Бичурин Иакинф
Записки о Монголии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Том I

  

ЗАПИСКИ
о
МОНГОЛІИ.
СОЧИНЕННЫЯ
МОНАХОМЪ ІАКИНѲОМЪ.
съ приложеніемъ
КАРТЫ МОНГОЛІИ И РАЗНЫХЪ КОСТЮМОВЪ.

ТОМЪ I
Часть I и II.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ВЪ ТИПОГРАФІИ КАРЛА КРАЙЯ.
1828

  

Печатать позволяется:

   съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи до выпуска изъ Типографіи, представлено было въ Главный Ценсурный Комитетъ семь экземпляровъ сей книги, для доставленія куда слѣдуетъ на основаніи узаконеніи. Санктпетербургъ, 20 Декабря 1827 года.

Ценсоръ, Статскій Совѣтникъ В. Анастасевичъ

  

ПРЕДУВѢДОМЛЕНІЕ.

  
   Въ 1807мъ году я назначенъ былъ Членомъ Духовной Россійской Миссіи, отправлявшейся въ Пекинъ. Мысль, что буду проѣзжать чрезъ такую отдаленную страну, которую хотя многіе знаютъ по описаніямъ, но не многіе видали своими глазами, чрезвычайно восхищала меня, и я предположилъ, по выѣздѣ изъ Кягты за границу, вести подробный путевой дневникъ. Мнѣ хотѣлось описать: проѣзжаемую страну съ селеніями и городами, состояніе въ оной годовыхъ временъ, произведенія изъ трехъ царствъ природы, и даже присовокупить къ сему Статистическое описаніе Монголіи.
   Но, противъ чаянія моего, я собственнымъ опытомъ убѣдился, что путешественнику, незнающему языка обозрѣваемой имъ страны, почти не возможно избѣжать ошибочныхъ надъ нею замѣчаній. Къ сему надобно еще присовокупить, что Китайцы скрытны предъ иностранцами. Какъ скоро склоняешь разговоръ къ развѣдыванію объ ихъ отечествѣ, они тотчасъ обращаютъ рѣчь на предметы общіе. Монгольскіе чиновники стараются въ семъ случаѣ подражать Китайскимъ. Низшіе Монголы хотя по простотѣ своей довольно откровенны, но ихъ свѣдѣнія о вещахъ простираются не далѣе предѣловъ ихъ кочевья; притомъ старшины внушаютъ имъ наблюдать въ разговорахъ съ иностранцами скромность. Однажды мнѣ случилось спросить ѣхавшаго подлѣ меня Олота о содержаніи почты въ Монголіи. Онъ, удовлетворивъ моему любопытству, присовокупилъ: Начальники запрещаютъ намъ болтать.
   Сообразно предначертанному плану былъ составленъ мною дневникъ путешествія въ Пекинъ: но, по прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, когда я получилъ уже небольшое свѣдѣніе въ Китайскомъ языкѣ, открылъ много погрѣшностей въ сихъ запискахъ: посему принужденъ былъ исключить замѣчанія, основанныя на извѣстіяхъ не весьма вѣрныхъ, или на предположеніяхъ слишкомъ смѣлыхъ, и откинуть тѣ поверхностныя заключенія, которыя сдѣлалъ, разсматривая предметъ не съ той стороны, или судя о немъ по предубѣжденію. Но отъ перемѣнъ сихъ дневникъ мой сдѣлался очень единообразнымъ и скучнымъ.
   Въ продолженіе послѣднихъ осьми лѣтъ моего пребыванія въ Пекинѣ, я пріобрѣлъ о Монголія довольно свѣдѣній, почерпнутыхъ частію изъ Исторіи Китайской, частію изъ обращенія съ коренными жителями той страны. Сіе самое побудило меня совершенно оставить прежній мой дневникъ, а вмѣсто онаго, по возвращеніи въ Россію, изложить означенныя свѣдѣнія въ видѣ сихъ краткихъ Записокъ о Монголіи, со включеніемъ въ оныхъ и моего путешествія чрезъ Монголію, при возвращеніи изъ Пекина въ Кягту въ 1821мъ году.
   Сіе сочиненіе, въ отношеніи къ главнымъ его предметамъ, раздѣлено на четыре Части. Въ первой изъ нихъ помѣщенъ дневникъ поѣздки нашей отъ Пекина до Россійской границы. Хотя путь отъ Калгана до Кягты лежитъ большею частію безплодными, малообитаемыми степями; но если читатель, для избѣжанія однообразія, не пожелаетъ слѣдовать за мною отъ станціи до станціи, то не получитъ истиннаго понятія о пустыняхъ Монголіи, а безъ сего не въ состояніи будетъ судить о племенахъ, вѣчно скитающихся по онымъ. Въ сей Части я не дѣлалъ общихъ замѣчаній на всю страну, что могло бы скушный дневникъ сдѣлать нѣсколько занимательнымъ. Для меня казалось лучше соединить всѣ Статистическія свѣдѣнія во второй Части. -- Третья Часть содержитъ краткое историческое обозрѣніе Монгольскаго народа: но сіе небольшое сочиненіе требовало большихъ трудовъ: надлежало прежде составить пространную Исторію сего народа, дабы, получивъ ясное и полное свѣдѣніе о его событіяхъ, основательнѣе изложить оную въ сокращенномъ видѣ. -- Четвертую Часть составляетъ Монгольское Уложеніе, по которому нынѣ Китай управляетъ симъ народомъ. Оно извлечено изъ Уложенія Китайской Палаты Иностранныхъ дѣлъ, изданнаго назадъ тому около сорока лѣтъ. Въ 1820мъ году сіе Уложеніе вновь издано хотя съ довольнымъ пополненіемъ, но безъ перемѣны коренныхъ основаній: прежняго изданія {Послѣднее Уложеніе уже переведено съ Маньчжурскаго языка на Россійскій, и въ нынѣшнемъ же году издано будетъ въ Свѣтъ.}.
  

ОГЛАВЛЕНІЕ ТОМА Iго.

  

ЧАСТЬ I.

  
   I. Путъ отъ Пекина до Калгана:
   Выѣздъ изъ Пекина
   Русское кладбище
   Западныя горы
   Дворецъ Цзинъ-и-юань. -- Гора Юй-цюань-шань
   Гора Ванъ-шеу-шань. -- Горы Цзюй-юнъ-шань
   Цзюй-юнъ-гуань, крѣпость
   Казенное подворье
   Степени Литтературнаго испытанія
   Сраженіе при Тху-му
   Тора Цзи-минъ-шань
   Городъ Сюань-хуа-фу
   Гора Хуанъ-янъ-шань
   Великая стѣна
   Калганъ
   II. Физическое обозрѣніе страны отъ Пекина до Калгана:
   Перемѣны атмосферы
   Времясчисленіе
   Состояніе погоды. -- Образъ хлѣбопашества
   Естественныя произведенія
   III. О Великой стѣнѣ:
   Мѣстоположеніе, протяженіе, время построенія и измѣненія ея. Развалины древнихъ Великихъ стѣнъ.
   IV. Путь отъ Калгана до Шамо:
   Выѣздъ изъ Калгана
   Снѣги на горахъ
   Трава Хуанъ-цинь
   Степной жаворонокъ (бай-линъ)
   Чаганъ-балгасу.-- Хара-балгасу
   Глби, иначе Шамо
   Суниты и Чахорцы
   Чахарь
   Ѵ. Путь чрезъ Шалю до Урги:
   Вступленіе въ Шалю
   Трава Суля
   Соляное озеро Кобуръ-норъ
   Урочище Мингань
   Монгольскій журавль
   Обо.-- Ильмы въ Шамо
   Переходъ на земли Халхаскія
   Учтивость -- подавать гостю разкуренную трубку
   Наблюденія надъ камнями кремнистой породы
   Описаніе колодцевъ въ Монголіи
   Описаніе степи Шамо
   Монгольскія овцы
   Описаніе Тибетскаго буйлы
   Переправа чрезъ Толу и въѣздъ въ Ургу
   Поѣздъ къ Ургинскому Князю. -- Куренскій Маймашенъ
   Урга и Курень
   Описаніе долины Ургинской
   VI. Путь отъ Урги до Кягты:
   Выѣздъ изъ Урги
   Гора Тэнтэй
   Монастыри Дамба-дорцзи и Даши-ціоіонкоръ. -- Прогулка на станціи Хатцель
   Гора Ноинъ-ола
   Описаніе облавы
   Ловля рыбы въ Хараголѣ
   Иро и переправа чрезь сію рѣку
   Окрестности Ибицика
   Видъ Кягты изъ-за границы
   Описаніе Кягты
   Прибытіе въ Кягту
  

ЧАСТЬ II.

  
   Географическое положеніе Монголіи
   Политическое раздѣленіе Монголіи
   Естественное состояніе Монголіи
   Климатъ, качество земли, произведенія и торговля
   Языкъ, племена, народонаселеніе, классы народа
   Образъ правленія, управленіе, доходы Князей и Таицзіевъ
   Наружный видъ, свойства и качества. Строеніе юртъ и образъ жизни. Пища и одѣяніе. Упражненія и обыкновенія. Кочевка. Художества и ремесла
   О бракахъ и похоронахъ
   О древнемъ и нынѣшнемъ богослуженіи Монголовъ
   Словесность и просвѣщеніе Монголовъ
   Происхожденіе кочевыхъ народовъ.
   Отношеніе Монголовъ къ Китаю, какъ кочеваго народа
   Разрѣшеніе вопроса, кто таковы были Татары XIII-го вѣка?
  

ЗАПИСКИ о МОНГОЛІИ.

  

Часть I.
Содержащая въ себѣ путешествіе отъ Пекина до Кягты въ 1821 году.

  

I.
Путь отъ Пекина до Калгана, простирающійся на 388 ли.

(По большой дорогѣ 415).

MAЙ.

  
   15. Утром мы принесли Богу, Подателю благъ, моленіе о сохраненіи насъ въ предпринятомъ пути; а въ два часа по полудни отправились изъ Россійскаго подворья, при многочисленномъ стеченіи народа. Въ столицѣ ѣхали съ церемоніею, будучи предшествуемы небольшимъ отрядомъ конныхъ козаковъ, что для Китайцевъ, по рѣдкости подобныхъ случаевъ, казалось новымъ зрѣлищемъ, и толпы любопытныхъ провожали насъ по улицамъ до самыхъ Ань--динъ-мынь {Ань-динъ-мынь есть названіе городскихъ восточныхъ воротъ въ сѣверной стѣнѣ Пекина.}, чрезъ которыя мы выѣхали изъ Пекина. На короткое время мы остановились у Русскаго кладбища, лежащаго въ двухъ ли {Ли есть Китайская мѣра пути, которая содержитъ въ себѣ 1800 инженерныхъ ихъ футовъ, Англинскихъ 1897 1/2, Россійскихъ саженъ -- 271 1/14: въ 10 ли содержится 5 верстъ 210 5/7 саженъ.} отъ помянутыхъ воротъ къ сѣверо-западу, неподалеку отъ большой дороги влѣво. Здѣсь на чертѣ между живыми и мертвыми мы простились со всѣми Членами Миссіи, оставшейся въ Пекинѣ. Не для чего говорить о противуположности взаимныхъ нашихъ чувствованій: одни возвращались въ объятія отечества, послѣ долговременнаго отсутствія; другіе остались заступить мѣсто ихъ, съ неизвѣстностію будущаго. Ночлегъ назначенъ былъ въ селеніи Цинъ-хэ {Правильнѣе Цинъ-хэ-чжуань. Во всѣхъ иностранныхъ словахъ, надъ которыми нѣтъ знака ударенія, надобно разумѣть оное на послѣднемъ слогѣ.} въ 18 ли отъ Пекина на сѣверо-западъ. Дорога до сего мѣста лежитъ ровными, низменными мѣстами, которыя весною послѣ оттали, а лѣтомъ послѣ дождей бываютъ по причинѣ топкости непроходимы.
   Въ сіе время окрестности были уже покрыты налившеюся пшеницею. Прекрасный день и разлука съ давнимъ мѣстопребываніемъ произвели невольно въ моемъ сердцѣ печальное чувство. Поля, какъ бы прощаясь со мною въ послѣдній разъ, явились въ привлекательномъ видѣ. Нечувствительно подъѣхали мы къ каменному мосту, за которымъ лежитъ Цинъ-хэ. Сіе селеніе хотя не многолюдно, но считается торжкомъ (Цзи) и состоитъ изъ торговыхъ лавокъ и постоялыхъ дворовъ.
   16. Рано по утру ревъ навьючиваемыхъ верблюдовъ далъ намъ знать о скоромъ отправленіи въ путь. При выѣздѣ изъ Цинъ-хэ первый предметъ, представившійся мнѣ, былъ величественныя Западныя горы {Западныя горы, по Китайски Си-шань, есть названіе хребта, лежащаго въ 40 ли отъ Пекина къ западу. Онъ состоитъ изъ множества огромныхъ горъ, изъ которыхъ каждая имѣетъ частное названіе: но самыя Западныя горы сушь нечто иное, какъ небольшое звено хребта Тхай-ханъ, идущаго отъ Желтой рѣки на сѣверо-востокъ до Желтаго моря.}, опоясывающія Пекинскую равнину на необозримое пространство. Въ мрачной отдаленности запада ясно отличалось лѣсистое ущелье, по которому расположенъ живописный Цзинъ-и-юань {Цзинъ-и-юань есть загородный дворецъ, построенный въ обширной пади Западныхъ горъ, подлѣ великолѣпнаго монастыря Сянъ-шань-сы, въ 10 ли отъ дворца Юань-минъ-юань на западъ. Онъ представляется въ густомъ лѣсу, окруженный множествомъ другихъ зданій, которыя расположены однѣ надъ другими въ привлекательнѣйшей картинѣ. Сіе мѣсто почитается однимъ изъ прекраснѣйшихъ, и въ своихъ видахъ представляетъ двадцать восемь плѣнительныхъ мѣстоположеній. Оно болѣе извѣстно подъ именемъ Сянъ-шань, а сіе слово собственно есть названіе горы съ ея окрестностями.}. Далѣе на чистомъ и ровномъ горизонтѣ величаво возвышался уединенный холмъ Юй-цюань-шань {Юй-цюань-шань лежитъ въ пяти ли отъ горы Вань-шеу-шань на сѣверѣ. Династіи Гинь Государь Цзунъ-чженъ построилъ здѣсь въ 1196 году загородный дворецъ, который при династіяхъ Юань и Минъ также служилъ для временныхъ выѣздовъ Двора: при настоящей династіи онъ названъ Цзинъ-минъ-юань. Сей холмъ получилъ названіе отъ вытекающаго изъ него источника Юй-цюань, который бьетъ изъ каменной разсѣлины и при самомъ выходѣ производитъ водоемъ около 30 футовъ въ поперешникѣ. На вершинѣ горы еще существуютъ остатки прежняго дворца и двое торжественныхъ мраморныхъ воротъ, которые весьма далеко видны.}, увѣнчанный бѣло-мраморными торжественными вратами. Изъ подошвы его съ шумомъ бьетъ источникъ Юй-цюань, который по своей волѣ почитается первымъ въ Китаѣ. Отселѣ нѣсколько къ югу едва мелькала золотая вершина горы Ванъ-шеу-шань {Ванъ-шеу-шань, иначе Вунъ-шань, есть названіе горы, лежащей въ 50 ли отъ Пекина на западѣ, отъ дворца Юань-минъ-юань въ пяти ли на юго-западѣ. Кромѣ множества прекрасныхъ бесѣдокъ и другихъ зданій съ разноцвѣтными блестящими кровлями, разбросанныхъ по южной и сѣверной сторонамъ, на вершинѣ находятся великолѣпыыя палашы Ишаліанскаго зодчесшва, а внизу на юго-западной сшоронѣ большое озеро Кхуыъ-минъ-ху. Видъ сего холма съ западнаго конца, прилежащаго къ самому озеру, превышаетъ всякое описаніе: почему въ пріемномъ для иностранныхъ посланниковъ церемоніалѣ непремѣнно назначается одинъ день для обозрѣнія сей горы. Жаль, что сіе случается по большой части зимою.}.
   Отъѣхавъ 25 ли, сдѣлали мы привалъ въ Ша-хэ-сянь. Дорога изрядная и лежитъ ровными мѣстами, но подъ стѣнами сего города глубокіе пески. По обѣимъ его сторонамъ высокіе каменные мосты, южный съ восемью, сѣверный съ семью арками, хотя протекающая подъ ними рѣчка имѣетъ не болѣе одного фута глубины и около десяти ширины. Главное свойство горныхъ рѣкъ есть то, что онѣ во время дождей, будучи усиливаемы горными потоками, имѣютъ чрезвычайно быстрое стремленіе, которому слабо укрѣпленные мосты не могутъ противиться. Чрезъ 45 ли подъѣхали къ Цзюй-юй-шань. Сіи горы иначе называются Гуанъ-шань; а отъ нихъ и крѣпость Цзюй-юнъ-гуань получила свое имя отъ Ша-хэ-сянь въ началѣ дорога нѣсколько песчана, а ближе къ горамъ покрыта крупнымъ булыжникомъ, нанесеннымъ дождевыми потоками изъ горнаго ущелья. Впрочемъ мы ѣхали проселочною дорогою, а большая лежитъ чрезъ городъ Чанъ-пьхинъ-чжеу. Ночь провели мы на постояломъ дворѣ у воротъ крѣпостцы Нань-кхэу, лежащей при самомъ входѣ въ ущелье Гуань-гэу. Она составляетъ южную оборону крѣпости Цзюй-юнъ-гуань, защищающей столь важный проходъ отъ сѣвера къ Пекину.
   17. При восхожденіи солнца шелъ небольшой дождь, послѣ котораго мы отправились въ путь чрезъ Нань-кхэу. Погода была прекраснѣйшая; легкій вѣтерокъ, чистый воздухъ и уединенная тишина возвышали прелести яснаго утра. Дорога чрезъ ущелье лежитъ по грудамъ камней, разрушенныхъ временемъ, или оторванныхъ отъ утесовъ дождевыми потоками. Она проложена для одной телѣги, и въ немногихъ только мѣстахъ могутъ разъѣхаться двѣ; но, сколько трудна по причинѣ узкости и неровности, столько напротивъ пріятна по очаровательности предметовъ. По обѣимъ сторонамъ возвышаются утесы, индѣ отвѣсные изъ цѣльныхъ кабановъ гранита или сланца, индѣ навислые, полуоторванные, готовые, кажется, обрушиться на путника при одномъ сотрясеніи воздуха. Но сіи высокіе утесы составляютъ толь-ко основаніе, на которомъ лежатъ другія огромнѣйшія толщи сланца и гранита. Время покрыло голые бока и вершины ихъ тонкимъ слоемъ пыли, по которой стелются изумрудные мхи -- несравненное украшеніе ихъ. Но при подошвѣ утесовъ, посреди ужасовъ разрушенія, мѣстами видны небольшія пашни, мѣстами сельскіе домики, окруженные орѣшникомъ, каштанами, абрикосами, жужубами {Жужубы суть Китайскіе финики, особливаго рода отъ Индѣйскихъ; родятся на обыкновенныхъ деревьяхъ, а не на пальмахъ; величиною, округлостію, сладкостію тѣла и косточкою внутри плода сходствуютъ съ финиками.} и виноградными лозами. Ручей, струясь по каменьямъ, то падаетъ съ гранитныхъ отломковъ изь-подъ тѣнистыхъ кустарниковъ въ видѣ каскада, то скрывается подъ основаніями утесовъ, и томнымъ своимъ журчаніемъ призываетъ утружденныхъ путниковъ подъ тѣнь древесную {Въ проѣздъ нашъ, дѣйствительно одинъ крестьянинъ спалъ при большой дорогѣ у ручья подъ густою тѣнью дерева Хуай-шу, а оселъ его стоялъ подлѣ него, привязанный къ сему дереву.}. Но въ сихъ же самыхъ мѣстахъ, гдѣ теперь каждый предметъ обворожаетъ чувства и глубокое молчаніе едва прерывается пѣніемъ птичекъ, лѣтомъ нерѣдко необыкновенные громы и ярящіеся дождевые потоки представляютъ разрушеніе міра; а зимою, посреди опустошеній природы, слышны токмо ужасный свистъ вѣтровъ и страшный ревъ тигровъ. Сіе сліяніе дикости съ нѣжностію, соединеніе ужасныхъ видовъ съ пріятностію, величественный безпорядокъ -- произведеніе могущественной природы, поставили Цзюй-юнъ-шань въ числѣ осьми плѣнительныхъ мѣстоположеній въ окрестностяхъ Китайской столицы. Цзюй-юнъ не увлекаетъ человѣка къ восторгамъ, но льетъ въ душу его сладостное чувство меланхоліи.
   Нань-кхэу-шень имѣетъ двои воротъ, на югъ и на сѣверъ. Отъ сей крѣпостцы далѣе къ сѣверу подлѣ ручья ущельемъ 15 ли до Цзюй-юнъ-гуань; далѣе вверхъ 8 ли до Шанъ-гуань, небольшой крѣпостцы, которая имѣетъ также двои воротъ, на югъ и на сѣверъ; далѣе 7 ли до ущелья Тханъ-цинь-ся; отселѣ еще 7 ли до Цинъ-лунъ-цяо, каменнаго моста, разрушеннаго горнымъ потокомъ; отсюда 3 ли до перешейка Ба-да-линъ, на вершинѣ котораго есть городокъ Ча-дао, также съ двумя воротами на югъ и на сѣверъ. Сей городокъ нынче называется Бэй-кхэу-ченъ {Бэй-кхэу значитъ сѣверное устье, а Нань-кхэу южное устье ущелья. Бэй-кхэу-ченъ значитъ городокъ въ сѣверномъ, Нань-кхэу-ченъ городокъ въ южномъ устьи ущелья; но часто и самые города называются именами устьевъ.}. Онъ защищаетъ сѣверное устье ущелья и лежитъ въ самой стѣнѣ, проведенной по сѣверному краю хребта. Первый переѣздъ чрезъ сіи мѣста не очень труденъ, второй наитруднѣйшій; третій по близости къ Ча-дао довольно гладокъ, но по причинѣ крутизны нѣсколько тяжелъ для взъѣзда. Исключая Ча-дао, прочія три крѣпости построены изъ кирпича и камня въ самомъ ущельи. Цззюй-юнъ-гуань содержитъ 14 ли окружности, перекинута на обѣ стороны въ самыхъ крутыхъ мѣстахъ и взведена до верхнихъ точекъ горы; и потому считается непреодолимою защитою сего прохода отъ сѣвера къ Пекину. Но время и постоянный миръ медленно и нечувствительно произвели разрушеніе въ стѣнахъ гораздо большее, нежели сильный непріятель. Одна только Великая стѣна, проведенная отъ сѣвера къ юго-западу по высочайшимъ каменнымъ вершинамъ, издали повсюду представляется цѣлою, и величественно изгибается по направленію хребта, заслоняя собою Пекинъ, охраняемый ею отъ вторженія варваровъ. Сія стѣна называется внутреннею Великою стѣною; имѣетъ въ вышину до 20, а толщины около 15 футовъ; построена изъ тесаннаго бѣлаго гранита, и состоитъ изъ двухъ стѣнокъ, между которыми пустота наполнена дресвою и щебнемъ, а верхъ обложенъ зубцами и вымощенъ кирпичемъ. Отъ пограниченной Великой стѣны она простирается къ юго-западу до г. {Подъ буквою г. вездѣ должно разумѣть городъ.} Чженъ-динъ-фу слишкомъ на 900 ли.
   Впрочемъ Китайскіе тактики не въ отвѣсной крутизнѣ утесовъ Цзюй-юнъ-шань полагаютъ невозможность прохода, но въ самомъ положеніи горнаго перешейка Ба-да-линъ. Отъ южнаго устья до сѣвернаго, на протяженіи 40 ли, безпрерывно поднизмается на высоту. Ба-да-линъ, гдѣ стоитъ Ча-дао, есть самая высокая точка, съ которой минувшія горы представляются холмистою долиною, лежащею подъ ногами путешественника. Сей перешеекъ господствуетъ надъ хребтомъ къ югу и надъ долиною къ сѣверо-западу.
   Отъ Ча-дао спустились мы въ долину почти непримѣтною отлогостію; сдѣлали роздыхъ на постояломъ дворѣ, а потомъ еще проѣхали 25 ли до крѣпостцы Синь-юй-минь, въ которой для насъ назначенъ былъ ночлегъ. Она стоитъ на ровномъ мѣстѣ и обведена стѣною, которая во многихъ мѣстахъ развалилась. Стѣны Китайскихъ городовъ вообще построены изъ двухъ кирпичныхъ стѣнокъ, промежутокъ которыхъ набитъ глиною и покрытъ кирпичемъ. Отъ сего дождевая вода, проницая въ щели между глиною и стѣнами, медленно подмываетъ и наконецъ по частямъ разрушаетъ стѣну.
   Съ привала подъ Ча-дао мнѣ вздумалось выѣхать прежде обоза. Позади насъ быстро пронеслись по направленію хребта на сѣверо-востокъ темныя полосы дождевыхъ облаковъ: но чрезъ полчаса сіи тучи, будучи остановлены сѣверными горами, устремились къ юго-западу прямо на насъ. Облака неслись очень низко, и молніи разражались почти наравнѣ съ горными вершинами. Къ счастію мы успѣли укрыться въ развалившейся караульной будкѣ, стоявшей неподалеку отъ большой дороги влѣво. Небо скоро прояснилось; сильный дождь произвелъ большія лужи по дорогѣ, но не могъ проникнуть твердой, дресвистой ея почвы. Въ вечеру мы спокойно пріѣхали въ Синь-юй-линь и поставлены были въ казенномъ подворьѣ.
   Въ Китаѣ по всѣмъ городамъ и мѣстечкамъ, гдѣ находятся станціи, отъ Правительства построено по одному подворью {По-Китайски: Гунъ-гуань, что значитъ казенное подворье.}, въ которомъ должны останавливаться чиновники, проѣзжающіе по порученіямъ отъ начальства, или военные, отправляющіеся къ должности по подорожнымъ. Изъ гражданскихъ же одни только высшіе чины имѣютъ право останавливаться здѣсь, но имѣть женщинъ при себѣ не дозволяется.
   18. Во всю прошлую ночь шелъ сильный дождь. Хотя подворье было тѣсновато, но строеніе хорошо ухичено; и мы не потерпѣли ни малаго безпокойства отъ дождя. Съ восхожденіемъ солнца оставили Синь-юй-линь. Дорога, по причинѣ глинистой и низменной почвы, размягчилась отъ дождя и сдѣлалась грязною. Отъѣхавъ 15 ли, сдѣлали мы привалъ въ Хуай-лай-сянь. Сей уѣздный городъ расположенъ въ равнинѣ, южною половиною на холмахъ; крѣпостцы, окружавшія предмѣстія съ восточной и западной его сторонъ, совершенно развалились, и только остались одни земляные валы, составлявшіе внутренность стѣны.
   Въ проѣздъ чрезъ г. Хуай-лай-сянь, на улицѣ встрѣтилось со мною нѣсколько молодыхъ людей, въ одинаковой одеждѣ особеннаго вида. Это были студенты сего уѣзда, собравшіеся сюда отдать честь своему Попечителю, отъѣзжавшему въ столицу. Въ Китаѣ положено четыре степени испытуемыхъ въ образованіи: Сю-цай, Цзюй-жинь, Цзинъ-шы и Хань-линь. Достигшіе извѣстной степени учености записываются въ вѣдомость уѣзднаго училища, чтобъ быть допущеннымъ на испытаніе. Отличившихся здѣсь включаютъ въ число Сю-цай, т. е. въ число студентовъ съ лучшими дарованіями. Сіи Сю-цай въ слѣдующій годъ отправляются въ главный городъ губерніи для высшаго испытанія. Выдержавъ оное, по ступаютъ въ число Цзюй-жинь, т. е. представляемыхъ: потому что сихъ Цзюй-жинь въ слѣдующій годъ всѣхъ представляютъ въ столицу для выдержанія послѣдняго экзамена. Отличныхъ включаютъ въ число Цзинь-шы, что значитъ поступающій въ службу: ибо изъ получившихъ сію степень иные немедленно получаютъ должности, а другіе поступаютъ въ государственную чередную вѣдомость и ожидаютъ очереди къ опредѣленію. Но сіи Цзинь-шы предварительно въ то же время должны выдержать четвертое испытаніе въ Тронной палатѣ. Кончившіе съ отличіемъ и сіе испытаніе, поступаютъ въ Хань-линь, т. е. въ Академики. Для военныхъ положено особенное испытаніе. Министры и другіе высшіе государственные чины по большой части бываютъ изъ Хань-линь.
   Поднявшись изъ Хуай-лай-сянь, еще про-ѣхали мы 30 ли до ночлега въ Тху-му {Нынѣ сіе мѣстечко называется Тху-мэу: но я, для облегченія трудности въ выговорѣ, назвалъ его прежнимъ именемъ Тху-му.}. Дорога вся ровная, но песчана и усѣяна каменьями, кажется, снесенными водою съ горъ. На разстояніи между сими горами въ лѣвой сторонѣ, Великая стѣна {Это не пограничная, а внутренняя Великая стѣна.} поворотила на юго-западъ по вершинамъ высочайшихъ горъ, которыя къ сѣверу нечувствительно уравниваются и превращаются въ обширную долину, сливающуюся на западѣ съ горизонтомъ. Долго я смотрѣлъ на сію долину, наводящую ужасъ напоминаніемъ сраженія между Китайцами и Монголами въ 1449 году. Династіи Минъ Государь Инъ-цзунъ, желая однимъ ударомъ рѣшить долговременное преніе съ Монголами, пошелъ въ Сюань-хуа-Фу съ полмилліономъ ратниковъ. По прибытіи къ Янъ-хэ, Китайцы увидѣли поля, покрытыя трупами недавно побитыхъ своихъ войскъ. Инъ-цзунъ почувствовалъ страхъ и поспѣшилъ въ обратный путь. Армія, при отступленіи, два дни дралась съ Монголами. На третій день Ойратскій Князь Эсэнь, Главнокомандующій Монгольскихъ войскъ, предложилъ миръ. Инъ-цзунъ тотчасъ согласился на оный, и Монголы притворно отступили, но только лишь Китайская армія двигнулась отъ Тху-му въ обратный путь на югъ, какъ со всѣхъ сторонъ наступили на нее многочисленные корпусы Монгольской конницы. Изъ 500,000 ратниковъ Китайскаго ополченія, спаслись весьма немногіе. Государь узнанъ по одѣянію и взятъ въ плѣнъ съ однимъ офицеромъ. Съ того времени, какъ Китай началъ имѣть короткую связь съ Монголами, въ продолженіе тридцати вѣковъ, пали въ сей долинѣ многіе милліоны съ обѣихъ сторонъ, и еще падетъ столько же: ибо страна сія въ древности принадлежала Монголамъ и, по ея положенію, безошибочно можетъ назваться Долиною спора; взгляните на карту.
   19. Отъѣхавъ отъ Тху-му 20 ли, остановились въ Ша-чень. Улицы въ семъ городкѣ наполнены были жителями, собравшимися сюда изъ окрестныхъ деревень по случаю перваго числа пятой луны. Каждой луны 1-е и 15-е число, т. е. въ новолуніе и полнолуніе, Китайцы исправляютъ дома или въ монастыряхъ молитвенный обрядъ, состоящій въ троекратномъ колѣнопреклоненіи съ девятью земными поклонами предъ божествами, съ зазженнымъ въ рукѣ пукомъ курительныхъ свѣчъ. Набожные держатъ въ сіи дни постъ, во время котораго даже пряная зелень, какъ-то лукъ и чеснокъ, запрещены. Поселяне отправляются въ ближайшіе города или мѣстечки для продажи своихъ издѣлій, или для закупки нужныхъ въ хозяйствѣ вещей. Но тѣ, которые остаются дома, занимаются работами, какъ и въ обыкновенные дни. Это собственно суть базарные дни, а не праздники.
   Отъ Ша-чень чрезъ Дунъ-ба-ли до Синь-бао-ань 20, и отселѣ до ночлега въ Цзи-минъ-и 20 же ли. Дорога лежитъ ровными мѣстами, но песчана и покрыта булыжникомъ; вдали по обѣимъ сторонамъ синѣли хребты горъ, у коихъ многія вершины скрывались въ облакахъ. Ша-ченъ, Дунъ-ба-ли, Синь-бао-ань и Цзи-минъ-и, всѣ сіи четыре мѣстечка обведены кирпичными стѣнами.
   Цзи-минъ-и, въ буквальномъ переводѣ значитъ: станція фазаньева крика. Имя получила отъ горы, лежащей по сѣверо-восточную сторону станціи и называемой Цзи-минъ-шань: потому что на вершинѣ ея слыхали крикъ Фазановъ. Сія гора есть не что иное, какъ огромнѣйшій и высочайшій каменный холмъ съ острыми гребнями. На самой вершинѣ ея находится монастырь. Нѣкоторые изъ Членовъ Миссіи рѣшились побывать на сей горѣ и осмотрѣть тамъ приближенное къ облакамъ жилище отшельниковъ. Я присоединился къ ихъ числу.
   Въ началѣ мы, по указанію мѣстныхъ жителей, шли настоящею тропою, ведущею на гору, но скучая обходомъ, который надлежало сдѣлать вокругъ южнаго мыса, захотѣли взобраться на гору прямикомъ и пошли къ ущелью, которое отъ самыхъ вершинъ горы до ея подошвы простиралось прямою бѣлою чертой. Но дождевые потоки, низвергающіеся по сему каменному жолобу, выгладили его до такой степени, что и босому невозможно было ступать по оному при небольшой покатости мѣста. И такъ оставивъ сей путь, который намъ казался и короткимъ и удобнымъ, мы начали взбираться по такой крутизнѣ, что почти терлись лицемъ объ бока каменьевъ. Съ великими усиліями вскарабкались до первыхъ высотъ; но, вмѣсто ожидаемаго конца трудамъ, открылись предъ нами глубокія пропасти съ новыми утесами. Изнемогши совершенно въ силахъ, мы увидѣли невозможность достигнуть цѣли сколько любопытнаго, столько и утомительнаго путешествія; и, по причинѣ поздняго времени, съ сожалѣніемъ возвратились. Но Г. Приставъ, отказавшись отъ мнимой близости прямаго всхода, возвратился на прежнюю тропу, и былъ въ своемъ походѣ счастливѣе прочихъ. Онъ получилъ за утомительный трудъ самую лестную награду -- удовольствіе быть на вершинахъ Цзи-минъ-шань, и сообщилъ намъ слѣдующее описаніе сей картинной горы: {См. путешествіе въ Китай чрезъ Монголію 1820 и 1821 года Г. Тимковскаго, издан. въ С. П. б. 1824. часть III, стр. 15--17.} "Крутизна горы, острые обломки камней, частые и глубокіе овраги и сильный вѣтеръ, столько утомили насъ, что мы уже теряли надежду удовлетворить своему любопытству. Обезсилѣвъ совершенно и держась другъ за друга, мы поднимались выше и выше. Вдругъ раздался громкій лай собаки, и мы ободрились, достигнувъ по крайней мѣрѣ такого мѣста, гдѣ живутъ люди.
   "Перелезши чрезъ крутую отрасль горы, увидѣли мы капище, прекрасно расположенное посреди горы на пути, ведущемъ къ верхнимъ кумирнямъ. Сіе капище, какъ и всѣ прочія, выстроено изъ кирпича и состоитъ изъ нѣсколькихъ отдѣльныхъ домиковъ, наполненныхъ кумирами. Возлѣ него находился небольшой садъ и огородъ, а надъ самымъ капищемъ виситъ каменный утесъ, грозящій въ одно мгновеніе сокрыть его подъ своими развалинами. Въ капищѣ мы нашли только одного сторожа изъ Китайцевъ, знающаго нѣсколько и по-Монгольски. Отсюда по настоящей уже тропинкѣ, крутыми излучинами выдѣланной въ каменной горѣ, поднялись мы на самую вершину. Трудно постигнуть, какой отважный духъ рѣшился соорудить зданія на узкой вершинѣ горы, окруженной безднами и вѣчно обуреваемой вихрями, но исполнители еще болѣе заслуживаютъ удивленія по тѣмъ трудамъ, какихъ стоило имъ построить здѣсь два капища и домъ для причетниковъ. Сколько усилій и издержекъ надлежало употребить на одно поднятіе строевыхъ матеріаловъ отъ основанія горы, находящагося версты за три {То-есть, при разстояніи, заключающемъ около трехъ верстъ отъ основанія горы до вершины.}.
   "Лишь только я съ сопутниками своими достигъ вершины, какъ встрѣтилъ насъ живущій въ кумирняхъ Хошанъ съ двумя служителями, кои говорили по-Монгольски. Сіи горные отшельники изумились, нечаянно увидѣвъ предъ собою Россіянъ, о коихъ, можетъ быть, знали только по слуху. Весьма охотно они показали намъ внутренность всѣхъ зданій и самыя жилища свои. Вершина горы раздѣлена природою на двѣ отрасли, кои соединены мраморнымъ мостомъ, висящимъ надъ пропастями. На одной отрасли восточной, находится большое капище, а на западной -- главная кумирня, съ большимъ предъ оною колоколомъ и домомъ для причетниковъ. Строеніе занимаетъ всю площадь вершины, такъ что кругомъ во всѣ стороны мѣсто открыто; нѣсколько ниже видны торчащіе уступами утесы; на сѣверо-западѣ сверкаетъ между горами рѣка Янъ, а на южной сторонѣ у самой подошвы горы лежитъ крѣпость Цзи-минъ-и, коей зданія съ высоты едва примѣтны; весь отдаленный горизонтъ покрытъ хребтами высокихъ горъ. Вотъ обитель, которую Китайцы почитаютъ приличною для людей, презирающихъ суетныя блага міра и добровольно предающихся одной молитвѣ и размышленіямъ о предметахъ выспренныхъ! -- Я доселѣ не видалъ мѣста, которое было бы такъ уединенно и съ такими величественными видами на окрестности. Кумирни сіи, сооруженныя въ честь наставника Фо Шигя-муни, содержатся въ хорошемъ порядкѣ. Въ половинѣ 10-й луны бываетъ многолюдное стеченіе сосѣднихъ жителей обоего пола. Никто изъ обитающихъ на горѣ не могъ сказать намъ, когда именно и кѣмъ произведено сіе необыкновенное зданіе. Судя по ветхости строеній, можно положить, что они существуютъ уже болѣе 200 лѣтъ. Живущіе на вершинѣ горы довольствуются водою, каменнымъ угольемъ и прочимъ изъ среднихъ капищъ, куда всѣ жизненныя потребности привозятся изъ Цзи-минъ-и и другихъ мѣстъ; для чего въ горѣ и содержатъ нѣсколько ословъ. Пустынники предлагали намъ, для подкрѣпленія силъ, чай и пищу; но мы, томясь жаждою, довольствовались одною холодною водою.
   "Солнце уже начало опускаться за горы, и мы принуждены были поспѣшить возвращеніемъ; прощаясь, я подарилъ Хошану слитокъ серебра въ 1/8 фунта, а служителямъ далъ нѣсколько чеховъ. До средняго капища мы шли по средней тропинкѣ: Сія сторона горы, обращенная на сѣверо-западъ, покрыта кустарниками и деревьями. На уступахъ горы устроены небольшія пашни, засѣянныя пшеницею. Ниже средняго есть небольшое капище, а въ самомъ низу, гдѣ оканчивается излучистая тропинка, поставленъ небольшой субурганъ (родъ часовни). Потомъ перешли мы на западную отрасль горы къ избамъ промышленниковъ, добывающихъ каменное уголье, и наконецъ спустились на большую дорогу, ведущую въ Сюань-хуа, по которой возвратились въ нашу гостинницу уже въ 10-мъ часу ночи. Оставшіеся дома спутники, смущенные долговременнымъ нашимъ отсутствіемъ, весьма обрадовались, увидѣвъ насъ, хотя изнуренными отъ усталости, но еще живыми."
   Къ описанію, столь прекрасному, мнѣ осталось только присовокупить, что сей монастырь называется Юнъ-нинъ-сы {То-есть, монастырь вѣчной тишины.}; построенъ во времена династіи Ляо, назадъ тому около осыми столѣтій; но точный годъ основанію и прозваніе основателя неизвѣстны.
   Бъ древнія времена копали въ Цзи-минъ-шань золотую руду, а нынѣ добываютъ только каменный уголь.
   20. Проѣхали отъ Цзи-минъ-и 30 ли до привала въ крѣпостцѣ Шанъ-ся-пху. Дорога лежитъ по лѣвому берегу рѣки Янъ-хэ, вверхъ по ея теченію, индѣ по пескамъ, индѣ просѣчена въ каменныхъ утесахъ подлѣ самой воды. На противулежащемъ берегу возвышалась предъ нами Хуань-янъ-шань, коея вершины, во всю ея длину на нѣсколько десятокъ верстъ отъ востока къ западу, скрывались въ непроницаемыхъ облачныхъ парахъ. Отъ Шанъ-ся-пху 30 ли до Сюань-хуа-фу. Дорога лежитъ мѣстами ровными, индѣ тонкими, индѣ бугристыми. Поля въ удобныхъ мѣстахъ покрыты были густымъ ячменемъ, еще зеленымъ и не выколосившимся. Здѣсь хлѣбы на низкихъ мѣстахъ поливаются водою изъ проводныхъ каналовъ; иначе, по причинѣ песчанаго и глинистаго грунта, худо бы родились. Сюань-хуа-фу есть главный въ области сего же имени городъ; имѣетъ 24 ли окружности и семь воротъ; основанъ за тысячу слишкомъ лѣтъ, но кирпичемъ по земляному валу выложенъ въ 1440 году. По крѣпости и обширности его, прежде служилъ центральнымъ мѣстомъ охранныхъ въ сей долинѣ войскъ. По внутреннему расположенію довольно красивъ; но съ сѣверной стороны въ нѣкоторыхъ мѣстахъ столъ высоко занесло пескомъ стѣны его, что чрезъ нихъ проложены въ городъ тропинки для пѣшеходцевъ.
   Для удержанія горныхъ водъ и песковъ, онъ обведенъ съ сей стороны плотиною изъ большихъ кусковъ гранита, и закрытъ сажеными ивами. Обсаживать низменное пребрежіе ивами и водянымъ тростникомъ, а бока земляныхъ плотинъ тальникомъ, сей способъ ослаблять стремленіе разливающихся водъ и укрѣплять слабый грунтъ земли, -- есть общій при Желтой рѣкѣ.
   Янъ-хэ не широка и глубиною не болѣе фута; но быстра и дно имѣетъ песчаное, отъ чего и мутна. Въ дожди отъ горныхъ потоковъ разливается по всему низменному пространству между горъ. Первая половина станціи отъ Цзи-минъ-и состоитъ изъ объѣзда излучины сей рѣки. Хотя правительство для сокращенія сего обхода старалось сдѣлать каменный мостъ чрезъ Янъ-хэ при Цзи-минъ-шань, но ненадежность песчанаго грунта и ширина разлива остановили сіе предпріятіе. Нѣсколько каменныхъ столбовъ, видѣнныхъ Г. Белемъ, и донынѣ стоятъ въ рѣкѣ. Что касается до Хуань-янъ-шань, проѣзжая возвышенною подошвою сей горы, я тщательно старался замѣчать состояніе облачной ея вершины. Солнце склонялось за полдень; небо было самое ясное и чистое. Юго-западный вѣтръ, проходя чрезъ гору, безпрестанно отрывалъ своимъ полетомъ часть паровъ, въ которыхъ скрывались послѣднія ея вершины; но сію пустоту тотчасъ занимали новые пары и въ разрѣдившихся въ сіе мгновеніе мѣстахъ можно было примѣтить, что немалая часть вершины скрыта была въ облачныхъ парахъ. По замѣчанію здѣшнихъ жителей, сія гора обыкновенно испускаетъ облачные пары предъ дождемъ.
   21. Проѣхали отъ Сюань-хуа-фу 30 ли до привала въ мѣстечкѣ Мао-юй-линь. Дорога вся почти ровная и песчаная. Земли, лежащія подлѣ горъ, дресвянисты, и посему не удобны для обработыванія; но, лежа впустѣ, произращаютъ множество ильмовъ, отъ чего и мѣстечко получило свое названіе. Отъ Мао-юй-линь еще 30 ли до Калгана, гдѣ Миссія обыкновенно останавливается на нѣсколько дней. Дорога ровная, гладкая; земля повсюду обработанная. Въѣздъ въ предмѣстіе, по тонкому мѣсту, состоитъ изъ небольшой аллеи древнихъ тѣнистыхъ тополей.
   Когда выѣхали изъ Мао-юй-линь, то предъ нами на сѣверѣ по вершинамъ высочайшихъ горъ открылся земляной валъ, коего оба концы, восточный и западный, скрывались въ синевѣ горизонта. По сему валу примѣтны были курганы не въ дальнемъ одинъ отъ другаго разстояніи. Вотъ та Великая стѣна, которую, какъ у насъ думаютъ, Государь Цинь-шы-хуанъ {Цинь есть названіе дома его, или династіи; Шы-хуанъ есть имя его, и значитъ Первый Императоръ.} построилъ за 214 лѣтъ до нашего лѣтосчисленія. Она по обѣимъ сторонамъ Калгана развалилась, и издали примѣтна только по ея протяженному возвышенію и правильному расположенію кургановъ, составлявшихъ башенки, на которыхъ, въ случаѣ опасности въ военное время, зажигаютъ сигнальные огни. Китай отъ древнѣйшихъ временъ имѣлъ въ сосѣдствѣ, на сѣверѣ Монголовъ, на западѣ Тангутовъ. Сіи народы, ведущіе кочевую жизнь, часто неожиданно производили вторженіе въ предѣлы помянутаго государства, и съ неистовствомъ опустошали слабо защищаемыя мѣста, Государь Цинь-шы-хуанъ рѣшился противупоставить симъ хищнымъ сосѣдямъ естественную границу, укрѣпленную искуствомъ, и по вершинамъ высочайшихъ горъ построилъ Великую стѣну, простиравшуюся отъ Желтаго моря къ юго-западу до Минь-чжеу. Но сей огромнѣйшій памятникъ могущества единодержавной власти и силы народной несовершенно соотвѣтствовалъ своей цѣли. Чрезъ 12 лѣтъ отъ построенія Великой стѣны, Гунны свободно перешагнули сію преграду, и указали своимъ потомкамъ путь, по которому сіи долженствовали въ послѣдствіи ходить въ Китай.
   Европа, какъ пишутъ, до чрезмѣрности удивляется прочности Великой стѣны, сопротивляющейся усиліямъ цѣлыхъ двадцати вѣковъ; но ниже увидите вы, что довольно было и шести столѣтій, чтобъ разрушить ее до основанія.
   Вотъ первое звѣно вашего путешествія, благополучно совершеннаго въ семь дней исключая небольшаго безпокойства отъ дождя подъ Ча-дао, во все время погода стояла ясная. Къ жарамъ мы привыкли и солнце неслишкомъ безпокоило насъ своими лучами. Ежедневно видѣли мы множество разнообразныхъ и всегда новыхъ предметовъ; спокойно могли обозрѣвать представлявшееся взорамъ, и дорога сія была для насъ самою пріятною сельскою прогулкою. Слѣдующіе два дни должно было намъ простоять въ Калганѣ, чтобъ датъ время Китайскому Приставу учинить распоряженіе къ дальнѣйшему продолженію пути. 22-го, въ 3-мъ часу по полудни, пошелъ сильный дождь при страшныхъ ударахъ грома. Въ это время мы спокойно сидѣли за столомъ, противъ отворенной на дворъ двери, и смотрѣли на косыя струи падающаго дождя, какъ вдругъ обрушился потолокъ надъ самымъ столомъ нашимъ. Читатель конечно содрогнется при семъ, но это здѣсь самая обыкновенная вещь. По причинѣ дороговизны лѣса, въ Китаѣ не дѣлаютъ деревянныхъ накатовъ, а по причинѣ теплаго климата неимѣютъ въ нихъ нужды. Почему потолки дѣлаются изъ двухъ рядовъ тонкой бумаги, наклеенной по рѣшеткѣ изъ соломы бобартскаго проса и прикрѣпленной къ кровельному рѣшетиннику. Какъ скоро дождевая вода проникнетъ сквозь кровлю на бумагу, то сіе мѣсто скоро прорывается. И такъ обрушившійся надъ нами потолокъ не произвелъ дальнѣйшихъ послѣдствій, а только упавшая съ него грязь обрызгала наше бѣлое шелковое платье. Таковая течь во время продолжительныхъ дождей причиняетъ большую непріятность жильцамъ и вредъ домашнимъ вещамъ. 15-го утромъ еще нашла сильная гроза. Дождь шелъ около двухъ часовъ, и каналъ, проведенный подлѣ нашей гостинницы, превратился въ изрядную рѣчку. По дорогѣ также протекли большіе потоки. Послѣ сего день сдѣлался самый ясный. Предъ полуднемъ я вышелъ прогуляться и обшелъ около половины города. По улицамъ было множество крестьянъ, съѣхавшихся на базаръ потому, что сего дня Китайской пятой луны пятое число, почитаемое третнымъ праздникомъ подъ названіемъ Дуань-ву.
   Калганъ по-Китайски: Чжанъ-цзя-кхэу {Въ Китайскомъ и Монгольскомъ, равно и въ Маньчжурскомъ языкахъ наше э выговаривается какъ Нѣмецкое ö, т. е. грубѣе обыкновеннаго.}, названъ такъ Русскими отъ Монгольскаго слова Халга, что значитъ проходъ, ворота. Жители, ближайшіе къ какому-либо городу, обыкновенно не называютъ сего города по имени, а просто городомъ. Симъ образомъ Русскіе, часто слыша отъ Монголовъ слово Халга, превратили оное въ собственное имя заставы Чжанъ-цзя-кхэу. Калганъ раздѣляется на двѣ части, верхнюю и нижнюю. Послѣдняя лежитъ съ южнаго пріѣзда, и имѣетъ небольшую крѣпостцу, въ которой живетъ Фу-ду-тхунъ, помощникъ Корпуснаго Генерала. Она собственно называется Чжанъ-цзя-кхэу-пху, и лежитъ въ пяти ли отъ пограничныхъ воротъ къ югу. Верхняя часть лежитъ у горъ при выѣздѣ за границу, и съ сѣвера прикрыта крѣпкими кирпичными воротами, построенными въ Великой стѣнѣ въ ущельи между двумя каменными отвѣсными утесами. Чжанъ-цзя-кхэу прежде было названіе самаго сего прохода въ Великой стѣнѣ и селенія, составлявшаго верхнюю часть. Нынѣ все пространство отъ пограничныхъ воротъ къ югу до крѣпости заселено, и обѣ части совокупно разумѣются подъ названіемъ Чжанъ-цзя-кхэу.
   Калганъ есть военная крѣпость: почему здѣсь имѣетъ пребываніе Чахарскій Корпусный Генералъ, со множествомъ военныхъ и гражданскихъ чиновниковъ. Казармы для Маньчжурскаго гарнизона построены внутри воротъ на лѣвой, т. е. восточной сторонѣ. Здѣсь учрежденъ сухопутный и торговый портъ, единственный, чрезъ который дозволено Китайцамъ производить торгъ съ Кягтою. Почему Калганъ служитъ исключительнымъ складочнымъ мѣстомъ всѣхъ, отпускаемыхъ въ Кягтау и привозимыхъ изъ Кягты товаровъ. Здѣсь есть таможня, въ которой собираютъ пошлины съ товаровъ вмѣсто Кягты, гдѣ оныя отмѣнены по странному недоразумѣнію одной статьи, предложенной Россійскимъ Комиссаромъ при послѣднемъ заключеніи пограничнаго договора. Портовый здѣшній торгъ весь находится въ рукахъ жителей губерніи Шань-си, которые въ Китаѣ извѣстны искуствомъ въ торговлѣ, расчетливостію въ хозяйствѣ и расточительностію въ утѣхахъ.
   Достойно замѣчанія, что изъ всѣхъ товаровъ, привозимыхъ сюда изъ Кягты, только сукна и Камчатскіе бобры цѣнны; прочіе продаются по сходнымъ цѣнамъ, а нѣкоторые дешевлѣ, нежели въ самой Кягтѣ. Причину сему надобно искать въ содержаніи цѣнъ промѣниваемыхъ товаровъ къ вымѣниваемымъ. Чай въ Калганѣ въ половину дешевлѣ противу Кягты; но лучшій черный чай скорѣе можно найти въ Кягтѣ, нежели въ Пекинѣ и Калганѣ. Китайцы очень рѣдко употребляютъ черный чай и потому въ Пекинъ привозятъ хорошіе черные чаи въ маломъ количествѣ, а въ Калганѣ даже нераскупориваютъ.
   Употребляемый здѣсь вѣсъ серебра несходенъ съ Пекинскимъ, но одинаковъ съ Ургинскимъ и Кягтинскимъ, по причинѣ непосредственной ихъ торговой связи между собою. Впрочемъ разность вѣсовъ и мѣръ, такъ какъ и разность въ добротѣ серебра, приводятся въ торговыхъ расчетахъ къ одной извѣстной точкѣ; цѣны соразмѣряются съ вѣсами и мѣрами, а въ благородныхъ металлахъ лигатура не принимается въ дѣйствительный счетъ.
  

II.
Физическое обозрѣніе страны отъ Пeкина до Калгана.

  
   Естественное состояніе мѣстъ, нами проѣханныхъ, заслуживаетъ вниманіе. По южную сторону перваго отъ Пекина хребта лежитъ равнина, одна изъ величайшихъ въ свѣтѣ; ибо на востокъ простирается до моря, на югъ до Желтой рѣки. По низменности ея мѣстоположенія, окруженнаго съ трехъ сторонъ высочайшими горами, лѣтомъ здѣсь бываютъ сильные жары; зимою, по изобилію въ селитрѣ, довольно холодно. Нѣкоторые изъ Миссіонеровъ писали, что здѣсь весна и осень почти непримѣтны, и состоятъ въ короткомъ переходѣ отъ холода къ теплу и на оборотъ. Сіе можно принятъ только въ сравнительномъ отношеніи къ сѣверной Европѣ, гдѣ лѣто есть кратчайшее время въ году. Годовыя времена, по естественному теченію солнца, равны между собою. Но высота и низменность мѣстоположенія не могутъ не производить отступленія отъ общихъ законовъ; ибо онѣ болѣе дѣйствуютъ на измѣненіе атмосферы, нежели самый небосклонъ. Въ 1819 году, я дѣлалъ наблюденіе по Реомюрову термометру, поставленному въ тѣни на сѣверной сторонѣ покоевъ. Въ Мартѣ теплота начала постепенно увеличиваться, и по утрамъ было отъ 1° до 8°, въ полдень отъ 10° до 15° теплоты; въ Апрѣлѣ, по утрамъ отъ 5° до 15°, въ полдень отъ 15° до 25°; въ Маѣ, по утрамъ отъ 10° до 17°, въ полдень отъ 20° до 30°; въ Іюнѣ, по утрамъ отъ 15° до 20°, въ полдень отъ 15° до 28° теплоты; ибо въ Іюнѣ начинаютъ перепадать дожди, что нѣсколько умѣряетъ лѣтніе жары. Въ Іюлѣ, по утрамъ отъ 18° до 20°, въ полдень отъ 24° до 30° теплоты, и выше. Въ Августѣ, термометръ началъ день ото дня понижаться: по утрамъ было отъ 20° до 13°, въ полдень отъ 27° до 13°; въ Сентябрѣ, по утрамъ отъ 13° до 7°, въ полдень отъ 17° до 10°; въ Октябрѣ, по утрамъ отъ 7° т. до 0, въ полдень отъ 12°, до 5° теплоты. Съ Ноября постепенно начала увеличиваться стужа: по утрамъ было отъ 3° до 7° холода, въ полдень отъ 6° теплоты до точки замерзанія; въ Декабрѣ, по утрамъ доходило отъ 7° до 14° въ полдень отъ 3° до 12° стужи. Съ Генваря стужа начала уменшаться, и по утрамъ было отъ 12° до 1° с., въ полдень отъ 10° х. до 5° т.; въ Февралѣ теплота начала нечувствительно увеличиваться, и по утрамъ было нѣсколько градусовъ стужи, въ полдень нѣсколько градусовъ теплоты. Самая большая стужа и теплота были около поворотовъ зимняго и лѣтняго. Перемѣна погоды производитъ небольшія перемѣны въ состояніи атмосферы: зимою въ ненастье она теплѣе; лѣтомъ, послѣ дождей, бываетъ прохладнѣе.
   Китайцы употребляютъ астрономическій годъ, и луны свои считаютъ съ точки луннаго рожденія. Высокосные по лунному кругу годы, т. е. имѣющіе тринадцать мѣсяцовъ, содержатъ 384, а обыкновенные 354 дня. Годъ начинаютъ съ перваго весенняго мѣсяца, который обыкновенно случается между первыхъ чиселъ Генваря и первыхъ Февраля. Полныя луны содержатъ по 30, крагакія по 29 дней. Годовыя времена неодинаковы съ принятыми у насъ. Въ Китаѣ весеннее равноденствіе почитается срединою весны, лѣтній поворотъ срединою лѣта, осеннее равноденствіе срединою осени, зимній поворотъ срединою зимы.
   Въ продолженіе зимнихъ мѣсяцовъ (Ноября, Декабря и Генваря) по большой части дуетъ сѣверо-западный вѣтеръ. Дожди и снѣги рѣдко падаютъ; послѣдніе лежатъ не долѣе однихъ или двухъ сутокъ, и, растаявши, производятъ по улицамъ большую грязь, которая долго не просыхаетъ. Рѣки покрываются льдомъ отъ двухъ до трехъ четвертей въ толщину. Ледъ стоитъ отъ полу до двухъ мѣсяцовъ. Въ исходѣ Марта часто случается дождь, послѣ котораго вѣтры начинаютъ быть перемѣнные. Апрѣль и Май -- сухіе мѣсяцы; и посему жары около поворота бываютъ удушающіе. Въ сіе время по утрамъ бываютъ въ городѣ легкіе туманы, горькіе и смрадные; но скоро проходятъ. Иногда съ западныхъ степей Монголія поднимаются пески и, при сѣверо-западномъ вѣтрѣ, находятъ на Пекинъ въ видѣ густыхъ желтыхъ облаковъ. Воздухъ наполняется тонкою пылью; солнце совершенно скрывается. Въ семъ состояніи атмосфера бываетъ иногда около сутокъ и болѣе. Въ Іюнѣ начинаются дожди; въ Іюлѣ -- каникулы (по-Китайскя Фу-тьхянъ) и обыкновенно проливные дожди. Въ сіе время теплота атмосферы мало измѣняется, и утро отъ полудня разнится отъ 2 до 5 градусовъ. Воздухъ бываетъ исполненъ влагою и утомителенъ для всего дышущаго. Въ домахъ все, даже платье въ ящикахъ, покрывается плѣсенью, и мебель разклеивается. Растительная сила доходитъ до невѣроятной степени. Линяющія птицы, исключая воробьевъ, всѣ улетаютъ въ горы. Это время есть торжество для превращающихся насѣкомыхъ. Вѣтры бываютъ тихіе, съ юга, съ юго-запада и запада, рѣдко съ прочихъ сторонъ; но дуютъ столь непостоянно, что иногда въ одно время, но въ разныхъ слояхъ атмосферы, облака идутъ со всѣхъ четырехъ сторонъ на встрѣчу другъ другу. Достойно замѣчанія, что тучи съ молніею и громомъ по большой части приходятъ къ Пекину ввечеру или въ ночи, и притомъ съ запада и сѣверо-запада. Въ Августѣ совершенно прекращаются влажные жары; и сей мѣсяцъ съ Сентябремъ, на оборотъ, соотвѣтствуетъ Апрѣлю и Маю. Въ то время цвѣтутъ всѣ травы, имѣющія многолѣтній корень; а теперь, напротивъ, горы покрываются цвѣтами однолѣтнихъ растеній, которыхъ сѣмяна весною, по причинѣ сухихъ жаровъ, не могутъ всходить. Въ Октябрѣ оканчивается осень. Таковы ощутительнѣйшія перемѣны атмосферы около Пекина.
   Сія равнина имѣетъ почву глинистую и во многихъ мѣстахъ песчаную, особенно къ берегамъ Желтаго моря {Желтое море, по-Китайски Хуанъ-хай, на Европейскихъ картахъ названа Корейскимъ заливомъ.}. Мѣста, ближайшія къ подошвѣ горъ, покрыты безобразными грудами огромныхъ камней, а пониже усѣяны булыжникомъ; и потому, исключая падей и низкихъ кое-гдѣ пригорковъ, все прочее пространство остается невоздѣланнымъ. Неподалеку отъ горъ, въ мѣстахъ низменныхъ и изобилующихъ ключами, заведены водяныя пашни, на которыхъ сѣютъ срацинское пшено. Сіи пашни выровнены подъ водяной уровень (водяная астролябія) на великое пространство, и углублены отъ двухъ до пяти футовъ ниже поверхности земли. Онѣ раздѣлены на участки высокими валиками. Рисъ сѣется очень густо, и когда поднимется на; полфута, то поступаютъ съ нимъ, какъ у насъ съ капустною розсадою, т. е. выдергиваютъ его и снова разсаживаютъ горстями, одну отъ другой на полфута. Послѣ сего пускаютъ сюда изъ полевыхъ каналовъ воду, которая пробирается изъ одного участка въ другой чрезъ сдѣланныя въ каналахъ запираемыя отверстія. Около Пекина сѣютъ рисъ въ исходѣ Апрѣля и въ началѣ Мая. Первоначальное открытіе таковыхъ пашенъ требуетъ великихъ силъ и издержекъ; почему Правительство принимаетъ сію работу на свое попеченіе. Далѣе отъ горъ сѣютъ бѣлую и красную пшеницу, просо шести видовъ {Сюда не включено Царское просо (Юй-гу), которое Государь сѣетъ въ Жертвенникѣ Изобрѣтателю Земледѣлія. Оно имѣетъ иметъ и соломину просяную, вышиною болѣе двухъ аршинъ, вмѣсто кисти круглый, подобный камышевому початокъ, около шести вершковъ длиною, по которому на каждой пушинкѣ сидитъ просяное зерно, отъ чего початокъ представляется вынизаннымъ изъ бисера.}, ячмень, бобартское просо (Гао-лянъ), волчьи бобы или лупины, Индѣйскую чичевицу (зеленые бобки), кунжутъ, изрѣдка полевой горохъ и грѣчиху. Мѣстами сѣютъ арбузы, рѣпу и во множествѣ хлопчатую бумагу. Исключая грѣчихи, сѣемой въ Іюлѣ,-- прочіе хлѣбы сѣютъ въ послѣдней половинѣ Марта и въ началѣ Апрѣля. Для распашки употребляютъ соху, подобную плугу, съ сошникомъ горизонтально насаженнымъ. За неимѣніемъ скота, иные копаютъ поле большою киркою (гао), которая беретъ глубже сохи. Боронъ двѣ: одна тяжелая для разбивки комьевъ, другая легкая для очистки кореньевъ и сухихъ травъ, При самомъ посѣвѣ употребляютъ малую соху, подобную Русской. Къ разсохѣ ея прикрѣпленъ разсѣвалень, похожій на мельничный ковшъ, изъ котораго въ слѣдъ за сошникомъ сѣется хлѣбъ по бороздѣ. За сохою привязанъ деревянный катокъ, который въ тоже время заравниваетъ засѣянную борозду. Другіе сѣютъ изъ рта или рукою, но всегда вдоль борозды; потомъ прикрываютъ сѣмяна черноземомъ или навозомъ, и заравниваютъ. Борозда отъ борозды бываетъ на полъ-аршина разстояніемъ. Какъ скоро дикія травы нѣсколько подрастутъ въ промежуткахъ; то подсѣкаютъ ихъ, вспушивая землю бороздниками (гу). Таковое пропалываніе производятъ три раза. Побороздное засѣваніе полей имѣетъ троякую выгоду: во-первыхъ, что сберегается двѣ трети сѣмянъ противу нашего засѣванія; во-вторыхъ, что хлѣбы, небудучи сгущены, получаютъ болѣе питательности изъ земли часто вспушиваемой, а отъ сего колосья полнѣе и гуще; въ-третьихъ, что таковымъ полямъ ненуженъ отдыхъ, между тѣмъ какъ у насъ ежегодно третія часть земель въ паровыхъ поляхъ остается пустою. Созрѣвшую пшеницу выдергиваютъ съ корнемъ, вяжутъ въ снопы и отвозятъ на тогъ, гдѣ молотятъ, если не случится дождя, въ тотъ же день. О сушилахъ здѣсь и понятія неимѣютъ. Если посѣвъ въ маломъ количествѣ, то срѣзываютъ колосья, а потомъ подкашиваютъ и солому, Мнѣ странно показалось, что при каждой полосѣ, гдѣ жнецы выдергивали хлѣбъ, находилось множество праздныхъ женщинъ и дѣтей. Это, сказали мнѣ, бѣдныя вдовы и сироты окрестныхъ селеній. Колосья помятые, подломившіеся, или по низкости оставшіеся послѣ дерганія, предоставлены въ пользу ихъ,-- и сей обычай почитается священнымъ.
   Весною и въ началѣ лѣта, на сей равнинѣ мало бываетъ дождей, и посѣвы много терпятъ отъ засухи; для сего въ удобныхъ мѣстахъ наводняютъ поля изъ каналовъ. Сіи каналы суть протоки, отводимыя изъ какой либо рѣки въ сторону въ такомъ мѣстѣ, гдѣ дно рѣки выше той поверхности, для напоенія которой вода назначается. Симъ же образомъ проводятъ и горные ключи; не допуская течь по собственному ихъ склоненію, даютъ имъ такое направленіе, чтобы возможно было напоявать ихъ водою поля, сады и огороды всюду, гдѣ только мѣстоположеніе дозволяетъ сіе сдѣлать. На возвышенныя мѣста поднимаютъ воду разными машинами, которыя, по простотѣ ихъ состава, очень нетрудны и недороги. Мѣста, назначаемыя для такого поливанія, должны быть по участкамъ выровнены подъ ватерпасъ.
   Горы напротивъ, по причинѣ ихъ высоты и каменнаго грунта, остаются необитаемыми и необработанными; да и сами по себѣ ничего не производятъ, кромѣ нѣкоторыхъ дикихъ кустарниковъ, изъ которыхъ лозникъ, полевая вишня, барбарисъ и дикій виноградъ суть извѣстные. Вишни и барбарисъ здѣсь неупотребительны. Изъ плодовыхъ деревъ, разводимыхъ по садамъ, суть фисташковое дерево, грецкій орѣшникъ, разнаго рода груши, каштаны, абрикосы, персики, сливы, яблоки, бѣлая и красная вишня, кизиль (Шанъ-чжа), жужубы, Индѣйская смоковница, плодъ которой крупенъ, сплющенъ, глянцоватъ, темножелтъ; виноградъ бѣлый, красный, черный и мушкатель {Особливаго вида бѣлый, мелкій виноградъ безъ зернышекъ, привезенный въ Пекинъ изъ Восточнаго Туркистана назадъ тому около 70 лѣтъ.}, красный горощатый перецъ, дерево иглистое. Смоквы и гранаты, оставленныя въ землѣ на зиму, вымерзаютъ, а весною даютъ отъ корня новые отпрыски. Изъ прочихъ, повсюду растущихъ деревъ, извѣстны: Сибирскій кедръ, бѣлокорый кедръ, кипарисъ (Thuya orientalis) мозжевеловое дерево (juniperus communis), идущее на строевой лѣсъ; бѣлая и красная шелковица; дубъ, дающій чернильные орѣшки; осина, ива, тополь, кленъ, грабъ, пахучій и вонючій ясенъ, и нѣкоторыя другія деревья, неизвѣстныя въ Россіи. Изъ цвѣточныхъ деревцевъ и кустарниковъ извѣстны: Александрійскія розы, бобовникъ, въ садахъ прекрасный махровый, стѣнная и мѣсячная розы, желтая роза (Keria Japonica), сырень бѣлая и фіолетовая, и нѣсколько другихъ неизвѣстныхъ у насъ.
   Въ огородахъ сѣютъ; арбузы, различныя тыквы и дыни, капусту особаго рода похожую на латукъ, огурцы, лукъ (рѣпчатаго нѣтъ), чеснокъ, рѣдьку паровую, морковь, рѣпу, бредовку, брюкву, свеклу, кукурузу, пастарнакъ, петрушку, шпинатъ, салатъ, черемшу, бѣлый и красный блитумъ, стручковый перецъ, бобы, различные фасоли, земляныя груши (родъ картофеля), горчичный корень который подобенъ брюквѣ, но траву, цвѣты и сѣмяна имѣетъ горчичныя; большія свинки, бѣлыя и фіолетовыя свинки (melongenum) тань-ю, (длинный тонкій корень свойства картофельнаго) и нѣсколько другихъ растеній, неизвѣстныхъ у насъ. Спаржа во множествѣ сама собою родится въ Жертвенникѣ Небу, но въ огородахъ вовсе ее не сѣютъ. Портулакъ всюду растетъ дикій, и также употребляется въ пищу. Изъ огородныхъ цвѣтовъ извѣстнѣйшіе: пѣтушій гребень, махровая гвоздика, махровые ноготки, горные піоны (pionia arborea), различные піоны, лиліи бѣлыя (alba hoemerocallis), оранжевыя и фіолетовыя, ирисъ (iris fimbriata), махровый макъ, сарана, ночной цвѣтъ, различныя астры и многочисленнѣйшія по видамъ кризантіи; махровыя рожи, махровые васильки -- наинѣжнѣйшій цвѣтъ, и множество другихъ. Сверхъ сего, здѣсь всѣ почти полевые цвѣты перенесены въ сады. Изъ водяныхъ растеній -- кувшинчики, которыхъ корень и жолуди употребляютъ въ пищу, цы-гу и би-ци, неизвѣстныя у насъ.
   Царство животное скудно, потому, что недостатокъ въ земляхъ не дозволяетъ Китайцамъ заниматься скотоводствомъ. Верблюдовъ, лошадей, рогатый скотъ и овецъ приводятъ изъ-за границы отъ кочевыхъ народовъ, а лошаковъ и ословъ -- изъ западныхъ губерній. Во множествѣ разводятъ утокъ, куръ разнаго вида и свиней; мясо послѣднихъ составляетъ обыкновенную пищу, и считается превосходнымъ. Гусей, по грубости мяса, держатъ весьма мало. Изъ звѣрей, водящихся въ горахъ, извѣстны: тигры, леопарды разныхъ видовъ, рыси, дикія кошки, обезьяны мартышки, изрѣдка медвѣди и волки, лисицы, дикіе козлы, горные бараны; въ долинахъ барсуки, хорьки, бѣлки, и множество другихъ мелкихъ звѣрковъ, особливо ежей. Изъ полевыхъ мышей случилось мнѣ купить на ярмонкѣ одну такую, которая станомъ и шерстью походила на обыкновенную мышь, но величиною была вдвое болѣе, и назади имѣла большой курдюкъ или кусокъ сала, поверхъ котораго висѣлъ хвостъ, подобно какъ у Монгольскихъ барановъ. Птицъ весьма много; обыкновенныя суть: орлы, коршуны, ястребы, вороны, грачи, галки, филины, совы, горныя сороки, сои, голуби, воробьи. Изъ прилетныхъ: аисты, журавли, дикіе гуси и утки, горлицы, кокушки, жолна, которую обучаютъ говорить, черные и другіе дрозды, кукши {Здѣсь пріучаютъ кукшъ бить воробьевъ и другихъ птичекъ.}, соловьи (каштаннаго цвѣта и болѣе нашихъ), чижи, полевые жаворонки, пѣнки, тростянки, перепелы {Здѣшніе перепелы не поютъ, а кричатъ страшымъ голосомъ; но самцовъ пріучаютъ къ дракѣ, и сія травля почитается одною изъ азартныхъ игръ, запрещенныхъ Правительствомъ.}, поползни {Поползней наряжаютъ въ платье и учатъ выходишь на сцену. Они искусно подхватываютъ клевомъ шарики и денежки, бросаемые сверху.} и множество мелкихъ птичекъ, изъ которыхъ иныя имѣютъ прекраснѣйшія перья. Съ моря заходяшъ въ рѣки вкуснѣйшіе морскіе пауки, черепахи, устрицы и камбари (видъ рѣчныхъ раковъ), карпы, угри обыкновенный и черный (черный тонѣе и менѣе), миноги; въ озерахъ ловятся караси и плотва.
   Горы преизобилуютъ каменнымъ угольемъ, и въ довольномъ количествѣ содержатъ различный мраморъ; но здѣсь болѣе пользуются только бѣлымъ и притомъ грубымъ, хотя находится неуступающій въ бѣлизнѣ Паросскому. Также снабжаютъ: сѣрымъ гранитомъ, употребляемымъ на мощеніе и піедесталы; мягкимъ точильнымъ камнемъ; горною мукою, которою чистятъ Срацинское пшено, и чернымъ сланцомъ, употребляемымъ для кровель въ деревняхъ. Во множествѣ находится известковый камень; но минеральныхъ и металлическихъ рудъ мало.
   По переправѣ за первый хребетъ открывается величайшая долина, лежащая между Ча-дао и Калганомъ. По возвышенности мѣстоположенія, атмосфера здѣсь гораздо холоднѣе; почему сѣютъ болѣе ячмень, рожь и пшеницу. Почва земли частію глиниста, а болѣе супесь и хрящъ; почему поливаніе полей изъ каналовъ наипаче употребительно.
   Въ сей же части пути находится Великая стѣна, -- предметъ, издавна обращающій на себя вниманіе всего Свѣта: почему приличнымъ нахожу представить ниже описаніе оной въ нынѣшнемъ состоянія, и присовокупить Историческое изслѣдованіе о древнемъ ея существованіи.
  

III.

О Великой стѣнѣ.

  
   Великая стѣна на западѣ начинается въ Су-чжеу по южную сторону крѣпости Цзя-зюй-гуань, и къ сѣверу до рѣки Тхао-лай-хэ содержитъ 120 ли. Сіе звено построено въ 1537 году. Отъ сей рѣки до Эцзинэя, вмѣсто стѣны, оградою служитъ горы; отъ Эцзинэя снова начинается Великая стѣна и на юго-востокъ переходитъ въ Гань-чжеу-фу. Сіе звено простирается на 180 ли, и должно быть построено въ одно время съ высшимъ. Далѣе на юго-востокъ цѣпь горъ служитъ естественнымъ оплотомъ на 75 ли. Въ урочищѣ Янь-дунь-гэу горы начинаютъ уравниваться: почему отъ г. Гань-чжеу-фу на сѣверо-востокѣ Великая стѣна снова начинается и простирается на востокъ до г. Шань-дань-сянь на 100 ли. На послѣднемъ пространствѣ находится четверо воротъ и нѣсколько десятковъ заставъ, укрѣпленныхъ водяными и сухими рвами. Отъ межи уѣзда Шань-дань-сянь до межи у. Чжень-фань-сянь стѣна простирается на 180 ли; отселѣ, поворотивъ на сѣверъ, обходитъ г. Чжень-фань-сянь и опять идетъ на югъ до рѣки Сань-ча-хэ. Сіе звено содержитъ 150 ли. Отъ Сань-ча-хэ стѣна простирается на югъ до Тху-мынь-пху при рѣкѣ Гу-ланъ-хэ на 120 ли; далѣе на югъ, потомъ на востокъ и юго-востокъ до Со-цяо-пху на 400 ли. Отъ Шань-дань-сянь по сіе мѣсто Великая стѣна называется новою и построена въ 1590-хъ годахъ.
   Въ Лянъ-чжеу-фу еще находится внутренняя стѣна, которая отъ Со-цяо-пху идетъ на югъ по западному берегу Желтой рѣки до Пьхинъ-фань-пху; ниже сей крѣпости поворачиваетъ къ западу. Отъ Кху-шуй-пху опять идетъ на сѣверъ и оканчивается неподалеку отъ вершины рѣки Гу-ланъ-хэ. Сія стѣна содержитъ 1400 ли; называется второю (чунъ-бянь) и построена въ 1598 году, послѣ вышепомянутой новой стѣны.
   Въ Нинъ-ся-фу Великая стѣна отъ Лу-гэу-пху простирается къ сѣверу до горъ Хэ-лань-шань; отъ сѣвернаго же ихъ конца снова идетъ на востокъ до Желтой рѣки. Нѣсколько пониже по сей рѣкѣ къ югу, она опять начинается и продолжается до межи уѣзда Динъ-бянь-сянь. Вся сія дуга содержитъ 930 ли. Первое звено, простирающееся до Хэ-лань-шань, содержитъ 410 ли, и называется Западною стѣною. Сѣверная стѣна содержитъ 30 ли. Желтая рѣка отъ сѣвера къ югу до восточной Великой стѣны содержитъ 100 ли. Восточная Великая стѣна отъ Хынь-ченъ-пху на юго-востокъ до Янь-ву-пху содержитъ 360 ли. Еще находится старая восточная стѣна, простирающаяся отъ Хуанъ-ша-цзуй до Хуа-ма-чи на 587 ли. Сія стѣна построена въ 1470-хъ годахъ, по представленію Губернатора Сюй-цзы-цзюнь; но въ 1530-хъ годахъ, Генералъ Ванъ-цюнъ оставилъ сію стѣну, а вмѣсто ея построилъ помянутую восточную Великую стѣну. Въ 611 году домъ Суй построилъ часть Великой стѣны въ Нинъ-ся-фу, отъ города Нинъ-ся на сѣверо-западъ за Желтою рѣкою по хребту Хэ-лань-шань: но сіе звено, по вѣтхости или по другой какой причинѣ, исключено изъ общей длины Великой стѣны.
   Далѣе Великая стѣна простирается отъ Хуа-ма-чи къ юго-востоку до уѣзда Цзинь-бянь-сянь, а отселѣ къ сѣверо-востоку до Желтой рѣки, длиною на 1770 ли. Сіе звено построено было въ 1472 году Губернаторомъ Сюй-цзы-цзюнь. Но какъ большая часть военныхъ поселянъ имѣла земледѣліе по сѣверную сторону сей стѣны: то для огражденія военно-поселеній, по представленію Губернатора Вынь-гуй, построена въ 1504 году нынѣшняя стѣна; а звено, построенное въ 1472 году, осталось внутри второю стѣною. Отъ Цзя-юй-гуань на востокъ до сего мѣста Великая стѣна содержитъ длины 3650 ли, и вся, по свидѣтельству Жербильюна, видѣвшаго ее въ 1697 году, состоитъ изъ землянаго вала, почти совершенно разсыпавшагося. См. Опис. Кит. госуд. Дюгалда на Франц. Томъ I, стр. 47, изд. 1786 г. въ Гагѣ, въ четвер. {Въ Янь-ань-фу отъ города Ань-динъ-сянь на сѣверо-западѣ существуютъ признаки Великой стѣны, построенной Генераломъ Мынъ-шьхянь до Р. X.}
   Далѣе отъ Желтой рѣки Великая стѣна простирается на востокъ, а потомъ на сѣверовостокъ, по сѣверной межѣ областей Шо-пьхинъ-фу и Да-тхунъ-фу. Дошедши въ Сюань-хуа-фу до Ду-ши-кхэу, она постепенно начинаетъ склоняться на юго-востокъ чрезъ области Шунь-тьхянь-фу и Юнъ-пьхинъ-фу до Желтаго моря. Сіе длинное звено содержитъ всего 5000 ли; построено Государемъ Цинь-шы-хуанъ, и въ послѣдствіи перестраивано было нѣсколько разъ, притомъ въ разныя времена. Но надобно предполагать, что оно около Ѵ-го столѣтія почти уже несуществовало: потому что Исторія далѣе возобновленіе онаго называетъ совершеннымъ построеніемъ, а не поправленіемъ. Въ 425 году Домъ Юань-вэй построилъ Великую стѣну, простиравшуюся отъ города Чи-ченъ къ западу до Ву-юань на 2000 ли {См. въ Ист. Сѣв. Династіи Вэй, 8-е лѣто правленія Тхай-чанъ.}. Въ 556 году Сѣверный Домъ Ци построилъ Великую стѣну отъ Цзинъ-цинъ-сюй въ Си-хэ къ востоку до моря на 3000 ли, и для предосторожности отъ Жужаней снабдилъ ее гарнизонами {См. въ Ист. Сѣв. Династіи Ци, 7-е лѣто правленія Тьхянь-бао.}. Въ 586 году Домъ Суй поправлялъ сію стѣну {См. въ Ист. Династіи Суй, 6-е лѣто правленія Кхай-хуанъ.}. Въ 1485 году династіи Минъ Корпусный Генералъ Сюй-цзы-цзюнь построилъ Великую стѣну отъ Да-гахунъ-фу къ западу до Бянь-тхэу-гуань, длиною на 600 ли. Въ 1546 году Домъ Минъ построилъ Великую стѣну на 300 слишкомъ ли; въ слѣдующемъ году еще построилъ Великую стѣну отъ горъ Ляо-цзю-шань къ востоку до крѣпостцы Цзйнъ-лу-пху въ Янъ-хэ-сянь {См. въ Ист. Династіи Минъ Записки о древностяхъ.}. Восточная половина Великой стѣны отъ Желтаго моря къ западу до Желтой рѣки, по свидѣтельству очевидца Жербильюна, вся построена изъ кирпича и камня. Можетъ быть, это справедливо въ отношеніи къ тогдашнему ея состоянію. Но съ того времени донынѣ про шло около 200 лѣтъ; почему неудивительно, что Великая стѣна (на востокѣ), во все сіе время не будучи поддерживаема починками, нынѣ почти совершенно разрушилась {Городъ Ву-юань лежалъ въ Монголіи въ 80 ли отъ Хуху-хота на востокъ; но здѣсь разумѣется подъ симъ именемъ не городъ, а округъ его. Горы Ляо-цзю-шань лежатъ въ Шо-пьхинъ-фу въ уѣздѣ Пьхинъ-лу-сянь. Янъ-хэ-сянь нынѣ есть уѣздъ Янъ-гао-сянь въ Да-шхунъ-фу. Цзинъ-ли-пху есть крѣпостца, лежащая въ 15 ли отъ города Янъ-то-сянь къ сѣверо-западу.}.
   Внутренняя Великая стѣна, лежащая отъ Пекина на сѣверѣ по вершинамъ хребта Тхай-ханъ, основана въ ѴІ-мъ столѣтіи. О ней въ Исторіи Династіи Юань-вэй сказано, что въ 1-е лѣто правленія Ву-динъ (542), Князь Сянь-ву (Генералъ Гао-хуань), собравъ 50,000 работниковъ, построилъ стѣну по горамъ отъ города Сы-чжеу на сѣверѣ, простиравшуюся къ западу до Ма-линъ-сюй, къ востоку до Тху-дынъ. По Исторіи Династіи Суй {См. въ Ист. Династіи Суи, 16-е лѣто правленія Кхай-хуанъ (696). Отъ основанія до перестройки прошло только 54 года. Изъ сего видно, что и сія стѣна въ древности была нечто иное, какъ земляной валъ.} сія стѣна перестроена была въ 596 году на старомъ основаніи: она начиналась отъ города Хэ-хэ-сянь на сѣверѣ, и на востокъ простиралась чрезъ Ю-чжеу слишкомъ на 1000 ли {Сы-чжеу нынѣ городъ Даи-чжеу въ губ. Шань-си. Ma-линъ-сюй есть крѣпость, лежащая въ Тхай-юань-фу въ 70 ли отъ г. Тхай-гу-сянь къ юго-востоку; нынѣ называется Жа-линъ-гуань. Но здѣсь, вѣроятно, разумѣется другое мѣсто. Хэ-хэ-сянь нынѣ есть уѣздъ и городъ Синъ-сянь; лежитъ въ 410 ли отъ г. Тхай-юань-фу къ сѣверо-западу. Тху-дынъ нынѣ есть крѣпостца Тху-дынъ-чжай, лежащая въ Дай-чжеу отъ г. Шунь-сянь къ сѣверо-западу. Ю-чжеу есть нынѣшняя область Шунь-тьхянь-фу.}.
   Изъ приведенныхъ выше мѣстъ открывается, что западная половина Великой стѣны, простирающаяся отъ города Нинъ-шо-фу къ западу до крѣпости Цзя-юй-гуань, основана въ XVI-мъ столѣтіи, во времена недавнія. Древняя Великая стѣна на западѣ, построенная Государемъ Цянь-шы-хуанъ, имѣла направленіе отъ Нинъ-шо-фу на юго-западъ, простиралась до города Мтнь-чжеу и уже давно несуществуетъ; однѣ развалины оной, примѣчаемыя въ Пьхинъ-лянъ-фу, Цинъ-янъ-фу и Янь-ань-фу, служатъ доказательствомъ ея направленія. Она построена была для остановленія Тангутскихь набѣговъ на Китай съ западной стороны. Земли, по которымъ проведена нынѣшняя западная стѣна, въ то время еще находились подъ владѣніемъ одного сильнаго Турецкаго поколѣнія Юѣчжи и Калмыковъ, и завоеваны Китаемъ отъ Гунновъ по прошествіи цѣлаго столѣтія, по смерти Государя Цинь-шы-хуанъ.
   Восточная Великая стѣна, простирающаяся отъ Ордоса до Желтаго моря, въ началѣ Ѵ-го столѣтія вновь построена была отъ запада къ востоку до половины, въ половинѣ ѴІ-го вѣка вся вновь построена, и чрезъ 30 лѣтъ поправлена. Домъ Минъ дважды перестраивалъ ее въ XV и XVI столѣтіяхъ, впрочемъ только въ областяхъ Шо-пьхинъ-фу и Да-тхунъ-фу: ибо чрезъ сіи мѣста Монгалы наиболѣе производили тогда свои вторженія въ Китай. Великая стѣна, идущая чрезъ Калганъ къ востоку, построена въ 556 году. Нынѣ видны только однѣ развалины ея, поросшія дерномъ.
   Строеніе крѣпостныхъ стѣнъ изъ кирпича и гранита введено въ Китаѣ уже династіею Минъ съ ХІѴ-го столѣтія; до сего времени обыкновенно сбивали таковыя стѣны изъ глины: и такъ должно совершенно оставить то мнѣніе, будто бы древняя Великая стѣна построена была изъ камня и кирпича. Даже внутренняя Великая стѣна, построенная, какъ мы видѣли, изъ гранита и кирпича, едва ли не есть произведеніе недавнихъ временъ: ибо о мѣстоположеніи участковъ Великой стѣны, построенныхъ династіею Минъ, Исторія говоритъ неопредѣлительно.
   Нѣкоторые, можетъ быть, изумятся и сочтутъ даже невѣроятнымъ, чтобы древняя Великая стѣна на пространствѣ отъ Желтаго моря до Хухунора построена была, какъ свидѣтельствуетъ Исторія, въ одно лѣто, и что такимъ же образомъ въ послѣдствіи строены были и всѣ участки Великой стѣны. Но сія истина неподвержена ни малѣйшему сомнѣнію. Въ Китаѣ при большихъ крѣпостныхъ работахъ предварительно вычисляютъ, сколько въ предполагаемомъ строеніи можетъ одинъ человѣкъ сработать въ лѣто. Послѣ сего вычисленія собираютъ столько людей, сколько потребно для произведенія предполагаемой работы въ одно лѣто {По Исторіи только огражденіе Пекина кирпичными стѣнами продолжалось нѣсколько лѣтъ: потому что при династіи Минъ введено положеніе, и донынѣ продолжающееся, чтобъ большія казенныя работы производить подрядомъ, а не сборомъ народа. Бунтъ, бывшій причиною погибели Дома Юань; произошелъ отъ крестьянъ, собранныхъ къ Желтой рѣкѣ для починки плотинъ.}. Но приготовленіе какъ строевыхъ, такъ и съѣстныхъ припасовъ производится заблаговременно,
   Потребность пограничныхъ стѣнъ родилась въ Китаѣ еще въ исходѣ ІѴ-го столѣтія предъ Рождествомъ Христовымъ, когда семъ сильныхъ удѣльныхъ князей объявили себя независимыми государями, и каждый изъ нихъ захотѣлъ оградить свои владѣнія отъ сосѣдей или естественными, или искуственными укрѣпленіями. Въ губерніи Шань-дунъ и нынѣ примѣтны развалины Великой стѣны, которую построилъ Минь-ванъ, Государь царства Ци, въ 3і5 году до Р. Х., для защищенія своихъ владѣній отъ властолюбивыхъ видовъ царства Чу. Сія стѣна простиралась отъ города Цзй-чжеу къ востоку чрезъ Тхай-шань на 1000 ли, и оканчивалась при Ланъ-ѣ-тхай моремъ. Въ Шунь-тьхянь-фу въ 30 ли отъ города Ву-цинъ-сянь къ юго-западу также существуетъ признаки древней Великой стѣны, простиравшейся на нѣсколько сотъ ли. Сія же стѣна проходила на юго-восточной сторонѣ города Вынь-ань-сянь и уходила въ Да-ченъ-сянъ; въ Бао-динъ-фу лежала въ 25 ли отъ города Ань-гу-сянь къ сѣверо-западу. По преданіямъ вообще говорятъ, что сія стѣна составляла рубежъ между царствами Чжао и Янь. Около сего же времени три царства: Янь, Чжао и Цинь {Царство Янъ заключало сѣверную половину губерніи Чжи-ли и Ляо-дунъ; царство Чжао -- сѣверную половину губерніи Шань-си; Царство Цинь -- южную половину губерній Шень-си и Гань-су.}, построили пограничную Великую стѣну, отдѣлявшую Китай отъ Монголовъ. Мѣстоположеніе сей стѣны въ царствахъ Янь и Цинь неизвѣстно; стѣна же царства Чжао, какъ предполагали древніе писатели по развалинамъ, лежала отъ Хуху-хота къ сѣверу при подошвѣ хребта Инь-Шань {Сей хребетъ при Хуху-хоша по-Монгольски называется Онгонь-ола, а далѣе къ западу -- Гачжаръ-хошо.} и построена Государемъ Ву-линъ-ванъ, который вступилъ на престолъ въ 325 году до Р. X,

IV.

Путь отъ Калгана до Шамо, простирающійся на 350 ли.

  

МАЙ.

  
   24. По трехъ-суточномъ пребываніи въ Калганѣ, мы наконецъ оставили сіе мѣсто. По Китайскимъ уложеніямъ иностранцы, даже данническихъ владѣній, освобождаются отъ пошлинъ во всѣхъ городахъ сей Имперіи. И такъ мы спокойно выѣхали за ворота Великой стѣны при небольшомъ частомъ дождѣ, и такимъ образомъ положили начало долговременному путешествію при благополучномъ предзнаменованіи; потому что за ненастьемъ обыкновенно слѣдуетъ ведро. До рога лежала между горъ по каменной почвѣ, но ровная, гладкая, широкая, и которая хотя нечувствительно, но безпрерывно возвышалась. Все небо обложилось облаками; изрѣдка прорывался дождь, и погода была нарочито холодная. Для роздыха скоту, сдѣлали привалъ въ небольшомъ Китайскомъ селеніи Тху-цзинъ-цзы, въ 50 ли отъ Калгана. Отселѣ только что поднялись на хребетъ нѣсколько выше, какъ открылась величественная картина позади насъ. Всѣ вершины хребта Тхай-ханъ покрыты были снѣгомъ. Намъ сказали, что вчера и третьяго дня въ то время, какъ внизу былъ дождь, здѣсь шелъ снѣгъ съ градомъ, что на высокихъ горахъ обыкновенно. Чрезъ 20 ли остановились ночевать въ небольшомъ Китайскомъ селеніи Норъ-дянь. Дорога въ гору неочень крута и неузка. Далѣе къ востоку еще находятся двѣ дороги изъ Калгана чрезъ хребетъ, но за горами всѣ три сходятся въ одну, Великая стѣна во все продолженіе сего пути была у насъ по лѣвую руку, а въ Норъ-дянь лежитъ недалѣе 60 саженъ отъ дороги. Мы вышли прогуляться и взошли на самый валъ, складенный изъ мелкихъ дикихъ камней безъ известки. Нѣкоторыя кирпичныя башенки, отдѣльно внутри стѣны стоявшія, находились въ цѣлости; но ихъ наружность недоказывала глубокой древности. Сіи горы покрыты слоемъ черной легкой земли, и отъ подошвы до вершины были распаханы; даже на самомъ верху хребта внутри Великой стѣны вся удобная земля была засѣяна рожью и ячменемъ, но зелень только начинала выходить. Такимъ образомъ на пространствѣ отъ Пекина до Великой стѣны высота мѣста толикое производитъ различіе, что при выѣздѣ нашемъ изъ помянутой столицы пшеница уже наливалась, а здѣсь въ концѣ Мая ячмень и рожь только что начали показываться изъ земли.
   25. Вскорѣ за восхожденіемъ солнца и мы вступили въ путь. Около пяти ли поднимались отъ Норъ-дянь на самую вершину Калганскаго хребта, за которою начинается отлогій спускъ въ Монголію. На дворѣ было нарочито холодно и лужи съ водою подернуло льдомъ. Снѣги еще бѣлѣлись на каменныхъ вершинахъ противуположнаго задняго хребта, а здѣсь кое-гдѣ лежали по рытвинамъ; ибо испаренія земляной почвы скорѣе съѣдаютъ снѣгъ. День былъ ясный и чистый, и мнѣ вздумалось пройти сію станцію пѣшкомъ. Когда взошелъ я на самую высшую точку горъ, то вправѣ открылась предо мною обширнѣйшая, глубокая, усѣянная холмами долина. Въ горныхъ падяхъ начинали образоваться легкіе туманы, а въ низменныхъ мѣстахъ уже представлялись обширными разливами. На лѣвой сторонѣ въ отдаленности запада синѣлись мрачные утесы дальнихъ хребтовъ, въ которыхъ терялась Великая стѣна, поворотившая отселѣ на западъ. Большая наша дорога постепенно опускалась къ сѣверу гористыми мѣстами, но средніе холмы застѣняли подошву горъ. Долго я стоялъ на подоблачной возвышенности, и съ удивленіемъ разсматривалъ отдаленныя окружности. Какъ свободно здѣсь сердце! Какъ чисты и возвышенны мысли! Тонкій воздухъ нетяготитъ чувствъ; духъ легко погружается въ сладостное размышленіе. И такъ не одни жары побуждаютъ ученыхъ и отшельниковъ въ Китаѣ избирать возвышеннѣйшія мѣста жилища.
   По четырехъ-часовомъ пути я достигъ подошвенныхъ холмовъ, между которыми дорога лежала узкою долиною. Здѣсь встрѣтилъ меня густой туманъ, который изъ степи быстро несся по землѣ въ горы. Будучи одинъ и безъ оружія, я нѣсколько оробѣлъ, опасаясь волковъ. Къ счастію чрезъ часъ туманъ совершенно исчезъ, и я очутился при самомъ выходѣ изъ горъ. Впереди открыласъ необозримая степь. Вытекавшіе изъ пади, вправѣ ручей Шабартай, а влѣвѣ Боручайчь, слившись здѣсь, составили Наринь-голъ, въ которую пониже впалъ ручей Бургасутай. Здѣсь на первыхъ отлогостяхть горы увидѣлъ я Китайцевъ, которые копали врачебный корень травы Хуань-цинь. Изъ любопытства подошедъ къ нимъ, я выкопалъ для себя нѣсколько корней со стеблемъ и травою. Никто изъ Русскихъ незналъ имени сему растенію; и я положилъ его въ ящикъ. Чрезъ четыре ли сдѣлали привалъ у двухъ дворовъ, въ которыхъ жили Китайцы, занимающіеся валяніемъ войлоковъ. Здѣсь принесли намъ молока и сливочныхъ блинцовъ, и при семъ сказали, что это послѣднее мѣсто, гдѣ можно достать сіи вещи за деньги; далѣе должно все вымѣнивать на табакъ или на кирпичный чай. Отселѣ я отправился вмѣстѣ съ прочими, но болѣе шелъ пѣшкомъ, невзирая на зной палящаго солнца. Вскорѣ переправились чрезъ Наринь-голъ, и ѣхали около двухъ часовъ цѣликомъ прямо къ кочевью табунныхь козаковъ. Вправѣ на отдаленной высотѣ бѣлѣлись большія юрты, въ которыхъ помѣщено Конское Правленіе Чахарскаго Желтаго Знамени съ каймою. Остановились на лѣвомъ берегу Наринь-гола въ урочищѣ Хонхоръ, иначе Чагань балгасу, названномъ такъ отъ пустаго городка сего же имени, лежавшаго отъ насъ въ пяти, а отъ помянутаго Конскаго Правленія въ 20 ли на сѣверѣ. Наринь-голъ въ ширину здѣсь имѣла отъ 10 до 30, а въ глубину не болѣе фута. Чрезъ пять ли къ сѣверо-востоку лежалъ Ихэ-норъ; Наринь-голъ, прошедъ чрезъ сіе озеро, принимаетъ имя Хара-усу, и, протекая на сѣверо-западъ, впадаетъ въ Ангули-норъ.
   Съ радостію вошли мы въ степную гостинницу, то-есть, въ войлочную кибитку: ибо, по естественному непостоянству нашего вкуса, всякая новизна нравится намъ. Вообще для Миссіи приготовляютъ черныя, ветхія, худыя и запачканныя юрты, которыя взяты бываютъ на время у Монгольскихъ нищихъ: но плата, производимая подарками отъ насъ Монголамъ за сіе дружеское одолженіе, почти можетъ равняться съ цѣною, каковой бы стоило, если бы везти при себѣ три собственныя юрты. Хотя были у насъ палатки; но онѣ здѣсь ни въ какое время непригодны: зимою холодны, а лѣтомъ душны. Въ степи нужно, чтобы ни вѣтеръ, ни лучи немогли проникать.
   Калганскій хребетъ есть первый отъ сѣвера къ югу, на которомъ водятся тигры, леопарды и пестрыя дикія козы {По-Китайски Мэй-гуй-лу. Сіи козы величиною съ обыкновенныхъ сернъ; кожа ихъ по каштановому цвѣту шерсти испещрена круглыми, съ деньгу величиною, черноватыми пятнами; по вѣтвистымъ рожкамъ причисляютъ ихъ къ роду оленей.}. По отлогостямъ его много растетъ травы Хуанъ-цинь. Корень ея глубоко уходитъ въ землю, и ямы, послѣ вырыванія остающіяся, опасны для лошадей, табунами бѣгающихъ. Въ равнинахъ вовсе невидно сей травы, но мѣсто ея заступаетъ ирисъ, по-Монгольски цикилдакъ, которая отъ Пекина до Кягты часто встрѣчается. Мѣста около стана покрыты сею травою, можетъ быть потому, что скотъ не ѣстъ ее. Въ Пекинѣ цвѣты ириса чрезъ пересадку сдѣлались гораздо крупнѣе дикихъ, и составляютъ непослѣднюю красу въ садахъ. Утромъ и вечеромъ кажутся фіолетовыми, а въ полдень темноголубыми. Равнымъ образомъ на вершинѣ Калганскаго хребта я видѣлъ множество полевыхъ жаворонковъ, которые обыкновенно водятся около хлѣбовъ, а на равнинѣ вовсе не было ихъ; напротивъ, въ великомъ множествѣ появились степные жаворонки, у Китайцевъ бай-линъ, въ Европѣ Пиринкйскими называемые. Сей жаворонокъ вдвое болѣе противъ полеваго; имѣетъ перья на спинкѣ цвѣтомъ подобныя воробьинымъ, но блѣднѣе, ошейникъ черный, грудь и подхвостье бѣлыя, носъ и ноги бѣловатаго цвѣта; гнѣзда вьетъ на землѣ подлѣ сухихъ кустарниковъ, круглыя, глубиною около 1 1/2 вершка, и совершенно открытыя. Онъ почитается въ Китаѣ первою изъ пѣвчихъ птицъ, потому, что весьма натурально выводитъ своимъ голосомъ не только пѣніе различныхъ птицъ и крики животныхъ, но даже звуки металловъ. Въ Пекинъ приносятъ ихъ дѣтенышей, едва оперившихся, и кормятъ тѣстомъ изъ бобовой муки, стертой съ крутымъ яичнымъ желткомъ. Сіи птицы водятся и по Халхаской границѣ съ Россію, но болѣе въ Южной Монголіи.
   26. 27. и 28. мы должны были простоятъ въ Хонхорѣ, чтобы изготовиться въ дорогу, которая, кромѣ страха и безпокойствъ, никакихъ лестныхъ видовъ намъ не представляла. Отъ Пекина до сего мѣста, такъ какъ и новая Миссія отъ Калгана до Пекина, ѣхали на Китайскомъ наемномъ скотѣ, а нашъ собственный скотъ (какъ и прежде всегда было) оставался на зиму въ Чагань-балгасу для поправленія. Новая Миссія, при выѣздѣ своемъ изъ Кягты 31-го Августа прошлаго года, имѣла наличнаго скота 85 верблюдовъ и 150 лошадей. Теперь же, за исключеніемъ павшихъ отъ изнуренія, осталось только 26 верблюдовъ тощихъ и 133 лошади, нѣсколько понравившихся въ силахъ. Но возвращающаяся Миссія съ конвоемъ изъ козаковъ состояла изъ 39 человѣкъ. Каждый, кромѣ клади, имѣлъ дорожныхъ съѣстныхъ запасовъ на три мѣсяца {Верблюды идутъ подъ вьюками безъ перемѣны; а лошади въ упряжѣ чрезъ день.}. Можно видѣть, что количество тяжестей несоразмѣрно было съ числомъ оставшагося обознаго скота. Сверхъ сего весною и лѣтомъ подножные кормы въ степяхъ, по причинѣ засухи, бываютъ гораздо хуже, нежели осенью. Трудности предлежащаго пути были очевидны и почти неизбѣжны.
   29. Въ 4-мъ часу пополудни мы тронулись съ мѣста. Монголы въ началѣ несоглашались помогать намъ скотомъ, потомъ давали четырехъ, а наконецъ съ большою неохотою привели восемь верблюдовъ, за которыхъ вмѣсто платы надлежало отдаривать. Сія мѣра пособія учинена въ слѣдствіе убѣдительнаго настоянія со стороны Китайскаго Пристава. Здѣсь первый примѣръ служитъ закономъ для прочихъ случаевъ: почему въ послѣдствіи мы уже нигдѣ не встрѣчали препятствій съ сей стороны.
   Не съ большимъ чрезъ четыре ли, оставили влѣвѣ Чаганъ-балгасунъ-хота {Это есть полное и правильное названіе; а сокращенно говорится Чагань-балгаси, что значитъ бѣлый валъ, или стѣна.}, иначе Чагань-хота. Сей городокъ извѣстенъ въ Китайской Исторіи подъ названіемъ Ша-чень. Его начали строить въ 1310 году, и назначили быть Среднею столицею (по-Китайски Чжунъ-ду) для потомковъ Чингисовыхъ, царствовавшихъ въ Китаѣ; но въ слѣдующемъ году сія работа, какъ чрезмѣру отяготительная для народа, прекращена, и онъ съ того времени донынѣ лежитъ въ развалинахъ, Сей городъ состоитъ изъ землянаго вала и въ окружности содержитъ семь ли, воротъ четверо. Въ 10 ли отъ Чагань-хота къ юго-востоку за Хара-усу есть Хара-балгасулъ-хоma, просто Хара-хота. Это также древній городъ, основанный еще при династіи Гинь, и по-Китайски назывался Синь-хо. И сей городокъ давно уже необитаемъ. Далѣе нечувствительно спускались мы внизъ равниною около 25 ли до Хара-усу, текущей на западъ. Здѣсь рѣка сія имѣетъ въ ширину до 25 футовъ и около двухъ въ глубину. Мы переправились чрезъ нее вбродъ и только что поднялись на косогоръ, то ли чрезъ 15 къ западу открылся Ангули-норъ, въ водахъ коего погасали послѣдніе лучи солнца. Отъ Хара-усу до Толы во всю дорогу уже не увидите ни одной рѣчки, ни одного ручья; озеръ также очень мало. Вмѣсто сего, вездѣ при стойбищахъ находятся колодцы. Почва отъ самаго хребта по сіе мѣсто черноземъ, и составляетъ превосходныя паствы. Дорога была очень хороша; но, по причинѣ поздняго выѣзда, достигли станціи уже въ 11-мъ часу ночи. Всего проѣхали около 50 ли., и остановились въ урочищѣ Гурбанъ-тологай. (Тулги 30 вер.) Здѣсь расположились дневать, дабы дать роздыхъ скоту.
   30. Сего дня приходилъ къ намъ Китайскій Приставъ. Онъ жаловался на скуку, которую терпитъ въ настоящемъ путешествіи отъ незнанія Монгольскаго языка. Хвалилъ въ Монголахъ простоту нравовъ, но порицалъ невѣжество ихъ въ поступкахъ. "Мнѣ крайне досадно," сказалъ онъ: "когда во время обѣда или ужина толпа Монголовъ, стоя въ дверяхъ юрты, пристально смотритъ на меня, и каждый кусокъ мяса провожаетъ глазами отъ тарелки до рта. Онъ говорилъ о разныхъ предметахъ, особенно разсказывалъ намъ о войнахъ, которыя отецъ его, служа Корпуснымъ Генераломъ въ южныхъ губерніяхъ Китая, велъ съ дикими народами. Вообще поведеніе Пристава и Бошко съ нами во весь обратный путь доказывало ту истину, что Китаецъ, всегда гордый и даже иногда до низкости, теряется предъ иностранцемъ, знающимъ обычаи его страны.
   30. Отъѣхавъ до 30 ли, сдѣлали привалъ въ урочищѣ Хадынь-усу {Въ семъ путешествіи есть разность противъ Путешествія Г. Тимковскаго въ Монгольскихъ словахъ и названіяхъ мѣстъ. Я болѣе держался произношенія южной Монголіи, а Г. Тимковскій писалъ оныя по сѣверному выговору. Разность въ названіяхъ произошла отъ того, что одинъ иногда писалъ названіе урочища, а другой -- названіе частнаго въ урочищѣ мѣстечка, на которомъ остановлялись.} на возвышенной равнинѣ. Здѣсь травы хороши, но поблекли отъ засухи. Отдохнувъ около трехъ часовъ, пустились далѣе. Подъ вечеръ настигла насъ сильная гроза съ проливнымъ дождемъ. Но дорога лежала косогорами и по хрящеватой почвѣ, и потому отъ дождя еще болѣе окрѣпла. На семъ переѣздѣ по отлогостямъ горъ во множествѣ попадалась трава Хуань-цинь, уже разцвѣтавшая. Она имѣетъ мелкій рябинный листъ, желтенкіе цвѣточки, къ верху около стебля сидящіе. На мѣстахъ, пройденныхъ палами, густые ея кусты далеко видны были изъ-за прочихъ травъ. Отъѣхавъ еще около 50 ли, уже въ сумерки поворотили съ дороги влѣво и остановились въ урочищѣ Чагань-обо. (Цзамынь-усу, 35).
  

ІЮНЬ.

  
   1. По изобилію въ травѣ и водѣ на сей станціи, мы располагались сдѣлать дневку. По утру я вышелъ прогуляться и поднялся на одну значительную высоту, по которой во множествѣ росъ дикій ленъ, уже разцвѣтавшій. Въ которую сторону я ни смотрѣлъ, вездѣ представлялись длинныя гряды низменныхъ горъ, раздѣляемыхъ долинами. Самыя сіи долины лежатъ индѣ въ видѣ котловинъ, что въ Сибири называютъ общимъ именемъ распадковъ. Возвышенія простираются отъ востока къ западу, но столь неправильно, что трудно примѣтить постоянное ихъ направленіе.
   Въ полдень пошелъ проливной дождь; наша гостинница, кое-какъ прикрытая ветхими войлоками, превратилась въ романическую хижину, чрезъ которую потекли журчащіе ручейки, или просто дождевые потоки. Подогнувъ подъ себя ноги на дорожномъ стулѣ, и покрывшись зонтикомъ, я едва просидѣлъ подъ размокшимъ кровомъ. Какъ провожатыя Монголы упрашивали насъ добраться до слѣдующей станціи и представили въ пособіе 14 верблюдовъ, то Г. Приставъ еще поутру отпустилъ обозъ; мы же, будучи задержаны дождемъ, тронулись съ мѣста не ранѣе трехъ часовъ по полудни. Не успѣли отъѣхатъ 15 ли, какъ настигла насъ новая туча. При сильныхъ громовыхъ ударахъ полился дождь и дорога покрылась водою. Чрезъ полчаса просіяло солнце; и мы, проѣхавъ еще около 55 ли, остановились въ урочищѣ Акъ-гагань-голь. Дорога лежала отлогими мѣстами, но долины были обширнѣе. Вечеръ былъ нарочито холоденъ. Небо очистилось и мѣсяцъ наканунѣ полнолунія вполнѣ сіялъ. (Ихэ-усу, 27).
   2. Дневали. Ночь была весьма холодна, потому что прошедшіе дожди очистили и прохладили атмосферу. Мы обыкновенно спали въ закрытыхъ повозкахъ. По утрамъ отправлялись въ дорогу съ самымъ солнечнымъ восходомъ. Ранній выходъ изъ постели на утренній сырой воздухъ могъ бы имѣть вредное вліяніе на здоровье. Для сего я всегда съ постели прямо пускался въ путь пѣшкомъ, и садился въ повозку тогда, какъ солнце начинало чувствительно согрѣвать. Симъ образомъ я предохранилъ себя отъ припадковъ, которые могли приключиться въ теченіе 75 дней, проведенныхъ на открытомъ воздухѣ.
   3. Ли чрезъ 5 отъ станціи дорога раздѣляется на двѣ, изъ которыхъ идущая на сѣверо-востокъ называется Аргалинскою, а прямо на сѣверъ -- Царевниной дорогою (Гуи-чжу-цзамъ). Первою провожаютъ Миссію въ Пекинъ, а второю въ обратный путъ, что дѣлаютъ для уравненія сей повинности между восточными и западными Сунитами. Отъѣхавъ всего около 20 ли, остановились въ урочищѣ Хадынь-усу. Мѣста по прежнему гористы Травы стали хуже и почва дресвянистѣе -- печальный знакъ приближенія къ Шамо. (Ха-даинъ-усу).
   4. Еще вчера вечеромъ носились по сторонамъ тучи, а въ ночи почти безпрерывно шелъ дождь. Духота и сырость въ повозкѣ произвели y меня тяжесть въ головѣ. Оставя сію станцію въ девять часовъ утра, отъѣхали мы около 50 ли. На первой половинѣ сего переѣзда мѣста нарочито гористы, а на второй начали уравниваться въ низменныя гряды. Мы остановились въ урочищѣ Угындынь хашату, при самой подошвѣ хребта Угындынъ-ирмыкъ, который составляетъ черту между Чахаромь и землями Сунитскими. (Угундыйнъ-хашату, 30). По естественному положенію, на югѣ отъ сей черты, какъ ниже увидимъ, надобно полагать безплодную степь, простирающуюся чрезъ всю Монголію отъ востока къ западу.
   Россіяне также, какъ и Китайцы, называютъ сію степь Гоби, что на Монгольскомъ языкѣ составляетъ общее названіе песчаныхъ, безтравныхъ и безводныхъ мѣстъ. Монголы собственнаго имени для всей степи не имѣютъ: но когда нужно изключительно указать на одну часть степи, то имѣютъ собственныя названія. Въ Китайской Исторіи часть степи, простирающаяся отъ Бойръ-нора и Далъ-нора до западной межи Ордоса, называется Шамо; другая полоса, простирающаяся отъ Ордоса до Эцзинэя, Восточнаго Туркистана и Хуръ-хара-усу, именуется Да-цзи. Полоса земли по южную сторону Шамо называется Мо-нань и составляетъ Южную Монголію, а противуположная ей полоса Мо-бэй составляетъ Халху. Слово Шамо сложено изъ двухъ гіероглифовъ Ша и Mo, изъ которыхъ послѣдній одинъ составляетъ названіе помянутой степи, а первый Ша (песокъ) приданъ для поясненія. Да-цзи значитъ великая песчаная степь, каковое названіе свойственно ей по ея переноснымъ пескамъ, имѣющимъ около пяти фунтовъ глубины.
   На сей станціи встрѣтили насъ Чжангины западнаго Сунитскаго Хошуна; ибо препровожденіе и охраненіе иностранцевъ есть повинность, лежащая на владѣльцахъ земли. Суниты кочуютъ въ пустой степи, но достаточнѣе Чахаровъ, занимающихъ наилучшія земли въ Южной Монголіи. Причиною сему то, что первые суть хозяева своихъ земель, и послѣдніе, считаясь въ службѣ Китайской, суть не что иное, какъ невольники, работающіе на своего господина. Большая половина земель ихъ превращена въ пастбища, на которыхъ они сами пасутъ верблюдовъ, лошадей и овецъ, принадлежащихъ Китайскому двору. Они раздѣлены на восемь знаменъ и составляютъ корпусъ войскъ, подъ управленіемъ одного Главнокомандующаго и двухъ Генералъ-Лейтенантовъ. Калганъ есть средоточіе ихъ управленія. Гвардейскіе солдаты изъ Чахаровъ получаютъ по два, а простые по одному лану серебра въ мѣсяцъ -- содержаніе, слишкомъ недостаточное по здѣшней во всемъ дороговизнѣ. Въ переднемъ пути здѣсь Китайскій Приставъ предостерегалъ насъ. Чахары воры, говорилъ онъ, будьте осторожны. Это справедливо, но не все сказано. Чахары, по мѣрѣ сближенія съ Китаемъ, сдѣлались образованнѣе прочихъ соплеменниковъ, но утратили простоту. Китай сообщилъ имъ нѣкоторое просвѣщеніе купно съ порчею нравовъ. Чахары вообще наглы, дерзки и хищны.
   Чахаръ не есть названіе поколѣнія, но страны, которая отъ Шанду-гола простирается подлѣ великой стѣны къ западу до Тумота. Исключая нѣкоторыхъ высокихъ горъ на восточныхъ и западныхъ своихъ предѣлахъ, она вся состоитъ изъ небольшихъ долинъ и логовъ, пересѣкаемыхъ безпорядочными грядами низменныхъ горъ. Будучи совершенно безлѣсна, содержитъ превосходныя пастбища, привольныя и водою и травою: по сей причинѣ сильнѣйшіе ханы, жившіе на югѣ, здѣсь имѣли обыкновенное пребываніе, такъ-какъ на сѣверѣ около Хангая и Алтая. Отселѣ-то Монголы искони донынѣ производили великія и опустошительныя нашествія на Китай; отселѣ и Чингисъ-Ханъ открылъ первыя военныя дѣйствія съ помянутою державою, и, въ обширной долинѣ между Калганомъ, Да-тхунъ-фу к хребтомъ Тхай-ханъ, имѣлъ самыя жестокія битвы съ Нючжисцами, обладавшими тогда Сѣвернымъ Китаемъ.

V.

Путь чрезъ Шамо до Урги, простирающійся на 1390 ли.

  

IЮHЬ.

  
   5. Сего дня утромъ шелъ дождь, да и днемъ нерѣдко выпадалъ. Сѣверный вѣтеръ, дувшій на встрѣчу намъ, принудилъ насъ одѣться почти позимнему. Мы поднялись съ мѣста около полудни. Отъѣхавъ до 50 ли, остановились въ урочищѣ Суъжи. (Сучжи 30). Въ началѣ дорога лежала чрезъ низменныя, каменистыя отлогости, на которыя взъѣздъ довольно длиненъ, а потомъ вступили въ обширную равнину, имѣющую дресвянистую почву. Здѣсь начали появляться мелкіе прозрачные каменья кремнистой породы -- отличительное свойство песчаныхъ, безплодныхъ степей: ибо сіи камни только на сухихъ и безтравныхъ мѣстахъ образуются. Травы мѣстами хороши, но вообще плохи. Изрѣдка начали показываться ревень и степный лукъ. Степные жаворонки стали нарочито рѣдки, Кое-гдѣ попадались журавли, вороны, турпаны, драхвы и горныя трясогузки дымчатаго цвѣта, но въ самомъ маломъ числѣ. Другихъ птицъ, какъ и крылатыхъ насѣкомыхъ, во-все невидно было.
   6. Дневали. День былъ ясный и теплый, только по полудни выпалъ небольшой дождь. Сего дня Китайскій Приставъ угощалъ Членовъ Миссіи и провожавшихъ оную чиновниковъ, степнымъ обѣдомъ, -- и день сей мы провели въ пріятныхъ дружескихъ разговорахъ.
   7. Оставивъ Сучжи, отправились впередъ, и, проѣхавъ около 60 ли, остановились въ урочищѣ Кобуръ. День былъ пасмурный съ прерывающимся небольшимъ дождемъ, при холодномъ сѣверномъ вѣтрѣ. Сей переѣздъ лежалъ болѣе по буграмъ и долинамъ. На второй его половинѣ начались хрящеватые пески, по которымъ хотя росла трава, но рѣдкая. Мѣстами по песчанымъ долинамъ и буграмъ во множествѣ росли ковыль, по-Монгольски дэрысу, и трава суля. Послѣдняя походитъ на осоку, но имѣетъ хлѣбный стебель съ колосомъ; сѣмена ея можно во время голода употреблять въ пищу. Скоту причиняетъ поносъ. Между высокими кустами сихъ травъ водятся въ немаломъ количествѣ степные и земляные зайцы. Степные зайцы ниже русаковъ, и во весь годъ неизмѣняютъ сѣрой шерсти. За двѣ ли до станціи лежало соленое озеро Кобуръ-норъ, иначе Чжеси-норъ. Кругомъ онаго по берегамъ находилося нѣсколько кучекъ самосадочной соли, которая довольно бѣла, на вкусъ чиста, и походила на выварную. Сія соль садится на поверхности озера тонкими слоями на подобіе замерзшихъ ледяныхъ хрусталей, но только въ мелкихъ мѣстахъ, гдѣ глубина отъ 2-хъ до 4-хъ вершковъ. (Хачжу-кобуръ 35).
   8. Съ возвышенной песчаной плоскости, на которой расположена была станція въ Кобурѣ, спустившись около 5 ли, вступили въ великую долину, на которой въ иныхъ мѣстахъ просѣдала вода, а въ колодцахъ стояла неглубже аршина отъ поверхности земли. По лѣвую сторону ли чрезъ пять отъ станціи, на сѣверо-западѣ бѣлѣлось длинное, сухое, солончаковое озеро Чагань-норъ. По правую сторону лежалъ высокій дресвянистый косогоръ, по которому кое-гдѣ стояли юрты. Видъ ихъ показывалъ бѣдность хозяевъ, Великую песчаную степь недолжно почитать необитаемою. По скудности подножнаго корма кочевья здѣсь весьма рѣдки и удалены отъ дороги, а потому непрмѣтны. Дорога большею частію лежитъ по отлогости. Почва земли мѣстами песчана, мѣстами дресвяниста. Песчаные бугры и кочки покрыты сулею и кустарникомъ съ чешуйчатою хвоею, вышиною около полуаршина. Отъѣхавъ всего около 50 ли, остановились въ урочищѣ Хашату. (Хадату, 50).
   9. Вьючные верблюды и одноколки отправлены были на слѣдующую станцію очень рано. Чтобы избавитъ скотъ отъ томительной ходьбы подъ солнечнымъ зноемъ, Г. Приставъ еще на прошлой станціи рѣшился отпускать обозъ до утренней зари. Монголы въ сей разъ дали 16 верблюдовъ подъ вьюки и 4 верховыя лошади для козаковъ. Мы тронулись съ мѣста на солнечномъ восходѣ, и, прошедъ около 40 ли, остановились въ урочищѣ Xaдamy. (Хачжиръ-усу, 25). Здѣсь мѣста гористѣе противъ прежняго, покрыты сыпучими песками, изрѣдка съ твердымъ хрящемъ. Съ ужаснымъ усиліемъ перебирались мы по крутымъ возвышенностямъ. Вдали на востокѣ бѣлѣлись длинные высокіе холмы волнующагося песка. Это были тѣ глубокіе пески, въ которыхъ мы въ Декабрѣ 1807 года утомили: лошадей трехдневнымъ переѣздомъ одной небольшой станціи, и по томъ въ одну холодную бурную ночь пало около трети сего скота отъ истощенія. Здѣсь явились къ намъ восточные Суниты, которые обязаны провожать Миссію семь слѣдующихъ станцій до межи Халхаскихъ земель.
   10. По утомительномъ переѣздѣ трехъ песчаныхъ безтравныхъ станцій, дали скоту суточный отдыхъ, хотя травы и здѣсь не лучше прежнихъ.
   11. Выбравшись на большую дорогу, оставленную третьяго дня влѣвѣ, вскорѣ вступили въ обширную равнину. Пески миновались и почва началась хрящеватая съ супесью. Дорога была широкая, гладкая, твердая. Паствы здѣсь изрядны, и мѣста населеннѣе. Отъѣхавъ около 50 ли, остановились въ урочищѣ Минганъ, что значитъ тысяча: ибо по измѣренію Монголовъ считается отъ Пекина до сего мѣста ровно 1000 ли {По моему счету выходитъ 100З ли. На первыхъ двухъ станціяхъ отъ Пекина прямою дорогою мы сократили около 20 ли; впрочемъ, по причинѣ неопредѣлительности степныхъ ночлеговъ, и самыя показанія провожатыхъ не могутъ быть совершенно точны въ счисленіи.}. Отселѣ примѣтно начинается склоненіе земной поверхности къ сѣверу. (Боролчжи, 30).
   12. Чрезъ 25 ли ровною долиною спустились мы въ другую долину, которая лежала ниже первой футовъ З0, и состояла изъ бѣловатаго хряща по глинистому грунту. Поверхность ея покрыта была ли на семь кочками съ золотарникомъ и кустарникомъ съ чешуйчатою хвоею. Нижняя сія долина отъ верхней отдѣлялась какъ бы искуственнымъ отвѣснымъ обрубомъ, который простирался къ востоку на великое разстояніе. Поднявшись отъ кочекъ около трехъ ли на высоту долины, остановились мы въ урочищѣ Силинъ-худукъ при колодцѣ съ солоноватою водою. Травы худы. (Цзамыйнъ-худукъ, 21).
   13. Дневали. День былъ жаркій.
   14. Отъѣхавъ около 25 ли ровною долиною, еще спустились въ низкую долину, отдѣленную отъ верхней обрубомъ же подобнымъ прежнему. Почва земли состояла изъ жесткаго песка, то съ крупнымъ, то съ мелкимъ хрящемъ кремнистой породы. По спускѣ въ сію долину представилось истинное царство смерти. Невидно было ничего имѣющаго жизнь и дыханіе. Изрѣдка желтѣлись сухіе пожелтѣвшіе стебли прошлогодней травы; а новая, по причинѣ засухи, еще непоказывалась. Проѣхавъ далѣе около 15 ли, остановились въ урочищѣ Холой. И здѣсь вода въ колодцѣ была солоновата, и стояла неглубже трехъ аршинъ отъ поверхности земли. (Иренъ, 20).
   15. Совершили мы около 50 ли пути. Почва простиралась по каменистому грунту. Мѣста состояли изъ каменныхъ грядъ, довольно высокихъ и длинныхъ, пересѣкаемыхъ падями и долинами. Дорога по острымъ, шиповатымъ вершинамъ каменныхъ полосъ трудна и для экипажей и для скота. Высохшія прошлогоднія травы, еще въ цѣлости на корнѣ стоявшія, придавали долинамъ темно-каштановый видъ. Несмотря на сіе, въ отдаленности на востокѣ паслись стада овецъ. Изрѣдка показывались вороны и журавли по парно. Здѣшніе журавли величиною не выше сѣраго аиста; шея ихъ черная съ густымъ назади хохломъ, а напереди съ длинною бѣловатою полосою. Остановились въ урочищѣ Кутулъ, въ пади за горою Хоіоръ-обо, то-есть два Обо: ибо на самой вершинѣ горы складены изъ камней два Обо, между которыхъ лежала дорога при самомъ спускѣ къ ночлегу. (Кутулъ, 20).
   Обо есть небольшой кругловатый курганъ, составляемый изъ набрасываемыхъ въ кучу камней на каждомъ значительномъ возвышеніи при большой дорогѣ. Это суть священныя мѣста, при которыхъ Монголы собираются однажды въ годъ для поклоненія духамъ покровителямъ страны. Здѣсь-то происходятъ ихъ празднества, сопровождаемыя борьбою, конскимъ ристаніемъ и стрѣляніемъ изъ луковъ. Въ прочее время каждый Монголъ, проѣзжающій мимо Обо, сходитъ съ лошади, становится предъ онымъ съ южной стороны на одно колѣно, и, поднося сложенныя ладони ко лбу, дѣлаетъ троекратное поклоненіе. При семъ случаѣ за долгъ поставляетъ оставить на Обо какой-либо знакъ своего усердія, наприм: хадакъ, стрѣлу, лоскутъ холста, волосы изъ конскаго хвоста, или камешекъ, поднятый на дорогѣ.
   16. Сего дня солнце съ самаго утра начало производить зной, утомительный для истощавшаго скота; и потому уже въ пятомъ часу пополудни тронулись съ сего ночлега. Отъѣхавши около 30 ли, остановились въ урочищѣ Чолотэй-тугурикъ. (Тугурикъ, 15).
   Почва земли въ началѣ камениста, а потомъ песчана. Мѣста болѣе состояли изъ длинныхъ каменныхъ грядъ, пересѣкаемыхъ падями, въ которыхъ по видимому въ дождливое время бываютъ изрядные кормы для скота; но въ сіе время травы были очень худы. На второй половинѣ сего переѣзда ли чрезъ пять отъ дороги вправо видѣнъ былъ большой монастырь Сучжу-сумэ, въ которомъ живетъ Далай-хутухта. На послѣднихъ двухъ переѣздахъ, нѣкоторыя лошади начали хромать, или лучше сказать, съ трудностію переступали. Онѣ подкованы были Китайскими желѣзными пластинками, сдѣланными въ мѣру копыта и безъ шиповъ. Отъ сего лошади и мулы съ трудностію ходятъ по льду, а на крупной дресвѣ и по острымъ каменнымъ гребнямъ должны надавливать мякоть подъ копытомъ. Впрочемъ сія хромоиа дни чрезъ три сама собою проходила.
   17. Дневали.
   18. Миновавъ около 40 ли, остановились въ урочищѣ Хайласуту, иначе Ингырь-хайласуту. (Хайласуту, 18). Мѣста по прежнему дресвянисты, каменисты и гористы; но отроги дѣлались отложе и пади обширнѣе. Вотъ уже миновали четыре переѣзда, на которыхъ поверхность земли, будучи во многихъ мѣстахъ покрыта черными черепковатыми камнями, издали представлялась чугунною. Сіе урочище получило имя отъ Монгольскаго слова хайласу, что значитъ илемъ. Не съ большимъ въ трехъ ли отъ нашего ночлега къ юго-западу находилось нѣсколько десятковъ сихъ деревъ и довольное количество абрикосовыхъ кустарниковъ. Ильмы сіи вообще невелики, приземисты, корявы и растутъ по падямъ на сточныхъ мѣстахъ; абрикосовые кусты сидѣли въ узкихъ каменныхъ разсѣлинахъ, куда солнечные лучи не могутъ проникать. Помянутые ильмы въ здѣшнихъ краяхъ составляютъ столь любопытную рѣдкость, что нѣкоторые изъ нашихъ, по прибытіи на становище, тотчасъ поспѣшили къ деревьямъ, несмотря на трудность каменистаго мѣстоположенія. Монголы почитаютъ сіи деревья священными и не смѣютъ касаться ихъ.
   19. Оставивъ Хайласуту, отъѣхали около 40 ли и остановились въ урочищѣ Гэцзыкынъ гашунь, (Гашунь, 20) при колодцѣ съ солоноватою водою. Дорогою изрѣдка еще попадались ильмы по разсѣлинамъ каменныхъ грядъ. На второй половинѣ сего переѣзда поверхность земли приняла другой видъ. Почва началась хрящеватая, а по сторонамъ въ недальнемъ разстояніи отъ дороги бѣлѣлись отвѣсныя каменныя высоты, состоящія изъ зернистаго гранита. На семъ переѣздѣ юрты чаще попадались. Ли чрезъ 6 отъ ночлега къ западу еще было видно нѣсколько сотъ ильмовыхъ деревъ, разсѣянно стоявшихъ по падямъ около гранитныхъ высотъ.
   На сей чертѣ кончились Сунитскія земли и начались владѣнія Халхаскія. Суниты снабжали насъ 15-ю верблюдами и 15-ю лошадьми, за что получили соотвѣтственное вознагражденіе и растались крайне признательными. Халхаскій Тусалакци Идамъ-чжабъ уже нѣсколько дней ожидалъ здѣсь Миссію. Онъ встрѣтилъ насъ, какъ старинныхъ друзей, и ласково предложилъ всю готовность къ нашимъ услугамъ. Онъ дѣйствительно радѣлъ о нашихъ пользахъ, но болѣе изъ учтивой обязательности. Изъ разговоровъ его можно было примѣтитъ, что это былъ огонь, который издали пріятно грѣетъ, а по приближеніи къ нему жжетъ {Сей Тусалакци, въ слѣдствіе прежняго знакомства, прислалъ мнѣ въ Пекинъ сафьянный поясный кошелекъ и хадакъ: почему и я, при настоящемъ свиданіи, отдарилъ за сіе хадакомъ же и пояснымъ ножемъ. Хотя мой подарокъ былъ нѣсколько значительнѣе противъ его; но добрый нашъ другъ взглянулъ на него не очень пріятно, и миною сею далъ мнѣ случай замѣтить, что дружество въ Монголіи есть вещь продажная. У Монголовъ, при поздравленіи старшихъ, при свиданіи съ гостьми и при подаркахъ, обыкновенно предлагаютъ хадакъ. Это есть бѣлый шелковый платокъ, шириною въ одинъ, а длиною въ два и болѣе фута. Сей обычай заимствовалъ отъ Тибетцевъ.}.
   20. Дневали. Идамъ-чжабъ, желая показать намъ опытъ своего усердія? распорядился снабжать Миссію до самой Кягты 17-ю верблюдами и 7-ю лошадьми, что служило великимъ облегченіемъ для изнуреннаго нашего скота. Въ 1808 году на возвратномъ пути Миссіи платили за верблюда по два, а за лошадь по одному чину серебра на каждую станцію за провозъ не болѣе 12-ти пудовъ тяжести. Это происходило отъ злоупотребленія тогдашняго Бошко, пользовавшагося сими деньгами, и дошло до свѣдѣнія Палаты Ино странныхъ дѣлъ: почему нынѣ Китайскій Приставъ никакъ несогласился дозволить таковую же мѣру возмездія, предложенную Г. Тимковскимъ. И такъ отселѣ до Урги надлежало располагаться остальными подарочными вещами,
   21. Рано поутру пустились въ дорогу при небольшомъ дождѣ; но облака скоро разсѣялись. Проѣхавъ около 40 ли, остановились въ урочищѣ Удэ, что значитъ дверь; такъ названо оно потому, что выѣздъ изъ горъ на равнину сего урочища лежитъ въ тѣсной лощинѣ. На первой половинѣ переѣзда ѣхали чрезъ долину, покрытую хорошею травою,-- знакъ изобильныхъ дождей и хорошей глинистой почвы. На второй половинѣ подножныя кормы были очень худы. Каменныя горы нечувствительно становятся выше, круче, и лежать грядами отъ востока къ западу. Въ вечеру поднялся сильный вѣтръ, который, опрокинувъ войлочную гостинницу надъ нашими головами, засыпалъ насъ пескомъ съ дресвою. Юрты для насъ, будучи наскоро доставляемы, не бывають привязаны къ колышкамъ. (Удэ, 23).
   22. Отъѣхали около 60 ли, и остановились въ урочищѣ Сенги или Сэнцзи. (Сэнчжи, 33). Въ самомъ началѣ сего переѣзда поворотили лѣвѣе по дорогѣ, какъ видно было, давно оставленной. Прежняя есть большая дорога, по которой ходятъ караваны изъ Калгана въ Ургу, и называется Дарханскою; вторая, на которую мы теперь вступили, есть такъ называемая Царевнина дорога {Еще 5-го Іюня поворотили мы на сію дорогу; но не запомню, гдѣ опять пришли на большую Дарханскую.}. Она лежитъ по большой части въ гору съ одного бугра на другой. Почва вообще камениста и травы очень худы. На срединѣ пути миновали нѣсколько грядъ, состоящихъ изъ бѣлаго мрамора, лежавшаго на поверхности. Высокіе гребни ихъ, блистающіе отъ солнечныхъ лучей, издали представлялись великолѣпными зданіями. На самомъ ночлегѣ достоинъ замѣчанія колодезь, который довольно просторенъ въ сравненіи съ прочими, и содержитъ чистую воду. Отселѣ чрезъ два дни пути къ юго-западу, въ урочищѣ Цзиргаланту, кочуетъ Мэргэнь-ванъ, владѣтель сихъ земель.
   23. Дневали. Около сего стана нашли мы до-вольно камней кремнистой породы, которые прежде были крупнѣе видѣнныхъ; но болѣе темногустые моховики, образовавшіеся изъ желѣзноватыхъ череповидныхъ камней. Съ полудня до вечера шелъ дождь, но мы въ нуждѣ нашли средство для отвращенія неудобностей въ юртѣ. Во время сильныхъ дождей покрывали ее палаткою, а во время жаровъ приподнимали снизу войлоки на поларшина отъ земли.
   24. Проѣхали около 55 ли, и остановились въ урочищѣ Улапъ-худукъ при горѣ Хара-обо. (Улань-худукъ, 30). Мѣста на семъ переѣздѣ гористѣе, а долины обширнѣе. Травы по лучше противъ прежнихъ. На половинѣ пути поворотилъ я съ Китайскимъ Приставомъ вправо въ юрту, гдѣ встрѣтилъ насъ престарѣлый Лама и подалъ мнѣ раскуренную трубку табаку. У Монголовъ подать гостю раскуренную трубку, такъ какъ y Китайцевъ предложить табакерку, есть первая учтивость при свиданіи. Гость, по возвращеніи оныхъ вещей, тѣмъ же отвѣтствуетъ и хозяину съ своей стороны. Впрочемъ трубка y Китайцевъ средняго и низкаго состоянія имѣетъ въ семъ случаѣ болѣе употребленія. По гористымъ долинамъ попадались въ великомъ множествѣ каменья кремнистой породы, изъ которыхъ халцедоны были по большой части плитами, отъ 3 до 5 дюймовъ длиною и около 1 1/2 въ толщину.
   Послѣ многихъ наблюденій, учиненныхъ надъ кремнистыми полупрозрачными каменьями, я замѣтилъ, что переливы образовалась изъ желѣзноватаго плитообразнаго песчаника на сторонѣ, находящейся подъ вліяніемъ сѣверозападнаго вѣтра, который здѣсь, такъ какъ и въ Сѣверномъ Китаѣ, есть господствующій; что сердолики образуются изъ красноватыхъ камешковъ, находящихся по песчанымъ равнинамъ; агаты -- изъ бѣловатыхъ камешковъ, на возвышенныхъ подгорьяхъ; бѣлые голыши въ логахъ по сточнымъ мѣстамъ. Если бы учинить долголѣтнія наблюденія надъ сими каменьями на самомъ мѣстѣ ихъ рожденія, то безъ сомнѣнія объяснилось бы, изъ какого рода песчаниковъ какого цвѣта и породы каменья происходятъ, отъ какихъ причинъ образуются изъ грубыхъ въ твердые полу-прозрачные, и сколько времени потребно для постепеннаго ихъ образованія. Сверхъ сего, огороживая мѣста, на которыхъ образуются сіи каменья, можно было бы сдѣлать родъ заведеній для полученія лучшихъ и цѣлыхъ камней; ибо примѣтно, что бродящій скотъ повреждаетъ ихъ, когда они, находясь въ грубомъ состояніи, бываютъ еще не столь тверды, какъ по переходѣ въ полупрозрачность.
   25. Предъ разсвѣтомъ небольшой дождь оросилъ дорогу и мы вскорѣ по восхожденіи солнца вступили въ путь. Проѣхавъ около 70 ли, остановились въ урочищѣ Хуху-Дерэсу, т. е. синій ковыль, при колодцѣ съ превосходною водою (Куху-дерэсу, 35). Мѣста состоятъ изъ отлогихъ долинъ, весьма обширныхъ: но травы на нихъ по причинѣ засухи скудны. На второй половинѣ переѣзда почва земли изъ дресвянистой превратилась въ песчаную, и ли за пять до ночлега начались низменные солончаки, усѣянные кучами песка, поросшаго золотарникомъ и ковылемъ, отъ чего и урочище получило имя. По низменнымъ мѣстамъ высокая ковыль есть обыкновенная трава въ степи, такъ какъ и суля, растущая по песчанымъ буграмъ. Верблюды любятъ ковыль, потому что они питаются только грубыми травами и древянистыми растеніями.
   27. Проѣхали также, какъ и вчера, до 70 ли и остановились въ урочищѣ Уланъ-тологай, т. е. красная вершина: ибо по восточную сторону стана находится отрогъ, состоящій изъ красноватаго дикаго камня. Весь сей переѣздъ лежитъ узкою долиною между двухъ отлогихъ высотъ. Почва хрящевата, и травы изрядны, но въ водѣ недостатокъ. (Уланъ-тологай, 30),
   28. Проѣхавъ около 40 ли, остановились въ урочищѣ Уйцзынъ. Переѣздъ начался чрезъ возвышенную долину съ хорошею травою по хрящеватой почвѣ. Другая половина пути лежала по каменистымъ отлогостямъ постепенными рядами. Травы здѣсь были хуже. На послѣднихъ двухъ переѣздахъ, отлогости усыпаны были разноцвѣтными камнями кремнистой породы. Но здѣсь камешки очень мелки, притомъ цѣльныхъ и годныхъ на подѣлки очень мало. (Уйцзынъ, 22).
   Здѣсь простояли мы слѣдующій день, и сія дневка надолго осталась въ нашей памяти по одному колодцу. По неимѣнію рѣчной и ключевой воды. Монголы при каждомъ становищѣ содержатъ по одному, а при нѣкоторыхъ по два колодца, которые въ глубину отъ поверхности земли бываютъ отъ двухъ до десяти футовъ, по вообще мелки п недостаточны водою. Они выложены, или необдѣланнымъ дикаремъ съ травою въ пазахъ, или кусками дерна, а мѣстами выкопаны на подобіе ямъ, въ которые нерѣдко скотъ сваливается. Воду имѣютъ пріятную, холодную, мѣстами солоноватую. Случается, что въ одномъ колодцѣ вода прѣсная, а въ другомъ саженяхъ въ 20 отъ перваго солоноватая и горькая. Копаютъ колодцы болѣе при подошвѣ горъ или въ разпадкахъ въ самомъ центрѣ углубленія, дабы по низменности мѣста скорѣе дойти до ключей. Сверхъ сего рѣдкій колодезь обведенъ возвышенными закраинами; почему вода, вытекающая изъ корытъ при поеніи скота, смѣшавшись въ выбойнахъ съ различною нечистотою, обратно стекаетъ въ колодезь, отъ сего вода принимаетъ цвѣтъ красноватый и бываетъ столь отвратительнаго вкуса, что и самый скотъ неохотно пьетъ ее. Такою-то водою не одинъ разъ мы довольствовались и кромѣ сего стана, и, какъ ни старались, ничѣмъ не могли ее поправить. Къ счастію таковое неудобство скоро прекращается чрезъ вычерпываніе, что и мы дѣлали, хотя несовсѣмъ удачно, Монголы неимѣютъ нужды въ нарочномъ вычерпываніи; по многочисленности скота колодцы ежедневно до дна осушаются.
   30. Проѣхали около 40 ли, и остановились въ урочищѣ Бухайнъ-му-усу, просто Му-усу, (Бухайнъ-му-усу, 24). На первой половинѣ переѣзда при дорогѣ вправѣ стоялъ высокій холмъ, усыпанный мелкими кусками бѣлаго и сѣроватаго мрамора. Окрестныя долины усѣяны кусками лучшихъ кремней блѣднокаштановаго цвѣта съ травяными проростями. Изъ сихъ кремней въ Пекинѣ дѣлаютъ ножевые черенки, табакерки и поясныя пряжки. Здѣсь травы еще годились. Другая половина дороги вся казалась покрыта недавно насыпаннымъ щебнемъ: но въ замѣну травы, блестѣла разноцвѣтными каменьями. Мѣстоположеніе вообще гористо. Великая степь становится отъ сихъ мѣстъ еще угрюмѣе и безплоднѣе.
  

ІЮЛЬ.

  
   1. Сдѣлали мы около 40 ли пути, и остановились въ урочищѣ Хонхоръ-могой (Могой, 20.) Поутру дулъ сильный вѣтеръ, который здѣсь и лѣтомъ обыкновенно бываетъ чувствительно холоденъ. Мѣста совершенно безтравны и очень гористы, Горы состоятъ изъ сплошнаго камня, гдѣ мѣстами видѣнъ бѣлый и сѣрый мраморъ. Станъ расположенъ былъ на небольшой долинѣ, окруженной горами. Здѣсь колодезь: будучи ничѣмъ невыложенъ, осыпался и походилъ на яму, въ которую при нашихъ глазахъ спускались козы пить мутную воду. Сію самую воду брали мы для стола и чаю, несмотря на то, что и скотъ нашъ не могъ ее пить.
   2. И сего дня проѣхали до 40 ли, и остановились въ урочищѣ Усу-ходото при двухъ колодцахъ съ изрядною водою. (Ходото, 23). Мѣста чрезвычайно гористы и утесисты. Жары при засухѣ сожгли послѣднія былинки, весною кое-гдѣ вышедшія. Дорога по горнымъ гребнямъ безпокойна для сидящихъ въ повозкѣ и затруднительна для лошадей по причинѣ острыхъ угловъ на каменныхъ кабанахъ. Въ отдаленности сѣверо-востока показались высокіе каменные верхи горы Отцель-олы, иначе Огулъ-олы.
   3. Проѣхали до 50 ли, и остановились въ урочищѣ Хабхату. (Хабхату, 25). мѣста частію гористы, частію ровны. На второй половинѣ сего переѣзда много попадалось разноцвѣтныхъ камней кремнистой породы, впрочемъ мелкіе, и цѣльныхъ между ними мало. Вправѣ во всю дорогу ясно видна вчерашняя Очулъ-ола во всей своей огромности съ сѣверозападной стороны. Можно даже было примѣтить, что обнаженные хребты ея до самаго основанія состояли изъ сливнаго зернистаго гранита. Далѣе на востокѣ синѣлись вершины Улугуй-олы. Почва на семъ переѣздѣ болѣе изъ хрящеватой супеси; травы лучше прежнихъ, но все еще худы. Одинъ только степной лукъ зеленѣлся и по падямъ и по равнинамъ. Изрѣдка показывались кочевья. По мѣстоположенію надобно заключить, что пространство сихъ каменистыхъ, безтравныхъ мѣстъ составляетъ возвышенную полосу въ Шамо.
   4. Проѣхали около 40 ли, и остановились въ урочищѣ Цзальу-уланъ-худукъ, (Цзамыйнъ-уланъ-худукъ, 23). Мѣста состоятъ изъ долинъ и отлогостей. Почва дресвянистая; кремнистыхъ камней менѣе и травы лучше. Здѣсь юрты начали чаще показываться, Очулъ-ола видна была на востокѣ ли за 40. Въ продолженіе прошедшихъ пяти или шести дней дулъ по большой части сѣверо-восточный вѣтеръ, отъ чего по утрамъ было довольно холодно, несмотря на то, что погода стояла сухая и дни были жаркіе.
   5. Дневали.
   6. Сего дня сдѣлали мы только 20 ли и остановились въ урочищѣ Кушату. (Кушату, 12). Мѣста ровны, но травых уже. Очулъ-ола еще была видна въ отдаленности на юго-востокѣ, а отъ ея къ сѣверу синѣлись на горизонтѣ верхи Чжосолъ-олы.
   7. И сего дня проѣхали не съ большимъ 20 ли, и остановились въ урочищѣ Олонъ-обо. (Олонъ-обо, 13). Мѣста, какъ и вчера, болѣе ровныя, но травы по причинѣ засухи хуже. Здѣсь видѣли немало кочевыхъ юртъ. На Олонъ-обо я нашелъ нѣсколько кусочковъ изумрудной яшмы.
   8. Проѣхали около 30 ли, и остановились въ урочищѣ Цагаръ-буру (Байнъ-хара). Мѣстоположеніе сходно съ прежнимъ, но травы хуже. Здѣсь Байнъ-хара-даба, чрезъ которую перебрались мы ли за двѣ до стана, отдѣляетъ владѣнія Цицинъ-хана отъ Сейма Ту-шету-хана.
   9. Проѣхавъ около 50 ли, остановились въ урочищѣ Уланъ-норь. (Уланъ-норъ, 15.) Почва вообще дресвяна съ супесью, и содержитъ множество разноцвѣтныхъ кремнистыхъ камней. На первой половинѣ переѣзда мѣста болѣе ровны, но скудны травою. Вторая половина лежитъ по уваламъ; и ли за семь до стана въ первый разъ показались изрядныя травы -- признакъ близкаго конца безплодной Шамо. Уланъ-норъ, то-есть, красное озеро, есть небольшая окруженная высотами, сухая долина, въ которую временно собирается дождевая вода, и которая основаніемъ имѣетъ длинную косу или полосу земли, состоящую изъ крупнаго краснаго хряща.
   10. Дневали. И такъ мы, благодаря Бога, благополучно выбрели изъ Шамо, столь томительной для насъ и трудной для нашего скота. -- Г. Тимковскій весьма благоразумно поступилъ, что въ мѣстахъ, совершенно безтравныхъ, не дѣлалъ частыхъ дневокъ, которыя, вмѣсто мнимаго отдыха, могли бы продолженіемъ времени произвесть совершенное разстройство въ силахъ скота.
   Шамо есть возвышенная плоскость, изрѣзанная низменными горами. Если бы возможно было посмотрѣть на ея шероховатость съ нарочитой высоты, она представилась бы океаномъ, зыблющимся послѣ успокоившейся бури. Нельзя сравнивать ее съ песчаными степями Харязьма (Хивы), которыя въ древности усѣяны были цвѣтущими городами. Шамо вышла таковою изъ рукъ природы. Отъ западной межи Чахара до Хара-нора -- на семъ великомъ пространствѣ ежели не пески съ ковылемъ и колючими растеніями, то долины, покрытыя блестящею дресвою; если не голыя гряды гранита, то сланцовые бугры съ острыми шипами. Тщетно странникъ пожелалъ бы здѣсь усладиться утреннимъ хоромъ птицъ, или вечернимъ благоуханіемъ цвѣтовъ во дни прекраснаго Мая; тщетно сталъ бы искать тѣнистаго дерева для отдыха, или прохладнаго ручья для утоленія жажды въ полуденный зной жаркаго лѣта. Нигдѣ взоръ его не встрѣтитъ ни златыхъ классовъ, ни нѣжныхъ плодовъ -- даровъ благодѣтельной осени. Преблагій Творецъ, будто бы во гнѣвѣ, отказалъ сему краю во всѣхъ благахъ, какими ущедрилъ Онъ прочія страны для наслажденій человѣка.
   11. Въ два часа по полуночи мы уже тронулись съ ночлега; потому что сегодняшній переѣздъ слишкомъ длиненъ. Отъѣхавъ около 40 ли, остановились на короткое время у Хара-нора. Сіе озеро лежитъ на одну ли отъ дороги влѣво; въ окружности имѣетъ около 3 ли, содержитъ въ себѣ прѣсную воду, а въ окрестностяхъ хорошія паствы; почему въ сихъ мѣстахъ ходили многочисленныя стада разнаго скота, особенно овецъ. Монгольскія овцы вообще крупныя, комолыя, бѣлыя, съ длинными черными ушами. Сальные курдюки ихъ вѣсомъ бываютъ отъ одного до трехъ и четырехъ фунтовъ. Мясо ихъ почитается вкуснѣйшимъ, особенно въ Шамо, что должно приписывать безсочію горныхъ травъ и солончакамъ. Я съ Китайскимъ Приставомъ зашелъ въ одну изъ юртъ, стоящихъ при озерѣ, гдѣ и напились горячаго молока. Вареный кирпичный чай съ молокомъ и солью, или варенное горячее молоко, есть обыкновенное y Монголовъ подчиваніе для гостей. Еще проѣхали около 40 ли, и, переправясъ чрезъ Хабцалъ-дабу, остановились на сѣверной подошвѣ сей горы, въ урочищѣ Хабцалъ. (Гора Хабцалъ, 40). Здѣсь колодезь y самой горы въ каменьяхъ съ превосходною водою. Сей переѣздъ содержалъ отлогія возвышенности и долины. Почва хотя по прежнему хрящеватая, но травы въ сравненіи съ прежними нарочито хороши, т. е. мелки, высоки и густы.
   12. Сегоднешній переѣздъ есть продолженіе вчерашней станціи, которую нашъ скотъ не могъ перейти въ одинъ разъ, и потому принудилъ ночевать въ Хабцалѣ. Сего дня, проѣхавъ около 60 ли, остановились въ урочищѣ Хашату. (Хашату, 26). Мѣста гористѣе противъ прежняго, но травы гораздо лучше. Въ длинной лощинѣ, по которой мы отправились въ путь, еще въ первый разъ увидѣли довольно травъ, свойственныхъ средней полосѣ Россіи. Онѣ были въ полномъ цвѣтѣ к привели намъ на память прелести родины со всѣми утѣхами юности. Далѣе по казеннымъ отлогостямъ много попадалось ревеню, называемаго рапонтикомъ. Онъ только что всходилъ, и мы изъ молодыхъ его листьевъ приготовили свѣжую пищу -- въ первый разъ по выѣздѣ изъ Калгана.
   Здѣсь пасется множество лошадей и другаго скота, принадлежащаго Ургинскому Хутухтѣ. Ургинскій Аймакъ собственно есть достояніе одного Князя, находящагося при должности въ Улясутаѣ; но Хутухта имѣетъ здѣсь часть наслѣдственныхъ земель, которыя по сему самому называются Шабинскими, то есть, ученическими, а по нашему выраженію церковными: по сей причинѣ повинности здѣсь отправляются Ламами. Тутъ же пасся Тангутскій рогатый скотъ, которому пограничные Россіяне дали названіе буйловъ. Сіи буйлы имѣютъ свирѣпый видъ, приличный ихъ свойству; туловище толстое и длинное; хребетъ какъ бы вогнутый, потому что шея и задъ отъ поднявшейся шерсти кажутся выдавшимися; голову малую, шею тонкую и короткую, ноги и хвостъ также короткіе; на загривкѣ шерсть, а на брюхѣ, верхнихъ частяхъ ногъ и на хвостѣ густой мягкій волосъ, около шести вершковъ длиною. Сей самый волосъ Китайцы употребляютъ на кисти для лѣтнихъ шляпъ и знаменъ. Для сего закупаютъ въ Тангутѣ только бѣлый волосъ, и отвозятъ въ Ханъ-чжеу для крашенія въ свѣтлокрасный и темнокрасный цвѣтъ. Сіи буйлы не мычатъ, а хрюкаютъ по свиному. Водятся на западныхъ границахъ Китая; въ Тангутѣ и Тибетѣ составляютъ домашній рогатый скотъ; но по горнымъ хребтамъ много есть и дикихъ. Наши козаки купили въ Ургѣ болѣе двухъ десятковъ двулѣтнихъ бычковъ и телокъ; за каждую голову платили около семи рублей серебромъ. Moлоко ихъ считается превосходнымъ.
   13. Дневали.
   14. Проѣхали около 30 ли, сначала по равнинѣ Цанту, а потомъ долиною Баинъ-тологай, лежащею между отлогими высотами. Далѣе до 20 ли перебирались чрезъ два небольшихъ перешейка хребта Толанъ-хара-олы, и остановились подъ горою, при ручьѣ Сучжи, въ урочищѣ сего же имени. (Сучжи, 50). Въ долинѣ довольно попадалось сурковыхъ норъ и мѣстами въ великомъ множествѣ ревень. Только что поднялись на первые пригорки, Толанъ-хара-олы, какъ въ отдаленности горизонта открылась предъ нами Хань-ола. Черными лѣсистыми своими вершинами она превышала всѣ лежащія предъ нею горы. Сія Хань-ола тѣмъ достопримѣчательна, что она послѣдняя съ сѣвера, а съ юга первая за Шамо гора покрыта лѣсомъ. Здѣшнія горы гораздо выше всѣхъ, которыя мы проѣхали отъ Чахадь-хота по сіе мѣсто; онѣ начали нечувствительно подниматься еще за два переѣзда, то-есть, отъ самаго Хабцала. Травы на всемъ переѣздѣ очень хороши, но въ Баинъ-тологаѣ невидно было ни юртъ, ни скота. Вѣроятно, что сіи мѣста предназначены были для зимняго кочевья, или для войскъ приводимыхъ на Сеймъ, который бываетъ неподалеку отъ сего мѣста. Въ три часа пополудни нашла туча. Около часа шелъ дождь съ крупнымъ градомъ; но только что прошли облака, какъ солнце снова показалось на ясномъ вечернемъ небѣ,
   15. Проѣхали около 30 ли, болѣе на востокъ, переправляясь чрезъ два горныхъ перешейка, за которыми изъ восточныхъ падей Хань-олы вытекаетъ болотистый ручей Хуль-усу. Потомъ ѣхали около 20 ли по южному подгорью восточнаго мыса Хань-олы до большой Дарханской дороги, по которой еще оставалось около 10 ли до переправы чрезъ Толу y восточнаго мыса помянутой Хань-олы. По обѣймъ сторонамъ большой дороги разсѣянно стояли юрты мастеровыхъ, работавшихъ разныя деревянныя издѣлія на Монгольскій вкусъ. Сіи мастеровые большею частію Китайцы. Часу въ третьемъ пополудни переправились чрезъ Толу въ бродъ. Тола на семъ мѣстѣ течетъ тремя протоками, которые всѣ имѣли глубины не болѣе аршина, дно изъ крупноватаго булыжника. Отъ переправы на западъ по правому берегу Толы не съ большимъ три ли до Куреньскаго Маймайчена, а отселѣ еще около семи ли до подворья, въ которомъ назначено для насъ пребываніе въ Ургѣ. Деревянныя комнаты, построенныя въ 1807 году, уже весьма покачнулись: почему нынѣ поставили для насъ юрты, которыя были довольно плотны и покойны въ случаѣ дождя, но духота и сырость отъ упитанной дождями земли безпокоили насъ не менѣе самаго дождя.
   16. Здѣшнее Правительство извѣстило насъ, что Князь назначилъ слѣдующій день для принятія Миссіи, на основаніи прежняго обыкновенія, 17-го, привели къ намъ 18 лошадей Монгольскихъ; и какъ Члены Миссіи носили Китайское одѣяніе, то въ 11-мъ часу утра всѣ отправились на верховыхъ лошадяхъ въ Канцелярію пограничныхъ дѣлъ, лежащую въ 200 саженяхъ отъ подворья на югѣ. Приставъ Г. Тимковскій, обозный Г. Разгилдѣевъ 1-й и переводчикъ Г. Фроловъ, сопровождали оную. Князь принялъ насъ въ гостинной комнатѣ, въ которой со входа на правой сторонѣ на простомъ диванѣ сидѣли по верхнюю сторону столика Князь, внизу товарищъ его. Въ пріемномъ церемоніалѣ сдѣлано было небольшое отступленіе противъ прежняго. Князь посадилъ противу себя только Начальника Миссіи и Пристава, а Китайскаго Пристава не удостоилъ стула. На сей разъ разговаривалъ онъ съ нами на Монгольскомъ, на Маньчжурскомъ, а болѣе на Китайскомъ языкахъ, весьма благосклонно. Между прочимъ онъ сказалъ, что лучше бы учениковъ вмѣсто Пекина отправлять въ Ургу, равнымъ образомъ и Маньчжуровъ, обучающихся Русскому языку въ Пекинѣ, сюда перевесть, дабы они отъ всегдашняго взаимнаго обращенія между собою скорѣе и успѣшнѣе могли научаться своимъ предметамъ.
   Въ продолженіе разговоровъ подали по чашкѣ чаю; потомъ по приказанію Князя принесли два ящика съ вещами, которыя изготовлены въ соотвѣтствіе подаркамъ, присланнымъ въ прошломъ году отъ Г. Иркутскаго Гражданскаго Губернатора симъ Ургинскимъ Правителемъ. Князь поручилъ ящики Г. Приставу при письмѣ для доставленія въ Иркуцкъ, и при прощаніи подарилъ каждому изъ насъ по небольшому куску гродетура средней доброты. Вскорѣ, по возвращеніи нашемъ на подворье, принесли отъ Князя два стола съ сухими плодами и два десятифунтовыхъ кувшина желтаго вина -- половину для Г. Пристава съ его офицерами, а другую для Начальника Миссіи съ прочими Членами.
   Князь и товарищъ его по бумагамъ болѣе извѣстны подъ именами Вана и Амбаня. Нынѣшній Князь, по имени Юньдень {Такъ выговариваютъ Тибетцы; на Китайскомь Юнь-дунь: значитъ: добродѣтель.} Дорцзи. Прежде былъ Цинь-ванъ, т. е. Князь 1-й степени: но въ 1806 году пониженъ степенью за неудачные переговоры съ Россійскимъ Посломъ Графомъ Юріемъ Александровичемъ Головкинымъ. Онъ нынѣ Цзюнь-ванъ. Собственныя его владѣнія лежатъ отъ Урги на западъ: но какъ онъ занимаетъ должность Управляющаго пограничными дѣлами, а пограничное правленіе находится въ Ургѣ: то посему онъ здѣсь имѣетъ пребываніе. Товарищъ его посылается изъ Пекина сюда по заграничному уложенію, т. е. на три года, и бываетъ, противу нашихъ 4-го, 5-го и 6-го классовъ, неодинаково.
   По окончаніи церемоніи поѣхали мы въ Ургинскій торговый городъ, по-Китайски Курень-маймайченъ. Онъ лежитъ на ровномъ мѣстѣ, въ семи ли отъ нашего подворья къ востоку да правомъ берегу Толы по западную сторону ручья Улясу-тая. Построенъ правильнымъ четвероугольникомъ и обнесенъ высокимъ тыномъ. Воротъ имѣетъ четверо, по однимъ съ каждой стороны. Внутри, въ соотвѣтствіе воротамъ, крестообразно лежатъ двѣ главныя, довольно широкія улицы. Сказывали, что со включеніемъ предмѣстій онъ содержитъ около 800 домовъ или лучше сказать, лавокъ, и до 4000 торговыхъ Китайцевъ, большею частію изъ губерніи Шань-си. Исключая присутственнаго мѣста, въ которомъ имѣетъ пребываніе Чжаргу-ци, управляющій симъ мѣстечкомъ, и урама въ честь полководца Гуань-юй, прочіе домы состоятъ изъ купеческихъ лавокъ и магазиновъ. Строеніе вообще деревянное, покрытое гонтомъ и сверху умазанное глиною. Вкругъ городка находится множество юртъ, обнесенныхъ тыномъ. Онѣ принадлежатъ мелкимъ торговцамъ, мастеровымъ, огородникамъ, и проч.
   Лавки въ городкѣ наполнены товарами, потребными только для нуждъ Монголовъ и сообразными съ ихъ вкусомъ. Отселѣ отправляютъ въ Хуху-хота великое множество сосноваго лѣса для столярныхъ подѣлокъ. Мѣдной монеты совсѣмъ нѣтъ въ обращеніи; въ мелочномъ торгу кирпичный и черный чай служатъ цѣннымъ знакомъ вещей. Кирпичный чай ходитъ по курсу, и въ нашъ переѣздъ одинъ кирпичь равнялся 2 1/2 чинамъ серебра, свертокъ чернаго чаю ходилъ за семь чеховъ {Чехъ или Чохъ есть названіе Китайской мѣдной деньги.}. Для значительныхъ покупокъ употребляютъ серебро по вѣсу и курсу.
   Въ каждой почти лавкѣ умѣютъ говорить по-Русски. Китайскіе купцы сказывали, что въ Кягтинскомъ Маймайченѣ есть положеніе, чтобы мальчики, принимаемые въ лавку, въ теченіе первыхъ двухъ лѣтъ непремѣнно обучились нѣсколько говорить по-Русски, особенно знать слова, до торговли относящіяся; по прошествіи двухъ лѣтъ оказавшагося неспособнымъ высылаютъ обратно въ Китай. Но какъ они обучаются говорить не изъ употребленія, а изъ записокъ; то выговоръ ихъ столь неправиленъ, что непривыкшій къ оному съ великимъ трудомъ можетъ ихъ понимать. Наши купцы вмѣсто того, чтобы поправлять неправильный выговоръ Китайцевъ еще сообразуются съ онымъ; отсюда произошло то испорченное Русское нарѣчіе, которымъ говорятъ наши купцы съ Китайцами въ Кягтѣ.
  
   Урга есть названіе урочища, въ которомъ лежитъ Курень {Урга, собственно Ургу, есть слово Монгольское, значитъ приплодъ, приращеніе. Монголы и Китайцы, для названія сего мѣста, болѣе употребляютъ слово: Курекъ.}, обширный монастырь, построенный по Тибетскимъ правиламъ. Онъ лежитъ на правомъ берегу Толы въ трехъ ли отъ сей рѣки къ сѣверу при двухъ ручьяхъ, Ихэ-сэлби и Бага-сэлби, т. е, большой и малой Сэлби. Въ окружности содержитъ около 12 ли, и состоитъ изъ многихъ неправильныхъ улицъ. Въ средоточіи стоитъ обширный дворъ, въ которомъ Чжеб-цзунь-дамба-хутухта имѣетъ пребываніе. Здѣсь храмы построены изъ дерева и главный съ позолоченымъ куполомъ. Прочія строенія состоятъ изъ огромныхъ юртъ, обтянутыхъ парусиною. Нѣкоторымъ изъ Русскихъ весьма хотѣлось видѣть внутренность сего двора, особенно малолѣтнаго Хутухту: но посѣщать высокую особу изъ одного любопытства, безъ сомнѣнія, есть такое дѣло, которое трудно согласить съ вѣжливостію. Кромѣ сего, еще находится множество отдѣльныхъ дворовъ, обнесенныхъ тыномъ. Въ каждомъ дворѣ есть небольшой храмъ, состоящій изъ обширной и высокой юрты, утвержденной на столбахъ и обтянутой парусиною. Обширность сихъ храмовъ зависитъ отъ степени и достатка хозяйствующаго Ламы. Сами Ламы живутъ въ войлочныхъ кибиткахъ или въ мазанкахъ. Домы простолюдиновъ также обнесены тыномъ. Сказываютъ, что число живущихъ здѣсь Ламъ простирается до 10,000; простыхъ обывателей очень мало.
   Въ двухъ ли отъ Куреня къ юговостоку на правомъ берегу Ихэ-сэлби стоитъ Канцелярія пограничныхъ дѣлъ, строеніе деревянное и низкое, въ которомъ Князь имѣетъ пребываніе. Ихэ-сэлби: проведенъ чрезъ дворъ по южную сторону покоевъ подъ самыми окнами, которыя не выше двухъ аршинъ отъ земли, и потомъ отведенъ въ садъ, лежащій чрезъ нѣсколько десятковъ саженъ отъ двора на югъ. Прохладительный ручей, журчащій людъ окнами въ тѣни густыхъ кустарниковъ, и y насъ можно бы почесть однимъ изъ прекраснѣйшихъ предметовъ сельской роскоши въ саду. Князевъ садъ есть ничто иное, какъ огороженный лугъ въ нижней долинѣ съ бесѣдкою и нѣсколькими кустами ивняку. Въ немъ ходилъ рослый, бѣлый, любимѣйшій Князевъ конь. Отъ Канцеляріи на востокъ на лѣвомъ берегу Сэлбя, домъ Княжескаго помощника -- деревянное же, низкое строеніе, обнесенное тыномъ. Позади сего таковой же домъ настоящаго Ургинскаго владѣльца, а далѣе отъ сего на сѣверо-западъ -- казенное подворье для пріѣзжающихь чиновниковъ, въ которомъ и мы были помѣщены. Въ окружности по сторонамъ еще разсѣяно множество двориковъ, обнесенныхъ тыномъ, въ которыхъ по большой части юрты, рѣдко гдѣ мазанки. Сіи домы принадлежатъ разнымъ чинамъ, пріѣзжающимъ сюда для принятія благословенія отъ Хутухты.
   На пространствѣ между Хань-олою и Гэнтэемъ по правому берегу Толы лежитъ долина, простирающаяся отъ переправы чрезъ рѣку на западъ не менѣе 15 ли. Она дѣлится на двѣ части: верхнюю и нижнюю. Верхняя часть по мѣстоположенію выше нижней, и содержитъ отъ берега до горъ отъ 3 до 4 лии ширины. На сей-то половинѣ построены Маймайченъ, разные казенные домы и Курень. Нижняя часть содержитъ около пяти ли ширины; лежитъ отъ верхней на югъ по правому, и частію по лѣвому берегу Толы. Имѣетъ почву мокрую, и служитъ для кочевья пріѣзжимъ и караульнымъ, стерегущимъ лѣсъ на Хань-олѣ, которая противу сей точно долины во всю ея длину возвышается сѣверною своею стороною. Видъ ея съ сей стороны весьма величественъ. Почти съ подошвы до вершины покрыта густымъ соснякомъ, и только на самомъ ея верху мѣстами огромнѣйшіе куски сѣраго гранита выказываются изъ-за темныхъ высокихъ сосенъ. Хань-ола {Хань-ола значитъ царская или ханская гора.} признана Китайскимъ Правительствомъ священною горою, и оживотворяющій ее духъ удостоенъ жертвоприношенія.
  

VI.
Путь отъ Урги до Кягты, простирающійся на 470 ли.

ІЮЛЬ.

  
   19. Вскорѣ по восхожденіи солнца мы оставили Ургу при пасмурной погодѣ, и, проѣхавъ около 60 ли, остановились въ урочищѣ Куй-голъ, при рѣчкѣ сего же имени (рѣка Куй, 32). Первая половина переѣзда лежала горною доли-ною прямо на сѣверъ; потомъ поворотили отъ Сэлби на сѣверо-западъ, и подлѣ ручья Аршанту начали переправляться чрезъ одинъ перешеекъ Гэнтэйскаго хребта. Сія гора покрыта хвойнымъ лѣсомъ и ягодными кустарниками, свойственными сѣверу. Подъемъ и спускъ съ нея довольно круты, но недлинны; и мы легко переправились, несмотря на небольшой дождь. Небо скоро прояснилось; и вторую половину переѣзда мы продолжали нѣсколько времени подлѣ ручья Арубулака по ровной горной подошвѣ до самаго Куй-гола. Мѣста состоятъ изъ превосходныхъ паствъ, привольныхъ водою и травою. Здѣсь паслись многочисленныя стада овецъ и буйловъ, принадлежащихъ, какъ сказывали, Хутухтѣ.
   Отъ Куреня ли чрезъ восемь, по лѣвую сторону Ихэ-Сэлби, въ горѣ находится монастырь Дамба-Сарцзи. Стѣны его, ворота и четыре башенки внутри воротъ построены на Китайскій вкусъ. Главный же въ ономъ храмъ Тибетской архитектуры, и по наружному виду нѣсколько сходствуетъ съ палатами Италіянскаго вкуса. Снаружи ошткатуренъ бѣлою известкою, имѣетъ окна съ подзоромъ, широкій карнизъ подъ пурпуровою краскою, и плоскую кровлю, посреди которой небольшой куполъ, а по угламъ длинные позолоченные трезубцы съ черными на ихъ древкахъ шелковыми чехлами. При семъ храмѣ находится нѣсколько десятковъ домиковъ, въ которыхъ живутъ Ламы, и называютъ свое селеніе не монастыремъ (хитъ), а Байшенъ. Отъ сего монастыря ли чрезъ три далѣе по той же дорогѣ и на той же сторонѣ въ горѣ есть другой храмъ, называемый Даши-Цююнкоръ. Онъ невеликъ и также построенъ по Тибетскому зодчеству, но безъ ограды. Я по любопытству заѣхалъ посмотрѣть внутренность храма. Онъ обширенъ, но низокъ, и плоская его кровля поддерживается множествомъ небольшихъ деревянныхъ столбиковъ грубой работы. Объ немъ можно сказать, что сколько издали привлекателенъ, столько же вблизи бѣденъ и по внутреннему и по внѣшнему украшенію. Кромѣ изображеній нѣсколькихъ божествъ, грубо написанныхъ на холстѣ, ничего болѣе несодержитъ во внутренности.
   20. Отъ Калгана до Урги везли Миссію купеческими дорогами, а отъ Урги въ Кягту по настоящей большой. И какъ сей переѣздъ былъ растянутъ далѣе учрежденной станціи, то сего дня проѣхали только около 25 ли. Отъ Куй-гола сначала поднялись на гору, но спускѣ съ которой переѣхали еще чрезъ двѣ горы, и остановились на берегу Бургултая, въ урочищѣ сего же имени: ибо въ Монголіи урочища заимствуютъ свои названія по большой части отъ близлежащихъ горъ, озеръ и рѣчекъ. И здѣсь травы весьма хороши, особенно по горнымъ падямъ, которыя въ сіе время преизобиловали цвѣтами. Во многихъ мѣстахъ по косогорамъ находились березовые лѣски. (Бургултай, 12).
   21. Проѣхали около 30 ли и, переправясь чрезъ гору, остановились въ урочищѣ Хатцэль, при небольшихъ безъименныхъ озерахъ. (Хупцалъ, 17). Здѣсь довольно кочевьевъ, и жители, по видимому, достаточны. Я пошелъ для прогулки по горамъ въ березовыя рощи. По озеркамъ плавало множество турпановъ. Растительное царство было въ полной силѣ; горы гордились множествомъ разнообразныхъ цвѣтовъ, долины тяготѣли подъ густыми травами; тучный скотъ изобильно снабжалъ молокомъ, изъ котораго Монголы готовили и пищу и вино. Словомъ, въ сіе время въ Халхѣ было всеобщее торжество и въ природѣ и между людьми. Мы смотрѣли, какъ разряженныя Монголки переѣзжали на верховыхъ лошадяхъ отъ однѣхъ юртъ къ другимъ, чтобы повеселитъся съ сосѣдками, сидя подлѣ тузлука съ кумысомъ, или подлѣ кувшина съ хара-араки. Отъ ночлега мы отошли версты три; почему для обратнаго пути потребовали верховыхъ лошадей, и я возвратился въ рукахъ съ двумя пуками крупной и зрѣлой земляники; Погода въ сіе время стояла прекрасная; только утренники были холодноваты,-- обыкновенное слѣдствіе тумановъ и обильныхъ утреннихъ росъ по горнымъ долинамъ и падямъ.
   22. Проѣхали около 50 ли, и остановились на берегу Боро-гола, въ урочищѣ сего же имени. (Хоримту, 25). Весь сей переѣздъ былъ чрезъ горы и пади. Ли за десять до стана на правой сторонѣ дороги лежала высокая Ноинъ-ола, коей западная сторона имѣла шесть отвѣсныхъ каменныхъ уступовъ, покрытыхъ хвойнымъ лѣсомъ и березникомъ, и образовала собою прекрасный видъ. До самаго ночлега ѣхали мы по западной ея подошвѣ. Здѣсь изъ горныхъ падей вытекаютъ двѣ рѣчки. Восточная называется Баинъ-голъ, и у самаго стана впадаетъ въ западную Боро-голъ. Послѣдняя нѣсколько болѣе первой, и мѣстами имѣетъ около фута глубины; течетъ прямо на сѣверъ и впадаетъ въ Хара-голъ. Козаки поймали въ Боро-голѣ нѣсколько ленковъ. На небольшой равнинѣ между сими рѣчками сѣяли хлѣбъ, нынѣ же на семъ мѣстѣ учреждена почтовая станція; и посему пустоши были покрыты печерицею или шампиньонами. Восточныя окружности Ноинъ-олы считаются заповѣдными мѣстами, въ которыхъ никто не смѣетъ промышлять звѣрей. Онѣ, также какъ и лѣсистыя горы на южной сторонѣ Урги, предоставлены для облавы {Облава, собственно аблава, происходитъ отъ Монгольскаго слова абала, т. е. окруженіе звѣря, или абаламуй -- окружать звѣря. -- Польское слово Obława, тоже значитъ.} князя, управляющаго пограничными дѣлами.
   Облавою называется звѣриная ловля, на которой бьютъ звѣря, окруженнаго конюшнею. Это есть древнее обыкновеніе, оставшееся отъ первобытныхъ временъ, когда люди общими силами старались искоренять умножавшихся звѣрей. Оно сохранилось y пастушескихъ народовъ, и нынѣ составляетъ военную потѣху владѣтелей и вельможей ихъ, подобно какъ въ Европѣ военные маневры. Сія звѣриная ловля производится слѣдующимъ образомъ: извѣстное число вооруженной конницы разсыпается вокругъ лѣсистыхъ мѣстъ, назначенныхъ для звѣроловства, и составляетъ цѣпь, объемлющую большое пространство. Потомъ мало по малу подаваясь внутрь круга, сія конница побуждаетъ звѣря уклоняться впередъ, и симъ образомъ гонитъ его къ центру облавнаго мѣста. Когда облавная цѣпь такъ стѣснится, что конные будутъ находиться въ ближайшемъ другъ отъ друга разстояніи, и окруженные звѣри очутятся на облавной открытой площади; тогда главный вельможа стрѣляетъ въ звѣря изъ лука, а потомъ дозволяетъ производитъ тоже и спутникамъ. Солдаты могутъ стрѣлять въ того только звѣря, который устремляется вырваться изъ облавной цѣпи. Таковое звѣроловство считается однимъ изъ важныхъ государственныхъ постановленій, и потому имѣетъ свои правила и свои законы. Оно сопряжено съ движеніемъ войскъ; по сей причинѣ князья и главнокомандующіе предъ наступленіемъ облавнаго времени (въ началѣ осени) ожидаютъ на сіе изъ Пекина Государева разрѣшенія. Надобно полагать, что на восточной сторонѣ Ноинь-олы находится пространный лѣсъ; но съ западной стороны, за высокими каменными гребнями сей горы, онъ невиденъ.
   23. Проѣхали около 35 ли, и остановились на правомъ берегу Хара-гола (правый берегъ рѣки Хары 23), ли чрезъ четыре ниже устья Боро-гола. Дорога лежала по лѣвую сторону сей рѣки долиною, которая изрѣдка засѣяна ячменемъ и просомъ, а болѣе покрыта болотными кочками. Мѣстами примѣтны слѣды давнихъ пашенъ, а на мѣстѣ прошлаго ночлега даже видны были признаки, что изъ вершинъ рѣчки проводили воду для поливанхя поля. На дорогѣ въ одномъ мѣстѣ подошелъ къ намъ старикъ въ худомъ рубищѣ и безъ шляпы, и протягивая руку, бормоталъ что-то про себя. Ѣхавшій со мною Китайскій Приставъ тотчасъ вынулъ изъ голенища кошелекъ съ курительнымъ табакомъ, и насыпалъ ему полную горсть; потомъ, оборотясь ко мнѣ, сказалъ: "здѣсь нищіе просятъ не денегъ, а курительнаго табаку: и потому я предъ выѣздомъ на всякой случай насыпаю полный кошелекъ."
   Хара-голъ течетъ съ юго-востока къ сѣверо-западу; имѣетъ теченіе быстрое по каменистому дну; въ ширину содержитъ отъ 5-ти до 10-ти саженъ; индѣ глубокъ, а индѣ имѣетъ броды; въ водополь и во время дождей, какъ можно примѣтить на долинѣ, разливается на довольное пространство. Во время дневки на сей станціи занимались мы рыбною ловлею. Попадались таймени до полупуда и болѣе вѣсомъ, ленки, чебаки и изрѣдка харіусы. Таймени обыкновенно ходятъ попарно.
   24. Дневали.
   25. Приѣхали около 35 ли прямою дорогою чрезъ гору Мангадай, и остановились на берегу Баинъ-гола, въ урочищѣ сего же имени; сія рѣчка течетъ съ сѣверо-востока на юго-западъ. (Мангадай 16, Томукей 24). Дорога на южной сторонѣ Мангадая была хотя не такъ крута, но, будучи преграждаема большими каменьями, для тяжелаго подъема очень трудна. Почему обозъ поѣхалъ западною дорогою чрезъ Тэмэгэ-дабу, гдѣ дорога не имѣетъ камней; только на сѣверной сторонѣ круче и опаснѣе для повозокъ. Отлогій подъемъ на Мангадай съ юга около трехъ ли, и отъ самой подошвы до вершины горы покрытъ березовымъ лѣсомъ. Ключь съ самаго верьха горы до ея подошвы извивается по правую и по лѣвую сторону дороги. Здѣсь попадались, разные кустарники и травы, сродные средней полосѣ Россіи. Около ручья много расло черемухи, черной и красной смородины; а на горѣ въ березникѣ часто попадались малинникъ и марьинъ корень (піонъ), уже отцвѣтшій. Переправа чрезъ Тэмэгэ также лѣсомъ; но тутъ ключь течетъ на сѣверной сторонѣ. На сей станціи, также какъ и на прежней, долины около рѣкъ слишкомъ низки, и потому покрыты болотными кочками съ осокою: но при подошвѣ горъ и по ихъ отлогостямъ превосходныя паствы.
   26. Проѣхали около 15 ли, и остановились на берегу Шара-гола, въ урочищѣ сего же имени. (Урмухтуй, 15). Дорога вся почти ровная, и лежитъ по скату, съ котораго спустились къ Шара-голу. Сія рѣчка течетъ съ сѣверо-востока на юго-западъ, индѣ по песчаному, а индѣ по каменистому дну; шириною отъ двухъ до четырехъ саженъ, глубиною по колѣно. Берега ея изъ иловатой земли; и потому вода нѣсколько мутна. Въ водополь и дожди, по причинѣ высокихъ береговъ, не можетъ разливаться, но подмываетъ берега.
   27. По утру небольшой дождь очистилъ атмосферу отъ испареній, сгущенныхъ минувшими жарами. Въ седьмомъ часу утра, мы тронулись съ ночлега, и, проѣхавъ около 50 ли, остановились на правомъ берегу Куйтынъ-гола. (Правый берегъ Куйтына, 25). На лѣвомъ берегу Шара-гола подъ густымъ сосновымъ лѣсомъ на подошвѣ горы находится небольшой монастырь, предъ которымъ правый берегъ Шара-года покрытъ былъ созрѣвшимъ просомъ. Мѣстоположеніе подлинно плѣнительное. Дорога отъ ночлега до монастыря лежитъ по правому берегу Шара-гола, а потомъ окруживъ гору, идетъ на востокъ вверхъ по Куйтынъ-голу; но въ семъ году проложена новая, которая противъ самаго монастыря поворачиваетъ на гору, и продолжается чрезъ отлоги до Куйтынъ-гола, за 25 ли отъ впаденія сей рѣчки въ Шара-голъ. На семъ переѣздѣ, также какъ и на слѣдующемъ, видѣли мы по скатамъ горъ дикій созрѣвшій ленъ, и дикій желтый макъ еще разцвѣтавшій; дикій чеснокъ по низменнымъ мѣстамъ росъ въ великомъ множествѣ и только что отцвѣталъ.
   28. Отъѣхавъ около 60 ли, остановились мы на правомъ берегу Ирола, иначе Ирэ, въ тальникахъ. (Рѣка Иро, 25 ли). Дорога лежала чрезъ четыре отлогія горы, которыя не круты, но длинны, исключая спуска къ Иролу, который длиненъ, крутъ и песчанъ. Паствы, подобно прежнимъ, наилучшія; только мѣста сіи вообще недостаточны лѣсомъ. Иролъ въ семъ мѣстѣ течетъ съ востока на западъ; ширины имѣетъ отъ 10 до 50 саженъ, глубины отъ 2 до 5 аршинъ, но только къ одному которому-либо берегу; теченіе стремительное, дно каменистое, воду холодную и берега обросшіе тальникомъ. Мы и здѣсь занимались рыбною ловлею. Водятся въ Иролѣ чебаки, ленки, щуки, окуни, сиги. Должны быть и таймены, но намъ неслучилось поймать ни одного,
   У перевоза приставлены два офицера и нѣсколько солдатъ. Переправляютъ на двухъ длинныхъ деревьяхъ, выдолбленныхъ на подобіе скотскихъ корытъ (комяга) и сплоченныхъ посредствомъ навязанныхъ палокъ. Сіи лодки по-Монгольски называются общимъ именемъ батъ, что значитъ лодка. Лошадей перегоняютъ вплавь, а верблюды повыше перевоза саженъ за сто переходятъ въ бродъ. Сего дня утромъ и вечеромъ шелъ дождь.
   29. Дневали на Иролскомъ берегу.
   30. Проѣхавъ около 50 ли, остановились мы на берегу Ибицика. (Рѣчка Ибицикъ 20). Сперва ехали на сѣверъ долиною около 15 ли, потомъ поднялись на гору Уругэту. Подъемъ и спускъ длинны, но некруты. Далѣе, переправившись еще чрезъ длинную отлогую гору, спустились съ нее къ Ибицику. Сія рѣчка есть ничто иное, какъ ручей; течетъ здѣсь на востокъ, и съ сѣвера принимаетъ въ себя ключь Наринь-могай. Травы и здѣсь очень хороши и земли удобны для землепашества, которое, какъ видно по залогамъ, еще не въ давнихъ годахъ оставлено. Съ вершинъ Урухэгаускихъ начались красные лѣса, и потянулись на сѣверо-востокъ. Мѣстоположеніе при истокѣ Наринь-могая прекраснѣйшее. Четвероугольная возвышенная долина съ трехъ сторонъ окружена лѣсистыми высотами, а съ южной отдѣлена болотистымъ Наринь-могаемъ: но по восточную сторону долішы тотъ же ключь извивается въ густой древесной тѣни.
   31. Проѣхавъ около 40 ли, остановились мы на берегу Буры. (Гилань-норъ, 25). Въ началѣ прошли около 5 ли южною подошвою горы, по направленію Ибицика; потомъ вступили въ темный боръ, состоящій изъ сосняка и березника. Изъ кустарниковъ болѣе всѣхъ багульникъ, который видомъ стрѣлы, коры и листьевъ нѣсколько походитъ на гранатовое дерево, и при первомъ взглядѣ дѣйствительно можно счесть его дикимъ гранатомъ. Проѣхавъ боромъ около 30 ли, вышли на открытую низменную предъ Кягтою долину, чрезъ которую до стана еще оставалось около осьми ли. Бура есть болотистый ключь, ли чрезъ двѣ отъ стана на востокѣ впадающій въ Гиланъ-норъ. Отселѣ до Кягты считается 12 ли. Ручей, отъ котораго Кягта получила названіе, вышедъ изъ Кягтинской пади въ долину, уходитъ въ землю и производитъ довольно обширное болотистое мѣсто. Въ то время, какъ мы выѣхали изъ темнаго бора на долину, на обширномъ горизонтѣ сѣвера представились отечественныя горы, а предъ ними Кягтинская деревянная церковь съ блистающимъ жестянымъ куполомъ. На плоскихъ вершинахъ горъ черные перелѣски перемѣшивались съ бѣлыми полосами созрѣвшаго хлѣба. Благословенный край! говорилъ я въ радостномъ упоеніи чувствъ; ты первый привѣтствуешь меня послѣ долговременной разлуки съ отечествомъ!
   Вскорѣ по прибытіи на ночлегъ, Директоръ Кягтинской таможни Г. Голяховскій предварительно встрѣтилъ насъ присланными отъ него хлѣбомъ и солью.
   Кягтою называется небольшое селеніе, лежащее на самой пограничной межѣ на лѣвомъ берегу ручья Кягты въ южномъ устьѣ горной пади. Въ семъ селеніи живутъ одни Россійскіе купцы и коммисіонеры, производящіе торгъ съ Китаемъ: почему здѣсь находится гостинный дворъ для складки товаровъ. Строеніе вообще красиво и расположено довольно правильно; но все деревянное. Церковь стоитъ на возвышеніи, и хотя наружнымъ зодчествомъ не занимаетъ путешественника, но внутри украшена богатою рукою и съ хорошимъ вкусомъ, что доставляетъ истинную честь Христіанскому усердію здѣшняго торговаго общества. Напротивъ, Китайскій храмъ въ Маймайченѣ наполненъ глиняными кумирами уродливаго вида, весьма худо разписанными.
   Кягта, собственно Кягту, есть прежнее Монгольское названіе здѣшнему урочищу. Противъ самой Кягты на югъ во 120 саженяхъ отъ пограничной черты лежитъ Китайское мѣстечко, называемое Май-май-ченъ, что значитъ торговый городокъ; потому что сіе мѣстечко обнесено небольшою цзъ глины сбитою стѣною. Купеческое строеніе внутри состоитъ изъ низменныхъ мазанокъ; ибо строить каменныя заведенія при границѣ съ обѣихъ сторонъ недозволяется. Здѣсь лучшими въ Китайскомъ вкусѣ зданіями можно почесть кумирню и домъ Чжаргуціевъ. Въ Китаѣ и самый Маймайченъ называютъ Кягтою.
   Въ трехъ съ небольшимъ верстахъ отъ Кягты къ сѣверу есть обширное мѣстечко, лежащее въ горной и песчаной пади по правому и частію по лѣвому берегу ручья Кягты. Оно содержитъ около 400 домовъ и называется Троицкосавскою крѣпостью; но въ Россіи большею частію сію самую крѣпость принимаютъ за Кягту. Здѣсь есть Городничій, таможня и гостинный дворъ. Церквей двѣ: одна каменная, другая деревянная. Строеніе вообще деревянное.
   Здѣшніе жители называютъ Кягту нижнею, а крѣпость верхнею плотиною, потому что рѣчка Кягта нѣкогда въ обѣихъ сихъ мѣстахъ была перегорожена плотинами для сбора воды, въ которой и нынѣ здѣсь главный недостатокъ: ибо сія рѣчка мелководна и мутна. Путешественники, пріѣзжающіе въ Кягту, останавливаются на верхней плотинѣ.
  

АВГУСТЪ.

  
   1. По утру Г. Голяховскій съ прочими чиновниками, съ купечествомъ и Бурятскими Тайшами, пріѣхалъ на станцію для встрѣчи Миссіи. Маймайченскій Чжаргуци, по дружеской связи съ Г. Голяховскимъ, встрѣтилъ насъ на половинѣ пути въ нарочно приготовленной палаткѣ, и, по Китайской учтивости угостивши чаемъ, отправился вмѣстѣ съ нами въ Маймайченъ, гдѣ принявъ насъ въ свой домъ, еще угощалъ чаемъ и сухими плодами. Отъ Чжаргуція мы шли пѣшкомъ до пограничныхъ воротъ, y которыхъ Кягтинское духовенство встрѣтило Миссію съ священною церемоніею. Ясный день благопріятствовалъ многочисленному стеченію соотечественниковъ иностранцевъ, привлеченныхъ любопытствомъ видѣть наше возвращеніе. Отселѣ всѣ пошли въ Кягтинскую церковь, гдѣ принесли благодареніе Богу, сохранившему насъ въ столь трудномъ пути. Симъ запечатлѣли конецъ долговременнаго нашего странствованія.
   Примѣчаніе. Всего отъ Пекина до Кягты, по сказаніямъ провожатыхъ Монголовъ, считается 2605 ли, что составитъ около 1З75 Россійскихъ верстъ.
  

Часть II.

Содержащая въ себѣ Статистическое обозрѣніе Монголіи.

Географическое положеніе Монголіи.

  
   Монголія есть страна, лежащая между Россійскою Имперіею и Китайскимъ государствомъ, и населяемая народомъ, называемымъ Монголъ. Она граничитъ: къ востоку съ Маньчжуріею и Дауріею {Слово Маньчжурія произведено отъ собственнаго имени народа Маньчжу; Дауріею называемъ округъ Цицигарскій.}; къ западу съ Китайскимъ округомъ Ань-си-чжеу, Восточнымъ Туркистаномъ и землями Казаковъ; на югѣ отдѣляется отъ Китая Великою стѣною; на сѣверѣ смежна съ Россійскими губерніями: Иркутскою, Енисейскою и Томскою. Отъ востока къ западу лежитъ между 118° и 140° долготы; отъ юга къ сѣверу между 41° и 51° сѣверной широты. Самая большая долгота отъ Сунгари-улы до Балгаси-нора; наибольшая широта отъ южной границы Ордоеской до Саянскаго хребта.
   Изъ сего описанія можно видѣть, что нынѣшнія политическія границы Монголіи уже не въ тѣхъ находятся предѣлахъ, каковыя она имѣла при Гуннахъ, и каковыя опредѣляетъ ей единоплеменность народа. Въ древности Монголія на югѣ занимала всѣ тѣ горы, по которымъ проведена Великая стѣна; на сѣверѣ имѣла за собою южные предѣлы губерній: Иркутской, Енисейской и Томской. На западѣ она непосредственно граничила съ Тангутомъ: только восточныя межи ея съ Тунгусскими племенами всегда пребывали постоянными. Южныя земли отняты y Монголовъ Китайцами за три вѣка до Р. X.; сѣверныя заняты Россіянами въ началѣ XVІІ-го столѣтія. На западѣ не съ большимъ за сто лѣтъ до Р. X. Китайцы отрѣзали полосу земли отъ Великой стѣны до Комула, дабы отдѣлитъ Монголовъ отъ Хухунора и Тибета, а для себя открыть свободное сообщеніе съ Восточнымъ Туркистаномъ. Хухуноръ хотя находится подъ владѣніемъ Хошотовъ; но какъ онъ искони принадлежалъ Тангутамъ, то и нынѣ непричисляется къ Монголіи, а составляетъ особливую страну.
  

ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗДѢЛЕНІЕ МОНГОЛІИ.

  
   Монголія получила сіе названіе отъ Татаньскаго поколѣнія, именуемаго Монголь {Муньчжуры и Китайцы выговариваютъ сіе слово Монгу.}, въ которомъ родился Чингисъ-Ханъ, соединившій Монгольскія поколѣнія въ одно политическое тѣло. Сіе названіе не есть утвержденное государственнымъ постановленіемъ, но введенное и укорененное народнымъ употребленіемъ. Собственно называлась она Татань {Татань есть Маньчжурское слово; въ переводѣ значитъ шалашъ. До покоренія Чингисъ-Ханомъ всей Монголіи, Татанію называлась одна Халха.}, и носила сіе названіе (съ ХІ-го вѣка) до того времени, какъ Хубилай съ принятіемъ Китайскаго престола принялъ для своего Дома наименованіе Юань, которое распростеръ купно и на Китай и на Монголію. Потомки Чингисовы, по выходѣ изъ Китая, вскорѣ потеряли Восточную и Южную Монголію; и названіе Юань оставалось только въ Халхѣ и Чжуньгаріи. Въ началѣ ХѴ-го вѣка Ханъ Гольци опять назвалъ Монгольскій народъ прежнимъ именемъ Taтань. Въ ХѴI-мъ столѣтіи Таnаньцы заняли Чахаръ, по которому Ханъ ихъ Боси симъ же именемъ назвалъ и народъ свой. Симъ образомъ имена Татань и Юань исчезли. Изъ оставшихся на сѣверѣ Аймаковъ, четыре Ойратскія поколѣнія, занимавшія нынѣшнюю Чжуньгарію, основали особливое владѣніе, подъ названіемъ Дурбань-ойратъ {Дурбанъ-ойратъ значитъ четыре Ойрата, Это есть общее названіе отдѣленному Монгольскому племени, извѣстному подъ именемъ Чжуньгаровъ, отъ чего и самая страна называется Чжуньгаръ; слово _О_йратъ еще до Чингисъ-Хана извѣстно было, какъ названіе особливаго Аймака.-- Чжуньгарцевъ Туркистанцы называютъ Калмаками.}, а восточные семь Татаньскихъ Аймаковъ, принадлежавшіе Хану, отдѣльно приняли названіе Халхи. Послѣ сего восточные Халхасцы устремились къ завоеванію у Китая своихъ восточныхъ земель, и сообщили южной половинѣ названіе Монгу или Монголъ, которое она и донынѣ удержала. Но въ семъ сочиненіи подъ Монголіею разумѣется цѣлая страна, заселяемая поколѣніями Монгольскаго племени.
   Монголія, по естественному своему положенію, раздѣляется на четыре части: Монголію восточную, южную, сѣверную и западную. Восточная Монголія простирается отъ Гиринь-улы до Шанду-гола, межи Чахарской; южная отъ Шанду-гола до Хунду-лынь-гола; Халха составляетъ сѣверную, Чжуньгарія западную Монголію. Но въ слѣдствіе послѣдняго политическаго раздѣленія она состоитъ изъ трехъ частей: собственно называемой Монгу, Халхи {По сей причинѣ Китайцы называютъ восточныхъ и южныхъ Монголовъ -- Монгу-та-цзы, а сѣверныхъ Халxa-та-цзы.} и Чжуньгаріи. Монгу простирается отъ Маньчжуріи къ западу до Ань-си-чжеу, отъ Великой стѣны къ сѣверу до Шамо и Амура, и содержитъ въ себѣ 25 Аймаковъ, {Аймакъ и Аймань суть одно и тоже. Послѣднее слово есть Маньчжурское; а первое, прежде у насъ принятое, есть Чжуньгарское.} которые суть слѣдующіе: Корцинь, Дурботъ, Чжалотъ, Корлосъ, Аракорцинъ, Карцинъ, Аохань, Наймань, Тумотъ, Аонютъ, Халхасцы восточнаго крыла, Чжа-ротъ, Абга, Абханаръ, Хаоцитъ, Учжумцинъ, Баринь, Кэшиктень, Сунить, Дурбань-хухутъ, Халхасцы западнаго крыла, Моалингань, западный Тумотъ, Урать и Ордосъ. Всѣ сіи Аймаки съ 1655 года находятся подъ владѣніемъ Маньчжуровъ, царствующихъ въ Китаѣ, и для ослабленія силы ихъ раздѣлены на 51 знамя {Знамя по-Монгольски называется хошу.}. Знамя есть слово, принятое Маньчжурами для означенія удѣльнаго владѣнія въ качествѣ дивизіи военнаго народа. Нынѣ каждый удѣлъ Монгольскій носитъ названіе знамени для единообразія съ политическимъ образованіемъ Маньчжурскаго народа, который раздѣленъ на восемь знаменъ или корпусовъ. Каждымъ Монгольскимъ знаменемъ управляетъ особливый князь. Сіи двадцать пять Аймаковъ раздѣлены на шесть Сеймовъ, (т. е. губерній), и въ каждомъ Сеймѣ старшій изъ князей поставленъ главою. Права Сейма можно видѣть ниже въ Монгольскомъ Уложеніи.
   Къ Монгу еще принадлежатъ слѣдующія земли:
   a) Область Ченъ-дэ-фу, составленная изъ южной части Карциньскаго владѣнія. Она содержитъ отъ юга къ сѣверу 500, отъ востока къ западу 140 ли; въ сложности съ окрестными Аймаками раздѣлена на семь уѣздовъ, въ которыхъ считается 560,000 душъ Китайцевъ, и по управленію причислена къ губерніи Чжи-ли. Сія полоса земли принадлежитъ Китайскому двору и опредѣлена для государева выѣзда во время лѣтнихъ жаровъ. Здѣсь находится великолѣпнѣйшій дворецъ Же-хэ.
   b) Аймакъ Чахарскій, который былъ наибольшій изъ всѣхъ, и простирался отъ Шан-ду-гола къ западу до Хуху-хотаскаго Тумота, отъ Великой стѣны къ сѣверу до межи Сунитской. Нынѣ сей Аймакъ раздѣленъ на двѣ части, изъ которыхъ западная обращена въ пастбища для Китайскихъ казенныхъ табуновъ, а въ восточной расположены Чахары, раздѣленные на восемь знаменъ, подъ управленіемъ Чжанчжуна {Слово Чжаньжунъ заимствованно отъ Китайскаго слона Цзянъ-цзюнь и значитъ: Корпусный Генералъ, Главнокомандующій, полководецъ.} и двухъ Мэйренъ-чжан-гиновъ.
   с) За-Ордось, или западный Ордосъ, заключающій въ себѣ земли, лежащія за Великою стѣною отъ Ордоса къ западу. Онъ занятъ Олотами, которые пришли сюда въ 1686 году, и раздѣленъ на три знамени подъ собственными князьями.
   Халха граничитъ на востокѣ съ областію Амурскою, на западъ простирается до Алтая; на югѣ граничитъ съ южною Монголіею, къ сѣверу простирается до границы Россійской. Она сначала состояла изъ трехъ Аймаковъ, подъ управленіемъ трехъ Хановъ, изъ которыхъ западный называется Чжасакту-Ханъ, средній Тушету-Ханъ, восточный Цицииъ-Ханъ. Сіи Ханы вступили въ Китайское подданство въ 1668 и слѣдующихъ годахъ; и владѣнія ихъ раздроблены на 60 знаменъ. Средній Аймакъ содержитъ въ себѣ двадцать знаменъ, коихъ кочевья лежатъ по обѣимъ сторонамъ Толы, и простираются на востокъ до Гэнтея, на западъ до Онгинь-гола, къ югу до Шамо, къ сѣверу до границъ Россійскихъ. Въ семъ Аймакѣ Тушету-Ханъ, какъ глава Сейма, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими девятнадцатью знаменами. Восточный Аймакъ содержитъ двадцать одно знамя, коихъ кочевья лежатъ по обѣимъ сторонамъ Кэрулыни и къ востоку простираются до межи Амурской области. Въ семъ Аймакѣ Цицинъ-Ханъ, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими двадцатью знаменами. Онъ кочуетъ y Кэрулыни при горѣ Уньдуръ-дабѣ. Западный Аймакъ содержитъ въ себѣ девятнадцать знаменъ, коихъ кочевья лежатъ большею частію по юго-восточную сторону Хангайскаго хребта. Въ семъ Аймакѣ Чжасакту-Ханъ, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими осмнадцатью знаменами. Въ послѣдствіи къ симъ тремъ Ханамъ присоединенъ четвертый, подъ именемъ Саинъ-ноиня. Его Аймакъ содержитъ въ себѣ двадцать четыре знамени, коихъ кочевья лежатъ въ западнои части Халхи около вершинъ Селенги и въ другихъ мѣстахъ. Въ семъ Аймакѣ находятся два Цинь-ванъ, изъ которыхъ одинъ носитъ только титулъ Саинъ-ноиня, а второй, кромѣ своего знамени, управляетъ и прочими двадцатью тремя знаменами.
   Чжуньгарія на востокѣ y Алтая граничитъ съ Халхою, на западѣ съ Казачьими поселѣніями, на югѣ отдѣляется отъ Восточнаго Туркистана Снѣжными горами, къ сѣверу простирается до Россійской границы. Она составилась изъ добровольнаго соединенія четырехъ Аймаковъ, которые суть: Чжоросъ, Хошотъ, Хойтъ и Тургутъ {Выговаривается и Торготъ. Чжоросо на Китайскомъ языкѣ, по неимѣнію буквы р, выговаривается Чжолосо. Я исправилъ сіе слово по Уложенію Китайской Палаты внѣшнихъ сношеній, переведенному Г. Липовцевымъ съ Маньчжурскаго языка и изданному въ Свѣтъ въ семъ же 1828 году.}. Когда же Тургутское поколѣніе ушло въ Россію; то отдѣлено отъ Чжоросовъ поколѣніе Дурботъ, и Чжуньгарія продолжала по прежнему называться Дурбань-ойратъ. Ханы ихъ назывались Тайцзіями, и Чжоросскій Тайцзи, какъ сильнѣйшій между ними, имѣлъ первенство со властью и надъ тремя прочими. Послѣ продолжительной и упорной войны съ Китаемъ за свою независимость, Чжуньгары наконецъ въ 1755 году покорились сей державѣ, и съ сего времени потеряли названіе Дурбань-ойратъ. Земли ихъ раздѣлены на пять округовъ, изъ которыхъ три, лежащіе на сѣверной сторонѣ Снѣжныхъ горъ, будучи съ того времени заселены Китайцами, состоятъ подъ непосредственнымъ управленіемъ Китайскаго начальства. Въ 1771 году Тургутскій Ханъ Убаши и Тайцзи Цебокъ Дорцзи изъ Россіи обратно пришли въ Чжуньгарію съ 30,000 кибитокъ, и поддались Китаю. Первый съ своимъ народомъ поселенъ въ Восточномъ Туркистанѣ въ обширной равнинѣ Чжурдусъ, а послѣдній -- на юго-востокѣ отъ Тарбагатая по Сариньскому хребту.
   Пять округовъ, составленные изъ Чжуньгарскихъ земель, суть: Или, Урумци, Баркюлъ, Хуръ-хара-усу и Тарбагтай.
   Или есть военный округъ, въ которомъ Или, по-Китайски Хой-юань-ченъ, есть главный городъ, мѣстопребываніе Главноуправляющаго Чжуньгаріею и Восточнымъ Туркистаномъ; лежитъ на сѣверномъ берегу рѣки Или; отъ него до Пекина 10,820 ли.
   Урумци {Еще выговаривается Эрумци.}, по-Китайски Ди-хуа-чжеу, есть округъ, въ которомъ главный городъ сего же имени; лежитъ въ 8,890 ли отъ Пекина къ западу. Онъ состоитъ изъ четырехъ уѣздовъ, изъ которыхъ первый есть свой собственный, второй Чанги-сянь, третій Суй-лай-сянь, четвертый Фу-кханъ-сянь.
   Баркюль, по-Китайски Чжень-си-фу, есть область съ главнымъ сего же имени городомъ, лежащимъ въ 7510 ли отъ Пекина къ западу. Она состоитъ изъ трехъ уѣздовъ, изъ которыхъ первый есть свой собственный, второй И-хо-сянь, третій Ки-тхай-сянь.
   Хуръ-хара-усу есть военный округъ, лежащій отъ Или къ сѣверу. Въ немъ военное поселеніе Суй-чень-пху на берегу Хуръ-гола есть главное мѣсто.
   Тарбагтай есть обширный военный округъ отъ Снѣжныхъ горъ на сѣверъ. Въ немъ городокъ Суй-цзинъ-чень, по-Турецки Чугугачъ, есть главное мѣсто.
   Примѣчаніе. Урумци и Баркюль съ 1775 года какъ по гражданскому, такъ и по военному управленію отдѣлены отъ Или, и причислены къ вѣдомству губерніи Гань-су.
  

Естественное состояніе Монголіи.

  
   Монгу, Халха и Чжуньгарія наполнены горами и рѣками: но мы взглянемъ только на значительнѣйшія изъ оныхъ.
   Горы въ Монгу, начиная съ запада: Алчжанъ-ола {Читатели, при чтеніи моихъ записокъ, найдутъ разность въ названіяхъ рѣкъ и горъ противъ Путешествія Г. Тимковскаго, на прим. слова: Баинъ-ола, въ переводѣ: богатая гора, Хара-гола, въ переводѣ: черная рѣчка и проч.-- Я писалъ полными именами, и въ темныхъ мѣстахъ для ясности прибавлялъ Русскія слова: гора, рѣка; Г. Тимковскій, напротивъ, придавая къ таковымъ названіямъ Русскія слова: гора, рѣка, находилъ излишнимъ повторять ихъ на Монгольскомъ и ставить ола или голъ, а вмѣсто Баинъ-ола или Хара-голо, писалъ: гора Баинъ, рѣка Хара.}, по западную сторону Ордоса. Сей кряжъ, продолжаясь къ сѣверо-востоку, представляетъ видъ полулуны и содержитъ около 500 ли протяженія, Аллакь-ола на сѣверныхъ предѣлахъ губерніи Гань-су за Великою стѣной. Сей хребетъ есть продолженіе хребта Алчжань-олы. Гачжаръ хошо, хребетъ, лежащій вдоль сѣверо-восточной границы Ордоса до Хуху-хота. Въ Уратѣ онъ называется Гач-жаръ-хото, въ западномъ Тумотѣ Онгонь-ола, Онгинь-ола, хребетъ, лежащій прямо противъ Ордоса на сѣверѣ. Сей хребетъ есть продолженіе Гачжаръ-хото къ западу.
   Чахаръ, исключая хребта отдѣляющаго сію страну отъ Китая, мало имѣетъ даже и посредственныхъ горъ, но весь состоитъ изъ переплетенія низменныхъ холмистыхъ грядъ, съ обширными лощинами и разлогами. Отъ Шанду-гола къ сѣверу до области Амурской, то-есть, въ восточной Монголіи, хотя находятся довольно высокія горы и притомъ безпрерывно продолжаются въ разныхъ направленіяхъ; но очень немногія изъ сихъ кряжей имѣютъ общія названія.
   Рѣки и озера: Желтая рѣка, обтекающая Ордосъ съ трехъ сторонъ: восточной, западной и сѣверной; Шанду-голь на восточныхъ Чахарскихъ предѣлахъ; перешедши за Великую стѣну на югъ, принимаетъ названіе Луань-хэ. Шара-мурэнь, получающая начало въ Кэшиктэньскомъ Аймакѣ; вошедъ въ Маньчжурію принимаетъ имя Ляо, иначе Ляо-хэ, Лоха, иначе Лаохэ, получаетъ начало въ Карциньскомъ Аймакѣ и впадаетъ въ Шара-мурэнь. Сунгари-ула, протекающая на восточной границѣ Монголіи, называется еще Гиринь-ула. Нонь-мурэнъ, текущая изъ Дауріи {Даурія собственно есть Дахури, названіе одного изъ Солонскихъ поколѣній. У насъ подъ симъ словомъ берется весь округъ Цициварскій.} на юго-востокъ, и впадающая въ Сунгари-улу. Тэнгери-норъ, озеро, лежащее на сѣверо-западныхъ предѣлахъ Ордоса за Желтою рѣкою, составляется изъ сѣвернаго протока Желтой рѣки при поворотѣ ея на востокъ. Даль-норъ, озеро, лежащее въ Кэшинтэньскомъ Аймакѣ; одно только изъ значительныхъ озеръ восточной Монголіи. На берегахъ его въ городѣ Инъ-чанъ скончался въ 1366 году Шунь-ди, изгнанный изъ Китая послѣдній государь изъ дома Юань.
   Горы въ Халхѣ: Хингань или великій Хинганстй хребетъ, по восточную сторону Онони, на востокѣ отъ Бага-гэнтэя. Онъ продолжается почти до Амура, и служитъ рубежемъ между Россіею и Халхою на довольное разстояніе. Тэнтэй или Тэнтэй-ола, по южную сторону Ононьской вершины. Изъ юго-восточной его стороны выходитъ Кэрулынь двумя истоками. Бага-Гэнтэй, то-есть Малый Гэнтэй, отъ Гантэя на сѣверо-западѣ: изъ него получаютъ начало рѣки: на югѣ Тола, на сѣверѣ Чикой. Гирсэ-ола на восточной сторонѣ Толы при ея вершинѣ. Сія цѣпь горъ тянется отъ сѣвернаго конца Хангайскаго хребта; обходитъ Толу съ сѣверной стороны, и потомъ составляетъ Тэрэлгійскія горы. Чжа-муръ-ола, по сѣверную сторону Тблы. Отъ горы по теченію Толы, изгибаясь къ сѣверу, дѣлаютъ великій полукругъ до Сэлби-дабы на востокѣ. Бурунъ-хань-ола, между Орхономъ и Селенгою при ихъ сліяніи; сей хребетъ простарается отъ востока къ западу на нѣсколько сотъ ли. Хангай или Хангайскій хребетъ, отъ вершины Орхона на сѣверъ; высочайшій изъ всѣхъ окрестныхъ горъ. Онъ идетъ съ сѣверо-запада отъ хребта Алтайскаго, переходитъ чрезъ Орхонъ и Толу, и производитъ великіе хребты Гэытэйской и Хинганской, на западѣ же, поворотивъ отъ Хуху-олы къ сѣверу, окружаетъ всѣ истоки Селенги, и подходитъ къ Россійской границѣ. Изъ сего хребта вытекаютъ рѣки Орхонъ и Тамиръ. Алтай, или Алтай-ола, по-Русски Золотой хребетъ или Алтайскія горы, отъ Тэсъ-гола на сѣверо-западѣ. Онъ простирается до 3000 ли; вершины его теряются въ облакахъ, и снѣгъ на немъ даже и среди лѣта не таетъ. Сіи горы почитаются матерью всѣхъ горъ на сѣверо-западѣ. Главное гнѣздо ихъ, собственно называемое Алтай, лежитъ на сѣверо-западной сторонѣ Убсы, образуетъ собою котелъ, отвѣсно крутой съ трехъ сторонъ, и только съ одной находится свободный проходъ во внутренность его. Отъ сего мѣста идутъ четыре главныя отрасли. Первая отрасль, идущая на сѣверъ чрезъ Тарбагтай, простирается по направленію Эрциса или Иртыша до Россійскихъ границъ и составляетъ собственно вышеупомянутый Золотой хребетъ. Вторая отрасль, идущая на сѣверо-востокъ, окружаетъ рѣку Тэсъ съ сѣверной стороны слишкомъ на 800 ли, составляетъ хребетъ Танну, и на юго-востокѣ подходитъ къ сѣверной сторонѣ Хангая. Третія отрасль на югѣ, идучи на востокъ, составляетъ горы Улань-гумъ, окружающія Киргизъ-норъ, горы Ангинскія и Малхаскія, и подходитъ къ Хангаю съ южной его стороны. Четвертая отрасль, идущая на югъ, въ разныхъ изгибахъ подъ разными именами безпрерывно тянется чрезъ песчаную степь Да-цзи до самаго Ордоса.
   Р 23;ки въ Халхѣ: Кэрулынъ, вытекающая изъ Гэнтэя; идучи на востокъ чрезъ довольное пространство, впадаетъ въ Хулунь-норъ, изъ котораго, вышедъ подъ названіемъ Аргуни, изливается въ Амуръ. Ононъ, у насъ Шилка, составляетъ вершину Амура. По сѣверную сторону сей рѣки лежитъ граница между Россіею и Халхою. Отъ истока ея на югѣ принимаетъ начало Кэрулынь, на западѣ Тола. На сихъ мѣстахъ родился и усилился Чингисъ-Ханъ, родоначальникъ дома Юань и всѣхъ нынѣшнихъ Монгольскихъ князей. Тола; получаетъ начало изъ горъ Тэрэлги-олы и Малаго Гэнтэя. При сей рѣкѣ стоитъ Курень, славный монастырь Чжебцзунь-дамбы-хутухты, Селенга, по-Монгольски Сэлэнгэ, получаетъ начало отъ Хангая на сѣверо-западѣ шестью истоками, и, вошедъ въ Россійскіе предѣлы, впадаетъ въ Байкалъ, изъ котораго снова выходитъ подъ названіемъ Ангары.
   Озера въ Халхѣ: Бойрь-норъ на восточныхъ предѣлахъ Халхи; Хулупъ-норъ, иначе Далай, на восточныхъ предѣлахъ Халхи, имѣетъ около 500 ли въ окружности. Хусугуль въ 500 ли отъ Селенги на сѣверо-западѣ; въ окружности содержитъ около 100 ли; вода въ немъ стоячая. Киргизъ-норъ, отъ Улань-кума на юго-востокѣ; въ него впадаетъ Цзябгань, вытекающая изъ Эхэ-арала; въ окружности содержитъ болѣе 500 ли. Убса, иначе Убса-норъ, на юго-восточной сторонѣ Алтая; составляется изъ впадающихъ въ него рѣкъ Тэса и Сакли-хара-гола.
   Горы въ Чжуньгаріи: Аборалъ-ола отъ г. Или на востокъ между Хашъ-голомъ и Гунги-сомъ, Талки-ола, отъ г. Или на сѣверѣ. Барлукъ-ола, отъ г. Или на сѣверо-востокѣ. Алтанъ-эмэлъ-даба, отъ г. Или къ сѣверо-востоку. Богда-ола, отъ г. Урумци къ юго-востоку; сія гора есть ничто иное, какъ самая высокая вершина на Снѣжныхъ горахъ. Всѣмъ симъ горамъ Китайское Правительство опредѣлило съ 1763 года приносить годичныя жертвы. Ярмаханъ-тагъ, въ 300 ли отъ Баркюля на юго-востокѣ; высочайшія вершины ея скрываются въ облакахъ. Тарбагтай-ола, на сѣверъ отъ Тарбагтая; съ 1766 года сіи горы удостоены жертвоприношенія. Цзяяръ-ола, на юго-востокъ отъ Тарбагтая; тянется около 600 ли по южному берегу Эрциса, а потомъ идетъ около 400 ли на сѣверо-западъ къ Тарбагтаю, Байтакъ-ола, на юго-востокъ отъ Тарбагтая; есть отрасль Снѣжныхъ горъ, идущая къ Тарбагтаю отъ Баркюля. Хара-Маннай-ола, на сѣверъ отъ Байтакъ-олы. Алтань-ола или Алтайскія горы на сѣверо-востокъ отъ Тарбагтая. Сіи горы, о коихъ уже было упомянуто, съ 1775 года удостоены жертвоприношенія.
   Рѣки въ Чжуньгаріи: Кунгисъ-голъ и Хашъ-голь, на востокъ отъ г. Или; впадаютъ въ Или-голъ. Или-голъ, самая большая рѣка въ Чжуньгаріи, впадающая въ Балгаси-норъ. Симъ тремъ рѣкамъ съ нѣсколькими другими Китайское Правительство опредѣлило съ 1763 года приноситъ годичныя жертвы. Эрцисъ (по-Росс. Иртышъ) на сѣверо-востокъ отъ г. Тарбагтая; начало получаетъ при подошвѣ Эрцисъ-олы съ сѣверо-западной стороны; протекши довольное пространство и принявъ въ себя множество рѣчекъ, входитъ въ Чжайсанъ-норъ, изъ котораго опять вышедъ въ сѣверо-восточномъ его углу продолжаетъ теченіе подъ прежнимъ же именемъ и уходитъ въ Россійскіе предѣлы.
   Озера въ Чжуньгаріи: Алакъ Тугюлъ-норъ, на сѣверъ отъ г. Или, въ 50 ли отъ Халтаръ-ошкэ-нора на западѣ; въ окружности имѣетъ болѣе 400 ли. Балхаси-норъ, на сѣверѣ отъ г. Или, въ окружности имѣетъ около 800 ли. Или-голъ, протекши около 1000 ли, впадаетъ въ сіе озеро. Тусгюлъ, въ 500 ли отъ г. Или къ западу; имѣетъ 400 ли длины и 200 ширины, и во всѣ четыре вромени года ни прибываетъ, ни усыхаетъ. Кошгюлъ, на сѣверо-западъ отъ г. Или; имѣетъ болѣе 300 ли окружности. Чжайсанъ-норъ, иначе (Цзѣсанъ-норъ) на сѣверо-востокъ отъ г. Тарбагтая, въ окружности имѣетъ болѣе 600 ли; чрезъ него проходитъ Эрцисъ-голъ. Турге-норъ, отъ Тарбагтая на западъ; составляется изъ рѣкъ Улясутая и Эмини; въ окружности имѣетъ болѣе 100 ли. Кэзылъ-бѣши-норъ, на юго-востюкъ отъ Тарбагтая. Цингинъ-голъ, протекши на западъ около 300 ли, наконецъ составляетъ сіе озеро, имѣющее болѣе 300 ли окружности.
   Примѣчаніе. Горы, отдѣляющія Чжуньгарію отъ Восточнаго Туркистана, простираются отъ Баркюля и Комула къ западу до Кашгара. Китайцы называютъ ихъ Снѣжнымъ хребтомъ или Снѣжными горами. Отъ сего хребта идутъ къ сѣверу многія отрасли; но здѣсь упомянуты только значительнѣйшія.
  

КЛИМАТЪ, КАЧЕСТВО ЗЕМЛИ, ПРОИЗВЕДЕНІЯ И ТОРГОВЛЯ.

  
   Монголію, по естественному ея положенію можно раздѣлить на три великія полосы: южную, среднюю и сѣверную.
   Южная полоса заключается между Великою стѣною и Шамо (Гоби), во всю ея длину отъ Ляо до Хундулынь-гола. Лежитъ въ умѣренномъ климаиѣ; правда, зимою бываютъ въ ней небольшіе снѣги, но скоро пропадаютъ. Она изобилуетъ водами и лѣсомъ, и, хотя гориста, но содержитъ въ себѣ множество долинъ, имѣетъ плодородную почву, и представляетъ довольно удобностей для осѣдлой жизни. Китайцы, по условію съ владѣтелями, и частію сами Монголы завели въ нѣкоторыхъ мѣстахъ хлѣбопашество и садоводство, и продолжаютъ оныя съ хорошимъ успѣхомъ. На ней родятся почти всѣ хлѣбы, плоды и овощи, свойственные сѣверному Китаю {См. І-й части стран. 38, 39, 41, 42.}. Но садоводствомъ и посѣвомъ овощей болѣе занимаются Китайцы. Впрочемъ, сіе можно сказать только о земляхъ, лежащихъ вдоль Великой стѣны отъ Ляо до Шанду-гола, и о Хуху-хотаскомъ Тумотѣ. Чахарскія земли имѣютъ грунтъ пыловатый, почву хрящеватую съ тонкимъ слоемъ чернозема; но совершенно безлѣсны и заняты Китайскими казенными табунами. Ордосъ песчанъ, Заордосъ болотистъ. Горные хребты, въ восточной и западной части лежащіе, покрыты лѣсами, и безъ сомнѣнія содержатъ въ своихъ нѣдрахъ какіе-либо благородные металлы, минералы и дорогіе каменья; но сіи источники естественнаго богатства здѣсь остаются въ совершенномъ небреженіи. Верблюды, лошади, рогатый скотъ, овцы, частію ослы, лошаки и козы составляютъ обыкновенный домашній скотъ. Свиней и домашнюю живность разводятъ одни Китайцы; потому что Монголы свинины (такъ какъ и рыбы) неупотребляютъ въ пищу. Дикіе звѣри, водящіеся въ горахъ пограничныхъ съ Китаемъ, тѣ же самые, которые и въ сѣверномъ Китаѣ {См. 1-й части стран. 45.}. Зимою отселѣ привозятъ въ Пекинъ оленей, дикихъ козъ, степныхъ зайцевъ, множество фазановъ, красныхъ куропатокъ, перепеловъ и въ небольшомъ количествѣ дудаковъ, турпановъ и желтыхъ дикихъ утокъ. Карциньскіе копченые кабаны уважаются въ самомъ Пекинѣ. Безъ сомнѣнія, царство растеній и животныхъ заключаетъ въ себѣ нѣкоторые виды, для насъ новые; но, не будучи самовидцемъ, ничего сказать объ нихъ неможно. Только изъ Же-хэ привозятъ въ Китай великое множество самыхъ крупныхъ и прекрасныхъ бабочекъ, употребляемыхъ на женскіе головные уборы. Сіи бабочки покрыты густымъ темнозеленымъ пушкомъ съ золотистымъ отливомъ {Сказываютъ что сихъ бабочекъ разводятъ и въ домахъ.}.
   Среднюю полосу Монголіи составляютъ Да-цзи и Шамо: но сіи двѣ песчаныя степи принадлежатъ частію къ южной, частію къ сѣверной Монголіи, и въ политическомъ раздѣленіи сами по себѣ несоставляютъ особливой страны. Онѣ простираются съ востока отъ Бойръ-нора и Далъ-нора къ западу до границъ Хуху-нора, Восточнаго Туркистана и Баркюля. На семъ великомъ пространствѣ, почва, естественно, не можетъ быть одинакова. На восточной половинѣ, то-есть, въ Ша-мо, исключая каменныхъ грядъ, остальная поверхность земли покрыта кремнистыми каменьями, хрящемъ съ супесью и солончаками; самый же грунтъ состоитъ изъ твердой мыловатой земли, мѣстами изъ сплошнаго камня; переносныхъ песковъ очень мало. Напротивъ, западная степь состоитъ изъ болотистыхъ равнинъ, а наиболѣе изъ переносныхъ глубокихъ песковъ, особенно отъ Комула къ востоку и къ сѣверо-западу. О сей полосѣ, вообще взятой, можно сказать, что она представляетъ возвышенную плоскость, изрѣзанную безпорядочными взаимно пресѣкающимися грядами зернистаго гранита, или переносныхъ песковъ. Атмосфера и лѣтомъ довольно прохладна, что надобно приписать чрезмѣрному возвышенію сей полосы. Та же должна быть причина ея безводія, а безводіе причиною ея безплодности. Нѣтъ здѣсь ни рѣчекъ, ни ключей; озеръ также очень мало, да и тѣ большею частію соленыя, иди сухія, или производящія самосадочную соль. Нѣтъ никакихъ деревъ и растеній, исключая дикихъ абрикосовъ, золотарника и нѣкоторыхъ другихъ приземистыхъ или стелющихся кустарниковъ, которые изрѣдка растутъ и даже на сженіе не годятся. Число травъ также очень ограничено. Совсѣмъ тѣмъ неможно сіи мѣста назвать безтравными. Трава повсюду растетъ, но рѣдкая. Съ весны до лѣта, пока не выпадутъ дожди, земля представляется совершенно изсохшею, и наводитъ на путешественника ужасъ и уныніе. Впрочемъ, если сія полоса по сухости и безплодію почвы неспособна къ земледѣлію, то въ замѣну сего имѣетъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ долины и равнины, на которыхъ содержатъ изрядное скотоводство. Для водопоя находятся при стойбищахъ колодцы, которые имѣютъ отъ 2-хъ до 15-ти футовъ глубины, и содержатъ прѣсную воду. Верблюды, лошади, рогатый скотъ, овцы й козы составляютъ обыкновенный домашній скотъ. Хищныхъ звѣрей, какъ вредныхъ для скотоводства, стараются общими силами истреблять. Водятся дикіе верблюды, дикіе мулы, дикіе ослы, тарпаны и дикія козы, но болѣе въ западной степи. Изъ птицъ во всю нашу дорогу чрезъ Шамо попадались только журавли, турпаны, крохали, вороны, каменныя трясогуски и степные жаворонки, но рѣдко и притомъ весьма въ маломъ количествѣ. Здѣсь также, какъ и въ двухъ другихъ полосахъ, по кочевьямъ вовсе нѣтъ тѣхъ дикихъ птицъ, которыя исключительно прилѣпились къ общежитію человѣческому {Какъ-то: воробьи, галки, сороки, и проч.}.
   Сѣверная полоса лежитъ между песчаными степями и границею Россійскою; на востокъ, начинаясь отъ Аргуни, простирается къ за-паду до Казачей границы. Сія полоса, объемлющая и Халху и Чжуньгарію, изобилуетъ краснымъ и чернымъ лѣсомъ, имѣетъ довольно рѣкъ и обширныхъ озеръ. Почва земли въ тѣхъ мѣстахъ, чрезъ которыя мы проѣхали, болѣе состоитъ изъ пыловатой земли съ хрящемъ и тонкимъ слоемъ чернозема на поверхности. Судя по множеству произращаемыхъ ею травъ, съ перваго вида кажется годною не для одного скотоводства, но и для земледѣлія. Даже климатъ ея, судя по степенямъ широты, долженъ бытъ неслишкомъ суровъ, и снѣги выпадаютъ неочень глубокіе. Не смотря на сіе, зимы здѣсь бываютъ чрезмѣрно жестоки, да и лѣто неочень теплое. Вообще земли Азіи чѣмъ восточнѣе отъ Европы, тѣмъ холоднѣе противъ западныхъ земель, подъ однѣми и тѣми же степенями широты лежащихъ. Въ Кягтѣ сѣютъ хлѣбъ болѣе на высотахъ, а на низменныхъ мѣстахъ посѣянный иногда несозрѣваетъ до инеевъ {По Сибирскому выраженію: неуходитъ отъ инеевъ и морозовъ.} и морозовъ: впрочемъ здѣсь мѣстами изрядно родится огородный овощь, иногда вызрѣваютъ даже арбузы и дыни; напротивъ въ Ургѣ, которая гораздо южнѣе Кягты, и то и другое, по причинѣ холодной атмосферы, худо вознаграждаетъ труды. Здѣсь посѣвомъ овоща занимаются одни Китайцы при своихъ торговыхъ мѣстечкахъ. Монголы сѣютъ только пшеницу, просо и ячмень, и то весьма въ маломъ количествѣ. Напротивъ въ Чжуньгаріи, по водвореніи Китайскихъ крестьянъ, ссыльныхъ и военнопоселянъ, земледѣліе въ послѣдней половинѣ прошедшаго столѣтія значительно распространилось, къ чему много споспѣшествуетъ постепенное измѣненіе климата и непосредственный надзоръ Правительства. На сей полосѣ водится весь скотъ, находящійся на средней полосѣ Монголіи, и всѣ почти звѣри, свойственные юго-восточной Сибири. Въ Халхѣ плодовыхъ деревъ, также какъ и въ Сибири, совсѣмъ нѣтъ, исключая дикихъ, какъ-то: черемухи, Сибирской яблони, смородины, черники и проч. Я уже не говорю о разведеніи домашней живности и овоща; ибо оно несовмѣстно съ кочевою жизнію. Но въ Чжуньгаріи, по водвореніи Китайцевъ на сѣверной сторонѣ Снѣжныхъ горъ, введено садоводство и продолжается съ хорошимъ успѣхомъ {О Чжуньгаріи пространнѣе могутъ видѣть въ описаніи Чжуньгаріи и Восточнаго Туркистана, изданномъ въ семъ же 1828 году.}. Горы сѣверной Монголіи должны изобиловать различными металлами и минералами; но кочевымъ рудокопство совершенно неизвѣстно. Добываніе желѣза въ небольшомъ количествѣ нельзя считать отраслію промышленности: и посему скотоводство и частію звѣроловство составляютъ главное занятіе здѣшнихъ обитателей. Правда, около Урги много разводятъ Тибетскихъ буйль, но совершенно бѣлыхъ невидно: и потому волосъ ихъ несоставляетъ торговой статьи.
   Монголы вообще мало думаютъ объ улучшеніи породъ рогатаго скота, овецъ и лошадей; и посему ихъ волы не изъ лучшихъ по крѣпости и рослости, и овцы имѣютъ шерсть грубую; лошади хотя плотны, крѣпки и статны, но болѣе средняго роста. Монголія славится дворовыми собаками, которыя по неимѣнію оградъ, служатъ здѣсь живыми оградами, защищающими скотъ отъ звѣрей. Монгольскія гончія собаки, приводимыя въ Пекинъ, высоки и имѣютъ хорошую стать.
   Въ отношеніи къ изобилію естественныхъ произведеній южной полосы должно замѣтить, что многонаселенный и скудный землею Китай, нуждается во многихъ выходящихъ изъ сей полосы вещахъ. Сверхъ сего жители средней полосы, неимѣя ничего, кромѣ скота, и нуждаясь во всѣхъ вещахъ, потребныхъ для жизни, все получаютъ изъ южной или чрезъ южную Монголію. И такъ южная полоса имѣетъ всѣ пособія для промышленности: и производящей, и обработывающей и промѣнивающей. И если бы жители ея рѣшились, промѣнять кочевую жизнь на осѣдлую, то обсѣменивъ долины и проникнувъ въ нѣдра горъ, содѣлались бы богатѣйшимъ и сильнѣйшимъ народомъ. Киданьскій домъ еще въ Х-мъ столѣтіи обратилъ вниманіе на сей предметъ, и множество городовъ, основанныхъ имъ въ восточной Монгодіи, свидѣтельствуютъ о его намѣреніяхъ и цѣли. Но послѣдовавшіе политическіе перевороты истребили всѣ плоды попечительности правительства и трудолюбія жителей. Нынѣ хотя нѣтъ запрещенія на хлѣбопашество въ сей полосѣ; но отъ долговременности кочевой жизни и помѣстнаго раздѣленія земель произошли права и постановленія, несовмѣстныя съ удобностію земледѣлія. Владѣтель, желающій превратить свои пастбища въ поля, долженъ получить согласіе на то отъ прочихъ, смежныхъ съ нимъ кочевыхъ владѣтелей, и послѣ сего просить Китайское правительство объ утвержденіи. Сіе условное препятствіе хотя и незаключаетъ въ себѣ невозможности, но разнородность выгодъ очень мало подаетъ надежды и на возможность {Въ 1800 году, Китайское правительство: по представленію Корлосскихъ князей, дозволило 2.530 Китайскимъ семействамъ разпахать въ Корлосскомъ Аймакѣ 2.650 цинъ (цинъ содержитъ 2,449 Россійскихъ квадратныхъ саженъ) пастбищныхъ земель подъ посѣвъ хлѣба: но съ такимъ ограниченіемъ, чтобы Корлосскіе князья послѣ сего несмѣли болѣе ни принимать Китайцевъ, ни земель вновь распахивать; въ противномъ случаѣ судимы будутъ, какъ за переманиваніе людей и воровское распахиваніе земель.
   См. Удож. Палаты Финансовъ тетр. XVIII; листъ 19.}.
   Сѣверная полоса хотя граничитъ съ Россіею, но торговлю съ нею, равно какъ съ среднею и южною полосами, смотря по мѣстнымъ произведеніямъ и потребностямъ обитателей, одни только Китайцы могутъ производить съ удобностію и выгодою. У Монголовъ кирпичный чай, съ подбавкою поджаренаго пшена, составляетъ обыкновенную пищу, для одѣянія они имѣютъ нужду въ китайкахъ, шелковыхъ матеріяхъ и сукнахъ, для обуви въ кожахъ, для пищеваренія въ котлахъ и жаровняхъ. Прочія ихъ потребности маловажны. Чай, Китайки и шелковыя матеріи исключительно идутъ изъ Китая, и притомъ въ самомъ большомъ количествѣ. Только сукна и юфть приходятъ изъ Россіи. Въ Монголіи, по неупотребительности ходячей монеты, вся торговля, даже самая дробная, производится посредствомъ мѣны. Только въ Ургѣ и Китаѣ мы замѣтили, что кирпичный чай служитъ цѣннымъ знакомъ вещей. И такъ Монголія за все получаемое ею отъ другихъ народовъ, платитъ своими произведеніями, какъ-то: домашнимъ скотомъ, дикими звѣрями, коровьимъ масломъ, овчинами и проч. Китай нуждается въ сихъ вещахъ, и потому Китайцы охотно берутъ оныя на оборотъ за свои товары. Юговосточная Сибирь, сама изобилуя и скотомъ и звѣрями, нималой неимѣетъ нужды въ произведеніяхъ Монголіи; равно и сообщать ей ничего неможетъ, кромѣ небольшаго количества хорошихъ лисицъ, юфтей, желѣзныхъ издѣлій и суконъ большею частію транзитныхъ. Монголы, по всегдашней и тѣсной своей связи съ Китаемъ, укоренили y себя употребленіе Китайскихъ вещей {Въ Иркутской губерніи, особенно въ Забайкальской сторонѣ, не только иновѣрцы, но и Русскіе укоренили y себя употребленіе кирпичнаго чая, дабы, китайки и полушелковицъ Китайскихъ. Даба, по-Кит., да-бу, есть грубый холстъ изъ хлопчатой бумаги.}. Съ сей точки скоро можно опредѣлить выгоды, которыя Россія могла бы получать отъ непосредственной торговли съ Монголіею.
  

Языкъ, племена, народонaселеніе, классы народа.

  
   Монголія на всемъ ея пространствѣ отъ Сунгари-улы до предѣловъ Казачьихъ и Киргизскихъ, отъ Великой стѣны къ сѣверу до границы Россійской, населена однимъ Монгольскимъ племенемъ, раздѣленныхъ на множество поколѣній. Сей народъ говоритъ однимъ языкомъ, которымъ даже мало разнится и мѣстными нарѣчіями, если неодинаковый выговоръ словъ не считать разностію {Чувствительнѣйшая разность состоитъ въ произношеніи буквъ К, Ц и Ъ. Южные Монголы К выговариваютъ какъ X, Ц какъ M, а Ъ какъ Ь. На примѣръ, они говорятъ Хухунорь, Чагань, Темуцзинь; напротивъ, Халхасцы произносятъ сіи слова; Куку-норъ, Ца-ганъ, Темучжино.}. Таковая единообразность и неизмѣняемость языка здѣсь нимало неудивительны: потому что при великихъ военныхъ переворотахъ часто многочисленныя поколѣнія переходили съ юга на сѣверъ, шли съ сѣвера на югъ, съ предѣловъ восточныхъ на край западный, и тамъ навсегда оставались.
   Нынѣ многіе ученые въ Европѣ занимаются изслѣдованіемъ происхожденія народовъ, населявшихъ, по ихъ мнѣнію, и населяющихъ Монголію: но они, не зная основательно ни народа, ни его Исторіи, принимаютъ при-семъ изслѣдованіи ошибочное положеніе, по которому необходимо должно судить о всемъ по однѣмъ догадкамъ поверхностно, и наконецъ остаться въ недоумѣніи. Почти каждое усилившіеся поколѣніе почитаютъ они за особливый народъ, отличный отъ прочихъ поколѣній и по происхожденію и по языку. Вотъ въ чемъ состоитъ самая важная погрѣшность ихъ!
   Поколѣніямъ, то-есть, владѣтельнымъ домамъ, занимающимъ Монголію, даемъ нынѣ названіе Монголовъ, не потому, чтобы они происходили отъ дома Монголовъ, но потому, что сей домъ усилившись, наконецъ всѣ прочія поколѣнія своего племени покорилъ своей власти, и составилъ какъ бы новое государство, которое мало по малу пріобыкли называть Монголомъ же, по прозванію господствующаго дома. Симъ образомъ разныя Монгольскія поколѣнія и прежде назывались общими именами: Татаньцевъ, Киданей, Хойэсоровъ (Уйгуровъ), Тулгасцевъ, Сяньбійцевъ, Хунновъ и пр. Симъ же образомъ въ послѣдствіи, если овладѣетъ Монголіею домъ Карциньскій, вся сія страна оставитъ нынѣшнее названіе, и приметъ то, которое доставитъ ей новый господствующій домъ. Тогда нынѣшнихъ жителей Монголіи будемъ называть не Монголами, а Карциньцами, разумѣя подъ послѣднимъ названіемъ не Аймакъ прежній, но уже поколѣнія сего племееи въ совокупности взятыя. Равнымъ образомъ, указывая на древнія времена Монголіи, будемъ говоришь, что около Р. X. обитали въ сей странѣ Карцнньцы же; разумѣя подъ симъ названіемъ тождество и единоплеменность тогдашняго народа съ нынѣшнимъ.
   Что касается до переселенія многочисленныхъ Монгольскихъ поколѣній, то Илискіе Чжуньгары еще за два вѣка до Р. X. пришли въ Или съ тѣхъ мѣстъ, на которыхъ нынѣ находится Великая стѣна въ губерніи Гань-су; Тарбагтайскіе Чжуньгары пришли въ Тарбагтай изъ южной Монголіи въ самомъ концѣ ІѴ-го столѣтія, подъ названіемъ тогхойцевъ, и распространились къ сѣверу даже до Якутска. Вся Исторія народа Монгольскаго свидѣтельствуетъ, что переходы его поколѣній изъ одного края въ другой происходили отъ раздѣла земель при каждомъ важномъ переворотѣ въ сей странѣ, но ни при одномъ происшествіи не говоритъ, чтобы вошелъ въ Монголію другой народъ, отличный отъ кореннаго и по происхоженію и по языку, -- неоспоримое доказательство единства Монгольскаго народа и въ самой древности {Хагасы, покорившіе Халхаскихъ Уйгуровъ въ первой половинѣ ІХ-го столѣтія, вѣроятно были Турецкаго племени: но побѣды ихъ были ни что иное, какъ удачные порывы смѣлости, а не слѣдствіе внутренней силы; и посему они скоро исчезли сами собою; сверхъ сего они непреселялись въ Халху, а управляли сею страною, имѣя пребываніе на прежнихъ своихъ земляхъ. См. ниже. о Тулгасцахъ Отд. II. 344 -- 916 г.}. Татаньцы, пришедшіе къ Ордосу отъ вершинъ Амура, были Тунгусскаго племени; но по смежности, съ Монголами имѣли въ своемъ языкѣ много словъ общихъ съ ними, а смѣшавшись съ прочими Монгольскими поколѣніями, наконецъ потеряли собственное нарѣчіе. И нынѣ восточные и западные Монголы, по смежности первыхъ съ Тунгусами, а послѣднихъ съ Турецкими народами, не могутъ избѣгнуть небольшой разности и въ самихъ словахъ или названіяхъ вещей {Сѣверо-восточные Монголы употребляютъ нарѣчіе съ примѣсью Тунгускихъ словъ; а западные, то-есть, Калмыки, съ примѣсью Туркистанскихъ.}. Хотя Монголы во времена счастливыхъ своихъ походовъ въ Китай выводили отсюда великое множество плѣнниковъ обоего пола; но сіи толпы невольниковъ, какъ военная добыча, будучи раздѣлены между побѣдителями и разсѣяны по пространству всей Монголіи, вскорѣ смѣшивались и терялись въ массѣ господствующаго народа, подобно какъ немалочисленныя поколѣнія плѣнныхъ Монголовъ, поселенныя въ сѣверномъ Китаѣ, совершенно переродились между Китайцами.
   Населенность Монголіи нетрудно было бы опредѣлить, положивъ извѣстное число мужескаго пола наравнѣ съ женскимъ. Сеймы чрезъ каждые три года повѣряютъ перепись народа, и представляютъ вѣдомости въ Пекинскую Палату иностранныхъ дѣлъ. Въ сіи вѣдомости вносятъ всѣхъ раждающихся мужескаго пола, исключая невольниковъ и отставленныхъ отъ службы по старости. Любопытнымъ остается получить изъ помянутой Палаты валовой перечень числу мужескихъ душъ. Но какъ Монголія, въ совокупности съ Олотами и Чжуньгарами взятая, и въ цвѣтущія времена не могла выставлять болѣе милліона конницы, то, предположивъ наборъ съ трехъ или много съ пяти душъ, можно очень близко подойти къ вѣроятнѣйшему числу народонаселенія. Впрочемъ, нѣтъ нималаго сомнѣнія, что Монголы суть наисильнѣйшіе и многочисленнѣйшіе между кочевыми народами въ Азіи: ибо они нѣсколько разъ своимъ оружіемъ приводили въ трепетъ не только Азію, но и самую Европу, между тѣмъ какъ Турецкіе народы Средней Азіи ни единожды не могли покорить одной Чжуньгаріи, составляющей только западную часть Монголіи {Чжуньгарія въ половинѣ прошедшаго столѣтія столько опустошена Китайцами, что нынѣ и 1/10 части коренныхъ жителей прошивъ прежняго не имѣетъ.}.
   Политическое состояніе жителей раздѣляется на три класса: дворянство, солдатъ и духовенство. Личные князья и Тайцзіи составляютъ дворянство. Они многочисленны и суть истинные помѣщики, которые по частямъ владѣютъ землями удѣловъ, купно съ людьми, живущими на сихъ земляхъ. Послѣдніе суть не что иное, какъ полусвободные военнопоселяне, которые обязаны исправлять и земскія повинности и воинскую службу. Духовенство хотя по безбрачности не можетъ продолжать своихъ родовъ, но совсѣмъ тѣмъ очень значительно по своему числу, преимуществу и вліянію на народъ. Оно имѣетъ свою Іерархію, подъ верховною зависимостію Китайской Палаты иностранныхъ дѣлъ. Сверхъ сихъ классовъ находятся невольники или рабы. Они происходятъ отъ плѣнниковъ, а большею частію отъ преступниковъ, утверждаемыхъ цѣлыми семействами въ вѣчное рабство вмѣсто ссылки: и посему y своихъ владѣльцевъ составляютъ истинныхъ помѣщичьихъ крестьянъ. Но какъ они законами лишены политическаго существованія, то и не помѣщаются въ числѣ народныхъ классовъ.
  

Образъ правленія, управленіе, доходы князей и Тайцзіевъ.

  
   Монголія, съ того времени, какъ покорилась нынѣ царствующему въ Китаѣ дому Цинъ, лишилась политической цѣлости. Аннаки ея сдѣланы независимыми другъ отъ друга, и раздроблены на мелкіе удѣлы, подъ названіемъ знаменъ, а владѣтели сихъ удѣловъ раздѣлены на князей пяти степеней, какъ-то: Цинь-ванъ, Цзюнь-ванъ, Бэйла, Бэйза и Гунь {Цинь-ванъ, Цзюнь-ванъ и Гунь суть Китайскія слова; Бэйла и Бэйза суть слова Маньчжурскія, и насшояще пишутся: Бэйлэ и Бэйзэ.}. Хотя нѣкоторые изъ нихъ и удержали прежній титулъ Хановъ, но безъ всякихъ отличительныхъ преимуществъ: ибо они въ правахъ сравнены съ князьями первой степени. Еще находятся владѣтельные Тайцзіи, которые имѣютъ удѣлы на однихъ правахъ съ помянутыми князьями. Всѣ таковые владѣтели называются Чжасаками, то-есть, управляющими, но считаются младшими противъ равныхъ имъ Маньчжурскихъ и Монгольскихъ князей, служащихъ при Китайскомъ дворѣ. Въ знаменахъ владѣтельныхъ князей еще находятся Бэйлы, Бэйзы и Гуны личные, которые наслѣдственно отъ предковъ, также по праву первородства, получаютъ одно достоинство безъ удѣловъ.
   Исключая наслѣдственныхъ принцевъ, прочіе сыновья владѣтельныхъ князей, какъ и сыновья царевенъ, остаются въ достоинствѣ Тайцзіевъ, раздѣленныхъ на четыре класса. Тайцзи {Тайцзи есть Монгольское слово, означающее принца изъ княжескаго дома. Слово Тайша имѣетъ другое значеніе, и должно происходить отъ Китайскаго слова Тхай-ши, что значитъ: Везирь, или верховный министръ, канцлеръ.} перваго класса равняется нашей первой и второй степени; Тайцзіи втораго класса равняются нашей третьей и четвертой степени, и т. д. Тайцзіи утверждаются въ помянутыхъ классахъ соотвѣтственно достоинству родившихъ.
   Достоинства, какъ владѣтельныхъ, такъ и личныхъ князей и Тайцзіевъ, суть наслѣдственны въ мужескомъ колѣнѣ въ прямой и законной линіи по праву первородства. Если по смерти князя не останется ни сыновей, ни внуковъ, ни преемника усыновленнаго имъ изъ своихъ побочныхъ сыновей или родственниковъ, то не побочному сыну, а старшему родственнику изъ ближайшей боковой линіи принадлежитъ право наслѣдованія. Возведеніе князей и Тайцзіевъ въ наслѣдственное и получаемое по рожденію достоинство утверждаетъ Китайскій государь по представленно Палаты иностранныхъ дѣлъ. Онъ имѣетъ власть за необыкновенныя услуги повышать, за важныя вины понижать и даже разжаловать: но въ послѣднемъ случаѣ наслѣдство всегда остается въ томъ же домѣ, исключая обстоятельствъ, изображенныхъ въ Уложеніи. Достоинства личныхъ князей и простыхъ Тайцзіевъ при каждомъ колѣнѣ понижаются степенью до четвертаго класса, въ которомъ остаются безъ перемѣны всѣ потомки мужескаго пола.
   Дочери князей и Тайцзіевъ владѣтельныхъ, на основаніи Китайскихъ установленій, не имѣютъ никакого участія въ наслѣдованіи недвижимаго имущества послѣ родителей; ибо удѣлы переходятъ къ преемникамъ отъ одного къ другому безъ малѣйшаго раздробленія: но при выходѣ въ замужство получаютъ, соотвѣтственно достоинству родителей, степени княженъ, которыя онѣ удерживаютъ по смерть свою, а мужья ихъ получаютъ титулы зятьевъ соотвѣтственно достоинству супругъ.
   Знамя есть ничто иное, какъ удѣлъ, превращенный въ военную дивизію. Каждая дивизія дѣлится на полки, которымъ нѣтъ положительнаго числа; полкъ напротивъ со стоитъ изъ шести эскадроновъ, а эскадронъ содержитъ въ себѣ 150 конныхъ солдатъ, изъ которыхъ 50 человѣкъ должны быть въ латахъ.
   Владѣтельный князь по управленію составляетъ первое лице въ своемъ знамени; второе по немъ мѣсто занимаетъ Тузалакци {Тусалакци, правильнѣе Тосалакци, значитъ: помощникъ.}, въ должность котораго князь купно съ главою сейма избираетъ изъ своихъ личныхъ князей и Тайцзіевъ двухъ кандидатовъ, и представляетъ государю на утвержденіе. Кромѣ владѣтельнаго князя и Тусалакція въ каждомъ знамени есть дивизіонный Генералъ, называемый Хошунъ-Чжангинъ, и два Генералъ-Лейтенанта, называемые Мэйренъ-Чжангинъ. Въ каждомъ полку опредѣляется одинъ полковникъ, называемый Чжаланъ-Чжангинъ, одинъ эскадронный начальникъ, называемый Сомунъ-Чжангинъ {Всѣ сіи слова суть Монгольскія съ Маньчжурскими. Чжангинъ по-Монгольски Чжанги.}, одинъ поручикъ и шесть капраловъ. По внутренней полиціи надъ каждыми десятью кибитками постановляется одинъ десятникъ, который обязанъ надзирать за поведеніемъ ихъ, и подлежитъ отвѣтственности, ежели въ его десяткѣ откроются преступники. Исключая Тусалакція, всѣхъ прочихъ чиновниковъ предоставлено самимъ князьямъ избирать изъ своихъ Тайцзіевъ или изъ простыхъ, и опредѣлятъ къ должности съ соотвѣтствующимъ чиномъ, безъ отношенія къ высшему начальству.
   Для управленія дѣлами по знамени князь руководствуется Уложеніемъ, имѣетъ канцелярію для дѣлопроизводства и печать для утвержденія. Монгольское Уложеніе состоитъ изъ двѣнадцати отдѣленіи, и сокращенно объемлетъ всѣ части кочеваго управленія. Оно сочинено Китайскимъ правительствомъ, и по обстоятельствамъ пополняется указами, имѣющими силу равную съ законами. Печать дается отъ государя князю на его лице, и служитъ для скрѣпленія бумагъ отъ его имени, вмѣсто своеручной подписи. Безъ приложенія сей печати никакая отъ его имени бумага не почитается дѣйствительною. Маловажныя дѣла князь имѣетъ власть рѣшить въ канцеляріи на основаніи Уложенія, или по степнымъ обычаямъ; важныя же долженъ отсылать къ главѣ сейма, который представляетъ оныя чрезъ Палату иностранныхъ дѣлъ государю на разсмотрѣніе и утвержденіе. Въ случаѣ несправедливаго рѣшенія канцеляріи дозволенъ переносъ дѣла къ главѣ сейма, а жалобы на главу сейма приносятся въ Палату иностранныхъ дѣлъ.
   Въ древности Китайскій дворъ опредѣлялъ въ Монголіи своихъ приставовъ, которые бъ издали наблюдали за поведеніемъ князей. Но сіи приставы нерѣдко по своекорыстнымъ видамъ вмѣшивались въ ихъ дѣла, и своими притѣснительными мѣрами производили неудовольствіе въ Монголахъ: почему нынѣ опредѣленіе приставовъ отмѣнено; внутренняя судная расправа поручена самимъ князьямъ, а для содержанія послѣднихъ въ страхѣ поставлены въ важныхъ мѣстахъ гарнизоны.
   Доходы владѣтельныхъ князей и Тайцзіевъ какъ владѣтельныхъ, такъ и неуправляющихъ состоятъ единственно въ оброкѣ, собираемомъ ими по Уложенію съ подчиненныхъ. Въ добавокъ къ сему получаютъ (изъ личныхъ не всѣ) отъ Китайскаго двора жалованье и содержаніе, половинное противъ князей осьми Пекинскихъ знаменъ. Въ соотвѣтствіе сему князья и Тайцзіи обязаны признавать Китайскаго государя верховнымъ главою, и своимъ оружіемъ охранять спокойствіе границъ его. Сверхъ сего должны южные князья чрезъ два года въ третій, сѣверные чрезъ три въ четвертый пріѣзжать къ Пекинскому двору съ данью, которая будучи малозначуща по ея количеству, но важна по цѣли, сопровождается наградами, превышающими подлинную цѣну {Награда за дань сѣвернымъ князьямъ означена въ III отдѣл. въ 4-й стат.: южнымъ же князьямъ положено за каждую лошадь 10 лановъ серебра и два конца атласа; за каждаго барана 10 лановъ серебра и четыре конца китайки, (атласъ и китайка имѣютъ по 40 футовъ длины): за выношеннаго кречета 10 лановъ серебра и 4 конца атласа; за борзую обученую собаку тоже. Сверхъ сего на каждую голову изъ помянутыхъ животныхъ выдается полтора мѣшка бѣлаго срацинскаго пшена. Одиннадцать Китайскихъ лановъ составляютъ Россійскій фунтъ.}. Всѣ обязанности, права и преимущества Монгольскихъ владѣтелей изображены въ І-мъ и III-мъ отдѣленіяхъ Уложенія.

Наружный видъ, свойства и качества. Строеніе юртъ и образъ жизни. Пища и одѣяніе. Упражненія и обыкновенія. Кочевка. Художества и ремесла.

  
   Монголы вообще роста средняго, сухощавы, но плотны; волосы имѣютъ черные, лице смуглое съ румянцомъ; голову вверху широкую и шарообразную, уши оттопырившіяся. У нихъ глаза, какъ y Китайцевъ, имѣютъ очень малое подлобье, отъ чего кажутся съуженными, а переносье приплюснутымъ; скулы нѣсколько возвышенныя и подбородокъ съуженный, отъ чего самое лице представляется кругловатымъ, къ низу острымъ. Носъ у нихъ покляпой, губы небольшія; зубы бѣлые, борода малая и рѣдкая; взоръ живой, быстрый и проницательный. Вообще ноги ихъ, отъ всегдашней верховой ѣзды на короткихъ стременахъ, между колѣнами выгнуты ко внѣшнимъ сторонамъ, отъ чего они ходятъ нѣсколько согнувшись и переваливаясь на стороны.
   Отъ природы имѣютъ хорошій разсудокъ. Предъ иностранцами незастѣнчивы, ласковы, доброхотны, со своими дружелюбны. Исключая простоты въ образѣ жизни, въ ихъ обращеніи мало грубости и невѣжества, но людкости и ловкости гораздо болѣе, нежели сколько отъ кочеваго требовать можно. Главный и общій порокъ ихъ состоитъ въ падкости на корысть, а отъ сего происходитъ въ нихъ склонность къ хищничеству и обману. Въ военное время особенно отличаются хитростію, коварствомъ, вѣроломствомъ и лютостію. Женщины лицемъ походятъ на мущинъ, но на ихъ смугловатомъ лицѣ всегда виденъ густой румянецъ и свѣжесть цвѣта. Взглядъ ихъ быстръ. Вообще говорятъ, что онѣ мало уважаютъ непорочность ложа, и, даже предъ иностранцами, непоказываютъ большой застѣнчивости.
   Монголы, привыкая съ малолѣтства ко всѣмъ нуждамъ суровой жизни, безвредно переносятъ сырость, стужу и голодъ. Будучи воспитаны на конѣ съ лукомъ въ рукѣ, они считаются лучшими всадниками какъ по тѣлесной крѣпости, такъ и по искуству въ движеніяхъ. Но, вопреки мнѣнію просвѣщенныхъ народовъ, они геройство поставляютъ въ грабежѣ сосѣдей, и не думаютъ при семъ ни о чести, ни о справедливости. Ведутъ войну по хищничеству, производятъ набѣги для добычи; и потому проигрышь считаютъ неудачею, побѣгъ не ставятъ въ безславіе. Походы предпринимаютъ болѣе осенью, когда лошади ихъ въ полномъ тукѣ. Сушеное мясо намета накрываютъ особливымъ войлокомъ. Дверь состоитъ изъ обшитаго, простеганнаго холстомъ войлока, повѣшеннаго въ рамѣ; бываютъ и деревянныя двери въ рамкахъ. Дверное отверстіе всегда обращено къ юговостоку, Кибитки въ вышину имѣютъ около пяти, а съ наметомъ отъ осьми до десяти, въ поперешникѣ отъ 12 до 20 футовъ. Свѣтъ проходитъ въ юрту сквозь дымное отверстіе, или дверь. Впереди насупротивъ дверей стоитъ божница съ позолоченными или бронзовыми бурханами, предъ которыми по срединѣ стола чаша съ коровьимъ масломъ для возжиганія, и блюдцо съ пепломъ для постановленія Тибетскихъ курительныхъ свѣчь; по сторонамъ сего блюдца разставлены въ мѣдныхъ чарочкахъ разныя хлѣбныя сѣмена, вода, вино, чайная вода и проч. Посреди юрты стоитъ жаровня съ дровяными углями, а наиболѣе съ горящимъ аргаломъ {Аргаломъ называется высушенный пометъ рогатаго скота, при недостаткѣ коего употребляютъ конскій и даже верблюжій. Монголы и въ лѣсистыхъ мѣстахъ неупотребляютъ дровъ для согрѣванія юртъ; потому что искры и угольки, отскакивающіе отъ головней, могутъ портить войлоки, и производить пожары, а отъ горящаго аргала не бываетъ искръ.}. Сей огонь служитъ и къ согрѣванію юрты и къ приготовленію пищи. Таково есть общее расположеніе юртъ. Въ юртѣ богатыхъ стѣнки обвѣшены бываютъ бумажными или шелковыми матеріями, а полъ вкругъ жаровни устланъ войлоками, коврами, тюфяками; подлѣ стѣнокъ стоятъ ящики, покрытые коврами. Для прислуги бываютъ особыя юрты. Напротивъ, въ юртѣ бѣдныхъ нѣтъ никакихъ украшеній, кромѣ войлоковъ на полу. Въ той же юртѣ они должны помѣщать всю посуду домашнюю, а зимою телятъ, ягнятъ, козлятъ и собакъ. Естественно, что отъ сего бываетъ крайняя нечистота и неопрятность. Число употребляемой посуды очень ограничено. Одинъ или два чугунныхъ котла для варенія, жаровня для сженія аргала, нѣсколько кожаныхъ мѣховъ (тузлуковъ) для воды и молока, нѣсколько плоскихъ блюдъ, или грубо выдолбленныхъ корытцевъ для подачи мяса; деревянныя чашки для питья, дойникъ, уполовникъ, желѣзная лопатка, топоръ, ножъ, -- вотъ и все: не каждый имѣетъ кадочки и ведра.
   Обыкновенная пища составляется изъ кирпичнаго чаю, который варятъ съ небольшимъ количествомъ поджареннаго пшена или пшеничной муки, и приправляютъ солью, коровьимъ масломъ, молокомъ или сметаною. Сей чай наливаютъ каждому въ чашку, изъ которой пьютъ чрезъ край. Двѣ или три чашки составляютъ обѣдъ, а чашка вмѣщаетъ не болѣе средняго стакана жидкости. По окончаніи обѣда каждый вылизываетъ свою чашку и кладетъ на полку, въ мѣшокъ или въ пазуху. Мясо варятъ въ водѣ безъ всякихъ приправъ и даже безъ соли; раскладываютъ въ корытцахъ, а ѣдятъ его, отрѣзывая кусками и обмакивая въ соленую воду. Въ пищу употребляютъ всѣхъ домашнихъ животныхъ, исключая свиней. Но какъ скотъ составляетъ все ихъ имущество, то иногда не бросаютъ и упалой скотины; напротивъ бить живую жалѣютъ. Горячее вино гонятъ изъ квашенаго молока, отъ чего оно отзывается непріятнымъ молочнымъ вкусомъ. Коровье масло приготовляютъ чисто и наливаютъ въ бараньи брюшины; сыры дѣлаютъ небольшими тонкими кружками желтаго цвѣта. Сыры ихъ вкусны, но также какъ сливочные блинцы и сметана, нерѣдко смѣшаны съ шерстью, пепломъ и пылью.
   Одѣяніе мущинъ состоитъ, лѣтнее изъ китайныхъ кафтановъ темно-синяго цвѣта, зимнее изъ овчинныхъ шубъ, нагольныхь или крытыхъ китайкою и обложенныхъ по краямъ широкою накладкою отличнаго цвѣта. Воротникъ прямой, а имѣть лѣвую полу наверху и по бокамъ разрѣзы на подолѣ есть самое древнее ихъ обыкновеніе, въ ненастье употребляютъ суконные плащи: знатные краснаго, а простые чернаго цвѣта. Подпоясываются ремнемъ, къ которому съ боку подвѣшиваютъ ножъ и мѣшечекъ съ трубкою и табакомъ, а назади огниво съ приборомъ; иногда на боку еще прицѣпляютъ мѣшечекъ съ чашкою, изъ которой обыкновенно и пьютъ и ѣдятъ; но послѣднюю болѣе кладутъ въ пазаху. У богатыхъ сей ремень бываетъ украшенъ стальными бляхами и корольками. Летомъ носятъ стеганные или суконные малахаи съ такими же полями, а зимою съ овчинными и лисьими, и съ тремя или съ двумя распущенными назадъ цвѣтными лентами. У чиновниковъ наверху прикрѣпляется шарикъ соотвѣтственно чину. Сапоги ихъ юфтяные, Китайскаго покроя, съ толстыми шитыми подошвами; чулки Китайскіе же изъ холста, лѣтніе на подкладкѣ, а зимніе на ватѣ. Курму и шляпу Маньчжурскія носятъ одни чиновники при случаяхъ, а церемоніальное придворное одѣяніе одни князья. Голову брѣютъ кругомъ и только съ макушки отращиваютъ назадъ волосы, заплетаемые въ косу. Бороду также подчищаютъ. Одѣяніе Ламъ нѣсколько отлично. Они носятъ шубы и халаты съ косыми воротниками, какъ у Бухарскихъ халатовъ, цвѣта лимоннаго, жаркаго или темнокраснаго; рубахи ихъ длинны; но исподняго платья (портокъ) неупотребляютъ. Шляпы ихъ одного цвѣта съ одѣяніемъ. Въ рукахъ всегда, а нерѣдко и на шеѣ носятъ четки. Голову и бороду выбриваютъ до гола. Вообще Монголы для бритья неупотребляютъ бритвъ, а поясные Китайскіе ножи; для легкаго же снятія волосовъ, вмѣсто намыливанія, промачиваютъ оныя теплою или нѣсколько горячеватою водою. Сей обычай взятъ отъ Китайскихъ брадобрѣевъ.
   Женщины рѣдко употребляютъ мужеское одѣяніе, а носятъ кафтаны нѣсколько отличнаго покроя безъ пояса; сверху же надѣваютъ тѣлогрѣю на подобіе фуфайки безъ рукавовъ. Подобно Китаянкамъ всѣ носятъ штаны. Ихъ тляпы почти одинаковы съ мужскими и также съ лентами назади. Это есть самое древнее ихъ одѣяніе. Богатыя женщины и дѣвицы имѣютъ особенный головной уборъ изъ маржана {Въ Сибири маржаномъ называютъ красные кораллы.}, бирюзы и жемчуга; вмѣсто серегъ употребляютъ большія кольца съ длинными подвѣсками. Волосы зачесываютъ на стороны, завиваютъ въ два локона, убираютъ оные кольцами, красными корольками и бирюзою, и разкладываютъ на груди по одному на каждой сторонѣ, Сапоги ихъ одинаковаго покроя съ мужскими, но головки у нарядныхъ сапоговъ бываютъ вышиты шелками или шелковыми плетежками на образецъ Тибетскихъ. Богатые обоего пола употребляютъ и шелковое одѣяніе; но какъ они всякую пищу берутъ пальцами, а обтираютъ оные объ сапоги или объ полу; то на рѣдкомъ можно видѣть незапачканное платье; а рубаху и портки, надѣвши новыя, обыкновенно до тѣхъ поръ не снимаютъ, пока онѣ сами собою неистлѣютъ отъ пота. Неопрятность, происходящая отъ образа жизни, есть порокъ общій знатнымъ и простымъ Монголамъ.
   Обыкновенное занятіе мущинъ состоитъ въ смотрѣніи за скотомъ и въ исправленіи службы. Но вообще домашнія работы всѣ почти принадлежатъ женщинамъ и невольникамъ. Въ началѣ весны каждый поправляетъ свои воинскія вещи. Послѣ сего князья и Тайцзіи собираютъ своихъ подчиненныхъ въ одно мѣсто, осматриваютъ исправность вооруженія, испытываютъ ихъ въ стрѣляніи изъ лука, и потомъ отправляются съ ними къ главному сборному мѣсту, гдѣ владѣтельный князь производитъ общій смотръ подобнымъ же образомъ. Чрезъ два года въ третій, владѣтельные князья отправляются съ войсками своими на сеймъ, гдѣ глава сейма, при всеобщемъ обозрѣніи оныхъ, наипаче замѣчаетъ исправность оружія.
   Лѣтомъ, когда въ изобиліи молоко, приготовляютъ кумызъ (курунгуну-араки) и вино (хара-араки), масло и сыръ. Въ сіе время начинаютъ Монголы свои празднества. Молодые люди, каждый съ своимъ виномъ и баранами, отправляются къ священнымъ обо, при которыхъ покланяются духамъ-покровителямъ окрестныхъ мѣстъ. Предъ сими обо Ламы ставятъ низкіе столики, садятся за оные на тюфякахъ и совершаютъ священнослуженіе подъ открытымъ небомъ. Потомъ сходятъ въ долины, гдѣ вообще празднество ихъ обыкновенно украшается соперничествомъ въ конскихъ ристаніяхъ, въ стрѣляніи изъ лука и въ борьбѣ. Побѣдители получаютъ опредѣленную отъ общества награду. Потомъ начинаютъ домашнія празднества и посѣщаютъ другъ друга. Въ сіе-то время наиболѣе совершаютъ браки. Вареный кирпичный чай, молочное вино, вареное мясо, сыръ и сметана -- вотъ всѣ вещи, въ которыхъ состоитъ угощеніе ихъ! Пѣсни поютъ сидя въ кругу, но пляски не знаютъ. Изъ музыкальныхъ орудій имѣютъ только свирѣлку и гудокъ. Напѣвъ ихъ тихій, протяженный; онъ пріятенъ, даже трогателенъ, но вообще заунывный, и подобно пустынямъ ихъ располагаетъ къ задумчивости. Вѣчная пустота безмолвныхъ и угрюмыхъ Монгольскихъ степей есть храмъ задумчивости, сооруженный ей природою.
   Осенью ходятъ на звѣриные промыслы, для которыхъ употребляютъ винтовки, стрѣлы, рогатины и проч. Въ началѣ зимы отправляются въ торговыя мѣста для вымѣна годовыхъ жизненныхъ и прочихъ потребностей, или нанимаются подъ извозъ купеческихъ тяжестей. Отъ перевозки товаровъ Китайскаго торга получаютъ значительныя выгоды. Караваны ихъ изъ Калгана въ Кяхту на верблюдахъ обыкновенно бываютъ въ пути около 40 дней, на волахъ долѣе. Провозныя цѣны не всегда одинаковы и зависятъ отъ обстоятельствъ. Если лѣто было дождливо, и скотъ согнанъ въ достаточномъ для подъема назначенныхъ къ отпуску товаровъ количествѣ; то цѣны бываютъ умѣреннѣе, нежели при засухѣ и недостаткѣ скота. Вообще отъ Калгана до Кягты платятъ отъ 2- до 4-хъ лановъ серебра со ста гиновъ. За верблюда втрое; ибо вьюкъ верблюда, идущаго въ дальнюю дорогу, ограничивается тремя стами гиновъ, что на Россійскій вѣсъ составитъ 10 пудовъ.
   Земледѣліемъ занимаются весьма въ немногихъ мѣстахъ. Самая большая часть получаетъ пропитаніе отъ скотоводства. Какъ оградъ ни для юртъ, ни для скота нестроятъ, то скотъ по ночамъ держится около юртъ при собакахъ. Пастбища дѣлятся на части. Вытравивъ одну сторону, перегоняютъ скотъ на другую; вытравивъ одно мѣсто, переходятъ на другое. Кочуютъ по большой части разсѣянно; лѣтомъ при рѣчкахъ, зимою въ глубокихъ долинахъ при подошвахъ горъ, которыми закрываютъ себя отъ господствующихъ здѣсь пронзительныхъ сѣверо-западныхъ вѣтровъ. На мѣстахъ, назначаемыхъ подъ зимнюю кочевку, лѣтомъ уже не пасутъ скота. Для зимы незаготовляютъ сѣна; а скотъ, разгребая снѣгъ копытами, питается подножнымъ кормомъ: почему во время глубокихъ снѣговъ много пропадаетъ его отъ истощенія и холода. Лѣтомъ большая засуха и саранча также производятъ голодъ, отъ котораго приключается зараза и въ людяхъ и въ скотѣ, особенно въ мѣстахъ безтравныхъ.
   Кочевая жизнь недозволяетъ Монголамъ заводить фабрикъ и мануфактуръ. Художествъ также не знаютъ; можно только найти небольшое число средственныхъ живописцевъ и серебренниковъ. Кузнецовъ и плотниковъ также очень мало, а желѣзныя и деревянныя издѣлія болѣе получаютъ отъ Китайцевъ. Извѣстны имъ нѣкоторыя домашнія рукодѣлія: ибо необходимыя около себя вещи сами работаютъ. Наприм: выдѣлываютъ кожи, валяютъ войлоки для юртъ, вьютъ сыромятныя веревки, плетутъ шерстяныя тесмы для обвязыванія юртъ, и проч. Они также дѣлаютъ сѣдла, узды, луки, стрѣлы, огнивные приборы; но количество собственныхъ издѣлій сего рода недостаточно для внутренняго потребленія. Прочія же потребныя для себя вещи вымѣниваютъ y Китайцевъ на скотъ, или покупаютъ на серебро, которое князья и чиновники получаютъ изъ Пекина въ жалованье, и частію пріобрѣтаютъ чрезъ продажу скота. Добываніе и плавленіе металловъ вовсе неизвѣстно имъ, хотя горы какъ въ южной, такъ и въ сѣверной Монголіи содержатъ въ себѣ великое количество разныхъ рудъ. Алтайскія горы преизобилуютъ золотомъ, отъ чего и самое имя получили: но Монголы здѣсь добываютъ только небольшое количество желѣза.
  

O БРАКАХЪ И ПОХОРОНАХЪ.

  
   Долговременная и очень близкая связь Монголовъ съ Китайцами во многомъ сблизила ихъ съ сими послѣдними. Сія истина касается даже обыкновеній при бракахъ и похоронахъ. Каждый, кто только внимательно читалъ описаніе Китая, легко можетъ примѣтить сіе заимствованіе.
   При женитьбѣ родство съ одной мужеской стороны почитается столь важнымъ, что исключительно недозволяется брать за себя дѣвицу изъ своего рода. Это считается кровосмѣшеніемъ. Напротивъ въ свойствѣ съ женской стороны неположено никакихъ препятствій къ брачному сочетанію. Одному взять двухъ и даже трехъ сестеръ родныхъ, братьямъ женишься на двухъ родныхъ сестрахъ, дѣтямъ отъ брата и сестры взаимно вступать въ бракъ, мущинамъ одной фамиліи брать дѣвицъ изъ другой всегда одной же фамиліи безусловно дозволяется. Домы Киданьскій и Чингисъ-Хановъ, царствовавшіе въ Китаѣ, брали дѣвицъ для своего гарема: первый изъ одной фамиліи Сяо, а послѣдніи изъ фамиліи Хунгири, а въ домы сихъ фамилій выдавали своихъ царевенъ.
   Родители жениха и невѣсты могутъ по взаимному согласію утверждать брачное родство, не разбирая возраста, даже при самомъ рожденіи, что касается до браковъ въ совершенныхъ лѣтахъ, оные производятся чрезъ сватаніе. При согласіи двухъ фамилій на бракъ, двѣ вещи принимаются въ уваженіе: согласіе астрономическихъ знаковъ, подъ которыми женихъ и невѣста родились, и сговорные дары, которые у насъ называютъ калымомъ. Если знакъ года невѣстина рожденія по свойству своего названія противоборствуетъ знаку рожденія женихова, то сіе обстоятельство считается предзнаменованіемъ, неблагопріятствующимъ счастію будущихъ супруговъ, и бракъ въ семъ случаѣ не можетъ состояться. Впрочемъ это болѣе наблюдаютъ знатныя и богатыя фамиліи; бѣдные и низкіе сообразуются съ своимъ состояніемъ и удобностію. Сговорные предъ бракомъ дары почитаются не цѣною невѣсты, а залогомъ договора, и количество оныхъ болѣе соразмѣряютъ съ количествомъ приданаго за невѣстою. Сіи дары состоятъ въ разныхъ вещахъ, потребныхъ для невѣсты, а болѣе въ скотѣ, какъ единственномъ имуществѣ Монголовъ. Но для пресѣченія въ семъ случаѣ расточительности, превышающей состояніе, число приданыхъ людей и договорнаго скота даже и для князей ограничено законами.
   Сватаніе начинается со стороны женихова дома. Послѣ согласія, изъявленнаго со стороны невѣстина дома, открываются переговоры о калымѣ и приданомъ. Въ положенный день женихъ пріѣзжаетъ въ невѣстинъ домъ и привозитъ сговорные дары. Когда же наступитъ время свадьбы, то родственники жениховой стороны отправляются за невѣстою, которая съ своими подругами ожидаетъ ихъ въ особливой юртѣ. Когда поѣзжане придутъ за невѣстою, то подруги не выдаютъ ее; но послѣ небольшаго сопротивленія, поѣзжане берутъ ее силою и сажаютъ на верховую лошадь. По пріѣздѣ въ жениховъ домъ, невѣста дѣлаетъ поклоненіе свекру, свекрови и прочимъ старшимъ жениховымъ родственникамъ, которые въ сіе время сидятъ внѣ юрты; потомъ уходитъ въ приготовленную для нее юрту, а родственники обѣихъ сторонъ между тѣмъ начинаютъ пиршество.
   Таковые обряды совершаются при взятіи законной или настоящей жены, которая считается въ собственномъ смыслѣ женою; и въ семъ самомъ Китайцы поставляютъ единоженство. Сверхъ законной жены дозволяется имѣтъ наложницъ, допускаемыхъ у нихъ и государственными уложеніями, что у насъ называютъ многоженствомъ. Сыновья, рожденные отъ настоящей жены, признаются законными и имѣютъ право вступать въ наслѣдство послѣ отца. Напротивъ, рожденные отъ наложницъ считаются побочными (незаконорожденными), и гражданскими законами лишены правъ наслѣдованія. Но если кто, не имѣя сыновей отъ законной жены, пожелаетъ сына, рожденнаго имъ отъ наложницы, сдѣлать законнымъ и объявить наслѣдникомъ по себѣ; то можетъ учинитъ сіе не иначе, какъ съ дозволенія правительства.
   Наложницы считаются служанками или работницами. Ихъ не сватаютъ по принятымъ при бракахъ обрядамъ, а покупаютъ или берутъ изъ бѣдныхъ домовъ, или изъ своихъ невольницъ. Купленныхъ наложницъ имѣютъ право продавать, исключая той, отъ которой сынъ будетъ усыновленъ съ дозволенія правительства. Въ княжескихъ фамиліяхъ наложницы, родившія сыновей, имѣютъ нѣкоторое отличіе отъ прочихъ наложницъ. Сыновьямъ ихъ усвоена часть наслѣдства и степень Тайцзія, опредѣленная закономъ соотвѣтственно достоинству отца.
   Впрочемъ единоженство введено въ Монголами Маньчжурами только съ половины ХѴІІ-го столѣтія; а до того времени Монголы имѣли обыкновеніе братъ по нѣскольку законныхъ женъ, что въ прямомъ смыслѣ составляло многоженство.
   Погребеніе мертвыхъ неодинаково. Владѣтельныхъ князей и ихъ супругъ, также царевенъ и царскихъ зятьевъ хоронятъ по обыкновеніямъ Китайскимъ съ Шаманскими обрядами. Полагаютъ ихъ въ гробъ оболоченныхъ въ одежду, и содержатъ на кладбищѣ до прибытія посланника отъ Китайскаго двора для принесенія жертвы покойной особѣ. Послѣ сего погребаютъ и сыновья со внуками ежегодно дѣлаютъ поклоненіе и приносятъ жертвы надъ ихъ прахомъ въ предписанныя законами времена. Изъ прочихъ какъ скоро кто умретъ, то оболокаютъ его въ любимое имъ хорошее платье; потомъ обвертываютъ войлоками въ протяженномъ положеніи. Похороняютъ по гаданію Ламъ, или полагая трупъ на сучьяхъ дерева, или зарывая нѣсколько въ землю, или обкладывая каменьями на поверхности земли; но только всегда отъ своихъ юртъ къ сѣверу. Въ первомъ случаѣ трупы покойниковъ сами собою истлѣваютъ, а въ послѣднихъ двухъ дѣлаются жертвою собакъ и волковъ, которые изучились пользоваться сими остатками человѣчества. Послѣднее погребеніе есть обыкновеннѣйшее: ибо хотя законами всѣмъ безъ исключенія дозволено имѣть кладбища, но вообще мало такихъ достаточныхъ людей, которые бы въ состояніи были имѣть гробъ и содержать родовое кладбище для погребенія. Богатыхъ Ламъ, подобно какъ и въ Тибетѣ, сожигаютъ на срубѣ благовонныхъ деревъ, а прахъ ихъ скрываютъ въ Субаргѣ {Субарга есть обелисскъ каменный или деревянный, сооружаемый при семъ случаѣ въ честь умершаго знаменитаго Ламы, строятъ сіи субарги и при дорогахъ для поклоненія. Субарги надъ могилами Хошановъ бываютъ не болѣе двухъ аршинъ въ вышину, въ подобіе округленнаго болванчика. Это есть Тибетское обыкновеніе. Впрочемъ въ Монголіи вовсе невидно кургановъ, или возвышенныхъ могилъ древнихъ, каковыя существуютъ въ Китаѣ, Тибетѣ и Россіи. Изъ сего должно заключить, что здѣсь и въ древности едва ли существовало обыкновеніе зарывать знатныхъ покойниковъ въ землю со всѣми любимыми для нихъ вещами, и дѣлать надъ ними высокія насыпи для отправленія поминокъ или тризнъ.}. Бѣдные и нищіе Ламы по смерти своей не могутъ имѣть другаго погребенія, кромѣ обыкновеннаго, то-есть, учиниться жертвою собакъ и волковъ: ибо обрядъ созженія требуетъ неамаловажныхъ издержекъ. Знатные и достаточные люди предъ погребеніемъ покойника приглашаютъ Ламъ для чтенія молитвъ. Пространное моленіе о упокоеніи умершаго продолжается семью семь, или по нашему счету семь недѣль.

O древнемъ и нынѣшнемъ богослуженіи Монголовъ,

  
   Китайская Исторія замѣтила нѣкоторыя черты древняго Монгольскаго богослуженія. Въ повѣствованіи о Гуннахъ {См. Исторію Старшаго дома Хань (Цянь-хань-шу). сказано: "Ежегодно въ новый годъ князья собираются въ Ханскую орду {Это Монгольское слово ордо, которое означаетъ Ханское становище, резиденцію и дворецъ. Древніе Россіяне, ѣздившіе къ Монгольскимъ Ханамъ, подъ ордою также разумѣли Ханское мѣстопребываніе; но въ послѣдствіи, по недоразумѣнію значенія онаго, перенесли смыслъ сего слова на самыя владѣнія Хана и подданныхъ его. Нынѣ Монголы произносятъ сіе слово ордо и уртэ, и разумѣютъ подъ нимъ и стойбища и станціи, отъ чего Россіяне и самыя кибитки ихъ называютъ юртами. Кибитка по-Монгольски называется гыръ.} во храмъ предкамъ. Въ пятой лунѣ съѣзжаются въ Лунченъ для жертвоприношенія предкамъ, небу, земли и духамъ. Далѣе: поутру Ханъ выходитъ покланяться солнцу, а ввечеру покланяться лунѣ. Во 121 году до Р. X., Китайскій полководецъ Хо-цюи-бинъ, разбивъ западнаго Гуннскаго князя {Сей князь занималъ сѣверо-восточную часть Китайской губерніи Гань-су и смежныя съ нею заграничныя земли. Въ то время въ сей губерніи еще не было Великой стѣны.}, нашелъ въ его ставкѣ золотой истуканъ, которому, но замѣчаніямъ Китайскихъ историковъ, Гунны покланялись подъ именемъ Царя неба. Увѣряютъ, что въ земляхъ западнаго Гуннскаго князя находился даже храмъ въ честь сего истукана." Еще ниже: "Вэй люй {Вэй-люй былъ Ханскій Везирь изъ Китайцевъ.}, предпріявъ погубить Ли-гуанъ-ди {Ли-гуань-ли былъ Китайскій знаменитый полководецъ, котораго Гуннскій Хаиъ, по взятіи его въ плѣнъ, женилъ на своей дочери.}, научилъ Гунна при ворожбѣ, по случаю болѣзни Ханской матери, сказать, что для выздоровленія ея нужно принести жершву полководцу Ли-гуань-ли." И такъ послѣдиій былъ убитъ и удостоенъ поклоненія. Сіе происшествіе случилось за 90 лѣтъ до Р. X.
   Изъ приведенныхъ выше мѣстъ можно извлечь одно общее заключеніе, что поклоненіе Богу въ частяхъ міра, наиболѣе являвшихъ Его силу и премудрость, и обоготвореніе славныхъ мужей по смерти, составляли древнюю Монголовъ религію, которую нынѣ называютъ Шаманствомъ, а пророчества составляли часть богослуженія.
   Сію же самую религію болѣе сорока вѣковъ исповѣдуетъ и Китай; но Китайцы отъ прочихъ народовъ всегда отличались тѣмъ, что употребленіе особливыхъ жрецовъ признавали суевѣріемъ. У нихъ приношеніе жертвъ славнымъ мужамъ возложено на мѣстныхъ начальниковъ; а приношеніе жертвъ предкамъ предоставлено старѣйшинѣ въ родѣ или ceмействѣ. Нынѣшнее Шаманство у Тунгусовъ есть ничто иное, какъ изкаженный остатокъ общей религіи, существовавшей въ Азіи въ древнѣйшія времена.
   За десять вѣковъ до Р. X. явилось въ Индіи вѣроученіе Будистовъ {Надобно полагать, что вѣроученіе Будистовъ существовало за долго до сего времени: ибо Шагамуни почитается не основателемъ, а возстановителемъ онаго.}, основаніе котораго составляетъ темное понятіе о Мессіи и переселеніи душъ, а цѣль -- возстановленіе поврежденнаго человѣческаго естества. Сіе ученіе около временъ Р. X. проникло въ Среднюю Азію; въ 65 году перенесено въ Китай: но сколь давно вошло въ Монголію, трудно опредѣлить истинную точку времени. Въ Исторіи Монгольскаго народа въ отдѣленіи о южныхъ Гуннахъ подъ 356 годомъ по Р. X. сказано: "Индійскій Фоту-ченъ часто предсказывалъ государю Ши-лэ объ успѣхахъ и неудачахъ въ войнѣ: почему сей государь имѣлъ къ нему почтеніе. Ши-ху, по вступленіи на престолъ, обратилъ на него особенное вниманіе. Сей монахъ ходилъ въ шелковомъ одѣяніи, выѣзжалъ въ рѣзной колесницѣ. Во время собраній при дворѣ наслѣдникъ престола и прочіе князья подъ руки вводили его въ тронную. Вельможи особенно прилѣпились къ его ученію; они наперерывъ строили монастыри, и, обривъ головы, вступали въ монашество. Нѣкоторые же, уклоняясь отъ податей и службы въ монастыри, начали производить грабежи. Почему въ указѣ, данномъ Сенату, государь Ши-лэ спрашивалъ: можно-ли дозволить народу обожать Фо {Въ Китайской Словесности подъ Фо разумѣется Шагя-муни, а иногда и самая религія Будистовъ.}, почитаемаго дворомъ? Сенатъ по сему поводу представилъ слѣдующее мнѣніе: для жертвоприношеній, которыя государь обязанъ совершать, существуютъ учрежденные обряды. Фо есть иноземный духъ, и Сыну неба неприлично приносишь ему жертвы. При династіяхъ Хань и Вэй дозволено было однимъ жителямъ западнаго края (Индійцамъ) строить монастыри въ столицѣ Китая: но Китайцамъ вступать въ монастыри запрещено было. И такъ нынѣ слѣдуетъ предпиисать, чтобы отъ князей до низшихъ чиновниковъ никто несмѣлъ входишь въ монастыри для возжиганія благовоній и поклоненія; Гунновъ же, вступившихъ въ монашество, всѣхъ возвращать въ прежнее состояніе. Ши-лэ въ своемъ указѣ на сіе представленіе сказалъ: я родился за границею (т. е. въ Монголіи) и пріобрѣлъ владычество надъ Китаемъ. Относительно жертвоприношеній (богослуженія) приличнѣе слѣдовать собственнымъ обыкновеніямъ: почему какъ Китайцамъ, такъ и иностранцамъ (Гуннамъ), желающимъ почитать Фо, дозволяется сіе."
   Въ той же Исторіи въ періодѣ Киданьскаго дома подъ 1055 годомъ сказано: "Цзунъ-чженъ, по прибытіи въ горы на осеннюю облаву, занемогъ, и на другой день скончался. Сей государь былъ безпеченъ, разсѣянъ. Часто, по ночамъ забавляясь пиршествами, самъ вмѣшивался въ толпу музыкантовъ. Многократно переодѣтый (инкогнито) хаживалъ по корчмамъ и монастырямъ. Особенно былъ приверженъ къ Шаги-Муніеву ученію; Ламъ производилъ министрами и даже везирями." Изъ сихъ двухъ статей можно видѣть, что вѣроученіе Будистовъ въ началѣ ІѴ-го вѣка уже находилось въ Монголіи, и духовные были въ высокомъ уваженіи y Монгольскихъ владѣтелей. Здѣсь нужно замѣтить, что вѣроученіе Будистовъ въ началѣ было единообразное какъ въ Китаѣ, такъ и въ Монголіи, что ясно открывается изъ вышеприведенной статьи о Гуннахъ. Въ послѣдствіи оно раздѣлилось на двѣ секты, т. е. Фоистовъ въ Китаѣ, и Ламъ въ Тибетѣ и Монголіи. Существенное различіе помянутыхъ сектъ состоитъ не въ ученіи, а въ обрядахъ богослуженія и наружномъ образѣ жизни. Не могу опредѣлить, сколь давно послѣдовало сіе раздѣленіе, но въ ХІ-мъ столѣтіи оно уже существовало: ибо какъ въ самомъ Пекинѣ, такъ и въ окрестностяхъ его находятся монастыри, которые основаны при династіи Ляо, т. е. въ ХІ-мъ столѣтіи, и принадлежали Ламамъ {У Западныхъ горъ, въ 30 верстахъ отъ Пекина къ Западу, монастырь Да-цзіо-сы, занимаемый Хотанами, при династіи Ляо принадлежалъ Ламамъ, и надгробныя субарги ихъ, находящіяся позади монастыря къ Востоку, и понынѣ стоятъ въ цѣлости. Внутри монастыря позади одного храма есть огромное фисташковое дерево, которое по запискамъ монастыря существуетъ болѣе осми сотъ лѣтъ.}.
   Что касается до самаго вѣроученія Ламъ, хотя мнѣ часто случалось любопытствовать объ ономъ; но какъ сужденіе о вещахъ по однимъ поверхностнымъ свѣдѣніямъ нерѣдко вводитъ насъ въ погрѣности; то я ограничусь описаніемъ видѣннаго мною.
   Ламы совершаютъ богослуженіе три раза въ день: утреннее и полуденное на голосахъ, при чемъ между разстановками бьютъ въ литавры, а вечернее на духовыхъ музыкальныхъ орудіяхъ. Зовъ къ богослуженію производится трубнымъ звукомъ въ большія морскія раковины. Ламы, собравшись въ храмъ, садятся на тюфяки, по полу разложенные на правой и лѣвой сторонѣ. Они сидятъ лицемъ другъ къ другу, и читаютъ на распѣвъ однотоннымъ голосомъ священныя книги, лежащія предъ ними на длинныхъ низкихъ столахъ. Здѣсь не бываетъ предсѣдательствующаго лица, кромѣ Кэзгуя, надзирающаго за благочиніемъ. Во время первосвященническаго служенія главное лице сидитъ y дверей храма на престолѣ въ богатомъ губерѣ {Губеръ имѣетъ видъ шали: и въ обыкновенное время употребляется точно такъ, какъ пишутъ верхнее одѣяніе на древнихъ Евреяхъ; а во время богослуженія обвертываются имъ какъ плащемъ.}, и.ѣя лице обращенное къ кумирамъ. Служащіе Ламы стоятъ предъ нимъ по сторонамъ въ рядъ въ мантіяхъ, съ кадилами въ рукахъ, а иногда въ однѣхъ эпанчахъ на подобіе губера, и читаютъ на распѣвъ. Главное лице, которое обыкновенно бываетъ Хутухта или Камба, читаетъ возгласы и начинаетъ пѣніе, позванивая серебренымъ въ рукахъ его колокольчикомъ. Прочіе Ламы сидятъ позади служащихъ на полу безъ всякаго дѣйствія, и только нѣкоторые при извѣстныхъ разстановкахъ бьютъ въ бубны и тарелки. По окончаніи служенія главное лице снимаетъ губеръ, сходитъ съ престола и удаляется. Симъ оканчивается служеніе, если нѣтъ никакихъ постороннихъ обрядовъ или процессій,
   Образъ построенія монастырей не менѣе замѣчателенъ. Въ окружности храма каждый Лама имѣетъ свой домикъ съ моленною, или небольшимъ храмомъ, и содержитъ учениковъ, которые считаются духовными дѣтьми его. Сіи ученики по большой части по-ступаютъ въ монастыри на 4, 5 и 6 году возраста, притомъ по назначенію своихъ родителей и съ дозволенія высшаго начальства. Старшій изъ нихъ вступаетъ въ наслѣдство учителя, и обязанъ содержать младшихъ. Собраніе таковыхъ домовъ обыкновенно обведено бываетъ стѣною и называется монастыремъ или капищемъ, по-Монгольски Хитъ {Нынѣ монастыри болѣе называются словомъ Сумэ, что значитъ храмъ.}. Въ каждомъ большомъ монастырѣ поставляется настоятель, по-Монгольски Ихэ-Лама, казначей Демци, благочинным Кэзгуй, провизоръ или управитель Нерба и уставщикъ Умзатъ, (который долженъ имѣть лучшій октавистый басъ). Въ тѣхъ монастыряхъ, въ которыхъ живутъ Хутухты, бываетъ отступленіе отъ общаго устава.
   Монгольскіе храмы имѣютъ входъ съ южной стороны, и сей самый входъ составляетъ лицевую сторону ихъ. Сіи храмы вообще мрачны; весьма слабый просвѣтъ сквозь дверь и огонь лампы освѣщаютъ ихъ внутренность. Впереди на возвышенномъ пьедесталѣ поставлены три огромные кумира, изъ которыхъ средній есть Сэгцзя-Мони или Шагя-муни, котораго признаютъ начальникомъ Будистской вѣры и величайшимъ праведникомъ. Бога изображаютъ однимъ сіяніемъ, озаряющимъ міръ: прочихъ же своихъ праведниковъ имѣютъ или изваянныхъ или писанныхъ на холстѣ и атласѣ красками, иногда въ золотыхъ вѣнцахъ вкругъ головы. Монголы называютъ ихъ Бурханъ, Индѣйцы Буда, Китайцы Фо или Фо-ѣ {Отъ сихъ словъ и послѣдователей его называютъ Будистами и Фоистами, а самое ученіе Будизмомъ и Фоизмомъ.}. Послѣднимъ словомъ Китайцы чествуютъ и живыхъ Хутухтъ. На длинномъ столѣ предъ Бурханами ставятъ приношенія, состоящія въ различныхъ масляныхъ сахарныхъ хлѣбцахъ и въ прекрасныхъ искуственныхъ цвѣтахъ, дѣлаемыхъ изъ сала. Зимою ставятъ и цѣлыхъ барановъ замороженныхъ. Въ одной чашѣ на столѣ горитъ неугасаемое коровье масло; а въ другую, наполненную чистымъ пепломъ, приходящіе для поклоненія втыкаютъ зажженныя Тибетскія курительныя свѣчи; послѣ чего, прикладывая сложенныя руки ко лбу, дѣлаютъ нѣсколько земныхъ поклоновъ. Впрочемъ здѣсь нѣтъ обыкновенія, чтобы народъ присутствовалъ въ храмахъ во время богослуженія. Равнымъ образомъ и Ламы незавѣдываютъ народомъ непосредственно.
   По Тибетской Іерархіи Далай-Лама и Банб-цинъ занимаютъ первое мѣсто; за ними слѣдуютъ прочіе Хутухты, хотя и первые два сушь не иное что, какъ владѣтельные Хутухты. Камбы занимаютъ послѣднюю степень между высшимъ духовенствомъ, и соотвѣтствуютъ Христіанскимъ Епископамъ. Если Камба или настоятель присутствуетъ въ Консисторіи, то называютъ его Чжасакъ-Ламою. Слово Чжасакъ значитъ: управляющій. Низшее духовенство составляютъ Гэлупь, Гэцулъ, Баньди или Шаби, и Обуши, давшій только обѣтъ вести духовную жизнь. Они различаются между собою нѣкоторыми наружными знаками, получаемыми при посвященіи. У Монголовъ общее имя духовнымъ есть Хуаракъ, а Ламами называются собственно только высшее духовенство; но нынѣ изъ учтивости названіе сіе всѣмъ присвоено. Есть и монахини, называемыя Чибганца: но въ Монголіи нѣтъ женскихъ монастырей. Онѣ также принимаютъ посвященіе, брѣютъ головы и, вопреки Уложенію, носятъ ламское одѣяніе съ красною чрезъ плечо перевязью, но живутъ въ домахъ и нерѣдко съ мужьями. Въ Тибетѣ сіи монахини живутъ въ монастыряхъ и имѣютъ Хутухтиссу.
   Ламы здѣсь почитаются грамотѣями, знающими писаніе; они же суть лекари и ворожеи. Особенно хвастаются дѣйствіемъ своихъ заклинаній или священныхъ наговоровъ, писанныхъ на Индѣйскомъ (Санскритскомъ) языкѣ. Почему простые люди оказываютъ великое уваженіе Ламамъ и долгомъ набожности считаютъ принимать благословеніе отъ нихъ. Ламы благословляютъ возложеніемъ руки на тѣмя, а для принятія благословенія подходятъ къ нимъ съ открытою головою. Но какъ богослуженіе въ Монголіи совершается не на отечественномъ, а на Тибетскомъ языкѣ, то самая большая часть Монгольскихъ Ламъ погружена въ грубѣйшее невѣжество Вся ихъ ученость состоитъ въ буквальномъ чтеніи богослужебныхъ книгъ, и въ знаніи обрядовъ, съ суевѣрными понятіями объ оныхъ. Только Ламы, образовавшіеся въ Лхассѣ, п казываютъ довольно свѣдѣній въ догматахъ своей вѣры, также въ Магіи, Астрономіи и Медицинѣ. Въ исходѣ прошедшаго столѣтія хотя всѣ священныя Тибетскія книги переведены въ Пекинѣ на Монгольскій языкъ, но совершать богослуженіе на семъ языкѣ дозволено только одному находящемуся въ Пекинѣ монастырю Махагала-сумэ. Сіе запрещеніе будетъ содержать Монголію во всегдашней зависимости отъ Тибета. Немаловажное обстоятельство для спокойствія Китайской Имперіи!
   Почитая Далай-Ламу и прочихъ Хутухтъ {Слово Хутухту значитъ переродившійся, перерожденцъ.} очищенными и усовершенными чрезъ перерожденіе до высочайшей степени святости, Монголы имѣютъ безпредѣльное къ нимъ почтеніе. Посѣщеніе, сдѣланное Хутухтою какой-либо высокой особѣ, почитается рѣдкимъ счастіемъ. Перерожденіе Хутухтъ зависить не отъ ихъ назначенія, ниже отъ выбора Ламъ, но отъ воли Китайскаго двора, который по своимъ видамъ указываетъ страну и домъ, гдѣ душа скончавшагося Хутухты имѣетъ снова воплотиться.
   Въ правилахъ Ламской духовной жизни положены: созерцательное сидѣніе, или умственная молитва ночная въ общемъ собраніи всей братіи, разныя добровольныя, но мучительнѣйшія изнуренія плоти, сидѣніе на гвоздяхъ, ношеніе цѣпей, долговременное стояніе съ поднятыми вверхъ руками, затворничество въ столпахъ, отшельничество въ пещеры, строгій постъ, въ которомъ всѣ даже пряныя вещи, какъ-то: лукъ, чеснокъ и пр. имѣющія возбудительную силу, запрещены, но странно то, что Ламы какъ въ Монголіи, такъ и въ Тибетѣ, вѣруя переселенію душъ, употребляютъ въ пищу всѣхъ снѣдныхъ животныхъ, исключая лошадей, свиней и рыбы.
  

Словесность и просвѣщеніе Монголовъ.

  
   Въ древнія времена Монголы были раздѣлены на многія владѣнія, др) гъ отъ друга независимыя. Любовь къ вольности нетерпѣла многосложнаго гражданскаго порядка; простота нравовъ и малочисленность дѣлъ не требовали онаго. За два вѣка до Р. X. Модо-Ханъ соединилъ Монгольскія поколѣнія въ одну державу, и привелъ подъ свое владычество сосѣдственные народы. Обширность предѣловъ и многосложность дѣлъ потребовали новаго порядка. Тогда Монголы почувствовали нужду въ письмѣ и начали употреблять Китайскіе гіероглифы, неприспособляя оныхъ къ своему языку, какъ сдѣлали Японцы, Корейцы и Тункинцы. По сей причинѣ Модо-Ханъ и его преемники давали великія преимущества ученымъ Китайцамъ, поступавшимъ въ службу ихъ. Въ послѣдствіи уже каждый владѣтельный домъ въ Монголіи такимъ же образомъ поступалъ: но думать надобно, что сильныя поколѣнія, бывшія въ непосредственной связи съ Китаемъ, еще за долго до Модо-Хана, употребляли сію мѣру; въ противномъ случаѣ не могли бы заключать договоровъ съ Китаемъ, въ чемъ удостовѣряетъ Исторія.
   Отъ временъ Модо-Хана болѣе тысячи лѣтъ Монголія стояла на сей степени просвѣщенія, и пастушеская ея Словесность, то возрастала отъ стеченія благопріятствующихъ обстоятельствъ, то упадала отъ недостатка въ средствахъ къ ея поддержанію и возвышенію. Наконецъ въ Х-мъ вѣкѣ въ первый разъ показалось y Монголовъ собственное письмо. Оно изобрѣтено первымъ Киданьскимъ государемъ Амба-гянемъ въ 920 году. Нючжисцы, испровергшіе Киданьское государство, также изобрѣли въ 1119 году письмо, которое, по собственному ихъ признанію, составлено было изъ Киданьскихъ буквъ съ небольшими перемѣнами. Словесность сихъ народовъ, по изобрѣтеніи письма, скоро пришла въ цвѣтущее состояніе. Обыкновенно опредѣляли къ должностямъ такихъ людей, которые на испытаніи получили степень студентовъ, кандидатовъ, магистровъ и докторовъ. Нючжисцы даже перевели на свой языкъ, многія Китайскія классическія книги. Но удивительно, что съ разрушеніемъ домовъ Киданьскаго и Нючжискаго не токмо памятники ихъ просвѣщенія и Словесности, но и самыя буквы утрачены, такъ что и донынѣ не отыскано ни одного отрывка, по которому бы можно было узнать форму употребляемыхъ ими буквъ и судить о тогдашней Литературѣ ихъ. Чингисъ-Ханъ, основатель Монгольскаго дома, и его преемники употребляли Уйгурское письмо; также вели письменныя дѣла и на Китайскомъ языкѣ. Уже въ 1269 году Тибетскій Лама Поксба изобрѣлъ нынѣшнія Монгольскія буквы. Въ Хубилаевомъ манифестѣ по сему случаю сказано "нашъ домъ воспріялъ начало въ сѣверныхъ странахъ и для объясненія отечественныхъ словъ употреблялъ письмо Китайское и Уйгурское. Обращая взоръ на Ляо (Кидань) и Гинь, видимъ, что оба сіи дома имѣли собственныя буквы. Словесность нашего языка мало по малу образовалась; но мы до сего времени еще не имѣли собственныхъ буквъ. Въ слѣдствіе сего государственный учитель (Го-ши) Поксба изобрѣлъ Монгольскія буквы, которыя нынѣ и разсылаемъ по провинціямъ, дабы впредь всѣ дѣла производимы были на нашемъ отечественномъ языкѣ. За таковой трудъ жалуемъ Поксбу титуломъ цзяо-вань (король вѣры)." Исторія присовокупляетъ къ сему, что число буквъ его простиралось до 1000 {Изобрѣтенныхъ Поксбою буквъ считалось 41, а со складами до 1000.}, и главное свойство ихъ со стояло въ изображеніи тоновъ или звуковъ голоса.
   Несмотря на выраженія Хубилаева манифеста, сіе изобрѣтеніе новыхъ Монгольскихъ буквъ, вѣроятно, было нечто иное, какъ преобразованіе стараго Киданьскаго письма, употребляемаго и Нючжисцами. Въ семъ предположеніи утверждаютъ насъ двѣ причины: 1-я. Невозможно, чтобъ потомки Киданьскаго дома, удалившіеся въ Тарбагтай, не могли сохранить прежняго своего письма: ибо основанное въ 1125 году здѣсь ими царство разрушилось уже въ 1201 году, когда Чингисъ-Ханъ началъ усиливаться. Сверхъ сего первый на западѣ государь ихъ Ѣлюй-Даши былъ по испытанію признанъ академикомъ по Словесности. Отъ паденія же Иючжискаго дома до изобрѣтенія новыхъ Монгольскихъ буквъ прошло только 55 лѣтъ, и также совершенно невозможно, чтобъ въ столь краткое продолженіе времени могло погибнуть письмо, употребляемое столь обширнымъ, могущественнымъ и образованнымъ государствомъ, каково было Нючжиское. 2-я, что самые Уйгуры, которыхъ письмо употреблялъ въ началѣ домъ Чингисовъ, были Тарбагтайскіе Монголы, утвердившіеся въ Восточномъ Туркистанѣ, гдѣ потомки ихъ, оставшіеся въ Турнанѣ, несмотря на то, что говорятъ Турецкимъ языкомъ и исповѣдуютъ Магометанскую вѣру, и теперь употребляютъ древнее Уйгурское письмо, которое сходствуетъ съ нынѣшнимъ Монгольскимъ.
   Съ другой стороны, Хойхорцы и Киданьцы были одинъ и тотъ же Монгольскій народъ, но только подъ двумя именами, заимствованными отъ господствовавшихъ надъ ними домовъ. Но какъ Кидани иміѣли главное пребываніе на самой границѣ, отдѣлявшей Монголію отъ Маньчжуріи, и существовали послѣ Хойхоровъ; Хойхоры напротивъ царствовали въ сѣверной Монголіи и имѣли тѣсныя связи съ западными народами: то ближе и правдоподобнѣе полагать, что Хойхорцы первые изобрѣли древнее Монгольское письмо, называемое по сему Уйгурскимъ, и положили изображать буквы сверху къ низу для примѣненія къ переводу съ Китайскаго языка; домъ Киданьскій принялъ или усвоилъ оное себѣ уже по покореніи Монголіи. Иючжисцы, какъ извѣстно, заимствовали сіе письмо y Киданьцевъ. Кажется, симъ же образомъ поступили и Монголы. Молчаніе Китайской Исторіи въ семъ случаѣ не можетъ служить опроверженіемъ, когда свидѣтельствами западныхъ историковъ доказано будетъ, что Ходхорское письмо существовало еще до Х-го столѣтія. Но думать съ Европейскими учеными, что Уйгурское письмо изобрѣтено коренными Турпанцами, противно здравому разуму: потому что Турпанское княжество, имѣющее нынѣ около З000 семействъ, и въ древности было немноголюднѣе. Удобнѣе было сдѣлать сіе Кашгару или Яркяни, какъ городамъ многолюднѣйшимъ, имѣвшимъ тѣсную связь съ западными народами.
   По изобрѣтеніи буквъ, Монгольская Словесность, всегда противопоставляемая Китайской въ переводахъ, сдѣлалась богатою. Упражнявшіеся въ Монгольскомъ языкѣ увѣряли меня, что онъ столько же обиленъ въ словахъ, какъ и Китайскій; между тѣмъ какъ въ Маньчжурскомъ языкѣ рѣдкое слово неимѣетъ нѣсколькихъ значеній, -- ясное доказательство недостатка словъ въ отношеніи къ числу понятій.
   Въ продолженіе династіи Минъ монастыри и княжескія резиденціи въ Монголіи служили прибѣжищемъ Словесности. При настоящей династіи Цинъ съ того времени, какъ Мон-голы вступили въ Кшпайское ноддаііство, всѣ общественныя дѣла ихъ производятся на Маньчжурскомъ и Монгольскомъ языкахъ. Для образованія юношества въ Монгольской Словесности заведены Китайскимъ правительствомъ училища въ Калганѣ и Пекинѣ. Въ первомъ обучаютъ Чахарскихъ дѣтей языкамъ Монгольскому и Маньчжурскому, приготовляя ихъ къ производству письменныхъ дѣлъ по своему корпусу. Въ Пекинѣ для Монголовъ, обучающихся своей Словесности, установлено испытаніе, на которомъ даютъ задачи для перевода сочиненій въ прозѣ и стихахъ. Испытуемые раздѣлены на три: класса, т. е. на поступающихъ въ студенты кандидаты и магистры.
   Для пособія учащимся изданы Словари: 1-й на Маньчжурскомъ и Монгольскомъ; 2-й на Маньчжурскомъ, Монгольскомъ и Китайскомъ; 3-й на Маньчжурскомъ, Могольскомъ, Китайскомъ и Тибетскомъ языкахъ. Сіи три Словаря въ существѣ своемъ суть одинъ и тотъ же: разность состоитъ въ присовокупленіи языковъ. Но какъ здѣсь Маньчжурскій языкъ принятъ основаніемъ, съ котораго сдѣланъ переводъ на прочіе три языка, то естественно, что послѣдніе не могутъ быть полными. Сверхъ сего издано Монгольское Уложеніе на трехъ языкахъ: Маньчжурскомъ, Монгольскомъ и Китайскомъ. Въ исходѣ прошедшаго столѣтія особенною коммиссіею, составленною при Пекинскомъ дворѣ, переведены всѣ священныя Тибетскія книги на Монгольскій и Маньчжурскій языки. При семъ случаѣ съ Тибетскаго переводили на Монгольскій, а съ Монгольскаго уже на Маньчжурскій. Сверхъ сего въ Пекинѣ ежегодно печатаютъ на семъ языкѣ пространный Астрономическій мѣсяцословъ для Монгольскихъ князей. Въ заключеніе можно присовокупить, что въ Пекинѣ знаменитые Тибетскіе монастыри имѣютъ типографіи, въ которыхъ печатаютъ словари и разныя богослужебныя и нравственныя книги на одномъ Монгольскомъ языкѣ, а въ Хлассѣ высшее духовенство, по причинѣ тѣсной связи съ Монголіею, необходимостію поставляетъ имѣть свѣдѣніе въ семъ языкѣ. Сказываютъ, что въ Монголіи находятся п другія произведенія Литературы ея, и въ печати и въ рукописяхъ; но мнѣ не случалось ихъ видѣть.
   Что касается до первоначальнаго происхожденія Монгольскаго языка, то немалое число находящихся въ немъ Турецкихъ словъ, означающихъ первые и ближайшіе къ человѣку предметы, ясно открываютъ источникъ онаго, такъ какъ и происхожденіе самаго народа отъ Турковъ {Турками называется осѣдлый народъ Средней Азіи, обитающій на земляхъ отъ Аральскаго моря къ востоку до Хомула, т. е. въ Коканѣ и Малой Бухаріи, которую вездѣ я называю Восточнымъ Туркистаномъ, потому что природные жители сихъ странъ называютъ свои земли Туркистанъ, а себя -- Турки.}.
  

ПРОИСХОЖДЕНІЕ КОЧЕВЫХЪ НАРОДОВЪ. ОТНОШЕНІЕ МОНГОЛОВЪ КЪ КИТАЮ, КАКЪ КОЧЕВАГО НАРОДА.

  
   Въ первые вѣки міра по большой части люди вели дикую жизнь. Много времени потребно было на то, чтобы привадить къ себѣ нѣкоторыхъ животныхъ, и перейти съ ними изъ жизни дикой въ пастушескую. Опасность отъ звѣрей, выгоды взаимнаго пособія, особенно врожденная всѣмъ склонность къ общежитію, побуждали ихъ сближаться между собою и составлять небольшія общества. Съ приращеніемъ и распространеніемъ обществъ умножились и выгоды жизни чрезъ разныя открытія. Тогда благопріятствуемые небосклономъ и положеніемъ страны, качествами земли и произведеніями ея, узнали земледѣліе и предпочли кочевой жизни осѣдлую, въ которой находили болѣе удобностей, выгодъ и спокойствія. Находившіеся въ противномъ сему положеніи принуждены были остаться въ прежнемъ пастушескомъ состояніи. Образъ жизни, укорененный долговременною привычкою, обыкновенно кажется естественнымъ и наилучшимъ {Полководцы Угэдэвы, по совершенномъ завоеваніи сѣвернаго Китая, предложили сему Хану избить до единаго Китайца, а плодоносныя поля ихъ превратить въ пастбища. См. въ Ганъ-му 12З0 годъ.}. Таково должно быть начало и происхожденіе кочевой жизни! Находясь во всегдашней необходимости отдалять хищныхъ звѣрей отъ своихъ стадъ, кочевые сдѣлались отъ сего военными народами; и въ то время, когда глубокіе снѣги или великія засухи опустошали стада ихъ повалкою скота, составляющаго единственный источникъ ихъ пропитанія, въ крайности они прибѣгали къ средству силою брать y другихъ то, что могло служить къ отвращенію ужасныхъ бѣдствій голода. Таковы должны быть первоначальныя причины набѣговъ ихъ на благоустроенныя государства! Но въ послѣдствіи времени изъ сего, прежде крайностію внушаемаго средства, они произвели разбойническое право требовать отъ смежныхъ съ ними осѣдлыхъ народовъ дань храбрости своей, т. е. платы за то, что они не будутъ тревожить границъ ихъ своими набѣгами. Несмотря на столъ несправедливое требованіе, отяготительное содержаніе многочисленныхъ безсмѣнныхъ войскъ для огражденія своей безопасности часто принуждало послѣднихъ соглашаться на оное.
   Послѣ общаго взгляда на происхожденіе кочевыхъ народовъ, мы коснемся теперь отношенія Монголовъ къ Китаю. Сія держава почитается многолюднѣйшею и сильнѣйшею въ мірѣ: со всѣмъ тѣмъ искони донынѣ платитъ Монголамъ за спокойствіе своихъ границъ. Плата сія есть не что иное, какъ дань; но поелику слово Дань унизительно, то Китайцы выдумывали разные способы давать оную подъ именами, неунижающими достоинства ихъ, но еще не нашли средствъ избавиться отъ оной. Напротивъ, Монголы ищутъ одной корысти, и если поднимали оружіе на Китай, то по большой части не для избавленія себя отъ ига, но чтобы принудить сію державу къ удовлетворенію разбойническаго права ихъ, какимъ бы то ни было образомъ.
   Еще задолго до великаго соединенія Монголовъ при Модо-Ханѣ, пограничные Китайскіе удѣлы откупались отъ ихъ набѣговъ дарами; но подъ какимъ видомъ сіе производили, неизвѣстно. Опустошительныя на Китай нападенія Модо-Хана въ 300--305 годахъ до Р. X. принудили Китайскій дворъ принять систему мира и poдcmвa {По-Китайски Хо-цинь.}, по которой, выдавъ за Хана царевну, ежегодно посылали ему договорное число подарковъ.
   Слѣдующій отрывокъ изъ Исторіи о Гуннахъ можетъ доставить читателю ясное понятіе о тогдашнихъ сношеніяхъ Китая съ Монголіею. "По смерти Модо-Шаньюя (въ 174 до Р. X.), вступилъ на престолъ сынъ его Цзи-юй, подъ именемъ Лаошанъ-Шаньюя. По сему случаю Китайскій государь Вынь-ди: послалъ одну княжну въ качествѣ царевны {Княжна есть дочь княжеская. Въ тѣ времена было въ Китаѣ постановленіе, по которому царевенъ не выдавали въ замужство за границу; почему дворъ бралъ княжескихъ дочерей, и выдавалъ ихъ, когда требовали сего обстоятельства, въ замужство за границу, какъ подлинныхъ царевенъ. -- Въ качестчвѣ царевны значитъ быть выданной со всѣми преимуществами; принадлежащими царевнѣ. См. о семъ въ Уложеніи.} въ супруги ему, и при ней отправилъ эвнуха Чжунъ-синъ-юѣ для руководства. Но эвнухъ, будучи посланъ противъ его жеданія, поклялся отмстить за сіе. По прибытіи въ орду, онъ тотчасъ передался къ Хану, и заслужилъ любовь его. До сего времени нравились Хану Китайскія шелковыя и бумажныя ткани, такъ какъ и съѣстныя вещи. Эвнухъ говорилъ ему: -- Многочисленность Хуннскаго народа не можетъ сравняться и съ одною Китайскою провинціею; но сей народъ потому силенъ, что отличается одѣяніемъ и пищею, и ни въ чемъ независитъ отъ Китая, а нынѣ ты, Государь, измѣняя обыкновеніямъ, плѣняешься Китайскими вещами. Если употреблено будетъ только двѣ доли вещей изъ десяти, то всѣ Хунны поддадутся Китаю. Получивъ изъ Китая шелковыя и бумажныя ткани, бѣгайте въ нихъ по колючимъ растеніямъ, дабы показать, что онѣ крѣпостію и добротою не дойдутъ до одежды изъ овчинныхъ кожъ; а при полученіи оттуда съѣстныхъ вещей, употребляйте менѣе, дабы показать, что вы предпочитаете имъ свои сыры. -- Эвнухъ научилъ ханскихъ дѣловыхъ людей завести книги, дабы знать число народа и скота. Китайскій дворъ послалъ къ Хунскому Хану грамоту на листѣ въ одиннадцать дюймовь длиною, въ коей такъ изъяснялся: -- Императоръ съ почтеніемъ вопрошаетъ Хуннскаго великаго Хана о здоровьѣ. -- Далѣе писалъ объ отправленныхъ подаркахъ. Эвнухъ научилъ Хана послать отвѣтную грамоту на листѣ, въ двѣнадцать дюймовъ длиною, съ большою печатью и въ длинной оболочкѣ. Онъ высокомѣрно изъяснялся въ слѣдующихъ словахъ:-- Рожденный небомъ и землею, поставленный солнцемъ и луною, Хуннскій великій Ханъ почтительно желаетъ Китайскому Императору здоровья. -- Далѣе писалъ о посылаемыхъ вещахъ. Китайскій посланникъ между прочимъ говорилъ эвнуху, что Хунны не пекутся о родителяхъ. Эвнухъ, желая привесть посланника въ замѣшательство, сказалъ ему: -- Въ Китаѣ, если кто отправляется въ пограничные гарнизоны, родители не лишаются-ли доброволыю всего лучшаго, чтобы снабдить отправляющагося въ дорогу? Это справедливо, сказалъ посланникъ. У Хунновъ, продолжалъ эвнухъ, главное упражненіе состоитъ въ войнѣ. Старые и безсильные не могутъ драться, и потому лучшую пищу уступаютъ молодымъ и сильнымъ, дабы они охраняли ихъ, и такъ то отецъ и сынъ взаимно пекутся другъ о другѣ; какъ можно сказать, что y Хунновъ не уважаютъ родителей? -- Китайскій посланникъ говорилъ далѣе:-- У Хунновъ отецъ съ сыномъ въ одной юртѣ спятъ; по смерти отца сынъ женится на своей мачихѣ, братъ беретъ жену по смерти брата; не имѣютъ ни вѣжливости Китайца, ни церемоній Китайскго двора.-- Эвнухъ въ отвѣтъ на это сказалъ: -- Хунны обыкновенно питаются мясомъ скота, пьютъ молоко, одѣваются кожами. Скотъ питается травою, пьютъ воду. По временамъ переходятъ съ мѣста на мѣсто. При недостаткѣ они занимаются стрѣльбою изъ лука; во время приволья каждый веселится и неимѣетъ заботъ. Законы ихъ просты и удобно исполнятся. Государь и чины не имѣютъ излишнихъ церемоній и всегда въ согласіи. Здѣсь управленіе цѣлаго государства подобно одному семейству. Берутъ за себя женъ по смерти отца и братьевъ изъ опасности, чтобы непресѣкся родъ ихъ. Посему-то Хунны при самомъ безпорядкѣ сохраняютъ древній корень рода. Напротивъ, жители Кииая, хотя не берутъ женъ послѣ своихъ отцовъ и братьевъ; но какъ родственники далеки между собой, то взаимно умерщвляютъ другъ друга, и все сіе происходитъ отъ того, что установили различіе фамилій. Сверхъ сего самыя правила учтивости производятъ негодованіе между высшими и низшими, а великолѣпіе истощаетъ только силы народа.-- Китайскій посланникъ хотѣлъ было еще возражать: но эвнухъ сказалъ ему: -- Г-нъ Посланникъ! оставь разговоръ, а лучше посмотри, чтобы доставленныя Хуннамъ шелковыя матеріи, хлопчатая бумага и вино были въ полномъ количествѣ и непремѣнно изъ лучшихъ; ceго довольно. О чемъ спорить? Если все доставлено въ полной мѣрѣ и добротно, то и кончено. Въ противномъ случаѣ осенью выведемъ конницу потоптать поля ваши." --
   Въ сіе время Ханы признаваемы были равными Китайскому Императору, а чрезъ сто лѣтъ они согласились носить названіе вассаловъ Китая, но съ условіемъ, чтобы по прежнему выдавали за нихъ царевенъ съ ежегодными подарками. Здѣсь Китіайскій Дворъ увидѣлъ, сколь страшна для его границъ Монголія въ соединеніи; и посему принялъ правило содержать ее въ раздѣлѣ. Таковая система съ прерывностію и нѣкоторыми перемѣнами продолжалась до XI вѣка. Наконецъ три династіи Ляо съ 1005 года Китай обязался ежегодно отсылать дары Киданямъ безъ выдачи царевны и нечисля ихъ подданными. Китайскіе Историки, защищая сіе выраженіе отъ сатиры, объясняютъ, что отсылать значитъ отдавать кому просимое имъ, и что они дѣлаютъ большую честь своему отечеству, употребивъ слово отсылать, а не платить. Смѣшное утѣшеніе! При династіяхъ Тханъ, Сунъ и Минъ еще вводили мѣну лошадей, то есть, Китайскій Дворъ ежегодно принималъ отъ Монголовъ договорное число лошадей за цѣну, единожды утвержденную. Несмотря на то, что оцѣнка была убыточна для Китая, сей способъ мѣны сопряженъ былъ съ большими неудобствами. Монголы приводили худыхъ лошадей, въ большемъ числѣ противъ договора, и съ наглостію требовали возмездія; Китайцы, напротивъ, худо расчитывались. Взаимныя посему неудовольствія при династіи Минъ возрасли до такой степени, что Татаньскій Ханъ и его Везирь, Ойратскій Князь Эсэнь, произвели въ 1449 году нашествіе на Китай. Въ слѣдующемъ году Китайскій генералъ Янъ-шань отправленъ былъ посланникомъ къ Ойратамъ. Послушаемъ разговоръ его съ Везиремъ:
   Эсэнь, увидя посланника, сказалъ: "Мы долго жили въ мирѣ и дружбѣ съ Китаемъ: для чего же вы сбавили цѣну съ нашихъ лошадей? Сверхъ сего отпускали шелковыя матеріи большею частію обрѣзанныя {То-есть, половинныя, y которыхъ внутри цѣлая половина бываетъ отрѣзана, а вмѣсто оной подверчена бумага. Сей обманъ и донынѣ существуетъ въ Китаѣ въ большихъ домахъ, а нерѣдко и при самомъ Дворѣ: но такимъ образомъ поступаютъ только съ подарочными матеріями, и притомъ не господа, а служители ихъ.}; многихъ изъ посылаемыхъ къ вамъ нашихъ людей оставляли y себя, и къ тому же уменьшили ежегодное награжденіе.-- Мы не сбавляли цѣны,-- отвѣчалъ Янъ-шань: -- но вы, Великій Везирь, годъ отъ году умножали число лошадей, а намъ совѣстно было обращать назадъ: почему и цѣна казалась униженною. Сообрази сіе, великій Везирь, и увидишь, что цѣны были еще выше противъ прежнихъ лѣтъ. Обрѣзываніе шелковыхъ матерій происходило отъ толмачей, такъ какъ изъ представляемыхъ вами лошадей и соболей, если иные плохи были, то ужели отъ васъ происходило сіе? Сверхъ сего ваши посланники имѣли при себѣ отъ 3-хъ до 4000 человѣкъ, изъ которыхъ иные производили воровство и другія преступленія, и посему сами вдавались въ побѣги, а намъ для чего удерживать ихъ? Выдаваемое вашимъ посланникамъ отъ нашего правительства содержаніе производилось на наличное число людей, и уменьшали только то, что ложно показываемо было въ требованіи." -- Эсэпь былъ доволенъ его отвѣтами. "Великій Везирь! -- продолжалъ далѣе Янъ-шань: -- въ двукратное нашествіе на насъ вы избили нѣсколько сотъ тысячъ Китайцевъ: но думать надобно, что вы потеряли немало и своихъ людей. Нынѣ по заключеніи мира всегда будете получать дары отъ Срединнаго государства; не лучше-ли это?" Эсэпь согласился.
   Настоящій Домъ Цинъ склонилъ Монголовъ въ свое подданство, подъ лестнымъ для нихъ предлогомъ составить одинъ Домъ: такимъ образомъ и онъ принялъ систему мира и родства, но лучше исправленную чрезъ долговременные опыты. Пользуясь уроками минувшихъ династій, онъ раздѣлилъ Монголію на множество удѣловъ; и сдѣлалъ оные независимыми другъ отъ друга; далъ ей законы и обязалъ Князей ея быть въ безусловномъ повиновеніи онымъ. Но чтобы сію новую систему учинить прочною и долговременною, отнялъ y Монгольскихъ владѣтелей право своевольной обороны, или возмездія вооруженною рукою -- главный источникъ неустройствъ y кочевыхъ народовъ, Монголецъ никогда бы не преклонилъ выи подъ ярмо, стѣсняющее его свободу: но Домъ Цинъ умѣлъ воспользоваться для сего минутами его истощенія. Мысль сія почерпнута изъ природы дикихъ звѣрей, которыхъ чрезъ истощеніе пріучаютъ быть ручными. Но какъ и явное и скрытное настояніе Монгольскихъ владѣтелей всегда со стояло въ требованіи возмездія за непроизводство набѣговъ: по сей причинѣ сверхъ предоставленнаго имъ оброка съ своихъ подчиненныхъ, Китайскій дворъ положилъ имъ съ своей стороны жалованье и чрезвычайное награжденіе за дань.
   Впрочемъ и сія система можетъ быть твердою только до того времени, пока Китай, наслаждаясь тишиною внутреннею, въ состояніи обуздать Монголовъ какъ оружіемъ, такъ и исправною расплатою. По нынѣшнимъ постановленіямъ Монголы всѣ вообще военные; хорошо вооружены и обучены воинскимъ упражненіямъ. Собственные Князья суть начальники ихъ. Хотя по видимому Монголія слишкомъ раздроблена; но на югѣ только шесть сеймовъ, а на сѣверѣ четыре, и глава каждаго сейма, считается начальствующимъ надъ своими князьями. Во время опаснаго потрясенія въ Китаѣ, если одинъ который-либо сеймъ получитъ перевѣсъ надъ прочими; то по нарушеніи равновѣсія, вся Монголія будетъ въ его рукахъ. Вообразите отъ Желтаго моря до Хухунора вдоль всей Великой стѣны линію лучшей Азіатской конницы, и вторую линію на сѣверѣ отъ Бойръ-нора до Или и Тарбагтая. Чего будетъ стоить всегдашняя предосторожность противъ толикихъ силъ? Нынѣ Монголія въ наилучшемъ благоустройствѣ, и смежные съ нею народы должны искренно желать Китаю долговременной внутренней тишины; потому что съ важнымъ переворотомъ въ семъ государствѣ и политическое образованіе Монголіи должно быть потрясено въ самомъ основаніи. Тогда безпокойствія будутъ угрожать и другимъ, смежнымъ съ нею народамъ.
  

Разрѣшеніе вопроса: кто таковы были Татары ХІІІ-го вѣкa?

  
   Варваровъ, опустошившихъ восточную Европу въ началѣ XIII-го столѣтія, современные Европейскіе народы назвали Татарами: но Исторія говоритъ, что это были Монголы. И такъ вопросъ о Татарахъ непосредственно связанъ съ нашествіемъ Монголовъ на Россію, и не можетъ почитаться предметомъ, не принадлежащимъ къ обозрѣнію Монголіи.
   Народъ, обитавшій въ нынѣшней Халхѣ {То-есть, отъ Далай-нора къ западу до Убсы-нора.}, купно съ сею страною, съ ХІ-го столѣтія началъ называться Татань. Сей народъ раздѣлялся на множество Айманей, изъ которыхъ каждый имѣлъ особливое названіе. Сильнѣйшіе изъ Татаньскихъ Айманей были: Монголъ, Тайгутъ, Кэрэ п Татаръ. Сіи поколѣнія еще подраздѣлялись на роды или побочныя линіи владѣтельныхъ домовъ, но по племени всѣ вообще назывались Татаньцами. Чингисъ-Ханъ чрезъ свои завоеванія распростеръ сіе названіе на всю Монголію. Когда Хубилай принялъ своему дому названіе Юань, то вся сія страна принуждена была оставить названіе Татань: но смежные съ Монголами народы, по привычкѣ къ прежнему ихъ имени, долго и послѣ сего времени называли ихъ Татаньцами, чему доказательства нерѣдко встрѣчаются даже и въ Китайской Исторіи {Китайцы въ разговорахъ и донынѣ сокращенно называютъ Монголовъ Та-цзы, т. е. однимъ первымъ слогомъ изъ слова Татань, и говорятъ Мыно-гу Та-цзы, Калка Та-цзы, что значитъ: южные Татаньцы, Халхасскіе Татаньцы.}.
   Частные люди, сообщая первое извѣстіе объ какой-либо странѣ или народѣ, недумаютъ о удержаніи правильнаго выговора въ собственныхь названіяхъ онаго; даже иногда совершенно переиначиваютъ оныя. Наприм. Россіяне называють Казаковъ Киргисъ-Кайсаками, Туркистанцы называютъ Чжуньгаровъ Калмаками. Это общая погрѣшность, свойственная не одному древнему, но и настоящему времени. Вотъ источникъ, изъ котораго проистекли многія недоразумѣнія и запутанности въ Исторіи древнихъ народовъ.
   При первоначальномъ устремленіи Монголовъ на Европу, Россіяне первые встрѣтили ихъ; и очень вѣроятно, что вмѣсто Татаньцевъ, слѣдуя или созвучности словъ, или примѣру сосѣднихъ народовъ, назвали ихъ Татарами. Тогда легко могли погрѣшить въ семъ; ибо задолго до того времени около Аргуни находилось сильное Татаньское поколѣніе, называемое Татаръ: почему послѣднее слово немогло небыть извѣстнымъ между народами Средней Азіи. Чингисъ-Ханъ покорилъ сіе поколѣніе своей власти, и въ великомъ Taтаньскомъ ополченіи, которое вторглось въ Россію, въ числѣ прочихъ покоренныхъ народовъ, безъ сомнѣнія, находились и Татары. Но чтобы Татаньцы при ономъ обстоятельствѣ назывались Татарами, по имени побѣжденнаго ими аймака, сіе совершенно противно какъ тогдашнимъ, такъ и нынѣшнимъ обыкновеніямъ.
   И такъ, по моему мнѣнію, Россіяне при первомъ нашествіи Татаньцевъ, назвавъ ихъ Татарами, первые погрѣшили и сообщили сію погрѣшность западнымъ народамъ. Карпини, отправленный отъ Папы посланникомъ къ Хану Куюку, не токмо неисправилъ оной, но, вѣроятно слѣдуя худымъ толмачамъ, еще перепортилъ и другія собственныя имена, помѣщенныя въ его путешествіи. Новѣйшіе Историки, желая своими догадками пояснить Карпини, впали въ новыя погрѣшности; а Географы, безъ дальняго изслѣдованія, всю полосу отъ Каспійскаго моря до Восточнаго назвали Великою Татаріею.
   Какимъ же образомъ въ послѣдующее время на мѣстѣ Татаньцевъ дѣйствительно очутились Татары {Здѣсь подъ Татарами разумѣются Магометанскіе народы Турецкаго племени.}? Трудно сей вопросъ рѣшить удовлетворительно. Вышеупоминаемые Татары были соплеменники Монгольскому поколѣнію: слѣдовательно послѣднее не могло претерпѣть никакой перемѣны ни по языку, ни по религіи отъ первыхъ. Надобно искать причину сему въ другихъ обстоятельствахъ. Извѣстно, что въ Монгольскихъ пограничныхъ на западѣ гарнизонахъ большая часть солдатъ были изъ Туркистанцевъ, Кэргизовъ и Казаковъ, которые всѣ Турецкаго племени. Первый народъ, прежде обитавшихъ постоянныхъ жилищахъ, тотчасъ и здѣсь принялся за осѣдлую жизнь, и построилъ города съ селеніями, а послѣдніе купно съ Монголами по прежнему начали кочевать. Доможилыя Туркистанки безъ сомнѣнія были опрятнѣе и благовиднѣе юрточныхъ Татанекъ, и посему болѣе нравились Татаньскимъ полководцамъ. Когда же съ возшествіемъ Хубилая на Китайскій престолъ раздробилась огромная Монгольская Имперія; то приволжскіе Татаньцы, по примѣру другихъ, непреминули объявить себя независимыми; a какъ они были очень малочисленны въ сравненіи съ Турецкими поколѣніями, то отъ брачной связи съ послѣдними нечувствительно начали измѣняться въ Магометанъ, каковое измѣненіе послѣдовало и съ прочими, владычествовавшими въ Азіи Ханами Татаньскаго племени {Какъ-то: въ Персіи, Чаганьшаѣ, и пр.}. Побѣдители, перенявъ отъ Туркистанцевъ съ браками ихъ нравы и обыкновенія, ихъ языкъ и религію, мало по малу совершенно потерялись, такъ что наконецъ самое имя Татаньцевъ исчезло, и они подъ Россійскимъ {Татары сами себя не называютъ симъ именемъ; они имѣютъ общія названія Узбековъ, Ногаевъ и пр., а частію называются именами поколѣній и родовъ.} названіемъ Татаръ содѣлались какъ бы новымъ народомъ, который въ послѣдствіи господствовалъ въ царствахъ: Казанскомъ, Астраханскомъ и Крымскомъ. Впрочемъ, невзирая на перемѣну названія, Ханы помянутыхъ царствъ никогда не оставляли производить свое происхожденіе отъ Чингиса. Таковое мнѣніе относительно Татаръ есть не что иное, какъ догадка, имѣющая на своей сторонѣ вѣроятность, подкрѣпляемую посторонними доказательствами Испытателей древности, имѣющихъ лучшія предъ моими пособія.
   Примѣчаніе: Г. Клапротъ въ концѣ сочиненія своего: Mémoires relatifs à l'Asie, въ статьѣ: sur les Tatares, утверждаетъ, что Монголы были истинные Татары, и въ XIII-мъ вѣкѣ справедливо названы послѣднимъ именемъ; а встрѣчающіяся въ Китайской Исторіи слова: Татань и Татаръ, суть тождезначущія, т. е. два разныя названія одному и тому же народу. Недоказавъ сего предположенія ни одною ссылкою на Исторію Китайскую, началъ онъ приводить изъ разныхъ историковъ мѣста то о Татаньцахъ, то о Татарахъ, принимая сіи слова одно за другое. Несмотря на то, что Китайскіе историки иногда неправильно писали Тата вмѣсио Татань (нынѣ сія погрѣшность исправлена), они нигдѣ непринимали сего слова за одно съ словомъ Татаръ. Подъ первымъ разумѣли цѣлое племя, занимавшее всю нынѣшнюю Халху; а подъ вторымъ, т. е. Татаръ, одно только поколѣніе изъ Татаньскаго племени, кочевавшее въ восточной части Халхи. Сіе поколѣніе само въ себѣ еще дѣлилось на роды, какъ-то: Чагань Татаръ (бѣлые Татары), Анци Татаръ (промышленные Татары) и проч. Тамъ, гдѣ Исторія говоритъ положительно и ясно, нѣтъ мѣста ни догадкамъ, ни произвольнымъ толкованіямъ.
  

Конецъ первой Части.

  

ЗАМѢЧАНІЯ НА КАРТУ МОНГОЛІИ.

  

I.

   На приложенной здѣсь картѣ, исключая Монголіи, еще помѣщены пять губерній сѣвернаго Китая: Чжи-ли, Шань-дунъ, Шанъ-си, Шень-си, Гань-су и часть губерніи Хэ-нань,-- по ихъ прикосновенности къ Исторіи Монгольскаго народа: не показаны только главные города, по которымъ должно находить въ оныхъ указуемое какое-либо мѣсто. Они суть слѣдующіе:
  
   Ань-си-чжеу -- 41° шир. 114° дол.
   Бао-динъ-фу -- 38 132
   Бу-динъ-фу-- 38 136
   Вэй-хой-фу -- 36 133
   Гань-чжеу-фу -- 40 119
   Гунъ-чанъ-фу -- 35 122
   Да-минъ-фу -- 36 131
   Да-тхунъ-фу -- 41 131
   Дай-чжеу -- 40 131
   Динъ-чжеу -- 39 133
   Кхай-фынъ-фу -- 35 133
   Лань-чжеу-фу -- 36 121
   Лу-ань-фу -- 36 131
   Лянъ-чжеу-фу -- 39 121
   Лао-чжеу -- 38 131
   Нинь-ся-фу -- 39 124
   Пху-чжеу-фу -- 35 128
   Пьхинъ-лянъ-фу -- 36 125
   Пьхинъ-янъ-фу -- 36° 130°
   Си-ань-фу -- 34 127
   Синь-чжеу -- 39 131
   Су-чжеу -- 40 117
   Суй-дэ-чжеу -- 38 138
   Сюань-хуа-фу -- 40 133
   Тхай-ань-фу -- 37 135
   Тхай-юань-фу -- 58 130
   Тхунъ-чжеу-фу -- 35 128
   Фынъ-сянъ-фу -- 35 125
   Фынь-чжеу-фу -- 37 130
   Хуай-цинъ-фу -- 36 131
   Хэ-нань-фу -- 35 131
   Хэ-цзянь-фу -- 39 133
   Цзи-чжеу -- 41 136
   Цинъ-чжеу-фу -- 37 137
   Цинъ-янъ-фу -- 37 126
   Шо-пьхинъ-фу -- 40 130
   Шунь-дэ-фу -- 37 133
   Шунь-шьхянь-фу -- 40 134
   Юй-линь-фу -- 39 127
   Юнъ-пьхынъ-фу -- 41 137
   Янь-анъ-фу -- 37 127
   Янь-чжеу-фу -- 56 135
  

II.

   Равнымъ образомъ и въ Монголіи показаны тѣ только мѣста, которыя входятъ въ планъ сего сочиненія. Прочее все опущено, дабы множествомъ словъ не стѣснитъ карты, предназначенной единственно для сего сочиненія, а не для общаго употребленія. Пространная карта принадлежитъ географіи. Города и местечки въ Монголіи:
  
   Баринь -- 44° шир. 1З7° дол.
   Баркюль -- 44 112
   Гурбань-субарга-хота -- 42 1З9
   Да-нинъ -- 42 1З7
   Долонь-норъ -- 43 135
   Жэхэ -- 42 136
   Или -- 45 100
   Кобдо-хота -- 42 130
   Линь-хуанъ -- 45 137
   Суй-ченъ-пху -- 45 104
   Тарбагтай (онъ же Чугачакъ) -- 47 101
   Улясутай-хота -- 43 108
   Урумци -- 45 107
   Хуху-хота -- 42 130
   Ченъ-дэ-фу -- 42 136
   Чжао-наймань-сумэ -- 43 134
  

III

   Въ восточной Монголіи главное мѣстопребываніе владѣтельныхъ Князей означено желтыми значками; но показать межи, отдѣляющія одинъ Аймакъ отъ другаго, по малости карты, невозможно было.
  

IV.

   Въ Чжуньгаріи озеро Харталъ-откэ-норъ, ошибкою гравера, поставлено не на своемъ мѣстѣ; оно собственно лежитъ въ 25-ти верстахъ отъ Алакъ-тугюль-нора къ юго-востоку. Впрочемъ, карта сѣверной Монголіи требуетъ Географическаго исправленія.
  

V.

   Въ Тянъ-чжеу-фу уѣздный городъ Чженъ-фань-сянь, ошибкою гравера, названъ Чень-фань-сянь.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru