Хосе де Эспронседа
Избранные стихотворения
В переводе Марии Ватсон
Источник: Мария Ватсон. Стихотворения. СПб, тип. И. Н. Скороходова, 1905.
OCR: В. Г.Есаулов, февраль 2009 г.
Содержание:
1. На смерть Торрихоса и его товарищей
2. Война
3. Палачъ
4. Прощаніе греческаго патріота съ дочерью ренегата
5. Нищій
6. Два отрывка изъ поэмы "Мiр сатаны"
I. Гимнъ смерти
II. Гимнъ безсмертья
7. Къ отечеству
На смерть Торрихоса и его товарищей
У берега шумнаго моря, всѣ въ рядъ,
Сраженные смертью кровавой,
Покрытые вѣчною славой,
Борцы эа свободу отчизны лежатъ.
Пылая любовью горячей, они
Взошли надъ страною родимой,
Истерзанной, бѣдной, гонимой,
Что красное солнышко въ темные дни.
Ихъ память почтимте слезами, друзья! -
И скорбь наша крови потокомъ
Въ бою пусть польется жестокомъ...
Безстрашны мы будемъ, губя и разя!
И дрогнутъ враги... И увидять въ рядахъ
Суровые призраки павшихъ,
За родину душу отдавшихъ,-
И ужасъ родится въ ихъ низкихъ сердцахъ!
2. Война
Слышишь? - Пушки гремятъ. - Грудью пламенной я
Шлю войнѣ пѣснопѣнье, привѣтъ,
И раскатамъ и грому орудій, друзья,
Будетъ лирою вторитъ поэтъ.
Всталъ народъ, что во прахѣ поникши лежалъ,
Сбросилъ иго тяжелое съ плечъ,
Всемогущимъ героемъ, онъ всталъ и поднялъ
Деспотизму на гибель свой мечъ.
Слышу звуки голосовъ,
Вижу сталь горитъ, сверкаетъ,
Солнца лучъ на ней играетъ,
А знамена колыхаетъ
Вѣтеръ. Барабана зовъ
Гулъ утесовъ повторяетъ,
И сильнѣе закипаетъ
Въ груди доблестной, смѣлой героевъ-бойцовъ
Духъ отваги, огнемъ онъ горитъ.
"За отчизну, свободу", восторженный зовъ
Поднимается, всюду гремитъ.
Товарищи, дружнѣй впередъ!
Насъ родина зоветъ,
Мечъ въ руки намъ даетъ.
Велитъ идти на бой.
Отчизну славой озаримъ,
Спокойствіе дадимъ.
Ее провозгласимъ
Свободною страной.
Смотрите, вотъ ея враги
Ликуютъ посреди
Дымящейся крови,
Средь рабства и цѣпей!
Сильнѣй къ нимъ ненависть горитъ,-
О, пусть борьба кипитъ,
Пока не истребитъ
Нашъ мечъ ватаги всей.
Отечество! О звукъ святой,
Звукь сердцу дорогой.
Свобода! Образъ твой
Волшебный свѣтитъ намъ!
Знамена ваши мы несемъ,
За васъ на смерть идемъ,
Покой и миръ вернемъ
Роднымъ полямъ, лугамъ.
Друзья, кому кликъ боевой
И барабана бой,
И пушекъ громъ глухой
Не восторгаетъ грудь?
Смотрите, славы лучъ блеститъ,
Надъ нами онъ стоитъ,
Онъ пламенемъ горитъ,
Онъ освѣщаетъ путь.
Всѣ къ оружью! Пусть гибнетъ враговъ нашихъ сбродъ,
Пусть преступная кровь ихъ рѣкой,
Пусть потоками алыми въ море течетъ,-
Смертъ врагамъ! Всѣ къ оружію! Въ строй!
Громко пѣсни, веселые гимны звучатъ,
Приближается радостный часъ,
И разбитыя рабства оковы летятъ;
Водворилась свобода у насъ!
3. Палачъ.
Гонимый презрѣньемъ, проклятьемъ отмѣченъ,
Одинъ человѣчества грѣхъ я несу;
Преступные люди надменно кидаютъ
Въ меня все презрѣнье и ненависть всю.
Кровавыя муки,
Расправу и дикую месть свою дали
Они въ мои руки
И громко сказали:
Пусть общій позоръ нашъ падетъ на него,
"Пусть будетъ отнынѣ онъ проклятъ во всемъ
"Презрѣньемъ покрытое имя его
"И хлѣбъ, добываемый крови путемъ,
"Онъ сыну въ наслѣдство
"Пускай оставляетъ,
"Его наставляетъ
"Быть тѣмъ же, чѣмъ онъ".
И всѣ устранились,
Взваливъ на меня всѣ свои преступленья
И издали слушаютъ, безъ сожалѣнья,
Мой плачъ и мой стонъ.
А тотъ, кто на пытку и смерть осуждаетъ,
Того превозноситъ и чествуетъ свѣтъ...
Иль думаютъ люди, что чувства, быть можетъ,
Палачъ не имѣетъ, что сердца въ немъ нѣтъ?
Не знаютъ, что тоже
И онъ, какъ они, на себѣ отражаетъ
Твой образъ, о Боже!
Какъ звѣрю бросаетъ
Голодному, лютому, сторожъ живьемъ,
Въ желѣзную клѣтку, добычу порой, -
Бросаютъ такъ люди, въ бездушьи своемъ,
На смерть осужденнаго - мнѣ на убой!..
И всѣ неповинны!.,
Одинъ я изъятье,
Одинъ я проклятье
Несу за все зло...
Смотрите, въ уплату
За казни мнѣ деньги въ лицо какъ швыряютъ!
Меня, всѣмъ имъ равнаго, какъ презираютъ
Они глубоко!
Мученья, ужасныя пытки, рыданья
Страдальцевъ, ихъ крики, глухой трескъ костей -
И вопли, и стонъ" раздирающій душу,
Кровавые взмахи сѣкиры моей -
Все духъ возбуждаетъ
И дикимъ веселіемъ, злобнымъ, глубокимъ,
Мнѣ грудъ наполняетъ.
Подъ взмахомъ жестокимъ,
Отъ плечъ отдѣлившись, на плахѣ летитъ
Когда голова, вся въ крови - а кругомъ
Толпа любопытныхъ стоитъ и дрожитъ -
Сіяю я гордо въ восторгѣ нѣмомъ.
Мнѣ злоба людей вѣдь
Всю грудь сожигаетъ,
Въ ней дышетъ, пылаетъ
Ихъ ненависть вся;
Жестокость ихъ сердца
Ко мнѣ перешла и, кровавое мщенье
Ихъ выполнивъ, ужасъ - и въ немъ наслажденье -
Испытывалъ я.
Поднявшись надъ гордой, вельможною знатью
Вездѣ попирающей дерзко законъ,
Палачъ съ королемъ всталъ на плаху, и кровью
Державной обрызгалъ разрушенный тронъ;
И ею, ликуя,
Упился въ тотъ день, и веселіемъ шумнымъ
Сіялъ, торжествуя,
Въ восторгѣ безумномъ.
Съ лица его ужаса мрачная тѣнь
Исчезла, явилась улыбка на немъ,
И весь просвѣтлѣлъ онъ въ тоть памятный декь,
Глаза загорѣлись зловѣщимъ огнемъ:
Вѣдь самъ сталъ царить онъ,
Палачъ величавый!
Онъ местью кровавой,
Онъ злобой блисталъ.
Народъ, такъ высоко
Вознесшій въ свирѣпомъ своемъ увлеченьи
Его, - въ немъ державца, властителя мщенья
Со страхомъ призналъ.
И всюду въ исторіи мрачныхъ скрижаляхъ,
Написанныхъ кровію рокомъ, судьбой,
Стоитъ во весь ростъ изваянный мой образъ,
Преступнаго прошлаго отблескъ живой.
Вѣка за вѣками
Ужъ сотнями канули въ вѣчность,-а твердо
Онъ, злобы руками
Воздвигнутый гордо,
Позорный тотъ памятникъ - плаха стоитъ...
И тщетно, о людиі вашъ раэумъ орломъ
Къ источнику свѣта стремится, летитъ:
Въ нашъ вѣкъ еще мыслимъ палачъ съ топоромъ!
О, каждая капля,
Пролитая мною,
Пусть ляжетъ горою
На совѣсть людей.
Да! все еще живъ я,
Преступныхъ, далекихъ временъ отраженье,
Повсюду влача за собою видѣнье
Кровавыхъ тѣней!
О сынъ мой, малютка мои бѣдныи, несчастный
Зачѣмъ ты родился на стыдъ и позоръ?..
Улыбкою ангела личико свѣтитъ,
Сіяетъ невинною кротостью взоръ...
Ахъ, сердде терзаетъ
Мнѣ дѣтской ты прелестью, чистой и ясной
Ты грудь разрываешь
Мнѣ мукой ужасной!..
Съ восторгомъ любви не глядян на него
Несчастная женщина, бѣдная мать!
Жалѣя дитя, задуши ты его,
И будетъ онъ счастливъ - не будеть страдать.
Иль хочешь, чтобъ тоже
На путъ мой неправый,
Позорный, кровавый,
И сынъ нашъ вступилъ?
Чтобъ милый малютка
Невинный, прелестный. добру лишь доступный,
Какъ я - о проклятье! - презрѣнный, преступныи
На свѣтѣ прожилъ?
4. Прощаніе греческаго патріота съ дочерью ренегата.
Ночная царитъ тишина; серебристымъ
Сіяніемъ мѣсяцъ ее освѣщаетъ;
Но свѣтятъ милѣе лучистые очи
Красавицы, полныя слезъ и страданій.
Съ отчаяньемъ на сердцѣ, въ мѣстѣ пустынномъ
Она повстрѣчалася съ юношей милымъ
И вотъ, предъ разлукой, въ послѣдній разъ слышитъ
Несчастная голосъ возлюбленный, сладкій.
"Прощай навсегда. Безполезно, напрасно
Теперь вспоминать намъ о прошломъ блаженствѣ;
Послѣдніе проблески свѣтлой надежды
Исчезли - окуталъ насъ мракъ безпросвѣтный.
О Боже! какъ справимся съ горькой судьбою?..
Какими мольбами растрогаемъ сердце
Отца твоего - его низкую душу?..
Да, низкую: предана рабски-покорно
Она деспотизму. - Отчизною нагло
Торгуетъ отецъ твой; капризы султана
Законами онъ почитаетъ святыми.
Борьбу за свободу отчизны, онъ бунтомъ
Зоветъ; онъ винитъ насъ, продажною рѣчью
Льститъ деспоту; насъ убѣждаетъ покорно
Нести ненавистное иго; султану
Намъ съ трепетомъ рабскимъ велитъ поклоняться.
Но нѣтъ - все жива еще древняя Греція!
Царить мусульманинъ не будетъ надъ нами,
Не будетъ владѣть обнищалымъ народомъ,
Страной раззоренной, разграбленной нагло, -
Однѣ лишь могилы ему мы оставимъ.
Безстрашной рукою разбить мы дерзнули
Оковы позорнаго рабства и громко,
Съ восторгомъ привѣтствуемъ всѣ васъ обѣихъ -
Желанная смерть иль свобода святая!
Побѣдные клики поднимутся всюду,
Раздастся веселая пѣсня свободѣ,
Иль вѣчная смерть надъ страной воцарится
И всю ее черною мглою покроетъ.
Отступникъ отецъ твой, подъ сѣнью Стамбула
Отчизну свою оскорбляющій нагло, -
Увидитъ что цѣпи не свяжутъ народа
Свободнаго. Нѣтъ, ихъ сломать онъ съумѣетъ.
Иди, возвѣсти ему: тысячи храбрыхъ
И я въ ихъ числѣ, мы геройскою смертью
Клялись умереть, иль владычество турокъ -
Опору предателя гнуснаго рушить.
Скажи ты ему, что въ оковахъ мы рабства
Хотя и томились, душой же рабами
Мы не были; предковъ наслѣдье, ихъ доблесть
И мужество свято въ груди мы хранили.
Скажи ты ему, что постыдное иго
Нести терпѣливо, покорно, лишь можетъ
Душа ему равная, гнусное сердце
Предателя: кровью родной обагренный,
Онъ дерзостно вновь угрожаетъ отчизнѣ.
Прости мнѣ, несчастная, если затронулъ
Словами я рѣзкими дочери чувство.
Ахъ, помню - отецъ твой когда то былъ другомъ
Мнѣ близкимъ... О, еслибъ счастливое время,
Тѣ свѣтлые дни не исчезли на вѣки!
Тогда бы судьбу, безотрадную долю
Свою не винилъ я, и горькія слезы
Твои не сжигали-бъ мнѣ бѣдное сердце...
Отецъ твой - о Боже - личиною дружбы
Прикрывшись - въ то время, какъ Греція, вспыхнувъ
Священнымъ пожаромъ, рукою отважной
Ломала постыднаго рабства оковы
И радостно, полною грудью вдыхалъ я
Блаженство свободы, - возмнилъ нечестивецъ
Прельстить красотою твоею мнѣ душу,
Цѣною руки твоей думалъ участьемъ
Моимъ заручиться въ преступной измѣнѣ!..
Чтобъ я былъ рабомъ ненавистной ватаги
Презрѣнныхъ султана рабовъ!.. О, пусть лучше
Растерзанный трупъ мой, лишенный могилы
Гніетъ въ чистомъ полѣ; но сладостью жизни,
Блаженствомъ любви упиваться въ позорѣ
Я въ вѣкъ не рѣшусь... О, прощай, дорогая,
Прощай навсегда,.. Ахъ постой.., лишь мгновенье
Одно... Поцѣлуй лишь единыи, послѣднiй...
О Боже! Кровь стынетъ, сжимается сердце -
Нѣтъ, ужасы ада сравниться не могутъ
Съ той мукой, что душу мою разрываетъ".
Сказалъ... разошлися: осталось ей бѣдной
Ждать въ смерти одной для себя утѣшенья...
Погибъ онъ въ сраженъи - она же, горюя,
Въ могилу сошла преждевременноя жертвой.
5. Нищій.
Міръ мнѣ принадлежитъ; какъ вѣтеръ, я свободенъ,
Другіе трудятся, чтобъ хлѣбъ былъ у меня;
Всѣ жалость чувствуютъ, когда въ лохмотьяхъ, нищій,
Прошу подачу Христа ради я.
Во дворцѣ я, и въ лачугѣ,
Нахожу вездѣ пріютъ,
Если бѣшеныя вьюги,
Бури шумныя подруги
Вдругъ завоютъ, заревутъ,
И губительной волною,
Увлекая все съ собою,
Съ горъ потоки побѣгутъ.
Теплый уголъ уступаетъ
Селянинъ мнѣ близъ огня,
Съ тихой ласкою встрѣчаетъ
И охотно угощаетъ,
Чѣмъ Господь послалъ, меня;
Скромный ужинъ съ нимъ съѣдаю
И свой голодъ утоляю
Безъ заботъ и хлопотъ я.
Иль въ хоромахъ у вельможи
Гдѣ заваленъ пышный домъ
Всѣмъ, что лучше и дороже,
Тонкихъ яствій роскошь тоже
Изобилуетъ крутомъ, -
Съ пира барскаго остатки
Ѣмъ на кухнѣ безъ оглядки,
Сладкимъ лакомлюсь кускомъ.
И мыслю про себя: бушуя надъ долиной
Пусть вѣтеръ носится, - а ты, гроза, реви -
Подъ тихій трескъ въ огнѣ горящаго топлива
Засну спокойно я, безъ злобы и любви.
Міръ мнѣ принадлежитъ; какъ вѣтеръ, я свободенъ...
За дары благодѣянья
Я молитвою плачу,
И усердныя воззванья
Къ Богу шлю за всѣхъ, даянье
Отъ кого я получу.
Но когда ихъ собираю
Кто даетъ ихъ мнѣ - не знаю
И узнать я не хочу.
Милосердья приношенья
Ото всѣхъ, всю жизнь свою
Принимаю безъ зазрѣнья,
Но любви и уваженья
Имъ въ замѣнъ я не даю.
Благодарностью не связанъ
Я ни съ кѣмъ: подать обязанъ,
Кто молитву ждетъ мою.
Грѣхъ богатство, бѣдность свята, -
Вѣдь гласитъ Писанья сказъ
Про скупца, что жаждетъ злата
Чья душа лишь тьмой объята,
Богъ каралъ его не разъ,
Услыхавъ, - съ небесъ спускаясь,
Нищимъ въ домъ къ нему являясь -
Въ подаяніи отказъ.
Я бѣденъ и вездѣ встрѣчаю состраданье,
Куда бы жалкій стонъ и плачъ мой не проникъ;
Незримо между тѣмъ богатствомъ я владѣю, -
Поборъ во вѣкъ неисчерпаемый рудникъ.
Міръ мнѣ принадлежитъ, какъ вѣтеръ, я свободенъ.
Весь морщинами изрытый,
Съ продырявленной сумой,
Босъ и худъ, тряпьемъ прикрытый,
Я иду, имущій, сытый,
Неустанно за тобой.
Видитъ всюду франтъ блестящій
По пятамъ за нимъ слѣдящій
Хилый, жалкій образъ мой.
Отъ красавицы нарядной,
Чей ласкаеть кругозоръ
Жизнь картиной ненаглядной,
Пышной, свѣтлою, отрадной,
Не отстану до тѣхъ поръ
Я, пока не омрачили
Грязь лохмотьевъ, запахъ гнили,
Ей хоть мигъ веселый взоръ.
Средь торжествъ и ликованья
Шума громкаго пировъ,
Свѣтлой радости сіянья,
Смѣха, пѣсенъ, струнъ бряцанья,
Звона чашъ, веселыхъ словъ -
Я внезапно выступаю
И уныло повторяю,
Свой печальный, тихій зовъ.
Доказывая тѣмъ, что близко въ жизни горе
Граничитъ съ радостью; сквозитъ печаль всегда
Въ весельи, горечь слезъ со смѣхомъ неразлучна,
И спутникъ счастія - несчастье и бѣда.
Міръ мнѣ принадлежитъ, какъ вѣтеръ я свободенъ.
Ничего меня не можетъ
Опечалить, огорчить:
Что ждетъ завтра - не тревожитъ,
День вчерашній грудь не гложетъ,
Въ мигъ добро и зло забыть
Я привыченъ - равнодушный
Ко всему - въ больницѣ-ль душной,
Во дворцѣ-ль мнѣ завтра быть.
Чужды мнѣ воспоминанья,
Я свободенъ отъ заботъ,
Славы блескъ, любви дыханье,
Жажда золота, мечтанья
Пусть другихъ влекутъ впередъ:
Ничего я не желаю
И спокойно принимаю,
Что даетъ дневной чередъ,
Пусть законы отмѣняютъ
Ихъ толкуютъ, какъ хотятъ,
Королей пусть прогоняютъ
Иль на троны ихъ сажаютъ
Все, что вздумаютъ, творятъ,
Бѣденъ я, и подаянья
Изъ за страха наказанья
Дать всѣ нищему спѣшатъ.
Вездѣ убѣжище отъ бури, непогоды
Сыщу себѣ всегда,въ довольствіе свое
Найду въ больницѣ уголъ, а по смерти яму
Куда зароютъ тѣло жалкое мое.
Міръ мнѣ принадлежитъ; какъ вътеръ, я свободенъ!
Другіе трудятся, чтобъ хлѣбъ былъ у меня;
Всѣ жалость чувствуютъ, когда въ лохмотьяхъ, нищій,
Прошу подачу Христа ради я.
6. ДВА ОТРЫВКА ИЗЪ ПОЭМЫ "МІРЪ САТАНЫ".
I.
Гимнъ смерти.
Изъ бездны, покрытой глубокою ночью,
Туманною, черною, страшною мглой,
Гдѣ тишь и молчанье ничто не нарушитъ,
Гдѣ вѣчно царитъ непробудный покой,
Встаетъ съ тихой жалостью, съ грустью во взглядѣ,
Прозрачною дымкой окутанъ кругомъ,
Туманнаго призрака обликъ неясный
Видѣніе женщины съ блѣднымъ лицомъ.
Несутся по воздуху дивные звуки
И сладостный голосъ внезапно запѣлъ,
Для слуха неслышно, лишь сердцу понятно
Напѣвъ тотъ струной серебристой звенѣлъ:
"Не страшися, слабый смертный,
Темноты кругомъ меня,
Сладкій отдыхъ забытья
На моей груди найдешь ты,
Успокою я тебя.
Милосердная, дарую
Людямъ тихій я пріютъ,
Гдѣ печали не живуть,
Гдѣ вдали отъ шума міра
Безъ слѣда онѣ замрутъ.
Я средь жизненнаго моря
Островъ отдыха. Въ конецъ
Утомившійся пловецъ
Тутъ грозу минувшей бури
Забываетъ, наконецъ.
Тутъ ко сну манитъ прохлада
Молчаливыхъ, ясныхъ водъ;
Вѣтра легкаго налетъ
Тихо, тутъ порхая, пѣсню
Колыбельную поетъ.
Я плакучей ивы образъ -
Надъ страдальческимъ челомъ
Тѣнью сумрачной кругомъ
Наклоняю грустно вѣтви,
Съ внизъ поникнувшимъ лицомъ,
Усыпляю сномъ глубокимъ,
И уснувшему на вѣкъ
Тихій я даю ночлегъ:
Спитъ подъ крыльями забвенья
Здѣсь спокойно человѣкъ,
Я послѣдней страсти жрица, -
Сбросивъ съ плечъ своихъ покровъ,
Безъ печали и шиповъ
Для любви изготовляю
Ложе сна среди цвѣтовъ.
Жгучей нѣгою желанья,
Пыломъ счастъя не горю,
Но зато любовь мою
Безъ обмана и измѣны
Я навѣки отдаю.
Предо мной наука молкнетъ,
Предо мной сомнѣній гласъ
Утихаетъ, и какъ разъ,
Тотчасъ правдѣ обучаю
Ясной, голой, безъ прикрасъ.
Тайну жизни, тайну смерти,
Знанья всякаго вѣнецъ
Здѣсь коснется лишь мудрецъ,
Для него когда открою
Въ вѣчность дверь я, наконецъ.
Приходи въ мои объятья,
Мнѣ на грудь склонись главой:
Отдыхь долгій, вѣковой
У меня найдешь ты, кончивъ
Подвигъ жизни трудовой.
Приходи, постель готова,
Сладко ты заснешь на ней
Подъ охраною моей!
Словно мать любовью нѣжной
Окружу тебя своей.
Пусть бросаются другіе
Безбоязненно впередъ
Въ жизненный водоворогъ.
Гдѣ обманчивой волною
Ихъ въ глубь бездны унесетъ,
Въ жизни все вѣдь ложь, все призракъ:
Громогласный гулъ побѣдъ,
Быстротечной славы свѣтъ,
Блескъ надежды лучезарный
И любви беэумный бредъ!
Я неслышною рукою
Прикоснусь кь твоимъ очамъ,
И тогда уже слезамъ,
Полнымъ горести и муки,
Не струиться по щекамъ;
Наболѣвшую я душу
Сладкимъ ядомъ оболью,
Всѣ страданія уйму,
Лишь въ груди біенье сердца
Я на вѣкъ остановлю.
II.
Гимнъ безсмертья.
"Слава тебѣ, животворное пламя,
Неистощимое жизни зерно,
Творческой силы побѣдное знамя,
Въ цѣпи творенья златое звено!
Пламенемъ вѣчнымъ ты солнце питаешь,
Небо обводишь лазурью кругомъ,
Розовымъ блескомъ зарю украшаешь,
Въ сумракѣ мѣсяцъ даришь серебромъ.
Эхо даешь ты дремучему бору,
Зелени роскошь его деревамъ,
Ревъ урагана морскому простору,
Говоръ сребристый студенымъ ключамъ.
Ты ароматы въ цвѣты наливаешь,
Въ каждой росинкѣ огонь твой блеститъ,
Въ шепотѣ вѣтра ты тихо вздыхаешь,
Въ грохотѣ бури твой голосъ звучитъ.
Въ нѣдрахъ глубокихъ земли всѣ металлы
Ты разливаешь могучей рукой -
Жемчугу блескъ ты даешь и кораллы
Ты насаждаешь въ пучинѣ морской.
Черною мантіей ты разстилаешъ
По небу тучи и въ вихрѣ летишь,
Воздухъ дыханьемъ своимъ наполняешь,
Въ яркомъ сіяніи молній горишь.
Ты тотъ рычагъ, что вкругъ оси незримой
Всѣ заставляешь вращатъся міры,
Юности вѣчной и неуловимой
Щедрой рукой раздаешь ты дары
7. Къ отечеству.
(Элегія).
Забыта, заброшена, словно въ пустынѣ
Лежишь ты, родная страна,
Ты долго надъ міромъ царила, а нынѣ
Унижена ты и бѣдна.
Изъ глазъ твоихъ слезы по блѣднымъ ланитамъ
Текутъ непрерывной струей;
На сердцѣ измученномъ, скорбью разбитомъ,
Унынье гнѣздится змѣей.
Смерть тьмою одѣла тебя непроглядной,
Покрыла покровомъ своимъ,
Съ зловѣщимъ весельемъ тиранъ безпощадный
Смѣется надъ горемъ твоимъ.
Тебя онъ несчастную, злобно терзая,
Дѣтей твоихъ лучшихъ губилъ.
Свободу и правду пятой попирая,
Кого нечестивецъ щадилъ?
О, братья товарищи! къ вамъ шлю воззванье
Печальнымъ стихомъ я своимъ,
Скажите: какое сравнится страданье
Съ мученіемъ горькимъ моимъ?
Я знаю, несчастный, скитаясь въ изгнаньи,
Что стонетъ отчизна въ цѣпяхъ, -
Что доблести прежней въ ней нѣтъ обаянья,
Что гибнетъ родная въ слеаахъ.
Въ угоду тирану клевреты бездушно
Пронзили страдалицы грудь,
Покрыли позоромъ ее равнодушно,
Ей терньемъ осыпали путь.
Испанья объятья въ тоскѣ непритворной
Къ сынамъ простирала съ мольбой, -
Они поднялись, но измѣною черной
Расторгнутъ союзъ ихъ святой.
Гдѣ-жъ мечъ твой могучій, отчизна родная?
Гдѣ славныхъ героевъ ряды?
Гдѣ каменныхъ стѣнъ твоихъ броня тройная?
Увы! гдѣ свободы слѣды?
Искусно поставлены были ей сѣти,
Не смѣвъ разорвать ихъ тогда,
Въ ярмо деспотизма впряглись твои дѣти,
Покрытые краской стыда.
А славой когда-то гремѣла Испанья,
Сверкала лучемъ золотымъ
Могущества, доблести, блескомъ сіянья,
На диво народамъ другимъ.
Какъ кедры Ливана, она упирала
Чело свое въ высь облаковъ;
Какъ громы пугаютъ дѣтей - устрашала
Такъ рѣчью своею враговъ,
Теперь-же лежитъ, словно камень въ пустынѣ,
Она одиноко, - сыны
Въ защиту ей вставшіе, всѣ на чужбинѣ
Въ изгнаньи скитаться должны.
Величье и роскошь былыя покрыты
Травою эабвения, мхомъ; -
Дни блеска, могущества, счастья - забыты,
Уныніе, стонъ лишь кругомъ.
И носимъ на сердцѣ, горюя въ изгнаньи,
Все тѣ же мы думы свои:
Залѣчатъ кто раны тебѣ, о Испанья,
Кто слезы осушитъ твои?