М. С. Б.
Носить с честью

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Наблюдатель", NoNo 7-9, 1883.

"Носить съ честью".

Романъ М. С. Б.

Переводъ съ англійскаго.

Прологъ.

   Старая сѣрая церковь. На каменномъ ея портикѣ почти стертая временемъ надпись: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить".
   Яснымъ весеннимъ утромъ, на эту надпись задумчиво смотритъ блѣдная молодая дѣвушка. Прекрасное лицо ея выражаетъ смѣсь счастія и страха.
   -- Прекрасныя слова! шепчетъ она.
   Слышатся шаги, и лицо ея проясняется при видѣ приближающагося изъ чащи деревьевъ статнаго мужчины.
   -- Вы пришли первая, говоритъ онъ ей, нѣжно взявъ ее за руку.-- Вы, значитъ, рано встали?
   -- Я не могла спать, я думала, волновалась...
   -- Чего волноваться, моя дорогая, мы счастливы; вотъ увидите, какъ мы хорошо заживемъ въ Италіи! Возьмите эти лиліи.-- И онъ вручилъ ей прелестный букетъ изъ бѣлыхъ лилій, еще покрытыхъ росой.-- Забудьте всѣ тревоги, улыбнитесь мнѣ и войдемъ въ церковь.
   Ясная, счастливая улыбка озарила ея лицо, и они входятъ въ открытую дверь церкви.
   Спустя полчаса, они вышли объ руку, мужемъ и женой, глаза ея опять упали на начертанныя слова, а лицо отъ волненія сдѣлалось блѣднѣе лилій, которыя она держала въ рукахъ.
   -- Вы меня встрѣтите на станціи желѣзной дороги, говорилъ мужъ, нѣжно цѣлуя ея блѣдныя губы.-- Намъ надо спѣшить.
   -- Я буду тамъ черезъ нѣсколько минутъ, отвѣчала ему жена, уходя въ чащу лицъ.
   Въ эту минуту, въ церковной ризницѣ, почтенный священникъ держалъ въ рукахъ приходскую книгу и глаза его покоились на двухъ именахъ: "Гюго Фэйнъ и Изабелла Гайдъ".
   

ГЛАВА I.

   Въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ, помѣстье Гюго Фэйнъ, графа Кальдонскаго, Чандосскій замокъ оставался пустъ. Владѣтель его путешествовалъ и давно не вращался въ свѣтскомъ кругу англійскаго большаго свѣта, что немало удивляло общество.
   Но вотъ наконецъ прошелъ слухъ, что домъ Фэйна въ Бельгравіи опять открывался и реставрировался самымъ роскошнымъ образомъ къ пріѣзду графа, который везъ изъ-за границы свою единственную дочь и наслѣдницу, леди Ирисъ Фэйнъ, которая должна была представиться королевѣ, въ первый пріемъ.
   Слухъ этотъ произвелъ немалую сенсацію въ обществѣ. Много говорилось о необыкновенной красотѣ леди Ирисъ. А главное, она была богатая наслѣдница, такъ какъ, за неимѣніемъ сына, громадныя помѣстья графа Кальдонскаго переходили къ дочери, съ тѣмъ чтобы она, какъ послѣдняя представительница своего рода, передала своему мужу имя Фэйнъ.
   Леди Ирисъ воспитывалась въ Парижѣ, и когда ей минуло семнадцать лѣтъ и она кончила курсъ наукъ, за нею пріѣхалъ графъ съ намѣреніемъ взять ее съ собой въ Англію; а чтобы изгладить послѣдніе слѣды школьной жизни,-- рѣшилъ сперва попутешествовать и провелъ нѣсколько мѣсяцевъ въ Германіи, Италіи и Швейцаріи, послѣ чего въ апрѣлѣ поспѣшилъ въ свой Чандосскій замокъ, чтобы быть въ Лондонѣ къ началу сезона.
   Въ качествѣ chaperon къ своей дочери, графъ пригласилъ одну свою родственницу, мистрисъ Белью, которая очень охотно согласилась оставить свой домъ и поселилась въ роскбшной обстановкѣ графскаго дома.
   Чандоссскій замокъ славился съ давнихъ поръ своею красотою. Это было одно изъ великолѣпнѣйшихъ помѣстій Англіи. Величественная аллея изъ старыхъ липъ и дубовъ, обвитыхъ плющемъ, вела къ живописному замку. Кругомъ разстилался громадный паркъ; красоту всей мѣстности довершала широкая рѣка Рилль, катившая свои волны черезъ все помѣстье.
   Замокъ былъ выстроенъ однимъ изъ королей династіи Тюдоровъ и предназначался для отдохновенія отъ заботъ, доставляемыхъ короною. Тотъ же король пожаловалъ его со всѣми принадлежащими къ нему землями своему любимцу, барону Фэйну, наградивъ въ то же время барона титуломъ графа Кальдонскаго.
   Съ тѣхъ поръ много поколѣній графовъ Кальдонскихъ изъ Чандоса первенствовали въ графствѣ; девизомъ этой фамиліи были слова: "Носить съ честью". Гербъ ихъ, выбранный самимъ королемъ, изображалъ льва и лилію на голубомъ щитѣ.
   Вездѣ оставались слѣды королевской резиденціи. Лѣсъ, изобилующій оленями, носилъ названіе Кингсфорестъ, то есть царскій лѣсъ. Ближайшій городъ назывался Кингсдинъ. Замокъ снаружи и внутри былъ замѣчательно хорошъ; особенно характерна была его швейцарская, или, какъ у англичанъ называютъ, Hall. Это была огромная комната съ высокими готическими окнами въ разноцвѣтныхъ стеклахъ. Посреди нея широкая дубовая лѣстница съ рѣзными перилами вела въ картинную галлерею, подобія которой не существовало во всей странѣ. На аркѣ, поддерживавшей сводъ, изображенъ фамильный гербъ: левъ и лилія, и золотыми литерами начертаны слова девиза: "Носить съ честью". Этотъ же девизъ съ гербомъ виднѣлся вездѣ: на дверяхъ, въ парадныхъ комнатахъ, на окнахъ, на мраморѣ каминовъ.
   Вся проникнутая величественной обстановкой этого славнаго дома, мистриссъ Белью не безъ волненія ходила по широкой террасѣ въ ожиданіи его владѣтелей. Это была почтенная, разумная женщина, совершенно пригодная къ положенію, которое она должна была занимать въ домѣ своего знатнаго родственника.
   Черезъ полчаса она разговаривала съ молодой стройной красавицей.
   -- Вы совершенная Фэйнъ, сказала мистриссъ Белью.-- Извѣстно вамъ сказаніе о женщинахъ изъ рода Фэйнъ?
   -- Нѣтъ, никогда не слыхала, отвѣчала заинтересованная дѣвушка.
   -- Я слышала это сказаніе отъ моей матери, урожденной Фэйнъ: "Всѣ Фэйны бѣлокуры и красивы, но всѣ горды и холодны, ибо носятъ съ честью свое имя".
   -- Послѣднее особенно мнѣ нравится. Я люблю людей гордыхъ и холодныхъ, а особенно тѣхъ, которые съ честью носятъ свое имя, сказала леди Ирисъ.
   Графъ съ дочерью очень комфортабельно устроились въ своемъ роскошномъ жилищѣ. Цѣлый рядъ великолѣпно убранныхъ комнатъ былъ приготовленъ для леди Ирисъ. Она любила солнце, цвѣты и зелень, и ея комнаты выходили на восточную сторону прекраснаго сада.
   Чего, казалось бы, не доставало этой молодой дѣвушкѣ? Не было участи, болѣе завидной, чѣмъ та, которая выпала ей на долю. Она была молода, здорова, одарена рѣдкой красотой и умомъ, наслѣдница одной изъ лучшихъ фамилій королевства, и пользовалась совершенной свободой посреди почти царской роскоши. Во всемъ этомъ не могла не сознаться леди Ирисъ, стоя на террасѣ и весело наслаждаясь утренней свѣжестью, покрывшей нѣжнымъ румянцемъ ея щеки.
   Она казалась къкъ бы дополненіемъ красоты и величія этого славнаго жилища. Насколько могли окинуть глаза ея окрестные волнующіеся лѣса и поля, все это должно было со временемъ принадлежать ей. Потомъ она перевела свой взглядъ на домъ, и глаза ея остановились на надписи, начертанной надъ окномъ. "Носить съ честью" гласилъ девизъ, и глаза ея увлажились слезами, а сердце сильно забилось въ груди.
   "Что за прекрасныя слова!" почти громко сказала она:-- они будутъ руководить всей моей жизнью. У меня будетъ одна молитва: провести такъ свою жизнь, чтобы на моей могилѣ можно было начертать слова: "Носила съ честью".
   Къ ней подошелъ слуга и доложилъ, что лордъ Кальдонъ въ столовой и ожидаетъ ея сіятельство.
   

ГЛАВА II.

   -- Надѣюсь, что я не задержала васъ, папа? сказала леди Ирисъ, входя въ столовую и нѣжно цѣлуя отца. На террасѣ такъ хорошо, что мнѣ не хотѣлось уходить.
   -- Да, мало найдется такихъ мѣстъ, какъ Чандосъ, замѣтилъ графъ.
   -- И мало такихъ отцовъ, какъ вы, папа, сказала леди Ирисъ, съ нѣжностью глядя на отца.
   Окончивъ завтракъ, графъ съ дочерью и мистриссъ Белью сидѣли въ большой свѣтлой комнатѣ, выходящей окнами въ садъ. Лордъ Кальдонъ разсматривалъ "Times", мистриссъ Белью работала шелками по канвѣ, а леди Ирисъ стояла у окна и любовалась садомъ.
   -- Папа! внезапно сказала она:-- когда я уѣхала отсюда, я была ребенкомъ; меня занимали куклы, и я почти никого не помню здѣсь. Скажите мнѣ, кто наши сосѣди?
   -- Очень охотно, мой другъ, тѣмъ болѣе, что ихъ немного. Ближайшая наша сосѣдка,-- леди Клифордъ изъ Клифъ-Галля.
   -- Я ее помню, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Она живетъ съ сыномъ, который въ прошломъ году вступилъ во владѣніе имѣніемъ. Ты помнишь сэра Фулька?
   -- Совсѣмъ не помню, папа.
   -- Я его очень люблю, продолжалъ графъ;-- это прекрасный молодой человѣкъ и имѣетъ въ будущемъ хорошую политическую карьеру.
   -- Да? разсѣянно спросила она.-- Я желала бы видѣть леди Клифордъ.
   -- Она также часто вспоминала тебя и не замедлитъ пріѣхать, замѣтилъ графъ.
   -- А кто живетъ въ Гайнъ-Куртѣ? спросила она.
   -- А вотъ это и есть больное мѣсто цѣлаго графства. По смерти лорда Гайна, дѣла его оказались въ такомъ ужасномъ видѣ, что пришлось продать все, начиная съ дома, въ которомъ жило столько поколѣній ихъ фамиліи, и кончая послѣднимъ кольцомъ леди Гайнъ: ничего не могли спасти. И теперь помѣстье это куплено однимъ изъ богатѣйшихъ людей Англіи,-- только представь себѣ: выходцемъ изъ народа.
   -- Какимъ образомъ, папа?
   -- А вотъ какимъ. Онъ началъ съ того, что былъ углекопомъ; потомъ, сдѣлавшись надсмотрщикомъ копей, онъ изобрѣлъ что-то; затѣмъ, ставъ компаньономъ фирмы, купилъ землю и въ ней открылъ большіе залежи каменнаго угля. Вотъ онъ сталъ богатѣть и теперь ворочаетъ милліонами. Поговариваютъ даже, что онъ надѣется получить дворянское достоинство, добавилъ графъ.
   -- Еслибъ я была мужчиной, сказала горячо дѣвушка, взглянувъ на девизъ надъ каминомъ,-- я ни за что бы не добивалась того титула или достоинства, которое не наслѣдовала отъ отцовъ. Это однако жаль, добавила она,-- что прекрасный Гайнъ-Куртъ имѣетъ подобнаго владѣтеля. Но что это за человѣкъ, папа?
   -- Ричардъ Бардонъ,-- крупный, здоровый старикъ, говорящій густымъ басомъ и весьма громко; въ обращеніи онъ очень фамильяренъ. Жена его... но вѣжливость не позволяетъ мнѣ распространяться о дамѣ; скажу только, что она невозможна.
   -- Что за ужасные люди! проговорила леди Ирисъ.
   -- Я еще не кончилъ. У нихъ есть дочь, умная, благовоспитанная, милая дѣвушка. Она, повидимому, совсѣмъ не сознаетъ, что ея родители стоятъ ниже другихъ людей, и не стыдится ихъ. Наконецъ, у нихъ есть сынъ и наслѣдникъ, красивый и способный молодой человѣкъ. Отецъ его говоритъ, что такъ какъ онъ можетъ купить полдюжины герцоговъ, то и сынъ его можетъ выбрать любую герцогиню.
   -- Какіе непріятные люди, папа, и неужели ихъ принимаютъ? спросила леди Ирисъ.
   -- Милая Ирисъ, сказалъ графъ:-- у насъ человѣкъ съ доходомъ въ полтора милліона есть сила. Онъ многое можетъ сдѣлать. Вліянію его конца нѣтъ, такъ что волей или неволей общество должно дать ему мѣсто посреди себя.
   -- Значитъ, оно чтитъ его богатство, и презираетъ самого человѣка? замѣтила леди Ирисъ.
   -- Деньги есть могущество, мой другъ, отвѣчалъ графъ медленно. Съ того времени, какъ онъ поселился здѣсь, все графство стало процвѣтать. Со всѣхъ сторонъ только и слышно имя Бардона. Онъ настроилъ церквей, школъ, больницъ, богадѣленъ, и послѣ этого, какъ не сказать, что этотъ человѣкъ есть сила.
   -- Папа, съ нѣкоторымъ страхомъ обратилась она къ отцу,-- значитъ и вы также ихъ приглашаете?
   -- Отчего же нѣтъ, Ирисъ? сказалъ графъ.-- Есть аристократія двухъ родовъ: аристократія древняго рода и денежная аристократія. Къ чему намъ служитъ вся наша, такъ называемая, голубая кровь безъ денегъ?
   Она подняла голову съ надменнымъ видомъ.
   -- Для меня гораздо отраднѣе имѣть сознаніе хорошаго рожденія, чѣмъ кучу денегъ.
   -- Пожалуй, другъ мой, и для меня также. Тѣмъ не менѣе, въ нашей прозаической странѣ, эти двѣ силы должны идти рука объ руку.
   -- Такъ и я должна у нихъ бывать?
   -- Они пріѣдутъ къ тебѣ и ты отдашь имъ визитъ, отвѣчалъ графъ.
   -- И болѣе, конечно, ничего не дождутся, довольно презрительно улыбнулась она.-- А теперь, папа, покажите мнѣ, пожалуйста, портретъ моей матери; я его почти не помню.
   Лицо графа отуманилось.
   -- Если хочешь, пойдемъ,-- какъ бы нехотя, сказалъ онъ.
   -- Очень хочу, папа, сказала леди Ирисъ.-- Я столько разъ жалѣла, что не имѣю, какъ мои подруги, портрета моей дорогой матери. Теперь я закажу маленькую фотографію и буду носить ее въ медальонѣ.
   -- Еслибъ я зналъ, что ты желаешь имѣть портретъ, я прислалъ бы тебѣ, сказалъ графъ.
   -- Какъ же не желать? Это такъ естественно любить свою мать: Самымъ пламеннымъ желаніемъ моимъ было, возвращаясь домой, посмотрѣть хотя на ея изображеніе.
   Пройдя по длинному ряду комнатъ и черезъ величественную швейцарскую, они поднялись по широкой лѣстницѣ и вошли въ громадную, хорошо освѣщенную, картинную галлерею. На почетномъ мѣстѣ висѣлъ портретъ того короля, который построилъ замокъ, и рядомъ съ нимъ прелестное лицо королевы, его супруги. Затѣмъ тянулся рядъ поколѣній графовъ Кальдонскихъ: были между ними доблестные воины, мирные государственные сановники и блестящіе придворные съ ихъ женами.
   -- А гдѣ же портретъ моей матери: спрашивала леди Ирисъ, проходя по нескончаемой галлереѣ.
   Чувство нѣжности озаряло плѣнительное личико молодой дѣвушки. Графъ шелъ около нея съ печальнымъ лицомъ.
   -- Знаете, папа? говорила она:-- вѣдь, кажется, счастливѣе меня нѣтъ дѣвушки на свѣтѣ. У кого можетъ быть такой любящій отецъ? А между тѣмъ я очень чувствую отсутствіе матери; такъ часто вижу я ее во снѣ и особенно, если мнѣ взгрустнется: она ласкаетъ меня, утѣшаетъ.
   Они остановились передъ портретомъ смуглой, величественной красавицы съ черными глазами и такого же цвѣта волосами.
   -- Мать моя! воскликнула леди Ирисъ.-- О, еслибъ она могла говорить со мной. Какъ она прекрасна! Но что значитъ холодная картина: сердце мое такъ не рвется къ ней, какъ въ сновидѣніяхъ.
   -- Она была прекрасна и добра, проговорилъ графъ, дѣлая надъ собой усиліе.
   -- "Джиневри, графиня Кальдонская", прочла леди Ирисъ надпись внизу.-- Какъ подходитъ къ ея гордой красотѣ это имя. Папа, обратилась она къ отцу, разскажите мнѣ про нее: какъ она любила меня и какъ умерла, оставивъ меня.
   -- Есть вещи, Ирисъ, о которыхъ тяжело говорить. Я... я не могу говорить съ тобой о матери.
   Ирисъ обвила руками шею отца и нѣжно поцѣловала его.
   -- Не буду спрашивать васъ, папа! Скажите мнѣ только одно: точно-ли была она урожденная Тальботъ изъ Грума.
   -- Да, она была единственная дочь сэра Бернара Тальбота изъ Грума.
   -- А есть-ли у нея родные?
   -- Очень мало, и я потерялъ ихъ изъ виду.
   -- Возобновимъ съ ними отношенія! просила леди Ирисъ.
   -- Это будетъ очень тяжело для меня, отвѣтилъ графъ и отошелъ отъ портрета.

-----

   -- Въ какую это ты углубилась книгу, Ирисъ? сказалъ на другое утро графъ, входя въ библіотеку и заставъ дочь до такой степени занятой чтеніемъ, что она не слыхала его прихода.
   -- Я разсматриваю библію англійской аристократіи, иначе сказать, родословную англійскаго дворянства,-- сказала, смѣясь, леди Ирисъ.
   -- Что же ты тамъ нашла?
   -- Ваше имя и все, что до васъ касается. Вотъ, слушайте: "Кальдонъ. Графъ Прго Франсисъ Гильтонъ Фэйнъ, четырнадцатый графъ, род. мая 24-го 18... наслѣдовалъ 1858-го, воспитывался въ Итонѣ и Оксфордѣ, женатъ на Джиневрѣ, единственной дочери сэра Бернара Тальбота изъ Грума. Сыновей нѣтъ, наслѣдница -- дочь, леди Ирисъ Фэйнъ; гербъ -- левъ и лилія, девизъ: "Носить съ честью". Быть можетъ, это пристрастіе, папа, но во всей книгѣ это мѣсто мнѣ больше всего нравится; только отчего это не проставленъ день моего рожденія?
   Графъ, черезъ голову дочери, съ волненіемъ посмотрѣлъ въ книгу.
   -- Развѣ тамъ нѣтъ, Ирисъ? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, видите, здѣсь только мое имя, безъ означенія числа. Впрочемъ, весело засмѣялась она, я теперь могу безнаказанно старѣть, никто не узнаетъ никогда, сколько мнѣ лѣтъ. Но какъ это случилось, папа? Какъ вы думаете?
   -- Это упущеніе, вѣроятно, произошло отъ того, что ты родилась за границей, сказалъ графъ.
   -- Я бы желала видѣть мѣсто моего рожденія, папа. Отчего мы не были тамъ во время нашего путешествія.
   -- Потому что мое прошедшее тяжело, Ирисъ. Я сильно любилъ твою мать, мало кто такъ можетъ любить свою жену. Зачѣмъ мнѣ было открывать старую рану? Ты родилась въ прелестномъ прирейнскомъ городкѣ Шонгеймѣ, отражающемся съ своими живописными скалами въ Рейнѣ. Мы жили тамъ три мѣсяца и я люблю это мѣсто.
   -- Бѣдная мама! вздохнула леди Ирисъ.-- Когда я поѣду на Рейнъ, то съ удовольствіемъ посмотрю на тѣ мѣста, на которыхъ покоились черные глаза моей матери.
   Лордъ Кальдонскій всталъ и началъ въ волненіи ходить взадъ и впередъ по комнатѣ; вдругъ онъ остановился передъ дочерью, ласково взялъ ея голову и поцѣловалъ въ лобъ.
   -- Слушай, Ирисъ, сказалъ онъ, -- если ты хочешь, чтобъ мы жили счастливо вмѣстѣ, ты не должна напоминать мнѣ прошедшее. Я слишкомъ любилъ твою мать и не могу выносить разговора о ней.
   Книга упала на полъ, а руки молодой дѣвушки обвили шею отца.
   -- Простите, папа! Я жестока, но у меня всегда на сердцѣ такое страстное желаніе слышать и спрашивать о ней, что я въ моей забывчивости опять заговорила съ вами. Теперь я буду помнить и не затрону этого тяжелаго для васъ вопроса.
   Графъ положилъ руку на голову дочери и сказалъ:
   -- Я убѣжденъ, что ты мнѣ послужишь утѣшеніемъ. Видишь, Ирисъ, у каждаго человѣка есть двѣ стороны, такъ и у меня. Съ одной стороны люди видятъ во мнѣ богатаго, знатнаго, счастливаго человѣка, на оборотной же сторонѣ скрывается несчастный, потерявшій то, что было ему дороже всего на свѣтѣ.
   -- Я буду всячески заботиться о васъ, папа, сказала, затуманившись, леди Ирисъ.
   Оба нѣсколько времени хранили молчаніе; затѣмъ, желая развеселить дочь, графъ спросилъ:
   -- Подумала-ли ты о своемъ представленіи ко двору? Будешь-ли ты готова?
   -- Я могу даже за три дня приготовиться, папа; вѣдь первый пріемъ будетъ въ началѣ мая. Я обращусь къ мадамъ Вальеръ насчетъ моего туалета; брилліанты я могу надѣть фамильные?
   -- Они твои, мой другъ, и я ихъ подновилъ. Кто же тебя представитъ? мистрисъ Белью?
   -- Нѣтъ, конечно, папа, быстро и покраснѣвъ, сказала леди Ирисъ,-- то есть, я надѣюсь, что нѣтъ.
   -- Почему? спросилъ графъ.
   -- Потому что я желаю быть представленной кѣмъ нибудь знатнѣе меня. Герцогиня Клифтонъ въ Римѣ говорила вамъ, что она меня съ удовольствіемъ представитъ.
   -- Хорошо. Какъ хочешь, Ирисъ, согласился графъ.-- Только, какая же ты у меня гордая, улыбнулся онъ.
   -- Да, папа, я горда и не отрицаю этого. Мое положеніе имѣетъ нѣкоторыя привилегіи, отчего же ими не воспользоваться?
   -- Все это очень логично. Мадамъ Ланотъ недаромъ говорила мнѣ, что гордость -- отличительная черта твоего характера.
   -- Да, папа, сознаюсь, что я особенно горжусь моимъ именемъ, происхожденіемъ, древней славой и величіемъ дома, котораго я послѣдняя представительница. Не потерплю малѣйшаго на немъ пятна, чего нибудь могущаго навести тѣнь на девизъ нашъ: "Носить съ честью". Я настолько горда, что неспособна ни на низость, ни на ложь; да вы развѣ не знаете, что всѣ Фэйны холодны и горды.
   Графъ задумчиво смотрѣлъ на нее.
   "Такъ молода, думалъ онъ, и ужь такія установившіяся убѣжденія"!
   Послѣ перваго посѣщенія картинной галлереи, леди Ирисъ стала часто навѣщать ее и, простаивая цѣлыми часами передъ портретомъ матери, изучала ея черты. Она сама представляла очаровательную картину, стоя въ этой величественной галлереѣ,-- такая молодая, чарующая, въ своемъ бѣломъ платьѣ, которое мягкими складками падало длиннымъ шлейфомъ на мозаичный полъ, между тѣмъ какъ лучи солнца, освѣщая предметы сверху, придавали золотой отливъ ея бѣлокурой головкѣ. Между портретомъ и ею не было ни малѣйшаго сходства. Леди Ирисъ была бѣлокура, овальное лицо ея походило на лепестокъ лиліи, такъ оно было нѣжно и на щекахъ ея игралъ легкій румянецъ; глаза ея были прекрасные, почти синіе, ротъ совершенной формы, иногда выраженіе его было презрительно. Она была высока и стройна, въ ея осанкѣ было что-то царственное, всякое ея движеніе было исполнено достоинства. Лицо же на портретѣ было смуглое, глаза черные, такъ же, какъ брови и волосы. На одномъ плечѣ была накинута горностаевая мантилья, другое -- сверкало своею бѣлизной. Обнаженною рукою, нарисованная красавица поддерживала горностай на плечѣ.
   -- Отчего я не похожа на тебя, мама? разъ задумчиво спросила она, смотря на портретъ.
   Шаги, раздавшіеся по галлереѣ, прервали ея мысли; къ ней шла мистрисъ Белью.
   -- Нигдѣ не могла васъ найти, Ирисъ! говорила она. Что вы здѣсь дѣлаете?
   -- Говорю съ моей матерью, разсѣянно отвѣчала леди Ирисъ, Это нѣсколько озадачило почтенную даму.
   -- Какія у васъ странныя идеи, учтиво улыбнулась она. Но я вамъ пришла сказать, что леди Клифордъ здѣсь и желаетъ васъ видѣть.
   -- Я очень рада, отозвалась леди Ирисъ, и иду съ вами.
   -- Она въ большой гостинной и съ нею графъ, сказала мистрисъ Белью.
   Леди Ирисъ поспѣшила въ большую гостинную. Тамъ на встрѣчу къ ней встала дама, еще красивая, въ темно-сѣромъ бархатномъ платьѣ.
   -- Такъ вы вотъ какая стали, леди Ирисъ, сказала она, пожимая руки молодой дѣвушки.-- Я видѣла васъ ребенкомъ, а теперь встрѣчаю прелестной женщиной.
   -- А я въ восторгѣ, что вижу васъ, леди Клифордъ, съ любезной улыбкой сказала Ирисъ.-- Со дня пріѣзда моего сюда, я желала васъ видѣть.
   

ГЛАВА III.

   Когда разнесся слухъ о пріѣздѣ въ Чандосъ графа Кальдонскаго съ дочерью, леди Клифордъ очень обрадовалась, и первою ея мыслью было подѣлиться этою вѣстью съ своимъ сыномъ, сэромъ Фулькомъ Клифордъ. Это былъ очень красивый и блестящій молодой человѣкъ, имѣвшій много неоспоримыхъ достоинствъ, но одинъ въ немъ былъ недостатокъ, омрачавшій ихъ всѣ: это ненасытное самообольщеніе. Будучи единственнымъ наслѣдникомъ помѣстья Клифъ-Галль, приносящаго двадцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ доходу, онъ, конечно, чуть не съ дѣтства сталъ общимъ любимцемъ; всѣ наперерывъ расхваливали его красоту, таланты и прочія качества, и эти льстивые отзывы доставляли ему огромное удовольствіе. Онъ былъ о себѣ еще болѣе высокаго мнѣнія, нежели того заслуживалъ. Болѣе чѣмъ кто-либо, его избаловали женщины, которымъ онъ безусловно нравился и не однимъ только дочкамъ, но и маменькамъ, которыя даже иногда поручали ему своихъ дѣвицъ. Всеобщее поклоненіе вскружило ему голову до такой степени, что увѣренность его въ своей неотразимости не знала границъ.
   -- Фулькъ, знаешь, что случилось? спросила его утромъ за завтракомъ леди Клифордъ.
   -- Вѣроятно, что нибудь особенно пріятное для васъ, если судить по вашему лицу, сказалъ сэръ Фулькъ, раскрывая утреннюю почту.
   -- Дѣйствительно пріятное для меня, сказала леди Клифордъ.-- Графъ возвратился въ Чандосъ съ дочерью; желала бы я знать, такъ ли хороша леди Ирисъ, какъ обѣщала быть?
   Серъ Фулькъ съ улыбкой покрутилъ свои усы.
   -- Я помню ее бѣлокурой дѣвочкой, и такая она была всегда гордая.
   -- Это отличительная черта Фэйновъ; сказала леди Клифордъ,-- я съѣзжу въ Чандосъ сегодня; поѣдешь ты со мной?
   -- Я боюсь, что мнѣ нельзя будетъ этого сдѣлать, сказалъ онъ;-- у меня есть дѣло въ городѣ; если же вы мнѣ назначите часъ, въ которомъ располагаете тамъ быть, я могу заѣхать за вами въ Чандосскій замокъ.
   Леди Клифордъ осталась очень довольна этимъ планомъ. Давнишней мечтой ея было, чтобы сынъ ея женился на наслѣдницѣ Чандоса. Въ своемъ материнскомъ ослѣпленіи, она первая находила своего сына совершенствомъ, передъ которымъ трудно устоять.
   То же самое обсуждалось въ другомъ сосѣднемъ замкѣ, Гайнъ-Куртъ.
   Глава дома, Ричардъ Бардонъ, привезъ домой вѣсть о пріѣздѣ графа. Вся семья сидѣла вмѣстѣ, кромѣ сына и наслѣдника.
   -- Вотъ теперь-то мы покажемъ себя всѣмъ этимъ аристократамъ, говорилъ онъ своей женѣ.-- Здѣсь смѣются надо мной, называютъ меня углекопомъ, а я ихъ всѣхъ могу купить. Вотъ теперь увидятъ, что самъ графъ Кальдонскій, одинъ изъ знатнѣйшихъ вельможъ Англіи, пріѣдетъ ко мнѣ. Тогда очень нужны мнѣ будутъ всѣ эти баронеты да эсквайры.
   -- Почему-жъ ты думаешь, что онъ пріѣдетъ къ тебѣ? робко спросила его жена.
   -- Почему? Да потому, что это умный человѣкъ; онъ знаетъ, что знатныя фамиліи не должны брезгать деньгами и что намъ невыгодно вести войну. Когда онъ пріѣзжалъ въ Чандосъ, передъ тѣмъ какъ ѣхать за дочерью, васъ здѣсь не было. Онъ былъ у меня, что мнѣ доставило огромное удовольствіе.-- Милордъ, сказалъ я ему, дружески потрепавъ его по плечу:-- вы настоящій джентльменъ, и я отъ души радъ васъ видѣть.
   -- Благодарю васъ, мистеръ Бардонъ, отвѣчалъ онъ, поклонившись мнѣ, словно какому лорду.
   Почтенный мистеръ перевелъ духъ послѣ своего одушевленнаго разсказа. Они сидѣли въ комнатѣ, отдѣланной съ ослѣпительною роскошью. Изобиліе дорогихъ вещей и золота доказывало, что въ этомъ домѣ деньгамъ счету не знали. Сама хозяйка, очень полная дама, была въ ярко-малиновомъ атласномъ платьѣ съ уборомъ изъ дорогихъ сапфировъ, въ ней замѣтно было полное отсутствіе изящества. Единственно чѣмъ она пыталась достигнуть "высоты своего положенія", какъ она выражалась,-- это роскошью нарядовъ. Но только и самыя искусныя парижанки не могли никакъ передать ей тайну одѣваться со вкусомъ; она имѣла страсть обвѣшивать свою тучную особу кружевами, пестрыми шалями и блестящими украшеніями. Зато дочь ея, Мери, была совсѣмъ благовоспитанная дѣвушка и необыкновенно симпатичная. Не имѣя никакихъ претензій, она вездѣ и всѣми была любима.
   -- Мери, обратился къ ней отецъ, ты должна непремѣнно чаще видѣться съ леди Ирисъ Фэйнъ и стараться съ ней подружиться.
   -- Да, подтвердила мать,-- слушайся, что тебѣ отецъ говоритъ; онъ понимаетъ эти вещи.
   -- Помнится мнѣ, сказалъ милліонеръ, что дочери леди Блекуэль почти оскорбительно обошлись съ тобой, вотъ и покажи имъ, что можешь сойтись съ леди Ирисъ.
   -- Милый папа,-- съ спокойной улыбкой, отвѣчала Мери.-- Я охотно поѣду къ леди Ирисъ вмѣстѣ съ мамой, только я думаю, что едва-ли когда нибудь могу назвать ее своей подругой, такъ какъ она извѣстна своей гордостью и очень разборчива въ выборѣ друзей.
   -- Хорошо, будемъ же и мы разборчивы, вскричалъ мистеръ Бардонъ.-- Кажется, мы живемъ въ Гайнъ-Куртѣ и я имѣю вдвое больше доходу, нежели графъ.
   -- Это такъ, папа, но не всѣ смотрятъ на одни деньги, замѣтила кротко Мери;-- тѣмъ не менѣе, я постараюсь сдѣлать, что вамъ будетъ угодно, и завтра же поѣду къ леди Ирисъ.
   -- Что такое вы говорите насчетъ леди Ирисъ? спросилъ, входя въ комнату, молодой человѣкъ съ красивымъ лицомъ, широкоплечій и съ выраженіемъ твердаго характера въ чертахъ.
   -- Мы говорили, Джонъ, сказалъ ему отецъ,-- о пріѣздѣ въ Чандосъ графа съ дочерью, и я совѣтовалъ Мери сойтись съ леди Ирисъ. И знаешь что, Джонъ, добавилъ мистеръ Бардонъ съ задумчивой улыбкой:-- вотъ бы установился нашъ домъ на твердой ногѣ, еслибъ ты женился на ней.
   -- Я ужь съумѣю установить нашъ домъ, батюшка, сказалъ Джонъ Бардонъ.-- Если я полюблю леди Ирисъ, то постараюсь на ней жениться. Если же нѣтъ, то никакая леди меня не женитъ на себѣ.
   Милліонеръ только вздохнулъ.

-----

   Леди Клифордъ приходила все въ большій восторгъ отъ своей молодой и прелестной сосѣдки. Обѣ онѣ обсуждали предстоящій сезонъ, празднества и прочія подробности, которыя интересовали леди Кликордъ. Послышался стукъ экипажа.
   -- Это, должно быть, мой сынъ, Фулькъ, сказала она:-- онъ обѣщалъ заѣхать за мной. Вы его помните?
   -- Такъ мало, что, вѣроятно, не узнаю его; мы играли вмѣстѣ дѣтьми, но не всегда ладили.
   -- Надѣюсь, теперь болѣе поладите, засмѣялась леди Клифордъ.-- Какъ мать, я очень горжусь моимъ сыномъ, но вотъ и онъ: можете судить сами. Она хотѣла представить леди Ирисъ своего сына, но онъ, не давъ ей на это времени, быстро протянулъ руку и заговорилъ:
   -- Нѣтъ надобности, мама: я увѣренъ, что моя старая знакомая не забыла меня.
   Гордая красавица, равнодушно оглянувшаяся при его появленіи, спокойно сказала, пожимая его руку:
   -- Я должна, къ сожалѣнію, признаться, сэръ Фулькъ, что совсѣмъ не помню васъ.
   -- А я, леди Ирисъ, всегда бы васъ узналъ, не смотря на то, что вы выросли, сказалъ онъ.
   Къ собственному удивленію, сэръ Фулькъ не находилъ въ себѣ обычной увѣренности. Онъ сѣлъ и, слушая продолженіе разговора, съ любопытствомъ смотрѣлъ на леди Ирисъ.
   Привыкшій однимъ своимъ появленіемъ возбуждать въ молодыхъ дѣвицахъ нѣкоторое волненіе, выражающееся внезапнымъ румянцемъ и блескомъ глазъ при разговорѣ съ нимъ, онъ въ первый разъ встрѣчалъ такое невозмутимое равнодушіе и невольно бросалъ на себя украдкой взглядъ въ зеркало, чтобы удостовѣриться, что онъ тотъ же красавецъ, сэръ Фулькъ изъ Клифъ-Галля, всеобщій баловень. Все было, какъ слѣдуетъ: проборъ его сдѣланъ безукоризненно; красивые усы элегантно осѣняли верхнюю губу. Онъ даже былъ лучше, чѣмъ когда либо, и, ободрившись этимъ осмотромъ, рѣшилъ во чтобы то ни стало обратить на себя вниманіе леди Ирисъ. Невольно любовался онъ ея прелестнымъ лицомъ, аристократической фигурой и бѣлыми длинными пальцами миніатюрныхъ рукъ.
   "Съ перваго же дня ея появленія въ Лондонѣ, думалъ онъ, вся лучшая молодежь будетъ у ея ногъ".
   Наконецъ леди Ирисъ обратилась къ нему съ какимъ то вопросомъ, и разговоръ завязался. Говорили о деревенской жизни, о живописныхъ окрестностяхъ и замкѣ Клифъ-Галль. Оказалось, что леди Ирисъ совсѣмъ не помнила его, но отвѣчала обѣщаніемъ посѣтить замокъ, на приглашеніе леди Клифордъ.
   -- Какая она красавица! говорилъ себѣ молодой человѣкъ и что за царственный видъ у нея! Ему припомнился выраженный матерью планъ женить его на леди Ирисъ, причемъ онъ только самодовольно улыбнулся, убѣжденный, что ему стоитъ лишь сильно пожелать, и желаемое будетъ достигнуто. Теперь же онъ видѣлъ, что ему надо приложить особенныя старанія, чтобы добиться побѣды надъ гордой красавицей. Да и добиваться-то рискованно. Ему никогда не приходилось хлопотать о томъ, чтобы понравиться женщинѣ, здѣсь же онъ ясно видѣлъ, что не помогутъ его сладкія рѣчи и улыбки, а это именно и подстрекало его. Тѣмъ не менѣе, по мѣрѣ того, какъ эти мысли осѣняли его мозгъ, онъ становился менѣе самонадѣянъ, принялъ даже видъ почти смиренный, который дѣлалъ его бесѣду гораздо интереснѣе. Заговорили объ оранжереяхъ.,
   -- Я всегда полагалъ, сказалъ сэръ Фулькъ,-- что у меня самыя лучшія оранжереи въ графствѣ. Я люблю все самое лучшее, но, кажется, Чандосскія оранжереи превосходятъ мои, и я бы просилъ васъ, леди Ирисъ, показать намъ ихъ.
   -- Если вы желаете, обратилась леди Ирисъ къ леди Клифордъ,-- я съ удовольствіемъ покажу.
   Они отправились въ садъ, гдѣ леди Клифордъ остановилась спросить, у случившагося тамъ садовника, что то о рѣдкихъ фуксіяхъ.
   Леди Ирисъ обернулась къ сэру Фульку.
   -- Вы сейчасъ выразились, сказала она,-- что любите все самое лучшее. Не слишкомъ-ли это сильно сказано и не лучше ли предоставить другимъ что нибудь хорошее?
   -- Беру назадъ свои слова, сказалъ онъ, слегка смутившись.-- Я никакъ не думалъ, что они вамъ не понравятся.
   Леди Ирисъ нѣсколько приподняла брови.
   -- Мнѣ-то собственно это рѣшительно все равно, сказала она.
   -- Однако, что нибудь побудило же васъ сдѣлать мнѣ это замѣчаніе? сказалъ сэръ Фулькъ.
   -- Рѣшительно ничего, а просто странно какъ-то прозвучали для меня эти слова,-- я ихъ и замѣтила, сказала Ирисъ и подошла къ леди Клифордъ.
   "Нѣтъ, трудно ее чѣмъ бы то ни было заинтересовать", думалъ молодой человѣкъ. Въ это время, они вошли въ оранжерею, гдѣ апельсинныя и лимонныя деревья были въ полномъ цвѣту и издавали сильный ароматъ.
   -- Этотъ запахъ дѣйствуетъ какъ-то особенно на человѣка, замѣтилъ сэръ Фулькъ.
   -- На меня онъ имѣетъ странное дѣйствіе, сказала съ улыбкой леди Ирисъ.-- Стоитъ мнѣ только побыть здѣсь нѣкоторое время, какъ мною овладѣваетъ самое пламенное желаніе ѣхать на югъ -- туда, гдѣ солнце лучше грѣетъ и гдѣ поспѣваютъ апельсины на открытомъ воздухѣ.
   -- Надѣюсь, вы ограничитесь однимъ желаніемъ, сказалъ сэръ Фулькъ.-- Это было бы ужасно, еслибъ вы опять уѣхали.
   -- О, этого не будетъ, сэръ Фулькъ:-- я предпочитаю пожить дома, сказала Ирисъ и обратилась къ леди Клифордъ.
   -- Я гдѣ-то прочла, продолжала она, -- что запахъ цвѣтовъ дѣйствуетъ различно на людей. Есть одно растеніе, очень обыкновенное въ южныхъ лѣсахъ,-- названія не помню,-- но только когда разотрешь его въ рукахъ, запахъ его переноситъ какъ бы въ другой міръ и самыя поэтическія мысли приходятъ въ голову.
   -- Не менѣе странное дѣйствіе производитъ на меня запахъ сирени, задумчиво произнесъ сэръ Фулькъ.-- Я долженъ признаться, что если я посижу подъ кустомъ сирени, на меня вдругъ нахлынутъ воспоминанія дѣтства и сердце мое точно сжимается. Совѣстно сознаться, но этотъ запахъ не очень давно имѣлъ силу вызвать слезы на мои глаза.
   Леди Ирисъ ласково посмотрѣла на него. Такое глубокое чувство въ свѣтскомъ мужчинѣ ей понравилось.
   -- Теперь и моя очередь сдѣлать признаніе, сказала задумчиво леди Клифордъ.-- Знаете вы блѣдно-палевый цвѣтокъ жонкиль? Запахъ его наводитъ меня на самыя печальныя мысли о моихъ утратахъ, добавила она тихо, и лицо ея затуманилось. Всѣ трое хранили молчаніе въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ. Первая прервала его леди Клйфордъ.
   -- Мы слишкомъ грустно настроены этимъ острымъ оранжерейнымъ запахомъ, сказала она:-- пора намъ на свѣжій воздухъ.
   -- Я люблю говорить о подобныхъ вещахъ, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Въ природѣ есть столько скрытыхъ красотъ и тайнъ, которыя и въ голову не приходятъ намъ, людямъ свѣтскимъ, замѣтилъ сэръ Фулькъ, и опять встрѣтилъ одобрительный взглядъ леди Ирисъ.
   По возвращеніи въ гостинную, разговоръ зашелѣ о семьѣ милліонера.
   -- Вы ихъ знаете, леди Клифордъ? спросила Ирисъ.
   -- Да, немного; мы обмѣниваемся оффиціальными обѣдами, на которыхъ добрѣйшій мистеръ Бардонъ очень хлопочетъ быть занимательнымъ. Самый лучшій членъ ихъ семьи -- дочь, Мери, которая со временемъ получитъ огромное состояніе.
   Сэръ Фулькъ улыбнулся; ему эта послѣдняя фраза была очень знакома: онъ нерѣдко слышалъ ее отъ матери.
   Леди Клифордъ собралась уѣзжать. Въ рукѣ молодой дѣвушки было нѣсколько цвѣтовъ.
   -- Могу я просить у васъ, леди Ирисъ, одинъ цвѣтокъ на память о пріятно проведенномъ утрѣ, сказалъ сэръ Фулькъ, почтительно кланяясь.
   -- Вы просите дать вамъ цвѣтокъ? удивилась леди Ирисъ.
   -- Да, я прошу у васъ этой милости, сказалъ сэръ Фулькъ.
   -- Вотъ какъ непохожи молодые люди девятнадцатаго столѣтія на прежнихъ рыцарей, сказала она, смѣясь.-- Вы видѣли меня разъ, говорили со мной всего часъ и уже просите цвѣтокъ, между тѣмъ какъ рыцарь подвергнулъ бы свою жизнь опасности,-- по крайней мѣрѣ, сдѣлался бы побѣдителемъ въ битвѣ, чтобъ заслужить такой даръ.
   Ясная улыбка и взглядъ леди Ирисъ совсѣмъ отуманили голову молодаго человѣка.
   -- Я постараюсь заслужить эту милость, леди Ирисъ, сказалъ онъ.-- Но вы упустили изъ виду одну вещь,-- и онъ понизилъ голосъ,-- именно ту, что если вѣрный рыцарь такъ служилъ дамѣ, то это была дама его сердца...
   -- Довольно мы сегодня говорили пустяковъ, безпечно замѣтила леди Ирисъ, кладя на столъ цвѣты:-- не будемъ задерживать леди Клифордъ.
   -- Вы признаете себя побѣжденной, леди Ирисъ? сказалъ онъ съ улыбкой.
   -- Мы, Фэйны, никогда не признаемъ себя побѣжденными.
   

ГЛАВА IV.

   Молча ѣхали мать и сынъ довольно долгое время. Оба были погружены въ свои мысли.
   -- Много встрѣчала я прелестныхъ дѣвушекъ, заговорила наконецъ леди Клифордъ,-- но подобную ей не видала никогда.
   -- Подобную и я никогда не видѣлъ, мечтательно отозвался сэръ Фулькъ. Помолчавъ немного, онъ спросилъ:
   -- Знаете, мама, вы мнѣ какъ-то говорили сказаніе о Фэйнахъ. При мысли о леди Ирисъ, оно мнѣ невольно припоминается: "Всѣ Фейны холодны и горды, ибо носятъ съ честью свое имя".
   -- Такъ гласитъ сказаніе, отвѣчала леди Клифордъ, и дѣйствительно леди Ирисъ горда, но не думаю, чтобъ она была холодна.
   -- Да, если удастся жому нибудь затронуть ея сердце, сказалъ сэръ Фулькъ.-- И какъ она мило не дала мнѣ цвѣтка; это было для меня разнообразіемъ, такъ какъ дѣвицы слишкомъ охотно дѣлятся со мной своими цвѣтами.
   -- Она тебѣ нравится? съ участіемъ спросила мать.
   -- Да, и я боюсь, какъ-бы она слишкомъ мнѣ не понравилась, почти грустно отвѣчалъ сэръ Фулькъ.
   -- Знай-же, что самое завѣтное желаніе моего сердца, -- чтобы ты на ней женился.
   -- Но между желаніемъ и исполненіемъ цѣлая бездна, замѣтилъ сэръ Фулькъ.-- А какіе у ней глаза, припоминалъ онъ.-- Точно лѣсныя фіалки!
   -- Ты очень восторгаешься, Фулькъ, засмѣялась леди Клифордъ, -- если принять во вниманіе, что ты въ первый разъ ее видишь.
   -- Да и невозможно остаться къ ней равнодушнымъ, сказалъ сэръ Фулькъ и, закрывъ глаза, во всю остальную дорогу не проговорилъ ни слова. Въ воображеніи его носился плѣнительный образъ молодой дѣвушки. Мать его также задумалась, не безъ нѣкотораго безпокойства посматривая на своего сына. Какъ ни была она убѣждена въ его совершенствахъ, но ей приходилось усомниться въ достиженіи цѣли послѣ этого перваго свиданія съ леди Ирисъ.
   Не успѣла молодая дѣвушка проводить своихъ гостей, какъ отворилась дверь гостинной и вошелъ лакей, неся карточки на серебряномъ подносѣ. Вслѣдъ за нимъ вошелъ графъ.
   -- Ирисъ, поспѣшно сказалъ онъ,-- Бардоны здѣсь въ полномъ составѣ: отецъ, мать, сынъ и дочь. Надѣюсь, что ты будешь любезна съ ними.
   -- Разъ, что вы этого желаете, милый папа, сказала леди Ирисъ,-- я ихъ приму какъ можно привѣтливѣе.
   И дѣйствительно, когда нѣсколько взволнованная семья Бардонъ появилась въ гостинной, леди Ирисъ встрѣтила ихъ такою очаровательной улыбкою, какую врядъ-ли кому пришлось отъ нея видѣть.
   Какъ ни былъ неустрашимъ милліонеръ, какъ ни крѣпко сидѣло въ немъ убѣжденіе, что деньги перевѣшиваютъ знатность рода, онъ не могъ преодолѣть робости при входѣ въ гостинную леди Ирисъ.
   Эта молоденькая дѣвушка, въ своемъ простомъ изящномъ бѣломъ платьѣ, безъ всякихъ драгоцѣнныхъ украшеній, внушала ему уваженіе. Что-то въ ней напоминало патриціевъ... Подойдя къ ней торопливыми щагами, милліонеръ поклонился, пробормотавъ при этомъ, что надѣется, что ея сіятельство здорова, и уступилъ мѣсто своей женѣ.
   Мистрисъ Бардонъ была въ темно-красномъ бархатномъ платьѣ и въ индійской шали, украшенная цѣлымъ приборомъ изъ крупныхъ сапфировъ. Она особенно часто носила индѣйскія шали. Какъ-то разъ слышала она, что королева имѣетъ пристрастіе къ такимъ шалямъ, и съ тѣхъ поръ она объявляла всѣмъ, что ничего такъ не любитъ, какъ эту часть наряда. Мери Бардонъ была мила и изящна, и тотчасъ понравилась леди Ирисъ, которая ласково пожала ей руку и сказала нѣсколько привѣтливыхъ словъ.
   Послѣ всѣхъ представился Джонъ Бардонъ, но ему леди Ирисъ поклонилась нѣсколько сухо и не протянула руки, желая поставить его съ перваго же раза на подобающее мѣсто.
   

ГЛАВА V.

   Графъ занялся разговоромъ съ мистеромъ Бардономъ старшимъ, а леди Ирисъ обрекла себя на бесѣду съ остальными членами семьи, въ надеждѣ, что это продлится недолго.
   -- Вы, вѣроятно, поѣдете въ Лондонъ, леди Ирисъ, къ открытію сезона? спросила мистрисъ Бардонъ.
   -- Непремѣнно, отвѣчала леди Ирисъ, -- и я съ удовольствіемъ ожидаю этой поѣздки.
   -- Еще-бы, сказала мистриссъ Бардонъ:-- всѣ дѣвушки любятъ проказы и забавы. Она хотѣла продолжать, но взглядъ и нахмуренныя брови ея сына привели ее къ сознанію, что она сдѣлала какую-то оплошность. Прелестное лицо леди Ирисъ на минуту сдѣлалось серьезно; потомъ, вспомнивъ, что тутъ надо быть снисходительной, она улыбнулась. Ободренная этой улыбкой, мистриссъ Бардонъ опять заговорила:
   -- Когда я была молода, леди Ирисъ, я обожала танцы и собранія. Я люблю, когда молодежь веселится, и всегда говорю Мери, что она слишкомъ спокойна.
   Леди Ирисъ ласково посмотрѣла на сдержанную дѣвушку, которую, казалось, совсѣмъ не конфузилъ недостатокъ воспитанія родителей.
   -- Я увѣрена, что миссъ Бардонъ также любитъ танцовать, замѣтила она.
   -- Я очень люблю танцы, леди Ирисъ, сказала она,-- только моя милая мамаша всегда такъ оживлена, что я кажусь рядомъ съ ней еще спокойнѣе.
   Эта дѣвушка, по инстинкту, все болѣе и болѣе возбуждала интереса у леди Ирисъ. Казалось, что она своимъ почтеніемъ къ вульгарнымъ родителямъ какъ будто подавала примѣръ другимъ, и въ ея присутствіи какъ-то невозможно было не оказывать имъ уваженія.
   Мистриссъ Бардонъ вздумала воспользоваться наклонностью леди Ирисъ къ танцамъ.
   -- У насъ, въ Гайнъ-Куртѣ великолѣпная танцовальная зала, сказала она,-- я не могу опредѣлить размѣра, но она чуть ли не изъ самыхъ обширныхъ въ Англіи и тамъ можно вертѣться сколько душѣ угодно.
   О, тѣни Фэйновъ! Вертѣться... Можно ли было примѣнить это слово въ надменной наслѣдницѣ Чандоса? Но леди Ирисъ только приподняла брови.
   -- И такъ какъ вы любите танцовать, продолжала мистриссъ Бардонъ, то я могу устроить балъ.
   -- Моя мать искренно желаетъ вамъ сдѣлать удовольствіе, поспѣшила добавить Мери, и иронія, блеснувшая въ глазахъ леди Ирисъ, при взглядѣ на нее, мгновенно погасла.
   -- Я въ этомъ увѣрена, привѣтливо сказала она,-- и очень цѣню побужденіе мистриссъ Бардонъ, но, къ сожалѣнію, не могу воспользоваться этимъ приглашеніемъ, такъ какъ мы черезъ три недѣли ѣдемъ въ Лондонъ.
   -- Такъ, можетъ быть, вы не откажетесь почтить насъ своимъ посѣщеніемъ въ другой разъ, настаивала мистриссъ Бардонъ.-- По возвращеніи васъ и моихъ дѣтей изъ Лондона, куда я сама не разсчитываю ѣхать, я надѣюсь, мы будемъ часто видѣться... Я очень люблю собирать молодежь у себя.
   Искра опять блеснула въ глазахъ леди Ирисъ, и опять встрѣтила она спокойный взглядъ Мери.
   -- Моя мать всегда хлопочетъ о весельѣ: она совершенно счастлива, когда доставляетъ удовольствіе другимъ, сказала она кротко.
   Джонъ Бардонъ во все время разговора испытывалъ нравственную пытку; ему казалось, что эта гордая красавица должна была счесть его родителей крайне пошлыми. Надо сказать, что въ жизни, полной довольства и всякихъ утѣхъ, доставляемыхъ богатствомъ, у него было одно больное мѣсто, не дававшее ему покоя... это его низкое происхожденіе. Оно бросало тѣнь на всѣ его достоинства, такъ какъ онъ былъ очень даровитый и образованный человѣкъ. Онъ питалъ отчаянную зависть къ каждому аристократу, съ которымъ сталкивала его судьба. Впереди онъ видѣлъ только одинъ исходъ: это была женитьба на титулованной особѣ. Какъ ни внушительна показалась ему царственная фигура леди Ирисъ, онъ не могъ не взвѣсить, насколько безцѣнна для него была бы подобная жена. Она дала бы ему все, что онъ такъ цѣнилъ и чего не имѣлъ. Славное имя, длинный рядъ предковъ и всѣ почести, которыя можетъ дать высокое происхожденіе.
   -- Милая матушка, сказалъ онъ наконецъ,-- вы положительно поглощаете все вниманіе леди Ирисъ.
   Леди Ирисъ холодно взглянула на него.
   -- Мое вниманіе обыкновенно поглощается тѣмъ, что меня интересуетъ, быстро проговорила она.
   Джонъ Бардонъ скорѣй почувствовалъ, чѣмъ понялъ слова леди Ирисъ; онъ съ неподдѣльнымъ восторгомъ смотрѣлъ на нее. "Какъ она божественно хороша!" думалъ онъ.
   -- Какъ вамъ нравятся наши края? спросила у него леди Ирисъ, желая нѣсколько загладить рѣзкость своего отвѣта.
   -- Я думаю, что лучше ихъ нѣтъ во всей Англіи, съ энтузіазмомъ отвѣчалъ онъ.
   -- Это большая похвала, замѣтила она,-- и ваше помѣстье -- лучшее во всей окрестности. Я его хорошо помню.
   Эта похвала дошла до ушей милліонера, и онъ быстро, большими шагами, перешелъ комнату, между тѣмъ какъ сынъ желалъ ему провалиться сквозь землю.
   -- Я горжусь вашей похвалой Гайнъ-Курта, леди Ирисъ. Это великолѣпное помѣстье и еще болѣе украсится, если ваще сіятельство удостоите его своимъ посѣщеніемъ.
   -- Это очень любезно съ вашей стороны, мистеръ Бардонъ,-- и я воспользуюсь вашимъ приглашеніемъ, сказала леди Ирисъ, улыбаясь.
   -- Видите, милордъ, обратился къ графу мистеръ Бардонъ:-- я умѣю говорить съ дамами.
   Добрая мистрисъ Бардонъ такъ и ринулась въ брешь, пробитую ея супругомъ.
   -- Я также очень рада, что вамъ нравится Гайнъ-Куртъ, и такъ какъ теперь вы не желаете бала, то не пріѣдете-ли запросто взглянуть на насъ. Мистеръ Бардонъ сдѣлалъ много улучшеній. Какія у насъ оранжереи, теплицы!
   -- Да, я не жалѣлъ издержекъ, громко захохоталъ милліонеръ.
   Леди Ирисъ учтиво улыбнулась. Джонъ Бардонъ бѣсился въ душѣ и давалъ себѣ клятву никуда впередъ не ѣздить съ своими родителями.
   -- Не назначите-ли вы день, леди Ирисъ, чтобы пріѣхать? не отставала мистриссъ Бардонъ -- Повѣрьте, намъ будетъ такъ пріятно.
   -- Очень вамъ благодарна за любезное приглашеніе, но, право, я не могу обѣщать ничего до нашей поѣздки въ Лондонъ, сказала леди Ирисъ и посмотрѣла на отца. Онъ также взглянулъ на нее: оба, кажется, уже довольно насладились своими гостями.
   -- Вы любите верховую ѣзду, леди Ирисъ? спросилъ Джонъ Бардонъ.
   -- Да, я ѣзжу каждый день; это мое любимое развлеченіе, отвѣчала она, и въ головѣ его мгновенно составился планъ частыхъ встрѣчъ. Графъ вспомнилъ, что не сказалъ ни слова молодому человѣку и сдѣлалъ ему какой-то вопросъ. Разговоръ между ними завязался, только глаза Джона Бардона не могли оторваться отъ леди Ирисъ.
   Онъ не могъ не сравнить ее съ своими близкими. Деньгами можно было все пріобрѣсти, только не могутъ они придать человѣку ту неподражаемую грацію, то спокойное достоинство, которое пріобрѣтается съ колыбели.
   -- Джонъ, мы ждемъ тебя,-- вывелъ его изъ созерцанія голосъ сестры.
   Онъ опомнился, пробормоталъ какое-то извиненіе, распростился и вышелъ вслѣдъ за своей семьею.
   Сѣвъ въ свой великолѣпный экипажъ, Джонъ Бардонъ задумался; передъ глазами его стоялъ плѣнительный образъ, а въ ушахъ звенѣлъ симпатичный голосъ, говорящій ему: "Прощайте, мистеръ Бардонъ". И когда она говорила это, глаза его прочли на каминѣ, надъ ея головой, слова девиза: "Носить съ честью".
   -- Да, говорилъ онъ про себя, она носитъ съ честью свое имя; и мое сердце и любовь унесетъ она въ своей маленькой ручкѣ. Я это чувствую.
   -- Джонъ, вдругъ сказала ему мать:-- какъ желала бы я, чтобы ты женился на леди Ирисъ.
   Онъ горько улыбнулся.
   -- Напрасно, матушка, это не можетъ случиться.
   -- Развѣ она тебѣ не нравится?
   Сердце его забилось.-- Не нравится? да развѣ можно ее видѣть и не полюбить? сказалъ онъ.
   -- Тебѣ слѣдовало бы быть немного любезнѣе, Джонъ, замѣтилъ мистеръ Бардонъ. Женщины любятъ лесть и комплименты. Ты замѣтилъ, какъ леди Ирисъ была довольна моей любезностью. И тебѣ бы попробовать.
   Джонъ со стономъ отвернулся. Была ли возможности вразумить его родителей?!
   Въ одно и то же утро, любовь явилась двумъ молодымъ людямъ: сэру Фульку, какъ поэтическая мечта, а Джону Бардону, какъ всепожирающее пламя.
   -- Мери, сказалъ Джонъ, спустя часъ, сидя наединѣ съ сестрой въ роскошной гостинной Гайнъ-Курта: -- женщины наблюдательнѣе мужчинъ. Что ты думаешь о леди Ирисъ?
   -- Что она самое прелестное созданіе, которое я гдѣ либо встрѣчала, но и самое гордое также.
   -- Чѣмъ же, ты думаешь, она гордится? спросилъ Джонъ.
   -- Своимъ происхожденіемъ и славнымъ именемъ.
   -- Да, и я полагаю, что мы и наше золото въ ея глазахъ ничего не значимъ. Зачѣмъ я не родился лучше барономъ, нежели богачемъ, горько и задумчиво добавилъ онъ.
   -- Зачѣмъ ты такъ говоришь, Джонъ, сказала кротко и серьезно сестра.-- Каждый человѣкъ можетъ облагородить свое имя посредствомъ своей жизни, а у тебя болѣе, чѣмъ у кого либо другаго, есть возможность приносить пользу.
   -- Пусть я даже добьюсь дворянскаго достоинства, сказалъ Джонъ Бардонъ;-- я все-таки мало надѣюсь, чтобы она согласилась выйти за меня: она не иначе выйдетъ замужъ, какъ за человѣка такого же древняго рода, какъ она сама.
   -- Доброе, честное имя стоитъ древняго рода, сказала Мери; но братъ не отвѣчалъ ей ничего. Онъ былъ погруженъ въ свои думы.

-----

   -- Если таково здѣсь общество, папа, сказала леди Ирисъ, то поспѣшимъ въ городъ. Тѣмъ не менѣе, это люди не дурные. Самъ милліонеръ -- вульгарный хвастунъ, но въ немъ есть что то честное, хорошее, что искупаетъ все. Жена его невозможна, но ея преданная, прекрасная дочь служитъ ей щитомъ, ограждающимъ отъ насмѣшекъ.
   -- Да, это премилое созданіе, замѣтилъ графъ;-- а что ты думаешь о наслѣдникѣ Гайнъ-Курта.
   -- Онъ менѣе всѣхъ мнѣ нравится, отвѣтила леди Ирисъ:-- только, вмѣстѣ съ тѣмъ, мнѣ какъ-то жаль его. Онъ, повидимому, въ постоянной борьбѣ самъ съ собою, неувѣренъ въ себѣ и недоволенъ. Замѣтно стыдится онъ своихъ родителей. Мнѣ странно думать, папа, что люди, подобные Бардонамъ, держатъ такое громадное богатство въ рукахъ.
   -- Что-жъ: они не дѣлаютъ изъ него дурнаго употребленія, и я опять таки повторяю, что деньги -- могущество. И хорошо, если оно попадаетъ въ добрыя руки.
   Не прожила еще наслѣдница Чандоса и нѣсколькихъ дней дома, какъ успѣла уже, съ перваго свиданія, возбудить такую сильную любовь въ двухъ ближайшихъ сосѣдяхъ, что оба готовы были умереть за нее.
   На сторонѣ сэра Фулька было преимущество: онъ почти каждый день ѣздилъ въ Чандосъ. Его мать, желая доставить ему удовольствіе, придумывала для этого разные предлоги. Несмотря на эти удобные случаи, дѣла его совсѣмъ не подвигались. Да и самъ онъ въ присутствіи леди Ирисъ не узнавалъ себя. Всѣ его цвѣтистыя фразы и поэтическіе восторги выходили какъ-то плоски и рѣшительно не производили желаемаго дѣйствія. Иногда леди Ирисъ говорила ему съ неуловимой ироніей, что онъ сегодня краснорѣчивѣе обыкновеннаго, а иногда просто заявляла, что "устала". Каково было это слышать человѣку, котораго еще такъ недавно увѣряла мѣстная красавица, миссъ Блекуелль, что "никогда не устаетъ слушать его".
   -- Желалъ бы я знать, говорилъ онъ смиренно,-- чѣмъ васъ можно заинтересовать, леди Ирисъ. Васъ утомляетъ, если я съ вами немного поговорю.
   -- Не всегда, сэръ Фулькъ, а только тогда, когда вы распространяетесь о самомъ себѣ. Говорите о чемъ нибудь другомъ, и вы не найдете меня равнодушной.
   -- Значитъ, я единственный предметъ, къ которому вы равнодушны? спросилъ, задѣтый за живое, сэръ Фулькъ.
   -- Хорошее можетъ надоѣсть, какъ и дурное, замѣтила леди Ирисъ.-- Заговорите объ общихъ вопросахъ, и я не утомлюсь васъ слушать.
   -- Другія любятъ, когда я говорю о себѣ, сказалъ, вздохнувъ, сэръ Фулькъ. Миссъ Блекуелль говоритъ, что никто такъ не интересуетъ ея.
   -- И вы ей вѣрите.
   -- А почему бы и не вѣрить, леди Ирисъ?
   -- Потому что утомительно слушать, когда кто нибудь говоритъ только о своей особѣ, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Не для тѣхъ, которыхъ интересуетъ эта особа, сказалъ быстро сэръ Фулькъ.
   -- Поблагодаритъ-ли васъ миссъ Блекуелль за это опредѣленіе? холодно замѣтила леди Ирисъ.
   -- Я не намекаю на то, что миссъ Блекуелль интересуется мною, да и не желаю теперь этого. Когда видишь пышную розу, то забываешь скромную фіялку,-- заключилъ онъ; но отвѣта не послѣдовало.
   Гордая натура леди Ирисъ всегда возмущалась малѣйшимъ проявленіемъ пошлости, и она никогда не отвѣчала на цвѣтистыя фразы несчастнаго влюбленнаго. Она благосклонно принимала его частыя посѣщенія, ради старой дружбы съ леди Клифордъ, которая не теряла надежды на осуществленіе своего завѣтнаго желанія.
   -- Леди Ирисъ, мнѣ кажется, наклонна къ романической привязанности, говорила ему мать: -- почему бы тебѣ не возбудить ее въ ней?
   -- Можетъ быть, я для нея недостаточно романиченъ, отвѣчалъ сэръ Фулькъ.-- Вотъ она мнѣ сказала, что я слишкомъ много говорю о себѣ.
   -- Такъ говори меньше, замѣтила леди Клифордъ. Сэръ Фулькъ задумался.
   -- Нѣтъ, мама! Она, кажется, не можетъ полюбить обыкновеннаго смертнаго. Ей надобно героя.
   -- Сдѣлайся героемъ, сказала леди Клифордъ, и засмѣялась выраженію недоумѣнія, появившемуся на лицѣ сына.
   -- Легко сказать, проговорилъ онъ, а какъ имъ сдѣлаться-то? Вытащить упавшее въ воду дитя или спасти людей изъ горящаго зданія,-- таковы, кажется, подвиги книжныхъ героевъ, мама?
   -- Такъ будь не книжнымъ героемъ. Ты уменъ, мужественъ, тебѣ не трудно отличиться.
   -- Я способенъ на все, мама, только укажите мнѣ, что дѣлать, горячо вскричалъ сэръ Фулькъ.
   -- По моимъ наблюденіямъ надъ нею, я заключаю: что она выйдетъ замужъ не иначе, какъ по любви, а ты скорѣе многихъ можешь ее вселить, если чѣмъ нибудь отличишься.
   Красивая голова сэра Фулька поникла на грудь.
   -- Дъ этомъ-то и вопросъ: чѣмъ отличиться? Еслибъ ее понесла лошадь, то я съ опасностью жизни спасъ-бы ее, только вѣдь этого не случится, чуть не съ сожалѣніемъ добавилъ онъ:-- а еслибъ и случилось, то грумъ леди Ирисъ раздѣлилъ бы со мной славу. Какой случай найдется въ девятнадцатомъ столѣтіи выказать геройство?
   -- Пустое, Фулькъ. Пока существуютъ женщины и любовь, герои всегда найдутся.
   Любовь соперника сэра Фулька имѣла еще меньше шансовъ на успѣхъ. Джонъ Бардонъ безпрестанно встрѣчалъ молодаго баронета, ѣдущаго то верхомъ, то въ экипажѣ въ Чандосскій замокъ, и это наполняло сердце его ревностью и ненавистью къ сэру Фульку. Самъ же онъ только и думалъ, что о свиданіи съ леди Ирисъ. Цѣлыми днями ѣздилъ онъ по лѣсамъ и полямъ кругомъ Чандоса. въ надеждѣ встрѣтить ее. Иногда удача улыбалась ему, и онъ издали различалъ стройную фигуру молодой дѣвушки. Сердце его сильно билось и онъ не всегда находилъ въ себѣ достаточно мужества подъѣхать и поговорить съ ней. Часто проклиная свою трусость, слѣдилъ онъ за ней, пока не исчезала она изъ виду, и только тогда, вдругъ вооружившись отчаянной рѣшимостью, смѣло скакалъ къ ней и, остановившись подлѣ, осаживалъ лошадь.
   Равнодушно учтивая улыбка, нѣсколько словъ дѣлали его счастливымъ на цѣлую недѣлю.
   Любовь его къ леди Ирисъ была свѣтлой стороной его жизни, она сіяла чистой звѣздой посреди его недостатковъ, и онъ предался ей беззавѣтно, не думая, что изъ этого выйдетъ.
   Наивная мистриссъ Бардонъ спрашивала его: подумалъ-ли онъ о томъ, что она говорила о леди Ирисъ?
   -- Для моего спокойствія я слишкомъ много объ этомъ думалъ, отвѣчалъ онъ.-- Лучше бы я никогда не встрѣчалъ ея.
   Мистриссъ Бардонъ улыбалась. Наконецъ сынъ ея влюбился. Сестра его Мери смотрѣла на это иначе.
   Указывая разъ брату на бабочку, летающую кругомъ зажженной свѣчи, она сказала:
   -- Посмотри, Джонъ, она сожжется на смерть,-- понимаешь, на смерть.
   -- Лучше умереть, чѣмъ жить изувѣченнымъ, возразилъ онъ. И она поняла, что болѣзнь его была неизлѣчимою.
   

ГЛАВА VI.

   Какимъ-то инстинктомъ почувствовали сэръ Фулькъ и Джонъ Бардонъ, что были соперниками, и питали другъ къ другу почти ненависть. Оба они были людьми совсѣмъ разныхъ типовъ.
   Сэръ Фулькъ былъ бѣлокурый, изнѣженный красавецъ, "породистый аристократъ", по отзыву о немъ Джона Бардона, немного фатъ, но искрененъ, великодушенъ и кротокъ. Джонъ Бардонъ былъ смуглый брюнетъ съ огненными глазами, страстный, энергично доводящій до конца всякое дѣло, будь оно хорошо или дурно. Отдавшись весь своей пламенной любви, онъ неутомимо преслѣдовалъ цѣль -- чѣмъ-бы то ни было обратить на себя вниманіе леди Ирисъ и, быть можетъ, даже заслужить ея любовь. Не тронется-ли она военной славой? спрашивалъ онъ себя, но какъ покинуть ее? И наконецъ онъ былъ нуженъ отцу и не могъ уѣхать въ дѣйствующую армію. Слышалъ онъ, что дѣвушкамъ нравится военный мундиръ, и такъ какъ тогда открылась вакансія въ полку конной восточной милиціи, онъ не медля, зачислился въ него.
   Немало удивился сэръ Фулькъ, встрѣтивъ его въ блестящемъ мундирѣ.
   -- Здравствуйте, мистеръ Бардонъ, весело сказалъ онъ ему. Что это вы играете въ солдатики?
   -- Я никогда ни во что не играю, сэръ Фулькъ, пылко отвѣчалъ онъ:-- Вы это увидите!
   -- Какимъ же образомъ я это увижу, презрительно сказалъ сэръ Фулькъ,-- это до меня не касается. Но если вы хотѣли быть военнымъ, отчего прямо не поступили въ дѣйствующую армію и не пошли въ Афганистанъ.
   -- А потому, что у меня здѣсь есть важное дѣло,-- подчеркнулъ слово "здѣсь" Джонъ Бардонъ.
   Отъ этого намека на леди Ирисъ, вся кровь бросилась въ голову сэра Фулька.
   -- Вы цѣлите слишкомъ высоко, берегитесь, чтобъ не промахнуться, бросилъ онъ ему вслѣдъ.
   Сэръ Фулькъ задумался. Вспомнились ему слова матери, что леди Ирисъ непремѣнно выберетъ человѣка, выходящаго изъ ряда обыкновенныхъ людей. А развѣ Джонъ Бардонъ походилъ на прочихъ? Сэръ Фулькъ зналъ дѣвушекъ, которыя отдавали Бардону предпочтеніе даже передъ нимъ, сэромъ Фу львомъ. Онъ ѣхалъ въ Кингсфорестъ, но внезапно повернулъ лошадь и поскакалъ по направленію Чандоса. Онъ немедленно рѣшилъ какъ нибудь узнать степень опасности.
   Леди Ирисъ сидѣла въ одной изъ прекрасныхъ комнатъ замка и оканчивала эскизъ кедра, когда ей доложили о сэрѣ Фулькѣ.
   -- Еслибъ судьба не сдѣлала васъ богатой наслѣдницей, она сдѣлала бы васъ художницей, леди Ирисъ, сказалъ молодой человѣкъ, любуясь на рисунокъ.-- Я нахожу вашъ эскизъ совершенствомъ.
   -- Мнѣ пріятно это слышать, сэръ Фулькъ, улыбнулась она.-- Каждый человѣкъ гордится своимъ произведеніемъ.
   -- И ваше произведеніе стоитъ, чтобъ имъ гордиться, съ увлеченіемъ говорилъ сэръ Фулькъ.
   Она была особенно привѣтлива съ нимъ. Утро было такое великолѣпное, что располагало къ благодушію. Никогда сэръ Фулькъ не могъ бы найти лучшаго случая заслужить ея благосклонность, но передъ глазами его неотвязно стояла могучая фигура въ военномъ мундирѣ, и онъ ни о чемъ другомъ не могъ думать.
   -- Сейчасъ по дорогѣ къ вамъ я встрѣтилъ нѣчто очень смѣшное, сказалъ онъ вдругъ.
   -- Что такое? спросила леди Ирисъ.
   -- Ворону въ павлиньихъ перьяхъ, иначе сказать -- Джона Бардона въ мундирѣ конной восточной милиціи.
   -- Чѣмъ же это смѣшно? Это прекрасный полкъ.
   -- Но какой-же онъ воинъ? замѣтилъ презрительно сэръ Фулькъ.
   -- Правда, что мундиръ не дѣлаетъ воина, такъ-же, какъ и ряса -- монаха, но все-таки не понимаю, зачѣмъ вы называете сэра Бардона смѣшнымъ? спросила леди Ирисъ.
   -- Я боюсь сказать о немъ что-нибудь болѣе рѣзкое, разъ вы къ нему благоволите.
   -- Я не заявляла, что благоволю къ нему, холодно сказала она.
   -- Но вы заступаетесь за него.
   -- Я всегда заступаюсь за отсутствующихъ.
   -- Я бы желалъ, чтобы въ моемъ отсутствіи кто нибудь говорилъ противъ меня, ради того, чтобы вы защищали меня.
   -- А вы увѣрены, что я найду что нибудь въ вашу защиту? улыбнулась она.
   -- Я на это надѣюсь. Однако, леди Ирисъ, если вы мнѣ скажете, что принимаете подъ свое покровительство Бардоновъ, я буду стараться ихъ полюбить.
   -- Вамъ нечего трудиться, сэръ Фулькъ, сказала леди Ирисъ.
   -- Вы въ самомъ дѣлѣ къ нимъ расположены? не отставалъ сэръ Фулькъ.
   -- На этотъ вопросъ я не расположена вамъ отвѣчать, сэръ Фулькъ, твердо сказала она, и онъ принужденъ былъ оставить ее, не узнавъ ничего относительно ея чувства къ Джону Бардону.
   Леди Ирисъ никогда не задумывалась ни объ. одномъ изъ своихъ поклонниковъ. Ей нравился сэръ Фулькъ за его изящество, поэтическую натуру, но не любила она въ немъ проблесковъ фатовства и эгоизма. Въ Джонѣ Бардонѣ она подозрѣвала, подъ тонкимъ слоемъ свѣтскаго лоска, необузданный характеръ. При ней соперники еще ни разу не встрѣчались.
   Пріятельница леди Клифордъ, леди Мойра, гостила въ замкѣ Клифъ Галль, и по этому случаю леди Клифордъ устраивала въ своемъ паркѣ маленькій праздникъ, на который пригласила всѣхъ знакомыхъ, въ томъ числѣ и семью Бардона.
   Сэръ Фулькъ прочелъ списокъ приглашенныхъ.
   -- Какъ, мама? Вы также и Бардоновъ пригласили? Но они совсѣмъ испортятъ нашъ праздникъ, говорилъ онъ матери.
   -- Леди Мойра желаетъ ихъ видѣть, и я не думала, что это будетъ тебѣ непріятно,
   -- Да развѣ ихъ можно терпѣть, исключая миссъ Бардонъ, конечно. Сынъ ихъ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ надѣлъ мундиръ, сталъ невыносимъ.
   -- Ты обязанъ только привѣтствовать его, затѣмъ можешь и не замѣчать. Я не знала, что это раздосадуетъ тебя.
   -- Нѣтъ, мама, мнѣ вовсе не досадно, сказалъ онъ нѣжно,-- только я не люблю его, вотъ и все.
   Клифтонскій паркъ былъ очень великъ и замѣчательно хорошъ. Въ день праздника, 1-го мая, онъ какъ-бы принарядился и былъ лучше обыкновеннаго. Прекрасный оркестръ музыки игралъ посреди зелени. День былъ очень хорошъ, и все располагало къ веселью. Графъ съ дочерью пріѣхали первыми. Леди Ирисъ была прелестна въ блѣдно-розовомъ платьѣ, украшенномъ цвѣтами боярышника: костюмъ артистически-изящный, безъ малѣйшаго драгоцѣннаго украшенія. Сэръ Фулькъ казался болѣе влюбленнымъ, чѣмъ когда либо, и, сіяя отъ счастія, шелъ къ ней на встрѣчу.
   -- Въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ я буду съ ней, говорилъ онъ себѣ.
   -- Клифъ облекся въ самые лучшіе свои цвѣты, леди Ирисъ, для вашего пріѣзда, привѣтствовалъ онъ ее:-- Все лучшее изъ растеній цвѣтетъ и благоухаетъ. Будьте милостивы, позвольте мнѣ сегодня показать вамъ паркъ.
   -- Я очень охотно пойду съ вами, отвѣчала леди Ирисъ.
   Но не такъ-то легко было залучить царицу праздника, она была постоянно окружена и каждый добивался счастія говорить съ ней. Сэръ Фулькъ отчаивался, что ему не представится удобнаго случая побесѣдовать съ красавицей.
   Онъ стоялъ подлѣ леди Ирисъ, когда пріѣхала семья милліонера и Джонъ Бардонъ уже искалъ ее глазами.
   -- Полагаю, леди Ирисъ, что вы не пожелаете, чтобы вамъ надоѣдалъ этотъ человѣкъ, сказалъ ей быстро сэръ Фулькъ.
   -- Какой человѣкъ? спросила леди Ирисъ.
   -- Джонъ Бардонъ. Вотъ онъ направляется прямо къ вамъ, какъ будто имѣетъ на это право.
   -- Такое же право, какъ всякій другой, спокойно замѣтила леди Ирисъ.
   Молодые люди обмѣнялись холоднымъ поклономъ. Леди Ирисъ сказала нѣсколько привѣтливыхъ словъ Джону Бардону; ободренный этимъ, онъ вооружился всѣмъ своимъ мужествомъ завязалъ съ ней разговоръ, которому сэръ Фулькъ рѣшилъ положить конецъ.
   -- Вы не забыли вашего обѣщанія, леди Ирисъ, сдѣлать мнѣ честь посмотрѣть нашъ паркъ?
   -- Пойдемте, равнодушно отвѣчала она, но не приняла предложенной имъ руки; ей показалось, что сэръ Фулькъ не былъ достаточно вѣжливъ съ Джономъ Бардономъ.
   Продолжая начатый разговоръ, молодой милліонеръ пошелъ съ ними, не замѣчая нахмуренныхъ бровей сэра Фулька.
   "Нѣтъ, во что бы то ни стало, думалъ послѣдній, все болѣе и болѣе раздражаясь,-- надо ему показать, что онъ лишній". Онъ бросилъ краснорѣчивый взглядъ на смуглое лицо соперника которое нисколько не выражало, что чувствуетъ себя лишнимъ; и дѣйствительно, Джонъ Бардонъ не имѣлъ ни малѣйшаго желанія уйти. Впервые заговорилъ онъ съ леди Ирисъ и такъ удачно, что даже заинтересовалъ ее разговоромъ. Такимъ образомъ они прошли нѣкоторое разстояніе, но терпѣніе сэра Фулька не могло больше выдержать. Воспользовавшись первой паузой въ разговорѣ, онъ внезапно остановился и, вѣжливо приподнявъ шляпу, обратился къ Джону Бардону:
   -- Вы меня извините, мистеръ Бардонъ, но я заручился обѣщаніемъ леди Ирисъ, что поведу ее осматривать паркъ.
   Джону Бардону приходилось остановиться, что онъ и сдѣлалъ, поблѣднѣвъ отъ сдержанной ярости.
   -- Прикажете удалиться, леди Ирисъ? спросилъ онъ.-- Если я помѣшалъ, то прошу извинить меня.
   Хотя леди Ирисъ не допускала мысли, что оба они могли быть ея поклонниками и соперниками, но она чувствовала себя между ними какъ-то неловко и тотчасъ сообразила, что малѣйшее ея предпочтеніе одному передъ другимъ поведетъ къ ссорѣ.
   -- Вы нисколько не мѣшаете, мистеръ Бардонъ, только дѣйствительно я обѣщала сэру Фульку осмотрѣть съ нимъ паркъ, спокойно сказала она.
   Джонъ Бардонъ низко поклонился и ушелъ, успокоенный ея яснымъ, ласковымъ взглядомъ.
   Леди Ирисъ продолжала идти, молчаливая и холодная; сэръ Фулькъ долженъ былъ сознаться, что сдѣлалъ оплошность.
   -- Нельзя-ли насколько возможно сократить осмотръ парка, сэръ Фулькъ? сказала она:-- я устала.
   "Устала! когда прогулка только началась", думалъ онъ.-- Это все изъ-за этого человѣка!-- не выдержавъ, сказалъ онъ. Леди Ирисъ молчала.
   -- Онъ просто не воспитанъ, горячился сэръ Фулькъ,-- да и чего-жъ можно ожидать...
   -- Изъ всѣхъ признаковъ невоспитанности, самый худшій -- обижать кого нибудь незаслуженно, холодно проговорила леди Ирисъ.-- Но я устала, вернемтесь, прошу васъ.
   Сэръ Фулькъ внутренно терзался; онъ ясно видѣлъ, что потерялъ благосклонность леди Ирисъ, изъ-за кого-же? Изъ-за этого Бардона. Неужели онъ ей нравится? съ ужасомъ думалъ онъ; но одинъ взглядъ молодой дѣвушки успокоилъ его насчетъ этого предположенія. Когда онъ привелъ ее на лужайку, гдѣ все общество, раздѣленное на группы, весело разговаривало и смѣялось подъ звуки музыки, она отпустила его холоднымъ наклоненіемъ головы и, въ продолженіе этого дня, ни разу не удалось ему обратить на себя ея вниманія, между тѣмъ какъ Джонъ Бардонъ нѣсколько разъ говорилъ съ ней.
   

ГЛАВА VII.

   Наступило время отъѣзда въ Лондонъ. Леди Ирисъ не безъ сожалѣнія покидала свое прекрасное жилище, но и перспектива незнакомыхъ ей удовольствій радовала ее. Леди Клифордъ съ сыномъ также ѣхали въ Лондонъ. Изъ семьи Бардонъ отправлялись только Мери и братъ ея. Родители ихъ предпочитали первенствовать въ провинціи. На предложеніе сцоего мужа ѣхать, мистриссъ Бардонъ отвѣчала:
   -- Довольно натерпѣлась я въ прошлый сезонъ въ Лондонѣ, и тебѣ, Ричардъ, только не говорила объ этомъ. На меня не обращали ни малѣйшаго вниманія даже и тогда, когда я надѣвала мои лучшія драгоцѣнности и самыя дорогія индѣйскія шали; нѣкоторыя леди еще улыбались насмѣшливо. Пусть Мери живетъ у леди Катонъ, которая ее приглашала. Джонъ остановится, какъ всегда, въ Hôtel Royal.
   -- Какъ хочешь, не ѣзди, пусть дѣти одни ѣдутъ, согласился Ричардъ Бардонъ.
   -- Да и для нихъ, знаешь, лучше,-- съ необычайнымъ смиреніемъ призналась мистриссъ Бардонъ.-- Ихъ, безъ насъ, гораздо охотнѣе принимаютъ.
   Джону Бардону не особенно улыбалась поѣздка въ Лондонъ. Здѣсь онъ встрѣчалъ леди Ирисъ, могъ говорить съ ней, тогда какъ въ городѣ не представлялось къ этому возможности.
   Послѣ пикника у леди Клифордъ, онъ особенно усердно ѣздилъ кругомъ Чандосскаго парка.-- Наконецъ его терпѣніе вознаградилось. Леди Ирисъ тихо ѣхала по зеленой аллеѣ. Въ минуту онъ уже былъ подлѣ нея и просіялъ отъ привѣтственной ея улыбки.
   -- Правда-ли, что вы завтра оставляете Чандосъ, леди Ирисъ? спросилъ онъ.
   -- Да, и съ большимъ сожалѣніемъ, такъ какъ Чандосъ особенно хорошъ въ эти первые лѣтніе мѣсяцы. Въ Лондонѣ не увижу я такихъ деревьевъ и цвѣтовъ, сказала она.
   -- Вамъ будетъ не до нихъ. Не пройдетъ недѣли, какъ вся фёшенебельная молодежь будетъ у вашихъ ногъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, она будетъ мнѣ большой помѣхой, улыбнулась она; но, замѣтивъ патетическое выраженіе его лица, она невольно пожалѣла молодаго человѣка.
   Онъ сошелъ съ лошади и сталъ подлѣ нея, подъ развѣсистымъ каштаномъ.
   -- Королевы обыкновено великодушны и милостивы, не правда-ли? спросилъ онъ.
   -- Не знаю, я никогда не была королевой, съ улыбкой отвѣчала она.
   -- Тѣмъ не менѣе, вы всегда будете царствовать надъ сердцами, и потому будьте великодушны.
   -- Кому нужно мое великодушіе? спросила она.
   -- Оно мнѣ нужно. Я знаю, что все золото моего отца не можетъ купить мнѣ мѣста въ томъ кругу, гдѣ вы будете вращаться, говорилъ онъ съ трогательнымъ смиреніемъ. Вы будете за золотыми вратами, между тѣмъ какъ я долженъ оставаться внѣ. Не допустите-ли и меня туда?
   -- Вы говорите о томъ, встрѣтимся-ли мы съ вами въ Лондонѣ? Навѣрное, да.
   -- Я не увѣренъ въ этомъ, леди Ирисъ. Вашъ кругъ, отчасти, для меня закрытъ, поэтому я и прошу вашего великодушія насчетъ доступа туда, гдѣ бы я могъ видѣть васъ; прошу это сдѣлать ради того, что я вашъ ближайшій сосѣдъ; видя меня, вы вспомните Чандосъ, гдѣ вы были такъ добры ко мнѣ. Ради этого, я прошу васъ не забывать меня въ вашей новой жизни.
   -- Я никогда не забываю старыхъ друзей... Впрочемъ, это слишкомъ сильно сказано, спохватилась леди Ирисъ,-- я не могу васъ назвать другомъ.
   -- Было бы большой самонадѣянностью съ моей стороны утверждать это, сказалъ Джонъ Бардонъ.-- Но позвольте мнѣ хотя вообразить себѣ.
   Леди Ирисъ съ удивленіемъ взглянула на него.
   -- Какимъ же образомъ между нами можетъ быть дружба? сказала она.-- Я могу только принимать участіе въ васъ -- въ вашей карьерѣ.
   Внезапное измѣненіе лица собесѣдника поразило ее.
   -- Остановитесь! Бога ради! пылко вскричалъ Бардонъ.-- Прошу васъ не продолжать! Вы всю мою жизнь измѣнили этими словами! Такъ вы принимаете участіе во мнѣ? О, эти слова наполняютъ мое сердце такой великой радостью, что я больше ничего не хочу слышать.
   Этотъ неожиданный порывъ нѣсколько испугалъ ее.
   -- Между нами недоразумѣніе, мистеръ Бардонъ, начала леди Ирисъ, но Джонъ Бардонъ прервалъ ее умоляющимъ взглядомъ.
   -- Не отнимайте у меня этихъ словъ, леди Ирисъ! Они будутъ руководить моей жизнью... Но я, кажется, задерживаю васъ?... Позвольте проводить васъ до поворота.
   -- Хорошо, нерѣшительно отвѣтила леди Ирисъ, начиная раскаиваться въ излишней благосклонности, которую невольно выказала этому молодому человѣку.
   Они медленно поѣхали рядомъ.
   -- Итакъ, леди Ирисъ, доставите-ли вы мнѣ счастіе видѣть васъ? Знаете, когда человѣкъ поживетъ на солнцѣ -- жестоко запирать его въ темноту.
   Опасаясь обидѣть его отказомъ, леди Ирисъ отвѣчала:
   -- Мой отецъ и я съ удовольствіемъ увидимъ васъ у себя въ Фейнъ-Гаузѣ.
   -- Благодарю васъ, сказалъ онъ, и лицо его просіяло отъ счастія.-- Я не религіозный человѣкъ, но горячо благодарю Бога, приведшаго меня сюда сегодня. Вся моя жизнь измѣнится послѣ вашихъ словъ. Я постараюсь выбрать себѣ карьеру, которую вы одобрите.
   -- Какую бы карьеру вы ни выбрали, мистеръ Бардонъ,-- я желаю вамъ успѣха, сказала она, смотря на него; потомъ задумчиво прибавила:
   -- Мнѣ кажется, что изъ васъ можетъ быть или очень хорошій человѣкъ, или очень дурной, смотря по тому, какъ на васъ повліяютъ.
   Глаза его заблистали.
   -- О, какъ вы правы! горячо сказалъ онъ.-- Все зависитъ отъ вліянія, и есть одно существо въ мірѣ, способное на меня повліять такъ благотворно.
   Въ это время они подъѣхали къ повороту.
   -- Я должна проститься съ вами, мистеръ Бардонъ. Вотъ моя дорога.
   -- Прощайте, леди Ирисъ, вы мнѣ дали счастія надолго. До свиданія, въ Лондонѣ.
   Леди Ирисъ поклонилась съ учтивой улыбкой. Она была рада, что встрѣча прекратилась. Ей было всегда и жаль его немного, и какъ-то неловко съ нимъ. Она не допускала мысли, чтобы онъ могъ полюбить ее серьезно и мечталъ жениться на ней. Это было слишкомъ чудовищно при ея понятіяхъ о неравенствѣ сословій. Деньгамъ его она рѣшительно не придавала никакой цѣны. Тѣмъ не менѣе, въ данную минуту, онъ ее интересовалъ болѣе, чѣмъ сэръ Фулькъ, а поклоненіе его она принимала, какъ дань своему высокому положенію въ свѣтѣ.
   

ГЛАВА VIII.

   "Пришла, увидѣла и побѣдила",-- смѣло можно было сказать о леди Ирисъ послѣ перваго появленія ея въ лондонскомъ свѣтѣ. Успѣхъ былъ по истинѣ колоссальный. Герцогиня, долженствовавшая представить ее ко двору, была въ восторгѣ отъ своей protégée. Фейнъ-Гаузъ былъ однимъ изъ лучшихъ домовъ въ лондонскомъ аристократическомъ мірѣ, и не успѣла пожить въ немъ нѣсколько дней молодая представительница Фэйновъ, какъ пріобрѣла названіе восходящаго свѣтила.
   Лордъ Кальдонъ со всѣхъ сторонъ слышалъ похвалы своей дочери и очень радовался ея успѣху.
   День ея представленія долженъ былъ навсегда запечатлѣться въ ея памяти. Королева приняла ее особенно милостиво и похвалила ея красоту и грацію. Великолѣпіе, роскошь и величіе, окружающія королеву, произвели впечатлѣніе на молоденькую дѣвушку, и, возвратясь изъ дворца, совершенно утомленная, она положила голову на плечо своего отца.
   -- Папа, говорила она мечтательно,-- не будетъ-ли этотъ день самый счастливый въ моей жизни.
   -- Я надѣюсь, милая, что для тебя настанетъ день еще счастливѣе, и это будетъ день твоей свадьбы.
   -- Я не могла не пожалѣть, папа,-- только не огорчайтесь моими словами,-- что моя мать не была со мной. Смотря на всѣхъ этихъ дамъ, которыя представляли своихъ дочерей, я ни одной не видѣла столь прекрасной. И представьте, папа, я встрѣтила дамъ, которыя знали мою мать, знали ее лично!
   -- Что жъ тутъ удивительнаго, мой другъ.
   -- Мнѣ это показалось удивительнымъ, папа. Никто мнѣ никогда о ней не говорилъ, и я дошла до того, что вообразила мою мать чѣмъ-то въ родѣ призрака, являющагося только въ сновидѣніяхъ, и вдругъ слышу, что ее знали такою же молодою, какъ я теперь.
   -- Кто же это? спросилъ графъ.
   -- Пока мы съ герцогиней ждали нашей очереди быть представленными королевѣ, она познакомила меня съ какой-то печальной дамой, назвавъ ее леди Станслей.
   -- Неужели вы дочь моей подруги Джиневры, графини Кальдонской? спросила она меня.
   -- Да, отвѣчала я, и она поцѣловала меня.
   -- Вы совсѣмъ не похожи на вашу мать, вы совершенная блондинка, а она была смуглая брюнетка.
   -- Всѣ Фэйны бѣлокуры, перебилъ графъ.
   -- И еще, что я вамъ скажу папа, сказала она.-- Позже, когда я сидѣла, любуясь прекрасной сценой передъ моими глазами, я слышала, какъ будто говорилось о насъ. Леди Станслей говорила герцогинѣ, что она слышала, что въ жизни графа былъ какой-то романъ. Герцогиня съ негодованіемъ отвергала, утверждая, что знаетъ графа всю жизнь. Потомъ онѣ смотрѣли на меня, и мнѣ послышалось слово "мать". Скажите, папа, неужели это до насъ касалось.
   Графъ былъ блѣденъ и губы его дрожали.
   -- Мало-ли графовъ, о которыхъ онѣ могли говорить, сказалъ онъ, сдѣлавъ надъ собой усиліе.-- Въ моей жизни не было романа.
   -- Потомъ леди Станслей спросила меня о нашемъ сѣверномъ помѣстьѣ Фентонъ-удъ, и очень удивилась, услыхавъ, что я тамъ не была. Поѣдемте туда, папа, я очень желаю видѣть Фентонъ-удъ.
   -- Посмотримъ, мой другъ, сказалъ онъ съ волненіемъ.
   Они разошлись по своимъ комнатамъ, и леди Ирисъ долго не могла заснуть отъ наплыва впечатлѣній. Больше всего недоумѣвала она, отчего отецъ ея такъ всегда волновался при напоминаніи о ея матери? и отчего онъ не любилъ Фентонъ-удъ?
   Скоро во многихъ періодическихъ изданіяхъ появилась замѣтка о блестящемъ дебютѣ леди Фэйнъ на аренѣ high-life. Приходили въ восторгъ отъ красоты, граціи и нарядовъ новой царицы общества, осаждали ее приглашеніями. Между прочимъ, она была приглашена на балъ къ королевѣ и на концертъ во дворцѣ.
   Видя все это, сэръ Фулькъ невольно падалъ духомъ и порицалъ себя за то, что не воспользовался временемъ пребыванія леди Ирисъ въ Чандосѣ, гдѣ онъ могъ безраздѣльно занимать ее, гуляя съ ней вдвоемъ по цѣлымъ часамъ.
   Правда, что онъ и въ Лондонѣ участвовалъ на всѣхъ тѣхъ балахъ и празднествахъ, на которыхъ бывала леди Ирисъ, былъ и у нея на всѣхъ пріемахъ, тѣмъ не менѣе, она всегда была такъ окружена, что не было возможности сказать съ ней двухъ словъ. Это обстоятельство очень огорчало молодаго баронета.
   -- Къ ней теперь доступа нѣтъ, жаловался онъ матери.-- Я нѣсколько разъ пытался заговорить съ ней у леди Скавье: такъ и не удалось. Даже ни одного танца не могла она мнѣ дать. Принцы и герцоги поглощаютъ все ея вниманіе. Говорятъ, что принцъ Батіо поклялся покорить ее. Мои-же шансы все слабѣе и слабѣе, вздохнулъ онъ.
   -- Помни, Фулькъ, что никакому герцогу, ни принцу не удастся, если она не полюбитъ.
   -- А можетъ быть, она ужь и любитъ кого нибудь изъ нихъ.
   -- Повѣрь мнѣ, что никого, и тебѣ еще рано унывать.
   -- Но вы не можете себѣ представить, мама, какъ всѣ мужчины восторгаются ею. Говорятъ, что давно не видали подобной. И я только одно знаю, что мнѣ нельзя терять времени, чтобы добиться ея руки. Вчера еще въ клубѣ говорили, что она отдаетъ предпочтеніе герцогу Портландскому. Наблюдая за нею, я этого не замѣчалъ. Говорилъ-ли я вамъ, добавилъ сэръ Фулькъ,-- что я встрѣтилъ Блэкуеллей съ леди Віолеттой, а также леди Катонъ съ миссъ Бардонъ; послѣдняя, какъ я слышалъ, имѣетъ большой успѣхъ въ свѣтѣ.
   Относительно же того, что миссъ Бардонъ, увидѣвъ его, поблѣднѣла и крѣпко сжала его руку, онъ не сказалъ. Смутно подозрѣвая любовь дѣвушки, онъ не хвалился ею, какъ остальными побѣдами. Есть что-то священное въ истинномъ чувствѣ, а чувство къ нему милой дѣвушки было именно этого рода.
   Джонъ Бардонъ также немало терзался невозможностью говорить съ леди Ирисъ, хотя и видалъ ее, такъ какъ она сдержала обѣщаніе, и онъ бывалъ въ числѣ приглашаемыхъ на оффиціальныхъ обѣдахъ и балахъ въ Фэйнъ-Гаузѣ. Онъ все болѣе и болѣе проникался своей любовью. По цѣлымъ днямъ онъ занимался исключительно преслѣдованіемъ леди Ирисъ, гдѣ только она могла появляться. Въ театрѣ не спускалъ глазъ съ ея ложи; бродилъ по цѣлымъ часамъ на выставкахъ картинъ или цвѣтовъ довольный, если хотя издали увидитъ ее и совершенно счастливый, если она пройдетъ мимо, взглянетъ, поклонится. Онъ проклиналъ свою судьбу, что не родился герцогомъ или принцемъ, какъ тѣ, которыхъ онъ всегда видѣлъ съ нею. "Я плебей, говорилъ онъ съ отчаяніемъ,-- но я люблю ее такою любовью которая бы сдѣлала честь королевѣ"! И не зналъ, и не думалъ онъ, чѣмъ можетъ кончиться его безумная страсть.

-----

   Наклонность леди Ирисъ къ гордости не могла не увеличиться при тѣхъ условіяхъ, въ которыхъ она жила. Ее окружали лесть и всеобщее поклоненіе. Малѣйшія ея прихоти или капризы были законами. Искателей ея руки было столько, что она потеряла имъ счетъ. О замужствѣ она и не думала еще... Любимый девизъ "Носить съ честью" служилъ ей руководной нитью. Только относительно значенія слова "честь" понятія ея сбивались. Она начинала смѣшивать его съ почестями и постояннымъ общеніемъ съ принцами крови и лицами королевскаго дома.
   Мудрено-ли было дѣвушкѣ, такой молоденькой и не руководимой благотворнымъ вліяніемъ умной матери, увлечься своими тріумфами и понимать вещи не такъ, какъ слѣдовало!
   Леди Катонъ давала балъ, и въ числѣ прочихъ приглашенныхъ леди Ирисъ стояла первою въ спискѣ. Джонъ Бардонъ также значился тамъ, такъ какъ сестра его гостила въ этомъ домѣ. Сэръ Фулькъ. давно тщетно искалъ случая воспользоваться первымъ баломъ, чтобъ объясниться съ леди Ирисъ. Онъ заранѣе заручился ея обѣщаніемъ танцовать съ нимъ, и въ означенный вечеръ рѣшилъ во чтобы то ни стало узнать свою участь. По окончаніи танца, онъ предложилъ леди Ирисъ выйти съ нимъ на балконъ. Не имѣя ни малѣйшаго подозрѣнія о его намѣреніи, леди Ирисъ охотно взяла предложенную имъ руку. Послѣ душной бальной залы, пріятно было подышать свѣжимъ воздухомъ. Ночь была тихая, ароматная, на небѣ мерцали звѣзды.
   -- Леди Ирисъ, началъ онъ дрожащимъ голосомъ.-- Мнѣ надо вамъ кое что сказать. Она взглянула на него и все поняла по выраженію его лица.
   Сэръ Фулькъ собралъ все свое мужество и повѣдалъ ей все -- исторію своей любви, свои надежды и желанія...
   Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ леди Ирисъ молчала.
   -- Я очень огорчена тѣмъ, что слышу, сэръ Фулькъ, наконецъ проговорила она медленно.
   -- Не торопитесь рѣшать, молилъ онъ.-- Я недостаточно краснорѣчивъ, можетъ быть, но у меня не хватаетъ словъ. Подумайте, леди Ирисъ, что вы держите мою жизнь въ своихъ рукахъ.
   -- Нѣтъ, сэръ Фулькъ, излишне было бы откладывать мой отвѣтъ. Я за васъ не могу выйти, такъ какъ я васъ не люблю, кротко сказала леди Ирисъ. Ей было тяжело огорчать его.
   -- Скажите мнѣ, по крайней мѣрѣ, что вы никого не любите, горестно сказалъ сэръ Фулькъ.
   -- Я никого не люблю и еще не думала о любви, твердо сказала леди Ирисъ.
   -- Не могу упрекать васъ, леди Ирисъ, въ томъ, что вы меня не любите, это не въ вашей волѣ. Скажу только, что вы сдѣлали бы меня совсѣмъ новымъ человѣкомъ.
   Въ это время разговоръ ихъ былъ прерванъ, къ большому облегченію леди Ирисъ, и опечаленный сэръ Фулькъ пошелъ разъискивать свою мать. Онъ нашелъ ее въ дальней, почти пустой гостиной.
   -- Все потеряно, мать моя, сказалъ онъ съ грустью! Я сейчасъ сдѣлалъ предложеніе леди Ирисъ и получилъ отказъ. На будущей недѣлѣ "Наркотъ" отправляется крейсировать въ море, и я поѣду съ нимъ.
   -- Бѣдный мой мальчикъ, нѣжно сказала леди Клифордъ.-- Я очень огорчена этимъ.
   -- Что дѣлать, видно я недостаточно хорошъ для нея, и представьте себѣ, мама: теперь, вмѣсто того, чтобы удивляться ея отказу, я удивляюсь своей смѣлой надеждѣ заслужить ея любовь. Ей надо какого нибудь героя.
   Одинъ человѣкъ, случайно сидѣвшій въ задумчивости въ этой комнатѣ, слышалъ весь этотъ разговоръ отъ слова до слова, и это былъ Джонъ Бардонъ. Трепетъ радости охватилъ все его существо; безумная мысль блеснула въ его головѣ. Вотъ она отвергла человѣка, превосходящаго его своимъ высокимъ происхожденіемъ, своей красотой и изяществомъ. Она не любитъ никого изъ своихъ поклонниковъ. Не полюбитъ-ли она его, отличающагося во многомъ отъ молодыхъ людей, окружающихъ ее?
   Онъ всталъ. Пульсъ его учащенно бился. Онъ пошелъ разъискивать лэди Ирисъ и настигъ ее уходящею изъ залы съ мистриссъ Белью. Джонъ Бардонъ какъ разъ подоспѣлъ, чтобъ взять изъ рукъ лакея бѣлую накидку и бережно возложить ее на плечи леди Ирисъ. Выраженіе лица ея было печально и мягче обыкновеннаго: она находилась подъ впечатлѣніемъ горя, нанесеннаго сэру Фульку.
   Запахъ отъ цвѣтовъ, которые она держала въ рукахъ, близость всего ея очаровательнаго существа опьяняли его. Когда бы онъ могъ дико схватить ее и унести далеко съ собой!... Сдѣлавъ надъ собой усиліе, онъ ограничился тѣмъ, что предложилъ ей руку, чтобы свести ее съ лѣстницы.
   Разсвѣтало, когда они вышли на подъѣздъ.
   -- Какъ долженъ быть теперь хорошъ Чандосъ! мечтательно сказала леди Ирисъ.
   -- Я бы желалъ, чтобы мы теперь были тамъ, вздохнулъ онъ:-- что значатъ всѣ прелести Лондона передъ красотой природы!
   -- Это немного странно слышать отъ свѣтскаго человѣка, улыбнулась леди Ирисъ.
   -- Не скажете-ли вы мнѣ что нибудь, лэди Ирисъ? сказалъ онъ съ волненіемъ.
   -- Вы очень любезны, благодарю васъ, сказала она, невольно опуская глаза подъ его горячимъ взглядомъ. Она садилась въ карету вслѣдъ за мистрисъ Белью. Одна роза выпала изъ ея букета.
   -- Рискуя возбудить вашъ гнѣвъ, я позволю себѣ оставить эту розу въ знакъ памяти о счастливѣйшемъ вечерѣ въ моей жизни, сказалъ онъ, захлопывая дверцу кареты.
   Она отъѣхала, а онъ все стоялъ съ обнаженной головой при блѣдномъ свѣтѣ едва занимающагося дня, и въ душѣ у него было чувство невыразимаго счастья.
   -- Нѣтъ, во что бы то ни стало, думалъ онъ,-- я попытаюсь покорить эту гордую красавицу, и тогда... о, блаженство! Она, леди Ирисъ -- моя жена!. Осмѣлюсь-ли я назвать ее когда нибудь "Ирисъ", моей безцѣнной, моей голубкой! О, тогда я буду человѣкомъ въ полномъ смыслѣ слова; если же это не сбудется -- я погибну.
   Съ этого дня безумная страсть охватила его съ большей силой, нежели прежде.
   На слѣдующее утро онъ поспѣшилъ къ своей сестрѣ.
   -- Мери! сказалъ онъ,-- у меня есть новость, которую я случайно узналъ. Сэръ Фулькъ сдѣлалъ предложеніе леди Ирисъ.
   Внезапная блѣдность покрыла щеки его сестры.
   -- И она приняла его? быстро спросила она.
   -- Нѣтъ, она отказала ему, представь, ему, сэру Фульку, который всегда такъ самонадѣянъ, съ злорадствомъ сказалъ Джонъ Бардонъ.
   -- Ты въ этомъ увѣренъ, Фулькъ? спросила Мери.
   -- Да, и въ доказательство скажу, что онъ уѣзжаетъ изъ Англіи.
   -- Уѣзжаетъ изъ Англіи? переспросила она и губы ея побѣлѣли. Братъ ничего не замѣчалъ.
   -- Подѣломъ ему, говорилъ Джонъ,-- а то онъ слишкомъ много о себѣ думаетъ. Но не въ томъ дѣло, Мери, слушай меня. Я люблю до безумія леди Ирисъ и непремѣнно добьюсь взаимности. Открываюсь я тебѣ въ этомъ, потому что тайна моя гнететъ меня. Я съ ума схожу.
   Мери съ участіемъ смотрѣла на брата.
   -- Мнѣ это очень грустно слышать, Джонъ, вздохнула она:-- леди Ирисъ никогда не полюбитъ тебя.
   -- Почему ты это знаешь? Почему ты такъ говоришь? заволновался братъ.
   -- Потому что она слишкомъ горда, Джонъ. Не вдавайся въ заблужденіе, умоляла она его.-- Не смотря на все твое богатство, она никогда не выйдетъ за тебя.
   -- Отчего не выйдетъ, отчего? весь блѣдный, съ дикимъ взглядомъ, допытывался онъ.
   -- Только оттого, что ты низкаго происхожденія.
   -- Такъ я заставлю ее полюбить меня, какъ безумный, кричалъ Джонъ Бардонъ.
   

ГЛАВА IX.

   Страсть окончательно отнимала здоровый смыслъ у Джона Бардона. Онъ жилъ въ мірѣ фантазій и иллюзій; одною изъ послѣднихъ была та, что леди Ирисъ могла, по общему о ней мнѣнію, полюбить только человѣка, выходящаго изъ ряду обыкновенныхъ людей, и онъ -- то именно и былъ такимъ человѣкомъ. Мысль эта перестала быть несбыточною мечтою и ободряла его до такой степени, что онъ разъ даже дерзнулъ утромъ явиться въ Фэйнъ-Гаузъ.
   Леди Ирисъ удивилась, видя его входящимъ въ гостинную.
   -- Вы мнѣ позволили посѣщать васъ по праву сосѣда, леди Ирисъ, сказалъ онъ,-- и вотъ я явился просить у васъ совѣта.
   -- Какого это? спросила она.
   -- Вы разъ сказали, что принимаете участіе въ моей карьерѣ... сказалъ робко Джонъ Бардонъ.
   -- О! не придавайте особеннаго значенія моимъ словамъ, сказала она, краснѣя отъ досады, что когда-то имѣла неосторожность ихъ произнести.
   -- Не пытайтесь отнять ихъ назадъ, леди Ирисъ, молилъ онъ. Вы не можете себѣ представить, какъ они меня осчастливили. Не откажите дать мнѣ совѣтъ. Я обладаю здоровьемъ, энергіей и кучею денегъ:-- куда мнѣ ихъ приложить съ пользой? Какую карьеру мнѣ избрать?
   Съ начала его рѣчи, лицо леди Ирисъ приняло холодное, надменное выраженіе, но, вспомнивъ горе, такъ недавно причиненное ею сэру Фульку, она рѣшилась терпѣливо отнестись къ этой оригинальной просьбѣ.
   -- Чтобы давать подобные совѣты, мистеръ Бардонъ, надо хорошо знать человѣка, а я васъ почти не знаю.
   Джонъ Бардонъ вздрогнулъ.
   -- Позвольте, сказалъ онъ.-- Можно мнѣ узнать, почему вы сказали мнѣ (какъ бы вы теперь ни отпирались отъ своихъ словъ), что принимаете во мнѣ участіе?
   Она улыбнулась.
   -- Потому, что вы мнѣ кажетесь такимъ энергичнымъ человѣкомъ, и особенно потому, что у васъ очень много денегъ, такъ что, я убѣждена, вы сами не знаете, куда ихъ употреблять.
   Онъ съ восторгомъ смотрѣлъ на нее и слушалъ ея чарующій голосъ.
   -- Вы можете считать меня слишкомъ дерзновеннымъ, леди Ирисъ, но я все-таки спрошу вашего мнѣнія: вступить-ли мнѣ въ дѣйствующую армію? Одно ваше слово можетъ измѣнить всю мою жизнь.
   -- Какъ могу я вамъ совѣтовать что либо, не зная вашихъ привычекъ или склонностей? сказала она.
   -- Я ихъ могу подчинить данному условію. Дѣло въ томъ, леди Ирисъ, что я хочу чего-то достичь. И для этого, я готовъ на всевозможныя жертвы.
   -- Чего это? спросила леди Ирисъ разсѣянно.
   -- Любви женщины, стоящей гораздо выше меня.
   -- Если это такъ, то излишне добиться этой любви.
   -- Но я все-таки рѣшаюсь добиваться, сказалъ онъ,-- и для этого хочу самъ возвыситься во что бы то ни стало.
   -- По чести скажу вамъ, что я не знаю, что вамъ отвѣчать. Вы забываете, что мы едва знакомы.
   -- Я не забываю, леди Ирисъ, что вы были во мнѣ добры.
   -- Быть доброй къ человѣку или совѣтовать ему насчетъ его жизни, двѣ вещи разныя. Неужели же у васъ мало дѣла въ обширныхъ помѣстьяхъ вашего отца, что вы хотите уѣхать изъ дому.
   -- Меня это не удовлетворяетъ! вскричалъ онъ.-- Я желаю пріобрѣсть славу. А вы думаете, леди Ирисъ, что, поступивъ въ армію, я не буду въ соотвѣтственной мнѣ сферѣ?
   -- Я думаю, сказала она:-- что нельзя служить двумъ интересамъ. Если вы хотите быть полезнымъ помѣщикомъ, вы не можете быть исправнымъ солдатомъ.
   -- Значитъ, военная карьера не для меня... сказалъ онъ.
   -- Не говорите такъ! быстро вскричала она. Я не имѣю ни малѣйшаго намѣренія руководить вами. Даже съ роднымъ братомъ я бы на это не рѣшилась.
   -- Я надѣюсь, сказалъ онъ,-- что когда нибудь достигну счастья заинтересовать васъ.
   Леди Ирисъ надменно подняла голову и холодно посмотрѣла на него.
   -- Я не понимаю, что вы этимъ хотите сказать, мистеръ Бардонъ. Я имѣла когда-то неосторожность сказать вамъ, что принимаю въ васъ участіе:-- это участіе, какое каждый человѣкъ долженъ имѣть къ своему ближнему, и особенно сосѣду.
   -- Вы всячески стараетесь отнять весь добрый смыслъ у вашихъ словъ, леди Ирисъ, сказалъ Джонъ Бардонъ, и въ его голосѣ слышалась такая непритворная скорбь, что она невольно смягчилась.
   -- Съ вами не знаешь, какъ и говорить, сказала она.
   -- Скажите доброе слово, ну что вамъ стоитъ сказать: Богъ въ помощь вамъ, Джонъ Бардонъ.
   -- Конечно, ничего не стоитъ, возразила она,-- только я не вижу въ этомъ надобности.
   -- Скажите, по крайней мѣрѣ, что желаете мнѣ добра. Въ этомъ вы ужь не можете отказать мнѣ.
   -- Желаю вамъ добра, мистеръ Бардонъ, сказала леди Ирисъ, и свиданіе прекратилось.

-----

   -- Считала ты своихъ раненыхъ, Ирисъ? спросилъ смѣясь графъ у своей дочери, -- я думаю, онъ довольно длиненъ.
   -- Я не намѣревалась кого нибудь ранить, папа, отвѣчала она.-- И зачѣмъ только свѣтъ такъ созданъ, что не успѣетъ молодая дѣвушка вступить въ жизнь, какъ начинается докучная любовь. Я такъ радовалась при отъѣздѣ въ Лондонъ и была бы здѣсь счастлива, еслибы не огорчала меня мысль, что я причиняю невольное горе. Я желала бы, чтобъ никто никогда не влюблялся.
   Графъ печально улыбнулся.
   -- Придется и тебѣ когда нибудь испытать это чувство, мой другъ. И дай Богъ, чтобы оно принесло тебѣ счастье. Фэйны никогда не были счастливы въ любви. Въ нашей фамиліи большею частію браки дѣлаются par convenance. Разскажу тебѣ одинъ примѣръ, изъ котораго ты увидишь, какъ сильно умѣютъ любить въ нашемъ родѣ. Одинъ изъ нашей фамиліи женился не по любви на знатной дѣвушкѣ; она была добра и прекрасна, и они жили мирно до ея смерти, послѣдовавшей черезъ пять лѣтъ послѣ свадьбы. Похоронивъ жену, онъ встрѣтилъ дѣвушку, стоящую ниже его по рожденію, и страстно полюбилъ ее. Онъ тайно женился на ней, и былъ очень счастливъ въ продолженіе одного года, потомъ она умерла, и жизнь для него потеряла всѣ свои радости. Онъ чуть съ ума не сошелъ, и часто послѣ ей смерти его находили распростертымъ на ея могилѣ. Можешь судить по этому о его горѣ. Графъ тяжело вздохнулъ.
   -- Это печальная исторія, папа! сказала леди Ирисъ,-- только отчего я никогда не слышала, чтобы кто либо изъ Фэйновъ вступалъ въ неравный бракъ?
   -- Развѣ это не бываетъ, Ирисъ, и съ королями.
   -- Да, но зато они и короли, замѣтила она.
   -- А тебѣ, Ирисъ, не приходила мысль выйти за человѣка ниже себя?
   Лицо ея вспыхнуло, глаза заблестѣли.
   -- Чтобы я вышла за человѣка ниже себя, папа? да я скорѣй умру. Умру, понимаете?
   -- Понимаю, задумчиво отвѣчалъ онъ.
   -- Да я бы не могла никогда полюбить такого человѣка! Я воспитана въ духѣ нашего девиза: "Носить съ честью". Я измѣнила бы чести, еслибъ отдала мое имя человѣку, который не достоинъ, по своему рожденію, носить его!
   -- И ты, Ирисъ, значитъ, не признаешь инаго благородства, какъ сословное.
   -- Я признаю добродѣтель, геній и интеллектъ, только денегъ не признаю.
   -- Предположимъ, говорилъ графъ,-- что у тебя два поклонника, оба незнатнаго рода, одинъ геній, другой милліонеръ, и что ты непремѣнно должна между ними сдѣлать выборъ.
   -- Я бы выбрала генія, такъ какъ для меня деньги не могутъ загладить низкаго происхожденія. Только, папа, это никакъ не можетъ случиться, потому что я выйду замужъ за такого человѣка, чье имя равняется древностью и славою моему имени. Неужели вы меня не одобряете?
   Графъ улыбнулся, но не далъ прямаго отвѣта.
   -- Я видѣлъ вчера сэра Фулька, который, какъ женихъ, во всѣхъ отношеніяхъ соотвѣтствуетъ твоимъ требованіямъ, и однако ты смертельно ранила его. Онъ мнѣ повѣдалъ свое горе и мнѣ жаль его.
   -- Онъ дѣйствительно имѣетъ хорошее имя, красивъ собой и благовоспитанъ, но я могу полюбить только человѣка необыкновеннаго -- героя, папа, засмѣялась она.
   -- Счастлива ты будешь, если найдешь. Герои теперь рѣдки, а бѣднаго сэра Фулька жаль, да и неловко тебѣ будетъ передъ леди Клифордъ.
   -- Она, правда, была очень огорчена, сказала леди Ирисъ,-- но мы вчера имѣли съ ней длинный разговоръ и обѣ пришли къ тому заключенію, что мой отказъ принесетъ ему нѣкоторую пользу. Онъ былъ слишкомъ избалованъ до сихъ поръ и, вслѣдствіе этого, самонадѣянъ.
   -- Воля твоя, сказалъ графъ,-- Я давно рѣшилъ, что не буду вмѣшиваться въ твой выборъ, и сдержу слово. Выходи за кого хочешь, лишь бы ты любила.
   Она обвила руками шею отца.
   -- Не думаю, папа, чтобъ я кого либо такъ любила, какъ васъ.
   Графъ не могъ не гордиться своею дочерью и не одобрить ея преклоненія передъ ихъ славнымъ родомъ, тѣмъ не менѣе, онъ часто думалъ, не слишкомъ-ли она преувеличиваетъ свою родовую спѣсь.
   -- Ирисъ, ласково сказалъ онъ, знаешь-ли ты, что говоритъ Теннисонъ: "Доброе сердце стоитъ герба, и честная душа стоитъ дворянской крови".
   -- Это хорошія слова, папа, но я на это скажу, что простая лошадь, какъ бы хороша ни была, не замѣнитъ кровной породистой лошади.
   -- Хорошо, Ирисъ, будь по твоему. Я вижу, что надо все предоставить времени. Ты еще молода и находишься въ томъ заблужденіи, что всѣ лучшіе качества должны принадлежать только людямъ знатнымъ. Я не радикалъ Ирисъ, я скорѣй тори, но я всегда скажу, что если захочу искать истинную героиню, я не пойду во дворцы или даже въ такіе дома, какъ Чандосъ. Я направлюсь въ бѣдные котэджи, гдѣ женщины безъ ропота переносятъ голодъ, холодъ и лишенія; гдѣ жизнь есть непрестанный трудъ, а смерть всегда находитъ ихъ готовыми на своемъ посту. Видалъ я такихъ женщинъ, готовыхъ на всевозможные жертвы, и чувствовалъ, что передъ ними я долженъ съ почтеніемъ преклоняться, какъ передъ героинями.
   -- Да, папа, вы правы -- надо предоставить времени. До сихъ поръ мое представленіе о героиняхъ олицетворялось въ лицѣ Іоанны д'Аркъ и подобныхъ ей женщинъ.
   -- Опытъ научитъ тебя значенію гордости и истиннаго героизма.
   Спустя нѣсколько дней послѣ этого разговора, графъ съ дочерью уѣхали въ Чандосскій замокъ.
   

ГЛАВА X.

   На этотъ разъ замокъ наполнился гостями изъ Лондона, приглашенными графомъ и леди Ирисъ.
   Въ честь ихъ былъ заданъ этотъ праздникъ, и леди Ирисъ была одною изъ самыхъ любезныхъ хозяекъ. Исполненная граціи и достоинства, она умѣла доставить удовольствіе каждому изъ своихъ гостей.
   Въ числѣ гостей была одна очень знатная и гордая женщина, графиня де-Сальвинъ. Разъ, она немало удивила леди Ирисъ, изъявивъ свое желаніе поѣхать къ Бардонамъ.
   -- Я очень рада, говорила она, что эти знаменитые Бардоны живутъ близко. Я непремѣнно хочу ихъ видѣть и прошу васъ, леди Ирисъ, свезти меня туда.
   -- Очень охотно, леди Сальвинъ, только чѣмъ же они знамениты?
   -- Своимъ несмѣтнымъ богатствомъ! Я слышала, что доходъ мистера Бардона доходитъ до баснословной цифры. Жена, говорятъ, у него немного странная, обвѣшиваетъ себя индѣйскими шалями и дорогими украшеніями. Но дочь я нѣсколько разъ встрѣчала въ Лондонѣ и она мнѣ нравится. Сынъ также, говорятъ, очень порядочный молодой человѣкъ, и какая у него прекрасная будущность!
   -- Почему? спросила леди Ирисъ.
   -- Вотъ странный вопросъ отъ дѣвушки, проведшей цѣлый сезонъ въ Лондонѣ! засмѣялась графиня. Но вѣдь по богатству онъ можетъ считаться однимъ изъ первыхъ жениховъ въ Англіи!
   По лицу леди Ирисъ видно было, что она совсѣмъ не раздѣляла этого взгляда.
   -- Вы меня извините, добавила графиня;-- но вы слишкомъ уже напираете на рожденіе. Вы ко всѣмъ добры, но считаете себѣ равными только тѣмъ, родъ которыхъ равняется знатностью вашему.
   Леди Ирисъ задумалась. Не въ первый разъ она слышала, что преувеличиваетъ свою родовую гордость.
   Онѣ на другой же день поѣхали въ Гайнъ-Куртъ. Мери была дома, но брата ея ждали въ тотъ же день изъ Лондона. Самымъ любезнымъ образомъ пригласила ее леди Ирисъ погостить въ Чандосскомъ замкѣ, въ продолженіе нѣсколькихъ дней. Милліонеръ и его жена были въ восторгѣ, видя свою дочь уѣзжавшую въ экипажѣ съ обѣими леди.
   Джонъ Бардонъ пріѣхалъ передъ вечеромъ и былъ очень радъ, услыхавъ, что его сестра въ Чандосѣ и онъ самъ приглашенъ туда къ обѣду.
   -- Ты усталъ, Джонъ, сказала ему мать. Пошли извиненіе и поѣзжай въ другой разъ.
   -- Еслибъ я проѣхалъ вдвое большее разстояніе, и еще болѣе усталъ, я все-таки поѣхалъ бы, отвѣчалъ онъ.
   Мистрисъ Бардонъ значительно улыбнулась своей проницательной догадкѣ.
   Джонъ Бардонъ одѣлся и поѣхалъ. При мысли видѣть леди Ирисъ, сердце его трепетало отъ восторга. Вечеръ никогда не казался ему прекраснѣе и благоуханнѣе. Онъ торопилъ кучера, ему казалось, что еще никогда онъ такъ медленно не ѣхалъ. Въ головѣ его неотвязно сидѣла мысль:-- какова то она будетъ съ нимъ, привѣтлива-ли? или обдастъ его холодомъ опять, показавъ ему разстояніе между ними?
   Наконецъ, изъ-за зелени деревьевъ показались сѣрыя стѣны и башни, обвитыя плющемъ.
   Немного позже онъ входилъ въ домъ. Въ гостинной его встрѣтила сестра.
   -- Гдѣ она? спросилъ онъ дрожащими губами.-- Ты знаешь, про кого я говорю. Другія для меня не существуютъ.
   -- Леди Ирисъ одѣвается къ обѣду, и предложила мнѣ тебя встрѣтить, думая, что это тебѣ будетъ пріятно.
   Лицо его озарилось счастіемъ.
   -- Она это сказала! она подумала о томъ, что мнѣ будетъ пріятно! О, да благословитъ ее Богъ!
   -- Милый Джонъ, но это была простая вѣжливость!
   -- Не отнимай у меня радости, Мери, не отнимай смутной надежды!
   -- Джонъ, кротко сказала она,-- я бы не стала отнимать у тебя надежды, еслибъ видѣла, что ее можно имѣть. Но, другъ мой, ты знаешь, какъ она горда и -- сказать-ли болѣе?-- она и въ самой привѣтливости какъ бы снисходитъ до насъ. Джонъ, подумай прежде, чѣмъ отдавать ей всю свою любовь.
   Блѣдность покрыла лицо Джона Бардона.
   -- Мери! сказалъ онъ.-- Я отъ тебя могу многое вынести, но не совѣтую употреблять во зло мое терпѣніе. Леди Ирисъ ко мнѣ очень добра, и я клянусь, что добьюся болѣе нѣжнаго чувства. Желалъ бы я, чтобъ она была бездомная сирота, и тогда показалъ бы цѣлому свѣту, что взявъ ее, я не гоняюсь за знатностью.
   Дверь отворилась и въ комнату вошла леди Ирисъ.
   -- Я думала, вамъ пріятно будетъ, мистеръ Бардонъ, видѣть прежде всѣхъ вашу сестру.
   Что за музыкальный у нея голосъ! подумалъ онъ, но отъ проницательнаго уха Мери не укрылся въ немъ оттѣнокъ нѣкоторой натянутости, которую она съ другими не замѣчала.
   Случилось такъ, что вслѣдствіе особенно горячихъ похвалъ Джона Бардона, расточаемыхъ красотамъ Чандоса, графъ пригласилъ его продлить свое пребываніе въ замкѣ.
   Рѣшено было послать въ Гайнъ-Куртъ за его вещами; въ восторгѣ отъ этого приглашенія Джонъ Бардонъ не помнилъ себя отъ счастія и извлекъ благопріятное для своей любви заключеніе изъ благосклоннаго вниманія графа. Любовь его такъ наполняла все его существо, что онъ воображалъ, что всѣ ее видятъ и что графъ поощряетъ его.
   Леди Ирисъ съ полнымъ равнодушіемъ приняла извѣстіе объ этомъ приглашеніи.
   Пребываніе въ Чандосскомъ замкѣ довело чувство Джона Бардона до кризиса. Сильно оно было, когда онъ видалъ леди Ирисъ рѣдко, урывками, но теперь, когда ему пришлось жить съ ней подъ одной кровлей и видѣть ее почти ежечасно, оно становилось ему не подъ силу.
   Нѣкоторыя вещи, которыя онъ видѣлъ теперь въ ея домѣ, поражали его. Оказалось, что эта свѣтская избалованная дѣвушка помогала бѣднымъ, посѣщала ихъ хижины. Не разъ видалъ онъ ее уѣзжающею въ своемъ хорошенькомъ тильбюри, нагруженномъ корзинами съ разной провизіей, чаемъ, дичью, виномъ. Разъ онъ сказалъ ей:
   -- Какъ бы я желалъ помочь, вамъ заботиться о вашихъ бѣдныхъ, леди Ирисъ.
   -- У васъ также не должно быть недостатка въ нихъ въ собственныхъ помѣстьяхъ, замѣтила серьезно леди Ирисъ.
   -- По крайней мѣрѣ, я о нихъ не слышу, и думаю, что ихъ мало, потому что мой отецъ очень щедръ и настроилъ столько школъ и богадѣленъ, что уменьшилъ число бѣдныхъ. Позвольте мнѣ сдѣлать что нибудь для тѣхъ, которыми вы интересуетесь. Нѣтъ-ли между ними людей, желающихъ работы или нуждающихся въ кровѣ.
   -- Вы забываете, мистеръ Бардонъ, что я въ такихъ случаяхъ могу обратиться къ моему отцу, сказала она.
   -- А какъ бы я былъ счастливъ, вздохнулъ онъ,-- еслибъ вы позволили услужить вамъ. Обѣщайтесь когда нибудь при случаѣ вспомнить обо мнѣ.
   Леди Ирисъ обѣщала, но сдержать обѣщаніе ей не пришлось. Въ эти нѣсколько дней, проведенныхъ съ ней подъ одной кровлей, Бардонъ узналъ ее лучше, нежели когда либо. Онъ былъ пораженъ ея гуманнымъ обращеніемъ съ прислугой, которая обожала ее и. не смотря на деликатность ея, никогда и въ мысляхъ не имѣла оказать ей неповиновеніе.
   Она способна была бы управлять царствомъ, думалъ онъ и день ото дня все болѣе и болѣе отдавался своей страсти. Онъ по цѣлымъ ночамъ напролетъ мечталъ о томъ, какъ бы онъ былъ счастливъ, еслибъ она раздѣлила съ нимъ его судьбу. Мало-помалу онъ освоивался съ возможностью этого факта; пользовался каждымъ удобнымъ случаемъ быть съ нею и всегда и во всемъ просилъ ея совѣта.
   Что касается леди Ирисъ, она была привѣтлива и не отказывала ему въ своихъ совѣтахъ относительно добрыхъ дѣлъ, какъ это дѣлаетъ королева, не желающая огорчить своего подданнаго. Къ поклоненіямъ она привыкла. Но мысли, что Джонъ Бардонъ хочетъ просить ея руки, она не допускала.
   Видя, что гостямъ очень весело въ Чандосѣ, графъ пригласилъ ихъ остаться дольше, и Джонъ Бардонъ, въ числѣ прочихъ, съ удовольствіемъ воспользовался приглашеніемъ. Онъ сдѣлался положительно тѣнью леди Ирисъ: завидѣвъ, что она прошла въ садъ, онъ шелъ туда; сидѣла-ли она въ библіотекѣ, въ гостинной, онъ всюду находилъ предлогъ войти.
   Графъ былъ всегда очень ласковъ съ нимъ. Разъ утромъ они гуляли вмѣстѣ въ саду. Вдали показалась леди Ирисъ. Лишь только замѣтилъ Джонъ Бардонъ ея бѣлое платье, мелькнувшее изъ-за зелени, какъ вдругъ поблѣднѣлъ, машинально снялъ шляпу и, не докончивъ начатую фразу, оставался такимъ образомъ съ обнаженной головой, пока она не скрылась изъ виду.
   -- Что съ вами, мистеръ Бардонъ? удивился графъ.
   -- Извините, милордъ. Но тамъ прошла леди Ирисъ. Я бы могъ выдумать какую нибудь другую причину, но я не хочу лгать передъ вами.
   -- Да? значительно протянулъ графъ.
   -- Да, милордъ, и мѣсто, которое попираютъ ея ноги, для меня драгоцѣннѣйшее мѣсто въ мірѣ. А она сама для меня драгоцѣннѣе всей моей жизни.
   -- Такъ вы любите мою дочь?
   -- Любить -- это мало. Я боготворю ее. Вся моя энергія ушла въ эту любовь. Не сердитесь-ли вы на меня, милордъ, за мою дерзость? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ графъ,-- я не сержусь, но ничего не могу на это сказать. Если моя дочь отвѣтитъ вамъ на вашу любовь, я не буду противиться, такъ какъ мое убѣжденіе,-- что единственное счастье жизни заключается въ любви.
   -- Значитъ, милордъ, если я получу ея согласіе, то уже имѣю ваше? радостно вскричалъ Джонъ Бардонъ.
   -- Моя дочь знаетъ, что я не буду ей противорѣчить въ выборѣ, въ предѣлахъ возможнаго, конечно.
   -- Благодарю васъ, милордъ. Это для меня вопросъ жизни и смерти. Я не располагалъ открываться вамъ пока, но это, быть можетъ, къ лучшему.
   -- Дочери моей я ничего не скажу о нашемъ разговорѣ, заключилъ графъ свою бесѣду.
   "Мнѣ жаль его", думалъ онъ, уходя къ себѣ.
   

ГЛАВА XI.

   -- Сколько надо поколѣній, чтобы родъ пріобрѣлъ право на старое дворянство? спросилъ въ тотъ-же день Джонъ Бардонъ у леди Ирисъ.
   -- Право, не знаю, я никогда объ этомъ не думала.
   -- Ну, предположимъ, продолжалъ онъ, что человѣкъ началъ съ того, съ чего началъ мой отецъ, и потомъ черезъ сколько поколѣній потомки его могутъ называться настоящими дворянами?
   Губы его были блѣдны, онъ давно хотѣлъ себѣ выяснить ея взглядъ на свое происхожденіе и ждалъ съ замираніемъ сердца ея отвѣта. Она жё, не думая, что этотъ вопросъ относился лично къ нему, отвѣчала совершенно равнодушно:
   -- Мнѣ кажется, если потомки выходца изъ народа будутъ пріобрѣтать связи посредствомъ браковъ съ дворянскими фамиліями, они могутъ сами сдѣлаться настоящими дворянами въ двадцатомъ поколѣніи, по крайней мѣрѣ.
   -- А сына такого "выходца изъ народа", какъ вы называете, вы не считали бы джентльменомъ? медленно спросилъ онъ.
   -- О, нѣтъ, конечно, быстро отвѣчала она. Взглянувъ на него, она мгновенно сообразила, что эти слова относились къ нему, и поспѣшила ласково добавить:
   -- Но что вы меня объ этомъ спрашиваете. Я вѣдь не авторитетъ. И наконецъ все, что я сказала, къ вамъ не относится. Насколько первыя слова ея привели его въ отчаяніе, настолько же послѣднія обрадовали. Она, значитъ, исключала его изъ общаго закона! Ея особенно любезное обращеніе съ нимъ въ этотъ день подтверждало только его отрадныя мысли о ея предпочтеніи, между тѣмъ какъ была побуждена леди Ирисъ этому деликатнымъ желаніемъ загладить обидныя для него слова.
   Онъ рѣшилъ во что бы то ни стало узнать свою участь, не теряя времени.

-----

   Была прекрасная, лѣтняя ночь. Чандосъ былъ весь погруженъ въ матовое лунное сіяніе. Изъ широко распахнутыхъ оконъ гостинной лились потоки свѣта и оттуда неслись и звучали, посреди ночной тишины, прекрасные звуки контральто леди Сальвинъ, которая пѣла французскую балладу:
   
   Le vent qui vient à travers la montagne
   Me rendra fou.--
   
   Джонъ Бардонъ стоялъ, прислонясь къ карнизу окна, за которымъ росли бѣлые розы. При малѣйшемъ колебаніи вѣтерка, онѣ касались его лица и опьяняли своимъ ароматомъ. Слова баллады примѣнялъ онъ къ себѣ, но не черезъ горы навѣвалъ ему вѣтерокъ безуміе... Онъ весь былъ проникнутъ имъ. Вѣтерокъ наносилъ ему, вмѣстѣ съ благоуханіемъ цвѣтовъ, самыя безумныя мечты. Онъ не спускалъ глазъ съ леди Ирисъ. Она задумчиво сидѣла въ глубокомъ креслѣ и слушала музыку. И такъ дивно была она хороша въ этотъ вечеръ! Платье ея граціозными серебристыми складками лежало на полу; на ея обнаженныхъ рукахъ, на шеѣ и въ волосахъ сверкали брилліанты. Руки ея были сложены на колѣняхъ и вся ея неподвижная фигура казалась изваяніемъ. Слова баллады заставили и ее призадуматься.
   "Что бы это было такое, отчего даже вѣтерокъ, приносящійся изъ за горъ, можетъ свести съ ума?" думала она и, глядя въ окно на лунную ночь, она поддалась неяснымъ мечтамъ о возможности испытать то сладкое чувство, которымъ была проникнута вся баллада.
   Пѣніе продолжалось.
   Джонъ Бардонъ вдругъ неслышно перешелъ черезъ комнату и остановился подлѣ леди Ирисъ.
   Она невольно вздрогнула при его приближеніи: онъ помѣшалъ ей мечтать.
   -- Леди Ирисъ, сказалъ онъ тихо:-- я непремѣнно долженъ говорить съ вами. Умоляю васъ пройтись со мной.
   Въ его лицѣ было что-то до того патетичное, что леди Ирисъ машинально встала и послѣдовала за нимъ.
   Они сошли съ террасы и пошли въ садъ. Онъ былъ страшно блѣденъ, руки его дрожали. Слова баллады неслись вслѣдъ за ними.
   "И меня свелъ съ ума вѣтерокъ", думалъ онъ.
   -- Куда мы идемъ? наконецъ проговорила леди Ирисъ.
   -- Подальше отъ этихъ звуковъ, глухо сказалъ онъ.
   Наконецъ пѣніе смолкло и трель соловья, ясно и отчетливо раздаваясь въ густой листвѣ, замѣнила звуки пѣнія.
   -- Вы должны простить мнѣ, леди Ирисъ, сказалъ онъ, когда она остановилась, смутно опасаясь того, что онъ ей скажетъ.-- Эта баллада свела меня съ ума. Сжальтесь надо мной, сядьте здѣсь подъ этимъ деревомъ, пусть цвѣты его коснутся вашей золотой головки, и да поможетъ мнѣ Богъ высказать вамъ, какъ я васъ люблю.
   Отчаянная пылкость его до такой степени озадачила леди Ирисъ, что она не нашлась отвѣтить. Не успѣла она сообразить, что происходило вокругъ, какъ уже сидѣла на скамьѣ. Онъ стоялъ на колѣняхъ и крупныя слезы падали къ ней на руки.
   -- Я сошелъ съ ума,-- наконецъ проговорилъ онъ:-- я это знаю; вѣтерокъ коснулся и меня и вдунулъ въ мою душу чувство страстной, горячей любви, даже болѣе, онъ свелъ меня съ ума. И вотъ я привелъ васъ сюда съ тѣмъ, чтобы сказать, что я дольше не вынесу этой пытки и умоляю васъ сдѣлаться моей женой.
   Леди Ирисъ сдѣлала движеніе встать, но руки его удержали ее. Она не въ состояніи была остановить потокъ его словъ.
   -- Я знаю, продолжалъ онъ,-- что тѣ звѣзды, тамъ на верху не такъ далеки отъ меня, какъ вы себя считаете. Тѣмъ не менѣе, я васъ люблю настолько, что могу сдѣлаться всѣмъ, чѣмъ вы хотите.-- Онъ больше не плакалъ, его лицо было поднято къ небу и выраженіе было прекрасно: сильное чувство озаряло его.-- Вы меня спросите, продолжалъ онъ:-- какъ я осмѣлился просить вашей любви, и я вамъ отвѣчу, что такая любовь, какъ моя на все пойдетъ. За васъ я готовъ идти на тысячу смертей, и я не боюсь оказать вамъ о моей любви.
   Леди Ирисъ попыталась остановить его, но все было напрасно. Цвѣты миндальнаго дерева касались ея лица и она машинально сорвала ихъ.
   -- Между нами бездна, я знаю, говорилъ онъ:-- вы имѣете все, что только можно желать -- я обладаю энергіей, богатствомъ, которое въ вашихъ рукахъ будетъ всемогуще. Будьте моей женой. Не бойтесь вручить мнѣ ваше имя. Я его буду носить съ честью, какъ и вы.
   -- Довольно, ни слова больше! порывисто проговорила леди Ирисъ, бросая цвѣты,-- вы сошли съ ума! Это было бы святотатствомъ!
   -- Святотатствомъ! переспросилъ онъ, медленно поднимаясь съ колѣней. Выраженіе его лица потеряло все, что украшало его.
   -- Да, было бы святотатствомъ вручить имя древняго, честнаго, славнаго рода сыну простолюдина, твердо сказала она, и Джонъ Бардонъ дико захохоталъ.
   -- Простолюдина, отдаленнаго на цѣлыхъ двадцать поколѣній отъ права принадлежать къ вашему сословію?! сказалъ онъ горько.
   Леди Ирисъ овладѣла всѣмъ своимъ хладнокровіемъ.
   -- Меня дѣйствительно поражаетъ, сказала она,-- какъ вы дерзнули высказать то, что вы сказали! Давала-ли я вамъ поводъ на подобную дерзость? Вы стояли передо мною на колѣняхъ и держали мою руку!
   -- Такъ я стою въ вашихъ глазахъ даже ниже собаки, которой я не разъ завидовалъ, когда вы ласкали ее.
   Этотъ намекъ еще больше раздражилъ леди Ирисъ.
   -- Не понимаю, говорила она,-- какъ вы смѣете говорить мнѣ о вашей любви! Любовь эта оскорбительна для меня!
   Лицо его исказилось отъ гнѣва; онъ весь задрожалъ и долго стоялъ, смотря на нее. Вдругъ онъ, сдѣлавъ надъ собой сверхъестественное усиліе, упалъ опять на колѣни, взялъ ея руки и снова горячія слезы закапали на нихъ.
   -- Нѣтъ, я долженъ еще попытаться, сказалъ онъ.-- Вы меня гоните, потому что я сынъ простолюдина. Но, поймите, моя-ли это вина! Предоставьте мнѣ возвыситься; это каждому возможно. Не гоните меня, леди Ирисъ. Сжальтесь надо мной.
   -- Я не желаю обижать васъ, сказала она,-- но я никогда не допускала мысли, чтобы вы вздумали просить моей любви. Вы какъ-то просили моей дружбы, но и той даже я вамъ не могла дать, а теперь вы вдругъ просите, чтобъ я была вашей женой и сдѣлала васъ Чандосскимъ Фэйномъ, графомъ Кальдонскимъ; но вѣдь это необыкновенная дерзость, согласитесь.
   -- Которую извиняетъ любовь, внушающая ее, кротко сказалъ онъ.
   -- Я не признаю этой любви и повторяю, что она оскорбительна!
   Джонъ Бардонъ вскочилъ на ноги; горячая краска залила все его лицо.
   -- Если я слишкомъ дерзокъ, то вы ужь слишкомъ горды, вскричалъ онъ.-- Если я увлекаюсь, то и вы также. Любовь честнаго человѣка никогда не можетъ считаться оскорбительной. Но я столько поставилъ на карту, что не могу не молить васъ снова. Если вы мнѣ не дадите надежды, вся моя жизнь погублена.
   -- Я не могу дать вамъ надежды, холодно возразила она.-- Я вамъ отвѣчаю честно, что я васъ не люблю. И еслибъ даже я васъ до безумія любила, я бы не вышла за васъ.
   -- Такъ любовь простолюдина, будь онъ милліонеромъ, все таки оскорбительна для васъ? спросилъ онъ медленно.
   -- Да, она оскорбительна, отозвалась леди Ирисъ,-- и съ минуту оба въ молчаніи смотрѣли другъ на друга.
   По мѣрѣ того, какъ онъ вглядывался въ это гордое, холодное лицо, любовь въ его сердцѣ превращалась въ ненависть. Жестокія, презрительныя слова ея убили въ немъ нѣжное чувство, а съ нимъ все доброе и благородное въ душѣ Джона Бардона.
   -- Я не забуду вашихъ словъ, леди Ирисъ, пока я живъ, и придетъ время, вы въ нихъ раскаетесь.
   -- Не думаю, замѣтила она.
   -- Вы не гоните отъ себя ребенка изъ бѣднѣйшей хижины, принесшаго вамъ цвѣтокъ; вы, напротивъ, берете подарокъ съ улыбкой. Человѣка-же, принесшаго вамъ свое величайшее сокровище -- свою любовь -- вы отталкиваете съ презрѣніемъ.
   -- Прошу васъ, мистеръ Бардонъ, пойдемте домой;-- я не желаю продолжать этотъ разговоръ.
   -- Вы разрушили всѣ мои надежды. Вы пронзили меня въ самое сердце, и остаетесь при этомъ холодны, какъ камень.
   -- Но это было безуміемъ вообразить, что я могу вручить вамъ мое имя! сказала она.
   -- Имя, которое вы "носите съ честью", сказалъ онъ съ горькимъ смѣхомъ. Если честь вызываетъ такую жестокость сердца, я предпочитаю безчестье. И я не забуду вашихъ словъ, леди Ирисъ. Я сдѣлаю больше, я вамъ ихъ напомню.
   -- Я не боюсь угрозъ! сказала она спокойно. Цвѣты миндальнаго дерева лежали на пескѣ. Онъ поднялъ ихъ.
   -- Эти цвѣты завянутъ; но и завядшіе они мнѣ будутъ напоминать о самой горькой обидѣ, нанесенной мнѣ любимой женщиной. Оставьте меня здѣсь, леди Ирисъ, я не желаю выставлять свое отчаяніе на показъ.
   -- Хорошо, медленно сказала она,-- я пойду.
   -- Идите къ вашимъ друзьямъ и поклонникамъ. Смѣйтесь надъ простолюдиномъ, любовь котораго вы такъ оскорбили.
   Джонъ Бардонъ совсѣмъ измѣнился съ этой минуты. Любовь его превратилась въ ненависть, а въ сердцѣ его возникло одно желаніе -- желаніе мести. Какъ онъ отомститъ? Онъ еще самъ не звалъ, но онъ долженъ былъ нанести ударъ ея гордости.
   Возвращаясь въ Чандосскій замокъ, Джонъ Бардонъ бережно несъ въ рукѣ цвѣты миндальнаго дерева. На террасѣ встрѣтила его сестра.
   -- Гдѣ ты былъ? спросила она его.-- Леди Сальвинъ желаетъ съ играть съ тобой въ карты.
   -- Молчи, Мери, молчи, не говори со мной. Мнѣ кажется, я умираю.
   -- Леди Ирисъ отвергла тебя? прошептала она.
   -- Да, хрипло отвѣчалъ онъ.
   Она обняла его.
   -- Бѣдный братъ. Пойдемъ къ тебѣ. А это что? спросила она, указывая на цвѣты.
   -- Нѣмой свидѣтель... Оставь меня, Мери, я хочу быть одинъ.
   -- Еслибъ я могла утѣшить тебя; еслибъ могла что нибудь для тебя сдѣлать говорила! нѣжно сестра.
   Джонъ Бардонъ обратилъ къ ней свое блѣдное лицо.
   -- Ты можешь мнѣ сдѣлать услугу, Мери, я хочу уѣхать отсюда незамѣченнымъ. Скажи графу, что отецъ присылалъ за мной по дѣлу; я уѣду рано, пока еще не встанутъ. Мнѣ тяжело встрѣтиться съ кѣмъ бы то ни было.
   Сестра обняла его со слезами.
   -- Джонъ, я хочу побыть съ тобой.
   -- Нѣтъ. Я долженъ одинъ выносить мою скорбь, и мы, быть можетъ, не скоро увидимся. Это мѣсто для меня проклятое. Онъ поцѣловалъ ее и она со слезами смотрѣла ему вслѣдъ, пока онъ скрылся.
   На слѣдующее утро, Мери Бардонъ передала графу порученіе брата и онъ тотчасъ же догадался о томъ, что произошло.
   "Красивая женщина -- своего рода бичъ! думалъ онъ.-- Сколько горя причинила моя дочь, сама того не желая".
   По возвращеніи домой, Мери уже не застала брата. Онъ уѣхалъ путешествовать.
   

ГЛАВА XII.

   Прошло два года съ тѣхъ поръ, какъ наслѣдникъ Гайнъ-Курта уѣхалъ изъ дома, поклявшись рано или поздно отомстить леди Ирисъ.
   Въ эти два года она еще болѣе похорошѣла, но гордость ея не смирилась. Она стала признанной царицей общества и, чтобъ только увидѣть ее, многіе не щадили ни средствъ, ни усилій. Въ лондонскихъ модныхъ магазинахъ стали появляться шляпы à la Фэйнъ; костюмы à la Фэйнъ разбирались на расхватъ. Въ теплицахъ рѣдкіе цвѣты назывались ея именемъ, а вальсъ Фэйнъ былъ однимъ изъ самыхъ популярныхъ. Весь этотъ необычайный успѣхъ леди Ирисъ приписывала болѣе своему славному имени, нежели своимъ личнымъ достоинствамъ. Похвалы изъ устъ коронованныхъ особъ, поклоненіе знатнѣйшихъ людей королевства, она принимала, какъ должную дань. Леди Ирисъ Фэйнъ все еще не находя человѣка, котораго могла бы полюбить, отказывала всѣмъ искателямъ ея руки.
   Сэръ Фулькъ возвратился совершенно другимъ человѣкомъ. Въ немъ и слѣда не осталось прежняго фатовства и самообольщенія. Онъ изрѣдка посѣщалъ Чандосъ, но совершенно излѣчился отъ своей страсти и занялся милой, кроткой дѣвушкой Мери Бардонъ, которая такъ давно его любила. Леди Клифордъ въ душѣ уже радовалась при мысли увидѣть, наконецъ, своего сына счастливымъ.
   Въ судьбѣ Джона Бардона также случилась важная перемѣна. Онъ въ Вѣнѣ женился на леди Эвисъ, единственной дочери и наслѣдницѣ лорда Дина изъ Стонбэрй. Бракъ этотъ наполнилъ радостью и гордостью сердца его родителей. Слухъ объ этой блестящей партіи надѣлалъ немало шуму въ странѣ. Джонъ Бардонъ былъ милліонеръ и владѣлецъ лучшихъ помѣстій въ графствѣ. Жена его обладала всѣмъ, чего ему не доставало: хорошимъ рожденіемъ, титуломъ и древнимъ родомъ.
   Восторгъ родителей, однако, нѣсколько охладился, когда они увидѣли свою невѣстку.
   Это была женщина лѣтъ тридцати пяти, высокая, худая, съ костлявыми плечами и руками. Лицо ея не было красиво: цвѣтъ лица смуглый, глаза черные и носъ довольно увѣсистый. Это все искупалось однако тѣмъ, что она была дочь графа и имѣла родство въ лучшихъ домахъ Англіи.
   -- Нельзя же всѣмъ обладать, очень разсудительно говорила себѣ ея свекровь.-- Ричардъ Бардонъ съ женой переѣхалъ жить въ свое другое, не менѣе роскошное помѣстье, Форестъ-кэстль, предоставивъ молодымъ Гайнъ-Куртъ.
   Возвращеніе Джона Бардона съ своею высокорожденною женою произвело большую сенсацію въ околоткѣ. Общество рѣшило, что надо достойно почтить дочь лорда Дина изъ Стонбэри, и не замедлило оказать ей всѣ знаки уваженія къ сану.
   Недостатокъ красоты леди Эвисъ пополняла роскошью нарядовъ. Немного женщинъ въ Англіи такъ одѣвались, какъ она. Кружева ея были баснословныхъ цѣнъ, мѣха достойны принадлежать русской императрицѣ. Ея платья изъ бархата, атласа и шелковыхъ матерій приводили въ неописанный восторгъ мистрисъ Бардонъ.
   -- Что-жъ такое, что она нехороша собой, говорила она своему мужу.-- Зато она принадлежитъ узами родства къ знатнѣйшимъ вельможамъ Англіи, и пусть же теперь леди Ирисъ видитъ, что равная ей по рожденію оцѣнила таки нашего сына, которымъ она пренебрегла.
   Никто однако не угадывалъ, какова была леди Эвисъ. Это была разочарованная старая дѣва. Съ самаго дѣтства она разсчитывала, что ея знатное имя замѣнитъ ей красоту, но послѣдующіе годы безплодныхъ ожиданій доказали, что этого недостаточно, и тѣ, которыхъ она отличала, отдавали предпочтеніе болѣе красивымъ, но менѣе знатнымъ дѣвушкамъ. Выйти-же замужъ за тѣхъ, которые искали въ ней блестящую партію, она сама не хотѣла. Однажды она полюбила одного молодаго баронета, сэра Бертрама Лина. Онъ также плѣнился ея умомъ и талантами, но не замедлилъ разочароваться, такъ какъ она надоѣла ему своею ревностью къ каждому хорошенькому личику, на которое онъ засматривался. Онъ не вынесъ ея взыскательности и уѣхалъ въ морское путешествіе. Это обстоятельство окончательно раздражило ее противъ всѣхъ людей, и въ особенности молодыхъ и красивыхъ женщинъ. Доживъ такимъ образомъ до тридцати пяти лѣтъ, она случайно познакомилась въ Вѣнѣ съ Джономъ Бардономъ. Оба скоро поняли другъ друга и сошлись. Ей былъ нуженъ мужъ, и мужъ именно такой, который могъ бы ей предоставить громадное богатство. Ему нужна была жена съ древнимъ славнымъ именемъ, могущимъ открыть ему доступъ въ тотъ міръ, членомъ котораго онъ жаждалъ быть для достиженія своихъ цѣлей.
   Какъ умная женщина, она тотчасъ поняла, что влечетъ его къ ней совсѣмъ не любовь, и что въ жизни онъ испыталъ какое-то сильное разочарованіе,-- по всему вѣроятію, несчастную любовь. Послѣднее заключеніе она сдѣлала изъ того, что для него какъ бы не существовало красивыхъ женщинъ. Онъ никогда не обращалъ на нихъ вниманія. Одинъ маленькій эпизодъ, случившійся въ Вѣнѣ, уяснилъ ей многое.
   Заставъ однажды свою невѣсту за составленіемъ букета и увидавъ въ немъ цвѣтокъ миндальнаго дерева, Джонъ Бардонъ быстро схватилъ его и, съ глухимъ проклятіемъ, растопталъ ногами.
   -- Что съ вами? удивилась она.
   -- Прошу васъ извинить меня, сказалъ онъ,-- но я не могу видѣть этихъ цвѣтовъ: они напоминаютъ мнѣ время, о которомъ я желалъ бы забыть.
   -- Вы, вѣрно, любили, и этотъ цвѣтокъ напоминаетъ вамъ ту особу? Возвращаю вамъ вашу свободу, если ваше сердце отдано, сказала она холодно.
   -- Оно больше не отдано, леди Эвисъ, сказалъ онъ,-- и я прошу васъ не измѣнять вашего рѣшенія выйти за меня.
   -- Вѣрю вамъ, мистеръ Бардонъ, только считаю нужнымъ предупредить, что мужчины моего круга никогда не произносятъ проклятій въ присутствіи дамъ, и я надѣюсь, что эта выходка будетъ послѣдняя.
   Черезъ три недѣли онъ привезъ свою аристократическую супругу въ Гайнъ-Куртъ.

-----

   Сильно забилось сердце Джона Бардона, когда увидалъ онъ подъѣзжавшій къ Гайнъ-Курту экипажъ изъ Чандоса и сидящихъ въ немъ графа и леди Ирисъ.
   Случилось это посѣщеніе вотъ какъ. Оказалось, что отецъ леди Эвисъ и графъ были старыми друзьями. Лордъ Динъ оказалъ даже какую-то немаловажную услугу графу Кальдонскому, за которую послѣдній считалъ себя передъ нимъ обязаннымъ. И вотъ онъ получилъ отъ своего друга письмо, съ просьбой посѣтить его дочь, поселившуюся въ его сосѣдствѣ.
   Графъ, отнесъ письмо къ своей дочери.
   -- Ирисъ, сказалъ онъ,-- это касается тебя.-- Какъ ты рѣшишь?
   -- Что же намъ можетъ помѣшать поѣхать къ нимъ папа? сказала она равнодушно.
   -- Быть можетъ, тебѣ будетъ неловко встрѣтиться съ никъ послѣ того обстоятельства, сказалъ графъ.
   -- О, я о немъ совсѣмъ забыла, папа, да и онъ, повидимому, также. Я охотно поѣду къ леди Эвисъ. Иначе нельзя.
   -- Это правда, было бы нехорошо въ отношеніи лорда Дина.
   -- Да и теперь, когда Бардонъ женился на дочери вашего друга, не слѣдуетъ поминать прошлаго. Вчера я получила карточку леди Эвисъ и мы можемъ ѣхать туда сегодня же. День великолѣпный, совсѣмъ не жарко.
   Леди Ирисъ была все-таки женщина и, вспоминая признаніе и отчаяніе Джона Бардона, любопытствовала видѣть его жену.
   Они сѣли въ экипажъ и поѣхали въ Гайнъ-Куртъ. Легкій лѣтній вѣтерокъ навѣвалъ румянецъ на щеки леди Ирисъ и она была очень хороша въ изящномъ костюмѣ цвѣта крэмъ съ блѣдноголубой отдѣлкой. Къ корсажу платья приколота была одна роза. Широкая шляпа съ бѣлымъ перомъ довершала ея нарядъ.
   Джонъ Бардонъ, скрываясь за занавѣсью окна, смотрѣлъ на леди Ирисъ, выходящую изъ экипажа. Увы, она была все такъ-же хороша и даже лучше прежняго! И ему предстояло встрѣтиться съ тою, которая такъ смертельно оскорбила его, сочтя "святотатствомъ" вручить ему свое имя. При воспоминаніи о сценѣ подъ миндальнымъ деревомъ, онъ стиснулъ свою голову руками и испустилъ стонъ. Но, сдѣлавъ усиліе, онъ скоро, овладѣлъ собою и направился въ гостинную жены. Въ то же время доложили о графѣ и леди Ирисъ Фэйнъ. Довольно было леди Эвисъ взглянуть на лицо своего мужа, чтобы догадаться, что съ нимъ происходитъ что-то необычайное. Она и прежде подозрѣвала, что женщина, которую онъ любилъ, находилась въ окрестностяхъ Гайнъ-Курта, а теперь, съ одного взгляда на прелестную молодую дѣвушку, входящую въ гостинную, она поняла, что эта была та самая, и тутъ же возненавидѣла свою красивую соперницу.
   Привѣтствовавъ своихъ гостей съ большой любезностью, леди Эвисъ заговорила съ графомъ о своемъ отцѣ, наблюдая украдкой за своимъ мужемъ и стараясь разслышать, о чемъ они говорили.
   Леди Ирисъ почувствовала невольную жалость къ сильно измѣнившемуся Джону Бардону.
   -- Я должна васъ поздравить, говорила она ему, улыбаясь необыкновенно привѣтливо.-- Но что-то въ его лицѣ заставило застыть улыбку на ея губахъ.
   -- Благодарю васъ, сказалъ онъ побѣлѣвшими губами и сѣлъ подлѣ нея.
   Ничто не укрылось отъ наблюденія его жены и подтвердило ея предположеніе.
   -- Мы должны благодарить васъ, продолжала леди Ирисъ съ свѣтской учтивостью,-- за то, что вы убѣдили леди Эвисъ пріѣхать сюда и оживить наши края; а то мы въ полной зависимости отъ лондонскихъ знакомыхъ по части развлеченій. По случаю замужства миссъ Віолетъ Блекуелль, общество наше потеряло одно изъ своихъ украшеній.
   -- Я никогда не былъ въ числѣ поклонниковъ миссъ Блекуелль, отрывисто сказалъ Джонъ Бардонъ,-- и леди Ирисъ увидѣла, что не было возможности поддержать съ нимъ разговоръ.
   -- Мнѣ сказали, что у васъ много рѣдкихъ цвѣтовъ, леди Эвисъ, сказала она, обращаясь къ его женѣ.-- Я была бы очень рада видѣть ваши теплицы.
   -- Очень рада вамъ ихъ показать, леди Ирисъ, любезно сказала хозяйка дома, и всѣ встали и направились въ садъ.
   Леди Эвисъ съ гордостью показывала свои теплицы и растенія; разговоръ сдѣлался оживленнымъ и пріятнымъ. Въ головѣ жены Джона Бардона мелькнула мысль, что это былъ самый удобный случай убѣдиться въ истинѣ, и, пристально глядя въ лицо леди Ирисъ, она внезапно спросила:
   -- У васъ, кажется, есть хорошія миндальныя деревья въ Чандосѣ?
   Лицо леди Ирисъ выразило удивленіе, потомъ губы ея презрительно сжались.
   -- Да, кажется, есть, сказала она равнодушно,-- только они ничѣмъ не замѣчательны.
   "Теперь я вижу все, сказала себѣ Эвисъ Бардонъ.-- Онъ ей сдѣлалъ предложеніе и она презрительно отвергла его".
   Когда экипажъ отъѣхалъ, леди Эвисъ холодно замѣтила своему мужу:
   -- Это, я полагаю, знаменитая здѣшняя красавица.
   -- Да, она красавица, но я тѣмъ не менѣе ненавижу ее, сказалъ, стиснувъ зубы, Джонъ Бардонъ.
   -- Мнѣ она также не нравится, сказала его жена съ своей невозмутимой улыбкой.
   

XIII.

   Съ тѣхъ поръ, какъ леди Эвисъ сдѣлалась госпожею Гайнъ-Курта, всѣ знатнѣйшія личности графства, почти не посѣщавшія Ричарда Бардона, наперерывъ стали ѣздить къ его аристократической невѣсткѣ.
   Понявъ съ самаго начала свое призваніе придать блескъ дому своего мужа, котораго низкое происхожденіе она могла вполнѣ искупить своимъ именемъ и связями,-- она въ самое непродолжительное время поставила домъ въ Гайнъ-Куртѣ на такую ногу, что самое избранное общество графства считало за честь бывать у ней. Это приводило въ неописанный восторгъ стараго милліонера, который былъ и самъ нерѣдкимъ гостемъ въ салонѣ своей невѣстки.
   Достигнувъ однако всѣхъ тѣхъ преимуществъ, ради которыхъ женился, Джонъ Бардонъ не былъ счастливъ. Его преслѣдовала мысль объ отмщеніи леди Ирисъ.
   Чѣмъ болѣе онъ видѣлъ ее, тѣмъ болѣе росло въ немъ это желаніе, и женился-то онъ собственно для того, чтобы доказать ей, что если она отказала ему по причинѣ его происхожденія, то нашлась дочь графа, равняющаяся древностью рода съ нею, которая приняла его имя. Дружба графа съ отцомъ его жены была ему также прежде извѣстна, и слѣдовательно отношенія ихъ будутъ настолько коротки, что онъ легко найдетъ случай отмстить ей. Все это онъ разсчиталъ и только недоумѣвалъ, какимъ бы образомъ заставить ее выстрадать столько, сколько онъ самъ выстрадалъ.
   Однажды графъ, катаясь верхомъ съ дочерью и гостями, встрѣтилъ Джона Бардона и подмѣтилъ, съ какимъ мрачнымъ видомъ онъ взглянулъ на леди Ирисъ.
   "Онъ ей не простилъ еще", подумалъ графъ.
   Сидя вдвоемъ съ дочерью въ библіотекѣ, въ тотъ же день, графъ заговорилъ о Джонѣ Бардонѣ.
   -- Ирисъ, сказалъ онъ,-- мнѣ кажется, что Джонъ Бардонъ несчастливъ.
   Леди Ирисъ равнодушно подняла голову.
   -- У него есть все, чтобъ сдѣлаться счастливымъ, папа, замѣтила она.
   -- Все, кромѣ, любви, такъ какъ онъ не любитъ жену.
   -- Вы думаете, папа, что въ жизни главное, это -- любовь? улыбнулась она.
   -- Думаю, потому что это такъ, сказалъ графъ.
   -- Я не нахожу этого, папа.
   -- Твоя жизнь только еще въ началѣ. Черезъ нѣсколько лѣтъ ты будешь судить иначе.
   -- Если это когда нибудь случится, папа, я вамъ тотчасъ скажу.
   Въ это время графу подали письмо отъ нотаріуса, который просилъ его прислать какой-то документъ. Брафъ прочелъ его вслухъ.
   -- Могу я отыскать его для васъ, папа? вы такъ покойно сидите въ креслѣ.
   -- Поищи, Ирисъ, въ моемъ письменномъ столѣ, вотъ ключъ отъ него.-- Посмотри въ третьемъ ящикѣ налѣво.
   Письменный столъ стоялъ у окна. Леди Ирисъ нечаянно отперла не тотъ ящикъ, и ее поразило то, что она тамъ увидѣла. Тамъ лежала бѣлая измятая перчатка, нѣсколько засохшихъ цвѣтовъ, длинный локонъ золотистыхъ волосъ, маленькое обручальное кольцо и женскій портретъ, который она тотчасъ же схватила. Это было изображеніе прелестнаго лица съ золотистыми волосами.
   "Гдѣ это я видѣла такое лицо?" думала она, и сердце ея сжалось. На лицѣ замѣтна была такая скорбь, что у дѣвушки невольно выступили слезы на глазахъ, и было ли то слѣдствіемъ какихъ нибудь особенностей въ живописи, только ей показалось, что глаза на портретѣ сознательно смотрѣли на нее, и она невольно вскрикнула. Въ ту же минуту графъ былъ подлѣ нея, онъ былъ блѣденъ.
   -- Ты отперла не тотъ ящикъ, сказалъ онъ глухо.
   -- Папа, что это за прелестное лицо, какое кроткое, печальное. Гдѣ я его видѣла?
   -- Тебѣ было бы трудно ее видѣть, сказалъ онъ, преодолѣвъ свое волненіе:-- она давно умерла.
   -- Но кто это папа? Вы любили ее? спросила она.
   -- Да, я любилъ ее, сказалъ онъ съ усиліемъ.
   -- И это вѣрно ея волосы, папа? Но смотрите, какъ они похожи на мои. Если я ихъ приложу къ своимъ, то нельзя отличить.
   Графъ быстро отнялъ у нея волосы.
   -- Не трогай, Ирисъ. Я не суевѣренъ, только слышалъ, что не слѣдуетъ трогать волосы умершихъ.
   -- Такъ зачѣмъ же вы ихъ прячете? спросила она.
   -- Я прячу этотъ локонъ, какъ драгоцѣнность, оставшуюся отъ той, которую я любилъ и утратилъ.
   -- А я думала, папа, что вы любили мою мать, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Я любилъ ее всѣмъ сердцемъ! горячо сказалъ онъ.-- Но не говори о ней больше.
   Благоговѣйно поцѣловавъ портретъ, онъ бережно положилъ его обратно въ ящикъ. Кругомъ портрета было написано: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить". Долго потомъ думала леди Ирисъ о всемъ видѣнномъ въ таинственномъ ящикѣ своего отца.

-----

   Джонъ Бардонъ былъ теперь принятъ, какъ свой, въ тѣхъ самыхъ аристократическихъ домахъ, куда прежде такъ тщетно добивался попасть.
   Однажды онъ получилъ отъ родственника своей жены, герцога Нортонтскаго, приглашеніе провести недѣлю въ Нортонтскомъ замкѣ. Вблизи отъ этого замка находится городъ Ольдбюри, въ которомъ стоялъ кавалерійскій полкъ улановъ ея величества. Этотъ полкъ, какъ одинъ изъ лучшихъ въ королевствѣ, отличался самымъ избраннымъ обществомъ офицеровъ; тамъ были, исключительно, молодые люди изъ хорошихъ фамилій; командовалъ полкомъ одинъ изъ принцевъ; помощникъ его, майоръ Гопъ, былъ сыномъ пэра и многіе офицеры были наслѣдниками майоратствъ, такъ что полкъ имѣлъ основаніе гордиться своимъ составомъ.
   Въ домѣ герцога, Джонъ Бардонъ познакомился съ нѣсколькими офицерами этого полка, которые пригласили его, какъ гостя и родственника герцога, на полковой обѣдъ. Онъ поѣхалъ съ майоромъ Гопомъ, и пока сидѣлъ у него, въ комнату вошелъ одинъ изъ лейтенантовъ полка съ растроеннымъ лицомъ.
   -- Знаете, что я узналъ? сказалъ онъ.-- Сейчасъ разнесся слухъ, что лейтенантъ Алланъ Осборнъ не болѣе какъ сынъ богатаго суконщика, а вовсе не Осборнъ изъ Брума, какъ мы предполагали. И терпѣть его въ нашемъ полку! развѣ это не ужасно!
   -- Не можетъ быть! отозвался пораженный майоръ,-- чтобъ онъ былъ сыномъ человѣка, продававшаго сукно и фланель.
   -- Однако, это такъ, сказалъ со вздохомъ лейтенантъ;-- намъ надо протестовать, надо возмутиться.
   Джонъ Бардонъ слушалъ въ молчаньѣ.
   "Что бы они сказали, еслибъ узнали, что мой отецъ возилъ тачку"? думалъ онъ.
   Пришли другіе офицеры и всѣ говорили о томъ-же самомъ всѣ изъявляли сожалѣніе, что ихъ любимый товарищъ, прекрасно воспитанный, храбрый Алланъ Осборнъ оказался изъ торговаго сословія. Изъ ихъ словъ было видно, что онъ поступилъ въ полкъ по протекціи члена парламента, лорда Раусона, который былъ обязанъ его отцу важной услугой на выборахъ.
   Алланъ Осборнъ никогда не говорилъ товарищамъ о своемъ происхожденіи, такъ что они были увѣрены, что онъ принадлежитъ къ фамиліи Брумскихъ Осборновъ. И теперь, услыхавъ, что онъ не былъ изъ ихъ сословія, они обсуждали вопросъ о переходѣ его въ другой полкъ.
   Джона Бардона поражало, что та же самая молодежь, которая тутъ-же сознавалась, что лейтенантъ Осборнъ былъ украшеніемъ ихъ полка, тѣмъ не менѣе, готова была съ презрѣніемъ вытолкать его изъ своей среды за то только, что онъ не былъ дворяниномъ.
   Немного погодя, идя съ майоромъ осматривать солдатскую библіотеку, Джонъ Бардонъ увидѣлъ красиваго офицера, который стоялъ и смотрѣлъ, какъ кавалеристъ объѣзжалъ лошадь.
   Джонъ Бардонъ невольно залюбовался на высокаго статнаго красавца, который держалъ себя съ такимъ достоинствомъ и граціей, какъ будто былъ принцемъ крови.
   -- Посмотрите на него, сказалъ майоръ:-- какъ вы думаете, кто это?
   -- Если судить по наружности, сказалъ Джонъ Бардонъ,-- я бы сказалъ, что онъ рожденъ царствовать.
   -- Да, рѣдко можно встрѣтить такого красавца, и кто бы повѣрилъ, что онъ только сынъ купца.
   Джонъ Бардонъ удвоилъ вниманіе.
   -- Не тотъ ли это, о которомъ сейчасъ говорили?
   -- Да, это лейтенантъ Осборнъ, отвѣчалъ майоръ.
   "Онъ болѣе похожъ на джентльмена, чѣмъ тѣ, которые отказываются знаться съ нимъ", подумалъ Джонъ Бардонъ, и сердце его согрѣлось теплымъ чувствомъ къ этому молодому человѣку, котораго презирали, какъ и его самаго, за низкое происхожденіе. "Суждено ли ему вытерпѣть все то, что я вытерпѣлъ"? думалъ онъ, смотря на Осборна, который съ большимъ достоинствомъ отдалъ поклонъ майору.
   Офицеры собрались обѣдать. Зала была великолѣпная; столъ сверкалъ роскошью серебра, золота и хрусталя. Джонъ Бардонъ не могъ не замѣтить, что изъ всѣхъ этихъ аристократическихъ молодыхъ людей Алланъ Осборнъ выдѣлялся красотой и изяществомъ манеръ; ни въ какомъ отношеніи не казался онъ ниже тѣхъ людей, которые презирали его происхожденіе. Во всей его фигурѣ было что-то внушающее уваженіе. "Хорошо имъ было? въ его отсутствіи, говорить, что должны избѣгать съ нимъ сношеній", думалъ Джонъ Бардонъ, наблюдая во время обѣда за тѣмъ, какъ они приводили въ исполненіе свое рѣшеніе, и, насколько могли, не вызывая сцены, старались всячески показать ему свое невниманіе и холодность. Ихъ цѣлью было -- дать ему понять, что хотя онъ носитъ одинъ съ ними мундиръ, хотя онъ получаетъ восемь тысячъ фунтовъ, стерлинговъ годоваго дохода, тѣмъ не менѣе, ему немыслимо было оставаться ихъ товарищемъ.
   Обѣдъ кончился. Лейтенантъ Осборнъ всталъ; все время на губахъ его блуждала улыбка, отчасти презрительная, отчасти игривая.
   -- Прошу позволенія, господа, сказать вамъ нѣсколько словъ, обратился онъ въ офицерамъ. Майоръ поклонился.
   -- До моего свѣдѣнія дошло, господа, началъ Осборнъ, что вы сегодня обсуждали мое происхожденіе и рѣшили,-- что, не будучи дворяниномъ, я не могу оставаться посреди васъ и долженъ искать другой полкъ, гдѣ офицеры не такъ взыскательны. Господа! когда я вступилъ въ вашу среду, я, сознаюсь, не спѣшилъ объявлять вамъ, что я сынъ торговца суконными товарами. Зная ваши сословные предразсудки, я не торопился начинать съ ними борьбу; но теперь я съ гордостью заявляю, что я сынъ честнаго купца.
   Всѣ хранили молчаніе.
   -- Наполеонъ сказалъ, продолжалъ онъ,-- что Англія -- нація торговцевъ, и я утверждаю, -- что бы ни говорили объ аристократіи и землевладѣльцахъ, -- что торговля составляетъ силу государства, она образуетъ связующее звено между высшими и низшими классами Англіи.
   -- Намъ здѣсь радикализма не надо, замѣтилъ майоръ.
   -- Я и не радикалъ, майоръ, я только требую должнаго каждому сословію... Я не таю мое происхожденіе. Я горжусь моимъ трудолюбивымъ отцомъ, который своими трудами заработалъ богатство, давшее мнѣ возможность получить высшее образованіе и идти по своему влеченію, всегда клонившемуся къ военной службѣ. Господа, вы люди умные, думаете ли вы, что если мой отецъ въ молодости держалъ аршинъ -- я не въ состояніи буду владѣть мечемъ? Позвольте мнѣ вамъ сказать, что я столько же горжусь моимъ отцомъ, пріобрѣвшимъ богатство своимъ трудомъ, сколько вы гордитесь своими родителями, обязанными своимъ положеніемъ случайности рожденія. Вы отрицаете во мнѣ джентльмена, а я требую себѣ этого названія, потому что чувствую себя неспособнымъ ни на ложь, ни на низость. Я желаю остаться въ полку, потому что я самъ встрѣчу смерть лицомъ къ лицу и другихъ научу этому. Я останусь и добьюсь того, что внушу вамъ уваженіе. Я разгоню ваши предразсудки, господа, и докажу вамъ, что и сыну купца доступны чувства истиннаго джентльмена.
   Алланъ Осборнъ былъ такъ хорошъ, такимъ мужествомъ и отвагой дышало выраженіе его лица, что трудно было не симпатизировать ему. Джонъ Бардонъ чуть не съ завистью смотрѣлъ на него.
   "Имѣй я эту отвагу, эту грацію и сознаніе собственнаго достоинства, я бы успѣлъ во всемъ. Нельзя не преклониться передъ нимъ", думалъ онъ.
   -- Я не уступлю вашимъ предразсудкамъ и не перемѣню полка, продолжалъ Осборнъ.-- Если кто нибудь отнесется ко мнѣ съ презрѣніемъ -- это отзовется на немъ самомъ. Всѣ найдутъ во мнѣ истиннаго товарища, готоваго служить всѣмъ, чѣмъ могу.
   Онъ сѣлъ. Офицеры молчали, майоръ всталъ.
   -- Лейтенантъ Осборнъ! сказалъ онъ, поднимая бокалъ,-- пью за ваше здоровье! вы честный, мужественный молодой человѣкъ, и я съ своей стороны заявляю, что мнѣ было бы очень грустно, еслибъ вы оставили нашъ полкъ.
   Многіе офицеры послѣдовали примѣру майора, но не всѣ.
   Джонъ Бардонъ это замѣтилъ; онъ началъ принимать большое участіе въ молодомъ человѣкѣ, и съ искреннимъ чувствомъ пожалъ ему руку.
   -- Вамъ еще предстоитъ немало бороться, замѣтилъ онъ ему.
   -- Ничего, я не унываю, и надѣюсь, что одолѣю, съ ясной улыбкой отвѣчалъ Осборнъ.
   -- Было время, что и меня презирали, заговорилъ Джонъ Бардонъ, самъ удивляясь своей откровенности.-- И вотъ причина, почему я вамъ такъ симпатизирую. Мой отецъ вышелъ изъ народа и началъ съ тачки, а кончилъ тѣмъ, что получаетъ полтора милліона доходу. Не мало пришлось мнѣ вытерпѣть отъ этихъ аристократовъ, но я не обладалъ вашимъ мужествомъ. Я не часто ищу дружбы, добавилъ онъ съ чувствомъ, но вашей дружбѣ я радъ буду всегда.
   Искренность и теплота Джона Бардона проникли въ душу Осборна, и онъ предупредительно пожалъ ему руку.
   -- Вы должны обѣщать, сказалъ ему Джонъ Бардонъ,-- что воспользуетесь первымъ вашимъ отпускомъ и пріѣдете ко мнѣ въ Гайнъ-Куртъ. Могу вамъ предоставить хорошую охоту и рыбную ловлю въ моемъ имѣніи. Сосѣдство у насъ превосходное.
   И при послѣднихъ словахъ, внезапная мысль, блеснувшая въ его головѣ, заставила его поблѣднѣть и задрожать. Онъ долго и пристально посмотрѣлъ на прекрасное лицо молодаго офицера.
   -- Что вы на меня такъ смотрите? спросилъ тотъ.
   -- Такъ, мнѣ пришла въ голову одна мысль, сказалъ онъ, проводя рукой по лбу.
   "Я нашелъ мое мщеніе", сказалъ онъ себѣ, и сердце его наполнилось радостью.
   

ГЛАВА XIV.

   Прошло нѣсколько мѣсяцевъ и наступила опять весна. Сезонъ въ Лондонѣ начался необычайно рано, такъ что графъ съ дочерью возвратились въ Чандосъ въ маѣ.
   Джонъ Бардонъ съ леди Эвисъ совсѣмъ не ѣздили въ городъ, такъ какъ желаніе милліонера исполнилось, и у его сына родился наслѣдникъ. Радость старика не знала границъ, онъ считалъ леди Эвисъ украшеніемъ ея пола, за то, что она подарила наслѣдника Гайнъ-Курту. Онъ поднесъ невѣсткѣ цѣлый приборъ изъ брилліантовъ, а сыну полный золотой сервизъ, долженствовавшій обновиться на крестинахъ. Въ Гайнъ-Куртскую церковь имъ пожертвована была прекрасная мраморная купель. Крестить ребенка просили герцога и герцогиню изъ королевскаго дома.
   -- Наконецъ, Юлія, говорилъ онъ своей женѣ, нашъ домъ укрѣпился на прочныхъ началахъ и, спустя много лѣтъ, онъ будетъ могущественъ въ государствѣ.
   -- Надѣюсь, такъ, мой другъ, лишь бы нашъ Діонъ былъ здоровъ.-- Въ числѣ множества именъ, ребенку дали имя Діона и такъ называли его всѣ родные.
   Леди Эвисъ сосредоточила всю свою любовь на ребенкѣ, она не покидала его ни на минуту. Сдѣлавшись матерью, она еще болѣе привязалась къ своему мужу и стала мягче и добрѣе.
   Однажды утромъ они сидѣли вдвоемъ въ ея комнатѣ, Джонъ Бардонъ читалъ Times.-- Тутъ есть новость объ одномъ моемъ пріятелѣ, сказалъ онъ вдругъ.-- Ты помнишь лейтенанта Осборна?
   -- Помню, сказала она разсѣянно, занятая мыслью о вышиваніи капотика для "бебе".
   -- Онъ получилъ чинъ капитана, и я очень радъ.
   Онъ положилъ газету и сталъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Передъ глазами его носилось презрительное лицо леди Ирисъ, смотрящее на него подъ миндальнымъ деревомъ. Онъ все болѣе и болѣе хмурился.
   -- "Джонъ, сказала леди Эвисъ:-- бебе заснулъ; твои тяжелые шаги могутъ разбудить его". Мужъ ея не отвѣчалъ, онъ и не слыхалъ ея словъ. Въ рукахъ своихъ держалъ онъ давно желанное мщеніе. "Но я назвалъ его другомъ, раздумывалъ онъ, какъ же я измѣню ему"?.. "Ничего, успокоивалъ онъ себя, я поклялся отмстить и достигну униженія гордой красавицы, увижу слезы на ея глазахъ, дрожаніе на устахъ".
   Онъ еще скорѣй зашагалъ по комнатѣ. Рука леди Эвисъ ласково дотронулась до него.
   -- Джонъ, всѣ дѣла Европы ничто въ сравненіи съ тѣмъ фактомъ, что нашъ бебе спитъ. Онъ пришелъ въ себя и лицо его смягчилось, какъ всегда, при напоминаніи о ребенкѣ.
   -- Извини меня, Эвисъ, сказалъ онъ:-- я надѣюсь, что не разбудилъ дитя. Я такъ задумался, что и не слыхалъ твоихъ словъ.
   -- Джонъ, скажи мнѣ, о чемъ ты думалъ?
   -- Не о пріятныхъ вещахъ, мой другъ. Я припоминалъ одну исторію, о которой я слышалъ.
   -- Разскажи мнѣ эту исторію, Джонъ. Пойдемъ подъ кедровое дерево, сядемъ тамъ; я возьму работу, а ты свою сигару.
   Джонъ Бардонъ машинально понесъ ея зонтикъ, рабочую корзину, усадилъ ее, закурилъ сигару и задумался.
   -- Что же ты не разсказываешь, Джонъ? спросила она.
   -- Это избитая тема, сказалъ онъ,-- исторія любви...
   Онъ былъ блѣденъ, губы его нервно сжимались.
   -- Позволь послушать ее, сказала она.
   -- Онъ былъ человѣкъ богатый, но низкаго происхожденія -- она дочь графа, аристократка и красавица. Онъ любилъ, боготворилъ ее. Она была съ нимъ ласкова и сказала ему разъ, что принимаетъ въ немъ участіе, а онъ былъ настолько слѣпъ, что вообразилъ, что эти слова значили больше, чѣмъ на самомъ дѣлѣ. Жилъ все напрасной надеждой, чуть съ ума не сошелъ. Джонъ Бардонъ внезапно остановился; ему казалось, что вѣтерокъ, шелестя вѣтвями кедра, навѣваетъ ему сладкій, печальный напѣвъ баллады, которую пѣла леди Сальвинъ.
   -- Что же было дальше, Джонъ? ласково спрашивала леди Эвисъ.
   -- Что дальше? повторилъ онъ,-- да какъ ты можешь себѣ представить. Въ одинъ прекрасный вечеръ онъ объяснился ей въ любви, а она...
   -- А она, что же? допытывалась леди Эвисъ.
   -- Она обошлась съ нимъ гордо, презрительно, сказала ему, что его любовь оскорбительна для нея. Она довела его до отчаянія. Что ты думаешь о подобной женщинѣ?
   Леди Эвисъ была блѣдна и взволнована.
   -- Я дурно думаю о ней, сказала она.-- Любовь честнаго человѣка не можетъ быть оскорбительной.
   -- Я радъ это слышать отъ тебя, Эвисъ. Но я не кончилъ; онъ поклялся отмстить ей такимъ образомъ, чтобы она испытала такія же страданія, какія онъ испыталъ. Черезъ нѣсколько лѣтъ онъ нашелъ къ этому случай, и вотъ я о чемъ сейчасъ думалъ.-- Долженъ-ли онъ воспользоваться этимъ случаемъ, или оставить ее въ покоѣ?
   Лицо леди Эвисъ было блѣдно и строго.
   -- Я полагаю, что если онъ поклялся отмстить, онъ долженъ исполнить свою клятву. Зачѣмъ она мучила другихъ?.. Ее слѣдуетъ наказать!
   Джонъ Бардонъ молчалъ нѣсколько времени.
   -- Эвисъ, я желаю пригласить капитана Осборна къ намъ погостить. Онъ взялъ отпускъ. Пріятно тебѣ это будетъ?
   -- Конечно, только мы должны пригласить еще гостей, а то ему будетъ скучно. Я почти всегда бываю съ ребенкомъ.
   -- Хорошо, мы соберемъ нашихъ друзей, и въ сосѣдствѣ будутъ вѣрно устраиваться праздники.
   -- Ты думаешь, сказала она невозмутимо,-- что его пригласятъ въ Чандосѣ на лѣтнія празднества?
   -- Да, медленно и значительно отвѣчалъ Джонъ Бардонъ:-- лорду Кальдону и леди Ирисъ онъ навѣрное понравится.

-----

   Солнце уже довольно высоко стояло на небѣ. Зеленыя аллеи живой изгороди изъ душистыхъ каприфолій и высокихъ деревьевъ, соединяющихся, какъ сводъ, надъ дордгой, еще блестѣли утренней росой. Изъ лѣса вѣяло свѣжестью и въ густой листвѣ весело распѣвали птицы.
   Леди Ирисъ медленно шла по одной изъ аллей, окружающихъ лѣсъ Кингфорестъ. Въ это утро, она, по обыкновенію, ѣздила навѣщать своихъ бѣдныхъ, и боясь, что лошади утомятся стоять долго, такъ какъ дѣла у ней нашлось болѣе обыкновеннаго, отправила экипажъ домой, приказавъ ему пріѣхать за собой черезъ часъ. Но онъ запоздалъ, и она пошла пѣшкомъ.
   "Надо быть художникомъ, чтобъ отдавать справедливость зеленой Англіи", думала леди Ирисъ, любуясь прелестной аллеей и всѣмъ, что ее окружало. Кругомъ было тихо и зелено, но всеобщую гармонію нарушилъ какой-то человѣкъ, вышедшій изъ лѣса. Видъ его не внушалъ довѣрія, онъ былъ высокій, плотный мужчина, одѣтъ почти въ лохмотья, возлѣ него шелъ оселъ, на которомъ были навьючены снаряды его ремесла; повидимому, это былъ мѣдникъ. Съ злою усмѣшкою смотрѣлъ онъ на молодую дѣвушку; они поровнялись.
   -- Дадите вы что нибудь, миледи, голодному человѣку, сказалъ онъ голосомъ далеко не смиреннымъ.
   Этотъ тонъ удивилъ ее. Могучій гигантъ не казался изнуреннымъ. Не поощритъ-ли она лѣность, давъ ему денегъ?
   -- Слышите, сказалъ онъ.-- Я умираю съ голоду, а вы гуляете въ шелковомъ платьѣ и съ золотой цѣпочкой, это не годится.
   -- Зачѣмъ вы такъ говорите, съ достоинствомъ проговорила леди Ирисъ, хотя сердце ея забилось отъ страха.-- Я не отказываю въ помощи. И она вынула кошелекъ, изъ котораго хотѣла вынуть нѣсколько монетъ.
   При видѣ кошелька, въ глазахъ у него что-то блеснуло:
   -- Знаете, что я вамъ скажу? Устроимъ-ка сдѣлку, отдайте мнѣ кошелекъ и я больше не помяну про золотую цѣпочку. Я бы могъ преспокойно взять кошелекъ, а также снять цѣпочку и ваши кольца, но я все это оставлю, если вы мнѣ отдадите кошелекъ.
   -- Я вамъ дамъ ровно столько, сколько найду нужнымъ, храбро сказала гордая дѣвушка, но сердце ея замерло при мысли, что она одна, и что этотъ бродяга можетъ убить ее.
   -- Дайте кошелекъ! грубо закричалъ человѣкъ, иначе однимъ ударомъ убью васъ. Онъ поднялъ руку.
   -- Ахъ ты низкій негодяй! раздался за ней чей-то голосъ, и въ ту же минуту ея врагъ летѣлъ въ канаву при дорогѣ, а передъ ней стоялъ совершенно незнакомый ей военный.
   -- Мнѣ очень жаль, сказалъ онъ, почтительно снимая фуражку,-- что васъ напугалъ этотъ бродяга.
   Изъ канавы послышался стонъ, вызвавшій улыбку на красивомъ лицѣ молодаго человѣка.
   -- Надѣюсь, что онъ къ вамъ не прикоснулся? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала леди. Ирисъ, слабо и съ побѣлѣвшими губами,-- только я очень испугалась.
   -- Онъ теперь не скоро будетъ въ состояніи встать, и я успѣю прислать къ нему полицейскаго, а пока позвольте васъ довести куда вы желаете.
   Леди Ирисъ становилась все блѣднѣе и дрожала.
   -- Присядьте немного. Вы еще не можете идти, я бы пошелъ за экипажемъ, но васъ нельзя оставить...
   Она въ изнеможеніи опустилась на траву и сняла шляпу съ большимъ бѣлымъ перомъ. Вдругъ все закружилось передъ ея глазами, потомъ покрылось туманомъ и она ничего не сознавала. Первый разъ въ жизни, съ леди Ирисъ сдѣлался обморокъ.
   Когда она пришла въ себя, надъ ней склонялось прекрасное лицо незнакомца и сильная рука поддерживала ее.
   -- Лучше вамъ? спросилъ незнакомецъ.-- Что я могу для васъ сдѣлать?
   -- Я и не думала, что такъ сильно испугалась, проговорила она, припомнивъ случившееся.-- Благодарю васъ за помощь, мнѣ жаль, что я надѣлала вамъ хлопотъ. Теперь я, кажется, могу идти дальше.
   -- Посидите еще немного, сказалъ онъ, и въ голосѣ его слышалась такая мольба, что она невольно повиновалась. Самъ онъ сталъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея, какъ бы не желая быть навязчивымъ.
   -- Кто бы это могъ быть? думала леди Ирисъ.-- По всему было видно, что это былъ джентльменъ, и такой красоты и граціи она еще не встрѣчала.
   -- Однако, вы не можете дойти пѣшкомъ, если даже очень близко живете, сказалъ онъ съ безпокойствомъ. Какъ быть? Какъ оставить васъ, чтобъ идти за помощью?
   Недоумѣніе его разрѣшилъ стукъ экипажа, и въ концѣ аллеи показалась коляска леди Ирисъ.
   -- Это вашъ экипажъ? спросилъ незнакомецъ,-- я очень радъ.
   Они тихо пошли на встрѣчу экипажу.
   -- Вы оказали мнѣ большую услугу, говорила леди Ирисъ:-- Вы спасли мнѣ жизнь, такъ какъ этотъ человѣкъ убилъ бы меня. Теперь сдѣлайте мнѣ еще одолженіе, никому о томъ не говорите, а то мой отецъ меня никогда не пуститъ больше въ Кингфорестъ, если услышитъ объ этомъ приключеніи.
   -- Я никому не скажу, только позвольте мнѣ васъ просить впередъ не ходить здѣсь одной и быть осторожнѣе.
   Онъ помогъ ей сѣсть въ экипажъ.
   -- Могу я узнать, кому я имѣлъ счастіе оказать маленькую услугу.
   -- Я леди Ирисъ Фэйнъ, отвѣчала она.
   -- А я, сказалъ онъ, приподнимая фуражку,-- капитанъ Алланъ Осборнъ, къ вашимъ услугамъ.
   

ГЛАВА XV.

   Леди Ирисъ, ѣхала обратно по тѣмъ же самымъ зеленымъ аллеямъ, любуясь на тѣ самые холмы и долины, на которые и прежде всегда любовалась; но никогда они не казались ей такими красивыми, никогда солнце не свѣтило ярче и пѣніе птицъ не казалось гармоничнѣе.
   Между тѣмъ, въ первый разъ въ жизни встрѣтила она непріятное приключеніе, которое испугало ее до обморока. Дурное впечатлѣніе, произведенное на нее страшнымъ бродягой, совершенно изгладилось неожиданнымъ появленіемъ незнакомца, прекрасный образъ котораго еще носился передъ ея глазами. И его глаза... гдѣ она видѣла подобные глаза? Леди Ирисъ задумалась. Внезапно ея лицо озарилось улыбкою.
   Въ Чандосской библіотекѣ висѣла картина, нарисованная какимъ-то знаменитымъ художникомъ. Она изображала сэра Лансело. Прекрасное лицо рыцаря было мужественно, и глаза смотрѣли безстрашно. Это былъ идеалъ героя, и леди Ирисъ всегда особенно любила эту картину. Ее поразила мысль, что капитанъ Осборнъ былъ замѣчательно похожъ на изображеніе сэра Лансело. Тѣ же выразительные глаза, тотъ же доблестный видъ.
   Возвратившись домой, леди Ирисъ прямо прошла въ библіотеку и остановилась передъ картиной. Правда, она не ошиблась, сходство было удивительное! какъ будто онъ служилъ моделью художнику... Припомнила она, что, часто любуясь этой картиной, она думала, что способна была бы полюбить только такого героя, какъ сэръ Лансело, этотъ идеалъ мужчины. При этомъ воспоминаніи, горячая краска залила ея лицо. Внизу картины были написаны слова поэмы о рыцарѣ Лансело; леди Ирисъ прочла послѣдніе стихи, касающіеся до леди Шалотъ. The curse is come upon me! Проклятіе постигло меня! восклицаетъ леди Шалотъ, при видѣ приближающагося прекраснаго рыцаря среди золотистыхъ нивъ на бѣломъ конѣ! "Но развѣ любовь-проклятіе?" спрашиваетъ себя молодая дѣвушка. Потомъ она улыбнулась и опять покраснѣла.
   -- Что со мной? Развѣ я мало видѣла красивыхъ молодыхъ людей у моихъ ногъ, и теперь, вслѣдствіе какого-то романическаго приключенія, вдаюсь въ поэзію и причудливыя фантазіи. Прощай, сэръ Лансело! весело кивнула она головой картинѣ и пошла въ гостинную, гдѣ тотчасъ была окружена блестящимъ обществомъ, гостившимъ въ Чандосскомъ замкѣ.
   Въ первый разъ свѣтская болтовня, смѣхъ и шумъ толпы тяготили ее, и посреди всѣхъ своихъ гостей она почувствовала себя одинокой; воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, она ушла въ отдаленную липовую аллею. Она долго ходила по ней взадъ и впередъ и недоумѣвала, отчего всѣ ей кажутся такими пошлыми, обыкновенными людьми. "Всему виной эта картина!" сказала она себѣ и возвратилась къ гостямъ.
   Но въ этотъ вечеръ поклонники, наблюдавшіе за леди Ирисъ, находили въ ней какую-то грустную перемѣну. Она старалась быть такой же внимательной и любезной, какъ всегда. Но глаза ея нерѣдко останавливались въ глубокой задумчивости на одномъ предметѣ, и на губахъ блуждала загадочная улыбка.
   Оставшись вечеромъ, наединѣ съ своимъ отцомъ, леди Ирисъ жаждала передать ему о своемъ приключеніи, но умолчала, изъ опасенія, что онъ попроситъ ее больше никогда не ходить въ Кингфорестъ. Она только ограничилась вопросомъ: не гостятъ ли у жого нибудь въ сосѣдствѣ пріѣзжіе? и получила отвѣтъ, что графъ ничего не слышалъ о томъ. Передъ уходомъ въ спальню, леди Ирисъ опять зашла посмотрѣть на картину, и ей показалось, при лунномъ свѣтѣ, что нѣжная улыбка освѣтила смуглое мужественное лицо рыцаря.
   

ГЛАВА XVI.

   Проснувшись на слѣдующее утро, леди Ирисъ прежде всего вспомнила о незнакомцѣ.-- Она рѣшила, что онъ не могъ не принадлежать къ хорошей фамиліи. Все въ немъ выказывало породу.-- Быть можетъ, онъ не имѣетъ такого древняго и славнаго имени, какъ мое, и такого девиза! говорила она себѣ.
   Вспомнивъ что можетъ тотчасъ удовлетворить своему любопытству, заглянувъ въ родословную книгу англійскаго дворянства, Леди Ирисъ, тотчасъ послѣ завтрака, удалилась въ библіотеку и цѣлый часъ провела за книгой. Осборновъ тамъ значилось немало, но она не могла знать, къ которымъ именно онъ принадлежалъ. Лорды Гартоны, графы Энсфильдскіе и бароны Лоу носили фамилію Осборнъ, и онъ могъ принадлежать къ одной изъ этихъ фамилій.
   Просматривая списокъ помѣщиковъ-землевладѣльцевъ, она опять нашла нѣсколькихъ Осборновъ.-- Осборны изъ Мута, изъ Ланриха, изъ Скетчелея. У послѣднихъ сыновья служили въ военной службѣ и леди Ирисъ рѣшила, что онъ вѣрно былъ одинъ изъ нихъ. Это былъ очень древній родъ, отказавшійся отъ пэрства.
   Не смотря на обычное свѣтское препровожденіе времени, этотъ день ужасно долго тянулся для леди Ирисъ.
   -- Меня начинаетъ утомлять вся эта толпа, говорила она себѣ,-- и я бы желала остаться одною съ папа. Какъ онъ попалъ въ Кингфорестъ? у кого онъ живетъ? Неужели у Бардона? думала она. Припомнилось ей, какъ, при звукѣ ея имени, глаза его блеснули сознаніемъ. Онъ вѣрно зналъ ее по наслышкѣ. А вдругъ онъ только проѣздомъ очутился въ ихъ краяхъ и она его больше никогда не увидитъ! Эта послѣдняя мысль особенно неотступно преслѣдовала ее, и сердце сжималось.
   -- Я даже не поблагодарила его, какъ слѣдуетъ, говорила она,-- а онъ, въ самомъ дѣлѣ, спасъ мнѣ жизнь. Этотъ негодяй хотѣлъ убить меня.
   Въ Гайнъ-Куртѣ, въ этотъ вечеръ, назначенъ былъ балъ, и все общество изъ Чандосскаго замка, за исключеніемъ графа, должно было ѣхать туда.
   Леди Ирисъ совсѣмъ и не думала объ этомъ балѣ, горничная напомнила ей.
   -- Вы мнѣ ничего не приказали, миледи, и я думаю, что вы забыли о сегодняшнемъ балѣ.
   -- Дѣйствительно, я забыла о немъ, равнодушно отозвалась леди Ирисъ, которую нисколько не интересовалъ балъ у Бардоновъ.
   -- Что прикажете приготовить? Какіе цвѣты и платье надѣнете? настаивала горничная.
   -- Мнѣ все равно, отвѣчала леди Ирисъ, предоставляю выборъ вамъ, Клара.
   -- Позвольте, миледи, только одинъ вопросъ. Желаете вы на этомъ балѣ быть особенно удачно одѣтой?
   -- Нѣтъ, мнѣ рѣшительно все равно, отвѣчала леди Ирисъ.
   Ничего особеннаго не могла она ожидать отъ этого бала; ей вообще надоѣло танцовать, а сегодня она, менѣе чѣмъ когда либо, была расположена къ свѣтскимъ удовольствіямъ.
   Для того, чтобы дамы не очень торопились своимъ туалетомъ, обѣдъ назначили ранній и за нимъ обсуждали предстоящій балъ.
   -- Мнѣ жаль, что я не ѣду, сказалъ лордъ Кальдонъ.-- Говорятъ, что въ Гайнъ-Куртѣ гоститъ очень большое и изысканное общество, да и въ окрестностяхъ много пріѣзжихъ гостей, такъ что балъ обѣщаетъ быть блестящимъ.
   Въ головѣ леди Ирисъ мгновенно мелькнула мысль, что она навѣрное встрѣтитъ тамъ своего незнакомца. У кого бы онъ не жилъ въ окрестности, онъ будетъ тамъ. Какъ только она прежде объ этомъ не подумала!
   По окончаніи обѣда, она тотчасъ поспѣшила въ свои комнаты и позвонила.
   -- Клара, сказала она вошедшей горничной.-- Я ошиблась насчетъ моего наряда, я желаю, чтобы онъ вышелъ особенно удачнымъ.
   -- Слушаю, миледи, хотя времени теперь очень немного, но я постараюсь.
   Результатъ этого "постараюсь" вышелъ прелестный. Выбрано было бѣлое шелковое платье съ треномъ и отдѣлкой изъ голубаго бархата, вышитаго жемчугомъ. На шею и руки -- ожерелье и браслеты изъ жемчуга, и такая же діадема долженствовала украсить золотистую головку леди Ирисъ. Когда она одѣлась и вошла къ отцу, онъ былъ пораженъ ея красотой, и при мысли о невольныхъ ея жертвахъ, онъ не могъ удержаться отъ вздоха.
   По дорогѣ въ Гайнъ-Куртъ, леди Ирисъ все время молчала. Ей была такъ нова необычайная забота о своемъ туалетѣ, что она не могла преодолѣть чувства нѣкотораго стыда при мысли о томъ.

-----

   Изъ всѣхъ своихъ приглашенныхъ гостей, Джонъ Бардонъ съ особеннымъ волненіемъ ждалъ общество изъ Чандоса. Онъ нервно ходилъ изъ одной комнаты въ другую, оглядывая критическимъ взглядомъ убранство и цвѣты, зашелъ въ роскошный банкетный залъ, гдѣ на столахъ сверкало золото и серебро; ему улыбалась мысль, что все это не можетъ не понравиться леди Ирисъ, что и въ Чандосскомъ замкѣ не найдется столько богатства и золотой посуды, а залы Гайнъ-Курта далеко превышаютъ размѣромъ залы въ Чандосскомъ замкѣ. Онъ пошелъ въ садъ; тамъ было также все въ порядкѣ. Аллеи долженствовали освѣтиться разноцвѣтными огнями, фонтаны -- бить подъ электрическимъ свѣтомъ, а въ разныхъ мѣстахъ сада, скрытая въ густотѣ зелени, должна была играть музыка. Въ саду встрѣтилъ онъ капитана Осборна, прогуливающагося съ сигарой въ рукахъ.
   -- Мнѣ кажется, обратился онъ къ нему, что все здѣсь въ порядкѣ. Не такъ-ли, капитанъ?
   -- Мнѣ вся эта обстановка кажется земнымъ раемъ; я никогда не любилъ ни баловъ, ни танцевъ, но сегодня я особенно расположенъ насладиться и тѣмъ и другимъ.
   -- Моя жена умѣетъ устраивать! съ гордостью замѣтилъ Джонъ Бардонъ.
   -- Леди Эвисъ дѣйствительно умѣетъ сдѣлать свой домъ пріятнымъ, сказалъ Осборнъ.
   Эти два человѣка сошлись совершенно. Джонъ Бардонъ чуть не преклонялся передъ своимъ молодымъ другомъ, а тотъ видѣлъ только хорошія стороны его и симпатизировалъ ему.
   -- Сегодня, у насъ будетъ много хорошенькихъ, сказалъ Джонъ Бардонъ.-- Вы, конечно, любите хорошенькихъ женщинъ?
   -- Я не имѣлъ еще случая ихъ любить, улыбнулся капитанъ Осборнъ.
   -- Самая прославленная красавица у насъ -- леди Ирисъ Фэйнъ, дочь и наслѣдница лорда Кальдона изъ Чандоса. Навѣрно слыхали о ней?
   -- Кто въ Англіи не слыхалъ о леди Фэйнъ, сказалъ съ нѣкоторымъ волненіемъ капитанъ Осборнъ. Онъ умолчалъ о своей встрѣчѣ съ леди Ирисъ, хотя жаждалъ разспросить о ней.
   -- Она дѣйствительно такъ хороша? спросилъ онъ;
   -- Да, но горда; также горда, какъ хороша.
   -- Всѣ мы такъ или иначе горды, замѣтилъ Осборнъ, но различно выказываемъ это.
   -- Мнѣ кажется, что передъ вами она не выкажетъ гордости: вы ей понравитесь. Я васъ непремѣнно представлю.
   Джонъ Бардонъ пытался говорить равнодушно, но лицо его было блѣдно и глаза смотрѣли все мрачнѣе.
   

ГЛАВА XVII.

   Роскошная бальная зала въ замкѣ Гайнъ-Куртъ была ярко освѣщена и изящно убрана тропическими растеніями и цвѣтами. Громадныя пальмы и папоротники оттѣняли еще рѣзче бѣлый мраморъ колоннъ. Зимній садъ освѣщался матовыми лампами; тамъ и сямъ били небольшіе фонтаны и между зеленью виднѣлись уютные уголки для бесѣдъ вдвоемъ.
   Джонъ Бардонъ стоялъ посреди залы подлѣ своей жены и принималъ гостей. Не смотря на то, что онъ принималъ почти самое лучшее общество Англіи, мысли его сосредоточивались да одной леди Ирисъ. Она не можетъ не сознаться, что у него здѣсь лучше, чѣмъ въ Чандосскомъ замкѣ. Не промелькнетъ-ли въ ней сожалѣніе, что не она госпожа этого "земнаго рая", какъ выразился Осборнъ,-- думалъ онъ. Леди Эвисъ держала возлѣ себя подъ какимъ-то предлогомъ капитана Осборна.
   Наконецъ общество изъ Чандосскаго замка появилось въ залѣ. Джонъ Бардонъ не могъ сдержать нервнаго волненія, онъ покраснѣлъ, потомъ смертельно поблѣднѣлъ.
   На его жену, повидимому, также не произвела пріятнаго впечатлѣнія чарующая красота леди Ирисъ, такъ какъ на мгновеніе брови ея сдвинулись, затѣмъ послѣдовала улыбка, такая любезная и привѣтливая, что нельзя было бы повѣрить, что ласковая хозяйка охотно растоптала бы эту прелестную молодую леди.
   Поздоровавшись съ нею, она обратилась къ другимъ гостямъ, а Джонъ Бардонъ, съ блѣднымъ лицомъ и дрожащимъ отъ волненія голосомъ, представилъ леди Ирисъ своего друга, капитана Осборна.
   Оба улыбнулись, когда глаза ихъ встрѣтились, но болѣе ни словомъ, ни знакомъ не выказали, что уже видѣлись прежде. Она что-то сказала. Онъ почтительно поклонился, а въ головѣ его мелькнулъ вопросъ: существовала-ли другая, подобная ей, женщина въ мірѣ?
   -- Вы оставили мнѣ первый танецъ, леди Ирисъ? спросилъ ее Джонъ Бардонъ, въ душѣ котораго боролись ненависть и любовь.
   -- Да, мистеръ Бардонъ, кратко отвѣчала леди Ирисъ.
   -- Позвольте и мнѣ, леди Ирисъ, просить васъ танцовать со мной, проговорилъ капитанъ Осборнъ.
   -- Можете выбрать тѣ танцы, которые у меня свободны, отвѣчала леди Ирисъ, передавая ему свои таблетки.
   Ему досталось три вальса.
   Джонъ Бардонъ предложилъ руку леди Ирисъ и они пошли.
   -- Капитанъ Осборнъ гоститъ у васъ? спросила леди Ирисъ, стараясь говорить равнодушно.
   -- Да, отвѣчалъ онъ:-- и мы очень польщены его пребываніемъ.
   Леди Ирисъ съ удивленіемъ посмотрѣла на него. Обыкновенно онъ не былъ очень щедръ на похвалы своимъ ближнимъ.
   -- Моя жена никого не находитъ лучше его, продолжалъ онъ,-- и я съ нею согласенъ. Это самый умный и благородный человѣкъ, котораго я когда-либо встрѣчалъ.
   -- Однако, вы приходите въ энтузіазмъ отъ вашего гостя, мистеръ Бардонъ:-- я никогда не слышала, чтобы вы о комъ-либо такъ говорили.
   -- Да, правда, я и самъ не помню такого случая, только дѣло въ томъ, что я искренно люблю этого человѣка.
   -- Вашъ энтузіазмъ такъ заразителенъ, мистеръ Бардонъ, что я попрошу васъ разсказать мнѣ о вашемъ другѣ. Во-первыхъ, въ какомъ онъ полку?
   -- Въ уланахъ ея величества, и вы не повѣрите, какъ его уважаютъ товарищи. Говорятъ, что онъ одинъ изъ самыхъ выдающихся офицеровъ въ войскѣ королевы.
   -- Да, и по наружности онъ оправдываетъ эти слова, сказала леди Ирисъ, взглянувъ по направленію молодаго человѣка.
   -- Это просто совершенство во всѣхъ отношеніяхъ, горячо говорилъ Джонъ Бардонъ.
   -- Какъ вы его хвалите! съ улыбкою сказала леди Ирисъ; ей были пріятны его слова.
   -- Я не могу нахвалиться имъ, и я вовсе не преувеличиваю.
   -- Осборнъ -- говорила она,-- это хорошая фамилія; только, кромѣ семьи лорда Гартона, я не знаю Осборновъ. Онъ принадлежитъ къ ихъ дому? или къ дому Осборновъ изъ Скечелея?
   Губы его поблѣднѣли, съ минуту онъ колебался.
   -- Что вы мнѣ сказали, леди Ирисъ? переспросилъ онъ.
   -- Я васъ спросила, принадлежитъ-ли онъ къ фамиліи Осборновъ изъ Скечелея?
   -- Да, твердо сказалъ онъ; онъ принадлежитъ къ ихъ дому.
   -- Я была увѣрена, что онъ настоящій джентльменъ, сказала она.
   Сердце его дрогнуло:-- "она попалась въ ловушку".
   -- Онъ только имѣетъ ту странность, что не любитъ, когда ему говорятъ о Скечелеѣ. Про него я слышалъ одну исторію.
   -- Какая, мистеръ Бардонъ? съ любопытствомъ спросила леди Ирисъ.
   -- Подробностей не могу вамъ сообщить, говорилъ Джонъ Бардонъ медленно,-- я ихъ позабылъ. (Онъ придумывалъ, что сказать).-- Дѣло въ томъ, кажется, что онъ долженъ былъ получить титулъ и помѣстье и отказался это всего, ради своей матери, что-ли. Хорошо не помню.
   -- Какъ-же это? недоумѣвала леди Ирисъ.
   -- У меня плохая память относительно этихъ семейныхъ дѣлъ, только я вѣрно знаю, что съ этимъ не связано никакого безчестья, и что, напротивъ, когда я это услышалъ, я удивлялся его самопожертвованію.
   Молодую дѣвушку нисколько не удивило, что этотъ человѣкъ отдалъ ради чего-то титулъ и помѣстье; она повѣрила бы всякому благородному поступку и самопожертвованію съ его стороны и не требовала подробныхъ разъясненій.
   -- Прошу васъ только не говорить ему объ этомъ ни слова, добавилъ Джонъ Бардонъ.-- Когда онъ съ вами познакомится ближе, онъ вамъ навѣрно самъ разскажетъ. Намъ танцовать, леди Ирисъ, сказалъ онъ, вытирая на лбу крупныя капли пота.
   Черезъ десять минутъ настала очередь капитана Осборна. Окончивъ первый вальсъ, онъ привелъ леди Ирисъ къ двумъ стульямъ, стоявшимъ въ группѣ растеній. Они сѣли. Его смуглое, прекрасное лицо представляло разительный контрастъ съ молочной бѣлизной и нѣжностью ея прелестнаго личика.
   -- Какъ мнѣ странно встрѣтить васъ здѣсь, сказала она.-- Я думала, что больше не увижу васъ.
   -- Вы сдѣлали мнѣ честь, думая обо мнѣ, сказалъ онъ.
   -- Да и какъ могла бы я не думать? Вы спасли мнѣ жизнь.
   -- Я не увѣренъ, леди Ирисъ, чтобъ это было такъ. Этотъ бродяга не могъ васъ убить.
   -- Однако, я видѣла въ его глазахъ такую жажду золота, что онъ способенъ былъ убить меня. Кстати, что съ нимъ сталось?
   -- Я его арестовалъ,-- отвѣчалъ онъ, улыбаясь,-- но не смѣлъ обвинить его въ нападеніи на васъ, такъ какъ вы не желали, чтобы это открылось.
   -- Да, мнѣ было бы это непріятно, и я вамъ очень благодарна за вашу осторожность.
   -- Вы только въ томъ можете быть увѣрены, что онъ до послѣдняго дня своей жизни будетъ жалѣть, что дерзнулъ поднять свою руку.
   Она опустила глаза и быстро проговорила:
   -- Капитанъ Осборнъ! Вы не должны меня считать неблагодарной. Я вамъ ничего не выразила, но я отъ всей души благодарна вамъ за оказанную мнѣ помощь.
   Леди Ирисъ протянула ему руку, которая съ минуту лежала въ его горячей рукѣ. Сердце его сильно билось, онъ готовъ былъ пасть на колѣни передъ этой красавицей, о которой всѣ говорили, что она такъ горда, и которая такъ ласково смотрѣла на него. Но, будучи изъ тѣхъ людей, которые не поддаются силѣ чувства, онъ сдѣлалъ надъ собой усиліе и сказалъ:
   -- Я былъ очень радъ услужить вамъ. Не могу выразить, какъ я радъ этому. Я всегда буду считать этотъ день счастливѣйшимъ днемъ моей жизни.
   Въ залѣ раздались звуки вальса.
   -- Вы любите танцовать? спросила леди Ирисъ съ улыбкой.
   -- Не очень, отвѣчалъ онъ искренно.-- Я сознаюсь, что чувствую себя лучше на лошади, нежели въ кадрили.
   -- Такъ посидимте здѣсь во все продолженіе танца.
   -- Это большая милость, сказалъ онъ,-- на которую я не смѣлъ разсчитывать.
   Такимъ образомъ, подъ звуки мечтательнаго вальса, окруженные душистыми цвѣтами и растеніями, сидѣли они и разговаривали, пока прекращеніе музыки не напомнило имъ, что пора было разстаться.
   -- Какъ долго мы тутъ сидѣли, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Мнѣ кажется, что всего нѣсколько минутъ, отвѣчалъ онъ.-- Но я вижу столько нахмуренныхъ бровей, что уступаю свое мѣсто. И съ глубокимъ поклономъ онъ отошелъ.
   Между тѣмъ, леди Ирисъ нехотя оставила свой хорошенькій уголокъ, чтобъ танцовать и говорить съ другими. Она охотно осталась бы сидѣть одна до слѣдующаго танца съ нимъ.
   "Если такіе люди существуютъ въ романахъ и поэмахъ, отчего не быть имъ въ обыденной жизни?" думала она. Въ одномъ изъ антрактовъ между танцами, подошла въ ней леди Эвисъ.
   -- Вы необыкновенно хороши сегодня, леди Ирисъ, сказала она, и этотъ комплиментъ изъ ея устъ долженъ былъ особенно польстить молодой дѣвушкѣ.
   -- Это оттого, леди Эвисъ, что мнѣ сегодня у васъ очень весело, отвѣчала она.
   -- Я рада это слышать, сказала съ странной усмѣшкой леди Эвисъ.-- У насъ, дѣйствительно, собралось много очень милыхъ гостей. Былъ-ли вамъ представленъ капитанъ Осборнъ? вдругъ спросила она.
   -- Да, мистеръ Бардонъ представилъ мнѣ его.
   -- Вотъ этого я считаю идеальнымъ молодымъ человѣкомъ, замѣтила леди Эвисъ. Молодая дѣвушка покраснѣла. Леди Эвисъ продолжала:
   -- Онъ прожилъ съ нами только недѣлю, а я отъ него положительно въ восторгѣ. Такіе люди встрѣчаются развѣ въ поэмахъ. При немъ остальные люди какъ-то мельчаютъ, кажутся пошлыми. Въ одно и то же время онъ неустрашимъ и нѣженъ. Я его видѣла при двухъ весьма различныхъ условіяхъ.
   -- При какихъ это? спросила леди Ирисъ, и на ея лицѣ ясно можно было прочесть любопытство.
   -- Мистеръ Бардрнъ купилъ недавно пару лошадей, самыхъ бѣшеныхъ, какихъ я когда-либо видѣла. На дняхъ ихъ объѣзжали и они понесли, грумъ упалъ. Капитанъ Осборнъ случился тамъ, въ одинъ мигъ бросился, схватилъ за узду и остановилъ лошадей. Я гуляла въ это время и очень испугалась за него, думала, что онѣ убьютъ его, но увидала, что онъ, невредимый, сдерживаетъ дрожащихъ и вспѣненныхъ лошадей своею сильною рукою. Я никогда ничего подобнаго не видала.
   -- А другое условіе, при которомъ вы его видѣли? спросила молодая дѣвушка.,
   Нѣжная улыбка украсила лицо леди Эвисъ Бардонъ.
   -- Надо вамъ сказать, что у меня есть слабость къ моему маленькому ребенку. Онъ начинаетъ вставать на ноги и на дняхъ упалъ. Надо было видѣть, съ какою нѣжностью капитанъ Осборнъ поднялъ его, ласкалъ и носилъ на рукахъ.
   -- Вы очень восхищаетесь капитаномъ Осборномъ.
   -- Да, я должна признаться, что мнѣ будетъ грустно, когда онъ уѣдетъ, сказала леди Эвисъ.
   Облако пронеслось по лицу молодой дѣвушки.
   -- Развѣ онъ уѣзжаетъ? спросила она.
   -- Не теперь еще; я надѣюсь, что онъ останется у насъ еще нѣсколько недѣль. Я все говорю мистеру Бардону, что онъ не оставитъ нашего края не обрученный. Ему, кажется, нравится Лора Сеймуръ.
   -- Лора Сеймуръ? Кто она такая?
   -- Дочь новаго ректора, прехорошенькая дѣвушка, брюнетка, въ его вкусѣ, какъ я слышала,-- небрежно говорила она, но отъ ея наблюдательныхъ глазъ не ускользнуло выраженіе лица молодой дѣвушки.
   Вдали возвышалась надъ толпою гостей красивая черноволосая голова молодаго офицера.
   -- Что за красавецъ! замѣтила леди Эвисъ.-- Мой мужъ увѣряетъ, что красивѣе его нѣтъ никого въ полку. Еслибы я была королева, я составила бы изъ подобныхъ людей свою личную гвардію.
   Леди Ирисъ засмѣялась; ей досаждали излишніе восторги этой дамы и вмѣстѣ съ тѣмъ удивляли ее.
   

ГЛАВА XVIII.

   Балъ продолжался и становился все оживленнѣе. Леди Ирисъ и капитанъ Осборнъ опять танцовали вмѣстѣ, а послѣ танца гуляли по зимнему саду, напоенному ароматомъ цвѣтовъ.
   Намекъ леди Эвисъ на Лору Сеймуръ заставилъ леди Ирисъ нѣсколько призадуматься. Она не считала его способнымъ играть чувствомъ, а потому любовь его, если она была, явилась бы серьезною, беззавѣтною. Какъ бы узнать, правда-ли это? думала она, открывая и закрывая своей вѣеръ.
   -- Вы давно живете здѣсь? спросила она.
   -- Недѣлю или двумя днями больше, отвѣчалъ онъ, я, право, забылъ, такъ какъ послѣдніе два дня я ни въ чемъ не давалъ себѣ отчета,-- добавилъ онъ, съ восторгомъ любуясь ею.
   -- Вы здѣсь многихъ знаете въ сосѣдствѣ?
   -- Нѣтъ, очень мало.
   -- Новаго ректора вы вѣрно знаете? спросила леди Ирисъ.
   -- Доктора Сеймура? О, да. Онъ очень ученый человѣкъ и я часто къ нему хожу. Это счастливая семья: ректоръ настоящій джентльменъ, жена его прекрасная женщина и дочь -- веселая, умная дѣвушка.
   Если онъ такъ легко о ней говоритъ, думала леди Ирисъ, онъ не любитъ ее.
   -- У мистриссъ Сеймуръ одинъ конекъ, засмѣялся онъ,-- она увѣряетъ свою дочь, что высшее призваніе женщины, это быть женою духовнаго лица; такъ что я полагаю, ея дочь выйдетъ непремѣнно за епископа, чтобъ угодить мамашѣ.
   Лэди Ирисъ засмѣялась. На сердцѣ ея стало необычайно легко и весело. Они пришли къ концу зимняго сада. Леди Ирисъ стояла около какого-то растенія съ золотистыми цвѣтами и такъ эффектна была вся ея фигура на темномъ фонѣ растеній, при неясномъ свѣтѣ лампъ, падающемъ сверху, что молодой воинъ заглядѣлся.
   -- Сядемте здѣсь. Разскажите мнѣ о себѣ. Послѣ того, какъ вы мнѣ спасли жизнь, я не могу смотрѣть на васъ, какъ на остальныхъ молодыхъ людей, сказала она.
   -- Вы очень добры, вздохнулъ онъ.
   -- Мистеръ Бардонъ говорилъ мнѣ о васъ, разсказывалъ подробности вашего перваго свиданія.
   -- Сказалъ онъ вамъ? быстро спросилъ онъ, не сомнѣваясь, что и о происхожденіи его увѣдомили уже эту столь дорогую для него дѣвушку.-- Что-же, это хорошо. Я бы и самъ все сказалъ вамъ. Онъ съ нѣкоторымъ страхомъ смотрѣлъ на нее.
   -- Вы бы мнѣ сказали? спросила она.-- Вы бы мнѣ довѣрились?
   -- Разумѣется. А теперь,-- и онъ поблѣднѣлъ,-- послѣ того, какъ вы все знаете, что вы мнѣ скажете?
   -- Я вамъ скажу, что я -- она подняла голову и окинула его яснымъ взглядомъ,-- я одобряю васъ.
   Какъ средневѣковый рыцарь, онъ упалъ на одно колѣно и поцѣловалъ ея руку.
   -- Да благословитъ васъ Богъ! Вы благороднѣйшая женщина въ мірѣ! А я-го боялся, сказалъ онъ, вставая,-- мнѣ сказали, что вы такъ горды.
   -- Горда? повторила она.-- Причемъ-же тутъ гордость? Думаете-ли вы, что я слишкомъ горда, чтобъ отличить благородство души? Эти слова окончательно убѣдили его въ томъ, что ей все извѣстно.
   -- Вы меня сдѣлали невыразимо счастливымъ, отвѣчалъ онъ.-- Всю мою жизнь я буду помнить вашу доброту.
   Губы его дрожали отъ волненія.
   -- Вы долго пробудете въ Гайнъ-Куртѣ? спросила она.
   -- Я, право, не знаю; мистеръ Бардонъ и леди Эвисъ просятъ меня остаться.
   -- Отчего-же не остаться? замѣтила она.
   -- Вы въ самомъ дѣлѣ... Виноватъ, леди Ирисъ, я, кажется, совершенно потерялъ способность выражаться.-- Вы, посовѣтовали-бы мнѣ остаться? спросилъ онъ.
   -- Здѣсь превосходныя мѣста, и потомъ теперь, лѣтомъ, въ деревнѣ пріятнѣе, отвѣчала она.
   -- Можетъ быть, я слишкомъ смѣлъ и дерзновененъ, сказалъ онъ, наклоняясь къ ней,-- но я васъ прошу сказать мнѣ, совершенно-ли для васъ безразлично: останусь я или уѣду?
   -- Какъ вы можете это спрашивать у той, жизнь которой вы спасли? возразила она.
   -- Вы это оставьте, забудьте; я не желаю быть обязаннымъ одной своей услугѣ, я сдѣлалъ-бы то же самое для каждой женщины, и прошу васъ сказать: предпочитаете-ли вы, чтобъ я остался?
   -- Останьтесь, капитанъ Осборнъ, сказала она тихо.
   И прежде чѣмъ онъ могъ что нибудь отвѣчать, разговоръ ихъ прервали.
   

ГЛАВА XIX.

   Передъ концомъ бала, Джонъ Бардонъ подошелъ къ леди Ирисъ.
   -- Вамъ, кажется, весело сегодня? сказалъ онъ:-- моя жена должна гордиться, что ей удалось доставить вамъ удовольствіе.
   -- Развѣ такъ трудно доставить мнѣ удовольствіе?
   -- Нѣтъ, но я никогда не видалъ у васъ такого счастливаго выраженія лица, какъ сегодня; вы мнѣ напоминаете солнце съ его блескомъ.
   Она улыбнулась комплименту.
   -- Я бы желалъ, чтобъ вы не забыли этого вечера, продолжалъ онъ.
   -- Я навѣрно не забуду его. Я давно такъ не веселилась.
   -- У меня есть причина просить васъ помнить этотъ вечеръ. Придетъ время, когда я его самъ напомню; вы мнѣ доставили столько удовольствій въ Чандосѣ, что я съ удовольствіемъ плачу вамъ тѣмъ-же.
   Слова его были такъ загадочны, что леди Ирисъ съ удивленіемъ взглянула на него, но онъ не въ первый разъ выказывалъ себя страннымъ передъ ней.
   -- Къ сожалѣнію, намъ пора ѣхать. Прощайте.
   -- Примите отъ меня, въ знакъ памяти о сегодняшнемъ вечерѣ,-- сказалъ онъ, пожимая ей руку; и, оставивъ въ ней что-то, удалился.
   Леди Ирисъ увидала въ рукѣ своей завядшій цвѣтокъ миндальнаго дерева.
   Онъ слишкомъ много выпилъ, подумала она, съ презрѣніемъ бросая цвѣтокъ на полъ.
   -- Вы уже уѣзжаете, леди Ирисъ? спросилъ капитанъ Осборнъ, подходя къ ней.-- Я почти васъ не видѣлъ.
   -- А между тѣмъ мы столько говорили, замѣтила она.
   -- Позвольте мнѣ довести васъ до экипажа, просилъ онъ.
   Вмѣсто отвѣта, леди Ирисъ предложила ему свою руку.
   -- Еслибъ у меня была волшебница, у которой я могъ-бы что нибудь просить, знаете, чего бы я попросилъ?
   -- Не угадываю, сказала леди Ирисъ.
   -- Чтобъ я могъ довезти васъ до вашего дома; это меня наводитъ на мысль, что я давно желалъ видѣть Чандосскій замокъ; у васъ, говорятъ, есть лучшія картины въ Англіи.
   -- Да, у насъ много картинъ великихъ художниковъ.
   -- Это. очень интересно. Я слышалъ, что у васъ прекрасный портретъ Маріи, королевы шотландской. Я бы желалъ его видѣть.
   -- И мнѣ было-бы очень пріятно показать вамъ картины и все, что васъ интересуетъ.
   -- Я буду очень счастливъ представиться лорду Кальдону. Если я пріѣду завтра, приметъ онъ меня?
   -- Да, ему будетъ пріятно видѣть васъ.
   -- Могу я отважиться на другой вопросъ, леди Ирисъ?
   -- Спросите, улыбнулась она.
   -- Но это отчаянный вопросъ, и я боюсь, что вы нахмуритесь.
   -- Я вамъ обѣщаю не хмуриться, сказала она.
   -- Вы были такъ добры сказать мнѣ, что графу будетъ пріятно меня видѣть... Осмѣлюсь-ли спросить, пріятно-ли будетъ кому нибудь другому?
   -- Я не знаю, капитанъ Осборнъ, кого вы подразумѣваете подъ кѣмъ нибудь другимъ... но вотъ, я вижу, идетъ леди Форэйтъ, и намъ надо ѣхать.
   Капитанъ Осборнъ наклонился къ леди Ирисъ.
   -- Не сердитесь на меня, леди Ирисъ, это былъ счастливѣйшій вечеръ въ моей жизни, какъ будто какое-то райское видѣніе; Богъ знаетъ, буду-ли я еще когда нибудь такъ счастливъ; дайте мнѣ одинъ цвѣтокъ изъ вашего букета, только одинъ, въ память этого вечера.
   Леди Ирисъ молча вынула цвѣтокъ изъ букета и подала ему, сама себѣ удивляясь. Какъ не похоже это было на нее!
   Лицо его все разцвѣло радостью.
   -- Вы очень добры, сказалъ онъ:-- изъ всѣхъ вашихъ милостей, это самая большая. А теперь довершите ваше благодѣяніе, молилъ онъ. Скажите, что вы будете рады меня видѣть въ Чандосѣ.
   -- Я буду рада, сказала она съ улыбкой.
   -- Больше я ничего не прошу, сказалъ онъ, кланяясь.
   Въ продолженіе всей дороги домой, въ ушахъ леди Ирисъ раздавались послѣднія слова капитана Осборна, а передъ глазами носился его образъ. Почему-то также вспомнились слова поэмы: "Проклятіе постигло меня"! Если это и не было проклятіе, то, дѣйствительно, что-то неиспытанное, новое постигло ее, въ чемъ она не давала себѣ отчета.
   Лордъ Кальдонъ ожидалъ ихъ возвращенія. Каждый разъ когда онъ не сопровождалъ свою дочь, она разсказывала ему по пріѣздѣ домой всѣ свои впечатлѣнія. На этотъ разъ, другіе были оживлены и говорили, между тѣмъ какъ леди Ирисъ одна молчала.
   -- Тебѣ вѣрно не было весело, Ирисъ? спросилъ графъ.-- Ты ничего не говоришь о балѣ.
   -- Я никогда лучше не проводила времени, папа, сказала она.
   Когда отецъ и дочь остались одни, леди Ирисъ подошла къ отцу, стала на колѣни, обняла его и прижала свое лицо къ его груди.
   -- Папа, начала она нерѣшительно,-- тамъ было очень пріятно... Она на мгновеніе остановилась.-- Изъ всего графства собралось самое лучшее общество, и у леди Эвисъ гостятъ многіе... (Она не знала, какъ сообщить о капитанѣ Осборнѣ и о его посѣщеніи на завтра).-- Между прочими молодыми людьми у нихъ гоститъ одинъ военный. Это -- нѣкто капитанъ Осборнъ, сказала она, покраснѣвъ и съ невольною дрожью въ голосѣ:-- Онъ очень милъ, папа. Бардоны его очень любятъ и хвалятъ, и онъ желаетъ представиться вамъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ, Ирисъ? лукаво усмѣхнулся графъ.-- Онъ мнѣ дѣлаетъ эту честь?
   -- Да вы смѣетесь, папа? вскричала молодая дѣвушка.-- Я вамъ никогда не прощу, если вы будете такъ продолжать.
   -- Но какъ-же мнѣ не смѣяться, Ирисъ, сказалъ графъ,-- если ты прячешь отъ меня свое лицо, какъ нашалившее дитя. Смотри на меня и разскажи все про своего капитана.
   -- Какой же онъ мой, папа! Только -- знаете -- онъ, право, совсѣмъ не похожъ на другихъ людей. Вотъ вы сами увидите.
   -- Но кто онъ такой, изъ какихъ Осборновъ? Къ какой фамиліи принадлежитъ?
   -- Къ фамиліи Осборновъ Скечелейскихъ, сказала она.-- Я не знаю подробностей, папа, но Бардонъ мнѣ разсказывалъ о какой-то жертвѣ, которую онъ принесъ своей матери, и, право, онъ совершенно похожъ на героя.
   По мѣрѣ того, какъ она говорила, графъ догадывался, что дочь его наконецъ нашла человѣка, котораго готова была полюбить.
   "Что-жъ, думалъ онъ,-- если онъ достоинъ ея и изъ хорошей фамиліи, я очень радъ".
   -- Когда пріѣдетъ твой новый знакомый?
   -- Завтра утромъ, папа, отвѣчала она.
   -- Онъ желаетъ видѣть картины, говоришь ты? Мы ихъ покажемъ ему, это будетъ пріятно проведенное утро.
   -- Папа, какую я вамъ странную вещь скажу! Знаете ту картину, которую я такъ люблю,-- сэра Лансело въ библіотекѣ?
   -- Знаю, и что же? спросилъ графъ.
   -- Капитанъ Осборнъ до такой степени похожъ на рыцаря Лансело, какъ-будто служилъ моделью для картины.
   -- Значитъ, онъ очень хорошъ собой, замѣтилъ графъ.-- Я никогда не видалъ лица красивѣе.
   -- Да, онъ хорошъ, и въ его лицѣ есть что-то такое лучше красоты, есть какое-то благородство.
   Графъ улыбнулся. Было очевидно, что его дочь нашла свою судьбу.
   -- Я очень радъ буду видѣть этого сэра Лансело, сказалъ онъ.
   -- Какъ идетъ къ нему это имя! Настоящее же его имя Алланъ. Мистеръ Бардонъ такъ его назвалъ... Но тутъ внезапно вспомнился ей эпизодъ съ завядшимъ цвѣткомъ миндаля, и она больше не упоминала о Бардонѣ.
   Разойдясь по своимъ комнатамъ, отецъ и дочь думали объ одномъ и томъ же; графъ былъ вмѣстѣ и доволенъ и чего-то боялся.
   "Она будетъ сильно любить, думалъ онъ,-- какъ всѣ мы Фэйны. Кто больше меня страдалъ? Но насколько будетъ возможно, я постараюсь избавить ее отъ страданій".
   До утра ходилъ онъ взадъ и впередъ по комнатѣ, время отъ времени останавливаясь и смотря на изображеніе золотистой головки на портретѣ съ надписью: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить".
   А леди Ирисъ, со счастливой улыбкой безпечной юности на устахъ, положила на подушку голову, говоря себѣ, что завтра же увидитъ своего рыцаря. Дальше она не заглядывала.
   

ГЛАВА XX.

   Когда леди Ирисъ проснулась на слѣдующее утро, цѣлые потоки солнечныхъ лучей наполняли ея комнату и птицы весело пѣли за окнами. Она отворила окна и съ наслажденіемъ вдыхала утренній воздухъ. Ей казалось, что утро этого счастливаго дня должно быть яснымъ и солнечнымъ!
   Послѣ завтрака, она долго гуляла въ саду и возвращалась оттуда по липовой аллеѣ, ведущей въ замокъ. Когда она подходила къ дому, въ концѣ аллеи показался всадникъ... Это былъ капитанъ Осборнъ. Невольно опять вспомнился ей сэръ Лансело на бѣломъ конѣ, и она прочла про себя стихи поэта и улыбнулась.
   "До тѣхъ поръ буду звать его сэромъ Лансело, пока не забуду его собственное имя", сказала она себѣ.
   Они почти въ одно время взошли на подъѣздъ и въ швейцарскую... Тамъ она обернулась къ нему съ улыбкою, и такъ дивно была она хороша посреди этой величественной комнаты, въ бѣломъ платьѣ, съ своей прелестной золотистой головкой, причудливо освѣщенной сверху, черезъ разноцвѣтныя стекла, что капитанъ Осборнъ остановился въ нѣмомъ восторгѣ.
   -- Добро пожаловать въ Чандосъ, сказала она, протягивая ему руку.
   -- Благодарю васъ, леди Ирисъ, сказалъ онъ, почтительно кланяясь;-- и, при видѣ его окруженнаго со всѣхъ сторонъ древними доспѣхами и знаменами, ей невольно пришла въ голову мысль, что до сихъ поръ никто такъ не подходилъ къ величію этой исторической комнаты, какъ онъ. Леди Ирисъ стояла какъ разъ подъ аркой, надъ которой былъ высѣченъ золотой гербъ и слова девиза: "Носить съ честью".
   -- Это девизъ вашей фамиліи, не такъ-ли? спросилъ онъ, прочитавъ слова.
   -- Да, гордо отвѣчала она,-- и не правда-ли, что лучше этого девиза не существуетъ ничего?
   -- Я съ вами согласенъ; значеніе его прекрасно, и еслибъ мнѣ предстоялъ выборъ девиза, я выбралъ бы этотъ.
   Онъ опять низко преклонился передъ молодой представительницей славной фамиліи и попросилъ позволенія представиться графу.
   -- Мы говорили о васъ, сказала она,-- и папа будетъ радъ васъ видѣть.
   Они вошли въ библіотеку. Довольно было графу посмотрѣть на молодаго воина, чтобы сердце его согрѣлось.
   Пока онъ разговаривалъ съ графомъ, леди Ирисъ сличала лица -- живое и нарисованное -- и нашла, что дѣйствительно сходство съ Лансело было поразительное.
   -- Если вы любите картины, сказалъ ему графъ, спустя нѣсколько времени,-- то мы пойдемъ въ галлерею, а прежде дочь моя покажетъ вамъ тѣ, которыя находятся здѣсь.
   Осмотрѣвъ прекрасную Мадонну Рафаэля, головку Грёза, и ангела съ лиліею, работы Фра-Анжелико, они дошли до сэра Лансело.
   -- Посмотрите внимательно на эту картину, капитанъ Осборнъ, сказала леди Ирисъ.-- И если вы знаете свое лицо, то вы скажете мнѣ, не удивительно-ли такое сходство?
   Онъ отвелъ глаза отъ картины и посмотрѣлъ на нее съ улыбкой.
   -- Мнѣ это очень лестно, такъ какъ Лансело былъ доблестный рыцарь. И вотъ какое странное сопоставленіе: -- вчера, смотря на васъ, въ вашемъ царственномъ нарядѣ изъ голубаго бархата съ жемчугомъ, я нашелъ, что вы замѣчательно напоминаете портреты королевы Гиневеръ.
   Графъ улыбнулся за своей газетой.
   "Нехудо! сказалъ онъ себѣ,-- если принять въ соображеніе, что это всего второе свиданіе".
   -- Это прекрасная картина! продолжалъ капитанъ Осборнъ.-- Не удивляюсь, если она здѣсь занимаетъ почетное мѣсто. Эти ячменныя поля, посреди которыхъ ѣдетъ рыцарь, какъ золото, блестятъ на солнцѣ и волнуются, какъ будто отъ вѣтра.
   -- Въ военной службѣ, я полагаю, некогда заниматься поэзіей, замѣтила леди Ирисъ,-- но вы, вѣроятно, знаете поэму о сэрѣ Лансело и леди Шалотъ.
   -- Да, и очень люблю эту поэму, сказалъ онъ.
   Къ нимъ подошелъ графъ.
   -- Моя дочь находитъ, сказалъ онъ,-- что вы очень похожи на рыцаря Лансело, и я теперь самъ вижу это сходство. Но пойдемте въ галлерею. Ирисъ, пойдемъ.
   Капитанъ Осборнъ улыбнулся, услышавъ это имя.
   -- У васъ хорошенькое имя, замѣтилъ онъ.
   -- Немного только странное, кажется.
   -- Напротивъ, я нахожу, что всѣ хорошенькія женщины должны носить названія цвѣтовъ, сказалъ онъ просто.
   -- Имя Ирисъ нерѣдко встрѣчается, а есть также имена: Лилія, Віолетъ, Нарцизъ. Недавно я встрѣтила даже имя Азалеа;-- это хорошее обыкновеніе давать названія цвѣтовъ.
   -- Во всякомъ случаѣ лучше, чѣмъ вѣчныя Дженни и Бесси.
   -- А вы знаете значеніе слова "Ирисъ"? спросила она.
   -- Я рѣшительно незнакомъ съ языкомъ цвѣтовъ.
   -- Ирисъ значитъ: "У меня есть порученіе или вѣсть къ тебѣ". Папа часто шутитъ, спрашивая, какую я ему вѣсть принесла.
   -- Вашъ девизъ можетъ быть вашею вѣстью. Онъ такъ къ вамъ подходитъ.
   Она отвѣчала ему такимъ яснымъ взглядомъ, что сердце его сладко забилось въ груди.
   Начался обзоръ картинъ. Нѣкоторыя изъ нихъ, по истинѣ, не имѣли цѣны, какъ работы старыхъ художниковъ. Осборнъ, знавшій толкъ въ искусствѣ, приходилъ въ восторгъ.
   -- У васъ, должно быть, одна изъ лучшихъ коллекцій въ Англіи, милордъ, сказалъ онъ.
   -- Да, въ Чандосѣ, дѣйствительно, лучшая частная коллекція въ королевствѣ. И накопляется она давно, много поколѣній собирало ее. Всѣ Фэйны любятъ искусство и каждый изъ владѣтелей Чандоса что-нибудь прибавлялъ къ коллекціи. Мои пріобрѣтенія принадлежатъ, большею частью, къ новѣйшему времени.
   Они находились посреди длинной галлереи.
   -- Вотъ портретъ моей матери, сказала леди Ирисъ.
   -- Да, сказалъ графъ,-- и это одна изъ лучшихъ картинъ въ галлереѣ.
   Посмотрѣвъ на портретъ, Алланъ Осборнъ перевелъ глаза на леди Ирисъ.
   -- Странно, сказалъ онъ,-- но вы совсѣмъ не похожи на вашу мать. Она брюнетка, а вы бѣлокуры.
   -- Не странно, такъ какъ я Фейнъ, а она урожденная Тальботъ. Вы знаете, что существуетъ сказаніе о Фейнахъ, которое ихъ приговариваетъ быть непремѣнно бѣлокурыми. Всѣ члены нашего дома, даже самые доблестные воины, издревле были бѣлокуры. Такъ вы не находите между мною и матерью никакого сходства?
   -- Нѣтъ, еслибъ я не зналъ, я сказалъ бы даже, что вы не въ родствѣ, сказалъ онъ.
   -- Мнѣ жаль это, я желала бы во всемъ походить на нее.
   -- Вы, быть можетъ, охотно взглянули бы на портретъ Маріи, королевы шотландской; это лучшая картина изъ всей коллекціи, замѣтилъ графъ. Они пошли дальше.
   -- Оставайтесь съ нами ко второму завтраку, сказалъ графъ, когда кончился осмотръ галлереи. Ничто такъ не утомляетъ, какъ осмотръ картинъ, какъ бы хороши онѣ ни были. Послѣ того мы поѣдемъ осматривать Саунгамское аббатство. Это самыя красивыя развалины въ графствѣ, и я охотно покажу вамъ ихъ.
   Капитанъ Осборнъ поблагодарилъ за приглашеніе, и графъ извинился, что ему нужно дописать письма.
   -- Я васъ познакомлю съ нашими гостями, замѣтила леди Ирисъ.
   -- Я пріѣхалъ видѣть васъ и лорда Кальдона, сказалъ онъ,-- и нахожусь въ вашемъ распоряженіи, только, признаюсь по правдѣ, я совсѣмъ не тороплюсь къ вашимъ гостямъ.
   Леди Ирисъ улыбнулась тому, что онъ не стремится познакомиться съ ихъ вельможными гостями.
   -- Мнѣ нравится въ васъ это достоинство. Вы рождены, чтобы повелѣвать! сказала она невольно.
   -- Вы, однако, любите насмѣхаться, сказалъ онъ холодно.
   Она съ удивленіемъ посмотрѣла на него.
   -- Вы, кажется, обидѣлись моими необдуманными словами? сказала она в^ недоумѣніи.
   -- Простите, леди Ирисъ, я вообразилъ, что вы надо мной смѣетесь. Но вы такъ добры, что неспособны кого бы то ни было обидѣть. Могу я просить васъ показать мнѣ ваши прекрасные сады?
   Нѣсколько минутъ спустя, они ходили по аллеямъ. Капитанъ Осборнъ молчалъ. Сердце его было такъ полно, что слова какъ-то не шли на языкъ. Наконецъ онъ овладѣлъ всѣмъ сво имъ мужествомъ и прервалъ молчаніе.
   -- Я думалъ сейчасъ, леди Ирисъ, объ одной строкѣ изъ сказанія о Фейнахъ, которое я слышалъ, а именно: "Всѣ Фейны холодны и горды". Развѣ это правда?
   -- Да, отвѣчала она, и если вы у меня спросите, какой я сознаю въ себѣ недостатокъ, я скажу вамъ, что это гордость
   -- Я бы этого не предположилъ, замѣтилъ онъ.
   -- Вы меня видѣли при особенныхъ условіяхъ, сказала леди Ирисъ,-- а все-таки я чувствую, что ничто не можетъ сломить мою непреклонную гордость, которая глубоко вкоренилась во мнѣ. Чувствую также, что я холодна.
   -- Вы были такъ добры ко мнѣ, леди Ирисъ, что я не могу э тому повѣрить.
   -- Я холодна ко всѣмъ постороннимъ, но для моихъ близкихъ сердце мое открыто и тепло. А къ вамъ я не могла бы быть холодной:-- вы мнѣ спасли жизнь.
   Онъ внезапно остановился и посмотрѣлъ на нее горячимъ взглядомъ.
   -- Леди Ирисъ, сказалъ онъ пылко,-- могу-ли я надѣяться, что вы меня будете считать другомъ? Обдумайте отвѣтъ: -- ошибка можетъ убить меня.
   Она взглянула на него яснымъ взглядомъ.
   -- Какъ-же иначе? Вы мнѣ спасли жизнь и должны быть моимъ лучшимъ другомъ.
   -- Я горжусь вашей дружбой, я польщенъ ею; но, леди Ирисъ, продлится-ли она?
   -- Да, конечно.
   -- Не смотря на разстояніе и разлуку, не смотря на всѣ перемѣны обстоятельствъ?
   -- Не смотря на все, твердо сказала она.
   -- Значитъ, я счастливѣйшій человѣкъ въ мірѣ, такъ какъ не заслужилъ и никогда не мечталъ о счастіи быть вашимъ другомъ.
   -- Безъ васъ меня-бы убили, и я вамъ обязана жизнью.
   -- Леди Ирисъ, скажите мнѣ что нибудь другое... Неужели я обязанъ этимъ счастьемъ только моему поступку? молилъ онъ, овладѣвая ея рукою. Она не отвѣчала.
   -- Леди Ирисъ, скажите мнѣ, неужели вы удостоиваете меня вашей дружбой только ради того, что я вамъ спасъ жизнь?
   -- Нѣтъ, сказала она, высвободивъ свою руку,-- не ради этого только.
   -- Простите меня, леди Ирисъ, я рѣзокъ, но это для меня слишкомъ важно, чтобы помнить, что я дѣлаю.
   -- А теперь пора намъ идти въ домъ: скоро прозвонятъ къ завтраку.
   -- Мой разумъ совершенно помутился, леди Ирисъ, я не буду въ состояніи поддержать разговоръ, позвольте мнѣ лучше вернуться въ Гайнъ-Куртъ.
   -- Вы будете съ нами завтракать, сказала леди Ирисъ, взявъ его за руку.
   -- Какъ прикажете, покорно согласился онъ.-- Я въ вашихъ рукахъ, какъ воскъ.
   Капитанъ Осборнъ былъ правъ, говоря, что неспособенъ быть собесѣдникомъ. За столомъ онъ давалъ графу такіе отвѣты невпопадъ, что тотъ внутренно смѣялся.
   Послѣ завтрака, все общество поѣхало въ аббатство. Леди Ирисъ ѣхала съ двумя дамами, въ открытомъ экипажѣ, а капитанъ Осборнъ -- верхомъ, съ той стороны, съ которой сидѣла молодая дѣвушка. Пріѣхавъ туда, все общество пошло осматривать развалины, и капитанъ Осборнъ былъ кавалеромъ леди Ирисъ. Эта прогулка надолго осталась въ воспоминаніи обоихъ молодыхъ людей.
   По возвращеніи въ замокъ, капитанъ Осборнъ уѣхалъ въ Гайнъ-Куртъ, оставивъ свое сердце въ Чандосскомъ замкѣ. Онъ не спрашивалъ себя, какой будетъ конецъ всему этому. Онъ впервые любилъ и былъ счастливъ неизмѣримо. Она подарила ему дружбу, зная, кто онъ такой, а если еще полюбитъ,-- онъ съ ума сойдетъ отъ счастія!
   

ГЛАВА XXI.

   Спустя нѣсколько времени, капитанъ Осборнъ сталъ почти каждый день посѣщать Чандосскій замокъ, подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ.
   Графъ полюбилъ его, и въ сердцѣ своемъ одобрялъ выборъ своей дочери, а капитанъ Осборнъ забывалъ весь міръ въ присутствіи леди Ирисъ; онъ предался своей любви со всей силой беззавѣтной страсти. Иногда приходила ему въ голову мысль, что не безумно-ли было надѣяться, чтобы единственная дочь и наслѣдница графа Кальдона снизошла до брака съ нимъ. И даже, если полюбитъ, способна-ли будетъ она,-- которая сама сознаетъ себя гордою,-- презрѣть сословные предразсудки и выйти за него замужъ? Не смотря на всѣ эти размышленія, молодой человѣкъ не въ силахъ былъ противиться теченію потока:-- его такъ и тянуло въ Чандосскій замокъ.
   Эти частыя отлучки вызывали улыбку сочувствія въ его хозяевахъ. Мистеръ Бардонъ отъ души желалъ ему успѣха, безъ малѣйшей ироніи, тономъ самаго теплаго участія.
   -- Вы просто волшебникъ, говорилъ онъ ему.-- Я хорошо знаю гордость леди Ирисъ. Мы съ сестрой бывали часто въ Чандосѣ до моей женитьбы, и леди Ирисъ никогда не удостойнала насъ своей благосклонностью.
   -- Это просто, быть можетъ, вамъ такъ вообразилось, сказалъ капитанъ Осборнъ:-- я замѣтилъ, что она къ вамъ всегда любезна.
   -- Про то я знаю, любезный другъ, горько замѣтилъ Джонъ Бардонъ.-- Къ вамъ-же она такъ добра, какъ ни къ кому, хотя и знаетъ вашу исторію.
   -- Быть можетъ, сказалъ Алланъ,-- она раздѣляетъ мой взглядъ, что благородство познается по жизни человѣка. Однако, Джонъ, увѣрены-ли вы, что все ей сказали?
   -- Все рѣшительно, было короткимъ отвѣтомъ.
   -- То-то. Я бы не желалъ являться ей въ ложномъ свѣтѣ. Я, впрочемъ, и самъ поговорю съ ней объ этомъ. Она уже намекала мнѣ, что вы разсказывали ей о нашемъ первомъ свиданіи, и прибавила, что одобряетъ меня.
   -- Счастливый вы человѣкъ, Алланъ, потому что у леди Ирисъ нѣтъ обыкновенія благоволить къ людямъ, подобно намъ съ вами, вышедшимъ изъ народа.
   -- Леди Ирисъ благороднѣйшая и лучшая женщина въ мірѣ! съ горячностью воскликнулъ капитанъ,-- и я не замедлю ей самъ все сказать.
   Тяжелая рука Джона Бардона опустилась на плечо Осборна.
   -- Не совѣтую вамъ это дѣлать.
   -- Почему нѣтъ?
   -- Потому что это будетъ какимъ-то недовѣріемъ къ ней съ вашей стороны. Будь я на вашемъ мѣстѣ, я-бы ничего не сказалъ, пока она сама не заговоритъ.
   

ГЛАВА XXII.

   Прошло пять недѣль, отпускъ капитана Осборна продолжался. Джонъ Бардонъ и леди Эвисъ не хотѣли его пускать отъ себя, не смотря на его увѣреніе, что ему совѣстно употреблять во зло ихъ гостепріимство. Однажды капитанъ Осборнъ, ѣдучи верхомъ съ графомъ, заговорилъ о своемъ отъѣздѣ.
   -- Вотъ уже шесть недѣль, какъ я живу въ Гайнъ Куртѣ, и какъ мнѣ здѣсь ни хорошо, я долженъ уѣхать.
   -- Прежде чѣмъ уѣдете, проведите нѣсколько дней въ Чандосскомъ замкѣ, сказалъ графъ.
   Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ, капитанъ Осборнъ не могъ слова проговорить отъ восторга; наконецъ, съ особенной горячностью и несвязно, произнесъ свою благодарность.
   -- Пріѣзжайте въ среду, у насъ соберутся гости и вы пріятно проведете время, сказалъ графъ.
   -- Развѣ можетъ быть въ Чандосѣ кому нибудь невесело? отвѣчалъ Осборнъ внѣ себя отъ счастья, при мысли пожить съ ней подъ одной кровлей, видѣть ее каждый часъ дня.
   "Да благословитъ Богъ графа, думалъ онъ, возвращаясь домой, это лучшій человѣкъ, какого я когда либо встрѣчалъ.-- Онъ не можетъ не видѣть, что я люблю, боготворю его дочь, и если приглашаетъ меня къ Чандосъ, то это ясно, что онъ меня не отвергнетъ".
   Джонъ Бардонъ усмѣхнулся, услыхавъ объ этомъ приглашеніи, и сказалъ женѣ, что теперь скоро можно ожидать развязки.
   -- Ирисъ, сказалъ графъ въ тотъ-же день дочери,-- распорядись, чтобы приготовили къ средѣ одну изъ лучшихъ комнатъ для гостей.
   -- Для кого это, папа?
   -- Я пригласилъ капитана Осборна провести у насъ нѣсколько дней, и онъ пріѣдетъ въ среду.
   Послѣдовало нѣсколько минутъ молчанія. Наконецъ леди Ирисъ проговорила спокойнымъ голосомъ:
   -- Я рада, что онъ пріѣдетъ, папа; онъ любитъ Чандосъ.
   Затѣмъ въ два дня, предшествовавшіе средѣ, леди Ирисъ предалась радостному ожиданію. Жить съ нимъ въ одномъ домѣ! цѣлые дни быть вмѣстѣ! Что бы послѣ того ни послѣдовало, настоящее было слишкомъ хорошо, чтобъ задумываться о будущемъ.
   Наступила среда. Капитанъ Осборнъ долженъ былъ явиться вечеромъ къ обѣду. Леди Ирисъ особенно занялась своимъ туалетомъ: на ней было блѣдно-голубое платье, изящно отдѣлай мое бѣлыми кружевами; въ ея волосахъ, на шеѣ и рукахъ сверкали брилліанты.
   Они встрѣтились въ гостинной. Съ минуту ея рука лежала въ его рукѣ. Румянецъ разлился по ея лицу и глаза опустились подъ его горячимъ взглядомъ; потомъ она перешла къ прочимъ гостямъ: но что бы она ни дѣлала, съ кѣмъ-бы ни говорила, она постоянно слѣдила за каждымъ его движеніемъ, за каждымъ словомъ. Тоже было и съ нимъ, съ той разницей, что онъ завидовалъ каждому, кто подходилъ и говорилъ съ леди Ирисъ.
   Послѣ обѣда, все общество раздѣлилось на группы. Ночь была чудная, лунная, всѣ окна были настежь открыты; цвѣты отъ ночной свѣжести приподнялись на своихъ стебелькахъ и наполняли воздухъ такимъ благоуханіемъ, что оно проникало черезъ открытыя окна въ гостинную. Одна изъ дѣвицъ, Лора Сэймуръ, пѣла чистымъ контральто какой-то печальный романсъ, въ которомъ говорилось о любви. Капитанъ Осборнъ стоялъ возлѣ леди Ирисъ.
   -- Отчего это, сказала она задумчиво,-- всѣ любовные романсы такъ печальны?
   -- Вѣроятно, оттого, отвѣчалъ онъ, -- что любовь нерѣдко бываетъ несчастлива и одинъ любитъ другаго безъ надежды на взаимность.
   Въ памяти леди Ирисъ мгновенно возстало лицо Джона Бардона, искаженное страстью и горемъ; она вспомнила свои жосткія слова и поняла, сколько онъ долженъ былъ вытерпѣть.
   -- Я никогда не думала, чтобы любовь могла причинить страданіе, задумчиво проговорила она.
   -- И однако вамъ болѣе, чѣмъ кому либо, пришлось причинять его, замѣтилъ капитанъ Осборнъ;-- столько людей любили васъ безнадежно.
   -- Я это дѣлала, сама того не желая, кротко сказала она, припоминая слезы Джона Бардона,-- и мнѣ ихъ всѣхъ очень жаль.
   

ГЛАВА XXIII.

   Какъ скоро летѣли дни для Аллана и леди Ирисъ, и что это были за счастливые дни! Все общество полюбило капитана Осборна и находило удовольствіе въ его бесѣдахъ. Онъ былъ очень пріятный собесѣдникъ, прекрасно воспитанъ, талантливъ, уменъ, всегда веселъ и любезенъ.
   По мѣрѣ того, какъ возростала любовьвъ его сердцѣ, возросталъ и страхъ передъ исходомъ чувства. Прежде того, видаясь урывками съ леди Ирисъ, онъ не задумывался о различіи ихъ общественныхъ положеній; между тѣмъ какъ теперь, живя въ ея домѣ, гдѣ окружало его величіе знатнаго происхожденія и почти царская роскошь, онъ падалъ духомъ. Никогда прежде не придавалъ онъ никакого значенія рожденію и не понималъ родовой гордости. Теперь же гордость леди Ирисъ объяснялась ему при видѣ попадавшихся на каждомъ шагу знаковъ древней славы ея рода. Передъ глазами его возвышались сѣрыя, старыя стѣны крѣпости и башенъ съ ихъ бойницами, теперь живописно обвитыя плющемъ, а когда-то осыпаемыя пушечными выстрѣлами. Тутъ видѣлъ онъ старыя знамена, отнятыя у непріятеля на полѣ битвы; тамъ оружіе и доспѣхи рыцарей крестовыхъ походовъ -- и вездѣ бросались ему въ глаза гербы: левъ и лилія съ девизомъ "Носить съ честью".
   Для него вся слава и величіе рода леди Ирисъ олицетворялись въ ней, и съ ней соединялъ онъ все высокое и прекрасное. Онъ падалъ подъ гнетомъ своего чувства, и неизвѣстность терзала его. Онъ рѣшилъ услышать свой приговоръ изъ ея устъ и въ случаѣ неудачи,-- не падая духомъ, какъ ребенокъ,-- уйти туда, гдѣ понадобятся его мечъ и энергія.
   Случай все не представлялся; леди Ирисъ прочитала, вѣроятно, въ его глазахъ отчаянную рѣшимость и стала невольно избѣгать его. Въ первый разъ она боялась объясненій въ любви, тогда какъ прежде безстрастно и равнодушно выслушивала ихъ отъ безчисленныхъ своихъ поклонниковъ.
   Въ душѣ она давно сознала, что полюбила беззавѣтно, и что, какъ ни борись, судьба ея была рѣшена; внутренно она жаждала отъ него словъ любви и нѣжности; но, вмѣстѣ съ тѣмъ, она ихъ опасалась и такъ окружала себя въ продолженіе нѣсколькихъ дней, что ему не было возможности сказать съ ней двухъ словъ.
   Однажды все общество было на террасѣ, собираясь ѣхать верхомъ. Улучивъ минуту, когда леди Ирисъ стояла одна, капитанъ Осборнъ быстро подошелъ къ ней.
   -- Леди Ирисъ, сказалъ онъ,-- что я такое сдѣлалъ, что вы избѣгаете меня? Отчёго вы не хотите говорить со мною?
   -- Я васъ не избѣгаю, быстро отвѣчала она.
   -- Однако, вотъ уже столько дней, что я не видѣлъ цвѣта вашихъ глазъ; вы и не смотрите на меня.
   Леди Ирисъ подняла на него свои великолѣпные глаза, но внезапная краска залила все ея лицо, и она отвернулась. Въ это время подвели ей лошадь, и во все время прогулки онъ не могъ ей сказать ничего, а также и тогда, когда они возвратились и леди Ирисъ сѣла за чайный столъ, а онъ стоялъ подлѣ, передавая чашки и оказывая ей разныя маленькія услуги. Леди Ирисъ, подъ какимъ-то предлогомъ, ни на минуту не отпускала отъ себя Лору Сеймуръ и вела безпечно-свѣтскій разговоръ.
   Вспомнивъ значеніе цвѣтка ирисъ: "я несу вѣсть", капитанъ Осборнъ сорвалъ этотъ цвѣтокъ и передалъ ей. Леди Ирисъ приняла цвѣтокъ, но все-таки не дала ему случая говорить съ собой. Къ обѣду она вышла въ богатомъ бѣломъ шелковомъ платьѣ, съ приборомъ изъ великолѣпныхъ опаловъ. Къ корсажу у ней былъ приколотъ цвѣтокъ ирисъ.
   "Что мнѣ думать? недоумѣвалъ онъ: -- еслибъ она любила меня, она бы поспѣшила услышать вѣсть, которую я хочу ей сообщить? Если же не любитъ, зачѣмъ носитъ мой цвѣтокъ?"
   Леди Ирисъ тотчасъ замѣтила облако на его челѣ. Онъ сидѣлъ, наклонившись надъ какимъ-то альбомомъ, но не перевертывалъ страницу. Она подошла къ нему. Онъ почувствовалъ ея присутствіе, поднялъ глаза и невольно вздохнулъ. Она была такъ дивно хороша въ своемъ изящномъ нарядѣ.
   -- Капиталъ Осборнъ, сказала она, я имѣю къ вамъ просьбу.
   -- Прикажите,-- всталъ онъ съ мѣста.
   -- Мнѣ говорила леди Эвисъ, что у васъ очень хорошій теноръ, правда это?
   -- Такъ говорятъ, отвѣчалъ Осборнъ.
   -- Отчего вы мнѣ этого никогда не сказали? спросила она.
   -- Я не люблю пѣть, да и не подумалъ объ этомъ.
   -- Прошу васъ спѣть для меня, капитанъ Осборнъ, сказала она.
   -- Я спою для васъ, значительно сказалъ онъ и пошелъ къ роялю.
   Всѣ смолкли.
   Осборнъ запѣлъ балладу "Прощай, милая, прощай". У него оказался великолѣпный, обработанный теноръ. Голосъ его проникалъ въ душу. При словахъ: "Не желалъ бы покинуть тебя!" глаза его встрѣтились съ глазами леди Ирисъ и сердце ея замерло. А что если, дѣйствительно, онъ уѣдетъ? Но вѣдь тогда вся прелесть жизни для нея утратится. "Прощай!" раздавалось среди общей тишины, и лицо ея становилось блѣднѣй и печальнѣе.
   Когда онъ кончилъ, леди Ирисъ сдѣлала надъ собой усиліе и подошла къ нему.
   -- Это было просто жестоко скрывать отъ насъ вашъ прекрасный голосъ, капитанъ Осборнъ, заговорила она сколько возможно равнодушнѣе.-- За наказаніе, вы должны пѣть еще и еще.
   -- Я къ вашимъ услугамъ, леди Ирисъ, каждый разъ, какъ вы пожелаете меня слушать. Только можно васъ просить отплатить мнѣ одною милостью?
   -- Вы такъ корыстолюбивы? пошутила она.
   -- Милость, которую я прошу, для васъ очень нетрудна. Удѣлите мнѣ только пять минутъ вашего времени. Обѣщаете вы мнѣ?
   Молодая дѣвушка молчала, она боялась выдать свое волненіе.
   -- Леди Ирисъ, я просто начинаю теряться... Я нахожусь, какъ въ раю, но прихожу въ отчаяніе. Неужели вы находите удовольствіе меня терзать?
   -- Такого храбраго воина можетъ-ли терзать женщина! стараясь улыбнуться, сказала леди Ирисъ.
   -- Вы все-таки не отвѣтили на мою просьбу, дадите вы мнѣ пять минутъ? спросилъ онъ.
   -- Первый разъ, какъ я буду свободна, я вамъ дамъ требуемыя вами пять минутъ, сказала леди Ирисъ и отошла.
   Капитанъ Осборнъ сталъ ждать случая, который представился только поздно вечеромъ.
   Ночь была тихая, душистая. Леди Ирисъ ходила по саду съ Лорой Сеймуръ, которую вскорѣ куда-то отозвали. Луна медленно выплывала изъ-за вершины деревьевъ и озаряла своимъ серебристымъ свѣтомъ бѣлое платье молодой дѣвушки и ея лучезарное, плѣнительное лицо.
   -- Наконецъ-то, произнесъ голосъ капитана Осборна около леди Ирисъ, и вывелъ ее изъ глубокой задумчивости.-- Я все время слѣдилъ за вами, ожидая, что вы останетесь однѣ. Вы мнѣ обѣщали дать пять минутъ. Будьте же до конца милостивы: пойдемте къ озеру и выслушайте меня съ терпѣніемъ. Я рѣшился рискнуть на послѣднюю ставку, и если проиграю, то мнѣ не для чего больше жить.
   Сила, слышавшаяся въ его словахъ, заставила ее повиноваться и идти, куда онъ велъ ее. Ночной вѣтерокъ тихо шелестилъ листвой надъ ихъ головами, озеро недвижно стояло, отражая въ себѣ луну и звѣзды. Изъ открытыхъ оконъ замка доносились звуки музыки и пѣнія. На самомъ берегу озера бѣлѣлась мраморная статуя -- Фавнъ, наливающій воду изъ урны. Около статуи стояла скамья.
   -- Садитесь здѣсь, сказалъ онъ.
   Леди Ирисъ сѣла. И вотъ наступила минута, которую она смутно ждала съ какою-то смѣсью страха и счастія. Онъ былъ у ея ногъ и въ страстныхъ, горячихъ выраженіяхъ говорилъ ей о своей любви, о готовности умереть за нее. По мѣрѣ того, какъ рѣчь его дѣлалась краснорѣчивѣе, страхъ и нерѣшимость оставляли ее, давая мѣсто чувству одной неизмѣримой любви. Она потеряла способность противиться напору своихъ чувствъ. Она видѣла въ этомъ обширномъ божьемъ мірѣ только одного его, стоящаго передъ ней на колѣняхъ и обращающаго къ ней свой молитвенный взоръ.
   -- Согласны-ли вы быть моей женой? шепталъ онъ.
   И она, гордая красавица, леди Ирисъ Фэйнъ, сказала:
   -- Да,-- и спрятала свое лицо на его груди.
   

ГЛАВА XXIV.

   Не замѣчали они, сидя у серебристаго озера, какъ проходило время. По нѣскольку разъ повторялъ капитанъ Осборнъ, какъ съ перваго взгляда полюбилъ ее; разсказывалъ о своихъ опасеніяхъ, что она не найдетъ его достойнымъ быть ея мужемъ.
   -- Кажется, ужь поздно; посмотрите, капитанъ Осборнъ, куда перешла луна. Я что-то не слышу больше музыки.
   -- А вотъ доносится смѣхъ и говоръ, но не называйте меня "капитаномъ Осборномъ"...
   -- Алланъ, тихо и краснѣя, сказала она,-- пойдемте домой.
   -- Сейчасъ, только скажите мнѣ еще, что вы меня любите.
   Онъ сложилъ руки и съ благоговѣніемъ, какъ на божество, смотрѣлъ на прекрасную молодую дѣвушку, озаренную матовымъ свѣтомъ луны.
   -- Я люблю васъ, Алланъ, всей моей душой, сказала она, смотря ему въ глаза и положивъ на его плечо свою руку.
   -- И буду вашей женой, и обѣщаю любить васъ всю жизнь,-- продолжалъ онъ торжественно, и она повторила за нимъ эти слова.
   -- А теперь прошу скрѣпить ваши слова однимъ поцѣлуемъ.
   -- До самой смерти, Алланъ, прошептала она, цѣлуя его:-- до самой моей смерти! И оба молча пошли домой.
   Въ продолженіе остальнаго вечера, на лицѣ леди Ирисъ выражалось такое счастіе, что графъ не могъ не догадаться, что они объяснились.
   "Рано или поздно исходъ долженъ быть одинъ, говорилъ онъ себѣ,-- и слава Богу, что выборъ ея палъ на одного изъ лучшихъ молодыхъ людей Англіи".
   Оставшись наединѣ съ дочерью, графъ замѣтилъ:
   -- Ты мнѣ кажешься сегодня особенно счастливою, Ирисъ.
   -- Да, папа, я счастливѣйшее существо въ мірѣ! Завтра онъ самъ все скажетъ! добавила она, крѣпко и нѣжно поцѣловала отца и удалилась въ свою комнату. Тамъ она отпустила свою горничную и, склонившись на колѣни, со слезами благодарила Бога за счастье, выпавшее на ея долю.
   Положивъ свою голову на подушку, она съ улыбкой поцѣловала ту изъ своихъ рукъ, которую цѣловалъ Алланъ, и лучи луны, заглянувшіе въ ту ночь въ окно ея комнаты, освѣтили чуть-ли не счастливѣйшую дѣвушку на всемъ земномъ шарѣ.
   На слѣдующее утро, капитанъ Осборнъ былъ въ библіотекѣ графа и открывался ему въ своей любви къ его дочери.
   -- Я не скрываю, милордъ, что стою во многомъ ниже вашей дочери, но мое чувство къ ней такъ сильно, что оно уравновѣситъ наше положеніе.
   -- Меня не удивляетъ ваше признаніе, сказалъ графъ:-- я давно замѣтилъ, что вы другъ друга любите, и только прибавлю, что одобряю ея выборъ и охотно принимаю васъ въ мою семью,-- и онъ пожалъ руку молодаго человѣка.-- Не будемъ теперь вдаваться въ подробности, продолжалъ онъ:-- вы знаете, моя дочь -- единственная отрасль фамиліи Фэйновъ-Кальдонскихъ, и съ ея замужствомъ сопряжены нѣкоторыя формальности; предоставляю вамъ нѣсколько дней быть счастливыми безъ помѣхи; затѣмъ разъѣдутся гости и мы займемся дѣлами.
   Скоро слухъ о предстоящей свадьбѣ наслѣдницы Чандоса распространился въ окрестности. Общество немного удивилось; но, принявъ въ соображеніе всѣ личныя достоинства молодаго человѣка, оно наружно высказало довольство и усердно поздравляло леди Ирисъ.
   Первыми пріѣхали Джонъ Бардонъ и леди Эвисъ, чтобъ поздравить жениха и невѣсту.
   -- Ваше лицо доказываетъ, что вы счастливѣйшій человѣкъ въ мірѣ, говорилъ Джонъ Бардонъ своему другу.-- Вамъ принадлежитъ любовь, за которую другой отдалъ бы свою жизнь.
   -- Да! я, дѣйствительно, очень счастливъ, Джонъ, и этимъ отчасти обязанъ вамъ, такъ какъ, не пригласите вы меня къ себѣ, я никогда не узналъ бы леди Ирисъ. Я никогда не забуду этого, повѣрьте,-- добавилъ онъ, крѣпко пожимая его руку.
   Джонъ Бардонъ содрогнулся отъ волненія.
   На восточной сторонѣ террасы, прогуливалась леди Ирисъ; завидя подходящаго къ ней Джона Бардона, она сдѣлала нѣсколько шаговъ навстрѣчу; онъ смертельно поблѣднѣлъ, пожимая руку, протянутую ему со счастливой улыбкой.
   -- Поздравляю васъ, сказалъ онъ едва слышнымъ голосомъ.
   -- Благодарю васъ, мистеръ Бардонъ; я знала, что вы будете рады, какъ другъ капитана Осборна.
   Эти слова, какъ ножомъ, пронзили его сердце.
   -- Я всегда буду помнить, продолжала она,-- что я обязана вамъ тѣмъ, что встрѣтилась съ нимъ. Я, право, жалѣю, что когда-то невольно оскорбила васъ: только тогда поймешь любовь, когда сама испытаешь это чувство.
   Онъ отвѣчалъ ей какимъ-то стономъ.
   -- Я теперь стала другая... Простите-ли вы меня? и она протянула ему руку.
   Съ необычайнымъ усиліемъ поборолъ онъ въ себѣ волненіе и тихо отвѣчалъ:
   -- Мнѣ нечего прощать, леди Ирисъ... А что,-- внезапно спросилъ онъ,-- говорилъ вамъ капитанъ свою исторію?
   -- Нѣтъ еще, отвѣчала она.
   -- Попросите его разсказать вамъ и тогда вспомните, что, услыхавъ ее, я свелъ васъ съ нимъ изъ угожденія вашему вкусу.
   -- Буду помнить, сказала она съ ясной улыбкой.
   

ГЛАВА XXV.

   Леди Ирисъ и Джонъ Бардонъ продолжали гулять по террасѣ. Она не могла не замѣтить въ немъ чего-то особеннаго.
   -- Вы какъ будто нездоровы сегодня, мистеръ Бардонъ.
   -- Я здоровъ, сказалъ онъ, избѣгая ея взгляда,-- я слишкомъ здоровъ, я боюсь, что буду еще жить, когда не станетъ людей гораздо счастливѣе меня.
   -- Вы хандрите, сказала она,-- можетъ-ли человѣкъ, пользующійся всѣми благами жизни, говорить такъ. Одной улыбки вашего сына довольно, чтобъ отогнать отъ васъ всякую заботу.
   -- Вы правы; имѣя такого ребенка, я не долженъ былъ-бы знать горя. Прощайте, леди Ирисъ,-- откланялся онъ и, пожимая ей руку, снова оставилъ въ ней цвѣтокъ миндальнаго дерева.
   На этотъ разъ леди Ирисъ вздрогнула, взглянувъ на увядшій цвѣтокъ. Что хотѣлъ онъ этимъ сказать? недоумѣвала она. Она помнила, что сидѣла подъ миндальнымъ деревомъ въ ту ночь, когда такъ жестоко отвергла его; но вѣдь онъ былъ женатъ, имѣлъ сына; такъ неужели оцъ еще не забылъ... А она еще сейчасъ просила у него прощенія, побужденная къ этому полнотой своего счастія. Она также мало подозрѣвала въ немъ жажду мести, какъ въ его маленькомъ сынѣ, и отбросила цвѣтокъ, рѣшительно не зная, что и подумать.
   Джонъ Бардонъ опросилъ ее, не знаетъ-ли она исторію Аллана. Она не думала еще его разспрашивать, ей было такъ хорошо въ настоящемъ, что она не хотѣла говорить ни о будущемъ, ни о прошедшемъ. Но, конечно, она рѣшила рано или поздно просить его -- разсказать ей все подробно, тѣмъ болѣе, что ей пріятно будетъ слышать о его благородномъ поступкѣ.
   Разъ, гуляя по парку, Алланъ и леди Ирисъ подошли къ золотистому жнивью и любовались на прекрасное мѣстоположеніе, опершись на рѣшетку парка.
   -- Какъ я люблю эти мѣста, сказалъ онъ. Тяжело-бы мнѣ было оставить ихъ.
   -- Вы и не оставите, мой другъ, нѣжно сказала леди Ирисъ,-- ваше мѣсто въ Чандосѣ и куда-бы вы ни поѣхали, вы меня должны взять съ собой.
   -- Я такъ отуманенъ моимъ счастіемъ, что ничего не могу сообразить. Я даже не заглядываю въ будущее.
   -- А какъ хорошо это будущее, Алланъ: я въ немъ облачка не вижу. Лишь бы только я всегда была съ вами.
   -- Не странно-ли это слышать отъ надменной леди Ирисъ?
   -- Для васъ я никогда не была надменною, вы покорили меня и я теперь ваша покорная, любящая Ирисъ.
   -- Такъ вы теперь никогда-бы не могли со мною быть гордой? спросилъ онъ.
   -- Я не могу придумать условія, при которомъ могла-бы быть такою съ вами. Вы составляете часть меня самой. И, наконецъ, развѣ можно соединить вмѣстѣ любовь и гордость?
   Алланъ Осборнъ вынулъ изъ маленькаго футляра хорошенькое кольцо, осыпанное брилліантами и рубинами.
   -- Позвольте мнѣ надѣть на вашъ палецъ это кольцо, и пусть оно насъ также свяжетъ, какъ вѣнчальное кольцо.
   Леди Ирисъ протянула руку и онъ надѣлъ ей на палецъ кольцо.
   -- Оно вамъ какъ разъ въ пору; это хорошій знакъ, Ирисъ. Обѣщайте мнѣ носить его всю вашу жизнь.
   -- Я обѣщаю больше того, Алланъ: оно будетъ погребено со мною.
   Онъ нѣжно обнялъ и поцѣловалъ ее.
   -- Благодарю васъ, сказалъ онъ, пока вы будете носить это кольцо, я буду знать, что вы меня любите, и еслибы насъ что нибудь разлучило и я, по возвращеніи, не нашелъ-бы этого кольца на вашемъ пальцѣ, то это будетъ знакомъ, что вы меня разлюбили.
   -- Сохрани Боже, чтобы насъ что нибудь разлучило, сказала она,-- но еслибы это случилось, то вы, конечно, найдете это кольцо на моей рукѣ въ доказательство, что я вамъ осталась вѣрна.
   -- Я такъ счастливъ, говорилъ онъ,-- что даже не вѣрю своему счастью.
   -- А я часто думаю, Алланъ, что жизнь гораздо короче любви. Еслибъ я жила сто лѣтъ, то каждый день давалъ бы новую разнообразную пищу для моей любви. Не думаю, чтобы кто нибудь могъ быть такъ счастливъ, какъ мы.
   -- По той простой причинѣ, что никто не можетъ такъ сильно любить, какъ мы,-- было ей отвѣтомъ.
   И такимъ образомъ шла бесѣда влюбленныхъ каждый разъ, когда они оставались вдвоемъ.
   

ГЛАВА XXVI.

   Однажды утромъ, леди Ирисъ сидѣла за чтеніемъ писемъ; она уже кончила послѣднее поздравительное письмо, когда къ ней подошелъ Алланъ Осборнъ.
   -- Ирисъ, сегодня особенно хорошій день, пойдемте къ рѣкѣ. Вы кончили читать письма; погуляемъ немного.
   -- Пойдемъ къ рѣкѣ Рилль, сказала она очень охотно. Изъ всѣхъ здѣшнихъ мѣстъ я особенно люблю рѣку Рилль. Кстати, Алланъ, у меня есть къ вамъ порученіе отъ папа. Послѣ завтрака онъ васъ просить прійти къ нему въ кабинетъ.
   -- Очень радъ, моя дорогая, такъ какъ разговоръ вѣрно будетъ о васъ, и я, кажется, отважусь спросить: когда назначите день для нѣкоего счастливаго событія...
   -- Да, васъ нельзя упрекнуть въ недостаткѣ храбрости.
   Они пошли. Долго потомъ вспоминалъ Алланъ разныя подробности этой прогулки. Они зачѣмъ-то остановились въ знаменитой швейцарской, и, любуясь фигурой леди Ирисъ, стоящей подъ аркой съ гербомъ и девизомъ, Алланъ почему-то подумалъ, что эта дѣвушка способна была скорѣй разстаться съ жизнью, нежели запятнать свою честь
   -- Вы любите вашихъ льва и лилію? спросилъ онъ.
   -- Да, отвѣчала она,-- и я сейчасъ думала о томъ, какъ хорошо, что существуетъ левъ для охраны лиліи.
   Они пошли къ рѣкѣ и, сѣвъ на берегу, опять заговорили о своемъ счастіи, настоящемъ и будущемъ. Леди Ирисъ составляла букетъ изъ полевыхъ цвѣтовъ и краснаго маку. Вдругъ она пріостановила работу.
   -- Алланъ, сказала она,-- я давно хотѣла васъ просить разсказать мнѣ одинъ эпизодъ изъ вашей жизни, и все какъ-то не приходилось. Разскажите мнѣ.
   -- Ничего особеннаго въ моей жизни не было, отвѣчалъ онъ.
   -- Джонъ Бардонъ сказалъ мнѣ, что было, и вы должны признаться, какъ бы скромны ни были.
   -- Но, моя дорогая, я не понимаю, о чемъ вы говорите?
   -- Джонъ Бардонъ сказалъ мнѣ, что вы самымъ рыцарскимъ образомъ отказались отъ титула и помѣстья. Я хорошо не поняла его; но, кажется, вы это сдѣлали, чтобы спасти вашу мать отъ чего-то.
   -- Клянусь вамъ, что я не имѣю ни малѣйшаго понятія о томъ, что вы говорите.
   -- Джонъ Бардонъ сказалъ мнѣ, что вы принадлежите къ фамиліи Осборновъ Скечелейскихъ.
   Страшная догадка заледенила кровь въ его жилахъ.
   -- Ничего не понимаю, слабо сказалъ онъ,-- такъ онъ вамъ сказалъ о моемъ происхожденіи?
   -- Онъ сказалъ мнѣ только то, что я вамъ говорю.
   -- И больше ничего? сказалъ онъ.-- Такъ мы оба были обмануты.
   -- Что такое, Алланъ? сказала она, и тотъ же ужасъ овладѣлъ ею. Цвѣты упали на землю. Сердце ея окаменѣло въ груди.
   -- Ирисъ, спросилъ онъ ее:-- вы, значитъ, все это время считали меня равнымъ по рожденію?
   -- Конечно, а что? сказала она съ побѣлѣвшими губами.
   -- И вы-бы не любили меня, еслибъ это было не такъ? съ усиліемъ проговорилъ онъ.
   -- Алланъ, что вы говорите? это ужасная шутка!
   -- Это не шутка, сказалъ онъ, стоя передъ нею, блѣдный, съ замирающимъ сердцемъ.-- Мнѣ сказали, что вамъ извѣстно мое происхожденіе, и я думалъ, что вы полюбили меня, не смотря ни на что! А теперь, Боже помоги мнѣ! я въ первый разъ въ жизни чувствую страхъ.
   Леди Ирисъ встала.
   -- Алланъ! слабо говорила она,-- Алланъ, что такое? Говорите скорѣй.
   -- Ирисъ, клянусь истиннымъ Богомъ, что я васъ не обманывалъ! Я теряюсь, не понимаю мотивовъ Джона Бардона обмануть насъ! Но; клянусь, я повѣрилъ, что онъ разсказалъ вамъ все обо мнѣ; иначе я самъ тотчасъ сказалъ бы вамъ.
   -- Но что, Алланъ, что сказали-бы?
   -- До сихъ поръ я никогда не боялся говорить о моемъ происхожденіи. Ирисъ, я не дворянинъ; отецъ мой торговалъ, и я принадлежу къ среднему сословію по рожденію, но по роду службы -- джентльменъ. Никогда не стыдился я и не буду стыдиться его происхожденія.
   Молнія, упавшая внезапно у самыхъ ногъ леди Ирисъ, не могла бы поразить ее такъ, какъ поразило это открытіе.
   -- Довольно! простонала она,-- ваши слова меня терзаютъ. Она пошатнулась, онъ удержалъ ее.
   -- Я точно въ туманѣ, говорила она,-- я послѣ пойму все, а пока одно могу понять -- это то, что не вы меня обманули.
   -- Да благословитъ васъ Богъ, сказалъ онъ,-- я все-бы вынесъ, только не это.
   -- Начинаю понимать, медленно говорила она:-- я когда-то оскорбила Джона Бардона, я презрительно отнеслась къ нему, и вотъ его мщеніе.
   -- Но вѣдь онъ назывался моимъ другомъ! воскликнулъ Алланъ.
   -- Да, и онъ предалъ васъ. Да поможетъ намъ Богъ!
   

ГЛАВА XXVII.

   Молчаніе длилось долго, нарушаясь лишь плескомъ воды и пѣніемъ птицъ. Леди Ирисъ стояла блѣдная, судорожно сжавъ руки и наклонивъ голову, Алланъ съ отчаяніемъ смотрѣлъ на нее. Какъ внезапно солнечный свѣтъ смѣнился для нихъ непроглядной тьмой!
   -- Ирисъ, началъ онъ,-- вы сейчасъ только говорили, что ничто не можетъ разлучить насъ.
   Не въ его характерѣ было просить пощады; тѣмъ не менѣе, онъ способенъ былъ молить ее горячо, отчаянно.
   -- Скажите что нибудь, Ирисъ, мнѣ очень горько; я отдалъ бы жизнь, чтобы этого не случилось; но я ничего не подозрѣвалъ; я былъ такъ счастливъ, такъ безконечно счастливъ! сказалъ онъ и въ его голосѣ слышалось рыданіе.-- Должны вы разлюбить меня теперь?
   Она все молчала. Какъ будто сила удара лишила ее языка. Онъ протянулъ руку, она машинально положила въ нее свою.
   -- Потому-ли я менѣе заслуживаю вашу любовь, что мой отецъ пріобрѣлъ деньги своими трудами, а не наслѣдовалъ ихъ отъ отцовъ?
   -- Нѣтъ, сказала она едва внятнымъ голосомъ,-- вы тутъ не причемъ, я васъ не порицаю. Еслибъ я не такъ обошлась съ Джономъ Бардономъ, онъ бы не сдѣлалъ этого.
   -- Забудьте Джона Бардона, не дайте ему насладиться побѣдой; пусть онъ видитъ, что вмѣсто того, чтобы сдѣлать зло, онъ намъ помогъ соединиться.
   -- Я... я не могу измѣнить убѣжденіямъ всей моей жизни. Не говорите со мной! вскричала она съ отчаяніемъ.-- Мнѣ больше жаль васъ, чѣмъ себя.
   Алланъ нѣжно обвилъ рукой ея дрожащій станъ, она безпомощно прислонилась къ нему.
   -- Голубка моя. Я понимаю, что это для васъ должно быть тяжкимъ ударомъ, но вѣдь то, что вы узнали, не дѣлаетъ изъ меня дурнаго, безчестнаго человѣка. То, что вы уважали во мнѣ, вѣдь и теперь осталось со мною. Что касается до моего отца, я почитаю его, горжусь имъ. Онъ былъ благородный, великодушный человѣкъ; рука его всегда была открыта для помощи вдовамъ и сиротамъ. Никогда не помню, чтобы кто либо напрасно просилъ его о пособіи. Ему случалось цѣлыя семьи спасать отъ разоренія, и даже въ эту унизительную для меня минуту, я скажу, что горжусь быть его сыномъ.
   -- И я не уважала бы васъ, еслибъ это было иначе.
   Онъ нѣжно гладилъ ея блѣдныя, холодныя руки, которыя, какъ безжизненныя, лежали въ его рукахъ.
   -- Подумайте, ангелъ мой, что значитъ рожденіе и эти подраздѣленія людей на касты? Лучшая жизнь есть та, которую ведешь съ пользой, а кто больше имѣетъ случаевъ вести такую жизнь, какъ не бѣдные или низкорожденные?
   Выраженіе ея лица стало холодно.
   -- Наше общество имѣетъ свои законы, которые нельзя измѣнить, сказала она.
   Онъ тяжело вздохнулъ. Онъ готовъ былъ закричать съ отчаянія, но пересилилъ себя.
   -- Ирисъ, твердо сказалъ онъ,-- еслибъ на вашемъ мѣстѣ была другая женщина, я бы простился съ нею и ушелъ, не оглянувшись на нее; но васъ я такъ сильно люблю, что не могу не попытаться поколебать ваши предразсудки. Предположимъ, что мы обмѣнялись ролями: вы -- знатная леди, дочь графа, и вдругъ, напримѣръ, открывается какая нибудь тайна, но которой вы оказываетесь совсѣмъ не тѣмъ, чѣмъ думаете быть. И развѣ я отказался-бы отъ васъ? Нѣтъ, Ирисъ, еслибъ цѣлый свѣтъ оттолкнулъ васъ, я съ большей нѣжностью прижалъ бы васъ къ своему сердцу. Будь вы самая бѣдная, бездомная скиталица, я любилъ-бы васъ все также. Это потому, Ирисъ, что я васъ люблю истинной любовью.
   -- Я этому вѣрю, Алланъ, сказала она, но лицо ея оставалось безжизненнымъ.
   -- Такъ почему-же мое происхожденіе можетъ произвести разницу?
   -- Вы не понимаете, Алланъ, какъ глубоко вкоренились во мнѣ инстинкты долга и чести, привитые мнѣ съ дѣтства.
   -- Нетрудно понять, горько сказалъ онъ:-- вамъ съ дѣтства прививаютъ понятія, что люди, принадлежащіе къ другому сословію, не могутъ примкнуть къ вашему міру и вы должны смотрѣть на нихъ съ высоты вашего величія.
   -- Вы можете считать это глупостью, Алланъ, но таковъ результатъ моего воспитанія, что я никогда не могла допустить мысли -- сдѣлать своимъ другомъ человѣка ниже себя.
   -- Тѣмъ менѣе полюбить, замѣтилъ онъ.
   -- Полюбить тѣмъ менѣе, грустно сказала она.
   -- А такъ недавно еще вы давали мнѣ торжественную клятву. Что, если я потребую васъ къ себѣ по праву даннаго вами слова?
   Она взглянула на него.
   -- А захотите-ли вы меня взять, если я сама не пожелаю прійти? спросила она.
   -- Нѣтъ, не захочу, сказалъ онъ, подавивъ въ груди рыданія и закрывъ лицо руками.
   Леди Ирисъ плакала. Никогда не видала она его въ такомъ состояніи. Неудержимымъ порывомъ обвила она его шею и судорожно рыдала.
   -- Алланъ, зачѣмъ это такъ... невнятно, прерывисто говорила она,-- когда я васъ все также сильно, также страстно люблю?
   -- Забудемъ все, голубка моя, успокоительнымъ голосомъ говорилъ онъ.-- Вѣдь это не разлучитъ насъ, не правда ли? Это убило-бы меня.
   Она еще сильнѣе прижалась къ нему.
   -- А я-то была такъ счастлива, рыдала она.
   -- И будете счастливы. Такъ или иначе, мы не разстанемся.
   -- Увы! Я послѣдняя изъ Фейновъ и держу всю честь моего рода въ своихъ рукахъ, сказала она.
   Лицо ея омрачилось, брови сдвинулись.
   -- Ирисъ, сказалъ онъ,-- слушайте. Я признаю, что происхожденіемъ стою ниже васъ, но больше я ничего не признаю. Есть границы, которыхъ даже и вамъ нельзя переходить. Если вы говорите, что, выходя за меня, вы приносите безчестье вашему роду -- вы свободны. Я постараюсь перенести мою скорбь, какъ прилично мужчинѣ, и не буду хныкать. Теперь участь моя въ вашихъ рукахъ.
   -- Да поможетъ мнѣ Богъ! простонала она.
   -- Если ваша гордость пересиливаетъ любовь, отошлите меня; но вѣдь вы любите меня, Ирисъ? заглянулъ онъ ей въ лицо. Глаза его горѣли пламенемъ чистосердечной страсти.
   -- Мое сердце разорвалось. Оставьте меня, Алланъ, оставьте меня пока, молила она:-- когда я рѣшу -- я васъ позову.
   Алланъ призвалъ на помощь всю свою силу воли, взглянулъ еще разъ на дорогое лицо и ушелъ, не сказавъ ни слова.
   

ГЛАВА XXVIII.

   Къ удивленію всего дома, леди Ирисъ не появилась къ обѣду и весь день не выходила изъ своей комнаты, подъ предлогомъ сильнѣйшей головной боли, которая не позволяла ей ни смотрѣть на свѣтъ, ни говорить. Она должна была, по ея увѣренію, лежать въ темной комнатѣ и малѣйшій звукъ причинялъ ей нестерпимое страданіе.
   Графъ, вошедшій къ ней тотчасъ послѣ того, какъ узналъ о ея болѣзни, былъ пораженъ ея блѣдностью и болѣзненнымъ видомъ.
   -- Милая моя, нѣжно сказалъ онъ,-- ты больна, позволь послать за докторомъ.
   -- Не надо, папа, сказала она съ безнадежнымъ видомъ,-- мнѣ нуженъ покой. у меня глаза горятъ отъ головной боли. Малѣйшій шумъ меня терзаетъ. Завтра я выздоровѣю, сегодня какъ нибудь обойдитесь безъ меня.
   -- Это трудно, мой другъ; безъ тебя мнѣ труднѣе обходиться, нежели безъ кого-либо другаго. Не желаешь-ли чего нибудь?
   -- Ничего, папа, только прикажите, чтобы никого ко мнѣ не впускать. Мнѣ, больше всего, покой принесетъ пользу.
   Ей, дѣйствительно, нужно было собраться съ мыслями. Ударъ былъ жестокій. Она любила Аллана всѣми силами души, она не могла вообразить себѣ жизнь безъ него, а между тѣмъ не могла быть его женой.
   Самый девизъ ея рода запрещалъ это. Могла-ли она, нося съ честью свое имя, отдать его сыну купца? Могла-ли она быть достойной представительницей своей фамиліи, еслибы, чрезъ неравный бракъ, забыла свой долгъ относительно длиннаго ряда своихъ славныхъ предковъ?
   Въ исторіи ихъ фамиліи никогда ничего подобнаго не было! Всѣ Фэйны, напротивъ, соединялись бракомъ съ лучшими фамиліями Англіи. И она скорѣе умретъ отъ горя, нежели наложитъ пятно на свое имя. Вспомнилось ей, какъ она сочла святотатствомъ предложеніе Джона Бардона, а теперь...
   -- "Носить съ честью", машинально повторила она,-- да, и я проношу съ честью мое имя до самой смерти и никому его не отдамъ, такъ какъ, любя его до могилы, я, конечно, замужъ не выйду.
   Цѣлый день и ночь лежала она въ состояніи полной неподвижности. Какой-то холодъ сковывалъ ея члены; она чувствовала, какъ будто все въ мірѣ для нея кончилось; тѣмъ не менѣе, ни одной минуты не остановилась она на мысля уступить.
   -- Авось, я скоро умру, думала она,-- и это будетъ для меня счастіемъ.
   Особенно тяжело ей было думать о горѣ этого идеально-хорошаго человѣка... Она пыталась утѣшить себя мыслью, что онъ со временемъ полюбитъ -- женится. Но въ душѣ она чувствовала, что это невозможно.
   "И зачѣмъ это,-- думала она,-- такой человѣкъ, какъ Алланъ, обладающій всѣми качествами, которыя украшаютъ человѣка, стоитъ на соціальной лѣстницѣ ниже какого нибудь слабоумнаго графа или герцога! Кто основалъ эти законы, въ которыхъ случайное рожденіе даетъ такое сильное преимущество одному передъ другимъ?"
   На слѣдующій день она объявила отцу, что еще должна полежать день. Домъ; не смотря на весь свой блескъ и роскошь, потерялъ безъ нея всю свою прелесть. Гости видимо скучали. Алланъ получилъ слѣдующую записку:
   "Дорогой Алланъ, я все время не переставала думать о васъ, приходите въ пять часовъ къ рѣкѣ, туда, гдѣ мы сидѣли вчера. Я вамъ скажу мое рѣшеніе.

Любящая васъ Ирисъ".

   "Надѣяться мнѣ или отчаиваться? спрашивалъ онъ себя.-- Что бы она ни рѣшила, Богъ да благословитъ ее! А только я точно готовлюсь предстать предъ судомъ и теперь понимаю, что чувствуютъ люди передъ чтеніемъ приговора".
   Въ назначенный часъ онъ пошелъ къ рѣкѣ. Когда онъ увидѣлъ ее издали, сердце его эанерло, губы и руки задрожали.
   "Неужели она оттолкнетъ меня? Но вѣдь она любитъ меня".
   Она подходила все ближе и ближе. Ему уже ясно видѣлось ея голубое платье и шлапа съ васильками. Она подошла. Прекрасное лицо ея было бѣлѣе мрамора, но въ глазахъ свѣтилось выраженіе непреклонной рѣшимости и во всей фигурѣ виднѣлось что-то торжественное.
   -- Вы ужь здѣсь, сказала она, и ея блѣдныя губы силились улыбнуться.-- Я надѣюсь, вы недолго ждали?
   -- Не знаю, сказалъ онъ,-- я могъ бы цѣлыми часами простаивать, лишь бы увидѣть васъ одну минуту.
   Она не улыбнулась, какъ бывало прежде, а только нѣжно дотронулась, до его руки.
   -- Бѣдный Алланъ, прошептала ока, и сердце его замерло. Онъ сталъ на колѣни, поднялъ къ ней взорѣ и въ ея глазахъ прочелъ свою участь.
   -- Итакъ, гордость побѣдила любовь, сказалъ онъ кротко.
   -- Пусть это будетъ гордость, Алланъ. Я васъ люблю, но не могу измѣнить традиціямъ моей фамиліи. Я сильно люблю васъ, но выйти за васъ не могу никогда!
   Онъ опустилъ голову.
   -- И это послѣднее слово? спросилъ онъ глухо.-- Ни мольбы, ни слезы не измѣнятъ вашего рѣшенія?
   -- Нѣтъ, они только усилятъ мои страданія.
   -- Я готовъ жизнь отдать за васъ, а не причинять вамъ страданія. Значитъ, мнѣ только остается возвратить вамъ вашу свободу?
   -- Что дѣлать, Алланъ, я много думала и все-таки не могу выйти за васъ. На имени Фэйновъ никогда не было ни малѣйшей тѣни. Его всегда носили съ честью и впередъ такъ должно остаться.
   -- Вы, значитъ, не думаете, чтобъ я его могъ "носить съ честью", Ирисъ?
   -- Оставимъ это, Алланъ. Вы благороднѣйшій, лучшій человѣкъ въ мірѣ. Вопросъ касается только до вашёго происхожденія. Я не могу отдать въ руки человѣка изъ торговаго сословія всю славу моей Фамидіи!
   -- Достаточно, леди Ирисъ, сказалъ онъ гордо.-- Я покоряюсь своей участи. Надѣюсь, настанетъ день, въ который вы на меня иначе посмотрите. Глаза его заблистали.-- Этотъ самый сынъ купца, которому вы не довѣряете своего имени, пріобрѣтетъ себѣ имя, передъ которымъ, быть можетъ, преклонится вся Англія -- всѣ, кромѣ васъ.
   Къ удивленію его, руки ея внезапно обвились кругомъ его шеи и покрытое слезами лицо прижалось къ его груди.
   -- Алланъ, милый, не будемъ ссориться! говорила она,-- мнѣ кажется, какъ будто мы оба умираемъ, и это наше послѣднее свиданіе. Я вѣдь, все равно, что умру. Не станетъ больше вашей блестящей, счастливой Ирисъ. На землѣ останется мой призракъ.
   Онъ нѣжно склонился къ ней, какъ къ ребенку.
   -- Голубка моя, говорилъ онъ,-- если это такъ васъ огорчаетъ, то зачѣмъ же это дѣлать?
   -- Я должна, Алланъ; мы одинаково страдаемъ, я люблю васъ, но не могу быть вашей женою, чтобы не измѣнять принципамъ всей моей жцзни. Не искушайте меня, другъ мой... Еслибы я даже рѣшилась выйти за васъ, я бы всегда мучилась.
   -- Вѣрю, сказалъ онъ,-- пусть будетъ по вашему желанію. Она прижалась къ нему въ припадкѣ неудержимаго горя.
   -- Мы должны разстаться, вы должны уѣхать. Видѣть васъ и сознавать, что мы больше ничѣмъ не можемъ быть другъ для друга, для меня ужасно!
   -- Развѣ легко разстаться, Ирисъ?
   -- Алланъ, другъ мой, не думайте, что мнѣ легче, чѣмъ вамъ! мое горе больше, чѣмъ въ состояніи вынести человѣкъ. Я вѣдь никогда никого не любила и не буду любить. Я умру послѣдней изъ Фэйновъ Чандосскихъ. Знайте, что я больше не свѣтская женщина и люблю и буду любить всегда одного васъ.
   -- Но, другъ мой, для чего же вы себя дѣлаете несчастной, и какъ велика должна быть ваша гордость, если она пересиливаетъ любовь?
   -- Это не гордость, Алланъ, это правило всей моей жизни, которому я не могу измѣнить... А теперь, Алланъ, разстанемся.
   Онъ припалъ къ ея рукамъ безмолвнымъ, жаркимъ поцѣлуемъ, и горячія слезы закапали на нихъ. Никогда не любилъ онъ ея такъ, какъ въ эту роковую минуту разставанья.
   -- Это точно смерть, Алланъ, говорила она: -- еслибъ вы лежали въ гробу, я точно также прощалась бы съ вами, цѣловала бы глаза, которые я такъ любила, губы, руки, лобъ, и потомъ благоговѣйно закрыла бы лицо моего дорогаго покойника.-- При этихъ словахъ, она въ изнеможеніи опустилась на траву, и рыданія неудержимой скорби вырвались изъ груди несчастной дѣвушки.
   Алланъ самъ страдалъ не менѣе ея, онъ опустился на колѣни.
   -- Ирисъ, кротко сказать онъ,-- не безуміе-ли отталкивать меня, когда мы такъ любимъ другъ друга; вы убьете себя.
   -- Лучше смерть, чѣмъ униженіе достоинства Фейновъ! Идите, Алланъ, мой дорогой другъ.
   -- Дайте мнѣ еще одинъ поцѣлуй, Ирисъ, въ залогъ моей къ вамъ вѣрности. Хотя вы и не будете моей женой, но я клянусь вѣчно любить васъ.
   Онъ всталъ, поднялъ ее и, обнявъ дорогое для него созданіе, цѣловалъ ея лицо со всею страстью и силою своего неизмѣримаго отчаянія. Собравъ всю силу своей воли, онъ ушелъ..
   Долго-ли онъ бродилъ потомъ, гдѣ былъ, онъ не сознавалъ; въ жизни ему ничего не оставалось,-- ни радости, ни надежды. Онъ зналъ, что ничто не можетъ поколебать ея рѣшенія, хотя бы это стоило ей жизни. Онъ безъ цѣли странствовалъ по лѣсамъ и полямъ, и когда наступила темная ночь, она застала его одного съ своимъ неотвязнымъ горемъ.
   

ГЛАВА XXIX.

   Графъ Кальдонъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ и съ безпокойствомъ думалъ о своей дочери, которая все еще не выходила изъ комнаты. Вдругъ дверь отворилась и она вошла.
   Наружность ея поразила отца. Вся беззаботная юность и свѣжесть, казалось, оставили ее. Глаза ея отяжелѣли отъ слезъ, кругомъ нихъ были темные круги, губы и лицо -- мертвенно блѣдны.
   Онъ съ испугомъ всталъ ей на встрѣчу.
   -- Папа, начала она,-- мнѣ нужно вамъ кое-что сказать.
   -- Ирисъ, милая, какой у тебя видъ! Я пошлю въ Лондонъ за докторомъ.
   -- Не поможетъ мнѣ, папа, никакой докторъ; у меня душа, а не тѣло болитъ. Я вамъ скажу, папа... Она опустилась на колѣни передъ отцомъ и положила ему на грудь голову.
   -- Папа, я не выхожу за Аллана... Мы разстались... я ему отказала, и мы никогда больше не увидимся.
   -- Ирисъ, вскричалъ графъ,-- зачѣмъ ты это сдѣлала?
   -- Не его вина и не моя, папа. Я его такъ люблю, что жизнь безъ него равняется смерти, только жестокая судьба насъ разлучила.
   -- Разскажи мнѣ все, Ирисъ.
   -- Онъ благороднѣйшій, честнѣйшій человѣкъ, но по происхожденію -- не джентльменъ. Онъ сынъ купца, и я за него не могу выйти.
   Наступило молчаніе, графъ опустилъ голову и руки его судорожно сжались.
   -- Я бы не желала быть первою Фэйнъ, вступившею въ неравный бракъ... Я не хочу набросить тѣнь на древнюю славу нашего дома. Имя наше надо носить съ честью, говорила она.
   -- Согласенъ, Ирисъ, наконецъ проговорилъ графъ; -- но развѣ Алланъ не можетъ его носить съ честью? Ты свободна въ выборѣ, я тебѣ нѣсколько разъ говорилъ, что кого бы ты ни полюбила, я не буду препятствовать. Алланъ же лучше всѣхъ молодыхъ людей, которыхъ я встрѣчалъ, и ты напрасно сдѣлала, что отказала ему только потому, что онъ низкаго происхожде. нія. Теперь большинство уже совсѣмъ не признаетъ неравенства сословій.
   -- Тѣмъ больше должно поддерживать наше меньшинство, сказала она.
   -- Я въ этомъ не увѣренъ. Предразсудки и кастовыя различія начинаютъ быстро исчезать.
   -- Папа, сказала она,-- вы меня любите, вы гордитесь древней славой нашего дома... Были бы вы довольны, еслибъ я вышла за сына суконщика?
   -- Если этотъ сынъ суконщика -- Алланъ Осборнъ, я былъ бы доволенъ, отвѣчалъ графъ.
   -- А я думала, что вы мнѣ поможете въ моей отчаянной борьбѣ, такъ какъ она, дѣйствительно, отчаянная... Бываютъ минуты, въ которыя я бываю способна вернуть его... А выйти за него я все-таки не могу, такъ какъ я послѣдняя отрасль фамиліи Фейновъ, и всегда моею завѣтной мечтой было -- упрочить честь нашего дома.
   -- Моя бѣдная Ирисъ, вздохнулъ графъ.
   -- Да, папа, именно бѣдная, потому что я потеряла все, что у меня было лучшаго въ мірѣ; а все-таки умру скорѣе, чѣмъ выйду за него.
   Сердце отца наполнилось невыразимой жалостью къ ней.
   -- Въ такомъ случаѣ нечего и говорить, сказалъ онъ.
   -- Папа,-- и она прижалась къ отцу,-- будьте добры ко мнѣ, я очень страдаю, сердце мое рвется на части. Увезите меня отсюда, я даже не могу видѣть этотъ домъ и мѣста, гдѣ онъ былъ. Увезите меня въ Фентонъ-Удъ, гдѣ ничто не будетъ напоминать мнѣ о немъ.
   -- Я все сдѣлаю, что ты желаешь, нѣжно сказалъ онъ.-- Завтра же я объявлю моимъ гостямъ, что важныя извѣстія, которыя я получилъ, заставляютъ меня ѣхать въ Фентонъ-Удъ. Мы уѣдемъ послѣ завтра.
   -- Это будетъ самое лучшее, папа. Но какъ жизнь тяжела, и какъ я проживу до смерти? Я, которая не знала ни малѣйшаго горя во всю мою жизнь!
   -- Помни, Ирисъ, что ты сама этого захотѣла и что по одному твоему слову онъ вернется.
   -- Да, и принесетъ съ собой любовь и счастіе, продолжала она,-- а я все-таки скорѣй умру, чѣмъ верну его.
   -- Въ такомъ случаѣ, мой другъ, ты должна терпѣть.
   -- Да, я должна терпѣть... Какъ вы думаете, папа, горе убиваетъ когда нибудь?
   -- Нѣтъ, грустно отвѣчалъ онъ,-- а то я бы давно умеръ.
   -- Вы, папа, похоронили ее. Это мнѣ кажется легче, нежели такъ потерять, какъ я. Ахъ, милый папа! Неужели я еще долго проживу, и неужели мнѣ всегда будетъ такъ тяжело?
   -- Время залѣчиваетъ раны. Не хочешь-ли ѣхать куда нибудь за границу, въ Швейцарію, Италію? прибавилъ графъ.
   -- Ни за что! содрогнулась она.-- Видѣть опять толпу и общество? нѣтъ, я хочу быть одна, совершенно одна.
   -- Какъ хочешь, поѣдемъ въ Фентонъ-Удъ. Ты знаешь, что сегодня Алланъ уѣхалъ и прислалъ мнѣ письмо, въ которомъ объявляетъ, что оставилъ замокъ и что ты мнѣ сама объяснишь причину. Я что-то подозрѣвалъ, но никакъ не думалъ, что это навсегда, и мнѣ жаль его отъ души... Я полюбилъ его.
   -- Не отягчайте моего горя; вы думаете, я мало чувствую мою утрату. Его лицо всегда передо мной. И кто бы подумалъ, что такое несчастіе постигнетъ именно меня!
   -- Однако, Ирисъ, я еще не спросилъ тебя, какъ произошло такое недоразумѣніе. Ты говорила, что онъ принадлежитъ къ фамиліи Осборновъ Скечелейскихъ.
   Она нѣсколько времени колебалась, открыть-ли коварство Джона Бардона. Лучше было умолчать.
   -- Это была странная ошибка, сказала она:-- Джонъ Бардонъ ошибся, кажется...
   -- Ему бы слѣдовало быть рачительнѣе, замѣтилъ графъ, нахмуривъ брови.-- Не понимаю, что за небрежность дѣлать подобныя ошибки! Тебѣ это дорого станетъ, Ирисъ.
   -- Дорого! вздрогнула она и безпомощно опустила голову.
   -- Тебѣ нуженъ отдыхъ, милая, иди; завтра прикажи уложить все и послѣ завтра уѣдемъ.
   

ГЛАВА XXX.

   Вечеромъ, наканунѣ дня, назначеннаго для объѣзда графа съ дочерью изъ Чандоса, Джонъ Бардонъ сидѣлъ одинъ въ своемъ кабинетѣ; жена его съ сыномъ гостила у кого-то изъ родныхъ.
   Онъ сидѣлъ одинъ въ состояніи какого-то оцѣпенѣнія. Утромъ онъ узналъ двѣ вещи: первую, что Осборнъ оставилъ Чандосскій замокъ, вторую,-- что леди Ирисъ заболѣла. Катастрофа, значитъ, свершилась.
   Но онъ далеко не чувствовалъ той радости, на которую разсчитывалъ, мечтая о своемъ мщеніи. Болѣзнь леди Ирисъ застала его врасплохъ, онъ на нее не разсчитывалъ. Онъ думалъ унизить нѣсколько ея непреклонную гордость, но такого сильнаго чувства съ ея стороны, которое могло бы вызвать такія страданія, не ожидалъ вовсе.
   Становилось темно. Густыя тѣни наполняли углы комнаты; думы его были мучительны. Онъ былъ недоволенъ собою. Онъ потерялъ къ себѣ всякое уваженіе. Онъ презиралъ себя.
   Вдругъ въ дверяхъ появилась какая-то темная фигура. Къ нему направлялась женщина, одѣтая въ черномъ. Сердце его сильно забилось; онъ вскочилъ съ мѣста.
   Она подняла вуаль. Передъ нимъ стояла леди Ирисъ, но не цвѣтущая красавица: глазамъ его представилось истощенное страданіемъ блѣдное лицо, съ печатью великой скорби.
   Онъ не могъ проговорить ни слова.
   -- Я не приказала докладывать о себѣ, чтобъ вы не спрятались отъ меня, сказала она.-- Я хочу говорить съ вами, и вы должны меня выслушать.
   Она смотрѣла на него холодно и сурово, онъ былъ смертельно блѣденъ. Ему было бы легче стать лицомъ къ лицу со смертью, чѣмъ съ этой женщиной, которую онъ обманулъ. Онъ машинально подвинулъ ей стулъ.
   -- Я не сяду подъ вашей кровлей, сказала она гордо,-- и скажу какъ можно короче то, что имѣю вамъ сказать. Вы когда-то просили моей руки, и я, движимая мотивами, которыхъ вамъ не понять, отвергла васъ и, съ дѣтской необузданностью, была съ вами жестока, несправедлива. Послѣ я стыдилась словъ, вырвавшихся у меня тогда. Вы же поклялись отомстить мнѣ, чего я и не подозрѣвала: доказательствомъ этого приведу фактъ, что я просила у васъ прощенія.
   -- Этого нельзя было простить, съ усиліемъ проговорилъ онъ.
   -- Допускаю; вы и выказались предателемъ и обманщикомъ. Я никогда не думала, чтобы вы способны были предать вашего друга. Но не въ томъ дѣло. Я пришла сказать, что вашъ планъ удался и все произошло, какъ вы того желали. Мы встрѣтились съ капитаномъ Осборномъ, полюбили другъ друга и должны были обвѣнчаться. Вы насъ обоихъ обманули: меня, сказавъ, что онъ по рожденію джентльменъ; его -- что я знаю о его происхожденіи. Я никогда не увижу его; но вся любовь моего сердца принадлежитъ ему навсегда. Человѣкъ, котораго вы называли своимъ другомъ, уѣхалъ съ разбитымъ сердцемъ. Жизнь его разбита, и это сдѣлали вы съ человѣкомъ, который любилъ васъ ради васъ самихъ.
   -- Ваши слова терзаютъ меня! простоналъ онъ, закрывая лицо руками.
   -- Это пока половина вашей мести, продолжала леди Ирисъ, другая отразилась на мнѣ Я была надменна и горда, но гордость моя унижена; вы были ко мнѣ безжалостны, но вы помогли мнѣ сдѣлаться лучше. И теперь, продолжала она,-- вамъ можетъ быть, будетъ пріятно узнать, сколько вы причинили мнѣ горя. Такъ знайте же, что мнѣ жизнь опостылѣла, что у меня единственное желаніе -- умереть!
   -- Вы можете выйти за него замужъ, съ глухимъ рыданіемъ проговорилъ человѣкъ, причинившій все это.
   Она безстрастно взглянула на него.
   -- Вы очень хорошо знаете, что я этого не сдѣлаю; еслибы вы этого не знали, вы бы насъ не свели. Цѣль ваша была, чтобы я полюбила его; и вы знали, что когда я услышу объ его происхожденіи, я разорву съ нимъ; онъ же ничѣмъ не былъ виноватъ, и съ нимъ вы низко поступили!
   -- Я раскаиваюсь, леди Ирисъ, я отдалъ бы жизнь мою, чтобы этого не было! вскричалъ онъ.
   -- Честь лучше жизни, сказала она, и вы потеряли ее.
   Онъ весь дрожалъ отъ волненія.
   -- Клянусь вамъ, что я все это время не имѣлъ ни минуты покоя.
   -- Значитъ, Богъ справедливъ, замѣтила она холодно.-- Однако я еще не все сказала. Ваша месть блистательно удалась: вы хотѣли заставить меня страдать, и я такъ несчастна, какъ врядъ ли кто можетъ быть несчастливъ. Я никогда не узнаю радостей семейной жизни, такъ какъ замужъ не выйду. Пока живъ мой отецъ, у меня будетъ другъ, а послѣ него, я останусь одна, и когда придетъ моя очередь умереть, имя моего славнаго рода умретъ со мной. Я буду жить жизнью отшельницы и вы можете смѣло объявить свѣту, что это вы меня приговорили къ заточенію. И вы не торжествуете?
   -- Нѣтъ, это отравитъ мнѣ всю жизнь!
   -- У васъ даже на преступленіе не хватаетъ мужества, замѣтила она презрительно и пошла къ двери.
   Онъ бросился, чтобъ загородить ей дорогу.
   -- Я сказала все и свиданіе наше, кончено, гордо сказала она, и онъ невольно, молча, посторонился. Леди Ирисъ ушла.
   

ГЛАВА XXXI.

   За часъ до отъѣзда, леди Ирисъ получила письмо, въ которомъ Алланъ писалъ, что переходитъ въ полкъ, идущій въ Индію, такъ какъ между нѣкоторыми пограничными племенами Индіи вспыхнуло возстаніе, могущее имѣть важныя послѣдствія.
   "Если Богъ будетъ милосердъ, прибавлялъ онъ,-- я надѣюсь умереть тамъ. Жизнь послѣ разлуки съ вами въ тысячу разъ ужаснѣе самой смерти, и если вы увидите мое имя въ спискѣ убитыхъ, скажите, что Богъ призвалъ къ себѣ самаго несчастнаго изъ людей".
   Это было единственное письмо, полученное ею отъ любимаго человѣка, и она берегла его, какъ драгоцѣнность.
   Графъ былъ тронутъ также.
   -- Ты оттолкнула благородное сердце, сказалъ онъ.
   Путешествіе ихъ было печально, а подъѣзжая въ замку Фэнтонъ-Удъ, графъ сталъ особенно грустенъ, не смотря на то, что ихъ встрѣтили радостнымъ колокольнымъ звономъ, и на дворѣ замка собрались всѣ поселяне и фермеры, чтобы привѣтствовать графа съ дочерью.
   -- Какая красавица, говорили они себѣ:-- только отчего она такъ блѣдна и печальна?
   Когда они сѣли за столъ, старый дворецкій, по приказанію графа, началъ докладывать ему о всемъ случившемся въ его отсутствіе. Леди Ирисъ слушала съ интересомъ, хотя никого почти не знала изъ тѣхъ, о которыхъ говорили.
   -- Ваше сіятельство помните старую Эсѳирь Раусонъ, которой вы даете пенсію? спросилъ дворецкій.
   -- Да, а что? быстро сказалъ графъ, мѣняясь въ лицѣ.
   -- Она стала въ родѣ помѣшанной, доложилъ дворецкій.
   Странное выраженіе мелькнуло на лицѣ графа; леди Ирисъ удивилась, увидѣвъ что-то въ родѣ облегченія въ такомъ великодушномъ, сострадательномъ человѣкѣ, какъ ея отецъ. Она думала, что это ей такъ показалось.
   -- Жаль ее, Стоксъ, замѣтилъ графъ;-- какъ-же она живетъ?
   -- Съ ней живетъ ея внучка и очень заботится о ней; онѣ живутъ въ томъ-же котэджѣ, сказалъ дворецкій.
   -- Я навѣщу ее, папа; я люблю старыхъ слугъ, сказала леди Ирисъ, по уходѣ дворецкаго.
   -- Это, дѣйствительно, преданная мнѣ женщина, но ты не ходи къ ней.
   -- Почему?
   -- Будь такъ добра, повинуйся моему желанію, не разспрашивая причинъ.
   -- Хорошо, папа, только мнѣ странно, что я могу посѣщать всѣ котяджи, кромѣ ея.
   -- Ты слышала, она помѣшана, слѣдовательно ей все равно, посѣщаютъ ее или нѣтъ.
   На слѣдующее утро, графъ съ дочерью пошли гулять по живописнымъ окрестностямъ, окружающимъ замокъ. Пройдя въ лѣсъ, они подошли къ маленькой церкви, почти скрытой въ зелени. На каменномъ портикѣ были высѣчены слова: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить". При видѣ этой церкви и надписи, лицо графа совершенно преобразилось, оно выразило сильнѣйшую скорбь. Леди Ирисъ стала подъ портикомъ, и солнечный лучъ скользнулъ по ея золотистымъ волосамъ и блѣдному печальному лицу.
   -- Ирисъ! вскричалъ графъ голосомъ, который она потомъ долго не могла забыть,-- отойди скорѣй, ты похожа на призракъ, когда такъ стоишь. Леди Ирисъ была поражена, но, желая его успокоить, она старалась обратить это въ шутку.
   -- Какъ, на призракъ, папа! Да развѣ виданы призраки въ модныхъ костюмахъ? сказала она, и пыталась развлечь его разговоромъ. Уходя, она задумчиво посмотрѣла на надпись: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить". Гдѣ я видѣла эти слова! и зачѣмъ они начертаны здѣсь? спросила она.
   -- Въ прежнія времена было въ обычаѣ писать разные девизы и легенды на зданіяхъ, отвѣчалъ графъ.
   Леди Ирисъ мало-поналу начинала поправляться физически. Ей именно было нужно полное уединеніе, безъ шума и блеска. Ей нравилось это уединеніе посреди необозримыхъ лѣсовъ.
   -- Я навсегда останусь здѣсь, говорила она отцу,-- я покончила со свѣтомъ и проживу въ Фентонъ-Удѣ, пока не умру.
   -- Какъ хочешь, мой другъ, говорилъ графъ.-- Тѣмъ не менѣе, онъ въ душѣ не одобрялъ, что его прекрасная дочь въ такихъ молодыхъ лѣтахъ отказывалась отъ свѣта. Уважая ея сильный характеръ и ея родовую гордость, онъ все-таки находилъ, что она пожертвовала всей своей жизнью -- химерѣ.
   За первыми порывами отчаянія послѣдовала тихая покорность судьбѣ. Свѣжій лѣсной воздухъ, раннія прогулки благотворно дѣйствовали на здоровье леди Ирисъ, и графъ съ удовольствіемъ видѣлъ, что она опять становится такою-же прекрасной, какъ была.
   

ГЛАВА XXXII.

   Леди Ирисъ буквально исполняла желанія отца: она ни разу не посѣтила Эсѳири Раусонъ, хотя часто навѣщала другіе котэджи, гдѣ ей радовались, какъ ясному солнечному лучу. Исключительно предавшись благотворительности, она вездѣ приносила утѣшеніе, какъ матеріальное, такъ и нравственное, щедро раздавая нуждающимся все необходимое. Скоро всѣ окрестные поселяне, начиная со стариковъ и кончая дѣтьми, полюбили и благословляли ее.
   Котэджъ Эсѳири Раусовъ находился въ прекрасной долинѣ, черезъ которую протекала небольшая рѣка. Старый развѣсистый дубъ возвышался надъ котэджемъ; небольшой, но хорошенькій садъ окружалъ его.
   Однажды утромъ, когда леди Ирисъ, возвращаясь отъ своихъ protégés, подходила къ котэджу Раусонъ, ее застигла гроза. Обдумавъ, что ея отецъ не можетъ разсердиться, если она переждетъ грозу въ домѣ ихъ старой слуги, она рѣшилась войти. Она отворила калитку и, пройдя маленькій садъ, постучалась. Дверь отворила маленькая дѣвочка, которая, узнавъ леди Ирисъ, смутилась.
   -- Не могу-ли я здѣсь переждать дождь?
   -- Сдѣлайте одолженіе, миледи, отвѣчала дѣвочка и повела ее въ комнату, окно которой выходило на долину съ сѣрою церковью вдали; полъ былъ изъ краснаго кирпича; вся незатѣйливая меблировка блестѣла чистотой; къ огню было пододвинуто кресло.
   -- Какъ здоровье Эсѳири? спросила леди Ирисъ.
   Не успѣла она сказать этихъ словъ, какъ дверь отворилась и вошла старушка пріятной наружности, одѣтая очень чисто. Она посмотрѣла на леди Ирисъ и подошла къ ней.
   -- А, наконецъ-то возвратилась Изабелла Гайдъ! радостно вскричала она.
   -- Вы ошибаетесь, сказала молодая дѣвушка, ласково взявъ за руки старушку:-- я леди Ирисъ Фэйнъ.
   Старушка покачала головой.
   -- Что бы вы тамъ ни говорили, вы Изабелла Гайдъ; но какъ вы хорошо одѣты; я вѣдь говорила вамъ, что будетъ хорошо; я знаю моего господина.
   Дѣвочка выступила съ поклономъ:
   -- Прошу васъ, миледи, простить бабушку; она сама не знаетъ, что говоритъ, и всегда вспоминаетъ какую-то Изабеллу Гайдъ.
   -- Бѣдная Эсѳирь, прошептала леди Ирисъ,-- ея мысли, вѣроятно, блуждаютъ въ прошедшемъ.
   Старушка долго смотрѣла на леди Ирисъ.
   -- Да возвратилась таки Изабелла Гайдъ. Я вѣдь сказала, что она не умерла! И ему я говорила: "милордъ, она не умерла", а онъ лежалъ и просилъ Бога убить его на мѣстѣ. Это было безразсудно съ его стороны.
   -- И часто она такъ говоритъ? спросила леди Ирисъ у дѣвочки.
   -- Да, иногда по цѣлымъ днямъ, только никто не обращаетъ вниманія. Она все смѣшиваетъ.
   -- И понять трудно, замѣтила леди Ирисъ.
   -- У васъ голосъ измѣнился, Изабелла Гайдъ, продолжала старушка,-- но я все забываю, что должна васъ звать миледи. Неправда-ли?
   -- Конечно, отвѣчала леди Ирисъ.
   -- Говорятъ, продолжала Эсѳирь,-- что я старая помѣшанная, и что я ничего не помню, а вотъ я хорошо помню, когда вы умерли, какъ и одѣла васъ и положила въ гробъ.
   -- Не пугаетъ-ли она васъ, сказала дѣвочка,-- если да, то я уведу ее отсюда.
   -- Нѣтъ! бѣдная старушка, она меня не пугаетъ, отвѣчала леди Ирисъ.
   -- Я сама положила васъ въ гробъ, а теперь вы пришли ко мнѣ, такая же красивая, какъ прежде, только гордая, такая гордая.
   -- Изъ чего вы видите, что я гордая, сказала леди Ирисъ и, вспомнивъ, что она пожертвовала своею любовью гордости, невольно покраснѣла.
   -- Вотъ теперь вы стали, какъ роза, говорила старуха,-- а тогда вы были блѣдны, какъ снѣгъ, и глаза у васъ были закрыты. Кто-же разбудилъ васъ, моя дорогая?.. Онъ говорилъ, что вы никогда не проснетесь.
   Утомившись разговоромъ, Эсѳирь сѣла. На дворѣ потоками лилъ дождь, раздавались тяжелые раскаты грома и молнія безпрестанно освѣщала комнату. Леди Ирисъ задумчиво смотрѣла въ окно... вдругъ она почувствовала, что ее трогаютъ за платье. Она обернулась.
   -- Какое у васъ дорогое платье теперь, а я вамъ надѣла бѣлое, сказала старуха,-- я причесала назадъ ваши волосы, я сложила ваши руки. Онъ вложилъ въ нихъ цвѣты. Куда вы ихъ дѣвали?
   Этотъ разговоръ начиналъ дѣйствовать на нервы леди Ирисъ, и чтобъ не слышать его больше, она попросила старушку спѣть что нибудь, такъ какъ слышала, что она всегда поетъ, когда сидитъ одна.
   Наконецъ небо очистилось, и можно было идти домой. Уходя, леди Ирисъ положила деньги въ руку старушки.
   -- Нѣтъ, мнѣ онѣ не нужны, сказала она, смотря на нихъ,-- спрячьте ихъ, Изабелла Гайдъ; вы вѣдь нерѣдко нуждались въ нихъ прежде. А что бебе? здоровъ?
   -- Здоровъ, бабушка, отвѣтила быстро дѣвочка.
   -- Ни о чемъ такъ долго она не говоритъ, какъ о бебе, сказала она вполголоса, обратившись къ леди Ирисъ.
   -- Вы вѣдь сказали, что вернетесь за нимъ, продолжала старуха:-- давно не видѣла я мою прелестную золотокудрую дѣвочку.
   -- Она здорова, сказала леди Ирисъ.-- Прощайте, Эсѳирь, я опять къ вамъ приду.
   -- Прощайте, моя красавица, Изабелла Гайдъ!
   По дорогѣ и дома, леди Ирисъ все думала объ Эсѳири Раусонъ, и за обѣдомъ, вспомнивъ опять о ней, она внезапно спросила:
   -- Не слышали-ли вы, папа, о женщинѣ, носящей имя Изабеллы Гайдъ.
   Черты граеа исказились выраженіемъ неописаннаго ужаса, онъ смертельно поблѣднѣлъ; изъ рукъ его выпали вилка и ножикъ, изъ груди вырвался глухой крикъ.
   -- О, папа, что съ вами! вскричала леди Ирисъ съ испугомъ.
   -- Это спазмы, пробормоталъ онъ:-- что-то въ сердце ударило; это пройдетъ.-- Но румянецъ не возвращался и дыханіе его было тяжело.
   -- Я никогда васъ такимъ не видала, папа! испуганно сказала она.
   -- Отвори окна, Стоксъ; дайте пить! сказалъ графъ и рука его такъ дрожала, что не могла держать стакана. Долго лежалъ онъ въ глубокомъ креслѣ у отвореннаго окна, глаза его были закрыты. Леди Ирисъ отказалась продолжать обѣдъ и съ безпокойствомъ смотрѣла на него, а когда онъ пришелъ въ себя и началъ говорить, то она стала убѣждать его въ необходимости посовѣтоваться съ докторомъ и лѣчиться, такъ какъ болѣзнью сердца шутить нельзя.
   -- Папа, сказала она позже: -- въ этотъ-же день за обѣдомъ, когда вы заболѣли, я спросила у васъ: знали-ли вы какую нибудь Изабеллу Гайдъ?
   Онъ опять поблѣднѣлъ; но такъ какъ онъ былъ боленъ, то леди Ирисъ не удивилась этому.
   -- Да, я знаю, кто она была, силился выговорить онъ.
   -- Разскажите мнѣ про нее, папа; умерла она? Кажется, ее любилъ какой-то лордъ.
   Онъ съ ужасомъ взглянулъ на нее.
   -- Зачѣмъ ты это спрашиваешь, Ирисъ? что ты слышала?
   Она разсказала ему свое приключеніе, онъ еще больше поблѣднѣлъ.
   -- Но вѣдь я говорилъ тебѣ, Ирисъ, не ходить туда, сказалъ онъ съ отчаяніемъ.
   -- Нельзя было иначе, папа, я могла промокнуть на дождѣ.
   -- Что она сказала тебѣ? спросилъ графъ нехотя.
   -- Она странно приняла меня, но чувствовалось что-то патетическое въ ея разговорѣ... Какъ только она увидала меня, она тотчасъ сказала: Изабелла Гайдъ вернулась! не умерла!
   Графъ издалъ глухой стонъ, который леди Ирисъ приняла за выраженіе удивленія.
   -- Самое странное, папа, было то, что она увѣряла, что видѣла меня мертвою, положила меня въ гробъ, надѣла бѣлое платье, расчесала волосы, а какой-то лордъ положилъ въ мои руки цвѣты. Это меня тронуло и разстроило нервы.
   Графъ пытался улыбнуться, но его губы были холодны и безжизненны.
   -- Это фантазія, проговорилъ онъ съ усиліемъ.
   -- Всего не запомню, продолжала леди Ирисъ,-- она еще спрашивала о какомъ-то ребенкѣ съ золотистыми кудрями? Вѣрно бѣдная женщина испытала большое горе. Но, папа, вы все-таки не сказали мнѣ, кто была Изабелла Гайдъ?
   -- Она жила здѣсь въ Фэнтонъ-Удѣ, слабо сказалъ онъ.
   -- Эсѳирь возбудила мое любопытство, и я должна о ней разспросить у кого нибудь.
   -- Ты этого не сдѣлаешь! почти закричалъ графъ, и леди Ирисъ съ удивленіемъ посмотрѣла на него.
   -- Не сдѣлаю? повторила она.
   -- Ты заставила меня противъ моего желанія пріѣхать сюда; ты противъ моего желанія увидѣлась съ Эсѳирью и теперь повинуйся мнѣ, если я тебя прошу не разспрашивать объ Изабеллѣ Гайдъ ни у кого.
   Въ минуту, леди Ирисъ сообразила, что если существовала тайна между ея отцомъ и Изабеллой Гайдъ, то эта тайна касалась ея.
   Поговоривъ о постороннихъ предметахъ, графъ удалился въ свою спальню и оставилъ леди Ирисъ въ глубокой задумчивости.
   Припомнила она нежеланіе отца вести ее въ Фэнтонъ-Удъ, потомъ его запрещеніе навѣшать Эсѳирь Раусонъ. Его болѣзненный припадокъ сталъ ей теперь понятнымъ; она спросила объ Изабеллѣ Гайдъ и этотъ-то вопросъ причинилъ ему боль; но что же это могло быть? Въ роду Фэйновъ могли-ли быть тайны, о которыхъ знаетъ служанка Эсѳирь Раусонъ?
   Графъ задумчиво ходилъ по комнатѣ, онъ былъ очень взволнованъ.
   -- Трудно подумать, что она съ равнодушной улыбкой могла меня спросить, кто была Изабелла Гайдъ! думалъ онъ.
   Онъ долго разсматривалъ портретъ бѣлокурой молодой женщины; глаза ея, казалось, съ упрекомъ глядѣли на него.
   "Правъ-ли я былъ, или нѣтъ, думалъ онъ,-- скрывая отъ дочери мою тайну. Мало-ли я дѣлалъ, чтобъ она не могла ее узнать и вотъ промыселъ Божій устроилъ, чтобы она случайно попала именно въ тотъ домъ, гдѣ могла услышать объ Изабеллѣ Гайдъ; а кто знаетъ, сколько можетъ представиться случаевъ, когда она услышитъ отъ другихъ то, что я скрываю отъ нея. Не лучше-ли было бы самому открыть ей тайну ея рожденія?
   

ГЛАВА XXXIII.

   -- Ирисъ, сказалъ ей графъ на слѣдующее утро за завтракомъ,-- приходи въ библіотеку, мнѣ надо поговорить съ тобой.
   Молодая дѣвушка тяжело вздохнула; все для нея усложнялось въ это послѣднее время. Кончилась ея счастливая беззаботная жизнь! Даже въ жизни отца она открывала тайну, тогда какъ прежде думала, что знаетъ каждую его мысль.
   День былъ сумрачный, все небо покрылось тучами. Графъ былъ блѣденъ и какъ будто постарѣлъ за одну ночь... Онъ нѣжно обнялъ ее.
   -- Какой печальный день сегодня, Ирисъ, и какъ тяжело на сердцѣ.
   -- Отчего, папа? спросила леди Ирисъ.
   -- Хочешь знать, отчего другъ мой? сказалъ онъ прижимая ее къ себѣ.-- Оттого, что я хранилъ отъ тебя тайну; а теперь вижу, что Богу угодно, чтобы я раскрылъ тебѣ все, и сознаю, что напрасно я этого не сдѣлалъ прежде.
   Онъ опустился въ кресло, она сѣла у его ногъ.
   -- Не думала я, чтобы у васъ могла быть тайна, папа!
   -- Есть, мой другъ, и я хранилъ ее отъ всего свѣта, ради тебя. По мѣрѣ того, какъ я узнавалъ твой характеръ, я видѣлъ, что для тебя будетъ ударомъ узнать то, что теперь я тебѣ скажу. Если не отъ меня, то случайно ты могла-бы услышать эту тайну...
   Она внимательно посмотрѣла на отца.
   -- Неужели что нибудь, касающееся до Эсѳири и Изабеллы Гайдъ, касается меня?
   -- И очень, моя бѣдная Ирисъ. Но слушай. Не удивляла развѣ тебя моя необыкновенная снисходительность въ вопросѣ о твоемъ замужствѣ?
   -- Вы были всегда добры, папа, сказала она.
   -- Не отъ того, сказалъ онъ съ глубокимъ вздохомъ,-- но надо начать... Ты помнишь портретъ прекрасной женщины въ Чандосской галлереѣ?
   -- Портретъ моей матери, графини Кальдонской? спросила она.
   -- Джиневра не была твоей матерью, она умерла раньше твоего рожденія, сказалъ графъ.
   Леди Ирисъ поблѣднѣла. Онъ положилъ ей въ руки портретъ. Она была не въ состояніи проговорить слова.
   -- Смотри на это лицо и выслушай меня, сказалъ графъ.
   -- Если графиня не моя мать, то кто-же я? побѣлѣвшими губами съ усиліемъ выговорила леди Ирисъ.
   -- Вотъ твоя мать, сказалъ графъ, указывая на прелестное лицо, изображенное на портретѣ. А теперь слушай, я разскажу все. Ты знаешь изъ моихъ разсказовъ, что я женился на Джиневрѣ Тальботъ не по любви, но мы жили мирно, то въ Чандосѣ, то въ Лондонѣ. Послѣ четырехъ лѣтъ, она стала слаба здоровьемъ, и мы уѣхали за границу. Она лѣчилась въ Ниццѣ, и тамъ случилось со мной одно приключеніе, повліявшее на всю мою жизнь. Разъ утромъ, когда я сидѣлъ въ какомъ-то саду, мимо меня проходила молодая дѣвушка замѣчательной красоты и уронила случайно кошелекъ, изъ котораго посыпались деньги. Я всталъ, подобралъ всѣ монеты и подалъ ей. Такимъ образомъ завязалось наше знакомство. Я тебѣ сказалъ, что никогда не былъ влюбленъ въ мою жену; тѣмъ не менѣе, я и въ мысляхъ не имѣлъ быть ей невѣрнымъ. Когда-же я увидалъ это прелестное созданіе, встрѣтилъ чарующій взглядъ ея синихъ глазъ, я почувствовалъ, что сердце мое такъ и рванулось къ ней. Я просилъ ее сказать мнѣ свое имя, и узналъ, что ее зовутъ Изабелла Гайдъ и что она совершенно одинока на свѣтѣ. Отецъ ея былъ художникомъ, но не имѣлъ, вѣроятно, успѣха, потому что ей и матери ея часто приходилось терпѣть голодъ. Такъ и умеръ онъ непризнаннымъ талантомъ и оставилъ жену и дочь въ нищетѣ. Жена его своими трудами воспитала дочь, и когда та кончила курсъ наукъ, то мать ея умерла.
   Леди Ирисъ слушала, низко опустивъ голову, и по временамъ только вздрагивала какъ-бы отъ холода.
   -- "По смерти матери, продолжалъ графъ,-- бѣдная дѣвушка, по счастію, получила мѣсто гувернантки у мистрисъ Тредегаръ, гдѣ и жила, когда я ее встрѣтилъ... Разсказавъ мнѣ все это съ трогательною искренностью и поблагодаривъ меня еще разъ, она ушла, оставивъ во мнѣ неизгладимое впечатлѣніе. Черезъ нѣсколько дней, я прочелъ въ газетѣ объ отъѣздѣ семьи Тредегаръ, а спустя мѣсяцъ умерла моя жена; мнѣ было жаль ее, она была мнѣ доброй женой... Четыре мѣсяца спустя, я пріѣхалъ въ Парижъ и встрѣтилъ въ первое же утро моего пріѣзда, въ Тюльери, Изабеллу Гайдъ. Я былъ безумно счастливъ опять увидѣть ее; цѣлыхъ десять дней мы видались каждый день, она опять стала одинокою, такъ какъ мистрисъ Тредегаръ, у которой она жила, скончалась, и это обстоятельство побудило меня скорѣй просить ее быть моей женой и не откладывать нашу свадьбу. Она горячо любила меня; но, тѣмъ не менѣе, сперва говорила: "Какъ можетъ знатный лордъ жениться на простой гувернанткѣ"? Я убѣдилъ ее и мы рѣшили обвѣнчаться тайно, чтобъ не возбудить нареканій по поводу моего втораго брака, раньше окончанія годоваго траура.
   "Во всемъ этомъ, самымъ страннымъ мнѣ кажется то, что я пріѣхалъ жениться сюда въ Фентонъ-Удъ. Здѣсь жила Эсѳирь Раусонъ, женщина мнѣ преданная и вѣрная, у нея помѣстилъ я Изабеллу, уговорилъ держать въ тайнѣ ея пребываніе въ коттэджѣ, а самъ упросилъ священника совершить обрядъ вѣнчанія, объяснивъ ему, что не желаю разглашать о моей женитьбѣ, раньше окончанія траура.
   "Послѣ обряда мы тотчасъ же оставили Фэнтонъ-Удъ. Ты помнишь ту церковь, гдѣ написаны слова: "Кто умѣетъ молиться -- умѣетъ любить"? Тамъ мы вѣнчались съ твоею матерью. Графъ поникъ головой.
   "Мнѣ тяжело продолжать, Ирисъ; я ее такъ любилъ, что и сегодня горе мое также сильно, какъ въ первый день послѣ ея смерти. Я не могу выразить, какъ мы были счастливы въ продолженіе этого одного года. Мы жили на Рейнѣ, въ Шонгеймѣ, и тамъ погребена моя голубка. Ты родилась за три дня до ея смерти и ровно черезъ годъ послѣ нашей свадьбы. Скорбь моя была ужасна, я уже не жилъ потомъ и сердце мое какъ бы окаменѣло. Когда я привезъ тебя въ Англію, никто ничего не слыхалъ о моемъ второмъ бракѣ, не подозрѣвалъ, чтобы ты могла быть не дочерью Джиневры. Священникъ умеръ и тайна наша осталась въ рукахъ одной Эсѳири, которая хранила ее вѣрно, пока не помѣшалась. Она была съ нами за границей и на ея рукахъ умерла твоя мать. Еслибъ я самъ вдругъ разгласилъ исторію моего втораго брака, мнѣ бы едва повѣрили, но я не могъ разсказывать объ этомъ поэтическомъ эпизодѣ моей жизни людямъ равнодушнымъ. Развѣ кто понялъ бы все величіе моей любви! Свѣтъ смѣялся бы только, что я унизился, женившись на бѣдной гувернанткѣ. Моя жена послѣ смерти стала для меня такъ свята, что я бы не вынесъ слышать, что о ней отзываются небрежно, что профанируютъ ея имя недостойныя уста! Вотъ причина, почему я такъ тщательно хранилъ мою тайну.
   

ГЛАВА XXXIV.

   Во все время разсказа, леди Ирисъ сидѣла неподвижно въ какомъ-то оцѣпенѣніи. Этотъ ударъ ея гордости былъ такъ неожиданъ, такъ ужасенъ, что она едва могла собрать свои мысли, сообразить, что случилось! Взоръ ея, машинально прикованный въ прелестному лицу на портретѣ, сначала безсознательно скользилъ по немъ; но потомъ, по мѣрѣ того, какъ она вникала въ трогательное выраженіе чудныхъ синихъ глазъ, въ которыхъ виднѣлся цѣлый міръ любви, сердце ея наполнялось нѣжностью и рвалось къ умершей матери.
   -- О, папа! съ упрекомъ вскричала она,-- отчего вы мнѣ этого прежде не сказали, отчего допустили все время любить ту, другую женщину. О, мать моя! мать моя! со слезами говорила она.-- Я бы любила тебя, еслибы знала. Я точно чувствовала, что меня ничто не связываетъ съ той прекрасной леди. Папа, обратилась она къ отцу:-- отчего вы не дали моей матери ея мѣста по праву?
   -- Она желала только имѣть мѣсто въ моемъ сердцѣ, отвѣчалъ графъ. Еслибъ она такъ скоро не умерла, я собирался привезти ее въ Англію и торжественно провозгласить ее своей женой, ибо всегда гордился ею и находилъ, что она ни въ чемъ не отличалась отъ урожденной герцогини.
   Молодая дѣвушка опять опустила голову.
   -- Однако, Ирисъ, какъ же ты говоришь противъ своихъ убѣжденій, что, не смотря на то, что Изабелла была изъ низшаго сословія, я долженъ былъ бы предоставить ей подобающее мѣсто?
   -- Папа, можетъ быть, мнѣ не слѣдовало бы этого говорить, только будь я на вашемъ мѣстѣ, я скорѣй бы умерла, нежели вступила въ неравный бракъ. Тѣмъ не менѣе, разъ только она стала вашею женою, не надо было этого скрывать.
   -- Ты пойми, Ирисъ, что если я хранилъ тайну, то не ради сословнаго предразсудка. Причины были чисто случайныя. Надо было спѣшить свадьбой, потому что она осталась одна и безъ покровителя. Мой трауръ не былъ оконченъ и мы рѣшили до его окончанія пожить для себя, вдали отъ свѣта, прежде чѣмъ возвратиться въ общество. Потомъ -- она умерла, а послѣ того я не могъ уже говорить о ней и тѣмъ болѣе выносить, чтобы другіе говорили.
   Графъ всталъ и въ волненіи заходилъ по комнатѣ, потомъ внезапно остановился передъ дочерью, которая все смотрѣла на портретъ.
   -- Ирисъ, сказалъ онъ. Что же ты скажешь? Твоя мать была чиста, какъ ангелъ, благородна, хорошо воспитана. Неужели я, женившись на ней, унизилъ свою фамилію?
   -- Какъ можетъ разрѣшить этотъ вопросъ ея родная дочь? сказала она тихо.
   -- Ты можешь мнѣ все сказать, Ирисъ.
   -- Если вы спросите у меня, какъ у ея дочери, я вамъ скажу, что вы поступили хорошо. Если же вы у меня спросите, какъ у Фэйнъ изъ Чандоса, я вамъ скажу опять таки, что будь я на вашемъ мѣстѣ, я бы въ себѣ задушила любовь, хотя бы это стоило мнѣ жизни, такъ какъ наше имя надо "носить съ честью", папа.
   -- Обезчестилъ я его, женясь на лучшей женщинѣ въ мірѣ?
   -- Нѣтъ, но вы и не прибавили ничего къ его славѣ. Вы вашу жену возвели до себя. Но, папа милый, мы вѣдь никогда не сходились на этомъ вопросѣ, лучше оставимъ его, добавила леди Ирисъ.
   Послѣдовало молчаніе.
   -- А теперь, Ирисъ, проговорилъ графъ,-- когда ты все знаешь, будешь-ли ты любить меня по прежнему?
   -- Я буду любить васъ больше прежняго, такъ какъ вы любили мрю мать и такъ много выстрадали: Она помолчала.-- Только не скрою отъ васъ, что все, что я услыхала, было для меня тяжкимъ ударомъ. Я много гордилась своимъ происхожденіемъ и своими предками. Мнѣ необычайно тяжело сознаться, что моя мать была ни болѣе, ни менѣе, какъ дочь бѣднаго художника, что она была гувернанткой,-- профессія, которую я всегда уважала, но считала тѣхъ, которыя ею занимаются, женщинами инаго міра.
   Графъ нѣжно поцѣловалъ дочь.
   -- Я понимаю, это большой для тебя ударъ.
   -- Еслибъ я это знала, папа, я не держала бы себя такъ недоступно гордо, я не отказала бы Аллану...
   -- Значитъ, я хорошо сдѣлалъ, что открылъ тебѣ это.
   -- Да, это лучше, чѣмъ жить въ ложномъ свѣтѣ, папа, но скажите: правда-ли, что я похожа на мою мать?
   -- До такой степени похожа, что я не удивляюсь, если Эсѳирь приняла тебя за Изабеллу.
   -- Я рада, что на нее похожа, и теперь, папа, знайте, я напишу къ Аллану, не скрывая ничего. Онъ меня слишкомъ любитъ, чтобы посмѣяться надъ моей оскорбленной гордостью. Онъ только удивится, между тѣмъ какъ Джонъ Бардонъ обрадовался бы моему паденію.
   -- Какое-же тутъ паденіе, Ирисъ? сказалъ графъ.
   Вся гордость ея пробудилась въ ней съ новой силой.
   -- Да, это паденіе, папа. Еслибъ вы мнѣ сказали, что потеряли все состояніе, я на половину-бы такъ не огорчилась. Я люблю память моей матери, но мнѣ страшно тяжело слышать, что она была не знатною, какою я ее считала, а дѣвушкой не нашего круга и бѣдной гувернанткой.-- Она съ рыданіемъ судорожно сжала свои руки.-- Я очень наказана за мою гордость, папа, проговорила она и болѣзненно простонала. Всѣ мускулы лица ея исказились на мигъ подъ ощущеніемъ невыносимой боли и она упала безъ чувствъ.
   -- Бѣдняжка, простоналъ графъ,-- такъ молода, а сколько ей пришлось уже выстрадать!
   Въ этотъ самый вечеръ она написала Аллану Осборну исторію своего отца, но адресовала въ Лондонъ, между тѣмъ какъ онъ былъ уже подъ знойнымъ солнцемъ Индіи.
   

ГЛАВА XXXV.

   Со времени открытія своей тайны, графъ не узнавалъ дочери. Она совершенно переродилась.
   Признаніе отца показало ей, что то, чѣмъ она жертвовала своему счастію, былъ миѳъ. Урокъ былъ строгъ, но онъ принесъ ей пользу. Даже любимыя ею слова девиза "носить съ честью" пріобрѣли въ ея глазахъ новый смыслъ. Честь стала она понимать не въ соединеніи своей фамиліи съ другимъ, не менѣе знатнымъ родомъ, а въ честномъ исполненіи обязанностей, выпадающихъ на долю представителей этой фамиліи. Честную бѣдность, честный трудъ леди Ирисъ стала возводить на уровень тѣхъ добродѣтелей, которыя она связывала, бывало, съ представленіемъ о знатности.
   Отца своего она убѣдила не скрывать свой второй бракъ. Онъ скоро велѣлъ приписать въ родословной книгѣ: "Женатъ во второмъ бракѣ на Изабеллѣ Гайдъ, дочери Рональда Гайдъ, эсквайра, скончавшейся 29-го іюня 18... Наслѣдница,-- единственная дочь Ирисъ, леди Фэйнъ."
   Съ прежняго портрета былъ заказанъ лучшему художнику большой портретъ леди Изабеллы Фэйнъ и повѣшенъ въ Чандосской галлереѣ.
   Лэди Ирисъ тщетно ждала отвѣта на свое письмо къ Аллану. Она не знала, что онъ, задолго до того времени, какъ письмо это прибыло въ Лондонъ, отплылъ въ Индію. Въ концѣ письма она говорила: "Еслибъ я знала это тогда, когда вы меня просили быть вашей женой, я бы иначе отвѣчала вамъ". И ее больше всего удивляло то, что на подобныя слова онъ не отвѣ чалъ ей. "Вѣроятно, думала она, онъ былъ слишкомъ оскорбленъ мною и до сихъ поръ чувствуетъ свою обиду".
   Они все еще жили въ Фэнтонъ-Удѣ. Однажды леди Ирисъ получила отъ леди Клифордъ слѣдующее письмо:
   "Когда возвратитесь вы въ Чандосъ, милая леди Ирисъ? У меня въ семьѣ новость, которая васъ удивитъ. Мой сынъ Фулькъ полюбилъ Мери Бардонъ; вы, конечно, ее помните, такъ какъ любили ее всегда. Она этотъ годъ все жила въ Гайнъ-Куртѣ, у своей невѣстки, леди Эвисъ, которая очень полюбила ее, и тамъ часто видѣлась съ Фулькомъ; онъ сдѣлалъ ей предложеніе и у насъ скоро будетъ свадьба. Теперь онъ совсѣмъ измѣнился, Мери окончательно исправила его отъ всѣхъ маленькихъ недостатковъ, и мы очень счастливы. Пріѣзжайте, моя дорогая, этимъ вы доставите намъ всѣмъ огромное удовольствіе".
   -- Хочешь ѣхать на свадьбу? спросилъ графъ, когда леди Ирисъ прочла ему вслухъ письмо.
   -- Папа, у меня къ вамъ просьба, печально сказала она.
   -- Я все сдѣлаю, что ты хочешь, отвѣчалъ графъ.
   -- Позвольте мнѣ навсегда остаться здѣсь, не зовите никуда, ни въ Чандосъ, ни въ Лондонъ.
   -- Какъ хочешь, мой другъ, сказалъ графъ со вздохомъ.

Наблюдатель, NoNo 7-9, 1883.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

странствующий дрозд
Рейтинг@Mail.ru