Гамсун Кнут
Вечерняя заря

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Aftenrøde, Slutningsspil, 1898)
    Драма в 3-х действиях.
    Перевод Варвары Федоровны Корш (1910).

КНУТЪ ГАМСУНЪ.
ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ.
ТОМЪ V.

Изданіе В. М. Саблина.

ПАНЪ.
ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ
ИЗДАНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
МОСКВА.-- 1910.
http://az.lib.ru

Вечерняя заря.

(AftenrЬde, Slutningsspil, 1898)

Драма въ 3-хъ дѣйствіяхъ.

   

Пер. В. Ф. Коршъ.

Дѣйствующія лица.

   
   Иваръ Карено.
   Фру Элина Карено.
   Сара.
   Редакторъ Бондесенъ.
   Александра.
   Профессоръ Іервенъ.
   Фрэкенъ Натали Ховиндъ.
   Министръ народнаго просвѣщенія и духовныхъ дѣлъ.
   Кандидатъ Тарэ. Лео Хойбро.
   Художникъ Фіумъ.
   Члены общества "Гора".
   Депутаты правой.
   Оркестръ духовой музыки.
   

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.

   Комната Кароно. Обстановка бѣдная; посреди столъ съ книгами, деревянные стулья, садовая скамья со спинкой. Стѣны ничѣмъ не украшены. На лѣвомъ планѣ въ глубинѣ печь. Направо впереди большой письменный столъ, на немъ стоитъ зажженная лампа и лежатъ кипы книгъ и газетъ.
   Въ задней стѣнѣ широкая двустворчатая дверь; когда она открыта, въ нее видна передняя и въ ней окно съ бѣлыми занавѣсками, налѣво дверь въ кухню, а направо -- въ другія комнаты.

Карено сидитъ у письменнаго стола. Ему 50 лѣтъ, безъ бороды, почти сѣдые волосы, въ сѣрой поношенной парѣ.

   Карено. Вы говорите о будущемъ моей философіи? Но еще вопросъ, имѣетъ ли она это будущее?

Бондесенъ, 56-ти лѣтъ, плотный, одѣтъ съ пошлымъ фатовствомъ, сидитъ въ креслѣ.

   Бондесенъ. Но вы имѣете уже послѣдователей.
   Карено. Я старшина въ одномъ ферейнѣ, вотъ и все. Теперь принято думать, что философія -- это просто мышленіе; но я всегда считалъ, что философія -- это жизнь, теоретически отраженная въ мышленіи.
   Бондесенъ. Я совершенный оселъ въ этихъ вещахъ.
   Карено. Шагъ за шагомъ, ощупью подвигался я ко всѣмъ моимъ выводамъ. Я цѣлыхъ два года горѣлъ неугасимымъ огнемъ пытливой мысли. Пока мнѣ не пришлось прервать мои занятія.
   Бондесенъ. Когда сгорѣли ваши бумаги?
   Карено. Да, и когда я переживалъ великій кризисъ, все заодно. Тогда во мнѣ проснулись сомнѣнія. Уже цѣлыя десять лѣтъ ношу я ихъ. въ себѣ.
   Бондесенъ улыбается. Вы не легко принимаете это, Карено.
   Карено. Что вы хотите! Это муки творчества... Поэтому мнѣ и хотѣлось бы получить теперь стипендію на поѣздку. Вы ничего не слыхали объ этомъ, Бондесенъ?
   Бондесенъ. О стипендіи? Нѣтъ. Но по-моему вамъ не слѣдуетъ возлагать на это большихъ надеждъ.
   Карено. А все-таки, можетъ быть, я и получу ее. Вѣдь я ее заслужилъ.
   Бондесенъ. Безъ всякаго сомнѣнія.
   Карено. Уже десять лѣтъ я не дѣлалъ никакой оппозиціи. Я сидѣлъ и обдумывалъ свои книги. Я даже ничего не издавалъ и жилъ только уроками.
   Бондесенъ. Но вы еще не примирились съ профессоромъ Іервеномъ.
   Карено. Нѣтъ, это ни въ какомъ случаѣ. Но вѣдь у меня есть и заслуги, такъ сказать, научныя заслуги. Звонятъ. А, вотъ и посолъ.
   Бондесенъ. Мнѣ уйти?
   Карено. Напротивъ, я васъ попрошу остаться. Это одинъ изъ нашего общества. Онъ, вѣроятно, явился ко мнѣ съ предостереженіемъ, потому что на послѣднемъ собраніи я былъ недостаточно радикаленъ.
   Бондесенъ. Даже и вы недостаточно радикальны!
   Карено. Да, каково! Вамъ приходилось слышать что-нибудь подобное? Боже мой, не могу же я продолжать думать, какъ въ тридцать лѣтъ: съ тѣхъ поръ я хоть немного, но измѣнился.
   Бондесенъ. Да, со старостью приходитъ и мудрость.
   Карено. Ну, что касается этого, то пятьдесятъ лѣтъ еще не старость. Я никогда не буду старикомъ.
   Александра, молодая бѣлокурая дѣвушка, съ темными бровями входитъ слѣва; передаетъ Карено телеграмму. Вотъ телеграмма. Бросаетъ искоса взгляды на Бондесена, онъ тоже взглядываетъ на нее.
   Карено расписывается, отдаетъ назадъ квитанцію. Затѣмъ, распечатываетъ телеграмму и читаетъ; къ Александрѣ, которая собирается уйти. Подождите, Александра. Пишетъ нѣсколько словъ и вкладываетъ записку и телеграмму въ конвертъ. Отнесите это сейчасъ же къ фрэкенъ Ховиндъ. Вы вѣдь знаете, гдѣ она живетъ?
   Александра. Да, знаю. Уходитъ налѣво.
   Карено. А я думалъ, это Тарэ.
   Бондесенъ. Какъ вы сказали?
   Карено. Тарэ. Удивительный чудакъ. Мнѣ говорили, что ему почти нечѣмъ жить, но это его нисколько не безпокоитъ. Мнѣ въ жизни не приходилось видѣть такого безпечнаго человѣка. Улыбается. Это отлично, что вы здѣсь.
   Бондесенъ. Да что ему надо?
   Карено. Вѣроятно, сдѣлать мнѣ допросъ. На послѣднемъ собраніи "Горы" отъ меня потребовали высказать свой взглядъ на выборы. Отлично, я и сказалъ. Тогда Тарэ поднялся и заявилъ: "Господинъ Карено раньше держался другихъ взглядовъ".
   Бондесенъ. Да развѣ можно всегда держаться однихъ и тѣхъ же взглядовъ?
   Карено. Да, не правда ли? Вѣдь можно же измѣниться, хоть немного-то. Никто противъ этого ничего не можетъ. И все-таки можно думать вполнѣ порядочно.
   Бондесенъ. Именно поэтому, сказалъ бы я.
   Карено. Конечно, именно поэтому, разумѣется. Поднимается и ходитъ взадъ и впередъ. Увѣряю васъ, послѣднее время мнѣ такъ тяжело исполнять мои обязанности въ ферейнѣ. Всѣ они читали мою диссертацію, а Тарэ знаетъ ее почти наизусть. И вотъ онъ встаетъ и заявляетъ: "Это не согласно съ тѣмъ, что вы говорили раньше". И сжимаетъ кулаки.
   Бондесенъ смѣется. И сжимаетъ кулаки?
   Карено. Да, отъ бѣшенства. И на глазахъ его блестятъ слезы. А теперь я васъ спрошу: приходилось вамъ слышать что-либо равное по своему безумію тому, что я написалъ двадцать лѣтъ назадъ?
   Бондесенъ. Но почему же вы не выйдете изъ ферейна?
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ! Я хочу остаться молодымъ до самой смерти. Садится. Звонятъ. Вотъ онъ. Встаетъ. Простите, мнѣ придется самому отпереть.

Идетъ къ двери на заднемъ планѣ. Александра выходитъ изъ той же двери съ газетой.

   Карено. Какъ, вы еще не ушли?
   Александра. Нѣтъ; мнѣ было нѣкогда. Я послала посыльнаго.
   Карено беретъ газету. Хорошо, хорошо. Александра уходитъ. Посмотримъ, нѣтъ ли чего... Вы поняли эту исторію съ посыльнымъ?
   Бондесенъ. Она сказала, что ей было некогда.
   Карено. О, да это не одно. Она часто устраиваетъ такія вещи. Замѣчательная особа... Нѣтъ, очевидно еще ничего не рѣшено. Откладываетъ газету. Ну, если я не получу стипендіи, то вы какъ-нибудь пристройте меня къ политикѣ, а, Бондесенъ?
   Бондесенъ. Къ политикѣ? Хотите быть депутатомъ?
   Карено смѣется. Нѣтъ, нѣтъ, я пошутилъ.
   Бондесенъ. Выйти изъ ферейна и стать депутатомъ?
   Карено. И вырвать побѣду у профессора Іервена. Смѣется.
   Бондесенъ. Нѣтъ, это легче сказать, чѣмъ сдѣлать. Если мы и побѣдимъ, то выборы Іервена обезпечены.
   Карено. Я пошутилъ. Стипендія отъ меня не уйдетъ. Меня въ этомъ не разубѣить. Звонятъ. А наконецъ!
   Бондесенъ.Теперь-то ужъ это вашъ Тарезенъ?
   Карено. Тарэ, Тарэ. Нѣтъ, серьезно, вы съ нимъ не шутите.
   Бондесенъ. Напротивъ, я дрожу и трепсщу.

Тарэ, 29-ти лѣтъ, одѣтъ бѣдно, входитъ изъ двери на заднемъ планѣ; глубокій поклонъ.

   Карено протягиваетъ ему руку. Здравствуйте, Tapэ. Добро пожаловать. Ведетъ его впередъ.

Бондесенъ медленно поворачивается въ креслѣ и взглядываетъ на него.

   Тарэ останавливается посреди комнаты. Я хотѣлъ бы говорить съ вами наединѣ.
   Карено. Господа, вы не знакомы... Редакторъ Бондесенъ.
   Бондесенъ. Вы хотите, чтобы я ушелъ, господинъ Тарэ?
   Тарэ. Да; или вы или я:
   Бондесенъ. Хе! Отлично. Вы не желаете быть въ моемъ обществѣ?
   Тарэ. Совершенно вѣрно.
   Бондесенъ внимательно взглядываетъ на него. Но, но, потише, молодой человѣкъ!
   Тарэ къ Карено. Мнѣ нечего дѣлать съ этимъ человѣкомъ.
   Бондесенъ встаетъ. Въ такомъ случаѣ я могу уйти. Улыбается. Вы, по крайней мѣрѣ, позволите мнѣ выйти въ ту дверь, черезъ которую вы вошли? Протягиваетъ Карено руку. Тарэ пожимаетъ плечами.
   Бондесенъ надѣваетъ шляну и идетъ къ двери налѣво. Не допускаете даже и этого.
   Карено. Не сюда. Вы идете въ кухню.
   Бондесенъ. А что же мнѣ еще остается? Я зайду еще попозднѣе. До свиданья, Карено. Да, да, такъ вы выбрасываете прессу за бортъ, господинъ Тарэ! Уходитъ налѣво.
   Карено добродушно улыбается. Почему вы такъ суровы къ бѣдному редактору?
   Тарэ. Я отвѣчу на это однимъ словомъ: потому что онъ запятналъ свою жизнь измѣной, потому что онъ -- ренегатъ.
   Карено неподвижно смотритъ на него секунду. Садитесь, Тарэ. Садится.
   Тарэ садится. Вы получили мою записку?
   Карено. Да, конечно, благодарю васъ.
   Тарэ. Итакъ, я прихожу не по порученію ферейна. Но у насъ было засѣданіе.
   Карено. Безъ меня?
   Тарэ. Безъ васъ. Совѣщаніе. Ничего не имѣютъ противъ выбора новаго старшины.
   Карено встаетъ. Что вы говорите?
   Тарэ. Ничего не имѣютъ противъ. Поэтому я и пришелъ предупредить васъ.
   Карено. Меня хотятъ исключить изъ общества?
   Тарэ. Вы становитесь намъ чужимъ. Мы такого высокаго мнѣнія о васъ, а вы не идете за одно съ нами. Теперь вы даже знаетесь съ этимъ Бондесеномъ.
   Карено. Нѣтъ, знаете, это уже слишкомъ! Я не позволю, чтобы мнѣ предписывали, съ кѣмъ я долженъ быть знакомъ. Ходитъ взадъ и впередъ.
   Тарэ безпокойно. Прежде вы этого бы не сдѣлали. Въ молодости вы указали на дверь измѣннику Іервену.
   Карено. Въ молодости? Я такъ же молодъ, какъ и тогда, я такъ же молодъ, какъ и прежде. Я сталъ только болѣе зрѣлымъ. Я безпрерывно думаю и изучаю, я еще расту съ каждымъ днемъ. Ходитъ взадъ и впередъ.
   Тарэ. Мы отлично помнимъ, что вы въ свое время написали о ренегатахъ: они не только падаютъ сами, но влекутъ за собой другихъ и унижаютъ борьбу за жизнь; за это они должны быть побиты на смерть. Вы написали: побиты на смерть.
   Карено. Такъ чего же собственно требуетъ отъ меня ваше общество?
   Тарэ поднимается. Я уже сказалъ, что оно недовольно вами. Въ свое время вы утверждали, что знаніе для знанія не можетъ сдѣлать человѣка счастливѣе. А теперь вы вписываете въ бюджетъ основаніе нѣсколькихъ народныхъ школъ. Въ свое время вы требовали, чтобы для калѣкъ были устроены отдѣльные сады, а теперь они могутъ слоняться при полномъ солнечномъ освѣщеніи по всѣмъ общественнымъ гуляньямъ, какъ будто такъ и слѣдуетъ, и омрачать этимъ жизнь другимъ. Вы стояли въ прежнее время за войну, потому что не хотѣли свое ясное, какъ день, право отдавать въ руки третейскаго суда, а теперь вы сочувственно отзываетесь о мечтѣ всѣхъ бараньихъ головъ: о вѣчномъ мирѣ. Все это вы дѣлаете изъ чувства гуманности. А знаете ли вы, что это такое? Пуддингъ, сладкій пуддингъ. Останавливаясь. Простите!
   Карено. Продолжайте.
   Тарэ. Мнѣ хотѣлось только знать, можетъ быть мы невѣрно поняли вашъ взглядъ на выборы. На этотъ разъ мы дѣйствительно должны одержать величайшую побѣду; но мы васъ поняли такъ, что при извѣстныхъ условіяхъ вы пойдете на компромиссъ.
   Карено. Можетъ быть вы и правы, что я, какъ бы сказать, -- нѣсколько неясно высказалъ свой взглядъ на выборы. Вы заставили меня говорить, я былъ неподготовленъ.
   Тарэ горячо. Да, не правда ли! Мы ложно поняли васъ. Мы сейчасъ же должны были сообразить это. Но вы знаете, мы нѣсколько подозрительны. Измѣняетъ одинъ, другой, мы начинаемъ никому не довѣрять.
   Карено. Итакъ, я говорилъ нѣсколько неясно. Я хотѣлъ сказать, что нѣкоторыя обстоятельства могли меня принудить войти въ сношеніе съ противной партіей. Но...
   Тарэ. Ихъ нѣтъ. Такихъ обстоятельствъ нѣтъ. Нѣтъ, я тогда же подумалъ объ этомъ. Дѣлаетъ шагъ въ сторону. О, господинъ Карено, мы умоляемъ васъ не сдаваться. Вамъ уже за пятьдесятъ, и у васъ сѣдые волосы; и, несмотря на это, вы всегда стояли твердо. Вы создали великій примѣръ въ нашемъ городѣ.
   Карено возбужденно. Слава Богу, здоровье у меня было прекрасное, а мнѣ не мало пришлось перенести. Садитесь, Тарэ, и поговоримъ спокойно. Нѣтъ, нѣтъ, лжетъ тотъ, кто говоритъ, что я когда-либо собирался сдаться.
   Тарэ сѣлъ; благодарно. Я скажу объ этомъ сегодня вечеромъ. Я передамъ ваши слова. Это будетъ праздникъ для общества.
   Карено все болѣе и болѣе возбужденно. Я повторяю свой прежній взглядъ на ренегатовъ. Я говорю: ихъ слѣдуетъ убивать.
   Тарэ порывается, сжимаетъ кулаки. Ихъ слѣдуетъ убивать. Да. Клянусь Богомъ!
   Карено встаетъ. Потому что это не враги, а падшіе люди. Съ ними нельзя сражаться, ихъ можно только убивать. Застрѣлить ихъ изъ состраданія и жалости.
   Тарэ. Изъ состраданія.
   Карено. Нѣтъ, всему есть границы. Останавливается. Что же касается моего взгляда на выборы, то вы меня не поняли. Скажите вашимъ товарищамъ: не поняли. Я думаю о нихъ, какъ и прежде. Ходитъ взадъ и впередъ.
   Тарэ. На этотъ разъ мы ниспровергнемъ Іервена. Если бы, напротивъ, вы пошли теперь отдѣльно отъ насъ, за вами послѣдовала бы третья часть ферейна, и мы проиграли бы.
   Карено. Я не иду отдѣльно отъ васъ... Какъ странно, -- мнѣ кажется, словно въ васъ говоритъ мой собственный голосъ мой голосъ двадцать лѣтъ тому назадъ.
   Тарэ. Это естественно.. Мы всему научились отъ васъ. Чѣмъ были бы мы безъ вашей непоколебимости? Тѣмъ больнѣе слышать намъ, когда говорятъ: почему же и Карено не измѣнитъ своихъ убѣжденій? Онъ уже не молодъ.
   Карено. Отвѣчайте на такіе вопросы вопросомъ: зачѣмъ Карено долженъ поступать такъ, какъ многіе другіе? Онъ твердо стоялъ цѣлыя двадцать лѣтъ.
   Тарэ. Да, я скажу.
   Карено. Да, да. Такъ меня хотѣли смѣнить. Кого же хотѣли избрать старшиной?
   Тарэ. Не знаю. Вѣдь это же недоразумѣніе. Называли только одно имя.
   Карено. Такъ кого же называли?
   Тарэ. Зачѣмъ? -- изъ этого же ничего не выйдетъ. Ну, -- называли меня.
   Карено останавливается. Васъ?
   Тарэ. Все это было одно недоразумѣніе.
   Карено. И вы сами идете ко мнѣ и предупреждаете меня?
   Тарэ. Мы всѣ такъ высоко цѣнимъ васъ.

Пауза.

Карено. Знаете ли вы, Тарэ, что, имѣя мѣсто старшины, вы могли бы этимъ почти жить?

   Тарэ коротко. Я? Я и такъ живу.
   Карено. Ну, маленькая прибавка вамъ не повредила бы.
   Тарэ поднимается. Простите, господинъ Карено, но у меня дома есть и другое платье.
   Карено. Конечно, конечно. Я только хотѣлъ сказать...
   Тарэ. Я не думалъ, что вы меня заставите служить вамъ посмѣшищемъ, но я еще далеко не голодаю.
   Карено. Не сердитесь, дорогой другъ. Я не хотѣлъ васъ оскорбить. Мѣняя тонъ. Да, да такъ вы можете передать мой отвѣтъ обществу. Все остается попрежнему.
   Tape. Схватываетъ его руку. Благодарю!
   Карено. Да, чтобы ужъ совсѣмъ были спокойны, слушайте: вы знаете, я жду изъ университета стипендію и очень заинтересованъ получить ее. Редакторъ Бондесенъ приходитъ сообщать мнѣ, если слышитъ объ этомъ что-нибудь въ высшихъ кругахъ. Вотъ и все, зачѣмъ онъ сюда ходитъ.
   Тарэ. Понимаю, онъ наводитъ для васъ справки. Я все это передамъ... Завтра нѣкоторые изъ насъ опять придутъ къ вамъ; вы позволите?
   Карено вопросительно. Да? Пожалуйста!
   Тарэ. Благодарю васъ! Послѣднее время вы отказывались отъ этого. Но мы хотимъ опять торжественно привѣтствовать васъ, какъ въ прежнія времена.
   Карено. Ахъ, вы вотъ что хотите?
   Тарэ. Не отказывайтесь. Мы отнимемъ у васъ немного времени. Звонятъ.
   Карено. Если это доставляетъ вамъ удовольствіе -- пожалуйста.
   Тарэ. Благодарю! Протягиваетъ ему руку. Благодарю васъ за все, что вы сегодня сдѣлали и сказали. Низко кланяется.

Тарэ идетъ къ заднему плану. Отворивъ дверь, онъ отступаетъ въ сторону, чтобы дать дорогу входящей фрэкенъ Ховиндъ. Еще разъ кланяется, уходитъ.

   Фрэкенъ Ховиндъ, сѣдѣющая дама лѣтъ сорока, въ темномъ платьѣ со множествомъ лентъ и бантовъ, въ рукахъ письмо. Кто этотъ красивый молодой человѣкъ?
   Карено. Кандидатъ Тарэ. Развѣ вы его не встрѣчали?
   Фр. Ховиндъ. Какой красивый...Здравствуйте, Карено. Господи, я получила ваше письмо. Что еще случилось? Ваша жена все еще въ деревнѣ& Можетъ быть, она умерла?
   Карено улыбаясь. Такъ вы не распечатали письма?
   Фр. Ховиндъ даетъ ему письмо, бросается на стулъ. Нѣтъ, я не могла. Такъ не случилось ничего ужаснаго?
   Карено распечатываетъ письмо и взглядываетъ на телеграмму. Нѣтъ. Нѣтъ. Это отъ моей жены. Она пріѣдетъ завтра. И даже въ первый разъ вмѣстѣ съ Сарой.
   Фр. Ховиндъ. Фу, я бѣжала, какъ сумасшедшая; я такъ волновалась... Вы сказали -- вмѣстѣ въ Сарой.
   Карено коротко. Вы знаете, ея дочь... Она просятъ, чтобы вы пріѣхали на вокзалъ. И потомъ, не будете ли вы такъ добры, помочь ей въ покупкахъ? Я не все понялъ, она пишетъ о піанино, мебели, серебряной посудѣ и такъ далѣе.
   Фр. Ховиндъ вскакиваетъ. Такъ она получила наслѣдство!
   Карено. Да.
   Фр. Ховиндъ хлопаетъ въ ладоши. Не можетъ быть! Можете себѣ представить -- цѣлый мѣшокъ золота! Нѣтъ, вы, правда, не ошибаетесь? Беретъ у него изъ рукъ письмо и читаетъ. Господи Боже! Что это были за лѣса въ имѣніи ея отца!
   Карено. Да, въ нихъ недостатка не было.
   Фр. Ховиндъ. А теперь-то мы все желаемъ закупить! Да, теперь уже вы все это можете. Видите, какъ вы умно сдѣлали, что сняли весной такой большой домъ.
   Карено. Такъ хотѣла Элина.
   Фр. Ховиндъ. Да, да, она знала, она могла предполагать, что, когда продастся лѣсъ ея отца... Нѣтъ, это великолѣпно со стороны Элины, что она предлагаетъ мнѣ помочь ей въ покупкахъ. Такое несчастное созданіе, какъ я... Впрочемъ, у меня уже не такой плохой вкусъ, а?
   Карено. Конечно, нѣтъ, фрэкенъ Ховиндъ.
   Фр. Ховиндъ. Нѣтъ, право, нѣтъ. Когда мы были женихъ и невѣста, профессоръ Іервенъ спрашивалъ меня о каждомъ пустякѣ.
   Карено. Элина проситъ васъ выѣхать ее встрѣтить въ экипажѣ.
   Фр. Ховиндъ. Я возьму парный экипажъ. А вы не думаете, что надо нанять парный?
   Карено. Конечно, великолѣпно... Вы рѣшитесь вернуться одна домой?
   Фр. Ховиндъ, колеблясь. О, да. Я немного боюсь, но...
   Карено. Я васъ провожу. Беретъ шляпу.
   Фр. Ховиндъ. Очень благодарна; если бы вы меня довели только до экипажа. По вечерамъ мужчины, право, такъ пристаютъ къ намъ, дамамъ.

Стучатъ.

   Бондесенъ съ задняго плана. Еще разъ добрый вечеръ. А, здравствуйте, фрэкенъ Ховиндъ. Вы уходите, Карено?
   Карено. Да, ухожу. Какъ это вы вошли? Я не слыхалъ звонка.
   Бондесенъ. Ваша дѣвушка стояла у дверей.
   Фр. Ховиндъ. Я вамъ очень благодарна, Карено, но не стоитъ труда итти меня провожать.
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ.
   Бондесенъ. Мнѣ необходимо говорить съ вами.
   Карено. Я провожу фрэкенъ до перваго экипажа. Вы пойдете съ нами или подождете меня здѣсь?
   Бондесенъ. Хорошо, я подожду здѣсь.
   Карено. Я сейчасъ же вернусь. Почитайте пока что-нибудь. А propos. Беретъ рукопись въ обложкѣ въ золотой бумаги. Посмотрите, не пригодится ли вамъ что-нибудь отсюда для газеты.
   Фр. Ховиндъ. До свиданья, господинъ Бондесенъ.
   Бондесенъ. До свиданья, фрэкенъ.

Фр. Ховиндъ и Карено уходятъ черезъ дверь на заднемъ планѣ.

Бондосенъ садится съ рукописью. Вскорѣ затѣмъ онъ возбужденно идетъ къ лѣвой двери, звонитъ и снова садится на прежнее мѣсто.

   Александра входитъ, улыбаясь. Это вы? Почему же вы пришли не той дорогой?
   Бондесенъ. Я никогда больше не буду ходить той дорогой. Бросаетъ на столъ ключъ отъ входной двери. Вотъ ключъ. Послѣ паузы взглядываетъ на нее. Вы сказали, что вамъ некогда отнести письмо Карено. Я думалъ, что вы не хотите уходить изъ-за меня.
   Адекоандра. Да, такъ и было.
   Бондесенъ вскакиваетъ. Но васъ не было въ кухнѣ.
   Александра. Я на минуту вышла въ свою комнату.
   Бондесенъ. А въ вашей комнатѣ вы были не одна. Хе-хе, въ вашей двери слишкомъ большая замочная скважина. Другой разъ будьте осторожнѣе.
   Александра. Такъ вы пришли черезъ кухню?
   Бондесенъ указываетъ налѣво. Да, только черезъ ту дверь. Вы, конечно, думали, что я не рѣшусь на это? Вы думали, что вы въ безопасности? Съ жаромъ стучитъ о полъ ногой. Хе-хе, это удивительно, чортъ меня побери. Останавливается. Ну, что же вы не просите прощенья?
   Александра. Я не думала, что вы способны подсматривать въ замочную скважину.
   Бондесенъ. А я сдѣлалъ это. Грубо. Я сдѣлалъ это, слышите?
   Александра. Ну, конечно, слышу.
   Бондесенъ ходитъ взадъ и впередъ. Смотрите, пожалуйста, почтенный господинъ приходитъ и уходитъ, какъ у себя дома.
   Александра. Онъ помогъ мнѣ донести корзину; вотъ и все.
   Бондесенъ. А вы знаете, кто это былъ?
   Александра. Да; его зовутъ Карстенъ.
   Бондесенъ останавливается, про себя. Карстенъ, да; милый Карстенъ. Съ жаромъ. Это былъ профессоръ Карстенъ Іервенъ. Ну, что вы на это скажете? Ходитъ взадъ и впередъ.
   Длександра. Онъ профессоръ.
   Бондесенъ. Это замѣчательно! Это прямо великолѣпно! Я глядѣлъ ему прямо въ лицо. Останавливается. Такъ онъ просилъ васъ называть его просто Карстенъ? И вы, конечно, согласились.
   Александра. Нѣтъ, я не желаю выслушивать дальше эти мерзости.
   Бондесенъ. Ходить взадъ и впередъ. Я покажу ему, какъ вести себя такъ. Клянусь честью, я проучу его! Останавливается. Онъ помогъ вамъ донести до дому корзину?
   Александра. Да, и это было очень любезно съ его стороны.
   Бондесенъ. ходитъ взадъ и впередъ. Конечно, конечно!
   Александра. Вообще онъ не такой скучный брюзга, какъ вы.
   Бондесенъ. Въ слѣдующій разъ я дамъ нести корзину профессору Іервену.
   Александра смѣется. Вы?
   Бондесенъ. Вамъ это кажется такимъ смѣшнымъ?
   Александра серьезно. Вы ничего не должны имѣть противъ него. Серьезно!
   Бондесенъ. Вы защищаете его? Александра молчитъ. Бондесенъ ходитъ взадъ и впередъ. Гм... Въ такомъ случаѣ вполнѣ понятно, что вамъ некогда было снести письмо. Разъ вы принимаете такихъ гостей...
   Алекоандра. Я не понимаю, чего вы собственно хотите?
   Бондесенъ продолжаетъ стоять. Такъ вы не просите прощенія?
   Александра. Нѣтъ.
   Бондесенъ наклоняется впередъ. Вы не хотите?
   Александра. Нѣтъ, вѣдь вы же слышали.
   Бондесенъ выпрямляется, повелительно. Возьмите ключъ и ступайте. Показываетъ на ключъ и топаетъ ногой. Уберите его!
   Александра беретъ ключъ. Тсс!.. Развѣ не слышите, Карено пришелъ!

Уходитъ налѣво.

   Карено изъ двери на заднемъ планѣ. А, вы еще здѣсь. Прошу извинить меня. Вы долго меня ждали?
   Бондесенъ. Нѣтъ.
   Карено. Садитесь. Киваетъ на рукопись, которую держитъ Боннесенъ. А вы заглянули въ нее? Что скажете?
   Бондесенъ садится. Да... что же сказать?
   Карено. Вы не думаете, что вамъ это можетъ пригодиться?
   Бондесенъ, поворачиваясь. Такія вещи не легко сразу рѣшить. Вы знаете моихъ читателей.
   Карено. Да, и къ тому же я прибавляю, что у многихъ станутъ дыбомъ волосы, когда они увидятъ, что Иваръ Карено перешелъ къ старой философіи.
   Бондесенъ внимательно. Что?
   Карено. Потому что до сихъ поръ я публично не заявлялъ объ этомъ.
   Бондесенъ, поднимаясь. Въ такомъ случаѣ моя газета къ вашимъ услугамъ.
   Карено удивленно. Вы дѣйствительно думаете?
   Бондесенъ. Эти статьи имѣютъ слишкомъ большое значеніе, чтобы я выпустилъ ихъ изъ своихъ рукъ. Что же касается гонорара, то вы назначите его сами.
   Карено. Хорошо, хорошо.
   Бондесенъ. Нѣтъ, нѣтъ, такое выдающееся произведеніе заслуживаетъ большой цѣны.
   Карено. Вы думаете? Вы считаете его такимъ блестящимъ?
   Бондесенъ. Замѣчательная вещь. Поразительное выполненіе. Насколько я могу судить объ этихъ вещахъ.
   Карено. Я очень радъ; нѣтъ, право, я страшно радъ. Вы должны знать, я написалъ это уже давно и долго раздумывалъ, но никогда не могъ рѣшиться напечатать.
   Бондесенъ. Когда вы это написали?
   Карено. Ахъ, ужъ много лѣтъ тому назадъ. Вскорѣ послѣ того кризиса, о которомъ я вамъ говорилъ.
   Бондесенъ. Такъ въ васъ происходило сильное броженіе, пока вы рѣшились на это?
   Карено. Разумѣется. Мнѣ стало ясно, что истина находится ни наверху ни внизу, а какъ разъ посерединѣ. Очень большое броженіе, да, да.
   Бондесенъ. Такъ я возьму рукопись съ собой.
   Карено, подумавъ. Нѣтъ, погодите. Я долженъ ее еще разъ проглядѣть. Это очень серьезный шагъ. Поднимается, въ немъ происходитъ внутренняя борьба, ходитъ взадъ и впередъ. Но я не могу дольше терпѣть. Мои прежнія и настоящія вѣрованія не подходятъ больше одни къ другимъ.
   Бондесенъ. Хе-хе; я нахожу это вполнѣ понятнымъ.
   Карено. Сегодня я опять поколебался. Вы видѣли Тарэ. Онъ говорилъ о дняхъ моей юности, и на меня нахлынула теплая волна воспоминаній.
   Бондесенъ. На всѣхъ насъ по временамъ нападаетъ такая грусть. Если я выпью стакановъ семь грога, то готовъ хоть сейчасъ говорить рѣчь о Гамбеттѣ.
   Карено. Да, вы принимаете все это легко. И, Боже мой, какъ я вамъ за это завидую. Но я такъ усталъ отъ всей этой борьбы!
   Бондесенъ. Я хочу вамъ сдѣлать одно предложеніе и совершенно серьезно: вы должны выйти изъ ферейна "Гора" и заставить себя выбрать вмѣсто профессора Іервена.
   Карено останавливается и смотритъ на него. Вы говорите это совершенно серьезно?
   Бондесенъ. Совершенно серьезно. Я не понимаю, какъ вы можете возиться съ вашимъ ферейномъ, когда вы давно уже должны были выйти изъ него, не столько благодаря вашему возрасту и вашимъ взглядамъ, сколько благодаря вашимъ, такъ сказать, измѣнившимся воззрѣніямъ.
   Карено. Моему возрасту? Но я не старикъ. Въ хорошія минуты я такъ же молодъ душой, какъ и прежде.
   Бондесенъ пожимаетъ плечами. Какъ вы это принимаете?
   Карено. Да, я еще молодъ душой. Ходитъ взадъ и впередъ. Впрочемъ, я уже самъ подумалъ о томъ, чтобы выйти изъ общества. Мои взгляды стали опредѣленнѣе, чѣмъ когда я вступилъ въ него.
   Бондесенъ. По моему мнѣнію, вы должны это сдѣлать.
   Карено. Въ концѣ концовъ, мнѣ, конечно, придется выйти изъ общества, разъ я думаю иначе, чѣмъ прежде. Вы, можетъ быть, совершенно правы, что съ моей стороны недобросовѣстно еще держаться его.
   Бондесенъ. И тогда мы предложимъ васъ вмѣсто Іервена.
   Карено. Ну, это-то вы шутите.
   Бондесенъ. Нисколько. О профессорѣ Іервенѣ пришлось узнать такія вещи, которыя дѣлаютъ невозможной его кандидатуру.
   Карено внимательно; садится. Іервенъ не будетъ предложенъ на выборахъ?
   Бондесенъ. Нѣтъ. Будете предложены вы.
   Карено. Вамъ поручено сдѣлать мнѣ это предложеніе?
   Бондесенъ. Я сообщу объ этомъ завтра на собраніи. Я объясню, что профессоръ Іервенъ -- одинъ и имѣетъ грубыя, безнравственныя связи, вы же человѣкъ совершенію чистый и, какъ бывшій членъ "Горы", ведете за собой тридцать человѣкъ, имѣющихъ право голоса.
   Карено поднимается и ходитъ взадъ и впередъ. Я ничего не понимаю. У меня голова кружится. Я подалъ прошеніе о стипендіи на путешествіе.
   Бондесенъ. Подумайте до завтра. Берет шляпу. А пока я напишу въ газетѣ замѣтку, что вы выходите изъ ферейна "Гора".
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ, подождите объявлять объ этомъ.
   Бондесенъ строго. Разъ ваши взгляды измѣнились, такой человѣкъ, какъ вы, ни одного дня не можетъ принадлежать больше къ ферейну "Гора".
   Карено. Конечно, конечно. Въ принципѣ вы правы. Дайте мнѣ еще разъ обсудить это.
   Бондесенъ. Да, разумѣется, вамъ надо подумать. Я даю вамъ время до завтра. Протягиваетъ ему руку. Покойной ночи, Карено. Я завтра зайду. Идетъ къ двери на заднемъ планѣ.
   Карено вслѣдъ ему, съ внезапной надеждой. А можетъ быть, я получу завтра стипендію.
   Бондесенъ. Покойной ночи. Уходитъ.

Занавѣсъ.

   

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ

   Та же комната на слѣдующій день. Частью новая меблировка; новое кресло передъ письменнымъ столомъ. Садовая скамья вынесена, и на ея мѣсто поставлена качалка.

Карено сидить передъ письменнымъ столомъ и читаетъ газеты.

   Фру Карено 44-хъ лѣтъ, въ черномъ, входитъ справа. Въ рукахъ у нея новый халатъ и палка съ серебрянымъ набалдашникомъ. Любуется комнатой. Ну, здѣсь стало немного получше, Иваръ. А ты видѣлъ другія комнаты?
   Карено. Мнѣ было некогда посмотрѣть.
   Фру Карено. Я и Натали все еще убираемъ. Все новыя вещи. Когда все устроится, у насъ будетъ прямо чудесно.
   Карено. Я рѣшилъ выйти изъ общества "Гора".
   ФруКарено. Да что ты? Слава Богу! Ты совсѣмъ не подходилъ ко всѣмъ этимъ радикаламъ.
   Карено. Прежде я былъ ихъ единомышленникъ.
   Фру Еарено. Да, понимаю, но... Такъ ты правда рѣшилъ? Ну, за то ты получишь маленькій подарокъ. Протягиваетъ ему халатъ. Вотъ. Какъ тебѣ удобно будетъ въ немъ работать!
   Карено поднимается. Благодарю. Это ты мнѣ?
   Фру Карено. Да, надѣнь-ка его. А я сейчасъ вернусь. Уходитъ быстро направо.

Карено снимаетъ сюртукъ и надѣваетъ халатъ. Осматриваетъ себя.

   Голосъ фру Карено. Ты готовъ?
   Карено удивленъ. Готовъ? Почему? Отворяетъ дверь направо.
   Фру Карено входитъ. Я хотѣла спросить, ты переодѣлся?.. Великолѣпно сидитъ. Поворачиваетъ его въ разныя стороны. Онъ очень идетъ къ тебѣ, Иваръ... А вотъ и еще что-то. Вдругъ прячетъ палку. Нѣтъ, это ужъ Сара. Отворяетъ дверь направо и зоветъ: Сара. Сара, 10--11 лѣтъ, высокая для своихъ лѣтъ, входитъ.
   Фру Карено. Подай эту палку твоему отцу, Сара.
   Capа беретъ у нея палку и подаетъ Карено. Пожалуйста.
   Карено. И еще палка, -- и съ серебрянымъ набалдашникомъ. Благодарю тебя, дорогая! Разсматриваетъ палку. Даже и имя выгравировано.
   Сара. Твое имя? Дай посмотрѣть!
   Карено, не слыша ея. И гербъ тутъ же.
   Фрy Карено. Нѣтъ, какъ великолѣпно сидитъ на тебѣ халатъ! Надо позвать Натали. отворяетъ правую дверь и зоветъ: Натали!
   Фр. Ховиндъ откликается за сценой и входитъ. Что это? Ахъ, Господи! Такой же халатъ былъ у профессора Іервена, когда онъ былъ моимъ женихомъ. Поздравляю. Осматривается. Ну, теперь стало немного лучше, хотя еще многаго недостаетъ.
   Карено. Чего еще недостаетъ?
   Фр. Ховиндъ. Больше, чѣмъ вы думаете. По намъ нельзя терять время, Элина. Теперь надо подумать, гдѣ поставить піанино. Уходить направо.
   Фру Карено. Сейчасъ иду. Къ Карено. Поболтай съ Сарой, хорошо?
   Карено. Прости, Элина, но, къ сожалѣнію, у меня такъ строго разсчитано время... Перелистываетъ бумаги на столѣ, палку держитъ подъ мышкой.
   Фру Карено. Ты на нее и не взглянулъ. Къ Сарѣ, печально. Ступай въ кухню, милая Сара, и попроси Александру почистить тебѣ башмаки.
   Сара. Я сама могу ихъ вычистить. Уходитъ налѣво.
   Карено. Ты не должна просить меня объ этомъ, Элина. Ходитъ съ палкой взадъ и впередъ.
   Фру Карено. Во всякомъ случаѣ я не думала, что ты покажешь это ребенку.
   Карено. Когда мы согласились снова жить вмѣстѣ, у насъ было рѣшено не брать къ себѣ ребенка.
   Фру Карено. Да, но ты же знаешь, что она не можетъ оставаться въ деревнѣ, разъ отецъ умеръ и имѣнье продано.
   Карено. Пусть ребенокъ живетъ, гдѣ хочетъ, но не приставай ко мнѣ съ нимъ. Откровенно говоря, ты могла бы избавить меня отъ этого позора.

Звонятъ.

   Фру Карено въ другомъ тонѣ. Я такъ благодарна тебѣ, Иваръ, что ты выходишь изъ ферейна. Я такъ боялась Тарэ, когда онъ приходилъ.
   Карено невольно. Кажется, звонили?
   Фру Карено. Теперь у насъ будутъ бывать порядочные люди. Люди твоего положенія. Теперь мы, слава Богу, не бѣдняки.
   Карено. Не понимаю, почему я такъ плохо спалъ сегодня ночью. Я вчера ничего не позволилъ себѣ лишняго.
   Фру Карено. За это ты отлично выспишься послѣ обѣда въ этой качалкѣ.
   Карено. Благодарю. Я еще не такъ старъ.
   Александра входитъ изъ двери на заднемъ планѣ и подаетъ Карено письмо. Пожалуйста. Уходитъ налѣво.
   Карено распечатываетъ письмо и читаетъ. Вотъ это. Отгадай, отъ кого письмо.
   Фр. Ховиндъ въ дверяхъ направо- Когда же ты придешь, Элина? Я тебя жду.
   Карено, читая подпись. Отъ профессора Іервена.
   Фру Карено. Что?
   Фр. Ховиндъ входитъ. Профессоръ Іервенъ прислалъ вамъ письмо?
   Карено. Онъ проситъ меня не отказать ему въ нѣсколькихъ минутахъ разговора сегодня днемъ здѣсь, у меня.
   Фру Карено. Вотъ какъ! Вынимаетъ изъ кармана пудру и пудрится.
   Карено бросаетъ письмо на столъ, гордо. Разумѣется онъ явится, чтобы передать мнѣ стипендію.
   Фр. Ховиндъ беретъ у фру Карено зеркальце. Можешь себѣ представить, гдѣ у меня на лицѣ выросъ волосъ? Вырываетъ волосъ.
   Фру Карено. На подбородкѣ?
   Фр. Ховиндъ. Вообрази! Тонкій, какъ шелковинка. Отдаетъ зеркало.
   Карено. Разъ мы ждемъ такихъ гостей, то я долженъ поглядѣть, что вы такое тамъ устроили. Уходитъ направо.

Фру Карено хочетъ итти за нимъ.

   Фр. Ховиндъ удерживаетъ ее. Въ такомъ случаѣ ужъ ты извини меня, Элина. Мнѣ надо сбѣгать домой. Подумай только, кто придетъ: профессоръ Іервенъ. Беретъ его письмо. Все тотъ же почеркъ, гордый и твердый.
   Фру Карено. Такъ ты вернешься?
   Фр. Ховиндъ. Сейчасъ же. Я хочу немного переодѣться.
   Фру Карено. Но къ чему это?
   Фр. Ховиндъ. Ну, все-таки... Какъ ты думаешь, мнѣ просто ноклониться или сдѣлать книксенъ? Вѣдь передъ великими людьми можно дѣлать книксенъ. Смотри. Присѣдаетъ. Ну, что? Подумай, съ тѣхъ поръ какъ мы разошлись, я ни разу не говорила съ нимъ. Этому уже двадцать лѣтъ.
   Фру Карено. Онъ, вѣроятно, ужасно угрюмый?
   Фр- Ховиндъ. Угрюмый? Нѣтъ, нѣтъ. Это душа-человѣкъ. Знаешь, что онъ одинъ разъ сдѣлалъ со мной?
   Фру Карено шокирована. Нѣтъ, какъ же я могу это знать, дорогая.
   Фр- Ховиндъ. Онъ нарисовалъ мнѣ брови. Смѣется. Густыя брови. Серьезно. Знаешь, что я надѣну? Мою голубую шелковую душегрѣйку.
   Фру Карено. Почему именно ее?
   Фр. Ховиндъ. Такъ я хочу. Зачѣмъ же она меѣ, если я не надѣну ее даже сегодня.
   Карено справа. Да, теперь совсѣмъ не то.
   Фру Карено. Не правда ли?
   Карено. Я просто не узнаю нашего дома.
   Фр. Ховиндъ. Итакъ, до свиданья. Я должна сбѣгать на минутку домой, Карено. Уходитъ въ двустворчатую дверь.
   Карено. Наконецъ-то и Карстену Іервену пришлось склониться.
   Фру Карено. Хотѣла бы я знать, что ему собственно надо отъ тебя.
   Карено. О, объ этомъ не можетъ быть никакого вопроса. Онъ хочетъ первый сообщить мнѣ, что я получаю стипендію. На этотъ разъ имъ было невозможно обойти меня. Читаетъ опять письмо.
   Фру Карено. Ахъ, Господи, мнѣ еще надо тамъ кончить уборку. Уходить направо.
   Сара входитъ слѣва. Мама ушла?
   Карено бросаетъ письмо. Да... Послушай, Сара, я долженъ тебя поблагодарить за эту чудную палку?
   Сара. О, нѣтъ, маму. Я только должна была передать ее тебѣ.
   Карено. Ну, благодарю тебя, дружочекъ. Подходитъ къ ней. Какая ты ужъ большая, Сара.
   Сара. Да, я ужъ большая.
   Карено. Какъ выросла, какъ выросла!
   Сара. А ты мой отецъ?
   Карено. Гм... Что?
   Сара. Ты мой отецъ?
   Карено. Ты такъ выросла, что мнѣ, пожалуй, ужъ не поднять тебя.

Звонятъ.

   Сара. Звонятъ.
   Карено. Это, вѣроятно, гости.
   Сара. Отпереть?
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ. Это сдѣлаетъ Александра, Обнимаетъ ее. А тебѣ хочется отпереть, дѣвочка? Ты не изъ трусливыхъ, а?
   Capа качаетъ головой. нѣтъ.
   Карено. Да, такъ... Но тебѣ, вѣроятно, здѣсь въ городѣ многое кажется страннымъ?
   Сара. Да. Здѣсь много домовъ.
   Карено. Да, да.
   Сара. А удивительнѣе всего, что всѣ помнятъ свои дома.
   Карено. Ахъ, да. Ну, и ты этому скоро научишься. Треплетъ ее по щекѣ. Славная, милая Сара!

Бондесенъ входитъ черезъ двустворчатую дверь. Карено отталкиваетъ Сару.

   Бондесенъ. Здравствуйте, Карено. Я заглянулъ къ вамъ на минутку.
   Карено повелительно Сарѣ. Иди къ мамѣ! Сара ухоДитъ направо.
   Карено. Садитесь пожалуйста.
   Бондесенъ беретъ шляпу и садится. Благодарю васъ, я не надолго. Я спѣшу на собраніе, чтобы... Вы ужъ прочли газету?
   Карено. Конечно. Вы могли бы подождать съ вашей замѣтной.
   Бондесенъ. Собственно, почему же?
   Карено. Потому что я васъ просилъ объ этомъ.

Пауза.

   Бондесенъ. Вамъ эта замѣтка въ самомъ дѣлѣ непріятна?
   Карено. Что объ этомъ говорить. Можетъ быть, этотъ шагъ необходимъ. Но одно я знаю, двадцать лѣтъ тому назадъ я бы безвозвратно осудилъ себя за него.
   Бондесенъ. Двадцать лѣтъ тому назадъ, да.
   Карено. Гм... а развѣ теперь я сталъ умнѣе, чѣмъ тогда? Или не былъ я развѣ тогда гораздо умнѣе, чѣмъ теперь?
   Бондесенъ. А вы читали замѣтку объ Іервенѣ?
   Карено. Іервенъ будетъ сегодня у меня. Подаетъ Бондесену письмо Іервена.
   Бондесенъ. Да? Что ему отъ васъ надо?
   Карено. У него можетъ быть только одинъ поводъ.
   Бондесенъ. Какой же?
   Карено. Другого у него быть не можетъ... Какъ вы думаете, этотъ халатъ придаетъ болѣе старый видъ или нѣтъ?
   Бондесенъ бросаетъ равнодушно письмо на столъ Ахъ, нѣтъ. Правда, нельзя отрицать, что онъ придаетъ извѣстную солидность.
   Карено. А эта палка? Показываетъ палку.
   Бондесенъ. Можетъ быть. Я уже имѣю полномочія, о которыхъ вы меня вчера спрашивали. Въ главномъ засѣданіи всѣ со мной согласны.
   Карено нетерпѣливо бросаетъ палку на столъ. Не знаю, Бондесенъ, вы дѣйствуете съ такой поразительной быстротой. Я хочу все это сначала хорошенько обдумать. Начинаетъ ходить взадъ и впередъ.
   Бондесенъ. Если вы теперь отсрочите хоть на немного этотъ шагъ, -- все равно вамъ придется его сдѣлать. Возьмите меня, возьмите себя, если хотите; придя въ извѣстный возрастъ, всегда переходишь на сторону порядка. Мудрая природа разъ навсегда такъ постановила.
   Карено. Было время, когда я такъ не думалъ. И еще теперь я трижды подумаю объ этомъ.
   Бондесенъ. Вамъ представляется такой почетный случай: вы будете избраны на мѣсто Іервена. Справа входитъ фру Карено, Бондесенъ встаеть. Добрый день, сударыня. Добро пожаловать снова въ нашъ городъ. Пожимаетъ руку фру Карено. Вы долго пробыли въ отсутствіи?
   Фру Карено. Всего двѣ недѣли.
   Бондесенъ. А я въ это время стараюсь превратить Карено въ депутата.
   Фру Карено. Я слышала, что вы ему говорили объ этомъ.
   Бондесенъ. Но онъ такъ медлителенъ въ своихъ рѣшеніяхъ.
   Карено. Я уже около десяти лѣтъ сомнѣваюсь въ идеяхъ моей юности, но этихъ сомнѣній хватитъ еще на десять лѣтъ. А тогда мнѣ будетъ шестьдесятъ.
   Бондесенъ. Нѣтъ, вы именно теперь въ настоящемъ возрастѣ для честнаго образа мыслей. Вы будете избраны на мѣсто профессора Іервена, вы будете занимать должность, на которую васъ призвалъ Богъ и довѣріе гражданъ; а когда придетъ время, вы возвыситесь до члена королевскаго совѣта.
   Фру Карено. Государственнаго Совѣта?
   Карено. Я не думаю.
   Бондесенъ коротко. Вы должны помнить, что я въ такомъ возрастѣ, когда уже откровенно высказываютъ свои мнѣнія.
   Фру Карено, Правда, Иваръ, тебѣ не слѣдуетъ такъ говорить.
   Бондесенъ къ фру Карено. Повторяю еще разъ: путь Карено открытъ для него!
   Карено, продолжая стоять. Почему вы не обратитесь къ кому-нибудь другому?
   Бондесенъ. Потому что вы человѣкъ съ именемъ. Потому что вы теперь богаты, -- простите, что я касаюсь этого вопроса. И потому, что за вами пойдетъ тридцать человѣкъ.
   Карено. Богата моя жена, а не я.
   Фру Карено. Но, Иваръ, ты отлично знаешь, что это все равно.
   Бондесенъ. Само собой разумѣется. А человѣкъ, который хочетъ быть депутатомъ въ Норвегіи, долженъ имѣть въ карманѣ что-нибудь побольше юридическаго аттестата.
   Фру Карено. Дорогой Иваръ, будь такъ добръ и помоги носильщикамъ передвинуть нѣсколько тяжелыхъ вещей. Піанино должно стоять наискось въ углу. Карено уходить. Садитесь, прошу васъ. Бондесенъ садится. Фру Карено садится нѣсколько въ сторонѣ отъ него. Неужели дѣйствительно возможно, что Иваръ будетъ въ государственномъ совѣтѣ?
   Бондесенъ. Со временемъ, безъ всякаго сомнѣнія... Разрѣшите мнѣ одинъ вопросъ: я видѣлъ здѣсь прелестную дѣвочку, это ваша дочь?
   Фру Карено. Да. Это Сара.
   Бондесенъ. Увѣряю васъ, я былъ такъ тронутъ, когда увидѣлъ ее. И я рѣшилъ сдѣлать для вашего мужа все возможное, -- какъ ничтожный знакъ моей преданности.
   Фру Карено. Развѣ у профессора Іервена шансы не больше, чѣмъ у Ивара?
   Бондесенъ. У профессора Іервена нѣтъ больше никакихъ шансовъ. Онъ былъ уличенъ въ весьма предосудительномъ дѣлѣ.
   Фру Карено. Что?
   Бондесенъ. И что еще больше говоритъ противъ него: это произошло здѣсь, въ вашемъ домѣ.
   Фру Карено вскакиваетъ. Что вы говорите? Кто это знаетъ?
   Бондесенъ удивленно взглядываетъ на нее. Кто это знаетъ? Я знаю это.
   Фру Карено. Это неправда! Никогда!
   Бондесенъ. Мнѣ очень жаль огорчать васъ, но вы должны лучше смотрѣть за вашей дѣвушкой.
   Фру Карено. Ахъ, Александра! Садится. Нѣтъ, что вы говорите?
   Бондесенъ. Я самъ засталъ ихъ.
   Фру Карено. Александру и профессора Іервена?
   Бондесенъ. Да.
   Фру Карено всплескиваетъ руками. Ну да, развѣ я не говорила все время Ивару; въ домѣ нѣтъ никакого порядка. Подходитъ къ письменному столу и начинаетъ складывать бумаги. Я никогда не слыхала ничего подобнаго! Гдѣ же вы ихъ поймали? Садится.
   Бондесенъ. Тамъ. Днемъ; всюду мертвая тишина; ни одна душа не могла ничего заподозрить. Я вхожу. И что же вижу? Интимнѣйшій tête-à-tête.
   Фру Карено, Что же они дѣлали?
   Бондесенъ. Онъ... онъ цѣловалъ ее.
   Фру Карено вскакиваетъ. Вы сошли съ ума! Да, да, такъ я и говорила. Идетъ къ столу, быстро и возбужденно приводитъ въ порядокъ бумаги. И вы говорите, это было среди бѣлаго дня?
   Бондесенъ. Недурно, не правда ли?
   Фру Карено перестаетъ убирать. Я сейчасъ прогоню Александру.
   Бондесенъ. При другихъ обстоятельствахъ я бы самъ посовѣтовалъ вамъ это; но при настоящемъ положеніи дѣлъ -- нѣтъ. Это можетъ повредить карьерѣ Карено.
   Фру Карено. Нѣтъ, и подобныя вещи происходятъ въ такомъ домѣ, какъ нашъ!
   Бондесенъ. Совершенно вѣрно. Поэтому я ничего не сказалъ Карено. Вы это понимаете гораздо лучше.
   Фру Карено подозрительно. Я понимаю только то, что это можетъ намъ повредить. Снова убираетъ.
   Бондесенъ. Да, да, я это и хотѣлъ сказать. Вы лучше предвидите послѣдствія. Оставьте все, какъ есть, до дня ея срока; тогда не выйдетъ никакого скандала. Сквозь зубы. Но профессоръ Іервенъ увидитъ, какъ пройдутъ его выборы.
   Фру Карено. Невѣроятно, неслыханно!
   Бондесенъ. Я уже сдѣлалъ ему сегодня въ газетѣ тонкій намекъ въ видѣ маленькой случайной замѣтки,
   Фру Карено съ внезапнымъ подозрѣніемъ. Но скажите -- что вамъ понадобилось въ кухнѣ?
   Бондесенъ. Мнѣ? Гм... Что мнѣ... Это вамъ объяснитъ Карено. Здѣсь былъ одинъ молодчикъ, по имени Тарэ. Онъ не желалъ мнѣ позволить выйти въ ту дверь. Указываетъ на дверь на заднемъ планѣ. Такъ что пришлось отправиться черезъ кухню.
   Фру Карено. А, Тарэ опять былъ здѣсь со своей шайкой? Ну, отъ этихъ людей всего можно ждать. Садится. Скажите, вы не можете освободить Ивара отъ этого общества? Это совсѣмъ не подходящее для насъ знакомство.
   Бондесенъ. Я сдѣлаю это и сумѣю еще выше вознести вашего мужа. Ради Сары и ея матери.
   Фру Карено медленно отходитъ отъ него. Благодарю васъ.
   Бондесенъ. Сколько лѣтъ Сарѣ?
   Фру Карено. Лѣтъ десять-одиннадцать. Почему вы это спрашиваете?
   Бондесенъ поднимается одновременно съ ней. Не знаю, но когда она стояла передо мной, мнѣ казалось, что я ее зналъ, что я ее сразу узналъ. У меня что-то здѣсь шевельнулось. Кладетъ руку на грудь.
   Фру Карено твердо смотритъ на него. Сара -- дочь Ивара.
   Бондесенъ. Да. Гм... Конечно. Я очень радъ... Итакъ, рѣшено, онъ долженъ выйти изъ ферейна. Предоставьте это мнѣ.

Карено входитъ справа.

   Бондесенъ. Я какъ разъ говорилъ, что считаю дѣло уже рѣшеннымъ. Итакъ, я приготовлю статейку къ завтрашнему номеру газеты.
   Карено. Умѣрьте ваше безсовѣстное рвеніе, Бондесенъ. Я уже нѣсколько разъ повторилъ вамъ, что хочу сначала все это серьезно обсудить. Въ концѣ концовъ я не могу сдѣлать этого изъ-за Іервена.
   Фру Карено. Изъ-за такого негодяя!
   Бондесенъ. Послѣ того, что о немъ стало извѣстно, Іервенъ ни въ какомъ случаѣ не будетъ предложенъ на выборахъ.
   Карено къ женѣ. А что сдѣлалъ Іервенъ тебѣ?. Онъ давилъ меня цѣлыхъ двадцать лѣтъ, а теперь ему приходится уступить мнѣ дорогу. И вотъ сегодня онъ является ко мнѣ, чтобы оказать мнѣ вниманіе.
   Бондесенъ. Какое вниманіе?
   Карено. Іервена можетъ привести сюда только одно: желаніе поздравить меня со стипендіей.
   Бондесенъ улыбаотся и качаетъ головой. Вы ошибаетесь, Карено. Вы не получаете стипендіи.
   Карено. Что?
   Бондесенъ. Это рѣшилось вчера поздно вечеромъ. Ловкій парень вашъ Іервенъ!
   Карено, шатаясь, опускается на стулъ.
   Фру Карено. Слышишь? На твоемъ мѣстѣ я бы не приняла его. Во всякомъ случаѣ, ему не къ чему входить въ твою комнату.
   Карено. Да, такъ я не получилъ стипендіи...
   Фру Карено. Слава Богу, ты теперь въ ней не нуждаешься, Иваръ.
   Карено горько. Ты хочешь, чтобы я былъ твоимъ стипендіатомъ? Поднимается и быстро ходитъ взадъ и впередъ. Ха-ха, это забавно! Двадцать лѣтъ!
   Бондесенъ. Вамъ представляется прекрасный случай вознаградить себя. Іервенъ много лѣтъ стремился къ единственной цѣли и не могъ приблизиться къ ней.
   Карено. Я не знаю цѣли, которой не могъ бы достигнуть этотъ человѣкъ. Рѣшимости ему не занимать.
   Бондесенъ. Виноватъ, Іервенъ стремился къ этой цѣли, а достигнете ея, напротивъ, вы.
   Карено. Да о какой цѣли вы говорите?
   Бондесенъ. О портфелѣ министра народнаго просвѣщенія.
   Карено. Въ такомъ случаѣ, вы, можетъ быть, и правы. Потому что, видитъ Богъ, онъ совсѣмъ не человѣкъ науки. Останавливается у письменнаго стола. Что это такое?
   Фру Карено. Я немного прибрала на столѣ. Надо, чтобы у насъ было побольше порядка.
   Карено взглядываетъ на нее. Ахъ, знаешь, никогда не дѣлай этого, Элина. Кладетъ бумаги на прежнее мѣсто.
   Фру Карено. Что такое?
   Бондесенъ. Ну, дорогой Карено, я отправлюсь назадъ въ засѣданіе. Беретъ шляпу. Когда я вернусь, вы, вѣроятно, придете ужъ къ какому-нибудь рѣшенію. До свиданья. Прощайте, сударыня. Уходитъ.
   Фру Карено. Какъ ты говоришь со мной при постороннихъ. Я никогда не дотронусь до твоихъ бумагъ.
   Карено бросаетъ бумаги на столъ и начинаетъ ходить взадъ и впередъ. Дваддать лѣтъ! Нѣтъ, это безуміе, безуміе!
   Фру Карено. Я хотѣла бы еще тебя попросить
   Карено. О чемъ?
   Фру Карено. Тебѣ непріятно, Иваръ, чтобы Сара звала тебя отцомъ? Карено молчитъ. Она говоритъ, что спрашивала тебя два раза, но ты ей ничего не отвѣтилъ.
   Карено, продолжая стоять. Я доставлю тебѣ этимъ большое удовольствіе, Элина?
   Фру Карено. И ты еще спрашиваешь! Да иначе сдѣлать невозможно!
   Карено. Да, да, разъ мы живемъ въ такомъ блестящемъ домѣ и для насъ расцвѣтаетъ новая жизнь. Быстро ходитъ взадъ и впередъ.
   Фру Карено. Не правда ли! У насъ теперь все мѣняется. И я такъ рада, что ты это понимаешь.
   Карено. Да, дѣйствительно, я это понимаю.
   Фру Карено. Такъ я передамъ дѣвочкѣ твое позволеніе. А за это и я исполню твое желаніе и не буду ничего у тебя трогать. Мы поставимъ тебѣ сюда новую мебель. Да, а какъ ты находишь, если поставить еще большую книжную полку съ книгами?
   Карено, Хе-хе. Конечно, по стѣнамъ не хватаетъ книжныхъ полокъ. Да, это, такъ сказать, большой пробѣлъ въ моемъ приданомъ.
   Фру Карено. Но, дорогой, теперь ты можешь покупать все, что тебѣ захочется. Ты сталъ богатымъ человѣкомъ, Иваръ. Ты, кажется, все еще не можешь повѣрить этому.

Звонятъ.

   Карено. Нѣтъ, нѣтъ, я понемногу начинаю вѣрить этому.
   Фру Карено быстро отворяетъ дверь налѣво и зоветъ: Александра! Къ Карено. Надо ей сказать, чтобы она докладывала о тѣхъ, кто приходитъ. Какъ ты думаешь?
   Карено останавливается и удивленно смотритъ на нее. Да, да, разумѣется. Ходитъ взадъ и впередъ.

Александра входитъ слѣва.

   Фру Карено. Когда къ намъ будутъ приходить, спрашивайте сначала, о комъ вы должны доложить.
   Александра. Я должна сначала спрашивать, о комъ доложить?
   Фру Карено. Да, всегда...Теперь можете итти.

Александра, улыбаясь, уходитъ въ двустворчатую дверь.

   Карено. Это правильно. Она должна выучить обычаи, а потомъ къ чорту. Хе-хе.
   Фру Карено. Да, и какъ можно дальше... Какъ она вообще вела себя, пока меня не было?
   Карено. Александра? Нна...
   Фру Карено. Я думаю, мы ей откажемъ.
   Карено останавливается. Хорошо, отлично будетъ сдѣлано. Вонъ ее! Ходитъ взадъ и впередъ.
   Фру Карено. Да, а ты этого не думаешь?
   Карено. Ты не можешь дольше ужиться съ ней вмѣстѣ въ кухнѣ. Мы должны взять другую.
   Фру Карено. Почему ты такъ дрожишь?
   Карено. Я? Отчего же мнѣ дрожать? Развѣ я не счастливчикъ! Развѣ я не могу съ истинной гордостью смотрѣть на вечернюю зарю моей жизни, -- жизни, которая продлится, можетъ быть, еще много лѣтъ.
   Фру Карено. Ты такъ дрожишь!
   Александра изъ двери на заднемъ планѣ. Кандидатъ Тарэ и съ нимъ нѣсколько другихъ господъ. Улыбается.
   Карено быстро. Попросите ихъ войти.

Александра уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ.

   Фру Карено. Ты все-таки ихъ хочешь принять? Надѣюсь, это въ послѣдній разъ.
   Карено. Да, Элина, они ко мнѣ приходятъ въ послѣдній разъ.
   Фру Карено. Во всякомъ случаѣ, я не желаю тутъ присутствовать. Карено быстро сбрасываетъ халатъ. Нѣтъ, какъ это ты можешь переодѣваться при мнѣ?! Быстро уходитъ направо.

Тарэ, Хойбро и нѣкоторые другіе члены "Горы" входятъ черезъ дверь на заднемъ планѣ. Всѣ низко кланяются.

   Карено, бросая халатъ. Это старость. Беретъ со стола палку и бросаетъ ее изо всѣхъ силъ на полъ. Это костыли. Надѣваетъ сюртукъ. А вотъ это -- я.
   Тарэ. Мы не помѣшали?
   Карено стоитъ у письменнаго стола, дрожитъ отъ волненія. Добро пожаловать, господа! Взгляните на меня: вы видите передъ собой человѣка, который снова обрѣлъ себя. Я сдѣлаю все, о чемъ вы меня просите.
   Тарэ. Браво!
   Карено. Моя непоколебимость не сломлена, и моя сила въ полномъ расцвѣтѣ. Чего требуете вы отъ меня? Дорогіе друзья, я горю желаніемъ сразиться. Развѣ я старикъ?

Ропотъ среди мужчинъ.

   Карено. Подъ моимъ пепломъ тлѣетъ еще огонь. Меня заманиваютъ почестями и должностями -- меня, меня! Господа, вино не лимонадъ. Смѣхъ. Я просилъ о стипендіи -- я ее не получилъ.
   Нѣкоторые. О!
   Карено. Меня хотѣли переплавить и подо мной зажгли костеръ. Сколько времени горѣли дрова? Двадцать лѣтъ. Слетались вороны, сбѣгались собаки, тыкались мордами въ дымъ, чихали и убирались назадъ со слезящимися глазами. Господа, моя душа трещала по всѣмъ швамъ!
   Хойбро 52-хъ лѣтъ, блѣдный и запуганный, съ длинными, сѣрыми волосами и большой бородой. Но она не сдалась.
   Остальные. Нѣтъ!
   Карено, топая о полъ ногой. Нѣтъ.
   Всѣ. Браво! Браво!
   Карено возбужденный. Сегодня я тотъ же, какимъ былъ прежде. Я снова стою у Царскихъ вратъ -- и не вхожу въ нихъ. Беретъ со стола рукопись, обернутую въ золотую бумагу. Вотъ моя работа; мнѣ предлагали за нее деньги; она золотая внутри, какъ и снаружи. О чемъ написана эта работа? О всѣхъ прекрасныхъ вещахъ на свѣтѣ, о великолѣпномъ земномъ шарѣ и небесахъ, гдѣ обитаютъ звѣзды. Смѣхъ. За нее дадутъ деньги, цѣлую кучу банковыхъ билетовъ. Но я не печатаю ее. Такъ что же я сдѣлаю съ ней? Я сжигаю ее. Быстро мнетъ рукопись и бросаетъ ее по направленію къ печи съ силой. Я сжигаю ее.
   Всѣ. Браво! Браво!
   Карено. Земной шаръ! Я высоко цѣню землю, какъ твердое основаніе для моихъ положеній. А звѣзды! Ахъ, звѣзды -- слѣды отъ куриныхъ лапокъ, золотыя штучки, которыми Богъ разукрасилъ потолокъ, -- господа, не будемъ больше говорить о звѣздахъ. Вытираетъ потъ со лба. Шопотъ и смѣхъ. Вы перешоптываетесь? Я сказалъ слишкомъ много?
   Хойбро. Мы говоримъ не объ этомъ.
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ, я самъ чувствую, что говорю сегодня слишкомъ много. У меня такое ощущеніе, точно кто-то, предостерегая, ударяетъ меня по плечу... Скажите вы, Тарэ.
   Тарэ. Что же я могу сказать?
   Карено. Что-нибудь сильное, юношеское, что снова воспламенило бы меня, если я потускнѣю.
   Одинъ. Вы не нуждаетесь, чтобы васъ воспламеняли.
   Тарэ. Да, въ этомъ вы не нуждаетесь. Вы просили о маленькой, ничтожной стипендіи на путешествіе. Вы еще разъ дали случай нашему научному міру постучать къ вамъ въ двери и найти васъ дома, -- нашъ научный міръ не воспользовался этой минутой. Ну, и что же, учитель? Сжимаетъ кулаки. Вы протянули открытую руку, -- и отдергиваете ее назадъ, зажавъ кулакъ.
   Карено. Браво!
   Хойбро. Скажите что-нибудь о самомъ господинѣ Карено, Тарэ.
   Карено. Да, что-нибудь о томъ, что я написалъ еще въ юности.
   Тарэ. Если бы я только зналъ, что вамъ пріятно вспомнить въ эту минуту.
   Карено. Правда? Какъ это хорошо! Да, я знаю, это было сказано отъ души. Выберите сами, что хотите.
   Тарэ. Мнѣ вспоминается одно мѣсто изъ вашей статьи о четвертой заповѣди. "Чему вы хотите научить юность?" пишете вы. "Почитать старость. Почему? Это ученіе -- выдумка самой старости, сдѣлавшейся безсильной. Когда старость не можетъ стоять дольше во главѣ жизненной борьбы, -- отходитъ она въ сторону и скрывается? Нѣтъ, она разсаживается на высотахъ и приказываетъ юности оказывать ей почести и подчиненіе. И когда юноши подчиняются, старцы, какъ громадные скелеты птицъ, сидятъ на вершинахъ и радостно киваютъ покорнымъ. Слушайте, вы, юноши! Низвергайте старыхъ и занимайте ихъ мѣста. Вамъ принадлежитъ могущество и слава въ вѣчности".
   Карено. Это писалъ я?
   Тарэ. "Чѣмъ старцы выше васъ?" говорили вы. "Опытомъ. Во всей его жалкой, блеклой наготѣ опытомъ. Къ чему поможетъ опытъ вамъ, когда вы все-таки должны все познать сами, когда каждый долженъ лицомъ къ лицу столкнуться съ жизнью. Ахъ, никогда еще мой опытъ не оказывалъ тебѣ услуги, о которой ты толкуешь. Низвергайте старую ложь". Карено отираетъ лобъ. "Когда говоритъ старецъ, юноша долженъ молчать. Почему? Потому что такъ сказала старость. Итакъ, старость ведетъ спокойную, беззаботную жизнь на счетъ юности. Старыя сердца умерли для всего, кромѣ ненависти ко всему новому и юношескому. А въ истощенномъ мозгу хватаетъ силы только для одной мысли, для одной злой лжи; юность должна почитать беззубыхъ старцевъ. Въ то время какъ юность мучительно ежится и страдаетъ подъ игомъ этого циничнаго ученія, побѣдители радостно улыбаются своей изобрѣтательности и считаютъ, что міръ устроенъ превосходно".
   Карено. И это написалъ я?
   Тарэ. И дальше: "Человѣкъ становится психически и физически старикомъ, достигнувъ пятидесяти лѣтъ. Онъ дышитъ съ трудомъ, когда шнуруетъ башмаки, и долженъ отдыхать, написавъ книгу. Если у него есть имя, то онъ долженъ имѣть агентовъ, чтобы распространять его дальше. У него есть соучастники за границей, агенты въ Германіи, Англіи и Франціи; но особенно важенъ нѣмецкій агентъ. А самъ онъ воображаетъ, что еще молодъ. Чтобы не отстать отъ времени, онъ приноравливается къ юности и тайкомъ читаетъ ея книги. И это онъ дѣлаетъ не для того, чтобы въ душѣ порадоваться тому новому, что онъ встрѣтитъ, но единственно, чтобы научиться и позаимствовать -- слава и честь ему за: это! Если юноши найдутъ новый путь, старецъ начнетъ самъ себѣ нашоптывать на ухо: "и ты можешь итти этой дорогой". А если нѣмецкій агентъ -- человѣкъ, знающій свою обязанность, то онъ немедленно оповѣстить въ широко распространенныхъ газетахъ, что именно этотъ прекрасный старецъ первый -- прежде всѣхъ -- и нашелъ новый путь. И старецъ, имѣя за собой полсотни лѣтъ, будетъ себя чувствовать въ высшей степени прекрасно"...
   Карено прерываетъ его. Нѣтъ, я написалъ это слишкомъ опрометчиво. Почему вы цитируете именно это мѣсто? Что это значитъ? Это безумныя мысли. Съ тѣхъ поръ я сталъ зрѣлымъ человѣкомъ. Неужели я это дѣйствительно писалъ?
   Тарэ. Да, но двадцать лѣтъ тому назадъ.
   Карено. Какія глупости! Пятьдесятъ лѣтъ еще не старость. Я, вѣроятно, написалъ "шестьдесятъ"?
   Тарэ. Вы написали "пятьдесятъ". Заключеніе гласитъ такъ. Сжимая кулаки. "Зачѣмъ переносите ложь, вы, юноши? Почему не идете вы на улицу, не ищете человѣка пятидесяти лѣтъ и не говорите ему: "прочь съ дороги, старикъ! Мы моложе тебя. Твоя жизнь кончена, дай мѣсто нашей. Умирай съ Богомъ".
   Нѣкоторые. Браво! Браво!
   Карено. Теперь они гремятъ. О, замолчите... Нѣтъ, это было написано не подумавъ. Вытираетъ лобъ. Коротко и ясно: чего вы требуете отъ меня, господа? Вы вѣдь знаете, что мнѣ самому пятьдесятъ лѣтъ.
   Тарэ. Тѣмъ-то вы и велики, что вамъ пятьдесятъ лѣтъ и вы еще молоды.
   Карено. Да, я еще молодъ. Не правда ли, вы тоже такъ думаете? Но я созрѣлъ противъ прежняго.
   Хойбро. Итакъ, на выборахъ мы можемъ на васъ разсчитывать?
   Тарэ. Пст! Это само собой разумѣется! Къ Карено. Весьма возможно, что теперь вы стали опытнѣе, чѣмъ раньше; я не могу судить объ этомъ. Но во всякомъ случаѣ мы дорожимъ вами такимъ, какимъ вы были прежде. Вы не звучали за одно съ хоромъ глупцовъ, вы были драгоцѣннымъ диссонансомъ нашей страны.
   Карено. Да, такъ когда-то было. Въ Персіи есть поговорка: Я спрашиваю своего муленка: "Мой быстрый скакунъ, можешь ли ты перенести меня въ городъ?" И муленокъ встаетъ на дыбы и говоритъ: "Да". Черезъ двадцать лѣтъ я спрашиваю того же муленка: "Послушай, муленокъ, мой гнѣдой скакунъ, можешь ли ты перенести меня въ городъ?" И онъ падаетъ ницъ и хрипитъ: "Да".
   Хойбро. Что это значитъ?
   Карено. Это значитъ, любезный Хиіібро, что воля человѣка не свободна.
   Хойбро. Ахъ, такъ.
   Карено безпокойно. Развѣ раньше, когда я былъ молодъ, я не говорилъ этого?
   Тарэ. Вы учили: "Жизнь -- это свободный подарокъ творенію, которое черезъ это становится несвободнымъ".
   Карено облегченно. Ну да, это то же самое: "которое черезъ это становится несвободнымъ" Благодарю васъ, Тарэ. Мой теперешній взглядъ не противорѣчитъ прежнему.
   Хойбро. Надо ли это понимать такъ, что въ день выбора ваша воля будетъ несвободна?
   Тарэ вопросительно. Нѣтъ, вѣдь мы невѣрно поняли васъ?
   Карено. Вы все съ вашими вѣчными выборами, Хойбро. Горячо. Взгляните на мои сѣдые волосы, господа. Мнѣ уже пятьдесятъ лѣтъ. Неужели вы снова хотите изгнать меня?
   Тарэ. Почему же? Этого мы совсѣмъ не хотимъ.
   Карено. Если я исполню ваше желаніе, то вы меня больше не увидите. И меня пугаетъ не разлука съ отчизной, это мнѣ уже приходилось переживать, но, уходя отсюда, я оставлю здѣсь половину моей души.
   Хойбро. Мнѣ кажется, это сказано довольно ясно. Идетъ къ дверямъ на заднемъ планѣ.
   Карено. Вы не читали сегодня замѣтки въ газетѣ Бондесена?
   Нѣкоторые. Нѣтъ.
   Тарэ. Мы не читаемъ этой газеты.
   Карено. Но чего же вы собственно хотите отъ меня, друзья мои?
   Тарэ. Вы были такъ веселы и увѣрены, когда мы пришли къ вамъ сегодня.
   Карено про себя. Это была борьба.
   Хойбро. Вашимъ двоякимъ отношеніемъ къ выборамъ вы внесли смуту въ наше общество. Если вы выйдете изъ него, то все погибнетъ.
   Карено. Такъ вы для этого и пришли ко мнѣ?
   Хойбро. Мы ставимъ вамъ простой вопросъ, который рѣшаетъ все: вы раздѣляете наши взгляды или выходите изъ общества?
   Карено. А вы, Тарэ?
   Тарэ сжимаетъ кулаки, печально. Я обращаюсь къ вамъ съ тѣмъ же вопросомъ.
   Карено. Взгляните на мои сѣдые волосы.
   Хойбро. Я могу сказать съ такимъ же правомъ: взгляните на меня, Иваръ Карено. Я старше васъ. Пауза.
   Карено. Я вашъ. Въ волненіи садится.
   Тарэ ударяетъ рука объ руку, къ другимъ. А, что я вамъ говорилъ!
   Хойбро. Я позволю замѣтить, что слово это только слово.
   Карено. А я позволю замѣтить, чтобы меня оставили теперь въ покоѣ. Я плохо спалъ эту ночь.
   Тарэ подходитъ къ Карено и схватываетъ его за рукуБлагодарю васъ, учитель, благодарго за всѣхъ насъ. Мы собственно хотѣли пропѣть здѣсь нашу боевую пѣснь; но мы можемъ спѣть ее и въ саду, если вы ничего не имѣете противъ.
   Хойбро. Дверь можно оставить открытой, чтобы вы слышали?

Карено дѣлаетъ утвердитольный жестъ.

   Тарэ. Еще разъ благодарю, благодарю васъ. прощайте. Всѣ кланяются и уходятъ въ дверь на заднемъ планѣ, оставляя ее открытой. Пауза.
   Сара входитъ слѣва съ подносомъ; на немъ чай и печенье, Пожалуйста. Ставитъ подносъ.
   Карено, быстро поднимаясь. Кому это? Мнѣ? Нѣтъ, я долженъ уйти, Сара. Я долженъ уйти, я не могу здѣсь дольше оставаться.
   Сара. Конечно, это тебѣ. Это чай.
   Карено. Зачѣмъ мнѣ чай? Ты ошиблась; мнѣ теперь некогда. Начинаетъ собирать бумаги на письменномъ столѣ. Ты говоришь, принесла мнѣ чай?
   Сара. Да. Мама думала, что тебѣ хорошо теперь немного подкрѣпиться.
   Карено про себя. Предсмертное причастіе, да. Опускаетъ бумаги на столъ. Мама это сказала?
   Сара. Да.
   Карено подходитъ къ мой вплотную. А ты знаешь, почему она это сказала? Слышно, какъ мужской квартетъ поэтъ хоромъ.
   Сара. Они запѣли.
   Карено. Ну, конечно, ты этого не можешь знать.

Во время пѣнія Карено нѣсколько разъ топаетъ ногой и затѣмъ бросается въ кресло. Потомъ разомъ вскакиваетъ и указываетъ на рукопись въ обложкѣ изъ золотой бумаги, упавшую около печки. Когда Сара подаетъ ее ему, онъ садится, заботливо разглаживаетъ ее и кладетъ къ другимъ бумагамъ на письменномъ столѣ. Потомъ онъ показываетъ на палку, лежащую на полу. Сара подаетъ и ее.

   Фру Карено въ открытыхъ дверяхъ на заднемъ планѣ. Опять это пѣнье.
   Карено быстро. Такъ затвори дверь, если хочешь.
   Фpу Kарено. Да, дорогой Иваръ, а ее закрою. Она выходитъ и затворяетъ за собой дверь. Пѣнія больше не слышно.
   Карено. Не бойся, Сара. Это тебя не касается.
   Сара. Чай простынетъ.
   Карено. Ничего, пускай себѣ стынетъ. Да, видишь ли, мнѣ собственно слѣдовало бы пойти по своему пути; но мнѣ больше хочется остаться здѣсь.

Звонятъ.

   Сара. Позвонили.
   Карено. Видишь ли, здѣсь были господа, которые говорили, что я долженъ итти съ ними. И теперь я собственно не знаю, что я долженъ дѣлать.
   Сара. Хочешь, я спрошу маму?
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ, что ты выдумала! Я долженъ итти. Встаетъ и складываетъ бумаги. Вдругъ подходитъ къ Сарѣ и обнимаетъ ее. Ты хотѣла спросить маму? Спасибо, дружокъ. Бондесенъ входитъ изъ двери на заднемъ планѣ. Карено отталкиваетъ Сару.
   Бондесенъ, протягивая ему руку. Здравствуйте. Ваша дѣвушка съ каждымъ днемъ становится нахальнѣе. Она не хотѣла пускать меня безъ доклада.
   Карено къ Сарѣ повелительно. Такъ -- ну, а теперь ступай къ мамѣ! Сара уходитъ направо.
   Бондесенъ. Чей это ребенокъ, Карено?
   Kаpено. Мой, развѣ вы не замѣтили, какъ она похожа на мать?
   Бондесенъ. Гм... Да. Разумѣется. Садится. Да, знаете, вашъ дворъ полонъ пѣвцовъ!
   Карено. Они поютъ мнѣ серенаду.
   Бондесенъ. Я думалъ, они поютъ ее для вашей дѣвушки. Впрочемъ, у меня къ вамъ просьба. Вы должны мнѣ разрѣшить прислать къ вамъ портретиста.
   Карено. Зачѣмъ?
   Бондесенъ. Чтобы въ нашей газетѣ сейчасъ же появился вашъ портретъ, -- должна же публика узнать своего кандидата.
   Карено. Я не думаю, чтобы ваша публика считала во что-нибудь мой портретъ. Вѣдь я съ ней совсѣмъ не въ дружескихъ отношеніяхъ.
   Бондесенъ. Каждому важно видѣть вашъ портретъ, господинъ Карено. Какъ бы вы къ нему вы относились.
   Карено. Кончимъ эту пытку, Бондесенъ; вы видите, я собираю свои бумаги.
   Бондесенъ. Вы уходите?
   Карено. Да. Я долженъ итти. Видите, мнѣ принесли чай, -- соборованье, такъ сказать.
   Бондесенъ. Что здѣсь случилось?
   Карено. Я остаюсь въ обществѣ "Горы".

Фру Карено входитъ слѣва.

   Бондесенъ поднимается. Еще разъ, здравствуйте, сударыня! На этотъ разъ, надѣюсь, я задержу васъ недолго.
   Фру Карено. Надѣюсь, что да. Садитесь пожалуйста.
   Бондесенъ. Я ухожу. Вашъ мужъ непоколебимъ.
   Карено. Зачѣмъ ты прислала мнѣ этотъ чай, Элина? Ты думаешь, я настолько слабъ, что мнѣ надо подкрѣпиться чаемъ?
   Фру Карено. Господи, просто я думала, что ты съ удовольствіемъ выпьешь чашку чая, когда уйдутъ эти несносные люди.
   Карено. Развѣ ты не слышала, что я имъ отвѣтилъ, что я пойду вмѣстѣ съ ними?
   Фру Карено. Какъ же я могла слышать? Вѣдь я была въ кухнѣ.
   Карено. Да, такъ прости пожалуйста. Не понимаю, какъ могутъ такъ мѣняться люди! Прежде я не былъ подозрителенъ.
   Фру Карено. Ты заразился этимъ отъ своихъ друзей изъ ферейна. Въ этомъ я увѣрена.
   Карено. Не знаю. Впрочемъ, очень можетъ быть.
   Бондесенъ. Такъ зачѣмъ же, чортъ возьми, вы ведете съ ними дѣла? Напишите скорѣе заявленіе о выходѣ изъ общества, и я возьму его съ собой.
   Фру Карено. Сара сказала, что ты собираешь бумаги? Зачѣмъ?
   Карено. Я обѣщалъ это Тарэ.
   Бондесенъ протягиваетъ руку. Заявленіе о выходѣ изъ общества.
   Карено. Нѣтъ, я долженъ еще подумать. Это не рѣшается такъ быстро.
   Фру Карено. Я, право, не понимаю, чего ты еще думаешь?
   Карено. Чего я еще думаю? Какъ мнѣ остаться порядочнымъ человѣкомъ.
   Фру Карено, мѣняя тонъ. Тебѣ привезли нову. мебель. Можно ее вносить?
   Карено. Да; но тогда мнѣ не придется сегодня уйти отсюда. Подходитъ къ письменному столу и снова раскладываетъ рукописи и бумаги.
   Бондесенъ. Главное собраніе поручило мнѣ передать вамъ, что оно даетъ вамъ отсрочку до шести часовъ вечера. Къ этому времени вы должны сообщить свое рѣшеніе.
   Карено. До шести часовъ?
   Бондесенъ. Да. А затѣмъ будетъ уже поздно.
   Карено. Хорошо. Я принесу вамъ мой отвѣтъ до шести часовъ.
   Бондесенъ. Благодарю васъ. До свиданія. До свиданія, сударыня. Уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ.
   Карено. Заявленіе о выходѣ изъ общества, -- сказалъ онъ и даже руку протянулъ. Удивительно, какъ нѣкоторые люди все легко принимаютъ.
   Фру Карено. Не всѣ такъ непоколебимы, какъ ты.
   Карено взглядываетъ на нее. Такъ, ты понимаешь меня, Элина. Ты поддерживаешь меня больше, чѣмъ всѣ другіе. Ты и чай мнѣ прислала.
   Фру Карено. Но ты его не выпилъ.
   Карено. Такъ я его выпью, чтобы ты видѣла, какъ я тебѣ благодаренъ. Беретъ чашку.
   Фру Карено. А я велю пока вносить мебель. Уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ.
   

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.

Та же обстановка. Много новой мебели въ красной обивкѣ. Столы покрыты скатертями; стулья, диванъ, папки для газетъ, корзина для бумагъ. На стѣнахъ картины въ золотыхъ рамахъ. У печки курительный столикъ, на немъ ящикъ съ сигарами. Сзади письменнаго стола большая книжная полка, на ней столовые часы.

   Карено складываетъ книги и бумаги на книжную полку около письменнаго стола. Ты была совершенно права. Мнѣ не хватало этой полки.
   Фру Карено. Вотъ видишь.
   Карено. Я собственно не долженъ пользоваться ею. Я стою здѣсь и раскладываю свои вещи, -- а мнѣ слѣдовало бы забрать бумаги подъ мышку и убираться отсюда.
   Фру Карено. Да, что я хотѣла сказать... если ты хочешь переодѣваться, то торопись: профессоръ Іервенъ можетъ притти каждую минуту. Звонятъ. Вотъ и онъ. Быстро пудрится.
   Карено. Ну, я приму его такъ, какъ есть. Отходитъ и смотритъ на книжную полку. Мнѣ кажется, такъ будетъ хорошо. Это я положу сюда, а это туда. Отлично.
   Фр. Ховиндъ входитъ черезъ дверь на заднемъ планѣ, переодѣта въ свѣтлое. Ужъ онъ былъ?
   Фру Карено равнодушно. Что такое?
   Фр. Ховиндъ. Ну, профессоръ Іервенъ?
   Фру Карено. Нѣтъ. Во всякомъ случаѣ мы его еще не видали... Послушай, Иваръ, хорошо если бы ты сдѣлалъ то, о чемъ мы говорили.
   Фр. Ховиндъ. А что онъ долженъ сдѣлать?
   Карено. Я долженъ переодѣться. Сейчасъ иду. Снова разбираетъ бумаги.
   Фр. Карено. Боже мой, какая ты нарядная, Натали! Что же ты не раздѣнешься?
   Фр. Ховиндъ выходитъ.
   Карено. Если онъ придетъ, пока я еще не выйду, попроси подождать.
   Фру Карено. Да, пусть онъ немного подождетъ. Это ничего. Не король онъ.

Фр. Ховиндъ входитъ справа.

   Карено, любуясь комнатой. Теперь у меня дѣйствительно хорошо. Уходитъ направо.
   Фр. Ховиндъ. Мнѣ нравится, что Карено пошелъ принарядиться.
   Фру Карено. А какъ же иначе? Онъ долженъ итти съ Бондесеномъ на главное собраніе и говорить рѣчь избирателямъ. Пауза. Что ты смотришь такъ разочарованно?
   Фр. Ховиндъ. Я слышала разъ, какъ профессоръ Іервенъ говорилъ рѣчь со своего балкона.
   Фру Карено. Но ты еще, дорогая, никогда не слышала Ивара... Впрочемъ, мнѣ еще надо къ себѣ въ комнату.
   Фр. Ховиндъ. Такъ я должна его принять одна?
   Фру Карено. Профессора Іервена? Да меня, милочка, онъ нисколько не интересуетъ. Звонятъ. Вотъ онъ. Пудрится.
   Фр. Ховиндъ. Да, это онъ. Дай-ка и мнѣ. Беретъ пудреницу и пудрится. Такъ я сдѣлаю ему книксенъ. Отдаетъ пудреницу. Онъ тебя не интересуетъ? Нѣтъ, разумѣется, нѣтъ. Но, ты понимаешь, мы были помолвлены.
   Александра въ дверяхъ на заднемъ планѣ. Профессоръ Іервенъ.
   Фру Карено. Проси. Александра уходитъ.
   Фр. Ховиндъ. Боже мой, зачѣмъ она заставляетъ его ждать?
   Фру Карено. Я ей велѣлъ докладывать о всѣхъ, кто приходитъ. Кромѣ того, я думала, что тебѣ пріятнѣе остаться съ нимъ одной, поэтому я хотѣла уйти.
   Фр. Ховиндъ стремительно обнимаетъ ее. Да благословитъ тебя Богъ, Элина! Благодарю тебя. Да, иди; я замѣню тебя.
   Фру Карено у двери направо. Меня вѣдь онъ нисколько не интересуетъ. Обѣ дамы напряженно смотрятъ на дверь на заднемъ планѣ. Пауза.

Профессоръ Іервенъ. Сзади него видно улыбающееся лицо Александры, которая медленно затворяетъ дверь.

   Іервенъ, 48 лѣтъ, полный, спокойный, въ очкахъ, кланяется. Добрый день.
   Фр. Ховиндъ присѣдаетъ. Добрый день.
   Іервенъ. Я имѣю честь говорить съ Фру Карено.. Нѣтъ....
   Фр. Ховиндъ. Фру Карено сейчасъ придетъ. Садитесь пожалуйста, господинъ профессоръ.
   Іервенъ. Если не ошибаюсь, фрэкенъ Ховиндъ? Протягиваетъ руку.
   Фр. Ховиндъ въ восторгѣ. Вы узнали меня! Уже двадцать лѣтъ...
   Іервенъ садится и кладетъ шляпу и палку. Да, да, такъ вы здѣсь? Вы все еще дружны съ фру Карено?
   Фр. Ховиндъ садится. Да, хотя она и старше меня, гораздо старше меня, но...
   Іервенъ. Однимъ словомъ вы живете съ ними?
   Фр. Ховиндъ. Нѣтъ; я только иногда захожу къ нимъ. Карено какъ разъ покупали массу прекрасныхъ вещей; они теперь такъ разбогатѣли.
   Іервенъ. Да? Они разбогатѣли?
   Фр. Ховиндъ. Да, они получили огромное наслѣдство. Они просили меня помочь имъ при покупкахъ. Потому что фру Карено не обладаетъ большимъ вкусомъ, бѣдняжка.
   Іервенъ. А, да. Но гдѣ же Карено?
   Фр. Ховиндъ. Онъ сейчасъ выйдетъ... Нѣтъ, подумать только, что я говорила съ господиномъ профессоромъ въ послѣдній разъ двадцать лѣтъ тому назадъ.
   Іервенъ. Неужели уже двадцать лѣтъ? Это долгое время, но...
   Фр. Ховиндъ. Цѣлыхъ двадцать лѣтъ. Но я такъ часто видѣла господина профессора. Мы всѣ узнаемъ васъ, когда встрѣчаемъ на улицѣ.
   Іервенъ, улыбаясь. Да, да, я живу уже такъ Давно въ этомъ городѣ.
   Фр. Ховиндъ. У васъ все тѣ же голубые
   глаза, что и прежде. Я помню, какъ вы одинъ разъ нарисовали мнѣ брови.
   Іервенъ, улыбаясь. Неужели? Это было нехорошо съ моей стороны.
   Фр. Ховиндъ. Ахъ, напротивъ; это было ужасно весело. И вы еще звали меня Натали.
   Іервенъ. Да, я помню.
   Фр. Ховиндъ. Ахъ да, все это было. А потомъ вышло это недоразумѣніе.
   Іервенъ. Недоразумѣніе?
   Фр. Ховиндъ. Да, по крайней мѣрѣ съ моей стороны. Я васъ тогда не поняла. И вернула вамъ кольцо.
   Іервенъ, улыбаясъ. Ну, для васъ это, конечно, вышло къ лучшему.
   Фр. Ховиндъ. Не говорите такъ. Это знаетъ одинъ Богъ.
   Іервенъ. А что, Карено дома?
   Фр. Ховиндъ. Да, да. Онъ сейчасъ выйдетъ. Ужъ я вамъ скажу: онъ пошелъ къ себѣ, чтобы принарядиться для васъ.
   Іервенъ оглядывается. Мой старый другъ живетъ прямо роскошно.
   Фр. Ховиндъ. Ахъ, я знаю вашу гордую манеру закидывать назадъ голову.
   Іервенъ. Да, да, значитъ, родители фру Карено оставили имъ такъ много денегъ?
   Фр. Ховиндъ. Цѣлую кучу денегъ. Впрочемъ, я не знаю, что толку въ этомъ богатствѣ. Если кто счастливъ сердцемъ, такъ... У господина профессора еще нѣтъ кольца?
   Іервенъ, улыбаясь. Нѣтъ, я старый холостякъ, какъ вы должны знать.
   Фр. Ховиндъ подходитъ къ нему, хватаетъ его за руку. Позвольте мнѣ васъ поблагодарить!
   Іервенъ. За что вы меня благодарите, фрэкенъ Ховиндъ?
   Фр. Ховиндъ. За то, что вы здѣсь; за то, что вы пришли. Нѣтъ, не смѣйтесь надъ этимъ. Вы не можете себѣ представить, какъ это меня радуетъ. Стоитъ передъ нимъ.
   Іервенъ. Да, да. Поднимается, идетъ къ стѣнѣ и разглядываетъ картины. И здѣсь тоже произведенія искусства.
   Фр. Ховиндъ идетъ за нимъ. Не разсматривайте дальше. За все отвѣчаетъ мой вкусъ.
   Іервенъ. Прекрасно, великолѣпно! Садится, смотритъ на часы.
   Фр. Ховиндъ. Это все еще ваши старые часы? Хочетъ посмотрѣть.
   Іервенъ, пряча часы въ карманъ. Старые часы, да, конечно. Но мой старый другъ Карено заставляетъ себя долго ждать.
   Фр. Ховиндъ. Господинъ профессоръ, мнѣ хочется задать вамъ одинъ вопросъ, но я не знаю, смѣю ли я.
   Іервенъ. Пожалуйста.
   Фр. Ховиндъ. Я помню, что вы иногда зябли зимой. Есть у васъ что-нибудь шерстяное?
   Іервенъ. Что?
   Фр. Ховиндъ. Я хочу сказать: вы носите шерстяныя вещи?
   Іервенъ, понявъ. Ахъ, да! Да, я ношу шерстяное бѣлье.
   Фр. Ховиндъ. А я перемѣнила его на шелкъ, свѣтлоголубой шелкъ. Это гораздо лучше.
   Іервенъ. Да, да.
   Фр. Ховиндъ. Я часто думала о томъ, что вы носите. Совѣтую вамъ попробовать носить шелкъ.
   Іервенъ. Да, я попробую.
   Фр. Ховиндъ. Благодарю васъ. Потому что вы знаете, что самое важное на свѣтѣ -- это ваше здоровье, господинъ профессоръ.
   Іервенъ встаетъ. Не будете ли вы такъ любезны спросить Карено, можетъ ли онъ удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ разговора.
   Фр. Ховиндъ. Конечно. Я удивляюсь, какъ ему не стыдно. Карено входитъ справа, въ черномъ. Іервенъ кланяется. Вотъ Карено. Протягиваетъ Карено руку. До свиданья. Надѣюсь, мы теперь встрѣтимся не черезъ двадцать лѣтъ. Уходитъ направо.
   Іервенъ протягиваетъ Карено руку. Добрый день, Карено.
   Карено пожимаетъ ему руку. Добрый день. Указываетъ ему на стулъ, самъ садится къ письменному столу.
   Іервенъ садится. Прошло не мало дней съ тѣхъ поръ, какъ мы бесѣдовали съ тобой послѣдній разъ.
   Карено. Да, то-есть словесно.
   Іервенъ смѣется. Словесно, конечно. Ты совершенно правъ. Потому что печатно мнѣ приходилось иногда спорить съ тобой... Ну, да я это говорю безъ умысла. Карено не отвѣчаетъ. Я любовался твоей обстановкой, Карено. Я рѣдко встрѣчалъ такое сочетаніе комфорта, вкуса и уютности.
   Карено. Да, здѣсь прекрасно работается.
   Іервенъ. Да, да, мы оба достигли кое-чего въ жизни. Удивительно, какъ оглянешься назадъ. Было время, когда мы ничего изъ себя не представляли и не могли такъ жить.
   Карено смотритъ на столовые часы. Ты писалъ, что хочешь о чемъ-то поговорить со мной.
   Іервенъ. Да, ты занятъ?
   Карено. Не то, что очень, но все-таки. У меня есть еще одно важное дѣло до шести часовъ.
   Іервенъ. Я не долго задержу тебя. Мнѣ собственно слѣдовало бы быть на собраніи избирателей, но я вырвался на нѣсколько минутъ. Гм... Перейдемъ къ дѣлу: ты, вѣроятно, читалъ, что пишетъ сегодня Бондесенъ?
   Карено. Да, я читалъ эту газету.
   Іервенъ. Разумѣется, и его замѣтку обо мнѣ? Онъ намеками передаетъ слухи, которые ходятъ обо мнѣ.
   Карено. Ну, на это не стоитъ обращать вниманія.
   Іервенъ. И тутъ же газета сообщаетъ, что ты намѣренъ въ виду предстоящихъ выборовъ выйти изъ своего ферейна.
   Карено. Бондесенъ можетъ дать тебѣ объ этомъ болѣе точныя свѣдѣнія.
   Іервенъ. Само собой разумѣется, что я больше не разговариваю съ Бондесеномъ. Я предпочитаю обратиться къ честному человѣку, къ своему коллегѣ. Ты и я противопоставлены, такъ сказать, другъ другу. Наши имена упоминаются въ такой тѣсной связи, что подъ этимъ должно что-то скрываться.
   Карено. Я ничего не знаю о слухахъ насчетъ тебя.
   Іервенъ. Но я-то знаю. Безсмысленнѣе всего то, что отвѣтъ, который я послалъ въ другія газеты, можетъ появиться только завтра. В что еще можетъ произойти сегодня. Если наше засѣданіе закроется черезъ часъ, кандидатъ будетъ уже выбранъ.
   Карено. Что же ты собственно хочешь отъ меня?
   Іервенъ. Я хочу получить отъ тебя заявленіе, что ты не выставляешь своей кандидатуры... Ты смѣешься?
   Карено. А тебѣ очень бы хотѣлось получить это заявленіе, Іервенъ?
   Іервенъ. Ну, конечно. А когда я прочту его на засѣданіи, ни тебѣ ни мнѣ не придется больше возиться съ этимъ дѣломъ.
   Карено. И тебѣ не приходитъ въ голову, что я могу тебѣ въ этомъ отказать?
   Іервенъ. Врядъ ли ты сдѣлаешь это. Я всегда считалъ, что ты не любишь себя ставить въ смѣшное положеніе.
   Карено. Ты понялъ, что ничего не добьешься этимъ тономъ и стараешься попытаться въ другомъ.
   Іервенъ. Прости, но я скажу прямо: ты не созданъ быть политикомъ, Иваръ Карено.
   Карено. Прости и ты, если я скажу прямо. Позволь тебѣ напомнить, что я уже разъ принуждемъ былъ указать тебѣ на дверь, Карстенъ Іервенъ. Встаетъ и начинаетъ ходить взадъ и впередъ.
   Іервенъ. Сегодня я и самъ уйду. Встаетъ. Позволь мнѣ только выяснить тебѣ истинное положеніе вещей. Бондесену подчиняется не вся наша партія. У меня есть свои единомышленники.
   Карено. Я не завидую тебѣ за нихъ.
   Іервенъ. Возможно. Но вопросъ въ томъ, не напрасно ли ты выставляешь свою кандидатуру на этихъ выборахъ.
   Карено. Это покажутъ обстоятельства.
   Іервенъ. Понятно. Но послѣ выборовъ ты останешься опозореннымъ и забытымъ. Ты вѣдь знаешь, что я не уступлю безъ борьбы.
   Карено. Я знаю еще больше, я знаю, что ты не дашь побѣдить себя, не отомстивъ потомъ за это, -- таково твое право.
   Іервенъ. Что касается этого, то ты самъ всегда защищалъ въ своихъ статьяхъ право мести и указывалъ на месть, какъ на поэтическую силу въ упадкѣ.
   Карено. Я не имѣю ни малѣйшаго желанія обсуждать съ тобой мои юношескія произведенія. Мои взгляды нѣсколько измѣнились съ того времени.
   Іервенъ. О, съ этимъ я отъ души могу тебя поздравить. Наконецъ-то ты пришелъ къ этому, Карено. Къ чему сводится разница между моимъ переходомъ, когда я былъ молодъ, и теперь твоимъ? Къ нѣсколькимъ годамъ. Вопросъ времени. А тогда ты не находилъ слова достаточно сильнаго, чтобы осудить меня.
   Карено. Разница та, что ты сдался краснощекимъ и не пытался бороться, а мои волосы посѣдѣли въ бою, который длился двадцать лѣтъ.
   Іервенъ. Слѣдовательно, вопросъ о болѣе или менѣе быстро работающемъ умѣ.
   Карено. Скажемъ просто -- вопросъ объ умѣ.
   Іервенъ. Хорошо; не будемъ объ этомъ спорить. Вообще я нахожу съ твоей стороны не особенно вѣжливымъ принимать такъ стараго друга.
   Карено пристально смотритъ на него. Я удивляюсь твоей наглости.
   Іервенъ. Ахъ, вѣчно ты говоришь этими громкими словами! Я знаю только одно, что тебѣ не за что быть мнѣ благодарнымъ.
   Карено. Нѣтъ, какъ же; а за стипендію, напримѣръ, -- это твое послѣднее благодѣяніе.
   Іервенъ. Я не раздаю никакихъ стипендій. Я только могъ прямо и откровенно высказаться противъ тебя.
   Карено. А на какомъ основаніи?
   Іервенъ. Боже мой, да зачѣмъ тебѣ стипендія, скажи пожалуйста? Бросая взглядъ на комнату. Не похоже, чтобы ты въ ней нуждался. Мы отказали тебѣ, потому что знали, что ты разбогатѣлъ.
   Карено. Ты лжешь! Ты не зналъ ничего до этой минуты.
   Іервенъ. Я не могу разговаривать въ такомъ тонѣ. Беретъ шляпу и палку. Впрочемъ, я вполнѣ убѣжденъ, что ты будешь признанъ и отличенъ; но это случится въ другомъ отношеніи.
   Карено. Съ какихъ это поръ ты сталъ такъ думать.
   Іервенъ. Съ тѣхъ поръ, какъ ты это заслужилъ. Съ тѣхъ поръ, какъ ты прекратилъ нападки на все для насъ святое.
   Александра входитъ слѣва, смотритъ на Іервена. Васъ желаетъ видѣть художникъ.
   Карено. Попросите его войти. Александра медленно уходитъ налѣво.
   Іервенъ. Отлично, я ухожу. Гм... Еще одно: какъ ты думаешь, что будетъ съ твоимъ ферейномъ, когда ты выйдешь изъ него?
   Карено останавливается, въ бѣшенствѣ. Что тебѣ за дѣло до этого?
   Іервенъ. Какъ человѣкъ честный, ты имѣешь извѣстную отвѣтственность передъ людьми, которыхъ ты бросаешь. Ты говоришь, что это меня не касается. Другое, напротивъ, касается меня въ высшей степени, а именно: судьба моей партіей. А теперь я обращаюсь къ твоему здравому разсудку. Ты врываешься, разбиваешь избирателей, и мы проигрываемъ. Что ты на это скажешь?
   Карено. Да -- мы все уже переговорили по этому вопросу. Дѣлаетъ нѣсколько шаговъ и смотритъ на стѣнные часы. Впрочемъ, я поражаюсь на тебя.
   Іервенъ. Я защищаю свое дѣло и поэтому сношу твое непріязненное отношеніе. Все для моего дѣла! Развѣ твое сердце не обольется кровью, если придетъ другой и разобьетъ твою партію?
   Карено, указывая на дверь на заднемъ планѣ. Твое чувство не подсказываетъ тебѣ, что пора уходить?
   Іервенъ съ чувствомъ и достоинствомъ. Во второй разъ! Какъ ты легко оскорбляешь своихъ друзей! Еще въ ранней юности ты заклеймилъ меня словомъ "измѣнникъ". Ты оторвалъ отъ меня мою невѣсту и заставилъ меня въ одиночествѣ доживать мои дни. Что тебѣ до этого? Я никогда не жаловался и не слыхалъ отъ нея жалобъ. Но мы оба тяжело пережили это. Только сегодня встрѣтилъ я ее здѣсь послѣ двадцати лѣтъ. Обращаешь ты вниманіе на другихъ людей? Я этого не вижу. Я прошу тебя, ради тебя самого, не покидать своего ферейна на время выборовъ; я прошу тебя именемъ моей партіи отказаться отъ мысли разбить насъ; въ отвѣтъ ты указываешь мнѣ дверь.

Фіумъ, 26-ти лѣтъ, одѣтъ бѣдно, входитъ въ дверь на заднемъ планѣ; кланяется. Карено широко раскрытыми глазами пристально смотритъ на Іервена; идетъ затѣмъ къ лѣвой двери и звонитъ.

   Карено вопросительно къ Фіуму. Здравствуйте!
   Фіумъ. Меня прислалъ редакторъ Бондесенъ нарисовать вашъ портретъ.
   Карено. Да. Отлично. Прошу васъ сѣсть.

Фіумъ садится.

   Іервенъ. Такъ вотъ что! На склонѣ лѣтъ, на закатѣ жизни ты идешь рука объ руку съ редакторомъ Бондесеномъ!

Александра входитъ слѣва.

   Карено, указывая на Іервена. Укажите господину дверь.
   Александра, улыбаясь. Эту или?..
   Іервенъ идетъ къ двери на заднемъ планѣ. Въ послѣдній разъ...
   Карено дѣлаетъ къ нему нѣсколько быстрыхъ шаговъ. Разумѣется, въ послѣдній разъ.

Іервенъ распахиваетъ дверь и выходитъ. Въ передней видны фру Карено и фр. Ховиндъ. Александра проскальзываетъ въ лѣвую дверь.

   Карено кричитъ въ дверь. Элина!
   Фру Карено. Да?
   Карено. Если ужъ ты тамъ, то запри дверь за этимъ человѣкомъ. Затворяетъ дверь, обращается къ Фіуму. Видѣли вы подобнаго безумца?
   Фіумъ. Это былъ, если не ошибаюсь, профессоръ Іервенъ.
   Карено. Да. Онъ... Прямо удивительно, до чего человѣкъ... Вы хотите нарисовать мой портретъ?
   Фіумъ. Да.
   Карено, взглядывая на столовые часы. Такъ начинайте. У меня немного времени. Мнѣ сидѣть или стоять?
   Фіумъ. Какъ желаете.
   Карено. Такъ я сяду. Садится къ письменному столу. Сколько вамъ понадобится времени?
   Фіумъ, рисуя. Самые пустяки. Я рисую нѣсколькими штрихами.
   Карено. Вы еще совсѣмъ молодой человѣкъ, но я знаю ваше имя.
   Фіумъ. Я знаю, вы знаете всю молодежь, господинъ Карено.
   Карено. Да, да. Юность была и осталась мнѣ близка. Такъ вы знали это?
   Фiумъ. Я слышалъ это о васъ съ самаго дѣтства.
   Карено взволнованно. Юность, то, что дѣйствительно называется юностью, я всегда любилъ. Горячія сердца, пылкія головы и современное искусство.
   Фіумъ. Современное искусство, да.
   Карено. Только не пачкотня ради милыхъ денегъ... Скажите, что онъ собственно говорилъ? Вы слышали, что онъ сказалъ?
   Фіумъ. Профессоръ? Онъ говорилъ о вашихъ старыхъ годахъ и что наступилъ вечеръ вашей жизни.
   Карено встаетъ. Да. Что можно отвѣтить на это? Приходилось вамъ слышать обо мнѣ, какъ о старикѣ?
   Фіумъ улыбается. Ну, вы ему зато кратко, но выразительно указали путь домой.
   Карено ходитъ взадъ и впередъ. Человѣкъ становится старикомъ въ тотъ день, когда онъ засыпаетъ за столомъ. Въ тотъ день, когда онъ надѣваетъ халатъ. Развѣ это похоже на меня?
   Фіумъ. Я не могу хорошо рисовать, если вы...
   Карено. Виноватъ. Садится на прежнее мѣсто. Человѣкъ становится старикомъ въ тотъ день, когда онъ не можетъ развиваться дальше, когда онъ не способенъ больше мѣняться. Тогда человѣкъ становится старикомъ... Вы современный художникъ; публика знаетъ васъ?
   Фіумъ, рисуя. Къ сожалѣнію, мало. Я только что былъ на собраніи правой и нарисовалъ нѣсколько головъ; но ни одинъ не остался доволенъ своимъ портретомъ. То же и съ моей картиной; никто не хочетъ купить ее.
   Карено. Да? А это современная живопись? Молодое искусство?
   Фіумъ. Да, иначе я бы ее давно уже продалъ.
   Карено. Такъ эти господа не желаютъ поддерживать юношество. Это пейзажъ?
   Фіумъ. Да, отчасти. Молодая женщина лежитъ на спинѣ на травѣ.
   Карено. Принесите мнѣ картину. Я ее покупаю.
   Фіумъ. Тысяча благодарностей.
   Карено. Будьте спокойны; я покупаю картину.
   Фіумъ. Я считаю для себя за особую честь, что именно вы покупаете ее.
   Карено. Я поговорю съ женой, чтобы она приготовила деньги, когда вы пріѣдете въ слѣдующій разъ. Картина большая?
   Фіумъ. Да, довольно большая.
   Карено. Простите, что я касаюсь этого вопроса, -- ну, скажемъ, тысяча кронъ...
   Фіумъ. На выставкѣ я назначилъ за нее восемьсотъ. Я буду вамъ вѣчно признателенъ и за восемьсотъ.
   Карено. Скажемъ, тысяча. Я думаю, у меня найдется столько дома. Искусство и наука повсюду.

Звонятъ.

   Карено. Могу я вамъ предложить стаканъ вина?
   Фіумъ. Благодарю васъ, я не пью вина. Улыбаясь. Я долженъ былъ въ чемъ-нибудь ограничить себя и выбралъ для этого спиртные напитки.
   Карено. Вы женаты?
   Фіумъ. Да, конечно. Шестеро дѣтей. Улыбаясь. Да, съ этого всегда начинаешь.
   Карено смѣется. Съ дѣтей, да.
   Фіумъ. Я хотѣлъ сказать -- съ женитьбы.
   Карено. Ха-ха-ха. Такъ говорите прямо, что думаете. Съ вами, художниками, болтать одно удовольствіе. У васъ всегда есть въ запасѣ нѣсколько двусмысленныхъ шутокъ. Повѣрите, раньше я не обращалъ на это вниманія. Вотъ что значитъ пятьдесятъ лѣтъ.
   Фіумъ. На сѣверѣ мы мало думаемъ объ этомъ. Поэтому мы такъ скоро и старимся.
   Карено. Но взгляните на меня. Теперь пришло и мое время. Если бы вы только знали, что мнѣ снится по ночамъ. Да, да, -- что проникаетъ меня всего.
   Александра изъ лѣвой двери съ визитной карточкой въ рукахъ. Васъ спрашиваютъ.
   Карено беретъ карточку и встаетъ. Министръ? Самъ лично?
   Александра. Да, тамъ стоитъ какой-то господинъ.
   Карено. Попросите его войти.

Александра уходитъ налѣво.

   Фіумъ. Вы желаете, чтобы я удалился на это время?
   Карено неувѣренно. Чтобы вы ушли? Твердо. Нѣтъ, ни въ какомъ случаѣ. Садится. Я не указываю юности на двери, когда приходитъ государственный совѣтникъ.
   Фіумъ. Нѣтъ, этого я еще никогда не слыхалъ отъ васъ.
   Карено. Этого вы еще отъ меня не слыхали? Ха-ха. Нѣтъ, я не таковъ... Кромѣ того, мнѣ некогда разговаривать съ нимъ долго. Беретъ въ руки перо.

Александра отворяетъ дверь на заднемъ планѣ, пропускаетъ министра и снова ее затворяетъ.

   Министръ кланяется. Добрый день.
   Карено сдержанно поднимается и идетъ къ нему навстрѣчу; указывая на стулъ. Прошу васъ.
   Министръ, взглядывая на Фіума. Я хотѣлъ бы поговорить съ вами.
   Карено. Пожалуйста! Молодой художникъ не можетъ уйти, не окончивъ моего портрета. И я самъ долженъ уйти черезъ полчаса. Взглядываетъ на столовые часы.
   Министръ очень вѣжливо. Не безпокойтесь, пожалуйста. Садитесь на ваше мѣсто, господинъ Карено. Садится.
   Карено садится на прежнее мѣсто. Благодарю за честь, которую вы оказали мнѣ, господинъ совѣтникъ.
   Министръ. Я зашелъ всего на нѣсколько минутъ. Кладетъ шляпу. Хотя, не скрою, съ удовольствіемъ остался бы и дольше. У васъ здѣсь чудесно. Осматривается.
   Карено. У меня не все въ порядкѣ. Я еще не успѣлъ разобрать библіотеки.
   Министръ. Я часто собирался зайти къ вамъ, да мнѣ все не удавалось.
   Карено. Собственно говоря, мнѣ слѣдовало сдѣлать визитъ господину совѣтнику и въ числѣ другихъ поблагодарить за стипендію.
   Министръ. Я вполнѣ понимаю, что въ этомъ дѣлѣ вы чувствуете себя оскорбленнымъ, господинъ Карено. Если бы это было въ моей власти, то этого бы, конечно, не случилось.
   Карено. Да, да, разумѣется.
   Министръ. Но что же я могъ сдѣлать? Всѣ были такъ единодушно настроены противъ васъ... Впрочемъ, зачѣмъ собственно вамъ эта стипендія?
   Карено. Къ счастью я не нуждаюсь въ ней больше. Дѣло совсѣмъ не въ этомъ.
   Министръ. Нѣтъ, нѣтъ, я понимаю, понимаю. Конечно, васъ нельзя смѣшивать съ другими просителями! Гм... Въ городѣ болтаютъ, что по случаю выборовъ вы хотите выйти изъ ферейна "Горы". Это, конечно, пустые слухи, не правда ли? Улыбается.
   Карено. Нѣтъ, я думалъ объ этомъ.
   Министръ. Гм... но это, разумѣется, ни къ чему бы не повело. Я такъ и думалъ. Мнѣ очень пріятно слышать это отъ васъ самихъ. Потому что правительство относится далеко не равнодушно къ вашему клубу.
   Карено. Въ какомъ отношеніи?
   Министръ. Относительно выборовъ. Съ голосами "Горы" городъ будетъ нашъ. А съ этимъ городомъ большинство окажется на сторонѣ правительства.
   Карено смотритъ на столовые часы. Вы скоро кончите, господинъ Фіумъ? Я еще до шести часовъ долженъ быть на засѣданіи.
   Фіумъ, быстро рисуя. Еще нѣсколько минутъ.
   Министръ. Такъ вы значитъ не уходите изъ общества?
   Карено. Ну, не считайте это вполнѣ рѣшеннымъ, господинъ совѣтникъ.
   Министръ. Нѣтъ? Я, конечно, не хочу быть нескромнымъ; у васъ есть на это свои причины. Позвольте только вамъ сказать, мнѣ крайне непріятно видѣть, что вы переходите на сторону стариковъ. Вы, который такъ долго оставались непоколебимымъ. Я выражаю, конечно, мое личное чувство.
   Карено, улыбаясь. Вы считаете, что я долженъ оставаться на томъ же мѣстѣ. Даже противъ моихъ лучшихъ убѣжденій.
   Министръ испуганно. Нѣтъ, ни въ какомъ случаѣ. Какъ могли вы это подумать! Разъ это вопросъ убѣжденій, которыя будутъ рѣшены на засѣданіи въ шесть часовъ, то это совсѣмъ другое дѣло.
   Карено. Совершенно вѣрно, дѣло идетъ именно объ этомъ.
   Министръ. Сегодня, въ шесть часовъ?
   Карено. Да, до шести. Раньше чѣмъ закроется засѣданіе.
   Министръ задумчиво киваетъ головой. Да, да... Я такъ привыкъ къ мысли, что вы никогда не сдадитесь, что мнѣ тяжело теперь видѣть вашъ переходъ въ другой лагерь. Довѣрчиво. Неужели вы дѣйствительно въ глубинѣ сердца думаете, Карено, что пятьдесятъ лѣтъ шли по ложному пути и только на пятьдесятъ первомъ году вышли на настоящую дорогу?
   Карено. Я ее не нашелъ, можетъ быть, и теперь. Я непрерывно ищу эту дорогу.
   Министръ. Но не нужно ли отказаться отъ всего, что вы имѣете, прежде чѣмъ вы увидите ее съ полной ясностью? Простите, но я говорю, только желая вамъ добра.
   Карено. Поэтому я ни отъ чего и не отказываюсь. Но это все равно случится. Каждый долженъ слѣдовать своимъ убѣжденіямъ.
   Министръ. Да, но не слишкомъ опрометчиво. Дайте себѣ время подумать, ну, хоть нѣсколько недѣль.
   Карено. До выборовъ, да?
   Министръ. Такъ легко ошибиться въ самомъ себѣ. Обыкновенно видишь, что ждалъ гораздо лучшаго, когда уже поздно.
   Карено нетерпѣливо. Если я останусь на своемъ мѣстѣ, то это будетъ измѣна моимъ убѣжденіямъ.
   Министръ попрежнему спокойно, улыбаясь. Ну, измѣна и измѣна -- это двѣ вещи разныя. Человѣкъ, настолько философски и исторически образованный, какъ вы, отлично знаетъ, что каждый шагъ впередъ, каждое освобожденіе являются результатомъ "измѣны" -- измѣны прежде бывшему, старому. Пауза. Карено пристально смотритъ на него и затѣмъ разражается громкимъ смѣхомъ. Конечно, вы смѣетесь надо мной, я высказалъ такую избитую, всѣмъ извѣстную истину... Но -- откровенно говоря -- развѣ вамъ самимъ не странно, что теперь вы будете совершенно бездѣльничать? Что вы покинете своихъ единомышленниковъ, покинете молодежь?
   Карено коротко. Я не покину молодежи.
   Министръ. Вы были среди насъ новымъ, молодымъ элементомъ. Теперь этого уже не будетъ.
   Карено. Повторяю вамъ, я не измѣню молодежи. Указывая на Фіума. Спросите молодого художника. Не прошло и десяти минутъ, какъ я купилъ у него картину.
   Министръ. Все это прекрасно, но...
   Карено. Я сейчасъ же скажу женѣ относительно денегъ. Встаетъ и идетъ къ правой двери. Мнѣ еще не пора. Возвращается и смотритъ на столовые часы. Виноватъ. Уходитъ направо. Фіумъ рисуетъ обстановку.
   Мнистръ встаетъ, разсматриваетъ картины на стѣнахъ, подходитъ къ полкѣ у письменнаго стола. Какое прекрасное зрѣлище -- письменный столъ такого ученаго человѣка. Незамѣтно передвигаетъ назадъ минутную стрѣлку. Исписанные листки, перечеркнутыя страницы. Оборачивается, подходитъ къ Фіуму, смотритъ на его рисунокъ. Эге, да ужъ скоро готово?
   Фіумъ. Дѣло не идетъ быстро, когда модель такъ безпокойна.
   Министръ. Разумѣется. Я тоже буду вамъ позировать.
   Фіумъ. Я буду очень радъ, если господинъ совѣтникъ этого пожелаетъ.
   Министръ. Нѣтъ, знаете, это прямо поразительно. Ну да, вы принадлежите, насколько я могу судить, къ крайнимъ модернистамъ?
   Фіумъ, улыбаясь. Да, къ сожалѣнію, долженъ признаться.
   Министръ. Мы начнемъ на слѣдующей недѣлѣ. Тихо смѣется. Это отличнѣйшая штука.
   Карено входитъ справа съ пачкой банковыхъ билетовъ въ рукахъ. Вотъ; у меня нашлась эта сумма. Кладетъ деньги въ боковой карманъ. Вы кончили?
   Фіумъ. Попрошу еще одну минуту.
   Карено садится на прежнее мѣсто; взглядываетъ на столовые часы. Что это? Встаетъ, смотритъ ближе. Развѣ теперь не позднѣе?
   Министръ идетъ къ своему стулу. Вашъ портретъ необыкновенно удался, господинъ Карено.
   Карено. Я хотѣлъ бы знать, который часъ.
   Фхумъ. У меня нѣтъ часовъ.
   Министръ. А мои остановились. Подходитъ къ столовымъ часамъ и смотритъ. Приблизительно они вѣрны. Возвращается на свое мѣсто и садится.
   Карено къ Фіуму. Такъ у насъ есть еще время. Вамъ нечего очень спѣшить. Садится на прежнее мѣсто.
   Министръ. Я подумалъ сейчасъ о вашемъ ферейнѣ, господинъ Карено. Онъ сталъ у насъ какъ бы постояннымъ учрежденіемъ. Теперь онъ распадается.
   Карено. Нѣтъ, я думаю этого не случится. Кромѣ того, одна просьба, господинъ совѣтникъ. Мнѣ такъ много толковали объ этомъ ферейнѣ, что у меня къ головѣ шумитъ.
   Министръ. Я понимаю. Встаетъ и беретъ шляпу. Вы утомлены. Простите меня... еще одно слово, господинъ Карено, если вы отложите вашъ выходъ изъ ферейна хоть на двѣ недѣли, то окажете этимъ министерству и всей странѣ услугу, которая не останется неоплаченной.
   Карено пристально смотритъ на него. Вы удивляете меня, господинъ совѣтникъ.
   Министръ. Подумайте объ этомъ. Правительство не забыло о васъ, вы можете быть въ этомъ увѣрены. Стипендія хороша для начинающихъ, а не для крупныхъ, самостоятельныхъ ученыхъ, какъ вы. Если правительство получитъ на выборахъ большинство, то въ его власти будетъ назначить васъ доцентомъ. А тогда вы станете профессоромъ, какъ только захотите.
   Карено безпомощно оглядывается; вскакиваетъ. Нѣтъ, каковы теперь люди!
   Министръ. Вы давно уже заслужили это предложеніе, и теперь оно стоитъ на очереди. Я не буду васъ дольше задерживать. Протягиваетъ ему руку. До свиданья.
   Карено. До свиданья.
   Министръ. Итакъ, до слѣдующей недѣли, господинъ Фіумъ. Уходить въ дверь на заднемъ планѣ.
   Фіумъ. Вы можете теперь встать. Рисунокъ готовъ. Протягиваетъ ему рисунокъ,.
   Карено, отклоняя. Да, да. Отлично. Великолѣпно. Вдругъ идетъ къ стулу министра и перевертываетъ его вверхъ ножками. Я переверну стулъ и отряхну съ него прахъ. Такъ. Садится. Они, кажется, всѣ помѣшались. Оборачивается къ Фіуму. Вы сказали, что уже кончили?
   Фiумъ кладетъ рисунокъ въ папку. Да, я не могу его сдѣлать лучше.
   Фру Карено справа; замѣчая Фіума. Ахъ! Простите!
   Карено. Такъ вы принесете вашу картину? Мы съ женой хотимъ поддержать ваше искусство. До свиданья. Фіумъ кланяется и, взявъ папку подъ мышку, уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ.
   Фру Карено. Ты еще не ушелъ на собраніе?
   Карено. Я сейчасъ иду... Іервенъ и министръ такъ долго задержали меня.
   Фру Карено. Зачѣмъ они приходили?
   Карено. Купить меня. Ты не можешь себѣ представить, Элина, что мнѣ пришлось сегодня пережить.
   Фру Карено. Ты, навѣрное, опоздаешь на собраніе.
   Карено. Нѣтъ, нѣтъ, я уже готовъ... О, за то короткое время я обогатился такимъ опытомъ.

Звонятъ.

   Фру Карено нервно. Иди же и переодѣнься. Ведетъ его направо, вталкиваетъ въ дверь и затворяетъ ее. Затѣмъ быстро идетъ къ двери на заднемъ планѣ, отворяетъ ее и прислушивается. Отворите дверь господину Бондесену, Александра. Въ лихорадочномъ волненіи киваетъ и протягиваетъ ему руку. Бондесенъ входитъ. Простите, что я васъ вызвала. Но онъ за разговорами забылъ обо всемъ.
   Бондесенъ. Пора было извѣстить меня. Я ужъ потерялъ надежду. Гдѣ Карено?
   Фру Карено. Онъ переодѣвается и собирается итти.
   Бондесенъ. Позовите его скорѣе.
   Фру Карено отворяетъ правую дверь и зоветъ. Иваръ Бондесенъ пришелъ. Возвращается.
   Бондесенъ. Да, я хочу васъ предупредить: около вашихъ дверей ходитъ одинъ человѣкъ.
   Фру Карено. Человѣкъ? какой человѣкъ?
   Бондесенъ. Тарэ.
   Фру Карено. Что ему надо?
   Бондесенъ. Онъ, повидимому, кого-то поджидаетъ и въ сильномъ волненіи. А теперь Карено дастъ мнѣ записочку, которая еще больше его взволнуетъ. Этотъ молодецъ разъ оскорбилъ меня. Ха! -- люди, которые оскорбляютъ прессу, попадаютъ чорту въ лапы.
   Карено съ пальто и шляпой въ рукахъ входитъ справа. Здравствуйте, Бондесенъ. Видите -- я слѣдую вашему совѣту.
   Бондесенъ, ведетъ его къ письменному столу. Такъ пишите же скорѣе. Время не терпитъ.
   Фру Карено. Дай сюда. Беретъ у него пальто и шляпу и кладетъ ихъ въ сторону.
   Карено смотритъ на столовые часы. Времени еще много.
   Бондесенъ смотритъ на свои часы. Ваши часы отстаютъ на полчаса.
   Карено быстро схватываетъ перо. Да? Что я долженъ писать?
   Бондесенъ. Что вы ставите свою кандидатуру на выборахъ.
   Карено. Да, именно это. Пишетъ. Фру Карено и Бондесенъ напряженно слѣдятъ за нимъ. Карено останавливается и ударяетъ по столу. Общество въ продолженіе двадцати лѣтъ обращало противъ меня свое оружіе, -- отлично, теперь я тоже возьму его въ руки. Пишетъ.
   Бондбсенъ. Еще подпись. Такъ, благодарю. Беретъ бумагу. Теперь заявленіе, что вы выходите изъ ферейна "Гора".
   Карено кладетъ перо. Нѣтъ, съ этимъ можно подождать. Я еще долженъ подумать.
   Бондесенъ. Въ такомъ случаѣ мнѣ не нужна м эта бумага.
   Фру Карено. Иваръ!
   Карено. Хорошо. Я уже довольно колебался. Беретъ перо и пишетъ. Останавливается. Его святѣйшество, министръ духовныхъ дѣлъ былъ здѣсь. Я вамъ разсказывалъ?
   Бондесенъ. Обращаю ваше вниманіе на то, что я долженъ черезъ десять минутъ доставить вашъ отвѣтъ.
   Карено. Такъ вы уже опоздали. Хочетъ отложить перо.
   Бондесенъ. У меня есть еще пять минутъ.
   Карено покорно. Да, да, сейчасъ. Пишетъ.
   Бондесенъ. Такъ, благодарю. Теперь подпишитесь.
   Карено кладетъ перо. Если я теперь подпишусь, будетъ ли это послѣдовательно съ моимъ прежнимъ ученіемъ?
   Бондесенъ. А развѣ послѣдовательно писать заявленіе безъ подписи?
   Фру Карено. Слышишь, Иваръ?
   Карено, вдругъ выпрямляясь. Фу! Вы напали на меня какъ два коршуна. Развѣ я не могу подписаться безъ васъ? Я дамъ вамъ эту бумагу, Бондезенъ. Фру Карено и Бондесенъ отходятъ. Карено пишетъ, складываетъ бумагу и подаетъ ее Бондесену. Пожалуйста. Жестко. Теперь все сдѣлано. Бросается въ кресло, закрывъ лицо руками.
   Бондесенъ, раскрывая бумагу. "Дружескій привѣтъ".
   Фру Карено быстро подходитъ и читаетъ. "Дружескій привѣтъ". Слишкомъ много для этой шайки.
   Бондесенъ. Ничего. Это все равно, какъ я говорилъ рѣчь о Гамбеттѣ... Итакъ, до свиданья. Да, предупреждаю васъ, Карено, что послѣ засѣданія мы придемъ сюда. Вамъ надо будетъ только показаться въ окнѣ, показываетъ на задній планъ, если вы согласны.
   Фру Карено. Будетъ много народа?
   Бондесенъ. Все собраніе. Въ честь Карено и его тридцати человѣкъ будетъ играть нашъ оркестръ. Черезъ нѣсколько минутъ мы будемъ здѣсь. До свиданья. Уходитъ.
   Фру Карено. Слышишь, Иваръ, они придутъ даже съ музыкой.
   Карено, взглядывая. Онъ ушелъ?
   Фру Карено. Бондесенъ? Да.
   Карено. Совершилось. Теперь ужъ возврата нѣтъ.
   Фру Карено. Боже мой, мнѣ кажется, этому можно только радоваться.
   Карено. Я и радуюсь.
   Фру Карено. Правда, видишь ли... Да, кстати, Натали, отправилась провожать Іервена. Она не можетъ оставить его въ покоѣ.
   Карено вскакиваетъ и начинаетъ ходить взадъ и впередъ. Я дѣйствительно радъ. Теперь я начну новую жизнь. Моя старость не помѣшаетъ мнѣ идти Впередъ.
   Фру Карено. Какой же ты старикъ?
   Карено. Нѣтъ, конечно нѣтъ! Неужели я теперь буду спокойно сидѣть и разыгрывать старика? Обо мнѣ еще услышатъ. Беретъ перо и высоко поднимаетъ его. Этими маленькими стальными граблями я буду выгребать на свѣтъ заблужденіе людей. Бросаетъ перо и снова ходитъ взадъ и впередъ.

Звонятъ.

   Фру Карено. Это навѣрно вернулась Натали. Держу пари, что онъ не легко отдѣлался отъ нея.
   Карено. Толкуютъ объ измѣнѣ, а не говорятъ объ убѣжденіяхъ и добросовѣстности. Заглянуть глубже, такъ измѣна даже служитъ развитію.
   Фру Карено. Конечно. Въ концѣ концовъ все устраивается къ лучшему.
   Карено. Съ исторической точки зрѣнія измѣна -- это освобожденіе и шагъ впередъ.

Тарэ входитъ черезъ дверь на заднемъ планѣ, съ заявленіемъ Карено въ рукахъ, блѣдный, не снимая шляпы. Останавливается у двери.

   Фру Карено. Но вѣдь это!.. Александра опять не докладываетъ! Ну теперь ужъ я... Быстро уходитъ въ дверь налѣво.
   Тарэ. Я получилъ ваше заявленіе о выходѣ изъ ферейна. Получилъ его тамъ, у вашей двери.
   Карено. Да, да. Видите ли... Садитесь пожалуйста, Тарэ.
   Тарэ. Что, писали вы, надо дѣлать съ ренегатами? Убивать ихъ!
   Карено. Садитесь, Тарэ. Подставляетъ ему стулъ. Я все объясню вамъ...
   Тарэ, сжимая кулаки. Что надо дѣлать съ ренегатами? Съ страшной силой. Убивать ихъ!
   Карено. Вы должны различать ренегатовъ и честныхъ людей.
   Тарэ снимаетъ шляпу и низко кланяется. Дружескій привѣтъ! Медленно уходитъ черезъ дверь на заднемъ планѣ.
   Фру Карено слѣва. Что, онъ ушелъ?
   Карено. Да.
   Фру Карено. Вообрази, Александра его не пускала, а онъ вошелъ насильно.
   Карено. Да, онъ ушелъ. И ничего не могу сказать другого, кромѣ -- я радъ этому. Мнѣ многое приходилось терпѣливо сносить отъ этого ферейна; теперь я отъ него освободился.
   Фру Карено, прислушиваясь. Мнѣ, кажется, я слышу музыку.
   Карено. Я особенно боялся Тарэ и того, какъ онъ отнесется къ моему выходу. Теперь я, слава Богу, спокоенъ. Удивительно, Элина, какъ легко я себя чувствую! Ни угрызеній совѣсти, ни раскаянія. Этого не было бы, если бы я поступилъ дурно. Слышенъ оркестръ музыки, который постепенно приближается.
   Фру Карено. Вотъ и они! Отворяетъ правую дверь и зоветъ: Сара!
   Карено. И теперь я свято клянусь: я буду служить молодежи еще больше, чѣмъ прежде. Ударяя себя по боковому карману. И поддерживать ее по мѣрѣ силъ.
   Фру Карено, гордо улыбаясь. Ты будешь заботиться о ней, какъ самъ министръ.
   Карено. Да, благодаря, тебѣ, у меня есть на это средства.
   Фру Карено, обнимая его. А въ подарокъ мнѣ за это ты добьешься государственнаго совѣтника. Сара входитъ справа. Фру Карено подходитъ къ ней. Сюда идетъ музыка, Сара. Мы отворимъ дверь, чтобы лучше слышать. Распахиваетъ обѣ половинки двери на заднемъ планѣ.
   Сара. Музыка идетъ къ намъ?
   Фру Карено. Конечно; она остановится передъ нашимъ домомъ и будетъ играть въ честь твоего отца. Правда, весело? Не открыть ли окно въ передней, а, Иваръ? Тебѣ вѣдь, вѣроятно, придется говорить съ ними.
   Карено. Собственно говоря, я не собираюсь говорить имъ рѣчи. Но нѣсколько словъ сказать придется.
   Фру Карено. А какъ ты думаешь, Сара и я можемъ при этомъ присутствовать? Или нѣтъ, тебѣ это, можетъ быть, непріятно?
   Карено нерѣшительно. Я, право, не знаю. Рѣшительно. Да, почему же нѣтъ. Вся моя семья должна принимать въ этомъ участіе.
   Фру Карено. О, благодарю, благодарю тебя, Иваръ! Обнимаетъ Сару. Мы тоже покажемся въ окнѣ, Сара.

Звонятъ.

   Фру Карено. Ахъ, я такъ взволнована. Заглядываетъ въ раскрытую дверь.
   Карено. Я спокоенъ; спокоенъ и твердъ. Совѣсть моя чиста и преисполнена мира.
   Фру Карено. Бондесенъ говоритъ, что ты навѣрное будешь выбранъ.
   Карено. Я мало придаю этому значенія, Элина. Но на душѣ у меня теперь все успокоилось. Мнѣ такъ хорошо. Я -- у пристани.
   Фру Карено. По-моему это совсѣмъ не пустяки участвовать въ стортингѣ и въ концѣ концовъ стать выше всѣхъ.
   Александра входитъ въ двустворчатую дверь. Тамъ пришли господа... Я не знаю ихъ именъ.
   Карено. Депутація?
   Александра. Да, похоже на то.
   Карено. Я самъ приглашу ихъ войти. Уходитъ въ двустворчатую дверь.

Александра уходитъ.

   Фру Карено пудрится. Когда войдутъ господа, ты сдѣлаешь книксенъ, Сара; и потомъ должна сказать, какъ тебя зовутъ: Сара Карено. Въ передней слышны голоса мужчинъ.
   Сара. Можно сбѣгать внизъ и дать музыкѣ денегъ?
   Фру Карено. Но, дѣвочка! Бѣдь это настоящій оркестръ.

Карено, Бондесенъ и нѣсколько мужчинъ входятъ.

   Карено. Моя жена и моя маленькая дочка. Прошу васъ, садитесь, господа. Мужчины кланяются, осматриваются, взглядываютъ на картины на стѣнахъ.
   Одинъ. Маленькая дочка? Да она ужъ совсѣмъ большая дѣвочка! Какъ зовутъ тебя?
   Сара, присѣдая. Сара Карено.
   Бондесенъ. Добрый день, фру Карено. Вашъ супругъ сдѣлалъ намъ большое удовольствіе, согласившись прослушать нашу музыку.
   Карено. Слишкомъ много чести для меня, господа. Я просто не понимаю, какъ вы можете оказывать столько довѣрія чужому для васъ человѣку
   Бондесенъ. Человѣкъ, который взвѣшивалъ свои мысли въ теченіе двадцати лѣтъ, заслуживаетъ довѣрія. Музыка останавливается внизу передъ домомъ.
   Фру Карено. Не позволятъ ли господа предложить имъ по стакану вина?
   Бондесенъ. Весьма благодарны, сударыня, но сейчасъ намъ некогда... Ну, Карено, вамъ слѣдуетъ выйти. Покажитесь хоть только въ окнѣ. Потомъ вамъ кто-нибудь скажетъ нѣсколько словъ, и вы на нихъ отвѣтите.
   Карено. Я только ищу, что мнѣ взять въ руки. А, вотъ что развѣ. Схватываетъ рукопись въ золотой бумагѣ; выходить въ переднюю и останавливается. Мужчины слѣдуютъ за нимъ.
   Бондесенъ. Простите, я сяду и напишу докладъ. Садится въ кресло, вынимаетъ бумагу и карандашъ.

Карено подходитъ къ окну въ передней и открываетъ его. Крики "ура" и громкія рукоплесканія заглушаютъ музыку.

   Фру Карено. Сара, пойди сюда. Фру Карено Сара также показываются въ окнѣ. Снова крики и рукоплесканія

Музыка замолкаетъ. Во время по слѣдующей сцены кто-то говоритъ рѣчь Карено.

Профессоръ Іервенъ въ сопровожденіи фрэкенъ Ховиндъ входитъ пятясь спиной.

   Ф p. Xовиндъ. Добрый день, Бондесенъ. Садитесь пожалуйста, профессоръ. Я сейчасъ вернусь, я только раздѣнусь. Уходитъ направо.
   Іервенъ. Ну, разъ ужъ мы встрѣтились, Бондесенъ, то позволь тебя спросить, -- за что собственно ты меня преслѣдуешь?
   Бондесенъ. Ты желаешь это знать? Потому что я прилагаю все стараніе сдѣлать безупречной нашу общественную жизнь.
   Іервенъ. Все твое нашоптываніе -- сплошная неправда. Я хоть сейчасъ готовъ присягнуть въ этомъ.
   Бондесенъ. Оставь это. А то, пожалуй, придется завтра же отправляться въ Америку.
   Іервенъ. Такъ ты говоришь о чемъ-то опредѣленномъ?
   Бондесенъ. Я говорю о твоихъ визитахъ туда. Киваетъ налѣво.
   Іервенъ. Ага! Ходитъ взадъ и впередъ; останавливается. Я не думаю, что ты меня поймешь въ этомъ отношеніи. Но я бывалъ тамъ совсѣмъ не по той причинѣ, на которую ты намекаешь.
   Бондесенъ. Такъ ты хотѣлъ, вѣроятно, видѣть кого-нибудь изъ семьи?
   Іервенъ. Почему же нѣтъ?
   Бондесенъ. Я до сихъ поръ не зналъ. что надо цѣловать горничныхъ, когда хочешь видѣть господъ.
   Іервенъ. Нѣтъ, тебѣ, конечно, въ этомъ домѣ этого не требовалось.
   Бондесенъ. За это ты и получаешь по заслугамъ. Поворачивается къ немшу спиной.
   Іервенъ. Ну, это мы еще посмотримъ. Если я входилъ въ этотъ домъ по черной лѣстницѣ, то все-таки мною руководили чистыя и благородныя побужденія.
   Бондесенъ. Хе-хе-хе, болтай себѣ.

Снаружи аплодисменты.

   Фр. Ховиндъ справа. Вы меня долго ждете?
   Іервенъ подходитъ къ Бондесену. Ты заставляешь меня высказать святыя и сокровенныя движенія моей души. Беретъ за руку фр. Ховиндъ. Вотъ женщина, которую я искалъ въ этомъ домѣ. Смотри на нее. Изъ-за нея я карабкался по черной лѣстницѣ и говорилъ съ Александрой. Я хотѣлъ знать, когда она приходитъ и уходитъ; потому что я зналъ, что она бываетъ здѣсь. Спроси ее самъ. Она невѣста моей юности, двадцать лѣтъ тому назадъ ее вырвали изъ моихъ объятій. Развѣ я не имѣю права приблизиться къ ней? И развѣ преступленіе, когда тоска по ней заставляетъ воспользоваться этимъ правомъ? Пиши, клевещи на меня въ своей газетѣ. Я это снесу.
   Фр. Ховиндъ бросается ему на грудь. Боже, это правда, Карстенъ? Ты все это дѣлалъ для меня? О, я все время замѣчала, что ты постоянно встрѣчаешься со мной, но этого я не смѣла и думать! А, дорогой, любимый, какъ я ждала этой минуты. Благодарю, Карстенъ, что ты не мучишь меня больше. Теперь ужъ никто не вырветъ изъ твоихъ объятій невѣсту твоей юности.
   Іервенъ, освобождаясь. Что ты скажешь на это, Бондесенъ?
   Бондесенъ. Я скажу, что перехожу на сторону тѣхъ, которые восхищаются тобой.

Сильные аплодисменты снаружи.

Фру Карено въ дверяхъ. Тсс! Тсс! Иваръ говоритъ. Скрывается.

Всѣ идутъ къ заднему плану и слушаютъ. Бондесенъ записываетъ стоя.

   Карено. Позвольте поблагодарить васъ, господа, за оказанное мнѣ довѣріе. Обѣщаю вамъ и самому себѣ не обмануть его. Было время, когда мнѣ и въ голову не приходило, что зрѣлая старость можетъ быть права; это время прошло. Цѣлыя двадцати лѣтъ противился я разуму, я честно и вѣрно служилъ моему заблужденію, -- я служилъ ему въ закоснѣлости и ничего не хотѣлъ знать кромѣ своего вѣрованія, своей истины, своего успѣха. До того дня, когда раздался громовый голосъ жизни и сказалъ мнѣ: "Стой!" Я повиновался этому голосу и еще разъ обдумалъ всѣ свои взгляды. Что же получилось въ результатѣ? Мое упорство начало колебаться, мозгъ мой пронизали молніи, въ немъ зародились новыя идеи; незамѣтно отказался я отъ важнѣйшихъ пунктовъ, измѣнилъ взглядъ на вещи. Развѣ я вѣчный и неизмѣнный Господь неба и земли? Я только человѣкъ, которому свойственно измѣняться. Новое смѣняетъ старое; я не упорствую въ своей закоснѣлости, я веду свои изслѣдованія дальше, отбрасываю и снова принимаю. Я не вижу никакого противорѣчія въ томъ, что двадцать лѣтъ тому назадъ я думалъ иначе, чѣмъ теперь, потому что мой разумъ и сознаніе отвѣтственности выросли вмѣстѣ съ годами. Аплодисменты. Примите, господа, мою благодарность за честь и вниманіе, которое вы мнѣ оказываете. Я буду работать для себя и для васъ. Поднимаетъ рукопись въ золотой бумагѣ. Я могу уже показать вамъ сочиненіе, гдѣ я высказалъ свои глубочайшія мысли. Я скоро издамъ его; за нимъ послѣдуютъ и другія. Я буду бороться за разумныя усовершенствованія нашей жизни, за гуманныя постановленія, за послѣдовательное развитіе. Дайте мнѣ только время показать на что я способенъ. Я никогда не покину васъ; потому что я чувствую себя легко въ вашей средѣ, ваши основные взгляды стали моими, я нашелъ свою пристань. Послѣ долгой, бурной жизни я обрѣлъ наконецъ міръ, и этимъ я обязанъ вамъ; потому что вы вышли впередъ и указали мнѣ путь къ тихой вечерней зарѣ. Съ этой минуты ваше знамя стало моимъ, и я буду держать его высоко, защищать и вести къ побѣдѣ. Господа, я еще разъ благодарю васъ!

Продолжительные аплодисменты.

   Тарэ сзади Карено. Обернитесь! Карено оборачивается. Что надо дѣлать съ ренегатами? ноднимаеіъ револьверъ, фру Карено вскрикиваетъ и хватаетъ Сару. Обѣ отбѣгаютъ направо, Карено отступаетъ въ томъ же направленіи. Убивать ихъ! Нажимаетъ курокъ. Слышенъ выстрѣлъ, крики. шумъ, зовутъ полицію и доктора. Нѣсколько человѣкъ схватываютъ Тарэ и тащатъ его налѣво. Нѣкоторые подбѣгаютъ къ Карено. Фр. Ховиндъ бросактся на шею профессору Іервену.
   Іервенъ. Застрѣлилъ? Грубо освобождается. Я спрашиваю, застрѣлилъ онъ Карено?
   Бондесенъ. Ха, это великолѣпно! Въ твоемъ сердцѣ проснулась надежда, Іервенъ? Выходитъ въ двустворчатую дверь.
   Іервенъ къ одному изъ толпы, идущему справа. Застрѣлилъ?
   Одинъ изъ толпы. Нѣтъ, слава Богу.
   Іервенъ. Значитъ, мнѣ надо отказаться. Теперь мнѣ ничто не поможетъ.
   Фр. Ховиндъ заботливо. Что тебѣ не поможетъ, Іервенъ?
   Іервенъ. Мнѣ нечего бороться. Теперь будетъ выбранъ Карено. Видала ты такое дурацкое счастье! Садится сраженный въ кресло.

Карено слѣва. Его окружаютъ и разспрашиваютъ. Сейчасъ же входятъ фру Карено и Сара.

   Карено. Успокойтесь, успокойтесь! Я невредимъ. Онъ промахнулся.
   Іервенъ встаетъ. Я сдаюсь. Поблагодари молодого человѣка за помощь, Карено! Теперь-то ты будешь выбранъ. Поздравляю тебя.
   Фр. Ховиндъ. О, какъ ты благороденъ, Карстенъ!
   Бондесенъ входитъ черезъ двустворчатую дверь. Tapэ взятъ. Народъ хочетъ видѣть васъ, Карено.

Карено выходитъ и становится у окна. Бурные аплодисменты. Фру Kaрено и Сара также показываются; еще аплодисменты.

   Карено. Господа, я невредимъ; моя семья также невредима; никто не пострадалъ. Господа, мы будемъ бороться съ такими поступками! Мы будемъ работать на пользу мира, спокойствія и порядка, а въ остальномъ передадимъ наше дѣло въ высшія руки. Это основная точка, на которой я стою. Пуля, засѣвшая въ стѣнѣ моего дома, будетъ непрестанно напоминать мнѣ о моемъ долгѣ. Благодарю, господа, за ваше сочувствіе. Кланяется.

Снизу слышно, какъ кто-то говоритъ.

   Іервенъ. Да, конечно, пуля засѣла въ стѣнѣ. Такія пули всегда попадаютъ въ стѣны.
   Бондесенъ снова записываетъ. Ты обманулся въ своихъ ожиданіяхъ, Іервенъ.
   Іервенъ. Къ сожалѣнію, я безоруженъ, господинъ редакторъ. Я забылъ дома собачью плеть.
   Бондесенъ. Что? Ты смѣешь грозить прессѣ?
   Фр. Ховиндъ подходитъ. Что онъ тебѣ говоритъ, Карстенъ?
   Іервенъ. Пойдемъ, Натали. Изъ всѣхъ друзей ты одна осталась мнѣ вѣрна. Я не привыкъ терпѣть пораженія; если можешь, помоги мнѣ снести его.
   Фр. Ховиндъ. Будь спокоенъ; женскій уходъ лучшій бальзамъ. Уходятъ въ двустворчатую дверь.
   Бондесенъ смотритъ имъ вслѣдъ. Такъ и пустой орѣхъ можетъ превратиться въ манну небесную.

Снизу слышны аплодисменты. Карено раскланивается. Музыка начинаетъ снова играть и слышна, постепенно затихая, во время послѣдующей сцены. Всѣ посторонніе выходятъ въ двустворчатую дверь. Фіумъ входитъ съ большой завернутой картиной.

Карено, фру Карено и Сара входятъ изъ передней и затворяютъ за собой дверь.

   Карено. Ну, и денекъ выдался сегодня!
   Фру Карено. Скажи, ты очень испугался, Иваръ?
   Карено. Нѣтъ. Я чувствовалъ себя въ безопасности.
   Бондесенъ. Если вы раньше сомнѣвались, выберутъ ли васъ, то теперь вы можете быть вполнѣ спокойны. Прощайте. Мнѣ надо спѣшить въ редакцію, чтобы выпустить экстренный номеръ.
   Карено протягиваетъ ему рукопись въ золотой оберткѣ. Возьмите ее съ собой. И постарайтесь, чтобы ее прочли всѣ -- всѣ.
   Бондесенъ беретъ рукопись. Благодарю. Еще разъ желаю вамъ счастья, Карено! Рукопожатіе. До свиданья, сударыня. Я спѣшу. Уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ. Музыка замолкаетъ.
   Карено къ Фіуму. Вы хотите говорить со мной?
   Фіумъ. Я принесъ картину. Но я, можетъ быть, мѣшаю.
   Карено. Да, вотъ именно. Вы вообще приходите не во-время. и потомъ я не знаю, подойдетъ ли это для насъ. Молодежь сейчасъ обнаружила передъ нами свой образъ дѣйствій. А Тарэ былъ изъ тѣхъ, кому я покровительствовалъ.
   Фіумъ. Но вы все-таки хоть взгляните на нее. Открываетъ картину.
   Фру Карено вскрикиваетъ. Пойдемъ, Сара! Уходятъ съ Сарой направо.
   Карено. Это что за гадость? Подняла ногу кверху!
   Фіумъ. Да, она показываетъ пальцемъ ноги на вечернюю звѣзду, вотъ она. Показываетъ.
   Карено. Нѣтъ, я не желаю имѣть такой картины въ своемъ домѣ. А это изображаетъ небо?
   Фіумъ. Да. Вечерняя заря.
   Карено. Скажите мнѣ только одно: гдѣ вы видали дѣвушекъ съ такими икрами? Вѣдь ихъ нѣтъ и слѣда, онѣ должны быть плотныя и упругія. Нѣтъ, благодарю за такую картину. Отходитъ отъ картины.
   Фіумъ. Я могу нарисовать икры и толще.
   Карено. Нѣтъ, очень вамъ благодаренъ. Я отецъ семейства и несу на себѣ извѣстную отвѣтственность. Какъ вы думаетъ, могу я показать это женѣ и маленькой дочери? Вы сами видѣли. Онѣ бѣгутъ, едва взглянувъ на картину.
   Фіумъ. Я думалъ, вы хотите купить картину, чтобы доказать вашу симпатію къ намъ, молодежи. Этимъ вы сильно поддержали бы мое искусство.
   Карено. Я относился съ полной и глубокой симпатіей къ молодежи; но у меня открылись глаза. Сегодня одинъ молодой человѣкъ стрѣлялъ въ меня. Если молодежь рѣшается на такія выходки, то я отказываю ей въ малѣйшей поддержкѣ.
   Фіумъ закрываетъ картину; въ бѣшенствѣ. Можетъ быть, я долженъ приходить и болтать съ вами двусмысленныя вещи? Идетъ къ двери на заднемъ планѣ.

Фру Карено и Сара входятъ справа.

   Фру Карено. Вѣдь ты не повѣсишь этой картины у насъ въ домѣ?
   Карено. Нѣтъ. Къ Фіуму. Да, простите, но вы слышали мое рѣшеніе.
   Фіумъ. И вы думаете, что заставите этимъ меня поколебаться? Слѣдующей я нарисую еще болѣе худыя икры. Уходитъ.
   Карено. Да, теперь вижу. Молодежи хочешь помочь, а она все такъ же упряма и своенравна.
   Фру Карено. Не думай больше объ этомъ. Ты и такъ сегодня довольно пережилъ.
   Карено. Да, это правда. А теперь мы заживемъ вмѣстѣ покойной жизнью. Не надѣть ли мнѣ халатъ?
   Фру Карено. Конечно; а пока ты будешь переодѣваться я схожу за чаемъ. Онъ уже готовъ. Уходить налѣво.
   Сара. А потомъ ты мнѣ разскажешь сказочку, хорошо?
   Карено, надѣвая халатъ. Пожалуй. А тебѣ хочется ее послушать?
   Сара. Да.
   Карено. Я могъ бы разсказать тебѣ о человѣкѣ, которому долгое время жилось очень тяжело.
   Сара. Это грустная сказка?
   Карено вынимаетъ банковые билеты изъ кармана сюртука и кладетъ себѣ въ карманъ. Нѣтъ, она кончается хорошо.
   Фру Карено входитъ слѣва съ чаемъ. Представь, Александра уже узнала, что ты будешь выбранъ въ стортингъ. Она всюду суетъ свой носъ.
   Карено. Да, горничной совсѣмъ не дѣло мѣшаться въ дѣла своихъ господъ.
   Фру Карено. Да, мы ей откажемъ, это рѣшено... Впрочемъ она еще не знаетъ, что ты будешь совѣтникомъ. Разливаетъ чай.
   Сара. Отецъ обѣщалъ мнѣ разсказать сказку.
   Фру Карено. Не надо, дѣвочка, приставать къ папѣ. Къ Карено. Пожалуйста. Садится.
   Карено тоже садится. Ничего, ничего садись, Сара. Надо держать слово. Я разскажу тебѣ сказку.

Сара садится.

   Карено. Жилъ-былъ человѣкъ, который никогда не хотѣлъ подчиниться...

Занавѣсъ.

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru