Мечта французского короля близка к осуществлению: у каждого должна быть своя курица.
Никто не имеет права истощать себя на глазах общества и государства.
Не имеющий курицы пусть уходит в подполье.
И там объявляет голодовку.
Конечно, голод -- это не тетка.
Но и не префектура.
"Так что же нам делать?!" и где справедливость?
И можно ли так ставить вопрос:
Если человек не ест, значит, он покушается на ниспровержение существующего строя.
Кто кушает, тот не покушается.
Я понимаю, если бы нам объявили самым строгим образом:
Голодайте, сколько влезет, но не рассчитывайте на общественные похороны!
Это пожалуйста!
Но приравнивать нас к какому-то голландскому профессионалу, который сразу закуривает сто пятьдесят папирос, садится на двадцать восемь дней в клетку и потом еще получает за это двадцать пять тысяч франков,-- где же, господа, справедливость?!
И затем, у этого голландца есть и свой консул, и свой антерпренер, между тем как у нас, кроме аппетита, нет ничего.
Ведь, сколько можно было, боролись же мы: писали мемуары, делали друг другу дамские шляпки, изучали окрестности.
И если теперь мы, так сказать, недоедаем, то делаем это тихо, скромно и не в порядке дискуссии, а просто потому, что нас много, а их мало.
Их -- это значит куриц.
На основании вышеизложенного спрашивается еще раз:
Где же справедливость?!.
2
Никогда не подозревал о сосуществовании такого потрясающего количества молодежи.
Оказывается, да!
Дело, конечно, не в возрасте и не в наружном виде, а -- в самочувствии.
Человек, может быть, уже контр-адмирал, и бакенбарды у него, вроде как у покойного Франца Иосифа, а все-таки он -- молодежь. "Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!"
Правда, эти понятия надо разделять: "мыслит" он, а страдают окружающие.
Но его это уже не касается.
-- Я вам не контр-адмирал, а подрастающее поколение! И в качестве такового заявляю: дорогие папы и мамы, будем, как солнце!..
Не напрасно все-таки корпит в своей лаборатории знаменитый наш соотечественник доктор Воронов.
Прививка бараньих желез чувствуется на каждом шагу.
Но зато у нас есть на кого опереться в трудную минуту жизни.
Омоложенные особы пятого класса, бессарабские камергеры в розовых чулочках, многодумные приват-доценты, притворяющиеся зародышами, и полтора неизвестных студента из одного неизвестного университета -- все это оказывается нашей надеждой, нашей гордостью, нашей молодежью...
Уездный чтец-декламатор собирает вокруг себя род веча, гримасничает, клянется и призывает Маниловых объединиться с Репетиловыми и всем вместе подписать веселенькое почто-письмо, из коего явствует, что никакого разлада между отцами и детьми нет, но все за одного и один за всех плюс пятьдесят сантимов за вестиэр.
1926
ПРИМЕЧАНИЯ
Рассказы и фельетоны, не вошедшие в книгу "НАША МАЛЕНЬКАЯ ЖИЗНЬ"
Записная книжка.-- ПН, 27 января, 1926. С. 3. Голландскому профессионалу...-- Парижские газеты писали о некоем человеке, который заключил себя в клетку и не хотел выходить оттуда, покуда ему не выплатят солидное вознаграждение. Он же потешал публику тем, что курил одновременно более ста папирос. Франц Иосиф -- Франц Иосиф I (1830--1916), император Австрии и король Венгрии; носил длинные усы и пышные бакенбарды. "Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!" -- стихи Пушкина из "Элегии" ("Безумных лет угасшее веселье..."). Будем, как солнце!-- название стихотворения К. Д. Бальмонта. Доктор Воронов -- возможно, С. А. Воронов, доктор, предложивший рецепт омоложения путем пересадки половых желез; о его проекте с иронией писали ПН. Род веча -- выражение, взятое из комедии Грибоедова "Горе от ума". Вестиэр -- гардеробная, раздевальня.