Английская_литература
Лондонские известия

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Лондонские известия от 15 февраля

   Полковник Деспард и совиновники его, уличенные в злом умысле против жизни королевской и государственной безопасности, осуждены присяжными на смерть, но поручены милости его величества. Сей гнусный заговор может быть изъяснен одним безумием Деспарда. По некоторым лондонским известиям, он и прежде сходил с ума. Однажды, встретясь с жидом Давидом Леви, Деспард за тайну открыл ему, что он есть мессия! Читая ужасный приговор судей, объявленный преступникам, всякий пожелает, чтобы сия старинная варварская форма осуждения была отменена в Англии. Слова: "вас повесят, но еще живым снимут с виселицы, вырвут сердце, сожгут его в глазах ваших, и проч.." недостойны языка человеколюбивых законов Англии. Известно, что это (к счастью!) одни слова, которые в самом деле не исполняются: преступников только вешают; но для чего же не уничтожить сей формы, напоминающей гнусное варварство старины? - Думают, что король, пользуясь славным правом милости, избавит от казни сих безумных злодеев, и что они будут только на всю жизнь заключены в темницу.
   Следующее извлечение из лондонского журнала the Sun дает понятие о разных нынешних партиях в Англии: "Издавна парламент делился на две стороны: на друзей и врагов министерства; а теперь видим множество партий. Нынешние министры, вступив в должность, торжественно объявили, что они одобряют систему их предшественников. Друзья Гренвилей пристали к ним. Питт объявил себя защитником министров и сдержал слово, однакож некоторые из Питтовых друзей не хотели следовать его примеру. Фокс, Шеридан и другие старинные неприятели министерства почти не спорили с ним; а некоторые из них явно одобрили его систему: между прочими г. Тирней. - После того многое переменилось. Гренвили и Виндам сделались жаркими врагами министерства; а Фокс и Шеридан еще более приблизились к нему в своих милостях. Что касается до самих министров, то они совершенные друзья между собою, вопреки ложным слухам о раздоре Аддингтона и Гакесбури, которые по своему характеру должны любить друг друга и быть во всем согласными. - Если бы слабое здоровье не удалило Питта от парламента, то он доказал бы неразрывность связи своей с Аддингтоном и клевету злых людей, которые приписывали ему тайное намерение выгнать друга его из министерства. В присутствии самого Питта не осмелились бы друзья Гренвилей грубо поносить Аддингтона, с намерением разорвать дружбу сих двух знаменитых англичан. Многие даже начинали сомневаться в известном и всегда твердом великодушии Питта; но сей человек, столь великий и сильный, выше низких замыслов коварства. С некоторого времени вошло в моду все приписывать тайным видам личной пользы: ими хотят изъяснить нынешнее согласие с министерством старинных его противников; но оно есть явное следствие их правил. Могут ли Фокс и Шеридан играть роль недовольных, когда министры исполнили их главное желание и заключили мир, которого сии ораторы десять лет требовали? Нужно ли предполагать странные условия и новые связи там, где все само по себе ясно? Нынешнее правительство знает силу свою и может обойтись без хитростей, полезных только в слабости. Связь между ним и друзьями Фокса может быть нужною только в одном случае, о котором говорят в лондонских обществах, но который по сие время кажется нам совсем невероятным. - Многие упрекают Аддингтона тем, что он слабо оправдывал Питта в парламенте; но у Питта довольно друзей, которые во всяком случае могут отразить злословие его неприятелей - а министрам довольно быть защитниками собственных дел их.
   Новое собрание парламента открылось предложением министров дозволить банку еще несколько времени не платить чистыми деньгами. Тирней сказал: "Если банк, как уверяют, имеет ныне в пять раз более серебра и золота, нежели во время данного ему права не выпускать их: то для чего же он не хочет платить деньгами? Без сомнения для частных выгод, о которых не надобно думать в делах государственных. Требую, чтобы парламент назначил особенную комиссию для рассмотрении дел банка. Все жалеют, что г. Питт здесь не присутствует; и я на сей раз жалею о том, в уверении, что он согласился бы с моим мнением"... (Тут Аддингтон изъявил движением головы и руки, что оратор ошибается)... "Я не верю этому знаку" - продолжил Тирней: "Г. Питт думает согласно со мною". - Фокс также говорил против министров и доказывал, что в мирное и спокойное время банк не может иметь основательного предлога не выпускать золота. Гакесбури отвечал, что Англия употребила много наличных денег на закупку хлеба в чужих землях, и для того надобно беречь золото, которого большая часть выйдет из государства, если банк начнет платить деньгами. "Учреждение комиссии (сказал он) привело бы многих людей в напрасное беспокойство; а надежное состояние банка всякий из нас может ответствовать". Тирнеево предложение не имело следствий, и парламент согласился с министрами.
   Из картины доходов и расходов Англии, представленной министрами парламенту, следует, что Великобритания ежегодно должна была занимать около 220 миллионов рублей. Таможенные сборы составляют главный доход Англии: он простирается до 70 миллионов рублей - доказательство, в каком цветущем состоянии находится английская торговля!
   Сидней Смит, единственный победитель Наполеона Бонапарте, отправляется в Египет с тайными поручениями от правительства. Никто не думает, чтобы Англия думала вывести оттуда войско свое.

-----

   Лондонския известия от 15 февраля // Вестн. Европы. -- 1803. -- Ч.8, N 5. -- С.71-76.
   

Выписка из Лондонских ведомостей

   Все славные французские генералы удалены от консульского дворца. Их можно разделить на партии таким образом: Моро и Макдональд главные между генералами скромными или умеренными; к ним, в случае нужды, могу пристать Бернонвиль, Дессоль, Дюмас, хотя они теперь и члены совета. Массена, Ожеро, считаются главою американских генералов, ибо их безрассудная пылкость имела влияние на некоторые эпохи революции. Эта партия ныне всех других сильнее; генералы ее занимают важные места, командуют дивизиями и в самой консульской гвардии имеют многих друзей. Лекурб с некоторыми генералами, отличившими себя в последнюю Рейнскую компанию, составляет особенную группу, отделенную от партии генерала Моро завистью и видами корыстолюбия, не привязанную к Бонапарте, но продающую ему свои легкие услуги. - Генералы сих партий ведут себя в рассуждении консула скромно и благородно; наблюдают, ждут и хотят видеть, подлинно ли нынешнее правление есть (как их уверяют) только переход к истинному, законному и надежному, которое должно утвердить права граждан, или действие слепого эгоизма и безрассудного властолюбия. - Другие генералы, на пример Келлеерман, Лефевр и проч., которые никогда не искали личного блеска и смиренно служили всякому революционному начальству, весьма довольны своими местами и всячески стараются умножить число верных слуг консула. - Массена и Ожеро не были ни в Сен-Клу, ни в Тюльери после своей особенной конференции с консулом. Они убегают вечерних собраний госпожи Бонапарте, но всякий раз бывают у Камбасереса и Любрена, которые обходятся с ними весьма почтительно.
   Несчастное следствие Сен-Домингской экспедиции не переменило мыслей консула: он посылает туда новую армию, которая будет новою жертвою. Люди, недавно приехавшие из Сен - Доминго, рассказывают ужасы. Негры везде жгут и режут; никто из белых не смеет выйти из города. Никакая варварская казнь не устрашает негров: они с песнями идут на смерть и говорят, что предпочитают ее неволе.
   В Париже ходит из рук в руки тайная Консульская история. Мы выпишем из нее одно место. "Бонапарте, отправляясь в Египет, требовал от жены своей, чтобы она не видалась с Ревбелем, его неприятелем. Госпожа Бонапарте дала слово, однако же не сдержала его. Злословие утверждало, что Ревбель служит ей деньгами, в которых она имела нужду для роскошной жизни своей. Генерал, вышедши на берег в Провансе, узнал о том, рассердился и нарочно поехал в Париж непрямою дорогой, думая, что жена захочет встретить его, и желая разъехаться с нею. Он остановился у своей матери и весьма холодно обошелся с госпожою Бонапарте, когда она к нему приехала. Зная его характер, она молчала и через несколько минут велела подвезти карету. "Как! Вы едете?" - спросил он. Это слово удержало ее. Началось изъяснение, и Бонапарте сказал: "Спроси у Бертье, люблю ли я тебя, помнил ли в степях африканских, и, следуя первому движению сердца, не тебе ли назначил в мыслях самое драгоценное ожерелье Востока, которое по случаю досталось мне в руки?". Бертье помирил их. Бонапарте, сделавшись консулом, не велел жене своей видеться с госпожою Тальен, первым другом ее. Рассказывают, что он даже выгнал сию славную красавицу, когда она к нему приехала. С того времени госпожа Бонапарте старалась всячески заслужить его доверенность и дружбу. В чем не успеет женщина умная и хитрая? Она сделалась поверенною намерений его и горестей, умея отгадывать первые, услаждать последние, казаться ревностной к славе мужа и брать все возможные предосторожности для хранения жизни его, которых он не может себе дозволить, но которые ему не противны. Часто Бонапарте говорит друзьям своим: "уверьте жену мою, что я не имею никаких причин бояться; она мучит меня своими беспокойствами и предосторожностями". Будучи со всеми молчалив и скромен, он имеет нужду в человеке, которого счастье соединено с его судьбою; который только им живет, восхищается его славою и разделяет с ним горе. Одной верной подруге консул может открывать душу свою, согласно с его характером и безопасностью. Он живет единственно властолюбием и не знает любви, питаемой взаимными жертвами; ему нужно такое чувство, которое не имеет ни взыскательности самолюбия, ни беспокойств любви. Таким образом госпожа Бонапарте присвоила себе власть над мужем, вопреки всем злым насмешкам и тайному намерению братьев его, которые считают ее препятствием для введения наследственного права и для возвышения их фамилии; лета и слабое здоровье не дозволяют ей иметь детей".
   Генерал Моро был в последнем собрании у Камбесереса. Хозяин, услышав об его приезде, выступил из круга на встречу к нему; но видя, что он в простом фраке и в сапогах, отвернулся с видом досады. Бывшие тут знатные иностранцы своими почтительными ласками наградили героя за грубость экс-адвоката монпельерского.
   Моро давал бал для именитых чужестранцев в Париже в один день с Камбесересом; чужестранцы предпочли зов генерала, а члены правительства зов второго консула. Бал генерала Моро был несравненно веселее.

-----

   Выписка из Лондонских ведомостей // Вестн. Европы. -- 1803. -- Ч.8, N 5. -- С.81-86.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru