Байрон Джордж Гордон
Русские переводы Байрона

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Русскіе переводы Байрона.

(Начало см. т. I, стр. 582).

   Байронъ. Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1905.

II.

Дѣвушка изъ Кадикса.

(The Girl of Cadiz).

   Л. Мей, въ "Сынѣ Отечества" 1860, No 11 и въ Сочиненіяхъ. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
  

III.

Въ Альбомъ.

(Lines wriiten in an Album ai Malta).

   1. Иванъ Козловъ, въ "Новостяхъ Литературы" 1822, No 12 и тамъ же въ исправленномъ видѣ (1823, No 11), a также въ "Невскомъ Альманахѣ" 1828. Стихотвореніе появилось подъ заглавіемъ "Къ С--ѣ" и безъ упоминанія имени Байрона (теперь входитъ въ соч. Козлова подъ заглавіемъ "Въ Альбомъ *** (Изъ Байрона)", что довольно правильно, потому что переводъ вдвое больше и только отдаленно напоминаетъ подлинникъ.
  
             Когда надъ сонною рѣкой
             Въ туманѣ мѣсяцъ красный всходитъ,
             И путникъ робкою стопой
             По сельскому кладбищу бродитъ,--
             И если тамъ случайно онъ
             Знакомца камень повстрѣчаеть,
             То, въ думу тихо погруженъ,
             Бывалое воспоминаетъ.
             Ахъ! такъ и ты, другъ милый мой,
             Въ тотъ часъ, какъ грусть тебя коснется,
             И взору полному тоской
             Мое здѣсь имя попадется,--
             Ты мертвымъ ужъ считай меня.
             Чѣмъ жизнь цвѣтетъ, мнѣ миновалось;
             Лишь вѣрь тому, что у тебя
             Мое здѣсь сердце все осталось.
  
   2. Кн. П. А. Вяземскій помѣстилъ въ "Дамскомъ Журналѣ" 1823, No 1 "Въ Альбомъ. Изъ Байрона" (перепеч. въ "Новостяхъ Литературы" 1824, кн. VII). Это скорѣе подражаніе, чѣмъ переводъ.
  
             Какъ надпись хладная на камнѣ гробовомъ
             Вниманье путника невольно пробуждаетъ,
             Пускай въ твоихъ листахъ объ имени моемъ
             Мой сѣтующій стихъ тебѣ напоминаетъ;
             Пусть скажетъ: брошенный на произволъ судьбѣ,
             Подъ дальнимъ небомъ зритъ онъ чуждое свѣтило,
             Но все, что жизнью сердца было,
             И сердце самое оставилъ при тебѣ.
  
   3. Ал. Бистромъ. "Москов. Телеграфъ" 1825, ч. IV, No 15. Перепечатано въ "Литер. Прибавл. къ Русскому инвалиду" (1835. No 7. стр. 54).
  
             Въ альбомъ Ал. Мо....нъ К P. П. Н. K-вoй.
  
             Какъ имя скрытаго подъ гробовой доской
             Прохожаго на мнѣ вниманье привлекаетъ;
             Такъ остановится задумчивый взоръ твой,
             Коль на пустынной сей страницѣ повстрѣчаетъ
             Мое, забытое тобой!
  
                                 * * *
  
             Прочтешь и мысленно меня вспомянешь ты,
             Какъ вспоминаютъ тѣхъ, которыхъ ужъ не стало;
             Такъ здѣсь я схоронилъ завѣтныя мечты
             И сердце все свое... оно давно увяло
             Среди надеждъ тщеты
  
   4. Ѳ. Тютчевъ. (Въ альбомъ друзьямъ, изъ Байрона) "Сѣверная Лира", 1827, стр. 441. Перепеч. въ "Современникѣ" (1854, т. 45; No 5, отд. I, стр. 6) и "Стихотвореніяхъ Ѳ. Тютчева" (1854 и позднѣйшихъ). Тютчевъ значительно измѣнилъ общій характеръ стихотворенія. У Байрона оно главнымъ образомъ, все-таки, любовное признаніе, что совершенно исчезло у Тютчева
  
                       Въ альбомъ друзьямъ
                       (Изъ Байрона).
  
             Какъ медлитъ путника вниманье
             На хладныхъ камняхъ гробовыхъ,
             Такъ привлечетъ друзей моихъ
             Руки знакомой начертанье!..
             Чрезъ много, много лѣтъ оно
             Напомнитъ имъ о прежнемъ другѣ:
             "Его ужъ нѣту въ нашемъ кругѣ,
             Но сердце здѣсь погребено!.."
  
   5. М. Сухановъ въ "Дамскомъ Журналѣ" 1828, No 14. "Подражаніе Байрону", довольно отдаленное.
   6. П. Шкляревскій. "Стихотворенія П. Шкляревскаго", 1831, стр. I.
  
             Какъ имя на камнѣ, прикрывшемъ гробницу,
             Знакомаго странника къ холму манитъ;
             Пустъ такъ мое имя твой взоръ обратитъ,
             Лишь только ты взглянешь на эту страницу.
             И если прочтешь ты его, и слезою
             Задумчивый взоръ твой тогда заблеститъ,
             То думай, что нѣтъ меня здѣсь подъ луною,
             И что мое сердце въ строкахъ сихъ лежитъ!.
  
   7. М. Лермонтовъ. Въ альбомъ, изъ Байрона, "Отечеств Записки", 1839, т. IV, No 6, отд. III, стр. 81 и въ изд. соч. Лермонтова. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
   8. В. Межевичъ. "Изъ Байрона", "Литературная Газета", 1840, No 12, стр. 273.
  
             Какъ взоръ прохожаго надгробіемъ простымъ
             Порой влечетъ къ себѣ забытая могила,
             О, еслибъ такъ и ты надъ именемъ моимъ
             Задумчиво свой взоръ остановила!..
             И, можетъ быть, чрезъ много лѣтъ оно
             Напомнитъ, другъ, тебѣ о прежнемъ другѣ...
             И скажешь ты: его нѣтъ въ нашемъ кругѣ,
             Но сердце здѣсь навѣкъ погребено.
  
   9. В. П. Гаевскій въ "Сынѣ Отеч." 1843, No 5.
  
             Какъ на себя невольно обратятъ
             Вниманье странника холодныя гробницы,
             Случайно привлекутъ задумчивый твой взглядъ
             Стиховъ моихъ печальныя страницы.
             Промчится много лѣтъ,-- забудешь ты поэта.
             И если вспомнишь ты, какъ онъ тебя любилъ,
             Подумай, что угасъ онъ вдалекѣ отъ свѣта,--
             И сердце здѣсь свое похоронилъ.
  
   10. А. Бржескій, въ "Иллюстраціи",1847, т. IV, No 5, стр. 79.
  
             Какъ надпись на камнѣ холодномъ гробницы
             Вниманье родитъ въ пришлецѣ,
             Пусть такъ эти строки печальной страницы
             Напомнятъ тебѣ о пѣвцѣ.
             Когда жъ мое имя забытымъ встрѣчая,
             Помыслишь: свой путь онъ свершилъ,
             То вспомни, что странникъ, въ дали угасая,
             Здѣсь сердце свое схоронилъ
  
   11. Анонимъ въ "Москвитянинѣ", 1849, ч. V, No 20, отд. I, стр. 338. Переводъ очень плохъ.
  

IV.

Къ Флоренсѣ.

(То Florence).

  
   1. H. Гербель, въ "Рус. Вѣстн." 1882, No 1 и въ соч. Байрона изд. Гербелемъ.
   2. В. Лихачовъ. Переведено для настоящаго изданія.
  

V.

Стансы, сочиненные во время грозы.

(Stanzas composed during a tliunderstorm).

  
   Впервые на рус. яз. переведены для настоящаго изд. Н. А. Холодковскимъ.
  

VI.

Стансы, написанные, когда авторъ проѣзжалъ по Амвракійскому заливу.

(Stanzas written in passing the Ambracian gulf).

  
   Впервые переведены для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

VII.

Волшебство исчезло.

(The Spell is broken, the Charm is flown).

   1. M. E. Салтыковъ-Щедринъ, когда былъ лицеистомъ, не на шутку считалъ себя преемникомъ Пушкина. Въ числѣ его поэтическихъ опытовъ, о которыхъ онъ впослѣдствіи не могъ слышать равнодушно, были и переводы изъ Байрона. Переводъ настоящаго стихотворенія Салтыковъ напеч. въ "Современникѣ" 1844, т. 35 подъ заглавіемъ "Изъ Байрона".
  
             Разбитъ мой талисманъ, исчезло упоенье!
             Такъ! вѣчно должно намъ здѣсь плакать и страдать;
             Мы жизнь свою влачимъ въ нѣмомъ самозабвеньи!
             И улыбаемся, когда бъ должно рыдать...
             И всякій свѣтлый мигъ покажетъ, что страданье,
             Одно страданіе насъ въ жизни нашей ждетъ
             И тотъ, кто здѣсь живетъ, далекъ земныхъ желаній
             Какъ мученикъ живетъ!
  
   2. Д. Л Михаловскій, въ изд. Гербеля 1894 г. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
  

VIII.

Аѳинской дѣвушкѣ.

(Maid of Athens e'r we part).

  
   1. B. Яковлевъ. "Романсъ. Слова В. Яковлева музыка А. Дерфельда" 1849. Намъ не удалось видѣть это нотное изданіе.
   2. Н. Щербина. "Отечественныя Записки", 1851, 75, No 3 отд. I, стР. 110.
  
             (Льву Ивановичу Арнольди).
             Зоя милая, прощай!
             Я иду въ далекій край...
             Зоя, милая, прощай,
             Только сердце мнѣ отдай,
             Прежде, чѣмъ разстанусь я.
             Нѣтъ, возьми всего меня
             Я хочу быть вѣкъ съ тобой,
             Зои му, сосъ агапо!
  
             И за локонъ завитокъ,
             Что эгейскій вѣтерокъ
             Такъ лелѣялъ, колыхалъ,
             И съ любовью цѣловалъ,
             За огонь твоихъ очей,
             За мелодію рѣчей,
             И за губки, и за все,
             Зои му, сосъ агапо!
  
             За румянецъ на щекахъ,
             За цвѣточки на грудяхъ,
             Что со мною говорятъ
             То, о чемъ уста молчатъ,
             И за то, что я грустилъ,
             И за то, что веселъ былъ,
             И за всю мою любовь,
             Зои му, сосъ агапо!
  
             Роза Аттики, прости,
             Ворочусь я, не грусти,
             Вспоминай, не забывай:
             Я иду въ далекій край.
             Въ Истамболѣ буду я:
             Будеть здѣсь душа моя,
             Гдѣ отрадно быть съ тобой,
             Зои му, сосъ агапо!
  
   3. Л. Мей. (Аѳинской дѣвушкѣ, изъ Байрона) "Русское Слово", 1861, No 5, и въ соч. Мея. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
  

IX.

Стихотвореніе, написанное послѣ того, какъ авторъ переплылъ изъ Сестоса въ Абидосъ.

(Written after swimming from Sestos to Abydos).

  
   Впервые на рус. яз. переведено для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

X.

Стихи въ книгѣ путешественниковъ въ Орхоменѣ.

(Lines in the travellers book at Orchomenus).

  
   Впервые на рус. яз переведено для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XI.

Отрывокъ изъ "Аѳинскаго Монаха".

(Fragment from the "Monk of Athos").

  
   Впервые на рус. яз. переведено для настоящаго изданія H. A. Брянскимъ.
  

XII.

Стихи подъ портретомъ.

(Lines written beneath a picture).

  
   Впервые на рус. яз. переведены для настоящаго изданія В. А. Мазуркевичемъ.
  

XIII.

Новогреческая пѣснь.

(Romaic Song).

  
   Впервые на рус. яз. переведена для настоящаго изданія В. А. Мазуркевичемъ.
  

XIV.

При разставаньи.

(On parting).

  
   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія В. А. Мазуркевичемъ.
  

XV.

Прощаніе съ Мальтой.

(Farewell to Malta).

  
   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XVI.

Ньюстэдское Аббатство.

(Newstead Abbey).

  
   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Брянскимъ.
  

XVII.

Посланіе къ другу въ отвѣтъ на стихи, увѣщевавшіе автора быть веселымъ.

(Epistle to a friend, in answer to some unes exborting the author to be cheerfull, and to banish care).

  
   1. На мотивы этого стихотворенія Лермонтовъ написалъ "Подражаніе Байрону" (впервые напеч. въ "Сѣверн. Вѣстн." 1889, No 2).
  
             Не смѣйся, другъ, надъ жертвою страстей,
             Вѣнецъ терновый я сужденъ влачитъ:
             Не быть ей вѣчно у груди моей,
             И что-жъ? я не могу другой любить!
             Какъ цѣпь гремитъ за узникомъ, за мной
             Такъ мысль о будущемъ, и нѣтъ иной.
             Я вижу длинный рядъ тяжелыхъ лѣтъ,
             A тамъ людьми презрѣнный гробъ,-- онъ ждетъ,
             И до него надежды нѣтъ, и нѣтъ
             За нимъ того, что ожидаетъ тотъ,
             Кто жилъ одной любовью, погубилъ
             Все въ жизни для нея и все любилъ.
             И вынесть могъ сей взоръ ледяный я,
             И могъ тогда ей тѣмъ-же отвѣчать!..
             Увижу на рукахъ ея дитя
             И стану я при ней его ласкать,
             И въ каждой ласкѣ мать узнаетъ вновь,
             Что время не могло унесть любовь.
  
   2. Цѣликомъ это стихотвореніе впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія В. А. Мазуркевичемъ.
  

XVIII.

Къ Тирзѣ.

(To Thyrza).

  
   Д. Михаловскій, въ прилож. къ "Нивѣ" 1894, No 2. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
  

XIX.

О пусть умолкнуть скорби звуки.

(Away, away, ye notes of woe).

  
   1. Д. Михаловскій въ приложеніяхъ къ "Нивѣ" 1893. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
   2. О. Н. Чюмина, въ "Сѣверѣ" 1897 (No 17).
  
             "Изъ пѣсенъ къ Тирзѣ":
  
                                 I.
  
             Замолкни, о пѣсня печали,
                       Замри, рокотанье струны!
             Отрадой вы прежде звучали,
                       Теперь-же -- тоскою полны.
  
             Той пѣснѣ душою я всею
                       Изъ устъ ея нѣжныхъ внималъ,
             Я вспомнить не въ силахъ, не смѣю,
                       Чѣмъ былъ я, чѣмъ нынѣ я сталъ,
  
             Гдѣ голосъ ея незабвенный?
                       Замолкъ онъ подъ мраморомъ плитъ,
             И прежній напѣвъ вдохновенный --
                       Какъ реквіемъ скорбный звучитъ.
  
             Тобою, какъ прежде, онъ дышитъ,
                       О Тирса, о прахъ дорогой!
             Но ухо въ немъ больше не слышитъ
                       Гармоніи звуковъ былой.
  
             Все стихло,-- но чуть уловимый
                       Въ душѣ отдается моей,
             Мнѣ слышится голосъ любимый,
                       Какъ эхо исчезнувшихъ дней.
  
             Онъ чудится мнѣ въ сновидѣньи
                       И грезу мою -- на яву
             Напрасно я въ мигъ пробужденья
                       Душой потрясенной зову.
  
             О, другъ мой, такъ рано почившій!
                       Ты свѣтлою стала мечтой,
             Свой лучъ отъ земли отклонившей --
                       Волшебно прекрасной звѣздой.
  
             И путникъ подъ небомъ холоднымъ,
                       Ко тьмѣ осужденный брести,
             Скорбитъ о лучѣ путеводномъ,
                       Свѣтившемъ ему на пути.
  

XX.

Рѣшусь, пора освободиться.

(One struggle morer, and I am free).

  
   1. Иванъ Козловъ. "Къ Тирзѣ, подражаніе Байрону". Впервые въ "Стихотвореніяхъ Ивана Козлова" (Спб. 1828). Воспроизведено въ настоящемъ изданіи. Переводъ хорошо передаетъ общій тонъ, но не особенно точенъ.
   2. Н. Мейстеръ (псевдонимъ А. Мейснера) въ Лит. Приб. къ "Русск. Инв." 1838, No 11. Къ Тирзѣ.
   Переводъ точнѣе Козловскаго, но дубовый.
   О. Н. Чюмина въ "Мірѣ Божьемъ" 1897, No 4
  
                       "Изъ пѣсенъ къ Тирзѣ".
  
             Послѣдній вздохъ, исторгнутый утратой,
             Любви моей -- послѣднее прости,--
             И одинокъ, какимъ я былъ когда-то,
             Пойду я вновь по трудному пути.
  
             Пускай борьбы извѣдаю я сладость
             И горечь всю я осушу до дна;
             Когда навѣкъ исчезла въ жизни радость --
             Печали тѣнь въ грядущемъ не страшна.
  
             Вокругъ меня -- безумный чадъ похмелья,
             Быть одному -- нѣтъ мужества и силъ,
             Я буду тѣмъ, кто раздѣлялъ веселье
             И кто ни съ кѣмъ печали не дѣлилъ.
  
             Ты не такимъ меня когда-то знала
             Въ дни свѣтлые блаженства моего,
             Но съ той поры, когда тебя не стало,
             Какъ ты мертва -- и все кругомъ мертво!
  
             На легкій ладъ я тщетно лиру строю,
             Улыбкою не скрыть незримыхъ слезъ,
             Какъ насыпи могильной не прикрою
             Я ворохомъ полуразцвѣвшихъ розъ.
  
             На пиршествѣ, даря на мигъ забвенье,
             Пускай кипитъ и пѣнится струя,
             Я жадно пью изъ чаши наслажденья,
             Но одинокъ, какъ прежде, сердцемъ я.
  
             Любуяся просторомъ, озареннымъ
             Сіяніемъ серебряныхъ лучей,
             Ихъ отблескъ дивный вижу отраженнымъ
             Я въ глубинѣ задумчивыхъ очей.
  
             Я созерцалъ полночное свѣтило,
             И блескъ его въ волнахъ Эгейскихъ гасъ;
             Увы! оно лишь надъ твоей могилой,
             Не для тебя мерцало въ этотъ часъ.
  
             Когда, безъ сна простертаго на ложѣ,
             Томилъ меня мучительный недугъ --
             Я говорилъ: -- какое счастье, Боже!
             Что взоръ ея не видитъ этихъ мукъ!--
  
             И какъ порой возвращена свобода
             Безсильному и дряхлому рабу --
             Такъ жизнь мою вернула мнѣ природа,
             Межъ тѣмъ какъ ты покоишься въ гробу!
  
             У времени нѣтъ надъ любовью власти,
             Утратою душа просвѣтлена:
             Что значитъ пылъ земной, ничтожной страсти
             Тамъ, гдѣ любовь безсмертная властна.
  

XXI.

Eutanasia.

  
   1. Гольцъ-Миллеръ, въ "Вѣст. Евр." 1871, No 6. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
   2. Кн. Д. И. Цертелевъ въ "Рус. Вѣст." 1887, No 1.
  
             Когда во мнѣ угаснутъ жизни силы
                       И сонъ безъ сновъ пошлютъ года,
             У ложа моего, какъ призракъ милый,
                       Крыломъ своимъ повѣй тогда.
  
             Пусть надо мной не будутъ собираться
                       Наслѣдники мои, друзья,
             И пусть никто не будетъ притворяться,--
                       Не жду ни слезъ, ни вздоховъ я.
  
             Безмолвно лягу въ вѣчную постель я,
                       Не надо траура кругомъ,--
             Ни часу не хочу смутить веселья
                       Друзей моихъ моимъ концомъ.
  
             Но если можетъ, на краю могилы
                       Любовь пускай еще придетъ,
             Пускай послѣднія пробудитъ силы
                       И въ томъ, кто живъ, и кто умретъ.
  
             Какъ сладко было бы, моя психся.
                       Мнѣ видѣть дивныя черты.
             Борьба минувшая идетъ, блѣднѣя,
                       Отрадны муки тамъ, гдѣ мы.
  
             Увы, къ чему напрасныя желанья?
                       Что красота мнѣ принесетъ?
             Она и при концѣ смутитъ сознанье,
                       Какъ въ жизни лишь обманъ даетъ,
  
             Пусть часъ послѣдній встрѣчу одиноко
                       Прожитыхъ не жалѣя дней,
             Промчалось много бѣдъ средь ихъ потока
                       Я тысячи избѣгъ смертей
  
             Пусть такъ, но умереть, исчезнуть горе
                       И потонуть средь вѣчной тьмы
             Въ волнахъ того невѣдомаго моря,
                       Гдѣ были до рожденья мы,
  
             Сочти всѣ радости, сочти печали,
                       Что долженъ былъ ты пережить.
             И что-бы дни твои тебѣ ни дали,
                       Признай, что лучшее не быть.
  

XXII.

И ты мертва.

(And thou art dead, as young and fair)

  
   1. H. Гербель въ "Рус. Вѣстн." 1882, No 1,и въ Гербелевскомъ изд. Байрона.
   2. Т. Л. Щепкина-Куперникъ. Переведено для настоящаго изданія.
  

XXIII.

Плачущей дѣвушкѣ

(Lines to a lady weeping).

  
   Впервые на рус. яз. переведено для настоящаго изданія Г. А. Галиной.
  

XXIV.

О если иногда.

(If sometimes in the haunts of men).

  
   1. B. Любичъ-Романовичъ въ своихъ "Стихотвореніяхъ" (Спб. 1832). См. о Любичѣ-Романовичѣ при указаніи переводовъ "Донъ-Жуана".
   2. Н. Грековъ. Первоначально въ "Отеч. Зап." 1854, No 1, затѣмъ въ "Стихотвореніяхъ Н. П. Грекова" (1860). Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
   3. В. Поповъ. Переводъ указанъ въ библіограф. примѣч. изд. Гербеля, но не знаемъ, гдѣ онъ появился.
  

XXV.

Разбитое сердоликовое сердечко.

(On a cornilian heart which hos broken).

  
   Впервые на рус. яз. переведено для настоящаго изданія Г. А. Галиной.
  

XXVI.

Принесъ я цѣпь.

(The Chain I gave).

  
   1. Вѣра H. въ "Рус. Вѣст." 1888, No 2. Подъ заглавіемъ "Талисманъ". Легкій 4 стопный стихъ подлинника переданъ крайне тяжелымъ размѣромъ:
  
             Цѣпь я свою дорогую тебѣ подарилъ въ часъ разлуки,
             Далъ тебѣ арфу волшебную, клятву быть вѣчно твоимъ;
             Но всѣ сокровища эти достались въ невѣрныя руки,
             Пренебрегла ты, красавица, даромъ моимъ дорогимъ и т. д.
  
   2. Байронъ въ переводѣ Алеко (А. П. Стронина). О переводахъ Алеко см. при указаніи переводовъ "Евр. Мелодій".
   3. Н. Холодковскій. Переведено для настоящаго изданія.
  

XXVII.

Стихи, написанные на свободномъ листкѣ альбома "Радостей памяти".

(Lines written on a blank leaf of the Pleasure of Memory).

   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A Холодковскимъ.
  

XXVIII.

Адресъ, читанный на открытіи Дрюри-Лэнскаго театра.

(Address spoken at the opening of the Drury-Lane Theatre).

  
   Впервые переведено на русскій яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXIX.

Адресъ со скобками, доктора Плагіатора.

(Parenthetical Address, by Dr. Plagiary).

  
   Впервые на рус. яз. переведено для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXX.

Стихи, найденные въ бесѣдкѣ, въ Хельсъ-Оуэнѣ.

(Verses found in a Summer-house at Hales-Owen)

  
   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXI.

Чтобъ помнилъ, помнилъ я тебя.

(Remember thee! Remember thee!)

  
   Впервые переведено на рус яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXII.

Къ времени.

(To time).

  
   1. H. Гербель въ "Рус. Вѣст." 1882, No 1 и въ его изд. соч. Байрона.
   2. Н. Холодковскій. Переведено для настоящаго изданія.
  

XXXIII.

Не лжива ты, но невѣрна.

(Thou art not false, but thou art fickle),

  
   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXIV.

На вопросъ о началѣ любви.

(On beeing asked what was the origin of love).

   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXV.

По поводу цитаты.

(On the quotation).

   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXVI.

О, помни, другъ, того, кто страстью.

(Remember him whom passions power).

   Впервые переведено на рус. яз. для настоящаго изданія H. A Холодковскимъ.
  

XXXVII.

Сонеты къ Джевеврѣ.

(Sonnets to Genevra).

   Впервые переведены для настоящаго изданія H. A. Холодковскимъ.
  

XXXVIII.

Экспромптъ въ отвѣтъ другу.

(Impromptu, in reply to a friend).

  
   1. C. Дуровъ. "Изъ Байрона" "Литературная Газета", 1843, No 43. Перепечатано въ "Иллюстраціи". (1846, No 39, стр. 626). Вошло въ настоящее изданіе.
   2. Н. Васильковичева въ "Молодикѣ" 1843 г. ч. I, стр. 249.
   3. М. Е. Салтыковъ-Щедринъ въ "Современннкѣ" 1845, т. 39.
  
                       Изъ Байрона.
  
             Когда печаль моя, какъ мрачное видѣнье,
             Глубокой думою чело мнѣ осѣнитъ,
             Прольетъ мнѣ на душу тяжелое сомнѣнье
             И очи ясныя слезою омрачитъ --
             О, не жалѣй меня: печаль моя ужъ знаетъ
             Темницу грустную и мрачную свою,
             Она вселяется обратно въ грудь мою,
             И тамъ въ томленьи изнываетъ...
  
   4. Де Ротула въ "Москвитянинѣ" 1852, т. IV, No 13.
  
                       Изъ Байрона.
  
             Когда мое чело нахмурится тоскою,
             И слезы ѣдкія въ очахъ моихъ блеснутъ,
             Другь, не тревожься тѣмъ: печаль сама собою,
             Окинувши чело, вернется въ свой пріютъ,
             И будетъ тамъ въ груди моей глубоко,
             Вновь узницей томиться одинокой.
  

XXXIX.

Подражаніе Португальскому.

(From the Portuguese).

   1. Кн. П. A. Вяземскій. (Португальская пѣсня). "Сынъ Отеч." 1820, ч. 60, No 12 и въ соч. Вяземскаго.
  
             Когда меня прижавъ къ груди рукою рабской,
             Ты нѣжнымъ шопотомъ мнѣ шепчешь: "Жизнь моя"!
             Мнѣ улыбается любовь твоей улыбкой,
             И голосомъ твоимъ любовь зоветъ меня.
             Но, милый другъ, и жизнь измѣнитъ, улетая!
             Не жизнью ты меня -душой своей зови,
             Тверди: "моя душа!" Душа,не умирая,
             Внѣ жизни будетъ жить безсмертіемъ любви.
  
   2. Иванъ Козловъ. "Стихотворенія Ив. Козлова" 1828 и позднѣе. Вошло въ настоящее изданіе.
   3. Л--въ. (Изъ Байрона). "Репертуаръ" 1861, т. I, .No 3. Намъ не удалось видѣть этотъ переводъ.
   4. М. Михайловъ. (Подражаніе Португальскому) изъ Байрона. "Иллюстрація", 1847, т.ІѴ, No 4, стр. 62.
  
             Въ часъ упоительный блаженства и любви,
             Когда любуюсь я тобою, другъ прекрасный.
             "О, жизнь моя!" уста прелестныя твои
             Мнѣ шепчутъ сладостно съ улыбкой нѣги страстной,
             Хоть милыя слова гармоніей живой,
             Звуча въ моей душѣ отрадно отдаются --
             Однако вспомню, другъ, что жизнь какъ сонъ пустой.
             И въ жизни дни какъ сонъ мгновенно пронесутся...
             Что смерть, не пощадя прекрасныхъ, юныхъ лѣтъ.
             Неумолимо все сразитъ своей рукою --
             И въ мірѣ человѣкъ исчезнетъ будто слѣдъ
             Забытый на пескѣ и вымытый волною
             И лишь душа одна за гробомъ не умретъ...
             Моя-жъ любовь къ тебѣ срослась съ душой моею
             Она, какъ и душа: вѣка переживетъ --
             Такъ лучше называй меня душей своею.
  

XL.

Гяуръ.

(The Giaour)

I. Полные переводы.

  
   1. М. Каченовскій. Джяуръ. Отрывки изъ одной турецкой повѣсти. Соч. лорда Байрона. "Вѣстникъ Европы", 1821, ч. ч. 119 и 120, NoNo 15, 16 и 17, стр. 165--180, 249--269 и 3--20.
   Перепечатанъ въ "Выборѣ изъ соч. лорда Байрона". изданномъ Каченовскимъ въ томъ же 1821 г.
   Переводъ прозаическій. О переводахъ Каченовскаго изъ Байрона см. дальше "Абидосскую невѣсту".
   2. H. P. Джяуръ. Отрывки турецкой повѣсти. Изъ сочиненій лорда Байрона. Въ стихахъ. Переводъ H. P. Москва. Переводъ (мѣстами сокращенный) въ достаточной степени тяжеловесенъ.
  
             Вдали шумятъ валы пѣнисты океана
             И разбиваются о каменный утесъ;
             Изъ влажныхъ моря нѣдръ, какъ будто изъ тумана,
             Катится въ высоту съ лазоревыхъ небесъ
             Царь дня -- и памятникъ, отчизной вознесенный
             Спасителя Аѳинъ, низвергшу Персовъ въ прахъ,
             Хранимый временемъ, стоитъ уединенный.
             Родится ль вновь Герой-спаситель, гордыхъ страхъ?
             Спаситель Греціи! съ вершины Колонеи
             Задумчивый вдали внимаю ропотъ водъ,--
             И вижу Греціи дряхлѣющей трофеи.
             Какъ свѣтелъ, ясенъ чистъ. небесный тихій сводъ
             Надъ зыбкой бездной зрю тамъ острова щастливы
             Гдѣ года времена обильною рукой
             Дары плодовъ и жатвъ на тучны сыплютъ нивы;
             Источники журчатъ, и чистою струей
             Сады и тихія дубравы орошаютъ;
             Зефиры на водахъ лазуревыхъ играютъ,
             Благоуханіе на крыліяхъ несутъ,
             И въ сердце тихое уныніе ліютъ,
             Пещеры по брегамъ прохладны и укромны
             Зовутъ любовниковъ подъ молчаливу сѣнь;
             Для трепетной любви вездѣ пріюты скромны
             Въ полдневные часы, манятъ къ себѣ подъ тѣнь. и т. д.
  
   3. А. Воейковъ Гяуръ. Не указано, что это переводъ изъ Байрона "Новости Литературы", 1826, кн. XVII, сентябрь и октябрь, стр. 114--151. Переводъ прозаическій.
   4. A. A. Студитскій Гяуръ, отрывокъ изъ турецкой повѣсти лорда Байрона. Въ "Москвптянинѣ , 1844, т. II, No 3 и въ нзданіи Гербеля
   Переводъ сдѣланъ неровно, но въ общемъ принадлежитъ къ лучшимъ передачамъ Байроновской поэмы.
   5. Е. Мишель. Гяуръ. Байрона. Перевелъ Евгеній Мишель. СПБ. 1832. Переводъ прозаическій.
   6. В. Петровъ. Гяуръ, отрывки изъ турецкой повѣсти, Лорда Байрона. Перевелъ размѣромъ подлинника В. П. Петровъ. СПБ., 1873. Въ 8-ю д. л. стр. 1--84.
   Переводъ очень плохъ.
  

Отрывки изъ Гяура.

  
   1. П. Шереметьевскій. Отрывокъ изъ повѣсти лорда Байрона "Гяуръ". "Зимцерла . 1829. отд. II, стр. 30--42. Строфы I, II, III, IV. V, VIII, IX, XV, XVI, XVII, XXI, XXIII, XXIV, ХХѴI, XXVII, XXIX и XXX.
   Переводъ довольно гладкій. Приводимъ для образца строфу XXI.
  
             Какъ красоту младой Леилы
             Волшебной кистью описать?
             Но ни съ кѣмъ нельзя сравнять:
             Какой то томностью унылой;
             Съ любовью страстной и живой,
             Очаровательныя очи,
             Какъ лучезарный весперъ ночи,
             Сіяли гордой красотой.
             Какъ блескъ Бенгальскаго алмаза,
             Рубиномъ рѣдкимъ Шебираза
             Сіяли свѣтлые они
             Отрады въ счастливые дни.
             Сквозь потупленныя рѣсницы,
             Какъ свѣтъ родившейся денницы
             Алѣетъ въ небѣ голубомъ,
             Такъ на лицѣ ея живомъ
             Румянецъ нѣжный разливался,
             И блѣдной розой оттѣнялся
             Въ красѣ лилейной бѣлизны --
             Какъ утро майское весны.
  
   2. Трилунный, Отрывокъ изъ поэмы лорда Байрона "Гяуръ", "Галатея", 1829, ч. IV, No 19, стр. 175--181. Это начало поэмы. Переводъ довольно гладкій. Приводимъ для образца описаніе Греціи:
  
             Востока дивная страна!
             Всегда цвѣтущая весна
             Съ улыбкой дань тебѣ несетъ.
             Когда несчастный грекъ, съ высотъ
             Колонны, грустный взоръ простретъ,
             На неподвижный хороводъ
             Твоихъ прекрасныхъ острововъ,
             На горы выше облаковъ,--
             Въ мечтахъ волшебныхъ погруженъ
             Онъ будетъ мыслью занесенъ...
             Но тѣ вѣка съ лица земли
             Ужъ невозвратно утекли.
  
                                 III.
  
             Здѣсь море синее вдали
             Съ закатомъ неба голубымъ
             Слилось; какая тишь надъ нимъ!
             Оставя гротъ, самъ Океанъ,
             Одѣтый въ утренній туманъ,
             Любуется зерцаломъ водъ:
             Нигдѣ волны не колыхнетъ!
             Лишь отразился чорный боръ,
             Съ вершиной бѣлоснѣжныхъ горъ;
             Онѣ вѣнчаютъ острова.
             Лишь иногда кристалъ едва
             Пестритъ завѣтный вѣтерокъ;
             Но онъ отдѣлитъ ли цвѣтокъ,
             И въ тотъ-же мигъ на крыльяхъ самъ,
             По нѣжно бархатнымъ лугамъ,
             Его разноситъ ароматъ и т. д.
  
   3. В. Трубниковъ. (Изъ Ряжска, какъ подписано подъ переводомъ). Небольшой отрывокъ изъ "Гяура" поэмы лорда Байрона) "Литерат. Прибавл. къ Русскому Инвалиду", 1832, No 52, стр. 415 и 416.
  
             Утесъ огромный надъ водою
             Унылый, мрачный кажетъ видъ;
             И надъ поверхностью морскою
             Далеко тѣнь его лежитъ.
             Ладьей опаснаго Майнота.
             Онъ представляется въ дали;
             И рыбака отъ сей земли
             Влечетъ пугливая забота.
             Довольный ловлей и собою
             На брегъ Леонскій онъ плыветъ
             И пѣсню счастія поетъ:
             Любуясь полною луною
             Ночей восточныхъ красотою и т. д.
  
   4. Иванъ Козловъ. "Литературн. Прибавленія къ "Русскому Инвалиду", 1838, No 24, стр. 466.
  
                       Изъ Джіяура.
             (Подражательный переводъ).
  
             Блестя на пурпурныхъ крылахъ,
             Въ зеленыхъ Индіи поляхъ,
             Дыша восточною весной,
             Царевной воздуха живой,
             Подруга мотылька летитъ,
             Младенца за собой манитъ,
             Предъ нимъ порхаетъ на цвѣтахъ
             И, вдругъ теряясь въ облакахъ,
             Мелькая вьется; утомленъ,
             Почти въ слезахъ вздыхаетъ онъ.
             Такъ юношу краса манитъ,
             И такъ легка и такъ блеститъ;
             Надежду въ немъ тревожитъ страхъ,
             Безумье кончитъ онъ въ слезахъ.
             Удастся-ль,-- горе и тоска
             Ждутъ и красу, и мотылька:
             Покоя, счастья лишены,
             Они бѣдамъ обречены:
             Одинъ -- младенческой игрой,
             A та -- любовью роковой.
             Едва желанное сбылось,
             И рьяной волѣ удалось
             Достать плѣнительный предметъ, --
             Ужъ въ немъ очарованья нѣтъ:
             Прикосновеньемъ каждымъ онъ
             Сіянья прежняго лишенъ,
             И цвѣтъ и прелесть потерялъ,
             Забытъ и брошенъ -- и увялъ.
             Безъ крыльевъ и томясь тоской,
             Двумъ жертвамъ гдѣ найти покой?
             Ахъ, мотылекъ ужъ не блеститъ,
             Съ тюльпана къ розѣ не летитъ!
             Красѣ, которой нѣжный цвѣтъ
             Увянетъ вмигъ,-- блаженства нѣтъ.
             Гдѣ мотылекъ полу-живой?
             Не вьется ихъ веселый рой;
             И тѣ, кто ихъ милѣй,-- и тѣ
             Безъ чувствъ къ виновной красотѣ;
             И, всякой тронуты бѣдой,--
             Подругѣ не простятъ одной.
  
   5. В. Буренинъ. "Вѣстникъ Европы", 1871, т. I, No 2, отд. I, стр. 622--626. Превосходный переводъ начала поэмы:
  
                       Греція.
  
             Чуть вѣетъ вѣтеръ... Чередой
             Волна катится за волной
             Вокругъ скалы, гдѣ спитъ вѣка
             Герой Аѳинъ, издалека
             Его бѣлѣется курганъ,
             И парусамъ, изъ чуждыхъ странъ
             Бѣгущимъ къ берегу, поклонъ
             Привѣтный посылаетъ онъ...
  
             Волшебный край! Тамъ круглый годъ
             Свою улыбку солнце шлетъ
             Цвѣтущимъ пышно островамъ,
             И голубое море тамъ
             Простерло свѣтлыхъ волнъ кристалъ
             Къ подножью разноцвѣтныхъ скалъ,
             И дремлютъ сонныя онѣ,
             Глядясь въ лазурной глубинѣ.
             Тамъ перелетный вѣтерокъ,
             Чуть сморщивъ водъ прозрачный токъ,
             Въ долины мчится съ высоты
             И будитъ сонные цвѣты,
             И, преклонясь, они дрожатъ
             Отъ ласкъ его и ароматъ
             Въ нагрѣтомъ воздухѣ струятъ.
             Тамъ пѣснью чудною своей
             Звенитъ любовникъ -- соловей
             Невѣстѣ юной -- розѣ горъ;
             Одѣта въ свадебный уборъ,
             Полна стыдливой красотой,
             Она внимаетъ пѣснѣ той;
             Надъ ней не вѣютъ никогда
             Зимы суровой холода,
             И солнца вѣчно-ясный свѣтъ
             Ее цѣлуетъ и привѣтъ
             Ей шепчетъ вѣтерка полетъ,
             И смотритъ въ синій неба сводъ
             Она съ улыбкою и шлетъ,
             За красоту свою въ возвратъ,
             На небо вздоховъ ароматъ...
             Тамъ дернъ блеститъ какъ изумрудъ,
             Тамъ сѣнь деревъ любви пріютъ,
             Тамъ гроты къ отдыху зовутъ,
             Но лишь пиратъ береговой
             Къ нимъ челнъ причаливаетъ свой
             И сторожитъ, таясь, когда
             Взойдетъ вечерняя звѣзда
             И бѣлый парусъ на волнѣ
             Мелькнетъ и въ сонной тишинѣ
             Гитары разнесется вновь;
             Тогда весломъ беззвучнымъ онъ
             Направитъ челнъ изъ-подъ скалы
             Къ добычѣ вѣрной: среди мглы
             Къ пловцу прокрадется -- и въ мигъ
             Пѣснь превратится въ смертный крикъ.
  
             Но странно-ль -- этотъ дивный край,
             Гдѣ боги создали свой рай,
             Гдѣ прелести природы всѣ
             Блестятъ въ невиданной красѣ,--
             Взялъ человѣкъ себѣ, чтобъ въ немъ
             Жить разрушеніемъ и зломъ,
             Чтобъ превратить эдемъ земли
             Въ пустыню. Пышно разцвѣли
             Предъ нимъ цвѣты; его рука
             Не украшала ихъ вѣнка;
             Но тщетно взоръ его очей
             Они влекутъ красой своей:
             Какъ дикій звѣрь, ожесточенъ,
             Безжалостно ихъ топчетъ онъ...
             Не странно-ль -- гдѣ въ тиши нѣмой
             Цвѣтетъ природа, тамъ грозой
             Бушуютъ страсти, тамъ развратъ
             И преступленье жизнь мрачатъ;
             Тамъ надъ обломками руинъ
             Тиранство -- мрачный властелинъ --
             Воздвигло свой высокій тронъ,
             Чтобъ возмущать ихъ вѣчный сонъ;
             Какъ демонъ, ада мрачный царь,
             Похитившій небесъ алтарь,
             Оно простерло власть свою
             Въ странѣ любви; въ земномъ раю,
             И мрачно налегло на всемъ
             Проклятья роковымъ клеймомъ!
             Видали-ль вы черты лица
             У мертвой въ первый день конца,
             Въ послѣдній день земныхъ тревогъ,
             Когда стереть еще не могъ
             Перстъ разрушенья роковой
             Блескъ красоты ея земной?
             Восторгъ таинственный проникъ
             Недвижно-помертвѣлый ликъ.
             На блѣдность матовую щекъ,
             Какъ будто чудный отблескъ легъ.
             Сомкнуты вѣки впалыхъ глазъ;
             Увы, въ нихъ жизни свѣтъ погасъ,
             И въ часъ веселья, скорби часъ
             Въ нихъ не блеснетъ слеза свѣтло!
             Какъ мраморъ холодно чело
             И, мнится, замерла на немъ
             Мысль о покоѣ гробовомъ;
             Его недвижно-блѣдный видъ
             Взоръ привлекаетъ и страшитъ:
             Какъ будто тайнъ могильныхъ тьму
             Раскрыть готова смерть ему..
             И еслибъ не былъ такъ уму
             Ужасенъ призракъ роковой
             Оцѣпенѣлости нѣмой,
             То въ мертвой жизнь признать, порой,
             Могла бы тайная мечта:
             Столь чуднымъ блескомъ облита
             Ея нѣмая красота,
             Столь безмятежна и ясна
             Лежитъ въ гробу своемъ она.
             Такъ эта дивная страна,
             Такъ эта Греція мертва,
             Лежитъ вѣка и такова
             Она въ могильномъ снѣ: блѣдна,
             Тиха, прекрасна, холодна!
             Невольной скорбію томитъ
             Ея печальной смерти видъ;
             Въ ней свѣтъ и трепетъ жизни стихъ,
             Но отблескъ прелестей былыхъ
             Въ чертахъ усопшей не угасъ.
             Послѣднихъ думъ, въ послѣдній часъ
             Въ душѣ мелькавшихъ, тайный слѣдъ
             Легъ на лицѣ и, будто свѣтъ
             Небесный, вкругъ чела обвелъ
             Позолоченный ореолъ.
             Увы, тотъ пламень неземной
             Блеститъ, но прежней теплотой
             Его лучи ужъ не зажгутъ
             Земли покинутый пріютъ,
             Который долго такъ они
             Лелѣяли въ былые дни!..
             Земля героевъ, чьи дѣла
             Безсмертны! Каждая скала,
             Долина каждая была
             Здѣсь храмомъ вольности святой,
             Могилой славы вѣковой!
             И что-жъ, ужели тамъ, гдѣ встарь
             Стоялъ могущества алтарь,
             Теперь остался прахъ одинъ
             Печальныхъ и нѣмыхъ руинъ?
             -- О рабъ трусливый! Подойди:
             Не Ѳермопилы-ль здѣсь? Гляди,
             Какое море льется тамъ
             Волной лазурной къ берегамъ?
             Вкругъ Саламинскихъ гордыхъ скалъ
             Простерся этихъ водъ кристалъ!
             Свободы выродокъ! слыхалъ
             Ты что-нибудь о славѣ ихъ?
             Возстань за вольность дней былыхъ!
             Изъ пепла славнаго гробовъ
             Твоихъ схороненныхъ отцовъ
             Добудь священный пламень тотъ,
             Что ихъ живилъ, и рабства гнетъ
             Отбрось, или пади въ борьбѣ
             Съ тиранствомъ! Намять о тебѣ
             Къ твоимъ потомкамъ перейдетъ
             И гордый сынъ скорѣй умретъ,
             Но славу честную отца
             Не постыдитъ онъ до конца!
             Когда любовь къ свободѣ разъ
             Въ сердцахъ проснувшихся зажглась --
             Ея огонь неугасимъ.
             О Греція! будь вѣковымъ
             Свидѣтелемъ, что тьма временъ
             Не можетъ омрачить именъ,
             Которыхъ славой озаренъ
             Здѣсь каждый холмъ. Давно забытъ
             Блескъ власти тѣхъ, чей прахъ зарытъ
             Подъ грудой гордыхъ пирамидъ,
             Воздвигнутыхъ рукой рабовъ,
             Затѣмъ, чтобъ въ памяти вѣковъ
             О ихъ властителяхъ молва
             Была нетлѣнна и жива;
             Но тутъ, хоть памятниковъ рядъ
             Разрушенъ временемъ, храпятъ
             Преданья подвиговъ былыхъ
             Высоты скалъ береговыхъ --
             Нерукотворный мавзолей
             Безсмертной славы прежнихъ дней!
             Передъ могилами людей,
             Чья память вѣчно будетъ жить,
             Напрасно было бъ говорить
             О томъ, какъ главная страна
             Унизилась, какъ шла она
             Къ погибели за шагомъ шагъ:
             Оружьемъ чужеземный врагъ
             Не могъ убить ея, но духъ
             Святой свободы въ ней потухъ
             И рабъ-народъ отдался самъ
             Во власть тиранству и цѣпямъ!..
             Теперь, несчастная страна,
             Безмолвьемъ смерти ты полна!
             Нѣтъ для тебя легендъ былыхъ,
             Нѣтъ славныхъ дѣлъ, чтобъ муза ихъ
             Воспѣть такъ пламенно могла,
             Какъ въ оны дни, когда жила
             Ты славой! Гдѣ твои сыны,
             Чьи души были зажжены
             Огнемъ свободы, чьи сердца
             Къ своей отчизнѣ до конца
             Хранили жаркую любовь?
             Увы, имъ не воскреснуть вновь!
             A ихъ потомковъ жалкій родъ
             Лежитъ во прахѣ и несетъ
             Покорно тяжкій гнетъ оковъ;
             Рабы -- нѣтъ, узники рабовъ --
             Они въ бездушіи нѣмомъ
             Влачатъ позоръ свой день за днемъ
             И въ преступленіи одномъ
             Находятъ жизнь; на нихъ порокъ
             Клеймомъ неизгладимымъ легъ;
             Они безсмысленнѣй звѣрей,
             И даже доблесть дикарей
             Въ ихъ низкихъ душахъ и сердцахъ
             Не можетъ жить! лишь гнусный страхъ
             Да хитрость древнюю они
             Являютъ міру въ наши дни...
  

XLI.

Абидосская невѣста.

(The Bride of Abydos).

   1. M. Каченовскій. (Абидосская невѣста. Турецкая повѣсть. Соч. лорда Байрона). "Вѣстникъ Европы", 1821, ч. 120, NoNo 18,19 и 20, стр. 81--105, 16--179) и 241--258. То же въ изданномъ Каченовскимъ "Выборѣ изъ сочиненій лорда Байрона" Переводъ прозаическій.
   Несмотря на относительную легкость задачи, такъ и чувствуешь въ этомъ переводѣ представителя литературнаго старовѣрства, возставшаго противъ волшебника русской рѣчи -- молодого Пушкина. Сразу обдаетъ архаизмомъ:
  
   "Извѣстна ли вамъ страна, гдѣ кипарисъ и миртъ бываютъ емблеммами ежедневныхъ происшествій? Тамъ слышны звуки горлицы уныло воркующей, и тамъ же хищный коршунъ терзаетъ свою добычу. Всегда покрытая новыми цвѣтами, всегда освѣщается солнцемъ безоблачнаго неба, земля сія производитъ и лозы винограда и величественные кедры. Благовонное дыханіе зефировъ нѣжитъ алыя розы садовъ ея; днемъ и ночью соловей поетъ въ ея рощахъ, гдѣ дозрѣваютъ драгоцѣнные плоды масличнаго дерева и лимоннаго. Пестрота разнообразной почвы споритъ о преимуществѣ съ роскошными цвѣтами неба и съ лазурью океана.
   Красавицы страны сея нѣжны, подобно цвѣтамъ, изъ которыхъ плетутъ онѣ душистыя вязи; наконецъ все восхитительно въ ней, кромѣ нравовъ мущинъ, тамъ живущихъ. Говорю о прекрасномъ климатѣ Востока, о землѣ солнца; но, ахъ! можетъ ли оно улыбаться, видя поступки виновныхъ сыновъ своихъ! Сердца въ нихъ свирѣпы; ихъ повѣсти мрачны, какъ послѣднее прощаніе любовника съ любовницей, и т. д.
  
   2. Иванъ Козловъ. Невѣста Абидосская. Турецкая повѣсть лорда Байрона СПБ., 18.6. 2-ое изд. Спб. 1831. Воспроизведено въ настоящемъ изданіи.
   3. М. Политковская. Абидосская невѣста Турецкая повѣсть. Передѣлана съ англійской поэмы лорда Байрона. Москва. 1859. "Передѣлка" весьма плохая.
  
                                 I.
  
             Вы знаете ль страну, гдѣ кипарисъ и мирты,
             Эмблема подвиговъ и дѣлъ свершенныхъ въ ней?
             Любовь, порокт, страсти болѣе развиты,
             Хищнѣе коршуны и голубки нѣжнѣй?
             Страну, гдѣ гордый кедръ и виноградъ растутъ,
             Гдѣ солнца лучъ горячъ, цвѣты всегда цвѣтутъ:
             Въ садахъ порхаютъ, пышныхъ и пространныхъ,
             Зефиры, на крылахъ благоуханныхъ
             Оливка и лимонъ, прекраснѣйшій тамъ фруктъ
             И вѣчно соловьи пѣть не перестаютъ.
             Гдѣ колоритъ земли, сводъ неба голубой,
             Хоть цвѣта разнаго, но красоты одной,
             И пурпуромъ блеститъ тамъ океанъ сѣдой.
             Гдѣ дѣвы страстныя вѣнка изъ розъ свѣжѣй,
             И все божественно, лишь человѣкъ тамъ злѣй.
             Восточный климатъ гдѣ и солнца край любимый,
             Оно смѣясь глядитъ, какъ тамъ судьбой гонимый,
             Съ отчаяньемъ прости любовникъ говоритъ.
             О! мрачны тамъ сердца, и ихъ разсказъ страшитъ.
  

XLII.

Корсаръ.

(The Corsair).

  
   1. A. Воейковъ. Корсаръ. Изъ сочиненій лорда Байрона. "Новости Лттературы", 1825, кн. ХІѴ, Октябрь, стр. 42--63, Ноябрь, стр. 89--111 и 186, книжка XV. Январь, стр. 1--28. Переводъ прозаическій.
   2. В. Олинъ. Корсаръ. Романическ. трагедія въ 3-хъ дѣйств., съ хоромъ, романсомъ и двумя пѣснями, турецкою и аравійскою, заимствованная изъ англ. поэмы лорда Байрона, подъ названіемъ "The Corsair". Сочиненіе В. Н. Олина, СПБ., 1827.
   Уже заглавіе достаточно характеризуетъ безобразную передѣлку. Олинъ былъ бездарный стихокропатель и мелкій литературный промышленникъ, въ данномъ случаѣ разсчитывавшій привлечь покупателей моднымъ литературнымъ именемъ. Поэма самымъ механическимъ образомъ переложена въ діалоги, разбавленные разными амплификаціями, придающими всѣмъ дѣйствующимъ лицамъ совершенно лубочный оттѣнокъ. Конецъ совершенно сочиненъ: Конрадъ закалывается. Въ общемъ это грубая балаганная профанація.
   3. Н. Гербель. "Морской разбойникъ". Въ Гербелевскомъ изданіи соч. Байрона.
   4. А. М. Ѳедоровъ. Переводъ для настоящаго изданія.
  

Отрывки изъ "Корсара".

  
  
   1. Иванъ Козловъ въ "Альманахѣ на 1838 г.".
  
                                 Стансы
             (Изъ "Морского разбойника", лорда Байрона).
  
                       Глубоко въ тишинѣ, предавъ навѣкъ безмолвью,
             Я тайну нѣжную храню въ груди моей,
             И сердце томное, къ тебѣ дрожа любовью,
             Ввѣряетъ лишь ее одной любви твоей.
                       Подъ сводомъ тихая лампада гробовая
             Бросаетъ вѣчный свой никѣмъ незримый свѣтъ*
             Не тмитъ ее тоска, во мракѣ унывая,
             Хотя напрасенъ блескъ. какъ будто вовсе нѣтъ.
                       О, не забудь меня и близъ моей могилы!
             Увы, когда пройдешь, то вспомни милый прахъ;
             Одинъ ударъ убьетъ мой душевны силы, -
             Забвенья твоего ужасенъ сердцу страхъ.
                       Будь тронутъ пламенной, нѣжнѣйшею мольбою:
             О тѣхъ, кого ужъ нѣтъ, печаль есть долгъ святой;
             Обрадуй тѣнь мою сердечною слезою --
             Наградой за любовь, послѣднею, одной.
  
   2. Д. Свіяжскій (Д. Д. Минаевъ) въ "Дѣлѣ", 1871, No 12, стр. 41.
  
                       Пѣсня пиратовъ.
  
             Скользимъ мы по морю, по синимъ волнамъ,
             Земная неволя невѣдома намъ;
             Гдѣ волны встаютъ надъ морской глубиной,
             Тамъ наши владѣнья, тамъ край нашъ родной,
             Тамъ нашему царству конца не найти,
             Тамъ все вередъ нами бѣжитъ на пути.
             Свободу и радости жизни морской
             Оцѣнитъ-ли рабъ истомленный какой,
             Который съ душенкою робкой своей
             Смутится при видѣ безбрежныхъ зыбей?
             Пойметъ-ли вельможа, который съ пеленъ
             И крѣпкаго сна и веселья лишенъ?
             Завидовать намъ въ состояньи лишь тотъ,
             Кто съ дѣтства сжился съ вѣчнымъ ропотомъ водъ,
             Кто къ грозной стихіи съ дней раннихъ привыкъ
             И бури морской понимаетъ языкъ...
             Засады иль битвы ждать съ часу на часъ,
             Опасность встрѣчать, какъ награду, не разъ,
             И тамъ гдѣ трусъ жалкій отъ страха замретъ,
             Съ безумной отвагой бросаться впередъ --
             Вотъ жизнь, для которой мы всѣ рождены,
             Себя отдавая капризу волны.
             Въ круженіи жизни намъ смерть не страшна,
             Когда же подкрадется быстро она,
             Косой замахнется, чтобъ насъ испугать,
             Не все-ли равно: на войнѣ умирать,
             Иль въ мягкой постели отъ дряхлости лѣтъ.
             Пусть ветхій старикъ, обращенный въ скелетъ,
             Которому хилая старость мила,
             Поднять, угасая, не можетъ чела,
             И тихо кончаетъ свой жизненный путь;
             Мы дней безполезныхъ не станемъ тянуть,
             Мгновенно испустимъ послѣдній свой вздохъ
             И смерть не застанетъ нигдѣ насъ врасплохъ.
  

XLIII.

Ода къ Наполеону Бонапарту.

(Ode to Napoleon Buonaparte).

  
   1. "Байронъ въ переводахъ Алеко". О переводахъ Алеко см. въ примѣч къ "Евр. Мелодіямъ". Какъ и всѣ его переводы и переводъ "Оды" заключаетъ въ себѣ множество вульгарностей и неудачныхъ прибавокъ:
  
             Вчера еще король, король надъ королями
             Вооруженъ до пятъ вѣнчанными главами!
   и т. п.
  
   2. Валерій Брюсовъ. Переведено для настоящаго изданія.
  

LXIV.

Лара.

(Lara)

   1. Я. Лара. Изъ лорда Байрона. "Новости Литературы", 1826, книга XV и XVI, стр. 19--38.
   Переводъ прозаическій.
   2. А. Носковъ. Лара. Повѣсть въ стихахъ. Соч. лорда Байрона. Переводъ Александра Носкова. Москва 1829.
   Переводъ, въ общемъ, довольно посредственный, но не совсѣмъ лишенъ литературныхъ достоинствъ. Къ числу лучшихъ мѣстъ принадлежитъ X глава I части.
  
             Спустилась ночь -- ни вѣтерка
             Надъ темно-синими струями,
             И сводъ небесный и рѣка
             Блистаютъ свѣтлыми звѣздами.
             Вода чуть движется волной,
             Но непримѣтно утекаетъ,
             Какъ радость жизни молодой!
             Коверъ зеленый разстилаетъ
             Свой влажный шелкъ по берегамъ,
             И къ тихимъ наклонясь водамъ
             Подъемлетъ къ небу дубъ мастистый,
             Во мракѣ ночи, мракъ вѣтвей.
             И нѣжная краса полей
             Цвѣтетъ при немъ цвѣтокъ душистый;
             И тихо все въ прозрачной мглѣ
             И въ небесахъ и на землѣ,
             "Здѣсь добрый можетъ наслаждаться!"
             Подумалъ Лара и назадъ
             Пошелъ, потупивъ мрачный взглядъ.
             Ему нельзя тамъ оставаться...
             Природа ночь не для него
             Красою дивною одѣла,
             Ахъ! еслибъ буря заревѣла
             И пала на главу его...
  
   3. Н. Гербель въ "Вѣстникѣ Евроды", 1876, No 4 и въ Гербелевскомъ изданіи Соч. Байрона.
  

Отрывки изъ "Лары".

  
   1. Иванъ Козловъ въ "Славянинѣ", 1827, No 14.
  
                       Ночь въ замкѣ "Лары"
                       (Изъ Байрона).
  
             Настала ночь. Небесный сводъ въ звѣздахъ
             Изображенъ въ серебряныхъ волнахъ;
             Едва струясь, прозрачныя бѣгутъ,
             И навсегда, какъ радость, утекутъ.
             Безсмертные огни съ родныхъ высотъ
             Красуются въ стеклѣ волшебныхъ водъ.
             Приманчивъ видъ тѣнистыхъ береговъ,
             И нѣтъ для пчелъ прелестнѣе цвѣтовъ:
             Могла-бъ въ вѣнкѣ Діана ихъ носить,
             Могла-бъ любви невинность подарить.
             Межъ нихъ рѣки игривая струя
             Бѣжитъ, блеститъ и вьется, какъ змѣя.
             Все такъ свѣтло, такая тишина:
             Хоть духъ явись -- съ нимъ встрѣча не страшна.
             Какъ быть вреду? Бродить не станетъ Злой
             Въ такихъ садахъ, въ такой красѣ ночной;
             Подобный часъ для добрыхъ сотворенъ.
             Такъ Лара мнилъ, и въ замокъ молча онъ
             Идетъ скорѣй: ему прекрасный видъ
             О прежнихъ дняхъ невольно говоритъ,
             О той странѣ, гдѣ сводъ небесъ яснѣй,
             Свѣтлѣй луна, ночь тихая милѣй,
             О тѣхъ сердцахъ... Нѣтъ, нѣтъ: шуми надъ нимъ,
             Бушуй, гроза! Онъ, дерзкій, нещадимъ,
             Душою твердъ; но, свѣтлая красой,
             Такая ночь смѣется надъ душой.
             Вступилъ онъ въ залъ весь полный тишины;
             Тѣнь длинная мелькнула вдоль стѣны;
             И этотъ взглядъ, замѣтный часто въ немъ,
             Оцѣпенѣлъ въ покоѣ роковомъ.
             Очнулся; вотъ... онъ дышитъ, говоритъ,
             Краснѣй уста; онъ взоръ кругомъ водилъ
             И тусклъ, и дикъ, и съ дрожью приходилъ
             Опять въ себя. Но онъ не на своемъ
             Заговорилъ нарѣчіи родномъ;
             Звукъ словъ мудренъ: одно понять могли,
             Что звуки тѣ -- языкъ чужой земли.
             И было такъ; но та, съ кѣмъ говоритъ...
             Ахъ, нѣтъ ея,-- къ ней рѣчь не долетитъ!
             Подходитъ пажъ; онъ страшный смыслъ рѣчей
             Какъ будто зналъ, но изъ его очей,
             Изъ блѣдныхъ щекъ не трудно угадать,
             Что тайну словъ одинъ не могъ сказать,
             Другой открыть. Казалось, будто онъ
             Тѣмъ, что сбылось, почти не удивленъ;
             Склонясь къ нему, на языкѣ чужомъ
             Онъ отвѣчалъ -- быть-можетъ на своемъ
             A тотъ внималъ, какъ нѣжно пажъ младой
             Гналъ мракъ съ души, встревоженной мечтой.
             Но былъ ли онъ грозой поверженъ въ страхъ?
             Ему-ль бѣда страшна въ однѣхъ мечтахъ!
             Въ бреду-ль онъ былъ, иль вправду, что узрѣлъ,
             Забылъ иль нѣтъ, но тайну онъ умѣлъ
             На сердце взять; и съ новою зарей
             Опять онъ бодръ и тѣломъ и душой;
             Духовника не позвалъ, ни врачей,
             Не измѣнилъ осанки и рѣчей;
             Въ урочный часъ, какъ прежде, все пошло;
             Не веселѣй, не пасмурнѣй чело,--
             Все тотъ же онъ; и если разлюбилъ
             Ночную тѣнь, равно онъ утаилъ
             То отъ рабовъ, которыхъ трепетъ, взглядъ
             О дивѣ ихъ, объ ужасѣ твердятъ;
             Они съ тѣхъ поръ блѣднѣе, и вдвоемъ,
             Минуя залъ, проходятъ черезъ домъ:
             Зыбучій флагъ, ползвучный скрипъ дверей,
             Обоевъ шумъ и вѣтра въ тьмѣ ночей
             Унывный вой, и мышь ли пролетитъ,
             Густая-ль тѣнь липъ темныхъ задрожитъ --
             Все страшно имъ, когда печальной мглой
             Вдоль дикихъ стѣнъ обляжетъ мракъ ночной.
  
   2. Н. Маркевичъ. Элегія, изъ Байрона. "Стиховоренія Н. Маркевича", (Спб. 1829) (Пѣснь ІІ, строфа I). О переводахъ Маркевича см. т. I, стр. 585.
   Дальнѣйшія указанія переводовъ см. въ III т.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru