Тахо-Годи Муминат Алибековна
Анри Барбюс (1873--1935)

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Анри Барбюс
(1873--1935)

   В земляной пол воткнута палка. На нее насажена горлышком перевернутая бутыль. Дно бутыли -- прекрасный подсвечник. Остается воткнуть другую свечку в кусок хлебного мякиша. Хоть немного света в этой темной дыре, где теснятся солдаты... и крысы. Не следует упускать возможности написать домой.
   30 декабря 1914 года, через сутки уйдет в вечность первый год войны. У импровизированного подсвечника рядовой 231-го полка, солдат-доброволец сорока лет, Анри Барбюс, положив листок на колени, пишет жене.
   Страницы письма суровы, они полны войной. Вонь окопов, ночи без сна, постоянный обстрел.
   Что осталось от яркого -- синего с красным -- мундира? -- "Штаны у меня в лохмотьях, шинель изорвалась, краги никак не очистишь от желтой глины (а помнишь, я был недоволен, что они лакированные и слишком блестят?)".
   Поэт и журналист Анри Барбюс шел сражаться, как ему казалось, во имя гуманистических принципов -- "против немецкого империализма". Он думал, что Германия запросит мира, не дожидаясь поражения. Но будни войны открыли ему, кто настоящий враг солдата и ради чего "одна великая армия кончает самоубийством". "Война -- такая вещь, ужаса которой не подозреваешь, если не видел ее". Война оказалась суровой школой для Барбюса, она открыла ему глаза на действительное положение вещей. Он увидел чудовищные злодеяния империализма. Под влиянием страшных будней войны он отрекся от предрассудков и принципов буржуазного класса, к которому принадлежал, и перешел на сторону солдат и рабочих, стал борцом против империалистической войны, за интернациональную пролетарскую солидарность.
   19 марта 1916 года Барбюс писал жене: "Моя книга о войне не будет "новинкой", о нет! Дело в том, чтобы описать историю одного взвода в различных стадиях и перипетиях войны. Это не так-то просто сделать". Так рождался замысел "Огня" -- романа на мало подходящую для буржуазной читательской публики тему -- о грязной окопной войне, вшивых солдатах, о клочьях трупов на колючей проволоке.

"Страшная и радостная книга"

   Долог был его путь к этой книге. Сын провинциального журналиста Анри Барбюс блестяще начал свою литературную деятельность. Первый сборник стихов Барбюса "Плакальщицы" (1895) сразу нашел признание в узком кругу ценителей "чистой поэзии", в салоне Катюля Мендеса. Стихи были полны неясных образов в духе Верлена: "Тени, музыка..." Их помещали в лучших французских антологиях рядом со стихами "короля поэтов" П. Фора, А. Самэна, П. Валери. Лучшие французские издательства предлагали начинающему автору свои услуги. В 1903 году вышел его роман "Молящие", в 1908 -- "Ад", в 1914 -- сборник рассказов "Мы". К 1914 году он был уже известен во Франции как поэт, писатель, литературный и музыкальный критик. И в ранние годы страстная жажда человечности отличала молодого поэта, который не мог примириться с адом буржуазной действительности.
   
   Он чище бога -- тот, кто безоружен
   И хочет старый мир, заплаканный, спасать.
   О, как страдает он -- всем плачущим он нужен,
   Но слез поток не в силах он прервать.
   
   В годы войны Барбюс уже не собирался спасать старый мир, а обратил против него свое оружие - слово. Он написал книгу.
   "Книга есть действие". "Книга остается".
   Лежа в госпитале осенью 1916 года, Барбюс с нетерпением ожидал каждый новый номер газеты "Эвр", где частями печатался его роман. Барбюсу пришлось вынести немало столкновений с цензурой из-за тех эпизодов, где высмеивался французский военный министр Мильеран и "окопавшиеся буржуа", из-за отрывка, где упоминалось имя К. Либкнехта. Простые солдаты, товарищи по госпиталю поддерживали писателя в его борьбе: "Молодец, старик, ты не идешь окольным путем, ты называешь вещи своими именами". Роман Барбюса стал для солдатских масс школой, воспитывавшей их революционное сознание.
   "Огонь" -- это книга о людях, зарывшихся в землю, которая была их единственным убежищем, о паутине окопов, протянувшейся на сотни километров, о жалком солдатском скарбе и голодном пайке, о том, как война оказывается привычной и делает своих жертв равнодушными к вихрю смерти и разрушения. И о том, как в огне империалистической войны рождается новое революционное сознание, пролетарская солидарность, как "пещерные троглодиты", окопные солдаты становятся людьми.
   Роман посвящен памяти товарищей, "павших на высоте 119". Подзаголовок романа "Огонь" -- "Дневник одного взвода". Главные действующие лица -- простые люди. Потерло и Бекюв -- шахтеры, Ламюз -- батрак, Паради -- возчик, капрал Бертран -- рабочий мастерской футляров, Кокон -- конторщик, Мениль Андре -- фармацевт, Блер -- фермер, Эдор -- деревенский трактирщик. "Все мы -- настоящие солдаты; в этой войне почти нет интеллигентов -- артистов, художников или богачей, подвергающихся опасности у бойниц; они попадаются редко или только в тех случаях, когда носят офицерские кепи".
   "Огонь" выходит за рамки скромного повествования о буднях солдат. Роман перерастает в эпическую поэму о войне, о катастрофе, принимающей поистине космические размеры. Первая глава "Видение" -- пролог к великой битве народов.
   Больные горного туберкулезного санатория разбужены вестью о войне. Умудренные страданиями люди задумываются над судьбами мира, над исходом войны.
   "-- Это преступление со стороны Австрии! -- говорит австриец.
   -- Или Англии,-- говорит англичанин.
   -- Надеюсь, что Германия будет побеждена,-- говорит немец".
   Исход войны провидят пока только одиночки. Перед их глазами открывается страшное зрелище -- кажется, будто вся планета залита кровью, разрыта снарядами и из земных недр ползут призраки -- солдаты.
   Вторая глава "В земле" как бы приближает к нам это далекое видение, дает тот же образ крупным планом. "Земля! При свете медлительной безысходной зари открывается огромная, залитая водой пустыня... На этих полях бесплодия, изрезанных колеями, в скудном мерцании поблескивают, как стальные рельсы, следы, оставленные войсками и ночными обозами; из грязи торчат сломанные колья, вывихнутые рогатки, перекрещенные наподобие буквы X; спутанные, скрученные мотки, целые заросли проволоки... Обозначаются длинные извилистые рвы, где сгущается осадок ночи. Это -- окопы".
   Армия, которая копошится в земле, -- это люди, превратившиеся в пещерных дикарей. Первобытный хаос воцарился в мире. Через всю вторую главу "В земле" проходит это постоянное напоминание о первобытности. Все солдаты сходны в одном, у них всех "упрощенный характер людей, вернувшихся к примитивному состоянию".
   Старый фермер Блер вытачивает металлическое колечко в подарок жене. Его друзья, разглядывающие примитивную "драгоценность", "кажутся еще более дикими, еще более первобытными, но вместе с тем и человечными, чем в любом другом облике". Тюлак находит доисторический топор, вооружившись им, он стал похож на питекантропа. Одичавших людей Барбюс не случайно сравнивает или со зверями, или с неодушевленными предметами. Приезжие журналисты, рассматривая солдат, подходят к ним осторожно, робко, как к животным в зоологическом саду, "будто подают кусок хлеба слону".
   Солдаты из 204-го полка бредут под дождем, как мокрые волки. Пупарден огромен, как медведь. Блер пахнет старой кастрюлей. Тирлуар "бледен, как хлор". Вольпат похож на движущийся древесный ствол.
   Описание траншеи, солдатской одежды Барбюс намеренно дает прежде, чем портреты своих героев. Неодушевленные предметы как бы заслонили людей. Окопные будни -- это грязь, тряпье, смерть. Люди привыкли к ним. Солдаты даже разучились думать.
   "...Теперь я больше ни о чем не думаю.
   - Я тоже. -- Я тоже".
   Они ленивы и эгоистичны -- "На войне каждый за себя!" Уходя с опасной передовой, они не обращают внимания на тех, кто их сменяет, -- они рады, что еще шесть недель до следующей смены будут живы. Но и у них есть чувство товарищества. Ламюз часто выкручивается, чтобы не идти в окопы, но если товарищи в опасности, он всегда с ними: "Тут я забываю, что я военный, забываю все. Тут для меня только люди, и я действую".
   Несмотря ни на что, солдаты -- тоже люди. Но вспоминают они об этом, лишь когда уносятся мыслями в прошлое, или мечтают о будущем, или пишут домой. На постое в деревне они бродят по птичьему двору и радуются всему -- желтым утятам, и солнцу, и сороке, усевшейся на вершину тополя.
   Но все светлое погибло или погибает в дыму войны. От случайной пули умирает белокурая дикарка Эдокси, и солдаты находят только страшный труп, гнилой заплесневелый мешок с волосами. На глазах у товарищей превращается в живой факел шахтер Потерло. Ничего не осталось от деревни Суше. Здесь была деревня, здесь, где теперь "проклятый путь, бесцветный, ободранный, зловещий и величественный"; была дорога: "Все деревья стояли на месте; везде были цветы, похожие на бабочек; здесь всегда с тобой кто-нибудь приветливо здоровался. . ."
   Теперь нет дороги, нет деревни, нет дома, нет старого деревенского кладбища. Кажется, весь мир стал огромным кладбищем -- все завалено грудами кишок и внутренностей, трупы сложены штабелями. Армия мертвецов владеет миром: "Будто вывернуто наружу содержимое одного огромного кладбища".
   Смерть царит всюду -- люди гибнут в огне, в земле, в воде. "Раньше я думал, что страшнейший ад войны -- пламя снарядов; потом я долго думал, что это удушливые, вечно сужающиеся подземелья. Но оказалось, ад -- это вода".
   Кульминацией является сцена из последней, 24-й главы "Заря", когда выбившиеся из сил солдаты -- французы и немцы, недавние враги, лежат рядом среди трупов, сами полуживые.
   Мера терпения переполнилась. Кто виноват в этом ужасе? Вопреки воле тех, кто развязал войну, солдаты хотят быть людьми. "Это не солдаты: это люди. Не искатели приключений, не воины, созданные для резни, не мясники, не скот. Это земледельцы или рабочие; их узнаешь даже в форменной одежде".
   Люди не желают быть подобными диким зверям: "Люди созданы, чтобы быть мужьями, отцами, людьми, а не зверьми, которые друг друга ненавидят, травят, режут!"
   Эти люди уже знают, где искать своих врагов. Они видели их. Враги -- не немецкие солдаты, которые лежат рядом. Враги -- это хозяева народов. Кто они? Откормленный буржуа, убеждавший солдат: "У каждого свое ремесло". Нажившийся на войне лавочник, о котором его сынишка рассказывал: "Папа сказал, что к концу мая мы заработаем пятьдесят тысяч франков... Папа хочет, чтоб так было всегда".
   Священники, возносящие молитвы на поле боя и уверяющие солдат каждой из двух воюющих армий, что с ними бог. "Патриоты", окопавшиеся в тылу, действуя по принципу: "Спасем Францию! -- И прежде всего спасемся сами!" Штатские, газетчики, что приезжают поглядеть на солдат, как на диковинных зверей. Обыватели, у которых короткая память, которые учат детей играть в войну.
   "Если бы об этом помнили... войны больше не было бы!" "Довольно войн, довольно войн!" -- несется крик. "Надо убить войну во чреве всех стран!"
   Как бы ни был унижен человек "грязной работой взаимного истребления" (Горький), в которой ему пришлось принимать участие, он уже начинает смотреть в будущее. О будущем думает капрал Бертран, оно кажется ему далеким и непостижимым, но есть люди, которые помогают приблизить идеал: "Есть человек, который возвысился над войной; в его мужестве бессмертная красота и величие... Либкнехт!"
   Имя звучит в его устах, как пророчество. Оно свидетельствует о том, как близки стали солдатской массе, мысли о равенстве и революции. Предстоит еще великая война против внутреннего врага".
   "Неправда, нет единой страны!.. Есть две страны! Да, мы разделены на две разных страны: в одной -- те, кто дает, в другой -- те, кто берет".
   Мысль о гражданской войне укрепляется в сознании солдат.
   "-- Значит, после войны еще придется воевать?
   -- Да, может быть...
   -- А ты хочешь еще драться?
   -- Да, потому что я больше не хочу войны, -- ворчит кто-то.
   -- И придется драться, может быть, не с иностранцами.
   - Да, может быть..."
   Яснее становится цель, за которую после войны будут бороться солдаты: "Народы -- ничто, а они должны стать всем". Война перевоспитала мечтателей и донкихотов, она научила их понимать действительность и переделывать ее. И, поднимаясь из мрака боя, солдаты видят, как луч зари пробивается в темном небе, нависшем над полями сражений империалистической войны. "Огонь" Барбюса -- не парадная книга. Она описывает войну как "бесконечное однообразие бед". Отсюда ее своеобразный стиль -- соединение сурового лаконизма и эпической широты. Скупая характеристика действующих лиц в ответ на три кратких вопроса -- "Наш возраст?", "Откуда мы?", "Чем мы занимались?" и целые полотна батальной живописи -- описание бомбардировки, атаки, поля боя.
   А. Франс сравнивает Барбюса с Золя, писателем, который был особенно дорог Барбюсу и которому Барбюс посвятил свою книгу "Золя" (1931). Действительно, стремясь не отступать ни перед чем в достижении истины Барбюс не раз прибегает к жестоким натуралистическим подробностям, чтобы показать изнанку войны. Но натуралистическая деталь у Барбюса служит задачам социального обличения. Таков, например, контраст: мертвая рука, на которую в темноте наступают идущие в бой солдаты, и роскошные наряды светской публики, наполняющей в этот час залитые светом парижские театры (глава 23). Барбюс говорит об ужасах войны не для того, чтобы разжалобить и испугать читателя. Книга, посвященная памяти погибших товарищей, должна была содействовать росту революционного протеста среди тех, кто остался в живых.
   Писатель все время чувствует ответственность перед товарищами-солдатами, которые требуют и ждут от него правды. Он нарушает привычный склад французской фразы, чтобы передать "окопное просторечие". Он не сглаживает солдатской речи с ее жаргоном, руганью, грубыми словечками. "Одна и та же речь, состряпанная из заводских и солдатских словечек и из местных диалектов, приправленная, как соусом, неологизмами..."
   "Огонь" Барбюса -- новаторская книга. Барбюс следует великим традициям французской классики от Гюго до Мопассана и Золя в своем обличении войны, в проповеди высокой человечности. Но главное в книге Барбюса -- то новое, о чем сказал М. Горький, приветствуя ее как "страшную и радостную книгу". Радостную потому, что "всюду во мраке изображаемого им сверкают огоньки нового сознания,-- и эти огоньки, мы верим, скоро разгорятся во всемирное пламя очищения земли от грязи, крови, лжи и лицемерия, созданного Дьяволом капитала" [М. Горький. Предисловие к роману А. Барбюса "Огонь". Собр. соч. в 30 т., Гослитиздат, М., 1956, стр. 199].
   В одной из статей 1927 года о советской литературе Барбюс отмечал, что особенностью новой литературы является "веяние революции", которое оживляет "традиционные- национальные формы". Существенную черту новой литературы, литературы социалистического реализма, Барбюс видит в том, что в центре ее -- не отдельная личность, а судьба целого коллектива, массы, которая "вся целиком играет свою роль, со всей весомостью и широтой. Это открывает перспективы и новые пути в истории искусства". Такая перспектива нового присутствует и в "Дневнике одного взвода". То, что было понятно в прологе немногим одиночкам, -- революционная истина -- становится всеобщим достоянием в последней главе книги. Роман Анри Барбюса "Огонь" -- первое произведение социалистического реализма во Франции.
   В. И. Ленин высоко оценил идейную направленность и художественное мастерство книги Барбюса. А. В. Луначарский вспоминает, что Ленин прочел "Дневник взвода" с восторгом и отзывался о нем так: "Читатель каждым нервом чувствует, что все именно так происходило, так было прочувствовано, пережито, сказано. Меня у Барбюса это больше всего волнует. Я ведь и раньше знал, что это должно быть приблизительно так, а вот Барбюс мне говорит, что это так и есть. И он мне все это рассказывал с силой убедительности, какая иначе могла бы у меня получиться, только если бы я сам был солдатом этого взвода, сам все это пережил" [Цит. по сб. "Социалистический реализм в зарубежных литературах", Изд-во АН СССР, М., 1960, стр. 26].

Оружие -- слово

   Мирамар -- пустынный уголок па Лазурном берегу, недалеко от шумных Канн. Сосны, море, камни, растрескавшиеся от солнца. На вершине красной скалы -- вилла "Вижилия". По ночам ее огни светят местным рыбакам. "Вигилия -- маяк. В этом доме никогда не спят", -- говорят они. Недаром у виллы такое название: по-латыни vigilia значит "бдение".
   Наверху, в заваленной бумагами, прокуренной комнате, бодрствует хозяин дома. Худощав, глаза не сразу поймешь какие -- голубые, серые или зеленые, но с выражением необычайной доброты -- таким впервые увидела Барбюса Аннет Видаль, его секретарь и верная спутница в течение пятнадцати лет. "Он высокого роста, очень высокого, хотя и сутуловат. Над этим огромным худым туловищем возвышается небольшая голова с широким выпуклым лбом и красивой темно-русой шевелюрой. Над тонкими губами, которые при диктовке иногда странным образом образуют квадрат, коричневые усы... Этот человек, облокотившийся на подоконник, так что профиль его резко вырисовывается на голубом фоне неба и моря, излучает доброту и обаяние".
   Барбюс требователен к каждому своему слову: "Для меня слово есть действие". Дитя буржуазной среды, утонченный поэт, либерал, интеллигент, воспитанный в идеалах абстрактной гуманности, он возмужал вместе с героями своих книг. В огне войны, в годы великого Октября созрело и закалилось решение писателя выбрать отчетливую позицию в классовой борьбе. С присущей Барбюсу прямотой и честностью он раз и навсегда выбрал свой путь -- путь революционного борца.
   В послевоенные годы он активный участник общественной борьбы. В 1917 году Барбюс вместе со своими друзьями, передовыми французскими писателями Полем Вайяном-Кутюрье и Раймоном Лефевром создал революционную организацию ветеранов, бывших участников войны, которая в 1920 году приобрела характер международного объединения. В 1919 году Барбюс организовал интернациональную группу прогрессивных писателей "Кларте" (в переводе -- "свет, ясность"). Барбюс использовал свою деятельность в этих организациях для пропаганды революционных идей, для защиты русской революции.
   На митинге 19 октября 1919 года, обращаясь к рабочим, Барбюс говорил: "Правда, товарищи, проста. Если хотят уничтожить русскую революцию, а вместе с ней и Россию, так это потому, что хотят уничтожить социализм... Война против России есть не что иное, как война социальная и политическая. Это -- острый и грандиозный этап классовой борьбы. Или социализм будет насильственно уничтожен, или он победит во всем". В статье "Мы обвиняем" (газета "Юманите", 12 октября 1919 г.) Барбюс обращался ко всем честным французам с призывом бороться против политической и экономической блокады Советской Республики: "Товарищи! Мужчины, юноши, девушки, женщины... знайте: в России жертвами блокады являются тысячи детей, женщин и таких же солдат, как вы! Перед лицом этих фактов не оставайтесь же дольше во власти чудовищного неведения, в ужасном ослеплении эгоизма, в позорном бездействии. Откажитесь стать на сторону угнетателей и дикарей! Спасите человеческую правду, спасая правду русскую!"
   Барбюс призывал к активному революционному действию. Он говорил, что один из главных принципов группы "Кларте" выражается в следующем: кто не делает ничего для борьбы, тот -- защитник существующего зла. В манифесте группы "Кларте" -- "Свет из бездны" (1919) и в обращении к интеллигенции -- "С ножом в зубах" Барбюс призывал деятелей культуры соединиться со всей борющейся массой, "строить лучшее будущее в союзе с массой и силою масс".
   Страстные публицистические статьи и речи Барбюса 1917--1920 годов вошли впоследствии в сборник "Речи борца" (1920).

"Ясность"

   Барбюс утверждал, что народные массы "достойны правды" и считал своим долгом разъяснить им перспективы борьбы. Новый роман, написанный в 1920 году, Барбюс так и назвал -- "Ясность". "Ясность" -- роман о маленьком человеке, обманутом реваншистской пропагандой. Чиновник Симон Полен утомлен однообразием своего существования, монотонной жизнью провинциального городка. И в то же время в глубине души он чувствует, что не хотел бы никаких существенных изменений. "В глубине души я хотел бы, чтобы ничто не тронуло ни печки, ни крана, ни коричневого шкафа, ничто не изменило условий моего привычного вечернего отдыха".
   Идут годы, но в жизни его нет ничего знаменательного, и каждый вечер жена встречает его одной и той же фразой: "Ничего нового нет". Идеал Симона Полена -- быть настоящим буржуа. "Наш домик был копией буржуазных домов квартала... Не истинная ли гордость имеет право сказать: "И у нас все, как у людей!" Симон -- типичный обыватель. Он всегда следует совету своей тетушки: "Берегись быть непохожим на других". Он гордится тем, что он интеллигент: "Я не простой рабочий", "Я не знаюсь с рабочими". Рабочие относятся к нему с недоверием и даже враждебно, и Симон боится их: "Издали и в массе они пугают, и скопление их -- грозная сила". Он пугается толпы, выходящей с завода: "Она необъятна, она сильнее нас и нам угрожает; я понял, что тот, кто не с нею, будет когда-нибудь раздавлен".
   Так же, как и многие другие, Полен обманут националистической пропагандой, он с почтением слушает "патриотические" речи местных обывателей о том, что нужно стереть немцев с лица земли, -- "иначе они нас сотрут". В первые же дни империалистической войны Симон по мобилизации идет на фронт. Он наслаждается своим красивым мундиром и "испытывает горячку славы". Все настроены чрезвычайно победоносно, считают, что война кончится через два месяца, что немцам "всыпят". Провожающие кричат уходящему полку: "Ну, смелей, ребятки! Не на смерть же идете!"
   Только потом, когда, одетый в солдатскую шинель, Симон отправляется на фронт, он начинает чувствовать свое страшное одиночество перед лицом войны. Кажется, будто открылись ворота ада -- пламя пожаров, горы трупов и вечная подчиненность приказу, посылающему в бой слепых исполнителей чужой воли: "Вперед! Так надо! Мировой ураган гонит вперед этих страшных слепцов, нащупывающих дорогу ружьями". Легенда о "красивой" войне разрушена. "Земля разрыта. Пласт почвы местами сорван: обнажены недра мира, красноватые и меловые. Всюду, куда ни взглянешь, -- бойня".
   Тяжело раненный, лежа на поле боя, забытый среди трупов, Симон Полен впервые задумывается над тем, кому понадобилась "слепота народа". Симон начинает понимать, что он и ему подобные принесены в жертву интересам буржуазной верхушки: "Нет, интересы народов и интересы всех их нынешних хозяев -- не одни и те же. Испокон веков существуют две враждебные расы: сильные и слабые. Невзирая на все случайности, сильные всегда союзники сильным. Союзники народов -- народы".
   Симон на личном примере убеждается в том, что нужно отречься от обывательского эгоизма, нужно служить людям и сделать свою жизнь полезной, нужно установить законы гуманности и равенства, но такой общественный порядок может быть достигнут лишь путем революции: "Революция -- это порядок". "Перестроить все, сверху донизу",-- вот к какому выводу приходит Симон. Ясный взгляд на действительность делает Симона счастливым: "Истина прекраснее мечтаний".
   История Симона Полена -- история прозрения простого человека, осознающего общность своей судьбы с судьбами простых людей всего мира. Прояснение сознания -- этой теме служит вся символическая образность книги, даже названия глав -- "Тени", "Утро", "Глаза", "Ясность".
   Роман написан в форме исповеди, рассказ всюду ведется от лица героя. Но если в первой главе "Я" герой всего лишь жалкий одиночка, занятый своим обывательским благополучием, то в предпоследней главе -- "Ясность" -- он мечтает о "верховной власти народа" и возвещает "неминуемое пришествие мировой республики".
   "Ясность", -- пишет Жан Фревиль о романе Барбюса, -- это крик веры, который отвечает патетическому призыву, брошенному с другого конца Европы русской революцией к пролетариату всех стран!"
   Дружественный голос Барбюса был услышан в России. В. И. Ленин приветствовал Барбюса как автора "Огня" и "Ясности" и как выдающегося общественного деятеля. Он писал: "Одним из особенно наглядных подтверждений повсюду наблюдаемого, массового явления роста революционного сознания в массах можно признать романы Анри Барбюса: "Le Feu" ("В огне") и "Clarte" ("Ясность")... Превращение совершенно невежественного, целиком подавленного идеями и предрассудками обывателя и массовика в революционера именно под влиянием войны показано необычайно сильно, талантливо, правдиво" [В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 39, стр. 106].

"Тот, кто защищает истину, не имеет права молчать"

   В 1923 году в трудные для Коммунистической партии Франции дни реакции, когда коммунистов бросали в тюрьмы, Анри Барбюс заявил о своем вступлении в коммунистическую партию. Его голос звучал со всех прогрессивных трибун мира. На первом антифашистском конгрессе в Берлине в 1929 году он призывал к созданию Народного фронта для борьбы с фашизмом. В 1932 году он собрал передовых людей со всех концов света на Конгрессе мира в Амстердаме. Он выступал против войны в Марокко; против японской агрессии в Китае и итальянской -- в Эфиопии; в защиту осужденных -- в Мируте, Бухаресте и Белграде; в защиту Сакко и Ванцетти; Тельмана и Димитрова.
   Барбюс рассказал всему миру о бесчинствах румынской охранки в Бессарабии. В книге "Палачи" (1926) он разоблачил белый террор на Балканах. После поездки на Балканы, потрясенный разгулом реакции, он признавался: "Может быть, если бы я уже не был революционером, я стал бы им, вернувшись из этого трагического хаоса южной Европы".
   К книге "Палачи" тематически примыкает сборник рассказов Барбюса "Правдивые повести" (1928). В коротких рассказах, написанных в лаконичной и публицистической манере, Барбюс говорит о фактах, потрясающих своей суровой правдивостью. Барбюс без прикрас передает трагические человеческие судьбы ("Как прозрел Ион Греча", "Непреклонный" и другие рассказы).
   Участвовал ли Барбюс в работе антифашистских конгрессов, совещаний и митингов, задумывался ли в своем кабинете над новой страницей -- всегда и его самого и его героев вдохновлял образ Советской страны. Его антифашистская и антивоенная борьба была в первую очередь защитой СССР. Герой его произведений конца 20-х -- начала 30-х годов -- человек-коммунист.
   В "Правдивых повестях" Барбюса есть рассказ о румынском политзаключенном, который провел шесть лет в одиночке, во мраке, не слыша человеческого голоса. Когда одной его знакомой удалось добиться трехминутного свидания с ним, он задал только один вопрос:
   "-- Что же, в России большевики еще у власти?
   -- Да! -- крикнула она.
   Но сторож резко оборвал их:
   -- Никаких политических разговоров, слышь, ты!
   Молчание.
   Потом она, наконец, спросила:
   -- Не надо ли тебе чего, товарищ Бужор?
   -- Нет, -- сказал он, -- теперь я счастлив".
   Все написанное Барбюсом проникнуто твердой уверенностью в победе революционного дела, горячей любовью к Советской России -- родине социалистической революции. Барбюс был в СССР четыре раза -- в 1927, 1928, 1932 и 1935 годах. Он посетил многие города -- Москву, Харьков, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород, Баку, Эривань, Тифлис, Владикавказ, был в Крыму, объехал всю Грузию, и только белезнь помешала его путешествию в Среднюю Азию.
   Замечательным переменам, которые революция внесла в жизнь различных национальностей Советской России, Барбюс посвятил статью в "Правде" -- "Кавказ вчера и сегодня" (1927) и свои книги "Вот что сделано в Грузии" (1929) и "Россия" (1930).
   В 1935 году Барбюс приехал в Москву, куда был приглашен на VII конгресс Коминтерна. Он собирался снимать кинофильм о стране социализма, знакомился с московскими писателями, спешил закончить свой очерк о В. И. Ленине, переписку которого он подготовил к изданию на французском языке. Неожиданная простуда вызвала у Барбюса сильное воспаление легких. До последнего вздоха он продолжал работать.
   Лежа в Кремлевской больнице в августе 1935 года, он торопил секретаря, спеша продиктовать свое политическое завещание. Барбюс предупреждал об опасности: "Абиссиния может привести к мировой войне. Но войны можно избежать, если мы создадим движение очень большое, очень широкое".
   Он настойчиво повторял эту мысль. Он просил Аннет Видаль передать по телефону товарищам в Париж: "...Надо неизменно расширять движение тех, кто ненавидит войну, надо спасти мир!"
   Писатель-революционер Анри Барбюс скончался от тяжелой формы пневмонии в Москве 30 августа 1935 года. Он был похоронен в Париже на кладбище Пер-Лашез.
   У стены коммунаров покоятся рядом два друга, два замечательных коммуниста, отдавших свое слово борьбе за освобождение рабочего класса, -- Поль Вайян-Кутюрье и Анри Барбюс. На могиле Барбюса розовое мраморное надгробие, сделанное руками рабочих Урала. Золотом выгравированы слова:
   
   Другу рабочего класса Франции,
   славному сыну французского народа,
   другу трудящихся всех стран,
   инициатору единого фронта трудящихся
   против империалистической войны и фашизма
   товарищу Анри Барбюсу.

М. Тахо-Годи

----------------------------------------------------------

   Источник текста: "Писатели Франции." Сост. Е. Эткинд, Издательство "Просвещение", Москва, 1964 г.
   OCR Biografia.Ru
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru