Дорошевич Влас Михайлович
Журналист Суворин

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Дорошевич В.М. Воспоминания
   М., "Новое литературное обозрение", 2008.
  

ЖУРНАЛИСТ СУВОРИН

I

   -- Тут не без дьявола! -- сказал бы Мережковский.
   -- Пожалуй, не без него! -- приходится согласиться.
   Это история о том, как в одной стране появился талантливый журналист. Блестящий журналист.
   А "враг рода человеческого" взял да его и скрал. Точь-в-точь как он крадет блестящий месяц в гоголевской "Ночи под Рождество".
   История начинается как французский роман.
  

II

   Это было в 1876 году.
   Поздно вечером, за полночь, по берегу Фонтанки шли три человека, кутаясь в шубы.
   Один -- в великолепную, двое других -- в плохонькие.
   Это были: фельетонист "Петербургских ведомостей" -- Незнакомец, фельетоны которого гремели, А.С. Суворин1, журналист М.П. Федоров и, -- он был не журналист, и инициалов я его не знаю, -- петербургский городской голова Лихачев2.
   Они засиделись поздно в гостях, вышли вместе, извозчиков не было, и шли к Невскому по набережной Фонтанки.
   Фельетонист, как русский человек, проклинал свою профессию.
   На белом льду Фонтанки чернели проруби.
   -- Взять да головой в прорубь! -- сказал фельетонист.
   -- А почему бы вам, Алексий Сергеевич, не издавать своей газеты? -- спросил городской голова.
   -- На какие деньги? В кармане три рубля. А завтра на рынок надо выдать пять!
   -- Ну, средства-то можно найти!
   Михаил Павлович Федоров, -- как подобает Мефистофелю, он был хромой, -- "вынырнул" с боку у Лихачева:
   -- Вот бы вы средства и дали! А?
   -- Что же! Об этом можно подумать! -- сказал городской голова. Разговор прервался.
   Они вышли на Невский, взяли извозчиков и разъехались. На следующее утро Суворин только что еще встал, как к нему "приковылял" М.П. Федоров с плохой сигарой.
   -- Ну-с, Алексей Сергеевич, как же насчет газеты?
   -- Какой газеты?
   -- А о которой вчера говорили с Лихачевым!
   -- Ну, голубчик! Если б все, что говорится на улицах, исполнялось!..
   -- Нет, этого дела так оставить нельзя.
   И М.П. Федоров "похромал" к Лихачеву.
   -- Ну-с, как же насчет газеты?
   -- Какой газеты?
   -- А вчера говорили! Алексей Сергеевич даст свой талант, вы -- средства. Мы соберем сотрудников. Газета при его популярности!..
   Через час Михаил Павлович, припадая на ногу, спешил к Суворину:
   -- Лихачев согласен!
   Через полчаса он "со всех полутора ног" летел к Лихачеву:
   -- Суворин согласен!
   Отправились к литературному старьевщику г. Трубникову.
   -- Нет ли газетки в запасе?
   -- Пожалуйте-с. Есть. Малодержаная. "Новое время"! Одно название чего стоит!
   Интересный был тип! Со сладкой речью, мягкими шагами.
   Этими мягкими шагами он входил в Главное управление по делам печати, сладко плакал:
   -- Дозвольте газетку!
   Получал право на издание газеты и затем это право продавал желающему. Тем и жил.
   Газета у г. Трубникова была куплена3.
   Так "враг рода человеческого" украл у русской публики журналиста Суворина.
  

III

   Чехов терпеть не мог "Нового времени" и очень любил А.С. Суворина4. Однажды у Чехова на даче мы беседовали о "старике".
   -- Суворину не следовало издавать газеты. Большая ошибка! Ему надо было оставаться журналистом! -- заботливо осматривая свои крошечные кипарисы по колено, по обыкновению, мрачно буркнул Чехов.
   А Чехов был не просто умный человек. В Чехове было нечто "от мудреца".
  

IV

   Уверяют, что для публики Суворин так и остался Незнакомцем. Те, кто лично знает А.С. Суворина, говорят в один голос, что лично он стоит головой выше автора "Маленьких писем"5, а с "Новым временем":
   -- Не имеет ничего общего.
   В трудную минуту покойный фон Плеве пригласил к себе Суворина.
   -- Разговор не для оглашения в печати. Но вполне откровенный. Ни на вас, конечно, ни на газете то, что вы скажете, не отразится. Что, по вашему мнению, нужно России?
   Суворин ответил:
   -- Конституция.
   Фон Плеве, как говорится в старинных историях, -- "отпустил его, ничего ему не сделав".
   Издал, конечно, какой-нибудь новый приказ:
   -- Об усилении полиции.
   А "Новое время" от этого приказа пришло в восторг:
   -- Именно это и нужно было!
   И вот между этим "лично Сувориным" и "Новым временем" бился, колотился, угасал и погас журналист Суворин.
  

V

   Когда-то Валуев, тогда министр, сказал в частном разговоре г. Буренину:
   -- Печать, титулующая себя "общественным мнением", -- это самозванец!
   Г-н Буренин огрызнулся:
   -- Но его вам не задушить так же, как ваши предки задушили первого самозванца6.
   Резко, -- как у Буренина.
   Неправда, -- как у Буренина.
   Однажды "всесильный" министр гр. Толстой вызвал к себе:
   -- Ответственного редактора "Нового времени". М.П. Федорова.
   И начал кричать.
   При первой же высокой ноте М.П. Федоров повернулся к министру спиной и вышел.
   "Новое время" напечатало, -- кажется, в 1901 году, -- что раз рабочий вопрос существует:
   -- Разрешать его надо сверху, чтобы он не начал разрешаться снизу.
   Покойный Сипягин "определил":
   -- Воспретить "Новое время" на неделю.
   И Суворин покорился7.
   -- Что он мог сделать?
   Что?
   Телеграфировать своему парижскому, своему берлинскому корреспонденту:
   -- Немедленно выпускайте "Новое время". Шрифт какой придется.
   Содержание -- те же статьи "Нового времени", переданные по телеграфу.
   И передовая статья.
   Хоть английским телеграфом через Лондон.
   -- Ввиду того, что в России нет возможности издавать даже "Новое время", -- на срок приостановки "Новое время" будет выходить за границей.
   За подписью:
   -- А. Суворин.
   Это был бы мировой скандал.
   Перед которым остановился бы сам Сипягин, даже Сипягин. Большей услуги Суворин не мог бы оказать русской печати. Лучшей иллюстрации не могло бы быть:
   -- Вот до чего дошло.
   Это заставило бы в Петербурге задуматься.
   Он действительно ничего общего не имеет с "Новым временем".
   Он не знает, что такое "Новое время".
   По своим скитаньям я знаю, к сожалению, что такое "Новое время".
   В Сан-Франциско, в Иокогаме:
   -- Что такое русская печать?
   -- "Новое время".
   Во всем мире, -- увы! -- знают только "Новое время".
   Король Эдуард не станет интервьюироваться с корреспондентом:
   -- Даже "Нового времени".
   Но за Вильгельма II можно ручаться.
   Увы! К сожалению! Но это так.
   На весь мир, -- а весь мир о России знает столько же, сколько и о Китае.
   На весь мир запрещение "Нового времени" произвело бы впечатление:
   -- Запрещения книгопечатания в России.
   Суворин -- не издатель газеты.
   Чехов был прав.
   В издатели ему не следовало идти.
   М.Н. Катков имел в нужную минуту находчивость и смелость:
   -- Не подчиниться.
   И не платить наложенного на него штрафа8. Отстаивая свою самостоятельность.
   И.С. Аксаков на предостережение за "недостаток патриотизма" ответил громовой статьей:
   -- Министр внутренних дел -- самый старший полицейский в стране. И не в компетенции полиции разбирать, у кого какой патриотизм9.
   Это были издатели газет. Суворин безмолвно подчинил "Новое время" распоряжению.
   Заставил слона стать на колени.
   -- Садитесь.
   "Вы все можете".
   Этот робкий издатель, любящий все "маленькое".
   -- Маленькая хроника. Маленький фельетон. Маленькие письма.
   Стоя во главе "Нового времени", заявил:
   -- Мы -- люди маленькие!
   Что хотите, то с нами и сделаете.
  

VI

   "Сохранить газету".
   Вы помните отличные слова Берне, которые приводит Гейне:
   -- Я был смелым писателем, пока у меня не было фарфорового сервиза. Я писал как хотел, совсем не думая, что меня попросят уехать через двадцать четыре часа. Взял -- и уехал! Но вот кто-то, -- я подозреваю, что это интриги Меттерниха, -- подарил мне фарфоровый сервиз. Вы знаете, что значит уложить фарфоровый сервиз? И теперь, когда я пишу, я должен все время думать о фарфоровом сервизе. А что будет с моим фарфоровым сервизом, если придется уезжать в двадцать четыре часа?10
   Можно только удивляться тем журналистам, которые делаются издателями или редакторами.
   Поистине, они напоминают ту глупую лошадь, которая ржала перед Аллахом:
   -- Почему у меня нет седла? Лошадь -- и без седла!
   Аллах рассердился и сделал ее верблюдом.
   И журналистом-то быть у нас только-только впору.
   Идешь, как Блонден по канату через Ниагару.
   А тут еще "немец в мешке" за спиною!
   Его не урони.
   Сам расшибешься, -- зачем за такое дело взялся?
   Но за что же немец-то, ни в чем не повинный, погибнет?
   "Сохранить газету".
   Не о материальной только стороне дела идет речь.
   Но сегодня рискнуть, -- а завтра эта газета может понадобиться на защиту какого-нибудь важного, полезного, честного, хорошего дела.
   Завтра именно она может оказаться нужной, необходимой.
   Да и читатели.
   У нас, в России, ведь нужно считать на каждый экземпляр газеты по десяти читателей.
   Если газета расходится в сотне тысяч, -- это уже миллионная аудитория.
   Расстаться с нею!
   Куда пойдет этот читатель? Наш читатель!
   Знаете ли вы, что с прекращением "левых" газет в Петербурге страшно увеличился тираж... "Петербургской газеты"11.
   Да и материальная сторона!
   Нелегко одним почерком пера выкинуть на улицу сотни людей, делающих газету.
   Обездолить сотни семейств.
   Ведь катастрофа с газетой в Петербурге отзовется на семьях людей, живущих в Вене, Берлине, Лондоне, Париже.
   Нелегко заставить людей, ваших товарищей, привыкших работать в известных условиях, с известными людьми, заставить в один прекрасный день идти искать:
   -- Чего-нибудь нового.
   И вот человек хранит-хранит, сохраняет-сохраняет газету, а потом, -- глядь! -- окажется, что получилась такая дрянь, которой и хранить-то не стоило.
   Это та же история, что с нашей Думой.
  

VII

   Покойный Победоносцев говорил:
   -- В России есть две газеты. В Петербурге -- "Новое время". В Москве -- "Русские ведомости".
   И добавлял:
   -- Больше и не нужно.
   -- Вот вам и пример!
   "Сохранили" же себя "Русские ведомости". Есть прекрасный способ "сохранения себя":
   -- Молчание.
   Но у журналиста Суворина не тот темперамент, чтобы консервировать себя, как консервировались "Русские ведомости".
   Молчать сполгоря для профессора.
   Журналистика для него:
   Побочное занятие.
   Он не может сказать того, что он хочет, в газете, -- зато он говорит то, что нужно, с кафедры.
   У журналиста иной кафедры нет.
   Для него молчание в газете не полумолчание, а немота.
   Да и были ли "Русские ведомости" в те трудные времена газетой?
   Это был паспорт.
   Либеральный паспорт.
   Весьма необходимая вещь в провинции.
   Как "Московские ведомости" или "Гражданин".
   Вы человек новый. Знакомитесь. Делаете визиты.
   Насчет исправника сомненья нет.
   Но акцизник?12
   Акцизник может быть кем угодно -- от эсдека до союзника.
   Вы приходили и смотрели:
   -- Что у него на столе? "Гражданин"?
   Вы любезно, но сухо говорили:
   -- Политика? Этот вопрос, знаете, меня не занимает! "Русские ведомости"?
   Вы хлопали его по колену и говорили:
   -- А? Что, батенька, скажете? Каково времечко?
   Ну, тоже, чтобы издавать ежедневный паспорт, надо иметь особый темперамент.
   И чтоб молчать, -- особый ораторский дар!
  

VIII

   У журналиста Суворина не было этого темперамента. Жизнь зажигала его со всех сторон. Говорить хотелось обо всем.
   А тут чиновники, присосавшиеся к "Новому времени", к его сотрудникам, со своими пуганьями:
   -- Об этом нельзя!
   -- Об этом можно только так-то!
   -- Об этом нужно так-то!
   -- Об этом необходимо так-то!
   В голове мысль:
   -- Сохранить!
   Со всех сторон один крик:
   -- Погибнете!
   Сознание, что:
   -- Мы -- люди маленькие!
   Темперамент журналиста, требующий:
   -- Хоть как-нибудь отозваться!
   И вот.
   Суворин "лично" требует:
   -- Конституции.
   "Новое время" сохраняет себя:
   -- Достаточно и приказа по полиции.
   А журналист пишет "Маленькое письмо":
   -- Конечно, силе покоряться всегда несколько неприятно. Но, знаете ли, сила все-таки лучше бессилия. Потому что, знаете, сила, она, конечно, может напортить, но она может и поправить. А бессилье-то только в состоянии напортить, а поправить ничего не может13.
   Писал-писал, да и совсем бросил.
  

IX

   Журналиста жаль.
   А, в частности, фельетонисту фельетониста до глубины души жаль. Зачем вы бросили наше лихое дело? Мы контрабандисты.
   Как весело нагрузить свою лодчонку запретными мыслями, запрятать их между строк, между слов, прикрыть все хорошенько, -- и айда! Одна рука на руле, в другой веревка от паруса. То потравил, то отдал. И несись, моя лодчонка! По стремнине, меж камней, обегая мели, на самых глазах у дозора.
   -- Ничего такого не везу! Проскочил!
   Мы -- контрабандисты, мы -- ловкие венецианцы.
   В Венеции, в соборе св. Марка, я узнал, как мощи апостола были привезены в Венецию.
   Венецианцы вывезли их из "турецкой земли", нагрузив сверху свиного мяса.
   Не станут же турки рыться в свинине!
   И, выйдя из собора, я на две лиры кинул кукурузных зерен голубям св. Марка:
   -- Ешьте за упокой души бестий-венецианцев.
   Вот настоящий фельетон!
  

X

   И вот настал день итога.
   Юбилей14.
   У юбиляра есть:
   -- Все.
   Но все это вроде дачи в Феодосии, в которой Суворин никогда не живет.
   "Новое время", с которым он ничего не имеет общего, театр -- плохой театр...15
   Вы слышите, как дьявол, укравши блестящий месяц, хохочет, кривляясь и держась за бока?
   -- Все!
   В честь него закрывается Государственная дума, и приветствовать его от печати является "Петербургский листок"16.
   Три тысячи людей.
   Хомяков и Кавальери17.
   Только одного нет на пятидесятилетнем юбилее литератора.
   Литераторов.
   Я не преувеличиваю значения гг. литераторов.
   Но когда судят -- хочется видеть в зале лица "своих".
   Без этого суд превращается в казнь.
  

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Рус. слово. 1909. 1 марта.
   1 А.С. Суворин сотрудничал в газете "Санкт-Петербургские ведомости" в 1863--1875 гг., под псевдонимом Незнакомец он выступал на ее страницах с острыми критическими материалами.
   2 В.И. Лихачев стал петербургским городским головой только в 1885 г.
   3 К.В. Трубников был издателем газеты "Новое время" с декабря 1874 г., с этого же времени ее редактором был М.П. Федоров. А.С. Суворин стал издателем "Нового времени" с 29 февраля 1876 г.
   4 См. очерк "А.П. Чехов".
   5 "Маленькие письма" -- публицистическая рубрика, которую Суворин вел в "Новом времени".
   6 Имеется в виду Лжедмитрий I, самозванец, выдававший себя за сына Ивана IV, русский царь в 1605--1606 гг., он был убит заговорщиками.
   7 11 мая 1901 г. Суворин записал в дневнике: "Сегодня в 2 ч. меня позвал князь Шаховской, начальник по делам печати, и объявил, что Сипягин приказал закрыть газету на одну неделю за статью А.П. Никольского "По поводу рабочих беспорядков" (No 9051), ибо она нарушает циркуляр 1899 г., в котором сказано, что газетам воспрещается говорить о рабочих беспорядках и отношениях рабочих к хозяевам. Князь Шаховской пробовал защищать статью и предлагал или дать газете предостережение, или закрыть розничную продажу. Но министр сказал, что предостережения даются за вредное направление, а в "Новом времени" он такого не видит, а в запрещениях розничной продажи не упоминается статьи, за которую продажа запрещена, а он, министр, непременно хочет, чтобы статья была упомянута, потому что он желает, чтобы "Новое время" было запрещено на 2 месяца. После того как князь Шаховской старался доказать, что это будет только разорение газеты, Сипягин согласился запретить на одну неделю" (Дневник Алексея Сергеевича Суворина. М., 1999. С. 413).
   8 Имеется в виду разгоревшийся в 1866 г. конфликт между М.Н. Катковым и министром внутренних дел П.А. Валуевым, суть которого состояла в том, что газета первого "Московские ведомости" в ту пору претендовала на роль "истинного" выразителя национально-государственных интересов России, в связи с чем позволяла себе достаточно резко критиковать правительство, в то время как второй считал, что такая ситуация является покушением на полномочия высшей власти. 29 марта Министерство внутренних дел за опубликованную 20 марта статью А.И. Георгиевского, посвященную военным приготовлениям Австрии и Пруссии, вынесло предостережение "Московским ведомостям". По закону от 6 апреля 1865 г. редактор, получивший предостережение, обязан был напечатать его в ближайшем номере своего издания. Если это не исполнялось, издание подвергалось штрафу за каждый номер в течение трех месяцев и по их истечении прекращалось. Катков отказался печатать текст предостережения, сославшись на необходимость согласования с Московским университетом вопросов, касающихся судьбы газеты (на издание газеты существовал контракт с университетом), и одновременно заявил о готовности платить ежедневно штраф в 25 рублей за нарушение закона о печати (см. передовую статью в "Московских ведомостях" за 3 апреля). Газета, по сути не подчинившаяся закону о печати, продолжала выходить еще полмесяца. Валуев сначала не решался что-либо предпринять, но вскоре получил санкцию царя на объявление "Московским ведомостям" двух предупреждений подряд (6 и 7 мая), после чего газета была приостановлена на два месяца.
   9 Газета И.С. Аксакова "Русь" получила предостережение в конце 1885 г. "Оно было мотивировано тем, что "Русь" "обсуждает текущие события тоном, несовместимым с истинным патриотизмом, и стремится возбудить неуважение к правительству". Понятно, с каким негодованием и какою скорбью И.С. Аксаков, приближавшийся тогда к концу своей жизни (он умер в январе 1886-го года), должен был выслушать упрек в недостатке патриотизма, столь мало им заслуженный" (Арсеньев К.К. Законодательство о печати. СПб., 1903. С. 138--139). В публицистических заметках "Москва, 6 декабря" издатель "Руси" писал: "...мы позволяем себе утверждать, что <...> закон не уполномочивает Главное Управление по делам печати на подобную формулу обвинения; не предоставляет полиции, хотя бы и высшей, делать кому-либо внушения по части "патриотизма". Говорим: "полиции", потому что Министерство внутренних дел, в ведение которого передана в 1863 г. из Министерства народного просвещения русская литература, есть по преимуществу министерство государственной полиции и обязано ведать литературу лишь с точки зрения полицейской. <...> Мы тщательно пересмотрели все параграфы того специального узаконения, на которое ссылается и данное "Руси" предостережение. В статьях от 12 до 30-й перечислены все те провинности печати, которые могут служить поводом Главному Управлению для принятия упомянутой меры, но ни о "патриотизме" вообще, ни, в частности, о "патриотизме истинном" в этих статьях нет ни слова, ни даже намека. Равномерно не встречается подобной "квалификации" литературных поступков ни в Уголовном Уложении, ни во всем Своде Законов <...>. В самом деле, что такое "истинный" и "неистинный патриотизм"? Где надежные признаки того и другого? Где критерий для оценки и даже распознавания? С нашей точки зрения, например, истинный патриотизм для публициста заключается в том, чтобы мужественно, по крайнему разумению, высказывать правительству правду, как бы горька и жестка она ни была, а для правительства -- в том, чтоб выслушивать даже и горькую, жесткую правду. По мнению же многих в так называемых высших сферах, наиистиннейший патриотизм -- в подобострастном молчании..." (Аксаков И.С. Соч. Славянский вопрос. 1860-1886. М" 1886. С. 730-732).
   10 Пересказ фрагмента книги Г. Гейне "Людвиг Берне" (1840). См.: Гейне Г. Полн. собр. соч.: В 12 т. М.; Л., 1949. Т. 8. С. 9-10.
   11 "Петербургская газета" не имела политического отдела и ограничивалась городской информацией и литературным материалом.
   12 Акцизник -- акцизный чиновник.
   13 Эта позиция Суворина более подробно охарактеризована в опубликованной в "Русском слове" за два дня до фельетона Дорошевича статье А. Измайлова "Юбилей Януса. К 50-летию литературной деятельности А.С. Суворина" (Рус. слово. 1909. 27 февр.), в которой, в частности, говорится: "Кто нашел Чехова, Розанова, Терпигорева, Амфитеатрова, создал положение Стрепетовой, в значительной мере Савиной? Кто открыл малороссов? Кто обогатил русский книжный рынок и русскую историческую литературу целым рядом великолепных изданий и серьезным, подлинно историческим журналом? Суворин.
   ...Суворин, Суворин, Суворин, -- этот человек, рожденный для большого дела, но досадно поверивший Шопенгауэру, что к истине не одна дорога по прямой линии и что к ней можно идти и по кривой. Кто был более прав в понимании истины -- он или те, кто верил иначе, -- это рассудит история".
   В 1896 г. Дорошевич откликнулся на 25-летний юбилей "Нового времени": "...нельзя все же не приветствовать одну из немногих на Руси газет, издающихся действительным журналистом, а не каким-нибудь "титулярным советником", ничего общего с печатью не имеющим" (За день // Одесский листок. 1896. 2 марта).
   14 27 февраля 1909 г. отмечалось 50-летие литературной деятельности А.С. Суворина. Торжественный акт с чтением приветственных адресов, пением соединенных хоров Архангельского и Славянского, речью архиерея Евлогия проходил в Дворянском собрании. Крупных журналистов и писателей (за исключением сотрудников "Нового времени") там практически не было.
   15 Театр Литературно-художественного кружка (Малый или Суворинский театр).
   16 От собратьев по профессии Суворина приветствовало лишь такое бесцветное издание, как газета "Петербургский листок".
   17 Вечером того же дня в Малом театре в честь Суворина был сыгран третий акт его пьесы "Татьяна Репина" (с М.Г. Савиной в главной роли), танцевали балерины М.Ф. Кшесинская и А.П. Павлова. Была поставлена "живая картина" -- "Трудовой день в типографии "Нового времени"". Ее апофеозом стала фантастическая группа красивых юношей, поднявших на руки певицу Лину Кавальери с пылающим факелом в руках. На состоявшемся в ресторане "Медведь" юбилейном ужине с участием пятисот приглашенных первый тост "за государя императора" по поручению юбиляра произнес Н.А. Хомяков.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru