Дэвис Ричард Хардинг
Гелльгэр

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Gallegher (A Newspaper Story).
    Разсказъ изъ журнальной жизни Соединенныхъ Штатовъ.
    Текст издания: журнал "Русскій Вѣстникъ", No 8, 1895.

   

ГЕЛЛЬГЭРЪ.

Разсказъ изъ журнальной жизни Соединенныхъ Штатовъ.

Р. Дэвиса.

   Сколько мальчиковъ перебывало въ конторѣ нашего журнала! Число ихъ было такъ велико, что индивидуальный характеръ каждаго начиналъ сливаться въ одинъ общій образъ маленькаго мальчика, котораго опредѣлили общимъ именемъ съоу".
   Да, много у насъ ихъ перебывало! Между ними встрѣчались вялые и лѣнивые, другіе напротивъ были бойкіе, но въ скоромъ времени дѣлались до того фамильярны, что для сохраненія нашего авторитета намъ приходилось ихъ отпускать.
   Они обыкновенно достигали званія посыльнаго и отъ времени до времени появлялись у насъ съ покровительственнымъ видомъ, одѣтые въ синій камзолъ съ никелевыми пуговицами.
   Но Гелльгэръ не походилъ ни на одного изъ нихъ. Маленькаго роста, но широкоплечій, онъ былъ не толстый, но съ хорошо развитыми мускулами.
   Счастливая улыбка не сходила съ его лица, но ни вы, ни люди вообще не производили на него того сильнаго впечатлѣнія, которое можно предположить, судя по выраженію его лица. Онъ пожиралъ васъ при встрѣчѣ черными, живыми глазами, похожими на глаза маленькаго барсука.
   Всему, что Гелльгэръ зналъ, онъ научился на улицѣ. Это -- своего рода школа. Нехорошая, но суровая, питомцы которой дѣлаются бойкими малыми. Гелльгэръ посѣщалъ какъ утренніе, такъ и вечерніе ея классы. Конечно, онъ не могъ сказать, кто были "Отцы Пилигримы" ("Pilgrim's Fathers"), ни назвать первоначальныхъ тринадцати штатовъ, но въ замѣнъ этого онъ зналъ поименно всѣхъ служащихъ въ 22-мъ полицейскомъ участкѣ. Когда загорѣлись мельницы -- Вульвичъ Гелльгэръ первый поднялъ тревогу, въ то время, какъ дежурный полицейскій преспокойно спалъ. Тотъ же Гелльгэръ предводительствовалъ одной партіей уличныхъ мальчишекъ противъ другой, въ тотъ же день, когда у нихъ произошла баталія на Ричмондскихъ докахъ.
   Прочитавъ написанныя мною строки о Гелльгэрѣ, я начинаю опасаться, что онъ далеко не достоинъ одобренія. Но, несмотря на это, онъ въ одно и тоже время былъ такъ молодъ и такъ старъ для своихъ лѣтъ, что мы его очень любили. Гелльгэръ жилъ въ сѣверной части Филадельфіи, гдѣ мельницы хлопчатой бумаги спускаются до самой рѣки. Какимъ образомъ онъ добирался до своего жилища -- уходя изъ типографіи "Press" въ два часа ночи, этотъ вопросъ составлялъ одну изъ тайнъ конторы. Иногда ему позволяли сѣсть въ раннюю телѣжку, на которой развозили молоко, или же въ экипажъ журнала, переполненнаго свѣже-отпечатанными листами. Иной разъ онъ шелъ пѣшкомъ и только около четырехъ часовъ утра приходилъ въ маленькій домикъ, гдѣ жилъ съ матерью. Гелльгэръ также зналъ нѣкоторыхъ ночныхъ извощиковъ, объѣзжающихъ городъ въ ожиданіи запоздалыхъ сѣдоковъ. Въ очень холодныя ночи эти экипажи служили ему постелью; онъ потихонько забирался въ одинъ изъ нихъ и, свернувшись клубкомъ на сидѣньѣ, спалъ до утра.
   Кромѣ своей живости и веселости Гелльгэръ обладалъ рѣдкимъ даромъ забавлять молодыхъ людей, служащихъ въ редакціи "Press". Онъ доставлялъ намъ истинное наслажденіе, когда плясалъ въ деревянныхъ башмакахъ на пюпитрѣ секретаря редакціи, въ то время какъ послѣдній на верху у главнаго редактора всѣми силами боролся за два дополнительные столбца.
   Когда же Гелльгеръ начиналъ представлять актеровъ кафе-шантановъ, то даже драматическіе критики, у которыхъ эти самые актеры не могли выманить улыбки, приходили въ неописанный восторгъ.
   Но Гелльгэра всего болѣе могла характеризовать его страсть къ извѣстіямъ, находящимся подъ рубрикой "Преступленія".
   Самъ онъ никогда не совершалъ ничего преступнаго, но его болѣзненный интересъ ко всѣмъ подозрительнымъ личностямъ, его знаніе ихъ различныхъ методъ, настоящихъ дѣйствій и прошлыхъ проступковъ, дѣлали изъ него цѣннаго сотрудника для нашихъ редакторовъ судебной хроники. Въ газетахъ Гелльгэръ изволилъ читать только ежедневные фельетоны этого отдѣла.
   Даръ сыщика былъ необыкновенно развитъ въ Гелльгэрѣ, и онъ имѣлъ случай нѣсколько разъ весьма удачно его выказывать.
   Однажды главный редакторъ газеты послалъ его въ сиротскій пріютъ, гдѣ предполагались важные безпорядки. Гелльгэръ внимательно присмотрѣлся ко всему, что тамъ дѣлалось. Его разсказы о мученіяхъ, которымъ подвергали несчастныхъ сиротъ, было достаточно, чтобы освободить этихъ бѣдныхъ дѣтей отъ ихъ недостойнаго начальника, который подвергся тюремному заключенію.
   Если же дѣло касалось псевдонимовъ, времени заключенія и злодѣяній важнѣйшихъ преступниковъ Филадельфіи, то у Гелльгэра были обо всемъ этомъ столь же подробныя свѣдѣнія, какъ и у самого полиціймейстера.
   Въ то время, къ которому относится мой разсказъ, въ Филадельфіи во всѣхъ газетахъ только и говорилось о двухъ событіяхъ. Менѣе важное это было предстоящее состязаніе въ боксъ между бойцами Соединенныхъ Штатовъ и кандидатами въ бойцы. Второе, болѣе важное событіе это было убійство Бюрбанка; о немъ писалось во всѣхъ газетахъ между Нью-Іоркомъ и Бомбаемъ.
   Ричардъ Бюрбанкъ былъ однимъ изъ первыхъ адвокатовъ правленія желѣзныхъ дорогъ въ Нью-Іоркѣ. Конечно, у него было достаточное количество акцій этихъ желѣзныхъ дорогъ, и онъ считался богатымъ человѣкомъ. Предполагали, что онъ впослѣдствіи займетъ важный постъ, и въ качествѣ администратора желѣзныхъ дорогъ его хорошо знали не только въ Нью-Іоркѣ. Однажды въ 6 часовъ утра камердинеръ Бюрбанка нашелъ его лежащимъ въ передней у самой лѣстницы съ двумя пистолетными ранами надъ самымъ сердцемъ. Онъ былъ уже мертвъ. Денежный сундукъ, ключи котораго были только у Бюрбанка и его секретаря, оказался открытымъ. Въ немъ недоставало 200.000 долларовъ въ бумагахъ и монетахъ, помѣщенныхъ туда только наканунѣ. Секретарь также исчезъ. Его имя Етвенъ Хэдъ и примѣты были сообщены по телеграфу во всѣ части свѣта. Обстоятельства безъ малѣйшаго сомнѣнія доказывали, что онъ былъ убійца.
   Повсюду только объ этомъ и говорили, и во всѣхъ странахъ арестовывались несчастныя личности по сходнымъ примѣтамъ; трое было схвачено въ Ливерпулѣ, и одинъ въ Сиднеѣ въ Австраліи, въ то время какъ онъ высаживался съ корабля. Всѣхъ ихъ отправляли въ Нью-Іоркъ. Но до сихъ поръ настоящему преступнику удавалось еще скрываться.
   Однажды вечеромъ, какъ и всѣ въ городѣ, мы говорили объ этомъ событіи въ редакціонномъ залѣ. Главный редакторъ утверждалъ, что тотъ, которому удастся, встрѣтившись съ Хэдомъ, выдать его полиціи, получитъ цѣлое состояніе. Нѣкоторые изъ насъ предполагали, что Хэдъ сѣлъ на корабль въ одномъ изъ маленькихъ портовъ, другіе были того мнѣнія, что онъ скрывался въ одномъ изъ скромныхъ пансіоновъ въ Нью-Іоркѣ или въ одномъ изъ маленькихъ городковъ Нью-Джерси.
   -- Меня нисколько не поразитъ, если я его встрѣчу здѣсь, въ Филадельфіи,-- сказалъ одинъ редакторъ.-- Конечно, онъ будетъ переодѣтъ, но его всегда можно узнать, благодаря отсутствію указательнаго пальца на правой рукѣ; вѣдь вы знаете, что онъ потерялъ его, еще будучи ребенкомъ.
   -- Ищите человѣка одѣтаго, какъ оборванецъ,-- сказалъ главный редакторъ.-- Нашъ пріятель, имѣя видъ джентльмэна, будетъ стараться какъ можно менѣе на него походить...
   -- Вотъ еще что выдумали!-- вмѣшался въ разговоръ Гелльгэръ, съ той холодной дерзостью, которая насъ такъ забавляла.-- Хэдъ, напротивъ, одѣнется совершенно какъ джентльменъ. Оборванцы не носятъ перчатокъ, а вы знаете, что онъ долженъ ихъ носить. Убивъ Бюрбанка, онъ прежде всего подумалъ объ этомъ полу-пальцѣ и о способѣ скрыть этотъ недостатокъ. Чтобы дать этому обрубку видъ цѣльнаго пальца, онъ долженъ былъ набить перчатку ватой, и первый разъ, что онъ ее сниметъ, его поймаютъ. Онъ это прекрасно знаетъ! Найдите-ка мнѣ человѣка въ перчаткахъ; я уже двѣ недѣли на поискахъ за нимъ и увѣряю васъ, что это не легкая задача! Но потерпите еще немного, мы его найдемъ. Когда вамъ покажется, что вы его узнали, то подойдите къ нему и крѣпко пожмите ему руку. Если вы почувствуете, что указательный палецъ не изъ кости и мяса, а просто изъ ваты, то не выпускайте руки, но, схвативъ этого господина за горло лѣвой рукой, кричите изо-всѣхъ силъ о помощи.
   Послѣ этой рѣчи Гелльгэра наступило одобрительное молчаніе.
   -- Я вижу, господа,-- сухо возразилъ главный редакторъ.-- что доводы Гелльгэра произвели на васъ впечатлѣніе. Въ концѣ этой недѣли всѣ мои редакторы будутъ арестованы за нападеніе на несчастныхъ прохожихъ, единственная вина которыхъ будетъ состоять въ томъ, что они зимой носятъ перчатки.....

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Приблизительно черезъ недѣлю послѣ этого разговора въ Филадельфію пріѣхалъ въ погоню за воромъ сыщикъ изъ состава служащихъ у полицейскаго инспектора Бирна. Онъ привезъ съ собой полномочіе для арестованія и другія необходимыя бумаги; но оказалось, что его вызвали напрасно, такъ какъ воръ успѣлъ бѣжать. Сыщикъ, Гефлефингэръ, зналъ одного изъ нашихъ репортеровъ, который прежде былъ сотрудникомъ одного Нью-Іорскаго журнала. Вслѣдствіе этого знакомства, сыщикъ явился въ нашу редакцію, чтобы узнать, не могутъ ли ему оказать помощь въ этомъ неудачномъ дѣлѣ. Онъ далъ свою карточку Гелльгэру. Послѣдній, прочитавъ фамилію посѣтителя, пришелъ въ такое волненіе, что совсѣмъ потерялъ голову. Для Гелльгэра "одинъ изъ людей Бирна" былъ гораздо важнѣе, нежели членъ кабинета. Поэтому схвативъ свою шапку и пальто и предоставивъ другимъ свои обязанности, нашъ герой бросился въ догонку за предметомъ своей страсти. Послѣдній вполнѣ оцѣнилъ совѣты Гелльгэра и нашелъ его общество до того интереснымъ, что провелъ съ нимъ остальной день, послѣ чего они разстались друзьями.
   Между тѣмъ главный редакторъ приказалъ уволить Гелльгэра, когда ему угодно будетъ вернуться. Нашъ герой сдѣлалъ промахъ. Благодаря своему увлеченію, онъ до поздняго вечера пробылъ у своего новаго друга и отправился въ редакцію "Press" только въ полдень на слѣдующій день.
   Какъ мы уже раньше говорили, Гелльгэръ жилъ въ отдаленной части города, въ нѣсколькихъ минутахъ ходьбы отъ станціи Кензингтонъ, откуда поѣзда отправляются черезъ городской округъ въ Нью-Іоркъ. Проходя мимо этой станціи, Гелльгэръ встрѣтилъ хорошо одѣтаго и чисто выбритаго господина. Онъ торопился къ билетной кассѣ и держалъ палку въ правой рукѣ. Гелльгэръ, который съ нѣкоторыхъ поръ особенно внимательно осматривалъ всѣхъ мужчинъ въ перчаткахъ, замѣтилъ, что у этого только три пальца держали палку, а четвертый стоялъ въ воздухѣ почти на одной линіи съ ладонью.
   Сердце его сильно забилось, и по всему его маленькому тѣлу пробѣжала дрожь; онъ остановился, спрашивая себя, возможно ли это? Однако время было дѣйствовать, сообразить о вѣроятіяхъ подобнаго предположенія можно было послѣ. Въ одинъ мигъ нашъ мальчикъ съ блестящими отъ волненія глазами пустился вслѣдъ за незнакомцемъ. Онъ услышалъ, какъ послѣдній спрашивалъ билетъ до ближайшей станціи Торресдэль. Когда незнакомецъ отошелъ отъ кассы, Гелльгэръ взялъ билетъ на ту же станцію. Первый вошелъ въ вагонъ для курящихъ и сѣдъ у самой двери. Гелльгэръ помѣстился на другомъ концѣ того же вагона.
   Бѣдный мальчикъ дрожалъ всѣмъ тѣломъ и даже ощущалъ тошноту. Онъ объяснилъ себѣ, что ощущаетъ дурноту, вслѣдствіе страха, что это важное предпріятіе можетъ оказаться неудачнымъ, и началъ размышлять объ осложненіяхъ, которыя могли возникнуть.
   Незнакомецъ поднялъ воротникъ своего пальто и такимъ образомъ закрылъ нижнюю часть лица, но, несмотря на это, ему не удалось скрыть сходства съ портретомъ Хэда.
   Черезъ полчаса поѣздъ прибылъ въ Торресдель. Незнакомецъ поспѣшно вышелъ изъ вагона и пустился скорымъ шагомъ по проселочной дорогѣ, ведущей на станцію.
   Гелльгэръ далъ ему шаговъ сто впередъ, а за симъ быстро послѣдовалъ за нимъ. Дорога шла черезъ поля и только изрѣдка, на нѣкоторомъ разстояніи, встрѣчались дома, окруженные огородами. Раза два незнакомецъ оглянулся, но увидѣлъ только угрюмый пейзажъ и въ нѣкоторомъ отдаленіи маленькаго мальчика, который шлепалъ по грязи, и отъ времени до времени останавливался, чтобы бросить снѣжокъ на запоздалыхъ воробьевъ. Послѣ десяти минутной ходьбы, незнакомецъ свернулъ въ поперечную аллею, ведущую исключительно къ гостиницѣ "Орла". Это было старое зданіе, служившее главной квартирой для привоза дичи и другой провизіи, посылаемыхъ потомъ въ Филадельфію. Иногда тутъ же происходили бои пѣтуховъ.
   Гелльгэръ прекрасно зналъ эту гостиницу. Онъ часто по праздничнымъ днямъ осенью останавливался здѣсь съ своими товарищами, когда они большой компаніей отправлялись собирать каштаны. Сынъ" хозяина часто сопровождалъ ихъ въ этихъ прогулкахъ. Хотя городскіе жители и смотрѣли на него нѣсколько презрительно, но все-таки питали къ нему нѣкоторое почтеніе, благодаря его свѣдѣніямъ касательно всѣхъ сраженій между собаками и пѣтухами.
   Незнакомецъ вошелъ въ гостиницу черезъ боковую дверь, а Гелльгэръ отправился искать своего товарища, молодаго Кепилера. Наслѣдникъ Кепилеровъ находился въ дровяномъ сараѣ.
   -- Мнѣ не трудно угадать, почему ты сегодня сюда явился,-- сказалъ улыбаясь сынъ хозяина.-- Ты навѣрно слышалъ о состязаніи.
   -- О какомъ состязаніи?-- неосторожно спросилъ Гелльгэръ.
   -- Какое состязаніе! Ну, конечно, состязаніе въ боксъ!-- нѣсколько презрительно и съ видомъ превосходства надъ Гелльгэромъ, отвѣчалъ Кепилеръ.
   -- Они явятся сюда сегодня вечеромъ, ты объ этомъ такъ же хорошо знаешь, какъ и я, а во всякомъ случаѣ твоему редактору спорта это извѣстно. Онъ вчера вечеромъ получилъ приглашеніе, но до тебя оно не касается. Напрасно ты надѣешься попасть! даже единаго взгляда не удастся тебѣ бросить на сраженіе. Билетъ стоитъ 250 долларовъ, кромѣ шутокъ!
   -- Жа-ль!-- протянулъ Гелльгэръ.-- Но гдѣ же оно произойдетъ?
   -- Въ большомъ сараѣ, -- шопотомъ произнесъ Кепилеръ, -- я сегодня утромъ помогалъ натягивать веревки, честное слово!
   -- Чортъ возьми! какой ты счастливецъ!-- воскликнулъ Гелльгэръ съ притворной завистью.-- Неужели нѣтъ возможности хоть однимъ глазомъ поглядѣть на представленіе?
   -- Пожалуй, оно и возможно,-- сказалъ польщенный Кепилеръ.-- Съ одной стороны сарая есть окно съ деревянной ставней. Еслибы тебя кто-нибудь приподнялъ до окна, то ты могъ бы пролѣзть въ сарай.
   -- Скажи-ка,-- протянулъ Гелльгэръ, какъ-будто только сейчасъ объ этомъ вспомнилъ,-- что это за господинъ съ приподнятымъ воротникомъ, который шелъ впереди меня по дорогѣ? Имѣетъ ли онъ что общаго съ боксерами?
   -- Этотъ субъектъ!-- съ нескрываемымъ презрѣніемъ отвѣчалъ Кепилеръ.-- Нѣтъ, онъ не принадлежитъ къ обществу. Отецъ даже находитъ его немного страннымъ. Въ одинъ прекрасный день на прошлой недѣлѣ онъ является сюда и говоритъ отцу, что докторъ приказалъ ему, ради здоровья, жить въ деревнѣ. Онъ разъигрываетъ изъ себя важнаго господина: носитъ перчатки, обѣдаетъ и завтракаетъ у себя въ комнатѣ, однимъ словомъ, выказываетъ массу претензій. Такъ какъ вчера въ конторѣ говорили, что у него такой видъ, будто онъ всего боится и отъ чего-то скрывается, то отецъ пошелъ его спросить, придетъ ли онъ на состязаніе; на этотъ вопросъ незнакомецъ отвѣчалъ съ какимъ-то растеряннымъ видомъ, что боксъ его не интересуетъ. Отецъ ему отвѣтилъ: "Вы, можетъ быть, хотите сказать, что не желаете, чтобы боксеры васъ видѣли?" Вѣдь въ этихъ словахъ нѣтъ ничего злобнаго, не правда ли? Но что же думаешь? Господинъ Карльтонъ, какъ онъ себя называетъ, поблѣднѣлъ, какъ полотно, и говоритъ: "Я пойду на состязаніе даже очень охотно". За симъ онъ начинаетъ смѣяться и говорить разныя глупости. Сегодня утромъ онъ вдругъ является въ контору, гдѣ собралось все общество, и объявляетъ, что ѣдетъ въ городъ повидаться съ друзьями, и прибавляетъ, смѣясь: "Что вы скажете, развѣ у меня такой видъ, будто я кого-нибудь боюсь?" Отецъ говоритъ, что онъ только хвастался, и еслибы его наканунѣ не подразнили этимъ страхомъ, то онъ навѣрно не вышелъ бы изъ своей комнаты.
   Гелльгэръ узналъ все, что хотѣлъ, и даже больше, нежели надѣялся, такъ что его поѣздку въ Торресдэль можно было причислить къ категоріи удачныхъ походовъ. Онъ вернулся на станцію. До отхода поѣзда оставалось еще двадцать минутъ, которыя ему показались цѣлой вѣчностью.
   Въ ожиданіи онъ написалъ слѣдующую телеграмму Гефлефингэру:
   "Извѣстный вамъ человѣкъ около станціи Торресдэль на Пенсильванійской линіи. Пріѣзжайте за мной въ экипажѣ на эту станцію. Ждите моего пріѣзда".

Гелльгэръ.

   До двѣнадцати часовъ не было поѣзда, останавливающагося въ Торресдэлѣ, поэтому Гелльгэръ написалъ насчетъ экипажа.
   Ему казалось, что поѣздъ ползетъ. Наконецъ прибыли въ Филадельфію, и нашъ герой соскочилъ на ходу изъ вагона, бросился въ первый попавшійся кэбъ и поѣхалъ къ редактору отдѣла спорта. Послѣдній обѣдалъ и вышелъ въ переднюю въ салфеткой въ рукѣ. Гелльгэръ запыхавшись отъ волненія разсказалъ, что ему удалось открыть убійцу, котораго до сихъ поръ безуспѣшно искали въ обоихъ полушаріяхъ, и этотъ интересный субъектъ будетъ вѣроятно присутствовать сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ, съ цѣлью уничтожить въ окружающихъ возникшія на него подозрѣнія.
   Редакторъ спорта увелъ Гелльгэра къ себѣ въ кабинетъ и, затворивъ за собою дверь, сказалъ: "Теперь разскажи-ка мнѣ еще разъ всю эту исторію".
   Гелльгэръ снова разсказалъ, теперь уже со всѣми подробностями, свое приключеніе и прибавилъ, что Гефлефингэръ долженъ арестовать убійцу, чтобы скрыть этотъ арестъ отъ мѣстной полиціи и отъ репортеровъ Филадельфіи.
   -- Я хочу, чтобы Гефлефингэръ арестовалъ Хэда съ своимъ полномочіемъ для арестованія вора,-- пояснилъ нашъ герой.-- Потомъ пусть онъ увезетъ убійцу въ Нью-Іоркъ съ поѣздомъ, уходящимъ изъ Торресдэля въ часъ. Они пріѣдутъ въ Джерси-Сити не ранѣе четырехъ часовъ, т. е. послѣ того, какъ утреннія газеты уже отданы въ печать. Понятно, надо уговориться съ Гефлефингэромъ, чтобы онъ молчалъ и никому не открылъ настоящаго имени своего арестанта.
   Редакторъ хотѣлъ погладить Гелльгэра по головѣ, но обдумался и пожалъ ему руку.
   -- Другъ мой, ты маленькій феноменъ! Если мнѣ сегодня ночью удастся успѣшно окончить это дѣло, то для нашего журнала это будетъ торжество, и мы получимъ 5.000 долларовъ награды. Я сейчасъ напишу записку главному редактору, которую ты ему отнесешь. Я передамъ ему, что ты сдѣлалъ, и какія мои дальнѣйшія намѣренія. Послѣ этого онъ не замедлитъ возвратить тебѣ твои обязанности. Ты, можетъ быть, не знаешь, что тебя уволили?
   -- Неужели вы думаете, что я съ вами не поѣду?-- спросилъ Гелльгэръ.
   -- Конечно, нѣтъ! Зачѣмъ тебѣ ѣхать? Теперь должны дѣйствовать сыщикъ и я! Ты прекрасно сдѣлалъ свое дѣло. Если убійцу удастся арестовать, то награда твоя. Если же ты поѣдешь со мной, то будешь только мѣшать. Поэтому совѣтую тебѣ пойти къ главному редактору и примириться съ нимъ.
   -- Если редакція можетъ обойтись безъ меня, то и я обойдусь безъ нея,-- живо возразилъ Гелльгэръ.-- Однако предупреждаю васъ, что если я не поѣду съ вами, то и вы не поѣдете, такъ какъ не знаете, гдѣ найти Гефлефингэра, и я вамъ этого не скажу.
   -- Хорошо, хорошо!-- отвѣчалъ редакторъ, тотчасъ уступая.-- Я пошлю записку съ посыльнымъ. Только если ты потеряешь мѣсто, то не пеняй на меня.
   Гелльгэру было непонятно, какъ этотъ человѣкъ могъ сравнивать еженедѣльное жалованіе, которое онъ получалъ въ редакціи, съ этой возбуждающей до крайности погоней за важнымъ преступникомъ. Съ этой минуты редакторъ упалъ въ его глазахъ.
   Въ случаѣ удачи предпріятія нашъ герой намѣревался немедленно привезти это извѣстіе своему журналу.-- Только своему журналу!
   Мистеръ Двайэръ сѣлъ за письменный столъ и написалъ слѣдующую записку главному редактору "Press":
   "Только-что узналъ изъ вѣрнаго источника, что Хэдъ, убійца Бюрбанка, присутствуетъ сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ. Всѣ мѣры приняты для того, чтобы тайно арестовать его, и такимъ, образомъ скрыть это событіе отъ другихъ газетъ. Долженъ ли я обратить ваше вниманіе на важность этого событія!

Вашъ и т. д.
Михаилъ Е. Двайэръ.

   Редакторъ спорта помѣстился въ ожидавшій его кэбъ, а Гэлльгэръ шопотомъ отдалъ приказаніе кучеру. Онъ велѣлъ ему сначала остановиться у конторы посыльныхъ мѣстнаго участка, а за симъ ѣхать по "Brood Street", "Bridge Avenue Road" и такимъ образомъ все дальше до старой гостиницы "Орла" въ Торресдэлѣ.
   Ночь была ужасная. Шелъ дождь, смѣшанный съ снѣгомъ, который замерзалъ, падая на землю. Редакторъ спорта отдалъ свою записку посыльному, а за симъ удобно расположился въ углу кэба.
   Зная, какой имъ предстоитъ продолжительный путь, онъ хотѣлъ отдохнуть и набраться силами для предстоящаго подвига, и приказалъ Гелльгэру разбудить его, когда они пріѣдутъ. Что касается нашего героя, то заснуть казалось ему преступленіемъ. При мысли о предстоящемъ подвигѣ, глаза его горѣли отъ возбужденія. Отъ времени до времени онъ посматривалъ на сигару редактора, которая еще горѣла, но скоро потухла. Освѣщенныя витрины магазиновъ бросали яркій свѣтъ на тротуары, а каждый разъ, что кэбъ проѣзжалъ мимо фонаря, -- появлялась иногда спереди, а иногда сзади уродливая тѣнь съ неподвижнымъ силуэтомъ кучера.
   Черезъ полчаса Гелльгэръ озябъ и закутался въ лежащее въ глубинѣ кэба покрывало. Сырой и холодный вѣтеръ проникалъ черезъ всѣ щели кареты, и она подвигалась еще тише по замерзшей и неровной мостовой. Теперь магазиновъ уже не было видно, и наши путники ѣхали между рядами уединенныхъ новыхъ домовъ, построенныхъ въ открытомъ полѣ. Изрѣдка встрѣчался разноцвѣтный фонарь аптеки, или виднѣлся у фонаря прозябшій полицейскій.
   Скоро исчезли и дома. Теперь кэбъ ѣхалъ между голыми деревьями и безконечными заборами; иногда встрѣчались маленькіе пруды, покрытые тонкимъ слоемъ льда. Нѣсколько разъ экипажъ совсѣмъ останавливался, и Гелльгэръ слышалъ, какъ кучеръ ругалъ себя самого, свою лошадь и скверную дорогу. Наконецъ они прибыли на станцію Торресдэль, гдѣ, повидимому, не было ни души; только одинокій фонарь бросалъ слабый свѣтъ на платформу и на блестѣвшіе подъ дождемъ рельсы.
   Карета остановилась. Черезъ нѣсколько минутъ выдѣлилась изъ окружавшаго ее полумрака фигура какого-то господина, который осторожно подошелъ къ дверцамъ.
   -- Я -- мистеръ Двайэръ, сотрудникъ "Press", сказалъ редакторъ спорта, высунувшись изъ окна.-- Моя фамилія вамъ вѣроятно извѣстна, и мнѣ кажется, что мы съ вами сойдемся. Этотъ мальчикъ (указывая на Гелльгэра) нашелъ Хэда, и мы имѣли основаніе предполагать, что послѣдній будетъ присутствовать сегодня вечеромъ на состязаніи въ боксъ. Мы желаемъ, чтобы вы арестовали его по возможности спокойно и незамѣтно. Это васъ не затруднитъ благодаря имѣющемуся у васъ полномочію. Вы притворитесь, что принимаете Хэда за вора, котораго ищите. Если вы на это согласны и увезете его въ Нью-Іоркъ съ поѣздомъ, отходящимъ отсюда въ часъ двадцать минуть, безъ того, чтобы возникли подозрѣнія о его настоящемъ имени, то мы вамъ уступимъ 500 изъ 5.000 долларовъ награды. Но если какая-нибудь газета въ Нью-Іоркѣ или Филадельфіи услышитъ объ этомъ дѣлѣ, то вы ничего не получите. Согласны ли вы на эти условія?
   Сыщикъ многому возражалъ. Во-первыхъ, онъ вовсе не былъ увѣренъ, что человѣкъ, заподозрѣнный Гелльгэромъ, былъ именно Хэдъ, а во-вторыхъ, онъ боялся подвергнуться непріятностямъ, арестуя не того, кого бы слѣдовало; если же этотъ человѣкъ дѣйствительно окажется Хэдомъ, то Гефлефингэръ боялся вмѣшательства мѣстной полиціи,-- "У насъ нѣтъ времени обсуждать этотъ вопросъ", -- горячо возразилъ Двайэръ.-- "Мы беремъ на себя указать вамъ въ толпѣ Хэда. По окончаніи состязанія, вы должны его арестовать, согласно нашимъ условіямъ, если же вамъ это не угодно исполнить, то придется дѣйствовать мнѣ, и, пустивъ въ дѣло револьверъ вмѣсто полномочія, привезти Хэда въ городъ".
   Подумавъ нѣсколько секундъ, Гефлефингэръ на все согласился.
   -- Я согласенъ, мистеръ Двайэръ. Мнѣ про васъ говорили, какъ про чистокровнаго спортсмэна, и я знаю, что вы сдержите свое слово; что касается меня, то я съ удовольствіемъ исполню свою обязанность.
   Гефлефингэръ помѣстился къ нимъ въ кэбъ, и кучеръ получилъ приказаніе ѣхать въ гостиницу "Орла". Но тутъ возникло новое затрудненіе: какимъ образомъ удастся Гефлефингэру попасть въ сарай, гдѣ произойдетъ состязанье? Ни у кого изъ нихъ не было 250 долларовъ, чтобы купить входной билетъ.
   Однако Гелльгэръ разрѣшилъ этотъ вопросъ, вспомнивъ про окно, о которомъ говорилъ ему молодой Кепилеръ. Они сговорились, что Двайэръ придетъ въ сарай предупредить Гефлефингэра въ случаѣ, если Хэдъ не рѣшится придти на состязаніе. Въ противномъ случаѣ Двайэръ будетъ стоять рядомъ съ нимъ въ толпѣ и укажетъ на него условленнымъ жестомъ. Экипажъ подъѣхалъ къ большому дому, который съ виду казался мрачнымъ и необитаемымъ. Но едва наши путники остановились передъ крыльцомъ, какъ отворилась дверь, изъ которой пахнуло теплотой, и на порогѣ ярко освѣщенной передней появился мужчина. "Потушите фонари! неужели вы такъ плохо знаете свое дѣло?" -- закричалъ онъ кучеру, а за симъ горячо привѣтствовалъ мистера Двайэра. Это былъ Кепилеръ, хозяинъ гостиницы.
   Силуэты обоихъ мужчинъ виднѣлись нѣсколько секундъ у открытой двери, а потомъ ее за ними затворили.
   Сыщикъ и Гелльгэръ потушили фонари и велѣли кучеру ѣхать къ длинному низенькому навѣсу, находящемуся за дворомъ гостиницы. Подъѣхавъ, они увидѣли, что онъ уже былъ переполненъ самыми разнообразными экипажами. Тутъ были и собственные, довольно элегантные, и самые простые кэбы, а также кабріолеты сосѣднихъ помѣщиковъ.
   -- Нѣтъ, не сюда!-- сказалъ Гелльгэръ кучеру, который собирался привязать лошадь рядомъ съ другими.-- Привяжи ее около крайняго барьера. Уѣзжая отсюда, мы, журналисты, будемъ очень торопиться, каждая минута будетъ намъ дорога.
   Гелльгэръ самъ привязалъ лошадь къ подпоркѣ барьера, который открылъ, чтобы было какъ можно меньше задержекъ при отъѣздѣ.
   Кучеръ ушелъ въ трактиръ, а Гелльгэръ и сыщикъ стали тихонько пробираться къ задней части сарая.
   -- Вотъ и окно!-- сказалъ Гефлефингэръ, указывая на широкую деревянную ставню на нѣсколько футовъ отъ земли.
   -- Приподнимите меня немного, и я въ мигъ открою ставню,-- сказалъ Гелльгэръ сыщику. Послѣдній тотчасъ уперся руками въ колѣни. Нашъ герой не долго думая влѣзъ къ нему на плечи и, приподнявъ остріемъ перочиннаго ножа деревянную задвижку, посредствомъ которой окно закрывалось изъ внутри, онъ открылъ ставню; за симъ, просунувъ одну ногу въ окно, помогъ сыщику влѣзть.
   -- Мнѣ кажется, будто я собираюсь ограбить домъ,-- засмѣялся Гелльгэръ, осторожно прыгнувъ на полъ и закрывая окно.
   Сарай былъ обширный. Съ обѣихъ сторонъ были устроены стойла, въ которыхъ помѣщались лошади и коровы. На одномъ концѣ сарая было навалено въ большую кучу сѣно. Арена находилась по срединѣ. Собственно говоря, это не была настоящая арена, но прямоугольникъ, по сторонамъ котораго стояли четыре деревянные столба, черезъ которые была протянута толстая веревка. Отдѣленное такимъ, образомъ пространство было усѣяно деревянными опилками. Гелльгэръ не могъ устоять противъ соблазна войти на арену. Чтобы удостовѣриться, что все это дѣйствительность, а не сонъ, онъ пустился въ плясъ и началъ бороться съ воображаемымъ противникомъ, причемъ вошелъ въ такой азартъ, что сыщикъ для своей безопасности отошелъ отъ него подальше.
   -- Теперь,-- сказалъ Гелльгэръ, который повидимому побѣдилъ своего противника,-- послѣдуйте моему примѣру.
   Сыщикъ быстро влѣзъ за нимъ на кучу сѣна, на вершинѣ которой они улеглись ничкомъ, и такъ какъ освѣщеніе было слабое, то они надѣялись, что никто ихъ не увидитъ.
   -- Это пожалуй лучше ложи перваго яруса,-- сказалъ сыщикъ Гелльгэру.
   Полицейскій сыщикъ и газетный мальчишка въ продолженіе двухъ часовъ безмолвно и неподвижно лежали на своемъ мягкомъ ложѣ. Гелльгэръ не смѣлъ вздохнуть и прислушивался къ малѣйшему шороху. Его мучили самыя разнообразныя опасенія. Иногда ему казалось, что полиція узнала о предстоящемъ состязаніи и накрыла всѣхъ у Кепилера, или же ему приходило въ голову, что состязаніе отложено до другаго дня или до болѣе поздняго часа; въ такомъ случаѣ мистеръ Двайэръ навѣрно опоздаетъ къ послѣднему изданію газеты.
   Наконецъ послышалось на дворѣ какое-то движеніе, и къ неописанной радости Гелльгэра дверь распахнулась, по обѣимъ сторонамъ ея встали двое мужчинъ, а публика понемногу начала входить въ сарай.
   -- Входите скорѣе, господа, -- сказалъ кто-то въ толпѣ.-- Надо по возможности скоро закрыть эти двери.
   Публика не была особенно многочисленная, но составъ ея былъ замѣчательно оригиналенъ.
   Главное число мужчинъ было одѣто въ тяжелыя, бѣлыя пальто съ перламутровыми пуговицами. Но между ними замѣчались и другіе въ длинныхъ синихъ шубахъ, опушенныхъ барашкомъ. Эти послѣдніе свысока смотрѣли на первыхъ, какъ на профессіональныхъ боксеровъ.
   Между лицами второй категоріи были члены различныхъ клубовъ, увлеченные спортомъ, откормленные биржевики, два или три политика, знаменитый актеръ съ своимъ директоромъ, нѣсколько любителей бокса изъ членовъ атлетическаго клуба, но, конечно, больше всего было спортсменовъ; нѣкоторые изъ нихъ пріѣхали издалека, но имя каждаго было хорошо всѣмъ извѣстно.
   Среди всѣхъ этихъ людей, поглощенныхъ состязаніемъ, стоялъ Хэдъ, а рядомъ съ нимъ, повидимому, совершенно спокойный, мистеръ Двайэръ. Хэдъ былъ блѣденъ, на лицѣ ясно отражался испытываемый имъ страхъ. Онъ закрылъ себѣ нижнюю часть лица шерстянымъ шарфомъ и надвинулъ до самыхъ глазъ мягкую дорожную шапку. Онъ пришелъ потому только, что боялся возбудить еще большія подозрѣнія своимъ отсутствіемъ. Въ этой толпѣ онъ чувствовалъ себя въ опасности, и страхъ его доходилъ чуть ли не до дурноты.
   Какъ только Гефлефингэръ увидѣлъ Хэда, онъ приподнялся на рукахъ, какъ-будто хотѣлъ спрыгнуть и броситься на свою жертву.
   -- Ложитесь скорѣе!-- заворчалъ Гелльгэръ,-- ни одинъ полицейскій не устоитъ трехъ минутъ противъ этой толпы.
   Сыщикъ снова улегся, но въ теченіе длиннѣйшаго состязанія онъ ни разу не спускалъ глазъ съ убійцы. Репортеры помѣстились въ первомъ ряду у самой арены и, безпрестанно посматривая на часы, просили распорядителя поторопиться.
   Заклады были весьма многочисленны. Игроки рисковали громадными суммами, какъ ни въ чемъ не бывало. Гелльгэру это казалось просто сумасшествіемъ. На средину арены притащили ящикъ, на который взобрался распорядитель. Онъ увѣщевалъ публику не нарушать порядка, умѣрить свое возбужденіе и соблюдать полное молчаніе, чтобы ничѣмъ не привлечь полиціи.
   Два субъекта весьма подозрительной наружности бросили на арену высокія шляпы своихъ взаимныхъ кандидатовъ. По этой традиціи, сохранившейся съ древнихъ временъ, когда храбрые рыцари бросали свою перчатку въ ристалище, публика поняла, что состязаніе сейчасъ начнется, и шумно зааплодировала.
   Когда же владѣтели шляпъ также появились на аренѣ, въ толпѣ произошло движеніе, и пробѣжалъ одобрительный шопотъ. Атлеты, сбросивъ свои пальто, предстали во всей своей могучей наготѣ.
   Ихъ розовое здоровое тѣло, напоминавшее тѣло маленькаго ребенка, блестѣло, какъ слоновая кость. Подъ этой шелковистой и гладкой кожей выдѣлялись громадные мускулы, походившіе на кольца змѣи вокругъ вѣтки дерева.
   Джентльмены и простые смертные толкали другъ друга, чтобы лучше видѣть. Кучера, въ своихъ длинныхъ пальто съ металлическими пуговицами, непріятно напоминавшими полицію, не помня себя отъ возбужденія, опирались на плечи своихъ господъ. Большія капли пота катились по лбамъ понтировщиковъ, а репортеры нервно покусывали свои карандаши.
   Коровы изъ глубины своихъ стойлъ смотрѣли съ кроткимъ удивленіемъ на этихъ своеобразныхъ животныхъ, готовыхъ при первомъ сигналѣ ринуться другъ на друга.
   -- На мѣста!-- скомандовалъ распорядитель.
   Когда оба противника встали другъ противъ друга, наступила такая тишина, что кромѣ дождя, стучавшаго по желѣзной крышѣ, и топанья лошади въ одномъ стойлѣ ничего не было слышно.
   -- Пора!-- крикнулъ распорядитель. Боксеры приняли извѣстную позу, вытянули могучія руки, и одновременно послышался звукъ голаго кулака, ударявшаго голое тѣло, и одобрительный шопотъ толпы, неспособной сдержать дикую радость. Состязаніе въ боксъ началось.
   Эта борьба со всѣми ея удачами и неудачами -- старая исторія для обычныхъ ея зрителей. Что касается нашихъ читателей, то подробное описаніе состязанія врядъ ли можетъ ихъ интересовать.
   Достаточно сказать, что послѣ того, какъ эта грубая и отчаянная борьба длилась цѣлый часъ, боецъ пересталъ быть любимцемъ публики. Тотъ, котораго онъ вызвалъ и оскорбилъ и къ которому публика сначала не чувствовала симпатіи, одерживалъ побѣду. Подъ его рѣзкими ударами, походившими на удары ножа, противникъ быстро слабѣлъ.
   Зрители не помнили себя отъ волненія. Они не слышали увѣщеваній Кепилера, который умолялъ ихъ молчать, изъ толпы слышались ругательства и крики неистовой радости или злобы, какъ-будто удары сыпались на нее. Слѣдя за каждымъ движеніемъ боксеровъ, казалось, будто каждый нервъ у этихъ зрителей дрожалъ въ унисонъ съ бойцомъ, которому они отдавали предпочтеніе.
   Среди общаго шума и волненія, вѣроятно, никто не слышалъ, какъ три раза ударили въ двери сарая. Но вдругъ обѣ половины дверей, вырванныя изъ петель, съ трескомъ отворились, и на порогѣ показался полицейскій капитанъ со своими людьми.
   Публикой овладѣла паника: нѣкоторые стояли въ оцѣпенѣніи, точно увидѣли привидѣніе, другіе бросились на полицейскихъ, которые ихъ оттѣснили къ веревкамъ арены. Иные спрятались въ стойла, надѣясь тамъ укрыться отъ полиціи, а нѣкоторые совали полицейскимъ деньги, умоляя отпустить ихъ.
   Въ ту минуту, какъ двери взломали и на порогѣ появилась полиція, Гефлефингэръ, спрыгнувъ съ кучи сѣна, попалъ въ самую середину толпы, но съ ловкостью piek pocket'а онъ высвободился и бросился на Хэда, схвативъ его, какъ собака за горло. Въ этотъ моментъ изъ нихъ обоихъ убійца былъ самый спокойный.
   -- Отпустите меня! ну, отпустите же! къ чему это насиліе? Развѣ это преступленіе смотрѣть на состязаніе въ боксъ? У меня въ правой рукѣ бумажка въ сто долларовъ, возьмите ее и отпустите меня отсюда... Никто васъ не видитъ, ну, берите же!
   Сыщикъ еще крѣпче стиснулъ Хэда.
   -- Я васъ арестую за воровство,-- сказалъ Гефлефингэръ въ полголоса.-- Слѣдуйте какъ можно скорѣе за мной. Чѣмъ меньше вы окажете сопротивленія, тѣмъ будетъ лучше для насъ обоихъ. Вы не знаете, кто я? Ощупайте подъ моимъ пальто знаки моей должности. Полномочіе при мнѣ, все въ порядкѣ. Какъ только мы выйдемъ изъ этой проклятой сумятицы, я вамъ покажу бумаги.
   И, отнявъ одну руку отъ горла Хэда, онъ вынулъ изъ кармана ручныя цѣпи.
   -- Это недоразумѣніе! вы меня оскорбляете!-- протестовалъ убійца, блѣдный и задыхаясь, но изъ всѣхъ силъ стараясь высвободиться.-- Говорю вамъ, отпустите меня! Отнимите руки! Вы съ ума сошли, развѣ я похожъ на вора?
   -- Я знаю, на кого вы похожи,-- отвѣчалъ сыщикъ, наклоняясь къ самому лицу своей жертвы.-- Согласны ли вы слѣдовать за мной подъ видомъ вора, не дѣлая затрудненій, или же хотите меня принудить сказать, кто вы и зачѣмъ васъ арестуютъ? Долженъ ли я крикнуть въ эту толпу ваше имя? скажите: да, или нѣтъ? Отвѣчайте скорѣе!
   Въ словахъ сыщика и въ выраженіи его лица было такое торжество и столько дикой свирѣпости, что Хэдъ понялъ, что онъ узнанъ. Отъ испуга, онъ навѣрно бы упалъ на спину, еслибы Гефлефингэръ не поддержалъ его за плечи. Глаза убійцы открылись и снова закрылись, онъ задыхаясь пошатнулся. Гелльгэръ, стоя вблизи сыщика, упивался этой сценой. Но даже для такого закаленнаго знатока преступленій, какъ нашъ герой, казалось унизительнымъ смотрѣть на ужасъ убійцы. Мальчикъ почти-что жалѣлъ его.
   -- Ради Бога,-- умолялъ Хэдъ,-- отпустите меня!-- Прійдите ко мнѣ въ комнату, и я честно раздѣлаюсь съ вами украденной суммой. Потомъ, мы оба можемъ исчезнуть. Вы будете богаты на всю жизнь. Что же вы не отвѣчаете?
   Полицейскій сыщикъ, будь сказано къ его чести, ни на одну минуту не соблазнился предложеніемъ Хэда и только крѣпче стиснулъ его.
   -- Довольно,-- отвѣчалъ Гефлефингэръ.-- Я достигъ большаго, нежели ожидалъ. Ты самъ себя осудилъ, теперь слѣдуй за мной.
   У дверей два полицейскихъ загородили имъ дорогу. Но Гефлефингэръ спокойно улыбаясь показалъ имъ свои знаки.
   -- Я служу у Бирна,-- пояснилъ сыщикъ -- и нарочно пріѣхалъ сюда, чтобы арестовать субъекта. Онъ воръ. Фамилія его Чарли Дэнъ, а скрывался онъ здѣсь подъ именемъ Карльтона. Капитанъ видѣлъ мои бумаги и все въ порядкѣ. Я только зайду за его вещами въ гостиницу, а потомъ повезу его на вокзалъ. Надѣюсь, что сегодня же ночью намъ удастся отправиться въ Нью-Іоркъ.
   Полицейскіе одобрительно покачали головой и почтительно пропустили представителя величайшей на всемъ свѣтѣ полицейской власти.
   Обернувшись къ Гелльгэру, который не отходилъ отъ него, сыщикъ на ухо сказалъ ему:
   -- Я отправляюсь въ его комнату за деньгами и остальнымъ имуществомъ, за симъ мы ѣдемъ въ Нью-Іоркъ. Я сдержалъ свое слово, теперь очередь за вами.
   -- Будьте спокойны!-- отвѣчалъ Гелльгэръ -- вы получите деньги. Поздравляю васъ,-- прибавилъ онъ съ видомъ знатока,-- дѣло свое вы исполнили мастерски!
   Мистеръ Двайэръ уже началъ писать во время состязанія и еще не кончилъ, когда полиція ворвалась въ сарай. Теперь онъ подошелъ къ кучкѣ репортеровъ, что-то горячо обсуждавшихъ.
   Эти господа объявили полицейскимъ, что они представители главнѣйшихъ газетъ. Теперь они нападали на капитана, который былъ виновникъ того, что состязаніе прекратилось, и вся публика подъ арестомъ.
   -- Не дурите, Скоттъ!-- обратился мистеръ Двайэръ къ полицейскому капитану,-- нашъ бѣдный редакторъ былъ слишкомъ взволнованъ, чтобы быть вѣжливымъ или дипломатичнымъ.-- Вы знаете, что мы здѣсь, какъ и вы, по обязанности, поэтому вы не имѣете права насъ задерживать...
   -- Если мы тотчасъ не сообщимъ нашего отчета по телеграфу, то онъ не попадетъ въ завтрашній нумеръ газеты!-- протестовалъ другой репортеръ изъ Нью-Іорка.
   На эти требованія капитанъ отвѣчалъ, что ему нѣтъ дѣла до завтрашнихъ газетъ, а господа репортеры должны послѣдовать за нимъ въ участокъ. Ихъ тамъ выслушаютъ, и если начальству будетъ угодно, то отпустятъ, но ужь это не его дѣло; а онъ, Скоттъ, обязанъ ихъ арестовать.
   -- Развѣ вы не понимаете, что мы опоздаемъ!-- закричалъ мистеръ Двайэръ.-- Говорю вамъ, отпустите насъ сію же минуту!
   -- Это невозможно! мистеръ Двайэръ,-- спокойно отвѣчалъ капитанъ.-- Будьте логичны: я только-что отослалъ въ участокъ президента "Республиканскаго клуба", которому обязанъ, что ношу этотъ мундиръ, а вы хотите, чтобы я васъ отпустилъ. Только три дня тому назадъ вамъ дано было предписаніе не бороться, а сегодня вы уже деретесь, какъ барсуки... Если одинъ изъ васъ удеретъ, я теряю свое мѣсто.
   На это объясненіе мистеръ Двайэръ возразилъ въ такихъ лестныхъ словахъ, что бѣдный капитанъ Скоттъ, потерявъ всякое терпѣніе, схватилъ непокорнаго редактора за плечи и поручилъ его двумъ полицейскимъ. Это безцеремонное поведеніе капитана Скотта взбѣсило достойнаго мистера Двайэра. Онъ злобно поднялъ руку, чтобы протестовать, не прежде нежели успѣлъ опустить ее на одного изъ полицейскихъ, маленькіе, но сильные пальчики схватили ее, а другая ручка обшаривала его карманы. Мистеръ Двайэръ посмотрѣлъ внизъ и увидѣлъ Гелльгэра, стоявшаго рядомъ съ нимъ. Мистеръ Двайэръ забылъ о существованіи мальчика и хотѣлъ грубо-оттолкнуть его, но чистосердечный взглядъ Гелльгэра остановилъ редактора. Нашъ герой искалъ въ карманахъ послѣдняго памятную книжку, въ которой подробно были описаны его похожденія, арестъ Хэда и состязаніе въ боксъ. Наконецъ Гелльгэръ нашелъ книжку и, продолжая упорно смотрѣть на мистеръ Двайэра, сунулъ ее въ свой жилетъ. Редакторъ одобрительно покачнулъ головой, а за симъ, замѣтивъ, что сторожившіе его полицейскіе смотрѣли въ другую сторону, нагнулся и тихонько сказалъ Гелльгэру:
   -- Газеты отдаютъ въ печать безъ двадцати три. Если ты не поспѣешь къ этому времени, то все напрасно, но если ты пріѣдешь во-время, то доставишь этой новостью небывалый успѣхъ нашему журналу.
   Глаза Гелльгэра заблестѣли отъ удовольствія. Онъ кивнулъ головой редактору и храбро побѣжалъ къ двери. Дежурные полицейскіе его остановили -- къ удивленію мистера Двайэра нашъ герой залился слезами.
   -- Пропустите меня къ отцу!-- я хочу его видѣть,-- жалобно закричалъ Гелльгэръ.-- Моего отца арестовали. О, папа, папа!-- тебя посадятъ въ тюрьму!
   -- Кто твой отецъ, мальчуганъ?-- спросилъ одинъ изъ полицейскихъ.
   -- Кепилеръ!-- захлебываясь отъ слезъ, проговорилъ Гелльгэръ,-- его засадятъ въ тюрьму, и я никогда, никогда больше его не увижу!
   -- Успокойся, мальчишка!-- добродушно сказалъ полицейскій.-- Посмотри, вотъ твой отецъ сидитъ въ первомъ экипажѣ, ты можешь сбѣгать съ нимъ проститься, а послѣ этого хорошо сдѣлаешь, если ляжешь спать. Здѣсь не мѣсто для ребенка твоихъ лѣтъ.
   -- Благодарю васъ,-- прошепталъ Гелльгэръ, обтирая слезы, и вышелъ на воздухъ.
   На дворѣ царствовала суматоха. Прозябшія лошади не стояли на мѣстѣ, раздавались громкіе голоса арестантовъ, все еще протестовавшихъ. Ночь была темная, и дождь лилъ какъ изъ ведра. Гелльгэръ съ минуту постоялъ, чтобы осмотрѣться, а потомъ быстро, но осторожно сталъ пробираться между экипажами къ навѣсу, гдѣ оставилъ свой кэбъ. Послѣдній стоялъ на томъ же мѣстѣ, у крайняго барьера, и лошадь была повернута головой по направленію къ городу. Гелльгэръ сталъ развязывать ремень, которымъ была привязана лошадь. Узелъ былъ покрытъ тонкимъ слоемъ льда и не поддавался. Наконецъ ему удалось его развязать зубами, и, взявъ въ руки возжи, онъ вскочилъ на колесо. Въ эту минуту у Гелльгэра захватило дыханіе отъ ужаса, и по всему его тѣлу пробѣжала дрожь: изъ-за одного экипажа въ пятидесяти шагахъ отъ него высунулся полицейскій съ фонаремъ въ рукѣ и прямо устремилъ взоръ на нашего героя. Гелльгэръ собирался уже спрыгнуть, но обдумайся. Полицейскій сдѣлалъ шагъ впередъ и строго спросилъ: "Что вы тутъ дѣлаете?"
   Теперь было не до переговоровъ. Гелльгэръ почувствовалъ, что единственное спасеніе -- въ бѣгствѣ. Вскочивъ на козлы, онъ схватилъ кнутъ и ударилъ имъ изо всѣхъ силъ бѣдную лошадь по головѣ и спинѣ. Она помчалась, и нашъ герой благополучно выѣхалъ изъ воротъ и исчезъ въ темнотѣ.
   -- Стой!-- крикнулъ полицейскій. Гелльгэру хорошо былъ извѣстенъ этотъ крикъ, и онъ зналъ, чему подвергается, если не остановится. Поэтому нашъ герой быстро соскользнулъ съ козелъ на перекладину для ногъ и наклонилъ голову.
   За нимъ раздались три пистолетные выстрѣла. Надо отдать справедливость уличной школѣ, которую Гелльгэръ такъ усердно посѣщалъ! Благодаря ей, онъ пользовался самыми разнообразными и полезными свѣдѣніями.
   -- Не бойся!-- сказалъ онъ, обращаясь къ лошади,-- стрѣляютъ только въ воздухъ! но все-таки не мѣшаетъ поторопиться, чтобы насъ не догнали!
   Вдали на разстояніи четырехъ миль Филадельфія бросала особый желтоватый отблескъ на темное небо. Какъ до нея было еще далеко! Вся храбрость бѣднаго Гелльгэра исчезла при мысли объ этой безконечной и одинокой поѣздкѣ. Было очень холодно. Мокрый снѣгъ хлесталъ бѣднаго мальчика прямо въ лицо. И онъ уже промокъ насквозь.
   Ничто его не ободряло, даже мысль, что полицейскіе его не догнали и вѣроятно завязли гдѣ-нибудь въ грязи. Возбужденіе, благодаря которому онъ до сихъ поръ не чувствовалъ холода, вдругъ упало и оставило его слабымъ и нервнымъ.
   Между тѣмъ лошадь, прозябшая въ ожиданіи отъѣзда, бѣжала очень скоро.
   -- Доброе животное!-- вздохнулъ Гелльгэръ,-- твои нервы крѣпче моихъ. Не теряй мужества! Вѣдь мистеръ Двайэръ сказалъ, что мы доставимъ небывалый успѣхъ.
   Гелльгэръ потерялъ понятіе о времени. Онъ зналъ, что можетъ только справиться на большихъ часахъ одной фабрики, проѣхавши три четверти разстоянія, отдѣлявшаго Кепилера отъ редакціи.
   Нашъ герой ѣхалъ по открытому полю съ захватывающей духъ быстротой; онъ спѣшилъ, зная, что, достигнувъ города, ему придется умѣрить скорость ѣзды. По обѣимъ сторонамъ дороги тянулись кукурузныя поля. Изрѣдка попадались одинокія фермы. Иногда сторожевая собака съ лаемъ слѣдовала нѣкоторое время за кэбомъ.
   Потомъ дорога сворачивала въ сторону и тянулась параллельно желѣзно-дорожной линіи. Предмѣстныя станціи, построенныя въ фантастическомъ стилѣ королевы Анны, стояли мрачныя и необитаемыя.
   Только въ нѣкоторыхъ сигнальныхъ башняхъ блестѣли огоньки, и Гелльгэръ могъ различить пишущихъ стрѣлочниковъ. Этотъ признакъ жизни среди мрачнаго пейзажа его немного ободрилъ. Бѣдный мальчикъ такъ прозябъ, что у него не попадалъ зубъ на зубъ, онъ хотѣлъ остановиться, чтобы вынуть изъ кэба покрывало, въ которое закутался, ѣхавши съ редакторомъ, но сообразилъ, что это все-таки возьметъ время, а каждая минута была ему дорога, и поэтому не останавливаясь продолжалъ путь. Наконецъ Гелльгэръ различилъ въ темнотѣ первые дома предмѣстья. Онъ даже вскрикнулъ отъ радости. Тутъ же появились первые фонари, и подъ ногами лошади раздался шумъ грубой мостовой. Для Гелльгэра въ эту минуту онъ былъ слаще музыки. Взамѣнъ одинокихъ фермъ и мрачныхъ полей потянулись прядильные и другіе заводы. Натъ герой сообразилъ, что ѣдетъ вѣроятно уже около часа. Снѣгъ еще усплился. Наконецъ Гелльгэръ въѣхалъ въ "Broad Street", пересѣкающую весь городъ подобно артеріи. Лошадь, боясь упасть на скользкой мостовой, шла тише, а Гелльгэръ думалъ, скоро ли появятся желанные часы.
   Вдругъ съ тротуара послышался хриплый голосъ.
   -- Эй ты! стой, стой же!
   Гелльгэръ повернулъ голову и увидѣлъ, что голосъ исходилъ изъ-подъ каски полицейскаго; вмѣсто отвѣта онъ хлестнулъ лошадь, которая пустилась въ голопъ. Послышался рѣзкій свистокъ, на который съ ближайшаго угла послѣдовалъ такой же отвѣтъ.
   -- Чортъ возьми! Ихъ двое!-- сказалъ Гелльгэръ и подобралъ возжи.
   Лошадь остановилась, отъ нея шелъ сильный паръ.
   -- Зачѣмъ вы не остановились, когда я васъ окрикнулъ?-- спросилъ голосъ теперь у самаго кэба.
   -- Я не слышалъ, что вы меня звали,-- кротко отвѣтилъ Гелльгэръ, но когда раздались свистки, то я подумалъ, что можетъ быть они касаются меня, и остановился, чтобы узнать, въ чемъ дѣло.
   -- Не правда,-- возразилъ полицейскій, ты прекрасно слышалъ, что я тебя звалъ. Почему не зажжены фонари твоего кэба?
   -- Развѣ слѣдовало ихъ зажечь?-- невинно спросилъ Гелльгэръ.
   -- Не притворяйся, что не знаешь! Но откуда ты взялъ этотъ кэбъ? Ты не похожъ на настоящаго кучера. Отвѣчай, откуда ты его взялъ?
   -- Понятно, этотъ кэбъ не мой!-- смѣясь отвѣтилъ Гелльгэръ. Онъ принадлежитъ Люкъ-Макъ-Говерну, который оставилъ его у дверей Ковина, пока пилъ стаканчикъ другой водки; но онъ выпилъ ихъ такъ много, что мой отецъ приказалъ мнѣ вмѣсто Макъ-Говерна довезти кэбъ до стоянки. Я сынъ Ковина. Макъ-Говернъ не въ состояніи править; вотъ я и ѣхалъ къ Беккану, гдѣ этотъ кэбъ всегда стоитъ.
   Это точное знаніе всѣхъ знаменитостей участка нѣсколько успокоило полицейскаго. Онъ пристально посмотрѣлъ на Гелльгэра, который нисколько не смущаясь пожалъ плечами, какъ будто ему холодно, и съ притворно равнодушнымъ видомъ выжидалъ отвѣта полицейскаго. Въ сущности сердце нашего героя такъ сильно билось, какъ будто сейчасъ разорвется. Онъ чувствовалъ, что если эта пытка продолжится еще пять минутъ, то онъ не выдержитъ и упадетъ въ обморокъ. Въ эту минуту показался изъ-за угла второй полицейскій.
   -- Что случилось, Ридэръ?-- спросилъ онъ.
   -- Ничего особеннаго,-- отвѣчалъ первый.-- Этотъ мальчишка не зажегъ фонарь. Я ему кричалъ остановиться, но онъ не послушался, и я подалъ вамъ сигналъ. Однако все объяснилось: онъ только отвозитъ кэбъ до Беккана. Ну, проваливай!-- обратился онъ сердито къ Гелльгэру.
   -- Спокойной ночи!-- крикнулъ имъ Гелльгэръ и, хлыстнувъ свою лошадь, быстро удалился. нервная дрожь пробѣжала по тѣлу Гелльгэра, и, отъѣхавъ на нѣкоторое разстояніе, онъ разразился ругательствами противъ полиціи.
   -- Развѣ можно такъ пугать людей! Лучше сразу убить человѣка,-- думалъ бѣдный Гелльгэръ, стараясь обратить все дѣло въ шутку. Но это ему не удалось, и къ стыду своему нашъ герой, почувствовалъ, какъ крупная, горячая слеза скатывалась по его щекѣ, и какъ что-то поднималось и сжимало ему горло.
   Было такъ холодно, что Гелльгэръ почувствовалъ острую боль во всемъ тѣлѣ, когда попробовалъ, какъ настоящіе кучера, поколотить себѣ плечи.
   Гелльгэру часто приходилось не спать въ это время ночи, но онъ не помнилъ, чтобы когда-либо его такъ клонило ко сну, какъ сегодня; точно передъ его носомъ держали губку, пропитанную хлороформомъ. Онъ смутно увидѣлъ, какъ надъ его головой качалось что-то яркое и круглое, походившее на полную луну, и сообразилъ, что это вѣрно часы, которыхъ онъ ожидалъ съ такимъ нетерпѣніемъ. Но когда Гелльгэръ очнулся, онъ уже ихъ проѣхалъ. Однако онъ скоро поравнялся съ другой фабрикой, на которой также были часы; взглянувъ на нихъ, онъ пришелъ въ ужасъ: было уже два съ половиной часа! Ему оставалось только десять минутъ. Отъ страху онъ окончательно пришелъ въ себя и погналъ лошадь галопомъ по скользкой асфальтовой мостовой. Не оглядываясь ни направо, ни налѣво и забывъ всякую осторожность, нашъ герой летѣлъ по "Broad-Street", въ концѣ которой круто свернулъ въ "Chestnut-Street". На самомъ концѣ этой улицы находилась редакція.
   Гелльгэръ вѣроятно опять немного задремалъ, такъ какъ потомъ не могъ объяснить, какъ это съ нимъ случилось, но вдругъ онъ услышалъ вокругъ себя голоса, лошадь его круто осадили и, очнувшись, онъ увидѣлъ, что окруженъ кучерами мѣстной стоянки; двое изъ нихъ держали лошадь подъ уздцы и звали ее по имени, а остальные говорили всѣ въ одинъ голосъ, ругались и размахивали своими кнутами. Они говорили, что узнаютъ кэбъ Макъ-Говерна, и спрашивали, гдѣ онъ? Какъ это Гелльгэру удалось украсть у него кэбъ? и что онъ за дуракъ, укравши кэбъ, пріѣхать прямо на стоянку.
   -- Что-за времена!-- громче всѣхъ кричалъ одинъ изъ нихъ,-- кучеръ не можетъ даже зайти выпить стаканчикъ, изъ опасенія, что украдутъ его экипажъ!
   Нѣкоторые хотѣли позвать полицію, чтобы арестовать вора.
   Гелльгэръ окончательно пришелъ въ себя.
   -- Что-за кошмаръ!-- подумалъ онъ,-- какъ я сюда попалъ?
   Кучера остановили кэбъ какъ разъ подъ электрическимъ фонаремъ, который бросалъ яркій, но холодный свѣтъ на свѣжевыпавшій снѣгъ и на всѣ эти сердитыя лица.
   Гелльгэръ нагнулся и яростно хлыстнулъ лошадь.
   -- Пустите меня!-- кричалъ бѣдный мальчикъ, напрасно дергая возжи. Говорю вамъ, пустите меня! Я не укралъ кэба, и вы не имѣете права меня останавливать. Я только хочу доѣхать до редакціи "Press". Потомъ вамъ возвратятъ кэбъ и за все заплатятъ. Понимаете, я только доѣду до редакціи моего журнала!
   Голосъ Гелльгэра дрожалъ отъ злости и отчаянья.
   -- Отпустите возжи! пропустите меня, или я васъ убью! Слышите, я васъ убью!.. И, нагнувшись, онъ кнутомъ яростно ударялъ кучеровъ прямо въ лицо. Кто-то вышелъ изъ толпы, схватилъ несчастнаго за ноги и стащилъ его съ козелъ. Гелльгэръ упалъ, но тотчасъ приподнялся на колѣни, продолжая умолять, чтобы его отпустили.
   -- Я, право, не укралъ кэба! пусть кто-нибудь изъ васъ доѣдетъ со мной до редакціи "Press". До нея только два шага, а я пріѣхалъ издалека! Умоляю васъ, отпустите меня!-- повторялъ бѣдный мальчикъ, захлебываясь отъ слезъ. Онъ обнялъ одного кучера за колѣни,-- Ради Бога! сжальтесь надо мной и отпустите!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Главный редакторъ "Press", поднявъ гуттаперчевую трубку, отвѣтилъ: "Нѣтъ еще!" на обращенный къ нему вопросъ редакціоннаго секретаря; этотъ вопросъ повторялся послѣднія двадцать минутъ уже пятый разъ.
   За симъ онъ нетерпѣливо отбросилъ трубку, металлическій наконечникъ которой ударился объ стѣну, и вышелъ на лѣстницу.
   Проходя мимо дверей редакціонной залы, онъ замѣтилъ, что репортеры еще не ушли. Повидимому, они что-то ожидали, и, когда онъ вошелъ, всѣ съ любопытствомъ на него взглянули.
   Редакторъ отдѣла, подъ заглавіемъ "Эхо", спросилъ его: "Получено извѣстіе?" на что главный редакторъ отрицательно покачалъ головой.
   Въ другой залѣ стояли безъ всякаго дѣла наборщики, а корректоръ разговаривалъ съ редакціоннымъ секретаремъ.
   -- Ну что?-- спросилъ этотъ послѣдній главнаго редактора.
   -- Я думаю, намъ нельзя дольше ждать, а вы какъ думаете?-- отвѣтилъ главный редакторъ.
   -- Мы уже опоздали на цѣлые полчаса,-- сказалъ редакціонный секретарь, -- и если будемъ еще ждать, то не поспѣемъ къ первому поѣзду. Вѣроятно, состязаніе не состоялось, или же Хэда не удалось арестовать.
   -- А если другія газеты получатъ извѣстіе, а у насъ его не будетъ! вѣдь мы тогда погибли!-- сказалъ корректоръ.-- Впрочемъ, это невозможно! Еслибы арестъ совершился, то мистеръ Двайэръ уже давно былъ бы здѣсь.
   -- Вы правы,-- вздохнулъ главный редакторъ и, обернувшись къ корректору, велѣлъ ему больше не ждать. Послѣдній началъ отдавать приказанія, какъ вдругъ на улицѣ раздались крики и громкій говоръ. На лѣстницѣ послышались тяжелые шаги, и раздался голосъ редактора отдѣла "Эхо", кричавшаго, чтобы скорѣе принесли коньяку. Никто въ редакціонной залѣ не произнесъ ни слова, но всѣ съ любопытствомъ смотрѣли на дверь. Наконецъ она отворилась, и на порогѣ показались кучера наемнаго кэба и редакторъ отдѣла "Эхо". Они вдвоемъ несли жалкаго, промокшаго до костей мальчишку.-- Какъ? это только Гелльгэръ!-- воскликнулъ съ нескрываемой досадой редакціонный секретарь.
   Гелльгэръ высвободился изъ объятій кучера и редактора, и шатаясь подошелъ къ главному редактору.
   -- Мистеръ Двайэръ сидитъ подъ арестомъ,-- произнесъ онъ слабымъ голосомъ,-- а я не могъ раньше пріѣхать, меня постоянно останавливали и напослѣдокъ даже отняли отъ меня кэбъ. Но мы забрали Хэда, и вотъ отчетъ мистера Двайэра.
   Съ этими словами Гелльгэръ досталъ изъ кармана памятную книжку, обертка которой совершенно размокла отъ дождя. Подавая ее главному редактору, онъ спросилъ съ трепетомъ и тайной надеждой:
   -- Неужели я опоздалъ?
   Вмѣсто отвѣта главный редакторъ схватилъ памятную книжку и бросилъ ее корректору, который началъ отрывать листки и съ быстротой игрока, раздающаго карты, распредѣлилъ ихъ между наборщиками. Потомъ главный редакторъ наклонился къ Гелльгэру. Онъ взялъ его на руки и, опустившись на ближнее кресло, началъ развязывать мокрые и грязные сапоги ребенка.
   Послѣдній хотѣлъ оказать нѣкоторое сопротивленіе этому униженію редакторскаго достоинства. Но оно ему не удалось. Бѣдный мальчикъ былъ такъ слабъ, что голова его тяжело упала на плечо, редактора.
   Ему показалось, что все вокругъ него вертится, и онъ смутно видѣлъ лица репортеровъ, стоящихъ передъ нимъ на колѣняхъ и растирающихъ ему руки и ноги. Но вдругъ Гелльгэръ опять пришелъ въ полное сознаніе и, поднявъ глаза на главнаго редактора, съ улыбкой спросилъ его:
   -- Вы меня не уволите за мое бѣгство? Не правда ли?
   Послѣдній не сейчасъ отвѣтилъ. Онъ наклонился надъ Гелльгэромъ и въ эту минуту почему-то вспомнилъ собственнаго ребенка, спокойно спавшаго въ своей кроваткѣ.
   -- На этотъ разъ я тебѣ прощаю, Гелльгэръ.
   Услыхавъ этотъ отвѣтъ своего начальника, нашъ герой снова опустилъ голову къ нему на плечо и улыбнулся окружавшимъ его. молодымъ людямъ.
   -- Собственно говоря, вы не въ правѣ мнѣ теперь отказывать,-- сказалъ онъ, слегка впадая въ прежній дерзкій тонъ,-- вѣдь я доставилъ необычайный успѣхъ вашему журналу!

"Русскій Вѣстникъ", No 8, 1895

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru