Фрейтаг Густав
Валентина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Die Valentine).
    Драма въ пяти дѣйствіяхъ.
    Текст издания: Приложенія къ "Русскому Вѣстнику" 1858 г.

Валентина

Драма въ пяти дѣйствіяхъ

Сочиненіе Фрейтага

Переводъ съ нѣмецкаго.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Герцогъ.
   Принцесса Марія.
   Валентина, баронесса Фонъ-Гельдернъ.
   Фонъ-Винеггъ, министръ.
   Графъ Венингъ.
   Фонъ-Гуртенъ, гофмаршалъ.
   Фонъ-Штольпе, лейтенантъ.
   Миллеръ, совѣтникъ.
   Георгъ Винеггъ подъ именемъ Зальфельдъ.
   Робертъ, слуга баронессы Фонъ-Гельдернъ.
   Іоганна, ея горничная.
   Другая горничная баронессы.
   Веньяминъ, мошенникъ.
   Арфистъ.
   Его дочь.
   Цыганъ.
   Тюремщикъ.
   Придворныя дамы и кавалеры.-- Лакеи.-- Трактирные слуги.-- Стража.

(Дѣйствіе происходитъ въ лѣтней резиденціи двора.)

   

ДѢЙСТВІЕ I.

ЯВЛЕНІЕ I.

(Сцена представляетъ ресторацію въ саду; въ глубинѣ старикъ играетъ на арфѣ, и дочь его поетъ, Георгъ и Миллеръ входятъ и садятся у столика посреди сцены.)
Георгъ Миллеръ.

   Георгъ (проходя мимо трактирнаго слуги). Шампанскаго!

(Слуга приноситъ бутылки и стаканы и ставитъ ихъ на столъ.)

   Миллеръ. Еще разъ, другъ мой, поздравляю тебя съ пріѣздомъ на родину.
   Георгъ. Ты первый, и вѣроятно ты одинъ узналъ во мнѣ прежняго шалуна Георга.
   Миллеръ. Ты сильно измѣнился, загорѣлъ... У тебя истинно воинственный видъ. Ну теперь, разсказывай, Винеггъ!
   Георгъ (улыбаясь). Тище! не выдавай моей тайны: не забудь, что мое имя Георгъ Зальфельдъ.
   Миллеръ. Зальфельдъ? Но скажи мнѣ...
   Георгъ. Дѣло очень просто. Ты помнишь, что когда мы были вмѣстѣ студентами, наши университетскія общества возбудили подозрѣніе правительства. За эти юношескія бредни насъ обоихъ схватили, отдали подъ судъ. Ты былъ менѣе компрометтированъ... Не правда ли, послѣ долгой борьбы, ты наконецъ поладилъ съ правительствомъ? Ты теперь служишь?
   Миллеръ. Да, я совѣтникъ.
   Георгъ. Очень радъ это слышать. Ты женатъ?
   Миллеръ. Нѣтъ еще.
   Георгъ. Тѣмъ лучше, другъ мой; не нравятсямнѣ ваши женитьбы. Я же не такъ легко отдѣлался; родной мой дядя, здѣшній министръ, неумолимо преслѣдовалъ меня; меня засадили въ крѣпость; я бѣжалъ, мнѣ было запрещено возвращаться на родину, я отправился въ Америку съ небольшимъ наслѣдствомъ отца. Тамъ я переплылъ Миссиссипи, чуть было навѣки не поселился среди дѣвственныхъ лѣсовъ, не разъ сиживалъ въ совѣтахъ моихъ друзей Индѣйцевъ, черезъ Техасъ и Мексику отправился верхомъ въ южную Америку и тамъ долго скитался, то купцомъ, то солдатомъ, то охотникомъ. Теперь послѣ пятнадцатилѣтняго отсутствія, я черезъ Англію и Италію возвратился на родину. Зачѣмъ? не знаю; можетъ быть, чтобы еще разъ поклониться могилѣ моихъ родителей, потому что я многое пережилъ, нашелъ много искреннихъ друзей, а все чувствую, что я одинъ на свѣтѣ.
   Миллеръ. Странный ты человѣкъ! И ты остаешься у насъ?
   Георгъ. Никакая важная обязанность не приковываетъ меня къ чужбинѣ, и я стосковался по родномъ языкѣ и родныхъ обычаяхъ. Впрочемъ я не знаю, уживусь ли я здѣсь. Я слишкомъ привыкъ видѣть человѣка во всей его первобытной свободѣ... Я боюсь, что условія вашего образованнаго общества мнѣ покажутся нестерпимы.
   Миллеръ. Ты можешь принести пользу своему отечеству. Мы начинаемъ пробуждаться.
   Георгъ. Гм! Я знаю, что вы про это много толкуете. Нѣтъ, другъ мой, я остался тѣмъ же, какимъ былъ, и для такой сумасбродной головы существуютъ только два выбора.
   Миллеръ. Какіе?
   Георгъ. Или обзавестись землицей, садить капусту и по возможности производить броженіе среди моихъ почтенныхъ согражданъ, или...
   Миллеръ. Или?
   Георгъ. Кутить напропалую... Я еще не рѣшился.
   Миллеръ. А какъ долго думаешь ты пробыть въ столицѣ?
   Георгъ. Не долго. Сегодняшній день посвященъ памяти моихъ родителей; кромѣ того я имѣю порученіе къ одной изъ вашихъ придворныхъ красавицъ, баронессѣ Гельдернъ.
   Миллеръ. Къ баронессѣ Гельдернъ? Ты ее знаешь?
   Георгъ. Нѣтъ, я привезъ письмо къ ней и долженъ видѣть ее сегодня. Что она за женщина?
   Миллеръ. Она -- бѣдствіе для всего нашего края! Она, холодная и гордая кокетка, обворожила герцога, всѣмъ распоряжается при дворѣ, и говорятъ, даже вмѣшивается въ политику.
   Георгъ. Въ самомъ дѣлѣ?
   Миллеръ. Ты знаешь, что бракъ нашего герцога съ его кузиной, принцессой Маріей, государственная необходимость.
   Георгъ. Да, я про это слышалъ; дѣло въ томъ, чтобы соединить два крошечныя владѣнія подъ одну державу?
   Миллеръ. Именно. Эта баронеса Гельдернъ злой ангелъ, который мѣшаетъ этому браку.
   Георгъ. любитъ ли она герцога?
   Миллеръ. Это къ дѣлу не относится.
   Георгъ. Извини, это измѣняетъ все дѣло. Если она любитъ герцога, эту любовь можно назвать несчастіемъ, но она сама, какъ женщина, можетъ быть достойна уваженія. А если она его не любитъ, то она пошлое, ничтожное существо.
   Миллеръ. Какъ бы то ни было, ее сильно не любятъ. Она сумѣла овладѣть довѣріемъ бѣдной принцессы Маріи, и теперь занимаетъ мѣсто первой гофъ-дамы и наперсницы.
   Георгъ. Да?.. Я вижу, что она интересная женщина.
   Миллеръ (пожимая плечами). Она играетъ первую роль во всѣхъ сумасшедшихъ празднествахъ, которыя дворъ задаетъ здѣсь лѣтомъ.
   Георгъ. Не сердись, Миллеръ, я вижу, что она не подходитъ подъ твою классическую мѣрку домашней добродѣтели.

(Во время предыдущаго разговора, Веньяминъ мало-по-малу приблизился. Онъ подкрадывается къ Георгу и хочетъ вытащить у него изъ кармана платокъ. Георгъ который замѣтилъ его движеніе, быстро оборачивается въ ту минуту, какъ Веньяминъ протягиваетъ руку, самъ вынимаетъ платокъ и кладетъ на стулъ. Веньяминъ отскакиваетъ въ испугѣ.)

   Георгъ (съ улыбкой глядя на него). Что же?
   Веньяминъ (принимая жалобную мину). Ахъ, сударь, сжальтесь надъ бѣднымъ отцомъ семейства: пять человѣкъ малолѣтныхъ дѣтей, холодъ, голодъ, нечѣмъ кормить, если ваша милость будетъ помочь чѣмъ-нибудь! Не изволите ли пожаловать какое-нибудь платьице, чтобы наготу ихъ прикрыть, хоть бы пару старыхъ сапогъ, мы всему будемъ рады.
   Георгъ (смѣясь). Онъ хорошо вытвердилъ свою роль. Послушайте, любезный, откажитесь отъ пяти человѣкъ дѣтей, бросьте этотъ жалобный видъ, и вы получите талеръ.
   Веньяминъ (хитро улыбаясь). Какъ угодно будетъ вашей милости: я отрекаюсь отъ дѣтей, и вотъ вамъ другое лицо.
   Георгъ. Я вижу, что съ вами можно имѣть дѣло (даетъ ему деньги). Позвольте мнѣ вамъ предложить нескромный вопросъ: что вы намѣрены дѣлать съ этими деньгами?
   Веньяминъ (смиренно) Купить хлѣба.
   Георгъ. Помилуйте! Съ вашей стороны было бы очень неблагоразумно покупать хлѣбъ, тогда какъ вы его можете найдти, точно также, какъ вы чуть было не нашли мой носовой платокъ.
   Веньяминъ. Я вижу, что ваша милость въ веселомъ расположеніи духа. Нѣтъ, сударь, хлѣбъ не находятъ, а покупаютъ; вѣдь надобно же и честь знать.
   Георгъ. Ты мнѣ нравишься. Какъ тебя зовутъ?
   Веньяминъ. Веньяминомъ, ваша милость, а фамилія моя Штуббе. Мое имя Веньяминъ Штуббе.
   Георгъ. Которое же изъ этихъ двухъ именъ тебѣ точно принадлежитъ?
   Веньяминъ (кланяясь). Веньяминъ. Я горжусь тѣмъ, что ни въ какой опасности не отрекался отъ имени, дарованнаго мнѣ при купели. Именемъ Штуббе я обязанъ собственной своей изобрѣтательности, какъ вы изволили замѣтить; Веньяминомъ же меня назвали мои благодѣтели.
   Георгъ. А кто же твои благодѣтели?
   Веньяминъ. Благотворительныя общества. Имъ я обязанъ всѣмъ; я, такъ сказать, ихъ созданіе. Одно благотворительное общество сшило мнѣ пеленки, другое позаботилось о томъ, чтобы меня окрестили; потомъ я поступилъ подъ покровительство третьяго общества, которое меня снабжало дѣтскими шапочками; наконецъ четвертое помѣстило меня въ благотворительную школу. Когда мнѣ минуло десять лѣтъ, я самъ вступилъ въ общество мальчиковъ, которые продавали рѣдьку и булки на перекресткахъ, а деньги проѣдали на лакомства. Потомъ новое благотворительное общество купило мнѣ приличную одежду для конфирмаціи и отдало меня въ ученіе къ мѣховщику. Прескверное ремесло: зимой пухъ, а лѣтомъ моль, толчки и брань круглый годъ. Я убѣжалъ отъ хозяина, и остался совершенно одинокъ и безпомощенъ; сердце мое рвалось къ моимъ благодѣтелямъ, благотворительнымъ обществамъ. Вотъ я и попалъ въ объятія общества для исправленія непризрѣнныхъ дѣтей. Цѣлую зиму меня исправляли, весною меня отпустили опять. Съ сердцемъ преисполненнымъ любви и съ пустымъ желудкомъ, я опять очутился одинъ. Тогда я опредѣлился разсыльнымъ при обществѣ литераторовъ; этому обстоятельству я обязанъ своимъ образованіемъ. Мои господа были бѣдны, но они имѣли дюжину серебряныхъ ложекъ. Этими ложками я воспользовался, чтобы перемѣнить образъ жизни; послѣ двухъ лѣтъ глубокаго уединенія я попалъ подъ вѣдомство общества для исправленія освобожденныхъ арестантовъ. Я къ нему принадлежу и до сихъ поръ, но пожива плохая и разныя стѣсненія...
   Георгъ. Берегись только, чтобы не попасть въ общество сученыхъ веревокъ (дѣлаетъ жестъ вѣшанья). Понимаешь?
   Веньяминъ. На этотъ счетъ можете быть спокойны: я хорошо знаю законы.
   Георгъ. Надѣюсь. Умѣешь ты быть остороженъ въ словахъ и дѣйствіяхъ?
   Веньяминъ. Я семь разъ находился подъ судомъ и шесть разъ вывернулся.
   Георгъ. Хороша у тебя память?
   Веньяминъ. На счетъ своихъ дѣлъ и дѣлъ моихъ друзей я необыкновенно забывчивъ.
   Георгъ. Знаешь ты твердо здѣшнія окрестности?
   Веньяминъ. Я найду каждую тропинку ночью какъ днемъ.
   Георгъ. Еще одинъ вопросъ: какъ долго берешься ты остаться честнымъ?
   Веньяминъ. Честнымъ?... Вы такъ странно спрашиваете... По чести сказать,... это трудно опредѣлить... судя по тому...
   Георгъ. Искушеніе не будетъ велико.
   Веньяминъ. Ну, сударь, на недѣлю можетъ-быть возьмусь, конечно впрочемъ если буду сытъ.
   Георгъ. Веньяминъ, хочешь поступить ко мнѣ въ услуженіе на три дня?
   Миллеръ. Что ты хочешь дѣлать?
   Георгъ. Мнѣ скучно; я хочу попробовать отбить эту душу у чорта; во всякомъ случаѣ я рискую только нѣсколькими гульденами... Ты не рѣшаешься, Веньяминъ?
   Веньяминъ. Въ услуженіе... и на три дня... честность... я понимаю, вамъ^угодно... Надѣюсь, что вы не изволите принадлежать къ полиціи?..
   Георгъ. Неужели ты самъ этого не видишь?
   Веньяминъ. Странный уговоръ! Но я не въ силахъ отказать вашей милости... Хорошо, я вамъ буду служить три дня.
   Георгъ. И честно.
   Веньяминъ. Честно.
   Георгъ. Дай мнѣ руку. Теперь еще два, три дружескія слова: Веньяминъ, ты продувной мошенникъ,
   Веньяминъ (кланяясь). Вы очень, сударь, снисходительны,
   Георгъ. Ты сталъ мошенникомъ, потому что переходилъ изъ рукъ въ руки и не нашелъ ни одного теплаго сердца. Еслибъ ты встрѣтилъ кого-нибудь, къ кому ты бы могъ привязаться, ты бы полюбилъ такого человѣка вѣрно и искренно. Вотъ видишь, я хочу быть такимъ человѣкомъ; въ эти три дня ты меня полюбишь такъ, какъ только въ состояніи любить твое зачерствѣлое сердце. Служба твоя не будетъ трудна: у меня только одна дурная привычка: я сплю всегда съ отворенною дверью, и подлѣ меня лежатъ часы и кошелекъ. Ты долженъ смотрѣть, чтобъ ихъ не украли. Не мигай мнѣ, Веньяминъ, и не качай головою. Ты боишься, чтобы меня все-таки кто-нибудь не обокралъ? Не безпокойся, этого не будетъ. Возьми напередъ плату за три дня; вотъ адресъ, завтра утромъ ты прійдешь ко мнѣ на квартиру, и вступишь въ свою новую должность.
   Веньяминъ (осматривая деньги). Золотой за три дня честности, и заплачено впередъ! Хорошо-съ, вы можете положиться на меня (уходитъ и возвращается). Не лучше ли будетъ, чтобы ваша милость отдали мнѣ деньги завтра?
   Георгъ. Отчего, Веньяминъ?
   Веньяминъ. Можетъ статься... я боюсь... я считалъ вашу милость за умнаго человѣка, но это ужь изъ рукъ вонъ... Если я те, перь возьму у васъ деньги, то я можетъ-быть забуду возвратиться завтра.
   Георгъ. Правда, другъ мой; въ такомъ случаѣ я тебѣ дарю этотъ золотой.
   Веньяминъ. Что за чортъ! Хорошо, я приду.
   Георгъ (вслѣдъ ему). Не удивляйся, Веньяминъ: сегодня вечеромъ, ты вѣроятно рѣшишься не приходить, а завтра все-таки придешь. До свиданія!
   Веньяминъ. Видно я чорту продалъ душу (уходитъ).
   Миллеръ. Надѣюсь, что про часы и кошелекъ ты выдумалъ.
   Георгъ. Это сущая правда, только подлѣ нихъ лежатъ всегда заряженные пистолеты и сонъ мой удивительно легокъ. Теперь другъ, разказывай ты.

(Графъ Венингъ, лейтенантъ фонъ Штольпе, и еще два, три офицера входятъ смѣясь и садятся за другой столъ; напереди сцены сидитъ графъ Венингъ спиною къ Георгу).

   Фонъ-Штольпе. Венингъ, твой вороной разстроилъ всю кадриль, онъ былъ цѣлою головой впереди.
   1-й Офицеръ. Его вороной? Съ какихъ поръ принадлежатъ ему лошади, на которыхъ онъ разъѣзжаетъ? Вы хотите сказать вороной жида Маркуса?
   Фонъ-Штольпе. Въ такомъ случаѣ этотъ жидъ очень глупо дѣлаетъ, что ввѣряетъ свою лошадь такому наѣзднику: и Венингъ и его лошадь непремѣнно сломятъ себѣ шеи.
   Венингъ. Когда это случится, я тебя назначу своимъ полнымъ наслѣдникомъ, и ты будешь имѣть удовольствіе платить мои долги.
   Фонъ-Штольпе. Боже упаси! На одни проценты твоихъ долговъ не хватитъ доходовъ всего моего полка.

(Всѣ смѣются.)

   Фонъ-Штольпе. Увидимъ, кто выйдетъ побѣдителемъ на сегодняшнихъ играхъ!
   Всѣ. Я! Я!
   Венингъ. Тотъ, кому не удастся сорвать ни одного кольца, будетъ играть роль паяцца на праздникѣ, онъ имѣетъ право говорить дерзости дамамъ; это превесело.
   Фонъ-Штольпе. Хорошо, ты будешь паяццомъ.
   Венингъ. Какъ мнѣ вздумается; хоть бы для того, чтобы подразнить эту Гельдернъ.
   1-й Офицеръ. А, баронессу Гельдернъ!
   2й Офицеръ. Чудная женщина!
   Фонъ-Штольпе. Что за талія!
   Венингъ. И какіе глаза! въ нихъ сидятъ десять чертей.
   Фонъ-Штольпе. Я бы отдалъ годовое жалованье за ея поцѣлуй.
   Венингъ. Сынъ мой, никогда не слѣдуетъ давать деньги за женскій поцѣлуй, это разорительно. (Между тѣмъ молодая арфистка обошла всю публику, собирая деньги, всѣ ей дали, она подходитъ къ Венингу). Пошла прочь, скверная рожа.

(Арфистка въ испугѣ роняетъ ноты и торопливо поднимаетъ ихъ.)

   Георгъ (громко, но спокойно, не оборачиваясь). Какая грубость!
   Венингъ (такъ же). Какое глупое замѣчаніе!
   Георгъ. И тутъ вы не правы. Вы не обязаны давать, но и не имѣете права также обижать женщину, къ какому бы она ни принадлежала сословію.
   Венингъ. Вы не опекунъ ли уличныхъ дѣвчонокъ?
   Георгъ. Да, когда дѣвчонокъ безъ малѣйшаго повода публично оскорбляютъ.
   Венингъ (гордо, вставая). Довольно, милостивый государь. Кто вы такой?
   Георгъ. Мое имя Зальфельдъ; о вашемъ и не спрашиваю; все; что я про васъ знаю, не возбуждаетъ во мнѣ желанія продолжать съ вами знакомство.
   Венингъ. Вы дворянинъ?
   Георгъ (вставая). Я больше: я -- честный человѣкъ.
   Венингъ. Все равно! Вы меня оскорбили, я соглашаюсь забыть, что вы мнѣ неровня...
   Георгъ (холодно прерывая его). Не забывайте ничего, но постарайтесь поправить вашу первую ошибку, вмѣсто того, чтобы прибавлять къ ней другую. Чтобы поддержать дерзкое слово вы готовы теперь отважиться на утонченное убійство; только вашею вѣтренностію можно извинить такое безуміе. Я нѣсколько разъ имѣлъ несчастіе быть принужденнымъ убить человѣка, и знаю, какъ это больно. Но вы не можете меня заставить употребить противъ васъ свое оружіе (оборачивается къ нему спиною).
   Венингъ. Чтобы тебя...
   Фонъ-Штольпе. Тише! Богъ знаетъ, что это за человѣкъ.
   Венингъ. Онъ меня обидѣлъ!
   Фонъ-Штольпе. Онъ дуракъ!
   1-й Офицеръ. Нѣчто среднее между проповѣдникомъ и палачомъ.
   Фонъ-Штольпе. Не продолжай этой глупой исторіи.
   Венингъ. Ты правъ, съ нимъ не стоитъ связываться.

(Уходятъ, уводя графа)

   Миллеръ. Какой непріятный случай. Графъ Венингъ любимецъ герцога.
   Георгъ. Тѣмъ хуже для герцога (смотритъ имъ вслѣдъ). А между тѣмъ жаль мнѣ этой молодежи! Сколько молодой, свѣжей силы тутъ пропадаетъ даромъ! Ихъ душа увядаетъ въ пустыхъ развлеченіяхъ и мелочахъ, и наконецъ не остается ничего, кромѣ того страннаго pot-pourri, которое называютъ свѣтскою честью. Пойдемъ, другъ Миллеръ (онъ проходитъ мимо арфистки, она хватаетъ поцѣловать его руку). Нѣтъ, дитя мое, не вѣрь ему, ты прехорошенькая. Только пожалуста подальше отъ меня: ты благодарна, а я не Катонъ! (Ласково.) Я не хочу, чтобы тебѣ было горько вспоминать обо мнѣ.

(Всѣ уходятъ.)

   

ЯВЛЕНІЕ II.

(Гостиная въ павильйонѣ баронессы Гельдернъ. Посереди дверь, налѣво другая, направо отъ публики отворенная дверь, ведущая на балконъ.
Столъ, табуретъ, большое зеркало между двумя дверьми.)

   Валентина (подходитъ къ балкону). Ахъ, какъ онъ смѣшонъ! (Зоветъ внизъ.) Зефиръ! другъ Зефиръ! Вотъ онъ бѣжитъ, какъ комнатная собачонка!
   Гофмаршалъ (съ фоліантомъ подъ рукой; любезно). Моя королева, прелестная королева моя, вашъ Зефиръ летитъ...
   Валентина. Съ громадой въ рукахъ... Что вы дѣлаете съ этою огромною книгой, господинъ фонъ-Гуртенъ? Это не вашъ форматъ.
   Гофмаршалъ. Эта тяжеловѣсная книга -- "Conversations-Lexikon". Я въ отчаяніи, что долженъ прибѣгнуть къ такому чудовищу. Вотъ видите, дѣло идетъ о праздникѣ Св. Валентина. Его высочество были въ Англіи, его высочество хотятъ ввести при нашихъ празднествахъ англійскій обычай Св. Валентина. Вы всѣ, веселыя птички, порхаете вокругъ герцога, я же -- бѣдная летучая мышь; я долженъ придумывать, справляться, объяснять все работникамъ и декораторамъ. Не завидуйте мнѣ, прелестная богиня.
   Валентина, Я и не думаю вамъ завидовать, легкокрылый Зефиръ. Но разкажите же мнѣ, что ваша мудрость извлекла изъ Конверсаціонсъ-лексикона.
   Гофмаршалъ. Завтра, въ день Св. Валентина, въ ваши иМянины, прелестная царица, прежде кадрилей и турнира, каждый изъ нашихъ придворныхъ кавалеровъ соединится съ дамою. Впродолженіи четырехъ недѣль онъ долженъ окружать эту даму своими рыцарскими любезностями и можетъ домогаться ея милости. Но такъ какъ его высочество нашли, что свободный выборъ дамъ и другія подробности стариннаго англійскаго обычая представляютъ нѣкоторыя неудобства, то они рѣшили предоставить случаю соединеніе каждой пары, безъ различія сана и чина.
   Валентина. Понимаю.
   Гофмаршалъ. Такъ вы понимаете, какая тяжелая задача возложена на меня?
   Валентина. Мы за то увѣнчаемъ васъ розами.
   Гофмаршалъ. Но вотъ что всего ужаснѣе. Его высочество приказали мнѣ открыть завтрашнее торжество приличною рѣчью и приготовить къ концу сезона большое драматическое представленіе, идиллію, въ родѣ тѣхъ, которыя герръ Фонъ-Гёте писывалъ для ихъ высочествъ въ Веймарѣ. Вы, баронесса, обѣщали мнѣ найдти искусснаго субъекта, съ воображеніемъ и съ хорошимъ слогомъ.
   Валентина. Я кажется нашла такого человѣка; сегодня же пришлю его къ вамъ.
   Гофмаршалъ. Превосходно!

Тѣ же, Робертъ.

   Робертъ (отворяя дверь). Его высочество! (уходитъ).
   Герцогъ (входя). Заговоръ! Когда Красота и Мудрость нашего фантастическаго кружка вступаютъ въ союзъ, сердца всѣхъ моихъ молодыхъ рыцарей должны погибнуть. Вы давали совѣты?
   Валентина (улыбаясь). Я только слушала.
   Герцогъ. Довольны вы этимъ павильйономъ? Я боялся, что онъ вамъ покажется немного тѣсенъ.
   Валентина. Я совершенно счастлива здѣсь; я въ восторгъ отъ этой воздушной залы, въ нее весна врывается со всѣхъ сторонъ. Я не велѣла трогать цвѣтовъ и листьевъ, которые вѣтеръ приноситъ къ моимъ ногамъ. Одно только разстроиваетъ мое поэтическое уединеніе: я не могу привыкнуть къ часовому, который стережетъ меня день и ночь; его ружье такъ прозаически обрисовывается на этомъ дивномъ ландшафтѣ.
   Герцогъ. Распорядитесь, Фонъ-Гуртенъ, чтобы часоваго сняли.
   Гофмаршалъ (въ сторону) Я теперь не нуженъ. (Вслухъ;) Мудрость беретъ свой портфель и почтительно раскланивается. (Уходитъ.)
   Валентина (подходитъ къ столу). Я должна воспользоваться счастьемъ видѣть ваше высочество наединѣ. Я только что получила косвеннымъ путемъ это письмо.
   Герцогъ (въ сторону). Досадно! именно теперь. (Вслухъ:) Отъ моей тетки, по поводу торговаго договора (Читаетъ). Извѣстія важныя, ихъ тотчасъ нужно сообщить министру Винеггу. Баронесса, вы не только прекрасная фея моего двора, вы добрый ангелъ моего народа.
   Валентина. Въ этомъ случаѣ я только играю роль скромнаго голубя-вѣстника. Я рада, что вы въ письмѣ нашли хорошія вѣсти.
   Герцогъ. Оно подаетъ самыя лучшія надежды, но оно пришло некстати, потому что удаляетъ меня отъ васъ. Я хочу, чтобы на праздникѣ Св. Валентина, одинъ случай соединялъ отдѣльныя пары. (Беретъ ея руку.) Прогнѣваетесь ли вы, прекрасная Валентина, если случай дастъ мнѣ счастье быть вашимъ рыцаремъ?
   Валентина. Судьба бываетъ прихотлива; я почту это за счастливую прихоть!

(Герцогъ цѣлуетъ ея руку и уходитъ.)

   Валентина (одна, въ задумчивости). Его Валентина (встаетъ и ходитъ по комнатѣ). Четыре недѣли такого тѣснаго сближенія, рыцарскихъ вниманій, что онѣ сдѣлаютъ изъ меня? Супругу герцога или его... (Гордо:) Тутъ не можетъ быть или; вы ошибаетесь, господинъ гофмаршалъ, если разсчитываете на это (садится). И что мнѣ герцогъ? Онъ хорошъ собою... это немного; а между тѣмъ... онъ молодъ, легкомысленъ, впечатлителенъ, онъ меня уважаетъ... Быть женою такого человѣка... возвыситъ ли, унизитъ ли это меня?.. Я что-то предчувствую; настала рѣшительная минута въ моей жизни.

Принцесса Марія.

   Марія (вбѣгая). Ты одна, Валентина? И такъ задумчива?
   Валентина (вставая). Ваше высочество...
   Марія. Забудь эти церемоніи. Ты знаешь, что я ихъ не терплю. Останься на своихъ креслахъ, я сяду къ твоимъ ногамъ; я убѣжала отъ своихъ гофъ-дамъ, чтобы поболтать съ тобою. (Съ любопытствомъ:) Валентина, герцогъ былъ у тебя? Чего онъ хотѣлъ?
   Валентина (улыбаясь). Онъ хотѣлъ быть любезнымъ, но ему помѣшало дѣло.
   Марія. Я встрѣтила его у ротонды. Онъ вовсе не казался въ любезномъ расположеніи духа... онъ былъ такъ холоденъ,
   Валентина. Онъ очень занятъ.
   Марія. О, я его за это помучаю въ эти четыре недѣли. Я такъ счастлива, Валли, мы будемъ играть комедію на воздухѣ.
   Валентина. Да, Марія, и я думаю, что ты будешь играть превосходно.
   Марія (живо). Въ какой піесѣ? Зефиръ говоритъ, что ты нашла сочинителя, но что ты его почему-то скрываешь.
   Валентина. Зефиръ по обыкновенію сказалъ неправду. У меня есть на примѣтѣ одинъ человѣкъ; но я еще не знаю, пишетъ ли онъ стихи. Во всякомъ случаѣ онъ сумѣетъ украсить своими перьями слабыя крылья нашего Зефира.
   Марія. Кто же это?
   Валентина. Нѣкто Зальфельдъ, пріѣзжій. Онъ мнѣ привезъ письмо отъ пріятельницы, отъ леди Пенелопы, которая теперь въ Сиракузахъ; она говоритъ про его искусство, какъ декоратора. Впрочемъ она пишетъ довольно загадочно... посуди сама (беретъ со стола письмо и читаетъ). "Письмо это тебѣ передастъ г. Зальфельдъ. Онъ просилъ меня ничего не писать тебѣ про него, впрочемъ я скажу тебѣ, что онъ восхитительно убралъ мой павильйонъ, и что онъ въ эту минуту стрѣляетъ въ цѣль съ моимъ мужемъ. Это много, или мало.

Тѣ же и Робертъ.

   Робертъ. Г. Зальфельдъ.
   Марія (поспѣшно вставая) Ахъ!.. я хочу видѣть его.
   Валентина. Марія, подумай о приличіяхъ.
   Марія. Я спрячусь за этимъ зеркаломъ, а потомъ ускользну въ дверь.
   Валентина. Однако...
   Марія. Ни слова! Я этого хочу! (Прячется за зеркало.)

Тѣ же и Георгъ.

   Георгъ. Вы мнѣ позволили къ вамъ явиться, баронесса.
   Валентина. Я хотѣла васъ поблагодарить за письмо, которое вы мнѣ привезли, и попросить васъ разказать мнѣ что-нибудь про леди Пенелопу.

(Робертъ подаетъ стулъ Георгу и уходитъ.)

   Георгъ. Чудное созданіе! Леди Пенелопа и ея благородный супругъ имѣютъ даръ распространять свое счастье и на всѣхъ окружающихъ. Ихъ жизнь ясна и свѣтла какъ небо, подъ которымъ они живутъ.
   Валентина. Да, они счастливы, потому что они добры.
   Георгъ. Потому что они сильны, баронесса.
   Валентина (въ сторону). Теперь я понимаю письмо, онъ интересенъ.
   Георгъ (въ сторону). Тамъ подъ зеркаломъ я вижу двѣ очаровательныя ножки... Сейчасъ же заставлю ихъ убраться.
   Валентина. Не имѣете ли вы какого-нибудь порученіе ко мнѣ?
   Георгъ. Леди Пенелопа посылаетъ вамъ эскизъ своего новаго павильйона, и мнѣ поручено убрать вашу гостиную въ точности по этому рисунку, чтобы вы почаще вспоминали про далекихъ друзей. Вы мнѣ позволите переставить всю вашу мебель; я начну съ этого зеркала, которое очевидно стоитъ не на своемъ мѣстѣ. Но сперва я долженъ поправить ошибку въ рисункѣ. (Идетъ къ столу и что-то чертитъ карандашомъ.)

(Марія дѣлаетъ знакъ Валѣнтинѣ и убѣгаетъ.)

   Георгъ (въ сторону). Маленькія ножки исчезли. (Вслухъ, весело:) Вотъ вамъ рисунокъ, баронесса.
   Валентина (въ сторону). Онъ очень замѣчателенъ. (Мимоходомъ взглянувъ на рисунокъ:) Я вижу, что у васъ много вкуса и воображенія. Вы долго путешествовали и видѣли много различныхъ людей, оставили они вамъ утѣшительное впечатлѣніе?
   Георгъ. Я придерживаюсь философіи лѣтней мошки. Человѣка можно сравнить съ растеніемъ: каждый человѣкъ, даже самый дурной, имѣетъ гдѣ-нибудь свой цвѣтъ. Этотъ цвѣтъ -- сердце человѣка, я отыскивалъ и старался вникнуть въ него.
   Валентина. Ахъ! только взглядъ божества можетъ всегда распознать, гдѣ скрывается хорошее въ каждомъ человѣкѣ.
   Георгъ. Разумѣется, хорошее начало часто бываетъ глубоко затаено и у иныхъ никогда не находитъ проявленія. У многихъ оно выражается однимъ неяснымъ стремленіемъ. Меня полюбилъ торговецъ негровъ за то, что я показалъ жалость къ больной собакѣ. Такихъ людей я называю ночными цвѣтами, потому что самое лучшее въ нихъ не является на свѣтъ.
   Валентина. Да, я понимаю. Но вы назовете счастливыми только такихъ людей, у которыхъ лучшія способности развивались при полномъ солнечномъ свѣтѣ.
   Георгъ. Это люди дневные.
   Валентина. Къ которому же разряду вы причислите меня, господинъ философъ?
   Георгъ. Ваша жизнь блистательна, полна развлеченія, ваше чувство глубоко, ваша душа сильна -- вы ночная красавица.
   Валентина. Вы правы...
   Георгъ (въ сторону). Она не довольна... она не любитъ герцога.
   Валентина. Отчего вы не хотѣли, чтобы леди Пенелопа мнѣ про васъ писала?
   Георгъ. Я не люблю такихъ рекомендацій, я хотѣлъ, чтобъ вы обо мнѣ судили безпристрастно.
   Валентина. Говорила она про меня?
   Георгъ. Не разъ, и съ большимъ чувствомъ. Долго я слушалъ равнодушно, но одно ваше слово, которое мнѣ повторила леди Пенелопа, дало мнѣ непреодолимое желаніе васъ узнать.
   Валентина. Что же она вамъ разказала?
   Георгъ. Вы вмѣстѣ купались у прекраснаго берега Италіи; вдругъ вашу подругу охватила сильная волна; она не въ силахъ бороться, она почти поглощена, только рука ея протягивается къ вамъ. Вы бросаетесь къ ней на помощь, вы боретесь съ волнами, наконецъ вамъ удается схватить ее за руку и притянуть къ берегу. Помните ли какія были ваши первыя слова, когда вы почти въ изнеможеніи доплыли до берега?
   Валентина (краснѣя). Ребяческое хвастовство.
   Георгъ. Вы сказали смѣясь: "Жаль, что мы спаслись, по крайней мѣрѣ мы бы умерли, безъ нашихъ вѣчныхъ корсетовъ!" Въ этотъ вечеръ я попросилъ леди Пенелопу дать мнѣ письмо къ вамъ.
   Валентина (въ сторону). Онъ опасенъ. (Вставая:) Я должна сознаться, господинъ Зальч-ельдъ, что мое заочное мнѣніе о васъ было менѣе лестно. Я заключила изъ одного выраженія леди Пенелопы, что у васъ есть одинъ маленькій талантъ, и что вы годитесь въ помощники гофмаршалу Фонъ-Гуртену, которому поручено устройство нашихъ праздниковъ. Герцогъ желаетъ, чтобы мы импровизировали на англійскомъ языкѣ драматическія игры въ честь Св. Валентина. Теперь я вижу, что нечего просить васъ пособить намъ, и въ наказаніе себѣ я вамъ въ этомъ признаюсь.
   Георгъ. Я съ радостію готовъ къ вашимъ услугамъ и представлюсь господинъ Фонъ-Гуртену.
   Валентина. Вы меня удивляете.
   Георгъ. Я только осмѣлюсь предложить условіе.
   Валентина (улыбаясь). Я напередъ согласна.
   Георгъ. Мое условіе, баронесса, состоитъ въ томъ, чтобы вы позволили мнѣ повѣрить вамъ двѣ мои тайны.
   Валентина (нерѣшительно). Не знаю, могу ли я (Ласково:) Могу ли я вамъ въ чемъ-нибудь помочь?
   Георгъ. Едва ли можете, но я не могу болѣе васъ видѣть, если вы не согласитесь меня выслушать.
   Валентина. Странно... Хорошо, я васъ слушаю.
   Георгъ. Имя Зальфельда я принялъ только по возвращеніи изъ Америки. Меня зовутъ Георгъ Винеггъ, и я племянникъ здѣшняго министра.
   Валентина. Какъ?
   Георгъ. Я былъ высланъ еще студентомъ, во время политическихъ смутъ. Теперь послѣ пятнадцатилѣтняго отсутствія я возвращаюсь на родину,-- никто меня здѣсь не знаетъ, дядя ненавидитъ и преслѣдуетъ меня. Я еще не получилъ позволенія возвратиться сюда. Хотя правительственныя мѣры въ послѣднее время значительно смягчились, и я могу надѣяться на прощеніе, но пока я все-таки еще изгнанникъ (Смѣясь;) Итакъ, теперь, баронесса, одного слова вашего достаточно, чтобъ я былъ преданъ суду.
   Валентина. Благодарю васъ за довѣріе. Министръ Винеггъ не принадлежитъ къ числу моихъ друзей, и я тѣмъ болѣе могу принимать участіе въ его изгнанномъ племянникѣ. Ваша вторая тайна также государственное преступленіе?
   Георгъ. Да, противъ васъ самихъ, баронесса. Герцогъ, съ жаромъ хлопочетъ о праздникѣ Св. Валентина. Васъ зовутъ Валентиною, слѣдовательно вы будете царицею праздника.
   Валентина. Что вы изволите говорить?
   Георгъ (съ хитрою улыбкой). Но я не намѣренъ уступить его высочеству эту Валентину.
   Валентина (съ достоинствомъ). Эта маскарадная шутка назначается для однихъ придворныхъ. (Поспѣшно уходитъ.)
   Георгъ Удивительное созданіе! Въ ней именно столько дьявольщины, сколько должно быть въ настоящей женщинѣ... Теперь мнѣ надо спѣшить къ маршалу. Хорошо же, Мадонна, завтра вы будете Валентиною бѣднаго изгнанника!
   

ДѢЙСТВІЕ II

ЯВЛЕНІЕ I.

(Паркъ.)

   Георгъ. Гофмаршалъ.
   Гофмаршалъ. Все это превосходно придумано, господинъ Зальфельдъ. Въ одиннадцать часовъ тромбоны даютъ сигналъ къ открытію праздника. Дамы, всѣ одинако костюмированныя (я видѣлъ костюмъ онъ великолѣпенъ), проходятъ, черезъ темную аллею къ маленькимъ закрытымъ палаткамъ. Что за прелесть эти палатки! Вы просто колдунъ, любезный Зальфельдъ! Каждая дама входитъ въ особую палатку. Потомъ опять тромбоны, воинственная музыка, кавалеры въ божественномъ костюмѣ времени Генриха IV, верхомъ попарно, подъѣзжаютъ съ другой стороны къ закрытымъ палаткамъ; они сходятъ съ лошадей; каждый кавалеръ выбираетъ палатку и вѣшаетъ на нее свой шаря-ъ; палатки отворяются и дамы выходятъ; кавалеры становятся на колѣни и принимаютъ шарфы дамъ; каждая дама надѣваетъ шарфъ своего Валентина. Потомъ торжественное шествіе, большой турниръ, то-есть игра въ кольцо, дамы раздаютъ награды. О, у насъ начинаются счастливые дни.
   Георгъ. Я радъ, что могъ заслужить ваше одобреніе. Теперь позвольте мнѣ коснуться щекотливаго вопроса.
   Гофмаршалъ. Вопроса? Щекотливаго вопроса? Я весь превращаюсь въ слухъ.
   Георгъ. Положено предоставить слѣпому случаю распредѣленіе паръ. Хоть это и строгій приказъ его высочества...
   Гофмаршалъ. Конечно., строжайшій приказъ.
   Георгъ. Но все же до нѣкоторой степени можно предупредить неудобства подобныхъ случайностей.
   Гофмаршалъ (внимательно). Я вполнѣ понимаю вашъ осторожный намекъ... но предоставьте это мнѣ, мой почтенный другъ.
   Георгъ (въ сторону). Нѣтъ сомнѣнія, они хотятъ соединить баронессу съ герцогомъ (Вслухъ:) Если вы все это предвидѣли, то значитъ я совершенно напрасно...
   Гофмаршалъ. Какъ? Что такое?
   Георгъ. У второй палатки надъ обоими входами, надъ дверью для дамъ и дверью для кавалеровъ, прикрѣплено по бѣлой розѣ.
   Гофмаршалъ. Прекрасно, другъ мой, прекрасно.
   Георгъ. Баронесса Гельдернъ высказала мимоходомъ, что она любитъ бѣлыя розы... это подало мнѣ мысль...
   Гофмаршалъ (въ сторону). Неужели баронесса сама насъ предупреждаетъ? Да, видно что онъ дѣйствуетъ по ея порученію. (Вслухъ:) Такъ баронесса сама вамъ намекнула? Прекрасно!
   Георгъ (ветерану). Онъ удивленъ, они неувѣрены въ Валентинѣ, слава Богу!
   Гофмаршалъ. Итакъ баронесса Гельдернъ будетъ во второй палаткѣ?
   Георгъ. Я такъ предполагаю... и думаю, что могу повѣрить это вамъ, потому что, какъ видно по всему, баронесса желаетъ имѣть васъ своимъ Валентиномъ.
   Гофмаршалъ. Какъ? меня? (Вѣ;сторону:) Его бѣднаго провели. (Вслухъ:) Да... конечно... я надѣюсь имѣть честь... Однако я долженъ тотчасъ же доложить его высочеству...
   Георгъ (ветерану). Онъ подается. (Вслухъ:) Еще одно слово, господинъ гофмаршалъ. Я предвижу еще затрудненіе.
   Гофмаршалъ. Какъ? Затрудненіе?
   Георгъ. Когда дамы соберутся въ аллеѣ, никто изъ нихъ, разумѣется, не войдетъ въ палатку прежде ея высочества принцессы Маріи. А что, если принцесса нечаянно выберетъ палатку съ бѣлыми розами?...
   Гофмаршалъ. Это было бы ужасно, убійственно...
   Георгъ. Поэтому было бы хорошо, еслибы мы могли дать стопамъ ея высочества другое, безопасное направленіе.
   Гофмаршалъ. Вы выражаетесь восхитительно.
   Георгъ. Итакъ, вы это сдѣлаете.
   Гофмаршалъ. Какъ? Я? Мнѣ обмануть... направить ея высочество? Это невозможно.
   Георгъ (вздыхая). Въ такомъ случаѣ эта обязанность падетъ на меня.
   Гофмаршалъ. но какъ же вы хотите...
   Георгъ. Вопервыхъ позвольте мнѣ вамъ предложить вопросъ: ожидаетъ ли принцесса, что ее случайно найдетъ его высочество?
   Гофмаршалъ. Въ томъ то и бѣда... (спохватясъ) по крайней мѣрѣ этикетъ...
   Георгъ (въ сторону). Я начинаю вникать во всѣ тайны этого двора. Принцесса любитъ герцога. (Вслухъ:) Все можно легко уладить; палатка съ бѣлою розой будетъ для васъ и для баронессы; остается только направить ихъ высочества къ первой палаткѣ; я берусь увѣдомить принцессу, вы переговорите съ герцогомъ.
   Гофмаршалъ. Превосходно! (Въ сторону;) Пусть онъ отправитъ принцессу въ первую палатку, герцогъ и баронесса встрѣтятся во второй, графъ Венингъ возьметъ принцессу, а вину потомъ свалятъ на этого плебея!
   Георгъ. Но для этого нужно, чтобъ я былъ представленъ принцессѣ еще до праздника... можно это устроить?
   Гофмаршалъ. Я вижу, что это необходимо... Хорошо, принцесса теперь изволитъ прогуливаться. Приказано, чтобы никто не смѣлъ безпокоить ее. Но на этотъ разъ я рѣшусь ослушаться и постараюсь свести васъ съ ея высочествомъ. Тутъ я васъ и представлю какъ будто бы случайно.
   Георгъ. Итакъ вы беретесь направить ее сюда, господинъ гофмаршалъ? Здѣсь мѣсто уединенное, вамъ никто не помѣшаетъ.
   Гофмаршалъ. Хорошо, я приведу ее. До свиданія. сторону:) Онъ мнѣ вытащитъ каштаны изъ огня (уходитъ).
   Георгъ. Я вижу насквозь ваши тонкости, господинъ гофмаршалъ. Герцогъ хочетъ встрѣтиться съ Валентиною, а принцесса надѣется на герцога; герцогъ остановится передъ палаткой съ розанами, думая встрѣтить баронессу, но я ему подошлю принцессу Марію. Валентину же не найдетъ никто изъ нихъ. Теперь, царь Оберонъ, пришли мнѣ на помощь самаго быстраго изъ твоихъ духовъ!

Веньяминъ (прилично одѣтый, съ шляпой въ рукахъ, оглаживаетъ рукавомъ).

   Веньяминъ. Шляпа изъ настоящаго заячьяго пуха, и почти совсѣмъ новая! Вотъ и я, сударь. Для меня такъ все это ново и странно, и ваша милость не выходитъ у меня изъ головы (вынимаетъ изъ кармана щетку и чиститъ платье Георга). Позвольте, вы осыпаны цвѣтами; теперь весна и въ природѣ все зашевелилось. (Съ упрекомъ:) А платокъ опять у васъ виситъ изъ кармана. Позвольте, и спрячу его. (Серіозно:) Вамъ сударь слѣдуетъ быть осторожнѣе, здѣсь народъ очень вороватъ.
   Георгъ. Ты усердно исполняешь нашъ контрактъ, добрый Веньяминъ, и я тому радъ. Ты теперь для меня нужнѣе, чѣмъ я думалъ вчера. Слушай, мнѣ хочется сдѣлать доброе дѣло, хотя признаюсь не совсѣмъ прямымъ путемъ. Ты долженъ помочь мнѣ, дружокъ, но на твою долю не выпадетъ никакой неправды.
   Веньяминъ. Если неправда также запрещена въ нашемъ контрактѣ, то я очень радъ, что вы изволите брать ее на себя.
   Георгъ. Я надѣюсь, что этотъ грѣхъ мнѣ отпустится. Не знаешь ли ты тутъ поблизости какого нибудь уединеннаго мѣстечка?
   Веньяминъ. Тамъ, на углу парка,, шаговъ въ триста отсюда, есть искусственный грогъ, съ фонтаномъ, но фонтанъ испорченъ. Въ гротъ почти никто не ходитъ, и онъ отличная защита отъ дождя и отъ любопытныхъ взоровъ: признаться вамъ, сударь, я самъ часто туда удалялся отъ свѣтскаго шума и суеты.
   Георгъ. Хорошо. Бѣги въ гротъ и удали всѣхъ, кого ты встрѣтишь по близости.
   Веньяминъ. Ничего нѣтъ легче! Я готовъ употребить имя герцога, и наложить запрещеніе на весь этотъ уголъ парка.
   Георгъ. Уходи скорѣй! Кто-то идетъ. (Веньяминъ уходитъ.)

Принцесса Марія, Гофмаршалъ и дама. Георгъ (почтительно кланяется).

   Гофмаршалъ. Господинъ Зальфельдъ, остроумный распорядитель нашего праздника.
   Георгъ (въ сторону). Кажется, я знаю эту маленькую ножку.
   Марія (легкимъ поклономъ). Очень рада съ вами познакомиться. Мнѣ много говорили о васъ.
   Георгъ. Я постараюсь заслужить милость вашего высочества.
   Марія. Я только что получила программу праздника. Она вашего сочиненія, не правда ли? Какъ мило придумано! Какъ должно быть пріятно доставлять столько удовольствія другимъ!
   Георгъ (вполголоса гофмаршалу). Долженъ я ей сдѣлать условленный намекъ въ вашемъ присутствіи?
   Гофмаршалъ. Боже упаси!
   Георгъ. Такъ вы займитесь фрейлиной (гофмаршалъ удаляется съ фрейлиной). Увы! ваше высочество, на нашемъ ясномъ небѣ взошло облачко.
   Марія (живо). Что-нибудь случилось?
   Георгъ. Ничего важнаго, непріятность совершенно частная. Баронесса Гельдернъ... Я прошу ваше высочество слушать меня равнодушно; на насъ смотрятъ.
   Марія. Говорите.
   Георгъ. Баронесса Гельдернъ не явится на сегодняшнемъ праздникѣ.
   Марія. Валентина! Не явится?
   Георгъ. Она проситъ, чтобы ваше высочество не удивлялись ея отсутствію.
   Марія. Я васъ не понимаю.
   Георгъ. При дворѣ нашлись нѣкоторые интриганты, которые завидуютъ баронессѣ Гельдернъ и хотятъ пошлою клеветою лишить ее милости вашего высочества. Вопреки этикету и, какъ я подозрѣваю, вопреки желанію его высочества герцога, они хотѣли устроить такъ, чтобы баронесса была его Валентиной.
   Марія. Я предчувствовала что-нибудь подобное! И это бы продолжалось четыре недѣли!
   Георгъ. Баронесса случайно узнала объ этомъ заговорѣ и пришла въ негодованіе; поэтому она проситъ позволенія вовсе не явиться на праздникъ подъ предлогомъ нездоровья, чтобы разомъ положить конецъ этимъ глупымъ интригамъ.
   Марія. Добрая Валентина. Да, да, она должна остаться дома.
   Георгъ. Въ избѣжаніе непріятныхъ разспросовъ она хочетъ провести сегодняшній день въ городѣ. Но такъ какъ ея экипажъ слишкомъ бы обратилъ на себя вниманіе, то она проситъ ваше высочество прислать ей свой портшезъ.
   Марія. Разумѣется, сію же минуту, и пусть она его оставитъ у себя сколько хочетъ.
   Георгъ. Я имѣю порученіе принести баронессѣ нѣсколько строкъ вашею рукою въ знакъ того, что ваше высочество согласны. Гофмаршалъ смотритъ сюда, и время дорого. Не соизволите ли ваше высочество уронить платокъ?
   Марія. Понимаю; такъ ли?
   Георгъ (поднимаетъ платокъ и подаетъ ей). Превосходно! Вы найдете въ платкѣ листокъ изъ моего портфеля и карандашъ. Баронесса проситъ, чтобъ вы ей дали знать, что портшезъ точно отъ васъ, я попрошу ваше высочество прибавить что дѣло къ спѣху.
   Марія (пишетъ и говоритъ). "Я вамъ посылаю портшезъ, поѣзжайте тотчасъ же. Марія."
   Георгъ (быстро беретъ бумагу). Благодарю васъ.
   Марія. Мы должны васъ благодарить. Но объясните мнѣ...
   Георгъ (почтительно). Извините, ваше высочество, я ничего не рѣшаюсь объяснить вамъ. Позвольте мнѣ служить вамъ, но берегите довѣрчивую веселость вашей свѣтлой души. Никакія козни не должны смущать ваше спокойствіе.
   Марія (съ чувствомъ). Я вамъ довѣряю.
   Георгъ. И ваше высочество позволяетъ мнѣ располагать портшезомъ?
   Марія. Да, я тотчасъ же отдамъ приказаніе.
   Георгъ. Но никто, даже его высочество герцогъ, не долженъ знать о томъ, что я вамъ сообщилъ.
   Марія. Будьте покойны.
   Георгъ. Баронесса еще поручила вамъ сказать, что надъ входомъ второй палатки приколона бѣлая роза; передъ этою палаткой остановится герцогъ.
   Марія. Вѣдь это настоящій заговоръ!
   Георгъ. Теперь онъ уничтоженъ.
   Марія. Прощайте, господиномъ Зальфельдъ, поклонитесь моей
   Валентинъ. (Уходитъ.)
   Георгъ (смотритъ ей вслѣдъ). Ея душа похожа на чистый бѣлый листокъ что-то напишетъ на немъ судьба?
   Гофмаршалъ (поспѣшно). Что жь, другъ мой, какъ идутъ наши дѣла?
   Георгъ. Все какъ слѣдуетъ: ея высочество направлена.
   Гофмаршалъ. Вы можете быть увѣрены въ моей безграничной благодарности (уходитъ).
   Георгъ. Разумѣется! (Показывая на записку:) Теперь, Валентина, ты спасена! (Поспѣшно уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ II.

(Внутренность грота, статуя и бассейнъ, украшенный раковинами, передъ нимъ каменная скамья; налѣво входъ, сзади отверстіе въ искусственной скалѣ).

   Арфистъ (его ведетъ подъ руку дочь; онъ старъ и слабъ, говоритъ дрожащимъ голосомъ). Лена, что ты собрала?
   Дочь. Восемь грошей, отецъ.
   Арфистъ. Охъ, плохіе заработки, тяжелыя времена! давай сюда. (Беретъ деньги и поспѣшно прячетъ въ карманъ; вдругъ выпрямляется и является сильнымъ мущиной, говоритъ бодрымъ голосомъ.) Поди, дѣвка, посмотри нейдетъ ли цыганъ.
   Дочь. Не хочу я видѣть его, этого злаго человѣка.
   Арфистъ. Пошла, говорятъ тебѣ! Вотъ я тебя проучу!

Тѣ же и Цыганъ.

   Цыганъ. А, ты уже здѣсь, старый кротъ? Что, каково идутъ дѣла?
   Арфистъ. Погоди, тутъ дочь. Слышишь ты, Лена?
   Дочь. А я хочу знать, отецъ, что ты собираешься дѣлать.
   Цыганъ. Оставь ее здѣсь, она не проболтается (хочетъ обнять ее).
   Арфистъ. Она уйдетъ, ее въ наши дѣла мѣшать нечего. Стань у двери, Лена, и смотри, нейдетъ ли кто. (Дочь уходитъ.)
   Цыганъ. Ну что?
   Арфистъ. Да ничего нельзя было сдѣлать. Вездѣ часовые, точно въ городѣ. Только у маленькаго павильйона съ балкономъ нѣтъ теперь часоваго.
   Цыганъ. Ну?
   Арфистъ. Тамъ живетъ одна важная барыня, та самая, у которой мы намедни просили милостыни. Она спитъ во второй комнатѣ отъ сада, сзади спитъ ея горничная, а мущины всѣ внизу.
   Веньяминъ (просовываетъ голову въ. отверстіе). Такъ точно! Они! Я узналъ дѣвку. Послушаемъ-ка, про что они толкуютъ.
   Цыганъ. И часоваго нѣтъ?
   Арфистъ. Со вчерашняго утра подлѣ бесѣдки спрятана лѣстница.
   Такъ когда же намъ?... Чу! Мнѣ послышался шумъ.
   Цыганъ. Не безпокойся, дѣвка насъ стережетъ.
   Арфистъ. Видно вѣтеръ подулъ!
   Веньяминъ (громко у входа). Эй! Кто тутъ такой? (Входитъ.)
   Арфистъ (старый и сгорбленный, слабымъ голосомъ). Милостивый государь, сжальтесь надъ несчастнымъ слѣпымъ старикомъ.
   Веньяминъ (снимая шляпу и также низко кланяясь ему). Пять малыхъ дѣтей, нечѣмъ кормить.... Кой чортъ! Вы своихъ не знаете?
   Арфистъ. Веньяминъ? Ха, ха, ха! Какъ же ты переодѣлся?
   Веньяминъ. Какое переодѣлся, старая сова! Я при мѣстѣ, впрочемъ вамъ до этого дѣла нѣтъ. Ну, говорите, что вы тутъ задумываете?
   Арфистъ. Да ничего, братъ.
   Веньяминъ. Ничего, братъ? Такъ я же вамъ скажу, я знаю, какимъ дѣломъ вы занимаетесь: ты все поразсмотрѣлъ, а тотъ... (дѣлаетъ жестъ рукою).
   Цыганъ. Чортъ тебя побери! Ты насъ подслушалъ.
   Веньяминъ. Лишній трудъ! Ужь когда вы сойдетесь, то извѣстно о чемъ у васъ рѣчь идетъ,
   Арфистъ. Ты можешь намъ пригодиться. Не хочешь ли пристать къ намъ?
   Веньяминъ. Въ чемъ же дѣло?
   Арфистъ. Да, такъ тебѣ все и разкажемъ! Нѣтъ, скажи-ка прежде, пойдешь ли ты съ нами?
   Веньяминъ. Нѣтъ, не пойду; у меня теперь другое дѣло; я заключилъ контрактъ.
   Арфистъ. А дѣло важное!
   Веньяминъ. Очень! (Въ сторону:) Мнѣ стыдно сознаться этимъ негодяямъ, что все дѣло состоитъ въ простой честности.
   Арфистъ. Ну, такъ убирайся.
   Веньяминъ. Ужь извините, сюда идутъ важныя придворныя персоны, и вамъ придется тотчасъ же убираться, если вы не хотите, чтобы васъ засадили куда-нибудь. Да послушайте, я, по старой дружбѣ, ничего не хочу знать про ваше дѣло; но вы мнѣ все-таки должны заплатить талеръ. Это будетъ вамъ наказаніемъ за то, что вы забыли про эту дырку. Завтра утромъ талеръ долженъ быть спрятанъ здѣсь, подъ этимъ камнемъ.
   Цыганъ. Какъ, собака, ты насъ хочешь выдать?
   Веньяминъ. Нѣтъ, но я хочу найдти талеръ подъ этимъ камнемъ, не то....
   Арфистъ. Не то, не то, что же?
   Веньяминъ. Не то я опять поставлю часоваго передъ извѣстнымъ павильйономъ. Ха, ха, ха! Ну, пошли вонъ, да поскорѣй. (Цыганъ и Арфистъ уходятъ.) Скверный народъ! Не понимаю, какъ я могъ съ ними связаться! Да Лена-то славная дѣвка. Я не сказалъ старику, что я ей зажалъ ротъ поцѣлуемъ, когда она хотѣла закричать. На ней можно бы жениться, она бѣдняжка премиленькая! Куда это они хотятъ ворваться? Тамъ гдѣ нѣтъ часоваго со вчерашняго утра.... Я все это разузнаю. И въ какую ночь?... Это мнѣ должна узнать Лена.... А! Чую походку, это мой господинъ.

Георгъ.

   Георгъ. Скорѣй, Веньяминъ, бѣги на окраину парка. Увидишь тамъ портшезъ, скажешь первому носильщику, чтобъ онъ остановился передъ гротомъ и попросилъ даму войдти. Онъ приведетъ эту даму сюда, потомъ ты отведешь носильщиковъ на приличное разстояніе, и будешь сторожить. Сумѣешь же ты мнѣ подать знакъ?
   Веньяминъ. Какой вамъ угодно. Извольте располагать мною: я умѣю свистать, каркать, лаять, кудахтать, мяукать, ворчать.
   Гворгъ. Хорошо, свистни разъ, когда увидишь портшезъ, два раза если увидишь кого-нибудь посторонняго.
   Веньяминъ. Бѣгу. (Уходитъ.)
   Георгъ (одинъ). Я долженъ спасти тебя, Валентина. Можетъ быть ты мнѣ когда-нибудь простишь, что я дѣлаю это въ собственныхъ видахъ. (Въ отдаленіи слышенъ свистъ.) А! мой плутъ зоветъ, уйдемъ скорѣй.

Валентина (въ атласномъ платьѣ и бархатной накидкѣ).

   Валентина (послѣ минуты молчанія). Здѣсь никого нѣтъ?-- Неужели это шутка принцессы?... Все это похоже на волшебную сказку.
   Георгъ (входитъ).
   Валентина (съ изумленіемъ). Господинъ Зальжельдъ!
   Георгъ. Да, баронесса, это точно волшебная сказка, и я буду вамъ сказывать ее.
   Валентина (гордо). Кто поручилъ вамъ эту роль?
   Георгъ, Вы это узнаете. Угодно вамъ выслушать мою сказку? Она очень коротка.
   Валентина. Я васъ слушаю. (Садится.)
   Георгъ. Хорошо; теперь выслушайте меня, баронесса. Вы не должны быть Валентиною герцога.
   Валентина (вставая поспѣшно). Какъ?
   Георгъ. Я уже помѣшалъ этому, я обманулъ всѣхъ придворныхъ. Принцесса Марія займетъ ваше мѣсто.
   Валентина. Какъ вы осмѣлились?
   Георгъ. Я сдѣлалъ больше; принцесса думаетъ, что я дѣйствовалъ по вашему порученію, и по вашему же порученію я выпросилъ у нея портшезъ, подъ предлогомъ, что вы хотѣли возвратиться въ столицу, не узнанныя никѣмъ.
   Валентина. Неслыханно!
   Георгъ. Я все это сдѣлалъ безъ вашего приказанія, потому что вы мнѣ не позволили переговорить съ вами сегодня утромъ.
   Валентина. И вы меня завлекли сюда, чтобы мнѣ сказать все это? Мы одни, ни въ вашихъ рукахъ, не такъ ли?
   Георгъ. Нѣтъ, дверь не заперта, носильщики стоятъ тамъ въ концѣ аллеи, одного вашего знака достаточно, чтобъ ихъ подозвать. Да и теперь вы еще поспѣете къ празднику, одно ваше слово разрушитъ всѣ мои интриги. Вы видите, что вы нисколько не въ моихъ рукахъ, я вовсе не намѣренъ удерживать васъ насильно.
   Валентина. Въ такомъ случаѣ я иду. (Дѣлаетъ нѣсколько шаговъ и останавливается.) Я не нахожу названія вашему поступку. Эта таинственная обстановка оскорбляетъ меня, ваше дерзкое вмѣшательство въ мои дѣла приводитъ меня въ негодованіе. А между тѣмъ вы только что мнѣ дали торжественное слово, что вы не хотѣли меня оскорбить. (Горько, но печально:)Что же подало вамъ поводъ такъ унизить меня въ моей бѣдной жизни?
   Георгъ. Что въ вашей жизни подало мнѣ поводъ? Въ вашей жизни нашелъ я благородное сердце и суетною обстановку. Вы похожи на львицу, играющую съ мышами. Мнѣ стало больно за васъ. Еслибы вы сдѣлались сегодня Валентиною герцога; нѣтъ сомнѣнія, что при этой новой короткости, при вашей увлекательной прелести, при его очевидной привязанности къ вамъ, вы въ концѣ этихъ четырехъ недѣль были бы связаны другъ съ другомъ. Вы оба это чувствовали, онъ поэтому такъ хлопоталъ о праздникѣ Св. Валентина, а вы... не противились.
   Валентина (про себя, судорожно сжимая руки). Онъ демонъ! (Вслухъ:) А если я вамъ отвѣчу: я неравнодушна къ герцогу; какое право имѣете вы насильно уничтожать первые зародыши моего тихаго чувства?
   Георгъ (съ жаромъ.) Вы не любите герцога, вы не можете его любить! Истинная любовь робка, и скрывается отъ любопытной толпы. Еслибы вы любили герцога, вы бы не захотѣли, чтобы трубы и барабаны по всей столицѣ провозгласили насъ его Валентиною; это не любовь, а честолюбіе.
   Валентина (въ сторону). Онъ пугаетъ меня. (Вслухъ:) Положимъ, честолюбіе. Я стремлюсь ко власти; я хочу имѣть вліяніе. Какое же средство имѣетъ къ этому женщина, если не любовь сильнаго человѣка?
   Георгъ. Я видѣлъ женщинъ мудрыхъ и умѣренныхъ, которыя точно умѣли управлять народомъ лучше чѣмъ мущина. И вашъ взоръ смѣлъ и ясенъ, и ваша душа сильна. Вы бы передали герцогу часть своего душевнаго величія, и много могло бы отъ этого произойдти добра, но народъ все-таки проклиналъ бы эту связь, и народъ былъ бы правъ. Для этой страны нѣтъ другаго спасенія какъ женитьба герцога на принцессѣ Маріи.
   Валентина (съ жаромъ). Неправда!
   Георгъ. Это не трудно доказать. Наше герцогство невелико, но оно составляетъ свой маленькій міръ; владѣнія принцессы Маріи составляютъ почти половину всего герцогства; если она выйдетъ замужъ за другаго владѣльца, страна будетъ раздроблена, ея интересы разъединены, она будетъ похожа на птицу, съ отрѣзанными крыльями.
   Валентина. Объ этомъ не такъ судятъ при дворѣ.
   Георгъ. Обратитесь къ народу; его инстинктъ давно угадалъ истину.

(Валентина остается недвижна.)

   Георгъ. Я же осмѣливаюсь вамъ это говорить не изъ дерзкой самоувѣренности, не оттого также, что я сынъ этого края, и что отечество мнѣ дорого, но оттого, что я хочу заслужить вашу дружбу, и еще больше того; вы только что узнали меня вчера, но я давно васъ знаю и уважаю васъ. То, что я сдѣлалъ, я сдѣлалъ въ согласіи съ вашимъ собственнымъ внутреннимъ чувствомъ,-- даже теперь, когда мы стали врагами, вы должны чувствовать, что я поступилъ какъ вашъ другъ. (Звуки трубъ въ отдаленіи.) Вы слышите? Раздается музыка -- праздникъ начался.

(Валентина дѣлаетъ движеніе къ двери.)

   Георгъ (недвижно). Дверь отворена. Вы можете выбирать.
   Валентина (садясь). Я остаюсь.
   Георгъ (живо). О, я это зналъ, я благодарю васъ.
   Валентина (мрачно). Не благодарите меня; я чувствую, что съ этой минуты я васъ должна ненавидѣть.
   Георгъ (тихо). Я это знаю, потому что я глубоко уязвилъ васъ. (Падаетъ на колѣни.) Но я васъ люблю, и съ этой минуты моя жизнь принадлежитъ вамъ.
   Вллвитина (съ силой). Прочь отъ меня!
   Георгъ (громко). Привѣтствую тебя, моя Валентина! (Кинжаломъ отрѣзываетъ кончикъ ея шарфа и поднимаетъ его). Такъ я буду носить твои цвѣта. (Поспѣшно уходитъ.)
   Валентина (остается недвижна). Все это сонъ!
   

ДѢЙСТВІЕ III.

ЯВЛЕНІЕ I.

(Аллея въ паркѣ. Въ глубинѣ горятъ разноцвѣтные фонари и толпятся маски. Въ отдаленіи музыка.)
Венингъи гофмаршалъ (оба въ костюмахъ съ масками въ рукахъ входятъ съ разныхъ сторонъ).

   Гофмаршалъ. Я искалъ ее напрасно; ея нѣтъ между масками.
   Венингъ. Она должна быть здѣсь, я это знаю положительно, я знаю, что она сегодня вечеромъ возвратилась въ павильйонъ и хотѣла прійдти. Она должна быть здѣсь, Гуртенъ, или все пропало.
   Гофмаршалъ. А что, если ей вздумалось не прійдти?
   Венингъ. Въ такомъ случаѣ мы погибли. Слушайте, Гуртенъ; намъ нечего терять времени, герцогъ долженъ быть неразрывно связанъ съ баронессой. Сегодня его страсть еще въ полномъ разгарѣ, и я его еще подогрѣлъ шампанскимъ. Но если холодность баронессы продлится, онъ съ обычною вѣтренностью ее забудетъ и сблизится съ принцессой, которая его боготворитъ. Самъ чортъ внушилъ намъ устроить этотъ праздникъ, а принцесса умѣетъ превосходно имъ пользоваться.
   Гофмаршалъ. Да вѣдь это ужасно.
   Венингъ. Герцогъ не долженъ привязаться къ принцессѣ, если возможно никогда не долженъ вступить въ ровный бракъ. Въ противномъ случаѣ вы теряете...
   Гофмаршалъ (въ испугѣ). Стъ!
   Венингъ. Орденъ, обѣщанный вамъ нашими тайными союзниками.
   Гофмаршалъ. А что же вы теряете?
   Венингъ. Источникъ для уплаты моихъ долговъ. Вы видите, что я откровененъ. Мои кредиторы не даютъ мнѣ покоя, и если я въ самомъ непродолжительномъ времени не могу увѣдомить родственниковъ герцога, что онъ связанъ съ баронессою, я разоренъ.
   Гофмаршалъ. Кажется, любезный графъ, вы всегда были разорены, съ тѣхъ поръ какъ я васъ помню. Но однако, что намъ предпринять?
   Венингъ. Намъ нужно употребить рѣшительное средство. Герцогъ пылаетъ, баронесса кокетничаетъ, нужно дѣло порѣшить какъ можно скорѣе, и если баронесса здѣсь, то сегодня же.
   Гофмаршалъ. Такъ, сегодня!
   Венингъ. Я подкупилъ одну изъ ея горничныхъ. Если баронесса сегодня явится на праздникъ, въ ея домѣ все приготовятъ.
   Гофмаршалъ. Тише, идетъ какая-то маска, кажется, это Зальфельдъ.
   Венингъ. Какимъ образомъ онъ попалъ сюда на балъ?
   Гофмаршалъ. Принцесса приказала пригласить его.
   Венингъ. Вотъ какъ! сумѣлъ же онъ втереться ко двору. Я ненавижу этого человѣка.
   Гофмаршалъ. Я его какъ-то боюсь; я боюсь, что онъ уже сыгралъ съ нами штуку. Я намекну про то герцогу.
   Венингъ. А я пойду искать баронессу. (Оба уходятъ.)

(Георгъ въ темномъ плащѣ, съ бѣлымъ шарфомъ на шляпѣ.)

   Георгъ. Балъ уже кончается, а Валентины здѣсь нѣтъ. Благодарю Тебя, Боже! Она негодуетъ на меня, но хочетъ избѣгать герцога... А! вотъ принцесса! (Надѣваетъ маску.)

(Марія замаскированная; она наблюдаетъ за нимъ.)

   Марія. Храбрый рыцарь, какія тайны открыли вы въ этой темной аллеѣ?
   Георгъ (снимая маску). Ни одной, которая была бы направлена противъ вашего высочества.
   Марій (снимая маску). Гдѣ баронесса?
   Георгъ. Я надѣюсь, что она теперь въ резиденціи.
   Марія. А когда она вернется?
   Георгъ. Къ сожалѣнію я этого не знаю, ваше высочество.
   Марія. И для чего вы здѣсь?
   Георгъ. Въ качествѣ союзника баронессы, я охраняю ваше высочество.
   Марія. Я вѣрю вамъ (поспѣшно и вполголоса), берегитесь, васъ хотятъ оклеветать передъ герцогомъ.
   Георгъ. Я этого ожидалъ.
   Марія. Графъ Венингъ не отходитъ отъ него. Герцогъ разсѣянъ и встревоженъ. Тутъ кроется какая-то интрига.
   Георгъ. Какая?
   Марія. Не знаю, они говорятъ тихо.
   Георгъ. Тысячу разъ благодарю ваше высочество. Я ничето не упущу въ интересѣ моей высокой союзницы.
   Марія. Слѣдуйте за мной, я съ вами заговорю въ толпѣ маекъ; это вамъ дастъ случай наблюдать за тѣмъ, что происходитъ вокругъ герцога (оба уходятъ).

(Валентина одѣтая пилигримкой съ маскою въ рукахъ, входитъ поспѣшно.)

   Валентина. И вотъ я здѣсь! Я оскорблена, какъ не была оскорблена ни одна женщина, я осмѣяна сумазбродомъ, я унижена въ собственныхъ своихъ глазахъ. Я этого не могу сносить долѣе. Кто онъ такой, чтобъ управлять мною, чтобы предписывать мнѣ путь. Я должна наказать его своимъ присутствіемъ здѣсь. Я не чувствую за собою никакой вины и хочу дѣйствовать по собственному внушенію. Онъ долженъ исчезнуть отсюда, исчезнуть изъ моей жизни. Идутъ. (Надѣваетъ маску и хочетъ удалиться.)

Герцогъ и гофмаршалъ. Графъ Венингъ въ глубинѣ сцены.

   Герцогъ (беретъ ея руку). Куда, милая пилигримка? Твой путь усѣянъ радостями; позволь мнѣ идти за тобой.
   Валентина. Съ тѣхъ поръ, какъ радость сопутствуетъ сильнымъ міра сего, мы, пилигримы, отыскиваемъ ихъ (снимаетъ маску). И вотъ я васъ нашла.
   Герцогъ. А я нашелъ богиню праздника. Чѣмъ мы васъ прогнѣвали, прелестная богиня? Зачѣмъ вы скрывались отъ насъ?
   Валентина (улыбаясь). Можетъ-быть я желала, чтобы замѣтили мое отсутствіе.
   Герцогъ. Въ такомъ случаѣ тысячу разъ благодаримъ, что вы къ намъ возвратились... Вы мнѣ измѣнили, баронесса, развѣ вы не находите меня достойнымъ назваться вашимъ рыцаремъ?
   Валентина. Мы, женщины, не всегда любимъ, когда герольды провозглашаютъ имена нашихъ поклонниковъ.
   Герцогъ. Когда вы отвергаете дань ихъ любви или когда готовы ее принять?
   Валентина (улыбаясь). Когда мы боимся ея.
   Герцогъ. Валентина!.. И это единственная причина, которая васъ удалила отъ насъ?...
   Валентина. Я была не въ духѣ, ваше высочество, мнѣ необходимо было уединеніе. Шумное веселье послѣднихъ дней дало мнѣ много поводовъ къ раздумью.
   Герцогъ. А между тѣмъ для меня одно ваше присутствіе придавало цѣну всему этому шуму. Вы сами, казалось, находили въ немъ удовольствіе; я думалъ, что господинъ Зальфельдъ только этому и обязанъ вашимъ покровительствомъ.
   Валентина. Я именно хотѣла признаться вашему высочеству, что я не намѣрена впредь покровительствовать господину Зальфельду.
   Герцогъ. Вы отъ него отказываетесь?
   Валентина. Мнѣ не нравятся его выдумки.
   Герцогъ (всторону). Не сердится ли она на него за то, что онъ меня такъ неловко свелъ съ принцессою? Въ такомъ случаѣ побѣда за мною. (Вслухъ:) Онъ васъ больше не будетъ безпокоить.

Георгъ въ глубинѣ сцены, Венингъ, Гофмаршалъ.

   Валентина. Вотъ онъ!
   Герцогъ. Подойдите, господинъ Зальфельдъ. (Георгъ приближается.) Планъ нашего празднества нѣсколько измѣнился; къ сожалѣнію мы больше не можемъ пользоваться вашимъ талантомъ.
   Георгъ (почтительно, но съ достоинствомъ). Меня сюда призвала чужая воля, и эта воля можетъ удалить меня. (Значительно:) Тамъ только, гдѣ я дѣйствую по собственному призванію, я не намѣренъ отступать. Я явился сюда по повелѣнію вашего высочества, по повелѣнію же вашего высочества и съ сегодняшняго дня оставлю дворъ.
   Герцогъ. Сегодня вечеромъ мы рады васъ видѣть у себя какъ гостя. (Уходитъ съ Венингомъ и гофмаршаломъ, которые дерзко оглядываютъ Георга.)
   Георгъ (смотритъ имъ вслѣдъ). Къ чему это? Мы и безъ того другъ съ другомъ покончили.
   Валентина. Но мы еще не покончили другъ съ другомъ.
   Георгъ. Нѣтъ, баронесса, и покончимъ нескоро.
   Валентина. Тотчасъ же.
   Георгъ. Позвольте узнать какимъ образомъ?
   Валентина. Вы втѣснились въ мою жизнь съ безсмысленнымъ, дерзкимъ своеволіемъ, смертельно оскорбили мою женскую гордость... Но я вамъ прощаю.
   Георгъ. Нѣтъ, баронесса, вы не можете и не должны мнѣ прощать. Вы должны непремѣнно или меня ненавидѣть (и вы точно ненавидите меня въ эту минуту) или меня любить,-- тутъ не можетъ быть средины.
   Валентина. Ну хорошо же, я васъ ненавижу. Но это еще не все. Вы дерзко, безъ моего согласія, провозгласили себя моимъ рыцаремъ, вы носите мои цвѣта. Отдайте-мнѣ мой шарфъ, который виситъ на вашей шляпѣ.
   Георгъ. Я его не отдамъ.
   Валентина. Вы этотъ шарфъ у меня отняли, я вамъ не давала его.
   Георгъ. Да, и по этому самому я и не возвращу вамъ его.
   Валентина. Я вамъ не дала права, ни даже тѣни права къ этому похищенію.
   Георгъ. Да, была минута, когда вы позволили мнѣ прочесть ваши мысли, и въ эту минуту вы мнѣ дали право любить васъ.
   Валентина. Я не намѣрена съ вами спорить о словахъ, еще разъ, хотите вы мнѣ отдать этотъ шарфъ, да или нѣтъ?
   Георгъ. Нѣтъ!
   Валентина'. Если такъ, вы меня заставите забыть, что я женщина и насильно у васъ отнять мою собственность. (Снимаетъ съ него шляпу и срываетъ шарфъ: руки у нея дрожатъ, она роняетъ шарфъ и наступаетъ на него ногой.)
   Георгъ (сперва остается недвиженъ,-- быстро поднимаетъ шляпу и цѣлуетъ руку Валентины, тихо и ласково). Прощайте, Валентина, не забывайте, что вы могли разорвать шарфъ, но не любовь мою. (Уходитъ.)
   Валентина (мрачно). Это мой злой геній! (Поспѣшно уходитъ.)

Веньяминъ.

   Веньяминъ (выползаетъ изъ-подъ куста и смотритъ ей вслѣдъ сжимая кулакъ). Подожди, надменная красавица, завтра у тебя не будетъ серебряныхъ ложекъ. Такъ точно, Лена сказала правду, сегодня ночью товарищи вломятся къ ней. Но что же на это скажетъ мой господинъ? Ахъ! мой господинъ настоящій дьяволъ, жестокій, безчувственный человѣкъ, и я несчастенъ съ тѣхъ поръ, какъ поступилъ къ нему въ услуженіе. Прежде я воровалъ съ спокойнымъ сердцемъ, а теперь мнѣ все однѣ непріятности. Вотъ вчера у него на столѣ лежитъ турецкая трубка, выложенная серебромъ; я только, такъ, мимоходомъ взглянулъ, на нее, а онъ ужь и замѣтилъ и говоритъ: "Веньяминъ, возьми эту трубку, я тебѣ дарю ее." (Съ досадой:) Какое ему дѣло, что я смотрю на его трубки? Какъ онъ смѣетъ мнѣ дарить вещи, которыя я самъ могъ бы украсть? Я трубку сунулъ въ карманъ, но я дрожалъ отъ злости, я презиралъ этотъ подарокъ -- никакой чести тутъ нѣтъ. Сегодня утромъ я опять закурилъ эту трубку и подалъ ему послѣ завтрака. А онъ мнѣ даетъ руку и говоритъ: "Благодарю тебя, милый Веньяминъ. (Улыбаясь:) Онъ мнѣ далъ руку и сказалъ: милый Веньяминъ, и благодарю тебя! О да, онъ жестокій человѣкъ, и я не проживу у него больше трехъ дней. А что мнѣ теперь дѣлать насчетъ воровства? Если я скажу своему барину, то я выдамъ старыхъ товарищей, а если не скажу, то нарушу свой контрактъ. Эхъ, трудное мое положеніе, а всему виною контрактъ! Я не сдѣлаю ничего, это будетъ всего умнѣе, а спрячусь около дома и посмотрю что будетъ. (Уходитъ.)

(Между тѣмъ стемнѣло. Маски мало-по-малу разошлись, фонари погасли.)

   Герцогъ. Венингъ.
   Герцогъ. Итакъ, рѣшено! Теодоръ, мнѣ въ эту минуту не мѣшало бы занять немножко твоего безстыдства.
   Венингъ. Оно вамъ не нужно; вы имѣете двухъ всесильныхъ союзниковъ, вашъ санъ и ея любовь.
   Герцогъ. Да, съ сегодняшняго вечера, я начинаю думать, что она можетъ любить.
   Венингъ. При дворѣ разказываютъ, что баронесса тайно боготворитъ васъ, но что она это скрываетъ изъ гордости.
   Герцогъ. Эта-то гордость меня и пугаетъ, признаюсь тебѣ. Валентина часто внушаетъ мнѣ какой-то страхъ.
   Венингъ. Такого рода страхъ всегда бываетъ менѣе силенъ послѣ полуночи.
   Герцогъ. но какъ же мнѣ ее видѣть?
   Вонингъ. Баронесса всегда отсылаетъ своихъ горничныхъ, прежде чѣмъ ложится спать, и часъ или два занимается одна въ своей гостиной: вы тамъ можете ее найдти. "
   Герцогъ. но какъ же ты меня туда перенесешь? Развѣ у тебя есть крылья?
   Венингъ. Мои крылья состоятъ изъ шелковой лѣстницы, которую не трудно прицѣпить къ балкону; дверь на балконъ не будетъ заперта; мы также распорядились, чтобы баронесса не могла убѣжать въ первую минуту смущенія. Я буду ожидать васъ внизу.
   Герцогъ. Теодоръ, ты мой мефистофель! Но ея глаза меня притягиваютъ съ неотразимою силой; пойдемъ! (Оба уходятъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ II.

(Гостиная въ павильйонѣ Валентины, освѣщенная матовою лампою.)
Валентина, горничная.
(Горничная ставитъ на столъ свѣчи и подвигаетъ кресла.)

   Валентина. Ты мнѣ больше не нужна. Не забудь запереть дверь на балконъ.

(Горничная уходитъ и возвращается.)

   Валентина (снимаетъ серьги). Положи эти брилліянты въ футляръ. (Горничная укладываетъ серьги и ставитъ на столъ красный футляръ.) Гдѣ моя книга?
   Горничная. Вотъ она, сударыня.
   Валентинъ Что съ тобой? Ты дрожишь какъ листъ. (Заботливо:) Ты больна?
   Горничная. Мнѣ не здоровится.
   Валентина. Такъ ложись скорѣй, я приду навѣстить тебя; прощай. (Горничная уходитъ, Валентина садится, беретъ книгу, опять закрываетъ ее, встаетъ и ходитъ по комнатѣ.) Я его удалила, я отомстила ему, а между тѣмъ я недовольна собою. А онъ, когда онъ наклонился надъ моею рукою съ тою же гордою улыбкой, съ тою же холодною надменностью въ рѣчахъ, какъ онъ умѣлъ меня опять унизить! Я должна забыть эту сцену (садится, беретъ книгу и роняетъ ее). Я не могу читать. Его образъ, его пронзительный взглядъ преслѣдуетъ меня какъ видѣніе. И кто же онъ? Странная жизнь должна была образовать такого человѣка. Леди Пенелопа должна все это знаты, я ей напишу (беретъ книгу и читаетъ, немного спустя слышенъ шумъ на балконѣ). Что это за шумъ!

(Герцогъ въ бальномъ костюмѣ, на который накинутъ темный плащъ.

   Валентина. Боже мой! кто-то идетъ (бѣжитъ къ боковой двери).
   Герцогъ (беретъ ее за руку). Валентина, не бѣгите.
   Валентина (беззвучнымъ голосомъ). Только герцогъ. (Громко:) Чему я обязана неожиданнымъ посѣщеніенъ вашего высочества?
   Герцогъ. Желанію васъ видѣть, съ вами поговорить наединѣ. Выслушайте меня, Валентина. Въ шумныхъ увеселеніяхъ, наполнявшихъ все это время, я видѣлъ только васъ. Вы это должны знать,-- я никогда этого не скрывалъ. Для васъ я выдумалъ игру, которая должна была сблизить насъ на нѣсколько недѣль, и дать мнѣ возможность добиваться вашей любви. Случай, или можетъ-быть вы сами, разстроили мой планъ; я болѣе не вижу возможности подъ маскою легкой шутки вамъ высказать свое глубокое чувство. Я прибѣгаю къ покрову ночи, я пришелъ вамъ сказать, прелестная Валентина, что я люблю васъ!
   Валентина. И для этого ваше высочество приходите ночью? Изъ любви ко мнѣ вы врываетесь подобно вору въ мирное мое жилище? Нѣтъ, ваше высочество, настоящая любовь почтительна и робка; для чувства же, которое васъ привело сюда, есть другое имя.
   Герцогъ. Вы безжалостны, баронесса, вы негодуете на мою дерзость, но подумайте также, что я не лишенъ надежды.
   Валентина (ветерану). О Боже мой! онъ правъ!
   Герцогъ. Вы мнѣ позволяли васъ любить, ваши уста молчали, но ваша улыбка говорила ясно, и когда ваши слова меня отталкивали, ваши взоры приковывали меня къ вамъ. Былъ ли я слишкомъ самонадѣянъ, полагаясь на нихъ? И знаете ли, Валентина, какъ мы, мущины, называемъ, все это? Мы это называемъ подавать надежды.
   Валентина (съ жаромъ). Я проклинаю тотъ часъ, когда я могла вамъ подать ихъ! Да, въ вашихъ словахъ есть горькая истина; ужаснѣе всего для меня то, что вы сами въ эту минуту можете упрекать меня. (Закрывая лицо руками:) Боже мой, до чего я дошла!
   Герцогъ (въ сторону). Мнѣ больно видѣть ея горе; я въ этой сценѣ играю незавидную роль. (Тихо;) Валентина, вы не хотите меня выслушать?
   Валентина. Мнѣ грустно и тяжело. Ваше присутствіе здѣсь въ этотъ часъ осуждаетъ всю мою прошлую жизнь.
   Герцогъ. Хорошо, я васъ избавлю отъ своего присутствія, но оставьте мнѣ надежду, что ваше сердце, теперь закрытое для меня, при другихъ обстоятельствахъ будетъ болѣе приступно.
   Валентина (съ подавленнымъ чувствомъ). Никогда.
   Герцогъ. Не отнимайте у меня надежды, послѣдняго моего утѣшенія. Забудьте эту несчастную ночь.
   Валентина. Она мнѣ припомнится всякій разъ, какъ я буду думать о своихъ грѣхахъ.
   Герцогъ. Прощайте, Валентина, завтра я вымолю у васъ прощеніе (уходитъ).
   Валентина (опираясь на стулъ). Ужасно! Онъ обошелся со мною, какъ съ послѣднею изъ женщинъ! Что мнѣ дѣлать? гдѣ мнѣ искать опоры? (Къ ногамъ ея падаетъ камышекъ, обернутый бумагой, Валентина вздрагиваетъ.) Что это? Бумага, а въ ней камень... (Поднимаетъ и подходитъ къ свѣчкѣ.) Тутъ что-то написано. (Читаетъ:) "Онъ забылъ свою лѣстницу, я не могу снять ее снизу; отцѣпите ее и притяните на верхъ, не забудьте запереть дверь. Зальфельдъ." Онъ, и опять таки онъ! Онъ видѣлъ, какъ отъ меня ушелъ герцогъ, онъ теперь презираетъ меня; этого я не могу снести. (Послѣ минутной задумчивости подходитъ къ столу и пишетъ: "Мнѣ нужно съ вами поговорить".) Мѣсяцъ встаетъ: ему можно будетъ прочесть (обвертываетъ бумагу вокругъ камня и бросаетъ въ окно. Молчаніе, Валентина смотритъ на балконъ съ напряженнымъ ожиданіемъ.)

Георгъ.

   Георгъ (входитъ и бросаетъ на полъ плетеную лѣстницу). Лежи здѣсь, шелковая змѣя.-- Я спрыгну внизъ, это вѣрнѣе. Позвольте мнѣ опустить занавѣси и запереть дверь (запираетъ дверь), нужно также погасить эти свѣчи, чтобы невидны были наши тѣни (гаситъ свѣчи, комната освѣщена одною лампою).
   Валентина (въ изнеможеніи опирается на стулъ, Георгъ подаетъ ей руку и ведетъ къ креслу). Благодарю васъ, это скоро пройдетъ.
   Георгъ (отступаетъ на нѣсколько шаговъ и прислоняется къ колоннѣ вблизи отъ двери). Вы меня позвали, баронесса.
   Валентина (оборачиваясь къ нему.) Что вы обо мнѣ думаете въ эту минуту?
   Георгъ. Вы героиня.
   Валентина (съ жаромъ). Я не давала ему права такъ оскорбить меня.
   Георгъ. Знаю, это была пошлая шалость.
   Валентина. Неужели онъ самъ напалъ на эту мысль?
   Георгъ. Графъ Венингъ былъ съ нимъ.
   Валентина (вскакивая). Негодный! И гдѣ же графъ?
   Георгъ. Лежитъ подъ кустомъ.
   Валентина. Вы его убили?
   Георгъ. Онъ только палъ безъ чувствъ; это народъ живучій.
   Валентина (садится послѣ минутнаго молчанія). Зальфельдъ, я у васъ не спрашиваю, почему вы случились тутъ подъ моимъ окномъ. Вы сказали, что вы меня любите. Мнѣ теперь нужна дружба больше чѣмъ любовь; можете ли вы быть моимъ другомъ?
   Георгъ. Могу, баронесса; я уже стоялъ подъ вашимъ окномъ, когда сюда подкрался герцогъ.
   Валентина. И вы могли позволить?...
   Георгъ. И какое право я имѣлъ помѣшать ему?-- Никакого. Мое право только служить вамъ, вы же властны избрать человѣка, чтобъ осчастливить его своею любовью.
   Валентина. Все это очень великодушно, но холодно.
   Георгъ (спокойно). Нѣтъ, баронесса, это только справедливо; но мнѣ было тяжело (кладетъ руку на грудь). Моя рука невольно истерзала мою грудь.
   Валентина (послѣ минуты молчанія). Я васъ боюсь, Зальфельдъ.
   Георгъ (подходя къ ней). Нѣтъ, баронесса, потому что вы хотите довѣриться мнѣ.
   Валентина. Я боюсь вашего взгляда, который какъ бы читаетъ въ моей душѣ, боюсь этой сдержанной страстности, которая скрывается подъ вашимъ внѣшнимъ спокойствіемъ. (Умоляющимъ тономъ:) Я должна сказать это вамъ потому, что я чувствую потребность опереться на васъ. Прежде чѣмъ я спрошу у васъ совѣта, что мнѣ дѣлать, послѣ сегодняшнейночи, вы должны выслушать мою исповѣдь.
   Георгъ. Я васъ слушаю.
   Валентина. Я была почти ребенкомъ, когда меня отдали замужъ за нелюбимаго человѣка; до его смерти, я испытала всѣ горести насильнаго замужества. Когда и стала свободна, я захотѣла вполнѣ насладиться своею свободою, я пристрастилась къ шумнымъ удовольствіямъ, увлеклась желаніемъ нравиться; одна моя гордость спаоала меня. Послѣ долгаго пребыванія въ Италіи,-- то было лучшее время моей жизни,-- я возвратилась къ этому двору. Герцогъ замѣтилъ меня; я подружилась съ принцессой Маріей; мое вліяніе, моя власть росла съ каждымъ днемъ, я занялась дипломатіею. Мнѣ удалось, черезъ тайную переписку съ вдовствующею правительницею сосѣдняго герцогства, принести пользу этому краю.
   Георгъ. Да! проектъ торговаго договора! Я слышалъ про это въ Англіи. Это дѣло хорошее, баронесса.
   Валентина (умоляющимъ тономъ). Это не моя тайна. Я съ герцогомъ была холодна, но, не совсѣмъ отталкивала его; въ этомъ я поступала неблагородно; я знала, что принцесса Марія любитъ его.
   Георгъ. А вы сами, не думали ли вы тогда, что вы любите герцога?
   Валентина. Иногда, потому что его вниманіе льстило мнѣ. Такова я была, когда мы встрѣтились. Мнѣ было весело при этомъ дворѣ, хотя я втайнѣ чувствовала душевную пустоту. Мнѣ было весело, потому что всѣ льстили мнѣ; это было очень не хорошо, другъ мой.
   Георгъ. Не говорите этого; женская красота, женскій умъ требуетъ обстановки, которая бы умѣла цѣнить ихъ. Высокая прелесть не должна пропадать даромъ въ неизвѣстности.
   Валентина. Теперь вы мнѣ льстите.
   Георгъ. Я говорю правду. Часто восхищаются женщиною, поклоняются ей, а все-таки не понимаютъ ея: это несчастіе многихъ женщинъ и ваше.
   Валентина. Я это чувствую въ эту минуту. А теперь, Зальфельдъ, что должна я дѣлать? Я чувствую, что мнѣ нужна твердая рѣшимость. Я хочу оставить этотъ дворъ, удалиться отъ всѣхъ этихъ интригъ; можетъ-быть, въ уединеніи я вновь найду вѣру въ себя.
   Георгъ. Вы тамъ окончательно утратите ее. Мой совѣтъ: забудьте все, что произошло въ эту ночь, не оставляйте двора, по крайней мѣрѣ теперь.
   Валентина. И вы это совѣтуете мнѣ?
   Георгъ. Да. Бѣжать отъ опасностей, которыя угрожаютъ вамъ здѣсь, значитъ признать себя побѣжденною; чтобы возобновить вашу вѣру въ собственныя силы, вамъ нужно побѣдить опасность. Къ тому же ваша совѣсть приковываетъ васъ къ этому двору, вы должны поправить свою вину. Бракъ герцога съ принцессою Маріею не только составляетъ политическую необходимость, онъ нуженъ также для вашего успокоенія: вы мѣшали ему до сихъ поръ, а принцесса Марія вамъ другъ.
   Валентина. Вы правы, я остаюсь. но какъ же мнѣ поступать съ герцогомъ?
   Георгъ. Будьте только въ отношеніи къ нему и къ принцессѣ также прямодушны и откровенны какъ въ отношеніи къ самой себѣ. О всемъ прошедшемъ говорите какъ можно равнодушнѣе.
   Валентина. Будете ли вы мнѣ помогать? Я сама, въ своемъ непростительномъ заблужденіи, сдѣлала вамъ невозможнымъ являться при дворѣ.
   Георгъ. Можетъ-быть такъ лучше. Я не созданъ для придворной жизни, и могу принести вамъ больше пользы, оставаясь втайнѣ вашимъ другомъ. Пока мое присутствіе будетъ нужно вамъ, я не уѣду отсюда.
   Валентина. Пусть будетъ такъ... (Умоляющимъ тономъ:) А теперь уйдите. (Подаетъ ему руку:) Я скоро успокоюсь.
   Георгъ (держа ея руку). Покойной ночи, не забудьте... (вдругъ останавливается и прислушивается къ чему-то).
   Валентина. Что съ вами?
   Георгъ. Тише Какой-то шопотъ подъ балкономъ.
   Валентина. Я ничего не слышу.
   Георгъ. Мой слухъ меня не обманетъ, слышите вы теперь? Песокъ скрипитъ... это звукъ лѣстницы, которую подставляютъ... кто-то входитъ по ней... Уйдите, баронесса.
   Валентина (беретъ его за руку и бѣжитъ къ боковой двери). Вотъ сюда, пойдемъ!.. Какъ! Дверь заперта! и эта также!
   Георгъ. Да это заговоръ!
   Валентина. Спасите меня отъ безчестія!
   Георгъ. Успокойтесь, баронесса!
   Валентина (съ отчаяніемъ). Спасите меня отъ безчестія!
   Георгъ (спокойно). Во что бы то ни стало?
   Валентина (ломая руки). Во что бы то ни стало!
   Георгъ. Хорошо! (Вынимаетъ изъ кармана пистолетъ и взводитъ курокъ). Будьте покойны, станьте за мной (ведетъ ее къ самой двергі балкона). Слышите? пробуютъ ключъ... Онъ не подходитъ; другой... Онъ отперъ, но я заложилъ задвижку. А! это только воры, это оружіе не будетъ нужно (кладетъ пистолетъ въ карманъ). Они ломаютъ дверь, успокойтесь, успокойтесь, баронесса. (Дверь отворяется, входитъ цыганъ, за нимъ показывается арфистъ)
   Георгъ (однимъ ударомъ сшибаетъ съ ногъ цыгана, который падаетъ замертво, арфистъ поспѣшно спрыгиваетъ съ балкона). Теперь прощайте, я мертваго брошу съ балкона. Покойной ночи, заприте за мною дверь.

(Шумъ въ отдаленіи).

   Веньяминъ (за сценой). Сюда! Караулъ! Воры! Помогите!

(Георгъ отступаетъ отъ балкона.)

   Веньяминъ. Сюда! Воры, держите! (Схватываетъ Георга.)
   Георгъ. Дуракъ!
   Веньяминъ (отскакиваетъ въ испугѣ). Что это такое! Спасайтесь! (Смотритъ на балконъ.) Чортъ возьми, уже поздно.
   Георгъ. Сбрось лѣстницу. (Веньяминъ повинуется, Георгъ ведетъ безчувственную Валентину къ дивану.) Лежите здѣсь. Вы спали... А! брилліанты!... Вы мнѣ сказали: "спасите меня отъ безчестія, во что бы то ни стало." Будьте покойны, вы спасены (схватываетъ со стола (футляръ съ брилліянтами и кладетъ въ карманъ). Скорѣй, дай твою шляпу, Веньяминъ,-- я воръ и ты меня не знаешь, держи меня и кричи что есть силы.
   Веньяминъ. Что за чортъ! (Претворяясь что борется съ нимъ.) Воры! Разбой! на помощь! (Солдаты входятъ на балконъ и вламываются въ обѣ двери.)

Лейтенантъ фонъ-Штольпе и караулъ.

   Веньяминъ. Помогите! Я его держу. Помогите!
   Фонъ-Штольпе. Схватите мошенника. (Георгъ вдругъ принимаетъ грозно-спокойный видъ.) Обыщите его. (Его обыскиваютъ.) Какъ! брилліанты, пистолетъ? Пойманъ на дѣлѣ? а вотъ лежитъ другой.
   Георгъ. Его убилъ вашъ помощникъ, вотъ тотъ: онъ мнѣ за это поплатится.
   Веньяминъ (въ удивленій). Я?... Да... я понимаю... (Лейтенанту:) Да, ваша милость, съ тѣмъ я раздѣлался.
   Фонъ-Штольпе. Поднимите его! Онъ очнется... Уведите и этого молодца.
   Веньяминъ. Какъ? меня? да это противозаконно...
   Венингъ (быстро входитъ съ перевязанною головой). Оставьте его, онъ мнѣ помогъ поймать мошенниковъ. Боже мой! Вы здѣсь, баронесса?

(Валентина медленно поднимается съ дивана.)

   Венингъ. Воры пойманы, давайте сюда факелы, посмотримъ что это за птица... Какъ! Зальфельдъ!... Воръ!
   Георгъ. Да, я воръ, но вы подлецъ!
   Венингъ (въ бѣшенствѣ). Ведите его въ тюрьму. (Георгъ дѣлаетъ знакъ Валентинѣ, чтобъ она молчала, и уходитъ вмѣстѣ съ стражей, Венингомъ и офицерами. Валентина съ крикомъ отчаянія падаетъ на диванъ. Веньяминъ убѣгаетъ, ломая себѣ руки.)
   

ДѢЙСТВІЕ IV.

ЯВЛЕНІЕ 1.

(Просто убранная комната.)
Валентина. Робертъ.

   Валентина. Возьмите эту записку. Когда его высочество и министръ Винеггь будутъ у меня, я позвоню и спрошу стаканъ воды, тогда вы мнѣ подадите ее. Я знаю, что могу положиться на васъ, мой старый Робертъ; вы остались вѣрны мнѣ до конца. Уѣхала моя горничная?
   Робертъ. Какъ вы изволили приказать. Она очень плакала и хотѣла еще разъ попросить у васъ прощенія Валентина. Я не могу видѣть ее; я оказывала ей довѣренность, а она продала меня. Она глубоко огорчила меня, Робертъ.

(Робертъ почтительно цѣлуетъ у ней руку.)

   Валентина. Передъ тобой я не боюсь плакать.
   Робертъ. Богъ дастъ, все пойдетъ хорошо.
   Валентина. Сомнѣваюсь, но мы-то должны сдѣлаться лучше.

Слуга, герцогъ, министръ.

   Слуга (отворяя среднюю дверь). Его высочество! (Слуга и Робертъ уходятъ.)
   Герцогъ. Мы не охотно рѣшаемся безпокоить васъ, баронесса, вамъ сегодня нуженъ отдыхъ, надѣюсь, что вы извините мое желаніе какъ можно скорѣе наказать преступниковъ, осмѣлившихся потревожить васъ. (Идетъ съ нею напередъ сцены.) Можете ли вы простить мое вчерашнее увлеченіе? Смотрите на все это какъ на безумный сонъ. Я раскаиваюсь, прелестная Валентина.
   Валентина (серіозно). Послѣ нашего разговора здѣсь произошло столько необыкновеннаго, что я не могла много думать о вашемъ высочествѣ.
   Герцогъ. Итакъ между нами миръ?
   Валентина. Миръ!
   Герцогъ. Слѣдствіе будетъ производиться подъ непосредственнымъ моимъ надзоромъ. (Тихо:) Я надѣюсь такимъ образомъ избѣжать всякаго намека на извѣстныя обстоятельства.
   Валентина. Ваше высочество совершенно правы.
   Герцогъ. Министръ Винеггъ, по моему приказанію, самъ разузналъ о всемъ случившемся; не угодно ли самъ будетъ выслушать его и присовокупить свои замѣчанія?
   Валентина. Я готова слушать. (Садятся, герцогъ подлѣ Валентины.)
   Герцогъ. Говорите, Винеггъ.
   Министръ. Вчера около полуночи графъ Венингъ проходилъ мимо этого павильйона. Вдругъ сильный ударъ въ голову лишаетъ его чувствъ. Онъ очнулся при помощи какого-то Веньямина Штуббе, который проходилъ мимо, и они видѣли, какъ два человѣка подставили лѣстницу и взлѣзали на балконъ.
   Герцогъ (вполголоса Валентинѣ). Куда же дѣвалась шелковая лѣстница?
   Валентина. Она здѣсь, у меня.
   Винеггъ. Подозрѣвая разбой, графъ позвалъ караулъ, между тѣмъ какъ Штуббе взошелъ на лѣстницу. Онъ нашелъ въ залѣ двухъ человѣкъ; перваго цыгана, онъ повалилъ на землю, другаго онъ схватилъ. Графъ Венингъ, который вскорѣ прибылъ съ карауломъ, узналъ въ послѣднемъ лицо представленное вашему высочеству подъ именемъ Зальфельда.
   Валентина (въ сторону.) О Боже мой!
   Министръ.Въ карманѣ у него нашли заряженный пистолетъ и футляръ съ брилліантами. Цыганъ сперва утверждалъ, что онъ пришелъ одинъ, но при вторичномъ допросѣ онъ признался, согласно съ утвержденіемъ Зальфельда, что они сговорились вмѣстѣ вломиться въ навильйонъ и были пойманы на дѣлѣ Веньяминомъ Штуббе. Теперь, баронесса, позвольте попросить васъ разказать намъ все, что вы видѣли и слышали.
   Валентина (съ усиліемъ). Я немногое могу сказать. Я отослала своихъ горничныхъ и задремала на диванѣ. Меня разбудилъ крикъ "воры! на помощь!" и я увидѣла въ своей комнатѣ какія-то незнакомыя фигуры, борющіяся между собою; дверь отворилась, вбѣжали солдаты и схватили двухъ человѣка, изъ которыхъ одинъ лежалъ на полу. Отъ страха я упала безъ чувствъ.
   Министръ. Этотъ футляръ принадлежитъ вамъ, баронесса?
   Валентина (вставая). Да, это мои бралліянты.
   Министръ. И онъ находился въ карманѣ обвиненнаго?
   Валентина (слабымъ голосомъ). Такъ.
   Министръ. И этотъ человѣкъ такъ-называемый Зальфельдъ.
   Валентина. Да.
   Министръ (пристально глядя на нее). Обѣ двери гостиной были заперты; ихъ нужно было разломать.

(Герцогъ съ безпокойствомъ смотритъ на Валентину)

   Валентина. Ошибка моей горничной; она думала, что я уже ушла къ себѣ въ спальню, и по обыкновенію заперла двери.
   Герцогъ. Вы утомлены, баронесса. Кажется, все дѣло ясно и очевидно. Довольно, Винеггъ.
   Министръ. Ваше высочество, позвольте мнѣ предложить еще два три вопроса. (Валентина садится.) Подсудимый Зальфельдъ былъ представленъ при дворѣ вами самими, баронесса: не согласитесь ли вы сообщить его высочеству, какимъ образомъ удалось ему обмануть всѣмъ извѣстную вашу проницательность?
   Валентина. Онъ мнѣ привезъ письмо отъ пріятельницы, которая много говорила про его таланты, мнѣ самой онъ показался человѣкомъ умнымъ и образованнымъ. (Значительно:) Если я слишкомъ довѣрила недостойному, то я сама болѣе всѣхъ отъ этого пострадала.
   Министръ. Уже вчера ваши слова сдѣлали этого Зальфельда подозрительнымъ его высочеству.
   Валентина. Его поведеніе мнѣ показалось страннымъ.
   Герцогъ. Да, баронесса, вашъ вѣрный взглядъ первый угадалъ въ немъ авантюрьера.
   Министръ. Графъ Венингъ также говоритъ, что этотъ Зальфельдъ съ самаго начала показался ему загадочнымъ и подозрительнымъ лицомъ; прежде его появленія при дворѣ, онъ видѣлъ его въ очень короткихъ сношеніяхъ съ разными подозрительными лицами. Графъ также имѣлъ случай замѣтить, что онъ человѣкъ не безукоризненной честности.
   Валентина. О Боже!
   Герцогъ. Нѣтъ сомнѣнія, насъ мистифировалъ ловкій плутъ.
   Министръ. Итакъ теперь все ясно, исключая одного пункта.
   Герцогъ (съ безпокойствомъ). А именно?
   Министръ. Личности обвиненнаго. Его окружаетъ какой-то непроницаемый мракъ. Онъ упорно отказался что-нибудь сообщить насчетъ своего званія, происхожденія и отечества; по свидѣтельству слѣдователя, онъ человѣкъ необыкновеннаго образованія, или по крайней мѣрѣ рѣдкаго ума, -- что доказываютъ между прочимъ нѣсколько исписанныхъ листковъ, найденныхъ въ его портфелѣ; правда, мысли странныя и не совсѣмъ похвальныя, но тонъ честнаго и порядочнаго человѣка.
   Валентина (звонитъ; входитъ Робертъ). Стаканъ воды.
   Герцогъ. И точно ли его зовутъ Зальфельдомъ? можетъ-быть и это выдумка?
   Министръ. Его паспортъ неоставляетъ никакого сомнѣнія на этотъ счетъ. Странно также, что его квартира при первомъ обыскѣ оказалась совершенно пустая. Этотъ человѣкъ или опасный преступникъ, или загадка.
   Герцогъ. Вѣроятно то и другое.
   Робертъ (приноситъ стаканъ воды и записку). Сейчасъ принесли эту записку.
   Валентина. Адресовано на имя его свѣтлости.
   Герцогъ. Возьмите, Винеггъ.
   Министръ (въ сторону). Почеркъ поддѣльный. (Читаетъ:) Зальфельдъ, вчерашній воръ, никто иной, какъ вашъ племянникъ Георгъ.
   Герцогъ. Что съ вами, Винеггъ?
   Министръ. Извините, ваше высочество; я вижу средство кой-что узнать на счетъ личности преступника.
   Герцогъ (старается казаться спокойнымъ). Неужели эта исторія насъ всѣхъ должна смущать? баронесса близка къ обмороку, вы блѣдны и разстроены, какъ будто бы узнали что-то ужасное. Винеггъ, я серіозно хочу, чтобъ это дѣло было покончено какъ можно скорѣе. Пусть судъ произнесетъ приговоръ по настоящимъ даннымъ, и пусть преступникъ будетъ наказанъ, какъ онъ заслуживаетъ. Прощайте, Валентина, моя обязанность наказывать тѣхъ, которые осмѣлились обезпокоить вашъ сонъ; вы же пользуетесь правомъ святыхъ, прощать всѣ прегрѣшенія (уходитъ съ министромъ),
   Валентина (закрываетъ лицо руками). О, Боже мой! Боже мой!
   Принцесса Марія (показывается у боковой двери). Она ушла? (Входя:) Мой царственный Валентинъ смущенъ и озабоченъ; господинъ министръ что-то очень грозно смотритъ, а у тебя, Валентина, заплаканные глаза! Тебя обокрали, бѣдная! (Смѣется.)
   Валентина (съ усиліемъ). Ваше высочество сегодня очень веселы.
   Марія (лаская ее). Я не буду весела, если это тягостно тебѣ. Но я не могу не смѣяться, когда подумаю, что онъ воръ? (Смѣется.) Это черезчуръ глупо!
   Валентина. Въ какомъ смыслѣ вы это говорите, ваше высочество?
   Марія. Не притворяйся, плутовка, ты меня хорошо понимаешь (притягиваетъ ее къ себѣ на диванъ). Послушай, Валентина, и ты, и герцогиня мать, а иногда и мой всемилостивѣйшій братецъ, вы со мною обращаетесь какъ съ глупымъ ребенкомъ, но я умнѣе чѣмъ вы думаете.
   Валентина (нетерпѣливо). Марія, ты говоришь загадками.
   Марія. Хорошо, я тебѣ открою интересную тайну, (Серьозно:) Обвиненный вовсе не воръ.
   Валентина (съ принужденнымъ спокойствіемъ). Какъ же ты это знаешь?
   Марія. Это видно съ перваго взгляда, съ такими ясными глазами нельзя быть воромъ.
   Валентина. Наружность часто обманываетъ.
   Марія. Только не въ этомъ случаѣ. Мнѣ съ нимъ было такъ легко на душѣ, что я увѣрена въ томъ, что онъ очень хорошій человѣкъ. Валентина, когда онъ говорилъ со мной, мнѣ казалось, что я слышу брата.
   Валентина. Такъ онъ очаровалъ и тебя.
   Марія. Сначала я не знала, какъ его понять. Онъ спокоенъ и непринужденъ, но незаносчивъ. Наконецъ я догадалась, что онъ не то, чѣмъ кажется.
   Валентина. Принцесса!
   Марія. Онъ вовсе не Европеецъ, а какой-нибудь индѣйскій принцъ....
   Валентина. Ты сочиняешь.
   Марія. Вообразите себѣ, его кожа татуирована.

(Валентина пожимаетъ плечами.)

   Марія. Онъ татуированъ, онъ дикарь. Онъ снялъ перчатку и, повѣрь мнѣ, я видѣла на его рукѣ изображеніе ящерицы, начертанное тонкими синими точками.
   Валентина. Подобные знаки бываютъ и у каторжниковъ.
   Марія. Какъ тебѣ не стыдно говорить такія вещи! Онъ подалъ мнѣ платокъ, и платокъ его былъ надушенъ тѣми новыми духами, которые намъ привезъ посланникъ изъ Парижа.
   Валентина. Случай.
   Марія (съ увѣренностью). Это вѣрное доказательство. Кто употребляетъ эти духи, тотъ изъ нашихъ; это вѣрнѣе герцогской короны.
   Валентина. Можетъ-быть онъ друженъ съ фабрикантомъ.
   Марія. Полно, Валентина, перестань притворяться, ты меня не обманешь. (Ей на ухо:) Онъ тебя любитъ.
   Валентина (вставая въ испугѣ). Ваше высочество!...
   Маня. Онъ любитъ тебя, онъ хотѣлъ проститься съ тобою, онъ былъ у тебя, когда вломились воры: о, я все отгадываю! (Обнимаетъ ее.) Милая, дорогая Валентина, не плачь, я не выдамъ твоей тайны. Онъ прекрасенъ и благороденъ; Валентина, любишь ты его?
   Валентина (опираясь на ея плечо). Я его боюсь.
   Марія. Значитъ, онъ тебѣ милъ! Нѣтъ, не бойся, всѣ считаютъ его за преступника, кромѣ меня одной. (Лаская ее:) Я тебя такъ люблю, Валентина (тихо), въ это время между нами было что-то натянутое я... я, ревновала, Валентина.
   Валентина. Ахъ, Марія, я знаю, что я тебѣ къ этому дала поводъ (цѣлуетъ ея руку). Я была въ страшной опасности, но теперь все прошло.
   Марія. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ явился здѣсь?
   Валентина. Да, съ тѣхъ поръ.
   Марія (радостно). О, я знала, что онъ мой добрый геній. Что же ты хочешь дѣлать теперь, Валентина?
   Валентина. О немъ думать.... и можетъ-быть бѣжать отъ него.
   Марія. А онъ?

Робертъ.

   Робертъ (докладываетъ). Господинъ совѣтникъ Миллеръ.
   Валентина. Что ему нужно?
   Робертъ. Онъ пришелъ по дѣлу о покражѣ.
   Валентина. Все эта несчастная исторія! Принцесса!... я должна буду принять его.
   Марія. Прими его, Валентина, но отправь какъ можно скорѣе, и послушэй, обѣщай мнѣ беречь себя. Я отказалась отъ катанья на лодкѣ, и если ты позволишь, я проведу вечеръ на твоемъ табуретѣ, буду за тобою ухаживать.
   Валентина (беретъ ея руку). Милая Марія!
   Марія (цѣлуетъ ее). До свиданія! (У дверей она встрѣчаетъ Миллера, который почтительно кланяется ей. Робертъ ставитъ стулья и уходитъ.)

Миллеръ.

   Миллеръ. Вы извините меня, баронесса, если я обезпокоилъ васъ; я пришелъ, какъ другъ Георга Зальфельда.
   Валентина (съ изумленіемъ). Вы знаете господина Зальфельда?
   Миллеръ. Мы выросли вмѣстѣ. Сегодня утромъ вбѣгаетъ его слуга, приносить мнѣ его бумаги и вещи, и разказываетъ, что Зальфельда схватили въ вашемъ домѣ, что онъ обвиненъ въ воровствѣ, и самъ во всемъ признался. Въ городѣ уже всѣ про это говорятъ, вездѣ я слышу подтвержденіе этого слуха. Прежде чѣмъ предпринять оффиціальныя мѣры, чтобы разъяснить это несчастное недоразумѣніе, я почелъ своимъ долгомъ явиться къ вамъ, потому что я убѣжденъ, что вы также не можете считать моего несчастнаго друга низкимъ преступникомъ.
   Валентина. Положимъ, что такъ...
   Миллеръ. Я это зналъ. Въ такомъ случаѣ, я умоляю васъ указать мнѣ средство скорѣе разъяснить все дѣло и оправдать моего бѣднаго Георга.
   Валентина (послѣ минутнаго молчанія). Дѣлайте все, что вы считаете должнымъ, говорите все, что вы знаете, но ни въ какомъ случаѣ не ссылайтесь на меня.
   Миллеръ. Однако, баронесса, вы должны понять, что вы однѣ въ состояніи разрѣшить эту странную загадку.
   Валентина. Я? А если я не хочу?
   Миллеръ. Вы не хотите? Человѣкъ падаетъ жертвою непонятнаго недоразумѣнія, можетъ-быть, если мои догадки меня не обманываютъ, неслыханнаго великодушія, а вы можете остаться холодною свидѣтельницею его гибели, вы, которая вѣроятно были причиною всего? Знаете ли, баронесса, что здѣсь дѣло идетъ о чести благороднаго человѣка?
   Валентина (вставая съ достоинствомъ). Или о чести благородной женщины.
   Миллеръ (горько). О вашей чести, баронесса!
   Валентина (съ силой). Еслибъ я была мущина, вы бы поплатились за эту усмѣшку, за этотъ низкій намекъ; но я женщина, и давно научилась презирать клевету. Хочу только сказать вамъ еще два слова, какъ пріятелю благороднѣйшаго изъ людей. Положимъ, что вашъ другъ захотѣлъ принести огромную, неслыханную жертву: какое право имѣете вы самовластно мѣшать ем^? Развѣ онъ не довольно силенъ, разуменъ, смѣлъ, чтобы самому избрать себѣ путь? Вамъ остается только сожалѣть о немъ, а можетъ-быть удивляться ему. А если вашъ другъ жертвуетъ собою для женщины, то неужели вы не понимаете, что эта женщина отдается ему вполнѣ, принимая эту жертву? То, что я намѣрена дѣлать, остается между Богомъ и мною, но вамъ, милостивый государь, я совѣтую уважить волю страдальца. (Оба уходятъ въ разныя двери.)
   

ЯВЛЕНІЕ II.

(Тюрьма; рѣшетчатое окно съ боку; спереди скамейка. Георгъ въ цѣпяхъ.)
Цыганъ, тюремщикъ.

   Тюремщикъ. Сидите здѣсь, мошенники, а я иду очистить ему (указывая на цыгана) комнату.
   Цыганъ. Куда меня засадятъ?
   Тюремщикъ. Въ башню (уходитъ).
   Цыганъ. Проклятье! тамъ крысы, этимъ я обязанъ тебѣ, негодяй!
   Георгъ (весело усаживаясь на скамейку). Мнѣ, почтенный человѣкъ? Ты не справедливъ къ себѣ. Крысы и вороны всегда находились въ тѣсной связи съ твоимъ промысломъ.
   Цыганъ. Моимъ промысломъ? Развѣ ты самъ не воръ, негодный мошенникъ?
   Георгъ. Послушай, другъ, я прошу тебя быть поучтивѣе. Мы съ тобою теперь два каштана въ одной скорлупкѣ, и скорлупка будетъ для насъ черезчуръ тѣсна, если ты начнешь буянить.
   Цыганъ. Ну, такъ убирайся вонъ; вонъ тебѣ и дверь, негодный плутъ, ха, ха, ха!...
   Георгъ. Я знаю другое средство; я тебѣ завяжу ротъ твоимъ собственнымъ платкомъ.
   Цыганъ. Попробуй-ка.
   Георгъ. Вспомни про кулакъ, который тебя давеча стукнулъ. (Въ сторону:) Съ этимъ народомъ поневолѣ сдѣлаешься крикуномъ.
   Цыганъ (съ угрозой). За этотъ ударъ ты мнѣ еще поплатишься.
   Георгъ. Безъ сомнѣнія. Не забудь, что тебѣ обѣщаны деньги, если ты передъ судомъ подтвердишь все, что я скажу.
   Цыганъ. Но когда я получу ихъ?
   Георгъ. Черезъ три дня. Если ты не получишь обѣщанной суммы, ты можешь разказывать все, что хочешь; впрочемъ ты знаешь, что это ни къ чему не послужитъ тебѣ.
   Цыганъ. Хорошо, три дня я подожду.
   Георгъ. А на что тебѣ деньги въ тюрьмѣ?
   Цыганъ. Это мое дѣло. Деньги вездѣ хороши, въ тюрьмѣ же онѣ цѣнятся вдвое. Да откуда же ты ихъ возьмешь?
   Георгъ. Это мое дѣло.
   Цыганъ. А за чѣмъ же тебѣ такъ хочется быть моимъ товарищемъ?
   Георгъ. До этого тебѣ дѣла нѣтъ, но уже конечно не за тѣмъ, чтобы наслаждаться твоимъ пріятнымъ обществомъ; ты вовсе не занимателенъ.

Тюремщикъ.

   Тюремщикъ (цыгану). Ступай за мною: твоя комната готова.
   Цыганъ. Ужь лучше жить съ крысами, чѣмъ съ этимъ молодцомъ.

(Уходитъ съ тюремщикомъ.)

   Георгъ (глядя ему вслѣдъ). Отъ него точно не дождешься ничего хорошаго.

Веньяминъ, тюремщикъ.

   Веньяминъ (входя). Какъ? Въ цѣпяхъ? (Въ сердцахъ:) Какъ вы смѣли его заковать въ цѣпи? Это несправедливо, это незаконно. Вѣдь онъ признался во всемъ, что вы хотѣли, а вы еще осмѣлились его заковать? Это безсовѣстность, притѣсненіе, это противъ уголовнаго устава. Вы думаете, что я не знаю законовъ?
   Тюремщикъ. Молчать, Веньяминъ, не то я тебя вытолкаю вонъ! (уходитъ).
   Веньяминъ (кричитъ ему вслѣдъ). Совершенно противозаконно! (Подходитъ къ Георгу, и ощупавъ цѣпи, говоритъ презрительно:) Дураки! Вашей милости нечего безпокоиться: одинъ ударъ и онѣ всѣ разлетятся! Что за дураки! И это называютъ цѣпями! Право смѣшно подумать, что этими ниточками они думаютъ сковать такого человѣка, какъ ваша милость.
   Георгъ (смѣясь). Я самъ то же думаю, Веньяминъ! Но отчего же ты такъ бранился?
   Веньяминъ (скромно). Да надобно же свое достоинство поддержать передъ полиціею. А то этотъ народъ, Богъ знаетъ, что себѣ станетъ позволять.
   Георгъ. Ты правъ, Веньяминъ. Теперь скажи мнѣ, какъ тебя сюда впустили.
   Веньяминъ. Тюремщикъ мнѣ старый пріятель, а у меня былъ золотой, который мнѣ пожаловала ваша милость.
   Георгъ. И ты его отдалъ, чтобы меня видѣть? И что же мнѣ доставило честь твоего посѣщенія?
   Веньяминъ (торжественно). Сударь, прошли три дня и вышелъ срокъ нашему контракту.
   Георгъ. И у тебя прошла охота быть честнымъ?
   Веньяминъ. Гм! Хороша честность! Прежде я кралъ, а завтра я долженъ буду лгать передъ судомъ, по приказанію вашей милости.
   Георгъ (вставая). Твой упрекъ справедливъ, мнѣ душевно жаль Веньяминъ, что дѣло приняло такой оборотъ.
   Веньяминъ. Не извольте объ этомъ безпокоиться. Ахъ, сударь, вы такъ добры ко мнѣ, а вѣдь я былъ виною вашего несчастія.
   Георгъ. Да, ты таки громко закричалъ.
   Веньяминъ. Какъ оселъ, ваша милость, какъ настоящій оселъ.
   Но вѣдь сегодня я себя хорошо держалъ передъ судомъ?
   Георгъ. Превосходно. Ты хитеръ какъ самъ чортъ.
   Веньяминъ. Ваша милость очень снисходительны. Арфистъ убѣжалъ, и никто и не думаетъ о немъ, такъ какъ ваша милость очутились на его мѣстѣ.
   Георгъ. И вообще, все идетъ хорошо?
   Веньяминъ. Какъ нельзя лучше. Во всей столицѣ и во всѣхъ окрестностяхъ волосы становятся дыбомъ отъ ужаснаго поступка вашей милости.
   Георгъ. Хорошо. Но мои бумаги, моя квартира... ихъ осмотрѣли.
   Веньяминъ. Да, но гнѣздушко уже было разорено.
   Георгъ. Какъ?
   Веньяминъ. Сегодня утромъ въ четыре часа я отнесъ ваши бумаги и вещи къ господину совѣтнику Миллеру. Онъ запечаталъ ихъ въ моемъ присутствіи.
   Георгъ. Веньяминъ, ты человѣкъ неоцѣненный, Теперь наше дѣло вѣрно.
   Веньяминъ. Да, сударь, вѣрно то, что вамъ придется посидѣть лѣтъ пять, шесть въ исправительномъ домѣ. Или можетъ-быть ваша милость уже находилась подъ судомъ?
   Георгъ (улыбаясь). Въ томъ-то и дѣло, Веньяминъ.
   Веньяминъ (нюхая табакъ, съ разстановкой). Въ такомъ случаѣ можно считать лѣтъ до пятнадцати.
   Георгъ. Это мы скоро увидимъ. Теперь потолкуемъ о тебѣ, бѣдняжка.
   Веньяминъ (въ сторону). Онъ меня называетъ бѣдняжкою, а я свободенъ, тогда какъ ему придется лѣтъ пятнадцать сидѣть въ цѣпяхъ!
   Георгъ. Я тебѣ желалъ добра, у тебя есть умъ, живость, какое-то грубое чувство чести, можетъ-быть не совсѣмъ зачерствѣлое сердце... (Съ чувствомъ:) Веньяминъ, за тебя мнѣ жаль, что я въ тюрьмѣ, дай мнѣ руку, другъ, прощай, я уже ничего не могу сдѣлать для тебя.
   Веньяминъ. Да я-то не намѣренъ съ вами такъ разстаться. (Нерѣшительно;) Ваша милость... нельзя ли намъ возобновить контрактъ?--
   Георгъ, Веньяминъ, ты хочешь присоединиться къ моей жизни?
   Веньяминъ. За вами я пойду въ огонь и воду.
   Георгъ. И ты совершенно оставилъ свое прежнее ремесло?
   Веньяминъ. Я потерялъ къ нему охоту съ тѣхъ поръ, какъ ваша милость стали у меня хлѣбъ отбивать. Два дня честности меня какъ то перемѣнили, на третій же день я сдѣлалъ величайшую глупость. Ее надобно поправить.
   Георгъ, Такъ и есть! Эту душу я отниму у чорта. Хорошо, Веньяминъ, ты останешься моимъ слугою. Пойди къ совѣтнику Миллеру, онъ дастъ тебѣ чѣмъ жить, пока меня не выпустятъ, и скажи ему, чтобъ онъ молчалъ, если онъ любитъ меня.
   Веньяминъ. Иду. Я слышу какой-то шорохъ у двери, полицейскій насъ подслушиваетъ, (значительно:) ваша милость не имѣетъ ли ко мнѣ еще какихъ-нибудь приказаній?
   Георгъ. Я знаю, что ты будетъ остороженъ.
   Веньяминъ. И больше ничего? Неужели же мнѣ придется ждать пятнадцать лѣтъ, прежде чѣмъ имѣть счастіе вычистить ваше платье?
   Георгъ. Нѣтъ! Послушай, я долженъ прослыть за вора передъ свѣтомъ, но для этого не нужно, чтобъ я на пятнадцать лѣтъ лишился твоего пріятнаго общества. Когда нынче встаетъ мѣсяцъ?
   Веньяминъ. Послѣ полуночи.
   Теоргъ. И когда тебѣ придется присягать передъ судомъ?
   Бе ньяминъ.: Черезъ три дня.
   Георгъ. Хорошо, я до этого не допущу тебя; черезъ два дня я буду свободенъ, вотъ мое средство (показываетъ на окно). Ты будешь со мною.
   Веньяминъ. Хорошо, черезъ два дня; ваша милость можетъ на меня положиться. Да никакой и чести нѣтъ вырваться изъ такой дрянной тюрмишки.

Тюремщикъ.

   Тюремщикъ (поспѣшно). Ступай вонъ, негодяй, идутъ посѣтители, мнѣ придется плохо, если тебя застанутъ здѣсь.
   Веньяминъ. Ну, ну, не шумите, господинъ полицейскій, (Георгу:) добраго утра... (Его уводятъ.)
   Георгъ. Прощай, мой другъ (Слышенъ шорохъ.) Опять шумъ! Видно эта тюрьма устроена не по пенсильванской системѣ.

Министръ. Тюремщикъ.

   Министръ. Оставьте меня съ обвиненнымъ.
   Георгъ (Въ сторону). Боже мой! Это мой дядя.
   Министръ (подходитъ къ нему, строго). Взгляните мнѣ прямо въ лицо!

(Георгъ смотритъ на него; молчаніе.)

   Министръ (падаетъ на скамью). Боже милосердный, это онъ!
   Георгъ (Въ сторону). Мнѣ жаль его, онъ состарѣлся. (Вслухъ спокойно:) Что васъ привело въ мою темницу?
   Министръ Знаете вы меня?
   Георгъ. Можетъ-быть.
   Министръ. Вы написали эти строки? (Подаетъ ему записку Валентины.)
   Георгъ (беретъ записку). Нѣтъ (Въ сторону:) Это почеркъ Валентины! Что это значитъ?
   Министръ. Несчастный безумецъ, до чего ты дошелъ?
   Георгъ (Въ сторону). Она хочетъ, чтобы дядя помогъ моему бѣгству; благодарю тебя, Валентина!
   Министръ. Преступникъ безъ стыда и совѣсти, пошлый обманщикъ, разбойникъ...
   Георгъ (спокойно). Георгъ Винеггъ закованъ въ цѣпи какъ разбойникъ. Онъ былъ сиротою, не имѣлъ покровителя кромѣ роднаго дяди. Я теперь могу спросить, что сдѣлалъ дядя, чтобы предохранить племянника отъ гибели, отъ паденія? Онъ употребилъ всю строгость закона противъ пылкаго юноши, изгналъ его изъ родины за ребяческое увлеченіе, онъ пустилъ его по міру, безъ опоры, безъ опытности, можетъ-быть безъ твердыхъ правилъ. Имѣетъ ли дядя право теперь разражаться проклятіями, если племянникъ сталъ безчестнымъ человѣкомъ? Но ваша горесть меня трогаетъ, вы старикъ, я узнаю на вашемъ лицѣ черты покойнаго отца, и потому я говорю: я вамъ отъ души прощаю все, въ чемъ вы виноваты передо мною.
   Министръ. Что за рѣчи? (Вставая, холодно.) Въ вашихъ словахъ есть горькая истина, и я считаю заслуженнымъ наказаніемъ, что слышу ее изъ устъ преступника. Но не забывайте, что государственный человѣкъ, которому ввѣрена судьба цѣлой страны, имѣетъ другія обязанности, чѣмъ заботы о родственникахъ.
   Георгъ. Добрый человѣкъ исполнилъ бы законъ съ сердечнымъ сокрушеніемъ, вы же дѣйствовали холодно, враждебно, жестоко.
   Министръ. Тутъ была замѣшана моя честь, "аградэ за жизнь, проведенную въ неутомимой службѣ отечеству, дѣло шло о довѣріи моего государя. Я долженъ былъ показать строгость, чтобы самому избавиться отъ подозрѣнія.
   Георгъ. Такъ; вы пожертвовали мною тому, что называете честью. Но оставимъ это. Вы пришли меня навѣстить, дядя, это показываетъ заботливость о вашемъ имени, можетъ-быть жалость ко мнѣ. Но пусть моя будущность также мало безпокоитъ васъ какъ мое прошедшее, я вамъ добровольно обѣщаю никогда не объявлять, что ношу ваше имя. Здѣсь только два человѣка знаютъ о моемъ происхожденіи, и за обоихъ я ручаюсь какъ за самого себя.
   Министръ. Да что же ты, непонятный человѣкъ? Въ твоемъ взглядѣ выражается благородная гордость, а ты признаешься въ самомъ низкомъ преступленіи? Что тебѣ дало право пожалѣть о старикѣ? Георгъ, ты не воръ.
   Георгъ (холодно). Можетъ-быть я только практическій философъ. Но оставимъ это, забудемъ, какія обстоятельства свели насъ. Теперь, когда пути наши пересѣкаются вѣроятно въ послѣдній разъ, я вамъ, брату моего отца, хочу сдѣлать одинъ только вопросъ, Вы счастливы?
   Министръ (мрачно). Я старъ, домъ мой пустъ.
   Георгъ. А ваша совѣсть!
   Министрь. Я посвятилъ жизнь благу моего герцога и пользуюсь его довѣріемъ.
   Георгъ. Благодаренъ ли вамъ народъ, которымъ вы управляете?
   Министръ. Онъ чуждается меня; я всегда одинокъ!
   Георгъ Дерете его за руку). Бѣдный, бѣдный человѣкъ!
   Министръ. Когда-то я прочелъ въ газетахъ о какомъ-то Винеггѣ, который храбро сражался въ Новомъ Свѣтѣ;-- его превозносили и удивлялись его мужеству, я подумалъ о своемъ племянникѣ, и на газету упала слеза...
   Георгъ (всторону). Помоги мнѣ, Валентина. (Холодно:) Ваша свѣтлость забываетъ красный футляръ.
   Министръ. О Боже! А между тѣмъ когда я смотрю на эти спокойныя черты, на этотъ ясный взоръ, образъ брата возстаетъ передо мною и говоритъ мнѣ: этотъ человѣкъ не воръ, онъ не обезчестилъ нашего имени.
   Георгъ (мрачно, про себя). Онъ долженъ меня считать виновнымъ, не то она погибла... Счастливая мысль! Онъ утѣшится, если1 я окажусь необыкновеннымъ преступникомъ.
   Министръ. Георгъ, неужели ты не можешь сказать мнѣ ни одного слова, чтобы разъяснить эту загадку?
   Георгъ (отрывисто). Вашъ герцогъ намѣревается заключить торговый договоръ съ главою сосѣдняго государства?
   Министръ. Какъ ты это знаешь? Это тайна, въ которую посвящены немногіе.
   Георгъ. Этотъ договоръ причинилъ бы величайшій ущербъ тому правительству, которому я теперь служу.
   Министръ Это правда, но какимъ способомъ...
   Георгъ. Переговоры ведутся самымъ осторожнымъ образомъ, они скрываются подъ видомъ частной переписки баронессы Гельдернъ съ одною царственною особой, которую считаю излишнимъ вамъ называть.
   Министръ. Правда... Какой демонъ могъ...
   Георгъ (всторону). Благодарю тебя, Валентина! (Громко:) Завладѣть* этою перепискою было давнишнимъ желаніемъ нашего министра.
   Министръ (безпокойно). Конечно, мы этого опасались.
   Георгъ. Сама баронесса оказалась непоколебимою, неподкупною. Копіи же съ этихъ писемъ находятся въ ея бюро, въ гостиной ея павильйона.
   Министръ. Дальше, дальше!
   Георгъ. Я кончилъ.
   Министръ. А брилліанты? А твой товарищъ?
   Георгъ. Подставка! Политическое похищеніе должно было скрыться подъ маской простаго воровства.
   Министръ. Вѣроятно ли, возможно ли это? Впрочемъ само знаніе этого дѣла служитъ яснымъ доказательствомъ истины его словъ. Несчастный безумецъ! Орудіе и жертва безжалостной политики! какова будетъ твоя участь?
   Георгъ. Я буду слыть за вора, пока меня забудутъ.
   Министръ. Разговоръ нашъ конченъ. Я обѣщаю вамъ свято хранить вашу тайну, я не отказываю вамъ въ сочувствіи, но отнынѣ мы другъ другу чужды. Могу ли я еще сдѣлать что-нибудь для васъ?
   Георгъ (взглянувъ на окно). Оставьте меня здѣсь еще на два дня.
   Министръ (послѣ минутнаго молчанія). Хорошо! (Идетъ къ двери.) Когда вы будете за моремъ, пришлите мнѣ вѣсть о себѣ.
   Георгъ. Я вамъ напишу. (Министръ уходитъ.) Тяжело было обманывать сѣдаго старика, но онъ успокоился мыслію, что я политическій мошенникъ. Прощай, дядя! Я торжествую! никто изъ нихъ не подозрѣваетъ истины. Право, я не думалъ, чтобы такъ легко было надувать. А Валентина? Теперь она еще поражена и испугана: покамѣстъ я исчезну безъ шума, и ей можно будетъ въ безопасности наслаждаться жизнію. Ахъ! рѣшетка окна начинаетъ позлащаться: долженъ быть чудный вечеръ. (Садится на скамейку, и вполголоса что-то напѣваетъ, бренча цѣпями вмѣсто припѣва.)

(Дверь отворяется въ то время, какъ онъ поетъ. Валентина входитъ и долго смотритъ на него; наконецъ она кладетъ руку на его плечо и тихо плачетъ).

   Георгъ (тихо, съ чувствомъ). Валентина...
   Валентина. Милый другъ (опирается на его плечо и плачетъ). Зальфельдъ, что вы сдѣлали?
   Георгъ. Необходимое. Не плачьте, я себя не считаю несчастнымъ.
   Валентина. Не я несчастна, ваша жертва уничтожаетъ меня.
   Георгъ. Не огорчайтесь за меня: то, что вы называете жертвой, было только для меня одинъ изъ многихъ безумныхъ эпизодовъ моей пестрой жизни, картина изъ волшебнаго фонаря, въ которой только одинъ образъ никогда не исчезнетъ изъ моей памяти Съ моей стороны было сумазбродною причудой явиться на родину подъ именемъ Зальфельда. Теперь я д^лаю удовольствіе читателямъ здѣшнихъ газетъ, оказавшись интереснымъ мошенникомъ. Вотъ и все. Можетъ-быть я попаду въ герои какого-нибудь романа въ новѣйшемъ вкусѣ. Что же тутъ опаснаго? Я съ сегодняшняго дня отбрасываю имя Зальфельда, какъ платье, запятнанное грязью, и бодро продолжаю свой путь подъ именемъ Георга Винегга. Итакъ, тутъ для меня нѣтъ никакой жертвы.
   Валентина. Нѣтъ, другъ мой, не обманывайте меня. Что же будетъ между нами?
   Георгъ. Мы должны разстаться. Объ этомъ одномъ мнѣ страшно подумать.
   Валентина. Разстаться!
   Георгъ. Да, разстаться, и навсегда.
   Валентина. Что будетъ со мною, если я останусь здѣсь, съ тяжелымъ воспоминаніемъ о вашей жертвѣ, въ этой средѣ, которая мнѣ теперь кажется пустою и ненавистною?
   Георгъ. Вы будете думать обо м:іѣ, быть-можетъ, меня любить. Въ воспоминаніи о далекомъ другѣ вы найдете силу устроить счастье вашей царственной подруги. Потомъ, Валентина, оставьте этотъ дворъ, уѣзжайте отсюда; въ Италіи, у леди Пенелопы, вы найдете преданныя сердца и свѣжую жизнь. Я теперь признаюсь вамъ, что, уѣзжая изъ Сиракузъ, я обѣщался вашимъ друзьямъ увлечь васъ отсюда; скажите леди Пенелопѣ, что я посылаю васъ какъ свою сестру, какъ сестру Георга Зальфельда.
   Валентина. И увижу ли я васъ у нея?
   Георгъ (качая головой). Тамъ меня зовутъ Зальфельдомъ: этотъ человѣкъ долженъ исчезнуть.
   Валентина. О Боже! И что будетъ съ вами, благородный, самоотверженный человѣкъ.
   Георгъ (беретъ ея руку и показываетъ на верхъ). Я исчезну, тихо и незамѣтно какъ этотъ лучь солнца исчезаетъ съ желѣзной рѣшетки. Когда этотъ лучь въ третій разъ погаснетъ здѣсь, я за нимъ послѣдую; мой путь приготовленъ, мой вѣрный демонъ унесетъ меня отсюда.
   Валентина. И куда же вы идете?
   Георгъ. Вслѣдъ за солнцемъ Оно заходитъ здѣсь, но встаетъ на западѣ. Я иду на западъ.
   Валентина (грустно). Въ Америку.
   Георгъ. Отечество, которое я себѣ избралъ.
   Валентина (превозмогая свое волненіе). Я знаю довольно, чтобы благоговѣть передъ вами и оплакивать свою участь. Теперь, Зальфельдъ, прежде чѣмъ м.ы разстанемся, отвѣчайте мнѣ на одинъ вопросъ, откровенно и сполна. Вы мнѣ это обѣщаете?
   Георгъ. Обѣщаю.
   Валентина, Какъ высоко цѣните вы то, что люди называютъ добрымъ именемъ женщины?

(Георгъ отворачивается.)

   Валентина. Я требую отвѣта.
   Георгъ. Доброе имя прекрасное украшеніе. Я считаю за несчастіе потерять его.
   Валентина. Вы уклоняетесь отъ отвѣта. Такъ позвольте же мнѣ высказать, что вы думаете, что я сама глубоко почувствовала въ эти тяжелые дни. Доброе имя женщины не есть ея честь. Это только золотой щитъ, подъ которымъ любитъ скрываться пошлая посредственность. Если кто осмѣлится поднять голову выше толпы, на него нападаютъ, его поносятъ, его закидываютъ грязью, точно также какъ презрѣнное созданіе, павшее ниже общаго уровня. Что это за добро, которое могутъ отнять у меня чужія уста, злоба или ошибка каждаго безумца? Зальфельдь, это жалкое украшеніе не стоитъ серіозной жертвы.
   Георгъ (съ упрекомъ). Валентина!
   Валентина (страстно). Съ перваго раза, какъ я увидѣла васъ, я почувствовала, что насъ соединяетъ таинственная связь, потому что мы оба, я, аристократка, и вы, сынъ толпы, мы оба принадлежимъ къ великому союзу людей, стремящихся къ прогрессу и къ свободѣ, къ облагороженію рода человѣческаго. Къ этому союзу принадлежатъ всѣ тѣ, которые составляютъ украшеніе нашего вѣка, воины, пророки, мученики истины. Мы должны жить въ сердцахъ этихъ нашихъ собратьевъ; быть понятыми и оцѣненными ими, вотъ единственная достойная цѣль для нашего честолюбія.
   Георгъ. Такъ, Валентина.
   Валентина. Насъ не должно смущать сужденіе легкомысленной толпы; она кончитъ тѣмъ, что послѣдуетъ за нами; вѣдь мы же тянемъ ее впередъ, указываемъ ей путь. А передъ судилищемъ этихъ возвышенныхъ умовъ, ваша жертва не была бы оправдана. Въ ихъ глазахъ я и безъ нея ничего бы не потеряла. Что я сдѣлала дурнаго, принявъ у себя любимаго человѣка? А вы, чтибъ избавить меня отъ минутнаго смущенія, котораго я теперь стыжусь, пожертвовали своею жизнью, которая нужна обществу. Вы были не правы, другъ мой.
   Георгъ. Не смущайте меня. Да, еслибъ я былъ гражданинъ этой страны, которому нужно честное имя, чтобы служить отчизнѣ, вы могли бы быть правы. Но я свободенъ какъ птица; я перелетаю туда, куда меня манитъ природа. На чужбинѣ я имѣю право выбирать свои обязанности.
   Валентина. Вы хотите меня обмануть, Зальфельдъ, вы отъ меня скрываете худшее. На вашей жизни останется проклятіе, отъ котораго даже ваша сильная натура не будетъ въ состояніи избавиться. Каждый путешественникъ, каждая газета можетъ васъ выдать; вы погибнете въ борьбѣ съ безжалостною молвою.
   Георгъ. Другъ мой, Америка далека. И если когда-нибудь туда дойдетъ темная повѣсть моей жизни, я скроюсь въ волны степной травы, я убѣгу въ хаты моихъ друзей Индіянцевъ, съ которыми я часто охотился за буйволами. Я причисленъ къ одному изъ Индіанскихъ племенъ, я ношу его знакъ. Тамъ я нашелъ свое первое отечество, тамъ можетъ-быть найду и послѣднее. Старый вождь называетъ меня сыномъ. Я ему скажу. "Отецъ мой, тамъ на востокѣ, я зашелъ ночью въ хату женщины, меня поймали, этой женщинѣ угрожалъ позоръ, тогда я спряталъ ея украшенія въ свой поясъ и прослылъ воромъ, чтобъ спасти ея честь!" Тогда старикъ подастъ мнѣ пеструю одежду своего племени и скажетъ, "мой сынъ любилъ ту женщину; мой сынъ поступилъ хорошо."
   Валентина. Нѣтъ, нѣтъ, старикъ спроситъ: Неужели женщина молчала и допустила, чтобы воинъ за нее потерпѣлъ позоръ?
   Георгъ (становится на колѣни передъ нею). Я отъ нея потребовалъ молчанія въ доказательство любви ея: она плакала, но она молчала, потому что любила меня.
   Валентина. Такъ ли, другъ мой? О, вы всѣ тираны, даже тамъ, гдѣ вы страдаете за насъ. Я обѣщаю вамъ дѣлать только то, что вы сами можете одобрить. (Нагибаясь къ нему:) Георгъ, я вчера отняла у васъ шарфъ, который вы похитили у меня; теперь я вамъ его приношу назадъ; на немъ остались горячія слезы (даетъ ему шарфъ). Итакъ я васъ избираю своимъ Валентиномъ: служите мнѣ, страдайте за меня (цѣлуетъ его въ лобъ).
   Георгъ (наклонясь къ ея рукѣ). Благодарю тебя, Валентина. Валентина. Прощай (она идетъ къ двери, занавѣсъ опускается).
   

ДѢЙСТВІЕ V.

ЯВЛЕНІЕ!

(Гостиная въ павильйонѣ баронессы; Валентина у стола перебираетъ бумаги. Робертъ подлѣ двери; Іоганна съ другой стороны сцены съ картонкой въ рукахъ.)

   Іоганна. Что вамъ угодно будетъ надѣть въ волосы, цвѣты или ленты?
   Валентина (блѣдная и спокойная). Ничего, Іоганна... (Роберту:) Отнесли вы мои письма?
   Робертъ. Да, сударыня, ея высочество принцесса Марія сами изволили взять вашу записку, и сказали, что лично придутъ на нее отвѣчать. Господинъ министръ въ кабинетѣ его высочества.
   Валентина. Вы просили господина лейтенанта Фонъ-Штольпе посѣтить меня?
   Робертъ. Господинъ лейтенантъ будетъ имѣть честь къ вамъ явиться.
   Валентина. Уложены мои вещи?
   Робертъ. Уложены, сударыня.
   Валентина. Хорошо. Робертъ сожгите эти бумаги.

(Робертъ уходитъ.)

   Іоганна. Вотъ орденъ, сударыня.
   Валентина. Положи его туда, на столъ.
   Іоганна (приноситъ красный футляръ). А вотъ брилліантовыя серьги.
   Валентина. Прочь ихъ! Онѣ мнѣ жгутъ глаза.
   Іоганна (почти плача). Ни ленты, ни украшенія. Милая барыня, вы точно къ смерти готовитесь.
   Робертъ (входя, вздрагиваетъ отъ ея словъ). Грѣшно такъ говорить.
   Валентина. Ты думаешь, Робертъ? Поди, Іоганна, и возьми эти брилліанты.
   Робертъ. Въ передней стоитъ человѣкъ подозрительной наружности, который желаетъ съ вами поговорить, сударыня.
   Валентина. Я занята; если онъ проситъ денегъ, дай ему.
   Робертъ. Онъ ни за что не хочетъ уйдти, и говоритъ, что онъ не проситъ подаянія, а имѣетъ что-то вамъ сообщить.
   Валентина. Приведи его сюда.

Веньяминъ (одѣтый какъ въ первомъ дѣйствіи).

   Вень яминъ (съ множестомъ поклоновъ). Покорнѣйшій слуга вашей милости.
   Валентина. Что вамъ нужно?
   Веньяминъ (опять кланяясь). Еслибъ я могъ съ вашею милостію поговорить наединѣ....
   Валентина. Оставь насъ, Робертъ.
   Веньяминъ (смотритъ на ноги уходящаго Роберта и кричитъ ему вслѣдъ). Вы, сударь, сейчасъ потеряете пряжку съ лѣваго башмака, онѣ у васъ, кажется, серебряныя.

(Робертъ уходитъ.)

   Валентина. Кто вы такой?
   Веньяминъ (съ поклономъ). Осмѣлюсь доложить вашей милости, что я.... съ позволенія сказать.... мошенника.

(Валентина отступаетъ назадъ.)

   Веньяминъ. Не извольте пугаться, милостивая государыня, я въ настоящее время оставилъ это занятіе. Я теперь, осмѣлюсь доложить вашей милости, нахожусь въ услуженіи у господина Ззльжельда.
   Валентина. Какъ? И что васъ привело ко мнѣ?
   Веньяминъ (смиренно). Позвольте мнѣ вамъ это изложить. (Вынимаетъ пестрый платокъ, въ которомъ завернутъ бѣлый хлѣбъ.) Имѣю честь предложить вашей милости сію булку. Въ ней запечены кой-какія бездѣлицы. Вопервыхъ, тоненькая пила, потомъ 15 аршинъ веревки, переплетенной проволокой, и наконецъ ножъ. Этою пилкою онъ распилитъ рѣшетку окна; на веревкѣ онъ спустится, а ножъ (съ выразительнымъ жестомъ и учтивымъ поклономъ), ножъ для непредвидѣнныхъ случаевъ.
   Валентина (живо отталкивая хлѣбъ). И съ какой стати вы избрали меня въ повѣренныя этого предпріятія?
   Веньяминъ. Не извольте гнѣваться, сударыня; меня къ тому принудила крайность. Вчера мнѣ удалось пробраться въ тюрьму къ моему господину. Онъ мнѣ сказалъ; черезъ два дня я хочу быть свободенъ, мой другъ. (Съ самодовольною улыбкой.) Онъ, изволите видѣть, называетъ меня другомъ, когда онъ въ веселомъ расположеніи духа. Я тутъ говорю: "какъ угодно будетъ вашей милости", пошелъ къ жиду, продалъ свою ливрею; покупаю пилу, плету веревку, поручаю Ленѣ, одной моей пріятельницѣ, все это запечь въ хлѣбъ, и сегодня утромъ хочу доставить ему эти бездѣлицы. Тутъ полицейскій на меня накинулся, сталъ мнѣ грубить, забылъ нашу старую дружбу и говоритъ мнѣ: "что, молъ, выданы строжайшія приказанія, что онъ пожалуй и мѣста можетъ лишиться." Я со страха и подумалъ о вашей милости.
   Валентина. Еще разъ, отчего вы именно обращаетесь ко мнѣ?
   Веньяминъ. Вчера въ сумеркахъ, я притаился не вдалекѣ отъ тюрьмы, и увидѣлъ женщину въ густомъ вуалѣ, сопровождаемую лакеемъ; она вошла въ тюрьму и скоро опять вышла. Я за нею послѣдовалъ и видѣлъ, что она вошла въ этотъ домъ. Такъ я и подумалъ, что это какая-нибудь женщина изъ свиты вашей милости, которой хотѣлось поговорить съ моимъ бѣднымъ господиномъ, потому что его всѣ знаютъ здѣсь при дворѣ. И я подумалъ, что можетъ-быть ваша милость будетъ такъ снисходительна, и потрудится разспросить, кто такая была эта женщина, и позволитъ ей отнести этотъ хлѣбъ въ тюрьму.
   Валентина. И вы не узнали этой женщины?
   Веньяминъ (умоляющимъ голосомъ). Я не могъ разглядѣть ея лица, уже стемнѣло.
   Валентина. И вы не знаете, кто она?
   Веньяминъ. Къ сожалѣнію, я не могу этого сказать вашей милости.
   Валентина (пристально глядя на нею). Я же знаю ваше лицо: вы не въ первый разъ стоите на этомъ мѣстѣ.
   Веньяминъ (вздрагиваетъ, но потомъ старается говорить спокойно). Я не понимаю, что хочетъ сказать ваша милость.
   Валентина. Вы держали господина Зальфельда, по его приказанію.
   Веньяминъ (съ удивленіемъ). Я рѣшительно не понимаю вашей милости.
   Валентина. Преступникъ.... а сколько преданности и тонкаго чувства!
   Веньяминъ. Осмѣлюсь доложить вашей милости, что я преданъ только по уговору; а въ полицейскихъ дѣлахъ нашъ братъ всегда отличается тонкостью.
   Валентина. Съ какихъ поръ вы знаете господина Зальжельда?
   Веньяминъ. Всего нѣсколько дней. Шелковый платокъ, который висѣлъ изъ его кармана, далъ поводъ къ нашему знакомству. Онъ сказалъ мнѣ: "ты вѣкъ свой былъ мошенникомъ, Веньяминъ" (съ поклономъ), то есть я, сударыня, "но это только такъ кажется, ты собственно говоря малый честный и благовоспитанный, ты самъ не можешь замѣтить этого, потому что въ настоящее время занимаешься воровствомъ." Это меня, признаться, разудивило, я ему не слишкомъ повѣрилъ. Такъ онъ мнѣ и говоритъ; "Если ты согласенъ послужить мнѣ три дня, но служить честно, такъ я тебѣ это докажу". И видите, сударыня, онъ не ошибся: три дня, проведенные у него въ услуженіи, доказали мнѣ, что я вовсе не такой негодный: (улыбаясь) это меня очень обрадовало.
   Валентина (про себя). Да, вотъ какъ ты исцѣляешь больныхъ, добрый врачъ.
   Веньяминъ. Еще не прошло трехъ дней, а его уже засадили, по моей же винѣ; вѣдь я, оселъ, тамъ внизу раскричался (вздрагиваетъ). Извините, ваша милость, это у меня такъ, вырвалось. Онъ меня научилъ честности, а черезъ меня прослылъ воромъ. Это несправедливо, сударыня, я долженъ поправить это дѣло.
   Валентина (ласково). Веньяминъ, я надѣюсь, что тебѣ удастся поправить дѣло. Но я не беру твоего хлѣба. Нѣтъ, не безпокойся, вѣрный слуга, твой господинъ будетъ свободенъ черезъ нѣсколько часовъ.
   Веньяминъ. Такъ можетъ-быть у вашей милости также есть пилка?
   Валентина (улыбаясь). На это пилки не нужно, Веньяминъ; вѣдь глупо было бы принимать твоего господина за вора.
   Веньяминъ. Какъ? Ваша милость хочетъ, чтобъ онъ пересталъ слыть за вора?
   Валентина. Нужно положить конецъ этому унизительному недоразумѣнію.
   Веньяминъ (въ испугѣ). Но... однако... если узнаютъ, что онъ не воръ, полиціи спроситъ, отчего онъ здѣсь... здѣсь (Валентина отворачивается, Веньяминъ продолжаетъ довѣрчиво). О, не дѣлайте этого, милостивая государыня, ему будетъ больно... Лучше положитесь на меня, я берусь освободить его, на зло сотнѣ полицейскихъ. Положитесь на меня и на этотъ хлѣбъ.

(Музыка... Веселая серенада слышна въ продолженіи всего слѣдующаго явленія, но издали, неоглушительно.)

Робертъ (входитъ)

   Робертъ. Его высочество со всею свитою идутъ сюда по аллеѣ. Музыка прислана его высочествомъ, чтобы праздновать ваше выздоровленіе, баронесса.
   Валентина. Будь покойно, мое сердце! Веньяминъ, я не могу исполнить твоей просьбы, оставь меня теперь. И если когда-нибудь въ жизни понадобится тебѣ другъ, приди прямо ко мнѣ.
   Веньяминъ Ваша милость добры какъ ангелъ, но пока мой бѣдный господинъ будетъ сидѣть въ тюрьмѣ, я потерянный человѣкъ.
   Герцогъ. Министръ. Графъ Венингъ. Гофмаршалъ. Лейтенантъ фонъ-Штольпе. Придворные (каждый, за исключеніемъ министра, съ розою на шляпѣ и въ петлицѣ).
   Герцогъ. Вѣтреные сыны мая поклоняются своей царицѣ. Прелестная царица! удостойте насъ милостивой улыбки! Печаленъ былъ для насъ день, который мы провели безъ васъ. Я привелъ также своего почтеннаго Нестора, я спасаюсь отъ него, приводя его къ вашимъ ногамъ, потому что онъ опять началъ длинное разсужденіе объ этомъ несчастномъ дѣлѣ съ ворами.
   Валентина. Къ сожалѣнію я должна обезпокоить ваше высочество по этому же предмету.
   Герцогъ. Боже мой! Вѣдь дѣло ужь покончено.
   Валентина. Я упоминаю о немъ въ послѣдній разъ.
   Герцогъ. Какъ торжественно, прелестная баронесса! Хорошо, я покоряюсь вашему приказанію. (Садится; всѣ придворные группируются за его кресломъ)
   Валентина. Ваше высочество позволите, чтобъ я для этого созвала всѣхъ моихъ домашнихъ?
   Герцогъ. Да вѣдь это будутъ ассизы во всей формѣ!... Дѣлайте что вамъ угодно, баронесса.
   Валентина (дѣлаетъ знакъ Роберту онъ отворяетъ дверь, слуги и горничныя входятъ безъ шуму). Я хочу объяснить вашему высочеству и этимъ господамъ происшествія предпрошлой ночи; объясненіе это опоздало только потому, что не зависѣло вполнѣ отъ моей собственной воли.
   Герцогъ (Венингу тихо). Что она хочетъ сказать?
   Венингъ. Какой-нибудь женскій капризъ!
   Валентина. Два человѣка были схвачены въ этой залѣ, и сознались въ своемъ преступленіи. Одинъ изъ нихъ невиненъ: добровольное его признаніе было благородный обманъ, къ которому онъ прибѣгнулъ, чтобы меня спасти; господинъ Зальфельдъ былъ уже здѣсь, когда ворвались воры, онъ былъ у меня, призванный мною самою.
   Герцогъ (встаетъ). Это невозможно.
   Валентина. Я готова подтвердить клятвою истину моихъ словъ. (Вынимаетъ изъ ящггка шелковую лѣстницу и бросаетъ на полъ.) Вотъ вамъ доказательство, лѣстница, по которой онъ взобрался на балконъ.

(Всеобщее движеніе; Герцогъ уходитъ, придворные за нимъ, прислуга слѣдуетъ молча.)

   Министръ (цѣлуя руку Валентины). Благодарю васъ, баронесса, ваша возвышенная откровенность возвратила мнѣ родственника, а нашей странѣ прекрасную надежду (уходитъ).
   (Валентина остается неподвижна. Робертъ стоитъ у дверей, закрывъ лицо руками; музыка по уходѣ министра играетъ нѣсколько тактовъ, потомъ прерывается внезапно на диссонансѣ.)
   Валентина (послѣ молчанія). Садитесь, Робертъ, я продиктую вамъ нѣсколько словъ для нашей газеты; позаботьтесь, чтобъ они были напечатаны завтра.
   Робертъ (садясь, печально). Я готовъ, баронесса.
   Валентина (диктуетъ). Таинственный мракъ, который окружалъ ночное происшествіе въ одномъ изъ герцогскихъ павильйоновъ, начинаетъ разсѣеваться. Дознано, что благородный иностранецъ, господинъ Зальфельдъ, пожертвовалъ собою съ неслыханнымъ самоотверженіемъ...
   Робертъ. Неслыханнымъ самоотверженіемъ...
   Валентина. При стеченіи несчастныхъ обстоятельствъ...
   Робертъ. Обстоятельствъ.
   Валентина. Чтобы спасти честь извѣстной дамы.
   Робертъ. Нѣтъ, я не могу писать далѣе, я дрожу всѣмъ тѣломъ. Боже мой, сударыня, подумайте, что это смертный проговоръ вашему доброму имени.
   Валентина. Мое доброе имя, Робертъ!
   Робертъ. Да, баронесса! Васъ осыпали клеветами, часто мое сердце раздиралось надъ ними, но тогда рѣчь шла только объ одномъ его высочествѣ, и вы могли его любить, а теперь будутъ говорить про другаго...
   Валентина (закрываетъ лицо руками. Молчаніе, рѣшительно.) Пиши, Робертъ.
   Робертъ. Не могу.
   Валентина. Такъ я напишу сама (читаетъ). Пожертвовалъ собою... чтобы (пишетъ) спасти честь извѣстной дамы (кладетъ перо на столъ). Извѣстная дама, это я! Робертъ, немедленно отнесите этотъ листокъ въ типографію.
   Робертъ. Иду... Боже мой, никогда мнѣ не было такъ тяжело послушаться васъ.

Слуга.

   Слуга (докладываетъ). Господинъ гофмаршалъ фонъ-Гуртенъ.
   Гофмаршалъ.
   Гофмаршалъ (офиціальнымъ тономъ). Баронесса фонъ-Гельдернъ именнымъ повелѣніемъ отставлена отъ должности гофдэмы ея высочества принцессы Маріи.
   Валентина (гордо). Я слышала.
   Гофмаршалъ. По приказанію ея высочества я пришелъ востребовать золотой крестъ ордена Св. Маріи.
   Валентина (беретъ орденъ со стола и подаетъ ему). Вотъ онъ.
   Гофмаршалъ. Также какъ и ключъ отъ павильйона ея высочества принцессы.
   Валентина. Возьмите.
   Гофмаршалъ. Ея высочество повелѣли спросить, когда вы намѣрены ѣхать.
   Валентина. Черезъ часъ. Я просила милостиваго позволенія проститься съ принцессою.
   Гофмаршалъ. Ея высочество принцесса Марія повелѣла пожелать вамъ счастливаго пути (уходитъ),
   Валентина (Роберту, который печально стоялъ поодаль). Робертъ, вы прибавите приписку къ газетной замѣткѣ: "Баронесса Фонъ-Гельдернъ отставлена отъ своихъ должностей и уѣзжаетъ изъ столицы. (Уходитъ. Робертъ за нею.)

Гергъ, фонъ-Штольпе, Веньяминъ.

   Фонъ-Штольпе (за сценою). По приказанію его сіятельства, господина министра.
   Георгъ (мрачно). Зачѣмъ вы привели меня сюда, милостивый государь?
   Фонъ-Штольпе.Повторяю вамъ, господинъ Зальфельдъ, вы свободны; мнѣ поручено сообщить вамъ, что высшимъ властямъ извѣстны побудительныя причины вашего страннаго признанія.
   Георгъ. И кто же могъ представить эти непонятныя для меня объясненія? Что могло спасти отъ законнаго приговора преступника, сознавшагося въ своей винѣ?
   Фонъ-Штольпе. Мнѣ не дозволено отвѣчать на эти вопросы; его высочество выразили желаніе, чтобы ваши дѣла въ столицѣ окончились по возможности счастливо и скоро.
   Георгъ. Понимаю. Я уѣду на дняхъ.

(Фонъ-Штольпе уходитъ съ поклономъ)

   Веньяминъ (бросается къ Георгу и беретъ его за руку). Ахъ, сударь, я такъ радъ, что вы опять свободны. Ваша милость такъ мнѣ пришлись по сердцу. Я надѣюсь, что ваша милость меня не покинетъ теперь въ счастіи.
   Георгъ. Въ счастіи? Ты ошибаешься, другъ мой.
   Веньяминъ (таинственно). Я сегодня видѣлъ ее.
   Георгъ. Кого?
   Веньяминъ (тихо). Баронессу; она стояла такая бѣлая, блѣдная, съ улыбкой на устахъ, точно святая.
   Георгъ. Молчи, Веньяминъ! Поди къ совѣтнику Миллеру, разкажи ему какъ все случилось, возьми у него мои бумаги, скажи ему, чтобъ онъ меня извинилъ, если я не приду проститься съ нимъ передъ отъѣздомъ; поди, Веньяминъ. (Веньяминъ печально уходитъ)

Георгъ (одинъ).

   Она отвергла мою жертву; она сама унизилась, отдала себя на посмѣшище толпы, чтобы не быть мнѣ ничѣмъ обязанною. Ты развязалась со мною, Валентина, теперь я останусь для тебя только другомъ, который причинилъ тебѣ много горя. Какъ бѣдный мальчикъ смотритъ на улетающую птицу, такъ мнѣ приходится слѣдить безсильно за твоимъ свободнымъ полетомъ. Я утратилъ тебя, гордое сердце, и я плачу какъ ребенокъ.

Валентина.

   Валентина (у двери). Зальфельдъ?
   Георгъ (встаетъ). Она строга, она не избавляетъ меня отъ горести прощанія.
   Валентина (съ сдержаннымъ волненіемъ). Зэльфельдъ, намъ пришло время разсчитаться.
   Георгъ. Разсчетъ нашъ конченъ.
   Валентина. Вы смѣло вошли въ мою жизнь съ увѣренностію человѣка, привыкшаго побѣждать. Вы потрясли все мое существованіе; моя женская гордость была оскорблена, моя душа наполнена тоскою и горечью. Я не говорю, чтобы вы были не правы, вы мнѣ явились врачемъ, вы меня исцѣлили, унизивъ меня въ собственныхъ глазахъ.
   Георгъ. Да, въ томъ состоитъ моя вина. Меня ожесточила бурная жизнь, я съумѣлъ заслужить вашу благодарность, но не вашу любовь.
   Валентина. Когда вы мнѣ открыли глаза насчетъ моего ложнаго положенія при этомъ дворѣ, я уже была у васъ въ долгу, я чувствовала себя слабою и ничтожною передъ вами. Тогда вы еще пожертвовали для меня честью и свободою, и это одолженіе мнѣ стало слишкомъ тяжело,
   Георгъ. Оно стало слишкомъ тяжело...
   Валентина. Хорошо же, вы пожертвовали мнѣ честью, я же пожертвовала для васъ своимъ добрымъ именемъ. Теперь говорите, Георгъ, заплатила ли я часть своего долга?
   Георгъ. Мы разсчитались.
   Валентина. Благодарю васъ; вы мнѣ возвратили чувство собственнаго достоинства, которое я утратила въ отношеніи къ вамъ. Вы опутали меня сильными узами, но я ихъ сбросила. (Радостно:) Теперь, Георгъ я свободна.
   Георгъ. Да, вы свободны; мое горе эгоистично: я плачу, что не могъ васъ удержать. но какъ мнѣ ни больно и ни тяжело, я долженъ сознаться, что вашъ поступокъ возвышенно благороденъ. Мы теперь разстанемся: подумайте обо мнѣ всякій разъ, какъ увидите несчастнаго. Я уношу съ собою на чужбину мучительную страсть, вы черезъ меня подверглись тяжелому горю. Я смутилъ вашу жизнь надолго, можетъ-быть навсегда; я разорвалъ узы, которыя васъ приковывали здѣсь, я сдѣлалъ изъ васъ изгнанницу:-- я знаю, что вы мнѣ останетесь другомъ, но вы уже не можете любить меня, потому что сегодня, жертвуя собою чтобы спасти мою честь, отдавая себя на поруганіе всѣхъ, вы невольно, безсознательно изгладили своими тайными слезами всякій слѣдъ нѣжнаго чувства, которое, можетъ-быть, возникало въ вашей душѣ. Я, хотя невольно, сдѣлалъ то, что должно уничтожить любовь женщины, я предалъ васъ безчестію (беретъ ее за руку.) Мы должны разстаться.
   Валентина. Мы не разстанемся, Георгъ!
   Георгъ. Что я слышу!
   Валентина (обнимая его а падая передъ нимъ на колѣни). Георгъ, я люблю тебя, возьми меня, располагай мною, я твоя, я твоя теперь! Куда ты пойдешь, я пойду за тобою, твоя цѣль будетъ моею цѣлью, твое отечество моимъ отечествомъ.
   Георгъ. Боже мой!... (поднимаетъ ее). Моя жена! (Обнимаетъ Валентину.)
   Валентина. Да, твоя жена! Я хотѣла быть твоею женою, а не рабой твоею. Думаешь ли ты, что я могла остаться подлѣ тебя свободная и сильная, какъ должна быть избранница твоего сердца, и чувствовать на душѣ роковую тяжесть твоей жертвы? Еслибъ я молчала, какъ ты хотѣлъ, я была бы слаба, ничтожна, недостойна твоего величія. Ты бы можетъ-быть любилъ меня, но не могъ бы уважать; меня же больше осчастливитъ уваженіе любимаго человѣка, чѣмъ даже его нѣжность. Теперь, свободно ввѣряю тебѣ свободную жизнь, я твоя. (Обнимаетъ его)
   Георгъ. Моя подруга!
   Валентина. Я любила тебя съ первой минуты, какъ увидѣла тебя.нотеперь ямогу гордиться моимъ чувствомъ, я купила его цѣною многихъ мученій. (Тихо:) Георгъ, когда я сама уничтожала свое доброе имя, и всѣ отступили отъ меня какъ отъ привидѣнія, мнѣ стало больно; но я была сильна, я думала о тебѣ.
   Георгъ. Ты святая!
   Валентина. Увези меня отсюда, Георгъ. Душа моя давно рвалась куда-то; я выздоровлю подлѣ тебя и подъ другимъ небомъ.
   Георгъ. Я повезу тебя въ Италію, къ твоимъ друзьямъ, и когда твоя рана заживетъ, мы возвратимся на родину (обнимаетъ ее).
   Марія (закутанная въ вуаль),
   Марія (у двери). Валентина!
   Валентина. Марія!
   Марія (рыдая бросается къ ней на шею). Прощай, сестра моя! (Даетъ руку Георгу.) Не забывайте меня.

(Группа, занавѣсъ падаетъ.)

Приложенія къ "Русскому Вѣстнику" 1858 г.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru