Брет-Гарт Фрэнсис
Рождественский подарок

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Разсказъ для маленькихъ воиновъ.
    (The Christmas Gift that Came to Rupert).
    Изданіе т-ва И. Д. Сытина, 1915.

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЭТЪ-ГАРТА.

Книга VI.

РОМАНЫ. ПОВѢСТИ. РАЗСКАЗЫ.

Изданіе т-ва И. Д. Сытина.

Рождественскій подарокъ.

Разсказъ для маленькихъ воиновъ:

   -- Были святки въ Калифорніи -- время проливныхъ дождей и просыпающихся травъ. Временами солнце пронизывало бѣгущія облака и хлеставшій дождь, и осѣняло чудомъ суровыя горы,-- и смерть и воскресенье сливалось въ одно, и изъ самыхъ нѣдръ разрушенія рождалась и тянулась къ свѣту радостная жизнь. Даже самыя бури, сметая сухіе листья, взлелѣивали возникавшія имъ на смѣну нѣжныя почки. Не было промежутковъ снѣжнаго безмолвія на оживающихъ поляхъ, плугъ земледѣльца шелъ слѣдомъ по бороздамъ, прорытымъ послѣдними дождями. Вотъ почему, быть-можетъ, рождественское убранство гостиной зимними растеніями казалось такимъ постороннимъ, представляя рѣзкій контрастъ со смутно виднѣвшимися въ окна розами, когда налетавшій съ юго-запада вѣтеръ обмахивалъ стекло ихъ нѣжными головками.
   -- А теперь,-- началъ докторъ, придвигая стулъ ближе къ камину и окидывая кругъ бѣлокурыхъ головокъ благосклоннымъ, но твердымъ взглядомъ, прежде чѣмъ я начну разсказъ, знайте разъ навсегда, что я не потерплю никакихъ глупыхъ вопросовъ. При первомъ же -- я останавливаюсь, при второмъ -- считаю своимъ долгомъ прописать каждому изъ васъ дозу кастороваго масла. Тотъ, кто шевельнетъ рукой или ногой, покажетъ этимъ, что желаетъ ампутаціи. Я принесъ инструменты съ собой, и никогда не позволю, чтобы дѣло страдало изъ-за забавы. Ну, что же, обѣщаете?
   -- Да, да!-- хоромъ воскликнуло шесть голосковъ. Тѣмъ не менѣе, за этимъ залпомъ тотчасъ посыпалось съ полдюжины вопросовъ.
   -- Смирно! Бобъ, спусти ноги и перестань звенѣть саблей, Флора сядетъ рядомъ со мной, какъ маленькая дама, и будетъ всѣмъ подавать примѣръ. Фунгъ-Тангъ также можетъ оставаться, если хочетъ. А теперь, немножко спустите газъ -- вотъ такъ, достаточно: только лишь для того, чтобы огонь и рождественскія свѣчи казались ярче. Молчите всѣ! Тотъ, кто щелкнетъ миндалемъ или вздохнетъ надъ изюмомъ, отправится вонъ изъ комнаты.
   Наступило глубокое молчаніе. Бобъ любовно уложилъ рядомъ съ собой саблю и задумчиво обнялъ свое колѣно. Флора, предварительно расправивъ кармашекъ передничка, положила доктору руки на плечи и позволила притянуть себя поближе къ нему. Маленькій слуга-язычникъ Фунгъ-Тангъ, которому было разрѣшено дѣлить всеобщія забавы по случаю рождественскихъ праздниковъ, оглядывалъ группу съ кроткой и въ то же время философской улыбкой. Благостная тишина комнаты нарушалась только тиканьемъ французскихъ часовъ на каминѣ, поддержанныхъ юной пастушкой съ бронзовой кожей и необычайной стройностью членовъ; и въ этой тишинѣ запахъ хвойныхъ растеній, новыхъ игрушекъ, кедроваго дерева, клея и лака сливался въ неподдающееся описанію гармоническое сочетаніе.
   "Года четыре тому назадъ въ это же время года,-- началъ докторъ,-- мнѣ пришлось прослушать курсъ лекцій въ одномъ городѣ. Одинъ изъ профессоровъ, оказавшійся общительнымъ, добродушнымъ человѣкомъ, хотя и нѣсколько туповатымъ и не въ мѣру практичнымъ, пригласилъ меня къ себѣ въ канунъ Рождества. Я очень тому обрадовался, такъ какъ очень заинтересовался однимъ изъ его сыновей, о которомъ разсказывали чудеса, хотя ему всего только исполнилось двѣнадцать лѣтъ. Не рѣшаюсь вамъ сказать, сколько этотъ мальчикъ выучилъ наизусть латинскихъ стиховъ, и сколько сочинилъ англійскихъ. Во-первыхъ, вы бы потребовали, чтобы я ихъ повторилъ вамъ; во-вторыхъ, я не знатокъ въ поэзіи, какъ латинской, такъ и англійской. Но были знающіе люди, утверждавшіе, что его стихи удивительны для мальчика, и всѣ предсказывали ему блестящую будущность. Всѣ, за исключеніемъ отца. Онъ недовѣрчиво покачивалъ головой, какъ только о томъ заходила рѣчь, ибо, какъ я уже вамъ сказалъ, былъ человѣкъ практичный и дѣловитый.
   "Вечеръ у профессора очень удался. Въ домѣ собрались всѣ знакомыя дѣти, въ томъ числѣ, конечно, и талантливый сынъ профессора, Рупертъ,-- тоненькій мальчуганъ, ростомъ приблизительно съ Боба, и такой же бѣлокурый и нѣжный какъ Флора. По словамъ отца, онъ былъ слабаго здоровья; онъ рѣдко бѣгалъ и игралъ съ другими мальчиками, предпочитая сидѣть дома надъ книжками и сочинять то, что называлъ "своими стишками".
   Ну-съ, была тамъ и елка, такая же точно, какъ и ваша, и всѣ мы смѣялись и болтали, выкликая имена дѣтей на подаркахъ, и всѣ были веселы и счастливы, какъ вдругъ одинъ изъ дѣтей вскрикнулъ отъ изумленія и объявилъ со смѣхомъ: "А вотъ и подарокъ для Руперта -- но какъ бы вы подумали, что. это такое?"
   Мы всѣ наперерывъ принялись отгадывать: "Бюваръ", "Сочиненіе Мильтона", "Золотое перо", "Словарь риѳмъ". "Нѣтъ? но что же тогда наконецъ?"
   -- Барабанъ!
   -- Что?!..-- раздался хоръ голосовъ.
   -- Барабанъ! И на немъ имя Руперта.
   Онъ сказалъ правду. Большой, блестящій, новый, окованный мѣдью барабанъ, съ запиской: "Для Руперта".
   Разумѣется мы всѣ разсмѣялись и нашли шутку очень удачной. "Видишь, Рупертъ, ты предназначенъ нашумѣть въ свѣтѣ!" замѣтилъ одинъ. "Пергаментъ для поэта!" вставилъ другой. "Послѣдній трудъ Руперта въ овечьемъ переплетѣ", добавилъ третій. "Сыграй намъ классическую мелодію, Рупертъ", просилъ четвертый,-- и такъ далѣе, безъ конца. Но Рупертъ, видимо, былъ черезчуръ огорченъ для того, чтобы говорить; онъ мѣнялся въ лицѣ, кусалъ губы, и, наконецъ, разразившись бурными рыданіями, бросился вонъ изъ комнаты. Тогда шутники почувствовали себя пристыженными и принялись спрашивать другъ друга, кто повѣсилъ барабанъ на елку. Но никто не зналъ о томъ, а если кто и зналъ, то смолчалъ при видѣ неожиданнаго сочувствія къ чувствительному ребенку. Призвали и допросили слугъ, но и тѣ ничего не знали. И. что всего страннѣе, всѣ утверждали, что никто не замѣтилъ барабана на деревѣ до той минуты, когда заявили о немъ. Что я думаю? Ну, у меня свой взглядъ на это. Только прошу безъ вопросовъ! Довольно вамъ знать, что Рупертъ больше не приходилъ внизъ въ этотъ вечеръ, и гости вскорѣ разошлись.
   Я успѣлъ почти позабыть объ этомъ случаѣ, такъ какъ въ ту же весну разразилась война между Южными и Сѣверными Штатами. Я былъ назначенъ военнымъ докторомъ въ одинъ изъ новыхъ полковъ и отправился на театръ войны. Но мнѣ пришлось проѣздомъ побывать въ городѣ, гдѣ жилъ профессоръ, и здѣсь я повстрѣчался съ нимъ. Первый мой вопросъ былъ о Рупертѣ. Профессоръ печально тряхнулъ головой. "Онъ нездоровъ", сказалъ онъ; "съ самаго Рождества, когда вы видѣли его, онъ чахнетъ съ каждымъ днемъ. Странная болѣзнь", добавилъ онъ, называя мудреное латинское имя, "чрезвычайно рѣдкій случай. Но не зайдете ли вы сами навѣстить его? Это отвлекло бы его мысли и могло бы принести ему пользу".
   Я отправился къ профессору и засталъ Руперта лежащимъ на диванѣ и подпертымъ подушками. Вокругъ валялись его книги и -- странный контрастъ!-- на гвоздѣ, надъ самой головой, висѣлъ тотъ самый барабанъ, о которомъ я говорилъ вамъ. Мальчикъ исхудалъ и осунулся; на щекахъ горѣло по красному пятну, а широко раскрытые глаза блестѣли яркимъ блескомъ. Мнѣ онъ обрадовался; когда же узналъ, куда я ѣду, засыпалъ меня безчисленными вопросами о войнѣ. Я вообразилъ уже, что окончательно отвлекъ его отъ болѣзненныхъ фантазій, какъ вдругъ онъ схватилъ меня за руку и притянулъ къ себѣ.
   -- Докторъ,-- сказалъ онъ тихимъ шопотомъ,-- вы не будете смѣяться, если я вамъ скажу одну вещь?
   -- Конечно, нѣтъ,-- сказалъ я.
   -- Помните этотъ барабанъ?-- сказалъ онъ, указывая на висящую на стѣнѣ блестящую игрушку.-- Вы знаете также, какъ я получилъ его. Нѣсколько недѣль послѣ Рождества, я спалъ здѣсь на диванѣ, и барабанъ висѣлъ на стѣнѣ, какъ вдругъ я услыхалъ его; сперва онъ билъ слабо и медленно, затѣмъ все быстрѣе и громче, пока его дробь не наполнила всего дома. Посреди ночи я опять услыхалъ его. Я не посмѣлъ никому сказать о томъ, но съ тѣхъ поръ слышу его каждую ночь.
   Онъ помолчалъ, тревожно вглядываясь мнѣ въ лицо.
   -- Иной разъ,-- продолжалъ онъ,-- онъ начинаетъ потихоньку, иной разъ громко, но всегда подъ конецъ переходитъ въ сборъ, и бьетъ такъ громко и грозно, что я каждую минуту жду, что войдутъ ко мнѣ въ комнату -- спросить, въ чемъ дѣло. Но мнѣ кажется, докторъ,-- мнѣ кажется,-- медленно повторилъ онъ, заглядывая съ мучительнымъ вниманіемъ мнѣ въ лицо,-- что никто не слышитъ его, кромѣ меня.Мнѣ тоже это казалось, но я спросилъ его, не слыхалъ ли онъ барабана въ другое время дня.
   -- Разъ или два днемъ,-- отвѣчалъ онъ,-- когда я читала или писалъ; тогда онъ билъ очень громко, какъ будто сердился и хотѣлъ отвлечь мое вниманіе отъ книгъ.
   Я взглянулъ ему въ лицо и положилъ пальцы ему на пульсъ... Его глаза блестѣли и пульсъ былъ неровенъ и быстръ. Я попытался объяснить ему, что онъ очень ослабѣлъ, что всѣ ощущенія его обострились, какъ это вообще бываетъ у слабыхъ людей, и что поэтому, когда онъ заинтересуется чтеніемъ или взволнуется, или чувствуетъ усталость по ночамъ -- въ головѣ его бьется большая артерія, напоминая дробь барабана. Онъ выслушалъ меня съ печальной улыбкой недовѣрія, однако поблагодарилъ, и немного погодя я разстался съ нимъ. Спускаясь съ лѣстницы, я встрѣтилъ профессора, я сообщилъ ему свое мнѣніе о болѣзни -- нужды нѣтъ, каково оно.
   -- Ему нуженъ свѣжій воздухъ и движеніе,-- сказалъ профессоръ,-- а также нѣкоторое практическое ознакомленіе съ жизнью.
   Профессоръ былъ не плохой человѣкъ, но онъ былъ немножко разстроенъ и раздраженъ и думалъ -- какъ думаютъ многіе умные люди -- что то, чего они не понимаютъ, неизбѣжно должно быть либо глупымъ, либо неприличнымъ.
   Въ тотъ же день я выѣхалъ изъ города и въ треволненіяхъ полей сраженій и лазаретовъ забылъ о маленькомъ Рупертѣ и больше не слыхалъ о немъ, пока не повстрѣчался въ арміи со старымъ школьнымъ товарищемъ. Онъ былъ знакомъ съ профессоромъ, и сообщилъ мнѣ, что Рупертъ совсѣмъ помѣшался, и въ одинъ изъ припадковъ бѣжалъ изъ дому. Такъ какъ разыскать его не удалось, то опасались, что онъ упалъ въ рѣку и утонулъ. Можете себѣ представить, какъ я былъ пораженъ въ первую минуту, но, Боже ты мой! я жилъ тогда среди не менѣе ужасныхъ событіи, и мнѣ было недосугъ грустить о бѣдняжкѣ Рупертѣ.
   Вскорѣ послѣ того разразилась страшная битва, въ которой часть нашей арміи была застигнута врасплохъ и отброшена съ большими потерями. Меня отрядили отъ бригады объѣхать поле сраженія и помочь врачамъ разбитой дивизіи, заваленнымъ непосильной работой. Достигнувъ амбара, служившаго временнымъ лазаретомъ, я немедленно принялся за работу. Ахъ, Бобъ!-- добавилъ докторъ, взявъ изъ рукъ оробѣвшаго Боба блестящую саблю и задумчиво держа ее передъ собой,-- эти красивыя игрушки -- символы жестокой, безобразной дѣйствительности!
   Я подошелъ къ статному, крупному вермонтцу,-- продолжалъ онъ съ разстановкой, рисуя узоры на коврѣ ножемъ;-- онъ былъ тяжело раненъ въ оба бедра, но, тѣмъ не менѣе, увидавъ меня, протянулъ руки, умоляя помочь тѣмъ, кто болѣе въ томъ нуждается. Сперва я не обратилъ вниманія на его просьбу, такъ какъ этого рода безкорыстіе очень было распространено въ арміи; однако онъ продолжалъ:
   -- Ради Бога, докторъ, бросьте меня; тутъ есть барабанщикъ нашего полка -- сущій ребенокъ -- онъ умираетъ, если не умеръ уже. Ступайте, осмотрите его сперва. Онъ лежитъ вонъ тамъ. Онъ спасъ не одну жизнь. Онъ былъ на своемъ посту въ сегодняшнюю панику и спасъ честь полка.
   Я былъ такъ пораженъ тономъ этого человѣка, болѣе даже чѣмъ смысломъ его словъ.-- впрочемъ, подтвержденныхъ остальными ранеными,-- что поспѣшилъ къ тому мѣсту, гдѣ лежалъ барабанщикъ, рядомъ со своимъ барабаномъ. Я взглянулъ на него -- да, Бобъ, да, дѣти мои!-- это былъ Рупертъ.
   Не понадобилось креста, сдѣланнаго мѣломъ другими врачами на грубыхъ доскахъ его ложа, въ знакъ того, что онъ нуждается въ неотложной помощи; не понадобилось и пророческихъ словъ вермонтца, ни пота, смачивавшаго прилипшія къ блѣдному лбу темные кудри, чтобы доказать мнѣ, какъ онъ плохъ. Я позвалъ его по имени. Онъ открылъ глаза -- они какъ бы стали еще больше, расширившись, думается мнѣ, отъ начавшаго мерещиться ему новаго видѣнія,-- и узналъ меня. Онъ шепнулъ мнѣ:
   -- Я радъ, что вы пришли, но не думаю, чтобы вы могли помочь мнѣ.
   Я не могъ солгать ему. Не могъ ничего сказать ему. Я только пожалъ ему руку, въ то время, какъ онъ продолжалъ:
   -- Но вы повидайтесь съ моимъ отцомъ и попросите его простить меня. Никто не виноватъ, кромѣ меня. Прошло много времени, прежде чѣмъ я понялъ, почему барабанъ пришелъ ко мнѣ въ Рождественскую ночь, и почему звалъ меня каждый вечеръ, и что онъ говорилъ мнѣ. Теперь я это знаю. Мое дѣло сдѣлано, и я доволенъ. Скажите отцу, что такъ лучше, я жилъ бы только для того, чтобы мучить и смущать его, и что-то во мнѣ говоритъ, что такъ должно было быть.
   Съ минуту онъ пролежалъ молча, затѣмъ схватилъ меня за руку:
   -- Слушайте!
   Я прислушался, но ничего не услыхалъ, кромѣ подавленныхъ стоновъ окружавшихъ меня раненыхъ.
   -- Барабанъ, -- слабо промолвилъ онъ, -- развѣ вы не слышите? Барабанъ зоветъ меня.
   Онъ протянулъ къ нему руку, какъ бы желая обнять его.
   -- Слушайте,-- продолжалъ онъ,-- этого нельзя. Вотъ выстроились ряды для смотра. Видите, какъ солнце блещетъ на длинныхъ рядахъ штыковъ? Лица ихъ сіяютъ -- они дѣлаютъ ружьемъ -- вотъ идетъ генералъ; но лица его не видно изъ-за сіянія вокругъ головы. Онъ видитъ меня, онъ улыбается мнѣ. Это... и съ тѣмъ именемъ на устахъ, которое привыкъ повторять съ малыхъ лѣтъ, онъ устало вытянулся на доскѣ -- и затихъ.
   Вотъ и все. И пожалуйста безъ вопросовъ: вамъ дѣла нѣтъ до того, что сталось съ барабаномъ. Это кто тамъ захныкалъ?...
   Помилуй Богъ, куда же дѣвались мои пилюли?
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru