Листая страницу за страницей этот альбом[i], вспоминаешь страницу за страницей эти двадцать лет, в которых и сам участвуешь пятнадцатью годами.
Вот все мы здесь -- почти что сверстники, почти однолетки, если не считать нескольких из нас, начавших свою кинобиографию до революции, и нескольких молодых, лишь за последние годы примкнувших к кинотворчеству.
Мы представлены здесь фотографиями, подобранными умелыми руками, фотографиями, в которых запечатлено коллективное лицо родного нашего искусства. Лица наших актеров, кадры наших операторов, замыслы наших сценаристов, мастерство наших режиссеров, искусство наших осветителей, выдумка наших художников.
Одна семья, разноречивая, разностильная, своеобразная и многоголосая и вместе с тем объединенная в одном основном чувстве -- в любви к своей стране, в преданности делу революции, делу построения бесклассового общества.
Каждый из нас по-своему, своими путями шел и пришел в кинематограф.
Вот химик Пудовкин; вот учитель Довженко; вот я, инженер; вот Дзиган, которого я еще помню актером студии Рахмановой[ii]; вот Козинцев, Юткевич и Кулешов, пришедшие от живописи; Александров -- киномеханик, театральный реквизитор и электротехник; чекист Эрмлер, поэт Шенгелая...
И если бы не революция, кто знает, собрал ли бы нас 1940 год между крышками одного и того же альбома как тех, на чью долю выпали счастье и честь строить первые двадцать лет социалистической кинематографии.
Мощный ураган Октября вырвал нас из самых разнообразных деятельностей и профессий, увлек нас своим могучим потоком и, слив воедино все то, что мы несли из разных областей деятельности и знания, заставил нас работать над великим коллективным созданием -- нашей кинематографией.
Я привел лишь несколько штрихов режиссерских биографий, но если припомнить их все, если выписать все те пути и перепутья, улицы и переулки человеческой деятельности, откуда пришли в нашу семью полки операторов и художников, композиторов и актеров, лаборантов и монтажеров, то вряд ли останется закоулок человеческой жизни, который не отдал своего представителя в многолюдную и многонациональную армию нашей кинематографии.
И универсальность областей, из которых сошлись все эти люди на единое общее дело, -- великое достоинство: это оно помогает ответно отобразить многообразие жизни, приславшей нас в это наиболее гибкое, живое и жизнеотражающее искусство социалистической страны и коммунистической эпохи.
Это же многообразие и богатство жизни, из которой мы пришли, наложило и свой особый, острый индивидуальный отпечаток стиля и манеры на произведения наших мастеров. Неповторимость почерка большинства из них почти столь же характерна, как и многообразие подхода к замыслам и осуществлению их.
Когда-то, в разгар увлечений двадцатых годов, Маяковский предлагал печатать стихи без подписей, считая их всеобщим народным достоянием. Маленькие поэтики тогдашних литературных кафе ехидно тявкали по этому поводу: "Ему хорошо, его и так всякий узнает!" Из наших фильмов можно спокойно вырезать вводные титры и безошибочно, по стилю и манере, отгадать своеобразие Чиаурели или Довженко, почерк Козинцева и Трауберга или подход к явлениям Барнета.
И уже хотя бы из этого соображения приходится делать выводы о необычайной живучести членов нашего коллектива кинематографистов, столь резко очерченных теми творческими путями, которыми они идут, методами, которые они несут, физиономией, которую показывают.
Но конечная цель у всех едина -- социалистический реализм. Стиль их, метод, манера письма -- не более как разные виды оружия, которыми устремляется к конечной цели единая армия.
Сравнение с армией здесь вовсе не случайно. Ибо именно в ней, в нашей Красной Армии, также становятся бок о бок люди из разных концов нашей страны, люди когда-то разных профессий, но люди, которые плечом к плечу идут в бой за те же идеи, за те же идеалы, за те же конечные цели.
Нигде среди искусства не развито так сильно это чувство плеча и соседа, как в кинематографии.
Ибо кино -- наиболее коллективное из искусств не только внутри каждой отдельной съемочной группы, где успех может строиться лишь на абсолютном творческом контакте всех членов группы, но и во всей кинематографии в целом.
Ибо нигде среди искусств не чувствуешь так остро, что каждое продвижение вперед идет за счет учета всего того, что делается в целом, и нигде нет такой безотложной заботы о том, чтобы вечно двигаться вперед, как именно во всех областях киномастерства.
Это постоянное рвение вперед, это неустанное искание нового кладет на наше кино отпечаток вечной юности и необычайно полнокровной молодости.
Иногда мы ошибаемся, иногда расшибаем себе лбы, нередко спотыкаемся, но это не от дряхлости или бессилия, а от неугомонного биения ищущей мысли, от желания все шире и шире раздвинуть рамки нашего искусства, от мечты сделать его еще более всеобъемлющим, еще более широким по своим возможностям.
И когда в дни двадцатилетия встречаемся мы -- москвичи, тбилисцы, ленинградцы, киевляне, ереванцы, ташкентцы и бакинцы, -- мы все чувствуем нашу творческую близость и творческую молодость.
Комментарии
Статья написана в 1940 г. для юбилейного фотоальбома "Советское киноискусство", М., 1940, стр. 5 -- 7; в сокращенном виде публиковалась в сб.: С. М. Эйзенштейн, Избранные статьи, М., 1956, стр. 105 -- 107; в настоящем издании печатается по тексту первой публикации. Авторский подлинник не сохранился.
[i]Листая страницу за страницей этот альбом... -- Юбилейный фотоальбом "Советское киноискусство", выпущенный Госкиноиздатом в 1940 г. к 20 летию советского кино.
[ii]Студия Рахмановой... -- Рахманова Ольга Владимировна (? -- 1943) -- актриса, режиссер, театральный педагог. В 1905 г. открыла в Одессе "Курсы художественного чтения и техники речи", преобразованные впоследствии в Школу сценического искусства.