отъ негодованія; она искала защиты у особы, совершенно неспособной оказать ее кому бы то ни было. Мисъ Фёбе приступила къ примиренію ссорящихся съ неловкостью, свойственной всѣмъ слабохарактернымъ людямъ, которые прикрываютъ больное мѣсто, вмѣсто того, чтобъ постараться его вылечить.
   -- Я ничего не знаю, моя милая. Мнѣ кажется, Кларинда права, совершенно права. Я думаю, моя милочка, что вы не поняли ее, или, можетъ быть, она васъ не поняла, а наконецъ, и я могу не понимать васъ обѣихъ, потому лучше не будемъ болѣе говорить объ этомъ. Сколько вы хотите заплатить за драгетъ для столовой мистера Гибсона?
   Мисъ Броунингъ и Молли цѣлый вечеръ дулись одна на другую. Прощаясь, онѣ выполнили обычный обрядъ цалованія со всевозможной холодностію. Молли, затѣмъ, удалилась въ свою комнатку, чистенькую, уютную, съ бѣлыми, вышитыми мелкимъ узоромъ занавѣсками, у оконъ и у постели, съ лакированнымъ туалетнымъ столикомъ, уставленнымъ маленькими ящичками и коробочками, надъ которымъ висѣло небольшое зеркало, представлявшее въ искаженномъ видѣ обликъ всякаго, достаточно легковѣрнаго, чтобъ въ него смотрѣться. Молли -- ребёнку эта комната казалась чѣмъ-то въ высшей степени роскошнымъ, въ сравненіи съ ея собственной скромной спальней, гдѣ стояла простая, бѣлая канифасная постелька. Теперь она спала въ ней, въ качествѣ гостьи. Всѣ маленькія вещицы, обыкновенно обернутыя въ бумагу, и которыя ей въ былое время только изрѣдка показывались въ видѣ милости, теперь были отданы въ полное ея распоряженіе. А между тѣмъ, какъ она мало заслуживала эту гостепріимную заботливость! Какой грубой и злой она себя выказала! Она проливала слезы раскаянія, и чувствовала себя очень несчастной. Вдругъ кто-то осторожно постучался въ дверь. Молли отворила ее и съ удивленіемъ увидѣла мисъ Броунингъ въ необыкновенно высокомъ, ночномъ головномъ уборѣ и очень узенькой, цвѣтной, коленкоровой кофтѣ, накинутой сверхъ коротенькой, измятой, бѣлой юбки.
   -- Я боялась, что вы спите, дитя, сказала она, входя и затворяя дверь.-- Я хотѣла сказать, что мы какъ будто поссорились съ вами сегодня, и мнѣ кажется, что виновата я. Фёбе могла этого не замѣтить, такъ-какъ она считаетъ меня совершенной. Вообще лучше, когда одна изъ двухъ, живущихъ вмѣстѣ, считаетъ другую непогрѣшимой. Но самой-то мнѣ сдается, что я была несправедлива. Не будемъ болѣе объ этомъ говорить, Молли, а только разстанемся на сонъ грядущій друзьями. И мы всегда останемся друзьями, не такъ ли, дитя? А теперь поцалуйте меня и не плачьте, а то опухнутъ глазки; да не забудьте потушить свѣчу.
   -- Я одна была во всемъ виновата, сказала Молли, цалуя ее.
   -- И еще, что? Теперь вы станете мнѣ противорѣчить! Я говорю, что виновата была я, и ни слова болѣе объ этомъ.
   На слѣдующій день Молли пошла съ мисъ Броунингъ посмотрѣть на перемѣны, которыя совершались въ домѣ ея отца. На нее всѣ эти улучшенія наводили страхъ. Блѣдно-сѣрыя стѣны столовой, на которыхъ дотолѣ такъ хорошо выдавались пунцовыя занавѣси, теперь окрашивались въ очень яркую желто-алую краску; а новыя занавѣски были того блѣдно-зеленаго цвѣта, который только что начиналъ входить въ моду. "Какая красивая, веселая комната", сказала мисъ Броунингъ, и Молли, вслѣдствіе только что вновь установившихся между ними дружескихъ отношеній, не рѣшилась ей противорѣчить. Она только могла надѣяться, что зеленый и коричневый драгетъ нѣсколько помрачатъ эту красоту и веселость. Повсюду стояли лѣса и раздавалась брань Бетти.
   -- Подите наверхъ и посмотрите комнату вашего отца. Онъ теперь спитъ въ вашей, чтобы не мѣшать передѣлкамъ.
   Молли помнила, какъ въ дѣтствѣ она была однажды позвана въ эту самую комнату къ умирающей матери. Посреди бѣлаго полотна и кисеи виднѣлось блѣдное, исхудалое лицо съ большими глазами, въ которыхъ ясно выражалось страстное желаніе еще разъ почувствовать на себѣ теплое прикосновеніе дитяти. Бѣдная мать была не въ силахъ сжать дочь въ своихъ объятіяхъ: члены ея уже начинали коченѣть. Когда Молли, послѣ того, случалось входить въ эту комнату, ея живое воображеніе часто рисовало ей то же самое -- съ тоскливымъ выраженьемъ лицо на подушкѣ и ту же худощавую форму подъ одѣяломъ. Молодая дѣвушка не пугалась этого видѣнія; напротивъ, она любила его, такъ-какъ оно поддерживало въ ней воспоминаніе о матери. Съ глазами полными слезъ послѣдовала Молли за мисъ Броунингъ посмотрѣть на новое убранство комнаты. Почти все въ ней оказалось измѣненнымъ: постель перенесли на другое мѣсто, а мёбель была не того цвѣта, какъ прежде. Изящный туалетъ замѣнилъ высокій комодъ съ висѣвшимъ надъ нимъ на стѣнѣ зеркаломъ: послѣднія двѣ вещи служили матери Молли въ теченіе ея короткой замужней жизни.
   -- Вы видите, надо все привести въ порядокъ къ пріѣзду леди, которая такъ долго жила въ домѣ графини, сказала мисъ Броунингъ, совсѣмъ примирившаяся съ бракомъ, благодаря пріятному занятію, выпавшему на ея долю.-- Кромеръ, обойщикъ, убѣждалъ меня взять софу и письменный столъ. Эти люди всегда ссылаются на моду, когда хотятъ что нибудь продать. Но я ему сказала: нѣтъ, нѣтъ, Кромеръ, спальни предназначаются для спанья, а гостиныя для того, чтобъ въ нихъ сидѣли. Каждой вещи сохраните ея настоящее назначеніе и не старайтесь вводить меня въ заблужденіе. Наша мать всегда бранила насъ, когда днемъ заставала въ спальнѣ. Внизу стоялъ шкафъ, гдѣ хранились наши шляпы и бурнусы; тамъ же намъ было отведено мѣсто для мытья рукъ, а это все, что можетъ понадобиться въ теченіе дня. Загромождать спальню софами и письменными столами! Слыханное ли это дѣло! Къ тому же сотня фунтовъ когда нибудь должна же прійдти къ концу. Я не могу сдѣлать никакого улучшенія въ вашей комнаткѣ, Молли.
   -- Я очень этому рада, отвѣчала Молли.-- Почти все, что въ ней находится, принадлежало мама, когда она жила у своего дяди. Ни за что на свѣтѣ не хотѣла бы я замѣнить эти вещи другими: онѣ мнѣ очень дороги.
   -- Ну, вы можете быть спокойны теперь, когда всѣ деньги вышли. Кстати, Молли, кто вамъ купитъ платье, чтобъ провожать невѣсту къ вѣнцу?
   -- Не знаю, сказала Молли.-- Я думаю, что буду провожать невѣсту, но о платьѣ мнѣ никто ничего не говорилъ.
   -- Въ такомъ случаѣ я спрошу у вашего отца.
   -- Пожалуйста, не спрашивайте; ему и безъ того предстоитъ не мало издержекъ. Къ тому же я охотно не поѣхала бы на свадьбу, еслибъ мнѣ позволили.
   -- Вздоръ, дитя. Объ этомъ заговорилъ бы весь городъ. Вы должны ѣхать и должны быть хорошо одѣты изъ уваженія къ отцу.
   Но мистеръ Гибсонъ самъ позаботился о нарядѣ Молли, хотя и не сказалъ ей о томъ ни слова. Онъ поручилъ своей будущей женѣ приготовить ей все нужное, и вскорѣ въ Голлингфордъ прибыла искусная портниха примѣрить платье, простое, но въ то же время столь изящное, что оно привело Молли въ восторгъ. Она была до крайности изумлена, когда, взглянувъ въ зеркало, увидѣла перемѣну, въ ней произошедшую. "Желала бы я знать, хорошенькая ли я", подумала она. "Мнѣ кажется, что да -- то-есть въ этомъ нарядѣ, конечно. Бетти сказала бы: "Красивыя перья дѣлаютъ красивыхъ птицъ".
   Когда она съ стыдливымъ румянцемъ на лицѣ пришла внизъ показаться въ своемъ нарядѣ, ее встрѣтили громкими похвалами.
   -- Право слово, хорошо! Я едва узнала васъ. ("Красивыя перья", подумала Молли и поспѣшила заглушить голосъ тщеславія).
   -- Вы просто чудо какъ хороши, неправда ли, сестра? скалаза мисъ Фёбе.-- Еслибъ вы всегда такъ нарядно одѣвались, вы были бы красивѣе вашей матери, которую мы всегда считали очень хорошенькой.
   -- Вы нисколько на нее не похожи. Вы дѣлаете честь вашему отцу, а смуглый цвѣтъ лица всегда особенно выдается на бѣломъ.
   -- Ну, не красавица ли она? настаивала миссъ Фёбе.
   -- Такъ что же? Провидѣніе создало ее такой, а не она сама.
   Да и на долю портнихи должно отнести часть заслуги. Что за дивная индійская кисея! Не дешево она, я думаю, стоитъ!
   Наканунѣ свадьбы мистеръ Гибсонъ и Молли отправились въ Ашкомбъ въ единственной, желтой, почтовой каретѣ, существовавшей въ Голлингфордѣ. Имъ надлежало быть въ Манор-гаузѣ гостями мистера Престона, или, лучше сказать, милорда. Манор-гаузъ съ перваго взгляда очень понравился Молли. Выстроенный изъ камня, со многими шпицами и большими окнами, онъ весь былъ покрытъ ползучими растеніями и осенними розами. Молли не знала мистера Престона, который стоялъ въ дверяхъ и привѣтствовалъ ея отца. Она немедленно стала съ нимъ на ногу взрослой особы. Ей впервые пришлось имѣть дѣло съ полу-льстивымъ, полу-кокетливымъ и отчасти небрежнымъ тономъ, съ какимъ нѣкоторые мужчины считаютъ нужнымъ обращаться ко всякой женщинѣ, ниже двадцати-пятилѣтняго возраста. Мистеръ Престонъ былъ красавецъ и зналъ это. Онъ имѣлъ свѣтло-каштановые волосы и бакенбарды, острые, прекрасной формы, съ поволокой глаза, и рѣсницы нѣсколько темнѣе волосъ. Вся фигура его отличалась необыкновенной гибкостью, вслѣдствіе тѣлесныхъ упражненій, которыми онъ славился и которыя открыли ему доступъ въ общество, гораздо выше того, какое онъ могъ посѣщать по праву рожденія. Онъ прекрасно игралъ въ крикетъ и очень искусно стрѣлялъ въ цѣль. Въ дурную погоду онъ училъ молодыхъ леди играть на бильярдѣ, а когда требовалось, серьёзно предавался этой игрѣ, при чемъ выказывалъ необычайную ловкость. Онъ зналъ наизусть многое множество пьесъ, изъ тѣхъ, что обыкновенно даются на домашнихъ спектакляхъ, и никто лучше его не умѣлъ устроить живыя картины или шарады. Въ настоящую минуту онъ имѣлъ свои личныя причины кокетничать съ Молли. Когда мистрисъ Киркпатрикъ впервые поселилась въ Ашкомбѣ, онъ усердно приволакивался за ней и теперь вообразилъ себѣ, что его видъ, въ сравненіи съ пожилымъ, менѣе утонченнымъ и красивымъ мужемъ, долженъ производить на нее непріятное впечатлѣніе. Кромѣ того, у него въ сердцѣ таилась страсть къ какой-то отсутствующей особѣ, и ему было необходимо скрывать эту страсть. Сообразивъ все это, онъ рѣшился, даже еслибъ "маленькая дѣвочка Гибсона" (какъ онъ называлъ Молли) оказалась не столь привлекательной -- все-таки ухаживать за ней въ теченіе послѣдующихъ шестнадцати часовъ.
   Онъ провелъ ихъ въ гостиную, гдѣ въ каминѣ горѣлъ яркій огонь и откуда тяжелыя малиновыя занавѣси изгоняли внѣшній холодъ и послѣдніе лучи уже потухающаго дня. Тамъ былъ накрытъ столъ для обѣда; на снѣжной бѣлизны скатерти сверкали хрусталь и серебро, а на буфетѣ виднѣлось вино и десертъ изъ осеннихъ плодовъ. Но мистеръ Престонъ тѣмъ не менѣе счелъ долгомъ извиниться передъ Молли въ бѣдности своего холостаго хозяйства и въ тѣснотѣ комнаты. Въ большой столовой ключница уже дѣлала приготовленія къ свадебному завтраку. Затѣмъ онъ позвонилъ и приказалъ служанкѣ проводить Молли въ назначенную ей комнату, которая оказалась очень комфортабельной. Въ каминѣ пылали дрова, на туалетномъ столѣ горѣли свѣчи, темныя шерстяныя занавѣси окружали бѣлую постель, повсюду стояли вазы и дорогой фарфоръ.
   -- Эта комната леди Гарріеты. Она здѣсь спитъ всякій разъ, какъ пріѣзжаетъ въ Манор-гаузъ съ милордомъ графомъ, сказала служанка, сильно и ловко ударяя щипцами по лѣниво тлѣвшему полѣну, изъ котораго посыпались тысячи искръ.-- Помочь мнѣ вамъ одѣться, мисъ? Я всегда помогаю леди Гарріетѣ.
   Но Молли, зная, что у нея не имѣлось въ запасѣ другаго платья, кромѣ бѣлаго, приготовленнаго къ свадьбѣ, да еще того, что на ней было надѣто, поспѣшила отпустить добрую женщину и очень обрадовалась, оставшись одна.
   Они это называютъ "обѣдомъ", думала она. Но вѣдь ужь около восьми часовъ, и приготовленія ко сну казались бы болѣе приличны столь позднему часу, чѣмъ приготовленія къ столу. Единственное улучшеніе, какое она могла придумать въ своемъ нарядѣ, заключалось въ томъ, что она пришпилила къ поясу своего сѣраго шерстянаго платья пышную пунцовую розу, которую вынула изъ огромнаго букета осеннихъ цвѣтовъ, стоявшихъ на туалетномъ столѣ. Она попробовала воткнуть другую пунцовую розу въ свои черные волосы надъ самымъ ухомъ. Это было очень мило, но слишкомъ кокетливо и она ее поставила назадъ въ вазу. Темныя дубовыя стѣны и панели во всемъ домѣ были облиты яркимъ, теплымъ свѣтомъ. Въ разныхъ комнатахъ, въ прихожей и даже на площадкѣ лѣстницы пылалъ огонь въ каминахъ. Мистеръ Престонъ, вѣроятно заслышавъ шаги Молли, встрѣтилъ ее въ прихожей и провелъ ее въ маленькую пріемную комнату, одна изъ дверей которой, сказалъ онъ, отворялась въ большую гостиную. Комната эта напоминала ей Гамлей. Она тоже была наполнена желтой, атласной мебелью, фасона прошлаго столѣтія и содержимой въ необыкновенной чистотѣ; большіе индѣйскіе ящики и фарфоровыя вазы распространяли въ воздухѣ запахъ пряностей. Въ каминѣ пылалъ огонь, а передъ нимъ стоялъ мистеръ Гибсонъ, въ утреннемъ костюмѣ, серьёзный и задумчивый, какимъ былъ въ теченіе всего дня.
   -- Леди Гарріета всегда сидитъ въ этой комнатѣ, когда пріѣзжаетъ сюда на день или на два съ своимъ отцомъ, сказалъ мистеръ Престонъ. Молли, желая избавить отца отъ необходимости говорить, поспѣшила спросить:
   -- Она часто бываетъ здѣсь?
   -- Нѣтъ, рѣдко, но, какъ мнѣ кажется, всегда съ удовольствіемъ. Можетъ быть, ей нравится перемѣна послѣ церемоннаго образа жизни, какой она ведетъ въ Тоуэрсѣ.
   -- Я думаю, что въ этомъ домѣ очень пріятно жить, сказала Молли, которую прельстилъ видъ комфорта и разлитыхъ повсюду свѣта и тепла. Но она была непріятно удивлена, увидя, что мистеръ Престонъ принялъ ея слова за комплиментъ себѣ.
   -- А я страшился, что вы, какъ молодая леди, непремѣнно замѣтите безпорядки, неизбѣжные съ холостымъ хозяйствомъ. Я вамъ очень обязанъ, мисъ Гибсонъ. Я чаще всего бываю въ той комнатѣ, куда мы сейчасъ пойдемъ обѣдать, и тамъ у меня есть родъ конторы, гдѣ я храню книги и бумаги, и гдѣ принимаю дѣловыхъ посѣтителей.
   Они пошли обѣдать. Все, что подавалось, казалось Молли превосходнымъ и изготовленнымъ въ совершенствѣ. Но мистеръ Престонъ, повидимому, былъ недоволенъ. Онъ безпрестанно извинялся въ томъ, что такое-то кушанье недоварено или пережарено, а у такого-то недостаетъ соуса. Онъ постоянно ссылался на свое холостое хозяйство и частымъ повтореніемъ слова: "холостякъ", выводилъ Молли изъ терпѣнія. Задумчивость ея отца не проходила, и онъ большей частью молчалъ, что сильно ее тревожило. Желая однако скрыть это отъ мистера Престона, она много говорила, стараясь по возможности не давать ему повода примѣнять лично къ себѣ всякое изъ ея замѣчаній. Она не знала, когда ей уйдти изъ-за стола и оставить джентльменовъ однихъ, но отецъ сдѣлалъ ей знакъ, по которому она встала. Мистеръ Престонъ проводилъ ее назадъ въ желтую гостиную, все время извиняясь въ томъ, что оставляетъ ее одну. Но ей было очень пріятно наконецъ почувствовать себя на свободѣ и она принялась осматривать всѣ рѣдкости, заключавшіяся въ комнатѣ. Ее между прочимъ заинтересовалъ ящикъ à la Louis Quinze, украшенный прелестными эмалевыми медальонами, вставленными въ рѣдкое, тонкой работы дерево. Она поднесла къ нему свѣчу и пристально разсматривала фигуры, когда въ комнату вошли ея отецъ и мистеръ Престонъ. У перваго былъ все тотъ же озабоченный видъ; онъ подошелъ къ ней, погладилъ ее по спинѣ, взглянулъ на что она любуется, а затѣмъ удалился къ огню и погрузился въ молчаніе. Мистеръ Престонъ взялъ у нея изъ рукъ свѣчу и любезно началъ занимать ее.
   -- Это мадмоазель де-Сентъ-Кентенъ, сказалъ онъ, указывая на одинъ изъ эмалевыхъ медальоновъ:-- красавица французскаго двора. А это мадамъ дю-Барри. Не находите ли вы въ портретѣ мадмоазель де-Сентъ-Кентенъ сходства съ кѣмъ нибудь изъ вашихъ знакомыхъ? При этомъ вопросѣ онъ нѣсколько понизилъ голосъ.
   -- Нѣтъ! сказала Молли, еще разъ взглянувъ на портретъ.-- Я никогда не видала никого, кто былъ бы и въ половину столь прекрасенъ.
   -- Но тѣмъ не менѣе, не находите ли вы сходства, особенно въ глазахъ? переспросилъ онъ съ оттѣнкомъ нетерпѣнія въ голосѣ.
   Молли снова попробовала найдти сходство, но старанія ея не имѣли успѣха.
   -- Онъ мнѣ постоянно напоминаетъ мисъ Киркпатрикъ.
   -- Неужели? съ живостью спросила Молли.-- О, какъ я рада! Я никогда не видѣла ея и потому совершенно естественно не могла замѣтить сходства. Такъ вы знаете ее? Пожалуйста, скажите мнѣ о ней что нибудь.
   Онъ съ минуту колебался, и прежде чѣмъ. дать отвѣтъ, улыбнулся.
   -- Она очень хороша и вы конечно поймете это, когда я вамъ скажу, что она гораздо лучше этой миніатюры.
   -- А кромѣ того?... Продолжайте пожалуйста.
   -- Что вы подразумѣваете кромѣ того?
   -- Умна она, образована?
   Не это именно желала узнать Молли, но ей трудно было въ двухъ-трехъ словахъ передать обширный, хотя нѣсколько неопредѣленный смыслъ, заключавшійся въ ея вопросѣ.
   -- Она умна отъ природы и набралась кое-какихъ свѣдѣній. Но въ ней столько очарованія, что всякій, смотрящій на нее, изъ-за блеска и сіянія ея красоты, не можетъ разобрать, какая она въ дѣйствительности. Замѣтьте, мисъ Гибсонъ, вы сами мнѣ задаете вопросы, а я на нихъ только откровенно отвѣчаю. Иначе я не осмѣлился бы въ присутствіи одной молодой леди воздавать восторженныя похвалы другой.
   -- Я не вижу, почему, сказала Молли.-- Но если вы не дѣлаете этого обыкновенно, то на этотъ разъ можете сдѣлать исключеніе. Не знаю, извѣстно ли вамъ, что по выходѣ изъ пансіона, она будетъ жить съ нами; мы съ ней почти однихъ лѣтъ, слѣдовательно будемъ точно сестры.
   -- Онъ будетъ жить съ вами? сказалъ мистеръ Престонъ, для котораго это извѣстіе было новостью.-- А когда она выйдетъ изъ пансіона? Я думалъ, что она пріѣдетъ на свадьбу, но мнѣ сказали, что ея не ждутъ. Когда же выйдетъ она изъ пансіона?
   -- Кажется, на пасхѣ. Вѣдь она въ Булони, а оттуда сюда не близкій путь. Папа очень желалъ, чтобъ она была на свадьбѣ.
   -- А ея мать тому воспротивилась -- понимаю.
   -- Нѣтъ, не мать, а французская содержательница школы, которая нашла это неудобнымъ.
   -- Что совершенно одно и то же. Такъ она возвратится послѣ пасхи и останется жить у васъ?
   -- Я думаю. Какой у нея нравъ: веселый или серьёзный?
   -- Она никогда не бываетъ очень серьёзна, по крайней-мѣрѣ насколько мнѣ случалось видѣть ее. Блестящая -- вотъ слово, которое къ ней болѣе всего подходитъ. Вы пишете ей иногда? Если пишете, то прошу васъ, напомните ей обо мнѣ и передайте ей нашъ разговоръ.
   -- Я съ ней не въ перепискѣ, отвѣчала Молли нѣсколько сухо.
   Подали чай, а затѣмъ всѣ пошли спать. Молли слышала удивленное восклицаніе отца, когда, войдя въ свою комнату, онъ увидѣлъ, что въ каминѣ былъ разведенъ яркій огонь. Мистеръ Престонъ отвѣчалъ:
   -- Я обыкновенно хвастаюсь своимъ умѣньемъ пользоваться всякаго рода житейскими удобствами, но въ то же время и способностью безъ нихъ обходиться. Милордъ богатъ лѣсомъ и я позволяю себѣ разводить огонь въ каминѣ моей спальни въ теченіе девяти мѣсяцевъ въ году. Но я точно также могъ бы странствовать по Исландіи и ни сколько не дрожалъ бы отъ холода.
   

XIV.
Молли замѣчаетъ, что ей покровительствуютъ.

   Свадьба совершилась такъ, какъ обыкновенно совершаются подобнаго рода дѣла. Лордъ Комноръ и леди Гарріета должны были пріѣхать изъ Тоуэрса, и потому для брачной церемоніи назначили самый поздній часъ. Лордъ Комноръ явился въ качествѣ посаженаго отца со стороны невѣсты и, повидимому, больше всѣхъ радовался. Леди Гаріета хотѣла провожать невѣсту къ вѣнцу и такимъ образомъ -- какъ говорила она -- раздѣлить съ Молли ея обязанности. Они отправились изъ Манор-гауза въ церковь въ двухъ экипажахъ. Въ одномъ ѣхали мистеръ Престонъ и мистеръ Гибсонъ, въ другомъ -- къ своему неописанному ужасу, очутилась Молли вмѣстѣ съ лордомъ Комноромъ и леди Гарріетой. Бѣлое кисейное платье леди Гарріеты уже видѣло два-три праздника на открытомъ воздухѣ и потому не отличалось свѣжестью. Вообще поѣздка молодой леди на свадьбу совершилась совершенно нечаянно; мысль о томъ пришла ей въ голову почти въ послѣднюю минуту. Она была очень весела и расположена говорить съ Молли. Ей хотѣлось узнать, что за особа будущая дочь Клеръ, и она начала:
   -- Какъ бы намъ не смять ваше хорошенькое кисейное платьице. Положите юбку къ папа на колѣни; это его нисколько не обезпокоитъ.
   -- Что? Кисейное платье! Конечно, нѣтъ. Напротивъ, мнѣ это очень пріятно. Да къ тому же, что можетъ безпокоить людей, ѣдущихъ на свадьбу? Вотъ еслибъ мы ѣхали на похороны -- тогда другое дѣло.
   Молли старалась доискаться смысла этой рѣчи, но прежде, чѣмъ ей удалось того достигнуть, леди Гарріета снова заговорила, прямо ударяя въ цѣль, на что она, по ея мнѣнію, была всегда мастерица:
   -- Я думаю, вамъ не совсѣмъ-то пріятна вторая женитьба вашего отца, но вы найдете въ Клеръ добрѣйшую изъ женщинъ. Она всегда позволяла мнѣ дѣлать все, что я хотѣла, и безъ сомнѣнія не станетъ стѣснять васъ.
   -- Я намѣрена употребить всевозможныя усилія, чтобъ полюбить ее, сказала Молли тихимъ голосомъ, удерживая слезы, которыя съ самаго утра то и дѣло навертывались у нея на глазахъ.-- Пока, я слишкомъ мало знаю ее.
   -- Это самое лучшее, что могло съ вами случиться, моя милая, сказалъ лордъ Комноръ.-- Вы ростете, превращаетесь въ молодую леди и -- позвольте старику сказать вамъ это -- въ прелестную молодую леди. Кому же, какъ не женѣ вашего отца, выводить васъ въ свѣтъ, на балы и прочее? Я всегда говорилъ, что этотъ бракъ -- весьма хорошая вещь и для васъ еще болѣе, нежели для нихъ самихъ.
   -- Бѣдное дитя! сказала леди Гарріета, взглянувъ на печальное личико Молли.-- Мысль о балахъ въ настоящую минуту ей нисколько не улыбается. Но вамъ пріятно будетъ имѣть подругой Цинцію Киркпатрикъ, неправда-ли, моя милая?
   -- И даже очень, отвѣчала Молли, нѣсколько развеселясь.-- Вы ее знаете?
   -- Я видѣла ее довольно часто, когда она была маленькой дѣвочкой, а съ тѣхъ поръ всего разъ или два. Она прелестнѣйшее существо, какое мнѣ когда-либо приходилось встрѣчать, съ глазами, необѣщающими ничего добраго, если я не ошибаюсь. Но, когда она бывала у насъ, Клеръ постоянно сдерживала ее, изъ опасенія, вѣроятно, чтобъ она намъ не надоѣла.
   Молли не успѣла выговорить новаго вопроса, который у нея вертѣлся на языкѣ, какъ они подъѣхали къ церкви. Она и леди Гарріета остановились у скамьи, близь двери, въ ожиданіи невѣсты, чтобъ съ ней потомъ приблизиться къ алтарю. Графъ поѣхалъ за мистрисъ Киркпатрикъ въ ея собственный домъ, отстоявшій отъ церкви менѣе, чѣмъ на четверть мили. Ее пріятно щекотала мысль, что посаженымъ отцомъ ея былъ графъ, а графская дочка хотѣла сопровождать ее къ вѣнцу. Мистрисъ Киркпатрикъ, въ приливѣ удовлетвореннаго тщеславія, на краю супружества съ человѣкомъ, который ей нравился, и на которомъ отнынѣ лежала обязанность содержать ее безъ всякаго съ ея стороны труда, сіяла счастьемъ и красотой. Легкое облако пробѣжало у ней по лицу при видѣ мистера Престона; безконечный рядъ ея сладкихъ улыбокъ нѣсколько разстроился, когда она замѣтила, что онъ шелъ слѣдомъ за мистеромъ Гибсономъ. Но его лицо ни на мгновеніе не измѣнилось; онъ серьёзно поклонился ей, а затѣмъ весь погрузился въ службу, по крайней-мѣрѣ по наружности. Прошло десять минутъ и все было кончено. Молодые вмѣстѣ поѣхали въ Манор-гаузъ, мистеръ Престонъ пошелъ туда же пѣшкомъ по кратчайшей дорогѣ, а Молли снова очутилась въ каретѣ съ хихикавшимъ и умильно потиравшимъ руки лордомъ и съ леди Гарріетой, которая старалась произносить ласковыя, утѣшительныя рѣчи, тогда какъ ея молчаніе было бы, въ этомъ случаѣ, наилучшимъ утѣшеніемъ для Молли.
   Молли съ ужасомъ узнала, что ей предстоитъ возвратиться въ Голлингфордъ вмѣстѣ съ лордомъ Комноромъ и леди Гарріетой, которые намѣревались уѣхать въ Тоуэрсъ въ этотъ же вечеръ. Между тѣмъ, у лорда Комнора были дѣла съ мистеромъ Престономъ, а счастливая, вновь обвѣнчанная чета отправилась на свое недѣльное путешествіе; Молли внезапно осталась наединѣ съ страшной для нея леди Гарріетой. Онѣ расположились въ гостиной. Леди Гарріета сидѣла передъ каминомъ, заслонивъ лицо вѣеромъ, и минуты съ двѣ пристально смотрѣла на Молли. Бѣдняжка чувствовала на себѣ этотъ продолжительный взглядъ и собиралась съ силами, чтобы отвѣчать на него тѣмъ же. Вдругъ леди Гарріета заговорила.
   -- Вы мнѣ нравитесь, сказала она:-- вы маленькое, дикое существо и мнѣ хочется васъ укротить. Подите сюда, сядьте на этотъ стулъ возлѣ меня и скажите мнѣ, какъ васъ зовутъ.
   -- Молли Гибсонъ. Мое настоящее имя Мери.
   -- Молли -- хорошенькое, пріятно-раздающееся въ ушахъ имя. Люди прошлаго столѣтія не гнушались простыхъ именъ; теперь же мы любимъ все пріукрашенное и изысканное и никогда болѣе не слышишь, чтобъ кого-нибудь называли "леди Бетти". Я удивляюсь, какъ это еще не перекрестили до сихъ поръ всѣхъ шерстяныхъ и бумажныхъ работъ, которыя носятъ ея имя. Вдругъ бы стали говорить: бумага леди Констанціи или шерсть леди Анны-Маріи.
   -- Я не знала, что существуетъ бумага леди Бетти, сказала Молли.
   -- Это только доказываетъ, что вы не занимаетесь рукодѣльемъ! Клеръ засадитъ васъ, погодите. Она то и дѣло заставляла меня вышивать колѣнопреклоненныхъ передъ дамами рыцарей, да какіе-то неслыханные цвѣты. Но надо отдать ей справедливость, когда они мнѣ надоѣдали, она всегда оканчивала ихъ сама. Желала бы я знать, какъ вы съ ней сойдетесь?
   -- И я тоже! со вздохомъ промолвила Молли.
   -- Я была увѣрена, что управляю ею, пока въ одинъ прекрасный день въ меня не закралось непріятное подозрѣніе, что, напротивъ, она все время заставляла меня плясать по своей дудочкѣ. Во всякомъ случаѣ, очень нетрудно давать собою управлять, по крайней-мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока не замѣчаешь процеса управленія, а потомъ становится забавно, если только успѣешь примириться съ этимъ.
   -- Я не потерплю, чтобъ иною управляли, съ негодованіемъ воскликнула Молли.-- Я постараюсь дѣлать ей пріятное, ради папа, всякій разъ, когда она прямо выскажетъ мнѣ свое желаніе, но я не хочу, чтобъ меня хитростью заставляли поступать по своему.
   -- Что до меня касается, возразила леди Гарріета:-- то я, отъ лѣни, не ищу избѣгать ловушекъ, а меня, напротивъ, забавляетъ остроуміе, съ какимъ ихъ разставляютъ мнѣ. Но, конечно, я никогда не выпускаю изъ виду, что стоитъ мнѣ только сдѣлать маленькое усиліе, и немедленно порвутся всѣ нити, которыми стараются связать меня. Но вы, можетъ быть, не будете въ состояніи этого сдѣлать.
   -- Я не вполнѣ васъ понимаю, сказала Молли.
   -- И не старайтесь; я даже думаю, что вамъ лучше не понимать. Мораль всего мною сказаннаго слѣдующая: "Будьте доброй дѣвочкой, дайте руководить себя, и вы убѣдитесь, что ваша мачиха добрѣйшее существо". Я не сомнѣваюсь, вы съ ней прекрасно уживетесь. Какъ вы сойдетесь съ ея дочерью -- это другой вопросъ, но я и тутъ не теряю надежды, что все устроится, какъ нельзя лучше. Теперь мы велимъ подать себѣ чаю.
   Въ эту самую минуту въ комнату вошелъ мистеръ Престонъ, и Молли была не мало удивлена хладнокровіемъ, съ какимъ леди Гарріета выпроводила его вонъ. Не далѣе еще, какъ вчера вечеромъ онъ разсказывалъ ей о своей короткости съ ея сіятельствомъ.
   -- Я не выношу подобныхъ людей, сказала леди Гарріета почти прежде, чѣмъ онъ успѣлъ удалиться.-- Они имѣютъ дерзость любезничать съ вами, когда обязаны оказывать вамъ только свое уваженіе. Я могу находить удовольствіе въ разговорѣ съ любымъ работникомъ моего отца, но при встрѣчѣ съ подобнымъ франтомъ тотчасъ вооружаюсь иглами и колючками. Какъ это ирландцы называютъ такого рода людей? У нихъ для этого есть отличное слово.
   -- Я не знаю, я никогда не слышала, сказала Молли, немного стыдясь своего невѣжества.
   -- Это доказываетъ, что вы никогда не читали романовъ мисъ Эджевортъ -- такъ ли? Еслибъ вы ихъ читали, то вы помнили бы, что тамъ есть такое слово, хотя, можетъ быть, и забыли бы, какое именно. Это такого рода книги, которыя могутъ васъ какъ нельзя лучше занять въ предстоящемъ вамъ уединеніи: онѣ очень нравственны и въ то же время не лишены интереса. Я вамъ дамъ ихъ на время, пока вы будете однѣ.
   -- Я не одна и не дома, а гощу у мисъ Броунингъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, я вамъ принесу ихъ туда. Я знаю обѣихъ мисъ Броунингъ: онѣ всегда были неизмѣнными посѣтительницами тоуэрскаго школьнаго торжества. Я называла ихъ Пенси и Фланси. Мнѣ нравятся эти мисъ Броунингъ; онѣ такія почтительныя и я всегда желала посмотрѣть на подобныхъ людей въ ихъ домашнемъ быту. Я принесу вамъ туда романы мисъ Эджевортъ, моя милая.
   Молли съ минуту посидѣла неподвижно, какъ-бы собираясь съ мужествомъ высказать то, что у ней на душѣ, а потомъ начала:
   -- Ваше сіятельство (титулъ былъ первымъ плодомъ урока о возданіи должнаго уваженія, который Молли приняла къ свѣдѣнію) -- ваше сіятельство отзываетесь о классѣ людей, къ которому я принадлежу, какъ о какой нибудь породѣ рѣдкихъ звѣрей. И вы говорите мнѣ это такъ откровенно...
   -- Ну, что же, продолжайте; мнѣ нравится васъ слушать.
   Молли молчала.
   -- Вы меня въ глубинѣ вашего сердечка считаете немножко дерзкой, не такъ ли? сказала леди Гарріета почти добродушно.
   Молли обождала двѣ-три минуты, потомъ, поднявъ свои прекрасные, правдивые глаза, взглянула прямо въ лицо леди Гарріетѣ и сказала:
   -- Да! немножко. Но я, кромѣ того, думаю о васъ еще многое другое.
   -- Пока, мы оставимъ въ сторонѣ "многое другое". Развѣ вы не видите, дитя, что у меня своя манера говорить, какъ и у васъ своя. Но, и у васъ, и у меня, это касается только поверхности предметовъ. Я увѣрена, что многія изъ вашихъ добрыхъ голлингфордскихъ дамъ отзываются о бѣдномъ народѣ съ презрѣніемъ, которое тотъ, въ свою очередь, нашелъ бы дерзкимъ, еслибы слышалъ, что о немъ говорится. Но, признаюсь, мнѣ слѣдовало бы быть осторожнѣе; я помню, какъ часто во мнѣ самой кипятилась кровь, когда я слышала рѣчи и видѣла обращеніе одной изъ моихъ тётокъ, сестры мама, леди... Нѣтъ! Не надо именъ. Она всѣхъ, существующихъ трудами головы или рукъ своихъ, начиная съ ученыхъ и богатыхъ купцовъ и кончая ремесленниками, поденьщиками, называетъ "эти люди". Въ своей безсвязной болтовнѣ она никогда не даетъ имъ даже условнаго имени "джентльмена". Право, стоитъ посмотрѣть, какъ она трактуетъ "этотъ народъ"! Но тѣмъ не менѣе, это только манера говорить. Конечно, мнѣ не слѣдовало употреблять ее съ вами, но я какъ-то невольно отдѣляю васъ отъ всѣхъ этихъ голлингфордцевъ.
   -- Но почему же? настаивала Молли.-- Я одна изъ нихъ.
   -- Да, вы одна изъ нихъ. Но смотрите же, не упрекните меня снова въ дерзости -- онѣ всѣ большею частью такъ неестественны и, являясь въ Тоуэрсъ, выказываютъ ко всему такой преувеличенный восторгъ и въ то же время такія претензіи на знаніе свѣтскихъ приличій, что поневолѣ дѣлаются смѣшны. Вы же просты и правдивы, и вотъ почему я въ душѣ отдѣляю васъ отъ нихъ и безсознательно заговорила съ вами -- смотрите, новый образчикъ дерзости -- какъ съ равной себѣ, по положенію, конечно. Я ни чуть не хвастаюсь превосходствомъ надъ моими сосѣдями въ болѣе солидныхъ вещахъ. Но вотъ и чай; онъ подоспѣлъ кстати, чтобъ помѣшать мнѣ сдѣлаться черезчуръ смиренной.
   И онѣ принялись за чай, составляя прелестную картинку на сѣроватомъ фонѣ сентябрскихъ сумерокъ.
   Едва онѣ окончили, снова явился мистеръ Престонъ.
   -- Леди Гарріета, сказалъ онъ;-- не доставите ли вы мнѣ удовольствіе, согласясь, пока совсѣмъ не стемнѣетъ, посмотрѣть измѣненія, сдѣланныя мною въ цвѣтникѣ? Я старался приноровить ихъ къ вашему вкусу.
   -- Благодарю васъ, мистеръ Престонъ. Я когда нибудь опять пріѣду съ папа и мы тогда посмотримъ, заслуживаютъ ли они одобренія.
   Лицо мистера Престона покрылось яркой краской, но онъ сдѣлалъ видъ, будто не замѣчаетъ высокомѣрія леда Гарріеты и обратился къ Молли.
   -- А вы, мисъ Гибсонъ, не желаете ли взглянуть на сады? Вы, кажется, кромѣ церкви никуда сегодня не выходили.
   Молли ни чуть не улыбалась прогулка наединѣ съ мистеромъ Престономъ, но ей хотѣлось подышать свѣжимъ воздухомъ, полюбоваться садами и осмотрѣть Манор-гаузъ съ различныхъ сторонъ. Кромѣ того, несмотря на непріятное впечатлѣніе, какое на нее производилъ мистеръ Престонъ, ей было жаль его.
   Пока она колебалась, медленно склоняясь къ принятію его предложенія, леди Гарріета заговорила:
   -- Я не могу обойтись безъ мисъ Гибсонъ. Если она желаетъ осмотрѣть здѣшнее мѣсто, то я когда нибудь снова сюда привезу ее и сама покажу ей все.
   Когда онъ ушелъ, леди Гарріета сказала:
   -- Моя эгоистическая лѣнь продержала васъ цѣлый день въ комнатѣ. Но во всякомъ случаѣ вамъ не слѣдуетъ идти гулять съ этимъ человѣкомъ. Я питаю къ нему инстинктивное отвращеніе, не совсѣмъ инстинктивное, впрочемъ: оно отчасти основано на фактѣ, и я совѣтую вамъ никогда съ нимъ не сближаться. Онъ хорошій управляющій и вѣрно служитъ папа. Я не хочу прослыть клеветницей, но опять и опять повторяю, помните мои слова!
   Вскорѣ была подана карета. Графъ, повидимому, отложилъ до послѣдней минуты всѣ распоряженія, какія намѣревался передать мистеру Престону. Стоя и покачиваясь на подножкѣ кареты, какъ неловкій Меркурій, онъ произносилъ безчисленное множество "послѣднихъ словъ". Наконецъ они поѣхали назадъ въ Тоуэрсъ.
   -- Что вы предпочитаете: остаться у насъ обѣдать, мы послѣ отправили бы васъ домой, или прямо ѣхать къ себѣ? спросила лэди Гарріета у Молли. Она и отецъ ея всю дорогу спали и проснулись только, когда карета остановилась у подъѣзда.
   -- Скажите еще разъ правду, да и всегда говорите ее. Правда, если она ужь не что иное, то по крайней-мѣрѣ забавна.
   -- Я охотнѣе бы немедленно возвратилась къ мисъ Броунингъ, если вы позволите, сказала Молли, которую какъ кошемаръ мучило воспоминаніе объ единственномъ вечерѣ, когда либо проведенномъ ею въ Тоуэрсѣ.
   Лордъ Комноръ стоялъ на ступенькахъ, приготовляясь высадить свою дочь. Лэди Гарріета замѣшкалась, цалуя Молли въ лобъ.
   -- Я скоро къ вамъ пріѣду, сказала она: -- привезу большой запасъ сочиненій мисъ Эджевортъ и поближе познакомлюсь съ Пекси и Фланси.
   -- Нѣтъ, прошу васъ, не надо, сказала Молли, удерживая ее.-- Вамъ не слѣдуетъ пріѣзжать ко мнѣ, право не слѣдуетъ.
   -- Почему?
   -- Потому что я не хотѣла бы... Потому что съ моей стороны было бы очень дурно принимать посѣщенія отъ особы, которая насмѣхается надъ друзьями, оказывающими мнѣ гостепріимство, и которая прозываетъ ихъ разными именами. Сердце Молли сильно билось, но она твердо произнесла свою рѣчь, всю до послѣдняго слова.
   -- Мое милое, доброе дитя! сказала лэди Гарріета, наклоняясь къ ней и говоря теперь совершенно серьёзно.-- Я очень сожалѣю о томъ, что прозвала ихъ разными именами и еще болѣе о томъ, что оскорбила васъ. Но если я вамъ дамъ обѣщаніе быть съ ними почтительна на словахъ и на дѣлѣ и, по возможности, даже въ мысляхъ, то тогда вы мнѣ позволите къ вамъ пріѣхать?
   Молли колебалась.
   -- Я лучше поскорѣй уѣду домой, а то наговорю еще такихъ вещей, которыхъ не слѣдуетъ говорить. Къ тому же мы заставляемъ ждать лорда Комнора.
   -- О немъ не заботьтесь; онъ весь погруженъ въ новости, сообщаемыя ему Броуномъ. Такъ я пріѣду -- конечно, съ условіемъ?
   Молли важно отправилась во свояси. Плохо пришлось въ этотъ вечеръ дверямъ дома мисъ Броунингъ. Сопровождавшій Молли лакей лорда Комнора такъ усердно принялся стучать въ нихъ молотомъ, что старинныя массивныя петли, на которыхъ тотъ висѣлъ, сильно поослабли.
   Хозяйка встрѣтила Молли съ радостью; любопытство ихъ было въ высшей степени раздражено. Онѣ скучали безъ своей гостьи, и по три, по четыре раза въ теченіе каждаго часа спрашивали себя, что-то въ эту самую минуту дѣлается въ Манор-гаузѣ. Ихъ особенно озабочивалъ вопросъ, какъ провела Молли время, начиная съ полудня? Извѣстіе о томъ, что она удостоилась великой чести нѣсколько часовъ сряду провести наединѣ съ лэди Гарріетой, ихъ до крайности смутило. Одинъ этотъ фактъ занялъ ихъ болѣе всѣхъ другихъ подробностей свадьбы, которыя, впрочемъ, отчасти были уже извѣстны имъ заранѣе. Молли начала думать, что лэди Гарріета не совсѣмъ безъ основанія считала себя въ правѣ осмѣивать подобострастное поклоненіе, оказываемое добрымъ голлингфордскимъ людомъ своему землевладѣльцу. Она спрашивала себя, съ какими знаками уваженія мисъ Броунингъ примутъ лэди Гарріету, если та вздумаетъ привести въ исполненіе свое обѣщаніе и дѣйствительно пріѣдетъ навѣстить ихъ. До настоящаго вечера ей никогда въ голову не приходила мысль о необходимости скрывать нѣчто подобное; теперь же она пришла къ убѣжденію, что лучше до поры до времени умолчать объ обѣщаніи, въ осуществленіи котораго она сама сомнѣвалась.
   Но прежде лэди Гарріеты Молли навѣстилъ кто-то другой.
   Въ одинъ прекрасный день явился Роджеръ Гамлей съ запиской отъ матери и съ подаркомъ отъ самаго себя, въ видѣ осинаго гнѣзда. Молли услышала звукъ его сильнаго голоса, когда тотъ раздавался на лѣстницѣ, спрашивая у служанки, дома ли мисъ Гибсонъ. Ей стало немножко досадно и отчасти смѣшно при мысли, что это посѣщеніе дастъ новую пищу мечтамъ мисъ Броунингъ. Я предпочитаю никогда не быть замужемъ, думала она, чѣмъ выдти за некрасиваго мужчину, а милый, добрый мистеръ Роджеръ очень дуренъ собой. Однако, мисъ Броунингъ, которая не считала шлемъ и панцырь необходимымъ украшеніемъ молодыхъ людей, нашла мистера Роджера Гамлея весьма пригожимъ юношей, особенно, когда, войдя въ комнату съ раскраснѣвшимся отъ движенія лицомъ и бѣлыми зубами, сверкавшими изъ полураскрытыхъ улыбкою губъ, онъ отвѣсилъ всему обществу низкій и почтительный поклонъ. Онъ былъ немного знакомъ съ мисъ Броунингъ и вступилъ съ ними въ разговоръ, пока Молли читала письмо мистрисъ Гамлей, преисполненное сочувствія и заключавшее въ себѣ поздравленія, по случаю недавно состоявшагося брака. Затѣмъ Роджеръ обратился къ ней, но хотя мисъ Броунингъ слушали ихъ разговоръ съ напряженнымъ вниманіемъ, онѣ не могли уловить ничего особеннаго ни въ его словахъ, ни въ тонѣ, какимъ они произносились.
   -- Я привезъ вамъ обѣщанное гнѣздо осъ, мисъ Гибсонъ. Въ этомъ году въ нихъ не было недостатка, мы ихъ набрали семьдесятъ-четыре штуки только на землѣ моего отца. Одинъ изъ нашихъ работниковъ, бѣдняга, который въ подмогу своему жалованью занимается разведеніемъ пчелъ, сильно отъ нихъ пострадалъ: осы выгнали пчелъ изъ его семи ульевъ, поселились тамъ и съѣли весь медъ.
   -- Какой прожорливый маленькій червь! сказала мисъ Броунингъ.
   Молли видѣла, какъ глаза Роджера весело сверкнули при этомъ не кстати примѣненномъ словѣ. Но хотя въ немъ была сильно развита способность подмѣчать въ людяхъ смѣшныя стороны, это, однако, ни чуть не уменьшало его уваженія къ личностямъ, которыя возбуждали въ немъ смѣхъ.
   -- Они гораздо болѣе заслуживаютъ истребленія огнемъ и сѣрой, нежели бѣдныя, милыя, невинныя пчелки, сказала мисъ Фёбе.-- И какъ это неблагодарно со стороны человѣческаго рода, который лакомится медомъ! Она вздохнула, какъ-бы опечаленная до глубины сердца.
   Пока Молли оканчивала чтеніе письма, Роджеръ разсказывалъ его содержаніе мисъ Броунингъ.
   -- Въ четвергъ мой братъ и я, вмѣстѣ съ отцомъ, отправляемся въ Канонбёри, гдѣ назначено земледѣльческое собраніе. Моя мать поручила мнѣ передать вамъ, на сколько она будетъ вамъ обязана, если вы согласитесь уступить ей на этотъ день мисъ Гибсонъ. Она очень желала также видѣть васъ у себя, но она такъ плохо себя чувствуетъ, что мы уговорили ее удовольствоваться одной мисъ Гибсонъ: съ молодой особой она не будетъ стѣсняться, и въ случаѣ усталости, оставитъ ее забавляться одну, чего никакъ не рѣшилась бы сдѣлать съ вами и съ вашей сестрой.
   -- Она очень, очень добра. Ничто не могло бы намъ доставить большаго удовольствія, сказала мисъ Броунингъ, выпрямляясь съ достоинствомъ и съ удовлетвореннымъ самолюбіемъ.-- О, мы вполнѣ васъ понимаемъ, мистеръ Роджеръ, и какъ нельзя болѣе цѣнимъ вниманіе мистрисъ Гамлей. Мы примемъ желаніе за дѣло, какъ говорятъ въ простонародьи. Мнѣ кажется, поколѣніе или два тому назадъ, между Гамлеями и Броунингами существовало родство.
   -- Весьма вѣроятно, сказалъ Роджеръ.-- Моя мать очень слаба здоровьемъ, вслѣдствіе чего постоянно избѣгаетъ общества.
   -- Такъ я могу поѣхать? спросила Молли, восхищенная мыслью, что снова увидитъ свою дорогую мистрисъ Гамлей. Но она сдерживала свою радость, изъ опасенія оскорбить другихъ добрыхъ, старыхъ друзей.
   -- Конечно, моя милая. Напишите любезный отвѣтъ мистрисъ Гамлей и скажите, между прочимъ, что мы ей очень благодарны за ея вниманіе къ намъ.
   -- Я боюсь, что мнѣ некогда ждать письменнаго отвѣта, сказалъ Роджеръ.-- Я ей нередамъ его на словахъ; отецъ ждетъ меня домой къ часу, и мнѣ надо торопиться.
   Онъ ушелъ, а Молли была такъ счастлива, думая о четвергѣ, что едва, едва слышала, о чемъ толковали мисъ Броунингъ. Одна изъ нихъ говорила о хорошенькомъ кисейномъ платьи Молли, которое въ настоящее утро было отдано въ мытье, и придумывала, какъ бы его добыть отъ прачки къ назначенному дню. Другая, мисъ Фёбе, не обращая ни малѣйшаго вниманія на слова сестры, пѣла иную пѣсню, на всевозможные лады превознося Роджера Гамлея.
   -- Что за прекрасный молодой человѣкъ, и какой учтивый, какой обходительный! Точь въ точь какъ были молодые люди въ наше время, не правда ли, сестра? А между тѣмъ всѣ говорятъ, что мистеръ Осборнъ гораздо красивѣе. Вы какого мнѣнія, дитя?
   -- Я никогда не видѣла мистера Осборна, сказала Молли, покраснѣвъ и сильно за то презирая себя. Да и къ чему было ей краснѣть? Она, какъ и сама говорила, никогда его не видѣла, а только иногда о немъ мечтала.
   Онъ и оба другіе джентльмена ушли изъ дому, прежде чѣмъ экипажъ, посланный за Молли, успѣлъ вернуться въ Гамлей. Но Молли была этому почти рада: она очень боялась разочароваться. Къ тому же она, такимъ образомъ, имѣла мистрисъ Гамлей въ полномъ своемъ распоряженіи. Онѣ сидѣли въ маленькой гостиной и говорили о поэзіи, потомъ пошли бродить по саду, испещренному осенними цвѣтами съ сверкающими каплями росы на пунцовыхъ, голубыхъ, алыхъ и желтыхъ листкахъ. Когда они сѣли завтракать въ передней, вдругъ раздались чьи-то шаги и звуки незнакомаго голоса. Дверь отворилась и въ комнату вошелъ молодой человѣкъ, безъ сомнѣнія Осборнъ. Онъ былъ очень хорошъ собой, но имѣлъ томный, почти такой же слабый видъ, какъ у матери, на которую сильно походилъ. Эта кажущаяся слабость сложенія старила его нѣсколькими годами. Подойдя къ матери, онъ взялъ ее за руку и устремилъ на Молли взглядъ, не дерзкій или смѣлый, а скорѣе критическій.
   -- Да, я возвратился! Быки и телята не по моей части. Я только сердилъ отца, не умѣя цѣнить ихъ, какъ слѣдовало но заслугамъ, а учиться этому я не чувствую въ себѣ ни малѣйшей склонности. Къ тому же запахъ, тамъ господствующій, былъ для меня рѣшительно невыносимъ въ такой жаркій день, какъ сегодня.
   -- Мой милый мальчикъ, не трать со мной своихъ извиненій; побереги ихъ для отца. Я могу только радоваться твоему возвращенію. Мисъ Гибсонъ, этотъ высокій молодой человѣкъ мой сынъ, Осборнъ, какъ безъ сомнѣнія вы уже сами угадали. Осборнъ -- мисъ Гибсонъ. А теперь не хочешь ли ты чего нибудь съѣсть?
   Онъ сѣлъ и окинулъ взоромъ столъ.
   -- Ничего изъ того, что здѣсь есть, сказалъ онъ.-- Но тамъ, кажется, былъ холодный паштетъ съ дячью. Я позвоню и велю принести.
   Молли, между тѣмъ, старалась согласовать свой идеалъ съ дѣйствительностью. Идеалъ былъ полонъ жизни и силы, съ греческимъ профилемъ и быстрымъ орлинымъ взоромъ, способный переносить усталость и голодъ, и равнодушный къ тому, какого рода пищу ему предлагаютъ. Дѣйствительность носила на себѣ отпечатокъ женственности, если не въ фигурѣ, то, по крайнеймѣрѣ, въ движеніяхъ. У Осборна, правда, былъ греческій профиль, но глаза его имѣли холодное, утомленное выраженіе. Онъ былъ разборчивъ въ пищѣ, и аппетитъ его не имѣлъ въ себѣ ничего гомерическаго. Но вѣдь и герой Молли не долженъ былъ ѣсть болѣе, чѣмъ Айвенго, когда тотъ гостилъ у монаха Тука. Во всякомъ случаѣ, она начала думать, что мистеръ Осборнъ Гамлей можетъ съ нѣкоторыми измѣненіями все-таки оказаться поэтической, если не рыцарской личностью. Онъ былъ очень внимателенъ къ матери, что совершенно подкупило Молли, а мистрисъ Гамлей, съ своей стороны, до такой степени была имъ занята, что Молли раза два подумала, не лишняя ли она тутъ? Но въ то же время проницательная, несмотря на свое простодушіе, дѣвушка не могла не замѣтить, что Осборнъ, говоря съ матерью, искоса поглядывалъ на нее. Въ его разговорѣ встрѣчались граціозные обороты и украшенія, неупотребляемые обыкновенно въ обмѣнѣ обыденныхъ мыслей между матерью и сыномъ. Ей льстило то, что молодой человѣкъ, поэтъ съ головы до ногъ, считалъ нелишнимъ передъ ней немножко порисоваться. Къ концу утра, хотя она лично не сказала съ нимъ и двухъ словъ, Осборнъ снова занялъ прежнее высокое мѣсто въ воображеніи Молли. Она даже упрекала себя въ измѣнѣ своей неоцѣненной мистрисъ Гамлей за то, что осмѣлилась въ первую минуту знакомства съ Осборномъ сомнѣваться въ его правахъ на безграничную преданность матери. Его красота все болѣе и болѣе выказывалась по мѣрѣ того, какъ онъ разгорячался, споря съ нею; его манеры и позы, хотя нѣсколько изысканныя, отличались необыкновеннымъ изяществомъ. Сквайръ и Роджеръ вернулись изъ Канонбёри еще при Молли.
   -- Осборнъ здѣсь! воскликнулъ сквайръ весь красный и пыхтя.-- На кой чортъ ушелъ ты домой, не сказавъ намъ, куда идешь? Я вездѣ искалъ тебя. Мнѣ хотѣлось тебя представить Грантлею, Фоксу и лорду Форресту, которые всѣ живутъ на другомъ концѣ графства, и съ которыми тебѣ не мѣшаетъ познакомиться. Роджеръ прогулялъ полобѣда, отъискивая тебя, а ты, между тѣмъ, преспокойно тутъ сидѣлъ съ женщинами. Прошу тебя въ другой разъ меня предупредить, если тебѣ снова вздумается удрать такую штуку. Я потерялъ половину удовольствія при осмотрѣ великолѣпнѣйшаго, когда либо мной видѣннаго скота, думая, что съ тобой приключился одинъ изъ твоихъ старыхъ припадковъ слабости.
   -- Я непремѣнно подвергся бы одному изъ нихъ, еслибъ остался дольше въ этой атмосферѣ. Но мнѣ очень жаль, что я поднялъ такую тревогу.
   -- Ну, ну! сказалъ сквайръ, немного смягчаясь.-- Я совсѣмъ загонялъ бѣднаго Роджера, то и дѣло посылая его то туда, то сюда.
   -- Это ничего не значитъ, сэръ; я только тревожился за васъ, видя ваше безпокойство. Я былъ увѣренъ, что Осборнъ ушелъ домой, такъ-какъ все видѣнное сегодня нами не по его части.
   Молли поймала взглядъ, которымъ обмѣнялись братья. Онъ выражалъ полное довѣріе и взаимную любовь, что внезапно придало имъ какое-то фамильное сходство, странно ее поразившее.
   Роджеръ подошелъ и сѣлъ возлѣ нея.
   -- А что подѣлываетъ нашъ Губеръ? спросилъ онъ: -- не находите ли вы, что онъ очень интересенъ?
   -- Я слишкомъ мало читала его это время, сказала Молли печально.-- Мисъ Броунингъ любятъ, чтобъ я съ ними сидѣла и разговаривала. Кромѣ того, надо еще многое приготовить къ пріѣзду папа, а мисъ Броунингъ требуетъ всегда, чтобъ я сопровождала ее, когда она ходитъ къ намъ въ домъ. Я знаю, все это не болѣе какъ мелочи, но онѣ отнимаютъ много времени.
   -- Когда ждутъ вашего отца?
   -- Въ будущій вторникъ, кажется. Онъ не можетъ долго оставаться въ отсутствіи.
   -- Я непремѣнно явлюсь засвидѣтельствовать мое почтеніе мистрисъ Гибсонъ, сказалъ онъ, и сдѣлаю это какъ можно скорѣе. Вашъ отецъ всегда былъ ко мнѣ добръ. А когда я къ вамъ пріѣду, то надѣюсь, что найду мою ученицу снова прилежной, заключилъ онъ, улыбаясь лѣнивой Молли своей доброй, пріятной улыбкой.
   Затѣмъ подали карету и Молли поѣхала назадъ къ мисъ Броунингъ. Когда она достигла ихъ дома, уже совсѣмъ стемнѣло. Мисъ Фёбе стояла на лѣстницѣ съ зажженной свѣчой и старалась разсмотрѣть Молли во мракѣ.
   -- О, Молли! Я думала, вы никогда не вернетесь. Какія новости! Сестра легла спать: у нея голова разболѣлась -- отъ волненія, я полагаю, хотя она утверждаетъ, что отъ свѣжаго хлѣба. Идите на верхъ, моя милая, да только, смотрите, не шумите; я вамъ все разскажу. Кто здѣсь былъ, какъ вы думаете -- и пилъ съ нами чай, самымъ снисходительнымъ образомъ?
   -- Леди Гарріета? сказала Молли внезапно, просвѣщенная словомъ: "снисходительный".
   -- Да. Какъ это вы угадали? Впрочемъ, ея визитъ предназначался собственно вамъ. Молли, милочка моя, если вы не очень хотите спать, посидите со мной и послушайте, что со мной случилось. Меня такъ и тянетъ вамъ разсказать, какъ я попалась. Она -- то-есть ея сіятельство -- оставила карету у "Георга" и пошла пѣшкомъ сдѣлать покупки -- ни дать ни взять, вы или я, Сестра дремала; я сидѣла, поднявъ платье до колѣнъ, положивъ ноги на каминную рѣшетку, и расправляла старинныя, доставшіяся намъ отъ бабушки кружева, которыя только что вымыла. Но худшее впереди. Я сняла чепчикъ; начинало смеркаться и я была увѣрена, что никто не зайдетъ къ намъ. Вотъ сижу я въ одной черной шелковой шапочкѣ; вдругъ Нанси просовываетъ голову въ дверь и шепчетъ: "тамъ, внизу, пришла какая-то леди -- настоящая, важная, судя по ея разговору". А вслѣдъ за ней немедленно входитъ леди Гарріета, такая милая, ласковая. Я долго не могла опомниться и совсѣмъ забыла, что сняла чепчикъ. Сестра не просыпалась. Она говоритъ, что слышала движеніе, но думала, что это Нанси принесла чай. Ея сіятельство, увидя, въ какомъ положеніи находятся дѣла, подошла къ камину и самымъ прелестнымъ образомъ начала извиняться въ томъ, что послѣдовала наверхъ за Нанси, не дожидаясь позволенія. Ей очень понравились мои кружева; она полюбопытствовала узнать, какъ я ихъ мыла, спросила, гдѣ вы, когда вернетесь и когда мы ожидаемъ пріѣзда счастливой четы. Къ тому времени сестра проснулась; вы знаете, она всегда бываетъ немного не въ духѣ, когда пробуждается отъ послѣобѣденнаго сна. Такъ и теперь, не поворачивая головы, она сказала сердито.-- Что ты тамъ жужжишь, какъ муха! Не говорила я развѣ тебѣ, что шопотъ безпокоитъ меня больше, чѣмъ громкій говоръ? Твоя болтовня съ Нанси не дала мнѣ спать. Это такъ показалось сестрѣ: она, напротивъ, все время преисправно храпѣла. Я подошла къ ней, нагнулась и сказала тихонько:
   -- Сестра, я разговаривала съ ея сіятельствомъ.
   -- Какое тамъ у тебя сіятельство! Или ты рехнулась, Фёбе, что говоришь такой вздоръ, да еще въ своей черной шапкѣ!
   Но тутъ она привстала, и обернувшись увидѣла леди Гарріету, которая въ бархатѣ и шелку сидѣла у камина и улыбалась. Она сняла шляпку и густые волосы ея ярко лоснились отъ игравшаго на нихъ пламени. Въ одно мгновеніе сестра очутилась на ногахъ и низко кланяясь и присѣдая, начала извиняться въ томъ, что спала. Я ускользнула изъ комнаты и пошла надѣть свой лучшій чепчикъ. Сестра была права, говоря, что я рехнулась: шутка ли, столько времени пробесѣдовала съ графской дочкой въ старой, черной, шелковой шапочкѣ! Вдобавокъ, на мнѣ было старое черное платье. Еслибы я могла предвидѣть, что она пріѣдетъ, я бы непремѣнно надѣла мое новое коричневое платье, которое безъ употребленія лежитъ въ сундукѣ. Когда я возвратилась, сестра уже приказывала подавать чай. Она, въ свою очередь, ушла переодѣться въ воскресное платье, а я заняла ея мѣсто. Только ужь ни мнѣ, ни ея сіятельству не было болѣе такъ легко и свободно, какъ прежде, когда я сидѣла въ старой шапочкѣ и расправляла кружево. Нашъ чай она нашла превосходнымъ, спросила, гдѣ мы покупаемъ его и говорила, что ей никогда не случалось пить такого. Я сказала, что мы покупаемъ его у Джонсона по три шиллинга четыре пенса за фунтъ. (Сестра говоритъ, мнѣ слѣдовало сказать цѣну чая, который мы держимъ для гостей и который стоитъ пять шиллинговъ за фунтъ; къ сожалѣнію, на этотъ разъ у насъ его не было дома). Ея сіятельство обѣщала намъ прислать своего чая, получаемаго ими изъ Россіи, или изъ Прусіи, или изъ другого какого-то отдаленнаго края. Она говорила, чтобъ мы сравнили его съ нашимъ, и если онъ намъ больше понравится, то она намъ достанетъ его по три шиллинга за фунтъ. Уходя, она велѣла вамъ кланяться и сказать, что уѣзжаетъ и проситъ васъ не забывать ея. Сестра сначала не хотѣла вамъ передать это порученіе, говоря, что вы возгордитесь, а она не хочетъ брать на себя такой отвѣтственности. "Но", сказала я, "порученія всегда надо передавать по назначенію; Молли сама будетъ виновата, если возгордится. Мы покажемъ ей примѣръ смиренія, сестра, несмотря на то, что бокъ о бокъ сидѣли съ ея сіятельствомъ". Сестра пожала плечами, сослалась на головную боль и ушла спать. Теперь, моя милая, вы можете мнѣ разсказать ваши новости".
   Молли передала ей всѣ маленькія событія дня, которыя во всякое другое время показались бы очень интересными любопытной и болтливой Фёбе, но на этотъ разъ они поблѣднѣли отъ болѣе яркаго факта посѣщенія графской дочери.
   

XV.
Новая мать.

   Во вторникъ, послѣ полудня, Молли возвратилась домой, гдѣ все для нея приняло совершенно чуждый видъ. Обои, краски, мёбель -- все было новое. Слуги, въ праздничныхъ платьяхъ, съ мрачными лицами, выражали свое неудовольствіе противъ всѣхъ перемѣнъ въ домѣ, начиная съ брака ихъ господина и до новой клеенки въ прихожей, ана которой они скользили и падали и которая холодила имъ ноги и издавала отвратительнѣйшій запахъ. Молли приходилось безпрестанно выслушивать подобныя жалобы, и нельзя сказать, чтобъ онѣ служили пріятнымъ предисловіемъ встрѣчи, которая и безъ того страшила ее.
   Наконецъ послышался стукъ колесъ и Молли вышла на подъѣздъ. Изъ экипажа выскочилъ сначала ея отецъ. Онъ взялъ ее за руку и крѣпко держалъ, покуда высаживалъ свою спутницу. Затѣмъ онъ нѣжно поцаловалъ ее и передалъ женѣ. Но вуаль мистрисъ Гибсонъ былъ такъ аккуратно и плотно надѣтъ, что прошло нѣсколько минутъ прежде, чѣмъ она могла высвободить губы и привѣтствовать свою новую дочь. Потомъ вниманіе ея обратилось на поклажу, и оба путешественника занялись ею. Молли между тѣмъ стояла, дрожа отъ волненія, не въ силахъ помогать, хотя отъ нея не ускользнули гнѣвные взгляды, какими Бетти сопровождала каждый новый, тяжелый сундукъ, прибавлявшійся къ тѣмъ, которые уже стояли въ проходѣ.
   -- Молли, моя милая, покажи... твоей матери ея комнату.
   Мистеръ Гибсонъ немного запнулся; онъ до сихъ поръ еще не задавалъ себѣ вопроса, какимъ именемъ Молли будетъ звать свою новую родственницу. Яркая краска покрыла личико Молли. Неужели ей предстоитъ звать ее "матерью" -- именемъ, которое она привыка давать другой, своей настоящей, хотя и умершей матери. Она внутренно возмутилась противъ этого, но не сказала ни слова. Она повела наверхъ мистрисъ Гибсонъ, которая безпрестано останавливалась, чтобъ сдѣлать то или другое распоряженіе насчетъ сундука и мѣшка, наиболѣе нужныхъ ей. Она не говорила съ Молли пока не очутилась въ своей вновь меблированной спальнѣ, гдѣ по приказанію Молли былъ разведенъ легкій огонь въ каминѣ.
   -- Ну, моя милочка, теперь мы можемъ на свободѣ съ вами поздороваться и поцаловаться. О, какъ я устала!-- продолжала она послѣ поцалуя.-- Утомленіе всегда сильно дѣйствуетъ на расположеніе моего духа, но вашъ дорогой папа былъ для меня олицетворенная доброта. Господи! Что за старомодная кровать. Что за... Но это ничего не значитъ. Мы мало по малу обновимъ весь домъ -- не такъ ли, моя милочка? А на сегодня вы будете моей маленькой горничной и поможете мнѣ кое-что убрать; я умираю отъ усталости.
   -- Я велѣла приготовить вамъ чай съ закуской, сказала Молли.-- Не приказать ли подать его.
   -- Не знаю, буду ли я въ состояніи сойти внизъ. Хорошо, еслибъ можно было принести сюда маленькій столикъ и усѣсться за него въ блузѣ близь огня. Но внизу ждетъ вашъ дорогой папа. Едва-ли онъ безъ меня рѣшится что нибудь съѣсть. Не годится думать объ одной себѣ. Да, я сойду черезъ четверть часа.
   Но мистера Гибсона ждала записка, въ которой его призывали къ старому, опасно больному паціенту. Проглотивъ наскоро нѣсколько кусковъ того, что первое попалось ему подъ руку, пока сѣдлали его лошадь, онъ долженъ былъ немедленно приступить къ отправленію своихъ обязанностей.
   Такимъ образомъ онъ въ одиночествѣ изрядно закусилъ холодной говядины съ хлѣбомъ, и опасенія мистрисъ Гибсонъ насчетъ вліянія, какое ея отсутствіе могло имѣть на его аппетитъ, оказались не совсѣмъ основательными. Лишь только она объ этомъ узнала, какъ немедленно объявила, что будетъ пить чай у себя въ комнатѣ. Бѣдная Молли не осмѣлилась сказать людямъ о желаніи мачихи и сама втащила къ ней столикъ, который былъ хотя и невеликъ, однако оказался очень тяжелъ для нея. Затѣмъ она отобрала и снесла туда же, что было лучшаго на столѣ, который она, по примѣру того, какъ дѣлывала въ Гамлеѣ, съ такимъ стараніемъ и вкусомъ убрала цвѣтами и плодами, присланными въ это самое утро изъ богатыхъ и знатныхъ доловъ, гдѣ уважали и любили мистера Гибсона. Какъ красиво казалось Молли произведеніе ея рукъ не далѣе еще, какъ за часъ или за два передъ этимъ! И какой печальный видъ пріобрѣло оно въ ея глазахъ, когда, вырвавшись наконецъ изъ комнаты мистрисъ Гибсонъ, она сѣла за столъ одна и принялась за холодный чай и за остатки цыпленка! Некому было взглянуть на ея приготовленія и полюбоваться ея ловкостью и вкусомъ! Она думала доставить удовольствіе отцу и заслужить его одобреніе, а между тѣмъ онъ ничего не видѣлъ, Она хотѣла доказать мачихѣ свое расположеніе и готовность быть ей пріятной, но та ушла въ свою комнату и въ настоящую минуту звонила слугъ, чтобъ они взяли отъ нея подносъ съ чаемъ и позвали къ ней мисъ Гибсонъ.
   Молли поспѣшила доѣсть, что было у нея на тарелкѣ, и опять пошла наверхъ.
   -- Я чувствую себя такой одинокой въ этомъ еще незнакомомъ мнѣ домѣ, моя милочка! Побудьте со мной и помогите мнѣ разобрать мои вещи. Я нахожу, что вашъ дорогой папа могъ бы на сегодняшній вечеръ отложить свой визитъ къ мистеру Кревену Смиту.
   -- Мистеръ Кревенъ Смитъ не могъ отложить своей смерти, сказала Молли рѣзко.
   -- Да какая же вы забавная! проговорила мистрисъ Гибсонъ съ легкимъ смѣхомъ.-- Но если этотъ мистеръ Смитъ умираетъ, то къ чему же вашему отцу было такъ торопиться? Или онъ ожидаетъ наслѣдства?
   Молли закусила губы, чтобъ не сказать чего либо непріятнаго и отвѣчала:
   -- Я не знаю навѣрное, умираетъ ли онъ. Посланный такъ сказалъ, а папа иногда удается облегчать послѣднія минуты умирающихъ. Его присутствіе, во всякомъ случаѣ, служитъ утѣшеніемъ для семейства.
   -- Какъ вы много знаете о смерти для дѣвушки вашихъ лѣтъ! Право, еслибъ мнѣ прежде были извѣстны всѣ эти подробности о занятіяхъ вашего отца, врядъ ли бы я согласилась выдти за него!
   -- Онъ не создаетъ ни болѣзни, ни смерти, а, напротивъ, борется съ ними. Мнѣ весьма пріятно думать о томъ, что онъ дѣлаетъ, и что старается дѣлать. Современемъ и вы такъ же будете находить это, когда увидите, съ какимъ нетерпѣніемъ всюду ожидаютъ его и къ какою радостью встрѣчаютъ!
   -- Не будемъ больше говорить сегодня о такихъ печальныхъ вещахъ! Я теперь лягу; я такъ устала! А вы, моя милочка, посидите около меня, пока я не засну. Разсказывайте мнѣ что нибудь: звукъ вашего голоса скоро нагонитъ на меня сонъ.
   Молли взяла книгу, предпочитая чтеніе вслухъ неумолкаемому говору со своей стороны.
   Она читала, пока ея мачиха не заснула, а затѣмъ сошла въ столовую, гдѣ между тѣмъ погасъ огонь. Слуги нарочно не присматривали за каминомъ, желая этимъ выразить свое неудовольствіе на то, что ихъ хозяйка пила чай въ своей комнатѣ. Молли, однако, успѣла снова развести огонь до возвращенія отца. Она приготовила ему также кое-что поѣсть, а потомъ сѣла на полъ около камина, и устремивъ въ огонь задумчивый взоръ, предалась грустнымъ мыслямъ, которыя, незамѣтно для нея самой, вызвали изъ ея глазъ слезы. Но заслышавъ шаги отца, она быстро вскочила и стряхнула съ себя всѣ слѣды печали.
   -- Въ какомъ положеніи находится мистеръ Кревенъ Смитъ? спросила она.
   -- Онъ умеръ. Однако, онъ еще успѣлъ узнать меня. Это былъ одинъ изъ моихъ первыхъ паціентовъ, когда я только что пріѣхалъ въ Голлингфордъ.
   Мистеръ Гибсонъ сѣлъ въ приготовленное для него кресло и грѣлъ руки у камина. Онъ, повидимому, не хотѣлъ ни ѣсть, ни говорить, и весь отдался воспоминаніямъ. Однако, онъ вскорѣ очнулся и, бросивъ взглядъ вокругъ комнаты, спросилъ довольно живо:
   -- А гдѣ новая мама?
   -- Она устала и рано легла спать. О, папа, неужто мнѣ слѣдуетъ звать ее "мама"?
   -- Я желалъ бы этого, отвѣчалъ онъ съ легкимъ сжатіемъ бровей.
   Молли замолчала. Она подала ему чашку чаю. Онъ помѣшалъ ее и медленно выпилъ, а потомъ возвратился къ тому же предмету.
   -- Отчего бы тебѣ и не называть ее "мама"? Я увѣренъ, что она намѣрена быть для тебя доброй матерью. Мы всѣ подвержены ошибкамъ и ея привычки могутъ сначала не сходиться съ нашими; но тѣмъ не менѣе хорошо, если мы начнемъ нашу новую жизнь, какъ люди, связанные родственнымъ чувствомъ.
   Что сказалъ бы на это Роджеръ, и что, по его мнѣнію, было бы справедливо?-- вотъ вопросъ, который внезапно представился Молли. Она до сихъ поръ говорила о новой женѣ своего отца только какъ о мистрисъ Гибсонъ, а однажды, когда гостила у мисъ Броунингъ, даже съ жаромъ воскликнула, что никогда, никогда не станетъ звать ее "мама". Открытія, какія ей удалось сдѣлать въ настоящій день, нисколько не привлекали ее къ новой родственницѣ. Она молчала, хотя знала, что отецъ ждетъ отвѣта. Наконецъ, онъ пересталъ ждать и заговорилъ о другомъ, о своемъ путешествіи, о Гамлеяхъ, о мисъ Броунингъ, о леди Гарріетѣ и о днѣ, который она провела съ ней въ Манор-гаузѣ. Но въ его обращеніи проглядывала какая-то жосткость и натянутость, а она со своей стороны казалась разсѣянной. Вдругъ она сказала:
   -- Папа, я буду звать ее "мама"!
   Онъ взялъ ее за руку, которую крѣпко сжалъ, и минуты съ двѣ ничего не говорилъ, а потомъ сказалъ:
   -- Ты не станешь объ этомъ сожалѣть, Молли, когда будешь лежать -- такъ, какъ нынѣшній вечеръ лежалъ бѣдный Кревенъ Смитъ.
   Въ теченіе нѣкотораго времени ворчанье двухъ старыхъ слугъ доходило только до Молли, но наконецъ стало достигать и до слуха ея отца, который, къ великому ужасу своей дочери, распорядился съ ними по своему.
   -- Вамъ не нравится, что мистрисъ Гибсонъ слишкомъ часто звонитъ, не такъ ли? Мнѣ сдается, что вы сильно поизбаловались. Но если вы не хотите подчиняться желаніямъ моей жены, то, вы знаете, вамъ незачѣмъ стѣсняться.
   Какая служанка когда либо могла удержаться отъ соблазна и не сказать, что отходитъ послѣ подобнаго намека? Бетти объявила Молли, что и она ихъ оставляетъ, такъ равнодушно, какъ только могла, говоря съ дѣвушкой, за которой ходила въ теченіе шестнадцати лѣтъ. Молли до сихъ поръ считала свою бывшую няньку необходимой принадлежностью ихъ дома. Она почти полагала, что отецъ ея не скорѣе согласится разстаться съ Бетти, чѣмъ съ ней самой, и вотъ эта самая Бетти прехладнокровно разсуждаетъ, гдѣ ей взять новое мѣсто, въ городѣ или въ деревнѣ. Но, конечно, она только прикидывалась равнодушной и черезъ недѣлю не могла безъ горькихъ слезъ думать о предстоящей разлукѣ съ своей питомицей. Она охотно согласилась бы теперь являться на зовъ мистрисъ Гибсонъ каждую четверть часа, лишь бы остаться въ домѣ. Даже мужское сердце мистера Гибсона, и то было тронуто печалью, которая виднѣлась въ опухшихъ отъ слезъ глазахъ старой служанки и звучала въ ея дрожащемъ, точно надорванномъ голосѣ.
   Однажды онъ сказалъ Молли:
   -- Не попросишь ли ты мама оставить у насъ Бетти, конечно, съ условіемъ, что та передъ ней извинится?
   -- Не думаю, чтобъ это къ чему нибудь повело, печально возразила Молли.-- Она собиралась выписать, а можетъ бы ужь и выписала служанку, которая когда-то служила въ Тоуэрсѣ.
   -- Ну, мнѣ все равно. Я желаю только одного: спокойствія и немного веселости, когда возвоащаюсь домой. Довольно вижу я слезъ въ чужихъ семействахъ. Правда, Бетти прожила у насъ шестнадцать лѣтъ, и это дѣлаетъ ее весьма почтенной въ моихъ глазахъ; но, кто знаетъ, можетъ быть, она будетъ счастливѣе на другомъ мѣстѣ. Итакъ, дѣлай какъ знаешь, хочешь проси мама, чтобъ она ее оставила, хочешь нѣтъ; я съ своей стороны не стану вмѣшиваться.
   Молли рѣшилась попробовать, хотя ея инстинктъ говорилъ ей, что надежды на успѣхъ не предвидится. За то полученный его отказъ былъ облеченъ въ самую мягкую форму.
   -- Мнѣ никогда бы и въ голову не пришло отказать отъ дому старой служанкѣ, которая ходила за вами почти съ самаго рожденія, моя милая. У меня не хватило бы на то мужества. Она могла бы вѣчно оставаться, еслибъ только исполняла всѣ мои желанія. Вы знаете, я нисколько нетребовательна и некапризна. Но она начала жаловаться, а когда вашъ дорогой папа сдѣлалъ ей выговоръ, объявила, что станетъ искать другого мѣста. Къ тому же не къ моихъ правилахъ принимать извиненія слугъ, которые разъ сказали, что не хотятъ оставаться.
   -- Она такъ сожалѣетъ, настаивала Молли:-- и говоритъ, что будетъ безпрекословно повиноваться всѣмъ вашимъ требованіямъ, лишь бы вы согласились простить ее.
   -- Но, моя милая, не могу же я измѣнить своему правилу, хотя, конечно, мнѣ очень жаль Бетти. Ей не слѣдовало давать воли своему дурному характеру; я никогда не любила ея и всегда считала ее плохой служанкой, избалованной тѣмъ, что она такъ долго была безъ хозяйки; но все-таки я переносила бы ее, на сколько у меня хватило бы силъ, по крайней-мѣрѣ, я такъ думаю. Теперь я почти уже наняла Марію, которая была служанкой въ Тоуэрсѣ, и потому не говорите мнѣ болѣе о печали Бетти, да и вообще о чьей бы то ни было печали. Меня и безъ того тоска разбираетъ отъ грустныхъ разсказовъ вашего дорогого папа.
   Молли минуту или двѣ помолчала.
   -- Вы уже совсѣмъ наняли Марію? спросила она вдругъ.
   -- Нѣтъ, вѣдь я сказала: почти наняла. Иногда, право, можно подумать, что вы плохо слышите, милая Молли, петерпѣливо отвѣчала мистрисъ Гибсонъ.-- Марія теперь на мѣстѣ, гдѣ ей платятъ гораздо менѣе, нежели она того заслуживаетъ. Можетъ быть, ея господа люди бѣдные и не въ состояніи платить ей больше. Бѣдность всегда возбуждаетъ во мнѣ сожалѣніе, и я никогда себѣ не позволю презрительно отзываться о людяхъ съ ограниченными средствами. Но я предложила Маріи сумму двумя фунтами больше той, которую она получаетъ, и я увѣрена, она не замедлитъ оставить своихъ теперешнихъ господъ. Если же тѣ вздумаютъ набавить ей жалованье, я съ своей стороны тоже возвышу предлагаемую мной плату, такъ что дѣло это, во всякомъ случаѣ, можно считать рѣшеннымъ. Она такая аккуратная и вѣжливая дѣвушка: всегда подаетъ письма на подносѣ!
   -- Бѣдная Бетти! проговорила Молли.
   -- Да, бѣдная старуха! Надѣюсь, что она воспользуется урокомъ, со вздохомъ продолжала мистрисъ Гибсонъ.-- Жаль только, что мы не успѣли пріобрѣсти Марію прежде, чѣмъ къ намъ начала ѣздить съ визитами окрестная знать.
   Мистрисъ Гибсонъ очень гордилась тѣмъ обстоятельствомъ, что получала визиты отъ "окрестной знати". Ея мужъ былъ всѣми такъ уважаемъ, что многія леди, пользовавшіяся его совѣтами и семейства которыхъ онъ лечилъ, пріѣхавъ изъ своихъ замковъ въ Голлингфордъ за покупками, сочли нелишнимъ навѣстить новую мистрисъ Гибсонъ. Постоянное ожиданіе, въ какомъ находилась мистрисъ Гибсонъ по случаю этихъ посѣщеній, немало содѣйствовали къ уменьшенію домашняго комфорта мистера Гибсона. Неловко было проносить изъ кухни въ столовую горячія, распространяющія хотя и вкусный запахъ кушанья, въ такое время, когда въ домъ могли завернуть высокородныя леди съ аристократическими носами. А разъ случилось нѣчто еще худшее, вслѣдствіе поспѣшности, съ какою неловкая Бетти бросилась отворять парадную дверь на громкій стукъ громаднаго роста лакея. Она засуетилась и поставила на полъ корзинку съ грязными тарелками подъ самыя ноги леди, которая осторожно выступала, очутясь послѣ яркаго солнечнаго свѣта въ сравнительно темной прихожей. А тутъ еще нерѣдко подвертывались молодые ученики мистера Гибсона, которые еще довольно смирно выходили изъ столовой, но лишь только вступали въ прихожую, немедленно разражались долго сдерживаемымъ хохотомъ и предавались своей наклонности къ шаловливости, не обращая ни малѣйшаго вниманія на тѣхъ, кто попадался имъ на встрѣчу. Въ избѣжаніе всѣхъ этихъ бѣдствій, мистрисъ Гибсонъ предложила перемѣнить часъ обѣда, назначивъ его гораздо позже. Молодые люди, убѣждала она мужа, могутъ завтракать въ своей комнатѣ. Легкая, холодная закуска для нея самой и для Молли не станетъ распространять въ домѣ кухоннаго запаха, а что касается до мистера Гибсона, то она постарается, чтобъ для него всегда было на готовѣ что нибудь лакомое. Онъ согласился, хотя неохотно. Это нововведеніе уничтожало привычку цѣлой его жизни, и ему казалось, что, благодаря обѣду, подаваемому на столъ въ шесть часовъ вечера, онъ никогда не будетъ въ состояніи какъ слѣдуетъ распредѣлить своихъ визитовъ.
   -- Не приготовляй для меня никакихъ лакомствъ, моя милая. Хлѣбъ съ сыромъ -- вотъ все, что мнѣ нужно, какъ какой нибудь старой женщинѣ.
   -- Мнѣ нѣтъ дѣла до старой женщины, возразила его жена:-- но я никакъ не могу позволить, чтобъ сыръ выходилъ за предѣлы кухни.
   -- Въ такомъ случаѣ, я его буду тамъ ѣсть, порѣшилъ онъ.-- Кухня находится въ сосѣдствѣ съ конюшней, а когда я спѣшу, это для меня очень удобно.
   -- Странно, мистеръ Гибсонъ, до какой степени ваши манеры и ваша наружность не соотвѣтствуютъ нашимъ вкусамъ. Вы съ виду такой джентльменъ, какъ часто говаривала добрѣйшая леди Комноръ.
   Вскорѣ и кухарка оставила ихъ, которая тоже давно жила въ домѣ мистера Гибсона, хотя и не такъ давно, какъ Бетти. Ей не нравились и казались слишкомъ хлопотливыми поздніе обѣды. Она была методистка и, ссылаясь на свои религіозныя убѣжденія, отказывалась приготовлять французскія блюда по новымъ рецептамъ мистрисъ Гибсонъ, находя это противозаконнымъ. Въ библіи, говорила она, нерѣдко упоминается о пищѣ, но всегда въ видѣ овновъ, что означаетъ баранину, вина, хлѣба съ молокомъ, фигъ, винограду, откормленныхъ и хорошо зажаренныхъ тѣльцевъ и тому подобнаго. Она не можетъ идти противъ совѣсти и стряпать паштеты съ свинымъ мясомъ и разныя языческія кушанья, какими питаются паписты. Нѣтъ, она лучше совсѣмъ откажется отъ стряпни. Такимъ образомъ, кухарка послѣдовала за Бетти и мистеру Гибсону пришлось утолять свой здоровый англійскій аппетитъ дурно-приготовленными яичницами, риссолями, духовыми пирогами, кашами, сухимъ пирожнымъ и, вдобавокъ, быть обреченнымъ на то, чтобъ никогда не знать навѣрное, что онъ ѣстъ.
   Вступая въ бракъ, мистеръ Гибсонъ порѣшилъ, что онъ будетъ уступать женѣ въ бездѣлицахъ, но за то твердо стоять на своемъ въ важныхъ случаяхъ. Но различіе въ мнѣніяхъ порождало ежедневно столкновенія по поводу разныхъ бездѣлицъ, которыя въ сущности оказывались болѣе несносными, чѣмъ еслибъ дѣло шло о болѣе серьёзныхъ предметахъ. Молли знала не хуже азбуки, что означалъ тотъ или другой взглядъ ея отца. Но жена его еще не успѣла съ нимъ до такой степени освоиться. Къ тому же она была очень непроницательна, исключая тѣхъ случаевъ, когда отъ расположенія духа другой особы зависѣло ея собственное благосостояніе. Такимъ образомъ, она и не подозрѣвала, какъ надоѣдали ея мужу эти ежедневныя столкновенія и произвольная уступчивость ея желаніямъ и капризамъ. Онъ никогда не позволялъ себѣ, даже мысленно, раскаяваться въ томъ, что сдѣлалъ, а напротивъ, разсуждая самъ съ собой, постоянно напиралъ на добрыя качества своей жены и утѣшалъ себя надеждой, что современемъ у нихъ все пойдетъ глаже. За то какъ онъ сердился на стараго холостяка, дядю мистера Кокса, въ теченіе многихъ лѣтъ необращавшаго ни малѣйшаго вниманія на мистера Кокса, а теперь внезапно потребовавшаго его къ себѣ. Богатый старикъ, только что оправившійся отъ серьёзной болѣзни, назначилъ племянника своимъ наслѣдникомъ, съ уговоромъ, что тотъ не покинетъ его до смерти. Это случилось почти немедленно вслѣдъ за возвращеніемъ мистера и мистрисъ Гибсонъ изъ ихъ свадебнаго путешествія. Съ тѣхъ поръ мистеръ Гибсонъ раза два задавалъ себѣ вопросъ слѣдующаго содержанія: кой чортъ старикъ Бенсонъ не могъ спохватиться нѣсколько ранѣе, и такимъ образомъ во время избавить его домъ отъ непрошеннаго присутствія пылкаго юноши? Прощаясь съ мистеромъ Гибсономъ, юный Коксъ самымъ неловкимъ образомъ ввернулъ въ разговоръ замѣчаніе на счетъ того, что въ силу измѣнившихся обстоятельствъ и мистеръ Гибсонъ, можетъ быть, тоже согласится измѣнить свой взглядъ на...
   -- Ни чуть не бывало, его поспѣшить перебилъ мистеръ Гибсонъ.-- Вы оба слишкомъ молоды и еще сами не можете знать, чего хотите. Еслибъ моя дочь была на столько глупа, чтобъ влюбиться, она, во всякомъ случаѣ, не стала бы разсчитывать на смерть старика, и на ней строить надежды на свое будущее счастье. Да и васъ еще старикъ можетъ лишить наслѣдства, и тогда ваше положеніе будетъ хуже, чѣмъ когда либо. Нѣтъ! уѣзжайте и забудьте поскорѣй этотъ вздоръ, а когда забудете, то возвращайтесь навѣстить насъ.
   Мистеръ Коксъ уѣхалъ, произнося клятву неизмѣнной вѣрности, а мистеръ Гибсонъ, хотя весьма неохотно, долженъ былъ исполнить обѣщаніе, данное года два тому назадъ одному джентльмену фермеру, по имени Броуну, и взять къ себѣ въ ученики на мѣсто Кокса его второго сына. Этому юношѣ предстояло быть послѣднимъ изъ породы учениковъ мистера Гибсона. Онъ былъ годомъ моложе Молли, отецъ которой надѣялся, что такимъ образомъ романъ мистера Кокса останется безъ повтореній.
   

XVI.
Мистрисъ Гибсонъ дома.

   Въ числѣ "окрестной знати", явившейся засвидѣтельствовать свое почтеніе новой мистрисъ Гибсонъ, находились и два молодые Гамлеи. Самъ сквайръ принесъ свои поздравленія мистеру Гибсону, на сколько намѣревался то сдѣлать, въ собственномъ домѣ, когда тотъ его навѣстилъ. Что же касается до мистрисъ Гамлей, то, не будучи въ силахъ сама отправиться съ визитомъ, но желая оказать учтивость супругѣ своего добраго доктора, а отчасти и движимая исполненнымъ сочувствія любопытствомъ узнать, какъ Молли устроилась съ своей мачихой, послала въ Голлингфордъ сыновей съ извиненіями и съ своей карточкой. Они явились во вновь отдѣланную гостиную, свѣжіе и раскраснѣвшіеся отъ верховой ѣзды. Первый вошелъ Осборнъ, по обыкновенію безукоризненно одѣтый и съ той небрежной, изящной поступью, которая такъ къ нему шла; за нимъ слѣдовалъ Роджеръ, похожій на здороваго, веселаго, но умнаго фермера. Мистрисъ Гибсонъ, одѣтая такъ, чтобъ принимать гостей, произвела на нихъ впечатлѣніе, какое всегда желала производить, а именно -- показалась имъ очень красивой женщиной, уже не первой молодости, но съ такими пріятными манерами и такимъ ласкающимъ слухъ голосомъ, что всѣ невольно забывали ея года. Молли была одѣта лучше прежняго; ея мачиха позаботилась о томъ. Мистрисъ Гибсонъ не любила видѣть вокругъ себя ничего стараго или поношеннаго; это ей непріятно кололо глаза. Она преслѣдовала Молли замѣчаніями на счетъ ея одежды, обуви и перчатокъ, и съ цѣлью улучшить ея смуглый цвѣтъ лица совѣтовала употребленіе разныхъ умываній и притираній. Но противъ этого Молли, постоянно, или открыто возставала или ссылалась на свою забывчивость, а мистрисъ Гибсонъ не могла же сама каждый вечеръ приходить къ ней въ комнату и лично наблюдать за тѣмъ, чтобъ молодая дѣвушка натирала себѣ лицо и шею разными косметическими средствами, нарочно для нея приготовленными. Тѣмъ не менѣе наружность ея во многомъ измѣнилась къ лучшему, даже на критическій взглядъ Осборна. Роджеръ гораздо болѣе старался заключить по ея виду и обращенію, счастлива она или нѣтъ: мать поручила ему обратить на это особенное вниманіе.
   Осборнъ и мистрисъ Гибсонъ занялись другъ другомъ по правиламъ, предписываемымъ свѣтомъ, когда молодой человѣкъ является съ визитомъ къ только что вышедшей замужъ женщинѣ среднихъ лѣтъ. Они говорила о разныхъ событіяхъ дня и соперничали въ своемъ знаніи на счетъ лондонскихъ увеселеній. До Молли доходили отрывки изъ ихъ разговора въ тѣ минуты, когда наступало молчаніе между Роджеромъ и ей самой. Ея герой представлялся ей въ совершенно новомъ свѣтѣ; въ немъ не было болѣе ничего литературнаго, поэтическаго, романическаго или критическаго; онъ съ одушевленіемъ толковалъ о послѣдней театральной, пьесѣ и объ оперныхъ пѣвцахъ. Онъ въ этомъ имѣлъ преимущество надъ мистрисъ Гибсонъ, которая въ сущности говорила о подобныхъ вещахъ только по наслышкѣ, потому что о нихъ часто шла рѣчь въ Тоуэрсѣ. Осборнъ, напротивъ, не разъ ѣздилъ изъ Кембриджа въ Лондонъ послушать ту или другую знаменитость, взглянуть на то или другое чудо. Но за то мистрисъ Гибсонъ превосходила его смѣлостью, изобрѣтательностью и искуствомъ, съ какимъ давала своей рѣчи такой оборотъ, что ее можно было принять за выраженіе ея собственныхъ мнѣній и наблюденій, тогда какъ на дѣлѣ она только повторяла чужія слова. Такъ напримѣръ, говоря о манерничаньѣ и кривляньѣ одной знаменитой итальянской пѣвицы, она спросила:
   -- Замѣтили ли вы, какъ она постоянно поднимаетъ плечи и сжимаетъ руки передъ тѣмъ, чтобъ взять высокую ноту? И это было сказано такимъ тономъ, что всякій непремѣнно подумалъ бы, будто мистрисъ Гибсонъ сама видѣла движеніе, которое порицала. Молли, уже успѣвшая составить себѣ идею о томъ, какъ ея мачиха провела послѣдній годъ своей жизни до замужества съ ея отцомъ, слушала этотъ разговоръ съ изумленіемъ. Наконецъ она порѣшила, что вѣроятно ошибается, такъ-какъ, находясь въ необходимости отвѣчать на вопросы и замѣчанія Роджера, не можетъ слѣдить безъ перерыва за возбуждавшей ея любопытство бесѣдой. Осборнъ казался ей совсѣмъ не тѣмъ, какимъ она его видѣла въ Гамлеѣ съ матерью.
   Роджеръ уловилъ взглядъ Молли, когда онъ былъ устремленъ на его брата.
   -- Вы вѣроятно находите, что у него болѣзненный видъ? спросилъ онъ, понизивъ голосъ.
   -- Нѣтъ, не то...
   -- Онъ нездоровъ; мы отецъ и я, сильно безпокоимся о немъ. Поѣздка на континентъ сдѣлала ему болѣе вреда, чѣмъ пользы, а неудача на экзаменѣ, я боюсь, сильно на него подѣйствовала.
   -- Онъ мнѣ не кажется именно больнымъ, а какъ будто измѣнившимся.
   -- Онъ говоритъ, что скоро долженъ возвратиться въ Кембриджъ. Можетъ быть, оно и принесетъ ему пользу. Я тоже уѣзжаю черезъ недѣлю, и это мой прощальный визитъ вамъ въ то же время, какъ поздравительный для мистрисъ Гибсонъ.
   -- Я думаю, вашей матушкѣ тяжело будетъ вдругъ разстаться съ вами обоими? Впрочемъ, молодымъ людямъ рѣдко приходится жить дома.
   -- Да, отвѣчалъ онъ.-- Тѣмъ не менѣе она тоскуетъ, да и здоровье ея не мало тревожитъ меня. Вы будете иногда навѣщать ее, неправда ли? Она васъ такъ полюбила!
   -- Если мнѣ позволятъ, отвѣчала Молли, безсознательно взглянувъ на мачиху. Она инстинктино чувствовала, что мистрисъ Гибсонъ, несмотря на нескончаемый потокъ собственной рѣчи, слышала всякое слово, исходящее изъ устъ Молли.
   -- Не нужно ли вамъ еще книгъ? спросилъ онъ.-- Если нужно, то составьте имъ списокъ и пришлите его матушкѣ до моего отъѣзда, то-есть до слѣдующаго четверга. А то, когда я уѣду, ихъ некому будетъ достать изъ библіотеки.
   Лишь только они ушли, мистрисъ Гибсонъ, по обыкновенію, принялась перебирать качества и недостатки своихъ гостей.
   -- Мнѣ очень нравится этотъ Осборнъ Гамлей. Что за славный малый! Не знаю сама почему, но мнѣ всегда нравятся старшіе сыновья. Онъ наслѣдникъ имѣнья, неправда ли? Я попрошу вашего дорогаго папа, чтобъ онъ пригласилъ его почаще здѣсь бывать. Это очень хорошее и пріятное знакомство для васъ и для Цинціи. Что касается до другого, то онъ съ виду настоящій хомякъ; въ немъ нѣтъ ничего аристократическаго. Онъ вѣрно пошелъ въ мать, которая не что иное, какъ выскочка, такъ по крайней-мѣрѣ говорятъ въ Тоуэрсѣ.
   Молли съ злобной радостью поспѣшила сказать:
   -- Я слышала, ея отецъ былъ купецъ и торговалъ въ Россіи саломъ и пенькой. Мистеръ Осборнъ Гамлей похожъ на нее какъ двѣ капли воды.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? Никогда не слѣдуетъ слишкомъ скоро выводить заключеній! Какъ бы то ни было, онъ настоящій джентльменъ по наружности и манерамъ. А имѣніе ихъ -- майоратство или нѣтъ?
   -- Я ничего объ этомъ не знаю, отвѣчала Молли.
   Наступило короткое молчаніе. Затѣмъ мистрисъ Гибсонъ сказала:
   -- Знаете ли что? Я думаю, мнѣ слѣдуетъ уговорить вашего дорогого папа, чтобъ онъ далъ обѣдъ и пригласилъ мистера Осборна Гамлея. Я хотѣла бы, чтобъ онъ чувствовалъ себя у насъ, какъ дома. Это служило бы ему развлеченіемъ послѣ скучной и однообразной жизни, какую ведутъ въ Гамлеѣ. Старики, кажется, нигдѣ не бываютъ.
   -- Онъ на слѣдующей недѣлѣ уѣзжаетъ въ Кембриджъ, сказала Молли.
   -- Въ такомъ случаѣ мы отложимъ нашъ обѣдъ до пріѣзда Цинціи. Я желала бы для нея, бѣдняжки, составить общество изъ молодыхъ людей.
   -- Когда она пріѣдетъ? спросила Молли, которая съ тревожнымъ любопытствомъ ожидала возвращенія Цинціи изъ Булони.
   -- Я и сама не знаю; можетъ быть, послѣ новаго года, а можетъ быть, не прежде пасхи. Сначала мнѣ надо совсѣмъ отдѣлать эту гостиную, а потомъ я намѣреваюсь одинаково омеблировать ея и вашу комнату; онѣ одной величины и раздѣляются только корридоромъ.
   -- Развѣ вы хотите снова передѣлывать эту комнату? спросила Молли, удивленная нескончаемыми измѣненіями, производимыми въ домѣ.
   -- Да, и вашу комнату тоже, моя милочка; слѣдовательно, вамъ нечего завидовать.
   -- О, мама, прошу васъ, не трогайте мою! воскликнула Молли, теперь только понявъ, что дѣло шло и о ней также.
   -- Непремѣнно трону, моя милая; небольшая французская кровать, новые обои, хорошенькій коврикъ и туалетный столикъ съ зеркаломъ дадутъ вашей комнаткѣ совсѣмъ другой видъ.
   -- Но я не желаю, чтобъ она получала другой видъ; я ее люблю въ ея настоящемъ видѣ. Пожалуйста, не трогайте въ ней ничего!
   -- Что за вздоръ, дитя! Я никогда не слышала ничего подобнаго. Многія дѣвушки порадовались бы тому, что ихъ избавляютъ отъ мёбели, годной развѣ только для кладовой.
   -- Эта мёбель принадлежала моей матери, когда она еще не была замужемъ, сказала Молли очень тихо, неохотно приводя этотъ доводъ, но вполнѣ увѣренная, что ему нельзя противостоять.
   Мистрисъ Гибсонъ съ минуту помолчала, потомъ сказала:
   -- Конечно, такія чувства дѣлаютъ вамъ честь, но вѣдь и въ чувствахъ не годится излишекъ. Въ такомъ случаѣ намъ пришлось бы никогда не обновлять мёбели и всегда имѣть дѣло съ изъѣденнымъ червями старьемъ. Кромѣ того, моя милая, Голлингфордъ покажется очень скучнымъ Цинціи послѣ прекрасной, веселой Франціи, а мнѣ хочется, чтобъ по-крайней-мѣрѣ ея первое впечатлѣніе было пріятно. Я надѣюсь выдать ее замужъ здѣсь, по сосѣдству, и потому ее необходимо задобрить. Говоря между нами, она немного... немного своенравна. Но вамъ не слѣдуетъ передавать этого вашему дорогому папа.
   -- Такъ передѣлывайте комнату Цинціи, а мою, прошу васъ, оставьте въ покоѣ.
   -- Это невозможно! Я никогда на это не соглашусь! Подумайте только, что обо мнѣ заговорятъ! Скажутъ, что я балую собственную дочь и пренебрегаю дочерью моего мужа. Я не вынесу ничего подобнаго.
   -- Но никто не будетъ знать.
   -- Чтобъ въ такомъ вороньемъ гнѣздѣ, какъ Голлингфордъ, да никто бы не зналъ! Право, Молли, вы или очень тупы, или очень упрямы, или вамъ рѣшительно нѣтъ дѣла до того, что обо мнѣ могутъ говорить, и все это изъ-за эгоистическаго каприза съ вашей стороны! Нѣтъ! Мое достоинство требуетъ того, чтобъ я въ этомъ случаѣ поступила такъ, какъ мнѣ нравится. Пусть всякій знаетъ, что я не похожа на другихъ мачихъ. Каждый пенни, что я истрачу на Цинцію, будетъ въ то же время истраченъ и на васъ, слѣдовательно не о чемъ болѣе и говорить.
   Вскорѣ затѣмъ бѣлая, канифасная постелька Молли, ея старомодный комодъ и другія сокровища, оставшіяся ей послѣ матери, были отнесены въ кладовую. А когда черезъ нѣсколько времени пріѣхала Цинція съ своими большими, французскаго происхожденія сундуками, то и остатки старой мёбели, которая занимала мѣсто, теперь понадобившееся для вновь прибывшихъ сундуковъ, были отправлены туда же.
   Въ теченіе всего этого времени Тоуэрсъ оставался пустой. Леди Комноръ, по совѣту докторовъ, проводила первую половину зимы въ Батѣ и ея семейство находилось при ней. Въ скучные, дождливые дни мистрисъ Гибсонъ имѣла обыкновеніе жаловаться на отсутствіе "Комноровъ", какъ она начала ихъ называть съ тѣхъ поръ, какъ встала въ болѣе независимое отъ нихъ положеніе. Это намекало на ея дружескія отношенія къ знатному семейству и составляло рѣзкую противоположность тому уваженію, съ какимъ горожане всегда относились къ "графу и графинѣ". Леди Комноръ и леди Гарріета время отъ времени писали къ своей "милой Клеръ". Первая при этомъ всегда награждала ее порученіями то по Тоуэрсу, то по городу, и никто лучше Клеръ не умѣлъ исполнять ихъ, потому что никто не былъ такъ знакомъ съ привычками и вкусами графини. Эти порученія подали поводъ къ присылкѣ изъ гостиницы "Георгъ" счетовъ за кареты и за другіе экипажи. Мистеръ Гибсонъ однажды указалъ на неудобство подобныхъ послѣдствій графининыхъ порученій. Но его жена ему на это отвѣчала, что за удовлетворительнымъ выполненіемъ желаній леди Комноръ, безъ сомнѣнія, не замедлитъ явиться посылка съ дичью. Нельзя сказать, чтобъ это увѣреніе пришлось доктору по вкусу, однако онъ не возражалъ.
   Письма леди Гарріеты были всегда коротки и забавны. Она питала къ своей бывшей гувернанткѣ на столько уваженія, чтобъ изрѣдка писать ей, но въ то же время и чувствовать маленькое облегченіе, когда выполненіе этой, не вполнѣ добровольно принятой на себя обязанности приходило къ концу. Она не повѣряла ей никакихъ тайнъ, а только передавала разныя подробности о семействѣ, болтала о томъ, что видѣла и что слышала, приправляя все это умѣренными, но искренними увѣреніями въ своемъ расположеніи, которыя должны были доказать Клеръ, что она не забыта своими бывшими воспитанницами. Но какъ часто ссылалась на эти письма мистрисъ Гибсонъ въ своихъ разговорахъ съ голлингфордскими дамами! Она помнила впечатлѣніе, какое они производили на ашкомбскихъ жителей, и теперь видѣла, что голлингфордцы точно также поддаются обаянію знатнаго имени. Но ее ставили въ тупикъ поклоны Молли и вопросы о томъ, понравился ли мисъ Броунингъ чай, который она, леди Гарріета, имъ послала. Молли сначала вкратцѣ объяснила въ чемъ дѣло, а потомъ подробно разсказала о всѣхъ событіяхъ дня, проведеннаго въ ашкомбскомъ Манор-гаузѣ и о посѣщеніи ея леди Гарріетой у мисъ Броунингъ.
   -- Какія глупости! сказала мистрисъ Гибсонъ съ досадой.-- Леди Гарріета просто на просто хотѣла позабавиться. Она, конечно, смѣялась надъ мисъ Броунингъ, а тѣ станутъ теперь повсюду разглашать о томъ, въ какихъ она съ ними близкихъ отношеніяхъ.
   -- Я не думаю, чтобъ она надъ ними смѣялась. Напротивъ, она, какъ мнѣ кажется, была очень мила и любезна.
   -- А вы полагаете, что понимаете ее лучше меня, которая знаю ее около пятнадцати лѣтъ? Говорю вамъ, что она смѣется надъ всѣми, непринадлежащими къ ея обществу. Она всегда называла мисъ Броунингъ: "Некси и Флапси".
   -- Она мнѣ обѣщалась не называть ихъ такъ болѣе, возразила Молли.
   -- Обѣщалась вамъ!-- Леди Гарріета? Что вы хотите этимъ сказать?
   -- Она назвала ихъ при мнѣ Некси и Флапси и затѣмъ предложила навѣстить меня въ ихъ домѣ. Я отказалась и сказала, чтобъ она лучше не пріѣзжала, если намѣрена забавляться на ихъ счетъ.
   -- Честное слово, несмотря на мое продолжительное знакомство съ леди Гарріетой, я никогда не осмѣлилась бы сказать ей подобную дерзость!
   -- Я ничуть не намѣревалась сказать дерзость, отвѣчая Молли рѣзко:-- да и леди Гарріета не нашла ничего дурнаго въ моихъ словахъ.
   -- Что вы знаете! Она принимаетъ на себя всякаго рода манеры.
   Въ эту минуту вошелъ въ комнату сквайръ Гамлей. Это былъ его первый визитъ. Мистрисъ Гибсонъ встрѣтила его очень привѣтливо и уже приготовилась любезно отвѣчать на его извиненія въ медлительности, сказавъ ему, что вполнѣ понимаетъ, какъ трудно отлучаться изъ своего имѣнія землевладѣльцу, который самъ занимается управленіемъ. Но никакихъ извиненій не было сдѣлано. Сквайръ крѣпко пожалъ ей руку въ видѣ поздравленія съ тѣмъ, что ей удалось овладѣть такимъ сокровищемъ, какъ его другъ Гибсонъ, но ни слова не сказалъ о томъ, что до сихъ поръ у нея не былъ. Молли, которая привыкла по лицу узнавать его расположеніе духа, тотчасъ замѣтила въ немъ признаки сильнаго волненія и безпокойства. Онъ едва слышалъ, о чемъ говорила мистрисъ Гибсонъ, которая хотѣла, во что бы то ни стало, произвести пріятное впечатлѣніе на отца красиваго молодого человѣка -- наслѣдника помѣстья, не говоря уже о привлекательныхъ свойствахъ всей его особы. Но онъ вдругъ обратился къ Молли и сказалъ ей почти шепотомъ, какъ-бы повѣряя тайну, которая не предназначалась для ушей мистрисъ Гибсонъ.
   -- Молли, у насъ прескверно идутъ дѣла! Осборнъ снова подвергся неудачѣ въ Trinity College -- и это послѣ всего того, что онъ говорилъ, и что говорила его мать! А я, какъ какой-нибудь дуракъ, всюду ходилъ и хвастался своимъ умнымъ сынкомъ.. Я тутъ рѣшительно ничего не понимаю. Отъ Роджера я никогда не ожидалъ необыкновенныхъ успѣховъ -- но Осборнъ! Жена моя съ печали захворала, и то и дѣло зоветъ васъ, дитя! Вашъ отецъ былъ у нея сегодня. Я боюсь, что она, моя бѣдная голубка, сильно больна. Она выразила доктору желаніе видѣть васъ при себѣ, и онъ позволилъ мнѣ взять васъ съ собой. Вы поѣдете, не правда ли, моя милая? Она не бѣдная женщина -- не одна изъ тѣхъ, которыхъ считаютъ исключительно достойными сожалѣнія -- но за совершеннымъ отсутствіемъ въ нашемъ домѣ женскаго общества, она до такой степени одинока, что, право, положеніе ея ни сколько не лучше, если не хуже, самыхъ бѣдныхъ женщинъ.
   -- Я буду черезъ десять минутъ, поспѣшила сказать Молли, глубоко тронутая словами и обращеніемъ сквайра. Получивъ отъ отца позволеніе ѣхать, она и не подумала спросить на то согласія мачихи. Но когда она встала и направилась къ двери, мистрисъ Гибсонъ, только наполовину слышавшая рѣчь сквайра и обиженная тѣмъ, что онъ исключительно обращался къ Молли, сказала:
   -- Куда вы, моя милая?
   -- Мистрисъ Гамлей желаетъ видѣть меня и папа мнѣ позволилъ къ ней поѣхать, отвѣчала Молли, и почти въ то же самое время сквайръ сказалъ:
   -- Моя жена больна. Она очень любитъ вашу дочь и поосила мистера Гибсона отпустить ее на нѣсколько дней въ замокъ. Онъ былъ такъ добръ, что охотно согласился и позволилъ мнѣ немедленно увезти ее.
   -- Подождите, душенька, сказала мистрисъ Гибсонъ Молли, и лице ея подернулось облакомъ неудовольствія, несмотря на ласковые звуки ея голоса:-- я увѣрена, что вашъ дорогой папа совершенно забылъ о нашемъ намѣреніи ѣхать сегодня вечеромъ въ гости къ людямъ, съ которыми я совсѣмъ незнакома, продолжала она, и обращаясь къ сквайру, прибавила:-- врядъ ли мистеръ Гибсонъ возвратится во время, чтобъ сопровождать меня, слѣдовательно я не могу отпустить Молли.
   -- Мнѣ это не приходило въ голову. Я зналъ, что новобрачные бываютъ застѣнчивы, но въ настоящемъ случаѣ не ожидалъ встрѣтиться съ затрудненіями. Моя жена, какъ и всѣ больные, впрочемъ, не можетъ успокоиться, пока не получитъ желаемаго. Нечего дѣлать, Молли, продолжалъ онъ, возвышая голосъ, такъ-какъ все предъидущее было сказано sotto voce: -- отложимъ до завтра. Потеря, какъ бы то ни было, не съ вашей, а съ нашей стороны, прибавилъ онъ, видя, какъ неохотно и медленно она возвращалась на свое мѣсто.-- Сегодня вечеромъ, вы, безъ сомнѣнія, будете веселиться...
   -- Ничуть не бывало, перебила Молли.-- Я и прежде не хохотѣла ѣхать, а теперь и еще того менѣе.
   -- Тс, моя милая! остановила ее мистрисъ Гибсонъ и, относясь къ сквайру, замѣтила: -- общество здѣсь не совсѣмъ такое, какого можно было бы пожелать для молодой дѣвушки; здѣсь нѣтъ ни молодыхъ людей, ни танцевъ, никакого веселья. Тѣмъ не менѣе, Молли, вамъ не слѣдуетъ дурно говорить о такихъ добрыхъ друзьяхъ вашего отца, каковы Кокерели. Не давайте сквайру повода невыгодно думать о васъ.
   -- Оставьте, оставьте ее въ покоѣ! возразилъ онъ.-- Я ее понимаю. Она предпочла бы провести вечеръ въ комнатѣ моеи больной жены. Нельзя ли вамъ безъ нея обойдтись?
   -- Никакъ нельзя! отвѣчала мистрисъ Гибсонъ.-- Обѣщаніе всегда остается обѣщаніемъ, вы сами это знаете; а она нетолько обѣщалась быть у мистрисъ Кокерель, но еще должна сопровождать меня въ отсутствіе моего мужа.
   Сквайръ былъ озадаченъ. Когда ему что-нибудь приходилось не по сердцу, онъ имѣлъ обыкновеніе упираться руками въ колѣни и тихонько свистать. Молли хорошо знала эту привычку, и что она предвѣщала; она только могла надѣяться, что сквайръ ограничится безсловеснымъ выраженіемъ своего неудовольствія и ничего не скажетъ. Она слышала, какъ мистрисъ Гибсонъ продолжала говорить самымъ нѣжнымъ голосомъ, старалась вникнуть въ смыслъ ея рѣчи, но мысли ея невольно обращались въ сквайру и ясно виднѣвшейся на лицѣ его досадѣ. Наконецъ, послѣ непродолжительнаго молчанія, онъ всталъ и сказалъ:
   -- Нечего дѣлать! Бѣдная жена: она очень опечалится! Но вѣдь и то правда, это только на одинъ вечеръ! На одинъ вечеръ! Вѣдь завтра она можетъ пріѣхать къ намъ, не правда ли? Если она слишкомъ устанетъ отъ удовольствія, которое ожидаетъ ее сегодня вечеромъ?
   Онъ говорилъ запальчиво и съ ироніей, такъ что мистрисъ Гибсонъ испугалась и поспѣшила успокоить его своимъ согласіемъ.
   -- Она будетъ готова къ такому часу, какой вы сами назначите. Мнѣ очень жаль: всему причиной моя глупая застѣнчивость. Но не можете же и вы не согласиться, что обѣщаніе, какого бы оно ни было рода, все-таки есть обѣщаніе.
   -- Да развѣ я когда-нибудь говорилъ, что обѣщаніе есть слонъ, сударыня? Не будемъ больше объ этомъ говорить, а то я совсѣмъ выйду изъ себя. Я, видители, старый тиранъ, а она, моя голубушка, которая теперь больна, всегда и во всемъ мнѣ давала потачку. Я надѣюсь, вы меня извините, мистрисъ Гибсонъ и отпустите со мной Молли завтра утромъ, въ десять часовъ.
   -- Конечно, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ, улыбаясь. Но лишь только онъ вышелъ за дверь, она сказала Молли:
   -- Прошу васъ, моя милая, никогда болѣе не подвергать меня дурному обращенію этого человѣка. Онъ не сквайръ, а настоящій мужикъ! Вы впередъ никогда не должны принимать или отвергать приглашеніи, какъ будто бы вы были совсѣмъ независимая молодая особа, Молли. Въ другой разъ я васъ попрошу сдѣлать мнѣ честь и освѣдомиться о моихъ желаніяхъ на счетъ васъ, моя милая!
   -- Папа мнѣ позволилъ ѣхать, съ усиліемъ проговорила Молли.
   -- А я ваша мама теперь, и вы должны во всемъ спрашивать моего согласія. Но разъ, что вы ѣдете, вамъ слѣдуетъ быть прилично одѣтой. Я вамъ дамъ мою новую шаль и мой уборъ изъ зеленыхъ лентъ. Я всегда бываю снисходительна съ тѣми, кто мнѣ оказываетъ должное уваженіе. Въ такомъ домѣ, каковъ гамлейскій замокъ, мало ли кто можетъ встрѣтиться, даже и во время болѣзни хозяйки.
   -- Благодарю васъ. Мнѣ ненужны ни ваша шаль, ни ваши лепты. Тамъ никого не будетъ изъ чужихъ. На сколько мнѣ извѣстно, тамъ никогда никто не бываетъ, а теперь, когда она больна... Молли чуть не плакала, думая о томъ, какъ ея добрый другъ лежитъ больной въ одиночествѣ и съ нетерпѣніемъ ожидаетъ ея пріѣзда. Кромѣ того ее мучила мысль, что сквайръ ушелъ съ убѣжденіемъ, будто она сама не хотѣла съ нимъ ѣхать и добровольно предпочла обществу мистрисъ Гамлей этотъ глупый, несносный вечеръ у Кокерелей. Мистрисъ Гибсонъ, со своей стороны, тоже была неспокойна. Она позволила себѣ разсердиться въ присутствіи посторонняго лица, да еще такого, на котораго она желала произвести пріятное впечатлѣніе. Къ тому же ее раздражалъ печальный видъ Молли.
   -- Что я могу сдѣлать, чтобъ возвратить вамъ пріятное расположеніе духа? сказала она.-- Сначала вы настаиваете на томъ, что знаете леди Гарріету лучше меня -- лучше меня, которая знаю ее уже восемнадцать или девятнадцать лѣтъ. Затѣмъ вы принимаете приглашенія, не посовѣтовавшись даже со мной и ни мало не заботясь о томъ, какъ я одна войду въ чужую гостиную, вслѣдъ за провозглашеніемъ моего новаго имени, что всегда возбуждаетъ во мнѣ непріятное чувство. Это такая перемѣна къ худшему послѣ Киркпатрика! А когда я вамъ предлагаю лучшія изъ моихъ нарядовъ, вы отвѣчаете, что вамъ рѣшительно всеравно, какъ бы вы ни были одѣты. Скажите, что я могу вамъ сдѣлать пріятнаго? Для меня нѣтъ высшаго наслажденія, какъ видѣть мою семью спокойной и довольной, а вотъ тутъ сиди, да смотри на вашу илачевную физіономію.
   Молли не выдержала. Она ушла наверхъ, въ свою обновленную, нарядную комнатку, гдѣ все теперь казалось ей такимъ чуждымъ. Она залилась слезами и плакала горько и долго, пока не выбилась изъ силъ. Она думала о мистрисъ Гамлей, которая ожидаетъ ея пріѣзда съ тоскливымъ чувствомъ одиночества -- о томъ, какъ самая тишина, царствующая въ домѣ, должна казаться ей томительной, о довѣріи, съ какимъ сквайръ обратился къ ней, Молли, съ просьбой немедленно съ нимъ ѣхать къ больной женѣ. Все это смущало и тревожило ее гораздо болѣе, нежели упреки и придирки мачихи.
   

XVII.
Въ Гамлеѣ водворяется печаль.

   Сильно ошибалась Молли, полагая, что въ Гамлеѣ вѣчно царствуютъ миръ и спокойствіе. Въ настоящую минуту, тамъ весь домъ былъ въ какомъ-то напряженномъ состояніи, которое, странно сказать, служило новой связью между различными членами семьи и даже между слугами. Всѣ они давно жили въ замкѣ и отъ нихъ не считали нужнымъ ничего утаивать. Каждый изъ нихъ, или изъ словъ лично ему сказанныхъ, или изъ отрывковъ доходившихъ до него разговоровъ, зналъ, что именно тревожило сквайра, его жену и молодыхъ джентльменовъ. Отъ любого изъ нихъ Молли могла бы услышать слѣдующую повѣсть. Въ Гамлей было прислано изъ Кембриджа много счетовъ и векселей на имя Осборна, и это немедленно послѣ того, какъ сдѣлалось извѣстно, что онъ не получилъ стипендію, на которую держалъ экзаменъ. Но Молли, предпочитая узнать отъ самой мистрисъ Гамлей причину ея печали, избѣгала вызывать на откровенность слугъ.
   Ее поразила перемѣна, происшедшая въ доброй леди, которая приняла ее, лежа на диванѣ, въ полумракѣ своей комнаты наверху. Прозрачная блѣдность ея лица едва отличалась отъ снѣжной бѣлизны ея платья. Сквайръ ввелъ Молли со словами:
   -- Вотъ она наконецъ! Молли никакъ не ожидала, чтобъ его голосъ былъ способенъ принимать столь различныя выраженія и такъ быстро переходить изъ одного тона въ другой. Онъ произнесъ первое слово своей коротенькой фразы громко и весело, а послѣднее такъ тихо, что его едва можно было разслышать. Его тоже поразила блѣдность жены, и хотя теперь это было уже не новымъ для него зрѣлищемъ, онъ, однако, не могъ оставаться къ нему равнодушнымъ. Былъ прекрасный зимній день; покрытые инеемъ кусты и деревья ослѣпительно сверкали на солнцѣ; на од;ой изъ вѣтокъ сидѣла реполовка и весело чирикала. Но сквозь опущенныя сторы комнаты мистрисъ Гамлей ничего этого не было видно. Каминъ былъ заставленъ высокимъ экраномъ. Мистрисъ Гамлей одну руку протянула Молли, а другой поспѣшила прикрыть глаза.
   -- Она сегодня слабѣе обыкновеннаго, сказалъ сквайръ, качая головой.-- Но, моя голубка, продолжалъ онъ, обращаясь къ женѣ: -- не тревожься: теперь мы имѣемъ дочь доктора, а это почти то же самое, что онъ самъ. Принимала ты лекарство, пила бульонъ?-- и, неловко ходя по комнатѣ на цыпочкахъ, онъ заглядывалъ въ пустые чашки и стаканы. Потомъ онъ возвратился къ софѣ, минуты съ двѣ посмотрѣлъ на жену, нѣжно поцаловалъ ее и, сказавъ, что поручаетъ ее попеченіямъ Молли, ушелъ.
   Мистрисъ Гамлей, какъ-бы желая отклонить отъ себя вниманіе Молли, поспѣшила сама закидать ее вопросами:
   -- Ну, мое милое дитя, теперь скажите мнѣ, какъ вы поживаете? Что бы вы мнѣ ни повѣрили, я не измѣню вашей тайнѣ: недолго ужь мнѣ здѣсь оставаться. Какъ идутъ ваши дѣла? Что вамъ ваша мачиха, что ваши добрыя намѣренія? Позвольте мнѣ быть полезной, на сколько хватитъ моихъ силъ. Мнѣ все кажется, что, будь у меня дочь, я не даромъ жила бы на свѣтѣ. Мальчики другое дѣло: мать не такъ къ нимъ близка. Ну, говорите же мнѣ все, все, что хотите, и что можете сказать. Не избѣгайте подробностей.
   Какъ ни была Молли неопытна въ подобнаго рода вещахъ, однако, и она замѣтила лихорадочное возбужденіе, звучавшее въ тонѣ, какимъ мистрисъ Гамлей произнесла эти слова. Побуждаемая инстинктивнымъ желаніемъ успокоить больную, она принялась ей разсказывать о свадьбѣ отца, о новомъ убранствѣ его дома, о мисъ Броунингъ, о леди Гарріетѣ. Ея плавная, мягкая рѣчь хорошо подѣйствовала на мистрисъ Гамлей уже тѣмъ, что дала ея мыслямъ другое направленіе. Но Молли ни слова не сказала ни о мачихѣ, ни о своихъ собственныхъ заботахъ и печаляхъ. Мистрисъ Гамлей замѣтила это.
   -- Ну, а какъ вы ладите съ мистрисъ Гибсонъ? Хорошо?
   -- Не совсѣмъ-то, отвѣчала Молли.-- Вѣдь мы почти совсѣмъ не знали другъ друга, пока намъ не пришлось жить вмѣстѣ.
   -- То, что вчера разсказывалъ сквайръ, мнѣ ни чуть не понравилось. Онъ пріѣхалъ домой очень разсерженный.
   Рана еще не зажила у Молли, но она вооружилась твердостью и смолчала, стараясь думать о другомъ.
   -- Я вижу, Молли, продолжала мистрисъ Гамлей: -- вы не хотите подѣлиться со мной вашимъ горемъ. А вѣдь я могла бы быть вамъ полезна!
   -- Я не люблю объ этомъ говорить, сказала Молли тихо: -- и не думаю, чтобъ это было пріятно папа. А вы ужь и безъ того много для меня сдѣлали -- вы и мистеръ Роджеръ Гамлей. Я часто вспоминаю его совѣты: они подкрѣпляютъ меня и утѣшаютъ.
   -- Роджеръ! да. На него, я думаю, можно положиться. О, Молли! Мнѣ самой такъ многое надо передать вамъ, только не теперь. Я сейчасъ приму лекарство и постараюсь заснуть. Молли, доброе дитя! Вы сильнѣе меня, и можете обойдтись безъ сочувствія!
   Молли помѣстили въ другой комнатѣ, а не въ той, которую она занимала прежде, по сосѣдству съ мистрисъ Гамлей. Служанка объяснила ей, что таково было желаніе самой больной, опасавшейся, что въ противномъ случаѣ, Молли, пожалуй, пришлось бы часто не спать по ночамъ. Послѣ полудня, мистрисъ Гамлей потребовала ее опять къ себѣ, и съ свойственнымъ больнымъ нетерпѣніемъ, безъ всякихъ предисловій и приготовленій, прямо разсказала Молли, въ чемъ заключалась причина ея горя и неудовольствія сквайра.
   Она усадила Молли на низенькій стулъ, около себя, взяла ее за руку и смотрѣла ей прямо въ глаза, какъ-бы не желая упустить ни малѣйшаго признака того сочувствія, котораго искала.
   -- Мы всѣ жестоко обманулись въ Осборнѣ, начала она: -- я до сихъ поръ ничего не могу сообразить, а сквайръ страшно сердится. Не понимаю, на что могъ онъ истратить столько денегъ? Кромѣ долговъ у разныхъ торговцевъ, у него есть еще и другіе, неизвѣстные. Теперь сквайръ, опасаясь, чтобъ со мной не сдѣлался новый припадокъ моей болѣзни, скрываетъ отъ меня свой гнѣвъ; но я, тѣмъ не менѣе, знаю, какъ въ немъ все кипитъ. Онъ самъ истратилъ недавно большую сумму, стараясь заявить свои права на землю въ Уптомской комунѣ, и поэтому находится въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ. Успѣшное окончаніе этого дѣла удвоило бы цѣнность нашего помѣстья, и потому мы не заботились о лишеніяхъ, какія намъ предстояли, лишь бы Осборну впослѣдствіи было легче. Теперь сквайръ находится въ необходимости заложить имѣніе, и вы не повѣрите, какъ это ему больно. Онъ продалъ большую часть лѣса, чтобъ имѣть возможность помѣстить мальчиковъ въ Кембриджъ. Осборнъ, о, какой онъ былъ милый, невинный ребенокъ, и къ тому же наслѣдникъ, какъ вамъ извѣстно! Ему всѣ пророчили большіе успѣхи. И дѣйствительно, онъ не замедлилъ получить первую стипендію, но затѣмъ все измѣнилось и пошло дурно. А всего хуже то, что не знаешь, какъ и почему это случилось. Черезчуръ строгое письмо сквайра, конечно, могло положить конецъ откровенности между ними, но зачѣмъ ему скрываться отъ меня? Знаете ли, Молли, мнѣ кажется, что еслибъ мы сошлись съ нимъ здѣсь съ глазу на глазъ, онъ бы вполнѣ мнѣ довѣрился. Но сквайръ, въ первомъ порывѣ гнѣва, запретилъ ему показываться домой, пока онъ не выплатитъ всѣхъ долговъ изъ той суммы, которую мы ему ежегодно даемъ на содержаніе. Но, посудите сами, какъ изъ двухсотъ-пятидесяти фунтовъ годового дохода выплатить девятьсотъ фунтовъ долгу! И до тѣхъ поръ не смѣть являться сюда! Можетъ быть, и Роджеръ войдетъ въ долги: онъ не старшій сынъ и получаетъ на свое содержаніе всего двѣсти фунтовъ. Сквайръ приказалъ прекратить работы, предпринятыя для осушки земли. Работники остались безъ дѣла, и я цѣлыя ночи провожу безъ сна, думая объ ихъ бѣдныхъ семействахъ и о томъ, какъ они должны страдать въ эту холодную зимнюю пору. Но что же намъ дѣлать? Я всегда была слаба здоровьемъ и, можетъ быть, тратила болѣе, чѣмъ слѣдовало. А тутъ еще семейныя преданія потребовали нѣкоторыхъ издержекъ. О, Молли, еслибъ вы знали, какой Осборнъ въ дѣтствѣ былъ прелестный, любящій мальчикъ, и какой умный тоже! Я вѣдь вамъ читала его стихотворенія. Ну, скажите сами, можетъ ли человѣкъ, ихъ написавшій, сдѣлать что-нибудь очень дурное? А между тѣмъ, я боюсь этого.
   -- Вы не имѣете ни малѣйшаго подозрѣнія о томъ, на что онъ могъ употребить эти деньги?
   -- Нѣтъ, и это мнѣ особенно горько. Намъ присланы счеты отъ портного, переплетчика, виноторговца и продавца картинъ; но всѣ они едва составляютъ пятьсотъ фунтовъ. Сумма эта, конечно, велика, непонятно велика для стариковъ, съ нашими скромными привычками. Но у нынѣшней молодёжи, какъ видно, потребность жить роскошно. Объ остальныхъ деньгахъ, въ которыхъ онъ не хочетъ дать отчета, мы слышали только черезъ лондонскихъ агентовъ сквайра. До ихъ свѣдѣнія дошло, что какіе-то подозрительные стряпчіе наводили разныя справки насчетъ имѣнія, а что всего хуже -- о, Молли, не знаю, какъ вамъ и сказать это -- насчетъ здоровья и лѣтъ сквайра, его дорогого отца (она начала почти истерически рыдать, но все-таки продолжала говорить, несмотря на усилія Молли прервать ее), который держалъ его на рукахъ, ласкалъ и благословлялъ прежде, чѣмъ даже я могла поцаловать его, который такъ гордился имъ, и такъ много ожидалъ отъ него, какъ отъ своего первороднаго сына и наслѣдника. Какъ онъ любилъ его! Какъ я любила его! Въ послѣднее время мнѣ не разъ приходило на мысль, что мы изъ-за него почти были несправедливы къ доброму, милому Роджеру!
   -- О, нѣтъ, этого никогда не было: развѣ вы не видите, какъ онъ васъ любитъ? Онъ объ васъ только и думаетъ, и хотя никогда объ этомъ не говоритъ, но это само собой бросается въ глаза. Къ тому же, милая, милая мистрисъ Гамлей, сказала Молли, рѣшась высказать все, что у нея было на душѣ: -- не лучше ли подождать, прежде чѣмъ взводить обвиненія на мистера Осборна Гамлея? Мы не знаемъ, что онъ сдѣлалъ съ деньгами, это правда; но онъ такъ добръ; онъ, можетъ быть, захотѣлъ кому-нибудь помочь... ну, хоть бѣдному ремесленнику или купцу, котораго преслѣдовали заимодавцы... наконецъ...
   -- Вы забываете, моя милочка, сказала мистрисъ Гамлей, улыбаясь на пылкую и неопытную дѣвушку, но въ то же время и глубоко вздыхая: -- вы забываете, что остальные счеты присланы именно купцами и ремесленниками, которые сильно жалуются на задержку денегъ.
   Молли на мгновеніе смутилась, но потомъ продолжала съ живостью:
   -- Я увѣрена, что они на него клевещутъ. Я не разъ слышала разсказы о молодыхъ людяхъ, которые дѣлались жертвой торговцевъ въ большихъ городахъ.
   -- Вы добрѣйшее и милѣйшее существо -- вотъ все, что я могу сказать вамъ, отвѣчала мистрисъ Гамлей, невольно утѣшенная заступничествомъ Молли, хотя и сознавала все неблагоразуміе и неопытность молодой дѣвушки.
   -- А кромѣ того, продолжала Молли:-- кто-нибудь долженъ имѣть дурное вліяніе на Осборна... на мистера Осборна Гамлея, хотѣла я сказать... я иногда нечаянно говорю Осборнъ, но, право, всегда думаю о немъ не иначе, какъ о мистерѣ Осборнѣ...
   -- Все равно, Молли, какъ бы вы ни звали его, только продолжайте говорить. Я такъ рада слышать что-нибудь утѣшительное! Сквайръ очень оскорбленъ и разсерженъ: подумайте только, подозрительнаго вида люди являются въ сосѣдствѣ, разспрашиваютъ арендаторовъ, порицаютъ послѣднюю продажу лѣса и вообще ведутъ себя, какъ-бы разсчитывая на смерть сквайра.
   -- Это именно и хотѣла я сказать. Они, конечно, дурные люди, а развѣ дурные люди посовѣстятся оклеветать его, набросить тѣнь на его имя и даже разорить его?
   -- Но, Молли, вы такимъ образомъ дѣлаете его если не дурнымъ, то, во всякомъ случаѣ, слабымъ человѣкомъ.
   -- Можетъ быть, и такъ, только я не думаю, чтобы онъ былъ слабъ. Вы сами знаете, мистрисъ Гамлей, какъ онъ уменъ. А что до меня касается, то я во всякомъ случаѣ предпочитаю видѣть его слабымъ, нежели дурнымъ. Слабые люди могутъ внезапно сдѣлаться сильными тамъ, на небѣ, когда для нихъ все станетъ ясно; злые же, я полагаю, никакъ не могутъ вдругъ превратиться въ добродѣтельныхъ.
   -- Я боюсь, что я была очень слаба, Молли, сказала мистрисъ Гамлей, нѣжно гладя Молли по головкѣ.-- Я возвела въ идола моего прекраснаго Осборна, и что же? оказывается, что у этого идола глиняныя ноги, на которыхъ онъ даже не можетъ твердо стоять на землѣ. И это еще лучшее, на что можно надѣяться!
   Положеніе бѣднаго сквайра было очень тягостно и затруднительно. Его смущалъ гнѣвъ противъ сына и несказанно тревожила болѣзнь жены. Необходимость немедленно достать значительную сумму денегъ сильно озабочивала его, а разспросы неизвѣстныхъ людей о цѣнности принадлежавшей ему земли до крайности его раздражали. Онъ сердился на всякаго, кто попадался ему на глаза, а вслѣдъ затѣмъ начиналъ раскаяваться и жестоко упрекать себя въ несправедливасти и вспыльчивости. Старые слуги, можетъ быть, подъ часъ и обманывавшіе его въ бездѣлицахъ, въ настоящемъ случаѣ съ рѣдкимъ терпѣніемъ переносили его гнѣвныя вспышки. Они не хуже самого сквайра знали причину его возбужденнаго, перемѣнчиваго настроенія духа. Дворецкій, въ обыкновенное время никогда неоставлявшій безъ возраженія ни одного новаго приказанія или распоряженія своего господина по части ввѣренныхъ ему обязанностей, теперь тихонько толкалъ подъ локоть Молли всякій разъ, какъ та за обѣдомъ отказывалась отъ какого-нибудь кушанья.
   -- Видите ли, мисъ, объяснялъ онъ ей послѣ:-- мы съ кухаркой нарочно приготовили такой обѣдъ, какой, мы знаемъ, долженъ прійдтись господину особенно по вкусу. Но когда я вамъ подаю какое нибудь кушанье, а вы говорите нѣтъ, благодарю! онъ даже и не взглянетъ на него. За то когда вы ѣдите съ аппетитомъ, онъ сначала посмотритъ, потомъ понюхаетъ, а наконецъ, замѣтивъ, что голоденъ, и самъ начинаетъ ѣсть такъ же естественно, какъ котенокъ мяукать. Вотъ почему я вамъ подмигиваю и васъ толкаю, мисъ, въ сущности же я не хуже другихъ знаю приличія и хорошее обращеніе.
   Имя Осборна никогда не произносилось за этими обѣдами. Сквайръ разспрашивалъ Молли о голлингфордскомъ обществѣ, но, повидимому, не обращалъ никакого вниманія на ея отвѣты. Онъ тоже спрашивалъ у ней ежедневно, какъ она находитъ мистрисъ Гамлей, и если Молли говорила правду, а именно, что больная съ каждымъ днемъ становится все слабѣе и слабѣе, онъ почти сердился на молодую дѣвушку. Онъ не могъ и не хотѣлъ этому покориться. Однажды онъ едва не отказалъ мистеру Гибсону отъ своего дома, потому что тотъ непремѣнно хотѣлъ пригласить на консультацію мистера Никольса, извѣстнѣйшаго въ графствѣ доктора.
   -- Что за вздоръ считать ее серьёзно больной! Вы сами знаете, что это не что иное, какъ слабость, которой она подвержена уже въ теченіе столькихъ лѣтъ. А если вы не можете помочь ей въ такомъ простомъ случаѣ... у ней нѣтъ никакой боли... только слабость и нервное разстройство... вѣдь это очень простой случай, неправда ли? Не смотрите такъ серьёзно, говорятъ вамъ!... Если вы не можете помочь, повторяю я, то лучше прямо откажитесь отъ нея, и я повезу ее въ Батъ или въ Брайтонъ, или въ какое-либо другое мѣсто. Ей нужна только перемѣна: у ней слабость и разстроены нервы -- ничего больше, я въ этомъ убѣжденъ.
   Но суровое, красноватое лицо сквайра носило явные слѣды безпокойства и тѣхъ усилій, которыя онъ дѣлалъ надъ собой, чтобы оставаться глухимъ къ шагамъ быстро приближающагося роковаго событія.
   Мистеръ Гибсонъ отвѣчалъ спокойно:
   -- Я попрежнему буду навѣшать ее, такъ-какъ знаю, что вы этому никогда не воспротивитесь. Но въ слѣдующій мой визитъ я привезу съ собой доктора Никольса. Я, можетъ быть, избралъ не тотъ способъ леченія, и отъ всего сердца желаю, чтобы мои опасенія не оправдались.
   -- Не говорите объ опасеніяхъ! Я не могу этого слышать! воскликнулъ сквайръ.-- Конечно, мы всѣ должны умереть -- и она также. Но ни одинъ докторъ, ни самый умнѣйшій во всей Англіи, не имѣетъ права хладнокровно толковать о томъ, сколько осталось жить существу, подобному ей. Къ тому же я долженъ умереть прежде, я надѣюсь и разсчитываю на это. А всякаго, кто мнѣ въ настоящую минуту сказалъ бы, что во мнѣ кроется смерть, я готовъ сбить съ ногъ. И потомъ, доктора всѣ невѣжды и шарлатаны, изъявляющіе претензію на знаніе, котораго не имѣютъ. Да, вы можете улыбаться сколько хотите: мнѣ отъ этого ни холодно, ни жарко. Но если вы не въ состояніи достовѣрно сказать мнѣ, что я умру первый, то я ни васъ, ни доктора Никольса не подпущу къ моему дому накликать на него бѣду.
   Мистеръ Гибсонъ уѣхалъ. Онъ думалъ о приближающейся кончинѣ мистрисъ Гамлей, и у него было тяжело на сердцѣ. Что касается до запальчивой рѣчи сквайра, она совсѣмъ вышла у него изъ головы, какъ вдругъ около девяти часовъ въ этотъ же самый вечеръ изъ Гамлея къ нему прискакалъ грумъ съ слѣдующей запиской:

"Дорогой Гибсонъ!

   "Ради Бога простите меня за мои дерзкія слова.
   "Ей гораздо хуже. Пріѣзжайте къ намъ на всю ночь. Напишите Никольсу и всѣмъ другимъ докторамъ, какимъ только захотите. Напишите имъ до вашего отъѣзда сюда. Имъ, можетъ быть, удастся успокоить ее. Я въ молодости слышалъ о какихъ-то уитфордскихъ врачахъ, вылечивавшихъ больныхъ, отъ которыхъ отказывались регулярные медики: нельзя ли гдѣ-нибудь достать такого? Впрочемъ, я во всемъ полагаюсь на васъ. Иногда мнѣ кажется, что это кризисъ, послѣ котораго снова все пойдетъ хорошо. Одна моя надежда на васъ.

"На вѣки вашъ
"Р. Гамлей.

   "P. S. Молли настоящее сокровище. Господи помилуй!"
   Мистеръ Гибсонъ, конечно, немедленно отправился на призывъ сквайра и, въ первый разъ со времени своей женитьбы, рѣзко остановилъ жалобы мистрисъ Гибсонъ на то, что ей выпала на долю горькая участь быть женой доктора, который долженъ отлучаться изъ дому во всякое время дня и ночи.
   Благодаря ему, мистрисъ Гамлей быстро оправилась отъ этого новаго припадка, и въ теченіе двухъ-трехъ дней страхъ и благодарность заставляли сквайра безпрекословно повиноваться мистеру Гибсону. Затѣмъ онъ возвратился къ мысли, что то былъ кризисъ и теперь жена его не замедлитъ окончательно выздоровѣть. Но на слѣдующій день послѣ консультаціи съ докторомъ Никольсомъ, мистеръ Гибсонъ сказалъ Молли:
   -- Молли! Я написалъ Осборну и Роджеру. Тебѣ извѣстенъ адресъ Оборна?
   -- Нѣтъ, папа. Имъ здѣсь недовольны, и я думаю самъ сквайръ врядъ ли знаетъ, гдѣ онъ находится, а мистрисъ Гамлей все это время была слишкомъ больна для того, чтобы писать.
   -- Ну, все равно. Я его письмо вложу въ конвертъ къ Роджеру. Каковы бы ни были поступки этихъ молодыхъ людей въ отношеніи къ другимъ, ихъ самихъ связываетъ тѣсная дружба: мнѣ не доводилось видѣть такой нѣжной братской привязанности. Роджеръ, безъ сомнѣнія, знаетъ его адресъ и, Молли, они оба, конечно, поспѣшатъ явиться сюда, лишь только узнаютъ, въ какомъ положеніи находится ихъ мать. Ты должна предупредить сквайра, приготовить мистрисъ Гамлей я беру на себя. Я знаю, что даю тебѣ непріятное порученіе и, конечно, исполнилъ бы его самъ, еслибъ засталъ сквайра дома. Но ты говоришь, онъ принужденъ былъ уѣхать въ Ашкомбъ по дѣламъ, нетернящимъ отлагательства?
   -- Да, и очень сожалѣлъ, что не увидитъ васъ. Но, папа, онъ будетъ страшно сердиться! Вы не знаете, до какой степени онъ предубѣжденъ противъ Осборна!
   Дѣйствительно, Молли боялась, передавая сквайру порученіе отца, вызвать одинъ изъ его гнѣвныхъ порывовъ. Она успѣла достаточно приглядѣться къ семейной жизни въ Гамлеѣ и знала, что подъ любезностью и гостепріимствомъ, какое ей оказывалъ сквайръ, кроются сильная воля и вспыльчивость въ соединеніи съ упрямствомъ, съ какимъ обыкновенно держатся своихъ предразсудковъ ("мнѣній", сказали бы они сами) люди, которымъ ни въ молодости, ни въ зрѣломъ возрастѣ не приходилось имѣть частыхъ столкновеній съ равными себѣ. Ежедневная свидѣтельница жалобъ, произносимыхъ мистрисъ Гамлей ио поводу опалы, въ какой находился Осборнъ у отца, даже запретившаго ему показываться домой, бѣдняжка не знала, какъ ей объявить сквайру, что письмо, призывавшее его сына въ Гамлей, уже къ нему отправлено.
   Они обѣдали вдвоемъ. Сквайръ, въ высшей степени благодарный Молли за нѣжную заботливость, съ какой та ухаживала за его женой, былъ съ ней очень ласковъ и предупредителенъ. Онъ старался забавлять ее веселымъ разговоромъ, который, однако, часто прерывался болѣе или менѣе продолжительнымъ молчаніемъ, и нерѣдко оба забывали улыбаться на произносимыя ими шутки. Онъ приказывалъ подавать рѣдкія вина; Молли была къ нимъ равнодушна, но въ угоду ему ихъ пробовала и хвалила. Онъ однажды замѣтилъ, что она какъ будто съ особеннымъ удовольствіемъ ѣла золотистую, сочную грушу -- породы, на которую въ его садахъ и оранжереяхъ въ этотъ годъ былъ неурожай, и онъ велѣлъ, чтобъ точно такія груши ежедневно добывались въ сосѣдствѣ и подавались на столъ за десертомъ. Молли, такимъ образомъ, знала, что пользуется его расположеніемъ, но это ничуть не уменьшало страха, съ какимъ бѣдняжка собиралась коснуться больного мѣста семейной жизни сквайра. Къ тому же, время не терпѣло отлагательства, и къ этому надлежало приступить немедленно.
   Огонь въ каминѣ былъ зажженъ, свѣчи въ массивныхъ подсвѣчникахъ вправлены, а двери столовой тщательно приперты: Молли и сквайръ остались одни за десертомъ. Она сидѣла на своемъ прежнемъ мѣстѣ сбоку стола, во главѣ котораго виднѣлся нетронутый приборъ, ежедневно тамъ накрываемый по старой привычкѣ и какъ-бы въ ожиданіи прихода мистрисъ Гамлей. И не разъ, когда отворялась дверь, чрезъ которую она имѣла обыкновеніе входить, Молли безсознательно оборачивалась въ ожиданіи, что вотъ-вотъ на порогѣ появится высокая, стройная фигура, изящно окутанная въ шелкъ и кружева, нѣкогда составлявшіе неизмѣнный нарядъ мистрисъ Гамлей по вечерамъ.
   Въ настоящій вечеръ Молли съ особенной ясностью почувствовала увѣренность въ томъ, что хозяйкѣ дома уже никогда болѣе не суждено оживлять эту комнату своимъ присутствіемъ. Она мысленно порѣшила, что за десертомъ выполнитъ порученіе отца, но что-то въ горлѣ душило ее и голосъ не повиновался ей. Сквайръ всталъ и, подойдя къ камину, началъ ударять кочергой по большому полѣну, причемъ запрыгали маленькіе огненные язычки и посыпались яркія искры. Онъ стоялъ спиной къ Молли, и она начала:
   -- Когда папа здѣсь былъ сегодня утромъ, онъ мнѣ поручилъ сказать вамъ, что написалъ письмо къ мистеру Роджеру Гамлею. Онъ полагаетъ, что ему надо... возвратиться домой. А въ его пакетъ онъ вложилъ записку и мистеру Осборну Гамлею съ точно такимъ же содержаніемъ.
   Сквайръ опустилъ кочергу, но не оборачивался.
   -- Онъ послалъ за Осборномъ и за Роджеромъ? спросилъ онъ, наконецъ.
   Молли отвѣчала:
   -- Да.
   Наступило тягостное молчаніе, которое, думала Молли, никогда не окончится. Сквайръ положилъ руки на высокій каминъ и стоялъ, наклонясь надъ огнемъ.
   -- Роджеру слѣдовало оставить Кембриджъ и пріѣхать сюда 18-го числа, сказалъ онъ.-- Вашъ отецъ послалъ также за Осборномъ. А знаетъ ли онъ... продолжалъ сквайръ, оборачиваясь къ Молли съ проблескомъ гнѣва, котораго она такъ опасалась.
   Но голосъ его внезаино оборвался, и онъ едва внятно проговорилъ:
   -- Онъ правъ, вполнѣ правъ! Я понимаю все: насталъ конецъ. Но это дѣло Осборна, и голосъ его снова возвысился.-- Еслибъ не онъ, она могла бы еще долго... (Молли не разслышала что, по ей показалось "протянуть"). Я не въ силахъ ему простить, нѣтъ, не въ силахъ!
   И онъ быстро вышелъ изъ комнаты. Молли, глубоко опечаленная, продолжала еще сидѣть за столомъ, когда онъ, черезъ минуту заглянувъ въ дверь, сказалъ:
   -- Подите къ ней, моя милая; я не въ состояніи теперь видѣть ее, но я скоро оправлюсь. Эту одну минуту, а затѣмъ я не стану терять ни мгновенія. Вы милая, добрая дѣвушка. Да благословитъ васъ Богъ.
   Не слѣдуетъ, однако, думать, что Молли провела все это время въ Гамлеѣ безъ малѣйшаго промежутка или перерыва. Раза два отецъ привозилъ ей приказанія возвратиться домой, и всякій разъ, какъ казалось Молли, очень неохотно. И дѣйствительно, онъ дѣлалъ это только вслѣдствіе неотступныхъ требованій мистрисъ Гибсонъ, которая посылала за падчерицей единственно изъ желанія не отступать отъ однажды принятой рѣшимости.
   -- Ты возвратишься сюда завтра же или послѣ-завтра, говорилъ Молли въ этихъ случаяхъ отецъ.-- Но мама боится, чтобъ не возникли сплетни по поводу того, что ты такъ на долго отлучилась изъ дому почти тотчасъ послѣ нашей свадьбы.
   -- О, папа, я такъ нужна мистрисъ Гамлей и мнѣ такъ пріятно съ ней быть!
   -- Ты ей теперь не такъ необходима, какъ мѣсяцъ или два тому назадъ. Она много спитъ и едва замѣчаетъ теченіе времени. Я позабочусь о томъ, чтобъ ты сюда снова возвратилась черезъ день или два.
   И такъ Молли принуждена бывала переноситься изъ молчаливаго, грустнаго замка въ болтливый и любопытный голлингфордскій кружокъ. Мистрисъ Гибсонъ встрѣчала ее довольно ласково, и разъ даже подарила ей нарядную зимнюю шляпку. Но ее нисколько не интересовали друзья, съ которыми Молли только что разсталась, и тѣ немногія замѣчанія, какія она произносила на ихъ счетъ, сильно раздрааіали чувствительную дѣвушку.
   -- Какъ она медленно умираетъ! Вашъ папа не ожидалъ, чтобъ она и въ половину такъ долго прожила послѣ того припадка, знаете. Это должно ихъ всѣхъ очень утомлять, да и вы тоже сдѣлались совсѣмъ другой особой съ тѣхъ поръ, какъ тамъ побывали. Ради ихъ самихъ надо желать, чтобъ все поскорѣй кончилось.
   -- Вы не знаете, до какой степени сквайръ дорожитъ каждой минутой, сказала Молли.
   -- Вы говорите, она много спитъ, а когда не спитъ, то очень мало говоритъ и не подаетъ ни малѣйшей надежды на выздоровленіе. Усталость и постоянное ожиданіе, въ какомъ находятся люди, ухаживающіе за подобными больными, всегда сильно на нихъ отзываются. Я это знаю по опыту, когда умиралъ мой милый Киркпатрикъ. Бывали дни, въ которые меня брало отчаяніе, и я думала, что конецъ никогда не наступитъ. Но не будемъ больше говорить объ этихъ ужасахъ: довольно вы на нихъ насмотрѣлись. Я, съ моей стороны, не могу равнодушно слышать разсказовъ о болѣзни и смерти. Они меня всегда разстроиваютъ, а между тѣмъ иногда, право, кажется, что вашъ папа не умѣетъ говорить ни о чемъ другомъ. Сегодня вечеромъ я повезу васъ въ гости: это вамъ доставитъ нѣкоторое развлеченіе. Я велѣла мисъ Розѣ вновь отдѣлать для васъ одно изъ моихъ старыхъ платьевъ, которое мнѣ сдѣлалось слишкомъ узко. Мы поѣдемъ къ мистрисъ Эдуардсъ; тамъ, кажется, будутъ и танцы.
   -- О, мама, я не могу ѣхать! воскликнула Молли.-- Я такъ много была съ ней; она такъ страдаетъ, можетъ быть, умираетъ, а вы хотите, чтобъ я танцовала!
   -- Какой вздоръ! Вы ей не родственница, и потому не должны до такой степени огорчаться. Я не настаивала бы, еслибъ думала, что она объ этомъ узнаетъ и оскорбится. Но такъ-какъ въ томъ положеніи, въ какомъ она находится, ничего подобнаго не можетъ случиться, то вы и должны ѣхать: это рѣшено, слѣдовательно не о чемъ больше и говорить. Намъ пришлось бы всю жизнь вертѣть пальцами и пѣть псалмы, еслибъ мы всякій разъ, какъ кто-нибудь умираетъ, теряли способность запинаться чѣмъ нибудь инымъ.
   -- Я не могу ѣхать, повторила Молли и, дѣйствуя подъ впечатлѣніемъ минуты, совершенно неожиданно для самой себя, обратилась за защитой къ отцу, который въ эту минуту входилъ въ комнату.
   Онъ нахмурился и съ неудовольствіемъ взглянулъ на дочь и жену; обѣ приступили къ нему съ жалобами, и онъ въ отчаяніи опустился на стулъ, какъ-бы не предвидя этому конца. Наконецъ, когда настала его очередь, онъ сказалъ:
   -- Я полагаю, мнѣ можно позавтракать? Я уѣхалъ изъ дому въ шесть часовъ утра, а теперь не нашелъ ничего готоваго въ столовой. Черезъ нѣсколько минутъ я долженъ опять ѣхать.
   Молли бросилась къ двери, а мистрисъ Гибсонъ къ звонку.
   -- Куда вы? рѣзко остановила она Молли.
   -- Подать папа завтракать, отвѣчала та.
   -- На это есть слуги. Я не люблю, когда вы ходите на кухню!
   -- Поди сюда, Молли, сядь и успокойся, сказалъ ея отецъ.-- Я возвращаюсь домой, чтобъ отдохнуть и поѣсть. Если же ко мнѣ снова обратятся за окончательнымъ рѣшеніемъ спорнаго вопроса, чего, впрочемъ, я прошу впередъ не дѣлать, то я скажу: пусть Молли сегодня остается дома. Ты, гусенокъ, мнѣ приготовишь поужинать, а потомъ я одѣнусь какъ можно лучше, и, обращаясь къ женѣ, зайду за тобой, моя милая. Я съ нетерпѣніемъ ожидаю конца всѣхъ этихъ свадебныхъ визитовъ и празднествъ. Что, завтракъ готовъ? Хорошо, я пойду въ столовую и тамъ утолю свой голодъ. Докторамъ слѣдовало бы имѣть желудокъ, устроенный какъ у верблюдовъ.
   Счастлива была Молли, что въ эту самую минуту пришли гости! Мистрисъ Гибсонъ скрыла передъ ними свою досаду, а они, передавая ей какія-то мѣстныя новости, незамедлили вполнѣ овладѣть ея вниманіемъ и разсѣять непріятныя мысли. Молли начала надѣяться, что предъидущій споръ о томъ, слѣдуетъ ей или нѣтъ сопровождать мачиху на вечеръ, останется безъ дальнѣйшихъ послѣдствій. Но она ошиблась: на слѣдующее утро ей пришлось выслушать эфектный разсказъ о танцахъ и удовольствіи, отъ которыхъ она добровольно отказалась наканунѣ. Кромѣ того, мистрисъ Гибсонъ объявила ей, что перемѣнила свое намѣреніе и, можетъ быть, не отдастъ ей обѣщанное платье. Она хочетъ сохранить его для Цинціи, если только оно не окажется слишкомъ для нея короткимъ: Цинція такого высокаго роста. Во всякомъ случаѣ, Молли не должна была вполнѣ терять надежду: платье въ концѣ-концовъ все-таки могло достаться ей.
   

XVIII.
Тайна мистера Осборна.

   Молли, возвратясь послѣ своей отлучки изъ замка, уже нашла тамъ Роджера. Объ Осборнѣ говорили очень мало; однако она узнала, что его ожидаютъ. Сквайръ почти не выходилъ изъ комнаты жены: онъ сидѣлъ возлѣ нея, наблюдалъ за ней и повременамъ глубоко вздыхалъ. Она почти постоянно находилась подъ вліяніемъ усыпительныхъ лекарствъ, а когда пробуждалась, то всегда требовала къ себѣ Молли. Оставаясь наединѣ съ нею, она обращалась къ ней съ разспросами объ Осборнѣ: гдѣ онъ, увѣдомили ли его о ея болѣзни и пріѣдетъ ли онъ? Въ настоящемъ разслабленномъ состояніи и при нѣсколько смутномъ пониманіи того, что вокругъ нея происходило, больная, казалось, сохранила только два вполнѣ ясныя и отчетливыя впечатлѣнія. Одно относилось къ сочувствію, съ какимъ Молли встрѣтила ея разсказъ о неудачахъ и предполагаемыхъ проступкахъ Осборна; другое -- къ гнѣву, который противъ него высказывалъ ея мужъ. Она въ присутствіи сквайра никогда не произносила имени Осборна и неохотно о немъ говорила съ Роджеромъ, но зато съ глазу на глазъ съ Молли у ней только и было рѣчи, что объ отсутствующемъ сынѣ. Ей какъ-будто засѣла въ голову мысль о томъ, что Роджеръ обвинялъ брата, тогда какъ Молли постоянно съ жаромъ за него заступалась, хотя защита молодой дѣвушки въ то время и казалась ей представляющей весьма мало утѣшительнаго. Какъ бы то ни было, она избрала Молли своей повѣренной во всемъ, что касалось ея старшаго сына, и поручила ей узнать отъ Роджера -- когда можно ожидать его пріѣзда: въ томъ, что онъ пріѣдетъ, она была вполнѣ увѣрена.
   -- Вы мнѣ передадите все, что узнаете отъ Роджера. Онъ отъ васъ ничего не будетъ скрывать.
   Но прошло нѣсколько дней прежде, чѣмъ Молли удалось поговорить съ Роджеромъ, а положеніе мистрисъ Гамлей тѣмъ временемъ значительно ухудшилось. Наконецъ Молли встрѣтилась съ Роджеромъ наединѣ. Она застала его въ библіотекѣ, гдѣ онъ сидѣлъ съ головой, опущенной на руки. Онъ не слышалъ звука ея шаговъ, пока она не очутилась совсѣмъ около него. Тогда онъ привсталъ и открылъ покраснѣвшее отъ слезъ лицо, съ безпорядочно падавшими вокругъ него волосами.
   -- Я давно ищу васъ видѣть наединѣ, сказала она.-- Ваша мать желаетъ кое-что узнать о вашемъ братѣ, Осборнѣ. Она еще на прошлой недѣлѣ поручила мнѣ разспросить васъ о немъ, но я не хотѣла этого дѣлать при сквайрѣ.
   -- Она со мной почти совсѣмъ не говоритъ о немъ.
   -- Я не знаю, почему: у насъ съ ней только и разговору, что о мистерѣ Осборнѣ. Всю эту недѣлю я очень мало видѣла ее, такъ-какъ она почти постоянно находится въ забытьи. Однако я все-таки хотѣла бы, въ случаѣ, если она спроситъ, быть въ состояніи ей отвѣчать, конечно, если вы не имѣете ничего противъ этого.
   Онъ снова опустилъ голову на руки и долго молчалъ.
   -- Что хочетъ она знать? спросилъ онъ наконецъ.-- Извѣстно ли ей, что онъ долженъ сюда пріѣхать?
   -- Да. Но она хочетъ знать, гдѣ онъ теперь?
   -- Я не могу сказать, да, впрочемъ, и я самъ не знаю хорошенько. Я полагаю, что онъ за границей, но ничуть въ этомъ не увѣренъ.
   -- Вы, однако, переслали къ нему письмо папѣ?
   -- Я отправилъ его къ одному изъ друзей Осборна, который лучше меня знаетъ, гдѣ найдти его. Вамъ, конечно, извѣстно, Молли, что у него есть долги. Не даромъ же вы такъ долго живете въ нашемъ домъ на правахъ родной дочери. По этой, и еще по нѣкоторымъ другимъ причинамъ, а самъ не знаю хорошенько, гдѣ онъ теперь.
   -- Я такъ и скажу ей. А вы увѣрены, что онъ пріѣдетъ?
   -- Вполнѣ увѣренъ. Но, Молли, я надѣюсь, что моя мать проживетъ еще нѣсколько времени -- какъ вы думаете? По крайней-мѣрѣ, докторъ Никольсъ такъ сказалъ вчера, когда былъ здѣсь съ вашимъ отцомъ. Онъ говоритъ, что она въ гораздо лучшемъ полояіеніи, чѣмъ онъ ожидалъ найти ее. Но, можетъ быть, вы опасаетесь какой-нибудь быстрой перемѣны, и потому выказываете такое нетерпѣніе на счетъ Осборна?
   -- Нѣтъ. Я васъ разспрашивала только по ея порученію. Она такъ желала о немъ что нибудь узнать! Мнѣ кажется, она постоянно видитъ его во снѣ, а, просыпаясь, находитъ утѣшеніе въ разговорахъ со мной о немъ. Она какъ будто всегда соединяетъ насъ въ своихъ мысляхъ; мы прежде съ ней очень много о немъ говорили.
   -- Я рѣшительно не знаю, что бы мы всѣ безъ васъ дѣлали? Вы были настоящей дочерью для моей матери.
   -- Я очень люблю ее, съ нѣжностью сказала Молли.
   -- Да, я вижу. Замѣтили ли вы, что она иногда зоветъ васъ: "Фанни"? Это имя моей маленькой сестры, которая давно умерла. Мнѣ кажется, она иногда принимаетъ васъ за нее. Частью поэтому, а частью потому, что въ тревожное время трудно держаться въ границахъ формальной учтивости, я началъ называть васъ просто Молли. Вы не сердитесь на это?
   -- Напротивъ, мнѣ очень пріятно. Но не скажете ли вы мнѣ еще что нибудь о вашемъ братѣ? Ея желаніе узнать о немъ побольше доходитъ до страданія.
   -- Пусть она лучше сама обратится ко мнѣ; впрочемъ, нѣтъ! Я далъ слово молчать, Молли, и не могъ бы нарушить его, несмотря на всѣ ея просьбы. Я думаю, онъ теперь въ Бельгіи, а уѣхалъ туда недѣли двѣ тому назадъ, отчасти для того, чтобъ избавиться отъ преслѣдованій своихъ кредиторовъ. Вы знаете, отецъ отказался платить его долги?
   -- Да; по крайней-мѣрѣ, я знаю кое-что объ этомъ.
   -- Я сомнѣваюсь, чтобъ отецъ могъ немедленно достать такую большую сумму денегъ, какая требуется, не прибѣгая къ средствамъ, которыя ему въ высшей степени ненавистны. Тѣмъ не менѣе это ставитъ Осборна въ весьма неловкое и затруднительное положеніе.
   -- Мнѣ кажется, что вашъ отецъ болѣе всего негодуетъ на таинственность, которая окружаетъ нею эту исторію съ деньгами.
   -- Если матушка когда нибудь заговоритъ съ вами объ этомъ, поспѣшилъ сказать Роджеръ: -- то передайте ей отъ моего имени, что здѣсь нѣтъ ничего дурнаго, ничего порочнаго. Болѣе я ничего не могу сказать: я усталъ. Но успокойте ее на этотъ счетъ.
   -- Не думаю, чтобъ она теперь помнила всѣ подробности дѣла, возразила Молли.-- Она о немъ много говорила со мной, до вашего пріѣзда, когда сквайръ казался такимъ разсерженнымъ. Теперь она постоянно возвращается къ тому же предмету, но уже мысли ея не такъ ясны и память ей измѣняетъ. Я не думаю, чтобъ увидѣвъ его теперь, она вспомнила, что именно ее такъ безпокоило въ его отсутствіе.
   -- Онъ долженъ скоро пріѣхать. Я жду его каждый день, сказалъ Роджеръ съ безпокойствомъ.
   -- Какъ вы думаете, вашъ отецъ приметъ его очень сурово? спросила Молли такъ робко, какъ-бы опасаясь гнѣва сквайра лично для себя.
   -- Не знаю, отвѣчалъ Роджеръ.-- Болѣзнь матушки могла измѣнить его, но въ былое время онъ нелегко прощалъ. Я помню разъ... впрочемъ, это нисколько не относится къ дѣлу. Мнѣ кажется, что онъ, ради матушки, сдерживаетъ себя и мало высказывается, но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобъ онъ забылъ. У отца немного привязанностей, но за то онѣ очень сильны и все, что касается близкихъ ему людей, глубоко западаетъ ему въ душу. Эта несчастная оцѣнка помѣстья! Она его несказанно разстроила,
   -- Какимъ образомъ? спросила Молли.
   -- Она навела его на мысль, что будто бы разсчитываютъ на его смерть.
   -- Это ужасно! воскликнула она.
   -- Я готовъ поручиться собственной жизнью, что ничего подобнаго никогда не приходило Осборну въ голову. Но отецъ высказалъ свои подозрѣнія тономъ, который глубоко оскорбилъ Осборна. Онъ ушелъ въ себя и не хочетъ оправдаться даже за столько, на сколько это въ его власти. Несмотря на всю его любовь ко мнѣ, я не имѣю надъ нимъ почти никакого вліянія, а не то онъ давно бы во всемъ открылся отцу. Теперь одна надежда на время. Еслибъ матушка была здорова, она бы, безъ сомнѣнія, все уладила.
   Онъ ушелъ, оставивъ Молли очень печальной. Каждый изъ членовъ нѣжно любимаго ею семейства страдалъ подъ тяжестью обстоятельствъ, изъ которыхъ не было исхода. Потребность въ помощи, какую она дотолѣ могла оказывать, день это дня все становилась менѣе и менѣе ощутительна, такъ-какъ мистрисъ Гамлей отъ дѣйствія усыпительныхъ лекарствъ и разрушительной болѣзни постоянно находилась въ состояніи не то забытья, не то дремоты. Въ этотъ самый день отецъ говорилъ ей, что она хорошо бы сдѣлала, еслибъ возвратилась домой. Мистрисъ Гибсонъ нуждалась въ ней -- правда ни для чего особеннаго, но тѣмъ не менѣе постоянно выражала желаніе имѣть ее при себѣ. А мистрисъ Гамлей теперь только изрѣдка о ней вспоминала. Ея положеніе (такъ думалъ ея отецъ, но ей самой подобная мысль и въ голову не приходила) въ семействѣ, гдѣ единственная женская личность лежала больная въ постели, становилось неловкимъ. Но Молли усердно просила оставить ее въ замкѣ еще хоть на два, на три дня, хоть до пятницы. Если мистрисъ Гамлей, говорила она со слезами, вдругъ потребуетъ ее, Молли, къ себѣ, и узнаетъ, что она уѣхала, это можетъ оскорбить ее и показаться ей неблагодарнымъ.
   -- Мое милое дитя, она перестаетъ въ комъ бы то ни было нуждаться! Всѣ земныя ощущенія въ ней начинаютъ притупляться.
   -- Папа, это всего хуже! Это невыносимо, и я не могу этому повѣрить! Она, конечно, можетъ вспомнить обо мнѣ и снова позабыть, но я увѣрена, что она до послѣдней минуты, если только лекарства окончательно не лишатъ ея разсудка, будетъ думать о сквайрѣ и своихъ дѣтяхъ, но больше всѣхъ объ Осборнѣ, потому что онъ въ горѣ.
   Мистеръ Гибсонъ покачалъ головой, но не возражалъ. Минуты черезъ двѣ онъ спросилъ:
   -- Я не хочу увозить тебя отсюда, пока ты воображаешь себѣ, что еще можешь быть ей полезна; но если до пятницы она тебя не потребуетъ къ себѣ, то убѣдишься ли ты тогда въ справедливости моихъ словъ и обѣщаешься ли добровольно возвратиться домой?
   -- Но мнѣ можно будетъ передъ отъѣздомъ взглянуть на нее, даже еслибы она сама и не позвала меня? спросила Молли.
   -- Конечно. Только будь осторожнѣе, не шуми и не заговаривай съ ней. Я почти увѣренъ, что она сама болѣе не вспомнитъ о тебѣ.
   -- Не можетъ быть, папа. Если же нѣтъ, то я въ пятницу уѣду отсюда, а пока, мнѣ все еще хочется надѣяться!
   Итакъ Молли осталась, стараясь дѣлать все, что могла для успокоенія и облегченія сквайра и Роджера. Она видѣла ихъ только за обѣдомъ или въ случаяхъ, когда требовалось сдѣлать то или другое распоряженіе. Имъ было не до разговоровъ, и Молли большую часть времени проводила въ уединеніи.
   Вечеромъ того самаго дня, когда она имѣла разговоръ съ Роджеромъ, пріѣхалъ и Осборнъ. Онъ направился прямо въ гостиную, гдѣ Молли, сидя у камина, читала при свѣтѣ пылавшаго въ немъ угля: она не хотѣла спросить свѣчей лично для своего употребленія. Онъ вошелъ съ какой-то нервной поспѣшностью, при чемъ казалось, что онъ сейчасъ споткнется и упадетъ. Молли встала. Онъ не замѣтилъ ее сначала, но теперь быстро подошелъ къ ней, взялъ ее за обѣ руки, подвелъ къ дрожащему свѣту камина и впился въ нее глазами,
   -- Что она? Скажите мнѣ правду. Вамъ, конечно, все извѣстно.
   Прежде чѣмъ она успѣла отвѣчать, онъ быстро опустился на ближайшій стулъ и закрылъ глаза рукой.
   -- Она очень больна, сказала Молли.-- Вы это уже знаете, но, повидимому, она немного страдаетъ. Съ какимъ нетерпѣніемъ она васъ ждала!
   Онъ громко застоналъ:
   -- Мнѣ отецъ запретилъ являться сюда.
   -- Я знаю, сказала Молли.-- Вашего брата тоже здѣсь не было. Никто не ожидалъ, что болѣзнь ея приметъ такой серьёзный оборотъ: всѣ привыкли видѣть ее страждущей.
   -- Вы знаете... Да! Конечно, она вамъ все повѣряла, она васъ такъ любила! Но Богу извѣстно, какъ нѣжно и искренно я былъ къ ней привязанъ. Еслибъ мнѣ не запретили показываться домой, я бы давнымъ-давно все разсказалъ ей. Отецъ зналъ, что я теперь сюда пріѣду?
   -- Да, отвѣчала Молли.-- Я сказала ему, что папа вамъ писалъ.
   Въ эту самую минуту вошелъ сквайръ. Его еще не увѣдомили о пріѣздѣ Осборна и онъ искалъ Молли, чтобъ попросить ее написать за него письмо. Осборнъ не всталъ при входѣ отца. Онъ былъ слишкомъ утомленъ, слишкомъ огорченъ и негодовалъ на сквайра за его суровыя, исполненныя оскорбительныхъ намековъ письма. Еслибъ онъ теперь приблизился къ нему и высказалъ, что у него было на душѣ, все могло бы принять совершенно иной оборотъ. Но онъ выжидалъ, чтобъ отецъ прежде замѣтилъ его и ободрилъ ласковымъ словомъ. Но сквайръ, увидя его, только воскликнулъ:
   -- Вы здѣсь, сэръ!
   И не кончивъ наставленій, которыя давалъ Молли на счетъ письма, онъ быстро вышелъ изъ комнаты. А между тѣмъ все это время сердце его било тревогу и съ тоской рвалось къ сыну, но ихъ разлучала взаимная гордость. Прямо изъ гостиной, онъ отправился къ дворецкому, освѣдомиться когда и какъ пріѣхалъ мистеръ Осборнъ, ѣлъ ли онъ что-нибудь, то-есть, обѣдалъ ли?
   -- Я, кажется, начинаю выживать изъ ума и изъ памяти, сказалъ бѣдный сквайръ, хватаясь за голову.-- Но даже для спасенія моей жизни я не могъ бы теперь припомнить, обѣдали ужь мы, или еще нѣтъ. Безконечныя ночи, вся эта печаль и бдѣніе меня совсѣмъ уничтожаютъ!
   -- Можетъ быть, сэръ, вы скушаете что-нибудь съ мистеромъ Осборномъ. Мистрисъ Морганъ приготовляетъ для него закуску. Вы за обѣдомъ едва присѣли и тотчасъ же встали, сэръ; вамъ показалось, что васъ звала мистрисъ Гамлей.
   -- Ахъ, да! Теперь я вспомнилъ. Нѣтъ! Я ничего болѣе не хочу. Подайте мистеру Осборну вина, какое онъ самъ выберетъ. Можетъ быть, онъ въ состояніи пить и ѣсть. И сквайръ поплелся наверхъ съ горечью и печалью въ сердцѣ.
   Когда въ гостиную принесли свѣчи, Молли была поражена перемѣной, происшедшей въ Осборнѣ. Онъ имѣлъ утомленный, въ высшей степени несчастный видъ, вѣроятно -- отъ тревоги и слишкомъ быстраго путешествія. Въ немъ не оставалось и тѣни того изящнаго, любезнаго джентльмена, какимъ нашла его Молли, когда онъ два мѣсяца тому назадъ былъ съ визитомъ у ея мачихи. Но теперь онъ ей больше нравился. Онъ казался проще, искреннѣе, не стыдился выказывать своихъ чувствованій и особенно тепло и дружески освѣдомился о Роджерѣ, какъ-бы съ нетерпѣніемъ желая поскорѣе съ нимъ увидѣться. Но Роджера не было дома: онъ уѣхалъ въ Ашкомбъ по дѣламъ сквайра. Осборнъ былъ явно этимъ недоволенъ и, наскоро пообѣдавъ, безпокойно зашагалъ по гостиной.
   -- Вы увѣрены въ томъ, что мнѣ нельзя будетъ ее сегодня видѣть? спросилъ онъ Молли уже въ третій или четвертый разъ.
   -- Почти увѣрена. Если вы хотите, я опять схожу наверхъ и спрошу. Но мистрисъ Джонсъ, сидѣлка, присланная докторомъ Никольсомъ, особа очень рѣшительная. Я была тамъ, когда вы обѣдали. Мистрисъ Гамлей только что приняла капли и ее ни подъ какимъ видомъ не слѣдуетъ тревожить.
   Осборнъ продолжалъ ходить взадъ и впередъ, говоря не то съ Молли, не то съ самимъ собой.
   -- Скорѣй бы возвратился Роджеръ! Отъ него одного я, кажется, только и могу надѣяться на дружескій пріемъ. Скажите, пожалуйста, мисъ Гибсонъ, отецъ такъ-таки безвыходно и живетъ въ комнатѣ матушки?
   -- Онъ постоянно бываетъ тамъ со времени ея послѣдняго припадка. Мнѣ кажется, онъ упрекаетъ себя за то, что прежде не довольно серьёзно смотрѣлъ на ея болѣзнь.
   -- Вы слышали все, что онъ сказалъ мнѣ: немного ласковаго, не правда ли? А матушка, которая всегда -- заслуживалъ ли я похвалы или порицанія -- бывала со мной такъ... Роджеръ непремѣнно возвратится домой къ ночи?
   -- Непремѣнно.
   -- Вы у насъ гостите, неправда ли? Часто вы видите матушку или, всемогущая сидѣлка и васъ къ ней не пускаетъ?
   -- Послѣдніе три дня мистрисъ Гамлей не спрашивала меня, а я хожу къ ней только, когда она меня зоветъ. Я, вѣроятно, въ пятницу совсѣмъ отсюда уѣду.
   -- Васъ матушка очень любила, я это знаю.
   Черезъ минуту онъ сказалъ съ болѣзненной дрожью въ голосѣ:
   -- Вамъ, безъ сомнѣнія, извѣстно, въ памяти ли она?
   -- Она иногда бываетъ въ забытьи, отвѣчала Молли съ особенной мягкостью въ тонѣ.-- Ей даютъ много усыпительныхъ лекарствъ, но она никогда не бредитъ, а только забывается и спитъ.
   -- О, матушка, матушка! воскликнулъ онъ и, остановись около камина, облокотился на него и закрылъ лицо руками.
   Съ возвращеніемъ Роджера Молли сочла нужнымъ оставить ихъ однихъ. Бѣдная дѣвушка! Пора ей было удалиться съ этой сцены печали и тревоги, гдѣ она болѣе не могла приносить никакой пользы. Въ настоящій вечеръ она заснула въ слезахъ. Еще два дня, и наступитъ пятница, и ей придется вырвать корни, которые она пустила въ здѣшнюю почву. На слѣдующій день погода была ясная, а солнечный свѣтъ всегда благотворно дѣйствуетъ на молодое сердце. Молли сидѣла въ столовой, и въ ожиданіи джентльменовъ приготовляла для нихъ чай. Она все надѣялась, что сквайръ и Осборнъ примирятся еще до ея отъѣзда. Въ этомъ неудовольствіи, возникшемъ между отцомъ и сыномъ, было гораздо болѣе горечи, нежели въ болѣзни, ниспосланной Богомъ. Но, встрѣтясь за завтракомъ, они съ намѣреніемъ избѣгали обращаться другъ къ другу. Длинное путешествіе, изъ котораго Осборнъ возвратился наканунѣ, представляло удобный предметъ для разговора. Но Осборнъ не говорилъ, откуда онъ пріѣхалъ: съ сѣвера или съ юга, съ востока или съ запада, а сквайръ удерживался отъ всякаго намека на то, что сынъ его, повидимому, желалъ сохранить въ тайнѣ. Кромѣ того, между ними было одно невысказанное подозрѣніе, одинаково тяготившее ихъ обоихъ. И тотъ и другой приписывали, если не самую болѣзнь мистрисъ Гамлей, то, во всякомъ случаѣ, усиленіе ея внезапному открытію долговъ Осборна. Поэтому всѣ ихъ попытки вести оживленный разговоръ ограничивались обмѣномъ незначительныхъ вопросовъ и отвѣтовъ и замѣчаніями, которыя были преимущественно обращаемы къ Молли и къ Роджеру. Подобнаго рода отношенія, конечно, имѣли въ себѣ мало пріятнаго и не могли породить дружескихъ чувствованій, но по крайней-мѣрѣ все было прилично и спокойно. День еще не прошелъ, а Молли начала сожалѣть, что не послушалась совѣта отца и не уѣхала домой. Повидимому, никто въ ней не нуждался. Мистрисъ Джонсъ, сидѣлка, увѣряла ее, что мистрисъ Гамлей болѣе не вспоминала о ней. Маленькія услуги, которыя она еще могла бы оказывать въ коыпатѣ больной, теперь, когда тамъ водворилась настоящая сидѣлка, были совершенно излишни. Осборнъ и Роджеръ довольствовались обществомъ другъ друга, и Молли теперь только вполнѣ поняла значеніе, какое для нея имѣли коротенькіе разговоры, которые она имѣла съ Роджеромъ въ предъидущіе дни: они заставляли ее думать, наполняли ея время и избавляли отъ скуки въ длинные часы одиночества. Правда, Осборнъ былъ очень учтивъ и даже старался выразить ей свою благодарность за ея заботы о матери, но въ то же время онъ, казалось, принялъ твердую рѣшимость не высказываться болѣе и даже какъ будто стыдился печали, которую былъ не въ силахъ сдержать наканунѣ. Онъ обращался съ ней такъ, какъ пріятные молодые люди обыкновенно обращаются съ пріятными молодыми дѣвицами. Молли почти сердилась на это. Одинъ сквайръ, повидимому, еще считалъ ее на что-нибудь годной. Онъ поручалъ ей писать письма, вести счеты, и она изъ благодарности готова была цаловать ему руки.
   Насталъ послѣдній день ея пребыванія въ замкѣ. Роджеръ отлучился изъ дому по дѣламъ сквайра. Молли вышла въ садъ и погрузилась въ воспоминанія о прошедшемъ лѣтѣ, когда софа мистрисъ Гамлей выносилась на лужокъ, подъ развѣсистый старый кедръ, и она сидѣла тамъ, вдыхая въ себя теплый воздухъ, пропитанный ароматомъ розъ и шиповника. Теперь, деревья стояли обнаженныя, а въ рѣзкомъ, морозномъ воздухѣ не носилось никакихъ благоуханій. Въ домѣ, въ верхнемъ этажѣ, окна были завѣшены бѣлыми сторами, изгонявшими изъ комнаты больной блѣдный свѣтъ зимняго солнца. Молли думала о томъ днѣ, когда отецъ впервые привезъ ей извѣстіе о своемъ намѣреніи вторично жениться: тогда густая чаща лѣса -- теперь порѣдѣла, на кустарникахъ и на землѣ, вездѣ сверкалъ серебристый пней, а вѣтви деревьевъ рѣзко и отчетливо рисовались на блѣдномъ фонѣ неба. Молли спрашивала себя: будетъ ли она когда-нибудь снова способна съ такимъ отчаяніемъ предаваться горю, роптать на судьбу и негодовать на людей? А это чувство, которое побуждало ее теперь считать жизнь слишкомъ короткой для того, чтобъ придавать такъ много значенія ея скорбямъ и невзгодамъ, было оно въ ней слѣдствіемъ ея нравственнаго усовершенствованія или только оцѣпепенія, въ какое она впала? Смерть одна имѣла въ настоящую минуту въ ея глазахъ силу дѣйствительности. У нея не хватало энергіи даже на то, чтобъ идти скорымъ шагомъ и продлить свою прогулку; она вернулась домой. Солнце весело ударяло въ окна; слуги, подъ вліяніемъ непривычной имъ дѣятельности, отворили ставни въ обыкновенно никѣмъ незанятой библіотекѣ. Среднее окно въ то же время служило и дверью, которая была окрашена въ бѣлую краску. Молли повернула на маленькую, выложенную камнемъ дорожку, мимо оконъ библіотеки, и вошла въ ея открытую дверь. Она имѣла позволеніе выбирать книги, какія ей придутся по вкусу, и отвозить ихъ домой. Взобравшись на лѣстницу для того, чтобъ удобнѣе достигнуть до одной изъ высокихъ полокъ, расположенныхъ въ отдаленномъ и темномъ углу комнаты, она наткнулась на книгу, которая заинтересовала ее. Молли тутъ же усѣлась на ступенькахъ и погрузилась въ чтеніе. Прошло нѣсколько времени, а она все сидѣла въ шляпкѣ и салонѣ и читала. Вдругъ въ комнату вошелъ Осборнъ. Онъ не тотчасъ увидѣлъ Молли, да врядъ ли бы и совсѣмъ замѣтилъ ее, еслибъ она его не окликнула. Онъ, казалось, очень спѣшилъ.
   -- Не мѣшаю ли я вамъ? Я только на минутку вошла сюда. И говоря это, она съ книгой въ рукахъ спустилась съ лѣстницы.
   -- Нисколько, отвѣчалъ онъ.-- Во всякомъ случаѣ не вы меня, а я васъ потревожилъ. Мнѣ необходимо написать письмо до отхода почты: я напишу и тотчасъ же уйду. Но тутъ отворена дверь: не холодно ли вамъ?
   -- О, нѣтъ; свѣжій воздухъ меня оживляетъ.
   Она снова начала читать, сидя на послѣдней ступенькѣ лѣстницы, а онъ писалъ у окна за большимъ, старомоднымъ письменнымъ столомъ. Впродолженіе двухъ-трехъ минутъ царствовало глубокое молчаніе, нарушаемое только скрипомъ пера, которымъ Осборнъ быстро водилъ по бумагѣ. Затѣмъ послышался стукъ отворяемой и затворяемой калитки и въ дверяхъ показался Роджеръ. Онъ стоялъ лицомъ къ Осборну и спиной къ Молли въ ея уголку. Въ рукахъ его было письмо и онъ произнесъ, съ трудомъ переводя духъ:
   -- Письмо отъ твоей жены, Осборнъ! Я шелъ мимо почты и думалъ...
   Осборнъ вскочилъ съ выраженіемъ гнѣва и испуга на лицѣ.
   -- Роджеръ! Что ты сдѣлалъ! Развѣ ты не видишь ея?
   Роджеръ обернулся. Позади его, въ углу комнаты, стояла Молли, покраснѣвшая и дрожащая, какъ будто бы только что совершившая преступленіе. Роджеръ вошелъ въ комнату. Всѣ трое были, повидимому, одинаково смущены и испуганы. Молли первая подошла и заговорила:
   -- Мнѣ очень, очень жаль, что это такъ случилось! Вы не хотѣли, чтобъ я слышала, но право я невиновата! Вы мнѣ вѣрите, не правда ли? Потомъ она обратилась къ Роджеру и со слезами на глазахъ прибавила:-- прошу васъ, скажите ему, что на меня можно положиться.
   -- Что сдѣлано, того не измѣнишь, отвѣчалъ Осборнъ мрачно.-- Только Роджеръ, который зналъ, какой важности для меня это дѣло, долженъ бы былъ сначала осмотрѣться, а потомъ уже говорить.
   -- Совершенно справедливо, отвѣчалъ Роджеръ.-- Я сержусь на себя болѣе, нежели ты можешь себѣ представить. Не потому, однако, чтобъ на васъ нельзя было положиться, продолжалъ онъ, обращаясь къ Молли:-- я вѣрю вамъ, какъ самому себѣ.
   -- Все это хорошо, возразилъ Осборнъ: -- но, ты видишь, какъ самыя расположенныя ко мнѣ личности легко измѣняютъ тайнѣ, которую я считаю нужнымъ тщательно скрывать.
   -- Да, я знаю твое мнѣніе на этотъ счетъ, сказалъ Роджеръ.
   -- Не станемъ возобновлять стараго спора, особенно въ присутствіи третьяго лица.
   Молли съ трудомъ удерживала слезы. Теперь, когда на нее намекнули, какъ на лишнюю, какъ на особу, при которой братья не могли свободно говорить, она сказала:
   -- Я ухожу. Конечно, мнѣ и прежде не слѣдовало здѣсь оставаться. Я такъ, такъ сожалѣю!... Но я постараюсь забыть все, что слышала.
   -- Вы не можете сдѣлать этого, возразилъ Осборнъ, все еще очень раздраженный.-- Но обѣщайте мнѣ, что вы никогда ни съ кѣмъ не будете говорить объ этомъ, ни даже съ Роджеромъ или со мной? Можете ли вы продолжать поступать такъ, какъ будто бы вамъ ничего не извѣстно? Я увѣренъ, основываясь на мнѣніи о васъ Роджера, что на ваше слово можно положиться.
   -- Да; я обѣщаю, сказала Молли и протянула ему руку. Осборнъ взялъ ее, но съ видомъ, который явно говорилъ, что о въ находитъ это излишнимъ. Она прибавила.-- Я полагаю, что и не давъ обѣщанія, я молчала бы. Но, конечно, лучше связать себя честнымъ словомъ. Теперь я уйду. То была несчастная минута, въ которую я вздумала войдти сюда!
   Она тихонько положила на столъ книгу и направилась къ дверямъ, съ трудомъ сдерживая душившія ее рыданія. Роджеръ очутился у дверей прежде нея и, отворяя ихъ, пристально смотрѣлъ на нее и, казалось, прочелъ все, что было у нея на душѣ. Онъ взялъ ее за руку и крѣпкимъ пожатіемъ выразилъ свое сочувствіе и сожалѣніе.
   Бѣдняжка была сильно огорчена. Въ послѣднее время нервы ея находились постоянно въ напряженномъ состояніи. Она и прежде съ сожалѣніемъ собиралась покинуть Гамлей, а теперь къ этому сожалѣнію присоединилась новая тяжесть въ видѣ необходимости хранить тайну, которой ей никогда не слѣдовало бы проникать, и такимъ образомъ нести на себѣ большую отвѣтственность. Затѣмъ невольно возникалъ вопросъ: кто была жена Осборна? Молли хорошо знала, чего каждый членъ семейства требовалъ отъ будущей владѣтельницы замка. Въ первые дни ихъ знакомства, сквайръ всячески старался внушить Молли, что Осборнъ, его наслѣдникъ, никакъ не пара для скромной дочери провинціальнаго доктора. Съ этой цѣлью онъ часто говаривалъ, что представитель Гамлеевъ изъ Гамлея въ лицѣ его умнаго, красиваго, блестящаго сына, Осборна, долженъ жениться не иначе, какъ на очень знатной и богатой невѣстѣ. Мистрисъ Гамлей, съ своей стороны, хотя и безсознательно, нерѣдко составляла планы для принятія и водворенія въ замкѣ будущей и еще неизвѣстной супруги ея старшаго сына.
   -- Гостиная должна быть вновь отдѣлана, когда Осборнъ женится -- говорила она. Или:-- жена Осборна, вѣроятно, поселится въ западной части дома. Ей, можетъ быть, непріятно будетъ жить съ нами, стариками, но мы постараемся, чтобъ это было для нея по возможности менѣе чувствительно.-- Или: -- когда здѣсь появится мистрисъ Осборнъ, мы ей подаримъ новый экипажъ, а съ насъ будетъ довольно и стараго.
   Изъ всего этого Молли заключила, что будущая мистрисъ Осборнъ непремѣнно должна быть очень красивая и знатная леди, одно присутствіе которой неизбѣжно превратитъ Гамлей въ нѣчто весьма важное и величественное и на всегда изгонитъ изъ него простоту и непринужденность, по ея мнѣнію, составлявшія главную его прелесть. Да и самъ Осборнъ, во время своего посѣщенія мистрисъ Гибсонъ, такъ небрежно отзывался о разныхъ провинціальныхъ красавицахъ! Онъ былъ такой изящный и постоянно рисовался, даже дома, съ тою только разницей, что дома онъ имѣлъ видъ поэтически-томный, а въ гостяхъ аристократически-непристуиный. Кого же этотъ разборчивый молодой человѣкъ могъ выбрать себѣ въ супруги? Какая женщина могла быть достойна его, а разъ, что нашлась таковая, зачѣмъ ему было скрывать свой бракъ съ ней? Молли съ трудомъ прогнала отъ себя эти мысли. Да и стоило ли ей ломать голову надъ загадкой, которую она не могла и не должна была стараться разрѣшить? Данное слово, какъ крѣпкая стѣна, заграждало ей путь. Можетъ быть, ей даже не слѣдовало и думать объ этомъ предметѣ, нетолько что слагать вмѣстѣ отрывки слышанныхъ ею разговоровъ и пойманныхъ налету словъ и именъ, чтобъ послѣ выводить изъ нихъ заключенія. Молли со страхомъ думала о томъ, какъ она снова встрѣтится съ братьями, но безпокойство ея оказалось напраснымъ: они всѣ сошлись за обѣдомъ, какъ ни въ чемъ ни бывало. Сквайръ былъ молчаливъ -- не то печаленъ, не то чѣмъ либо недоволенъ. Съ самаго пріѣзда Осборна, онъ еще ни о чемъ съ нимъ не разговаривалъ, исключая о самыхъ пустыхъ и ничего незначащихъ предметахъ, да и то въ такихъ случахъ, когда сказать что-нибудь дѣлалось необходимостью. Опасное положеніе жены несказанно тяготило его и какъ мрачная туча отнимало свѣтъ у его существованія. Въ обращеніи Осборна съ отцомъ проглядывало равнодушіе, притворное, по мнѣнію Молли, но сомнительно-примирительнаго свойства. Роджеръ, спокойный и совершенно естественный и свободный, говорилъ болѣе прочихъ, хотя у него тоже было нелегко надушѣ. Онъ почти исключительно обращался къ Молли, вдаваясь въ длинные разсказы о послѣднихъ открытіяхъ въ области естественныхъ наукъ; это поддерживало разговоръ, почти безъ участія другихъ присутствовавшихъ за обѣдомъ лицъ. Молли ожидала увидѣть Осборна нѣсколько инымъ, чѣмъ обыкновенно, можетъ быть -- недовольнымъ, пристыженнымъ, разсерженнымъ. Ни чуть не бывало, онъ ничѣмъ не отличался отъ всегдашняго красиваго, изящнаго, томнаго Осборна. Онъ дружелюбно относился къ брату, учтиво къ ней и съ наружнымъ спокойствіемъ къ отцу. Подъ его ровнымъ обращеніемъ и небрежными манерами никакъ нельзя было подозрѣвать существованіе романа,-- такъ искусно онѣ скрывали его. Молли давно желала, встрѣтить любовь въ дѣйствительной жизни: желаніе ея исполнилось, но она отъ этого не ощущала ни малѣйшаго удовольствія. На всемъ событіи лежалъ какой-то оттѣнокъ таинственности и неизвѣстности. Она сравнивала съ нимъ свою спокойную жизнь въ Голлингфордѣ у честнаго, прямодушнаго отца, гдѣ всякому было извѣстно, кто что дѣлаетъ, и, отдавая преимущество своему дому, примирялась даже со всѣми невзгодами, которыя посѣщали ее въ послѣднее время. Конечно, ей было невыразимо грустно разставаться съ Гамлеемъ, а молчаливое прощаніе съ спящей, безсознательной мистрисъ Гамлей, перевернуло въ ней сердце. Тѣмъ не менѣе, она теперь покинула замокъ съ соверщенно инымъ чувствомъ, чѣмъ могла бы сдѣлать это недѣли двѣ тому назадъ. Тогда больная ежеминутно нуждалась въ ней и Молли сознавала, что она полезна и необходима для ея благосостоянія. Въ настоящее же время бѣдная, добрая леди, казалось, забыла о существованія своей любимицы: она жила еще физически, но душа ея уже утратила всѣ свои способности.
   Молли отправили домой въ каретѣ, и на прощанье осыпали ее ласками и изъявленіями благодарности. Осборнъ оборвалъ для нея всѣ цвѣты, какіе только находились въ домѣ, а Роджеръ далъ ей съ собой богатый запасъ книгъ. Сквайръ безмолвно пожималъ ей руки, не находя словъ, чтобъ выразить свою признательность, и наконецъ горячо обнялъ ее и поцаловалъ такъ нѣжно, какъ будто бы она дѣйствительно была его дочерью.
   

XIX.
Пріѣздъ Цинціи.

   Никто не встрѣтилъ Молли при ея возвращеніи домой. Отецъ ея былъ у больныхъ, а мистрисъ Гибсонъ отправилась дѣлать визиты. Такъ по крайней-мѣрѣ сказали Молли слуги. Она пошла наверхъ въ свою комнату, намѣреваясь уставить тамъ привезенныя съ собой книги, и съ удивленіемъ увидѣла, что комната, находившаяся противъ ея, по другую сторону корридора, чистилась и убиралась. Тамъ сметали пыль, наливали въ рукомойникъ свѣжую воду и развѣшивали полотенца.
   -- Кого-нибудь ждутъ? спросила Молли у служанки.
   -- Да; дочь госпожи, изъ Франціи. Мисъ Киркпатрикъ должна пріѣхать завтра.
   Наконецъ-то! Какое удовольствіе имѣть подругу своихъ лѣтъ, сестру! Печаль Молли нѣсколько разсѣялась, и она съ нетерпѣніемъ ожидала возвращенія мистрисъ Гибсонъ, чтобъ разспросить ее о Цинціи. Извѣстіе о пріѣздѣ послѣдней, безъ сомнѣнія, пришло неожиданно, а то мистеръ Гибсонъ, конечно, предупредилъ бы и о немъ наканунѣ, когда видѣлся съ ней въ замкѣ. Теперь Молли было не до чтенія. Поспѣшно выложивъ книги и разставивъ ихъ далеко не съ обычной своей аккуратностью, она сошла въ гостиную и ни за что не могла приняться. Наконецъ, возвратилась мистрисъ Гибсонъ, утомленная ходьбой и тяжелымъ бархатнымъ бурнусомъ. Пока она снимала его, а потомъ отдыхала впродолженіе нѣсколькихъ минутъ, вопросы Молли оставались безъ отвѣта.
   -- Да! Цинція пріѣдетъ завтра около десяти часовъ. Что за томительный день для настоящаго времени года! Я почти готова упасть въ обморокъ!-- Цинція услышала, что кто-то собирается ѣхать въ Англію и поспѣшила воспользоваться этимъ случаемъ. Такимъ образомъ, она оставляетъ пансіонъ двумя недѣлями ранѣе, чѣмъ было рѣшено нами. Она все это устроила такъ быстро, что я не могла написать ей, довольна я или нѣтъ ея распоряженіемъ, а между тѣмъ, я должна заплатить въ пансіонъ, какъ будто бы она пробыла тамъ все время сполна. А я еще собиралась поручить ей привезти мнѣ французскую шляпку, по которой и вы могли бы послѣ сдѣлать себѣ такую же! Тѣмъ не менѣе, я очень рада возвращенію бѣдняжки.
   -- Что съ ней? спросила Молли.
   -- Ничего. Почему вы это спрашиваете?
   -- Вы назвали ее бѣдняжкой, и я испугалась, думая, ужь не захворала ли она.
   -- О, нѣтъ! Это у меня привычка, которую я пріобрѣла, когда умеръ мистеръ Киркпатрикъ. Вы развѣ не знаете -- дѣвочекъ, лишившихся отца, всегда называютъ "бѣдняжками". О, нѣтъ! Цинція никогда не хвораетъ. Она сильна, какъ лошадь, и никогда не устаетъ такъ, какъ, напримѣръ, я сегодня. Принесите мнѣ стаканъ вина и бисквитъ, моя милая. Я совсѣмъ ослабла.
   Пріѣздъ Цинціи волновалъ мистера Гибсона гораздо болѣе, нежели ея мать. Онъ ожидалъ отъ него много удовольствія для Молли, на которой, несмотря на свою недавнюю женидьбу, преимущественно сосредоточивались всѣ его интересы. Онъ даже улучилъ свободную минутку, чтобъ сбѣгать наверхъ и заглянуть въ комнаты молодыхъ дѣвушекъ, установленныя мебелью, не дешево ему стоившею.
   -- Я полагаю, молоденькимъ леди нравится подобное убранство комнатъ. Конечно, это очень мило, но...
   -- Моя прежняя комната мнѣ больше нравилась, папа; но, можетъ быть, Цинція привыкла къ иному.
   -- Можетъ быть. Во всякомъ случаѣ, она увидитъ, что мы старались сдѣлать ея комнату красивой. Твоя точно такая же, какъ и ея -- это хорошо. Она могла бы обидѣться, еслибъ ея была лучше твоей. А теперь прощай. Спи спокойно на твоей легкой, изящной постелькѣ.
   На слѣдующее утро Молли поднялась очень рано, почти до свѣту, и принялась украшать комнату Цинціи цвѣтами, которые привезла изъ Гамлея. За завтракомъ она почти ничего не ѣла, и, лишь только встала изъ-за стола, бросилась наверхъ за шляпой и бурнусомъ, полагая, что мистрисъ Гибсонъ непремѣнно пойдетъ въ гостиницу "Ангела", гдѣ останавливался дилижансъ, который долженъ былъ привезти ея дочь послѣ двухлѣтней разлуки. Но, къ удивленію Молли, мистрисъ Гибсонъ, по обыкновенію, усѣлась за пяльцы, и въ свою очередь съ изумленіемъ взглянула за молодую дѣвушку, стоявшую передъ ней въ шляпкѣ и въ бурнусѣ.
   -- Куда вы собираетесь такъ рано, мое дитя? Туманъ еще не разошелся.
   -- Я думала, что вы пойдете на встрѣчу къ Цинціи и хотѣла идти съ вами.
   -- Она будетъ здѣсь черезъ полчаса. Вашъ дорогой папа приказалъ садовнику отправиться съ ручной тележкой за за поклажей, и я ничуть не буду удивлена, если окажется, что онъ самъ встрѣтилъ ее.
   -- А мы, значитъ, не пойдемъ? спросила Молли печально.
   -- Конечно, нѣтъ. Она почти тотчасъ по пріѣздѣ будетъ здѣсь. Кромѣ того, я не люблю дѣлать изъ себя зрѣлище и выставлять напоказъ свои чувства передъ всякимъ, кому въ то время случится проходить по улицѣ. Вы забываете, что я не видѣла ея цѣлыхъ два года, и ничуть не хочу разыгрывать сценъ на рыночной площади.
   И она принялась за вышиванье. Молли постаралась утѣшиться и, высунувшись изъ окна, пристально смотрѣла на улицу.
   -- Вотъ она, вотъ она! вскрикнула она вскорѣ. Отецъ ея шелъ рядомъ съ молодой леди высокаго роста, а сзади Вильямъ везъ въ тележкѣ поклажу. Молли бросилась къ парадной двери и широко раскрыла ее для пріема вновь прибывшей.
   -- Ну, вотъ и она! Молли, это Цинція. Цинція, Молли. Вѣдь вы сестры, какъ вамъ извѣстно.
   Молли увидѣла въ дверяхъ, противъ свѣта, прекрасную, стройную фигуру, черты лица которой въ первую минуту не могла разсмотрѣть. Внезапная робость охватила ее и помѣшала ей привѣтствовать Цинцію такъ, какъ она намѣревалась. Но она обняла ее и поцаловала въ обѣ щоки.
   -- А вотъ и мама, сказала она, смотря черезъ Молли на лѣстницу, гдѣ стояла мистрисъ Гибсонъ, укутанная въ шаль и дрожащая отъ холода. Цинція бросилась къ ней, оставивъ Молли и мистера Гибсона, которые отвернулись, чтобъ не мѣшать встрѣчѣ матери съ дочерью.
   Мистрисъ Гибсонъ сказала:
   -- Какъ ты выросла, моя дорогая! Ты имѣешь видъ совсѣмъ взрослой женщины.
   -- Еще бы! Впрочемъ, я уже была таковой до моего отъѣзда изъ Англіи, и съ тѣхъ поръ очень мало выросла -- но за то, надо надѣяться, поумнѣла.
   -- Да, надо надѣяться! повторила мистрисъ Гибсонъ съ особеннымъ удареніемъ. Въ словахъ обѣихъ, несмотря на всю ихъ незначительность, явно скрывался особенный смыслъ.
   Когда они вошли въ гостиную, Молли была поражена красотой Цинціи, которую теперь только вполнѣ разсмотрѣла. Черты лица ея были не совсѣмъ правильны, но до такой степени подвижны, что никому и въ голову не приходило замѣчать ихъ недостатки. Улыбка ея была восхитительна и вообще вся игра физіономіи сосредоточивалась около рта, тогда какъ прекрасной формы глаза рѣдко мѣняли свое выраженіе. Яркостью и свѣжестью красокъ она походила на мать, только на ея цвѣтѣ лица было менѣе оттѣнковъ, свойственныхъ кожѣ женщинъ, которыя въ очень ранней молодости были рыжеволосы. А продолговатые, серьёзные, острые глаза окаймлялись длинными, темными рѣсницами, совершенно непохожими на тѣ, которыя, вслѣдствіе своей безцвѣтности, придавали мистрисъ Киркпатрикъ нѣсколько безсмысленное выраженіе. Молли, такъ-сказать, влюбилась въ нее съ первой минуты. Она сидѣла у камина и грѣла руки и ноги съ такой непринужденностью, какъ будто провела здѣсь всю свою жизнь. Не обращая особеннаго вниманія на мать, которая внимательно разсматривала ея одежду, она, казалось, изучала Молли и мистера Гибсона, устремивъ на нихъ пристальный, серьёзный взоръ.
   -- Васъ въ столовой ожидаетъ горячій завтракъ, сказалъ мистеръ Гибсонъ: -- онъ, я думаю, нелишній послѣ вашего ночного путешествія. Онъ взглянулъ на жену, на мать Цинціи, но та, повидимому, не намѣревалась снова покинуть теплую гостиную.
   -- Молли тебя проводитъ въ твою комнату, моя милая, сказала она: -- ваши спальни находятся по сосѣдству, и ей самой надо снять шляпку и бурнусъ. Я прійду въ столовую и посижу тамъ, пока ты будешь завтракать, но теперь холодъ мнѣ кажется черезчуръ страшнымъ.
   Цинція встала и послѣдовала за Молли наверхъ.
   -- Мнѣ очень жаль, что у васъ нѣтъ огня, сказала Молли:-- но, вѣроятно, на счетъ этого не было сдѣлано распоряженія, а я не отдаю никакихъ приказаній. Но вотъ, по крайней-мѣрѣ, горячая вода.
   -- Подождите минутку, сказала Цинція, взявъ Молли за обѣ руки и пристально смотря ей въ лицо, но такъ, однако, что той это не было непріятно.
   -- Я думаю, что полюблю васъ, и очень рада этому. Я такъ боялась противнаго! Мы всѣ въ неловкомъ положеніи, не правда ли? Но вашъ отецъ мнѣ очень нравится.
   Молли не могла не улыбнуться тону, съ какимъ это было сказано. Цинція отвѣчала на улыбку.
   -- Вы можете смѣяться, но, право, со мной не такъ-то легко ладить. Мама и я, мы постоянно ссорились прежде; надѣюсь, что теперь мы обѣ поумнѣли. Прошу васъ, оставьте меня одну на четверть часика. Мнѣ болѣе ничего не нужно.
   Молли ушла въ свою комнату дожидаться, пока Цинція захочетъ сойдти въ столовую, чтобъ тогда показать ей дорогу. Въ этомъ, собственно говоря, не было необходимости: въ такомъ маленькомъ домѣ, всякій легко могъ съ помощью самаго ничтожнаго соображенія найдти любую комнату. Но Цинція совсѣмъ очаровала Молли, которой поэтому и хотѣлось услужить ей. Съ той самой минуты, какъ она услышала о возможности пріобрѣсти сестру (хотя трудно было бы рѣшить, какимъ образомъ она ей приходилась сестрой), Молли безпрестанно думала о Цинціи, и теперь, когда та пріѣхала, немедленно поддалась обаятельной прелести ея обращенія. Есть личности, въ большой мѣрѣ надѣленныя этой способностью очаровывать всякаго, кто къ нимъ приближается. Въ каждомъ пансіонѣ бываетъ дѣвочка, привлекающая къ себѣ всѣхъ другихъ; но это не добротой своей, ни красотой, ни умомъ, ни кротостью, а чѣмъ-то, чего нельзя опредѣлить и чему нельзя дать имени. Это нѣчто въ родѣ того, на что намекается въ старой пѣснѣ:
   
   Love me not for comely grace,
   For my pleasing eye and face;
   No, nor for my constant heart --
   For these may change, and turn to ill,
   And thus true love may sever.
   But love me on, and know not why,
   So hast thou the same reason still
   To date upon me ever.
   
   (Люби меня, но не за красоту лица и глазъ -- не за постоянство моего сердца; все это можетъ измѣниться, а вмѣстѣ съ тѣмъ, угаснетъ и любовь. Но люби меня, самъ не зная за что, и тогда ты будешь вѣчно мною восхищаться).
   Женщины нерѣдко производятъ такое впечатлѣніе нетолько на мужчинъ, но и на особъ одного съ ними пола. Это что-то неуловимое состоитъ изъ смѣшенія различныхъ качествъ и дарованій, изъ которыхъ ни одно не выдается особенно такъ, чтобъ его можно было назвать преимущественно передъ другими. Такое очарованіе, однако, несовмѣстимо съ строгими понятіями о чести и справедливости, потому что въ немъ подразумѣвается умѣнье приноравливаться къ людямъ и до нѣкоторой степени льстить ихъ привычкамъ и наклонностямъ. Во всякомъ случаѣ, Молли могла бы скоро убѣдиться въ томъ, что Цинція не отличается черезчуръ строгой нравственностью. Но въ настоящую минуту она была ослѣплена блестящей красотой своей подруги, и ничуть не намѣревалась открывать въ ней недостатки.
   Цинція до такой степени была проникнута сознаніемъ своей красоты, что перестала о ней заботиться. Молли любила смотрѣть на нее, когда она ходила по комнатѣ граціозной, свободной поступью, двигаясь какъ-бы подъ звуки музыки. Ея одежда, которая въ настоящее время показалась бы странной, какъ нельзя больше шла къ ея фигурѣ и лицу, и мода въ ней всегда была подчинена самому строгому и изящному вкусу. Платья ея были недороги, а число ихъ весьма ограничено. Мистрисъ Гибсонъ пришла въ ужасъ, узнавъ, что у Цинціи ихъ всего только четыре перемѣны, тогда какъ, оставшись во Франціи до назначеннаго срока, она могла бы запастись тамъ многими, весьма полезными выкройками. Молли при подобныхъ рѣчахъ обыкновенно оскорблялась за Цинцію; ей казалось, будто изъ нихъ можно вывести то заключеніе, что мать, послѣ двухгодичной разлуки увидѣвшая дочь свою двумя недѣлями ранѣе, чѣмъ предполагала, ощущала при этомъ радость, гораздо меньшую той, какую ей могла бы доставить пачка серебристой бумаги выкроекъ. Но самоё Цинцію, повидимому, весьма мало трогали часто повторяемые упреки и сожалѣнія мистрисъ Гибсонъ. Она вообще большую часть рѣчей матери выслушивала съ невозмутимымъ хладнокровіемъ, которое ту какъ-бы запугивало, и мистрисъ Гибсонъ на этомъ основаніи была гораздо сообщительнѣе съ Молли, нежели съ собственной дочерью. Но что касается до туалета, то Циннія вскорѣ доказала, что она истая дочь своей матери по умѣнью извлекать пользу изъ своихъ длинныхъ, гибкихъ пальцевъ. Она была отличная рукодѣльница и, въ противоположность Молли, которая прекрасно шила бѣлье, но не имѣла ни малѣйшаго понятія о приготовленьи платьевъ и шляпъ, она могла съ удивительной точностью воспроизводить фасоны, мимоходомъ попадавшіеся ей на глаза, когда она проходила по улицамъ Булони. Двумя-тремя быстрыми движеніями рукъ, она свертывала въ самые граціозные и разнообразные банты газъ и ленты, которыми ее снабжала мать. Такимъ образомъ, она въ короткое время обновила весь гардеробъ мистрисъ Гибсонъ, но работала на нее всегда съ какой-то презрительной миной, источникъ которой оставался для Молли неразрѣшимой загадкой.
   Между тѣмъ, мистеръ Гибсонъ ежедневно приносилъ извѣстія о быстро приближающейся кончинѣ мистрисъ Гамлей. Молли, часто сидя возлѣ Цинціи, окруженной лентами, кружевами и проволокой, выслушивала эти бюллетени съ тоской въ сердцѣ; они раздавались въ ея ушахъ, какъ похоронный звонъ, посреди брачнаго пира. Отецъ сочувствовалъ ей: онъ тоже терялъ дорогого друга, но на него, привыкшаго къ подобнаго рода зрѣлищамъ, смерть не производила такого ужаснаго впечатлѣнія. Онъ видѣлъ въ ней естественный конецъ всего живущаго въ мірѣ, и ничего болѣе. Но для Молли смерть близкаго и любимаго существа казалась въ высшей степени мрачнымъ и безотраднымъ явленіемъ. Окружающіе ее суетные предметы и занятія возбуждали въ ней отвращеніе; она убѣгала въ садъ на морозный воздухъ и тамъ долго ходила взадъ и впередъ по аллейкѣ, укрытой отъ глазъ и защищенной отъ холода стѣной хвойныхъ растеній.
   Наконецъ, всего двѣ недѣли спустя послѣ отъѣзда Молли изъ замка, мистрисъ Гамлей умерла. Жизнь медленно, спокойно покинула ее, подобно тому, какъ уже прежде ее оставилъ разсудокъ, и она заснула навѣки мирнымъ, непробуднымъ сномъ.
   -- Они всѣ посылаютъ тебѣ поклонъ, Молли, сказалъ ей отецъ.-- А Роджеръ говоритъ, что знаетъ, какъ это тебя опечалитъ.
   Мистеръ Гибсонъ возвратился домой очень поздно и сидѣлъ въ столовой за своимъ одинокимъ обѣдомъ. Молли была съ нимъ, а Цинція съ матерью находилась наверху. Мистрисъ Гибсонъ примѣряла наколку, только что оконченную для нея Цинціей.
   Когда ея отецъ, пообѣдавъ, отправился доканчивать свой кругъ визитовъ, Молли осталась внизу. Огонь въ каминѣ едва тлѣлся, а свѣчи горѣли тускло. Цинція тихо вошла въ комнату, сѣла у ногъ Молли близь камина и, взявъ ея холодную руку, стала нѣжно гладить и отогрѣвать ее. Отъ этой ласки мгновенно растаяли слезы, накопившіяся у Молли на сердцѣ, и быстро потекли по щекамъ.
   -- Вы очень любили ее, Молли?
   -- Да, съ рыданіемъ произнесла она, и снова все замолкло.
   -- Вы давно знали ее?
   -- Нѣтъ, только годъ. Но я съ ней часто видѣлась, и она говорила, что любитъ меня, какъ дочь. А я даже съ ней и не простилась! Подъ конецъ она совсѣмъ потеряла сознаніе.
   -- У нея только сыновья?
   -- Да, мистеръ Осборнъ и мистеръ Роджеръ Гамлей. У нея когда-то была и дочь, Фанни. Она иногда во время своей болѣзни звала меня "Фанни".
   Молодыя дѣвушки опять замолчали, устремивъ глаза въ огонь. Цинція первая заговорила:
   -- Хотѣлось бы мнѣ любить людей такъ, какъ вы ихъ любите, Молли!
   -- А развѣ вы не любите? съ изумленіемъ спросила та.
   -- Нѣтъ. Меня многіе любятъ или, по крайней-мѣрѣ, воображаютъ, что любятъ -- мнѣ же ни до кого особенно нѣтъ дѣла. Мнѣ кажется, малютка Молли, что я васъ люблю больше всѣхъ на свѣтѣ, несмотря на то, что прошло всего десять дней съ тѣхъ поръ, какъ я узнала васъ.
   -- Не больше вашей матери, однако? сказала Молли съ удивленіемъ.
   -- Да, больше! отвѣчала Цинція съ легкой улыбкой.-- Это очень дурно, не правда ли? но тѣмъ не менѣе справедливо. Не осуждайте меня. Я не думаю, чтобъ дочерняя любовь была чисто дѣломъ природы, и, вспомните, сколько времени я была разлучена съ моей матерью! Я, пожалуй, любила отца, продолжала она съ убѣжденіемъ въ голосѣ и на минуту пріостановилась:-- но онъ умеръ, когда я была крошечной дѣвочкой, и никто не вѣритъ, чтобъ я могла его помнить. Я слышала, какъ двѣ недѣли спустя послѣ его похоронъ, мама кому-то говорила: "О, нѣтъ, Цинція слишкомъ мала; она совсѣмъ забыла его!" Я закусила губы, чтобъ не закричать: "Папа, папа, развѣ это правда?" Затѣмъ мама пошла въ гувернантки; еи, бѣдной, ничего болѣе не оставалось дѣлать; впрочемъ, она не печалилась, разставаясь со мной. Я ей мѣшала, и меня четырехъ лѣтъ отроду отдали въ пансіонъ. Мама проводила каникулы въ знатныхъ домахъ, а я всегда оставалась на попеченіи содержательницы то одного, то другого пансіона. Однажды меня взяли въ Тоуэрсъ; мама то и дѣло бранила и учила меня, какъ держать себя, что не мѣшало мнѣ шалить. Я болѣе не возвращалась туда, о чемъ не сожалѣла, такъ-какъ это было прескучное мѣсто.
   -- Ваша правда, подтвердила Молли, вспомнивъ о своихъ собственныхъ страданіяхъ въ Тоуэрсѣ.
   -- А разъ я гостила въ Лондонѣ у моего дяди, Киркпатрика. Онъ -- законовѣдъ, и теперь дѣла его идутъ хорошо. Но тогда онъ былъ очень бѣдный человѣкъ, обремененный шестью или семью дѣтьми. Это было зимой, и насъ всѣхъ заперли въ небольшомъ домикѣ въ улицѣ Доути. И все-таки тамъ было недурно!
   -- Но вы жили съ вашей матерью, когда она открыла пансіонъ въ Ашкомбѣ. Мистеръ Престонъ объ этомъ упоминалъ, когда я была въ Манор-гаузѣ.
   -- Что онъ вамъ еще говорилъ? спросила Цинція рѣзко.
   -- Ничего болѣе. Ахъ, да! Онъ восхищался вашей красотой и просилъ меня вамъ передать нашъ разговоръ.
   -- Я бы возненавидѣла васъ, еслибъ вы это сдѣлали, сказала Цинція.
   -- Мнѣ и въ голову не пришло исполнить его порученіе, отвѣчала Молли.-- Онъ мнѣ не понравился, и леди Гарріета нехорошо о немъ отзывается.
   Цинція помолчала, потомъ сказала:
   -- Какъ бы я желала быть доброй!
   -- И я тоже, отвѣчала Молли простодушно.
   Она думала о мистрисъ Гамлей и о томъ, что
   
   Only the actions of the just
   Smell sweet and blossom in the dust.
   
   (только дѣла праведныхъ цвѣтутъ и благоухаютъ въ прахѣ)
   "Доброта" казалась ей въ настоящую минуту единственнымъ качествомъ, заслуживающимъ любви.
   -- Вздоръ, Молли! Вы и теперь добры, а если нѣтъ, то что же послѣ этого а? Вотъ вамъ загадка -- разрѣшите-ка ее. Да что объ этомъ толковать! Я недобра и никогда не буду доброй. Героиней я еще, пожалуй, могла бы сдѣлаться, но доброй, хорошей женщиной никогда.
   -- Вы думаете, что быть героиней легче?
   -- Да, по крайней-мѣрѣ, такой героиней, о какихъ мы читаемъ въ исторіи. Я способна совершить подвигъ, сдѣлать большое усиліе, а потомъ наступаетъ реакція. Постоянная ежедневная доброта мнѣ не подъ силу. Я, должно быть, нѣчто въ родѣ нравственнаго кангуру!
   Молли разсѣянно слушала Цинцію. Мысли ея упорно обращались къ опечаленной Гамлейской семьѣ.
   -- Какъ бы я желала ихъ видѣть! Но что можешь сдѣлать въ подобномъ случаѣ для утѣшенія людей? Папа говоритъ, что похороны назначены во вторникъ, а затѣмъ Роджеръ Гамлей уѣдетъ въ Кембриджъ, и все приметъ обычный видъ, какъ будто бы ничего и не случилось. Какъ-то сквайръ и мистеръ Осборнъ Гамлей будутъ жить вдвоемъ?
   -- Онъ старшій сынъ, не правда ли? Отчего бы имъ не жить хорошо?
   -- Я не знаю. То-есть я знаю, но полагаю, что не должна объ этомъ говорить.
   -- Не будьте такъ педантически правдивы, Молли. Къ тому же, по вашему лицу всегда видно, когда вы произносите правду, и когда ложь; слова тутъ совершенно излишни. Я очень хорошо поняла ваше "я не знаю". Сама я не считаю себя обязанной быть правдивой, и прошу васъ стать со мной на равную ногу.
   Цинція была права, утверждая, что не считаетъ себя обязанной быть правдивой. Она говорила все то, что ей приходило въ голову, весьма мало заботясь о точности своихъ рѣчей. Но въ ней не было ничего преднамѣренно дурнаго или злаго, и она никогда не старалась извлекать пользу изъ своихъ отступленій отъ истины. Въ ея словахъ иногда было столько остроумія и веселости, что они невольно забавляли Молли, которая въ теоріи, однако, ихъ порицала. Живость Цинціи и ея грація самымъ проступкамъ ея придавали какую-то особенную прелесть. А повременамъ ея нѣжность и мягкость совершенно очаровывали Молли. Мистеру Гибсону, съ другой стороны, очень нравилось то, что она такъ мало заботилась о своей красотѣ, а ея почтительное съ нимъ обращеніе окончательно подкупало его.
   Покончивъ съ гардеробомъ матери, Цинція не успокоилась, пока не принялась за преобразованіе туалета Молли.
   -- Теперь за вами очередь, моя милочка, сказала она.-- До сихъ поръ я работала только съ знаніемъ дѣла, а теперь я займусь съ любовью.
   Она вынула изъ-подъ своей собственной шляпки хорошенькій искуственный цвѣтокъ и, прикрѣпляя его къ шляпкѣ Молли, говорила, что онъ будетъ идти къ цвѣту ея лица, а сама она прекрасно обойдется съ бантомъ изъ лентъ. Работая, она безъ умолку пѣла. У нея былъ пріятный голосокъ, и она премило выдѣлывала рулады своихъ французскихъ пѣсенокъ. Однако, она въ сущности была довольно равнодушна къ музыкѣ, и рѣдко играла на фортепьяно, за которымъ Молли ежедневно проводила нѣсколько времени. Цинція охотно отвѣчала на вопросы о ея прежней жизни, хотя сама никогда о ней не упоминала первая. За то она съ большимъ сочувствіемъ выслушивала невинные разсказы Молли о ея радостяхъ и печаляхъ, и не разъ изъявляла удивленіе, какъ она могла такъ терпѣливо выносить фактъ вторичнаго замужества мистера Гибсона, и почему она открыто не возмутилась?
   Но, несмотря на пріятное общество, какое Молли теперь имѣла дома, ее влекло въ Гамлей. Еслибъ въ семействѣ сквайра была особа одного съ ней пола, она непремѣнно получала бы оттуда множество записочекъ съ разными подробностями, которыя теперь для нея исчезали или доходили до нея только по частямъ изъ сжатыхъ разсказовъ отца. Впрочемъ, и мистеръ Гибсонъ со смерти своей паціентки посѣщалъ замокъ гораздо рѣже.
   -- Да, говорилъ онъ Молли:-- сквайръ очень измѣнился, однако, ему теперь лучше. Между нимъ и Осборномъ все что-то неладно; это видно изъ молчанія и натянутаго обращенія. Впрочемъ, съ виду отношенія ихъ довольно дружелюбны -- во всякомъ случаѣ, учтивы. Сквайръ неизмѣнно уважаетъ въ Осборнѣ своего наслѣдника, будущаго представителя гамлейской фамиліи. Осборнъ имѣетъ болѣзненный видъ, и говоритъ, что ощущаетъ необходимость въ перемѣнѣ мѣста и воздуха. Я полагаю, его утомляютъ и раздражаютъ домашнія несогласія, и онъ глубоко чувствуетъ потерю матери. Странно, что взаимное горе нисколько не сблизило его съ отцомъ. Роджеръ въ Кембриджѣ собирается держать экзаменъ изъ математики. Да, и мѣсто и люди, все тамъ измѣнилось! Впрочемъ, это въ порядкѣ вещей!
   Таковы были свѣдѣнія, получаемыя Молли о гамлейскомъ семействѣ, которое при каждомъ удобномъ случаѣ посылало ей поклоны.
   Слыша разсказы мужа о печальномъ настроеніи духа Осборна, мистрисъ Гибсонъ всегда приговаривала:
   -- Мой милый! Отчего ты не позовешь его къ намъ обѣдать? Мы бы приготовили маленькій изящный обѣдъ, кухарка у насъ теперь хорошая, а сами одѣлись бы въ черное съ лиловымъ, такъ что все было бы прилично и не имѣло особенно праздничнаго вида.
   Мистеръ Гибсонъ въ отвѣтъ только качалъ головой. Онъ за это время успѣлъ привыкнуть къ женѣ и смотрѣлъ на молчаніе, какъ на лучшее средство для избѣжанія безполезныхъ и не всегда пріятныхъ преній.
   Но всякій разъ, какъ мистрисъ Гибсонъ взглядывала на Цинцію, ее съ новой силой поражала мысль, что маленькій, спокойный обѣдъ въ обществѣ молодой дѣвушки былъ бы весьма полезенъ мистеру Осборну Гамлею. До сихъ поръ Цинцію видѣли только однѣ голлингфордскія дамы, да мистеръ Аштонъ, викарій, этотъ неисправимый, закоренѣлый холостякъ. Что пользы въ красавицѣ дочери, когда кромѣ женщинъ нѣтъ никого, чтобы восхищаться ею?
   Сама Цинція, повидимому, оставалась къ этому вполнѣ равнодушной и едва замѣчала толки матери объ удовольствіяхъ, какими можно было пользоваться въ Голлингфордѣ и о тѣхъ, которыя были недоступны маленькому городку. Она точно столько же старалась очаровать обѣихъ мисъ Броунингъ, какъ еслибъ онѣ были Осборнъ Гамлей или всякій другой молодой наслѣдникъ. Впрочемъ, она не старалась, а только слѣдовала врожденной наклонности, возбуждавшей въ ней желаніе нравиться всякому, кто къ ней приближался. Ей, напротивъ, пришлось бы стараться, еслибъ она вздумала на кого либо произвести неблагопріятное для себя впечатлѣніе. За то она рѣзкими рѣчами и выразительными взглядами часто протестовала противъ словъ и желаній матери -- противъ ея глупостей столько же, сколько противъ ласкъ. Молли нерѣдко становилось жалко мистрисъ Гибсонъ, видя ея тщетныя усилія пріобрѣсти вліяніе надъ дочерью. Однажды Цинція, угадавъ невысказанную мысль Молли, сказала ей:
   -- Я недобра и говорила вамъ это. Я никакъ не могу простить ей того, что она такъ мало заботилась обо мнѣ въ дѣтствѣ, когда я непремѣнно привязалась бы къ ней. Въ пансіонѣ я очень рѣдко получала о ней извѣстія и знаю, что она не допустила меня присутствовать на своей свадьбѣ. Я видѣла письмо, которое она писала къ мадамъ Лефебръ. Родители должны воспитывать своихъ дѣтей на глазахъ, если хотятъ, чтобъ они, прійдя въ возрастъ, считали ихъ непогрѣшимыми.
   -- Но дѣти, сознавая недостатки родителей, обязаны покрывать ихъ и, по возможности, стараться забывать ихъ, отвѣчала Молли.
   -- Обязаны, я съ этимъ согласна. Но развѣ вы не видите, что я выросла внѣ всякихъ обязанносіей. Любите меня, моя голубушка, такою, какъ я есть: лучшею -- я никогда не буду.

Конецъ первой части.

   

Часть вторая.

I.
Посѣтители мистрисъ Гибсонъ.

   Въ одинъ прекрасный день, къ великому удивленію Молли, къ нимъ явился, въ качествѣ гостя, не кто иной, какъ мистеръ Престонъ. Мистрисъ Гибсонъ и она сидѣли въ гостиной -- Цинціи не было дома: она отправилась дѣлать покупки -- когда имъ доложили о приходѣ молодого человѣка, а вслѣдъ затѣмъ вошелъ и онъ самъ. Появленіе его произвело въ гостиной смущеніе, которое Молли рѣшительно не знала, чему приписать. Онъ же имѣлъ тотъ самый самоувѣренный видъ, съ какимъ оказывалъ ей и ея отцу гостепріимство въ Ашкомбскомъ Манор-гаузѣ. Къ нему очень шелъ его костюмъ для верховой ѣзды; а движеніе на открытомъ воздухѣ придало лицу особенную свѣжесть. Тѣмъ не менѣе, при видѣ его, гладкій лобъ мистрисъ Гибсонъ слегка нахмурился, и пріемъ ея на этотъ разъ не отличался той привѣтливостью, съ какой она, обыкновенно, встрѣчала своихъ гостей; въ манерахъ ея проглядывало безпокойство, нѣсколько удивившее Молли. Мистрисъ Гибсонъ сидѣла за своими вѣчными пяльцами и, вставая, чтобъ принять мистера Престона, какъ-то умудрилась опрокинуть корзинку съ клубками шерсти. Отклонивъ предложеніе Молли помочь ей, она сама принялась подбирать ихъ прежде, чѣмъ пригласила гостя сѣсть. Онъ стоялъ со шляпою въ рукахъ, повидимому, принимая живое участіе въ подбираньи шерсти; но Молли была убѣждена, что участіе это было притворное, такъ-какъ онъ все время разсматривалъ убранство комнаты, какъ-бы стараясь замѣтить всѣ малѣйшія ея подробности.
   Наконецъ, они сѣли и между ними начался разговоръ.
   -- Это первый мой пріѣздъ въ Голлингфордъ со времени вашей свадьбы, мистрисъ Гибсонъ, а не то я навѣстилъ бы васъ гораздо ранѣе.
   -- Да, я знаю, вы очень заняты въ Ашкомбѣ, и не ожидала вашего посѣщенія. А что, лордъ Комноръ въ Тоуэрсѣ? Я уже цѣлую недѣлю не имѣла извѣстій отъ ея сіятельства!
   -- Нѣтъ! его, кажется, задержали въ Батѣ, но на дняхъ я получилъ отъ него письмо съ порученіемъ для Шипшенкса. Мистера Гибсона нѣтъ дома?
   -- Нѣтъ. Онъ рѣдко бываетъ дома, почти никогда, можно сказать. Я и не воображала, что мнѣ прійдется такъ мало видѣть его. Жоны докторовъ обречены вести очень уединенную жизнь, мистеръ Престонъ!
   -- Едва-ли вы можете назвать вашу жизнь уединенной, имѣя подъ рукой такую собесѣдницу, какъ мисъ Гибсонъ, сказалъ онъ, кланяясь Молли.
   -- О, я называю уединеніемъ для жены отсутствіе ея мужа. Бѣдный мистеръ Киркпатрикъ только и былъ счастливъ, когда имѣлъ меня при себѣ; гуляя, дѣлая визиты, онъ всегда бралъ меня съ собой. Но мистеръ Гибсонъ почему-то полагаетъ, что я была бы ему помѣхой.
   -- Не думаю, мама, чтобъ вы могли помѣститься за нимъ на его черной Бессѣ, сказала Молли: -- а иначе вы едва-ли была бы въ состояніи слѣдовать за нимъ по всѣмъ узкимъ переулкамъ и дурно или совсѣмъ не вымощеннымъ аллеямъ.
   -- Да, но онъ могъ бы держать экипажъ, какъ я уже не разъ говорила ему. А кстати, я по вечерамъ ѣздила бы въ немъ въ гости. Одною изъ причинъ, почему я не поѣхала на голлингфордскій благотворительный балъ, именно и было то, что у меня нѣтъ экипажа. Я никакъ не могла рѣшиться поѣхать въ грязной каретѣ, взятой изъ гостиницы "Ангелъ". На слѣдующую зиму мы непремѣнно заставимъ папа обзавестись экипажемъ, Молли. Ни чуть не годится ни вамъ, ни...
   Она вдругъ остановилась и искоса взглянула на мистера Престона, съ цѣлью удостовѣриться, замѣтилъ онъ или нѣтъ, какъ она внезапно прервала свою рѣчь. Онъ, безъ сомнѣнія, замѣтилъ, но не показалъ виду, и, обратясь къ Молли, спросилъ:
   -- Были вы когда-нибудь на благотворительномъ балу, мисъ Гибсонъ?
   -- Нѣтъ! отвѣчала Молли.
   -- Тѣмъ больше будете вы имѣть удовольствія въ первый разъ, какъ поѣдете.
   -- Я не увѣрена въ этомъ. Мнѣ захочется много танцовать, а у меня такъ мало знакомыхъ.
   -- А вы полагаете, молодые люди не умѣютъ находить способовъ быть представленными хорошенькимъ дѣвушкамъ?
   Это были именно такого рода слова, за которыя Молли съ самаго начала не взлюбила его. И произнесъ онъ ихъ съ особеннымъ, нѣсколько нахальнымъ выраженіемъ, которое должно было показать, что въ нихъ заключался лично ей адресованный комплиментъ. Молли осталась очень довольна собой за равнодушный видъ, съ какимъ продолжала разговоръ, какъ будто бы ей не было сказано ничего непріятнаго.
   -- Смѣю надѣяться, что вы позволите мнѣ быть однимъ изъ вашихъ кавалеровъ на первомъ балу, на который вы поѣдете. Сдѣлайте мнѣ честь и не забудьте моей заблаговременной просьбы, когда будете со всѣхъ сторонъ засыпаны приглашеніями.
   -- Я не хочу заранѣе связывать себя обѣщаніями, отвѣчала Молли, замѣтя изъ-подъ опущенныхъ рѣсницъ, что онъ наклонился къ ней и смотрѣлъ на нее съ видомъ человѣка, рѣшившагося добиться отвѣта.
   -- Молодыя леди всегда очень осторожны на дѣлѣ, еще болѣе, чѣмъ на словахъ, отвѣчалъ онъ небрежно, обращаясь къ мистрисъ Гибсонъ: -- вопреки своимъ опасеніямъ остаться безъ кавалеровъ, мисъ Гибсонъ отказывается отъ возможности имѣть хоть одного навѣрное. Я полагаю, мисъ Киркпатрикъ къ тому времени возвратится изъ Франціи?
   Онъ произнесъ послѣднія слова тѣмъ же тономъ, какъ и предыдущія, но инстинктъ Молли сказалъ ей, что онъ сдѣлалъ это не безъ усилія. Она взглянула на него. Онъ игралъ шляпой, какъ будто бы ему было совершенно все равно, какой отвѣтъ воспослѣдуетъ на его вопросъ. Однако, онъ ожидалъ его съ напряженнымъ вниманіемъ и съ полуулыбкой на губахъ.
   Мистрисъ Гибсонъ слегка покраснѣла и нерѣшительно проговорила:
   -- Да, конечно, моя дочь проведетъ будущую зиму съ нами, по крайней-мѣрѣ я такъ думаю, и конечно, будетъ и выѣзжать съ нами.
   "Отчего она не можетъ ему съ разу сказать, что Цинція пріѣхала?" подумала Молли, хотя и была рада, что любопытство мистера Престона осталось неудовлетвореннымъ.
   Онъ все улыбался и, взглянувъ на мистрисъ Гибсонъ, опять спросилъ:
   -- Вы имѣете отъ нея хорошія извѣстія, я надѣюсь?
   -- О, да, очень хорошія. Кстати, какъ поживаютъ наши старые друзья Робинзоны? Часто, очень часто вспоминаю я о ихъ добротѣ ко мнѣ, когда я жила въ Ашкомбѣ! Добрые, милые люди, какъ бы я желала снова увидѣть ихъ!
   -- Я непремѣнно передамъ имъ ваши любезныя слова. На сколько мнѣ извѣстно, они здоровы.
   Въ эту самую минуту Молли услышала знакомый стукъ открывающейся парадной двери: то возвращалась домой Цинція. Не безъ основанія нолагая, что мистрисъ Гибсонъ имѣетъ какую-то тайную причину скрывать отъ мистера Престона пріѣздъ своей дочери и, желая досадить послѣднему, она встала, съ намѣреніемъ выйдти изъ комнаты, встрѣтить Цинцію на лѣстницѣ и предупредить ее. Но одинъ изъ уроненныхъ клубковъ шерсти запутался въ ея ногахъ и платьѣ, и прежде чѣмъ она успѣла отъ него освободиться, Цинція отворила дверь гостиной, и, стоя на порогѣ, смотрѣла на мать, на Молли, на мистера Престона, но не двигалась съ мѣста. Яркій румянецъ, покрывавшій ея щоки въ первую минуту ея появленія, теперь совсѣмъ сбѣжалъ съ лица, но за то глаза -- прекрасные, всегда мягкіе, серьёзные глаза ея -- сверкали и, казалось, готовы были метать молнію; лобъ ея нахмурился, и она медленной, но твердой поступью вошла въ комнату и присоединилась къ тремъ особамъ, изъ которыхъ каждая смотрѣла на нее съ совершенно различнымъ ощущеніемъ. Мистеръ Престонъ сдѣлалъ шагъ или два ей на встрѣчу съ протянутой рукой, съ лицомъ сіяющимъ радостью.
   Она не не обратила вниманія ни на протянутую руку, ни на поданный ей стулъ, но сѣла на маленькій диванчикъ у окна и позвала къ себѣ Молли.
   -- Посмотрите на мои покупки, сказала она: -- эта зеленая лента стоитъ четырнадцать пенсовъ за ярдъ, а эта шелковая матерія три шиллинга, и она продолжала говорить объ этихъ бездѣлушкахъ, какъ будто онѣ имѣли для нея необыкновенную важность и, поглощая все ея вниманіе, не позволяли ей заняться ни матерью, ни ея посѣтителемъ.
   Мистеръ Престонъ настроилъ себя на тотъ же ладъ. Онъ тоже заговорилъ о событіяхъ дня, о мѣстныхъ новостяхъ, но Молли, время отъ времени на него посматривавшая, была почти испугана выраженіемъ подавленной злобы, которая совершенно исказила его прекрасныя черты. Она избѣгала смотрѣть на него безъ нужды и усердно поддерживала старанія Цинціи нести съ ней отдѣльный разговоръ. Мистрисъ Гибсонъ, наоборотъ, сдѣлалась гораздо любезнѣе, какъ-бы усиливаясь загладить рѣзкое, неучтивое обращеніе Цинціи, и по возможности смягчить его гнѣвъ. Она теперь безъ умолку говорила, точно желая его всячески удержать, тогда какъ до прихода Цинціи нерѣдко позволяла разговору упадать, вѣроятно, чтобъ дать мистеру Престону возможность распроститься и уйдти.
   Между прочимъ, рѣчь зашла о Гамлеяхъ. Мистрисъ Гибсонъ всегда охотно распространялась о дружбѣ, связывавшей Молли съ этимъ знатнымъ семействомъ. И теперь, когда слуха послѣдней коснулось ея собственное имя, мачиха ея говорила:
   -- Бѣдная мистрисъ Гамлей не могла обходиться безъ Молли. Она смотрѣла на нее, какъ на свою дочь, особенно подъ конецъ, когда у нея, къ сожалѣнію, было не мало причинъ къ безпокойству. Мистеръ Осборнъ Гамлей -- конечно, вы о немъ слышали -- не такъ успѣшно окончилъ курсъ своихъ наукъ, какъ того ожидали его родители. Но что же? Вѣдь ему не прійдется самому работать, чтобъ обезпечивать свое существованіе. Я считаю образованіе весьма пустымъ тщеславіемъ, когда молодому человѣку не предстоитъ вступить въ какую-либо професію.
   -- Во всякомъ случаѣ, сквайръ долженъ быть вполнѣ доволенъ теперь. Я видѣлъ сегодня въ Таймсѣ отчетъ о кембриджскихъ экзаменахъ. Вѣдь второго сына зовутъ по отцу Роджеромъ, не правда ли?
   -- Да, сказала Молли, вставая и подходя ближе.
   -- Онъ получилъ высшую ученую степень, я хотѣлъ сказать только это, отвѣчалъ мистеръ Престонъ, точно недовольный тѣмъ, что можетъ сообщать ей нѣчто пріятное. Молли возвратилась на свое мѣсто возлѣ Цинціи.
   -- Бѣдная мистрисъ Гамлей, сказала она мягко, какъ-бы сама себѣ. Цинція взяла ее за руку, скорѣе сочувствуя грустному взгляду Молли, нежели понимая все то, что происходило въ ея сердцѣ. Да и сама Молли не вполнѣ давала себѣ въ томъ отчетъ. Сожалѣніе о преждевременной смерти, вопросъ о томъ, знаютъ ли умершіе, что дѣлается на землѣ, мысль о неудачѣ, постигшей блестящаго Осборна, объ успѣхѣ Роджера и о тщетѣ человѣческихъ желаній и предположеній -- все это тѣснилось въ ея головѣ, и на минуту совсѣмъ отуманило ее. Черезъ минуту, однако, она пришла въ себя. Мистеръ Престонъ говорилъ о Гамлеяхъ все, что только могъ сказать непріятнаго, но тономъ, исполненнымъ фальшиваго сочувствія.
   -- Бѣдный старикъ сквайръ не особеннаго ума человѣкъ, будь сказано между нами -- своимъ дурнымъ управленіемъ страшно разстроилъ имѣніе. А Осборнъ Гамлей слишкомъ большой аристократъ для того, чтобъ понять, какими средствами можно увеличить цѣнность земли, даже еслибъ онъ и имѣлъ въ рукахъ необходимый для того капиталъ. Человѣкъ съ практическимъ знаніемъ агрономіи и съ нѣсколькими тысячами наличныхъ денегъ могъ бы довести доходъ съ имѣнія тысячъ до восьми фунтовъ, или около того. Осборнъ, конечно, постарается жениться на дѣвушкѣ съ деньгами; онъ хоть и древняго рода, но, вѣроятно, не прочь породниться съ купцами -- развѣ только его батюшка тому воспротивится; впрочемъ, онъ малый не пригодный къ дѣлу. Нѣтъ! семейство это быстро клонится къ упадку. Жаль, право, смотрѣть, какъ эти старинные саксонскіе дома, мало-по-малу, исчезаютъ съ лица земли. Что касается до Гамлеевъ, то они совершенно отпѣтые. Даже и получившій высшую ученую степень Роджеръ Гамлей, и тотъ ничего не сдѣлаетъ. Онъ въ одномъ усиліи придумать что-либо полезное истратитъ весь свой запасъ мозга. Рѣдко слышно, чтобъ блистательно окончившіе курсъ наукъ молодые люди послѣ отличались чѣмъ-нибудь необыкновеннымъ. Онъ, конечно, сдѣлается современемъ членомъ своего университета, и этимъ будетъ существовать.
   -- Я вѣрю въ молодыхъ людей, блистательно оканчивающихъ курсъ наукъ, сказала Цинція, и ея звонкій, свѣжій голосъ громко раздался въ комнатѣ.-- А все, что я слышала о мистерѣ Роджерѣ Гамлеѣ, заставляетъ меня предполагать, что онъ непремѣнно удержится на высотѣ, которой теперь достигнулъ. И я ни чуть не думаю, чтобъ Гамлейскій родъ былъ такъ близокъ къ утратѣ богатства, славы и чести.
   -- Онъ весьма счастливъ, имѣя въ особѣ мисъ Киркпатрикъ такую краснорѣчивую защитницу, сказалъ мистеръ Престонъ, вставая.
   -- Милая Молли, шепнула ей на ухо Цинція: -- я ничего не знаю о вашихъ друзьяхъ, Гамлеяхъ, исключая того, что они ваши друзья, и что вы сами мнѣ о нихъ сказали. Но я не хочу допустить этого человѣка дурно о нихъ отзываться и вызывать слезы на ваши глазки. Я скорѣй поклянусь въ томъ, что они обладаютъ несметными богатствами и всевозможными дарованіями и способностями.
   Единственный человѣкъ, котораго Цинція боялась, и при которомъ нѣсколько сдерживалась, былъ мистеръ Гибсонъ. Въ его присутствіи она говорила осторожнѣе и почтительнѣе обращалась съ матерью. Явное уваженіе, какое ей внушалъ мистеръ Гибсонъ, возбуждало въ ней желаніе пріобрѣсти его расположеніе, и она передъ нимъ, такъ-сказать, преклонялась. Онъ дѣйствительно возъимѣлъ о ней хорошее мнѣніе и считалъ ее умной, доброй дѣвушкой, знавшей свѣтъ именно на столько, на сколько то было желательно для подруги Молли. И подобное впечатлѣніе она производила почти на всѣхъ мужчинъ безъ исключенія. Сначала, ихъ поражала ея красота, а потомъ трогало милое, простодушное обращеніе, какъ бы говорившее: "Вы умны, а я глупа: будьте же снисходительны къ моей слабости". Въ сущности это наружное смиреніе ровно ничего не означало, и Цинція принимала его на себя совершенно безсознательно -- тѣмъ не менѣе оно всѣхъ и каждаго очаровывало. Даже старый садовникъ Уильямсъ, и тотъ испытывалъ на себѣ его неотразимое дѣйствіе. Онъ говорилъ своей повѣренной Молли:
   -- О, мисъ, это рѣдкая молодая леди! У нея такія прелестныя, ласковыя манеры. Я современемъ начну учить ее, какъ прививать розы, и увѣренъ, что она скорёхонько научится, хотя и говоритъ сама о себѣ, что очень непонятлива.
   Еслибъ Молли не обладала самымъ милымъ и независтливымъ нравомъ, ей нерѣдко приходилось бы ревновать Цинцію за любовь и восторгъ, какіе ей оказывали со всѣхъ сторонъ. Впрочемъ, однажды, и она даже почувствовала, что Цинція забралась въ ея владѣнія и какъ будто отняла у нея то, что принадлежало ей по праву. Осборну Гамлею было послано приглашеніе на обѣдъ. Онъ отказался, но счелъ нужнымъ въ скоромъ времени сдѣлать визитъ. Молли въ первый разъ со смерти мистрисъ Гамлей встрѣтилась съ однимъ изъ обитателей замка, и ей о многомъ хотѣлось поразспросить его. Она терпѣливо выжидала, пока мистрисъ Гибсонъ истощала свой безконечный запасъ общихъ мѣстъ и затѣмъ робко приступила къ Осборну съ своими скромными вопросами. Что дѣлаетъ сквайръ? Возвратился ли онъ къ своимъ старымъ привычкамъ? Какъ его здоровье? И каждый изъ этихъ вопросовъ она произносила такъ мягко и нѣжно, какъ бы прикасаясь къ еще живой ранѣ. Она съ маленькой нерѣшимостью произнесла имя Роджера: въ умѣ ея промелькнула мысль, что Осборну, можетъ быть, непріятно всякое слово, напоминающее ему его собственное пораженіе и успѣхъ Роджера. Вслѣдъ затѣмъ, однако, она вспомнила, какая нѣжная, искренняя дружба связывала обоихъ братьевъ; это придало ей мужество, но только что она коснулась занимавшаго ее предмета, какъ въ комнату вошла Цинція, и сѣла у окна съ работой въ рукахъ. Она держала себя очень тихо и едва произнесла нѣсколько словъ, а Осборнъ, между тѣмъ, немедленно поддался очарованію, какое она разливала вокругъ себя. Вниманіе его уже не было исключительно посвящено Молли. Онъ очень коротко отвѣчалъ на ея вопросы и вскорѣ -- Молли не могла сказать, какъ это случилось -- обратился къ Цинціи и заговорилъ съ ней. Молли видѣла, какъ при этомъ по лицу мистрисъ Гибсонъ скользнулъ лучъ радости. Недовольная тѣмъ, что ей не удалось узнать все, что она хотѣла о Роджерѣ, она принялась наблюдать и, подстрекаемая своей досадой, внезапно открыла мысль мистрисъ Гибсонъ на счетъ возможности брака между Осборномъ и Цинціей. Она поняла, что настоящій случай казался ея мачихѣ весьма хорошимъ началомъ. Но, помня тайну, которая такъ нечаянно сдѣлалась ея достояніемъ въ замкѣ, Молли внимательно наблюдала за Осборномъ, какъ бы намѣреваясь, въ случаѣ нужды, защищать право его отсутствующей жены. Въ то же время она думала о возможности съ его стороны внушить къ себѣ расположеніе Цинціи. Въ манерахъ его проглядывало глубокое уваженіе къ прелестной дѣвушкѣ, съ которой онъ разговаривалъ. Онъ былъ въ траурѣ, что еще болѣе возвышало утонченную красоту его лица. Но ни во взглядѣ его, ни въ словахъ не проглядывало ни малѣйшаго желанія произвести эффектъ. Цинція, со своей стороны, тоже была очень спокойна; вообще она всегда бывала сдержаннѣе съ мужчинами, чѣмъ съ женщинами, и одну изъ главныхъ ея прелестей именно и составляла эта нѣкотораго рода безстрастность и ровность обращенія. Они разговаривали о Франціи. Мистрисъ Гибсонъ сама, въ ранней молодости, провела тамъ два или три года, а недавній пріѣздъ Цинціи изъ Булони совершенно естественно навелъ ихъ на этотъ предметъ разговора! Но Молли не могла принимать въ немъ участія, и когда Осборнъ всталъ и началъ прощаться, она все попрежнему оставалась неудовлетворенной въ своемъ сердечномъ желаніи узнать поболѣе подробностей о Роджерѣ и его успѣхахъ. Прощаніе молодого человѣка съ ней едвали было продолжительнѣе и дружелюбнѣе, чѣмъ то привѣтствіе, съ какимъ онъ обратился къ Цинціи. Лишь только онъ вышелъ изъ комнаты, мистрисъ Гибсонъ принялась восхвалять его.
   -- Право, я начинаю вѣрить въ неотъемлемыя преимущества знатнаго происхожденія. Какой онъ истый джентльменъ! Такой пріятный и учтивый -- совсѣмъ не похожъ на этого навязчиваго мистера Престона, продолжала она, украдкой бросивъ взглядъ на Цинцію, которая прехладнокровно отвѣчала:
   -- Мистеръ Престонъ много теряетъ при близкомъ съ нимъ знакомствѣ. Было время, мама, когда мы обѣ, и вы и я, находили его очень пріятнымъ.
   -- Я этого не помню. У тебя вѣрно память лучше моей. Но мы говорили объ очаровательномъ мистерѣ Осборнѣ Гамлеѣ. Не понимаю, Молли, какъ это вы могли, такъ часто упоминая о его братѣ -- Роджеръ у васъ постоянно вертѣлся на языкѣ -- почти никогда не говорить объ этомъ молодомъ человѣкѣ.
   -- Я не знала, что такъ часто говорила о мистерѣ Роджерѣ Гамлеѣ, сказала Молли, слегка покраснѣвъ.-- Но я видѣла его гораздо больше -- онъ чаще бывалъ дома.
   -- Хорошо, хорошо, моя милая! Я полагаю, онъ больше къ вамъ подходитъ. Но когда я вижу Осборна Гамлея возлѣ моей Цинціи, то невольно думаю... нѣтъ, я лучше не скажу вамъ, о чемъ я думаю. Только они оба своей наружностью выходятъ изъ ряда обыкновенныхъ людей, и это совершенно естественно наводитъ на разныя мысли.
   -- Я очень хорошо понимаю, о чемъ вы думаете -- и Молли тоже, безъ сомнѣнія,
   -- Такъ, что жь, въ этомъ нѣтъ ничего дурнаго, я полагаю. Вы слышали, какъ онъ сказалъ, что теперь не желаетъ оставлять отца одного; но когда его братъ, Роджеръ, пріѣдетъ домой изъ Кембриджа, онъ будетъ гораздо свободнѣе. Это равняется тому, какъ еслибъ онъ сказалъ: -- Если вы меня тогда пригласите къ обѣду, я съ радостью приму ваше приглашеніе. А къ тому времени и цыплята сдѣлаются гораздо дешевле; наша кухарка такъ хорошо умѣетъ очищать ихъ отъ костей и начинять фаршемъ! Однимъ словомъ, все устроивается какъ нельзя лучше. Васъ я тоже не забуду, моя милочка, Молли. Мы, современемъ, и Роджера Гамлея позовемъ обѣдать.
   Молли не вдругъ поняла смыслъ этихъ словъ, но когда добралась до него, то вся вспыхнула. Ей было тѣмъ болѣе досадно, что Цинція, повидимому, очень забавлялась ея смущеніемъ и негодованіемъ.
   -- Я боюсь, что Молли не чувствуетъ къ вамъ должной благодарности, мама. На вашемъ мѣстѣ я и не трудилась бы задавать обѣды въ видахъ ея пользы. Лучше обратите всю вашу доброту и заботливость на меня одну.
   Молли нерѣдко ставилъ въ недоумѣніе тонъ, съ какимъ Цинція говорила съ матерью, и это былъ одинъ изъ подобныхъ случаевъ. Но, на этотъ разъ, она обратила на него мало вниманія, потому что сильно увлеклась желаніемъ сказать что нибудь въ свою защиту. Ее сильно раздосадывали послѣднія слова мистрисъ Гибсонъ.
   -- Мистеръ Роджеръ Гамлей былъ ко мнѣ очень добръ и жилъ въ замкѣ почти все время, пока я тамъ гостила, тогда какъ мистеръ Осборнъ Гамлей пріѣзжалъ туда лишь на нѣсколько дней: вотъ почему я такъ много говорила объ одномъ и такъ мало о другомъ. Еслибъ я... еслибъ онъ... продолжала она, затрудняясь выразить свою мысль, я не думаю, чтобъ я могла... О, Цинція, вамъ слѣдовало бы не смѣяться, а помочь мнѣ объясниться.
   Но Цинція вмѣсто того дала разговору другой оборотъ.
   -- Любимецъ мама возбуждаетъ во мнѣ мысль о безсиліи. Чѣмъ онъ слабъ, Молли -- тѣломъ или духомъ?
   -- Онъ не силенъ -- это правда, но очень уменъ и образованъ. Всѣ говорятъ это, даже папа, который вообще не расточителенъ на похвалы молодымъ людямъ. Тѣмъ не понятнѣе становится его неудача въ университетѣ.
   -- Въ такомъ случаѣ, онъ слабъ характеромъ. Ужь гдѣ нибудь да сидитъ въ немъ слабость: я въ этомъ убѣждена, что, конечно, не мѣшаетъ ему быть очень пріятнымъ. Я думаю, вамъ было весело гостить въ замкѣ?
   -- Да; но теперь все это прошло.
   -- Какой вздоръ! воскликнула мистрисъ Гибсонъ, которая молчала, потому что считала стежки на узорѣ, а теперь снова вмѣшалась въ разговоръ.-- Вы увидите, молодые люди будутъ часто у насъ обѣдать. Вашъ отецъ любитъ ихъ, а я считаю своей обязанностью оказывать гостепріимство его друзьямъ. Не могутъ же они вѣчно оплакивать свою мать. Нѣтъ, я увѣрена, что мы съ ними часто будемъ видѣться и наши семейства непремѣнно сблизятся и сдружатся. Сказать правду, весь этотъ голлингфордскій людъ такой отсталый и необразованный!
   

II.
Сводныя сестры.

   Предсказанія мистрисъ Гибсонъ, какъ будто бы, начали сбываться: Осборнъ Гамлей не замедлилъ сдѣлаться весьма частымъ посѣтителемъ ея гостиной. Пророки, говорятъ, иногда сами содѣйствуютъ осуществленію своихъ пророчествъ -- какъ бы то ни было, мистрисъ Гибсонъ далеко не оставалась пассивной.
   Но слова и поступки Осборна нерѣдко приводили въ изумленіе Молли. Онъ, повременамъ, упоминалъ о своихъ отлучкахъ изъ замка, никогда, однако, не говоря опредѣлительно, гдѣ былъ. Все это нисколько не соотвѣтствовало ея идеѣ о женатомъ человѣкѣ, которому, по ея мнѣнію, надлежало имѣть домъ, держать слугъ, платить подати и жить вмѣстѣ съ женой. Вопросъ о томъ, кто была эта таинственная жена, занималъ ее даже менѣе того, гдѣ она могла находиться? Лондонъ, Кембриджъ, Дувръ, даже Франція упоминались имъ въ разговорѣ какъ мѣстности, которыя онъ посѣщалъ, но это выходило всегда точно случайно, будто онъ проговаривался, самъ того не замѣчая. Иногда у него вырывались подобныя слѣдующимъ фразы: "А, да, это было въ тотъ день, когда я переправлялся черезъ каналъ! Погода, дѣйствительно, стояла бурная. Мы плыли, вмѣсто двухъ, пять часовъ", или: "На прошлой недѣлѣ я встрѣтилъ въ Дуврѣ лорда Голлингфорда, который мнѣ говорилъ"... и т. д. "Сегодняшній холодъ не можетъ сравниться съ тѣмъ, какой былъ въ четвергъ въ Лондонѣ: термометръ стоялъ ниже 15°". Въ быстромъ теченіи разговора, вѣроятно, никто, кромѣ Молли, не обращалъ вниманія на эти бѣглыя замѣчанія. Но любопытство, сколько она ни старалась сдерживать его и отвращать свои мысли отъ запрещеннаго предмета, безпрестанно подстрекало ее искать разрѣшенія тайны, которая случайно сдѣлалась ея достояніемъ.
   Молли, между прочимъ, ясно видѣла, что Осборнъ не былъ счастливъ дома. Въ его манерахъ исчезъ тотъ легкій оттѣнокъ цинизма, которымъ онъ отличался во дни, когда отъ него ожидали большихъ успѣховъ по университетскимъ занятіямъ и, въ этомъ отношеніи, его пораженіе пошло ему въ прокъ. Хотя онъ попрежнему и не бралъ на себя труда вѣрно оцѣнивать и одобрять по заслугамъ поступки другихъ людей, но разговоръ его все-таки былъ менѣе пропитанъ критической остротой. Онъ сдѣлался немного разсѣянъ и вообще не такъ пріятенъ, думала, но не говорила, мистрисъ Гибсонъ. Онъ имѣлъ болѣзненный видъ, но это могло быть слѣдствіемъ унылаго расположенія духа, которое Молли нерѣдко подмѣчала подъ блестящей поверхностью наружно веселаго разговора. Иногда, обращаясь исключительно къ ней, онъ говорилъ: "о безвозвратно минувшихъ счастливыхъ дняхъ", "о томъ времени, когда была жива матушка", и при этомъ голосъ его всегда понижался, а лицо его подергивалось облакомъ печали. Въ такихъ случаяхъ, Молли сильно желала высказать ему свое сочувствіе и сказать что нибудь утѣшительное. Онъ рѣдко упоминалъ объ отцѣ, и по тому, какъ онъ обыкновенно произносилъ имя сквайра, Молли заключала, что между ними продолжаютъ существовать все тѣ же натянутыя, не совсѣмъ дружелюбныя отношенія, которыя возникли еще во время пребыванія ея въ замкѣ. Она не знала, на сколько ея отцу были извѣстны семейныя тайны, въ которыя посвятила ее мистрисъ Гамлей, и потому не хотѣла слишкомъ настойчиво разспрашивать его, да и самъ докторъ, къ тому же, былъ не такой человѣкъ, чтобъ, ради кого бы то ни было, пускаться въ подробные разсказы о домашнихъ дѣлахъ своихъ паціентовъ. Иногда Молли спрашивала себя: не приснились ли ей просто на просто эти полчаса, проведенные въ библіотекѣ гамлейскаго замка, когда она узнала о событіи, столь важномъ для Осборна, но которое такъ мало измѣнило его образъ жизни, такъ слабо отразилось на его словахъ и поступкахъ? Въ остальные двѣнадцать, четырнадцать часовъ, проведенные ею въ замкѣ послѣ открытія тайны, ни Роджеръ, ни самъ Осборнъ ни разу не возвращались болѣе къ вопросу о женитьбѣ послѣдняго. Все это, дѣйствительно, сильно смахивало на сонъ. Еслибъ ухаживанье Осборна за Цинціей имѣло болѣе серьёзный характеръ, тайна Молли, конечно, тяготила бы ее еще сильнѣе. Но забавляя и привлекая къ себѣ молодого человѣка, Цинція не возбудила однако въ немъ никакого страстнаго или особенно нѣжнаго чувства. Онъ восхищался ея красотой, охотно поддавался обаянію ея прелести, но лишь только что либо напоминало Осборну его мать, онъ немедленно оставлялъ ее и садился возлѣ Молли, съ которой съ одной могъ говорить о дорогой для него покойницѣ. Но посѣщенія его во всякомъ случаѣ были такъ часты, что мистрисъ Гибсонъ совершенно естественно забрала себѣ въ голову, будто онъ приходитъ къ нимъ въ домъ единственно для Цинціи. Ему просто нравилось дружеское общество двухъ милыхъ, благовоспитанныхъ дѣвушекъ, красота и умъ которыхъ выходили изъ ряда обыкновенныхъ. Къ тому же одна изъ нихъ была ему особенно близка: онъ искренно чтилъ память матери и помнилъ, что Молли нѣкогда была ею очень любима. Зная самъ про себя, что не принадлежитъ болѣе къ разряду жениховъ, онъ, можетъ быть, оставался слишкомъ равнодушенъ къ невѣденію, въ какомъ пребывали на этотъ счетъ другіе, и въ послѣдствіямъ, какія могли изъ этого выдти.
   Молли почему-то избѣгала первая приводить въ разговорѣ имя Роджера и, поэтому, не разъ упускала случай узнать о немъ поболѣе подробностей. Осборнъ, повременамъ, бывалъ такъ утомленъ и разсѣянъ, что развѣ могъ слѣдовать только за питью чужого разговора, а никакъ не самъ давать ему тонъ и направленіе. Мистрисъ Гибсонъ не долюбливала Роджера, потому что тотъ не оказывалъ ей особеннаго вниманія, и она смотрѣла на него, какъ на младшаго сына, и вдобавокъ еще нелюбезнаго и неотёсаннаго молодого человѣка. Цинція никогда не видѣла его и потому не ощущала потребности говорить о немъ. Онъ не пріѣзжалъ домой съ тѣхъ поръ, какъ занялъ свое высокое мѣсто по математическимъ наукамъ: это Молли знала, равно какъ и то, что онъ усиленно работалъ -- для полученія новой ученой степени, полагала она -- но вотъ и все. Тонъ, съ какимъ Осборнъ говорилъ о немъ, былъ всегда одинаковъ: въ каждомъ словѣ, въ каждомъ звукѣ его голоса звучали безграничная любовь и уваженіе -- нѣтъ, болѣе того, удивленіе и восторгъ! И это со стороны nil admirari брата, который никогда, ни отъ чего не приходилъ въ паѳосъ!
   -- А, Роджеръ! воскликнулъ онъ однажды -- и имя это мгновенно коснулось слуха Молли, хотя она и не слышала, о чемъ говорилось прежде: -- онъ одинъ изъ тысячи -- да, изъ тысячи! Не думаю, чтобъ нашелся это либо равный ему по добротѣ, соединенной съ настоящей, положительной силой.
   -- Молли, сказала Цинція, когда ушелъ мистеръ Осборнъ Галлей: -- что за человѣкъ этотъ Роджеръ Гамлей? Я не знаю, на сколько можно довѣрять похваламъ, воздаваемымъ ему его братомъ: это единственная личность, къ которой онъ относится съ такой горячностью. Я уже и прежде раза два это замѣтила.
   Пока Молли колебалась, съ чего ей начать свое описаніе Роджера, мистрисъ Гибсонъ вмѣшалась:
   -- Похвалы, съ какими Осборнъ Гамлей относится къ своему брату, только доказываютъ, что у него самого прекрасный нравъ. Роджеръ, безъ сомнѣнія, очень ученъ: я этого не опровергаю, но разговоръ его такъ непріятенъ, такъ тяжолъ! Онъ высокій, неуклюжій малый, съ видомъ, по которому можно заключить, что онъ, несмотря на свои геніальныя математическія способности, не знаетъ, сколько составляютъ дважды два. Увидѣвъ его, ты не захочешь вѣрить, чтобъ онъ былъ братъ Осборна! У него, право, кажется, совсѣмъ нѣтъ профиля.
   -- Какого вы о немъ мнѣнія, Молли? настаивала Цинція.
   -- Мнѣ онъ нравится, отвѣчала Молли. Онъ былъ очень добръ ко мнѣ, но, конечно, онъ не такъ красивъ, какъ Осборнъ.
   Нелегко было сказать все это спокойно, однако Молли удалось превозмочь трудность.-- Она видѣла, что Цинція отъ нея не отстанетъ, пока не вытянетъ изъ нея отвѣта.
   -- Я полагаю, онъ пріѣдетъ домой на пасху, сказала Цинція:-- и тогда я сама увижу его.
   -- Какая жалость, что они по случаю траура не будутъ на благотворительномъ балѣ, который дается на пасхѣ! печально произнесла мистрисъ Гибсонъ.-- Не хотѣлось бы мнѣ брать васъ съ собой, если у васъ не будетъ кавалеровъ: это поставитъ меня въ очень неловкое положеніе. Желательно было бы намъ присоединиться къ тоуэрскому обществу. Тогда у васъ непремѣнно были бы кавалеры: комнорскія дамы всегда привозятъ съ собой танцоровъ, которые, протанцовавъ съ ними, могли бы потомъ заняться и вами. Но съ тѣхъ поръ, какъ милая леди Комноръ хвораетъ, все такъ измѣнилось, и онѣ, чего добраго, пожалуй, совсѣмъ не поѣдутъ на балъ.
   Балъ во время пасхи составлялъ важный предметъ разговора для мистрисъ Гибсонъ. Она иногда говорила о немъ, какъ о своемъ первомъ появленіи въ свѣтъ въ качествѣ молодой супруги, хотя бъ теченіе всей зимы постоянно выѣзжала на вечера, разъ или два въ недѣлю. Иной же разъ она вдругъ перемѣняла тонъ и увѣряла, будто балъ такъ сильно интересуетъ ее единственно потому, что ей тогда предстоитъ впервые вывезти въ свѣтъ дочь мистера Гибсона и свою собственную, забывая при этомъ, что всѣ будущіе посѣтители бала уже прежде не разъ видѣли обѣихъ молодыхъ дѣвушекъ, но не ихъ бальныя платья, конечно. Увлекаемая желаніемъ подражать аристократическимъ нравамъ и обычаямъ, насколько они были ей извѣстны, она намѣревалась устроить "первый выѣздъ" Молли и Цинціи по случаю благотворительнаго бала, и смотрѣла на это обстоятельство, какъ на нѣчто въ родѣ представленія ко двору.
   -- Онѣ еще не выѣзжаютъ, было любимымъ ея отвѣтомъ, когда ихъ звали въ домъ, куда она не хотѣла ихъ пускать, или куда ихъ приглашали безъ нея.
   Она прибѣгла къ этому извиненію даже въ отношеніи къ стариннѣйшимъ изъ друзей Гибсонова семейства -- въ отношеніи къ мисъ Броунингъ, которыя явились въ одно прекрасное утро приглрсить молодыхъ дѣвушекъ на чай и дружескую вечеринку, устроивавшуюся въ честь трехъ внучатъ мистрисъ Руденофъ, двухъ молоденькихъ леди и ихъ маленькаго брата, гостившихъ у своей бабушки.
   -- Вы очень добры, мисъ Броунингъ; по, видите ли, мнѣ не хочется отпустить ихъ, такъ-какъ онѣ еще не выѣзжаютъ и не будутъ выѣзжать до бала на пасхѣ.
   -- А до тѣхъ поръ намъ предстоитъ оставаться невидимками, сказала Цинція, всегда готовая поднять на смѣхъ претензіи своей матери.-- Мы занимаемъ такое высокое положеніе въ свѣтѣ, что, не получивъ на то предварительнаго разрѣшенія отъ нашей всемилостивѣйшей королевы, не можемъ даже поиграть въ фанты въ вашемъ домѣ.
   Цинцію забавляло сравненіе, какое она мысленно дѣлала между своей особой съ высокимъ, роскошнымъ станомъ и плавной, величественной поступью, и бѣдной фигуркой застѣнчивой, недоразвившейся дѣвочки, еще невыпіедшей изъ классной комнаты. Но мисъ Броунингъ была озадачена, и поэтому самому готовилась оскорбиться.
   -- Я ничего тутъ не понимаю. Въ мое время молодыя дѣвушки ходили въ гости, когда ихъ приглашали, и это безъ всякихъ затѣй, въ родѣ того, чтобъ первоначально являться въ пухъ и прахъ разряженными въ накое нибудь общественное мѣсто. Я ничего не говорю объ аристократіи. Она и тогда имѣла обыкновеніе доставлять развлеченіе взрослымъ дочерямъ, возя ихъ въ Йоркъ, Матлокъ, Батъ и, наконецъ, въ Лондонъ, гдѣ представляла ихъ королевѣ Шарлотѣ. Но мы, маленькіе голлингфордскіе люди, знаемъ всѣхъ дѣтей въ городѣ со дня ихъ рожденія; не разъ случалось мнѣ видѣть на вечерахъ, гдѣ играютъ въ карты, дѣвочекъ двѣнадцати-четырнадцати лѣтъ, которыя сидѣли за своей работой и вели себя очень мило и прилично, какъ истыя леди. Тогда ни одна дѣвушка, но положенію въ свѣтѣ ниже дочери сквайра, и не думала о "выѣздахъ".
   -- Послѣ пасхи, но никакъ не прежде, и мы, то-есть Молли и я, будемъ умѣть прилично вести себя на вечерахъ, гдѣ играютъ въ карты, сказала Цинція серьёзно.
   -- Ну, вы слишкомъ большая охотница до шалостей и насмѣшекъ, моя милая, сказала мисъ Броунингъ: -- и поэтому я за васъ не поручусь. Но въ Молли я увѣрена: она есть и всегда будетъ тѣмъ, чѣмъ была съ самой колыбели, то-есть настоящей леди.
   Мистрисъ Гибсонъ подняла оружіе на защиту дочери, или, лучше сказать, противъ похвалы, сдѣланной Молли.
   -- Не думаю, чтобъ вы назвали Молли леди, мисъ Броунингъ, еслибъ увидѣли ее, какъ я на дняхъ, сидящую въ дуплѣ вишневаго дерева на разстояніи, по крайней-мѣрѣ, шести футовъ отъ земли.
   -- Ну, ужь это совсѣмъ нехорошо, сказала мисъ Броунингъ, неодобрительно качая головой и съ укоромъ смотря на Молли.-- Я думала, что вы давно оставили всѣ эти мальчишечьи замашки.
   -- Ей вообще не достаетъ утонченности, которую можетъ развить въ людяхъ только порядочное общество, продолжала мистрисъ Гибсонъ.-- Она, между прочимъ, очень любитъ всходить на лѣстницу черезъ двѣ ступеньки разомъ.
   -- Только черезъ двѣ, Молли! воскликнула Цинція.-- Не далѣе, какъ сегодня, я убѣдилась, что могу за разъ перешагнуть черезъ четыре широкія ступени нашей лѣстницы.
   -- Что ты говоришь, мое дитя?
   -- Ничего, мама. Я только сознаюсь въ томъ, что такъ же, какъ и Молли, не имѣю утонченности, которую можетъ доставить человѣку порядочное общество, вслѣдствіе чего и прошу васъ отпустить насъ на вечеръ къ мисъ Броунингъ. Я поручусь вамъ за Молли, что она не будетъ сидѣть въ дуплѣ вишневаго дерева, а Молли присмотритъ за мной и не допуститъ меня взойдти на лѣстницу какимъ либо неприличнымъ способомъ. Я поднимусь на ступеньки такъ спокойно и плавно, какъ любая леди, уже выѣзжающая въ свѣтъ и танцовавшая на балу о пасхѣ.
   И такъ было рѣшено, что онѣ примутъ приглашеніе мисъ Броунингъ. Еслибъ въ числѣ ожидаемыхъ гостей было упомянуто имя мистера Осборна Гамлея, то, безъ сомнѣнія, все устроилось бы гораздо легче и скорѣе.
   Но онъ не пришелъ, а вмѣсто него явился Роджеръ. Фактъ этотъ сдѣлался извѣстенъ Молли, лишь только она вошла въ маленькую гостиную; но Цинція ничего не замѣтила.
   -- А вотъ, мои милыя, заговорила мисъ Фёбе Броунингъ, обращаясь въ ту сторону, гдѣ стоялъ Роджеръ, ожидавшій, чтобъ ему было позволено подойти къ Молли: -- а вотъ намъ удалось достать вамъ и кавалера! Неправда ли, какъ это счастливо? Сестра все боялась, что вы соскучитесь, то-есть вы, Цинція, такъ-какъ вы пріѣхали изъ Франціи. А тутъ, какъ нельзя болѣе кстати, подвернулся съ визитомъ мистеръ Роджеръ. Не скажу, чтобъ намъ стоило особенныхъ усилій удержать его: онъ для этого слишкомъ добръ, но знаю также, что, въ противномъ случаѣ, мы не задумались бы употребить въ дѣло насильственныя мѣры.
   Дружески поздоровавшись съ Молли, Роджеръ пожелалъ быть представленнымъ Цинціи.
   -- Я хочу познакомиться съ ней, съ вашей новой сестрой, прибавилъ онъ съ ласковой улыбкой, которую Молли такъ хорошо помнила съ того самаго дня, когда она впервые была обращена къ ней съ желаніемъ утѣшить ее и осушить ея слезы. Цинція стояла немного позади Молли и, по обыкновенію, была одѣта съ небрежной граціей. Молли, отличавшаяся необыкновенной акуратностью, нерѣдко удивлялась, какъ измятыя, поношенныя платья на Цинціи принимали всегда совершенно свѣжій видъ и падали вокругъ ея стана самыми изящными, роскошными складками. Такъ и на этотъ разъ: ея блѣдно-лиловое, старое, кисейное платье казалось совсѣмъ негоднымъ для употребленія, пока оно не было надѣто на Цинцію. Тогда же оно совсѣмъ преобразилось, и самая потертость его и измятость приняли характеръ прозрачности и мягкости. Молли, акуратно одѣтая въ чистую, свѣжую, розовую кисею, и на половину не имѣла того изряднаго вида, какъ Ципція. Прекрасные глаза послѣдней, поднятые на Роджера, когда тотъ былъ ей представленъ, приняли дѣтски-невинное, изумленное выраженіе, которое плохо гармонировало съ характеромъ Цинціи. Но въ этотъ вечеръ она, какъ въ броню, облеклась въ свое очарованіе, впрочемъ, какъ всегда, безсознательно, хотя, съ другой стороны, и любила испытывать свою силу надъ новыми личностями. Молли полагала, что имѣла право на продолжительный разговоръ съ Роджеромъ, въ течеченіе котораго надѣялась, наконецъ, узнать всѣ подробности, какія только желала, о сквайрѣ, о замкѣ, объ Осборнѣ и о немъ самомъ. Онъ былъ съ ней, по обыкновенію, дружественъ, а, еслибъ не Цинція, все пошло бы согласно ея ожиданіямъ и желаніямъ; но Роджеръ оказался самой беззащитной и податливой изъ всѣхъ жертвъ, когда либо испытывавшихъ на себѣ вліяніе прелестей Цинціи. Молли видѣла все это, когда, сидя возлѣ мисъ Фёбе за чайнымъ столомъ, помогала послѣдней въ раздаваньи сахара, сливокъ и сладкаго печенія. И она исполняла это такъ мило и усердно, что никто, кромѣ нея самой, не сомнѣвался въ томъ, что заботы объ угощеніи гостей вполнѣ поглощали ея вниманіе. Она сочла также нужнымъ занять разговоромъ двухъ очень робкихъ, молоденькихъ дѣвушекъ, сестеръ-близнецовъ, видя въ этомъ прямую свою обязанность, такъ-какъ онѣ были двумя годами моложе ея. Близнецы обрадовались, совсѣмъ ею завладѣли и потащили ее наверхъ, гдѣ готовы были произнести торжественную клятву въ вѣчной дружбѣ. Затѣмъ, когда начали играть въ карты, онѣ не успокоились, пока не помѣстились около Молли, совѣтами которой непремѣнно хотѣли пользоваться. Слѣдовательно, ей нечего было думать принять участіе въ оживленномъ разговорѣ Роджера и Цинціи. Впрочемъ, справедливость требуетъ сказать, что съ оживленіемъ говорилъ одинъ Роджеръ, а Цинція внимательно слушала его, устремивъ на него пристальный взоръ, и только изрѣдка, тихимъ голосомъ вставляла свое слово въ видѣ коротенькаго отвѣта или вопроса. Повременамъ -- когда на мгновеніе умолкалъ говоръ сидѣвшихъ около нея близнецовъ -- до Молли доходили отрывочныя фразы разговора, въ которомъ ей такъ хотѣлось бы самой участвовать.
   -- У дяди мы всегда играемъ въ три пенса ставку. Вамъ, конечно, знакомы трехпенсовыя серебряныя монеты, милая мисъ Гибсонъ?
   -- Въ пятницу, утромъ, въ главномъ зданіи провозглашаются всѣ три разряда, и вы себѣ представить не можете...
   -- Я полагаю, намъ неудобно будетъ играть менѣе, чѣмъ по шести пенсовъ ставку. Этотъ джентльменъ (шопотомъ) -- изъ Кембриджа, а тамъ -- извѣстное дѣло -- молодые люди любятъ играть въ большую и нерѣдко разоряются. Неправда ли, милая мисъ Гибсонъ?
   -- При этомъ магистръ, стоящій во главѣ кандидатовъ на почести при вступленіи ихъ въ главное зданіе, называется "отцомъ коллегіи", къ которой принадлежитъ. Я, кажется, уже говорилъ это и прежде.
   И такъ на долю Цинціи выпало слушать разсказы о Кембриджѣ, и объ экзаменѣ, которымъ Молли такъ интересовалась, но о которомъ, до сихъ поръ, никакъ не могла собрать вѣрныхъ свѣдѣній. А теперь, когда Роджеръ могъ бы наконецъ удовлетворить ея желаніе, она не могла его слушать. Много терпѣнія надо было бѣдняжкѣ, чтобъ спокойно сидѣть и дѣлать приготовленія къ карточной игрѣ. Когда все было кончено и всѣ заняли мѣста вокругъ круглаго стола, Роджера и Цинцію надо было позвать два раза, прежде чѣмъ они присоединились къ другимъ. Они, правда, встали, лишь только услышали свои громко произнесенныя имена, но оставались стоять на мѣстѣ, Роджеръ разсказывая, Цинція слушая, пока ихъ не позвали вторично. Тогда они поспѣшно подошли къ столу и, повидимому, оба немедленно заинтересовались игрой. Мисъ Броунингъ колотила по столу колодой картъ и приготовлялась сдавать.
   -- Мы играемъ, сказала она: -- шесть пенсовъ ставка; платите скорѣй, что слѣдуетъ, и начнемъ игру.
   Цинція сидѣла между Роджеромъ и Уильямомъ Осборномъ, очень юнымъ джентльменомъ, который изъ себя выходилъ отъ того, что сестра, по привычкѣ, звала его уменьшительнымъ именемъ Уилли. Въ этомъ дѣтскомъ наименованіи онъ видѣлъ единственную причину того, что Цинція обращала на него гораздо менѣе вниманія, чѣмъ на мистера Роджера Гамлея. Онъ тоже находился подъ вліяніемъ очаровательницы, которая выбрала свободную минутку и подарила его восхитительнѣйшей изъ улыбокъ. Возвратясь домой къ бабушкѣ, юноша рѣшительнымъ тономъ изрекъ два замѣчательныя сужденія, которыя, какъ то и слѣдовало ожидать, находились въ совершенной противоположности съ мнѣніями его сестры. Богъ одно изъ нихъ:
   -- Экое чудо молодой человѣкъ, получившій высшую ученую степень! Всякій можетъ этого достигнуть: стоитъ только захотѣть; но мнѣ знакомъ не одинъ молодецъ, который очень опечалился бы, еслибъ ему пришлось удовольствоваться только этимъ.
   Молли думала, что игра никогда не кончится. Она, вообще, имѣла мало наклонности къ картамъ и постоянно ставила себѣ ремизы, мало заботясь о томъ, въ выигрышѣ она или проигрышѣ. Цинція, наоборотъ, играла съ увлеченіемъ, сначала очень счастливо, а потомъ кончила тѣмъ, что задолжала Молли около шести шиллинговъ. Она забыла дома свой кошелекъ, говорила она, и была принуждена прибѣгнуть къ болѣе предусмотрительной Молли, которая изъ словъ мисъ Броунингъ заключила, что игра будетъ не на шутку и потребуются деньги. Если, въ сущности, дѣло и оказалось не для всѣхъ одинаково веселымъ, то оно, во всякомъ случаѣ, было очень шумно, и Молли думала, что оно не кончится прежде полуночи. Но, ровно въ девять часовъ, въ комнату явилась маленькая служанка съ тяжелымъ подносомъ, нагруженнымъ сандвичами, сладкими пирожками и разнаго рода желе. Это произвело нѣкоторую суматоху, которой поспѣшилъ воспользоваться Роджеръ, повидимому, выжидавшій удобной минуты, чтобъ встать и приблизиться къ Молли. Теперь онъ сѣлъ возлѣ нея.
   -- Я такъ радъ снова видѣть васъ, съ рождества прошло столько времени! сказалъ онъ, понизивъ голосъ и явно намекая на день ея отъѣзда изъ Гамлея.
   -- Да, много, отвѣчала она: -- скоро и святая! Мнѣ такъ хотѣлось вамъ выразить мою радость при извѣстіи о вашихъ успѣхахъ въ Кембриджѣ! Разъ, мнѣ даже пришло въ голову послать вамъ мои поздравленія черезъ вашего брата, но потомъ я подумала, что это лишнее, такъ-какъ я ничего не смыслю въ математикѣ и въ ученыхъ степеняхъ; къ тому же у васъ и безъ меня было отъ кого получать поздравленія.
   -- Но мнѣ недоставало вашихъ, Молли, сказалъ онъ ласково.-- Тѣмъ не менѣе я былъ увѣренъ, что вы за меня порадуетесь.
   -- Я радовалась и гордилась, возразила она.-- Но мнѣ такъ хотѣлось бы побольше узнать обо всемъ этомъ. Я слышала, вы говорили Цинціи...
   -- Да... Что за прелестное существо! Я думаю, вы теперь счастливѣе, чѣмъ мы съ вами надѣялись нѣсколько времени тому назадъ.
   -- Но разскажите мнѣ, прошу васъ, что-нибудь объ экзаменахъ, просила Молли.
   -- Это длинная исторія, а мнѣ слѣдуетъ оказать свое содѣйствіе мисъ Броунингъ въ раздачѣ сандвичей. Къ тому же это не должно васъ интересовать: тугъ такъ много техинческихъ выраженій и подробностей.
   -- Однако Цинцію интересовало, возразила Молли.
   -- Въ такомъ случаѣ обратитесь къ ней, а мнѣ надо идти. Не годится сидѣть здѣсь, сложа руки, тогда какъ наши добрыя хозяйки суетятся и хлопочутъ. Но, я скоро пріиду навѣстить мистрисъ Гибсонъ. Вы отправитесь отсюда домой пѣшкомъ?
   -- Да, я думаю, отвѣчала Молли, съ нетерпѣніемъ и безпокойствомъ, ожидая, что затѣмъ послѣдуетъ.
   -- Такъ я васъ провожу. Лошадь моя осталась на пол-дорогѣ отсюда, въ гостинницѣ "Ангелъ". Я полагаю, старая Бетти позволитъ мнѣ пойдти съ вами и съ вашей сестрой? Вы мнѣ всегда описывали ее такой страшной.
   -- Бетти не у насъ болѣе, печально проговорила Молли.-- Она въ Ашкомбѣ, на новомъ мѣстѣ.
   Онъ сдѣлалъ испуганное лицо, а затѣмъ поспѣшилъ на выручку къ мисъ Броунингъ. Какъ ни коротокъ былъ этотъ разговоръ, однако Молли была и ему рада. Роджеръ обошелся съ ней по обыкновенію дружески, побратски; но обращеніе его съ Цинціей имѣло совершенно иной характеръ, и Молли казалось, что она предпочла бы послѣднее. Теперь Роджеръ снова увивался около Цинціи и подчивалъ ее сластями, которыя она только что отказалась принять изъ рукъ Уилли Осборна. Роджеръ шутливо уговаривалъ ее взять что-нибудь отъ него. Каждое слово изъ того, что они говорили, могло быть произнесено во всеуслышаніе, но въ то же время, каждое слово, по крайней-мѣрѣ, въ устахъ Роджера, звучало какъ-то особенно, не такъ, какъ въ разговорѣ съ другими личностями. Наконецъ, болѣе изъ желанія положить конецъ упрашиваніямъ, чѣмъ удовлетворить своему апнетиту, Цинція взяла пирожокъ и Роджеръ принялъ такой довольный видъ, какъ еслибъ она увѣнчала его цвѣтами. Все это въ сущности было не болѣе какъ шутка, пустяки, не стоющія вниманія, но тѣмъ не менѣе оно какъ-то непріятно отозвалось на Молли, почему -- она сама не могла бы сказать. Подъ конецъ вечера пошелъ дождь и мистрисъ Гибсонъ прислала за молодыми дѣвушками экипажъ. Имъ обѣимъ пришла въ голову мысль отвезти домой, къ ихъ бабушкѣ, двухъ мисъ Осборнъ, и такимъ образомъ избавить ихъ отъ прогулки подъ дождемъ. Но Цинція первая заговорила объ этомъ, и благодарность и похвалы за любезность и вниманіе достались ей одной.
   Возвратясь домой онѣ застали мистера и мистрисъ Гибсонъ въ гостиной, весьма расположенныхъ слушать подробный разсказъ о проведенномъ въ гостяхъ вечерѣ.
   Цинція начала:
   -- Ничего не было веселаго. Да, впрочемъ, никто и не разсчитывалъ на веселье, и она зѣвнула.
   -- Кто тамъ былъ? спросилъ мистеръ Гибсонъ: -- все молодёжь?
   -- Онѣ пригласили только Лиззи и Фанни Осборнъ съ братомъ, но къ нимъ случайно зашелъ мистеръ Роджеръ Гамлей, котораго онѣ и удержали на чай. Больше никого не было.
   -- Роджеръ Гамлей былъ тамъ! сказалъ мистеръ Гибсонъ:-- слѣдовательно -- онъ возвратился домой. Надняхъ непремѣнно заѣду навѣстить его.
   -- Вы бы лучше пригласили его сюда, замѣтила мистрисъ Гибсонъ.-- А что, не позвать ли намъ его съ братомъ отобѣдать у насъ въ пятницу?... Я полагаю -- это было бы очень любезно съ нашей стороны.
   -- Моя милая! Эти юные Кембриджцы большіе знатоки въ винѣ, которое не очень-то любятъ щадить. Мой запасъ, я боюсь, не устоитъ противъ ихъ нападеній.
   -- Я считала васъ гораздо гостепріимнѣе, мистеръ Гибсонъ.
   -- Я и есть очень гостепріименъ. Еслибъ вы согласились выставить на уголкѣ вашихъ пригласительныхъ билетовъ "горькое пиво" -- подобно тому, какъ въ большомъ свѣтѣ выставляютъ слово "кадриль" для того, чтобъ всякій зналъ, какого рода веселье его ожидаетъ -- то я охотно приглашалъ бы Осборна и Роджера, хоть каждый день, къ своему столу... А какъ вамъ понравился мой фаворитъ, Цинція? Вѣдь вы его видѣли въ первый разъ еще?
   -- Онъ совсѣмъ не такъ хорошъ и не такой утонченный, какъ его братъ, да и разговаривать съ нимъ гораздо труднѣе. Онъ больше часу занималъ меня разсказомъ о разныхъ экзаменахъ... тѣмъ не менѣе, въ немъ есть что-то такое, что нравится.
   -- Ну, а вы, Молли, сказала мистрисъ Гибсонъ, любившая играть роль безпристрастной мачихи и всегда старавшаяся, заставить Молли говорить столько же, сколько Цинція:-- а вы какъ провели вечеръ?
   -- Очень пріятно, благодарю васъ. Но сердце ея говорило иное. Она была равнодушна къ игрѣ въ карты, но за то придавала большую цѣну разговору съ Роджеромъ. Въ этотъ вечеръ она имѣла то, что не возбуждало въ ней никакого сочувствія, и была лишена того, чего всего сильнѣе желала.
   -- У насъ тоже былъ неожиданный гость, сказалъ мистеръ Гибсонъ.-- Тотчасъ послѣ обѣда вдругъ явился не кто иной, какъ мистеръ Престонъ. Онъ, кажется, теперь гораздо болѣе прежняго участвуетъ въ управленіи голлингфордскимъ помѣстьемъ. Шипшенксъ сильно старѣетъ и -- я ожидаю -- что мы часто будемъ имѣть удовольствіе видѣть мистера Престона... А онъ-таки не робкаго десятка, нечего сказать. Еслибы я только заикнулся, чтобы попросить его остаться и хоть немножко меньше зѣвалъ, то онъ, безъ сомнѣнія, и теперь бы еще сидѣлъ здѣсь... Но желалъ бы я знать, есть ли на свѣтѣ человѣкъ, который въ силахъ устоять передъ моей зѣвотой и не убраться поскорѣй во свояси...
   -- Вамъ нравится мистеръ Престонъ, папа? спросила Молли.
   -- Столько же, сколько половина людей, съ которыми мнѣ приходится встрѣчаться. Онъ человѣкъ бывалый и говоритъ хорошо. А затѣмъ, я о немъ ничего не знаю, кромѣ того, что онъ управляетъ имѣніемъ милорда: это, конечно, не мало говоритъ въ его пользу.
   -- Леди Гарріета, въ тотъ день, что я провела съ ней въ Манор-гаузѣ, не очень-то хорошо о немъ отзывалась.
   -- Леди Гарріета весьма капризна въ своихъ сужденіяхъ о людяхъ: сегодня она васъ любитъ, а завтра нѣтъ, сказала мистрисъ Гибсонъ, которая рѣшительно не могла равнодушно слышать, когда Молли въ чемъ либо ссылалась на леди Гарріету или говорила что нибудь такое, изъ чего можно было бы заключить, что онѣ находятся въ довольно близкихъ отношеніяхъ.
   -- Вы должны хорошо знать мистера Престона, моя милая. Я полагаю -- вамъ приходилось часто съ нимъ встрѣчаться въ Ашкомбѣ?
   Мистрисъ Гибсонъ покраснѣла и взглянула на Цинцію. На лицѣ той выражалась твердая рѣшимость не говорить, какъ бы сильно того ни желала ея мать.
   -- Да, мы часто съ нимъ видѣлись... то-есть, одно время. Онъ долженъ быть очень измѣнчивъ; впрочемъ, онъ постоянно снабжалъ насъ дичью и плодами. О немъ ходили кое-какіе слухи... но, я никогда имъ не вѣрила.
   -- Какого рода слухи? быстро спросилъ мистеръ Гибсонъ.
   -- О, самые неопредѣленные: скандалезные, конечно. Но имъ, повторяю, никто никогда не вѣрилъ. Онъ, когда захочетъ, умѣетъ быть очень пріятнымъ, а милордъ, который въ высшей степени щепетиленъ, безъ сомнѣнія, не держалъ бы его, еслибы тутъ была хоть доля правды. Впрочемъ, я сама ничего не знаю, такъ-какъ терпѣть не могу сплетней и скандалезныхъ исторіи.
   -- Я очень радъ, что такъ усердно зѣвалъ ему прямо въ лицо, замѣтилъ мистеръ Гибсонъ.-- Надѣюсь, онъ пойметъ намёкъ.
   -- Ну, папа, если то былъ одинъ изъ вашихъ гигантскихъ зѣвковъ, то его слѣдуетъ назвать какъ нибудь посильнѣе намека, сказала -- Молли. А если вы, въ слѣдующій визитъ мистера Престона, захотите устроить цѣлый хоръ зѣванья, то я къ вашимъ услугамъ; а вы, Цинція?
   -- Не знаю, отвѣчала та сухо, зажигая свѣчу и приготовляясь идти спать. Каждый вечеръ молодыя дѣвушки имѣли обыкновеніе сходиться въ одной изъ своихъ комнатъ и разговаривать, но на этотъ разъ Цинція, ссылаясь на усталость, быстро захлопнула свою дверь.
   Роджеръ явился съ визитомъ не далѣе, какъ на слѣдующій день. Молли была въ саду съ Уильямсомъ. Она выбирала мѣсто для новыхъ куртинокъ и обозначала каждую изъ нихъ маленькими колышками. Оторвавшись на минуту отъ занятія, чтобы взглянуть на общій видъ своего новаго, предполагаемаго цвѣтника, она приподняась съ земли и взоръ ея случайно упалъ на окно гостиной, гдѣ она увидѣла фигуру джентльмена, сидящаго спиной къ свѣту. Онъ наклонился впередъ, какъ-бы внимательно что-то слушая или самъ говоря. Молли немедленно узнала форму головы Роджера и быстро начала развязывать холщевой коричневый передникъ. Вытряхивая карманы, она сказала Уильямсу:
   -- Теперь вы можете и безъ меня кончить. Вы знаете, гдѣ слѣдуетъ посадить яркіе цвѣты и какъ обвести ихъ зеленью, а также -- гдѣ должна находиться новая куртинка съ розами.
   -- Не совсѣмъ, отвѣчалъ онъ.-- Но если вы, мисъ Молли, будете такъ добры и еще разъ мнѣ повторите ваши распоряженія, то я, можетъ быть, и запомню ихъ. Я, видите ли, старъ становлюсь и память мнѣ измѣняетъ, а между тѣмъ я не хотѣлъ бы надѣлать ошибокъ, особенно тамъ, гдѣ, я вижу, вы желали бы, чтобы я не отступалъ отъ вашихъ плановъ.
   Молли остановилась. Она видѣла, что садовникъ дѣйствительно былъ озадаченъ и въ то же время хотѣлъ ей угодить. Она принялась снова ему объяснять, толковать и вколачивать въ землю колышки, пока морщины не разгладились на лицѣ старика и онъ сказалъ: -- вижу, вижу, мисъ Молли, и понимаю! Теперь у меня весь узоръ ясенъ въ головѣ.
   Наконецъ, она могла оставить его и уйдти. Но, въ ту самую минуту, какъ она подходила къ садовой калиткѣ, изъ дому вышелъ Роджеръ. Это было настоящей наградой ей за ея терпѣніе: несравненно пріятнѣе оказывалась встрѣча съ нимъ наединѣ, хоть и на нѣсколько минутъ, чѣмъ въ стѣснительномъ присутствіи мистрисъ Гибсонъ и Цинціи.
   -- Я только сейчасъ узналъ, гдѣ вы, Молли. Мистрисъ Гибсонъ говорила, что вы вышли, но не умѣла сказать, куда. На счастье для меня, я обернулся и увидѣлъ васъ.
   -- Я видѣла васъ уже нѣсколько времени тому назадъ, но не могла оставить Уильямса. Онъ сегодня какъ-то особенно непонятливъ и никакъ не могъ сообразить, чего я хотѣла для новыхъ куртинокъ.
   -- Это планъ у васъ въ рукахъ? Дайте взглянуть. А, я вижу: вы кое-что позаимствовали изъ нашего гамлейскаго сада. Мысль объ этой куртинкѣ изъ пунцовой герани, окаймленной темной зеленью, принадлежала матушкѣ.
   Оба на минуту замолчали, потомъ Молди сказала:
   -- Какъ здоровье сквайра? Я его съ тѣхъ поръ не видѣла.
   -- Онъ не разъ говорилъ, что очень, очень желалъ бы видѣть васъ, но у него не хватаетъ мужества явиться сюда съ визитомъ. А вамъ, я полагаю, теперь не удобно пріѣхать погостить въ замокъ. Отца это несказанно обрадовало бы: онъ смотритъ на васъ, какъ на дочь; а Осборнъ и я, конечно, никогда не перестанемъ видѣть въ васъ сестру. Мы не можемъ забыть, какъ матушка нѣжно любила васъ, и съ какой заботливостью вы за ней ухаживали до конца. Но, я думаю, это невозможно устроить.
   -- Нѣтъ, конечно, нѣтъ, поспѣшно отвѣчала Молли.
   -- Мнѣ все кажется, что еслибъ вы пріѣхали въ замокъ, вы много бы тамъ поправили и измѣнили. Вы знаете, я вамъ когда-то говорилъ -- Осборнъ поступилъ противно моему мнѣнію -- впрочемъ, онъ не сдѣлалъ ничего дурнаго: это не болѣе какъ ошибка и неправильный взглядъ на вещи. Но отецъ все понялъ иначе и -- конецъ концовъ тотъ, что онъ сердитъ на Осборна и отъ того самаго чувствуетъ себя очень несчастнымъ. Осборнъ, съ своей стороны, сильно огорченъ, считаетъ себя оскорбленнымъ и чуждается отца. Матушка, будь она жива, мигомъ разъяснила бы всѣ недоразумѣнія и -- я полагаю -- вы тоже могли бы это сдѣлать, хотя и безсознательно. Несчастная таинственность, какой себя окружаетъ Осборнъ, всему причиной. Но съ нимъ безполезно спорить, и я не знаю, къ чему и вамъ-то теперь все это говорю. Затѣмъ, съ усиліемъ перемѣнивъ предметъ разговора, онъ сказалъ Молли, которая все еще думала о только что слышанномъ ею: -- Не могу вамъ сказать, какъ мнѣ нравится мисъ Киркпатрикъ, Молли. Вамъ, должно быть, очень пріятно имѣть такую подругу.
   -- Да, отвѣчала Молли съ легкой улыбкой.-- Я очень полюбила ее съ самаго начала и съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе къ ней привязываюсь. Но, какъ быстро открыли вы въ ней всѣ ея добродѣтели!
   -- Развѣ я сказалъ "добродѣтели"? спросилъ онъ, покраснѣвъ.-- Впрочемъ, я не думаю, чтобы лицо это могло обманывать. А мистрисъ Гибсонъ кажется мнѣ очень привѣтливой особой. Она пригласила меня и Осборна обѣдать въ пятницу.
   -- Горькое пиво, вспомнила Молли.-- Вы будете? спросила она.
   -- Непремѣнно, если только не буду нуженъ отцу. Я далъ слово мистрисъ Гибсонъ и за Осборна также. Итакъ, мы скоро снова увидимся, а теперь -- мнѣ надо идти: черезъ полчаса я долженъ поспѣть въ одно мѣсто за семь миль отсюда. Желаю вамъ удачи съ вашимъ новымъ цвѣтникомъ, Молли.
   

III.
Заботы стараго сквайра.

   Дѣла въ Гамлеѣ шли гораздо хуже, чѣмъ даже говорилъ Роджеръ. Въ чемъ состояло водворившееся тамъ зло, трудно было опредѣлить; но присутствіе его, тѣмъ не менѣе, сильно ощущалось. Какъ ни была по наружности кротка и пассивна мистрисъ Гамлей, она, пока жила, всѣмъ распоряжалась и управляла въ домѣ. Приказанія слугамъ, до самыхъ послѣднихъ мелочей, постоянно исходили изъ ея гостиной и съ дивана, на которомъ она лежала. Дѣти всегда имѣли къ ней свободный доступъ и находили у нея любовь и сочувствіе, котораго искали. Мужъ ея, подверженный припадкамъ гнѣва и раздражительности, неизмѣнно являлся къ ней за успокоеніемъ и утѣшеніемъ. Онъ вполнѣ сознавалъ ея вліяніе надъ собой, охотно подчинялся ему, и -- только въ ея присутствіи -- примирялся самъ съ собой, подобно ребёнку, который чувствуетъ себя хорошо съ человѣкомъ, обращающимся съ нимъ, въ одно и то же время, твердо и нѣжно. Но теперь, примиряющій духъ семьи исчезъ и спокойствіе ея начинало распадаться. Всегда грустно бываетъ видѣть, когда печаль по умершимъ раздражительно дѣйствуетъ на характеръ остающихся. Правда, раздражительность эта иногда бываетъ только временная или поверхностная, но всегда встрѣчаетъ строгое порицаніе со стороны постороннихъ лицъ, которыя съ какой-то непонятной жестокостью любятъ судить и рядить о томъ, кто какъ переноситъ потерю близкихъ ему и дорогихъ существъ. Равнодушному зрителю, дѣйствительно, могло бы показаться, что сквайръ со смертью жены сдѣлался еще вспыльчивѣе и требовательнѣе прежняго. Въ сущности же -- смерть эта постигла его въ такое время, когда у него и безъ того было много заботъ, неудовольствій и горькихъ разочарованій. А ея болѣе не было, чтобъ цѣлительнымъ бальзамомъ нѣжныхъ словъ и кроткихъ увѣщаній залечивать раны наболѣвшаго сердца; не у кого было ему искать утѣшенія и совѣта. Весьма часто, самъ видя, какъ оскорбляло другихъ его крутое и рѣзкое обращеніе, онъ внутренно укорялъ себя за него и съ тоской готовъ былъ воскликнуть: "Пожалѣйте лучше меня, я такъ несчастливъ!" Замѣчая, какъ слуги начинаютъ его бояться, а старшій сынъ избѣгать, сквайръ и не думалъ порицать ихъ. Онъ зналъ, что становился домашнимъ тираномъ. Казалось, всѣ обстоятельства обратились противъ него; а онъ -- не имѣлъ достаточно силы, чтобы бороться съ ними. Какъ нарочно, все въ домѣ и въ имѣніи шло какъ нельзя хуже, и именно въ такое время, когда даже при полномъ спокойствіи и всевозможныхъ удобствахъ, онъ и то врядъ ли бы могъ кротко и спокойно переносить потерю своей жены. Онъ нуждался въ наличныхъ деньгахъ для того, чтобъ удовлетворить Осборновыхъ кредиторовъ; а тутъ, какъ на зло, урожай хлѣба былъ замѣчательно хорошъ и цѣна на зерно сильно понизилась. Сквайръ, когда женился, застраховалъ свою жизнь на значительную сумму денегъ, которая должна бы была достаться его женѣ, еслибъ та пережила его, и ея младшимъ дѣтямъ. Роджеръ одинъ теперь имѣлъ права на эту сумму, и сквайру очень не хотѣлось лишить его, переставъ вносить проценты. Не нравилось ему также и мысль о продажѣ даже самаго незначительнаго клочка земли, наслѣдованной имъ отъ отца. Правда, иногда ему приходило въ голову, что подобный шагъ, въ концѣ концовъ, оказался бы самымъ благоразумнымъ, такъ-какъ вырученныя деньги могли бы пойдти на осушку и приведеніе въ порядокъ остальной части имѣнія. Нѣсколько времени тому назадъ, разнесся слухъ, что правительство, за небольшіе проценты, предлагаетъ въ займы деньги -- для произведенія работъ по осушкѣ -- съ тѣмъ, чтобъ она совершилась въ означенный срокъ, по истеченіи котораго должна быть выплачена и вся сумма, полученная въ займы. Мистрисъ Гамлей уговорила мужа воспользоваться выгоднымъ предложеніемъ правительства. Но теперь, когда некому было ободрять его и съ интересомъ слѣдить за успѣхомъ дѣла, сквайръ самъ охладѣлъ къ нему. Его не занимало болѣе выѣзжать въ поле на чалой, коренастой своей лошадкѣ, наблюдать за движеніями работниковъ по болотистой, поросшей тростникомъ почвѣ и разговаривать съ ними на ихъ сильномъ, выразительномъ, простонародномъ нарѣчіи. А между тѣмъ, проценты правительству надлежало выплачивать безразлично: хорошо ли, дурно ли производились работы. Весной, при таяніи снѣговъ, въ крышѣ замка появилась течь и, по освидѣтельствованіи зданія, оказалось, что оно требуетъ значительныхъ поправокъ. Подозрительнаго вида люди, подосланные для осмотра имѣнія заимодавцами Осборна, неодобрительно отозвались о лѣсѣ. "Прекрасныя деревья" -- говорили они -- "толстыя, полувѣковыя, но, къ сожалѣнію, они начинаютъ гнить; за ними, безъ сомнѣнія, былъ дурной уходъ; ихъ не подстригали и не очищали... Развѣ при лѣсѣ не было никого, кто бы за нимъ наблюдалъ и оберегалъ его? Онъ далеко не соотвѣтствуетъ той цѣнности, какую ему придавалъ молодой мистеръ Гамлей". Замѣчанія эти доходили до ушей сквайра. Онъ любилъ деревья, подъ тѣнью которыхъ провелъ свое дѣтство, да и съ матеріальной точки зрѣнія онъ считалъ ихъ весьма драгоцѣнными и -- до сихъ поръ -- не встрѣчалъ ни въ комъ противорѣчія собственному мнѣнію. Слова цѣновщиковъ, совершенно естественно, задѣли его за живое, хотя онъ и дѣлалъ видъ, будто не вѣритъ имъ и старался убѣдить въ томъ самого себя. Но всѣ эти заботы и обманутыя надежды были ничто въ сравненіи съ негодованіемъ, какое возбуждалъ въ немъ Осборнъ. Извѣстное дѣло, что ничто такъ не разжигаетъ гнѣвъ, какъ оскорбленное чувство любви. Сквайръ вообразилъ себѣ, что Осборнъ и его совѣтники вели между собой дѣла, разсчитывая на его смерть. Мысль эта была ему невыносима -- она терзала его и до такой степени волновала, что онъ не рѣшался взглянуть ей прямо въ лицо, выяснить ее и добиться, на сколько она справедлива. Онъ предпочиталъ лучше весь отдаться печальнымъ мыслямъ о своей безполезности, о томъ, что онъ родился подъ несчастной звѣздой и портилъ все, къ чему ни прикасался. Но это ни чуть не развивало въ немъ смиренія -- нѣтъ, онъ во всемъ обвинялъ судьбу, думалъ, что Осборнъ замѣчаетъ и его неспособность и ошибки, и потому съ нетерпѣніемъ ожидаетъ его смерти. Мысли эти, внушенныя болѣзненно-настроеннымъ воображеніемъ, мгновенно разсѣялись бы, еслибъ онъ могъ повѣрить ихъ женѣ и -- даже въ томъ случаѣ, еслибъ онъ имѣлъ болѣе сношеній съ людьми, которыхъ могъ бы считать себѣ равными. Но, какъ мы уже говорили, недостатокъ образованія развилъ въ немъ ложный стыдъ, заставлявшій его избѣгать всѣхъ, занимавшихъ одинаковое съ нимъ положеніе въ свѣтѣ. Можетъ быть, это сознаніе собственнаго невѣжества отчасти заставляло его также недовѣрчиво смотрѣть и на сыновей -- на Роджера менѣе, чѣмъ на Осборна, хотя первый и оказался на дѣлѣ гораздо состоятельнѣе послѣдняго. Но Роджеръ былъ практичнѣе и проще; онъ принималъ участіе во всемъ, что занимало отца, и всегда съ интересомъ выслушивалъ его замѣчанія и наблюденія, сдѣланныя имъ въ теченіе дня въ лѣсу и въ поляхъ. Осборнъ, напротивъ, былъ слишкомъ утонченъ во вкусахъ, въ одеждѣ и разборчивъ въ рѣчахъ. Въ былое время, когда онъ ожидалъ, что сынъ его отличится въ Кембриджѣ, сквайръ всѣмъ этимъ гордился. Онъ смотрѣлъ на красоту и изящныя манеры Осборна, какъ на залогъ, еще болѣе обезпечивавшій осуществленіе его завѣтной мечты на счетъ блестящаго брака, которому надлежало возстановить во всемъ его прежнемъ величіи древній гамлейскій родъ. Но теперь, Осборнъ съ грѣхомъ пополамъ окончилъ курсъ наукъ; надежды отца были разбиты въ прахъ; утонченные вкусы молодого человѣка вовлекли его въ непредвидѣнные расходы (давая долгамъ Осборна самое невинное истолкованіе), и его изящество отнынѣ сдѣлалось для сквайра только источникомъ досады и раздраженія. Осборнъ, попрежнему, много читалъ и писалъ, и эти занятія представляли ему весьма мало предметовъ для разговора съ отцомъ, когда они встрѣчались за обѣдомъ или сходились по вечерамъ. Еслибъ Осборнъ могъ проводить болѣе времени на открытомъ воздухѣ, это было бы для обоихъ лучше, но, страдая близорукостью, онъ вообще мало интересовался занятіями и наблюденіями брата. Онъ имѣлъ мало знакомыхъ однихъ лѣтъ съ нимъ и одинаковаго положенія въ свѣтѣ. Страстно любя охоту, онъ въ настоящій сезонъ не могъ и ею вполнѣ пользоваться, потому что изъ двухъ охотничьихъ лошадей, которыя, до сихъ поръ, всегда бывали въ его полномъ распоряженіи, отецъ оставилъ ему только одну. Вообще, расходы на конюшнѣ были очень сокращены. Эта экономическая мѣра, болѣе прочихъ, отзывалась на удовольствіяхъ какъ сквайра, такъ и Осборна, и потому самому первый съ какой-то дикой радостью особенно на нее напиралъ. Старая, фамильная карета, купленная во время сравнительнаго благосостоянія, по смерти мистрисъ Гамлей болѣе не употреблялась; её отправили на покой въ сарай, гдѣ она вскорѣ покрылась паутиной и окончательно заржавѣла. Лучшая изъ пары ходившихъ въ упряжи лошадей была взята подъ одноколку, въ которой теперь разъѣзжалъ сквайръ, повторяя всѣмъ и каждому, что въ теченіе уже многихъ вѣковъ Гамлей изъ Вандея не доходили до такого упадка, чтобы не быть въ состояніи держать экипажа. Другая лошадь, на покоѣ, паслась по лугамъ, такъ-какъ за старостію не могла быть употреблена въ дѣло. Побѣдитель -- такъ звали эту лошадь -- радостно ржалъ и подходилъ къ рѣшеткѣ парка, всякія разъ, какъ тамъ появлялся сквайръ, который всегда приносилъ своему любимцу кусокъ хлѣба, сахара или яблоко. Не разъ обращался онъ къ безсловесному животному за сочувствіемъ, повѣрялъ ему свои печали и разсказывалъ, какъ все измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ они оба были во цвѣтѣ силъ и молодости. Онъ никогда не поощрялъ своихъ сыновей приглашать въ замокъ ихъ товарищей и друзей. Въ этомъ, безъ сомнѣнія, имъ отчасти руководилъ тотъ же ложный стыдъ, а отчасти и преувеличенное сознаніе недостаточности средствъ, отчего его хозяйственное устройство казалось ему непохожимъ на то, что школьные товарищи его сыновей привыкли видѣть у себя дома. Разъ, онъ даже счелъ нужнымъ объяснить это Осборну и Роджеру, когда тѣ были въ Регби.
   -- Вы, школьники, говорилъ онъ: -- имѣете свой особенный взглядъ на вещи и смотрите на всѣхъ, непринадлежащихъ къ вашему обществу, какъ, напримѣръ, я смотрю на кроликовъ и на все, что не составляетъ красную дичь. Смѣйтесь, смѣйтесь, сколько хотите, тѣмъ не менѣе, это сущая правда. Не могу же я захотѣть, чтобъ ваши друзья поглядывали на меня искоса, на меня, чья родословная поспоритъ съ любой родословной въ королевствѣ, если не разобьетъ ее въ пухъ и прахъ. Нѣтъ, я никакъ не допущу, чтобъ кто-либо изъ посѣтителей замка съ презрѣніемъ взглянулъ на одного изъ Гамлеевъ гамлейскихъ, хотя бы тотъ не умѣлъ написать своего собственнаго имени, а изображалъ его просто крестомъ.
   Изъ этого, конечно, слѣдовало то, что и сыновья его не должны были посѣщать молодыхъ людей, которыхъ сквайръ не хотѣлъ принимать у себя. Напрасно мистрисъ Гамлей старалась всей силой своего вліянія преодолѣть это предубѣжденіе своего мужа: онъ не сдавался ни на какіе доводы и не отступалъ отъ однажды принятой рѣшимости. Смотря на себя съ точки зрѣнія главы древнѣйшей фамиліи въ трехъ графствахъ, онъ не зналъ мѣры своей гордости. Съ другой стороны, доведенное до какой-то болѣзненной чуткости сознаніе недостаточности собственнаго образованія побуждало его слишкомъ тщательно избѣгать общества себѣ равныхъ и доставляло ему слишкомъ много страданія, чтобы единственнымъ его источникомъ могло быть смиреніе.
   Вотъ, для примѣра, одна изъ ежедневно повторявшихся сценъ и ясно обрисовывающая отношенія, установившіяся между сквайромъ и его старшимъ сыномъ, которые находились, если не въ открытой враждѣ, то въ какомъ-то пассивномъ отчужденіи одинъ отъ другого.
   Былъ мартъ мѣсяцъ, первый, наступившій послѣ смерти мистрисъ Гамлей. Роджеръ еще не возвращался изъ Кембриджа. Осборнъ только-что пріѣхалъ домой изъ путешествія, въ которомъ, но обыкновенію, никому не далъ отчета. Сквайръ полагалъ, что онъ былъ или въ Кембриджѣ, у брата, или въ Лондонѣ. Ему очень хотѣлось знать въ точности, гдѣ провелъ это время его сынъ, что онъ дѣлалъ и видѣлъ, съ кѣмъ встрѣчался? Разсказъ о всемъ этомъ былъ бы ему пріятенъ уже и потому, что отвлекъ бы его нѣсколько отъ мысли о домашней неурядицѣ и тяготѣвшихъ на немъ заботахъ. Но онъ изъ гордости не хотѣлъ дѣлать вопросовъ; а Осборнъ, съ своей стороны, ни слова не говорилъ о путешествіи. Молчаніе его все болѣе и болѣе усиливало внутреннее недовольство сквайра. Дня два спустя, послѣ возвращенія Осборна, онъ вернулся домой особенно не въ духѣ и разстроенный. Было шесть часовъ, и онъ быстро прошелъ въ свою комнату въ первомъ этажѣ, вымылъ руки и поспѣшилъ въ гостиную, какъ-бы сознавая, что опоздалъ и заставилъ себя ждать къ обѣду. Но гостиная была пуста. Онъ взглянулъ на часы и принялся грѣть руки у камина. Огонь плохо горѣлъ: во весь день никто не позаботился хорошенько развести его, и теперь сырыя дрова вмѣсто того, чтобъ ярко пылать и нагрѣвать комнату, едва тлѣлись и трещали, наполняя гостиную не тепломъ, а дымомъ. Часы стояли: никто въ этотъ день не вздумалъ завести ихъ, но, судя по карманнымъ часамъ сквайра, обѣденное время уже прошло. Старый дворецкій сунулся-было въ двери, но, увидя сквайра одного, поспѣшилъ скрыться, намѣреваясь еще подождать съ обѣдомъ, до прихода Осборна. Онъ надѣялся, что маневръ его останется незамѣченнымъ, но сквайръ поймалъ его на дѣлѣ.
   -- Отчего не подаютъ обѣдать? спросилъ онъ рѣзко: -- уже десять минутъ седьмого. И къ чему вы жжете такія дурныя дрова: съ ними нѣтъ возможности согрѣться.
   -- Я думалъ, сэръ, что Томасъ...
   -- Не говорите мнѣ о Томасѣ. Пусть подаютъ обѣдать.
   Прошло еще пять минутъ. Голодный сквайръ провелъ ихъ самымъ нетерпѣливымъ образомъ, Онъ яростно колотилъ щипцами по полѣньямъ, расправлялъ свѣтильни свѣчей, которыя, казалось ему, плохо освѣщали большую, холодную комнату, и наконецъ, сердито набросился на Томаса, явившагося растопить каминъ. Между тѣмъ, въ гостиную вошелъ Осборнъ, въ полномъ вечернемъ костюмѣ. Онъ всегда медленно двигался, и это обыкновенно раздражало сквайра. На этотъ разъ, видъ изящно-одѣтаго сына возбудилъ въ немъ особенно непріятное ощущеніе, когда онъ сравнилъ его костюмъ съ своимъ чернымъ, потертымъ сюртукомъ, сѣрыми панталонами, бумажнымъ, клѣтчатымъ галстухомъ и грязными сапогами. Онъ счелъ это за жеманство со стороны Осборна и у него готово было вырваться рѣзкое замѣчаніе, когда дворецкій, поджидавшій внизу молодого мистера Гамлея, безъ котораго не рѣшался подавать обѣдъ, вошелъ въ комнату и объявилъ, что кушанье на столѣ.
   -- Неужели ужь шесть часовъ? спросилъ Осборнъ, вытаскивая изъ жилета свои маленькіе, красивые часики. Онъ и не подозрѣвалъ, что надъ нимъ готова была разразиться гроза.
   -- Шесть часовъ!... Ужь болѣе четверти седьмого, проворчалъ его отецъ.
   -- Ваши часы, должно быть, невѣрны, сэръ. Я всего два дня тому назадъ, какъ повѣрялъ свои съ казарменными.
   Усумниться въ вѣрности старинныхъ, луковицо-образныхъ часовъ сквайра было настоящимъ оскорбленіемъ, которое нельзя было пропустить даромъ. Они достались ему отъ отца и по нимъ, обыкновенно, ставились всѣ часы въ домѣ, на конюшнѣ и въ кухнѣ, а въ былое время такъ даже повѣрялись и церковные гамлейскіе часы. И неужто теперь, въ почтенной старости, имъ суждено понести пораженіе отъ игрушечныхъ, французскихъ часиковъ, которые всѣ помѣщались въ жилетномъ карманѣ, вмѣсто того, чтобъ при случаѣ быть съ трудомъ вытаскиваемыми изъ-за широкаго пояса. Нѣтъ, это невозможно, хотя бы за французскую игрушку стояли всевозможныя казармы съ ихъ полками. Бѣдный Осборнъ! Ему слѣдовало бы знать, какъ глубоко уязвилъ онъ отца, выразивъ сомнѣніе насчетъ его часовъ.
   -- Мои часы, сэръ, сказалъ сквайръ сурово: -- похожи на меня. Они просты, некрасивы, но вѣрны. Во всякомъ случаѣ, въ моемъ домѣ время распредѣляется по нимъ.
   -- Прошу извинить меня, сэръ, возразилъ Осборнъ, искренно желая не нарушать мира: -- мои часы поставлены по лондонскимъ, и я не зналъ, что вы меня ждете, иначе -- одѣлся бы гораздо скорѣе.
   -- Такъ слѣдовало бы, по крайней-мѣрѣ, отвѣчалъ сквайръ, насмѣшливо оглядывая сына съ головы до ногъ:-- въ молодые мои годы, я постыдился бы проводить передъ зеркаломъ такъ же много времени, какъ какая-нибудь кокетка. Конечно, я не прочь былъ пріодѣться, отправляясь на балъ и въ общество дамъ, но никакъ не позволилъ бы себѣ, ради собственнаго удовольствія, вертѣться передъ зеркаломъ, какъ кукла, и гримасничать.
   Осборнъ сильно покраснѣлъ. Колкое замѣчаніе на счетъ небрежной одежды отца готово было сорваться у него съ языка, но онъ во время удержался и только сказалъ, понизивъ голосъ:
   -- Матушка любила, чтобъ мы одѣвались къ обѣду. Я привыкъ это дѣлать изъ угожденія ей и теперь не хочу отставать отъ однажды принятой привычки. Осборнъ, дѣйствительно, съ какимъ-то особеннымъ уваженіемъ, исполненнымъ благоговѣйнаго чувства къ ея памяти, придерживался всѣхъ обычаевъ и постановленій, когда либо введенныхъ мистрисъ Гамлей въ ихъ семейную жизнь и домашнюю обстановку. Но упрекъ, который, по мнѣнію сквайра, заключался въ словахъ сына, вывелъ его изъ себя.
   -- Я тоже стараюсь не отступать отъ того, что она любила, только дѣлаю это въ болѣе важныхъ вещахъ. Я при жизни ея уважалъ всѣ ея желанія и теперь продолжаю поступать сообразно съ ними.
   -- Я никогда не говорилъ противнаго, защищался Осборнъ, изумленный гнѣвными словами и запальчивымъ тономъ отца.
   -- Если вы не говорили этого, то, все равно, думали, сэръ. Я это видѣлъ по вашимъ глазамъ и по взгляду, который вы бросили на мое утреннее одѣяніе. Во всякомъ случаѣ, я при жизни моей жены никогда не поступалъ вопреки ея желаніямъ. Еслибъ, она захотѣла, я, не прекословя, снова сѣлъ бы за азбуку и изъ одной боязни опечалить ее не сталъ бы тратить время на игру и лѣность. Тогда какъ нѣкоторые молодые люди, уже давно вышедшіе изъ дѣтства...
   Сквайръ буквально задыхался; но если голосъ пересталъ ему повиноваться, за то гнѣвъ его насколько не уменьшался.
   -- Я не позволю вамъ, съ трудомъ проговорилъ онъ наконецъ:-- бросать мнѣ въ лицо упреки и напоминать мнѣ о желаніяхъ вашей матери. И вы осмѣливаетесь на это, вы, который почти разбили ей сердце!
   Осборну очень хотѣлось уйдти прочь и, еслибъ онъ повиновался своему влеченію, можетъ быть, дѣла приняли бы лучшій оборотъ. Это могло бы вызвать отца на объясненіе съ нимъ и въ заключеніе привести обоихъ къ примиренію. Но онъ полагалъ, что дѣлаетъ хорошо, оставаясь неподвижно сидѣть съ самымъ безстрастнымъ видомъ. Это наружное равнодушіе, казалось, еще болѣе раздражало сквайра, который продолжалъ ворчать и горячиться, пока Осборнъ, выведенный изъ терпѣнія, не сказалъ очень спокойно, но съ невыразимой горечью въ тонѣ:
   -- Мое присутствіе только раздражаетъ васъ, сэръ, а для меня пребываніе въ родительскомъ домѣ утратило всякую прелесть съ тѣхъ поръ, какъ въ немъ начали придираться ко мнѣ за каждую мелочь и обращаться со мной, какъ съ малымъ ребёнкомъ. Дайте мнѣ возможность вступить въ какую либо профессію: этого въ правѣ у васъ просить вашъ старшій сынъ, и я оставлю этотъ домъ, гдѣ вамъ болѣе не будутъ колоть глаза, ни моя одежда, ни отсутствіе во мнѣ точности.
   -- Вы обращаетесь ко мнѣ съ вашимъ требованіемъ, какъ въ былое время нѣкій извѣстный сынъ, пожелавшій получить отъ отца своего часть имѣнія. Но то, какъ онъ распорядился съ своими деньгами, не слишкомъ поощряетъ меня... Но сквайръ вспомнилъ, какъ мало могъ онъ дать своему сыну и остановился.
   Осборнъ сказалъ:
   -- Я готовъ заработывать свой хлѣбъ; но вступленіе въ какую либо профессію требуетъ денегъ, а у меня ихъ нѣтъ.
   -- И у меня тоже, рѣзко возразилъ сквайръ.
   -- Что же дѣлать въ такомъ случаѣ? спросилъ Осборнъ, только на половину вѣря словамъ отца.
   -- Вы должны привыкнуть къ домашней жизни и не предпринимать безпрестанно дорогихъ путешествій; затѣмъ вамъ слѣдуетъ сократить ваши издержки на туалетъ. Я не прошу васъ помогать мнѣ въ управленіи имѣніемъ: вы для этого слишкомъ важный баринъ; но если вы не можете заработывать деньги, то и не должны тратить ихъ.
   -- Повторяю вамъ, я готовъ работать! гнѣвно воскликнулъ Осборнъ, наконецъ, потерявъ терпѣніе.-- Но какъ мнѣ это сдѣлать? Право, вы очень неблагоразумны, сэръ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? спросилъ сквайръ, становясь хладнокровнѣе, по мѣрѣ того, какъ Осборнъ горячился.-- Да я и не имѣю ни малѣйшей претензіи на благоразуміе. Люди, которые поставлены въ необходимость платить за сыновей деньги, которыхъ они не имѣютъ, ни въ какомъ случаѣ не могутъ быть названы благоразумными. Но есть двѣ вещи, сэръ, которыя вы сдѣлали, и которыя меня сводятъ съума, когда я о нихъ думаю. Первое -- это то, что вы оказались совершенной невѣждой, тогда какъ мать ваша возлагала на васъ такія блестящія надежды, и когда вамъ стоило только захотѣть, чтобъ осчастливить ее. О второмъ же я лучше не стану и говорить.
   -- Скажите, скажите, что это такое, сэръ, проговорилъ Осборнъ въ ужасѣ, при мысли, что отецъ узналъ тайну его брака; но сквайръ думалъ о заимодавцахъ, которые разсчитывали, какъ скоро Осборнъ вступитъ во владѣніе помѣстьемъ.
   -- Нѣтъ! отвѣчалъ онъ.-- Я знаю то, что знаю, и не намѣренъ говорить, какъ это до меня дошло. Скажу только одно: ваши друзья столько же смыслятъ въ хорошемъ лѣсѣ, сколько вы или я допускаемъ возможность заработать вашимъ трудомъ хоть пятифунтовый билетъ, даже еслибы вы умирали съ голоду. А вотъ Роджеръ, о которомъ мы всѣ такъ мало думали, тотъ далеко пойдетъ и, право слово, сдѣлается епископомъ, канцлеромъ или чѣмъ нибудь въ этомъ родѣ, прежде нежели мы догадаемся, что онъ уменъ. Не знаю, что заставляетъ меня говорить такимъ образомъ мы, мы, сказалъ онъ, и голосъ его внезапно порвался.-- Отнынѣ я только я, навѣки я, а не мы, и пора мнѣ къ этому привыкнуть.
   Онъ быстро всталъ, причемъ уронилъ стулъ и, не останавливаясь, чтобы поднять его, вышелъ изъ комнаты. Осборнъ сидѣлъ, понуря голову; шумъ падающаго стула заставилъ его взглянуть въ ту сторону, откуда онъ раздался. Не менѣе быстро сквайра вскочилъ онъ съ мѣста и послѣдовалъ за отцомъ, который, однако, прежде, чѣмъ сынъ успѣлъ догнать его, скрылся въ кабинетѣ и заперъ двери на ключъ.
   Осборнъ возвратился въ столовую, глубоко опечаленный. Обыкновенно, всякое малѣйшее отступленіе отъ принятаго порядка непремѣнно останавливало на себѣ его вниманіе. Такъ и теперь, онъ замѣтилъ опрокинутый стулъ, поднялъ его и поставилъ на мѣсто у стола; затѣмъ онъ позаботился о томъ, чтобы привести въ безпорядокъ кушанья, которыя оставались нетронутыми; а потомъ уже позвонилъ Робинзона. Когда послѣдній явился въ сопровожденія Томаса, Осборнъ счелъ нужнымъ объявить, что отецъ его нездоровъ, и потому удалился въ кабинетъ; самъ онъ отказывался отъ десерта, и только просилъ подать ему чашку кофе въ гостиную. Старый дворецкій, выславъ изъ комнаты Томаса, тихо сказалъ Осборну:
   -- Я еще до обѣда, мистеръ Осборнъ, замѣтилъ, что барину не по себѣ, и счелъ долгомъ за него извиниться, да, сэръ, я извинился за него! Онъ вдругъ самъ отдалъ приказаніе Томасу объ огнѣ, а это, сэръ, можетъ быть объяснено развѣ только болѣзнью, которой, конечно, я всегда расположенъ многое спускать и прощать.
   -- Почему же мой отецъ не могъ самъ отдать приказаніе Томасу? спросилъ Осборнъ.-- Онъ, можетъ быть, говорилъ съ нимъ сердито?-- но это, дѣйствительно, потому, что онъ нездоровъ.
   -- Нѣтъ, мистеръ Осборнъ, это не то. Я самъ вспыльчивъ и часто сержусь, хотя и пользуюсь прекраснымъ здоровьемъ. Къ тому же, гнѣвъ -- хорошая вещь для Томаса, и онъ нуждается въ упрекахъ, только слѣдуетъ, чтобъ они ему дѣлались настоящимъ человѣкомъ, то-есть много, мистеръ Осборнъ. Я знаю свое мѣсто, сэръ, свои права и обязанности не хуже любого дворецкаго въ королевствѣ. Бранить Томаса слѣдуетъ мнѣ, а не барину. Барину только надлежало мнѣ сказать: "Робинзонъ, отдайте приказаніе Томасу, чтобъ огонь не тухъ въ каминѣ", а ужь я распорядился бы посвоему, я не спустилъ бы его небрежности. Теперь же, мнѣ пришлось извиняться передъ нимъ за барина и все сложить на его нравственное разстройство и тѣлесное нездоровье. И только убѣжденіе въ томъ, что баринъ, дѣйствительно, боленъ, удерживаетъ меня на мѣстѣ. При болѣе счастливыхъ обстоятельствахъ -- я не задумался бы отойти.
   -- Право, Робинзонъ, все это чистый вздоръ, возразилъ Осборнъ, утомленный длинной рѣчью дворецкаго, которую онъ слышалъ только на половину!-- Не все ли равно, кому отецъ сказалъ объ огнѣ: вамъ, или Томасу? Принесите мнѣ кофе въ гостиную и не трудитесь болѣе выговаривать Томасу.
   Робинзонъ ушелъ оскорбленный тѣмъ, что его обиду назвали вздоромъ. Въ промежуткахъ между упреками, которыми онъ преслѣдовалъ Томаса, дворецкій не переставалъ ворчать: "Нечего сказать, многое измѣнилось со смерти госпожи. Не мудрено, если баринъ такъ печалится, когда и я даже глубоко о ней скорблю. Она была дама, которая понимала значеніе и цѣну званія дворецкаго; она знала, что и какъ можетъ оскорбить его. Она никогда не назвала бы всего этого вздоромъ -- нѣтъ никогда, ни она, ни мистеръ Роджеръ. Онъ веселый молодой джентльменъ и ужь черезчуръ любитъ наполнять домъ всякой грязью и дрянью, но за то у него всегда найдется ласковое слово для человѣка, который чувствуетъ себя обиженнымъ. Онъ развеселилъ бы сквайра и помѣшалъ ему быть такимъ сердитымъ и капризнымъ. Очень желалъ бы я, чтобъ мистеръ Роджеръ поскорѣй вернулся домой!"
   Бѣдный сквайръ, между тѣмъ, заперся одинъ въ своемъ холодномъ, неуютномъ кабинетѣ, гдѣ съ каждымъ днемъ привыкалъ проводить все болѣе и болѣе времени. Печаль томила его и онъ думалъ, думалъ о своемъ безвыходномъ положеніи, пока у него не помутилось въ головѣ. Онъ сидѣлъ за расходною книгой, стараясь привести въ порядокъ счеты; но всякій разъ, какъ онъ съизнова начиналъ подводить итогъ, непремѣнно выходила разница съ предъидущимъ. Старикъ готовъ былъ плакать, какъ дитя надъ ариѳметической задачей; ему было и больно и досадно, и онъ, наконецъ, съ шумомъ закрылъ и отодвинулъ отъ себя раскрытую книгу.
   -- Я становлюсь старъ, сказалъ онъ:-- и голова моя не такъ свѣжа, какъ въ былое время. Горе отуманило ее. Я и никогда не могъ похвастаться ею, но голубушка моя была высокаго о мнѣ мнѣнія. Она никогда и неподумала бы назвать меня дуракомъ, а между тѣмъ, я совершенный дуракъ. Осборну слѣдовало бы помочь мнѣ. Не мало денегъ потрачено на его ученье! Но, вмѣсто того, онъ является расфранченный, ни мало не заботясь, изъ какихъ денегъ я выплачу его долги. Жаль, что я не посовѣтовалъ ему заработывать свой хлѣбъ въ качествѣ танцовальнаго учителя, продолжалъ сквайръ, грустно улыбаясь своему собственному остроумію.-- Съ виду, по крайней мѣрѣ, онъ настоящій танцоръ. А куда онъ дѣвалъ столько денегъ -- одному Богу извѣстно. Можетъ быть, современемъ, и Роджеръ явится съ толпой кредиторовъ по пятамъ. Нѣтъ, нѣтъ, Роджеръ не такъ остеръ, можетъ быть: онъ мѣшковатъ, но добръ и на него можно положиться. Нѣтъ, Роджеръ добрый малый и какъ бы я хотѣлъ, чтобъ онъ былъ здѣсь! Онъ хоть и не старшій сынъ, а интересуется имѣніемъ и помогъ бы мнѣ свести эти несчастные счеты. Ахъ, еслибъ Роджеръ былъ дома!
   

IV.
Осборнъ Гамлей обдумываетъ свое положеніе.

   Осборнъ въ одиночествѣ пилъ принесенную ему въ гостиную чашку кофе. Онъ тоже, п          о своему, былъ несчастливъ, когда, стоя у камина, дѣлалъ обзоръ печальнымъ обстоятельствамъ, въ которыхъ находился. Ему не было вполнѣ извѣстно, до какой степени его отецъ терпѣлъ недостатокъ въ наличныхъ деньгахъ. Сквайръ никогда не говорилъ съ нимъ объ этомъ спокойно, и сынъ, совершенно естественно, большую часть его рѣчей, нерѣдко противорѣчившихъ однѣ другимъ, во всегда основанныхъ на истинѣ, считалъ гнѣвными преувеличеніями. Конечно, молодому человѣку, въ положеніи и лѣтахъ Осборна, тяжело было переносить лишенія, за неимѣніемъ часто пятифунтового билета. Обильный Гамлейскій столъ всегда преимущественно снабжался ирипасами съ имѣнія, и потому съ этой стороны не было замѣтно никакого упадка или измѣненія. Пока Осборнъ оставался дома, онъ имѣлъ все необходимое; но у него была жена, которую онъ постоянно стремился видѣть, а этого можно было достигнуть только посредствомъ путешествій. Къ тому же надо было содержать ее, бѣдняжку, а денегъ не имѣлось ни на путешествія, ни на удовлетвореніе скромныхъ нуждъ Эме. Вотъ что въ настоящую минуту болѣе всего терзало Осборна. Въ бытность свою въ университетѣ, онъ, въ качествѣ Гамлейскаго наслѣдника, получалъ на свое содержаніе триста фунтовъ въ годъ, тогда какъ Роджеръ долженъ былъ довольствоваться одной сотней меньше. Ежегодное выплачиваніе этихъ суммъ стоило сквайру всегда большихъ хлопотъ, но онъ смотрѣлъ на это только какъ на временное затрудненіе. Отъ Осборна ожидали такъ многаго: онъ отличится въ наукахъ, получитъ высокую ученую степень, женится на знатной, богатой наслѣдницѣ, станетъ жить въ замкѣ и помогать отцу въ управленіи имѣніемъ, которое современемъ будетъ принадлежать ему. Роджера прочили въ духовное званіе, находя, что со своимъ спокойнымъ, ровнымъ, но твердымъ характеромъ, онъ какъ-бы нарочно созданъ для церкви. Когда же молодой человѣкъ объявилъ, что предпочитаетъ болѣе дѣятельную жизнь, его никто не стѣснялъ: онъ могъ идти по любой дорогѣ. Роджеръ былъ практиченъ и склоненъ ко всѣмъ занятіямъ, отъ которыхъ Осборна отвращали его изысканный вкусъ и псевдо-геніальныя способности. Счастіе его, что онъ былъ старшій сынъ: онъ никогда не съумѣлъ бы проложить себѣ дороги въ жизни, а о выборѣ професіи и думать было нечего. И вотъ теперь Осборнъ жилъ дома, всей душой стремясь въ иное мѣсто. Содержаніе ему болѣе не полагалось; впрочемъ, и въ послѣдніе два года аккуратнымъ выплачиваніемъ его, онъ былъ обязанъ единственно стараніямъ матери. Теперь о прекращеніи его ни слова не было сказано между отцомъ и сыномъ, которые избѣгали касаться денежнаго вопроса, какъ больнаго мѣста. Время отъ времени сквайръ давалъ ему что-то въ родѣ десятифунтового билета; но эти милости всегда сопровождались глухимъ ворчаніемъ, да и промежутки между ними бывали такъ неопредѣленны, что Осборнъ никогда не могъ съ точностью на нихъ разсчитывать.
   "Чѣмъ я могу обезпечить себѣ ежегодный доходъ?" думалъ онъ, стоя у пылающаго камина съ недопитымъ кофе въ чашкѣ изъ стариннаго, дорогого фарфора и изящно одѣтый по послѣдней модѣ. Кому бы, при видѣ этого красиваго юноши посреди исполненной удобствъ, если не роскоши -- обстановки, могло прійдти на умъ, что онъ занятъ разрѣшеніемъ подобнаго рода задачи? Но такъ было на дѣлѣ. "Чѣмъ я могу себѣ обезпечить ежегодный доходъ? Вещи не могутъ долѣе оставаться въ томъ положеніи, въ какомъ онѣ теперь находятся. Но мнѣ понадобится содержаніе еще на два, на три года, даже если я и рѣшусь поступить въ Темпль или въ Линкольнс-Инъ. Съ офицерскимъ жалованьемъ нѣтъ возможности существовать въ арміи, да къ тому же я ненавижу военное ремесло. Въ сущности, нѣтъ хорошихъ професій, и я не знаю ни одной, членомъ которой я добровольно согласился бы сдѣлаться. Можетъ быть, я болѣе всего способенъ къ духовному званію; но я не могу себѣ представить необходимости каждую недѣлю писать проповѣди, имѣете вы что нибудь сказать или нѣтъ. Кромѣ того, я былъ бы осужденъ на постоянныя сношенія съ людьми гораздо ниже меня по образованію и съ грубыми, неразвитыми вкусами. А между тѣмъ бѣдная Эме нуждается въ деньгахъ! У меня сердце сжимается, когда я сравниваю нашъ здѣшній обильный столъ, обремененный различными мясами и сластями, съ бѣднымъ обѣдомъ Эме, состоящимъ всего изъ двухъ кусочковъ баранины. А что сказалъ бы отецъ, еслибъ узналъ, что я женатъ на француженкѣ? Въ настоящемъ своемъ настроеніи духа, онъ постарался бы лишить меня наслѣдства и, пожалуй, заговорилъ бы о ней въ тонѣ, котораго я никакъ не могъ бы допустить. Да еще католичка, вдобавокъ! Но, будь что будетъ, я не раскаяваюсь и готовъ былъ бы и теперь сдѣлать то же. Еслибъ матушка въ то время была здорова -- еслибъ она выслушала мой разсказъ и увидала Эме! Теперь же я долженъ держать все въ тайнѣ -- но откуда взять денегъ? Откуда взять денегъ?"
   Тутъ онъ вспомнилъ о своихъ стихотвореніяхъ, и ему пришло на умъ, нельзя ли продать ихъ и, такимъ образомъ, извлечь изъ нихъ пользу. Вопреки примѣру Мильтона, онъ надѣялся на успѣхъ и пошелъ въ свою комнату за рукописью. Возвратясь, онъ сѣлъ у огня и принялся за чтеніе, стараясь взглянуть на свои произведенія чисто-критическимъ взглядомъ и по возможности забыть, что онъ ихъ авторъ. Манера его и тонъ сочиненій измѣнились съ тѣхъ поръ, какъ онъ писалъ стихотворенія въ духѣ мистрисъ Гименсъ. Талантъ его былъ преимущественно подражательный и въ послѣднее время онъ увлекся примѣромъ одного поэта, прославившагося своими популярными сонетами. Онъ медленно переворачивалъ листы тетради, каждая страница которой была, такъ-сказать, отраженіемъ его жизни. Вотъ названіе стихотвореній въ ихъ хронологическомъ порядкѣ:
   "Эме, гуляющая съ ребёнкомъ".
   "Эме, ноющая за работой".
   "Эме отворачивается отъ меня, когда я говорю ей о любви"*
   "Признаніе Эме".
   "Отчаяніе Эме".
   "Далекая страна, гдѣ живетъ моя Эме".
   "Обручальное кольцо".
   "Жена".
   Дойдя до заглавія этого послѣдняго сонета, Осборнъ выронилъ изъ рукъ тетрадь и погрузился въ размышленіе. "Жена". Да, жена, француженка, католичка, которая, можно почти сказать, была въ услуженіи. А отецъ его съ такимъ унорствомъ ненавидѣлъ французовъ и въ массѣ, и какъ отдѣльныхъ личностей! Въ массѣ онъ считалъ ихъ за толпу негодяевъ, убившихъ своего короля и совершившихъ несчетное число злодѣяній и кровавыхъ дѣлъ. Отдѣльныя же охъ личности представлялись ему не иначе, какъ въ видѣ каррикатурныхъ изображеній, лѣтъ за двадцать-пять передъ тѣмъ появлявшихся на листкахъ "Boney" и "Johnny Crapaud", когда сквайръ былъ молодъ и способенъ принимать впечатлѣнія. Что касается до мнѣнія сквайра о религіи, въ которой была воспитана мистрисъ Осборнъ Гамлей, то, чтобъ вполнѣ ознакомиться съ нимъ, достаточно будетъ упомянуть о томъ, съ какимъ негодованіемъ большинство англичанъ незадолго передъ тѣмъ встрѣтило предложеніе нѣкоторыхъ политико-экономистовъ объ уравненіи правъ католиковъ съ протестантами. Осборнъ зналъ, что одинъ намекъ на что либо подобное производилъ на сквайра дѣйствіе краснаго сукна на быка.
   Но, имѣй Эме несказанное и ни съ чѣмъ несравнимое счастіе родиться отъ англійскихъ родителей, въ самомъ сердцѣ Англіи -- въ Варвикширѣ, напримѣръ; не знай она ничего о католическихъ священникахъ, обѣдняхъ, объ исповѣди и о панѣ; будь она рождена, окрещена и воспитана въ лонѣ англиканской церкви, въ полномъ невѣденіи диссидентскихъ митинговъ и папистскихъ капелъ -- то и тогда врядъ-ли бы можно было ожидать чего добраго отъ того несомнѣннаго факта, что она была чѣмъ-то въ родѣ няньки, получала четыре раза въ годъ жалованье съ извѣстной порціей сахара и чаю, и могла быть всегда по произволу отставлена отъ мѣста. Ужь одно это нанесло бы сквайру жестокій ударъ, отъ котораго онъ врядъ-ли бы когда нибудь оправился.
   "Еслибъ онъ только видѣлъ ее!" думалъ Осборнъ. "Да; но въ такомъ случаѣ онъ, конечно, услышалъ бы ея ломанный англійскій языкъ, дорогой для мужа, которому на немъ впервые были сказаны слова любви, но едва-ли пріятный для слуха сквайра, славившагося своей ненавистью ко всему французскому. А какой кроткой, нѣжной, любящей дочерью была бы она для отца! Она скорѣе всякой другой могла бы занять и наполнить опустѣвшее мѣсто въ нашемъ домѣ. Но онъ этого не захочетъ, не донуститъ и ей никогда не представится случай выказать себя. А что, если я напечатаю эти сонеты, перемѣнивъ въ нихъ только имя Эме на Люси! Они могутъ понравиться; ихъ похвалятъ въ "Blackwoode Magazin" или въ "Quarterly Rewiew"; въ публикѣ поднимется говоръ; всѣ захотятъ узнать имя автора. Тогда я откроюсь отцу; онъ спроситъ: кто такая эта Люси, и я ему все, все скажу! Еслибы... о, какъ я ненавижу эти если! Вся моя жизнь была основана на когда и еслибы. Сначала твердили: "Когда Осборнъ получитъ ученую степень"; потомъ стали говорить: "еслибы Осборнъ..." пока совсѣмъ не замолчали. Я самъ утѣшалъ Эме: "Когда матушка васъ увидитъ..."; теперь повторяю себѣ: "еслибъ отецъ ее увидѣлъ", и это безъ всякой надежды на осуществленіе чего либо подобнаго"! И въ мечтахъ такого рода прошелъ для Осборна вечеръ. Въ заключеніе онъ окончательно рѣшился попытать счастія и послать свои произведенія какому нибудь издателю. Онъ ожидалъ отъ нихъ чудесъ, надѣясь, вопервыхъ, получить за нихъ деньги, а вовторыхъ, посредствомъ нихъ примириться съ отцомъ.
   Лишь только Роджеръ явился въ Гамлей, Осборнъ тотчасъ же повѣрилъ ему свои планы и надежды. Онъ вообще никогда ничего не могъ долго скрывать отъ Роджера. Одной изъ особенностей его слабаго характера и было именно то, что онъ всегда искалъ съ кѣмъ нибудь подѣлиться своими мыслями и чувствованіями и получить въ замѣнъ какъ можно болѣе сочувствія. Но мнѣнія Роджера, несмотря на это, не имѣли ни малѣйшаго вліянія на поступки Осборна, что Роджеръ какъ нельзя лучше зналъ. И потому, когда въ настоящемъ случаѣ Осборнъ встрѣтилъ его словами: "Братъ, мнѣ нужно съ тобой посовѣтоваться объ одномъ дѣлѣ", Роджеръ отвѣчалъ:
   -- Не помню, кто мнѣ говорилъ, что герцогъ Веллингтонъ всегда воздерживался давать совѣты, когда не былъ увѣренъ, что имъ съ точностью послѣдуютъ. Я не въ состояніи этого дѣлать; но, братъ, ты самъ знаешь, что мои совѣты никогда тобою не принимаются.
   -- Да, я не всегда имъ слѣдую, я это знаю. Они иногда не сходятся съ моими собственными мнѣніями. Ты теперь, конечно, думаешь о тайнѣ, которую я дѣлаю изъ моего брака, но ты упускаешь изъ виду кое-какія соображенія. Тебѣ извѣстно, какъ охотно я открылъ бы все, еслибъ не весь этотъ шумъ, поднятый изъ-за моихъ долговъ, а тамъ вскорѣ заболѣла и умерла матушка. А теперь, ты не знаешь, до какой степени измѣнился отецъ, какой онъ сдѣлался раздражительный! Поживи здѣсь съ недѣльку, и ты увидишь! Робинзонъ, Морганъ и всѣ остальные это знаютъ но опыту, но никто такъ, какъ я.
   -- Бѣдный отецъ! сказалъ Рожеръ.-- Онъ ужасно постарѣлъ, весь сморщился и лицо его потеряло свой прежній здоровый румянецъ.
   -- Немудрено: онъ теперь на половину менѣе бываетъ на открытомъ воздухѣ. Онъ велѣлъ прекратить всѣ работы, которыя въ былое время такъ занимали его, а съ тѣхъ поръ, какъ чалая лошадь споткнулась и чуть не сбросила его, онъ не хочетъ ни болѣе ѣздить на ней, ни продать ее, что было бы самое лучшее. И вотъ теперь у насъ двѣ старыя лошади, которыя ѣдятъ, ничего не дѣлая, а отецъ, между тѣмъ, то и дѣло жалуется на недостатокъ въ деньгахъ. Вотъ именно объ этомъ-то я и хотѣлъ съ тобой поговорить. Мнѣ до зарѣзу нужны деньги, и вотъ я рѣшился собрать свои стихотворенія, сдѣлать имъ строгій, критическій обзоръ, выбрать изъ нихъ лучшія и напечатать ихъ. Какъ ты думаешь, согласится Дейтонъ взять на себя ихъ изданіе? Ты пользуешься извѣстностью въ Кембриджѣ и потому, я полагаю, ихъ охотнѣе примутъ изъ твоихъ рукъ, чѣмъ изъ всякихъ другихъ.
   -- Все, что я могу сдѣлать, отвѣчалъ Роджеръ:-- это попробовать, но, я боюсь, тебѣ за нихъ немного дадутъ.
   -- Я и не ожидаю многаго. Я начинаю, и мнѣ еще предстоитъ составить себѣ имя. Одна сотня удовлетворила бы меня: я съ ней могъ бы что-либо предпринять, на что-либо рѣшиться. Я сталъ бы тогда готовиться въ адвокаты, а пока жилъ бы самъ и содержалъ Эме литературными трудами. А наконецъ, въ самомъ худшемъ случаѣ, сто фунтовъ дали бы мнѣ возможность отправиться въ Австралію.
   -- Въ Австралію! Богъ съ тобой, Осборнъ! Да что сталъ бы ты тамъ дѣлать? И ты рѣшился бы покинуть отца? Если дѣйствительно таково твое намѣреніе, то я отъ всего сердца надѣюсь, что ты никогда не будешь имѣть въ рукахъ ста фунтовъ. Это окончательно убило бы сквайра.
   -- Въ былое время, можетъ быть, угрюмо отвѣчалъ Осборнъ:-- но не теперь. Онъ неблагосклонно смотритъ на меня и избѣгаетъ вступать со мной въ разговоръ. Ужь предоставь мнѣ знать это и чувствовать! Въ моей впечатлительности именно и заключаются всѣ способности, какими я владѣю, а отъ нихъ теперь зависятъ моя жизнь и существованіе моей жены. гГы вскорѣ собственными глазами увидишь, въ какихъ отношеніяхъ мы съ отцомъ.
   И дѣйствительно, Роджеръ не замедлилъ увидѣть это. Сквайръ въ послѣднее время привыкъ молчать за обѣдомъ. Осборнъ, самъ погруженный въ свои мысли, мало заботился о томъ, чтобы не дать этой привычкѣ въ немъ укорениться. Отецъ и сынъ, сидя вмѣстѣ за столомъ, обмѣнивались только необходимыми фразами, правда, самымъ учтивымъ образомъ, но оба чувствовали облегченіе, когда наставала минута разстаться. Сквайръ уходилъ къ себѣ размышлять о своемъ горѣ, о своихъ дѣйствительныхъ затрудненіяхъ, и о воображаемомъ оскорбленіи, будто бы нанесенномъ ему сыномъ. Онъ вполнѣ ошибался на счетъ причинъ, побудившихъ Осборна войдти въ долги. Если кредиторы, вступая съ нимъ въ сдѣлку, и разсчитывали на скорую смерть сквайра, то самъ Осборнъ не имѣлъ ничего подобнаго въ виду. Имъ руководило единственно желаніе достать сумму, достаточную для уплаты необходимѣйшихъ долговъ въ Кембриджѣ, и для поѣздки въ Альзасъ, гдѣ находилась Эме и гдѣ надлежало совершиться ихъ свадьбѣ. До сихъ поръ Роджеръ еще не видалъ жены своего брата, да и Осборнъ открылъ ему вполнѣ свои намѣренія только тогда, когда всякій совѣтъ оказывался уже излишнимъ и несвоевременнымъ. Теперь же, въ своей невольной разлукѣ съ женой, Осборнъ всѣми силами своей души стремился къ ней, на уединенную ферму, служившую ей скромнымъ жилищемъ, гдѣ она съ нетерпѣніемъ ожидала пріѣзда своего молодого супруга. Немудрено, если занятый подобнаго рода мыслями, онъ до нѣкоторой степени упускалъ изъ виду заботы о благосостояніи отца. Но послѣднему отъ этого было не легче.
   -- Могу я войдти и выкурить съ вами трубку, сэръ? спросилъ Роджеръ вечеромъ въ день своего пріѣзда, осторожно толкая дверь кабинета, которую сквайръ еще не успѣлъ совсѣмъ затворить.
   -- Врядъ ли это придется тебѣ по вкусу, возразилъ сквайръ, не выпуская изъ рукъ замка отъ двери, но уже болѣе мягкимъ тономъ.-- Мой табакъ не похожъ на тотъ, который теперь употребляютъ молодые люди. Поди лучше выкури сигару съ Осборномъ.
   -- Нѣтъ. Я хочу посидѣть съ вами, а крѣпкій табакъ меня ни мало не безпокоитъ.
   Роджеръ сильнѣе толкнулъ дверь, которая съ легкимъ сопротивленіемъ, однако, уступила напору его твердой руки.
   -- Твое платье пропитается запахомъ моего табака и тебѣ придется послѣ просить духовъ у Осборна, угрюмо произнесъ сквайръ, подавая сыну коротенькую янтарную трубочку.
   -- Нѣтъ, одолжите-ка мнѣ настоящую, длинную трубку. Вы, кажется, батюшка, принимаете меня за ребёнка, что суете мнѣ въ руку кукольную головку, сказалъ Роджеръ, указывая на рѣзную фигурку, украшавшую янтарную трубку.
   Сквайру слова эти пришлись по сердцу; но онъ ничѣмъ не выразилъ своего удовольствія, а только сказалъ:
   -- Осборнъ привезъ мнѣ ее изъ Германіи, три года тому назадъ.
   Затѣмъ они нѣсколько времени курили молча, но присутствіе сына, хотя бы то и безмолвное, уже само по себѣ успокоительно дѣйствовало на сквайра.
   Слѣдующія его слова показали, что мысли его не измѣнили своего теченія:
   -- Да, многое въ жизни человѣка можетъ измѣниться въ три года: я самъ испыталъ это, сказалъ онъ, и снова началъ пускать клубы дыма.
   Пока Роджеръ искалъ отвѣта на столь неопровержимую истину, сквайръ снова вынулъ изо рта трубку и заговорилъ:
   -- Въ то время, когда назначеніе въ регенты принца Уэльскаго надѣлало столько шуму, я гдѣ-то -- кажется, въ какой-то газетѣ -- читалъ, что между королями и ихъ предполагаемыми наслѣдниками, отношенія никогда не бываютъ дружескими. Осборнъ тогда былъ крошечный мальчикъ: онъ часто ѣздилъ со мной верхомъ на Бѣломъ Сёрреѣ; ты вѣрно забылъ пони, котораго мы называли: Бѣлый Сёррей?
   -- Нѣтъ, я какъ нельзя лучше помню его, только въ тѣ дни онъ мнѣ казался очень рослой лошадью.
   -- Ага! Это оттого, что ты самъ былъ очень малъ. У меня тогда стояло на конюшнѣ семь лошадей, кромѣ рабочихъ. Въ то время я не зналъ никакихъ заботъ, исключая о ея здоровьи: она всегда отличалась слабымъ сложеніемъ. И что за прелестный ребёнокъ былъ Осборнъ! Его всегда одѣвали въ черный бархатъ, немного слишкомъ нарядно, я полагаю; но это было ея желаніе и, вѣроятно, такъ слѣдовало. Онъ и теперь красивый малый, только лицо его утратило тотъ лучъ счастія, которое нѣкогда освѣщало его.
   -- Его озабочиваютъ теперь денежныя дѣла, да кромѣ того, онъ печалится еще тѣмъ, что доставилъ вамъ столько хлопотъ и безпокойства, сказалъ Роджеръ.
   -- Ничуть не бывало, не таковскій онъ! воскликнулъ сквайръ и, вынувъ изо рта трубку, такъ сильно стукнулъ ею о каминъ, что она разлетѣлась въ дребезги.-- Не таковскій онъ, говорю я тебѣ, Роджеръ. Нисколько не думаетъ онъ заботиться и о деньгахъ: старшему сыну и наслѣднику всегда легко добыть ихъ у жидовъ. Они только спросятъ: "Какъ старъ вашъ отецъ? Былъ съ нимъ ударъ? Не страдаетъ ли онъ какими либо припадками?" а затѣмъ все готово, и они являются къ вамъ осматривать вашъ лѣсъ и вашу землю... Не будемъ лучше говорить о немъ, Роджеръ: мы съ нимъ не въ ладахъ, и одинъ Богъ можетъ еще все снова привести въ порядокъ. Я больше всего негодую на него за то, что онъ доставилъ ей столько горя подъ конецъ ея жизни. А между тѣмъ, въ немъ есть много и хорошаго. Онъ уменъ и способенъ, и еслибъ только захотѣлъ приняться за дѣло, то, безъ сомнѣнія, имѣлъ бы успѣхъ. Вотъ тебя, Роджеръ, всегда считали непонятливымъ, такъ, по крапней-мѣрѣ, о тебѣ отзывались твои учителя.
   Роджеръ добродушно засмѣялся.
   -- Да, немало прозвищъ получалъ я въ школѣ за свою мѣшковатость и непонятливость, сказалъ онъ.
   -- Не стоитъ объ этомъ и думать! возразилъ сквайръ, въ видѣ утѣшенія.-- Я, по крайней-мѣрѣ, совершенно къ этому равнодушенъ. Еслибъ ты былъ такъ уменъ, какъ Осборнъ, ты тоже все сидѣлъ бы за книгами, да за бумагами и, можетъ быть, скучалъ бы въ обществѣ такого неотесаннаго, стараго брюзги, каковъ я. А, впрочемъ, прибавилъ онъ послѣ минутнаго молчанія:-- они въ Кембриджѣ высокаго о тебѣ мнѣнія съ тѣхъ поръ, какъ ты получилъ эту ученую степень. Я едва не забылъ о твоихъ успѣхахъ: извѣстіе о нихъ пришло въ такое тяжелое время!
   -- А, да! Они тамъ всегда высокаго мнѣнія о студентѣ, получившемъ высшую ученую степень. Въ слѣдующемъ году я долженъ буду уступить мѣсто другому.
   Сквайръ сидѣлъ и задумчиво глядѣлъ на потухающую золу въ каминѣ съ обломкомъ разбитой трубки въ рукѣ. Наконецъ, онъ тихо проговорилъ, какъ-бы самому себѣ:
   -- Я имѣлъ обыкновеніе писать ей, когда она уѣзжала въ Лондонъ, обо всѣхъ домашнихъ дѣлахъ. Теперь до нея не можетъ дойти ни одно письмо! Да и ничто болѣе не доходитъ до нея!
   Роджеръ вскочилъ съ своего мѣста.
   -- Гдѣ ящикъ съ табакомъ, батюшка? Дайте, я набью вамъ другую трубку!
   А затѣмъ онъ наклонился надъ отцомъ и нѣжно погладилъ ему щеку. Сквайръ покачалъ головой.
   -- Ты только что возвратился домой, и еще не знаешь, какой я сдѣлался злой. Спроси у Робинзона, я не говорю, чтобъ ты обратился за свѣдѣніями къ Осборну: нѣтъ, онъ долженъ держать ихъ про себя; но, повторяю, спроси у любого изъ слугъ, и они тебѣ поразскажутъ кое-что о моей вспыльчивости и раздражительности. Въ былое время я слылъ за добраго господина; но это прошло безвозвратно. Тогда Осборнъ былъ маленькій мальчикъ, она была жива, и я былъ добрымъ господиномъ, да, добрымъ господиномъ! Все прошло, все миновало!
   Онъ взялъ трубку, и снова принялся курить, а Роджеръ, послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія, завелъ рѣчь о Кембриджѣ и разсказалъ какую-то исторію о заблудившемся охотникѣ такъ живо и забавно, что заставилъ сквайра громко и весело разсмѣяться.
   Когда они прощались, отправляясь спать, старикъ сказалъ Роджеру:
   -- Мы провели славный вечеръ -- по крайней-мѣрѣ, я. Но тебѣ, можетъ быть, было скучно; я плохой собесѣдникъ, я это знаю.
   -- Я не запомню другого, болѣе счастливаго вечера, батюшка, сказалъ Роджеръ.
   И онъ говорилъ правду, хотя и не старался доискиваться, почему именно было ему такъ легко на душѣ.
   

V.
Обѣдъ мистрисъ Гибсонъ.

   Все это произошло до первой встрѣчи Роджера съ Молли и Цинціей у мисъ Броунингъ, а слѣдовательно и до обѣда, устроеннаго мистрисъ Гибсонъ, преимущественно въ честь Осборна, и назначеннаго въ пятницу.
   Мистрисъ Гибсонъ очень желала сдѣлать обѣдъ пріятнымъ для Гамлеевъ, и вполнѣ достигла этого. Мистеръ Гибсонъ былъ дружески расположенъ къ братьямъ -- вопервыхъ, ради ихъ родителей, вовторыхъ -- ради ихъ самихъ, такъ-какъ зналъ ихъ съ самого дѣтства; а въ своихъ сношеніяхъ съ тѣми, кто приходился ему по сердцу, докторъ умѣлъ быть просто очарователенъ. Мистрисъ Гибсонъ, съ своей стороны, приняла гостей очень любезно, а привѣтливость въ хозяйкѣ, какъ извѣстно, заставляетъ забывать и охотно прощать всякаго рода недостатки и упущенія. Цинція и Молли были прелестны, и это все, чего отъ нихъ, въ настоящемъ случаѣ, требовала мистрисъ Гибсонъ, намѣревавшаяся сама принять дѣятельное участіе въ разговорѣ. Осборнъ выпалъ на ея долю, и она долго съ нимъ болтала о томъ, о семъ, весьма ловко поддерживая пустой, свѣтскій разговоръ. Роджеру, по всѣмъ правиламъ приличія, слѣдовало бы заняться той или другой изъ молодыхъ леди; но все вниманіе его было поглощено словами мистера Гибсона объ одной статьѣ но предмету сравнительной остеологіи, которую тотъ недавно прочелъ въ иностранномъ журналѣ, доставляемомъ ему лордомъ Голлингфордомъ. Впрочемъ, время отъ времени взоръ Роджера какъ-бы невольно обращался въ ту сторону, гдѣ сидѣла Цинція между его братомъ и мистеромъ Гибсономъ, и подолгу останавливался на ея прелестномъ лицѣ. Ее, казалось, весьма мало интересовало то, что происходило и говорилось вокругъ нея. Она сидѣла съ опущенными глазами и, доложивъ руку на скатерть, играла крошками хлѣба. Длинныя рѣсницы ея отчетливо рисовались на нѣжномъ овалѣ ея щеки, она думала о чемъ-то другомъ. Зато Молли вся обратилась въ слухъ и всѣми силами старалась вникнуть въ смыслъ того, что говорилъ ея отецъ. Вдругъ Цинція подняла глаза и поймала взоръ Роджера, устремленный на нее съ такимъ восхищеніемъ, что не замѣтить его не было возможности. Она слегка покраснѣла; но когда прошла первая минута смущенія, вызванная его явнымъ восторгомъ, она поспѣшила дать другое истолкованіе и его взгляду и своему смущенію.
   -- Это правда! сказала она Роджеру,-- Я не слушала васъ, но это потому, что я рѣшительно ничего не смыслю въ дѣлѣ науки. Однако, прошу васъ, не смотрите на меня такъ строго, хотя я въ сущности ничего болѣе, какъ совершенная невѣжда.
   -- Я не думалъ... я не хотѣлъ на васъ строго смотрѣть; я въ этомъ увѣренъ, отвѣчалъ онъ, не зная, что ему сказать въ свою защиту.
   -- Къ тому же Цинція совсѣмъ не невѣжда, вмѣшалась мистрисъ Гибсонъ, боясь, чтобъ дочери ея не повѣрили на слово.-- Но я не разъ замѣчала, что у однихъ людей способности къ одному, а у другихъ къ другому. Цинція талантлива, но имѣетъ мало склонности къ серьёзнымъ наукамъ. Помнишь ли, моя милая, какого труда мнѣ стоило выучить тебя употребленію глобуса?
   -- Да; я и теперь не умѣю отличить долготу отъ широты и всегда въ затрудненіи, когда надо рѣшить, какая линія горизонтальная и какая паралелльная.
   -- За то, продолжала мать, преимущественно обращаясь къ Осборну:-- у нея необыкновенная память на стихи. Я слышала, какъ она говорила наизусть съ начала до конца всего "Шильонскаго узника".
   -- Не думаю, чтобъ слушать ее было особенно пріятно, возразилъ мистеръ Гибсонъ, улыбаясь Цинціи, которая отвѣчала ему однимъ изъ самыхъ ясныхъ своихъ взглядовъ.
   -- О, мистеръ Гибсонъ, я прежде знала, что вы лишены вкуса къ поэзіи, и Молли ваша истинная дочь. Она читаетъ все какія-то мудреныя, серьёзныя книги съ разными знаками и фигурами: она скоро совсѣмъ превратится въ синій чулокъ.
   -- Мама, воскликнула Молли, вся вспыхнувъ: -- вы сочли эту книгу серьёзной, потому что въ ней есть рисунки восковыхъ ячеекъ, которыя дѣлаютъ пчелы; но, увѣряю васъ, она нисколько не серьёзная, а очень интересная.
   -- Ничего, Молли, сказалъ Осборнъ.-- Я, съ своей стороны, стою за синіе чулки.
   -- А я имѣю нѣчто сказать противъ различія, на которое намекаютъ ваши слова, замѣтилъ въ свою очередь Роджеръ.-- Вы говорите: она не серьёзна, ergo, очень интересна. Точно книга, въ одно и то же время, не можетъ быть и серьёзна и интересна.
   -- О, если дѣло дошло до логическихъ выводовъ и до латыни, то, я думаю, намъ время встать изъ-за стола и удалиться, сказала мистрисъ Гибсонъ.
   -- Неужто мы оставимъ поле сраженія, и обратимся въ бѣгство, мама? возразила Цинція,-- Пусть то, что сейчасъ сказалъ мистеръ Роджеръ Гамлей, логическій выводъ, я, тѣмънеменѣе, поняла его. Я сама читала нѣкоторыя изъ книгъ Молли: не берусь судить, на сколько онѣ серьёзны, но знаю, что онѣ очень интересны -- гораздо интереснѣе дня меня въ настоящее время "Шильонскаго узника". Я даже спрятала "Узника" и поставила на его мѣсто Джонни Гильпина, мою любимую поэму.
   -- Какъ можешь ты говорить такой вздоръ, Цинція! сказала мистрисъ Гибсонъ, идя наверхъ въ сопровожденіи обѣихъ молодыхъ дѣвушекъ.-- Ну, какая ты невѣжда? Очень хорошо не быть синимъ чулкомъ: въ большомъ свѣтѣ это не принято; но зачѣмъ также унижать себя и противорѣчить каждому моему слову? Я говорю, что ты любишь Байрона, поэтовъ и поэзію, а ты опровергаешь это, да еще въ присутствіи Осборна Гамлея!
   Мистрисъ Гибсонъ видимо сердилась.
   -- Но, мама, отвѣчала Цинція: -- я или невѣжда, или нѣтъ. Если я невѣжда, то хорошо сдѣлала, что сама созналась въ томъ; если же я не невѣжда, то онъ сущій дуракъ, если не пойметъ въ моихъ словахъ шутки.
   -- Какъ такъ? спросила мистрисъ Гибсонъ, нѣсколько озадаченная и желая дальнѣйшаго разъясненія.
   -- А если онъ дуракъ, то мнѣніе его не имѣетъ никакой цѣны, продолжала Цинція: -- слѣдовательно, мое замѣчаніе ни въ какомъ случаѣ не можетъ сдѣлать мнѣ вреда.
   -- Я совсѣмъ путаюсь въ пустякахъ, которыя ты городишь, дитя. Молли въ тысячу разъ лучше тебя.
   -- И я совершенно съ вами согласна, мама, сказала Цинція, взявъ Молли за руку.
   -- Но этому не слѣдовало бы быть, возразила мистрисъ Гибсонъ, раздраженіе которой еще не улеглось.-- Не забывай, какими преимуществами ты пользовалась!
   -- А я, право, предпочитаю быть невѣждой, чѣмъ синимъ чулкомъ, замѣтила Молли, которую нѣсколько обидѣлъ этотъ эпитетъ.
   -- Тише, они идутъ: я слышу стукъ столовой двери. Я ни чуть не считаю васъ синимъ чулкомъ, моя милочка; и потому не обижайтесь. Цинція, откуда ты достала эти прелестные цвѣты -- анемоны, кажется? Они, какъ нельзя болѣе, идутъ къ твоему цвѣту лица.
   -- Ну, Молли, оставьте вашъ серьёзный, задумчивый видъ! воскликнула Цинція.-- Развѣ вы не видите? Мама желаетъ, чтобъ мы улыбались и были любезны?
   Мистеру Гибсону надлежало ѣхать съ вечерними визитами къ больнымъ, а молодые люди были очень рады присоединиться къ дамамъ въ хорошенькой гостиной. Тамъ ихъ ожидали яркій огонь въ каминѣ, мягкія кресла, привѣтливая хозяйка и двѣ милыя дѣвушки. Роджеръ направился въ уголокъ, гдѣ стояла Цинція, играя вѣеромъ.
   -- Въ Голлингфордѣ скоро будетъ данъ балъ съ благотворительною цѣлью? спросилъ онъ,
   -- Да, въ четвергъ на Пасхѣ, отвѣчала она.
   -- Я полагаю, вы поѣдете?
   -- Да, мама хочетъ взять съ собой меня и Молли.
   -- Я думаю, замъ будет, очень весело, особенно ѣхать вдвоемъ?
   Въ первый разъ въ теченіе этого коротенькаго разговора она взглянула на него и въ глазахъ ея блеснуло искреннее удовольствіе.
   -- Да; все веселье въ томъ именно и заключается, что мы ѣдемъ вмѣстѣ. Безъ нея мнѣ было бы скучно.
   -- Вы, слѣдовательно, съ ней большіе друзья?
   -- Я никогда не думала, что могу такъ полюбить кого нибудь, то-есть другую женщину, хочу я сказать.
   Послѣднія слова были ею сказаны въ простотѣ души, и онъ точно такъ же принялъ ихъ. Онъ подошелъ ближе и нѣсколько понизилъ голосъ.
   -- Я такъ этому радъ! Меня нерѣдко тревожилъ вопросъ о томъ, какъ вы обѣ сойдетесь?
   -- Въ самомъ дѣлѣ? спросила она, и снова взглянула на него.-- Даже въ Кембриджѣ? Вы должны очень любить Молли!
   -- Да, я очень люблю ее. Вы знаете, она долго у насъ жила, и еще въ какое время! Я смотрю на нее почти какъ на родную сестру.
   -- И она, съ своей стороны, тоже очень любитъ всю вашу семью. Я какъ будто всѣхъ васъ знаю: такъ часто она о васъ говоритъ.
   Она сдѣлала особенное удареніе на словѣ "всѣхъ", какъ-бы желая показать, что включаетъ сюда и живыхъ и умершую. Роджеръ съ минуту помолчалъ.
   -- Я не зналъ васъ, даже по слухамъ, сказалъ онъ потомъ, и оттого неудивительно, если немного боялся васъ. Но лишь только я увидѣлъ васъ, всѣ мои опасенія разсѣялись, и это было для меня большимъ облегченіемъ!
   -- Цинція! позвала мистрисъ Гибсонъ, находя, что младшій сынъ уже достаточно долго разговаривалъ наединѣ съ ея дочерью.
   -- Пойди сюда и свои -- знаешь, ту французскую балладу, мистеру Осборну Гамлею.
   -- Какую, мама? "Tu t'en repentiras, Colin?"
   -- Да, она очень миленькая, живая и заключаетъ въ себѣ хорошее предостереженіе молодымъ людямъ, сказала мистрисъ Гибсонъ, лукаво улыбаясь Осборну.-- Припѣвъ ея слѣдующій:
   
   Tu t'en repentiras, Colin,
             Tu t'en repentiras,
   Car si tu prends une femme, Colin,
             Tu t'en repentiras *.
   * Ты раскаешься, Колинъ, раскаешься; если женишься, то раскаешься.
   
   Совѣтъ вполнѣ у мѣста, когда дѣло идетъ о французской женѣ; во я увѣрена, не имѣетъ ничего общаго съ англичаниномъ, который намѣренъ жениться на англичанкѣ.
   Еслибъ мистрисъ Гибсонъ могла только знать, какъ неудаченъ былъ выборъ ея пѣсни! Осборнъ и Роджеръ, оба знавшіе, что жена перваго француженка, почувствовали себя очень неловко, а Молли пришла въ такое смущеніе, какъ будто бы она сама тайно обвѣнчана. Цинція, между тѣмъ, распѣвала задорную пѣсенку, а мать ея улыбалась въ совершенномъ невѣдѣкіи того, какое примѣненіе можно было сдѣлать изъ припѣва. Осборнъ машинально сталъ за стуломъ Цинціи, когда она сѣла за фортепіано, какъ-бы для того, чтобъ переворачивать ей листки нотъ. Но руки его были засунуты въ карманы, а глаза неподвижно устремлены на ея пальцы. Лицо его оставалось печально и задумчиво, несмотря на всѣ остроумныя шутки, и веселый тонъ пѣсни. Роджеръ тоже сохранялъ серьёзный видъ, хотя и не ощущалъ такого сильнаго смущенія, какъ братъ. Его даже до нѣкоторой степени забавляла нѣсколько комическая неловкость ихъ положенія. Онъ взглянулъ на Молли и по краскѣ, разлившейся по ея лицу, и по глазамъ, подернутымъ туманомъ, увидѣлъ, что она придавала всему этому болѣе значенія, чѣмъ слѣдовало. Онъ сѣлъ возлѣ нея и шепнулъ ей:
   -- Слишкомъ позднее предостереженіе -- неправда ли?
   Молли взглянула на него, когда онъ наклонился къ ней и такъ же тихо отвѣчала ему: -- Мнѣ такъ, такъ жаль!
   -- Не тревожьтесь понапрасну. Онъ скоро позабудетъ. Когда человѣкъ ставитъ себя въ фальшивое положеніе, онъ совершенно естественно долженъ выносить послѣдствія его.
   Молли не нашлась, что отвѣчать на это, и молча опустила голову. Но она чувствовала, что Роджеръ не измѣнялъ своего положенія и, въ то же время, не продолжалъ разговора. Движимая любопытствомъ узнать причину этой странной неподвижности, она взглянула на него и увидѣла, что взоръ его былъ пристально устремленъ на группу за фортепіано. Осборнъ что-то съ одушевленіемъ говорилъ Цинціи, а та смотрѣла на него, поднявъ кверху свои прекрасные глаза, и сидѣла съ полуоткрытыми розовыми губками, съ выраженіемъ нетерпѣнія во всей фигурѣ, какъ-бы желая, чтобъ онъ скорѣе замолчалъ и она могла возражать ему.
   -- Они говорятъ о Франціи, сказалъ Роджеръ въ отвѣтъ на невысказанный вопросъ Молли.-- Осборнъ хорошо ее знаетъ, а мисъ Киркпатрикъ, какъ извѣстно, была тамъ въ пансіонѣ. У нихъ, кажется, завязался интересный споръ. Не подойти ли намъ поближе и послушать, о чемъ они толкуютъ.
   Все это было сказано очень учтиво, но Молли полагала, что было бы еще учтивѣе подождать ея согласія на сдѣланное ей предложеніе. Вмѣсто того, Роджеръ немедленно направился къ фортепіано, облокотился на него, вмѣшался въ легкій, веселый разговоръ брата съ Цинціей, почти не спуская глазъ съ послѣдней. Молли вдругъ почувствовала, что у нея сжалось горло, а къ глазамъ подступили слезы. За минуту предъ тѣмъ онъ былъ возлѣ нея и говорилъ съ ней такъ дружески и откровенно, а теперь, кажется, совсѣмъ забылъ о ея существованіи. Но въ слѣдующее за тѣмъ мгновеніе ей стало стыдно за самое себя и она усердно принялась укорять свою особу за низость, эгоизмъ и дурной нравъ, допускавшій ее завидовать Цинціи. Однако, ничто не помогало и оскорбленное чувство попрежнему упорно щемило сердце.
   Мистрисъ Гибсонъ внезапно дала другой оборотъ тягостному положенію, которому, думала Молли, не будетъ конца. Въ работѣ ея произошла какая-то путаница, и для приведенія въ порядокъ вышивки, потребовалась усиленная доза вниманія -- вотъ почему она на нѣсколько времени забыла о своихъ обязанностяхъ хозяйки и матери. Она особенно любила выѣзжать на безпристрастіи и справедливости, которыя будто бы побуждали ее всегда одинаково относиться къ падчерицѣ и къ своей родной дочери. Цинція играла и цѣла, теперь надлежало выказать таланты Молли. Игра и пѣніе Цинціи были легки и граціозны, но не отличались особенной вѣрностью. За то сама она была такъ прелестна, что надо было быть не менѣе, какъ музыкальнымъ фанатикомъ для того, чтобъ замѣчать ея фальшивыя ноты и неправильный размѣръ. У Молли, напротивъ, былъ тонкій слухъ, хотя она никогда не имѣла хорошаго учителя. Изъ любви къ дѣлу столько же, сколько по чувству совѣстливости, вообще въ ней сильно развитому, она останавливалась на трудныхъ мѣстахъ и твердила ихъ, пока не овладѣвала ими вполнѣ. И она была очень робка, не любила играть въ обществѣ; когда же ее къ тому принуждали, то садилась за фортепьяно неохотно и выполняла свою партію тяжело и безъ малѣйшаго оживленія.
   -- Ну, Молли, сказала мистрисъ Гибсонъ: -- теперь за вами очередь: сыграйте намъ, душенька, прекрасную пьесу Калькбреннера.
   Молли съ умоляющимъ видомъ взглянула на мачиху; но это только повело ко вторичному и болѣе настоятельному приказанію.
   -- Идите и сейчасъ же садитесь за фортепьяно, моя милая. Вы можете сыграть пьесу не совсѣмъ правильно, я знаю, вы очень нервны, но теперь вы въ обществѣ однихъ друзей.
   Маленькая группа у фортепьяно разступилась, и Молли сѣла за него съ видомъ жертвы.
   -- Пожалуйста, отойдите подальше! сказала она Осборну, который стоялъ за ней и готовился переворачивать листы.-- Я и одна справлюсь. Ахъ, еслибы вы хоть говорили по крайней мѣрѣ!
   Осборнъ, несмотря на ея просьбу, остался возлѣ нея и отъ него же одного, по окончаніи игры, получила она благодарность и похвалу. Мистрисъ Гибсонъ, утомившись считать стежки, задремала въ уголку дивана близь камина, а Роджеръ, начавшій сначала говорить изъ угожденія Молли, вскорѣ весь отдался удовольствію бесѣды съ Цинціей. Молли не разъ путалась въ своей игрѣ, бросая взгляды на Цинцію, сидѣвшую за работой, и на Роджера, который, стоя возлѣ нея, жадно вслушивался въ ея тихіе, односложные отвѣты на его рѣчи.
   -- Ну, я кончила! воскликнула Молли, быстро вставая изъ-за фортепьяно, лишь только дошла до конца послѣдней изъ осьмнадцати скучныхъ страницъ.-- Никогда въ жизнь не стану болѣе играть!
   Осборнъ засмѣялся ея пылкости, Цинція присоединилась къ нему, а Роджеръ незамедлилъ послѣдовать ея примѣру. Мистрисъ Гибсонъ съ обычной своей граціей пробудилась отъ дремоты и такъ ловко вмѣшалась въ общій разговоръ, что ей почти совсѣмъ удалось разсѣять подозрѣнія гостей на счетъ ея сна.
   

VI.
Голлингфордъ въ хлопотахъ.

   Съ приближеніемъ Пасхи Голлингфордъ всегда замѣтно оживлялся. Всякій, желая принарядиться къ празднику, спѣшилъ заказывать себѣ обновки, и мисъ Роза въ это время обыкновенно бывала буквально завалена работой. Но въ этомъ году маленькій городокъ особенно суетился и хлопоталъ по случаю предстоящаго благотворительнаго бала. Аткомбъ, Голлингфордъ и Корегамъ были три сосѣдніе города, составлявшіе нѣчто въ родѣ треугольника и заключавшіе въ себѣ одинаковое число жителей, Въ подражаніе празднествамъ, какія устроиваютъ у себя столицы, три маленькіе городка согласились ежегодно, но очереди, давать балъ въ пользу госпиталя своего графства. Въ этомъ году очередь была за Голлингфордомъ.
   Время бала считалось самымъ удобнымъ для оказыванія гостепріимства, и всякій сколько нибудь значительный домъ бывалъ тогда сверху до низу наполненъ гостями, а наемные экипажи подряжались за нѣсколько мѣсяцевъ впередъ.
   Еслибъ мистрисъ Гибсонъ могла пригласить Осборна или хоть Роджера Гамлея ѣхать съ ними на балъ и потомъ провести ночь въ ея домѣ, еслибъ она могла надѣяться гдѣ нибудь поймать всякаго другого юношу одной изъ знатныхъ фамилій графства, она, безъ сомнѣнія, весьма охотно уступила бы таковому свой будуаръ. Но она не считала нужнымъ стѣснять себя ради какихъ нибудь скучныхъ, дурно одѣтыхъ женщинъ, своихъ бывшихъ ашкомбскихъ пріятельницъ. Еще для мистера Престона, пожалуй, стоило бы потревожиться: онъ былъ въ цвѣтущихъ обстоятельствахъ и отличался красотой и ловкостью въ танцахъ; но и тутъ встрѣчались своего рода, неудобства. Мистеръ Гибсонъ очень желалъ бы не оставаться въ долгу и отплатить мистеру Престону за гостепріимство, которое тотъ оказалъ ему во время его свадьбы; по честный докторъ питалъ какое-то инстинктивное и совершенно непреодолимое отвращеніе къ изящному молодому человѣку. Мистрисъ Гибсонъ, со своей стороны, имѣла съ нимъ кое-какіе счеты; впрочемъ, она была незлопамятна и не могла долго питать въ сердцѣ мстительныхъ чувствъ. Вдобавокъ, она нѣсколько боялась мистера Престона и въ то же время восхищалась его наружностью. "Такъ неловко -- говорила она -- войдти въ бальную залу дамамъ однѣмъ, безъ кавалера. На мистера Гибсона плохая надежда"! Какъ бы то ни было, частью но этой причинѣ, а частью потому, что поддержаніе миролюбивыхъ отношеній считала наилучшей политикой въ мірѣ, мистрисъ Гибсонъ слегка склонялась въ пользу приглашенія мистера Престона быть ихъ гостемъ. Но лишь только намѣреніе это сдѣлалось извѣстно Цинціи, она, выбравъ удобную минуту, въ отсутствіе мистера Гибсона, объявила, что если мистеръ Престонъ на это время водворится у нихъ въ домѣ, она совсѣмъ не поѣдетъ на балъ. Она высказала свое рѣшеніе спокойно, безъ гнѣва, но съ такой твердостью въ тонѣ, что Молли съ удивленіемъ посмотрѣла на нее. Цинція сидѣла съ глазами, опущенными на работу, съ явнымъ желаніемъ не встрѣчаться ни съ чьимъ взоромъ и не вступать въ дальнѣйшія объясненія. Мистрисъ Гибсонъ казалась слегка смущенной; она раза два порывалась сдѣлать вопросъ, но удерживалась, не высказывая однако ни малѣйшей досады, взрыва которой Молли ожидала. Она украдкой, молча, взглянула на Цинцію, и потомъ сказала, что подумавъ хорошенько, она пришла къ тому убѣжденію, что не можетъ обойтись безъ своей комнаты, а потому объ этомъ нечего болѣе и говорить. Итакъ, никто изъ постороннихъ не былъ приглашенъ въ домъ мистера Гибсона на время бала. Мистрисъ Гибсонъ громко выражала свои сожалѣнія по этому поводу и, ссылаясь на недостаточность своего помѣщенія, изъявляла надежду, что когда черезъ три года снова настанетъ очередь Голлингфорда давать балъ, домъ ея не преминетъ увеличиться пристройкой.
   Но Голлингфордское населеніе имѣло еще одну причину волноваться съ приближеніемъ Пасхи: въ Тоуэрсѣ ожидали возвращенія Комноровъ послѣ ихъ необыкновенно продолжительнаго отсутствія. Мистеръ Шипшенксъ то и дѣло трясся на своей старой, но еще бодрой, лошадкѣ и зорко наблюдалъ за работами плотниковъ, каменьщиковъ и стекольщиковъ, приводившихъ въ порядокъ -- снаружи по крайней-мѣрѣ, если невнутри -- коттеджи, принадлежавшіе "милорду графу". Лордъ Комноръ былъ владѣльцемъ большей части городскихъ зданій; понятно, что и всѣ другіе домохозяева, приведенные въ соревнованіе усердіемъ Шипшенкса, тоже принялись красить и штукатурить свои жилища. По улицамъ на каждомъ шагу возвышались лѣстницы и лѣса, такъ что люди, ежедневно отправлявшіеся за покупками, виднѣлись не иначе, какъ съ подобранными сзади въ пучекъ платьями по модѣ, которая нынѣ совсѣмъ вышла изъ употребленія. Тоуэрскіе ключница и дворецкій тоже безпрестанно сновали взадъ и впередъ но дорогѣ въ Голлингфордъ, заходили въ лавки, гдѣ отдавали приказанія и дѣлали заказы, а въ иныхъ такъ и принимали радушно предлагаемое угощеніе.
   На другой день послѣ пріѣзда семейства Комноровъ въ ихъ фамильный зймонъ, леди Гарріета явилась въ домъ мистера Гибсона, навѣстить свою бывшую наставницу. Молли и Цинція были въ отлучкѣ, исполняя порученіе, данное имъ мистрисъ Гибсонъ, которая, по какимъ-то соображеніямъ, именно въ это время, ожидала визита леди Гарріеты. А ей очень хотѣлось поговорить съ ея сіятельствомъ наединѣ, безъ стѣснительнаго присутствія дочерей.
   Мистрисъ Гибсонъ не передала Молли поклона, который ей оставила леди Гарріета, но за то съ большимъ одушевленіемъ разсказывала разныя новости о Тоуэрсѣ и его обитателяхъ. Въ замкѣ ожидали герцогиню Ментейтъ съ леди Алисой, ея дочерью; онѣ пріѣдутъ къ балу и будутъ на немъ присутствовать, а ментейтскіе брильянты пользуются большой извѣстностью. Это было извѣстіе первой важности. Затѣмъ, въ Тоуэрсъ должны были пріѣхать многіе джентльмены англійскаго и французскаго происхожденія. Послѣднее событіе могло бы имѣть гораздо большее значеніе, еслибы эти джентльмены были танцоры; но леди Гарріета говорила о нихъ, какъ о друзьяхъ лорда Голлингфорда, слѣдовательно, какъ о людяхъ ученыхъ, и въ качествѣ таковыхъ совершенно безполезныхъ. Въ заключеніе, мистрисъ Гибсонъ предстояло на слѣдующій день завтракать въ Тоуэрсѣ. Леди Комноръ прислала ей съ леди Гарріетой записочку, въ которой приглашала ее къ себѣ, обѣщаясь доставить назадъ въ одномъ изъ графскихъ экипажей.
   -- Милая графиня! нѣжно проговорила мистрисъ Гибсонъ, минуту спустя послѣ того, какъ передала своей семьѣ всѣ эти новости.
   Всю остальную часть дня, разговоръ ея вертѣлся около аристократическихъ предметовъ. Въ числѣ немногихъ книгъ, привезенныхъ ею съ собой въ домъ мистера Гибсона, находилась одна, въ красномъ переплетѣ, въ которой она принялась съ особеннымъ тщаніемъ изучать страницу, гдѣ значилось: "Ментейтъ, герцогъ, Адольфусъ-Георгъ" и ир.; изученіе это она продолжала до тѣхъ поръ, пока вполнѣ не просвѣтилась насчетъ родственныхъ связей и обширности владѣній герцогини. Мистеръ Гибсонъ многозначительно свистнулъ и сдѣлалъ насмѣшливую гримасу, когда, возвратясь домой, внезапно очутился въ атмосферѣ, пропитанной аристократизмомъ и Тоуэрсомъ. Но Молли подъ шутливымъ видомъ уловила выраженіе недовольства, которое въ послѣднее время стала часто замѣчать въ отцѣ. Не стараясь вполнѣ дать себѣ отчетъ, откуда оно происходило, она однако чувствовала, какъ при этомъ сердце ея всякій разъ болѣзненно сжималось.
   Мистрисъ Гибсонъ, конечно, заказала экипажъ для своего визита. Но, возвратясь домой къ обѣду, она никому не повѣряла непріятностей, какими сопровождалась ея поѣздка въ Тоуэрсъ. Уже одно то, что явясь туда, она болѣе часу прождала леди Комноръ въ одной изъ ея комнатъ, наслаждаясь обществомъ своей старой знакомки, мистрисъ Брадлей, пока случайно не заглянула въ дверь леди Гарріета. "Какъ, Клеръ, вы тутъ! и совсѣмъ одна! А гдѣ же мама? Знаетъ ли она, что вы пріѣхали?" И сказавъ еще нѣсколько привѣтливыхъ словъ, она бросилась къ ея сіятельству. Графиня очень хорошо знала, что ее ждутъ въ гостиной, но ей не хотѣлось прерывать бесѣды съ герцогиней, которую она посвящала въ таинство заготовленія приданаго. А за завтракомъ мистрисъ Гибсонъ было нанесено новое оскорбленіе предположеніемъ лорда Комнора, что это часъ ея обѣда. Движимый желаніемъ выполнить обязанности гостепріимнаго хозяина, онъ, съ другого конца стола, во всеуслышаніе уговаривалъ ее побольше ѣсть, помня, что этотъ завтракъ замѣняетъ ей обѣдъ. "О милордъ! Я никогда не ѣмъ мяса въ половинѣ дня, да и вообще рѣдко прикасаюсь къ чему-либо за завтракомъ". Но говоръ другихъ гостей заглушилъ ея голосъ, и герцогинѣ, такимъ образомъ, суждено было уѣхать изъ замка, въ убѣжденіи, что жена Голлингфордскаго доктора обѣдаетъ рано. Это, конечно, въ томъ случаѣ, еслибы герцогиня вообще снизошла до того, чтобы согласиться имѣть какое-либо понятіе о вещахъ подобнаго рода. Но и тутъ до свѣдѣнія ея предварительно пришлось бы довести, что въ Голлингфордѣ имѣется докторъ и что у этого доктора есть жена, та самая красивая, уже нѣсколько поблекшая, изящнаго вида женщина, которая отдавала слугамъ тарелки съ нетронутымъ на нихъ кушаньемъ. А между тѣмъ, бѣдняжкѣ куда какъ хотѣлось ѣсть, послѣ продолжительной ѣзды и еще болѣе продолжительнаго, одинокого пребыванія въ графининой комнатѣ!
   Наконецъ, послѣ завтрака настало желанное tête-à-tête съ леди Комноръ, въ теченіе котораго велся разговоръ слѣдующаго содержанія:
   -- А, Клеръ! Я очень рада васъ видѣть. Одно время я думала, что мнѣ ужь никогда болѣе не суждено возвратиться въ Тоуэрсъ, но вотъ я снова здѣсь! Въ Батѣ нашелся очень искусный врачъ -- докторъ Снепъ -- онъ вылечилъ меня и опять поставилъ на ноги. Въ случаѣ новаго припадка со мной, я намѣрена послать за нимъ: такое рѣдкое счастіе напасть, наконецъ, на хорошаго медика! Кстати, я все забываю, что вы замужемъ за мистеромъ Гибсономъ; онъ, конечно, очень уменъ и искусенъ... Браунъ, прикажите подавать Барету черезъ десять минутъ, и пусть Брадлей принесетъ мнѣ сюда шляпу и бурнусъ... О чемъ мы говорили? Ахъ, да: какъ вы справляетесь съ вашей падчерицей? Она мнѣ показалась молоденькой леди, надѣленной значительной дозой упрямства... Я приготовила письмо, чтобъ отправить его на почту, и не знаю, куда его засунула. Помогите мнѣ найдти его, моя милая. Пожалуйста, сбѣгайте въ мою комнату, не тамъ ли оно, спросите у Браунъ. Письмо это очень важное.
   Весьма неохотно отправилась мистрисъ Гибсонъ исполнить приказаніе леди Комноръ. Ей многое хотѣлось самой сказать графинѣ, и услышать отъ нея разныя подробности о ея дѣлахъ и семействѣ. Но случай къ тому если и былъ, то уже миновалъ. Возвратясь съ своего безплоднаго посольства, она застала у леди Комноръ герцогиню, которая слушала, какъ хозяйка замка, почему-то съ ужасомъ повторяла, постукивая найденнымъ письмомъ по столу, какъ-бы для того, чтобы придать еще болѣе силы своимъ словамъ:
   -- Каждая іота изъ Парижа! Каждая і-о-та!
   Леди Комноръ, конечно, была слишкомъ благовоспитапа для того, чтобъ не извиниться за безполезно-доставленный ею трудъ; но этомъ все и ограничилось. Затѣмъ, она уѣхала кататься съ герцотпей. Вслѣдъ за каретой графини былъ тотчасъ поданъ и для "Клеръ" (леди Комноръ упорно продолжала звать ее этимъ именемъ) экипажъ, которому надлежало отвезти ее назадъ въ Голлингфордъ. Леди Гарріета отдѣлилась отъ толпы молодыхъ леди и джентльменовъ, собиравшихся идти гулять, и подошла къ мистрисъ Гибсонъ, чтобъ проститься съ ней.
   -- Мы увидимся на балу, сказала она: -- вы, конечно, тамъ будете съ вашими дѣвицами, и я надѣюсь тогда поболтать съ вами. Со всѣми этими гостями я сегодня почти совсѣмъ васъ не видѣла.
   Таковы были факты въ настоящемъ ихъ свѣтѣ; но мистрисъ Гибсонъ, передавая ихъ своимъ домашнимъ, постаралась окрасить ихъ въ розовый цвѣтъ.
   -- Въ Тоуэрсѣ столько гостей! говорила она: -- тамъ герцогиня и леди Алиса, мистеръ и мистрисъ Грей, лордъ Альбертъ Монсонъ съ сестрой, мой старый пріятель, капитанъ Джонсъ и еще много-много другихъ. Я, конечно, предпочла уйдти въ комнату леди Комноръ, гдѣ могла на просторѣ поговорить съ ней и съ леди Гарріетой, и гдѣ намъ не мѣшали шумъ и бѣготня, происходившіе внизу. Къ завтраку мы сошли въ столовую, и тамъ я нашла много старыхъ друзей, съ которыми возобновила знакомство. Но я почти ни съ кѣмъ не могла говорить. Лордъ Комноръ былъ такъ радъ меня видѣть, что не давалъ мнѣ ни минуты покою. Между нимъ и мною сидѣло шестеро другихъ лицъ, а онъ то и дѣло черезъ весь столъ обращался ко мнѣ съ той или другой любезностью. Послѣ завтрака, леди Комноръ закидала меня вопросами о моей новой жизни, входила въ малѣйшія ея подробности и интересовалась ими, какъ будто бы я была ея дочерью. Съ приходомъ герцогини, конечно, мы перемѣнили разговоръ и долго толковали о приданомъ, которое готовятъ леди Алисѣ. Леди Гарріета въ восхищеніи отъ надежды встрѣтиться со мной на балу. Что за милое, доброе, любящее существо эта леди Гарріета!
   Утромъ, въ день бала, изъ Гамлея явился слуга съ двумя прелестными букетами и "съ поклономъ отъ мистера Гамлея мисъ Гибсонъ и масъ Киркпатрикъ". Цинція первая получила ихъ. Она, танцуя, влетѣла въ гостиную и, махая букетами надъ головой, приблизилась къ Молли, которая взялась-было за кипгу, чтобъ какъ-нибудь сократить время до вечера.
   -- Смотрите, Молли, смотрите. Намъ присланы букеты! Да здравствуютъ податели ихъ!
   -- Кѣмъ присланы? спросила Молли, беря одинъ изъ нихъ и съ восхищеніемъ разглядывая его.
   -- Кѣмъ? Конечно, совершеннѣйшими изъ молодыхъ людей, двумя гамлейскими братцами! Неправда-ли, какое милое вниманіе?
   -- Какъ они добры! сказала Молли.
   -- Я увѣрена, что первую мысль объ этомъ возъимѣлъ Осборнъ. Онъ долго былъ за границей, а тамъ въ большомъ обыкновеніи посылать дамамъ букеты.
   -- Я, право, не знаю, почему вы такъ думаете, сказала Молли, слегка покраснѣвъ: -- мистеръ Роджеръ Гамлей постоянно составлялъ букеты для своей матери, а иногда и для меня.
   -- Ну, все равно! Мы получили букеты -- это главное, а до того, кто ихъ составлялъ, намъ нѣтъ дѣла. Смотрите, Молли, эти красные цвѣты, какъ нельзя лучше, подойдутъ къ вашимъ кораловымъ браслетамъ и ожерелью, сказала Цинція, вытаскивая изъ букета нѣсколько камелій, очень рѣдкихъ въ то время года цвѣтовъ.
   -- Ахъ, не трогайте! воскликнула Молли: -- развѣ вы не видите, съ какимъ вкусомъ подобраны цвѣта: это, конечно, стоило имъ не мало труда! Пожалуйста, не трогайте!
   -- Вздоръ! сказала Цинція, продолжая перебирать букетъ: -- ихъ еще довольно остается. Я сдѣлаю вамъ изъ нихъ вѣнокъ, который нашью на черный бархатъ: во Франціи это въ большомъ употребленіи!
   -- Какая жалость! Букетъ совсѣмъ испорченъ! продолжала сокрушаться Молли.
   -- Не безпокойтесь! Я его возьму себѣ и поправлю такъ, что онъ будетъ не хуже прежняго, а вамъ останется этотъ, нетронутый. И Цинція принялась складывать цвѣты и бутоны по своему вкусу. Молли молчала, но не спускала глазъ съ ловкихъ пальцевъ Цинціи, быстро свивавшихъ вѣнокъ.
   -- Готово! сказала, наконецъ, Цинція.-- Мы нашьемъ его на черный бархатъ, чтобъ онъ не такъ скоро завялъ, и вы увидите, какъ это будетъ красиво. А нетронутый букетъ какъ нельзя болѣе подойдетъ къ вѣнку.
   -- Благодарю васъ, очень медленно проговорила Молли.-- А развѣ съ васъ довольно будетъ остальныхъ цвѣтовъ?
   -- Совершенно. Къ тому же красныя камеліи не годятся для моего розоваго платья.
   -- Но... они такъ старательно составили эти букеты!
   -- Можетъ быть Все же я не могу допустить чувство вмѣшиваться въ выборъ цвѣтовъ для моего туалета: розовое съ краснымъ нейдетъ, говорю я вамъ. Вы же, какъ маргаритка, вся въ бѣломъ съ легкимъ оттѣнкомъ пунцоваго, можете надѣть какіе угодно цвѣты.
   Цинція сильно хлопотала надъ туалетомъ Молли, оставивъ ловкую горничную въ исключительномъ распоряженіи матери. Мистрисъ Гибсонъ заботилась о своемъ нарядѣ гораздо болѣе молодыхъ дѣвушекъ. Онъ былъ для нея причиной многихъ размышленій, въ теченіе которыхъ не одинъ вздохъ вырвался изъ ея груди. Наконецъ, она рѣшилась надѣть свое свѣтлосѣрое подвѣнечное платье, отдѣлавъ его множествомъ кружевъ и убравъ цвѣтами бѣлой и лиловой сирени. Цинція меньше всѣхъ думала о своемъ туалетѣ. Молли въ первый разъ ѣхала на балъ, и потому смотрѣла на церемонію одѣванія, какъ на дѣло не послѣдней важности. Цинція вполнѣ ей сочувствовала. Но Молли желала быть только прилично одѣтой, такъ чтобы не обращать на себя вниманія. Цинція же, напротивъ, старалась какъ можно болѣе выказать нѣсколько оригинальную красоту Молли: ея смуглый цвѣтъ лица, роскошныя волны черныхъ, кудрявыхъ волосъ и прекрасные, продолговатой формы глаза съ ихъ нѣжнымъ, ласкающимъ выраженіемъ. Цинція такъ долго одѣвала Молли, что когда дѣло дошло до ея собственнаго туалета, то ей пришлось кончать его впопыхахъ. Молли, уже совсѣмъ готовая, сидѣла на низенькомъ стулѣ въ комнатѣ Цинціи и любовалась граціозными движеніями красавицы, которая, стоя въ юбкѣ передъ зеркаломъ, быстро сказала волосы и складывала ихъ въ изящныя кольца. Наконецъ Молли вздохнула и сказала:
   -- Какъ бы я желала быть хорошенькой!
   -- Что вы, Молли, возразила Цинція, поворачиваясь къ ней и готовясь выразить ей свое удивленіе. Но невинный, задумчивый видъ личика Молли заставилъ ее удера;аться и, улыбаясь собственному отраженію въ зеркалѣ, она только сказала: -- французскія молодыя дѣвушки возразили бы вамъ на это слѣдующее: чтобъ быть хорошенькой, достаточно считать себя таковой.
   Молли не вдругъ отвѣчала.
   -- Я полагаю, онѣ думаютъ, что дѣвушка, сознающая себя хорошенькой, не заботится о своей наружности, потому что увѣрена въ своей способности нравиться. А желаніе...
   -- Слышите: бьетъ восемь часовъ! Бросьте допытываться смысла рѣчей француженокъ, а лучше помогите мнѣ надѣть платье. Вотъ такъ!
   Обѣ дѣвушки были готовы и въ ожиданіи кареты стояли у камина въ комнатѣ Цинціи, въ которую внезапно вошла Марія (преемница Бетти). Марія помогала одѣваться мистрисъ Гибсонъ, но время отъ времени успѣвала заглядывать и наверхъ подъ предлогомъ помочь молодымъ леди, въ сущности же для того, чтобы полюбоваться на ихъ платья. Видъ трехъ различныхъ нарядовъ привелъ ее въ такое восхищеніе, что она не чувствовала ни малѣйшей усталости, когда теперь, въ двадцатый разъ взбѣжавъ на лѣстницу, явилась на порогѣ комнаты Цинціи съ великолѣпнымъ букетомъ цвѣтовъ.
   -- Мисъ Киркпатрикъ!... Нѣтъ, это не вамъ мисъ... сказала она Молли, которая, будучи ближе къ дверямъ, хотѣла взять букетъ, чтобы передать его Цинціи.-- Это для мисъ Киркпатрикъ. А вотъ и записка.
   Цинція молча взяла записку и цвѣты. Читая записку, она держала ее такъ, что Молли тоже могла видѣть ея содержаніе.
   "Посылаю вамъ цвѣты и прошу позволенія танцовать съ вами первый танецъ послѣ девяти часовъ: ранѣе я не могу пріѣхать."

"К. П."

   -- Отъ кого это? спросила Молли.
   Цинція имѣла гнѣвный, оскорбленный видъ. Щеки ея поблѣднѣли, а глаза сверкали.
   -- Отъ мистера Престона, сказала она въ отвѣтъ Молли.-- Танцовать я съ нимъ не буду, а что касается до его цвѣтовъ, то...
   И она бросила букетъ въ каминъ, щипцами пихая его какъ можно далѣе въ огонь, точно желая поскорѣй уничтожить блестящіе, красивые цвѣты его. Но голосъ ея оставался тихъ, а движенія, несмотря на ихъ быстроту, не имѣли ничего рѣзкаго или непріятнаго.
   -- Ахъ! вскрикнула Молли.-- Такіе прекрасные цвѣты! Мы могли бы поставить ихъ въ воду.
   -- Нѣтъ, сказала Цинція:-- лучше уничтожить ихъ. Они намъ не нужны, а мнѣ ненавистно все, что напоминаетъ этого человѣка.
   -- Какую дерзкую записку онъ написалъ, замѣтила Молли: -- безъ начала, безъ конца и начальныя буквы своего имени вмѣсто подписи! Какое право имѣетъ онъ обращаться къ вамъ такъ фамильярно? Вы были съ нимъ близко знакомы, когда жили въ Ашкомбѣ, Цинція?
   -- Не будемъ болѣе говорить о немъ, отвѣчала та.-- Одна мысль, что онъ будетъ на балѣ, можетъ испортить все удовольствіе. Но я надѣюсь, что къ его пріѣзду буду уже приглашена и мнѣ не придется съ нимъ танцовать -- и вамъ также?
   -- Насъ зовутъ! воскликнула Молли и быстрыми, но осторижными шагами, молодыя дѣвушки сошли внизъ, гдѣ ихъ ожидали мистеръ и мистрисъ Гибсонъ. Да, мистеръ Гибсонъ тоже ѣхалъ, даже подъ опасеніемъ быть вскорѣ отозваннымъ къ какому либо больному. Молли, увида оща въ бальномъ костюмѣ, была поражена его красивой фигурой. Мистрисъ Гибсонъ, съ своей стороны, сіяла изяществомъ манеръ и наряда. Однимъ словомъ, въ этотъ вечеръ на голлингфордскомъ балу не было болѣе красиваго общества, какъ то, которое теперь туда отправилось.
   

VII.
Благотворительный балъ.

   Въ настоящее время общественные балы посѣщаются исключительно танцующей молодёжью, да тѣми изъ старшихъ, на чью долю выпадаетъ обязанность сопровождать кого либо изъ своихъ молоденькихъ родственницъ или знакомокъ. Но во дни юности Молли и Цинціи, когда еще не существовали желѣзныя дороги съ экстренными поѣздами, такъ легко всѣхъ и каждаго доставляющими въ Лондонъ и ввергающими скромныхъ провинціаловъ въ водоворотъ его шумной, оживленной празднествами жизни -- ежегодные благотворительные балы составляли любимое развлеченіе добродушныхъ старыхъ дѣвъ, населявшихъ провинціальные города Англіи. Онѣ при этомъ случаѣ провѣтривали свои старинныя кружева и лучшія платья, взирали на великихъ міра сего въ лицѣ магнатовъ-помѣщиковъ, болтали со своими сверстницами и составляли романическія предположенія насчетъ окружавшей ихъ молодёжи. Обѣ мисъ Броунингъ сочли бы себя лишенными самаго пріятнаго событія въ году, еслибъ имъ не удалось участвовать въ благотворительномъ балѣ. Старшая изъ нихъ пришла бы въ негодованіе, а мисъ Фёбе -- въ неописанное горе, еслибъ онѣ въ свою очередь не были приглашены на подобныя же торжества въ Ашкомбъ и Корегамъ пріятельницами, которыя, подобно имъ, лѣтъ двадцать-пять тому назадъ уже перестали танцовать, но тѣмъ не менѣе еще любили посѣщать сцену своего прежняго веселья и любоваться молодымъ, счастливымъ въ своей беззаботности поколѣніемъ. Онѣ прибыли на балъ въ носилкахъ, каковыя существовала еще въ Голлингфордѣ, и въ случаяхъ, подобныхъ настоящему, всегда доставляли богатую поживу двумъ старикамъ, одѣтымъ въ то, что называли "городской ливреей", и безъ устали сновавшимъ взадъ и впередъ съ своимъ грузомъ въ пухъ и прахъ расфранченныхъ леди. Въ городѣ были и наемныя кареты, но, по зрѣломъ размышленіи, мисъ Броунингъ рѣшилась не измѣнять старому и болѣе комфортабельному обычаю употребленія носилокъ.
   -- Носилки, говорила она мисъ Пайперъ, одной изъ своихъ посѣтительницъ:-- являются къ вамъ на домъ, гдѣ наполняются теплымъ воздухомъ, а затѣмъ переносятъ васъ укутанныхъ изъ одной теплой комнаты прямо въ другую, избавляя васъ, такимъ образомъ, отъ необходимости подниматься и спускаться по лѣстницѣ и выставлять на показъ свои ноги.
   Въ носилкахъ, правда, могла помѣститься только одна леди за разъ, но и тутъ, "благодаря умной распорядительности мисъ Броунингъ", говорила мисъ Горнблоуеръ, ея другая посѣтительница: "все устроилось, какъ нельзя лучше". Мисъ Горнблоуеръ отправили на балъ первую; прибывъ въ теплую комнату, назначенную для салоповъ, она подождала тамъ мисъ Броупингъ; затѣмъ обѣ дамы подъ руку вошли въ залу и помѣстились на стульяхъ, недалеко отъ входа, откуда онѣ могли наблюдать за вновь прибывающими и обмѣниваться привѣтствіями съ своими знакомыми. Вслѣдъ за ними незамедлили явиться, поочередно, и мисъ Фёбе съ мисъ Пайперъ, которыя заняли мѣста, приготовленныя для нихъ заботливой мисъ Броунингъ. Эти болѣе юныя леди вошли въ залу тоже подъ руку, но съ смущеннымъ видомъ и съ застѣнчивой робостью въ движеніяхъ, совершенно противоположныхъ той важной сдержанности, какою отличались ихъ старшія (двумя или тремя годами) подруги. Соединясь вмѣстѣ и отдохнувъ немного, онѣ принялись разговаривать.
   -- Право слово, здѣшняя зала гораздо лучше ашкомбской!
   -- Какъ она мило убрана! пропѣла мисъ Пайнеръ:-- какія прекрасныя розы! Но у васъ, голлингфордскихъ обитателей, столько вкуса!
   -- А вотъ и мистрисъ Демистеръ! воскликнула мисъ Горнблоуеръ.-- Она говорила, что приглашена съ дочерьми къ мистеру Шипшенксу. Мистеръ Престонъ тоже долженъ быть тамъ, но я полагаю, они не могли всѣ за разъ пріѣхать. Смотрите, вонъ молодой мистеръ Роской, нашъ новый докторъ! Право, калюется, весь Ашкомбъ сюда съѣхался!... Мистеръ Роской, мистеръ Роской! пожалуйте сюда, и позвольте мнѣ васъ представить мисъ Броунингъ, пріятельницѣ, у которой мы теперь гостимъ. Мы очень высокаго мнѣнія о нашемъ молодомъ докторѣ, увѣряю васъ, мисъ Броунингъ.
   Мистеръ Роской поклонился, скромно ухмыляясь; но для мисъ Броунингъ было невыносимо слышать похвалы, расточаемыя доктору, поселившемуся въ столь близкомъ сосѣдствѣ съ кругомъ практики мистера Гибсона, и она отвѣчала мисъ Гороблоуеръ:
   -- Вы, конечно, должны быть рады, что имѣете теперь по близости къ кому обратиться за совѣтомъ въ неважныхъ случаяхъ, когда не стоитъ тревожить мистера Гибсона. А съ другой стороны, мистеръ Роской, я увѣрена, не преминетъ воспользоваться поучительнымъ и, во всѣхъ отношеніяхъ, полезнымъ для него сосѣдствомъ такого искуснаго врача, какъ мистеръ Гибсонъ.
   Мистеръ Роской, вѣроятно, гораздо сильнѣе почувствовалъ бы обиду, заключавшуюся въ этихъ словахъ, еслибъ вниманіе его не было отвлечено появленіемъ того самаго мистера Гибсона, о которомъ шла рѣчь. Не успѣла мисъ Броунингъ окончить своего строгаго, неблагосклоннаго замѣчанія, какъ онъ спросилъ у своей знакомки, мисъ Горнблоуеръ:
   -- Кто эта только что вошедшая въ залу прелестная дѣвушка, вся въ розовомъ?
   -- Да это Цинція Киркпатрикъ! воскликнула мисъ Горнблоуеръ, хватаясь за массивный золотой лорнетъ и спѣша удостовѣриться въ томъ, что глаза не обманываютъ ее.-- Какъ она выросла! Впрочемъ, тому уже два года, какъ она уѣхала изъ Ашкомба. Она была тогда очень хорошенькая, и всѣ говорили, что за ней пріударяетъ мистеръ Престонъ, только она была еще слишкомъ молода.
   -- Представьте меня ей -- можете вы это сдѣлать? спросилъ пылкій молодой докторъ.-- Я очень желалъ бы съ ней танцовать.
   Исполнивъ просьбу мистера Роскоя и обмѣнявшись нѣсколькими словами съ своей прежней знакомкой, теперешней мистрисъ Гибсонъ, мисъ Горнблоуеръ возвратясь, на свое мѣсто, сказала мисъ Броунингъ:
   -- Какъ мы сдѣлались снисходительны и важны! А мнѣ помнится, было время, когда мистрисъ Киркпатрикъ носила одни потертыя, черныя платья и отличалась предупредительностью и учтивостью, свойственными содержательницѣ школы, трудомъ зарабатывающей свой хлѣбъ. А теперь она вся въ атласѣ, и встрѣчаетъ меня не какъ старую, хорошую знакомую, а какъ особу, едва извѣстную ей по виду. Еще очень недавно мистрисъ Демистеръ приходила ко мнѣ совѣтоваться и спрашивала, не покажется ли обиднымъ мистрисъ Киркпатрикъ, если она пошлетъ ей новое полотнище для ея лиловаго, шелковаго платья въ замѣнъ того, которое наканунѣ испортила служанка мистрисъ Демистеръ, опрокинувъ на него чашку кофе. Она взяла подарокъ и еще осталась очень довольна и благодарна, хотя теперь и чванится своимъ наряднымъ сѣрымъ атласомъ. Въ тѣ дни она была бы рада-радёхонька выдти за мистера Престона.
   -- Мнѣ показалось, будто вы сказали, что онъ ухаживалъ за ея дочерью?
   -- Можетъ быть, я это и сказала, и, можетъ быть, это и было такъ въ дѣйствительности: я не знаю навѣрное, но онъ былъ частымъ посѣтителемъ въ ихъ домѣ. Теперь тамъ содержитъ школу мисъ Диксонъ, и, право, несравненно лучше ведетъ дѣла.
   -- Графъ и графиня очень любятъ мистрисъ Гибсонъ, сказала мисъ Броунингъ.-- Я это знаю отъ самой леди Гарріеты, которая мнѣ говорила о ней, когда, прошлой осенью, пила у насъ чай. Они-то и поручили мистеру Престону заботиться о ней, пока она жила въ Ашкомбѣ.
   -- Ради-бога, не повторяйте ея сіятельству того, что я вамъ передала о мистерѣ Престонѣ и о мистрисъ Киркпатрикъ! Все это, можетъ быть, вздоръ, котораго я не выдаю за истину, а только повторяю то, что говорили другіе.
   Мисъ Горнблоуеръ была видимо испугана, чтобъ слова ея не дошли до леди Гарріеты, которая, повидимому, находилась въ такихъ интимныхъ отношеніяхъ съ ея голлингфордскими друзьями. Мисъ Броунингъ, съ своей стороны, и не думала разувѣрять ее. Леди Гарріета пила у нихъ чай и могла снова пить, а испугъ, въ который она повергла свою пріятельницу, во всякомъ случаѣ, былъ ей подѣломъ за похвалы мистеру Рискою, которыя оскорбили чувство преданности мисъ Броунингъ къ мистеру Гибсону.
   Между тѣмъ, мисъ Пайперъ и мисъ Фёбе, которымъ не надо было поддерживать за собой репутацію esprit-forts, толковали о нарядахъ и дѣлали другъ другу комплименты.
   -- Какой у васъ прелестный тюрбанъ, мисъ Пайперъ! Онъ такъ присталъ къ вашему цвѣту лица!
   -- Вы находите? спросила мисъ Пайперъ съ дурно скрытымъ удовольствіемъ: -- не шутка слышать въ эти лѣта, что у васъ еще есть цвѣтъ лица! Я купила его у Броуна въ Сомертонѣ, нарочно для этого бала. Мнѣ казалось, что необходимо чѣмъ нибудь скрасить это платье, которое уже не такъ свѣжо, какъ было нѣкогда. У меня нѣтъ драгоцѣнныхъ каменьевъ и украшеній, какъ у васъ, прибавила она, съ восторгомъ смотря на большую миніатюру въ жемчужной оправѣ, служившую щитомъ для груди мисъ Фёбе.
   -- Она хороша, неправда ли? отвѣчала эта леди.-- Это портретъ милой маменьки, а у Доротеи -- портретъ отца. Обѣ миніатюры сдѣланы въ одно время, вскорѣ послѣ смерти нашего дяди, оставившаго намъ по пятидесяти фунтовъ наслѣдства, которое мы и рѣшились употребить на эту оправу. Но именно потому, что миніатюры такъ цѣнны, Доротея запираетъ ихъ въ ящикъ съ серебромъ и куда-то прячетъ -- куда, не знаю. Она никакъ не хочетъ сказать мнѣ этого, потому, говоритъ она, что у меня слабые нервы, и если придетъ воръ и, направивъ мнѣ въ голову заряженный пистолетъ, спроситъ, гдѣ мы держимъ наше серебро и драгоцѣнности, то я непремѣнно скажу ему, тогда какъ она сама ни подъ какимъ видомъ ничего ему не откроетъ. Надѣюсь, однако, ей никогда не придется подвергнуться подобному испытанію. И вотъ одна изъ причинъ, почему я такъ рѣдко ношу этотъ уборъ; я надѣваю его всего во второй разъ; мнѣ даже почти никогда не удается и посмотрѣть на него, а между тѣмъ, я иной разъ не прочь была бы полюбоваться имъ. Я и сегодня врядъ ли надѣла бы его, да Доротея сама мнѣ дала его, говоря, что приличіе требуетъ одѣться наряднѣе, изъ уваженія къ герцогинѣ Ментейтъ, которая пріѣдетъ въ своихъ брильянтахъ.
   -- Что вы! Неужто! Каково? Я во всю свою жизнь не видѣла ни одной герцогини.
   И мисъ Пайперъ выпрямилась, откинувъ голову назадъ, точно собиралась въ присутствіи такой знатной особы "вести себя добропорядочно", какъ ее учили тому въ пансіонѣ, за тридцать лѣтъ назадъ. Но черезъ минуту она снова опустилась и почти закричала:
   -- Смотрите, смотрите: нашъ судья, мистеръ Голмлей (судья считался самымъ значительнымъ лицомъ въ Корегамѣ), а съ нимъ и мистрисъ Голмлей въ пунцовомъ атласѣ, и мистеръ Джоржъ и мистеръ Гарри, пріѣхавшіе изъ Оксфорда, и мисъ Голмлей и хорошенькая мисъ Софи. Хотѣлось бы мнѣ подойти къ нимъ, да какъ-то страшно одной, безъ кавалера, идти черезъ залу. А вотъ и Коксъ, мясникъ, съ женой! Браво, кажется, весь Корегамъ здѣсь! Не понимаю, какимъ образомъ мистрисъ Коксъ добыла себѣ такое платье! Я знаю, дѣла Кокса не совсѣмъ хорошо идутъ: онъ затруднялся заплатить за послѣднюю овцу, которую купилъ у моего брата.
   Въ эту самую минуту оркестръ, состоявшій изъ двухъ скрипокъ, арфы и кларнета, переставъ настропвать инструменты, по возможности дружно заигралъ живой контрдансъ, и пары танцующихъ быстро размѣстились но залѣ. Мистрисъ Гибсонъ была очень недовольна тѣмъ, что Цинція участвовала въ этомъ первомъ танцѣ, такъ-какъ онъ преимущественно исполнялся голлингфордскими плебеями, которые, попавъ разъ на балъ и заплативъ деньги за входъ, не любили понапрасну терять время. Если балъ назначался въ восемь часовъ, имъ и въ голову не приходило являться позже. Мистрисъ Гибсонъ вздумала подѣлиться своимъ неудовольствіемъ съ Молли, которой самой очень хотѣлось танцовать. Сидя около мачихи, она своей маленькой, хорошенькой ножкой била тактъ веселой, оживленной музыкѣ.
   -- Вашъ дорогой папа такъ любитъ точность! Сегодня я почти объ этомъ сожалѣю: здѣсь еще нѣтъ никого изъ нашихъ знакомыхъ.
   -- Какъ нѣтъ? Я вижу многихъ. Вонъ мистеръ и мистрисъ Смитонъ, и ихъ миленькая, добрая дочка.
   -- О, это все книгопродавцы, да мясники!
   -- Папа нашелъ много друзей, съ которыми разговариваетъ.
   -- Паціентовъ, моя милая, а не друзей. Вонъ тамъ сидятъ дѣйствительно порядочные люди, продолжала мистрисъ Гибсонъ, указывая глазами на Голмлеевъ:-- но они, безъ сомнѣнія, пріѣхали или изъ Ашкомба или изъ Корегама и не могли хорошенько разсчитать, сколько времени пробудутъ въ дорогѣ. Желала бы я знать, скоро ли явится тоуэрское семейство? А, вотъ мистеръ Аштонъ и мистеръ Престонъ! Зала начинаетъ быстро наполняться.
   Дѣйствительно, публики было много, такъ-какъ всѣ ожидали особеннаго удовольствія отъ этого бала. Изъ Тоуэрса надлежало явиться большому обществу и, между прочимъ, герцогинѣ въ брильянтахъ. Всѣ окрестные замки были переполнены гостями; но въ этотъ ранній часъ зала оставалась въ исключительномъ распоряженіи коренныхъ голлингфордскихъ горожанъ. Окрестная знать, съ тоуэрскимъ семействомъ во главѣ, съѣзжалась гораздо позже. Но въ этотъ вечеръ Комноры какъ-то особенно запоздали, и отсутствіе аристократическаго элемента въ атмосферѣ бальной залы дѣтало то, что всѣ, считавшіе себя нѣсколько выше плебейскаго купеческаго класса публики, танцовали мало, вяло и неохотно. За то юные члены семействъ, неимѣвшихъ претензіи на аристократизмъ, вполнѣ наслаждались, прыгали и вертѣлись до того, что у нихъ отъ движенія и удовольствія разгорѣлись щеки и заблистали глаза. Нѣкоторые наиболѣе благоразумные родители, неупускавшіе изъ виду завтрашнихъ обязанностей, начинали уже помышлять о возвращеніи домой; по почти всѣхъ удерживало желаніе видѣть герцогиню и ея брильянты. Ментейтскіе брильянты славились въ кругу болѣе избранномъ, чѣмъ тотъ, въ которомъ вращалось большинство голлингфордцевъ. Слухи о нихъ дошли до этого большинства черезъ горничныхъ и ключницъ. Мистеру Гибсону, какъ онъ и ожидалъ, пришлось на время удалиться изъ бальной залы, но онъ обѣщался, навѣстивъ больного, къ которому его призывали, возвратиться снова къ женѣ. Въ его отсутствіе мистрисъ Гибсонъ ловко держалась въ сторонѣ отъ мисъ Броунингъ и отъ тѣхъ изъ знакомыхъ, которыя сильно желали примкнуть къ ней теперь, съ цѣлью очутиться потомъ въ свитѣ тоуэрскаго семейства. Ее сильно возмущала Цинція; она такъ охотно принимала всѣ приглашенія на танцы, что лишилась всякой возможности танцовать съ молодыми людьми, которые, безъ сомнѣнія, явятся съ Комнорами и захотятъ танцовать съ хорошенькими дѣвушками: а между тѣмъ, мало ли къ чему можетъ повести простой танецъ? Молли тоже, хотя не столь неутомимая, какъ Цинція, и вслѣдствіе своей застѣнчивости, менѣе свободная и граціозная въ своихъ движеніяхъ, тоже уже получила значительное число приглашеній. Ей, сказать правду, очень хотѣлось не пропускать ни одного танца и при этомъ было рѣшительно все равно съ кѣмъ танцовать, такъ что мистрисъ Гибсонъ теряла надежду сохранить даже и ее для аристократическихъ партнёровъ, прибытія которыхъ ожидала. Вообще, въ этотъ вечеръ все какъ-то шло противъ ея желаній. Вдругъ ей показалось, что кто-то около нея остановился. Она обернулась и увидѣла мистера Престона, повидимому оберегавшаго стулья, только что оставленные Цинціей и Молли. Онъ имѣлъ такой сердитый видъ, что мистрисъ Гибсонъ, еслибъ взоры ихъ не встрѣтились, предпочла бы не вступать съ нимъ въ разговоръ. Но теперь это оказывалось неизбѣжнымъ и она сказала:
   -- Какъ зала дурно освѣщена сегодня, неправда ли, мистеръ Престонъ?
   -- Да, отвѣчалъ онъ.-- Но есть ли какая нибудь возможность освѣтить эти грязныя стѣны, заставленныя такой густой зеленью, которая одна поглощаетъ всю массу свѣта?
   -- А что за общество тоже! Я того мнѣнія, что свѣжесть и богатство нарядовъ много содѣйствуютъ къ тому, чтобъ бальная зала имѣла веселый видъ. Посмотрите, что за люди тамъ сидятъ! Большинство женщинъ одѣто въ темныя шолковыя платья, годныя развѣ только для утренняго наряда. Но балъ, конечно, не замедлитъ оживиться съ прибытіемъ знатныхъ семействъ.
   Мистеръ Престонъ не отвѣчалъ. Онъ вставилъ въ глазъ стеклышко, какъ-бы съ намѣреніемъ смотрѣть на танцующихъ; но, въ сущности, взоръ его пристально и съ выраженіемъ гнѣва слѣдилъ только за быстро кружившейся по залѣ фигурой, въ облакѣ розовой кисеи: многіе, кромѣ него, не сводили глазъ съ Цинціи; но никто не смотрѣлъ на нее со злобой или неудовольствіемъ. Мистрисъ Гибсонъ, съ своей стороны, не довольно проницательная, чтобъ до выраженію лица и по манерамъ своихъ собесѣдниковъ замѣчать, что происходитъ у нихъ въ сердцѣ, была очень рада случаю завязать разговоръ съ молодымъ, изящной наружности джентльменомъ: это избавляло ее отъ необходимости или присоединиться къ публикѣ низшаго разряда, или сидѣть совершенно одной до прибытія тоуэрскаго общества. Она продолжала свои замѣчанія.
   -- Вы не танцуете, мистеръ Престонъ?
   -- Нѣтъ! Дама, которую я пригласилъ, вѣроятно не такъ поняла меня и я жду, чтобъ объясниться съ ней.
   Мистрисъ Гибсонъ замолчала. Въ ней, казалось, пробудились непріятныя воспоминанія. Она тоже наблюдала за Цинціей; танецъ окончился и молодая дѣвушка проходила по залѣ совершенно спокойно, какъ-бы не зная, что ее ожидаетъ, можетъ быть, непріятное объясненіе. Ея партнёръ, мистеръ Гарри Голмлей, провелъ ее къ ея мѣсту. Она сѣла на стулъ, ближайшій къ мистеру Престону, оставивъ другой, возлѣ матери, для Молли, которая тоже вернулась минуту спустя. Цинція, повидимому, совсѣмъ не замѣчала близкаго сосѣдства мистера Престона. Мистрисъ Гибсонъ наклонилась къ дочери и сказала:
   -- Твой послѣдній партнёръ -- джентльменъ, моя милая. Къ моему великому удовольствію я вижу, что ты дѣлаешься разборчивѣе въ выборѣ своихъ кавалеровъ. Передъ этимъ я просто горѣла со стыда, глядя, какъ ты вертишься съ какимъ-то писаремъ, А вы, Молли, знаете ли, съ кѣмъ вы сейчасъ танцовали?-- Съ книгопродавцемъ изъ Корегама!
   -- Это вполнѣ объясняетъ его огромныя свѣдѣнія, быстро и не безъ ироніи отвѣчала Молли.-- Онъ, право, очень пріятный молодой человѣкъ, мамй, прибавила она: -- настоящій джентльменъ съ виду и къ тому же превосходно танцуетъ!
   -- Очень хорошо. Только не забывайте, что если вы будете продолжать, то вамъ завтра утромъ придется подавать черезъ прилавокъ руку многимъ изъ вашихъ сегодняшнихъ партнёровъ, возразила мистрисъ Гибсонъ сухо.
   -- Я, право, не знаю, какъ отказывать кавалерамъ, которыхъ мнѣ представляютъ, тѣмъ болѣе, что самой страшно хочется танцовать. Вѣдь сегодня благотворительный балъ, и nanà говорилъ, что всѣ будутъ танцовагь другъ съ другомъ безъ разбора, сказала Молли мягко и примирительнымъ тономъ. Для нея пропала бы часть удовольствія, еслибъ она знала, что находится съ кѣмъ-нибудь не въ ладахъ. Неизвѣстно, какой отвѣтъ готовилась сдѣлать мустрисъ Гибсонъ: прежде, чѣмъ она успѣла вымолвить слово, мистеръ Престонъ выступилъ впередъ и проговорилъ голосомъ, дрожавшимъ отъ гнѣва, несмотря на всѣ усилія придать ему твердости:
   -- Если мисъ Гибсонъ не умѣетъ отказывать своимъ партнёрамъ, то, чтобъ научиться этому, ей стоитъ только обратиться за совѣтомъ къ мисъ Киркпатрикъ.
   Цинція подняла свои прекрасные глаза, взглянула прямо въ лицо мистеру Престону и отвѣчала совершенно спокойно:
   -- Вы, кажется, упустили изъ виду одно, мистеръ Престонъ: мисъ Гибсонъ говоритъ, что желаетъ танцовать съ тѣми, кто ее приглашаетъ -- и въ этомъ вся разница. Въ подобномъ случаѣ я ей не могу быть полезна совѣтомъ.
   Конецъ этого разговора былъ оставленъ Цинціей безъ всякаго вниманія; а вскорѣ ее снова увлекли въ танцы. Мистеръ Престонъ, къ неудовольствію Молли, занялъ опустѣвшій около нея стулъ. Сначала она боялась, чтобъ онъ не пригласилъ ее танцовать; но онъ, вмѣсто того, протянулъ руку къ букету, который Цинція, уходя, оставила на сбереженіе Молли. Букетъ пострадалъ отъ жаркой атмосферы бальной комнаты, и гораздо болѣе, чѣмъ букетъ Молли, который съ самаго начала не былъ терзаемъ для того, чтобъ достать изъ него пунцовые цвѣты, теперь украшавшіе волосы Молли, и съ которымъ вообще обходились гораздо бережнѣе и внимательнѣе. Тѣмъ не менѣе мистеръ Престонъ могъ ясно видѣть, что то былъ не имъ присланный букетъ, и вѣроятно съ цѣлью удостовѣриться въ этомъ, онъ рѣзко потребовалъ его отъ Молли. Нота, полагая сообразоваться съ желаніемъ Цинціи, не выпускала его изъ рукъ, а только приблизила его къ нему.
   -- Мисъ Киркпатрикъ не удостоила меня чести взять съ собой букетъ, который я ей прислалъ. Я полагаю, однако, что она получила его, равно какъ и мою записку?
   -- Да, отвѣчала Молли, нѣсколько испуганная тономъ, какимъ былъ произнесенъ вопросъ.-- Но мы уже до того получили эти два букета.
   Мистрисъ Гибсонъ поспѣшила къ ней на выручку. Она явно боялась мистера Престона и желала оставаться съ нимъ въ дружелюбныхъ отношеніяхъ.
   -- Ахъ, да, намъ было такъ жаль! Но изъ гамлейскаго замка намъ прислали два букета; но тому, который Молли держитъ въ рукахъ, вы еще можете судить, какъ они были прекрасны, и мы получили ихъ гораздо прежде вашего, мистеръ Престонъ.
   -- Я счелъ бы себя счастливымъ, еслибъ хоть вы приняли мой букетъ, такъ-какъ молодыя леди были уже снабжены цвѣтами. Я не безъ труда выбралъ его у Грина и, кажется, могу сказать по справедливости, что цвѣты его были изящнѣе тѣхъ, которые предпочла мисъ Киркпатрикъ и которые мисъ Гибсонъ держитъ съ такой нѣжной заботливостью.
   -- Онъ кажется вамъ не такимъ красивымъ потому, что Цинція испортила его. Она вынула изъ него всѣ лучшіе цвѣты, чтобы убрать мнѣ ими голову! воскликнула Молли.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? сказалъ мистеръ Престонъ, и въ голосѣ его прозвучало удовольствіе, точно онъ обрадовался тому, что Цинція придавала такъ мало цѣны своему букету. Онъ всталъ и подошелъ къ Цинціи, танцевавшей кадриль, и заговорилъ съ нею. Молли видѣла, какъ та неохотно ему отвѣчала; но это, повидимому, не конфузило мистера Престона, по манерамъ котораго можно было заключить, что онъ имѣетъ надъ ней какую-то власть. Она смотрѣла серьёзно, холодно, гнѣвно, почти съ вызывающимъ видомъ. По окончаніи танца, онъ еще сказалъ Цинціи нѣсколько словъ шопотомъ, и та рѣзко, противъ воли, какъ будто дала ему на что согласіе, послѣ чего онъ отошелъ отъ нея съ непріятной самодовольной улыбкой на красивомъ лицѣ.
   Между тѣмъ, въ публикѣ подпялся ропотъ на тоуэрское общество, которое заставляло такъ долго ждать себя. Одна особа за другой подходила къ мистрисъ Гибсонъ съ разспросами насчетъ столь страннаго замедленія, какъ будто та непремѣнно должна была знать все, что касалось графа и графини. Съ одной стороны это было очень лестно; но съ другой -- весьма затруднительно, такъ-какъ полное невѣдѣніе, въ которомъ пребывала мистрисъ Гибсонъ на счетъ намѣреній и плановъ лорда и леди Комноръ, ставило ее на равную ногу съ ея допросчиками. Мистрисъ Гуденофъ чувствовала себя особенно оскорбленной. Въ послѣдніе полтора часа она не снимала очковъ, ежеминутно ожидая появленія общества изъ Тоуэрса.
   -- У меня голова болитъ, жаловалась она: -- и я хотѣла, заплативъ за входъ, преспокойно остаться дома: я видѣла ужь столько этихъ баловъ, да и на графа съ графиней насмотрѣлась въ то время, когда на нихъ было пріятнѣе смотрѣть, чѣмъ теперь. Но всѣ толковали о герцогинѣ и ея брильянтахъ; я не желала отстать отъ другихъ и пропустить случай взглянуть на такую знатную леди. И вотъ я пріѣхала, а дома между тѣмъ выходитъ лишнее количество угля и свѣчей, такъ-какъ я приказала Салли не ложиться спать до моего возвращенія. Для меня нѣтъ ничего хуже непредвидѣнныхъ издержекъ. Я это наслѣдовала отъ матушки, отличавшейся такой бережливостью, что подобной въ настоящее время не существуетъ. Она была хозяйка, какихъ мало, и воспитала девятерыхъ дѣтей на сумму гораздо меньшую, чѣмъ то могъ бы сдѣлать кто нибудь другой -- ей-богу правда! Она ни въ чемъ не позволяла намъ быть расточительными, даже въ болѣзняхъ. Если кто-нибудь изъ насъ простуживался. она пользовалась этимъ и стригла намъ волосы. Ничего не значитъ, говорила она, схватить вторую простуду, когда уже страдаешь отъ одной -- а стрижка волосъ у насъ всегда сопровождалась простудой... Да, что же это, право, герцогиня не ѣдетъ!
   -- Можете себѣ представить, каково это для меня, со вздохомъ произнесла мистрисъ Гибсонъ.-- Я такъ давно не видѣла милаго для меня семейства Комноровъ! Тотъ разъ, какъ я была въ Тоуэрсѣ, мнѣ едва удалось взглянуть на нихъ. Герцогиня совсѣмъ замучила меня, совѣтуясь со мной на счетъ приданаго леди Алисы. Леди Гарріета только и утѣшалась мыслью, что вскорѣ увидитъ меня на балу. Теперь ужь скоро полночь.
   Всѣ, имѣвшіе хоть малѣйшую претензію на аристократизмъ, были не въ духѣ, по случаю отсутствія на балу графскаго семейства. Музыканты не чувствовали никакого расположенія начинать танецъ, который имъ, можетъ быть, пришлось бы прервать на половинѣ. Мисъ Фёбе Броунингъ извинялась за Комноровъ, старшая мисъ Броунингъ съ достоинствомъ порицала ихъ. За то булочники и мясники продолжали попрежнему веселиться, пользуясь отсутствіемъ въ залѣ стѣснительнаго элемента.
   Наконецъ послышался шумъ; въ публикѣ пронесся шопотъ и музыка остановилась, а вмѣстѣ съ ней и танцоры. Въ дверяхъ показался лордъ Комноръ въ парадномъ костюмѣ. Съ нимъ подъ руку шла полная, среднихъ лѣтъ женщина, одѣтая точно молоденькая дѣвушка, въ кисею съ мушками и съ живыми цвѣтами въ волосахъ, безъ всякаго намека на брильянты. А между тѣмъ, то несомнѣнно должна была быть герцогиня; но что такое герцогиня безъ брильянтовъ, да еще въ платьѣ, какое могла бы надѣть дочь фермера Годсона? Неужели это въ самомъ дѣлѣ герцогиня? Да возможная ли это вещь? Маленькая толпа вокругъ мистрисъ Гибсонъ сгустилась и обратилась къ ней за разрѣшеніемъ своихъ сомнѣній. За герцогиней величественно выступала леди Комноръ, вся въ черномъ бархатѣ и очень похожая на леди Макбетъ: суровое выраженіе ея прекраснаго лица приняло еще болѣе рѣзкій характеръ, вслѣдствіе появившихся на немъ морщинъ. Далѣе шли леди Гарріета и другія леди, а въ числѣ ихъ одна, одѣтая совершенно одинаково съ герцогиней, такъ что ее можно было гораздо скорѣе принять за сестру, нежели за дочь послѣдней, разумѣется, если судить только по наряду. Тутъ были лордъ Голлингфордъ, некрасивый, нѣсколько неуклюжій, но джентльменъ съ головы до ногъ, и лордъ Альбертъ Миксонъ, и капитанъ Джемсъ, и съ полдюжины другихъ молодыхъ людей, явившихся на балъ съ цѣлью позабавиться и покритиковать все, что ни увидятъ. Общество, котораго съ такимъ нетерпѣніемъ и любопытствомъ ожидали добрые Голлингфордци, заняло мѣста, приготовленныя для него въ лучшемъ углу залы, съ полнымъ равнодушіемъ къ суматохѣ, какую произвело оно между танцующими. Многія пары возвратились къ своимъ стульямъ, и когда музыка опять заиграла, то едва-ли и половина изъ нихъ приняла участіе въ новомъ танцѣ.
   Леди Гарріета не боялась, подобно мисъ Пайперъ, идти одна черезъ залу. Для нея всѣ зрители и присутствующіе имѣли не болѣе значенія, какъ еслибъ то были коченья капусты. Завидѣвъ Гибсоновъ, она быстро къ нимъ подошла.
   -- Вотъ и mfj, наконецъ. Какъ вы поживаете? А, вы, малютка, (обращаясь къ Молли) прелесть какъ милы! Неправда ли, мы безсовѣстно запоздали?
   -- О, теперь всего немного за полночь, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ: -- и вы, вѣроятно, очень поздно обѣдали.
   -- Нѣтъ, во всемъ виновата эта противная женщина, которая, какъ только мы встали изъ-за стола, ушла въ свою комнату и заперлась тамъ съ леди Алисой. Мы полагали, что онѣ не вѣсть какъ наряжаются, и, право, имъ слѣдовало бы сдѣлать это изъ уваженія ко всѣмъ намъ; но когда, въ половинѣ одинадцатаго, мама послала имъ сказать, что экипажи у подъѣзда, герцогиня потребовала себѣ чашку бульона, а затѣмъ сошла внизъ, одѣтая à l'enfant. Мама страшно негодуетъ на нее; многіе изъ нашего общества досадуютъ, что такъ запоздали, хотя двое или трое прикидываются вовсе недовольными тѣмъ, что поѣхало съ нами. Одинъ папа въ хорошемъ расположеніи духа.
   Затѣмъ, обращаясь къ Молли, леди Гарріета спросила:
   -- Много вы танцовали, мисъ Гибсонъ?
   -- Да; почти каждый.
   То былъ довольно простой вопросъ, но мистрисъ Гибсонъ не могла равнодушно слышать, когда леди Гарріета заговаривала съ Молли: это, просто на просто, выводило ее изъ себя. Однако она ни за что на свѣтѣ не рѣшилась бы высказать своего неудовольствія леди Гарріетѣ, и только всячески старалась не допустить дальнѣйшаго разговора между двумя молодыми дѣвушками. Съ этой цѣлью она помѣстилась между ними на стулъ Цинціи, на который, за отсутствіемъ послѣдней, леди Гарріета приглашала сѣсть Молли.
   -- Я не пойду назадъ къ нашимъ: они мнѣ до смерти надоѣли. Къ тому же, я васъ почти совсѣмъ не видѣла, когда вы были у насъ, а мнѣ сильно хочется съ вами поболтать.
   И она сѣла возлѣ мистрисъ Гибсонъ, "какъ бы то могла сдѣлать всякая другая", разсказывала послѣ мистрисъ Гуденофъ, стараясь извинить себя за неловкость, въ которой было-провинилась. Добрая старушка, сдѣлавъ черезъ свои очки обзоръ всему тоуэрскому обществу, начала очень громко разспрашивать мистера Шипшенкса объ именахъ и особенностяхъ знатныхъ посѣтителей. Управляющій милорда и добрый сосѣдъ мистрисъ Гуденофъ напрасно усиливался дать ей понять неумѣстность ея громогласныхъ вопросовъ, самъ отвѣчая ей едва слышнымъ шопотомъ. Глухая и подслѣповатая старушка, не слыша его словъ, только сильнѣе къ нему приставала. Наконецъ любопытство ея было удовлетворено и она собралась домой тушить свѣчи и огонь въ каминѣ. На пути къ выходу изъ залы, она остановилась противъ мистрисъ Гибсонъ и, въ видѣ продолженія предыдущаго разговора, сказала ей:
   -- Во всю мою жизнь не видѣла я ничего подобнаго этой ободранной герцогинѣ! На ней ни одного брильянтика! Да, по правдѣ сказать, и ни на кого-то изъ нихъ не стоитъ смотрѣть, кромѣ графини: та все еще очень представительная женщина, хотя и не такъ бодра, какъ въ былое время. Не стоило, право, такъ долго ожидать ихъ!
   Настала минута неловкаго молчанія. Но леди Гарріета поспѣшила протянуть старухѣ руку и сказала:
   -- Вы не помните меня, но я васъ знаю, потому что видѣла васъ въ Тоуэрсѣ. Ваша правда, леди Комноръ очень похудѣла, но, мы надѣемся, она не замедлитъ оправиться.
   -- Это леди Гарріета, съ упрекомъ и съ ужасомъ въ голосѣ проговорила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Господи Боже мой! Это ваше сіятельство! Надѣюсь, я не сказала ничего обиднаго. Видите ли... то-есть ваше сіятельство должно знать, какъ вредны для насъ, старухъ, поздніе часы. Я оставалась здѣсь только для герцогини, которую думала увидѣть въ коронѣ и въ брильянтахъ. Куда какъ досадно въ мои лѣта обмануться въ единственномъ выпавшемъ на мою долю случаѣ полюбоваться подобнымъ зрѣлищемъ!
   -- Я сама страшно раздосадована, возразила леди Гарріета.-- Мнѣ очень хотѣлось пріѣхать на балъ пораньше, а вмѣсто того мы запоздали до нельзя. Говорю вамъ, я такъ зла, такъ зла, что хотѣла бы послѣдовать вашему примѣру и поскорѣй улечься спать.
   Она сказала это такъ мило, что морщины разгладились на лицѣ мистрисъ Гуденофъ; она улыбнулась, и, вопреки своей обычной рѣзкости, даже рѣшилась на комплиментъ.
   -- Не думаю, чтобъ, обладая такимъ прелестнымъ личикомъ, ваше сіятельство умѣли злиться. Я старая женщина, и потому вы должны позволить мнѣ сказать вамъ это.
   Леди Гарріета встала и, отвѣсивъ низкій поклонъ, снова подала ей руку, говоря:
   -- Я не стану болѣе удерживать васъ теперь, но въ благодарность за ваши любезныя слова даю вамъ торжественное обѣщаніе, что если когда-нибудь сдѣлаюсь герцогиней, то непремѣнно явлюсь къ вамъ въ полномъ парадѣ и со всѣми брильянтами, какими буду владѣть. Прощайте, доброй ночи!
   -- Такъ я и знала, продолжала она, стоя.-- Я предвидѣла всеобщее неудовольствіе: какъ это кстати почти наканунѣ выборовъ! Нечего сказать!
   -- О, мистрисъ Гуденофъ составляетъ исключеніе, милая леди Гарріета. Она всегда на все и на всѣхъ ворчитъ. Никто другой и не подумаетъ оскорбляться вашимъ позднимъ появленіемъ на балу; точно вы не вправѣ запаздывать, сколько хотите! утѣшала мистрисъ Гибсонъ.
   -- Что вы на это скажете, Молли? спросила леди Гарріета, глядя прямо въ милое личико Молли: -- не думаете ли вы, что мы уже лишились частицы нашей популярности? Въ настоящую минуту это важно, такъ-какъ можетъ повлечь за собой потерю нѣсколькихъ голосовъ. Ну, говорите, милочка! Вы имѣли привычку высказывать отличныя истицы.
   -- Я ничего не знаю ни о популярности, ни о выборахъ, ни о голосахъ, отвѣчала Молли неохотно: -- но, мнѣ кажется, многіе, дѣйствительно, сожалѣли о томъ, что вы такъ долго не ѣхали -- а это развѣ не доказательство популярности? прибавила она.
   -- Какой милый и тонкій отвѣтъ, улыбаясь проговорила леди Гарріета, и ласково ударила Молли вѣеромъ по щекѣ.
   -- Молли ничего тутъ не смыслитъ, нѣсколько неосторожно вмѣшалась мистрисъ Гибсонъ: -- было бы черезчуръ дерзко, еслибъ она или кто другой вздумалъ осуждать леди Комноръ за ея позднее появленіе.
   -- Хорошо, хорошо, а теперь мнѣ надо идти къ мама. Но въ скоромъ времени я опять сюда прійду, и потому сохраните мнѣ возлѣ себя мѣсто. А, вотъ мисъ Броунингъ! Вы видите, я не забыла вашего урока, мисъ Гибсонъ!
   -- Молли, я не могу вамъ позволить такъ говорить съ леди Гарріетой, сказала мистрисъ Гибсонъ, лишь только осталась одна съ падчерицей: -- еслибъ не я, вы вовсе бы не знали ея, потому вамъ нёзачѣмъ безпрестанно соваться въ разговоръ.
   -- Но мнѣ же слѣдуетъ отвѣчать, когда ко мнѣ обращаются съ вопросами, извинялась Молли.
   -- Что слѣдуетъ, то слѣдуетъ, и съ этимъ я не стану спорить. Во всякомъ случаѣ, я искренна и откровенна. Но въ ваши лѣта совсѣмъ не годится имѣть свое мнѣніе.
   -- Я, право, не знаю, какъ помочь этому злу, возразила Молли.
   -- Она такая измѣнчивая и капризная! Вонъ, смотрите, она теперь разговариваетъ съ мисъ Фёбе, которая такъ слабоумна, что способна себѣ вообразить, будто находится въ самыхъ близкихъ отношеніяхъ съ леди Гарріетой. Ничто въ мірѣ мнѣ ненавистно такъ, какъ претензіи на дружбу съ людьми высшаго круга.
   Молли, чувствуя себя совершенно неповинной въ подобнаго рода претензіи, не оправдывалась и молчала. Къ тому же, все ея вниманіе было въ настоящую минуту поглощено Цинціей, въ которой произошла какая-то странная перемѣна. Она, правда, танцовала такъ же свободно и граціозно, какъ прежде, но уже въ ней не видно было того увлеченія, тои легкости, съ какими она прежде носилась по залѣ, какъ пухъ, гонимый вѣтромъ. Она разговаривала съ своимъ партнёромъ довольно живо, но лицо ея будто утратило свою обычную подвижность. Когда она возвратилась на свое мѣсто, Молли была поражена ея блѣдностью и нѣсколько блуждающимъ, безпокойнымъ выраженіемъ глазъ.
   -- Что случилось, Цинція? спросила она шопотомъ.
   -- Ничего, отвѣчала та, быстро на нее взглядывая и съ значительной рѣзкостью въ своемъ Есегда мягкомъ голосѣ: -- да и что могло бы случиться со мной?
   -- Я не знаю, но вы не та, какою были нѣсколько минутъ тому назадъ. Вы устали, или что съ вами?
   -- Рѣшительно ничего, а если во мнѣ и произошла перемѣна, то не будемъ говорить о ней. Это все въ вашемъ воображеніи.
   Трудно было изъ такого противорѣчащаго отвѣта вывести какое-либо логическое заключеніе; но Молли поняла, что Цинція не желаетъ подѣлиться съ ней причиной своего безпокойства, и оставила ее въ покоѣ. Каково же было ея изумленіе, когда черезъ минуту къ Цинціи подошелъ мистеръ Престонъ и, не говоря ни слова, подалъ ей руку. Та, точно забывъ свое отвращеніе къ нему и слова, которыми незадолго передъ тѣмъ обмѣнялась съ нимъ, немедленно встала и пошла съ нимъ занять мѣсто въ кругу танцующихъ. Мистрисъ Гибсонъ, казалось, тоже была не мало удивлена; она внезапно прервала упреки Молли насчетъ ея неприличнаго обращенія съ леди Гарріетой, и точно, не довѣряя собственнымъ глазамъ, спросила:
   -- Что это, Цинція пошла танцовать съ мистеромъ Престономъ?
   Молли едва успѣла отвѣтить ей, и въ свою очередь ушла съ пригласившимъ ее кавалеромъ. Она танцовала разсѣянно, едва внимая рѣчамъ своего партнера, но за то не спускала глазъ съ Цинціи.
   Разъ ея взоръ упалъ на сестру, когда та стояла неподвижно, устремивъ глаза въ землю и молча слушала мистера Престона, который что-то говорилъ ей съ необыкновеннымъ оживленіемъ. Затѣмъ, она медленно, какъ-бы нехотя, вмѣшалась въ танцующія пары. Когда обѣ молодыя дѣвушки возвратились на свои мѣста, Молли замѣтила, что лицо Цинціи еще болѣе омрачилось. Въ немъ выражались и гнѣвъ, и недоумѣніе, и смѣлый вызовъ и легкое смущеніе.
   Между тѣмъ, леди Гарріета говорила со своимъ братомъ.
   -- Голлингфордъ! позвала она его, и взявъ за руку, отвела въ сторону отъ маленькой кучки лордовъ и леди, посреди которыхъ онъ стоялъ молчаливый и задумчивый.-- Ты себѣ представить не можешь, какъ наше позднее появленіе на балу и до нелѣпости простой нарядъ герцогини оскорбили этихъ добрыхъ людей.
   -- А что имъ до того за дѣло? спросилъ онъ, пользуясь минутой, когда она остановилась, чтобъ перевести духъ, такъ-какъ говорила очень поспѣшно.
   -- Пожалуйста, не будь въ одно и то же время такъ уменъ и такъ глупъ! Развѣ ты не видишь, что мы составляемъ длл этихъ людей зрѣлище. Это для нихъ все равно, что пантомима съ Арлекиномъ и Колумбиной въ обыкновенныхъ платьяхъ.
   -- Я не понимаю, какимъ образомъ, началъ онъ.
   -- Такъ вѣрь же мнѣ на слово. Они, дѣйствительно, недовольны -- логично это или нѣтъ -- не въ томъ дѣло, но намъ слѣдуетъ загладить нашу вину и задобрить ихъ. Вопервыхъ, для меня невыносимъ видъ нашихъ васаловъ, съ вытянутыми лицами, а вовторыхъ, въ іюнѣ будутъ выборы.
   -- Мнѣ, право, рѣшительно все равно, въ парламентѣ я или нѣтъ.
   -- Вздоръ; твоя неудача сильно опечалила бы папа. Но теперь не время толковать. Ты долженъ непремѣнно идти и танцовать съ кѣмъ-нибудь изъ городскихъ дамъ, а я, съ своей стороны, попрошу Шипшенкса отрекомендовать меня какому-нибудь приличному юному фермеру. Не можешь ли ты уговорить капитана Джемса тоже быть полезнымъ? Вонъ онъ идетъ съ леди Алисой! Я не я буду, если не заставлю его слѣдующій же танецъ танцовать съ самой безобразной дочерью портного! И она взяла подъ руку брата, съ цѣлью представить его одной изъ дамъ.
   -- Не надо, прошу тебя, Гарріета. Ты знаешь, я не умѣю и терпѣть не могу танцовать. Я никогда не могъ справиться съ фигурами кадрили.
   -- Это контрдансъ, а не кадриль, отвѣчала та рѣшительнымъ тономъ.
   -- Для меня все одно и то же. И о чемъ я стану говорить съ своей дамой? Я не знаю, какъ и приступить къ разговору съ ней. Ты толкуешь о ихъ неудовольствіи противъ насъ -- да они въ тысячу разъ больше будутъ недовольны, когда узнаютъ, что я не умѣю ни танцовать, ни говорить!
   -- Я намѣрена поступить съ тобой милостиво, и потому не будь такимъ трусомъ. Въ ихъ глазахъ лордъ всегда останется граціознымъ, хотя бы онъ танцовалъ, какъ медвѣдь -- звѣрь, на котораго очень смахиваетъ одинъ весьма мнѣ близкій лордъ. Для начала, я тебя представлю Молли Гибсонъ, дочери твоего друга, доктора. Она добрая, простая, милая, умная дѣвочка, и это въ твоемъ мнѣніи, я полагаю, будетъ имѣть гораздо больше вѣсу, чѣмъ если я тебѣ скажу, что она къ тому же очень хорошенькая.-- Клеръ! позвольте мнѣ представить мисъ Гибсонъ, моего брата. Онъ надѣется, она не откажется танцовать съ нимъ слѣдующій танецъ. Лордъ Голдингфордъ, мисъ Гибсонъ!
   Бѣдный лордъ Голлингфордъ! Ему ничего болѣе не оставалось, какъ повиноваться своей рѣшительной сестрѣ. Онъ и Молли отправились занять свои мѣста посреди танцующихъ, оба одинаково проникнутые желаніемъ поскорѣй отдѣлаться другъ отъ друга. Леди Гарріета отправилась къ мистеру Шипшенксу за приличнымъ юнымъ фермеромъ, а мистрисъ Гибсонъ осталась одна, томимая желаніемъ, чтобъ леди Комноръ прислала за ней одного изъ окружавшихъ ея сіятельство джентльменовъ. Во всякомъ случаѣ, гораздо пріятнѣе сидѣть, если не совсѣмъ съ знатью, такъ около нея, чѣмъ занимать мѣсто на скамьѣ со всѣми. Она надѣялась, что всѣ присутствующіе замѣтятъ, какъ Молли танцуетъ съ лордомъ, и въ то же время чувствовала себя оскорбленной тѣмъ, что честь эта выпала на долю ея падчерицы, а не родной дочери. Ужь не вошла ливъ моду крайняя простота наряда, спрашивала она себя, смотря на герцогиню, и принялась придумывать способъ заставить леди Гарріету представить Цинціи лорда Альберта Монсона.
   Молли нашла лорда Голлингфорда -- умнаго, ученаго лорда Голлингфорда -- весьма тупымъ въ пониманіи тайнъ контрданса. Онъ всякій разъ подавалъ не ту руку, которую слѣдовало, и постоянно, возвращаясь на свое мѣсто, останавливался тамъ, находясь въ полномъ невѣдѣніи законовъ танцовальной залы, предписывавшихъ припрыгивать и прискакивать, пока человѣкъ не очутится совсѣмъ въ концѣ комнаты. Онъ сознавалъ, что выполнялъ свою роль въ высшей степени неудовлетворительно и, когда настала минута сравнительнаго спокойствія, извинился въ томъ передъ Молли. При этомъ онъ чистосердечно высказалъ ей свое отвращеніе къ танцамъ и то, что согласился пригласить ее только но настоятельному требованію своей сестры. Простота обращенія лорда пришлась какъ нельзя болѣе по сердцу молоденькой дѣвушкѣ, застѣнчивость которой мгновенно исчезла. Для нея онъ былъ пожилымъ вдовцомъ, почти однихъ лѣтъ съ ея отцомъ, и мало по малу между ними завязался пріятный разговоръ. Она узнала отъ него, что Роджеръ Гамлей напечаталъ въ одномъ изъ ученыхъ періодическихъ изданій статью, которая имѣла цѣлью опровергнуть теоретическія воззрѣнія одного извѣстнаго французскаго физіолога, и была написана такъ умно и съ такимъ знаніемъ дѣла, что возбудила всеобщее вниманіе и сразу сдѣлала извѣстнымъ имя молодого автора. Молли было очень пріятно слышать это. Она, съ своей стороны, сдѣлала по этому поводу нѣсколько вопросовъ, выказывавшихъ значительный запасъ свѣдѣній, и умъ способный и хорошо подготовленный къ принятію новыхъ познаній. ЛордъГоллингфордъ вдругъ почувствовалъ, что задача его объ исканіи популярности оказалась бы очень легкой, еслибъ для этого ему надлежало только провести остатокъ вечера въ бесѣдѣ съ Молли. Проводивъ ее назадъ къ ея стулу, онъ нашелъ тамъ мистера Гибсона и остался съ нимъ разговаривать, пока леди Гарріета не увлекла его на новые подвиги. Однако, онъ вскорѣ снова возвратился къ мистеру Гибсону и началъ ему говорить о статьѣ Роджера Гамлея, которая еще не была извѣстна доктору. Они стояли неподалеку отъ мистрисъ Гибсонъ; лордъ Голлингфордъ, завидя Молли, вдругъ прервалъ свою рѣчь и сказалъ:
   -- Какая прелестная маленькая леди, ваша дочь! Съ большей частью молодыхъ дѣвушекъ ея лѣтъ трудно вести разговоръ, но она такъ умна и развита, что интересуется серьёзными предметами. Къ тому же она много читала и, по всему видно, съ большимъ смысломъ. Она премило разсуящала со мной о книгѣ: Le règne animal!
   Мистеръ Гибсонъ поклонился, весьма довольный похвалой, произнесенной человѣкомъ такимъ серьёзнымъ и правдивымъ -- все равно былъ онъ лордъ или кто иной. Весьма вѣроятно, что еслибъ Молли оказалась тупой и несвѣдущей, лордъ Голлингфордъ никогда не замѣтилъ бы ея миловидности, или, можетъ быть, наоборотъ, не будь она молода и хороша собой, онъ не постарался бы говорить съ ней объ ученыхъ предметахъ удобопонятнымъ для нея языкомъ. Какъ бы то ни было, Молли заслужила его одобреніе и тѣмъ или другимъ способомъ произвела на него пріятное впечатлѣніе. Это побудило мистрисъ Гибсонъ обратиться къ ней тотчасъ же съ лаской, какъ только она послѣ того вернулась на свое мѣсто. Вѣдь немного мыслительной способности требовалось для того, чтобы сообразить, какъ выгодно было бы находиться въ хорошихъ отношеніяхъ съ падчерицей, супругой нѣкоего трехбунчужнаго паши. А мистрисъ Гибсонъ была надѣлена значительной дозой проницательности, дѣлавшей ее вполнѣ способной на столько заглянуть впередъ. Ее только печалила мысль, что подобное счастіе можетъ выпасть на долю Молли, а не Цинціи. Но Молли была кроткое, доброе, очень хорошенькое, замѣчательно умное существо, какъ только что замѣтилъ милордъ. Какая жалость, что Цинція шитье нарядовъ предпочитаетъ серьёзному чтенію! Но, можетъ быть, еще можно вразумить ее. Тутъ къ мистрисъ Гибсонъ подошелъ лордъ Комноръ, а леди Комноръ, въ то же время, кивала ей съ своего мѣста головой, указывая на стулъ около себя.
   Въ концѣ концовъ мистрисъ Гибсонъ осталась довольна баломъ, хотя и поплатилась нѣсколько за безсонную ночь, проведенную въ душной, ярко-освѣщенной залѣ. Она встала на другое утро усталая и раздражительная. Цинція и Молли тоже какъ-то не совсѣмъ хорошо себя чувствовали. Первая сидѣла у окна съ старой газетой въ рукахъ, и дѣлала видъ, будто читаетъ ее. Вдругъ мать обратилась къ ней съ слѣдующими словами.
   -- Цинція! Отчего ты никогда не читаешь ничего дѣльнаго -- такого, что могло бы способствовать къ твоему развитію? Ты никогда не будешь въ состояніи вести серьёзный разговоръ, покуда не перестанешь читать однѣ только газеты. Почему бы тебѣ не заняться, напримѣръ, французскими книгами? Вотъ Молли читала что-то хорошее -- кажется: Le règne animal!
   -- Нѣтъ! Я никогда не читала этой книги! вся вспыхнувъ, воскликнула Молли.-- Но мистеръ Роджеръ Гамлей читалъ мнѣ изъ нея отрывки, когда я въ первый разъ гостила въ замкѣ.
   -- Очень хорошо; я, можетъ быть, и ошиблась, но это рѣшительно все равно. Цинція, ты непремѣнно должна каждое утро посвящать нѣсколько времени серьёзному чтенію.
   Къ удивленію Молли, Цинція не возражала, но покорно отправилась наверхъ и возвратилась съ одной изъ своихъ пансіонскихъ книгъ, привезенныхъ изъ Булони и озаглавленной: Le siècle de Louis XIV. Но вскорѣ Молли убѣдилась, что и это "серьёзное чтеніе", равно какъ прежде газета, служило Цинціи только предлогомъ для того, чтобъ свободнѣе отдаться теченію собственныхъ мыслей.
   

XI.
Старые нравы и новые обычаи.

   Мистеръ Престонъ поселился въ своемъ новомъ домѣ въ Голлингфордѣ, а мистеръ Шипшенксъ отправился доживать свой вѣкъ у замужней дочери, въ главномъ городѣ графства. Его преемникъ съ энергіей принялся за разнаго рода улучшенія и нововведенія и, между прочимъ, за осушку небольшого болота, прилегавшаго къ гамлейскому помѣстью. Это былъ тотъ самый клочокъ земли, для обработки котораго сквайръ получилъ вспоможеніе отъ правительства, но который теперь лежалъ покинутый. Изрытая въ различныхъ направленіяхъ почва и сложенныя въ кучи и поросшія мохомъ черепицы свидѣтельствовали о неудавшихся планахъ. Сквайръ теперь рѣдко посѣщалъ эту мѣстность; но по направленію къ ней лежалъ коттеджъ одного человѣка, который былъ у сквайра лѣсничимъ въ тѣ счастливые дни, когда Гамлеи еще имѣли средства и могли заботиться о сохраненіи дичи на своей землѣ. Этотъ старый слуга и арендаторъ опасно занемогъ и послалъ въ замокъ просить къ себѣ сквайра -- не для открытія ему какой либо тайны, не для передачи своей послѣдней воли, а чисто побуждаемый чувствомъ феодальной преданности. Умирающему казалось, что онъ найдетъ утѣшеніе въ пожатіи руки своего стараго господина и въ послѣднемъ взглядѣ, брошенномъ на того, чьимъ предкамъ его отцы и дѣды служили въ теченіе многихъ поколѣній. Сквайръ не менѣе старика Сайласа придавалъ цѣну соединявшей ихъ связи. Какъ ни ненавистна была ему мысль о землѣ, близь которой возвышался коттеджъ арендатора, какъ ни тщательно избѣгалъ онъ до сихъ поръ направлять въ ту сторону свои прогулки, теперь онъ безъ малѣйшаго колебанія приказалъ осѣдлать лошадь и, полчаса спустя, уже ѣхалъ по дорогѣ къ умирающему. Вдругъ слухъ его былъ пораженъ звукомъ орудій и смѣшаннымъ гуломъ голосовъ, точь въ точь, какъ за годъ передъ тѣмъ. Онъ въ изумленіи остановился и началъ прислушиваться. Да. Вмѣсто невозмутимой тишины, какую онъ ожидалъ здѣсь найдти, до него явственно доносились -- стукъ желѣзныхъ лопатъ, тяжелое паденіе земли, вываливаемой изъ тачекъ, крики и возгласы работниковъ. Но все это происходило не въ его помѣстьи, почва котораго гораздо болѣе заслуживала, чтобъ на нее положить труды и капиталъ чѣмъ та, на которой производились работы. Онъ зналъ, что тамъ начиналось владѣніе лорда Комнора, а также и то, что лордъ Конноръ и его семейство пріобрѣтали все большія и большія богатства и росли въ уваженіи свѣта (эти бездѣльники виги!), между тѣмъ, какъ Гамлеи быстро клонились къ упадку. Тѣмъ не менѣе, вопреки хорошо извѣстнымъ фактамъ и вопреки здравому смыслу, вспыльчивый сквайръ готовъ былъ разразиться сильнымъ гнѣвомъ при видѣ того, какъ сосѣдъ его, да еще вигъ, семейство котораго водворилось въ графствѣ всего только со временъ королевы Анны, приводилъ въ исполненіе то, чего онъ не былъ въ состояніи сдѣлать. Ему пришло на умъ, что работники лорда Комнора еще, пожалуй чего добраго, воспользуются его черепицей, такъ удобно находившейся у нихъ подъ рукой. Волнуемый этими мыслями, сожалѣніями и сомнѣніями, онъ подъѣхалъ къ коттеджу арендатора и отдалъ лошадь на попеченія маленькаго мальчика, который до той самой минуты занимался съ своей крошечной сестрой постройкой домиковъ изъ черепицы сквайра. Но то былъ внукъ Сайласа, и еслибъ онъ, штуку за штукой, перебилъ весь запасъ черепицы, врядъ-ли бы и тогда сквайръ счелъ нужнымъ сдѣлать ему за то выговоръ. Онъ хотѣлъ только, чтобъ работники лорда Комнора не взяли у него ни одной черепицы. Да, ни одной! ни одной!
   Старый Сайласъ лежалъ въ чуланѣ, смежномъ съ единственной комнатой, гдѣ помѣщалась вся его семья. Маленькое окно, пропускавшее въ него свѣтъ, открывало видъ на то, что всѣ привыкли называть "болотомъ". На день отъ окна отдергивалась занавѣска изъ клѣтчатаго полотна, и больной старикъ могъ такимъ образомъ наблюдать за работами. Все вокругъ него отличалось крайней чистотой. Смерть, этотъ уравнитель всѣхъ существующихъ въ мірѣ различій, уже стояла у изголовья больного, и онъ первый протянулъ сквайру свою грубую, мозольную руку.
   -- Я былъ увѣренъ, что вы придете, сказалъ онъ.-- Вашъ батюшка тоже приходилъ прощаться съ моимъ отцомъ передъ его смертью.
   -- Полно, полно! возразилъ тронутый сквайръ.-- Зачѣмъ говорить о смерти? вы скоро оправитесь. Присылали они вамъ бульону изъ замка, какъ я имъ приказывалъ?
   -- Да, да, у меня было все, что нужно для ѣды и питья. Молодой сквайръ и мистеръ Роджеръ навѣстили меня вчера.
   -- Да, я это знаю.
   -- Но сегодня я уже гораздо ближе къ могилѣ. Меня очень успокоило бы, еслибъ вы присмотрѣли за тѣмъ, что дѣлается въ Уэст-Спинеѣ, сквайръ, тамъ, гдѣ растетъ дикій терновникъ, въ которомъ мы когда-то открыли лисью пору. Не мало намъ было хлопотъ съ укрывавшимся въ ней звѣремъ! Вы, конечно, помните, сквайръ, хотя были тогда еще мальчикомъ. Я и теперь не могу безъ смѣху вспомнить о всѣхъ его продѣлкахъ. И онъ сдѣлалъ слабую попытку засмѣяться, которая окончилась жестокимъ припадкомъ кашля, не нашутку перепугавшимъ сквайра. Невѣстка больного подошла къ нему и сказала, что припадки эти съ нимъ часто повторяются и что, безъ сомнѣнія, онъ при одномъ изъ нихъ не замедлитъ отдать Богу душу. Мнѣніе это было высказано, не стѣсняясь, въ присутствіи умирающаго, который лежалъ съ трудомъ переводя духъ. Бѣдные простолюдины часто гораздо спокойнѣе и проще ожидаютъ неизбѣжнаго событія, чѣмъ ихъ болѣе образованные и развитые братья. Сквайръ былъ непріятно пораженъ этимъ, какъ онъ мысленно называлъ, жестокосердіемъ со стороны молодой женщины. Но на дѣлѣ старикъ Сайласъ принялъ отъ своей невѣстки не мало заботливыхъ попеченій; высказанное же ею предположеніе было для него такой же новостью, какъ еслибъ она объявила, что завтра взойдетъ солнце. Его гораздо болѣе занимало въ настоящую минуту желаніе продолжать свой разсказъ.
   -- Эти люди -- они большей частью всѣ не здѣшніе, хотя многіе изъ нихъ и прежде работали у васъ, сквайръ -- вырываютъ съ корнями терновникъ на вашей землѣ, разводятъ огонь и варятъ себѣ кушанья. Жилища большей части изъ нихъ далеко отсюда, и они обѣдаютъ на мѣстѣ, гдѣ производятъ свои работы. Если вы не обратите на это должнаго вниманія, сквайръ, ваша земля въ скоромъ времени будетъ совсѣмъ обнажена. Мнѣ хотѣлось васъ предупредить объ этомъ передъ смертью. У меня былъ пасторъ, но я не сказалъ ему ни слова. Онъ душой и тѣломъ преданъ графу, который, кажется, доставилъ ему мѣсто при здѣшней церкви. Онъ то и дѣло восхваляетъ его теперь за то, что онъ, будто бы, даетъ возможность многимъ бѣднымъ людямъ заработывать себѣ хлѣбъ. Но почему же онъ молчалъ, когда вы предпринимали тѣ же самыя работы, сквайръ?
   Эта длинная рѣчь была не разъ прерываема болѣе или менѣе продолжительнымъ кашлемъ, за которымъ слѣдовали промежутки, когда больной впадалъ въ совершенное изнеможеніе. Высказавъ то, что у него было на душѣ, онъ повернулся къ стѣнѣ и, повидимому, намѣревался заснуть. Вдругъ онъ сильно вздрогнулъ и приподнялся на постели.
   -- Я, дѣйствительно, сильно прибилъ его, но онъ воровалъ яйца фазановъ, а я не зналъ, что онъ сирота. Господи, прости меня!
   -- Онъ говоритъ о Давидѣ Мортонѣ, о калѣкѣ, который часто воровалъ дичь, сказала шепотомъ молодая женщина.
   -- Но онъ давно умеръ, лѣтъ двадцать тому назадъ, возразилъ сквайръ.
   -- Да. Когда дѣдушка поговоритъ и потомъ заснетъ, онъ всегда бредитъ о давно прошедшемъ времени. Онъ теперь нескоро проснется, сэръ; вы бы лучше сѣли, если намѣрены еще остаться, продолжала она, передникомъ омахивая пыль со стула.-- Онъ настоятельно требовалъ, чтобъ я разбудила его, если вы или мистеръ Роджеръ зайдете во время его сна. Мистеръ Роджеръ обѣщался навѣстить его еще сегодня утромъ. Но если дѣдушку оставить въ покоѣ, онъ проспитъ теперь съ часъ и даже болѣе.
   -- Мнѣ жаль, что я съ нимъ не простился.
   -- Онъ быстро слабѣетъ, продолжала женщина.-- Но если вы желаете съ нимъ проститься, сквайръ, то я разбужу его.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! воскликнулъ сквайръ, останавливая женщину, которая намѣревалась привести въ исполненіе свое предложеніе: -- я лучше опять зайду, можетъ быть, завтра. А пока скажите ему, что я очень сожалѣлъ о томъ, что не простился съ нимъ. Если вамъ что нибудь понадобится, то пришлите въ замокъ. Мистеръ Роджеръ, говорите вы, хотѣлъ зайдти сегодня: онъ принесеть мнѣ о Сайласѣ извѣстіе. Право, я очень желалъ бы проститься съ нимъ.
   Наградивъ шестипенсовой монетой мальчика, который держалъ его лошадь, сквайръ вскочилъ въ сѣдло. Съ минуту сидѣлъ онъ, не двигаясь съ мѣста, внимательно слѣдя за движеніемъ работниковъ и печально поглядывая на собственную землю, осушка которой была начата и брошена. Сердце его болѣзненно сжалось. Сначала сквайръ противился сдѣлать заемъ у правительства, но потомъ жена мало по малу склонила его къ этому шагу. Тогда онъ ревностно принялся за дѣло и сильно гордился этой первой въ его жизни уступкой прогресу. Находясь подъ вліяніемъ жены, онъ медленно, но усердно читалъ и изучалъ книги, написанныя по этому предмету. Онъ вообще былъ довольно свѣдущъ въ агрономіи, и когда только что начались работы по осушкѣ, онъ занялъ по нимъ первое мѣсто между сосѣдними землевладѣльцами. Въ тѣ дни всѣ говорили, что осушка была конькомъ сквайра Гамлея, и на обѣдахъ и въ собраніяхъ избѣгали заводить съ нимъ рѣчь объ этомъ предметѣ, опасаясь его безконечныхъ разговоровъ. А теперь вокругъ него всюду производилась осушка. Ему попрежнему приходилось платить проценты правительству, а работы между тѣмъ были прекращены и земля понижалась въ цѣнѣ. Все это, конечно, наводило его на печальныя размышленія, и сквайръ готовъ былъ затѣять ссору съ собственной тѣнью. Ему необходимо было на комъ нибудь или на чемъ нибудь сорвать свое сердце. Вдругъ онъ вспомнилъ объ опустошеніи, производимомъ въ терновникѣ на его землѣ и о которомъ его увѣдомили всего за четверть часа передъ тѣмъ. Онъ быстро поѣхалъ по направленію къ тому мѣсту, гдѣ производились работы лорда Комнора, но на полдорогѣ встрѣтилъ мистера Престона, тоже верхомъ и ѣхавшаго туда же. Сквайръ не зналъ его въ лицо; но по тону, съ какимъ онъ обращался къ работникамъ, и по уваженію, которое тѣ ему оказывали, онъ узналъ въ немъ лицо, уполномоченное отъ милорда, и сказалъ ему:
   -- Прошу извинить меня; если я не ошибаюсь, вы надзиратель надъ этими работами?
   Мистеръ Престонъ отвѣчалъ:
   -- Точно такъ и еще многое другое къ вашимъ услугамъ. Я замѣнилъ мистера Шипшенкса въ управленіи имѣніемъ милорда. Мистеръ Гамлей изъ Гамлея, я полагаю?
   Сквайръ сухо поклонился. Ему не понравилось, что къ нему обратились съ вопросомъ подобнаго рода. Равный, конечно, имѣлъ право догадаться -- кто онъ такой, и затѣмъ освѣдомиться о справедливости своего предположенія; но низшему надлежало держать свою догадку про себя и почтительно называть его "сэръ". Такъ слѣдовало по правиламъ этикета сквайра.
   -- Я мистеръ Гамлей изъ Гамлея. Мнѣ кажется, вамъ еще не въ точности извѣстны границы владѣній лорда Комнора, и потому предупреждаю васъ, что моя земля начинается вонъ за тѣмъ прудомъ, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ вы видите небольшое возвышеніе.
   -- Мнѣ это какъ нельзя лучше извѣстно, мистеръ Гамлей, сказалъ мистеръ Престонъ, нѣсколько недовольный тѣмъ, что его подозрѣвали въ подобномъ незнаніи: -- но могу я освѣдомиться, почему вы именно теперь обращаете мое вниманіе на этотъ фактъ?
   Сквайръ начиналъ горячиться, но еще старался сдерживать свой гнѣвъ, что было ему очень нелегко. Въ манерахъ и въ тонѣ красиваго, изящно одѣтаго управляющаго было что-то такое, что дѣйствовало на сквайра въ высшей степени раздражительно. Къ тому же сравненіе между великолѣпнымъ конемъ, на которомъ сидѣлъ мистеръ Престонъ, и его собственной, старой и плохо содержимой лошадью, непріятно щекотало его самолюбіе.
   -- Мнѣ сказали, что ваши люди не уважаютъ моихъ границъ, но забираются на мою землю и истребляютъ на ней мой терновникъ, которымъ разводятъ для себя огонь.
   -- Это весьма возможная вещь! отвѣчалъ мистеръ Престонъ, приподнимая брови и въ высшей степени небрежнымъ тономъ: -- они не думаютъ сдѣлать этимъ большой вредъ вамъ. А впрочемъ, я справлюсь.
   -- Вы сомнѣваетесь въ моихъ словахъ, сэръ? воскликнулъ сквайръ, дергая за поводья лошадь, которая принялась въ безпокойствѣ прыгать и вертѣться: -- говорю вамъ, я слышалъ объ этомъ не далѣе, какъ полчаса тому назадъ.
   -- Я ни чуть не думаю сомнѣваться въ вашихъ словахъ, мистеръ Гамлей:-- это послѣдняя вещь,на которую я рѣшился бы. Но извините меня, если я скажу, что доводъ, дважды приведенный вами въ подтвержденіе вашихъ словъ, а именно что вы услышали объ этомъ не далѣе, какъ полчаса тому назадъ, не можетъ еще служить достаточнымъ обезпеченіемъ безошибочности вашего мнѣнія.
   -- Хотѣлось бы мнѣ, чтобъ вы просто на-просто сказали, что я лгу, проговорилъ сквайръ, крѣпко сжимая и приподымая свой хлыстъ: -- я не могу добраться до смысла вашихъ рѣчей: вы употребляете такъ много словъ.
   -- Прошу васъ, сэръ, не горячитесь. Я обѣщаю вамъ справиться. Вы сами вѣдь не видѣли, какъ они вырывали вашъ терновникъ, иначе не преминули бы объ этомъ упомянуть. Я совершенно естественно могу сомнѣваться въ справедливости сдѣланнаго вамъ донесенія, пока не наведу справокъ. Во всякомъ случаѣ, я намѣренъ такъ поступить: если это васъ оскорбляетъ, мнѣ очень жаль; но я, тѣмъ не менѣе, не измѣню своего намѣренія. Лишь только я узнаю, что вашимъ владѣніямъ дѣйствительно нанесенъ ущербъ, я тотчасъ приму мѣры къ тому, чтобъ воспрепятствовать этому на будущее время, и отъ имени милорда выплачу вознагражденіе за нанесенный вамъ убытокъ: оно, безъ сомнѣнія, достигнетъ до полукроны. Эти послѣднія слова были сказаны болѣе тихимъ голосомъ и сопровождались презрительной улыбкой.
   -- Тише, стой смирно! закричалъ сквайръ на лошадь, не подозрѣвая, что, постоянно дергая ее за поводья, онъ самъ былъ причиной ея порывистыхъ движеній. А можетъ быть, онъ безсознательно обращалъ это восклицаніе и къ самому себѣ.
   Ни тотъ, ни другой не замѣтили, какъ къ нимъ быстрымъ и твердымъ шагомъ приближался Роджеръ. Онъ завидѣлъ отца съ порога коттеджа стараго Сайласа, который все еще спалъ. Подходя, онъ слышалъ, какъ сквайръ произносилъ слѣдующія слова:
   -- Я не знаю, кто вы такой; но мнѣ, намоемъ вѣку, приходилось имѣть дѣло съ управляющими, изъ которыхъ одни были джентльмены, а другіе нѣтъ. Вы принадлежите къ разряду послѣднихъ, молодой человѣкъ. Меня такъ и подмываетъ испробовать на васъ крѣпость моего хлыста въ награду вамъ за вашу дерзость.
   -- Прошу васъ, мистеръ Гамлей, отвѣчалъ мистеръ Престонъ хладнокровно: -- умѣрьте вашъ пылъ и подумайте хорошенько. Право, грустно видѣть человѣка вашихъ лѣтъ въ подобномъ припадкѣ гнѣва. И съ этими словами онъ отошелъ въ сторону, не столько изъ опасенія за свою личность, сколько изъ искренняго желанія не допустить сквайра до поступка, который, конечно, повлекъ бы за собой много непріятностей и толковъ, и послужилъ бы поводомъ къ скандалу. Въ эту самую минуту къ нимъ подошелъ Роджеръ Гамлей. Онъ немного запыхался и глаза его мрачно и сурово выглядывали изъ-подъ нахмуренныхъ бровей; однако онъ заговорилъ довольно спокойнымъ голосомъ.
   -- Мистеръ Престонъ, мнѣ рѣшительно непонятенъ смыслъ вашихъ послѣднихъ словъ. Но, прошу васъ помнить, что мой отецъ джентльменъ извѣстныхъ лѣтъ и извѣстнаго положенія въ свѣтѣ. Онъ не привыкъ выслушивать нравоученія отъ людей, подобныхъ вамъ.
   -- Я просилъ его не пускать работниковъ на мою землю, сказалъ сквайръ сыну.-- Желаніе сохранить за собой доброе мнѣніе Роджера придало ему силу нѣсколько сдерживать свой гнѣвъ. Но если слова его и тонъ были спокойны, за то лицо его покрылось смертельной блѣдностью, руки дрожали, а въ глазахъ сверкалъ зловѣщій огонь.-- Онъ отказалъ мнѣ и выразилъ сомнѣніе въ правдивости моихъ словъ.
   Мистеръ Престонъ обратился къ Роджеру съ объясненіемъ, которое произносилъ примирительнымъ, спокойнымъ, но дерзкимъ и въ высшей степени раздражающимъ тономъ:
   -- Вашъ отецъ не такъ понялъ меня, что, можетъ быть, нисколько не удивительно, и онъ лукаво подмигнулъ сыну, какъ-бы желая дать ему понять, что сквайръ не въ состояніи былъ въ настоящую минуту оцѣнить по достоинству благоразумную рѣчь: -- я не думалъ отказываться сдѣлать все, что законно и справедливо; я только требовалъ дальнѣйшихъ доказательствъ въ подтвержденіе жалобы вашего батюшки, а онъ оскорбился этимъ. И мистеръ Престонъ пожалъ плечами и снова приподнялъ брови -- привычка, которую онъ пріобрѣлъ во Франціи.
   -- Во всякомъ случаѣ, сэръ, я никакъ не могу примирить тонъ ваінихъ рѣчей съ уваженіемъ, какого вправѣ требовать человѣкъ, находящійся въ положеніи и въ лѣтахъ моего отца. Что же касается...
   -- Они уничтожаютъ терновникъ, Роджеръ. Дичи вскорѣ негдѣ будетъ укрываться, жаловался сквайръ.
   Роджеръ поклонился въ сторону отца, но продолжалъ рѣчь на томъ мѣстѣ, гдѣ былъ прерванъ.
   -- Что касается до злоупотребленія, производимаго вашими работниками на нашей землѣ, то я самъ займусь этимъ дѣломъ, и если найду, что дошедшіе до батюшки слухи справедливы, то я потребую отъ васъ, чтобъ вы впередъ были внимательнѣе къ поступкамъ вашихъ людей. Пойдемте, батюшка! Я иду навѣстить старика Сайласа: вамъ, можетъ быть, неизвѣстно, что онъ опасно боленъ. Онъ такимъ образомъ старался отвлечь отца отъ дальнѣйшаго обмѣна рѣчей съ мистеромъ Престономъ, но это ему не вполнѣ удалось.
   Мистеръ Престонъ былъ взбѣшенъ спокойствіемъ и исполненными достоинства манерами Роджера и, въ видѣ отмщенія, пустилъ имъ вслѣдъ замѣчаніе слѣдующаго содержанія:
   -- Положеніе! Нечего сказать, хорошаго можно быть мнѣнія о положеніи человѣка, который предпринимаетъ подобныя этимъ работы, не разсчитавъ, во что онѣ ему обойдутся, и затѣмъ бросаетъ ихъ и отказываетъ работникамъ въ началѣ зимы, не заботясь...
   Они отошли слишкомъ далеко, чтобъ слышать заключеніе этой любезной рѣчи, но для сквайра было и того достаточно. Онъ хотѣлъ вернуться. Роджеръ быстрымъ движеніемъ руки схватилъ старую лошадь за поводья, какъ-бы намѣреваясь провести ее по кочкамъ, но въ сущности съ цѣлью помѣшать возобновленію спора. Хорошо, что лошадь знала его и была слишкомъ стара для дѣятельнаго сопротивленія, потому что сквайръ, съ своей стороны, сильно затянулъ поводья и наконецъ разразился проклятіемъ:
   -- Чортъ знаетъ, что это такое, Роджеръ! Я не ребенокъ и не хочу, чтобъ мною такъ распоряжались! Пусти лошадь, говорятъ тебѣ!
   Роджеръ оставилъ узду. Подъ ногами ихъ болѣе не было кочекъ и онъ не хотѣлъ, чтобъ посторонніе могли подумать, будто онъ употребляетъ съ отцомъ насиліе. Это спокойное повиновеніе его сердитому требованію внезапно успокоило сквайра.
   -- Я самъ знаю, что отказалъ работникамъ, но какъ я могъ поступить иначе? У меня не было денегъ для выплачиванія имъ еженедѣльнаго жалованья. Вся потеря на моей сторонѣ. Онъ не знаетъ, да и никто не зналъ, кромѣ твоей матери, чего мнѣ стоило ихъ отослать при самомъ началѣ зимнихъ холодовъ. Не одну ночь пролежалъ я тогда въ постели, безъ сна, и отдалъ имъ послѣднее, что у меня было, ей-богу такъ! Денегъ я не имѣлъ, но у меня еще оставались три откормленныя коровы. Кромѣ того, я позволилъ имъ бродить по лѣсу и подбирать тамъ все, что имъ попадется подъ руку. Каждый ударъ ихъ топора по вѣтвямъ старыхъ деревъ болѣзненно отзывался у меня въ сердцѣ, а теперь я принужденъ выслушивать упреки отъ этого пса... этого слуги... Но я снова начну работы, клянусь въ томъ, и начну на зло ему! Гамлею изъ Гамлея приличествуетъ занимать мѣсто повыше его господина. Непремѣнно возобновлю работы, во что бы то ни стало возобновлю! Я ежегодно выплачиваю правительству отъ ста до двухсотъ фунтовъ процентовъ. Я могу добыть еще столько же у жидовъ. Осборнъ указалъ мнѣ къ нимъ дорогу, и онъ поплатился за это. Я не намѣренъ долѣе выносить оскорбленіи. Тебѣ не слѣдовало меня удерживать Роджеръ! Жаль мнѣ, что я не отстегалъ хлыстомъ этого молодца
   И онъ снова предался необузданному порыву безсильнаго гнѣва, видъ котораго былъ въ высшей степени тягостенъ для сына. Но въ эту самую минуту къ нимъ подбѣжалъ внукъ стараго Сайласа, который незадолго передъ тѣмъ держалъ лошадь сквайра. Едва переводя духъ отъ быстраго движенія и отъ волненія, мальчикъ сказалъ:
   -- Прошу васъ, сэръ, прошу васъ, сквайръ, пойдемте со мной. Меня послала мамми сказать вамъ, что дѣдушка отходитъ. Она полагаетъ, для него будетъ большимъ утѣшеніемъ еще разъ взглянуть на васъ.
   Она быстро направились къ коттеджу. Во всю дорогу сквайръ не проронилъ ни слова; но ему казалось, будто сильный порывъ вѣтра внезапно поднялъ его съ земли и перенесъ въ какой-то исполненный торжественнаго спокойствія міръ, гдѣ его объяло чувство безграничнаго смиренія и трогательнаго благоговѣнія.
   

XII.
Безсознательная кокетка.

   Вышеописанная встрѣча между мистеромъ Престономъ и Роджеромъ Гамлеемъ, какъ и слѣдовало ожидать, нисколько не содѣйствовала къ сближенію молодыхъ людей. До той же поры они рѣдко встрѣчались и никогда не вступали друіъ съ другомъ въ разговоръ. Занятія управляющаго требовали его постояннаго присутствія въ Ашкомбѣ, который на шестнадцать или семнадцать миль отстоитъ отъ Гамлея. Онъ всего нѣсколькими годами былъ старше Роджера и сначала жилъ ближе къ замку, но тогда сыновья сквайра находились въ школѣ и въ университетѣ. Мистеръ Престонъ имѣлъ нѣсколько причинъ питать отвращеніе къ Гамлеямъ. Цинція и Молли, обѣ отзывались о братьяхъ съ уваженіемъ и въ то же время какъ объ очень близкихъ и короткихъ друзьяхъ. Онѣ предпочли ихъ букеты цвѣтамъ управляющаго. Кромѣ того, о Гамлеяхъ вообще шла хорошая слава, а въ душѣ мистера Престона таилась зависть и инстинктивная ненависть ко всѣмъ молодымъ людямъ, пользовавшимся нѣкоторой популярностью.
   "Положеніе" Гамлеевъ, какъ бы они ни были бѣдны, упрочивало за ними въ обществѣ графства мѣсто, несравненно выше того, какое онъ занималъ. Вдобавокъ мистеръ Престонъ управлялъ дѣлами знатнаго вига, политическіе интересы котораго расходились съ интересами стараго сквайра, бывшаго жаркимъ приверженцемъ партіи тори. Въ сущности лордъ комноръ очень мало заботился о своихъ политическихъ интересахъ. Его семейство пріобрѣло богатство и титулъ съ помощью виговъ во время вступленія на престолъ ганноверской династіи; а онъ по преданію оставался вигомъ и былъ въ молодости членомъ разныхъ клубовъ, гдѣ собирались виги и гдѣ онъ проигрывалъ большія деньги игрокамъ изъ виговъ. Все это было въ высшей степени послѣдовательно и совершенно въ порядкѣ вещей. Еслибъ лордъ Голлингфордъ не былъ (по примѣру своего отца, пока тотъ не вступилъ во владѣніе имѣніемъ и титуломъ) избранъ въ представители интересовъ графства, то онъ, конечно, счелъ бы британскую конституцію въ опасности, а патріотизмъ своихъ предковъ глубоко оскорбленнымъ. Но исключая время выборовъ, графъ никогда не брался защищать мнѣній ни тори, ни виговъ. Онъ не даромъ долго жилъ въ Лондонѣ и отличался въ высшей степени общительнымъ нравомъ. Ему и въ голову не приходило исключать изъ своего общества какого либо пріятнаго собесѣдника, будь онъ вигъ, тори или радикалъ. Всѣ и каждый находили у него совершенно одинаковый и радушный пріемъ. Но въ графствѣ, въ которомъ нашъ Комноръ былъ намѣстникомъ, еще существовало различіе партій и люди принимались или не допускались въ высшій кругъ общества, смотря по ихъ политическимъ вѣрованіямъ. Если вигъ случайно попадалъ на обѣдъ къ тори или наоборотъ, то пища непремѣнно оказывалась неудобоваримой и самыя тонкія яства и вина утрачивали свой пріятный вкусъ. Бракъ между молодыми людьми различныхъ партій слылъ чѣмъ-то столь же неслыханнымъ и непозволительнымъ, какъ между Ромео и Джульетой. Мистеръ Престонъ, конечно, не принадлежалъ къ числу тѣхъ людей, которые могли слегка смотрѣть на подобнаго рода предразсудки. Они дѣйствовали на него какъ-то раздражительно и пробуждали въ немъ духъ интриги, который онъ направлялъ на служеніе партіи, политическихъ мнѣній которой онъ придерживался. Къ тому же онъ считалъ себя обязаннымъ всячески "разить враговъ" своего господина. Онъ не любилъ и презиралъ торіевъ въ массѣ, а послѣ стычки на болотистой почвѣ близь коттеджа Сайласа въ особенности возненавидѣлъ Роджера Гамлея.
   -- Эта дрянь (такъ онъ впослѣдствіи всегда величалъ Роджера) еще поплатится мнѣ за свою дерзость, утѣшалъ себя мистеръ Престонъ, смотря вслѣдъ за удалявшимися отцомъ и сыномъ.-- Что за олухи! Молодецъ-то взялъ старую кобылу подъ уздцы: лихо, братъ, нечего сказать! Жаль только, что я вижу твою продѣлку насквозь! Не въ кочкахъ дѣло, а въ томъ, чтобъ недопустить старикашку до новаго припадка бѣшенства. Нищіе, а туда же толкуютъ о своемъ положеніи! Сквайръ не постыдился передъ самымъ началомъ зимы отослать отъ себя работниковъ, и тѣмъ самымъ обречь ихъ на голодную и холодную смерть. Но чего можно ожидать отъ стараго скряги тори? И прикрываясь сочувствіемъ къ страданіямъ меньшей братіи, мистеръ Престонъ долго еще продолжалъ мысленно бранить Гамлеевъ.
   У мистера Престона было немало причинъ къ тому, чтобы радоваться, а между тѣмъ онъ предпочиталъ питать въ себѣ чувство оскорбленнаго самолюбія. Доходы его только что значительно увеличились и онъ пользовался большой популярностью въ новомъ мѣстѣ своего пребыванія. Всѣ голлингфордцы наперерывъ спѣшили оказать самый любезный пріемъ новому управляющему графа. Мистеръ Шипшенксъ былъ старый, брюзгливый холостякъ, посѣщавшій трактиры въ рыночные дни и время отъ времени охотно задававшій обѣды тремъ, четыремъ близкимъ друзьямъ. Тѣ, въ свою очередь, приглашали его, и онъ соперничалъ съ ними въ выборѣ своихъ винъ. Но онъ "не умѣлъ цѣнить женское общество", какъ объясняла мисъ Броунингъ постоянные отказы, какими онъ отвѣчалъ на приглашенія голлингфордскихъ дамъ. Онъ даже простиралъ свою нелюбезность до того, что говоря объ этихъ приглашеніяхъ со своими друзьями, называлъ ихъ "докучливой навязчивостью старухъ"; но до ихъ слуха, конечно, ничего подобнаго никогда не доходило. Маленькія записочки, написанныя на четверти листа почтовой бумаги и запечатанныя, безъ конверта, сургучомъ, а не такъ, какъ въ наши дни клеемъ, время отъ времени посылались къ мистеру Шипшенксу двуми сестрами Броунингъ, мистрисъ Гуденофъ и другими дамами. Первыя изъ этихъ леди обыкновенно употребляли для своихъ приглашеній слѣдующую формулу: "мисъ Броунингъ и ея сестра, мисъ Фёбе Броунингъ, свидѣтельствуютъ свое нижайшее почтеніе мистеру Шипшенксу и увѣдомляютъ его, что нѣкоторые изъ ихъ друзей согласились ихъ осчастливить своимъ посѣщеніемъ въ слѣдующій четвергъ и выкушать у нихъ чашку чаю. Мисъ Броунингъ и мисъ Фёбе сочтутъ себя обязанными мистеру Шипшенксу, если онъ соблаговолитъ присоединиться къ ихъ обществу".
   Редакція записокъ мистрисъ Гуденофъ была слѣдующая:
   "Мистрисъ Гуденофъ посылаетъ свое почтеніе мистеру Шипшенксу и изъявляетъ надежду на то, что онъ пребываетъ въ добромъ здоровьи. Онъ доставилъ бы ей большое удовольствіе, еслибъ пожаловалъ къ ней въ понедѣльникъ на чашку чая. Моя дочь, проживающая въ Комбермирѣ, прислала мнѣ пару цесарокъ, и мистрисъ Гуденофъ надѣется, что мистеръ Шипшенксъ не откажется у нея отужинать".
   Число дна и названіе мѣсяца въ этихъ запискахъ обыкновенно не выставлялись. Добрыя леди подумали бы, что настало преставленіе свѣта, еслибъ подобнаго рода приглашеніе было послано за недѣлю до собранія, о которомъ въ немъ шла рѣчь. Но никакія цесарки не могли соблазнить мистера Шипшенкса. Онъ хорошо помнилъ домашняго издѣлія вина, которыя ему приходилось въ прежнее время вкушать въ голлингфордскихъ собраніяхъ, и содрогался отъ одного воспоминанія. Хлѣбъ съ сыромъ и стаканъ горькаго пива, которое онъ могъ на свободѣ прихлебывать въ поношенномъ, пропитанномъ табачнымъ дымомъ сюртукѣ, имѣли для него несравненно болѣе прелести, чѣмъ жареныя цесарки и питье изъ березовыхъ почекъ, не говоря уже объ узкомъ фракѣ, еще болѣе узкихъ башмакахъ и крѣпко накрахмаленномъ галстухѣ. Вслѣдствіе этого, бывшій управляющій весьма рѣдко посѣщалъ голлингфордскія вечернія собранія. Его отказъ на любезныя приглашенія дамъ всегда былъ одинъ и тотъ же
   "Мистеръ Шипшенксъ свидѣтельствуетъ свое нижайшее почтеніе мисъ Броунингъ и ея сестрѣ (или мистрисъ Гуденофъ или какой нибудь другой леди). Важныя, нетерпящія отлагательства дѣла не позволяютъ ему воспользоваться ихъ любезнымъ приглашеніемъ, за которое онъ проситъ принять его искреннюю благодарность".
   Но съ переселеніемъ мистера Престона въ Голлингфордъ, дѣла приняли иной оборотъ.
   Онъ учтиво принималъ приглашенія, сыпавшіяся на него справа и слѣва, и тѣмъ самымъ быстро составлялъ себѣ самую лестную репутацію. Собранія устроивались въ честь его, "какъ будто бы онъ былъ женихомъ", говорила мисъ Фёбе Броунингъ, и онъ посѣщалъ ихъ всѣ безъ исключенія.
   -- За чѣмъ или за кѣмъ онъ тамъ голлется? задавалъ себѣ вопросъ мистеръ Шипшенксъ, когда остававшіеся еще у него въ Голлингфордѣ друзья передавали ему объ успѣхахъ новаго управляющаго.-- Престонъ ничего не дѣлаетъ спроста. Онъ непремѣнно метитъ на что нибудь попрочнѣе простой популярности.
   Проницательный старый холостякъ былъ правъ. Мистеръ Престонъ дѣйствительно имѣлъ въ виду не одну только популярность. Онъ бывалъ всюду, гдѣ имѣлъ хоть малѣйшую надежду встрѣтиться съ Цинціей Киркпатрикъ.
   Молли въ послѣднее время была что-то очень уныла. Цинція, наоборотъ, постоянно находилась въ какомъ-то восторженномъ настроеніи, въ которое ее совершенно безсознательно повергало поклоненіе, оказываемое ей въ теченіе дня Роджеромъ, а по вечерамъ мистеромъ Престономъ. Вслѣдствіе ли этого различія въ ихъ расположеніи духа или по какой другой причинѣ, но молодыя дѣвушки гораздо менѣе искали общества одна другой. Молли была попрежнему мила и ласкова, но очень серьёзна и молчалива. Цинція, напротивъ, сіяла радостью, безъ умолку болтала и сыпала остротами. Когда она впервые появилась въ Голлингфордѣ, одной изъ ея главныхъ прелестей было именно то, что она умѣла слушать рѣчи другихъ. Теперь же ея возбужденное состояніе, какая бы ни была его причина, не позволяло ей сдерживать себя. Но все, что она говорила, было такъ мило и остроумно, что всѣ съ удовольствіемъ ее слушали и охотно позволяли ей прерывать себя. Мистеръ Гибсонъ одинъ замѣтилъ перемѣну. Она въ какой-то нравственной лихорадкѣ, думалъ онъ. Она очаровательна, по я не вполнѣ понимаю ее.
   Еслибъ Молли не была такъ искренно предана своему другу, она, можетъ быть, нашла бы этотъ постоянный блескъ и эту неизмѣнную веселость нѣсколько утомительными для ежедневной жизни. То было не тихое сіяніе спокойнаго озера, мирно покоящагося подъ солнечными лучами, а сверканіе обломковъ разбитаго зеркала, которое ослѣпляетъ и поражаетъ. Цинція рѣшительно ни о чемъ не могла говорить спокойно; серьёзные, отвлеченные предметы разговора для нея, казалось, потеряли свою относительную цѣпу. Иногда же, впрочемъ не часто, на нее находили припадки молчаливости; она дѣлалась задумчива, можно было бы сказать даже угрюма, еслибъ она вообще не отличалась большой мягкостью нрава. Всякій разъ, когда мистеръ Гибсонъ или Молли нуждались въ какой либо услугѣ, Цинція съ радостью оказывала ее. Матери она тоже никогда ни въ чемъ не отказывала, какъ бы ни были прихотливы ея желанія. Только въ послѣднемъ случаѣ лицо Цинціи ясно говорило, что сердце ея въ этомъ нисколько не участвовало.
   Молли грустила, сама не зная о чемъ. Цинція отъ нея какъ будто нѣсколько отдалилась; но не это тревожило ее. Мачиха иногда преслѣдовала ее своими капризами, или почему либо недовольная Цинціей, надоѣдала Молли своими натянутыми ласками и приторными нѣжностями. Повременимъ мистрисъ Гибсонъ казалось, что вокругъ нея все какъ-то неладно: точно міръ соскочилъ со своей колеи; Молли не была въ состояніи поправить бѣды и подлежала за то строгой отвѣтственности. Но у Молли въ характерѣ было слишкомъ много твердости, для того, чтобы смущаться капризами и требовательностью неблагоразумной особы. Это могло ей надоѣдать, раздражать ее, но никакъ не огорчать. Причину ея печальнаго настроенія духа, слѣдовательно, надо было искать въ другомъ источникѣ, а именно въ странной перемѣнѣ, происшедшей въ обращеніи мистрисъ Гибсонъ съ Роджеромъ. Пока Роджеръ самъ по себѣ чувствовалъ влеченіе къ Цинціи, его вниманіе къ ней болѣзненно отзывалось въ сердцѣ Молли, но тѣмъ не менѣе, она сознавала законность воодушевлявшаго его чувства, и въ своемъ смиреніи и безграничной преданности къ любимому человѣку, покорялась тяжкой неизбѣжности. Съ одной стороны, красота и обаятельная прелесть Цинціи казались ей неотразимыми. Съ другой -- видя, какимъ нѣжнымъ вниманіемъ и почтительнымъ поклоненіемъ окружалъ ее Роджеръ, она съ тоскою спрашивала себя, была ли возможность противостоять ему и не отвѣчать взаимностью на столь прекрасное, благородное чувство? Молли готова была дать на отсѣченіе правую руку, еслибъ могла тѣмъ быть полезна любви Роджера, Она съ негодованіемъ смотрѣла на упорство, съ какимъ мистрисъ Гибсонъ отказывалась признавать качества и достоинства, молодого человѣка, и когда ея мачихѣ случалось называть его "деревенскимъ певѣждой и дуракомъ", Молли всегда щипала самое себя, чтобъ смолчать и нагрубить ей. Но то время, въ сравненіи съ настоящимъ, можно было назвать счастливымъ. Теперь она съ недоумѣніемъ и недовѣрчивостью смотрѣла на внезапную перемѣну въ обращеніи мистрисъ Гибсонъ съ Роджеромъ и мучилась разнаго рода подозрѣніями.
   Роджеръ между тѣмъ оставался все тотъ же "неизмѣнный, какъ время", съ обычной своей оригинальностью говорила мистрисъ Гибсонъ: "твердый, какъ скала, подъ тѣнью которой находишь успокоеніе", какъ однажды поэтически выразилась мистрисъ Гамлей. Слѣдовательно, перемѣна въ обращеніи съ нимъ мистрисъ Гибсонъ была вызвана не имъ самимъ. Теперь въ какое бы время онъ ни явился, ему всегда оказывали самый радушный пріемъ. Мистрисъ Гибсонъ игриво упрекала его за то, что онъ слишкомъ буквально понялъ ея выговоръ и съ тѣхъ поръ никогда не приходилъ передъ завтракомъ. Но онъ отвѣчалъ, что находитъ справедливыми причины, побудившія ее тогда отказать ему въ ранпихъ посѣщеніяхъ, и вполнѣ уважаетъ ихъ. И Роджеръ говорилъ это совершенно чистосердечно, безъ малѣйшей ироніи или задней мысли. Мистрисъ Гибсонъ то и дѣло составляла планы, какъ бы почаще оставлять Цинцію наединѣ съ Роджеромъ. Желаніе ея довести дѣло до помолвки было такъ явно, что Молли выходила изъ себя, видя, какъ наивно и безъ малѣйшей борьбы Роджеръ все болѣе и болѣе запутывался въ разставленныхъ ему сѣтяхъ. Она забыла о его прежнемъ и совершенно свободно возникшемъ расположеніи къ Цинціи и видѣла только заговоръ, котораго онъ былъ жертвой, а прекрасная Цинція сознательной, хотя и пассивной приманкой. Молли думала, что она сама никогда не была бы въ состояніи поступать такъ, какъ Цинція, даже еслибъ отъ этого зависѣла любовь Роджера Цинція очень хорошо знала оборотную сторону медали всѣхъ любезностей мистрисъ Гибсонъ, и тѣмъ не менѣе добровольно выполняла роль, которую та назначала ей. Она дѣлала это, правда, безсознательно. То, чего отъ нея требовали. было ей вполнѣ свойственно; но именно потому, что этого отъ нея требовали, хотя и не высказывали открыто своего желанія, Молли думала, что она, на мѣстѣ Цинціи, непремѣнно возмутилась бы, то-есть уходила бы изъ дому, когда ожидали отъ нея, что она останется дома, или мѣшкала бы въ саду, когда намѣревались предпринять длинную прогулку. Но такъ-какъ, несмотря ни на что, она, однако, не могла не любить Цинцію, Молли старалась убѣдить себя въ совершенной безсознательности ея поступковъ. Это удалось ей, хотя и не безъ труда.
   У Роджера, кромѣ его любви къ Цинціи, были еще и другія заботы. Онъ получилъ ученую стенень въ Trinity College, и это, какъ могло показаться со стороны, вполнѣ обезпечивало его существованіе, до тѣхъ поръ, по крайней-мѣрѣ, пока онъ не женится. Но Роджеръ былъ не такого нрава человѣкъ, чтобъ впасть въ бездѣйствіе, даже еслибы исключительно одинъ пользовался стипендіей, добрая часть которой уходила на содержаніе жены Осборна. Его привлекала дѣятельная жизнь, но какого рода, онъ еще самъ не рѣшилъ. Онъ хорошо зналъ, какими способностями и вкусами былъ надѣленъ, и не хотѣлъ ни оставлять безъ употребленія первыя, ни идти наперекоръ вторымъ. Онъ выжидалъ удобнаго случая для примѣненія тѣхъ и другихъ, увѣренный въ томъ, что когда ясно увидитъ свой путь, у него хватитъ энергіи неуклонно идти но немъ. Онъ отдѣлялъ небольшую сумму изъ стипендіи для удовлетворенія своихъ весьма скромныхъ потребностей, а остальныя деньги отдавалъ въ полное распоряженіе Осборна. Подарокъ отдавался и принимался съ той простотой чувства и съ тѣмъ довѣріемъ, которыя дѣлали связь между братьями такой тѣсной. Одна только мысль, а именно мысль о Цинціи, была въ состояніи нарушить спокойствіе души Роджера. Твердый и рѣшительный во всемъ остальномъ, онъ былъ совершеннымъ ребёнкомъ тамъ, гдѣ дѣло касалось ея. Онъ зналъ, что, женясь, лишится стипендіи. Вступить въ какую-нибудь профессію ему не хотѣлось, пока онъ не найдетъ себѣ занятія по душѣ. Все это отдаляло возможность брака, по крайней-мѣрѣ, на нѣсколько лѣтъ. Тѣмъ не менѣе онъ продолжалъ искать общества Цинціи, упивался звуками ея голоса, наслаждался теплотой и свѣтомъ, которые она разливала вокругъ себя, и, какъ неразумное дитя, не упускалъ случая доставлять пищу своей страсти. Онъ зналъ, что это безуміе, и все-таки не измѣнялъ своего образа дѣйствій. Можетъ быть, сознаніе своей слабости и заставляло его такъ глубоко и искренно сочувствовать Осборну. Вообще, на повѣрку выходило, что Роджеръ заботился о дѣлахъ Осборна гораздо больше, чѣмъ самъ Осборнъ, который въ послѣднее время сдѣлался еще болѣзненнѣе прежняго. Даже сквайръ замѣтилъ его блѣдность и постоянное утомленіе, и уже не противился болѣе сыну, когда тотъ изъявлялъ желаніе на перемѣну воздуха и мѣста, хотя прежде всегда ворчалъ на издержки, какихъ это стоило.
   -- Сказать правду, его путешествія недорого обходятся, замѣтилъ однажды сквайръ Роджеру.-- Не знаю, какъ это ему удается совершать ихъ такъ дешево. Теперь онъ довольствуется пятью фунтами тамъ, гдѣ прежде едва-едва справлялся съ двадцатью. Но мы рѣшительно перестали понимать другъ друга, вслѣдствіе этихъ проклятыхъ долговъ, тайну которыхъ онъ упорно отказывается открыть мнѣ. Лишь только я заведу о нихъ рѣчь, онъ тотчасъ, тѣмъ или другимъ образомъ, закроетъ мнѣ ротъ -- мнѣ, Роджеръ, своему старому отцу, котораго, будучи крошечнымъ мальчуганомъ, онъ любилъ болѣе всѣхъ!
   Сдержанное обращеніе Осборна несказанно огорчало сквайра. Постоянное размышленіе объ этомъ предметѣ еще усиливало его раздражительность и дѣлало его все угрюмѣе и нетерпимѣе въ сношеніяхъ съ старшимъ сыномъ. Негодуя на недостатокъ въ немъ довѣрія и нѣжности, онъ, какъ-бы нарочно, не упускалъ случая, чтобъ возстановить его противъ себя. Роджеру нерѣдко приходилось выслушивать жалобы сквайра на Осборна, во избѣжаніе чего онъ почти всегда, чтобы дать другое направленіе мыслямъ отца, заводилъ рѣчь о работахъ по осушкѣ болота. Сквайръ сильно оскорбился замѣчаніемъ мистера Престона на счетъ рабочихъ, которыхъ онъ принужденъ былъ отослать въ началѣ зимы. Замѣчаніе это какъ нельзя болѣе сходилось съ упреками его собственной совѣсти и тѣмъ сильнѣе терзало его. Онъ снова и снова повторялъ Роджеру:
   -- Что я могъ сдѣлать? Какъ было помочь бѣдѣ? У меня не хватало денегъ... Да ну же, говори, Роджеръ, что мнѣ оставалось дѣлать, какъ не отослать ихъ? Я знаю, что былъ тогда просто взбѣшенъ и, можетъ быть, недостаточно взвѣсилъ послѣдствія сдѣланнаго мною шага, но говорю тебѣ: я могъ бы самымъ хладнокровнымъ образомъ раздумывать и разсуждать цѣлый годъ, и все-таки не придумалъ бы ничего лучшаго. Послѣдствія! Ненавижу я всѣ эти послѣдствія: они всегда обращались противъ меня. Я связанъ по рукамъ и но ногамъ до того, что не имѣю права срубать у себя сухой палки, и это "послѣдствія" того, что имѣніе такъ чертовски укрѣплено за нашей фамиліей. Желалъ бы я вовсе не имѣть предковъ! Смѣйся, смѣйся, а я говорю правду! Но твой смѣхъ, послѣ вытянутой физіономіи Осборна, отрадно на меня дѣйствуетъ.
   -- Батюшка! внезапно воскликнулъ Роджеръ:-- даю вамъ слово, что у васъ скоро будутъ деньги для возобновленія работъ. Довѣрьтесь мнѣ и дайте два мѣсяца сроку, а затѣмъ вы получите сумму, которая во всякомъ случаѣ дастъ вамъ возможность снова приняться за дѣло.
   Сквайръ пристально взглянулъ на него. Лицо его просіяло, какъ у ребёнка, при обѣщаніи ему удовольствія отъ особы, на которую онъ" вполнѣ полагается. Но черезъ минуту онъ сдѣлался серьёзнѣе и проговорилъ:
   -- Но откуда ты достанешь денегъ? Это не легкая задача.
   -- Объ этомъ не заботьтесь. Я достану -- первоначально хоть фунтовъ сто. Какимъ образомъ, я еще и самъ не знаю хорошенько. Но, батюшка, вамъ не слѣдуетъ забывать, что я весьма много обѣщающій молодой писатель. О, вы еще не знаете, какой у васъ молодецъ сынъ! Чтобы ознакомиться со всѣми моими необыкновенными качествами, вамъ слѣдуетъ прочесть критическій разборъ моей статьи.
   -- Я читалъ его, Роджеръ. Мнѣ говорилъ о немъ Гибсонъ и я попросилъ его доставить мнѣ нумеръ журнала, въ которомъ онъ помѣщенъ. Я лучше бы понялъ, въ чемъ дѣло, еслибъ они называли звѣрей ихъ англійскими названіями и не употребляли такъ много французскихъ словъ.
   -- Но это отвѣтъ на статью одного французскаго писателя, заступился Роджеръ.
   -- Я бы оставилъ его въ покоѣ серьёзно возразилъ сквайръ.-- Мы били французовъ при Ватерлоо, и на твоемъ мѣстѣ я и не подумалъ бы отвѣчать на всякую ихъ ложь. Тѣмъ не менѣе я прочелъ разборъ, несмотря на французскія и латинскія слова, какими онъ наполненъ. Право, прочелъ, и если ты не вѣришь, то я покажу тебѣ тетрадь, въ которую выписалъ всѣ лестныя для тебя выраженія, въ родѣ слѣдующихъ: "вѣрный взглядъ", "сильный, выразительный языкъ", "выступающій на сцену философъ". О, я почти все заучилъ на память! Всякій разъ, какъ мнѣ становится тошно отъ долговъ Осборна, я беру эту тетрадь и съ трубкой во рту читаю похвалы, воздаваемыя тебѣ журналомъ!
   

XIII.
Событія идутъ впередъ.

   Немало думалъ Роджеръ о томъ, какъ бы ему достать денегъ для цѣли, которую имѣлъ въ виду. Его дѣдъ, купецъ въ Сити, оставляя своей дочери наслѣдство изъ нѣсколькихъ тысячъ фунтовъ, распорядился такъ, что въ случаѣ, если она умретъ прежде мужа, то послѣдній могъ въ теченіе остальной жизни пользоваться только процентами съ капитала. Въ случаѣ смерти обоихъ, деньги переходили къ ихъ второму сыну, но не прежде, какъ когда тотъ достигнетъ двадцатипятилѣтняго возраста. Если же онъ умретъ раньше, то наслѣдство переходило къ одному изъ кузеновъ съ материнской стороны. Однимъ словомъ, старый купецъ, составляя завѣщаніе, принялъ такія предосторожности, какъ будто бы дѣло шло о цѣлыхъ сотняхъ тысячъ. Роджеръ могъ бы выдты изъ затруднительнаго положенія, застраховавъ свою жизнь до тѣхъ поръ, пока ему не минетъ двадцать пять лѣтъ, и еслибъ онъ обратился къ какому-либо законовѣду, то безъ сомнѣнія тотъ посовѣтовалъ бы ему это. Но Роджеру не хотѣлось толковать съ посторонними о стѣснительныхъ обстоятельствахъ отца. Онъ взялъ копію съ завѣщанія дѣда, надѣясь, что съ помощью здраваго смысла ему удастся превозмочь всѣ трудности и распутать всѣ узлы. Онъ ошибся, но тѣмъ не менѣе пришелъ къ твердой рѣшимости, какимъ бы то ни было образомъ добыть денегъ и исполнить обѣщаніе, данное отцу, которому необходимо было постоянное занятіе, могущее отвлечь его мысли отъ заботъ и сожалѣній, разрушительно дѣйствовавшихъ на его нравственныя и умственныя силы.
   Кромѣ этого, Роджера еще сильно занимало и тревожило другого рода обстоятельство. Осборнъ, наслѣдникъ имѣнія, долженъ былъ въ скоромъ времени сдѣлаться отцомъ. Гамлейское помѣстье было укрѣплено за "наслѣдниками мужского пола, рожденными въ законномъ бракѣ". Былъ ли его бракъ законный? Осборнъ, повидимому, въ томъ не сомнѣвался, да, но правдѣ сказать, никогда объ этомъ и не думалъ. Если онъ, мужъ, разъ женившись, не возвращался болѣе къ вопросу о законности совершеннаго надъ нимъ обряда, то чего же было ожидать отъ Эме, вполнѣ и во всемъ ему довѣрявшей жены? А между тѣмъ, кто могъ сказать, какія бѣды ожидали ее въ будущемъ, еслибъ явились охотники оспоривать ея права? Однажды вечеромъ Роджеръ, сидя наединѣ съ легкомысленнымъ, слабонервнымъ, изящнымъ Осборномъ, началъ его разспрашивать о подробностяхъ его женитьбы. Осборнъ инстинктивно зналъ, куда метилъ Роджеръ, Онъ, конечно, желалъ поступить въ отношеніи къ женѣ, какъ можно справедливѣе, но въ настоящую минуту ему такъ нездоровилось, что всякое умственное или физическое напряженіе казалось ему невыносимымъ,
   -- Постарайся разсказать мнѣ всѣ подробности дѣла.
   -- Какъ ты несносенъ, Роджеръ! возразилъ Осборнъ.
   -- Весьма вѣроятно, а ты все-таки продолжай.
   -- Я говорилъ тебѣ, что насъ вѣнчалъ Моррисонъ. Ты помнишь Моррисона изъ Trinity College?
   -- Добрый, но пустоголовый малый, какихъ немного!
   -- Онъ вступилъ въ духовное званіе и такъ усталъ отъ экзамена, который ему пришлось но этому случаю выдержать, что счелъ нужнымъ дать себѣ отдыхъ. Онъ выпросилъ у отца сотнягу -- другую, и отправился на континентъ. Ему непремѣнно хотѣлось провести зиму въ Римѣ, и поэтому онъ въ августѣ мѣсяцѣ очутился въ Метцѣ.
   -- Это зачѣмъ?
   -- Онъ никогда не былъ силенъ въ географіи, если ты помнишь. Почему то ему вообразилось, что Метцъ, произносимый на французскій ладъ, лежитъ на пути въ Римъ. Кто-то сказалъ ему это, желая надъ нимъ подшутить. Для меня это оказалось какъ нельзя болѣе удобнымъ: я тогда уже рѣшился, не теряя времени, жениться.
   -- Но Эме католичка.
   -- Это правда, но я англиканскаго вѣроисповѣданія. Ты думаешь, я способенъ ей причинить зло, Роджеръ? спросилъ Осборнъ, приподымаясь на кушеткѣ. Лицо его покрылось яркой краской и въ голосѣ слышалось негодованіе.
   -- Нѣтъ! Я знаю, ты на это неспособенъ. Но, какъ тебѣ извѣстно, помѣстье укрѣплено за "наслѣдниками мужского пола", а у тебя скоро будетъ ребёнокъ. Я хочу знать, законенъ ли твой бракъ, потому что вопросъ этотъ мнѣ кажется весьма щекотливымъ.
   -- О! воскликнулъ Осборнъ, и снова откинулся на спинку кушетки.-- Только-то? Но вѣдь ты слѣдующій за моимъ сыномъ наслѣдникъ, а тебѣ я вѣрю, какъ самому себѣ. Ты знаешь, что мой бракъ bona fide по намѣренію, и, я полагаю, законенъ на дѣлѣ. Онъ былъ совершенъ въ Страсбургѣ. Эме нашла какую-то подругу, добрую, среднихъ лѣтъ француженку, которая сопровождала ее къ меру... нѣтъ, къ префекту, или какъ его тамъ зовутъ? Моррисону, повидимому, нравилась вся эта штука. Я подписалъ множество бумагъ въ префектурѣ, не читая ихъ предварительно изъ боязни, что, пожалуй, совѣсть не допуститъ меня до того, если я узнаю, въ чемъ ихъ содержаніе. Мнѣ это показалось самымъ вѣрнымъ средствомъ. Эме все время дрожала и я боялся, что она упадетъ въ обморокъ. Затѣмъ мы отправились въ ближайшее англійское капелянство, то-есть, въ Карлсруэ. Тамошній капеланъ былъ въ отсутствіи, Моррисонъ безъ труда получилъ разрѣшеніе повѣнчать насъ, что и было исполнено на слѣдующій же день.
   -- Но вѣдь для этого, безъ сомнѣнія, потребовались какія-нибудь бумаги?
   -- Моррисонъ взялъ на себя всѣ формальности: долженъ же онъ знать свое дѣло. Мнѣ извѣстно только то, что я порядочно набилъ его кошелекъ.
   -- Вы должны снова вѣнчаться, сказалъ Роджеръ послѣ минутнаго размышленія: -- и это до рожденія вашего ребёнка. Есть у тебя свидѣтельство твоего брака?
   -- Оно, безъ сомнѣнія, у Моррисона. Но я убѣжденъ, что бракъ мой совершенъ по всѣмъ правиламъ, предписываемымъ англійскими и французскими законами. Могу тебя въ томъ увѣрить, старый дружище. У меня гдѣ-то есть бумаги отъ префекта.
   -- Все равно: тебѣ необходимо еще разъ вѣнчаться въ Англіи. Эме, конечно, посѣщаетъ католическую церковь въ Престгамѣ?
   -- Да. Я не хочу мѣшать ей въ выполненіи ея религіозныхъ обрядовъ.
   -- Въ такомъ случаѣ вы обвѣнчаетесь тамъ, а затѣмъ и въ англиканской церкви того прихода, въ которомъ она живетъ, рѣшительно произнесъ Роджеръ.
   -- Это вовлечетъ меня въ лишнюю и совершенно ненужную издержку и доставитъ много безполезныхъ хлопотъ, сказалъ Осборнъ.-- Неужели ты не можешь оставить меня въ покоѣ? Ни Эме, ни я, мы ни чуть не намѣрены опровергать законности нашего брака. Если же ребёнокъ окажется мальчикомъ, а мой отецъ и я умремъ, то я ничуть не сомнѣваюсь въ томъ, что ты его не обидишь. Полно, старый дружище: я вѣрю тебѣ, какъ самому себѣ!
   -- Но если и я умру вдобавокъ, и не останется никого изъ нашей семьи, кто тогда наслѣдуетъ имѣніе?
   Осборнъ съ минуту подумалъ:
   -- Одинъ изъ ирландскихъ Гамлеевъ, я полагаю. Они, кажется, очень бѣдны. Ты, можетъ быть и правъ, но къ чему предаваться такимъ мрачнымъ мыслямъ?
   -- Законъ таковъ, что. непремѣнно требуетъ предусмотрительности въ подобнаго рода дѣлахъ, возразилъ Роджеръ.-- На слѣдующей недѣлѣ я буду въ Лондонѣ и заѣду къ Эме, чтобъ сдѣлать всѣ нужныя распоряженія и приготовленія. У тебя у самого станетъ легче на душѣ, когда все будетъ окончено.
   -- У меня дѣйствительно станетъ легче на душѣ, только не отъ этого, а отъ того, что я увижу мою милую маленькую жену. Но что призываетъ тебя въ Лойдовъ? Желалъ бы я такъ, какъ ты, постоянно разъѣзжать туда и сюда, вмѣсто того, чтобъ сиднемъ сидѣть въ этомъ скучномъ, старомъ домѣ.
   Осборнъ любилъ сравнивать свое положеніе съ положеніемъ Роджера и жаловаться на судьбу. Онъ забывалъ, что успѣхи брата и его собственныя невзгоды были только результатомъ ихъ характеровъ, а также и то, что большая часть дохода Роджера шла на содержаніе мистрисъ Осборнъ Гамлей. Еслибъ кто либо взялъ на себя трудъ представить Осборну его невеликодушную мысль въ ея настоящемъ свѣтѣ, онъ въ раскаяніи воскликнулъ бы, ударяя себя въ грудь: "Меа culpa!" По онъ былъ слишкомъ лѣнивъ для того, чтобъ совѣсть его могла дѣйствовать сама по себѣ безъ посторонней помощи.
   -- Я и не подумалъ бы ѣхать, еслибъ не важное дѣло, отвѣчалъ Роджеръ, сильно покраснѣвъ, точно его упрекали въ томъ, что онъ тратилъ, вмѣсто своихъ собственныхъ, чужія деньги.-- Я получилъ письмо отъ лорда Голлингфорда. Ему извѣстно, что я ищу занятія, и онъ слышалъ о какомъ-то, которое, по его мнѣнію, годится для меня. Вотъ его письмо: если хочешь, прочти. Только онъ не говоритъ ничего опредѣлительнаго.
   Осборнъ прочелъ письмо и отдалъ его Роджеру. Послѣ минутнаго молчанія онъ сказалъ:
   -- На что тебѣ нужны деньги? Можетъ быть, мы слишкомъ много беремъ у тебя? Это мой стыдъ, но что я могу сдѣлать? Укажи мнѣ на какое-нибудь средство заработывать деньги, и я завтра же примусь за дѣло. Онъ говорилъ такъ, какъ будто бы Роджеръ упрекалъ его.
   -- Выкинь изъ своей головы подобный вздоръ, мой милый! Долженъ же я когда-нибудь начать свою карьеру; поэтому я присматривался, не навернется ли какое-нибудь занятіе мнѣ по душѣ? Кромѣ того, я хочу, чтобъ батюшка снова принялся за осушку своихъ земель: это будетъ ему полезно, и нравственно и физически. Если мнѣ удастся дать ему денегъ, онъ и вы станете платить мнѣ проценты, пока не будете въ состояніи возвратить капитала.
   -- Роджеръ, ты провидѣніе нашей семьи! воскликнулъ Осборнъ, глубоко тронутый поступкомъ брата и забывая на этотъ разъ сравнивать его дѣйствія съ своими собственными.
   Итакъ, Роджеръ отправился въ Лондонъ, а Осборнъ вскорѣ послѣдовалъ за нимъ. Въ теченіе трехъ недѣль Гибсоны не видѣли братьевъ. Но какъ одна волна бѣжитъ за другой, такъ одно событіе смѣняется другимъ, одинъ интересъ слѣдуетъ за другимъ. "Семейство", какъ его называли въ Голлингфордѣ, пріѣхало въ Тоуэрсъ на осень. Замокъ снова наполнился посѣтителями. Тоуэрскіе слуги въ ливреяхъ и экипажи съ гербами, по примѣру предъидущихъ осеней, безпрестанно появлялись на двухъ голлингфордскихъ улицахъ.
   Для мистрисъ Гибсонъ лично, ея посѣщенія въ Тоуэрсѣ имѣли гораздо болѣе прелести, чѣмъ визиты Роджера и даже Осборна Гамлеевъ. Цинція издавна питала антипатію къ знатному семейству, которое оказывало такое благоволеніе ея матери и такъ мало обращало вниманія на нее. Она, между прочимъ, считала Комноровъ виновными въ томъ, что рѣдко видѣла мать въ дѣтствѣ, когда ея маленькое сердечко жаждало и нигдѣ не находило любви. Въ настоящее время Цинція скучала также безъ Роджера, хотя не питала къ нему и сотой части той привязанности, какую онъ выказывалъ къ ней. Но ей пріятно было имѣть около себя человѣка, котораго она, какъ и всякій, кто его зналъ, глубоко уважала и сознавала, что этотъ человѣкъ ей безгранично преданъ, что каждое его желаніе для него -- законъ, каждое слово -- драгоцѣнный перлъ, каждый поступокъ -- небесная благодать. Она не отличалась скромной безсознательностью, но въ то же время и не была тщеславна. Она знала о поклоненіи, котораго была предметомъ, и когда, въ силу обстоятельствъ, лишилась его, то нѣсколько тосковала по немъ. Графъ и графиня, лордъ Голлингфордъ и леди Гарріета, лорды и леди вообще, ливреи, богатые наряды и кавалькады казались ей очень ничтожными въ сравненіи съ отсутствіемъ Роджера. А между тѣмъ она не любила его, нѣтъ, нисколько не любила. Молли знала это и нерѣдко приходила въ негодованіе отъ равнодушія Цинціи. Въ своихъ собственныхъ чувствахъ Молли не давала себѣ отчета: Роджеръ не интересовался гши, тогда какъ каждая мысль, каждое ощущеніе Цинціи имѣли для него огромное значеніе. Вслѣдствіе этого Молли старалась изучать сердце своей "сестры", и пришла къ тому убѣжденію, что Цинція не любила Роджера. Молли готова была плакать отъ страстнаго сожалѣнія и гнѣва при мысли о неоцѣненномъ сокровищѣ, которое полагалось къ ногамъ Цинціи. Ея сожалѣнія въ этомъ случаѣ были въ высшей степени безкорыстны, и ей нерѣдко приходилъ на умъ старый, исполненный нѣжности припѣвъ: "не желай лупы, мое дитятко: я не могу тебѣ дать ее!" Любовь Цинціи была луной, которой Роджеръ стремился овладѣть. Молли видѣла, что она не дается ему, и глубоко скорбѣла.
   -- "Я его сестра", думала она. "Эта старая связь между нами еще существуетъ, хотя онъ теперь слишкомъ поглощенъ Цинціею, и ему не до того, чтобъ заниматься мною. Его мать называла меня "Фанни" и считала меня своею дочерью. Я буду наблюдать и выжидать случая, когда мои услуги, можетъ быть, понадобятся моему брату".
   Въ одинъ прекрасный день леди Гарріета явилась съ визитомъ къ Гибсонамъ или, лучше сказать, къ мистрисъ Гибсонъ, такъ-какъ послѣдняя не переставала ревновать ко всякому, въ Голлингфордѣ, кого считала въ близкихъ сношеніяхъ съ знатнымъ семействомъ. Мистеръ Гибсонъ, конечно, зналъ о Комнорахъ не меньше своей жены; но онъ былъ ихъ докторомъ и, потому самому, былъ обязанъ хранить втайнѣ все, что доходило до его свѣдѣнія. Затѣмъ, внѣ своего дома, она имѣла соперника въ мистерѣ Престонѣ. Тотъ зналъ это и любилъ дразнить ее, притворяясь, что ему извѣстны такіе планы и намѣренія тоуэрскаго семейства, которыхъ она не знала. Но болѣе всего безпокоило мистрисъ Гибсонъ то расположеніе, какое леди Гарріета внезапно восчувствовала къ ея падчерицѣ, и она всячески старалась положить границы сближенію молодыхъ дѣвушекъ. Измышляемыя ею для того средства сильно смахивали на щитъ одного рыцаря въ старинномъ разсказѣ. Только изъ двухъ противоположныхъ сторонъ, которыя тотъ имѣлъ обыкновеніе подставлять двумъ приближающимся съ разныхъ сторонъ странникамъ, одна была золотая, а другая серебряная. У мистрисъ Гибсонъ выходило иначе: леди Гарріета видѣла постоянно блестящую, гладкую поверхность дорогого металла, а бѣдняжка Молли -- сѣрую, непріятную для глазъ свинцовую массу. Леди Гарріетѣ обыкновенно говорилось:
   -- Молли нѣтъ дома. Она будетъ очень сожалѣть, что не видѣла васъ, но ей было необходимо пойдти навѣстить одну старую подругу своей матери. Я только и знаю, что твержу ей о постоянствѣ и о томъ, что не слѣдуетъ пренебрегать давнишними связями. Стернъ, кажется, сказалъ: "Не забывай друзей, а также и друзей твоей матери". Но, милая леди Гарріета, вы подождете ее, неправда ли? Я знаю, вы полюбили ее и, право, мнѣ иногда приходитъ на умъ, что вы ее предпочитаете вашей бѣдной, старой Клеръ.
   Но къ Молли обращались съ слѣдующей рѣчью:
   -- Сегодня ко мнѣ пріидетъ леди Гарріета и я никого болѣе не хочу принимать. Я приказала Маріи говорить всѣмъ, что меня нѣтъ дома. Леди Гарріета имѣетъ всегда такъ многое сообщить мнѣ... милая леди Гарріета! Она съ двѣнадцатилѣтняго возраста привыкла повѣрять мнѣ всѣ свои секреты. Конечно, она изъ учтивости освѣдомится о васъ; но если вы явитесь, то только помѣшаете намъ, какъ тотъ разъ. Какъ мнѣ это ни непріятно, а я должна сказать вамъ, что вы тогда поступили очень необдуманно и неприлично.
   -- Марія мнѣ передала желаніе леди Гарріеты видѣть меня, спокойно замѣтила Молли.
   -- Да, это было въ высшей степени неприлично и смѣло, продолжала мистрисъ Гибсонъ пропуская мимо ушей замѣчаніе Молли:-- на этотъ разъ я хочу избавить ея сіятельство отъ всякой случайной помѣхи, и потому считаю нужнымъ удалить васъ изъ дому, Молли. Вы хорошо сдѣлаете, если прогуляетесь на ферму Голли и напомните тамъ о сливахъ, которыя я заказала, но которыя мнѣ не были присланы.
   -- Я схожу туда, вмѣшалась Цинція.-- Это слишкомъ дальная прогулка для Молли: она еще не совсѣмъ оправилась отъ простуды и не довольно сильна. Я же люблю движеніе на открытомъ воздухѣ. Если ужь вы непремѣнно желаете на сегодня избавиться отъ Молли, мама, то пошлите ее къ мисъ Броунингъ: онѣ всегда бываютъ ей рады.
   -- Я и не думала говорить, что желаю избавиться отъ Молли, возразила мистрисъ Гибсонъ: -- ты всегда даешь моимъ словамъ такой преувеличенный, почти грубый смыслъ. Я увѣрена, душечка Молли, что вы не вывели изъ нихъ подобнаго заключеніи. Я хлопочу единственно изъ желаніи угодить леди Гарріетѣ.
   -- Не думаю, чтобъ я была въ силахъ дойти до фермы Голли. Но папа можетъ отвести туда ваше порученіе, такъ что и Цинціи нѣтъ надобности идти такъ далеко.
   -- Очень хорошо! Я никого не хочу принуждать и предпочитаю лучше остаться безъ сливъ. Въ такомъ случаѣ, отчего бы вамъ дѣйствительно не сходить къ мисъ Броунингъ и не посидѣть тамъ подолѣе? Онѣ васъ такъ любятъ! А кстати, вы можете освѣдомиться отъ моего имени о здоровьи мисъ Фёбе и узнать, оправилась ли она отъ своей простуды. Онѣ были друзьями вашей матери, и я ни за что въ мірѣ не желала бы, чтобъ вы разрывали старыя связи. Постоянство прежде всего -- вотъ мой девизъ, какъ вамъ хорошо извѣстно, и память умершихъ должна быть всегда уважаема.
   -- Ну, мама, а мнѣ куда прикажете идти? спросила Цинція.-- Хотя леди Гарріета и не питаетъ ко мнѣ такой нѣжной привязанности, какъ къ Молли, а все-таки она можетъ спросить обо мнѣ, и тогда лучше мнѣ не быть дома.
   -- Совершенно справедливо! задумчиво произнесла мистрисъ Гибсонъ, не замѣчая ироніи, заключавшейся въ словахъ дочери:-- она, по всей вѣроятности, спроситъ о тебѣ, моя милая. Но я почти думаю, что ты можешь остаться дома, а не то сходи на ферму Голли: мнѣ дѣйствительно нужны сливы. Или нѣтъ, лучше останься дома и посиди въ столовой: можетъ быть, леди Гарріета спроситъ позавтракать, такъ чтобы было кому приготовить. Она такая прихотливая, эта милая леди Гарріета! Я не хочу, чтобы она подумала, будто мы для нея дѣлаемъ измѣненія въ нашемъ образѣ жизни. "Изящная простота", говорю я ей всегда, "вотъ къ чему мы стремимся". Но все-таки ты достань изъ шкафа лучшій сервизъ, и убери столъ цвѣтами. Спроси у кухарки, что изъ обѣденныхъ кушаньевъ можетъ она подать къ завтраку, и устрой такъ, чтобъ все было просто, естественно и въ то же время мило. Итакъ, рѣшено, Цинція: ты останешься дома, а потомъ можешь заидти за Молли къ мисъ Броунингъ, и вы вмѣстѣ сдѣлаете маленькую прогулку.
   -- Да, но не прежде, какъ леди Гарріета уѣдетъ! Понимаю, мама. Ну, Молли, убирайтесь съ глазъ долой, да поскорѣй, а то леди Гарріета явится и спроситъ о васъ. Я постараюсь позабыть, куда вы отправились, такъ что отъ меня никто не узнаетъ этого. А что касается до мама, то я поручусь за ея дурную память.
   -- Дитя, какой вздоръ ты болтаешь. Мнѣ, право, стыдно за тебя, сказала сконфуженная и разсерженная мистрисъ Гибсонъ и, по обыкновенію, спѣшила оказать какую-нибудь милость Молли; но это нисколько не оскорбляло Цинцію.
   -- Молли, сегодня хотя и ясно, но очень вѣтрено. Возьмите, душенька, мою индійскую шаль: она какъ нельзя болѣе подходитъ къ вашему платью: сѣрое съ краснымъ такъ красиво! Я не всякому бы дала надѣть ее, но на васъ можно положиться: вы такая акуратная и осторожная
   -- Благодарю васъ, коротко отвѣчала Молли, и вышла изъ комнаты, оставивъ мистрисъ Гибсонъ въ недоумѣніи насчетъ того, воспользуется она или нѣтъ ея предложеніемъ насчетъ шали.
   Леди Гарріета очень сожалѣла, что не застала Молли дома; молодая дѣвушка, дѣйствительно, пришлась ей по сердцу. Но такъ-какъ на избитыя истины мистрисъ Гибсонъ о "постоянствѣ" и о "старыхъ друзьяхъ" нечего было возражать, то она перемѣнила предметъ разговора, и сѣла на низенькій стулъ, положивъ ноги на каминную рѣшотку. Эта рѣшотка изъ полированной стали блистала чистототой. Всѣмъ домашнимъ и плебейскимъ ногамъ было запрещено къ ней приближаться, не только что на ней покоиться: это считалось неприличнымъ и неизящнымъ.
   -- Вотъ такъ милая леди Гарріета! Вы не можете себѣ представить, какъ я счастлива, что могу принять васъ у моего собственнаго очага, въ моемъ смиренномъ домѣ.
   -- Смиренномъ! Ну, Клеръ, извините меня, но это сущій вздоръ, Такая прелестная гостиная никакъ не можетъ быть названа смиренной. Она очень уютна и наполнена такимъ множествомъ красивой мебели, какое только въ состояніи вмѣстить въ себя комната подобной величины.
   -- Какой маленькой должна она вамъ казаться! Даже я не безъ труда къ ней привыкла.
   -- Ваша классная зала въ школѣ, конечно, была обширнѣе, за то ея пустой и печальный видъ... Вѣдь тамъ ничего не было, кромѣ столовъ, скамеекъ, да половиковъ. Право, Клеръ, я вполнѣ согласна съ мама, которая говоритъ, что на вашу долю выпало рѣдкое счастіе. Мистеръ Гибсонъ такой пріятный и образованный человѣкъ!
   -- О, да, медленно произнесла его жена, неохотно разставаясь съ своей ролью жертвы.-- Онъ очень-очень пріятный мужчина, только мы очень мало его видимъ. Онъ возвращается домой всегда усталый и голодный, расположенный гораздо болѣе ко сну, чѣмъ къ бесѣдѣ съ своимъ семействомъ.
   -- Полно, полно, Клеръ! перебила леди Гарріета.-- Настала моя очередь. Мы выслушали жалобы жены доктора, извольте-ка теперь вы послушать сѣтованія дочери нера. Домъ нашъ переполненъ гостями, и и буквально пріѣхала къ вамъ искать уединенія.
   -- Уединенія! воскликнула мистрисъ Гибсонъ, и прибавила нѣсколько обиженнымъ тономъ: -- вы, можетъ быть, желаете остаться однѣ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ, успокойтесь! Мое уединеніе должно непремѣнно заключать въ себѣ слушателя, которому бы я могла говорить: "сколько прелести въ уединеніи!" Но я устала отъ обязанности забавлять гостей. Папа такой простодушный и гостепріимный, что приглашаетъ въ замокъ всѣхъ знакомыхъ, съ которыми встрѣчается. Здоровье мама совсѣмъ не то, что было прежде; во она всегда смотрѣла на болѣзни, какъ на слѣдствіе недостака въ человѣкѣ самообладанія, и теперь никакъ не хочетъ разстаться со своей репутаціей крѣпкаго сложенія. Толпа гостей, ищущихъ какъ бы повеселиться да поразвлечься, страшно утомляетъ ее. Они ищутъ удовольствій, кт къ юные птенцы корму Мнѣ приходится разъигрывать роль матки и пихать въ ихъ желтые, крѣпкіе клювы куски пищи, которые они съ радостью проглатываютъ прежде, чѣмъ я успѣваю даже додумать и томъ, гдѣ искать слѣдующаго куска. Однимъ словомъ, я буквально распинаюсь, чтобъ "занимать" гостей. Сегодня я не выдержала, что-то солгала имъ, и пріѣхала сюда за спокойствіемъ и за тѣмъ, чтобъ облегчить себя жалобами.
   Леди Гарріета откинулась на спинку кресла и зѣвнула. Мистрисъ Гибсонъ, съ цѣлью высказать свое сочувствіе, нѣжно пожала руку ея сіятельству и прошептала:
   -- Бѣдная леди Гарріета!
   Послѣ минутнаго молчанія, леди Гарріета встрепенулась и сказала:
   -- Въ то время, когда я была маленькой дѣвочкой, я обращалась къ вамъ за разрѣшеніемъ разныхъ нравственныхъ вопросовъ. Скажите мнѣ теперь, какъ вы думаете, очень дурно лгать?
   -- О, милая леди Гарріета! Какъ вы можете дѣлать такіе вопросы? Конечно, дурно, даже очень, очень дурно. Но я знаю, вы шутили, когда сказали, что солгали.
   -- Нисколько. Любо было послушать, какъ я имъ лгала. Мнѣ необходимо ѣхать въ Голлингфордъ но дѣламъ, сказала я, тогда какъ въ сущности не было никакой необходимости, исключая непреодолимаго желанія на часъ или на два избавиться отъ докучливыхъ гостей. А всѣ дѣла мои заключались въ томъ, чтобъ пріѣхать сюда жаловаться, зѣвать и на досугѣ ничего не дѣлать. Но теперь мной начинаетъ овладѣвать раскаяніе.
   -- Однако, милая леди Гарріета, сказала мистрисъ Гибсонъ, въ недоумѣніи насчетъ того, что ей сказать: -- я увѣрена, вы въ ту минуту, дѣйствительно, думали то, что говорили!
   -- Ни чуть небывало, перебила леди Гарріета.
   -- Въ такомъ случаѣ, виноваты несносные люди, которые поставили васъ въ безвыходное положеніе, заставившее прибѣгнуть ко лжи. Конечно, это ихъ вина, а не ваша... къ тому же, общественныя приличія... ахъ, эти приличія, такой камень преткновенія!
   Леди Гарріета минуты двѣ помолчала, ä потомъ спросила:
   -- Скажите мнѣ, Клеръ, вамъ случалось лгать?
   -- Леди Гарріета! Я думала, вы меня лучше знаете, но я увѣрена, вы шутите.
   -- Нѣтъ, я не шучу. Не можетъ быть, чтобъ вы никогда не произносили лжи, то-есть певинной лжи, хочу я сказать. Что вы послѣ того чувствовали?
   -- Еслибъ я когда нибудь провинилась въ чемъ-либо столь ужасномъ, то, кажется, умерла бы отъ угрызеній совѣсти. Истина, истина, всегда и во всемъ одна истина -- вотъ мой девизъ. Но въ моей натурѣ такъ много упорства, да и образъ жизни, который мы ведемъ, представляетъ гораздо меньше соблазна! Если мы не знатны, то въ то же время и простодушны и не связаны этикетами.
   -- Такъ вы меня очень порицаете? Если кто-нибудь другой еще найдетъ мой поступокъ дурнымъ, я буду очень о немъ сожалѣть.
   -- Милая, милая леди Гарріета, я никогда, даже въ глубинѣ сердца не думала порицать васъ! Это было бы непростительной дерзостью съ моей стороны.
   -- Я намѣрена обзавестись исповѣдникомъ, но, предупреждаю васъ, Клеръ, что выборъ мой никакимъ образомъ не падетъ на васъ. Вы всегда были слишкомъ снисходительны ко мнѣ.
   Послѣ минутнаго молчанія, она прибавила:
   -- Дайте мнѣ позавтракать, Клеръ, если только это васъ не стѣснитъ. Я не намѣрена возвращаться домой прежде трехъ часовъ. Мое дѣло не можетъ быть окончено ранѣе, какъ я постаралась всѣхъ увѣрить въ Тоуэрсѣ.
   -- О, какъ я рада! Только, вѣдь вы знаете, у насъ все такъ просто!
   -- Дайте мнѣ хлѣба съ масломъ, да если есть, кусокъ холодной говядины. Не хлопочите много, Клеръ. Можетъ быть, это часъ вашего обѣда? Въ такомъ случаѣ, позвольте маѣ сѣсть съ вами за столъ за просто, какъ еслибъ я была членомъ вашей семьи.
   -- Не безпокойтесь: я не сдѣлаю ради васъ никакихъ измѣненій въ нашихъ ежедневныхъ привычкахъ. Такъ пріятно будетъ имѣть васъ за нашимъ столомъ! Но мы обѣдаемъ поздно, а въ эту пору только завтракаемъ... Какъ дурно горитъ огонь! Въ пріятной бесѣдѣ съ вами, я совсѣмъ о немъ позабыла.
   Она два раза позвонила очень громко, и съ большими промежутками между каждымъ звонкомъ. Немедленно явилась Марія и принесла уголья.
   Звонокъ послужилъ также сигналомъ для Цинціи. Двѣ куропатки, первоначально предназначавшіяся для поздняго обѣда, тотчасъ же были поставлены въ огонь. Цинція вынула изъ шкафа самый лучшій фарфоръ, и съ обычной граціей и вкусомъ убрала столъ плодами и цвѣтами. Когда завтракъ былъ поданъ и леди Гарріета вышла въ столовую, она нашла, что извиненія хозяйки были совершенно излишними, и болѣе, нежели когда-либо, убѣдилась въ томъ, что Клеръ "посчастливилось". Цинція не замедлила присоединиться къ нимъ, какъ всегда, хорошенькая и изящно-одѣтая. Но почему-то она не понравилась леди Гарріетѣ, которая обратила на нее на столько вниманія, на сколько того требовала простая учтивость. Ея присутствіе сдѣлало разговоръ менѣе интимнымъ. Леди Гарріета передала нѣсколько извѣстій и новостей, которыя сами по себѣ были неважны, но о которыхъ говорили въ ея кругу, хотя она сама лично придавала имъ мало значенія.
   -- Лорду Голлингфорду тоже надлежало быть съ нами, сказала она между прочимъ:-- но онъ принужденъ, или лучше сказать воображаетъ себѣ, что принужденъ -- а это, какъ извѣстно, рѣшительно одно и то же -- оставаться въ Лондонѣ, по случаю наслѣдства, доставшагося ему послѣ Крелитона.
   -- Наслѣдство? Лорду Голлингфорду? Какъ я рада!
   -- Не торопитесь радоваться! Это ему принесло одни хлопоты Вы вѣроятно слышали о смерти мистера Крелитона? Онъ былъ очень эксцентрическій человѣкъ и, умирая, оставилъ, по примѣру лорда Бриджуатера, значительную сумму денегъ въ рукахъ довѣренныхъ лицъ, въ числѣ которыхъ находится и мой братъ. Онъ завѣщалъ отправить на эти деньги какого нибудь ученаго, обладающаго несметнымъ количествомъ разныхъ качествъ, въ отдаленныя страны, для того, чтобъ привезти оттуда образчики фауны. Ихъ помѣстятъ въ отдѣльное зданіе, которое будетъ называться: Крелитоновъ музей. Какія разнообразныя формы принимаетъ людское тщеславіе! Иногда оно выражается въ видѣ филантропіи, иногда въ видѣ любви къ наукѣ.
   -- Любовь къ наукѣ, мнѣ кажется, весьма похвальнымъ и полезнымъ чувствомъ, осторожно замѣтила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Безъ сомнѣнія, если смотрѣть на нее съ точки зрѣнія общественной пользы. Но для насъ, какъ отдѣльныхъ личностей, все это немножко скучновато. Голлингфордъ принужденъ сидѣть въ Лондонѣ, или въ Кембриджѣ -- не помню навѣрно -- и это въ такое время, когда мы особено въ немъ нуждаемся въ Тоуэрсѣ. Дѣло уже давно должно быть рѣшено, а теперь есть опасность, что наслѣдство можетъ ускользнуть. Два другія довѣренныя лица уѣхали на континентъ, вполнѣ, какъ они говорятъ, полагаясь на лорда Голлингфорда, но въ сущности съ цѣлью избѣгнуть отвѣтственности. Но братъ, кажется, доволенъ возложенной на него обязанностью, поэтому и мнѣ не слѣдуетъ ворчать. Онъ особенно радуется тому, что напалъ на молодого человѣка, который подаетъ большія надежды. Это молодой Гамлей изъ Гамлея, если только его отпустятъ изъ Trinity College, гдѣ онъ недавно получилъ ученую степень. Члены университета на столько благоразумны, я надѣюсь, что не захотятъ отправить столь рѣдкаго юношу на съѣденіе львамъ и тиграмъ.
   -- Это долженъ быть Роджеръ Гамлей! воскликнула Цинція съ пылающими щеками и радостнымъ блескомъ въ глазахъ.
   -- Онъ не старшій сынъ и его нельзя называть Гамлеемъ изъ Гамлея, замѣтила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Молодой человѣкъ, о которомъ говоритъ лордъ Голлингфордъ, недавно получилъ ученую степень въ Trinity College, какъ я уже, кажется, сказала.
   -- Въ такомъ случаѣ, это навѣрное мистеръ Роджеръ Гамлей, утверждала Цинція.-- Онъ теперь тоже въ Лондонѣ. Какая новость для Молли!
   -- Для Молли? Почему? Что ей до этого за дѣло? спросила леди Гарріета. Или онъ?... и она вопросительно взглянула на мистрисъ Гибсонъ.
   Та въ отвѣтъ бросила весьма выразительный взглядъ на дочь, которая, однако, ничего не замѣтила.
   -- О, нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ, и мистрисъ Гибсонъ значительно кивнула головой на Цинцію, какъ-бы желая сказать: "Ужь въ такомъ случаѣ, гораздо скорѣе -- эта".
   Леди Гарріета съ новымъ интересомъ начала смотрѣть на прелестную мисъ Киркпатрикъ. Ея братъ съ такой похвалой отзывался о молодомъ мистерѣ Гамлеѣ, что всякій, сколько нибудь находившійся въ связи съ этимъ фениксомъ, заслуживалъ особеннаго вниманія. Но затѣмъ, снова вспомнивъ о Молли, леди Гарріета сказала:
   -- Но гдѣ же Молли такъ долго остается? Я такъ желала бы увидѣть моего маленькаго Ментора! Я слышала, она очень выросла.
   -- Но обыкновенію, если она попадетъ къ мисъ Броунингъ, то всегда тамъ такъ заболтается, что забываетъ о времени и не знаетъ, когда пора возвращаться домой, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ.
   -- Мисъ Броунингъ? О, какъ я рада, что вы о нихъ упомянули! Я очень люблю ихъ. Некси и Фланси: въ отсутствіе Молли я позволяю себѣ ихъ такъ называть. Непремѣнно зайду къ нимъ сегодня, и, можетъ быть, еще застану тамъ мою дорогую маленькую Молли. Знаете ли, Клеръ, я сильно полюбила эту милую дѣвушку.
   Итакъ, всѣ планы мистрисъ Гибсонъ рушились. Нечего было дѣлать, ей пришлось покориться и получасомъ раньше разстаться съ леди Гарріетой, которая непремѣнно хотѣла "унижать свое достоинство", посѣщая "этихъ мисъ Броунингъ".
   Но Молли ушла за нѣсколько времени до прихода леди Гарріеты къ ея старымъ друзьямъ.
   Молли отправилась за сливами на ферму Голли, въ видѣ искупленія за тотъ гнѣвъ, который ощущала, пока мистрисъ Гибсонъ придумывала, какъ бы удалить ее изъ дому. Она не встрѣтилась съ Цинціей, преспокойно остававшейся въ своей комнатѣ, и пошла одна по красивой аллейкѣ, окаймленной бархатистыми лужайками и высокой изгородью. Она старалась разрѣшить вопросъ, насколько требовала справедливость не замѣчать всѣхъ неправильностей въ дѣйствіяхъ и словахъ мачихы. Отступленія мистрисъ Гибсонъ отъ истины всегда сильно волновали Молли, которая чувствовала почти непреодолимое желаніе протестовать противъ нея. Но она сдерживала себя, ради отца. Нерѣдко замѣчала она по его лицу, что отъ него тоже не ускользало нѣкоторыя вещи, непріятно поражавшія его, потому что доказывали нравственное и умственное ничтожество его жены. Молли иногда сомнѣвалась въ томъ, чтобы его снисходительность и ея собственное молчаніе могли быть полезны и всегда умѣстны Съ нетерпимостью, свойственной ея молодымъ и неопытнымъ лѣтамъ, она часто готова была высказывать мачихѣ въ высшей степени рѣзкія истины. Но примѣръ отца, а также какой нибудь добрый поступокъ мистрисъ Гибсонъ въ отношеніи къ падчерицѣ (она, посвОему, когда ничто не нарушало ея хорошаго расположенія духа, дѣйствительно, бывала добра къ Молли) всегда во время удерживали ея языкъ.
   Въ настоящій день мистрисъ Гибсонъ за обѣдомъ повторила весь свой разговоръ съ леди Гарріетой, придавая ему только совершенно другой колоритъ. Кромѣ того, она всегда разсказывала такъ, что заставляла предполагать гораздо больше, чѣмъ было на дѣлѣ. Ея три собесѣдника слушали молча и, говоря правду, не очень-то внимательно, пока она не упомянула о лордѣ Голлизгфордѣ и о причинѣ, задерживавшей его въ Лондонѣ.
   -- Роджеръ Гамлеи отправляется въ ученую экспедицію! воскликнулъ мистеръ Гибсонъ съ внезапно пробудившимся интересомъ.
   -- Да; впрочемъ, это еще не совсѣмъ рѣшено. Но лордъ Годлингфордъ одинъ распоряжается этимъ, и можно надѣяться, что сыну лорда Комнора непремѣнно удастся исполнить то, за что онъ принялся.
   -- Я полагаю, что тоже могу замолвить тутъ слово, сказалъ мистеръ Гибсонъ, и снова замолчалъ, но уже гораздо внимательнѣе сталъ слѣдить за нитью разговора.
   -- Какъ долго можетъ онъ быть въ отсутствіи? спросила Цинція.-- Намъ будетъ очень скучно безъ него.
   Губы Молли сложились такъ, какъ будто она хотѣла сказать "да", но не произнесли ни малѣйшаго звука. Въ глазахъ у неё потемнѣло, а голоса присутствующихъ слились въ какой-то неопредѣленный, безсмысленный гулъ, странно звучавшій въ ея ушахъ. Ее мало интересовало продолженіе разговора: онъ весь заключался въ предположеніяхъ и не доставлялъ ей никакихъ опредѣленныхъ свѣдѣній. Всѣмъ другимъ казалось, что она ѣла, по обыкновенію, а молчаливость ея никого не удивляла, такъ-какъ была принята за внимательное слушаніе неумолкаемой болтовни мистрисъ Гибсонъ и случайныхъ замѣчаній мистера Гибсона и Цинціи.
   

XIV.
Свѣтлыя надежды.

   Дня два спустя, мистеръ Гибсонъ отправился въ Гамлеи, побуждаемый желаніемъ узнать нѣчто болѣе опредѣленное о намѣреніяхъ и планахъ Роджера. Изъ постороннихъ источниковъ онъ не могъ добиться ничего точнаго, и былъ въ нерѣшимости насчетъ того, слѣдовало ему или нѣтъ вмѣшиваться въ это дѣло. Его сильно смущало слѣдующее обстоятельство. Симптомы болѣзни, которою страдалъ Осборнъ, заставляли его предполагать, что жизнь молодого человѣка находится въ опасности. Докторъ Никольсъ, правда, расходился съ нимъ въ этомъ мнѣніи, а мистеръ Гибсонъ считалъ его за весьма искуснаго и опытнаго врача. Тѣмъ не менѣе онъ чувствовалъ свои опасенія нелишенными основанія, и предполагалъ въ Осборнѣ болѣзнь, которая могла длиться годы или пресѣчь его жизнь въ одинъ часъ, въ одно мгновеніе. Допуская, что послѣднее предположеніе было справедливо, слѣдовало ли дозволить Роджеру уѣхать на два года, да еще въ такое отдаленное мѣсто, откуда его никакъ нельзя было скоро вызвать? Съ другой стороны, если дѣло уже пришло къ полному окончанію, то вмѣшательство въ него доктора могло только ускорить зло, котораго онъ боялся. Да и докторъ Никольсъ, наконецъ, можетъ быть, правъ. Можетъ? Да. Навѣрное? Нѣтъ. Мистеръ Гибсонъ не былъ въ состояніи отвѣчать утвердительно на послѣдній вопросъ. Онъ ѣхалъ медленно, погруженный въ размышленіе, опустивъ поводья и склонивъ голову на грудь. Вылъ прекрасный осенній день; въ воздухѣ стояла невозмутимая тишина; на красныхъ и желтыхъ листьяхъ деревъ висѣли блестящія нити паутины; изгороди изъ ежевики были покрыты спѣлыми черными ягодами; въ рощахъ раздавался прощальный свистъ птицъ, рѣзкій, отчетливый, совсѣмъ не похожій на звонкія пѣсни, какія оглашаютъ, обыкновенно, мягкій, весенній воздухъ. Надъ обнаженными отъ золотистой жатвы полями носились куропатки, и каждый взмахъ ихъ крыла ясно доносился до слуха, а звукъ лошадиныхъ копытъ, ударяющихъ о камни мощенныхъ аллей, оглашалъ мѣстность на далекое разстояніе. Повременамъ, несмотря на совершенное отсутствіе вѣтра, вдругъ затрепещетъ и обвалится листокъ, а тамъ другой-третій. Докторъ, можетъ быть, болѣе многихъ сознавалъ разнообразную красоту различныхъ временъ года. Ему удавалось видѣть природу во всевозможныхъ уборахъ: днемъ, ночью, въ бурю и непогоду, при солнечномъ сіяніи и при тихомъ пасмурномъ небѣ. Онъ никогда не выражалъ своихъ ощущеній словами, даже самому себѣ. Однако, невольно, въ погоду, подобную настоящей, чувствовалъ склонность къ мечтательности. Мистеръ Гибсонъ въѣхалъ во дворъ, отдалъ лошадь находившемуся тамъ слугѣ, и вошелъ въ домъ черезъ боковую дверь. Въ прихожей онъ столкнулся съ самимъ сквайромъ.
   -- Вотъ это хорошо, Гибсонъ! Какой добрый вѣтеръ загналъ васъ сюда? Хотите позавтракать? Кушанья еще на столѣ: я сію минуту изъ столовой.
   И онъ крѣпко пожималъ руку мистера Гибсона, пока тотъ не безъ удовольствія усаживался за столъ, нагруженный разнаго рода яствами.
   -- Что это я слышалъ о Роджерѣ? спросилъ докторъ, прямо приступая къ дѣлу.
   -- Ага! Такъ и до васъ дошли слухи? А вѣдь хорошо, неправда ли? Этимъ мальчикомъ можно гордиться. Мы, обыкновенно, считали Роджера мѣшковатымъ и не очень-то быстрымъ, а на повѣрку выходитъ, что кто тише ѣдетъ, тотъ далѣе будетъ. Но скажите мнѣ, что вы слышали?... Нѣтъ, нѣтъ, вы должны выпить полный стаканъ, Это старый эль, какого болѣе не варятъ въ настоящее время: онъ однихъ лѣтъ съ Осборномъ. Мы сварили его въ первую осень послѣ рожденія мальчика, и потому онъ у насъ называется элемъ молодого сквайра. Я надѣялся впервые отвѣдать его въ день свадьбы Осборна, но такъ-какъ это событіе еще не предвидится, то мы откупорили его сегодня въ честь Роджера.
   Старый сквайръ, отвѣдывая эль, явно переступилъ заграницы благоразумія. Напитокъ, дѣйствительно, былъ "крѣпокъ, какъ водка", и мистеръ Гибсонъ его потягивалъ маленькими глотками весьма осторожно и не вдругъ, а запивая куски холоднаго ростбифа.
   -- Ну, что же вы слышали? А вѣдь, говоря правду, есть что и послушать: все хорошія извѣстія, хотя мнѣ будетъ очень скучно безъ Роджера.
   -- Я не зналъ, что уже все кончено, а только слышалъ, что дѣло принимаетъ благопріятный оборотъ.
   -- Оно такъ и было до прошлаго четверга. Роджеръ все время, нока шли переговоры, держалъ ихъ отъ меня втайнѣ. Онъ боялся, что я стану тревожиться. Итакъ, я ничего не зналъ, пока не получилъ письма отъ лорда Голлингфорда... гдѣ же оно?
   Сквайръ вытащилъ изъ кармана большой, черный, кожаный бумажникъ -- хранилище разнаго рода бумагъ. Онъ надѣлъ очки и началъ перебирать бумаги.
   -- Измѣреніе лѣса. Новыя желѣзныя дороги... Пойло для коровъ отъ фермера Гайеса. Счетъ Добсона... гм... гм... а, вотъ оно, наконецъ! Нате, прочтите это письмо, заключилъ онъ, передавая его мистеру Гибсону.
   То было простое, доброе письмо, изъяснявшее отцу сущность завѣщанія, котораго лордъ Голлингфордъ былъ однимъ изъ выполни гелей. Онъ говорилъ о качествахъ и достоинствахъ, какія требовались отъ того, кто возьметъ на себя предлагаемую обязанность. Многіе уже извѣстные ученые, соблазнясь значительной суммой, какая, по завѣщанію, назначалась для путешествія, предлагали себя въ кандидаты. Но, продолжалъ лордъ Голлингфордъ, все, что онъ узналъ о Роджерѣ послѣ его статьи, написанной въ отвѣтъ французскому остеологу, заставило его предполагать, что въ немъ именно онъ найдетъ всѣ качества, необходимыя для успѣха предпріятія. Роджеръ далеко превосходилъ всѣхъ другихъ кандидатовъ. Онъ искренно любилъ науку, имѣлъ обширныя познанія и былъ отъ природы надѣленъ большой наблюдательностью и способностью сравнивать и мѣтко опредѣлять предметы, подвергавшіеся его анализу. Къ тому же, онъ былъ молодъ, крѣпкаго здоровья, и не имѣлъ никакихъ семейныхъ обязанностей и связей. На этомъ послѣднемъ пунктѣ мистеръ Гибсонъ остановился съ особеннымъ вниманіемъ. Онъ взглянулъ на цифру предлагаемаго вознагражденія: она была очень значительна. Затѣмъ, онъ вторично прочелъ похвалы, воздаваемыя сыну въ письмѣ къ отцу. Сквайръ все время не спускалъ глазъ съ мистера Гибсона, и когда тотъ дошелъ до этого мѣста, онъ самодовольно потеръ руки и сказалъ:
   -- Наконецъ-то, вы добрались до этого мѣста! Оно самое лучшее изъ всего письма. Господь да благословитъ мальчика! и не забудьте: это говоритъ вигъ, что придаетъ похваламъ еще больше значенія. Но это не все. Право, Гибсонъ, мнѣ кажется, что счастье вздумало напослѣдокъ посѣтить меня, и онъ подалъ ему другое письмо.-- Это я получилъ только сегодня утромъ, но уже успѣлъ приняться за дѣло. Я послалъ за главнымъ распорядителемъ по работамъ для осушки болотъ, и завтра надѣюсь, съ божьей помощью, снова взяться за нихъ.
   Мистеръ Гибсонъ прочелъ второе письмо. Оно было отъ Роджера и заключало въ себѣ скромное повтореніе того, что уже писалъ лордъ Голлингфордъ. Затѣмъ Роджеръ объяснялъ причины, побудившія его принять столь важное рѣшеніе, не посовѣтовавшись предварительно съ отцомъ. Вонерьыхъ, онъ боялся доставить ему безпокойство, пока шли еще переговоры. Вовторыхъ, онъ чувствовалъ, что, принимая сдѣланное ему предложеніе, вступалъ на тотъ путь, къ которому чувствовалъ наибольшее расположеніе. Въ заключеніе, онъ пускался въ дѣловыя объясненія. Онъ упоминалъ о томъ, что ему было извѣстно, на сколько страдалъ отецъ, когда принужденъ былъ, за недостаткомъ денегъ, прекратить работы по осушкѣ. Настоящій случай доставлялъ ему, Роджеру, возможность немедленно получить сумму, нужную для отца, подъ залогъ вознагражденія, которое онъ будетъ получать въ теченіе двухъ лѣтъ. Для полнаго обезпеченія своего кредитора, онъ застраховалъ свою жизнь, съ тѣмъ, чтобъ въ случаѣ его смерти, занятая имъ сумма была немедленно уплачена. Онъ прибавлялъ, что деньги будутъ немедленно доставлены отцу.
   Мистеръ Гибсонъ возвратилъ письмо молча; потомъ сказалъ:
   -- Ему прійдется заплатить порядочную сумму, чтобъ застраховать жизнь, отправляясь въ дальнее морское путешествіе.
   -- У него есть деньги изъ университета, отвѣчалъ сквайръ, нѣсколько опечаленный замѣчаніемъ мистера Гибсона.
   -- Это правда. Къ тому же онъ молодъ и очень крѣпкаго сложенія.
   -- Какъ бы мнѣ хотѣлось подѣлиться этой новостью съ его матерью!
   -- Теперь, повидимому, дѣло совсѣмъ рѣшено, возразилъ мистеръ Гибсонъ въ отвѣтъ гораздо болѣе на свои собственныя мысли, чѣмъ на слова сквайра.
   -- Да, отвѣчалъ тотъ.-- И они не станутъ терять время. Онъ отправится въ путь, лишь только будетъ достаточно для того снаряженъ Но я почти желаю, чтобъ онъ не уѣзжалъ. Это дѣло, кажется, вамъ не совсѣмъ-то по душѣ, докторъ?
   -- Напротивъ, оно мнѣ нравится, отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ, болѣе веселымъ тономъ.-- Теперь слишкомъ поздно и ничего нельзя измѣнить, не надѣлавъ вреда, подумала, онъ про себя, а затѣмъ прибавилъ громко: -- а хорошо имѣть такого сына, сквайръ. Я вамъ завидую. Молодой человѣкъ двадцати-трехъчетырехъ лѣтъ отличается такимъ образомъ, и между тѣмъ нисколько не тщеславится и не измѣняетъ своихъ простыхъ, любимыхъ привычекъ.
   -- Да, да. Онъ вдвое лучшій сынъ, чѣмъ Осборнъ, который во всю свою жизнь не сдѣлалъ ничего, чѣмъ бы стоило гордиться.
   -- Полно, полно, сквайръ! Я вамъ Ее позволю обижать Осборна. Можно хвалить одного, не порицая другого. Осборнъ гораздо слабѣе здоровьемъ и не можетъ такъ работать, какъ Роджеръ. Я недавно встрѣтился съ однимъ человѣкомъ, знакомымъ съ его репетиторомъ въ Trinity College. У насъ, конечно, зашелъ разговоръ о Годжерѣ. Не всякій можетъ похвастаться тѣмъ, что имѣетъ въ числѣ своихъ знакомыхъ молодого человѣка, удостоившагося высшихъ университетскихъ почестей, и я горжусь вашимъ сыномъ, сквайръ, почти столько же, какъ и вы. Этотъ мистеръ Мазонъ мнѣ разсказывалъ, что слышалъ отъ репетитора, будто Роджеръ своимъ успѣхомъ былъ только на половину обязанъ умственнымъ способностямъ. Многое у него надо приписать его превосходному здоровью, которое позволяло ему работать безъ усталости, гораздо болѣе, чѣмъ способно большинство людей его возраста. Онъ говорилъ, что еще никогда не встрѣчалъ никого, столь способнаго къ умственнымъ занятіямъ. Я, какъ докторъ, во многомъ приписываю его нравственное превосходство матеріальнымъ причинамъ, и именно его удивительно крѣпкому сложенію, въ чемъ у Осборна, напротивъ, чувствуется сильный недостатокъ.
   -- Осборнъ былъ бы гораздо здоровѣе, еслибъ побольше жилъ на открытомъ воздухѣ, угрюмо возразилъ сквайръ.-- Онъ только и ѣздитъ, что въ Голлингфордъ, а то все сидитъ дома. Надѣюсь, продолжалъ онъ, съ внезапнымъ подозрѣніемъ: -- надѣюсь, что онъ не ухаживаетъ за вашими дѣвицами? Не въ обиду вамъ будь сказано, но вѣдь онъ наслѣдникъ имѣнія, не совсѣмъ свободнаго отъ долговъ, и потому долженъ жениться на деньгахъ. Роджера я не допустилъ бы до этого, но Осборнъ старшій сынъ.
   Мистеръ Гибсонъ покраснѣлъ, и въ первую минуту обидѣлся. Но потомъ онъ разсудилъ, что слова сквайра отчасти справедливы; вспомнилъ свою давнишнюю съ нимъ дружбу, и отвѣчалъ ему коротко, но совершенно свободно:
   -- Не думаю, чтобъ между ними что-нибудь было. Вы знаете, я мало живу дома, но до сихъ поръ ничего не замѣчалъ. Лишь только что-нибудь услышу или увижу, немедленно увѣдомлю васъ.
   -- Выслушайте меня, Гибсонъ, и не оскорбляйтесь моими словами. Я очень радъ, что сыновья мои имѣютъ хорошихъ знакомыхъ, и въ высшей степени благодаренъ вамъ и мистрисъ Гибсонъ за ваше радушіе къ нимъ и гостепріимство. Но только держитесь подальше отъ любви: она не можетъ никому принести пользы. Вотъ и все. Я не думаю, чтобъ Осборнъ могъ заработать хоть фартингъ для того, чтобъ при жизни моей содержать жену. По смерти же моей, ему нужны будутъ деньги для приведенія въ порядокъ имѣнія. Если же я говорю слишкомъ рѣзко, такъ, какъ никогда не позволилъ бы себѣ говорить прежде, то не слѣдуетъ забывать всего, что я за это время вынесъ.
   -- Я и не думаю обижаться, возразилъ мистеръ Гибсонъ: -- но нахожу, что намъ слѣдуетъ вполнѣ объясниться. Если вы не довольны ихъ частыми посѣщеніями моего дома, скажите имъ это сами. Я люблю вашихъ сыновей и всегда радъ ихъ видѣть. Но разъ дозволивъ имъ бывать у меня, вы должны принять и послѣдствія, какія могутъ возникнуть отъ частыхъ сношеній двухъ молодыхъ людей съ двумя молодыми дѣвушками. Повторяю: до сихъ поръ я ничего не замѣтилъ, но лишь только замѣчу, немедленно предупрежу васъ -- большаго же отъ меня не ждите. Если впослѣдствіи между ними возникнетъ привязанность, я умываю руки.
   -- Я былъ бы не прочь, чтобъ Роджеръ влюбился въ вашу Молли. Онъ съумѣетъ проложить себѣ дорогу, а она необыкновенно милая дѣвушка. Моя бѣдная жена такъ любила ее, отвѣчалъ сквайръ.-- Но я боюсь за Осборна и думаю объ имѣньи.
   -- Въ такомъ случаѣ, скажите ему, чтобъ онъ у насъ пересталъ бывать. Мнѣ это будетъ очень прискорбно, но вы избавитесь отъ опасности.
   -- Я подумаю еще объ этомъ. Съ нимъ такъ трудно справдяться! Прежде чѣмъ ему высказать мое желаніе, я всегда долго собираюсь съ духомъ,
   Мистеръ Гибсонъ хотѣлъ уйдти, но при этихъ словахъ остановился и, взявъ сквайра за руку, сказалъ:
   -- Послушайтесь моего совѣта, сквайръ. До сихъ поръ, на сколько мнѣ извѣстно, еще ничего нѣтъ, но предупредить болѣзнь всегда легче, чѣмъ вылечить. Поговорите съ Осборномъ, только не горячась и не откладывая. Если онъ перестанетъ навѣщать насъ, я пойму въ чемъ дѣло. Онъ, безъ сомнѣнія, охотно приметъ отъ васъ дружескій, ласково высказанный совѣтъ, и послушается его. Если же онъ можетъ увѣрить васъ, что не подвергается ни малѣйшей опасности, то пусть ходитъ ко мнѣ въ домъ попрежнему.
   Совѣтъ самъ по себѣ былъ хорошъ, но такъ-какъ Осборнъ уже заключилъ именно такой бракъ, какого для него опасались, то дѣло обошлось совсѣмъ не такъ благополучно, какъ надѣялся мистеръ Гибсонъ. Сквайръ началъ разговоръ съ необыкновенной для него сдержанностью, но приходилъ все въ большее и большее раздраженіе, по мѣрѣ того, какъ Осборнъ доказывалъ ему, что отецъ не имѣетъ права вмѣшиваться въ дѣло о бракѣ сына. Его небрежный тонъ и заносчивость еще болѣе, чѣмъ самыя слова, возбуждали негодованіе сквайра, который подъ конецъ потерялъ всякое самообладаніе. Осборнъ, правда, далъ торжественное обѣщаніе никогда не думать ни о Цинціи, ни о Молли, какъ о своей женѣ, тѣмъ не менѣе отецъ и сынъ обмѣнялись такими гнѣвными и рѣзкими фразами, которыя на всегда оставляютъ по себѣ горькое воспоминаніе. Еслибъ братья не были связаны такой тѣсной дружбой и такимъ безграничнымъ другъ къ другу довѣріемъ, то сквайръ могъ бы и между ними поселить непріязнь своими безразсудными нападками на Осборна и преувеличенными похвалами Годжеру. Но если въ дѣтствѣ Годжеръ настолько любилъ Осборна, что не завидовалъ его красотѣ, блестящимъ способностямъ и преимуществамъ, какими онъ пользовался въ качествѣ старшаго сына, за то теперь Осборнъ всячески старался сохранить подобную же вѣрность и безкорыстіе въ своей привязанности къ младшему брату. Вся разница состояла только въ томъ, что у Осборна старанія эти были сознательны, тогда какъ простота отношеній Роджера проистекала прямо изъ его сердца. Немудрено, если Осборнъ зналъ въ мрачное настроеніе духа, которое сильно отзывалось и на его здоровьи. Но отецъ и сынъ одинаково старались скрыть свою взаимную непріязнь отъ Роджера. Когда тотъ, передъ самымъ отъѣздомъ изъ Англіи, вернулся домой, счастливый, хотя и озабоченный приготовленіями къ дальнему путешествію, сквайръ тоже заразился его энергіей, а Осборнъ какъ-бы встрепенулся и повеселѣлъ.
   Роджеру не приходилось терять время. Онъ отправлялся въ жаркій климатъ и спѣшилъ извлечь наибольшую пользу изъ зимнихъ мѣсяцевъ. Сначала онъ ѣхалъ въ Парижъ, гдѣ ему предстояло свиданіе съ нѣсколькими учеными. Часть его поклажи, различные инструменты, слѣдовала за нимъ до Гавра, откуда онъ, кончивъ свои дѣла въ Парижѣ, долженъ былъ отправиться на кораблѣ въ дальнѣйшее путешествіе. Сквайръ узналъ всѣ эти планы и распоряженія, и въ своихъ послѣобѣденныхъ разговорахъ, нерѣдко заводилъ рѣчь о занятіяхъ, какія ожидали его сына. Но Роджеръ могъ пробыть дома всего только два дня.
   На второй и послѣдній день онъ отправился въ Голлингфордъ гораздо ранѣе, чѣмъ слѣдовало для того, чтобы поспѣть ко времени отъѣзда дилижанса въ Лондонъ Онъ намѣревался сдѣлать прощальный визитъ Гибсонамъ. Въ послѣднее время Роджеръ былъ слишкомъ занятъ чтобы много думать о Цищіи, да ему и нечего было вновь разсуждать объ этомъ предметѣ. Онъ смотрѣлъ на нее, какъ на драгоцѣнный призъ, для завладѣнія которымъ стоило поработать семь лѣтъ и, пожалуй, еще другихъ семь, лишь бы достигнуть желанной цѣли. Тяжело было разставаться съ мей на два года. На всемъ протяженіи пути отъ Гамлея до Голлингфорда, Роджеръ не переставалъ спрашивать себя: дозволено ли ему открыться въ своихъ чувствахъ ея матери или самой Цйыціи, не требуя отъ нихъ взамѣнъ никакого рѣшительнаго отвѣта? Ему хотѣлось, чтобы она по крайней-мѣрѣ знала, какъ глубоко былъ преданъ ей отсутствующій странникъ, для котораго она во всѣхъ его трудахъ и опасностяхъ постоянно будетъ путеводной Бвѣздой. Съ свойственной любовникамъ живостью воображенія и вычурностью фантазіи, онъ мысленно называлъ ее звѣздой, цвѣткомъ, нимфой, волшебницей, ангеломъ, русалкой, соловьемъ, сиреной, по мѣрѣ того, какъ перебиралъ въ умѣ ея особенности и качества.
   

XV.
Ошибки влюбленнаго.

   Былъ полдень. Молли ушла гулять. Мистрисъ Гибсонъ отправилась дѣлать визиты. Лѣнивая Цинція отказалась сопровождать какъ ту, такъ и другую. Для нея ежедневная прогулка не была необходимостью, какъ для Молли. Въ прекрасную погоду, имѣя въ виду пріятную цѣль или просто повинуясь желанію минуты, она могла ходить не меньше другихъ, но это только въ видѣ исключенія. Вообще же она не любила отрываться отъ своихъ домашнихъ занятій. Но, конечно, ни одна изъ дамъ Гибсонова семейства не ушла бы въ этотъ день изъ дому, еслибы знала, что Роджеръ находится въ Голлингфордѣ. Онѣ полагали, что онъ пріѣдетъ въ замокъ не прежде, какъ наслѣдующей недѣлѣ, и потому не стѣснялись ожиданіемъ его посѣщенія.
   Молли пошла по дорогѣ, которая съ дѣтства составляла ея любимую прогулку. Вередъ самымъ уходомъ ея изъ дому, у ней произошла небольшая стычка съ мачихой, и она снова принялась разсуждать о томъ, справедливо ли, ради домашняго мира и спокойствія, оставлять безъ вниманія отступленія отъ истины людей, съ которыми живешь? Ей казалось, что такая снисходительность должна понижать нравственное достоинство людей. Она спрашивала себя: зналъ ли отецъ, какъ часто ея мачиха грѣшила противъ правды, и не была ли слѣпота его, въ этомъ отношеніи, добровольная? Она чувствовала также, и съ большой горечью, что хотя между ней и отцомъ не произошло полнаго отчужденія, однако, въ сношеніяхъ ихъ безпрестанно встрѣчались разнаго рода препятствія. Она со вздохомъ подумала, что еслибы онъ только захотѣлъ выказать побольше твердости, то между нимъ и дочерью все могло бы пойдти по старому. Они попрежнему бы вмѣстѣ гуляли, шутили и повѣряли другъ другу свои мысли и чувствованія. Все эти мачиха ея нисколько не цѣнила, но въ то же время, какъ собака на сѣнѣ, не позволяла и Молли пользоваться тѣмъ, что было ей такъ дорого. Но какъ бы то ни было, Молли еще недалеко ушла отъ ребяческаго возраста. Посреди всѣхъ этихъ сожалѣній и размышленій взоръ ея упалъ на крупныя спѣлыя ягоды ежевики, отчетливо рисовавъ шіяся на красныхъ и золотистыхъ листьяхъ высокой изгороди. Сама Молли не была охотница до ежевики, но вспомнила, что Цинція очень любила ее. Къ тому же ей улыбался процесъ собиранья ягодъ посреди густого кустарника. Забывъ свои горести и сомнѣнія, она вскарабкалась на высокій плетень и принялась общипывать самыя крупныя и спѣлыя ягоды, которыя укладывала, вмѣсто корзинки, на большомъ листѣ. Она попробовала двѣ изъ нихъ, но онѣ но обыкновенію показались ей приторными. Подолъ ея платья зацѣнился за колючки шиповника и порвался на сборкахъ, а хорошенькія губки, несмотря на малое количество съѣденныхъ ею ягодъ, запачкались и сдѣлались совсѣмъ черными. Наполнивъ листъ ежевикой, она направилась домой, надѣясь незамѣченной пробраться въ свою комнату и зашить платье, прежде чѣмъ явиться на глаза къ любившей въ высшей степени опрятность мистрисъ Гибсонъ Парадная дверь легко отворялась снаружи. Молли, очутясь въ полумракѣ передней, внезапно примѣтила чье-то лицо, выглядывавшее изъ столовой, а затѣмъ высунулась и вся голова мистрисъ Гибсонъ, которая знаками приглашала ее войдти въ комнату. Лишь только Молли успѣла войти, мистрисъ Гибсонъ тотчасъ же бережно затворила дверь. Бѣдная дѣвушка ожидала выговора за свой разстроенный туалетъ, но вскорѣ почувствовала облегченіе, увидя торжественное и радостное выраженіе лица мачихи.
   -- Я ожидала васъ, душенька. Не ходите наверхъ въ гостиную, моя милочка. Вы можете помѣшать дѣлу. Роджеръ Гамлей тамъ съ Цинціей. Я имѣю причины думать.... говоря правду, я неожиданно отворила дверь и опять поскорѣй заперла ее: кажется, они не замѣтили меня Не правда ли, какъ это мило? Молодая любовь, что за прелесть!
   -- Вы хотите сказать, что Роджеръ сдѣлалъ предложеніе Цинціи? спросила Молли.
   -- Нѣтъ, не совсѣмъ... то-есть, я не знаю. Я только слышала, какъ онъ говорилъ, что намѣревался уѣхать изъ Англіи, ни слова не сказавъ о своей любви и что, безъ сомнѣнія, не отступилъ бы отъ этой рѣшимости, еслибъ не засталъ ея сегодня одну. Такія значительныя слова не произносятся даромъ, душенька не правдали? Я хотѣла только довести кризисъ до конца, безъ перерыва, и потому поджидала васъ, чтобъ предупредить.
   -- Но я могу идти въ мою комнату? спросила Молли.
   -- Конечно, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ съ неудовольствіемъ въ голосѣ:-- но я разсчитывала на ваше сочувствіе въ такой интересный моментъ.
   Молли не слышала послѣднихъ словъ. Она взбѣжала на лѣстницу и затворила за собой дверь своей комнаты. Инстинктивно она захватила съ собой и листъ съ ежевикой. До ежевики ли теперь Цинціи? Ей казалось, что она не вполнѣ понимала, въ чемъ было дѣло. Въ теченіе нѣсколькихъ минутъ мозгъ ея точно лишился способности дѣйствовать, а затѣмъ ей стало душно въ комнатѣ. Она подошла къ открытому окну и съ жадностью впивала въ себя прохладный воздухъ. Мало но малу волненіе ея улеглось, и она въ состоянія была обратить вниманіе на окружавшіе ее предметы. Передъ ней разстилался облитый лучами осенняго солнца, съ самаго дѣтства хорошо знакомый ей ландшафтъ, спокойный, кроткій, наполненный безчисленнымъ множествомъ воспоминаніи. Осенніе цвѣты роскошно пестрѣли въ саду; коровы съ лѣнивыми движеніями паслись вдали на лугахъ; во всѣхъ коттеджахъ зажглись вечерніе огни, а изъ трубъ вылетали легкіе клубы синеватаго дыма. Дѣти выходили изъ школы и оглашали воздухъ громкими веселыми криками. Вдругъ по близости Молли послышался шумъ, отворилась дверь, лѣстница заскрипѣла подъ чьпми-то шагами. Не можетъ быть, чтобъ онъ ушелъ, не простившись съ ней! Нѣтъ, то было бы слишкомъ жестоко! Какъ бы онъ ни чувствовалъ себя счастливымъ, а все-таки не могъ забыть бѣдную, маленькую Молли. Нѣтъ! Раздались новые шаги и голоса, и дверь гостиной опять открылась и заперлась. Она положила руки на подоконникъ и. опустивъ на нихъ голову, горько заплакала. Какъ могла она допустить мысль, что онъ уйдетъ, не простившись съ ней, съ Молли, которую такъ любила его мать, которой самъ онъ давалъ нѣжное названіе сестры. Вспомнивъ о привязанности, какую къ ней питала мистрисъ Гамлей, она еще горче заплакала. Вдругъ дверь гостиной опять растворилась и кто-то сталъ подниматься на лѣстницу. То были шаги Цинціи. Молли быстро отерла глаза, встала и старалась принять спокойный видъ. Цинція остановилась у двери и постучалась, а затѣмъ, не входя въ комнату, сказала: "Молли, мистеръ Роджеръ Гамлей здѣсь. Онъ желаетъ съ вами проститься". И она поспѣшно ушла, какъ-бы избѣгая даже самаго короткаго tête-à-tête съ Молли. Съ подавленнымъ рыданіемъ и съ усиліемъ, съ какимъ ребенокъ рѣшается проглотить отвратительное лекарство, Моллы немедленно отправилась въ гостиную.
   Когда она вошла, Роджеръ серьёзно что-то говорилъ мистрисъ Гибсонъ. Цинція стояла возлѣ и слушала, но не принимала участія въ разговорѣ. Глаза ея были опущены и она не подняла ихъ даже съ приближеніемъ Молли.
   Роджеръ говорилъ:
   -- Я никогда не простилъ бы себѣ, еслибъ связалъ ее обѣщаніемъ. Нѣтъ, пусть она будетъ свободна до моего возвращенія! Ея доброта, снисходительность, надежда, которую она мнѣ подала, все это дѣлаетъ меня въ высшей степени счастливымъ... О, Молли! воскликнулъ онъ, внезапно примѣтивъ ее и взявъ за обѣ руки:-- я думаю, вы давно угадали мою тайну, неправда ли? Я намѣревался поговорить съ вами передъ отъѣздомъ и сдѣлать васъ своимъ повѣреннымъ. Но соблазнъ былъ слишкомъ великъ, и я сказалъ Цинціи, что люблю ее сильнѣе, чѣмъ то могутъ выразить самыя краснорѣчивыя слова. А она мнѣ отвѣчала... И онъ взглянулъ на нее съ страстнымъ восторгомъ и, повидимому, позабылъ, что не кончилъ начатую фразу.
   Цинція тоже не намѣревалась повторить своего отвѣта, но мать ея сказала:
   -- Моя милая дочь, конечно, вполнѣ цѣнитъ вашу любовь. Я думаю -- и она лукаво взглянула на Роджера и на Цинцію: -- что я могла бы назвать причину ея весенняго нездоровья.
   -- Маменька, быстро перебила ее Цинція: -- вы очень хорошо знаете, что это неправда. Я дала слово мистеру Роджеру Гамлею и, полагаю, этого достаточно.
   -- Достаточно? Гораздо болѣе, чѣмъ достаточно! воскликнулъ Роджеръ.-- Но я не беру вашего слова. Я связанъ обѣщаніемъ, вы же остаетесь свободны. Мнѣ нравится лишиться свободы: это дѣлаетъ меня счастливымъ и успокоиваетъ меня. Но вамъ не слѣдуетъ связывать себя никакими обѣщаніями на эти два года.
   Цинція не вдругъ отвѣчала. Было ясно, что она мысленно рѣшала какой-то вопросъ. Мистрисъ Гибсонъ заговорила:
   -- Я знаю, вы очень великодушны. Право, я думаю, намъ лучше хранить все дѣло втайнѣ.
   -- Я тоже предпочла бы это, перебила ее Цинція.
   -- Совершенно справедливо, моя милочка. Я знала одну молоденькую дѣвушку, которая, услышавъ о смерти одного молодого человѣка, уѣхавшаго въ Америку, объявила, что она была съ нимъ помолвлена и надѣла трауръ. Слухъ оказался ложнымъ: онъ возвратился здравъ и невредимъ и во всеуслышаніе говорилъ, что никогда и не думалъ дѣлать предложеніе этой молодой дѣвушкѣ. Положеніе бѣдняжки было очень неловкое. Нѣтъ, нѣтъ, подобнаго рода вещи гораздо лучше до поры до времени хранить втайнѣ.
   Даже и тутъ Цинція не могла удержаться, чтобъ не сказать:
   -- Мама, даю вамъ слово, что не надѣну траура, какіе бы до меня ни дошли слухи на счетъ мистера Роджера Гамлея.
   -- Роджера, прошу васъ, нѣжно прошепталъ онъ.
   -- А вы всѣ свидѣтельницы того, что онъ дѣйствительно сдѣлалъ мнѣ предложеніе, и еслибъ вздумалъ впослѣдствіи отъ этого отрекаться, вы можете уличить его. Но я сама желаю, чтобъ наша помолвка осталась тайной до его возвращенія. Я надѣюсь, вы будете такъ добры и исполните мою просьбу. Прошу васъ, Роджеръ! Прошу васъ, Молли, и въ особенности васъ, мама!
   Роджеръ не былъ въ состояніи ни въ чемъ отказать ей, когда она просила его такимъ образомъ и называла просто по имени. Онъ молча взялъ ее за руку, въ знакъ своего согласія. Молли чувствовала, что она и безъ того никогда не будетъ въ силахъ говорить о помолвкѣ Цинціи, какъ о простои новости. Одна мистрисъ Гибсонъ отвѣчала:
   -- Мое милое дитя, отчего же ты находишь нужнымъ меня въ особенности просить объ этомъ? Ты знаешь, что на меня болѣе, чѣмъ на кого бы то ни было, всякій можетъ положиться.
   Часы на каминѣ пробили половину.
   -- Мнѣ пора идти! воскликнулъ Роджеръ съ испугомъ -- Я не думалъ, чтобъ было такъ поздно. Я вамъ напишу изъ Парижа. Дилижансъ ужь долженъ быть теперь у гостиницы "Георга", а онъ тамъ останавливается всего на пять минутъ. Дорогая Цинція... и онъ взялъ ее за руку, и потомъ, какъ-бы не въ силахъ совладать съ собой, привлекъ ее къ себѣ и поцаловалъ.-- Но помните: вы свободны, сказалъ онъ и, отпустивъ ее, обратился къ мистрисъ Гибсонъ.
   -- Еслибъ я считала себя свободной, замѣтила Цинція, слегка покраснѣвъ, но всегда готовая возражать:-- еслибъ я считала себя свободной, то, неужто, вы думаете, позволила бы вамъ со мной такъ обращаться?
   Настала очередь Молли, и взоръ Роджера оживился тихой, братской нѣжностью.
   -- Молли, я знаю, что вы меня не забудете. Я тоже никогда не забуду ни васъ самихъ, ни вашей доброты къ ней. Голосъ его задрожалъ: лучше было поскорѣй идти. Мистрисъ Гибсонъ, никѣмъ неслушаемая, продолжала напутствовать его разными любезностями. Цинція безсознательно поправляла цвѣты въ вазѣ. Молли стояла совершенно окаменѣлая: она не чувствовала ни печали, ни радости; въ ней всѣ ощущенія точно замерли. Когда рука его послѣ крѣпкаго, жаркаго пожатія, выпустила ея маленькую ручку, она впервые подняла глаза. До тѣхъ поръ она держала ихъ опущенными, какъ будто на вѣкахъ ея лежала свинцовая тяжесть. Роджера уже не было въ комнатѣ. Его поспѣшный шагъ раздавался по лѣстницѣ, затѣмъ отворилась и затворилась парадная дверь. Молли съ быстротой молніи взбѣжала наверхъ на чердакъ, слуховое окно котораго выходило на улицу, гдѣ ему надлежало идти. Задвижки и петли у окна заржавѣли, и она съ усиліемъ отодвигала его, боясь опоздать.
   -- Я должна, непремѣнно должна еще разъ на него взглянуть! со стономъ вырвалось у ней. Наконецъ, ей удалось открыть окно. Онъ шелъ быстрымъ шагомъ, чтобы не опоздать къ отходу дилижанса. Багажъ его, пока онъ прощался съ Гибсонами, оставался въ гостиницѣ "Георга". Молли видѣла, какъ онъ остановился и, защищая рукой глаза отъ солнца, взглянулъ на домъ въ надеждѣ, вѣроятно, еще разъ увидѣть Цинцію. Но, повидимому, это ему не удалось. Молли нѣсколько отодвинулась въ сторону съ горькимъ сознаніемъ того, что она не имѣетъ права смотрѣть ему вслѣдъ и ожидать отъ него прощальныхъ знаковъ. Черезъ минуту онъ повернулъ за уголъ и скрылся... на нѣсколько лѣтъ!
   Она осторожно затворила окно. Ее била лихорадка. Она сошла съ чердака въ свою комнату и сѣла тамъ, забывъ, что еще не раздѣвалась послѣ прогулки. Послышались шаги Цинціи. Тогда только Молли быстро вскочила и, бросившись къ зеркалу, начала развязывать шляпу. Но ленты у нея запутались узломъ, съ которымъ никакъ не могли справиться ея дрожащіе пальцы. Цинція остановилась и, чуть-чуть отворивъ дверь, спросила:
   -- Могу я войдти, Молли?
   -- Конечно, отвѣчала та, хотя бѣдняжкѣ сильно хотѣлось сказать: нѣтъ! Молли не обернулась, чтобъ встрѣтить ее. Дикція подошла къ ней сзади, обѣими руками обняла ее за талію и, наклонивъ голову черезъ ея плечо, потянулась за поцалуемъ. Молли не могла противиться этой нѣмой просьбѣ о ласкѣ. Но передъ тѣмъ взоръ ея успѣлъ уловить отраженіе въ зеркалѣ ихъ обоихъ лицъ. Ея собственное личико было блѣдно, съ покраснѣвшими глазами, съ губами выпачканными ежевикой; локоны ея спутались, шляпа на головѣ сбилась, а платье было разорвано. Цинція сіяла счастьемъ; цвѣтъ лица ея былъ ослѣпителенъ, а нарядъ въ полномъ смыслѣ слова безукоризненъ. Что жь мудренаго? подумала Молли. Она обняла Цинцію и положила ей на плечо свою бѣдную больную головку, которая, въ эту торжественную минуту, какъ-бы искала тамъ успокоенія и любви. Черезъ минуту она выпрямилась, взяла Цинцію за обѣ руки и, отодвинувъ ее нѣсколько отъ себя, устремила на нее пристальный взглядъ.
   -- Цинція! Вы его очень любите? Онъ вамъ очень дорогъ?
   Пытливый, проницательный взоръ нѣсколько смутилъ Цинцію.
   -- Съ какимъ торжественнымъ видомъ вы это у меня спрашиваете, Молли?! сказала она и засмѣялась, чтобы скрыть свое смущеніе! Потомъ, взглянувъ на Молли, она продолжала:-- развѣ я еще недостаточно доказала это? Впрочемъ, я не разъ говорила, что не одарена способностью любить. Я и ему сказала нѣчто подобное. Но я могу уважать человѣка; онъ мнѣ можетъ нравиться; я въ состояніи восхищаться имъ, только никакая любовь -- ни даже моя любовь къ вамъ, маленькая Молли -- не въ силахъ сбить меня съ ногъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, не говорите мнѣ! вскричала Модли почти съ страстнымъ порывомъ, и закрыла ей ротъ рукой -- Не говорите. Я не стану васъ слушать. Мнѣ не слѣдовало васъ спрашивать... это только заставляетъ васъ говорить ложь!
   -- Что съ вами, Молли?
   И Цинція, въ свою очередь, старалась прочесть по лицу Молли значеніе и смыслъ ея словъ.-- Что съ вами? Точно вы сами любили его!
   -- Я? сказала Молли, и вся кровь ея прихлынула, къ сердцу. Но черезъ мгновеніе румянецъ возвратился на ея щеки, и она мужественно отвѣчала, полагая, что говоритъ правду, но въ сущности, скрывая часть ея.
   -- Конечно, я его люблю, и нахожу, что вы въ его любви пріобрѣли неоцѣненное сокровище. Я горжусь тѣмъ, что онъ былъ мнѣ братомъ, и сама люблю его, какъ сестра, а васъ люблю вдвое больше прежняго, потому что онъ почтилъ васъ своей любовью.
   -- Нельзя сказать, чтобъ это было очень лестно! возразила Цинція, смѣясь, но довольная тѣмъ, что слышала похвалы своему жениху. Она даже была не прочь съ небрежностью отозваться о немъ, лишь бы вызвать новый потокъ лестныхъ для него рѣчей.
   -- Да, онъ хорошій человѣкъ и слишкомъ ученъ и уменъ для такой дурочки, какъ я. Но и вы не можете не согласиться съ тѣмъ, что онъ дуренъ собой и неуклюжъ. А я люблю красоту и изящество.
   -- Цинція, я при васъ не стану болѣе упоминать о немъ! Вы сами знаете, что говорите противъ собственнаго убѣжденія, только изъ противорѣчія мнѣ, потому что я хвалю его. Но вамъ не слѣдуетъ, даже въ шутку о немъ легкомысленно отзываться.
   -- Въ гакомъ случаѣ не будемъ вовсе говорить о немъ. Я такъ удивилась, когда онъ началъ говорить... такъ... Цинція была очаровательна съ раскраснѣвшимся лицомъ, съ ямочками на щекахъ, съ блестящими глазами. Она на мгновеніе погрузилась въ воспоминаніе словъ и страстныхъ взглядовъ Роджера. Внезапно она увидѣла листъ съ ежевикой. Свѣжій и яркій, когда Молли только что принесла его домой, онъ теперь поблѣднѣлъ и увялъ. Молли тоже замѣтила это, и ей стало жаль бѣднаго, умирающаго листка.
   -- Какая славная ежевика! Вы ее для меня собрали! воскликнула Цинція. Она сѣла и принялась ѣсть ягоды, бережно беря каждую изъ нихъ кончиками пальцевъ и роняя ее въ открытый ротъ, не касаясь до нея губами. Съѣвъ половину, она вдругъ остановилась.
   -- Какъ бы мнѣ хотѣлось проводить его до Парижа! воскликнула она: но это было бы неприлично, я полагаю, хотя въ высшей степени пріятно. Помню, съ какой завистью я всегда смотрѣла въ Булони, и она съѣла еще одну ягодку:-- на англичанъ, отправлявшихся въ Парижъ! Мнѣ казалось, что въ Булони никто не останавливался, кромѣ скучныхъ и глупенькихъ пансіонерокъ.
   -- Когда онъ будетъ тамъ? спросила Молли.
   -- Въ среду, отвѣчала Цинція: -- я ему буду писать туда, то-есть, онъ навѣрное мнѣ оттуда напишетъ.
   Молли внимательно занялась починкой платья и мало говорила. Цинція, хотя и сидѣла на мѣстѣ, показалась въ тревожномъ состояніи. Какъ сильно желала Молли, чтобъ она ушла и оставила ее одну!
   -- А въ концѣ-концовъ, сказала Цинція, какъ-бы послѣ минутнаго размышленія: -- мы, можетъ быть, никогда не будемъ мужемъ и женой.
   -- Къ чему вы это говорите? почти съ горечью произнесла Молли: -- вы не имѣете причинъ такъ думать, и я не понимаю, какъ вы только можете вынести подобную мысль!
   -- О, возразила Цинція: -- вы не должны такъ серьёзно принимать мои слова. Я многое говорю безъ основанія; въ настоящую минуту мнѣ все кажется сномъ. Два года -- это такъ долго! Мало ли что можетъ случиться! Онъ, пожалуй, измѣнитъ свое намѣреніе, или я пожелаю прервать съ нимъ сношенія. Наконецъ, подвернется кто нибудь другой, кому я дамъ слово. А что бы вы сказали, Молли, въ послѣднемъ случаѣ? Что касается до смерти, то я отстраняю всякую мысль о ней. Но, повторяю: мало ли что можетъ случиться?
   -- Не говорите такъ, Цинція, прошу васъ, умоляла Молли:-- можно подумать, что вы къ нему совсѣмъ равнодушны, тогда какъ онъ вамъ всей душой преданъ.
   -- Развѣ я говорю, что равнодушна къ нему? Я только разсматривала случайности. Конечно, я надѣюсь, что до нашей свадьбы ничего не случится. Всѣ мудрые и добродѣтельные люди говорятъ, что отъ будущаго необходимо ожидать всегда худшаго. Но вы, какъ я вижу, не склонны быть сегодня ни мудрой, ни добродѣтельной, и потому я ухожу отъ васъ позаботиться объ обѣдѣ, а васъ предоставляю суетному занятію вашимъ туалетомъ.
   Она обѣими руками взяла Молли за голову, весело поцаловала ее и прежде, чѣмъ та успѣла опомниться, исчезла изъ комнаты.
   

XVI.
Материнскій маневръ.

   Мистеръ Гибсонъ не возвратился домой къ обѣденному часу своей семьи: его задержалъ какой-то больной. Въ этомъ, впрочемъ, не было ничего необыкновеннаго; но удивительно то, что мистрисъ Гибсонъ сошла въ столовую и сидѣла тамъ все время, пока ея мужъ, спустя два часа, ѣлъ оставленный для него обѣдъ. Вообще она предпочитала свое кресло или уголокъ дивана, и только очень рѣдко дозволяла Молли пользоваться привилегіей, которой пренебрегала сама. Молли очень охотно сидѣла бы съ отцомъ за его уединеннымъ обѣдомъ всякій разъ, когда ему случалось опаздывать, но, ради домашняго мирка и спокойствія, отказывала себѣ въ этомъ удовольствіи.
   Мистрисъ Гибсонъ сѣла на стулъ около огня и терпѣливо выжидала той минуты, когда мистеръ Гибсонъ, удовлетворивъ свой здоровый аппетитъ, отойдетъ отъ стола и тоже приблизится къ камину. Она встала, и съ непривычной ей внимательностью, подвинула къ нему вино и стаканы такъ, чтобы онъ могъ доставать ихъ, не двигаясь съ мѣста.
   -- Ну, теперь ты какъ нельзя уютнѣе расположился у огня и я могу приступить къ важной новости, которую имѣю сообщить тебѣ, сказала она, когда все было готово.
   -- Я такъ и думалъ, что тутъ что-нибудь кроется, замѣтилъ онъ, улыбаясь.-- Говори скорѣй.
   -- Роджеръ Гамлей приходилъ сюда утромъ прощаться.
   -- Прощатьса! Онъ уѣхалъ! Я не ожидалъ этого такъ скоро! воскликнулъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Да; но не въ этомъ дѣло.
   -- Однако, скажи: онъ навѣрное ужь уѣхалъ? Мнѣ очень хотѣлось бы еще повидаться съ нимъ.
   -- Онъ уѣхалъ, а тебѣ велѣлъ передать свои сожалѣнія и поклонъ. Но дай же мнѣ продолжать: онъ засталъ Цинцію одну и сдѣлалъ ей предложеніе, которое было принято.
   -- Цинція? Роджеръ сдѣлалъ ей предложеніе, и она его приняла? медленно повторилъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Да; что жь тутъ удивительнаго? Ты говоришь такъ, точно случилось что нибудь совершенно необыкновенное.
   -- Будто бы? Но я, конечно, изумленъ. Онъ славный малый, и я желаю Цинціи всякаго счастья. А ты довольна этимъ? Вѣдь имъ прійдется долго ждать.
   -- Можетъ быть, сказала она значительнымъ тономъ.
   -- Во всякомъ случаѣ, онъ два года будетъ въ отсутствіи, замѣтилъ Гибсонъ.
   -- Мало ли что можетъ случиться въ два года, отвѣчала она.
   -- Да! Онъ будетъ подвергаться не малымъ опасностямъ; а по возвращеніи, не болѣе, чѣмъ теперь, будетъ въ состояніи содержать жену.
   -- Не знаю, возразила она -- все съ видомъ особы, у которой есть собственное имѣніе.-- Таинственная птичка сказала мнѣ, что жизнь Осборна не изъ продолжительныхъ, а тогда... что будетъ Роджеръ? Наслѣдникъ помѣстья.
   -- Кто тебѣ сказалъ это объ Осборнѣ? спросилъ онъ, смотря ей прямо въ лицо и такимъ рѣзкимъ, строгимъ голосомъ, что она испугалась. Его черные глаза, въ полномъ смыслѣ слова, метали молніи.-- Кто тебѣ сказалъ это? повторилъ онъ.
   Она сдѣлала попытку возвратиться къ прежнему шутливому тону.
   -- Зачѣмъ тебѣ знать? Развѣ ты можешь отрицать это? Развѣ это неправда?
   -- Я спрашиваю тебя, Гіацинта, кто тебѣ сказалъ, что жизнь Осборна Гамлея находится въ большей опасности, чѣмъ моя или твоя?
   -- Прошу тебя, не говори такихъ страшныхъ вещей. Моя жизнь ни чуть не въ опасности, я въ томъ убѣждена; надѣюсь, и твоя также, мой милый.
   Онъ сдѣлалъ нетерпѣливое движеніе и сбросилъ со стола рюмку. Она кинулась поднимать обломки, думая отвлечь его вниманіе.
   -- Куски стекла очень опасная вещь, сказала она. Но онъ обратился къ ней съ такимъ повелительнымъ тономъ, какого она еще никогда отъ него не слыхала.
   -- Оставь стекло. Я опять спрашиваю тебя, Гіацинта, кто говорилъ съ тобой о здоровьи! Осборна Гамлея?
   -- Я никому не желаю зла, и надѣюсь, что здоровье его въ наилучшемъ состояній, проговорила она наконецъ.
   -- Кто сказалъ... началъ онъ еще суровѣе.
   -- Если ужь ты непремѣнно желаешь знать это и дѣлаешь такъ много шуму изъ-за пустяковъ, отвѣчала она, видя, что ничего больше не остается, какъ сознаться:-- то знай же, что сказалъ это ты самъ -- ты, или докторъ Никольсъ, я не помню навѣрное.
   -- Я никогда не говорилъ съ тобой ни о чемъ подобномъ и не думаю, чтобъ Никольсъ сдѣлалъ это. Лучше скажи мнѣ прямо, на что ты намекаешь; я рѣшился не выходить отсюда, пока не добьюсь истины.
   -- Къ чему я только вышла опять замужъ? сказала она чуть не плача и осматривая комнату, какъ-бы надѣясь найти въ ней щель, въ которую могла бы скрыться. Потомъ, точно видъ двери въ кладовую придалъ ей мужества, она обернулась къ мужу и сказала:
   -- Ты не долженъ такъ громко говорить о своихъ медицинскихъ тайнахъ, если не желаешь разглашать ихъ. Въ тотъ день, когда у насъ былъ докторъ Никольсъ, мнѣ понадобилось сходить въ кладовую: кухарка спросила у меня банку съ вареньемъ въ ту самую минуту, какъ я собралась выдти изъ дому. Я очень неохотно вернулась, тѣмъ болѣе, что боялась запачкать перчатки -- и все это для тебя, чтобъ приготовить тебѣ обѣдъ повкуснѣе.
   И она снова приготовилась заплакать; но онъ серьёзно сдѣлалъ ей знакъ продолжать и сказалъ:
   -- Ну! и ты подслушала нашъ разговоръ?
   -- Не весь, быстро она перебила его, почти съ облегченіемъ, что онъ самъ помогъ ей сознаться.-- Я слышала только двѣ-три фразы.
   -- Какія? спросилъ онъ.
   -- Когда ты кончилъ говорить, то докторъ Никольсъ замѣтилъ: "если у него аневризмъ въ главной артеріи, то дни его сочтены".
   -- А дальше?
   -- Ты отвѣчалъ: "дай Богъ, чтобы я ошибся, но, по моему мнѣнію, симптомы слишкомъ ясно говорятъ, въ чемъ дѣло".
   -- Почемъ ты знаешь, что мы говорили объ Осборнѣ Гамлеѣ? спросилъ онъ, можетъ быть, надѣясь сбить ее съ толку. Но лишь только она замѣтила, что онъ становится на одну съ ней ногу и снисходитъ до лукавства, она ободрилась и сказала совершенно другимъ уже томомъ, а не тѣмъ испуганнымъ, которымъ говорила до тѣхъ поръ.
   -- О, я знаю! Вы оба называли его по имени прежде, чѣмъ я начала слушать.
   -- Такъ ты сознаешься въ томъ, что слушала?
   -- Да, отвѣчала она, опять нерѣшительно.
   -- А какъ тебѣ удалось съ такой точностью запомнить названіе болѣзни?
   -- Я пошла... пожалуйста, не сердись; я, право, не вижу вреда въ томъ, что сдѣлала...
   -- Прошу тебя, не старайся меня умилостивить. Ты пошла...
   -- Въ твой кабинетъ, посмотрѣть, что означаетъ это слово.
   -- А почему бы я и не могла этого сдѣлать?
   Мистеръ Гибсонъ не отвѣчалъ ей и не смотрѣлъ на нее. Лицо его было блѣдно, губы сжаты, брови грозно сдвинуты. Наконецъ, онъ глубоко вздохнулъ и сказалъ:
   -- Нечего дѣлать: что посѣешь, то и пожнешь.
   -- Я тебя не понимаю, сказала она, и надулась.
   -- Весьма вѣроятно, отвѣчалъ онъ.-- И я полагаю, эти подслушанныя слова заставили тебя измѣнить твое обращеніе съ Роджеромъ Гамлеемъ? Ты прежде была съ нимъ гораздо холоднѣе.
   -- Если ты хочешь этимъ сказать, что я полюбила его больше Осборна, то ты очень ошибаешься. Нѣтъ, я его гораздо меньше люблю, хотя онъ сдѣлалъ предложеніе Цинціи и долженъ быть моимъ зятемъ.
   -- Скажи мнѣ, какъ все было. Ты подслушала... я не отнѣкиваюсь: мы говорили объ Осборнѣ, но, погоди, я имѣю еще кое-что сказать объ этомъ. Ты подслушала и, сколько я могу понять, измѣнила свое обращеніе съ Роджеромъ, стала принимать его гораздо привѣтливѣе прежняго, видя въ немъ непосредственнаго наслѣдника Гамлейскаго помѣстья.
   -- Я не понимаю, что ты хочешь сказать словомъ: непосредственный.
   -- Пойди въ кабинетъ и поищи въ словарѣ, сказалъ онъ, теряя наконецъ всякое терпѣніе и совсѣмъ выходя изъ себя.
   -- Я знала, заговорила она сквозь слезы и безпрестанно всхлипывая: -- я знала, что Роджеру нравилась Цинція. Всякій могъ легко видѣть это. Пока онъ былъ только младшій сынъ, безъ всякой професіи и не имѣлъ никакихъ средствъ, кромѣ стипендіи, я считала нужнымъ держать его на приличномъ разстояніи. И я полагаю, всякій, въ комъ есть хоть капля здраваго смысла, на моемъ мѣстѣ поступалъ бы такъ же, тѣмъ болѣе, что трудно найдти другого такого неуклюжаго, неловкаго и простоватаго молодого человѣка, какъ онъ.
   -- Берегись, чтобы послѣ не пришлось раскаиваться въ своихъ словахъ.
   -- Никогда! воскликнула она, не вполнѣ понимая, куда онъ метилъ.-- Но я теперь вижу, въ чемъ дѣло. Тебѣ просто-на-просто завидно, что онъ влюбленъ не въ Молли. Это очень-очень нехорошо и несправедливо въ отношеніи къ моей бѣдной сироткѣ -- дочери. Я всегда такъ стараюсь выставлять на видъ достоинства Молли и дѣлаю для нее все, что могу.
   Мистеръ Гибсонъ былъ слишкомъ равнодушенъ къ подобнаго рода обвиненію, чтобы возражать на него. Онъ возвратился къ предмету, который гораздо болѣе занималъ его.
   -- Я хочу вполнѣ разъяснить слѣдующій пунктъ. Перемѣнила ты или нѣтъ свое обращеніе съ Роджеромъ, вслѣдствіе подслушаннаго разговора моего съ докторомъ Никольсомъ? И не надежда ли на то, что онъ совремееемъ сдѣлается гамлейскимъ наслѣдникомъ, побудила тебя смотрѣть благопріятно на его ухаживанье за Цинціей?
   -- Я полагаю такъ, отвѣтила она угрюмо:-- и, повторяю, не вижу въ этомъ ничего дурного, что оправдывало бы съ твоей стороны подобнаго рода допросъ. Онъ былъ влюбленъ въ Цинцію задолго до этого разговора, и нравился ей. Не мнѣ же было воздвигать препятствія на пути этой искренней, чистой любви. Въ чемъ же послѣ того заключается материнская любовь, если отнять у нея право обращать въ пользу дочери разныя, могущія представиться обстоятельства. Цинція могла бы умереть, еслибы я вздумала ей перечить: отецъ ея былъ боленъ чахоткой.
   -- Развѣ ты не знаешь, что всѣ медицинскіе разговоры считаются тайной? Самый безчестный поступокъ, какой я могъ бы сдѣлать, это пойдти и разглашать секреты, которые мнѣ дѣлаются извѣстными во время отправленія моихъ обязанностей.
   -- Да, но это ты?
   -- Какъ будто ты и я, мы не одно и то же въ подобнаго рода вещахъ! Ты не можешь сдѣлать безчестнаго поступка безъ того, чтобы я не былъ обвиненъ въ соучастничествѣ съ тобой. Если безчестно разглашать медицинскія тайны, то подумай, что же было бы, еслибы я вздумалъ торговать ими или извлекать изъ нихъ личныя выгоды?
   Онъ старался сдерживаться, но оскорбленіе было слишкомъ велико.
   -- Я не понимаю, что ты въ этомъ случаѣ называешь торгомъ. Я никогда не рѣшилась бы торговать любовью моей дочери. Но я думала, ты скорѣй порадуешься тому, что Цинціи представляется хорошая партія и что ты можешь ее сбыть съ рукъ.
   Мистеръ Гибсонъ началъ ходить по комнатѣ, засунувъ руки въ карманы. Раза два онъ принимался говорить, но опять останавливался.
   -- Я не знаю, что тебѣ на все это отвѣчать, сказалъ онъ наконецъ.-- Ты или не хочешь или не можешь понять моихъ словъ. Я очень радъ имѣть у себя Цинцію. Я ее съ удовольствіемъ принялъ и надѣюсь, искренно надѣюсь, что пребываніе въ моемъ домѣ ей такъ же пріятно, какъ моей собственной дочери. Но въ будущемъ я долженъ быть осторожнѣе. Что прошло, того не воротишь; вся забота моя теперь должна быть устремлена на то, чтобы не допустить повторенія чего либо подобнаго. Однако, разскажи мнѣ, въ какомъ положеніи находится дѣло.
   -- Не думаю, чтобы я была вправѣ съ тобой объ этомъ говорить. Вѣдь и это секретъ, точно такой, какъ твои всѣ тайны,
   -- Очень хорошо. Того, что я знаю, для меня достаточно:-- я теперь съумѣю распорядиться. Всего нѣсколько дней тому назадъ я обѣщался сквайру предупредить его, если замѣчу что нибудь только похожее на любовь -- о помолвкѣ мы и не думали между которымъ нибудь изъ его сыновей и нашими дѣвицами.
   -- Но это не помолвка. Онъ не хотѣлъ брать съ нея слова. Еслибы ты согласился выслушать меня, я бы тебѣ все сказала. Только, надѣюсь, ты не пойдешь пересказывать моихъ словъ сквайру и другимъ. Цинція такъ просила, чтобы все оставалось тайной! Моя несчастная откровенность ставитъ меня въ весьма затруднительное положеніе. Я никогда ничего не умѣла скрыть отъ тѣхъ, кого люблю.
   -- Но я долженъ объясниться съ сквайромъ. Кромѣ него, я никому ни слова не скажу. Но куда дѣвалась твоя откровенность, когда ты, подслушавъ чужой разговоръ, рѣшилась о томъ умолчать? Я бы тебѣ тогда же отвѣтилъ, что мнѣніе доктора Никольса вполнѣ расходилось съ моимъ. Онъ утверждалъ, что болѣзнь Осборна чисто временная. Докторъ Никольсъ самъ объявилъ бы тебѣ, что считаетъ Осборна внѣ всякой опасности и весьма способнымъ жениться и имѣть дѣтей.
   Если мистеръ Гибсонъ прибѣгнулъ къ маленькой уловкѣ, чтобы скрыть свои собственныя опасенія, то у мистрисъ Гибсонъ не хватило проницательности замѣтить это. Она просто пришла въ ужасъ отъ словъ мужа, который до того наслаждался ея смущеніемъ, что къ нему почти возвратилось его обычное настроеніе духа.
   -- Однако, слѣдуетъ подумать объ этомъ, сказалъ онъ: -- вѣдь теперь все событіе принимаетъ въ твоихъ глазахъ совершенно иной характеръ: оно тебѣ кажется настоящимъ несчастіемъ.
   -- Ну, несчастіемъ хоть не несчастіемъ, возразила она: -- но, конечно, еслибы я ранѣе знала мнѣніе доктора Никольса... Она остановилась въ нерѣшимости...
   -- Видишь, какъ опасно со мной не совѣтоваться, продолжалъ онъ серьёзно.-- Вотъ Цинція помолвлена...
   -- Ни чуть не помолвлена, говорю я тебѣ. Онъ никакъ не хотѣлъ взять съ нея слова...
   -- Ну, хорошо, замѣшана въ любовное дѣло съ двадцатитрехлѣтнимъ молодымъ человѣкомъ, неимѣющимъ ничего кромѣ своей стипендіи и весьма шаткой надежды наслѣдовать имѣніе, обремененное долгами. У него нѣтъ никакой професіи, онъ уѣхалъ за границу на два года, а я завтра обязанъ идти къ отцу его и все разсказать ему.
   -- О, если онъ хоть сколько нибудь недоволенъ этимъ, то ему стоитъ только сказать слово.
   -- Не думаю, чтобы ты могла тутъ произвольно дѣйствовать, безъ согласія Цинціи. А мнѣ сдается, что Цинція въ подобнаго рода дѣлѣ съумѣетъ постоять за себя.
   -- Я почти увѣрена, что она къ нему равнодушна. Она не влюбчива и ничего не принимаетъ близко къ сердцу. Конечно, во всемъ слѣдуетъ избѣгать рѣзкости; но въ два года времени мало ли что можно сдѣлать.
   -- А давно ли ты увѣряла меня, что Цинціи угрожаетъ чахотка, если начать препятствовать ея любви?
   -- Какъ ты хорошо запоминаешь всѣ мои глупыя рѣчи! Однако, мои опасенія не лишены основанія. Ты знаешь, бѣдный, милый Киркпатрикъ умеръ отъ чахотки. Цинція, пожалуй, чего добраго, наслѣдовала болѣзнь, которая легко можетъ развиться отъ сильнаго горя. Иногда мнѣ просто становится страшно и меня только утѣшаетъ мысль, что она ничего не принимаетъ близко къ сердцу.
   -- Въ такомъ случаѣ, ты даешь мнѣ свободу дѣйствовать по усмотрѣнію и, еслибы сквайръ выказалъ сильное неудовольствіе, даже отъ всего отказаться отъ имени Цинціи?
   Бѣдная мистрисъ Гибсонъ совсѣмъ растерялась.
   -- Нѣтъ! сказала она наконецъ,-- Мы не можемъ отказаться. Я увѣрена, что Цинція не захочетъ этого, особенно если вообразитъ себѣ, что другіе рѣшаютъ за нее. Къ тому же онъ очень сильно привязанъ къ ней. Ахъ, еслибы онъ былъ на мѣстѣ Осборна!
   -- Сказать ли тебѣ мое мнѣніе? спросилъ мистеръ Гибсонъ уже совсѣмъ серьёзно.-- Передъ нами двое влюбленныхъ молодыхъ людей. Одинъ изъ нихъ честнѣйшее, благороднѣйшее существо въ мірѣ; другая -- прелестная, живая, милая дѣвушка. Отецъ молодаго человѣка непремѣнно долженъ быть увѣдомленъ; онъ, безъ сомнѣнія, разсердится и станетъ сопротивляться, такъ-какъ въ денежномъ отношеніи дѣло это дѣйствительно въ высшей степени неблагоразумно. Но пусть они потерпятъ и подождутъ, и все пріидетъ къ хорошему концу. Лучшей участи не дождется ни одна женщина. Желалъ бы я, чтобы на долю Молли выпало тоже нѣчто подобное.
   -- Я постараюсь устроить ея судьбу, право, постараюсь, сказала мистрисъ Гибсонъ, обрадованная перемѣной его тона и обращенія.
   -- Вотъ этого-то я и не допущу. Это единственная вещь, которую я запрещаю. Я не хочу, чтобы для Молли "старались".
   -- Хорошо, хорошо, только не сердись, мой милый! Я одну минуту думала, что ты не на шутку разсердился и страшно перепугалась.
   -- Это ни къ чему бы не повело! сказалъ онъ угрюмо и всталъ, какъ-бы съ цѣлью положить конецъ разговору. Его жена была рада поскорѣй уйдти. Супружеская бесѣда оказалась далеко неудовлетворительной. Мистеръ Гибсонъ принужденъ былъ прігдти къ тому убѣжденію, что понятія о чести избранной имъ жены далеко не соотвѣтствовало его собственнымъ правиламъ, но которымъ онъ поступалъ всю свою жизнь и которыя надѣялся внушить дочери. Онъ былъ раздраженъ болѣе, чѣмъ то выражалъ. Въ сердцѣ его возникло чувство недовольства самимъ собою и недовѣрія къ женѣ; недовѣріе это распространилось даже на невинную Цинцію, вслѣдствіе чего обращеніе его съ матерію и съ дочерью сдѣлалось гораздо рѣзче и холоднѣе обыкновеннаго. Онъ послѣдовалъ въ гостиную за мисірисъ Гибсонъ и серьёзно поздравилъ изумленною Цинцію.
   -- Развѣ мама вамъ сказала? спросила она, бросая на мать взглядъ, исполненный упрека.-- Едва-ли то, что произошло между нами, можно назвать помолвкой. Мы всѣ, не исключая мама, порѣшили держать это втайнѣ.
   -- Но, моя милая Цинція, не могла же ты ожидать, чтобы я стала что-нибудь скрывать отъ моего мужа, извинялась мистрисъ Гибсонъ.
   -- Вы, можетъ быть, и правы. Во всякомъ случаѣ, сэръ, сказала Цинція, обращаясь къ нему съ очаровательной откровенностью: -- я рада, что вамъ это извѣстно. Вы всегда были ко мни добры и я, безъ сомнѣнія, сама вамъ все разсказала бы. Только я не хочу, чтобы объ этомъ толковали, и потому, прошу васъ, сэръ, не измѣняйте моей тайнѣ. Да притомъ, это совсѣмъ не помолвка: онъ (она покраснѣла, произнося коротенькое мѣстоименіе, которое выражало, что для нея теперь существуетъ только одинъ онъ на свѣтѣ) не хотѣлъ связывать меня никакимъ обѣщаніемъ до своего возвращенія.
   Мистеръ Гибсонъ пристально посмотрѣлъ на нее, повидимому, нисколько не тронутый ея миловидностью и граціей, которыя въ настоящую минуту ему слишкомъ непріятно напоминали обращеніе ея матери. Потомъ онъ взялъ ее за руку и серьёзно замѣтилъ:
   -- Надѣюсь, что вы окажетесь достойной его, Цинція. На вашу долю выпадаетъ большое счастіе. Трудно найдти другое столь же честное и теплое сердце, какъ сердце Годжера. Я знаю его съ самаго дѣтства, и потому говорю такъ смѣло.
   Молли готова была броситься къ отцу на шею и громко поблагодарить его за эту похвалу отсутствующему. Но Цинція слегка надулась, прежде чѣмъ рѣшилась взглянуть ему въ лицо съ улыбкой.
   -- Нельзя сказать, чтобъ вы были любезны, мистеръ Гибсонъ, замѣтила она.-- Онъ считаетъ меня достойной себя; а его мнѣніе, какъ мнѣніе человѣка глубоко вами уважаемаго, должно имѣть нѣкоторую дѣну въ вашихъ глазахъ.
   Если она надѣялась вызвать его на комплиментъ, то ошиблась въ своемъ ожиданіи. Мистеръ Гибсонъ разсѣянно выпустилъ ея руку изъ своей, сѣлъ въ кресло близь камина и устремилъ задумчивый взоръ на яркое иламя, точно надѣясь прочесть тамъ сокрытое отъ него будущее. Молли видѣла, какъ глаза Цинцщ наполнились слезами, и послѣдовала за ней на другой конецъ комнаты, гдѣ та принялась рыться въ рабочемъ ящикѣ.
   -- Милая Цинція, сказала она ей, и пожала руку, помогая ей что-то отыскивать.
   -- О, Молли, я такъ люблю вашего отца! Что заставляетъ его такъ сурово говорить со мной?
   -- Не знаю, отвѣчала Молли.-- Онъ, можетъ быть, усталъ.
   Мистеръ Гибсонъ прервалъ ихъ разговоръ. Онъ стряхнулъ съ себя задумчивость и, обращаясь къ Цинціи, сказалъ:
   -- Издѣюсь, вы не сочтете это за нарушеніе даннаго слова, Цинція, если я передамъ сквайру то... что произошло сегодня между вами и его сыномъ. Меня связываетъ обѣщаніе. Онъ боялся -- лучше вамъ сразу сказать правду -- онъ боялся (Гибсонъ сдѣлалъ особенное удареніе на послѣднемъ словѣ), чтобы между его сыновьями и вами двумя не произошло чего либо подобнаго, и я еще на дняхъ увѣрялъ его, что ему рѣшительно нечего опасаться. Но въ то же время я далъ ему слово увѣдомить его, лишь только что-нибудь замѣчу.
   Цинція казалась очень недовольной.
   -- Единственнымъ условіемъ съ моей стороны было молчаніе.
   -- Но почему? спросилъ мистеръ Гибсонъ.-- Я понимаю ваше нежеланіе огласить дѣло при настоящемъ положеніи вещей; но не вижу причины скрывать его отъ ближайшихъ друзей съ обѣихъ сторонъ. Я увѣренъ, вы ничего не имѣете противъ этого.
   -- Нѣтъ, имѣю, отвѣчала Цинція: -- и еслибъ могла, то скрыла бы все отъ всѣхъ.
   -- Я почти увѣренъ, что Роджеръ напишетъ отцу.
   -- Нѣтъ, не напишетъ, возразила Цинція.-- Онъ далъ мнѣ слово молчать и, конечно, сдержитъ свое обѣщаніе. На него можно слѣпо положиться; и она съ упрекомъ взглянула на мать, которая, чувствуя, что и мужъ и дочь имѣютъ причины быть ею недовольными, хранила благоразумное молчаніе.
   -- А между тѣмъ, было бы гораздо лучше, еслибъ извѣстіе дошло до отца черезъ него. Во всякомъ случаѣ, я дамъ ему время и поѣду въ замокъ только въ концѣ недѣли. До тѣхъ поръ онъ успѣетъ, если захочетъ, написать сквайру.
   Цинція съ минуту помолчала, потомъ проговорила со слезами:
   -- Итакъ, обѣщаніе мужчины должно одержать верхъ надъ желаніемъ женщины?
   -- А почему бы и нѣтъ? возразилъ онъ.
   -- Неужто у васъ не хватитъ на столько довѣрія ко мнѣ, чтобы удовлетвориться, если я скажу, что огласка можетъ доставить мнѣ много горя?
   Она произнесла эти слова такимъ мягкимъ, умоляющимъ голосомъ, что мистеръ Гибсонъ непремѣнно сдался бы на ея просьбу, еслибъ не былъ слишкомъ сильно раздраженъ предъидущимъ разговоромъ съ ея матерью. Теперь же онъ холодно отвѣчалъ:
   -- Объявить объ этомъ отцу Роджера не значитъ еще огласить дѣло. Маѣ не нравится ваше преувеличенное желаніе хранить его втайнѣ, Цинція. Это даетъ поводъ подозрѣвать, что тутъ кроется нѣчто болѣе серьёзное, чѣмъ вы хотите дать понять.
   -- Пойдемте, Молли, вдругъ перебила ее Цинція: -- споемте тотъ дуэтъ, которому я васъ учила. Пѣть лучше, чѣмъ вести подобнаго рода бесѣду.
   То былъ небольшой, веселый французскій дуэтъ. Молли пропѣла его вяло и неохотно, но Цинція съ большимъ воодушевленіемъ; только на послѣднихъ нотахъ голосъ ея внезапно порвался, и она съ рыданіемъ убѣжала наверхъ въ свою комнату. Молли, несмотря на возраженія отца и мистрисъ Гибсонъ, послѣдовала за ней, но нашла дверь запертой. Всѣ ея просьбы впустить ее получали въ отвѣтъ только рыданія и громкія всхлипыванія Цинціи.
   Прошло болѣе недѣли прежде, чѣмъ мистеръ Гибсонъ нашелъ свободную минуту для поѣздки въ Гамлей. Онъ отъ всего сердца желалъ и надѣялся, что Роджеръ уже обо всемъ увѣдомилъ отца письмомъ изъ Парижа. Но при первомъ взглядѣ на сквайра, докторъ убѣдился, что до свѣдѣнія его не дошло никакого непріятнаго извѣстія. Онъ имѣлъ гораздо болѣе здоровый видъ, чѣмъ въ послѣдніе мѣсяцы; въ глазахъ его свѣтилась надежда, а лицо покрылось прежнимъ румянцемъ, который возвратился къ нему, частью отъ постояннаго пребыванія на открытомъ воздухѣ, гдѣ онъ наблюдалъ за работами но осушкѣ, частью отъ счастливаго оборота, какой, благодаря Роджеру, приняли дѣла его. Кровь быстрѣе и правильнѣе текла въ его жилахъ. Онъ, правда, глубоко чувствовалъ разлуку съ Роджеромъ. Но, когда печаль слишкомъ сильно овладѣвала имъ, онъ тотчасъ набивалъ трубку и выкуривалъ ее, читая и перечитывая письмо лорда Голлингфорда. Онъ зналъ его наизусть, но искуственно возбуждалъ въ себѣ сомнѣніе на счетъ того или другаго выраженія, для того, чтобъ имѣть причину еще и еще разъ бросить взглядъ на похвалы сыну. Послѣ первыхъ привѣтствій, мистеръ Гибсонъ прямо приступилъ къ дѣлу.
   -- Имѣете вы извѣстія отъ Роджера?
   -- О, да, вотъ его письмо, сказалъ сквайръ, вытаскивая свой черный кожаный бумажникъ, гдѣ письма Роджера хранились между другими бумагами.
   Мистеръ Гибсонъ прочелъ его довольно разсѣянно, увидѣвъ послѣ перваго бѣглаго взгляда, что въ немъ ни слова не упоминалось о Цинціи.
   -- Гм! Я вижу, онъ вамъ ничего не говоритъ объ одномъ важномъ событіи, случившемся съ намъ послѣ того, какъ онъ съ вами разстался, сказалъ мистеръ Гибсонъ, недолго думая.-- Съ одной стороны, я поступаю измѣннически, обманывая оказанное мнѣ довѣріе; но съ другой, держу слово, которое далъ вамъ въ послѣднее наше свиданіе. Я узналъ, что... то, чего вы боялись... понимаете?... произошло между нимъ и моей падчерицей, Цинціей Киркпатрикъ. Онъ пришелъ къ намъ проститься передъ самымъ отходомъ лондонскаго дилижанса, засталъ ее одну и признался ей въ любви. Они не называютъ это помолвкой; но, тѣмъ не менѣе, это нѣчто весьма похожее на нее.
   -- Дайте мнѣ письмо, сказалъ сквайръ измѣнившимся голосомъ. Онъ перечелъ его, какъ-бы надѣясь найдти тамъ незамѣченныя прежде слова и выраженія.
   -- Нѣтъ! произнесъ онъ наконецъ со вздохомъ.-- Онъ мнѣ ничего объ этомъ не пишетъ. Молодые люди умѣютъ хорошо играть въ откровенность съ отцами, но въ сущности многое отъ нихъ утаиваютъ. Сквайръ, повидимому, былъ гораздо менѣе недоволенъ самимъ фактомъ, чѣмъ молчаніемъ о немъ Роджера. По крайней-мѣрѣ, такъ показалось мистеру Гибсону. Онъ не возражалъ, съ цѣлью дать ему время опомниться.
   -- Онъ не старшій сынъ, продолжалъ сквайръ, какъ-бы разсуждая самъ съ собой.-- Но все-таки, не о такомъ бракѣ мечталъ я для него. Какъ могли вы, сэръ, гнѣвно воскликнулъ онъ, обращаясь къ мистеру Гибсону: -- какъ могли вы въ послѣдній разъ, когда здѣсь были, увѣрять меня, что ничего нѣтъ между моими сыновьями и вашими дѣвицами? Все это не могло же случиться вдругъ, и, безъ сомнѣнія, тянулось много дней!
   -- Къ сожалѣнію, вы правы. Но я находился въ совершенномъ невѣденіи и узналъ объ этомъ только вечеромъ въ день отъѣзда Роджера.
   -- Недѣлю тому назадъ, сэръ! Чего же вы до сихъ поръ молчали?
   -- Я думалъ, что Роджеръ самъ все скажетъ вамъ.
   -- Это доказываетъ, что у васъ нѣтъ сыновей. Большая половина ихъ жизни неизвѣстна ихъ отцамъ. Вотъ, напримѣръ, Осборнъ: мы живемъ съ нимъ вмѣстѣ, то-есть обѣдаемъ за однимъ столомъ и спимъ подъ одной кровлей, и что же... Но лучше объ этомъ не говорить: живи не такъ хочется, а какъ Богъ велитъ! Вы говорите, они не помолвлены? Я, право, не знаю, что мнѣ дѣлать? Надѣяться на разрывъ, слѣдовательно, разсчитывать на горе сына, и въ ту самую минуту, когда онъ мнѣ такъ много помогъ!... Это безуміе, не правда ли? Скажите, Гибсонъ, вѣдь вы должны знать молодую дѣвушку: есть у нея деньги?
   -- Около тридцати фунтовъ въ годъ, и то по моей милости и пока жива ея мать.
   -- Немного. Счастье еще, что онъ не Осборнъ. Имъ придется ждать. Изъ какого она семейства? Надѣюсь, никто изъ ея родственниковъ не занимается торговлей? Вѣроятно, нѣтъ, иначе она не была бы такъ бѣдна.
   -- Ея отецъ, если я не ошибаюсь, былъ внукомъ нѣкоего сэра Джеральда Киркпатрика. Мать ея говоритъ, что это старинная баронская фамилія. Я самъ ничего не смыслю въ подобнаго рода вещахъ.
   -- Это уже что нибудь да значитъ. Я-то, видите ли, кое-что смыслю въ подобнаго рода вещахъ, какъ вамъ угодно ихъ называть. Я люблю чистую аристократическую кровь.
   Мистеръ Гибсонъ не могъ удержаться и не сказать:
   -- Но я боюсь, что только одна восьмая часть крови Цинціи благородная. Я ничего не знаю о ея родственникахъ, исключая того, что отецъ ея былъ пасторомъ.
   -- Человѣкъ професіи -- это все-таки лучше купца. Сколько ей лѣтъ?
   -- Осьмнадцать или девятнадцать.
   -- Она хороша собой?
   -- Да, кажется. Многіе находятъ ее красавицей, но вѣдь это дѣло вкуса. Я бы вамъ совѣтовалъ, сквайръ, самому на нее взглянуть. Знаете что? Пріѣзжайте къ намъ завтракать въ какой день вамъ вздумается. Меня вы можете и не застать, но мать ея непремѣнно будетъ дома, и вы, такимъ образомъ, познакомитесь съ будущей женой вашего сына.
   Это было немного неосторожно: мистеръ Гибсонъ слишкомъ положился на спокойный тонъ вопросовъ сквайра. Мистеръ Гамлей ушелъ въ себя и заговорилъ угрюмо:
   -- Будущая жена Роджера! Какъ бы не такъ! Надѣюсь, онъ образумится ко времени своего возвращенія. Два года, проведенные посреди черномазыхъ людей, отрезвятъ его и придадутъ ему здраваго смысла.
   -- Это, можетъ быть, и возможно, но во всякомъ случаѣ невѣроятно, возразилъ мистеръ Гибсонъ.-- Черномазые люди не славятся мыслительными способностями и умѣньемъ убѣждать. Слѣдовательно, плохая надежда на то, чтобъ имъ удалось измѣнить его образъ мыслей, даже еслибъ они и говорили на понятномъ ему языкѣ. А если Роджеръ раздѣляетъ мой вкусъ, то пребываніе между чернокожими должно сдѣлать его еще болѣе чувствительнымъ къ красотѣ лицъ, отличающихся своей бѣлизной.
   -- Но вы говорите, они не помолвлены, проворчалъ сквайръ.-- Если онъ измѣнитъ свое намѣреніе, вы не будете настаивать?
   -- Если онъ захочетъ взять назадъ свое слово, я, конечно, посовѣтую Цинціи возвратить его Роджеру -- вотъ все, что я могу вамъ обѣщать. А теперь, я полагаю, намъ пора прекратить нашъ разговоръ. Я предупредилъ васъ, потому что обѣщался; но при настоящемъ положеніи вещей, мы не можемъ ни поправить, ни испортить дѣла, мы можемъ только ждать. И онъ взялся за шляпу, собираясь уйти. Но сквайръ не былъ удовлетворенъ.
   -- Не уѣзжайте, Гибсонъ. Не сердитесь на мои слова, хотя, сказать правду, я не вижу въ нихъ ничего оскорбительнаго. Подождите и отвѣтьте на мой вопросъ: что она за дѣвушка?
   -- Я васъ не понимаю, сказалъ мистеръ Гибсонъ. Онъ очень хорошо зналъ, чего добивался сквайръ, только не хотѣлъ показать виду, потому что досадовалъ на него.
   -- Что она... похожа на Молли? Добрая ли, чувствительная и кроткая? Любитъ ли она порядокъ? хорошо ли обувается и не носитъ ли дырявыхъ перчатокъ? А если къ ней обратятся за услугой, охотно ли она ее дѣлаетъ, и съ такимъ ли видомъ, какъ будто бы сама именно этого и желала?
   Лицо мистера Гибсона приняло свое обычное благосклонное выраженіе. Онъ очень хорошо понималъ смыслъ отрывочныхъ и не совсѣмъ ясныхъ вопросовъ сквайра.
   -- Надо начать съ того, что она гораздо красивѣе Молли, а въ обращеніи очень мила и граціозна. Она всегда бываетъ хорошо, даже изящно одѣта, хотя не можетъ много тратить на свой туалетъ. Разговоръ ея оживленъ и остроуменъ. Мнѣ ни разу не случалось видѣть ее въ дурномъ расположеніи духа. Однако, я не поручусь за глубину и постоянство ея чувствованій; а нѣкоторая холодность сердца, какъ мнѣ не разъ случалось замѣчать, очень много способствуетъ къ тому, чтобъ упрочить за людьми репутацію хорошаго нрава. Тѣмъ не менѣе, я полагаю, такихъ дѣвушекъ, какъ Цинція, найдется развѣ одна изъ сотни.
   Сквайръ размышлялъ.
   -- Ваша Молли одна изъ тысячи, сказалъ онъ: -- но она не можетъ похвастаться ни происхожденіемъ, ни -- я полагаю -- богатствомъ. Онъ говорилъ, точно думалъ вслухъ, повидимому, забывъ о присутствіи мистера Гибсона. Но тотъ оскорбился и отвѣчалъ нетерпѣливо:
   -- Рѣчь не о Молли: это дѣло нисколько не касается ея, и потому совершенно излишне упоминать здѣсь ея имя и разсуждать о ея происхожденіи и средствахъ.
   -- Конечно, конечно, согласился сквайръ, точно пробуждаясь отъ сна.-- Мысли мои носились далеко отсюда, и я сожалѣлъ о томъ, что она не годится для Осборна. Но не въ этомъ дѣло, не въ этомъ дѣло!
   -- Совершенно справедливо, подтвердилъ мистеръ Гибсонъ:-- а мнѣ, съ вашего позволенія, сквайръ, право, нора домой. Да и вашимъ мыслямъ наединѣ удобнѣе будетъ уноситься вдаль. И онъ очутился уже у дверей прежде, чѣмъ сквайръ успѣлъ удержать его. Онъ стоялъ и нетерпѣливо ударялъ хлыстомъ по сапогамъ, ожидая конца длинной рѣчи сквайра.
   -- Послушайте, Гибсонъ, говорилъ онъ: -- мы съ вами старые друзья и стыдно вамъ обижаться моими словами. Мы не сошлись съ вашею женою, въ тотъ единственный разъ, когда я съ ней видѣлся. Я не хочу сказать, чтобы это была ея вина, но одинъ изъ насъ былъ неправъ, и это не я. Однако, мы оставимъ это безъ вниманія. Вотъ въ чемъ дѣло. Пріѣзжайте сюда съ ней и съ этой Цинціей (кстати, какое необыкновенное христіанское имя: мнѣ никогда не приводилось слышать подобнаго), а также и съ маленькой Молли, сюда, ко мнѣ завтракать. Дома я буду свободнѣе, и потому самому, любезнѣе. Намъ незачѣмъ говорить о Роджерѣ, ни мнѣ, ни молодой дѣвушкѣ; а вы, если можете, удержите языкъ вашей жены. Это будетъ имѣть видъ любезности, оказанной вамъ но случаю вашей женитьбы, и ничего болѣе. Помните, ни слова не должно быть произнесено о Роджерѣ и его безумной выходкѣ. Я, между тѣмъ, увижу дѣвушку и выведу свое заключеніе. Это, какъ вы справедливо замѣтили, самый лучшій планъ. Осборнъ къ тому времени будетъ здѣсь; а онъ всегда въ своей стихіи, когда находится въ обществѣ женщинъ. Мнѣ, право, кажется иногда, что онъ самъ на половину женщина: онъ такъ неблагоразуменъ и такъ много тратитъ денегъ!
   Сквайръ остался очень доволенъ своей рѣчью и, въ заключеніе, улыбнулся. Мистеръ Гибсонъ нашелъ ее удовлетворительной и до того забавной, что, несмотря на нетерпѣніе, съ которымъ желалъ поскорѣй уйти, тоже улыбнулся. Четвергъ былъ назначенъ днемт^, когда доктору надлежало явиться въ замокъ со всей своей семьей. Въ сущности свиданіе окончилось гораздо лучше, чѣмъ онъ надѣялся. Онъ былъ доволенъ полученнымъ приглашеніемъ и нѣсколько разсердился на мистрисъ Гибсонъ, когда та приняла его не слишкомъ-то благосклонно. Со дня отъѣзда Роджера она считала себя оскорбленной: очень нужно было мистеру Гибсону говорить о возможности выздоровленія Осборна и тѣмъ самымъ придавать всему дѣлу въ высшей степени неопредѣленный характеръ. Осборнъ ей очень нравился, гораздо болѣе Роджера, и она охотно пустила бы въ ходъ всю свою хитрость, чтобъ поймать его для Цинціи; но ее пугала мысль, что дочь ея можетъ остаться, вдовой. Единственное горе, которое дѣйствительно болѣзненно отозвалось на мистрисъ Гибсонъ, была именно смерть мистера Киркпатрика, и несмотря на всю свою прикрытую наружной мягкостью черствость сердца, она не хотѣла подвергать Цинцію страданію, которое сама испытала. Еслибъ она ранѣе знала мнѣніе доктора Никольса, она и не подумала бы оказывать покровительство любви Роджера; нѣтъ, никогда! А мистеръ Гибсонъ, почему онъ сдѣлался такъ холоденъ и сдержанъ въ своемъ обращеніи съ ней послѣ того вечера, когда они имѣли это объясненіе? Она не чувствовала за собой никакой вины; а между тѣмъ, ей выказывали неудовольствіе и явно не одобряли ея поступокъ. Да и все въ домѣ съ тѣхъ поръ шло какъ-то неладно. Она точно скучала безъ частыхъ посѣщеній Роджера, и не знала, на что ей употребить время, которое посвящала наблюденію за развитіемъ его склонности къ Цинціи. Сама Цинція тоже сдѣлалась какъ-то молчалива, а Молли была изъ рукъ вонъ печальна. Послѣднее особенно раздражало мистрисъ Гибсонъ въ ея настоящемъ расположеніи духа, и она добрую часть своего неудовольствія вымещала на бѣдной дѣвушкѣ, со стороны которой не опасалась ни возраженій, ни жалобъ.
   

XVII.
Домашняя дипломація.

   Вечеромъ того самаго дня, когда мистеръ Гибсонъ ѣздилъ въ гамлейскій замокъ, его жена, дочь и падчерица сидѣли въ гостиной однѣ, такъ-какъ самъ докторъ запоздалъ, вслѣдствіе большаго количества больныхъ, требовавшихъ его попеченій. Для него былъ приготовленъ особый обѣдъ, и въ первые полчаса, послѣ его возвращенія, разговоръ вертѣлся исключительно на предметахъ, относящихся къ ѣдѣ. Мистеръ Гибсонъ былъ очень доволенъ своимъ днемъ: визитъ къ сквайру тяжелымъ камнемъ лежалъ у него на душѣ съ той самой минуты, какъ онъ узналъ объ отношеніяхъ Роджера къ Цинціи. Ему было въ высшей степени непріятно ѣхать объясняться по дѣлу, существованіе котораго онъ еще такъ недавно съ увѣренностью отвергалъ. Ему приходилось сознаться въ несостоятельности; а это, какъ извѣстно, весьма непріятная обязанность. Еслибъ сквайръ былъ менѣе простодушенъ и довѣрчивъ, онъ легко могъ бы вывести изъ этой мнимой утайки фактовъ заключеніе, не совсѣмъ-то благопріятное для мистера Гибсона, и усомниться въ честности его помысловъ. Но онъ былъ такъ мало склоненъ къ подозрительности, что въ этомъ отношеніи доктору нечего было опасаться. Тѣмъ не менѣе, хорошо зная вспыльчивый нравъ сквайра, мистеръ Гибсонъ ожидалъ гораздо большей рѣзкости въ его упрекахъ и рѣчахъ. Но дѣло обошлось довольно мирно; а приглашеніе въ замокъ Цинціи, ея матери и Молли, казалось ему даже весьма важнымъ обстоятельствомъ. Вообще благополучный исходъ свиданія съ сквайромъ онъ во многомъ приписывалъ лично самому себѣ, а на присутствіе Молли при первомъ свиданіи сквайра съ предполагаемой невѣстой его сына онъ возлагалъ большія надежды. Онъ зналъ, что она всячески постарается поддержать миръ и сгладить жесткость въ обращеніи той или другой стороны. Все это дѣлало его болѣе веселымъ и кроткимъ, чѣмъ онъ былъ въ теченіе уже многихъ дней. Послѣ обѣда, передъ тѣмъ, какъ снова отправиться по больнымъ, онъ пришелъ на нѣсколько минутъ въ гостиную. Стоя у камина, онъ вполголоса посвистывалъ и, смотря на Цинцію, думалъ, что въ недостаточно яркихъ краскахъ описалъ ее сквайру. Этотъ тихій, едва слышный свистъ былъ для мистера Гибсона то же, что мурлыканье для кошки. Чѣмъ нибудь озабоченный, недовольный или голодный, онъ никогда не свисталъ. Молли примѣтила за нимъ эту особенность и почти безсознательно чувствовала себя счастливой всякій разъ, какъ слышала этотъ, впрочемъ, далеко не музыкальный свистъ. Но за то мистрисъ Гибсонъ терпѣть его не могла. Она находила эту привычку недостаточно утонченной, даже "не артистической". Еслибъ она могла назвать ее послѣднимъ именемъ, то примирилась бы съ отсутствіемъ въ ней утонченности. Въ настоящій вечеръ свистъ мистера Гибсона особенно раздражительно дѣйствовалъ на ея нервы; но со времени своего послѣдняго разговора съ нимъ, по случаю помолвки Цинціи, она не рѣшалась жаловаться и заявлять свои требованія.
   Мистеръ Гибсонъ началъ:
   -- Ну, Цинція, я сегодня видѣлъ сквайра и объяснился съ нимъ.
   Цинція быстро взглянула на него съ вопросительнымъ видомъ. Молли перестала работать, чтобъ лучше слышать; но никто не говорилъ.
   -- Вы всѣ отправляетесь туда завтракать въ четвергъ. Онъ пригласилъ, и я за васъ обѣщался.
   Опять молчаніе, можетъ быть, весьма естественное, но тѣмъ не менѣе раздражительно подѣйствовавшее на нервы человѣка, ожидавшаго совершенно инаго.
   -- Это должно быть вамъ пріятно, Цинція, хотя немножко страшно, неправда ли? спросилъ мистеръ Гибсонъ.-- Надѣюсь, между вами тотчасъ же установятся хорошія отношенія.
   -- Благодарю васъ! сказала она съ усиліемъ.-- Но не сдѣлаетъ ли это гласной мою помолвку? Я такъ желала бы сохранить ее втайнѣ до его возвращенія или даже до самой свадьбы.
   -- Я не вижу, какимъ образомъ это могло бы послужить оглаской, возразилъ мистеръ Гибсонъ.-- Моя жена отправляется завтракать къ моему другу и беретъ съ собой дочерей -- что тутъ необыкновеннаго?
   -- Я еще не знаю, поѣду ли я, замѣтила мистрисъ Гибсонъ, сама не давая себѣ отчета, къ чему она это сказала, такъ-какъ, напротивъ, съ самаго начала рѣшилась ѣхать. Но слова были сказаны, и ихъ поневолѣ приходилось поддерживать. Къ тому же, съ мужемъ, подобнымъ мистеру Гибсону, угрожала необходимость привести причину своей рѣшимости, какая бы она ни была. И, дѣйствительно, онъ не замедлилъ спросить:
   -- А почему бы ты не поѣхала?
   -- О, потому... потому что ему слѣдуетъ прежде навѣстить Цинцію. Я очень чувствительна къ обидамъ и не желаю, чтобъ мою дочь оскорбляли потому только, что она бѣдна.
   -- Какой вздоръ! возразилъ мистеръ Гибсонъ.-- Могу тебя увѣрить, что тутъ нѣтъ никакого преднамѣреннаго оскорбленія. Онъ ни чуть не желаетъ дѣлать гласной помолвку; онъ даже не скажетъ о ней Осборну; вѣдь и вы этого желаете, Цинція, не правда ли? Онъ надѣется также, что никто изъ васъ не станетъ упоминать о ней, во время пребыванія въ замкѣ. Онъ совершенно естественно хочетъ познакомиться со своей будущей невѣсткой. Еслибъ онъ вздумалъ до такой степени измѣнить своимъ привычками, что пришелъ бы сюда...
   -- Я ни чуть не желаю его посѣщенія, перебила мистрисъ Гибсонъ своего мужа.-- Онъ былъ черезчуръ нелюбезенъ въ тотъ единственный разъ, когда навѣстилъ насъ. Но у меня ужь такой характеръ, что я не могу видѣть, какъ оскорбляютъ близкихъ мнѣ людей потому только, что имъ не улыбается фортуна. И, въ заключеніе, она вздохнула.
   -- Хорошо, въ такомъ случаѣ не ѣзди, сказалъ мистеръ Гибсонъ, сильно раздосадованный и желавшій поскорѣй прекратить споръ, тѣмъ болѣе, что чувствовалъ, какъ терпѣніе начинало измѣнять ему.
   -- А ты желаешь ѣхать, Цинція? спросила мистрисъ Гибсонъ, съ цѣлью найти поводъ съ честью отступиться отъ прежде высказанной рѣшимости.
   Но дочь хорошо поняла, въ чемъ дѣло, и равнодушно отвѣчала:
   -- Не очень, мама. Я охотно отказалась бы отъ приглашенія.
   -- Но оно уже принято, сказалъ мистеръ Гибсонъ, готовый поклясться, что никогда больше не станетъ вмѣшиваться въ дѣла, касающіяся женщинъ и любви. Его тронула неожиданная кротость сквайра, онъ думалъ доставить удовольствіе другимъ; а между тѣмъ, вотъ къ чему привели всѣ его хлопоты и чѣмъ окончились его надежды.
   -- О, Цинція, поѣзжайте! съ мольбой въ голосѣ и во взорѣ произнесла Молли.-- Поѣзжайте! Я увѣрена, что сквайръ вамъ понравится. И какъ у нихъ хорошо въ замкѣ! А если вы откажетесь, онъ, конечно, оскорбится.
   -- Я не хочу ронять своего достоинства, серьёзно возразила Цинція.-- А вы слышали, что говоритъ мама?
   Это было очень зло съ ея стороны. Она сама намѣревалась ѣхать и знала, что мать уже думала о томъ, какое ей при этомъ случаѣ надѣть платье. Но мистеръ Гибсонъ, хотя и хирургъ, никогда не анатомировалъ женскаго сердца, а потому принималъ всѣ рѣчи Цинціи и ея матери за чистую монету и сильно досадовалъ какъ на ту, такъ и на другую. Гнѣвъ до того начиналъ овладѣвать имъ, что онъ счелъ лучшимъ уйти и быстро направился къ двери, но былъ остановленъ голосомъ жены, говорившей:
   -- Другъ мой, если ты желаешь, чтобъ я поѣхала, я. поѣду и постараюсь забыть свои собственныя чувствованія.
   -- Да, я желаю, рѣзко сказалъ онъ, и вышелъ изъ комнаты.
   -- Въ такомъ случаѣ, я поѣду, произнесла она голосомъ жертвы. Слова эти предназначались для мужа, но врядъ ли до него дошли.-- Мы возьмемъ экипажъ въ гостиницѣ "Георга" и достанемъ ливрею для Томаса. Я уже давно хлопочу о ливреѣ, но дорогой мистеръ Гибсонъ находилъ ее излишней. Теперь же представляется такой случай, который, безъ сомнѣнія, заставитъ его согласиться на мою просьбу. Томасъ поѣдетъ на козлахъ и...
   -- Но, мама, у меня тоже есть свои чувства... начала Цинція.
   -- Пустяки, дитя! Ты видишь, какъ все хорошо устроивается.
   Итакъ, въ назначенный день онѣ отправились въ Гамлей. Мистеръ Гибсонъ былъ въ свое время увѣдомленъ о перемѣнѣ въ ихъ намѣреніяхъ. Его сильно раздосадовалъ первоначальный отказъ его жены отъ приглашенія, котораго онъ, зная сквайра и его мысли насчетъ женитьбы сыновей, никакъ не ожидалъ. Неудовольствіе заставило его воздержаться отъ разспросовъ насчетъ оказаннаго имъ пріема въ Гамлеѣ. Равнодушіе Цинціи къ тому, будетъ или нѣтъ принято приглашеніе, тоже не понравилось ему. Онъ не зналъ особенностей ея обращенія съ матерью и не понялъ, что равнодушіе это было чисто притворное, взятое ею на себя съ цѣлью досадить матери. Но, несмотря на все свое неудовольствіе, мистеру Гибсону очень хотѣлось узнать нѣкоторыя подробности визита въ Гамлей и въ первую же удобную минуту онъ обратился за свѣдѣніями къ Молли.
   -- Итакъ, вы вчера были въ Гамлеѣ?
   -- Да; я думала, и вы пріѣдете туда. Сквайръ васъ ожидалъ.
   -- Я сначала намѣревался ѣхать, но потомъ, по примѣру другихъ, перемѣнилъ свое намѣреніе. Я не вижу, почему за женщинами должно исключительно оставаться право быть измѣнчивыми? Ну, а какъ вы провели время? Я полагаю, хорошо, судя потому, что Цинція и ея мать возвратились оттуда очень веселыя.
   -- Да. Милый, старый сквайръ принарядился, прибрался и былъ въ своемъ наилучшемъ настроеніи духа. Онъ очень любезно и внимательно ухаживалъ за Цинціей, которая, съ своей стороны, была очень мила. Она гуляла съ нимъ и слушала его разсказы о садѣ и о фермѣ. Мама устала и предпочла сидѣть въ комнатѣ. Они же, мнѣ кажется, какъ нельзя лучше сошлись и много были вмѣстѣ.
   -- А моя маленькая дочка ходила за ними слѣдомъ на почтительномъ разстояніи?
   -- Да. Но вѣдь я тамъ почти какъ дома, и къ тому же... конечно... Молли покраснѣла и не докончила своей фразы.
   -- Какъ ты думаешь, стоитъ она его? спросилъ ее отецъ, какъ-бы не замѣчая ея смущенія.
   -- Роджера, папа? Кто можетъ его вполнѣ стоить? Но у нея очень милый нравъ и такое прелестное обращеніе.
   -- Прелестное, это -- правда; но я не совсѣмъ-то хорошо ее понимаю. Отчего она такъ боится огласки, и почему такъ равнодушно приняла приглашеніе отца Роджера? Она мнѣ отвѣчала такъ хладнокровно, какъ будто бы я звалъ ее идти со мной въ церковь.
   -- Я не думаю, чтобъ она, дѣйствительно, приняла это такъ равнодушно. Я тоже не совсѣмъ-то ее понимаю, но тѣмъ не менѣе горячо люблю ее.
   -- Что до меня касается, то я предпочитаю людей, которыхъ вполнѣ понимаю; но для женщинъ это, конечно, не есть необходимость. Такъ ты, дѣйствительно, считаешь ее достойной Роджера?
   -- О, папа... начала Молли и остановилась.
   Ей хотѣлось сказать что нибудь въ пользу Цинціи; но она никакъ не могла справиться съ своимъ отвѣтомъ. Мистеръ Гибсонъ, повидимому, не очень-то о немъ заботился; его занимали собственныя мысли, результатомъ которыхъ былъ вопросъ о томъ, имѣетъ ли Цинція извѣстія отъ Роджера?
   -- Да. Она получила отъ него письмо въ среду утромъ.
   -- Показала она тебѣ его? Вѣроятно, нѣтъ. Впрочемъ, я читалъ письмо Роджера къ отцу, и потому знаю все, что до него касается.
   Однако Цинція, къ немалому удивленію Молли, сказала ей, что если она желаетъ, то можетъ прочесть письмо; но Молли, ради Роджера, не захотѣла воспользоваться позволеніемъ. Она думала, что онъ писалъ его только для одной особы, и потому было бы нечестно, такъ-сказать, подслушать его сердечныя изліянія.
   -- А Осборнъ былъ дома? спросилъ мистеръ Гибсонъ.-- Сквайръ ожидалъ его возвращенія, но еще не зналъ ничего вѣрнаго...
   -- Нѣтъ, его не было дома.
   Говоря это, Молли вся вспыхнула. Ей внезапно пришло на мысль, что Осборнъ, безъ сомнѣнія, въ то время находился у своей жены, этой таинственной супруги, существованіе которой было для всѣхъ тайной, и о которой она сама такъ мало знала. Мистеръ Гибсонъ замѣтилъ краску на лицѣ дочери и испугался. Что могла она означать? Ужь достаточно было того, что одинъ изъ сыновей сквайра влюбился въ дѣвушку, низшую его по состоянію и по положенію. Въ какомъ новомъ затрудненіи очутились бы всѣ они, еслибъ еще нѣчто подобное завязалось между Осборномъ и Молли! Онъ рѣшился разомъ разъяснить свои сомнѣнія.
   -- Молли, сказалъ онъ: -- помолвка Цинціи съ Роджеромъ Гамлеемъ застигла меня совершенно врасплохъ; если въ нашемъ домѣ кроется еще нѣчто подобное, скажи мнѣ это прямо и откровенно, Я знаю, что вопросъ, который я тебѣ дѣлаю, весьма щекотливаго свойства; но я имѣю на то весьма важныя причины.
   Онъ взялъ ее за руку. Она взглянула на него своими ясными, правдивыми глазами, на которыхъ навернулись слезы. Она сама не знала, что ихъ вызвало -- вѣроятно, то было слѣдствіемъ ея нѣсколько разстроеннаго здоровья.
   -- Если вы полагаете, что Осборнъ думаетъ обо мнѣ такъ, какъ Роджеръ о Цинціи, то, папа, вы совершенно ошибаетесь. Осборнъ и я, мы большіе друзья, но ничего болѣе и никогда ничѣмъ инымъ не можемъ быть другъ для друга. Вотъ все, что я могу сказать вамъ.
   -- И этого совершенно достаточно, дитя мое. Я чувствую большое облегченіе. Ничуть не желаю я, чтобъ кто-нибудь взялъ и увезъ отъ меня мою Молли. Мнѣ было бы очень грустно безъ нея.
   Онъ сказалъ это отъ полноты души, но никакъ не ожидалъ, чтобъ слова его произвели столь сильное дѣйствіе. Молли обвила его шею руками и, положивъ голову на плечо ему, горько заплакала.
   -- Полно, полно! сказалъ онъ, гладя ее по спинѣ и осторожно опуская на диванъ.-- Не плачь: довольно вижу я слезъ въ чужихъ домахъ, гдѣ ихъ проливаютъ вслѣдствіе дѣйствительнаго горя. Не хочу я, чтобъ плакали у меня въ семьѣ, гдѣ, надѣюсь, нѣтъ къ тому никакихъ причинъ. Вѣдь съ тобой ничего не случилось дурнаго, неправда ли, дитя? продолжилъ онъ, отодвигая ее отъ себя, чтобы лучше заглянуть ей въ лицо.
   Она улыбнулась ему сквозь слезы, и онъ не видѣлъ печали, снова отуманившей ея личико, когда онъ оставилъ ее одну.
   -- Ничего, милый, милый папа, ничего нѣтъ дурнаго со мной въ настоящую минуту. Для меня такое утѣшеніе имѣть васъ хоть на самое короткое время въ моемъ исключительномъ распоряженіи -- это для меня такое счастіе.
   Мистеръ Гибсонъ хорошо понялъ смыслъ этихъ словъ, но въ то же время зналъ, что ничѣмъ не можетъ измѣнить положенія вещей, созданнаго его собственнымъ произволомъ. Лучше имя, никогда объ этомъ не говорить. Онъ поцаловалъ ее и сказалъ:
   -- Вотъ такъ хорошо, дитя! Теперь я спокойно тебя оставлю. Мнѣ давно нора: я совсѣмъ заболтался съ тобой. Пойди прогуляйся, и возьми съ собой Цинцію, если тебѣ пріятно ея общество. Я ухожу. Прощай, малютка!
   Его спокойная манера и слова хорошо подѣйствовали на Молли, заставивъ ее сдѣлать надъ собой усиліе и побороть овладѣвшее ею волненіе. Онъ это и имѣлъ въ виду. Но у самаго у него болѣзненно сжалось сердце, и онъ постарался заглушить его боль тѣмъ, что съ особеннымъ тщаніемъ занялся облегченіемъ чужихъ заботъ и печалей.
   

XVIII.
Послѣдствія безсознательнаго кокетства.

   На долю Молли тоже не замедлила выпасть честь имѣть претендента на ея сердце и руку. Только чести этой суждено было недолго длиться, такъ-какъ человѣкъ, явившійся съ твердой рѣшимостью сдѣлать ей предложеніе, кончилъ тѣмъ, что сдѣлалъ его Цинціи. То былъ не кто иной, какъ мистеръ Коксъ, возвратившійся въ Голлингфордъ съ цѣлью привести въ исполненіе намѣреніе, о которомъ объявилъ мистеру Гибсону еще два года тому назадъ. Онъ надѣялся убѣдить Молли сдѣлаться его женой, какъ только онъ встунитъ во владѣніе имѣніемъ своего дяди. Теперь онъ былъ богатый, хотя все попрежнему рыжеволосый молодой человѣкъ. Онъ остановился въ гостиницѣ Георга; съ нимъ были его собственныя лошади и при нихъ грумъ. Этихъ лошадей онъ привелъ съ собой ни чуть не для ѣзды, а единственно потому, что думалъ, будто бы столь осязательное доказательство его богатства непремѣнно окажется полезнымъ ему при сватовствѣ. Дѣлая очень скромную оцѣнку самому себѣ, онъ полагалъ, что для благополучнаго окончанія дѣла, за которымъ пріѣхалъ, нуждается въ разнаго рода вспомогательныхъ средствахъ. Онъ очень гордился своимъ постоянствомъ. И дѣйствительно, если принять въ соображеніе то, какъ онъ, вслѣдствіе обязанностей, приковавшихъ его къ постели больного дяди, отъ котораго ему надлежало получить богатое наслѣдство, рѣдко бывалъ въ обществѣ, а въ особенности въ женскомъ, то его вѣрность къ Молли должна казаться вполнѣ достойной похвалы, по крайней мѣрѣ въ его собственныхъ глазахъ. Мистеръ Гибсонъ былъ тоже тронутъ ею и счелъ себя обязаннымъ не стѣснять мистера Кокса въ его ухаживаніи за Молли, но, конечно, отъ всего сердца надѣялся, что дочь его не поддастся на нѣжныя нашептыванія юноши, который никогда не умѣлъ запомнить различія между самыми обыкновенными названіями медицинской номенклатуры. Своей женѣ онъ ничего не сказалъ о мистерѣ Коксѣ, кромѣ того, что онъ нѣкогда былъ его ученикомъ, теперь покинувшимъ медицину (или то немногое, что изъ нея зналъ), вслѣдствіе полученнаго имъ наслѣдства, дозволявшаго ему проводить жизнь въ праздности. Мистрисъ Гибсонъ, даже сознавшая, что тѣмъ или другимъ способомъ она впала въ немилость у своего мужа, вообразила себѣ, что можетъ стать на прежнюю съ нимъ ногу, если найдетъ хорошаго жениха для его дочери, Молли. Онъ, правда, положительно запретилъ ей хлопотать объ этомъ; но ея собственныя слова такъ часто находились въ разногласіи съ ея тайными мыслями и желаніями, что она совершенно естественно и въ другихъ предполагала то же самое. Все это побудило ее оказать мистеру Коксу самый радушный пріемъ.
   -- Для меня такое удовольствіе знакомиться съ прежними учениками моего мужа! Онъ мнѣ такъ много говорилъ о васъ, что я, право, считаю васъ членомъ нашей семьи, какъ, безъ сомнѣнія, считаетъ васъ и самъ мистеръ Гибсонъ.
   Мистеръ Коксъ чувствовалъ себя въ высшей степени польщеннымъ и принялъ слова эти за хорошее предзнаменованіе. "Мисъ Гибсонъ дома? спросилъ онъ, сильно покраснѣвъ.-- Я зналъ ее прежде, то-есть, я жилъ съ ней подъ одной кровлей болѣе двухъ лѣтъ и былъ бы очень радъ, еслибъ... когда бы...
   -- Конечно, и она будетъ рада васъ видѣть. Я послала ее и Цинцію -- вы незнакомы съ моей дочерью Цинціей, мистеръ Коксъ, не правда ли? Она и Молли такіе друзья! Я послала ихъ прогуляться. Сегодня славный морозный день; я думаю, онѣ скоро возвратятся.
   Она продолжала говорить разный любезный вздоръ, который пріятно щекоталъ слухъ молодого человѣка, въ то же время неперестававшаго ни на минуту прислушиваться къ хорошо знакомому стуку парадныхъ дверей, въ ожиданіи что вотъ-вотъ раздастся легкій шорохъ и быстрые шаги молодыхъ дѣвушекъ. Наконецъ, онѣ пришли. Первая въ дверяхъ показалась Цинція, цвѣтущая, свѣжая, съ яркимъ румянцемъ на щекахъ и блескомъ въ глазахъ. При видѣ посторонняго лица, она, какъ-бы пораженная неожиданностью, на мгновеніе остановилась на порогѣ. За ней вошла Молли болѣе тихой поступью, улыбающаяся, веселая, съ ямочками на щекахъ, но не сіяющая такой ослѣпительной красотой, какъ Цинція.
   -- Неужели это вы, мистеръ Коксъ? сказала она, подходя къ нему съ протянутой рукой и привѣтствуя его съ большой простотой и дружелюбіемъ.
   -- Да; я васъ очень давно не видѣлъ. Вы такъ выросли, такъ... но, я полагаю, этого не слѣдуетъ говорить, пробормоталъ онъ съ застѣнчивой поспѣшностью, все время держа ее за руку, къ немалому ея удивленію и неудовольствію. Затѣмъ мистрисъ Гибсонъ представила ему свою дочь, и обѣ молодыя дѣвушки заговорили объ удовольствіи, доставленномъ имъ прогулкой. Если для мистера Кокса и была когда нибудь возможность успѣха, то въ это первое свиданіе онъ испортилъ все дѣло упорствомъ, съ какимъ старался выказатъ свою любовь, а мистрисъ Гибсонъ усердно ему въ томъ помогала. Простота и дружелюбіе въ обращеніи Молли замѣнились сдержанностью, которую онъ нашелъ весьма дурной отплатой за двухлѣтнее съ его стороны постоянство. Къ тому же, она совсѣмъ не была такой необыкновенной красавицей, какою ему рисовали ее воображеніе и любовь. Мисъ Киркпатрикъ отличалась гораздо большей красотой, да и доступъ къ ней оказывался несравненно легче, Цинція, дѣйствительно, явилась передъ нимъ въ полномъ своемъ вооруженіи: она, о чемъ бы онъ ни говорилъ, съ напряженнымъ вниманіемъ слушала его рѣчи, какъ будто бы онѣ въ высшей степени интересовали ее, выказывала полное уваженіе ко всѣмъ его мнѣніямъ и сужденіямъ, однимъ словомъ, по обыкновенію -- безсознательно, пустила въ ходъ все свое инстинктивное искуство пріятно щекотать самолюбіе мужчинъ. Такимъ образомъ, пока Молли такъ спокойно отталкивала его отъ себя, Цинція привлекала его къ себѣ, и постоянство его не замедлило пасть передъ неотразимой силой ея очарованія. Онъ внутренно радовался тому, что не успѣлъ еще слишкомъ далеко зайдти въ своемъ ухаживаніи за Молли, и мысленно благодарилъ мистера Гибсона, два года тому назадъ запретившаго ему всякія изъявленія своей привязанности. Теперь онъ ясно видѣлъ, что Цинція, и одна только Цинція, могла сдѣлать его счастливымъ. По истеченіи двухъ недѣль, произведшихъ окончательный переворотъ въ его чувствованіяхъ, онъ счелъ нужнымъ поговорить съ мистеромъ Гибсономъ. Онъ сдѣлалъ это съ нѣкоторымъ самодовольнымъ ощущеніемъ, возбужденнымъ въ немъ увѣренностью въ томъ, что поступокъ его, въ настоящемъ случаѣ, именно такой, какого слѣдовало ожидать отъ всякаго порядочнаго человѣка, находящагося въ одинаковыхъ съ нимъ обстоятельствахъ. Но, въ то же время, онъ не могъ отдѣлаться отъ чувства стыда, которое невольно овладѣвало имъ при мысли о предстоящемъ признаніи въ измѣнчивости своего сердца. Онъ могъ не выражать словами этого признанія; но оно само собой подразумѣвалось. Случилось, что въ двѣ недѣли, которыя мистеръ Коксъ почти безвыходно провелъ въ семьѣ мистера Гибсона, хозяинъ очень мало былъ дома. Только изрѣдка, видя на короткое время своего бывшаго ученика, онъ нашелъ его измѣнившимся къ лучшему, особенно съ тѣхъ поръ, какъ обращеніе съ нимъ Молли убѣдило его, что молодому человѣку нечего надѣяться на ея расположеніе. Но мистеръ Гибсонъ даже не подозрѣвалъ впечатлѣнія, какое произвела на мистера Кокса Цинція; не то, конечно, онъ не далъ бы развиться въ немъ этой новой склонности. Вообще, докторъ не допускалъ возможности, чтобъ молодая дѣвушка, хотя бы только отчасти связанная обѣщаніемъ въ отношеніи къ одному человѣку, могла принимать ухаживаніе другого и не поспѣшить объясниться съ нимъ.
   Мистеръ Коксъ пожелалъ видѣть мистера Гибсона наединѣ. Оба джентльмена сидѣли въ комнатѣ, служившей нѣкогда мѣстомъ занятій для учениковъ доктора, а теперь предназначавшейся для пріема больныхъ, приходившихъ къ мистеру Гибсону на домъ, за совѣтомъ и медицинскимъ пособіемъ. Но комната эта еще на столько сохранила свой прежній видъ, что невольно внушала мистеру Коксу нѣкоторый страхъ и смущеніе. Онъ былъ красенъ до корня своихъ красныхъ волосъ и безпокойно вертѣлъ въ рукахъ новенькую, лоснящуюся шляпу. Наконецъ, онъ съ отчаяніемъ прямо приступилъ къ дѣлу, мало заботясь о связности и ясности своихъ словъ.
   -- Мистеръ Гибсонъ, вы, безъ сомнѣнія, будете крайне удивлены... во всякомъ случаѣ, я самъ не могу придти въ себя отъ изумленія... отъ того, что намѣренъ объявить вамъ. Но я считаю прямой обязанностью всякаго честнаго человѣка, какъ и вы сами это говорили, сэръ, два года тому назадъ, обратиться сначала къ отцу; а вы, сэръ, замѣняете мисъ Киркпатрикъ отца. Я желалъ бы выразить мои чувства, мои надежды, или, лучше сказать, мои желанія, однимъ словомъ...
   -- Мисъ Киркпатрикъ? съ изумленіемъ произнесъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Да, сэръ! продолжалъ мистеръ Коксъ съ мужествомъ отчаянія.-- Я знаю, это можетъ показаться вамъ непостоянствомъ, измѣнчивостью; но увѣряю васъ, я пріѣхалъ сюда съ сердцемъ, вполнѣ преданнымъ вашей дочери. Я былъ твердо намѣренъ сдѣлать ей предложеніе. Но, сэръ, еслибъ вы видѣли, какъ она со мной обращалась всякій разъ, какъ я рѣшался оказывать ей нѣкоторое вниманіе! Это была не робость, а просто отвращеніе; увѣряю васъ, я не ошибаюсь, тогда какъ мисъ Киркпатрикъ... онъ скромно опустилъ глаза и слегка улыбнулся, приглаживая ворсъ на своей шляпѣ.
   -- Тогда какъ мисъ Киркпатрикъ?... повторилъ мистеръ Гибсонъ такъ грозно, что мистеръ Коксъ, эсквайръ и богатый землевладѣлецъ, почувствовалъ себя смущеннымъ и испуганнымъ, какъ будто бы онъ попрежнему былъ ученикомъ, а мистеръ Гибсонъ его учителемъ.
   -- Я только хотѣлъ сказать, сэръ, что, на сколько можно судить по манерамъ, по благосклонности, съ какой меня слушали, но привѣтливости, съ какой принимали... я... я могу вывести заключеніе... я могу выразить надежду на то, что мисъ Киркпатрикъ не совсѣмъ ко мнѣ равнодушна. Я готовъ ждать. Если вы только ничего противъ этого не имѣете, сэръ, то я желалъ бы переговорить съ ней, добавилъ мистеръ Коксъ, чувствуя нѣкоторую неловкость при видѣ выраженія, появившагося на лицѣ мистера Гибсона.-- Увѣряю васъ, я не имѣю никакой надежды на успѣхъ съ мисъ Гибсонъ, продолжалъ онъ опять, думая, что мистеръ Гибсонъ оскорбился его непостоянствомъ.
   -- И впрямь не имѣете! Но вы напрасно себѣ воображаете, что это сердитъ меня. Что касается до мисъ Киркпатрикъ, то вы ошибаетесь на ея счетъ. Не можетъ быть, чтобъ она захотѣла поощрять ваше ухаживаніе!
   Мистеръ Коксъ замѣтно поблѣднѣлъ. Если его чувствованія не отличались постоянствомъ, то они, во всякомъ случаѣ, было очень сильны.
   -- Я думаю, сэръ, что еслибъ вы ее видѣли... Я не самонадѣянъ и, право, трудно объяснить, что именно въ ея обращеніи возбудило во мнѣ... Во всякомъ случаѣ, сэръ, вы мнѣ позволите попытать счастія и поговорить съ ней?
   -- Конечно, если ничто другое не въ состояніи убѣдить васъ. Мой совѣтъ вамъ, лучше не подвергаться непріятности получить отказъ. Можетъ быть, я и дурно дѣлаю, но предупреждаю васъ, что ея сердце несвободно.
   -- Нѣтъ! воскликнулъ мистеръ Коксъ.-- Тутъ должна быть ошибка. Мистеръ Гибсонъ, я, на сколько смѣлъ, выказывалъ ей любовь свою, и она всегда, какъ нельзя благосклоннѣе принимала выраженіе ея. Она не могла не понять меня и, можетъ быть, перемѣнила намѣреніе. Это даже весьма вѣроятно: она подумала, разсудила, и предпочла другого.
   -- Подъ "другимъ" вы, конечно, подразумѣваете самого себя. Я, пожалуй, могу допустить возможность подобнаго непостоянства (онъ не могъ удержаться отъ легкой усмѣшки), но былъ бы очень огорченъ, еслибъ въ ней провинилась мисъ Киркпатрикъ.
   -- Но вѣдь это могло случиться, и я все-таки желалъ бы поговорить съ ней. Не позволите ли вы мнѣ повидаться съ ней?
   -- Конечно, позволю, мой бѣдный другъ.-- Вмѣстѣ съ презрѣніемъ, мистеръ Гибсонъ не могъ не чувствовать сожалѣнія и даже нѣкотораго уваженія къ простосердечію и искренности молодого человѣка.-- Я сейчасъ пришлю ее сюда.
   -- Благодарю васъ, сэръ. Да благословитъ васъ Богъ за вашу доброту!
   Мистеръ Гибсонъ пошелъ наверхъ въ гостиную, гдѣ надѣялся застать Цинцію. И дѣйствительно, она была тамъ, прекрасная и безпечная, какъ всегда. Она дѣлала шляпку для матери и болтала съ Молли.
   -- Цинція, сдѣлайте мнѣ одолженіе, пойдите сейчасъ же въ мою пріемную. Мистеръ Коксъ желаетъ поговорить съ вами.
   -- Мистеръ Коксъ? спросила Цинція.-- Что ему надо?
   Она, безъ сомнѣнія, сама нашла отвѣтъ на свой вопросъ, потому что вдругъ вся вспыхнула и опустила глаза, чтобъ не встрѣтиться со взглядомъ мистера Гибсона. Лишь только она вышла изъ комнаты, мистеръ Гибсонъ сѣлъ и взялъ газету, чтобъ имѣть предлогъ къ молчанію. Прочелъ ли онъ тамъ что-нибудь такое, или его къ тому побудили собственныя размышленія, только минуты черезъ двѣ онъ сказалъ Молли, которая не могла придти въ себя отъ удивленія:
   -- Молли, никогда не играй любовью честнаго человѣка. Ты и не подозрѣваешь, какую боль можешь этимъ причинить.
   Вскорѣ Цинція вернулась въ гостиную. Она казалась очень смущенной, и еслибъ могла предвидѣть, что еще застанетъ тамъ мистера Гибсона, то, безъ сомнѣнія, прошла бы прямо въ свою комнату. Видѣть его, сидящаго въ гостиной посреди бѣлаго дня и читающаго, было въ высшей степени необыкновенно. Онъ взглянулъ на нее, только что она показалась въ дверяхъ. Ничего болѣе не оставалось, какъ смѣло выдержать грозу.
   -- Мистеръ Коксъ еще внизу? спросилъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Нѣтъ. Онъ ушелъ и просилъ меня передать вамъ свой поклонъ. Онъ, кажется, сегодня же отсюда уѣзжаетъ.
   Цинція старалась говорить спокойно; но голосъ ея слегка дрожалъ и она не поднимала глазъ.
   Мистеръ Гибсонъ еще нѣсколько минутъ продолжалъ смотрѣть въ газету. Цинція чувствовала приближеніе грозы и только желала, чтобъ она скорѣй разразилась. Суровое молчаніе невыносимо тяготило ее. Наконецъ, оно было прервано.
   -- Я надѣюсь, это болѣе никогда не повторится, Цинція! сказалъ мистеръ Гибсонъ очень серьёзно.-- Я нашелъ бы предосудительнымъ поведеніе всякой свободной молодой дѣвушки, еслибъ она вздумала благосклонно принимать ухаживаніе молодого человѣка и заставила бы его тѣмъ самымъ сдѣлать себѣ предложеніе, котораго не намѣрена принять. Но что сказать о молодой дѣвушкѣ въ вашемъ положеніи, помолвленной, и все-таки "какъ нельзя благосклоннѣе" -- это слова самого Кокса -- принимающей выраженія любви другого мужчины? Подумали ли вы о совершенно безполезной печали, которую причинили ему вашимъ необдуманнымъ поведеніемъ? Теперь я говорю только "необдуманнымъ"; но, прошу васъ, не дѣлайте впередъ ничего подобнаго, не то я принужденъ буду дать всему этому болѣе строгое и сильное названіе.
   Молли не могла себѣ представить, что бы также ея отецъ могъ сказать еще болѣе строгаго и сильнаго? Манеры и тонъ мистера Гибсона были суровы до жестокости. Цинція сначала вся вспыхнула, потомъ поблѣднѣла и, наконецъ, подняла на него глаза, полные слезъ, и бросила на него такой умоляющій взглядъ, что гнѣвъ его немедленно улегся. Но онъ рѣшился не поддаваться вліянію ея выразительной красоты и продолжалъ смотрѣть на нее съ прежней строгостью.
   -- Прежде, чѣмъ произносить такой рѣзкій приговоръ, мистеръ Гибсонъ, я попросила бы васъ выслушать мое оправданіе. Я ничуть не намѣревалась... кокетничать. Я только хотѣла быть пріятной; удержаться отъ этого я не въ силахъ. Но глупецъ, мистеръ Коксъ, кажется, вообразилъ себѣ, что я поощряю его за мной ухаживать?
   -- Вы хотите сказать, что не замѣчали его склонности къ вамъ?
   Мистеръ Гибсонъ готовъ былъ дать убѣдить себя этому нѣжному голосу и прекрасному лицу, обращенному къ нему съ выраженіемъ мольбы и раскаянія.
   -- Я полагаю, мнѣ слѣдуетъ сказать вамъ всю правду.
   Цинція покраснѣла и едва замѣтно улыбнулась; но этого было достаточно, чтобъ снова ожесточить къ ней сердце мистера Гибсона.
   -- Газа два-три я нашла, что онъ становится ужь черезчуръ внимателенъ. Но я ненавижу обрывать людей; да къ тому же, никакъ не могла себѣ вообразить, что онъ вздумаетъ серьёзно влюбиться въ меня и надѣлать столько хлопотъ, всего послѣ двухнедѣльнаго знакомства со мной.
   -- Вы, повидимому, все время отлично видѣли, въ чемъ дѣло. Но не кажется ли вамъ, что вамъ слѣдовало бы подумать о послѣдствіяхъ вашей игры съ нимъ?
   -- Можетъ быть, не знаю. Но я вижу, я во всемъ виновата, а онъ во всемъ правъ, сказала Цинція, обидѣвшись и немного надувшись.-- Мы во Франціи имѣли обыкновеніе говорить: les absents ont toujours tort, но здѣсь кажется... она остановилась. Ей не хотѣлось сказать дерзости человѣку, котораго она очень уважала и любила. Она избрала другой способъ защиты и совсѣмъ испортила дѣло:-- кромѣ того -- добавила она -- Роджеръ не хотѣлъ, чтобъ я считала себя связанной обѣщаніемъ. Я желала дать ему слово, но онъ отказался взять его.
   -- Пустяки! Не станемъ говорить болѣе объ этомъ, Цинція. Я сказалъ все, что имѣлъ сказать. Бовторяю, я считаю вашъ поступокъ только необдуманнымъ и совѣтую вамъ никогда впередъ не приниматься за то же.
   И онъ быстро вышелъ изъ комнаты, чтобъ разомъ положить конецъ разговору, продолженіе котораго ни къ чему другому не повело бы, какъ только къ тому, чтобъ усилить его раздраженіе.
   -- Не виновна; но мы все-таки совѣтуемъ подсудимой больше не провиняться. Не правда ли, это такъ, Молли? сказала Цинція, улыбаясь сквозь слезы.-- Я думаю, вашъ отецъ еще могъ бы сдѣлать изъ меня хорошую женщину, еслибъ захотѣлъ за это взяться и не былъ бы такъ неумолимо строгъ. И какъ подумаешь, что всему виной этотъ рыжеволосый дуракъ! Онъ прикинулся огорченнымъ, какъ будто бы зналъ меня въ теченіе многихъ лѣта, а не нѣсколькихъ только дней, или, вѣрнѣе, даже часовъ.
   -- Я боялась, чтобъ онъ очень не полюбилъ васъ, замѣтила Молли.-- Раза два я была поражена выраженіемъ его лица, и если ничего не сказала, то изъ боязни васъ опечалить; да къ тому же, и надѣялась на его скорый отъѣздъ. Теперь я очень сожалѣю объ этомъ!
   -- Вы ни чуть не поправили бы дѣла, отвѣчала Цинція.-- Я знала, что нравлюсь ему; а мнѣ очень по сердцу вравиться. Во мнѣ врожденное желаніе производить пріятное впечатлѣніе на всякаго, кто ко мнѣ приближается; только со мной слѣдуетъ быть осторожнымъ и не заходить слишкомъ далеко, а не то я начинаю тревожиться. Я теперь до конца моей жизни буду ненавидѣть рыжеволосыхъ мужчинъ. И какъ подумаешь, что такой молодецъ навлекъ на меня неудовольствіе вашего отца!
   У Молли на языкѣ вертѣлся вопросъ; она сознавала неловкость сдѣлать его, но онъ совсѣмъ невольно вырвался у нея.
   -- Скажете вы объ этомъ Роджеру?
   Цинція отвѣчала:
   -- Я еще не подумала... нѣтъ! По крайней мѣрѣ, я полагаю, что нѣтъ... развѣ только въ случаѣ, если я за него выйду...
   -- Если выйду! съ негодованіемъ воскликнула Молли. Но Цинція не обратила вниманія на ея восклицаніе, пока не кончила начатую фразу: -- и увижу по его обращенію и лицу, что ему можно сказать это. Но писать о подобныхъ вещахъ неудобно: онъ можетъ встревожиться.
   -- Я увѣрена, что онъ встревожится, просто замѣтила Молли.-- Но, я полагаю, должно быть такъ пріятно говорить съ нимъ свободно обо всѣхъ своихъ затрудненіяхъ и печаляхъ!
   Да, но я не хочу тревожить его. Гораздо лучше писать ему веселыя письма, которыя могли бы развлекать его и поддерживать въ немъ бодрость. Ему должно быть скучно посреди чорныхъ людей. Вы повторили, Молли, мои слова: "если я за него выйду". Знаете ли, мнѣ, право, кажется, что намъ никогда не бывать мужемъ и женой. Я не знаю -- почему, по не могу отдѣлаться. отъ этого предчувствія. А, въ такомъ случаѣ, лучше не повѣрять ему всѣхъ моихъ секретовъ; иначе, если мое предчувствіе сбудется, онъ очутится въ весьма неловкомъ положеніи.
   Молли опустила работу и сидѣла молча, устремивъ глаза въ пустое пространство. Наконецъ она сказала:
   -- Я боюсь, это разобьетъ его сердце, Цинція!
   -- Пустяки! Вонъ мистеръ Коксъ пріѣхалъ сюда съ намѣреніемъ влюбиться въ васъ... да, нечего такъ сильно краснѣть. Вы и сами это видѣли не хуже меня и сочли нужнымъ оттолкнуть его отъ себя. Я сжалилась надъ нимъ и поспѣшила залечить его уязвленное самолюбіе.
   -- Какъ вы можете, какъ вы смѣете сравнивать Роджера Гамлея съ мистеромъ Коксомъ! вспылила Молли.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я ихъ и не думаю сравнивать. Они такъ различны, какъ только могутъ быть различны мужчины. Не принимайте такъ къ сердцу всякой бездѣлицы, Молли. Вы смотрите на меня съ такимъ упрекомъ, какъ будто я обидѣла васъ такъ же сильно, какъ меня обидѣлъ вашъ отецъ.
   -- Меѣ кажется, что вы недостаточно цѣните Роджера, смѣло возразила Молли. Ей потребовалось немало мужества, чтобъ сказать эти слова, хотя она сама не могла бы опредѣлить чувства, заставлявшаго ее стыдиться ихъ.
   -- Неправда, я цѣню его. Но не въ моемъ характерѣ приходить въ восторгъ и, я полагаю, мнѣ никогда не удастся быть тѣмъ, что называютъ "влюбленной". Тѣмъ не менѣе, мнѣ очень пріятно знать о его любви ко мнѣ. Я съ удовольствіемъ помышляю о томъ, чтобъ сдѣлать его счастливымъ, и считаю его самимъ лучшимъ и пріятнымъ изъ всѣхъ знакомыхъ мнѣ мужчинъ, исключая, впрочемъ, вашего отца, когда онъ на меня не сердится. Чего же вы еще отъ меня хотите, Молли? Или мнѣ непремѣнно слѣдуетъ признать его красивымъ?
   -- Я знаю, многіе говорятъ, что онъ дуренъ собой, но...
   -- Я одного мнѣнія съ этими многими. Тѣмъ не менѣе, мнѣ правится его лицо, несравненно, въ тысячу разъ болѣе изящной физіогноміи мистера Престона. Во все время, пока длился этотъ разговоръ, Цинція, казалось, въ первый разъ говорила серьёзно. ни Молли, ни она сама не знали, какимъ образомъ подвернулся сюда мистеръ Престонъ. Она упомянула о немъ по внезапному побужденію; но въ глазахъ ея блеснулъ зловѣщій огонь, а губы презрительно сжались. Молли не разъ и прежде замѣчала у ней этотъ взглядъ, когда произносилось имя мистера Престона.
   -- Цинція, что заставляетъ васъ такъ ненавидѣть мистера Престона?
   -- А развѣ вы его любите? Къ чему вы мнѣ дѣлаете этотъ вопросъ? А между тѣмъ, Молли, сказала она, мгновенно впадая въ уныніе, выразившееся нетолько въ ея голосѣ и взглядѣ, но во всей фигурѣ, которая внезапно какъ-то опустилась и точно умалилась: -- Молли, что бы вы подумали обо мнѣ, еслибъ я въ концѣ-концовъ вышла за него замужъ?
   -- Вышли за него? Развѣ онъ дѣлалъ вамъ предложеніе?
   Но Цинція, вмѣсто отвѣта, продолжала, разсуждая вслухъ:
   -- И болѣе странныя вещи случаются. Слышали ли вы когда-нибудь о томъ, какъ люди съ сильной волей подчиняютъ себѣ другихъ, болѣе слабыхъ, и заставляютъ ихъ дѣлать все, что имъ вздумается? Одна изъ воспитанинцъ мадамъ Лефебръ поступила въ гувернантки въ одно русское семейство, которое живетъ гдѣ-то около Москвы. Я иногда намѣревалась написать ей и попросить ее найдти мнѣ мѣсто въ Россіи только для того, чтобъ избавиться отъ возможности ежедневной встрѣчи съ этимъ человѣкомъ!
   -- Но иногда вы кажетесь съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ, вы разговариваете съ нимъ...
   -- Я не могу избѣжать этого, нетерпѣливо возразила Цинція. Потомъ, какъ-бы спохватясь, продолжала: -- мы были съ нимъ знакомы въ Ашкомбѣ, и это не такой человѣкъ, отъ котораго можно легко отдѣлаться. Я должна быть съ нимъ учтива; но ни чуть не изъ любви къ нему, и онъ это знаетъ изъ того, что я ему сказала. Но перестанемъ говорить о немъ. Я совсѣмъ не знаю, какъ у насъ и теперь о немъ рѣчь зашла: довольно того, что онъ живетъ на свѣтѣ, да еще вдобавокъ всего въ полмили разстоянія отъ насъ. О, какъ я желала бы, чтобъ Роджеръ былъ богатъ, чтобъ онъ никогда не уѣзжалъ, немедленно могъ бы на мнѣ жениться и увезти меня прочь отъ этого человѣка! Еслибъ я тогда обо всемъ подумала, то, право, кажется, приняла бы предложеніе рыжеволосаго мистера Кокса.
   -- Я рѣшительно ничего тутъ не понимаю, сказала Молли.-- Мнѣ тоже не нравится мистеръ Престонъ; но я никогда и не подумала бы бѣжать изъ окрестностей, гдѣ онъ живетъ.
   -- Нѣтъ, потому что вы благоразумная маленькая милочка, сказала Цинція уже съ обычной своей манерой и, подойдя къ Молли, поцаловала ее.-- Во всякомъ случаѣ, вы должны согласиться съ тѣмъ, что я умѣю ненавидѣть.
   -- Да. Но я все-таки ничего не понимаю.
   -- И не старайтесь понять. Это старое, сложное дѣло, которое началось еще въ Ашкомбѣ, Въ основаніи всего лежатъ деньги. О, ужасная бѣдность! Будемъ говорить о чемъ нибудь другомъ, или я, всего лучше, пойду кончать письмо къ Роджеру, а не то опоздаю къ отходу почты въ Африку!
   -- Но вы уже опоздали. О, мнѣ слѣдовало напомнить вамъ! Развѣ вы не видѣли въ почтовой конторѣ объявленія о томъ, что письмамъ слѣдуетъ быть въ Лондонѣ десятаго числа утромъ, а не вечеромъ, какъ сначала предполагалось. О, какъ мнѣ жаль!
   -- И мнѣ тоже, но вѣдь этимъ дѣлу не поможешь. Будемъ утѣшаться мыслію, что чѣмъ позднѣе до него дойдутъ извѣстія о насъ, тѣмъ больше удовольствія они доставятъ ему. Меня гораздо сильнѣе тревожитъ то, что вашъ отецъ на меня сердится. Я люблю его, и онъ изъ меня дѣлаетъ настоящую трусиху. Видите ли, Молли, продолжала она жалобно: -- мнѣ до сихъ поръ не случалось жить съ людьми, у которыхъ были бы такія высокія понятія о чести, и я совсѣмъ не знаю, какъ мнѣ держать себя съ вами.
   -- Но вамъ слѣдуетъ научиться, нѣжно возразила Молли.-- Роджеръ не менѣе насъ строгъ въ своихъ понятіяхъ о добрѣ и злѣ.
   -- Да, но онъ влюбленъ въ меня! сказала Цинція съ сознаніемъ собственной силы. Молли отвернулась и замолчала. Она знала, что Цинція говорила истину, а съ истиной безполезно, да и опасно вступать въ борьбу. Она старалась всячески заглушить опасенія, которыя мучили ее, и даже избѣгала анализировать ихъ. Во всю эту зиму ей казалось, будто солнце ея жизни все болѣе и болѣе подергивалось туманомъ, и она думала, что оно уже никогда снова не засіяетъ для нея ярко и весело. Она каждое утро просыпалась съ тяжелымъ сознаніемъ, что вокругъ нея все какъ-то не ладится, и она ничѣмъ не въ состояніи измѣнить установившагося порядка вещей. Какъ ни старалась она, а не могла не видѣть, что отецъ ея тяготился своей женой. Сначала она долго удивлялась его наружному довольству и была до того эгоистична, что даже мало радовалась его спокойствію. Но повременамъ природа брала свое, и тогда она сердилась и негодовала на то, что называла его слѣпотой. Теперь же въ немъ произошла какая-то перемѣна, и это со времени помолвки Цинціи. Онъ сдѣлался крайне чувствителенъ къ недостаткамъ своей жены; обращеніе его приняло рѣзкій, саркастическій оттѣнокъ, и нетолько въ отношеніи къ женѣ, но и въ отношеніи къ Цинціи, и даже -- хотя, правда, очень рѣдко -- въ отношеніи къ собственной дочери. Еслибы онъ былъ подверженъ гнѣвнымъ припадкамъ или вообще привыкъ выражать то, что тревожило или сердило его, то это, безъ сомнѣнія, облегчило бы его, хотя, можетъ быть, и унизило бы въ собственныхъ глазахъ. Въ настоящемъ случаѣ, обычная сдержанность не измѣнила ему; но онъ сталъ жестокъ въ обращеніи, а рѣчи его отличались какой-то горечью. Молли качала сожалѣть о "слѣпотѣ", въ которой, по ея мнѣнію, мистеръ Гибсонъ пребывалъ въ первый годъ послѣ своей женитьбы. Собственно говоря, домашній миръ ничѣмъ не нарушался; многіе сказали бы, что мистеръ Гибсонъ подчиняется тому, что неизбѣжно. Онъ самъ выражался гораздо картиннѣе, утверждая, что "нечего плакать о пролитомъ молокѣ". Онъ но принципу избѣгалъ всякой ссоры съ женой, предпочитая въ крайнихъ случаяхъ или уходить изъ комнаты, или зажимать ей ротъ насмѣшкой. Къ тому же, и мистрисъ Гибсонъ сама отличалась довольно спокойнымъ характеромъ и любила тишину и согласіе. Она нелегко понимала сарказмы своего мужа; они, правда, смущали ее; по она никогда не старалась добираться до ихъ смысла; ей было непріятно о нихъ думать, и она спѣшила забывать ихъ. Тѣмъ не менѣе она чувствовала, что находится въ опалѣ, и тревожилась. Въ этомъ отношеніи она походила на Цинцію: ей нравилось производить пріятное впечатлѣніе и очень хотѣлось возвратить къ себѣ уваженіе, которое, хотя она этого и не подозрѣвала, потеряла навсегда. Иногда Молли втайнѣ брала сторону мачихи. Ей казалось, что сама она не могла бы такъ кротко выносить рѣзкія выходки отца. Онѣ поражали бы ее до глубины души, и она или потребовала бы отъ него объясненія и доискалась бы до причины его неудовольствія, или же впала бы въ отчаянное и мрачное настроеніе духа. А мистрисъ Гибсонъ, вмѣсто того, всякій разъ, какъ мужъ ея выходилъ изъ комнаты послѣ непріятнаго разговора, произносила съ болѣе изумленнымъ, чѣмъ оскорбленнымъ видомъ:
   -- Дорогой папа сегодня, кажется, не въ духѣ. Надо приготовить ему обѣдъ по вкусу. Я не разъ замѣчала, что все въ домашнемъ быту зависитъ отъ умѣнья доставлять мужчинѣ какъ можно болѣе удобствъ.
   Итакъ она продолжала отыскивать способъ, который возвратилъ бы ей расположеніе мужа. Она даже усиленно объ этомъ заботилась и, по крайнему своему разумѣнію, прибѣгала къ тому или другому средству. Молли невольно сожалѣла ее, видя ея безполезныя и неудачныя попытки, хотя вполнѣ сознавала, что мачиха ея была причиной овладѣвшей ея отцомъ раздражительности. Онъ до нѣкоторой степени даже началъ преувеличивать недостатки своей жены. Они производили на него дѣйствіе, похожее на то непріятное ощущеніе, какое производитъ на нервныхъ людей безпрестанно повторяющійся около нихъ одинъ и тотъ же шумъ: замѣтивъ его разъ, они постоянно съ напряженнымъ вниманіемъ ожидаютъ его возобновленія.
   Итакъ, Молли вообще провела не очень-то веселую зиму, не говоря уже о личныхъ тревогахъ и печаляхъ, какія у нея могли быть. Самое здоровье начинало измѣнять ей. Она не хворала; но жизненныя силы ея точно упали. Сердце ея билось медленнѣе и слабѣе. Она ни на что не надѣялась; ничего не ожидала впереди. Во всемъ мірѣ, казалось ей, не было средства, которое могло бы уничтожить разладъ, возникшій между ея отцомъ и его женой. Пройдутъ дни, мѣсяцы, годы, а Молли постоянно будетъ сочувствовать отцу, соболѣзновать мачихѣ, страдать за обоихъ, и гораздо болѣе, чѣмъ мистрисъ Гибсонъ страдала за самое себя. Молли не могла себѣ представить, какъ это она прежде желала, чтобы глаза ея отца открылись насчетъ недостатковъ его жены, и надѣялась на то, что онъ съумѣетъ исправить ихъ. Нѣтъ, въ ихъ положеніи все было безнадежно, и единственное лекарство противъ терзавшаго ихъ зла заключалось въ томъ, чтобы какъ можно меньше о немъ думать. Затѣмъ, отношенія Цинціи къ Роджеру тоже не мало тревожили Молли. Она не вѣрила въ любовь Цинціи къ нему, по крайней-мѣрѣ она казалась ей гораздо менѣе сильной., чѣмъ та, которую она, Молли, принесла бы ему въ даръ, еслибы была такъ счастлива -- нѣтъ, не то, еслибы она находилась на мѣстѣ Цинціи. Она пошла бы къ нему съ протянутыми руками, съ сердцемъ, преисполненнымъ любви и признательности за каждую ласку, за каждое слово довѣрія. Цинція же, вмѣсто того, получала его письма съ какой-то беззаботностью, и читала ихъ съ страннымъ равнодушіемъ, между тѣмъ, какъ Молли сидѣла у ея ногъ и смотрѣла ей въ глаза съ тѣмъ тоскливымъ видомъ, съ которымъ собака ожидаетъ крошекъ, случайно падающихъ со стола ея хозяина.
   Въ подобныхъ случаяхъ она всегда старалась быть терпѣливой, пока, наконецъ, не наставала удобная минута, когда она могла спросить: "Гдѣ онъ, Цинція? Что онъ пишетъ?" Цинція клала письмо на столъ я улыбалась, вспоминая нѣжныя выраженія, въ немъ заключавшіяся.
   -- Гдѣ? О, я не могу сказать въ точности. Я не обратила на это вниманіе. Гдѣ-то въ Абиссиніи, кажется, въ Гуонѣ. Я не могу разобрать названія, да это ни къ чему бы и не повело, такъ-какъ не могло бы дать мнѣ ни малѣйшаго понятія о мѣстности.
   -- Здоровъ онъ? заботливо спрашивала Молли.
   -- Да, теперь. У него былъ легкій припадокъ лихорадки, говоритъ онъ, который, однако, благополучно прошелъ, и онъ теперь надѣется, чти совсѣмъ аклиматизировался.
   -- Лихорадки!... Но кто же за нимъ ходилъ, кто о немъ заботился?... и въ такой дали отъ дома!... О, Цинціи!
   -- Я не думаю чтобы за нимъ кто нибудь ухаживалъ, за бѣдненькимъ. Какой уходъ въ Абиссиніи? Тамъ и понятія не имѣютъ о госпиталяхъ. Но у него былъ съ собой порядочный запасъ хинины, которая, кажется, составляетъ лучшее специфическое средство.
   Молли минуту или двѣ сидѣла въ раздумьѣ.
   -- Отъ какого числа это письмо, Цинція?
   -- Я не посмотрѣла... Оно писано въ декабрѣ -- 10-го декабря.
   -- Почти два мѣсяца тому назадъ, замѣчала Молли.
   -- Да; но когда онъ уѣзжалъ, я рѣшилась не терзать себя безполезными опасеніями. Еслибъ съ нимъ случилось... что-нибудь дурное, сказала Цинція, избѣгая произнести слово "смерть", все кончилось бы гораздо скорѣе, чѣмъ до меня успѣло бы дойдти извѣстіе о его болѣзни. Какую пользу могла бы я ему принести, скажите сами, Молла?
   -- Никакой. Все это совершенно справедливо, только я полагаю, сквайръ не такъ благоразуменъ, какъ вы.
   -- Я всякій разъ, какъ получаю письма отъ Роджера, нишу ему маленькую записочку. Какъ вы думаете, Молли, сказать ему о лихорадкѣ?
   -- Право, не знаю, отвѣчала Молли.-- Нѣкоторые посовѣтовали бы вамъ сказать; но я почти предпочла бы остаться въ неизвѣстности на этотъ счетъ. Не пишетъ ли онъ еще чего-нибудь такого, что я могла бы узнать?
   -- Письма влюбленныхъ всегда очень нѣжны, а это въ особенности, отвѣчала Цинція, еще разъ просматривая письмо.-- Вотъ вы можете прочесть отсюда и до сихъ поръ, продолжала она, отмѣчая нѣсколько строчекъ.-- Сама я пропустила это мѣсто: оно показалось мнѣ скучнымъ. Онъ толкуетъ объ Аристотелѣ, да о Плиніи, а я спѣшу докончить мою шляпку ко времени, когда мы отправимся дѣлать визиты.
   Молли брала письмо. у ней мелькало въ головѣ, что онъ касался его, держалъ его въ своихъ рукахъ, въ такой отдаленной странѣ, гдѣ онъ могъ погибнуть, и никто бы о томъ и не зналъ. Ея тонкіе, смуглые пальчики нѣжно обхватили бумагу. Она начала читать. Въ отмѣченныхъ строкахъ, рѣчь, между прочимъ, шла о нѣсколькихъ книгахъ, которыя, она подумала, можно достать въ Голлингфордѣ. Ученыя подробности и ссылки на извѣстныя сочиненія, дѣйствительно, могли бы инымъ показаться скучными, по никакъ не ей, благодаря его прежнимъ урокамъ и назидательнымъ разговорамъ, возбудившимъ въ ней интересъ къ естествознанію. Въ заключеніе, онъ извинялся въ этихъ сухихъ подробностяхъ, говоря, что о чемъ иномъ могъ бы онъ писать изъ этой дикой страны, какъ не о своей любви, своихъ странствованіяхъ и развлеченіяхъ. Въ абиссинской пустынѣ нѣтъ ни общества, ни легкой литературы, ни произведеніи искуства.
   Молли давно не чувствовала себя здоровой, и воображеніе ея, поэтому, вообще было болѣзненно настроено. Мысли ея днемъ и ночью, на яву и во снѣ, постоянно обращались къ Роджеру. Ей казалось, что онълежитъ больной, и некому о немъ позаботиться. Она то я дѣло молилась: "Господи, сохрани ему жизнь, хотя бы мнѣ болѣе никогда не пришлось увидѣть его! Будь милостивъ къ его отцу! Дай ему возвратиться домой невредимымъ и жить счастливо съ той, которую онъ такъ нѣжно -- о Боже, какъ нѣжно любитъ!" И бѣдняжка горько рыдала, пока не засыпала, со слезами на глазахъ, съ горячей молитвой на устахъ.
   

XIX.
Мистеръ Киркпатрикъ.

   Цинція нисколько не измѣнилась къ Молли. Она была попрежнему къ ней добра, внимательна; всегда съ удовольствіемъ оказывала ей услуги; увѣряла ее въ своей къ ней привязанности и, кажется, дѣйствительно любила ее болѣе всѣхъ на свѣтѣ. Но Молли заняла это мѣсто въ сердцѣ Цинціи почти съ первыхъ же дней, какъ та поселилась въ домѣ ея отца. Еслибъ она чувствовала хоть малѣйшую склонность анализировать характеръ людей, къ которымъ сама была привязана, то непремѣнно замѣтила бы, что, при всей своей наружной откровенности, Цинція не переступала за извѣстныя границы довѣрія. Была черта, за которой она начинала себя сдерживать и окружать какой-то таинственностью. Напримѣръ, ея отношенія къ мистеру Престону составляли настоящую загадку для Молли. Она видѣла, что между ними въ былое время въ Ашкомбѣ непремѣнно должна была существовать гораздо большая интимность, воспоминаніе о которой волновало и раздражало Цинцію, явно стремившуюся забыть то, что онъ, напротивъ, всячески старался ей напоминать. Но что положило конецъ этой интимности, почему Цинція такъ не взлюбила его теперь, и еще многія другія связанныя съ этимъ обстоятельства оставались неразъясненными для Молли. Цинція очень ловко отражала невинныя усилія Молли, въ первое время ихъ знакомства, узнать подробности прошедшаго существованія своей подруги. Не разъ случалось Молли внезапно встрѣчать на своемъ пути высокую стѣну, которую не было возможности пробить, но крайней-мѣрѣ, тѣми деликатными орудіями, какія для того избирала милая дѣвушка. Можетъ быть, Цинція и открыла бы всѣ свои тайны, еслибы, для удовлетворенія своего любопытства, къ ней приступили съ большей настойчивостью или хитростью. Но Молли но изъ любопытства, а изъ участія, желала проникнуть въ тайну Цинціи, и потому, лишь только замѣтила, что та предпочитаетъ молчать о ней, перестала ее разспрашивать.
   Молли была единственная особа, къ которой Цинція продолжала относиться съ неизмѣнной лаской и привѣтливостью. Вліяніе мистера Гибсона на своенравную красавицу только до тѣхъ поръ и было дѣйствительно, покуда она видѣла, что нравится ему. Она старалась поддержать въ немъ хорошее о себѣ мнѣніе, и ради этого, не разъ удерживалась при немъ отъ саркастической выходки противъ матери или отъ соблазна сдѣлать маленькое отступленіе отъ той или другой истины. Теперь же ею овладѣла какая-то трусость въ ея сношеніяхъ съ мистеромъ Гибсономъ, и даже Молли, ея постоянная защитница, не могла не замѣтить, какъ она увертывалась, и не всегда съ безукоризненной правдивостью отвѣчала на его нападки и замѣчанія. Ея остроумныя, насмѣшливыя возраженія матери сдѣлались рѣже; но ихъ замѣнила какая-то нетерпѣливость, и точно раздражительность, въ обращеніи съ ней. Всѣ эти измѣненія въ настроеніи духа Цинціи совершились не вдругъ, а постепенно въ теченіе многихъ зимнихъ мѣсяцевъ, длинныхъ вечеровъ и ненастныхъ дней, которые какъ-то имѣютъ способность съ особенной отчетливостью выставлять мрачныя стороны характеровъ людей и ихъ непріязненныя расположенія другъ къ другу.
   Большую часть этого времени мистеръ Престонъ провелъ въ Ашкомбѣ, такъ-какъ лордъ Комноръ не могъ найдти другого управляющаго, который былъ бы въ состояніи замѣнить мистера Престона. Пока его мѣсто оставалось незамѣщеннымъ, мистеръ Престонъ взялся исполнять обязанности своего прежняго и новаго положенія. Мистрисъ Гудепофъ подверглась серьёзной болѣзни, и все время, что она хворала, маленькое голлингфордское общество, желая высказать сочувствіе къ страданіямъ одного изъ своихъ членовъ, не давало вечеровъ и не устроивало ннеакого рода собраній. Мисъ Броунингъ находила, что отсутствіе шумныхъ удовольствій весьма пріятно для развитыхъ умовъ, особенно послѣ разсѣяннаго образа жизни, какой вели голлингфордцы прошлую осень, но случаю вступленія въ среду ихъ мистера Престона. Но мисъ Фёбе какъ-то разъ въ принадкѣ откровенности проговорилась, что она и сестра ея взяли привычку ложиться спать въ девять часовъ вечера, такъ-какъ ежедневно повторяемая игра въ карты, начиная съ пяти и до десяти часовъ, имъ сильно наскучала. Говоря правду, настоящая зима прошла для голлингфордскихъ обитателей очень мирно и спокойно, по за то въ высшей степени однообразно. Наконецъ, въ мартѣ все общество было пріятно поражено извѣстіемъ, что мистрисъ Гибсонъ ожидала пріѣзда своего деверя, мистера Киркпатрика, недавно возведеннаго въ званіе королевскаго совѣтника. Комната мистрисъ Гуденофъ сдѣлалась центромъ, гдѣ обсуживалось это важное событіе. Сплетни въ теченіе всей ея жизни были для нея насущнымъ хлѣбомъ; теперь же онѣ составляли для нея настоящее угощеніе.
   -- Господи, помилуй! воскликнула старая леди, приподымаясь въ креслѣ и спираясь локтями о его ручки: -- кто бы подумалъ, что она имѣетъ такихъ важныхъ родственниковъ! Мистеръ Аштонъ однажды мнѣ сказывалъ, что королевскій совѣтникъ почти такъ же неизбѣжно современемъ превращается въ судью, какъ котенокъ въ кошку или кота. И какъ подумаешь, что она, пожалуй, скоро будетъ сестрой судьи! Мнѣ въ мою жизнь разъ только привелось видѣть судью, и я тогда же подумала, какъ пріятно было бы имѣть шубу, въ родѣ той мантіи, которая была на немъ. Я охотно купила бы подобную, еслибъ могла достать ее изъ вторыхъ рукъ. А между тѣмъ, когда она жила въ Ашкомбѣ, то, то и дѣло, перешивала, выворачивала, чистила и красила свой старыя шелковыя платья. Мнѣ это извѣстно изъ вѣрнаго источника. Содержательница пансіона въ такомъ близкомъ родствѣ съ королевскимъ совѣтникомъ! Впрочемъ, это почти нельзя назвать пансіономъ: число ея воспитанницъ едвали простиралось до десяти, и онъ врядъ-ли когда нибудь объ этомъ слышалъ.
   -- Желала бы я знать, какой они ему приготовятъ обѣдъ, сказала мисъ Броунингъ.-- Настоящая минута весьма неудобна для пріема и угощенія посѣтителей. Дичи не достанешь теперь но за какія деньги, цыплятъ тоже, а для баранины еще не настало время.
   -- Ему придется удовольствоваться телячьей головкой, торжественно произнесла мистрисъ Гуденофъ.-- Еслибъ я была здорова, то списала бы рецептъ, по которому моя бабушка приготовляла телячью головку подъ соусомъ, и послала бы его мистрисъ Гибсонъ. Докторъ былъ такъ ко мнѣ добръ въ теченіе всей моей болѣзни, что я и сказать вамъ не умѣю. Очень желала бы я, чтобъ дочь моя, проживающая въ Комбермирѣ, прислала мнѣ осеннихъ цыплятъ, я тотчасъ же препроводила бы ихъ къ мистеру Гибсону; Но, къ сожалѣнію, она уже всѣхъ ихъ попереубивала и попересылала ко мнѣ, и въ послѣднемъ своемъ письмѣ увѣдомила меня, что у нея болѣе ни одного изъ нихъ не осталось.
   -- Какъ вы думаете, дадутъ они по случаю его пріѣзда вечеръ? спросила мисъ Фёбе.-- Мнѣ хотѣлось бы хоть разъ въ жизни посмотрѣть на королевскаго совѣтника. Однажды только я видѣла копьеносца, и это самый высшій сановникъ, какого мнѣ привелось видѣть по части правосудія.
   -- Они, конечно, пригласятъ мистера Аштона, замѣтила мисъ Броунингъ.-- Тогда у нихъ собрались бы представители трехъ важныхъ отраслей науки: законовѣдѣнія, медицины и богословія. Приходскаго священника каждое благородное семейство считаетъ долгомъ приглашать при всякомъ мало-мальски удобномъ случаѣ.
   -- Женатъ ли онъ? спросила мистрисъ Гуденофъ, къ великому удовольствію мисъ Фёбе, жаждавшей разрѣшенія этого вопроса, но изъ дѣвической стыдливости нерѣшавшейся обратиться съ нимъ даже къ своей сестрѣ, которая была главнымъ источникомъ всѣхъ свѣдѣній. Она, идя къ мистрисъ Гуденофъ, встрѣтилась на дорогѣ съ мистрисъ Гибсонъ и отъ нея узнала коекакія подробности о посѣщеніи королевскаго совѣтника.
   -- Да, онъ женатъ и, должно быть, имѣетъ нѣсколькихъ дѣтей, такъ-какъ мистрисъ Гибсонъ сообщила мнѣ, что Цинція Киркпатрикъ одно время шила у него въ Лондонѣ и брала уроки вмѣстѣ съ своими кузинами. Она очень хвалитъ его жену, которая, говоритъ она, превосходно образована и происходитъ изъ хорошей фамиліи, хотя и не принесла за собой мужу никакого приданаго.
   -- Да, это очень пріятное родство, глубокомысленно замѣтила мистрисъ Гуденофъ.-- Странно только, что мы прежде ничего о немъ не слышали. Признаюсь, я не считала мистрисъ Гибсонъ способной скрыть свое родство съ такой значительной особой. Да, сказать правду, кто изъ насъ не любитъ вставлять напереди лучшее полотнище въ платьѣ? Кстати о полотнищахъ, я вспомнила, какъ часто перешивала платья, стараясь помѣстить запачканное мѣсто по ту сторону, которая приходилась ближе къ мистеру Гудепофу, когда мы шли съ нимъ подъ руку. У него было доброе, нѣжное сердце. Это было тотчасъ послѣ нашей свадьбы, при нашемъ возвращеніи изъ церкви, когда мнѣ сказалъ: "Патти, продѣнь твою правую руку въ мою лѣвую; ты, такимъ образомъ, будешь ближе къ моему сердцу". И съ тѣхъ поръ это у насъ вошло въ привычку, которой мы не покидали даже и тогда, когда моему бѣдному голубчику было уже не до того, чтобъ нѣжничать и разыскивать, въ какомъ боку у него находится сердце. Итакъ, творю я, всякій разъ, какъ въ моемъ платьѣ бывало запачканное полотнище, я его вставляла въ правую сторону, и пятна его, когда мы шли подъ руку, оставались ни для кого невидимыми.
   -- Я нисколько не буду удивлена, если онъ опять пригласитъ Цинцію провести нѣсколько времени у него въ Лондонѣ, сказала мисъ Браунингъ.-- Онъ сдѣлалъ это, когда былъ бѣденъ; теперь же, достигнувъ званія королевскаго совѣтника, весьма вѣроятно, повторитъ свое приглашеніе.
   -- Это почти несомнѣнно. Надѣюсь только, что случай побывать въ Лондонѣ въ ея лѣта не вскружитъ ей голову. Я въ первый разъ попала въ Лондонъ пятидесяти лѣтъ!
   -- Но она была во Франціи, и привыкла путешествовать, замѣтила мисъ Фёбе.
   Мистрисъ Гуденофъ цѣлую минуту качала головой, пока, наконецъ, рѣшилась высказать свое мнѣніе.
   -- Это большой рискъ, многозначительно произнесла она: -- большой рискъ! Я не хочу объ этомъ говорить съ докторомъ; но, на его мѣстѣ, не стала бы воспитывать свою дочь въ обществѣ съ молодой дѣвушкой, которая жила въ странѣ, гдѣ родились Робеспьеръ и Бонапартъ.
   -- Но Буонапарте былъ корсиканецъ, возразила мисъ Броунингъ, которая отличалась гораздо большей начитанностью и либеральностью мнѣній, чѣмъ мистрисъ Гуденофъ.-- И, право, посѣщеніе чужихъ краевъ очень развиваетъ людей и даетъ имъ какой-то особенный лоскъ. Я всегда восхищаюсь граціозными манерами Цинціи. Она никогда не бываетъ ни слишкомъ застѣнчива, ни слишкомъ смѣла въ обращеніи. Въ обществѣ она настоящее сокровище. Всѣ ея маленькія мины и привычки, какъ нельзя болѣе къ ней идутъ и очень натуральны въ ея лѣта! Совсѣмъ иное дѣло наша дорогая Молли. Въ ней есть какая-то неловкость. Въ послѣдній разъ, какъ мы давали вечеръ, она разбила нашу лучшую фарфоровую чашку и пролила кофе на новый коверъ. А послѣ этого совсѣмъ растерялась, сконфуженная усѣлась въ уголъ, и во весь вечеръ не выговорила ни слова.
   -- Она такъ сожалѣла о своей неловкости, сестра, съ кроткимъ упрекомъ въ голосѣ замѣтила мисъ Фёбе, всегда остававшаяся вѣрной своей привязанности къ Молли.
   -- А развѣ я говорю противное? Но тѣмъ не менѣе, ей незачѣмъ было остатокъ вечера просидѣть совершенно безгласной дурочкой.
   -- Но ты была очень рѣзка, сестра -- ты разсердилась...
   -- Я считаю своей обязанностью быть рѣзкой, и сердиться также, когда вижу, какъ молодые люди провиняются въ невнимательности и неловкости. А когда передо мной ясно лежитъ какая нибудь обязанность, я никогда не пренебрегаю ею, а прямо пду къ цѣли. Мнѣ кажется, молодёжь должна бы была благодарить меня за это. Не каждый день встрѣчаются люда, которые возьмутъ на себя трудъ упрекать ее и наставлять на путь истинный. Не правда ли, мистрисъ Гуденофъ? Я очень люблю Молли Гибсонъ, ради нея самой столько же, сколько ради ея матери. Я предпочитаю ее полдюжинѣ Цанцій, но все-таки нахожу, что ей не слѣдовало разбивать моей лучшей фарфоровой чашки, а затѣмъ" цѣлый вечеръ сидѣть въ углу и не говорить мы слова.
   Между тѣмъ, мистрисъ Гуденофъ начала высказывать явные признаки усталости. Неловкость Молли и разбитая чашка мисъ Броунингъ представляли для нея гораздо менѣе интереса, чѣмъ извѣстіе о пріѣздѣ въ Голлингфордъ вновь открытаго родственника мистрисъ Гибсонъ и заслуженнаго законовѣда.
   Мистеру Киркпатрику, подобно многимъ другимъ мужчинамъ, пришлось самому прокладывать себѣ путь въ жизни. Обремененный многочисленнымъ семействомъ, онъ, однако, не былъ прочь оказать услугу своимъ родственникамъ, если только эта услуга не требовала большой потери времени, а главное, если онъ помнилъ объ ихъ существованіи. Появленіе Цинціи въ Дофти-стритъ, девять или десять лѣтъ тому назадъ, не произвело на него большаго впечатлѣнія. Онъ поговорилъ съ добродушной своей супругой о возможности пригласить ее къ себѣ, пригласилъ, и позабылъ все дѣло. Онъ иногда даже не вдругъ могъ сообразить, кто была эта маленькая, хорошенькая дѣвочка въ числѣ его собственныхъ дѣтей, приходившая въ столовую къ десерту. Послѣ обѣда онъ сейчасъ же удалялся въ кабинетъ и оставался тамъ, погруженный въ бумаги, до конца вечера: гдѣ же ему было замѣчать и помнить, что происходило вокругъ него? Онъ, по всей вѣроятности, опять вспомнилъ о существованіи Цинціи не прежде, какъ когда получилъ отъ мистрисъ Киркпатрикъ письмо, въ которомъ та просила его принять у себя ея дочь, отправлявшуюся въ Булонь оканчивать воспитаніе. То же самое повторилось при ея возвращеніи въ Англію. Случилось, что онъ не видѣлъ ея ни въ тотъ, ни въ другой разъ, и только смутно помнилъ замѣчанія по этому поводу своей жены, находившей немного страннымъ, что такую молоденькую дѣвушку посылали одну въ далекое путешествіе, не принявъ почти никакихъ мѣръ для обезпеченія ея безопасности. Онъ зналъ, что жена его позаботится о Цинціи, какъ о собственной дочери, и позабылъ о ней, пока не получилъ приглашенія присутствовать при бракосочетаніи мистрисъ Киркпатрикъ съ мистеромъ Гибсономъ, многоуважаемымъ голлингфордскимъ врачомъ и проч. и проч. Такого рода вниманіе гораздо болѣе раздосадовало его, чѣмъ доставило ему удовольствія... Эта госпожа, кажется, думаетъ, что мнѣ нечего больше дѣлать, какъ рыскать по свѣту и отыскивать жениховъ съ невѣстами, въ особенности теперь, когда у меня на рукахъ огромное дѣло Гоутона противъ Гоутона и я не имѣю ни минуты свободной, сказалъ онъ своей женѣ.
   -- Можетъ быть, она никогда не слыхала объ этомъ дѣлѣ.
   -- Пустяки! Всѣ газеты, въ послѣднее время, о немъ только и толковали.
   -- Но она можетъ не знать, что ты имъ занимаешься.
   -- Это правда, согласился онъ, допуская возможность подобнаго рода невѣденія.
   Но теперь дѣло Гоутона противъ Гоутона было кончено; борьба за существованіе прекратилась; мистеръ Киркпатрикъ достигъ почетнаго званія королевскаго совѣтника и могъ безъ ущерба своимъ занятіямъ посвятить нѣсколько времени семейнымъ привязанностямъ и воспоминаніямъ. Однажды, находясь по сосѣдству съ Голлингфордомъ, онъ написалъ Гибсонамъ письмо, въ которомъ спрашивалъ, согласятся ли они принять его, если онъ пріѣдетъ къ нимъ въ качествѣ гостя провести у нихъ два или три дня, выражая при этомъ свое желаніе (въ сущности, впрочемъ, весьма умѣренное) познакомиться съ мистеромъ Гибсономъ. Докторъ, хотя очень занятый, всегда охотно оказывалъ гостепріимство всякому желавшему имъ воспользоваться. Къ тому же, ему пріятно было повременамъ выходить изъ тѣсной атмосферы маленькаго городка, въ который судьба заключила его, и хоть изрѣдка вдыхать въ себя внѣшній воздухъ и бросать взглядъ за границы своихъ ежедневныхъ мыслей и будничныхъ занятій. Онъ, вслѣдствіе этого, готовъ былъ оказать самый дружескій пріемъ своему незнакомому родственнику. Мистрисъ Гибсонъ пришла въ неописанный восторгъ, и то и дѣло произносила сентиментальныя общія мѣста о семейныхъ привязанностяхъ. Но выраженія ея удовольствія врядъ-ли были бы такъ же горячи, еслибъ мистеръ Киркпатрикъ продолжалъ занимать скромное мѣсто усердно трудящагося законовѣда, обремененнаго семью Дѣтьми и проживающаго въ Дофти-стритъ.
   Когда оба джентльмена встрѣтились, они немедленно почувствовали сильное другъ къ другу влеченіе, основанное на сходствѣ характеровъ и на различіи мнѣній, достаточномъ для того, чтобъ сдѣлать ихъ сношенія въ высшей степени пріятными и полезными для того и другого. Что касается до мистрисъ Гибсонъ, то мистеръ Киркпатрикъ, хотя и не придавалъ почти никакого значенія соединявшему ихъ родству, однако, оказывалъ ей большое вниманіе и радовался за нее, видя какъ хорошо успѣла она устроиться, выйдя замужъ за добраго, умнаго, честнаго человѣка, который могъ содержать ее въ довольствѣ и который такъ великодушно поступалъ въ отношеніи къ Цинціи. Молли показалась ему нѣсколько болѣзненной дѣвушкой. "Она была бы очень хороша собой", думалъ онъ: "еслибъ имѣла болѣе здоровый и оживленный видъ". Дѣйствительно, лицо Молли представляло прекрасныя особенности: продолговатые, сѣрые съ глубокимъ взглядомъ глаза, черныя, длинныя, загнутыя къ верху рѣсницы, изрѣдка показывающіяся на щекахъ ямочки, безукоризненной формы и бѣлизны зубы, все это дѣлало изъ нея необыкновенно хорошенькую дѣвушку. Но въ обращеніи ея была какая-то вялость, въ движеніяхъ проглядывала томность, которая составляла рѣзкую противоположность съ блестящей, живой, подвижной, граціозной, остроумной Цинціей. Мистеръ Киркпатрикъ впослѣдствіи разсказывалъ женѣ, Что совсѣмъ влюбился въ молодую дѣвушку. Цинція, всегда готовая очаровывать новыя личности, встрепенулась, отложила въ сторону свои заботы и печали, перестала на время сокрушаться объ охлажденіи къ ней мистера Гибсона и приложила все свое стараніе къ тому, чтобъ понравиться гостю. Она внимательно слушала его, скромно вмѣшивалась въ разговоръ, и повременамъ, самымъ наивнымъ образомъ, дѣлала забавныя возраженія и произносила остроумныя шутки. Мистеръ Киркпатрикъ былъ въ полномъ смыслѣ слова очарованъ. Уѣзжая изъ Голлингфорда, онъ не безъ удивленія замѣтилъ, что нашелъ удовольствіе тамъ, гдѣ думалъ только выполнить обязанность. Къ мистрисъ Гибсонъ и къ Молли онъ возъимѣлъ дружеское расположеніе, хотя нисколько не заботился о томъ, увидитъ ли онъ ихъ еще когда нибудь или нѣтъ. О мистерѣ Гибсонѣ онъ составилъ себѣ высокое мнѣніе, почувствовалъ къ нему истинную симпатію и уваженіе и радъ бы былъ сойдтись съ намъ поближе. Но что касается до Цинціи, то онъ твердо рѣшился вскорѣ опять увидѣться съ ней. Онъ хотѣлъ познакомить ее съ женой и, пригласивъ къ себѣ въ Лондонъ, показать ей нѣсколько, Какъ люди живутъ и вращаются въ болѣе обширномъ столичномъ мірѣ. Но, возвратясь домой, мистеръ Киркпатрикъ нашелъ такую массу занятій, что принужденъ былъ запереть въ тайникѣ своего сердца всѣ свои дружескіе намѣренія и планы и весь отдаться дѣламъ. Затѣмъ въ маѣ мѣсяцѣ онъ отправился съ женой на академическую выставку и увидѣлъ тамъ портретъ, напомнившій ему Цинцію. Это побудило его разсказать женѣ нѣкоторыя подробности своего посѣщенія въ Голлингфордѣ, а на другой же день было отправлено къ мистрисъ Гибсонъ письмо съ приглашеніемъ Цинціи провести нѣсколько времени въ Лондонѣ и возобновить знакомство съ ея кузинами. Въ письмѣ, между прочимъ, упоминалось о нѣкоторыхъ событіяхъ изъ дѣтства Цинціи, какъ-бы съ цѣлью показать ей, что дружба къ ней семейства мистера Киркпатрика началась еще въ тѣ отдаленныя времена.
   Письмо, достигнувъ мѣста своего назначенія, было совершенно различно встрѣчено четырьмя особами, въ то время сидѣвшими за завтракомъ. Мистрисъ Гибсонъ сначала прочитала его про себя. Затѣмъ, не говоря, въ чемъ заключалось его содержаніе, такъ что слушатели ея оставались въ полномъ невѣдѣніи. къ чему относились ея замѣчанія, сказала:
   -- Они, кажется, могли бы вспомнить, что я на цѣлое колѣно къ нимъ ближе, чѣмъ она, но въ теперешнія времена никто не думаетъ о семейныхъ привязанностяхъ. А я-то его такъ полюбила, купила новую кухонную книгу, съ цѣлью сдѣлать ему пріятнымъ его пребываніе здѣсь!-- Она произнесла все это жалобнымъ голосомъ и съ обиженнымъ видомъ; но такъ-какъ никто не зналъ, къ чему и къ кому относились ея упреки, то никто и не могъ утѣшить ее. Ея мужъ заговорилъ первый:
   -- Если ты желаешь, чтобъ мы оказали тебѣ сочувствіе, то скажи намъ, въ чемъ состоитъ твое горе.
   -- Конечно, онъ очень любезенъ и добръ, только, я полагаю, ему слѣдовало прежде пригласить меня, а потомъ ужь Цинцію, отвѣчала она, снова перечитывая письмо.
   -- Кто это онъ? И въ чемъ заключается его доброта и любезность?
   -- Мистеръ Кирпатрикъ. Это письмо отъ него. Онъ приглашаетъ Цинцію къ себѣ погостить, и ни слова не говоритъ обо мнѣ. Какъ тебѣ кажется это, мой милый? А мы-то чего-чего не дѣлали, чтобъ угодить ему! Ему, безъ сомнѣнія, слѣдовало насъ прежде пригласить,
   -- Я, вѣроятно, во всякомъ случаѣ, не могъ бы поѣхать; слѣдовательно, что до меня касается, то это рѣшительно ничего не значитъ.
   -- Но я могла бы поѣхать; а кромѣ того, ему слѣдовало бы пригласить насъ изъ учтивости, и тѣмъ самымъ доказать свое уваженіе къ намъ. Какъ хочешь, это въ высшей степени неблагодарно, особенно послѣ того, какъ я ему уступила мою уборную!
   -- Ужь коли дѣло пошло на воспоминаніе всѣхъ жертвъ, какія мы ради него принесли, то и я долженъ сказать, что каждый день, пока онъ здѣсь былъ, я одѣвался къ обѣду. Но, несмотря на это, я нисколько не разсчитывалъ на то, что онъ меня пригласитъ въ свой домъ. За то я буду очень радъ, если онъ когда-нибудь вздумаетъ снова посѣтить мой домъ.
   -- Я почти намѣрена не пустить Цинцію, въ раздумьи сказала мистрисъ Гибсонъ,
   -- Я и безъ того не могу ѣхать, мама, замѣтила Цинція, сильно покраснѣвъ.-- Всѣ мои платья ужь очень поношены, и у меня нѣтъ новой шляпки къ лѣту.
   -- Но ты можешь купить ее, а также и шелковое платье, въ которомъ, сказать правду, ты давно нуждаешься. У тебя вѣрно отложена порядочная сумма денегъ: я и не запомню, когда ты покупала себѣ обновки.
   Цинція начала что-то говорить, и вдругъ остановилась. Она продолжала намазывать масло на кусокъ хлѣба, который держала въ рукѣ, но, повидимому, забыла ѣсть его. Не поднимая глазъ, она минуты черезъ двѣ сказала:
   -- Я не могу ѣхать, хотя бы очень желала принять приглашеніе мистера Киркпатрика. Но, право, это невозможно. Прошу васъ, мама, напишите ему поскорѣй отказъ.
   -- Вздоръ, дитя! Когда человѣкъ въ положеніи мистера Киркпатрика оказываетъ намъ свое вниманіе, мы не должны безъ достаточныхъ на то причинъ отвѣчать ему отказомъ.
   -- Не можете ли вы поѣхать вмѣсто меня? предложила Цинція.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, это не годится, вмѣшался мистеръ Гибсонъ.-- Приглашенія не передаются такимъ образомъ. Но ваше извиненіе на счетъ бѣдности вашего туалета, право, ужь очень тривіально, Цинція.
   -- Это истинная и весьма важная для меня причина не принять приглашеніе, отвѣчала Цинція, взглянувъ ему прямо въ глаза.-- Я въ этомъ дѣлѣ лучшій судья. Мнѣ не пристало ѣхать туда въ старомъ, изношенномъ платьѣ. Я помню, какъ даже въ Дофти-стритъ тётушка была взыскательна насчетъ туалета. А теперь, когда Еленъ и Маргарита выросли, и такъ много выѣзжаютъ... Нѣтъ, нѣтъ, лучше оставимъ этотъ разговоръ, который рѣшительно ни къ чему не приведетъ.
   -- Не могу себѣ представить, куда ты дѣвала свои деньги? сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Ты имѣешь двадцать фунтовъ въ годъ, благодаря Мистеру Гибсону и мнѣ. Ты никакъ не могла истратить больше десяти.
   -- У меня было очень мало вещей, когда я возвратилась изъ Франціи, сказала Цинція вполголоса, и видимо-смущенная этими разспросами.-- Прошу васъ, рѣшимъ это дѣло разомъ. Я не могу ѣхать, и все кончено. Она встала и быстро вышла изъ комнаты.
   -- Я ничего тутъ не разберу, сказала мистрисъ Гибсонъ.-- А вы, Молли?
   -- И я тоже. Но мнѣ извѣстно, что она очень бережлива, и не любитъ много тратить на свой туалетъ. Молли сказала это и сама испугалась, чтобъ слова ея не повредили Цинціи.
   -- Но куда же нибудь должна она была дѣвать свои деньги? Я постоянно была того мнѣнія, что кто не имѣетъ слишкомъ роскошныхъ привычекъ и не тратитъ всего свого дохода, тотъ непремѣнно къ концу года что-нибудь да откладываетъ. Не говорила я тебѣ этого много разъ, мистеръ Гибсонъ?
   -- Весьма вѣроятно.
   -- Приложимъ это самое разсужденіе къ Цинціи, и что мы получимъ въ результатѣ? Остается только опять и опять повторить вопросъ: куда могли дѣваться деньги?
   -- Я не знаю, отвѣчала Молли, видя что вопросъ относится къ ней.-- Она могла отдать ихъ кому-нибудь нуждающемуся.
   Мистеръ Гибсовъ положилъ газету.
   -- Ясно, сказалъ онъ:-- что у нея нѣтъ" ни платьевъ, ни денегъ, на которыя она могла бы купить ихъ для предстоящей поѣздки въ Лондонъ. Ясно также и то, что она не хочетъ отвѣчать на наши разспросы. Она, нечего сказать, любитъ-таки таинственность, а я отъ всего сердца ненавижу секреты. Тѣмъ не менѣе, я нахожу, что ей необходимо поддержать сношенія, дружбу, или что бы тамъ ни было, съ семействомъ брата ея отца. Я охотно дамъ ей десять фунтовъ; если этого мало, то, или ты пополни сумму, или пусть она обойдется безъ какой-нибудь наименѣе необходимой туалетной принадлежности.
   -- Во всемъ мірѣ не найдется другого такого милаго, добраго, великодушнаго существа, какъ ты, мистеръ Гибсонъ! воскликнула его жена.-- И какъ подумаешь, что ты для нея не болѣе, какъ отчимъ! Кто другой могъ бы быть такъ добръ къ бѣдной сироткѣ? Но Молли, моя милая, за то и вы должны сознаться, что очень счастливы вашей мачихой, не правда ли, моя голубушка? Какія пріятныя tête-à-tête будемъ мы проводить съ вами послѣ отъѣзда Цинціи! Мнѣ, право, даже кажется, что я съ вами болѣе схожусь, чѣмъ съ ней; хотя она мнѣ и родная дочь, но, какъ говоритъ вашъ дорогой папа, она любитъ таинственность. Для меня же нѣтъ ничего ненавистнѣе сдержанности и утайки.-- Десять фунтовъ! Да это совсѣмъ освѣжитъ ея гардеробъ! Она можетъ на нихъ сшить себѣ два платья и купить новую шляпку. Дорогой мистеръ Гибсонъ, какъ ты великодушенъ!
   Изъ-за газеты послышалось нѣчто въ родѣ презрительнаго ворчанья.
   -- Могу я пойдти и сказать ей? спросила Молли, вставая.
   -- Конечно, душенька. Да убѣдите ее въ томъ, что было бы въ высшей степени неблагодарно отказаться отъ подарка вашего отца, который очень желаетъ, чтобъ она поѣхала въ Лондонъ. Скажите ей еще, что было бы очень нехорошо съ ея стороны не принять приглашенія, которое современемъ можетъ распространиться и на другихъ членовъ семьп. Пусть теперь ѣдетъ Цинція: я никогда не думаю о себѣ, и къ тому же, очень незлопамятна, вслѣдствіе чего охотно прощаю имъ нанесенную мнѣ обиду. Если же они потомъ пригласятъ меня -- что они даже обязаны сдѣлать -- то я не успокоюсь, пока не дамъ имъ понять, что не лишнее было бы и вамъ прислать приглашеніе. Мѣсяцъ, другой, проведенные въ Лондонѣ, принесли бы вамъ, Молли, большую пользу.
   Молли вышла изъ комнаты задолго до конца этой рѣчи. Мистеръ Гибсонъ былъ весь погруженъ въ газету. Но мистрисъ Гибсонъ, не смущаясь, продолжала говорить. Она была очень довольна, что хоть кто-нибудь изъ семьи поѣдетъ въ Лондонъ, находя это гораздо лучшимъ, чѣмъ отвѣчать на приглашеніе мистера Киркпатрика отказомъ, и никогда потомъ не быть въ состояніи даже поговорить о его вниманіи къ ней и къ ея дочери. Въ благодарность мистеру Гибсону за его доброту къ Цинціи; она рѣшилась быть тоже доброй къ Молли. Она станетъ нарядно одѣвать ее, пригласитъ къ себѣ въ домъ молодыхъ людей; однимъ словомъ, она будетъ дѣлать все, чего не желаютъ ни Молли, ни ея отецъ, но ни за что не сдѣлаетъ для нихъ того, чего они хотятъ. Отецъ и дочь желали одного: свободно, безъ опасеній возбудить ея ревность, сноситься другъ съ другомъ; но въ этомъ случаѣ, мистрисъ Гибсонъ то и дѣло воздвигала на пути ихъ непреодолимыя препятствія.
   

XX.
Тайныя мысли выходятъ наружу.

   Молли нашла Цинцію въ гостиной. Она стояла у окна, выходившаго въ садъ, и вздрогнула, когда Молли подошла къ ней.
   -- О, Молли! воскликнула она, протягивая къ ней руки: -- какъ я всегда бываю рада, когда вы около меня!
   Подобные порывы нѣжности постоянно оказывали свое дѣйствіе на Молли, оживляя въ ней дружеское расположеніе къ Цинціи всякій разъ, когда оно безсознательно начинало въ ней колебаться. Внизу она немножко досадовала на Цинцію за ея скрытность; теперь же ей казалось измѣной противъ нея желать, чтобъ она была опою. Никто никогда не обладалъ въ большей степени, чѣмъ Цинція, силой, о которой говоритъ Гольдсмитъ:
   
   He threw off bis friends like а huntsman his pack,
   For he knew when he liked he could whistle them back.
   
   (Онъ покидалъ своихъ друзей, какъ охотникъ своихъ собакъ, потому что зналъ, что стоитъ ему захотѣть, и онѣ прибѣгутъ на его свистъ).
   -- Я вамъ принесла извѣстіе, которое, полагаю, доставитъ вамъ удовольствіе, сказала Молли: -- вѣдь вы желали бы поѣхать въ Лондонъ, не правда ли?
   -- Да, но желаніе это совершенно безполезное, отвѣчала Цинція:-- не начинайте съизнова, Молли; дѣло уже рѣшено. Я не могу сказать вамъ причины, по которой не должна ѣхать, но повторяю, ѣхать мнѣ никакъ нельзя.
   -- Единственное затрудненіе заключалось въ деньгахъ, моя дорогая; но папа такъ добръ, что устранилъ это затрудненіе. Онъ желаетъ, чтобъ вы ѣхали и не прерывали сношеній съ вашими родственниками. Онъ даетъ вамъ десять фунтовъ.
   -- Какъ онъ добръ! воскликнула Цинція: -- но я не должна брать отъ него денегъ. О, еслибъ я знала васъ много лѣтъ тому назадъ! Я была бы совсѣмъ не та, что теперь.
   -- Полноте, полноте! Мы любимъ васъ такою, какъ вы есть, и не желаемъ васъ иной. Вы оскорбите папа, если откажетесь взять отъ него деньги. Отчего вы колеблетесь? Или вы думаете, это можетъ не поправиться Роджеру?
   -- Роджеру? Нѣтъ, я не о немъ теперь думала! Что ему до этого за дѣло? Я съѣзжу въ Лондонъ и возвращусь прежде, чѣмъ до него успѣетъ дойдти извѣстіе о моемъ намѣреніи побывать у моихъ родственниковъ.
   -- Такъ вы поѣдете? спросила Молли.
   Цинція немного подумала, потомъ отвѣчала:
   -- Да, я поѣду. Это, конечно, неблагоразумно, но доставитъ мнѣ много удовольствія. Гдѣ мистеръ Гибсонъ? Я хочу поблагодарить его. О, какъ онъ добръ! Молли, вы счастливая дѣвушка!
   -- Я? сказала Молли, почти испуганная такого рода увѣреніемъ. Бѣдняжка находила, что многое идетъ не такъ, какъ бы ей хотѣлось, а хуже всего то, что и не надѣялась ни на какое измѣненіе къ лучшему.
   -- Онъ тамъ! воскликнула Цинція: -- я слышу его голосъ въ прихожей! И она бросилась внизъ, схватила мистера Гибсона за руку и начала его благодарить съ такой горячностью, такъ мило и въ то же время нѣжно, что онъ снова почувствовалъ къ ней нѣчто въ родѣ своего прежняго расположенія. Онъ на минуту забылъ и свое неудовольствіе противъ нея, и причины, его возбудившія.
   -- Хорошо, хорошо, моя милая, сказалъ онъ: -- довольно, перестаньте! Вамъ слѣдуетъ поддерживать сношенія съ вашими родственниками. Не стоитъ объ этомъ больше и говорить.
   -- Вашъ отецъ самый милый изъ мужчинъ, какихъ я знаю, сказала Цинція, возвратясь къ Молли: -- это-то и заставляетъ меня такъ дорожить его добрымъ мнѣніемъ и такъ безпокоиться, когда онъ бываетъ недоволенъ мною. Ну, а теперь, подумаемъ-ка о поѣздкѣ въ Лондонъ. Она будетъ очень пріятна, не правда-ли? Десять фунтовъ -- большая сумма! А какое удовольствіе, хоть на короткое время, выбраться изъ Голлингфорда!
   -- Въ самомъ дѣлѣ? задумчиво проговорила Молли.
   -- О, да. Конечно, вы понимаете, что я говорю не объ удовольствіи разстаться съ вами: это, напротивъ, печалитъ меня. Но какъ бы то ни было, провинціальный городокъ все-таки не то, что Лондонъ. Вамъ нечего улыбаться истинамъ, которыя я изрекаю. Я всегда питала большую симпатію къ Monsieur de la Police:
   
   M. de la Police est mort
             En perdant ca vie;
   Un quart d'heure avant за mort
             Il était en vie --
   
   (Г. полицейскій умеръ, потерявъ жизнь. За четверть часа до своей смерти, онъ еще былъ живъ), весело запѣла она, между тѣмъ, какъ Молли не могла надивиться этому быстрому переходу къ самому игривому расположенію духа отъ угрюмой рѣшимости, съ которою она за полчаса тому назадъ отказывалась ѣхать въ Лондонъ. Цинція обхватила Молли вокругъ таліи и принялась вальсировать съ ней вокругъ комнаты, угрожая гибелью многочисленнымъ маленькимъ столикамъ, уставленнымъ "произведеніями искусства", какъ любила мистрисъ Гибсонъ называть разныя бездѣлушки, наполнявшія ея гостиную. Но Цинція носилась между ними съ обычной своей ловкостью, ничего не задѣвая, ни о что не спотыкаясь. Вдругъ обѣ молодыя дѣвушки остановились при видѣ мистрисъ Гибсонъ, стоявшей въ дверяхъ и съ изумленіемъ смотрѣвшей на ихъ импровизированный танецъ.
   -- Надѣюсь, что вы еще не совсѣмъ сошли съ-ума, сказала она: -- чему вы обрадовались?
   -- Я радуюсь тому, что ѣду въ Лондонъ, мама, серьёзно отвѣчала Цинція.
   -- По моему мнѣнію, молодой леди, невѣстѣ, совсѣмъ не пристало до такой степени выходить изъ себя оттого, что ей представляется случай повеселиться. Въ мое время, въ отсутствіе нашихъ жениховъ все наше удовольствіе заключалось въ томъ, чтобы о нихъ думать.
   -- Значитъ, вамъ никогда не бывало весело, потому что воспоминаніе о нихъ, безъ сомнѣнія, возбуждало въ васъ сожалѣніе объ ихъ отсутствіи, и слѣдовательно, дѣлало васъ несчастными. А я, сказать правду, въ настоящую минуту совсѣмъ позабыла о Роджерѣ. Надѣюсь, однако, что вина моя ужь не очень велика. Моя доля сожалѣній и безпокойства насчетъ Роджера, кажется, перешла къ Осборну. Какой у него вчера былъ болѣзненный видъ!
   -- Да, сказала Молли.-- Я думала, что никто кромѣ меня этого не замѣтилъ. Я была просто поражена.
   -- Я боюсь, этотъ молодой человѣкъ недолго проживетъ, замѣтила мистрисъ Гибсонъ, съ зловѣщимъ видомъ, качая головой.
   -- Боже мой, что будетъ, если онъ умретъ! воскликнула Молли, думая о его странной, неизвѣстной женѣ, которой никто не видалъ и о существованіи которой никто не зналъ. Да и Роджеръ, вдобавокъ, находился въ отсутствіи.
   -- Это будетъ очень печальное событіе, которое, конечно, сильно огорчитъ насъ. Я всегда питала большую слабость къ Осборну, и пока Роджеръ не сдѣлался мнѣ почти роднымъ, я предпочитала ему его брата. Но намъ не слѣдуетъ забывать остающихся въ живыхъ, милая Молли, продолжала она, видя, какъ глаза милой дѣвушки наполнились слезами: -- нашъ дорогой добрый Роджеръ сдѣлаетъ всевозможное, чтобъ замѣнить Осборна во всѣхъ отношеніяхъ. Да и свадьбу тогда незачѣмъ будетъ долго откладывать.
   -- Мама, прошу васъ, не говорите одновременно о моей свадьбѣ и о смерти Осборна, поспѣшно сказала Цинція.
   -- Все это, какъ нельзя болѣе въ порядкѣ вещей, моя милая. Ради самого Роджера надо желать, чтобы ваша помолвка не слишкомъ долго длилась. Да къ тому же, я только отвѣчала на вопросъ Молли. Никто не въ состояніи положить преграду теченію собственныхъ мыслей. Всѣ люди должны умереть, какъ старые, такъ и молодые.
   -- Еслибы я только могла допустить, что мысли Роджера способны принять подобное направленіе, сказала Цинція:-- я во всю мою остальную жизнь не вымолвила бы съ нимъ слова.
   -- Какъ будто это возможно! съ жаромъ заступилась Молли.-- Вы знаете, подобныя соображенія ему никогда и въ голову не пріидутъ. Какъ у васъ хватаетъ духу даже предполагать въ немъ чтолшбудь столь ужасное, хотя бы то было на одну минуту.
   -- Что до меня касается, то я, право, не вижу въ этомъ ничего дурнаго, жалобно заговорила мистрисъ Гибсонъ.-- Мы всѣ находимъ, что у молодого человѣка болѣзненный водъ. Я, съ своеи стороны, очень объ этомъ сожалѣю. Всякій знаетъ, что за болѣзнію часто слѣдуетъ смерть; что же въ томъ особеннаго, если кто-нибудь скажетъ это во всеуслышаніе? Я сама не болѣе другихъ люблю думать и говорить о смерти. Но я сочла бы себя въ высшей степени малодушной, еслибы не могла съ спокойнымъ духомъ взирать на послѣдствія смерти. Мнѣ кажется, объ этомъ даже гдѣ-то говорится -- въ библіи или въ молитвенникѣ, не помню.
   -- Съ какимъ духомъ взираете вы на послѣдствія моей смерти, мама? спросила Цинція.
   -- Ты самое безчувственное созданіе, съ какимъ мнѣ когда либо случалось встрѣчаться! воскликнула мистрисъ Гибсонъ, дѣйствительно испуганная и оскорбленная.-- Хотѣлось бы мнѣ передать тебѣ частицу моей собственной чувствительности, которой у меня, на мое несчастіе, слишкомъ много. Довольно толковать о болѣзненномъ видѣ Осборна: все это, можетъ быть, только слѣдствіе временной усталости или безпокойства насчетъ Роджера, или, наконецъ, просто разстройства желудка, а я съ дуру приписала его блѣдность и худобу болѣе серьёзнымъ причинамъ. Не говорите объ этомъ ничего дорогому iiauà: доктора очень не любятъ, когда люди, непосвященные въ таинства науки, толкуютъ о медицинскихъ вопросахъ. Они считаютъ это посягательствомъ на ихъ права -- и не безъ основанія, скажу я. Теперь поговоримъ лучше о твоемъ платьѣ, Цинція. Не понимаю, какъ могла ты втихомолку истратить столько денегъ.
   -- Мамѣ! Можетъ быть, это очень дурно съ моей стороны, но я должна разъ навсегда сказать вамъ, Молли и всѣмъ остальнымъ, что такъ-какъ я не требую денегъ сверхъ тѣхъ, которыя мнѣ назначены на содержаніе, то и не намѣрена никому отдавать отчета въ своихъ издержкахъ.
   Слова эти были произнесены довольно почтительнымъ тономъ, но въ то же время съ такимъ рѣшительнымъ видомъ, что заставили мистрисъ Гибсонъ замолчать. Это не мѣшало ей, однако, впослѣдствіи, оставаясь наединѣ съ Молли, снова пускаться въ разсужденія и догадки насчетъ того, куда дѣвала Цинція свои деньги? Она, такимъ образомъ, совершала длинныя прогулки по лѣсамъ и долинамъ сомнѣнія, пока, утомленная, не рѣшалась, наконецъ, отложить работу до слѣдующаго дня. Но въ настоящую минуту она вся предалась болѣе практическимъ заботамъ о нарядѣ Цинціи. И мать и дочь приложили все свое стараніе и весь врожденный въ нихъ къ подобнаго рода вещамъ талантъ для разрѣшенія многихъ щекотливыхъ вопросовъ вкуса. А затѣмъ онѣ обѣ съ помощью Молли принялись передѣлывать старыя вещи на новый ладъ,
   Отношенія Цинціи къ сквайру оставались все въ одномъ и томъ же положеніи со времени ея посѣщенія Гамлейскаго замка. Тогда сквайръ принялъ ее очень гостепріимно и привѣтливо и, съ своей стороны, былъ очарованъ Цмнціей болѣе, чѣмъ хотѣлъ въ томъ сознаться даже самому себѣ.
   "Она очень хорошенькая дѣвушка", думалъ онъ потомъ не разъ. "У нея премилыя манеры, и она охотно слушаетъ рѣчи старыхъ людей. Это хорошій знакъ. Правда, мнѣ очень не нравится ея мать; по, тѣмъ не менѣе, она ей мать, и молодой дѣвушкѣ не слѣдовало бы съ ней говорить такъ, какъ она говорила. Во всякомъ случаѣ, я не желалъ бы слышать ничего подобнаго отъ нашей маленькой Фанни, еслибъ Богу угодно было сохранить ее въ живыхъ. Нѣтъ, это нехорошо и, можетъ быть, я слишкомъ старъ, но это мнѣ не пришлось по сердцу. Затѣмъ она совершенно овладѣла мной, такъ что маленькая Молли принуждена была бѣгать за нами по дорожкамъ, слишкомъ узкимъ для троихъ, точь въ точь маленькая четвероногая собачка. Та, другая, такъ занялась мной, что ни разу не обернулась къ ней и не сказала ей ни слова. Впрочемъ, нельзя сказать, чтобы онѣ не любили другъ друга; и это, конечно, говоритъ въ пользу возлюбленной Роджера. Да и говоря правду, очень неблагодарно съ моей стороны находить недостатки въ молодой дѣвушкѣ, которая была такъ со мной любезна и такъ мило слушала все, что я ей говорилъ. А все-таки, многое можетъ измѣниться въ два года времени! Роджеръ мнѣ ни слова не сказалъ объ этомъ; хорошо же, и я буду молчать, пока онъ, возвратясь домой, не прійдетъ ко мнѣ самъ и не разскажетъ всего.
   Итакъ, хотя сквайръ всегда съ удовольствіемъ получалъ записочки, которыя Цинція писала къ нему всякій разъ, какъ получала извѣстія отъ Роджера; хотя это вниманіе съ ея стороны очень льстило ему, тѣмъ не менѣе онъ воздерживался отъ всякаго изъявленія своего къ ней расположенія, и писалъ ей только самые коротенькіе отвѣты. Избираемыя имъ при этомъ слова отличались лаской и выразительностью; но изъ нихъ составлялись фразы въ высшей степени формальныя. Цинція мало обращала вниманія на эти отвѣты, но мать ея критиковала ихъ и тщательно разбирала. Наконецъ она порѣшила, что слогъ въ нихъ устарѣлый и что самъ сквайръ, его домъ и мебель требовали обновленія, полировки, которую они и получатъ, когда... Мистрисъ Гибсонъ не любила вполнѣ оканчивать свою мысль, хотя и твердила постоянно, что въ ней нѣтъ ничего предосудительнаго.
   Но возвратимся къ сквайру. Благодаря занятію, требовавшему частаго пребыванія на открытомъ воздухѣ, здоровье его, а вмѣстѣ съ тѣмъ, и прежняя веселость почти вполнѣ къ нему возвратились. Еслибъ Осборнъ захотѣлъ сдѣлать первый шагъ, то старинная дружеская связь между отцомъ и сыномъ незамедлила бы возобновиться съ новой силой. Но Осборнъ или дѣйствительно былъ боленъ, или просто опустился безъ всякой физической на то причины, и не дѣлалъ надъ собой ни малѣйшаго усилія, чтобъ стряхнуть съ себя овладѣвшее имъ уныніе. Раза два отецъ его превозмогъ свою гордость и приглашалъ его сходить съ нимъ въ поле. Осборнъ подходилъ къ окну, находилъ какое-то пятнышко на небѣ или недостатокъ въ погодѣ и предпочиталъ остаться дома за своими книгами. Онъ бродилъ по солнечной сторонѣ сада такимъ медленнымъ шагомъ и съ такимъ томнымъ видомъ, что сквайръ, смотря на него, приходилъ въ негодованіе и упрекалъ его въ лѣни и недостаткѣ мужества. Если же ему представлялся случай отлучиться изъ дому -- а случаи эти теперь особенно часто повторялись -- онъ мгновенно оживалъ и имъ овладѣвала какая-то лихорадочная дѣятельность. Ни грозныя тучи, ни восточный вѣтеръ, ни сырой воздухъ -- ничто тогда не могло остановить его. Сквайръ, находясь въ полномъ невѣденіи настоящей причины этой неусидчивости, воображалъ себѣ, что она проистекаетъ изъ нелюбви Осборна къ Гамлею и къ однообразію общества его отца.
   "То была ошибка съ моей стороны", думалъ сквайръ. "Я теперь это ясно вижу. Мнѣ все казалось, что оксфордскіе и кембриджскіе молодцы воротятъ отъ меня носъ, какъ отъ невѣжественнаго провинціала. Но когда мальчики поступили въ Регби и въ Кембриджъ, мнѣ слѣдовало позволить имъ принимать у себя ихъ товарищей, хотя бы тѣ и въ самомъ дѣлѣ оказывали мнѣ нѣкоторое пренебреженіе. Это худшее, что они могли бы сдѣлать въ отношеніи меня Теперь же, когда тѣ немногіе друзья, которыхъ я имѣлъ, или умерли, или отстали отъ меня, молодому человѣку, совершенно естественно, должно быть скучно со мной. Я вполнѣ это допускаю; только нахожу, что онъ могъ бы ужь не такъ ясно выказывать мнѣ свою скуку. Я начинаю закаляться противъ непріятностей; но его обращеніе со мной иногда поражаетъ меня въ самое сердце. А между тѣмъ, какъ онъ въ былое время любилъ своего отца! Если мнѣ удастся дѣло по осушкѣ земли, я назначу ему содержаніе и отпущу его на всѣ четыре стороны. Можетъ быть, это сдѣлаетъ его лучше, а можетъ быть, и окончательно погубитъ. За то онъ тогда, вдали отъ своего стараго отца, пожалуй, вспомнитъ о немъ съ нѣкоторой нѣжностью. Видитъ Богъ, какъ я этого желаю!
   Весьма вѣроятно, что Осборнъ, наконецъ, и рѣшился бы сказать отцу о своей женитьбѣ, еслибъ тотъ въ несчастную минуту не вздумалъ повѣрить ему тайну помолвки Роджера съ Цинціеп. Это произошло въ одно дождливое воскресенье, когда отецъ и сынъ оба сидѣли въ большой, пустой гостиной. Осборнъ не ходилъ утромъ въ церковь; а сквайръ ходилъ, и теперь сильно трудился надъ чтеніемъ Блеровыхъ проповѣдей. Въ тотъ день въ Гамлеѣ обѣдали рано, какъ всегда по воскресеньямъ. Это ли обстоятельство, или проповѣдь, или дождливая погода дѣлали то, что сквайру казалось, будто время шло очень медленно. У него были правила, по которымъ онъ считалъ нужнымъ проводить воскресные и праздничные дни. Въ число этихъ правилъ входили: яденіе холодной говядины, чтеніе проповѣдей, воздержаніе отъ куренія до вечерней молитвы и отъ мыслей, касательно земли и урожая, сидѣніе дома въ лучшемъ платьѣ, двоекратное хожденіе въ церковь: утромъ и послѣ обѣда. Въ настоящее воскресенье шелъ проливной дождь, который воспрепятствовалъ ему пойти въ церковь послѣ обѣда. Онъ скучалъ и даже дремота, въ которую онъ было-впалъ, не могла ему сократить времени. Онъ съ нетерпѣніемъ ждалъ возвращенія изъ церкви слугъ, которые шли черезъ поля съ распущенными зонтиками. Въ послѣдніе полчаса сквайръ не отходилъ отъ окна. Онъ стоялъ съ руками въ карманахъ, а губы его безпрестанно складывались для свистанія; но онъ всячески воздерживался отъ столь грѣховнаго побужденія, принималъ серьёзную мину и усердно зѣвалъ. Онъ искоса посматривалъ на Осборна, сидѣвшаго у огня и погруженнаго въ чтеніе. Бѣдный сквайръ очень походилъ на маленькаго мальчика въ дѣтскомъ разсказѣ, который обращается къ нтицамъ и звѣрямъ съ просьбой придти съ нимъ поиграть, а тѣ ему отвѣчаютъ, что они очень заняты и не имѣютъ времени для пустыхъ забавъ. Отцу очень хотѣлось, чтобъ сынъ отложилъ въ сторону книгу и поговорилъ съ нимъ: было такъ сыро и скучно, а оживленный разговоръ могъ бьт немало сократить время. Но Осборнъ, сидя спиной къ окну, у котораго стоялъ его отецъ, ничего не видѣлъ и не подозрѣвалъ. Онъ утвердительно отвѣтилъ на замѣчаніе отца насчетъ дурной погоды, но не повелъ бесѣды далѣе, въ область общихъ мѣстъ, неразлучно связанныхъ съ разговоромъ о погодѣ,
   Сквайръ сознавалъ необходимость завести рѣчь о чемъ нибудь болѣе интересномъ и внезапно вспомнилъ о дѣлѣ Роджера съ Цинціей. Не думая долго, онъ началъ:
   -- Осборнъ! Тебѣ извѣстно что нибудь объ этой привязанности Роджера?
   Полный успѣхъ. Осборнъ въ ту же минуту положилъ на столъ книгу и повернулся къ отцу.
   -- Роджеръ! Привязанность! Нѣтъ! Я никогда не слыхалъ... Я съ трудомъ могу повѣрить, то-есть я полагаю...
   И онъ остановился, считая нечестнымъ высказать свою догадку насчетъ Цинціи Киркпатрикъ.
   -- Тѣмъ не менѣе, онъ влюбленъ. Угадай, въ кого? Дѣвушка мнѣ не особенно нравится; родство ея не изъ важныхъ; но она очень хороша собой и, я полагаю, я первый подалъ ко всему поводъ.
   -- Ужь это не...
   -- Высказавъ тебѣ такъ много, я, конечно, могу назвать тебѣ по имени и молодую дѣвушку. Это мисъ Киркпатрикъ, падчерица Гибсона. Впрочемъ, дѣло еще не дошло до окончательной помолвки...
   -- Я очень радъ. Надѣюсь, и она въ свою очередь любитъ Роджера...
   -- Еще бы! Это для нея необыкновенно хорошая партія. Если Роджеръ, возвратясь, не измѣнитъ своего намѣренія, она будетъ вполнѣ счастлива.
   -- Странно, что Роджеръ не сказалъ мнѣ объ этомъ ни слова, замѣтилъ Осборнъ, нѣсколько обиженный и въ раздумьи.
   -- Онъ и мнѣ ничего не сказалъ, возразилъ сквайръ.-- Гибсонъ однажды заѣхалъ сюда и, какъ честный человѣкъ, открылъ мнѣ все. Я незадолго передъ тѣмъ говорилъ ему, что не желалъ бы и не могъ бы допустить васъ, моихъ сыновей, жениться на его дѣвицахъ. Признаюсь, я преимущественно боялся за тебя. Нельзя сказать, чтобъ и для Роджера это было хорошо; но еще все можетъ разстроиться. Если же съ тобой случилось бы нѣчто подобное, то я скорѣе, чѣмъ дозволить это, прервалъ бы всякія сношенія съ Гибсономъ. Я такъ ему и говорилъ.
   -- Извините, если я перебью васъ. Но позвольте мнѣ сказать вамъ разъ на всегда, что я не признаю ничьего вмѣшательства въ дѣлѣ выбора себѣ жены, съ жаромъ произнесъ Осборнъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, никто не станетъ вмѣшиваться и въ дѣло содержанія твоей жены. Предупреждаю тебя, мой милый, что ты не получишь отъ меня ни пенни, если не женишься такъ, чтобы, удовлетворяя своему желанію, въ то же время исполнить отчасти и мое. Я отъ тебя не требую ничего болѣе. Я не требую ни красоты, ни ума, ни игры на фортепіано, ничего такого, чего уже достаточно будетъ въ нашей семьѣ, если Роджеръ женится, никъ предполагаетъ. Я ничего не имѣю и противъ того, если она окажется крошечку постарше тебя; пусть только она будетъ хорошаго происхожденія, и чѣмъ больше принесетъ нашему имѣнію денегъ, тѣмъ лучше.
   -- Я опять и опять повторяю, батюшка, что не потерплю ничьего вмѣшательства въ дѣлѣ выбора себѣ жены.
   -- Хорошо, хорошо! сказалъ сквайръ, начиная горячиться, въ свою очередь.-- Если мнѣ въ этомъ дѣлѣ не придется играть роль отца, то и ты не будешь въ немъ играть роль сына. Пойди только противъ меня въ томъ, на что я возлагаю всѣ свои надежды, и ты увидишь, что тебѣ не такъ-то легко будетъ справиться. А теперь перестанемъ сердиться: сегодня воскресенье, и это особенно грѣшно. Къ тому же, я еще и не кончилъ своего разсказа.
   Осборнъ взялся-было за книгу, стараясь скрыть свое волненіе, и, по желанію отца, теперь только слегка отодвинулъ ее отъ себя.
   -- Итакъ, Гибсонъ сначала утверждалъ, что между вами четырьмя рѣшительно ничего нѣтъ. Но въ то же время, онъ обѣщался немедленно увѣдомить меня, если что-нибудь замѣтитъ. Онъ такъ и сдѣлалъ: пріѣхалъ и разсказалъ мнѣ объ этомъ.
   -- О чемъ? Я не понимаю хорошенько, какъ далеко зашло дѣло.
   Въ топѣ голоса Осборна звучало что-то такое, что не понравилось сквайру, и онъ продолжалъ уже въ сердцахъ:
   -- Конечно, о томъ... о чемъ я тебѣ говорилъ: о любви Роджера къ этой дѣвушкѣ и о признаніи, которое онъ ей сдѣлалъ въ день своего отъѣзда, пока дожидался въ Голлингфордѣ отхода дилижанса. Право, Осборнъ, тебя иногда можно принять за совершеннаго глупца!
   -- Всѣ эти подробности для меня такъ новы: вы прежде ни разу не упоминали о нихъ.
   -- Все равно, упоминалъ или нѣтъ. Я говорилъ тебѣ, что Роджеръ влюбленъ въ мисъ Киркпатрикъ и объяснился съ ней; обо всемъ остальномъ ты могъ бы и самъ догадаться.
   -- Весьма вѣроятно, учтиво согласился Осборнъ.-- Могу ли я спросить: отвѣчаетъ ли мисъ Киркпатрикъ взаимностью на любовь Роджера? Она мнѣ казалась очень милой дѣвушкой.
   -- Отвѣчаетъ ли? угрюмо возразилъ сквайръ.-- Какъ будто Гамлеи изъ Гамлея такъ легко достаются! Теперь, Осборнъ, ты одинъ остался свободный; и я разсчитываю на тебя, чтобъ поднять нашу старинную фамилію. Не воспротивься мнѣ въ этомъ; не то я, кажется, право умру съ печали.
   -- Батюшка, не говорите такъ, сказалъ Осборнъ.-- Я готовъ для васъ сдѣлать все, исключая...
   -- Единственной вещи, которой я желаю отъ тебя и требую?
   -- Ну, оставимъ это пока. Вѣдь мнѣ не предвидится еще надобности жениться сію минуту. Я нездоровъ, не посѣщаю общества, не встрѣчаюсь съ молодыми леди.
   -- Но все это скоро можетъ устроиться. Черезъ годъ или черезъ два- у насъ, съ божіей помощью, будетъ больше денегъ. А что касается до твоего здоровья, то гдѣ ему поправиться, когда ты цѣлые дни сидишь у огня, дрожишь при малѣйшемъ дуновеньи вѣтерка и избѣгаешь дождя, какъ какого-нибудь яда.
   -- Онъ для меня ядъ, томно проговорилъ Осборнъ, перелистывая книгу, какъ-бы желая дать понять, что ждетъ конца разговора. Сквайръ видѣлъ движеніе и понялъ намекъ.
   -- Хорошо, сказалъ онъ.-- Я пойду къ Уиллю и поговорю съ нимъ о бѣдной, старой Чорной Бесъ. Надѣюсь, освѣдомленіе о болѣзняхъ безсловеснаго животнаго составляетъ приличное занятіе для воскреснаго дня.
   Но когда отецъ вышелъ изъ комнаты, у Осборна пропала охота къ чтенію. Онъ положилъ книгу на столъ, откинулся на спинку кресла и закрылъ глаза рукой. Дурное состояніе здоровья заставляло его на многое смотрѣть съ мрачной точки зрѣнія, хотя онъ, въ то же время, не придавалъ достаточно значенія самому худшему изъ своихъ затрудненій. Столь продолжительная утайка женитьбы дѣлала открытіе ея отцу гораздо болѣе труднымъ, чѣмъ вначалѣ. Какъ ему безъ помощи Родя:едва приступить къ объясненію съ человѣкомъ, столь вспыльчивымъ и раздражительнымъ, какъ сквайръ? Какъ завести съ нимъ рѣчь о своей любви, о тайномъ бракѣ, о счастіи, какое онъ вкусилъ, и, увы!-- о страданіи, какое онъ теперыіспытывалъ? Да, Осборнъ, дѣйствительно, много страдалъ вслѣдствіе безвыходнаго положенія, въ которое самъ поставилъ себя. Онъ чувствовалъ, что единственный для него исходъ заключался именно въ поступкѣ, на который у него не хватало ни силы, ни рѣшимости. Съ глубокимъ вздохомъ онъ снова взялся за книгу. Все, казалось, шло противъ него; а между тѣмъ онъ не имѣлъ достаточно характера, чтобы бороться съ препятствіями. Единственный открытый шагъ, какой онъ сдѣлалъ вслѣдствіе услышаннаго имъ отъ отца извѣстія, заключался въ поѣздкѣ въ Голлингфордъ съ визитомъ къ Гибсонамъ. Онъ давно у нихъ не былъ: дурная погода и плохое состояніе здоровья мѣшали ему. Онъ засталъ все семейство въ хлопотахъ по случаю поѣздки Цинціи въ Лондонъ, а ее самое весьма дурно расположенную къ принятію его поздравленій. Для Цинціи дѣло это было уже далеко не новостью, и потому она могла только съ трудомъ оцѣнить его волненіе и дружескія пожеланія. Съ головой, склоненной на бокъ, она любовалась эфектомъ банта изъ лентъ, когда Осборнъ, подойдя къ ней, заговорилъ шопотомъ.
   -- Цинція -- теперь я могу называть васъ просто Цинціей -- я такъ обрадовался этому извѣстію, о которомъ только недавно услышалъ! Не могу вамъ выразить, какъ оно мнѣ было пріятно!
   -- О какомъ извѣстіи говорите вы? Она очень хорошо знала, на что онъ намекалъ; но ей было непріятно, что вѣсть о ея помолвкѣ мало по малу переходила отъ одного къ другому, и наконецъ переставала быть тайной. Но Цинція, когда хотѣла, всегда умѣла скрыть свою досаду.-- Отчего это вы именно теперь можете начать называть меня Цинціей? продолжала она, улыбаясь.-- Это страшное слово и прежде не разъ срывалось съ вашихъ устъ.
   Отсутствіе всякой серьёзности въ манерѣ, съ какой она приняла его нѣжное поздравленіе, непріятно поразило Осборна, который находился въ нѣсколько сентиментальномъ настроеніи духа. Онъ замолчалъ. Цинція окончила свой бантъ, и тогда только обратилась къ нему и, спѣша воспользоваться tête-à-tête своей матери съ Молли, заговорила быстро и очень тихо:
   -- Я понимаю, къ чему относились ваши слова, но извѣстно ли вамъ, что это должно было оставаться для васъ тайной? Да и все дѣло-то еще не дошло до торжественной... до торжественнаго акта помолвки. Онъ этого не хотѣлъ. Болѣе вы ничего отъ меня не услышите и сами постараетесь сохранить тайну. Помните: вамъ не слѣдовало ничего знать. То былъ мой секретъ, и я не желала разглашать его. Это очень похоже на воду, вытекающую сквозь крошечную дырочку!
   И она вмѣшалась въ разговоръ съ другими двумя. Осборнъ былъ нѣсколько смущенъ неудачей своихъ поздравленій. Онъ воображалъ себѣ найдти дѣвушку, преисполненную восторженной любви, которая будетъ тронута его участію и сдѣлаетъ его своимъ повѣреннымъ. Онъ мало зналъ Цинцію. Чѣмъ болѣе она подозрѣвала, что отъ нея ожидаютъ изліянія чувствъ, тѣмъ становилась сдержаннѣе. Да и вообще чувства ея всегда находились въ полномъ повиновеніи у ея воли. Осборнъ же утомился отъ усилія, которое долженъ былъ надъ собой сдѣлать, чтобъ навѣстить ее. Онъ облокотился о спинку кресла, и казался очень усталымъ и печальнымъ!
   -- Бѣдный молодой человѣкъ! подходя къ нему, сказала мистрисъ Гибсонъ, самымъ нѣжнымъ и мягкимъ своимъ голосомъ.-- Какъ вы устали! Хотите eau de Cologne? Смочите себѣ немного виски и голову. Весенняя погода и на меня также имѣетъ сильное вліяніе. La primavera -- такъ кажется зовутъ ее итальянцы -- всегда болѣзненно отзывается на слабые организмы, частью отъ того, что сильно дѣйствуетъ на воображеніе, частью отъ измѣнчивости своей температуры. Весной я то и дѣло вздыхаю; но за то я такъ чувствительна! Дорогая леди Комноръ всегда сравнивала меня съ термометромъ. Слышали вы, какъ она была больна?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Осборнъ, въ сущности весьма мало этимъ интересуясь.
   -- Да, она была очень-очень больна; но теперь ей лучше. Я такъ о ней безпокоилась! Обязанности удерживали меня здѣсь вдали отъ нея. Съ какимъ страхомъ и трепетомъ ожидала я каждый разъ прихода почты!
   -- Гдѣ же она была? спросилъ Осборнъ съ нѣсколько большимъ участіемъ.
   -- Въ Спа, на такомъ огромномъ разстояніи отсюда! Письма доходили до меня только черезъ три дня. Можете себѣ представить, какъ это было ужасно! Я вѣдь прожила съ ней нѣсколько лѣтъ и нахожусь въ большой дружбѣ со всѣмъ семействомъ.
   -- Но леди Гарріета писала въ послѣднемъ письмѣ, что она, какъ они надѣятся, теперь будетъ гораздо здоровѣе, чѣмъ въ теченіе многихъ послѣднихъ лѣтъ, наивно замѣтила Молли.
   -- Да, леди Гарріета... конечно... Всѣ, хоть сколько-нибудь знакомые съ леди Гарріетой, знаютъ, что она въ высшей степени сангвиническаго темперамента, и потому на ея мнѣнія не всегда можно полагаться. Къ тому же мало привыкшіе къ обращенію леди Гарріеты, часто ошибаются въ ней, увлекаясь откровеннымъ тономъ ея рѣчей. Но она и половины не думаетъ изъ того, что говоритъ.
   -- Будемъ надѣяться, что она въ настоящемъ случаѣ сказала совершенную истину, сухо замѣтила Цинція.-- Теперь они въ Лондонѣ, и леди Комноръ нисколько не пострадала отъ переѣзда.
   -- Они утверждаютъ это, начала съизнова мистрисъ Гибсонъ, качая головой и ударяя на словѣ "утверждаютъ".-- Можетъ быть, я излишне тревожусь; но, во всякомъ случаѣ, желала бы, да, очень желала бы сама взглянуть на нее, чтобы составить себѣ о ней собственное мнѣніе. Этимъ способомъ я только и могла бы успокоиться. Я почти рѣшилась ѣхать съ тобой, Цинція, дня на два, и хоть на минутку побывать у нея. Къ тому же, мнѣ не хочется отпускать тебя одну. Мы еще подумаемъ объ этомъ, и когда окончательно на что-нибудь рѣшимся, то ты напишешь мистеру Киркпатрику и предложишь ему принять и меня съ тобой на самое короткое время. Ты можешь сказать ему о моемъ безпокойствѣ, да и все дѣло-то ограничится тѣмъ, что я ночь-другую посплю съ тобой на постели.
   

XXI.
Молли Гибсонъ свободно дышетъ.

   Это былъ способъ, какимъ мистрисъ Гибсонъ впервые заявила своей семьѣ о своемъ намѣреніи сопровождать Цинцію въ Лондонъ. Она имѣла обыкновеніе, какъ-бы случайно, невзначай касаться при постороннихъ всякаго новаго плана, который желала привести въ исполненіе. Такимъ образомъ неодобреніе другихъ, если этотъ планъ не приходился имъ по сердцу, не высказывалось въ первую минуту; а потомъ они мало по малу свыкались съ непріятной для нихъ мыслью. Для Молли настоящее намѣреніе мачихи было даже слишкомъ пріятно. Она никогда не позволяла себѣ сознаваться въ томъ, что присутствіе мистрисъ Гибсонъ было для нея въ высшей степени стѣснительно. Но теперь сердечко ея радостно забилось при одной мысли о возможности цѣлыхъ три дня провести въ полной свободѣ и наединѣ съ отцомъ. Точно будто бы возвращалось милое, старое время, когда они обѣдали, не заботясь ни о какихъ утонченныхъ приличіяхъ въ сервировкѣ стола и въ подаваніи кушаньевъ.
   -- Мы велимъ подать за обѣдомъ сыръ съ хлѣбомъ и станемъ ѣсть его безъ тарелокъ. Жидкіе пуддинги мы будемъ ѣсть вилками, безъ ложекъ, съ помощью ножей, которые до того засунемъ въ ротъ, что порѣжимся ими. Папа, если ему окажется необходимость спѣшить, станетъ преспокойно хлебать чай съ блюдечка, а я, если меня будетъ мучить жажда, вооружусь полоскательной чашкой вмѣсто обыкновенной маленькой чайной чашки. Ахъ, еслибъ я могла гдѣ нибудь достать, купить, занять или украсть лошадь или хоть нѣчто похожее на лошадь! Моя сѣрая амазопка, конечно, не можетъ похвастаться новизной, но все же еще въ состояніи служить мнѣ... О, какъ это было бы восхитительно! Право, мнѣ кажется, я еще не утратила способности наслаждаться жизнью, хотя въ теченіе многихъ мѣсяцевъ чувствовала, какъ старѣю и дѣлаюсь равнодушна ко всѣмъ удовольствіямъ.
   Такъ думала Молли. И какъ она сильно покраснѣла, когда Цинція, угадавъ ея мысли, однажды сказала ей:
   -- Молли, вы очень рады отъ насъ избавиться; не правда ли?
   -- Во всякомъ случаѣ не отъ васъ, Цинція. Но еслибъ вы знали, какъ я люблю папа, какъ мы были съ нимъ счастливы, какъ много времени мы проводили вмѣстѣ...
   -- Я нерѣдко думаю, что мы должны быть вамъ въ тягость, и дѣйствительно...
   -- Нѣтъ, я не нахожу этого. Вы, напротивъ, даже доставили мнѣ много счастія. До вашего пріѣзда я не знала, какое наслажденіе имѣть сестру.
   -- Но мамй? спросила Цинція полуподозрительно, полупечально.
   -- Она жена моего отца, спокойно отвѣчала Молли.-- Я не хочу отрицать, чтобъ мнѣ часто не было очень грустно при мысли, что онъ уже не такъ исключительно принадлежитъ мнѣ, какъ прежде. Но первый... она почти до слезъ покраснѣла, и съ трудомъ удержала готовое вырваться изъ ея груди рыданіе. И плакучая ива въ гамлейскомъ саду, и то чувство отчаянія, какое она подъ ней испытала, и медленно проникнувшее въ ея сердце утѣшеніе, и образъ самаго утѣшителя -- все это съ необыкновенной ясностью и живостью мгновенно промелькнуло у нея въ памяти.-- Роджеръ! она взглянула на Цинціюи, успѣвъ побороть овладѣвшее ею волненіе, продолжала, не спуская съ нея глазъ: -- Роджеръ -- научилъ меня первый, какими глазами я должна смотрѣть на женитьбу папа. Онъ былъ свидѣтелемъ отчаянія, которому я предалась въ первую минуту. О, Цинція! Какое счастіе, какая честь быть любимой имъ!
   Цинція покраснѣла: она казалась тронутой и довольной.
   -- Да; это дѣйствительно большое счастіе. Но, Молли, мнѣ въ то же время становится страшно, когда я подумаю, что онъ, безъ сомнѣнія, ожидаетъ видѣть меня постоянно такой совершенной, какою воображаетъ теперь. Меня пугаетъ мысль, что мнѣ прійдется остальную часть моей жизни ходить неиначе, какъ на цыпочкахъ.
   -- Но вы хорошая, Цинція, перебила ее Молли.
   -- Нѣтъ, я нехорошая. Вы ошибаетесь точно такъ же, какъ и онъ. И когда-нибудь я вдругъ упаду въ вашемъ мнѣніи, какъ на дняхъ гиря у часовъ въ передней, когда тамъ порвалась пружина.
   -- Я думаю, онъ никогда не перестанетъ любить васъ, сказала Молли.
   -- А вы не перестали бы, еслибъ даже узнали, что я оказалась виновной въ очень дурномъ проступкѣ? Вспомнили ли бы вы тогда, какъ мнѣ часто приходилось жутко и почти невозможно воздерживаться отъ соблазна? Она взяла Молли за руку.-- Мы не будемъ болѣе говорить о мама, столько же ради васъ, сколько ради меня; только вы не можете не согласиться съ тѣмъ, что она плохая опора для молодой дѣвушки, которой не въ состояніи помочь ни совѣтомъ, ни... О, Молли, еслибъ вы знали, какъ я была одинока въ такое время, когда наиболѣе нуждалась въ друзьяхъ! Мама не понимала этого и не воображаетъ, что изъ меня могло бы выдти, попадись я въ руки умныхъ, добрыхъ людей. Но мнѣ это хорошо извѣстно, продолжала она, какъ-бы устыдясь своей откровенности: -- ни стараюсь всячески забыть это. Я полагаю, послѣднее хуже всего, но что же дѣлать? Постоянная мысль о подобномъ предметѣ свела бы меня въ могилу.
   -- Желала бы я быть въ состояніи помочь вамъ, или по крайнеймѣрѣ понять васъ, задумчиво проговорила Молли послѣ минутнаго молчанія.
   -- Вы можете мнѣ помочь, быстро сказала Цинція, съ внезапной перемѣной въ голосѣ и манерахъ.-- Я умѣю дѣлать шляпы и головные уборы, но за то мои пальцы совершенно отказываются складывать платья и воротнички, тогда какъ ваши тоненькіе пальчики превосходно съ этимъ справляются. Прошу васъ, помогите мнѣ уложиться. Это будетъ настоящая, осязательная помощь, болѣе полезная, чѣмъ сентиментальное утѣшеніе въ сентиментальномъ горѣ, которое, въ концѣ-концовъ, можетъ быть просто на просто воображаемое.
   Обыкновенно, остающіеся на мѣстѣ друзья наиболѣе ощущаютъ печаль при разлукѣ. Путешественники, какъ-бы они ни были глубоко огорчены разставаніемъ съ близкими, находятъ большое утѣшеніе въ движеніи и въ разнообразіи новыхъ предметовъ, представляющихся ихъ взорамъ. Не такъ было съ Молли. Возвращаясь съ отцомъ изъ конторы дилижансовъ, послѣ того какъ они проводили въ Лондонъ мистрисъ Гибсонъ и Цинцію, она чуть не плясала отъ радости.
   -- Ну, папа! сказала она; -- теперь вы мой на цѣлую недѣлю. Вы должны быть очень кротки и послушны.
   -- А ты обѣщайся не слишкомъ тиранить меня. Ты такъ бѣжишь, что я не въ силахъ за тобой слѣдовать, и мы чуть чуть было не промчались мимо мистрисъ Гуденофъ.
   И они перешли на другую сторону улицы поздороваться съ мистрисъ Гуденофъ.
   -- Мы только-что проводили въ Лондонъ мою жену съ ея дочерью. Мистрисъ Гибсонъ уѣхала на цѣлую недѣлю.
   -- Вотъ какъ, на цѣлую недѣлю! Вамъ будетъ очень скучно безъ вашей подруги, мысъ Молли!
   -- Да! отвѣчала Молли, которая внезапно почувствовала, что ей именно съ этой точки зрѣнія и слѣдовало бы взглянуть на отъѣздъ Цинціи.-- Конечно, ея отъѣздъ огорчаетъ меня.
   -- А вы, мистеръ Гибсонъ, точно вторично овдовѣли! Вы непремѣнно должны въ одинъ изъ этихъ вечеровъ прійдти ко мнѣ пить чай. Намъ слѣдуетъ развлекать васъ. Что, если я назначу четвергъ?
   Несмотря на сильную боль, какую мистеръ Гибсонъ почувствовалъ въ рукѣ, оттого, что Молли, въ видѣ предупрежденія, поспѣшила ущипнуть его, онъ, къ великому удовольствію старой леди, принялъ ея приглашеніе.
   -- Папа, какъ это вы могли рѣшиться отдать одинъ изъ нашихъ вечеровъ? У насъ всего ихъ было, только шесть; теперь осталось пять. А я разсчитывала, что мы такъ многое за это время сдѣлали бы съ вами!
   -- А что именно?
   -- Я и сама не знаю: все, что есть самаго не изящнаго и не аристократическаго, прибавила она, лукаво заглядывая отцу въ лицо.
   Глаза его весело заблистали, но остальная часть физіономіи оставалась невозмутимо серьёзной.
   -- Однако, я не желаю быть до конца тобой испорченъ. Посредствомъ усиленныхъ трудовъ, мнѣ наконецъ удалось достигнуть крайней степени утонченности. Я не намѣренъ идти назадъ, и впадать въ прежнее невѣжество.
   -- А я намѣрена васъ въ него вовлечь, папа. Сегодня же мы позавтракаемъ не чѣмъ инымъ, какъ сыромъ съ хлѣбомъ. Вы каждый вечеръ будете возсѣдать въ гостиной въ туфляхъ. А какъ вы думаете, папа, не могла ли бы я поѣздить верхомъ на Норѣ Крейнѣ? Я разсматривала мою старую амазонку, и нашла, что она еще можетъ быть употреблена въ дѣло.
   -- А гдѣ мы возьмемъ дамское сѣдло?
   -- Мое старое, конечно, не годится для большой ирландской лошади. Но я неприхотлива, пана, и думаю, что мы какъ-нибудь могли бы устроить это.
   -- Благодарю. Повторяю: я не желаю возвращаться ко временамъ варварства. У меня можетъ быть очень цурной вкусъ; но я хочу, чтобъ дочь моя ѣздила верхомъ въ приличномъ видѣ и на покойномъ сѣдлѣ.
   -- Подумайте: мы могли бы съ вами проѣхаться по аллеямъ! Теперь розы и жимолость въ цвѣту, на поляхъ сѣнокосы!... О, какъ я хотѣла бы побывать на фермѣ Мерримена! Папа, голубчикъ, милый, дорогой папа, дайте мнѣ хоть разъ съ вами поѣздить! Не откажите мнѣ. Право, это можно легко устроить!
   И тѣмъ или другимъ способомъ "это" было устроено, равно какъ и многое другое изъ того, что желала Молли. То была счастливая, праздничная недѣля для молодой дѣвушки. Ничто не мѣшало ея сношеніямъ съ отцомъ, исключая одного обстоятельства. Ихъ всѣ считали нужнымъ приглашать по вечерамъ на чай. Они точно были молодые супруги, которыхъ всѣ спѣшили чествовать. Дѣло въ томъ, что поздніе обѣды мистрисъ Гибсонъ оказывались весьма неудобными для маленькихъ Голлингфордскихъ собраній. Какъ приглашать людей на чай къ шести часамъ, когда они въ это самое время садились за обѣденный столъ? Какъ могли другіе рѣшаться удовлетворять своему аппетиту передъ изумленнымъ презрительнымъ взглядомъ особъ, которыя въ половинѣ девятаго отказывались отъ сандвичей и сладкихъ пирожковъ? Такимъ образомъ, Гибсоны рѣдко приглашались на чай. Мистрисъ Гибсонъ, которая стремилась попасть въ аристократическое общество богатыхъ сосѣднихъ землевладѣльцевъ, очень терпѣливо и даже равнодушно переносила свое исключеніе изъ болѣе скромныхъ вечернихъ собраній маленькаго городка. Но для Молли это было настоящимъ лишеніемъ: она съ дѣтства привыкла время отъ времени принимать участіе въ простыхъ увеселеніяхъ добродушныхъ голлингфордцевъ. Даже теперь, хотя она и ворчала при появленіи каждой, сложенной трехъугольникомъ, пригласительной записки, и жаловалась на то, что ее лишаютъ еще одного изъ тѣхъ вечеровъ, которые она надѣялась провести наединѣ съ отцомъ, въ сущности она была довольна снова находиться въ обществѣ своихъ старинныхъ друзей. Мисъ Броунингъ и мисъ Фёбе особенно старались развлекать ее въ ея одиночествѣ. Еслибъ она только захотѣла, она могла бы каждый день обѣдать тамъ; по она не дѣлала этого, и ей приходилось очень часто навѣщать ихъ, чтобъ онѣ необидѣлись ея отказами на счетъ обѣдовъ. Мистрисъ Гибсонъ написала своему мужу два письма въ теченіе недѣли, которую провела въ Лондонѣ. Этотъ фактъ показался вполнѣ удовлетворительнымъ обѣимъ мисъ Броунингъ. Онѣ въ послѣднее время держались нѣсколько въ сторонѣ отъ дома, гдѣ, онѣ чувствовали, ихъ присутствіе было скорѣе лишнимъ, чѣмъ иначе. Въ зимніе вечера онѣ часто толковали объ отношеніяхъ другъ къ другу различныхъ членовъ Гибсонова семейства. Онѣ выводили, по этому поводу, свои заключенія, и находили подобный предметъ разговора неистощимымъ, такъ-какъ могли каждый день разнообразить свои догадки. Болѣе всего онѣ трудились надъ разрѣшеніемъ вопроса о томъ, какъ уживаются вмѣстѣ мистеръ и мистрисъ Гибсонъ? Два письма въ теченіе одной недѣли разлуки, казалось имъ, свидѣтельствовали о хорошихъ отношеніяхъ между супругами. Въ то же время это и не было слиткомъ много. Когда Молли объявила имъ о полученіи ея отцомъ втораго письма, пришедшаго въ Голлингфордъ наканунѣ возвращенія мистрисъ Гибсонъ, обѣ сестры многозначительно переглянулись и одобрительно кивнули головой. Онѣ между собой порѣшили, что два письма послужатъ доказательствомъ того, что въ семействѣ Гибсона все обстоитъ благополучно: третье онѣ намѣревались найдти страннымъ, а одно, полагали онѣ, было бы выполненіемъ простой формальности. Между мисъ Броунингъ и мисъ Фёбе происходилъ длинный разговоръ о томъ, кому мистрисъ Гибсонъ должна адресовать свое второе письмо, если она напишетъ таковое. Было бы недурно, еслибъ она адресовала его мистеру Гибсону; но и Молли слѣдовало бы также оказать знакъ вниманія.
   -- Вы получили другое письмо, моя милая? спросила мисъ Броунингъ.-- Я полагаю, на этотъ разъ мистрисъ Гибсонъ писала къ вамъ.
   -- Письмо состоитъ изъ большого листа, на которомъ Цинція написала мнѣ цѣлую страницу. Остальное все относится къ папа.
   -- Это превосходное распоряженіе. Но что пишетъ вамъ Цинція? Весело ли она проводитъ время?
   -- О, да! У нихъ былъ большой парадный обѣдъ; а въ тотъ вечеръ, что мама провела у леди Комноръ, Цинція ѣздила въ театръ съ своими кузинами.
   -- Вотъ какъ! И все это въ одну недѣлю? Да онѣ, какъ посмотришь, ведутъ тамъ въ полномъ смыслѣ слова разсѣянный образъ жизни; четвергъ онѣ провели въ дорогѣ; въ пятницу, конечно, отдыхали; воскресенье вездѣ проводится одинаково, а письмо написано во вторникъ... Отъ всей души надѣюсь, что Цинція по возвращеніи не будетъ скучать въ Голлингфордѣ.
   -- Не думаю, чтобъ она скучала, сказала мисъ Фёбе, улыбаясь и бросая на сестру лукавый взглядъ, который какъ-то странно не присталъ къ ея добродушному, наивному лицу.-- Вы очень часто видите мистера Престона, не правда ли, Молли?
   -- Мистера Престона, повторила Молли, вспыхнувъ отъ неожиданнаго вопроса.-- Нѣтъ, не очень часто. Онъ большую часть зимы, какъ вамъ извѣстно, провелъ въ Ашкомбѣ. Онъ только недавно сюда возвратился, чтобъ ужь окончательно здѣсь поселиться. Почему вы это думаете?
   -- О, намъ сказала маленькая птичка, отвѣчала мисъ Броунингъ.
   Молли съ самаго дѣтства была знакома съ этой птичкой, которую всегда ненавидѣла и которой постоянно стремилась свернуть шею. Отчего это, думала она, люди не могутъ говорить просто, и безъ увертокъ сказать, что не намѣрены указывать на источникъ, изъ котораго почерпнули свои свѣдѣнія? Но мисъ Броунингъ питала большую слабость къ подобнаго рода оборотамъ рѣчи, а мисъ Фёбе находила ихъ очень остроумными.
   -- Маленькая птичка въ одинъ прекрасный день летала въ Вересковой Аллеѣ и видѣла тамъ мистера Престона съ молодой леди, которую мы не назовемъ по имени. Они прогуливались очень дружески, то-есть мистеръ Престонъ былъ верхомъ на лошади. Но аллея, какъ извѣстно, у деревяннаго мостика, перекинутаго черезъ ручеекъ, проложена на возвышеніи, тогда какъ большая дорога идетъ нѣсколько ниже...
   -- Но, можетъ быть, Молли посвящена въ тайны Цинціи, и намъ не слѣдуетъ разспрашивать ее, сказала мисъ Фёбе, замѣтивъ смущенный и недовольный видъ Молли.
   -- Это не можетъ быть тайной, возразила мисъ Броунингъ, забывъ о птичкѣ и съ достоинствомъ бросая исполненный упрека взглядъ на мисъ Фёбе.-- Мисъ Горнблоуеръ утверждаетъ, что мистеръ Престонъ сознается въ своей помолвкѣ...
   -- Во всякомъ случаѣ не съ Цинціей, это мнѣ съ достовѣрностью извѣстно, горячо заступилась Молли.-- Прошу васъ, не повторяйте подобныхъ слуховъ: вы не знаете, сколько они могутъ надѣлать вреда. Я ненавижу всякаго рода сплетни!
   Молли выражалась съ не совсѣмъ-то похвальной рѣзкостью; но она думала о Роджерѣ, о томъ, какъ подобные слухи, если они дойдутъ до него (въ самую середину Африки!) его встревожатъ и опечалятъ. Одна эта мысль вызвала на ея лицо краску стыда и негодованія.
   -- Та, та, та! Мисъ Молли! Не забывайте, что я могла бы быть вашей матерью, и вамъ совсѣмъ не пристало говорить такъ съ нами... со мной. Сплетни! Право, Молли...
   -- Извините меня, проговорила Молли, только на половину раскаяваясь.
   -- Я увѣрена, что вы не подумали, когда такъ отвѣчали сестрѣ, сказала мисъ Фёбе съ цѣлью примирить ихъ.
   Молли минуты съ двѣ помолчала. Ей хотѣлось доказать вредъ, какой могъ произойти, если подобные слухи будутъ всѣми повторяться.
   -- Но развѣ вы не видите, заговорила она, наконецъ, все еще пылая негодованіемъ:-- какъ дурно такъ легкомысленно отзываться о людяхъ? Положимъ, что кто-нибудь изъ нихъ любитъ кого нибудь другого -- а это весьма возможная вещь -- мистеръ Престонъ, напримѣръ, можетъ быть чьимъ нибудь женихомъ...
   -- Молли! что вы? Въ такомъ случаѣ мнѣ только остается жалѣть бѣдную женщину, его невѣсту. Я весьма невыгоднаго мнѣнія о мистерѣ Престонѣ, сказала мисъ Броунингъ, и въ голосѣ ея слышалось предостереженіе.
   У ней въ головѣ внезапно мелькнула новая мысль.
   -- Ну, этой женщинѣ, или молодой леди было бы очень непріятно слышать подобные разсказы о мистерѣ Престонѣ.
   -- Можетъ быть, и нѣтъ. Во всякомъ случаѣ, онъ страшный волокита, и я совѣтовала бы молодымъ дѣвушкамъ его остерегаться.
   -- Но ихъ встрѣча въ Вересковой Аллеѣ могла быть чисто-случайная, замѣтила мисъ Фёбе.
   -- Я ничего о томъ не знаю, сказала Молли.-- Простите меня за мою дерзость; но, прошу васъ, не говорите болѣе объ этомъ. У меня есть важныя причины для того, чтобъ не желать повторенія подобныхъ толковъ.
   Она встала, услыша, какъ били церковные часы. Было позже, чѣмъ она полагала, и отецъ ея, безъ сомнѣнія, уже возвратился домой.
   Она наклонилась и поцаловала серьёзное лицо мисъ Броунингъ.
   -- Какъ вы ростете, Молли! воскликнула мисъ Фёбе.-- Вы высоки и стройны, какъ тополь -- такъ, кажется, поется въ старинной пѣснѣ?
   -- Ростите въ мудрости тѣжъ же, какъ въ красотѣ, Молли, сказала ей вслѣдъ мисъ Броунингъ.
   Лишь только Молли ушла, мисъ Броунингъ встала, затворила покрѣпче дверь, сѣла поближе къ сестрѣ, и почти шопотомъ сказала!
   -- Фёбе, съ мистеромъ Престономъ въ тотъ день, когда его встрѣтила въ Вересковой Аллеѣ мистрисъ Гуденофъ, была не Цинція, а сама Молли.
   -- Господи, помилуй! воскликнула мисъ Фёбе, ни минуты не сомнѣваясь въ справедливости словъ своей сестры.-- Какъ ты это узнала?
   -- Сложивъ вмѣстѣ два и два. Развѣ ты не замѣтила, какъ Молли то краснѣла, то блѣднѣла, и съ такой увѣренностью утверждала, что между мистеромъ Престономъ и Цинціей Киркпатрикъ не существуетъ помолвки?
   -- Можетъ быть, они и не помолвлены. Но мистрисъ Гуденофъ видѣла ихъ вмѣстѣ...
   -- Мистрисъ Гуденофъ только проѣхала мимо Вересковой Аллеи въ своемъ фаэтонѣ, важно произнесла мисъ Броунингъ: -- но всѣмъ намъ извѣстно, какъ она боится ѣздить въ экипажѣ, и потому со страху легко могла ошибиться. У Молли и Цинціи есть одинакія клѣтчатыя шали и шляпки. А Молли съ рождества очень выросла, и совсѣмъ сравнялась съ Цинціей. Я всегда опасалась, чтобъ она не была маленькой и толстенькой; но она теперь выровнялась и сдѣлалась очень стройна. Я готова поручиться въ томъ, что мистрисъ Гуденофъ видѣла Молли, но приняла ее за Цинцію.
   Когда мисъ Броунингъ готова была "поручиться" въ справедливости своей догадки, мисъ Фёбе ничего болѣе не оставалось, какъ повѣрить ей. Она сидѣла молча, погруженная въ собственныя мысли; потомъ сказала:
   -- Такъ что жь, сестра: это была бы недурная партія.
   Она говорила очень нерѣшительно, ожидая, чтобъ сестра одобрила ея мнѣніе.
   -- Фёбе, это никуда негодная партія для дочери Мери Парсонъ. Еслибъ я знала о немъ въ сентябрѣ то, что знаю теперь, мы не пригласили бы его тогда къ себѣ пить чай.
   -- А что ты знаешь, сестра? спросила мисъ Фёбе.
   -- Мисъ Горнблауеръ мнѣ кое-что поразсказала. Не знаю, прилично ли тебѣ слушать это, Фёбе? Онъ былъ женихомъ очень хорошенькой мисъ Грегсонъ въ Генвикѣ. Ея отецъ началъ наводить о немъ справки, и узналъ такія за нимъ продѣлки, что принудилъ дочь взять у него назадъ слово. Бѣдняжка съ тоски умерла.
   -- Какіе ужасы! воскликнула мисъ Фёбе.
   -- Кромѣ того, онъ играетъ въ билліардъ, держитъ пари на лошадиныхъ скачкахъ, а нѣкоторые увѣряютъ даже, будто онъ содержитъ лошадей для скачекъ.
   -- Не странно ли послѣ этого, что графъ избралъ его въ управители своего имѣнія?
   -- Нисколько. Онъ хорошій и ловкій дѣлецъ; а милордъ не обязанъ знать вздоръ, какой говоритъ его управляющій, когда выпьетъ слишкомъ много вина.
   -- Когда выпьетъ слишкомъ много вина? О, сестра, неужели онъ пьяница? А мы-то приглашали его къ себѣ на чай!
   -- Я не говорю, чтобъ онъ былъ пьяницей, съ неудовольствіемъ замѣтила мисъ Броунингъ.-- Мужчина можетъ время отъ времени выпивать болѣе вина, чѣмъ сколько слѣдуетъ; но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобъ онъ былъ пьяницей. Не произноси никогда такихъ грубыхъ словъ, прошу тебя, Фёбе.
   Мисъ Фёбе нѣсколько времени послѣ этого упрека молчала.
   -- Я все-таки надѣюсь еще, заговорила она, наконецъ: -- что не Молли гуляла съ нимъ въ Вересковой Аллеѣ.
   -- Ты можешь надѣяться, сколько твоей душѣ угодно, а я почти увѣрена въ противномъ. Тѣмъ не менѣе, я полагаю, намъ лучше ни слова не говорить объ этомъ мистрисъ Гуденофъ. Она вообразила себѣ, что видѣла Цинцію; ну, и пусть будетъ такъ, пока мы не удостовѣримся въ справедливости нашей догадки насчетъ Молли. Мистеръ Престонъ, пожалуй, годится для Цинціи, которая воспитана во Франціи, что, однако, не мѣшаетъ ей имѣть прелестныя манеры. Она можетъ и не быть слишкомъ разборчивой. Но онъ не долженъ имѣть, и не получитъ Молли, хотя бы мнѣ пришлось для того идти самой въ церковь и не допустить оглашенія ихъ свадьбы. Все, что я знаю, заставляетъ меня сильно бояться, чтобы между ними чего нибудь не было. Намъ слѣдуетъ за ней наблюдать, Фёбе. Я намѣрена, вопреки ей самой, быть ея ангеломъ-хранителемъ.

Конецъ второй части.

   

Часть третья.

I.
Собираются тучи.

   Мистрисъ Гибсонъ возвратилась изъ Лондона преисполненная воспоминаніями о прелестяхъ столицы. Леди Комноръ была къ ней милостива и ласкова, "такъ была тронута тѣмъ, что я поѣхала повидаться съ нею тотчасъ по возвращеніи ея въ Англію"; леди Гарріета была крайне мила и ухаживала за своей прежней гувернанткой; лордъ Комноръ добръ и радушенъ, какъ всегда; что же касается до Киркпатриковъ, то въ домѣ лорда-канцлера не могло бы быть большаго великолѣпія, нежели у нихъ, и шелковое платье жены главнаго судьи королевской скамьи облакомъ проносилось въ ея воображеніи надъ образами служанокъ и лакеевъ. Да и Цинціей такъ много восхищались: а мистрисъ Киркпатрикъ совсѣмъ задарила ее бальными платьями и вѣнками, хорошенькими шляпками и мантильками, словно благодѣтельная фея, въ волшебной сказкѣ, такъ что подаренные ей мистеромъ Гибсономъ бѣдные 10 фунтовъ казались ужь очень жалкими на ряду съ такою щедростью.
   -- И такъ они ее полюбили! ужь не знаю, когда отпустятъ обратно къ намъ. (Этими словами мистрисъ Гибсонъ оканчивала всѣ свои разсказы). А вы, Молли, что-то вы подѣлывали съ вашимъ папа? Судя по вашему письму, вамъ было очень весело. Мнѣ некогда было прочитать его въ Лондонѣ, поэтому я положила его въ карманъ, и прочла въ дилижансѣ, возвращаясь домой. Однако, мое милое дитя, какой же у васъ старомодный видъ, съ вашимъ обтянутымъ платьемъ и спутанными локонами! Локоны совсѣмъ вышли изъ моды. Надо вамъ придумать другую прическу, продолжала она, усиливаясь пригладить черныя, волнистыя кудри Молли.
   -- Я послала къ Цинціи письмо, полученное на ея имя изъ Африки, робко сказала Молли: -- говорила она вамъ, что въ немъ было написано?
   -- О, да; бѣдная дѣвочка! она сильно встревожилась имъ, какъ мнѣ показалось; объявила, что не расположена ѣхать на балъ, который давался въ тотъ вечеръ у мистера Росона, и для котораго мистрисъ Киркпатрикъ подарила ей бальное платье. Между тѣмъ рѣшительно не изъ-за чего было ей такъ себя мучить. Роджеръ писалъ только, что съ нимъ опять былъ легкій припадокъ лихорадки, по что ему уже лучше. Онъ говоритъ, что каждому европейцу приходится вынести лихорадку, прежде чѣмъ свыкнуться съ климатомъ той части Абиссиніи, гдѣ онъ находится.
   -- А поѣхала она, все-таки, на балъ? опросила Молли.
   -- Разумѣется. Вѣдь это не помолвка, а если и помолвка, то она никому неизвѣстна. И вдругъ бы она объявила: одинъ знакомый мнѣ молодой человѣкъ, два мѣсяца назадъ, прохворалъ нѣсколько дней гдѣ-то въ Африкѣ, поэтому я не хочу сегодня ѣхать на балъ. Это показалось бы напускной сантиментальностью, что я ненавижу больше всего на свѣтѣ.
   -- Едва-ли она, однако, могла веселиться, замѣтила Молли.
   -- О, напротивъ, она очень веселилась. Платье на ней было изъ бѣлаго газа, убрано сиренью; и въ самомъ дѣлѣ, она была очаровательна, ужь матери-то можно позволить себѣ маленькое пристрастіе. Она все время танцовала, хотя почти ни съ кѣмъ не была знакома. Я увѣрена, что она веселилась, увѣрена по тому, какъ она говорила о балѣ на слѣдующее утро.
   -- Желала бы я знать, извѣстно ли про это сквайру?
   -- Про что это? Ахъ да, понимаю: про болѣзнь Роджера? я полагаю, что неизвѣстно, да и нѣтъ надобности говорить ему; теперь уже онъ вѣрно совсѣмъ поправился.
   Съ этими словами, мистрисъ Гибсонъ вышла изъ комнаты, разбирать чемоданъ. Молли выронила изъ рукъ работу и вздохнула. "Послѣ-завтра годъ", подумала она: "какъ онъ приходилъ сюда и звалъ насъ въ лѣсъ, а мама еще такъ досадовала, зачѣмъ онъ пришелъ передъ завтракомъ. Помнитъ ли все это Цинція такъ же живо, какъ я? А теперь, быть можетъ... о, Роджеръ, Роджеръ!... какъ я желаю, какъ я молюсь, чтобы он благополучно возвратился домой. Какъ бы мы перенесли извѣстіе, еслибы"...
   Она закрыла лицо руками и старалась не давать себѣ думать. Вдругъ она встала, какъ-бы ужаленная язвительною мыслью:
   -- Я не вѣрю, чтобы она любила его, какъ бы должна; иначе она не могла бы... не могла бы ѣхать на балъ и танцовать. Что я стану дѣлать, если она его недостаточно любитъ? что тогда будетъ со мною? Я могу перенести все, только не это!
   Но она скоро убѣдилась, что довольно трудно переносить и долгую неизвѣстность о состояніи его здоровья. Не было вѣроятности, чтобы пришло письмо отъ него, до истеченія, по крайней мѣрѣ, мѣсяца, а до тѣхъ поръ и Цинція должна была возвратиться домой. Молли начала тосковать по ней еще прежде, чѣмъ прошли двѣ недѣли послѣ ея отъѣзда. Ей и не воображалось, чтобы постоянныя "tête-à-tête" съ мистрисъ Гибсонъ могли быть до такой степени скучны, несносны, какъ это оказалось на самомъ дѣлѣ. Быть можетъ, Молли стала раздражительна вслѣдствіе болѣзненнаго состоянія, въ которомъ она находилась по случаю быстраго роста. Какъ бы то ни было, ей нерѣдко приходилось вставать и выходить изъ комнаты, чтобы успокоиться, выслушавъ нескончаемую вереницу словъ, по большей части брюзгливыхъ и жалобныхъ, которыя, въ цѣломъ, все-таки не давали яснаго понятія о мысляхъ и чувствахъ особы, произносившей ихъ. Каждый разъ, какъ что нибудь было не по нраву этой особѣ, каждый разъ, какъ мистеръ Гибсонъ хладнокровно настаивалъ на томъ, что ей не нравилось или, когда кухарка перепутывала что нибудь на счетъ обѣда, или служанка разбивала какую нибудь хрупкую бездѣлицу, или Молли была причесана не по ея вкусу, или платье было ей не къ лицу, или по дому распространялся запахъ кушанья, или пріѣзжали съ визитами лица, которыхъ ей не хотѣлось видѣть, или не являлись тѣ, которыхъ она желала бы видѣть -- словомъ, каждый разъ, какъ она чѣмъ нибудь была недовольна, начиналось оплакиваніе "бѣднаго мистера Киркпатрика", и даже почти сѣтованіе на него, какъ будто онъ пособилъ бы всему этому горю, еслибы только потрудился не умирать.
   -- Когда я вспоминаю тѣ счастливые дни, говаривала она въ такихъ случаяхъ: -- мнѣ Кажется, что я въ то время не придавала имъ должной цѣны. Въ самомъ дѣлѣ, у насъ были молодость, любовь -- какое намъ было дѣло до бѣдности! Помню я, какъ милый мистеръ Киркпатрикъ однажды пѣшкомъ прошелъ пять миль въ Стратфордѣ, чтобы купить мнѣ какого-то пирожнаго, котораго мнѣ захотѣлось, спустя мѣсяцъ послѣ рожденія Цинціи. Я нисколько не жалуюсь на вашего дорогого папа; но я не думаю... впрочемъ, мнѣ не слѣдовало бы говорить этого вамъ. Еслибы только мистеръ Киркпатрикъ въ самомъ началѣ обратилъ вниманіе на свой кашель -- но онъ былъ такъ упрямъ! впрочемъ, всѣ мужчины, кажется, упрямы. Да и наконецъ, это было просто эгоизмомъ съ его стороны. Я увѣрена, что онъ даже никогда не подумалъ, въ какомъ безпомощномъ состояніи я останусь безъ него. Мнѣ же, притомъ, тяжелѣе переносить всякую непріятность, нежели кому-либо, потому что натура у меня всегда была такая привязчивая и чувствительная. Помню я одно маленькое стихотвореніе мистера Киркпатрика, въ которомъ онъ сравнивалъ сердце мое съ струною арфы, звучащею отъ прикосновенія малѣйшаго вѣтерка.
   -- Я всегда полагала, что нужна порядочная сила въ пальцахъ, чтобы извлекать звуки изъ струны арфы, замѣтила Молли.
   -- Милое мое дитя, въ васъ такъ же мало поэзіи, какъ и въ отцѣ вашемъ. А ужь волосы ваши! они еще хуже стали. Хоть бы вы намочили ихъ водою, что ли, чтобы сгладить эти неопрятныя волны и завитушки.
   -- Они отъ воды еще хуже вьются, какъ высохнутъ, отвѣчала Молли; и вдругъ глаза ея наполнились слезами: передъ нею промелькнули воспоминанія дѣтства, точно картина, давно видѣнная и въ теченіе многихъ лѣтъ забытая. Ей представилась молодая мать, умывающая и причесывающая свою маленькую дѣвочку; какъ она сажаетъ полунагую крошку къ себѣ на колѣни, и обвивая мокрые темные локоны кругомъ пальца, въ неизреченномъ порывѣ нѣжности цалуетъ кудрявую головку...
   Полученіе письма отъ Цинціи всегда бывало очень пріятнымъ событіемъ: она не часто писала, за то письма ея были довольно длинны и чрезвычайно занимательны; жаль только, что въ нихъ безпрестанно упоминались незнакомыя имена, съ которыми не соединялись никакія мысли въ умѣ Молли, хотя мистрисъ Гибсонъ и старалась просвѣтить ее коментаріями, въ родѣ слѣдующихъ:
   -- Мистрисъ Гринъ! а, это та хорошенькая родственница мистрисъ Джонсъ, что живетъ на Россель-скверѣ съ толстымъ мужемъ; у нихъ еще свой экипажъ. Впрочемъ, не знаю навѣрно, не мистеръ ли Гринъ приходится родственникомъ мистрисъ Джонсъ? Надо спросить Цинцію, когда она пріѣдетъ домой.-- Мистеръ Гендерсонъ! ахъ, да, помню, помню: молодой человѣкъ съ черными усами, бывшій ученикъ мистера Киркпатрика, или мистера Муррея, ужь не знаю; знаю только, что мнѣ говорили, что онъ съ кѣмъ-то проходилъ курсъ законовѣдѣнія.-- Ахъ, да, это тѣ, что пріѣзжали съ визитомъ на другой день послѣ бала у мистера Росона, и еще такъ восторгались Цинціеи, не зная, что я ея мать. Она была прекрасно одѣта, въ черномъ атласномъ платьѣ, а у сына было стеклышко въ глазу; впрочемъ, онъ молодой человѣкъ съ хорошимъ состояніемъ. Кольманъ! ну, да, они и есть.
   О Роджерѣ не было болѣе извѣстія до возвращенія Цинціи изъ Лондона, и даже еще нѣсколько времени послѣ того; она вернулась свѣжѣе и милѣе, чѣмъ когда либо, изящно одѣтая, благодаря собственному вкусу и щедрости дядиной жены, и разсказывала бездну занимательныхъ подробностей о своемъ житьѣ-бытьѣ въ столицѣ, гдѣ она отъ души веселилась, хотя по возвращеніи нисколько не скучала но ней. Она привезла съ собою множество хорошенькихъ туалетныхъ бездѣлушекъ для Молли: бархатку на шею по послѣдней модѣ, выкройку пелеринки, пару изящныхъ вышитыхъ перчатокъ, какихъ еще Молли никогда не видала, и еще разныхъ другихъ вещицъ, доказывавшихъ, что она о ней не забывала. Однако, несмотря на то, Молли почему-то чувствовала, что Цинція измѣнилась въ отношеніи къ ней. Молли сознавала, что никогда не пользовалась полнымъ довѣріемъ Цинціи, которая, при всей своей кажущейся откровенности и почти наивности въ обращеніи, въ сущности была крайне сдержана и даже скрытна. Цинція сама знала за собою эту черту и часто по этому поводу подтрунивала надъ собою въ разговорѣ съ Молли, которая, со своей стороны, успѣла вполнѣ убѣдиться въ этой особенности характера своей подруги. Но это не очень ее безпокоило; она знала, что и въ собственномъ ея умѣ мелькало много такихъ мыслей и чувствъ, которыхъ она никогда и не подумала бы повѣрить кому бы то ни было, развѣ только отцу своему, еслибы имъ довелось побольше бывать вмѣстѣ. Но она знала, что Цинція утаивала отъ нея не одни мысли и чувства, а нерѣдко и факты. Впрочемъ, и тутъ она разсуждала, что факты эти могли быть сопряжены съ душевной борьбою и страданіемъ, могли относиться, напримѣръ, къ небреженію къ ней матери, и вообще быть на столько тяжелаго свойства, что всего лучше было бы для Цинціи, еслибы она могла совсѣмъ забыть о нихъ, забыть свое дѣтство, а не врѣзывать его еще болѣе въ своей памяти разсказами о претерпѣнныхъ непріятностяхъ и огорченіяхъ. Итакъ то, что въ настоящее время такъ отдаляло Молли отъ нея, было не недостатокъ довѣрія со стороны Цинціи, а то, что Цинція какъ будто скорѣе избѣгала, чѣмъ искала ея общества, то, что глаза ея уклонялись отъ прямого, серьёзнаго, полнаго любви взора Молли, то, что были нѣкоторые предметы, о которыхъ ей, очевидно, было крайне непріятно говорить. Между тѣмъ, Молли находила какъ-бы грустную отраду въ измѣненіи тона, которымъ Цинція теперь говорила о Роджерѣ: она съ недавнихъ поръ стала относиться къ нему съ нѣжностью, называя его "бѣднымъ Роджеромъ", вѣроятно, какъ полагала Молли, по случаю болѣзни, о которой онъ упоминалъ въ своемъ послѣднемъ письмѣ. Однажды утромъ, на первой недѣлѣ по возвращеніи Цинціи, мистеръ Гибсонъ, въ ту самую минуту, какъ онъ собирался уѣхать по больнымъ, вдругъ вбѣжалъ наверхъ въ гостиную, какъ былъ въ высокихъ сапогахъ и шпорахъ, торопливо положилъ на столъ передъ нею раскрытую брошюру, и указавъ пальцемъ на одно мѣсто въ ней, не произнеся при этомъ ни одного слова, быстро вышелъ изъ комнаты. Глаза его сверкали какимъ-то особеннымъ выраженіемъ, точно ему что-то было и смѣшно и пріятно. Молли все это замѣтила, также какъ и румянецъ, заигравшій на лицѣ Цинціи, когда она прочитала указанное ей мѣсто, послѣ чего она отодвинула брошюру немного въ сторону, не закрывая ея однако, и продолжала работать.
   -- Что тамъ такое? можно мнѣ посмотрѣть? спросила Молли, протягивая руку къ брошюрѣ, но не касаясь ея, пока Цинція не отвѣчала:
   -- Конечно, можно: не думаю, чтобы заключались особенные секреты въ ученомъ журналѣ, наполненномъ отчетами о разныхъ митингахъ и засѣданіяхъ, и она слегка толкнула брошюру въ сторону Молли.
   -- О, Цинція, вскрикнула Молли, съ трудомъ переводя дыханіе, когда она прочла отмѣченное мѣсто.-- Какъ вамъ не гордиться имъ?-- Это былъ отчетъ о годичномъ засѣданіи "географическаго общества", на которомъ лордъ Голлингфордъ прочелъ собранію письмо, полученное имъ отъ Роджера Гамлея изъ Аракуоба, селенія въ Африкѣ, до тѣхъ поръ еще непосѣщеннаго ни однимъ ученымъ европейскимъ путешественникомъ, и о которомъ мистеръ Гамлей сообщалъ много занимательныхъ подробностей. Письмо это было выслушано съ величайшимъ интересомъ, и многіе изъ говорившихъ послѣ того членовъ отзывались объ авторѣ его съ высокой похвалою. Но зная Цинцію, Молли не слѣдовало ожидать отъ нея горячаго отзыва на чувства, внушившія ей ея восклицаніе. Какъ бы сильно ни говорили въ душѣ ея гордость или радость или благодарность или даже негодованіе, раскаяніе, печаль -- одного факта, что кто-нибудь разсчитываетъ на изліяніе одного изъ этихъ чувствъ съ ея стороны, достаточно было бы, чтобы помѣшать ей выразить его.
   -- Я не могу всѣмъ этимъ такъ восторгаться, какъ вы, Молли. Къ тому же, это для меня не новость, по крайней-мѣрѣ, не совсѣмъ новость. Я слыхала объ этомъ митингѣ еще передъ отъѣздомъ моимъ изъ Лондона. О немъ много было говорено въ дядиномъ кружку. Конечно, я не слыхала тамъ такихъ похвалъ, какія расточаются ему здѣсь; но вѣдь это все условная манера говорить, ничего неозначающая. Нельзя же не похвалить, когда такая важная особа, какъ лордъ, беретъ на себя трудъ вслухъ прочитать одно изъ его писемъ!
   -- Вздоръ какой! возразила Молли:-- вы сами знаете, что не то вы думаете, что вы говорите, Цинція.
   Цинція съ премилой ужимочкой передернула плечами, но не подняла головы отъ шитья. Молли принялась перечитывать отчетъ.
   -- Ахъ, Цинція! вдругъ сказала она: -- вѣдь и вы могли бы тамъ быть, тамъ были дамы; тутъ такъ и сказано, что "присутствовало множество дамъ". О, неужели вамъ нельзя было устроить такъ, чтобы поѣхать? Если кружокъ вашего дяди интересовался такими вещами, развѣ вы не могли поѣхать съ кѣмъ-нибудь изъ его знакомыхъ?
   -- Можетъ быть, еслибы попросилась; по я бы, мнѣ кажется, значительно удивила ихъ такой внезапной страстью къ наукѣ.
   -- Вы могли бы объяснить вашему дядѣ все дѣло, какъ оно есть въ дѣйствительности; онъ бы ужь вѣрно никому не разсказалъ, еслибы вы попросили его, и помогъ бы вамъ.
   -- Послушайте, Молли, разъ навсегда, сказала Цинція, кладя на столъ работу и говоря рѣзкимъ, повелительнымъ тономъ: -- поймите вы пожалуйста, что я желаю и всегда желала, чтобы отношенія, въ которыхъ я нахожусь къ Роджеру, никогда не упоминались и не служили предметомъ разговора. Когда настанетъ время, я скажу дядѣ и всѣмъ, до кого это касается; но я не намѣрена дѣлать глупости и еще попасться въ бѣду, даже изъ желанія слышать ему похвалы, проболтавшись до поры, до времени. А еслибы меня стали принуждать, то я бы скорѣе согласилась прекратить всякія сношенія съ нимъ и избавиться за одинъ разъ отъ всякихъ непріятностей. Мнѣ не можетъ быть хуже, чѣмъ теперь.
   Она начала свою рѣчь въ сердцахъ, но подъ конецъ перешла въ унылый, жалобный тонъ. Молли въ испугѣ взглянула на нее.
   -- Я васъ не понимаю, Цинція, сказала она наконецъ.
   -- Я въ этомъ увѣрена, возразила Цинція, глядя на нее со слезами на глазахъ и съ такою нѣжностію, какъ-бы стараясь загладить свою вспышку: -- я боюсь... я надѣюсь, что вы никогда не поймете меня.
   Въ ту же минуту обѣ руки Молли ужь обвили ея шею.
   -- О, Цинція! тихо проговорила она:-- я васъ мучаю? я васъ огорчила? да? только не говорите, будто вы боитесь, чтобы я понимала васъ. Конечно, у васъ есть недостатки -- у кого же ихъ нѣтъ? Но мнѣ кажется, что я еще болѣе люблю васъ за нихъ.
   -- Не думаю, чтобы я была бы ужь черезчуръ гадкой, сказала Цинція, слегка улыбаясь сквозь слезы, вызванныя словами и ласками Молли:-- но я попала въ бѣду. Право, мнѣ иногда кажется, что я вѣкъ буду попадаться въ разныя исторіи; а если онѣ обнаружатся, то я буду казаться хуже, чѣмъ есть на самомъ дѣлѣ, и отецъ вашъ не захочетъ знаться со мною, и вы тоже. Впрочемъ, нѣтъ, не хочу и думать, чтобы вы могли бросить меня!
   -- Я увѣрена, что этого никогда не будетъ. Но какія же это исторіи? Какъ вы думаете, какъ бы Роджеръ посмотрѣлъ на нихъ? спросила Молли очень робко.
   -- Не знаю. Надѣюсь, что онъ никогда не узнаетъ, да и случая ему не будетъ, потому что въ самомъ непродолжительномъ времени я опять приду въ надлежащее состояніе. Все это случилось какъ-то само собою, такъ что мнѣ и въ голову не приходило, чтобы я поступила нехорошо. Ужь не разсказать ли вамъ все, Молли?
   Молли не хотѣлось напрашиваться на довѣріе подруги, хотя она очень желала узнать обо всемъ и посмотрѣть, не можетъ ли она помочь ей; но пока Цинція еще раздумывала, и по правдѣ сказать, отчасти уже сожалѣла, что сдѣлала даже такой незначительный шагъ къ откровенному признанію, въ комнату вошла мистрисъ Гибсонъ, погруженная въ заботу о томъ, какъ бы передѣлать одно изъ своихъ платьевъ по новому фасону, видѣнному ей во время пребыванія ея въ Лондонѣ. Цинція мгновенно какъ будто забыла свои слезы и горе, и всей душою отдалась работѣ.
   Цинція вела довольно оживленную переписку съ своими лондонскими кузинами. Мистрисъ Гибсонъ даже иногда готова была жаловаться на частыя письма отъ Еленъ Киркпатрикъ. Въ то время еще не была введена система франкировки писемъ, такъ что каждый разъ приходилось платить одинадцать пенсовъ съ половиною, а такъ-какъ это повторялось по три раза въ недѣлю, то и составляло, какъ разсчитывала мистрисъ Гибсонъ, въ минуты досады, "сумму отъ трехъ до четырехъ шилинговъ". Впрочемъ, эти жалобы дѣлались только домашнимъ образомъ; извѣстное дѣло: домашніе всегда видѣли одну изнанку вышиванія. Голлингфордское же общество вообще, и въ особенности обѣ мисъ Броунингъ, только и слышали отъ нея, что о восторженной дружбѣ милой Еленъ къ Цинціи, о томъ, какъ пріятно такъ правильно получать такія обстоятельныя извѣстія изъ Лондона, "почти все равно, что самимъ тамъ жить."
   -- По моему мнѣнію, еще гораздо лучше, возразила мисъ Броунингъ съ нѣкоторою строгостью. Большую часть своихъ понятій о Лондонѣ она почерпнула изъ сочиненій Аддисона и современныхъ ему писателей, въ которыхъ столица почти всегда изображается въ видѣ вертепа всякаго разврата, губящаго провинціальныхъ жонъ и дѣвицъ, и дѣлающая ихъ неспособными къ исполненію ихъ обязанностей, вовлекая ихъ въ одуряющій вихрь не всегда невинныхъ увеселеній. Однимъ словомъ, она смотрѣла на Лондонъ, какъ на нѣчто въ родѣ нравственнаго дегтя, къ которому нельзя прикоснуться и остаться незапятнаннымъ. Мисъ Броунингъ, съ самаго возвращенія Цинціи домой, подкарауливала въ ней признака нравственной порчи, по за исключеніемъ прибавленія къ ея гардеробу множества хорошенькихъ и изящныхъ вещицъ, ничего не замѣчала худаго противъ прежняго. Цинція побывала "въ свѣтѣ", "узрѣла блескъ и пышность и ослѣпительное великолѣпіе Лондона"; однакожь, возвратившись въ Голлингфордъ, она съ тою же готовностію, какъ прежде, подавала мисъ Броунингъ стулъ, или рвала цвѣты на букетъ для мисъ Фёбе, такъ же псправно чинила свое бѣлье и платье. Но все это ставилось въ личную заслугу Цинціи, и никакъ не колебало убѣжденія мисъ Броунингъ въ порочности столицы.
   -- На сколько я могу судить о Лондонѣ, объявила она, продолжая свою нравоучительную тираду о беззаконіяхъ этого города:-- онъ ничѣмъ не лучше карманнаго вора и разбойника, равряженнаго въ украденное у порядочныхъ людей платье. Желала бы я знать, гдѣ воспитывался лордъ Голлингфордъ, или мистеръ Роджеръ Гамлей? Вашъ добрый мужъ одолжилъ мнѣ отчетъ о митингѣ, въ которомъ написано такъ много лестнаго о нихъ обоихъ; онъ такъ гордился этими похвалами, какъ будто они ему родные; мнѣ Фёбе прочитала этотъ отчетъ, потому что печать мелка по моимъ глазамъ. Ее значительно затрудняли незнакомыя названія мѣстъ, такъ что я сказала ей, чтобы она лучше пропускала ихъ; и въ самомъ дѣлѣ мы никогда не слыхали ихъ до сихъ поръ и, вѣроятно, никогда больше не услышимъ. Но она вычитала все, что тамъ сказано о его сіятельствѣ и о мистерѣ Роджерѣ. Ну, такъ я васъ спрашиваю, гдѣ они воспитывались? Въ какихъ-нибудь восьми миляхъ отъ Голлингфорда, ни дать, ни взять, какъ Молли или я. Это все случай; а они тамъ толкуютъ о пріятности развитаго общества въ Лондонѣ, да о разныхъ тамъ замѣчательныхъ людяхъ, да о томъ, какъ лестно и полезно знакомство съ ними. Я очень хорошо знаю, что только магазины да театры и тянутъ туда. Впрочемъ, не о томъ рѣчь. Мы всѣ любимъ наряжаться въ лучшее платье, и если можемъ объяснить свои поступки чѣмъ-нибудь, что похоже на разумное побужденіе, то конечно, стараемся показать себя съ хорошей стороны и умалчиваемъ о всѣхъ глупостяхъ, которыя лелѣемъ въ душѣ. Но я васъ спрашиваю еще разъ: откуда берутся все это блестящее общество, всѣ эти умные люди, всѣ эти замѣчательные путешественники? Вѣдь все же изъ такихъ сельскихъ приходовъ, какъ, напримѣръ, нашъ; Лондонъ только подбираетъ ихъ, да наряжается въ нихъ, да потомъ и сзываетъ тѣхъ же, кого онъ ограбилъ: "ступайте, молъ, полюбуйтесь, какъ я хорошъ!" Очень хорошъ, нечего сказать! Терпѣть я не могу этого Лондона; гораздо лучше, что Цинція живеть не тамъ; и будь я на вашемъ мѣстѣ, мистрисъ Гибсонъ, не знаю, не прекратила ли бы я эту лондонскую ея переписку: только волнуетъ ее, больше ничего:
   -- Но, можетъ быть, ей рано или поздно самой придется жить въ Лондонѣ, мисъ Броунингъ, съ лукавою улыбкою замѣтила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Тогда и время будетъ думать о Лондонѣ. Я съ своей стороны желаю ей честнаго провинціальнаго мужа, съ достаточнымъ состояніемъ, чтобъ жить безбѣдно и кое-что откладывать, да пользующагося доброю репутаціею. Замѣтьте слова мои, Молли, сказала она, съ неожиданной горячностію обращаясь къ удивленной дѣвушкѣ:-- я желаю Цинціи мужа съ хорошею репутаціею; но у нея есть кому присмотрѣть за нею: у нея есть мать. У васъ же ея нѣтъ. Когда мать ваша была жива, она была моимъ лучшимъ другомъ; потому я не намѣрена допустить васъ броситься на шею человѣку, котораго жизнь не вся извѣстна намъ, какъ на ладони; можете быть въ томъ увѣрены.
   Эта рѣчь произвела такое же дѣйствіе, какъ еслибы вдругъ бомба упала посреди маленькой уютной гостиной -- съ такимъ жаромъ была произнесена она. Мисъ Броунингъ имѣла въ виду предостеречь Молли противъ короткости, которая, какъ ей казалось, устанавливалась между молодою дѣвушкой и мистеромъ Престономъ; но такъ-какъ Молли и во снѣ не снилась такая короткость, то она никакъ не могла сообразить, чему обязана такимъ строгимъ выговоромъ. Мистрисъ Гибсонъ, съ другой стороны, которая всегда придиралась ко всему, что могла отнести къ себѣ въ рѣчахъ и поступкахъ другихъ, и называла это "чувствительностію", прервала молчаніе, послѣдовавшее за словами мисъ Броунингъ, жалобнымъ протестомъ:
   -- Право, мисъ Броунингъ, вы очень ошибаетесь, если полагаете, что родная мать могла бы болѣе меня заботиться о Молли. Я не думаю, не могу допустить, чтобы нужно было кому-нибудь заступаться за нее, и рѣшительно не понимаю, что заставляетъ васъ говорить такимъ образомъ, какъ будто всѣ мы въ чемъ-то провинились, а вы однѣ правы и безукоризненны. Мнѣ это больно и обидно: сама Молли скажетъ вамъ, что у Цинціи нѣтъ ни одной вещи, ни одного удовольствія, которыхъ бы я не доставляла и ей. Что же касается до присмотра за ней, то, еслибы она завтра поѣхала въ Лондонъ, и я бы поставила себѣ долгомъ ѣхать съ ней, и не отходить отъ нея. А этого я не дѣлала даже для Цинціи, когда она жила во Франціи, въ пансіонѣ; и спальня у Молли убрана такъ же, какъ спальня Цинціи, и красную шаль свою я даю ей надѣвать, когда только она захочетъ; я бы и чаще давала, да сама не беретъ.
   -- Я вовсе не желала оскорблять васъ, а думала только дать Молли легкое предостереженіе. Она очень хорошо понимаетъ, что я хочу сказать.
   -- Вотъ ужь нисколько, смѣло отвѣтила Молли:-- я не имѣю ни малѣйшаго понятія о томъ, что вы хотѣли сказать, если вы намекали на что-нибудь кромѣ того, что выразили вашими словами, а именно, что вы не желаете, чтобы я выходила замужъ за человѣка, непользующагося хорошей репутаціею, и что, какъ другъ моей покойной матери, вы всѣми средствами стали бы препятствовать выходу моему замужъ за человѣка, имѣющаго дурную репутацію. Но я вовсе не думаю о замужствѣ; а еслибы думала, да избранный мною человѣкъ былъ бы нехорошій, то я вамъ была бы душевно благодарна, еслибы вы меня о томъ предупредили.
   -- Не стану съ вами толковать, Молли; по просто, если ужь на то пойдетъ, я не допущу оглашенія въ церкви, возразила мисъ Броунингъ, почти убѣжденная въ истинѣ прямыхъ, простыхъ словъ, сказанныхъ съ такою смѣлостью Молли, которая, хотя лицо ея покрылось яркимъ румянцемъ, твердо и открыто смотрѣло въ глаза мисъ Броунингъ, возражая на ея нападеніе.
   -- Что же, такъ и сдѣлайте, сказала Молли.
   -- Хорошо, хорошо, не буду больше говорить. Можетъ быть, я и ошиблась. Не станемъ больше говорить объ этомъ; но помните то, что я вамъ сказала; въ этомъ во всякомъ случаѣ не мои;етъ быть никакого вреда. Я очень жалѣю, что огорчила васъ, мистрисъ Гибсонъ. Если сравнить васъ съ другими мачихами, вы, кажется, дѣйствительно стараетесь исполнить вашу обязанность. Прощайте, желаю вамъ обѣимъ добраго утра и всего хорошаго.
   Если мисъ Броунингъ полагала, что это прощальное пожеланіе возвратитъ миръ въ оставляемую ею комнату, она сильно ошибалась. Едва она вышла за порогъ, какъ мистрисъ Гибсонъ разразилась:
   -- Стараюсь исполнять свою обязанность! Скажите на милость! Очень бы я вамъ была обязана, Молли, еслибы вы потрудились такъ вести себя, чтобы не подвергать меня такому дерзкому обращенію, какое я только что перенесла отъ мисъ Броунингъ.
   -- Но вѣдь я не знаю, мама, что заставило ее говорить такимъ образомъ.
   -- Я и подавно не знаю, да и знать-то не хочу. Но я знаю, что никто никогда не говорилъ мнѣ, чтобы я старалась исполнять свои обязанности. Старалась! Каково? Каждый знаетъ и всегда зналъ, что я просто исполняла ихъ, и никто не говорилъ мнѣ въ лицо такихъ грубостей. Я питаю такое глубокое благоговѣніе къ долгу, что, по моему мнѣнію, объ обязанностяхъ слѣдуетъ говорить не иначе, какъ въ церкви да тому подобныхъ священныхъ мѣстахъ, а не позволять всякой встрѣчной, которая пріѣдетъ къ вамъ съ визитомъ, напускаться на васъ съ нравоученіями -- хоть будь она даже другъ вашей покойной матери. Какъ будто я не смотрю за вами точно такъ же, какъ и за Цинціею! Не далѣе какъ вчера я вошла въ комнату Цинціи и застала ее за чтеніемъ письма, которое она тотчасъ спрятала; но я даже и не спросила ее, откуда оно, тогда какъ васъ я непремѣнно бы заставила сказать мнѣ.
   Это была совершенная правда. Мистрисъ Гибсонъ избѣгала столкновеній съ Цинціею, зная почти навѣрное, что ей не сладить съ дочерью, тогда какъ Молли вообще предпочитала лучше покориться, чѣмъ выдержать борьбу за свою волю.
   Въ эту минуту вошла Цинція.
   -- Что у васъ такое? быстро спросила она, сразу понявъ, что что-нибудь произошло.
   -- Да вотъ Молли что-то такое сдѣлала, что заставило эту дерзкую мисъ Броунингъ читать мнѣ наставленіе о томъ, чтобы я старалась исполнять свои обязанности. Еслибы былъ живъ твой бѣдный отецъ, Цинція, никто бы не посмѣла, такъ говорить со мною. "Мачиха должна стараться исполнять свои обязанности." -- Это были подлинныя слова мисъ Броунингъ.
   Каждый разъ, какъ упоминалось имя отца ея, у Цинціи пропадала всякая охота къ насмѣшкѣ. Она подошла къ Молли и опять спросила ее, что такое произошло. Молли, сама нѣсколько разсерженная, отвѣчала:
   -- Мисъ Броунингъ вообразила, будто я собираюсь выходить замужъ за какую-то предосудительную личность...
   -- Вы, Молли?
   -- Да. Она и прежде какъ-то намекала мнѣ объ этомъ. Я подозрѣваю, что она забрала себѣ въ голову что-то такое про мистера Престона.
   Цинція быстро сѣла; Молли продолжала:
   -- И она говорила такимъ образомъ, какъ будто мама не довольно за мною присматриваетъ. Это было дѣйствительно немного странно съ ея стороны.
   -- Не немного странно, а очень, очень дерзко, сказала мистрисъ Гибсонъ, нѣсколько успокоенная тѣмъ, что Молли признавала ее обиженною и принимала ея сторону.
   -- Что бы могло заставить ее вообразить такую чушь? весьма спокойно проговорила Цинція, принимаясь за шитье.
   -- Право, не знаю, возразила мать ея, по своему отвѣчая на вопросъ:-- я далеко не всегда рада мистеру Престону; но если она думала о немъ, то онъ, во всякомъ случаѣ, гораздо болѣе пріятный гость, нежели она, мисъ Броунингъ, и я, конечно, всегда предпочту его посѣщеніе посѣщенію такой старой дѣвы, какъ она.
   -- Я не знаю навѣрное, думала ли она именно о мистерѣ Престонѣ, я только такъ догадываюсь. Когда вы обѣ были въ Лондонѣ, она что-то о немъ заговаривала. Насколько я тогда поняла, она что-то слыхала про васъ съ нимъ, цинція...
   Цинція изъ-за спины матери быстро взглянула на Молли; въ глазахъ ея ясно выражалось запрещеніе продолжать, щоки ея пылали; Молли такъ и остановилась на полсловѣ. Послѣ этого взгляда ей показалось непонятнымъ спокойствіе, съ которымъ Цинція почти сейчасъ же сказала:
   -- Но вѣдь это вы, можетъ быть, только воображаете, будто она думала именно о мистерѣ Престонѣ; поэтому не лучше-ли намъ будетъ болѣе не говорить о немъ. Что же касается совѣта ея, чтобы мама лучше за вами присматривала, мисъ Молли, то я поручусь за васъ, такъ-какъ я и мама обѣ знаемъ, что вы менѣе чѣмъ кто бы то ни было, способны сотворить подобнуюглупость; а теперь не станемъ больше разсуждать объ этомъ. Я пришла затѣмъ, чтобы сказать вамъ, что маленькій сынъ Анны Брандъ сильно обжогся, и сестра его ждетъ внизу, проситъ стараго трянья на корпію.
   Мистрисъ Гибсонъ всегда была добра къ бѣднымъ. Она немедленно встала и пошла въ свою комнату, за требуемымъ тряпьемъ.
   Цинція спокойно обратилась къ Молли:
   -- Молли, прошу васъ, не говорите никогда ни о чемъ, что будто бы происходило между мною и мистеромъ Престономъ, ни съ мама, ни съ кѣмъ бы то ни было -- никогда! У меня есть на то свои причины; никогда болѣе не говорите ничего подобнаго.
   Въ эту минуту мистрисъ Гибсонъ возвратилась, и Молли опять не пришлось дослушать признаніе Цинціи. На этотъ разъ, впрочемъ, она не была увѣрена, собиралась ли Цинція сказать ей еще что-нибудь, а знала только одно, что она сильно раздосадовала ее.
   Но приближалось время, когда ей предстояло все узнать.
   

II.
Разражается буря.

   Прошла осень чрезъ всѣ различные свои виды и степени: сперва золотистая жатва, потомъ прогулки по жнивѣ и по орѣшникамъ за орѣхами, обиранье яблокъ, при радостныхъ крикахъ дѣтей; природа одѣлась въ пышный, багряный уборъ, который придаетъ такую красу послѣднимъ, уже становящимся короткими, осеннимъ днямъ. Надъ всѣмъ краемъ водворилась сравнительная тишина. Только изрѣдка раздавался гдѣ нибудь въ отдаленіи выстрѣлъ, да шорохъ крыльевъ куропатокъ, поднимающихся съ поля.
   Съ самаго дня неумѣстной выходки мисъ Броунингъ, все шло какъ-то неладно у Гибсоновъ. Цинція всѣхъ и каждаго, казалось, удаляла отъ себя, и въ особенности старалась не оставаться наединѣ съ Молли. Мистрисъ Гибсонъ, которая все еще не могла простить мисъ Броунингъ ея полувысказаннаго обвиненія, будто она недостаточно смотритъ за Молли, принялась надоѣдать бѣдной дѣвушкѣ безустаннымъ надзоромъ. То и дѣло она допрашивала ее: "гдѣ вы были, дитя?", или, "кого вы видѣли?" -- "отъ кого это письмо?" -- "почему вы такъ долго пробыли, тогда какъ вамъ нужно было сходить только туда, да туда?" Точно какъ будто Молли въ самомъ дѣлѣ была поймана на тайныхъ сношеніяхъ съ кѣмъ нибудь. Она отвѣчала на каждый вопросъ съ простотою и правдивостью, свойственными полнѣйшей невинности. Но это приставаніе (хотя она понимала причину его, и знала, что оно происходитъ не отъ какого нибудь подозрѣнія на нее, но только отъ желанія мистрисъ Гибсонъ имѣть право похвастаться, что она заботливо присматриваетъ за падчерицею) невыразимо докучало ей. Часто она вовсе не выходила изъ дома, чтобы только не отдавать отчета въ своихъ планахъ, когда у нея по настоящему и не было никакихъ плановъ, а только хотѣлось погулять на просторѣ безъ всякой цѣли, да полюбоваться на торжественную красоту увядающей природы. То было очень тяжелое время для Молли: жизнь словно опостыла ей, словно осталась отъ нея одна пустая скорлупа. Она простодушно полагала, что это уходила ея молодость, а ей было девятнадцать лѣтъ! Цинція какъ-то была уже не тою, что прежде; а охлажденіе къ ней Цинціи могло повредить ей въ мнѣніи далекаго Роджера. Сама мачиха казалась ей доброй и внимательной въ сравненіи съ Цинціею -- такъ отчудилась она отъ нея въ послѣднее время; конечно, мистрисъ Гибсонъ пилила ее, по обыкновенію, и надоѣдала ей своимъ новоизобрѣтеннымъ надзоромъ; но во всемъ прочемъ она оставалась все такою же, какою была. Въ то же время Цинція и сама казалась озабоченною и встревоженною, хотя и не дѣлилась своею заботою съ Молли. Бѣдная дѣвушка, по добротѣ своей, иногда самое себя упрекала за отчужденіе Цинціи. "Если мнѣ такъ трудно не тосковать постоянно по Роджеру", думала она: "да не мучить себя мыслями о томъ, гдѣ онъ, да здоровъ ли онъ, то каково же у нея должно быть на душѣ!"
   Однажды мистеръ Гибсонъ вошелъ въ гостиную свѣтлый и веселый.
   -- Молли, спросилъ онъ: -- гдѣ Цинція?
   -- Вышла по какимъ-то порученіямъ.
   -- Жаль. Ну, да ничего. Надѣвай скорѣе шляпку и бурнусъ. Мнѣ пришлось попросить у старика Симсона кабріолетъ; въ немъ было бы мѣсто для тебя и для Цинціи; но такъ-какъ ея нѣтъ, то тебѣ придется возвратиться пѣшкомъ одной. Я довезу тебя по дорогѣ въ Барфордъ, сколько можно будетъ дальше, а тамъ ужь ты должна будешь сойти: я не могу взять тебя съ собою къ Бродгорсту, потому что тамъ меня, можетъ быть, продержатъ нѣсколько часовъ.
   Мистрисъ Гибсонъ не было въ комнатѣ, а, можетъ быть, и къ домѣ; но это нисколько не безпокоило Молли, такъ-какъ она дѣйствовала по разрѣшенію и приказанію отца. Въ двѣ минуты облачилась она въ шляпку и бурнусъ, и уже сидѣла рядомъ съ отцомъ, въ легкомъ экипажѣ, который быстро и весело катился, подпрыгивая по узкимъ, неровно вымощеннымъ улицамъ.
   -- Какъ это весело! сказала Молли, послѣ такого толчка, отъ котораго ее подбросило съ сидѣнія.
   -- Для молодыхъ, пожалуй, но не для такихъ стариковъ, какъ я, отвѣчалъ мастеръ Гибсонъ: -- до костей моихъ начинаетъ уже добираться ревматизмъ, и я бы предпочелъ ѣхать по гладкимъ, выложеннымъ макадамомъ улицамъ.
   -- Не стыдно вамъ такъ говорить, папа, когда кругомъ васъ такой прелестный видъ, и вы дышете такимъ славнымъ, чистымъ воздухомъ? Впрочемъ, я вамъ и не вѣрю.
   -- Очень хорошо. Такъ-какъ ты мнѣ начинаешь говорить дерзости, то я тебя тутъ и спущу у подъема на гору. Мы ужь проѣхали вторую милю отъ Голлингфорда.
   -- О, папа, довезите меня до верху: я знаю, что оттуда видны Мальверпскія горы, и усадьба Доример-Голль, окружонная лѣсной чащей. Тамъ лошади надо же будетъ дать минутку отдохнуть, я и сойду, безъ отговорокъ.
   Отецъ довезъ ее до вершины горы. Тамъ просидѣли они минуты двѣ молча, наслаждаясь видомъ: лѣса были точно залиты золотомъ, старинная усадьба изъ ярко-краснаго кирпича съ витыми трубами возвышалась между зеленью, а передъ нею простирались зеленый лугъ и тихое озеро. На заднемъ планѣ вдали виднѣлись горы.
   -- Ну, теперь слѣзай, малютка, и добирайся домой, пока не стемнѣло. Ступай проселкомъ черезъ Кростонскій выгонъ: тамъ короче будетъ.
   Чтобы идти Кростонскимъ выгономъ, Молли приходилось сойти съ горы по узкой дорожкѣ, отѣненной деревьями, съ живописными домиками, выстроенными кое-гдѣ по крутымъ песчанымъ краямъ ея. Затѣмъ надо было пройти небольшой лѣсокъ, а за нимъ -- переправиться черезъ ручей по досчатому мостику, и потомъ уже взобраться на противоположный, довольно крутой берегъ по ступенькамъ, вырубленнымъ въ поросшей травой тропинкѣ, и ведущимъ на самый Кростонскій выгонъ, какъ называлось обширное поле, окаймленное крестьянскими домиками, но которому шла кратчайшая дорога въ Голлингфордъ.
   Первая часть дороги была очень уединенная, а именно -- узкій спускъ съ горы, лѣсокъ, мостикъ, крутой подъемъ въ поле. Но Молли не боялась уединенія; она сошла съ горы подъ тѣнью нависшихъ надъ дорогою вѣтвей вязовъ, съ которыхъ время отъ времени ножелтѣлый листъ, крутясь, падалъ къ ея ногамъ или на самое ея платье. Въ то время, какъ она выходила за крайній домикъ, крошечная дѣвочка свалилась съ обрыва и подняла громкій, испуганный крикъ. Молли подняла ее съ земли, взяла малютку на руки съ такою нѣжностью, отъ которой глубокое удивленіе наполнило ея маленькое сердечко и замѣстило недавній испугъ, и понесла ея вверхъ по грубымъ каменнымъ ступенямъ, къ домику, сообразивъ, что онъ принадлежитъ ея роднымъ. Дѣйствительно, мать дѣвочки выбѣжала изъ сада, находившагося позади дома, придерживая передникъ съ только что нарванными сливами. Завидѣвъ мать, малютка протянула къ ней ручонки, такъ что той пришлось опустить передникъ и разронять всѣ сливы, чтобы взять ее на руки. Она опять расплакалась, а мать начала ласкать и успокоивать ее, въ то же время выражая благодарность свою Молли. Она назвала ее по имени, а когда Молли спросила ее, какимъ образомъ она знаетъ ее, та отвѣчала, что была въ услуженіи у мистрисъ Гуденофъ до замужества, слѣдовательно, "обязана знать въ лицо дочь доктора Гибсона". Обмѣнявшись съ нею еще нѣсколькими словами, Молли побѣжала обратно на дорогу и продолжала свою прогулку, собирая по пути и связывая въ букетъ листья, особенно поражавшіе ее своимъ яркимъ колоритомъ. Она вошла въ лѣсъ. У самаго поворота на уединенную тропинку, она услыхала по близости голосъ, въ которомъ выражалось страстное горе, и въ ту же минуту узнала его: это былъ голосъ Цинціи. Она остановилась посмотрѣлась кругомъ. Посреди золотистой и пурпуровой листвы выдавался своею темною, блестящею зеленью густой орѣшникъ. Если по сосѣдству былъ кто-нибудь, то непремѣнно за этими кустами. Молли сошла съ тропинки и направилась прямо въ ту сторону, черезъ густой, пожелтѣвшій папоротникъ и вѣтвистый подлѣсокъ, и зашла за кусты. Тутъ стояли мистеръ Престонъ и Цинція. Онъ крѣпко держалъ ее за обѣ руки и оба они имѣли такой видъ, какъ будто только что были прерваны шорохомъ шаговъ Молли среди оживленнаго разговора.
   Впродолженіе нѣсколькихъ мгновеній никто не рѣшался заговорить. Наконецъ Цинція воскликнула:
   -- О, Молли, Молли! Ступайте сюда, будьте судьею между нами!
   Мистеръ Престонъ медленно выпустилъ руки Цинціи, съ выраженіемъ лица, гораздо болѣе похожимъ на злобную усмѣшку, нежели на улыбку. Однако, видно было, что и онъ находился въ сильномъ волненіи, о чемъ бы ни происходилъ у нихъ споръ. Молли подошла, взяла Цинцію подъ руку и твердо устремила взоръ свой въ лицо мистера Престона, съ безстрашнымъ, благороднымъ выраженіемъ полной невинности. Онъ не могъ вынести ея взгляда и сказалъ Цинціи:
   -- Предметъ нашего разговора не совсѣмъ-то допускаетъ вмѣшательство третьяго лица. Такъ-какъ мисъ Гибсонъ, повидимому, желаетъ остаться съ вами, то я долженъ просить васъ назначить мнѣ другое мѣсто и другой часъ для окончанія нашего спора.
   -- Я уйду, если Цинція желаетъ этого, сказала Молли.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, останьтесь, я хочу, чтобы вы оставались -- хочу, чтобы вы все услышали. Ахъ, зачѣмъ а вамъ раньше не сказала всего!
   -- Вы хотите сказать, что вы сожалѣете, зачѣмъ она не знала о нашей помолвкѣ -- о томъ, что вы давно обѣщали быть моей женою? Прошу васъ, помните, что вы взяли съ меня слово сохранить это втайнѣ, а не я съ васъ.
   -- Я не вѣрю ему, Цинція; ради-Бога, не плачьте, вѣдь я же не вѣрю ему.
   -- Цинція! сказалъ онъ, внезапно измѣнившимся голосомъ, въ которомъ слышалась горячая нѣжность: -- прошу васъ, умоляю -- не плачьте такъ! Вы не можете себѣ представить, какъ это меня убиваетъ.
   Онъ подошелъ ближе, какъ-бы желая взять ея руку и успокоить ее, но она отъ него отшатнулась, и зарыдала съ еще болѣе неудержимой силой. Присутствіе Молли было для нея такою опорою, что она уже не боялась ослабить себя, давая волю своему волненію.
   -- Пойдите прочь! сказала Молли: -- развѣ вы не видите, что ей отъ этого только хуже?
   Но онъ не сходилъ съ мѣста; онъ смотрѣлъ на Цинцію такъ пристально, что, казалось, даже не слыхалъ словъ Молли.
   -- Да идите же! повторила она съ нетерпѣніемъ:-- если вамъ, въ самомъ дѣлѣ, тяжело видѣть ея слезы.. Развѣ вы не видите, что вы же заставляете ее плакать?
   -- Я пойду, если мнѣ велитъ Цинція, отвѣчалъ онъ наконецъ.
   -- О, Молли, я не знаю, что мнѣ дѣлать! воскликнула Цинція, отнимая руки отъ своего мокраго отъ слезъ лица, но рыдая еще пуще прежняго; она начинала приходить въ истерическое состояніе, и хотя старалась говорить связно, но не могла произнести внятнаго слова.
   -- Сбѣгайте въ тотъ вонъ домикъ, что между деревьями, и принесите ей стаканъ воды, сказала Молли.
   Онъ не рѣшался.
   -- Что же вы не идете? съ нетерпѣніемъ повторила Молли.
   -- Я не все еще сказалъ ей. Вы не уйдете до моего возвращенія?
   -- Да нѣтъ же! Развѣ вы не видите, что она не можетъ тронуться съ мѣста въ такомъ состояніи?
   Онъ удалился скорыми шагами, хотя и неохотно.
   Цинція долго не могла на столько совладать съ собою, чтобы заговорить понятно. Наконецъ она сказала:
   -- Молли, какъ я его ненавижу!
   -- Что это онъ толковалъ, будто вы съ нимъ помолвлены? Не плачьте, милая, лучше скажите мнѣ. Если я могу помочь вамъ, то я все сдѣлаю; только я ума не приложу, что бы все это значило.
   -- Это длинная исторія. Теперь некогда говорить, да я и не въ силахъ. Смотрите, вонъ ужь онъ идетъ. Какъ только я буду въ состояніи, пойдемте домой.
   -- Съ большимъ удовольствіемъ, согласилась Молли.
   Онъ принесъ воду. Цинція отхлебнула нѣсколько глотковъ и успокоилась.
   -- А теперь, сказала Молли:-- лучше бы намъ отправиться домой, какъ только можно скорѣй. Посмотрите-ка, совсѣмъ темно стало.
   Если она надѣялась такъ легко увести Цинцію, то ошибалась. Мистеръ Престонъ стоялъ на своемъ.
   -- Я полагаю, сказалъ онъ: -- что такъ-какъ мисъ Гибсонъ уже узнала часть этой исторіи, то лучше бы ей сказать всю правду, то-есть, что вы дали слово выдти за меня замужъ, лишь только минетъ вамъ двадцать лѣтъ, иначе ей должно показаться страннымъ, и даже не совсѣмъ приличнымъ, что вы находитесь здѣсь со мною, да еще по уговору.
   -- Такъ-какъ мнѣ извѣстно, что Цинція помолвлена за другого, то вы едва-ли можете ожидать, чтобы я повѣрила вашимъ словамъ, мистеръ Престонъ.
   -- О, Молли, Молли! перебила ее Цинція, дрожа всѣмъ тѣломъ, но стараясь казаться спокойною: -- я не помолвлена ни за того человѣка, о которомъ выдумаете, ни за мистера Престона.
   Мистеръ Престонъ принужденно улыбнулся.
   -- У меня, кажется, хранятся кое-какія письма, которыя удостовѣрили бы мисъ Гибсонъ въ истинѣ моихъ словъ, и въ случаѣ надобности, убѣдятъ и мистера Осборна Гамлея -- я полагаю, что она о немъ говоритъ.
   -- Вы меня оба совсѣмъ съ толку сбили, сказала Молли: -- я знаю только одно, что намъ не слѣдуетъ стоять здѣсь въ такой поздній часъ, и что мы съ Цинціею сейчасъ отправимся домой. Если вы желаете говорить съ мисъ Киркпатрикъ, мистеръ Престонъ, то почему вы не придете въ домъ отца моего и открыто не повидаетесь съ нею, какъ прилично джентльмену?
   -- Съ величайшимъ удовольствіемъ, отвѣчалъ онъ: -- я ничего такъ не желаю, какъ возможности объяснить мистеру Гибсону, въ какихъ отношеніяхъ я нахожусь къ ней. Если я не сдѣлалъ этого ранѣе, то единственно изъ уваженія къ ея желанію.
   -- Прошу васъ, Молли, перестаньте. Вы не знаете всего -- вы ничего не знаете; у васъ прекрасныя намѣренія, но вы только портите дѣло. Я теперь совершенно въ силахъ идти. Пойдемте же! Я все скажу вамъ дома.
   Она взяла Молли подъ руку и старалась увлечь ее за собою. Но мистеръ Престонъ пошелъ рядомъ съ ними и продолжалъ разговаривать.
   -- Не знаю, что вы ей скажете дома; но можете ли вы отпереться въ томъ, что вы моя нареченная жена? Можете ли вы отпереться, что только по вашей же настоятельной просьбѣ я такъ долго сохранялъ помолвку нашу втайнѣ?
   Настаивая такимъ образомъ, онъ поступалъ неумно. Цинція обернулась къ нему съ ожесточеніемъ.
   -- Если ужь вы хотите заставить меня говорить и принуждаете говорить именно здѣсь, то я признаю, что слова ваши въ буквальномъ смыслѣ справедливы, что, когда я была заброшеннымъ шестнадцатилѣтнимъ ребёнкомъ, вы, котораго я считала другомъ, дали мнѣ взаймы денегъ въ минуту нужды и вынудили у меня обѣщаніе выдти за васъ замужъ.
   -- Вынудилъ? проговорилъ онъ, съ особеннымъ удареніемъ. Цинція вся покраснѣла.
   -- Ваша правда: слово это невѣрно. Я сознаюсь, что вы мнѣ тогда нравились, вы были почти единственнымъ моимъ другомъ, и еслибы тогда дѣло шло о немедленномъ бракѣ, то я, вѣроятно, согласилась бы. Но теперь я лучше знаю васъ, и вы до такой степени преслѣдовали меня въ послѣднее время, что говорю вамъ разъ навсегда, какъ говорила уже столько разъ, что даже надоѣло повторять, что ничто въ мірѣ никогда не заставитъ меня выдти за васъ замужъ. Ничто въ мірѣ! Хотя я вижу, что мнѣ не остается никакой надежды избѣгнуть огласки, лишиться, по всей вѣроятности, моего добраго имени и, ужь конечно, тѣхъ немногихъ друзей, которые есть у меня.
   -- Только не меня, сказала Молли, тронутая жалобнымъ, безнадежнымъ тономъ, которымъ Цинція произнесла послѣднюю часть своей рѣчи.
   -- Это однако ужасно, сказалъ мистеръ Престонъ: -- вы можете имѣть обо мнѣ самое дурное мнѣніе, Цинція; но я не думаю, чтобы вы могли сомнѣваться въ моей страстной, безкорыстной любви къ вамъ.
   -- Нѣтъ, сомнѣваюсь, съ удвоенною энергіею снова прервала его Цинція: -- ахъ, когда я вспомню о самоотверженной привязанности, которую довелось мнѣ видѣть въ другихъ, о любви, думающей прежде о другихъ, нежели о самой себѣ!...
   Мистеръ Престонъ воспользовался ея молчаніемъ. Она боялась высказать лишнее.
   -- Вы не называете любовью чувство человѣка, который безропотно переносилъ годы ожиданія, соглашаясь молчать по вашему требованію, мучиться ревностію и переносить небреженіе, полагаясь на торжественное обѣщаніе шестнадцатилѣтней дѣвочка! Цинція, я васъ любилъ, я люблю васъ и не могу отказаться отъ васъ. Если вы только сдержите слово и выйдете за меня замужь, клянусь вамъ, я заставлю васъ любить меня!
   -- О, Господи! хоть бы я никогда не занимала этихъ несчастныхъ денегъ! Съ нихъ все началось. О, Молли, Молли, я ужь скребла, скребла, копила, копила, чтобы расплатиться съ нимъ, а онъ теперь не беретъ. Я думала, что если только я отдамъ ему деньги, то онъ возвратитъ мнѣ свободу.
   -- Вы въ такомъ видѣ представляете дѣло, какъ будто вы продали себя за двадцать фунтовъ, сказалъ онъ.
   Между тѣмъ, они вышли почти на самый выгонъ, близь жилья. Если другіе о томъ не вспомнили, то Молли замѣтила и рѣшила въ умѣ зайти въ который нибудь изъ домиковъ и просить хозяина проводить ихъ до дома. Во всякомъ случаѣ, разсуждала она, присутствіе посторонняго человѣка должно было прекратить этотъ тяжелый разговоръ.
   -- Я не продавала себя; вы въ то время нравились мнѣ, но теперь, о, Боже, какъ я ненавижу васъ! воскликнула Цинція, не находя силъ сдержать себя.
   Онъ поклонился и повернулъ назадъ, и затѣмъ быстро исчезъ, спускаясь по уступчатому обрыву. Хотя это было для нихъ облегченіемъ, однако молодыя дѣвушки шли такимъ быстрымъ шагомъ, какъ будто онъ еще преслѣдовалъ ихъ. Разъ было Молли начала что-то говорить, но Цинція перебила ее.
   -- Молли, если вы жалѣете меня, если сколько нибудь любите, то ничего не говорите теперь; вѣдь намъ нужно показать такой видъ дома, какъ будто съ нами ничего не случилось. Приходите въ мою комнату, когда мы пойдемъ наверхъ ложиться, а вамъ все скажу. Я знаю, вы будете меня ужасно бранить; но я все-таки скажу вамъ.
   Молли не произнесла ни одного слова до самаго возвращенія домой, и тутъ уже, отчасти успокоенныя тѣмъ, что никто, повидимому, не замѣтилъ ихъ поздняго возвращенія, молодыя дѣвушки удалились каждая въ свою комнату отдохнуть и успокоиться передъ тѣмъ, какъ одѣться къ неизбѣжному семейному обряду -- обѣду. Молли была такъ разстроена, что едва-ли была бы въ состояніи сойти въ столовую, еслибы дѣло касалось ея одной. Она долго сидѣла у своего уборнаго столика, поддерживая голову обѣими руками, не зажигая свѣчей, какъ будто для того, чтобы дать тихимъ сумеркамъ, закравшимся въ комнату, утишить ея бурно бьющееся сердце, и старалась припомнить все, что она слышала, осмыслить, какое вліяніе все это должно имѣть на жизнь столькихъ любимыхъ существъ. Роджеръ! Бѣдный Роджеръ! ничего неподозрѣвающій въ той таинственной дали, куда занесла его судьба,-- любящій такъ горячо (да, вотъ это любовь! Объ этой-то любви упоминала Цинція какъ о чувствѣ, достойномъ этого имени). А надъ предметомъ его любви другой предъявляетъ права, и одному изъ двухъ она неизбѣжно должна измѣнить. Какъ же тутъ быть? Что подумаетъ онъ, что почувствуетъ, если когда нибудь узнаетъ? Впрочемъ, къ чему стараться представить себѣ его горе -- это ничему не поможетъ. Прямая задача, которою надлежало Молли заняться, заключалась въ томъ, чтобы какъ-нибудь выпутать Цинцію, если только возможно, помочь ей дѣломъ и словомъ; и для этого не слѣдовало ослаблять себя, дозволяя своему воображенію забѣгать впередъ и представлять себѣ картину возможныхъ, вѣроятныхъ, но еще несуществующихъ бѣдствій.
   Когда она сошла въ гостиную передъ обѣдомъ, она застала тамъ Цинцію съ матерью вдвоемъ. Въ комнатѣ были свѣчи, но онѣ не были зажжены, потому что огонь весело и порывисто пылалъ въ каминѣ; онѣ ожидали возвращенія мистера Гибсона, которое могло послѣдовать всякую минуту. Цинція сидѣла въ тѣни, такъ что Молли только по чуткому своему слуху могла судить о степени ея спокойствія. Мистрисъ Гибсонъ разсказывала ей про свои дневныя похожденія: кого застала дома, дѣлая визиты, кого нѣтъ, и разныя мелкія новости, слышанныя ею. На изощренный сочувствіемъ слухъ Молли, голосъ Цинціи показался томнымъ и усталымъ; однако, она отвѣчала впопадъ, вездѣ, гдѣ слѣдовало, выражала подобающее участіе, наконецъ и Молли помогла ей, вмѣшавшись въ разговоръ, правда, съ нѣкоторымъ усиліемъ. Но не такова была мистрисъ Гибсонъ, чтобы замѣтить тонкіе оттѣнки въ тонѣ и манерахъ окружающихъ. Когда возвратился мистеръ Гибсонъ, положеніе дѣйствующихъ лицъ, относительно другъ друга, измѣнилось. Теперь уже Цинція сама оживилась и вступила въ веселый разговоръ, отчасти отъ сознанія, что отчимъ ея непремѣнно обратилъ бы вниманіе на ея утомленный видъ, отчасти же оттого, что Цинція была одною изъ тѣхъ природныхъ, кровныхъ кокетокъ, которыя: съ колыбели до могилы инстинктивно пускаютъ въ ходъ все свое очарованіе, чтобы нравиться всякому мужчинѣ, все равно, молодому или старому, съ которыми сведетъ ихъ даже случай. Она выслушивала его замѣчанія и разсказы съ тою же милою внимательностью, какъ и въ болѣе счастливые дни, такъ что наконецъ Молли терялась въ изумленіи, и едва вѣрила глазамъ своимъ, спрашивая себя, неужели передъ нею та же самая Цинція, которая не далѣе какъ два часа передъ тѣмъ плакала и рыдала, словно у нея надрывалось сердце. Она, правда, была блѣдна, и глаза у нея были тяжелы; но этимъ и ограничивались слѣды ея недавняго горя, котораго не могла же она за это время забыть, въ недоумѣніи разсуждала Молли. Послѣ обѣда мистеръ Гибсонъ отправился къ больнымъ; мистрисъ Гибсонъ уютно усѣлась въ свое кресло и развернула передъ собою нумеръ "Таймса", за которымъ она тихо и прилично вздремнула. Цинція въ одной рукѣ держала книгу, другою заслоняла себѣ глаза отъ свѣта; одна только Молли не могла ни читать, ни спать, ни работать. Она сѣла въ оконное углубленіе. Стора не была спущена, потому что снаружи нельзя было заглядывать въ комнату. Она устремила взоръ въ мягкій нолумракъ, и какъ-то безсознательно принялась разглядывать очертанія предметовъ -- коттэджа, стоявшаго въ концѣ сада, большой березы съ круглой скамейкой вокругъ ствола, арокъ изъ проволоки, по которымъ лѣтомъ взбирались розы -- но все это неясно и слабо рисовалось на темномъ бархатѣ ночного воздуха. Наконецъ, подали чай и началась обыкновенная вечерняя возня. Накрыли на столъ, мистрисъ Гибсонъ очнулась и сдѣлала то же замѣчаніе насчетъ дорогого папа, которое она каждый день дѣлала въ тотъ же часъ. И въ Цинціи не было замѣтно ничего необычайнаго. А между тѣмъ какую ужасную тайну скрываетъ это спокойствіе, думала Молли. Наконецъ пришло время ложиться, и всѣ обмѣнялись обыкновенными при этомъ случаѣ рѣчами. Молли и Цинція пошли въ свои комнаты, не говоря ни слова. Когда Молли очутилась у себя, она никакъ не могла вспомнить, ей ли надо идти къ Цинціи, или Цинція хотѣла придти въ ней. Она сняла илатье, надѣла блузу и постояла въ нерѣшимости, даже присѣла минуты на двѣ; но Цинція не являлась, и Молли постучалась въ дверь подруги, которую, къ удивленію своему, нашла запертою. Когда она вошла въ комнату Цинціи, она застала ее сидящею у уборнаго столика, въ томъ же видѣ, въ какомъ она пришла изъ гостиной. Голова ея была опущена на обѣ положенныя на столъ руки и она какъ будто забыла о томъ, что звала къ себѣ Молли, потому что при входѣ ея вздрогнула и подняла голову, съ удивленнымъ видомъ; на лицѣ ея изображались усталость и огорченіе: въ одиночествѣ она уже не дѣлала надъ собою усилія и вся отдалась своей тяжолой думѣ.
   

III.
Признаніе Цинціи.

   -- Вы мнѣ сказали, чтобы я зашла къ вамъ, начала Молли:-- вы обѣщались мнѣ все разсказать.
   -- Да вы, кажется, все знаете, нехотя проговорила Цинція: -- то-есть вы, можетъ быть, не знаете обстоятельствъ, могущихъ служить мнѣ извиненіемъ, но знаете, въ какомъ я ужасномъ положеніи.
   -- Я уже много передумала, сказала Молли робко и нерѣшительно: -- и мнѣ кажется, что еслибы вы все сказали папа...
   Но Цинція перебила ее на первомъ словѣ.
   -- Нѣтъ, сказала она:-- ни за что; развѣ только, еслибы мнѣ пришлось уйти отсюда, а вы знаете, что мнѣ некуда идти, то-есть, не предупредивъ никого. Я полагаю, что дядя бы меня принялъ; вѣдь онъ мнѣ близкій родственникъ, и болѣе или менѣе обязанъ былъ бы держать мою сторону, какъ бы я ни была осрамлена передъ свѣтомъ. А можетъ быть, мнѣ бы удалось получить мѣсто въ гувернанткахъ -- отличная была бы гувернантка, нечего сказать!
   -- Пожалуйста, прошу васъ, Цинція, не говорите такъ дико; я не вѣрю, чтобы вы поступили до такой степени дурно. Вы же говорите, что все это вышло какъ-то само собой, а я вамъ вѣрю. Этотъ противный человѣкъ какъ-нибудь ухитрился оплести васъ и запутать. Но я увѣрена, что папа все дѣло могъ бы нсправать, еслибы вы только обратились къ нему, какъ къ другу, и при знались ему во всемъ.
   -- Нѣтъ, Молли, возразила Цинція: -- не могу, и конецъ. Скажите сами, коли хотите, только дайте мнѣ сперва уйти изъ дома. Повремените хоть на столько.
   -- Вы знаете, что я неспособна ничего сказать, чего вы не желаете, Цинція, сказала Молли, глубоко огорченная.
   -- Такъ не скажете, милочка? спросила Цинція, взявъ Молли за руку: -- обѣщаете ли вы мнѣ это? Даете ли мнѣ честное слово. Потому что для меня было бы такимъ утѣшеніемъ сказать вамъ все теперь, когда вы ужь такъ много знаете.
   -- Да, я вамъ обѣщаю не говорить; вамъ не слѣдовало сомнѣваться во мнѣ, отвѣчала Молли, все еще немного грустно.
   -- Хорошо же, я вамъ довѣрюсь. Я знаю, что вамъ можно повѣрить.
   -- А все-таки, подумайте хорошенько, не лучше ли сказать папа, и упросить его помочь вамъ, настаивала Молли.
   -- Никогда, сказала Цинція рѣшительно, но уже спокойнѣе прежняго: -- неужели вы думаете, что я забыла все, что онъ говорилъ, когда этотъ несчастный мистеръ Коксъ вздумалъ за мною ухаживать, и какъ долго я послѣ того была у него въ немилости -- если только онъ и теперь помирился со мною. Я принадлежу къ числу тѣхъ людей, какъ иногда говоритъ мама, которые не могутъ жить съ лицами, имѣющими о нихъ невыгодное мнѣніе. Это, можетъ быть, и слабость, или даже грѣхъ -- право, не знаю, да и не думаю объ этомъ. А только я, въ самомъ дѣлѣ, не могу быть счастлива, живя въ одномъ домѣ съ человѣкомъ, который знаетъ мои недостатки, и считаетъ ихъ превышающими мои хорошія качества. Ну, а вы сами знаете, что отецъ вашъ именно такъ и сталъ бы смотрѣть на меня. Я вамъ часто говорила, что у него (и у васъ тоже, Молли) болѣе возвышенныя, нравственныя понятія, нежели какія когда-либо внушались мнѣ. О, я бы не вынесла, еслибы онъ все узналъ; онъ бы такъ былъ недоволенъ мною, что никогда не простилъ бы мнѣ. А я его такъ любила! такъ люблю его и теперь!
   -- Ну, полноте, не тревожьтесь, милая, вѣдь я не скажу, успокоивала ее Молли, потому что Цинція опять приходила въ истерическое состояніе: -- по крайней-мѣрѣ, не станемъ говорить объ этомъ теперь.
   -- Да и никогда, никогда! Дайте мнѣ слово, добивалась Цинція, въ волненіи схвативъ ея руку.
   -- Никогда, пока вы сами не разрѣшите мнѣ. А теперь дайте мнѣ пообсудить, не могу ли я помочь вамъ. Лягте на постель, а я сяду около васъ, и поговоримъ.
   Но Цинція опять сѣла на стулъ передъ уборнымъ столикомъ.
   -- Когда все это случилось? спросила Молли послѣ долгаго молчанія.
   -- Давно, года четыре назадъ. Молода я была, чтобы быть предоставленной совсѣмъ самой себѣ. Были праздники; мама гостила гдѣ-то, а Дональдсоны пригласили меня съѣздить съ ними на празднество въ Уорстеръ. Вы не можете себѣ представить, какъ все это было заманчиво, особенно для меня: я такъ долго просидѣла взаперти, въ этомъ большомъ, скучномъ домѣ, въ Ашкомбѣ, куда мама забралась со своею школою; онъ принадлежалъ лорду Комнору, а мистеръ Престонъ, въ качествѣ его управляющаго, долженъ былъ позаботиться, чтобы его выкрасили и оклеили новыми обоями; да и кромѣ того, онъ очень сблизился съ нами. Кажется, мама думала... впрочемъ, нѣтъ; я въ этомъ не увѣрена; и я безъ того имѣю ужь такъ много основательныхъ поводовъ пѣнять ей, что не стану говорить вамъ ничего, основаннаго на однихъ предположеніяхъ.
   Она умолкла, и нѣсколько мгновеній припоминала прошедшее. Молли поразило старообразное и глубоко озабоченное выраженіе, изобразившееся на этомъ прекрасномъ, обыкновенно сіяющемъ лицѣ. Она поняла изъ него, сколько Цинція выстрадала втайнѣ, благодаря своему сокровенному горю.
   -- Однимъ словомъ, мы съ нимъ сблизились, продолжала она наконецъ: -- онъ сталъ приходить очень часто, и лучше кого бы то ни было зналъ всѣ дѣла мама, и всѣ обстоятельства ея жизни. Я говорю вамъ это для того, чтобы вы поняли, какъ естественно для меня было отвѣчать на его вопросы, когда онъ однажды засталъ меня, не то, чтобы въ слезахъ, потому что я, какъ вы знаете, не очень-то легко плачу, несмотря на мою сегодняшнюю глупость, но въ сильныхъ хлопотахъ и сердцахъ: это было со мною потому, что мама въ это время написала мнѣ, что позволяетъ мнѣ ѣхать съ Дональдсонами, однако, не сказала ни слова о томъ, откуда мнѣ взять деньги на дорогу, нетолько что на туалетъ; а между тѣмъ, я выросла изъ всѣхъ прошлогоднихъ своихъ платьевъ; что же касается перчатокъ и ботинокъ... ну, однимъ словомъ, у меня едва былъ на столько приличный нарядъ, чтобы явиться въ немъ въ церковь.
   -- Почему же вы ей не написали и не объяснили всего этого? спросила Молли нерѣшительно, какъ-бы опасаясь, чтобы этотъ весьма естественный вопросъ не показался Цинціи чѣмъ-нибудь въ родѣ порицанія.
   -- Жаль, что нѣтъ у меня ея письма; я бы вамъ показала его. Впрочемъ, вамъ, вѣроятно, случалось же читать какія-нибудь ея письма. Вамъ неизвѣстна ея манера всегда пропускать именно самое важное? Въ этомъ случаѣ, она много распространялась о томъ, какъ ей хорошо и весело, какъ къ ней всѣ добры и внимательны, и какъ бы она желала имѣть меня при себѣ; наконецъ, выразила свою радость, что и мнѣ предстоитъ кое-какое удовольствіе. Но единственное, что мнѣ дѣйствительно нужно было знать, о томъ она не упомянула: не написала, куда отправляется дальше. Она замѣтила только, что уѣзжаетъ изъ того дома, гдѣ въ то время гостила, на слѣдующій же день, послѣ отправленія своего письма, и возвратится домой къ такому-то числу. Но я получила ея письмо въ воскресенье, а празднество начиналось во вторникъ.
   -- Бѣдная Цинція, сказала Молли:-- а все же, еслибы вы написали, письмо ваше вѣроятно было бы доставлено къ ней. Я не хочу васъ огорчать; только мнѣ такъ не по сердцу, что вы довѣрились этому человѣку.
   -- Ахъ! вздохнула Цинція:-- какъ легко правильно разсудить дѣло, когда имѣешь уже предъ глазами наличное зло, которое произошло отъ ошибочнаго сужденія! Я была въ то время совсѣмъ молоденькая дѣвочка, почти еще ребенокъ, а онъ бывалъ у насъ на правахъ друга. За исключеніемъ мамй, онъ былъ моимъ единственнымъ другомъ; Дональдсоны были только хорошими знакомыми.
   -- Простите меня, смиренно сказала Молли: -- я была такъ счастлива съ папа, что едва могу себѣ представить, какъ тяжело вамъ было при столь различныхъ условіяхъ.
   -- Различныхъ! Я думаю! Изъ за денежныхъ дрязгъ мнѣ просто жизнь опротивѣла. Нельзя было говорить, что мы бѣдны, это повредило бы школѣ; но я бы съ радостью терпѣла всякія лишенія и даже голодъ, еслибы только мы съ мама жили такъ дружно, какъ слѣдовало, какъ, напримѣръ, вы съ мистеромъ Гибсономъ. Не бѣдность смущала меня, а то, что она какъ будто всегда тяготилась мною и старалась не имѣть меня при себѣ. Лишь только наступали праздника, она отправлялась куда нибудь гостить; а я теперь понимаю, что въ мои года не совсѣмъ прилично было возсѣдать хозяйкой въ гостиной и принимать визиты. Молодыя дѣвушки того возраста, въ которомъ я была тогда, удивительно какъ любопытствуютъ узнавать побужденія, руководящія близкими ими людьми, и удивительно какъ неловко выдаютъ себя въ разговорѣ, не имѣя вѣрнаго понятія ни объ истинахъ, ни о неправдахъ свѣтской жизни. Во всякомъ случаѣ, я сильно мѣшала мама и сознавала это. Мистеръ Престонъ какъ будто тоже это видѣлъ и жалѣлъ обо мнѣ; а я была ему очень признательна за его добрыя слова и сочувственные взгляды, хотя это такія крохи, которыя упали бы незамѣченными съ вашего стола. Въ тотъ день онъ пришелъ посмотрѣть, что подѣлываютъ рабочіе, и засталъ меня въ пустой классной, гдѣ я осматривала мою полинялую лѣтнюю шляпку, какія-то старыя ленты, которыя я только что вымыла губкою, да полуизношенныя перчатки, однимъ словомъ цѣлый тряпичный базаръ, разложенный на сосновомъ столѣ передо мною. Я была совершенно взбѣшена отъ одного вида всей этой дряни. Онъ началъ говорить, какъ онъ радъ, что я поѣду на празднество съ Дональдсонами; ему, кажется, сказала служанка наша, старуха Сэлли; но я была въ такомъ горѣ насчетъ денегъ, а самолюбіе мое такъ страдало отъ неимѣнія порядочнаго платья, что я въ сердцахъ объявила, что не поѣду. Онъ сѣлъ на столъ и мало-по-малу заставилъ меня разсказать ему всѣ мои затрудненія. Мнѣ и теперь иногда кажется, что онъ въ то время былъ очень милъ. Мнѣ почему-то и въ голову не пришло, что будетъ неблагоразумно и даже неприлично принять отъ него деньги. Онъ объявилъ мнѣ, что у него какъ разъ въ карманѣ двадцать фунтовъ, которые онъ рѣшительно не знаетъ куда дѣвать, такъ-какъ они ему богъ-знаетъ когда понадобятся; я же могу ихъ отдать, или вѣрнѣе, мамѣ можетъ отдать ихъ ему, когда ей это будетъ удобно. Она, конечно, знала, что мнѣ понадобятся деньги, увѣрялъ онъ меня, и по всей вѣроятности такъ и сообразила, что я обращусь къ нему. Двадцати фунтовъ немного будетъ на экипировку -- толковалъ онъ -- заставляя меня взять у него всѣ деньги. Я знала или, по крайней-мѣрѣ, воображала,, что никакъ не издержу всѣхъ двадцати фунтовъ, но подумала, что могу отдать ему, что у меня останется, и такимъ образомъ... вотъ такъ-то оно и началось. Вѣдь а еще не богъ-знаетъ, какъ тутъ виновата; какъ вы скажете, Молли?
   -- Н... нѣтъ, нерѣшительно отвѣчала Молли. Ей не хотѣлось принять на себя роль строгаго судьи, а между тѣмъ она чувствовала глубокое отвращеніе къ мистеру Престону.
   Цинція продолжала.
   -- Ну, а какъ купила ботинки, да перчатки, шляпку, да мантильку, да бѣлое кисейное платье, которое я себѣ сшила до моего отъѣзда, наконецъ шолковое платье, которое должны были переслать мнѣ къ Дональдсонамъ, изъ двадцати фунтовъ осталось очень немного, тѣмъ болѣе, что въ Уорстерѣ мнѣ приходилось купить себѣ еще бальное платье, такъ-какъ мы всѣ собирались на балъ, и къ тому же мистрисъ Дональдсонъ хотя и подарила мнѣ билетъ, но сдѣлала очень недовольную мину, когда я сказала ей о моемъ намѣреніи ѣхать въ бѣломъ кисейномъ платьѣ, которое уа;ь два раза было надѣто на мнѣ у нихъ въ домѣ. Господи, какъ должно быть пріятно быть богатой! Вы знаете -- продолжала Цинція, немного улыбаясь, несмотря на свое горе: -- что вѣдь не могу же я не знать, что я хорошенькая, и не замѣчать, что всѣ почти мною восхищаются. Въ первый разъ я въ этомъ убѣдилась у Дональдсоновъ. Я стала думать, что, должно быть, я хороша въ моихъ изящныхъ, новенькихъ нарядахъ, и видѣла, что другіе тоже такъ думаютъ. Я, безспорно, была общимъ баловнемъ въ домѣ, и мнѣ пріятно было сознавать мою власть. Подъ конецъ этой веселой недѣли, къ нашему обществу присоединился и мистеръ Престонъ. Въ послѣдній разъ онъ меня видѣлъ въ старомъ платьѣ, слишкомъ короткомъ и узкомъ для меня, доведенною почти до слезъ одиночествомъ и безденежьемъ; у Дональдсоновъ же я была маленькой царицею. Отъ красивыхъ перьевъ -- какъ я уже говорила вамъ -- и вся птица красива; всѣ домашніе и гости носили меня на рукахъ; а на балу, бывшемъ въ первый вечеръ послѣ его пріѣзда, у меня было столько кавалеровъ, что я не знала, куда дѣваться съ ними. Я такъ думаю, что въ этотъ-то вечеръ онъ по настоящему и влюбился въ меня. Мнѣ кажется, до тѣхъ поръ онъ не былъ собственно влюбленъ. Тутъ я съ своей стороны начала чувствовать, какъ неловко мнѣ быть у него въ долгу; съ нимъ я не могла задавать такого тона, какъ съ другими, и это ужасно мнѣ было непріятно и неловко. Но онъ мнѣ нравился, и все время я смотрѣла на него, какъ на друга. Въ послѣдній день я гуляла въ саду вмѣстѣ съ другими и все собиралась сказать ему, какъ мнѣ было весело, благодаря его двадцати фунтамъ (я начинала ощущать нѣчто въ родѣ того, что должна была чувствовать Циндерелла, когда на часахъ било полночь), и объявить ему, что они будутъ уплачены ему, какъ только можно будетъ скорѣе, хотя у меня сердце замирало при одной мысли, что придется сказать о нихъ мама; притомъ я настолько знала положеніе нашихъ дѣлъ, что вполнѣ предвидѣла, какъ трудно будетъ ей собрать такую сумму. Но этотъ разговоръ, когда я улучила время начать его, пришелъ къ неожиданному концу: мистеръ Престонъ вдругъ, почти къ ужасу моему, началъ въ самыхъ горячихъ выраженіяхъ объясняться мнѣ въ любви и просить меня, чтобы я обѣщалась выдти за него замужъ. Я такъ испугалась, что убѣжала къ другимъ; но въ тотъ же вечеръ я получила отъ него письмо, въ которомъ онъ извинялся за неожиданность своего объясненія, возобновлялъ свое предложеніе и снова умолялъ меня дать ему слово выдти за него, предоставляя мнѣ исполнить его, когда сама назначу; однимъ словомъ, это было самое пылкое любовное посланіе, въ которомъ онъ, между прочимъ, упоминалъ и о моемъ несчастномъ долгѣ, и говорилъ, что это будетъ считаться не долгомъ, а задаткомъ изъ денегъ, имѣющихъ принадлежать мнѣ впослѣдствіи, если только... да вы сами, Молли, лучше можете вообразить все это, нежели я могу припомнить и разсказать вамъ.
   -- Что же вы отвѣчали? напряженно спросила Молли.
   -- Я совсѣмъ не отвѣчала, пока не получила еще письма, умоляющаго объ отвѣтѣ. Но на этотъ разъ мамй ужь возвратилась домой, а вмѣстѣ съ нею снова водворился обычный гнетъ постоянныхъ жалобъ и безденежья. Мери Дональдсонъ часто ко мнѣ писала, восхваляя мистера Престона такъ восторженно, какъ будто была подкуплена имъ. Я видѣла, что онъ былъ очень любимъ въ ихъ кружку, онъ мнѣ нравился, и я была ему благодарна. Итакъ, я написала ему и дала требуемое слово, съ тѣмъ что выйду за него, когда мнѣ минетъ двадцать лѣтъ, не прежде, и чтобы все это до тѣхъ поръ оставалось тайною. Затѣмъ я старалась забыть, что занимала у него деньги, но, странно, лишь только я почувствовала себя связанною съ нимъ, онъ мнѣ сталъ противенъ. Мнѣ была невыносима его пылкая манера обращаться со мною, когда онъ заставалъ меня наединѣ, и кажется, что мама начала о чемъ-то догадываться. Я не въ состояніи описать, какъ это все было; я, по правдѣ, и сама въ то время хорошенько не понимала, и теперь не помню, какъ оно случилось. Но я знаю, что леди Коксгевенъ прислала мама сколько-то денегъ "на мое воспитаніе", какъ она выражалась; мама все это время была особенно не въ духѣ, и мы совсѣмъ съ нею не ладили. При такихъ условіяхъ, я, разумѣется, не рѣшилась говорить ей объ этихъ ненавистныхъ двадцати фунтахъ, а только старалась убѣдить себя, что если выйду замужъ за мистера Престона, то мнѣ никогда не нужно будетъ отдавать ихъ. Конечно, это былъ очень гадкій разсчетъ, но, Молли, я страшно наказана за него -- я теперь ненавижу этого человѣка.
   -- Но, за что же? Съ чего онъ началъ дѣлаться вамъ противнымъ? Вы все это время какъ будто весьма терпѣливо сносили свое положеніе.
   -- Не знаю; это чувство возникло и начало усиливаться во мнѣ еще прежде, чѣмъ я отправилась въ Булонь, въ этотъ пансіонъ. Онъ мнѣ давалъ чувствовать, какъ будто я въ его власти, и слишкомъ частыми напоминаніями о моей помолвкѣ съ нимъ такъ надоѣлъ мнѣ, что я стала невольно придираться къ его словамъ и пріемамъ. Къ тому же, онъ какъ-то дерзко обращался съ мамѣ. Конечно, вы при этомъ думаете въ душѣ, что я и сама-то не очень почтительная дочь. Можетъ быть, и такъ; но я не выносила его скрытныхъ насмѣшекъ надъ нею, а главное, мнѣ былъ ненавистенъ способъ, которымъ онъ изъявлялъ мнѣ то, что называлъ своею любовью ко мнѣ. Наконецъ, когда я пробыла съ полгода у мадамъ Лефебръ, пріѣхала новая воспитанница, англичанка, какая-то его родственница, знавшая весьма немного обо мнѣ. Она... только, Молли, вы должны забыть какъ можно скорѣе то, что я вамъ сейчасъ скажу: она то и дѣло толковала о своемъ кузенѣ Робертѣ -- онъ очевидно былъ главнымъ лицомъ въ семействѣ: и о томъ, какъ онъ хорошъ собою, и какъ въ него влюбляются всѣ дамы, въ томъ числѣ одна аристократка...
   -- Ужь не леди ли Гарріета? съ негодованіемъ перебила ее Молли.
   -- Не знаю, отвѣчала Цинція усталымъ голосомъ: -- меня въ то время это не интересовало, а теперь и подавно:-- еще говорила она объ одной... хорошенькой вдовушкѣ, дѣлавшей будто бы отчаянныя усилія, чтобы влюбить его въ себя. Онъ, какъ оказывалось, часто съ родными поднималъ на смѣхъ ея маленькія вниманія къ нему, тогда какъ она воображала, что онъ ихъ и не замѣчаетъ. Господи, и за этого-то человѣка я обѣщалась выдти замужъ, и была у него въ долгу, и писала къ нему любовныя письма! Ну, вотъ теперь вы все понимаете, Молли.
   -- Нѣтъ, еще не совсѣмъ. Что вы сдѣлали, когда узнали, какъ онъ говорилъ о вашей матери?
   -- Одно только и оставалось, что я и сдѣлала: написала ему, что ненавижу его, и никогда, ни за что не выйду за него замужъ, а заплачу ему занятыя деньги съ процентами, лишь только буду имѣть къ тому возможность.
   -- Ну, и что же?
   -- А вотъ что: мадамъ Лефебръ принесла мнѣ мое письмо назадъ, правда, нераспечатанное, и объявила мнѣ, что она не позволяетъ своимъ воспитанницамъ посылать письма къ мужчинамъ иначе, какъ лично удостовѣрившись въ ихъ содержаніи.
   Я ей объяснила, что онъ другъ нашего семейства, управляетъ дѣлами мама.... поневолѣ ужь пришлось нѣсколько отступить отъ истины. Но все это не помогло: она при мнѣ же сожгла письмо, и я должна была дать ей слово, что не стану больше писать, лишь бы она согласилась не говорить мама. Итакъ, мнѣ пришлось успокоиться на время и дождаться моего возвращенія домой.
   -- Но вы же его не видали, когда пріѣхали сюда, по крайней-мѣрѣ, первое время.
   -- Нѣтъ, но я могла написать къ нему, и начала копить деньги, чтобы расплатиться съ нимъ.
   -- Какъ онъ принялъ ваше письмо?
   -- Сначала онъ показалъ видъ, какъ будто не вѣритъ, что я говорю серьёзно, а считаетъ все это ребячествомъ, пикою, или временнымъ неудовольствіемъ, послѣ котораго можно помириться съ помощью объясненій, извиненій и страстныхъ увѣреній; а потомъ... потомъ онъ изволилъ прибѣгнуть къ угрозамъ, и что всего хуже, я струсила. Мнѣ была невыносима мысль, что все это будетъ извѣстно и сдѣлается предметомъ толковъ и пересудъ, и что будутъ показываться мои глупыя письма. Ахъ, Молли, еслибы вы знали, какія это инсьма! Я и подумать не могу о нихъ, какъ вспомню, что они начинаются словами: "мой дорогой Робертъ!"
   -- Но, Цинція, какъ же вы послѣ этого могли рѣшиться помолвиться съ Роджеромъ? спросила Молли.
   -- Почему бы и нѣтъ? рѣзко обернулась бъ ней Цинція: -- я была свободна, я и теперь свободна; я себѣ этимъ какъ будто доказывала, что я вполнѣ свободна; да притомъ же я въ самомъ дѣлѣ полюбила Роджера: мнѣ такъ отрадно было придти въ сношенія съ людьми, на которыхъ можно положиться. Не дерево же я была, не камень, чтобы остаться нетронутой его нѣжною, самоотверженной любовью, столь различной отъ любви мистера Престона. Я знаю, что вы не считаете меня достойной его, и конечно, когда все это выйдетъ наружу, онъ будетъ того же мнѣнія (эти слова Цинція произнесла особеннымъ жалобнымъ тономъ); мнѣ иногда кажется, что я сама отъ него откажусь, и пойду искать себѣ новой жизни въ чужихъ людяхъ, а иной разъ я даже думала, не выдти ли мнѣ замужъ за мистера Престона изъ одной мести, чтобы потомъ всю жизнь держать его въ своей власти. Только мнѣ же будетъ хуже, потому что онъ жестокъ до глубины души; онъ похожъ на тигра съ его красивымъ бархатнымъ мѣхомъ и безжалостнымъ сердцемъ. Я ужь такъ просила его, такъ просила развязать меня безъ скандала!
   -- Не бойтесь вы скандала, сказали Молли: -- онъ скорѣе обрушится на его же голову, нежели повредитъ вамъ.
   Цинція нѣсколько поблѣднѣла.
   -- Но вѣдь я въ этихъ письмахъ кое-что говорила о мама. Я была на столько зорка, что замѣчала всѣ ея недостатки, но не понимала того, сколько ей представляется искушеній; а онъ говоритъ, что покажетъ эти письма вашему отцу, если я не соглашусь открыто признать нашу помолвку.
   -- Онъ не посмѣетъ! воскликнула Молли, вскочивъ со стула въ сильномъ негодованіи и ставъ передъ Цинціею съ такимъ же видомъ суровой рѣшимости, какъ будто передъ нею самъ мистеръ Престонъ: -- я не боюсь его; мнѣ, по крайней мѣрѣ, онъ не посмѣетъ нанести оскорбленія, а если и осмѣлится, то мнѣ рѣшительно все равно. Я потребую отъ него эти письма, и посмотрите, осмѣлится ли онъ отказать мнѣ въ нихъ!
   -- Вы его не знаете, возразила Цинція, качая головой: -- онъ нѣсколько разъ соглашался встрѣтиться со мною, какъ будто намѣреваясь взять деньги, которыя уже четыре мѣсяца лежатъ у меня готовыя, или возвратить мнѣ мои письма. Бѣдный, бѣдный Роджеръ! Не подозрѣваетъ онъ всего этого! Когда мнѣ хочется написать ему ласковое слово, я себя удерживаю, потому что такія же слова писала другому; а еслибы мистеръ Престонъ узналъ, что мы съ Роджеромъ помолвлены, онъ бы непремѣнно отмстилъ и мнѣ и ему, отдавъ ему эти несчастныя письма, написанныя, когда мнѣ не было еще шестнадцати лѣтъ, Молли! и всего-то ихъ только семь. Они составляютъ точно мину подъ моими ногами, которая можетъ каждый день взорваться, а тогда -- прощайся съ отцомъ, съ матерью, со всѣмъ!
   Въ послѣднихъ словахъ ея звучало столько горечи, хотя она и произнесла ихъ какъ будто небрежно.
   -- Какъ бы мнѣ достать ихъ? вслухъ раздумывала Молли: -- достану я ихъ непремѣнно. Еслибы папа взялся помочь мнѣ, тогда онъ не посмѣлъ бы отказать въ нихъ.
   -- Да вѣдь въ томъ-то и дѣло, что онъ знаетъ, что я пуще всего боюсь, какъ бы отецъ вашъ не узналъ обо всемъ.
   -- И при этомъ онъ смѣетъ говорить, что любитъ васъ?
   -- Такая ужь у него манера любить. Онъ мнѣ сколько разъ говорилъ, что ни надъ чѣмъ не задумается, только бы заставить меня сдѣлаться его а:еною, а тамъ ужь онъ увѣренъ, что заставитъ меня полюбить его.
   Цинція заплакала отъ тѣлеснаго и душевнаго изнеможенія. Молли крѣпко обвила ее обѣими руками, прижимала хорошенькую головку ея къ груди своей, прикладывалась къ волосамъ ея щекой и успокоивала ее самыми нѣжными словами, точно маленькаго ребёнка.
   -- О, я такъ рада, что все сказала вамъ, тихо промолвила Цинція, на что Молли отвѣчала:
   -- Я убѣждена, что право на нашей сторонѣ; а это даетъ мнѣ увѣренность, что такъ или иначе, но онъ возвратитъ намъ письма.
   -- И деньги возьметъ? прибавила Цинція, вопросительно глядя Молли въ лицо.
   -- Надо непремѣнно, чтобы онъ и деньги взялъ.
   -- О, Молли, никогда вамъ не устроить всего этого такъ, чтобы ничего не дошло до вашего отца. А я бы скорѣе согласилась ѣхать въ Россію гувернанткою, даже... но нѣтъ! все, только не это! заключила она, какъ-бы содрогнувшись отъ мысли, которую собиралась высказать.-- Только, пожалуйста, Молли, не говорите вы отцу, я положительно не вынесу. Не знаю, на что бы я тогда не рѣшилась. Вы обѣщаете мнѣ, что никогда не скажете ни ему, ни мама?
   -- Не скажу, не скажу; вы сами знаете, что не скажу, развѣ только ради...
   Она хотѣла докончить "развѣ только ради того, чтобы спасти васъ и Роджера отъ огорченія", но Цинція перебила ее:
   -- Никогда, и ни ради чего! Ничто не должно заставить васъ сказать вашему отцу. Если вамъ не удастся нечего дѣлать, во всякомъ случаѣ, я всіб жизнь буду любить васъ за то, что вы взялись за это дѣло, и мнѣ не будетъ хуже прежняго. Напротивъ, лучше, потому что теперь я всегда могу искать отрады въ вашемъ сочувствіи. Только обѣщайте мнѣ не говорить мистеру Гибсону.
   -- Я уже дала вамъ слово, сказала Молли:-- и не беру его назадъ:-- а теперь ложитесь-ка и постарайтесь заснуть. Вы блѣдны, какъ полотно; еще заболѣете, если не отдохнете. Ужь болѣе двухъ часовъ, и вы вся дрожите отъ холода.
   Онѣ простились, пожелали другъ другу доброй ночи; но когда Молли возвратилась въ свою комнату, вся ея бодрость вдругъ покинула ее, и она бросилась на кровать какъ была, одѣтая, потому что не въ силахъ была заняться чѣмъ бы то ни было. Еслибы Роджеръ когда нибудь услыхалъ обо всемъ этомъ случайно, она знала, какъ это смутило бы любовь его къ Цинціи; а между тѣмъ, хорошо ли было бы утаить отъ него подобную вещь? Она рѣшилась употребить всѣ старанія, чтобы уговорить Цинцію прямо разсказать ему все, лишь только онъ возвратится въ Англію. Полное, откровенное признаніе съ ея стороны непремѣнно бы значительно облегчило ему непріятное впечатлѣніе, какое, во всякомъ случаѣ, должно было произвести на него въ первую минуту подобное открытіе. Она терялась въ мысляхъ о Роджерѣ: что онъ почувствуетъ, что онъ скажетъ, да какъ пройдетъ первое свиданіе, да гдѣ онъ въ настоящее время и т. д., пока вдругъ не встрепенулась и не вспомнила своего обѣщанія Цинціи. Теперь, когда успѣлъ пройти первый пылъ ея негодованія, она ясно сознала всю трудность предстоявшаго ей предпріятія, и прежде всего представлялся ей вопросъ, какъ устроить ей свиданіе съ мистеромъ Престономъ? Какъ распоряжалась въ подобномъ случаѣ Цинція, и какимъ образомъ могла происходить между ними переписка? Противъ воли своей, Молли должна была сознаться, что подъ кажущейся откровенностью Цинціи таилась большая скрытность и умѣніе обманывать, и начала опасаться, какъ бы и ей не очутиться въ необходимости прибѣгать къ такимъ же мѣрамъ. Она утѣшила себя мыслью, что, во всякомъ случаѣ, будетъ стараться идти прямой дорогою, а если и уклонится отъ нея, то только ради того, чтобы спасти отъ огорченія дорогія ей существа.
   

IV.
Молли Гибсонъ выручаетъ подругу.

   Послѣ такой бурной ночи, какъ-то странно было обѣимъ молодымъ дѣвушкамъ встрѣтиться за завтракомъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Цинція была блѣдна, но говорила такъ же спокойно, какъ и всегда, о всевозможныхъ предметахъ, между тѣмъ, какъ Молли молча наблюдала за нею, невольно удивлялась ея власти надъ собою, и все болѣе убѣждалась, что она должна была пройти долгій курсъ искуства скрывать свои настоящія мысли и тайныя заботы, прежде, нежели пріобрѣла способность принимать по желанію такую невозмутимую наружность. Въ числѣ писемъ, полученныхъ въ это утро, было одно изъ Лондона отъ Киркпатриковъ, но не отъ Еленъ, личной кореспондентки Цинціи. Вмѣсто нея писала сестра ея, извиняясь за Еленъ и объясняя, что у нея былъ сильный гринъ, послѣ котораго она все еще слаба и хвораетъ.
   -- Пусть она пріѣдетъ сюда для перемѣны воздуха, сказалъ мистеръ Гибсонъ: -- въ это время года въ деревнѣ лучше, чѣмъ въ Лондонѣ, если только не жить въ домѣ, окруженномъ деревьями. Нашъ же домъ сухъ, выстроенъ на высокомъ мѣстѣ, на песчаномъ грунтѣ; а я возьмусь лечить ее даромъ.
   -- Ахъ, это будетъ прелесть какъ хорошо, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ, быстро соображая между тѣмъ въ умѣ своемъ, какія понадобятся хозяйственныя измѣненія, чтобы достойнымъ образомъ принять молодую лэди, привыкшую къ такому утонченному образу жизни, какой ведется у мистера Киркпатрика; она взвѣсила неудобства и сличила ихъ съ вѣроятными выгодами, и все это въ то самое время, какъ произносила свой немногословный отвѣтъ.
   -- Вѣдь ты бы рада была, Цинція? И Молли тоже? Вамъ, милая моя, тоже не мѣшало бы познакомиться хотя съ одной изъ этихъ дѣвицъ; я увѣрена, что онѣ, въ свою очередь, пригласили бы васъ къ себѣ, а это было бы такъ пріятно!
   -- А я бы не отпустилъ ее, отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ, который пріобрѣлъ несчастную способность съ удивительною легкостію читать въ мысляхъ моей супруги.
   -- Милая Еленъ! продолжала мистрисъ Гибсонъ: -- какъ бы мнѣ было пріятно ухаживать за нею! Мы бы отдали ей ту комнату, въ которой ты принимаешь больныхъ, мой милый (едва-ли нужно прибавлять, что вѣсы перетянуло неудобство имѣть у себя въ домѣ, такъ-сказать, за кулисами постороннее лицо на нѣсколько недѣль), вѣдь больному человѣку главное дѣло -- спокойствіе. Въ гостиной, напримѣръ, ее безпрестанно безпокоили бы приходящіе; изъ столовой ничѣмъ не выкурить запаха кушанья; конечно, этого бы не было, еслибы дорогой папа позволилъ мнѣ пробить еще окно, но...
   -- Почему бы не положить ее спать въ твоей уборной, а на день не отдать ей маленькую комнатку, что выходитъ въ гостиную?
   -- Библіотеку-то? (этимъ именемъ мистрисъ Гибсонъ угодно было величать крошечную комнатку, которая прежде именовалась "книжной каморкой") вѣдь тамъ едва умѣстится диванъ, въ добавокъ къ письменному столу и шкафу съ книгами. Нѣтъ, мой другъ, тогда лучше совсѣмъ не приглашать ее. Дома она, но крайней-мѣрѣ, имѣетъ всѣ удобства.
   -- Хорошо, пожалуй! отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ, видя, что ему предстоитъ остаться побѣжденнымъ, и не принимая достаточнаго участія въ обсуждаемомъ предметѣ, чтобы рѣшиться выдержать изъ-за него борьбу: -- можетъ быть, ты и права: тутъ представляется выборъ между роскошью и свѣжимъ воздухомъ; а нѣкоторые люди больше страдаютъ отъ недостатка роскоши, нежели воздуха. Ты знаешь, что я буду ей очень радъ, если она надумаетъ пріѣхать; но мою пріемную я не могу никому уступить: она мнѣ такъ же нужна, какъ хлѣбъ насущный.
   -- Я напишу имъ о любезномъ предложеніи мистера Гибсона, сказала жена его въ большомъ удовольствіи, погда мужъ ея вышелъ изъ комнаты:-- и они будутъ такъ же благодарны ему, какъ будто она воспользовалась имъ.
   Отъ извѣстія ли о болѣзни Еленъ или другой какой причины, только Цинція цѣлый день была какъ-то разсѣянна и безжизненна. Молли теперь понимала, почему характеръ ея въ послѣдніе мѣсяцы сталъ такъ неровенъ, и извиняла ей все, слѣдя за нею съ нѣжнымъ участіемъ. Къ вечеру, когда онѣ остались вдвоемъ, Цинція подошла къ Молли и стала за ея плечо, такъ, чтобы лица ея не было видно.
   -- Молли, сказала она:-- такъ вы это въ самомъ дѣлѣ сдѣлаете, то-есть то, что вы мнѣ ночью обѣщали? Я думала объ этомъ цѣлый день, и мнѣ иногда кажется, что вамъ онъ бы въ самомъ дѣлѣ отдалъ письма, еслибы вы потребовали ихъ у него. Онъ бы, можетъ быть, вообразилъ, что... во всякомъ случаѣ стоитъ попытаться, если только это не слишкомъ вамъ непріятно.
   Между тѣмъ, чѣмъ болѣе Молли думала о предполагаемомъ свиданіи съ мистеромъ Престономъ, тѣмъ болѣе оно ей не нравилось. Но такъ-какъ она сама вызвалась повидаться съ нимъ, то не могла уже отступиться отъ своего предложенія. Притомъ, это свиданіе могло принести пользу; повредить же дѣлу, какъ ей казались, не могло никакимъ образомъ. Итакъ, она согласилась и усердно старалась скрыть, какъ непріятно ей пускаться на такое дѣло, хотя чувство это еще усиливалось въ ней, по мѣрѣ того, какъ Цинція на скоро составляла планъ дѣйствія.
   -- Вы увидитесь съ нимъ въ аллеѣ, что ведетъ къ дому привратника Тоуэрскаго парка. Онъ можетъ пройти туда изъ Тоуэрса, гдѣ у него часто бываютъ дѣла; у него есть ключи ко всѣмъ замкамъ, и вы можете войти въ наркъ вмѣстѣ съ нимъ, какъ мы ужь дѣлали не разъ -- далеко заходить вамъ нѣтъ надобности.
   У Молли опять невольно промелькнула въ головѣ мысль, что Цинція только долгимъ опытомъ могла такъ освоиться со всѣми этими подробностями, и она робко спросила ее, какимъ образомъ онѣ ей извѣстны?
   -- Ужь вы объ этомъ не безпокойтесь, отвѣчала Цинція покраснѣвъ: -- онъ слишкомъ будетъ радъ явиться; вы сами слышали, какъ онъ сказалъ, что желалъ бы еще переговорить объ этомъ дѣлѣ; а это первый разъ, что приглашеніе на свиданіе дѣлается съ моей стороны. Если только я буду свободна, Молли! я всю жизнь буду любить васъ и чувствовать себя благодарной вамъ.
   Молли вспомнила о Роджерѣ, и это заставило ее сказать:
   -- Но это должно быть ужасно; мнѣ кажется, что я вообще довольно храбрая, но едва-ли бы я рѣшилась принять предложеніе даже отъ Роджера, будучи связана еще невозвращеннымъ мнѣ словомъ другому.
   Говоря это, она покраснѣла.
   -- Ахъ, Молли, не забывайте, какъ я ненавижу этого человѣка, сказала Цинція:-- благодаря этому-то чувству, можетъ быть еще болѣе, нежели любви къ Роджеру, я такъ обрадовалась возможности крѣпко связать себя съ другимъ. Роджеръ не хотѣлъ называть наши отношенія настоящею помолвкою, а я хотѣла, потому что это давало мнѣ какъ-бы увѣренность, что я избавилась отъ мистера Престона. Я и дѣйствительно отъ него избавлена, только вотъ эти письма... О, еслибы вы только могли заставить его взять свои противныя деньги и отдать мнѣ мои письма! Тогда бы онъ все это "предалъ забвенію", какъ говорится въ романахъ, женился бы на комъ-нибудь, и я бы вышла за Роджера. Вѣдь наконецъ это было не болѣе того, что называютъ "дѣтской шалостью". Можете сказать мистеру Престону, что лишь только онъ разгласитъ свои письма, и покажетъ ихъ вашему отцу, или сдѣлаетъ что-нибудь въ этомъ родѣ, я въ ту же минуту уйду изъ Голлингфорда и никогда болѣе не вернусь.
   Напутствуемая еще многими подобными наставленіями, хотя и зная, что никогда ей не исполнить ихъ, и, въ сущности даже не придумавъ, что именно ей говорить, полная отвращенія къ предпринимаемому дѣлу, недовольная тѣмъ, какъ Цинція говорила о своихъ отношеніяхъ къ Роджеру, удрученная стыдомъ за свое соучастничество въ образѣ дѣйствій, казавшемся ей положительно нечестнымъ, но твердо рѣшившись все перенести и на все пойти, лишь бы только удалось ей возвратить Цинцію на прямую дорогу, и чувствуя скорѣе безконечную жалость къ великому горю своей подруги, нежели ту полную любовь, которая обусловливается совершеннымъ уваженіемъ и сочувствіемъ -- Молли отправилась къ назначенному ею для свиданія мѣсту. День былъ мрачный, ненастный, и шумъ вѣтра въ обнаженныхъ почти вѣтвяхъ большихъ деревьевъ наполнялъ ея слухъ въ ту минуту, какъ она прошла черезъ ворота парка и вступила въ аллею. Она шла быстро, инстинктивно стараясь привести кровь свою въ усиленное движеніе, чтобы поменьше думать. Въ аллеѣ былъ поворотъ, на разстояніи четверти мили отъ привратной, послѣ чего она шла прямою линіею къ большому дому, теперь необитаемому. Молли не хотѣлось потерять совсѣмъ изъ виду привратную; поэтому она остановилась лицомъ къ небольшому домику, прислонясь спиною къ стволу одного изъ деревьевъ. Немного погодя, она услышала шаги по травѣ. Это былъ мистеръ Престонъ. Увидѣвъ женскую фигуру, на половину скрытую древеснымъ стволомъ, онъ направился къ ней въ полной увѣренности, что это была Цинція. Но когда онъ подошелъ совсѣмъ близко, фигура обернулась къ нему, и вмѣсто покрытаго яркимъ румянцемъ лица Цинціи, взорамъ его представились блѣдныя черты Молли, полныя сосредоточенной рѣшимости. Она не поздоровалась съ нимъ, и хотя по ея блѣдности и очевидной робости онъ былъ увѣренъ, что она боится его, но ея твердые, сѣрые глаза смотрѣли съ выраженіемъ неустрашимости, свойственной сознательной невинности.
   -- Развѣ Цинція не можетъ придти? спросилъ онъ, убѣдившись, что Молли ожидала, чтобы онъ заговорилъ,
   -- Я не-знала, что вы думали съ нею встрѣтиться, отвѣчала Молли, нѣсколько удивленная.
   Въ своемъ простодушіи она воображала, что Цинція такъ и писала мистеру Престону, что она, Молли Гибсонъ, въ извѣстный часъ и на извѣстномъ мѣстѣ, будетъ ожидать его. Но Цинція была слишкомъ для того опытна и осторожна, и заманила его на свиданіе съ подругой посредствомъ записки, составленной въ неопредѣленныхъ выраженіяхъ, которая, хотя, и не содержала прямой лжи, однако, заставила его вообразить, будто она лично повидается съ нимъ.
   -- Она, однако, писала мнѣ, что сама здѣсь будетъ, сказалъ мистеръ Престонъ, въ высшей степени недовольный тѣмъ, что поддался на эту уловку, и далъ себя вовлечь въ свиданіе съ мисъ Гибсонъ.
   Молли не сейчасъ заговорила. Онъ же, съ своей стороны, рѣшился не прерывать молчанія, такъ, чтобы дать ей вполнѣ почувствовать всю неловкость своего положенія, въ наказаніе за то, что она рѣшилась вступиться въ чужое дѣло.
   -- Во всякомъ случаѣ, наконецъ начала Молли: -- она прислала меня сюда переговорить съ вами. Она мнѣ въ точности объяснила все, что есть и было между вами.
   -- Будто бы? съ нахальной усмѣшкой проговорилъ онъ: -- она, однако, не всегда отличается особенною откровенностью и правдивостью.
   Молли вспыхнула. Ее поразила дерзость тона, которымъ были сказаны эти слова, а она не могла похвастать хладнокровнымъ характеромъ. Она, однако, совладала съ собою, и черезъ это самое ободрилась.
   -- Вамъ бы не слѣдовало говорить такимъ образомъ о женщинѣ, которую, по собственному увѣренію, вы желали бы имѣть женою. Но не о томъ рѣчь, а о томъ, что у васъ есть нѣкоторыя ея письма, которыя она желаетъ получить отъ васъ обратно.
   -- Очень вѣрю.
   -- И которыхъ вы не имѣете права удерживать.
   -- То-есть, какъ это -- права? въ легальномъ, или въ нравственномъ смыслѣ?
   -- Не знаю. Знаю только, что вы никакого права не имѣете, какъ джентльменъ, удерживать письма дѣвицы, когда она проситъ васъ возвратить ихъ ей, и еще менѣе обращать ихъ противъ нея въ постоянную угрозу.
   -- Я вижу, вы дѣйствительно все знаете, мисъ Гибсонъ, сказалъ онъ измѣнившимся и болѣе почтительнымъ тономъ: -- по крайней-мѣрѣ, она разсказала вамъ всю исторію по своему, съ своей точки зрѣнія. Теперь вы должны выслушать и меня. Она мнѣ обѣщала такъ торжественно, какъ только можетъ обѣщать женщина...
   -- Она была не женщиной, а ребёнкомъ: ей едва минуло шестнадцать лѣтъ.
   -- Довольно и этихъ лѣтъ, чтобы дѣйствовать сознательно. Но я, пожалуй, буду называть ее ребёнкомъ, если вамъ это пріятнѣе. Она мнѣ торжественно обѣщала быть моей женою, съ единственнымъ условіемъ молчанія съ моей стороны, и ожиданія, на извѣстный срокъ. Потомъ она писала мнѣ письма, и въ нихъ повторяла то же обѣщаніе, такія задушевныя письма, которыя доказывали, что она считала себя связанной со мною неразрывно. Я не склоненъ къ пустому сантимептальничанью, не выдаю себя за святого, и вообще умѣю-таки позаботиться о собственныхъ выгодахъ; вамъ же достаточно извѣстно ея положеніе какъ дѣвушки, неимѣющей никакого состоянія, а въ то время неимѣвшей и никакихъ вліятельныхъ связей, которыя бы могли замѣнить ей богатство, и изъ этого вы можете понять, что она ничѣмъ не могла помочь мнѣ въ моей карьерѣ. Страсть моя къ ней была вполнѣ искренна и безкорыстна, она сама должна сказать вамъ это. Я бы могъ жениться на двухъ или трехъ дѣвушкахъ съ деньгами; одна изъ нихъ была притомъ и хорошенькая, и вовсе не прочь выдти за меня.
   Молли прервала его. Ее сердила его самоувѣренность.
   -- Извините, но я не затѣмъ сюда пришла, чтобы слушать разсказы ваши о томъ, на какихъ дѣвицахъ вы могли бы жениться. Я пришла единственно затѣмъ, чтобы объявить вамъ отъ имени Цинціи, что она васъ не любитъ и не желаетъ выходить за васъ замужъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, я долженъ какъ-нибудь заставить ее полюбить себя. Любила же она меня когда-то, и дала мнѣ такія обѣщанія, которыя, какъ ей придется убѣдиться, могутъ быть нарушены только съ обоюднаго согласія. Я вовсе не отчаяваюсь въ томъ, что, когда мы будемъ мужемъ и женою, я заставлю ее полюбить себя, по крайней-мѣрѣ, столько же, сколько она любила меня прежде, судя по ея письмамъ.
   -- Она никогда не выйдетъ за васъ замужъ, сказала Молли съ твердостью.
   -- Въ такомъ случаѣ, если она когда-нибудь удостоитъ другого человѣка своего предпочтенія, онъ будетъ имѣть удовольствіе прочитать ея письма ко мнѣ.
   Молли чуть не засмѣялась -- такъ она была увѣрена, что никогда Роджеръ не станетъ читать писемъ, предлагаемыхъ ему при такихъ условіяхъ; но тотчасъ затѣмъ подумала, что, во всякомъ случаѣ, вся эта исторія будетъ ему крайне тяжела, также какъ и столкновеніе съ мистеромъ Престономъ, особенно если не Цинція, сама первая, ему все разскажетъ, и тутъ же рѣшила, что она, Молли, устранитъ отъ него это огорченіе, если только это въ ея власти. Прежде, чѣмъ она обдумала, что ей отвѣтить, мистеръ Престонъ снова заговорилъ:
   -- Вы въ тотъ разъ сказали, что Цинція за кого-то помолвлена. Можно спросить, за кого?
   -- Нѣтъ, нельзя, отвѣчала Молли.-- Она же вамъ говорила, что это вовсе не помолвка. И въ самомъ дѣлѣ, этого нельзя назвать помолвкою; а еслибы и можно было, то неужели вы думаете, что, послѣ вашихъ послѣднихъ словъ, я бы стала говорить вамъ, съ кѣмъ она помолвлена? Въ одномъ только вы можете быть увѣрены, что никогда тотъ человѣкъ не прочтетъ ни одной строки изъ вашихъ писемъ. Онъ слишкомъ... впрочемъ, нѣтъ, не стану говорить о немъ съ вами: вы песпособны были бы понять его.
   -- Мнѣ кажется, что этотъ таинственный "онъ" весьма счастливъ, имѣя такую горячую защитницу въ лицѣ мисъ Гибсонъ, хотя онъ съ нею вовсе не помолвленъ, замѣтилъ мистеръ Престонъ съ такимъ непріятнымъ выраженіемъ лица, что Молли вдругъ едва не расплакалась. Но она собралась съ силами и продолжала дѣйствовать, вопервыхъ, ради Цинціи, а вовторыхъ, и ради Роджера.
   -- Ни одинъ честный человѣкъ, все равно мужчина или женщина, не станетъ читать этихъ писемъ; а если кто и прочтетъ, то будетъ настолько стыдиться такого поступка, что не посмѣетъ говорить о нихъ. Какой же вамъ отъ нихъ прокъ?
   -- Въ нихъ заключается многократно-подтвержденное обѣщаніе Цинціи выйти за меня замужъ, отвѣчалъ онъ.
   -- Она говоритъ, что скорѣе уйдетъ изъ Голлингфорда навѣки, и станетъ трудомъ добывать себѣ кусокъ хлѣба, нежели выйдетъ за васъ.
   Лицо его нѣсколько вытянулось. Въ чертахъ его изобразилось такое горькое чувство, что Молли стало почти жалко его.
   -- Неужели она говорила вамъ это хладнокровно? Знаете, мисъ Гибсонъ, вѣдь вы говорите мнѣ ужасныя истины, то-есть если это только истина, поправился онъ, нѣсколько ободрившись: -- молодыя дѣвицы очень любятъ употреблять слово "ненавидѣть", и мнѣ нѣсколько разъ случалось слышать, какъ онѣ говорили такимъ образомъ о людяхъ, за которыхъ желали и надѣялись выйти замужъ.
   -- Не знаю, какъ насчетъ другихъ, сказала Молли: -- знаю только, что Цинція, дѣйствительно... Она на мгновеніе запнулась: ей было жаль его въ эту минуту. Наконецъ, она, однако выговорила:-- дѣйствительно, имѣетъ къ вамъ чувство, на столько похожее на ненависть, на сколько способно питать подобное чувство такое существо, какъ она.
   -- Такое существо, какъ она! повторилъ онъ почта безсознательно, какъ-бы стараясь хоть чѣмъ нибудь прикрыть тяжелое чувство, овладѣвшее имъ.
   -- Я этимъ хочу сказать, что я способна сильнѣе ея ненавидѣть, пояснила Молли вполголоса.
   Но онъ не обратилъ большаго вниманія на ея отвѣтъ. Онъ рылся въ травѣ концомъ своей трости, и глаза его были устремлены туда же.
   -- Ну, такъ не пошлете ли вы ей ея писемъ черезъ меня? Увѣряю васъ, что ничто не заставитъ ее выйти за васъ замужъ.
   -- Какія же вы простодушныя, мисъ Гибсонъ! сказалъ онъ, вдругъ поднимая голову: -- вы, какъ я вижу, не полагаете, чтобы, можно было желать удовлетворить и другому чувству, кромѣ любви. Развѣ вы не слыхали, напримѣръ, о чувствѣ мести? Цинція обошла меня обѣщаніемъ, и какъ ни мало вы и она вѣрите моимъ словамъ... впрочемъ, объ этомъ нечего и толковать. Я не намѣренъ оставлять ее безнаказанной. Можете ей сказать это: письма ея я оставлю у себя, и сдѣлаю изъ нихъ такое употребленіе, какое мнѣ заблагоразсудится, когда представится къ тому случай.
   Молли было на себя ужасно досадно за то, что она не съумѣла лучше повести дѣло. Она надѣялась все уладить, а вмѣсто того, какъ будто еще хуже напортила. Какъ ей было еще уговаривать его? А онъ, между тѣмъ, продолжалъ, еще болѣе раздражая себя мыслью о томъ, какимъ пересудамъ обѣ молодыя дѣвушки, должно быть, подвергали его личность, и усиливая чувство обманутой любви чувстомъ оскорбленнаго тщеславія.
   -- Мистеръ Осборнъ Гамлей можетъ услыхать о содержаніи этихъ писемъ, если онъ даже слишкомъ честенъ для того, чтобы самому прочесть ихъ. Да и до вашего отца можетъ кое-что дойти; въ нихъ, если не ошибаюсь, мисъ Цинція Киркпатрикъ не всегда говоритъ въ самыхъ почтительныхъ выраженіяхъ о нѣкоторой дамѣ, носящей нынѣ имя мистрисъ Гибсонъ. Тамъ, между прочимъ, есть...
   -- Перестаньте! прервала его Молли:-- я ничего не желаю знать изъ содержанія этихъ писемъ, написанныхъ, когда она не имѣла ни друзей, ни защитниковъ, кромѣ васъ, на котораго она смотрѣла, какъ на самаго близкаго человѣка. Но я уже придумала, какъ мнѣ далѣе поступить, и честно предупреждаю васъ: еслибы я была умнѣе, то мнѣ слѣдовало сказать отцу моему; по Цппція вынудила у меня обѣщаніе, что я не стану говорить ему. Итакъ, я все сначала до конца разскажу леди Гарріетѣ, и попрошу ее обратиться къ ея отцу. Я убѣждена, что она на это согласится, и не думаю, чтобы вы отказались исполнить желаніе лорда Комнора.
   Онъ самъ сейчасъ же понялъ, что, дѣйствительно, не посмѣетъ отказать такому ходатаю, разсудивъ, что, при всѣхъ его достоинствахъ, какъ умнаго управляющаго, и при всемъ располояіеніи за то къ нему графа, поведеніе его, относительно этихъ писемъ, и угрозы, на которыя онъ употреблялъ ихъ, были именно такими чертами, какихъ ни одинъ порядочный, честный человѣкъ не могъ потерпѣть въ приближенномъ къ себѣ лицѣ. Онъ зналъ это очень хорошо, и только удивлялся, какъ она, эта дѣвочка, съумѣла все это сообразить. Она стояла передъ нимъ испуганная, но храбрая, не отступая передъ своею задачею даже въ ту минуту, когда все, казалось, было противъ нея; и, кромѣ того, въ обращеніи ея былъ оттѣнокъ, всего болѣе поразившій его, и всего лучше показывавшій, что она была за человѣкъ: онъ замѣтилъ, что Молли такъ же мало, повидимому, имѣетъ сознанія въ томъ, что онъ молодой человѣкъ, а она -- молодая женщина, какъ будто она не земное существо, а чистый ангелъ, слетѣвшій съ неба. Хотя онъ теперь уже въ душѣ сознавалъ, что ему придется уступить и возвратить письма, но онъ никакъ не хотѣлъ сдѣлать это сейчасъ же; а пока онъ раздумывалъ, что ему сказать, такъ чтобы не подавать вида на счетъ перемѣны своихъ мыслей, его чутко-пастороягеиное ухо уловило звуки лошадиныхъ копытъ, скорой рысью приближавшихся по крупному песку аллеи. Мгновенье спустя, и Молли услыхала этотъ же звукъ. Онъ видѣлъ, какъ по всему лицу ея разлилось тревожное выраженіе. Въ ту же секунду она собралась бѣжать, но прежде, чѣмъ успѣла сдѣлать одинъ шагъ отъ него, мистеръ Престонъ крѣпко схватилъ ее за руку.
   -- Стойте смирно! Нужно, чтобы васъ видѣли. Вы, во всякомъ случаѣ, не сдѣлали ничего такого, чего бы вамъ слѣдовало стыдиться.
   Пока онъ еще говорилъ, мистеръ Шипшенксъ загнулъ за поворотъ аллеи и чуть не наѣхалъ на нихъ. Мистеръ Престонъ увидѣлъ выраженіе, внезапно озарившее умное, румяное лицо стараго джентльмена, но не обратилъ на него особеннаго вниманія. Молли же ничего не замѣтила. Онъ подошелъ къ лошади и заговорилъ съ мистеромъ Шипшенксомъ, который остановился прямо передъ нимъ.
   -- Мисъ Гибсонъ! Вашъ покорный слуга! Довольно ненастный день для прогулки, и нѣсколько холодный, особенно если долго стоять на одномъ мѣстѣ. Не такъ ли, Престонъ? обратился онъ къ своему молодому преемнику, шутливо тыкая въ него хлыстомъ.
   -- Да, немножко, отвѣчалъ мистеръ Престонъ:-- я же, кажется, слишкомъ долго продержалъ мисъ Гибсонъ.
   Молли не знала, что ей говорить и дѣлать. Наконецъ, она молча поклонилась и пошла домой, сильно огорченная своею неудачею. Она не знала, что въ сущности побѣда была за нею, хотя мистеръ Престонъ не сознавался въ этомъ еще даже самому себѣ. Прежде, чѣмъ она успѣла отойти подальше, она слышала, какъ мистеръ Шипшенксъ сказалъ:
   -- Очень сожалѣю, что прервалъ вашъ tête-à-tête, Престонъ. Но хотя она и разслышала слова, ихъ настоящій смыслъ не проникъ въ ея умъ: она только чувствовала, что возвращается къ Цинціи побѣжденная, тогда какъ ушла отъ нея самоувѣренная, съ полною надеждою на успѣхъ.
   Цинція караулила ее и, сбѣжавъ съ лѣстницы къ ней на встрѣчу, потащила ее въ столовую.
   -- Ну, что, Молли? О, я вижу, что вы не принесли ихъ. Я такъ и знала.
   Она сѣла, какъ будто ей легче было перенести тяжкое разочарованіе въ этомъ положеніи. Молли стояла передъ нею, точно виноватая.
   -- Мнѣ такъ жаль! Я сдѣлала все, что могла, да насъ подъ конецъ прервали: мистеръ Шишпенксъ подъѣхалъ.
   -- Несносный старикъ! А какъ вы думаете, уговорили ли бы вы его отдать письма, еслибы имѣли больше времени?
   -- Не знаю. Ужасно досадно, что тутъ какъ разъ подоспѣлъ мистеръ Шишпенксъ. Мнѣ непріятно было, что онъ меня засталъ стоящею съ мистеромъ Престономъ.
   -- Э, полноте, ничего ему по этому случаю не придетъ въ голову. Но что же онъ говорилъ, то-есть мистеръ Престонъ?
   -- Онъ казался вполнѣ убѣжденнымъ, что вы съ нимъ связаны окончательно, и что эти письма составляютъ единственное въ томъ доказательство. Мнѣ кажется, онъ васъ по своему любитъ.
   -- По своему! презрительно повторила Цинція.
   -- Чѣмъ болѣе я объ этомъ думаю, тѣмъ болѣе убѣждаюсь, что лучше всего было бы просить папа переговорить съ нимъ. Я хотя ему и объявила, что все разскажу леди Гарріетѣ и устрою такъ, что лордъ Комноръ потребуетъ отъ него эти письма, но все-таки это будетъ рисковано.
   -- Ужасно, мрачно подтвердила Цинція: -- онъ и такъ знаетъ, что это одна угроза!
   -- Но я исполню ее сію же минуту, если ни хотите: я сказала ему не въ видѣ угрозы, а потому, что дѣйствительно думала такъ сдѣлать; только, конечно, папа лучше всего устроилъ бы это дѣло, и ужь безъ всякой огласки!
   -- Послушайте, Молли, вы связаны обѣщаніемъ, и не можете сказать мистеру Гибсону, не нарушивъ торжественно даннаго слова. Повторяю вамъ: я уйду изъ Голлингфорда, и никогда не возвращусь, если отецъ вашъ узнаетъ объ этой исторіи -- вотъ что!
   Цппція встала и съ нервной суетливостью начала складывать платокъ Молли.
   -- О, Цинція, Роджеръ! только могла проговорить Молли.
   -- Да, я знаю: вамъ нѣтъ надобности напоминать мнѣ о немъ. Но я не намѣрена жить въ одномъ домѣ ни съ кѣмъ, кто бы сталъ постоянно ворочать въ головѣ своей все дурное, слышанное обо мнѣ -- мои недостатки, пожалуй, и ошибки, даже проступки, которые во всякомъ случаѣ, таковы, что они гораздо хуже на видъ, чѣмъ въ дѣйствительности. Я была такъ счастлива, когда переѣхала сюда: вы меня всѣ любили, восхищались мною, были обо мнѣ хорошаго мнѣнія, а теперь... хоть бы вы, Молли: мнѣ ужь и теперь замѣтна перемѣна въ васъ. Мысли ваши написаны на вашемъ лицѣ. Я ихъ ясно читала во всѣ эти два дня. Вы все время думаете: "Какъ, однако, Цинція меня обманывала! Все это время у нея шла тайная переписка, и она на половину помолвлена съ двумя женихами". Въ васъ это чувство говоритъ сильнѣе, нежели даже жалость къ бѣдной дѣвушкѣ, которой всегда приходилось самой о себѣ заботиться, не имѣя никого, кто бы ей помогъ и посовѣтовалъ.
   Молли промолчала. Въ словахъ Цинціи было много правды, но они въ то же время были и крайне несправедливы. Во всѣ эти безконечныя двое сутокъ Молли была преисполнена любви къ Цинціи, и тяготилась за нея ея положеніемъ болѣе, нежели сама Цинція. Кромѣ того, Цинція не могла не вспомнить -- но эта мысль явилась только вслѣдъ за первою -- какъ много Молли перестрадала вовремя свиданія своего съ мистеромъ Престономъ. Все это окончательно превышало ея силы, и крупныя слезы, постепенно наполнявшія глаза ея, покатились но ея щекамъ.
   -- Ахъ, какая я гадкая! вскричала она, бросаясь къ Молли цаловать ее: -- я сама вижу, сама знаю, что оно такъ и есть, что я это заслуживаю, да васъ же еще и упрекаю!
   -- Да вы меня и не упрекали, сказала Молли, стараясь улыбнуться: -- я, дѣйствительно, думала кое-что изъ того, что вы сейчасъ сказали. Но я люблю васъ, Цинція, отъ всей души. Я сама бы такъ же поступила на вашемъ мѣстѣ.
   -- Нѣтъ, никогда: вы какъ-то на такія вещи неспособны, натура у васъ не та.
   

V.
Еще признаніе.

   Весь остальной день Молли была грустна и не совсѣмъ здорова. Необходимость скрывать что нибудь была для нея такимъ необыкновеннымъ, почти небывалымъ обстоятельствомъ, которое тяжело сказывалось на ней нравственно и физически.
   Все происходившее въ эти два дня давило ее, точно кошмаръ, котораго она не могла стряхнуть съ себя. Ей такъ хотѣлось забыть обо всемъ, а между тѣмъ каждое, самое маловажное обстоятельство какъ-будто напоминало ей о томъ же. На слѣдующее утро пришло нѣсколько писемъ, въ томъ числѣ одно отъ Роджера къ Цинціи. Молли, сама небывшая ни съ кѣмъ въ перепискѣ, грустно слѣдила за подругой, пока она читала его. Ей казалось, что Цинціи не слѣдовало бы находить удовольствія въ этихъ письмахъ, пока она не объяснитъ Роджеру своего положенія относительно мистера Престона, а между тѣмъ Цинція улыбалась и краснѣла, какъ это всегда бывало, при каждомъ обращенномъ къ ней словѣ, выражавшемъ любовь, похвалу, восторгъ. Но мысли какъ той, такъ и другой, были прерваны торжественнымъ восклицаніемъ, съ которымъ мистрисъ Гибсонъ подвинула къ мужу своему только-что прочитанное ею письмо.
   -- Ну, вотъ! я такъ этого и ожидала; затѣмъ, обращаясь къ Цинціи, она продолжала: -- это письмо отъ дяди Киркпатрика, моя милочка. Такой онъ добрый! проситъ, чтобы ты поѣхала къ нимъ погостить и помогла имъ всѣмъ развеселить Елену. Бѣдняжка! здоровье ея, кажется, далеко неудовлетворительно; но намъ никакъ нельзя было помѣстить ее здѣсь, не отнимая у дорогого папа его пріемной, и хотя я могла бы уступить ей свою уборную, однако онъ... ну, однимъ словомъ, я въ своемъ письмѣ сказала, какъ ты сожалѣешь, что ей нельзя пріѣхать, и -- въ особенности, потому что ты такъ дружна съ Еленъ, и какъ бы ты желала быть ей полезной чѣмъ-нибудь -- вѣдь я увѣрена, что это дѣйствительно правда. Такъ они просятъ, чтобъ ты сейчасъ же собралась къ нимъ, потому что Еленъ ужасно хочется, чтобы ты поскорѣе пріѣхала къ ней.
   У Цинціи глаза засверкали.
   -- Я съ удовольствіемъ поѣду, сказала она.-- Одно только грустно: съ вами разставаться, Молли, прибавила она, понизивъ голосъ, какъ-будто совѣсть внезапно кольнула ее.
   -- Можете ли вы собраться такъ, чтобъ ѣхать сегодня же? спросилъ мистеръ Гибсонъ: -- надо вамъ сказать, что, къ моему великому удивленію, послѣ двадцатилѣтней безвыѣздной практики въ провинціи, меня сегодня вдругъ требуютъ на консультацію въ Лондонъ, на завтрашній день. Леди Комноръ, кажется, стало хуже, моя милая.
   -- Неужели? Бѣдная, милая леди Комноръ! Какой это для меня ударъ! Хорошо, что я позавтракала, а то и аппетитъ бы пропалъ.
   -- Да вѣдь я только говорю, что ей хуже; при ея болѣзни обыкновенно бываетъ хуже предъ началомъ выздоровленія. Не придавай словамъ моимъ другого значенія, кромѣ настоящаго.
   -- Благодарю тебя. Какой вы милый и добрый, и какъ вы всегда умѣете успокоить! А какъ насчетъ твоихъ платьевъ, Цинція?
   -- Благодарю васъ, мама, гардеробъ у меня въ порядкѣ. Буду непремѣнно готова къ четыремъ часамъ. Молли, не поможете ли вы мнѣ уложиться? мнѣ хотѣлось бы еще поговорить съ вами, моя милочка, сказала она, какъ только онѣ ушли къ себѣ.-- Такъ пріятно уѣхать изъ такого мѣста, гдѣ живетъ этотъ человѣкъ! Но мнѣ кажется, вы подумали, будто я рада уѣхать отъ васъ? Право же, нѣтъ.
   Въ этихъ словахъ какъ будто слышалось нѣсколько ужь натянутое желаніе увѣрить Молли въ своей дружбѣ. Но Молли не замѣтила этого, а только сказала:
   -- Нисколько я этого не подумала. Я по собственнымъ своимъ чувствамъ знаю, какъ тяжело должно быть вамъ встрѣчаться съ человѣкомъ при людяхъ не такъ, какъ вы встрѣчались съ нимъ наединѣ. Я постараюсь какъ можно долѣе не видѣться съ мистеромъ Престономъ. Но, Цинція, вы мнѣ ни слова не сообщили изъ письма Роджера. Скажите хоть, здоровъ ли онъ? Совсѣмъ ли онъ оправился отъ лихорадки?
   -- Да, совсѣмъ. Онъ, судя по письму, въ отличномъ расположеніи духа. Много толкуетъ о разныхъ звѣряхъ и птицахъ, по своему обыкновенію, объ обычаяхъ туземцевъ и т. п. Можете прочесть отсюда вотъ (и она указала на одно мѣсто въ письмѣ) и до сихъ поръ. И знаете, что я вамъ скажу: я вамъ довѣрю письмо, пока стану укладываться. Это доказываетъ вамъ, какъ я полагаюсь на вашу честь. Конечно, тутъ ничего нѣтъ такого, чего бы вы не могли прочесть, но, пожалуй, любовныя изліянія его показались бы вамъ скучными. Такъ вы прочтите и составьте небольшой отчотецъ о томъ, гдѣ онъ теперь, что дѣлаетъ, и пошлите къ его отцу.
   Молли безъ возраженія взяла письмо, ушла съ нимъ внизъ и стала списывать его у письменнаго стола, по нѣскольку разъ перечитывая то, что ей было дозволено читать, часто останавливаясь, подперевъ щеку рукою, съ глазами, устремленными на письмо, и давая воображенію своему волю уноситься вдаль къ писавшему его и представлять себѣ разныя обстановки, среди которыхъ она или сама видѣла его, или воображала. Вдругъ ее пробудилъ изъ этой задумчивости приходъ Цинціи, которая вбѣжала въ гостиную, сіяющая, какъ живое олицетвореніе восторга.
   -- Никого тутъ нѣтъ? Вотъ хорошо! А, мисъ Молли, вы краснорѣчивѣе, чѣмъ сами думаете. Посмотрите-ка сюда!
   И она показала ей большой, толстый конвертъ, который сейчасъ же опять спрятала въ карманъ, какъ-бы опасаясь, чтобы ее съ нимъ не увидѣли.
   -- Надъ чѣмъ задумались, моя голубка? продолжила она, подойдя къ Молли и лаская ее:-- это она все возится съ письмомъ! Да развѣ вы не видите, что тутъ вотъ у меня мои собственныя отвратительныя письма, которыя я сейчасъ сожгу, и которыя мистеръ Престонъ имѣлъ-таки любезность возвратить мнѣ; и все это благодаря вамъ, малютка Молли, радость вы моя! Письма, которыя вотъ уже два года висѣли надъ головой моей, словно... какъ бишь его? чей-то тамъ мечъ.
   -- Ахъ, какъ я рада! проговорила Молли, нѣсколько оживляясь:-- я никакъ не думала, чтобы онъ возвратилъ ихъ. Онъ все-таки лучше, нежели я полагала. Значитъ, теперь все кончено. Я такъ рада! Вы вполнѣ увѣрены, что онъ не можетъ уже предъявлять никакихъ правъ на васъ послѣ этого? вѣдь такъ, Цинція?
   -- Пусть себѣ предъявляетъ, коли хочетъ, да мнѣ теперь ужь горя мало. У него нѣтъ болѣе доказательствъ. Прелесть, какъ теперь отлегло отъ души, и всѣмъ этимъ я обязана вамъ, драгоцѣнная вы моя куколка! Теперь остается еще одно маленькое дѣльцо, и еслибы вы только взялись ужь и это для меня устроить... Говоря это, Цинція ластилась и ласкалась къ Молли.
   -- О, Цинція, не просите! Я больше ничего не могу сдѣлать. Вы не знаете, какъ мнѣ тошно, когда только подумаю о вчерашнемъ свиданіи и о томъ, какъ поглядѣлъ на меня мистеръ Шипшенксъ.
   -- Теперь ужь такая малость! Не стану смущать вашей совѣсти объясненіемъ о томъ, черезъ кого я получила письма, только это не такой человѣкъ, которому бы я могла довѣрить деньги; а надо же заставить его взять обратно свои двадцатьтри фунта съ сколькими-то тамъ шиллингами -- разсчетъ у меня сдѣланъ по пяти процентовъ. Деньги вложены въ конвертъ и запечатаны. О, Молли, я бы такъ спокойно уѣхала, еслибы вы только обѣщали мнѣ, что постараетесь препроводить ихъ къ нему. Это уже послѣднее, о чемъ я васъ буду просить. Притомъ вѣдь не къ спѣху. Вы можете съ нимъ случайно встрѣтиться гдѣ-нибудь въ лавкѣ, или на улицѣ, или наконецъ гдѣ-нибудь на вечерѣ, и если только вы будете всегда имѣть конвертъ при себѣ, то ничего не можетъ быть легче, какъ отдать при случаѣ.
   Молли молчала.
   -- Отчего бы вамъ не попросить папа отдать ему? наконецъ, сказала она: -- въ этомъ бы не было ничего дурнаго. Я бы сказала ему, чтобы онъ не допрашивалъ, что это такое, и откуда.
   -- Очень хорошо, сказала Цинція:-- дѣлайте по своему. Только мнѣ кажется, что лучше было бы такъ, какъ я придумала, потому что, если это дѣло хоть сколько нибудь обнаружится... впрочемъ, вы уже и такъ сдѣлали черезчуръ много для меня, и я не стану бранить васъ, если вы теперь отказываетесь сослужить мнѣ еще службу.
   -- Мнѣ такъ противно все это секретничанье! отговаривалась Молли.
   -- Что за секретничанье? Все равно, что отдать письмо отъ меня, вотъ и все. Еслибы я оставила, напримѣръ, записку для мисъ Броунингъ, развѣ вамъ было бы непріятно отдать ее?
   -- Вы сами знаете, что это совершенно другое дѣло: тамъ я могла бы отдать открыто.
   -- А между тѣмъ тамъ было бы что-нибудь написано, тогда какъ при деньгахъ не будетъ ни одной строки. Это будетъ только развязкой -- честной, благородной развязкой исторіи, мучившей меня впродолженіе нѣсколькихъ лѣтъ. А впрочемъ, дѣлайте, какъ знаете.
   -- Ну, давайте, что ли, сказала Молли: -- попытаюсь.
   -- Вотъ это мило! попробуйте. Если вамъ не удастся отдать ему наединѣ, такъ, чтобы самимъ не попасться, то нечего дѣлать: оставьте у себя до моего возвращенія. Тогда, хочетъ не хочетъ, а ужь долженъ будетъ взять.
   Молли готовилась къ предстоящему ей двухдневному tête-à-tête съ мистрисъ Гибсонъ съ совершенно другими чувствами, нежели съ какими оставалась вдвоемъ съ отцомъ своимъ. Вопервыхъ, не приходилось провожать путешественниковъ въ гостиницу, изъ которой отходилъ дилижансъ: прощаніе на рыночной площади было совершенно несовмѣстно съ понятіями мистера Гибсона о приличіяхъ. Кромѣ того, вечеръ былъ пасмурный, дождливый, и пришлось зажигать свѣчи гораздо ранѣе обыкновеннаго. Не имѣлось въ виду ни малѣйшаго измѣненія впродолженіе цѣлыхъ шести часовъ: мачиха съ падчерицей должны были просидѣть все это время за вышиваніемъ, пробавляясь пустою болтовнею, безъ всякаго перерыва, такъ-какъ даже не предстояло обѣда, потому что для удобства уѣзжающихъ все семейство отобѣдало рано.
   Но мистрисъ Гибсонъ, въ самомъ дѣлѣ, искренно желала дѣлать Молли счастливой, и старалась быть пріятной собесѣдницей. Только Молли какъ-то нездоровилось и она тайно тревожилась, предчувствуя много заботъ и горя впереди; а въ такіе часы физическаго и нравственнаго разстройства, какіе она переживала, малѣйшее опасеніе принимаетъ видъ грозной дѣйствительности, подкарауливающей насъ изъ-за угла на жизненномъ пути. Молли дорого дала бы, чтобы стряхнуть съ себя всякія подобныя ощущенія, вовсе ей непривычныя; но самый домъ и мебель, затуманенный дождемъ видъ изъ оконъ, почему-то нагоняли на нее тоску, непріятныя мысли и воспоминанія, относившіяся по большей части въ послѣднимъ, немногимъ днямъ.
   -- Слѣдующій разъ, я думаю, и намъ съ вами надо будетъ прокатиться, моя милочка, сказала мистрисъ Гибсонъ, безсознательно вторя невысказанному желанію Молли: -- выбраться изъ Голлингфорда куда-нибудь на новое мѣсто, отвѣдать новой жизни хоть на недѣлю или на двѣ; засидѣлись мы дома, а перемѣна обстановки такъ полезна молоденькимъ особамъ! Но все-таки я думаю, что наши путешественники въ настоящую минуту предпочли бы сидѣть дома, въ этомъ уютномъ, свѣтломъ уголкѣ у теплаго очага. Въ гостяхъ хорошо, а дома лучше, говоритъ пословица; а одно стихотвореніе начинается: "хотя скитаюсь я среди веселья и дворцовъ"... дальше не помню, только знаю, что очень нило и вѣрно сказано. Большое счастіе имѣть такой хорошенькій удобный родной уголокъ, какой мы имѣемъ. Не такъ ли, Молли?
   -- Да, немного разсѣянно отвѣчала Молли, у которой именно въ это время душа ныла отъ глухаго чувства тоски и скуки. Еслибы ей можно было уѣхать съ отцомъ, хотя только на эти два дня, какъ это было бы весело!
   -- Неправда ли, моя душечка, очень было бы пріятно, еслибы намъ съ вами предпринять маленькое путешествіе, совсѣмъ однѣмъ -- вы да я, больше никого. Мнѣ уже нѣсколько недѣль все хочется устроить что-нибудь въ этомъ родѣ. Но мы здѣсь ведемъ такой стѣсненный образъ жизни! Право, мнѣ иногда положительно тошно становится смотрѣть на всѣ эти столы и стулья, которые мнѣ такъ знакомы. Да и безъ другихъ какъ-то скучно: такъ пусто и мертво безъ нихъ!
   -- Да, ужасная сегодня тоска; но это, я полагаю, отчасти вслѣдствіе погоды.
   -- Пустяки, моя милая; я не могу дозволить вамъ поддаваться глупой фантазіи, будто на васъ имѣетъ вліяніе погода. Бѣдный, дорогой мистеръ Киркпатрикъ всегда говаривалъ, что "довольное сердце само себѣ замѣняетъ солнце". Онъ говорилъ это мнѣ такъ мило и ласково каждый разъ, какъ я бывала немного не въ духѣ, потому что вѣдь я сущій барометръ, до такой степени, что вы всегда можете судить о погодѣ по моему настроенію духа; я всегда была такимъ чувствительнымъ созданіемъ! Счастіе для Цинціи, что она не унаслѣдовала моей чувствительности. Я не думаю, чтобы ее что нибудь легко трогало; а вамъ какъ кажется?
   Молли на мгновенье задумалась, потомъ отвѣтила:
   -- Нѣтъ, чувства ея нелегко возбуждаются, или, можетъ быть, вѣрнѣе было бы сказать, что она ничего глубоко не чувствуетъ.
   -- Многія молодыя дѣвицы, напримѣръ, были бы тронуты такимъ восторгомъ, какой она возбуждала, я могу даже сказать -- такимъ ухаживаньемъ, какому она подвергалась, когда гостила у дяди, прошлымъ лѣтомъ.
   -- У мистера Киркпатрика?
   -- Да. Былъ тамъ, напримѣръ, мистеръ Гендерсонъ, молодой юристъ, то-есть онъ учится юриспруденція, но у него хорошее состояніе, которое, вѣроятно, еще увеличится, такъ что онъ, я полагаю, только для забавы занимается законовѣдѣніемъ. Мистеръ Гендерсонъ былъ по уши влюбленъ въ нее. Это у меня не воображеніе, хотя я и сознаю, что матери вообще пристрастны: мистеръ и мистрисъ Киркпатрикъ оба замѣтили это, а въ одномъ изъ своихъ писемъ мистрисъ Киркпатрикъ даже говорила, что бѣдный мистеръ Гендерсонъ отправляется въ Швейцарію на каникулы, безъ сомнѣнія, какъ она думала, чтобы постараться забыть Цинцію, но что она почти увѣрена, что это ему не удастся, и что "ему только предстоитъ влачить за собою съ каждымъ шагомъ болѣе тяжкую цѣпь". Я еще нашла эту цитату такою изящною, и вообще все это было сказано такъ мило. Надо вамъ когда нибудь познакомиться съ мистрисъ Киркпатрикъ, Молли, душка моя: это одна изъ тѣхъ женщинъ, которыхъ я называю изящными существами, въ полномъ смыслѣ слова.
   -- Мнѣ кажется, что было бы лучше, еслибы Цинція сказала имъ о своей помолвкѣ.
   -- Да поймите же, что это не помолвка; сколько разъ мнѣ вамъ говорить это, моя милая?
   -- Да какъ же мнѣ называть это?
   -- Не вижу никакой надобности даже вовсе называть, такъ или иначе. Я даже не понимаю, что вы собственно разумѣете подъ этимъ. Вамъ бы слѣдовало всегда выражаться понятно: это вѣдь одно изъ первыхъ правилъ англійскаго языка. Да и вообще мыслитель могъ бы задать себѣ вопросъ: зачѣмъ дана намъ рѣчь, какъ не за тѣмъ, чтобы излагать понятнымъ образомъ наши мысли?
   -- Да вѣдь есть же что-то такое между Цинціею и Роджеромъ: они болѣе близки другъ къ другу, нежели, напримѣръ, Осборнъ и я. Какъ же мнѣ называть это?
   -- Вы никогда не должны называть своего имени рядомъ съ именемъ молодого, холостого мужчины... Неужели, дитя, вы никогда не привыкнете къ деликатности въ разговорѣ? Можно, пожалуй, сказать, что существуютъ особаго рода отношенія между милою Цинціею и Роджеромъ; но опредѣлить ихъ весьма трудно. Я увѣрена, что отъ этого-то она и избѣгаетъ говорить о нихъ. Сказать вамъ по правдѣ, Молли, мнѣ почему-то часто кажется, что ничего изъ этого не выйдетъ; онъ такъ долго пробудетъ въ отсутствіи, а Цинція, между нами будь сказано, не отличается постоянствомъ. Я знаю, что она одно время была сильно влюблена... впрочемъ, это маленькое дѣльцо давно покончено. Потомъ, она была по своему очень внимательна къ мистеру Гендерсону. Мнѣ кажется, это ужь у нея въ крови: когда я была молоденькой дѣвушкой, я всегда была осаждаема поклонниками, и никогда не имѣла духа отваживать ихъ. Вы ничего не слыхали отъ дорогого папа насчетъ стараго сквайра или милаго Осборна? Мы что-то ужь очень давно не видали Осборна и не слыхали о немъ. Но онъ, я полагаю, совершенно здоровъ, иначе мы бы узнали.
   -- Кажется, онъ здоровъ. Кто-то говорилъ на дняхъ, что встрѣтили его верхомъ; ахъ, да, теперь помню -- это говорила мистрисъ Гуденофъ, и что онъ казался бодрѣе, нежели какимъ видѣли его всѣ эти мѣсяцы.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? душевно рада это слышать: я всегда любила Осборна, и знаете? я какъ-то никогда не могла совсѣмъ расположиться къ Роджеру. Разумѣется, я уважаю его и проч. и проч., но какъ же, напримѣръ, сравнить его съ мистеромъ Гендерсономъ? Мистеръ Гендерсонъ такой красивый и благовоспитанный молодой человѣкъ, и перчатки покупаетъ, только у Губигана.
   Дѣйствительно, Осборнъ Гамлей давно не приходилъ, но, какъ это часто случается, онъ явился какъ разъ послѣ того, какъ о немъ говорили. На слѣдующій день послѣ отъѣзда мистера Гибсона, мистрисъ Гибсонъ получила записку отъ семейства лорда Комнора, съ просьбою съѣздить въ Тоуерсъ и отыскать тамъ какую-то книгу или рукопись, однимъ словомъ, что-то такое, чего леди Комноръ требовала со всѣмъ нетерпѣніемъ, свойственнымъ большемъ. Это было какъ разъ такое порученіе, которое могло представить ей пріятное занятіе на пасмурный день, и тотчасъ же развеселило ее. Съ нимъ было сопряжено нѣчто въ родѣ конфиденціально препорученной власти; притомъ это составляло пріятное разнообразіе въ ея жизни и доставило ей случай прокатиться въ каретѣ по великолѣпной аллеѣ и почувствовать себя какъ-бы временной хозяйкою богатыхъ покоевъ, нѣкогда столь знакомыхъ ей. Въ припадкѣ добродушія, она предложила падчерицѣ сопровождать, хотя вовсе не осталась недовольною, когда Молли объявила, что предпочитаетъ остаться дома. Въ одинадцать часовъ мистрисъ Гибсонъ уѣхала "разряженная по воскресному" (по выраженію служанки, которое возбудило бы ея негодованіе и полнѣйшее презрѣніе), вѣроятно, съ цѣлью внушить должное уваженіе къ себѣ слугамъ въ Томерсѣ, потому что болѣе некому было смотрѣть на нее.
   -- Я не возвращусь домой до обѣда, моя милая, но надѣюсь, что вы не соскучитесь. Не думаю, потому что вы, душка моя, нѣсколько похожи на меня, и "никогда менѣе не чувствуете себя въ одиночествѣ, какъ будучи одна", по прекрасному и вѣрному выраженію одного изъ нашихъ великихъ писателей.
   Молли не менѣе доставляло удовольствія то, что домъ остался въ исключительномъ ея распоряженіи, нежели мистрисъ Гибсонъ -- ея временное полновластіе въ Тоуерсѣ. Она даже распорядилась, чтобы ей принесли завтракъ на подносѣ въ гостиную, такъ, чтобы она могла не прерывать чтенія и ѣсть сандвичи. Въ это самое время ей доложили о мистерѣ Осборнѣ Гамлеѣ. Видъ у него былъ совсѣмъ больной, несмотря на разсказы близорукой мистрисъ Гуденофъ о его здоровой наружности.
   -- Я пришелъ собственно не къ вамъ, Молли, сказалъ онъ послѣ первыхъ привѣтствій: -- я надѣялся застать вашего отца дома, полагая, что въ этотъ часъ всего вѣрнѣе можно его застать.
   Говоря это, онъ опустился на кресло, съ такимъ изнуреннымъ видомъ, какъ-будто истинно нуждался въ отдыхѣ, причемъ принялъ томную, нѣсколько согбенную позу, которая, повидимому, сдѣлалась до того привычною для него, что теперь уже даже чувство такъ-называемыхъ свѣтскихъ приличій не могло заставить его измѣнить ей.
   -- Я надѣюсь, что вы не желали видѣть его какъ доктора? спросила Молли, не совсѣмъ увѣренная, слѣдовало ли ей упоминать о его здоровьи, а между тѣмъ побуждаемая къ тому искреннимъ участіемъ.
   -- Напротивъ, мнѣ нуженъ былъ именно его докторскій совѣтъ. Можно взять бисквитъ и рюмку вина? Нѣтъ, не звоните, больше ничего не надо: еслибы и подали, я не могъ бы ѣсть. Мнѣ нуженъ всего одинъ глотокъ и кусочекъ чего нибудь; этого совершенно достаточно, благодарю васъ. Когда возвратится вашъ отецъ?
   -- Его потребовали въ Лондонъ; леди Комноръ стало хуже; кажется, ей дѣлаютъ какую-то операцію, а впрочемъ не знаю. Онъ возвратится завтра вечеромъ.
   -- Очень хорошо. Значитъ, мнѣ придется подождать. Можетъ быть, мнѣ и такъ лучше станетъ къ тому времени. Я и то думаю, что все это на половину воображеніе; но я желалъ бы, чтобы это сказалъ мнѣ вашъ отецъ. Онъ вѣроятно будетъ надо мною трунить; но я не думаю, чтобы это мнѣ было въ настоящее время очень непріятно. Онъ, кажется, всегда очень строгъ къ мнительнымъ больнымъ, не такъ ли, Молли?
   Молли подумала, что, еслибы отецъ ея видѣлъ Осборна въ эту минуту, то наврядъ-ли причислилъ бы его къ разряду мнительныхъ больныхъ, и ужь, конечно, не почувствовалъ бы ни малѣйшаго желанія обойтись съ нимъ строго. Но она только сказала:
   -- Папа, вы знаете, надъ всѣмъ любитъ пошутить; онъ видитъ такъ много горя, что это ему служитъ какъ-бы развлеченіемъ.
   -- Совершенно справедливо: на свѣтѣ много горя. И вовсе, по моему, не хорошо на немъ жить... Итакъ, Цинція уѣхала въ Лондонъ? сказалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія: -- а мнѣ бы пріятно было взглянуть на нее еще разъ. Бѣдный мой Роджеръ! Онъ горячо любитъ ее, Молли.
   Молли почти и не знала, что ей отвѣчать на все это: такъ она была поражена его измѣненнымъ голосомъ и пріемами.
   -- Мама поѣхала въ Тоуерсъ, наконецъ, начала она:-- леди Комноръ понадобились какія-то вещи, которыя она одна можетъ отыскать. Она будетъ очень сожалѣть, что вы не застали ея. Мы говорили о васъ не далѣе, какъ вчера, и она жаловалась, что давно не видно васъ.
   -- Да, я совсѣмъ облѣнился; мнѣ такъ нездоровилось, что насилу могъ выдержать себя даже передъ отцомъ.
   -- Почему вы ранѣе не пришли посовѣтоваться съ папа? сказала Молли: -- или не написали къ нему?
   -- Я и самъ хорошенько не знаю. Такъ и пробавлялся кое-какъ со дня на день: то лучше было, то опять хуже; наконецъ-таки собрался духомъ, пришелъ навѣдаться, что-то мнѣ скажетъ вашъ отецъ, да и то, какъ видно, напрасно.
   -- Мнѣ очень жаль, но вѣдь это всего одинъ день разницы: онъ навѣститъ васъ, какъ только возвратится.
   -- Только помните, Молли, что онъ не долженъ пугать отца моего, сказалъ Осборнъ, приподнимаясь и выпрямляясь съ помощью ручекъ креселъ, и на одну минуту, говоря съ необыкновенной энергіею: -- Господи, еслибы только Роджеръ былъ дома! воскликнулъ онъ, снова опускаясь по прежнему.
   -- Я не понимаю вашихъ словъ, сказала Молли: -- вы, я вижу, считаете себя очень больнымъ; но не просто ли вы теперь устали?
   Она не знала навѣрное, слѣдуетъ ли ей подать видъ, что она понимаетъ, что такое происходитъ въ его въ умѣ; но такъ-какъ она, дѣйствительно, читала въ его мысляхъ, то не могла отвѣтить неправдиво.
   -- Да, подчасъ мнѣ кажется, что я очень боленъ; а потомъ опять думается, что только отъ бездѣятельной, скучной жизни у меня разыгрывается воображеніе, и я себѣ все преувеличиваю.
   Нѣсколько времени онъ молчалъ; потомъ, какъ-бы принявъ внезапное рѣшеніе, снова заговорилъ:
   -- Вотъ видите ли, есть другія существа, которыя зависятъ отъ меня, отъ моего здоровья. Вы не забыли того, что вы тогда нечаянно услыхали у насъ въ библіотекѣ? Нѣтъ, вы не забыли -- я знаю: я часто послѣ того по глазамъ вашимъ видѣлъ, что вы думаете объ этомъ. Я въ то время не зналъ васъ, но теперь, кажется, узналъ.
   -- Не говорите такъ быстро, остановила его Молли: -- отдохните. Насъ никто не можетъ прервать. Я буду работать, и когда вы захотите сказать еще что-нибудь, я буду слушать васъ.
   Она говорила такимъ образомъ потому, что испугалась неестественной блѣдности, вдругъ подернувшей лицо его.
   -- Благодарю васъ.
   Нѣсколько погодя, онъ собрался съ силами и началъ говорить уже совершенно спокойно, какъ будто о постороннемъ, обыденномъ предметѣ.
   -- Жену мою зовутъ Эмё-Эмё Гамлей, разумѣется. Она живетъ въ Бишопсфильдѣ, недалеко отъ Уинчестера; запишите это, только никому не говорите. Она француженка, католичка, и прежде жила въ услуженіи -- въ нянькахъ. Она въ полномъ смыслѣ хорошая женщина. Я не стану говорить вамъ, какъ она мнѣ дорога -- не смѣю. Я когда-то хотѣлъ сказать объ этомъ Цинціи; но она какъ-будто смотрѣла на меня не совсѣмъ какъ на брата. Можетъ быть, она только дичилась новаго родства; во всякомъ случаѣ, передайте ей мой теплый привѣтъ. Мнѣ отрадна мысль, что кто-нибудь знаетъ мою тайну; а вы, Молли, для насъ все равно, что своя. Я могу довѣриться вамъ почти такъ же, какъ Роджеру, и уже теперь чувствую облегченіе, когда знаю, что кому-нибудь извѣстно, гдѣ находятся жена моя и ребёнокъ.
   -- Ребёнокъ? съ удивленіемъ воскликнула Молли; но прежде, чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить, Марія доложила:
   -- Мисъ Фёбе Броунингъ.
   -- Спрячьте эту бумагу, сказалъ онъ быстро, кладя ей что-то въ руку: -- это для васъ одной.
   

VI.
Голлингфордскія кумушки.

   -- Милая моя Молли, почему вы не пришли къ намъ обѣдать? Я сказала сестрѣ, что зайду къ вамъ и хорошенько побраню васъ. Ахъ, мистеръ Осборнъ Гамлей, это вы?
   И на лицѣ мисъ Фёбе такъ замѣтно изобразилась совершенно ошибочная мгновенно-мелькнувшая въ умѣ ея догадка, что Молли невольно переглянулась съ Осборномъ и оба улыбнулись.
   -- Право, я... иной разъ приходится... я вижу, что вамъ не до... путала мисъ Фёбе въ замѣшательствѣ; наконецъ, однако, на столько оправилась, что заговорила нѣсколько связнѣе: -- мы только-что узнали, что мистрисъ Гибсонъ взяла карету въ гостиницѣ "Георга", потому что сестра посылала нашу Бетти заплатить за пару кроликовъ, которыхъ конюхъ Томъ поймалъ ловушкою (надѣюсь, что противъ насъ не будетъ поданъ искъ за браконьерство, мистеръ Осборнъ? Вѣдь на ловленіе кроликовъ, такимъ способомъ, не требуется, кажется, особаго разрѣшенія). Такъ отъ нея-то мы и узнали, что Томъ уѣхалъ съ каретою -- повезъ вашу дорогую мама въ Тоуерсъ, потому что Коксъ, который обыкновенно ѣздитъ, вывихнулъ себѣ ногу. Мы какъ разъ кончили обѣдать, когда Бетти сказала намъ, что Томъ не возвратится до ночи; я и говорю сестрѣ: "значитъ, бѣдная дѣвочка остается совсѣмъ одна на цѣлый день, а мы еще съ матерью ея были дружны!" Очень рада однако, что ошиблась.
   Тутъ вмѣшался Осборнъ.
   -- Я пришелъ повидаться съ мистеромъ Гибсономъ, не зная, что онъ уѣхалъ въ Лондонъ, и мисъ Гибсонъ любезно подѣлилась со мною своимъ завтракомъ. Теперь мнѣ пора отправиться.
   -- Ахъ, Боже мой, какъ мнѣ жаль! опять засуетилась мисъ Фёбе: -- я помѣшала вамъ; но это было сдѣлано съ наилучшими намѣреніями. Я уже съ дѣтства такая -- все дѣлаю невпопадъ.
   Но Осборнъ ушелъ еще прежде, нежели она кончала извиняться. Передъ уходомъ глаза его остановились на Молли съ такимъ страннымъ, тоскливымъ, какъ-бы прощальнымъ взоромъ, что выраженіе его и тогда уже поразило ее, но впослѣдствіи еще съ большей силою припоминалось ей.
   -- Такъ; это хорошее, подходящее дѣло; а я тутъ явилась и все разстроила. Право, удивляюсь вашей кротости, моя милая, принимая во вниманіе...
   -- Принимая во вниманіе -- что, милая мисъ Фёбе? Если вы воображаете, что между мною и мистеромъ Осборномъ Гамлеемъ идетъ хоть сколько нибудь рѣчь о любви, то вы въ жизнь свою такъ не ошибались. Мнѣ кажется, я вамъ говорила это ужь когда-то; сдѣлайте же одолженіе, повѣрьте моимъ словамъ.
   -- О, да, я помню; а сестра еще почему-то забрала себѣ въ голову что-то насчетъ мистера Престона.
   -- Ни та ни другая догадка одинаково не имѣетъ никакого основанія, сказала Молли, улыбаясь и стараясь придать себѣ вполнѣ равнодушный видъ, однако, вся раскраснѣвшись при имени мистера Престона.
   Ей было очень трудно поддерживать разговоръ, потому что сердце ея было переполнено мыслью объ Осборнѣ, его измѣнившейся наружности, его грустныхъ словахъ, выражавшихъ такое печальное предчувствіе, о его признаніи насчетъ жены-француженки, католички-няньки, Молли не могла удержаться, чтобы безпрестанно не ворочать въ головѣ всѣ эти странные факты, и только съ большимъ трудомъ могла слѣдить за неустанной болтовней добрѣйшей мы съ Фебе. Она, однако, удачно улавливала послѣднія слова ея, когда голосъ ея замолкалъ, и хотя машинально, однако впопадъ отвѣчала на нихъ, отгадывая, отчасти но выраженію лица мисъ Фёбе, отчасти по тону ея, что въ нихъ заключался вопросъ. Мисъ Фёбе спросила ее, не пойдетъ ли она вмѣстѣ съ нею со двора, такъ-какъ она отправлялась къ Гринстеду, голлингфордскому книгопродавцу, который, вдобавокъ къ своей постоянной торговлѣ, еще исполнялъ должность агента голлингфордскаго "общества чтенія", принималъ подписку членовъ, велъ ихъ счеты, выписывалъ для нихъ книги изъ Лондона, и за небольшое вознагражденіе дозволялъ обществу держать свои книги на особыхъ полкахъ въ его магазинѣ, который служилъ центромъ всякихъ новостей и какъ-бы клубомъ для маленькаго городка. Каждый, кто хоть сколько нибудь имѣлъ притязаніе на аристократизмъ, непремѣнно принадлежалъ къ обществу. Можно даже сказать, что это было скорѣе признакомъ аристократизма, нежели образованности или любви къ литературѣ. Ни одинъ лавочникъ не подумалъ записаться въ члены, какъ бы ни былъ онъ образованъ и какъ бы ни любилъ читать, тогда какъ въ спискѣ подписчиковъ красовались имена большей части знатныхъ семействъ изъ всего околодка; изъ нихъ нѣкоторыя подписывались именно какъ-бы въ пополненіе обязанности, налагаемой на нихъ ихъ званіемъ и положеніемъ въ свѣтѣ, весьма рѣдко пользуясь правомъ своимъ читать выписываемыя книги. Съ другой стороны, между обывательницъ маленькаго городка были многія, которыя, подобно, напримѣръ, мистрисъ Гуденофъ, въ глубинѣ души своей считали чтеніе весьма пустымъ занятіемъ и тратою времени, предназначеннаго для шитья, вязанья и стряпанья, но которыя принадлежали, однако, къ обществу, чтобы поддержать свое общественное положеніе; точно такъ-же, эти добрыя домовитыя женщины сочли бы страшнымъ упадкомъ своего общественнаго значенія, еслибы каждая изъ нихъ не имѣла хорошенькой молодой служанки, которая бы приходила за нею провожать ее домой съ вечеринокъ. Во всякомъ случаѣ, къ Гринстеду удобно было заходить посидѣть и поболтать. Въ этомъ отношеніи польза "общества чтенія" признавалась всѣми.
   Молли пошла наверхъ одѣваться, и вдругъ, отворивъ одинъ изъ ящиковъ комода, увидѣла конвертъ, данный ей Цинціею, въ которомъ лежали деньги, назначавшіяся мистеру Престону, тщательно запечатанныя въ видѣ письма -- тотъ самый конвертъ, который Молли такъ неохотно взялась доставить по принадлежности, чтобы этимъ окончательно развязать подругу. Молли взяла его въ руки съ сильнымъ отвращеніемъ. Она совсѣмъ было-забыла о немъ, и вдругъ онъ явился передъ нею и напомнилъ ей о необходимости еще заниматься этимъ противнымъ дѣломъ. Она положила его въ карманъ на всякій случай, и судьба опять благопріятствовала ей: когда онѣ вошли въ магазинъ Гринстеда, въ немъ, по обыкновенію, находились два-три человѣка, разсматривавшіе книги или вписывавшіе заглавія новыхъ сочиненій въ книгу заказовъ; тутъ же стоялъ и мистеръ Престонъ. Онъ поклонился имъ: нельзя же ему было поступить иначе; по при видѣ Молли, лицо его приняло выраженіе крайней досады и злобы. Въ его умѣ она вызывала воспоминанія о претерпѣнномъ имъ пораженіи, да кромѣ того, видъ ея расшевеливалъ въ немъ именно то, что всего болѣе хотѣлось ему забыть, то-есть глубокое убѣжденіе, сообщенное ему простыми, но энергическими словами Молли, въ положительной ненависти къ нему Цинціи. Еслибы мисъ Фёбе увидала злобное выраженіе его красиваго лица, она могла бы вполнѣ успокоить сестру свою насчетъ отношеній, существующихъ между нимъ и Молли; но, считая неприличнымъ и несовмѣстнымъ съ дѣвической скромностью помѣститься рядомъ съ мистеромъ Престоном то и разсматривать книги въ такомъ близкомъ сосѣдствѣ съ джентльменомъ, она нашла себѣ занятіе на противоположномъ концѣ магазина, гдѣ потребовала почтовой бумаги. Молли перебирала пальцами въ карманѣ драгоцѣнный конвертъ и раздумывала, рѣшиться ли ей подойти къ мистеру Престону и отдать ему, или нѣтъ. Пока она еще находилась въ нерѣшительности, отступаясь отъ своей задачи каждый разъ, какъ ей казалось, что она собралась духомъ исполнить ее, мисъ Фёбе, покончивъ съ покупкою, обернулась и, взглянувъ съ нѣкоторымъ чувствомъ на обращенную къ ней спину мистера Престона, шопотомъ сказала Молли: "Я думаю, не пойти ли намъ теперь къ Джонсону, а за книгами зайдемъ немного погодя".
   Онѣ, дѣйствительно, прошли черезъ улицу въ магазинъ суконщика; но едва вошли въ него, какъ совѣсть кольнула Молли за ея трусость, заставившую ее пропустить такой удобный случай. "Я сейчасъ возвращусь", поспѣшно сказала она, какъ только мисъ Фёбе занялась покупкою, и побѣжала обратно въ Гринстеду, не оглядываясь ни вправо ни влѣво; она все время не теряла двери изъ вида, и знала, что мистеръ Престонъ не выходилъ изъ магазина. Когда она вбѣжала туда, онъ стоялъ у прилавка и разговаривалъ съ самимъ Гринстедомъ. Молли, къ великому его удивленію и почти противъ его воли, положила ему въ руку письмо и тотчасъ же повернулась къ двери, собираясь догнать мисъ Фёбе; но на порогѣ стояла мистрисъ Гуденофъ, остановившаяся въ крайнемъ изумленіи, съ. широко раскрытыми круглыми глазами, которые казались еще круглѣе и очень походили на совиные, вслѣдствіе надѣтыхъ на нихъ очковъ; она видѣла, какъ Молли Гибсонъ отдала мистеру Престону конвертъ, и какъ тотъ, чувствуя, что за нимъ слѣдятъ, да и по природной склонности къ секретничанію, поспѣшно положилъ его въ карманъ, не распечатавъ. Быть можетъ, еслибы онъ имѣлъ время одуматься, то не постыдился открыто сконфузить Молли, отказавшись принять то, что она такъ настойчиво вручила ему.
   Молли пришлось провести еще одинъ безконечный вечеръ вдвоемъ съ мистрисъ Гибсонъ; но на этотъ разъ однообразіе нарушилось хотя пріятнымъ процесомъ обѣда, который занялъ, но крайней-мѣрѣ, добрый часъ времени, такъ-какъ одною изъ прихотей мистрисъ Гибсонъ, всегда ждавшей Молли, было непремѣнное желаніе, чтобы всѣ обѣденныя церемоніи исполнялись точно такъ же торжественно для двухъ, какъ и для двадцати обѣдающихъ. Итакъ, хотя Молли отлично знала, и хотя и мачиха ея тоже отлично знала, и Марія также отлично знала, что ни Молли, ни мистрисъ Гибсонъ никогда не касались десерта, однако десертъ былъ поданъ на столъ съ такимъ же церемоніаломъ, какъ будто дома были и Цинція, до страсти любившая миндаль и изюмъ, и самъ мистеръ Гибсонъ, который постоянно соблазнялся финиками, хотя всегда замѣчалъ, что для людей, занимающихъ такое скромное положеніе въ свѣтѣ, неумѣстно каждый день позволять себѣ полный десертъ. На этотъ разъ и мистрисъ Гибсонъ какъ будто извинилась передъ Молли въ тѣхъ же самыхъ выраженіяхъ, въ которыхъ она часто оправдывала свою настойчивость передъ мистеромъ Гибсономъ.
   -- Это не изъ расточительности, потому что никто вѣдь не велитъ намъ ѣсть десертъ -- я никогда и не трогаю его; но оно какъ-то красиво и внушаетъ Маріи правильное понятіе о томъ, какъ долженъ быть сервированъ столъ въ каждомъ порядочномъ семействѣ.
   Впродолженіе всего вечера мысли Молли скитались во всѣ стороны, какъ она ни усиливалась поддержать хотя наружное вниманіе къ тому, что говорила мистрисъ Гибсовъ. Она думала объ Осборнѣ, о его порывистомъ, прерванномъ на половину признаніи, о его болѣзигиномъ видѣ; спрашивала себя, когда пріѣдетъ Роджеръ, и всею душою желала его возвращенія, столько же ради Осборна, какъ и ради самой себя (такъ, по крайней-мѣрѣ, она увѣряла себя); но тутъ она старалась не давать воли своимъ мыслямъ: какое ей было дѣло до Роджера? Зачѣмъ ей такъ сильно желать возвращенія его? Право на это принадлежало Цинціи. Но онъ всегда былъ такимъ вѣрнымъ другомъ Молли, что она не могла думать о немъ иначе, какъ о помощникѣ и опорѣ въ предстоящее, какъ ей въ этотъ вечеръ казалось, тяжолое время. Потомъ ей живо припомнились мистеръ Престонъ и ея маленькое приключеніе съ нимъ. Какимъ злымъ онъ смотрѣлъ въ это утро! И какъ могла Цинція на столько увлечься имъ, чтобы попасться въ эту отвратительную исторію, къ счастію теперь, однако, оконченную? Такъ-то уносили ее воспоминанія и воображеніе, и не подозрѣвала она, что въ этотъ самый вечеръ она составляла предметъ оживленнаго разговора, происходившаго въ нѣсколькихъ домахъ отъ того мѣста, на которомъ она сидѣла за своей работою, и что исторія, по ея полудѣтскому выраженію, въ которую она противъ воли была замѣшана, еще далеко для нея не кончилась.
   Сплетничество сравнительно дремлетъ лѣтомъ. Оно имѣетъ свойство, противоположное свойству сурка. Теплый воздухъ, долгія прогулки, занятія въ саду, варка варенья, все это усыпляло злого бѣсенка въ голлингфордскомъ приходѣ; но когда наступали длинные вечера, и знакомые начинали собираться вокругъ каминовъ, съ ногами, расположенными кружкомъ передъ огнемъ, но отнюдь не на рѣшеткѣ камина, это не позволялось -- тогда наступало и время для интимныхъ разговоровъ. А то и въ промежутки между разноскою подносовъ съ чаемъ по ломбернымъ столамъ сообщались отрывочныя свѣдѣнія и дневныя новости, въ родѣ того, что "Мартиндэль повысилъ цѣну на первый сортъ говядины на цѣлый полпенни съ фунта", или, "это ни на что не похоже, что сэръ Гарри выписалъ еще книгу о ветеринарномъ искусствѣ, Фёбе и я попробовали было читать, рѣшительно никакого общаго интереса нѣтъ", или "желала бы я знать, что станетъ дѣлать мистеръ Аштонъ теперь, когда Нанси выходитъ замужъ: вѣдь она жила у него цѣлыхъ семнадцать лѣтъ. Ужасно глуно женщинѣ въ ея года думать о замужествѣ! Я такъ и сказала ей сегодня, встрѣтившись съ нею на рынкѣ".
   Такъ разсуждала мисъ Броунингъ въ упоминаемый вечеръ съ колодою картъ, положенной подлѣ нея на ломберномъ столѣ, и поѣдая вкусный сдобный пирогъ, произведеніе хозяйки мистрисъ Дауесъ, недавно поселившейся на житье въ Голлингфордѣ.
   -- Замужство не такая дурная вещь, какъ вы полагаете, мисъ Броунингъ, сказала мистрисъ Гуденофъ, заступаясь за почтенное знаніе, въ которое она дважды на своемъ вѣку вступала: -- еслибы я увидѣла Нанси, то, напротивъ, поздравила бы ее; и то ужь много значатъ, когда вы знаете, что можете изготовить обѣдъ по вашему вкусу, и никто не вмѣшивается.
   -- Вотъ важность! возразила мисъ Броунингъ, выпрямляясь: -- это и я могу, и еще, можетъ быть, посвободнѣе, чѣмъ многія женщины, которымъ приходится угождать мужьямъ.
   -- Никто не можетъ сказать, чтобы я когда нибудь не угодила моимъ мужьямъ -- не одному, а двумъ, хотя Джереми былъ прихотливѣе во вкусахъ, нежели бѣдный Гарри Гзиверъ; но я имъ всегда говорила: "съѣстную часть предоставьте мнѣ: это гораздо пріятнѣе, нежели заранѣе знать, что подадутъ. Желудокъ любитъ пріятную неожиданность", и вы тотъ, ни другой никогда не раскаивались въ своемъ довѣріи. Повѣрьте моему слову, бобы на свиномъ салѣ покажутся Нанси вкуснѣе въ собственномъ домѣ, нежели не и цыплята и сдобныя булки, которыми она семнадцать лѣтъ кормитъ мистера Аштона. Но еслибы я хотѣла, я могла бы разсказать вамъ нѣчто поинтереснѣе, нежели выходъ Нанси замуя;ъ за вдовца съ девятерыми дѣтьми; но такъ-какъ молодые люди предпочитаютъ видѣться наединѣ и тайномъ, то, мнѣ, можетъ и быть, не слѣдуетъ разглашать ихъ секретовъ.
   -- Могу васъ увѣрить, что не имѣю никакого желанія слушать разсказы о тайныхъ свиданіяхъ между молодыми людьми и молодыми женщинами, возразила мисъ Броунингъ, встряхивая головою: -- довольно и того, по моему мнѣнію, что есть такіе, которые не стыдятся вступать въ любовныя отношенія безъ надлежащаго родительскаго одобренія. Я знаю, что общественное мнѣніе измѣнилось на этотъ счетъ; по когда бѣдная Грація обратила на себя вниманіе мистера Байерлея, онъ написалъ къ отцу моему, никогда не сдѣлавъ ей ни одного комплимента, ни разу не поговоривъ съ ней ни о чемъ, кромѣ самыхъ простыхъ, обыденныхъ предметовъ; ее потребовали въ кабинетъ отца -- она потомъ разсказывала, что въ жизнь свою никогда такъ не трусила; стали родители ей говорить, что предложеніе это весьма хорошее, что мистеръ Байерлей очень достойный человѣкъ, и что они падѣятся, что она будетъ прилично держать себя съ нимъ, когда онъ вечеромъ придетъ ужинать. Послѣ того ему было дозволено приходить но два раза въ недѣлю до самой свадьбы. Мать моя и я обыкновенно сидѣли за работою у окна въ гостиной, Грація съ мистеромъ Байерлеемъ -- на другомъ концѣ комнаты, и мать моя всегда обращала вниманіе мое на какой-нибудь цвѣтокъ или растеніе въ саду, когда наступало девять часовъ, потому что въ это время ему было полол;ено уходить. Не въ обиду будь сказано этому почтенному обществу, а смотрю на бракъ, какъ на слабость, которой подлежатъ многіе, впрочемъ, весьма достойные люди; но ужь если приходитъ непремѣнная охота жениться и замужъ выходить, то пусть по крайней-мѣрѣ, совершаютъ это дѣло степенно, съ достоинствомъ и со всѣми приличіями; если же наконецъ случаются такія непристойныя вещи, какъ тайныя свиданія и тому подобныя злоупотребленія, то пусть, по крайней-мѣрѣ, мнѣ о нихъ никогда не разсказываютъ. Вамъ, кажется, ходить, мистрисъ Дауесъ; извините мою откровенность насчотъ замужества! Мистрисъ Гуденофъ можетъ засвидѣтельствовать вамъ, что я вообще очень откровенная, и люблю говорить на прямоту.
   -- Не откровенность ваша возмущаетъ меня, а то, что вы говорите, мисъ Броунингъ, отвѣчала мистрисъ Гуденофъ обидѣвшись, что, однако, не мѣшало ей пойти лишь только до нея дошла очередь. Что же касается до мистрисъ Дауесъ, то ей слишкомъ хотѣлось забраться въ высшій голлингфордскій кружокъ, главною представительницею котораго отчасти считалась мисъ Броунингъ, какъ дочь покойнаго приходскаго священника, потому она и не думала возражать противъ чего бы то ни было, за что заблагоразсудилось бы заступиться этой почтенной дѣвицѣ, все равно, было ли бы то безбрачіе, бракъ, двуженство или многоженство.
   Итакъ, остальной вечеръ прошелъ безъ дальнѣйшаго упоминанія о тайнѣ, которую мистрисъ Гуденофъ страсть какъ хотѣлось открыть, за исключеніемъ впрочемъ одного замѣчанія, сдѣланнаго ни съ того, ни съ сего мисъ Броунингъ, во время общаго молчанія, которымъ сопровождалось перетасовываніе картъ, и имѣвшаго, какъ будто, нѣкоторое отношеніе къ прежнему предмету разговора. Она вдругъ совсѣмъ неожиданно объявила.
   -- Не знаю, за какія прегрѣшенія я позволила бы какому-нибудь мужчинѣ сдѣлать изъ меня свою рабу!
   Если она намекала этимъ на возможность какой-нибудь опасности по части брачной кабалы, представлявшейся ея воображенію, то совершенно напрасно тревожилась. Никто, однако, не обратилъ вниманія на ея замѣчаніе, такъ-какъ всѣ были слишкомъ заняты роберомъ. Только когда мисъ Броунингъ ранѣе обыкновеннаго поднялась и распростилась (потому что у мисъ Фёбе была сильная простуда, и она больная сидѣла дома), мистрисъ Гуденофъ не вытерпѣла болѣе:
   -- Ну, наконецъ-то я могу высказать то, что у меня на душѣ, и заявить, что если при жизни Гуденофа кто-нибудь изъ насъ двухъ былъ рабомъ другого, то ужь никакъ не я, и, по моему мнѣнію, мисъ Броунингъ вовсе не пристало такъ чванно кичиться своимъ дѣвичествомъ, когда въ одной комнатѣ съ нею сидятъ четыре вдовы, перебывавшія замужемъ въ общемъ итогѣ за шестью честными людьми. Пожалуйста, не оскорбляйтесь, мисъ Эри, продолжала она, обращаясь къ злополучной худощавой дѣвственницѣ среднихъ лѣтъ, оставшейся послѣ ухода мисъ Броунингъ единственною представительницею безбрачнаго сословія:-- я бы могла ей разсказать о молодой дѣвицѣ, которую она очень любить и которая, несмотря на то, быстрыми шагами стремится къ замужеству, да еще такъ хитро и ловко, какъ вы себѣ представить не можете: выходитъ но вечерамъ на свиданіе съ милымъ, ни дать ни взять, какъ моя Бетти или ваша Дженни, да и имя-то у нея такое -- Молли; я всегда говорила, что оно доказываетъ недостатокъ вкуса въ тѣхъ, которые ее такъ назвали. Ужь такъ бы и быть ей судомойкой съ подобнымъ именемъ. Нельзя, однако, сказать, чтобъ она выбрала какую-нибудь дрянь; нѣтъ, она себѣ на умѣ: высмотрѣла себѣ прекраснаго и преумнаго женишка.
   Всѣ дамы, сидѣвшія вокругъ стола, смотрѣли на мистрисъ Гуденофъ съ напряжоннымъ любопытствомъ, ожидая дальнѣйшихъ сообщеній. Одна только хозяйка, мистрисъ Дауесъ, улыбалась особеннымъ образомъ, и давъ мистрисъ Гуденофъ окончить свой разсказъ, замѣтила самымъ невиннымъ тономъ:
   -- Я полагаю, вы говорите о мистерѣ Престонѣ и мисъ Гибсонъ.
   -- Кто вамъ сказалъ? спросила мистрисъ Гуденофъ, оборачиваясь къ ней въ большомъ удивленіи: -- вы никакъ не можете сказать, что слышали это отъ меня: въ Голлингфордѣ много Молли и безъ нея, хотя, быть можетъ, не въ томъ кругу, въ которомъ она живетъ. Я знаю навѣрное, что не назвала ея.
   -- Нѣтъ, но я сама знаю: я, съ своей стороны, могла бы тоже кое-что разсказать.
   -- Вотъ какъ! неужели? сказала мистрисъ Гуденофъ съ большимъ любопытствомъ, но и съ нѣкоторою завистью.
   -- Да, мой дядя Шипшенксъ наѣхалъ на нихъ въ главной алеѣ парка, и разсказывалъ, какъ они сильно смутились. Онъ шутя поздравилъ мистера Престона съ возлюбленной, и тотъ не отнѣкивался.
   -- Ну, если ужь дѣло вамъ на столько извѣстно, то я, съ своей стороны, могу сказать вамъ все, что знаю; только заявляю, что никакъ не желаю повредить этой дѣвушкѣ. Поэтому то, что я вамъ скажу, должно остаться секретомъ.
   Конечно, всѣ обѣщали молчать -- вѣдь это такъ легко!
   -- Моя Анна, что вышла замужъ за Тома Окса и живетъ въ Пирсонскомъ Переулкѣ, не далѣе недѣли назадъ, собирала сливы у себя въ саду; глядь -- Молли Гибсонъ спускается съ горы по дорогѣ, такимъ шагомъ, какъ будто спѣшитъ куда-то. Вдругъ маленькая дочка Анны свалилась съ обрыва, и Молли, у которой предоброе сердце, подняла ее, такъ что если Анна прежде не совсѣмъ узнала ее, то теперь уже не могла сомнѣваться.
   -- Но вѣдь съ нею никого же не было въ то время? спросила одна изъ дамъ въ нѣкоторомъ волненіи, потому что мистрисъ Гуденофъ, какъ разъ на этомъ критическомъ мѣстѣ своего разсказа, принялась доѣдать кусокъ пирога.
   -- Да, не было; но вѣдь я уже говорила вамъ, что она шла такимъ шагомъ, какъ будто куда-то спѣшила. Только немного погодя, изъ лѣса, что начинается за самымъ домомъ Анны, выбѣгаетъ мистеръ Престонъ и говоритъ: "стаканъ воды пожалуйста: тамъ дамѣ дурно", или "съ нею истерика", или что-то въ этомъ родѣ. Хотя онъ незналъ Анны, но Анна-то знала его въ лицо. "Мало ли кто знаетъ Тома дурачка, хотя Томъ-дурачокъ никого не знаетъ", говоритъ пословица, не въ обиду будь сказано мистеру Престону, потому что онъ, во всякомъ случаѣ, ужь никакъ недурачокъ. И я бы могла разсказать вамъ еще, что я сама видѣла, своими глазами видѣла, какъ она отдала ему письмо изъ рукъ въ руки, въ магазинѣ Гримстеда не далѣе, какъ вчера, причемъ онъ такъ сердито посмотрѣлъ на нее, потому что видѣлъ меня, а она-то не замѣтила, что я вошла.
   -- Да вѣдь это весьма подходящее дѣло, замѣтила мисъ Эри:-- зачѣмъ бы имъ, кажется, и скрываться?
   -- Многіе ужь такъ любятъ: это увеличиваетъ прелесть сватовства, отвѣчала мистрисъ Дауесъ.
   -- Ну да, это все равно, что соль въ кушаньѣ, подтвердила мистрисъ Гуденофъ:-- но я никакъ не думала, чтобы Молли Гибсонъ была изъ такихъ -- никакъ.
   -- Гибсоны, кажется, держатъ себя высоко, вставила мистрисъ Дауесъ, скорѣе вопросительнымъ, нежели утвердительнымъ тономъ:-- мистрисъ Гибсонъ сдѣлала мнѣ визитъ.
   -- Да, вамъ, вѣроятно, придется лечиться у ея мужа, отвѣчала мистрисъ Гуденофъ.
   -- Она мнѣ показалась весьма милою, любезной особою, хотя она находится въ такихъ короткихъ отношеніяхъ съ графиней и всѣмъ тоуерскимъ семействомъ, и сама, кажется, совершенная леди: обѣдаетъ поздно, какъ я слышала, и все у нея такъ важно, на аристократическую ногу.
   -- Да, я думаю, теперь немножко поважнѣе у нихъ, чѣмъ было у Боба Гибсона, ея мужа, когда онъ здѣсь поселился: радехонекъ, бывало, съѣсть барапью котлетку у себя въ аптекѣ, потому что я очень сомнѣваюсь, топился ли у него и каминъ-то гдѣ нибудь кромѣ аптеки. Мы тогда звали его просто "Бобъ Гибсонъ"; а теперь посмотрѣла бы я, кто бы посмѣлъ назвать его Бобомъ! Мнѣ, по крайней-мѣрѣ, это такъ же легко пріидетъ въ голову, какъ назвать его трубочистомъ.
   -- Мнѣ кажется, все это не обѣщаетъ мисъ Гибсонъ ничего хорошаго, замѣтила одна пзъ дамъ, желая снова обратить разговоръ на болѣе интересную тэму современныхъ событій; но лишь только мистрисъ Гуденофъ услыхала это весьма естественное замѣчаніе на сдѣланный ею разсказъ, она гнѣвно обратилась къ говорившей.
   -- Ничего дурного тутъ нѣтъ, и я васъ попрошу не говорить такимъ тономъ о Молли Гибсонъ, которую я знала съ самаго ея рожденія: оно немного странно, если хотите, вотъ и все. Я сама была странна, когда была дѣвушкой: никогда не могла видѣть тарелки съ набраннымъ кружовникомъ, безъ того, чтобы у меня не явилось желаніе самой отправиться въ кусты и потихоньку нарвать себѣ. Такой ужь у нѣкоторыхъ людей вкусъ, хотя это и не по сердцу мисъ Броунингъ, которая хотѣла бы, чтобы ухаживаніе и сватовство производились подъ носомъ у всѣхъ домашнихъ. Одно только я говорила, и теперь повторяю, что это меня въ Молли Гибсонъ удивляетъ, и что я скорѣе ожидала бы чего нибудь въ этомъ родѣ отъ красотки Цинціи, какъ ее называютъ. Одно время я даже готова была присягнуть, что мистеръ Престонъ именно ею и занятъ. А теперь пожелаю вамъ всѣмъ доброй ночи. Я терпѣть не могу расточительности, а моя Бетти непремѣнно дастъ всей свѣчкѣ растопиться въ фонарѣ, если ей придется дожидаться меня, вмѣсто того, чтобы потушить, какъ я ее тысячу разъ учила.
   Затѣмъ, съ соблюденіемъ всѣхъ церемоній прощанія, дамы разошлись, не забывъ, конечно, поблагодарить мистрисъ Дауесъ за пріятно проведенный у нея вечеръ: это вниманіе въ тѣ времена непремѣнно оказывалось хозяйкѣ дома.
   

VII.
Скандалъ и его жертвы.

   По возвращеніи своемъ въ Голлингфордъ, мистеръ Гибсонъ нашелъ, что у него набралось большое количество работы. Онъ почти началъ сожалѣть о двухъ, сравнительно свободно проведенныхъ дняхъ, за которыми настали усиленные труды въ теченіе всей слѣдующей недѣли. Онъ едва успѣлъ поздороваться съ семействомъ, какъ уже принужденъ былъ отправиться къ больнымъ, требовавшимъ его немедленныхъ попеченій. Молли, однако, успѣла на минуту остановить его въ прихожей. Она стояла тамъ съ его теплымъ пальто въ рукахъ, подавая ему которое, шепнула:
   -- Папа! мистеръ Осборнъ Гамлей былъ вчера здѣсь. Онъ пріѣзжалъ нарочно для того, чтобъ съ вами посовѣтоваться. У него очень болѣзненный видъ, и онъ самъ сильно тревожится насчетъ своего здоровья.
   Мистеръ Гибсонъ быстро къ ней обернулся.
   -- Я сегодня же его навѣщу, сказалъ онъ.-- Не говори матери, куда я отправляюсь: надѣюсь, она еще ничего не знаетъ?
   -- Нѣтъ, отвѣчала Молли. Она, дѣйствительно, сказала мистрисъ Гибсонъ только то, что Осборнъ былъ; но умолчала о причинѣ его посѣщенія.
   -- Въ такомъ случаѣ пусть и не знаетъ: это совсѣмъ ненужно. Однако я не знаю, какъ мнѣ устроиться, чтобъ сегодня же попасть въ Гамлей? Тѣмъ или другимъ способомъ, а надо туда съѣздить, и поскорѣе.
   Что-то въ тонѣ и въ манерѣ отца встревожило Молли. Она было-увѣрила себя, что уныніе Осборна и явные признаки нездоровья на его лицѣ происходили единственно отъ нервическаго разстройства. Ее не мало успокоивало воспоминаніе о веселомъ взглядѣ, какимъ онъ съ ней обмѣнялся при видѣ смущенія и недоумѣнія мисъ Фебе. Человѣкъ, дѣйствительно считающій себя въ опасности, думала она, не былъ бы въ состояніи смѣяться и шутить. Теперь же серьёзный тонъ отца опять пробудилъ въ ней сомнѣнія и то смутное ощущеніе страха, какое сжало ея сердце, когда она въ первый разъ замѣтила происшедшую въ Осборнѣ перемѣну.
   Мистрисъ Гибсонъ, между тѣмъ, была занята чтеніемъ письма отъ Цинціи, которое мистеръ Гибсонъ привезъ изъ Лондона. Въ то время почта стоила очень дорого и всѣ старались, по возможности, посылать свои письма частнымъ образомъ. Цинція, при свеемъ поспѣшномъ отъѣздѣ изъ Голлингфорда, забыла взять съ собой много нуяіныхъ вещей, и теперь присылала длинный резстръ разныхъ туалетныхъ принадлежностей, въ которыхъ нуждалась. Молли удивилась, что письмо это было не ей адресовано. Она рѣшительно не понимала причины той сдержанности, какая внезапно появилась въ обращеніи съ ней Цинціи. Сама Цинція сильно боролась противъ возникшаго въ ея сердцѣ ощущенія, которое, съ цѣлью пристыдить самоё себя, нарочно называла "неблагодарностью". Дѣло въ томъ, что она полагала, будто понизилась во вниманіи Молли и невольно удалялась отъ особы, которая знала о ней кое-что, пеговорящее въ ея пользу. Цинція знала, съ какой твердостью Молли готова будетъ принять мѣры, необходимыя для ея успокоенія; она была увѣрена въ томъ, что Молли никогда не станетъ укорять ее за прошедшіе проступки; но, тѣмъ не менѣе, уже одинъ тотъ Фактъ, что доброй, прямодушной дѣвушкѣ извѣстны хитрыя уловки и отступленія отъ истины, въ какихъ она, Цинція, провинилась, охлаждалъ до нѣкоторой степени ея расположеніе къ Молли и возбуждалъ въ ней желаніе держаться въ сторонѣ отъ своей подруги. Какъ ни упрекала она себя въ неблагодарности, а все-таки не могла не радоваться тому, что была въ разлукѣ съ Молли. Ей казалось неловкимъ говорить съ ней теперь о постороннихъ предметахъ и писать о забытыхъ кружевахъ и лентахъ, тогда какъ ихъ послѣдній разговоръ былъ такого серьёзнаго свойства и вызвалъ такое порывистое изліяніе чувствъ.
   Мистрисъ Гибсонъ читала вслухъ отрывки изъ письма дочери.
   -- Еленъ не можетъ быть серьёзно больна, сказала Молчи наконецъ: -- иначе Цинція не заботилась бы такъ о своемъ розовомъ платьѣ и вѣнкѣ изъ маргаритокъ.
   -- А почему бы и нѣтъ? нѣсколько рѣзко спросила мистрисъ Гибсонъ.-- Еленъ, безъ сомнѣнія, не такъ эгопстична, чтобы держать Цинцію прикованной къ своей постели. Еслибъ я могла ожидать, что Цинціи придется постоянно сидѣть въ душной атмосферѣ комнаты больной кузины, то я сочла бы себя обязанной не отпускать ея въ Лондонъ. Да и Еленъ, должно быть, очень пріятно слушать живые, веселые разсказы Цинціи, когда та возвращается домой. Даже, еслибъ дочь моя не любила выѣзжать и веселиться, то я и тогда посовѣтовала бы ей принести себя въ жертву и посѣщать балы и вечера, ради бѣдной Еленъ. Уходъ за больными въ томъ именно и состоитъ, чтобы мы какъ можно меньше думали о своихъ собственныхъ чувствованіяхъ и желаніяхъ, а по возможности дѣлали все, что въ нашихъ силахъ, для развлеченія страждущихъ. Таково, по крайнеймѣрѣ, мое мнѣніе; но и то правда, немногіе такъ глубоко, какъ я, разсматривали этотъ вопросъ.
   Здѣсь мистрисъ Гибсонъ сочла нужнымъ испустить глубокій вздохъ, и потомъ снова принялась за чтеніе письма отъ Цинціи. На сколько Молли могла заключить изъ небольшихъ отрывковъ, какіе ей читались изъ нѣсколько безсвязно написаннаго посланія, Цинція съ любовью готова была ухаживать за Еленъ и по возможности облегчать ея страданія; но въ то же время она не отказывалась и принимать дѣятельное участіе въ увеселеніяхъ, какими изобиловалъ домъ ея дяди даже въ эту неблагопріятную для развлеченій пору года. Мистрисъ Гибсонъ внезапно наткнулась на имя мистера Гендерсона. Она тотчасъ же приняла таинственный видъ и начала читать про себя. Въ сущности Цинція ничего особеннаго о немъ не говорила. "Мать мистера Гендерсона, писала она, совѣтуетъ тётушкѣ обратиться къ доктору Дональдсону, очень опытному въ болѣзняхъ, подобныхъ той, отъ какой страдаетъ бѣдная Еленъ. Но дядюшка не соглашается.... и т. д." Затѣмъ слѣдовалъ нѣжный поклонъ Молли и выраженія горячей благодарности ей за хлопоты при снаряженіи Цинціи въ дорогу -- вотъ и все. Молли почему-то осталась неудовлетворенной, и ею овладѣло какое-то безотчетное уныніе.
   Операція надъ леди Комноръ вполнѣ удалась, и семейство ея намѣревалось черезъ нѣсколько дней перевезти ее въ Тоуэрсъ для окончательнаго возстановленія силъ на свѣжемъ воздухѣ. Болѣзнь графини, какъ весьма рѣдкое явленіе, въ высшей степени интересовала мистера Гибсона. Съ другой стороны, такъ-какъ мнѣніе его, наперекоръ двумъ лондонскимъ знаменитостямъ, оказалось справедливымъ, то къ нему, пока длилось выздоровленіе миледи, безпрестанно обращались за совѣтами. Частые отвѣты, которые ему такимъ образомъ приходилось писать въ Лондонъ и которые требовали серьёзнаго обдумыванія, въ соединеніи съ голлингфордской практикой, до такой степени поглощали все его время, что онъ никакъ не мота, въ теченіе нѣсколькихъ дней, найти трехъ-четырехъ свободаыхъ часовъ, необходимыхъ для визита въ Гамлей. Мистеръ Гибсонъ, правда, написалъ Осборну записку, прося его немедленно и какъ можно точнѣе описать симптомы его болѣзни. Отвѣта вскорѣ пришелъ и показался мистеру Гибсону весьма успокоительнаго свойства. Осборнъ утверждалъ, что желаніе посовѣтоваться съ докторомъ насчетъ своего здоровья ни чуть не было исключительной цѣлью его послѣдней поѣздки въ Голлингфордъ. Все это побудило мистера Гибсона отложить свой визитъ въ Гамлей до болѣе удобнаго времени, которое, увы! часто настаетъ уже слишкомъ поздно.
   Между тѣмъ, толки о встрѣчахъ Молли съ мистеромъ Престономъ, о ея тайной съ нимъ перепискѣ, о свиданіяхъ въ уединенныхъ мѣстахъ, принимали все болѣе и болѣе серьёзный характеръ и, наконецъ, произвели въ полномъ смыслѣ слова скандалъ. Простодушная, невинная дѣвушка, проходя по тихимъ улицамъ маленькаго городка, и не подозрѣвала, что была предметомъ всеобщаго вниманія и сдѣлалась на время черной овцой въ стадѣ любившихъ посплетничать голлингфордскихъ обитателей. Слуги слышали, что говорилось въ гостиныхъ, переносили это въ кухню, и толковали тамъ объ этомъ съ преувеличеніями и замѣчаніями, свойственными этому классу людей. До свѣдѣнія мистера Престона дошло, что имя ея произносится въ соединеніи съ его; онъ втайнѣ посмѣивался надъ ошибкой, по ничего не предпринималъ для разъясненія ея. Подѣломъ ей, говорилъ онъ самому себѣ: зачѣмъ она вмѣшивается въ то, что до нея не касается. И онъ чувствовалъ себя отмщеннымъ за то смущеніе, какое она ему причинила угрозой обратиться съ жалобой на него къ леди Гарріегѣ. Вдобавокъ, она не пощадила же его самолюбія и съ неумолимой откровенностью передала ему сущность своихъ разговоровъ о немъ съ Цппціей, разговоровъ, выражавшихъ, съ одной стороны, личное къ нему отвращеніе, а съ другой -- явное презрѣніе. Еще одна важная причина побуждала мистера Престона къ молчанію: онъ боялся, чтобы въ случаѣ, если онъ начнетъ опровергать возникшіе толки, не сдѣлалось кое-что извѣстно объ его тщетныхъ усиліяхъ принудить Цинцію сдержать данное ему нѣкогда слово. Онъ самъ на себя сильно досадовалъ за то, что продолжалъ любить Цинцію, къ которой дѣйствительно питалъ извѣстнаго рода страсть. Онъ не разъ самъ себѣ говаривалъ, что многія женщины, тоже красивыя и, вдобавокъ, гораздо богаче и лучшаго происхожденія, чѣмъ она, съ радостью приняли бы его предложеніе. И снова онъ задавалъ себѣ вопросъ, что заставляло его бѣгать за дѣвушкой, непостоянной, какъ вѣтеръ, и у которой не было ни гроша за душой? Отвѣтъ являлся самъ собой, логически слабый, хотя фактически вполнѣ основательный. Цинція была Цинціей и замѣнить ее не могла бы сама даже Венера. Въ этомъ отношеніи мистеръ Престонъ оказывался честнѣе многихъ другихъ, болѣе достойныхъ людей, съ беззаботной легкостью переходящихъ отъ недосягаемаго къ досягаемому, отъ одной женщины къ другой, до тѣхъ поръ, пока не найдутъ такую, которая согласится сдѣлаться ихъ женою. Не такъ было съ мистеромъ Престономъ: для него никакая другая женщина не могла быть тѣмъ, чѣмъ была Цинція; а между тѣмъ, онъ въ иныя минуты охотно бы убилъ ее. Молли, ставъ между нимъ и предметомъ его страсти, совершенно естественно не возбуждала въ немъ никакого пріятнаго къ себѣ чувства и не могла ожидать отъ него дружескихъ услугъ.
   Наконецъ, настало время, вскорѣ послѣ вечеринки мистрисъ Дамесъ, когда Молли пришлось замѣтить, что въ городѣ начинаютъ на нее смотрѣть искоса. Мистрисъ Гуденофъ безъ церемоніи отвела въ сторону свою внучку, когда та, встрѣтясь съ Молли на улицѣ, остановилась съ ней поговорить. Кромѣ того, она подъ самымъ неловкимъ предлогомъ не пустила ту же внучку гулять съ Молли, послѣ того, какъ молодыя дѣвушки было-сговорились вмѣстѣ совершить какую-то отдаленную прогулку. Мистрисъ Гуденофъ слѣдующимъ образомъ изъясняла свой поступокъ нѣкоторымъ пріятельницамъ:
   -- Я, видите ли, ни чуть не становлюсь худшаго мнѣнія о молодой дѣвушкѣ, которая тамъ и сямъ встрѣчается со своимъ возлюбленнымъ. Пусть она это дѣлаетъ, только не слѣдуетъ заходить слишкомъ далеко и давать поводъ къ толкамъ. Имя Молли Гибсонъ ходитъ по всему городу... Я считаю себя обязанной въ отношеніи Бесси, довѣрившей мнѣ свою Аннабеллу, не позволять ея дочери гулять съ дѣвушкой, которая такъ дурно вела свои дѣла, что сдѣлалась предметомъ городскаго любопытства. Я строго придерживаюсь правила -- и могу васъ увѣрить, это очень мудрое правило, что женщины должны быть осторожны и никогда не подавать повода къ толкамъ. Когда же такой грѣхъ случится, друзьямъ и пріятельницамъ подобной женщины лучше держаться въ сторонѣ отъ нея, пока не замолкнутъ слухи и не прекратятся суды и пересуды. Поэтому Аннабелла до поры до времени не должна имѣть ничего общего съ Молли Гибсонъ.
   Въ теченіе довольно долгаго времени мисъ Броунингъ оставалась въ полномъ невѣденіи того, что злые языки говорили о Молли. Старшая изъ сестеръ пользовалась репутаціей женщины "съ характеромъ", и всѣ, находившіеся съ ней въ болѣе или менѣе близкомъ столкновеніи, инстинктивно остерегались затрогивать въ ея присутствіи кого нибудь изъ тѣхъ людей, на которыхъ она распространяла свою любовь и покровительство. Сама она могла упрекать ихъ и порицать; она даже хвасталась тѣмъ, что не щадитъ ихъ: но никто другой не долженъ былъ позволять себѣ ни малѣйшаго намека противъ нихъ. Но мисъ Фёбе никому не внушала подобнаго страха, и если до нея еще не дошли ходившія по городу сплетни насчетъ Молли, то это единственно потому, что не будучи сама розой, она все-таки жила возлѣ розы. Къ тому же она отличалась такимъ нѣжнымъ, кроткимъ нравомъ, что даже сама, неспособная ни къ какимъ тонкостямъ и деликатностямъ, мистрисъ Гуденофъ не рѣшалась огорчать ее. Но мистрисъ Дауесъ, еще только недавно поселившаяся въ городѣ и потому незнавшая, что въ присутствіи мисъ Фёбе слѣдуетъ осторожно говорить о Молли, первая заговорила при ней объ этомъ предметѣ. Мисъ Фёбе со слезами начала утверждать, что ничему не вѣритъ; но тѣмъ не менѣе не преминула вывѣдать всѣ подробности дѣла. Въ теченіе четырехъ или пяти дней она все слышанное ею хранила въ тайнѣ отъ своей сестры. Доротеи, и это былъ для нея настоящій подвигъ. Наконецъ, въ одинъ прекрасный вечеръ, мисъ Броунингъ приступила къ ней съ слѣдующей рѣчью:
   -- Фёбе! Или у тебя есть причина отъ меня прятаться, или у тебя ея нѣтъ. Если у тебя есть такая причина, то твоя прямая обязанность немедленно открыть мнѣ ее. Если же такой причины не существуетъ, то тебѣ слѣдуетъ теперь же отдѣлаться отъ дурной привычки, въ которую ты пачинаешь втягиваться.
   -- О, сестра, ты въ самомъ дѣлѣ полагаешь, что моя обязанность все разсказать тебѣ? Это было бы для меня большимъ облегченіемъ! Но я думала, что мнѣ лучше молчать и не тревожить тебя.
   -- Вздоръ. Я частыми размышленіями о разнаго рода несчастіяхъ такъ къ нимъ приготовлена, что извѣстіе ни объ одномъ изъ нихъ не можетъ быть выслушано мною иначе, какъ съ наружнымъ спокойствіемъ и дѣйствительною покорностью. Къ тому же, когда ты вчера за завтракомъ объявила, что не намѣрена, по обыкновенію, приступить къ очищенію и уборкѣ ящиковъ, я уже получила увѣренность, что намъ угрожаетъ опасность, хотя, конечно, не могла опредѣлить ея важности и значенія. Скажи, ужь не обанкрутился ли Гайчестерскій банкъ?
   -- О, нѣтъ, сестра! воскликнула мисъ Фёбе, пересаживаясь со стула на диванъ около сестры.-- Неужели ты это думала? Въ такомъ случаѣ, я очепй сожалѣю, что съ разу всего не сказала тебѣ.
   -- Пусть это тебѣ послужитъ урокомъ, Фёбе, впередъ отъ меня ничего не скрывать. По твоему лицу и манерамъ я думала, мы разорились: ты не ѣла мяса за обѣдомъ и то и дѣло вздыхала. Но, говори же, что случилось?
   -- Я право не знаю, какъ тебѣ сказать это, Доротея. Я въ большомъ затрудненіи.
   Мисъ Фёбе начала плакать, а мисъ Броунингъ взяла ее за руку и слегка потрясла.
   -- Ты можешь сколько душѣ угодно плакать, когда мнѣ все разскажешь. Теперь же утри слезы, дитя, и не держи меня долѣе на горячихъ угольяхъ.
   -- Молли Гибсонъ лишилась добраго имени, сестра.
   -- Молли Гибсонъ не сдѣлала ничего подобнаго, съ негодованіемъ воскликнула мисъ Броунингъ.-- Какъ ты смѣешь произносить такую клевету на бѣдную дочь Мери? Никогда, никогда не повторяй этого болѣе.
   -- Но чѣмъ же я виновата? Я слышала это отъ мистрисъ Дауесъ, которая утверждаетъ, что весь городъ толкуетъ о Молли. Я сказала ей, что ничему не вѣрю, но отъ тебя все скрыла. Мнѣ кажется, я, право, захворала бы, еслибъ еще нѣсколько времени промолчала. О, сестра! Что ты намѣрена сдѣлать?
   Эти послѣднія слова были вызваны величавымъ движеніемъ, съ какимъ мисъ Броунингъ встала съ мѣста и направилась къ двери твердой, рѣшительной поступью.
   -- Я иду надѣть шляпу и салопъ, а затѣмъ отправлюсь къ мистрисъ Дауесъ обличить ее во лжи.
   -- О, сестра! Не называй этого ложью, не употребляй такихъ рѣзкихъ, некрасивыхъ выраженій! Прошу тебя, назови все это какимъ-нибудь болѣе мягкимъ именемъ: я могу увѣрить тебя, что она не имѣла никакого дурнаго намѣренія. А если... если... слухи окажутся справедливыми? Вотъ что лежитъ бременемъ на моей душѣ, сестра! Многое изъ того, что говорятъ, очень похоже на истину.
   -- Что говорятъ? спросила мисъ Броунингъ, все еще стоя посреди комнаты съ величавымъ видомъ судьи, готоваго произнести приговоръ.
   -- Да что... Напримѣръ, разсказываютъ, будто Молли передала ему письмо.
   -- Кому ему? Какъ я могу что-нибудь понять, когда ты такъ глупо говоришь? И мисъ Броунингъ опустилась на ближайшій стулъ, съ рѣшимостью быть терпѣливой, если только это окажется не свыше ея силъ.
   -- Ему, то-есть, мистеру Престону. И это должно быть правда. Когда я обернулась къ ней въ магазинѣ, чтобъ спросить у нея совѣта на счетъ голубой матеріи, которая, я боялась, будетъ казаться зеленой при огнѣ, ея не было около меня. Она вышла изъ лавки и переходила на противоположную сторону улицы, а мистрисъ Гуденофъ въ эту самую минуту входила въ дверь.
   Негодованіе мисъ Броунингъ уступило мѣсто тревогѣ. Она только могла сказать:
   -- Фёбе, ты сведешь меня съ ума. Постарайся хоть разъ въ жизни говорить связпо. Что ты слышала отъ мистрисъ Дауесъ?
   -- Я стараюсь, сестра, съ точностью передать тебѣ все, какъ случилось.
   -- Что ты слышала отъ мистрисъ Дауесъ?
   -- Молли и мистеръ Престопъ ведутъ себя, какъ будто бы онъ былъ садовникъ, а она простая служанка. Они назначаютъ другъ другу свиданія въ самые неприличные часы, встрѣчаются въ уединенныхъ мѣстахъ, она падаетъ въ обморокъ къ нему на руки. Кромѣ того, они въ перепискѣ, и тайкомъ, гдѣ ни попало, суютъ другъ другу въ руки письма. Послѣдняго я сама чуть-чуть что не была свидѣтельницей, сестра. Я собственными глазами видѣла, какъ она перебѣжала отъ меня на ту сторону улицы, гдѣ находится магазинъ Гринстеда, откуда мы только что ушли, а онъ вошелъ. Она держала письмо, но возвратилась назадъ съ пустыми руками, вся дрожа и краснѣя. Тогда я не обратила на это почти никакого вниманія; но теперь весь городъ толкуетъ объ этомъ и порицаетъ ее и говоритъ, что онъ непремѣнно долженъ жениться на ней.
   Мисъ Фёбе опустила на столъ голову и начала громко всхлипывать. Вдругъ она почувствовала сильный толчокъ около самаго уха. Мисъ Броунингъ стояла надъ ней, буквально трясясь отъ гнѣва.
   -- Фёбе, если ты осмѣлишься еще когда-нибудь произносить подобныя рѣчи, то я тебя выгоню изъ дому.
   -- Я только повторяю слова мистрисъ Дауесъ, и ты сама требовала, чтобы я передала тебѣ все мною слышанное, кротко и покорно возразила мисъ Фёбе.-- Доротея, тебѣ не слѣдовало этого дѣлать.
   -- Слѣдовало или нѣтъ -- не въ томъ дѣло. Я теперь думаю единственно о способѣ прекратить всѣ эти лживые слухи.
   -- Но они не лживые, Доротея, хотя ты и упорствуешь такъ называть ихъ. Нѣкоторые изъ нихъ, по крайней-мѣрѣ, мнѣ кажутся справедливыми, несмотря на то, что я утверждала, будто не вѣрю имъ, когда мнѣ передавала ихъ мистрисъ Дауесъ.
   -- Если я пойду къ мистрисъ Дауесъ и она повторитъ мнѣ то же самое, то я способна надавать ей пощочинъ: я не въ силахъ слушать, какъ клевещутъ на дочь бѣдной Мери и толкуютъ о ея дѣлахъ, какъ будто они служатъ новостью въ родѣ извѣстія о рожденіи у Джемса Гаррока поросенка о двухъ головахъ, сказала мисъ Броунингъ, размышляя вслухъ.-- Это надѣлало бы больше вреда, чѣмъ пользы. Фёбе, мнѣ очень жаль, что я ударила тебя; только я, право, повторила бы то же самое, еслибы ты вздумала съпзнова увѣрять меня въ томъ, что сейчасъ говорила.
   Фёбе сѣла поближе къ сестрѣ, взяла ея морщинистую руку въ свою и начала ее нѣжно гладить въ зпакъ того, что принимаетъ изъявленія сожалѣнія своей сестры.-- Завести объ этомъ рѣчь съ самой Молли, безполезно: дѣвочка отъ всего отречется, если она на половину такъ дурна, какъ о ней говорятъ. Въ противномъ же случаѣ, она будетъ мучиться и тосковать. Нѣтъ, это не годится. Мистрисъ Гуденофъ... но мистрисъ Гуденофъ сущій оселъ. Еслибы мнѣ и удалось убѣдить ее, то она не съумѣла бы убѣдить никого другого. Нѣтъ, надо обратиться къ мистрисъ Дауесъ. Она разскажетъ мнѣ все, что уже разсказала тебѣ. А я свяжу себѣ руки въ муфтѣ и какъ-нибудь постараюсь заставить себя молчать. Когда же мнѣ все сдѣлается извѣстно, я передамъ дѣло въ руки мистера Гибсона. Да, я такъ поступлю, а не иначе. Поэтому тебѣ безполезно мнѣ противорѣчить, Фёбе: я не стану слушать тебя.
   Мисъ Броунингъ отправилась къ мистрисъ Дауесъ, и тамъ довольно учтиво приступила къ разспросамъ насчетъ ходившихъ въ Голлингфордѣ слуховъ о Молли и о мистерѣ Престонѣ. Мистрисъ Дауесъ вдалась въ обманъ и разсказала всѣ дѣйствительныя и вымышленныя подробности дѣла, которое привело въ волненіе жителей мирнаго городка. Добрая леди и не подозрѣвала, какая гроза собиралась разразиться надъ ней, лишь только она окончитъ говорить. Но въ качествѣ еще недавней жительницы Голлипгфорда, мистрисъ Дауесъ не была проникнута чувствомъ уваженія къ мисъ Броунингъ, которое вошло въ привычку у всѣхъ другихъ дамъ и не допустило бы ихъ передъ ней оправдываться. Мистрисъ Дауесъ, напротивъ, начала энергически защищаться и, въ подтвержденіе правдивости своихъ словъ, привела еще новый скандалъ, которому, однако, поспѣшила она прибавить, она не вѣритъ, хотя многія другія и не раздѣляютъ ея мнѣнія по этому поводу. Мисъ Броунингъ была почти побѣждена, и когда мистрисъ Дауесъ прекратила свой разсказъ и свои оправданія, она нѣсколько времени сидѣла молча и сознавая себя вполнѣ несчастной.
   -- Хорошо! проговорила она наконецъ, поднимаясь со стула, на которомъ сидѣла.-- Мнѣ остается только сожалѣть, что я дожила до настоящаго дня. Это все равно, какъ еслибъ я услышала о дурномъ поведеніи кого побудь изъ своихъ родственницъ. Я полагаю, мнѣ слѣдуетъ передъ вами извиниться за мои рѣзкости, мистрисъ Дауесъ; но сегодня я не въ состояніи этого сдѣлать. Мнѣ, конечно, не слѣдовало бы съ вами говорить такъ грубо; но вѣдь это не имѣетъ ничего общаго съ настоящимъ дѣломъ.
   -- Надѣюсь, вы отдадите мнѣ полную справедливость въ томъ, что я передаю вамъ только слышанное мною изъ весьма вѣрнаго источника, отвѣчала мистрисъ Дауесъ.
   -- Милая моя, никогда не повторяйте зла, изъ какого бы вѣрнаго источника вы его ни слышали, исключая развѣ тѣхъ случаевъ, когда вы этимъ можете принести пользу, возразила мисъ Броунингъ, положивъ руку на плечо къ мистрисъ Дауесъ.-- Сама я далеко не добрая женщина, но знаю толкъ въ добрѣ, и потому рѣшаюсь дать вамъ совѣтъ. А теперь повторяю: прошу у васъ извиненія за то, что такъ накинулась на васъ; но одному Богу извѣстно, какую вы мнѣ причинили боль. Вы простили меня, не правда ли, моя милая?
   Мистрисъ Дауесъ почувствовала, какъ лежавшая у нея на плечѣ рука задрожала; она видѣла, какъ глубоко и искренно была опечалена мисъ Броунингъ, и потому безъ труда простила ее. Затѣмъ мисъ Броунингъ возвратилась домой и была очень молчалива съ мисъ Фёбе, которая, впрочемъ, ясно видѣла, что сестра ея встрѣтила подтверяіденіе неблагопріятныхъ для Молли слуховъ. Это достаточно объясняло ея односложные отвѣты, печальный видъ и дурной аппетитъ за обѣдомъ. Вечеромъ мисъ Броунпигъ сѣла къ письменному столу и написала коротенькую записочку, потомъ позвонила и приказала маленькой служанкѣ, явившейся на ея зовъ, отнести письмо къ мистеру Гибсону и вручить ему въ собственныя руки. Если же доктора не оказалось бы дома, то записку надлежало отдать ему немедленно по его возвращеніи. Сдѣлавъ всѣ эти распоряженія, она удалилась въ свою комнату и облеклась тамъ въ праздничный чепецъ. Мисъ Фёбе поняла, что сестра ея послала мистеру Гибсону приглашеніе съ цѣлью увѣдомить его о толкахъ, предметомъ которыхъ была его дочь. Мисъ Броунингъ казалась весьма пораженной дошедшими до нея слухами, а обязанность, которую она считала своимъ долгомъ выполнить, ее сильно смущала. Она чувствовала себя поставленной въ неловкое положеніе и была очень раздражительна съ сестрой. Спицы вязанья ея то и дѣло задѣвали одна о другую и издавали металлическій звукъ отъ дрожи, пробѣгавшей по пальцамъ, которые ихъ держали. Вдругъ раздался стукъ въ дверь, знакомый стукъ, какимъ обыкновенно возвѣщалъ свое прибытіе докторъ. Мисъ Броунингъ сняла очки; они выпали у нея изъ рукъ, и, падая на полъ, разбились. Она съ досадой обратилась къ мисъ Фёбе, какъ будто бы та была виновницей этого несчастія, и выслала ее изъ комнаты. Всѣ усилія ея казаться спокойной ни къ чему не вели; она даже не помнила, какъ имѣла обыкновеніе принимать мистера Гибсона, стоя или сидя?
   -- Ну! весело проговорилъ онъ, подходя прямо къ огню и потирая озябшія руки:-- что у васъ такое случилось? Фёбе нездорова? Вѣрно, ея обычныя спазмы? Ничего, одинъ, другой пріемъ лекарства, и все пойдетъ снова гладко, какъ по маслу!
   -- О, мистеръ Гибсонъ! Желала бы я, чтобъ дѣло шло о Фебе или о мнѣ! сказала мисъ Броунингъ, и еще сильнѣе задрожала.
   Онъ сѣлъ около нея и, видя ея волненіе, дружески взялъ ее за руки.
   -- Не торопитесь и постарайтесь оправиться. Я увѣренъ, что нѣтъ ничего очень дурнаго или опаснаго и все можетъ еще поправиться. Помните: какъ мы ни злоупотребляемъ нашими силами, а все-таки на свѣтѣ есть немало средствъ возстановлять ихъ.
   -- Мистеръ Гибсонъ, сказала она:-- я печалюсь за вашу Молли. Теперь я высказала, что было у меня на сердцѣ, и да поможетъ Богъ намъ обоимъ, а также и ей, бѣдненькой. Я увѣрена, ее вовлекли во зло и она недобровольно поддалась ему.
   -- Молли! воскликнулъ онъ, непріятно пораженный.-- Что такое сдѣлала или сказала моя маленькая Молли?
   -- О, мистеръ Гибсонъ! Я право не знаю, какъ вамъ сказать! Повѣрьте, я никогда не начала бы, еслибъ не была убѣждена противъ собственной воли.
   -- Во всякомъ случаѣ вы можете мнѣ повторить то, что слышали, сказалъ онъ, поставивъ локти на столъ и защищая рукой глаза отъ свѣта.-- Я ничуть не боюсь за дочь мою, продолжалъ онъ:-- но въ этомъ гнѣздѣ сплетенъ мало ли что могутъ выдумать, и всегда лучше знать, что о васъ говорятъ.
   -- Говорятъ... О! какъ я вамъ передамъ это?...
   -- Продолжайте, нетерпѣливо воскликнулъ онъ, отнимая руку отъ глазъ, въ которыхъ точно сверкнула молнія:-- я ничему не повѣрю, и потому не бойтесь!
   -- Но вы должны будете повѣрить. Я сама охотно не вѣрила бы, еслибъ могла. Она вела тайную переписку съ мистеромъ Престономъ.
   -- Съ мистеромъ Престономъ! воскликнулъ онъ.
   -- Она встрѣчалась съ нимъ въ уединенныхъ мѣстахъ и въ самые неприличные часы, въ сумерки. Разъ она даже упала въ обморокъ къ нему... въ объятія, нечего дѣлать, надо все сказать. Весь городъ толкуетъ объ этомъ. Рука мистера Гибсона снова заслонила его глаза; но онъ сидѣлъ неподвижно. Мисъ Броунингъ продолжала:-- мистеръ Шипшенксъ видѣлъ ихъ вмѣстѣ. Они обмѣнивались записками въ магазинѣ Гринстеда, куда она за нимъ бѣгала.
   -- Замолчите, или вы не можете этого сдѣлать? проговорилъ мистеръ Гибсонъ, отнимая руку отъ глазъ и показывая блѣдное, суровое лицо.-- Довольно я слышалъ. Молчите. Я сказалъ, что не повѣрю, и ничему не вѣрю. Мнѣ слѣдовало бы, конечно, поблагодарить васъ, но теперь я еще не могу.
   -- Мнѣ не нужно благодарности, почти со слезами возразила мисъ Броунингъ,-- Я полагала, вамъ слѣдовало это знать, и поспѣшила предупредить васъ. Хотя вы и женились вторично, но я не могу забыть, что вы нѣкогда были мужемъ бѣдной, дорогой Мери; а Молли ея дочь.
   -- Я предпочелъ бы въ настоящую минуту объ этомъ болѣе не говорить, сказалъ онъ, оставляя безъ вниманія послѣднія слова мисъ Броунингъ.-- Я не въ силахъ владѣть собой и мог.у наговорить такихъ вещей, о которыхъ послѣ буду сожалѣть. Желалъ бы я встрѣтиться съ Престономъ! Я до полусмерти избилъ бы его. Хотѣлось бы мнѣ также полечить отъ клеветы всѣ эти злые языки. Я заставилъ бы ихъ молчать! Мое бѣдное дитя, моя милая дѣвочка! Что она имъ сдѣлала, что они рѣшились пятнать ея доброе имя?
   -- Къ сожалѣнію, мистеръ Гибсонъ, я боюсь, что во всемъ этомъ есть доля правды. Иначе я не рѣшилась бы послать за вами. Прежде чѣмъ приступать къ такимъ жестокимъ мѣрамъ, какъ побои и отрава, вамъ слѣдовало бы разобрать хорошенько, въ чемъ дѣло.
   Съ непослѣдовательностью человѣка, который находится подъ вліяніемъ сильнаго гнѣва, мистеръ Гибсонъ разсмѣялся ей въ лицо:
   -- Что я сказалъ о побояхъ и объ отравѣ? Вы думаете, что я какимъ нибудь неосторожнымъ поступкомъ рѣшусь сдѣлать Молли предметомъ уличныхъ толковъ и сплетень? Ни чуть не бывало. Пусть слухи прекратятся сами собой. Время докажетъ ихъ несправедливость.
   -- Я на это не надѣюсь, и потому особенно печалюсь, сказала мисъ Броунингъ: -- вамъ необходимо что нибудь сдѣлать, но что именно -- я не знаю.
   -- Я пойду домой и спрошу объясненія всего этого у самой Молли. Вотъ все, что я сдѣлаю. Это совершенная нелѣпость для всякаго, кто знаетъ Молли такъ, какъ я ее знаю, совершенная нелѣпость! Онъ всталъ и быстро зашагалъ по комнатѣ. Повременамъ онъ какъ-то неестественно, отрывисто смѣялся: -- интересно знать, о чемъ еще онѣ послѣ этого заговорятъ? Чортъ, безъ сомнѣнія, найдетъ новую работу ихъ языкамъ.
   -- Прошу васъ, не упоминайте о чортѣ въ моемъ домѣ! Кто знаетъ, что можетъ случиться, если о немъ такъ легкомысленно отзываться, съ испугомъ проговорила мисъ Броунингъ.
   Но онъ, не обращая на нее вниманіе, продолжалъ говорить съ самимъ собой:
   -- Хотѣлось бы мнѣ отсюда немедленно уѣхать... То-то бы пошли толки! Нѣтъ, это былъ бы безразсудный поступокъ, который только доставилъ бы новую пищу скандалу. Онъ съ минуту помолчалъ, продолжая ходить по комнатѣ съ опущенными глазами и съ засунутыми въ карманы руками. Вдругъ онъ остановился очень близко отъ мисъ Броунингъ и сказалъ: -- я оказался виновнымъ въ непростительной неблагодарности въ отношеніи васъ: вы сдѣлали мнѣ самую дружескую услугу. Справедливы или ложны эти слухи, мнѣ, во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ знать ихъ, а вамъ, конечно, нелегко было довести ихъ до моего свѣдѣнія. Отъ всего сердца благодарю васъ.
   -- Еслибъ они были ложны, я, право, никогда не передала бы вамъ ихъ, мистеръ Гибсонъ; я оставила бы ихъ безъ вниманія.
   -- Говорю вамъ, что все это вздоръ и ложь! угрюмо проговорилъ онъ, выпуская ея руку, которую было-взялъ въ порывѣ благодарности.
   Она покачала головой.
   -- Я всегда буду любить Молли, ради ея матери, сказала она, и это было большой уступкой со стороны строгой мисъ Броунингъ. Но отца Молли не такъ-то легко было удовлетворить.
   -- Вамъ слѣдуетъ любить ее ради ея самой. Она не сдѣлала ничего дурного. Я теперь пойду домой, и тотчасъ же узнаю всю истину.
   -- Какъ будто бѣдная дѣвочка, уже вовлеченная однажды въ ложь, посовѣстится сказать еще одну лишнюю неправду! было послѣднимъ замѣчаніемъ мисъ Броунингъ. Однако, у нея хватило на столько такта, что она произнесла его не прежде, какъ послѣ ухода мистера Гибсона.
   

VIII.
Невинная преступница.

   Мистеръ Гибсонъ быстро шелъ домой, такъ низко поникнувъ головою, какъ будто ему приходилось бороться съ сольнымъ вѣтромъ. А между тѣмъ въ воздухѣ не чувствовалось ни малѣйшаго дуновенія. Онъ громко позвонилъ у дверей, что совсѣмъ не входило въ его привычки. Марія его встрѣтила: -- скажите мисъ Молли, что ее зовутъ въ столовую, но не говорите, кто желаетъ видѣть ее. Въ манерѣ мистера Гибсона было нѣчто такое, что заставило Марію буквально повиноваться ему, несмотря на изумленный вопросъ Молли:
   -- Меня зовутъ? Кто это, Марія?
   Мистеръ Гибсонъ, между тѣмъ, вошелъ въ столовую и заперъ двери, чтобъ никто не потревожилъ его. Желая собраться съ мыслями, онъ приблизился къ камину, облокотился на него, опустилъ голову на руки и старался утишить біенія своего сердца.
   Дверь отворилась. Онъ зналъ, что Молли была въ комнатѣ, прежде чѣмъ услышалъ ея восклицаніе:
   -- Папа!
   -- Тс! сказалъ онъ шопотомъ и быстро обернулся къ ней:-- запри дверь и пойди сюда.
   Она подошла съ изумленіемъ. Мысли ея мгновенно перенеслись въ Гамлей. "Осборнъ!!" внезапно вырвалось у нея. Еслибъ мистеръ Гибсонъ былъ менѣе взволнованъ и могъ разсуждать, этотъ быстрый вопросъ послужилъ бы ему немалымъ утѣшеніемъ.
   Но, погруженный въ свои собственныя мысли, терзаемый сомнѣніями, онъ не обратилъ вниманія на восклицаніе Молли, и прямо приступилъ къ объясненію:
   -- Молли, что я слышу? Ты находишься въ тайныхъ сношеніяхъ съ мистеромъ Престономъ, назначаешь ему свиданія, украдкой обмѣниваешься съ нимъ письмами?
   Несмотря на то, что онъ еще такъ недавно утверждалъ, будто ничему не вѣритъ, и хотя дѣйствительно въ глубинѣ души считалъ всѣ эти слухи ложными, тѣмъ не менѣе голосъ его былъ строгъ, лицо блѣдно и сурово, а глаза какъ-то особенно проницательно смотрѣли на Молли. Бѣдняжка вся дрожала, но не избѣгала его взгляда. Она молчала, перебирая въ умѣ отношенія Цинціи ко всему этому дѣлу. То была минутная пауза, которая, однако, показалась безконечно длинной тому, кто жаждалъ быстраго и исполненнаго негодованія опроверженія того, что онъ мысленно съ упорствомъ продолжалъ называть клеветой. Когда Молли подошла къ нему, онъ безсознательно взялъ ее за обѣ руки; теперь же, не получая желаемаго отвѣта, онъ такъ сильно сжалъ ихъ, что молодая дѣвушка невольно вскрикнула отъ боли. Онъ освободилъ ее. Она посмотрѣла на покраснѣвшія руки, и глаза ея быстро наполнились слезами. То, что отецъ ея могъ причинить ей физическую боль, въ настоящую минуту показалось ей страннѣе и горче даже того, что онъ могъ повѣрить дурной молвѣ о ней. Съ дѣтскимъ движеніемъ она протянула ему руки; по если она надѣялась на его состраданіе, то жестоко ошиблась.
   -- Вздоръ! сказалъ онъ, едва взглянувъ на пятно: -- это ничего, чистые пустяки! Отвѣчай на мои вопросъ. Видѣлась ты съ нимъ украдкой или нѣтъ?
   -- Да, папа, видѣлась. Но я не думаю, чтобъ это было дурно.
   Онъ опустился на стулъ.
   -- Дурно! съ горечью повторилъ онъ: -- ты не думаешь, чтобъ это было дурно? Такъ или иначе, я долженъ это перенести; но отъ глубины души говорю: слава Богу, что твоя мать умерла. Такъ все мною слышанное правда? А я ничему не вѣрилъ и смѣялся надъ ихъ легковѣріемъ, тогда какъ въ сущности смѣшонъ былъ я самъ!
   -- Папа, я не могу вамъ сказать всего. Это не моя тайна, а то вы давно бы уже знали ее. Когда нибудь вы пожалѣете... Я васъ до сихъ поръ никогда не обманывала... говорила она, стараясь взять его за руки; но онъ крѣпко держалъ ихъ въ карманахъ, устремивъ глаза въ землю.-- Папа, продолжала она: -- скажите, развѣ я васъ когда нибудь обманывала?
   -- Какъ я могу знать? Всѣ въ городѣ толкуютъ объ этомъ. Богу одному извѣстно, что еще современемъ выдетъ наружу.
   -- Въ городѣ толкуютъ! съ ужасомъ воскликнула Молли: -- но кому какое до этого дѣло?
   -- Всякій считаетъ своимъ дѣломъ пятнать доброе имя молодой дѣвушки, которая пренебрегаетъ самыми простыми правилами приличія и скромности.
   -- Папа, вы очень жестоки. Кто пренебрегаетъ скромностью? Послушайте, я вамъ съ точностью передамъ все, что сдѣлала. Я разъ, случайно, встрѣтила мистера Престона, въ тотъ вечеръ, когда, разставшись съ вами, отправилась Кростоновой поляной, и при этомъ было еще третье лицо. Въ другой разъ я назначила ему свиданіе въ Тоуэрскомъ паркѣ и мы были съ нимъ одни. Болѣе я ничего не могу сказать вамъ; но вы должны мнѣ повѣрить, папа.
   И онъ дѣйствительно не могъ не повѣрить: слова ея звучали такой истиной! Но онъ минуты двѣ продолжалъ сидѣть неподвижно. Потомъ поднялъ глаза и взглянулъ на нее въ первый разъ послѣ того, какъ она подтвердила истину внѣшней стороны его обвиненія. Личико ея было очень блѣдно, но сіяло совершенно торжественной и трогательной искренностью.
   -- А письма?... началъ онъ и остановился, какъ-бы стыдясь допрашивать долѣе эти правдивые и честные глаза, устремленные на него съ нѣжной мольбой.
   -- Я передала ему одно письмо, въ которомъ ни одного слова не было написано мной. Впрочемъ, это даже нельзя назвать письмомъ. На сколько мнѣ извѣстно, это былъ конвертъ, незаключавшій въ себѣ ни одной написанной строки. Передача этого письма и два свиданія, о которыхъ я уже говорила -- вотъ все, въ чемъ состояли мои тайныя сношенія съ мистеромъ Престономъ. О, папа! Что могли они сказать вамъ, чтобъ до такой степени васъ встревожить и огорчать?
   -- Все равно; но того, что ты мнѣ разсказала, достаточно, чтобъ подать поводъ и не къ такимъ сплетнямъ. Ты должна мнѣ все довѣрить, Молли: я обязанъ опровергнуть эти глупые слухи.
   -- Какъ вы ихъ опровергнете, когда сами находите, что сдѣланнаго мною достаточно для поддержанія злыхъ толковъ?
   -- Ты говоришь, что дѣйствовала не отъ себя, а по порученію другой особы. Если ты мнѣ назовешь ее и вполнѣ объяснишь дѣло, то, оправдывая тебя, я всячески постараюсь защитить ее... Я угадываю: то должна быть Цинція.
   -- Нѣтъ, папа! отвѣчала Молли послѣ минутнаго раздумья:-- я сказала вамъ все, что могла и что касается меня лично. Я дала слово хранить тайну.
   -- Въ такомъ случаѣ твое доброе имя пострадаетъ. Полное объясненіе причины, побуждавшей тебя къ тайнымъ свиданіямъ, одно можетъ положить конецъ клеветѣ. Меня сильно подмываетъ обратиться къ самому Престону и принудить его сказать мнѣ всю правду!
   -- Папа! Опять и опять прошу васъ, не сомнѣвайтесь во мнѣ. Если вы обратитесь къ мистеру Престону, то, безъ сомнѣнія, узнаете отъ него всю истину. Но ее-то именно я и старалась всячески скрыть. Теперь, благодаря Бога, все покончено; а если поднять вопросъ съпзнова, онъ можетъ доставить много гора нѣсколькимъ лицамъ.
   -- Но твоя роль во всемъ этомъ еще далеко не кончена. Мисъ Броунингъ сегодня присылала за мной и передала мнѣ всѣ слухи, которые ходятъ по городу. Она утверждаетъ, что твое доброе имя въ конецъ погибло. Ты не знаешь, Молли, какъ мало надо, чтобъ запятнать репутацію молодой дѣвушки. Я съ трудомъ себя сдерживалъ, слушая ее, хотя ни минуты не вѣрилъ тому, что она говорила мнѣ. А теперь ты сама многое изъ того подтверждаешь.
   -- Но я считаю васъ храбрымъ человѣкомъ, папа. Вѣдь вы мнѣ вѣрите, не правда ли? А что касается до слуховъ, то они сами собой улягутся.
   -- Ты не знаешь, дитя, какъ много вреда могутъ надѣлать злые языки, сказалъ онъ.
   -- О, вы меня снова назвали "дитя", и я ни о чемъ больше не забочусь. Милый, дорогой папа, самое лучшее, не обращать вниманія на эти толки. Къ тому же ихъ, можетъ быть, распускаютъ и не съ дурнымъ умысломъ, по крайней-мѣрѣ -- я поручусь за мисъ Броунингъ. Мало-по-малу онѣ позабудутъ исторію, которую вывели изъ-за такихъ пустяковъ; а если и не забудутъ, такъ изъ этого не слѣдуетъ, что я должна нарушить свое обѣщаніе. Вы и сами не дадите мнѣ подобнаго совѣта.
   -- Можетъ быть, и не дамъ. Но я не могу простить особѣ, которая, пользуясь твоимъ великодушіемъ, поставила тебя въ такое непріятное положеніе. Ты очень молода, и потому легко смотришь на зло, кажущееся тебѣ только временнымъ. У меня же нѣсколько побольше опытности.
   -- Я рѣшительно не вижу, папа, что бы другое я могла сдѣлать въ настоящемъ случаѣ. Можетъ быть, я поступила глупо; но дѣйствія мои были совершенно произвольныя: никто мнѣ не внушалъ ихъ. Я увѣрена также, что несмотря на всю ихъ неразсудительность, они ни сколько не грѣшатъ противъ нравственности. Говорю вамъ: теперь все миновало. То, что я сдѣлала, положило конецъ дѣлу, и мнѣ остается только быть благодарной. Если же обо мнѣ хотятъ дурно говорить, я покоряюсь грустной необходимости; и вы должны покориться, милый папа.
   -- Твоя мать... мистрисъ Гибсонъ знаетъ это? спросилъ онъ съ внезапнымъ страхомъ, охватившимъ его при этомъ новомъ подозрѣніи.
   -- Ни слова не знаетъ и, прошу васъ, не говорите ей ничего. Ея вмѣшательство болѣе, нежели что-либо, можетъ надѣлать вреда. Вамъ же я сказала все, что была вправѣ сказать.
   Для мистера Гибсона было большимъ облегченіемъ узнать, что внезапно овладѣвшее имъ подозрѣніе насчетъ жены оказалось вполнѣ лишеннымъ основанія. Его испугала мысль, что все это могло быть дѣлано съ вѣдома той, которую онъ избралъ въ покровительницы и руководительницы своей дочери. Онъ боялся, ужь не она ли вовлекла Молли въ непріятную исторію, ради того, чтобъ спасти собственную дочь. Онъ ни минуты не сомнѣвался, что Цинція во всемъ этомъ играла главную роль. Теперь же онъ удостовѣрился въ невинности и полномъ невѣденіи мистрисъ Гибсонъ, и это было единственное утѣшеніе, какое ему принесли слова Молли, утверждавшей, что много вреда можетъ произоидти изъ того, если до свѣдѣнія мистрисъ Гибсонъ дойдетъ извѣстіе о таииствеиныхъ встрѣчахъ ея съ мистеромъ Престономъ.
   -- Но какъ же быть! сказалъ онъ: -- сплетни ходятъ по городу, и я не долженъ ничего предпринимать для ихъ опроверженія? Мнѣ слѣдуетъ, какъ ни въ чемъ не бывало, заниматься своимъ дѣломъ и улыбаться на всѣ нелѣпые толки, которые злымъ языкамъ вздумается распускать о тебѣ?
   -- Я боюсь, что вамъ ничего болѣе не остается. Мнѣ очень жаль: я никакъ не разсчитывала на то, что все это дойдетъ до васъ, и вы будете такъ тревожиться. Но если ничего болѣе не случится и ничего не выйдетъ изъ того, что уже случилось, слухи сами собой поневолѣ прекратится. Вы не сомнѣваетесь во мнѣ, папа, и этого съ меня достаточно. Ради меня, прошу васъ, будьте терпѣливы и не возмущайтесь слишкомъ всѣми этими сплетнями.
   -- Я постараюсь, Молли; но это нелегко, сказалъ онъ.
   -- Ради меня, папа!
   -- Я не вижу никакого другого исхода, угрюмо возразилъ онъ: -- развѣ пойдти, да объясниться съ Престономъ.
   -- Это самое худшее, что вы можете сдѣлать, папа. Ваше объясненіе съ мистеромъ Престономъ подало бы поводъ къ новымъ толкамъ. Къ тому же, онъ, можетъ быть, и не такъ ужь виноватъ... впрочемъ, нѣтъ, онъ дурно поступилъ. Но что касается до меня, то онъ въ отношеніи ко мнѣ велъ себя очень хорошо, прибавила она, внезапно вспомнивъ слова, которыя онъ произнесъ въ Тоуэрс-Паркѣ, когда тамъ засталъ ихъ мистеръ Шипшенксъ: -- не двигайтесь съ мѣста: вы не сдѣлали ничего такого, чего бы вамъ слѣдовало стыдиться.
   -- Твоя правда. Всегда лучше избѣгать ссоры, которая должна привлечь всеобщее вниманіе на женщину, подавшую къ ней поводъ. Но рано или поздно, а мнѣ все-таки прійдется объясниться съ Престономъ, чтобъ показать ему, каково ставить мою дочь въ двусмысленное положеніе.
   -- Онъ не ставилъ меня въ такое положеніе, папа! Онъ оба раза не ожидалъ меня встрѣтить и предпочелъ бы не брать письма, которое я передала ему.
   -- Все это тайны, и мнѣ въ высшей степени непріятно видѣть тебя въ нихъ замѣшанной.
   -- Оно и мнѣ непріятно, папа. Но что же мнѣ дѣлать? У меня на душѣ есть еще другая тайна, которую я дала слово не открывать. Это не отъ меня зависитъ.
   -- Я могу дать тебѣ только одинъ совѣтъ: если ужь тебѣ суждено принимать участіе въ чужихъ секретахъ, то, по крайней-мѣрѣ, постарайся никогда не быть сама героиней какой бы то ни было тайны. Итакъ, мнѣ остается уступить тебѣ и оставить скандалъ безъ всякаго вниманія.
   -- Я не вижу, что другое могли бы вы предпринять въ настоящемъ случаѣ.
   -- Но какъ ты перенесешь это?
   Къ глазамъ ея мгновенно подступили горячія слезы. Молодой дѣвушкѣ, никогда ни о комъ не думавшей и не говорившей дурно, стало страшно при мысли, что всеобщее мнѣніе обратилось противъ нея. Но она поспѣшила улыбнуться отцу и сказала:
   -- Это похоже на дерганіе зубовъ: боль когда нибудь да должна же прекратиться. Было бы гораздо хуже, еслибъ я дѣйствительно сдѣлала что нибудь предосудительное.
   -- Пусть Цинція бережется... началъ онъ; но Молли закрыла ему ротъ рукой.
   -- Папа, вы не должны ни обвинять, ни подозрѣвать Циннію: въ противномъ случаѣ, вы выгоните ее изъ вашего дома. Она очень горда и ne имѣетъ другого покровителя, кромѣ васъ. А. Роджеръ... Ради Роджера вы не сдѣлаете и не скажете ничего такого, что заставило бы Цинцію отъ насъ уѣхать. Онъ поручилъ ее нашей заботливости, и надѣется, что мы въ отсутствіе его будемъ любить ее. Еслибъ даже она дѣйствительно была дурна и я нисколько бы не любила ея, то и тогда я считала бы себя обязанной ограждать ее отъ всякаго зла: онъ такъ нѣжно ее любитъ! Но у нея доброе сердце и я ее очень люблю. Вы не должны ни огорчать, ни оскорблять Цинцію, папа. Помните, она въ зависимости отъ васъ!
   -- Я полагаю, все на свѣтѣ шло бы гораздо лучше, еслибъ совсѣмъ не было женщинъ. Онѣ составляютъ отраву нашей жизни. Я тутъ съ тобой совсѣмъ позабылъ о бѣдномъ Джобѣ Гоутонѣ, у котораго мнѣ слѣдовало бы быть ужьсъ часъ назадъ.
   Молли подняла къ пему свою головку и подставила губы, прося поцалуя.
   -- Вы не сердитесь на меня, папа, ne правда ли?
   -- Пойди прочь съ дороги, сказалъ онъ, но все-таки поцаловалъ ее.-- Если я не сержусь на тебя, то очень дурно дѣлаю. Ты подняла суматоху, которая нескоро уляжется.
   Несмотря на мужество, какое Молли выказала въ теченіе этого разговора, бѣдняжкѣ пришлось страдать гораздо болѣе, чѣмъ отцу. Онъ могъ держаться въ сторонѣ отъ городскихъ толковъ и сплетенъ: она же должна была постоянно вращаться въ маленькомъ, недоброжелательно-расположенномъ къ ней обществѣ. Мистрисъ Гибсонъ схватила простуду и была больна, да къ тому же она и не чувствовала особеннаго расположенія принять участіе въ вечеринкахъ, для которыхъ именно настало время, по случаю пріѣзда въ Голлингфордъ двухъ весьма-плохо воспитанныхъ племянницъ мистрисъ Доуесъ, любившихъ посмѣяться, поболтать, поѣсть и весьма склонныхъ пококетничать съ мистеромъ Аштономъ, еслибъ послѣдній выказалъ хоть малѣйшую способность съ своей стороны прилично выполнить назначаемую ему при этомъ роль. Мистеръ Престонъ уже не такъ охотно, какъ годъ тому назадъ, принималъ приглашенія участвовать въ голлингфордскихъ собраніяхъ: тѣнь, павшая на Молли, не распространялась на него, ея соучастника въ тайныхъ свиданіяхъ, возбудившихъ такое негодованіе въ добродѣтельныхъ кружкахъ маленькаго городка. Самоё Молли попрежнему всюду приглашали: было бы очень неудобно оказать не, учтивость доктору или мистрисъ Гибсонъ. Но ее всѣ встрѣчали съ какимъ-то молчаливымъ протестомъ. Правда, ее принимали учтиво, но никто не оказывалъ ей дружеской ласки. Въ обращеніи съ ней всего общества произошла какая-то перемѣна, которую трудно было бы опредѣлить словами, но которая тѣмъ не менѣе сильно чувствовалась. Молли, несмотря на сознаніе своей невинности и на мужество, какимъ вооружалась, очень страдала. Она видѣла, что ее вездѣ только терпятъ, а ничуть не радуются ея присутствію. До слуха ея доходилъ неосторожный шопотъ двухъ мисъ Оаксъ, которыя, впервые встрѣтившись съ героиней скандала, поглядывали на нее искоса, и критиковало ея претензію на порядочность, весьма-мало заботясь о томъ, слышитъ она или нѣтъ ихъ замѣчанія. Молли старалась благодарить судьбу, что отцу ея некогда было посѣщать голлингфордскія собранія. Видя себя предметомъ всеобщаго порицанія, ежеминутно подвергась оскорбленіямъ, она радоваась нездоровью мистрисъ Гибсонъ, недозволявшему ей выходить изъ комнаты. Даже мисъ Броунингъ, этотъ вѣрный, испытанный другъ, и та говорила съ ней неиначе, какъ съ большой сдержанностью и съ леденящимъ достоинствомъ. Это, безъ сомнѣнія, происходило оттого, что мистеръ Гибсонъ не далъ ей никакихъ объясненій насчетъ тѣхъ свѣдѣній, которыя она съ такимъ трудомъ сообщила ему.
   Одна мисъ Фёбе сдѣлалась какъ-бы еще нѣжнѣе къ Молли, и это смущало бѣдняжку больше, чѣмъ всѣ оскорбленія, взятыя вмѣстѣ. Нѣжныя пожатія руки подъ столомъ, частыя обращенія къ ней съ цѣлью втянуть ее въ общій разговоръ, трогали Молли почти до слезъ. Иногда бѣдная дѣвушка спрашивала себя, не въ воображеніи ли ея только существуетъ эта перемѣна въ обращеніи съ ней ея старыхъ знакомыхъ? Еслибъ у нея не было разговора съ отцомъ, въ теченіе котораго она вела себя такъ твердо и мужественно, замѣтила ли бы она различіе между прежними и настоящими ея отношеніями къ голлингфордскому обществу? Она никогда, не жаловалась отцу на оказываемое ей всюду пренебреженіе. Она сама добровольно взяла на себя эту тяжесть, даже настояла на томъ, чтобъ ей позволили поступить по собственному произволу, и теперь избѣгала тревожить отца, и выставлять ему на видъ послѣдствія своей рѣшимости. Поэтому, она никогда не отказывалась принимать участіе въ маленькихъ увеселеніяхъ голлингфордскаго кружка. Однажды только она почувствовала большое облегченіе, когда отецъ ея объявилъ ей, что его серьёзно безпокоитъ положеніе здоровья мистрисъ Гибсонъ, и просилъ ее, по этому случаю, отказаться отъ вечеринки, на которую они были приглашены всѣ трое, но на которую Молли надлежало отправиться одной. Сердце Молли радостно забилось отъ одной мысли о возможности остаться дома; но въ слѣдующую же затѣмъ минуту она горько упрекала себя въ эгоизмѣ. Между тѣмъ лекарства, прописанныя мистеромъ Гибсономъ, принесли пользу больной, которая выказывала свою благодарность, расточая ласки Молли.
   -- Право, милочка, сказала она, гладя Молли по головѣ: -- ваши волосы сдѣлались гораздо мягче и день это дня теряютъ свою непріятную курчавость.
   Молли знала, что мачиха ея находится въ прекрасномъ настроеніи духа. Большія или меньшія нападки мистрисъ Гибсонъ на жесткость ея волосъ всегда служили вѣрнымъ мѣриломъ ея къ ней расположенія.
   -- Мнѣ такъ жаль, что вы изъ-за меня не ѣдете на эту вечеринку! Право, дорогой папа ужь черезчуръ тревожится о моемъ здоровьи. Впрочемъ, меня всегда баловали мужчины. Бѣдный мистеръ Киркпатрикъ рѣшительно не зналъ, чѣмъ мнѣ угодить. Но мистеръ Гибсонъ, кажется, меня еще больше нѣжитъ и голубитъ. Сегодня уходя, онъ мнѣ сказалъ: "Смотри же, береги себя, Гіацинта!" И потомъ еще возвратился и прибавилъ: "`Если ты не будешь съ точностью слѣдовать моимъ предписаніямъ, я не поручусь за послѣдствія". Я погрозила ему пальцемъ и сказала: "Ну, чего ты такъ тревожишься, глупый ты человѣкъ! "
   -- Надѣюсь, мы выполняете всѣ его совѣты, замѣтила Молли.
   -- О, да! Я чувствую себя гораздо лучше. Знаете ли, какъ ни поздно, а мнѣ кажется, вы могли бы еще отправиться къ мистрисъ Гуденофъ. Марія проводитъ васъ, а мнѣ доставитъ развлеченіе видѣть вашъ туалетъ. Послѣ того, какъ въ теченіе нѣсколькихъ дней поносишь одни теплыя и темныя платья, пріятно взглянуть на яркій, вечерній нарядъ. Пойдите же, душечка, и одѣньтесь скорѣй. Къ тому же, возвратясь изъ гостей, вы мнѣ разскажете, кого тамъ видѣли и. что дѣлали. За эти двѣ недѣли, что я принуждена была провести единственно въ обществѣ вашего папа и васъ, я совсѣмъ соскучилась и мной овладѣла нестерпимая хандра; да и не въ моихъ правилахъ мѣшать молодымъ людямъ пользоваться удовольствіями, свойственными ихъ возрасту.
   -- О, мамѣ, прошу васъ, позвольте мнѣ остаться! Я предпочитаю не ѣхать.
   -- Очень хорошо, очень хорошо! Только это весьма эгоистично съ вашей стороны, когда вы видите, что я такъ охотно, ради васъ, приношу себя въ жертву.
   -- Вы говорите, что отпустить меня для васъ жертва, а я совсѣмъ не желаю ѣхать.
   -- Очень хорошо, развѣ я ужь не сказала, что вы можете остаться? Только, прошу васъ, оставьте въ сторонѣ всѣ ваши логическіе выводы и доказательства: ничего нѣтъ несноснѣе для больныхъ, какъ слушать ихъ.
   Въ комнатѣ на нѣсколько минутъ водворилось молчаніе, которое было прервано словами мистрисъ Гибсонъ:
   -- Не можете ли вы сказать чего нибудь забавнаго и интереснаго, Молли?
   Молли съ большимъ усиліемъ удалось вызвать изъ памяти два-три незначительныя и на половину забытыя событія, которыя ей самой ни чуть не казались интересными. Мистрисъ Гибсонъ на этотъ разъ, повидимому, была одного съ ней мнѣнія; она вздохнула и сказала:
   -- Какъ бы я желала, чтобъ Цинція была дома!
   Молли поняла, что то былъ упрекъ ей за ея неумѣнье вести оживленный разговоръ.
   -- Не написать ли ей, чтобы она пріѣхала?
   -- Я и сама не знаю. Мнѣ многое хотѣлось бы узнать отъ нея. Вы ничего не слышали о бѣдномъ, дорогомъ Осборнѣ Гамлеѣ?
   Вспомнивъ приказаніе отца не говорить съ мачихой о плохомъ состояніи здоровья Осборна, Молли не отвѣчала; да въ этомъ и не было никакой надобности, такъ-какъ мистрисъ Гибсонъ продолжала, думая вслухъ:
   -- Если мистеръ Гендерсонъ и теперь къ ней такъ же внимателенъ, какъ весной... Надежды на Роджера плохія... Какъ ни грубъ и неотесанъ этотъ молодой человѣкъ, мнѣ, тѣмъ не менѣе, было бы очень жаль, еслибъ съ нимъ случилось что нибудь дурное. Однако, нельзя же не сознаться, что Африка нетолько обладаетъ вреднымъ для здоровья климатомъ, но еще можетъ быть названа вполнѣ дикой страной. Въ ней даже мѣстами обитаютъ канибалы. Нерѣдко, особенно по ночамъ, когда я не сплю, мнѣ приходитъ на память все, что я читала о ней въ географическихъ учебникахъ. А между тѣмъ мистеръ Гендерсонъ можетъ дѣйствительно привязаться къ Цинціи. Вышняя мудрость сокрыла отъ насъ будущее, Молли; еслибъ не то, я очень желала бы знать, что ожидаетъ насъ впереди. Мы тогда гораздо лучше могли бы распорядиться своими поступками. Но, я полагаю, во всякомъ случаѣ, намъ лучше не тревожить Цинцію. Еслибъ это было нѣсколько ранѣе, мы могли бы устроить такъ, чтобъ она возвратилась сюда съ лордомъ Комноромъ и съ миледи.
   -- Развѣ ихъ ожидаютъ? Леди Комноръ уже въ состояніи путешествовать?
   -- Да. Иначе нечего было бы и толковать о возможности Цинціи возвратиться домой съ ними. Это произвело бы хорошее впечатлѣніе и тотчасъ возвысило бы ее во мнѣніи лондонскаго общества.
   -- Такъ здоровье леди поправилось?
   -- Конечно. Я думала, папа говорилъ вамъ объ этомъ; но онъ всегда такъ тщательно избѣгаетъ даже упоминать о своихъ паціентахъ. Онъ правъ, совершенно правъ, будучи до такой степени деликатенъ. Онъ и мнѣ едва-едва рѣшается говорить о положеніи, въ какомъ находятся его больные. Да! Графъ и графиня, леди Гарріета, лордъ и леди Коксгевенъ, леди Агнеса, всѣ ѣдутъ сюда. А я заказала себѣ новую шляпку и черный атласный салопъ!
   

IX.
Молли Гибсонъ находитъ защитницу.

   Леди Комноръ на столько оправилась отъ своего припадка и послѣдовавшей за нимъ операціи, что нашли возможнымъ перевести ее въ Тоуэрсъ для перемѣны воздуха. Ее сопровождало все семейство и окружало почетомъ и заботливостью, приличными больной, занимавшей столь высокое положеніе въ свѣтѣ. Комноры на этотъ разъ намѣревались продлить свое пребываніе въ Тоуэрсѣ на гораздо большій періодъ времени, чѣмъ въ теченіе многихъ лѣтъ, проведенныхъ ими въ странствованіяхъ и въ погонѣ за здоровьемъ. Пріятно было, наконецъ, возвратиться въ старинный фамильный замокъ и вкусить тамъ отдыхъ, котораго такъ давно было лишено знатное семейство. Всѣ члены его, каждый по своему, испытывали на себѣ это отрадное ощущеніе; но больше всѣхъ наслаждался лордъ Комноръ. Его болтливыя наклонности и любовь къ мелкимъ подробностмъ жизни находили мало пищи въ большомъ лондонскомъ свѣтѣ, и особенно во время его пребыванія на континентѣ, такъ-какъ онъ затруднялся говорить и плохо понималъ пофранцузски. Кромѣ того, онъ, въ качествѣ богатаго землевладѣльца, любилъ знать, что дѣлается въ его помѣстьи, и какъ живутъ его арендаторы. Его занимали извѣстія о рожденіяхъ, бракахъ и смертяхъ, происходившихъ въ его владѣніяхъ, и онъ могъ похвалиться чисто царской памятью на лица. Однимъ словомъ, если перу случалось когда нибудь походить на старую бабу, то этотъ перъ былъ лордъ Комноръ. Но онъ отличался большимъ добродушіемъ и разъѣзжалъ на своей старой кобылѣ всегда съ карманами, полными полупенсами для дѣтей и маленькими сверточками табаку для стариковъ. Онъ любилъ вечеромъ поболтать за чашкой чаю въ комнатѣ своей жены, при чемъ разсказывалъ все, что видѣлъ и слышалъ въ теченіе дня. Леди Комноръ находилась именно въ томъ періодѣ выздоравливанія, когда подобнаго рода разговоръ особенно былъ ей пріятенъ. Но она впродолженіе всей своей жизни такъ строго преслѣдовала сплетни, что и теперь, не безъ удовольствія выслушивая ихъ, все-таки считала своей обязанностью порицать ихъ. Вскорѣ для всего семейства сдѣлалось привычкой, по возвращеніи съ прогулокъ и поѣздокъ по окрестностямъ, являться къ ней въ комнату, когда она послѣ своего ранняго обѣда пила чай, и тамъ, сидя у пылающаго камина, передавать ей мѣстныя новости, какія каждому привелось слышать въ теченіе утра. По окончаніи разсказовъ (но никакъ не прежде) всѣмъ приходилось, въ свою очередь, выслушивать отъ ея сіятельства коротенькую проповѣдь на хорошо извѣстные тексты, каковы: о томъ, какой мелочностью отзываются разговоры о дѣлахъ постороннихъ людей, о вѣроятной ложности собираемыхъ о нихъ свѣдѣній и о томъ, какъ дурно повторять ихъ.
   Въ одинъ ноябрскій вечеръ все семейство, по обыкновенію, собралось въ комнатѣ леди Комноръ. Сама она, одѣтая въ бѣлый пеньюаръ и окутанная въ богатую индійскую шаль, лежала на софѣ близь огня. Леди Гарріета сидѣла около самаго камина и маленькими щипцами подбирала уголья, слагая ихъ по срединѣ очага въ одну пылающую массу, которая распространяла въ комнатѣ пріятный запахъ. Леди Коксгевенъ вязала сѣтку для прикрыванія плодовъ -- занятіе, негребовавшее ни особеннаго вниманія, ни слишкомъ яркаго освѣщенія. На заднемъ планѣ служанка леди Комноръ разливала чай при слабомъ свѣтѣ одной восковой свѣчи. Глаза леди Комноръ были еще очень слабы и имъ нравился мягкій полумракъ, въ которомъ она покоилась. Высокія, обнаженныя деревья но ту сторону окна важно кивали верхушками и подъ дуновеніемъ внезапно поднявшагося вѣтра, повременамъ, стучали вѣтвями о стекла.
   Леди Комноръ имѣла обыкновеніе обрывать тѣхъ людей, къ которымъ была наиболѣе расположена. Мужъ ея постоянно подвергался ея нападкамъ; но это не мѣшало ей въ настоящій вечеръ, когда онъ болѣе обыкновеннаго запоздалъ, ожидать его съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ. Она упорно отказывалась отъ чаю; но всѣ знали, что аппетитъ ея пропалъ единственно по той причинѣ, что не было графа, который всегда подавалъ ей чашку. При этомъ она ежедневно должна была напоминать ему, что любитъ сначала положить въ чай сахаръ, и потомъ уже подбавить въ него сливокъ, а онъ съ необыкновеннымъ постоянствомъ забывалъ ея привычку и ежедневно впадалъ въ одну и ту же ошибку. Наконецъ, онъ явился.
   -- Прошу прощенія, миледи... Я опоздалъ... Какъ, вы еще не пили чаю? воскликнулъ онъ и засуетился, спѣша скорѣй поднести женѣ ея чашку.
   -- Вѣдь вы знаете, что я никогда не наливаю сливокъ, не подсластивъ прежде чай, сказала она, дѣлая особенное удареніе на словѣ: "никогда".
   -- Ахъ, да! Какой я, право, глупецъ! Пора бы ужь, кажется, было запомнить мнѣ это! Но видите ли, я встрѣтился съ Шипшенксомъ, и онъ всему виной.
   -- Даже тому, что вы подаете сливки прежде сахару? спросила его жена.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! Ха, ха, ха! Вамъ, кажется, сегодня лучше, моя милая. Но, какъ я уже замѣтилъ, Шипшенксъ такой говорунъ, отъ него такъ трудно бываетъ отдѣлаться, что поневолѣ опоздаешь, когда съ нимъ встрѣтишься. Я не думалъ, что уже такъ поздно.
   -- Самое лучшее, что теперь, оторвавшись отъ него, вы можете сдѣлать, для того, чтобъ хоть сколько нибудь загладить свою вину -- это передать намъ вашъ разговоръ съ нимъ.
   -- Разговоръ! Развѣ я говорилъ о разговорѣ? Нѣтъ, я все молчалъ и только слушалъ его. У него всегда найдется, что разсказать, гораздо болѣе, чѣмъ у Престона, напримѣръ. Кстати, старикъ Шипшенксъ полагаетъ, что Престонъ скоро женится. Въ городѣ ходятъ толки о немъ и о дочери Гибсона. Ихъ встрѣтили вдвоемъ въ паркѣ; видѣли, какъ они переписываются; однимъ словомъ, дѣло такого рода, что необходимо должно кончиться свадьбой.
   -- Это очень огорчило бы меня, замѣтила леди Гарріета.-- Молли Гибсонъ мнѣ всегда нравилась, а образцоваго управляющаго, папа, я терпѣть не могу.
   -- Но во всемъ этомъ должно быть весьма мало правды, громкимъ шопотомъ произнесла леди Комноръ, обращаясь къ леди Гарріетѣ.-- Папа одинъ день собираетъ слухи, а на другой опровергаетъ ихъ.
   -- Да, но слышанное мною сегодня сильно смахиваетъ на истину. Шипшенксъ говоритъ, что всѣ старыя леди въ Голлингфордѣ толкуютъ объ этомъ и очень скандализируются!
   -- Такого рода исторія, по моему мнѣнію, очень неблаговидна. Удивляюсь я, чего смотритъ Клеръ? сказала леди Коксгевенъ.
   -- А я полагаю, что настоящей героиней исторіи гораздо скорѣй можетъ быть собственная дочь Клеръ -- этотъ красивый котенокъ, мисъ Киркпатрикъ, возразила, леди Гарріета.-- Она очень похожа на героиню въ комедіи; а тамъ, сколько мнѣ помнится, юныя леди всегда отличаются большой ловкостью въ ведепіи невинныхъ интригъ. Что же касается до Молли Гибсонъ, то въ ней есть какая-то неловкость, то, что французы называютъ gaucherie, которая дѣлаетъ ее совершенно неспособной къ такого рода таинственнымъ продѣлкамъ. Дитя это -- олицетворенная правдивость и искренность. Папа, увѣрены ли вы въ томъ, что мистеръ Шипшенксъ, говоря о событіяхъ, возбудившихъ толки въ Голлингфордѣ, назвалъ мисъ Гибсонъ, а не мисъ Киркпатрикъ? Послѣдняя, пожалуй, годится для мистера Престона; но если дѣло идетъ дѣйствительно о моемъ маленькомъ другѣ Молли, то я отправлюсь въ церковь и не позволю совершиться ихъ свадьбѣ.
   -- Мнѣ совершенно непонятно, Гарріета, что заставляешь тебя всегда принимать такое участіе въ дѣлахъ голлингфордскаго мелкаго люда.
   -- Мама, я только плачу имъ тою же монетой. Они, съ своей стороны, какъ нельзя живѣе интересуются всѣми нашими поступками и словами. Еслибъ я выходила замужъ, они, конечно, постарались бы узнать всѣ малѣйшія подробности, хоть сколько-нибудь касающіяся столь важнаго событія: когда и гдѣ мы впервые встрѣтились, что другъ другу сказали, въ чемъ я была одѣта и какъ онъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе, лично или письменно? Добрѣйшія мисъ Броунингъ, безъ сомнѣнія, досканально изучили способъ ухода за дѣтьми и воспитанія, которому слѣдуетъ Мери. Самая простая учтивость требуетъ, чтобъ мы, съ нашей стороны, интересовались тѣмъ, что у нихъ дѣлается. Я принадлежу къ одной породѣ людей съ папа и люблю знать всѣ мѣстныя новости.
   -- Особенно, когда онѣ приправлены скандаломъ и неприличіемъ, какъ въ настоящемъ случаѣ, сказала леди Комноръ съ язвительностью больной, еще не совсѣмъ оправившейся отъ раздражительности, неразлучной почти съ физическими страданіями. Леди Гарріета покраснѣла, но успѣла побороть свое неудовольствіе и отвѣчала болѣе серьёзнымъ тономъ:
   -- Я дѣйствительно интересуюсь Молли Гибсонъ, и не скрываю этого. Я и люблю и уважаю ее, и мнѣ очень не нравится, что ея имя соединяютъ съ именемъ мистера Престона. Я почти увѣрена, что папа или ошибся, или ослышался.
   -- Нѣтъ, моя милая. Я съ точностью повторилъ то, что слышалъ. Если это не нравится тебѣ и миледи, то я сожалѣю, зачѣмъ вамъ сказалъ это. Но Шипшенксъ назвалъ мисъ Гибсонъ и порицалъ ее за способъ, какимъ она вела дѣло. Престонъ, по его мнѣнію, хорошая для нея партія, и никто бы, безъ сомнѣнія, не сталъ противиться ихъ соединенію. Но я постараюсь найдти для васъ болѣе пріятныя новости. Старый Марджери, жившій въ сторожовскомъ домикѣ, умеръ. Въ вашей школѣ не могутъ найдти никого, кто училъ бы стиркѣ тонкаго бѣлья. Робертъ Галь въ прошломъ году продалъ яблокъ на сорокъ фунтовъ.
   Такимъ образомъ, вниманіе всѣхъ было отвлечено отъ Молли. Одна леди Гарріета, заинтересованная и удивленная, не переставала думать о томъ, что слышала.
   -- Я предостерегала ее на его счетъ въ день свадьбы ея отца. И какъ она прямо и откровенно объяснялась тогда со мной. Нѣтъ, я не вѣрю ничему дурному о ней. Все это выдумка стараго Шипшенкса или слѣдствіе его глухоты: онъ чего не дослышитъ, то самъ присочинитъ.
   На слѣдующій день леди Гарріета поѣхала въ Голлингфордъ и, съ цѣлью удовлетворить своему любопытству, извѣстила мисъ Броунингъ. Она никогда не завела бы рѣчь о столь щекотливомъ предметѣ ни съ кѣмъ изъ тѣхъ, кого не считала истинными друзьями Молли. Еслибъ мистеръ Шипшенксъ только заикнулся при ней объ этомъ, въ то время, когда она ѣздила верхомъ съ отцомъ, она не замедлила бы остановить его откровенность однимъ изъ тѣхъ горделивыхъ взглядовъ, которые, на случай нужды, всегда находились у нея въ распоряженіи. Но теперь она во что бы то ни стало желала добиться истины, и безъ приготовленій, прямо приступила къ дѣлу.
   -- Что это за толки ходятъ о моемъ маленькомъ другѣ Молли Гибсонъ и о мистерѣ Престонѣ? спросила она у мисъ Броунингъ.
   -- О, леди Гарріета! Вы слышали? Какъ намъ это жаль!
   -- Что жаль?
   -- Прошу извиненія у вашего сіятельства, но, я полагаю, намъ лучше молчать, пока мы не узнаемъ, что изъ всего этого вамъ извѣстно, сказала мисъ Броунингъ.
   -- Нѣтъ, съ легкимъ смѣхомъ возразила леди Гарріета.-- Я не скажу вамъ ничего, пока не увѣрюсь, что вы болѣе меня знаете. Тогда мы помѣняемся нашими свѣдѣніями.
   -- Я боюсь, что бѣдной Молли тутъ не до смѣху, сказала мисъ Броунингъ, качая головой.-- Въ городѣ ходятъ очень дурные слухи о ней!
   -- Но я имъ не вѣрю, ни на волосъ не вѣрю! воскликнула мисъ Фёбе, съ трудомъ удерживая слезы.
   -- И я также, сказала леди Гарріета, беря за руку добрую старую дѣвушку.
   -- Прекрасно говорить, что ты не вѣришь, Фёбе; но желала бы я знать, кто первый, вопреки моему желанію, заставилъ меня всему повѣрить?
   -- Я только передала тебѣ факты, которые сама слышала отъ мистрисъ Гуденофъ, сестра. Но еслибъ ты видѣла такъ, какъ я, бѣдную, кроткую Молли, сидящую въ углу комнаты, одинокую и съ тоскливымъ видомъ перелистывающую томъ: Красавицъ Англіи и Уэльса! До конца вечера оставалась она терпѣливой и спокойной, хотя была очень блѣдна... нѣтъ, нѣтъ, какіе бы факты ни приводились въ подтвержденіе ея дурнаго поведенія, я ничему не повѣрю.
   И мисъ Фёбе, со слезами на глазахъ, сидѣла, какъ олицетворенное недовѣріе къ самымъ неопровержимымъ доказательствамъ виновности Молли.
   -- А я опять повторяю, что вполнѣ раздѣляю ваше мнѣніе, сказала леди Гарріета.
   -- Но какъ вы, ваше сіятельство, объясните ея свиданія съ мистеромъ Престономъ на открытомъ воздухѣ, въ разныхъ мѣстахъ и въ неприличные часы? спросила мисъ Броунингъ, которая, надо ей отдать справедливость, охотно присоединилась бы къ защитникамъ Молли, еслибъ въ то же время могла сохранить свою репутацію женщины, всегда выводящей изъ фактовъ самыя логическія сужденія.-- Я даже посылала за ея отцомъ и имѣла съ нимъ объясненіе. Мнѣ казалось, что онъ по меньшей мѣрѣ поколотитъ мистера Престона; но онъ, повидимому, не обратилъ на это никакого вниманія.
   -- Въ такомъ случаѣ мы можемъ быть увѣрены, что ему извѣстны обстоятельства, вполнѣ объясняющія дѣло, рѣшительно произнесла леди Гарріетъ.-- Могутъ существовать цѣлыя сотни оправданій ея поступкамъ.
   -- Мистеръ Гибсонъ не зналъ ни одного, когда я сочла своей обязанностью обо всемъ увѣдомить его, сказала мисъ Броунингъ.
   -- Можетъ быть, мистеръ Престонъ женихъ мисъ Киркпатрикъ, и Молли служитъ имъ посредницей.
   -- Я не вижу, чтобъ предположеніе вашего сіятельства во многомъ измѣняло дѣло и оправдывало Молли. Если онъ честнымъ образомъ помолвленъ съ Цинціей Киркпатрикъ, то почему бы ему открыто не навѣщать ее въ домѣ мистера Гибсона? И къ чему стала бы вмѣшиваться Молли въ ихъ тайныя сношенія?
   -- На все вдругъ не найдешь объясненія, нѣсколько нетерпѣливо замѣтила леди Гарріета. Здравый смыслъ былъ, очевидно, противъ нея.-- Но вѣра моя въ Молли Гибсонъ остается непоколебима. Я увѣрена, что она не могла сдѣлать ничего очень дурнаго. Мнѣ очень хочется зайдти за ней; мистрисъ Гибсонъ больна воспаленіемъ и не выходитъ изъ своей комнаты; я могу, взявъ поэтому Молли съ собой, отправиться съ визитами ко всѣмъ голлингфордскимъ жительницамъ, начиная съ мистрисъ Гуденофъ, которая первая распустила о ней всѣ эти слухи. Но сегодня мнѣ нѣтъ времени. Я дала слово папа встрѣтиться съ нимъ въ три часа, а теперь уже скоро три. Помните, мисъ Фёбе, вы и я, мы обѣ вступаемъ въ бой со свѣтомъ, ради защиты оскорбляемой дѣвушки.
   -- Донъ-Кихотъ и Санчо-Панса? сказала она самой себѣ, быстро спускаясь съ лѣстницы домика мисъ Броунингъ.
   -- Право, это нехорошо съ твоей стороны, Фёбе, упрекнула мисъ Броунингъ сестру, лишь только осталась съ ней наединѣ.-- Сначала ты, противъ моей воли, убѣждаешь меня въ справедливости дурныхъ слуховъ и, тѣмъ самымъ, заставляешь дѣлать весьма непріятныя вещи. Потомъ вдругъ обращаешься противъ меня, кричишь и утверждаешь, что ничему не вѣришь и, такимъ образомъ, дѣлаешь изъ меня какую-то людоѣдку. Нѣтъ! Что ни говори въ свое оправданіе, я не стану и слушать тебя!
   Леди Гарріета, между тѣмъ, ѣхала верхомъ домой въ сопровожденіи отца. Она, повидимому, слушала то, что онъ говирилъ ей; въ сущности же, мало обращала вниманія на его слова, нысленно стараясь объяснить себѣ странныя свиданія Молли съ мистеромъ Престономъ. Но, какъ говорятъ французы, quand on parle de l'âne on en voit les oreilles: лишь только завернули они за одинъ изъ поворотовъ дороги, какъ взорамъ ихъ представился не кто иной, какъ самъ мистеръ Престонъ. Онъ ѣхалъ къ нимъ на встрѣчу на своей красивой лошади и одѣтый въ изящный, безукоризненно сшитый, только что съ иголочки костюмъ для верховой ѣзды.
   Графъ въ своей поношенной одеждѣ, трясясь на старой клячѣ, весело окликнулъ его.
   -- А, Престонъ! Здравствуйте! Какъ поживаете? Я только что думалъ о томъ, какъ бы не забыть спросить васъ насчетъ луга близь фермы Томъ. Джонъ Бриккиль хочетъ вснахать его и засѣять. Весь-то лугъ едва-ли занимаетъ два акра земли.
   Пока они толковали о Джонѣ Бриккилѣ, леди Гарріета порѣшила въ своемъ умѣ обратиться къ самому Престону за разъясненіемъ тайны, которая такъ неотступно преслѣдовала ее. Лишь только ея отецъ замолчалъ, она сказала:
   -- Мистеръ Престонъ, позволите ли вы мнѣ сдѣлать вамъ два-три вопроса, съ цѣлью разсѣять сомнѣнія, которыя меня тревожатъ?
   -- Безъ сомнѣнія. Я почту себя счастливымъ сообщить вамъ всѣ свѣдѣнія, какія только въ моей власти.
   Вслѣдъ за тѣмъ онъ вспомнилъ угрозу Молли -- обратиться съ жалобой на него къ леди Гарріетѣ. Но отступать было уже поздно: она являлась побѣдительницей, и ему ничего болѣе не оставалось, какъ признать себя побѣжденнымъ. Конечно, она будетъ на столько великодушна, что послѣ этого оставитъ его въ покоѣ.
   -- Въ Голлингфордѣ ходятъ слухи о васъ въ связи съ именемъ мисъ Гибсонъ. Можемъ мы поздравить васъ, какъ жениха этой молодой особы?
   -- Кстати, Престонъ, намъ слѣдовало бы ужь давно это сдѣлать, поспѣшно перебилъ добродушный лордъ Комноръ, съ цѣлью сгладить что было рѣзкаго въ словахъ дочери. Но та спокойно продолжала:
   -- Мистеръ Престонъ еще не сказалъ намъ, папа, справедливы ли эти слухи.
   Она смотрѣла на него съ видомъ особы, ожидавшей отвѣта, и непремѣнно правдиваго.
   -- Я не на столько счастливъ, отвѣчалъ онъ, стараясь незамѣтно заставить лошадь скакать и безпокоиться.
   -- Въ такомъ случаѣ я могу опровергнуть слухъ? живо проговорила леди Гарріета.-- Или вы имѣете причины надѣяться, что онъ современемъ окажется справедливымъ? Я спрашиваю потому, что подобнаго рода слухи, если они не имѣютъ основанія, всегда вредятъ молодымъ дѣвушкамъ.
   -- Удаляютъ отъ нихъ другихъ жениховъ, вмѣшался лордъ Комноръ, повидимому, весьма довольный своей догадливостью. Леди Гарріета продолжала:
   -- А я очень интересуюсь мисъ Гибсонъ.
   Мистеръ Престонъ видѣлъ, что "попался". Вопросъ теперь заключался въ томъ, какъ много она изъ всего этого знала.
   -- Я не ожидаю и не надѣюсь, чтобы мои отношенія къ мисъ Гибсонъ когда либо измѣнились и сдѣлались болѣе интимными. Я буду очень радъ, если этотъ прямой отвѣтъ разсѣетъ сомнѣнія вашего сіятельства.
   Онъ не могъ удержаться и не придать послѣднимъ словамъ значительнаго оттѣнка дерзости. Не столько самая рѣчь его, сколько тонъ, какимъ онъ произнесъ ее, и взглядъ, которымъ ее сопровождалъ, имѣли вызывающій характеръ. Въ нихъ точно заключался вопросъ: по какому праву леди Гарріета пристаетъ къ нему? Этотъ оттѣнокъ дерзости возбудилъ въ ней негодованіе, котораго она и не думала сдерживать въ отношеніи къ лицу, незанимавшему одинаковаго съ ней положенія въ свѣтѣ.
   -- Извѣстно ли вамъ, сэръ, какой вредъ вы можете нанести репутаціи молодой дѣвушки, встрѣчаясь съ ней въ уединенныхъ мѣстахъ и задерживая ее въ продолжительныхъ разговорахъ? Вы можете подать поводъ -- вы уже подали поводъ къ различнымъ толкамъ.
   -- Милая Гарріета, ужь не слишкомъ ли далеко ты зашла? Ты не знаешь... Мистеръ Престонъ, можетъ быть, имѣетъ намѣренія...
   -- Нѣтъ, милордъ. Я не имѣю никакого намѣренія насчетъ мисъ Гибсонъ. Она, безъ всякаго сомнѣнія, весьма достойная молодая особа.. Леди Гарріета, повидимому, рѣшилась довести меня до крайности, и мнѣ ничего болѣе не остается, какъ сознаться... что весьма непріятно въ подобнаго рода вещахъ... сознаться, что а обманутый человѣкъ. Мисъ Киркпатрикъ довольно давно тому назадъ, дала мнѣ слово, которое теперь взяла назадъ. Мои свиданія съ мисъ Гибсонъ далеко не были пріятнаго свойства. Вы легко этому повѣрите, если я скажу вамъ, что она внушила мисъ Киркпатрикъ этотъ рѣшительный шагъ; во всякомъ случаѣ, она играла тутъ важную роль. Удовлетворено ли теперь любопытство -- заключилъ онъ съ особеннымъ удареніемъ на послѣднемъ словѣ -- вашего сіятельства этимъ нѣсколько унизительнымъ для меня признаніемъ?
   -- Милая Гарріета, ты зашла слишкомъ далеко. Мы не имѣли никакого права проникать въ тайны мистера Престона.
   -- Никакого, подтвердила леди Гарріета съ очаровательной, по своей простотѣ и искренности, улыбкой. То была первая улыбка, какой она наградила мистера Престона съ тѣхъ поръ, какъ тотъ, надѣясь на свою красоту, принялъ съ леди Гарріетой тонъ любезной фамильярности и вздумалъ ухаживать за ней, какъ-бы равный ей.
   -- Но я надѣюсь, онъ меня извинитъ, продолжала она все съ тѣмъ же благосклоннымъ видомъ, по которому онъ заключалъ, что теперь занялъ въ ея мнѣніи гораздо высшее мнѣніе, чѣмъ при началѣ этого разговора: -- надѣюсь, онъ извинитъ меня, когда узнаетъ, что злые языки подняли въ Голлингфордѣ самые неблагопріятные для мисъ Гибсонъ толки. А поводомъ къ нимъ послужили именно эти сношенія ея съ мистеромъ Престономъ, объяснивъ которыя, онъ оказалъ мнѣ истинную услугу.
   -- Я полагаю излишнимъ просить леди Гарріету смотрѣть на мое признаніе, какъ на довѣренную ей тайну, сказалъ мистеръ Престонъ.
   -- Конечно, конечно! отвѣчалъ графъ.-- Это само собой разумѣется. И онъ поѣхалъ домой, гдѣ немедленно разсказалъ, безъ сомнѣнія, по секрету, своей женѣ и леди Коксгевенъ весь разговоръ между леди Гарріетой и мистеромъ Престономъ. Леди Гарріетѣ въ теченіе нѣсколькихъ дней послѣ того пришлось выслушивать нравоученія насчетъ соблюденія приличій и хорошихъ манеръ. Она вознаградила себя за нихъ тѣмъ, что отправилась съ визитомъ къ Гибсонамъ. Мистрисъ Гибсонъ, все еще больная, спала, и потому леди Гарріета безъ труда увела гулять съ собой Молли, которая ничего не подозрѣвала. Леди Гарріета медленно прошлась съ ней раза два по главнымъ улицамъ городка, съ полчаса провела въ магазинѣ Гринстеда и, въ заключеніе, зашла къ мисъ Броунингъ; но, къ сожалѣнію, не застала сестеръ дома.
   -- А можетъ быть, это и къ лучшему, сказала она послѣ минутнаго размышленія.-- Я оставлю свою карточку и припишу на ней и ваше имя, Молли.
   Молли, нѣсколько удивленная тѣмъ, что ею такъ безцеремонно завладѣли на цѣлое утро, воскликнула:
   -- Не надо, прошу васъ, леди Гарріета! Я никогда не оставляю нигдѣ карточки -- да у меня ихъ и нѣтъ, а тѣмъ болѣе у мисъ Броунингъ, которыхъ я могу навѣщать безъ всякихъ церемоній, когда мнѣ только вздумается.
   -- Перестаньте, малютка, и не мѣшайте мнѣ. Сегодня мы будемъ поступать во всемъ, какъ слѣдуетъ, по всѣмъ правиламъ этикета.
   -- А теперь передайте мистрисъ Гибсонъ мое приглашеніе пріѣхать къ намъ на цѣлый день въ Тоуэрсъ. Мы пришлемъ за ней карету, лишь только она насъ увѣдомитъ, что достаточно оправилась. Нѣтъ, пусть она лучше проведетъ у насъ нѣсколько дней: въ настоящее время года выздоравливающимъ отъ серьёзныхъ болѣзней не годится выѣзжать по вечерамъ, даже въ каретѣ. Такъ говорила леди Гарріета, стоя на крыльцѣ домика мисъ Броунингъ и держа Молли за руку.-- Скажите ей, душенька, что я отчасти пріѣзжала и на ея счетъ; но, заставъ ее спящей, увела васъ гулять. Не забудьте также уговорить ее провести у насъ нѣсколько дней: перемѣна воздуха принесетъ ей пользу, а мама будетъ очень рада видѣть ее... скажите также и о каретѣ и о всемъ остальномъ... А теперь прощайте. Мы не потеряли даромъ сегодняшній день, но извлекли изъ него больше пользы, нежели вы думаете, продолжала она вслѣдъ Молли, которая уже не могла слышать ея словъ.
   -- Голлингфордъ не будетъ тѣмъ мѣстечкомъ, за какое я его приппмаю, если онъ послѣ сегодняшняго дня не возвратитъ своего расположенія этому милому ребёнку.
   

X.
Цинція въ крайности.

   Мистрисъ Гибсонъ очень медленно оправлялась отъ своего воспаленія, и прежде чѣмъ она успѣла на столько собраться съ силами, чтобъ воспользоваться приглашеніемъ леди Гарріеты и побывать въ Тоуэрсѣ, Цинція возвратилась изъ Лондона. Если при отъѣздѣ Цинціи, Молли на минуту и показалось, что прощаніе ея съ ней могло бы быть нѣжнѣе и не столь поспѣшно, то теперь, когда Цинція снова очутилась въ Голлингфордѣ, она раскаявалась въ этой мгновенной мысли, почти безсознательно тогда промелькнувшей у нея въ головѣ. Молодыя дѣвушки встрѣтились съ прежнимъ дружелюбіемъ; обнявшись, отправились онѣ наверхъ въ гостиную, и тамъ, сидя рука въ руку, вели живой, интимный разговоръ. Теперь, когда Цинція чувствовала, что съ души ея была снята тяжесть непріятной тайны, обращеніе изъ перемѣнчиваго и нѣсколько порывистаго сдѣлалось гораздо спокойнѣе и ровнѣе.
   -- Какой пріятный, уготный видъ имѣютъ наши комнаты! сказала она.-- Одного только желала бы я, мама: застать васъ посильнѣе и поздоровѣе; ваша болѣзнь доставляетъ мнѣ единственное печальное ощущеніе при возвращеніи моемъ домой. Молли, отчего вы не послали за мной?
   -- Я хотѣла... начала Молли.
   -- Но я ей не позволила, перебила мистрисъ Гибсонъ.-- Тебѣ въ Лондонѣ было гораздо лучше, чѣмъ здѣсь, а пользы ты мнѣ никакой не могла бы оказать. Къ тому же, твои письма доставляли мнѣ весьма пріятное развлеченіе. Но теперь, Еленъ поправляется, я почти совсѣмъ здорова, и ты пріѣхала, какъ нельзя болѣе во время: къ самому благотворительному балу.
   -- Мы этотъ годъ не поѣдемъ на балъ, мама, рѣшительно произнесла Цинція.-- Если я не ошибаюсь, онъ назначенъ двадцать-пятаго числа: вы къ тому времени еще не будете въ состояніи сопровождать насъ.
   -- Вы, кажется, всѣ сговорились дѣлать меня больнѣе, чѣмъ есть, съ неудовольствіемъ сказала мистрисъ Гибсонъ. Она принадлежала къ числу тѣхъ людей, которые, слегка больные, любятъ преувеличивать свои страданія, и напротивъ, если ихъ посѣтитъ серьёзная болѣзнь, неохотно признаютъ надъ собой ея власть, и неохотно отказываются, ради нея, отъ удовольствій и выѣздовъ. Но на этотъ разъ мистеръ Гибсонъ настоялъ на своемъ и не пустилъ ее на балъ, въ которомъ она такъ желала принять участіе; вслѣдствіе чего во всемъ домѣ распространилось уныніе, коснувшееся даже всегда веселой и живой Цинціи. Немалаго труда стоило Молли поддерживать бодрость духа, какъ въ самой себѣ, такъ и въ своихъ двухъ компаньонкахъ. Дурное состояніе здоровья, конечно, объясняло печальный видъ мистрисъ Гибсонъ, но почему Цинція была такъ задумчива и молчалива? Молли тщетно старалась найдти тому причину. Ее особенно смущали похвалы, которыя Цинція повременамъ сама себѣ воздавала за какой-то таинственный, будто бы совершенный ею подвигъ. Молли, благодаря своей молодости и неопытности, вѣрила, что всякое доброе дѣло, всякое исполненіе долга неизбѣжно влечетъ за собой довольство духа и веселость, порождаемыя спокойной совѣстью. Съ Цинціей, она видѣла, было не такъ. Въ случаяхъ, когда на ту находили припадки, особенно унынія, она имѣла обыкновеніе обращаться къ Молли съ рѣчами въ родѣ слѣдующихъ:
   -- Ну, Молли, вы должны дать отдыхъ моей добродѣтели. Она этотъ годъ принесла такую богатую жатву! Я такъ хорошо вела себя -- еслибъ вы все знали!-- Или: Право, Молли, моей добродѣтели пора спуститься съ облаковъ! Ей немало было работы въ Лондонѣ. Она похожа на коршуна, который нѣсколько времени высоко паритъ надъ землей, а потомъ вдругъ опускается на землю и запутывается въ терновникѣ и разнаго рода колючихъ растеніяхъ. Все это аллегорія, вы понимаете. Мнѣ хочется, чтобъ вы повѣрили въ мою необыкновенную добродѣтель, пока я была въ отсутствіи, и такимъ образомъ признали за мной право упасть наконецъ въ терновникъ, который садитъ и раститъ на моемъ пути мама.
   Но Молли уже знала по опыту, какъ Цинція любила намекать на какія-то тайны, которыхъ ни чуть не намѣревалась открывать, и потому, хотя слова Цинціи и подстрекали иногда ея любопытство, однако, не производили на нее особенно сильнаго впечатлѣнія. Въ одинъ прекрасный день, впрочемъ, тайна сама собой раскрылась. Оказалось, что мистеръ Гендерсонъ дѣлалъ Цинціи предложеніе, во время ея пребыванія въ Лондонѣ, и получилъ отказъ. Взвѣсивъ всѣ обстоятельства, Молли никакъ не могла согласиться съ тѣмъ, что поступокъ этотъ заслуживалъ такихъ необыкновенныхъ похвалъ, какія Цинція сама себѣ расточала. Открытіе тайны совершилось слѣдующимъ образомъ. Со времени своей болѣзни, мистрисъ Гибсонъ завтракала по утрамъ въ постели, вслѣдствіе чего, всѣ письма, адресованныя на ея имя, приносились къ ней въ спальню на подносѣ, вмѣстѣ съ завтракомъ. Въ одно утро, она явилась въ гостиную ранѣе обыкновеннаго съ раскрытымъ письмомъ въ рукахъ.
   -- Я получила письмо отъ тётушки Киркпатрикъ, Цинція. Она присылаетъ мнѣ мои дивиденды, такъ-какъ самъ дядя очень занятъ. Но что это значитъ, Цинція? И она указала ей пальцемъ на одно мѣсто письма. Цинція отложила въ сторону свое вязанье и начала читать. Вдругъ лицо ея вспыхнуло, и потомъ быстро покрылось смертельной блѣдностью. Она взглянула на Молли, какъ-бы ища почерпнуть мужество въ ясномъ выраженіи ея прекрасныхъ глазъ.
   -- Это значитъ, мама... я ужь лучше вамъ прямо скажу... это значитъ, что мистеръ Гендерсонъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе, а я отказала ему.
   -- Отказала, и безъ моего вѣдома, предоставляя случаю довести это до моего свѣдѣнія! Право, Цинція, это очень, очень нехорошо съ твоей стороны! И что могло тебя заставить отказать мистеру Гендерсону? Онъ такой прекрасный молодой человѣкъ, настоящій джентльменъ. Къ тому же, дядя мнѣ говорилъ, что у него очень порядочное и совершенно независимое состояніе.
   -- Мама, вы забываете, что я дала слово Роджеру Гамлею? спокойно возразила Цинція.
   -- Нѣтъ, я не забываю: какъ бы я могла забыть это, когда Молли то и дѣло твердитъ о твоей "помолвкѣ". Но, право, если принять въ соображеніе всѣ обстоятельства, всѣ случайности, какія могутъ встрѣтиться... да, къ тому же ты и не давала ему рѣшительнаго слова, и Гендерсонъ самъ какъ будто предвидѣлъ возможность чего-либо подобнаго.
   -- Чего именно, мама? рѣзко спросила Цинція.
   -- Болѣе выгоднаго предложенія. Ему слѣдовало знать, что ты, пожалуй, современенъ измѣнишь свое намѣреніе и встрѣтишься съ кѣмъ-нибудь, кто тебѣ болѣе прійдется по сердцу: ты еще такъ мало видѣла людей! Цинція сдѣлала нетерпѣливое движеніе, какъ-бы аіелая остановить мать.
   -- Я никогда не говорила, что онъ мнѣ больше нравится. Какъ вы можете утверждать такія вещи, мама? Я выхожу замужъ за Роджера, и это мое послѣднее слово. Впередъ я не желаю болѣе возвращаться къ этому предмету. Она встала и вышла изъ комнаты.
   -- Она выходитъ замужъ за Роджера! Прекрасно! Но кто поручится, что онъ вернется назадъ живой? А если и вернется, то на какія деньги они его женятъ, желала бы я знать? Я не говорю, что ей слѣдовало принять предложеніе мистера Гендерсона, хотя я увѣрена, что онъ ей нравятся, и по моему мнѣнію на пути истинной любви никогда не должно воздвигать препятствій; во ей не надо было отказывать ему рѣшительно, пока... пока мы не увидимъ, какой оборотъ примутъ дѣла. И здоровье мое въ такомъ еще дурномъ состояніи! У меня отъ волненія сдѣлалось сильное біеніе сердца. Право, это просто жестоко со стороны Цинціи!
   -- Конечно... начала Молли и внезапно остановилась, вспомнивъ, что мачиха ея еще слишкомъ слаба и не въ состояніи выносить никакого противорѣчія безъ сильнаго раздраженія. Она поспѣшила перенести разговоръ на другой предметъ, заговорила о лекарствахъ противъ біенія сердца и воздержалась отъ всякаго выраженія негодованія, которое овладѣло ею при мысли, объ измѣнѣ, какую готовили Роджеру. Но оставшись наединѣ съ Цинціей, Молли выказала гораздо менѣе терпимости и состраданія, Цинція сказала ей:
   -- Ну, Молли, теперь вамъ все извѣстно. Мнѣ давно хотѣлось съ вами объ этомъ поговорить, но я почему-то не могла собраться съ духомъ.
   -- Я полагаю, это было повтореніе исторіи съ мистеромъ Коксомъ, серьёзно замѣтила Молли.-- Вы желали быть только пріятной, а онъ принялъ дѣло за серьёзное.
   -- Не знаю, со вздохомъ отвѣчала Цинція.-- То-есть я не знаю, была я или нѣтъ пріятна, но онъ оказывалъ мнѣ большое вниманіе. Тѣмъ не, менѣе, я никакъ не ожидала, что все это окончится такимъ образомъ. А впрочемъ, объ этомъ безполезно думать.
   -- Совершенно безполезно, подтвердила Молли. Въ ея глазахъ самый добрый и пріятный человѣкъ въ мірѣ, не могъ выдержать сравненія съ Роджеромъ, который, казалось ей, стоялъ совершенно отдѣльно, на какой-то недосягаемой высотѣ. Молодыя дѣвушки послѣ того довольно долго молчали, и когда Цинція снова заговорила, въ голосѣ ея слышалось нѣкоторое раздраженіе, хотя слова ея и относились къ совершенно постороннему предмету. Она уже болѣе не дѣлала полу-шутливыхъ, полу-серьёзныхъ намековъ на свои недавнія геройскія усилія устоять въ добрѣ.
   Черезъ нѣсколько времени мистрисъ Гибсонъ наконецъ почувствовала себя въ состояніи воспользоваться неоднократно повторявшимся приглашеніемъ побывать въ Тоуэрсѣ и рѣшилась поѣхать туда дня на два. Леди Гарріета говорила ей, что она этимъ окажетъ имъ настоящую услугу, доставивъ развлеченіе леди Комноръ, которая, вслѣдствіе плохаго состоянія здоровья, продолжала вести уединенную и однообразную жизнь. Мистрисъ Гибсонъ чувствовала себя значительно польщенной тѣмъ, что въ ней наконецъ какъ будто дѣйствительно нуждались, тогда какъ обыкновенно она только тѣшила себя мыслью, будто необходима для полнаго благосостоянія знатнаго семейства. Леди Комноръ вступила въ тотъ фазисъ выздоровленія, какой свойственъ многимъ больнымъ. Жизненный источникъ въ ней снова началъ течь быстро и свободно, а вмѣстѣ съ тѣмъ и опять выдвинулись на первый планъ желанія, цѣли и стремленія, которыя въ тяжкій періодъ ея болѣзни стушевались-было и замолкли. Но физическія ея силы еще не настолько возвратились, чтобъ ни въ чемъ не отставать отъ внушеній ея энергической воли. Этотъ разладъ между тѣломъ слабымъ и неспособнымъ выносить усталость, и духомъ суровымъ, повергалъ ея сіятельство въ уныніе и дѣлалъ ее иногда очень раздражительной. Мистрисъ Гибсонъ, съ своей стороны, еще недостаточно окрѣпла для роли souffre douleur. Вслѣдствіе этого визитъ ея въ Тоуэрсъ оказался далеко не столь пріятнымъ, какъ она ожидала. Леди Коксгевенъ и леди Гарріета, хорошо знавшія, въ какомъ состояніи находились здоровье и расположеніе духа ихъ матери, но весьма мало и рѣдко говорившія о томъ и другомъ между собой, старались не оставлять Клеръ слишкомъ долго наединѣ съ леди Комноръ. Но не разъ приходилось заставать Клеръ въ слезахъ, а леди Комноръ разглагольствующую о какомъ-нибудь предметѣ, о которомъ она много размышляла въ теченіе своей болѣзни. Мистрисъ Гибсонъ всегда была склонна принимать на свой счетъ замѣчанія и нападки строгой леди на тотъ или другой порокъ или недостатокъ, которые та считала себя призванной искоренить въ мірѣ. Въ этихъ случаяхъ она защищала ихъ съ упорствомъ, какъ будто они составляли ея неотъемлемую принадлежность. На второй и послѣдній день ея пребыванія въ Тоуэрсѣ леди Гарріета, войдя въ комнату матери, услышала, какъ та громко и горячо о чемъ-то разсуждала. Клеръ покорно слушала ее, но, въ то же время, имѣла самый несчастный и въ высшей степени огорченный видъ.
   -- Что случилось, милая мама? Не слишкомъ ли вы себя утомляете разговоромъ?
   -- Нисколько! Я только доказывала безуміе нѣкоторыхъ людей, стремящихся одѣваться свыше своего состоянія. Я начала съ того, что заговорила съ Клеръ о нравахъ и обычаяхътѣхъ дней, когда еще жила моя бабушка. Тогда каждый классъ общества носилъ свой особенный костюмъ: слуги не подражали купцамъ, купцы дворянамъ. А эта глупая женщина ничего лучшаго не придумала, какъ защищать свое собственное платье, точно я обвиняла ее или думала только о ней! Этакій вздоръ! Право, Клеръ, вашъ мужъ совсѣмъ избаловалъ васъ. Вы ничего не можете слышать, о чемъ бы ни говорили, не принимая этого на свой счетъ. Какъ это люди могутъ думать, что ихъ ошибки и недостатки составляютъ предметъ постоянныхъ размышленій ихъ ближнихъ, какъ будто на свѣтѣ только и дѣла, что заниматься созерцаніемъ ихъ личныхъ качествъ и добродѣтелей.
   -- Леди Комноръ утверждала сейчасъ, что эта матерія понизилась въ цѣнѣ. Я купила ее по окончаніи сезона, сказала мистрисъ Гибсонъ, дотрогиваясь до своего дѣйствительно прекраснаго платья и впадая снова въ ошибку, которая и была главной причиной настоящаго неудовольствія миледи.
   -- Опять, Клеръ! Сколько еще разъ должна я вамъ повторить, что не думала ни о васъ, ни о вашихъ платьяхъ, ни о томъ, дорого или дешево они стоятъ. За нихъ платитъ вашъ мужъ; и это его, а не мое дѣло, если вы на вашъ туалетъ тратите больше, чѣмъ слѣдуетъ.
   -- Все платье обошлось мнѣ въ пять гиней, несмотря ни на что, продолжала защищаться мистрисъ Гибсонъ.
   -- Оно очень красиво, сказала леди Гарріета, наклоняясь, чтобы поближе разсмотрѣть его и надѣясь тѣмъ утѣшить бѣдную, обиженную женщину.
   Но леди Комноръ продолжала.
   -- Нѣтъ! Вамъ слѣдовало бы о сю пору знать меня получше. Я люблю откровенно высказывать свою мысль и никогда не говорю обиняками. Слова мои всегда идутъ прямо къ цѣли. Я вамъ безъ церемоніи скажу, въ чемъ васъ нахожу виноватой, Клеръ, если вы желаете знать это. Вы до того избаловали вашу дочь, что она сама, кажется, не знаетъ, чего хочетъ. Она безсовѣстно поступила съ мистеромъ Престономъ; и это вслѣдствіе дурнаго воспитанія, которое получила. Вся отвѣтственность ея поступка падаетъ на васъ.
   -- Мама, мама, сказала леди Гарріета: -- мистеръ Престонъ не желалъ, чтобы объ этомъ говорили.
   Мистрисъ Гибсонъ въ то же самое время воскликнула:
   -- Цинція, мистеръ Престонъ! И въ тонѣ ея выражалось такое изумленіе, что леди Комноръ, еслибъ она хоть сколько нибудь привыкла наблюдать надъ своими собесѣдниками и собесѣдницами, непремѣнно убѣдилась бы въ томъ, что мистрисъ Гибсонъ находится въ полномъ невѣдѣніи того факта, на который она намекала.
   -- Что касается до желаній мистера Престона, то мнѣ нѣтъ до нихъ дѣла, когда я считаю своей обязанностію указывать людямъ на ихъ ошибки, надменно возразила леди Комноръ, въ отвѣтъ на замѣчаніе леди Гарріеты.-- Неужели, Клеръ, вы станете утверждать, что ничего не знали о помолвкѣ вашей дочери съ мистеромъ Престономъ? Она нѣсколько времени... нѣтъ, кажется, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, дала ему слово, а теперь взяла его назадъ, и впутала въ эту гадкую исторію дочь Гибсона... которую... я забыла, какъ зовутъ. Она вздумала ея руками жаръ загребать, и сдѣлала ее и себя предметомъ городскихъ толковъ и сплетенъ. Я помню, въ молодости моей одну молодую дѣвушку звали: Джесси Кокетка. Если вы не станете получше смотрѣть за вашей дочерью, то и ей, пожалуй, дадутъ прозваніе въ такомъ же родѣ. Я говорю вамъ, какъ другъ, Клеръ, когда утверждаю, что эта молодая дѣвушка еще дастъ себя знать прежде, чѣмъ выйдетъ замужъ. Не подумайте, чтобъ я заботилась о чувствованіяхъ мистера Престона: ни чуть не бывало! Я даже не знаю, есть ли у него сердце; но за то мнѣ хорошо извѣстно, что прилично и что нѣтъ -- молодой дѣвушкѣ; кокетство, говорю вамъ, къ добру не ведетъ. Теперь вы обѣ можете уйти. Пришлите ко мнѣ Даусонъ; я устала и хочу немножко соснуть.
   -- Право, леди Комноръ... Неужели вы мнѣ не вѣрите? Я не думаю, чтобъ Цинція давала слово мистеру Престону. Онъ когда-то за ней ухаживалъ и я боялась...
   -- Позвоните Даусонъ, съ утомленіемъ произнесла леди Комноръ и закрыла глаза. Леди Гарріета слишкомъ хорошо знала мать, и потому, поспѣшила почти силою увести мистрисъ Гибсонъ, которая все время не переставала оправдываться и отвергать справедливость слуховъ, переданныхъ ей леди Комноръ.
   Прійдя въ свою комнату, леди Гарріета сказала:
   -- Послушайте, Клеръ, я вамъ все разскажу, какъ слѣдуетъ, и тогда вы должны будете повѣрить, такъ-какъ я получила всѣ эти свѣдѣнія отъ самого мистера Престона. Я слышала, что въ Голлингфордѣ ходили о немъ исторіи и, встрѣтясь съ нимъ, спросила, насколько онѣ справедливы. Онъ видимо предпочелъ бы не говорить объ этомъ: кому пріятно разсказывать о своихъ неудачахъ въ любви? Онъ взялъ съ меня и съ папа слово, что мы будемъ молчать; но папа не сдержалъ его, и вотъ на чемъ мама основала свои предположенія. Изо всего этого вы должны заключить, что они справедливы.
   -- Но Цинція помолвлена за другого человѣка -- повѣрьте мнѣ въ этомъ. Она отказалась еще отъ другой, очень хорошей партіи, которая представлялась ей въ Лондонѣ. Мистеръ Престонъ лежитъ въ основаніи всего зла.
   -- Нѣтъ! Въ этомъ случаѣ я полагаю, прелестная мисъ Цинція сама виновата въ томъ, что, давъ слово одному -- нѣтъ, двумъ человѣкамъ, заставила еще третьяго сдѣлать себѣ предложеніе. Я терпѣть не могу мистера Престона, но тѣмъ не менѣе нахожу, что его нельзя упрекнуть въ томъ, что онъ будто бы самъ создалъ себѣ соперниковъ, которые сдѣлали изъ него жертву.
   -- Не знаю, но я всегда чувствовала въ немъ врага, а мужчины имѣютъ такъ много способовъ вредить и мстить. Вы должны сознаться въ томъ, что не встрѣться онъ съ вами, мнѣ не пришлось бы подвергнуться гнѣву леди Комноръ.
   -- Она только хотѣла предостеречь васъ насчетъ Цинціи. Мама всегда была очень строга къ своимъ дочерямъ, и не терпѣла въ нихъ ни малѣйшаго кокетства. Мери въ этомъ отношенія очень похожа на нее.
   -- Но Цинція кокетничаетъ, и я не могу запретить ей этого. Она, впрочемъ, скромна и сдержанна, и всегда и во всѣхъ случаяхъ остается настоящей леди -- съ этимъ никто не можетъ не согласиться. Но у нея въ высшей степени привлекательное обращеніе, вліяніе котораго неотразимо дѣйствуетъ на мужчинъ и которое она, должно быть, отчасти наслѣдовала отъ меня.
   И она слабо улыбнулась, какъ-бы ожидая подтвержденія послѣднихъ словъ; но леди Гарріета молчала.
   -- Во всякомъ случаѣ, я поговорю съ ней и добьюсь, въ чемъ дѣло. Прошу васъ, скажите леди Комноръ, что меня до крайности взволновали ея упреки насчетъ платья и всего остальнаго. А оно стоило мнѣ всего пять гиней, тогда какъ настоящая его цѣна простирается до восьми!
   -- Не думайте болѣе объ этомъ. Посмотрите, какъ вы разгорѣлись! Вы точно въ лихорадочномъ состояніи. Я васъ слишкомъ долго оставила въ комнатѣ мама, гдѣ такъ жарко. Но еслибъ вы знали, какъ она довольна имѣть васъ у себя!
   И дѣйствительно, леди Комноръ была довольна, несмотря на постоянныя нравоученія, которыя читала Клеръ и которыя такъ огорчали бѣдную мистрисъ Гибсонъ. Но все-таки что-нибудь да значитъ быть бранимой графиней. Непріятное ощущеніе пройдетъ, и останется воспоминаніе, нелишенное нѣкоторой доли удовольствія. А леди Гарріета ласкала ее болѣе обыкновеннаго, какъ-бы стараясь вознаградить за то, что она претерпѣла въ комнатѣ больной. Леди Коксгевенъ говорила ей умныя рѣчи, приправленныя учеными и глубокомысленными разсужденіями: это было весьма лестно, хотя и не всегда понятно. Добрый, тихій и либеральный лордъ Комноръ не зналъ, какъ выразить ей свою благодарность за то, что она пріѣхала навѣстить леди Комноръ, и, наконецъ, чувствованія его приняли весьма осязательную форму лакомаго куска оленины, не говоря уже о болѣе мелкой дичи. Когда, возвращаясь домой въ тоуэрской каретѣ, мистрисъ Гибсонъ перебирала въ умѣ событія только что окончившагося визита, она видѣла въ немъ только одну непріятную сторону, а именно: дурное расположеніе духа ея сіятельства. Она приписывала его Цинціи, вмѣсто того, чтобъ согласиться съ членами семейства леди Комноръ, которые неоднократно ссылались при ней на плохое состояніе здоровья миледи и въ немъ видѣли единственную причину ея раздражительности. Мистрисъ Гибсонъ не намѣревалась упрекать дочь за поведеніе, которое еще не было вполнѣ разъяснено, и могло быть въ концѣ-концовъ совершенно оправдано. Но, заставъ Цинцію одну въ гостиной, она томно опустилась въ кресло, и не совсѣмъ-то ласково отвѣчала на привѣтствіе молодой дѣвушки.
   -- А, мама! Какъ вы себя чувствуете? Мы не ожидали васъ такъ рано! Позвольте я сниму съ васъ шляпку и шаль.
   -- Мой визитъ совсѣмъ не былъ такъ пріятенъ, чтобъ я желала еще продлить его, жалобно проговорила мистрисъ Гибсонъ, устремивъ глаза въ коверъ и придавъ своему лицу по возможности строгое выраженіе.
   -- Въ чемъ дѣло, мама? спросила Цинція.-- Кто огорчилъ васъ?
   -- Ты, Цинція -- ты! Могла ли я думать, когда ты родилась, что услышу о тебѣ такія рѣчи и должна буду выносить такія оскорбленія!
   Цинція откинула назадъ голову, и глаза ея засверкали гнѣвомъ.
   -- Какое имъ дѣло до меня, и что имъ вздумалось завести обо мнѣ какія бы то ни было рѣчи?
   -- Всѣ о тебѣ говорятъ; не мудрено, что и они заговорили. Лордъ Комноръ всегда знаетъ всѣ сплетни. Тебѣ слѣдуетъ быть осмотрительнѣе въ своихъ поступкахъ, Цинція, если ты не желаешь быть предметомъ городскихъ толковъ.
   -- Это зависитъ отъ того, что обо мнѣ говорятъ, отвѣчала Цинція, притворяясь спокойной, тогда какъ сердце ея сильно било тревогу. Она угадывала, въ чемъ дѣло.
   -- Для меня это, во всякомъ случаѣ, непріятно. Удивительно, какъ весело впервые узнавать отъ леди Комноръ о дурномъ поведеніи своей дочери, а потомъ выслушивать ея нравоученія насчетъ кокетства, непостоянства и прочаго, какъ будто я тутъ была отвѣтственное лицо! Могу тебя увѣрить, что мой визитъ на этотъ разъ былъ совсѣмъ испорченъ. Нѣтъ! Не трогай моей шали, я потомъ сама отнесу ее въ свою комнату.
   Цинціи ничего болѣе не оставалось, какъ сѣсть. Мать ея время отъ времени глубоко вздыхала.
   -- Можете вы мнѣ передать, что они обо мнѣ говорятъ? Если меня въ чемъ нибудь обвиняютъ, то я полагаю, мнѣ лучше знать, въ чемъ именно. А вотъ кстати и Молли. Дѣйствительно, въ эту самую минуту въ комнату вошла Молли, розовая и свѣжая послѣ утренней прогулки.-- Молли, мама возвратилась изъ Тоуэрса, гдѣ милордъ и миледи сдѣлали мнѣ честь и толковали о моихъ проступкахъ и преступленіяхъ, и я спрашиваю мама, въ чемъ именно они обвиняютъ меня. Я ничуть не намѣрена казаться добродѣтельнѣе другихъ людей, но не понимаю, какое дѣло графу и графинѣ до такого ничтожнаго существа, какъ я.
   -- Имъ до тебя и нѣтъ дѣла; но они сожалѣютъ обо мнѣ, возразила мистрисъ Гибсонъ.-- Кому пріятно знать, что имя его дѣтища во всѣхъ устахъ?
   -- Повторяю: все зависитъ отъ того, что именно произносятъ эти уста. Еслибъ я выходила замужъ за лорда Голлингфорда, то объ этомъ тоже всѣ толковали бы; но ни вы, ни я, мы и не подумали бы обижаться.
   -- Но дѣло не въ бракѣ съ лордомъ Голлингфордомъ, и потому нечего говорить вздоръ. Слухи ходятъ о томъ, что ты, будто бы, когда-то дала слово мистеру Престону выдти за него замужъ, а теперь отказываешься выполнить свое обѣщаніе. Она называетъ это кокетствомъ и разными другими нехорошими словами.
   -- Вы желаете, чтобъ я за него вышла, мама? спросила Циннія съ пылающими щеками и опущенными глазами. Молли стояла около нея, тоже сильно взволнованная, но не вполнѣ понимая, въ чемъ дѣло. Она оставалась тутъ только потому, что думала, Цинціи понадобится ея помощь или защита.
   -- Нѣтъ, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ, видимо смущенная вопросомъ.-- Конечно, не желаю. Ты уже связана съ Роджеромъ Гамлеемъ... весьма достойнымъ молодымъ человѣкомъ, въ томъ нѣтъ спору; только кто знаетъ, гдѣ онъ, живъ ли онъ, или умеръ? Къ тому же, у него нѣтъ ни гроша за душой.
   -- Извините. Мнѣ извѣстно, что мать оставила ему небольшое наслѣдство, такъ что онъ ни въ какомъ случаѣ не безъ гроша за душой. Кромѣ того, онъ, безъ сомнѣнія, составитъ себѣ имя, пріобрѣтетъ славу, а вмѣстѣ съ ней явятся и деньги, возразила Циннія.
   -- Ты связана съ нимъ, но связана и съ мистеромъ Престономъ, и такъ запуталась въ своихъ дѣлахъ (у мистрисъ Гибсонъ вертѣлось на языкѣ: "и заварила такую кашу", но она не рѣшилась произнести столь не изящное выраженіе), что теперь, когда является съ предложеніемъ красивый, пріятный молодой человѣкъ, въ полномъ смыслѣ слова джентльменъ, и вдобавокъ, еще богатый, ты принуждена отвѣчать ему отказомъ. Ты кончишь тѣмъ, что останешься старой дѣвушкой и разобьешь тѣмъ самымъ мое сердце.
   -- Я сама того же мнѣнія, спокойно отвѣчала Цинція.-- Мнѣ иногда кажется, что я именно принадлежу къ тому разряду женщинъ, изъ которыхъ впослѣдствіи выходятъ старыя дѣвы. Она говорила серьёзно и съ оттѣнкомъ грусти.
   Мистрисъ Гибсонъ продолжала:
   -- Я не имѣю претензій на твои секреты, но когда весь городъ о нихъ толкуетъ, я полагаю, мнѣ слѣдуетъ знать ихъ.
   -- Но, мама, я и не подозрѣвала, что служу предметомъ всеобщаго разговора; да и теперь не понимаю, какъ могло это случиться.
   -- И я ничего тутъ не разберу. Говорятъ, что ты дала мистеру Престону обѣщаніе выдти за него замужъ, и теперь должна была бы сдержать свое слово. Что я могу сдѣлать? Я въ этомъ случаѣ такъ же безсильна, какъ въ дѣлѣ твоего отказа мистеру Гендерсону; а между тѣмъ меня обвиняютъ въ твоемъ дурномъ поведеніи. Я нахожу это просто жестокимъ! Мистрисъ Гибсонъ заплакала, и въ ту же самую минуту въ комнату вошелъ ея мужъ.
   -- Ты дома, моя милая! Очень радъ тебя видѣть, сказалъ онъ, подходя къ ней и цалуя ее въ щеку.-- Но что это? Слезы? И онъ отъ всей души пожелалъ снова очутиться гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ.
   -- Да, сказала она, вставая и стараясь во что бы то ни стало возбудить участіе къ себѣ.-- Я возвратилась домой и разсказываю Цинціи, какъ леди Комноръ изъ-за нея была жестока ко мнѣ. Извѣстно ли вамъ, что она дала слово мистеру Престону выдти за него замужъ, а потомъ взяла его назадъ? Всѣ объ этомъ толкуютъ и слухи проникли даже въ Тоуэрсъ.
   Глаза его мгновенно встрѣтились съ глазами Молли, и для него все стало ясно. Губы его невольно сложились для свистка и онъ съ трудомъ удержался отъ этого выраженія своихъ мыслей.
   -- Цинція, сказалъ онъ очень серьёзно.
   -- Что? тихо откликнулась она.
   -- Правда ли это? Кое-что, немногое, впрочемъ, уже успѣло и до меня доидти. Но скандалъ принимаетъ размѣры, которые заставляютъ желать, чтобъ у васъ былъ покровитель, другъ, кому вы рѣшились бы открыть всю правду.
   Цинція молчала; наконецъ, едва внятно произнесла:
   -- Молли все знаетъ.
   Серьёзный тонъ мистера Гибсона произвелъ также свое дѣйствіе и на его жену. Она смутилась и не осмѣлилась дать волю ревнивому чувству, овладѣвшему ею, когда она услышала, что Молли была открыта тайна, на счетъ которой она находилась въ невѣденіи. Мистеръ Гибсонъ отвѣчалъ Цинціи довольно сурово.
   -- Да! Мнѣ извѣстно, что Молли все знала, а также и то, что ей за васъ пришлось выносить оскорбленія и упреки, Цинція. Болѣе она ничего не хотѣла сказать мнѣ.
   -- Но она уже сказала вамъ очень многое, съ огорченіемъ произнесла Цинція.
   -- Я не могла поступить иначе, защищалась Молли.
   -- Она не назвала васъ по имени, сказалъ мистеръ Гибсонъ: -- она даже думала, что успѣла все скрыть; но я ни минуты не сомнѣвался въ томъ, кто тутъ игралъ главную роль.
   -- Зачѣмъ она вообще объ этомъ говорила? не безъ горечи спросила Цинція. Ея тонъ, ея вопросъ возбудили негодованіе мистера Гибсона.
   -- Ей надо было оправдаться передо мной. До меня дошли слухи о томъ, что репутація моей дочери пострадала, вслѣдствіе ея тайныхъ свиданій съ мистеромъ Престономъ, и я потребовалъ у нея объясненія. Вы были кокеткой, Цинція; вы обманули человѣка и хотѣли еще выказать себя на столько невеликодушной, чтобъ увлечь за собой Молли въ ту же грязь, въ которую упали сами.
   Цинція подняла голову и взглянула ему прямо въ глаза.
   -- Вы говорите это обо мнѣ, мистеръ Гибсонъ, не зная даже, въ чемъ дѣло?
   Онъ употребилъ слишкомъ рѣзкое выраженіе, и самъ это чувствовалъ. Но онъ былъ слишкомъ взволнованъ и не могъ удержаться въ границахъ строгой справедливости. Мысль о томъ, что ни въ чемъ неповинная, кроткая Молли такъ много вынесла за это время, не допустила его отказаться отъ сказанныхъ словъ.
   -- Да! подтвердилъ онъ:-- я это говорю. Вы сами не знаете, какое злое истолкованіе можно дать поступкамъ, хоть сколько нибудь противорѣчащимъ приличію и скромности, свойственной молодымъ дѣвушкамъ. Я сказалъ и повторяю, что Молли пришлось много вынести, вслѣдствіе вашей тайной помолвки, Цинція. Безъ сомнѣнія, тутъ есть и смягчительныя обстоятельства, и вамъ они очень понадобятся для того, чтобъ сдѣлать вашъ поступокъ извинительнымъ въ глазахъ Роджера Гамлея, когда тотъ воротится. Я просилъ васъ говорить мнѣ всю правду, для того, чтобъ до его возвращенія я былъ въ состояніи законнымъ образомъ защищать васъ.-- Она молчала.-- Все это требуетъ объясненія, продолжалъ онъ: -- оказывается, что вы въ настоящую минуту помолвлены разомъ за двухъ человѣкъ.-- Она все молчала.-- Въ городѣ еще ничего неизвѣстно о Роджерѣ Гамлеѣ, а всѣ остальные предосудительные слухи были обращены противъ Молли, тогда какъ всему виною одна вы и ваша секретная помолвка, требовавшая тайныхъ свиданій съ мистеромъ Престономъ.
   -- Папа, сказала Молли: -- еслибъ вы знали все, то не говорили бы такъ съ Цинціей. Я желала бы, чтобъ она сама разсказала вамъ то, что уже передала мнѣ.
   -- Я готовъ выслушать ее, отвѣчалъ онъ; но Цинція возразила:
   -- Нѣтъ! Вы преждевременно осудили меня и произнесли такія слова, какихъ вамъ не слѣдовало произносить. Я отказываю вамъ въ моемъ довѣріи и не принимаю вашей помощи. Люди очень жестоки ко мнѣ -- и голосъ ея слегка задрожалъ -- но отъ васъ я не ожидала ничего подобнаго.
   И вопреки Молли, которая старалась силой удержать ее, она быстро вышла изъ комнаты.
   -- О, папа! воскликнула Молли со слезами на глазахъ и обнимая его.-- Позвольте мнѣ разсказать вамъ все! Но вспомнивъ вдругъ, какъ не кстати было бы упоминать о нѣкоторыхъ подробностяхъ этого дѣла въ присутствіи мистрисъ Гибсонъ, она внезапно остановилась и замолчала.
   -- Я нахожу, мистеръ Гибсонъ, что вы очень жестоки къ моей бѣдной сироткѣ дочери, сказала мистрисъ Гибсонъ, отнимая отъ глазъ носовой платокъ.-- Еслибъ ея отецъ былъ живъ, ничего подобнаго не могло бы случиться.
   -- Весьма вѣроятно. Тѣмъ не менѣе, я не вижу, на что ты или она, можете пожаловаться. Я принялъ ее въ свой домъ. Я любилъ ее и люблю почти какъ родную дочь, конечно столько, какъ Молли, но на это я и не имѣю претензіи.
   -- Да, мистеръ Гибсонъ! Потому-то вы и обращаетесь съ ней не такъ, какъ съ родной дочерью. Посреди этой стычки Молли исчезла. Она отправилась отыскивать Цинцію, думая, что несетъ ей оликовковую вѣтвь примиренія и утѣшенія въ формѣ только что произнесенныхъ отцомъ ея словъ: "Я люблю ее почти какъ родную дочь". Но Цинція удалилась въ свою комнату и заперлась тамъ.
   -- Впустите меня, прошу васъ, умоляла Молли.-- Мнѣ надо вамъ что-то сказать... мнѣ надо васъ видѣть, пожалуйста отоприте!
   -- Нѣтъ! отвѣчала Цинція.-- Не теперь. Я занята. Оставьте меня въ покоѣ. Я не хочу ничего слышать, я не хочу васъ видѣть. Немного погодя мы встрѣтимся, и тогда... Молли стояла очень тихо, придумывая, какъ бы ей поубѣдительнѣе обратиться къ Цинціи съ новой просьбой отворить ей дверь. Минуты черезъ двѣ, Цинція спросила:-- вы еще здѣсь, Молли?
   -- Да, отвѣчала та въ надеждѣ, что подруга ея наконецъ смягчится. Но тотъ же самый рѣзкій, металлическій голосъ, выражавшій твердую рѣшимость и сдержанный гнѣвъ, произнесъ: "Пойдите прочь. Мнѣ невыносима мысль, что вы тамъ стоите, ожидаете и слушаете. Пойдите внизъ, вонъ изъ дому, всюду, куда хотите, только не оставайтесь здѣсь. Это единственная услуга, которую вы можете теперь оказать мнѣ".
   

XI.
Горе никогда не приходитъ одно.

   Молли надѣла шляпу и шаль и вышла изъ дому, какъ отъ нея того требовали. Она сдерживала свою печаль, пока не очутилась на небольшой полянѣ, куда съ дѣтства привыкла приходить въ тяжелыя минуты жизни. Тамъ она сѣла около изгороди, и закрывъ лицо руками, вся дрожа отъ волненія, погрузилась въ размышленія о Цинціи, о ея печали и о томъ, какъ она отвергала всякое утѣшеніе. Молли сама не знала, какъ долго тутъ просидѣла, но когда она вернулась домой, время завтрака давно прошло. Дверь напротивъ ея комнаты была широко раскрыта -- знакъ, что Цинція рѣшилась выдти изъ своего уединенія. Молли причесалась, поправила платье и сошла внизъ въ гостиную, гдѣ нашла Цинцію и ея мать, сидѣвшихъ въ суровомъ молчаніи. Лицо Цинціи точно окаменѣло: краска и обычная подвижность его совсѣмъ исчезли; но она прилежно вязала, какъ будто не произошло ничего необыкновеннаго. За то на лицѣ мистрисъ Гибсонъ виднѣлись явные слѣды слезъ, и она привѣтствовала Молли блѣдной, печальной улыбкой. Цинція продолжала работать, точно не замѣтивъ, какъ отворилась дверь, и не слыша ни шаговъ Молли, ни шелеста ея платья. Молли взяла книгу; но не съ цѣлью читать ее, а только для того, чтобъ имѣть предлогъ къ молчанію.
   Трудно опредѣлить, какъ долго онѣ такимъ образомъ сидѣли. Молли начало казаться, что надъ ними тяготѣетъ какое-то очарованіе, которое не допускаетъ ихъ прервать водворившееся въ комнатѣ безмолвіе. Наконецъ, Цинція заговорила; но голосъ ея порвался на первомъ словѣ, и ей пришлось съизнова начать свою фразу.
   -- Объявляю вамъ обѣимъ, что отнынѣ все кончено между мной и Роджеромъ Гамлеемъ.
   Книга выпала изъ рукъ Молли на ея колѣни. Широко раскрывъ глаза и тяжело переводя дыханіе, она старалась вникнуть въ смыслъ словъ Цинціи. Мистрисъ Гибсонъ отвѣчала на замѣчаніе дочери съ оттѣнкомъ раздражительности въ голосѣ, точно ей нанесли жестокое оскорбленіе.
   -- Такая рѣшимость съ твоей стороны была бы мнѣ вполнѣ понятна, еслибъ она явилась у тебя мѣсяца три тому назадъ, во время твоего пребыванія въ Лондонѣ. Но теперь это чисто безуміе, Цинція, и ты, вѣрно, сама не думаешь того, что говоришь.
   Цинція не отвѣчала, но вся фигура ея выражала твердую рѣшимость, которая не измѣнила ей даже при трогательномъ возгласѣ Молли:
   -- Цинція! подумайте о немъ! Это разобьетъ его сердце!
   -- Не бойтесь, отвѣчала Цинція: -- сердце его останется цѣло; по и въ противномъ случаѣ я не могла бы поступить иначе.
   -- Всѣ эти толки не замедлятъ прекратиться, продолжала Молли.-- А когда онъ, по возвращеніи, отъ васъ самихъ узнаетъ правду?
   -- Отъ меня самой онъ никогда ничего не узнаетъ, поспѣшно перебила Цинція.-- Я его не довольно сильно люблю для того, чтобъ добровольно подвергнуть себя стыду просить у него прощенія и возстановленія меня въ добромъ мнѣніи. Признаніе въ проступкахъ, хотя оно никогда не бываетъ пріятно, однако, я допускаю, иногда можетъ приносить облегченіе; но это только къ отношеніи нѣкоторыхъ лицъ. Даже мольбы о прощеніи въ иныхъ случаяхъ не заключаютъ въ себѣ ничего унизительнаго; все это возможно, но не для меня. Я знаю только одно, и будучи въ томъ убѣждена, никогда не измѣню своего рѣшенія... Она вдругъ замолчала.
   -- Что же дальше? спросила мать послѣ пяти, шести минутъ безплоднаго ожиданія.
   -- Я ни за какія блага въ мірѣ не соглашусь оправдываться передъ Роджеромъ Гамлеемъ. Онъ составилъ себѣ высокое мнѣніе о моей особѣ, и какъ я не считаю это съ его стороны безразсуднымъ, однако ни чуть не желаю упасть въ его глазахъ. Я скорѣе предпочту никогда больше съ нимъ не видѣться. Да наконецъ, если говорить всю правду, то я и не особенно люблю его. Я не слѣпа къ его достоинствамъ, искренно цѣню и уважаю его, но замужъ за него не пойду. Богъ знаетъ, когда до него дойдетъ мое письмо, но я, тѣмъ не менѣе, облегчила свою душу, написавъ ему это. Стараго сквайра я тоже уже увѣдомила. Возможность снова чувствовать себя свободной доставляетъ мнѣ невыразимое счастіе. Я такъ устала отъ постоянныхъ усилій держаться на извѣстной степени нравственной высоты... Объяснить ему мое поведеніе!-- съ негодованіемъ воскликнула она въ заключеніе, вспомнивъ слова мистера Гибсона. Но это не помѣшало ей, когда тотъ вернулся и засталъ ихъ въ концѣ обѣда, попросить у него свиданія наединѣ. Удалясь съ нимъ въ пріемную, она передала ему все, что нѣсколько недѣль тому назадъ разсказывала Молли. Затѣмъ она прибавила:
   -- А теперь, мистеръ Гибсонъ, обращаюсь къ вамъ попрежнему, какъ къ другу, и прошу васъ, доставьте мнѣ возможность переселиться куда нибудь въ другое мѣсто, гдѣ меня не тревожили бы сплетни и толки, на которые намекаетъ мама. Я полагаю, не годится придавать такъ много значенія хорошему о насъ мнѣнію людей; но это составляетъ часть моего характера и я не могу измѣниться. Вы, Молли, всѣ въ городѣ... нѣтъ, нѣтъ, такое положеніе для меня невыносимо! Я должна уѣхать отсюда, и для этого намѣрена искать мѣста гувернантки.
   -- Но, милая Цинція, съ возвращеніемъ Роджера у васъ будетъ защитникъ.
   -- Развѣ мама вамъ не сказала, что у меня все кончено съ Роджеромъ? Я ему сегодня утромъ написала отказъ и отправила также письмо къ его отцу. Сквайру не далѣе, какъ завтра, все будетъ извѣстно. Да, я написала Роджеру, и когда до него дойдетъ мое письмо, я надѣюсь быть уже далеко отсюда -- гдѣ нибудь въ Россіи.
   -- Пустяки! Помолвка, подобная вашей, не можетъ быть разорвана иначе, какъ по взаимному согласію. Вы вашими письмами доставите много горя другимъ, а себѣ все-таки не пріобрѣтете свободы. Да черезъ мѣсяцъ времени вы и сами перестанете желать этого. Когда вы успокоитесь и будете въ состояніи разсуждать, вы не мало утѣшенія найдете въ мысли, что у васъ есть другъ и покровитель, подобный Роджеру. Вы сдѣлали одинъ ложный шагъ и потомъ продолжали впадать изъ одной ошибки въ другую, но не ожидаете же вы отъ вашего мужа, чтобъ онъ считалъ васъ безгрѣшной?
   -- Ожидаю и желаю этого, возразила Цинція: -- во всякомъ случаѣ, женихъ мой долженъ считать меня совершенной. Я не люблю Роджера даже на столько, на сколько способно любить существо столь легкомысленное, какъ я, и потому, вѣроятно, мнѣ невыносима мысль сознаться передъ нимъ въ канолъ либо проступкѣ. Я не намѣрена стоять передъ намъ, какъ ребёнокъ, котораго бранятъ, наставляютъ, и въ заключеніе прощаютъ.
   -- Но вы теперь стоите точно въ такомъ положеніи передо мной, Цинція!
   -- Да! Но я васъ люблю больше, чѣмъ Роджера. Я не разъ говорила это Молли, и вотъ почему еще желаю разстаться съ вами. Я но вашимъ глазамъ узнавала бы всякій разъ, когда вы вспоминали бы о моихъ проступкахъ. У меня удивительно развитъ инстинктъ, съ помощью котораго я безошибочно угадываю, что думаютъ обо мнѣ другіе. Я не въ состояніи примириться съ мыслью, что Роджеръ, сначала измѣрявшій мои достоинства совершенно неподходящей ко мнѣ мѣркою, теперь вдругъ сочтетъ нужнымъ даровать мнѣ великодушное прощеніе.
   -- Въ такомъ случаѣ, вамъ дѣйствительно лучше съ нимъ разстаться, задумчиво произнесъ мистеръ Гибсонъ: -- бѣдный Роджеръ! Но это для его же пользы, и онъ, конечно, съуыѣетъ справиться съ своимъ горемъ. У него нѣжное сердце, но въ то же время и твердый характеръ.
   На мгновеніе своенравное воображеніе Цинціи возбудило въ ней страстное, почти непреодолимое желаніе получить обратно то, отъ чего она сама за минуту передъ тѣмъ добровольно отказывалась. Любовь Роджера внезапно показалась ей неоцѣненнымъ благомъ, и она съ горечью сознавала, что любовь эта отнынѣ не можетъ болѣе принадлежать ей во всей гармонической полнотѣ и нераздѣльности самаго теплаго чувства съ безграничнымъ довѣріемъ и уваженіемъ. Она сама сдѣлала въ ней пробѣлъ, за который теперь отвергала ее. Но часто, впослѣдствіи, когда уже было слишкомъ поздно возвращаться назадъ, она впадала въ глубокое раздумье и старалась проникнуть тайну того, что было бы, еслибъ она поступила иначе?
   -- Во всякомъ случаѣ, подождите до завтра, прежде чѣмъ принять какое нибудь окончательное рѣшеніе, медленно проговорилъ мистеръ Гибсонъ: -- ваша первоначальная ошибка произошла чисто отъ легкомыслія, свойственнаго вашему возрасту; но она поставила васъ на ложную дорогу и вовлекла въ обманъ...
   -- Пожалуйста, не трудитесь опредѣлять различные оттѣнки черноты моихъ поступковъ, съ горечью возразила Цинція: -- я не на столько слѣпа къ самой себѣ, чтобъ не быть въ состояніи лучше другихъ найдти названіе своей винѣ. Что же касается до окончательнаго рѣшенія, то я уже приняла его, повинуясь первому побужденію. Роджеръ, конечно, не скоро получитъ мое письмо, но когда нибудь да узнаетъ же его содержаніе. Стараго сквайра я тоже предупредила; но тотъ, безъ сомнѣнія, не станетъ объ этомъ печалиться. О, сэръ! Будь я иначе воспитана, изъ меня, можетъ быть, и не вышло бы такое испорченное, холодное созданье... Нѣтъ, не надо: прошу васъ, не утѣшайте меня и не приводите мнѣ въ оправданіе никакихъ разсужденій, отъ которыхъ пахнетъ великодушнымъ желаніемъ меня успокоить. Не утѣшенія мнѣ нужны, а восторгъ, поклоненіе и безусловное довѣріе. О, эти злые, злые языки! Какъ хватило у нихъ духу клеветать на Молли и оскорблять ее! Теперь я понимаю, что жизнь подъ часъ можетъ казаться тяжелымъ бременемъ!
   Утомленная физически столько же, сколько и нравственно, она въ изнеможеніи опустила голову на руки. Мистеръ Гибсонъ, полагая, что дальнѣйшій разговоръ его съ нею только еще болѣе возбудитъ ея нервы, тихонько вышелъ изъ комнаты и позвалъ Молли, печально притаившуюся гдѣ-то въ уголку: -- пойди къ Цинціи! шепнулъ онъ ей мимоходомъ, и она немедленно ему повиновалась. Молли быстрыми, но осторожными шагами подошла къ опечаленной дѣвушкѣ, нѣжно обняла ее и положила ея голову къ себѣ на плечо, съ безграничной лаской матери, которая утѣшаетъ и успокоиваетъ своего ребёнка.
   -- Дорогая моя, какъ я горячо, сильно люблю васъ! И она цаловала ей глаза и гладила волосы. Цинція долго пассивно принимала, ея ласки, потомъ быстро вскочила съ мѣста, какъ-бы пораженная внезапной мыслью и воскликнула:
   -- Молли! Роджеръ непремѣнно на васъ женится -- вспомните мое слово! Вы оба одинаково добры...
   Но Молли рѣзкимъ движеніемъ руки оттолкнула ее отъ себя:
   -- Молчите! съ сдержаннымъ негодованіемъ, едва владѣя собой, произнесла она, между тѣмъ, какъ по лицу ея разлился стыдливый румянецъ: -- сегодня утромъ вашъ мужъ, а вечеромъ мой! За кого вы его принимаете?
   -- За человѣка, съ улыбкой отвѣчала Цинція: -- а потому самому и считаю его -- если не измѣнчивымъ, чего вы, конечно, не допустите, то по крайней-мѣрѣ, способнымъ современемъ утѣшиться! Но Молли продолжала смотрѣть на нее серьёзно, даже почти сурово.
   Вдругъ въ комнату, гдѣ находились молодыя дѣвушки, вошла Марія и съ испуганнымъ видомъ, какъ-бы не довѣряя собственнымъ глазамъ, спросила:
   -- Здѣсь нѣтъ барина?
   -- Нѣтъ, отвѣчала Цинція.-- Онъ вышелъ изъ дому всего минутъ пять тому назадъ. Я слышала, какъ онъ стукнулъ парадной дверью.
   -- Какая жалость! воскликнула Марія.-- Изъ Гамлейскаго замка прискакалъ верховой: мистеръ Осборнъ умеръ, и барина немедленно требуютъ къ старому сквайру.
   -- Осборнъ Гамлей умеръ! съ испугомъ и изумленіемъ проговорила Цинція, между тѣмъ какъ Молли выбѣжала надворъ отыскивать верхового, котораго нашла неподвижно сидящимъ на ворономъ конѣ, покрытомъ пѣной и потомъ. На него падалъ свѣтъ отъ фонаря, забытаго въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него на ступенькахъ слугами, пораженными извѣстіемъ о смерти молодого красиваго юноши, такъ часто посѣщавшаго ихъ господъ. Молли быстро подошла къ человѣку, который не замѣтилъ ея приближенія: мысли его, вѣроятно, носились тамъ, откуда онъ пріѣхалъ и гдѣ только-что былъ свидѣтелемъ потрясающаго зрѣлища.
   Она положила руку на горячую, сырую шерсть лошади. Онъ вздрогнулъ, и узнавъ Молли, спросилъ:
   -- Идетъ докторъ, мисъ?
   -- Онъ умеръ? едва слышно проговорила молодая дѣвушка.
   -- Да, по крайней-мѣрѣ они того мнѣнія. Но я такъ быстро уѣхалъ: можетъ быть, еще окажется возможность спасти его. Идетъ докторъ, мисъ?
   -- Его нѣтъ дома, но его ищутъ. Я сама за нимъ пойду. Бѣдный, бѣдный старый сквайръ!
   Она возвратилась въ домъ, и прошла на кухню освѣдомиться объ отцѣ. Но слуги не болѣе ея знали, куда онъ отправился. Никто изъ нихъ не слышалъ, какъ онъ вышелъ изъ дому. Только тонкому слуху Цинціи удалось уловить звукъ затворявшейся за нимъ двери. Молли побѣжала наверхъ въ гостиную, гдѣ сидѣла мистрисъ Гибсонъ. Необыкновенное движеніе въ домѣ достигло и до ея убѣжища, и она тревожно къ нему прислушивалась.
   -- Что случилось, Молли? На васъ лица нѣтъ, дитя!
   -- Гдѣ папа?
   -- Онъ ушелъ. Зачѣмъ вамъ его?
   -- Куда онъ ушелъ?
   -- Почемъ я знаю? Я спала, а Дженни сейчасъ отправилась наверхъ. Эта дѣвушка совсѣмъ не умѣетъ справляться съ своимъ дѣломъ.
   -- Дженни, Дженни! закричала Молли внѣ себя отъ всѣхъ этихъ замедленій.
   -- Не кричите такъ, моя милая. Позвоните лучше. Что случилось?
   -- Дженни! продолжала Молли, идя на встрѣчу къ служанкѣ.-- Отъ кого приходили звать папа?
   Въ эту минуту къ нимъ присоединилась Цинція, которая тоже собирала свѣдѣнія о мистерѣ Гибсонѣ.
   -- Да въ чемъ же, наконецъ, дѣло? съ нетерпѣніемъ спросила мистрисъ Гибсонъ.-- Могу я узнать или нѣтъ?
   -- Осборнъ Гамлей умеръ! серьёзно и печально проговорила Цинція.
   -- Умеръ, Осборнъ! Бѣдный молодой человѣкъ! Я знала... я ожидала... нѣтъ, я даже была увѣрена въ томъ, что это не замедлитъ случиться. Но если онъ умеръ, мистеръ Гибсонъ не можетъ ему ничѣмъ помочь. Бѣдный, бѣдный молодой человѣкъ! А гдѣ-то теперь Роджеръ? Ему слѣдовало бы возвратиться домой.
   Дженни получила выговоръ за то, что явилась въ гостиную вмѣсто Маріи, окончательно растерялась и не съумѣла удовлетворительно отвѣчать на торопливые разспросы Молли. Съ черной лѣстницы приходилъ какой-то мужчина... она, Дженни, не могла въ темнотѣ разсмотрѣть его лица, а объ имени позабыла спросить. Онъ потребовалъ доктора, который немедленно за нимъ послѣдовалъ.
   "Онъ скоро вернется домой", подумала Молли: "иначе онъ сказалъ бы, куда пошелъ. Но, между тѣмъ, бѣдный старый отецъ остается одинъ!" Внезапно свѣтлая мысль блеснула у ней въ головѣ и она, ни минуты не теряя, начала приводить ее въ исполненіе.
   -- Бѣгите къ Джемсу, быстро заговорила она:-- и прикажите ему осѣдлать Нору-Кренну. Пусть онъ надѣнетъ на нее дамское сѣдло, на которомъ я ѣздила въ прошломъ ноябрѣ. Перестаньте плакать, Дженни. На это теперь нѣтъ времени. На васъ никто не сердится, только идите скорѣй, куда я васъ посылаю.
   И черезъ минуту посреди группы собравшихся на площадкѣ лѣстницы женщинъ, Молли явилась одѣтая въ амазонку. Губы ея дрожали, но въ глазахъ виднѣлась твердая рѣшимость.
   -- Что это, Молли? къ чему все это? спросила озадаченная мистрисъ Гибсонъ. Но Цинція мгновенно поняла намѣреніе Молли и оправляла на ней платье.
   -- Я поѣду въ Гамлей. Я должна ѣхать. Мнѣ невыносима мысль объ его одиночествѣ. Когда папа возвратится, онъ, безъ сомнѣнія, тоже поѣдетъ туда и, если я окажусь тамъ безполези й, то вернусь съ нимъ.
   Она слышала, какъ мистрисъ Гибсонъ начала какое-то возраженіе, но не остановилась, чтобъ отвѣчать ей. На дворѣ ей пришлось дожидаться, и она съ удивленіемъ спрашивала себя, какъ у посланнаго хватаетъ духу ѣсть мясо и пить пиво, которое ему вынесли слуги. Приходъ ея прервалъ оживленный разговоръ, какой они вели между собой; однако, до слуха ея успѣли долетѣть слѣдующія отрывочныя фразы... "его нашли въ кустарникахъ... Сквайръ никому изъ насъ не позволилъ до него дотронуться, но самъ взялъ его на руки, какъ крошечнаго ребёнка... Онъ неоднократно останавливался на дорогѣ, а разъ даже принужденъ былъ опустить его на землю, но все-таки не выпускалъ его изъ рукъ. Мы думали, они никогда не встанутъ, то-есть онъ вмѣстѣ съ тѣломъ".
   -- Тѣло!
   Пока Молли не услышала этого слова, она какъ-то не вполнѣ отдавала себѣ отчетъ въ извѣстіи о смерти Осборна. Они быстро ѣхали подъ сѣнью высокихъ деревъ и всякій разъ, какъ замедляли ѣзду, съ цѣлью дать перевести духъ лошадямъ, въ ушахъ Молли снова и снова раздавалось страшное слово и она мысленно твердила его, стараясь проникнуться ужасной истиной, на которую оно наводило ее. Но когда они очутились въ виду безмолвной массы строенія, облитаго кроткимъ сіяніемъ луны, у Молли захватило духъ и на мгновеніе ей показалось, что у нея никогда не хватитъ смѣлости переступить за порогъ этого жилища. Изъ одного только окна выходилъ желтоватый свѣтъ, который, ложась на зелень широкой полосой, слегка нарушалъ однообразіе серебристаго отблеска луны. Провожатый Молли указалъ ей на это окно и произнесъ первыя слова, которыми они обмѣнялись по выѣздѣ ихъ изъ Голлингфорда.
   -- Это бывшая дѣтская. Они снесли его туда. Сквайръ совсѣмъ обезсилѣлъ и не могъ подняться на лѣстницу, они и положили его въ ближайшую комнату. Я увѣренъ, что сквайръ тамъ вмѣстѣ съ старикомъ Робиномъ. За нимъ послали, какъ за человѣкомъ знающимъ, который, пока не пріѣдетъ докторъ, все-таки хоть что-нибудь да можетъ сказать.
   Молли соскочила на землю прежде, чѣмъ ея спутникъ успѣлъ ей помочь. Приподнявъ амазонку, она тотчасъ направилась къ дому, избѣгая думать о томъ, какое зрѣлище тамъ ожидало ее. Быстро прошла она по знакомой тропинкѣ, взбѣжала на лѣстницу, миновала нѣсколько комнатъ и съ сильно бьющимся сердцемъ остановилась у затворенныхъ дверей одной изъ нихъ. Тамъ все было тихо: не слышалось ни малѣйшаго звука, ни шороха. Она осторожно отворила дверь. Сквайръ сидѣлъ около постели, крѣпко сжавъ между пальцами уже безжизненную руку сына. Онъ не шевельнулся, даже не моргнулъ при входѣ въ комнату Молли. Ужасная истина уже была ему извѣстна, и онъ зналъ, что никакой докторъ, никакія человѣческія усилія не возвратятъ жизнь дорогому существу. Молли тихо, осторожно, сдерживая дыханіе, подошла къ нему. Она не произнесла ни слова, чувствуя, что тамъ, гдѣ не оставалось болѣе надежды, безполезно было говорить о докторѣ и о причинахъ, замедлившихъ его прибытіе. Съ минуту простояла она около удрученнаго горемъ старика, потомъ опустилась на полъ и сѣла у его ногъ. Присутствіе ея могло служить ему нѣкоторымъ утѣшеніемъ; по даже самая нѣжная рѣчь, она сознавала, была бы тутъ неумѣстной. Долго сидѣли они такъ въ молчаніи и неподвижно: онъ на стулѣ, она на полу, а около нихъ лежало распростертое на постели и покрытое простыней безжизненное тѣло молодого человѣка. Она думала, что нѣсколько отвлекала отца отъ созерцанія спокойнаго лица, болѣе чѣмъ на половину, но не вполнѣ скрытаго отъ взоровъ. Никогда время не казалось ей такимъ длиннымъ, тишина такой безмолвной, какъ въ тѣ минуты, что она здѣсь провела. Крайнее напряженіе нервовъ придало необыкновенную чуткость ея слуху, и она черезъ нѣсколько времени услышала звукъ медленно приближающихся шаговъ. Она знала, что то не были шаги ея отца и оставила ихъ безъ вниманія. Но вотъ они раздаются все ближе и ближе, замолкли около самой двери, въ которую кто-то слегка постучался. Массивная, но въ безсиліи осунувшаяся, мрачная фигура старика возлѣ нея слегка вздрогнула. Молли встала и подошла къ двери: на порогѣ стоялъ сѣдой дворецкій Робинзонъ и держалъ въ рукахъ чашку съ бульономъ.
   -- Господь да благословитъ васъ, мисъ! сказалъ онъ.-- Заставьте его проглотить нѣсколько капель этого: онъ со вчерашняго завтрака ничего не ѣлъ, а теперь ужь второй часъ утра.
   Молли взяла чашку и возвратилась на свое мѣсто. Она не находила приличнаго выраженія, съ которымъ могла бы предложить человѣку, до такой степени убитому горемъ, столь простое удовлетвореніе одной изъ самыхъ обыденныхъ житейскихъ потребностей. Не говоря ни слова, она поднесла ему ко рту ложку бульону, и онъ инстинктивно, какъ больное дитя, повинующееся приказанію сидѣлки, не сопротивляясь, проглотилъ его. Но черезъ минуту у него вырвался изъ груди отчаянный крикъ; онъ рѣзкимъ движеніемъ чуть не выбилъ чашку изъ рукъ Молли, и, указывая на кровать, раздирающимъ душу голосомъ произнесъ:
   -- Онъ болѣе никогда не будетъ ѣсть -- никогда!
   И, бросившись на тѣло, онъ такъ горько зарыдалъ, что Молли опасалась, что онъ не вынесетъ своего горя и тоже умретъ. Тщетно старалась она остановить его слезы и рыданія: онъ ничего не видѣлъ и не слышалъ, и присутствіе ея въ этой комнатѣ, казалось, имѣло для него не болѣе смысла, чѣмъ присутствіе луны, безстрастно смотрѣвшей на нихъ сквозь раскрытое окно. Прежде, чѣмъ они оба успѣли опомниться, мистеръ Гибсонъ стлалъ между шгаи.
   -- Пойди внизъ, Молли, сказалъ онъ повелительно, но въ то же время нѣжно гладя ее по головѣ.-- Пойди въ столовую.
   Самообладаніе внезапно покинуло молодую дѣвушку, и она съ нервнымъ трепетомъ, съ трудомъ пробиралась по освѣщеннымъ луной коридорамъ. Ей казалось, что вотъ сейчасъ передъ ней явится Осборнъ и самъ начнетъ разсказывать ей, какъ онъ умеръ, что теперь чувствуетъ и чего отъ нея желаетъ. Подъ вліяніемъ безотчетнаго страха, не смѣя обернуться назадъ, она, наконецъ, достигла столовой. Тамъ былъ накрытъ ужинъ, на столѣ сверкали зажжеппыя свѣчи, а Робинзонъ суетился, откупоривая вино. Она чувствовала непреодолимое желаніе удалиться въ какой нибудь тихой уголокъ, тамъ выплакаться на просторѣ и оправиться нѣсколько отъ возбужденнаго состоянія, въ которомъ находилась. Но въ ярко-освѣщенной комнатѣ это оказывалось невозможнымъ, и ею вдругъ овладѣло какое-то тупое равнодушіе ко всему въ мірѣ. Она инстинктивно опустилась въ большое кожаное кресло; по сознаніе и жизненная теплота незамедлили къ ней возвратиться, когда Робинзонъ подошелъ къ ней и, поднося ей ко рту стаканъ съ виномъ, сказалъ:
   -- Выпейте, мисъ, хоть нѣсколько глотковъ. Это -- отличная старая мадера. Вамъ батюшка приказалъ, чтобъ вы непремѣнно что-нибудь скушали. "Моей дочери, можетъ быть, придется здѣсь остаться, Робинзонъ -- сказалъ онъ мнѣ -- а она молода, и не должна изнурять себя. Уговорите ее что-нибудь съѣсть, иначе она не выдержитъ". Это его собственныя слова, мисъ.
   Молли ничего не отвѣчала. У нея не хватило энергіи на сопротивленіе, и она съѣла и выпила все, что подалъ ей старый слуга. Затѣмъ она попросила его оставить ее одну и, откинувшись на спинку кресла, дала волю слезамъ, немало облегчившимъ ея бѣдное сердечко.
   

XII.
Печаль стараго сквайра.

   Мистеръ Гибсонъ очень долго оставался наверху Сойдя въ столовую, онъ подошелъ къ камину и простоялъ тамъ нѣсколько минутъ, погруаіенный въ глубокое раздумье.
   -- Онъ легъ въ постель, сказалъ онъ, наконецъ.-- Мы уложили его вмѣстѣ съ Робинзономъ. Когда я выходилъ изъ его комнаты, онъ позвалъ меня назадъ и попросилъ оставить тебя въ замкѣ. Я въ нерѣшимости: отказать ему въ такое время не хочется, а...
   -- Я желаю остаться, сказала Молли.
   -- Желаешь? Это хорошо съ твоей стороны, Молли; но какъ ты устроишься?
   -- Объ этомъ не заботьтесь, я какъ ни будь ужь устроюсь. Папа... она пріостановилась, чтобъ перевести духъ: -- отчего умеръ Осборнъ? спросила она едва слышно.
   -- У него было разстройство въ сердцѣ. Ты не поймешь, если я вдамся въ подробности. Уже съ нѣкоторыхъ поръ я начиналъ за него бояться; но дома тебѣ незачѣмъ объ этомъ говорить. Я видѣлъ его на прошлой недѣли въ четвергъ, и нашелъ его гораздо сильнѣе и лучше, чѣмъ за нѣсколько времени передъ тѣмъ. Я и доктору Никольсу такъ сказалъ; но въ этого рода болѣзняхъ никогда нельзя ни за что поручиться.
   -- Вы видѣли его на прошлой недѣли въ четвергъ? Но вы даже и не упоминали объ этомъ! воскликнула Молли.
   -- Нѣтъ. Я никогда не говорю дома о моихъ больныхъ. Къ тому же, я хотѣлъ, чтобъ онъ смотрѣлъ на меня, какъ на друга, а не какъ на доктора. Безпокойство насчетъ его здоровья только ускорило бы катастрофу.
   -- Такъ онъ и не зналъ, что боленъ -- то-есть не подозрѣвалъ, что находится въ опасности?
   -- Конечно, нѣтъ. Это заставило бы его только постоянно думать о своей болѣзни, наблюдать за ея малѣйшими симптомами, и тѣмъ самымъ только ускорило бы его конецъ.
   -- О, папа! съ упрекомъ произнесла Молли.
   -- Теперь не время пускаться въ разсужденія, продолжалъ мистеръ Гибсонъ.-- А пока ты не услышишь всего, что можно сказать за и противъ этого дѣла, ты не можешь быть въ немъ и судьей. Въ настоящую минуту все наше вниманіе слѣдуетъ обратить на болѣе близкія обязанности. Ты остатокъ ночи проведешь здѣсь?
   -- Да.
   -- Обѣщайся мнѣ, что ты раздѣнешься и ляжешь въ постель, какъ обыкновенно. Хотя тебѣ и кажется это невѣроятнымъ, но ты непремѣнно заснешь. Въ твои лѣта всегда такъ бываетъ.
   -- Папа, мнѣ надо вамъ что-то сказать. Мнѣ извѣстна одна тайна Осборна, которую я дала ему слово никому не открывать. Но въ послѣдній разъ, когда я его видѣла, онъ, кажется, опасался того, что случилось теперь.
   И она вдругъ зарыдала. Отецъ ея сталъ бояться истерическаго припадка; но она сдѣлала надъ собой усиліе и съ улыбкой взглянула ему въ озабоченное лицо.
   -- Я не въ силахъ была удержаться, папа.
   -- Я знаю. Это ничего -- продолжай свой разсказъ. Тебѣ слѣдовало бы немедленно отправиться въ постель; но я боюсь, ты не заснешь съ тайной на сердцѣ.
   -- Осборнъ былъ женатъ, сказала она, устремивъ на него пристальный взоръ.-- Вотъ и вся тайна.
   -- Женатъ! Какой вздоръ! Что заставляетъ тебя это думать?
   -- Онъ самъ мнѣ это сказалъ. То-есть, я сидѣла въ библіотекѣ и читала, какъ вдругъ пришелъ Роджеръ и заговорилъ съ Осборномъ о его женѣ. Роджеръ не видалъ меня, но Осборнъ зналъ, что я тамъ была. Они взяли съ меня слово никому не открывать ихъ тайны. Не думаю, чтобъ я дурно поступила, давъ обѣщаніе молчать.
   -- Не тревожься теперь мыслью о томъ, хорошо или дурно ты поступила, но скажи мнѣ разомъ все, что знаешь.
   -- Я болѣе ничего не слышала до прошлаго ноября, когда вы ѣздили въ Лондонъ къ леди Комноръ -- тому назадъ шесть мѣсяцевъ. Онъ зашелъ тогда къ намъ и далъ мнѣ адресъ своей жены, но снова взялъ съ меня обѣщаніе, что я буду хранить объ этомъ молчаніе. Исключая этихъ двухъ разъ, мы болѣе никогда не говорили о его женитьбѣ. Я полагаю, онъ въ послѣдній разъ открылъ бы мнѣ еще кое-какія подробности своего дѣла, но намъ помѣшала мисъ Фёбе.
   -- Гдѣ находится его жена?
   -- На югѣ, близь Уинчестера, кажется. Она француженка, римско-католическаго вѣроисповѣданія, и, сколько мнѣ помнится, онъ говорилъ, что она когда-то была въ услуженіи.
   Отецъ ея испустилъ продолжительный свистъ.
   -- Онъ упоминалъ также о ребёнкѣ, продолжала Молли.-- Теперь, папа, исключая адреса, который у меня записанъ и спрятанъ дома, вы знаете столько же, сколько и я.
   Забывъ, повидимому, позднюю ночную пору, мистеръ Гибсонъ сѣлъ, протянувъ ноги и засунувъ руки въ карманы, и задумался. Молли сидѣла тоже молча: бѣдняжка слишкомъ устала для всякой роли, кромѣ пассивной.
   -- Хорошо! воскликнулъ онъ наконецъ, быстро вскакивая съ мѣста: -- теперь ночь и все равно ничего нельзя сдѣлать, а завтра утромъ я, можетъ быть, что нибудь и придумаю. Мое бѣдное, дорогое, маленькое, блѣдное личико! продолжалъ онъ, беря ее за голову и нѣжно цалуя. Потомъ онъ позвонилъ Робинзона и велѣлъ ему позвать служанку, которая проводила бы мисъ Гибсонъ въ ея комнату.
   -- Онъ поздно встанетъ, сказалъ докторъ, уходя: -- горе до того утомило его, что онъ лишился всякой энергіи. Пошли ему завтракъ въ его комнату, а я постараюсь быть здѣсь къ десяти часамъ.
   И онъ сдержалъ свое слово.
   -- Ну, Молли, сказалъ онъ, поздоровавшись съ ней: -- теперь намъ съ тобой предстоитъ открыть ему истину. Не знаю, какъ онъ приметъ ее. Можетъ быть, онъ и найдетъ въ ней утѣшеніе, но я имѣю на это мало надежды. Во всякомъ случаѣ, онъ долженъ немедленно все узнать.
   -- Робинзонъ говоритъ, что онъ снова ушелъ въ комнату, гдѣ лежитъ тѣло, и онъ боится, что сквайръ заперся изнутри.
   -- Это ничего. Я позвоню и пошлю къ нему Робинзона сказать, что желаю съ нимъ говорить.
   Посланный вернулся съ поклономъ отъ сквайра, который извинялся и отвѣчалъ, что не можетъ въ настоящую минуту принять мистера Гибсона. "Онъ долго не откликался на мой зовъ, сэръ", прибавилъ Робинзонъ.
   -- Сходите къ нему еще разъ и скажите, что я могу подождать. Это не правда, продолжалъ мистеръ Гибсонъ, по уходѣ слуги обращаясь къ Молли: -- въ двѣнадцать часовъ мнѣ необходимо быть уже въ другомъ мѣстѣ. Но, если я не ошибаюсь, его обычная учтивость не позволитъ ему заставить меня долго ждать и приведетъ его сюда скорѣе всѣхъ нашихъ просьбъ и увѣщаній. Однако, мистеръ Гибсонъ уже начиналъ терять терпѣніе, когда, наконецъ, на лѣстницѣ послышались тяжелые шаги сквайра. Онъ шелъ медленно и неохотно, и войдя въ комнату, точно слѣпой, хватался за стулья и столы, встрѣчавшіеся ему на пути. Съ поникшей головой, онъ протянулъ руку мистеру Гибсону и привѣтствовалъ его слабымъ пожатіемъ.
   -- Я очень ослабѣлъ, сэръ. На все воля божія, конечно, но ударъ этотъ жестоко поразилъ меня. Онъ былъ мой старшій сынъ.-- Онъ говорилъ точно съ чужимъ, которому сообщалъ неизвѣстные ему факты.
   -- Вотъ Молли, сказалъ мистеръ Гибсонъ съ дрожью въ голосѣ и подвигая къ нему молодую дѣвушку.
   -- Прошу извиненія, я сначала не замѣтилъ ее. Такъ много мыслей толпится у меня въ головѣ!-- Онъ тяжело опустился на стулъ и, казалось, забылъ о присутствіи и отца и дочери. Молли ожидала, что затѣмъ послѣдуетъ? Вдругъ мистеръ Гибсонъ заговорилъ.
   -- Гдѣ Роджеръ? спросилъ онъ: -- кажется, ему скоро надлежитъ быть въ Капштадтѣ? И онъ выразительно посмотрѣлъ на два нераспечатанныя письма, прибывшія съ утренней почтой. Одно изъ нихъ было отъ Цинціи. Молли тоже узнала ея почеркъ и переглянулась съ отцомъ. Событія вчерашняго дня казались такими отдаленными! Но сквайръ ничего не замѣчалъ.
   -- Я полагаю, сэръ, вы рады будете свидѣться съ Роджеромъ. Конечно, это можетъ случиться не прежде, какъ черезъ нѣсколько мѣсяцевъ, но онъ, безъ сомнѣнія, теперь поспѣшитъ своимъ возвращеніемъ.
   Сквайръ что-то отвѣчалъ, но такъ тихо, что отецъ и дочь, несмотря на всѣ ихъ усилія, не могли съ точностью разслышать его словъ. Однако, обоимъ показалось, что онъ сказалъ: "Роджеръ не Осборнъ!" И мистеръ Гибсонъ отвѣчалъ какъ-бы на это восклицаніе. Молли никогда не слышала, чтобъ отецъ ея говорилъ такимъ тихимъ, спокойнымъ голосомъ.
   -- Нѣтъ! Мы знаемъ это. Но я отъ всей души желаю, чтобъ Роджеръ, или я, или кто либо другой могли принести вамъ хоть малѣйшее утѣшеніе. Боюсь только, что это свыше человѣческихъ силъ.
   -- Я стараюсь, сэръ, говорить: да будетъ воля Божія! возразилъ сквайръ, въ первый разъ взглядывая на мистера Гибсона, и въ тонѣ его слышалось нѣсколько больше оживленія: -- но покорность совсѣмъ не такая легкая добродѣтель, какъ думаютъ счастливые люди.-- Они всѣ съ минуту помолчали, потомъ сквайръ снова заговорилъ: -- онъ былъ мое первое дитя, сэръ, мой старшій сынъ. Въ послѣднее время мы не были... голосъ его порвался, но онъ сдѣлалъ надъ собой усиліе и продолжалъ: -- мы не были такими хорошими друзьями, какъ того слѣдовало бы желать. И я почти увѣренъ, онъ не зналъ, какъ горячо я любилъ его.-- И онъ громко зарыдалъ.
   -- Такъ лучше! шепнулъ мистеръ Гибсонъ Молли: -- когда онъ успокоится, не бойся съ нимъ заговорить и разскажи ему все, что тебѣ извѣстно.
   Молли начала. Звуки ея собственнаго голоса казались ей какими-то чужими, точно говорила не она, а кто нибудь другой. Однако она съ отчетливостью произносила каждое слово. Сначала сквайръ и не думалъ слушать ее.
   -- Когда я гостила здѣсь во время болѣзни мистрисъ Гамлей... сквайръ притихъ: -- мнѣ случилось однажды быть въ библіотекѣ, куда черезъ нѣсколько времени пришелъ и Осборнъ за какой-то книгой. Онъ просилъ меня не безпокоиться и не уходить, говоря, что недолго здѣсь останется. Вслѣдъ за нимъ явился и Роджеръ, который, не видя меня въ темномъ уголку, гдѣ я сидѣла, сказалъ Осборну: -- вотъ письмо отъ твоей жены!
   Сквайръ весь превратился въ слухъ. Съ тревожнымъ вопросомъ въ опухшихъ отъ слезъ глазахъ, онъ взглянулъ на Молли и проговорилъ: -- письмо отъ его жены! Осборнъ былъ женатъ! Молли продолжала:
   -- Осборнъ очень разсердился на Роджера за то, что тотъ высказалъ его тайну въ моемъ присутствіи. Они взяли съ меня слово, что я никогда никому не выдамъ ее, и даже въ разговорѣ съ ними буду избѣгать намёковъ на нее. Я до вчерашняго вечера ни слова не говорила объ этомъ папа!
   -- Продолжай, сказалъ мистеръ Гибсонъ: -- разскажи сквайру о посѣщеніи Осборна! Сквайръ смотрѣлъ на нее съ сознательнымъ взглядомъ въ широко раскрытыхъ глазахъ.
   -- Нѣсколько мѣсяцевъ спустя, Осборнъ какъ-то зашелъ къ намъ, имъ чувствовалъ себя нездоровымъ и хотѣлъ посовѣтоваться съ папа. Я одна была дома: папа вышелъ незадолго передъ тѣмъ. Не помню, какъ это случилось, только онъ вдругъ заговорилъ со мной о своей женѣ, въ первый и въ послѣдній разъ послѣ сцены въ библіотекѣ.-- Она взглянула на отца, какъ-бы спрашивая совѣта на счетъ тѣхъ немногихъ подробностей, какія ей еще оставалось досказать. Засохшія губы сквайра съ трудомъ произнесли:
   -- Скажите мнѣ все, все.
   -- Онъ говорилъ, что жена его очень милая и добрая женщина и что онъ къ ней сильно привязанъ. Но она римско-католическаго вѣроисповѣданія и... Молли снова взглянула на отца... и когда-то была въ услуженіи. Вотъ и все. Дома у меня хранится ея адресъ, который онъ тогда же написалъ и далъ мнѣ.
   -- Теперь все кончено, простоналъ сквайръ: -- все прошло и не возвратится болѣе! Я не хочу упрекать его, нѣтъ, но чувствую, что ему не слѣдовало такъ долго жить съ подобной тайной между нами. Никогда болѣе ничему не стану я удивляться въ жизни: кто можетъ съ достовѣрностью сказать, что таится въ сердцѣ человѣческомъ? Женатъ -- и такъ давно! А мы все это время жили подъ одной кровлей, садились, за одинъ столъ! Я не стѣснялся съ нимъ, выказывалъ ему свое дурное расположеніе духа, не скрывалъ своего гнѣва!... Женатъ! О, Осборнъ, Осборнъ -- тебѣ давно бы слѣдовало сказать мнѣ это!
   -- Конечно, слѣдовало бы! замѣтилъ мистеръ Гибсонъ: -- но онъ зналъ, какъ вамъ не понравился бы его выборъ, и не осмѣливался съ ваий о немъ говорить. Тѣмъ не менѣе, онъ нехорошо сдѣлалъ, скрывъ его отъ васъ.
   -- Что вы въ этомъ смыслите, сэръ? рѣзко возразилъ сквайръ:-- вы не знаете, въ какихъ отношеніяхъ мы съ нимъ находились. Между нами не было ни дружбы, ни довѣрія. Я часто на него сердился, преслѣдовалъ его за печальное настроеніе духа, а онъ, бѣдный мальчикъ, все это время жилъ съ страшной тяжестью на сердцѣ!... Я не хочу, чтобъ посторонніе вмѣшивались въ мои дѣла съ сыновьями!... И Роджеръ тоже! Онъ все это зналъ и могъ скрывать отъ меня!
   -- Осборнъ обязалъ его молчаніемъ, точно такъ же, какъ и меня, сказала Молли:-- Роджеръ ничего тутъ не могъ сдѣлать.
   -- Да, Осборнъ всегда умѣлъ привлекать къ себѣ людей и заставлять ихъ поступать по своему, задумчиво проговорилъ сквайръ.-- Я помню разъ... но какая польза въ воспоминаніяхъ? Все прошло, и Осборнъ умеръ, не раскрывъ мнѣ своего сердца! Я съумѣлъ бы быть съ нимъ ласковъ и нѣженъ; но онъ теперь ужь никогда болѣе въ этомъ не убѣдится!
   -- Однако, изъ того, что намъ стало извѣстно о его жизни, мы можемъ догадываться, какія желанія наполняли его сердце.
   -- Какія, сэръ? подозрительно спросилъ сквайръ.
   -- Послѣднія его мысли, безъ сомнѣнія, были посвящены его женѣ.
   -- Почемъ я знаю, что она была его жена? Вы полагаете, что онъ дѣйствительно могъ жениться на нищей француженкѣ-служанкѣ? Все это должны быть однѣ сказки.
   -- Тише, сквайръ. Я ни чуть не намѣренъ защищать правдивость моей дочери, но тамъ, наверху лежитъ тѣло вашего сына, душа котораго теперь у Бога; подумайте дважды прежде, чѣмъ оскорбите память его какимъ либо неосторожнымъ словомъ. Если не жена его, то кто же она была ему?
   -- Прошу прощенія. Я едва сознаю смыслъ произносимыхъ мной словъ. Развѣ я обвинялъ Осборна? О, мой сынъ, мой сынъ, зачѣмъ ты не довѣрился своему старому отцу?... Я и не думалъ бросать тѣнь на его намять, я не хочу имѣть ни одной мысли, которую онъ не желалъ бы, чтобъ я имѣлъ о немъ... душа его съ Богомъ, какъ вы справедливо замѣтили...
   -- Но, сквайръ, сказалъ мистеръ Гибсонъ, стараясь прервать безпорядочную рѣчь старика: -- возвратимся къ его женѣ...
   -- И ребёнку, шепнула Молли отцу. Но какъ ни тихо произнесла она это слово, оно было услышано сквайромъ.
   -- Что? воскликнулъ онъ, быстро оборачиваясь къ ней... ребёнокъ? Вы о немъ еще не упоминали. У него есть ребёнокъ? Мужъ и отецъ, а я ничего о томъ не зналъ! Богъ да благословитъ ребёнка Осборна! Повторяю, да благословитъ его Богъ! Онъ съ благоговѣніемъ приподнялся съ мѣста, и другіе невольно послѣдовали его примѣру. Онъ сложилъ руки, и губы его шевелились, какъ-бы произнося молитву. Потомъ онъ въ изнеможеніи опустился на стулъ и протянулъ Молли руку.
   -- Вы добрая дѣвушка. Благодарю васъ. Скажите, что мнѣ дѣлать, и я послѣдую вашему совѣту.-- И онъ взглянулъ на мистера Гибсона.
   -- Я не менѣе васъ нахожусь въ недоумѣніи, сквайръ, отвѣчалъ тотъ.-- Я вполнѣ вѣрю всей этой исторіи; но, въ то же время, прежде чѣмъ на что либо рѣшиться, считаю нужнымъ имѣть въ рукахъ письменное доказательство женитьбы Осборна. Въ бумагахъ его вѣрно найдется что-нибудь подобное. Не приступите ли вы немедленно къ ихъ пересмотру? Молли я возьму съ собой: она достанетъ адресъ, данный ей Осборномъ, а вы пока будете заняты...
   -- Она вернется сюда? быстро перебилъ его сквайръ.-- Вы... она не оставитъ меня одного?
   -- Нѣтъ! Она вернется сегодня же вечеромъ. Я найду способъ доставить ее къ вамъ, сюда. У нея нѣтъ съ собой достаточно одежды, да и лошадь, на которой она пріѣхала, мнѣ нужна.
   -- Возьмите карету, возразилъ сквайръ.-- Распоряжайтесь здѣсь полнымъ хозяиномъ. Я сейчасъ отдамъ приказаніе. Вы тоже вернетесь?
   -- Нѣтъ! На сегодня это невозможно; но завтра я пріѣду, какъ можно раньше. А Молли возвратится лишь только вы пришлете за ней карету.
   -- Карета ровно въ три часа будетъ у подъѣзда вашего дома. Я не смѣю приняться за пересмотръ осборновыхъ бумагъ, не имѣя около себя кого нибудь изъ васъ. А между тѣмъ, я не успокоюсь, пока не пересмотрю ихъ.
   -- Я пришлю вамъ сюда съ Робинзономъ его пюпитръ.-- А теперь не дадите ли вы мнѣ позавтракать?
   Мало-по-малу доктору удалось заставить сквайра проглотить немного пищи. Онъ старался укрѣпить его физически и ободрить нравственно, въ надеждѣ, что это дастъ ему силы въ отсутствіе Молли заняться необходимыми розысканіями въ бумагахъ сына.
   Было что-то въ высшей степени трогательное въ тоскливомъ взорѣ, съ какимъ сквайръ слѣдилъ за малѣйшими движеніми Молли, пока она приготовлялась къ отъѣзду. Посторонній зритель неиремѣнно принялъ бы его за отца молодой дѣвушки. Тихая скорбь, овладѣвшая теперь бѣднымъ отцомъ, кроткое настроеніе духа, въ которомъ онъ находился, ласково расположили его въ отношеніи всѣхъ къ нему близкихъ. Не въ силахъ приподняться съ кресла, онъ окликнулъ удалявшуюся Молли и сказалъ ей:
   -- Передайте мой поклонъ мисъ Киркпатрикъ. Увѣрьте ее, что я считаю ее уже членомъ своего семейства и очень радъ буду видѣть ее послѣ... послѣ похоронъ. До тѣхъ поръ я не въ состояніи никого принимать.
   -- Онъ еще ничего не знаетъ объ отказѣ Цинціи Роджеру, замѣтилъ мистеръ Гибсонъ, когда они ѣхали домой.-- Я вчера вечеромъ имѣлъ съ ней длинный разговоръ, и она казалась болѣе нежели когда либо непоколебимой въ своей рѣшимости. Изъ словъ твоей матери я заключилъ, что у ней въ Лондонѣ есть еще третій женихъ, которому она уже прежде отказала. Какъ я радъ, Молли, что у тебя никогда не было поклонниковъ, исключая, впрочемъ, неудавшейся попытки въ тебя влюбиться мистера Кокса.
   -- Я объ этомъ ничего не знала, папа, сказала Молли.
   -- Не знала -- я и забылъ. Какимъ я тогда выказалъ себя дуракомъ! Развѣ ты не помнишь, съ какой поспѣшностью я тебя, вдругъ, ни съ того ни съ сего спровадилъ въ гамлейскій замокъ? Все это произошло вслѣдствіе отчаяннаго письма, въ которомъ мистеръ Коксъ признавался тебѣ въ любви.
   Но Молли была слишкомъ утомлена для того, чтобы забавляться или просто даже интересоваться словами отца. Ее неотступно преслѣдовало воспоминаніе о неподвижномъ тѣлѣ, прикрытомъ простыней, подъ которой отчетливо обрисовывались безжизненныя формы того, кто нѣкогда былъ блестящимъ, красивымъ Осборномъ. Мистеръ Гибсонъ слишкомъ понадѣялся на движеніе на открытомъ воздухѣ и на перемѣну сцены. Теперь онъ видѣлъ свою ошибку.
   -- Кто нибудь непремѣнно долженъ написать обо всемъ случившемся мистрисъ Осборнъ Гамлей, сказалъ онъ.-- Я полагаю, она имѣетъ законное право на это имя; но, во всякомъ случаѣ, ее слѣдуетъ увѣдомить о смерти отца ея ребёнка. Ты это сдѣлаешь, или я?
   -- О, пожалуйста вы, папа!
   -- Хорошо, если ты этого желаешь. Но она могла о тебѣ слышать, какъ о добромъ другѣ своего покойнаго мужа, тогда какъ обо мнѣ -- скромномъ провинціальномъ докторѣ -- она, безъ сомнѣнія, не имѣетъ ни малѣйшаго понятія.
   -- Въ такомъ случаѣ, я напишу ей.-- Мистеръ Гибсонъ остался не совсѣмъ-то доволенъ столь быстрымъ и кратко выраженнымъ согласіемъ.
   -- А вотъ и Голлингфордская церковь, сказала она, когда изъ-за деревьевъ мелькнулъ хорошо-знакомый шпицъ.-- Мнѣ кажется, что я никогда болѣе не почувствую желанія потерять ее изъ виду.
   -- Пустяки! возразилъ онъ.-- Тебѣ еще предстоитъ впереди путешествовать. А если всюду, какъ предполагается, распространится сѣть желѣзныхъ дорогъ, то и всѣ мы примемся разъѣзжать по свѣту, сидя на самоварахъ, какъ выражается Фёбе Броуннигъ. Мисъ Броунингъ написала по этому случаю мисъ Горнблоуеръ письмо, наполненное весьма мудрыми совѣтами. Мнѣ объ этомъ говорили Милерсы. Мисъ Горнблоуеръ собиралась въ первый разъ ѣхать по желѣзной дорогѣ. Доротея всполошилась за нее и поспѣшила кое въ чемъ предостеречь. Между прочимъ, она увѣщевала ее не садиться на котелъ.
   Молли, какъ того ожидалъ и желалъ ея отецъ, слегка засмѣялась.
   -- Вотъ мы и дома, наконецъ! сказала она.
   Мистрисъ Гибсонъ встрѣтила ее очень ласково и привѣтливо. Вопервыхъ, Цинція находилась въ опалѣ; вовторыхъ, Молли возвращалась изъ центра новостей и интересныхъ событій; втретьихъ, мистрисъ Гибсонъ, дѣйствительно, по своему была расположена къ молодой дѣвушкѣ, утомленный и грустный видъ которой ее печалилъ.
   -- И какъ подумаешь, что все это совершилось такъ быстро! Для меня, впрочемъ, въ его смерти не было ничего неожиданнаго. Но какъ не кстати. Тотчасъ послѣ отказа Цинціи Роджеру! Еслибъ она подождала всего только одинъ день! Какъ принялъ это сквайръ?
   -- Онъ совершенно убитъ горемъ, отвѣчала Молли.
   -- Право? Я не думала, чтобъ помолвка приходилась ему слишкомъ по сердцу.
   -- Какая помолвка?
   -- Какъ какая? Помолвка Роджера съ Цинціей, конечно. Я спрашивала у васъ, какое впечатлѣніе произвелъ на сквайра отказъ Цинціи?
   -- О, я не поняла васъ. Онъ не распечатывалъ еще своихъ писемъ сегодня. Я въ числѣ ихъ видѣла на столѣ и письмо Цинціи.
   -- Ну, ужь это нельзя назвать иначе, какъ крайнимъ невѣжествомъ.
   -- Не знаю, но думаю, что онъ никого не хотѣлъ этимъ обидѣть. Гдѣ Цинція?
   -- Она пошла въ садъ и сейчасъ вернется. Я посылала ее съ порученіемъ въ городъ, но она наотрѣзъ отказалась туда идти. Я боюсь, что она дурно ведетъ свои дѣла; но что же мнѣ съ этимъ дѣлать? Она не допускаетъ меня въ нихъ вмѣшиваться. Я ненавижу все, что хоть сколько-нибудь отзывается корыстолюбіемъ и разсчетомъ, но все же не могу равнодушно смотрѣть на то, какъ она отказываетъ двумъ выгоднымъ женихамъ -- сначала мистеру Гендерсону, а потомъ Роджеру Гамлею. Когда сквайръ ожидаетъ Роджера? Не думаютъ ли, что онъ возвратится раньше, по случаю смерти бѣднаго, дорогого Осборна?
   -- Не знаю. Сквайръ теперь ни о чемъ и ни о комъ не думаетъ, кромѣ Осборна. Все остальное даже точно исчезло изъ его памяти. Но, можетъ быть, извѣстіе о женитьбѣ Осборна и о его ребёнкѣ заставятъ бѣднаго старика немного придти въ себя.
   Молли ни минуты не сомнѣвалась въ томъ, что Осборнъ дѣйствительно былъ женатъ. Она не знала также, что отецъ ея не сообщилъ еще ни женѣ своей, ни Цинціи фактовъ, которые она сама разсказала ему въ предъидущую ночь. Но мистеръ Гибсонъ нѣсколько сомнѣвался въ законности брака и не хотѣлъ говорить о немъ женѣ, пока все дѣло не разъяснится и не приметъ болѣе опредѣленный характеръ. Поэтому, мистрисъ Гибсонъ въ крайнемъ изумленіи воскликнула:
   -- Что вы говорите, дитя? Женатъ! Осборнъ женатъ? Кто это сказалъ?
   -- О, какая неосторожность съ моей стороны! Я думаю, мнѣ слѣдовало объ этомъ умолчать; но я сама не знаю, что говорю. Да! Осборнъ уже давно женатъ, но сквайру это сдѣлалось извѣстно только сегодня утромъ. Извѣстіе, повидимому, принесло ему пользу, по крайней-мѣрѣ, я такъ думаю, хотя и не знаю навѣрное.
   -- На комъ же онъ женатъ? Какъ недобросовѣстно со стороны женатаго человѣка выдавать себя за холостого! Ничто въ мірѣ не возмущаетъ такъ, какъ ложь и притворство! На комъ онъ женатъ? Разскажите же мнѣ все, что вамъ объ этомъ извѣстно, моя милая.
   -- Она француженка и римско-католическаго исповѣданія, отвѣчала Молли.
   -- Француженка! И то правда, эти французскія женщины такъ искусно умѣютъ прельщать, а онъ долго жилъ за границей! Вы говорили, у нихъ есть и ребёнокъ -- мальчикъ или дѣвочка?
   -- Не знаю. Я объ этомъ не спрашивала.
   Молли не считала нужнымъ пускаться въ подробности. Бѣдняжка была очень недовольна собой за то, что проговорилась и сдѣлала извѣстнымъ фактъ, который отецъ ея, повидимому, находилъ нужнымъ до поры до времени хранить въ тайнѣ. Въ эту минуту въ комнату вошла Цинція. Она еще не слышала о пріѣздѣ Молли и никакъ не ожидала найдти ее въ гостиной.
   -- Молли, голубушка моя! Вы ли это? Я обрадовалась вамъ, какъ первому весеннему цвѣтку, хотя вы и были въ отсутствіи всего какихъ-нибудь двадцать-четыре часа.
   -- А какія новости она привезла! сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Знаешь ли, я почти рада тому, что ты вчера же написала сквайру, а не подождала до сегодня. Вчера мнѣ казалось, что ты слишкомъ поторопилась, но сегодня сквайръ, пожалуй, приписалъ бы твой отказъ какой-нибудь корыстолюбивой причинѣ. Осборнъ былъ втайнѣ отъ всѣхъ женатъ, и у него есть ребёнокъ.
   -- Осборнъ былъ женатъ! воскликнула Цинція.-- Никогда никто менѣе его не походилъ на женатаго человѣка. Бѣдный Осборнъ! Со всей его утонченностью, со всѣмъ изяществомъ, онъ имѣлъ такой моложавый, совсѣмъ юношескій видъ!
   -- Да, это былъ искусный съ его стороны обманъ, который я не могу ему легко простить. Подумайте только! Еслибъ онъ оказывалъ одной изъ васъ особенное вниманіе и вы влюбились бы въ него! Онъ могъ бы разбить твое сердце или сдѣлать Молли на вѣкъ несчастной. Нѣтъ, нѣтъ, я не могу ему этого простить, хотя онъ, бѣдный, уже умеръ!
   -- Да, но такъ-какъ онъ ни одной изъ насъ не оказывалъ особеннаго вниманія и такъ-какъ ни Молли, ни я въ него не влюбились, то я сожалѣю его только за то горе, какое ему, безъ сомнѣнія, причинила его неискренность, замѣтила Цинція съ горькимъ сознаніемъ хлопотъ и непріятностей, которыя она на себя навлекла собственной скрытностью.
   -- Ребёнокъ его, безъ сомнѣнія, мальчикъ. Онъ наслѣдуетъ имѣніе, а Роджеръ, попрежнему. останется бѣднякомъ. Надѣюсь, Молли, вы объясните сквайру, что когда Цинція писала Роджеру отказъ, она рѣшительно ничего не знала объ этомъ. Я ни чуть не желаю, чтобы на близкихъ мнѣ людей падало хоть малѣйшее подозрѣніе въ корыстолюбіи.
   -- Онъ еще не читалъ письма Цинціи. Позвольте мнѣ его взять назадъ нераспечатаннымъ, съ живостью произнесла Молли.-- Пошлите другое письмо Роджеру, сейчасъ же, немедленно, и онъ ихъ получитъ оба въ одно и то же время. Подумайте только, до него разомъ дойдутъ два такія ужасныя извѣстія: смерть Осборна и вашъ отказъ! О, Цинція, сдѣлайте, какъ я вамъ говорю.
   -- Нѣтъ, моя милая, сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Даже, еслибы Цинція и захотѣла исполнить вашъ совѣтъ, я не могла бы ей этого позволить. Просить его о возобновленіи помолвки! То-то было бы хорошо! Нѣтъ, ей, во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ ждать, чтобы онъ повторилъ предложеніе и тогда отвѣчать ему сообразно съ обстоятельствами.
   Но Молли не сводила съ Цинціи умоляющаго взгляда.
   -- Нѣтъ! рѣшительно произнесла та.-- Это невозможно. Я въ прошлый вечеръ почувствовала себя гораздо счастливѣе, чѣмъ въ теченіе многихъ недѣль. Я такъ рада снова быть свободной. Превосходство Роджера и его ученость пугали меня. Даже еслибы и не было всѣхъ этихъ сплетней и я не находилась бы въ необходимости съ нимъ объясняться и просить у него извиненія, то врядъ-ли я и тогда бы вышла за него. Онъ не могъ бы быть счастливъ со мной и, въ свою очередь, не составилъ бы моего счастія. Пусть же все останется такъ, какъ есть. Я охотнѣе пойду въ гувернантки, чѣмъ сдѣлаюсь его женой, Я скучала бы съ нимъ, и больше ничего.
   -- Скучать съ Роджеромъ! подумала Молли.-- Вы правы, я и сама теперь это вижу, сказала она громко:-- только мнѣ невыразимо жаль его. Онъ васъ такъ сильно любитъ, какъ никто другой никогда не полюбитъ васъ.
   -- Прекрасно, но я готова подвергнуться этому риску. Слишкомъ сильная и исключительная любовь, я боюсь, дѣйствуетъ на меня утомительно. Мнѣ нравится, когда большое количество любви распространяется на многіе предметы, а не сосредоточивается на одной личности.
   -- Я вамъ не вѣрю, сказала Молли.-- Но довольно объ этомъ. Пусть все останется такъ, какъ есть. Я думала -- я была почти увѣрена, что сегодня утромъ вы пожалѣете о своей вчерашней поспѣшности. Но теперь все кончено, и мы не станемъ болѣе къ этому возвращаться.
   Она сидѣла молча и смотрѣла въ окно. Сердце ея обливалось кровью, она сама не знала хорошенько почему. Говорить она не могла, чувствуя, что при малѣйшемъ усиліи произнести слово, у нея хлынутъ изъ глазъ слезы. Черезъ нѣсколько времени къ ней тихо подкралась Цинція.
   -- Вы недовольны мной, Молли, начала она. Но Молли съ рѣзкимъ движеніемъ обратилась къ ней.
   -- Я, недовольна вами? Да развѣ это мое дѣло? Вы сами здѣсь лучшій судья. Сдѣлайте то, что вамъ кажется справедливымъ, а меня не заставляйте больше объ этомъ говорить. Я очень устала, милая Цинція, прибавила она гораздо мягче: -- и сама не знаю, что говорю. Простите меня, если я сказала что-нибудь непріятное. Цинція немного помолчала, а потомъ, вмѣсто отвѣта, спросила:
   -- Какъ вы думаете, могу я съ вами поѣхать и вамъ помочь? Вчера еще это было бы совершенно въ порядкѣ вещей и какъ нельзя болѣе кстати. Вы говорите, онъ не распечатывалъ моего письма, слѣдовательно, ничего не знаетъ о перемѣнѣ, происшедшей въ нашихъ отношеніяхъ. Къ тому же я всегда любила бѣднаго Осборна, конечно, по своему и на сколько способна любить.
   -- Не знаю, что вамъ на это сказать. Мнѣ кажется, я не имѣю права рѣшать здѣсь за васъ, отвѣчала Молли, не вполнѣ понимая причины, побудившія Цинцію сдѣлать ей это предложеніе. Въ сущности и сама Цинція не давала себѣ отчета въ своихъ словахъ, а произносила ихъ только подъ впечатлѣніемъ минуты.-- Папа могъ бы вамъ дать хорошій совѣтъ; но, мнѣ кажется, лучше будетъ, если вы останетесь дома. Впрочемъ, вы не обязаны сообразоваться съ моимъ мнѣніемъ. Я вамъ говорю только, какъ поступила бы на вашемъ мѣстѣ.
   -- Я хотѣла ѣхать ради васъ, Молли, гораздо болѣе чѣмъ ради кого бы то ни было другого.
   -- Въ такомъ случаѣ, не надо. Я сегодня устала отъ безсонной ночи, но къ завтрему совсѣмъ оправлюсь. Мнѣ не хотѣлось бы, чтобъ вы только ради меня переступили за порогъ этого дома въ такую торжественную минуту.
   -- Очень хорошо! сказала Цинція, на половину довольная тѣмъ, что ея предложеніе не было принято.-- Это было бы очень неловко, думала она впослѣдствіи.
   Итакъ, Молли поѣхала въ Гамлей одна. Во всю дорогу она не переставала думать о томъ, въ какомъ положеніи застанетъ сквайра, какія открытія сдѣлалъ онъ въ бумагахъ Осборна, и какъ рѣшился онъ дѣйствовать въ отношеніи къ его женѣ и ребёнку.
   

XIII.
Нежданные посѣтители.

   Робинзонъ открылъ Молли дверь почти прежде, чѣмъ экипажъ успѣлъ подъѣхать къ подъѣзду. Онъ объявилъ ей, что сквайръ съ нетерпѣніемъ оятдаетъ ея возвращенія и не разъ уже посылалъ его въ верхній этажъ замка посмотрѣть, не ѣдетъ ли она. Молли вошла въ гостиную. Сквайръ стоялъ посреди комнаты. Ему хотѣлось броситься къ ней на встрѣчу, но его удерживало чувство приличія, непозволявшее теперь, когда домъ былъ погруженъ въ трауръ, двигаться и дѣйствовать съ обычной непринужденностью и быстротой. Руки его дрожали отъ волненія и онъ съ трудомъ удерживалъ въ нихъ какую-то бумагу. На ближайшемъ столѣ было разбросано пять или шесть распечатанныхъ писемъ.
   -- Все это правда, началъ онъ: -- она его жена, онъ ея мужъ... то-есть былъ ея мужемъ, такъ слѣдуетъ теперь говорить. Бѣдный, бѣдный мальчикъ! Это не дешево ему обошлось! Многое далъ бы я, чтобъ не считать себя тутъ ни въ чемъ виноватымъ! Прочтите эту бумагу, моя милая. Это свидѣтельство его брака: онъ вполнѣ законенъ и былъ совершонъ по всѣмъ гражданскимъ и церковнымъ правиламъ. Вотъ ихъ имена: Осборнъ Ганлей и Марія-Эме Шереръ, названіе церкви и подписи свидѣтелей. О, Господи! О, Господи. И онъ со стономъ опустился на стулъ. Молли сѣла около него и прочла свидѣтельство, что, впрочемъ, для нея было совершенно излишне, такъ-какъ она ни минуты не сомнѣвалась въ законности брака. Окончивъ чтеніе, она не выпускала изъ рукъ свидѣтельства, ожидая, чтобъ сквайръ снова заговорилъ связно и спокойно. Бѣдный старикъ прерывающимся отъ слезъ голосомъ произносилъ отрывочныя фразы: -- Да, да, вотъ послѣдствія вспыльчивости и дурного нрава... Она одна умѣла укрощать меня, со смертью ея все пошло дурно и, наконецъ, вотъ къ чему привело. Онъ боялся меня... да, боялся, это сущая правда. Страхъ заставилъ его скрываться отъ меня, а печаль и заботы убили его, что бы тамъ ни толковали о болѣзни сердца. О, мой сынъ, мой сынъ! Теперь мнѣ все извѣстно, все понятно, но уже слишкомъ поздно! И закрывъ лицо руками, сквайръ съ тоской вертѣлся на стулѣ. Не въ силахъ долѣе выносить подобное зрѣлище, Молли сказала:
   -- Могу я прочесть нѣкоторыя изъ этихъ писемъ?-- Во всякое другое время она никогда не рѣшилась бы обратиться къ нему съ подобнымъ вопросомъ, но теперь ухватилась за первый предлогъ, чтобъ положить конецъ безмолвному отчаянію старика.
   -- Да, да, прочтите ихъ, сказалъ онъ.-- Можетъ быть, вамъ это и удастся. Я съ трудомъ могу разбирать черезъ слово, но почти ничего не понимаю и нарочно оставилъ письма здѣсь, чтобъ вы прочли ихъ и сказали мнѣ, что въ нихъ заключается.
   Молли сама не слишкомъ-то бойко читала пофранцузски писанное, хотя печатное хорошо понимала. Къ тому же, почеркъ писемъ былъ не изъ разборчивыхъ, а правописаніе не отличалось особенной вѣрностью. Однако, ей удалось довольно хорошо перевести на англійскій языкъ нѣсколько милыхъ, наивныхъ фразъ, которыя дышали любовью къ Осборну и были проникнуты безграничной покорностью его волѣ. Еслибъ Молли могла свободнѣе читать пофранцузски, ей, можетъ быть, и не удалось бы дать своимъ англійскимъ фразамъ такой простой оборотъ, который былъ вполнѣ понятенъ сквайру и трогалъ его до глубины души. Мѣстами встрѣчались и англійскія выраженія: ихъ сквайръ уже съ жадностью прочелъ во время отсутствія Молли. Всякій разъ, какъ молодая дѣвушка останавливалась, онъ говорилъ: "продолжайте, прошу васъ", и слушалъ ее, закрывъ лицо руками.
   Она встала, чтобъ взять еще нѣкоторыя изъ писемъ Эме, и случайно напала на одну бумагу.
   -- Видѣли ли вы это, сэръ? спросила она, и прочла громко: -- "метрическое свидѣтельство Роджера-Стефена Осборна, родившагося: Іюня 21-го 183* -- отъ Осборна Гамлея и его супруги, Маріи-Эме...
   -- Дайте мнѣ его сюда, надорваннымъ голосомъ проговорилъ сквайръ, быстро протягивая руки... Роджеръ -- это я. Стефенъ -- это мой старикъ-отецъ: онъ умеръ моложе, чѣмъ я теперь, но почему-то я всегда считалъ его очень старымъ. Онъ былъ сильно привязанъ къ Осборну, когда тотъ еще едва начиналъ бѣгать. Это хорошо съ его стороны, что онъ вспомнилъ о моемъ отцѣ, Стефенѣ. А Осборнъ -- Осборнъ Гамлей!... Одинъ Осборнъ лежитъ мертвый, а другого... другого, я еще никогда не видѣлъ и до сегодняшняго дня даже не зналъ о его существованіи. Мы будемъ его звать Осборномъ, Молли. Роджеръ у насъ есть -- ихъ даже двое, хотя одинъ изъ нихъ уже ни на что негодный старикъ. А Осборна больше нѣтъ на свѣтѣ, развѣ только отнынѣ мы станемъ такъ называть этого ребёнка. Мы вызовемъ его сюда и отдадимъ его на руки хорошей нянькѣ, а матери его назначимъ приличное содержаніе и отправимъ ее на родину. Я оставлю у себя эту бумагу, Молли. Благодарю васъ за то, что вы ее отыскали. Осборнъ Гамлей!... Съ божьей помощью, онъ никогда не услышитъ отъ меня жесткаго слова -- никогда, никогда! Онъ не будетъ меня бояться. О, мой Осборнъ, мой Осборнъ, и онъ снова разразился плачемъ: -- знаешь ли ты, какою тяжестью лежатъ теперь на моемъ сердцѣ всѣ неласковыя, суровыя рѣчи, которыя я когда-либо говорилъ тебѣ? Знаешь ли ты, какъ я тебя любилъ, сынъ мой -- дорогой сынъ?
   Основываясь на общемъ тонѣ писемъ, Молли сильно сомнѣвалась въ томъ, чтобъ молодая мать согласилась разстаться со своимъ ребёнкомъ. Письма могли не отличаться особеннымъ умомъ, хотя Молли это и въ голову не приходило, но каждая строка ихъ говорила. о нѣжной любви и безграничной предайности. Бо Молли чувствовала, что не ея дѣло выражать подобнаго рода сомнѣнія, и не переставала говорить старику о возможныхъ физическихъ и вравственныхъ качествахъ маленькаго Роджера-Стефена-Осборна Гамлея. Она внимательно слушала толки сквайра о ребёнкѣ и прилежно ему помогала въ его соображеніяхъ. А такъ-какъ ни тотъ ни другая ничего не знали достовѣрнаго, то они и приходили въ своихъ догадкахъ къ самымъ страннымъ, фантастическимъ и неправдоподобнымъ результатамъ. Такъ прошелъ день и настала ночь.
   Нѣкоторыя лица имѣли право быть приглашенными на похороны Осборна, и мистеръ Гибсонъ вмѣстѣ съ повѣреннымъ въ дѣлахъ сквайра взяли на себя трудъ увѣдомить ихъ о предстоящемъ печальномъ событіи. Но когда мистеръ Гибсонъ явился на слѣдующее утро въ замокъ, Молли обратилась къ нему за совѣтомъ на счетъ того, какого рода увѣдомленіе слѣдуетъ послать бѣдной вдовѣ, уединенно-проживающей близь Уинчестера, и со дня на день, съ часу на часъ тревожно ожидающей, если не самаго мужа, то по крайней-мѣрѣ писемъ отъ него. Въ голлингфордской почтовой конторѣ въ это самое время лежалъ пакетъ на имя Осборна съ надписью, сдѣланной иностраннымъ тонкимъ почеркомъ, съ которымъ Молли такъ близко познакомилась наканунѣ; но въ замкѣ никто этого не зналъ.
   -- Ее надо увѣдомить, задумчиво проговорилъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Да, надо, подтвердила его дочь: -- но какъ?
   -- День или два отсрочки не сдѣлаютъ вреда, сказалъ онъ, какъ-бы желая на время отложить разрѣшеніе трудной задачи.-- Продолжительное молчаніе совершенно естественно пробудитъ въ ней опасенія и нагонитъ на нее страхъ; она станетъ раздумывать, тревожиться и истина сама собой представится ея воображенію. Это послужитъ ей нѣкотораго рода приготовленіемъ.
   -- Къ чему? возразила Молли: -- наконецъ, что-нибудь да прійдется же ей сказать.
   -- Твоя правда. Лучше всего напиши ей завтра же, что онъ боленъ. Они, я полагаю, ежедневно переписывались и три дня молчанія съ его стороны, безъ сомнѣнія, покажутся ей дѣломъ въ высшей степени необыкновеннымъ. Разскажи ей, какъ ты узнала о ея бракѣ съ Осборномъ и прибавь, что онъ очень, даже опасно боленъ. А на слѣдующій день ты можешь открыть ей и всю истину. Я на твоемъ мѣстѣ не безпокоилъ бы этимъ сквайра. Намъ и безъ того нрійдется немедленно послѣ похоронъ позаботиться, вмѣстѣ съ нимъ, о ребёнкѣ.
   -- Она ни за что не согласится съ нимъ разстаться, замѣтила Молли.
   -- Ну, объ этомъ, не видавъ ее, ничего нельзя сказать, возразилъ ея отецъ: -- нѣкоторыя женщины согласились бы. Ей назначутъ содержаніе, она иностранка и, пожалуй, чего добраго, еще рада будетъ возвратиться на родину къ своимъ соотечественникамъ. Однимъ словомъ, можно многое сказать и за и противъ намѣренія сквайра.
   -- Вы всегда такъ говорите, папа, но въ этомъ случаѣ непремѣнно останусь права я. Мое сужденіе основано на ея письмахъ, и вы увидите, что оно справедливо.
   -- Ты всегда такъ говоришь, дочь моя. Время все покажетъ. Итакъ, ребёнокъ мальчикъ. Это обстоятельство не мало поможетъ мистрисъ Гибсонъ примириться съ отказомъ Цинціи Реджеру. Она мнѣ особенно поручила освѣдомиться о томъ, какого пола ребёнокъ. Что до меня касается, то я полагаю, имъ дѣйствительно лучше разстаться, хотя пройдетъ много времени прежде, чѣмъ Роджеръ съ этимъ согласится. Они совсѣмъ не подходятъ другъ другу. Бѣдный Роджеръ! Не легко мнѣ было ему вчера писать, да и кто знаетъ, гдѣ онъ и что съ нимъ? Но тѣмъ или другимъ способомъ, а надо прожить свой вѣкъ. Во всякомъ случаѣ, я радъ, что этотъ маленькій мальчикъ сдѣлается наслѣдникомъ. Жаль было бы, еслибъ имѣніе перешло къ ирландскимъ Гамлеямъ, которые, какъ мнѣ однажды сказывалъ Осборнъ, послѣ него и Роджера ближайшіе наслѣдники. Итакъ, Молли, ты займешься письмомъ къ француженкѣ. Ради Осборна мы должны постараться по возможности облегчить ей ударъ.
   Составленіе такого рода письма было трудной задачей для Молли, и она разорвала нѣсколько листковъ, прежде чѣмъ рѣшилась отправить его. На слѣдующій день дѣло обошлось гораздо легче: Молли просто, но нѣжно и ласково сообщила ей о смерти Осборна, а затѣмъ принялась глубоко скорбѣть о бѣдной одинокой женщинѣ, лишившейся мужа на чужой сторонѣ и непмѣвгаей даже утѣшенія закрыть ему глаза. Съ мыслями, наполненными Эме, Молли въ этотъ день безпрестанно заговаривала о ней со сквайромъ. Но какъ ни охотно слушалъ тотъ самыя странныя и ни съ чѣмъ несообразныя догадки о своемъ внукѣ, онъ избѣгалъ разговоровъ о "француженкѣ", какъ онъ называлъ ее. Впрочемъ, старикъ относился къ ней безъ негодованія; но она представлялась его воображенію въ видѣ болтливой черноглазой и даже нарумяненной, бойкой женщины. Изъ уваженія къ памяти сына, онъ готовъ былъ оказывать ей всякаго рода вниманіе и назначить ей приличное содержаніе. Но въ то же время онъ надѣялся, что будетъ избавленъ отъ необходимости видѣться съ ней и намѣревался просить своего повѣреннаго или мистера Гибсона взять на себя роль посредника между имъ и ею.
   А между тѣмъ, въ это самое время молоденькая, блѣдная женщина торопилась на свиданіе, не съ нимъ, а съ его умершимъ сыномъ, своимъ возлюбленнымъ супругомъ, котораго считала еще живымъ. Она знала, что поступаетъ вопреки его желанію. Онъ никогда не жаловался на свое здоровье, никогда не пугалъ ее опасеніями на счетъ своей недолговѣчности, и бѣдняжка, сама полная жизни, никогда не допускала мысли о возможности близкой кончины столь любимаго ею существа. Онъ былъ боленъ, очень боленъ, гласило письмо отъ незнакомой молодой дѣвушки. Эме привыкла ухаживать за больными родственниками, и французскій докторъ когда-то не могъ нахвалиться ловкостью и умѣньемъ, съ какими она справляла должность сидѣлки. Но хотя бы даже она и не обладала этимъ умѣніемъ и этой ловкостью, развѣ Осборнъ не былъ ея мужемъ, развѣ мѣсто у его изголовья не принадлежало ей по праву? Итакъ, не долго думая, Эме, глотая слезы, принялась укладывать вещи въ свой небольшой чемоданчикъ, въ то время, какъ около нея на полу сидѣлъ двухлѣтній ребёнокъ, къ которому она безпрестанно обращалась съ нѣжной улыбкой и ласковымъ словомъ на устахъ. Ея служанка любила ее и находилась въ возрастѣ, когда человѣку приходится пріобрѣсти уже не малую долю опытности и житейской мудрости. Эме сказала ей о болѣзни мужа. Служанка знала, что она еще не признана семействомъ Осборна за его жену, но, тѣмъ не менѣе одобрила намѣреніе молодой женщины отправиться къ нему и только уговорила ее не брать съ собой ребёнка.-- "Онъ будетъ для меня отличнымъ товарищемъ, говорила она Эме, а васъ только утомитъ въ путешествіи. Къ тому же и отецъ его, можетъ быть, такъ сильно боленъ, что не будетъ въ состояніи видѣть его". На это Эме отвѣчала: "Для меня онъ еще лучшій товарищъ, чѣмъ для васъ. Какая женщина когда-либо уставала нести своего ребёнка (что хотя и не совсѣмъ справедливо, однако составляло неопровержимую истину, какъ для служанки, такъ и для ея госпожи), а что касается до отца его, то ничто въ мірѣ не доставитъ ему такого удовольствія, какъ возможность слушать болтовню своего сына". И въ тотъ-же вечеръ Эме стояла на перекресткѣ большой дороги, въ ожиданіи лондонскаго дилижанса. Марта сопровождала ее сюда и, когда молодая женщина усѣлась на свое мѣсто, подала ей въ карету тяжелаго ребёнка, который весело болталъ, смотря на лошадей. Въ Лондонѣ у Эме была одна знакомая, содержательница магазина, гдѣ продавалось бѣлье, и у ней-то, избѣгая многолюдныхъ отелей, она и рѣшилась остановиться въ ожиданіи дилижанса, отправлявшагося въ Бирмингамъ. За неимѣніемъ свободной постели, Эме спала на диванѣ въ гостиной; на слѣдующій день, рано утромъ, въ комнату явилась мадамъ Полина съ чашкой крѣпкаго кофе для матери и тарелкой молочной кашицы для ребёнка. Затѣмъ, бѣдняжка отправилась въ дальнѣйшее странствіе. Эме помнила названіе деревни, въ которой, по словамъ Осборна, ѣдущимъ въ Гамлей надлежало выходить изъ дилижанса. Написать это названіе она, конечно, не съумѣла бы, но ей удалось ясно произнести его, справляясь у кондуктора, въ какое время дня они туда пріѣдутъ?
   -- Въ четыре часа, отвѣчалъ тотъ. Увы! Еще долго приходилось ждать свиданія. Какъ скоро она будетъ съ мужемъ, всѣ опасенія ея исчезнутъ: заботы ея и нѣжныя попеченія непремѣнно возвратятъ ему здоровье; но до тѣхъ поръ мало ли что можетъ случиться? Совершенный ребёнокъ во многихъ житейскихъ дѣлахъ, она въ иныхъ случаяхъ, однако, не лишена была ни опытности, ни способностей, и разсчитывала на свои силы. Выйдя изъ дилижанса близь Фивершама, она обратилась къ одному человѣку съ просьбой снести ея чемоданъ и указать ей дорогу въ гамлейскій замокъ.
   -- Въ гамлейскій замокъ! повторилъ содержатель гостиницы, гдѣ останавливался дилижансъ.-- Тамъ теперь много хлопотъ и горя!
   -- Знаю, знаю, отвѣчала она, и съ спящимъ ребёнкомъ на рукахъ поспѣшила за тачкой, на которую взвалили ея чемоданъ. Она вся дрожала; пульсъ ея учащенно бился, а глаза съ трудомъ могли различать предметы. Когда она очутилась въ виду замка, опущенныя сторы и закрытыя ставнями окна ничего не сказали ей, мало знакомой, съ англійскими обычаями и привычками.
   -- Къ какому крыльцу прикажете подвезти вещи? спросилъ сопровояідавшій ее человѣкъ: -- къ парадному или къ чорному?
   -- Къ ближайшему, отвѣчала она. Парадный ходъ оказался ближайшимъ, и они остановились около него.
   Молли сидѣла съ сквайромъ въ гостиной, и читала ему отрывки изъ писемъ Эме къ ея мужу. Сквайръ никогда не уставалъ ихъ слушать. Нѣжные, тихіе звуки голоса Молли всегда утѣшали и успокоивали его. Если ей случалось при вторичномъ переводѣ одного и того же мѣста употреблять не то слово, какое она употребила въ первый разъ, онъ какъ ребёнокъ останавливалъ ее и требовалъ, чтобъ она поправилась. Въ домѣ царствовала невозмутимая тишина. Слуги ходили на цыпочкахъ, говорили шопотомъ и какъ можно осторожнѣе затворяли двери. Единственный звукъ, доходившій въ комнаты извнѣ, заключался въ чириканьи птицъ, начинавшихъ свои весеннія занятія и хлопоты около гнѣздъ. Вдругъ посреди всеобщей тишины раздался оглушительный звонъ у парадной двери. Молли остановилась на половинѣ слова и въ какомъ-то безотчетномъ ужасѣ переглянулась съ сквайромъ. Мысль о возвращеніи Роджера, какъ она ни была нелѣпа, мелькнула въ мысляхъ обоихъ; но ни тотъ, ни другая не высказали ее. Они слышали, какъ Робинзонъ поспѣшилъ на непривычный призывъ; но больше никакой звукъ не достигъ до ихъ слуха, какъ они ни прислушивались.
   Между тѣмъ старый слуга отворилъ дверь. На порогѣ стояла молодая женщина съ ребёнкомъ на рукахъ. Едва переводя духъ, она поспѣшно произнесла давно приготовленную ею англійскую фразу.
   -- Могу я видѣть мистера Осборна Гамлея? Онъ боленъ -- мнѣ это извѣстно, но я его жена.
   Робинзонъ зналъ, что въ семьѣ существовала какая-то тайна, которая, наконецъ, открылась его господину. Онъ подозрѣвалъ, что въ ней замѣшана была женщина, но не ожидалъ подобной развязки. Увидя передъ собой Эме, освѣдомляющуюся о своемъ умершемъ мужѣ, какъ о живомъ, Робинзонъ совсѣмъ растерялся и, не желая сказать ей горькую правду, пробормоталъ:
   -- Подождите минутку, я сейчасъ вернусь.
   Онъ пошелъ въ гостиную къ Молли и, дрожа отъ волненія, что-то прошепталъ ей на ухо, отчего она страшно поблѣднѣла.
   -- Что тамъ такое? воскликнулъ сквайръ.-- Что случилось? Не скрывайте отъ меня, я на все готовъ, все въ состояніи перенести. Роджеръ...
   Они боялись, что онъ упадетъ въ обморокъ. Блѣдный, взволнованный, дрожащій подошелъ онъ къ Молли, которая поняла, что лучше разомъ сказать ему правду и положить конецъ овладѣвшимъ имъ сомнѣніямъ.
   -- Мистрисъ Осборнъ Гамлей здѣсь, тихо произнесла она.-- Я ей писала, что мужъ ея очень боленъ, и она пріѣхала сюда.
   -- Ей, повидимому, неизвѣстно, что онъ умеръ, сказалъ Робинзонъ.
   -- Я не могу видѣть ее, право не могу! съ ужасомъ произнесъ сквайръ, отступая въ уголъ. -- Пойдите къ ней, Молли, прошу васъ, и пріймите ее.
   Молли стояла въ нерѣшимости. Она тоже рада была бы избѣжать свиданія.
   -- Она, повидимому, очень слаба и устала и, кажется, пришла издалека пѣшкомъ съ большимъ ребёнкомъ на рукахъ.
   Въ эту самую минуту дверь тихо отворилась и въ комнату вошла миніатюрная женщина, одѣтая въ сѣрое, и повидимому, готовая упасть подъ тяжестью своего ребёнка.
   -- Вы, Молли? сказала она, не видя сквайра.-- Вы мнѣ писали письмо: онъ иногда о васъ говорилъ. Пустите меня къ нему.
   Молли не отвѣчала; но глаза ея говорили краснорѣчивѣе словъ. Эме мгновенно поняла значеніе устремленнаго на нее взгляда.
   -- Его ужь нѣтъ! Мужъ мой, мужъ мой! воскликнула она и опустилась на полъ. Ребёнокъ выскользнулъ у нея изъ рукъ и чуть не упалъ, но дѣдъ его кинулся къ нему на помощь и схватилъ его на лету.
   -- Maman, maman! кричалъ малютка, барахтаясь и протягивая ручонки къ тому мѣсту, гдѣ лежала его мать. И съ такой силой отпихивался онъ отъ сквайра, что тотъ принужденъ былъ опустить его на полъ. Мальчикъ тотчасъ же подползъ къ Эме, которая безъ чувствъ покоилась головой на плечѣ Молли. Робинзонъ побѣжалъ за водой, за виномъ и за служанками.
   -- Бѣдняжка, бѣдняжка! проговорилъ сквайръ, склоняясь надъ ней съ глазами, полными слезъ.-- Какъ она молода, Молли, и какъ нѣжно, повидимому, его любитъ!
   -- Еще бы! воскликнула Молли, снимая съ нея шляпу и поношенныя, но тщательно заштопанныя перчатки. Пышные, черные волосы разсыпались по плечамъ и обнажились маленькія смуглыя ручки, единственное украшеніе которыхъ составляло обручальное кольцо. Ребёнокъ охватилъ ея пальцы своими ручонками и, прижимаясь къ ней, не переставалъ жалобно кричать: "Maman, maman!" На мгновеніе губы ея задрожали, она шевельнула рукой: къ ней на половину возвратилось сознаніе. Она не открывала глазъ, но изъ-подъ рѣсницъ выкатились двѣ крупныя слезы. Молли нѣжнѣе прижала ее къ сердцу. Они попробовали дать ей вина, но она отъ него отказалась, подали воды, и она выпила нѣсколько глотковъ; затѣмъ едва слышно произнесла:
   -- Уведите меня куда нибудь въ темное мѣсто и оставьте одну.
   Молли съ помощью служанокъ подняла ее и перенесла въ лучшую спальню въ домѣ, гдѣ тщательно завѣсила окна. Эме оставалась неподвижной въ ихъ рукахъ, и только, когда Молли уходила, едва слышно проговорила:
   -- Хлѣба и молока моему сыну. Когда же они принесли ей самой пищи, она молча отвернулась къ стѣнѣ и не сдавалась ни на какія убѣжденія. Ребёнокъ, между тѣмъ, оставался съ Робинзономъ и съ сквайромъ. По какой-то непонятной, но счастливой случайности, онъ почувствовалъ отвращеніе къ красному лицу и грубому голосу Робинзона, и оказывалъ явное предпочтеніе своему дѣду. Возвратясь въ гостиную, Молли застала сквайра съ ребёнкомъ на рукахъ. Онъ кормилъ внука, а на лицѣ его лежалъ оттѣнокъ спокойствія, котораго она уже давно на немъ не видѣла. Ребёнокъ повременамъ оставлялъ пищу и, обращаясь къ Робинзону, словомъ или жестомъ выражалъ свое нерасположеніе къ нему. Старый слуга забавлялся этимъ, а сквайръ былъ въ восторгѣ отъ оказываемаго ему предпочтенія.
   -- Она лежитъ очень спокойно, но ничего не говоритъ и отказывается ѣсть, сказала Молли; но сквайръ былъ такъ занятъ, что обратилъ мало вниманія на ея слова.
   -- Дикъ Гайвардъ изъ гостиницы Гамлейскій гербъ, сказывалъ, что она пріѣхала въ дилижансѣ, который отходитъ изъ Лондона въ пять часовъ утра. Пассажиры видѣли, какъ она всю дорогу украдкой проплакала и ни разу не выходила, чтобъ поѣсть, а только кормила ребёнка.
   -- Она вѣрно очень устала, пусть теперь отдохнетъ, сказалъ сквайръ.-- А малютка, кажется, собирается заснуть у меня на рукахъ. Господь съ нимъ!
   Молли тихонько вышла изъ гостиной и отправила въ Голлингфордъ верхового съ запиской къ отцу. Бѣдная иностранка привлекла ее къ себѣ, но она не знала, какъ лучше съ ней обращаться и какими попеченіями окружить ее.
   Она время отъ времени проникала въ ея комнату и съ умиленіемъ смотрѣла на бѣдную вдову, которая была почти однихъ лѣтъ съ ней и теперь лежала безъ движенія, пораженная глубокимъ горемъ. Молли всячески старалась дать ей почувствовать свое участіе и симпатію. Сквайръ былъ поглощонъ ребенкомъ; но Молли всю свою нѣжность обратила на мать, хотя и не могла не любоваться цвѣтущимъ мальчикомъ, здоровый и опрятный видъ котораго явно свидѣтельствовалъ о той заботливости, какой онъ былъ окруженъ съ самаго дня своего рожденія. Вдругъ сквайръ сказалъ:
   -- Она не похожа на француженку, Молли?
   -- Не знаю; я не имѣю никакого понятія о француженкахъ. Многіе находятъ, что Цинція похожа на француженку.
   -- Въ ней ничто не напоминаетъ служанку. А что касается до Цинціи, то мы лучше не будемъ о ней говорить. Нечего сказать, хорошо поступила она съ Роджеромъ! Я уже начиналъ мечтать, какъ составлю ихъ счастіе, и какъ немедленно устрою ихъ свадьбу, а тутъ вдругъ пришло отъ нея письмо! Мнѣ она никогда не нравилась, но Роджеръ любилъ ее. Теперь же все кончено, и мы лучше оставимъ ее въ покоѣ. Вы правы, говоря, что въ ней больше французскаго, чѣмъ англійскаго. А эта бѣдняжка имѣетъ видъ настоящей леди. Надѣюсь, что у ней есть друзья, которые позаботятся о ней. Я почему-то воображалъ себѣ, что она должна быть старше моего бѣднаго сына, а между тѣмъ, ей едва-ли есть двадцать лѣтъ.
   -- Она милое, кроткое созданіе, отвѣчала Молли.-- Я боюсь, что это убило ее. Она лежитъ неподвижно, точно безъ чувствъ. И Молли сама съ трудомъ удерживалась отъ слезъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! возразилъ сквайръ.-- Сердце человѣческое много можетъ вынести. Желалъ бы я, чтобъ оно легче разбивалось и избавляло насъ отъ необходимости жить изо дня въ день, безъ радости и свѣта. Но мы сдѣлаемъ для нея все, что можно, и не отпустимъ ее отсюда, пока она совсѣмъ не оправится.
   Молли съ безпокойствомъ думала о рѣшимости сквайра отправить мать и оставить у себя ребёнка. Можетъ быть, онъ и имѣлъ на это законное право, но согласится ли молодая женщина разстаться съ сыномъ? Молли надѣялась, что отецъ ея разрѣшитъ эту трудную задачу. Она считала его такимъ опытнымъ и разсудительнымъ!
   Февральскій вечеръ подходилъ къ концу. Ребёнокъ заснулъ на рукахъ у сквайра, который, наконецъ, уставъ его держать, опустилъ его на софу -- на ту самую желтую, широкую софу, гдѣ такъ часто въ былое время сиживала мистрисъ Гамлей. Со смерти ея, диванъ этотъ никѣмъ не употреблялся и стоялъ въ углу гостиной. Но вотъ на немъ снова покоилось живое существо въ образѣ миленькаго ребёнка, походившаго на херувима на картинахъ итальянскихъ мастеровъ. Сквайръ, укладывая впука, вспомнилъ о женѣ, и сказалъ Молли:
   -- Какъ бы она радовалась, смотря на него! Но мысли Молли были неразлучно съ молодой вдовой, наверху. Вдругъ, однако, спустя довольно много времени -- она услышала въ корридорѣ быстрые, твердые шаги, возвѣщавшіе прибытіе ея отца. И дѣйствительно, черезъ минуту, онъ входилъ въ комнату, освѣщенную прихотливымъ свѣтомъ пламени горѣвшихъ въ каминѣ угольевъ.
   

XIV.
Молли Гибсонъ узнаютъ цѣну.

   Мистеръ Гибсонъ вошелъ, потирая руки; на дворѣ морозило и онъ озябъ. Взглянувъ на него, Молли тотчасъ же узнала, что ему вполнѣ извѣстно настоящее положеніе дѣлъ въ замкѣ. Но онъ просто подошелъ къ сквайру, ожидая, чтобъ тотъ заговорилъ первый. Сквайръ суетился у огня, зажигая свѣчу, а потомъ, сдѣлавъ знакъ своему другу, на цыпочкахъ, направился къ дивану, и остерегаясь малѣйшаго шума, указалъ на спящаго ребёнка.
   -- Да, это хорошій образчикъ юнаго джентльмена, сказалъ мистеръ Гибсонъ, возвращаясь къ камниному свѣту спорѣе, чѣмъ ожидалъ сквайръ.-- Я слышалъ, и мать его здісь -- мистрисъ Гибсонъ Гамлей, какъ теперь слѣдуетъ пазнвать ее. Бѣдняжка! говорятъ, она тутъ только вперпые узнала о смерти мужа.-- Онъ ни къ кому въ особенности не обращался, такъ что Молли или сивайръ могли по произволу отвѣчать ему. Сввайръ взялъ на себя этотъ трудъ.
   -- Да! сказалъ онъ.-- Она была сильно поражепа. Мы ее снесли паверхъ и уложили на лучшую постель въ домѣ. Я желалъ бы, чтобъ вы на нее взглянули, Гибсонъ, если только она васъ допуститъ къ себѣ. Ради Осборна, мы выполнимъ нашъ долгъ въ отношеніи къ ней. Еслибъ онъ могъ видѣть своего малютку, лежащаго здѣсы Я увѣренъ, что тайна, которую онъ скрывалъ отъ меня, сильно тяготила его. Да, да; но ему слѣдовало бы лучше знать меня! Онъ могъ бы, кажется, убѣдиться въ томъ что я лаю, но не кусаюсь. Теперь же все кончено и а молю Бога, да проститъ онъ мнѣ мою суровость въ сыну. Я жестоко за нее наказанъ!
   Молли начинала терять терпѣніе.
   -- Папа, сказала она:-- я боюсь, что мистрисъ Осборнъ очень больна -- можетъ быть, опаснѣе, чѣмъ мы полагаемъ. Не пойдти ли намъ къ ней сейчасъ же?
   Мистеръ Гибсонъ послѣдовалъ за дочерью наверхъ. Сквайръ также за ними поплелся, думая, что тѣмъ самымъ исполняетъ свою обязанность. Онъ даже чувствовалъ нѣкоторое довольство собой за то, что превозмогъ свое желаніе остаться съ ребёнкомъ. Они пришли въ комнату, куда ее отнесли. Она лежала все въ томъ же положеніи и совершенно неподвижно. Глаза ея были открыты, но сухи и пристально устремлены на одну точку въ стѣнѣ. Мистеръ Гибсонъ заговорилъ съ ней, но не получилъ никакого отвѣта. Онъ взялъ ее за руку и пощупалъ пульсъ; по она, повидимому, не замѣтила этого.
   -- Принеси мнѣ поскорѣе вина и закажи бульйону, сказалъ онъ Молли.
   Но когда вино было поднесено къ ея рту, она не сдѣлала ни малѣйшаго усилія, чтобъ проглотить его, и оно потекло по подушкѣ. Мистеръ Гибсонъ быстро вышелъ изъ комнаты; Молли старалась согрѣть ея маленькую холодную ручку; сквайръ стоялъ неподвижно, пораженный страхомъ и, вопреки самому себѣ, тронутый безпомощностью молодой женщины, которая, но всему было видно, была горячо любима.
   Мистеръ Гибсонъ возвратился, шагая черезъ двѣ ступеньки и неся на рукахъ на половину проснувшагося ребёнка. Онъ не пожалѣлъ разбудить его и не постарался унять его крика, когда тотъ въ испугѣ началъ плакать -- но все время не спускалъ глазъ съ постели, гдѣ лежала молодая женщина. Услышавъ плачъ малютки, она вся вздрогнула, а когда мальчикъ, положенный около нея, сталъ къ ней прижиматься и ласкаться, Эме обернулась, взяла его на руки и начала укачивать и утѣшать, но дѣлала это совершенно машинально, скорѣе по привычкѣ, чѣмъ по сознанію.
   Но мистеръ Гибсонъ скорѣе поспѣшилъ воспользоваться и этимъ слабымъ признакомъ въ ней оживленія и заговорилъ пофранцузски. Его навело на это безпрестанно повторяемое ребёнкомъ слово: "maman". Родной языкъ, конечно, скорѣе долженъ былъ прояснить ея отуманенное состояніе: то былъ языкъ, на которомъ она привыкла слышать приказанія и выражать свою покорность.
   Сначала мистеръ Гибсонъ съ трудомъ произносилъ французскія слова, но мало по малу рѣчь его потекла свободнѣе и быстрѣе. Эме давала ему прежде односложные, а потомъ болѣе длинные отвѣты. Онъ время отъ времени заставлялъ ея проглатывать нѣсколько капель вина. Молли съ живымъ интересомъ слѣдила за его движеніями и была поражена нѣжностью и мягкостью, звучавшими въ его голосѣ и проглядывавшими въ каждомъ его дѣйствіи.
   Когда для бѣдной женщины было сдѣлано все, что требовало ея состояніе, они снова всѣ сошли внизъ.
   Мистеръ Гибсонъ сказалъ, что поспѣшность, съ какой она совершила свое путешествіе, безпокойство, усталость, безсонная ночь и день, проведенный безъ пищи, плохо приготовили ее къ окончательному удару, за послѣдствія котораго докторъ серьёзно опасался. Она давала ему странные отвѣты на его вопросы, говорила какъ въ бреду и дѣлала страшныя усилія, чтобъ прійдти въ себя и припомнить все, что съ ней случилось. Мистеръ Гибсонъ ожидалъ опасной и продолжительной болѣзни и въ этотъ вечеръ сильно запоздалъ въ замкѣ, подавая совѣты и дѣлая предписанія Молли. Единственное утѣшеніе, какое можно было извлечь изъ положенія молодой женщины, заключалось въ томъ, что она весь слѣдующій день -- день похоронъ -- безъ сомнѣнія проведетъ въ совершенномъ отсутствіи сознанія. Сквайръ, утомленный всѣми этими событіями и волненіями, снова впалъ въ какое-то тупое отчаяніе, не хотѣлъ ложиться спать, и даже отказывался заботиться о ребёнкѣ, которому еще за три часа тому назадъ оказывалъ такое явное расположеніе. Мистеръ Гибсонъ приказалъ одной служанкѣ остаться на ночь въ комнатѣ мистрисъ Осборнъ Гамлей, далъ ей необходимыя наставленія, а отъ Молли требовалъ, чтобъ она непремѣнно легла въ постель. Молли возражала и настаивала не покидать больную, но онъ ей сказалъ:
   -- Послушайся меня, Молли, прошу тебя. Посмотри, какъ намъ всѣмъ было бы легче, еслибъ бѣдный, дорогой сквайръ не капризничалъ, а подчинялся моимъ распоряженіямъ. Своимъ безразсуднымъ сопротивленіемъ онъ прибавляетъ только новое безпокойство ко всѣмъ нашимъ хлопотамъ и тревогамъ -- но чего не простишь человѣку, который обезумѣлъ отъ горя? Ты же находишься въ совершенно иныхъ условіяхъ и тебя ожидаетъ впереди еще много заботъ и трудовъ. Побереги свои силы, пойди и лягъ, какъ я говорю. Желалъ бы я свои собственныя обязанности всегда такъ же ясно видѣть, какъ теперь вижу твои. Не слѣдовало мнѣ отпускать Роджера въ его далекое странствіе: онъ также, вѣроятно, пожалѣетъ, что уѣхалъ, бѣдный малый! Говорилъ ли я тебѣ, что Цинція снова сгоряча собирается къ своему дядѣ Киркпатрику? Я подозрѣваю, что эта поѣздка въ Лондонъ замѣнитъ путешествіе въ Россію, гдѣ она намѣревалась взять мѣсто гувернантки.
   -- Папа, она серьёзно хотѣла туда ѣхать?
   -- Да, да; въ ту минуту, когда впервые заговорила объ этомъ. Конечно, она сама была увѣрена въ своей искренности. Ей прежде всего хочется выбраться изъ ея настоящаго мѣстопребыванія. Посѣщеніе дяди Киркпатрика приведетъ къ тому же результату, съ тою только разницею, что представляетъ гораздо болѣе удовольствія, чѣмъ путешествіе въ Нижній-Новгородъ и пребываніе тамъ въ ледяномъ дворцѣ.
   Онъ, такомъ образомъ, далъ мыслямъ Молли именно такой оборотъ, какой хотѣлъ. Ей невольно припомнился мистеръ Гендерсонъ, его предложеніе и частые толки о немъ мистрисъ Гибсонъ. Она вдругъ пожелала... но сама не успѣла уяснить себѣ, чего именно, какъ уже крѣпко заснула.
   Затѣмъ послѣдовалъ длинный рядъ дней, проведенныхъ въ постоянныхъ заботахъ и однообразныхъ хлопотахъ о благосостояніи больной. Казалось, никто и не думалъ о возможности отъѣзда Молли изъ замка, пока длилось опасное положеніе, въ какое впала мистрисъ Осборнъ Гамлей. Отецъ ея, правда, не допускалъ ее до непосредственнаго ухода за больной, для которой онъ, съ согласія сквайра, пригласилъ двухъ опытныхъ сидѣлокъ изъ больницы; но на Молли лежала обязанность присмотра какъ за ними, такъ и за точнымъ выполненіемъ докторскихъ предписаній. Маленькій мальчикъ не особенно нуждался въ ея попеченіяхъ, такъ-какъ сквайръ, ревнуя на исключительную любовь ребёнка, почти никого къ нему не допускалъ. Но бѣдный старикъ нуждался въ слушательницѣ, которой могъ бы постоянно повѣрять свои сожалѣнія объ умершемъ сынѣ и съ которой могъ бы толковать о прелестяхъ и качествахъ, какія то и дѣло открывалъ въ своемъ внукѣ. Затѣмъ его сильно тревожила продолжительная болѣзнь Эме, и его часто приходилось поэтому ободрять и утѣшать. При обыкновенномъ, спокойномъ положеніи вещей, Молли не производила на окружающихъ того обаятельнаго дѣйствія, какое, повидимому, составляло неотъемлемое достояніе Цинціи; но за то она была неоцѣнима тамъ, гдѣ требовалось искреннее участіе и неутомимая бдительность. Въ настоящемъ случаѣ ее сильно тревожило то, что сквайръ все продолжалъ смотрѣть на Эме, какъ на помѣху, какъ на лицо, совершенно лишнее въ его домѣ. Это дѣлалось у него вполнѣ безсознательно, и упрекни его кто-нибудь въ этомъ, онъ съ негодованіемъ отвергъ бы обвиненіе и сталъ бы горячо защищаться. Тѣмъ не менѣе, предубѣжденіе его противъ Эме еще не улеглось въ немъ, и онъ то и дѣло толковалъ о терпѣніи, въ которомъ никто, кромѣ его, не чувствовалъ недостатка. Когда Эме начала поправляться, онъ не разъ говорилъ, что ее не надо отпускать изъ Гамлея, пока силы не возвратятся къ ней окончательно, а между тѣмъ, никому и въ голову не приходила мысль о возможности разлучить мать съ сыномъ. Разъ или два Молли спрашивала отца: не можетъ ли она поговорить съ сквайромъ и постараться доказать ему, какъ было бы жестоко отослать изъ замка молодую женщину и лишить ее ребёнка, къ которому она, повидимому, питала страстную любовь. Но мистеръ Гибсонъ на это только отвѣчалъ:
   -- Подожди: все, можетъ-быть, само собой устроится; если же обстоятельства и голосъ крови окажутся безсильными, тогда настанетъ наша очередь, и мы будемъ вправѣ замолвить наше слово.
   Счастье для Молли, что она пользовалась всеобщимъ расположеніемъ слугъ въ замкѣ, такъ-какъ ей не разъ приходилось употреблять надъ ними свою власть. Впрочемъ, она дѣлала это исключительно въ тѣхъ случаяхъ, тогда отъ ея твердости и распорядительности зависѣло благосостояніе другихъ; тамъ же, гдѣ дѣло шло о ней самой, она оставалась совершенно пассивной. Еслибъ сквайръ зналъ, какъ многихъ удобствъ она была лишена, и какъ кротко переносила недостатокъ за собой ухода, онъ просто пришелъ бы въ ярость. Но Молли и не думала о собственныхъ лишеніяхъ, и все свое вниманіе устремляла на то, чтобъ другимъ было хорошо, и чтобъ съ точностью выполнялись предписанія ея отца. Видя ея всегдашнюю готовность быть полезной и никогда не слыша отъ нея жалобъ, мистеръ Гибсонъ, можетъ быть, недостаточно берегъ ее. И вотъ въ одинъ прекрасный день, когда болѣзнь мистрисъ Осборнъ Гамлей уже "повернула къ лучшему", какъ говорили сидѣлки, и она лежала слабая, но въ полномъ сознаніи и безъ малѣйшаго признака лихорадки, когда въ воздухѣ появилась весенняя мягкость, деревья покрылись ночками, а въ ихъ вѣтвяхъ зачирикали и засвистали птицы, мистеръ Гибсонъ внезапно примѣтилъ въ Молли какую-то перемѣну. На его быстрые разспросы молодая дѣвушка отвѣчала, что чувствуетъ себя крайне утомленной, что голова у нея сильно болитъ, а мысли какъ-то странно путаются, и она съ трудомъ только можетъ превозмочь оцѣпенѣніе, которое все сильнѣе и сильнѣе ею овладѣваетъ.
   -- Довольно, вдругъ прервалъ ее мистеръ Гибсонъ, и въ глубинѣ души его шевельнулось нѣчто въ родѣ горькаго упрека самому себя.-- Лагъ здѣсь на диванъ, спиной къ свѣту. Я черезъ минуту опять прійду сюда. И онъ отправился отыскивать сквайра, котораго не безъ труда, наконецъ, нашелъ въ полѣ, гдѣ онъ стоялъ со своимъ внукомъ и смотрѣлъ, какъ женщины пололи гряды. Мальчикъ висѣлъ у него на рукѣ, что не мѣшало ему время отъ времени, переваливаясь на толстенькихъ ножкахъ, забѣгать впередъ и заглядывать въ самые грязные уголки между грядъ.
   -- А, Гибсонъ, какъ поживаете? Что наша больная? Лучше? Желалъ бы я вытащить ее въ садъ: сегодня такая чудная погода! Свѣжій воздухъ скорѣе всего укрѣнилъ бы ее. Я, бывало, то и дѣло уговаривалъ Осборна побольше гулять, и даже нерѣдко надоѣдалъ ему этимъ. Но, право, по моему никакое лекарство не можетъ сравниться съ движеніемъ на открытомъ воздухѣ. Впрочемъ, она иностранка, и для нея нашъ англійскій воздухъ, пожалуй, и не будетъ имѣть такого цѣлебнаго свойства, какъ для насъ. Врядъ-ли она вполнѣ оправится прежде, чѣмъ возвратится на родину.
   -- Не знаю. Я начинаю думать, что мы и здѣсь ее вполнѣ вылечимъ, а ей нигдѣ не будетъ такъ хорошо, какъ здѣсь. Но теперь не въ ней дѣло. Могу я велѣть заложить экипажъ для моей Молли?
   Въ голосѣ мистера Гибсона точно порвалось что-то, когда онъ произносилъ послѣднія слова.
   -- Конечно, отвѣчалъ сквайръ, опуская на землю малютку, котораго за минуту передъ тѣмъ взялъ на руки. Но теперь онъ все свое вниманіе обратилъ на мистера Гибсона.-- Что съ вами? воскликнулъ онъ, хватая его за руку.-- Что случилось? Да говорите же скорѣй, а не стойте тутъ гримасничая и пугая меня!
   -- Ничего, поспѣшно отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ: -- только я хочу имѣть ее при себѣ дома подъ моимъ неусыпнымъ надзоромъ -- и онъ пошелъ обратно къ дому.
   Сквайръ послѣдовалъ за нимъ и старался не отставать отъ него. Ему хотѣлось говорить, но сердце его было переполнено и онъ не находилъ словъ.
   -- Гибсонъ, вырвалось у него, наконецъ:-- вы знаете, я люблю Молли, какъ дочь. Я боюсь; что всѣ мы безсовѣстно пользовались ею и слишкомъ мало о ней заботились. Скажите, что ей угрожаетъ?
   -- Какъ я могу знать? рѣзво, почти грубо отвѣчалъ докторъ.
   Но сквайръ инстинктивно понималъ всякую вспышку, всякое движеніе гнѣва и всегда давалъ имъ настоящее истолкованіе. Такъ и теперь онъ не обидѣлся, хотя всю остальную дорогу хранилъ молчаніе. Прійдя домой, онъ немедленно приказалъ закладывать экипажъ, а самъ съ поникшей головой стоялъ и смотрѣлъ, какъ выводили и впрягали лошадей. Онъ былъ въ недоумѣніи, что онъ станетъ дѣлать безъ Молли? Ему казалось, что до этой минуты онъ недостаточно цѣнилъ ея присутствіе. Однако, онъ никому не изъявлялъ своихъ сожалѣніи, а это была немалая заслуга со стороны человѣка, привыкшаго всѣмъ и каждому повѣрять все, что происходило у него въ душѣ. Онъ стоялъ около кареты, пока мистеръ Гибсонъ усаживалъ въ нее Молли, у которой изъ глазъ текли слеза, а на губахъ играла легкая улыбка. Затѣмъ сквайръ сталъ на подножку, поцаловалъ ей руку и, не выдержавъ, горько заплакалъ. Лишь только онъ сошелъ на землю, мистеръ Гибсонъ нетерпѣливо закричалъ кучеру: "пошелъ!" Такимъ образомъ, Молли оставила гамлейскій замокъ. Мистеръ Гибсонъ повременимъ подъѣзжалъ къ открытому окну кареты и дѣлалъ дочери какое нибудь веселое и, повидимому, совершенво беззаботное замѣчаніе. За двѣ мили отъ Голлингфорда. онъ пришпорилъ лошадь и пустился вскачъ, предварительно пославъ Молли нѣжный поцалуй рукой. Онъ хотѣлъ приготовить все для ея пріема. Когда Молли подъѣхала, мистрисъ Гибсонъ уже была предупреждена и ласково привѣтствовала ее. Мистеръ Гибсонъ успѣлъ отдать нѣсколько приказаній, а мистрисъ Гибсонъ рада была видѣть Молли, такъ-какъ скучала безъ "своихъ двухъ милыхъ дочерей".
   -- Это совершенно неожиданная для меня радость, моя милая Молли. Еще сегодня утромъ я спрашивала у папа: -- когда думаетъ наша Молли вернуться домой? Но отъ него, какъ вы знаете, никогда ничего не добьешься, а на этотъ разъ, я думаю, онъ хотѣлъ мнѣ сдѣлать сюрпризъ. Вы немножко измѣнились, у васъ... какъ бы это сказать? Я помню прелестное стихотвореніе, которое начинается: "о, не называй ее блѣдной, но томной!" такъ я скажу, что у васъ томный видъ.
   -- Вмѣсто того, чтобъ припоминать стихи, отведи-ка ее наверхъ, да дай ей хорошенько отдохнуть. Нѣтъ ли у насъ въ домѣ какого-нибудь глупаго романа? Это самое лучшее средство, чтобъ заставить ее заснуть.
   Онъ не оставилъ ее, пока не увидѣлъ, что она, съ книгой въ рукахъ, удобно расположилась на диванѣ комнаты, въ которой опустили сторы. Тогда онъ ушелъ самъ и увелъ жену. Послѣдняя, остановись на порогѣ, послала Молли летучій поцалуи, и сдѣлала видъ, будто уходитъ противъ своего желанія.
   -- Слушай, Гіацинта, сказалъ мистеръ Гибсонъ, когда они пришли въ гостиную.-- Она въ теченіе нѣкотораго времени потребуетъ самаго тщательнаго за собой ухода. Мы ей задали слишкомъ много работы -- не знаю, куда у меня только дѣвался разсудокъ? Я поступилъ, какъ совершенный дуракъ. Теперь намъ слѣдуетъ отдалять отъ нея всякія тревоги и безпокойство, но я все-таки очень и очень боюсь, чтобъ ее не постигла серьёзная болѣзнь.
   -- Бѣдненькая! У нея такой измученный видъ. Она въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ похожа на меня и такъ же сильно чувствуетъ, какъ я. Но теперь, когда она дома, мы постараемся развеселить ее. За себя я поручусь: она не увидитъ меня иначе, какъ съ улыбкой на губахъ. Но тебѣ, мой другъ, необходимо нѣсколько встряхнуться и разгладить морщины на твоемъ лицѣ. Нѣтъ ничего хуже для больныхъ, какъ видѣть около себя печальныя физіономіи. Я сегодня получила пріятныя извѣстія отъ Цинціи. Дядя Киркпатрикъ къ ней очень расположенъ и обращается съ ней, какъ съ родной дочерью. Онъ, между прочимъ, подарилъ ей билетъ на концерты музыкальнаго общества, а на дняхъ какъ-то вавѣстилъ ее мистеръ Гендерсонъ -- какъ будто между ними ничего и не было.
   На мгновеніе у мистера Гибсона мелькнуло въ головѣ, что женѣ его легко было улыбаться, когда мысли ея вертѣлись около пріятной надежды на осуществленіе одного изъ задушевнѣйшихъ ея желаній. Для него же, дочь котораго лежала больная, удрученная тоской и слабостью, непредвѣщавшими ничего добраго, не такъ-то легко было вызвать улыбку на своемъ лицѣ. Но онъ недолго предавался своимъ размышленіямъ, а по обыкновенію съ усиленной дѣятельностью принялся за отправленіе своихъ обязанностей. Къ тому же, онъ былъ проникнутъ истиной, что все такъ идетъ въ мірѣ, вездѣ круговая порука: одни спятъ, а другіе за нихъ бодрствуютъ.
   Болѣзнь, которой онъ страшился для Молли, дѣйствительно, посѣтила ее. Она разразилась не вдругъ, но овладѣвала ею постепенно, безъ особенныхъ страданій, не подвергая ее никакой немедленной опасности, но до такой степени истощая ее, что отецъ ея началъ терять всякую надежду на возможность скораго выздоровленія и полнаго возстановленія силъ. Мистрисъ Гибсонъ въ своихъ письмахъ къ Цинціи только слегка упоминала о болѣзни Молли, и не писала ей ничего такого, что могло бы испугать ее и встревожить. "На Молли отзывается весенняя погода", или "Молли очень утомлена своимъ пребываніемъ въ гамлейскомъ замкѣ и теперь отдыхаетъ", повторяла она на разные лады, и ничего болѣе. Жаль было бы, убѣждала мистрисъ Гибсонъ самое себя, нарушить безмятежное спокойствіе, какимъ наслаждалась Цинція, подробнымъ отчетомъ о состояніи здоровья Молли. А впрочемъ, и нѣтъ ничего особеннаго, что стоило бы труда передавать: одинъ день совершенно походитъ на другой. Но случилось, что Гибсоновъ посѣтила леди Гарріета. Она время отъ время навѣщала Молли и просиживала у нея иногда цѣлые часы, сначала противъ воли мистрисъ Гибсонъ, а потомъ съ ея полнаго согласія. Побуждаемая ей одной извѣстными причинами и соображеніями, леди Гарріета написала Цинціи письмо, первую мысль о которомъ ей подала сама мистрисъ Гибсонъ. Просидѣвъ нѣсколько времени въ комнатѣ Молли, леди Гарріета сошла въ гостиную къ мистрисъ Гибсонъ и, усаживаясь около нея, сказала:
   -- Я такъ много времени провожу въ вашемъ домѣ, Клеръ, что намѣрена завести себѣ работу и заниматься ею въ тѣ часы, когда бываю здѣсь. Мери заразила меня своимъ прилежаніемъ, и я возымѣла желаніе вышить мама скамейку. Это долженъ быть сюрпризъ, и потому я нахожу весьма удобнымъ заняться его приготовленіемъ у васъ. Только вотъ въ чемъ бѣда: я не могу найдти въ нашемъ миломъ городкѣ золотого бисера, который мнѣ нуженъ. Голлингфордъ, еслибъ я его попросила, не задумался бы прислать мнѣ коллекцію звѣздъ и планетъ, но выбрать хорошій бисеръ онъ такъ же способенъ, какъ...
   -- Милая леди Гарріета! Вы забыли Цинцію! Подумайте только, какое удовольствіе доставила бы ей возможность оказать вамъ услугу!
   -- Въ самомъ дѣлѣ? Въ такомъ случаѣ я поспѣшу доставить ей въ изобиліи этого удовольствія; только помните, вся отвѣтственность въ моей навязчивости падетъ на вашу голову. Ей придется выслать мнѣ кромѣ бисера еще и шерсти. Какая необыкновенная доброта съ моей стороны доставлять ближнему такъ много удовольствія! Однако, серьёзно, вы думаете, что я, дѣйствительно, могу написать ей и обратиться къ ней съ просьбой исполнить мои порученія? Ни Агнесы, ни Мери въ настоящую минуту нѣтъ въ Лондонѣ и...
   -- Она будетъ въ восторгѣ! воскликнула мистрисъ Гибсонъ, мгновенно сообразившая, какой оттѣнокъ аристократизма броситъ на Цинцію, если она во время пребыванія своего у мистера Киркпатрика удостоится чести получить письмо отъ леди Гарріеты. Она дала адресъ, которымъ леди Гарріета незамедлила воспользоваться. Первая половина ея письма была наполнена извиненіями и порученіями, а затѣмъ, нисколько не сомнѣваясь въ томъ, что Цинціи было извѣстно, въ какомъ положеніи находилась Молли, она продолжала:
   -- Я сегодня утромъ видѣла Молли. Меня два раза къ ней совсѣмъ не допустили, такъ-какъ она была слишкомъ больна, чтобъ принять меня. Желала бы я замѣтить въ ней хоть малѣйшую перемѣну къ лучшему, но всякій разъ, какъ я ее вижу, я нахожу ее все слабѣе и слабѣе. Мистеръ Гибсонъ, повидимому, сильно тревожится и считаетъ ея положеніе весьма серьёзнымъ.
   День спустя послѣ отправленія этого письма, Цинція входила въ гостиную своей матери такъ спокойно, какъ будто она оставила ее всего за часъ передъ тѣмъ. Мистрисъ Гибсонъ воображала себѣ, что занимается чтеніемъ, но въ сущности сладко дремала, угнѣздившись въ уголку дивана. Большую часть утра она провела въ комнатѣ Молли, а теперь, послѣ своего завтрака и ранняго обѣда больной, она считала себя вправѣ предаться отдохновенію. При входѣ Цинціи, она проснулась.
   -- Цинція! Голубушка моя, откуда это ты вдругъ явилась? Къ чему ты пріѣхала? О, мои бѣдные нервы! А еслибы ты знала, какъ бьется у меня сердце; впрочемъ, это неудивительно, послѣ всѣхъ заботъ, какія въ послѣднее время выпали на мою долю. Ну, скажи на милость, зачѣмъ ты только возвратилась?
   -- Именно вслѣдствіе этихъ заботъ, о которыхъ вы только что упомянули, мама. Я и не подозрѣвала, вы ни разу мнѣ не писали, что Молли серьёзно больна.
   -- Еще бы я стала объ этомъ писать! Извини, мои милая, но ты говоришь чистый вздоръ. Молли просто-на-просто страдаетъ нервами, такъ сказалъ самъ мистеръ Гибсонъ. У нея открылась нервная горячка, а ты сама знаешь, что нервы существуютъ только въ воображеніи; къ тому же, ей теперь гораздо лучше. Какая жалость, что ты уѣхала отъ дяди! Кто тебѣ разсказалъ о болѣзни Молли?
   -- Леди Гарріета. Она мнѣ писала о какой-то шерсти...
   -- Знаю, знаю! Но тебѣ, кажется, извѣстна привычка леди Гарріеты все преувеличивать. Конечно, мнѣ немало труда стоило ухаживать за Молли и, въ концѣ концовъ, можетъ быть, къ лучшему, что ты пріѣхала. А теперь пойдемъ внизъ, въ столовую. Ты чего нибудь закусишь и передашь мнѣ всѣ лондонскія новости. Только не ходи въ свою комнату пока: Молли такъ чувствительна къ малѣйшему шуму!
   Цинція завтракала, а мистрисъ Гибсонъ не переставала ее разспрашивать:
   -- А что твоя тётка, оправилась ли она отъ своей простуды? А Еленъ теперь совсѣмъ здорова? Маргарита все по прежнему хороша собой? Мальчики, я полагаю, находятся въ Гарроу? А что подѣлываетъ мой любимецъ, мистеръ Гендерсонъ?
   Несмотря на всѣ усилія сдѣлать послѣдній вопросъ непринужденнымъ голосомъ, въ тонѣ ея послышалась совершенно невольная поспѣшность. Цинція не вдругъ отвѣчала. Она очень спокойно налила себѣ стаканъ воды, и потомъ сказала:
   -- Тётушка совсѣмъ оправилась отъ своей простуды; Еленъ здорова, а Маргарита попрежнему хороша. Мальчики находятся въ Гарроу, а мистеръ Гендерсонъ, я полагаю, пребываетъ въ вожделѣнномъ здравіи, такъ-какъ сегодня приглашенъ обѣдать У дяди.
   -- Осторожнѣе, Цинція. Смотри, какъ ты рѣжешь пирогъ! рѣзко воскликнула мистрисъ Гибсонъ, въ сущности разсерженная совсѣмъ не этимъ дѣйствіемъ Цинціи, которое послужило только предлогомъ къ изъявленію овладѣвшаго ею неудовольствія.-- Не понимаю, какъ это ты рѣшилась такъ внезапно отъ нихъ уѣхать! Я увѣрена, что твой дядя и тётка обидѣлись и никогда болѣе не пригласятъ тебя къ себѣ.
   -- Напротивъ, рѣшено, что я возвращусь къ нимъ, лишь только буду въ состояніи оставить Молли.
   -- Лишь только будешь въ состояніи оставить Молли! Ну, ужь это сущій вздоръ, моя милая, изъ котораго однако можно вывести весьма нелестное заключеніе для меня. А я-то старалась, выбивалась изъ силъ, ухаживала за ней цѣлые дни и даже, можно сказать, ночи, потому что просыпалась всякій разъ, какъ мистеръ Гибсонъ вставалъ, чтобъ давать ей лекарства.
   -- Такъ она была очень больна? спросила Цинція.
   -- Да, въ одномъ отношеніи. Болѣзнь ея скорѣе была скучная и тяжелая, чѣмъ интересная. Ей не угрожала немедленная опасность, но она день изо дня лежала все въ одномъ и томъ же положеніи.
   -- О, какъ мнѣ жаль, что я этого не знала раньше! со вздохомъ произнесла Цинція.-- Какъ вы думаете, могу я къ ней теперь пойдти?
   -- Да, только я ее сначала приготовлю. Впрочемъ, ты найдешь ее гораздо въ лучшемъ состояніи, чѣмъ она была. А, вотъ и мистеръ Гибсонъ. Онъ вошелъ въ столовую, услыша въ ней голоса. Цинціи показалось, что онъ очень постарѣлъ.
   -- Вы здѣсь! воскликнулъ онъ, подходя и протягивая ей руку.-- Какими судьбами, какъ вы пріѣхали?
   -- Въ дилижансѣ. Я ничего не знала о болѣзни Молли, а то возвратилась бы гораздо раньше.
   И глаза ея наполнились слезами, Мистеръ Гибсонъ былъ видимо тронутъ. Онъ еще разъ пожалъ ей руку и прошепталъ:
   -- Вы добрая дѣвушка, Цинція.
   -- Она получила отъ леди Гарріеты преувеличенный разсказъ о болѣзни Молли и тотчасъ отправилась въ путь, сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Я говорю ей; что это очень глупо съ ея стороны, тѣмъ болѣе, что Молли теперь гораздо лучше.
   -- Очень глупо, подтвердилъ мистеръ Гибсонъ, ласково улыбаясь Цинціи.-- Но мы часто любимъ глупыхъ людей за ихъ глупости больше, чѣмъ умныхъ людей за ихъ мудрость.
   -- Что до меня касается, то глупость всегда меня раздражаетъ, замѣтила его жена.-- Но Цинція здѣсь, и что сдѣлано, того не передѣлаешь.
   -- Совершенно справедливо, моя милая. А теперь я пойду провѣдать мою маленькую Молли и обрадую ее пріятнымъ извѣстіемъ. Минуты черезъ двѣ, вы можете за мной послѣдовать, прибавилъ онъ, обращаясь къ Цинціи.
   Радость Молли выразилась сначала слезами, а потомъ нѣжными ласками и отрывочными восклицаніями. "Я такъ рада", начинала она нѣсколько разъ и останавливалась, не въ силахъ продолжать. Но тонъ, какимъ она произносила эти три слова, былъ краснорѣчивѣе самыхъ пышныхъ фразъ и трогалъ Цинцію до глубины души. Цинція возвратилась какъ нельзя болѣе кстати, именно въ то время, когда Молли начинала ощущать потребность въ оживляющемъ обществѣ новаго, но близкаго и дорогого лица. Цинція съ удивительнымъ тактомъ умѣла быть разговорчивой или молчаливой, веселой или серьёзной, согласно съ различными настроеніями духа Молли. Она слушала, если не всегда съ искреннимъ, то и "крайней-мѣрѣ съ неизмѣннымъ наружнымъ интересомъ частые разсказы Молли о несчастіи, посѣтившемъ гамлейскій замокъ, о сценахъ, которыхъ та была свидѣтельницей и которыя произвели такое сильное впечатлѣніе на ея воспріимчивую натуру. Цинція инстинктивно понимала, что эти безпрестанно повторяемые разсказы о печальныхъ событіяхъ должны облегчать сильно пораженное воображеніе, которое отказывалось принимать новыя впечатлѣнія и упорно устремлялось на то, что совершалось передъ глазами молодой дѣвушки во время лихорадочнаго разстройства ея здоровья. И потому она никогда не прерывала Молли, тогда какъ мистрисъ Гибсонъ, напротивъ, то и дѣло останавливала ее фразами, въ родѣ слѣдующихъ: "Вы уже мнѣ это разсказывали, душенька, будемъ говорить о чемъ-нибудь другомъ" или: "Я, право, не могу вамъ позволить постоянно думать о такихъ грустныхъ предметахъ. Постарайтесь, милочка, развеселиться. Молодости прилично быть веселой. Вы молоды, слѣдовательно должны быть весели. Эта истина включена въ какую-то знаменитую проповѣдь, только я забила, въ какую именно".
   И такъ, съ возвращеніемъ Цинціи, здоровье Молли начало быстро поправляться. Хотя она въ теченіе лѣта еще продолжала сохранять привычки, пріобрѣтенныя ею во время болѣзни, и требовать тщательнаго ухода, однако могла уже кататься въ открытомъ экипажѣ и наслаждаться хорошей, теплой погодой. Всѣ голлингфордскіе жители, повидимому, забыли и думать, что она у нихъ находилась въ опалѣ, и наперерывъ старались, всякій на свой ладъ, выказывать ей свое расположеніе. Мисъ Броунингъ и мисъ Фёбе сильно гордились тѣмъ, что ихъ допустили въ комнату больной двумя-тремя недѣлями ранѣе прочихъ посѣтительницъ. Мистрисъ Гуденофъ, съ очками на носу, собственноручно приготовляла для нея въ серебряной кострюлькѣ вкусныя яства и разнаго рода лакомства. Изъ Тоуэрса то и дѣло присылались книги, оранжерейные плоды, новыя каррикатуры, рѣдкіе цвѣты и самая отборная дичь. Болѣе скромные паціенты "доктора", какъ всѣ въ окрестности звали мистера Гибсона, приносили первую цвѣтную капусту, какую имъ удавалось выростить въ своихъ палисадникахъ, и "покорно просили мисъ принять ее и скушать на здоровье". Послѣднимъ былъ допущенъ къ Молли сквайръ Гамлей. Бѣдный старикъ въ самый худшій періодъ ея болѣзни пріѣзжалъ каждый день освѣдомляться о ней. Съ величайшимъ вниманіемъ и съ тоскливымъ участіемъ вникалъ онъ въ малѣйшія подробности положенія Молли. Если ему случалось не заставать дома ея отца, онъ даже являлся съ поклономъ къ мистрисъ Гибсонъ (его отвращеніе), разспрашивалъ ее и выслушивалъ, выслушивалъ и разспрашивалъ и нерѣдко выходилъ изъ ея гостиной, не замѣчая, какъ слезы одна за другой медленно катились по его щекамъ. Изъ всего, чѣмъ только владѣлъ сквайръ, старался онъ извлечь что-нибудь для нея пріятное, и всякій подарокъ, всякое вниманіе съ его стороны непремѣнно вызывали слабую улыбку на ея блѣдныхъ губахъ и радостный, хотя и мгновенный блескъ въ ея глазахъ.
   

XV.
Возвращеніе Роджера.

   Настала вторая половина іюня. Подстрекаемая Молли и ея отцомъ, Цинція рѣшилась наконецъ сдаться на убѣдительные доводы дяди Кирипатрика, неперестававшаго приглашать ее къ себѣ, и поѣхала въ Лондонъ доканчивать свой прерванный визитъ. Однако, слухъ о ея внезапномъ возвращеніи домой для того, чтобъ ухаживать за больной Молли, уже успѣлъ распространиться въ Голлингфордѣ и произвелъ весьма благопріятное для нея впечатлѣніе на умы обывателей маленькаго городка, неотличавшагося особенной стойкостью въ своихъ мнѣніяхъ. Ея поступокъ съ мистеромъ Престономъ былъ отодвинутъ на задній планъ, и всѣ превозносили ее за ея доброе сердце. Подъ вліяніемъ радостнаго событія, заключавшагося въ выздоровленіи Молли, все принимало розовый оттѣнокъ, пока наконецъ мало по малу не настало время, когда цвѣтутъ настоящія розы.
   Въ одно прекрасное утро, мистрисъ Гибсонъ принесла Молли корзину съ цвѣтами, присланную изъ Гамлея. Молли еще обыкновенно завтракала въ постели, и только что успѣла сойдти внизъ. Чувствуя себя довольно хорошо, она принялась составлять букеты для украшенія гостиной и, перебирая цвѣты, дѣлала на нихъ свои замѣчанія.
   -- Бѣлыя гвоздики -- любимые цвѣты мистрисъ Гамлей! Они очень на нее похожи. А вотъ и душистый шиповникъ, какъ онъ прекрасно пахнетъ! Я уколола имъ себѣ палецъ, да это ничего. О, мама, посмотрите, какая великолѣпная роза. Я забыла ея названіе, но это очень рѣдкій сортъ. Онъ растетъ въ Гамлейскомъ паркѣ, у самой стѣны, около шелковичнаго дерева. Роджеръ купилъ кустъ этихъ розъ въ подарокъ матери, когда былъ еще маленькимъ мальчикомъ. Онъ показывалъ его мнѣ и заставлялъ особенно имъ любоваться.
   -- Я увѣрена, что и теперь вамъ Роджеръ прислалъ эту розу. Вы слышали, папа говорилъ, что видѣлъ его вчера.;
   -- Нѣтъ! Роджеръ! Папа видѣлъ Роджера! Роджеръ вернулся домой! воскликнула Молли, сначала вся вспыхнувъ, а потомъ страшно поблѣднѣвъ.
   -- Да. Теперь я вспомнила, вы ушли къ себѣ въ комнату, до прихода папа, а его вскорѣ опять отозвали къ этой несносной мистрисъ Биль. Да, Роджеръ возвратился домой третьяго дня.
   Молли откинулась на спинку кресла, и въ теченіе нѣсколькихъ минутъ не могла заниматься цвѣтами, и съ трудомъ переводила духъ. Неожиданное извѣстіе поразило ее и испугало.
   -- Роджеръ вернулся домой!
   Случилось, что въ этотъ день мистеръ Гибсонъ былъ особенно занятъ и пришелъ домой позднѣе обыкновеннаго. Но Молли все время оставалась въ гостиной, даже не пошла но обикновевію послѣ полудня отдохнуть въ свою комнату, боясь пропустить случай узнать кое-какія подробности о возвращеніи Роджера, которое ей казалось просто неправдоподобнымъ. А между тѣмъ событіе это нисколько не выходило изъ ряда самыхъ естественныхъ явленій. Однообразіе ея жизни за послѣдніе мѣсяцы, когда она лежала больная, сдѣлало то, что она потеряла всякую мѣру времени. Роджеръ, покидая Англію, имѣлъ въ виду обогнуть весь восточный берегъ Африки, пока не достигнетъ Капштадта, откуда намѣревался предпринять свои дальнѣйшія ученыя изслѣдованія. Въ Капштадтъ ему въ послѣднее время адресовали письма, и тамъ, два мѣсяца тому назадъ, застигло его извѣстіе о смерти Осборна, а также и внезапный отказъ Цинціи. Роджеръ обратился къ обществу, снарядившему его въ экспедицію, съ полнымъ изъясненіемъ фактовъ, требовавшихъ его немедленнаго возвращенія на родину, но въ то же время обязывался, по первому же заявленію общества, снова отправиться въ странствіе на срокъ, равняющійся пяти мѣсяцамъ, которые ему по первоначальному условію еще оставалось провести въ Африкѣ. Джентльмены, члены общества, приняли въ соображеніе тайный бракъ Осборна и его внезапную смерть и согласились на предложеніе Роджера. Всѣ они сами были землевладѣльцами и хорошо понимали необходимость доказать законность брака старшаго сына и утвердить права наслѣдства за юнымъ потомкомъ столь древняго рода, какъ гамлейскій. Все это мистеръ Гибсонъ передалъ Молли въ нѣсколькихъ словахъ. Она слушала его въ полулежачемъ, нолусидячемъ положеніи на диванѣ. Щоки ея горѣли очаровательнымъ румянцемъ, а глаза сіяли радостнымъ блескомъ.
   -- Ну! воскликнула она, когда отецъ ея замолчалъ.
   -- Ну! Что ну? поддразнилъ онъ ее.
   -- Какъ, что? Вамъ еще многое остается мнѣ разсказать. Не даромъ же я съ такимъ нетерпѣніемъ сегодня цѣлый день васъ ждали. Перемѣнился онъ?
   -- Еслибъ въ его года молодые люди еще росли, я сказалъ бы, что онъ выросъ. Во всякомъ случаѣ, онъ возмужалъ, окрѣпъ и сдѣлался шире въ плечахъ.
   -- Значитъ, перемѣнился, замѣтила Молли, нѣсколько смущенная этимъ описаніемъ.
   -- Нѣтъ, не очень, хотя въ немъ и есть что-то, чего прежде не было. Онъ очень загорѣлъ, самъ превратился въ настоящаго негра и носитъ бороду, такую же длинную и густую, какъ хвостъ моей рыжей кобылы.
   -- У него борода! Но продолжайте, папа. Но прежнему ли онъ говоритъ? Я, кажется, вездѣ узнала бы его голосъ.
   -- Если ты думаешь, что онъ заразился готтентотскимъ произношеніемъ, то я долженъ тебя разувѣрить.
   Въ эту минуту въ комнату вошла мистрисъ Гибсонъ, къ величайшему неудовольствію Молли, которой хотѣлось еще о многомъ поразспросить отца. Но она знала, что когда жена его вмѣшивалась въ разговоръ, мистеръ Гибсонъ всегда находилъ предлогъ сократить его и поскорѣй уйдти.
   -- А какъ у нихъ тамъ идутъ дѣла? однако рѣшилась она. спросить. Во всякое другое время она ни за что не обратилась бы къ нему съ подобнаго рода вопросомъ. Молли и отецъ ея точно сговорились никогда въ присутствіи мистрисъ Гибсонъ не упоминать о гамлейскомъ семействѣ и не передавать другъ другу при ней своихъ замѣчаній и наблюденій.
   -- Роджеръ съ своей обычной твердостью и спокойствіемъ все приводитъ въ порядокъ, отвѣчалъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Приводитъ въ порядокъ! Значитъ, есть что приводить въ порядокъ? съ любопытствомъ освѣдомилась мистрисъ Гибсонъ.-- Вѣрно сквайръ и его француженка-невѣстка не ладятъ? Какъ я рада, что Цинція тогда съ такой быстротой повернула все дѣло. Ихъ семейныя обстоятельства такъ усложнились, что положеніе ея между ними было бы въ высшей степени затруднительно. Бѣдный Роджеръ! Тяжело ему, я думаю, было, возвратясь, найдти свое мѣсто, занятое ребёнкомъ.
   -- Еслибъ ты пришла сюда ранѣе, моя милая, то ты слышала бы, какъ я разсказывалъ Молли о причинахъ, ускорившихъ возвращеніе Роджера. Онъ пріѣхалъ именно съ цѣлью заставить признать права сына его брата на гамлейское наслѣдство. Найдя это дѣло уже на половину сдѣланнымъ, онъ остался очень доволенъ.
   -- Такъ онъ не слишкомъ огорченъ отказомъ Цинціи? спросила мистрисъ Гибсонъ.-- Впрочемъ, я никогда не считала его слишкомъ нѣжнымъ и постояннымъ.
   -- Напротивъ, онъ глубоко огорченъ. Мы съ нимъ вчера объ этомъ долго толковали.
   Молли и мистрисъ Гибсонъ обѣ желали бы узнать нѣчто болѣе объ этомъ предметѣ, но мистеръ Гибсонъ не счелъ нужнымъ распространяться. Онъ только прибавилъ, что Роджеръ настаивалъ на своемъ правѣ еще разъ лично переговорить съ Цинціей. Узнавъ, что она въ настоящую минуту находится въ Лондонѣ, онъ, не желая вести переговоры письменно, отложилъ объясненіе до болѣе удобнаго времени, то-есть до ея возвращенія.
   Молли продолжала свои разспросы.
   -- А что дѣлаетъ мистрисъ Осборнъ Гамлей?-- Съ пріѣздомъ Роджера она повеселѣла. Я не запомню, чтобъ она прежде когда-нибудь улыбалась, а теперь часто награждаетъ его самыми свѣтлыми улыбками и съ лица ея почти совсѣмъ исчезло испуганное и напряженное выраженіе. Мнѣ сдается, что она знала о намѣреніи сквайра отослать ее во Францію и мысль о возможной разлукѣ съ сыномъ ее невыразимо пугала. Подозрѣніе это впервые вкралось къ ней въ душу во время ея болѣзни и просто сводило ее съ ума, тѣмъ болѣе, что ей до пріѣзда Роджера не съ кѣмъ было посовѣтоваться и подѣлиться своимъ горемъ. Онъ самъ мнѣ все это разсказалъ.
   -- Вы, повидимому, имѣли съ нимъ продолжительный разговоръ, папа.
   -- Да. Я былъ на пути къ старому Абрагаму я проѣзжалъ мимо гамлейскаго парка. Вдругъ сквайръ окликнулъ меня изъ-за кустовъ, передалъ мнѣ извѣстіе о возвращеніи Роджера и такъ убѣдительно просилъ съ ними позавтракать, что я не имѣлъ духу отказать. Кромѣ того, Роджеръ умѣетъ въ немногихъ словахъ выражать весьма многое.
   -- Я полагаю, что онъ незамедлитъ навѣстить насъ, сказала мистрисъ Гибсонъ: -- и тогда мы сами его кое о чемъ разспросимъ.
   -- Какъ вы думаете, онъ придетъ къ намъ, папа? съ сомнѣніемъ въ голосѣ спросила Молли. Она помнила о событіи, ознаменовавшемъ его послѣднее посѣщеніе, и о томъ, съ какими онъ надеждами тогда вышелъ изъ этой самой комнаты. Ей показалось по тѣни, мелькнувшей въ глазахъ ея отца, что такое же точно воспоминаніе посѣтило и его.
   -- Не знаю, моя милая. Пока онъ не убѣдится вполнѣ въ неизмѣнности рѣшенія Цинціи насчетъ ихъ помолвки, врядъ-ли ему будетъ пріятно явиться съ простымъ, церемоннымъ визитомъ въ домъ, гдѣ онъ съ ней такъ часто видался. Но онъ принадлежитъ къ числу людей, которые всегда исполняютъ то, что имъ кажется справедливымъ, и никогда не отступаютъ ни передъ какими трудностями.
   Мистрисъ Гибсонъ съ трудомъ дождалась конца рѣчи своего мужа.
   -- Онъ еще сомнѣвается въ неизмѣнности рѣшенія Цинціи насчетъ ихъ помолвки! Я думала, что она довольно ясно выразила свое намѣреніе разорвать ее. Чего еще требуетъ этотъ человѣкъ?
   -- Онъ еще не убѣжденъ въ томъ, что письмо ея не было написано подъ впечатлѣніемъ минуты, когда она находилась подъ вліяніемъ непріятныхъ мыслей и ощущеній. Онъ надѣется уговорить ее стать съ нимъ на прежнюю ногу. Я не раздѣляю его надеждъ, и я такъ и сказалъ ему. Но онъ, конечно, не успокоится, пока не услышитъ этого отъ нея самой.
   -- Бѣдная Цинція! Мое бѣдное дитя! жалобно воскликнула мистрисъ Гибсонъ.-- Въ какое непріятное положеніе поставила она себя, позволивъ этому человѣку убѣдить себя!
   Глаза мистера Гибсона метнули молнію, но онъ крѣпко стиснулъ зубы и только съ презрѣніемъ повторилъ: "этотъ человѣкъ -- дѣйствительно такъ!"
   Молли въ свою очередь была разочарована и уколота однимъ или двумя выраженіями отца. "Простой, церемонный визитъ, сказалъ онъ. Неужели это въ самомъ дѣлѣ было такъ? Простой, церемонный визитъ!"
   Но что бы въ дѣйствительности ни думалъ и ни чувствовалъ Роджеръ, онъ черезъ нѣсколько дней все-таки явился сдѣлать этотъ визитъ. Что онъ вполнѣ сознавалъ неловкость своего изложеніи въ отношеніи къ мистрисъ Гибсонъ и страдалъ отъ этого, было слишкомъ ясно для Молли. Но мистрисъ Гибсонъ, конечно, ничего не замѣтила и осталась вполнѣ довольна вниманіемъ, оказаннымъ ей человѣкомъ, имя котораго красовалось на столбцахъ газетъ и о которомъ у нея уже освѣдомлялись ея тоуэрскіе друзья.
   Молли сидѣла у открытаго окна въ своей изящной бѣлой блузѣ и держала въ рукахъ книгу. Но іюньскій воздухъ былъ такъ душистъ и прозраченъ, садъ пестрѣлъ такимъ изобиліемъ цвѣтовъ, а деревья такъ роскошно раскинули свои пушистыя вѣтви, что читать не было возможности, и Молли, устремивъ взоръ въ даль, казалось, вполнѣ наслаждалась яркой картиной передъ ея глазами. Къ тому же и мистрисъ Гибсонъ безпрестанно отвлекала ее отъ книги замѣчаніями объ узорѣ своей вышивки. Время завтрака уже прошло и насталъ часъ, самый приличный для визита. Вдругъ Марія отворила дверь и доложила о прибытіи мистера Роджера Гамлея. Молли вздрогнула, но тотчасъ же оправилась и спокойно, хотя застѣнчиво осталась стоять около своего стула, пока въ комнату входилъ серьёзный молодой человѣкъ съ сильно загорѣлымъ лицомъ, окаймлеинымъ густой бородой и съ перваго взгляда совсѣмъ непохожимъ на юношескую, веселую физіономію, которую она въ послѣдній разъ видѣла всего два года тому назадъ. Но въ жаркихъ странахъ, въ которыхъ странствовалъ Роджеръ, мѣсяцы ровняются годамъ въ болѣе умѣренныхъ климатахъ, а опасности, какимъ онъ ежедневно подвергался, невольно кладутъ свою печать на лицо человѣка и придаютъ ему видъ преждевременной опытности и точно строгости. Къ тому же его семейныя и сердечныя дѣла были далеко не такого свойства, чтобъ веселить или радовать его. Но голосъ его нисколько не измѣнился и первый напомнилъ Молли ея стараго друга, когда онъ заговорилъ съ ней совершенно инымъ тономъ, чѣмъ тотъ, съ какимъ произнесъ церемонное привѣтствіе ея мачихѣ.
   -- Не могу вамъ выразить, какъ меня опечалило извѣстіе о вашей болѣзни! Да вы и теперь еще, повидимому, не совсѣмъ оправились! сказалъ онъ, устремивъ на нее мягкій, дружескій взглядъ. Молли чувствовала, какъ румянецъ разлился по ея лицу, и въ замѣшательствѣ, желая скрыть овладѣвшее ею волненіе, подняла на него свои прекрасные, задумчивые глаза, которые, ему показалось, будто онъ видитъ въ первый разъ. Она улыбнулась ему и, еще сильнѣе покраснѣвъ, сказала:
   -- О, теперь я очень поправилась въ сравненіи съ тѣмъ, какою была. Я нахожу, что стыдно хворать въ такую пору года, когда все вокругъ радуется и цвѣтетъ.
   -- Я слышалъ, какъ много мы... какъ много я обязанъ вамъ... Батюшка не можетъ равнодушно о васъ говорить...
   -- Перестаньте, прошу васъ, перебила его Молли, и слезы готовы были у нея брызнуть изъ глазъ. Онъ, казалось, тотчасъ же понялъ ее и продолжалъ, какъ-бы обращаясь къ мистрисъ Гибсонъ:
   -- А моя невѣстка то и дѣло, что толкуетъ о "Monsieur le docteur", какъ она называетъ вашего супруга!
   -- Я еще не имѣла удовольствія познакомиться съ мистрисъ Осборнъ Гамлей, возразила мистрисъ Гибсонъ, какъ-бы внезапно спохватись, что этого могли отъ нея ожидать.-- Но Молли доставила мнѣ столько хлопотъ и заботъ... вы знаете, я вѣдь смотрю на нее совсѣмъ какъ на родную дочь... что я до сихъ поръ нигдѣ не была, исключая Тоуэрса, впрочемъ, который для меня все равно, что второй домъ. Къ тому же, я слышала, что мистрисъ Осборнъ Гамлей незамедлитъ возвратиться во Францію. Но, во всякомъ случаѣ, это непростительно съ моей стороны.
   Закинутая такимъ образомъ сѣть для поимки новостей, касательно того, что происходило въ гамлейскомъ замкѣ, Какъ нельзя лучше выполнила свое дѣло. Роджеръ отвѣчалъ:
   -- Я увѣренъ, что мистрисъ Осбернъ Гамлей рада будетъ познакомиться со всѣми друзьями нашего семейства, лишь только немного оправится отъ своей болѣзни. Что касается до Франціи, то я надѣюсь, она никогда болѣе туда не поѣдетъ. У ней нѣтъ тамъ ни родныхъ, ни связей, и мы употребимъ всѣ наши усилія на то, чтобъ уговорить ее остаться съ нами. Впрочемъ, пока еще ничего не рѣшено. Затѣмъ, какъ-бы желая по возможности сократить свои церемонный визитъ, онъ всталъ и простился. У самыхъ дверей онъ остановился и обернулся, точно намѣреваясь сказать еще одно послѣднее слово, по встрѣтилъ пристально на него устремленный взглядъ Молли, замѣтилъ ея смущеніе при этомъ неожиданномъ съ его стороны движеніи, и поспѣшилъ какъ можно скорѣй уйти.
   "Бѣдный Осборнъ былъ правъ!" подумалъ онъ. "Она сдѣлалась, какъ онъ предсказывалъ, настоящей красавицей,-- или это отраженіе ея характера придаетъ такой блескъ и такую тонкую грацію чертамъ ея лица? Теперь я не переступлю за порогъ этого дома иначе какъ затѣмъ, чтобъ окончательно узнать свою судьбу."
   Мистеръ Гибсонъ передалъ женѣ желаніе Роджера имѣть съ Цинціей личное объясненіе, съ цѣлью, чтобъ она въ свою очередь передала это дочери. Не то, чтобъ онъ ожидалъ отъ этого хорошихъ послѣдствій, но просто потому, что находилъ нужнымъ не скрывать отъ нея настоящаго положенія вещей и даже сказалъ это мистрисъ Гибсонъ. Та, не противорѣча ему, однако поступила по своему и скрыла отъ Цинціи желаніе и требованіе Роджера. Вотъ все, что она объ этомъ написала дочери:
   "Твой старый поклонникъ, Роджеръ Гамлей, впопыхахъ возвратился сюда, лишь только узналъ о смерти Осборна. Я полагаю, онъ не мало удивился, найдя въ замкѣ его вдову и сына. На дняхъ онъ былъ у насъ съ визитомъ и держалъ себя довольно прилично и любезно, хотя путешествіе нисколько не улучшило его манеръ. Тѣмъ не менѣе, я предсказываю, что онъ въ скоромъ времени сдѣлается настоящимъ львомъ. Самая грубость его, которая такъ возмущаетъ во мнѣ чувство изящнаго, будетъ вмѣнена ему въ заслугу, какъ нѣчто весьма приличное ученому путешественнику, посѣтившему такъ много пустынныхъ мѣстъ и вкусившему такъ много необыкновенныхъ и странныхъ яствъ. Онъ, повидимому, совсѣмъ отказался отъ своихъ правъ на наслѣдство и поговариваетъ о новой экспедиціи въ Африку. О тебѣ не было сказано ни слова, но сколько мнѣ извѣстно, онъ освѣдомлялся о моей милой дочери у мистера Гибсона."
   -- Такъ лучше! сказала она самой себѣ, складывая письмо и надписывая на немъ адресъ.-- Все здѣсь сказанное правда -- правда, или почти правда, и не можетъ встревожить ее. Конечно, онъ захочетъ съ ней повидаться, когда она возвратится, но къ тому времени, я надѣюсь, мистеръ Гендерсонъ возобновитъ свое предложеніе и все уладятся къ лучшему.
   Но Цинція возвратилась въ Голлингфордъ въ одинъ изъ вторниковъ и объявила матери, что мистеръ Гендерсонъ не возобновлялъ своего предложенія. Да и къ чему бы онъ повторилъ его? Онъ получилъ отъ нея отказъ, не зная главной причины, побудившей ее дать ему неблагопріятный отвѣтъ. А она, съ своей стороны, совсѣмъ не была увѣрена въ томъ, что приняла бы его предложеніе, еслибъ не была уже связана словомъ съ Роджеромъ Гамлеемъ. Нѣтъ! Дядя и тётка Киркпатрикъ ничего не знали о ея помолвкѣ съ Роджеромъ, о которой она ни слова не говорила и кузинамъ, вѣрная своему первоначальному желанію хранить все дѣло въ тайнѣ. Но подъ этой беззаботной и легкомысленной болтовней крылись другого рода чувства, недоступныя пониманію мистрисъ Гибсонъ, которая съ самаго начала возъимѣла непреодолимое желаніе выдать Цинцію за мистера Гендерсона. Помолвка съ Роджеромъ была первымъ къ тому препятствіемъ, а то обстоятельство, что теперь, когда съ нимъ было все кончено, Цинція не умѣла заставить мистера Гендерсона возобновить предложеніе, выводило изъ себя ея мать. Въ теченіе всего перваго дня послѣ возвращенія Цинціи, она преслѣдовала ее упреками и называла не иначе, какъ неблагодарной дочерью. Молли, ничего не понимая, печалилась за Цинцію, пока та наконецъ не сказала ей съ горечью: "Успокойтесь, Милли! Мама сердится на меня за то, что мистеръ.... зато, что я возвратилась изъ Лондона попрежнему свободной молодой леди."
   -- Да, и въ этомъ, конечно, твоя вина, и именно поэтому я называю тебя неблагодарной. Не до такой же я степени безразсудна, чтобъ требовать отъ тебя невозможнаго! сердито проговорила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Но въ чемъ же заключается моя неблагодарность, мама? Вѣроятно усталость отшибла у меня послѣдній умъ, такъ-какъ я рѣшительно не могу понять, почему вы называете меня неблагодарной. Цинція говорила вяло и неохотно, откинувшись на спинку кресла и, повидимому, нимало не заботясь о томъ, получитъ она на свой вопросъ отвѣтъ или нѣтъ.
   -- Какъ, ты не понимаешь, что мы дѣлали для тебя все, что только было въ нашихъ силахъ, одѣвали тебя и посылали въ Лондонъ, а когда настало время вознаградить насъ за наши хлопоты и издержки, ты отказываешься.
   -- Нѣтъ ужь, Цинція, пожалуйста, не удерживай меня! воскликнула Молли, вся вспыхнувъ отъ негодованія и отталкивая руку Цинціи, протянутую къ ней съ цѣлью остановить ее.-- Я увѣрена, что папа не раздѣляетъ вашего мнѣнія, продолжала она, обращаясь къ мачихѣ: -- и не жалѣетъ издержекъ для своихъ дочерей. Я знаю также, что онъ ничуть не желаетъ видѣть насъ замужемъ, развѣ только... она запнулась.
   -- Развѣ что? насмѣшливо спросила мистрисъ Гибсонъ.
   -- Развѣ только мы кого-нибудь искренно полюбимъ, тихо, но твердо докончила Молли.
   -- Послѣ подобной тирады, которую я не могу назвать иначе, какъ весьма нескромной, мнѣ, конечно, ничего болѣе не остается, какъ замолчать. Я ничуть не намѣрена ни помогать, ни мѣшать вашимъ любовнымъ дѣламъ, молодыя леди. Въ мое время мы всегда спрашивали совѣта у старшихъ. И она вышла изъ комнаты, спѣша выполнить идею, внезапно блеснувшую у нея въ умѣ, а именно написать мистрисъ Киркпатрикъ письмо и по своему объяснить ей "несчастную помолвку Цинціи" и "ея необыкновенно чуткое пониманіе законовъ чести и приличій". При этомъ она не забыла намекнуть о совершенномъ равнодушіи ея дочери ко всему мужскому полу, ловко исключая изъ общаго числа одного только мистера Гендерсона.
   -- О, Господи! со вздохомъ облегченія воскликнула Молли, опускаясь на стулъ, когда за мистрисъ Гибсонъ затворилась дверь.-- Какая я становлюсь злая! Но, право, я не могла позволить ей говорить о папа, какъ будто онъ для васъ что нибудь жалѣетъ.
   -- Я увѣрена въ противномъ, Молли, и потому вамъ не зачѣмъ защищать его. Но мнѣ очень грустно, что мама продолжаетъ на меня смотрѣть, какъ на "бремя" -- такъ въ Таймсѣ постоянно называютъ дѣтей. Въ теченіе всей моей жизни я не была для нея ничѣмъ, кромѣ бремени. Знаете, Молли, мною начинаетъ овладѣвать какое-то отчаяніе, и я болѣе нежели когда-либо номышляю объ удаленіи въ Россію. Я недавно слышала, что въ Москву требуется гувернантка-англичанка въ семейство, которое владѣетъ огромнымъ количествомъ земли и крестьянъ. На дняхъ я напишу туда письмо съ предложеніемъ своихъ услугъ и избавлю отъ себя мама. Какъ я устала! Ночь, проведенная въ дилижансѣ, невольно заставляетъ видѣть все въ чорномъ свѣтѣ. Что слышно о мистерѣ Престонѣ?
   -- Онъ поселился въ Комнор-Гранджѣ, за три мили отсюда, о никогда болѣе не показывается на голлингфордскихъ вечеринкахъ. Я разъ встрѣтилась съ нимъ на улицѣ и трудно рѣшить, кто изъ насъ больше старался избѣжать др5гъ друга.
   -- Вы мнѣ еще ничего не сказали о Роджерѣ.
   -- Нѣтъ, потому что думала, онъ васъ мало интересуетъ. Роджеръ очень возмужалъ, а папа находитъ, что онъ сдѣлался гораздо серьёзнѣе. Я же видѣла его всего только одинъ разъ.
   -- Я надѣялась, что онъ къ этому времени уже уѣдетъ отсюда. Мама мнѣ писала, что онъ собирается въ новую экспедицію.
   -- Право, не знаю, отвѣчала Молли.-- Но вамъ, безъ сомнѣнія, извѣстно его желаніе съ вами повидаться и лично объясниться, робко прибавила она.
   -- Нисколько! Я слышу это въ первый разъ. Желала бы я, чтобы онъ удовлетворился моимъ письмомъ! Если а ему откажу въ свиданіи, какъ вы думаете, кто изъ насъ двухъ одержитъ верхъ -- я или онъ?
   -- Онъ, порѣшила Молли.-- Вы должны повидаться съ нимъ: онъ вправѣ отъ васъ этого требовать и не успокоится, пока вы его не удовлетворите.
   -- А если ему удастся меня уговорить возобновить нашу помолвку? Это ни къ чему не поведетъ, потому что я снова нарушу свое обѣщаніе.
   -- Надѣюсь, что васъ не такъ легко заставить измѣнить разъ принятое намѣреніе, возразила Молли.-- Но, можетъ быть, вы тогда не серьёзно рѣшились ему отказать, Цинція? И она не безъ страха заглянула еи въ лицо.
   -- Нѣтъ, я твердо рѣшилась, какъ можно скорѣй уѣхать въ Россію, заняться тамъ воспитаніемъ маленькихъ дѣвочекъ и никогда не выходить замужъ.
   -- Вы шутите, Цинція, а между тѣмъ это очень серьёзный вопросъ.
   Но на Цинцію напалъ одинъ изъ ея припадковъ веселости, и отъ нея болѣе нельзя было добиться ничего путнаго.
   

XVI.
Конецъ старой и начало новой любви.

   Слѣдующее утрое застало мистрисъ Гибсонъ въ гораздо лучшемъ настроеніи духа. Она написала и отправила письмо къ тётушкѣ Киркпатрикъ и теперь намѣревалась тѣмъ или другимъ способомъ уластить Цинцію и склонить ее "къ повиновенію и благоразумію". Но всѣ эти труды оказались совершенно излишними. Цинція еще передъ выходомъ изъ своей комнаты получила оіъ мистера Гендерсона письмо, въ которомъ тотъ изъяснялся въ любви и вторично предлагалъ ей руку и сердце. Кромѣ того, онъ увѣдомлялъ ее, что не имѣя терпѣнія ожидать отъ нея письменнаго отвѣта, онъ самъ за ней слѣдуетъ въ Голлингфордъ, куда и долженъ былъ пріѣхать вечеромъ того же дня, какъ и Цинція. Но Цинція никому ни слова не сказала объ этомъ письмѣ. Она сошла къ завтраку, когда мистеръ и мистрисъ Гибсонъ уже встали изъ-за стола, но ея позннее появленіе было приписано тому, что она предъидущую ночь провела въ дилижансѣ и не спала. Молли еще попрежнему завтракала у себя въ комнатѣ. Мистеръ Гибсонъ вскорѣ ушелъ по больнымъ, и Цинція осталась наединѣ съ матерью.
   -- Какъ ты сегодня мало кушаешь, моя милая, сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Я боюсь, что тебѣ наши кушанья кажутся очень простыми и невкусными послѣ тѣхъ, какія ты ѣла въ Гайд-Паркской улицѣ.
   -- Нисколько, отвѣчала Цпиція.-- Я, просто на просто, сыта.
   -- Еслибъ мы были такъ богаты, какъ твой дядя, я считала бы своей обязанностью держать роскошный столъ; по съ нашими ограниченными средствами мы должны накидывать уздечку на наши желанія. Не думаю, чтобъ мистеръ Гибсонъ, какъ бы онъ ни трудился, могъ когда-нибудь заработывать больше, чѣмъ теперь, между тѣмъ, какъ законовѣдамъ открыто такое обширное поприще. Лордъ канцлеръ! Знатность и богатство -- все въ ихъ власти.
   Цинція была погружена въ собственныя размышленія, однако, все-таки отвѣчала:
   -- Но взгляните на оборотную сторону медали, мама. Сколько есть адвокатовъ безъ дѣла.
   -- Да, но у таковыхъ всегда бываютъ собственныя средства.
   -- Можетъ быть, и такъ. Мама, сегодня утромъ къ намъ прійдетъ мистеръ Гендерсонъ.
   -- О, мое дорогое дитя! Но какъ ты это узнала? Могу я тебя поздравить?
   -- Нѣтъ! А впрочемъ, я думаю, лучше вамъ все сказать. Я получила отъ него сегодня утромъ письмо, въ которомъ онъ меня увѣдомляетъ о своемъ пріѣздѣ.
   -- Онъ сдѣлалъ тебѣ предложеніе? Во всякомъ случаѣ, должно полагать, что онъ намѣревается его повторить.
   Цинція вертѣла въ рукахъ чайную ложечку. Она вздрогнула, какъ-бы внезапно пробужденная вопросомъ матери, и отвѣчала:.
   -- Сдѣлалъ предложеніе? Да.
   -- Ты намѣрена принять его? Скажи: да, Цинція, и осчастливь меня.
   -- Я не намѣрена говорить "да", чтобъ осчастливить кого бы то ни было, исключая самой себя, да и поѣздка въ Россію мнѣ очень улыбается.-- Она сказала это единственно для того только, чтобъ подразнить мать и умѣрить ея восторгъ, тогда какъ въ сущности давно уже рѣшила, что ей дѣлать. Но мистрисъ Гибсонъ не признавала за словами дочери даже и той части правды, какая въ нихъ заключалась. Жизнь въ незнакомой странѣ, посреди новыхъ людей и предметовъ, дѣйствительно, имѣла для Цинціи свою долю прелести.
   -- Ты всегда очень мила, душенька; но все же я тебѣ совѣтовала бы надѣть твое шолковое лиловое платье.
   -- Я ни одной нитки, ни одной складки не измѣню въ моемъ теперешнемъ нарядѣ.
   -- Этакое своевольное, упрямое созданіе! шутливо воскликнула мистрисъ Гибсонъ: -- ты знаешь, что во всемъ бываешь хороша, что бы ты ни надѣла.-- И поцаловавъ дочь, она вышла изъ комнаты хлопотать о завтракѣ, сервировкой котораго надѣялась блеснуть въ глазахъ мистера Гендерсона.
   Цинція отправилась наверхъ къ Молли. Ей очень хотѣлось разсказать своей подругѣ о мистерѣ Гендерсонѣ; но она никакъ не могла придумать, съ чего бы удобнѣе начать свой разсказъ, и наконецъ рѣшила предоставить все времени. Молли провела дурную ночь, и отецъ ея, навѣстивъ ее передъ уходомъ, посовѣтовалъ ей большую часть текущаго дня провести въ тишинѣ и уединеніи своей комнаты. Мистрисъ Гибсонъ велѣла извиниться передъ Молли, что не пришла, по обыкновенію, провѣдать ее, и просила Цинцію объяснить ей причину, помѣшавшую ей подняться. Но Цинція и не подумала исполнить возложенное на нее порученіе. Она поцаловала Молли, и держа ее за руку, молча, просидѣла около нея нѣсколько минутъ; Потомъ она быстро поднялась съ мѣста и сказала:
   -- Теперь я оставлю васъ одну, моя крошка. Я желаю сегодня послѣ обѣда видѣть васъ особенно свѣжей и веселой: потому, прошу васъ, отдохните хорошенько.
   И Цинція ушла въ свою комнату, заперлась на ключъ и погрузилась въ серьёзную думу.
   Въ это самое время она была предметомъ размышленія для одного человѣка, который не имѣлъ ничего общаго съ мистеромъ Гендерсономъ. Роджеръ узналъ отъ мистера Гибсона о возвращеніи Цинціи, и рѣшился немедленно переговорить съ ней, окончательно вывѣдать у нея причины, побудившія ее взять назадъ свое слово, я постараться превозмочь всѣ препятствія къ ихъ дальнѣйшему сближенію. Онъ въ этотъ день съ утра оставилъ отца и удалился въ лѣсъ въ ожиданіи минуты, когда настанетъ время сѣсть на лошадь и отправиться въ Голлингфордъ. Онъ не хотѣлъ явиться туда слишкомъ рано, помня, какъ утренніе часы были ему нѣкогда запрещены, хотя дожидаться ему было нелегко. Наконецъ, настала желанная минута. Но, несмотря на все свое нетерпѣніе, онъ ѣхалъ медленнымъ шагомъ, стараясь не волноваться и собраться съ духомъ.
   -- Дома мистрисъ Гибсонъ и мисъ Киркпатрикъ? спросилъ онъ у Маріи, отворившей ему дверь. Она была смущена, по онъ ничего не замѣтилъ.
   -- Кажется, дома, но я не увѣрена. Пожалуйте въ гостиную, сэръ, мисъ Гибсонъ тамъ.
   Онъ пошелъ наверхъ. Нервы его, въ ожиданіи свиданія съ Цинціей, было въ напряженномъ состояніи. Онъ самъ не зналъ, радоваться ему или печалиться тому, что засталъ Молли одну. Она полулежала на кушеткѣ, придвинутой къ большому окну, выходившему въ садъ. Бѣдняжка была очень блѣдна: личико ея мало отличалось отъ ея бѣлаго платья и кружевного платочка, повязаннаго на головѣ, чтобъ защитить ее отъ вѣтра, повременамъ врывавшагося въ открытое окно. Мысли Роджера были такъ полны Цинціей, что онъ едва нашелся что сказать Молли.
   -- Вы, кажется, нехорошо себя чувствуете, замѣтилъ онъ, когда та встала, чтобъ поклониться съ нимъ. Въ первую минуту она не могла совладать съ собой и руки ея сильно дрожали.
   -- Я немного устала -- вотъ и все, сказала она и замолчала, надѣясь, что онъ уйдетъ, но въ то же время, желая, чтобъ онъ остался подольше. Онъ взялъ стулъ и сѣлъ около нея, прямо противъ окна. Онъ полагалъ, что Марія предупредитъ Цинцію о его приходѣ и ежеминутно ожидалъ услышать ея быстрые и легкіе шаги на лѣстницѣ. Онъ чувствовалъ, что ему слѣдуетъ говорить, но мысли какъ-то плохо ему повиновались. Личико Молли покрылось яркимъ румянцемъ, раза два она собиралась что-то сказать, но потомъ раздумывала и ограничивалась односложными отвѣтами на его коротенькія замѣчанія. Вдругъ въ саду послышались веселые голоса. По мѣрѣ ихъ приближенія, безпокойство Молли усиливалось, и она все съ большей и большей тревогой слѣдила за выраженіемъ лица Роджера. Онъ могъ съ своего мѣста видѣть все, что происходило въ саду. Внезапно по лицу его выступили красныя пятна. На поворотѣ одной изъ алеекъ показались Цинція и мистеръ Гендерсонъ. Онъ что-то съ жаромъ говорилъ ей, наклонвишись впередъ и нѣжно заглядывая ей въ глаза. Она шла, немного отвернувшись отъ него, и въ легкомъ смущеніи играла съ цвѣтами, которые не то не давала ему, не то не хотѣла взять. Въ эту самую минуту къ нимъ подошла Марія. Она съ женскимъ тактомъ отвела Цинцію въ сторону, шопотомъ сказала ей о приходѣ мистера Роджера Гамлея и передала ей его желаніе съ ней переговорить. Роджеръ могъ видѣть, какъ Цинція при этомъ извѣстіи слегка вздрогнула, бистро обернулась къ мистеру Гендерсону, что-то сказала ему и тотчасъ направилась къ дому.
   -- Молли, произнесъ Роджеръ глухимъ голосомъ: -- скажите мнѣ правду, не слишкомъ ли поздно говорить съ Цинціей? Я нарочно затѣмъ пришелъ. Кто этотъ человѣкъ?
   -- Мистеръ Гендерсонъ. Онъ только сегодня сюда пріѣхалъ и принятъ ею уже въ качествѣ жениха., О, Роджеръ, простите меня за боль, которую я вамъ причиняю!
   -- Скажите ей, что я былъ и ушелъ. Пошлите кого-нибудь поскорѣй увѣдомить ее о моемъ уходѣ. Пусть она не прерываетъ своей бесѣды.
   И Роджеръ бѣгомъ пустился внизъ по лѣстницѣ. Молли слышала, какъ за нимъ затворилась парадная дверь. Едва успѣлъ онъ выдти изъ дому, какъ въ гостиную явилась Цинція блѣдная, но рѣшительная.
   -- Гдѣ онъ? спросила она, будто ожидая, что онъ куда нибудь спрятался.
   -- Ушелъ! едва слышно проговорила Молли.
   -- Ушелъ! слава-Богу! Кажется, самой судьбой назначено, чтобъ я никогда не могла вполнѣ раздѣлаться съ однимъ поклонникомъ, прежде чѣмъ сойдусь съ другимъ. А между тѣмъ я ему написала такое рѣшительное письмо! Но что съ вами, Молли? Молли!
   И было чего испугаться: Молли совсѣмъ лишилась чувствъ. Цинція бросилась къ звонку, позвала Марію, велѣла принести воды, солей, вина. Лишь только Молли пришла въ себя, но еще лежала блѣдная, съ трудомъ переводя духъ, Цинція написала карандашомъ записку мистеру Гендерсону, приказывая ему немедленно возвратиться въ гостиницу Георга, гдѣ онъ остановился. Она прибавляла, что если онъ безпрекословно повинуется ея приказанію, то она ему позволитъ опять навѣстить ее вечеромъ, въ противномъ же случаѣ онъ не увидитъ ея до слѣдующаго дня. Получивъ эту записку черезъ Марію, мистеръ Гендерсонъ былъ вполнѣ увѣренъ, что только внезапное нездоровье мисъ Гибсонъ лишило его общества его очаровательницы. Въ утѣшеніе себѣ онъ принялся писать о своемъ счастіи многочисленнымъ своимъ друзьямъ, и въ томъ числѣ дядюшкѣ и тётушкѣ Киркпатрикъ, которые получили его письмо въ одно время съ посланіемъ мистрисъ Гибсонъ, гдѣ она съ такой ловкостью и съ такимъ тактомъ говорила о томъ, что считала нужнымъ открыть, и умалчивала о томъ, что предпочитала сохранить въ тайнѣ.
   -- Какой онъ имѣлъ видъ? спросила Цинція у Молли, когда онѣ обѣ сидѣли въ уютной уборной мистрисъ Гибсонъ.
   -- О, Цинція! На него жалко было смотрѣть. Онъ такъ страдалъ!
   -- Я не люблю людей, которые слишкомъ сильно чувствуютъ, съ недовольной миной произнесла Цинція.-- Они не по мнѣ. Ну что ему стоило разстаться со мной безо всякихъ хлопотъ? Я, право, не стою его любви.
   -- Вы обладаете счастливымъ даромъ возбуждать къ себѣ любовь. Вспомните мистера Престона: онъ тоже не хотѣлъ отказаться отъ васъ и долго не терялъ надежды.
   -- Ну, ужь извините, я никакъ не могу позволить, чтобъ Роджера Гамлея сравнивали съ мистеромъ Престономъ. Одинъ слишкомъ хорошъ для меня, тогда какъ другой слишкомъ дуренъ. Тотъ человѣкъ, въ саду, занимаетъ середину между ними, и потому болѣе всѣхъ подходитъ ко мнѣ. Я сама такая: во мнѣ нѣтъ, кажется, никакихъ пороковъ, но за то я и не отличаюсь особенною добродѣтелью.
   -- Вы его, дѣйствительно, на столько любите, чтобъ рѣшиться за него идти? серьёзно спросила Молли.-- Подумайте, Цинція. Вѣдь не годится такъ переходить отъ одного жениха къ другому. Вы причиняете страданіе, которое вы врядъ-ли въ состояніи измѣрить и понять.
   -- Можетъ быть, и такъ. Я не обижаюсь. Вамъ извѣстно, я никогда не выдаю себя за лучшую, чѣмъ я есть, и очень хорошо знаю, что не могу похвастаться постоянствомъ. Я и мистеру Гендерсону такъ сказала... Она остановилась, покраснѣла и улыбнулась.
   -- Сказали! А онъ что же?
   -- Онъ отвѣчалъ, что любитъ меня такою, какъ я есть. Вы видите, онъ предупрежденъ. Только ему, кажется, стало немножко страшно и онъ настаиваетъ, чтобъ наша свадьба совершилась какъ можно поскорѣй, почти немедленно. Но я еще не рѣшила, уступить ли маѣ его желанію, или нѣтъ? Вы его почти совсѣмъ не видѣли, Молли, но онъ опять прійдетъ сегодня вечеромъ. Смотрите, вы непремѣнно должны найдти его очаровательнымъ, иначе я вамъ никогда не прощу. Мнѣ кажется, что онъ мнѣ нравился уже и тогда, когда нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ сдѣлалъ мнѣ первое предложеніе; но въ то время я старалась объ этомъ не думать. Мнѣ иногда бывало такъ тяжело, такъ грустно, и я ужь подумывала надѣть на свое сердце желѣзный обручъ, чтобъ не дать ему разбиться. Помните, Молли, мы читали съ вами нѣмецкую повѣсть о вѣрномъ Іоганнѣ? Когда его господинъ, послѣ многихъ тревогъ и испытаніи, наконецъ получилъ обратно корону и богатства, и въ каретѣ, запряженной шестерней, отъѣзжалъ отъ церкви, гдѣ только что обвѣнчался съ дамой своего сердца, вдругъ раздались, одинъ за друпшъ, три странныхъ, металлическихъ звука. То вѣрный Іоганнъ ломалъ желѣзные обручи, которые во время бѣдствій своего господина носилъ вокругъ сердца, чтобъ не дать ему разбиться.
   Вечеромъ незамедлилъ явиться мистеръ Гендереонъ. Молли, съ нетерпѣніемъ ожидавшая его прихода, сама не знала, какъ опредѣлить впечатлѣніе, которое онъ произвелъ на нее. Онъ не то ей нравился, не то нѣтъ. Повидимому, нисколько не тщеславясь своей красивой наружностью, въ которой, впрочемъ, ничего не было приторнаго, онъ имѣлъ видъ настоящаго джентльмена. Обращеніе его было просто и естественно, а рѣчь текла плавно и свободно. Онъ никогда не говорилъ глупостей. Костюмъ его отличался изяществомъ, но въ немъ не виднѣлось ничего изысканнаго. Онъ былъ добръ и веселаго нрава, любилъ шутить и острить, какъ это вообще любятъ молодые люди его лѣтъ и званія. Но въ глазахъ Молли ему чего-то недоставало, такъ, но крайней-мѣрѣ, ей показалось послѣ перваго свиданія. Точно въ немъ не хватало благородства или сознанія собственнаго достоинства. Конечно, Молли ничего не сказала объ этомъ Цинціи, которая была, повидимому, такъ счастлива, какъ только могла. Мистрисъ Гибсонъ млѣла отъ восторга. Она говорила мало, но каждое ея слово носило на себѣ отпечатокъ несомнѣннаго изящества и возвышенныхъ чувствъ. Мистеръ Гибсонъ недолго оставался въ гостиной и все время не спускалъ своихъ черныхъ проницательныхъ глазъ съ мистера Гендерсона, который и не подозрѣвалъ, какого тщательнаго наблюденія онъ былъ предметомъ. Вообще должно сказать, что мистеръ Гендерсонъ отлично держалъ себя: именно такъ, какъ того слѣдовало ожидать отъ благовоспитаннаго молодого человѣка. Почтительный къ мистеру Гибсону, внимательный къ мистрисъ Гибсонъ, дружественный съ Молли, онъ былъ нѣженъ и покоренъ съ Цинціей.
   Въ первый разъ, какъ только мистеру Гибсону удалось послѣ этого вечера застать Молли одну, онъ сказалъ:
   -- Ну! Какъ тебѣ нравится нашъ будущій родственникъ?
   -- Трудно сказать. Въ частностяхъ онъ очень пріятенъ, но въ общемъ нѣсколько скученъ.
   -- Я считаю его совершенствомъ, сказалъ мистеръ Гибсонъ, къ немалому изумленію Молли; но черезъ минуту она убѣдилась. что онъ говорилъ иронически. Докторъ продолжалъ:-- я ничуть не удивляюсь тому, что она его предпочла Роджеру Гамлею. Какіе духи! Какіе перчатки! А волосы, а галстухъ!
   -- Папа, вы несправедливы. Въ немъ гораздо болѣе содержанія, чѣмъ вы говорите. По всему видно, что онъ человѣкъ хорошій. Къ тому же, у него очень красивая наружность и онъ сильно привязанъ къ Цинціи.
   -- А развѣ Роджеръ менѣе любилъ ее? Во всякомъ случаѣ, я долженъ сознаться, что почувствую большое облегченіе, когда увижу ее замужемъ. Эта дѣвушка постоянно будетъ замѣшана въ томъ или другомъ любовномъ дѣлѣ, и только не поостерегись съ ней, такъ она непремѣнно выскользнетъ у тебя изъ рукъ. Я говорилъ Роджеру...
   -- Вы видѣли его послѣ того, какъ онъ былъ здѣсь?
   -- Да, я встрѣтилъ его на улицѣ.
   -- Какъ вы его нашли?
   -- Похожимъ на человѣка, который, нельзя сказать, чтобъ переживалъ пріятнѣйшій моментъ своей жизни. Но онъ не замедлитъ оправиться -- я въ томъ увѣренъ. Онъ говорилъ немного, но разумно и довольно спокойно, хотя было видно, что на душѣ у него нелегко. Впрочемъ, все это уже не новость для него: онъ въ теченіе трехъ мѣсяцевъ, конечно, имѣлъ время обдумать свое положеніе. Сквайръ, какъ кажется, гораздо больше волнуется. Онъ не можетъ пріидти въ себя отъ гнѣва при мысли, что сынъ его получилъ отказъ. Громадностъ преступленія нпервые поразила его, когда онъ увидѣлъ, какъ горячо принялъ это къ сердцу Роджеръ. Право, за исключеніемъ самого себя, я не знаю ни одного благоразумнаго отца. Что ты на это скажешь, Молли, а?
   Мистеръ Гендерсонъ оказался весьма нетерпѣливымъ женихомъ. Онъ желалъ немедленно жениться на Цинціи, на слѣдующей же недѣлѣ, черезъ двѣ недѣли -- во всякомъ случаѣ, какъ можно скорѣе, и затѣмъ намѣревался тотчасъ же увезти ее заграницу. О приданомъ и обычныхъ приготовленіяхъ онъ и слушать не хотѣлъ. Мистеръ Гибсонъ, дня два спустя послѣ помоливи, отозвалъ въ сторону Цинцію, и съ обычной своей добротой и предусмотрительностью, вручилъ ей билетъ въ сто фунтовъ.
   -- Это валъ на проѣздъ въ Россію и обратно, сказалъ онъ:-- я надѣюсь, что ваши воспитанницы окажутся милыми и послушними дѣтьми.
   Къ великому его изумленію и даже смущенію, Цинція вдругъ обвила его шею руками и поцаловала его.
   -- Вы -- добрѣйшее существо въ мірѣ, проговорила она, сильно тронутая: -- я не нахожу словъ, чтобъ достаточно благодарить васъ.
   -- Если вамъ когда нибудь случится еще разъ измять мои воротнички, то я заставлю васъ заплатить за ихъ стирку. Да еще въ какое время вы это сдѣлали, именно тогда, какъ я изъ силъ выбиваюсь, чтобъ быть аккуратнымъ и наряднымъ, подобно вашему мистеру Гендерсону.
   -- Но онъ вамъ нравится, не правда ли? съ мольбой въ голосѣ спросила Цинція: -- онъ, съ своей стороны, васъ такъ полюбилъ.
   -- Еще бы. Мы всѣ теперь въ его глазахъ ангелы, а вы архангелъ. Надѣюсь, что онъ окажется не хуже Роджера.
   Цинція сдѣлалась очень серьёзна.
   -- Это было въ высшей степени глупое дѣло, сказала она:-- мы такъ не похожи одинъ на другого, какъ...
   -- Но теперь все кончено, и этого достаточно. Мнѣ некогда терять тутъ съ вами время. А вонъ и вашъ молодой человѣкъ мчится сюда на всѣхъ парусахъ.
   Мистеръ и мистрисъ Киркпатрикъ прислали самыя жаркія поздравленія; мистрисъ Гибсонъ съ своей стороны, въ новомъ письмѣ къ родственницѣ, просила ее сохранить втайнѣ то, что она ей такъ некстати написала о Роджерѣ. Она тогда была очень разстроена, извинялась она, и сама не знала хорошенько, что говорила; вслѣдствіе чего, безъ сомнѣнія, одно преувеличила, а другому дала превратный смыслъ. Теперь же все разъяснилось: мистеръ Гендерсонъ сдѣлалъ предложеніе Цинціи, та его благосклонно приняла; оба они очень счастливы и ("простите материнское тщеславіе") составятъ прелестную парочку. Мистеръ и мистрисъ Киркпатрикъ отвѣчали снова очень любезнымъ письмомъ: хвалили мистера Гендерсона, восхищались Цинціей и всѣхъ поздравляли. Кромѣ того, они неотступно просили, чтобъ свадьба была сиграна въ ихъ домѣ на Гайд-Паркской улицѣ, и по этому случаю приглашали къ себѣ мистера и мистрисъ Гибсонъ и Молли. Въ концѣ находилась маленькая приписка: "Вы, безъ сомнѣнія, говорите не о знаменитомъ путешественникѣ Гамлеѣ, открытія котораго надѣлали такъ много шуму въ ученомъ мірѣ. Вы называете его молодымъ Гамлеемъ, странствовавшимъ въ Африкѣ. Отвѣтьте на этотъ вопросъ, прошу васъ. Эленъ очень интересуется узнать истину". Приписка была сдѣлана рукою Эленъ. Въ восторгѣ отъ успѣха, какимъ, наконецъ, увѣнчался ея замыселъ, мистрисъ Гибсонъ прочла часть письма своей падчерицѣ, а въ томъ числѣ и приписку, которая произвела на Молли гораздо большее впечатлѣніе, чѣмъ приглашеніе въ Лондонъ.
   Послѣ продолжительнаго семейнаго совѣщанія было рѣшено исполнить желаніе мистера Киркпатрика и всѣмъ отправиться въ Лондонъ. Къ тому побуждали Гибсоновъ многія незначительныя причины, и одна важная. О первыхъ всѣ свободно разсуждали и спорили, о второй же единодушно умалчивали. Дѣло въ томъ, что они желали отпраздновать свадьбу подальше отъ мѣстопребыванія двухъ жениховъ, которымъ Цинція предварительно отказала. Молли умоляла беречь себя, чтобъ она была въ состояніи присутствовать на свадьбѣ. Самъ мистеръ Гибсонъ хотя и считалъ нужнымъ нѣсколько умѣрять восторги своей жены и ея дочери, не безъ удовольствія помышлялъ о поѣздкѣ въ Лондонъ и о возможности повидаться тамъ съ друзьями и побывать на разнаго рода выставкахъ, не говоря уже о томъ, что онъ питалъ истинное расположеніе къ мистеру Киркпатрику, котораго незадолго передъ тѣмъ принималъ въ своемъ домѣ.
   

XVII.
Поздравленія и отъѣздъ.

   Весь Голлингфордъ перебывалъ въ домѣ мистера Гибсона съ поздравленіями. Многіе при этомъ, конечно, были движимы любопытствомъ и желаніемъ узнать всѣ малѣйшія подробности помолвки, а нѣкоторыя дамы, и во главѣ ихъ мистрисчі Гуденофъ, считали за личное себѣ оскорбленіе то обстоятельство, что Цинцію будутъ вѣнчать въ Лондонѣ. Даже леди Комноръ спизошла съ высоты своего величія и пріѣхала поздравить Клеръ, тогда какъ обыкновенно она никогда не дѣлала визитовъ "внѣ своей сферы", "до сихъ поръ всего только разъ была у мистрисъ Гибсонъ въ гостяхъ въ ея собственномъ домѣ.
   Однажды утромъ Марія впопыхахъ вбѣжала въ гостиную и торжественно объявила:
   -- Тоуэрскій экипажъ подъѣзжаетъ къ воротамъ, сударыня, и въ немъ сидитъ сама графиня.
   Было всего одинадцать часовъ, и мистрисъ Гибсонъ, конечно, пришла бы въ сильное негодованіе, еслибъ кто либо изъ простыхъ смертныхъ осмѣлился явиться къ ней съ визитомъ въ такую раннюю нору дня. Но изъ уваженія къ знатному положенію въ свѣтѣ Комноровъ, можно было сдѣлать отступленіе отъ правилъ домашней дисциплины.
   Когда леди Комноръ вошла въ гостиную, вся семья, такъ-сказать: "стояла подъ оружіемъ". Графиню усадили въ лучшее кресло, опустили стору, такъ, чтобъ свѣтъ не мѣшалъ ея сіятельству, а затѣмъ уже начался разговоръ. Она первая заговорила. Леди Гарріета, которая-было съ дружескомъ привѣтствіемъ обратилась къ Молли, мгновенно замолчала.
   -- Я отвозила Мери, леди Коксгевенъ, на станцію новой линіи желѣзной дороги между Бирмингамомъ и Лондономъ, и вздумала заѣхать къ вамъ, васъ поздравить. Клеръ, которая изъ этихъ двухъ молодыхъ леди невѣста? И, воорул:ась лорнетомъ, она осматривала Цинцію и Молли, которыя были почти одинаково одѣты.-- Я считаю нелишнимъ дать вамъ маленькій совѣтъ, моя милая, продолжала она, когда Цинція была ей представлена въ качествѣ нареченной невѣсты.-- Я много о васъ слышала, и радуюсь за вашу мать -- ваша мать очень достойная женщина и добросовѣстно выполняла свои обязанности въ моемъ семействѣ, и такъ я отъ души радуюсь за вашу мать, что ея дочь дѣлаетъ такую приличную партію. Я надѣюсь, вы вашимъ будущимъ поведеніемъ вполнѣ загладите свои прошедшія ошибки и будете жить на радость и утѣшеніе вашей матери, которую мы, я и лордъ Комноръ, искренно уважаемъ. Но въ какое бы положеніе Богу ни угодно было васъ поставить -- вы всегда должны держать себя скромно и съ достоинствомъ. Почитайте вашего мужа и въ каждомъ вашемъ шагѣ соображайтесь съ его желаніями. На забывайте, что онъ вашъ глава, и никогда ничего не предпринимайте безъ его совѣта.-- Хорошо, что въ числѣ слушателей не было лорда Комнора, а то онъ могъ бы сдѣлать не совсѣмъ благопріятное для ея сіятельства сравненіе между ея теоріей и практикой.-- Будьте бережливы, держите всегда въ порядкѣ счетныя книги и не ищите жить сверхъ вашихъ средствъ. Я слышала, что мистеръ... и она ожидала, чтобъ ей помогли вспомнить забытое имя: -- Гендерсонъ... Гендерсонъ законовѣдъ. Хотя вообще существуетъ предубѣжденіе противъ стряпчихъ, я, однако, знаю двухъ-трехъ изъ нихъ, весьма почтенныхъ людей. Я увѣрена, что мистеръ Гендерсонъ тоже хорошій человѣкъ, иначе ваша добрая мать и нашъ старый другъ Гибсонъ не дали бы своего согласія на вашъ бракъ съ нимъ.
   -- Онъ адвокатъ, сказала Цинція, которая была не въ силахъ долѣе сдерживаться.-- Онъ адвокатъ, а не стряпчій.
   -- А, да. Стряпчій, адвокатъ -- разница невелика. Но вамъ незачѣмъ говорить такъ громко, моя милая. Я хорошо слышу, и понимаю вещи. Что я собиралась сказать? Когда вы поживете въ свѣтѣ, вы узнаете, что перебивать никогда никого не слѣдуетъ: это очень неучтиво и неблаговоспитанно. Я еще многое хотѣла вамъ сказать, но вы заставили меня все позабыть. Было еще что-то... Гарріета, о чемъ твой отецъ поручилъ мнѣ спросить?
   -- Вѣроятно, о мистерѣ Гамлеѣ, мама?
   -- Именно. Въ слѣдующемъ мѣсяцѣ у насъ будутъ гостить многіе изъ друзей лорда Голлингфорда, и лордъ Комноръ сильно заботится о томъ, чтобъ въ числѣ ихъ непремѣнно былъ мистеръ Гамлей.
   -- Сквайръ? въ изумленіи спросила мистрисъ Гибсонъ.
   Леди Комноръ слегка наклонилась впередъ, какъ-бы желая сказать: "еслибъ вы меня не перебили, то узнали бы, въ чемъ дѣло".
   -- Я говорю о знаменитомъ путешественникѣ, объ ученомъ мистерѣ Гамлеѣ. Онъ, кажется, сынъ сквайра. Лордъ Голлингфордъ его очень хорошо знаетъ, и уже разъ приглашалъ его къ себѣ; но тотъ отказался быть у насъ, мы не знаемъ, по какой причинѣ.
   Неужели, въ самомъ дѣлѣ, Роджера приглашали въ Тоуэрсъ и онъ отказался? Мистрисъ Гибсонъ была въ недоумѣніи. Леди Комноръ продолжала:
   -- Но на этотъ разъ мы особенно желаемъ его видѣть у себя. Мой сынъ, лордъ Голлингфордъ, возвратится въ Англію на той самой недѣлѣ, когда мы ожидаемъ въ замокъ герцога Атертона, и боится, что не успѣетъ лично пригласить мистера Гамлея. Я слышала, мистеръ Гибсонъ очень друженъ съ нимъ. Не возьметъ ли онъ на себя трудъ уговорить его сдѣлать намъ честь своимъ посѣщеніемъ?
   И это со стороны гордой леди Комноръ въ отношеніи къ Роджеру Гамлею, котораго мистрисъ Гибсонь два года тому назадъ почти выгнала изъ своей гостиной, и котораго Цинція лишила своей любви! Мистрисъ Гибсонъ не могла иріидти въ себя отъ изумленія, но отвѣчала, что мистеръ Гибсонъ исполнитъ желаніе ея сіятельства.
   -- Благодарю насъ. Вамъ извѣстно, что я не такого рода особа, чтобъ собирать гостей и умолять ихъ осчастливить Тоуэрсъ своимъ присутствіемъ. Но въ этомъ случаѣ я преклоняю голову. Люди, занимающіе высокое положеніе въ свѣтѣ, первые должны воздавать почести тѣмъ, которые отличаются на поприщѣ науки или искуства.
   -- Къ тому же, мама, вмѣшалась леди Гарріэта: -- папа говорилъ, что Гамлеи владѣли своей землей еще до завоеванія Англіи норманами, тогда какъ мы поселились въ графствѣ всего въ прошломъ столѣтіи. Даже существуетъ преданіе, что первый Комноръ составилъ себѣ состояніе, продавая табакъ въ царствованіе короля Іакова.
   Можно себѣ представить, какое дѣйствіе эти слова произвели на леди Комноръ! Она поспѣшила заговорить съ Клеръ вполголоса, но въ тонѣ ея слышалось сильное раздраженіе. Когда же, по ея мнѣнію, настало время отъѣзда, она безцеремонно заставила леди Гаррісту прервать описаніе удовольствій Спа, который Цинція, между прочимъ, намѣревалась посѣтить послѣ свадьбы.
   Тѣмъ не менѣе, графиня приготовила для невѣсты прекрасный подарокъ: Библію и молитвенникъ въ великолѣпныхъ бархатныхъ переплетахъ съ серебряными застежками, а также собраніе счетныхъ книгъ, на первыхъ страницахъ которыхъ собственной рукой ея сіятельства было выписано количество хлѣба, масла, яицъ, мяса и всякой другой провизіи, необходимыхъ для содержанія одного лица въ теченіе одной недѣли. Тутъ же были выставлены и цѣны вышеозначенныхъ предметовъ, такъ что самая неопытная хозяйка могла мгновенно сообразить, не превзойдутъ ли расходы ея средства. То же самое гласила и записка, которую графиня прислала вмѣстѣ съ прекраснымъ, но, по правдѣ, сказать, нѣсколько скучноватымъ подаркомъ.
   -- Если ты ѣдешь въ Голлингфордъ, Гарріета, то не возьмешь ли на себя трудъ вручить эти книги мисъ Киркпатрикъ? сказала леди Комноръ, запечатывая записку съ аккуратностью, приличной графинѣ съ ея незапятнанной репутаціей.-- Я слышала, что они всѣ отправляются завтра въ Лондонъ на свадьбу, вопреки моимъ стараніямъ растолковать Клеръ, что всякій обязанъ вѣнчать всякаго въ церкви своего прихода. Она тогда увѣряла меня, что вполнѣ со мной согласна, но должна въ этомъ случаѣ уступить мужу, который очень желаетъ съѣздить въ Лондонъ, а она не находитъ достаточныхъ причинъ ему противиться, не нарушая своихъ обязанностей въ повиновеніи его волѣ. Я совѣтовала передать ему мое мнѣніе объ этомъ; но я полагаю, ей не удалось убѣдить его. Главнымъ ея недостаткомъ всегда была крайняя уступчивость. Когда она у насъ жила, она никогда не умѣла говорить: "нѣтъ".
   -- Мама! возразила леди Гарріета нѣсколько лукаво: -- вы полагаете, что любили бы ее такъ же, какъ любите теперь, еслибъ она говорила: "нѣтъ", когда вы желали бы, чтобъ она сказала: да?
   -- Безъ всякаго сомнѣнія, моя милая. Я люблю, чтобъ у людей было ихъ собственное мнѣніе, хотя въ то же время нахожу справедливымъ, чтобъ они убѣждались моими доводами, когда они основаны на долговременномъ опытѣ и здравомъ смыслѣ. Немногіе имѣли возможность и случай пріобрѣсти опытность, подобную моей и, право, только упрямство не допускаетъ людей сознаваться въ своихъ заблужденіяхъ. Надѣюсь, что я не деспотка? спросила она не безъ нѣкотораго безпокойства.
   -- Если вы и деспотка, мама, отвѣчала леди Гарріета, нѣжно цалуя обращенное къ ней строгое лицо: -- то я, во всякомъ случаѣ, предпочитаю деспотизмъ республикѣ. А сама-то я развѣ не деспотически поступаю съ моими пони, которыя давно ожидаютъ, чтобъ отвезти меня сначала въ Голлингфордъ, а потомъ въ Ашгольтъ?
   Но леди Гарріета была такъ долго задержана въ домѣ Гибсоновъ возникшими тамъ новыми затрудненіями, что принуждена была отложить свою поѣздку въ Ашгольтъ.
   Она застала Молли одну въ гостиной, блѣдную, дрожащую, съ трудомъ удерживающуюся отъ слезъ. Комната была въ безпорядкѣ: на стульяхъ и столахъ, всюду лежали кучи нарядовъ; на полу валялись бумаги и стояли мѣшки и до половины уложенные чемоданы,
   -- Вы похожи на Марія, сидящаго посреди развалинъ Карѳагена, сказала леди Гарріета.-- Но что съ вами, моя милочка? Откуда у васъ такое печальное личико? Ужь не разстроился ли и этотъ бракъ? Впрочемъ, меня ничто не удивитъ тамъ, гдѣ дѣло идетъ о прелестной Цинціи.
   -- О, нѣтъ! Въ этомъ отношеніи все въ порядкѣ. Только я опять простудилась и папа говоритъ, что мнѣ лучше не ѣхать на свадьбу.
   -- Бѣдняжка! А это должна была быть ваша первая поѣздка въ Лондонъ?
   -- Да. Но мчѣ больнѣе всего то, что я не могу до конца остаться съ Цинціей, а папа... она остановилась, потому что слезы душили ее, а ей не хотѣлось плакать при свидѣтеляхъ. Она сдѣлала надъ собой усиліе и продолжала:-- папа ожидалъ поѣздки въ Лондонъ, какъ праздника. Онъ надѣялся видѣть... онъ думалъ навѣстить... не умѣю вамъ сказать кого и что, только вообще ему предстояло много удовольствія. А теперь онъ говоритъ, что не можетъ спокойно оставить меня одну, даже и на три дня, изъ которыхъ два уйдутъ на путешествіе, а одинъ на свадьбу. Въ ту минуту въ комнату влетѣла мистрисъ Гибсонъ, по обыкновенію -- суетливая, несмотря на успокоительное присутствіе леди Гарріеты.
   -- Какъ это мило съ вашей стороны, дорогая леди Гарріета! А, я вижу, бѣдное дитя разсказало вамъ о своей печали. Она простудилась очень не кстати, именно въ ту минуту, какъ все устроивалось къ лучшему. Я увѣрена, Молли, что виной вашего нездоровья открытое окно, у котораго вы сидѣли. Вы увѣряли, что свѣжій воздухъ вамъ невреденъ, и вотъ послѣдствія вашего упрямства. А мнѣ то каково? Я не буду въ состояніи безмятежно наслаждаться счастіемъ моей единственной дочери, зная, что вы дома однѣ съ Маріей, нездоровы и скучаете. Нѣтъ, нѣтъ, я готова на всевозможныя жертвы, лишь бы вамъ было хорошо.
   -- Я увѣрена, что Молли не менѣе другихъ сожалѣетъ о своемъ горѣ, заступилась за нее леди Гарріэта.
   -- Нисколько, возразила мистрисъ Гибсонъ, не обращая ни малѣйшаго вниманія на порядокъ событій:-- иначе она не сидѣла бы третьяго-дня у открытаго окна, когда я ей говорила отойти отъ него. Но теперь ничѣмъ не поправишь дѣла. Папа съ своей стороны... тѣмъ не менѣе я считаю своей обязанностью не печалиться и смотрѣть на все съ хорошей точки зрѣнія. Желала бы я и ей внушить то же самое. Но вы сами знаете, леди Гарріета, какъ прискорбно молодой дѣвушкѣ ея лѣтъ отказаться отъ первой поѣздки въ Лондонъ.
   -- Не въ томъ дѣло... начала Молли, но леди Гарріэта знакомъ заставила ее молчать и сказала:
   -- Мнѣ кажется, Клэръ, что мы можемъ помочь бѣдѣ, если только вы не откажете мнѣ въ вашей помощи. У меня есть въ головѣ планъ, который позволитъ мистеру Гибсону остаться въ Лондонѣ столько времени, сколько онъ заблагоразсудитъ. Молли будетъ имѣть самый тщательный за собою уходъ, а главное -- мы ей доставимъ перемѣну воздуха, что, но моему крайнему разумѣнію, ей всего нужнѣе. Я не могу вылечить ее, и тѣмъ самимъ доставить ей возможность присутствовать на свадьбѣ и побывать въ Лондонѣ; но я могу увезти ее въ Тоуэрсъ и посылать оттуда въ Лондонъ ежедневные бюллетени о ея здоровьи. Мистеру Гибсону тогда нечего будетъ безпокоиться и торопиться своимъ возвращеніемъ въ Голлингфордъ. Что вы на это скажете, Клеръ?
   -- О, я не могу ѣхать въ Тоуэрсъ! воскликнула Молли.-- Я доставила бы вамъ всѣмъ столько хлопотъ!
   -- Никто не спрашиваетъ вашего мнѣнія, малютка. Если мы, старшія, порѣшимъ, что вамъ надо ѣхать, вамъ останется только въ молчаніи повиноваться.
   Между тѣмъ мистрисъ Гибсонъ быстро взвѣшивала въ своемъ умѣ всѣ выгоды и невыгоды предложенія леди Гарріэты. Въ числѣ послѣднихъ первое мѣсто занимала ревность. За то, съ другой стороны, пребываніе Молли въ Тоуэрсѣ должно было несказанно возвысить всю ея семью въ глазахъ голлингфордскаго общества. Марію тогда можно будетъ взять съ собою въ качествѣ горничной, и мистеру Гибсону незачѣмъ будетъ торопиться своимъ возвращеніемъ домой, а въ Лондонѣ всегда пріятно имѣть при себѣ мужчину, особенно такого изящнаго и всѣми уважаемаго, какъ докторъ. И такъ, выгоды одержали перевѣсъ.
   -- Какой великолѣпный планъ! Право, не знаю, что бы еще могло бытъ пріятнѣе и удобнѣе для моей бѣдной больной милочки. Но... что скажетъ леди Комноръ? Я скромна въ отношеніи своей семьи столько же, сколько и въ отношеніи самой себя, продолжала она.
   -- Вамъ извѣстно, что чувство гостепріимства мама только тогда и удовлетворяется, когда домъ ея полонъ гостей, а папа въ этомъ совершенно на нее похожъ. Къ тому же мама васъ любитъ и очень многимъ обязана мистеру Гибсону. Она и васъ полюбитъ, моя малютка, когда узнаетъ васъ такъ, какъ я знаю.
   Сердце Молли болѣзненно сжалось при мысли объ этой поѣздкѣ. Исключая того дня, который она провела въ Тоуэрсѣ послѣ помолвки своего отца, она даже издали не видала замка съ тѣхъ поръ, какъ въ дѣтствѣ заснула тамъ, на постели Клэръ.
   Она боялась графини и не любила самаго дома. Но въ то же время она сознавала, что планъ леди Гарріэты одинъ могъ разрѣшить вопросъ о поѣздкѣ ея отца въ Линдонъ -- вопросъ, такъ сильно безпокоившій ее и другихъ въ теченіе всего утра. Она молчала, но губы ея дрожали. О, еслибъ обѣ мисъ Броунингъ не выбрали именно этого самаго времени для посѣщенія своего друга, мисъ Горнблоуэръ! Еслибъ она могла отправиться къ нимъ пожить у нихъ той тихой, простой, первобытной жизнью, которая приходилась ей такъ по вкусу! А теперь бѣдняжка должна была въ молчаніи выслушивать, какъ располагали ея судьбой, будто она неодушевлеиный предметъ, неимѣющій ни своего мнѣнія, ни голоса въ рѣшеніи собственной участи.
   -- Я ее помѣщу въ розовой комнатѣ, которая соединяется дверью съ моей, а уборную превращу въ маленькую гостиную для ея исключительнаго употребленія, еслибъ ей когда нибудь захотѣлось остаться одной. Маркесъ будетъ за ней ухаживать, а мистеру Гибсону хорошо извѣстно, какъ Маркесъ умѣетъ присматривать за больными. У насъ домъ будетъ полонъ гостей, такъ что въ развлеченіи ей тоже не будетъ недостатка. А когда пройдетъ ея простуда, мы съ ней станемъ ѣздить кататься и я, какъ уже обѣщалась, буду посылать въ Лондонъ ежедневные бюлетени. Прошу васъ, передайте все это мистеру Гибсону и пусть онъ также, какъ и мы, считаетъ дѣло рѣшеннымъ. Завтра въ одинадцать часовъ я сама за ней пріѣду въ закрытомъ экипажѣ. А теперь нельзя ли мнѣ взглянуть на нашу нареченную невѣсту и передать ей мои поздравленія и подарокъ отъ мама?
   Цинція явилась на призывъ, и съ важнымъ видомъ приняла подарокъ и поздравленія, не выказывая при этомъ ни особенной благодарности, ни удивленія. Но когда ея мать передала ей всѣ подробности плана леди Гарріэты насчетъ пребыванія Молли въ Тоуэрсѣ, въ глазахъ Цинціи сверкнула неподдѣльная радость, и къ удивленію леди Гарріэты, она такъ горячо принялась ее благодарить, какъ будто та оказала ей личную и весьма важную услугу. Отъ вниманія леди Гарріэты не ускользнуло также и нѣжное движеніе, съ которымъ Цинція взяла за руку Молли и долго держала ее, какъ-бы мысль о предстоящей разлукѣ была для ней очень тяжела. Однимъ словомъ, это движеніе и благодарный взглядъ Цинціи болѣе, нежели что-либо, привлекла къ ней сердце леди Гарріэты.
   Молли надѣялась, что отецъ ея найдетъ какія-нибудь затрудненія для ея переселенія въ Тоуэрсъ; но она ошиблась въ своемъ ожиданіи. За то она незамедлила почувствовать нѣкотораго рода удовлетвореніе, видя, какъ успокоивала его та мысль, что онъ оставляетъ ее на попеченіи леди Гарріэты и Парнесъ. Кромѣ того, онъ говорилъ, что перемѣна воздуха и мѣста ей будетъ въ настоящую минуту весьма полезна, и что даже онъ самъ уже подумывалъ отправить ее въ Гамлей, но боялся тяжелыхъ воспоминаній о грустныхъ событіяхъ, которыя и были главной причиной ея настоящей болѣзни.
   Итакъ, Молли на другой день уѣхала въ Тоуэрсъ, оставляя за собой домъ въ состояніи страшнаго безпорядка и суматохи. Цинція все утро провела въ комнатѣ Молли, укладывая ея гардеробъ и радуясь, что наряды, приготовленные ей къ свадьбѣ, не пропадутъ даромъ, а послужатъ къ украшенію ея во время пребыванія въ замкѣ посреди столькихъ знатныхъ гостей. Обѣ дѣвушки толковали о нарядахъ, какъ о весьма важномъ предметѣ: и та и другая боялись завести рѣчь о предстоящей разлукѣ, и Цинція даже больше, чѣмъ Молли. Но когда за послѣдней пріѣхала карета и она сходила внизъ, Цинція сказала:
   -- Молли, я не буду ни благодарить васъ, ни увѣрять въ своей любви.
   -- И не надо, прошу васъ, отвѣчала та.-- Я не вынесла бы этого.
   -- Не забудьте, что вы должны быть моей первой гостьей; только если вы явитесь ко мнѣ въ коричневомъ платьѣ съ зелеными лентами, я выгоню васъ изъ дому! Онѣ такимъ образомъ разстались. Въ прихожей мистеръ Гибсонъ уже ждалъ Молли. Онъ нарочно возвратился домой къ этому времени, и сажая ее въ карету, еще и еще повторялъ совѣты насчетъ ея здоровья.
   -- Вспомни о насъ въ четвергъ, сказалъ онъ въ заключеніе.-- Я и теперь не увѣренъ, которому изъ своихъ трехъ поклонниковъ она отдастъ предпочтеніе въ послѣднюю минуту. Но кто бы изъ нихъ ни явился тогда въ качествѣ жениха, я, во всякомъ случаѣ, съ достоинствомъ и граціей подведу ее къ нему.
   Карета двинулась, и Молли немалаго труда стоило, пока она не завернула за уголъ, отвѣчать на летучіе поцалуи, которые ей безъ числа посылала мачиха изъ окна гостиной. Но послѣдній взглядъ молодой дѣвушки былъ на слуховое окно чердака, гдѣ развѣвался бѣлый платокъ, и откуда она сама, два года тому назадъ, съ тоской въ сердцѣ слѣдила за удаляющимся Роджеромъ. Сколько перемѣнъ случилось съ тѣхъ поръ!
   Первымъ дѣломъ Молли, но пріѣздѣ въ Тоуэрсъ, было отправиться въ сопровожденіи леди Гарріэты на поклонъ къ леди Комноръ. Это былъ знакъ уваженія къ хозяйкѣ дома, котораго, какъ леди Гарріэтѣ хорошо было извѣстно, та вправѣ ожидать отъ, своей посѣтительницы. Желая поскорѣй сбыть съ рукъ эту обязанность, она поторопилась отвести Молли на страшное для нея лицезрѣніе графини. Однако, леди Конноръ была очень милостива и даже довольно ласкова.
   -- Вы гостья леди Гарріэты, моя милая, сказала она.-- Надѣюсь, что она будетъ хорошо заботиться о васъ; въ противномъ случаѣ, пріидите ко мнѣ и пожалуйтесь на нее. Слова, столь близко подходившія къ шуткѣ, въ устахъ всегда серьёзной леди Комноръ, были хорошимъ знакомъ, и леди Гарріэта изъ нихъ заключила, что наружность и манеры Молли произвели на ея мать благопріятное для молодой дѣвушки впечатлѣніе.
   -- Ну, теперь вы въ вашемъ царствѣ, и даже я не осмѣлюсь переступить за порогъ этой комнаты безъ особеннаго на то позволенія. Вотъ послѣдній нумеръ Quarterly Review, послѣдній новый романъ, и послѣднія критическія статьи. Если вы не захотите, то можете сегодня цѣлый день не сходить внизъ. Парнесъ принесетъ вамъ все, что вамъ понадобится. Постарайтесь какъ можно скорѣй отдохнуть и оправиться. Завтра къ намъ пріѣдетъ много разнаго рода знаменитостей и, я полагаю, вамъ интересно будетъ ихъ видѣть. Сегодня я посовѣтовала бы вамъ, однако, сойдти внизъ къ завтраку, и вечеромъ. Что касается до обѣда, то это такой скучный и тяжелый для не совсѣмъ здоровыхъ людей обрядъ, что я васъ не приглашаю къ нему. Къ тому же, вы ничего и не потеряете: у насъ теперь еще никого нѣтъ чужихъ въ домѣ, исключая двоюроднаго братца Чарльза, который есть олицетвореніе мудраго молчанія.
   Молли рада была предоставить леди Гарріэтѣ рѣшеніе всего, что до нея касалось. На дворѣ стояла сырая августовская погода, и въ ея комнаткѣ несело трещалъ и пылалъ яркій огонь въ каминѣ. Изъ окна разстилался красивый и обширный видъ на паркъ, а вдали виднѣлся шпицъ Голлингфордской церкви, что пріятно напоминало Молли о близости дома. Ее оставили одну. Она лежала на диванѣ, возлѣ нея были разбросаны книги; въ комнатѣ распространялась живительная теплота отъ ярко пылавшихъ въ каминѣ дровъ, а въ окно то и дѣло стучалъ вѣтеръ и билъ дождь, что еще болѣе придавало цѣну удобствамъ, которыми она была окружена. Парнесъ разбирала ея вещи. Леди Гарріэта слѣдующимъ образомъ представила Парнесъ Молли: "вотъ эта особа, Молли, и есть мистрисъ Парнесъ, единственный человѣкъ въ мірѣ, котораго я боюсь. Она бранитъ меня, точно маленькаго ребёнка, всякій разъ, какъ я выпачкаюсь сама въ краскахъ или запачкаю свое платье. Она укладываетъ меня спать, тогда какъ мнѣ хотѣлось бы еще посидѣть"... Парнесъ все время слушала, мрачно улыбаясь: -- я рѣшилась избавиться отъ ея тираніи, почему и отдаю васъ ей на жертву. Парнесъ, поступайте съ мисъ Гибсонъ по своему усмотрѣнію, да будьте съ ней построже. Заставляйте ее ѣсть, пить, отдыхать, спать и одѣваться какъ и когда вамъ это покажется удобнѣе и лучше.
   Парнесъ начала съ того, что уложила Молли на диванъ и сказала:
   -- Если вы мнѣ дадите ключи отъ вашего чемодана, мисъ, то я разберу ваши вещи и предупрежу васъ, когда настанетъ время одѣваться къ завтраку.
   Сойдя внизъ къ завтраку, Молли застала въ столовой "двоюроднаго братца Чарльза", съ тёткой его, леди Комноръ. Это былъ нѣкто сэръ Чарльзъ Мортонъ, сынъ единственной сестры леди Комноръ, некрасивый бѣлокурый мужчина лѣтъ тридцати-пяти, очень богатый, очень чувствительный, неуклюжій и молчаливый. Онъ въ теченіе многихъ лѣтъ страдалъ хронической любовью къ леди Гарріэтѣ, которая была къ нему совершенно равнодушна, хотя бракъ ея съ нимъ составлялъ одно изъ самыхъ сильныхъ желаній ея матери. Но леди Гарріэта обращалась съ нимъ очень дружелюбно, давала ему разныя порученія, говорила что дѣлать и что оставлять не сдѣланнымъ, и никогда не сомнѣвалась въ его готовности безпрекословно повиноваться ея волѣ Ему же она, между прочимъ, поручила и заботу о Молли.
   -- Эту дѣвушку, Чарльзъ, надо забавлять, не утомляя ея, и не только дѣлать за нее все, но по возможности даже угадывать то, что можетъ ей быть пріятно, не давая ей времени пожелать этого. Она очень слаба и потому не въ состояніи переносить ни физической, ни нравственной усталости. Когда соберутся наши гости, вы не отходите отъ нея и выбирайте для нея мѣсто, откуда она могла бы все видѣть и слышать, сама не будучи на виду.
   Сэръ Чарльзъ немедленно вошелъ въ свою роль, и это самымъ спокойнымъ и естественнымъ образомъ. Онъ говорилъ мало, по слова его дышали добротой и были въ высшей степени симпатичны. Молли незамедлила возчувствовать къ нему то довѣріе, какое леди Гарріэта именно желала въ ней возбудить. Вечеромъ, когда все семейство сидѣло за обѣденнымъ столомъ, а Молли уже напилась чаю и успѣла съ часокъ отдохнуть, явилась Парнесъ, одѣла ее въ одно и:іъ новыхъ, нарядныхъ платьевъ, сшитыхъ для поѣздки въ Лондонъ, и причесала ей волосы по послѣдней модѣ. Молли поглядѣла на себя въ зеркало и въ первую минуту сама не узнала граціознаго образа, который въ немъ отразился. Леди Гарріэта пришла за ней и повела въ большую залу, которая, со времени ея дѣтства, представлялась ея напуганному воображенію какой-то неизмѣримой степью. На концѣ комнаты сидѣла леди Комноръ и занималась вышиваніемъ. Весь свѣтъ отъ свѣчей и отъ огня, пылавшаго въ каминѣ, казался сосредоточеннымъ въ этомъ углу громадной комнаты. Леди Гарріэта принялась заваривать и разливать чай, лордъ Комноръ дремалъ, а сэръ Чарльзъ вслухъ читалъ дамамъ отрывки изъ "Edinburgh Review".
   Когда Молли въ этотъ вечеръ ложилась спать, она не могла скрыть отъ самой себя, что пребываніе въ Тоуэрсѣ скорѣй пріятно, чѣмъ иначе. Засыпая, она старалась согласить старыя впечатлѣнія съ новыми. Слѣдующій день прошелъ, такъ же какъ и предъидущій, очень спокойно, а вечеромъ начали съѣзжаться ожидаемые гости. Молли ѣздила кататься съ леди Гарріэтой въ ея фаэтонѣ, запряженномъ парой маленькихъ пони, и впервые, послѣ многихъ тяжкихъ недѣль, почувствовала ту бодрость тѣла и духа, которая предвѣщаетъ окончательное выздоровленіе.
   

XVIII.
Горизонтъ проясняется и возникаютъ новыя надежды.

   -- Если это васъ не слишкомъ утомитъ, малютка, то приходите сегодня обѣдать внизъ. Вы такимъ образомъ увидите всѣхъ гостей поодиночкѣ, по мѣрѣ того, какъ они будутъ приходить въ столовую, а не разомъ, какъ это будетъ, если вы явитесь въ гостиную вечеромъ. Голлингфордъ пріѣхалъ, и я надѣюсь, вамъ не будетъ скучно.
   Итакъ, Молли въ этотъ день сошла внизъ къ обѣду и познакомилась, по крайней-мѣрѣ съ виду, съ большей частью тоуэрскихъ гостей. Слѣдующій день былъ четвергъ, день свадьбы Цинціи. Какова бы ни была погода въ Лондонѣ, въ Голлингфордѣ и его окрестностяхъ солнце ярко сіяло. Прійдя въ столовую въ завтраку, Молли нашла тамъ нѣсколько писемъ отъ своихъ.
   Силы Молли теперь быстро возвращались и она не хотѣла долѣе, чѣмъ то было необходимо, оставаться на положеніи больной. Блѣдность ея почти совсѣмъ исчезла и сэръ Чарльзъ замѣтилъ леди Гарріэтѣ, что у нея гораздо болѣе оживленный и бодрый видъ. Многіе изъ гостей спрашивали, кто эта хорошенькая дѣвушка съ такой благородной осанкой и такими граціозными манерами? Это было въ четвергъ, а въ пятницу ожидали въ замокъ нѣсколько ближайшихъ сосѣдей, которымъ надлежало провести тамъ и суботу. Предупреждая объ этомъ Молли, леди Гарріэта, однако, не назвала еи именъ ожидаемыхъ гостей, и потому Молли, войдя въ гостиную передъ обѣдомъ, не безъ смущенія увидала тамъ Роджера. Онъ стоялъ въ тѣсномъ кружкѣ мужчинъ, между которыми шелъ оживленный разговоръ; но Роджеръ внезапно прервалъ его, отвѣчалъ невпопадъ на сдѣланный ему вопросъ и быстрыми шагами направился къ тому мѣсту, гдѣ сидѣла Молли, нѣсколько позади леди Гарріэты. Онъ зналъ, что она гостила въ Тоуэрсѣ, но тѣмъ не менѣе былъ сильно удивленъ ея неожиданнымъ появленіемъ, такъ-какъ со времени возвращенія своего изъ Африки видѣлъ ее всего только два раза, да и то въ качествѣ больной. Теперь же, когда она внезапно предстала его взорамъ въ вечернемъ нарядѣ, съ волосами, заплетенными въ роскошныя косы, съ румянцемъ застѣнчивости на щекахъ, хотя съ выраженіемъ самообладанія во взорѣ, онъ едва узналъ ее. Онъ началъ чувствовать тотъ исполненный уваженія восторгъ, какой молодые люди обыкновенно ощущаютъ, разговаривая съ очень хорошенькой дѣвушкой. Въ немъ пробудилось желаніе ей понравиться, пріобрѣсти ея доброе мнѣніе, и его къ тому побуждало чувство, вовсе не похожее на его прежнее дружеское къ ней расположеніе. Его что-то кольнуло, когда къ Молли подошелъ сэръ Чарльзъ, ни попеченіи котораго она находилась, и повелъ ее къ обѣду. Ему былъ непонятенъ смыслъ улыбки, какой они обмѣнялись. И тотъ и другая знали о планѣ леди Гарріэты избавить Молли отъ необходимости разговаривать съ незнакомыми ей людьми и оба дѣйствовали сообразно предписанію молодой графини и согласно собственному желанію. Роджеръ во время обѣда не переставалъ съ безпокойствомъ наблюдать за ними. Вечеромъ онъ снова старался подойдти къ Молли, но нашелъ мѣсто около нея занятымъ. Возлѣ нея сидѣлъ одинъ молодой человѣкъ, уже два дня гостившій въ замкѣ и потому нѣсколько съ нею знакомый Молли очень хотѣлось прервать его пустую болтовню и дать около себя мѣсто Роджеру: ей такъ о многомъ надо было разспросить его, она такъ мало видала его въ теченіе двухъ мѣсяцевъ и даже болѣе, которые онъ уже провелъ въ Гамлеѣ. Но, несмотря на ихъ взаимное желаніе поговорить другъ съ другомъ, имъ это не удалось. Казалось, все вступило въ заговоръ противъ нихъ. Лордъ Голлингфордъ увелъ Роджера въ кружокъ мужчинъ среднихъ лѣтъ которые желали знать его мнѣніе на счетъ какого-то ученаго вопроса. Мистеръ Эрнестъ Уатсонъ, вышеупомянутый молодой человѣкъ, продолжалъ сидѣть около Молли единственно потому, что она была самая хорошенькая дѣвушка въ комнатѣ, и почти совсѣмъ отуманилъ ее блескомъ своего мелкаго остроумія Молли сдѣлалась очень блѣдна и имбла такой утомленный видъ, но леди Гарріэта незамедлила послать къ ней на помощь сэра Чарльза, и Роджеръ видѣлъ, какъ вскорѣ затѣмъ она встала и удалилась изъ гостиной. До его слуха дошли двѣ-три фразы, которыми обмѣнялись леди Гарріэта и сэръ Чарльзъ и изъ которыхъ онъ узналъ, что Молли остальную часть вечера проведетъ въ своей комнатѣ. Настоящій смыслъ этихъ фразъ могъ быть истолкованъ совершенно иначе.
   -- Право, Чарльзъ, сказала между прочимъ леди Гарріэта:-- если она уже находится на вашемъ попеченіи, вамъ слѣдовало бы избавить ее отъ нескончаемой болтовни мистера Уатсона. Я выношу его только въ тѣхъ случаяхъ, когда бываю совершенно здорова.
   Почему Молли находитась на попеченіи сэра Чарльза? Да, почему? И Роджеръ припоминалъ разныя бездѣлицы, могущія утвердить его въ мнѣніи, которое онъ забралъ себѣ въ голову. Имъ овладѣло какое-то тревожное недоумѣніе. Подобнаго рода помолвка казалась ему ужь черезчуръ поспѣшной и неблагоразумной; впрочемъ, онъ не былъ увѣренъ въ томъ, состоялась ли уже между ними помолвка, или еще нѣтъ. Въ субботу однако онъ былъ счастливѣе: на долю его выпало наконецъ желанное tête-à-tête съ Молли. Это произошло въ самомъ многолюдномъ мѣстѣ въ домѣ, на софѣ въ передней, гдѣ Молли, возвратясь съ прогулки, отдыхала по приказанію леди Гарріэты. Роджеръ, проходя мимо, увидалъ ее и подошелъ къ ней. Онъ остановился около большого мраморнаго бассейна и, дѣлая видъ будто забавляется золотыми рыбками, проговорилъ точно вскользь:
   -- Мнѣ вчера не посчастливилось: я желалъ поговорить съ вами, но это оказалось невозможнымъ. Вы сначала были поглощены разговоромъ съ мистеромъ Уатсономъ, а потомъ сэръ Чарльзъ Миртонъ увелъ васъ съ такимъ... такимъ повелительнымъ видомъ... Давно вы съ нимъ знакомы?
   Роджеръ совсѣмъ не такъ намѣревался завести рѣчь о сэрѣ Чарльзѣ, но слова, какъ-то сами собой, невольно сорвались у него съ языка.
   -- Нѣтъ, недавно. Я никогда не видала его до моего пріѣзда сюда, во вторникъ. Но леди Гарріэта поручала ему заботиться обо мнѣ и не давать мнѣ уставать. Вѣдь, вы знаете, я была больна и теперь еще чувствую повременимъ маленькую слабость. Онъ двоюродный братъ леди Гарріэты и во всемъ слушается ея.
   -- Онъ нехорошъ собой, но кажется очень неглупый человѣкъ.
   -- Да! Впрочемъ, онъ такъ мало говоритъ, что я не могу сказать ничего положительнаго объ его умѣ.
   -- Онъ пользуется большимъ уваженіемъ въ графствѣ, замѣтилъ Роджеръ, желавшій теперь воздать ему должное.
   Молли встала.
   -- Мнѣ надо идти наверхъ, сказала она: -- я здѣсь только на минутку присѣла, потому что этого желала леди Гарріэта.
   -- Подождите немножко, попросилъ онъ: -- здѣсь очень пріятно отдыхать. Этотъ бассейнъ съ водяными лиліями, если не возбуждаетъ самаго ощущенія прохлады, то по крайней-мѣрѣ напоминаетъ о ней. Къ тому же, я васъ такъ давно не видалъ и у меня есть къ вамъ порученіе отъ батюшки. Онъ на васъ очень сердитъ.
   -- Сердитъ на меня! въ изумленіи воскликнула Молли.
   -- Да! Онъ узналъ, что вы пріѣхали сюда для перемѣны воздуха и обидѣлся, зачѣмъ вы не выбрали для этого Гамлея. Онъ говоритъ, что вамъ не слѣдовало бы забывать старыхъ друзей.
   Молли приняла все это очень серьёзно и не замѣтила улыбки на его лицѣ.-- Какъ мнѣ жаль! воскликнула она: -- будьте такъ добры, передайте ему, какъ это случилось. Леди Гарріэта заѣхала къ намъ въ тотъ самый день, когда было рѣшено, что я не поѣду на... свадьбу Цинціи, хотѣла она сказать, но вдругъ спохватилась, вся вспыхнула и продолжала: -- что я не поѣду въ Лондонъ. Она вздумала пригласить меыя сюда и уговорила папа и мама отпустить меня. Ей, право, нельзя было противиться.
   -- Вамъ лучше всего будетъ самой объяснить это батюшкѣ, тогда онъ, можетъ быть, и номирится съ вами. Отчего бы вамъ не побывать у насъ послѣ того, какъ вы уѣдете изъ Тоуэрса?
   Переѣзжать такимъ образомъ изъ одного замка въ другой на подобіе коронованныхъ особъ, какъ-то плохо согласовалось съ скромными привычками Молли.
   -- Я очень желала бы этого, отвѣчала она: -- по прежде мнѣ надо побывать дома. Теперь я болѣе нежели когда-либо буду тамъ нужна...
   И опять коснувшись того, что она считала больнымъ мѣстомъ у Роджера, Молли остановилась. Ему стало досадно, что она такъ тщательно избѣгаетъ упоминать о Цинціи. Молли съ свойственной ей тонкостью чувства поняла, что всякій намекъ на свадьбу его бывшей невѣсты долженъ его огорчать, но въ то же время не имѣла достаточно присутствія духа, чтобъ съ ловкостью обходить этотъ предметъ. Ея осторожность почему-то непріятно дѣйвствовала на Роджера и онъ рѣшился положить этому конецъ. Иначе его отношенія съ Молли навсегда останутся натянутыми и неестественными, какъ это всегда бываетъ между двумя друзьями, взаимно избѣгающими предмета, къ которому безпрестанно обращаются ихъ мысли.
   -- Ахъ, да! сказалъ онъ: -- вы теперь, съ удаленіемъ мисъ Киркпатрикъ, болѣе нежели когда либо нужны дома. Я вчера видѣлъ объявленіе объ ея свадьбѣ въ "Таймсѣ".
   Говоря о ней, голосъ его дрогнулъ; но все же имя ея было между ними произнесено и цѣль Роджера достигнута.
   -- Тѣмъ не менѣе, продолжалъ онъ: -- я, отъ имени батюшки, считаю себя вправѣ настаивать на нашемъ желаніи видѣть васъ у себя. Меня къ тому еще побуждаетъ то, что я вижу, какъ быстро на свѣжемъ воздухѣ возобновляются ваши силы. Кромѣ того, Молли -- и при этомъ съ ней заговорилъ прежній, такъ хорошо знакомый ей Роджеръ: -- вы можете намъ быть очень полезны. Эмё робка и дичится батюшки, а онъ, какъ вамъ извѣстно, былъ съ самого начала дурно расположенъ къ ней. Между тѣмъ, они непремѣнно сошлись бы, еслибъ только покороче узнали другъ друга или еслибъ кто нибудь съумѣлъ ихъ сблизить. Я такъ желалъ бы, чтобъ это сдѣлалось до моего отъѣзда.
   -- До вашего отъѣзда? Вы опять собираетесь путешествовать?
   -- Да. Развѣ вы не слышали? Я въ первую поѣздку не выполнилъ всѣхъ своихъ условій и въ сентябрѣ снова отправляюсь въ Африку на погода.
   -- Теперь я вспомнила. Но мнѣ почему-то казалось, что вы попрежнему совсѣмъ и навсегда поселились въ Гамлеѣ.
   -- И батюшка такъ думаетъ; но врядъ-ли я снова изберу Гамлей своимъ постояннымъ мѣстопребываніемъ. Вотъ почему особенно я и хлопочу о томъ, чтобъ онъ окончательно примирился съ мыслью о необходимости жить вмѣстѣ съ Эмё. А, вотъ и все общество возвращается съ прогулки; но я надѣюсь еще съ вами сегодня увидѣться. Можетъ быть, послѣ обѣда намъ опять удастся поговорить. Я обо многомъ желаю съ вами посовѣтываться.
   Они разстались. Молли ушла наверхъ счастливая, съ радостно бьющимся сердцемъ. Ей такъ пріятно было возобновить съ Роджеромъ дружескія отношенія и стать съ-нимъ на прежнюю ногу. Ей въ началѣ казалось, что она никогда не будетъ въ. состояніи смотрѣть на этого высокаго, смуглаго, обросшаго бородой знаменитаго ученаго, какъ на близкаго друга, а между тѣмъ это случилось, да еще такъ просто и леіко. Но въ этотъ день имъ не пришлось болѣе говорить. Молли увезли кататься съ двумя нрсстарѣлыми вдовами и одной старой дѣвушкой, и она всю дорогу утѣшала себя мыслью, что завтра опять увидитъ Роджера. Въ суботу передъ обѣдомъ они вдвоемъ гуляли по лугу и Роджеръ объяснялъ ей положеніе Эмё въ домѣ его отца. Ребёнокъ составлялъ естественную связь между сквайромъ и молодой женщиной, но въ то же время и возбуждалъ между ними ревность и былъ, такъ-сказать, яблокомъ раздора. Роджеръ счелъ нужнымъ коснуться многихъ мелкихъ подробностей, чтобъ лучше объяснить Молли положеніе вещей въ Гамлеѣ, и они оба до такой степени увлеклись разговоромъ, что не замѣтили, какъ сошли съ лужайки и удалились въ длинную, тѣнистую аллею. Леди Гарріэта отдѣлилась отъ груины дамъ и подошла къ лорду Голлингфорду, который тутъ же стоялъ но близости. Съ фамильярностью любимой сестры, она взяла его подъ руку, и сказала:
   -- Не думаешь ли ты, что твой образцовый молодой человѣкъ и моя любимая молодая дѣвушка начинаютъ открывать другъ въ другѣ достоинства, которыхъ прежде не замѣчали?
   Но онъ не наблюдалъ за ними подобно ей.
   -- Что ты хочешь этимъ сказать? спросилъ онъ.
   -- Посмотри-ка туда, въ аллею. Кого ты тамъ видишь?
   -- Мистера Гамлея и, кажется, мисъ Гибсонъ. Но если ты позволишь твоему воображенію унести тебя въ эту сторону, то, могу тебя увѣрить, твои труды пропадутъ даромъ. Роджеръ Гамлей скоро пріобрѣтетъ европейскую извѣстность.
   -- Это весьма возможно и нисколько не противоречитъ моему мнѣнію. Молли Гибсонъ въ состояніи оцѣнить его.
   -- Она очень хорошенькая, добрая провинціалка. Я ничего не имѣю сказать противъ нея, но...
   -- Вспомни благотворительный балъ. Ты тогда танцовалъ съ ней и потомъ назвалъ ее необыкновенно умной и развитой дѣвушкой. Мы съ тобой похожи на геніевъ въ арабской сказкѣ, изъ которыхъ каждый восхвалялъ качества и достоинства принца Карамальзамана и принцесы Бадуры.
   -- Гамлей не женится.
   -- Почему ты знаешь?
   -- Онъ бѣденъ, а наука немного даетъ.
   -- О, если только за этимъ дѣло, то мало ли что можетъ случиться. Ему кто нибудь оставитъ наслѣдство, или этотъ несносный маленькій наслѣдникъ умретъ.
   -- Те, Гарріэта. Никогда не надо строить плановъ на будущее. Волей-неволей, а къ такимъ случаѣ всегда приходится разсчитывать на чью нибудь смерть и на необычайныя столкновенія обстоятельствъ.
   -- Какъ будто законовѣды не то же самое постоянно дѣлаютъ.
   -- Предоставь это тѣмъ, кому оно нужно. Я же терпѣть не могу устроивать свадьбы и заглядывать впередъ.
   -- Ты дѣлаешься изъ рукъ вонъ несносенъ и прозаиченъ, Голлингфордъ!
   -- Только дѣлаюсь! съ улыбкой возразилъ онъ: -- я думалъ, что ты меня всегда такомъ считала.
   -- Если ты ожидаешь отъ меня комплимента, то ты его не получишь, а когда мое пророчество исполнится, вспомни мои слова. Или лучше побьемся объ закладъ, и кто выиграетъ, тотъ поднесетъ подарокъ принцу Карамальзаману или принцесѣ Бадурѣ.
   Лордъ Голлингфордъ вспомнилъ слова сестры, когда услышалъ на слѣдующій день, какъ Роджеръ, уѣзжая изъ Тоуэрса, сказалъ Молли на прощаньи:
   -- Такъ я могу передать батюшкѣ, что вы пріѣдете къ намъ погостить на слѣдующей недѣлѣ? Вы себѣ представить не можете, какъ это его обрадуетъ. Онъ чуть-чуть не сказалъ: какъ это насъ обрадуетъ, но воздержался, полагая, что лучше визитъ Молли отвести исключительно насчетъ отца.
   На другое утро Молли уѣхала домой. Она сама удивлялась тому, какъ ей было грустно разставаться съ Тоуэрсомъ, и никакъ не могла примирить впечатлѣнія, полученнаго ею въ настоящее время, съ идеею, какую составила себѣ въ дѣтствѣ на основаніи испытаннаго страха и чувства одиночества. Молли за эту недѣлю поздоровѣла, повеселѣла, и на нее повѣяло благоуханіемъ какой-то новой надежды, въ чемъ однако она не отдавала себѣ ни малѣйшаго отчета. Не мудрено, если мистеръ Гибсонъ былъ пріятно пораженъ происшедшей въ ней перемѣной, а м.стрисъ Гибсонъ то и дѣло восхищалась ея красотой и граціей.
   -- Ахъ Молли, говорила она: -- какія чудеса производитъ столкновеніе съ высшимъ обществомъ. Одна недѣля, проведенная съ людьми, подобными тѣмъ, какіе посѣщаютъ Тоуэрсъ, составляетъ цѣлый курсъ свѣтскаго образованія. Въ васъ есть что-то совершенно новое, какое-то je ne sais quoi, которое сразу говоритъ, что вы вращались въ большомъ свѣтѣ. Моей милой Цинціи со всей ея красотой не доставало этого. Не подумайте, однако, что я говорю со словъ мистера Гендерсона, нѣтъ, ему ничего подобнаго и въ голову не приходило. Я въ жизнь ее видывала болѣе внимательнаго и влюбленнаго молодого мужа. Онъ купилъ ей цѣлый брильянтовый уборъ, такъ что я нринуждена была просить его не окружать ее слишкомъ большой роскошью и не уничтожать въ ней скромныхъ вкусовъ и наклонностей, которые я всячески старалась развить въ ней. Однако, напослѣдокъ, меня встрѣтило маленькое разочарованіе: представьте себѣ, они уѣхали одни, безъ прислуги. Это была большая ошибка -- настоящее пятно въ солнцѣ. Милая Цинція! Когда я думаю объ ея счастіи, Молли, то только и прошу у Бога одного: дать мнѣ возможность найдти вамъ точно такого же мужа. Но вы мнѣ еще не говорили, кого встрѣтили въ Тоуэрсѣ?
   Молли назвала многихъ гостей, а въ заключеніе и Роджера Гамлея.
   -- Вотъ чудеса! Право, этотъ молодой человѣкъ идетъ быстро въ гору.
   -- Гамлей гораздо древнѣе Комноровъ, вспыхнувъ, возразила Молли.
   -- Я никакъ не могу вамъ позволить быть такой демократкой, Молли. Высокое положеніе въ свѣтѣ -- весьма важная вещь. Довольно ужь и того, что у нашего дорогого папа демократическія наклонности. Однако, я не хочу съ вами ссориться. Теперь, когда мы остались однѣ, намъ надлежитъ сдѣлаться самыми искренними друзьями, и я надѣюсь, что это такъ и будетъ. Роджеръ Гамлей ничего не говорилъ о несчастномъ маленькомъ Осборнѣ Гамлеѣ?
   -- Напротивъ, говорилъ и очень много. Сквайръ души не слышитъ въ ребёнкѣ, и самъ Роджеръ, повидимому, имъ очень гордится.
   -- Да, да, старому сквайру необходимо имѣть какую нибудь игрушку, а французская маменька, что и говорить, съумѣетъ поймать его на удочку. Помните, какъ онъ одно время любилъ васъ, а теперь ужь болѣе мѣсяца и глазъ сюда не кажетъ.
   Помолвка Цивціи съ мистеромъ Гендерсономъ сдѣлалась извѣстна около шести недѣль тому назадъ, и Молли не безъ основанія думала, что это, а не что другое было причиной мнимаго охлажденія къ ней сквайра.
   -- Сквайръ приглашаетъ меня погостить у нихъ на слѣдующей недѣлѣ, если вы не найдете ничего противъ этого, мама, они, кажется, желаютъ, чтобъ я познакомилась поближе съ мистрисъ Осборнъ Гамлей, которая все еще не можетъ вполнѣ оправиться отъ своей болѣзни.
   -- Право, не знаю, что и сказать на это. Мнѣ сильно не нравится для васъ общество француженки сомнительнаго происхожденія, и мысль снова лишиться васъ, хотя бы то было на самое короткое время, мнѣ просто невыносима. Вѣдь вы теперь у меня единственная дочь. Я приглашала къ себѣ погостить Эленъ Киркпатрикъ, но она въ настоящее время не можетъ пріѣхать, а потомъ у насъ въ домѣ начнутся передѣлки. Папа, наконецъ, согласился пристроить для меня еще одну комнату на случай пріѣзда Цинціи и мистера Гендерсона. Но кромѣ ихъ, я ожидаю еще другихъ посѣтителей, да и Марія просится на недѣлю отдохнуть, а во мнѣ желаніе никого не лишать удовольствія доходитъ до слабости. Принявъ все это въ соображеніе, я дѣйствительно думаю, что вамъ лучше на нѣсколько дней уѣхать изъ дому. Я пожертвую своимъ собственнымъ удовольствіемъ и попрошу папа отпустить васъ.
   Мисъ Броунингъ незамедлила явиться съ визитомъ. Въ тотъ самый день, какъ онѣ возвратились отъ мисъ Горнблауеръ, къ нимъ зашла мистрисъ Гуденофъ объявить о томъ, что Молли поѣхала въ Тоуэрсъ и не на одинъ день, а на цѣлую недѣлю, точно знатная молодая леди. Вслѣдствіе этого, мисъ Броунингъ поспѣшила навѣстить Гибсоновъ и разспросить мистрисъ Гибсонъ о подробностяхъ свадьбы Цинціи, а Молли о подробностяхъ ея пребыванія въ Тоуэреѣ. Мистрисъ Гибсонъ осталась недовольна тѣмъ, что вниманіе гостей было раздѣлено между нею и ея падчерицей, и въ ней снова, пробудилась ревность къ Молли по случаю сближеніи послѣдней съ тоуэрскимъ семействомъ
   -- Ну, Молли, сказала мисъ Броунингъ:-- разскажите-ка намъ, Какъ вы себя вели между всей этой знатью. Замѣчу кстати, что вамъ не слѣдъ гордиться ихъ расположеніемъ: они добры къ вамъ ради вашего отца.
   -- Молли очень хорошо извѣстно, возразила мистрисъ Гибсонъ самымъ нѣжнымъ и пѣвучимъ голосомъ:-- что она обязана своимъ пребываніемъ у леди Комноръ единственно моему желанію быть спокойной на ея счетъ во время свадьбы Цинціи. Лишь только я пріѣхала домой, и Молли возвратилась изъ Тоуэрса. Я вообще не люблю употреблять во зло оказываемую мнѣ доброту и пользоваться чужими услугами болѣе, чѣмъ то рѣшительно необходимо.
   Хотя Молли и сознавала всю неточность подобнаго заявленія со стороны мачихи, тѣмъ не менѣе ей стало очень неловко.
   -- Ну, Молли, снова начала мисъ Броунингъ:-- все равно, почему бы вы туда ни попали: по вашимъ ли собственнымъ заслугамъ, по заслугамъ ли вашего отца, или по заслугамъ мистрисъ Гибсонъ, только разскажите намъ, что вы тамъ дѣлали?
   Молли начала разсказъ, который могла бы сдѣлать гораздо болѣе занимательнымъ для мисъ Броунингъ и для мисъ Фёбе, еслибъ ее не смущало присутствіе мачихи, которая безпрестанно перебивала ее поправками и разнаго рода замѣчаніями. Но Молли особенно раздосадовали слова, съ которыми мистрисъ Гибсонъ обратилась на прощаньи къ мисъ Броунингъ.
   -- Пребываніе въ Тоуэрсѣ совсѣмъ вскружило голову Молли: точно до нея ужь никто и не бывалъ въ знатныхъ домахъ. Она получила вкусъ къ расѣяпному образу жизни и на слѣдующей недѣлѣ опять уѣзжаетъ въ гамлейскіи замокъ.
   Совершенно въ иномъ тонѣ поддерживала мистрисъ Гибсонъ разговоръ съ своей слѣдующей посѣтительницей, мистрисъ Гуденофъ. Между двумя дамами всегда существовало чувство скрытаго антагонизма. Мистрисъ Гуденофъ первая заговорила:
   -- Я полагаю, мистрисъ Гибсонъ, мнѣ слѣдуетъ поздравить васъ съ свадьбой мисъ Цинціи. Со всякой другой матерью я посѣтовала бы о томъ, что ей пришлось разстаться съ дочерью, но съ вами другое дѣло: вы не принадлежите къ числу такихъ матерей.
   Мистрисъ Гибсонъ сомнѣвалась, которыя изъ этихъ матерей наиболѣе заслуживаютъ уваженія, и потому нѣсколько затруднялась отвѣтомъ.
   -- Милая Цинція! томно произнесла она.-- Нельзя не радоваться ея счастью! А между тѣмъ... и она заключила свою рѣчь глубокомъ вздохомъ.
   -- Да. Она была такого рода дѣвушка, что за ней всегда ходила бы толпа поклонниковъ. Я въ жизнь не видала болѣе красиваго личика. Но она сильно нуждалась въ хорошемъ присмотрѣ. Что до меня касается, то я отъ души радуюсь выпавшему на ея долю счастью. Говорятъ, у мистера Гендерсона порядочное состояніе, кромѣ того, что ему приноситъ его профессія.
   -- Я нисколько не сомнѣваюсь въ томъ, что Цинція будетъ наслаждаться всѣми благами земли, съ достоинствомъ произнесла мистрисъ Гибсонъ.
   -- Да, да, она всегда была моей любимицей, и я еще сегодня говорила внучкѣ (мистрисъ Гуденофъ сопровождала молоденькая леди, съ нетерпѣніемъ ожидавшая появленія свадебнаго пирога), что никогда не была заодно съ тѣми, которые осуждали ее и называли кокеткой. Повторяю: я искренно радуюсь тому, что она сдѣлала такую выгодную и приличную партію. А вы теперь, безъ сомнѣнія, приметесь устроивать мисъ Молли?
   -- Если вы подъ этимъ подразумѣваете усилія съ моей стороны избавиться отъ общества дѣвушки, на которую я смотрю какъ на собственную дочь, то вы очень ошибаетесь, мистрисъ Гуденофъ. Прошу васъ также помнить, что я не имѣю ни малѣйшаго поползновенія быть чьей бы то ни было свахой. Цинція познакомилась съ мистеромъ Гендерсономъ въ домѣ своего дяди въ Лондонѣ.
   -- Да, да, я всегда думала, что кузина ея ужь черезчуръ часто хвораетъ и нуждается въ ея обществѣ. Но не думайте, чтобъ я хотѣла упрекать васъ за то, что нахожу весьма естественнымъ и даже законнымъ въ матери. Я только хотѣла замолвить словечко за мисъ Молли.
   -- Благодарю васъ, мистрисъ Гуденофъ, не безъ досады, хотя со смѣхомъ, отвѣчала Молли.-- Когда я захочу выдти замужъ, то не стану безпокоить мама, а сама поищу себѣ жениха.
   -- Молли сдѣлалась такой всеобщей любимицей, что я совершенно теряю надежду видѣть ее постоянно дома, сказала мистрисъ Гибсонъ.-- Я очень скучаю безъ нея, но, какъ я говорила мистеру Гибсону, молодымъ людямъ надо доставлять развлеченіе, пока они молоды. Ея пребываніе къ Тоуэрсѣ, въ обществѣ умныхъ и знатныхъ людей, принесло ей большую пользу. Въ манерахъ ея произошла значительная перемѣна, а для разговора она теперь всегда выбираетъ только возвышенные предметы. На дняхъ она опять уѣзжаетъ въ гамлейскій замокъ. Я начинаю не на шутку гордиться моей дочерью, вида, какъ вездѣ дорожатъ ея обществомъ. А какія очаровательныя письма мнѣ пишетъ изъ Парижа моя другая дочь, моя милая Цинція!
   -- Нравы и обычаи за послѣднее время очень измѣнились, сказала мистрисъ Гуденофъ:-- и потому я, конечно, плохой судья въ подобнаго рода вещахъ. Но послѣ моей первой свадьбы я съ мужемъ уѣхала на почтовыхъ лошадяхъ всего за двадцать миль отъ мѣста, гдѣ насъ вѣнчали. Мы прибыли прямо въ домъ моего свёкра; тамъ насъ ожидали родные, друзья и превосходный ужинъ. Во вторую мою свадебную прогулку я была уже постарше и мной овладѣло убѣжденіе, что теперь или никогда настала для меня минута взглянуть на Лондонъ. И какъ же всѣ меня упрекали за неблагоразуміе и излишнюю трату денегъ! А между тѣмъ, у меня послѣ перваго мужа осталось препорядочное еостояньпце. Теперь же, какъ посмотришь, все пошло на выворотъ: молодые ѣздятъ справлять медовой мѣсяцъ въ Парижъ, а до издержекъ имъ и горя мало. Счастливы они, если расточительность не приведетъ ихъ къ дурному концу. Но, какъ оы то ни было, я все-таки рада, что теперь принимаются хлопотать и о мисъ Молли. Конечно, это не то, чего я могла бы пожелать для моей Анны-Маріи, но, повторяю, времена перемѣнились....
   

XIX.
Молли Гибсонъ въ гамлейскомъ замкѣ.

   На этомъ пока остановился разговоръ. Подали свадебный пирогъ и Молли принялась подчовать гостей. Послѣднія слова мистрисъ Гуденофъ неотвязчиво звучали у нея въ ушахъ, и она тщетно старалась пріискать для нихъ какой-нибудь другой смыслъ кромѣ того, который самъ собой невольно представлялся ея уму и незамедлилъ еще болѣе подтвердиться. Мистрисъ Гуденофъ простилась и ушла. Мистрисъ Гибсонъ приказала Молли, въ ожиданіи новыхъ посѣтителей, переставить подносъ съ пирогомъ и виномъ на маленькій столикъ у открытаго угловаго окна. Подъ этимъ самымъ окномъ извивалась дорожка, пролегавшая между подъѣздомъ и большой дорогой. Молли, исполняя порученіе мачихи, услышала, какъ мистрисъ Гуденофъ, проходя мимо, говорила внучкѣ:
   -- А нечего сказать, хитрая штука эта мистрисъ Гибсонъ! Роджеръ Гамлей теперь въ замкѣ у отца. Онъ еще легко можетъ сдѣлаться наслѣдникомъ имѣнія, и вотъ она посылаетъ туда Молли... больше ничего нельзя было разслышать. Молли чуть не заплакала отъ стыда и досады. Она поняла, что мистрисъ Гуденофъ не одобряетъ ея поѣздки въ Гамлей, и сильно встревожилась. "Конечно" -- старалась она утѣшить себя -- "мистрисъ Гуденофъ плохой судья въ подобнаго рода вещахъ: ина такая необразованная и такъ мало знакома съ обычаями свѣта". Мистрисъ Гибсонъ не обратила на ея замѣчанія ни малѣйшаго вниманія. Мистеръ Гибсонъ смотрѣлъ на предстоящій визитъ Молли сквайру, съ той же точки зрѣнія, какъ и на предъидущія ея посѣщенія гамлейскаго замка. Роджеръ пригласилъ ее такъ просто и дружески и сама Молли находила весьма естественнымъ дѣломъ поѣздку отъ которой ожидала много пріятныхъ минутъ. Теперь же, когда спокойствіе ея было возмущено, она не допускала и мысли о возможности первой заговорить о намекахъ, которые она только что слышала и которые вызвали на ея лицо краску стыда и негодованія. Бѣдняжка старалась всячески урезонить себя. Еслибъ ея поѣздка въ Гамлей заключала въ себѣ хоть тѣнь неприличія, то неужели бы ея отецъ не поспѣшилъ наложить на нее свое veto? Разсужденія однако не приводили къ желаемому результату, и чѣмъ болѣе Молли старалась не думать о словахъ мистрисъ Гуденофъ, тѣмъ съ большимъ упорствомъ они преслѣдовали ее. Такого рода тревоги и сомнѣнія, пожалуй, у многихъ вызовутъ улыбку, а между тѣмъ они были весьма горьки для юнаго, чистаго сердца молодой дѣвушки. Наконецъ, Молли рѣшилась на слѣдующее: она поѣдетъ въ Гамлей, но исключительно займется намъ сквайромъ и его сближеніемъ съ Эме. Что же касается до Роджера, то она, по возможности, будетъ избѣгать его. Милый Роджеръ! Добрый Роджеръ! Хорошій Роджеръ! Нелегкая задача предстояла Молли, когда она задумала ограничиться въ своихъ сношеніяхъ съ нимъ одной только учтивостью. Но ей это предписывало чувство скромности, и она не отступитъ ни передъ какой трудностью. При всемъ томъ, она сознавала необходимость быть въ его присутствіи какъ можно натуральнѣе, такъ, чтобъ имъ не замѣтилъ перемѣны въ ея обращеніи. Но въ чемъ должна состоять эта натуральность? На сколько слѣдуетъ ей избѣгать его общества? Поразитъ ли Роджера ея сдержанность или пройдетъ для него незамеченной? Увы! Отнынѣ дружба ихъ навсегда лишилась той простоты отношеній, которая составляла главную ея прелесть. Молли предписала себѣ правила, рѣшилась ни на шагъ отъ нихъ не отступать, и затѣмъ дала себѣ слово забыть глупыя рѣчи мистрисъ Гуденофъ. Слѣдствіемъ всего этого было то, что въ манерахъ ея и словахъ появилась какая-то натянутость, которая на всякую постороннюю личность непремѣнно произвела бы невыгодное для Молли впечатлѣніе Но Роджеръ, такъ хорошо знавшій ее, тотчасъ же замѣтилъ, что съ ней что-то неладно. Для своего пребыванія въ Гамлеѣ она назначила ровно столько же дней, сколько провела въ Тоуэрсѣ, боясь, что болѣе короткій визитъ вызоветъ неудовольствіе сквайра и даже обидитъ его. А между тѣмъ какой заманчивой красотой блисталъ паркъ и все мѣстечко въ своемъ золотистомъ осеннемъ нарядѣ! Роджеръ стоялъ на крыльцѣ, поджидая Молли, и первый встрѣтилъ ее. Затѣмъ онъ отправился за Эме, которая незамедлила явиться въ глубокомъ траурѣ съ ребёнкомъ на рукахъ, какъ-бы ища въ немъ защиты отъ робости, явно виднѣвшейся въ каждомъ ея движеніи. Но мальчикъ вырвался у нея и побѣжалъ къ синему другу кучеру, требуя, чтобъ тотъ покатать его. Роджеръ говорилъ мало и вообще держался на второмъ планѣ, желая дать почувствовать Эме, что она настоящая хозяйка дома. Но та, до крайности застѣнчивая, не находила словъ, чтобъ приличнымъ образомъ привѣтствовать свою гостью. Она взяла ее за руку и повела въ гостиную; но тамъ, ни внезапному побужденію, вдругъ бросилась къ Молли на шею и со слезами начала благодарить ее за нѣжныя попеченія, которыхъ была предметомъ во время своеи болѣзни. Съ это и минуты онѣ сдѣлались друзьями.
   Сквайръ всегда приходилъ въ столовую къ завтраку не столько для удовлетворенія собственнаго аппетита, сколько изъ желанія присутствовать при обѣдѣ (завтракъ для другихъ, для мальчика былъ обѣдомъ) своего внука. Молли быстро увидѣла, въ какомъ положеніи находились семейныя дѣла въ замкѣ. Даже, еслибъ Роджеръ ничего о томъ не сказалъ ей въ Тоуэрсѣ, она теперь не могла бы не замѣтить сама, что сквайръ и его невѣстка, хотя и прожили вмѣстѣ уже нѣсколько мѣсяцевъ, еще не нашли ключа къ взаимному пониманію. Эме отъ робости забывала и то немногое, что знала изъ англійскаго языка. Къ тому же, она недовольными глазами ревнивой матери съ безпокойствомъ слѣдила за обращеніемъ сквайра съ ея ребёнкомъ. Нельзя сказать, чтобъ обращеніе это огличалось особеннымъ благоразуміемъ. Мальчикъ съ наслажденіемъ потягивалъ крѣпкій эль и требовалъ всѣхъ кушаньевъ, какія только видѣлъ на столѣ. Эме, тревожно наблюдая за сыномъ, не могла какъ слѣдуетъ заняться Молли. Роджеръ сидѣлъ на другомъ концѣ стола, противъ того мѣста, гдѣ помѣщались внукъ съ дѣдомъ. Когда первыя требованія мальчика были удовлетворены, сквайръ обратился къ Молли.
   -- Такъ вотъ какъ! Вы все-таки пожаловали къ намъ, хотя и побывали между знатными людьми. А я, мисъ Молли, узнавъ о вашей поѣздкѣ въ Тоуэрсъ, думалъ, что вы насъ ужь больше и знать не захотите. Вы не нашли другаго мѣста, гдѣ бы пріютиться въ отсутствіе отца и матери, кромѣ графскаго дома?
   -- Они пригласили меня, и я поѣхала къ нимъ, отвѣчала Молли.-- Теперь вы пригласили меня, и я пріѣхала къ вамъ.
   -- Я полагаю, вы могли бы, не дожидаясь приглашенія, знать, что мы всегда рады видѣть васъ у себя. Да что толковать, Молли! Я считаю васъ своей дочерью болѣе, нежели вонъ ту госпожу! На послѣднихъ словахъ онъ понизилъ голосъ, надѣясь также, что болтовня ребёнка заглушитъ ихъ.
   -- Нечего вамъ такъ жалостно смотрѣть на меня, прибавилъ онъ.-- Она плохо понимаетъ поанглійски.
   -- Мнѣ кажется, она на этотъ разъ поняла, шопотомъ произнесла Молли, опустивъ глаза, изъ боязни еще разъ увидать вспыхнувшій на щекахъ Эме румянецъ и отчаянное выраженіе всей ея физіономія. Она почувствовала немалое облегченіе, когда, минуту спустя, Роджеръ заговорилъ съ Эме самымъ дружескимъ, братскимъ тономъ. Между ними завязался довольно оживленный разговоръ, которымъ сквайръ поспѣшилъ воспользоваться для своего а parte съ Молли.
   -- Онъ у меня славный малый -- здоровякъ, не правда ли? сказалъ онъ, гладя кудрявую головку маленькаго Роджера.-- Онъ можетъ раза четыре затянуться изъ трубки своего дѣдушки и его притомъ нисколько не стошнитъ -- такъ что ли, малый?
   -- Я больше не стану затягиваться, рѣшительнымъ тономъ произнесъ мальчикъ.--Мама сказала нѣтъ, и я не буду.
   -- Похоже на нее! понизивъ голосъ, замѣтилъ сквайръ.-- Какъ будто это можетъ ему повредить!
   Молли поспѣшила перемѣнить предметъ разговора и завела рѣчь о работахъ по осушкѣ болота. Сквайръ предложилъ ей послѣ завтрака пойдти взглянуть на нихъ, и Молли подумала, какъ напрасны были ея опасенія насчетъ слишкомъ частыхъ и интимныхъ столкновеній съ Роджеромъ, который, повидимому, совершенно посвятилъ себя невѣсткѣ. Но вечеромъ, когда Эме ушла наверхъ укладывать спать своего ребёнка, а сквайръ дремалъ въ креслахъ, ей невольно пришли на память слова мистрисъ Гуденофъ. Она была, такъ-сказать, наединѣ съ Роджеромъ; это и прежде не разъ случалось, но теперь она не могла преодолѣть овладѣвшаго ею смущенія. Глаза ея избѣгали встрѣчи съ его взглядомъ, и при первой же ост ановкѣ въ разговорѣ, она взяла книгу, оставивъ его въ недоумѣніи насчетъ происшедшей въ ней перемѣны. И такъ продолжалось въ теченіе всего ея пребыванія въ замкѣ. Иногда еи случалось забываться, и тогда обращеніе ея принимало оттѣнокъ прежняго дружелюбія и непринужденности, но не на долго; и она вслѣдъ затѣмъ становилась еще холоднѣе и сдержаннѣе. Все это очень печалило Роджера и день это дня все болѣе и болѣе тревожило его, возбуждая въ немъ непреодолимое желаніе узнать причину такой перемѣны. Эме тоже замѣтила, что Молли дѣлалась въ присутствіи Роджера совершенно иной. Разъ она не удержалась и сказала:
   -- Вамъ не нравится Роджеръ? Еслибъ вы знали, какъ онъ добръ. Онъ ученъ и серьёзенъ, но это рѣшительно ничего не значитъ: его невольно любишь и удивляешься ему за его доброту.
   -- Онъ очень добръ, отвѣчала Молли.-- Мнѣ это давно извѣстно.
   -- Въ такомъ случаѣ, вы не находите его пріятнымъ? Конечно, онъ не похожъ на моего бѣднаго мужа, котораго вы тоже хорошо знали. О, пожалуйста, разскажите мнѣ еще разъ о томъ, какъ вы съ нимъ познакомились. Вѣдь это было еще при жизни его матери?
   Молли искренно полюбила Эме. Когда послѣдняя, освободясь, отъ стѣснительнаго для нея присутствія сквайра, оправлялась отъ своей робости, она умѣла быть очень мила и привлекательна. Но сознавая всю неловкость своего положенія въ домѣ свёкра, она при немъ являлась до крайности застѣнчивой и неловкой, что сердило его, и онъ, въ свою очередь, показывалъ ей только самыя невыгодныя стороны своего характера. Роджеръ всячески старался сблизить ихъ и имѣлъ по этому поводу нѣсколько совѣщаніи съ Молли. Пока они толковали о сквайрѣ, да объ Эме, Молли говорила спокойнымъ, разсудительнымъ тономъ, который наслѣдовала отъ отца; но лишь только разговоръ переходилъ на другіе предметы, она уходила въ себя и принимала видъ, исполненный достоинства и сдержанности. Нелегко ей было постоянно держаться въ границахъ ею самою созданныхъ правилъ, особенно послѣ того, какъ ей раза два показалось, будто холодность ея огорчаетъ Роджера. Она въ этихъ случаяхъ удалялась въ свою комнату, горько плакала и тоскливо стремилась поскорѣй возвратиться домой къ своей тихой, однообразной жизни. Но подъ конецъ ею овладѣло совершенно иное чувство, и она, напротивъ, готова была бы всячески продлить свое пребываніе въ замкѣ. Роджеръ усердно хлопоталъ о томъ, чтобъ ей было хорошо и пріятно, хотя избѣгалъ показывать свою заботливость о ней, думая, что по той или другой причинѣ лишился ея расположенія. Разъ Эме предложила идти въ сосѣдній лѣсокъ собирать орѣхи. Въ другой разъ, подъ предлогомъ доставить удовольствіе маленькому Роджеру, они пили чай на открытомъ воздухѣ. Роджеръ все это придумывалъ и устраивалъ, зная, что тѣмъ угодитъ Молли; но она не принимала этого на свой счетъ и приписывала его старанія единственно желанію доставить удовольствіе Эме. Недѣля быстро подходила къ концу. Въ одно утро сквайръ вошелъ въ библіотеку и засталъ тамъ Роджера. Передъ нимъ лежала раскрытая книга; но онъ былъ до такой степени погруженъ въ собственныя мысли, что не замѣтилъ приближенія отца и вздрогнулъ, внезапно услышавъ его голосъ.
   -- Я надѣялся найдти тебя здѣсь, мой милый! Мы къ зимѣ отдѣлаемъ вновь эту комнату для тебя. Ты ее любишь, а въ ней сильно пахнетъ плесенью. Пойдемъ со мною, пожалуйста, въ поле. Пора тебѣ прогуляться на свѣжемъ воздухѣ. Посмотри, какой У тебя утомленный видъ. Тебѣ бы все сидѣть надъ книгами, а между тѣмъ, ничто такъ не точитъ здоровья человѣка какъ книги.
   Роджеръ послѣдовалъ за отцомъ. Они долго шли молча; вдругъ Роджеръ такъ неожиданно и громко окликнулъ отца, что тотъ, въ свою очередь, вздрогнулъ.
   -- Батюшка, вы забыли, что я черезъ мѣсяцъ опять уѣду въ Капштадтъ. Вы сейчасъ говорили о вашемъ намѣреніи перестроить библіотеку; но если это для меня, то совершенно напрасно, такъ-какъ я всю зиму пробуду въ отсутствіи.
   -- Развѣ тебѣ нельзя остаться? спросилъ отецъ.-- Я надѣялся, что ты къ тому времени позабудешь и думать объ Африкѣ.
   -- Не похоже на то! съ улыбкой возразилъ Роджеръ.
   -- Но они могли бы пріискать другого человѣка, который поѣхалъ бы вмѣсто тебя и кончилъ твое дѣло.
   -- Никто не можетъ его кончить, исключая меня самаго. Къ тому же, я долженъ выполнить свое обязательство. Когда я писалъ лорду Голлингфорду, что мнѣ необходимо возвратиться домой, я въ то же время далъ слово опять поѣхать въ Африку на другіе полгода.
   -- Да, я знаю. Но разлука съ тобой никогда не можетъ быть для меня легка, хотя для тебя, я полагаю, это будетъ небезполезно.
   Роджеръ покраснѣлъ.
   -- Вы, безъ сомнѣнія, намекаете на мисъ Киркпатрикъ, то-есть мистрисъ Гендерсонъ, хочу я сказать. Батюшка, позвольте мнѣ разъ на всегда увѣрить васъ, что я считаю мою помолвку съ ней дѣломъ нѣсколько поспѣшнымъ и не вполнѣ разсудительнымъ. Теперь я, какъ нельзя яснѣе, вижу, что мы не годились другъ для друга. Мнѣ очень горько было, когда я получилъ ея письмо въ Капштадтѣ; но въ настоящее время я чувствую, что все устроилось къ лучшему.
   -- Что дѣло, такъ дѣло. Ты меня несказанно этимъ радуешь! воскликнулъ сквайръ и крѣпко пожалъ сыну руку.-- А я надняхъ слышалъ, что она, кромѣ тебя, провела еще и Престона.
   -- Я не хочу знать о ней ничего дурного. У нея могутъ быть слабости, она могла ошибаться, но я не долженъ забывать, что нѣкогда любилъ ее.
   -- Ну, ну, пусть будетъ по твоему! А согласись, что я не дурно съ тобой постунилъ, Роджеръ. Бѣдному Осборну нечею было такъ секретничать со мной. Я пригласилъ сюда твою мисъ Цинцію и мать, и всѣхъ остальныхъ -- право, я громко лаю, но не кусаюсь. Ничего на свѣтѣ не желалъ я такъ, какъ видѣть Осборна женатымъ на знатной дѣвушкѣ, какъ то прилично члену нашею древняго рода, а онъ, между тѣмъ, взялъ да женился на француженкѣ низкаго происхожденія, которая была...
   -- Вы забудьте, чѣмъ она была, а лучше взгляните на то, что она есть теперь. Право, я не понимаю, батюшка какъ васъ не трогаютъ ея кротость и смиреніе!
   -- Я даже не могу назвать ее хорошенькой, сказалъ сквайръ съ безпокойствомъ. Онъ боялся, чтобъ Роджеръ не принялся снова доказывать права Эме на его любовь и уваженіе.-- Твоя мисъ Цинція, по крайней-мѣрѣ, была красавица -- я отдамъ ей эту справедливость. Но не странно ли, что вы оба, мои сыновья, вопреки моему желанію, полюбили дѣвушекъ, гораздо ниже васъ по происхожденію, и ни одинъ изъ васъ не остановилъ своего вниманія на моей маленькой Молли! Конечно, я въ свое время и за это бы немало посердился, но она нашла бы путь къ моему сердцу гораздо скорѣе, чѣмъ эта французская леди, или чѣмъ твоя мисъ Киркпатрикъ.
   Роджеръ молчалъ.
   -- Я не вижу, почему бы этому еще не случиться теперь. Я сталъ очень смирененъ, и ты, къ тому же, не наслѣдникъ, какъ былъ Осборнъ, который женился на служанкѣ. А что, въ самомъ-дѣлѣ, Роджеръ, ты не могъ бы сблизиться съ Молли Гибсонъ?
   -- Нѣтъ! коротко отвѣчалъ Роджеръ.-- Это уже поздно -- слишкомъ поздно! Но не будемъ больше говорить о моей женитьбѣ. Вонъ, кажется, и лугъ, куда мы шли.
   И онъ принялся разсуждать о достоинствахъ пахатной земли, какъ будто бы никогда не знавалъ Молли и не любилъ Цинціи. Но сквайръ слушалъ его неохотно, уныло отвѣчалъ на его вопросы, и вдругъ, какъ говорится, ни къ селу, ни къ городу, замѣтилъ:
   -- Но не думаешь ли ты, что можешь еще полюбить ее, Роджеръ, если постараешься?
   Роджеръ очень хорошо зналъ, на что намекалъ его отецъ, но въ первую минуту хотѣлъ сдѣлать видъ, будто не понялъ, къ чему относились слова его. Но потомъ онъ одумался и сказалъ:
   -- Никогда не стану стараться, батюшка. Перестанемъ объ этомъ говорить. Я уже сказалъ и повторяю: слишкомъ поздно.
   Сквайръ походилъ на ребёнка, которому отказали въ игрушкѣ. Всякій разъ, какъ онъ вспоминалъ о причинѣ своего настоящаго неудовольствія, онъ принимался бранить Цинцію, какъ главную причину равнодушія Роджера къ женщинамъ вообще.
   Въ послѣднее утро своего пребыванія въ замкѣ, Молли получила первое письмо отъ Цинціи -- то-есть мистрисъ Гендерсонъ. Время приближалось къ завтраку. Роджеръ былъ гдѣ-то въ паркѣ, Эме еще не сходила внизъ, Молли сидѣла одна въ столовой, гдѣ уже былъ накрытъ столъ. Она только что кончила читать письмо, когда въ комнату вошелъ сквайръ, и съ радостью поспѣшила подѣлиться съ нимъ пріятной новостью. Но, взглянувъ въ лицо сквайру, она не знала, пуда дѣваться отъ смущенія и досады на самое себя. У него былъ въ высшей степени недовольный и унылый видъ.
   -- Желалъ бы я никогда болѣе не слышать ея имени, право, желалъ бы! Она составила несчастіе моего Роджера, и изъ-за нея я нынѣ почти всю ночь не смыкалъ глазъ. Подумайте только: мой сынъ говоритъ, что потерялъ охоту къ женитьбѣ. Какая жалость, Молли, что ни одинъ изъ нихъ не полюбилъ васъ! Я вчера и Роджеру сказалъ это, хотя въ былое время метилъ для моихъ сыновей гораздо выше... по что объ этомъ говорить... теперь ужь слишкомъ поздно, какъ справедливо замѣтилъ онъ. Прошу васъ только объ одномъ: не упоминайте болѣе при мнѣ этого ненавистпаго для меня имени, не въ обиду будь вамъ это сказано, моя дорогая. Я знаю, вы любите ее, но повѣрьте мнѣ, старику, вы стоите сотни такихъ, какъ она. Желалъ бы я, чтобъ и молодёжь была одного со мной мнѣнія, пробормоталъ онъ въ заключеніе, направляясь къ столу и принимаясь рѣзать ветчину, между тѣмъ, какъ Молли наливала чай.
   Бѣдняжка съ трудомъ удерживала слезы; сердце ея било тревогу, и она съ горестью сознавала всю неловкость положенія, въ которомъ теперь находилась въ домѣ, гдѣ до сихъ поръ чувствовала себя такъ хорошо и привольно. Намеки мистрисъ Гуденофъ, въ соединеніи съ словами сквайра, изъ которыхъ она заключила, что старикъ предлагалъ ее въ жоны Роджеру, а тотъ ее отвергнулъ, заставляли ее несказанно радоваться тому, что, наконецъ, насталъ день ея отъѣзда домой. Она еще не успѣла оправиться отъ смущенія, когда Роджеръ возвратился съ прогулки, и тотчасъ же увидалъ, что съ Молли что-то неладно. Имъ овладѣло страстное желаніе узнать причину ея печали и утѣшить ее. Но она въ послѣднее время держала его на такомъ разстояніи отъ себя, что онъ не рѣшался говорить съ ней съ свободой прежнихъ дней, особенно въ настоящую минуту, когда видѣлъ, какъ тщательно старалась она скрыть свое волненіе, съ какой лихорадочной торопливостью пила чай, и какъ безсознательно брала хлѣбъ и крошила его. Нелегко ему было при подобныхъ обстоятельствахъ поддерживать разговоръ о простыхъ, будничныхъ предметахъ. Вскорѣ въ столовую явилась Эме, сильно встревоженная: ея сынъ дурно провелъ ночь; онъ метался въ жару, и только сію минуту погрузился въ безпокойный сонъ, что и дало ей возможность сойти внизъ. Мгновенно всѣ за столомъ пришли въ смятеніе. Сквайръ оттолкнулъ тарелку, и потерялъ всякую охоту къ пищѣ. Роджеръ разспрашивалъ о симптомахъ болѣзни мальчика бѣдную Эме, которая была не въ силахъ долѣе удерживать слезы. Молли предложила немедленно отправиться домой. Вещи ея уже были уложены, и потому за ней не могло быть остановки. Та самая карета, которая теперь отвезетъ ее, говорила она, можетъ привезти въ замокъ ея отца. Если не терять много времени, его еще успѣютъ застать дома, когда онъ, передъ отъѣздомъ въ болѣе отдаленныя мѣстности, возвратится послѣ обычныхъ утреннихъ визитовъ въ городъ. Предложеніе ея было принято, и она пошла наверхъ одѣваться. Сходя въ гостиную, уже совсѣмъ готовая, она думала найти тамъ Эме и сквайра, но въ ея отсутствіе служанка пришла сказать, что ребёнокъ проснулся въ страшномъ испугѣ, и мать вмѣстѣ съ дѣдушкой бросилась къ малюткѣ. За то въ гостиной ожидалъ Молли Роджеръ съ огромнымъ букетомъ отборныхъ цвѣтовъ въ рукахъ.
   -- Посмотрите, Молли, сказалъ онъ, когда она, увидя, что застала его одного, собиралась снова уйти: -- посмотрите, я передъ завтракомъ занялся составленіемъ этого букета для васъ. И онъ пошелъ къ ней на встрѣчу, между тѣмъ, какъ она медленно, точно нехотя, сдѣлала шагъ впередъ.
   -- Благодарю васъ! отвѣчала она.-- Вы очень добры. Я, право, не знаю, какъ вамъ выразить мою признательность.
   -- Въ такомъ случаѣ, вы должны исполнить мое желаніе, сказалъ онъ, рѣшась не обращать вниманія на ея сдержанность и поправляя цвѣты въ букетѣ, который она держала, и который, такимъ образомъ, составлялъ между ними связь.-- Скажите мнѣ честно и правдиво... впрочемъ, вы не умѣете говорить иначе... не оскорбилъ ли я васъ чѣмъ нибудь послѣ того, какъ мы были такъ счастливы въ Тоуэрсѣ?
   Голосъ его звучалъ добротой и искренностью, лицо его выражало безпокойство и мольбу. Молли съ радостью бы разсказала ему все, что въ настоящую минуту тревожило ее. Ей припомнилось, какъ въ былое время онъ не разъ помогалъ ей разрѣшать сомнѣнія и научалъ, какъ поступать въ томъ или другомъ случаѣ. Но теперь онъ самъ былъ причиной всѣхъ ея затрудненій -- центромъ, вокругъ котораго вертѣлись ея сомнѣнія. Могла ли она сказать ему, до какой степени намёки мистрисъ Гуденофъ смутили ея дѣвическую скромность? Могла ли она повторить ему слова, которыми сквайръ озадачилъ ее въ это самое утро, и начать увѣрять, что она, съ своей стороны, тоже ничуть не желаетъ замѣнять ихъ прежнюю дружбу болѣе тѣсными, родственными отношеніями?
   -- Нѣтъ, вы во всю мою жизнь ни разу, ничѣмъ меня не оскорбили, отвѣчала она впервые послѣ многихъ дней, смотря ему прямо въ лицо.
   -- Я вѣрю вамъ потому, что вы это говорите. Разспрашивать васъ болѣе, я не имѣю права, Молли. Не дадите ли вы мнѣ, въ подтвержденіе только что вами сказаннаго, одинъ изъ этихъ цвѣтковъ?
   -- Возьмите, какой хотите, сказала она, быстро протягивая ему весь букетъ.
   -- Нѣтъ, выберите вы сами и дайте мнѣ.
   Въ эту минуту вошелъ сквайръ. Роджеръ предпочелъ бы, чтобъ Молли не съ такой готовностью принялась въ присутствіи его отца теребить букетъ.
   -- Мистеръ Гамлей! воскликнула она, обращаясь къ сквайру.-- Не знаете ли вы, какой любимый цвѣтокъ Роджера?
   -- Не знаю. Роза, я полагаю. Карета подана, Молли. Я не желаю васъ торопить, моя милая, но...
   -- Иду, иду. Возьмите, Роджеръ, вотъ роза! Я отыщу папа, лишь только пріѣду домой. Каково малюткѣ?
   -- Я боюсь, что у него начинается горячка.
   Сквайръ повелъ Молли къ каретѣ, и все время толковалъ о маленькомъ мальчикѣ. Роджеръ, слѣдуя за ними, не переставалъ задавать себѣ вопросъ: "Слишкомъ поздно, или еще нѣтъ? Можетъ ли она когда нибудь забыть, что моя первая любовь принадлежала другой, такъ мало на нее похожей?"
   А она, между тѣмъ, думала: "Итакъ, мы снова друзья. Надѣюсь, онъ недолго будетъ помнить неблагоразумныя слова милаго сквайра. Такъ пріятно знать, что опять стоишь съ нимъ на прежней дружеской ногѣ, и какіе прелестные цвѣты!"
   

XX.
Признанія Роджера Гамлея.

   Роджеръ долго слѣдилъ взоромъ за удалявшейся каретой, а возвратясь домой, погрузился въ размышленіе. Наканунѣ ему показалось, что Молли уловила въ немъ симптомы возраставшей къ ней любви, симптомы, которые онъ считалъ такими явными, и почувствовала отвращеніе къ его непостоянству въ отношеніи къ непостоянной Цинціи. Своей холодностью она хотѣла дать ему это понять и уничтожить его новую любовь въ самомъ зародышѣ. Но въ настоящее утро къ ней возвратилось, по крайней-мѣрѣ, на прощаньи, ея милое, открытое обращеніе. Роджеру сильно хотѣлось узнать, что встревожило ее за завтракомъ, и онъ даже спрашивалъ у Робинзона, не было ли въ это утро писемъ на имя мисъ Гибсонъ? Получивъ утвердительный отвѣтъ, одъ старался убѣдить себя, что письмо-то и было причиной подмѣченнаго имъ въ Молли волненія. До сихъ поръ размышленіе привело его къ утѣшительному результату. Они снова были друзьями, ихъ кратковременное и невысказанное словами отчужденіе миновало; но Роджеру этого было мало. Онъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе чувствовалъ, что она, и она одна, можетъ составить его счастіе. Онъ чувствовалъ это и въ то время, когда отецъ побуждалъ его въ шагу, къ которому онъ самъ стремился всѣми силами души. Ему нечего было "стараться" полюбить Молли: онъ уже и безъ того любилъ ее и томился безнадежностью. Можетъ ли быть достойна ея, спрашивалъ онъ самаго себя, та любовь, которая уже однажды была отдана Цинціи? Не походило ли бы то на смѣшную пародію, еслибъ онъ теперь, передъ отъѣздомъ изъ Англіи, послѣдовалъ за ней въ ея домъ и просилъ у нея ея руки въ той самой гостиной, гдѣ признавался въ любви Цинціи? Что оставалось ему дѣлать въ подобныхъ обстоятельствахъ? Онъ подумалъ еще и рѣшился на слѣдующее. Они разстались друзьями и онъ цаловалъ розу, данную ему въ знакъ возобновленной дружбы. Отправляясь въ Африку, онъ зналъ, что подвергается большимъ опасностямъ, о которыхъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія, когда собирался въ путь въ первый разъ. До своего отъѣзда онъ положилъ ничего не предпринимать; но по возвращеніи домой рѣшился не давать волю сомнѣнію, а прямо и смѣло взглянуть въ глаза дѣйствительности и постараться завоевать сердце любимой женщины. Онъ не принадлежалъ къ числу тѣхъ слабодушныхъ, самолюбивыхъ людей, которые пуще всего боятся получить отказъ. Нѣтъ, если Богъ сохранитъ ему жизнь, онъ черезъ полгода готовъ будетъ подвергнуться всевозможнымъ случайностямъ, лишь бы достигнуть желаемаго конца. А до тѣхъ поръ онъ вооружится терпѣніемъ. Теперь онъ уже не мальчикъ, который необдуманно кидается на прельстившій его взоры блестящій предметъ, но зрѣлый мужчина, способный разсуждать и выжидать.
   Молли незамедлила послать отца въ гамлейскій замокъ, а затѣмъ усѣлась въ гостиной, которая показалась ей очень опустѣлой безъ оживляющаго присутствія Цинціи. Мистрисъ Гибсонъ была не въ духѣ и начала придираться къ тому, что письмо Цинціи было адресовано къ Молли, а не къ ней, ея матери.
   -- Принявъ въ соображеніе всѣ хлопоты, какія мнѣ доставило приготовленіе ея приданаго, право, она могла бы написать мнѣ прежде, чѣмъ вамъ.
   -- Но она такъ и сдѣлала. Ея первое письмо было адресовано вамъ, мама, сказала Молли, мысли которой еще не могли оторваться отъ замка, отъ больного ребёнка и Роджера, когда тотъ просилъ у нея цвѣтокъ.
   -- Да. самое первое письмо въ три страницы длины съ коротенькимъ описаніемъ путешествія. А вамъ она, вѣроятно, пишетъ о модахъ, о новыхъ шляпкахъ, какія носятъ теперь въ Парижѣ, и о разныхъ другихъ интересныхъ вещахъ. Но бѣдныя матери никогда не должны ожидать дружескихъ посланій отъ своихъ дочерей, я узнала это на опытѣ.
   -- Прочтите мое письмо, мама, сказала Молли: -- право, въ немъ нѣтъ ничего такого.
   -- Для васъ она кругомъ исписала листокъ, а вы, между тѣмъ, не придаете этому ни малѣйшей цѣны, тогда какъ мое бѣдное сердце такъ и рвется къ ней. Нечего сказать, нелегко иногда бываетъ жить на свѣтѣ.
   Въ теченіе нѣсколькихъ минутъ длилось молчаніе.
   -- Разскажите мнѣ что нибудь о вашемъ пребываніи въ Гамлеѣ, Молли. Что Роджеръ? Очень ли онъ тоскуетъ? Часто ли вспоминаетъ о Цинціи?
   -- Нѣтъ. При мнѣ онъ даже, кажется, ни разу о ней не говорилъ;
   -- Я никогда не считала его очень чувствительнымъ. Еслибъ въ немъ было хоть сколько нибудь сердца, онъ не согласился бы такъ легко разстаться съ Цинціей.
   -- Я не вижу, къ чему бы это повело. Когда онъ пріѣхалъ къ намъ, чтобъ повидаться съ ней послѣ ея возвращенія изъ Лондона, она ужь была помолвлена за мистера Гендерсона, сказала Молли съ жаромъ большимъ, чѣмъ того, повидимому, требовалъ настоящій случай.
   -- О, моя бѣдная голова! сказала мистрисъ Гибсонъ, хватаясь руками за виски.-- Такъ и видно, что вы все время провели съ людьми, которые пользуются хорошимъ здоровьемъ и не отличаются особенной утонченностью въ нравахъ и вкусахъ. Извините меня, что я такимъ образомъ отзываюсь о вашихъ друзьяхъ, Молли; но вы взяли привычку очень громко говорить. Пожалуйста, не забывайте, что моя голова не выноситъ шуму. И такъ, Роджеръ совершенно позабылъ Цинцію? Что за непостоянныя существа эти мужчины! Помяните мое слово: онъ черезъ нѣсколько времени непремѣнно влюбится въ какую-нибудь знатную даму. Его вездѣ такъ ласкаютъ, дѣлаютъ изъ него настоящаго льва, а онъ именно такого рода молодой человѣкъ, которому легко вскружить голову, Вы увидите, онъ незамедлитъ сунуться съ предложеніемъ къ леди высокаго происхожденія, которая такъ же скоро согласится выдти за него, какъ за своего лакея.
   -- Не думаю, съ твердостью возразила Молли: -- онъ для этого слишкомъ благоразуменъ.
   -- Именно за это я всегда упрекала его: благоразуменъ и холоденъ! Подобнаго рода характеръ, можетъ быть, заслушиваетъ полнаго уваженія; но для меня онъ въ высшей степени ненавсстенъ. Дайте мнѣ нобольше сердечной теплоты, даже излишней чувствительности, которая затмѣваетъ разсудокъ и даже иногда заставляетъ дѣлать ошибки. Бѣдный мистеръ Киркпатрикъ! У него былъ именно такой характеръ. Я ему не разъ говорила, что любовь его ко мнѣ имѣла романическій оттѣнокъ. Кажется, я вамъ уже разсказывала, какъ онъ однажды прошелъ пять миль подъ проливнымъ дождемъ, чтобъ принести мнѣ пирожекъ, когда я была больна?
   -- Да! сказала Молли.-- Это доказываетъ его доброту.
   -- И неосторожность въ то же время! Ни одинъ изъ вашихъ благоразумныхъ, холодныхъ молодыхъ людей никогда не сдѣлалъ бы ничего подобнаго. А онъ еще въ то время кашлялъ.
   -- Надѣюсь, ему отъ этого не стало хуже? освѣдомилась Молли, которой во что бы то ни стало хотѣлось отклонить разговоръ отъ Гамлеевъ. Она съ мачихой не сходилась въ мнѣніи на счетъ ихъ и всегда съ трудомъ сдерживала свою досаду, когда та съ небрежностью отзывалась о нихъ.
   -- Въ томъ-то и дѣло, что онъ еще больше простудился и здоровье его съ этого дня уже никогда не приходило въ нормальное состояніе. Желала бы я, чтобъ вы знали его, Молли. Нерѣдко задаю я себѣ вопросъ, какой бы оборотъ приняли дѣла, еслибъ вы были моей родной дочерью, а Цинція дочерью дорогого папа, и еслибъ ни мистеръ Киркпатрикъ ни ваша дорогая мать никогда не умирали? Люди такъ много размышляютъ объ естественномъ влеченіи. Это составило бы интересный предметъ для изученія философа. И она погрузилась въ думу о невозможныхъ сближеніяхъ, которыя ей пришли на умъ.
   -- Что-то дѣлается съ бѣднымъ мальчикомъ? внезапно высказала свою мысль Молли.
   -- Да, бѣдный ребёнокъ! Его жизнь такъ многимъ въ тягость, что поневолѣ пожелаешь ему смерти.
   -- Мама! Откуда вы это взяли, что его жизнь кому-нибудь въ тягость? Напротивъ, всѣ окружающіе его дорожатъ ею, какъ неоцѣненнымъ благомъ, съ испугомъ проговорила Молли.-- Вы никогда не видѣли мальчика и потому не знаете, какой это милый, прелестный ребёнокъ.
   -- Я думала, что сквайръ, который такъ чванится древностью своего рода, предпочелъ бы имѣть другого наслѣдника вмѣсто ребёнка, рожденнаго отъ простой служанки. Да и Роджеру, я полагаю, не совсѣмъ то пріятно было найдти, что его мѣсто занято мальчикомъ полуфранцузскаго, полуанглійскаго происхожденія. Онъ совершенно естественно долженъ былъ считать себя прямымъ наслѣдникомъ гамлейскаго помѣстья послѣ брата.
   -- Bu себѣ и представить не можете, какъ они всѣ любятъ этого мальчика. Сквайръ бережетъ его, какъ зеницу своего ока.
   -- Молли! Молли! Возможно ли употреблять такія тривіальные выраженія! Когда научу я васъ быть приличной и привью вамъ ту утонченность, которая не допускаетъ даже мысли о тривіальныхъ, неблагородныхъ предметахъ! Никто изъ благовоспитанныхъ людей не позволитъ себѣ произносить пословицъ и поговорокъ "Зеница ока!" Я просто поражена!
   -- Мнѣ очень жаль, мама, но я только хотѣла какъ можно сильнѣе выразить ту мысль, что сквайръ любитъ маленькаго мальчика, какъ собственнаго сына. А Роджеръ, о, какой стыдъ предполагать, что Роджеръ способенъ... и она внезапно остановилась, точно чѣмъ нибудь захлебнулась.
   -- Ваше негодованіе меня нисколько не удивляетъ, душенька, отвѣчала мистрисъ Гибсонъ -- Въ ваши годы я бы чувствовата то же самое; но съ лѣтами невольно становишься опытнѣе и еосчто узнаешь о низости человѣческой природы. Тѣмъ не менѣе мнѣ не слѣдовало бы такъ рано разочаровывать васъ. Однако, будьте увѣрены, что мысль, подобная той, на какую я намекала, въ свое время представлялась уму Роджера Гамлея.
   -- Мало ли какія мысли представляются нашему уму! Все дѣло въ томъ, чтобы не давать имъ пищи и не лелѣять ихъ въ себѣ, возразила Молли.
   -- Если за вами ужь непремѣнно должно остаться послѣднее слово, моя милая, то постарайтесь сказать что-нибудь менѣе избитое... А лучше всего перейдемъ къ болѣе интересному предмету разговора. Я просила Цинцію купить мнѣ въ Парижѣ шелковое платье и обѣщалась написать ей, когда окончательно порѣшу, какого оно должно быть цвѣта. Я полагаю, что синее всего больше пойдетъ ко мнѣ. А вы какъ думаете?
   Молли поспѣшила отвѣчать утвердительно, лишь бы ее оставили въ покоѣ. Она погрузилась въ разсмотрѣніе особенностей характера Роджера и пришла къ тому убѣжденію, что предположенія ея мачихи рѣшительно вы на чемъ не основаны. Внизу послышались шаги мистера Гибсона, но прошло довольно долгое время, прежде чѣмъ онъ явился въ гостиную.
   -- Что маленькій Роджеръ? съ безпокойствомъ спросила Молли.
   -- У него начинается скарлатина. У тебя ея никогда не было и потому ты хорошо сдѣлала, что заблаговременно оттуда убрались. Тебѣ придется на нѣкоторое время прекратить всякія сношенія съ замкомъ. Если есть на свѣтѣ болѣзнь, которой я бьюсь больше другихъ, такъ это именно скарлатина.
   -- Но вѣдь вы же будете туда ѣздить, а потомъ возвращаться къ намъ, папа?
   -- Конечно, Но я въ такихъ случаяхъ всегда принимаю большія предосторожности. О тѣхъ опасностяхъ, какимъ мы подвергаемся, исполняя нашу обязанность, и говорить нечего, за то не слѣдуетъ безполезно рисковать собою.
   -- А какой характеръ, думаете вы, приметъ болѣзнь? спросила Молли.
   -- Я еще и самъ не знаю; но, во всякомъ случаѣ, я сдѣлаю для бѣднаго крошки все, что въ моей власти.
   Въ теченіе нѣсколькихъ дней ребенокъ находился между жизнью и смертью, а затѣмъ насталъ длинный періодъ не столь опаснаго, но все еще тяжелаго состоянія для больного и его окружающихъ. Когда миновало самое тревожное время, Молли впервые сообразила, что, вслѣдствіе строгаго карантина, установленнаго докторомъ въ сношеніяхъ между обоими семействами, ей не придется больше видѣться съ Роджеромъ передъ его отъѣздомъ въ Африку. Какъ она себя упрекала за то, что не умѣла воспользоваться тѣми днями, которые провела въ замкѣ! Хуже того: она нетолько не воспользовалась ими, но даже употребила ихъ во зло, избѣгая Роджера, отказываясь вступать съ нимъ въ разговоръ и тѣмъ самымъ огорчая его, да, сильно огорчая: она это прочла въ выраженіе его глазъ, слышала въ звукахъ его голоса, и теперь воображеніе ея съ упорствомъ останавливалось на признакахъ его неудовольствія, преувеличивало ихъ и наполняло ея сердце невыразимою тоскою
   Въ одинъ вечеръ, послѣ обѣда, мистеръ Гибсонъ сказалъ:
   -- Сегодня мы съ Роджеромъ Гамлеемъ состряпали славное дѣльце. Мы составили съ нимъ планъ, вслѣдствіе котораго мистрисъ Осборнъ Гамлей и ея сынъ покидаютъ замокъ.
   -- Что я вамъ недавно говорила, Молли? перебила мужа мистрисъ Гибсонъ, бросая на Молли многозначительный взглядъ.
   -- Они переселяются на ферму Дженнингса, отстоящую всего на четыреста ярдовъ отъ воротъ парка, продолжалъ мистеръ Гибсонъ.-- Сквайръ и его невѣстка въ послѣднее время очень сблизились, ухаживая вмѣстѣ за больнымъ мальчикомъ. Онъ теперь вполнѣ убѣдился, что разлука съ сыномъ для нея невозможна и отказался отъ намѣренія отправить ее на житье во Францію. Онъ долго думалъ, что ему удастся откупиться отъ нея. Но въ ту ночь, когда я самъ началъ терять надежду на выздоровленіе малютки, они много плакали вдвоемъ и утѣшали другъ друга. Точно завѣса вдругъ упала между ними, и съ тѣхъ поръ они сдѣлались друзьями. Однако, Роджеръ (глаза Молли заискрились, а щоки вспыхнули яркимъ румянцемъ), да и я тоже, мы находимъ, что мать лучше знаетъ, какъ обращаться съ ребенкомъ, нежели его дѣдъ. Видно, что она очень свѣдуща въ дѣлѣ воспитанія дѣтей, и это, кажется, единственная хорошая вещь, вынесепная ею изъ ея прежней трудовой жизни. Она не можетъ равнодушно видѣть, какъ сквайръ безумно балуетъ ребенка, пичкаетъ его орѣхами, даетъ ему пить эль и позволяетъ много вредныхъ шалостей. Это волнуетъ ее, тревожитъ, раздражаетъ, но въ то же время у нея не хватаетъ духу смѣло высказать свое мнѣніе. Мы и порѣшили, что ей будетъ гораздо лучше на отдѣльной квартирѣ и съ своей собственной прислугой. Комнаты, въ которыхъ мы думаемъ помѣстить ее, очень чистенькія и веселенькія, а хозяйка ихъ, мистрисъ Дженнингсъ, обѣщается всячески ухаживать за мистрисъ Осборнъ Галмей. Къ тому же, она пользуется прекрасной репутаціей и ферма ея отстоитъ всего на десять минутъ ходьбы отъ замка. Такимъ образомъ, маленькій мальчикъ можетъ безпрестанно бѣгать взадъ и впередъ, отъ дѣдушки къ матери, но въ то же время послѣдняя будетъ въ состояніи по своему устроить его образъ жизни. Однимъ словомъ, сегодняшній день не пропалъ для меня даромъ, сказалъ въ заключеніе мистеръ Гибсонъ, слегка потянулся, а потомъ быстро вскочилъ и началъ собираться къ одному больному, присылавшему за нимъ въ его отсутствіи.
   -- Да, сегодняшній день не пропалъ для меня даромъ! повторилъ онъ, сбѣгая съ лѣстницы.-- Я, право, не запомню, когда я бывалъ такъ счастливъ, какъ сегодня!
   Онъ передалъ Молли только половину изъ того, что произошло между нимъ и Роджеромъ Гамлеемъ. Устроивъ судьбу Эме и ея ребенка, мистеръ Гибсонъ спѣшилъ уѣхать изъ замка, когда былъ остановленъ Роджеромъ, который сказалъ:
   -- Вамъ извѣстно, мистеръ Гибсонъ, что я уѣзжаю въ слѣдующій вторникъ?
   -- Конечно. Надѣюсь, что вы такъ же успѣшно, какъ и въ первый разъ, выполните ваше ученое порученіе и возвратясь къ намъ, найдете все въ порядкѣ дома.
   -- Благодарю васъ. Да. Я надѣюсь. Какъ вы думаете, теперь миновала опасность заразы?
   -- Я полагаю, а не то признаки ея уже давно появились бы въ вашемъ домѣ. Впрочемъ, съ такого рода болѣзнію, какъ скарлатина, никогда ни въ чемъ нельзя быть увѣреннымъ.
   Роджеръ задумался.
   -- Вы побоялись бы видѣть меня теперь у себя? спросилъ онъ потомъ.
   -- Благодарю васъ. Я въ настоящую минуту предпочелъ бы отказаться отъ чести вашего посѣщенія. Прошло всего три недѣли съ того дня, какъ мальчикъ захворалъ. Да къ тому же и передъ вашимъ отъѣздомъ еще побываю здѣсь. Я послѣ скарлатины всегда опасаюсь водяной и стараюсь принять противъ нея мѣры.
   -- Такъ я болѣе не увижу Молли! печально произнесъ Роджеръ, и лицо его подернулось облакомъ грусти.
   Мистеръ Гибсонъ устремилъ на него долгій, проницательный взглядъ, какъ-бы отыскивая въ молодомъ человѣкѣ первые признаки невѣдомой болѣзни, а затѣмъ громко и многозначительно свистнулъ.
   Смуглыя щоки Роджера покрылись густымъ румянцемъ.
   -- Но вы передадите ей отъ меня порученіе -- прощальный поклонъ? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, ужь избавьте отъ этого. Я не намѣренъ передавать молодымъ дѣвушкамъ порученія отъ молодыхъ людей. Я скажу моимъ дамамъ, что запретилъ вамъ входъ въ свой домъ и что вы очень сожалѣете о необходимости уѣхать, не простясь съ ними. Вотъ все, что я сдѣлаю.
   -- Но вы не порицаете... вы угадываете, о чемъ я говорю? О, мистеръ Гибсонъ! Скажите мнѣ хоть одно слово, изъ котораго я могъ бы узнать ваше мнѣніе, хотя вы и дѣлаете видъ, будто не понимаете, почему я такъ страстно желалъ бы еще разъ передъ отъѣздомъ повидаться съ Молли.
   -- Мой милый другъ! ласково произнесъ мистеръ Гибсонъ, положивъ руку на плечо молодого человѣка. Онъ былъ тронутъ болѣе, нежели то хотѣлъ показать, и серьёзно прибавилъ:
   -- Но помните, Молли не Цинція. Если она васъ полюбитъ, то уже никогда болѣе не отдастъ своей любви другому.
   -- Съ такою легкостью какъ я, хотите вы сказать, отвѣчалъ Роджеръ.-- Желалъ бы я, чтобъ вы поняли, на сколько мое настоящее чувство разнится отъ той дѣтской привязанности, какую я питалъ къ Цинціи.
   -- Я вовсе не васъ имѣлъ въ виду. Но, чтобъ мнѣ потомъ не вздумалось упрекнуть васъ въ непостоянствѣ, скажите теперь все, что можете, въ свое оправданіе.
   -- Немногое могу я сказать. Цинція была мнѣ очень дорога. Ея красота и грація очаровали меня; по письма ея, всегда короткія, торопливыя, нерѣдко отвѣчавшія невнопадь на мни вопросы, глубоко огорчали меня. Двѣнадцать мѣсяцевъ уединенія въ странѣ, гдѣ жизнь подвергается почти постоянной опасности, дѣлаютъ человѣка опытнѣе, чѣмъ цѣлые года жизни, проводимой въ менѣе исключительныхъ обстоятельствахъ. Тѣмъ не менѣе, я съ нетерпѣніемъ ожидалъ времени, когда снова увижу ее. А тутъ въ Капштадтъ пришло письмо... но я все еще продолжалъ надѣяться. Вамъ извѣстно, что я нашелъ, когда явился въ вашъ домъ съ цѣлью склонить ее къ возобновленію помолвки. Я засталъ ее уже невѣстой мистера Гендерсона. Она гуляла съ нимъ по саду, играя цвѣтами и кокетничая съ нимъ, какъ нѣкогда со мною. Я и теперь еще вижу взглядъ состраданія, брошенный на меня Молли... О, какъ я могъ быть до такой степени слѣпъ? Что должна она обо мнѣ думать? Какъ глубоко должна она презирать меня за мое пристрастіе къ этой фальшивой...
   -- Тише, тише! Цинція совсѣмъ не такъ дурна. Она очаровательное, хотя и исполненное недостатковъ, созданье.
   -- Знаю, знаю! Я никому не позволяю про нее слова сказать, и теперь только увлекся желаніемъ посильнѣе выразить мою мысль на счетъ различія, существующаго между ней и Молли. Вы должны простить преувеличеніе влюбленнаго. Къ тому же, я хотѣлъ только узнать: согласится ли Молли благосклонно меня выслушать, меня, который любилъ особу, такъ мало на нее похожую?
   -- Не знаю, а еслибъ и зналъ, то скрылъ бы отъ васъ.
   Однако, въ утѣшеніе вамъ, скажу слѣдующее: женщины -- престранныя и въ высшей степени неразумныя существа. Онѣ очень склонны любшь мужчинъ, которые бросаютъ на вѣтеръ свод чувства.
   -- Отъ всей души благодарю васъ, сэръ! быстро перебилъ его Роджеръ.-- Я вижу, что вы хотите меня ободрить. Я рѣшился теперь ни слова не говорить Молли и моей любви, но. но возвращенія, во всемъ ей откроюсь и постараюсь пріобрѣсти ея взаимность. Во всякомъ случаѣ, каковъ бы ни былъ соблазнъ, я ни за что въ мірѣ не повторилъ бы прежней сцены въ вашей гостиной. Когда она у насъ въ послѣдній разъ гостила, мнѣ все казалось, что она меня избѣгаетъ.
   -- Ну, Роджеръ, я васъ, право, уже довольно долго слушалъ. Если вамъ больше нечего дѣлать, какъ толковать о моей дочери, то у меня за то много дѣла на рукахъ. По вашемъ возвращеніи еще будетъ время узнать мнѣніе вашего отца.
   -- Онъ самъ еще недавно старался побудить меня къ тому же; но я тогда былъ въ отчаяніи и думалъ, что уже слишкомъ поздно.
   -- А какими средствами будете вы располагать для содержанія вашей жены? Мнѣ казалось, что во время вашей помолвки съ Цинціей, на этотъ вопросъ было обращено слишкомъ мало вниманія. Я некорыстолюбивъ; у Молли, независимо отъ меня, есть деньги, о которыхъ она, между прочимъ, ничего не знаетъ. Я, съ моей стороны, тоже ей кое-что дамъ. Но обо всемъ этомъ мы поговоримъ послѣ вашего возвращенія.
   -- Значитъ, вы одобряете мою привязанность?
   -- Я не знаю, что вы подразумѣваете подъ одобреніемъ. Я только вижу, что сопротивленіе безполезно. Отецъ теряетъ, дочь -- это неизбѣжное зло. Впрочемъ, прибавилъ онъ, тронутый умоляющимъ выраженіемъ глазъ Роджера:-- справедливость требуетъ сказать, что я вамъ охотнѣе, нежели кому-либо, отдаю мою дочь, а она мое единственное дитя.
   -- Благодарю васъ! воскликнулъ Роджеръ, пожимая мистеру Гибсону руку, почти вопреки его желанію.-- И мнѣ можно будетъ одинъ единственный разъ повидаться съ ней передъ отъѣздомъ?
   -- Ни подъ какимъ видомъ Я это запрещаю, какъ отецъ и какъ докторъ. Нѣтъ!
   -- Но вы передадите ей мой поклонъ?
   -- Да. вмѣстѣ съ женой. Я не стану ихъ отдѣлять и никогда не буду между вами посредникомъ.
   -- Хорошо, сказалъ Роджеръ.-- Въ такомъ случаѣ передайте имъ обѣимъ, и какъ можно сильнѣе, мои сожалѣнія на счетъ того, что я принужденъ уѣхать, не простясь съ ними. Но если мнѣ не суждено возвратиться, я приду съ того свѣта упрекать васъ за вашу жестокость.
   -- Безподобно! Что можетъ быть забавнѣе серьёзнаго мужа науки, которому вздумалось влюбиться? Никто не надѣлаетъ и не наговоритъ столько дурачествъ, какъ онъ. Прощайте.
   -- Прощайте. Вы сегодня за обѣдомъ увидите Молли!
   -- Безъ всякаго сомнѣнія. А вы вашего отца, по я отъ этого ни чуть не испускаю такихъ глубокихъ вздоховъ.
   Мистеръ Гибсонъ въ этотъ же вечеръ за обѣдомъ передалъ женѣ и Молли прощальный привѣтъ Роджера. Молли, зная мысли отца на счетъ заразительной скарлатины, и не ожидала ничего большаго; но тѣмъ не менѣе она была сильно огорчена и потеряла всякій аппетитъ. Она молча покорилась необходимости, но наблюдательный взоръ мистера Гибсона замѣтилъ, что она послѣ того только вилкой перебирала кушанья на тарелкѣ и затѣмъ оставляла ихъ нетронутыми.
   "Любовникъ противъ отца!" подумалъ онъ съ оттѣнкомъ грусти.-- "Любовникъ одерживаетъ верхъ". И онъ тоже сдѣлался равнодушенъ ко всему, находившемуся на столѣ. Мистрисъ Гибсонъ одна болтала, по ея никто не слушалъ.
   Насталъ день отъѣзда Роджера. Молли тщательно старалась забыть это, усиленно работая надъ шитьемъ подушки для Цинціи. Въ то время шитье шерстью было въ большой модѣ. Одинъ, два, три, считала она крестики -- нѣтъ, не такъ. Одинъ, два, три, четыре, пять, шесть, семь -- опять не такъ. Она думала о чемъ-то другомъ, и присуждена была все распарывать и начинать съизнова. Шелъ дождь, и мистрисъ Гибсонъ, сначала располагавшая куда-то идти, тоже сидѣла въ гостиной, недовольная и до крайности раздражительная. Она переходила отъ одного окна къ другому, безпрестанно взглядывала на небо, точно ожидая, что если въ одномъ окнѣ она видитъ дождь, то въ другомъ непремѣнно увидитъ солнечное сіяніе.
   -- Молли! вдругъ закричала она: -- пойдите сюда. Что это за человѣкъ стоитъ тамъ, закутанный въ плащъ? Вонъ тамъ, тамъ, возлѣ садовой стѣны, подъ березой. Онъ уже съ полчаса стоитъ, не двигаясь, и все время не спускаетъ глазъ съ нашего дома. Это очень подозрительно.
   Молли взглянула, и въ то же мгновеніе узнала Роджера. Ея первымъ движеніемъ было спрятаться, но затѣмъ она снова приблизилась къ окну и сказала:
   -- Это Роджеръ Гамлей, мама. Вонъ онъ дѣлаетъ знакъ рукой и прощается съ нами. И она отвѣчала на его знакъ, но сомнѣвалась, видѣлъ ли онъ ея скромное, спокойное движеніе, потому что мистрисъ Гибсонъ тотчасъ же принялась за самую разнообразную и эксцентрическую мимику.
   -- Вотъ это мило, любезно съ его стороны, говорила она, посылая одинъ за другимъ цѣлый залпъ летучихъ поцалуевъ.-- Это въ высшей степени романично и напоминаетъ мнѣ дни моей юности. Однако, онъ опоздаетъ! Надо его отослать прочь. Уже половина двѣнадцатаго, И она вынула изъ-за пояса часы, одной рукой высоко подняла ихъ надъ головой, а указательнымъ пальцемъ другой энергически ни нимъ хлопала. Она занимала середину окна и Молли принуждена была то присѣдать, то становиться на цыпочки и наклоняться въ ту или другую сторону, чтобы хоть изрѣдка взглянуть на Роджера. Наконецъ, онъ началъ медленно удаляться. Мистрисъ Гибсонъ отошла отъ окна, Молли встала на ея мѣсто и слѣдила взоромъ за тихо, точно нехотя удалявшейся фигурой въ плащѣ. Дойдя до поворота, за которымъ отъ него долженъ былъ скрыться домъ мистера Гибсона, онъ еще разъ остановился, обернулся и замахалъ платкомъ. Молли отвѣчала ему тѣмъ же, страстно желая, чтобъ онъ увидѣлъ ея прощальный знакъ. Затѣмъ онъ скрылся, а Молли вернулась къ своей работѣ счастливая, раскраснѣвшаяся, печальная, но довольная и думала про себя: "какая сладость заключается въ дружбѣ!"
   Когда въ ней возвратилось сознаніе настоящаго, мистрисъ Гибсонъ говорила:
   -- Роджеръ Гамлей никогда не былъ моимъ любимцемъ, но его сегодняшній поступокъ мнѣ живо напомнилъ одного очаровательнаго молодого человѣка -- моего воздыхателя, какъ ихъ называютъ французы -- лейтенанта Гарпера. Вы, вѣроятно, уже объ немъ слышали отъ меня, Молли?
   -- Кажется! разсѣянно отвѣчала Молли.
   -- Въ такомъ случаѣ вы знаете, что онъ ухаживалъ за мной, когда я жила у мистрисъ Демкомбъ. Мнѣ тогда было всего семнадцать лѣтъ. Вдругъ полкъ получилъ приказаніе перейдти въ другой городъ. Бѣдный мистеръ Гарперъ цѣлый часъ простоялъ противъ окна классной комнаты, гдѣ я занималась съ дѣтьми, а музыканты, выступая, по его приказанію, играли:

Я оставляю за собой дѣву.

   Бѣдный мистеръ Гарперъ! Это было еще до моего знакомства съ мистеромъ Киркпатрикомъ. Боже мой, какъ много пришлось мнѣ вынести въ жизни! Конечно, вашъ дорогой папа весьма достойный человѣкъ и дѣлаетъ все, что можетъ для моего счастія. Еслибъ я ему позволила, онъ меня совсѣмъ бы избаловалъ. Но, къ сожалѣнію, онъ не такъ богатъ, какъ мистеръ Гендерсонъ.
   Въ послѣднихъ словахъ мистрисъ Гибсонъ заключалось зерно ея настоящаго горя. Выдавъ замужъ Цинцію и приписывая исключительно себѣ успѣхъ этого дѣла, она начала немного завидовать дочери и ея положенію жены молодого, красиваго, богатаго и нелишеннаго связей человѣка, проживающаго въ Лондонѣ. Однажды она самымъ наивнымъ образомъ выразила мужу свои сожалѣнія по этому поводу. Она была не совсѣмъ здорова, и потому болѣе расположена чувствовать свои лишенія, нежели сознавать свое счастіе.
   -- Какъ жаль, сказала она: -- что я не позднѣе родилась. Я такъ желала бы принадлежать къ нынѣшнему поколѣнію.
   -- Я самъ иногда того же желаю, отвѣчалъ онъ.-- За послѣднее время въ наукѣ открылось много новыхъ путей: интересно было бы прожить до тѣхъ поръ, пока не сдѣлается ясно, куда они ведутъ. Но въ тебѣ, моя милая, вѣроятно, не эта, а какая-нибудь другая причина возбуждаетъ желаніе быть двадцатью, тридцатью годами моложе.
   -- Конечно, но ты придаешь моимъ мыслямъ всегда такой грубый оборотъ. Я только замѣтила, что желала бы принадлежать къ нынѣшнему поколѣнію и, говоря это, думала о Цинціи. Безъ хвастовства скажу, что въ дѣвушкахъ я не меньше ея славилась красотой. У меня не было такихъ темныхъ рѣсницъ, какъ у нея, но за то мой носъ прямѣе. А между тѣмъ, какая разница въ нашихъ судьбахъ! Я принуждена жить въ провинціальномъ городкѣ; у меня всего три служанки и нѣтъ экипажа. Она, не столь красивая какъ я, живетъ на Суссекской площади, держитъ лакея и разъѣзжаетъ въ каретѣ. Дѣло въ томъ, что въ настоящемъ поколѣніи гораздо больше богатыхъ молодыхъ людей, чѣмъ въ мое время.
   -- Ого! Такъ вотъ причина, возбуждающая въ тебѣ желаніе быть моложе. Ты полагаешь, что могла бы выдти замужъ за кого-нибудь, столь же богатаго, какъ Вальтеръ?
   -- Да! отвѣчала она.-- Я именно это хотѣла сказать. Конечно, я предпочла бы, чтобъ этотъ кто-нибудь -- былъ ты. Я всегда думаю, что ты имѣлъ бы гораздо большій успѣхъ, еслибъ, вмѣсто медицины, занялся адвокатурой, и мы тогда, безъ сомнѣнія, могли бы жить въ Лондонѣ. Цинціи рѣшительно все равно, гдѣ ни жить, а между тѣмъ, счастіе само къ ней пришло.
   -- Въ видѣ Лондона, пошутилъ онъ.
   -- Ахъ ты, мой милый забавникъ! Ну, не права ли я? Ты своимъ остроуміемъ подкупилъ бы всѣхъ присяжныхъ. Гдѣ до тебя Вальтеру! Онъ далеко не такъ уменъ, какъ ты, а между тѣмъ, въ состояніи показать Цинціи Парижъ и другія мѣста. Надѣюсь, однако, что его баловство не разовьетъ въ Цинціи дурныхъ наклонностей. Мы уже цѣлую недѣлю не имѣемъ отъ нея писемъ, а я такъ усердно просила ее описать мнѣ осеннія моды въ Парижѣ, чтобъ по нимъ заказать себѣ новую шляпу! Ни богатство такъ быстро портитъ людей.
   -- Благодари судьбу, моя душа, что ты избавлена отъ соблазна.
   -- Нисколько: подвергаться соблазну весьма пріятно, а противостоять ему очень легко, стоитъ только захотѣть.
   -- Я не нахожу, чтобъ это было такъ легко, моя милая, возразилъ ея мужъ.
   -- Вотъ вамъ лекарство, мама, сказала Молли, входя въ комнату съ письмомъ въ рукахъ.-- Письмо отъ Цинніи.
   -- О, вы милая, дорогая возвѣстительница пріятныхъ событій! Письмо изъ Кале. Они возвращаются въ Англію! Она мнѣ везетъ шаль и шляпку! Дорогое мое дитя! Она всегда прежде думаетъ о другихъ, чѣмъ о себѣ: счастіе не можетъ испортить ее. У нихъ остается въ распоряженіи еще двѣ недѣли свободнаго времени, квартира ихъ еще неготова и они ѣдутъ къ намъ. О, мистеръ Гибсонъ, мы непремѣнно должны купить новый столовый сервизъ, который мнѣ такъ давно приглянулся у Уатса! Цинціи говоритъ, что возвращается "домой". Она, моя голубушка, дѣйствительно, была здѣсь совершенно какъ дома. Я увѣрена что во всемъ мірѣ не существуетъ другого такого вотчима, какъ нашъ дорогой папа. А вамъ. Молли, я непремѣнно куплю новое платье.
   -- Полно, полно, моя милая! Ты забываешь, что я не принадлежу къ нынѣшнему поколѣнію, сказалъ мистеръ Гибсонъ.
   -- Цинція, я полагаю, не обратитъ никакого вниманія на мои нарядъ, замѣтила Молли, обрадованная вѣстью о скоромъ пріѣздѣ Цинціи.
   -- Она нѣтъ, но Вальтеръ другое дѣло. У него очень много вкуса и онъ знаетъ толкъ въ женскомъ туалетѣ, а я ни въ чемъ не хочу уступать папа: если онъ хорошій вотчимъ, то и я, въ свою очередь, недурная мачиха. Я не желаю, чтобъ Молли имѣла видъ замарашки, и готова все сдѣлать, лишь бы выставить ее въ наилучшемъ свѣтѣ. Да и мнѣ самой нужно новое платье. Нехорошо намъ показываться все въ однихъ и тѣхъ же платьяхъ.
   Но Молли рѣшительно возстала противъ новаго платья для себя, говоря, что если Цинція и Вальтеръ намѣрены въ будущемъ часто навѣщать ихъ, то лучше имъ съ перваго же раза узнать, въ чемъ состоятъ привычки и особенности ихъ образа жизни. Когда мистеръ Гибсонъ вышелъ изъ комнаты, мистрисъ Гибсонъ начала громко упрекать Молли за ея упрямство.
   -- Вамъ слѣдовало молчать, Молли, когда я просила для васъ новаго платья. Вы очень хорошо знаете, какъ мнѣ нравится та шолковая матерія, которую мы съ вами на дняхъ видѣли у Броуна, и какъ мнѣ хочется имѣть ее. Но если вы отказались отъ обновки, то и я не могу, не выказавшись эгоисткой, ничего для себя сдѣлать. Вамъ непремѣнно надо пріобрѣсти способность угадывать желанія другихъ и сообразоваться съ ними. Тѣмъ не менѣе, вы все-таки милая, добрая дѣвушка и я только одного желаю... ну, ужь я знаю чего желаю, только вашъ дорогой папа не любитъ, чтобы объ этомъ говорили. А теперь, душенька, прикройте меня потеплѣе: я намѣрена заснуть и видѣть во снѣ мою милую Цинцію и мою новую шаль!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   На этомъ прерывается разсказъ, которому не суждено быть оконченнымъ. Еще нѣсколько дней, и передъ нами воздвиглась бы тріумфальная арка изъ роскошной зелени и цвѣтовъ, а теперь, вмѣсто того, мы видимъ хотя и стройное, но не вполнѣ оконченное зданіе, напоминающее собой тѣ бѣлыя, легкія колонны, которыя нерѣдко встрѣчаются надломленныя на кладбищахъ {Мистрисъ Гаскель умерла 15-го ноября 1865 г.}.
   Но если этотъ трудъ не совсѣмъ доведенъ до конца, для насъ тѣмъ не менѣе вполнѣ понятенъ его смыслъ и ясно то, чему надлежало быть развитымъ въ дальнѣйшемъ ходѣ событій. Мы знаемъ, что Роджеръ женится на Молли, а въ этомъ и заключается главный интересъ. Вообще немногое оставалось досказать. Авторъ вторично отправилъ своего героя въ Африку, гдѣ тотъ, посреди безконечныхъ степей, за тысячу миль отъ своего счастія, вдали отъ всего, что ему дорого и близко, съ тоской ожидалъ минуты возвращенія ма родину. Время тянулось для него невыразимо долго. Роджеру казалось, что съ той минуты, какъ Молли дала ему цвѣтокъ, прошла цѣлая вѣчность. Образъ Цинціи все болѣе и болѣе блѣднѣлъ въ его воспоминаніи, а образъ Молли сильнѣе и сильнѣе напечатлѣвался въ его сердцѣ.
   Роджеръ возвратился и снова началъ терзаться сомнѣніями насчетъ взаимности къ нему Молли. Молодой человѣкъ, столь рѣшительный и проницательный во всемъ, что касалось предмета его ученыхъ изысканій, находилъ весьма труднымъ открыться Молли въ своей любви и удостовѣриться въ томъ, что и она со своей стороны любитъ его.
   Послѣ долгихъ колебаній, онъ началъ съ того, что показалъ ей цвѣтокъ, передъ отъѣздомъ взятый изъ ея букета. Можно себѣ представить, какъ прелестно и тонко была бы очерчена эта сцена, еслибъ мистрисъ Гаскель успѣла изобразить ее. Особенной граціей, мы полагаемъ, дышали бы слова и дѣйствія Молли.
   Наконецъ Молли и Роджеръ счастливы: они мужъ и жена. Роджеру нѣтъ надобности жить насчетъ отца и тѣмъ самымъ уменьшать наслѣдство сына бѣднаго Осборна. Онъ получаетъ мѣсто професора въ одномъ изъ большихъ ученыхъ учрежденій и быстро прокладываетъ себѣ путь, если не къ богатству, то къ довольству. Сквайръ почти не меньше сына счастливъ его женитьбой, отъ которой страдаетъ развѣ только одинъ мистеръ Гибсонъ. Но и тотъ беретъ себѣ партнёра и время отъ времени ѣздитъ въ Лондонъ, погостить у Молли и "нѣсколько отдохнуть отъ мистрисъ Гибсонъ". О дальнѣйшей судьбѣ Цинціи авторъ умалчиваетъ; впрочемъ, она на столько опредѣлилась, что не требуетъ больше никакихъ пополненій или объясненій. Извѣстно только, что мистрисъ Гаскель намѣревалась еще разсказалъ о ней весьма характеристичный анекдотъ. Однажды, когда Цинція вмѣстѣ съ мужемъ находилась въ Голлингфордѣ, мистеръ Гендерсонъ впервые узналъ изъ случайнаго замѣчанія мистера Гибсона, что знаменитый путешественникъ Роджеръ Гамлей былъ знакомъ его семейству. Цинція о немъ ни разу даже не упомянула своему мужу. Этотъ маленькій эпизодъ, безъ сомнѣнія, былъ бы тоже прекрасно разсказанъ.
   Но безполезно разсуждать о томъ, что еще могло бы быть сдѣлано той сильной, искусной и, въ то же время, въ высшей степени нѣжной рукой, которой не суждено болѣе создавать ни новыхъ Роджеровъ Гамлеевъ, ни другихъ Молли Гибсонъ. Мы привели здѣсь все, что извѣстно о планѣ мистрисъ Гаскель насчетъ настоящаго труда: еще одна, двѣ главы, и онъ былъ бы совершенно оконченъ. Романъ: Жены и Дочери и предшествовавшіе ему два прелестные разсказа Кузина Филлисъ и Поклонники, явно свидѣтельствуютъ о томъ, что въ послѣднее пятилѣтіе своей литературной дѣятельности, мистрисъ Гаскель вступила на новую дорогу и пошла по ней въ высшей степени успѣшно. Талантъ ея точно обновился и очистился. Читая каждое изъ трехъ вышепоименованныхъ произведеній, вамъ кажется, будто вы оставляете злой, преисполненный эгоизма и низкихъ страстей міръ и вступаете въ какой-то новый свѣтъ, гдѣ много слабостей и ошибокъ, много горькихъ, продолжительныхъ страданіи, но гдѣ въ то же время вы чувствуете возможность достигнуть счастія и жить спокойной, здоровой жизнью. Кромѣ того, вами овладѣваетъ полная увѣренность, что такого рода міръ не есть только вымыселъ художника, но существуетъ въ дѣйствительности и доступенъ всѣмъ и каждому. Вообще послѣднія произведенія мистрисъ Гаскель, вслѣдствіе этихъ и многихъ другихъ качествъ, могутъ быть поставлены наряду съ лучшими романами нашего времени Въ "Кузинѣ Филлисъ" есть, между прочимъ, одна сцена, та, гдѣ Гольманъ и его работники грабятъ сѣно и заканчиваютъ день торжественнымъ пѣніемъ гимновъ -- которой немного найдется подобныхъ во всей англійской литературѣ. То же самое можно сказать и о той главѣ въ Женахъ и Дочеряхъ, гдѣ Роджеръ куритъ со сквайромъ трубку въ его кабинетѣ, послѣ того, какъ тотъ поссорился съ Осборномъ. Въ обѣихъ сценахъ, да и во многихъ другихъ, которыя слѣдуютъ одна за другой, какъ тѣсно нанизанный на одну нитку драгоцѣнный жемчугъ, весьма мало того, на что обыкновенно бьютъ дюжинные романисты. Дѣйствительно, что интереснаго съ ихъ точки зрѣнія въ полдюжинѣ работниковъ, поющихъ въ полѣ гимнъ, въ разгнѣванномъ старикѣ, курящемъ трубку вмѣстѣ съ сыномъ; или въ страданіяхъ маленькой дѣвочки, которую отправили забавляться въ знатный домъ? Но именно въ такого рода тонкихъ и простыхъ изображеніяхъ истинный талантъ и проявляется съ особенной силой, которая никакъ не поддается подражанію. То же самое видимъ мы и въ дѣйствующихъ лицахъ романа мистрисъ Гаскелъ, и всякій тонкій цѣнитель искуства, безъ сомнѣнія, согласится съ нами, когда мы скажемъ, что характеръ Цинціи принадлежитъ къ числу самыхъ трудныхъ изъ тѣхъ, къ изображенію которыхъ когда либо приступалъ художникъ. Въ настоящемъ произведеніи всѣ трудности, неразлучныя съ его созданіемъ, какъ-бы исчезаютъ и становятся незамѣтными для простого глаза. Необходимо прослѣдить весь процесъ созданія этого характера, чтобъ убѣдиться въ томъ, какого труда, ч сколькихъ заботъ и тревогъ стоилъ онъ художнику. Характеръ, подобный Цинціи, могъ быть задуманъ только сильнымъ, яснымъ, въ высшей степени тонкимъ и наблюдательнымъ умомъ, а выполненъ съ такимъ совершенствомъ только рукой, послушной малѣйшимъ движеніямъ души. Если смотрѣть на Цинцію съ этой точки зрѣнія, то невольно придашь ея изображенію еще больше значенія, нежели изображенію Молли, несмотря на отчетливость и неподражаемую грацію, какимъ отличается воспроизведеніе послѣдняго характера. Почти то же, что о Цинціи, можно сказать и объ Осборнѣ Гамлеѣ. Мистрисъ Гаскель, съ появленія въ свѣтъ Мери Бартонъ, изобразила съ дюжину болѣе поразительныхъ характеровъ, но ни одинъ изъ нихъ не превосходитъ Осборна, ни въ законченности, ни въ тонкости обработки.
   Еще одна особенность въ произведеніи мистрисъ Гаскель сама собой бросается въ глаза. Передъ нами Осборнъ и Роджеръ, два существа съ перваго взгляда совершенно несхожіе одинъ съ другимъ. У нихъ различная наружность и различные вкусы; они идутъ по различнымъ дорогамъ, а между тѣмъ тотъ фактъ, что въ жилахъ ихъ течетъ одна и та же кровь, ежеминутно дастъ себя чувствовать. Достигнувъ этого поразительнаго сходства въ тѣхъ именно чертахъ, которыя, казалось бы, находятся въ наибольшемъ противорѣчіи другъ съ другомъ, и достигнувъ этого такъ просто и естественно, ужъ будто бы это ей не стоило ни малѣйшего усилія, мистрисъ Гаскель побѣдила почти непреодолимую трудность. Менѣе талантливые и даже нѣкоторые весьма уважаемые публикой писатели постарались бы, напротивъ, какъ можно рѣзче выставить контрастъ между этими характерами, полагая, что они такимъ образомъ произведутъ на читателя болѣе сильное и опредѣленное впечатлѣніе. Совершенно иного мнѣнія былъ авторъ Женъ и Дочерей. Мистрисъ Гаскель начала съ того, что главныя дѣйствующія лица ея романа родятся на свѣтъ самымъ обыкновеннымъ и естественнымъ образомъ, а не какъ какіе-нибудь миѳическіе герои. Отъ союза сквайра Гамлея съ женщиной въ высшей степени утонченной и чувствительной неизбѣжно должны были родиться дѣти, подобные Осборну и Роджеру. А дружба молодыхъ людей, ихъ качества и недостатки, ихъ фамильное сходство, все это есть не что иное, какъ совершенно естественное послѣдствіе любви, соединявшей ихъ отца и мать, въ свою очередь отличавшихся столь различными наклонностями.
   Въ заключеніе мы выразимъ надежду, что всѣ истинные цѣнители литературы заодно съ нами признаютъ за мистрисъ Гаскель одинъ изъ счастливѣйшихъ и прекраснѣйшихъ талантовъ, какіе достались въ удѣлъ человѣчеству. Онъ росъ и укрѣплялся до конца ея жизни, а сама она была именно такою, какой намъ ее показываютъ ея сочиненія: очень умной и весьма хорошей женщиной.

(Cornhill Magazine).

"Отечественныя Записки", NoNo 4--12, 1867

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru