Эчегарай_и-Эйсагирре Хосе
Мариана

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Mariana)
    Драма в 4 действиях.
    Перевод С. Л. Степановой-Марковой (1906).

"СЦЕНА"

Драматическій сборникъ.
1896 г.

Будетъ выходить и продаваться ТОЛЬКО отдѣльными выпусками.

ВЫПУСКЪ I.

   

"Міаріана".

Драма въ 4 д. Хосэ Эчегарайя.

Переводъ съ испанскаго С. Л. Степановой-Марковой.

   

Ц.2 р.

Драма "Маріана", въ переводѣ С. Л. Степановой-Марковой, была исполнена въ 1-й разъ въ Москвѣ, на сценѣ Императорскаго Большого театра, 19-го января 1896 г., въ бенефисъ Маріи Николаевны Ермоловой.

   

Изданіе С. Разсохина

   

Отъ переводчика.

   Авторъ драмы "Маріана" Хосэ Эчегарай является однимъ изъ талантливѣйшихъ драматурговъ современной Испаніи. Драма "Маріана" впервые была поставлена у себя на родинѣ въ 1893 году и пользовалась замѣчательнымъ и рѣдкимъ успѣхомъ, выдержавъ цѣлый рядъ представленій.
   Громкую славу знатока сцены и драматурга, мастерски умѣющаго воплощать въ поэтическихъ образахъ персонажей драмы, Эчегарай пріобрѣлъ главнымъ образомъ своими произведеніями стараго романтическаго направленія, царившаго въ Испаніи съ самаго возникновенія въ ней театра. Это направленіе дѣлало испанскій театръ до послѣдняго времени единственнымъ въ Европѣ и притомъ чисто національнымъ. Потребность въ новомъ реалистическомъ направленіи появляется преимущественно въ современной интеллигентной публикѣ, большинство-же публики простой, какъ и прежде, требуетъ отъ піесы эфектныхъ сценъ и положеній, ярко очерченныхъ героевъ съ истинно героическими подвигами, говорящихъ сильными, захватывающими поэтическими стихами, оставляя въ сторонѣ и правдивость фабулы и вѣрность историческихъ фантовъ.
   Хосэ Эчегарай, примкнувъ къ новому реалистическому направленію, съумѣлъ соединить въ своихъ пьесахъ строгое изученіе психической жизни изображаемыхъ имъ героевъ съ тѣми мастерскими сценическими пріемами, какіе уже были выработаны старой романтической школой въ Испаніи; благодаря этому, въ его пьесахъ явились передъ публикой настоящіе живые люди, говорящіе дѣйствительно присущей имъ рѣчью, съ ярко очерченными характерами и въ то же время поставленные въ эфектныя, блестящія, сценическія положенія, захватывающія зрителя неожиданностями и красотой.
   Большинство пьесъ Эчегарая написано, стихами, "Маріана"-же представляетъ въ этомъ отношеніи исключеніе, какъ уступка тому-же новому направленію въ испанской драматической литературѣ.

С. Л. МАРКОВА.

   

Дѣйствующія лица:

   Маріана, молодая вдова -- г-жа Ермолова.
   Клара, жена донъ-Кастуло, 30 лѣтъ -- г-жа Ермолова-Кречетова.
   Тринидадъ, вдова, сестра донъ Пабло, 35 лѣтъ. -- г-жа Васильева 2.
   Даніель Монтона, влюбленный въ Маріану, 30 лѣтъ -- г. Южинъ.
   Донъ-Пабло, генералъ, 48 лѣтъ -- г. Рыбаковъ.
   Донъ-Іоахино, покровитель Маріаны, какъ бы второй отецъ ея, 65--70 лѣтъ -- г. Макшеевъ.
   Донъ-Кастуло, археологъ и антикварій, 56 лѣтъ -- г. Ленскій.
   Лучіано, влюбленный въ Клару, 22 лѣтъ -- г. Рыжовъ.
   Филиппъ, слуга -- г. Ѳедотовъ.
   Клавдія, служанка -- г-жа Музиль.
   1 слуга -- г. Тарасенковъ.
   2 слуга -- г. Соколовъ.

Дѣйствіе происходитъ въ наше время, въ Мадридѣ.

Дозволено цензурою Москва, 24 января 1896 г.

Типо-литографія В. Рихтеръ, Тверская, Мамоновскій пер., свой домъ.

   

ДѢЙСТВІЕ I.

Сцена представляетъ изящно убранную гостиную. Двѣ двери по бокамъ и одна въ глубинѣ. Вечеръ. Блестящее освѣщеніе.

1) Клара; потомъ Тринидадъ. Клара сидитъ, Тринидадъ входитъ при поднятіи занавѣса.

   Тринидадъ. Я пришла посидѣть съ тобою Клара.
   Клара. Тебѣ надоѣло слушать музыку?
   Тринидадъ (садясь рядомъ съ Кларой). Я люблю музыку только въ королевскомъ театрѣ. Тамъ я плачу за нее дорого и потому ужъ она должна быть хороша. Вѣдь намъ только то и нравится, что дорого достается.
   Клара. Это правда: потому то и мужчины любятъ больше тѣхъ женщинъ, которыя требуютъ большихъ жертвъ.
   Тринидадъ. Вотъ почему и Даніель такъ любитъ очаровательную Маріану.
   Клара. А почему такъ любитъ божественную Maріану твой братъ, донъ-Пабло, нашъ славный генералъ?
   Тринидадъ. Этого я не знаю.
   Клара. Но ты не отрицаешь этого?
   Тринидадъ. Нѣтъ, не отрицаю. Только мнѣ кажется, что мой храбрый братъ затѣялъ войну, въ которой проигранныхъ сраженій будетъ больше, чѣмъ побѣдъ.
   Клара. Съ него довольно одной побѣды -- свадьбы, а затѣмъ нечего бояться проигранныхъ сраженій. Отъ донъ Пабло, какъ отъ славнаго воина, можно ожидать кровавой мести.
   Тринидадъ. Я сомнѣваюсь въ возможности этого брака.
   Клара. Почему же? Маріана, хотя и вдова, но все равно, что дѣвушка; хороша собой, неизмѣримо богата, половина Америки принадлежитъ ей, и, кромѣ того, она пользуется безукоризненной репутаціей мраморной добродѣтели.
   Тринидадъ. Вотъ оттого то она и добродѣтельна, что мраморная. Конечно, Венера Милосская устоитъ противъ всевозможныхъ любовныхъ соблазновъ; никакая мысль не мелькнетъ въ ея маленькой головкѣ, и никакое волненіе не коснется ея маленькаго сердца.
   Клара. Какъ бы то ни было, Маріана добродѣтельная женщина. Что же касается твоего брата, онъ прославленный герой, честный, энергичный, симпатичный; въ сорокъ восемь лѣіъ онъ не хуже другого тридцати-лѣтняго.
   Тринидадъ. Положимъ, что Пабло и симпатиченъ, и извѣстенъ, и что Маріана богата, прекрасна и добродѣтельна...
   Клара Вотъ именно!
   Тринидадъ. Однако, посмотри: при всей своей добродѣтели наша милѣйшая Маріана страшно кокетничаетъ съ Даніелемъ.
   Клара (смѣясь). И ты называешь это кокетствомъ? Она жжетъ его на медленномъ огнѣ, безжалостно мучитъ его, играетъ съ нимъ, какъ кошка съ мышью; то ласкаетъ и заманиваетъ къ себѣ, то гонитъ и сердится на него, и этимъ еще больше возбуждаетъ; это гораздо хуже кокетства, это звѣрство! Бѣдный Даніель, если не убѣжитъ отъ нея, то или сойдетъ съ ума или пуститъ себѣ пулю въ лобъ.
   Тринидадъ. Ну, это слишкомъ мелодраматично; онъ просто разочаруется въ Маріанѣ и женится на другой... или же женится на самой Маріанѣ
   Клара. Но увѣряю тебя, что она его ненавидитъ. Вѣдь я же знаю ее. Она смотритъ на него совершенно такъ, какъ, бывало, смотрѣла на школьную подругу: повздоритъ, а потомъ бросится, какъ звѣренышъ и начнетъ кусать ее. Повѣрь, что только свѣтское приличіе мѣшаетъ ей иногда искусать и Даніеля.
   Тринидадъ. Ахъ, Кларита, это, вѣдь, очень опасно.
   Клара. Для Даніеля?-- Да.
   Тринидадъ. Нѣтъ, душа моя, для Маріаны. Послушай, я скажу тебѣ по секрету:, первое, что я почувствовала къ моему бѣдному покойному мужу,-- это было непреодолимое желаніе укусить его за руку; они у него были такія красивыя, бѣлыя, ты, вѣдь, помнишь? (Вытираетъ глаза).
   Клара (смѣясь). Это очень странно. До замужества, я никогда не чувствовала желанія укусить моего милаго Кастуло. Потомъ -- очень часто.
   Тринидадъ. Наконецъ, если Маріана ненавидитъ Даніеля, какъ ты говоришь, то зачѣмъ же она принимаетъ его, зачѣмъ зоветъ, заманиваетъ?
   Клара. Не знаю. Вѣроятно, ей нравится мучить его. Маріана очень хорошая женщина, но она немного... какъ бы это сказать?.. Немного жестока.
   Тринидадъ. Да, Маріана очень хорошая, но въ сущности... въ глубинѣ души... Богъ ее знаетъ, что она такое.
   Клара. Эгоистка,-- вотъ что.
   Тринидадъ. И очень холодная эгоистка.
   Клара. У нея черствое сердце.
   Тринидадъ. Она никого не любитъ.
   Клара. И ничего не чувствуетъ.
   Тринидадъ. И не вѣритъ ни въ кого, и ни во что.
   Клара. Но, несмотря на все это, она очень хорошій человѣкъ. (Входитъ донъ-Іоахимо).
   Тринидадъ. Да; и я ее очень люблю.
   Клара. Она такъ мила.
   Тринидадъ. Прелестна!
   Клара. Ай! Донъ-Іоахимо!
   

2) Клара, Тринидадъ и донъ-Іоахимо.

   Іоахимо. Вы, кажется, хвалили сейчасъ одну изъ своихъ подругъ?
   Тринидадъ. Да.
   Іоахимо. Хозяйку дома?
   Тринидадъ. Вы угадали -- Маріану.
   Іоахимо. И вы не находили словъ для...
   Клара. Для чего?
   Іоахимо. Для возведенія ея въ божество?
   Клара. Да, да!
   Іоахимо. Такъ я могу помочь вамъ въ этомъ. Начнемъ же восхвалять Маріану!
   Тринидадъ. Вы ее очень любите.
   Клара. И она васъ любитъ.
   Тринидадъ. Вы были для нея почти отцомъ.
   Іоахимо. Не совсѣмъ. Но я дѣйствительно интересуюсь ею. Въ мои годы можно интересоваться такой молодой женщиной, какъ Маріана, безъ опасенія, возбудить толки. Скажите, а можетъ быть и я не совсѣмъ безопасенъ?
   Клара (смѣясь). Нѣтъ, сеньоръ, не совсѣмъ.
   Тринидадъ (смѣясь). Да, и вы опасны!
   Клара (смѣясь еще больше). Опасны иногда.
   Іоахимо. За кого вы меня считаете? Вы старите меня! Вотъ я попрошу у донъ-Пабло позволенія поуха живать за вами, Тринидадъ. А у донъ-Кастуло, нашего знаменитаго археолога, попрошу разрѣшенія прочесть вамъ, Кларита, практическій курсъ археологіи.
   Клара. Перестаньте болтать вздоръ и вернемся къ Маріанѣ.
   Іоахимо. Развѣ мы не покончили съ ней?
   Клара. Нѣтъ, сеньоръ. Еще можно много сказать объ очаровательной вдовушкѣ.
   Тринидадъ. Вдовушкѣ! Какая же она вдова? Она вышла замужъ или скорѣе отецъ выдалъ ее заочно, за американца съ огромнымъ состояніемъ, отправилъ ее къ нему съ первымъ отходящимъ пароходомъ, но очаровательная невѣста нашла лишь тѣло своего супруга, откровенно говоря: развѣ это называется быть вдовой?
   Іоахимо. Прекрасно, будемъ называть ее "заочною вдовою". А вы не такая вдова, Тринидадъ?
   Тринидадъ. Нѣтъ, сеньоръ! бѣдный покойный мужъ!
   Іоахимо. И вы ужъ конечно не такая вдова, Кларита?
   Клара. Я думаю! Развѣ вы забыли о Кастуло?
   Іоахимо. Ахъ, правда! Вотъ голова то! Кастуло! Великій жрецъ археологіи!.. Я нечаянно смѣшалъ его призваніе съ нимъ самимъ.
   Клара. Вотъ онъ, а съ нимъ и Лучіано, бѣдный малый.
   Іоахимо. Какіе умоляющіе взоры бросаетъ на васъ этотъ "бѣдный малый".
   Клара. Кастуло посвящаетъ его въ археологическія тайны.
   Іоахимо. Бросьте ему "якорь спасенія". (Всѣ трое тихо разговариваютъ и смѣются).
   

3) Клара, Тринидадъ и донъ-Іоахимо образуютъ группу налѣво отъ зрителей. Донъ-Кастуло и Лучіано входятъ изъ гостинной медленно и становятся налѣво. Донъ-Кастуло съ жаромъ объясняетъ что то, Лучіано слушаетъ изъ вѣжливости и не перестаетъ взглядывать на Клару.

   Кастуло. Вы ошибаетесь, Лучіано: нѣтъ ничего интереснѣе, поучительнѣе исторіи этого орудія, такого прозаичнаго на видъ. О! исторія гребня отъ самыхъ отдаленныхъ временъ, отъ временъ доисторическихъ медвѣдей, гіенъ, волосатыхъ слоновъ и до нашихъ дней, это исторія всего человѣчества! Вы сомнѣваетесь?
   Лучіано. Ничуть, донъ-Кастуло. Но ваша супруга...
   Кастуло (удерживая его). Вы можете не вѣрить моимъ словамъ. Насъ, археологовъ, считаютъ хвастунами, но у меня есть цѣлая коллекція гребней!.. Ахъ!..
   Лучіано. Кажется, меня зоветъ Кларита.
   Кастуло (оглядываясь). Нѣтъ, она не зоветъ васъ. Завтра вы ее увидите и можете пробыть съ ней сколько угодно.
   Лучіано. Я? съ кѣмъ?
   Кастуло. Да, вы, съ этой несравненной коллекціей.
   Лучіано. А! съ гребнями!
   Кастуло. Британскій музей давалъ мнѣ за нее 100.000 франковъ.
   Лучіано. И вы не продали?
   Кастуло. Продать ее! Я только сказалъ самъ себѣ: какимъ же значитъ сокровищемъ я обладаю! У меня есть... честное слово... у меня есть гребни изъ рыбьихъ костей, изъ иглъ дикообраза, изъ дерева, изъ тростника, изъ кости, кристала, изъ разныхъ металловъ и наконецъ изъ рога.
   Лучіано. Изъ рога?
   Кастуло. И даже изъ бычачьяго рога.
   Лучіано. Неужели! Но кажется ужъ теперь навѣрное... (Хочетъ идти къ Кларѣ; донъ Кастуло держитъ ею).
   Кастуло. Приходите завтра къ намъ завтракать и вы увидите всѣ эти чудеса. У меня есть гребни всевозможныхъ формъ и временъ: прямые, кривые, трехугольные, гладкіе съ инкрустаціями, дорическіе, іоническіе, коринфскіе, есть египетскіе, ассирійскіе, греческіе, чего только нѣтъ!.. римскіе... всевозможные. Есть у меня такіе, которые были поломаны варварами, потому что эти люди предпочитали самой гладкой гребенкѣ дерево для прилаживанья волосъ. У меня есть гребень, который говорятъ принадлежалъ Карломану. Есть гребень, который принадлежалъ...
   Лучіано. Сейчасъ, Кларита; я иду! (Кларита не звала его). Извините, донъ-Кастуло: увѣряю васъ, что меня зоветъ ваша жена. (Донъ-Кастуло, увлеченный своимъ разсказомъ, не успѣваетъ удержатъ ею и Дучіано подходитъ къ Кларѣ).
   Кастуло (подходя къ группѣ). Какія несносныя эти жены! Бѣдный Лучіано былъ очарованъ, а ты...
   Тринидадъ. Что вы говорите?
   Кастуло (отводя ее влѣво). Ничего, я искалъ васъ.
   Тринидадъ. Вамъ надоѣло играть на билліардѣ?
   Кастуло. Я никогда не играю на немъ. Это неинтересная игра. Ударить по шару, чтобы онъ покатился... Неужели вы думаете, другъ мой, что слоновая кость, эта благородная субстанція, чистая, классическая, съ ея женственной нѣжностью и изяществомъ и мужественной твердостью и крѣпостью, неужели вы думаете, повторяю я, что слоновая кость создана для того, чтобы быть обдѣланной въ шары и служить развлеченіемъ нѣсколькимъ бездѣльникамъ? Ахъ! если бы слоны знали это, какимъ страшнымъ ревомъ оглушили бы они землю! Дѣлайте изъ нея разныя артистическія издѣлія, напримѣръ гребни, которые изящно втыкаются въ волосы красавицъ, все, только не билліардные шары. Да вотъ въ моей коллекціи есть...
   Тринидадъ. Извините; я иду къ брату.
   Кастуло. Пойдемте вмѣстѣ. (Хочетъ идти за ней).
   Тринидадъ. Благодарю. Васъ зоветъ донъ-Іоахимо (къ донъ Іоахимо). Донъ-Іоахимо!..
   Кастуло. Меня? Донъ-Іоахимо... (Обертывается къ нему).
   Іоахимо (подходя къ нему). Вы спрашивали у меня что-то?
   Кастуло. Нѣтъ, не спрашивалъ... но все равно,-- положимъ, что спрашивалъ. (Хватается за Іоахимо).
   Тринидадъ (приближается къ Кларѣ и Лучіано и разговариваетъ съ ними). Наконецъ то! до свиданья.
   Клара. Ты ужъ уходишь?
   Тринидадъ. Нѣтъ, я вернусь... (Указывая на Кастуло) когда опасность минуетъ.
   

4) Клара и Лучіано направо, тихо разговариваютъ, донъ Кастуло и донъ Іоахимо налѣво.

   Кастуло. Какъ женщины нервны! Онѣ не могутъ пробыть спокойно пяти минутъ, не могутъ сосредото чить вниманіе въ теченіи двухъ минутъ, и не въ состояніи послушать что имъ говорятъ и. полминуты.
   Іоахимо. Неужели? (Украдкой взглядываетъ на Клару, которая съ интересомъ слушаетъ Лучіано, разсказывающаго что-то съ большимъ жаромъ). Ну, не всегда!
   Кастуло. Пожалуй еще когда имъ говорятъ о мо дахъ. Но заговорите съ ними о чемъ нибудь серьезномъ, напримѣръ, о моихъ коллекціяхъ...
   Іоахимо (испуганно). д., а... я знаю... объ этихъ коллекціяхъ.
   Кастуло. Вотъ видите ли: я разсказывалъ о нихъ Тринидадъ. Вы прослушали бы цѣлый часъ...
   Іоахимо. Ну, пожалуй что и нѣтъ!
   Кастуло. Вы прослушали бы три часа, безъ перерыва. А у Тринидадъ не хватило терпѣнія и на нѣсколько минутъ.
   Іоахимо. Что вы говорите? Она не захотѣла слушать? Невозможно!.. Послушайте!.. (Подходитъ съ выраженіемъ великаго изумленія къ Кларѣ и Лучіано, стараясь отдѣлаться отъ Кастуло).
   Клара. Что такое, донъ Іоахимо.
   Іоахимо. Тринидадъ не интересуется археологіей! Разскажите-ка имъ объ этомъ, донъ Касту до.
   Кастуло. Вообразите! (Къ Лучіано). Не всѣ таковы какъ вы. Да, кстати. (Къ Кларѣ). Я позвалъ Лучіано завтра къ намъ завтракать, хочу показать ему два или три новыхъ пріобрѣтенія. Мнѣ попалось одно генуезское маіоликовое издѣліе XVI вѣка, которое вы увидите.
   Лучіано. Въ вашемъ домѣ столько сокровищъ.
   Кастуло. Еще бы!
   Лучіано. Какъ я завидую вамъ, Кастуло.
   Кастуло. Могу себѣ представить. (Смѣясь) Но онѣ мои, мои собственныя! Я расширилъ еще и египетскую галлерею Аменготепа I, Аменготепа II и Аменготепа I1L Вы этого не знали.
   Лучіано (Кларѣ). Вы забыли, что Тринидадъ ждетъ васъ.
   Клара. Ахъ, правда. (Вставая къ мужу). Она ждетъ насъ играть въ карты.
   Лучіано. Извините, донъ Кйсту по. (Кларѣ). Идемте?
   Клара. Идемте.
   Кастуло. Она дѣйствительно васъ ждетъ?
   Клара (уходя съ Лучіано). Да право же...
   Іоахимо. И меня тоже. (Хочетъ идти).
   Кастуло (ловя его за руку). Нѣтъ, васъ она не ждетъ. Ихъ ужъ четверо: Пабло, Тринидадъ, Кларита, и Лучіано. Вы лишній.
   Іоахимо. Я всюду лишній.
   Кастуло. Со мной вы никогда не лишній.
   

5) Донъ Іоахимо и донъ Кастуло.

   Кастуло. Могу сказать, что моя египетская коллекція положительно чудесна: двадцать гебридскихъ образцовъ, какъ мы ихъ называемъ. Когда Лучіано увидалъ ихъ, то чуть съ ума не сошелъ. У меня есть человѣкъ-птица, крылатая лошадь, быкъ-человѣкъ... человѣкъ! Какъ вамъ это нравится?
   Іоахимо. Великолѣпно!
   Кастуло. А перейдемъ-ка теперь къ Асиріи. Что скажете вы, увидя мою коллекцію бородъ Адраммелека и Сарасара-отцеубійцы? А потомъ коллекція щипцовъ женъ Ассурбанинала? Ими я иногда ради шутки завиваю волосы Клариты.
   Іоахимо. Это уже чисто археологическая забава!
   Кастуло. Это удовольствіе, о которомъ вы не имѣете и понятія. (Воодушевляясь). Времена, расы, вѣка -- все перемѣшивается. Я живу среди людей, отошедшихъ въ область преданія, сталкиваюсь съ ними, говорю на ты: "дай-ка мнѣ щипцы Асурбанипола для жены: дай мнѣ щетку Набополосара, чтобы отчистить грязь отъ брюкъ". Этимъ полотенцемъ вытиралъ свое лице Фидій, въ этихъ чулкахъ покоились крошечныя ножки какой нибудь царицы. О! великая исторія! Въ моемъ домѣ мелочи интимной жизни всѣ находятся въ строгомъ классическомъ порядкѣ. Да что! Въ одной витринѣ у меня есть гребень съ пучкомъ волосъ, которые, быть можетъ, принадлежали Ассурназирпалу! Ассурназирпалу, донъ-Іоахимо! Теперь посмѣйте-ка потрогать волосы у кого нибудь. А тутъ вы можете прикоснуться къ волосамъ Ассурназирпала, который сидѣлъ на Нумидійскомъ тронѣ 30 вѣковъ тому назадъ. Можете ли вы себѣ представить, что нибудь болѣе невозможное.
   Іоахимо. Могу. (Въ сторону). Потрогать напримѣръ меня за волосы въ настоящій историческій моментъ.
   Кастуло. Вы правы... У меня самого есть вещи болѣе замѣчательныя. Я вамъ разскажу...
   Іоахимо. Сейчасъ невозможно.
   Кастуло. Почему?
   Іоахимо. Потому, что сюда идутъ Маріана и Даніель.
   Кастуло. Ну такъ что же?
   Іоахимо. Имъ надо говорить наединѣ, потому что они готовятъ археологію для будущаго.
   Кастуло. Это правда.
   Іоахимо. И такъ до свиданья.
   Кастуло. Я пойду съ вами. Общество такого образованнаго человѣка какъ вы, для меня безцѣнно!

(Выходятъ налѣво).

   Іоахимо (съ отчаяньемъ). Настоящій Навуходоносоръ!
   Кастуло. У меня есть кое-что и Навуходоносора.
   Іоахимо. Кое-что! Очень многое даже!
   

6) Маріана, Даніель, входя справа.

   Маріана (смѣясь, провожаетъ взглядомъ донъ-Кастуло и донъ-Іоахимо). Мило! Очень мило! Ха-ха-ха!
   Даніелъ. Что это васъ такъ развеселило вдругъ? Чему вы смѣетесь?.. Простите, но этотъ смѣхъ...
   Маріана. Успокойтесь, Даніель! Я смѣюсь не надъ вами. Я смѣюсь надъ ними, и особенно надъ донъ-Іоахимо.
   Даніель. Надъ донъ-Іоахимо?
   Маріана. Надъ моимъ добрымъ другомъ, надъ моимъ почтеннымъ покровителемъ, надъ моимъ милымъ донъ-Іоахимо.
   Даніель. Что же въ немъ смѣшнаго?
   Маріана. Развѣ вы не видите, что донъ-Кастуло завладѣлъ имъ (смѣясь) и объясняетъ ему...Богъ знаетъ что? Вотъ донъ Іоахимо обернулся сюда.
   Даніель. Ивы радуетесь мученіямъ этого добраго сеньора, который такъ любитъ васъ!
   Маріана. Я просто смѣюсь, а не радуюсь, это двѣ вещи совершенно разныя.
   Даніель. Если вы такъ относитесь къ друзьямъ, то какъ же вы отнесетесь къ врагамъ?
   Маріана. Такъ же; я не вижу большой разницы между тѣми и другими. Друзья... враги... все зависитъ, какъ сказалъ бы донъ-Кастуло, отъ историческаго момента, о которомъ идетъ рѣчь. Сегодня вы мой другъ завтра будете врагомъ.
   Даніель. Никогда!
   Маріана. Это слово самое ничтожное изъ всего лексикона. Ради Бога, Даніель, не угощайте меня сегодня романтизмомъ, который ужъ вышелъ изъ моды и дайте мнѣ безхитростно, безъ злобы, посмѣяться надъ моимъ милѣйшимъ донъ Іоахимо, котораго донъ Кастуло торжественно проводитъ по моимъ салонамъ, какъ древній побѣдитель, влачащій плѣнника за своей побѣдной колесницей къ королю.
   Даніель. Ахъ, Маріана, не одинъ донъ-Кастуло влачитъ по вашимъ салонамъ бѣдныхъ закованныхъ плѣнниковъ за тріумфальной колесницей.
   Маріана. А развѣ есть еще кто нибудь, кто поступаетъ такъ же безчеловѣчно?
   Даніель. Мнѣ кажется, что да.
   Маріана. И этотъ другой тиранъ -- я?
   Даніель. Вы, и вы это знаете.
   Маріана. Прекрасно! Я не хочу быть безчеловѣчной и жестокой, не желаю влачить за собою плѣнниковъ, разрываю ихъ цѣпи и даю имъ свободу! (Встаетъ какъ бы желая у идти).
   Даніель. Нѣтъ, ради Бога, Маріана, не уходите! Цѣпь не можетъ порваться. И если бы вы и порвали се, плѣнникъ самъ послѣдуетъ за вами на конецъ свѣта, до конца своей жизни!
   Маріана. Эта экзальтація разстраиваетъ мои нервы и дѣлаетъ насъ только смѣшными.
   Даніель. Хотите говорить серьезно?
   Маріана. Серьезно! Это ужасно! Однако, говорите, говорите, что хотите. (Садится).
   Даніель. Маріана! Любите вы меня или ненавидите? Скажите мнѣ правду?
   Маріана. Для того, чтобы вы могли полюбить меня, "если я люблю васъ, или возненавидѣть, если я васъ ненавижу?
   Даніель. Для того чтобы жить... или умереть и все только для моей Маріаны.
   Маріана. Какая глубокая страсть!
   Даніель. Не смѣйтесь!
   Маріана. Я не смѣюсь.
   Даніель. Такъ отвѣчайте мнѣ: любите вы меня или ненавидите?
   Маріана (подходя къ нему и смотря на него съ кокетствомъ и нѣкоторою нѣжностью). Но если я сама этого не знаю. (Молчаніе. Смотрятъ другъ на друга нѣсколько секундъ).
   Даніель. Скажите же, что вы чувствуете?
   Маріана. Я говорю вполнѣ откровенно.
   Даніель. За что вамъ ненавидѣть меня? (Съ большой нѣжностью). Я обожаю Маріану, какъ обожаютъангеловъ; я думаю о васъ и день и ночь съ безконечной любовью. Когда вы случайно зовете меня Даніелемъ,-- я весь содрагаюсь, какъ содрогнулся бы человѣкъ, услыхавшій призывный голосъ Бога. Ужъ не за это ли: вы ненавидите меня? Нѣтъ? такъ какая же причина вашей ненависти?
   Маріана (слушая его почти съ удовольствіемъ). Никакой, въ этомъ то вся и прелесть. Мотивированная ненависть -- мелодраматична; а безпричинная ненависть -- художественна, изящна, достойна насъ съ вами, обладающихъ тонкимъ вкусомъ.
   Даніель. Значитъ вы меня ненавидите?
   Маріана. Если вы такъ настаиваете, то... что мнѣ дѣлать?
   Даніель. Маріана, Маріана, почему вамъ такъ нравится мучить меня?
   Маріана. Почему я знаю? Посмотримъ, обсудимъ вмѣстѣ. Начнемъ съ древнихъ временъ. Я не знала васъ.
   Даніель. И я васъ тоже.,
   Маріана. Насъ свелъ случай
   Даніель. Да, случай. Я шелъ однажды по улицѣ, ведя подъ руку отца, бѣдняга былъ очень слабъ...
   Маріана. Онъ и теперь очень страдаетъ?
   Даніель. Да, Маріана.
   Маріана. Бѣдный сеньоръ! Когда нибудь возьмемъ коляску и поѣдемъ навѣстить его. Его дача въ двухъ или трехъ миляхъ отъ Мадрида? Не правда ли?
   Даніель. Не дальше; а какъ вамъ будетъ радъ бѣдный старикъ!
   Маріана. Я увидала васъ: вы шли тогда съ отцомъ, который былъ такъ закутанъ, что я не могла разглядѣть его; васъ же хорошо разсмотрѣла. (Смѣется).
   Даніель. И я васъ, также. Тогда я увидалъ васъ въ первый разъ.
   Маріана. Въ первый... а когда же будетъ послѣдній? (Задумчиво). Кто можетъ проникнуть въ будущее?
   Даніель. Вы хотите, чтобы это случилось поскорѣе?
   Маріана. Нѣтъ, откровенно говоря, я не хочу этого. (Нѣжно). Какъ было бы грустно не видѣть васъ.
   Даніель. Маріана!
   Маріана. Какъ скучно и пусто существованіе, когда некого...
   Даніель. Любить?
   Маріана. Этого я не говорила.
   Даніель. Виноватъ, когда некого мучить?
   Маріана. Мучить или любить -- это одно и тоже.
   Даніель. Пусть такъ: я принимаю и муки и любовь.
   Маріана. Пока довольно перваго.
   Даніель. Какъ вы жестоки!
   Маріана. Кончайте же! кончайте же описаніе этой романической встрѣчи. Вы проходили съ отцомъ, а я сидѣла въ открытой коляскѣ у дверей одного магазина. Не такъ ли?
   Даніель. Я посмотрѣлъ на васъ и подумалъ: какъ счастливъ былъ бы я, если бы эта женщина сказала мнѣ хотя одно слово! одно единое слово! Только, чтобы слышать ея голосъ!
   Маріана. Въ такомъ случаѣ, вы должны быть очень счастливы теперь, мы очень много говорили съ тѣхъ поръ.
   Даніель. Это правда.
   Маріана. И больше ничего не было?Я больше ничего не помню.
   Даніель. Я помню; бѣдная дѣвочка, голодная, въ лохмотьяхъ, попросила у васъ милостыню.
   Маріана. Да, правда. (Грустно и задумчиво). Несчастныя дѣти!
   Даніель. Вы посмотрѣли на нее съ состраданіемъ, съ любовью и ваши прекрасныя глаза наполнились слезами. Вы дали ей монету и сказали свой адресъ; я слышалъ это и подумалъ: она очень добра!
   Маріана (смѣясь). И на томъ покончили ваши наблюденія?
   Даніель. Вы подняли глаза, увидали меня и лицо ваше мгновенно измѣнилось. Сначало словно солнечный лучъ сверкнулъ передо мной. Но тотчасъ же этотъ лучъ разсѣялся, заволокся мрачной тучей. Тогда, самъ того не желая, я подумалъ: эта женщина совсѣмъ не. добрая.
   Маріана. Ясно: сами сдѣлали дерзость, да еще и сердитесь. Затѣмъ вы позвали дѣвочку и дали ей милостыню, какъ бы давая мнѣ этимъ понять: "и я даю ей, мы оба помогаемъ этому бѣдному существу, сеньора; теперь между нами существуетъ нить, соединяющая насъ". Такъ подумали вы, а я подумала: "какъ дерзокъ этотъ интересный юноша!"
   Даніель. Маріана!
   Маріана. Да, сама того не желая я назвала васъ интереснымъ, и даже болѣе: симпатичнымъ. (Смѣется).
   Даніель. Называйте, какъ вамъ угодно, дайте мнѣ кончить. Я справился и узналъ, что вы дочь богатаго банкира, умершаго въ Америкѣ. Я добился счастья попасть въ вашъ домъ...
   Маріана. И я приняла васъ очень хорошо, не правда ли?
   Даніель. Правда.
   Маріана. Да, и потомъ, несмотря на все что вы. говорите, я никогда не обращалась съ вами дурно, позволяла вамъ говорить мнѣ о своей любви, сопровождать меня повсюду, чуть не компрометтировала себя изъ за васъ.
   Даніель. Нѣтъ, Маріана. Если я на колѣняхъ прошу васъ быть моей женой, развѣ я компрометтирую васъ этимъ?
   Маріана. Вашей женой. (Смѣясь). Что за фантазія!
   Даніель. А почему бы нѣтъ? Вы богаты... Это. правда...
   Маріана. Рѣчь совсѣмъ не объ этомъ!..
   Даніель. Но и я богатъ, хотя и не такъ, какъ вы; вы молоды и прекрасны...
   Маріана (шутливо). И вы не стары, но я теперь не повторю то, что сказала раньше.
   Даніель. Вы принадлежите къ высшему кругу. И. мой отецъ также. Вы хотите, чтобы я добился большаго? я добьюсь. Я всецѣло предаю себя въ ваши руки. Жизнь, счастье, душу, честь, помыслы, біеніе моего сердца -- все до послѣдней капли крови я отдаю вамъ. Я буду для васъ братомъ, отцомъ, рабомъ, любовникомъ, всѣмъ чѣмъ хотите. Скажите мнѣ: "молись на меня", и я мгновенно паду ницъ, чтобы поклоняться вамъ, пока не разобью себѣ лобъ о камни. Скажите мнѣ "шутъ, развлекай меня!" и я украшу свою голову погремушками. Скажите мнѣ: "теперь ты надоѣлъ мнѣ" -- я убью себя. Скажите мнѣ: "люби меня" -- и я умру отъ счастья у вашихъ ногъ, а если вы полюбите меня, то и вы поймете счастье умереть въ моихъ объятьяхъ.
   Маріана. Довольно, довольно, Даніель, мы вѣдь не на сценѣ. (Смотря на него съ любопытствомъ и симпатіей). И знаете ли что: если это все правда, то вы дѣйствительно очень любите меня. Но развѣ подобныя фразы не говорились много разъ этими самыми устами и не лгали такъ же, какъ теперь?
   Даніель. Никогда, Маріана!
   Маріана. Ложь это или правда, но вы говорите съ такимъ жаромъ, съ такимъ глубокимъ чувствомъ, что пока я вѣрю вамъ. Не перебивайте меня. Сегодня хочу, чтобы вы были въ хорошемъ настроеніи, чтобы мы оба были счастливы, пока счастливы. Завтра Богъ знаетъ! (Предупреждая новое движеніе Даніеля). Не перебивайте меня. То что вы мнѣ сказали проникло въ мою душу; вѣдь все таки я женщина! а насъ женщинъ такъ легко завоевать! И я тоже хотѣла бы любить. Вы думаете что нѣтъ? И мнѣ пріятно когда меня любятъ. А сильно любить другъ друга должно быть большое счастье! Не правда ли? Знать, что добрый, великодушный, честный, умный человѣкъ умираетъ за тебя, что я могу заставить его смѣяться, могу заставить плакать! Это пріятно! Держать въ рукахъ сердце такого сильнаго и достойнаго существа, какъ вы, держать его въ этихъ маленькихъ, слабыхъ рукахъ, ласкать и мучить это сердце! Знать, что никто на свѣтѣ не можетъ сдѣлать счастливымъ этого человѣка, кромѣ меня... Повѣрьте, Даніель, это заставляетъ гордиться! Видя такую любовь, такое самоотрѣченіе, такую покорность слабой женщинѣ, я чувствую желаніе заплатить вамъ за вашу любовь такою же любовью, даже еще большей! Я никогда не могу побороть себя, когда чувствую порывъ великодушія! И знайте, что когда нибудь я не справлюсь съ собой и скажу вамъ: Даніель, Даніель, я безумно люблю тебя. (Говоритъ это искренно, чувствуя въ глубинѣ то, что говоритъ, хотя хочетъ придать своимъ словамъ характеръ шутки).
   Даніель. Но вѣдь вы же и теперь чувствуете то, что говорите? Боже мой, мнѣ не вѣрится! (Радостно). Неужели это правда?
   Маріана (переходя въ шутливый тонъ и сдерживая ею порывъ). Это правда пока, на сегодняшній вечеръ, пока продолжается это настроеніе. Но я не знаю, что скажу, когда оно пройдетъ.
   Даніель. Вы сводите меня съ ума!
   Маріана. Избави меня Боже! Я просто весела сегодня, какъ ребенокъ. У меня такія глупости наумѣ... я придумала кое что и хотѣла просить васъ помочь...
   Даніель. Правда? Ахъ, Маріана, что же это такое?..
   Маріана. Теперь не скажу. (Лукаво представляясь печальной). Вы навели на меня тоску!
   Даніель. Простите меня; забудьте мою глупость; ну, скажите, что вы придумали?
   Маріана (таинственно). Я затѣяла кое что на сегодняшній вечеръ...
   Даніель. Не понимаю.
   Маріана. Ночь покровительница разныхъ сумасбродствъ. Солнечный лучъ благоразуменъ, темныя ночи шаловливы. Я... но говорить ли вамъ?
   Даніель. Говорите, Маріана.
   Маріана. Сегодня въ королевскомъ театрѣ большой маскарадъ и балъ съ благотворительной цѣлью; вотъ мнѣ и пришло въ голову: надѣть домино и маску, взять подъ руку Даніеля, сѣсть въ карету и отправиться въ свою ложу...
   Даніель (доканчивая). Со мной вдвоемъ?
   Маріанна (поправляя ею). Съ Кларитой и Тринидадъ. Я уже говорила съ ними и все готово.
   Даніель (съ нѣкоторымъ страхомъ). Кто же поѣдетъ еще?
   Маріана. Лучіано предложитъ руку Кларитѣ, донъ Кастуло (смѣясь) важно поведетъ Тринидадъ. А со мной поѣдетъ... вѣдь я уже сказала кто; конечно, если вы удостоите.
   Даніель. Больше никто?
   Маріана. Мы больше ни на кого не расчитывали.
   Даніель. А донъ Пабло?..
   Маріана. О немъ я и забыла. Вотъ развѣ только вы не удостоите.
   Даніель. Какъ вы жестоки!.. Нѣтъ, какъ добры... Вы ангелъ! такъ могутъ поступать только ангелы!
   Маріана. Какъ это? (Смѣясь). Я не знала, что ангелы ѣздятъ въ маскарадъ въ домино и маскѣ.
   Даніель. да. сеньора, и подъ руку съ Даніелемъ.
   Миріана. Значитъ и они не прочь повеселиться.
   Даніель. Такъ ѣдемте! Ужъ поздно! очень поздно!
   Маріана. Успѣемъ, нужно еще кое что устроить. Напримѣръ, мой рыцарь долженъ получить орденъ. Этого цвѣтка достаточно? (Снимая съ своей груди цвѣтокъ).
   Даніель (схватывая ею и безуспѣшно стараясь приколоть къ своему фраку). Да, съ этимъ цвѣткомъ...
   Маріана. Я уже знаю что! Съ этимъ цвѣткомъ вы въ состояніи взлетѣть на небеса или спуститься въ преисподню! Все это вы можете сдѣлать. А вотъ приколоть себѣ цвѣтокъ никакъ не можете!... (Насмѣшливо) если я не помогу.
   Даніель. Вы поможете?
   Маріана. Отчего же? Обязанность дамы помочь своему рыцарю; наконецъ, это можно сдѣлать и просто изъ состраданія.
   Даніель. Изъ состраданія, Маріана!.. Вы еще не крѣпко прикололи! (Не хочетъ отойти отъ нея). Онъ упадетъ!
   Маріана. Нѣтъ, нѣтъ, онъ будетъ отлично держаться. А теперь будьте умникомъ, донъ Пабло идетъ сюда!
   

7) Маріана, Даніель, донъ-Пабло.

   Даніель (тихо). Чортъ его принесъ, этого донъ Пабло! И чего они лазятъ по гостинымъ, эти военные! Ихъ мѣсто на полѣ чести, гдѣ они могутъ умирать со славой сколько имъ угодно, а вовсе не здѣсь, гдѣ онъ только разлучаетъ меня съ Маріаной.
   Пабло (Маріанѣ). Позвольте присоединиться къ вашему обществу?
   Mapіана. Позволяю и прошу. Садитесь здѣсь. (Указывая мѣсто около себя. Пабло садится. Даніелъ стоитъ).
   Пабло. Но мои разговоры не могутъ доставить вамъ" удовольствія...
   Маріана. Помилуйте, генералъ.
   Пабло. Я не умѣю говорить любезности.
   Маріана Искреннее расположеніе выражается на въ однихъ словахъ.
   Пабло. Оно хранится въ сердце.
   Даніель. Когда это расположеніе не особенно, велико, тогда, конечно, оно и спокойно, но когда оно переполняетъ сердце, то переходитъ черезъ края и невольно, само собой, срывается съ устъ.
   Маріана. Смотря по "вмѣстилищу", Даніель, это зависитъ отъ величины сосуда; если онъ малъ, то быстро и переполняется.
   Пабло. Великолѣпно сказано!
   Маріана. Потому что сказано въ защиту васъ.
   Пабло. Благодарю васъ, Маріана!
   Даніель. Не завидна роль воина, нуждающагося, въ защитѣ женщины.
   Пабло. Здѣсь я нуждаюсь въ защитѣ и принимало ее отъ Маріаны, въ другомъ мѣстѣ я защищаюсь самъ, какъ умѣю!
   Маріано. Прекрасно сказано!
   Даніель (раздраженно). Но я говорю...
   Маріана. Ничего вы не говорите! Вы сдаетесь, какъ побѣжденный; вы побиты и даже собственнымъ своимъ оружіемъ.
   Пабло. Вы объявляете меня побѣдителемъ? О, какая великая слава!
   Даніель. Вы объявляете меня пораженнымъ? О, какое великое пораженіе!
   Маріана. Побѣда требуетъ непремѣнно трофеевъ. (Ища на груди цвѣтокъ который отдала Даніелю). Ахъ, я думала, что у меня тутъ цвѣтокъ...
   Даніель. Вотъ онъ, Маріана.
   Маріана. Ахъ, да! Я и забыла. Для генерала я сорву другой. (Приближается къ цвѣтамъ и срываетъ другой цвѣтокъ). Возьмите, генералъ.
   Пабло. Маріана! (Хочетъ приколоть себѣ цвѣтокъ, но никакъ не можетъ).
   Даніель (въ сторону). А!.. къ нему она не подходитъ... ему не прикалываетъ цвѣтка.
   Маріана. Вы не можете приколоть, генералъ?
   Пабло. Я очень неловокъ.
   Даніель (не помня, что говоритъ и чтобы не допустить Маріану помочь донъ Пабло, быстро къ нему приближается). Если вы не можете, я помогу вамъ.
   Пабло (съ удивленіемъ смотря на него). Благодарю васъ, я постараюсь самъ.
   Маріана (смѣясь). Какая услужливость. (Даніелю тихо). Не дѣлайте себя смѣшнымъ, какъ влюбленный.
   Даніель (Маріанѣ тихо). Прежде чѣмъ вы подошли бы къ нему, чтобы приколоть цвѣтокъ, я убилъ бы его на мѣстѣ!
   Маріана. Старая трагедія!
   Пабло. Готово!
   Даніель (шутливымъ тономъ). Новая побѣда генерала: она стоила труда, но за то совершена безъ помощи Маріаны.
   Пабло. Самыя прекрасныя и пріятныя побѣды это тѣ, которыя дорого достаются.
   Даніель. Въ томъ случаѣ, когда онѣ не стоятъ жизни.
   Пабло. Обыкновенно онѣ стоятъ жизни побѣжденному.
   Даніель. Не всегда. Но словамъ Маріаны, сейчасъ я былъ побѣжденъ, однако я еще не умеръ.
   Пабло. Споры не всегда оканчиваются кровопролитіемъ.
   Маріана. Вы, генералъ, не можете и не должны рисковать своей благородной жизнью изъ за мелкихъ ссоръ, берегите ее Для серьезныхъ битвъ. А теперь, довольно спбрить. (Донъ-Пабло и Даніель почтительно раскланиваются и молчатъ). (Генералу). Дайте мнѣ руку и отведите къ Тринидадъ, мнѣ надо поговорить съ нею.
   Пабло. Я къ вашимъ услугамъ.
   Даніель. А мнѣ подождать здѣсь?
   Маріана. Какъ хотите, Даніель.
   Даніель. Но вѣдь вы говорили...
   Маріана. Ахъ да, правда! Какая у меня голова сегодня! Да, подождите меня, Даніель. Я сейчасъ прійду. У насъ составленъ проектъ, котораго вы не знаете, генералъ!
   Даніель (умоляющимъ голосомъ). Это секретъ, Маріана.
   Пабло. Секретъ?
   Маріана. Но мы сообщимъ его и вамъ!
   Даніель. Ради Бога!
   Маріана. Мы вамъ разскажемъ все завтра (Уходитъ съ донъ-Пабло).
   

8) Даніель; донъ-Іоахимо, который входитъ точно спасаясь отъ кого нибудь; онъ оборачиваетъ голову, глядя не идетъ ли за нимъ Кастуло.

   Даніель. Эта женщина сведетъ меня съ ума!
   Іоахимо. Ты говоришь, что женщина сведетъ тебя съ ума?
   Даніель. Да.
   Іоахимо. Ну, а меня ужь свелъ съ ума... мужчина!
   Даніель. Какой?
   Іоахимо. Донъ Кастуло (Сжимая свою голову). Тутъ у меня сидятъ всѣ египтяне, всѣ вавилоняне, цѣлое вавилонское столпотвореніе!, греки, римляне, варвары! О!... особенно много варваровъ. Тутъ у меня муміи фараоновъ, скелеты меровинговъ. У меня... ахъ, да! у меня письмо, и кажется очень важное. (Показываетъ).
   Даніель. Письмо?
   Іоахимо. Да, тебѣ. Его только что принесли изъ твоего дома, а туда принесъ его слуга твоего отца.
   Даніель. Отца?... (Быстро схватываетъ письмо).
   Іоахимо. Онъ ужъ съ четверть часа ждетъ тебя съ каретой и съ приказаніемъ привезти тебя въ Мадридъ, не теряя ни минуты.
   Даніель (читая). Боже мой!
   Іоахимо. Что случилось? Твоему отцу плохо?
   Даніель. Случилось то, чего я такъ боялся: ожидаютъ второго удара. Сестра въ отчаяньи, надо ѣхать сію же минуту.
   Іоахимо. Не печалься. Можетъ быть удара не будетъ, а можетъ быть онъ перенесетъ его, какъ первый,
   Даніель. Богъ знаетъ! Во всякомъ случаѣ, я долженъ ѣхать, не теряя ни минуты. Бѣдный отецъ!
   Іоахимо. Такъ идемъ... Я провожу тебя до кареты.
   Даніель (останавливаясь). Идемъ... Но прежде мнѣ надо проститься съ Маріаной... съ Маріаной! О, несчастное совпаденіе!
   

9) Даніель и донъ-Іоахимо: Маріана, входя изъ боковой двери въ домино съ маской въ рукѣ; она очень весела.

   Маріана (ласково Даніелю). Вы не забыли нашъ заговоръ? Тринидадъ, Кларита, донъ Кастуло и Лучіано придутъ сейчасъ. (Донь-Іоахимо). А вы не поѣдете, и донъ Пабло тоже. Серьезные люди остаются играть въ карты.
   Даніель. Маріана!..
   Маріана. Что это у васъ такой мрачный видъ? Вы сердитесь? Донъ Іоахимо, Даніель сердится на меня а я понимаю за что. Ему показалось, что я была слишкомъ любезна съ донъ Пабло... Бѣдный Даніель!
   Даніель. Маріана!..
   Іоахимо (ходя въ глубинѣ сцены). Триста шестьдесятъ пятое примиреніе за одинъ годъ знакомства.
   Маріана (смотритъ на Даніеля нѣсколько минутъ, потомъ подходитъ и говоритъ слегка взволнованнымъ голосомъ). Не будьте ревнивы: если я когда нибудь и влюблюсь... я не ручаюсь, что это случится непремѣнно Т но если полюблю, то только одного человѣка...
   Даніель (со страхомъ). Кого? (Молча смотрятъ другъ на друга).
   Маріана. Поѣдемте въ театръ, въ ложѣ я скажу вамъ...
   Даніель (съ отчаяніемъ). Я не могу ѣхать!
   Маріана. Я не понимаю васъ.
   Даніель. Сейчасъ я получилъ это письмо... отецъ-Боленъ... я долженъ немедленно ѣхать къ нему на дачу; я хотѣлъ только проститься съ нами. Извините меня, Маріана.
   Маріана. Я прекрасно понимаю... Конечно, вы не можете ѣхать со мной.
   Даніель. Дома меня ожидаетъ смерть, и на душѣ у меня тоже смерть.
   Маріана. Нѣтъ, Даніель!.. Что же съ вашимъ отцомъ?
   Даніель. Мнѣ пишутъ, что ожидаютъ повторенія удара.
   Маріана. Такъ значитъ, только ожидаютъ. Это еще не такъ страшно!..
   Даніель. Да, только ожидаютъ... Но вы понимаете...
   Маріана. Понимаю!.. Весьма естественно, что вы такъ боитесь... что бросаете все... меня., и весь "нѣтъ...
   Даніель. Васъ... Не говорите этого!.. Судьба такъ жестока! Приходится покинуть Маріану!
   Маріана. Довольно, не будемте больше говорить объ этомъ, ступайте, ступайте, Даніель и дай Богъ, чтобы ничего не случилось.
   Даніель. Маріана!
   Маріана. Родители священны для насъ! Чего бы я не отдала за свою мать? Чѣмъ бы не пожертвовала ради ея памяти? Счастьемъ, наслажденіями, любовью!.. Жизнью! (Съ глубокимъ волненіемъ). А вы еще колеблетесь, Даніель! Спѣшите къ вашему отцу или я могу подумать (сухо почти презрительно), что вы эгоистъ, какъ и всѣ мужчины! (Молчаніе. Досмотрѣвъ на Даніеля). Донъ Іоахимо, скажите пожалуйста донъ Пабло о томъ, что случилось, не будетъ ли онъ такъ любезенъ проводить меня?
   Даніель. Маріана!..
   Іоахимо. Съ удовольствіемъ.
   

10) Даніель и Маріана.

   Маріана (равнодушно поправляетъ свой туалетъ и смотрится въ зеркало). Но вѣдь вы не ѣдете?
   Даніель. Маріана... Не ѣздите въ театръ!
   Маріана. Даніель!
   Даніель. Простите! это была дерзость!
   Маріана. Не называйте такъ -- это просто ребячество. Вы потеряли разсудокъ!
   Даніель. Сумашествіе, ребячество... все что хотите, но я молю у васъ объ этомъ. Этотъ капризъ такъ ничтоженъ... Что стоитъ вамъ исполнить его? А я такъ страдаю! Такъ страдаю! Ревность!.. Гнѣвъ!.. Зависть!.. зависть къ тому человѣку!.. Я чуть не забываю отца!.. Не ѣздите!
   Маріана. Не просите! То, что я рѣшила сдѣлать изъ ребячества, я сдѣлаю изъ упрямства.
   Даніель. Такъ не ѣздите съ донъ Пабло!
   Маріана. Послѣ того, какъ уже просила его проводить меня? Вы хотите поставить меня въ смѣшное положеніе? Такихъ вещей не дѣлаютъ, Даніель. Я васъ уважаю, принимаю во вниманіе ваше возбужденное состояніе и только потому оказываю вамъ снисхожденіе, объясняясь съ вами, хотя откровенно говоря это совершенно безполезно. (Продолжаетъ смотрѣться въ зеркало и поправляться). Вы должны исполнять свои сыновнія обязанности, а я свѣтскія.
   Даніель. Обязанности! Просто капризъ! Пустой капризъ!
   Маріана. Ну, капризъ! Чего вы хотите отъ меня, я такая эгоистка и такъ испорчена, что придаю больше значенія своимъ капризамъ, чѣмъ вашимъ.
   Даніель. Въ послѣдній разъ!..
   Маріана. Довольно!
   

11) Маріана, Даніель; изъ боковой двери Клара и Тринидадъ въ домино; донъ-Кастуло и Лучіано; потомъ изъ глубины донъ-Доахино и донъ-Пабло. Первые входятъ смѣясь и разговаривая.

   Тринидадъ (Маріанѣ). Ты готова?
   Клара. Ѣдемъ мы или нѣтъ?
   Маріана. Подождемъ только донъ Пабло. (Три сеньоры тихо разговариваютъ).
   Кастуло. Если бы я только зналъ! У меня цѣлая коллекція венеціанскихъ масокъ.
   Лучіано. Воображаю!
   Кастуло. Вы навѣрное не знаете какова была первая маска, введенная въ употребленіе?
   Лучіано (отходя отъ него). Нѣтъ, не знаю.
   Кастуло. Такъ я вамъ разскажу.
   Клара (Даніелю). Значитъ вы не можете ѣхать съ нами? Какъ жаль!.. И такая грустная причина.
   Тринидадъ. Есть опасность?
   Даніель. Не. знаю.
   Маріана. Я думаю, что это просто ложная тревога. Но не теряйте же времени ради насъ! Вотъ и донъ Пабло. (Идя ему навстрѣчу). Вы согласны ѣхать съ нами... со мной?
   Пабло. Съ вами? Куда бы я не поѣхалъ?!
   Маріана. Всегда добры! всегда любезны! Вѣдь это жертва! Такому человѣку, какъ вы, принять участіе въ нашихъ забавахъ! Благодарю васъ, генералъ, благодарю!.. Прощайте, Даніель. Искренно желаю, чтобы вы застали отца здоровымъ. Очень возможно, что возвратившись вы не увидите уже меня, потому что я думаю поѣхать на нѣсколько дней въ Гренаду... Вы проводите меня туда, донъ Пабло?
   Пабло. Какъ военный, я обязанъ подчиняться начальству, какъ кавалеръ -- своей дамѣ.
   Маріана. Вотъ это послушаніе! господа, берите примѣръ! Прощайте, /іонъ Іоахимо, прощайте, Даніель; всего хорошаго! До свиданья. (Подаетъ ему руку).
   Даніель (тихимъ и суровымъ голосомъ). Я не хочу* чтобы вы ѣхали.
   Маріана (тихо). Бога ради! (Громко). Впередъ!.. руку! (Опирается на руку донъ-Пабло). Идемъ! (Всѣ идутъ къ дверямъ).
   Клара. Въ театръ, а потомъ ужинать!
   Тринидадъ. Ужинать съ шампанскимъ! (Клара и Транидадъ уходятъ).
   Маріана. Впередъ! Знамя поднято! Ведите насъ къ побѣдѣ, генералъ!
   Пабло. А гдѣ же насъ ждетъ эта побѣда?
   Маріана. Герой, а еще спрашиваетъ? Тамъ, гдѣ побѣждаютъ. (Выходятъ).
   Кастуло (Лучіано). Ну, ужъ меня никто не побѣдитъ на маскарадѣ въ полумаскѣ, маскѣ, и тому подобное.
   Лучіано. Я думаю! (Уходятъ).
   

12) Даніель и донъ Іоахимо.

   Даніель. Я не могу!.. я не могу оставить ее! Маріана!...
   Іоахимо. Ты не можешь уклониться отъ своего долга, тебя призываетъ долгъ сына.
   Даніель. Но эта женщина...
   Іоахимо. Она -- женщина! а онъ -- твой отецъ!-- отецъ твой!
   Даніель. Женщина, которая мучитъ меня, даже когда мой отецъ страдаетъ, она наслаждается моими мученіями. Послѣ этого... послѣ этого... Богъ знаетъ какая пропасть ожидаетъ насъ съ нею!
   Іоахимо. Бѣдный Даніель!
   Даніель. Я вернусь еще, Маріана!

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ II.

Сцена представляетъ другую гостиную въ домѣ Маріаны, убранную тоже роскошно, но въ другомъ жанрѣ. Въ глубинѣ двѣ двери, ведущія въ садъ. Сумерки.

1) Клара, Тринидадъ и Лучіано.

   Тринидадъ. И такъ, у всѣхъ у насъ есть своя цѣль визита?
   Клара. У всѣхъ!
   Лучіано (посматриваетъ на Клару). У всѣхъ!
   Клара (Тринидадъ). Нельзя ли узнать, какая цѣль твоего посѣщенія?
   Тринидатъ. Вѣдь я уже говорила; у насъ съ бра томъ нѣтъ тайнъ отъ тебя. (Таинственно). Я уполномоченное лицо и являюсь сюда отъ имени генерала...
   Клара. Понимаю! Просить руки Маріаны?
   Тринидадъ. Не совсѣмъ такъ. Мнѣ поручено только произвести предварительные переговоры. Раньше, чѣмъ братъ явится съ оффиціальнымъ предложеніемъ, Маріана должна откровенно сказать мнѣ, что у нея на сердцѣ. Она очень внимательна къ Пабло, уважаетъ его, восторгается имъ, обнаруживаетъ большую симпатію къ нему... Ты не можешь себѣ представить, какъ она, была любезна съ братомъ въ теченіе той недѣли, что они провели въ Гренадѣ. Будь на ея мѣстѣ другая женщина, можно было бы прямо сказать, что она вызываетъ ею на объясненіе; относительно же Маріаны совершенно не знаю!..
   Лучіано. Но она очень симпатично относится и къ Даніелю.
   Тринидадъ. Однако, Даніеля не было въ Гренадѣ.
   Лучіано. Онъ былъ въ это время у постели больнаго отца, сеньора Монтойя, гдѣ и пробылъ до тѣхъ поръ, пока миновала опасность. Да! Тамъ грозитъ опасность потерять отца, здѣсь -- невѣсту. Жизнь полна опасностей.
   Тринидадъ (Лучіано). Даніель служитъ Маріанѣ просто забавой, развлеченіемъ. Если бы она любила его, то не мучила бы такъ жестоко. Иногда дѣлается просто жаль его.
   Клара. Но если Маріана такъ жестока, и если ты такого дурнаго мнѣнія о ней, то почему же ты находишь ее подходящей женой для донъ-Пабло?
   Тринидадъ. Ахъ, душа моя, я совсѣмъ не дурнаго мнѣнія о Маріанѣ! Избави Богъ! Развѣ можно назвать женщину дурной за то, что она мучитъ мужчину? Вѣдь это своего рода месть за все, что достанется на ея долю, когда она сдѣлается женой. (Смѣется).
   Клара (Лучіано). Слышите?
   Лучіано. Благодарю васъ отъ имени всего нашего пола.
   Тринидадъ. Я говорила совсѣмъ не о васъ; что же дѣлать, если мужчина позволяетъ мучить себя... Почему же Маріана не обращается такъ съ Пабло? И я увѣрена, что если они женятся, то Пабло всегда будетъ главою въ домѣ. Онъ будетъ почтителенъ, но и энергиченъ, будетъ любить ее, но... не все будетъ уступать, ея дикія выходки прекратятся.
   Клара. Это правда. Донъ-Пабло всегда сумѣетъ по-стоять за свою честь.
   Лучіано (тихо Кларѣ), Онъ уже доказалъ это на первой своей женѣ, какъ разсказываютъ.
   Клара. Тише!
   Лучіано. Положимъ, генералъ важная особа, герой, яо какъ мужа... (тихо) я предпочелъ бы археолога.
   Тринидадъ. Ну, милая Кларита, я довѣрила тебѣ свой секретъ. Теперь разскажи ты, что привело тебя сегодня къ Маріанѣ. У нея, вѣдь, не пріемный день.
   Клара. Я тоже являюсь въ качествѣ посла.
   Тринидадъ (Лучіано). А вы?
   Лучіано. А я въ качествѣ attaché при посольствѣ.
   Клара. Но предметъ моего ходатайства не такъ на женъ, какъ твоего. Кастуло открываетъ на-дняхъ свой салонъ мексиканскихъ древностей и хочетъ отпраздно вать это событіе въ кругу близкихъ друзей. Я пришла просить Маріану; донъ-Пабло, вѣроятно, мужъ пригласилъ уже самъ, а тебй приглашаю теперь. Остальнымъ напишемъ.
   Тринидадъ. Вы любезны, какъ всегда.
   Лучіано. И, какъ всегда, донъ-Кастуло вѣренъ своей археологіи и больше ничему.
   Клара. Не будьте несправедливы къ моему бѣдному Кастуло. Какой вы неблагодарный! Васъ прежде всѣхъ юнъ познакомилъ съ мексиканскимъ салономъ. Отъ васъ у него нѣтъ никакихъ тайнъ въ домѣ.
   Лучіано. Это правда, и за это я безконечно благодаренъ ему.
   Тринидадъ. Какъ долго нѣтъ Маріаны.
   Клара. Говорятъ, она поѣхала кататься. Сегодня у нея не пріемный день, и къ тому же, какъ сообщила мнѣ горничная, бѣдная Маріана что-то нервничаетъ и груститъ... чтобы развлечься, она поѣхала кататься.
   Лучіано. Маріана груститъ! Маріана несчастлива! Кто же послѣ этого счастливъ на свѣтѣ?
   Тринидадъ. Съ ея характеромъ трудно быть счастливой. Ей необходимо выйти замужъ, повѣрьте мнѣ, и выйти за человѣка разсудительнаго, съ твердымъ характеромъ, который сумѣлъ бы привести въ порядокъ ея капризный, дикій, распущенный нравъ.
   Лучіано. Военная дисциплина не поможетъ тутъ нисколько.
   Клара. Кастуло, знавшій ее еще ребенкомъ, говорилъ мнѣ, что она и въ дѣтствѣ была всегда странная; къ тому же, въ семьѣ у нихъ были неурядицы, разладъ.
   Лучіано. Я тоже слыхалъ кое что. Кажется, ея матъ...
   Клара. Вотъ, вотъ...
   Тринидадъ. Что такое? Разскажите!
   Клара. Я знаю только то, что мнѣ разсказывалъ Кастуло, а онъ, вѣдь, хорошо помнитъ лишь тѣ событія, которыя совершались лѣтъ тысячу или двѣ тому назадъ.
   Тринидадъ Но что нибудь да говорилъ онъ тебѣ?
   Клара. Кажется, мать Маріаны была очень несчастна съ своимъ мужемъ.. который былъ просто денежный мѣшокъ...
   Лучіано. Я слышалъ, что онъ былъ банкиромъ.
   Тринидадъ. Ну, что же мать Маріаны?
   Клара. Она была прекрасная женщина, положительно ангелъ.
   Тринидадъ. Ну?
   Клара. Больше Кастуло ничего не знаетъ... Какъ разъ въ это время ему пришлось уѣхать на раскопки Вавилона... или Трои... не знаю навѣрное. Онъ пробылъ тамъ три года, а когда возвратился, мать Маріаны, уже умерла. л
   Тринидадъ. И больше ничего?
   Клара. Кастуло слышалъ о какомъ-то скандалѣ, о бѣгствѣ ея въ Лондонъ... но все это были одни смутны етолки. Маріанѣ было тогда 11 лѣтъ, и она уже обращала на себя всеобщее вниманіе своей красотой и какимъ то отпечаткомъ грусти на лицѣ. Кастуло говоритъ, что это была настоящая маленькая Ніобея...
   Тринидадъ (Лучіано). А кто это такая Ніобея?
   Лучіано. Ніобея? Ніобея?.. Донъ-Кастуло уже неразъ говорилъ мнѣ, кто она была, но я положительно не помню. Вѣроятно, что нибудь вродѣ окаменѣлой грусти!
   Клара. Кто-то подъѣхалъ? Это, должно быть, Маріана...
   Лучіано (Подходя къ двери, ведущей въ садъ). Да, это она.
   

2) Тринидадъ, Клара и Лучіано; Маріана входитъ изъ глубины.

   Маріана. Ахъ, Боже моя! Почему же вы не увѣдомили меня, что будете?
   Тринидадъ. Зачѣмъ же!
   Маріана. Здравствуйте, Лучіано.
   Лучіано. Вашъ покорный слуга.
   Маріана. Я не предполагала, что вы придете. Вотъ почему вамъ и пришлось ждать.
   Тринидадъ. Въ твоемъ домѣ не скучно ждать.
   Маріана. А вы давно ужъ здѣсь?
   Клара. Нѣтъ; около получаса.
   Маріана. Я страшно тосковала сегодня, дурно чувствовала себя, и поѣхала прокатиться, чтобы перемѣнить положеніе, какъ дѣлаютъ больные.
   Тринидадъ. А ты больна?
   Мармана. Нѣтъ, въ сущности я не больна, но впрочемъ не знаю. День начался такъ скучно... безъ солнца... мрачно... Мнѣ же необходимо много свѣта, потоки свѣта! Странно! темнота, которую многіе очень любятъ, отвратительно дѣйствуетъ на мои нервы.
   Лучіано. Такъ что, напримѣръ, въ Лондонѣ вы совсѣмъ не могли бы жить?
   Маріана. Въ Лондонѣ? Ахъ, не говорите мнѣ о Лондонѣ!.. (Принужденно смѣясь). Ужасный городъ! Повѣрьте мнѣ, онъ невыносимъ! Вѣчные туманы, вѣчная тоска!.. Множество людей, и ни одной души! Много шума, а въ сердцѣ пустота и тишина! Много жизни, а рядомъ смерть! О! я не хотѣла бы вернуться въ Лондонъ и никогда не поѣду туда. (Поддавшись нахлынувшимъ лрустнымъ воспоминаніямъ).
   Клара. А ты когда была тамъ?
   Маріана (какъ бы очнувшись, внезапно). Когда?.. Ахъ, да!.. Еще ребенкомъ!..
   Тринидадъ. И несмотря на то, хорошо все помнишь?
   Маріана. Впечатлѣнія дѣтства сохраняются очень долго. Мнѣ было тогда лѣтъ семь, я прожила тамъ три года. Но не будемъ больше говорить о Лондонѣ. (Мѣняя тонъ) поговоримъ объ Италіи, Африкѣ, Азіи... (Съ напускной веселостью Кларѣ). Знаешь, я хочу похитить у тебя мужа и съ нимъ вдвоемъ совершить путешествіе на востокъ. Представь себѣ, я не имѣю никакого понятія о всѣхъ этихъ древностяхъ, и все таки онѣ меня очень интересуютъ. И такъ, Кларита, я похищаю у тебя Кастуло, и мы ѣдемъ съ нимъ туда, гдѣ родина солнца.
   Лучіано. Прекрасная мысль! Похитьте же его у насъ скорѣе и увезите куда нибудь подальше.
   Клара. Посмотримъ! Дамѣ ли еще я на это свое согласіе; а пока я пришла просить твоего согласія, Маріана.
   Маріана. Моего? Что такое?
   Клара. Сейчасъ я подробно изложу тебѣ возложенную на меня дипломатическую миссію. Приглашаю тебя отъ имени мужа и отъ своего собственнаго, конечно, принять участіе въ нашемъ завтракѣ, въ это воскресенье. Будетъ великое торжество: "открытіе салона мексиканскихъ древностей". Насъ будетъ немного, только самые близкіе друзья: Тринидадъ, донъ-Побло, Лучіано...
   Маріана (колеблясь). Не знаю, право...
   Клара. Донъ-Іоахимо, Даніель...
   Маріана (мѣняя тонъ). Хорошо, я буду. Отъ души благодарю васъ за вниманіе. Мексиканскія древности? Это, должно быть, очень интересно!
   Клара. Спроси у Лучіано.
   Лучіано. О, да! весьма интересно!
   Маріана. Ты говоришь, въ воскресенье?
   Клара. Да. До воскресенья еще долго, но я заранѣе прошу, чтобы ты никому не обѣщала этотъ, день.
   Маріана. Такъ въ воскресенье? Хорошо! Мексиканскія древности!..
   Клара. Я кончила свою миссію и удаляюсь, чтобы уступить мѣсто Тринидадъ.
   Маріана. Какъ? И ты съ миссіей?
   Тринидадъ. Со спеціальной. Но ты не уходи, Клара!
   Маріана. Конечно. Оставайся пить чай, а потомъ мы пообѣдаемъ всѣ вмѣстѣ. Пожалуйста, не возражайте никто!
   Клара. Хорошо.
   Лучіано. Ваше желаніе свято!
   Маріана. Такъ у тебя тоже спеціальная миссія?
   Тринидадъ. Спеціальная и секретная.
   Маріана. Секретная? Это любопытно!
   Клара. Потому то я и хочу удалиться. (Дѣлаетъ знакъ Лучіано).
   Лучіано. Мы удалимся!
   Тринидадъ. Нѣтъ, нѣтъ, это лишнее! Мы пройдемся съ Маріаной по саду и переговоримъ обо всемъ. Кстати мнѣ необходима поэтическая обстановка: деревья, птицы, цвѣты, фонтанъ,-- все это поможетъ мнѣ добиться хорошихъ результатовъ.
   Маріана. Пойдемъ, хотя я ровно ничего не понимаю. Когда мы кончимъ нашу таинственную, поэтическую бесѣду, то явимся къ вамъ, и мы всѣ четвероотправимся пить чай въ оранжерею; хорошо?
   Клара. Прекрасно!
   Маріана (взявъ Тринидадъ подъ руку, идетъ съ ней медленно въ садъ). Ну, пойдемъ!.. Ты говоришь, что миссія твоя поэтична, таинственна и касается чего-то важнаго?
   Тринидадъ. Сейчасъ увидишь.
   Маріана. Не могу догадаться.
   Тринидадъ (таинственно). Она касается моего брата.
   Маріана. А-а а!.. Чтожъ! онъ прекрасный человѣкъ и хорошій другъ.
   Тринидадъ. И только?
   Маріана. Кончимъ въ саду... здѣсь не достаточна уединенія и поэзіи для таинственнаго разговора. (Кларѣ и Лучіано). До свиданья!
   

3) Клара и Лучіано.

   Клара. Какъ вы думаете, приметъ она предложеніе?
   Лучіано. Нѣтъ.
   Клара. Почему? Генералъ занимаетъ очень высокое положеніе, почти въ цвѣтѣ лѣтъ, очень уменъ и пользуется славой великаго героя. (Понизивъ голосъ). Говорятъ, что онъ убилъ изъ ревности свою первую жену, но это дѣлаетъ его только еще болѣе интереснымъ.
   Лучіано. Не нахожу. Еслибъ я былъ женщиной, я никогда не вышелъ бы замужъ за Отелло.
   Клара. Ну, положимъ, если бы Отелло воскресъ вдовцомъ, то не прошло бы и шести мѣсяцевъ, какъ онъ былъ бы женатъ. Къ тому же, при всей внѣшней холодности, донъ Пабло съ ума сходитъ по Маріанѣ.
   Лучіано. И по ея богатствамъ.
   Клара. По ней самой!.. Зачѣмъ предполагать только дурное. Но бѣда въ томъ, что Маріана сходитъ съ ума... и не шутя...
   Лучіано. По Даніелѣ?
   Клара. Это видно изъ того, что она немилосердно мучитъ его.
   Лучіано. "Кого люблю,-- того и терзаю". Ахъ, кларита, помучьте меня!
   Клара (смѣясь), Хорошо, когда Кастуло перестанетъ васъ мучить и уступитъ мнѣ.
   Лучіано. А когда же это будетъ?
   `Клара. Не знаю. Онъ очень привязанъ къ вамъ, Лучіано, и говоритъ, что вы обладаете археологическимъ чутьемъ и огромнымъ терпѣніемъ.
   Лучіано. А изъ за кого я терплю?
   Клара. Изъ-за меня.
   Лучіано. Изъ за кого страдаю?
   Клара. Изъ за него.
   Лучіано. Изъ за кого схожу съ ума?
   Клара (смѣясь). Изъ за насъ обоихъ.
   Лучіано. Прекратимъ этотъ разговоръ. Сюда идутъ Даніель и донъ Іоахимо, его покровитель.
   Слуга (вводя донъ Іоахимо и Даніеля). Сеньора въ саду. (Уходитъ).
   Іоахимо. Хорошо, мы подождемъ здѣсь.
   

4) Клара, Лучіано, Даніель и донъ Іоахима.

   Іоахимо. Вотъ пріятная встрѣча. (Подаетъ руку Кларѣ).
   Клара. Очень рада! (Къ Даніелю). Другъ Монтойя!
   Даніель. Вашъ покорный слуга, Кларита!
   учіано. Здравствуйте, Даніель... донъ Іоахимо!
   Іоахимо. Маріана гуляетъ въ саду?
   Клара. Да, сеньоръ.
   Лучіано. Теперь тамъ стало однимъ цвѣткомъ больше.
   Даніель. Она одна?
   Клара. Нѣтъ.
   Даніель. Кто же съ ней.
   Клара. Тринидадъ.
   Лучіано. У нихъ секретная бесѣда.
   Даніель. Секретная?
   Клара. Да, такъ онѣ сами сказали.
   Іоахимо. Ого!.. ого.
   Клара (видя что Даніель не отрываетъ глазъ отъ сада). Что вы, Даніель? У васъ не хватаетъ терпѣнія подождать?
   Даніель. Терпѣнія?.. Ничуть!
   Клара. Какъ здоровье вашего отца?
   Даніель. Благодарю васъ, онъ поправляется.
   Лучіано. Вашъ отецъ никогда не бываетъ въ Мадридѣ?
   Даніель. Рѣдко. Онъ очень любитъ свою дачу и не выѣзжаетъ оттуда. Такъ онъ прежде любилъ Севилью, гдѣ прожилъ два года подрядъ. Тамъ у насъ было нѣчто вродѣ археологическаго музея и что касается мексиканскихъ древностей, то донъ Кастуло не перещеголяетъ насъ; мой отецъ тоже былъ страстнымъ коллекціонеромъ.
   Клара. А вы наоборотъ: вы совершенно не выѣзжаете изъ Мадрида и любите только все новое и молодое.
   Іоахимо. Молодымъ людямъ всегда нравится жизнь большихъ городовъ; это говоритъ въ нихъ жажда жизни; вамъ же, старикамъ, пріятна деревня, мы жаждемъ покоя, да и мать-земля манитъ насъ! Листья, колеблемые вѣтеркомъ, лѣнящійся потокъ, солнце, свѣтящее сквозь листву и падающее на траву яркими пятнами, все кажется намъ ласковой улыбкой матери, говорящей своимъ дѣтямъ: "идите ко мнѣ, сѣдовласыя дѣти мои, я приготовила для васъ колыбель въ землѣ".
   Клара. Не говорите такихъ грустныхъ вещей, донъ-Іоахимо.
   Лучіано. Донъ Кастуло со своей археологіей, вы со своей вѣчной эллегіей, Даніель съ меланхоліей!.. право, съ вами чувствуешь себя точно въ агоніи!
   Клара. Боже мой!
   Іоахимо. Да я ничего грустнаго и не говорилъ.
   Клара. Лучше посмотрите, что съ Даніелемъ. Онъглазъ не спускаетъ съ сада;
   Лучіано. Вѣрно и его призываетъ мать-земля; а если не мать-земля, то мать природа.
   Клара. Пожалуйста безъ намековъ, Лучіано.
   Слуга (входитъ). Сеньора ожидаетъ за чаемъ въ оранжереѣ. (Уходитъ).,
   Клара. Пойдемте, Лучіано.
   Лучіано. Съ вами на край свѣта!
   Клара(Іоахимо и Даніелю). А вы?
   Іоахимо. Виноватъ. Мнѣ тоже необходимо переговорить съ Маріаной по секрету; я подожду ее здѣсь.
   Клара. Сегодня положительно день тайныхъ совѣщаній. Такъ сказать Маріанѣ, что вы ждете здѣсь?
   Іоахимо. Будьте такъ добры.
   Клара. Къ друзьямъ я всегда добра (Идетъ съ Лучіановъ глубину).
   Лучіано. Мы съ вами тоже поговоримъ по секрету. Клара. По дорогѣ, пожалуй, а то насъ ждутъ. Лучіано:Одно мгновенье! И то хорошо! (Уходятъ)..
   

5) Донъ Іоахимо и Даніель.

   Даніель. Вы скажете Маріанѣ? Вы не оставили: своего намѣренія?
   Іоахимо. Нѣтъ, моё рѣшеніе непоколебимо.
   Даніель (садится въ кресло). Вы возстановляете мои слабѣющія силы.
   Іоахимо (подходя къ нему, ласково). Я люблю тебя какъ отецъ. Ты былъ другомъ, товарищемъ, почти что братомъ моему сыну! Бѣдный мой Фернандо! Умирая, онъ сказалъ мнѣ: "заботься о Даніелѣ; его отецъ такъ боленъ и слабъ, что его какъ бы и нѣтъ совсѣмъ,-- ты долженъ замѣнить ему отца". И я замѣняю...
   Даніель. Отца, друга, ангела-хранителя, который всегда является во-время спасать меня.
   Іоахимо. Семидесятилѣтній ангелъ,-- весь сѣдой;, положимъ, ангелы на небесахъ хотя и не сѣдые, но гораздо старше меня. Маріана твой злой демонъ, а я твой добрый ангелъ.
   Даніель. Нѣтъ, она не злая. Пусть она дѣлаетъ со мной все что хочетъ, она не злая,
   Іоахимо. Я хорошо знаю Маріану, давно знаю ее. Да, въ сущности она добра, благородна, горда, чиста, но не смотря на все это -- очень опасна. Это одна изъ тѣхъ женщинъ, которыя помрачаютъ разсудокъ, заставляютъ сердце трепетать, которыя идутъ къ чтебѣ, держа въ одной рукѣ счастье, въ другой отчаянье! и" ты не знаешь, да и сами онѣ не знаютъ до послѣдней минуты, какую руку протянутъ тебѣ.
   Даніель. Она любитъ меня.
   Іоахимо. Не знаю. Думаю, что да, но... не знаю.
   Даніель., А если она меня любитъ, то пусть доводитъ до отчаянія, пусть сводитъ съ ума, пусть толькоскажетъ, что любитъ и тогда я никогда ни на что не буду жаловаться.
   Іоахимо. Бѣдный Даніель!
   Даніель. Донъ Іоахимо! Сомнѣніе сводитъ меня съ ума. Иногда я чувствую потребность схватить прелестную, нѣжную шейку Маріаны и задушить ее. Почувствовать послѣдній трепетъ ея губъ, упиться ея послѣднимъ вздохомъ, и думать: все таки она не умерла, не поцѣловавъ меня! Не говорите ничего. Я самъ знаю, что это безуміе!
   Іоахимо. Нѣтъ, я даже радъ, что ты высказался. Сегодня же все кончится. Или ты просто На-просто женишься на Маріанѣ, или навсегда разстанешься съ нею.
   Даніель. Разстаться съ ней?! Никогда!
   Іоахимо. Ты мущина и долженъ вести себя, какъ подобаетъ мущинѣ съ сильнымъ характеромъ и сердцемъ. Или ты будешь ея единственнымъ властелиномъ, или уѣдешь подальше отъ нея, чтобы она не могла наслаждаться твоими мученьями. У меня хватитъ характера поговорить съ Маріаной, какъ старшій говоритъ съ младшимъ. (Смотритъ въ садъ какъ бы бросая вызовъ Маріанѣ). А эта женщина, да. будетъ тебѣ извѣстно, обязана выслушать меня! Да!.. Знаешь ты исторію ея семьи?
   Даніель. Съ ней я знакомъ около года, но мнѣ кажется, что я зналъ ее всю жизнь. А до семьи ея какое мнѣ дѣло?!
   Іоахимо. Въ жизни ея семьи было много мрачныхъ минутъ, и въ эти минуты я былъ около малютки Маріаны и около ея матери... Меня она выслушаетъ, выслушаетъ съ уваженіемъ, и если бы не ея дикій нравъ, я могъ бы поручиться, что она послушается меня.
   Даніель. Она никого не слушается.
   Іоахимо. А меня побоится. Когда Клара передастъ "ей, что я хочу поговорить съ ней по секрету, она и то уже струситъ, броситъ всѣхъ и прибѣжитъ ко мнѣ, а въ сумасбродной головкѣ у нея завертится тревожный вопросъ: "о чемъ это хочетъ говорить со мной донъ Іоахимо?" (Смѣясь). Меня то она боится!
   Даніель. Она никого не боится и не должна бояться. (Страстно). Я съумѣю защитить ее это всѣхъ!
   Іоахимо. И отъ меня даже? Несчастный малый! Ты совсѣмъ свихнулся! Впрочемъ, влюбленные всегда глупы.
   Даніель. Кажется она идетъ сюда! (Смотритъ въ садъ).
   Іоахимо (тоже смотря въ садъ). Идетъ! Ну, что? Не говорилъ ли я тебѣ? Видишь, какъ я приручилъ эту дикарку! А теперь ступай въ садъ, встань передъ первымъ попавшимся деревомъ, вообрази, что это Маріана и до тѣхъ поръ, пока я не позову тебя, стой и повторяй: "я дуракъ!" то есть виноватъ, я ошибся: "я влюбленъ! влюбленъ! влюбленъ!"*... Ну, уходи скорѣй!
   Даніель. Какъ она прелестна!
   Іоахимо. Такъ ты предоставляешь мнѣ переговорить съ ней обо всемъ?
   Даніель. Да. Вы правы, пора все покончить! (Входитъ налѣво въ садъ).
   Іоахимо. Теперь посмотримъ, что скажетъ Маріана! О, ты! Женщина съ желѣзнымъ характеромъ, золотымъ сердцемъ и съ женской логикой! Я начинаю великое сраженіе съ тобой! Ты будешь имѣть дѣло съ донъ Іоахимо и, чтобы тамъ ни было, я ведёмъ погубить моего Даніеля.
   

6) Донъ Іоахимо и Маріана.

   Маріана. Мой милый донъ Іоахимо! Отецъ мой! Почему вы не пришли къ намъ туда? (Оглядываясь), А гдѣ же Даніель? Ему надоѣло, ждать меня? (Садится на диванъ). Я чувствую себя сегодня такъ дурно, такой убитой, мнѣ такъ грустно... Я рада видѣть у себя добрыхъ друзей... Вы и Даніель -- самые близкіе друзья мои. Да вы сами знаете это.
   Іоахимо. Ты сегодня такая же нѣжная и такая же грустная, какъ бывала ребенкомъ, давно, давно...
   Маріана (грустно). Да, вы знаете меня уже столько лѣіъ.
   Іоахимо. Однако, я пришелъ къ тебѣ не для сентиментальныхъ разговоровъ, а для того, чтобы серьезно переговорить съ тобой.
   Маріана. Сегодня всѣ точно сговорились вести со мной серьезные, секретные разговоры. И именно сегодня, когда мнѣ нужно бы побольше смѣха, веселья, пріятныхъ разговоровъ... у всѣхъ видъ или важныхъ дипломатовъ или наставниковъ. (Грустно и съ легкимъ раздраженіемъ).
   Іоахимо. Положимъ, что я принимаю видъ наставника. Изволь выслушать меня!
   Маріана. Говорите, Я покорно слушаю васъ
   Іоахимо. Покорность я люблю. Исповѣдуешь ли ты когда нибудь свою совѣсть?
   Маріана (съ удивленіемъ). Я?
   Іоахимо. Да, ты! Отвѣчай!
   Маріана. Да, сеньоръ, но очень рѣдко.
   Іоахимо. Что же говоритъ тебѣ твоя совѣсть: добрая ты или злая?
   Маріана. Вы смѣшите меня... а я совсѣмъ не хочу смѣяться.
   Іоахимо. Изволь отвѣчать!
   Маріана. Моя совѣсть говорить такъ тихо, что ее трудно разслышать. Къ тому-же, я спрашиваю ее тогда, когда ложусь спать, въ полуснѣ, она тоже не вполнѣ уже бодрствуетъ, потому я и не знаю хорошо что спрашиваю, а она не знаетъ что отвѣчаетъ.
   Іоахимо. Хорошо! такъ я спрошу ее самъ.
   Маріана. Оставьте ее, бѣдняжку, въ покоѣ.
   Іоахимо. Нельзя! Будемъ говорить серьезно. Я знаю, Маріана, что въ сущности ты не злая. Но съ Даніелемъ ты обращаешься такъ, какъ только можетъ обращаться женщина безъ сердца и безъ совѣсти!
   Маріана. Донъ Іоахимо!.. Я?.. Что вы? Къ чему этотъ разговоръ?..
   Іоахимо. Сейчасъ узнаешь. Одно изъ двухъ: или ты его любишь, или нѣтъ. Если первое -- то не мучь его, если второе, то не подавай ему никакой надежды.
   Маріана. Что вы говорите? Я мучаю его?.
   Іоахимо. Ты прекрасно это знаешь, и даже радуешься, глядя на его мученія.
   Маріана (съ силой). Это правда.
   Іоахимо. Слава Богу, что сознаешься. И зачѣмъ ты это дѣлаешь? Почему?
   Маріана. Не знаю. Потому, вѣроятно, что очень испорчена. Но не одна я виновата въ этомъ. Другіе сдѣлали изъ меня то, что я есть. Ребенкомъ, я была хорошая и чувствовала въ себѣ избытокъ нѣжности и доброты; я всегда была полна ласки и состраданія, но понемногу все это уничтожили во мнѣ и наполнили мое сердце горечью, злобой!.. Чѣмъ же я виновата, что когда теперь прикасаются къ моему сердцу, оно холодно какъ ледъ? Не я вложила туда этотъ ледъ! Не я! (Сжимаетъ грудь руками). Вините тѣхъ, кто это сдѣлалъ!
   Іоахимо. Бѣдная Маріана! Ты права.
   Маріана. Что видѣла я въ семьѣ ребенкомъ? Неумолимую, жестокую борьбу между отцемъ и матерью! Мой отецъ... я не знаю его... но по отрывочнымъ фразамъ прислуги у меня сложилось понятіе, что мой отецъ былъ дурной человѣкъ. Сначала я боялась его, потомъ перестала любить, потомъ почувствовала къ нему отвращеніе и наконецъ онъ сталъ для меня совершенно безразличенъ. Родной отецъ безразличенъ! А мнѣ вѣдь не было тогда и восьми лѣтъ! Чего же можно ожидать ютъ источника, который едва зародившись, тотчасъ же я изсякъ?!
   Іоахимо. Ты права. Но за то твоя мать...
   Маріана. Ахъ, ее я очень любила и если бы чѣмъ нибудь могла отомстить за зло, причиненное ей... Однако... я помню день, когда боялась и ее, моей дорогой матери... Вы вѣдь все знаете! (Задумывается).
   Іоахимо. Продолжай, Маріана. Я знаю факты изъ твоей жизни, но не знаю исторію твоего сердца.
   Маріана. И вы хотите узнать -- между какими шипами выросли и уцѣлѣли осколки его? Не такъ ли?
   Іоахимо. Да, именно такъ.
   Маріана. А знали ли вы донъ Феликса Альварадо? (Съ ужасной ироніей). Съ какимъ наслажденіемъ произношу я это имя!
   Іоахимо. Нѣтъ, я не зналъ его.
   Маріана. Онъ былъ красивъ, симпатиченъ, ласковъ, немного меланхоличенъ. Откуда. онъ явился не знаю, кажется, изъ Америки. Онъ казался очень богатымъ, но былъ ли дѣйствительно богатъ -- не знаю; отцу онъ давалъ много денегъ взаймы. А какъ былъ почтителенъ къ матери! Какъ ласковъ со мной!
   Іоахимо. Все это я слышалъ уже! Покороче!
   Маріана. Вы хотѣли исповѣдывать мою совѣсть. Хорошо! Она скажетъ вамъ сколько я выстрадала и почему иногда мнѣ доставляетъ наслажденіе видѣть страданія другихъ.
   Іоахимо. Но чѣмъ же виноватъ бѣдный Даніель?
   Маріана. Правда, бѣдный Даніель! (Задумывается).
   Іоахимо. Продолжай, продолжай!
   Маріана. Мнѣ было тогда восемь лѣтъ... Было около двухъ часовъ ночи... Я спала въ своей кроваткѣ и видѣла во снѣ, что крѣпко цѣлую куклу за то, что она назвала меня мамой. Кукла тоже поцѣловала меня, но такъ крѣпко, что сдѣлала мнѣ больно; и вдругъ, кукла сдѣлалась большой и превратилась въ мою маму, которая держала меня на рукахъ, а я... я не спала: это былъ уже не сонъ. Сзади моей матери стоялъ мущина: это былъ Альварадо. Онъ сказалъ: "идемъ!", а мать отвѣтила: "нѣтъ, безъ нея ни за что!". Онъ сказалъ: "чертъ возьми! Такъ бери и ее!" И тутъ начался точно второй сонъ, или скорѣе кошмаръ, который кружилъ мнѣ голову, давилъ грудь. Моя мать начала быстро одѣвать меня точно мертвеца или куклу: она неосторожно дергала, толкала и чуть не била меня. А Альварадо сердито шепталъ: "спѣши, спѣши! скорѣй!" Я никогда больше не испытывала подобнаго состоянія. Во всемъ этомъ было что-то грубое, циничное, ужасное! Я не попадала въ рукава платья, ботинки не застегивались, бѣлье на меня надѣли наизнанку, платье застегнули наполовину, хотя я и кричала, "не всѣ крючки, не всѣ!" Но Альварадо все повторялъ: "скорѣй!: скорѣй!" Меня укутали въ какой-то плащъ матери, на голову навязали что-то, что душило меня, мать схватила; меня на руки, мы сѣли въ карету и быстро понеслись; вдругъ, въ темнотѣ я услыхала звукъ поцѣлуя и подумала: "кого же она цѣлуетъ, меня... никто не поцѣловалъ!" Ахъ, мама, мама! (Заливается слезами).
   Іоахимо. Довольно, довольно!
   Маріана. Нѣтъ, вы хотѣли слышать исповѣдь? Такъ" слушайте-же! Полную исповѣдь! Вы хотѣли знать, что сдѣлали изъ меня люди, почему я никому не вѣрю, кромѣ васъ, одного васъ? Такъ узнайте же все. Я сейчасъ кончу. Мы пріѣхали въ Лондонъ. Что за жизнь началась! Боже мой! Много плакала мама въ Мадридѣ, но еще болѣе пришлось ей плакать въ Лондонѣ! Я смотрѣла на все съ изумленіемъ, начинала понимать кое-что, но никогда не плакала. Мать моя была очень добра, очень! А этотъ Альварадо грубъ и низокъ! Сколько разъ при мнѣ онъ заставлялъ ее ѣхать съ нимъ на какія нибудь оргіи, заставлялъ ее роскошно одѣваться, самъ надѣвалъ на нее кружева, брилліанты и все это такъ грубо, цинично, насильно, съ руганью, толчками, совсѣмъ такъ, какъ въ ту ужасную ночь меня одѣвала моя бѣдная мать. И такъ же, какъ тогда, когда Альварадо кончалъ одѣвать ее, раздавался поцѣлуй, но этотъ поцѣлуй доставался мнѣ: среди слезъ и рыданій, мать цѣловала меня на прощанье. Онъ сажалъ ее съ собой въ экипажъ и увозилъ, а я оставалась одна, со своими, грустными мыслями.
   Іоахимо. Довольно, довольно.
   Маріана. Потомъ, болѣзнь матери, нужда, голодъ, смерть!.. Мать моя въ агоніи, а я... я сижу въ залѣ, прижавшись къ вамъ... вы были такъ добры... Но вѣдь вамъ легко быть добрымъ, потому что вы не страдали такъ, какъ бѣдная Маріана. (Склоняетъ голову на грудъ донъ Іоахимо и обнимаетъ его, плача).
   Іоахимо. Да, моя бѣдная Маріана! Я похоронилъ твою мать, увезъ тебя въ Испанію къ отцу и ты стала счастливѣе.
   Маріана. Счастливѣе!.. Развѣ это счастье? Вѣжливое, равнодушное обращеніе! Безвкусная роскошь! Уваженіе слугъ, оплачиваемое большимъ жалованьемъ! Отецъ, который Богъ знаетъ гдѣ, гувернантка вѣчно передъ глазами, а матери, нѣжной, любящей матери, нигдѣ, нигдѣ! Я не прочь страдать, только чтобъ были хотя маленькія радости. Пусть будетъ безконечное горе и одна, единая капля любви? Ахъ! какъ я жаждала тѣхъ горькихъ поцѣлуевъ, которыми осыпала меня мать въ Лондонѣ!
   Іоахимо. Боже мой! я дорого далъ бы, если бы могъ вырвать всѣ эти воспоминанія изъ твоей памяти!
   Маріана. А мое замужество! Я еще не разсказала вамъ о немъ. (Горько смѣясь). "Это твой мужъ^ -- сказалъ мнѣ отецъ, показывая портретъ. Я посмотрѣла; онъ показался добрымъ малымъ. "Хорошо, я выйду за него". "Онъ очень богатъ". "Тѣмъ лучше". Насъ повѣнчали заочно, меня посадили на пароходъ и отправили на островъ Кубу. Тамъ меня встрѣтили какіе-то сеньоры всѣ въ черномъ; вмѣсто свадьбы, я пріѣхала на похороны. (Равнодушно). Мой милѣйшій супругъ умеръ во время драки изъ за кой то танцовщицы. Новое разочарованіе! И съ той же страстью, съ какой я говорила: "хорошо, я выду за него", я сказала "хорошо, я буду вдовой". Чего же вы хотите отъ меня, донъ Іоахимо? Что я могу чувствовать? Во что и въ кого вѣрить? Въ людей? Почему? Потому, что они таковы же, какъ мой отецъ, какъ Альварадо, какъ мой супругъ? Нѣтъ, пусть и они страдаютъ, пусть плачутъ, пусть умираютъ, отъ горя!
   Іоахимо. Но Даніель не таковъ, какъ всѣ тѣ; онъ не заслуживаетъ того, чего стоили они.
   Маріана. И мнѣ кажется, что онъ совсѣмъ другой, а кто можетъ поручиться, что онъ не станетъ такимъ же? Альварадо тоже былъ очень милъ и не переставалъ имъ быть, пока не измучилъ до смерти мою мать. Даніель еще не плакалъ, по крайней мѣрѣ я не видала его слезъ, а Альварадо я видѣла даже плачущимъ... Мой супругъ умеръ за женщину. Даніель еще не умиралъ за свою Маріану. (Смѣясь съ горькой ироніей), Пусть сдѣлаетъ все это... и тогда посмотримъ!
   Іоахимо. Нѣтъ! Ничего этого съ Даніелемъ не будетъ! Я вырву твои зубы и когти, дикая женщина! Ты хочешь, чтобы Даніель Монтойя платилъ за вину Феликса Альварадо? Такъ нѣтъ же! Онъ не заплатитъ за него. Я вижу теперь какою ты стала и жалѣю, жалѣю... Глупо сдѣлалъ я тогда, что вырвалъ тебя изъ лондонской грязи!
   Маріана. Донъ Іоахимо!
   Іо ахимо.Ты думаешь, ты оттого и злая, что сталкивалась много со зломъ? Ты шла по грязи, потому и теперь хочешь продолжать идти по ней. Попробуй отойти въ сторону, обойти немного дальше и ты встрѣтишь на пути своемъ цвѣтущія долины, тѣнистые лѣса, снѣжныя горы и ясное небо.
   Маріана. Ахъ! еслибъ это было возможно!
   Іоахимо. Если ты завязнешь въ болотѣ, твоя вида! Сиди въ немъ!.. Скажи, упрямое созданье, по твоему нѣтъ на свѣтѣ хорошихъ людей? Мать твоя не была прекрасной женщиной?
   Маріана (съ тоской прижимаясь къ донъ Іоахимо). Была.
   Іоахимо. Ты сама не была хорошимъ ребенкомъ?
   Маріана. Была.
   Іоахимо. Чортъ возьми! Да наконецъ, чѣмъ же не хорошъ я?
   Маріана. Ахъ, Боже мой! Конечно, вы хорошій, добрый, милый...
   Іоахимо. Такъ почему же Даніель не можетъ быть хорошимъ человѣкомъ?
   Маріана. Чѣмъ онъ докажетъ это?
   Іоахимо. Доказать это ему не трудно.
   Маріана. Какъ же?
   Іоахимо. Онъ женится на тебѣ...
   Маріана (шутливымъ тономъ). Развѣ онъ захочетъ жениться на мнѣ?
   Іоахимо. Да, захочетъ; представь, у него такой испорченный вкусъ! Ради тебя, онъ пренебрегъ... какъ я слышалъ.. дѣвушкой, которая гораздо моложе тебя -- ей всего восемнадцать лѣтъ, гораздо красивѣе тебя, богаче и ужъ конечно лучшаго нрава, чѣмъ ты. Видишь, какую глупость сдѣлалъ онъ ради тебя.
   Маріана. Очень большую глупость. (Холодно). Хотя... видите ли... если онъ любитъ меня больше чѣмъ ту... несмотря на то, что она и моложе, и красивѣе, и богаче, и лучше... то очень умно поступилъ, отказавшись оіъ нея.
   Іоахимо. А скажи-ка по совѣсти: тебѣ было бы непріятно, если бы онъ женился на другой? Только не лги!
   Маріана. Да!
   Іоахимо. Такъ стало быть ты любишь его?
   Маріана. Можетъ быть, но я не знаю.
   Іоахимо. Такъ постарайся узнать и если не любишь, то оставь его навсегда.
   Маріана. Почему? Онъ счастливъ, находясь возлѣ меня, счастливъ даже страдая, а я счастлива, заставляя его страдать, Зачѣмъ же намъ разставаться?
   Іоахимо (сурово). А вотъ зачѣмъ: такой человѣкъ, какъ онъ, рожденъ не для того, чтобы служить кому нибудь игрушкой, и особенно тебѣ.
   Маріана (съ легкимъ кокетствомъ). Неужели я не стою даже его?
   Іоахимо (не слушая ее и очень недовольный). Онъ достоинъ лучшей участи. А кокетство совершенно безполезно со мной.
   Маріана (лукаво). Какъ вы строги сегодня къ своей Маріанѣ!
   Іоахимо. Я спрашиваю серьезно и въ послѣдній разъ: будешь ты его женой или нѣтъ? Если нѣтъ, то я немедленно увожу его въ Мадридъ и женю на молодой дѣвушкѣ съ восемнадцатью милліонами приданагоу
   Маріана. Я не выйду за него замужъ и вы не увезете его никуда.
   Іоахимо. Что?!
   Маріана. Нѣтъ! (Переходя въ шутливый тонъ и смѣясь). Я не дитя, сеньоръ!
   Іоахимо, Посмотримъ! (Подходя къ двери сада). Даніель! Даніель!
   Маріана (съ нѣкоторымъ волненіемъ). Вы зовете его?
   Іоахимо. И онъ уже идетъ. Даніель!
   Маріана. Ради Бога!.. Подождите звать его!.. Мы еще не кончили разговора!.. Надо найти какой-нибудь "modus vivendi", такъ, кажется, вы говорите? (Смѣется).
   Іоахимо. Даніель!.. Иди сюда!
   Маріана (съ плохо скрываемымъ волненіемъ). Какой: вы сегодня!..
   

7) Маріана, донъ-Іоахимо и Даніель.

   Даніель. Маріана!.. (Сдерживаясь). Сеньора!
   Маріана. Здравствуйте, Даніель!
   Іоахимо (Даніелю). Я сдѣлалъ для тебя то, чего не сдѣлалъ бы отецъ для родного сына. Лучше сказать: я сдѣлалъ для васъ все, что могъ, больше я не въ силахъ. Если хочешь послѣдовать моему совѣту, брось Маріану! (Маріанѣ). А ты, если хочешь послушаться моего приказанія, не обманывай его дальше и не старайся больше видѣть его. Я говорилъ, какъ частный человѣкъ можетъ говорить съ двумя существами, которыхъ онъ искренно любитъ и у которыхъ мозги не совсѣмъ въ порядкѣ. Хотите -- слушайтесь меня, хотите -- нѣтъ, -- я кончилъ свое дѣло. Теперь рѣшайте сами -- мнѣ очень интересно узнать на чемъ остановятъ свое рѣшеніе двое сумасшедшихъ. Развяжите узелъ,-- если можете, ане можете,-- затягивайте его дальше. До свиданья, я пойду пить чай!.. Нѣтъ, съѣмъ мороженаго... (Идетъ къдвери).
   Маріана. Донъ Іоахимо!..
   Іоахцмо. Двѣ порціи мороженаго!!!
   Даніель. Донъ Іоахимо!
   Іоахимо. Дюжину порцій!!! Прощайте! (Въ сторону). Они любятъ другъ друга! Сговорятся! (Уходитъ).
   

8) Маріана и Даніель.

   Маріана (са утомленіемъ опускаясь въ кресло). Онъ сердится, говоритъ, что я заставляю васъ страдать, дѣлаю васъ несчастнымъ (грустно), что не должна видѣть васъ больше.
   Даніель. Нѣтъ, Маріана! Мучайте меня сколько угодно, только не запрещайте видѣть васъ.
   Маріана (съ легкой грустью и нѣкоторымъ лукавствомъ). Донъ Іоахимо говоритъ, что я очень жестока съ вами...
   Даніель. Ну, что-жъ изъ этого? Если я страдаю и согласенъ продолжать страдать, то какое права имѣютъ другіе мѣшать этому?!
   Маріана. А хотите я буду очень ласкова съ вами,.никогда не буду мучить и будемъ друзьями?
   Даніель. Друзьями? Нѣтъ! Я хочу чтобы все осталось такъ, какъ есть. Я буду попрежнему любить васъ, говорить вамъ это; вы же ненавидѣть и мучить меня и изрѣдка подавать мнѣ надежду, хотя бы я и зналъ, что все это обманъ. Я могу страдать еще долго, цѣлую вѣчность и если вамъ доставляетъ удовольствіе мучить меня -- мучьте! мучьте еще! Сколько хотите!
   Маріана (нетерпѣливо). Боже мой! Какъ вы несправедливы ко мнѣ! Что же я то -- чудовище какое нибудь?
   Даніель. Но вѣдь я не жалуюсь на вашу жестокость. Для чего же всѣ струны моего сердца, какъ не для того, чтобы вы по желанію срывали съ нихъ-то сладкіе, то скорбные звуки? И какое это счастье! Знать, что вы никого такъ не мучаете, какъ меня! Я для васъ не то, что другіе; вы обращаетесь со мной иначе, чѣмъ съ другими, вотъ это-то и дорого мнѣ! Донъ Пабло вы очень уважаете, внимательны къ нему, вѣжливы... Мнѣ же вы говорите: "Даніель! поди сюда! Пади къ моимъ стопамъ, валяйся, какъ вѣрный песъ, страдай, безумствуй, плачь, умри!" Люди сходятся для любви или для ненависти. Пусть мы сошлись съ вами для ненависти, только не гоните меня, дайте быть подлѣ моей Маріаны, которая терзаетъ мое сердце своими ручками, сжигаетъ мою душу своими чудными очами, и съ наслажденіемъ смотритъ на мою агонію! Только не гоните! Разстаться съ Маріаной? Нѣтъ! Никогда!
   Маріана. Но, Богъ свидѣтель, я совсѣмъ не такая женщина, какой вы считаете меня! Любить я, правда, не могу... потому что... не хочу любить! Я испытала много горя, видѣла много несчастій и источникъ нѣжности, любви и вѣры изсякъ во мнѣ. Я не чувствую ни любви, ни нѣжности и не хочу чувствовать ихъ! Открыть свою душу -- это значитъ отдать ее во власть другаго. Потомъ, если я скажу вамъ: "хорошо, я люблю васъ и хочу быть вашей женой", то не успѣю я докончить этой фразы, какъ вы уже будете любить меня меньше, чѣмъ прежде, потомъ еще меньше и наконецъ совсѣмъ разлюбите. "Она моя!" скажете вы и прощай безумная любовь! Прощайте надежды, мечты! Когда я мучаю васъ, я не насмѣхаюсь надъ вами; я всевремя думаю: "бѣдный Даніель! Какъ онъ любить меня! Что если бы я сказала ему "да"?!
   Даніель (ударяя себя въ грудъ). Вы не знаете, что происходитъ у меня тутъ!
   Маріана. Даніель! Да вѣдь если бы я почувствовала къ вамъ настоящую страсть это было бы безуміе, несчастье! (Замѣтно, что она борется съ чувствомъ любви, которое питаетъ къ Даніелю).
   Даніель. Вы никогда не испытывали счастья страдать? Такъ я счастливѣе васъ. Что такое ваша жизнь? Что чувствуете и видите вы? Равнодушіе, пресыщеніе, всегда одно и тоже, вѣчная мгла, однообразіе и смерть! Вы гораздо несчастнѣе меня.
   Маріана. Да, это все вѣрно!
   Даніель. Испытайте разъ въ жизни, какое счастье любить и страдать! Полюбите меня, Маріана! Теперь я прошу васъ объ этомъ не ради себя, а ради васъ самой! И если вы сомнѣваетесь во мнѣ, тѣмъ лучше! Вы еще больше полюбите меня! И чѣмъ сильнѣе будутъ ваши сомнѣнія и страхи, тѣмъ счастливѣе будете вы! А если вамъ покажется, что вы можете потерять меня навсегда, о! тогда любовь ваша будетъ безконечна!
   Маріана. Интересно испытать бы все это!
   Даніель. Когда любишь всей душой, окружающій міръ исчезаетъ для насъ, но любовь открываетъ намъ другой, новый, лучшій міръ. Для меня этотъ міръ въ васъ одной; я люблю васъ какъ сестру, какъ друга, какъ дитя, какъ все!.. Порой въ моихъ грезахъ, когда я смотрю на мою Маріану съ гордостью и уваженіемъ, или когда она шалитъ, какъ ребенокъ, или когда я нѣжно пожимаю ея руку, цѣлую ее въ лобъ, -- я чувствую къ ней отеческую нѣжность...
   Маріана. Бѣдная я!... У меня никогда не было отца, который бы такъ любилъ меня!...
   Даніель. Иногда же я чувствую къ вамъ спокойное, ровное чувство брата, товарища. Я помогаю вамъ одѣться, вы кладете довѣрчиво мнѣ руку на шею, потомъ мы беремся за руку, бѣжимъ въ поле и рѣзвимся, какъ дѣти.. И если бъ вы знали, какъ намъ весело тогда!
   Маріана. Какой вы славный!.. И какая я несчастная! У меня никогда не было брата, съ которымъ я могла бы такъ рѣзвиться...
   Даніель. А иногда... Но это бываетъ очень рѣдко! Не знаю, какимъ образомъ, но только я вижу себя уже вашимъ мужемъ, у насъ свой очагъ, своя семья, свой любимый, уютный уголокъ. Время мчится на крыльяхъ ангеловъ и мы незамѣтно приближаемся къ старости. Видите, какая игра воображенія.
   Маріана (смѣясь). Да, интересно! Ну и что же мы дѣлаемъ въ старости?
   Даніель. Я умираю, такъ, просто отъ старости, и вы, тоже старушка, обнимаете меня со слезами и я, какъ сквозь сонъ, слышу вашъ голосъ; вы говорите: "мой онъ былъ живой, мой и мертвый"... Ваши слезы падаютъ на мои морщины, ваши сѣдые локоны щекочутъ мои губы, душа моя вырывается изъ рукъ смерти... которая уже похитила ее, смерти, такой страшной, съ косой!.. Вырывается для того, чтобы вернутся и въ послѣдній разъ поцѣловать эти сѣдые локоны, которые я цѣловалъ, когда они были еще черные!
   Маріана (съ волненіемъ, вытирая глаза). Какое воображеніе! (Кокетливо). Взгляните, они вѣдь пока еще черные.
   Даніель. Но посѣдѣютъ со временемъ! И кто-то будетъ цѣловать ихъ тогда?!
   Маріана. А почему же не вы?
   Даніель. Потому что вы не хотите этого.
   Маріана. Я ничего еще не говорила. А если ваши мечты сбудутся?
   Даніель. Нѣтъ!... Чаще всего я представляю себя ни отцомъ, ни братомъ, ни мужемъ-старичкомъ, а просто безумно влюбленнымъ Даніелемъ! Я близко къ вамъ и вы не гоните меня! (Приближается къ ней).
   Маріана. Прекрасно! Я и не гоню васъ. Это тоже интересно послушать.
   Даніель. Я беру вашу руку... (Беретъ ее за руку) но не съ легкимъ пожатіемъ отца или брата, а безумно сжимаю ее въ своей рукѣ, терзаю ее, бѣдняжку!
   Маріана. Нѣтъ! Мнѣ нисколько не больно. (Смѣясь и волнуясь немного).
   Даніель. Это потому, что вы ничего не чувствуете.
   Маріана. Правда, я ничего не чувствую. Но теперь конецъ мечтамъ и сну... вѣдь все это вы видѣли во снѣ?... Проснемся. (Отнимаетъ руку).
   Даніель. Я хотѣлъ разсказать вамъ и то, что въ этихъ снахъ и мечтахъ отвѣчаетъ мнѣ моя Маріана... Маріана моихъ фантазій!
   Маріана. Я сама догадываюсь, что она отвѣчаетъ.
   Даніель. И повторите мнѣ?
   Маріана. Вамъ?... вслухъ?.. Нѣтъ... я скомпрометирую себя...
   Даніель. Такъ скажите хотя одно!
   Маріана. Что? Если вы попросите немного, то скажу.
   Даніель. Не говорите, что любите меня! Скажите только, что попробуете испытать себя, не можете ли вы полюбить меня. (Пауза).
   Маріана (рѣшительно). Хорошо, попробую...
   Даніель. Скажите еще, что если вамъ не удастся полюбить меня, то вы не полюбите никого.
   Маріана. Васъ или никого!
   Данель. Ни даже самого донъ Пабло?
   Маріана. Донъ Пабло?! (Встаетъ смѣясь. Даніель тоже встаетъ. Донъ Іоахимо входитъ незамѣченный ими). Какой вы ребенокъ!
   Даніель. Если вы полюбите этого человѣка... клянусь своей душой... если вы полюбите его...
   Маріана (съ напускнымъ трагизмомъ). Знаю! То вы убьете его и меня!
   Даніель (схватывая ея руку). Богъ свидѣтель, я сдѣлаю это!
   Маріана Вотъ теперь мнѣ больно!
   Даніель. Такъ договоръ заключенъ?
   Мардана Заключенъ и скрѣпленъ печатью. А если вы сожмете немного сильнѣе мою руку, то онъ будетъ скрѣпленъ кровавой печатью.
   Іоахимо. Кажется вы заключаете какой-то договоръ.
   Маріана. Да, и беремъ васъ въ свидѣтели, хотя вы явились какъ привидѣніе.
   Іоахимо. Къ вашимъ услугамъ! (Клара, Тринидадъ и Лучіано входятъ разговаривая и смѣясь).
   Клара. Не нужно ли еще свидѣтелей?
   Лучіано. Мы всѣ къ вашимъ услугамъ.
   Тринидадъ. Всѣ! всѣ! А въ чемъ дѣло?
   Іоахимо. Здѣсь заключенъ сейчасъ секретный до говоръ.
   Даніель (Маріанѣ). Вы не отказываетесь, подтверждаете его?
   Маріана. Подтверждаю въ присутствіи всѣхъ. (Подаетъ руку Даніелю) Пусть будетъ такъ. (Стоятъ держа другъ друга за руку).
   Іоахимо. Какъ торжественно! Это имѣетъ даже характеръ какого то священнодѣйствія! (кладетъ руки на ихъ головы) всѣ стоятъ кругомъ и смѣются).

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ III.

Сцена представляетъ залу въ домѣ донъ Кастуло; къ этой залѣ примыкаютъ два или три салона, сбоку или въ глубинѣ, но такъ, что ихъ отчасти видно. Всюду разставлены старинные предметы, бронза, ковры, картины, статуи и проч. Въ эту декорацію можно помѣстить все что угодно, лишь бы Это было старинное и лишь бы комнаты не носили характера жилыхъ помѣщеній, а находящіеся въ нихъ предметы -- характера нужныхъ предметовъ. Необходимо соз дать спеціальный характеръ дома донъ Кастуло.

1) Клара и донъ Пабло.

   Клара. Вамъ надоѣло смотрѣть древности?
   Пабло. Я предпочитаю все новое. Довольно того, что меня самого ожидаетъ старость. Я люблю все юное, яркое и веселое, какъ утренняя заря.
   Клара. Потому то вамъ такъ и нравится прелестная Маріана?
   Пабло. Именно потому.
   Клара. Можетъ быть вы меня сочтете нескромной за то, что я говорю съ вами такъ о ней?
   Пабло. Ничуть! Помилуйте!
   Клара. По моему Маріана очень добра, очень красива, но... не достаточно разсудительна, правда?
   Пабло. Кто же вообще можетъ похвастаться большимъ благоразуміемъ? Возьмите хоть меня. Развѣ я благоразуменъ? А я то ужъ кажется въ такомъ возрастѣ, когда можно быть вполнѣ разумнымъ: не такъ молодъ, чтобы оправдываться вѣтренностью и не такъ старъ, чтобы потерять разсудокъ.
   Клара. Такъ вы считаете себя недостаточно благоразумнымъ?
   Пабло. Приходится сознаться въ этомъ, сеньора!
   Клара. Почему же?
   Пабло. Вамъ уже вѣроятно говорила Тринидадъ, это не тайна! Несмотря на всѣ совѣты и предупрежденія сестры, я просилъ руки Маріаны. Она вѣжливо отклонила честь, которую я оказалъ ей.
   Клара. Почему же?
   Пабло. Нашла вѣроятно недостойнымъ. Сейчасъ сестра говоритъ по этому поводу съ донъ Іоахимо. Она оттолкнула меня? Ну, что же! Я рѣшилъ повести противъ нея аттаку! Говорятъ, что она выходитъ за Даніеля; я не вѣрю этому. Я вѣдь страшно упрямъ.
   Клара. Такъ вы не отказались еще отъ нея?
   Пабло. Нѣтъ, сеньора.
   Клара. А что если вы окажетесь побѣжденнымъ?
   Пабло. А что если я выйду побѣдителемъ?
   Клара (смѣясь). Тогда то вы и сами знаете что будетъ. А вотъ предположите худшее. Предположите, что вы ничего не добьетесь?
   Пабло. Не добьюсь теперь, подожду. Мнѣ сорокъ восемь лѣтъ, могу ждать еще лѣтъ пять. Трою брали десять лѣтъ, а женщина вѣдь не крѣпость.
   Клара. Что же, однако изъ за женщины же потрудились надъ Троей.
   Пабло. Да, и въ концѣ концовъ, Менелай добился таки своей Елены и счастливый привезъ ее домой.
   Клара. Неужели и вы удовольствовались бы такимъ счастьемъ? Забыли бы все и не захотѣли бы мстить?
   Пабло. Нѣтъ. Такимъ снисходительнымъ простакомъ, какъ Менелай, я бы не былъ. За измѣну я отом* стилъ бы, и жестоко наказалъ бы измѣнницу.
   Клара. Сегодня вы въ трагическомъ настроеніи.
   Пабло. Сегодня, какъ и всегда. Я честный человѣкъ, полюбившій женщину и желающій дать ей свое имя.
   Клара. Во что бы то ни стало?
   Пабло. Во что бы то ни стало.
   Клара. Не боясь соперниковъ?
   Пабло. Не боясь никого.
   Клара. Ожидая только побѣды?
   Пабло. Ожидая борьбы.
   Клара. Такіе мужчины нравятся мнѣ.
   Пабло. А мнѣ нравятся такія женщины, какъ Маріана. (Очень вѣжливо). И такія жены, какъ вы.
   Клара. А вотъ Тринидадъ и донъ Іоахимо. Судя по ихъ лицамъ, разговоръ не имѣлъ удовлетворительныхъ результатовъ.
   

2) Клара, донъ Пабло, и донъ Іоахимо.

   Клара (къ донъ Іоахимо). Какъ вамъ нравятся коллекціи моего мужа?
   Іоахимо. Всѣ предметы повидимому очень цѣнные, но я не компетентенъ въ этомъ и мнѣніе мое конечно не авторитетно.
   Клара. Донъ Іоахимо, какъ и донъ Пабло, не любитъ старину.
   Іоахимо. Это слабость присущая пожилымъ людямъ. Не правда ли, донъ Пабло?
   Пабло. У меня нѣтъ еще никакихъ старческихъ слабостей.
   Іоахимо. А вотъ у меня такъ множество. (Клара и донъ Іоахимо остаются на одной, сторонѣ. Донъ Пабло и Тринидадъ переходятъ на другую).
   Пабло (тихо Тринидадъ). Что же онъ сказалъ?
   Тринидадъ. Что онъ не отецъ и не попечитель Маріаны.
   Пабло. Ага!.. Иначе говоря, онъ представляетъ намъ возможность взять ее только съ бою, объявить открытую войну?
   Тринидадъ. Я такъ и сказала ему.
   Пабло. И что же онъ на это?
   Тринидадъ Отвѣтилъ, что война должна быть очень пріятна для такого славнаго воина, какъ ты.
   Пабло. Это правда. Прекрасно! Посмотримъ!
   Клара. Маріана идетъ сюда, я увѣрена, что ей очень понравилась коллекція мужа.
   

3) Клара, Тринидадъ, Іоахимъ и донъ Пабло стоятъ по одну сторону сцены; съ другой стороны входятъ Маріана, донъ Кастуло и Лучіано.

   Маріана. Великолѣпно!.. Прелестно!.. Какая чудная коллекція!... Вашъ домъ, донъ Кастуло, положительно волшебный замокъ.
   Кастуло. Здѣсь только у двоихъ изъ васъ и есть такъ называемое археологическое чутье: это у Маріаны и у Лучіано.
   Іоахимо. И у Лучіано тоже?
   Кастуло. У Лучіано? Да онъ просто профессоръ археологіи.
   Клара. Профессоръ! А я все считала его только примѣрнымъ ученикомъ.
   Кастуло. Профессоръ, профессоръ! Слушая мои объясненія, онъ приходитъ въ такой экстазъ, что еле дышетъ.
   Лучіано. Иногда положительно задыхаюсь!
   Пабло (Маріанѣ). Такъ вамъ очень понравились всѣ эти древности?
   Маріана. Очень, донъ Пабло! Съ какимъ удовольствіемъ поселилась бы я здѣсь, одна, совершенно одна. Въ сумерки, я гуляла бы по этимъ салонамъ и любовалась бы старинными предметами, утопающими въ вечернемъ полумракѣ. Послѣдніе лучи умирающаго солнца ложились бы то тамъ, то здѣсь, слабо освѣщали бы то тотъ, то другой предметъ, неожиданно загорались бы то на стальномъ шлемѣ, то на кинжалѣ, то на бронзовой лампѣ, то на арабскомъ блюдѣ! И чего не пришло бы мнѣ тогда въ голову? Какія исторіи и драмы не породила бы моя фантазія. Знаете, донъ Кастуло, я завидую вамъ, и если бы могла, похитила бы всѣ ваши сокровища.
   Кастуло (торжествующимъ тономъ ко всѣмъ). Видите!
   Лучіано. Мы всѣ завидуемъ вашимъ сокровищамъ. Кастуло (донъ Пабло). А вы?
   Пабло. Я не завистливъ.
   Маріана. И какъ все здѣсь загадочно! Тамъ есть напримѣръ кирпичъ, который по словамъ донъ Кастуло, вывезенъ изъ Экбатаны; на этомъ кирпичѣ виденъ маленькій оттискъ, какъ будто кончикъ пальца придавилъ мягкую глину. И знаете вы что это за кирпичъ? Сейчасъ я сочиню вамъ цѣлую исторію на эту тему. Бѣдный рабъ приготовлялъ этотъ кирпичъ. Хозяинъ, или какъ онъ тамъ назывался, все равно, нашелъ, что онъ лѣниво работаетъ; онъ схватилъ плеть и началъ бить его по обнаженнымъ плечамъ. Я точно вижу всю эту картину передъ собой. (Съ жаромъ). Длинная плеть изъ кожи слона, съ металлическимъ концомъ... такъ донъ Кастуло? (Донъ Кастуло одобрительно улыбается). А бѣдный рабъ извивается отъ боли и нечаянно попадаетъ пальцемъ въ мягкій кирпичъ. Вѣчный памятникъ человѣческаго страданія остался на кирпичѣ и черезъ тысячу лѣтъ говоритъ намъ: всегда существовали, существуютъ и будутъ существовать жертвы, обреченныя на муки, палачи для того, чтобы бить ихъ плетьми и глина, которая изъ вѣка въ вѣкъ будетъ хранить память о людской безчеловѣчности!
   Кастуло. Браво! браво!
   Тринидадъ. Прелестно!
   Клара. Какая богатая фантазія!
   Пабло (донъ Іоахимо). Замѣчательно умная женщина!
   Іоахимо. Слишкомъ умна!
   Лучіано (тихо Кларѣ) А на какомъ кирпичѣ увѣковѣчена ваша жестокость?
   Клара. Спросите объ этомъ у донъ Кастуло.
   Маріана. Меня только возмущаетъ то равнодушіе,-- съ какимъ всѣ эти древности пропускаютъ насъ мимо себя. Я бы хотѣла, чтобы онѣ ожили, чтобы приняли участіе въ нашей жизни! Чтобы слезы того времени смѣшались съ нашими слезами и жестокость тѣхъ людей подала бы руку нашей жестокости.
   Клара. Какой ужасъ!
   Пабло (Маріанѣ). А развѣ вамъ знакома жестокость?
   Іоахимо. Какъ же!
   Тринидадъ. Маріана не можетъ быть жестокой.
   Маріана. Могу! и очень жестокой! Да вѣдь еслибы какой нибудь изъ этихъ прекрасныхъ предметовъ ожилъ и причинилъ бы мнѣ боль, посмотрѣли бы вы тогда на меня! Я такъ ожесточилась бы, что всѣ они вылетѣли бы за порогъ.
   Кастуло. Ну ужъ это извините, Маріана!
   Лучіано. Ахъ, если бы Маріана сдѣлала это!
   Іоахимо. Уже Лучіано начинаетъ ожесточаться!
   Кастуло. Но вы не видали еще самого интереснаго.
   Маріана. Мексиканскаго салона?
   Кастуло. Это само собой; у меня есть еще кое что поинтереснѣе, сюрпризъ, главнымъ образомъ для Лучіано, но сегодня онъ еще не готовъ.
   Лучіано. Ахъ, Боже мой!
   Тринидадъ Что жъ это такое?
   Іоахимо. Интересно узнать.
   Пабло. Но вы вѣдь слышали, что это спеціально для Лучіано.
   Кастуло. Теперь пожалуйте въ мексиканскій салонъ.
   Тринидадъ. Идемте.
   Маріана. Даніеля еще нѣтъ.
   Кастуло. Такъ подождемъ немного. 1
   Маріана. Подождемъ пока онъ пріѣдетъ. Онъ большой знатокъ этихъ вещей. А вы донъ Пабло?
   Пабло. Я совершенный профанъ, сеньора.
   Маріана Онъ знатокъ! Онъ разсказывалъ, что егоотецъ, сеньоръ Монтойя, тоже археологъ и что у него были очень дорогія коллекціи Вы видали ихъ когда-нибудь, донъ Кастуло? Знакомы вы съ сеньоромъ Монтойя?
   Кастуло. Нѣтъ. Я не имѣю чести знать его. Онъ всегда живетъ на дачѣ.
   Маріана. Да, онъ больной человѣкъ.
   Кастуло. Я слышалъ, что въ Севильѣ у него множество интересныхъ и цѣнныхъ вещей, но увѣренъ, что мой мексиканскій салонъ богаче его салона, если у него есть такой. У меня есть замѣчательные предметы, особенно одинъ... На видъ просто бездѣлушка, до ее я по уступлю за тридцать тысячъ піастровъ. (Маріанѣ). Чего только не сочините вы съ вашей богатой фантазіей, когда увидите ее.
   Маріана (съ большимъ интересомъ). А что это такое?
   Тринидадъ. Разскажите, пожалуйста, донъ Кастуло.
   Іоахимо. Подготовьте насъ.
   Пабло. Такія вещи дѣйствительно требуютъ подготовки.
   Маріана. Донъ Кастуло, вы видите я умираю отъ любопытства.
   Кастуло. Рѣчь идетъ о томъ, что называется "мексиканской серьгой", описаніе которой вы можете найти во всѣхъ археологическихъ трактатахъ. Это золотое кольцо, къ которому, посредствомъ трехъ маленькихъ цѣпочекъ изъ того же металла, привѣшаны три крылатыя фигурки самаго изящнаго рисунка, тоже изъ золота; всѣ эти фигурки правой рукой прикрываютъ ротъ. (Говоритъ все это съ жаромъ, радуясь эффекту, который производить его разсказъ. Дамы молчатъ, кавалеры дѣлаютъ разные жесты, способствующіе оживленію картины).
   Тринидадъ. Значитъ, это нѣчто вродѣ дамской серьги?
   Кастуло. Почта что такъ! Не совсѣмъ! Двѣ такія серьги, какъ описываютъ всѣ трактаты, были найдены въ гробу, отрытомъ во время раскопокъ въ Тегуантепекѣ. Въ этомъ гробу лежали двѣ муміи, безъ сомнѣнія изъ расы Цапотековъ, и у каждой изъ нихъ къ нижней губѣ привѣшано было по такой серьгѣ. А? Каково?
   Маріана. Какъ это интересно! Но что же означали эти серьги?
   Кастуло. Не знаю, можетъ быть это украшеніе, которое онѣ носили при жизни...
   Іоахимо. Не совсѣмъ удобное украшеніе для женщинъ или ораторовъ! (Всѣ смѣются).
   Кастуло. Былъ ли это погребальный, символическій предметъ.... Очень возможно, что эти серьги служили символомъ вѣчнаго молчанія онѣмѣвшихъ губъ...
   Тринидадъ. Боже, какъ страшно!
   Маріана. Дальше, дальше, донъ Кастуло!
   Кастуло. Были ли это дары двухъ любящихъ сердецъ, которыя и за гробомъ посылали другъ другу ледяные поцѣлуи при посредствѣ этихъ маленькихъ фигурокъ? Вы сами посмотрите и рѣшите.
   Маріана. Нечего и сомнѣваться, что это было именно послѣднее: дары любви... вѣчной любви!
   Пабло. Какъ вы заинтересовались этими крылатыми фигурками, Маріана!
   Тринидадъ. Пойдемте же, посмотримъ ихъ.
   Маріана. Я не пойду безъ Даніеля. А какъ вамъ досталось это чудо? Вы говорите, что это рѣдкій предметъ?
   Кастуло (съ гордостью). Ихъ только несть пара на всемъ свѣтѣ. Это вы можете узнать изъ всѣхъ трактатовъ; одна серьга у меня, другая у того, кто уступилъ мнѣ мою. А получилъ я ее въ обмѣнъ за Венеру классическаго періода. Но могу увѣрить, что отъ этой мѣны я несомнѣнно въ выигрышѣ. У меня уже никто не выманитъ. (Смѣется).
   Пабло. А кто же былъ несчастной жертвой мѣны? Вы не забыли его имя?
   Кастуло. Съ тѣхъ поръ прошло четырнадцать лѣтъ и даже немного больше, но я не забылъ и никогда не забуду имени своей жертвы. Я познакомился съ нимъ въ Парижѣ; это былъ прекраснѣйшій джентльменъ, съ довольно сложной біографіей, повидимому очень богатый, принимавшій большое участіе въ дѣлахъ испанско-американской республики, потомъ онъ исчезъ и я не знаю что сталось съ нимъ. Вѣроятно теперь онъ уже умеръ: люди, ведущіе такую жизнь какъ онъ, живутъ не долго.
   Пабло. А какъ же его звали?
   Кастуло. Донъ Феликсъ Альварадо.
   Маріана (вскочивъ). Альварадо?! Альварадо?!
   Іоахимо (тихо Маріанѣ). Маріана! Бога ради!
   Кастуло. Вы знали его?
   Маріана. Я?.. (Сдерживаясь и принужденно смѣясь). Развѣ это возможно?.. Вѣдь я, кажется, не древность, донъ Кастуло.
   Клара (мужу). Что за вздоръ ты говоришь, другъ мой!
   Маріана. Въ то время я была еще ребенкомъ, такъ что еслибъ и знала, то навѣрное забыла бы его. Вы сказали Альварадо? Альварадо!.. Жертва донъ Кастуло!.. Несчастная жертва!.. Кларита, твой мужъ опасенъ!.. Ахъ, донъ Пабло! Какъ иногда прекраснѣйшіе люди... безжалостны!.. Слышите, что сдѣлалъ донъ Кастуло?.. Бѣдный Альварадо!
   Лучіано. Но у него осталась другая серьга.
   Кастуло. Само собой разумѣется.
   Іоахимо. Не идти ли намъ однако смотрѣть мексиканскія древности?
   Маріана. Идите! Смотрите это чудо!
   Тринидадъ. Идемъ!
   Лучіано. Идемъ! идемъ!
   Кастуло (смѣясь и обнимая Лучіано). О! горячая кровь археолога!
   Клара (увидя, что всѣ встали и собираются идти, а Маріана продолжаетъ сидѣть). А ты не пойдешь?
   Маріана. Я видѣла столько предметовъ въ этихъ галлереяхъ и они такъ подѣйствовали на мои нервы, что прежде чѣмъ воспринимать новыя впечатлѣнія мнѣ необходимо отдохнуть.
   Пабло Вѣроятно вы желаете подождать Даніеля?
   Маріана. Да. Я хотѣла бы видѣть какое впечатлѣніе произведетъ на него эта серьга и какъ объяснитъ онъ значеніе крылатыхъ фигурокъ. Идите безъ меня!
   Пабло. Преклоняюсь передъ вашимъ желаніемъ.
   Маріана (протягивая ему руку). Вы очень добры, донъ Пабло. Я уважаю васъ какъ рыцаря и какъ честнаго друга.
   Пабло. Благодарю васъ, Маріана! (Остальнымъ). Ну-съ! Идемте!
   Кастуло. Въ походъ!
   Клара (лукаво). Мечтай, мечтай, головка полная фантазій!
   Тринидадъ. Посмотримъ, какую связь имѣетъ мертвый міръ съ живымъ.
   Маріана. Все имѣетъ связь въ этомъ мірѣ съ загробнымъ и я ничуть не удивлюсь, если Тегуантепекскія муміи возстанутъ изъ гроба, чтобы нарушить покой моего существованія. (Напряженно смѣется).
   Тринидадъ (уходя). Ахъ, Маріана!
   Іоахимо (смотря пристально на Маріану). Маріана! Маріана!
   Кастуло. Пойдемте, пойдемте!
   Пабло. Посмотримъ "доисторическую Америку".
   Лучіано. Посмотримъ ее въ пятый разъ!
   

4) Маріана, потомъ Даніель.

   Маріана. Альварадо! презрѣнный Альварадо!.. лондонскія оргіи!.. Тотъ самый Альварадо, который свелъ мою мать въ могилу!.. И я должна равнодушно слушать его имя и скрывать свою ненависть? Нѣтъ! для нѣкоторыхъ воспоминаній время ничего не значитъ. Ахъ, если бы Альварадо былъ живъ! если бы я могла отомстить ему; отомстить зломъ за зло, позоромъ за позоръ, мученьями за мученія матери! Отомстить за нее ему и всему его потомству!.. (Молчаніе). Донъ Іоахимо правъ! Несчастія, пережитыя мною въ дѣтствѣ, посѣяли во мнѣ зародышъ зла! Альварадо!.. (Даніель входитъ). Альварадо!.. (Приходя въ себя). Ахъ!.. (Грустно и нѣжно). Это Даніель!
   Даніель. Маріана!
   Маріана (протягивая ему руку). Это вы, а я думала... какое безуміе!.. я думала, что это онъ...
   Даніель. Кто "онъ"?
   Маріана. Не знаю... Кто-нибудь другой! Мало ли кто могъ войти!
   Даніель. Но кто же этотъ "другой", котораго такъ боится моя Маріана?
   Маріана. Я такъ нервна сегодня, что всякій вошедшій неожиданно, можетъ испугать меня.
   Даніель. И я тоже?
   Маріана. Нѣтъ (Нѣжно). Вы -- нѣтъ! Вы единственный, съ кѣмъ мнѣ хорошо сегодня.
   Даніель. Правда, Маріана?
   Маріана Я съ такимъ нетерпѣньемъ ждала васъ!
   Даніель. Вы ждали меня!
   Маріана. Да. Всѣ звали меня смотрѣть салонъ мексиканскихъ древностей, но я сказала: нѣтъ^ я не пойду безъ Даніеля! (Лукаво). Ну, что же вы не благодарите?
   Даніель. Неужели вы думали обо мнѣ?
   Маріана. Не только думала, но и сказала это всѣмъ. Я дорожу своими убѣжденіями и чувствами и когда люблю кого нибудь, то громко заявляю объ этомъ. Такъ прямо и сказала: я не пойду въ салонъ, пока не придетъ Даніель, мы осмотримъ его вмѣстѣ.
   Даніель И донъ Пабло слышалъ это?
   Маріана. Конечно! Всѣ слышали. Я и говорила это для того, чтобы онъ слышалъ. Можете теперь жаловаться на меня, говорить, что я дурная. Ну, что-жъ! я дурная, но понемногу исправлюсь и научусь любить.
   Даніель. Исправитесь! Боже мой! Да вы и такъ хороши, какъ ангелъ! Вы никогда не говорили со мной такъ нѣжно!
   Маріана, Нѣтъ, не шутя, хотя я и не ангелъ, но чувствую, что могу сдѣлаться лучше, чѣмъ я есть. Изрѣдка, правда, я чувствую припадки злобы и теряю вѣру въ. себя и людей. Вотъ и сейчасъ... передъ тѣмъ какъ вы пришли сюда, въ сердцѣ моемъ закипѣла злоба, но вы вошли и я успокоилась. Вы благотворно дѣйствуете на меня. Вы вносите съ собой атмосферу покоя, довѣрія, нѣжности. Чего еще?
   Даніель. Безумной, безконечной любви!
   Маріана. Хотя это и смѣло сказано, но положимъ: глубокой, неизмѣнной... какъ вы сказали?
   Даніель. Безумной, безконечной любви!
   Маріана. Безконечной любви, Даніель!
   Даніель Боже мой! Какой счастливый день! У меня съ утра какое-то предчувствіе И день такой ясный! И на душѣ такъ свѣтло! Я чувствую, если вы полюбите меня, то я Могу сдѣлаться святымъ!
   Маріана. Бѣдный Даніель!
   Даніель. Сегодня я не бѣдный! Сегодня я безконечно богатъ надеждами!
   Марій въ Знаете; Даніель, никто въ мірѣ не любилъ меня такъ, какъ любила мать, и я кромѣ нея никого не любила всей душой. Но вы... мнѣ кажется, что вы искренно любите меня., и у меня вѣдь тоже есть сердце! Я всегда была одинока: упрямства, гордости, сомнѣній -- у меня было много, а чувства, глубокаго чувства,-- ни капли! Я узнала васъ и во мнѣ поднялась страшная борьба: "онъ такой же какъ и всѣ", думала я. "Нѣтъ, онъ совсѣмъ иной".-- "Онъ тоже эгоистъ и лицемѣръ".-- "Нѣтъ, онъ не лицемѣръ".-- "Это не любовь, это просто капризъ".-- "Нѣтъ, это не капризъ, это не можетъ быть капризомъ"... И понемногу я убѣждаюсь, что вы не похожи на другихъ, что вы не обманываете бѣдную Маріану! (Съ мольбой). Скажите: вѣдь вы не обманываете меня, Даніель, когда говорите, что такъ глубоко любите меня?
   Даніель. Я обманываю васъ?! Маріана! Потребуйте отъ меня мою жизнь! На вѣки!
   Маріана. Вы хотите поймать меня. Вѣдь взять на вѣки вашу жизнь это Сачитъ согласиться выйти за васъ замужъ.
   Даніель. Положимъ! Ну такъ что же?
   Маріана. Нельзя такъ скоро! Я все-таки еще не совсѣмъ убѣдилась, увѣрилась въ васъ!..
   Даніель. Какъ нѣжно вы говорите все это! Маріана! Наконецъ то вы моя! Маріана моихъ сладкихъ грезъ, которая отвѣчаетъ мнѣ "да"!
   Маріана. Вы все еще продолжаете спрашивать, Маріану вашихъ сновидѣній? Ну, что жъ! Спрашивайте! Я буду отвѣчать за нее.
   Даніель. Я уже все спросилъ и вамъ остается отвѣтить очень немного.
   Маріана Но это немногое труднѣе всего сказать.
   Даніель. Такъ я помогу вамъ.
   Маріана. Сегодня вамъ не на что, кажется, пожаловаться и нечего грустить.
   Даніель. Сегодня счастливѣйшій день въ моей жизни.
   Маріана. И въ моей! (Смотритъ въ салоны не идетъ ли кто-нибудь).
   Даніель. Не бойтесь! Никого нѣтъ! Они занялись древностями.
   Маріана. А если и придутъ? Что мнѣ до нихъ! (Нѣжно и кокетливо). Я свободна и могу сказать имъ: друзья, я теряю на вѣки свою свободу!
   Даніель. Когда же вы это скажете?
   Маріана. Когда? Не знаю! Скоро! Можетъ быть сію минуту я скажу имъ: тдрузья мои, мы собрались сюда праздновать открытіе мексиканскаго салона, такъ присоединимъ къ этому празднеству другое. Объявляю вамъ, что черезъ мѣсяцъ я праздную свое вступленіе въ новую жизнь! Приглашаю васъ къ себѣ на свадьбу".
   Даніель. Вы шутите! (Со страхомъ и надеждой). Это невозможно!
   Маріана. Почему невозможно? Выскажете, что это не въ порядкѣ вещей; я люблю все, что необыкновенно, неожиданно, эксцентрично! Но, серьезно говоря, это было бы слишкомъ быстро.
   Даніель. Ахъ, какая тоска!
   Маріана (очень нѣжно). Не печальтесь! Сегодня я такъ слаба, такъ чувствительна! Если вы будете продолжать настаивать, то очень возможно, что въ моментъ, когда вы меньше всего будете ожидать,-- я вдругъ дѣйствительно скажу: "господа, мы собрались сюда праздновать"... (Смѣясь). А вѣдь это будетъ положительное сумашествіе!
   Даніель. Маріана! Какую власть вы имѣете надо мной! Однимъ словомъ вы возносите меня на небеса, другимъ -- повергаете въ пропасть. И въ концѣ концовъ, я самъ не понимаю гдѣ я.
   Маріана. Не знаю случится ли это сегодня или завтра... Но или я возьму въ спутники жизни васъ или пойду до конца одна! Или Даніель, или никто!
   Даніель. Такъ значитъ моя?
   Маріана. Можетъ быть!
   Даніель Скажите навѣрное.
   Маріана. Боже! Какъ побѣдители злоупотребляютъ своею властью!
   Даніель. Маріана!..
   Маріана. Замолчите!
   

5) Маріана и Даніель. Клара, Тринидадъ, донъ Пабло, донъ Кастуло, Лучіано и донъ Іоахимо входятъ не всѣ вмѣстѣ и образуютъ нѣсколько группъ.

   Іоахимо. Очень, очень интересно!
   Пабло. Я не знатокъ, но и то признаю, что это весьма цѣнный салонъ.
   Тринидадъ. Мнѣ больше всего понравилась та вещь, о которой намъ разсказывалъ донъ Кастуло.
   Клара. Даніель здѣсь; такъ или же, Маріана, noсмотри эту серьгу! Это такая красота!
   Тринидадъ. Да, тебѣ она очень понравится.
   Іоахимо (Маріанѣ). Даніель пойдетъ съ тобой.
   Даніель (Маріанѣ). Я къ вашимъ услугамъ.
   Маріана (Даніелю). Вы хотите идти смотрѣть? Такъ пойдемте! Донъ Кастуло, пойдемте и вы съ нами
   Кастуло. Конечно, конечно! Вы хотя и знатокъ древностей, Даніель, но навѣрное ничего подобнаго никогда не видали.
   Даніель. А что это такое?
   Маріана (ласково почти дружески). Очень интересная вещь, Даніель!
   Кастуло. Я объяснялъ здѣсь безъ васъ. Это, видите-ли, золотое кольцо съ тремя одинаковыми подвѣсками въ видѣ крылатыхъ фигурокъ тоже золотыхъ и висящихъ на золотыхъ же цѣпочкахъ.
   Даніель (смѣясь). Знаю! знаю! Эти фигурки-прикрываютъ ротъ рукой; неизвѣстно только шлютъ ли они поцѣлуй или это знакъ молчанія.
   Кастуло. Да.. да... да... вы знаете?
   Даніель (съ гордостью). А вы что думали? Въ археологіи эта вещь называется: удвѣ мексиканскія серьги" единственныя въ археологическомъ мірѣ.
   Маріана. Такъ вы знаете ихъ? Каково, донъ-Кастуло?
   Кастуло (смущенно и грустно). Да, да... ихъ двѣ; но у меня только одна.
   Даніель (смѣясь). Ну, конечно.
   Кастуло. Вы видѣли ихъ?
   Даніель. Сколько разъ!
   Кастуло (съ презрѣніемъ). Вѣроятно, нарисованными въ"книгахъ или Факсимиле.
   Даніель. Нѣтъ, я видалъ другой экземпляръ, тотъ, котораго у васъ недостаетъ.
   Маріана (съ удивленіемъ). Какъ?.. вы?.. Что вы говорите?
   Кастуло. Ну, что-жъ! (Презрительно). Видѣли, но это не ваша собственность.
   Даніель (шутливымъ тономъ и съ гордостью). Моя! моя! Слышите, Маріана, какова самонадѣянность ученыхъ! Они воображаютъ, что только они одни могутъ имѣть такія вещи...
   Маріана. Не понимаю! Скажите!.. Объясните!..
   Тринидадъ. Но какимъ же образомъ?
   Лучіано. Какъ много загадочнаго въ домѣ донъ Кастуло Не правда-ли, донъ Пабло?
   Пабло. Дѣйствительно, очень много!
   Маріана. Очень странно! Правда, донъ Іоахимо?
   Іоахимо. Сейчасъ увидимъ, что это значитъ.
   Даніель. Что жъ тутъ удивительнаго; если ваша серьга не поддѣлка...
   Маріана, Что если это въ самомъ дѣлѣ поддѣлка?
   Кастуло. У меня имѣется документъ на нее: семь свидѣтельствъ, удостовѣренныхъ Тегуантепекскимъ консуломъ, а Тегуантепекскій консулъ что-нибудь да значитъ. Поддѣлка!! (Лучіано). Какъ вамъ это нравится?!
   Лучіано. Я совершенно убитъ, донъ Кастуло!
   Кастуло. Поддѣлка!!!
   Даніель. Не огорчайтесь; серьга вѣроятно подлинная. Но если это такъ, то парная къ ней почти что моя собственность: мой отецъ завѣдывалъ раскопками въ Тегуантепекѣ и съ тѣхъ поръ она находится въ его музеѣ.
   Маріана. Даніель!.. Даніель!.. Нѣтъ!.. Нѣтъ!.. Это неправда!
   Іоахимо (сдерживая ее). Ради Бога!
   Даніель. Но что за интересъ для васъ, Маріана, во всемъ этомъ? Меня это забавляетъ и больше ничего.
   Маріана (нервно смѣясь). И меня тоже!.. Вы не знаете, Даніель!.. Это невозможно!.. Ха-ха-ха! (Подходя къ Іоахимо) Какъ это было бы ужасно, донъ Іоахимо!
   Кастуло.Такъ я повторю вамъ то, что уже говорилъ и вы увидите, что ошибаетесь; тотъ, кто уступилъ мнѣ это сокровище въ Тегуантепекѣ, былъ американецъ.
   Даніель. Да, и это былъ мой отецъ.
   Кастуло. Нѣтъ, это былъ совсѣмъ не сеньоръ Монтойя.
   Маріана Это былъ совсѣмъ не сеньоръ Монтойя!.. Что вы за человѣкъ, Даніель!.. (Подходя къ нему съ нѣжностью). Нѣтъ. Даніель, это не былъ вашъ отецъ! Нѣтъ!
   Даніель. Почему же нѣтъ?
   Кастуло. Потому что американца звали Феликсъ Альварадо.
   Даніель. Ну, что жъ такое? Мой отецъ въ своихъ политическихъ секретныхъ миссіяхъ... и въ путешествіяхъ по Европѣ... часто...
   Маріана. Мѣнялъ имя?
   Даніель. Да, изъ предосторожности. Въ Америкѣ онъ назывался Энрикомъ Монтойя, въ Испаніи Феликсомъ Альварадо...
   Маріана. Такъ что нѣтъ никакой надежды...
   Даніель. Надежды? На что?
   Маріана. На то, что донъ Кастуло пріобрѣтетъ вторую серьгу; вашъ отецъ не разстанется съ ней.
   Даніель. Наоборотъ: если вы такъ интересуетесь этимъ, то чтобы угодить донъ Кастуло и чтобы вы могли видѣть эти обѣ серьги соединенными, я объявляю, что отнынѣ нашъ добрый другъ можетъ расчитывать на пріобрѣтеніе второй. Вы довольны?
   Кастуло. Монтойя!.. Монтойя!.. Вотъ душа человѣкъ! (обнимаетъ Даніеля, который смѣется'). Сегодня я приглашаю всѣхъ васъ на другое торжество въ честь окончательнаго соединенія двухъ мексиканскихъ серегъ. Въ могилѣ ихъ соединяла любовь, Монтойя разлучилъ ихъ, а я опять соединю.
   Маріана. Какъ это поэтично, донъ Кастуло! И какъ поэзія заразитильна!.. Мнѣ тоже явилась мысль сказать вамъ...
   Іоахимо (тихо). Маріана, что ты задумала?
   Маріана (тихо) Поставить сію же минуту преграду между мной и этимъ человѣкомъ.
   Іоахимо (такъ-же). Почему-же?
   Маріана (такъ-же). Потому что я все таки люблю его. Я такъ низка, что все таки люблю его. (Громко) И такъ, въ этотъ торжественный день отпразднуемъ и другое окончательное соединеніе... другой пары!..
   Тринидадъ. Другой пары?
   Клара. Какой-же?
   Маріана. Это пока секретъ. (Тихо донъ Пабло) Донъ Пабло, я согласна быть вашей женой.
   Пабло. Моей женой?
   Маріана. Да.
   Пабло. Я счастливѣйшій смертный! (Цѣлуетъ ея руку).
   Клара. Скажи же и намъ!
   Лучіано. Такъ нельзя! Почему это секретъ?
   Даніель. Это жестоко, Маріана! Скажите ради Бога! Умоляю васъ именемъ того, кого вы любили или любите больше всѣхъ на свѣтѣ.
   Маріана. Больше всѣхъ я любила свою мать.
   Даніель. Такъ въ память ея!
   Маріана. Хорошо! Въ память моей матери я объявляю вамъ, мои дорогіе друзья, что я выхожу замужъ за донъ Пабло Артеаго.
   Даніель. Какъ она сказала? Она?.. Маріана? Его жена?..
   Маріана. Да, я согласна быть его женой.
   Даніель. Это ложь, Маріана! А если правда, то это низость!
   Пабло. Сеньоръ Монтойя, оскорбленіе, нанесенное вами Маріанѣ, я принимаю на себя и вы отвѣтите мнѣ за него.
   Даніель. Сеньоръ Артеаго! И вы отвѣтите мнѣ за ея измѣну. Клянусь вамъ именемъ моего отца.
   Маріана. Какимъ: Монтойя или Альварадо?
   Даніель. Монтойя!
   Пабло. Довольно!
   Маріана (тихо). Ахъ, мой Даніель!
   Даніель. Презрѣнный!.. Никто не удержитъ меня теперь!
   Іоахимо Бога ради!
   Клара. Даніель!
   Кастуло. Опомнитесь!
   Лучіано. Осторожно!
   Тринидадъ. Это ужасно!
   Маріана (тихо). Мама! дорогая мама! большаго я не могла сдѣлать для тебя!
   Даніель (оглядывая всю группу). Ахъ!.. Она! она!.. Да!.. Теперь для меня все ясно, какъ день!.. Она играла моимъ сердцемъ!.. Она терзала мою душу!.. Она свела меня съ ума!.. Несчастная!.. (Донъ Пабло) Презрѣнный вы!.. Уйдите!.. уйдите! или я не ручаюсь за себя!.. Маріана!.. Маріана!. ты вспомнишь еще обо мнѣ!.. Ахъ!.. Вы оба вспомните о Даніелѣ Монтойя!

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ IV.

Маріана, Даніель, Донъ Пабло, Донъ Іоахимо, Донъ Кастуло, Лучіано, Филиппъ -- слуга, Клавдія -- служанка.

Дѣйствіе происходитъ на дачѣ Маріаны, близь Гренады.

Сцена представляетъ гостинную на дачѣ Маріаны въ нижнемъ этажѣ.-- Въ глубинѣ большая дверь, ведущая на террасу.-- По бокамъ ея большія зеркальныя окна, черезъ которыя видны терраса, цвѣты и деревья въ саду. -- На первомъ планѣ двѣ маленькія двери, ведущія въ два кабинета.-- На второмъ двѣ большія двери, ведущія -- лѣвая въ комнату Маріаны, правая, противоположная, въ комнату донъ Пабло.-- Гостинная убрана очень роскошно и съ большимъ вкусомъ.-- Вечеръ.-- На столѣ горятъ канделябры.-- Небо чисто и усѣяно звѣздами.-- Иногда луна ясно освѣщаетъ глубину сцены, иногда какъ бы застилается легкимъ облачкомъ.

1) Клавдія и Филиппъ ходятъ по комнатѣ, убираютъ ее и разставляютъ цвѣты.

   Филиппъ. Все ли готово?
   Клавдія. Все.
   Филиппъ. А то скоро пріѣдутъ женихъ съ невѣстой; надо, чтобы все было готово; это правда!
   Клавдія. Пусть пріѣзжаютъ. Только ужъ они будутъ не женихъ съ невѣстой, а супруги.
   Филиппъ. А по моему женихъ съ невѣстой.
   Клавдія. Они обвѣнчаются въ Мадридѣ въ восемь часовъ, потомъ сядутъ на экстренный поѣздъ, который заказала донна Маріана и живо доѣдутъ сюда, будетъ половина двѣнадцатаго, или двѣнадцать, такъ что они уже три часа какъ будутъ супругами.
   Филиппъ. Еще лишніе, три часа женихомъ и невѣстой. Это правда.
   Клавдія. Какой ты упрямый!
   Филиппъ. Я не упрямый, а разсудительный человѣкъ... это правда. ("Это правда" поговорка Филиппа).
   Клавдія. Несносный ты человѣкъ и больше ничего. (Дразня его). "Это правда"!
   Филиппъ. Ты поставила цвѣты въ комнату сеньоры?
   Клавдія. Поставила, тамъ теперь совсѣмъ садъ, и въ комнатѣ сеньора устроила тоже садъ.
   Филиппъ. Въ комнатѣ сеньора? Ну, видишь какъ ты глупа!
   Клавдія. А что?
   Филиппъ. Да какъ же! Донъ Пабло, знаменитому герою, который, говорятъ, храбрѣе самаго Сантьяго и вдругъ цвѣточки въ комнату. У него больше ранъ и орденовъ и онъ больше людей перебилъ, чѣмъ самъ Сантьяго!
   Клавдія. Убилъ? Перебилъ! а самого передъ свадьбой ранили въ дракѣ. Да еще и ранилъ то кто,-- донъ Даніель, который просто мальчишка передъ нимъ.
   Филиппъ. Ну?
   Клавдія. Я слышала это когда была въ Мадридѣ.
   Филиппъ. Что-же, дѣло житейское. А изъ за чего это вышло то?
   Клавдія. Не знаю, не поладили что-то на словахъ, а оба горячіе малые... вотъ видишь и вышло! Но донъ Даніель оказался половчѣе.
   Филиппъ. Вѣрно изъ за самой сеньоры?
   Клавдія. Понятно, потому что ужъ очень она красива, такъ красива! Для чего же мужчины, какъ не для того, чтобы драться за красавицъ!
   Филиппъ. А ужъ какъ богата! какъ богата! для чего же и мущины, какъ не для того, чтобы гнаться за деньгами? Это правда!
   Клавдія. Это ты про мужа можешь говорить. А донъ Даніелю нечего гнаться за богатствомъ, ему ни въ красотѣ, ни въ богатствѣ, ни въ умѣніи любитъ, ни въ добротѣ -- завидовать никому не приходится. Ты что смѣешься то?
   Филиппъ. А то, что все это я лучше тебя знаю, знаю и какъ они повздорили, и изъ-за чего, и чѣмъ кончилась вся исторія
   Клавдія. Зачѣмъ же ты выспрашивалъ? Хитрый!
   Филиппъ. А чтобы посмотрѣть, не знаешь ли ты еще чего? А выходитъ, что я знаю гораздо больше твоего.
   Клавдія. Такъ разскажи.
   Филиппъ. Ссора то была, только донъ Даніель не ранилъ его. Это неправда.
   Клавдія. Нѣтъ, ранилъ, ранилъ. Молодецъ онъ!
   Филиппъ. Нѣтъ. Даніель конечно помоложе и погорячѣе; сначала раза три онъ выбивалъ у него ору жіе. Это правда.
   Клавдія. Вотъ видишь. А ты знаешь донъ Даніеля?
   Филиппъ, Только слыхалъ о немъ, а видать никогда не видалъ.
   Клавдія. Ну что же? Досказывай.
   Филиппъ. Донъ Пабло тоже разгорячился и сказалъ: "моложе меня, ну конечно и сильнѣе меня"... Должно быть, очень силенъ донъ Даніель.
   Клавдія. Очень. Ну что же?
   Филиппъ. А донъ Даніель и говоритъ: "такъ будемъ стрѣляться". И начали. Донъ Пабло лучше стрѣляетъ, ну и всадилъ ему пулю въ грудь. Выходитъ, что молодой то посильнѣе, а старикъ то лучше стрѣляетъ. Это правда.
   Клавдія. И такъ, Даніель умеръ? Ахъ бѣдняжка!
   Филиппъ. Умереть не умеръ, а боленъ былъ и даже очень; теперь еще лежитъ въ постели; ужъ очень слабъ.
   Клавдія. А все таки выздоравливаетъ?
   Филиппъ. Выздоравливаетъ, выздоравливаетъ. Клавдія. А донъ Пабло такъ-таки ничего? Филиппъ. Нѣтъ; и ему досталось немного? Только ему пуля попала въ кость и отскочила. У стариковъ то кости вѣдь покрѣпче. Это правда!
   Клавдія. А развѣ онъ старикъ, развалина?
   Филиппъ. Ну, ужъ и развалина! Онъ такой видный, здоровый, бодрый. Ну, конечно, ужъ не первой молодости.
   Клавдія. А сколько ему лѣтъ?
   Филиппъ. Ужъ не знаю сколько... это правда!
   Клавдія. Примѣрно то сколько?
   Филиппъ. Да около пятидесяти будетъ.
   Клавдія. Пресвятая Матерь Божія! И сеньорина вышла не за донъ Даніеля, а за этого старика. Ну и вкусы у нашихъ сеньоръ. Пойду возьму цвѣты изъ комнаты донъ Пабло. Куда ему цвѣты! Куплю въ лавкѣ мятнаго чаю и поставлю ему въ комнату, да чашку бульону, да рюмку хересу, да грѣлку для ногъ.
   Филни нъ. Грѣлку-то поставь, потому что... знаешь -- съ дороги... это правда!
   Клавдія. Любопытно посмотрѣть на него. Что же онъ носить парикъ, что ли?
   Филиппъ. Не знаю. Я спрашивалъ у прислуги, которая пріѣхала сегодня утромъ изъ Мадрида и отъ которой я узналъ всѣ эти новости, да только она не сказала ничего. А увидѣть то -- ты скоро его увидишь; карета ужъ давно отправилась на станцію, вѣрно теперь скоро пріѣдутъ всѣ.
   Клавдія. А много будетъ народу?
   Филиппъ. Пріѣдутъ кое-кто, не особенно много.
   Клавдія. И всѣ останутся ночевать? Ахъ! Боже мой, что-же мнѣ ничего не сказали!
   Филиппъ. Не пугайся, ночевать никто не останется, кромѣ молодыхъ. Всѣхъ остальныхъ донъ Іоахимо увезетъ къ себѣ на дачу, знаешь тутъ... недалеко...
   Клавдія. Знаю, знаю, онъ выстроилъ ее недалеко отсюда, чтобы быть поближе къ Маріанѣ.
   Филиппъ. Вотъ, вотъ, чтобы смотрѣть... постой, кажется подъѣзжаютъ. Слышишь?
   Клавдія. Слышу. (Идетъ къ двери кабинета налѣво).
   Филиппъ. Куда ты идешь?
   Клавдія. Посмотрѣть изъ окна кабинета -- не ѣдутъ-ли?
   Филиппъ. Туда нельзя.
   Клавдія. Мнѣ нельзя? Въ кабинетъ сеньоры?
   Филиппъ. Нельзя-съ, сеньора.
   Клавдія. Почему же это?
   Филиппъ. А потому что ключъ пропалъ.
   Клавдія. Пропалъ?
   Филиппъ. Украли его.
   Клавдія. Кто?
   Филиппъ. А чертъ, что всегда ключи крадетъ.
   Клавдія. Что ты чепуху болтаешь?
   Филиппъ. Сегодня вечеромъ пріѣзжалъ господинъ, молодой, очень хорошо одѣтый. Говоритъ, что онъ отъ какой то газеты, вотъ такой, что ѣздятъ всюду осматриваютъ, потомъ описываютъ все какъ есть въ газетахъ. Ну, а видишь о свадьбѣ сеньоры узналъ весь городъ, да и дворецъ такой великолѣпный.
   Клавдія. Онъ захотѣлъ осмотрѣть его?
   Филиппъ. И осмотрѣлъ, и все опишетъ теперь въ газетахъ. Это вѣдь честь для сеньоры и для всѣхъ насъ. Да только вотъ бѣда...
   Клавдія. Что?
   Филиппъ. Выходя изъ этого кабинета, вѣроятно по разсѣянности, онъ вынулъ ключъ и унесъ съ собой.
   Клавдія. А если сеньора захочетъ войти?
   Филиппъ. Ужъ какъ нибудь уладимъ! Кстати, окно въ садъ осталось открытымъ.
   Клавдія. Тише! вотъ они!
   

2) Клавдія, Филиппъ, донъ Кастуло и Лучіано -- (изъ глубины).

   Филиппъ. Пожалуйте!
   Лучіано. Повидимому прелестный дворецъ.
   Кастуло. Да, говорятъ прекрасный; онъ извѣстенъ на весь городъ.
   Филиппъ. Виноватъ.. Еще кто нибудь изволитъ пожаловать?
   Лучіано. Черезъ пять минутъ... всѣ здѣсь будутъ.
   Филиппъ. Такъ если вамъ не будетъ угодно ничего приказать, можно идти встрѣчать ихъ?
   Лучіано. Можете.
   

3) Донъ Кастуло и Лучіано.

   Кастуло (осматриваясь). Прекрасно! роскошно! На стоящій дворецъ, почти царскій дворецъ! Но не одного предмета, который бы стоилъ вниманія такихъ людей какъ мы съ вами. (Съ презрѣніемъ). Все современное и самое новое. Ничего нѣтъ, носящаго печать индивидуальности; ничего, чему было бы шестьдесятъ или хоть пятьдесятъ лѣтъ.
   Лучіано. Ну вотъ, теперь вы здѣсь, а вамъ какъ разъ около этого.
   Кастуло. Я говорю не о людяхъ; изъ людей я только и признаю достойными вниманія археолога -- мумію.
   Лучіано (уходя въ глубину). Однако, они что то не ѣдутъ.
   Кастуло. Пріѣдутъ.
   Лучіано. Во второй каретѣ расковалась лошадь и кажется ей очень трудно было оторвать подкову, это вѣроятно и задержало ихъ.
   Кастуло (похлопывая его и улыбаясь). Понимаю, понимаю на что вы намекаете! Вы догадались.
   Лучіано. Я?
   Кастуло Да! вы что то ужъ очень за мной ухаживаете послѣднее время.
   Лучіано. Я за вами? донъ Кастуло? Повѣрьте...
   Кастуло. Съ тѣхъ поръ какъ я вамъ сказалъ, что у меня есть для васъ сюрпризъ, вы сами не свой. Вы очень хитры, очень лукавы, но я понимаю васъ.
   Лучіано. Увѣряю васъ.
   Кастуло. Не увѣряйте ни въ чемъ. Какъ только вернемся, я покажу вамъ эту коллекцію. И что за коллекція, другъ Лучіано,-- самая прозаичная и въ то же время самая серьезная изъ всѣхъ! Я никому не сказалъ бы этого кромѣ васъ, вы поймете меня. Полная коллекція подковъ со временъ Египта и до нашихъ дней. Каково?
   Лучіано. Чортъ возьми! Коллекція подковъ?
   Кастуло. Да-съ, подковъ! или желѣзной обуви благородныхъ животныхъ, называемыхъ лошадьми! Equus по латыни! ἱπποε по гречески!.. Вы прекрасно дѣлаете, что интересуетесь археологіей въ такой скромной формѣ. Вѣдь подковы встрѣчаются во всѣ вѣка и всюду тѣсно соприкасаются съ цивилизаціей. Мой салонъ подковъ ничто иное, какъ собраніе ряда желѣзныхъ, согнутыхъ въ дугу, годовъ. И что за подковы, Лучіано! Я опишу вамъ ихъ...
   Лучіано. Ради Бога, донъ Кастуло!
   Кастуло. Дайте мнѣ договорить, я вамъ опишу ихъ и по нимъ вы можете слѣдить за исторіей, какъ по Тациту, Ливію или Цезарю! Это удивительно, Лучіано! Удивительно! Возьмите, напримѣръ, арабскую лошадь...
   Лучіано. Кажется, пріѣхали...
   Кастуло. Ну, что жъ? Ничего нѣтъ удивительнаго въ томъ, что они пріѣхали. Стоитъ ѣхать къ какому нибудь мѣсту и непремѣнно, рано или поздно, доѣдешь до него.
   

4) Донъ Кастуло и Лучіано, Маріана, донъ Пабло, донъ Іоахимо изъ глубины. Маріана блѣдная и грустная, съ трудомъ идетъ, опираясь на руку Іоахимо и снявъ только шляпку, садится на диванъ.

   Іоахимо. Сядь и отдохни. Тебѣ нездоровится.
   Пабло. Какъ ты себя чувствуешь?
   Маріана. Хорошо, очень хорошо. Со мной ничего. Это просто такъ.
   Іоахимо. Ты очень блѣдна.
   Пабло. Очень блѣдна!
   Маріана. Было столько народу!.. Поздравленія, поклоны, всѣ эти свѣтскія глупости!.. Знать что каждому отвѣтить. Улыбки, вѣжливыя банальныя фразы, все это можетъ надоѣсть. Мои нервы не выдержали больше. Вотъ и все! (стараясь улыбнуться).
   Пабло. Такъ что тебѣ теперь лучше?
   Маріана (съ плохо скрываемымъ нетерпѣніемъ). Я уже говорила, что ничего.
   Іоахимо. Однако дорогой тебѣ было плохо. Два или три раза я боялся, что ты упадешь въ обморокъ.
   Лучіано. И я замѣтилъ тоже.
   Кастуло, А я ничего не замѣтилъ.
   Маріана. Поѣздъ шелъ такъ быстро, что я чувствовала... сама не знаю что... закрывала глаза... и неслась впередъ (смѣясь напряженно). Мы для того и садимся въ поѣздъ, чтобы, закрывъ глаза, отдаться въ полную его власть. Такъ точно и въ жизни (кг" донъ Пабло). Не огорчайся, мнѣ очень хорошо. Я довольна, что у себя дома, у насъ дома, вдали отъ любопытныхъ и друзей. О! я не говорю о васъ, друзья мои, или (къ Іоахимо) о васъ, отецъ мой!
   Кастуло. Мы тоже скоро удалимся.
   Лучіано. Дача донъ Іоахимо готова для насъ.
   Маріана (силясь улыбнуться). Нѣтъ, подождите не много, Вы еще должны посмотрѣть мой домъ. Народъ называетъ его дворцомъ. Это конечно не дворецъ, но изъ верхней гостинной, ночью, при свѣтѣ луны, вотъ какъ теперь, великолѣпный видъ. Идите туда. Это та кое великолѣпное зрѣлище!
   Лучіано. Но мы только утомимъ...
   Маріана. Ничуть! Это задержитъ васъ минутъ на десять не больше. Пабло, сдѣлай мнѣ удовольствіе -- проводи, какъ хозяинъ дома, а я отдохну пока. (Говоривъ все это и предыдущее съ легкой ироніей и съ глубокою грустью. Она все время остается свѣтской женщиной, которая умѣетъ владѣть собой и платитъ должную дань требованіямъ свѣта).
   Пабло. Идемте!
   Кастуло. Мы къ вашимъ услугамъ.
   Маріана (донъ Іоахимо). Вы уже видѣли домъ, останьтесь со мной.
   Іоахимо. Какъ хочешь!
   Пабло. Я пойду впередъ, чтобы показывать дорогу.
   Лучіано. Тутъ все точно волшебное!
   Кастуло. Не дурно, не дурно, но черезъ пятьдесятъ лѣтъ будетъ еще лучше (уходятъ въ дверь направо на второмъ планѣ).
   

5) Маріана и донъ Іоахимо.

   Іоахимо. Что съ тобою, Маріана?
   Маріана. Какъ жизнь тяжела и какъ она давитъ меня. Я больше не въ силахъ терпѣть, донъ Іоахимо! Не могу, отецъ мой!
   Іоахимо (подходя къ ней тихо). Ты сожалѣешь теперь, когда уже поздно.
   Маріана. Сожалѣю? Нѣтъ! То что я сдѣлала -- хорошо. Чтобы не сдѣлаться самой презрѣнной женщиной на свѣтѣ, я должна была такъ поступить. И хотя я дѣйствовала подъ впечатлѣніемъ минуты, но дѣйствовала честно и терплю неизбѣжныя муки.
   Іоахимо. Ты слѣпая, упрямая женщина.
   Маріана. Нѣтъ, донъ Іоахимо, я не слѣпа и не упряма. Я хотѣла поставить преграду между Даніелемъ и мной. Я хотѣла имѣть около себя такого человѣка, который укротилъ бы мои безумные порывы своей желѣзной рукой. Такого неумолимаго человѣка, который былъ бы въ состояніи убить меня, если бы я вздумала уйти отъ него къ Даніелю. А я вѣдь знаю себя, знаю, что если Даніель не придетъ ко мнѣ самъ, меня будетъ непреодолимо и неизмѣнно тянуть къ нему. Но чтобы спасти своего Даніеля, я соберу всѣ силы и устою противъ этихъ порывовъ.
   Іоахимо. Теперь уже все кончено!
   Маріана. Вы не можете себѣ представить, что я передумала, что я перестрадала въ этотъ ужасный день! Я думала: единственный человѣкъ, котораго я полюбила, оказался сыномъ Альварадо. Я люблю сына этого презрѣннаго человѣка, который опозорилъ, измучилъ и убилъ мою мать! какъ я гадка, какъ низка!
   Іоахимо. Ты все преувеличиваешь! Когда ты полюбила Даніеля, ты ничего этого не знала.
   Маріана. Но я не перестала любить его и тогда, когда узнала, да и теперь сердце мое стремится къ нему, къ нему одному!
   Іоахимо. Замолчи! Замолчи! Не говори этого! Довольно, довольно!
   Маріана. Не правда ли, что это чудовищно?Этотъ несчастный родъ созданъ на нашу погибель. Дго отецъ погубилъ мою. мать! А Даніель меня! Какой ужасъ! Боже! Боже!
   Іоахимо. Да, дочь моя! дѣти часто платятся за грѣхи родителей...
   Маріана. А если они невиноваты? Почему же они должны страдать за родителей?
   Іоахимо. Такъ что же ты раньше не подумала объ этомъ и не вышла за Даніеля?
   Маріана. Это невозможно! И вы слишкомъ чисты и благородны, чтобы могли дѣйствительно думать то, что говорите. Мнѣ быть его женой!! Мнѣ на вѣки сое дивиться съ сыномъ Альварадо? И въ день вѣнчанія идти вмѣстѣ съ нимъ, просить благословенія и получить поцѣлуй отъ этого человѣка? Чтобы губы, которыя позорили мою мать, приложились бы съ шутовскимъ благоговѣніемъ ко лбу дочери? А потомъ, когда Даніель заговорилъ бы мнѣ о своей любви, вѣчно, вѣчно думать: тоже самое говорилъ его отецъ, чтобы завлечь бѣдную страдалицу мою мать! Такимъ же серьезнымъ тономъ, съ той же нѣжностью! съ той же страстью! Такъ точно, какъ увлекалъ въ бездну мою любимую* мать этотъ человѣкъ. Это его кровь, его улыбка, блескъ его очей, жаръ его рукъ, его сладкіе поцѣлуи! Все эта его наслѣдіе! Нѣтъ! нѣтъ! нѣтъ! Я готова на все, только* чтобы не нести вѣчно эту муку! Я такъ разсуждала: и полюбила Даніеля и за то, что я полюбила сына Альварадо, я должна быть женой донъ Пабло! Для нечистыхъ -- ледяныя оковы; дня безумныхъ -- горячечная рубашка; для дикаго звѣря -- безжалостный укротитель!
   Іоахимо. И ты дѣйствительно нашла то, что искала... Когда донъ Пабло началъ сомнѣваться въ вѣрности своей первой жены...
   Маріана. Что же?
   Іоахимо. Онъ холодно, безстрастно, неумолимо, безъ единаго возгласа... безъ единой угрозы...
   Маріана. Что? что?
   Іоахимо. Убилъ ее однимъ ударомъ, какъ разсказываютъ люди.
   Маріана. И вы думаете, что и теперь въ подобномъ случаѣ онъ поступилъ бы такъ же?
   Іоахимо. Думаю, что да.
   Маріана. О, какое было бы счастье!
   Іоахимо. Молчи, они возвращаются (подходя къ двери).
   Маріана. Надѣнемъ опять маску.
   

6) Маріана, донъ Іоахимо, донъ Пабло, Кастуло, Лучіано.

   Лучіано. Великолѣпно, Маріана, положительно волшебный замокъ!
   Маріана. Правда.
   Пабло (Маріанѣ). Ну, что? какъ ты себя чувствуешь?
   Маріана. Меня очень закачало въ вагонѣ. Боюсь не начинается ли мигрень?
   Іоахимо. Такъ тебѣ надо отдохнулъ, дочь моя.
   Лучіано (Маріанѣ). Если позволите, мы удалимся теперь. Насъ ожидаетъ карета и дача донъ Іоахимо.
   Кастуло (раскланиваясь). Прощайте, Маріана, вѣрьте въ мою искреннюю дружбу и въ то, что счастье моихъ друзей хотя и не годится для моего археологическаго музея, но все таки доставляетъ мнѣ особенное удовольствіе.
   Маріана. Благодарю васъ, донъ Кастуло. О вашемъ музеѣ я сохраню на вѣки неизгладимое воспоминаніе, довѣрьте мнѣ!
   Кастуло. Благодарю васъ, Маріана (къ донъ Пабло). Прощайте, донъ Пабло, вѣрьте въ мою искреннюю дружбу и въ то, что счастье моихъ друзей... хотя и не годится... (Лучіано становится между ними и разъединяетъ ихъ смѣясь. Донъ Пабло и донъ Кастуло направляются къ террасѣ бормоча благопожеланія).
   Лучіано. Хорошо!.. хорошо!.. Прощайте, Маріана, прошу вѣрить въ мою неизмѣнную дружбу.
   Маріана (подавая руку). Прощайте, Лучіано.
   Іоахимо то время какъ Лучіано выходитъ на террасу -- къ донъ Кастуло и донъ Пабло). Прощай... Прощай, дочь моя...
   Маріана (обнимая его). Прощайте, отецъ мой!..
   Іоахимо. Соберись съ силами.
   Маріана. Силы-то есть у меня!.. Счастья нѣтъ!
   Іоахимо (уходя). Прощай!
   Маріана. Прощайте! (Четверо мужчинъ прощаются на террасѣ въ теченіи нѣсколькихъ минутъ). Пойду въ свою комнату (Останавливается). Нѣтъ! онъ придетъ туда ко мнѣ. Въ кабинетъ! (Направляется къ двери и останавливается). Зачѣмъ? (Смотря уходятъ ли они). Въ спальню и тамъ запрусь!.. Нѣтъ, останусь здѣсь. (Падаетъ въ кресло). Уже уходять! Ушли! Онъ идетъ сюда! Ну, что же?!
   

7) Маріана и Пабло.

   Пабло. Тебѣ лучше?
   Маріана. Нѣтъ! Лобъ у меня точно стянутъ желѣзнымъ обручемъ, который и давитъ и жжетъ.
   Пабло (нѣжно). Бѣдная Маріана!
   Маріана. Они ушли?
   Пабло (приближаясь къ Маріанѣ). Да.
   Маріана (чтобы сказать что нибудь). Уже ушли?
   Пабло (садясь близко около нея). Да и оставили насъ вдвоемъ.
   Маріана (показывая на дверь въ глубинѣ). Не затворишь ли ты эту дверь!..
   Пабло. Сейчасъ. (Затворяя дверь). Тебѣ непріятенъ ночной воздухъ.
   Маріана. Когда я въ такомъ состояніи... мнѣ все непріятно.
   Пабло. И я тоже?
   Маріана. Что за вопросъ!
   Пабло. Не хочешь ли поговорить немного?
   Маріана. Говори пожалуйста, но прости, если мои: отвѣты будутъ коротки. Каждое слово, которое я произношу, отдается въ моемъ мозгу, какъ ударъ молота.
   Пабло. Ты сказала: "твои отвѣты". А развѣ ты думаешь, что я буду непремѣнно спрашивать тебя о чемъ нибудь?
   Маріана. Я сказала просто, безъ всякаго умысла, и во всякомъ случаѣ не для того, чтобы затѣять споръ.
   Пабло. Такъ лучше ужъ и я помолчу...
   Маріана. Какъ хочешь: тишина -- это единственное средство, которое помогаетъ мнѣ.
   Пабло. Тишина и одиночество, не такъ ли? Одиночество и тишина это...
   Маріана (перебивая). Лучшіе наши товарищи, но и не сказала этого.
   Пабло (беря ее за руку). Бѣдная Маріана, твоя рука холодна какъ ледъ.
   Маріана. Вѣдь я же говорю, что мнѣ нездоровится. (Отнимая руку). Пусти!.. Пусти!.. извини... я попробую согрѣть ее. (Прячетъ руки и садится глубже въ кресло, стараясь быть дальше отъ Пабло).
   Пабло (увидя, что она закрыла глаза и наклонила голову). Тебѣ хочется спать?
   Маріана. Да, немного. Знаешь, я думаю что эта боль пройдетъ, если я засну.
   Пабло. Такъ засни ненадолго, а я буду любоваться тобой.
   Маріана. Нѣтъ, ненадолго не стоитъ: мнѣ нуженъ. очень долгій сонъ; при сильной боли необходимъ очень продолжительный сонъ.
   Пабло. Бѣдная Маріана! Какъ вы, женщины, вообще слабы.
   Маріана. Это правда, и я въ особенности.
   Пабло. Вотъ потому-то вамъ и нужны мужья, которые любили бы васъ всей душой, но которые въ тоже время крѣпко держали бы васъ въ своихъ сильныхъ рукахъ. Часто ваши болѣзни просто слабость, одно воображеніе: мнѣ нехорошо, мнѣ нездоровится, говорите вы, слабымъ, жалобнымъ голосомъ, какъ только что говорила ты и если ласковый, но энергичный голосъ скажетъ вамъ: "нѣтъ, ты здорова, я не хочу чтобы ты была больна"!.. и о чудо любви! вамъ дѣлается сейчасъ же лучше. Не такъ ли? (Говоритъ все это какъ бы шутя, но замѣтно, что онъ старается сдержаться и въ глубинѣ слышится его суровый, деспотичный тонъ).
   Маріана. Нѣтъ, не такъ! Мнѣ сегодня дѣйствительно плохо. И если бы ты говорилъ со всей любовью и со всей энергіей: "ты здорова, я Не хочу чтобы ты была больна"... я все таки продолжала бы себя чувствовать дурно. (Съ иронической улыбкой). Не смотря на твое строгое приказаніе.
   Пабло. Я не приказываю, Маріана, я прошу!
   Маріана. Ну конечно: я понимаю и благодарю за это. Еще слишкомъ рано приказывать. Но, Боже мой! видишь я поговорила немного, боль усилилась и стала невыносима. (Сдавливая лобъ).
   Пабло (готовый разразиться гнѣвомъ). Все равно...
   Маріана (съ достоинствомъ и гордостью). Что?
   Пабло. Я не буду настаивать; посмотримъ, помогутъ ли тебѣ сонъ, тишина и покой.
   Маріана Благодарю.
   Пабло. Хочешь я провожу тебя въ твою комнату?
   Маріана. Нѣтъ, благодарю. Мнѣ хорошо и здѣсь, первый сонъ здѣсь...
   Пабло (послѣ паузы, во время который молча смотритъ на нее). Прощай Маріана, спи, отдыхай... я не тиранъ; ты хочешь быть одна и я оставляю тебя.
   Маріана. Благодарю тебя за это, Пабло. Прощай!
   Пабло. Ты не дашь мнѣ руки?
   Маріана. Почему же нѣтъ?
   Пабло. Теперь она горяча, какъ огонь!
   Маріана (отнимая руку). Да!.. правда!.. Ты правъ!..
   Пабло (идя къ своей комнатѣ). До завтра.
   Маріана (не глядя на нею). До завтра!
   Пабло (въ дверяхъ своей комнаты, но не входя въ нее).
   У нея желѣзный характеръ! Тѣмъ лучше!
   Маріана. Наконецъ то онъ кажется уходитъ и я останусь одна. Завтра увидимъ, что будетъ. Хотѣла заснуть, но это не такъ то легко! (Пабло останавливается въ дверяхъ своей комнаты и оттуда смотритъ на Маріану. Маріана оборачивается, чтобы посмотрѣть ушелъ ли онъ. Замѣтивъ ея движеніе, донъ Пабло возвращается).
   Пабло (суровымъ, рѣшительнымъ тономъ). Прости! еще два слова.
   Маріана (съ плохо скрываемымъ неудовольствіемъ) Еще!
   Пабло. О, я буду кратокъ. Я знаю, что ты вышла за меня не любя, но не знаю, что заставило тебя выйти. Я зналъ, что ты честная женщина и этого съ меня" было достаточно. Ты не любишь ценя! Все равно: любовь передается и моя передастся тебѣ. Я хотѣлъ, чтобы ты была моею и ты моя. Теперь пора узнать все остальное. Когда я задумываю добиться чего нибудь, я добиваюсь. Вѣдь жизнь для того только и дана, чтобы осуществлять свои желанія. Мое осуществилось. Въ первый же разъ, какъ я увидалъ тебя, я подумалъ: или она будетъ моей, или ничьей. Ты видѣла меня всегда холоднымъ, но если бы ты могла опустить свою руку въ мое сердце, ты почувствовала бы какъ оно горячо! и теперь!-- ты хочешь, чтобы я былъ холоденъ? Хорошо, я опять обращаюсь въ ледъ. Спи, отдыхай... Ты отвѣтишь мнѣ завтра.
   Маріана. Отвѣчу? На какой вопросъ?
   Пабло. Что заставило тебя выйти за меня замужъ?
   До завтра я подожду.
   Маріана. Я могу отвѣтить и сегодня.
   Пабло. Такъ отвѣчай пожалуйста.
   Маріана. Ты самъ только что сказалъ, что мы женщины очень слабы; вотъ я и хотѣла имѣть около себя сильное существо, которое заставило бы меня идти до вѣрному пути..
   Пабло. По честному?
   Маріана. Ну, да, конечно.
   Пабло. Я думаю, что ты можешь идти по немъ и ?езъ моей помощи.
   Маріана. А если у меня не хватить силъ?
   Пабло. Я помогу тебѣ.
   Маріана. Даже если бы пришлось употребить насиліе?
   Пабло. Маріана!
   Маріана. Отвѣть пожалуйста; теперь я спрашиваю тебя.
   Пабло (съ силой). Даже и тогда.
   Маріана (съ ироніей). Правда? А если у тебя не хватитъ смѣлости?
   Пабло. Ужъ не хочешь ли ты испытать меня?
   Маріана. Когда понадобится, тогда и испытаю.
   Пабло (подходя къ ней и беря ее за руку). У тебя лихорадка! Отдохни.
   Маріана. Завтра я все объясню тебѣ.
   Пабло. Я всегда готовъ къ твоимъ услугамъ.
   Маріана. Прощай!
   Пабло. Прощай! (Останавливаясь, въ сторону). Ахъ, Маріана, ты не знаешь меня!
   Маріана. Завтра я узнаю, что ты за человѣкъ. (Пабло уходитъ).
   

8) Маріана одна, потомъ Клавдія и слуги.

   Маріана (прислушиваясь). Ушелъ въ свою комнату! Теперь я могу вздохнуть. Когда онъ около меня, мнѣ кажется, что мнѣ недостаетъ воздуха. Страдать ничего, но быть веселой и доброй, когда тоска рветъ сердце на части! (Сдавливая себѣ голову). Накопляется здѣсь, и сводитъ съ ума! Теперь я спокойна. (Подходитъ къ окну). Какая чудная ночь! Какъ ярко свѣтитъ луна! (Нажимаетъ звонокъ, слѣва входитъ Клавдія съ зажженой свѣчей). Скажите, чтобы унесли отсюда всѣ свѣчи. Мнѣ довольно одной. (Беретъ у нея свѣчу и ставитъ на столъ, потомъ снимаетъ съ себя накидку и бросаетъ ее на диванъ).
   Клавдія. Слушаю-съ. (Выходитъ на минуту и возвращается съ двумя слугами).
   Маріана (нервно прохаживаясь). И люди непріятны мнѣ и свѣтъ непріятенъ и шумъ и все!.. (Клавдіи). Вы можете идти спать. Я лягу одна.
   Клавдія. Какъ прикажете.
   Маріана. И моя горничная пусть ложится спать.
   Клавдія. Покойной ночи, сеньора!
   Маріана. Покойной ночи. (Клавдія хочетъ затворить оба окна въ глубинѣ). Не затворяйте, оставьте такъ!
   Клавдія. Слушаю-съ. (Уходитъ. Слуги, взявши канделябры, уходятъ въ лѣвую дверь).
   

9) Маріана, потомъ Даніель.

   Маріана. Вотъ такъ! теперь всѣ далеко отъ меня... совершенно одна и могу думать о немъ. (Подходитъ къ столу и гаситъ свѣчу; гостиная освѣщается только луной первый планъ остается въ темнотѣ). Онъ -- мой единственный и неизмѣнный спутникъ! (Пауза). Думаетъ ли онъ обо мнѣ? Конечно, Даніель всегда думаетъ о своей Маріанѣ и объ ея ужасной измѣнѣ! Бѣдный Даніель! Какъ онъ страдаетъ, какъ онъ страдаетъ изъ за меня! Онъ никогда не утѣшится. Что за шумъ? (Пауза). Не возвращается ли Пабло? (Подходитъ къ двери донъ Пабло. Въ это время дверь ея кабинета тихо отворяется и за портьерой показывается Даніель, онъ безъ шляпы. Пока Маріана прислушивается у дверей донъ Пабло, Даніель смотритъ на нее). Ничего не слышно. Онъ, вѣроятно, придумываетъ теперь, что сказать мнѣ завтра и какъ покорить меня. (Сдержанно смѣется).
   Даніель. Несчастная!.. Она смѣется! весела! Сегодня и я повеселюсь!
   Маріана (прислушиваясь). Все тихо. Онъ вѣрно заперся въ своей комнатѣ, а я запрусь въ своей. (Идетъ медленно). Со мной мой Даніель! Онъ всегда съ Маріанной, вездѣ! (Поднимаетъ портьеру и оттуда выходитъ Даніелъ). Ахъ! Кто это!.. Кто здѣсь? (Съ ужасомъ отступаетъ).
   Даніель (подходя къ ней). Ты уже не узнаешь меня?
   Маріана. Даніель!.. Нѣтъ, я ошибаюсь! Даніель! (Сцена освѣщается только луной).
   Даніель. Не бѣги!.. Останься!.. Тише! Успокойся!.. (Схватывая и удерживая ее).
   Маріана. Даніель!.. Невозможно!.. Это сонъ!.. Боже мой!..
   Даніель. Молчи!.. Молчи!.. Неужели ты думаешь, что въ ночь твоей свадьбы я не буду около тебя?
   Маріана. Такъ это ты?.. Ты?..
   Даніель. Ты не ожидала меня, не правда ли?..
   Маріана. Это мой Даніель! Мой Даніель! (Обнимая его). Нѣтъ, это невозможно!
   Даніель. И ты рада, что я здѣсь?
   Маріана (страстно). Развѣ ты не видишь?
   Даніель. Но тогда, что же ты за женщина?
   Маріана. Я, Маріана! (Лукаво). Теперь ты не узнаешь меня?
   Даніель. Да, я не узнаю!.. я схожу съ ума!.. И ты глядишь на меня съ любовью! Ты чуть не душишь меня въ своихъ объятьяхъ! Но въ такомъ случаѣ весь свѣтъ, -- это собраніе сумасшедшихъ! Что такое эта женщина, что она такое?.. Дай взглянуть?.. Подойди сюда!.. Къ свѣту!.. чтобы я могъ видѣть тебя. (Подводитъ ее такъ, что свѣтъ луны освѣщаетъ ее).
   Маріана. Ну, смотри!.. смотри!.. Дай и мнѣ посмотрѣть на тебя!.. Наконецъ, мы увидѣли другъ друга! Мнѣ стало легче и надолго легче!.. А теперь ступай е!.. Идите!..
   Даніель. Уже?.. А эти порывы? Эта нѣжность? Эта страсть? все это было только для того, чтобы прогнать меня? Я не ребенокъ, которому даютъ игрушку... и говорятъ... "ступай вонъ, не мѣшай!" Я не уйду. Прежде я ушелъ бы; теперь же (гордо) нѣтъ! Я не уйду!
   Маріана. Я хочу этого! я приказываю: иди! или скорѣе!..
   Даніель. Нѣтъ, нѣтъ, говорю тебѣ, я не уйду. (Потрясая ее грубо). Теперь я приказываю!
   Маріана. Безумецъ!.. Несчастный!.. Если ты не уйдешь... Я позову...
   Даніель. Мужа?
   Маріана. Пабло.
   Даніель. Гдѣ онъ?
   Маріана (показывая на комнату). Здѣсь.
   Даніель. А? Ему ужъ надоѣла жена, онъ бѣжалъ отъ нея.
   Маріана. Глупецъ!.. Я такъ страдала сегодня! Я думала, что сойду съ ума!.. Я была почти безъ чувствъ. Была больна!.. Я просила его оставить меня... и онъ ушелъ къ себѣ. Не всѣ такъ жестоки, какъ ты.
   Даніель (съ удивленіемъ и радостью). Ты страдала сегодня?
   Маріана. Да, больше, чѣмъ ты! Ты думалъ, что нѣтъ горя сильнѣе твоего? Есть!-- мое горе!
   Даніель. Такъ ты не любишь его?
   Маріана. Люблю ли я его? Этого человѣка! Бѣдный Даніель!
   Даніель. Ты любишь меня?
   Маріана. Если я тебѣ отвѣчу на этотъ вопросъ^ ты уйдешь?
   Даніель. Уйду!
   Маріана. Клянись!
   Даніель. Клянусь!
   Маріана. Такъ слушай же; я люблю одного тебя, Даніеля, моего Даніеля! Тебя одного на всю жизнь!
   Даніель. Это насмѣшка, ты смѣешься надо мною!
   Маріана. Я смѣюсь надъ тобой?! Нѣтъ; я любила и вѣчно буду любить одного тебя. Клянусь тебѣ памятью моей матери! Пусть придетъ этотъ человѣкъ и убьетъ насъ обоихъ, если я говорю неправду! Впрочемъ, ты не повѣришь мнѣ и тогда. Но Богъ видитъ, Богъ вѣритъ мнѣ. Иди, Даніель, иди! Сжалься надо мной и не забывай меня.
   Даніель. Объясни мнѣ все это! Скорѣй, скорѣй!
   Маріана. Никогда! это моя тайна.
   Даніель. Нѣтъ! я знаю! Ты опять обманываешь меня! Въ послѣдній разъ... говори... говори правду!
   Маріана. Уйди!
   Даніилъ. Нѣтъ!
   Маріана. Ты поклялся...
   Даніель. Что мнѣ всѣ мои клятвы, какъ и тебѣ твои!
   Маріана Не доводи меня до безумія! Уйди! Я позову...
   Даніель. Хорошо, я уйду. (Бѣжитъ въ глубину и отворяетъ дверь).
   Маріана. Что ты дѣлаешь?
   Даніель. Открываю дверь.
   Маріана. Зачѣмъ?
   Даніель. Чтобы уйти изъ этого дома. Да. Я уйду, но не одинъ, съ тобой.
   Маріана. Нѣтъ, этого не будетъ!
   Даніель. Вдвоемъ!.. Навѣки!.. Я сломалъ садовую калитку; карета ждетъ насъ.
   Маріана. И куда же?
   Даніель. Не знаю. Куда-нибудь! Куда хочешь! Туда, гдѣ ты можешь спокойно любить, ненавидѣть, обманывать меня, но только быть со мной!
   Маріана (убѣгая отъ нею). Нѣтъ, нѣтъ!
   ааніель (схватывая ее). Ты уѣдешь со мной!
   Маріана. Въ тебѣ кипитъ кровь негодяя!
   Даніель (насильно тащитъ ее). Ты заставляешь меня быть такимъ.
   Маріана. Оставь меня! Я ненавижу тебя! Негодяй!.. Нѣтъ, нѣтъ! (Не помня, что говоритъ). Тебѣ не удастся поступить со мной такъ, какъ Альварадо поступилъ съ моей матерью!
   Даніель. Что?.. Что говоритъ эта женщина? (Выпускаетъ ее; она убѣгаетъ въ сторону и побѣдоносно смотритъ на него).
   Маріана. Да! да! Я говорю правду.
   Даніель. Альварадо!.. Кто такое Альварадо? Это мой отецъ!
   Маріана (перемѣнивъ голосъ; съ глубокой горечью). Да!...
   Даніель (съ ужасомъ). И ты говоришь, твоя мать?.. Такъ ли я понялъ?
   Маріана. Да!
   Даніель. Онъ?.. и она?.. Такъ вотъ что это значитъ!
   Маріана. Да! да...
   Даніель. Вотъ почему ты ненавидишь меня?
   Маріана. Должна бы ненавидѣть!.. да!.. Должна бы!.. А я люблю тебя всей душой. (Немного спустя, съ тоской, жалобнымъ голосомъ). Чего же ты хочешь еще? (Большая пауза).
   Даніель. Боже мой!.. Боже мой!.. Маріана!.. Маріана, еще только одно слово! Простишь ли ты меня?
   Маріана. Тебя, бѣдный Даніель! За что же?
   Даніель (подходя къ ней). Будешь ли ты меня любить по прежнему?
   Маріана. Вѣчно.
   Даніель (еще ближе). Забудешь ли все, все?
   Маріана. Все! Но только не тебя; тебя я не могу забыть. (Подходя къ нему какъ бы невольно).
   Даніель. Забудемъ все; ни у тебя, ни у меня нѣтъ. прошлаго. (Близко къ ней, нѣжно и съ любовью). Мы созданы другъ для друга, мы сошлись, чтобы никогда не разлучаться. (Обхватывая ея станъ). Пойдемъ вмѣстѣ, вотъ такъ, вдвоемъ. Жизнь будетъ чуднымъ садомъ для насъ! Маріана, Маріана! Мое единственное благо! Моя жизнь! Моя радость! Развѣ ты не любишь меня больше всего на свѣтѣ? Что тебѣ до всего остального, что тебѣ до другихъ? Я съ тобой!! Бѣдная женщина! Бѣдная Маріана! Несчастное, больное воображеніе! Ты приносишь въ жертву своимъ фантазіямъ и воспоминаніямъ нашу счастливую жизнь. Мы любимъ другъ друга! Такъ забудь же все остальное! Посмотри кругомъ, и ты не увидишь никого, кромѣ твоего Даніеля; смотри: твоя колеблющагося тѣнь соединяется съ моею; яркая луна освѣщаетъ нашъ путь, который ведетъ къ свободѣ, счастью, любви, блаженству и небесамъ! Пойдёмъ, Маріана!
   Маріана. Даніель!.. Я не могу!.. Силы оставляютъ меня! Голова кружится!.. Сердце замираетъ! По тѣлу пробѣгаетъ дрожь. Боже мой!.. Боже! Сжалься надо мной. Я люблю тебя. (Побѣжденная). Люблю! Даніель!
   Даніель. Бѣдная Маріана! Ты дрожишь! Это подулъ предразсвѣтный вѣтерокъ. Въ каретѣ я укутаю тебя... Вотъ твой дорожный плащъ... (Схватываетъ накидку, брошенную на кресло, торопливо надѣвая ее на Maріану). Я помогу тебѣ, моя Маріана... Скорѣй, скорѣй идемъ. Моя Маріана... Моя! Видишь, какъ я люблю тебя!.. Я помогаю тебѣ, какъ ребенку!.. Родное мое дитя!.. Дитя мое!.. (Это вызываетъ у Маріаны воспоминаніе).
   Маріана (вскрикивая и вырываясь изъ рукъ Даніеля). Такъ! такъ одѣвала меня моя мать, въ ту страшную ночь!.. Нѣтъ!... Уйди! Пабло! Пабло! Приди сюда! Я безчестная!
   Даніель. Что ты дѣлаешь, безумная?
   Маріана. Сейчасъ увидишь!.. Пабло! Помоги!
   Даніель. Ты ненавидишь меня?.. Ты не любишь своего Даніеля?
   Маріана. Люблю ли я тебя?! Пабло, но мнѣ!.. Къ твоей безчестной женѣ!.. Ко мнѣ! Къ Маріанѣ!..
   

10) Маріана, Даніель, донъ Пабло съ револьверомъ въ рукѣ.

   Пабло. Кто кричитъ? Что здѣсь такое? Маріана, кто этотъ человѣкъ?
   Маріана (обнимая Даніеля и показывая на него). Это Даніель!
   Пабло. Негодяй!
   Даніель. Негодяй вы, похитившій ее у меня!
   Маріана (указывая на себя и Даніеля). Несчастные мы оба! Несчастные! Слушай! Я люблю его, люблю и теперь!.. Я хочу бѣжать съ нимъ! Понимаешь! Если ты пустишь насъ, я убѣгу съ нимъ! Посмотримъ, какъ ты поступишь! Я спрашиваю тебя, что сдѣлаешь ты со мной, Пабло? Я люблю его! Что же ты сдѣлаешь? (Все обнимая Даніеля и какъ бы бросая вызовъ Пабло).
   Пабло. То, чего ты хотѣла!.. (Стрѣляетъ въ Маріану, которая падаетъ мертвой).
   Даніель (бросаясь къ ней). Маріана!.. Маріана!.. Маріана... Жизнь моя!.. Отвѣчай!.. Маріана!..
   Пабло. Я жду васъ.
   Даніель(съ ужасомъ вставая). Правда! Этотъ человѣкъ еще живъ.
   Пабло. У васъ есть оружіе?
   Даніель. Есть. (Вынимая револьверъ или не вынимая сіо).
   Пабло. Такъ идемте! (Указываетъ на садъ).
   Даніель. Идемте
   Пабло. Прощай жизнь!
   Даніель. Вотъ чья жизнь еще стоила чего-нибудь! Указывая на тѣло Маріаны). А наша! На что она!.. Прощай! Нѣтъ!.. До свиданья, Маріана!.. До свиданья!.. (Уходятъ оба въ садъ).

Конецъ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru