Дорошевич Влас Михайлович
А. Будищев

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Дорошевич В.М. Воспоминания
   М., "Новое литературное обозрение", 2008.
  

А. БУДИЩЕВ

Жил на свете рыцарь бедный, --
Рыцарь бедный и простой...1

   Мне подали письмо:
   "Папочка скончался 22 ноября, в 11 час. 45 мин. Вчера. Юрий Будищев".
   Смерть еще раз прошла мимо моего окна.
   Постучалась и сказала:
   -- Посмотри.
   Несут еще знакомого покойника. Пронесли друга моей молодости.
   Пронесли мою гордость. Я был его первым редактором. Я напечатал его первое произведение. В 1886 году в Москве издавался журнал "Развлечение". Его издавал И.Ф. Морозов. Редактировал в это время ваш слуга2. Однажды в редакции было получено письмо, написанное необыкновенно старинным почерком.
   Так пишут только древние старики.
   Стихи.
   Стихи?
   Это:
   -- В корзину!
   Но на этот раз это были хоть и стихи, -- но хорошие. В первый, -- вероятно, в последний, -- единственный раз в моей редакторской жизни я получил хорошие стихи. От них пахло цветами. Можно было бы прозакладывать душу:
   -- Это из Гейне.
   Я люблю Гейне. Я знаю Гейне.
   Такого стихотворения не помню у Гейне. Но это из Гейне! Никто не сумел бы собрать такой букет полевых цветов. И так обрызнуть его росой.
   Я обратился к редактору "Будильника" А.Д. Курепину. Он был знатоком Гейне.
   -- Какой-то старичок переписал великолепный перевод и выдает это за свое. Посмотрите, справьтесь, есть у Гейне такое стихотворение?
   Через несколько дней Курепин возвратил мне стихотворение:
   -- Перерыл всего Гейне. Этого стихотворения нет. Но это хорошо, как Гейне.
   Хорошее стихотворение!
   Этому нельзя сразу поверить.
   Я захотел повидать "старичка". Допросить. И в воскресенье в "почтовом ящике" журнала было напечатано:
   "А. Будишеву. -- Зайдите в редакцию".
   В понедельник в редакцию явился студент. Юный юноша. Невысокого роста, крепкий, коренастый. С милым, открытым лицом. С кудрявыми волосами. С веселыми, ясными глазами.
   -- В "почтовом ящике" было: Будищеву зайти.
   -- Это стихотворение принадлежит, вероятно, вашему батюшке?
   -- Почему батюшке? Ах, это по поводу моего стариковского почерка? Я -- криворучка.
   У него были несколько искривленные пальцы правой руки.
   -- Вы где-нибудь печатались?
   -- В первый раз послал. Думаю, подойдет, -- буду посылать. Не подойдет, -- брошу.
   -- У вас есть и другие стихотворения?
   -- У меня есть много.
   -- Интересно было бы посмотреть.
   -- Они у меня в голове. Я их сочиняю и помню. Хотите, я вам покажу?
   Он присел и написал несколько стихотворений.
   Одно прекраснее другого. В них были красота и грусть. То, из чего сплетается поэзия.
   Предо мной в маленькой редакционной каморке маленького журнальчика стоял поэт. Настоящий поэт.
   Я так много видел людей, пишущих стихи. Я никогда не видел поэта. Этому трудно было поверить. И юный студент долго был все-таки под сомнением. Нужно было стихотворение для рождественского номера.
   -- Алексей Николаевич, не напишете ли вы?
   -- Когда? Хотите сейчас?
   Он присел здесь же к столу, и через какие-нибудь полчаса подал мне стихотворение.
   Это было произведение, только что созданное, здесь, при мне.
   С помарками, с перечеркиваниями.
   С заменой прекрасных слов еще лучшими.
   По рукописи я видел, как все звучнее и звучнее слагались стихи в голове поэта.
   Цензурировал журнал тогда Астафьев.
   Он был хотя и цензор, но образованный человек.
   Сам писатель, известный философ.
   На полях стихотворения Будищева он написал такими же красными чернилами:
   -- Хотя это и не входит в мои права, но не могу удержаться и не воскликнуть: хорошо, дивно хорошо. Это сделало бы честь Алексею Толстому!
   Так родился в литературе Алексей Николаевич Будищев.
   Сначала он писал только лирические стихотворения3.
   Я предложил ему попробовать себя в прозе.
   Его проза оказалась такой же благоухающей, как его стихи.
   И он сделался постоянным сотрудником и украшением журнала.
   Сотрудником такой эфемериды, как еженедельный журнал!
   Через несколько месяцев литературной деятельности он сказал мне:
   -- Я бросаю университет.
   Он был медиком.
   -- Или литература, или медицина.
   Как? Бросить университет?4 Карьеру? Ради какой-то литературы? Какой-то еженедельный журнальчик! С заработком в копейки, в гроши! Но он был непреклонен.
   -- Двум богам я служить не могу.
   В устах "обывателя" это прозвучало бы "громко".
   В устах поэта -- естественно.
   Вероятно, это было горем для его далеко не богатой помещичьей семьи с отцом, служившим мировым судьею.
   Сын бросал прямую, широкую, ясную дорогу и по неведомой тропинке шел Бог знает куда в какой-то темный лес.
   Сбился!
   -- Бросить университет! Уйти с четвертого, -- с четвертого! -- курса. Куда? В какой-то журнальчик!
   Но он принес эту жертву.
   И пришел туда, куда его неудержимо тянуло призванье. Тот голос, который нашептывал ему чудесные стихи. Он был цельная, прямая натура. Однолюб.
   Человек одного призвания и только одной любви. Так он сделался литератором, отказавшись от всего, обрекши себя на бедность.
   "Жил на свете рыцарь бедный, -- рыцарь бедный и простой..." Это был человек глубокой и благородной души. Мне вспоминается его давнишнее стихотворение. Он описывает поле после битвы -- ночью, при луне.
   Стонущее поле.
   Выходит из оврага, заваленного трупами.
   Стихотворение заканчивается так:
  
   "Трус возбуждал во мне презренье.
   И отвращение -- герой"...5
  
   Оцените глубину и благородство чувства и формы.
   Я редко встречал более сильные строки.
   Это благородство и глубина чувства выражались когда-то даже в забавной форме.
   Юноша с кудрявыми волосами и тогда еще веселыми и ясными глазами был не прочь кутнуть.
   И я помню одну товарищескую пирушку где-то в маленьком ресторанчике.
   Все были веселы.
   Будищев сидел над "Осколками", "Шутом", "Стрекозой", читал их.
   И горько плакал.
   -- Чего вы?
   -- Бедные, бедные! Ведь все это... Поймите вы, поймите!.. Ведь все это народ талантливый. А они... они...
   Он рыдал.
   -- Они должны про тещ писать! Про одних тещ! Каково это им? Затем ли они в литературу шли?
   И он плакал горькими слезами.
   Я вспоминаю его не иначе как взволнованным, с дергающимся лицом, с горящими глазами, полными негодования. Юношеского негодования. Несмотря уже на сорок лет.
   -- Как? "Падающего толкни"?6 Падающего? И это проповедуется? Где? В литературе?
   Это было в эпоху повального увлечения "ницшеанством". Это возмущало его благородную душу. Наполняло его святой, юношеской ненавистью. Он боролся, как мог.
   Выставлял этих "падающего толкни" в романах, в пьесе, в статьях. Он любил и чувствовал природу.
   Как многие русские писатели, как многие поэты в душе, -- он был охотником.
   Не знаю, бывал ли полон после охоты его ягдташ, но голова была полна образов.
   Он сознавался, что:
   -- Много стихотворений сложилось, когда ходил с ружьем.
   Шепот леса шептал его душе и из его поэтической души выходил звучными стихами.
   Оттого и пахло от них цветами.
   Оттого и звучны они были, как ранним утром хор птиц в лесу, и пестрели в них рифмы, как пестреют в траве цветы полевые, и стройны были его стихи, как сосны родимых лесов, нарядны и печальны, как кудрявые, плакучие березы.
   Чехов говорил о Будищеве:
   -- Это, знаете, настоящий литератор. Не шаромыжник. Теперь в литературе шаромыжников развелось много.
   Он был скромен, "рыцарь бедный".
   В литературе скромность -- добродетель не нашего века.
   Жизнь так шумит, что и в литературе нужен шум.
   Нужен гам. Нужна свалка.
   Иначе не заметят.
   У Будищева не было шумных издателей-антрепренеров, крикливых комиссионеров, друзей, которые, как уличные мальчишки на заднюю ось пролетки, вскакивают на "колесницу славы" писателя, художника, артиста, кривляются, радостно визжат, кричат, обращают на него внимание.
   Никто в печати не рассказывал, что ест, что пьет "наш писатель", никто не выдумывал, какой последний скандал он учинил, какие носит необыкновенные куртки и какую хочет купить яхту.
   За ним не бегали по пятам интервьюеры.
   Не спрашивали, что он думает о будущем Америки и о теперешних коротких дамских юбках.
   А это уж совсем плохо.
   Его единственным "сезам, отворись!" был:
   -- Талант.
   Без хлопот, без протекции перед его стихами и прозой открывались страницы лучших журналов, газет, открывались двери лучших театров в Петрограде и Москве7.
   Он имел успех.
   Не "фурор с бенгальским огнем"...
   Нет!
   Он жил в стороне от рынка и толпы.
   Жил небогато в Гатчине с любимой и любящей женой, с любимым и любящим сыном.
   Радуясь на сына.
   Занимался литературой. Жил тихо и достойно.
   "Рыцарь бедный и простой".
   Я сказал, что в сорок лет он сохранил юношеский пыл.
   Но таким он остался и до смерти.
   Когда он, увлекаясь, рассказывал сюжеты своих будущих произведений, -- это был тот же кудрявый юноша, который стоял предо мной в редакционной каморке "Развлечения".
   Не так весело, но так же ясно и светло горели его глаза.
   Да здравствует литература!
   Среди кипения чувств и мыслей твои жрецы забывают стариться.
   Нигде вы не найдете так много молодых душою людей, как среди пожилых литераторов.
   Но у него была болезнь сердца.
   Плохо для кипения чувства и самых благородных волнений.
   Доктора говорят:
   -- Вы не должны волноваться!
   Для писателя это:
   -- Вы должны умереть.
   Будищеву трудно далась молодость.
   И ему пришлось в "Осколках" "писать про тещ", при его таланте, для куска хлеба.
   Трудно было строить жизнь "по-своему".
   И от этой работы немало утомилось сердце.
   Война отняла у него добрый десяток лет жизни.
   На войне у него брат.
   На войну у него призвали сына.
   Но не это!
   Война волновала его страшно.
   Прошлой весной он писал мне:
   -- Вы знаете, я не жесток, я не зол. Но когда я думаю об ужасах этой войны, я готов был бы даже быть палачом Вильгельма.
   Так глубоко волновалось его больное, благородное сердце.
   Война косит, косит жертвы.
   На фронте и в тылу.
   Есть сердца, которые в наше время обрастают жиром.
   Но не выдерживают благородные сердца.
   Лучшие сердца стали "плохими сердцами" в эту войну.
   Еще один "знакомый гроб"...
   Прощай, мой литературный крестник8. Прощай, одна из радостей моей жизни. Прощай, моя гордость.
   И для тебя наступит час воскресения из мертвых.
   На страницах истории русской литературы.
   Будущий, какой-то неведомый критик-историк, перечитывая молодую русскую литературу нашего века, остановится на твоих произведениях.
   И отметит тебя, так как ты был отмечен печатью таланта.
   Он перечитает твои стихи, твои повести, рассказы, твои статьи.
   И будет тронут благородством твоих мыслей, твоих чувств, простотой и благородством формы.
   Захочет познакомиться с автором простых и благородных строк, в воспоминаниях тех, кто имел радость знать и кто любил тебя, перед ним выступит твое простое и благородное лицо, честный русский писатель9.
   И кто знает, быть может, и ему представится тот же образ, как и мне в моем надгробном рыдании:
   "Жил на свете рыцарь бедный, -- рыцарь бедный и простой".
  

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Рус. слово. 1916. 26 ноября.
   1 Неточная цитата из стихотворения А.С. Пушкина "Жил на свете рыцарь бедный" (1829).
   2 Дорошевич неточен. И.М. Морозов издавал "Развлечение" во втором полугодии 1887 г. и в первом 1888 г., он же числился и официальным редактором журнала.
   3 Будищев печатал стихи в периодике и выпустил два стихотворных сборника (в 1901 и 1915 гг.). На слова его стихотворения "Калитка" написан популярный романс "Лишь только вечер затеплится синий" (муз. А. Обухова).
   4 А.Н. Будищев в 1884 г. поступил на естественный факультет Московского университета, затем перешел на медицинский. Оставил учебу в 1888 г. по болезни.
   5 Цитата из стихотворения А. Будищева "После битвы" (1893).
   6 Выражение из незаконченной книги Ф. Ницше "Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей" (1886--1888).
   7 Рассказы, повести и романы Будищева публиковались в "Вестнике Европы", "Северном вестнике", "Русском богатстве". Пьеса "Старый обряд" шла в 1910 г. в московском Малом театре и в Театре Корша; пьеса "Живые -- мертвые" -- в 1912 г. в петербургском Малом театре.
   8 В статье А.А. Измайлова (опубликована под псевдонимом Аякс) "В литературном мире. К юбилею А.Н. Будищева" приводится признание Будищева: "Крестным отцом моим в литературе был Влас Михайлович Дорошевич" (Биржевые ведомости. Веч. вып. 1912. 7 декабря). Дорошевич посвятил Будищеву рассказ "Ниль-Адмирари" (Развлечение. 1888. No 11).
   9 Именно в таком духе пишет об А.Н. Будищеве о. Максим Митрофанов в книге "Жанр святочного рассказа в русской литературе XIX века" (Саратов, 2003).
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru