Бернатович Феликс
Поята, дочь Лездейки. Часть вторая

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    или Литовцы в XIV столетии.
    Перевод Павла Гаевского.
    Санкт-Петербург. В Типографии Александра Смирдина. 1832.

   

ПОЯТА,
ДОЧЬ ЛЕЗДЕЙКИ,
или
ЛИТОВЦЫ ВЪ XIV СТОЛѢТІИ.

Историческій романъ

Ф. Бернатовича.

Переводъ съ Польскаго.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ Типографіи Александра Смирдина.
1832.

   

Печатать позволяется,

   съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. С. Петербургъ, 23 Сентября, 1831 года.

Ценсоръ А. Крыловъ.

   

ГЛАВА I.
Путешественникъ.

   Чрезъ нѣсколько дней, Тройдану и Явнушу опять пришлось быть на стражѣ у священнаго огня; Тройданъ ночью отпустилъ Явнуша отдохнуть, а самъ сѣлъ близъ жертвенника, и погрузился въ глубокую задумчивость. Было уже за полночь: никого не было въ храмѣ. Наконецъ послышался шумъ, и онъ замѣтилъ человѣка, съ величайшею осторожностію приближающагося къ жертвеннику.-- "Кто тамъ?" спросилъ Тройданъ.-- "Я, твой отецъ." -- По отвѣту сему, онъ узналъ Вшебора; бросился ему на шею, обнялъ и спрашивалъ о новостяхъ.
   -- "Одни мы здѣсь?" спросилъ старикъ, согбенный подъ тяжестію связки, которую онъ держалъ на спинѣ подъ плащемъ.-- "Я долженъ сообщить тебѣ важныя извѣстія."
   -- "Тамъ, въ углу" дремлетъ мой товарищъ; но его нечего бояться, хотя бы онъ и слышалъ насъ: это пріятель. Скажи прежде всего о здоровьѣ отца моего."
   -- "Онъ живъ. Но выйдемъ лучше на дворъ. Я опасаюсь даже сихъ стѣнъ. На открытомъ воздухѣ будемъ безопаснѣе." --
   Тройданъ поспѣшилъ за нимъ изъ храма. Явнутъ, проснувшійся при входѣ Втебора, тотчасъ узналъ въ немъ того старика, который незадолго предъ тѣмъ, подъ именемъ Тройданова отца, приводилъ его къ верховному жрецу. Любопытствуя узнать, о чемъ они будутъ разговаривать, онъ пошелъ съ осторожностію за ними, и остановившись у дверей, началъ подслушивать. Ночь была тихая, полная луна свѣтила такъ ясно, что далеко можно было различать предметы. Вшеборъ и Тройданъ сѣли на ступеняхъ Перкуна, который отъ дверей храма отстоялъ только нѣсколько шаговъ. Тройданъ, безпокоясь духомъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ, пока старикъ начнетъ говорить, и сей послѣдній, поглядывая съ боязнію на колосальный истуканъ, такъ началъ:
   -- "Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ тобою въ другомъ мѣстъ, нежели на сихъ ступеняхъ: сей каменный свидѣтель съ большими глазами мнѣ что-то не нравится. Художникъ, дѣлавшій его, вѣроятно, не бывалъ въ Греціи; не смотря на то, онъ могъ оставить во внутренности истукана ловушку, изъ которой, жрецы, одаренные тонкимъ слухомъ, собираютъ матеріалы для чудесъ и устрашенія народа."
   --"Увѣряю тебя," отвѣчалъ Тройданъ: "что богъ сей молчаливѣе всѣхъ вашихъ Пановъ. Сверхъ того я не могу отлучаться далѣе. Ну, говори же, съ чѣмъ ты пришелъ ко мнѣ?"
   -- "Прежде всего избавь меня отъ своего сокровища, о которомъ ты столько безпокоился," сказалъ старикъ, снимая связку. "Пока оно находилось въ моемъ домѣ, не смотря на то, что было хорошо спрятано, я не имѣлъ ни одной минуты спокойной, и о томъ только и думалъ, чтобъ поскорѣе сбыть его съ рукъ. Сознайся, что этимъ шутишь нельзя было. Если бы отецъ твой узналъ, о немъ, то самъ знаешь, что бы изъ этого вышло. Но еслибъ я предвидѣлъ, сколько хлопотъ буду имѣть въ пути съ симъ узломъ, то хоть бы ты осыпалъ меня золотомъ, никогда бы не рѣшился тащить его съ собою цѣлую сотню миль. Подумай, безразсудный юноша, какимъ опасностямъ подвергало меня глупое твое упорство. Что было бы со мною, если бы кому нибудь вздумалось заглянуть въ сей узелъ? При нынѣшнемъ волненіи народа, самый подлый бродяга Вѣрно бы повѣсилъ меня на первомъ деревѣ, и еще хвалился бы своимъ поступкомъ. Еще и теперь дрожь пронимаетъ, какъ вспомню объ окружавшихъ меня опасностяхъ."
   -- "Тысячекратно благодарю тебя, добрый другъ! Услуга твоя никогда не выйдетъ изъ моей памяти."
   -- "И изъ моей также," отвѣчалъ старикъ, щупая себя за плечи. "Ужъ не одинъ разъ приходило мнѣ въ голову бросить твое сокровище въ воду: такъ оно надоѣло, мнѣ. Но подожди, быть можетъ, ты пожалѣешь еще, что я на исполнилъ моего намѣренія.
   -- "Никогда, никогда, любезный Вшеборъ! Но къ чему же ты говорить! такъ неуважительно о вещи, которую я цѣню такъ дорого? Этимъ ты уменьшаешь радость, какую я чувствую отъ твоего возвращенія. Скажи мнѣ, когда ты вышелъ изъ дому?"
   --"Уже болѣе мѣсяца. Вѣрно удивляешься, что я такъ долго былъ въ пути. Но вѣдь сто проклятыхъ миль не шутка; я же долженъ былъ кружить, изъ предосторожности. Изъ Казимірова вышелъ я, къ несчастію, въ такую пору, когда всѣ гостинницы набиты были проѣзжими. Каждый съ любопытствомъ посматривалъ на мою кладь, и я дрожалъ отъ страха при жаждой встрѣчѣ. И такъ, оставивъ большую дорогу,-- я долженъ былъ пробираться окольными путями, и шелъ по большей части ночью. Но главное дѣло въ томъ, что я присланъ сюда отцемъ твоимъ."
   -- "Можетъ ли это бытъ?" спросилъ испугавшійся юноша. "Отецъ мой знаетъ о моемъ мѣстопребываніи? Ктожъ открылъ ему это?"
   -- "Съ самаго начала говорилъ я тебѣ, что шила въ мѣшкѣ долго не утаишь. Кто оказалъ тебѣ сію уелугу, я не могъ узнать. Послѣ того, какъ ты оставилъ отцовскій домъ, полагая, что ты записался въ войско, онъ безпрестанно распрашивалъ о тебѣ. Не получая же никакихъ извѣстій, несчастный старецъ считалъ уже тебя падшимъ за отечество; но однажды, возвратясь съ дороги, онъ призвалъ меня къ себѣ, и съ отчаяніемъ увѣдомивъ, что тебя видѣли въ Вильнѣ между жрецами сего храма, приказалъ мнѣ немедленно отправиться сюда, и возвратиться не иначе, какъ вмѣстѣ съ тобою."
   -- "Откуда же онъ возвратился тогда?"
   -- "Этого я не знаю." --
   Тутъ Вшеборъ началъ такъ тихо разговаривать, что Явнутъ не могъ ничего разслышать.
   -- "Это ясно," сказалъ испуганный Тройданъ. "Тамъ онъ обо всемъ узналъ. Но что за несчастный случай! Не знаешь ли, какъ бы этотъ слухъ уничтожить?"
   -- "Не знаю. Трудно объяснить тебѣ, какимъ сожалѣніемъ извѣстіе сіе проникло сердце отца твоего? Думаю, что смерть твоя не столько бы его огорчила. Совѣтую тебѣ, воротиться теперь же домой, если не хочешь потерять и отца и имѣнія. Онъ велѣлъ сказать тебѣ, что онъ не станетъ принуждать долѣе твоихъ склонностей; но если не воротишься, то онъ лишитъ тебя права наслѣдства. Ты знаешь, что они все готовы сдѣлать, только чтобы вооружить противъ тебя отца твоего; можетъ быть, и успѣютъ, удаливъ тебя отъ наслѣдованія, передать кому либо изъ враговъ твоихъ все имѣніе, которое теперь тебѣ еще слѣдуетъ получить. Старикъ, отецъ твой, сталъ очень слабъ; смерть, ускоренная огорченіемъ, можетъ пресѣчь всѣ твои надежды. Къ чему же послужатъ тебѣ та слава, тѣ похвалы, которыхъ ты ждешь, если останешься безъ способовъ къ пропитанію? Молодой человѣкъ! пожалѣй самъ себя; пойдемъ, бѣжимъ отсюда вмѣстѣ."
   -- "Ахъ, Вшеборъ! не объ имѣніи дѣло: пусть отецъ располагаетъ имъ, какъ ему будетъ угодно, только чтобъ онъ не огорчался, только чтобъ я не былъ причиною сокращенія его жизни! Въ какомъ ужасномъ положеніи нахожусь я! Послушай, я люблю отца болѣе, нежели собственную жизнь; но неужели я долженъ воротиться съ половины пути?.."
   -- "А долго ли продолжится еще твое изгнаніе? Подумай только,-- въ какое ужасное дѣло ты меня впуталъ! Я долженъ обманывать отца твоего, добраго моего господина, которому я всѣмъ обязанъ, и самого тебя подвергать опасной будущности.-- Если не хочешь обратить вниманіе на свою участь, то хоть меня пожалѣй. Онъ запретилъ мнѣ возвращаться безъ тебя: если же узнаетъ, что я самъ привелъ тебя сюда, то, конечно на меня обратится все его мщеніе."
   -- "Не опасайся. Ему, не легко узнать о томъ; но если бы и узналъ, то онъ слишкомъ добръ, чтобъ рѣшился тебѣ мстить. Слушай: рѣшительность и надежда! Счастіе начинаетъ благопріятствовать моимъ намѣреніямъ. Юноши, посвященные, служенію Знича, и готовящіеся быть Войделотами и жрецами, уже по большей части напитаны моимъ духомъ. Народъ меня чтитъ, вѣритъ мнѣ..." Далѣе Тройданъ говорилъ такъ тихо, что Явнутъ, при всемъ напряженіи органовъ слуха, ничего не могъ понять.
   -- "Если такъ," сказалъ старикъ: "то конечно отецъ со временемъ отдастъ тебѣ справедливость; но какъ теперь успокоить его?"
   -- "Увѣрять, что слухъ обо мнѣ оказался совершенно ложнымъ, значило бы вводить его въ подозрѣніе, что мы сговорились обмануть его. Сказать, что ты ничего не могъ развѣдать обо мнѣ, значило бы дать ему послѣднюю, смертельную рану. И потому скажи, что ты былъ въ семъ храмѣ, видѣлъ всѣхъ служителей Знича, и что между ними нашелъ одного Литовца, который съ перваго взгляда такъ похожъ на меня, что дѣйствительно можно обмануться. Я знаю по опыту, какъ далеко можетъ завести сходство. Впрочемъ, чтобъ поддержать его надежду, можешь сказать, что слухъ носится, будто я нахожусь въ числѣ военноплѣнныхъ, но что ты не могъ развѣдать, въ какомъ именно замкѣ."
   -- "Изрядно придумано," отвѣчалъ Вшеборъ. "Но почему же не сказать ему правды, когда дѣла твои идутъ удачно?"
   -- "Ради Бога, будь остороженъ: иначе погубишь и меня и отца моего. Имѣя меня одного и любя такъ нѣжно, онъ, узнавши, что я нахожусь здѣсь, но не хочу возвратиться, не замедлилъ бы снестись съ Ягеллою. Коль скоро вѣсть сія дойдетъ до Ербута, тогда уже я не выйду болѣе изъ сихъ стѣнъ, а отецъ мой, за свою поспѣшность, заплатитъ жизнію."
   -- "Справедливо. И такъ я долженъ только поддерживать въ немъ надежду. Но боюсь, чтобъ кто нибудь посторонній не испортилъ дѣла."
   -- "Надежда и рѣшительность! любезный Вшеборъ. Теперь скажи мнѣ о томъ, что меня наиболѣе и безпокоитъ и радуетъ......-- Потомъ продолжался разговоръ такъ тихо и такъ скоро, что никакъ нельзя было понять онаго. Вопросы сыпались одинъ за другимъ, такъ, что старикъ едва успѣвалъ отвѣчать.-- Онъ не говорилъ, а, казалось, жаловался: такъ голосъ его былъ трогателенъ. Иногда онъ увлекался восторгомъ, и проливалъ слезы; иногда, какъ-бы радуясь преодолѣнію величайшихъ трудностей, ему только одному извѣстныхъ, онъ возвышалъ голосъ. Старикъ, не спуская съ него глазъ, слушалъ его съ удивленіемъ и почтеніемъ. И Явнутъ, выглядывая изъ-за дверей, раздѣлялъ чувства Вшебора, хотя и не понималъ еще; въ чемъ именно состояло дѣло, не могши доcлышать всего разговора. -- "Одна честь есть моя награда.... Они должны отдать мнѣ справедливость..... Не хочу пресмыкаться подобно другимъ... Одинъ часъ можетъ стоить... цѣлыхъ вѣковъ... Развѣ только.... тотъ рыцарь, кто носитъ щитъ своей повелительницы!" -- Только сіи восклицанія, не имѣющія между собою никакой связи, успѣлъ подслушать нескромный жрецъ.
   -- "Успокойся, мой милый!" отвѣчалъ старикъ ласково. "Я опять начинаю бояться, чтобы этотъ твой каменный богъ не оказался съ человѣческими ушами; что же касается до самихъ людей, то ихъ нечего опасаться. Тебѣ извѣстно, что знаменитость ея рода поставляетеся на такой высокой степени, до которой и малѣйшая тѣнь клеветы досягнуть не можетъ. Впрочемъ, свѣтъ занятъ теперь дѣлами гораздо важнѣйшими.-- Ты находился далеко, когда Небо, полагая предѣлъ бѣдствіямъ Польши, даровало ей Гедвигу; Поляки забыли о злоупотребленіяхъ женскаго правленія, забыли о междоусобіяхъ, и, путеводимые общею радостію, бѣжали во срѣтеніе сему Ангелу мира. Оставимъ: ихъ въ семъ радостномъ упоеніи. Не повѣришь, до какой степени умѣла Королева привязать ихъ къ себѣ, и съ какимъ благоразуміемъ шестнадцатилѣтняя дѣвица управляетъ обширнымъ, государствомъ. Ея прелести, доброта души и набожность, дѣлаютъ всѣ жертвы для нея легкими. Каждый Полякъ обожаетъ ее, и каждый столько печется о выборѣ ей супруга, какъ будто дѣло, шло о собственномъ его благополучіи." --
   Тройданъ, казалось, съ особеннымъ удовольствіемъ слушалъ похвалы сіи, и послѣ того опять началъ, разговаривать съ старикомъ; но такъ тихо, что до ушей Явнута ничего не доходило, кромѣ нѣсколькихъ именъ, вовсе ему неизвѣстныхъ. Впрочемъ, онъ замѣтилъ, что разговоръ ихъ уже не такъ горячъ, какъ прежній, и что все вниманіе Тройдана обращено на связку, которую онъ держалъ въ рукахъ.
   -- "И такъ," сказалъ онъ громче: "надежды Герцога Вильгельма непремѣнно исполнятся. Онъ будетъ Королемъ и супругомъ Гедвиги?"
   -- "Такъ надобно думать," отвѣчалъ Вшеборъ. Что касается до меня, то признаюсь, что я хотѣлъ бы, чтобъ она принадлежала лучше Вильгельму, нежели кому другому. Тебѣ извѣстно, что Король Лудовикъ помолвилъ ихъ еще въ дѣтствѣ. Но Когда Гедвигу призвали на Польскій престолъ, то мать ея, Королева Елисавета, по условію съ Послами Польскими въ Кошицахъ, обязала дочь выйти за того, кого Поляки изберутъ себѣ Королемъ, то есть: что рука ея достанется не тому, кто ей милъ, но кто окажется способнѣйшимъ къ управленію Государствомъ."
   -- "Обстоятельство сіе, конечно, должно было поубавить надежду бѣднаго Вильгельма. Много найдется Князей, которыхъ можно бы ему предпочесть, но если Королева сама предпочитаетъ его, то неужели народъ будетъ такъ неблагодаренъ, что воспротивится ея благополучію?
   Старецъ согласился съ мнѣніемъ Тройдана; между тѣмъ мало по малу начинало свѣтать, и онъ объявилъ, что время уже разстаться. Тройданъ не противился сей необходимости; ибо и ему хотѣлось до разсвѣта спрятать свой узелъ въ своей комнатѣ; и потому онъ допросилъ его только зайти въ монастырь Бернардиновъ, и оправдать его, ежели тамъ разнеслась, о немъ, дурная молва, и, что важнѣе всего, на всякой случай оставить монахамъ лозунгъ. Старикъ смѣялся надъ сею предосторожностію; но какъ ему хотѣлось побывать въ гостепріимной обители для отдохновенія, то онъ и обѣщалъ выполнишь его желаніе.
   -- "Богъ знаетъ, когда мы опять свидимся," сказалъ печальнымъ голосомъ Тройданъ: "но я не прощаюсь еще съ тобою, отнесу только узелъ, я тотчасъ возвращусь къ тебѣ." --
   Явнутъ, видя, что разговоръ, изъ котораго онъ такъ мало почерпнулъ любопытнаго, оканчивается, отошелъ отъ дверей, и приблизился къ жертвеннику для поправленія огня. Потомъ, сѣлъ, я началъ размышлять о томъ, что видѣлъ и слышалъ. Изъ всего слышаннаго имъ, онъ вывелъ одно только справедливое заключеніе: что Тройданъ не былъ Литовецъ; что любовь есть причиною его страданій; что она довела его въ стѣны храма, и что онъ намѣренъ привести въ исполненіе нѣчто очень важное. Болѣе всего ему хотѣлось знать, что заключалось въ принесенной старикомъ связкѣ. Послѣ долгаго размышленія, онъ остановился было на томъ, что это должна быть рыцарская одежда и аттрибуты, посвященные предмету его нѣжности; но легкость связки выводила его изъ сего мнѣнія, и заставляла его дѣлать новыя догадки, которыя такъ же были неосновательны, какъ и первая. Разсуждая о семъ, онъ начиналъ дремать, какъ замѣтилъ проходящаго Тройдана, который съ своею ношею потихоньку пробирался между колоннами, потомъ вошелъ въ корридоръ, и поспѣшилъ въ свою комнату, не будучи никѣмъ замѣченъ.
   Отсутствіе Тройдана было весьма кратковременно. Вшеборъ скоро увидѣлъ его опять, и дѣлая ему разныя наставленія, болѣе всего совѣтовалъ ему быть осторожнѣе. Юноша съ своей стороны просилъ его пещись наипаче объ успокоеніи своего отца. Быть можетъ, они проговорили бы и до восхода солнца, если бы Тройданъ не услышалъ шума внутри храма. Вскорѣ до слуха его дошелъ кашель Ербута. Симъ страшнымъ звукомъ пораженъ будучи какъ громомъ, онъ обнялъ Вшебора, кинулся въ двери, и, ставши въ тѣни, старался узнать, до какой, степени извѣстенъ Ербуту его проступокъ по должности. Но какое жестокое зрѣлище поразило его взоры! Свирѣпый жрецъ, въ наказаніе Явнута, котораго онъ засталъ дремлющимъ, приказывалъ ему положить руку въ огонь. Юноша со слезами просилъ прощенія, обѣщая быть исправнѣе; но Ербутъ: оставался неумолимъ. Тройданъ зналъ, что за удаленіе отъ жертвенника и его ждетъ такое или еще и большее наказаніе; но забывая опасность и думая только объ освобожденіи отъ оной своего пріятеля, онъ смѣло приступилъ къ жертвеннику, и началъ просишь помилованія Явнуту.
   -- "Почтенный отче! умоляю тебя," говорилъ онъ съ чувствомъ: "снизойди къ человѣческой слабости. Явнутъ не могъ преодолѣть утомленія, которое ввергло его въ минутный сонъ. Я болѣе его виновенъ, за то, что удалился отъ жертвенника."
   -- "А! и ты тутъ, примѣрный Юноша!" сказалъ Ербутъ съ адскоой улыбкой. "Откуда же ты пришелъ? говори."
   -- "Нестерпимый жаръ принудилъ меня отойти на минуту отъ жертвенника. Но отъ этого никакого несчастія не случилось: Зничь горитъ яркимъ пламенемъ."
   -- "Вотъ, твоя примѣрная набожность, твое неограниченное самоотверженіе, которое народъ превозноситъ до небесъ. Хотѣлъ бы я, чтобы Лездейко видѣлъ тебя въ сію минуту. Вѣрю, негодяй, что ты ослабѣлъ: ибо можетъ ли быть пріятно божеству присутствіе такого лѣнивца? О! куда дѣвались тѣ времена, когда стражъ Знича не смѣлъ даже глазъ спустить съ жертвенника! а теперь надобно держать васъ на цѣпи, чтобъ заставить высидѣть положенное время, одинъ спитъ, другой уходитъ изъ храма!.... Безбожные! костеръ, пламенный костеръ ожидаетъ васъ!"
   --"Отче!" сказалъ Тройданъ: "человѣкъ не то, что эти желѣзные щипцы; природа сотворила его слабымъ: хуже было бы, если бъ я, обезсилѣвъ совершенно, умеръ на сихъ ступеняхъ. Тогда, можетъ быть, Зничь горѣлъ бы не столь яркимъ пламенемъ."
   -- "Молчи, негодяй! " вскричалъ хриплымъ голосомъ Ербутъ. "На сей разъ прощаю; но если впредь замѣчу хотя малѣйшую неисправность, тогда вы расплатитесь за все вмѣстѣ.-- Теперь," прибавилъ чрезъ минуту: "слушай. Послѣ завтра будетъ бракосочетаніе сестры Княжеской: ты будешь мнѣ прислуживать: все чтобъ было въ порядкѣ: понимаешь?" --
   Тройданъ наклоненіемъ головы изъявилъ готовность къ повиновенію, радуясь, что начальникъ не зналъ о случившемся до его прихода.-- Послѣ того, какъ Ербуть удалился, Явнушь подбѣжалъ къ Тройдану, съ изъявленіемъ живѣйшей благодарности за избавленіе его отъ мучительнаго наказанія. Тройданъ, воспользовавшись симъ случаемъ, объявилъ пріятелю своему настоящее свое состояніе, и тотчасъ, собравъ нѣсколько жрецовъ, выводимыхъ изъ терпѣнія жестокостію Ербута, составилъ съ ними совѣщаніе, и объявилъ имъ о цѣли прибытія своего въ храмъ сей. Какъ искра, подложенная подъ костеръ, не вдругъ зажигаетъ оный, такъ жрецы, изумленные нечаянностію, долгое время хранили молчаніе. Но пламя вспыхнуло отъ единодушнаго одобренія, а лозунгъ надежда и рѣшительность, укрѣпилъ сей союзъ, стремившійся къ одной цѣли.
   

ГЛАВА II.
Пиршество въ замкѣ.

   По приготовленіямъ, которыми заняты были люди Князя на обоихъ замкахъ, жители Вильны догадывались, что Ягелло намѣренъ великолѣпно торжествовать бракосочетаніе сестры своей. По выписаннымъ изъ Королевца заграничнымъ припасамъ и драгоцѣннымъ винамъ, надобно было думать, что на праздникѣ будутъ самые знаменитые гости; но оказалось, что знатность ихъ совсѣмъ не соотвѣтствовала ожиданіямъ. Правда, что посѣтителей было много; но между ими не находились ни двоюродные братья, ни другіе почетнѣйшіе родственники Ягеллы. Одна только дальняя родня, которой судьба зависѣла отъ милостей Ягеллы или пріязни Войдилы, собиралась въ замокъ, или останавливалась квартировать въ городѣ. Наканунѣ брака, вечеромъ, Княгиня, съ Прискорбіемъ видя незначительность съѣхавшихся гостей, съ чувствомъ прижала къ груди своей Аксену, и сказала ей: -- "О, любимое дитя мое! не такихъ гостей надѣялась я угощать на твоей свадьбѣ! Не будутъ знаменитыя Княжны расплетать косы твоей; не станутъ знатные Князья въ танцахъ добиваться рука твоей; не храбрѣйшій изъ рыцарей передастъ тебя въ руки супругу! Робкій Войдило, только въ теченіе одного дня, и то какъ бы въ насмѣшку будетъ называться Княземъ, а ты для него навсегда лишишься Княжеской шапки 1. Не видать уже мнѣ болѣе тебя въ горностаевой шубѣ! Но что дѣлать, моя милая, когда такъ угодно богамъ и людямъ? Если бъ ты, по крайней мѣрѣ, въ супружествѣ семъ обрѣла семейственное счастіе! Но вотъ ужъ и теперь люди измѣняютъ тебѣ, родные отказываются отъ тебя, пріятели оказываютъ менѣе внимательности: одна я не перемѣнюсь, и чѣмъ болѣе ты будешь имѣть огорченій, тѣмъ сильнѣе будетъ любовь твоей матери. Теперь я уже не могу ни отговаривать тебя, ни предохранить отъ непріятностей: ступай раздѣлить сей послѣдній вечеръ съ своими пріятельницами. Сегодня ты еще имъ принадлежишь, сегодня можешь смѣяться и забавляться; завтра будешь сидѣть въ кругу замужнихъ, а послѣ завтра будешь уже далеко отъ меня." --
   Аксена со слезами обняла колѣна матери, и, исполняя предбрачные обряды, отправилась на вечеръ въ сосѣдственное зданіе, гдѣ имѣли право быть однѣ только дѣвицы. Тамъ ожидали ее дочери знатнѣйшихъ сановниковъ. Остановись у дверей, Аксена просила подругъ своихъ принять ее, бѣдную и гонимую, въ свое общество, и защитишь ее отъ докукъ сватовъ, посланныхъ на нее Войдилою 2. Дѣвицы бросились на ея защиту, и обѣщали защищать ее съ опасностію собственной жизни. Вечеръ прошелъ въ танцахъ и пѣніи; въ полночь принесена жертва божку тайныхъ прелестей и веселому Году 3. Утромъ, едва солнце освѣтило башни замка, какъ предъ дверями дѣвицъ послышались звукъ свадебной музыки и пѣніе сватовъ:
   "Проснись, проснись, прекрасная Княжна! оставь уединенную постель свою, и отдайся намъ! Мы препроводимъ тебя къ твоему суженому: тамъ ты лишишься своихъ локоновъ, но въ замѣнъ ихъ получишь пригожаго мужа, который предпочелъ тебя всѣмъ дѣвицамъ въ мірѣ. Къ намъ, къ намъ, прелестная Аксена!
   "Онъ вымолилъ тебя у боговъ, и дорого обѣщаетъ заплатишь за тебя роднымъ твоимъ. Вотъ и Перкунатате 4, вымывши свою любезную дочь въ ночной банѣ, убравъ ее въ золотые лучи, ниспосылаетъ съ небеснаго двора на твою свадьбу: боги радуются, народъ веселится. Къ намъ, къ намъ, прелестная Аксена!
   "А вы, дѣвицы, тщетно скрываете ее; хотя бы она была подъ землею, мы и тамъ найдемъ ее; лучше одѣньте ее въ свадебное платье, возложите на голову вѣнокъ изъ руты, и идите веселиться вмѣстѣ съ нами: ибо наступило время ея свадьбы. Къ намъ, къ намъ, прелестная Аксена!" --
   И съ крикомъ насильно отворили двери. Аксена хотя и была бы къ состояніи воспротивишься имъ, но, повинуясь своему предопредѣленію, не защищалась; за то подруги ея обороняли ее сколько могли, пока наконецъ принуждены были уступишь силѣ. Двое изъ сватовъ схватили ее, и, вздвъ подъ руки, съ пѣніемъ и музыкою повели къ Войдилѣ. Дѣвицы, въ отчаяніи, бросились за нею, и вопли сѣтованія ихъ слились съ звуками торжественной музыки. Женихъ, въ пурпуровомъ кафтанѣ, съ букетомъ цвѣтовъ на груди, сидя на лихомъ конѣ съ видомъ гордаго побѣдителя, ожидалъ на дворѣ своего дома, будучи, окруженъ родными и друзьями. Аксена поклонилась ему низко; онъ привѣтствовалъ ее съ ласкою, и, поручивъ ее попеченію своихъ родныхъ, самъ съ сватами отправился къ ея матери.-- "Свѣтлѣйшая Княгиня!" сказалъ онъ твердымъ голосомъ, войдя въ комнату: "я овладѣлъ вашею дочерью, и намѣренъ вступишь съ нею въ бракъ; спрашиваю: сколько хотите, чтобъ я заплатилъ вамъ за нее?"...
   Княгиня долго противилась и не соглашалась дать отвѣтъ; но наконецъ, смягчась предстательствомъ сватовъ, отвѣчала съ горестію:-- "Сокровищъ всего свѣта недостаточно, чтобъ вознаградить мою потерю; но если ты уже взялъ мою дочь, то лучше всего отплатишь мнѣ любовію и почтеніемъ къ ней?" -- Войдило, обѣщавъ все, чего требовала Княгиня, поднесъ ей драгоцѣнное ожерелье, и, въ доказательство ея соизволенія, получивши отъ нея перстень, поспѣшилъ съ онымъ къ невѣстѣ. Дочь, повинуясь волѣ родительницы, приняла изъ рукъ Войдилы свадебный букетъ. Тогда дружки привели ее на дворъ замка, и, посадивъ на новую квашню, обращенную дномъ вверхъ, пѣли" печальныя пѣсни. Однѣ расплетали ей косу, другія омывали бѣлыя ея ноги благовонною водою, которою церемоніймейстеръ окроплялъ гостей и народъ. Потомъ надѣли ей золотую обувь, опустили на лице покрывало, и вмѣстѣ съ женихомъ повели въ покой замка, гдѣ уже ожидали ихъ мать и братъ. Аксена, упавъ къ ихъ ногамъ, получила благословеніе.
   -- "Я воспитывала тебя въ правилахъ добродѣтели и боязни боговъ," говорила растроганная мать: "о, если бъ я, за мои попеченія, видѣла тебя благополучною! Да находитъ тебя твой мужъ всегда такъ прекрасною, какъ сегодня! да утѣшатъ васъ боги милыми дѣтьми! да изобилуетъ домъ вашъ богатствомъ, и да процвѣтетъ оный миромъ и гостепріимствомъ!" --
   Послѣ сего повели Аксену въ кладовыя жениха, гдѣ церемоніймейстеръ, осыпая ее зернами и крупою, объяснялъ обязанности хозяйки, и училъ искусству управлять домомъ. Въ полдень отправились въ Антокольскій храмъ. Невѣста, съ распущенными волосами, безъ покрывала, сидѣла на высокой колесницѣ между двумя дружками, изъ коихъ первою была Поята. Колесница запряжена была шестью богато убранными конями. Впереди ѣхалъ верхомъ церемоніальный хорунжій съ бѣлою хоругвію. Ловчій пускалъ стрѣлы вверхъ, а придворный тутъ смѣшилъ народъ разными дурачествами. За колесницею, на конѣ ѣхалъ женихъ, окруженный многочисленною свитою; потомъ слѣдовали экипажи, наполненные гостями. Прежде нежели церемонія дошла до Антокола, она трижды объѣхала всѣ городскія улицы, сдѣлавшіяся тѣсными отъ множества любопытныхъ. Ербутъ, облачившійся въ торжественную одежду, давно уже ожидалъ прибытія молодыхъ. Войдя во храмъ, отдавъ честь богамъ, они повторяли за Ербутомъ слова супружеской клятвы; послѣ чего жрецъ подалъ имъ янтарный сосудъ съ пивомъ; выпивъ оное, женихъ бросилъ сосудъ за землю и растопталъ ногою, а Жрецъ воскликнулъ: "Да погибнутъ такимъ же образомъ недоброжелатели сего союза!" 5 -- Сваты зажгли Свѣчи, а хоръ жрецовъ воспѣлъ торжественный гимнъ. Между тѣмъ, какъ свадебный староста, отъ имени новобрачной, раздавалъ всѣмъ бѣлые утиральники 6: молодые каждому божеству приносили особенныя жертвы.
   Во время сей церемоніи, Тройданъ, находясь безотлучно при Ербутѣ, имѣлъ довольно времени разсмотрѣть хорошенько Пояту. Святость мѣста и торжественность, обряда, казалось, удѣляли ей небесной скромности. Она никогда безъ выраженія набожности не возносила очей къ небу; какова же она была въ ту минуту, когда дѣло шло о благополучіи ея подруги! Черты лица ея выражали нѣжность; одежда ея, хотя не изысканная, возвышала блескъ ея красоты. Бѣлое скромное платье, чистое какъ душа ея, подпоясанное блѣдно-зеленымъ кушакомъ; темные, гладко причесанные волосы, завязанные серебрянымъ шнуркомъ, за которой воткнута была вѣточка мирты, любимое растѣніе дѣвицъ, и нѣсколько цвѣтковъ на груди, составляли все ея украшеніе. Въ присутствіи боговъ она не смѣла закрывать лица; но ея ангельская скромность и невинность взора служили лучшею, защитою: прелестей, и дѣлали ее, такъ прекрасною, что всѣ вообще любовались ею. И Тройданъ не могъ не удивляться ей, и разсматривалъ ее уже безъ всякаго опасенія; и хотя между Поятою и извѣстною ему особою находилъ различіе, но не переставалъ думать о сходствѣ, какое онѣ имѣли съ перваго взгляда.-- Церемонія двинулась въ обратный путь при звукѣ трубъ и другихъ инструментовъ, а народъ, изъ оконъ и кровель домовъ осыпая новобрачныхъ, хлѣбными зернами, желалъ имъ всевозможнаго благополучія. Хоря, нижній замокъ, по расположенію своему, выгоднѣе, былъ для празднества; но Ягелло, изъ уваженія къ сестрѣ, праздновалъ бракосочетаніе въ верхнемъ замкѣ, и у воротъ онаго встрѣтилъ ее съ хлѣбомъ и солью. Мать же, подавъ дочери въ одну руку новый горшокъ, въ другую веретено въ знакъ обязанностей новаго ея званія, ввела ее въ покои.
   Тамъ, при входѣ, стоялъ Славенко, прибывшій изъ Трокъ отъ Князя Кѣйстута, съ подаркомъ для молодой. Онъ имѣлъ порученіе поздравишь также Ягеллу, и изъяснишь ему сожалѣніе его дяди, которому слабость здоровья помѣшала быть на праздника". При видѣ приближающейся церемоніи, сердце юноши сильно забилось. Онъ зналъ, что тутъ должна быть Поята: даже замѣтилъ ее издалека; но, не дозволяя себѣ въ сію минуту никакихъ постороннихъ чувствованій, онъ думалъ только о томъ, какъ-бы ему подойти къ Князю и объяснишь причину своего посольства. При приближеніи Князя, юноша поклонился ему почтительно, изъявилъ доброжелательство Кѣйстута, и сожалѣніе его о невозможности присутствовать лично на праздникѣ.
   -- "Все равно," сказалъ холодно Ягелло: "мы обошлись и безъ него; точно также и онъ могъ бы обойтись безъ изъявленія своего усердія, которое ни поможетъ, ни повредитъ нашимъ намѣреніямъ," -- и пошелъ далѣе.
   -- "Къ чему эти шутки?" прибавилъ Войдило. "Когда нужно ѣхать на охоту, то Князь здоровъ; а какъ понадобилось быть на свадьбѣ племянницы, то занемогъ, отъ того, что она выходитъ за бѣдняка Войдилу. Если бы на моемъ мѣстѣ былъ Князь Даніилъ, то стало бы и охоты и здоровья. Что жъ дѣлать?" -- и прошелъ далѣе.
   -- "Дядя издѣвается надъ нами," сказалъ мимоходомъ Скиргѣлло: "но мы скоро вылечимъ его." -- И, не удостоивъ даже взглянуть на посланнаго, пошелъ далѣе.
   Юноша, опечаленный столь недружелюбнымъ пріемомъ, не зналъ что ему дѣлать: войти ливъ комнаты или возвратиться въ Троки? Его болѣе тронуло презрѣніе, оказанное Кѣйстуту, и неблагодарное отверженіе его усердія, нежели собственная обида; и онъ вѣрно бы отправился немедленно въ обратный путь, если бы ласковый взоръ Пояты не перемѣнилъ его намѣренія. И такъ онъ пошелъ въ слѣдъ за нею, думая какъ бы приблизишься къ ней. Увлеченный толпою гостей, онъ вскорѣ очутился во внутреннихъ покояхъ. Поята живо чувствовала неприличіе обращенія съ посломъ Тройскимъ; но она знала, что скромный юноша, послѣ такого неласковаго пріема, не найдетъ никого, кто бы осмѣлился заняться имъ: и потому она рѣшилась дѣлать все, что могла, чтобъ только его утѣшать: хвалила Княжнѣ подарки, оправдывала Кѣйстута; и склонила Аксену изъявить ему живѣйшую благодарность за усердіе.
   Такая внимательность была для огорченнаго юноши, тѣмъ пріятнѣе, что оную оказывала та, для которой единственно онъ принялъ на себя порученіе побывать въ Вильнѣ; но дружка Аксены въ тотъ день и въ такомъ многолюдномъ собраніи не могла исключительно заниматься Славенкомъ, тѣмъ болѣе, что на нее безпрестанно обращаемо было вниманіе гостей; и потому она оставила его, и присоединилась къ дамамъ. Не далеко: оттуда находился и Ербутъ съ Тройданомъ, окруженный знатнѣйшими вельможами, съ которыми онъ разговаривалъ. Но не столько присутствіе Начальника храма, сколько любопытство видѣть и познакомиться съ товарищемъ его, Тройданомъ, слава коего разнеслась повсюду, привлекали къ нему большую часть посѣтителей. Тройданъ, скромнымъ и пріятнымъ разговоромъ, умѣлъ плѣнить своихъ слушателей. Поята издалека смотрѣла на него, и хотѣла бы вмѣшаться въ разговоръ; но робость заграждала ей уста. Между тѣмъ позвали обѣдать. Гости шли попарно, и по старшинству садились за столы, обремененные золотыми и серебряными сосудами, которые наполнены были роскошными яствами. Ербутъ и Тройданъ съ Княземъ Скиргѣллою и иными, не помѣстившимися за большимъ столомъ, сѣли особо, въ сторонѣ. Робкій Славенко опять не зналъ, куда ему обратиться и гдѣ сѣсть; но вовсе неожиданно: онъ очутился близъ покровительницы своей, Пояты, которая оставила для него приборъ, и дала ему знакъ занять оный. Обрадованный юноша не находилъ словъ изъяснишь благодарности своей за сей новый доводъ лестнаго къ себѣ вниманія.
   -- "Вы, сударыня, подобны божеству, которое никого не забываетъ," сказалъ онъ ей съ чувствомъ. "Почему я не въ состояніи изъяснить моей благодарности? Но что значитъ," сказалъ онъ чрезъ минуту, какъ бы опасаясь, не слишкомъ ли много наговорилъ: "что въ семъ собраніи не видно почтеннаго родителя вашего?"
   -- "Отецъ мой все еще страдаетъ глазами, "отвѣчала печально Поята. "Сверхъ того онъ имѣлъ свои особенныя причины, для коихъ не хотѣлъ быть на семъ праздникѣ."
   -- "Но откуда появился здѣсь этотъ молодой жрецъ, котораго разговоръ такъ пріятенъ и занимателенъ: онъ увлекаетъ голосомъ и своею наружностію."
   -- "Онъ не такъ давно поступилъ въ число жрецовъ; не знаю" откуда боги послали его намъ; но отецъ мой и всѣ очень его хвалятъ."
   -- "Жаль, что я не обладаю его краснорѣчіемъ, чтобъ приличнѣе поблагодарить васъ."
   -- "А развѣ пѣсни твои не вездѣ извѣстны?" отвѣчала Поята. "Не повѣришь, Славенко, какъ я тронута была дурнымъ пріемомъ, оказаннымъ тебѣ, а наипаче высокомѣріемъ Войдилы, которое всѣ уже замѣчаютъ,"
   -- "Сударыня! ни мнѣ, ни моимъ пѣснямъ нѣтъ удачи. На что мнѣ похвала, когда не всякъ хочетъ понимать мои пѣсни? Что касается до неблаговоленія Ягеллы и презрѣнія Войдилы, то Можетъ ли это огорчать меня, когда Поята беретъ мою сторону?"
   -- "Славенко, сегодня надобно веселиться. Развѣ я для того тебя посадила возлѣ себя, чтобъ ты ничего не ѣлъ? Ты сдѣлалъ сегодня четыре мили: помни, что обѣдъ скоро кончится. Смотри, вотъ уже Ягелло провозглашаетъ здоровье молодыхъ."
   -- "За здоровье молодыхъ!" вскричалъ Ягелло.-- Слуги между тѣмъ начали разносить коровай, и звукъ шрубь сопровождалъ провозглашеніе Князя. Кубки переходили изъ рукъ; въ руки; каждый по своему изъявлялъ. свое усердіе, за которое староста благодарилъ отъ имени молодыхъ.
   -- "Какъ жаль, что добрый мой господинъ не могъ участвовать въ семъ веселомъ праздникѣ! Ему очень хотѣлось быть на свадьбѣ, и уже отданы были въ приказанія, относительно отъѣзда: ибо ему хотѣлось показаться въ Вильнѣ со всею, своею пышностію; но наступившее сырое время опять открыло его раны. Два раза пытался объ сѣсть на копя; но боль въ ногахъ не позволяла ѣхать верхомъ, а тряска въ экипажѣ для него еще труднѣе. Пусть бы позволилъ Ягелло изложить себѣ причины его отсутствія: быть можетъ, онъ не былъ бы такъ несправедливъ къ своему дядѣ. Къ несчастію, на ту пору не случилось въ Трокахъ ни одного изъ сыновей Князя, который бы могъ извинишь отсутствіе отца и изъявишь его усердіе къ Ягеллѣ."
   -- "Потерпи, Славенко," сказала Поята: "Ягелло обо всемъ узнаетъ подробно. А часто ли возобновляется болѣзнь Князя?"
   -- "Почти при каждой перемѣнѣ въ воздухѣ."
   -- "Бѣдный старикъ! Мнѣ очень его жаль, а особенно жаль, что онъ занемогъ въ такую пору. Но не надобно сказывать ему, какъ ты былъ здѣсь принятъ: это могло бы увеличить болѣзнь его. Я беру на себя обо всемъ переговорить съ Княжною." --
   Славенко обѣщалъ быть осторожнымъ, и, будучи безпрестанно занятъ одною Поятою, замѣчалъ, что она часто обращалась въ ту сторону, гдѣ сидѣлъ Ербутъ.
   -- "Счастливое мѣсто," сказалъ онъ: "которое обращаетъ на себя вниманіе ваше.".
   -- "Глаза мои такъ же точно, какъ и твои, должны же на, что нибудь смотрѣть," отвѣчала Пошла, съ усмѣшкою.
   -- "Но они всегда отвращаются отъ меня."
   -- "Дурно судить о твоихъ пріятеляхъ; впрочемъ въ эту минуту я думала о тѣхъ двухъ жрецахъ, которые тамъ, по волѣ или по неволѣ, должны пить наравнѣ со всѣми своими собесѣдниками. Если бы отецъ: мой былъ здѣсь, то они не сидѣли, бы, какъ теперь, почти на послѣднемъ мѣстѣ, и Скиргѣлло не смѣлъ бы принуждать ихъ лишь такъ много."
   -- "Правда," сказалъ Славенко: "что тамъ, гдѣ распоряжаетъ Князь Скиргѣлло, можно пропускать самыя лакомыя блюда; но бѣда подчашему, когда гости отказываются отъ вина; думаю однако, что тотъ молодой жрецъ съ честію выпутается изъ разставленныхъ сѣтей. Если бь онъ по крайней мѣрѣ зналъ, кто о немъ безпокоится!" --
   Въ самомъ дѣлѣ Тройдану удалось обмануть бдительность Скиргѣллы; и тогда какъ другіе, преизрядно подгулявши, наполняли комнаты шумомъ и крикомъ, онъ, нимало не чувствуя дѣйствія вина, присматривался всѣмъ, и прислушивался къ сердечной откровенности, которая наилучшимъ образомъ обрисовываетъ народный характеръ и его образъ мыслей.
   

ГЛАВА III.
Крестоносцы.

   Обѣдъ уже оканчивался, когда въ залѣ показались два Крестоносца, которые, войдя съ обыкновенною сво. ею важностію и шумомъ, спрашивали у слугъ, гдѣ сидѣлъ Князь Ягелло. Смѣлая поступь, величавость, великолѣпіе одежды, показывали, что оба они занимали почетныя должности въ Орденѣ; но одинъ изъ нихъ, шедшій нѣсколько впередъ, хотя былъ гораздо моложе другаго, имѣлъ, казалось, какое-то преимущество надъ своимъ товарищемъ. На плащѣ его, который былъ бѣлѣе снѣга, съ пріятностію заброшенномъ на плечо, видна была часть креста, искусно вышитаго съ боку. Черная борода, красиво подстриженная, украшала продолговатое лице его. Изъ подъ плаща блестѣло оружіе, осыпанное жемчугомъ; на груди свѣтилась алмазная цѣпь съ медальономъ; голова покрыта была золотымъ шлемомъ съ тремя бѣлыми перьями; на лѣвой сторонѣ висѣлъ булатный мечь, украшенный рубинами. Такое убранство показывало, что рыцарь прибылъ не воевать, но пировать. Это былъ Кунторъ Зундштейнъ съ Maріенбургскимъ Пріоромъ. Юноша сеи, не сдѣлавшій еще послѣдняго обѣта монашества, носилъ имя брата Августина; но въ свѣтѣ, по знатности своего рода, богатству и талантамъ, имѣлъ воинскую степень Кунтора, т. е. Великаго Командора или Военачальника. Товарищъ его, съ весьма скромною наружностію и сѣдыми волосами, казалось, былъ надзирателемъ молодаго монаха. Кунторъ съ товарищемъ, подошедши къ Князю, поздравилъ его; Ягелло отвѣчалъ ему весьма вѣжливо, и объявилъ, что онъ очень жалѣетъ, что не зная о его прибытіи, не подождалъ его къ обѣду.
   -- "Для насъ все равно," сказалъ молодой Крестоносецъ: "къ началу или къ концу обѣда поспѣли мы. Того, что у васъ сегодня на столѣ, намъ нельзя ѣсть. Сверхъ того мы изрядно позавтракали; но не все равно, еслибъ мы опоздали съ изъявленіемъ нашего усердія, и потому, если позволите, мы готовы доказать оное кубкомъ." --
   Ягеллѣ полюбилась такая откровенность. Онъ приказалъ подчашему подносить гостямъ вина, и посадивъ ихъ возлѣ себя, ими только сталъ заниматься. Скиргѣлло занялъ его мѣсто въ угощеніи прочихъ собесѣдниковъ.
   -- "Будьте друзьями нашими," говорилъ Ягелло, сжимая руку Кунтора, и пейте что вамъ угодно: мы очень благодарны, что въ такую пору вспомнили о насъ. Но откуда, Кунторъ?"
   -- "Право, Князь, если бъ я сказалъ что и самъ не знаю откуда ѣду, то, думаю, не солгалъ бы. Перестаньте спрашивать объ этомъ, и позвольте намъ нарадоваться тому, что наконецъ мы находимся у васъ." -- "Мы ѣдемъ, всемилостивѣйшій государь, будто бы изъ Польши," сказалъ съ полу-улыбкою Пріоръ: "мы имѣли порученіе именемъ Ордена поздравить Королеву со вступленіемъ ея на престолъ."
   -- "Это хорошо; такъ должно быть," сказалъ Князь. "Такъ вѣрно вы видѣли тамъ много хорошаго; Ляхи, безъ сомнѣнія, были вамъ рады. Скажите же, пріятно ли было Гедвигѣ вниманіе Великаго Магистра?"
   -- "Пріятно, какъ совѣ день," отвѣчалъ Кунторъ. "Магистръ не могъ сдѣлать большей глупости, какъ отправивъ посольство къ этой гордой Полькѣ: онъ причиною стыда и оскорбленія Ордена?"
   -- "Но, господинъ Кунторъ," отозвался Пріоръ: "позвольте припомнить вамъ, что вы сами домогались этаго несчастнаго посольства."
   -- "Да! но и ваше Преподобіе не былиль того же мнѣнія, чтобъ оказать ей сію честь? "отвѣчалъ Кунторъ. "Что жъ тушъ удивительнаго, что я, какъ Христіанскій рыцарь, хотѣлъ показаться при Польскомъ Дворѣ? Наслышавшись о необыкновенной вѣжливости онаго, объ играхъ, турнирахъ, которыми Сарматы забавляютъ свою Королеву, мнѣ захотѣлось видѣть все это, и провести нѣсколько минутъ въ удовольствіи. Имѣя много знакомыхъ между Поляками, я былъ увѣренъ, что принятъ буду по достоинству, тѣмъ болѣе, что я везъ драгоцѣцные подарки. И такъ съ блистательною свитою я направилъ путь къ Кракову. Но слушайте, что за гордый народъ эти Ляхи! Въ Краковъ прибылъ я на третій день послѣ коронаціи. Городъ наполненъ былъ народомъ, улицы набиты воинами, экипажами, купцами. Шляхетскіе шатры, разбитые около валовъ, составляли какъ-бы другой городъ. Устроивъ свою свиту, мы пошли прямо къ замку, и, остановясь у воротъ, объявили старостѣ, что мы прибыли изъявить наше усердіе Королевѣ отъ имени Ордена и Великаго Магистра, и просимъ дать намъ помѣщеніе."
   "И безъ сомнѣнія," отозвался Войдило: "тотчасъ отворили ворота, и отвели вамъ самые лучшіе покои." -- "Ничего не бывало. Выслушайте. Я былъ въ этомъ самомъ вооруженіи и плащѣ, и сидѣлъ на самомъ лучшемъ моемъ конѣ. Панъ Староста приказалъ просить меня обождать минуту, доказывая необходимость доложить прежде Королевѣ о нашемъ прибытіи. Очень хорошо, отвѣчалъ я; но мнѣ досадно стало, ждать у воротъ, какъ гонцу съ письмомъ, и потому я послалъ вторично просить объ отведеніи намъ помѣщенія. Вскорѣ появился слуга Старосты, и объявивъ довольно холодно, что замокъ весь занятъ, и что Королева приказала помѣстить насъ въ Доминиканскомъ монастырѣ, прибавилъ, что мы будемъ извѣщены о днѣ, въ которой Ея Величеству угодно будетъ принять наше посольство. Я кипѣлъ отъ досады; однако же поѣхалъ въ монастырь, потому, что въ моемъ положеніи ничего не оставалось дѣлать болѣе. Пять дней прошло, пока наконецъ вспомнили о насъ, и эти пять дней провелъ я какъ въ заключеніи, не могши нигдѣ показаться прежде аудіенціи. Краковскій Подкоморій извѣстилъ насъ, что на другой день мы будемъ допущены къ Королевѣ; но прибавилъ, что если я не скину этого богатаго убора и не надѣну орденской одежды, то не буду имѣть счастія видѣть Ея Величество: ибо Гедвига знаетъ правила Ордена, и потому никогда не допуститъ къ себѣ монаха въ свѣтской одеждѣ. Клянусь богомъ, вскричалъ я, этого быть не можетъ; я поставлялъ на видъ мою степень Куннюра, оскорбленіе Магистра, и настаивалъ на томъ, чтобъ остаться въ воинскомъ нарядѣ; но Подкоморій доказывалъ, что при Дворѣ Королевы есть свои правила, свой церемоніялъ, которому всѣ безъ исключенія подчиняются; и что являться къ Ея Величеству въ неприличной одеждѣ, значило бы неуваженіе къ ея особѣ."
   -- "Вотъ хорошо!" отозвался Ягелло. "Если бы какой нибудь Подкоморій вздумалъ меня учить, какъ я долженъ одѣваться, для того, чтобъ видѣть его Королеву, то я приказалъ бы отсчитать ему сто палокъ, и, не видавши Ея Величество, хотя бы она была первою красавицею въ свѣтѣ, тотчасъ бы возвратился домой."
   -- "И я также поступилъ бы," отвѣчалъ Кунторъ: "если бъ имѣлъ сто тысячъ войска, и если бъ не опасался прогнѣвить Магистра. И такъ, посовѣтовавшись съ товарищами посольства, я долженъ былъ приказать сшить орденскую одежду, которой съ нами не было. Въ день представленія нашего, я былъ въ весьма дурномъ расположеніи духа; однако жъ, войдя въ аудіенцъ-залу, я смѣло принесъ Королевѣ, поздравленіе; окончаніи поздравительной рѣчи, я приблизился къ Гедвигѣ, и отъ имени Магистра поднесъ ей бриліантовый букешъ" Но могли ль бы вы подумать, чтобы гордая Полька пренебрегла симъ драгоцѣннымъ подаркомъ?-- "Мнѣ пріятно усердіе ваше," сказала она изнѣженнымъ голоскомъ: "но извините, если не приму подарка: я не могу съ спокойною совѣстію принять такую драгоцѣнность отъ Магистра, который, какъ монахъ, далъ обѣтъ убожества, и думаю, что онъ не осудитъ меня за сіе; напротивъ того, я увѣрена, что онъ найдетъ отказъ мой сообразнымъ съ духомъ Христіанскаго смиренія. Если онъ желаетъ снискать дружбу нашу; то для насъ всего пріятнѣе будетъ, когда онъ братьевъ своихъ будетъ содержать въ большей подчиненности, и, прекративъ безпорядки, которые они производятъ на границахъ государства нашего, обратитъ ихъ къ занятіямъ, болѣе соотвѣтственнымъ ихъ званію, т. е. ко введенію вѣры Христіанской между сосѣдственными народами." -- "Признаюсь," продолжалъ Кунторъ: "что такая неожиданная рѣчь поставила меня въ тупикъ. Важный видъ Королевы, множество дамъ, рыцари, совѣтъ и моя орденская одежда, поставили меня въ такое положеніе, что я, боясь поднять глаза, скорѣе готовъ былъ слушать, нежели отвѣчать."
   -- "Что касается до меня," сказалъ Пріоръ: "то я не стыдился моей одежды, и требованія Королевы находилъ отчасти справедливыми. Надобно правду сказать, братъ Кунторъ, что мы слишкомъ громко подошли къ замку. Поляки хотятъ, чтобъ къ Гедвигѣ ихъ подходили, какъ къ чудотворной иконѣ, а мы на это и не обратили вниманія."
   -- "Къ чорту съ такимъ объясненіемъ!" вскричалъ Кунторъ. "Какъ! развѣ мы хуже ихъ? Нашъ Магистръ въ Маріенбургѣ такъ же добръ, какъ ихъ Гедвига въ Краковѣ, и хоть онъ не носитъ короны, но, можетъ быть, болѣе, нежели она, имѣетъ городовъ и замковъ" Это ей не уйдетъ даромъ, клянусь мечемъ моимъ! Оскорбленіе сіе Чолнеръ приметъ поводомъ къ войнѣ".
   -- "Ха, ха, ха! война за монашескій капишонъ!" сказалъ Скиргѣлло.
   -- "Правду сказать," отвѣчалъ Пріоръ: "мы думали, что сдѣлаемъ безчестіе Ордену, если унизимся предъ женщиною. Сверхъ того мы надѣялись увидѣть на тронѣ дитя. Но какъ же мы изумились, найдя Монархиню, которой всѣ важнѣйшія дѣла государства, равно какъ и сосѣднихъ народовъ, такъ извѣстны, какъ мнѣ всѣ страницы моего молитвенника. Когда она начала вычислять всѣ выгоды, преимущества и привиллегіи, дарованныя намъ Королями Польскими съ самаго введенія Ордена нашего въ Польшу; приводить всѣ трактаты; договоры, союзы, доказывая, что мы Польскіе вассалы, и что соединеніе двухъ, столь противныхъ цѣлей, какъ монашескіе обѣты и воинскія обязанности, ускорятъ паденіе Ордена, если мы не обратимся къ первоначальной цѣли своего учрежденія,-- то мы остолбенѣли отъ удивленія".
   -- "И по дѣломъ," сказалъ Ягелло "не ходите туда, куда не просятъ. И такъ посольство ваше лопнуло, какъ мыльный пузырь?"
   -- "Что же намъ оставалось дѣлать," отвѣчалъ Кунторъ. "Мы возвратились въ монашескія келліи, и чрезъ нѣсколько дней выѣхали потихоньку изъ Кракова."
   -- "Посѣтилъ насъ дважды Вильгельмъ, Герцогъ Рагузскій, обнадеживая въ будущемъ, "сказалъ Пріоръ:" но къ чему послужитъ его расположеніе, когда и самъ онъ не знаетъ, что съ нимъ будетъ?"
   -- "Но въ самомъ ли дѣлѣ Гедвига такъ хороша, какъ о ней говорятъ?" спросилъ Ягелло.
   -- "Надобно признаться," сказалъ Кунторъ, "что прекраснѣе ее я не видывалъ; но важнѣе всего то, что съ лѣтами она будешь еще прелестнѣе. Старшая ея сестра, Марія, жена Маркграфа Сигизмунда, которую я знаю, хотя то же хороша, но она ничто въ сравненіи съ Гедвигою. Она знаетъ объ этомъ, но Поляки ее чрезмѣрно балуютъ. Какъ посмотришь на этихъ гордыхъ Сарматовъ, на сѣдовласыхъ Епископовъ и храбрыхъ рыцарей, которые наперерывъ стараются угождать ей, такъ право смѣшно. Каждый изъ нихъ глядишь ей въ глаза, какъ бы желая угадывать мысли ея, и каждый предназначаетъ ей супруга по своему понятію. Въ домахъ, церквахъ, совѣтничьихъ палатахъ, даже въ простыхъ мазанкахъ гремитъ имя Гедвиги, и сказать, что она не есть самая прекрасная, благоразумнѣйшая и совершеннѣйшая во всемъ свѣтѣ Государыня, значитъ нажить себѣ тму смертельныхъ враговъ. Странный народъ! гдѣ-то найдетъ онъ для нее достойнаго супруга? Что касается до меня, то, правду сказать, не столько я, сколько въ моемъ лицѣ Великій Магистръ оскорбленъ Королевою, ибо я представлялъ его особу; мнѣ только то досадно, что во все это время я ужасно скучалъ, не бывъ на балахъ и въ собраніяхъ, которыми въ эту пору оживленъ былъ Краковъ. Но пусть только Ея Величество Королева пришлетъ къ вамъ когда нибудь посольство, и мы спросимъ оное о нарядѣ."
   -- "Да полно ужъ вамъ сердишься; веселитесь съ нами: мы не отправимъ васъ въ монастырь." --
   Такъ утѣшалъ Скиргѣлло Крестоносца, подливая ему въ кубокъ вина, которое Кунторъ охотно пилъ, и безпрестанно водилъ глазами по тому столу, за которымъ сидѣли дѣвицы. Поята знала его давно; она часто видала его въ замкѣ, но ни" когда не могла безъ страха смотрѣть на него. Его монашескіе обѣты и противоположное онымъ свѣтское обращеніе, черный крестъ на плащѣ, знакъ вѣчной войны съ Литовцами, всякій разъ приводилъ ее въ содроганіе, когда только смотрѣла на него; болѣе всего она не постигала, какимъ образомъ такой человѣкъ могъ имѣть дерзость гостить въ Княжескомъ домѣ, и почему Ягелло такъ снисходителенъ къ нему.-- Вскорѣ встали изъ-за стола. Гости разошлись въ разныя стороны, а Кунторъ, сбросивъ плащъ, показался въ богатомъ своемъ нарядѣ, который, отъ множества огней, ослѣплялъ зрѣніе. Онъ безпрестанно находился между дамами, оказывая имъ разныя учтивости, но между тѣмъ наблюдая за Поятою, которая коль скоро вошла въ отдѣльную комнату, онъ тотчасъ послѣдовалъ за нею, и вступилъ въ разговоръ.
   -- "Прекрасная Поята," сказалъ онъ съ пріятностію, "я видѣлъ ту славную Гедвигу, божество Поляковъ, но клянусь, что вы во сто разъ прекраснѣе. Ахъ! еслибы вы захотѣли повѣрить мнѣ, то на цѣломъ свѣтѣ не было бы женщины счастливѣе васъ. Долго ли вы будете еще скрыватъ несравненныя ваши прелести въ тѣни сихъ стѣнъ?"
   -- "Извините меня: я должна возвратиться къ Княжнѣ," отвѣчала встревоженная Поята.
   -- "Всегда къ Княжнѣ или къ батюшкѣ! Какъ они счастливы! И кто бы осмѣлился противиться вашей волѣ? но обождите одну минуту. Вы сердитесь на меня? Позвольте сказать вамъ, что если до сего времени я не сдѣлалъ еще послѣдняго обѣта, то этому виною ваши прекрасные глаза. Такъ, Поята, вы можете сдѣлаться тою благословенною дѣвицею, тѣмъ горнымъ Сіономъ, на которомъ созиждется новая Церковь: будьте только рѣшительнѣе -- и корона возсіяетъ на главѣ вашей, и нѣкогда, можетъ быть, сама Гединга будетъ вамъ покорствовать."
   -- "Господинъ Кунторъ, я васъ со всѣмъ не понимаю."
   -- "Знаю, что причиною удаленія вашего отъ меня," говорилъ онъ, заградивъ ей дорогу: "знаю, что васъ страшитъ и дѣлаетъ меня ненавистнымъ, этотъ черный крестъ на моемъ боку. О, Поята! онъ столь же слабо держится, какъ этотъ цвѣтокъ, украшающій грудь вашу. Повторяю еще разъ, что я не сдѣлалъ еще послѣдняго обѣта. Скажите одно слово, и сей знакъ монашества замѣнится свадебнымъ букетомъ: рѣшитесь."
   -- "Вы, сударь, забываетесь; не знаю, что могло быть поводомъ къ такому предложенію."
   -- "Поята! вижу, что мнѣ должно говоришь съ вами откровенно. Я хочу избавить васъ отъ бѣдствія, грозящаго Литвѣ. Клянусь вашимъ и моимъ богомъ, что не пройдетъ и одного года, какъ Литовцы сокрушатъ уже свои божества,: и будутъ покланяться Кресту Отецъ вашъ старъ и почти слѣпъ: что онъ въ состояніи будетъ сдѣлать противъ соединенныхъ силъ Государя и народа? Онъ погибнетъ въ развалинахъ своего храма. Что жъ тогда будетъ съ вами? Можно ли еще мнѣ будетъ тогда вновь предложишь вамъ блистательную участь, которою, можетъ быть, уже будетъ пользоваться другая, менѣе робкая? Поята! Лошади насъ ждутъ: ввѣрьтесь поклоннику вашихъ прелестей."
   -- "Что слышу!" вскричала разгнѣванная Поята. "Вы, сударь, пожаловали сюда для поздравленія молодыхъ; Литовцы знаютъ правила гостепріимства; но помните, что они умѣютъ карать коварныхъ. Дайте мнѣ дорогу."...
   Кунторъ, встревожась, и боясь, чтобъ Поята не позвала кого либо на помощь, отступилъ въ сторону, и давъ ей пройти, старался принять на себя немедленно прежній веселый видъ. Поята, избавившись отъ него, присоединилась къ дѣвицамъ, и уже не отходила болѣе отъ нихъ. Между тѣмъ начали готовишься къ танцамъ. Звукъ трубъ вывелъ крестоносца изъ мечтательности. "Она должна быть моею! будетъ моею, хотя бы весь адъ вооружился противъ меня!" сказалъ онъ, вскакивая со стула и ставъ въ ряды танцующихъ, не зная самъ съ кѣмъ.
   Молодая танцовала въ первой парѣ съ Ягеллою; послѣ того каждый имѣлъ право танцовать съ нею. Молодые люди, зная, что скоро должны итти въ походъ, пользовалась послѣдними, минутами удовольствія и танцовали, такъ сказать, до изнеможенія. Аксена съ прискорбіемъ замѣчала, что послѣ того, какъ Скиргѣлло вышелъ по данному имъ знаку, кругъ гостей примѣтно началъ рѣдѣть, ея пылкая душа хотѣла дѣлить съ ними военные труды, и, можетъ быть, она нашла бы средство привести сіе въ исполненіе, если бы предварительно не были противъ того приняты мѣры. Съ первыми пѣтухами и ея не стало: замужнія женщины немедленно увлекли ее въ приготовленную для нее комнату. Тамъ обрѣзали ей косу, и надѣли на голову чепчикъ. Старая ея няня, пожелавъ ей доброй ночи, оставила ее одну, и заперши комнату на ключъ, вышла въ сѣни и съ метлою въ рукѣ сѣла на порогѣ. Вскорѣ молодой, въ сопровожденіи старосты и сватовъ, съ музыкою и всѣми остальными гостьми, послѣдовалъ за супругою и началъ стучаться въ двери, требуя, чтобъ отворили. На сей стукъ выскочила съ метлою старуха, и разгоняя гостей, бранила молодаго, что онъ такъ шумитъ и стучитъ подъ дверями Княжны, которая только что начинала засыпать, и погрозивъ ему метлою, спряталась опять за дверь. Черезъ минуту началъ стучать свадебный староста, и съ покорностію объявлялъ старухѣ, что это пришелъ молодой, и обѣщалъ наградить ее, ежели она впуститъ его. Старуха была сговорчива; вычисливъ всѣ свои заслуги, и между прочимъ упомянувъ, съ какимъ стараніемъ она удаляла отъ Княжны всѣхъ искателей руки ея, выхваляя ей всегда одного Войдилу, она согласилась въ цѣнѣ, и отперла двери. Староста и гости щедро одарили ее.
   Оставивъ тамъ молодаго, одни изъ гостей возвратились въ залу пить и веселиться, другіе, помня свою обязанность, отправились въ сборное мѣсто. Князь Скиргѣлло, подавая собою примѣръ, уже приводилъ въ порядокъ часть войска, которое должно было, составить передовую стражу. Тройданъ, возвратившійся въ залу, видя, что ему не дождаться Ербута, который съ кубкомъ въ рукѣ разсуждалъ съ Пріоромъ о преимуществѣ одной религіи надъ другою, вышелъ изъ замка и отправился домой. Зажженныя смоляныя бочки, среди которыхъ веселился народъ, бросали свѣтъ на крѣпость и окрестныя горы. Разсматривая разныя группы народу Тройданъ, погруженный въ мысли о происшествіяхъ того дня, спускался уже съ горы, какъ кто-то схватилъ его крѣпкою рукою за плечо: онъ оглянулся, и увидѣлъ Кунтора, который, разогрѣтъ будучи виномъ, вступилъ съ нимъ въ разговоръ!"
   -- "Какъ поживаешь, любезный товарищъ? Я искалъ тебя по всему замку, но ты скрылся, какъ красная дѣвушка. Что жъ ты такъ смотришь на меня: развѣ не узнаешь? Кой чортъ завелъ тебя сюда? Правда, что и ты можешь спросить, что заставило меня нарядиться въ эту рясу, но и твой священный огонь, Богъ вѣсть, какого въ тебѣ имѣетъ жреца". Словомъ, мы оба взялись не за свое дѣло. Но скажи мнѣ, гдѣ мы познакомились и какъ тебя зовутъ? Мысль о тебѣ не выходила изъ моей головы; дружба наша пылаетъ въ моемъ сердцѣ: но никакъ не могъ припомнить твоего имени; скажи же мнѣ; какъ тебя зовутъ?"
   -- "Вы, сударь, ошибаетесь," отвѣчалъ Тройданъ, оправляясь отъ замѣшательства. "Быть можетъ, что я имѣю сходство съ кѣмъ либо изъ вашихъ друзей, но не хочу присвоивать себѣ счастія быть съ вами знакомымъ. Сверхъ того, съ Христіанами, я не имѣю никакихъ сношеній: я Тройданъ, жрецъ Знича."-- И хотѣлъ продолжать путь свой.
   -- "Но подожди же," говорилъ Крестоносецъ, удерживая его. "Тройданъ? не съ ума ли ты сошелъ съ твоимъ Тройданомъ? что за дьявольское имя? Полно шутить: я узнаю тебя по голосу. Ты такой же жрецъ, какъ я Турецкій Муфтій. Боже мой! гдѣ же мы видѣлись? въ Данцигѣ или въ Торукѣ; но гдѣ бы ни было, все равно: помнишь ли, какъ мы обращали жидковъ въ Христіанскую вѣру, и непослушныхъ вѣшали за ноги? Уже и тогда видѣнъ быль во мнѣ духъ усердія къ вѣрѣ, который, равно какъ и нѣкоторыя, нѣсколько смѣлыя шалости, сдѣлались причиною вступленія моего въ монастырь; Перестань же отрекаться отъ меня. Я не стану распрашивать тебя о причинахъ, по коимъ сдѣлался ты язычникомъ. Мало ли что бываетъ въ свѣтѣ; но я присягнулъ бы, что любовь, загнала тебя сюда.-- Боится, что ли, меня?-- полно дурачиться: я нуждаюсь въ твоей помощи. Послушай: знаешь ли ты Пояту, дочь Лездейки?"
   -- "Не знаю," отвѣчалъ Тройданъ.
   -- "Ты! Житель храма, стражъ жертвенника, чтобы ты не зналъ дочери верховнаго жреца? Это не возможно. Но все равно, знаешь или нѣтъ: но ты долженъ пособить мнѣ похитить ее."
   -- "Ее похититъ? Прошу же васъ не докучать мнѣ болѣе: это не мое ремесло."
   -- "Ахъ, мой милый! какъ же ты одичалъ! Выслушай меня: не думай, чтобы страсти владѣли мною; не повѣришь, какъ я сталъ набоженъ. Ты знаешь долгъ нашъ обращать язычниковъ къ Христіанству: мое намѣреніе состоитъ въ томъ, чтобъ эту бѣдную, дѣвушку привести на лоно Христіанства, и обезпечиться счастіе. Живучи въ закоптѣлыхъ стѣнахъ храма, ты, я вижу, не знаешь, что дѣлается въ свѣтѣ. Во первыхъ, я долженъ тебя увѣдомить, что она не прочь отъ принятія крещенія: благодать Божія уже озарила ее; но она боится отца. Слушай: вся сѣверная Пруссія, стеная подъ игомъ Магистра Челнера, ждетъ только удобной поры, чтобъ свергнуть оное, и признать Государемъ своимъ того изъ рыцарей, кто дастъ ей лучшіе законы. Тысячи братіи нашихъ въ монастыряхъ и крѣпостяхъ съ нетерпѣніемъ ожидаютъ свободы и разрѣшенія отъ обѣтовъ. Все мнѣ благопріятствуетъ: я имѣю сильныхъ родственниковъ, достатокъ, довѣренность, и, что важнѣе всего, друзей въ Римѣ. Почему жъ бы я не могъ быть тѣмъ счастливцемъ, который, соединивъ два народа, Пруссовъ съ Литовцами, будетъ достойно царствовать надъ оными? Вступивъ въ супружество съ дочерью Кривекривейты, я безъ труда, привлеку народъ на мою сторону, и тѣмъ самымъ окажу Христіанству величайшую услугу."
   -- "Все это можетъ быть," отвѣчалъ Тройданъ: "но вы все таки не съ тѣмъ говорите, съ кѣмъ думаете."
   -- "Убирайся же къ чорту! Быть можетъ, что я и ошибся," сказалъ Крестоносецъ, всматриваясь въ Тройдана. "Но клянусь, что я не прощу тебѣ, если не захочешь помогать мнѣ. Слушай! видишь ли эти ясные огни; скоро здѣсь будешь еще свѣтлѣе, но совсѣмъ по другой причинѣ. Понимаешь?"
   -- "Понимаю, понимаю," отвѣчалъ юноша съ нетерпѣніемъ.
   -- "Здѣсь будетъ жарко, очень жарко! Опасность поставитъ Пояту въ необходимость искать помощи. Но не бойся: храмъ уцѣлѣетъ. Надѣюсь, что всякая дѣвушка бросится въ руки перваго, кто вызовется спасти ее. Я отыщу Пояту; но если случай доставитъ тебѣ счастіе, отыскать ее прежде, понимаешь ли, предложи ей свои услуги, и приведи къ истукану Перкуна; я, или кто нибудь изъ моихъ товарищей, будемъ тамъ ждать ее. За услугу будешь щедро награжденъ. Согласенъ?"
   -- "Да! Да! къ истукану Перкуна! Но скажите мнѣ, господинъ Кунторъ, ктоже будетъ причиною общаго бѣдствія?"
   -- "Много хочешь знать. Подожди: черезъ три, или четыре дня все объяснится. Теперь мнѣ нѣкогда балагурить съ тобою долѣе. Помни же: истуканъ Перкуна. Ты знаешь мою тайну, я твою, хоть ты и отпираешься. Самъ увидишь, что надобно будетъ дѣлать: я съ своей стороны буду знать, что дѣлать, если ты мнѣ измѣнишь." --
   Тройданъ все обѣщалъ, но: самъ думалъ только о томъ, какимъ бы образомъ предохранить отъ несчастій невинную дѣвицу. Кунторъ возобновилъ обѣщанье награды,, простился съ Тройданомъ, и, соединясь съ Пріоромъ, немедленно выѣхалъ изъ Вильны.
   Чтобъ изъяснить поступокъ Кунтора, надобно объявить читателю, что на сей разъ Крестоносецъ: былъ правъ. Тройданъ давно узналъ его, и изъ опасенія, убѣгалъ его общества въ замкѣ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ они были коротко знакомы, но Тройданъ не могъ постигнуть, какимъ образомъ сей свѣтскій и богатый юноша, могъ рѣшиться вступить въ монашество. Если бы не обязанность находиться при Ербутѣ, то жрецъ нашъ немедленно бы оставилъ, замокъ.-- Будучи пораженъ столь неожиданнымъ извѣстіемъ Зундштейна, онъ долго еще бродилъ по берегу Виліи, размышляя о словахъ дерзкаго Крестоносца. Судьба Пояты крайне безпокоила его и потому, не обращая вниманія на угрозы Кунтора, онъ поспѣшно пошелъ назадъ, съ намѣреніемъ предостеречь Ягеллу, полагая, что Поята, при первомъ извѣстіи объ угрожающей опасности, оставитъ Вильно и уѣдетъ къ отцу; но надежда его не сбылась. Когда онъ пришелъ къ замку, мостъ уже былъ поднятъ, огни погашены и всѣ спали. Не могши видѣться съ Княземъ, Тройданъ съ безпокойствомъ долженъ былъ возвратиться въ стѣны храма, гдѣ также всѣ уже спали, кромѣ Жрецовъ, бывшихъ на стражѣ у Знича.
   

ГЛАВА IV.
Взятіе Столицы.

   Еще три дня въ стѣнахъ Виленскаго замка гремѣла свадебная музыка, не смотря на то, что Скиргѣлло тотчасъ послѣ бракосочетанія сестры, съ отборномъ воинствомъ, отправился изъ Вильна для соединенія, по условію, съ Крестоносцами; еще три дня Славенко удержанъ былъ въ замкѣ подъ тѣмъ предлогомъ, чтобъ доставить ему случай повеселиться, но въ самомъ дѣлѣ изъ опасенія, чтобъ онъ не объявилъ Кѣйстуту о военныхъ приготовленіяхъ: и такъ онъ долженъ былъ дѣлить общую радость, которой сердце его вовсе не чувствовало. На четвертый день, рано утромъ, выѣхавъ изъ Вильна, онъ отправился въ Троки: конь его, какъ бы чувствуя печаль всадника, шелъ тихимъ шагомъ. Около полудня , остановись у озера, окружающаго Тройскій замокъ, онъ къ большому удивленію увидѣлъ нѣсколько десятковъ лодокъ, разъѣзжавшихъ по озеру въ разныхъ направленіяхъ. Множество зеленыхъ островковъ, которые въ военное время служили вмѣсто шанцевъ, по большей части наполнены были вооруженными людьми. Движеніе и дѣятельность около замка, разставленная повсюду стража, вооруженные разъѣзды по берегу и крикъ народа, крайне безпокоили Славенка. Онъ боялся, не кончина ли Князя причиною тревоги сей: распрашивалъ у всѣхъ и каждаго, что бы это значило; но ничего не могъ узнать, кромѣ того, что Юрга, начальникъ замка, спѣшитъ вооружать народъ, и что съ минуты на минуту ожидаютъ прибытія Князя Витольда. Переѣхавъ поспѣшно черезъ озеро, Славенко вошелъ въ княжескіе покои, и съ радостію увидѣлъ Кѣйстута гораздо въ лучшемъ здоровьѣ, нежели въ какомъ оставилъ его; но онъ былъ такъ гнѣвенъ, какимъ никогда еще не видывалъ его. Предъ нимъ стоялъ Юрга въ полномъ вооруженіи, и докладывалъ о пришедшемъ уже, и ожидаемомъ еще войскѣ.
   -- "А! уже ты воротился, Славенко?" спросилъ его Князь, бросая на него огненный взоръ. "Долго:ты загостился: надобно думать, что тебѣ было тамъ очень весело. Говори же, что ты видѣлъ, и какъ принято мое поздравленіе?"
   -- "Племянникъ вашъ," отвѣчалъ смущенный юноша: "удостоилъ принять меня съ обыкновенною благосклонностію; Аксена равномѣрно съ благодарностію приняла дары ваши. При отъѣздѣ моемъ, Князь поручилъ мнѣ поблагодарить, васъ за память, и пожелать вамъ всѣхъ благъ."
   -- "И такъ эта хитрая змѣя и тогда еще льститъ, когда вонзаетъ ядовитое жало? О! я знаю его. Но не видѣлъ ли ты какихъ военныхъ приготовленій?"
   -- "Кажется, ничего подобнаго не было замѣтно. Въ Вильнѣ все дышитъ удовольствіемъ и радостію. Гости по большей части уже разъѣхались; и даже Скиргѣлло, тотчасъ послѣ свадьбы, отправился куда-то."
   -- "Такъ и есть," сказалъ Юрга. "Я говорилъ, что Ягелло слишкомъ остороженъ, чтобы самъ начальствовалъ надъ войскомъ; любя Войдилу, онъ не захотѣлъ его послать тотчасъ послѣ свадьбы: и потому начальство досталось Скиргѣллѣ. Онъ хочетъ, чтобъ этотъ бѣднякъ самъ дли себя завоевалъ клочекъ земли."
   -- "O, неблагодарный выродокъ Гедеминовой крови!" вскричалъ, престарѣлый Князь. "Я любилъ тебя, какъ собственнаго сына; я возвелъ тебя на престолъ, и берегъ какъ юное деревцо; а ты вступаешь въ союзъ съ Крестоносцами, и посягаеть на мою собственность, на бѣдные Троки! Но ты; почувствуешь еще силу руки Кѣйстутовой. Боги даруютъ мнѣ силы юношескія; и ты у ногъ дяди, надъ болѣзнію коего издѣвался, будешь молить о его милосердіи!..." Юрга, взгляни на озеро: не видать ли Витольда? Если не видно, то пошли скорѣе другаго гонца." --
   Юрга немедленно пошелъ исполнить приказаніе Князя. Славенко узналъ отъ него, что тотъ самый Кунторъ Зундштейнъ, съ которымъ такъ пріятельски обошелся Ягелло, предварительно увѣдомилъ Кѣйстута о обѣщаніи Магистра помогать Ягеллѣ противъ Самогитскаго Князя, и прислалъ ему на бумагѣ условные пункты союза. Славейко не могъ надивиться таковой подлости Крестоносца, и досадовалъ что не обратилъ большаго вниманія на его-поступки въ Вильнѣ. Между тѣмъ со всѣхъ сторонъ стекались вооруженные воины, и въ Тройскомъ замкѣ, не давно еще бывшемъ жилищѣ тишины, теперь безпрестанно раздавались звуки оружія. Начальники ротъ и отрядовъ то приходили къ Князю, то уходили отъ него для исполненія его приказаній. Витольдъ уже прибылъ.
   -- "Смотри, любезный сынъ," отдавая ему письмо Кунтора, говорилъ Кѣйстутъ. "Вотъ доказательство дружбы Ягеллы! Ты любишь и защищаешь его, а онъ возстаетъ противъ твоего отца. Что, не пора ли наказать его?"
   Витольдъ прочиталъ письмо, и долго ничего не отвѣчалъ. Глаза его вперены были въ несчастную бумагу; но онъ не дозволялъ себѣ увѣришься въ злодѣйскомъ умыслѣ любимаго имъ брата.-- "Батюшка!" сказалъ онъ: "не смотря на столь явное доказательство, трудно повѣрить, чтобъ Ягелло дерзнулъ поднять на васъ руки. Но ежели онъ въ самомъ дѣлѣ такой, безбожникъ, то хотя бы онъ съ цѣлымъ свѣтомъ заключилъ договоръ, я накажу его, я самъ накажу его примѣрно; только вы, батюшка, не гнѣвайтесь и пощадите Свое здоровье. Можетъ быть, что донесенія Крестоносца несправедливы. Припомните, батюшка, сколько разъ коварный Орденъ разставлялъ, сѣти вашей легковѣрности, и какъ ему досадно видѣть любовь и согласіе между сынами Гедимина! Еще повторяю, что я накажу Ягеллу, разрушу его ковы; въ прежде хочу имѣть обстоятелѣнѣйшее извѣстіе, нежели донесеніе одного Крестоносца.
   -- "Осторожность Вашей Свѣтлости весьма похвальна," отозвался Юрга: "но прежде, нежели мы успѣемъ повѣрять слова Крестоносца, орденское войско будетъ уже подъ стѣнами Трокъ."
   -- "Крестоносцы далѣе отъ насъ, нежели Вильно," сказалъ Витолѣдъ: "мои воины готовы, Тройское войско довольно велико: и такъ съ этой стороны намъ нечего бояться."
   -- "Такъ чего же ты ждешь?" спросилъ нетерпѣливый Кѣйстутъ.
   -- "Мнѣ хотѣлось бы поразвѣдать подробнѣе о намѣреніяхъ Ягеллы, чтобы по онымъ расположить наши дѣйствія," --
   Кѣйстутъ не противился сей осторожности. Послали лазутчиковъ въ окрестности Вильна, но они ничего вѣрнаго не узнали, а только подтвердили извѣстіе, что войско Ягеллы скорымъ маршемъ проходило чрезъ Вильно на сѣверъ; но куда оно шло и подъ чьимъ начальствомъ, того не могли допроситься. Извѣстіе сіе крайне удивило Кѣйстута. Дѣлали разныя заключенія; Витольдъ начиналъ уже оправдывать Ягеллу, и собрался ѣхать обратно въ Гродно, какъ вовсе неожиданно прибыло въ Троки Полоцкое Посольство съ просьбою, отъ имени Андрея Кѣйстутовича, о помощи противъ войскъ Ягеллы, которыя съ Крестоносцами, подъ начальствомъ Скиргѣллы, огнемъ пустошатъ область и осаждаютъ замокъ. Тогда только Витольдъ увѣрился въ непріязненныхъ лицахъ Литовскаго Князя. Онъ воскипѣлъ гнѣвомъ; схватилъ мечь, и хотѣлъ немедленно съ отцевскимъ войскомъ напасть на Вильно, и развалинами оной подавить неблагодарнаго брата; но Кѣйстутъ, думая болѣе объ освобожденіи отъ опасности сына, нежели о наказаніи виновныхъ, предоставилъ самому Себѣ мщеніе, а Витольда отправилъ на помощь Полочанамъ....
   Тогда, какъ въ Трокахъ все было въ дѣятельности, въ Вильнѣ между тѣмъ царствовала совершенная тишина. Чертоги княжескіе были уже совершенно пусты. Ягелло ежеминутно ожидалъ пріятныхъ вѣстей изъ-подъ Полоцка, и, увѣренный въ постоянной болѣзни Кѣйстута, никакъ не полагалъ, чтобы съ его стороны могла возникнуть помѣха дѣйствіямъ Скиргѣллы. Онъ думалъ также, что и Витольдъ, не имѣя готоваго войска, не былъ въ состояніи дать помощи брату противъ соединенныхъ силъ Виленскаго войска съ Крестоносцами; наиболѣе же онъ полагался на быстроту дѣйствій Скиргѣллы и на желаніе его быть Полоцкимъ Княземъ. И такъ, не безпокоюсь ни о чемъ, онъ проводилъ время въ домашнихъ занятіяхъ и въ пріятномъ обществѣ счастливою сестры и милой. Пояты, которая, откладывая отъѣздъ свой со дня на день, все еще оставалась въ замкѣ."
   Если бы Ягелло заблаговременно узналъ объ угрозахъ, Кунтора, то, можетъ быть, онъ не дозволилъ бы себѣ быть такъ безпечнымъ; но Тройданъ, безпрестанно занятый мыслію о предостереженіи Князя, не имѣлъ возможности исполнить сего намѣренія. Двери жилища жрецовъ были на замкѣ, и ему не возможно было отлучиться безъ вѣдома начальника. Не видя никого, кому бы можно было сдѣлать такое порученіе, онъ рѣшился пересказать Ербуту разговоръ свой съ Кунторомъ, и просять позволенія объявить объ ономъ Ягеллѣ. Но Ербутъ не выпустилъ его за порогъ храма, и, принявъ слова его за выдуманный предлогъ, чтобъ подышать свѣтскимъ воздухомъ, побранилъ его и сказалъ, что онъ самъ увѣдомитъ Князя обо всемъ. Но въ самомъ дѣлѣ, если и справедливъ былъ разсказъ Тройдана, то Ербутъ считалъ это со стороны Крестоносца шуткою, весьма простительною въ его не совсѣмъ трезвомъ положеніи, и потому все это дѣло, какъ недостойное вниманія Кназя, предалъ забвенію.
   Между тѣмъ, макъ въ замкѣ царствовала глубокая тишина, въ городѣ шумъ и дѣятельность не преставали. Съ наступленіемъ ясной весенней погоды возобновились разнаго рода работы. Ягелло, заботясь объ укрѣпленіи и украшеніи Столицы, часто оставлялъ верхній замокъ для осмотра работъ, производящихъ ея въ разныхъ концахъ города. Военноплѣнные тяжкими трудами должны были зарабатывать себѣ дневную пищу! Не одинъ изъ нихъ, привыкшій повелѣвать, самъ долженъ былъ повиноваться! Мастеровые изъ окрестностей толпами приходили въ Вильну, особенно каменщики, услышавъ, что Князь намѣренъ окружишь городъ каменною стѣной. И дѣйствительно, онъ имѣлъ это намѣреніе, ибо Гедиминовъ Остроколъ былъ уже очень ветхъ, и окружалъ только средину города. Матеріалъ былъ готовъ, и ожидалъ только искусныхъ рукъ.
   Однажды, около полудня, прибыла въ Вильно толпа разнаго рода ремесленниковъ: плотники, каменщики, кузнецы и иные, умирая съ голода, и слыша, что въ Вильнѣ есть работа, обѣщали трудишься только изъ одного хлѣба. Ягелло радовался такому множеству мастеровыхъ, обѣщалъ дашь имъ работу, а между тѣмъ приказалъ ихъ размѣстить въ разныхъ частяхъ города, и снабжать пищею на счетъ казны. Едва сіи пришлецы разошлись, какъ у Рудницкихъ воротъ показался большой караванъ, прося позволенія провести ночь въ городѣ. Это были четыреста купцевъ съ таковымъ же числомъ возовъ, нагруженныхъ драгоцѣнными мѣхами, которые они везли изъ Великаго Новагорода къ морю. Они просили впустить ихъ въ городъ, и обѣщали заплатить законную пошлину за товары. Такъ какъ свободный проѣздъ чрезъ Вильно никому не воспрещался: то и Новогородскіе купцы не встрѣтили препятствія. Миновавъ ворота, они расположились на площади около нижняго замка, тамъ, гдѣ обыкновенно купцы останавливались.
   Ягелло хотѣлъ осматривать привезенные товары, какъ, спускаясь съ замковой горы, замѣтилъ вдалекѣ на равнинѣ, называемой Погулянкою, густое облако пыли, которое отъ Поварскихъ горъ приближалось къ Тройскимъ воротамъ. Князь тотчасъ догадался, что это долженъ быть непріятель; но за пылью нельзя было узнать его, а Полоцкій походъ поставилъ его въ невозможность защищаться съ успѣхомъ. Однакожъ близкая опасность заставила его принять всѣ возможныя мѣры. Съ городскихъ башенъ дали знакъ трубами объ опасности. Войдило съ нѣсколькими сотнями храбрецовъ затворился въ верхнемъ замкѣ, обѣщая защищать оный до послѣдней капли крови; Ягелло, съ войскомъ нѣсколько многолюднѣйшимъ при помощи гражданъ, взялъ на себя оборону нижняго замка, и большую чаешь воиновъ размѣстивъ тамъ, откуда непріятель легче могъ войти въ городъ, остальныхъ употребилъ на защиту Тройскихъ воротъ и на составленіе линіи противъ замка. Народъ, встревоженный столь близкою опасностію, разбѣжался въ разный стороны, ища спасенія.; между тѣмъ непріятель, подобно вихрю, устремился къ воротамъ, и проломивъ ряды стражи, обратился прямо къ замку. Ягелло мужественно защищался; пѣшіе его воины оказывали чудеса храбрости, поражая мечемъ и стрѣлами непріятельскую конницу; но сильнымъ натискомъ они были разрѣзаны на двѣ части, которыя не могли пособлять одна другой. Ягелло поощрялъ своихъ словами и примѣромъ; но уже было поздно: побѣда клонилась на сторону противниковъ. Самогиты свирѣпствовали. Стенанія раненыхъ и вопли женъ и дѣтей заглушались кликами побѣдителей: "въ замокъ! въ замокъ! Кѣйстутъ съ нами!" На звукъ побѣдоносныхъ трубъ выбѣгаютъ изъ разныхъ концевъ города мнимые ремесленники, хватаются за оружіе, сокрытое въ купеческихъ возахъ, и въ мгновеніе ока, устроясь въ ряды, идутъ къ верхнему замку.
   Крѣпость сія, построенная Гедиминомъ Великимъ, стояла на высокой горѣ, и только съ одной стороны, которая называлась Кривою Долиною, имѣла свободный входъ; но и сіе мѣсто было такъ узко и круто, что весьма трудно было дойти потому до воротъ. Кѣйстутъ зналъ, что вниманіе гарнизона наипаче обращено было на сей проходъ, и потому, одѣвшись въ простой солдатскій плащъ, предпринялъ самъ съ отборною дружиной овладѣть онымъ. Сіе смѣлое предпріятіе лишило его многихъ храбрыхъ воиновъ. Чтобъ отвлечь въ иную сторону вниманіе Войдилы, онъ послалъ чаешь войска туда, гдѣ валъ былъ слабѣе. Планѣ его удался: Войдило, опасаясь вторженія непріятеля на семъ слабомъ пунктѣ, все свое вниманіе обратилъ на защищу онаго. Кѣйстутъ между тѣмъ подступалъ къ воротамъ, которыя удалось зажечь. При видѣ пламени немедленно послана туда помощь: Войдило самъ распоряжалъ отраженіемъ непріятелей; но, наконецъ долженъ былъ уступить силѣ, и думалъ уже только о томъ, чтобъ избѣгнуть постыднаго плѣна.
   Не такъ легко было одолѣть Ягеллу. Хотя силы непріятеля, увеличенныя измѣнническимъ прибытіемъ купцовъ, и ремесленниковъ, повсюду брали перевѣсъ надъ Виленскимъ войскомъ, волновая доблесть Князя дѣлала побѣду еще весьма сомнительною. Онъ разилъ кругомъ себя дерзкихъ, посягавшихъ на его жизнь; даже лишась коня, онъ все еще сѣялъ смерть и раны. Наконецъ; стѣсненный отвсюду, и онъ палъ безъ чувствъ на груду сраженныхъ имъ враговъ. Уже была ночь посла Кѣйстутъ сдѣлался обладателемъ обоихъ замковъ и города. Ягелло и Войдило находились уже въ его власти. Онъ приказалъ стражѣ обходиться вѣжливо съ племянникомъ, а наипаче оказывать глубочайшее почтеніе Княгинѣ; вдовѣ Олгерда и дочери ея, Аксенѣ. И такъ, довольствуясь плѣненіемъ особъ, бывшихъ предметомъ его мщенія; онъ велѣлъ войску прекратить кровопролитіе и объявить жителямъ о дружелюбномъ его расположеніи къ городу. Но трудно было унять разсвирѣпѣвшихъ солдатъ: темнота ночи благопріятствовала ихъ хищничеству. Большая часть жителей, дѣвицы, старцы, дѣти, не могшіе бѣжать изъ города, и преслѣдуемые непріятелемъ, требовавшимъ золота, искали спасенія въ стѣнахъ храма. Тамъ же находилась уже и Поята съ несчастною супругою Войдилы. Разлучась съ нимъ въ первыя минуты опасности, она увлечена была толпою народа, съ оружіемъ въ рукахъ, и очутилась въ храмѣ возлѣ Пояты, которая, не отставая отъ нее, была блѣдна какъ полотно, и молила боговъ о ниспосланіи помощи. Аксена, предавшись судьбѣ своей, рѣшилась дорого продашь жизнь свою, и хотя не знала еще объ участи мужа, но присутствіе духа не оставляло ея ни на минуту. Пылая храбростію и гнѣвомъ, она съ оружіемъ бѣгала по храму и взывала всѣхъ къ мужественной защитѣ. Пока она распоряжалась такимъ образомъ, прибѣгалъ къ Поятѣ какой то незнакомецъ въ военной одеждѣ, и съ величайшею учтивостію просилъ ее ввѣриться его попеченію, клянясь святостію Знича, что она будетъ спасена.
   -- "Мнѣ приказано," говорилъ онъ: "отъ высшей власти отыскать васъ, дочь Кривекривейты, и среди общаго замѣшательства оказать вамъ помощь. Необузданные воины тотчасъ могутъ ворваться въ храмъ. Заклинаю васъ ввѣриться мнѣ! Я выпровожу васъ за городъ и доставлю куда прикажете; но здѣсь не совѣтую оставаться ни одной минуты."
   -- "Кто же прислалъ тебя?" спросила Поята. "Ты требуешь невозможнаго: одежда твоя обличаетъ въ тебѣ чужеземнаго воина, нашего врага."
   -- "Не судите по одеждѣ," отвѣчалъ воинъ. "Кто прислалъ меня, я не могу сказать вамъ. Но заклинаю васъ: сжальтесь надъ собою, и не ждите, пока опасность увеличится. Слышите ли этотъ шумъ? Я долженъ васъ насильно избавить отъ смерти." --
   И схвативъ Пояту за руку, хотѣлъ увлечь ее за собою. Испуганная такою наглостію дѣвица, отступила назадъ и закричала, требуя помощи. Неустрашимая Аксена уже подняла мечь для наказанія дерзскаго; но тотъ, уклонясь отъ удара, скрылся въ толпѣ народа.
   Предостереженія его оказались справедливыми. Черезъ нѣсколько минутъ послышался громкій шумъ. Наконецъ двери храма падаютъ, и свирѣпые воины съ неистовствомъ бросаются на безоружныхъ старцевъ и дѣвицъ, сдираютъ съ нихъ платья, и, приставляя мечи къ грудямъ, требуютъ золота. Одинъ изъ нихъ, увидѣвъ на Аксенѣ драгоцѣнную цѣпь, хотѣлъ сорвать оную; но неустрашимая женщина воспротивилась оружіемъ, и долго боролась съ хищникомъ. Поята считала уже себя погибшею, и поручая себя волѣ боговъ, сожалѣла, что не приняла услугъ незнакомца. Между тѣмъ сопротивленіе Аксены вооружило противъ нее еще двухъ воиновъ, которые ранили уже ее въ руку, какъ вдругъ явился Тройданъ также съ оружіемъ, и заставилъ ихъ отступить. Потомъ схвативъ за руки полумертвую Пояту и раненую Аксену, и прокладывая себѣ дорогу мечемъ, чрезъ боковыя двери выбѣжалъ изъ храма. Темнота ночи, которую не вездѣ разогнали разложенные непріятелемъ огни, дозволила имъ посовѣтоваться между собою о томъ, куда имъ скрыться.-- Прійдя нѣсколько въ себя, Поята увидѣла, кому обязана своимъ спасеніемъ.
   -- "Куда же ты ведешь насъ, почтенный Тройданъ?" спросила она его дрожащимъ голосомъ.
   -- "И самъ не знаю," отвѣчалъ Тройданъ. "Думаю, что всего лучше было бы удалиться священную рощу?"
   -- "Веди меня въ замокъ, веди меня жъ этимъ разбойникамъ, пусть умру вмѣстѣ съ моимъ мужемъ," кричала въ отчаяніи Аксена.
   -- "Веди насъ на Вилію," сказала Поята: "можетъ быть, найдемъ тамъ какую нибудь лодку, въ которой можемъ доѣхать о Кѣрнова."
   -- "Это было бы хуже всего," отвѣчалъ Тройданъ. "По всему берегу стоитъ войско. Посмотрите, тамъ свѣтятся непріятельскіе огни."
   -- "Я не могу итти далѣе," сказала Аксена: "рана приводитъ меня въ разслабленіе. Сядемъ отдохнуть подъ этою стѣной." -- Они находились уже въ отдаленіи отъ центра города, гдѣ кровопролитіе еще не переставало. Стѣны вновь строющагося дома служили имъ убѣжищемъ. Тамъ перевязали рану Аксены. Несчастная супруга Войдилы, увидѣвъ верхній замокъ въ огнѣ, начала горько плакать. Тройданъ старался утѣшить ее, утверждая, что пламя могло быть нарочно зажжено на пагубу непріятеля; что покореніе заика очень трудно, и что во всякомъ случаѣ не должно было опасаться жестокосердія со стороны Кѣйстута. Аксена съ недовѣрчивостію слушала сіи возраженія, и коль скоро почувствовала, что ей сдѣлалось нѣсколько легче, хотѣла бѣжать на помощь милымъ ей особамъ, но боль въ рукѣ не дозволяла дѣйствовать оружіемъ, а слезы Пояты и просьбы Тройдана разоружили ея мужество. Мало по малу въ городѣ дѣлалось тише. Изрѣдка только видны были воины, бѣгущіе съ добычею или отыскивающіе ночлега. Аксена безпрестанно прислушивалась къ разговорамъ прохожихъ, желая узнать, что происходитъ въ замкѣ; но ничего не узнала. Тройдану послышалось нѣсколько разъ имя Пояты: приведя, на память коварный умыселъ Кунтора, онъ совѣтовалъ продолжать путь какъ можно, скорѣе.
   -- "Я знаю," говорилъ онъ: "куда отвести васъ: тамъ вы спокойно проведете ночь,-- и легко Можете добраться до Кѣрнова: только пойдемте скорѣе; здѣсь не безопасно." -- И взявъ ихъ за руки, провелъ черезъ поле къ Францисканскому монастырю, и началъ изо всей силы стучать рукоятью своего меча въ монастырскую дверь. Испуганные набѣгомъ на Вильно монахи, заградили входъ въ монастырь, и въ келліяхъ проводили время въ молитвѣ, предавшись совершенно на волю Божію. Услышавъ стукъ, они были увѣрены, что непріятели хотятъ ворваться въ монастырь, и потому долго не смѣли подойти къ дверямъ; наконецъ рѣшились спросить, кто стучитъ и чего хочетъ отъ убогихъ монаховъ, которымъ нечѣмъ дѣлиться съ хищниками."
   -- "Мы желаемъ," отвѣчалъ Тройданъ: "только укрыться у васъ на нѣкоторое время. Мы неподозрительные люди. Отворите изъ любви къ Богу. Я веду двухъ знатныхъ, и несчастныхъ женщинъ."
   -- "А! такъ это вы, богобоязненный рыцарь?" отозвался монахъ. "Я такъ и думалъ, что это вы; но вы говорили объ одной женщинѣ, а приводите двухъ; когда же отопру двери, то, можетъ быть, окажется ихъ и болѣе. Дѣятельный же вы Апостолъ! Но прошу васъ убираться отсюда: мы знаемъ, чего вы хотите, и какихъ женщинъ ведете. Подите, подите, и не оскверняйте нашего жилища."
   -- "Никакой непріятности не можетъ быть для васъ," отвѣчалъ Тройданъ: "за то, что дадите убѣжище двумъ несчастнымъ, ищущимъ спасенія отъ руки хищниковъ и убійцъ. Говорю вамъ, что это знатныя женщины, за спасеніе коихъ Ягелло щедро одаритъ васъ: отоприте же."
   -- "Какъ же не такъ" отвѣчалъ монахъ. "Что съ нами будетъ, если Князь узнаетъ, что мы даемъ убѣжище Христіанамъ, которые ходятъ сюда и крестятъ Литовскихъ женщинъ. Если бы еще это въ самомъ дѣлѣ было такъ: Богъ защитилъ бы насъ предъ гнѣвомъ людей; но я знаю уже, господинъ рыцарь, ваши намѣренія. Убирайтесь же съ ними куда угодно: я не отопру вамъ." --
   Тройданъ не могъ понять, что значатъ сіи слова. Имя рыцарь и условіе о впущеніи въ монастырь какой-то женщины, показывали, что монахъ ошибается; но Тройданъ не зналъ, какъ вывесть его изъ заблужденія. Поята, по врожденной непріязни къ христіанамъ, просила оставить ихъ въ покоѣ, и обратиться къ ближайшему строенію, въ которомъ свѣтился огонь. Аксена была того же мнѣнія, какъ вдругъ Тройданъ вспомнилъ о лозунгѣ, который онъ поручилъ Вшебору оставить въ монастырѣ. И такъ онъ постучалъ еще въ двери и сказалъ дважды: "Рѣшительность и надежда, надежда и рѣшительность!" -- Двери немедленно оговорились. Три монаха съ факелами въ рукахъ вышли на встрѣчу, и съ радостію ввели гостей въ свои келліи. Каждый изъ нихъ смотрѣлъ въ глаза Тройдану, и, казалось, хотѣлъ угадать его мысли. Аксена не могла надивиться чудесной силѣ нѣсколькихъ словъ, которыя имѣли такое вліяніе на отшельниковъ. Оставимъ здѣсь на время бѣглецовъ нашихъ, и возвратимся въ Вильно посмотрѣть, что тамъ дѣлается.
   

ГЛАВА V.
Гордый узникъ.

   Первымъ стараніемъ Кѣйстута было возвратить спокойствіе и безопасность покоренной столицѣ. Но сначала трудно было усмирить воиновъ, которые въ тѣ времена грабежъ и хищничество считали законнымъ для себя вознагражденіемъ. По сей причинѣ Кѣйстутъ нашелъ нужнымъ употребить мѣры строгости, объявить личную безопасность каждаго, и усилить гарнизонъ Крѣпости; остальное за тѣмъ войско послалъ къ Полоцку на помощь Витольду. Потеря въ рядахъ побѣдителей оказалась незначительною; гораздо болѣе было убитыхъ или раненыхъ со стороны побѣжденныхъ. Пожары и убіеніе мирныхъ гражданъ, почти не разлучные съ бѣдствіями междоусобія, наполнили скорбію сердце побѣдителя. Юрга, любимецъ Кѣйстута, сквозь пальцы смотрѣлъ на жестокіе поступки воиновъ, думая только о томъ, чтобъ получить долю изъ каждой добычи. Несчастные граждане знали, въ чьи руки переходило ихъ имущество; но, боясь слуги Кѣйстута болѣе, нежели самого его, не смѣли ни домогаться возвращенія своей собственности, ни жаловаться на хищничество.
   Ягелло оставленъ подъ стражею въ собственномъ дворцѣ. Правда, что онъ не имѣлъ ни въ чемъ недостатка, и ему оказываемы были всѣ почести, приличныя высокому его званію; но не менѣе того, онъ чувствовалъ лишеніе свободы. Злосчастный Князь имѣлъ довольно времени заняться размышленіемъ надъ проступками своей молодости, и съ сожалѣніемъ увидѣлъ, что главнѣйшею виною его бѣдствія была неблагоразумная, излишняя довѣрчивость къ своему любимцу. Не привыкши къ покорности и помня о недавнихъ тріумфахъ своихъ въ Польшѣ, Литовскій Князь, дотолѣ благопріятствуемый счастіемъ, чувствовалъ всю непріятность новаго положенія своего. Равно безпокоила его и неизвѣстность: что съ нимъ будетъ далѣе; и хотя, по ласковому обращенію съ нимъ, не должно быть, но опасаться ничего особенно худаго; но онъ предчувствовалъ, что Литовскимъ Княземъ не бывать уже ему, и это болѣе всего огорчало его. Но какъ каждый несчастливецъ въ будущемъ надѣется чего-то лучшаго, такъ и Ягелло думалъ, что судьба его измѣнится. Болѣе всего онъ полагался на слѣдствія Полоцкаго похода. Онъ думалъ, что Скиргѣлло, побѣдивъ Андрея, поспѣшитъ избавить его отъ плѣна, принудитъ побѣдителя возвратить ему свободу, а, можетъ быть, и тронъ. Но всѣ сіи пріятныя мечты разрушались при воспоминаніи о Крестоносцахъ, которые обыкновенно передавались на сторону побѣдителей. Разсуждая такимъ образомъ о своемъ положеніи, онъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ свиданія съ дядею, побѣдителемъ своимъ. Болѣе всего ввергало его въ уныніе присутствіе матери, которая, отвергнувъ милости Кѣйстута, рѣшилась раздѣлять плѣнъ сына. Ягелло зналъ, что она, находясь въ преклонныхъ лѣтахъ, не легко перенесетъ свое несчастіе, и укорялъ себя въ томъ, что отвергалъ ея совѣты и наставленія.
   -- "Если бъ я слушалъ васъ, любезнал матушка," говорилъ онъ, ходя по комнатѣ, у дверей которой стояла стража: "то непотерялъ бы трона, и вы, на старости, не испытали бы жестокаго плѣна!-- Если бъ я по крайней мѣрѣ удержалъ здѣсь Довойну, который за своею Полькою потащился въ Польшу: онъ вѣрно бы лучше умѣлъ защитишь ворота замка. Зачѣмъ на этой проклятой свадьбѣ не обошлись ласковѣе съ посломъ Кѣйстута?-- Почему не пришло ни кому въ голову, что эти купцы и ремесленники были измѣнники?-- Не должно ли было родить подозрѣніе великое число ихъ?-- Я окруженъ былъ предателями; всѣ искали моей гибели, всѣ измѣнили мнѣ; за то они всѣ погибнутъ!-- Но что говорю я? Гдѣ я? О, матушка! я причиною вашего несчастія! Совѣты ваши были прекрасны; и Я отвергъ ихъ.-- Но вы зачѣмъ. здѣсь находитесь? Вамъ не мѣсто быть здѣсь. Противъ васъ Кѣйстутъ ничего не имѣетъ: онъ хочетъ, чтобъ вы жили свободно въ замкѣ, точно такъ, какъ въ мое княженіе."
   -- "Не обвиняю тебя, не жалуюсь," говорила спокойно Княгиня: "предоставь же мнѣ свободу жить тамъ, гдѣ мнѣ хочется. Ты несчастливъ, и несчастіе твое продолжится, можетъ быть, долѣе, нежели плѣнъ твоей престарѣлой матери. Я носила тебя въ моей утробѣ, а ты хочешь, чтобъ я оставалась въ замкѣ, который похитилъ у тебя жестокосердый дядя твой! Но дочь моя! моя милая Аксена! не уже ли никто не увѣдомитъ меня, что съ нею сдѣлалось?"
   -- "Аксена имѣла довольно времени, чтобъ спастись, и вѣрно находится гдѣ нибудь въ надежномъ убѣжищѣ. Да и что можетъ случиться съ нею?-- Но почему я самъ не пошелъ подъ Полоцкъ, или для чего не оставилъ здѣсь больше войска? Злые духи осѣтили разсудокъ мой: злые духи возвратили и старику здоровье. И кто бы могъ этого ожидать?-- Посмотрите, матушка, какъ ему всѣ кланяются! О, измѣнники! я прогоню чрезъ васъ мои стада; вы погибнете подъ ихъ копытами. Но какъ узналъ онъ моихъ намѣреніяхъ? О, если бъ мнѣ поймать того, кто открылъ ему наши тайны!"
   -- "Уже всѣ возвратились по домамъ: только Аксены моей нѣтъ!" говорила про себя печальная Княгиня. "Еслибы судьба ея была не хуже вашей, то она вѣрно соединилась бы съ нами: вѣдь она внука Гедимина, дочь брата Кѣйстутова! Можетъ быть, онъ осудилъ уже ее на смерть! О, несчастная минута, въ которую я благословила ее на сей бракъ!"
   -- "Да успокойтесь же, матушка," сказалъ съ досадою Ягелло: "отчаяніе всего хуже въ несчастіи. Развѣ вы позабыли, какъ дядя любилъ ее? Еслибъ она была въ его рукахъ, то онъ вѣрно прислалъ бы ее сюда же. Да и за что Кѣйстуту наказывать ее? Она не объявляла воины его сыну, не посягала на Полоцкъ, не дружилась съ Крестоносцами; а что она жена Войдилы, въ этомъ одинъ я виновенъ: слѣдовательно одинъ я и долженъ подвергнуться гнѣву Кѣйстута. Но я знаю Аксену, и почти готовъ удариться объ закладъ, что она отправилась въ Полоцкъ."
   -- "Она была со мною до самой той минуты, въ которую поданъ былъ знакъ тревоги. Она увѣряла меня въ совершенномъ своемъ благополучіи; но звукъ трубъ вырвалъ ее изъ моихъ объятій, и я не видала ея болѣе. Вѣрнѣе всего, что она въ верхнемъ замкѣ сражалась возлѣ мужа, и если избѣжала смерти, то находится съ нимъ въ одной темницѣ."
   -- "Гдѣ ей помѣститься тамъ?" отозвался часовой. "Войдилѣ не такъ просторно, чтобъ онъ могъ еще кого нибудь принять къ себѣ. Вамъ здѣсь хорошо, но ему, бѣдному, очень плохо, и я теперь не далъ бы за него и орѣшьей скорлупы. На четыре сажени въ землѣ: это дурной знакъ. Жаль его: славно защищалъ замокъ!"
   -- "Не знаешь ли ты чего о моей дочери, женѣ Войдилы?"
   -- "Откуда же мнѣ знать?" отвѣчалъ сурово воинъ. "Я, по вашей милости, не былъ на грабежѣ. Съ самаго утра стою здѣсь какъ прикованный, и кто знаетъ, сколько времени придется еще стеречь васъ. Не умѣли вы жить мирно, когда вамъ и такъ было хорошо." --
   Въ иное время, несравненно меньшую смѣлость Ягелло укаралъ бы смертію; но въ настоящемъ положеніи онъ долженъ былъ смолчать, и въ первый разъ въ жизни увидѣлъ необходимость удержаться отъ гнѣва. Княгиня, не получая никакого извѣстія о дочери, предалась жестокой печали. Ягелло совѣтовалъ ей, воспользовавшись вниманіемъ къ себѣ побѣдителя, возвратиться въ свое жилище, и поставлялъ ей на видъ, что тамъ она не только узнаетъ о судьбѣ Аксены, но, видя вблизи ходъ дѣлъ, въ состояніи будетъ доставить и ему важныя свѣдѣнія, а особливо объ успѣхѣ похода Скиргѣллы. Злополучная мать, желая быть полезною сыну, можетъ быть, и послѣдовала бы его совѣту; но силы ея такъ были истощены, что она почти не могла двинуться съ мѣста. Жалобы ея и упреки, по мѣрѣ ослабленія силъ, дѣлались слабѣе, и сонъ вскорѣ закрылъ омоченные слезами глаза ея.
   Тѣмъ временемъ Кѣйстутъ, дѣятельно занимаясь устройствомъ новаго правительства Литвы, не забывалъ о судьбѣ бывшаго ея Государя. Въ сердцѣ своемъ онъ раздѣлялъ непріятность его положенія, и изъ княжескихъ чертоговъ переносился мысленно въ то мѣсто, въ которомъ заключенъ былъ его племянникъ, недавно еще столь любимый имъ. Покоривъ его, и не зная еще о томъ, что дѣлается подъ Полоцкомъ, онъ немедленно предался прежнимъ своимъ дружелюбнымъ чувствованіямъ, и потому какъ можно скорѣе хотѣлъ примириться съ нимъ. Но коварный Юрга, предавидѣвшій слабость своего Государя, зналъ, что миръ съ Ягеллою можетъ имѣть для самого его крайне непріятныя послѣдствія, и потому употреблялъ всѣ средства, чтобы продлить недоброжелательство Кѣйстута къ побѣжденнымъ. Уже не одинъ разъ упоминалъ Князь о намѣреніи своемъ посѣтить плѣнника, хотя многіе совѣтовали приказать ему самому предстать предъ нимъ; но когда на другой день послѣ взятія Вильны онъ объявилъ рѣшительную свою волю видѣться съ нимъ, тогда Юрга показалъ ему найденную въ кабинетѣ Ягеллы всю переписку съ Орденомъ, на основаніи которой предпринятъ былъ походъ къ Полоцку, и вычисленіемъ всѣхъ его поступковъ снова вооружилъ дядю противъ племянника. Тамъ, между прочимъ, находились собственноручныя письма Магистра, въ отвѣтъ на желаніе Ягеллы о заключеніи съ нимъ союза противъ Самогитскаго Князя, и самыя условія сего союза; тамъ же были доказательства и на то, что Троки, Гродно, Велюнь и другія области предполагалось отнять у сыновей Кѣйстута, что Полоцкъ предназначался для Скиргѣллы, а Новогрудскъ для Войдилы. Крестоносцы также не забыты были въ семъ договорѣ: словомъ, вся Самогитія долженствовала быть раздѣленною на мелкія части. Главною пружиною всего сего плана былъ Войдило. Старикъ Кѣйстутъ съ болѣзненнымъ сердцемъ слушалъ всѣ сіи подробности, и, взявъ въ руки бумаги, приказалъ вести себя къ Ягеллѣ. Впереди шли собственные его тѣлохранители, готовые исполнять его приказанія. Отъ нихъ-то узналъ Ягелло, что онъ вскорѣ увидитъ дядю, своего побѣдителя. При семъ извѣстіи онъ смутился нѣсколько; но, устыдясь своего малодушія, ободрился и старался принять на себя обыкновенный свой дерзкій видъ. Двери растворились, и Ягелло увидѣлъ дядю, окруженнаго множествомъ чиновниковъ. Оставивъ всю свиту за дверями, онъ одинъ вошелъ въ комнату. Ягелло сидѣлъ у дверей на лавкѣ. При входѣ Кѣйстута, онъ всталъ и поклонился; но поклонъ сей былъ скорѣе знакомъ принужденнаго почтенія, нежели доказательствомъ раскаянія и покорности.
   -- "Какъ поживаешь, племянникъ!" сказалъ ему Кѣйстутъ, показывая свертокъ бумагъ. "Возьми эти несчастныя письма, которыя никогда не должны были находишься Въ нашихъ рукахъ; возьми ихъ, сожги, теперь же -- и помиримся." --
   Это была минута въ которую, если бы Ягелло оказалъ хотя малѣйшее раскаяніе, можно было исправить все дѣло: ибо сердце Кѣйстута расположено было къ прощенію; но упрямый плѣнникъ, принявъ съ равнодушіемъ бумаги, казалось, о томъ только сожалѣлъ, что не довольно былъ остороженъ въ своихъ козняхъ. Старецъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ отвѣта; глаза его старались встрѣтиться съ глазами племянника; но сей хранилъ мертвое молчаніе.
   -- "Теперь," сказалъ Кѣйстутъ болѣзненнымъ голосомъ: "я долженъ все высказать: ты хотѣлъ овладѣть Самогитіею, и сыновей моихъ, которые ни въ чемъ не провинились предъ тобою, лишить куска хлѣба, чтобы ихъ достояніемъ обогатишь своего брата и низкаго льстеца. О, Ягелло! могъ ли я ожидать отъ тебя такой неблагодарности! Годилось ли поступать такимъ образомъ съ дядею?"
   -- "Если вамъ годилось переряжать воиновъ купцами и ремесленниками, чтобъ лишить меня престола, то мнѣ гораздо позволительнѣе было послать войско въ Полоцкъ, для наказанія непокорнаго данника."
   -- "Не такъ надобно было поступить съ сыномъ твоего дяди," отвѣчалъ старецъ. "Если онъ дѣйствительно провинился предъ тобою, то ты могъ мнѣ пожаловаться; я разобралъ бы ваше дѣло. Но ты забылъ послѣднюю волю Олгерда, который завѣщалъ тебѣ миръ и любовь къ роднымъ. Столица твоя долженствовала быть центромъ сего единодушія. Боги! намъ ли, дѣтямъ Гедимина, избивать себя собственнымъ оружіемъ, когда Литва окружена врагами, ищущими нашей гибели! Забывъ о приказаніи отца, ты употребилъ въ помощь противъ брата тѣхъ самыхъ Крестоносцевъ, которые такъ рады всѣмъ нашимъ бѣдствіямъ! На чью же главу падетъ невинно пролитая кровь нашихъ подданныхъ? Ты слѣпо повѣрилъ наушничеству одного злодѣя, и, не посовѣтовавшись съ родными и не стыдясь безславія, выдалъ за него сестру свою, думая низость его происхожденія облагородить кровію Гедимина. Могли ль боги благословить союзъ сей? Счастіе поблагопріятствовало тебѣ въ Польшѣ; я искренно радовался побѣдамъ твоимъ; но ты возмечталъ, что тебѣ уже все позволительно. Неблагодарный! Я любилъ тебя какъ сына, уважалъ какъ главу нашего рода, а ты, презрѣвъ мои лѣта, проведенныя на службѣ отечеству, осмѣлился издѣваться надъ, моею старостію! Но небо возвратило мнѣ силы, чтобъ припомнишь тебѣ, чѣмъ ты обязанъ сѣдинамъ моимъ. Теперь скажи, не заслужилъ ли ты быть въ такомъ положеніи, въ какомъ теперь находишься? Говори что имѣешь въ свое оправданіе: я хочу слышать оное: дядя твой будетъ твоимъ судіею." --
   Ягелло дико смотрѣлъ на почтеннаго старца. На лицѣ его не видно было ни одной черты раскаянія. Черезъ минуту онъ отвѣчалъ:
   -- "Окончите, Князь Кѣйстутъ, вашу проповѣдь. Вы сами знаете, что Самогитія всегда принадлежала Лнъ въ. Боги дали вамъ побѣду, а мнѣ судили плѣнъ. Вы лишили меня престола, лишите и жизни; но пощадите мать мою, которая ни въ чемъ невинна предъ вами."
   -- "Гдѣ же Княгиня? гдѣ подруга любимаго брата моего?" вскричалъ Кѣйстутъ, и увидѣвъ ее въ постелѣ, бросился къ ней и старался поднять ее. "Ахъ! какъ больно мнѣ, Княгиня, видѣть васъ въ такомъ положеніи, васъ, дочь знаменитаго Князя Тверскаго, супругу храбраго Олгерда! Я приказалъ оказывать вамъ приличныя почести, какъ моей государынѣ и оставался въ томъ, что и одинъ волосъ не упадетъ съ головы вашей! такъ-то исполнились мои повелѣнія? Гей! кто тамъ есть? и нѣсколько человѣкъ изъ свиты вдругъ явилось въ комнатѣ. "Кто смѣлъ," спросилъ онъ грозно: "вопреки моему приказанію, выслать Княгиню изъ замка?-- Негодяи! годами тюремнаго заключенія будете отвѣчать за каждую, минуту ея пребыванія въ семъ мѣстѣ." --
   Всѣ трепетали отъ страха, видя гнѣвъ Кѣйстута; даже Ягелло оробѣлъ, и никто не смѣлъ вымолвить ни слова. Но Юрга, подойдя потихоньку къ Князю, объяснилъ ему, что повелѣніе его въ точности было исполнено: ибо, послѣ покоренія замковъ, у дверей Княгини поставлена была почетная стража, какъ для исполненія ея приказаніи, такъ и для безопасности; но что нельзя было удерживать ее насильно въ покояхъ, когда она, узнавъ о плѣненіи сына, захотѣла тотчасъ отправиться къ нему." -- Объясненіе сіе успокоило нѣсколько Кѣйстута, который, обратясь опять къ Княгинѣ, сказалъ ей: "Позвольте же, любезная невѣстка, препроводить васъ обратно въ замокъ: вступите во владѣніе вашимъ домомъ, и будьте Государынею, какъ и были." --
   Несчастная Княгиня, какъ бы пробудясь отъ сна, узнавъ Кѣйстута, начала съ воплемъ просить его о возвращеніи ей Аксены. Князь чрезвычайно удивился, узнавъ, что ея не было съ матерью. Безпокойство его увеличивалось по мѣрѣ того, какъ Княгиня настаивала о ея возвращеніи: онъ видѣлъ, что она очень слаба, и боялся, чтобы печаль не убила ея совершенно." -- "Пусть вездѣ ищутъ Княжну," закричалъ онъ своей свитѣ: "разослать нарочныхъ по всѣмъ дорогамъ; кто найдетъ мою племянницу, получитъ десять слитковъ серебра. А вы, любезная невѣстка, возвратитесь въ замокъ:. я ручаюсь вамъ за безопасность вашихъ дѣтей, только успокойтесь и поберегите драгоцѣнное здоровье ваше. Что касается до тебя, племянникъ, поелику ты надѣешься еще, какъ видно, на успѣхи войска твоего въ Полоцкомъ княжествѣ, то можешь остаться здѣсь, въ ожиданіи донесеній." --
   Кѣйстутъ подалъ было Княгинѣ руку; но она отказалась послѣдовать за нимъ, и объявила, что желаетъ остаться съ сыномъ, пока не найдется Аксена. Соображаясь съ ея волею, Кѣйстутъ долженъ былъ оставить ее съ Ягеллою; но приказалъ перенести туда всѣ ея мебели, и возобновилъ повелѣніе искать повсюду Аксену. Нѣсколько дней прошло въ безуспѣшныхъ поискахъ. Въ Вильнѣ уже начинали изглаживаться слѣды опустошенія; ежедневно, множество жителей возвращалось въ домы; но объ Аксенѣ, Поятѣ и Тройданѣ не было никакого извѣстія. Ихъ искали по всѣмъ закоулкамъ столицы, по всѣмъ селамъ и окрестностямъ: корысть поощряла искателей, но всѣ ихъ старанія были тщетны. Въ первыя минуты общей тревоги многіе видѣли Княжну въ храмѣ; съ оружіемъ въ рукахъ; многіе слышали, какъ какой-то воинъ предлагавшій услуги свои Поятѣ, но никто не зналъ, кто такой былъ сей воинъ. Кѣйстута крайне безпокоили безуспѣшные поиски, тѣмъ болѣе, что отъ возвращенія дочери зависѣла, казалось, жизнь ея матери.
   Между тѣмъ начальники крѣпостей и правители областей съѣзжались для принесенія поздравленія новому Государю: ибо въ тѣ времена достаточно было покорить одну столицу, чтобы быть Государемъ всего края. Уже и Витольдъ съ побѣдоноснымъ войскомъ возвратился въ Вильну. Слава его имени подѣйствовала подъ Полоцкомъ сильнѣе нежели оружіе. Радуясь о торжествѣ отца, онъ привезъ ему радостное извѣстіе, что сынъ его, Андрей, послѣ слабаго нападенія на Скиргѣллу, удержался на Полоцкомъ княженіи, и благодаритъ отца за поданіе ему помощи; что Крестоносцы, узнавъ о приближеніи союзниковъ Андрея, отдѣлясь отъ войска Ягеллы, первые скатились въ бѣгство, а оставленный ими Скиргѣлло бѣжалъ въ Ригу. Въ эту самую пору разнеслась въ Полоцкѣ вѣсть, что Кѣйстутъ овладѣлъ Вильною. Обстоятельство сіе много содѣйствовало къ упадку духа въ войскѣ Ягеллы, которое, лишась своего военачальника, само пристало къ Витольду.
   -- "Спасибо тебѣ, любезный сынъ," говорилъ Кѣйстутъ: "за помощь, которую ты подалъ брату своему. Теперь я могу щедро наградить тебя за твои услуги. Но скажи мнѣ: что, по твоему мнѣнію, заслужилъ Ягелло?"
   -- "Прощеніе!" отвѣчалъ Витольдъ.
   -- "Прощеніе? племянникъ мой совсѣмъ не то, чѣмъ бы долженъ быть. Если бъ ты видѣлъ, съ какою гордостію представлялся онъ мнѣ: ты подумалъ бы, что за нимъ осталась еще по крайней мѣрѣ половина Литвы."
   -- "Батюшка"! конечно нельзя оставить его безъ всякаго наказанія; но окажите ему свое милосердіе, которое всего скорѣе разоружитъ его надменность. Вамъ легко лишить сего гордеца свободы; но вы не рѣшитесь на это; ограничьте его власть и вліяніе на Литовскіе народы; объявите ему, что мѣра сія есть только исправительная; но вмѣстѣ съ тѣмъ возвратите ему свободу и имущество, чтобы не смѣли говорить, что Кѣйстутъ обогатился сокровищами племянника. Помните также, батюшка, что въ лицѣ Ягеллы вы обязаны утѣшить его мать. Если къ сердцу Ягеллы, какъ я надѣюсь, доступны еще благородныя чувства, то онъ сознается въ своей винѣ, будетъ стараться загладить оную, и возчувствуетъ къ вамъ живѣйшую благодарность. Наконецъ, не забывайте, батюшка, что не столько самъ онъ, сколько совѣтники виновны."
   -- "Любезный Витольдъ," сказалъ съ радостію старецъ: "ты умно судишь. Ахъ, еслибъ этотъ вертопрахъ поскорѣе исправился: у него доброе сердце, но голова совсѣмъ пуста. Такъ, я не отниму у него свободы; и самою пріятною минутой моей жизни будетъ, когда я опять обниму его, и возвращу довѣренность, какою онъ пользовался прежде."
   -- "А я думаю," отозвался стоявшій въ далекѣ Юрга: "что этого никогда не будетъ. Ударивъ непріятеля, не надобно отдавать ему палки: онъ самъ найдетъ ее, когда захочетъ. Крестоносцы не оставятъ его въ бездѣйствіи; и потому, ежели позволите сказать мое мнѣніе, я полагалъ бы не возвращать свободы Князю Ягеллѣ."
   -- "Какъ ты смѣешь предлагать это?" сказалъ Витольдъ, посмотрѣвъ на него сурово. "Или ты позабылъ, дерзкій, что Ягелло братъ мнѣ?"
   -- "Свѣтлѣйшій Князь!" отвѣчалъ Юрга: "Полоцкій походъ доказалъ вамъ, какъ онъ уважаетъ узы родства. Конечно, хотѣлось бы дождаться отъ него убѣдительнѣйшаго доказательства его пріязни; но я долгомъ поставляю увѣдомить васъ, что вся Литва желаетъ васъ, Князь, имѣть своимъ Государемъ."
   -- "Полно же," сказалъ Кѣйстутъ: ашы, Юрга, слишкомъ доброжелателенъ намъ. Прежде всего надобно оптомъ постараться, чтобъ избавишь Ягеллу отъ дурныхъ совѣтниковъ. Это я беру на себя, а теперь, Витольдъ, пойдемъ навѣстить его." --
   Ягелло, свѣдавъ о неудачѣ оружія Скиргѣллы, поубавилъ спѣси, и принялъ на себя видъ, болѣе сообразный съ его положеніемъ. Свиданіе съ Витольдомъ, который первый привѣтствовалъ его съ ласкою, было для него чрезвычайно тягостно; онъ не могъ не чувствовать цѣны его дружбы; но въ то же время не могъ скрыть негодованія, за то, что онъ помѣшалъ успѣху Полоцкаго похода; однакожъ, вспомнивъ о своемъ положеніи, поклонился ему съ принужденною почтительностію, какъ между тѣмъ Витольдъ, не могши видѣть его униженія, бросился къ нему на шею, и обнимая его съ братскою любовію, изъявилъ искреннее сожалѣніе о недоумѣніяхъ, бывшихъ поводомъ къ нарушенію спокойствія.
   -- "Пора уже, любезный племянникъ," сказалъ Кѣйстутъ: "прекратить твое горе. Мы хотимъ не гибели твоей, а исправленія. Возвращаю тебѣ свободу и имущество. Временно назначаю въ твое владѣніе Витебское княжество и область Кревскую; но Литву получишь опять не прежде, какъ послѣ моей смерти. Не долго будешь ждать ее; помни однакожъ, что отъ твоего поведенія зависѣть будетъ исполненіе моего рѣшенія, и что малѣйшій проступокъ съ твоей стороны перемѣнитъ судьбу твою, и навлечетъ тебѣ большую непріятность. Наипаче не довѣряй Крестоносцамъ, разстанься съ ними навсегда, и помни, что въ Витольдѣ имѣешь лучшаго друга." --
   Ягелло увѣрилъ его въ искренней своей благодарности, и жизнію ручался за постоянство своихъ чувствованій. Онъ зналъ, что всѣмъ обязанъ былъ Витольду, и потому осыпалъ его благодареніями, но не желая видѣть долѣе своей собственности, перешедшей въ руки побѣдителя, онъ хотѣлъ какъ можно. скорѣе, съ малымъ числомъ вѣрныхъ слугъ, переѣхать на мѣсто своего назначенія; однакожъ слабость матери удержала его на нѣсколько дней въ Вильнѣ. Несчастная Княгиня, не получая никакого извѣстія о дочери, примѣтно слабѣла. Дни и ночи проводила она въ слезахъ! Утѣшенія сына и родныхъ были не дѣйствительны. Въ одинъ день поутру нашли ее въ постелѣ мертвою. Кѣйстутъ жестоко пораженъ былъ потерею любимой невѣстки, и если бы онъ предвидѣлъ сіе несчастіе, то отказался бы и отъ побѣдъ, и отъ славы, чтобъ только сохранить жизнь ея.
   Послѣ печальной погребальной церемоніи, Ягелло, наслѣдовавъ домашнее имущество матери, съ горестію удалился въ Кревъ, гдѣ, какъ увидимъ ниже, онъ старался въ поведеніи своемъ принаровляться къ обстоятельствамъ и всячески угождать дядѣ, для снисканія его благоволенія. Кѣйстутъ, сдѣлавшись Не" дикимъ Княземъ Литовскимъ, отдалъ Витольду Троки съ Самогитскимъ Княжествомъ, а самъ остался жить въ Вильнѣ.
   Теперь возвратимся въ монастырь, и посмотримъ, что случилось съ Аксеною и ея подругою.
   

ГЛАВА VI.
Подземный путь.

   Коль скоро бѣглецы наши попали въ монастырь, Пріоръ онаго добрый и веселый старикъ, поздоровавшись съ ними очень ласково, проводилъ ихъ въ столовую, ободрялъ, и угощалъ чѣмъ могъ. Робкая Поята, увидѣвши себя посреди служителей Христіанской вѣры, не хотѣла принимать отъ нихъ никакихъ услугъ, и держась за своего провожатаго, съ недовѣрчивостію посматривала то на монаховъ, то на священные знаки ихъ вѣры. Безпокойный взоръ ее показывалъ, что ей хотѣлось какъ можно скорѣе избавиться отъ сего общества: при всемъ томъ она не могла понять, что значитъ радушіе, съ которымъ ихъ приняли. Предубѣжденная съ дѣтства противъ Христіанъ; она опасалась даже самаго гостепріимства ихъ, подозрѣвая, что въ ономъ скрывается какой либо злой умыселъ. Но Аксена, почти не обращая вниманія на происходившее вокругъ ея, думала только о своемъ мужѣ, братѣ и матери.
   -- "Друзья," сказалъ Тройданъ монахамъ: "вы видите передъ собою двухъ знатныхъ, но несчастныхъ особъ, сестру Князя и дочь Кривекривейты. Надѣюсь, что не откажетесь дать имъ убѣжище въ вашемъ жилищѣ. "
   --"Мы считаемъ величайшимъ счастіемъ," отвѣчалъ Пріоръ: "когда можемъ услужить ближнему. Счастіе сіе рѣдко достается намъ; ибо кто изъ здѣшнихъ жителей захочетъ искать помощи у Христіанскихъ священниковъ? Посему самому судите, какъ мы вамъ рады! Жаль только, что не въ состояніи, угостить васъ прилично вашему званію."
   -- "Ахъ, почтенный старецъ!" сказала со вздохомъ Аксена: "намъ ничего не нужно. Сверхъ того мы не можемъ оставаться здѣсь долго; но будь увѣренъ; что гостепріимство твое не-будетъ забыто." --
   -- "Вамъ надобно," сказалъ Тройданъ: "остаться здѣсь, пока минуетъ всякая опасность. Думаю, что къ утру все утихнетъ. И такъ оставайтесь съ сими почтенными людьми здѣсь, а я возвращусь въ городъ, потому, что завтра день моей службы."
   -- "Что говоришь, Тройданъ?" сказала Поята, блѣднѣя: "ты хочешь оставить насъ между незнакомыми? Нѣтъ, нѣтъ! Въ Храмѣ есть другіе жрецы, которые могутъ заступить твое мѣсто, и боги простятъ твое отсутствіе, вынужденное необходимостію спасти несчастныхъ."
   -- "Тройданъ! я возвращусь съ тобою," отозвалась Аксена.
   -- "Ахъ, нѣтъ, удалимся лучше въ безопаснѣйшее мѣсто," говорила Поята.
   -- "Въ безопаснѣйшее мѣсто?" сказалъ начальникъ монастыря. "Мнѣ кажется, что во всей окрестности нѣтъ жилища безопаснѣе нашею отъ хищничества. Наши сухари и вода никого не привлекутъ сюда. Впрочемъ скажу вамъ подъ секретомъ, что у насъ здѣсь есть такое мѣстечко, въ которое никакой Непріятель не проникнетъ, развѣ бы у него обоняніе было такъ остро, какъ у самой лучшей княжеской гончей собаки. Но такъ какъ отъ сего тайнаго хода зависитъ безопасность монастыря, то вы позволите завязать вамъ глаза прежде, нежели мы вступимъ въ оный." --
   При семъ предложеніи, Поята затрепетала отъ ужаса.-- "Гдѣ мы находимся?" сказала она въ полголоса Аксенѣ. "Они убьютъ насъ, и никто не будетъ знать о томъ. Нѣтъ," оказала потомъ громко: "на это мы не согласимся."
   -- "Если вы не довѣряете намъ," отозвался молодой монахъ: "и если не хотите остаться въ нашей столовой, то есть еще средство избавиться отъ опасности. Непріятелей еще не слышно: теперь полночь, около монастыря все тихо; я совершенно знаю всѣ проселки, и если отецъ Пріоръ позволитъ, то я выведу васъ на дорогу, ведущую въ Поварскія горы: тамъ вы будете внѣ всякой опасности?"
   -- "Что ты бредишь?" сказалъ старикъ: "какъ можно дозволить монаху шататься ночью съ двумя женщинами? Вотъ еще что выдумалъ! Развѣ хочешь, чтобъ васъ волки съѣли, или разбойники ограбили? Не бывать этому!"
   Однако жъ остановились нѣсколько надъ симъ предложеніемъ. Тройданъ присталъ къ мнѣнію Пріора, поставляя на видъ опасность встрѣчи съ ночными разъѣздами, Аксена хотѣла оставить монастырь, и итти прямо въ Вильну; одна Поята не знала, на что рѣшиться. Наконецъ рѣшено возвратиться вы городъ. Нетерпѣливая Аксена простилась уже съ монахами, и собиралась въ обратный путь, какъ, подойдя къ двери, услышала сильный стукъ снаружи. "Отворите, братія! отворите поскорѣе!" кричалъ кто то, стуча изо всей силы. Поята почти лишилась чувствъ отъ испуга. Тройданъ немедленно взбѣжалъ на колокольню, и, хотя было очень темно, но онъ различалъ бѣлые плащи и блестящіе шишаки. Поспѣшивъ внизъ, онъ объявилъ, что уже выбирать нельзя, и должно принять предложенное Пріоромъ средство къ спасенію.
   -- "Спаси насъ, спаси!" вскричала Пріору Поята, подставляя; му глаза свои, для завязанія оныхъ, между тѣмъ, какъ стукъ и ругательства усиливалась извнѣ."
   -- "Не худо бы вамъ головами, постучать такъ крѣпко," говорилъ Пріоръ, завязывая глаза своимъ гостямъ. "Это вѣрно тѣ самые Крестоносцы, которые, вчера посѣщали насъ; но сегодня мы примемъ ихъ иначе."
   "Судя по голосамъ," сказалъ молодой монахъ: "сегодня ихъ больше, нежели сколько вчера было." --
   Извѣстіе о Крестоносцахъ заставило Пояту содрогнуться. Пріоръ, завязавъ глаза всѣмъ тремъ, велѣлъ имъ взяться за руки: молодому монаху приказалъ идти сзади, а самъ, взявъ за руку Тройдана, повелъ всѣхъ на верхъ подлинной крутой лѣстницѣ. Женщины слѣдовали за нимъ въ молчаніи; Поята хотя не знала; куда идетъ, но успокоилась нѣсколько, когда стукъ у дверей не достигалъ уже болѣе до ея слуха. Вскорѣ они начали спускаться по узкимъ и неровнымъ лѣстницамъ, при концѣ которыхъ Пріоръ остановился и съ товарищемъ своимъ отворилъ какую-то дверь. Далѣе шли они по дорогѣ покатой и сырой; воздухъ болѣе и болѣе дѣлался холоденъ. Голосъ совершенно измѣнялся что показывало, что они находится въ такомъ мѣстѣ, которое не имѣло сообщеній съ внѣшнимъ воздухомъ, и было очень тѣсно. Пройдя нѣсколько тысячъ шаговъ, велѣно всѣмъ остановиться и снять повязки съ глазъ. Тогда Тройданъ и его спутницы къ крайнему своему изумленію, увидѣли себя, посреди большой пещеры, высланной въ землѣ. Пріоръ держалъ въ рукѣ факелъ, а товарищъ его фонарь съ огнемъ и нѣсколько свѣчей, которыя онъ зажегъ и роздалъ каждому. Старикъ, посмотрѣвъ на лица своихъ спутниковъ, нашелъ въ нихъ большую перемѣну. Ужасъ, наведенный сею потаенною дорогой, болѣе подѣйствовалъ на нихъ, нежели нападеніе Самогитовъ; даже Аксена, дотолѣ заботившаяся только о мужѣ и о родныхъ, теперь, казалось, начала думать собственно о себѣ. Замѣтивъ боязнь, Пріоръ, для ободренія ихъ, разсказывалъ имъ множество случаевъ, которые заставляли его съ братіею укрываться въ сихъ мѣстахъ.
   -- "Во время набѣговъ Татаръ и Крестоносцевъ," говорилъ онъ, продолжая путь: "и другихъ посѣщеній, которыя дѣлали намъ сосѣди, мы не рѣдко прячемся въ наше подземелье и иногда проводимъ въ ономъ по нѣсколько дней 9. Каждое мѣсто сего подземелья мнѣ такъ извѣстно, что я скорѣе бы заблудился въ Вильнѣ, нежели здѣсь. У насъ запасено здѣсь достаточно воды и дровъ; здѣсь же хранимъ мы и жизненныя потребности. Разъяренные враги, ворвавшись въ пустыя келліи, накричатъ, нашумятъ, оставятъ на дверяхъ, скамьяхъ и столахь знаки сабельныхъ ударовъ, да съ тѣмъ и уберутся. А мы, какъ мыши изъ норы, выходимъ отсюда, и снова живемь, какъ и до того жили."
   -- "Но удивительно, что они въ церкви вашей ничего не портятъ," сказалъ Тройдань.
   -- "Что же имъ портить? Нѣсколько простыхъ деревянныхъ подсвѣчниковъ, крестъ, сдѣланный изъ двухъ кусковъ дерева, и алтарь, покрытый древесною корой, составляютъ всѣ украшенія нашей церкви. Впрочемъ, если случится что получше, то мы заблаговременно прячемъ здѣсь же."
   -- "Вижу, друзья мои," сказалъ Тройданъ: "что вы здѣсь совершенно безопасны: я замѣтилъ, что вы даже не слишкомъ заботились и о томъ, что Крестоносцы ломились къ вамъ въ монастырь. Но скажите мнѣ, за кого вы меня приняли, когда стучался?"
   --"Я полагалъ, что разговариваю именно съ тѣмъ самымъ Крестоносцемъ, который теперь тамъ бѣсится. Надобно вамъ знать, что они посѣщаютъ насъ иногда будто бы изъ дружбы, и думаютъ, что оказываютъ великую услугу и намъ, и Христіанству, когда приведутъ какую нибудь перепуганную и несчастную дѣвушку для окрещенія. Но, пропади они съ своимъ мнимымъ усердіемъ къ вѣрѣ!"
   -- "Такъ эти Крестоносцы уже не въ первый разъ посѣщаютъ васъ?" спросила Поята.
   -- "Предъ самымъ покореніемъ Вильны былъ у меня одинъ изъ нихъ, богато одѣтый, съ увѣдомленіемъ, что онъ обратилъ одну знаменитую молодую дѣвицу, и просилъ, чтобъ я принялъ ее въ монастырь часа на два, обѣщая за то, щедро вознаградить меня, и сказалъ, что онъ приведетъ ее ночью. Мнѣ очень, не понравилось это ночное посѣщеніе; но чтобъ избавиться отъ него, я ни обѣщалъ, ни отказывалъ, и коль скоро онъ ушелъ, то я заперъ дверь на крѣпко, и рѣшился не мѣшаться въ эти крестины, которыя не разъ уже навлекали намъ много бѣдъ. Между тѣмъ Кѣйстутъ напалъ на Вильно. Вскорѣ послышался у нашихъ дверей стукъ, и если бы вы не отозвались пояснѣе, то не бывать бы вамъ здѣсь. Теперь тѣ шалуны вѣрно привели свою жертву; но долго еще стучаться имъ, пока отопрутъ."
   -- "Куда же ты ведешь насъ, добрый старичокъ?" спросила Поята; "и когда будетъ конецъ этой ужасной пещерѣ? Теперь ужъ вѣрно день на землѣ."
   -- "Потерпите, сударыня. Въ теченіе сорока лѣтъ привыкши вставать ночью для церковнаго пѣнія, я знаю время лучше, нежели пѣтухи. День еще далеко."
   -- "Но ушли ль мы хотя половину дороги?" спросила опять Поята.
   -- "Можетъ быть и больше," отвѣчалъ старикъ. "Свѣчи наши догараютъ; а онѣ достаточны только для перехода отъ монастыря до брода; мы не жалѣемъ ногъ."
   -- "До какого брода?" спросила Поята.
   -- "До брода," отвѣчалъ старикъ: "черезъ, который намъ надобно перейти, чтобъ быть на берегу Виліи."
   -- "Боги!" вскричала Поята: "человѣкъ этотъ погубитъ насъ! Всю ночь проводилъ насъ по ямамъ, и теперь еще на водѣ хочетъ испытывать терпѣніе наше. Вѣдь мы хотѣли попасть толѣко на Кѣрновскую дорогу."
   -- "Да, на Кѣрновскую дорогу," отвѣчалъ старикъ. "Но не безпокойтесь; я высажу васъ на другой берегъ такъ, что и ножекъ не замочите."
   -- "А оттуда, по берегу Виліи; мы дойдемъ до Кѣрнова? Не такъ ли?" спросила Поята.
   -- "Конечно такъ; дорога наша идетъ по направленію къ Кѣрнову," отвѣчалъ Старикъ: "и я постараюсь сократить вамъ ее по возможности."
   Разговаривая такимъ образомъ, путешественники наши продолжали путь при свѣтѣ догорающихъ свѣчей, и ужасно скучали о дневномъ свѣтѣ; и одинъ только Тройданъ доволенъ былъ своимъ положеніемъ: онъ велъ за руку Пояту. Но чувства Аксены были совсѣмъ другаго рода: безъ надежды и утѣшенія, она была разлучена совсѣмъ, что составляло ея счастіе. Чѣмъ далѣе шла она, тѣмъ болѣе сожалѣла, что не отправилась изъ монастыря прямо въ замокъ, и горько сѣтовала на своихъ спутниковъ.
   -- "Но уже близокъ былъ конецъ путешествія. Песокъ, былъ очень сыръ, и Пріоръ объявилъ, что остается не болѣе пяти сотъ шаговъ до брода. И въ самомъ дѣлѣ, они скоро пришли къ пещерѣ, залитой водою. Обширная лодка съ нѣсколькими веслами стояла на водѣ, привязанная къ шесту, вколоченному въ землю. Это было новымъ поводомъ къ беспокойству Пояты; но примѣръ Аксены и наипаче желаніе быть скорѣе на свободѣ, сдѣлали ее посмѣлѣе. Пріоръ велѣлъ имъ: сѣсть въ лодку, и завязавъ имъ глаза, отчалилъ отъ берега. Монахи работали веслами. Черезъ минуту приказано имъ наклонить пониже головы, чтобы не ушибиться о своды пещеры, и они вдругъ начали дышатъ свѣжимъ воздухомъ, который ихъ оживилъ, а лодка понеслась гораздо быстрѣе. Тогда развязали имъ глаза. Какова же была радость ихъ, когда они увидѣли себя на серединѣ Виліи. Утренняя заря только что загоралась. Ужасная пещера скрылась изъ вида, и, вмѣсто песчаныхъ стѣнъ, зазеленѣлись берега рѣки, покрытые лѣсомъ и оглашаемые; пѣніемъ; птичекъ, которые какъ будто привѣтствовали пришлецовъ съ другаго свѣта. Первымъ дѣломъ Пояты было поблагодарить своего избавителя. Благодарность ея равнялась съ радостію. Она не находила словъ для возблагодаренія старца, къ которому за нѣсколько часовъ предъ тѣмъ была такъ недовѣрчива.
   -- "Пристань же поскорѣе къ берегу, добрый христіанинъ," просила Поята: "ибо Кѣрновъ лежитъ на этомъ берегу. Ты уже такъ много трудился для насъ, что намъ совѣстно пользоваться долѣе твоею благосклонностію."
   -- "Напрасно совѣститесь," отвѣчалъ старецъ; "чѣмъ далѣе проѣдемъ водою, тѣмъ менѣе останется вамъ итти сухимъ путемъ. Вы устали: отдохните еще не множко въ лодкѣ. Здѣсь нельзя пристать, во-первыхъ потому, что берега очень круты и покрыты лѣсомъ, а во-вторыхъ для того, что и я усталъ отъ ходьбы. Я знаю, гдѣ васъ высадить. Если бы не Крестоносцы, которыхъ мы оставили у монастырскихъ дверей, то я доставилъ бы васъ даже въ Кѣрновъ; но посѣщеніе этихъ незваныхъ гостей безпокоитъ меня нѣсколько: и потому я долженъ поспѣшить возвращеніемъ. Между тѣмъ мы можемъ проѣхать еще съ полмили. Вилія теперь тиха, слѣдовательно бояться нѣчего, а мнѣ не тяжело гресть по теченію.
   -- "Если боги позволятъ мнѣ возвратиться въ Вильно," сказала Аксена: "я никогда не забуду твоей услуги."
   -- "И я всегда буду помнить тебя," прибавила Поята.
   -- "Хорошо, хорошо," отвѣчалъ старикъ: "за это да не забудетъ васъ Богъ; а мнѣ бы теперь только счастливо высадить васъ на берегъ."
   При разсвѣтѣ дня, лодка, при помощи монаховъ и Тройдана, который также взялся за весла, быстро мчалась по зеркальнымъ водамъ Виліи. Словоохотный старикъ разсказывалъ своимъ спутницамъ разныя военныя событія, случившіяся при Юлгердѣ и его предкахъ на берегахъ сей рѣки, знаменитой въ лѣтописяхъ Литвы. Память его досягала до отдаленнѣйшихъ временъ и мѣстъ, едва Извѣстныхъ. При любопытномъ его разсказѣ, они непримѣтно приближались къ концу своего путешествія. Уже совсѣмъ разсвѣло, когда Пріоръ поворотилъ лодку къ берегу, и объявилъ, что это ихъ портъ.
   -- "Теперь, мои милыя, знайте," говоритъ онъ имъ: "что вы находитесь въ двухъ добрыхъ миляхъ оть Вильны, и что вамъ нѣчего уже опасаться ни Кѣйстута, ни Крестоносцевъ. Совѣтую вамъ однако же сегодняшній день провести здѣсь въ какой нибудь избушкѣ, и отдохнуть хорошенько, а завтра съ свѣжими силами отправиться въ Кѣрновъ, или куда угодно. Прощайте же, да будетъ благословеніе Божіе надъ вами!": Потомъ сказалъ въ полгоса Тройдану: "Надежда и рѣшительность" -- и непримѣтнымъ образомъ пожавъ его за руку, возвратился въ лодку, и съ товарищемъ: отправился въ обратный путь.
   -- "Будь здоровъ и счастливъ," кричала ему вслѣдъ Поята. Аксена раздѣляла съ нею чувства благодарности, но печаль лишила ее возможности говорить. Смотря сквозь слезы на монаха, удаляющагося къ тѣмъ мѣстамъ, въ коихъ вчера еще она была такъ счастлива, и которыя теперь, можетъ быть, орошены кровію милыхъ ей особъ, она не въ силахъ была произнести ни одного слова. Старикъ, между тѣмъ, при поворотѣ рѣки скрылся за кустарниками. Поята въ первый разъ въ жизни почувствовала привязанность къ христіанину. Ей казалось даже, что въ его отсутствіе она находится въ меньшей безопасности, и она ниспускала глазъ съ рѣки до того времени, пока лодка не скрылась изъ вида.
   -- "Возможно ли," говорила она Тройдану: "чтобъ этотъ невѣрный былъ такъ добродѣтеленъ? Онъ спасъ вамъ жизнь, препроводилъ въ безопасное мѣсто, и за все, это не потребовалъ никакой награды!"!
   -- "Ошибаетесь, Поята," отвѣчалъ Тройданъ: "если думаете, что вся услуга сего старика состоитъ только въ томъ, что онъ избавилъ васъ изъ рукъ Кѣйстута. Ахъ! если бъ вы знали, отъ какого ужаснаго несчастія избавилъ онъ насъ, то отдали бы совершенную справедливость его добродѣтелямъ."
   Отъ того ли, что Поята, занявшись разсматриваніемъ мѣстоположенія, не обратила вниманія на слова Тройдана, или потому, что ей не хотѣлось знать, какое новое несчастіе угрожало ей, она ничего не отвѣчала, и утѣшая безотрадную Аксену, шла рядомъ съ нею по песчаному берегу. Пройдя довольно значительное пространство, они очутились на полянѣ, закрытой со всѣхъ сторонъ густыми зарослями. Поляна сія примыкала къ лѣсу, покрывавшему небольшой пригорокъ. Древніе, уединенные дубы, возвышавшіеся въ разныхъ мѣстахъ поляны, казалось, сторожили сей берегъ, а мягкая мурава манила къ себѣ утомленныхъ путниковъ.-- "Здѣсь мы можемъ отдохнуть," сказала Аксена: "ноги мой не въ состояніи служить мнѣ долѣе."-- И вмѣстѣ съ Поятою, помѣстясь подъ сѣнію вѣтвистаго дуба, обѣ заснули крѣпкимъ сномъ.
   Тройданъ между тѣмъ, желая ознакомиться съ окрестностями, взялъ оружіе, съ которымъ онъ сражался въ храмѣ, и углубился въ лѣсъ. Лучи восходящаго солнца, пробираясь между зеленью дубовъ, разливали пріятный свѣтъ по всей дубравѣ. Бузынь и черемка, напоенные утреннею росою, наполнили воздухъ благовоніемъ. Онѣ удивился, видя чрезвычайную опрятность и искусственность расположенія рощи. Тамъ не было ни дорожекъ, ни аллей, но со всѣхъ сторонъ зеленѣлись небольшія лужайки, на коихъ росли кущами молодыя деревца, заслоненныя отъ бурь старыми дубами, березами и липами. Осматривая сіе прелестное мѣсто, онъ увидѣлъ на холмѣ истуканъ Пущета, божка священныхъ рощъ, осѣненнаго густымъ кустомъ полныхъ розъ; и догадался, что роща сія посвящена босомъ. Онъ радовался сему открытію, надѣясь найти вблизи жилище смотрителя рощи; и въ самомъ дѣлѣ, сдѣланъ еще нѣсколько шаговъ, онъ увидѣлъ надъ ручьемъ небольшой, но красивый заборъ: въ ту самую минуту молодой поселянинъ, напѣвая утренюю пѣснь, гналъ стадо на паству. Тройданъ подошелъ къ нему, привѣтствовалъ его, и попросилъ дозволенія зайти къ нему въ домѣ." -- "Вы вѣрно, богобоязненный юноша, говорилъ поселянинъ, цѣлуя конецъ платья Тройданова: "бѣжали изъ Вильны, чтобъ спастись отъ жестокости Трочанъ? Надобно думать, что они много надѣлали зла, когда и служители боговъ не могли остаться на своемъ мѣстѣ. Бѣжавшіе изъ города разсказывали, что оба замка сожжены. Да отпустятъ имъ боги ихъ жестокосердіе! Горитъ ли по крайней мѣрѣ священный огонь?"
   -- "Горитъ; по крайности я такъ надѣюсь; но скажи, не можешь ли чѣмъ нибудь подкрѣпить силы наши и впустить насъ къ себѣ на короткое время?"
   -- "Такъ вы не одни здѣсь? Очень хорошо: милости просимъ; пойдемте же. Правда, есть тамъ войнъ съ двумя товарищами; но они очень кротки, и вѣрно не обидятъ васъ."
   -- "Не Крестоносцы ли это? Надобно тебѣ признаться, что со мною находятся двѣ знатныя дамы, бѣжавшія вмѣстѣ изъ Вильна."
   -- "Знатныя дамы?" повторилъ удивленный поселянинъ. "Такъ вѣрно тамъ было очень жарко, когда и знатныя дамы разбѣжались! Но гдѣ жъ онѣ?"
   -- "Ты скоро увидишь ихъ; но прежде хотѣлось бы мнѣ развѣдать, что за воины находятся у тебя въ домѣ?"
   -- "Да положитесь же на мое слово: Крестоносцы ли они, Самогиты ли, но увѣряю, Что смирнѣе ихъ трудно сыскать ихъ на свѣтѣ. Одинъ изъ нихъ чрезвычайно печаленъ. Надобно думать, что у него въ Вильнѣ осталась сестра, мать или кто нибудь другой, потому, что онъ все вздыхаетъ и часто упомниаетъ о какой-то Поятѣ."
   -- "О Поятѣ, говоришь ты?" спросилъ встревоженный Тройданъ.
   -- "Да, онъ часто говоритъ о какой-то Поятѣ. Но что же это такъ васъ безпокоитъ? Боги съ вами! будто на свѣтѣ одна только и есть Поята!"
   -- "Послушай, мой милый! Я долженъ, немедленно удалишься отселѣ. Воинъ сей вѣрно Крестоносецъ, который давно умышляетъ зло противъ Пояты. Поята есть дочь Кривекривейты, и находится отсюда въ нѣсколькихъ шагахъ. Прощай."
   -- "Можетъ ли это быть? Здѣсь дочь нашего Кривекривейты?" повторялъ обрадованный поселянинъ. Я никогда еще не видывалъ ея: пусть же она осчастливитъ меня своимъ посѣщеніемъ. Пойдемъ, пойдемъ жъ ней поскорѣе."
   -- "Стой! откуда ты, какъ тебя зовутъ и что дѣлаешь здѣсь съ оружіемъ въ рукахъ?" сказалъ грозно одинъ изъ двухъ воиновъ, вышедшихъ изъ лѣса."Ты вѣрно переодѣтый лазутчикъ. Ступай-ка за вами въ избу; тамъ мы съ тобою раздѣлаемся." И взявъ Тройдана подъ руки, отвели его въ хижину изумленнаго поceлянина.
   

ГЛАВА VII.
Разрушенный ковъ.

   При всей нечаянности нападенія на Тройдана, онъ конечно не уступилъ бы силѣ, если бы не безпокоился болѣе о безопасности своихъ спутницъ, нежели о собственной свободѣ. Онъ не зналъ еще, съ кѣмъ будетъ имѣть дѣло; но былъ увѣренъ, что въ военное время сопротивленіе оружіемъ можетъ навлечь ему бѣду. И такъ онъ долженъ былъ покориться необходимости, утѣшаясь только тѣмъ, что одежда сопровождавшихъ его воиновъ не была одежда Крестоносцевъ. Случай сей привелъ въ величайшее замѣшательство поселянина, который употреблялъ всѣ средства къ освобожденію Тройдана; но ни увѣренія въ его невинности, ни угрозы и обѣщанія не могли смягчить воиновъ. Приближаясь къ дверямъ, Тройданъ всячески старался дать понять поселянину, чтобъ онъ увѣдомилъ спутницъ его объ опасности; но недогадливый простакъ не понималъ его знаковъ, и былъ занятъ только средствами къ его освобожденію. И такъ Тройданъ, съ горестію въ сердцѣ, вошелъ въ избу; но какова, была его радость, когда онъ увидѣлъ въ ней Славенка, того Тройскаго дворянина, который, прибывъ съ дарами Кѣйстута, такъ сухо принятъ былъ въ Вильнѣ. Славенко, побранивъ своихъ солдатъ за ошибку, началъ распрашивать Тройдана о Виленскихъ новостяхъ. Тройданъ уже не считалъ нужнымъ скрывать ни своего бѣгства, ни именъ особъ, состоявшихъ подъ его охраненіемъ: онъ разсказалъ безъ опасенія и о бѣдствіяхъ Вильны и о странномъ своемъ путешествіи въ подземельѣ. Легко вообразить, какъ обрадовался Славенко, узнавъ, что Поята, о судьбѣ которой онъ такъ безпокоился, находится отъ него такъ близко и внѣ опасности. Онъ побѣжалъ къ ней вмѣстѣ съ Тройданомъ; но боясь прервать сонъ ея, долго любовался ею издалека. Солнце было уже довольно высоко; и лучи онаго разбудили Пояту и Аксену: Славенко, приблизясь къ нимъ, почтительно увѣдомилъ ихъ, что онъ въ семъ мѣстѣ поставленъ для стражи, и пришелъ къ нимъ для полученія ихъ приказаній; Поята радовалась сей встрѣяѣ, и благодарила его за вниманіе; но Аксена, въ настоящемъ своемъ положеніи, не могла видѣть его съ удовольствіемъ.
   -- "Могу ли я узнать отъ васъ," спросила она прерывающимся голосомъ: "что сдѣлалось съ моею матерью, братомъ и несчастнымъ мужемъ?"
   -- "Успокойтесь, сударыня," отвѣчалъ Славенко: "я знаю, что Князь приказалъ охранять ихъ жизнь и имущество, и увѣренъ, что повелѣніе его исполнено въ точности. Ахъ, если бы богъ мира скорѣе изгналъ изъ сердецъ Князей нашихъ духъ раздора! Къ несчастію, они не хотѣли слушать благоразумныхъ совѣтовъ. Не убоялись безславія и ужасныхъ послѣдствій междоусобія! Мнѣніе Юрга взяло верхъ надъ голосомъ природы."
   -- "Но какимъ образомъ случилось, Славенко," спросила Поята: "что ты поставленъ здѣсь на стражѣ?"
   -- "Когда уже въ Трокахъ рѣшена была судьба Вильны, и возы, наполненные оружіемъ, отправлены, я мучился тѣмъ, что не могъ хоть одною минутою предупредить въѣздъ оныхъ въ столицу, дабы предостеречь васъ. Боги не дозволили мнѣ сего спасенія; между тѣмъ я впалъ въ подозрѣніе у Князя, который, подъ предлогомъ содержанія стражи, отправилъ меня сюда."
   -- "Ахъ! если бъ ты зналъ," сказала Поята: "въ какомъ ужасѣ была столица! Никто не помнилъ, не зналъ что дѣлаетъ! Большая часть жителей нижняго замка и ближайшихъ домовъ, полагаясь на покровительство боговъ, искала спасенія въ храмѣ. Но безбожные не устрашились осквернить святилище. Не помню, какимъ случаемъ я туда попала; знаю только, что я была тамъ съ Аксеною. Какое ужасное зрѣлище! стенанія раненыхъ, вопли дѣвицъ, неистовые клики побѣдителей! Если бы не Тройданъ, насъ не было бы уже въ живыхъ. Я много перенесла; но никогда не престану благодарить боговъ за то, что на ту пору, отца моего не было въ Вильнѣ."
   -- "Не знаемъ еще," сказалъ Тройданъ: "не должны ли мы сожалѣть, что онъ въ это время не находился въ столицѣ: его присутствіе, вѣроятно, смягчило бы жестокосердіе непріятелей."
   -- "Помню еще," сказала Поята: что въ храмѣ какой-то воинъ прибѣжалъ къ намъ и заклиналъ насъ ввѣришься ему, увѣряя, что онъ имѣлъ повелѣніе отъ высшей власти, уведши насъ въ безопасное мѣсто. Одни боги знаютъ, каковы были его намѣренія! Онъ одѣтъ былъ такъ же, какъ ты; говорилъ, казалось, отъ) сердца, но мы не рѣшились ввѣриться ему, тѣмъ болѣе, что онъ не хотѣлъ сказывать, отъ кого былъ присланъ. Хотѣла бы я знать, чѣмъ обязана ему: благодарностію или презрѣніемъ?" --
   Славенко, не отвѣчая ничего, просилъ ихъ въ избу на сельскій завтракъ. Предложеніе сіе охотно было принято. Войдя въ опрятный домикъ, Поята крайне удивилась, увидѣвъ тамъ того самого воина, который предлагалъ ей услуги свои въ храмѣ. Она тотчасъ догадалась, кому обязана была сею заботливостію, и нѣжнымъ взоромъ поблагодарила Славенка. Покраснѣвъ отъ скромности, юноша не хотѣлъ признаться; но воинъ, котораго Поята узнала, просилъ ее засвидѣтельствовать , что онъ съ своей стороны сдѣлалъ все, что могъ, для избавленія ея отъ опасности. Поята, отдавъ ему справедливость, изъявила громко благодарность свою Славенкѣ.
   Между тѣмъ хозяйка дома занялась приготовленіемъ завтрака. Липовый столъ заставленъ теплымъ молокомъ, масломъ, яицами.
   -- "Далеко ли отсюда до Кѣрнова?" спросила Поята.
   -- "Такъ какъ теперь день длиненъ," отвѣчалъ хозяинъ: " иго выйдя отсюда въ полдень, вы поспѣете туда на ночь. "
   -- "Развѣ вы идете въ Кѣрновъ?" спросилъ Славенко.
   -- "Къ моему отцу," отвѣчала Поята. "Онъ вѣрно безпокоится о насъ, да и намъ тамъ будетъ безопаснѣе: досадно только, что дороги не знаемъ."
   -- "Если позволите, я провожу Васъ туда," сказалъ Славенко.
   -- "Нѣтъ," сказала Аксена: "это значило бы употреблять во зло твою вѣжливость; довольно и того, что ты, находясь въ службѣ Кѣйстута, не задерживаешь насъ здѣсь."
   -- "Я увѣренъ, сударыня," сказалъ Славенко: "что Князь, напротивъ того, будетъ благодаренъ мнѣ за всякую услугу, какую позволите оказать вамъ. Въ этомъ отношеніи я совершенно знаю Кѣйстута. Я и лошади мои готовы къ вашимъ услугамъ."
   -- "Припомните также," отозвался Тройданъ: "что вы сегодня прошли уже около трехъ миль, и что мы не знаемъ дороги-"
   -- "И что еще остается добрыхъ двѣ мили," прибавилъ хозяинъ. "Я совѣтовалъ бы отправиться. верхами, потому, что не все равно: ѣхать или пѣшкомъ итти. Отсюда есть двѣ дороги въ Кѣрновъ одна берегомъ Виліи, другая лѣсомъ., Кто отправляется лѣсомъ, тому, ближе; но надобно хорошо знать дорогу, которая очень сбивчива, и, что еще хуже, наполнена дикими звѣрями; берегомъ же будетъ нѣсколько далѣе, за то не заблудитесь и нечего будетъ бояться."
   -- "И такъ пойдемъ берегомъ," сказала Аксена: "я совсѣмъ не чувствую усталости. Сверхъ того сегодня не жарко."
   -- "И я безъ труда пройду двѣ мили," прибавила Поята: "я люблю ходить."
   -- "Пойдете вы, или поѣдете, это все равно," сказалъ хозяинъ: "не то бѣда, что по богатому вашему наряду васъ вездѣ узнаютъ.-- Теперь вездѣ бродятъ непріятельскіе воины, а не каждый изъ нихъ такъ добръ; какъ этотъ, котораго вы здѣсь застали. Потому совѣтую вамъ скинуть съ себя блестящія одежды, и одѣться гораздо попроще."
   Славенко воспользовался симъ обстоятельствомъ, чтобъ убѣдить Аксену взять его лошадей; предостерегалъ ее, что въ самомъ дѣлѣ въ общемъ смятеніи можно встрѣтиться съ такими людьми, съ коими и вооруженному воину не легко сладить, и потому просилъ ее не подвергаться безъ надобности новымъ опасностямъ. Но все это не перемѣнило рѣшимости Аксены, которая хотѣла лучше подвергнуться опасности, нежели принять услугу отъ Кѣйстутова воина. Славенко, видя, что всѣ его убѣжденія напрасны, просилъ, чтобы по крайней мѣрѣ, слѣдуя совѣту хозяина, она переодѣлась; Аксена не противилась сей осторожности. Хозяйка снабдила своимъ платьемъ дамъ, а хозяинъ Трои дана. Солнце было уже на половинѣ своего пути, когда они отправились. Славенко, не смѣя ихъ удерживать долѣе, простился съ ними, потомъ вскочилъ на коня, и съ печалію въ сердцѣ углубился въ лѣсъ.
   Путешественники, державъ берега рѣки, шли по мелкимъ камышкамъ. Дыша чистымъ воздухомъ яснаго, весенняго дня, они въ полной мѣрѣ наслаждались прелестями природы. Мѣста между Вильною и Кѣрновомъ чрезвычайно привлекательны; съ одной стороны густые лѣса, съ другой Вилія, коея прозрачныя воды осѣнены были деревьями, островки и на противоположномъ берегу разбросанныя деревушки, пастбища, луга и рощи, представляли самую живописную картину. Поята, часто бывавшая въ Вильнѣ, не знала еще этой дороги: ибо отецъ ея ѣздилъ всегда лѣсомъ; она рѣшилась не ѣздить въ Вильно, иначе какъ берегомъ, съ тѣмъ, чтобъ всякой разъ заѣзжать къ смотрителю рощи. Она всегда предпочитала простоту селькаго жилищя, луга и поля, шуму столицы. Раздѣляя печаль Аксены, она утѣшала ее, какъ могла; но приближаясь къ Кѣрнову, почувствовала величайшую радость при мысли, что скоро будетъ въ объятіяхъ своего отца. Все, что ее окружало, возбуждало въ ней радостныя чувства: начиная отъ страннаго ея наряда, даже до лазури неба, все дѣлало ее счастливою. По ея поспѣшности, Аксена, казалось, шла слишкомъ медленно. Она наклонялась къ каждому прекрасному цвѣтку, гонялась за каждымъ мотылькомъ. Иногда она пряталась въ чащѣ лѣса и долго шла, не бывъ видимою: тогда Тройданъ, опасаясь, чтобъ съ нею не случилось чего нибудь, почти насильно выводилъ ее оттуда. Иногда, не слушая его просьбъ, она взбѣгала на крутизны, и по узкой, опасной тропинкѣ сбѣгала внизъ, смѣясь надъ его боязнію; иногда вспоминала о первой встрѣчѣ съ нимъ, и шутила надъ его замѣшательствомъ. Когда случалось переходишь ручей, она не искала доски, но перепрыгивала чрезъ оный по камышкамъ, и потомъ возвращалась назадъ, чтобъ еще разъ попрыгать такимъ же образомъ; словомъ, всѣ ея поступки показывали совершенную свободу счастливаго возраста....
   Тройданъ въ настоящемъ своемъ положеніи хотя не былъ чуждъ заботы, и не забывалъ о томъ, что безпрестанно его занимало; но со вступленія своего въ храмъ, онъ никогда еще не чувствовалъ такого удовольствія. Онъ крайне безпокоился о томъ, что сокрыто было въ его келліи, но не могъ не чувствовать цѣны свободы и красотъ природы, которая, казалось, дѣлала, его властелиномъ всѣхъ своихъ сокровищъ. Надобно быть долго въ неволѣ, чтобъ оцѣнишь счастіе дышать свѣжимъ воздухомъ; надобна испытать много бѣдствій, чтобы прельщаться прелестями спокойствія натуры. Въ такомъ положеніи находился Тройданъ, и сердце его живо предавалось невиннымъ впечатлѣніямъ. Сверхъ того онъ съ радостію шелъ въ Кѣрновъ; онъ зналъ, что будетъ тамъ хорошо принятъ, и ближе: познакомится съ Лездейкою, котораго вниманіемъ онъ такъ дорожилъ.
   Они ушли уже около полуторы мили, когда Аксена, почувствовавъ усталость, совѣтовала отдохнуть, и сѣла на отлогомъ берегу возлѣ лѣса, дикость коего составляла разительную противоположность съ обширнымъ полемъ, находившимся за рѣкою; Поята, не думая объ усталости, ходила по опушкѣ лѣса, и прибѣжавъ назадъ чрезвычайно встревоженная, увѣдомила, что она замѣтила въ лѣсу шишакъ, который блеснулъ предъ ея глазами и скрылся въ густотѣ. Тройданъ, желая повѣрить ея слова, пошелъ въ лѣсъ, прошелъ довольно большое пространство, но не вида никого, возвратился и увѣрялъ, что ей такъ показалось. Аксена, зная, что въ семъ мѣстѣ должны быть Самогитскіе воины, немедленно отправилась далѣе, тѣмъ болѣе, что день склонялся уже къ вечеру. Чѣмъ дальше шли, тѣмъ болѣе увѣрялись въ неосновательности испуга Пояты; но пройдя еще съ четверть мили, Аксена услышала въ лощинѣ звукъ оружія и ржаніе коня, который, проскакавши мимо ихъ во весь опоръ, скрылся въ чащѣ лѣса; Поята съ своей стороны явственно увидѣла перья шишака. Тогда уже не оставалось сомнѣнія, что какой-то вооруженный воинѣ безпрестанна наблюдаетъ за ними. Поята испугалась тѣмъ болѣе, что Аксена не умѣла скрыть Своего замѣшательства, хотя Тройданъ и не переставалъ увѣрять, что это вѣроятно былъ охотникъ, или просто проѣзжій, который и не думалъ о нихъ.-- "Пойдемъ спокойно," говорилъ онъ: "какъ шли доселѣ: одежда наша будетъ намъ лучшею защитою. Еще нѣсколько сотъ шаговъ и лѣсъ кончится: я вижу поле, чрезъ которое идетъ дорога; тамъ намъ нечего будетъ бояться." --
   Едва онъ произнесъ сіи слова, какъ два вооруженныхъ воина, какъ будто желая пресѣчь имъ дорогу, пробѣжали черезъ поле и скрылись въ кустахъ, чрезъ которые шла дорога. Тогда уже и Тройданъ началъ безпокоиться. Путешественники наши остановились какъ вкопаные, не зная, итти ли впередъ или бѣжать назадъ, въ лѣсъ. У Аксены былъ, правда, мечь, которымъ она подпиралась; но ея раненая рука не обѣщала важной помощи; Тройданъ гораздо болѣе полагался на свое оружіе.-- "Идите смѣло за-мною," говорилъ онъ своимъ спутницамъ. "Я увѣренъ, что эти люди ничего алаго не имѣютъ въ виду; а хотя бы и имѣли, то знайте, что боязнь и не твердая поступь скорѣе всего могутъ осмѣлить злодѣевъ. Посмотрите, вонъ тамъ на берегу отдыхаетъ какой-то поселянинъ. Это вѣрно пастухъ: пойдемъ." --
   Аксена, увидѣвъ его, сдѣлалась посмѣлѣе и пошла къ нему; Поята послѣдовала за нею. Но лишь только онѣ приблизились къ мнимому поселянину, какъ тотъ вскочилъ и схватилъ Пояту. Въ ту самую минуту выскочилъ изъ кустовъ Крестоносецъ, и оружіемъ старался удалить Тройдана, который бросился на защиту дѣвицъ. Испугъ ея перемѣнился въ отчаяніе, когда она въ Крестоносцѣ узнала Кунтора Зундштейна. Тройданъ сразился съ нимъ, заклиная Аксену защитить Пояту; и хотя Крестоносецъ былъ вооруженъ съ ногъ до головы, но онъ обращенъ былъ въ бѣгство, а Тройданъ, не смотря на полученную имъ рану, поспѣшилъ на помощь Аксенѣ. Несчастная Поята, находясь въ рукахъ хищника, испускала плачевные вопли; и между тѣмъ, какъ Тройданъ нападалъ на него, съ другой стороны лѣса выбѣгаютъ два воина, видѣнные не задолго предъ тѣмъ: одинъ изъ нихъ погнался за Кунторомъ, другой началъ помогать Тройдану. Поята освобождена и хищникъ, изнеможенный. отъ битвы и тяжести оружія, сокрытаго подъ крестьянскимъ платьемъ, не могши спастись бѣгствомъ, отдался въ плѣнъ.
   Между тѣмъ и Кунторъ, не могши отыскать своего коня, былъ пойманъ и приведенъ туда, гдѣ всѣ находились. Поята была внѣ себя отъ восхищенія , избавившись отъ власти человѣка, котораго она боялась болѣе всего на свѣтѣ; но еще болѣе обрадовалась, увидѣвъ, что спасеніемъ своимъ обязана Славенкѣ. Хотя отличное мужество Тройдана было главнѣйшіе причиною ихъ успѣха, но какъ сраженіе довершено Славенкомъ, то ему предоставлена и честь побѣды и право располагать плѣнными. Славенко, обезоруживъ ихъ, сказалъ Кунтору:
   -- "Безстыдный! такіе ли поступки предписываетъ тебѣ уставъ твоего ордена? Нападать на путешественниковъ, посягать на особъ, которыхъ ты самъ обязанъ защищать и уважатъ? Говори, откуда ты узналъ, что эти дѣвицы пойдутъ сею дорогою? Отъ искренности твоего признанія зависитъ твоя жизнь."
   -- "Все разскажу," отвѣчалъ трусливый Кунторъ: столько пощади меня и не разглашай этого происшествія. Я зналъ, что во время общей суматохи буду имѣть счастіе спасти Пояту, и тѣмъ самымъ заслужу ея расположеніе къ себѣ; но не могши дождаться на томъ мѣстѣ, гдѣ я надѣялся найти ее, я побѣжалъ увѣдомить Пріора, что въ ту ночь никого не приведу въ монастырь. Съ величайшимъ усиліемъ вломившись въ двери, я засталъ въ столовой только одного монаха, у котораго спросилъ, гдѣ Пріоръ? Упрямый старикъ долго не хотѣлъ говорить правды; но, испугавшись моего кинжала, признался наконецъ, что онъ вышелъ провожать на Кѣрновскую дорогу двухъ женщинъ и языческаго жреца, бѣжавшихъ изъ города. Не трудно мнѣ было догадаться, что между ими была Поята. Оставивъ немедленно монастырь, и не зная, по какой дорогѣ пойдете вы, я рѣшился ожидать васъ на семъ мѣстѣ, гдѣ соединяются обѣ дороги. Переодѣтый слуга сторожилъ васъ, а я часть ночи и сегодняшній день провелъ въ кустахъ. Но несчастный случай разрушилъ всѣ мои планы!"
   -- "Поелику признаніе твое довольно правдоподобно," сказалъ Славенко: "то я дарую обоимъ вамъ жизнь; но долженъ наказать васъ за дерзость.".--
   Поята просила, чтобы отобрать у нихъ оружіе и дать имъ свободу; но Славенко никакъ не соглашался на это. Въ его мнѣніи Кунторъ кругомъ былъ виноватъ; болѣе же всего за то, что предательскія его письма были причиною вражды между Ягеллою и Кѣйстутомъ. Онъ приказалъ обоихъ плѣнныхъ привязать къ шестамъ щегольскимъ плащемъ Кунтора, и повѣсилъ ихъ на вѣтвяхъ дубовъ.
   -- "Ждите," говорилъ онъ имъ: "рока кто нибудь умилосердится надъ вами; надѣюсь, что вамъ не нужно припоминать, чтобъ вы не кричали о помощи: ночь близка, а лѣсъ наполненъ медвѣдями." -- Поята чрезвычайно безпокоилась о ранѣ Тройдана; но опасенія ея были напрасны: ибо ударъ оказался очень слабымъ, и онъ могъ безопасно продолжать путь. Дамы сѣли на коней Славенка, который, поймавъ Кунторова коня, помѣстился на ономъ съ Тройданомъ; за ними слѣдовалъ его товарищъ съ оружіемъ, взятымъ у Крестоносцевъ.
   -- "Хотя я и нарушилъ запрещеніе ваше служить вамъ," сказалъ Славенко, ѣхавшій рядомъ съ Поятою, "но признаюсь, что за ослушаніе мое я никогда не престану благодарить боговъ"
   -- "Такъ это я вѣрно тебя видѣла между деревьями?" спросила Поята.
   -- "Да, это были мы. Не имѣя позволенія приближаться къ вамъ, и зная, что въ лѣсу вы легко могли подвергнуться разнымъ опасностямъ, мы старались ѣхать за вами такъ, чтобъ насъ не видно было и чтобъ быть готовыми подать вамъ помощь."
   -- "Какъ же ты добръ, Славейко! "сказала Поята трогательнымъ голосомъ. "Безъ тебя что было бы теперь со мною? Дружбы твоей я никогда не забуду!"
   -- "Но теперь мы отказываемся уже отъ нашего запрещенія," сказала Аксена: "и просимъ сопутствовать намъ."
   "Ты поѣдешь съ нами въ Кѣрновъ," прибавила Поята. "Пусть отецъ мой самъ поблагодаритъ тебя за спасеніе его дочери."
   -- "Нѣтъ, Поята!" отвѣчалъ Славенко. "Пусть родитель вашъ никогда не знаетъ объ этомъ. Пожалуй, я провожу васъ до Кѣрнова, введу на дворъ вашего дома, до священнаго порога дверей вашихъ, но у родителя вашего не буду. Сверхъ того время мнѣ дорого: всякую, минуту я долженъ ожидать приказаній высшей власти." --
   Отказъ сей очень непріятенъ былъ для Пояты; она поставляла на видъ и опасность ночнаго путешествія, и сожалѣніе отца своего; но видя, что намѣреніе Славенка непоколебимо, перестала желать невозможнаго. Вскорѣ путешественники подъѣхали къ замку. Уже было совсѣмъ темно, когда они сходили съ коней. Благодарная Поята еще возобновила просьбу свою Славенкѣ; но онъ, вмѣсто отвѣта, вскочилъ съ товарищемъ на взятыхъ у Крестоносцевъ коней, и помчался въ обратный путь.
   

ГЛАВА VIII.
Радость.

   Узнавъ о бѣдствіи, постигшей" столицу, и объ ужасѣ, наведенномъ на оную Тронанами, Лездейко хотѣлъ немедленно ѣхать въ Вильно, дабы взять оттуда Пояту, либо умереть вмѣстѣ съ нею; но слуга его, заботясь о его здоровьѣ, отправился туда одинъ. Въ тотъ самый вечеръ печальный старецъ, сидя въ своихъ креслахъ, разсуждалъ объ опасностяхъ, коимъ могла подвергнуться дочь его. Блѣдный свѣтъ лампы не ясно освѣщалъ комнату. Жрецы спали уже въ своихъ келліяхъ, и возлѣ старика никого не было, кромѣ маленькаго мальчика, который, стоя у дверей, ожидалъ приказаній.
   -- "Рунко!" спросилъ Лездейко: "не возвратился ли нашъ Тіунъ?"
   -- "Гдѣ ему воротиться такъ скоро: вѣдь Вильно не близко. Солнце было уже высоко, когда онъ выѣхалъ; правда, что онъ взялъ изъ конюшни самаго лучшаго коня; но вѣдь пять миль не бездѣлица."
   -- "Худо я сдѣлалъ, что послалъ его. Быть можетъ, что его задержали въ дорогѣ. Мнѣ самому надобно было ѣхать: кто скорѣе отца можетъ подашь помощь дочери? Рунко, вели мнѣ заложить лошадей."
   -- "Хорошо, сударь; только ночь темна, хоть глазъ выколи. Но кто бы осмѣлился задержать слугу Кривекривейты? Да если бы и съ дочерью вашею случилось какое несчастіе, то душа ея прежде всего вамъ бы показалась. Будто Кѣйстутъ не знаетъ нашей барышни? Вѣдь мы ему ничего злаго не сдѣлали."
   -- "Другъ мой! Развѣ ты не слышалъ, что разсказываютъ о нападеніи Трочанъ на замки?"
   -- "Уфъ! Какъ вспомню, такъ волосы дыбомъ становятся. Вчера былъ въ Вильнѣ рыбакъ, изъ Кѣрнова, и хоть онъ не продалъ ни одной рыбки, а привезъ кучу денегъ, которыя платили ему господа за перевезеніе черезъ рѣку. Онъ слышалъ тамъ, что Кѣйстутъ выпустилъ въ Вильнѣ сто голодныхъ медвѣдей, которые терзали людей въ куски."
   -- "Этому" сказалъ старецъ: "смѣло можешь не вѣрить. Что еще ты слышалъ?"
   -- "Да, не вѣрить! Наша старая Данута долго служила въ Тройскомъ замкѣ, и знаетъ Кѣйстута такъ хорошо, какъ я васъ, сударь, знаю. Она сказывала, что у него на конюшнѣ всегда были медвѣди. Нѣсколько дней тому назадъ, она видѣла багровое небо надъ Вильномъ, и тогда же сказала, что напрасно барышня уѣхала на эту свадьбу". А третьей ночи какой ужасный шумъ слышался въ нашихъ развалинахъ! Мы думали, что и остальныя стѣны до основанія разрушатся."
   -- "Боги," сказалъ старецъ: "всегда предостерегаютъ людей, чтобы образумились. Горе тому, кто глухъ къ симъ предостереженіямъ! Если тебѣ, мой милый, случится въ сей жизни увидѣть какое либо необыкновенное явленіе, вспомни тотчасъ, не сдѣлалъ ли ты чего дурнаго, и исправься. А не говорилъ ли чего рыбакъ о Князѣ нашемъ и его семействѣ? Говори сынъ мой, говори смѣло."
   -- "Какъ не говорилъ? Кѣйстутъ, какъ левъ, ворвавшись въ городъ, прежде всего поймалъ Князя съ матерью, и потомъ бѣгая по замкамъ съ мечемъ въ рукѣ, безпрестанно кричалъ: "Войдилу! Войдилу давайте мнѣ. Кто доставитъ его живаго, тому дарю три замка." Но Войдило успѣлъ спрятаться. Послѣ того, говорятъ, была рѣзня въ храмѣ."
   -- "Что за безуміе! Волгъ плоды своеволія и слѣпой довѣренности къ коварнымъ совѣтникамъ! Ежели дѣйствительно великую Княгиню поймали, ежели ея не пощадили, то и Пояты моей вѣрно нѣтъ уже на свѣтѣ! О, я безразсудный! зачѣмъ я послалъ ее въ этотъ огонь?... Позови мнѣ сейчасъ рыбака... Но къ чему все это послужитъ? Лошадей, проворнѣе лошадей! слышишь? я сейчасъ самъ хочу ѣхать." --
   Рунко не смѣлъ долѣе противорѣчишь. Лошади заложены, и когда онъ возвратился въ комнату, то нашелъ старца уже совсѣмъ готовымъ къ отъѣзду. Онъ уже выходилъ на крыльцо, какъ двери отворились потихоньку, и наши путешественники вошли въ покои.
   -- "Кто тамъ?" спросилъ Лезденко.
   -- "Какіе-то поселяне съ узлами," отвѣчалъ слуга. "Ихъ трое: двѣ женщины и одинъ мужчина."
   -- "Здравствуйте, мои милые!" отозвался старецъ, протягивая имъ руку. "Что вамъ нужно?"
   -- "Мы спасаемся изъ Вильна отъ жестокости Кѣйстута," отвѣчала Аксена? "потерявъ все, ищемъ милосердія."
   -- "Благодарю боговъ за спасеніе ваше: вы найдете здѣсь всѣ удобства; какими самъ пользуюсь. Садитесь же и скажите, не слышали ль вы чего о дочери моей, Поятѣ? Она находилась при Княжнѣ въ нижнемъ замкѣ. Не опасайтесь, если что знаете: говорите смѣло; каково бы ни было извѣстіе ваше, я не откажу вамъ въ гостепріимствѣ."
   -- "Батюшка!" вскричала Поята: бросаясь въ его объятія: "я здѣсь и никогда болѣе не разстанусь съ въ мы!--
   Старецъ со слезами прижалъ къ сердцу дочь свою, вознесъ руки къ небу, и снова прижалъ ее къ груди. Послѣ перваго восторга, Поята представила отцу сестру Князя и спасителя своего, Тройдана; разсказала ему о бѣдствіи Вильна, о жестокости непріятелей и всѣ подробности своего бѣдствія. Лездейко слушалъ ее со вниманіемъ, и на лицѣ его выражались поперемѣнно то гнѣвъ, то радость; онъ утѣшалъ несчастную дочь Олгерда и благодарилъ Тройдана.
   -- "Рунко! вели сейчасъ приготовить три бани,-- да двѣ комнаты для гостей и дочери моей пусть постелютъ возлѣ меня. Скажи Данутѣ, чтобъ приготовила чистое бѣлье и хорошій ужинъ. Освѣтишь хорошенько комнату, подашь Ковенскаго меду; да пусть и Тіунова придетъ повеселиться съ вами: въ моемъ домѣ не бывало еще такой радости."--
   Проворный Рунко, вѣроятно, съ большею охотою приступилъ къ исполненію сихъ приказаній, нежели прежняго о приготовленіи лошадей для отъѣзда. Гости между тѣмъ, окру" живъ старца, оканчивали повѣствованіе чудныхъ своихъ приключеній. Увѣдомясь объ услугахъ Славевка, Лездейко очень жалѣлъ, что не могъ лично поблагодарить его. Вскорѣ явилась, съ изъявленіемъ поздравленія гостямъ и счастливому отцу, Тіунова, жена домоправителя Лездейжи, добрая и богобоязненная женщина. Поята любила ее какъ родную, и за попеченія ея о ней съ самаго дѣтства лишала къ ней нѣжную привязанность и благодарность. Послѣ ужина, наговорившись и нарадовавшись, разошлись спать.
   Тройданъ, помѣщенный съ жрецами, нашелъ всѣ выгоды, какихъ только могъ желать. Рана его осмотрѣна, и онъ, при стараніи Тіуновой, знавшей цѣлебныя свойства травъ, скоро выздоровѣлъ. Но не таково было состояніе несчастной Аксены. Поутру она почувствовала большое разслабленіе, по причинѣ котораго не могла вставать съ постели. Изнемогая духомъ, обезсилѣвъ отъ дороги, она, не смотря на крѣпкое свое сложеніе, не могла долго противиться своей слабости. Попеченія Пояты и все знаніе Тіуновой мало, облегчали болѣзнь, коея источникъ былъ въ разстройствѣ духа. Воспоминаніе о претерпѣнныхъ бѣдствіяхъ, неизвѣстность о судьбѣ милыхъ ей особъ и о собственной будущности, не допускали дѣйствія лекарствъ, и усугубляли слабость. Наконецъ она пришла до такого состоянія, что надобно было опасаться о ея жизни. Жестокая горячка овладѣла ею. Въ безчувственномъ состояніи она вскакивала съ постели, какъ бы гонясь за непріятелемъ, и проклинала его жестокость; она безпрестанно повторяла имена мужа, брата и матери: то видѣла ихъ: всѣхъ предъ собою, веселыхъ и счастливыхъ: тогда, улыбка блуждала на блѣдныхъ ея устахъ; то они представлялись ей въ рубищѣ, окровавленные, и тогда страшно, было подойти къ ней. Поята и Тіунова находились при больной безотлучно.
   Между тѣмъ Тіунъ возвратился изъ Вильна. Онъ не могъ подробно развѣдать о судьбѣ особъ, о которыхъ, послѣ Пояты, онъ наиболѣе заботился; онъ боялся даже распрашивать о нихъ, и только увѣдомилъ, что Ягелло, мать его и Войдило взяты подъ стражу, и что сей послѣдній содержится такъ строго, что ни съ кѣмъ не можетъ видѣться. Лездейко тотчасъ догадался, что месть Кѣйстута изліется на одного Войдилу, и запретилъ Тіуну говорить о семъ. Между тѣмъ опасность, въ которой находилась Аксена, мало по малу исчезала, но мѣсто ея заступило крайнее изнеможеніе и забвеніе всего прошедшаго. Въ эту самую пору пріѣхали изъ Вильна гонцы, разосланные для отысканія Аксены; но видя ее въ такомъ положеніи, не могли взять ее съ собою, и увѣдомили о томъ Кѣйстута, который немедленно прислалъ къ ней врача.
   Его искусствомъ и усердіемъ больная, хотя очень медленно, начала приходить въ себя; слабость ея скоро прошла съ возрожденіемъ аппетита и умѣреннымъ удовлетвореніемъ онаго. Едва только она почувствовала столько силъ, что могла ходить, тотчасъ объявила желаніе возвратиться въ Вильно. Друзья ея знали, что тамъ она могла бы опять заболѣть и даже лишиться жизни, и потому, скрывая предъ нею печальныя извѣстія, удерживали ее въ Кѣрновѣ подъ предлогомъ слабости ея здоровья; Аксена должна была покоришься ихъ убѣжденіямъ. Между тѣмъ Поята и Тройданъ доставляли ей разныя удовольствія, могущія развеселить духъ и укрѣпить здоровье. Тіунъ, зная страсть ея къ охотѣ, иногда водилъ ее по лѣсамъ, иногда занималась она рыбною ловлею на Виліи, или ѣздила съ Поятою на зеленый островъ, гдѣ сія послѣдняя имѣла свое маленькое хозяйство, сельскій домикъ, небольшое стадо и огородъ; ли всѣ сіи удовольствія мало утѣшали ее. Для нея гораздо пріятнѣе было бродить одной по Кѣрновскимъ развалинамъ, которыя болѣе соотвѣтствовали печальному расположенію духа ея. Изъ угожденія Поята часто сопутствовала ей въ сихъ прогулкахъ, и водя ее подъ опустѣвшими сводами, указывала остатки жилищъ разныхъ Князей, начиная отъ скромной комнаты основателя Кѣрновскаго замка до великолѣпныхъ чертоговъ Гедимина.
   

ГЛАВА IX.
Печальныя вѣсти.

   Почты и письменныя посредствомъ оныхъ сношенія никому еще тогда не приходили на мысль; вельможи, Князья и купцы, имѣвшіе множество слугъ и гонцевъ, разсылали ихъ повсюду съ приказаніями и порученіями; но простолюдины должны были ожидать случаевъ, чтобъ переслать куда либо свои извѣстія. Для отклоненія столь важнаго неудобства, начали появляться разсыльные, которые, проходя чрезъ села и города, кричали по улицамъ, что они идутъ въ то или другое мѣсто, и за маловажную плату берутъ для доставленія письмо, словесное порученіе; либо посылку. Народъ толпами сбирался около нихъ, разспрашивалъ о новостяхъ тѣхъ мѣстъ, изъ коихъ они приходили, сообщалъ имъ свои извѣстія, и отправлялъ ихъ въ дальнѣйшій путь. Обыкновенно городъ или околица, въ которыхъ случались новый какія нибудь важныя происшествія, были цѣлію ихъ путешествія. Не, смотря на то, что въ тѣ времена были почти безпрестанныя воины и дороги наполнены хищниками, люди сіи рѣдко погибали; напротивъ того, ихъ уважали повсюду, и честное исполненіе порученностей многимъ изъ нихъ доставляло значительный доходъ.
   Въ Кѣрновъ, хотя очень не многолюдный, также заходили иногда подобные коммиссіонеры. Чаще всего приходила туда быстроногая старушка, которая съ узломъ на плечахъ, пробѣгая пустыя улицы, голосомъ, пронзительнѣйшимъ нежели почтовый рожокъ, увѣдомляла жителей о своемъ прибытіи, и не рѣдко случалось, что крикъ ея полошилъ только сонныхъ совъ. Аксена, прогуливаясь между развалинами, услышала однажды ея голосъ, подозвала къ себѣ, и вступила съ нею въ разговоры. Но какія ужасныя вещи узнала отъ нее! Мужа и матери ея не было уже въ живыхъ, братъ въ изгнаніи, въ Кревѣ! Извѣстіе сіе, къ которому она какъ будто была приготовлена, не произвело на нее большаго впечатлѣнія. Она съ равнодушіемъ разспрашивала о малѣйшихъ подробностяхъ ихъ смерти. Старушка, не догадываясь, съ кѣмъ разговариваетъ, открыла все, что знала, при вѣсти, о позорной смерти Войдилы 16, сердце ея закипѣло гнѣвомъ; она сказала старушкѣ свое имя, велѣла ей. обождать, пошла въ свою комнату, одѣлась въ платье поселянки и объявила Лездейкѣ, что тотчасъ отправляется въ Кревъ. Удивясь сему намѣренію, онъ и всѣ прочіе отклоняли ее отъ онаго, поставляя на видъ я неосновательность извѣстія, и опасность пути.-- "Какъ?" сказала съ гнѣвомъ Аксена: "мать моя, Княгиня Тверская, окончила жизнь въ плѣну у Кѣйстута? Мужъ мой умеръ смертію злодѣя? Мои сокровища достались въ руки хищника? Братъ томится въ узахъ? и чтобъ я осталась здѣсь вести бездѣйственную жизнь? и вы, скрывая такъ долго позоръ моихъ родныхъ, вашихъ Государей, надѣялись заслужить мою благодарность! О, какъ же вы худо знаете дочь Олгерда! Если вы не одушевляетесь справедливою местію, то не мѣшайте же мнѣ дѣйствовать. Прощайте. Мы никогда уже не увидимся, или, если увидимся, то совсѣмъ въ другомъ положеній." -- И воротясь къ старухѣ, приказала себя вести въ Кревъ.
   Столь неожиданное отбытіе Аксены и неизвѣстность о ея намѣреніяхъ, опечалили всѣхъ жителей Кѣрнова. Болѣе всего они боялись, чтобъ несчастная Аксена, не совсѣмъ еще оправившаяся послѣ болѣзни, опять не заболѣла въ пути. Правда, что до Крева было не очень далеко, не болѣе десяти миль; но неожиданное извѣстіе о постигшихъ ее бѣдствіяхъ, и дорога, идущая чрезъ Вильно, заставляли опасаться, чтобъ посѣщеніе города, въ которомъ рѣшилась судьба ея, не имѣло дурныхъ послѣдствій для ея здоровья. Тройданъ, котораго обязанность службы также призывала въ Вильно, охотно бы сопутствовалъ ей; но предложеніе его отвергнуто. Лездейко удержалъ его при себѣ.
   Впрочемъ Тройданъ ни мало не скучалъ въ Кѣрновѣ, гдѣ онъ находилъ все, что могло ему вознаградить утрату родины. Дружба всѣхъ жителей, свобода среди сельской тишины и Поята, драгоцѣнный предметъ его помышленій, привязывали ею крѣпкими узами къ сему мѣсту. Ему пріятно было образовать гибкій умъ дѣвицы и украшать его нужными свѣдѣніями: ибо довѣренность ея была неограниченна. Поята всегда съ удовольствіемъ слушала Тройдана, и будучи проникнута истинами, имъ проповѣдуемыми, разговаривала съ нимъ столь откровенно, что всѣ склонности ея сердца, всѣ мысли ея и желанія были ему извѣстны, какъ свои собственныя. Довѣренность сія, ободряя юношу, часто выводила его за предѣлъ осторожности, коею онъ обязался руководствоваться. Прозрачный источникъ, надъ коимъ онъ разговаривалъ часто съ Поятою, поселялъ въ немъ мысль привести въ исполненіе самой смѣлый подвигъ. Онъ говорилъ съ восторгомъ о чудесной перемѣнъ человѣка, при возліяніи за него воды; показывалъ открытое небо и радующихся Ангеловъ: Поята возносила къ небу блестящіе слезами глаза, и съ почтеніемъ взирала на источникъ; каждое слово проникало въ душу ея; она готова была на все; но Тройданъ не смѣлъ открыть ей всей тайны: ибо одно лишнее слово погубило бы плодъ всѣхъ его стараній. Тройданъ, съ величайшимъ усиліемъ удерживаясь въ предѣлахъ благоразумія, давалъ разговорамъ своимъ разные обороты, но его не понимали. Священные источники, посвященные Литовскимъ божествамъ, вводили Пояту въ ошибочный образъ мыслей, и мракъ язычества всегда бралъ верхъ надъ предвѣчными истинами.
   Хотя, по видимому, Лездейко равнодушно принялъ извѣстіе о перемѣнѣ Государя въ Литвѣ; во паденіе Ягеллы крайне огорчило его. Избавленіе дочери отъ опасности сначала не обратило большаго вниманія на это обстоятельство; но въ послѣдствіи, когда первый восторгъ миновалъ, и когда сдѣлались извѣстными новыя распоряженія Кѣйстута, не весьма благопріятныя для вельможъ Литовскихъ, неудовольствіе его возрастало болѣе и болѣе. Была и особенная причина сожалѣнія о судьбѣ Ягеллы. Будучи издавна связанъ съ нимъ узами дружбы, онъ привыкъ почитать его какъ сына, какъ будущаго супруга" своей дочери. Давно уже онъ питалъ сію надежду, видя стараніе Ягеллы понравиться Поятѣ, которой красоту и добродѣтели всѣ превозносили до небесъ. Правда, что не княжеское его происхожденіе заставляли его иногда сомнѣваться въ исполненіи сихъ желаній, но святость его сана, поставлявшая его въ очахъ боговъ на высшей степени, нежели Княжеская, его заслуги, и почтеніе народа поддерживали въ немъ сію надежду. Поята не знала о намѣреніяхъ отца своего: онъ никогда еще не говорилъ объ оныхъ, Выжидая, пока поведеніе Ягеллы подастъ ему удобный къ тому случай; зная покорность своей дочери, онъ былъ увѣренъ, что въ семъ отношеніи не встрѣтитъ противорѣчія съ ея стороны. Между тѣмъ паденіе Ягеллы разрушило сіи планы. Лездейко искренно сожалѣлъ о его участи и о холодности братьевъ Ягеллы, которые, сидя въ своихъ замкахъ, равнодушно смотрѣли на бѣдствія законнаго Государя Литвы и вторженіе въ ея столицу бывшихъ его данниковъ. Онъ употреблялъ всѣ средства, чтобъ пробудить въ нихъ дѣятельность; взывалъ къ нимъ именемъ боговъ о помощи брату, разсылалъ къ нимъ нарочныхъ, увѣщевалъ, даже обѣщалъ денежныя пособія; но ничего не замѣчалъ въ поступкахъ ихъ такого, чтобы могло показать рѣшительность ихъ помочь брату; напротивъ того, все, казалось, предвѣщало, что онъ никогда уже не возвратится изъ Крева на литовскій престолъ.
   Однажды вечеромъ, сидя между Поятою и Тройданомъ, Лездейко, разговаривалъ съ ними о сихъ обстоятельствахъ, какъ вошедшій въ комнату тіунъ отдалъ ему большой пакетъ, увѣдомивъ, что оный привезенъ изъ Вильна, и что посланный ожидаетъ росписки въ полученіи. Старецъ развернулъ письмо и, прочитавъ оное, сказалъ съ улыбкою: "Друзья, мои! скажу вамъ важную, новость. Знайте, что я уже болѣе, не Кривекривейте."
   -- "Можетъ ли это быть?" вскричала встревоженная Поята.
   -- "Очень можетъ быть," отвѣчалъ Лездейко: "прочитайте только это письмо; вы узнаете все." -- Тройданъ началъ читать въ слухъ. Это было увольненіе Лездейки, за слабостію здоровья, отъ обязанностей верховнаго жреца, утвержденное печатію Кѣйстута. Самъ онъ не желалъ таковаго увольненія: ибо хотя по причинѣ слабости зрѣнія и не могъ часто бывать въ храмѣ, но это отнюдь не мѣшало обыкновенному ходу отправленія религіозныхъ обрядовъ. Лездейко угадывалъ настоящую причину своей отставки, состоящую въ томъ, что такъ какъ онъ пользовался дружбою Ягеллы, то долженъ былъ дѣлить съ нимъ и настоящую его участь. Но онъ не упалъ духомъ; казалось даже, что онъ съ удовольствіемъ принялъ сіе извѣстіе.
   -- "Батюшка!" сказала огорченная Поята: "что же намъ дѣлать теперь въ нашемъ несчастій?"
   -- "То же, что и доселѣ дѣлали," отвѣчалъ старецъ. "Не называй, дочь моя, этого случая несчастіемъ. Судьба моя зависитъ отъ боговъ."
   -- "Какъ бы ни было," сказалъ Тройданъ, вскочивъ съ своего мѣста: "я долженъ поспѣшить въ Вильно."
   -- "Полно, мой милый, полно; и ты ужь будешь тамъ лишній. Столица Гедимина приняла иной видъ, и людямъ надобно быть иными: это въ порядкѣ вещей; мнѣ хотѣлось бы, чтобъ ты остался съ на"? мы. Но если думаешь, что присутствіе твое въ Вильнѣ можетъ быть полезно богамъ, не стану удерживать тебя; напротивъ того, совѣтую возвратиться туда и стараться не о поддержаніи меня, но объ избраніи на мое мѣсто достойной особы. Но сегодня останься еще съ нами. Мнѣ нужно поговорить съ тобою." --
   Тройданъ обѣщалъ остаться. Безпокойство его возрастало съ каждою минутою. Онъ воображалъ всѣ непріятности, какія можетъ встрѣтить подъ правленіемъ новаго Кривекривейты; зналъ также, какое влія ніе произведетъ сія перемѣна на всю Литву и на Войделотовъ; болѣе всего онъ опасался, чтобъ не перемѣнили образа мыслей тѣ, которыхъ онъ привлекъ уже на свою сторону. Потерявъ много съ низведеніемъ съ престола Ягеллы, котораго правленіе такъ благопріятствовало его намѣреніямъ, онъ еще болѣе терялъ съ отставкою Кривекривейты, который удостоивалъ его своею довѣренностію. Лездейко приказалъ позвать къ себѣ жрецовъ для совѣщанія, а самъ вышелъ въ Сѣни для врученія посланному росписки, и оставилъ Пояту и Тройдана, погруженныхъ въ глубокую печаль.
   -- "Ахъ!" сказала Поята: "сколько горя въ такое короткое время! Кажется, что боги прогнѣвались на Литву. Тамъ стѣны Гедимина обагрены кровію, тамъ внукъ его въ плѣну: надобно же было, чтобъ и отецъ мой на старости лѣтъ дождался такой неблагодарности! И ты, Тройданъ, въ такихъ смутныхъ обстоятельствахъ хочешь оставитъ насъ! Идешь туда, гдѣ господствуютъ насиліе, узы и даже самая смерть! Послушайся отца моего; останься съ нами."
   -- "Не безпокойтесь обо мнѣ, Поята: есть Богъ, покровитель всѣхъ невинныхъ; а я еще очень мало значу, чтобъ могъ обратить на себя вниманіе враговъ Ягеллы. Я долженъ спѣшить возвращеніемъ. Но я скоро опять буду здѣсь, и почту себя совершенно счастливымъ, если вы будете спокойны и сохраните сѣмена моего ученія."
   --"О, сохраню, сохраню во глубинѣ души моей," отвѣчала Поята съ живостію. "Разсуждать о твоихъ правилахъ, подражать тебѣ, мыслить твоими мыслями, будетъ любимымъ нормъ занятіемъ. Если я не всегда умѣла понимать тебя, та не думай, чтобъ я была недостойна твоихъ наставленій. Быть можетъ, Тройданъ, что въ насъ есть что-то такое, что дѣлаетъ насъ не совсѣмъ понятными другъ для друга, что затемняетъ ваши мысли и связываетъ уста; но что за бѣда, что понятія мои нѣсколько различны отъ твоихъ, когда слѣдствіе оныхъ такъ согласно съ твоимъ ученіемъ?"
   -- "Какую истину сказали вы! Ахъ, для чего не могу я остаться съ вами!"
   -- "Подожди, Тройданъ! Батюшка хочетъ, чтобъ ты остался до завтра. До завтра... а я думала, что ты никогда уже не оставишь насъ.-- Скажи, не перемѣнитъ ли новый Кривекривейте дружбы твоей къ намъ?"
   -- "Чѣмъ заслужилъ я такой вопросъ? Не старался ли я всегда доказать вамъ, что сердца моего ничто не въ состояніи перемѣнить? Вы несправедливы, Поята."
   -- "Будущее не въ нашей волѣ. Развѣ ты не слышалъ, какъ батюшка говорилъ, что теперь люди должны быть иными. Какъ жаль, что слова сіи сбываются на самомъ дѣлѣ!"
   -- "Но вѣдь я не далеко отправляюсь," сказалъ съ. замѣшательствомъ юноша: "мы будемъ, мы должны видаться." --
   Кто знаетъ, какой оборотъ принялъ бы разговоръ сей, если бы Лездейко не позвалъ Тройдана для совѣщанія съ жрецами. На другой день поутру, Поята, хотя очень рано встала, не застала уже своего пріятеля. Отсутствіе его теперь только показало, какъ онъ ей дорогъ. Глаза ея наполнились слезами, и состояніе сердца ея говорило, что юноша сей для нея необходимъ. Она опасалась, чтобъ отецъ не проникнуль тайны ея души, и не обвинилъ ее въ нарушеніи правъ божескихъ; но она ничего не замѣчала, что могпо бы утвердить ее въ сей боязни. Мало по малу слабость ея проходила, и время уносило съ собою и безпокойство, и сожалѣніе. Она все еще искренно любила Тройдана; жаловалась, не получая отъ него извѣстій; посѣщала рощи и поля, оживляемыя нѣкогда его присутствіемъ; но уже не чувствовала той грусти, которая овладѣла-было ею послѣ его отбытія, и, разсуждая о его наставленіяхъ, старалась только о томъ, чтобы при свиданіи съ нимъ могла дашь ему отчетъ въ своихъ занятіяхъ.
   

ГЛАВА X.
Охотникъ.

   Уже осень начинала облекать окрестныя рощи въ желтую одежду. Поята, любуясь природою, ходила иногда въ чащу лѣса, въ которомъ она такъ часто бывала съ Тройданомъ. Однажды вечеромъ, сѣвши на холмѣ, покрытомъ опавшими съ деревьевъ листьями, она выбрала изъ нихъ самые красивые, и сдѣлала изъ никъ ленты, которыми убрала голову, шею и грудь. Украшенія сіи, конечно были не прочны, и не могли бы понравиться въ обществѣ; но въ Кѣрновѣ они были очень кстати, и Поята въ семъ уборѣ казалась какою-то лѣсною богинею. Смѣясь надъ странностію своей одежды, она продолжала ходить по лѣсу, и сожалѣла только о томъ, что Тройданъ не видитъ ея въ семъ нарядѣ. Заходящее солнце скрывалось за горы и припоминало, что пора возвратиться домой; но Поятѣ не хотѣлось такъ скоро оставить свою лиственную одежду, и сверхъ того, надѣясь поспѣть домой еще за-свѣтло, она побѣжала къ ближайшему ручью, чтобъ полюбоваться своею одеждою въ зеркалѣ водъ. Едва она успѣла приблизиться къ оному, какъ слухъ ее пораженъ былъ звукомъ охотничьяго рога и лаемъ псовъ. Хотя звукъ сей дошелъ, до ея ушей издалека, но онъ встревожилъ Пояту: она опасалась встрѣтиться съ звѣремъ, за которымъ гнались охотники. И потому спѣшила ближайшею дорожкою: пройти къ полю, какъ вовсе неожиданно замѣтила пробирающагося сквозь: кусты охотника доходъ, который, увидѣвши ее, вскричалъ: -- "Слава богамъ! на силу встрѣтилъ живую душу." -- Онъ остановился, соскочилъ съ коня, и два огромныхъ хорта, съ опѣненными мордами, легли у ногъ своего господина. Охотникъ былъ довольно молодъ, одѣтъ богато; черезъ плечо у него висѣли лукъ и колчанъ съ стрѣлами.
   -- "Здравствуй, прекрасная Ласдона! 17" сказалъ онъ, снимая шапку и отирая потъ съ чела. "Какъ же ты мила въ этой лиственной одеждѣ! Такъ, думаю, ходили нѣкогда наши прабабушки. Если бъ я встрѣтился съ тобою утромъ, то болѣе бы имѣлъ удачи на охотѣ, а теперь возвращаюсь съ пустою сумою, и, что еще хуже, не знаю, гдѣ я. Будь такъ добра, скажи: далеко ли отсюда до Кѣрнова?"
   -- "До Кѣрнова?" спросила съ удивленіемъ дѣвица. "Да Кѣрновъ отсюда въ нѣсколькихъ шагахъ; вонъ тамъ за деревьями."
   -- "Можетъ ли это быть? Кѣрновъ за этими деревьями? Право, никакъ бы не повѣрилъ, если бъ не отъ тебя слышалъ. Если ты не духъ, и не имѣешь злаго намѣренія завести куда нибудь въ захолустье и безъ того уже измученнаго охотника, то я просилъ бы тебя вывести меня на дорогу. Посмотри только на моего бѣднаго Каштана и этихъ псовъ: какъ они устали! Выведи насъ изъ этой чащи, я награжу тебя дичиною." --
   Поята не знала, что ей дѣлать. Обѣщаніе охотника снабдить ее дичиною, которой совсѣмъ у него не было, заставляло ее не очень выгодно думать о немъ, тѣмъ болѣе, что за минуту предъ тѣмъ онъ признался, что возвращается съ пустою сумою. Остаться на томъ же мѣстѣ; при наступленіи ночи, конечно, было гораздо опаснѣе, нежели пройти нѣсколько сотъ шаговъ рядомъ съ человѣкомъ, который казался довольно порядочнымъ, не принимая въ счетъ его самохвальства, свойственнаго всѣмъ охотникамъ. И такъ она пошла впередъ. Выйдя на открытое поле, Поята указала ему Кѣрновъ, а сама хотѣла итти въ другую сторону. Опечаленный ея уходомъ, охотникъ сталъ какъ вкопаный, и, оглядываясь во всѣ стороны, звалъ ее къ себѣ.
   -- "Прекрасная Ласдона! или разочаруй мои глаза, или выведи меня на лучшею дорогу: клянусь, что кромѣ тебя ничего не вижу. "
   -- "Только прошу васъ не называть меня Ласдоною; я просто Кѣрновская поселянка," говорила Поята, возвращаясь къ охотнику. "Если непремѣнно хотите, то, пожалуй, я провожу васъ до двора; но мнѣ кажется страннымъ, что вы не видите этой громады развалинъ, которыя такъ бросаются въ глаза. Вѣдь теперь не такъ еще темно."
   -- "О, моя прелестная! повѣрь мнѣ, что когда я тебя вижу, то уже ничего болѣе не могу, видѣть.".
   -- "Однако жъ я гораздо меньше этого замка," сказала, улыбаясь, Поята. "Какіе же чудные васъ глаза! Если вы ими же ищете кабановъ и оленей, то надобно думать, что вы самый жалкій охотникъ."
   -- "О, нѣтъ, нѣтъ; это только сегодня случилось со мною. Я на лету ласточекъ стрѣляю. Что не удалось въ одинъ день, то вознаградится въ другой. Въ охотѣ, точно такъ же, какъ въ любви, не должно унывать отъ гнѣва богини: надобно только быть постояннымъ." --
   Такъ разговаривали, проходя чрезъ поле. Солнца уже не видно было, но еще не совсѣмъ стемнѣлось. Поята нѣсколько разъ хотѣла итти скорѣе, но охотникъ жаловался на усталость, и просилъ ее итти потише.
   -- "Теперь я думаю, что если вамъ и глаза завяжутъ, то вы придете прямо въ Кѣрновъ," сказала Поята, выведя его на большую дорогу. "Это рыбацкія хижины, тутъ начинается старый валъ, а тамъ будетъ и замокъ. Прощайте, сударь."
   -- "Ничего не вижу, ни дороги, ни вала, ни замка."
   -- "Такъ вы издѣваетесь надо мною," сказала Поята съ сердцемъ.
   -- "Милая дѣвушка! Ты уже столько обязала меня, выведя изъ дремучаго лѣса; покажи же мнѣ этотъ, проклятый Кѣрновъ. Я щедро награжу тебя."
   -- "Да какъ мнѣ указать вамъ его, когда мы уже въ Кѣрновѣ?" сказала Поята, смѣясь.
   -- "Только еще нѣсколько шаговъ; здѣсь надъ Виліею такіе крутые берега, что право одному страшно идти. Проводи только до воротъ замка, а тамъ ужъ я не-стану безпокоить тебя больше. Но скажи мнѣ, всегда ли живетъ здѣсь старый Лездейко?"
   -- "Всегда."
   -- "И дочь его всегда при немъ находится?"
   -- "Всегда."
   -- "Это хорошо. Старикъ не даромъ Кривекривейте, что не поѣхалъ въ Вильно на свадьбу. Да и свадьба была, правду сказать, ни два, ни полтора. Не лучше ли было выдать Аксену за Даніила, чѣмъ за этого соломянаго рыцаря. Теперь она не была бы вдовою, а Ягелло былъ бы еще Великимъ Княземъ."
   -- "Конечно; но что жъ дѣлать, когда Княжна не могла полюбить его?"
   -- "Важная причина!" отвѣчалъ охотникъ. "Но если Лездейко не хотѣлъ быть въ Вильнѣ, то зачѣмъ ему было посылать туда дочь? Бѣдная дѣвушка, вѣроятно, ужасно перепугалась. Она и такъ не очень храбра: что жъ когда загремѣли военныя трубы?"
   -- "Она нашла друзей, которые спасли ее отъ опасности."
   -- "Очень вѣрю. Пригожая, испуганная дѣвушка! Кто бы не бросился къ ней на помощь? Я очень радъ, что увижусь съ нею."
   -- "Такъ вы ее знаете?" спросила удивленная Поята.
   -- "Знаю ли ее? Ахъ, моя милая! гдѣ же есть красавица, которой бы я не зналъ? Тебя только не доставало узнать мнѣ. Но скажи мнѣ: Поята все ли также неприступна?"
   -- "Этого не знаю, но думаю, что она имѣетъ друзей, къ которымъ не равнодушна."
   -- "Паденіе Ягеллы вѣрно очень ее огорчило; для нее пропала надежда быть великою Княгинею Литовскою. Мнѣ очень жаль его. Что за неблагоразуміе, довѣрять такъ много Крестоносцамъ! а
   -- "Конечно неблагоразумно ввѣряться незнакомымъ людямъ, а сказала проводница: "но если вы такъ хорошо знаете Пояту, скажите же, правда ли, что я похожа на нее?"
   -- "Басня, моя милая, басня: ты несравненно пригожѣе: подобной тебѣ. красавицы я не видывалъ. Правда, что великолѣпная одежда Пояты возвышаетъ блескъ ея прелестей; но пусть тебя одѣнутъ въ ея платье, сама увидишь, какова ты?"
   -- "Ахъ, какъ бы это было хорошо; но могу ли я повѣритъ глазамъ вашимъ, когда они не видятъ даже и Кѣрнова!"
   -- "Не бойся, моя милая: я не такъ слѣпъ, какъ ты думаешь, и если лисицы и старые замки скрываются отъ моего взора, за то я очень, хорошо вижу то, что служитъ украшеніемъ свѣта; и потому, находя тебя прелестнѣйшею изъ всѣхъ дѣвицъ, я готовъ предъ всѣмъ свѣтомъ съ оружіемъ въ рукахъ не только доказывать твое превосходство, но хочу быть поклонникомъ твоихъ прелестей, обожать только тебя одну, и ежели...."
   -- "Тише, тише," прервала его Поята: "мы находимся не далеко отъ Кривекривейты.... Сверхъ того дочь его внушила: намъ ужасное отвращеніе отъ всѣхъ подобныхъ вѣжливостей."
   -- "Это худо, такъ худо какъ хуже, быть нельзя," сказалъ удивленный охотникъ. "Поята, будучи сама очень странна, и васъ лишаешь пріятнѣйшаго удовольствія замѣнять вѣжливость нашу въ сердечную привязанность, дѣлать вѣтрениковъ постоянными обожателями, за что, конечно, боги не прогнѣвятся. И потому совѣтую тебѣ, съ твоими прекрасными глазками, съ этимъ милымъ личикомъ, поскорѣе свергнуть съ себя иго Пояты, оставить эти мрачныя развалины и переселиться туда, гдѣ повеселѣе! Знаешь что? Я откровененъ и люблю быть признательнымъ. Ты вывела меня изъ лѣса, а я хочу вывести тебя изъ этой тюрьмы, и составить твое благополучіе: согласись завтра поутру дождаться меня на этомъ мѣстѣ; вотъ здѣсь, у этой башни; ну, что же, согласна? у этой башни?"
   -- "Хорошо," сказала проводница: только боюся, чтобъ вы что иное не приняли за башню. Но вотъ уже и мостъ."
   -- "Что? мостъ? Веди же меня хорошенько. Вѣрно, какой нибудь гнилой мостъ, который чуть держится. Но мы еще не прощаемся; не правдали? Ну, теперь желаю тебѣ доброй ночи." --
   Поята, войдя за охотниковъ въ ворота, спряталась за стѣною, и увидѣла зрѣлище, какого еще не случалось видать ей въ Кѣрновѣ; весь обширный дворъ былъ въ огняхъ, которые ярко освѣщали все Пространство. Повара, занятые приготовленіемъ дичины, суетились около огней. Среди двора стояли шатры, также внутри освѣщенные; а длинные столы, накрытые для ужина; отражали блескъ серебряныхъ и золотыхъ сосудовъ. На разложенныхъ на землѣ коврахъ отдыхали охотники, и шумѣли надъ полными стопами; между тѣмъ слуги, въ сторонѣ двора составивъ свой кругъ между псами, конями, соколами и повозками, проводили время въ разсказахъ, Поята не могла тотчасъ понять, что все это значитъ; но вскорѣ догадавшись, что это долженъ быть дворъ какого либо Князя, выѣхавшаго на охоту, съ удовольствіемъ разсматривала великолѣпіе онаго. Охотникъ, войдя смѣло на дворъ, закричалъ: "Гей! возмите моего коня!" Вдругъ все пришло въ движеніе. Прибѣжали слуги: одинъ бралъ коня, другой снималъ лукъ, третій ласкалъ усталыхъ псовъ. Охотники, вставъ съ ковровъ, окружили его, и распрашивали, гдѣ онъ былъ такъ долго, и не встрѣтилъ ли какой непріятности? словомъ, все общество однимъ имъ только и было занято.
   -- "Вамъ хорошо здѣсь," сказалъ вновь прибывшій охотникъ:" вы гоняетесь за дичью у вертела, и трубите въ полные кубки; а я, гоняясь за оленемъ, едва не увязъ въ болотѣ. Цѣлый день проѣздилъ попустому, и думалъ уже, что придется ночевать гдѣ нибудь подъ елью; болѣе всего заботился я о псахъ; но боги послали мнѣ на помощь премиленькую волшебницу, которая меня съ конемъ и псами изъ непроходимаго лѣса перенесла сюда въ мгновеніе ока."
   -- "Мы, Государь, надѣялись найти васъ въ назначенномъ вами мѣстѣ," сказалъ одинъ охотникъ: "и долго ждали тамъ; но, не могши дождаться, думали, что вы проѣхали прямо въ Кѣрновъ. Не заставши васъ здѣсь, мы очень испугались, и потому приказали ловчему разослать трубачей во всѣ стороны; но, благодаря боговъ, вы прибыли къ намъ здравы. Подкрѣпите же силы, Государь," говорили охотники, поднося ему огромный кубокъ: "и мы, радуясь благополучному вашему возвращенію, также выпьемъ."
   -- "Нѣтъ," друзья, отвѣчалъ охотникъ, отклоняя кубокъ; "прежде надобно исполнить долгъ вѣжливости, чтобъ не сказали, что мы въ стѣнахъ Гедимина расположились, какъ въ корчмѣ. Здѣсь живетъ нашъ Кривекривейте. Почтенный старецъ имѣетъ прелестную дочь; надобно навѣстить его, а потомъ повеселимся; и я разскажу вамъ пречудныя вещи. Но гдѣ мой шатеръ? Подайте мнѣ мантію, шапку и мечь. "--
   Дворяне, взявши охотника подъ руки, проводили его въ шатеръ. Поята, стоя въ своемъ уголку, присматривалась всѣмъ услугамъ, оказываемымъ ему, и догадалась, что тотъ, съ которымъ она такъ смѣло разговаривала, долженъ быть важною особою и начальникомъ всего общества; но она не могла припомнить, видала ли его въ Вильнѣ. Услышавъ, что онъ намѣренъ посѣтить ея отца, она поспѣшила домой, сбросила лиственную одежду, и, одѣвшись понаряднѣе, пошла къ отцу и тамъ ожидала прибытія гостей. Наконецъ явился незнакомецъ въ сопровожденіи многчисленной свиты, и зная, что Лездзейка былъ очень слабъ глазами, подошелъ къ нему и почтительно объявилъ, что онъ Князь Даніилъ, племянникъ Кѣйстута; что, прибывъ туда на охоту, онъ намѣренъ очистить немного Кѣрновскіе лѣса отъ хищныхъ звѣрей; но прежде всего счелъ долгомъ засвидѣтельствовать уваженіе почтенному Лездейкѣ.
   -- "Я," сказалъ Лездейко, приподымаясь съ своего кресла: "я долженъ былъ прежде посѣтить васъ, любезный Князь, какъ племянника Государя нашего, и вѣрно бы исполнилъ сей долгъ, если бы не мѣшали глаза. Но если уже вы сами удостоиваете меня посѣщеніемъ, то милости прошу: садитесь и скажите, каково поживаетъ Князь Кѣйстутъ на новосельѣ?"
   -- "Уже съ полгода, какъ я не видѣлъ дяди," отвѣчалъ Даніилъ: "и я потому только знаю, что онъ Великій Князь, что прислалъ мнѣ позволеніе охотиться во всѣхъ Литовскихъ лѣсахъ. Пусть его живетъ счастливо! Что касается до меня, то я не люблю ни покорять замковъ, ни начальствовать надъ войскомъ, и считаю себя совершенно довольнымъ, когда имѣю въ своемъ распоряженіи нѣсколько миль лѣса для охоты. Правда, сегодня мнѣ не посчастливилось; но это отъ того, что мѣста сіи еще не очень извѣстны мнѣ. Да какой же славный лѣсъ у васъ! Кабаны и олени какъ будто нарочно кормлены. Я цѣлый день прогонялся за прекраснымъ оленемъ; три раза я имѣлъ его, такъ сказать, подъ рукою, и три раза онъ спасался. Псы мои только, только что не хватали его; наконецъ, какъ, бы изъ мщенія, онъ заманилъ меня въ такое болото, изъ котораго насилу я освободился. И вѣроятно пришлось бы мнѣ ночевать гдѣ нибудь во мху, если бъ не встрѣтилъ я какой-то дѣвушки въ странномъ нарядѣ, можетъ быть, духа одной изъ Княженъ сего замка, которая, въ одну минуту перенесла меня изъ далека до самыхъ Кѣрновскихъ воротъ."
   -- "Не надобно быть духомъ," отвѣчалъ Лездейко: "чтобъ указать путнику дорогу, особливо такому привѣтливому путнику, какъ Ваща Свѣтлость."
   -- "Могло быть также," сказалъ нѣкто: "что любезность проводницы и пріятный ея разговоръ такъ заняла Князя, что часы показалась ему минутою."
   -- "Прошу васъ, господа, не думайте такъ худо о моемъ зрѣніи. Говорю вамъ, что я видѣлъ какое то странное существо, отъ ногъ до головы поросшее листьями. Хотѣлось бы мнѣ еще разъ увидѣть это милое твореніе, чтобъ наградить его за: услугу."
   -- "Поята," сказалъ старецъ: "это вѣрно была дочь какого нибудь рыбака? Постарайся рарвѣдать. Не худо бы бѣдной дѣвушкѣ получить отъ Князя на платье.".
   "Очень хорошо, батюшка," отвѣчала Поята, перемѣнивъ голосъ. "Но мнѣ хотѣлось бы знать о ней что нибудь подробнѣе. Не похожа ли она на меня?" --
   Когда Лездейко началъ говорить съ дочерью, тогда только Даніилъ узналъ о ея присутствіи въ комнатѣ. Онъ подошелъ къ ней съ привѣтствіемъ; извинялся, что не замѣтилъ ея, и, находя ее прелестною занялся ею одною, предоставивъ товарищамъ своимъ бесѣду съ хозяиномъ.
   -- "Можете ли вы, сударыня, быть такъ не внимательны къ своимъ прелестямъ, чтобъ сравнить оныя съ какою, бы то ни было дѣвушкою? Не только въ окрестности Кьрнова, но, думаю, въ цѣломъ, свѣтѣ не найдется никто, съ кѣмъ бы можно сравнить васъ."...
   -- "А я думаю," отвѣчала Поята: "что вы, Князь, завтра, же утромъ встрѣтитесь съ тою благодѣтельною Ласдоною, чтобъ оказать ей вашу благодарность." --
   При словѣ: Ласдона, Князь потупилъ глаза. Черезъ минуту онъ съ недовѣрчивостію посмотрѣлъ на Пояту, и, перемѣнивъ разговоръ, спросилъ ее, какъ хозяйку дома, не противно ли ей будетъ, если онъ предложитъ ей и ея отцу свой охотничій ужинъ?
   -- "Напротивъ," отозвался Лездейко, услышавъ сіе предложеніе. "Пріятно было бы мнѣ попотчивать такихъ знаменитыхъ гостей собственнымъ запасомъ; но зная, что княжескій ужинъ для васъ вкуснѣе, "ежели наши простыя кушанья, я охотно соглашаюсь быть сегодня на вашемъ хлѣбѣ." -- Князь приказалъ накрыть столъ въ жилищѣ Лездейки. Скоро принесли кушанье, и всѣ сѣли. Ужинъ былъ великолѣпный. Жареныя медвѣжьи лапы, хребетъ оленя, кабанья голова и множество дичины, при изобиліи вина, продлили пиршество до поздней ночи. Даніилъ, сидя возлѣ Пояты, съ восхищеніемъ разсматривалъ ея прелести, и не могъ постигнуть, какимъ образомъ могла она узнать о встрѣчѣ его съ дѣвушкою. Поята, съ своей стороны, радуясь знакомству съ Княземъ, любившимъ нѣкогда Аксену, сожалѣла о томъ, что въ дорогѣ обошлась съ нимъ такъ сухо. Но чѣмъ болѣе Князь старался доказать ей пламенную любовь свою, тѣмъ Поята яснѣе давала ему знать, что дочь Лездейки и встрѣченная имъ дѣвица есть одно и то же лице. Наконецъ несчастный Князь узналъ ужасную свою ошибку, и, припомнивъ всѣ подробности разговора съ своею проводницею, потерялъ всю охоту оказывать Поятѣ вѣжливость, и думалъ только о томъ, чтобъ скорѣе избавиться отъ ея присутствія. Поята, замѣтивъ замѣшательство гостя, употребляла всѣ средства, чтобъ увѣрить его въ своемъ доброжелательствѣ; но не успѣла уже развеселишь его. Какъ только встали изъ-за стола, Князь, извиняясь усталостію, простился съ хозяиномъ и Поятою, и удалился въ свой шатеръ.
   -- "Что сдѣлалось съ вами, Князь?" спросилъ одинъ изъ охотниковъ: "вы ничего не кушали; не больны ли вы?
   -- "Вы печальны, Князь," сказалъ другой: охотникъ: "и опустили крылья какъ подстрѣленный орелъ. Не глаза ли Пояты подстрѣлили ваше сердечко?"
   -- "Друзья," отвѣчалъ Даніилъ: "именно глаза мои всегда вводятъ меня въ бѣду. Прошлой зимы я убилъ двухъ лучшихъ псовъ вмѣсто волковъ, и ранилъ человѣка вмѣсто медвѣдя, сегодня я опять попался съ своими глазами въ преглупый просакъ. Представьте только себѣ, что эта проклятая дѣвчонка, которая вывела меня изъ лѣсу, была не кто иная, какъ дочь Лездейки."
   -- "Право?" сказалъ охотникъ: "такъ теперь понятно, отъ чего дорога показалась вамъ такъ короткою?"
   -- "И такъ" спросилъ Ловчій: "не придется ли намъ отправиться на охоту въ другое мѣсто?"
   -- "Конечно," отвѣчалъ Князь: "здѣсь мы можемъ побывать еще зимою; а теперь заглянемъ лучше въ Коневскіе лѣса. Жаль мнѣ только этого славнаго оленя!" --
   Среди сихъ и симъ подобныхъ разговоровъ, охотники, изнуренные усталостію и переполненные виномъ, одинъ послѣ другаго заснули. На другой день, до восхода солнца, Князь приказалъ отнести къ Тіуну множество звѣрей и дичины, и со всею свитою отправился изъ замка.
   

ГЛАВА XI.
Пермѣна обстоятельствъ.

   Кѣйстутъ, содѣлавшись Литовскимъ Княземъ, старался, чтобы народъ не жалѣлъ о перемѣнѣ Государя, и прилагалъ всѣ усилія къ тому, чтобъ упрочить его благосостояніе. Онъ видѣлъ многое, что надобно было перемѣнить или улучшишь. Уже давно замѣчалъ онъ, что подъ слабымъ правленіемъ его племянника, правосудіе упадало; что вельможи наживались, народъ дѣлался бѣднѣе. Ягелло, будучи безпрестанно занятъ войнами съ сосѣдственными народами, не имѣлъ времени, а, можетъ быть, и охоты вникать въ дѣла внутренняго управленія. Пользуясь сими обстоятельствами, сильные угнетали слабыхъ, чиновники брали незаконныя подати, и между тѣмъ какъ управители погоняли бѣдныхъ поселянъ, расчищающихъ лѣса для засѣва хлѣба, вооруженные воины располагали собственнымъ его достояніемъ, забирали послѣднее его имущество и угнетали его семью. Заботясь объ улучшеніи крестьянскаго быта, Кѣйстутъ все свое вниманіе обратилъ на ограниченіе правъ помѣщичьихъ: онъ безпрестанно объѣзжалъ Литву, допытывался недовольныхъ, издавалъ законы, Смѣнялъ чиновниковъ, и до такой степени умѣлъ обуздать самоуправство и жестокость владѣльцевъ, что они, изъ опасенія лишиться имѣнія или попасть въ тюрму, должны были перемѣнить свое поведеніе, и; поселяне, начавъ дышать свободнѣе, благословляли ту руку, которая извлекла ихъ изъ столь бѣдственнаго положенія.
   Легко можно вообразить, какъ Литовскіе вельможи не довольны были симъ новымъ порядкомъ вещей,-- оскорблявшимъ мхѣ гордость. Въ пылу гнѣва, они не рѣдко воздыхали о Ягеллѣ, и тайно, разсуждали о мѣрахъ къ возвращенію его на престолъ; то желаніе ихъ, при осторожности Кѣйстута, оказывалось невозможнымъ въ исполненіи. Изъ всѣхъ перемѣнъ болѣе всего не нравилось имъ возведеніе Ербута; въ санъ Кривекривейты. Впрочемъ Кѣйстутъ имѣлъ важныя причины, заставлявшія его сдѣлать сію перемѣну, и даже надобно было удивляться, что онъ не поступилъ строже съ Лездейкомъ. Юрга, подстрекаемый Ербутомъ, увѣрялъ Кѣйстута о нерасположеніи къ нему верховнаго Жреца, что доказывалъ тѣмъ, что онъ не пребылъ въ Вильно для оказанія ему должнаго почтенія; тотъ же Юрга поставлялъ на видъ, что Лездейко наиболѣе содѣйствовалъ браку Аксены съ Войдилою и походу Скиргѣллы подъ Полоцкъ; но осторожный Князь не вѣрилъ всему, что говорилъ ему Юрга, и все еще уважалъ Лездейку, желалъ его дружбы, и не имѣлъ намѣренія огорчать его увольненіемъ отъ должности верховнаго жреца; но удостовѣрясь, что онъ именемъ боговъ водружаетъ противъ него братьевъ Ягеллы, по каковому случаю и возсталъ было противъ него Сѣверскій Князь Корнбутъ,-- Кѣйстутъ воспылалъ справедливымъ гнѣвомъ, и, подъ предлогомъ слабости зрѣнія, уволилъ его отъ должности, а на его мѣсто опредѣлилъ Ербута.
   Это былъ первый примѣръ низложенія Литовскаго Кривекривейты. Въ самыя трудныя времена, когда мечь Крестоносцевъ разсѣявалъ поклонниковъ Перкуна, и верховный жрецъ, спасаясь бѣгствомъ съ искрою священнаго: огня, блуждалъ по лѣсамъ съ малымъ числомъ вѣрныхъ, и долго не давалъ о себѣ извѣстія; когда Христіанство; проникая въ Литовскіе города и самую столицу, колебало вѣру Государей, и обстоятельства требовали присутствія Кривекривейты: и тогда никто не осмѣливался на мѣсто законнаго главы вѣры назначать инаго; теперь же, въ мирное время, лишенъ правъ своихъ старецъ, которому Литва обязана была сохраненіемъ главнѣйшаго божества и перенесеніемъ онаго въ Гедиминову столицу! Такъ сѣтовали недоброхотные. Литовцы по случаю увольненія Кривекривейты, и сѣтовали тѣмъ справедливѣе, что преемникъ его не имѣлъ никакихъ добродѣтелей, которыя бы могди сдѣлать его достойнымъ столь высокаго сана.
   Достигнувъ цѣли своякъ желаній, Ербутъ немедленно приступилъ къ преобразованію, по-своему службы и обязанностей слугъ Знича. Все, что прежде было хорошо, теперь, какъ и обыкновенно бываешь въ подобныхъ случаяхъ,. все сдѣлалось худо. Вскорѣ разнесся; слухъ, что при осмотрѣ храма, въ жилищѣ жрецовъ, открытъ;какой-то злодѣйскій умыселъ. Слухъ сей поразивъ народъ новою печалію, но никто не зналъ, въ чемь именно состоитъ дѣло. По приказанію Ербута, храмъ закрытъ. Это былъ, знакъ величайшаго несчастія. Жители столицы, гордясь предъ прочими Литовцами сосѣдствомъ съ жилищемъ боговъ, привыкши ежедневно посѣщать жертвенникъ Знича, не могли равнодушно смотрѣть на запершую дверь храма. Народъ ежедневно толпился около капища, подобно пчеламъ около улья, когда входъ въ оный закроютъ. Если бы Кѣйстутъ былъ въ столицѣ, то, можетъ быть, не случилось бы этого; но Князь, на ту пору, находился за нѣсколько десятковъ миль отъ Вильна, въ станѣ, гдѣ онъ готовилъ войско къ походу. Нѣсколько недѣль дѣла находились все въ одномъ положеніи. Каждый допытывался, чѣмъ оскорблены боги, но никто ничего ее зналъ; не смотря на то, всѣ увѣряли, что развѣ только кровь преступника умилостивитъ справедливый гнѣвъ ихъ. Знали только, что Ербутъ, увѣдомясь о пребываніи Тройдана въ Кѣрновѣ, послалъ къ нему съ приказаніемъ явиться немедленно въ храмъ; но преданный не засталъ уже его, и донесъ, что Тройданъ за нѣсколько дней предъ тѣмъ оставилъ Кѣрновъ, и возвратился въ Вильно.
   Между тѣмъ, какъ все сіе происходило въ столицѣ, Ягелло проводилъ скучное, время въ уединенномъ Кровѣ. Въ удаленіи: отъ дѣлъ общественныхъ, ему не легко было сначала привыкнутъ къ новому образу жизни: Новое его Витебское княжество было слишкомъ мало въ сравненіи съ прежними его обширными владѣніями, и сверхъ того каждый его шагъ подлежалъ отчетности. Неожиданное прибытіе Аксены чрезвычайно обрадовало его: онъ едва могъ узнать сестру свою: такъ она перемѣнилась отъ болѣзни и несчастій! На пути изъ Кѣрнова въ Кревъ, проходя чрезъ Вильно въ одеждѣ поселянки и сопровождаемая старушкою, она на гробахъ супруга и матери сперва поклялась, питать ненависть къ виновникамъ своего несчастія, потомъ старалась развѣдать о вліяніи, произведенномъ на умы гражданъ новымъ правительствомъ. Не смотря за кратковременное пребываніе свое въ Вильнѣ, она достаточно освѣдомилась о томъ, что ей хотѣлось знать. Удостовѣряясь въ ненависти вельможъ къ Кѣйстуту, она рѣшилась открыться нѣкоторымъ изъ нихъ, на которыхъ болѣе полагалась. Въ числѣ сихъ находился Гамилонъ, пользовавшійся благоволеніемъ Ягеллы, и по своимъ воинскимъ дарованіямъ и при новомъ правленіи имѣвшій нѣкоторый вѣсъ и уваженіе у Князя. Отъ него-то Аксена получила всѣ нужныя ей подробности и увѣрилась, что Гамилонъ, по прежнему, искренно преданъ ея брату.
   Если Ягелло нашелъ въ сестрѣ большую перемѣну, то и она замѣтила значительную разницу между прежнимъ и настоящимъ его бытомъ. Окруженный лѣсами и болотами Кревъ, лишенный всѣхъ удобствъ жизни, деревянный домъ, до половины вросшій въ землю, ограниченная прислуга, чрезвычайно простая кухня, никакъ не могли итти въ сравненіе съ великолѣпнымъ, многолюднымъ и богатымъ Вильномъ. Болѣе же всего сокрушалась она о томъ, что Князь окруженъ былъ такими людьми, которые, присматривая за всѣми его дѣйствіями тайно доносили объ оныхъ Кѣйстуту.
   Аксена, видя любимаго брата въ столь жалкомъ положеніи, вмѣсто того, чтобъ упасть духомъ, укрѣпилась силами и рѣшилась освободить его изъ сего рабскаго состоянія, причиною коего считала она супружество свое съ Войдилою. Сверхъ того она не имѣла уже никого, кромѣ брата близкаго къ своему сердцу, и такъ всѣ ея мысли обращены были къ одной цѣли. Она знала, что перемѣна его судьбы зависѣла отъ осторожности. Ей извѣстны была также образъ мыслей Кѣйстута, вліяніе на него Юрги, и желанія вельможъ; надѣясь на готовность, друзей и дѣятельность Скиргѣллы, она начертала планъ своимъ дѣйствій, и дѣятельно слѣдовала оному, употребляя въ помощь себѣ ту самую старушку, которая привела, ее изъ Кѣрнова въ Кревъ. Аксена въ пути имѣла случай узнать ея способности, и потому извѣстность ея о всѣхъ дорогахъ, и знакомство съ людьми разнаго рода, не рѣдко была очень полезны для Аксены.
   Видя такое усердіе и дѣятельность сестры, Ягелло совершенно ввѣрился ей, и не: пропускалъ случаевъ снискивать себѣ расположеніе Юрги и увѣрять дядю, что онъ доволенъ своимъ состояніемъ, и тѣмъ болѣе благодаренъ ему, что тихая жизнь и удаленіе отъ общественныхъ дѣлъ совершенно согласовались съ его склонностями. Увѣренія сіи, хотя вынужденныя обстоятельствами, имѣли видъ искренности, и подкрѣпленныя свидѣтельствомъ надзирателей, преклоняли Кѣйстута въ пользу его племянника.
   Стараясь о снисканіи выгоднаго о себѣ мнѣнія въ столицѣ, Ягелло дома дѣлалъ все что могъ, чтобъ пріобрѣсть довѣренность своихъ приставовъ. Неистощимая въ средствахъ, Аксена помогала ему всѣми силами. Ягелло въ настоящемъ своемъ положеніи не могъ самъ дѣлать приставамъ подарковъ, которые возбудили бы ихъ подозрѣніе и заставили ихъ усугубить бдительность; за то Аксена, подавая имъ случаи къ незначительнымъ услугамъ, оказывала каждому изъ нихъ приличную благодарность. Хитрость сія имѣла желаемый успѣхъ, и корыстолюбцы сіи равно были обязаны, ей за щедрости даровъ. Между тѣмъ, какъ Кѣйстутъ, основываясь на донесеніяхъ надзирателей, утѣшался исправленіемъ своего племянника, Аксена имѣла своихъ лазутчиковъ въ Вильнѣ, и почти ежедневно получала извѣстія о дѣйствіяхъ дяди, и по онымъ располагала средствами къ скорѣйшему освобожденію Ягеллы.
   Прохаживаясь однажды съ сестрою по Ошмянскому тракту, Ягелло замѣтилъ человѣка въ лохмотьяхъ, который, прокравшись лѣсомъ, безпрестанно кланялся ему. По наружности его, можно было принятъ его за одного изъ тѣхъ зловредныхъ духовъ, которые, по понятіямъ Литовцевъ, были врагами счастія и спокойствія. Высокій, сухощавый мужчина едва имѣлъ на себѣ нѣсколько оборвавшихъ кусковъ платья для прикрытія наготы своей. На головѣ былъ у него кусокъ толстой холстины, а въ рукѣ палка; онъ былъ такъ слабъ, что едва не падалъ отъ дуновенія вѣтра. Ягелло, увидѣвъ сіе привидѣніе, отступилъ назадъ и пошелъ было въ обратный путь; но чѣмъ скорѣе шелъ, тѣмъ ближе былъ къ нему тотъ бѣднякъ, и безпрестанно кланялсь, едва не хваталъ его за полы.
   -- "Чего ты отъ меня хочешь?" спросилъ Князь. "Думаешь, что а не знаю тебя?"
   -- "Ахъ! узнайте, узнайте меня," вскричалъ несчастный: "узнайте, и пожалѣйте обо мнѣ: ибо люди не хотятъ уже знать меня болѣе."
   -- "Пропади ты, злой духъ!" отвѣчалъ Князь. "Ты лишилъ меня Вильна, и теперь, не довольствуясь моимъ бѣдствіемъ, гоняется" за мною, злое привидѣніе! Но не удастся тебѣ вновь провести меня." -- И плюнулъ трижды.
   -- "Я лишилъ васъ Вильна?" спросилъ съ горькою улыбкою несчастный. "Мнѣ ли лишать Князей престоловъ, тогда, какъ самъ умираю съ голода? Право, добрый Князь, вы помѣшались, Посмотрите на меня хорошенько: вѣдь я вашъ Дашукъ, который такъ славно топилъ вамъ баню въ Вильнѣ. Но вы не узнаете меня: элю хуже, нежели голодъ и холодъ. Пока выбыли въ Вильнѣ, я не былъ въ такомъ жалкомъ положеніи, какъ теперь: имѣлъ теплый уголокъ, шапку и тулупъ на зиму, а теперь приходится умирать отъ холода и голода."
   -- "Лжешь, лжешь," сказалъ. Ягелло: "ты хочешь обманутъ меня. Клянусь богами, не знаю тебя и знать не хочу. На, возьми это и убирайся." -- И бросилъ ему мелкую монету.
   -- "He нужно мнѣ денегъ: хочу только, чтобъ вы узнали меня. Позвольте мнѣ подойти къ вамъ."
   -- "Нѣтъ, нѣтъ," вскричалъ Ягелло: "убирайся прочь."
   -- "По крайней мѣрѣ вы, добрая Аксена, взгляните на меня. Если бы не Гамилонъ, то я давно бы уже умеръ съ голоду." --
   При имени Гамилона, Стражника Виленскихъ замковъ, который, какъ выше сказано, расположенъ былъ въ пользу Ягеллы, Аксена отложила весь страхъ, и старалась разувѣрить брата.
   -- "Такъ ты знаешь Гамилона?" спросила его Аксена. "Что тебѣ надобно?"
   -- "Я долженъ отдашь нѣчто," отвѣчалъ бѣднякъ, озираясь во-всѣ стороны; "но отдать въ собственныя руки Князя."
   -- "Нѣтъ, мой милый," сказалъ встревоженный Ягелло; "ничего изъ этого не будетъ. Не проведешь меня, злой духъ."
   -- "Но что же ты долженъ отдать Князю?" спросила Аксена.
   -- "Маленькое письмецо, но вѣрно очень важное; потому, что Панъ Стражникъ, самъ пришедши въ мою будку, разбудилъ меня и сказалъ: -- "Дашукъ! Ступай съ этимъ письмомъ въ Кревъ, и оставайся тамъ до тѣхъ поръ, пока представится случай видѣться съ Княземъ Ягеллго, которому отдать въ руки то, что посылаю. За это онъ дастъ тебѣ платье и накормитъ тебя; смотри же, держи письмо крѣпко, не показывай никому и ступай скорѣе."
   -- "Гдѣ же письмо?" спросила съ нетерпѣніемъ Аксена.
   -- "Вотъ оно," отвѣчалъ Дашукъ: "но Панъ Стражникъ велѣлъ отдать его самому Пану Ягеллѣ." --
   Ягелло вытянулъ шею, посмотрѣлъ на письмо и, узнавъ почеркъ Гамилона, схватилъ оное и прочиталъ слѣдующее:
   "Будеть такъ, какъ вы хотѣли. Вамъ ввѣрится начальство надъ войскомъ, которое уже начинаетъ выступать. "
   Извѣстіе сіе чрезвычайно обрадовало Аксону. Что касается до Ягеллы, то онъ, казалось, принялъ оное чрезвычайно равнодушно.
   -- "Ну, спасибо тебѣ," сказалъ онъ наконецъ посланному. "Теперь начинаю узнавать въ тебѣ бывшаго моего баньщика. Я велю накормить тебя и одѣть получше; но скажи, что тамъ у васъ слышно?"
   -- "Мало ли что слышно? Бѣда да и только! Жрецы не хотятъ отворять храма; Панъ Юрга собираетъ подати на военныя издержки, и войска въ городѣ... какъ маку въ полѣ!"
   -- "А дядя нашъ здоровъ ли?" спросила Аксена.
   -- "Надобно думать, что здоровъ, когда собирается итти на воину," отвѣчалъ Дашукъ. --
   Разговаривая такимъ образомъ, Аксена съ братомъ возвратилась домой.
   Чтобъ имѣть понятіе о поводѣ къ сей воинѣ, въ которой долженъ былъ участвовать Ягелло, надобно сказать нѣчто о состоянія Литвы подъ правленіемъ Кѣйстута, и о вліяніи, произведенномъ перемѣною Государя на умы Князей, которые по ленному праву оставались владѣтелями, замковъ и земель. Перемѣна сія, какъ выше сказано, была имъ очень непріятна. Одни сыновья Кѣйстута радовались возвышенію своего отца, но братья Ягеллы, въ упадкѣ его предвидя собственныя свои несчастія, оказывали новому Великому Князю только наружную покорность. Изъ махъ четвертый братъ Ягеллы, Сѣверскій Князь Корнибутъ Олгердовичъ, мужъ храбрый и предпріимчивый, болѣе другихъ пораженъ былъ потерею матери и обидою старшаго брата. Возбужденный Лездейкою, онъ не только отложился отъ подданства Кѣйстуту, но, приглашая братьевъ соединить" ея съ собою, осмѣлился противостать ему съ оружіемъ въ рукѣ. Обстоятельство сіе было достаточною причиною, чтобъ вооружить Литовскаго Государя противъ дерзкаго Данника; но настоящимъ поводомъ къ сей войнѣ была Корибутова столица, Новгородъ-Сѣверскій, богатствомъ своимъ обратившая на себя вниманіе корыстолюбиваго Юрги, который надѣясь получить тамъ изрядную поживку, до такой степени умѣлъ воспламенить гнѣвъ Кѣйстута, что онъ, ввѣривъ Гамилону охраненіе города и замковъ, со всѣмъ своимъ войскомъ выступилъ противъ непокорнаго племянника. Въ семъ то походѣ, по приказанію дяди, Ягелло долженъ былъ принять участіе съ Витебскимъ войскомъ, которому назначено было составить арріергардъ Кѣйстутова ополченія.
   

ПРИМѢЧАНІЯ

Ко 2-й Части.

   1) Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Литвы, молодаго въ день свадьбы и нынѣ еще называютъ Княземъ.
   2) Хотя супружество зависѣло отъ воли родителей и взаимнаго согласія жениха и невѣсты; по по тогдашнему обычаю невѣста убѣгала жениха, и онъ долженъ былъ похитить ее силою.
   3) Году, свадебное божество.
   4) Старая Перкунатате была мать главнѣйшаго бога, Перкуна; солнце было ея дочерью, и потому такъ ясно свѣтило, что мать всякую ночь мыла его въ банѣ.
   5) Очень любопытно знать, отъ чего сей самый обрядъ соблюдается при Жидовской свадьбѣ?
   6) И нынѣ Литовскія поселянки, выходя замужъ, дарятъ подругамъ и роднымъ утиральники собственной работы.
   7) По древнимъ преданіямъ, между Троками и Вильно находились подземные ходы. Еще не давно у воротъ, называемыхъ Зубочъ, открытъ входъ въ пещеру, которая уже во многихъ мѣстахъ засыпалась, и потому не извѣстна ни длина ея, ни направленіе.
   8) Войдило, по приказанію Кѣйстута, былъ повѣшенъ.
   9) Ласдона -- богиня орѣховъ.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru