Lib.ru/Классика: Джекобс Уильям Уаймарк. В семье

В семье

Один из самых старых обитателей Клейбери сидел под вывеской трактира "Цветная Капуста" и ласковыми, но уже совсем потускневшими глазами смотрел в сторону деревенской улицы.

-- Нет, жители Клейбери плохие эмигранты, -- сказал он наконец, обращаясь к молодому туристу, сидевшему в тени за кружкой пива. -- Они знают, что, куда бы они ни забрались, им нигде не найти такого местечка, как наша деревня.

Он сделал последний глоток пива и так долго сидел с закинутой назад головой и приставленной к губам кружкой, что молодой человек догадался, в чем дело, и, сильно покраснев, попросил позволения вновь налить пива.

-- Изредка некоторые из наших жителей отправлялись в дальние страны, -- продолжал старик, попивая свежее пиво и стараясь ставить кружку так, чтобы собеседник без особенного затруднения мог видеть, насколько убавляется пива, -- но, правду сказать, они все возвращались домой и пеняли на себя, что уходили. Единственный человек, который, как я слышал, эмигрировал удачно и даже нажил себе на чужой стороне большое состояние, это двоюродный дед Генри Уокера, по имени Иосия Уокер; но он родом не из Клейбери. Он разбогател в Австралии, где занимался овцеводством. Ему очень хорошо живется: он не может даже найти минуты времени, чтобы ответить на одно из писем, которые ему посылал Генри Уокер, когда у него не было ни гроша.

Генри Уокер слышал рассказы о богатом деде от одного из своих родственников, живших в Лондоне, и постоянно говорил о нем с нами здесь, в трактире "Цветная Капуста". Он любил рассуждать о том, как распорядится своими деньгами старик, и кому они достанутся после его смерти.

Когда лондонский родственник умер, Генри перестал получать вести о своем деде, но его мучила мысль, что старик отправится на тот свет и оставит деньги посторонним людям. Он даже похудел от беспокойства и собрался было эмигрировать в Австралию сам, но затем последовал совету Билля Чемберса, и, вместо того, чтобы ехать так далеко, написал деду письмо, еще раз напомнив ему, что он уже стар, живет одиноко на чужбине, и что ему лучше было бы приехать к Клейбери и поселиться у своего внука, который нежно любит его.

Это было хорошее, ласковое письмо, и все, кто читал его, пожимали руку Генри Уокеру. Там были даже тексты из Священного Писания, чтобы все вышло торжественнее. Оно было написано на ярко-красной бумаге с крайчиком цвета поджаренной корки и вложено в зеленый конверт. Билль Чемберс говорил, что только человека с каменным сердцем не растрогает такое письмо.

Четыре месяца спустя, Генри Уокер получил ответ от своего деда. Письмо было очень любезно. Дед благодарил Генри за приглашение, соглашался с тем, что он уже стар, и писал, что, в конце концов, он, может быть, и вернется в Англию, так как ему приятнее умереть на родине. Он обещал, если вернется, непременно навестить своего двоюродного внука, Генри Уокера.

Мы все думали, что наследство уже за Генри Уокером, но Боб Претти, довольно дрянной малый, употреблявший все усилия к тому, чтобы испортить хорошую репутацию нашей деревни, сунулся со своим носом в это дело и сказал:

-- Я только тогда поверю, что он вернется на родину, когда увижу его своими глазами. По-моему, он отправился в Австралию, чтобы избавиться от тебя, Генри.

-- Он уехал туда, когда меня еще и на свете не было, -- ответил Генри Уокер.

-- Он прекрасно знал твоего отца, -- опять сказал Боб Претти, -- и поэтому не желал подвергать себя опасности, оставаясь здесь.

Боб и Генри перебранились, и с тех пор каждый раз, как Боб встречал Уокера, он спрашивал его о здоровье дедушки, как будто тот жил уже у Генри.

-- Ты должен почаще водить гулять старика, Генри, -- говорил он, -- ему вредно сидеть взаперти, да еще в таком доме, как твой.

Генри Уокер не знал, что отвечать Бобу, и выходил из себя от злости. Он начал бояться, что дед никогда не вернется в Англию, и сердился, если кто-нибудь при нем произносил слово "дед".

Прошло полгода с тех пор, как он получил письмо из Австралии. Однажды вечером он сидел с нами здесь, в "Цветной Капусте". Вдруг Дикки Вид, портной, обратившись к Бобу Претти, спросил:

-- Что это за старик поселился у тебя, Боб?

Боб осторожно опустил кружку на стол и обернулся к нему.

-- Старик? -- медленно проговорил он. -- О чем это ты говоришь?

-- Да о старике с седыми бакенбардами и крикливым голосом! -- ответил Дикки Вид.

-- Тебе это приснилось, -- сказал Боб, принимаясь за пиво.

-- Я также видел его, Боб, -- сказал Билль Чемберс.

-- А! И ты его видел! -- закричал Боб, изо всей силы хлопнув кружкой по столу. -- Как вы смеете ходить вокруг моего дома и шпионить? Что вам нужно?

-- Шпионить? -- разинув от удивления рот, спросил Билль Чемберс. -- Да я вовсе не шпионил. Право, можно подумать, что ты, Боб, сделал что-нибудь дурное, и тебе нас стыдно.

-- Смотри лучше за собой, а до меня тебе нет дела, -- с бешенством ответил Боб.

-- Я проходил мимо его дома, -- обращаясь к нам сказал Билль Чемберс, -- и вдруг вижу, что у окна их спальни сидит старик. Я остановился и начал раздумывать, кто бы это мог быть. В это время его оттащили от окна. Я видел его так же ясно, как вообще вижу все, что делается вокруг меня. Он высокого роста и одет очень неопрятно.

-- Кроме того, он кашляет так, как будто его конец уже близок, я сам слышал это, -- заметил Дикки Вид.

-- Мало ли, что тебе приходилось слышать, Дикки, -- сказал Боб портному. -- Одну только вещь тебе никогда не приходилось слышать, да и не придется услышать: доброго слова о самом себе.

Он опрокинул стул, попавшийся ему на дороге, и вышел из трактира такой злой, каким мы его еще не видывали. Но удивительнее всего было то, -- я могу подтвердить это, так как сам видел, -- удивительнее всего, что он оставил почти полной свою кружку.

-- Он что-то замышляет. -- сказал Сем Джонс, глядя ему вслед. -- Помяните мое слово!

Но мы никак не могли сообразить, что случилось. Несколько дней подряд все бегали смотреть на дом Боба, как на диковинку. Прохожие останавливались под окнами, дети играли у крыльца и не спускали глаз с двери. Наконец, любопытные увидели старика: он сидел у окна и странно на всех поглядывал. Распространился слух, что это несчастный бродяга, которого Боб Претти встретил на улице и из жалости приютил у себя, но стеснялся говорить о добром деле, боясь, что над ним будут смеяться.

Никто, разумеется, этому не поверил, а дело становилось все удивительнее. Раз или два старик выходил гулять, но его всегда сопровождали Боб или его жена, а когда кто-нибудь пытался с ним заговорить, они отвечали, что он глух и спешили увести его. Но вот однажды вечером Дикки Вид ворвался как сумасшедший сюда в трактир с такой новостью, от которой у нас захватило дух.

-- Я только что с почты, -- кричал он. -- Там получено письмо на имя старика, который поселился у Боба Претти! Что вы об этом думаете?

-- Если бы ты мог нам сказать, что написано в этом письме, то тебе было бы чем похвастать, -- сказал Генри Уокер.

-- Мне этого вовсе не надо знать, -- ответил ему Дикки Вид; -- с меня достаточно было увидеть имя на конверте. Я еле поверил своим глазам, но вот что на нем было написано: "Мистеру Иосии Уокеру". Я видел это так же хорошо, как вижу сейчас носы на ваших лицах.

Мы, понятно, сейчас же смекнули, в чем было дело, и удивлялись, что раньше ничего не понимали. Все молча начали слушать Генри Уокера, начавшего ругать негодяя, который украл у него деда. Три раза Смит, содержатель трактира, говорил: "Тише!" На четвертый раз он вытолкал Генри Уокера за дверь и предложил ему остаться там, пока тот не выкричится и не потеряет голос.

Генри Уокер постоял на улице пять минут, а затем вернулся в трактир посоветоваться с нами. Он думал, что Боб, воспользовавшись глухотой старика, выдавал себя за Генри Уокера. Такого оскорбления он не мог перенести и вновь начал кричать. Не успел Смит опять оказать "тише!" -- как мы услышали чей-то свист, дверь открылась и в трактир вошел Боб Претти.

Едва он переступил порог, как Генри Уокер набросился на него с такой бранью, что Боб вытаращил глаза, как будто не веря своим ушам.

-- Ты, кажется, взбесился, Генри, -- сказал он наконец.

-- Верни мне моего деда! -- во все горло завопил Генри Уокер.

Боб Претти покачал головой.

-- Да у меня нет твоего деда, Генри, -- очень ласково сказал он. -- Правда, его зовут также Иосией Уокером, но что же из этого? На свете, вероятно, немало людей с этим именем. Этот Иосия Уокер тебе вовсе не родня: он очень почтенный старик.

-- Я сам пойду к нему и поговорю с ним, -- не унимался Генри Уокер, и уже поднялся со своего стула. -- Я расскажу ему, кто ты такой!

-- Он уже лег спать, Генри, -- остановил его Боб.

-- Это не беда: я приду завтра рано утром.

-- Пожалуйста, не вздумай явиться в мой дом, Генри, после того, как ты наговорил мне таких дерзостей, -- сказал Боб. -- Я бедный человек, но, несмотря на это, я умею быть гордым. Да кроме того, я ведь говорю тебе, что это вовсе не твой дед. Это несчастный старик, которого я взял к себе из жалости. Я не желаю, чтобы ему надоедали.

-- Сколько он платит за себя в неделю, Боб? -- спросил Билль Чемберс.

Боб пропустил эти слова мимо ушей.

-- А где взяла твоя жена денег, чтобы купить себе шляпу, которая была на ней в воскресенье? -- опять спросил Билль. -- Моя жена говорит, что она в первый раз увидела ее в шляпе.

-- А откуда у вас новые занавески на окнах? -- спросил Питер Геббинс.

Боб допил свое пиво, встал со стула, загадочно посмотрел на нас, затем открыл дверь и вышел из трактира, не проронив ни слова.

-- Он держит твоего деда как в тюремном заключении у себя в доме. Генри, -- сказал Билль Чемберс; -- ведь мы все видим, что бедный старик уж не долго протянет. Я уверен, что Боб не прозевал уговорить твоего деда оставить ему все деньги.

Генри Уокер опять вскочил и начал ругаться. После этого он несколько дней делал все возможное, чтобы поговорить со стариком, но ему никак не удавалось перехитрить Боба. В Клейбери все говорили, что это позор, бранили Боба, но ничего не помогало. Генри Уокер бросил работу и по несколько часов подряд простаивал под окнами Боба Претти, надеясь перемолвиться хоть одним словом со стариком.

Наконец он добился своего самым неожиданным образом. Мы все опять сидели вечером в трактире и, по обыкновению, рассуждали о дедушке Генри Уокера, как вдруг дверь открылась и вошел сам старик. Мы замолчали и уставились на него, а он самым спокойным образом подошел к стойке и заказал себе стакан пива.

Билль Чемберс первый пришел в себя и тотчас же со всех ног бросился за Генри Уокером. Не успели мы и оглянуться, как уж он вернулся с Генри. Оба едва переводили дыхание, так они быстро бежали.

-- Вот... он... сидит! -- сказал Билль Чемберс, указывая Генри на старика.

Генри Уокер взглянул на нас, подскочил к старику и, улыбаясь, сказал ему:

-- Здравствуйте!

-- Что? -- спросил старик.

-- Здравствуйте! -- опять сказал Генри Уокер.

-- Я немного глуховат, -- ответил ему старик, приложив руку к уху.

-- Здравствуйте! -- во все горло закричал Генри. -- Я ваш внук Генри Уокер!

-- В самом деле? -- сказал старик, ни капельки не удивившись. -- Боб Претти уже говорил мне о вас.

-- Надеюсь, что вы не обращали внимания на его слова. Боб болтает все, что угодно, и не знает только молитв.

-- Он говорит, что вам нужны мои деньги, -- сказал старик, глядя на Генри.

-- Он лгун, -- закричал Гепри Уокер. -- Ему самому нужны ваши деньги. Вам вовсе не следует жить у него. Всякий скажет вам, что он мошенник.

-- Всем нужны мои деньги, -- опять сказал старик, поглядывая на нас.

-- Надеюсь, дедушка, что вы будете лучшего мнения обо мне после того, как поживете в моем доме, -- ответил ему Генри Уокер, садясь рядом с ним. -- Не желаете ли вы еще стакан пива?

-- Джина и пива! -- сказал старик, сердито взглянув на Смита. -- Но джин должен быть налит в стакан, а не оставаться у вас в бутылке, как это было с первым стаканом.

Смит спросил его, что значат эти слова, но старик опять оглох. Генри Уокер велел налить своему деду двойную порцию джина. Сделав глоток, старик успокоился и начал мирно разговаривать с Генри.

-- Почему вы не хотите жить в моем доме? -- наконец спросил его Генри. -- Вы можете делать у меня, что вам угодно; вам ни в чем не будут отказывать.

-- Боб Претти говорит, что вам нужны мои деньги, -- повторил старик, качая головой, -- Я боюсь верить вам.

-- Он говорит это только для того, чтобы настроить вас против меня.

-- Но зачем же вы тогда непременно хотите, чтобы я жил у вас? -- удивлялся мистер Уокер.

-- Потому что вы мой дед, -- ответил Генри, -- и вам приличнее жить под моим кровом. Ведь мы с вами близкие родственники.

-- Так вам не нужны мои деньги? -- спросил старик, зорко глядя на Генри.

-- Разумеется, не нужны!

-- А сколько я должен платить вам в неделю? Как хотите, но это самое главное.

-- Платить? -- переспросил Генри, не думая о том, что говорит, -- Платить? Да вы будете жить у меня даром!

Старик сказал, что он подумает об этом, и Генри начал расспрашивать его об его отце и старой тетке Марии; но м-р Уокер сразу же остановил его, сказав, что ему невыносимо надоела вся семья Уокеров, и что он до самой смерти не желает слышать ни одного слова об этих людях. Тогда Генри стал говорить об Австралии, спросив, сколько голов овец было у него там, но лишь только он завел об этом речь, как старик поднялся, говоря, что Генри опять нужны его деньги.

Генри тотчас же велел подать ему еще джина и пива. Выпив стакан, старик объявил, что согласен пожить немного у Генри для пробы.

-- Но я ровно ничего не буду платить, -- сердито заметил он. -- Помните это.

-- Я не взял бы с вас ни гроша если бы вы даже предлагали мне деньги, -- ответил ему Генри, -- Ведь вы сегодня же вечером переберетесь ко мне? Не правда ли?

Прежде чем старый м-р Уокер успел открыть рот, дверь открылась, и в трактир вошел Боб Претти. Он взглянул на Генри, потом подошел прямо к старику и положил руку на его плечо.

-- Я везде искал вас, м-р Уокер, -- сказал он, -- и думал уж, что с вами случилось какое-нибудь несчастье.

-- Не беспокойся, пожалуйста, о нем, Боб; он теперь будет жить у меня.

-- Ты ошибаешься, -- сказал Боб, взяв за руку старика, -- он мой жилец и сейчас же пойдет ко мне.

Он повел было старика к двери, но Генри, не поднимаясь с места, нагнулся и обеими руками обхватил ноги м-ра Уокера. Боб тянул старика в одну сторону, Генри -- в другую, и оба кричали друг на друга. Поднялся невероятный шум, но больше их двоих шумел м-р Уокер.

-- Сию минуту отпусти моего жильца! -- кричал Боб.

-- Говорю тебе, выпусти из рук моего деда! -- вопил Генри.

Они, вероятно, провозились бы еще долго, но Смит, хозяин трактира, подбежал к ним и попросил их уйти, говоря, что пора закрывать трактир. Ему, конечно, также пришлось кричать, чтобы его услышали.

-- Ведь он мой жилец, -- не унимался Боб, -- не может же он уйти от меня ни с того ни с сего! Он должен мне... за неделю.

Опять поднялся крик... Наконец старик велел Генри заплатить Бобу десять шиллингов за неделю, чтобы тот отвязался. У Генри Уокера было с собой всего четыре шиллинга, но остальные деньги ему одолжил Смит. Высказав Бобу свое мнение о нем, Генри взял м-ра Уокера под руку и, чуть не прыгая от радости, повел его к себе.

На следующее утро пришел Боб и принес небольшой жестяной сундучок, принадлежавший старику. Боб вел себя очень скромно и вежливо. Генри догадался, что он надеется вернуть к себе старика. Сундук снесли наверх и поставили под кроватью м-ра Уокера. Старик строго следил, чтобы сундук был всегда заперт, и чтобы никого не было в комнате, когда он его открывает. М-с Уокер с ума сходила от любопытства.

-- Все ли у вас цело в ящике? Не вынул ли оттуда Боб чего-нибудь? -- спросил старика Генри.

-- Все цело, -- ответил м-р Уокер. -- Сундук всегда был заперт на ключ.

-- По сундуку видно, что он был сделан в Австралии, -- сказал раз деду Генри, не зная, как заговорить о наследстве.

-- Если кто-нибудь посмеет сказать хоть одно слово об Австралии, я тотчас же уйду отсюда, -- закричал м-р Уокер и весь покраснел от злости. -- Помните это! Вы, верно, все еще думаете о моих деньгах. Берегитесь! Вы и в самом деле не получите ни гроша, если не будете осторожнее!

С тех пор с языка Генри ни разу не сорвалось слово "Австралия". Он промолчал даже тогда, когда увидел, что дед сел писать письма. А старик так боялся любопытства м-с Уокер, что сам получал все письма через Боба Претти, и каждое утро отправлялся туда, чтобы узнать, не пришло ли что-нибудь на его имя.

Прошло три месяца, а Генри Уокеру не удалось даже и одним глазком взглянуть на деньги деда. Но хуже всего было то, что он начал таскать разные вещи у самого Генри. М-с Уокер несколько раз жаловалась, что куры стали плохо нестись, и однажды утром за завтраком сказала мужу, что она недосчитывается двух кур, и что их, вероятно, украли ночью.

-- Их вовсе не украли, -- сказал вдруг м-р Уокер, ставя на стол блюдечко с чаем. -- Я поймал их сегодня утром и отнес Бобу.

-- Бобу? -- спросил Генри, задыхаясь от негодования. -- Это зачем?

-- Потому что он попросил меня об этом, -- ответил старик. -- Что вы на меня так смотрите?

Генри не мог ему ничего ответить и продолжал молчать. Тогда старик рассердился, встал из-за стола и велел м-с Уокер подать ему шляпу. Генри обнял его чуть ли не со слезами на глазах и умолял остаться. После долгих уговоров м-р Уокер обещал не уходить, но сказал, что такие истории не должны больше повторяться.

После этого он распоряжался, как ему было угодно, вещами Генри, и тот должен был молчать. Чуть не каждый день к старику приходил Боб и просил его на все лады вернуться к нему. Чтобы утешить Боба, м-р Уокер всякий раз дарил ему какую-нибудь вещь, принадлежавшую Генри. Но Билль Чемберс передал Генри, что ему достанутся деньги деда: он об этом слышал от Боба, а тому передал по секрету эту новость сам м-р Уокер. Генри решил терпеливо переносить все неприятности.

Старик прожил у Генри полтора года, как вдруг однажды утром его нашли мертвым: он скончался ночью, не проснувшись. Генри знал, что здоровье м-ра Уокера неважно; ему сказал это доктор Грин и прибавил, что он не может вылечить старика. Генри тогда тотчас же заплатил доктору. Но он все-таки удивился, что это случилось так скоро. Узнав, что дед умер, м-с Уокер докрасна натерла глаза передником, и супруги долго шептались о том, какой капитал им придется получить.

Не прошло и десяти минут, как новость узнала вся деревня. Толпа народа сбежалась к дому Уокеров; всем хотелось узнать, сколько денег выпало на их долю. Генри Уокер на минуту приоткрыл окно и мотнул головой, чтобы любопытные разошлись. Некоторые из них отошли было на десяток шагов, но опять остановились, как вкопанные, завидя Боба Претти. Боб важно прошел мимо всех и, подойдя к двери, громко постучал в нее.

-- Что я слышу? -- сказал он, когда Генри впустил его. -- Неужели бедный старик в самом деле скончался? Я говорил ему, что этим кончится, если он поселится у тебя.

-- Убирайся! -- закричал Генри. -- Тебе он ничего не оставил!

-- Я и без тебя знаю это, -- ответил Боб, покачав головой. -- Поздравляю тебя, Генри, если тебе что-нибудь перепало. Я никогда не имел злобы на тебя за то, что ты сманил от нас старика. Я видел, что ты почему-то полюбил его; я догадался об этом, услышав, как ты уверял всех, что это твой дед.

-- Не болтай пустяков! -- сказал Генри. -- Это в самом деле был мой дед.

-- Думай, как тебе угодно, Генри, -- ответил Боб, -- но если бы ты спросил меня, то я сказал бы тебе, что это был дед моей жены.

-- Дед твоей жены?! -- закричал Генри не своим голосом.

Минуты две он простоял с вытаращенными глазами, как дурак, и не мог вымолвить ни слова. Он был вне себя от отчаяния, что наполовину разорился, потратив напрасно столько денег на деда м-с Претти.

-- Но ведь старика звали так же, как и деда Генри Уокера? -- спросил Билль Чемберс, стоявший в толпе.

-- Что же из этого? -- ответил Боб. -- Ведь этим он никому не вредил. Я несколько раз повторял Генри Уокеру, что это вовсе не его дед, но он не верил мне. У меня есть свидетели, что и говорю правду...

*** * ***

...Так вот я и говорю, что в нашей деревне не было богатых эмигрантов!

-----------------------------------------------------------------

Текст издания: Иллюстрированное приложение к газ. Новое время, 3 января 1907 г., No 11067.

Оставить комментарий Джекобс Уильям Уаймарк (перевод: Без указанию переводчика) (yes@lib.ru) Год: 1907 Обновлено: 16/01/2022. 23k. Статистика. Рассказ: Проза, Переводы, Юмор и сатира Рассказы	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: In the Family. Русский перевод 1907 г. (без указания переводчика).

Джекобс Уильям Уаймарк В семье

В семье

* * *

Джекобс Уильям Уаймарк
В семье

*** * ***